Истинная одержимость дракона [Адриана Дари] (fb2) читать онлайн

Алиса Князева, Адриана Дари Истинная одержимость дракона

Глава 1. Проданная

— Да я скорее за гаргулью замуж выйду, чем за этого старого хрыча! — срываю голос, не понимая, как родители могут со мной так поступать.

В глазах всё расплывается от слёз, когда я сталкиваюсь с равнодушным взглядом отца и алчным матери. Ждут не дождутся, когда меня заберут, чтобы сделать идеальную постельную игрушку для императора, а им отдадут обещанную денежную награду.

— Инга, прекрати орать. Соседи смотрят! — шипит мать.

Отец стоит ближе и держит на вытянутой руке сумку, в которую собрали мои вещи. Понятия не имею, что там.

— А мне плевать! — снова взрываюсь я. — Ни сегодня, ни после академии я не отправлюсь в постель к похотливому старику! И мне всё равно, как полезно это для страны! Я не хочу быть жертвой!

— Это не наше решение, а воля богов! — поморщившись, отрезает мать, но я вижу, как она уже мысленно пересчитывает золотые, которые ей отстегнут за то, что заберут меня.

Для нашей семьи, где такой монеты-то даже и не видели, появившаяся на моей руке метка совместимости с императором — как благословение! Просто дар небес. И родителям, у которых, кроме меня, самой старшей и строптивой, от которой уже отказались два жениха, ещё четыре дочери, конечно, выгоднее продать меня.

Как мясо на базаре.

И всё из-за дурацкого цвета волос! Была бы я как все в нашей империи брюнеткой, императору было бы плевать. Он у нас любитель экзотики и необычной внешности. Но каждый год по всей стране собирают девушек предпостельного возраста и отвозят в Храм, чтобы провести ритуал совместимости.

Понятия не имею, зачем ему столько и когда он, наконец, остановится, но слухи про судьбу несчастных, что оказались совместимыми, ходили жуткие. Проверять на собственной шкуре не хотелось совершенно.

Первой мою особенность заметила бабушка и стала мыть мои волосы специальным отваром, так что ни я, ни даже родители не знали, что они лилового оттенка. Так иногда бывает, когда человек отзывчив к магии, а если уж тебе «свезло» обладать ещё и приятным лицом, необычная особенность становится приговором. Бабушка рассказала мне почти перед самой смертью, и я продолжила использовать чудодейственный отвар.

Но не так давно я не смогла найти один из ингредиентов и… С тех пор начались мои проблемы.

Больно и страшно осознавать, что сейчас вместо меня родители видят лишь мешок с деньгами… Только за то, что я прошла первый этап отбора, им заплатят больше, чем кто-либо из нас сможет заработать за всю жизнь. А если уж метка замкнётся вокруг запястья, золота будет ещё больше. Именно поэтому я сейчас стою перед домом, куда меня не пустят. Я уже не человек для них, а товар, который не должен уметь чувствовать и возражать.

Так и знала, что отец неспроста согласился отдать меня на обучение в академию. А ведь совсем недавно я мечтала об этом, но он всё отказывал. Мол, дорого. Пытался шантажировать тем, что, если стану чьей-нибудь женой, муж меня отпустит. Ага, конечно. Так я и поверила.

Позже думала, что раз не попаду в академию, смогу обучиться у местной травницы и помогать ей, чтобы в будущем, наконец, покинуть эту деревушку и увидеть весь мир.

От хруста умирающих планов накатывает новая волна безысходности, а вместе с тем протеста. Сбегу! Заберу сумку прямо сейчас и исчезну. Не позволю им распоряжаться моей жизнью! И подстилкой императора я не стану!

Пока под конвоем не увели, есть шанс сбежать! Вскидываю подбородок и выпрямляю спину. Затем выхватываю свои вещи и надеваю лямку на плечо:

— Да я лучше умру, чем выйду замуж за извращенца и садиста! — отчаяние лишает сил, надежды и, кажется, вообще всяких границ.

— Тс! Как ты смеешь так говорить о твоём повелителе и будущем муже?! — мать молниеносно оказывается рядом, чтобы замахнуться для удара.

Успеваю зажмуриться, зная, как горит лицо от её пощёчин. Ничего не происходит, и я медленно и аккуратно приоткрываю веки.

Над нами возвышается огромная тёмная фигура. Мужчина, в военной форме золотые нашивки на мощных плечах. Не представляю, как и когда он успел подойти так близко. И так тихо.

Незнакомец крепко держит занесённую надо мной руку и взглядом, полным ледяной тьмы испепеляет мою мать.

— Не думаю, что стоит портить внешний вид Избранной, — негромкий голос с хрипотцой звучит настолько величественно, что даже у меня начинают дрожать коленки, хотя скрытая угроза предназначается маме. — Император сам будет осматривать тех, кого ему подарили Боги в этом году.

Его слова возвращают меня в реальность. Вот и жнец пожаловал. Не успела скрыться…

Шкаф такой, я ему по плечо примерно. По лицу сразу видно, что ничего хорошего от него можно не ждать. Глаза цепкие и злые. Проклятье, от такого мне, наверно, не сбежать…

Мать сначала краснеет, бледнеет, а потом становится какого-то могильного серого цвета, так что я даже нервничаю, жива ли ещё. Она поднимает испуганный взгляд на незнакомца.

Золотые узоры мундира сверкают на солнце, подчёркивая широкие плечи и мощные руки. Таких мужчин нужно бояться, избегать, а уже если попал к нему в лапы, то только подчиняться.

— Д-д-да, — заикаясь, блеет мама. — К-к-конечно. Виновата. Больше не повторится.

Она, кажется, готова шлёпнуться на колени перед воякой. Как же это унизительно, вот так вот пресмыкаться, продавать свою же дочь, ещё и радоваться…

Сёстры робко выходят на крыльцо, не скрывая слёз. Кажется, они вот-вот подбегут, да незачем, мать разозлится. Мне-то её гнев уже не страшен, а им еще тут жить.

Перехватываю взгляд самой младшей и качаю головой: «Не стоит. Всё хорошо, — подаю ей сообщение на «нашем» языке жестов. — Я вас люблю. Будьте счастливы».

Сжимаю до боли челюсти и прикусываю щеку так, что чувствую во рту солёный металлический вкус.

— Больше и не повторится, — с едкой ухмылкой чёрный вояка повторяет слова моей матери и кидает к её ногам мешочек.

Он со звоном падает на землю, раскрывается, и оттуда высыпаются золотые монеты, поблескивающие в лучах заходящего солнца.

— Потому что вы больше не увидите свою дочь.

Глава 2. Побег

Дышать становится немного сложнее. Моя судьба решилась ещё в храме, когда на внешней стороне запястья правой руки появилась золотистая вязь метки, но только услышав эти слова, произнесённые низким хрипловатым голосом, всё встало на своим места.

В душе будто лопнула сильно натянутая нить. Я мажу взглядом по улице, задерживаюсь на доме и ясно понимаю, что всё это больше не моё. Родители теряют ко мне интерес сразу, присаживаются на землю, собирают монеты, показывают их друг другу, будто дети. Мерзко смотреть…

— Идём, — вояка сдёргивает с моего плеча сумку и закидывает на своё. — Экипаж стоит на главной улице.

И шагает прочь. Я поворачиваюсь к плачущим сёстрам. Лишь бы ничего не случилось, пока меня нет. Но, кажется, ни у кого из них волосы цвет не меняют. Значит моей невесёлой судьбы им удастся избежать.

Касаюсь ладонью груди, потом тяну к ним, девочки повторяют жест, плачут горше. Сердце будто в кулаке сжимают, когда я смотрю на них.

— Эй, — рычит уже на меня императорский вояка. — Тебе особое приглашение нужно?

Ну вообще-то да! Я претендентка в койку императора, можно и выпендриваться.

Поджимаю губы и смотрю на него оценивающе. Вещи мои забрал, но, если я сейчас сигану прочь, он побежит меня искать?

— Даже не думай, — чёрные глаза сужаются. Будто понял, о чём я думаю.

— Инга, только попробуй, — вскидывает голову мать. Тоже почувствовала, что золото может выскользнуть из рук.

Я беззаботно улыбаюсь, а потом резко срываюсь с места и бегу в другую сторону. Перемахиваю через соседский забор и лечу через заброшенный сад. Ветер глушит звуки, но я слышу за спиной крики. Испуганные — матери, подбадривающие — сестёр. Отец ругается, а что делает незнакомец, я не знаю. Слишком страшно оглянуться.

Старые яблони окружают заросли крапивы, в которые я влетаю на всей скорости. Я не обращаю внимания на колючие ожоги, лёгкие наполнены запахом травы, дыма и металла от располагающейся неподалёку кузницы, кровь горит.

Я понимаю, что это бесполезно. Все, кто носит имперскую форму, ловят преступников посерьёзнее деревенских девчонок, но иначе никак. Сдаваться без борьбы не в моём стиле.

А может, вояке станет лениво месить сапогами грязь, и он просто поедет восвояси? Ну помечтать же можно!

За садом узкая улочка, которую я пролетаю так же быстро, как и небольшой участок своей улицы. Дальше кукурузное поле, в котором играло в прятки не одно поколение детей, хоть и влетало за это часто.

Добегаю до середины и решаю оглянуться. Никого. Выдыхаю и останавливаюсь, опираясь руками на колени. Готова просто выплюнуть лёгкие.

Пытаюсь прислушаться, но из-за грохота пульса ничего не разберу. Неужели и правда не побежал? Я могла оторваться? Нет, я не настолько глупа, чтобы в это поверить. Наверняка затаился где-то. Чтобы сцапать. Нужно быть настороже.

Выпрямляюсь и лёгкой трусцой продолжаю двигаться вдоль стройных рядов кукурузы. Что я, блин, делаю? И главное, что мне делать дальше? Домой нельзя, там меня схватят под белы рученьки и внесут сразу в экипаж хмурому.

Но что дальше? Идти в лес? Попасться каким-нибудь разбойникам и надеяться на чудо? Там либо изнасилуют, либо убьют, а может всё сразу. Дурацкие идеи вроде «напороться глазом на ветку, чтобы выглядеть не очень» отметаю.

Поле заканчивается дорогой, за которой начинаются посевы хлеба, по ним бегать уже нельзя, да и незачем, спрятаться не выйдет. Низкое солнце красит всё вокруг в золотисто-алый. Воздух ещё душный от дневной жары, но после заката быстро станет холодно. Если не придумаю, что делать, ночь будет непростой.

При условии, конечно, что я смогу удрать.

Смотрю вправо. В деревне лают собаки, слышно крики. Меня начали искать? Вздыхаю и поворачиваю налево, к лесу. Если и бежать, то только сейчас, другого шанса не будет.

Деревья совсем близко. Кажется, мне пока везёт, никто не выходит искать… сейчас зайду в лес и…

— Набегалась?

Я подпрыгиваю с перепугу и чуть ли не на землю падаю. Между кукурузным полем и лесом тоже есть дорога, которую сейчас занимает четвёрка чёрных жеребцов, впряжённых в добротный экипаж. Вояка беззаботно гладит морды первой пары.

Гаргулья срань…

— Значит так, шпилька, — он величественно оборачивается и складывает ручищи на груди, — либо ты садишься в экипаж как леди, либо я загружу тебя как зверёныша. Выбирать тебе, конечно, но я бы не советовал испытывать моё терпение и продолжать демонстрацию своей бестолковости.

Я упираюсь руками в колени. Как же меня этот придурок напугал! Тело одновременно морозит и бросает в жар, в боку начинает колоть, будто намекая, мол, хватит бегать, Инга, помрёшь уставшей.

Пока пытаюсь привести дыхание в порядок, вижу подошедшие мужские ботинки. Кажется, я могу обе ноги в такой засунуть. Перед носом появляется ладонь. Я отбиваю её в сторону и выпрямляюсь. Вояка усмехается.

— Думаешь, если будешь дерзить, что-то изменится? Можешь не стараться. Мы и орешки понаглее ломали. Поехали уже. В эту дыру и так неблизкий путь.

Последнее обижает сильнее, чем насмешка над моим раздражением.

— Отвали от меня, — рычу сквозь зубы. — Я не поеду никуда! Там и без меня хватает дурочек!

— Но ни у одной нет волос такого цвета. Глаз тоже, — он наклоняет голову к плечу и ухмыляется. — Я не первый год девчонок собираю, да и на отборах присутствую, а таких ещё не видел.

Липкий взгляд, которым он меня окинул, неприятен. Хуже всего то, что на волосах его внимание не задерживается. Зато на губах, груди и бёдрах — да.

Вот меня ещё вояка на побегушках у императора глазами не раздевал!

— Охамел совсем? — вспыхиваю я и замахиваюсь, чтобы влепить ему очень даже заслуженную пощёчину. — Ты куда…

Он без труда ловит мою руку. Чего я ожидала, собственно? Он уже показывал, что так умеет. Не знаю, в какой момент его ладонь оказывается на моей талии, мешая вырваться и убежать. Держит так крепко, что я вытягиваюсь на носочках. Пойманную руку отводит в сторону, полностью обездвиживая меня.

— Я спрошу ещё раз, — вкрадчиво произносит вояка, наклонившись ко мне так, что я вижу своё отражение в чёрном зеркале его глаз. — Ты поедешь по-хорошему или… — он ухмыляется, отчего по моей спине разбегаются колючие мурашки, — хочешь чтобы я сделал это силой? Любишь наказания? Когда тебя связывают?

Сердце колотится так, что больно рёбрам. Я чувствую приятный запах пряностей и кофе, исходящий от него. В сочетании со всем остальным это обескураживает и выгоняет из головы абсолютно все мысли.

Не дождавшись ответа, мерзавец ухмыляется шире, показывая ровные белые зубы:

— Оу. Раз так, я привезу императору идеальную невесту. Может никакой отбор и не нужен будет?

Глава 3. В новую жизнь

По спине пробегают колючие мурашки. Вояка, кажется, тоже это чувствует и надменно ухмыляется:

— Славная девочка. А теперь полезай в экипаж и притворись милашкой, чтобы путешествие понравилось нам обоим.

— А если я далеко не милашка? — сама не знаю, зачем огрызаюсь я.

— Тогда поедешь у меня на коленях, — он сужает непроглядно чёрные глаза. — Как капризный ребёнок, которому не хватает внимания.

— Вот ещё! — хмыкаю я, упираясь в его грудь ладонью. Удерживать он не стал. — А император тебе морду не начистит за такие вольности в отношении его потенциальной невесты?!

Черноглазый хмыкает и надменно поднимает подборок.

— Шпилька, ты уж определись, будешь прикрываться его именем или сделаешь всё, чтобы избежать замужества. Тут, знаешь ли, и рыбку съесть, и на… — он осекается, но быстро придумывает вариант приличнее. — Кхм, в общем, на двух стульях ты с такими формами не усидишь.

Нет, ну вы поглядите на него! Гад какой! У нас в деревне и за меньшее можно по роже получить!

Мне приходится взять короткую паузу, чтобы сбившееся дыхание пришло в норму:

— А не твоего ума дело, на чём или ком я собираюсь сидеть!

О том, что ляпнула очередную глупость, я понимаю по дрогнувшим уголкам его губ. Ой, да плевать уже!

— В карету, — эту фразу произносит таким тоном, что чётко понимаю: либо подчинюсь, либо всё равно окажусь внутри, но как-нибудь позорно.

Поджимаю губы и, откинув за спину волосы, иду к экипажу, пытаясь выглядеть гордой и невозмутимой. Только бы не споткнуться — не хочу радовать гада.

Карета внутри, ожидаемо, такая же чёрно-золотая. Лямка моей сумки выглядывает из-под лавки. Садиться на мягкий диванчик в своём заляпанном после пробежки платье несколько неловко, но что поделать. Надеюсь, вояка потом сам будет потенциальную грязь с бархата счищать. Казённое имущество, как-никак.

Черноглазый залезает следом и садится напротив. Я надеялась, он застрянет в проходе, но увы, судьба ко мне не так благосклонна.

Хмыкаю и отворачиваюсь к окну. На глаза наворачиваются слёзы. Обидно до жути. Я понимаю, конечно, что он просто выполняет приказ, но не могу не злиться. Куда проще жить, если знаешь, кто твой враг. У меня — этот вояка.

Припёрся, гад такой, и жизнь мою в грязь втоптал. Нормально, да? Когда родители ребёнка меняют на мешок блестяшек? Его бы кто так выкупил, может и не был бы таким муд…

— Платок нужен? — в хрипловатом голосе слышится что-то напоминающее заботу.

— Зачем?! — вспыхиваю я.

— Ты у меня не первая, — отвечает он. — И не одной тебе паршиво, когда приходится прощаться с домом.

— Нормально всё, — цежу сквозь зубы и пытаясь задушить слёзы. Только перед военными я ещё не плакала!

— Ну да, сделаю вид, что поверил, — он наклоняется и кладёт платок на сидение рядом со мной, а после стучит по стене, и экипаж плавно трогается с места.

Само собой, колесить по дорогам общего пользования для таких как он слишком скучная задача. По всей империи разбросаны арки порталов, связывающих крупные города единой сетью и организующую быстрые перемещения, но не каждый мог воспользоваться. Нужен специальный артефакт, в некоторых случаях с особыми пометками доступа, чтобы попадать на закрытые от посторонних территории. Академию, например.

Уверена, у моего конвоира такой есть.

— Не держи зла на родителей, — говорит он, когда мы проезжаем кукурузное поле и минуем ведущий в деревню перекрёсток. — Сейчас слепы и радуются золоту, а к ночи осознают, что наделали, жалеть начнут.

— Мне-то что? — голос всё же подводит и скатывается в скрип. Кашляю, чтобы вернуть ему нормальное звучание. — На моей жизни поставлен крест, раз руку украсило клеймо.

— Необязательно. Если не пройдёшь, тебе подыщут мужа среди знати. Девушек хорошо учат.

— Замечательная альтернатива. Быть игрушкой у извращенца помельче.

Он смотрит на меня с неискренним интересом.

— Ты уже определилась, каких женихов к себе подпустишь?

Снова отмечаю липкий взгляд. Вот чуть ли рожу не облизывает, как кот, объевшийся сметаны. Как много ему позволено?

Или ему скучно ехать, и он специально меня бесит?

— Даже не надейся, — огрызаюсь я. — Рядовые мне неинтересны.

Черноглазый сперва вскидывает бровь, а после усмехается:

— Уверена, что правильно читаешь знаки отличия?

Я смотрю на его нашивки, делая вид, что разбираюсь в них. Это, конечно же, не так. Положи передо мной две разные, я ещё соображу, какая «старше», но так — увы.

— Попёрся за девчонкой в деревню, которой даже на картах не отмечают. Либо ты в чём-то провинился, либо просто прикидываешься важным, а на деле обычный рядовой.

Опять он весело скалится!

— Или ты слишком интересный экземпляр, чтобы оставлять без серьёзной охраны. Бестолковая, импульсивная и совсем не приспособленная к реальной жизни. Что глазами сверкаешь? Скажешь, ошибаюсь? Ты в лес рванула с какой целью? Умеешь искать еду? Строить укрытие? Разводить костёр так, чтобы не было видно дыма? Нет? Значит это было идиотское решение.

Закатываю глаза и отворачиваюсь. Нашёлся мне, наставничек. До академии доеду, там научат.

Мечта была, попасть в академию, это верно. Магию понять, может даже пользоваться чем-то начать… Вот только сбылась она совсем не так, как ожидала. Теперь получу образование, но не для того, чтобы исполнить другие цели, а на потеху императору, которому от меня совсем не это нужно.

За окном мелькают знакомые пейзажи. Грустно знать, что вижу их последний раз. На миг задумываюсь, не попробовать ли надавить на жалость и попросить отпустить меня. Впрочем, эта затея точно обречена на провал.

Вояка достаёт записную книжку и вносит туда пометки. Иногда я чувствую на себе его взгляд, но стоит обратить внимание, как он снова сосредотачивается на записях. Досье, что ли составляет? Умный самый?

Вот зуб даю, этот тип на низшей ступени «пищевой» цепочки. Не пошлёт император кого-то ценного на такое дурацкое задание. Я бы и сама смогла какую-нибудь девчонку в карету заманить. Может признаться, что я не хочу быть невестой, а лучше поработаю на них?

Впрочем, нет. Я бы просто отпустила всех по домам.

Поездка отнимает час или около того. Я смотрю в окно, вояка что-то пишет, все в плюсе. Наконец, впереди показывается каменная полукруглая площадка, на которой стоит арка. Солнце уже село, так что в темноте хорошо видно голубоватое свечение, расписывающих её рун. Конвоир убирает записи и складывает ладони перед собой.

Когда он снова размыкает руки, от кончиков пальцев друг к другу тянутся светящиеся голубые нити. Я замираю: впервые вижу магию.

— Держись, — мужчина ловит мой взгляд.

Я непонимающе свожу брови, а потом карету сильно встряхивает и меня резко швыряет вперёд.

Прямо на него…

Уши закладывает. Я зажмуриваюсь, пытаюсь сделать вдох, но получаются только короткие затяжки. Голову будто в тисках сжимают, а потом в глазах темнеет и всё стихает.

Не знаю, сколько длился мой обморок, но в себя я возвращаюсь тяжело. Всё ноет, как после работы в сезон сбора урожая, морозит, а с головы будто сняли кожу, болит очень.

— Тише, — слышу чей-то голос, но не могу узнать говорившего.

Меня гладят по голове? Странное ощущение. Непривычно, но приятно. И сразу как-то так уютно.

— Мне снился плохой сон, — жалуюсь я, прикрыв глаза и наслаждаясь ощущением. Спокойно так. Хорошо…

— О чём?

Я задумываюсь, пытаясь вспомнить детали. Лицо мужчины из сна. Тёмные глаза, запах кофе и пряностей…

Погодите-ка…

Медленно поднимаю голову и вздрагиваю, когда вижу это самое лицо в опасной близости от моего.

Глава 4. Новые знакомства

Вздрагиваю и резко отшатываюсь. Щёки обжигает краской.

Это я что сейчас… А он меня… Ой…

— Что ж, раз тебе стало лучше, можешь отправляться в свою комнату и отдохнуть там.

Сердце колотится в висках. Я. Только что. Буквально. Лежала. На нём.

Боги, какой ужас. Ещё и затылок теплеет отпечатком ладони. Меня пугает этот контраст. Вот только дерзил и подкалывал, а тут неожиданно не отшвырнул, а помог в себя прийти. Это почти… мило?

Нет. Никаких «мило», Инга! Он тебе не друг. Его задача просто сбагрить тебя в академию и шуршать по другим деревням, собирая обречённых. Вот и нечего видеть эмоции, которых нет и быть не может.

Не выдерживая его взгляда, поворачиваюсь к окну и вижу не знакомый лес, а затопленный в малиновых лучах заходящего солнца внутренний двор замка. Даже по маленькому фрагменту стены становится ясно, что я в очень красивом месте.

Вояка не комментирует произошедшее. Выглядит задумчивым, брови хмурит, будто мыслями витает где-то далеко. При этом смотрит на меня, словно решение беспокоящей его задачи находится на мне.

Качнув головой, он вытягивает мою сумку за лямку и выбирается из экипажа, дожидаясь меня снаружи. Я рассеянно приглаживаю волосы, понимаю, что они после пробежки и прочего похожи на гнездо. Мда. Ну, может так я быстрее не понравлюсь императору, и меня отпустят домой?

Выбираюсь на улицу. Вояка подаёт руку, но я намеренно её игнорирую и, стараясь не смотреть на него, оглядываюсь.

Блин, неловко теперь. Щёки горят. Леди я себя, конечно, не считаю, но всё равно такое поведение приличной девушке недопустимо.

— Твой временный новый дом, — как ни в чём не бывало объявляет вояка, хотя я ни о чём не спрашивала. — Попасть сюда можно только через портал. За территорию можно, но далеко не уйдёшь. Там лес, попробуй сбежать, если хочешь. короткая прогулка и выйдешь к внешней стене, в какую бы сторону ты не бежала. Можешь идти вдоль неё в любую сторону или попытать счастья ещё раз.

Ну конечно, издевайся. Припоминай неудачный побег и дальше, ты ещё о моём упрямстве не наслышан. Надеюсь, тебя же и отправят меня искать, если я найду способ. Просто на лицо хочу взглянуть.

Вояка, не догадываясь о коварных планах, устраивает лямку моей сумки на плечище. Она не тяжёлая, так что мне неловко оттого, что он её тащит.

Я, вообще-то, злиться пытаюсь, я он ведёт себя… так!

— Идём, покажу, где здесь женское общежитие. Скажу сразу, к тебе правила будут куда строже, чем ко всем остальным, так что на всякую ерунду не соглашайся, если не хочешь, чтобы к тебе приставили телохранителя.

— А ректор такое позволит? — хмыкаю я. — Чтоб за его студенткой кто-то левый шатался?

Мужчина оглядывается на меня с таким видом, будто я сморозила очередную глупость. Затем оборачивается и наклоняет голову к плечу.

— Ректор сам этот конвой организует. Хочешь, прямо сейчас?

Я собираюсь огрызнуться, но что-то не нравится мне темнота его взгляда… Как бы себя ни предложил. Обойдусь как-нибудь и без такого счастья.

— И что это за правила? — не слишком изящно меняю тему.

Может нарушить парочку да избавиться от навязанного жениха?

— Даже не думай. — опускает подбородок черноглазый.

— Что не думать?

Только не говорите, что он мысли мои читает…

— Ты, очевидно, надеешься нарушить правила в надежде, что сможешь избежать своей судьбы. Зря.

— Пф. Ни о чём таком я не думала, — вру я.

Он ненадолго задерживает на мне взгляд и продолжает маршировать. Вроде не быстро, но из-за того, что один его шаг как мои два, приходится почти бежать, чтобы не отставать.

— Главное правило — вести себя прилично, — меня всё же удостаивают ответом. — Это значит, что ты должна быть готова в любой момент предстать перед императором. Опрятная форма, чистые волосы, макияж, ухоженные ногти. Никаких синяков под глазами. Либо прячь их под косметикой, либо спи нормально.

— По этому отдельные экзамены будут? — морщусь я.

— Да. И внезапные. Император может приехать, чтобы пообщаться с вами в любой момент.

Поджимаю губы. Учить будут, оденут наверняка, но и про то, кто за всё это заплатит, забыть не позволят. Интересно, как часто император будет появляться? У него же наверняка полно дел…

— Академия с упором на военное дело. Парней много, а мозгов на всех не хватает, — мне кажется, или в хрипловатом голосе слышится недовольство? — Поймают тебя с кем-то — его под трибунал, тебя в казармы, развлекать солдат. — В чёрных глазах вспыхивает злая насмешка. — Если интересен способ выйти из отбора — вот он.

Во мне снова закипает раздражение. Чего прицепился, а? Какое ему вообще дело?!

— А за то, что ты грозился меня на колени усадить, тебе трибунал не светит?

Черноглазый останавливается на ступеньках перед входом в правое крыло здания и оборачивается с ухмылкой:

— То, что грозился — нет. Объятия после — уже на грани. Требуется выяснение. Ты прижималась ко мне с сексуальными намерениями? А то я так и не понял, соблазнение это было или нет. Хочешь испытать гарантированный способ отчисления?

Мне в лицо будто огнём дыхнули. Какое в пекло соблазнение?! Он за кого меня принимает?! Не думала я ни о чём подобном! Даже когда лежала на широкой мускулистой груди и не хотела возвращаться в жестокую реальность.

Или всё же…

Да нет. Точно нет! Он просто меня запутал и специально провоцирует! Снова!

Раньше, чем я формулирую ответ, из замка выходит высокая худая женщина и кланяется вояке.

— Лорд Тенгер, всё уже готово.

— Прекрасно. Передаю её вам, — кивает «лорд» и снимает с плеча сумку с таким видом, будто всего лишь объяснял мне местные правила, а не швырял из злости в смущение и обратно.

Очень хочется расцарапать ему морду, но я сдерживаюсь. Женщина забирает сумку раньше меня. Вояка остаётся у двери, а мне снова приходится бежать. Эта дамочка ходит ещё быстрее! У первого поворота я оглядываюсь и вижу, что он так и продолжает пялиться.

— Правила у нас строгие, — бубнит моя новая сопровождающая. — Еду в комнату не приносить, после отбоя не шататься ни по коридорам, ни в саду, нигде. Свет выключается после полуночи, настоятельно рекомендую закончить все дела до этого времени.

— Да, спасибо, а как…, — пытаюсь прервать её, но женщина игнорирует и скороговоркой вываливает на меня то, что уже объяснил вояка.

— А вот и твоя комната, — мы, наконец, останавливаемся, и она вручает мне вещи. — На ужин ты опоздала. Так что просто размещайся, приводи себя в порядок и ложись спать.

— Подождите, а… — я даже не успеваю спросить, как её зовут.

Потрясающе. Я только приехала, а уже хочу уехать. Сперва гад этот, теперь тётка злобная. Зуб даю, она-то первая побежит доносить ректору, если я случайно рядом с парнем окажусь.

Как же бесит.

Вхожу в комнату. Внутри приятный полумрак, справа от входа дверь, из-за которой слышно плеск воды. Факт наличия ванной, пусть и той, что придётся делить с соседкой немного поднимает настроение, но я всё равно злюсь.

Теперь, когда я, наконец, одна, можно дать себе выдохнуть, пока соседка не вышла, думаю я, но не тут-то было. В комнате есть кто-то ещё.

На одной из кроватей развалившись лежит серый кот. Я его даже заметила не сразу. Когда я оказываюсь в центре комнаты, он поднимает голову и удивлённо смотрит на меня выразительными сизыми глазами.

— Ух ты, — я не могу сдержать улыбки. — Киса, привет.

Роняю сумку на пол, подхожу к зверю и присаживаюсь рядом. Кот отзывается на приветствие мурчащим мяуканьем.

— Ты откуда здесь, — сперва даю ему понюхать руку, а после глажу между ушек. — Ты питомец моей соседки? Не знала, что сюда можно с животными. Столько правил зачитали, ужас…

Кот согласно мурлыкает. Трётся о руку щекой, потом и вовсе переваливается на спину и растопыривает лапы, явно намекая на необходимость почесать животик.

— Какой ты ласкуша, — умиляюсь я. — И окрас у тебя такой интересный. Будто снежный леопардик маленький. Клянусь, ты лучшее, что сегодня со мной случилось. Это не день, а кошмар просто. Сперва новости эти, потом мужик этот противный…

На меня накатывают воспоминания того, как он поймал меня за руку и прижал к себе. Потом я упала на него во время перемещения и…

Проклятье, мне кажется, я до сих пор пахну кофе с пряностями! Это нервирует даже сильнее, чем состояние одежды после пробежки.

— Так, мне надо срочно переодеться! — решаю я, прерывая поглаживания. — Прости, Барсик, я сейчас. Как только твоя хозяйка выйдет, сразу в душ. Мне нужно смыть с себя этот ужасный день.

Распахнув сумку, нахожу простое, белое платье с цветным поясом и стягиваю через голову то, в котором прошёл «незабываемый» день. Следом обувь и гольфы, остаюсь в одном белье и прислушиваюсь. Плеск воды стихает, значит, скоро ванна освободится.

Прекрасно! Значит пакать чистое не буду, шторы задёрнуты очень кстати.

В ожидании снова сажусь на кровать и тянусь погладить кота. Морщусь. Запах кофе никуда не делся. Кажется, он въелся в мою кожу. Плохо.

Дурацкий вояка! Надеюсь, я его никогда больше не увижу.

Кот мурлыкает, отгоняя ненужные мысли. Снова переворачивается на спинку, тянет лапки, пытаясь поймать мои волосы. Славный такой, будто тоже улыбается.

— Ты какого демона творишь?! — ударяет по ушам женский голос, переходящий в визг. — Совсем страх потеряла, перед моим парнем грудь вываливать?!

Не ожидая нападения, я резко оборачиваюсь. Из ванны появляется обёрнутая в полотенце девушка, с длинными тёмными волосами, лежащими на плечах. Мажу взглядом по комнате, но никаких парней, которых я могла бы соблазнять, я не вижу.

— Эм… и тебе привет, — поднимаю бровь. — Меня Инга зовут, и я понятия не имею, о чём…

— Руки от него убрала, я сказала! А ты обалдел совсем?!

— Ты про кота что ли… — я опускаю голову, и сердце пропускает удар.

Вместо милого пушистого зверя на кровати лежит… парень, а мои пальцы путаются в его волосах.

В горле застывает испуганный визг.

Глава 5. Ошибка на ошибке

— Не кричи, кроха, — улыбается парень, а его зрачки бликуют как у кошки. — Тебе хуже, чем мне, будет. Тише.

Я вскакиваю и одним прыжком оказываюсь у кровати напротив. Сдираю с неё одеяло, уронив какие-то баночки и тетради и заворачиваюсь.

— Чего там бубнишь, идиота кусок?! — продолжает распаляться соседка. — Ты со мной в отношениях, придурок!

Мне хочется под землю провалиться. У меня теперь не только волосы лиловые, у меня и лицо, должно быть таким же. Не придумав ничего лучше, я убегаю в ванну и, захлопнув дверь, сползаю по ней на пол.

Ужас… Гаргулий помёт…

Это что, оборотень? Я их никогда в жизни не видела. В нашей глуши люди-то редко появляются, а уж те, кто неотрывно связан с магией, предпочитают места приятные и комфортные. С удобствами, как тут.

Слышу, как они ссорятся, и зажимаю уши. Если его поймают, проблемы буду, да?

«Поймают тебя с кем-то — его под трибунал, тебя в казармы, развлекать солдат», — в памяти звучит низкий голос с хрипотцой.

Боги… Мне теперь и в мыслях от этого вояки покоя не будет?!

«Хочешь испытать гарантированный способ отчисления?»

Зажмуриваюсь сильнее. Как выкинуть из головы этого лорда Тенгера?! Мы больше не встретимся, так почему я до сих пор не забыла его как страшный сон?

Запах кофе и пряностей точно въелся в мою кожу. Зажмуриваюсь, а перед глазами его лицо. С глубокой чёрной радужкой, которая будто поглощает в себя свет. Жутко, если подумать, но в то же время страсть как привлекательно. Интересно, женат? И если да, то что она думает про его общение с девушками, которых он вроде как собирает для императора? Наверняка не только мне досталось.

Чтобы не вслушиваться в ссору, я запираюсь и, скинув с себя одеяло, захожу под душ.

Раньше мыться доводилось только в бане, но, немного повозившись с рычажками, до меня доходит, как пользоваться этим чудом цивилизации. Не всё потеряно для меня, ещё есть шанс в люди выбиться.

От этой мысли в горле сжимается комок. В люди, ага. В койку императора дорога мне. Хоть бы выбрал другую… Наверняка среди его цветков найдутся девушки поинтереснее. Сильно сомневаюсь, что окажусь тут самой красивой. Самой незаинтересованной — точно.

Пока стою, поставив лицо под похожие на ливень потоки, мысли снова возвращаются к черноглазому. Никак не получается забыть ощущение его ладони на затылке. Я даже свою кладу на то же место и злюсь, потому что его лапа чуть ли не вдвое больше. Он мне полголовы обхватить сможет…

Нет, хватит о нём думать. Меня, возможно, скоро выгонят с позором, если кто-то обнаружит в моей комнате кото-мужика, а уж узнают, что я ещё и думаю о своём конвоире, точно головы не носить. И ведь не докажешь, что ничего хорошего я о нём не думаю!

— Слушай, ты! — слышу сквозь дверь голос девушки. — Я ухожу ночевать к подруге! Чтоб завтра же пошла к мадам Гюбо и попросила выселить тебя! В одной комнате мы жить не будем!

Раньше, чем я успеваю отреагировать, слышится хлопок двери и становится тихо. Выключив воду, я беру свободное полотенце, кутаюсь и заглядываю в комнату.

Соседки нет, но её вещи в лёгком беспорядке остались на местах. Ни парня, ни кота не видно, только колышется от ветерка штора. Видимо, так он сюда и попал, через окно, которое я сразу запираю.

Убедившись, что я действительно одна, одеваюсь и вздохнув, раскладываю немногочисленные вещи по полкам на своей половине комнаты. Не я парня вожу. Ей надо, пусть сама и выселяется.

Закончив, вздыхаю, отмечая, что успела проголодаться, но с собой у меня ничего нет, ужина тоже нет. А шариться в вещах соседки неправильно. К тому же вряд ли я нашла бы. Еду в комнату нельзя носить.

Не придумываю ничего умнее, кроме как выключить свет и лечь спать. Сон приходит быстро, но прежде, чем провалиться в забытье, перед глазами снова появляется лицо лорда, мать его, Тенгера. Снов, к счастью, не снится никаких.

Просыпаюсь рано, ещё по привычке, выработавшейся дома. Не знаю кто и когда входил в комнату, но на тумбочке у кровати обнаруживается лист бумаги с красивой золотистой окантовкой и расписанием занятий, работы столовой, библиотеки и других кабинетов, которые могут мне пригодиться.

На ручке шкафа висит вешалка с формой, в которую я одеваюсь сразу после умывания. Вот это точно магия, потому что садится одежда так, будто её шили специально на меня. Ничего особенного. Серая юбка и укороченный пиджак с золотистой вышивкой. Прямо как у…

Так, стоп! С этой минуты я запрещаю себе думать о нём!

Спрятав расписание во внутренний карман, выхожу из комнаты и иду искать, где здесь кормят. Побродив по коридорам, пристраиваюсь в хвост каким-то девушкам в такой же форме. Явно ведь идут завтракать?

Кормят здесь тоже красиво, на выходящей в цветущий сад террасе, защищённой от дождя и солнца навесом. Еду все набирают самостоятельно, бродя среди множества многоярусных столов.

На меня сразу обращают внимание. Теперь понимаю, почему бабушка так настаивала на том снадобье. Неуютно. Не глядя набираю себе еды и спешу к самому дальнему из столиков, но даже тут не избежать заинтересованных взглядов.

Пересаживаюсь лицом к саду и медленно выдыхаю. Нужно просто привыкнуть ко всему этому. Но вообще, если не видеть, как на меня пялятся, то и нервничать не приходится.

— Мяу.

Я вздрагиваю и, повернув голову, нахожу взглядом уже знакомого кота. Поджимаю губы и с противным скрипом отодвигаю стул:

— Нет! Брысь!

— Мау, — повторяет оборотень и смотрит на меня с укором.

— Я сказала брысь! Второй раз я на это не куплюсь!

Кот продолжает притворяться, подходит, идеально имитируя поведение обычного зверя, но я не стану рисковать. Схватив чашку чая, никакой другой жидкости у меня нет, показываю её коту:

— Или сам уйдёшь, или пойдёшь сушиться!

— Ладно-ладно, чего ты такая злюка? — миг и передо мной появляется знакомый незнакомец.

Роста в нём никак не меньше, чем в том, о ком я запретила себе думать. Волосы коротко стриженные, на висках почти выбритые. Фигура атлетичная, отлично смотрится в мужском варианте формы академии.

— Садись, пока ещё не все заметили, — хмыкает он, опускаясь на стул передо мной. — Не кусаюсь.

Я оглядываюсь и, цыкнув языком, тоже сажусь за стол. Нечего представление устраивать.

— Чего тебе надо?! — раздражённо шиплю сквозь зубы.

— Познакомиться пришёл. Мы ж друг другу не чужие, — скалится он и я замечаю развитый сильнее обычного клык. — Как тебя зовут?

— Не твоё собачье дело!

— Кошачье, вообще-то.

— Да плевать! Под трибунал хочешь?! Если кто узнает, нам обоим не поздоровится.

— Не волнуйся. Альмира болтать не станет. Ей тоже достанется, если кто узнает.

— Тебя это вообще не заботит? Ничего не было, ясно?!

— А что было? — улыбается он шире. — Как зовут-то тебя, кроха?

— Инга, — нехотя отзываюсь я.

— Я Саймон, будем знакомы. Слушай, Инга, дружеский совет. Тебе, как одной из цветника, положено есть в другом месте. Не то чтобы я, или кто-то ещё был против, просто так безопаснее. В первую очередь для тебя.

Меня будто в ледяную реку окунают. Отдельное место? Ну и как я должна была об этом узнать?! От той дамочки, что скороговоркой бубнила что-то под нос?!

— Можешь показать, куда идти? — сглатываю я, уже представляя самые страшные и неприятные последствия этой оплошности.

— Без проблем. Давай за мной.

Он снова оборачивается в кота и ныряет в заросли кустарника. Я вскакиваю, нахожу взглядом лестницу, по которой можно спуститься за ним, как вдруг слышу резкий оклик:

— Новенькая! Ты что здесь делаешь?!

Медленно оборачиваюсь и вижу ту женщину. Её взглядом легко можно поджечь траву в знойный летний день.

— Прошу прощения, — растягиваю губы в улыбке. — Я… немного заблудилась и всё перепутала.

— Девушкам из цветника не положено обедать с другими учениками! А ну марш к ректору! Пусть он тебя накажет за бессовестное нарушение дисциплины и распутное поведение!

Мда. Ну и порядки у них тут. Наказание за то, что пришла поесть не туда. Может ещё отругают, что ем не так?

Взгляды вокруг меняются на сочувствующие. Так это они просто удивлялись, что я, дурочка, пришла не туда? И только Саймону хватило мозгов указать мне на «ошибку»?

— Живо! — взвизгивает женщина. Альмира называла её имя, но я не запомнила.

Вздрогнув, подхожу к ней, а после, снова под конвоем, покидаю террасу.

Ну что ж, теперь и на ректора посмотрим. Судя по тому, что я могу нарушить правила, просто оказавшись не в том месте, не в то время, ходить к нему я буду часто. Дорогу лучше выучить.

Интересно, какой этот ректор? Наверняка какой-то старый и вредный старикашка. Брюзжащий, со злым взглядом и требующий даже дышать по расписанию. Ну а кто ещё мог придумать столько дурацких правил, незнание которых не освобождает от ответственности?

Наконец, дамочка вваливается в один из кабинетов и, миновав пустую приёмную, стучит в следующую дверь.

— Ректор Тенгер, к вам можно? У нас тут девица из цветника, нагло нарушающая правила.

Она зыркает на меня так злорадно, будто я ночью подкралась и остригла её почти налысо, а теперь получу по заслугам, но я вздрагиваю от другого.

К-как она его назвала?

Распахивается дверь, и я встречаюсь с непроглядной чернотой его глаз.

Глава 6. Наказание

Это точно он, я отсюда чую запах кофе. Скорее всего не от самого ректора, а от чашки, дымящейся на столе рядом, но всё же.

Кожу покрывает корка льда, но кровь — обжигающе горячая, так что чувствую я себя так, что впору падать в обморок.

— Вот, — распаляется моя конвоирша, входя в кабинет и останавливаясь рядом со столом мужчины, чтобы полюбоваться на меня, будто на диковинный экспонат на ярмарке. — И суток не провела здесь, а уже стала злостной нарушительницей правил! Не думаю, что ей место в приличном заведении.

Я свожу брови на переносице и опускаю подбородок. Вот уж за то, что не туда зашла, меня ещё никто не наказывал.

— Может быть вы просто не умеете внятно объяснять? — вырывается у меня. — Но не хотите признаваться в собственной неправоте?

Лицо женщины вытягивается, ректор остаётся невозмутим.

— Нет, ну вы видите? — наконец «отмирает» она. — Никакого понимания норм этикета.

Ректор, видимо, понимает, что ничего приличного я сейчас не думаю, и поднимает ладонь, предлагая заткнуться.

— Я понял вас, мадам Гюбо. Можете идти, с ней я сам разберусь.

Гюбо разочарованно морщит лицо будто капризный ребёнок. Ей явно хотелось посмотреть, как я получу нагоняй, но спорить с воякой она не решается.

— Конечно, лорд Тенгер. Как пожелаете.

Поклонившись, она выходит, а я остаюсь с ним один на один. Лорд возвращается к бумагам, над которыми работал до нашего прихода, дочитывает, ставит размашистую подпись. Мне не остаётся ничего другого, кроме как стоять и ждать.

Отложив бумагу, он снова сосредотачивается на мне.

По спине бегут мурашки. Жуткие всё же у него глаза!

— Соскучилась, шпилька?

Ощущение, что падаю во сне. Будто я очень долго просто запихивала в шкаф чувства и мысли, подпирая спиной дверь, а теперь они ринулись на меня лавиной. Этот гад ещё и издевается!

— Вот ещё, — пытаюсь придать себе максимально безразличный вид, хоть и чувствую, как теплеют щёки.

Ректор окидывает меня с ног до головы и усмехается:

— Форма тебе идёт. Куда лучше того, что я видел на тебе вчера.

Нервно оправляю юбку. Тут спорить не буду. Ткань стоит больше, чем весь мой гардероб вместе взятый.

— Когда я называл тебе варианты отчисления, я как-то не ожидал, что ты сразу ринешься их исполнять, — продолжает он, наблюдая за моими руками.

— Ничего я не исполняла!

— Тогда зачем «злостно нарушаешь правила»?

— Просто пришла не в ту столовую, потому как понятия не имею, где нужная! Или всё думали, что я с первой же секунды начну ориентироваться так, будто жила здесь десять лет?! Ты быпонаблюдал, как эта мадам правила зачитывает и объясняет. Там скороговорка на незнакомом языке!

Тенгер не реагирует на мою экспрессию и наклоняет голову к плечу. На губах издевательская усмешка. Очень хочется спросить: «А ты точно ректор?», потому как вояка, который утащил меня из дома, ну никак не вяжется с креслом, на котором он сейчас сидит, но я держусь.

— Всем плевать, шпилька. Твоя роль в будущем — быть красивым аксессуаром, не более. И от того, как ты себя ведёшь и что делаешь, зависит, обращаются к тебе по-доброму или нет.

Меня начинает тошнить от поучительного тона. Аксессуар, ага.

Он это замечает и откидывается на спинку стула, сложив пальцы домиком и поставив локти на подлокотники.

— Приставить к тебе охранника? Помимо наблюдения за твоей жизнью, он сможет ещё и дорогу показывать. Точно не заблудишься.

— Слушай, ректор, — срываюсь я. — Мадам Гюбо раздула из мухи не просто слона, а целого дракона! Я не в мужскую баню зашла, я оказалась в общей столовой. Всё! Если это такой страшный грех, что за него в твоей академии полагается наказание, то давай шустрее. Мне ещё на занятия идти.

Думала, он разозлится, но черноглазого, похоже, забавляет моя реакция, хотя лицом изображает статую. Смеются только чёрные глаза.

— Что ж, раз на слух ты материал не усваиваешь, попробуем задействовать другие методы.

От низкого и вибрирующего тона его голоса меня опять бросает в краску, и я опускаю голову. Чего он задумал? Какие ещё методы?

Почему-то первым на ум приходят шлепки и пощёчины от мамы. Она всегда говорила, что у неё слишком много детей, чтобы разговаривать и убеждать каждого по-хорошему, а пара затрещин работали безотказно. У отца было ещё строже, в ход шло всё, что попадалось под руку.

От этих мыслей бросает в ледяную дрожь, и я напрягаюсь. Чувство беспомощности почти парализует. Я отчаянно пытаюсь придумать, как выкрутиться, но идей нет. Я в ловушке, одна и мне никак не защититься.

Ректор величественно поднимается и идёт прямо на меня. Замираю, в ожидании… чего-то. Шаги тяжёлые, уверенные. Раньше, чем я успеваю испугаться, он плавно обходит меня и направляется к книжному шкафу.

Становится ещё страшнее. Кажется, моя измученная вчерашними переживаниями голова начинает сходить с ума. Ещё ничего не случилось, а я уже придумала невесть что.

— И какие методы? — не выдерживаю давящей тишины. — Кроме, разумеется, присутствия надзирателя. Уроки ясновидения, чтобы точно предсказывать, сколько раз в день мне можно чихать?

— Почти, — отвечает прямо над моей головой.

Слышу, как он вдыхает, будто… принюхиваясь к мне?! Чувствую спиной жар его тела и сглатываю. Какого демона творит?! Что не так? Запахи деревни чует в своей безупречно белой академии и бесится? Ладони становятся влажными, а горло сдавливает стыд.

Собираюсь обернуться, но тут вокруг меня смыкается кольцо его рук. Вздрагиваю и уже подумываю закатить скандал, как вдруг обращаю внимание, что он держит увесистую книгу.

— Это свод правил, которым должна следовать каждая из цветков императорского сада, — тихий хрипловатый голос поднимает на коже волну прокалывающих мурашек. — Ты выучишь их так, что от зубов будет отскакивать. Бери.

Я сглатываю и, подняв руки, хватаюсь за книгу. Не глядя, поэтому случайно касаюсь его пальцев и вздрагиваю.

Зуб даю, такая реакция в этой книженции описана в разделе запрещёнки и почти наверняка карается плетьми. Или что там придумали для цветков?

Впрочем, ректор сразу отступает на шаг, спасая и мою, и, возможно, свою честь. Книга оказывается тяжелее, чем я ожидала, едва не роняю её на пол. До меня доходит, что я всё это время не дышу.

Не понимаю, что со мной. Он вроде ничего не делает, но рядом с этим мужиком я как-то резко тупею!

— Не многовато ли правил? — трясу головой, пытаясь вернуть мыслям ясность. — Неужели и правда дышать нужно по расписанию?

— Дышать нет, но тонкостей много, — отвечает он, забирая книжищу чуть ли не двумя пальцами, и выдаёт. — Учить будешь здесь, по вечерам после занятий.

— Что? Это ещё зачем?!

— Хочу быть уверенным, что ты правильно понимаешь, что тебе можно делать, а чего нет, — уголки его губ кривятся то ли в улыбке, то ли в усмешке. — А теперь свободна. Жду тебя после занятий.

Я смотрю на него некоторое время, но, кажется, он серьёзно. Не собирался давать книгу, чтобы я изучила всё спокойно, а собрался контролировать? Или посчитал, что я не отнесусь к этому достаточно серьёзно?

Зря. Знать правила нужно и для того, чтобы не нарушать их, и чтобы наоборот нарушать.

Поджимаю губы и выскальзываю из кабинета. Мне нужен перерыв. Я не знаю, почему у меня не выходит мыслить трезво, когда он в поле видимости. В приёмной обращаю внимание на часы. Проклятье, до первого урока меньше десяти минут, а мне ещё нужно найти кабинет. Лучше б карту академии дал, а не правила учить заставил!

Выхожу в коридор, вытаскиваю из внутреннего кармана расписание и останавливаюсь у окна. Может всё же стоило согласиться на сопровождающего? Хмурюсь и убираю бумагу. Надо пристать к какой-то девушке. К ним же меня не будут ревновать?

Внизу что-то происходит. Я хмурюсь и опираюсь ладонями на подоконник, чтобы рассмотреть получше. На площадке перед академией останавливается шикарный экипаж. Шестёрка белых лошадей, флаги империи, куча охранников в блестящих доспехах. Это кто с таким парадом? Будто император прибыл.

Или… Погодите-ка. А если правда император?

— Эй, как там тебя! — ко мне с другого конца коридора несётся мадам Гюбо. — Быстро за мной!

— В чём дело? — меня удивляет её встревоженность. Даже колкости относительно наказания не следует.

— Император прибыл раньше, чем планировалось. Нужно быстро привести тебя в порядок!

Чуть успокоившееся сердце начинает стучать чаще. Гюбо ведёт меня, но куда-то не к жилым комнатам. Попетляв по коридорам, которые я, похоже, никогда не запомню, мы входим в зал, наполненный суетой.

Я опешиваю в начале. Только пришла, ещё ничего не сделала, а уже кажется, что опоздала на два столетия. Не люблю такую атмосферу. Туда-сюда носятся девушки, и я сразу понимаю — свои. С разнообразием цветов волос может сравниться только оттенки их странных нарядов. Много почти прозрачной ткани, куча бисера и камней, которые как-то странно прятать под одеждой. Рассмотреть получше мне не позволяют.

Гюбо, схватив за руку, тащит меня вглубь зала к высоченным шкафам, перед которыми крутится худой мужчина с лихо завитыми тонкими усами.

— Эта последняя, — объявляет Гюдо.

— Славно, — хмыкает тот и, окинув меня взглядом, лезет в шкаф, чтобы достать вешалку. — Так, быстро надевай. Волосы вьются, укладывать дольше, а ещё макияж.

Мне, конечно, очень не хочется злить их и тянуть время, которого и так нет, но…

— Простите, а где сама одежда?

Глава 7. Смешаться с толпой

— Прямо перед тобой, — закатывает глаза усатый. — Из новеньких, да? Сразу видно. У них ещё не выработалось чувство вкуса.

Я снова окидываю взглядом пару полосок ткани, расшитых мелким кружевом, которое и на нижнее бельё-то слабо тянет. Не выработалось чувство вкуса? На вот это? О боги… Если это специальный дресс-код для встреч с императором, то у меня ещё больше причин держаться от этого отбора подальше. Цвет ещё такой… зеленовато-жёлтый, заметный. Смешаться с толпой не получится.

Нервно усмехаюсь.

— Вы шутите? Я это не надену.

— Она ещё и нос воротит! — всплёскивает руками мадам Гюбо. — Да этот наряд стоит дороже, чем твоя жизнь. Император не потерпит такого поведения!

Ой, да неужели? Я в шоке.

Мадам Гюбо выглядит так, будто сейчас бросится на меня и вскроет горло зубами. Усач тоже замечает это и перехватывает инициативу разговора.

— Девочка, ты понимаешь, где оказалась? Оглянись. Видишь этих прелестниц? Твои подруги из цветника. Знаешь, почему они одеты в сшитые мной наряды? Потому что император хочет, чтобы вы выглядели так, — его голос, вкрадчивый и глубокий звучит гипнотически. — Я знаю, о чём ты думаешь. Отсижусь в стороне, может ему понравится кто-то другой, но так не будет, девочка моя. Не хочешь одеваться, потому что тебе непривычно. Непривычность временна. Думаешь, ты не привлечёшь ненужного внимания, если придёшь в обычной одежде? Напротив. У меня уже были такие упрямицы. Их раздевали прямо на приёме, превращая это в шоу.

Я сглатываю.

— Вот и славно, — улыбается усатый. — Переодеться можешь там. Будь умницей, и у тебя всё будет хорошо. Красивые вещи, украшения, вкусная еда и мужчина, который может выполнить любой каприз.

Угу. И свободу тоже даст, да? Какой душка.

— Опять же, всё может быть по-плохому, — он указывает взглядом вниз. — На твоей руке метка. Боги определили тебя подходящей кандидаткой, а император своего не упускает. Ты либо делаешь и получаешь всё, либо тебя заставляют отдать всё. Выбор за тобой.

Спорить дальше не вижу смысла. Поджимаю губы, сгребаю протянутые полоски ткани и иду за ширму. Мой «подруги» носятся туда-сюда так быстро, что у меня начинает рябить в глазах. Мало того что платья яркие, так ещё и одна краше другой. На меня никто даже не смотрит, все заняты делом, а из-за спешки я вряд ли успею с кем-то познакомиться. Одно ясно наверняка, счастливыми никто из них не выглядит. В чём усатый прав, так это в том, что выбора у меня нет. С этим клеймом на руке деваться некуда. Это бесит, но как быть, я пока не знаю.

Подготовка отнимает меньше времени, чем я надеялась. С костюмом приходится повозиться, но я выясняю, что безопаснее всего в нём просто стоять и по возможности не дышать, чтобы что-нибудь случайно не вывалилось и не съехало. Потом ко мне подскакивают два цветка, которых, видимо, уговаривает помочь Гюбо. Одна начинает плести косы, мягко перебирая мою гриву, вторая разрисовывает лицо. В целом неплохо, но я нервничаю, так что не могу оценить, красиво ли.

Я подумала сперва, что смогу хоть с кем-то познакомиться, но девушки слишком увлечены спором о какой-то Эстель. Думаю, после меня они могут покрасить усатого, Гюбо, Саймона с ректором, не заметив этого.

В конце концов, вся наша полуголая команда выстраивается в шеренгу и друг за другом покидает комнату для марафета. Ну-с, понеслась!

Нас проводят в другое крыло академии. Окна затянуты плотной магической дымкой, что меня радует. Никто не увидит нашего позора.

Да, я отказываюсь признавать, что это одежда!

Наконец, коридоры заканчиваются, и мы входим в оранжерею. Стеклянный потолок переливается радужными бликами. Воздух влажный и горячий, видимо, с расчётом на раздетых нас. По полу расстелены ковровые дорожки, кругом вазы с цветами. Среди растений видно скучающих рыцарей, что жарятся в доспехах и делают вид, что просто гуляют.

Девушки резко переключаются в режим кокетства и хихикая, устремляются вперёд. На месте остаюсь я, высоченная девчонка с медно-рыжими волосами и милая полноватая блондинка, которой явно неловко за своё тело в тех полосках ткани, что вручил усатый. Неужели это вся свежая кровь текущего года? Как-то мало.

— Так-так-так, — слышу мужской голос, который мне заочно не нравится. — Ну же, девочки, подойдите ближе, хочу получше рассмотреть свои новые цветы.

Император восседает на низком широченном диване. Девушки тут же устроились вокруг него, другие за спинку, поглаживая плечи мужчины, некоторые у ног между диваном и столиком, заставленным разными блюдами и закусками.

На того «кому я предназначена», взглянула мельком, стараюсь не смотреть в глаза, чтобы выглядеть максимально скучно и неинтересно. Обычный мужик, которому я гожусь в старшие дочери. Неприятный, лысеющий, с тёмной, обрамляющей рот бородкой. Одет в белую тунику, есть ли что-то ниже пояса не знаю и хорошо.

И не скажешь, что это и есть император. Сними с его пальцев крупные и тяжёлые с виду перстни с драгоценными камнями да выпусти на улицу, и никто не догадается, насколько важная персона попалась на пути.

— Ваше Величество, — рыжая выходит вперёд и приседает в низком реверансе то ли выражая своё почтение, то ли демонстрируя грудь. — Я Магда, и для меня стало большой радостью то, что боги отметили меня как одну из подходящих претенденток на право быть с вами.

Император удовлетворённо кивает, ощупывая взглядом её фигуру. Грудь у Магды не самая выдающаяся из присутствующих, но ноги длиннющие и стройные. Инициативная. Без зазрений совести уступаю ей место фаворитки. Совет да любовь и всё такое.

— Здравствуй, Магда, — кивает император. — Я тоже рад, что в моём цветнике появился столь яркий бутон. Кто ещё представиться?

О нет, на меня не смотри, я не хочу.

— Давай, милая. Как мне назвать тебя? Или мне придумать?

— Инга.

— Как интересно. Это твоё полное имя?

Проклятье, зачем эти наводящие вопросы? Или он читает отчёты из храмов, где проводят ритуалы совместимости? Но тогда зачем спрашивать, если уже знает ответ?

— Этеринга.

— Этеринга, — повторяет он. — Ты особенная, верно? Хочешь отличиться сегодня?

— Вовсе нет, — растягиваю губы в улыбке и добавляю. — Ваше Величество.

Спроси уже третью, а меня оставь в покое!

— Твои волосы такого необычного цвета? Ты их красишь?

Слишком много вопросов! Мне не нравится то, что мне уделяется столько внимания.

— Так бывает, если высокая восприимчивость магии.

— Умница, — кивает он, стряхивая с груди руку одной из девушек. — Очень яркая. Ты уже освоила какой-то из магических аспектов?

— Нет, — добавляю с запинкой. — Ваше Величество. Я не владею магией.

— Уверен, это временно. Мне нравится насыщенность твоего цвета, и я вижу в тебе очень большой потенциал.

Чего тебе надо, а?!

Сердце стучит как барабан во время марша. Проклятье, стоило обриться налысо. Если бы никто не знал, я бы не влипла так крепко.

— Ваше Величество, — капризно тянет девица с другой стороны. У неё на голове розоватое гнездо с цветами и игрушечной птичкой. — А как же я? Мой потенциал?

— Да-да. Про нас не забывайте, — закивали другие куклы.

— Забудешь о вас, — снисходительно улыбается он и расслабленно опускает голову на спинку дивана. — Садитесь девочки. Угощайтесь фруктами.

Я бросаю взгляд на блондинку. Завидую тому, что ей не пришлось общаться, вот бы мне так. Интересно, из-за чего?

Поскольку завтрак я пропустила, приглашение перекусить пришлось весьма кстати. Мест на диванах рядом со столиком не осталось, так что нам с блондинкой пришлось устроиться на маленьких подушечках по другую сторону стола. Она, похоже, тоже не ела уже сутки, так что первой потянулась за угощением.

— Ц! — одна из приближённых вскинула палец. — Что у вас за манеры, девушки?

— Новенькие. Всему учить надо, — качает головой другая и снимает с высокой этажерки гроздь винограда. — Первое и самое сладкое угощение всегда получает достойнейший из мужчин.

Она срывает одну из ягод, зажимает губами и тянется к лицу императора. Я в ужасе наблюдаю, как виноград скрывается, и мужчина дарит цветку ленивый, но глубокий поцелуй.

Спешно отвожу взгляд. Что-то мне расхотелось есть.

— Я тоже хочу, — тянется к нему другая.

Император срывает ягоду, зажимает в пальцах и протягивает ей. Девушка обхватывает запястье, глядя ему в глаза, затем высовывает язык и лижет пальцы, потом уже накрывает полными губами виноградину.

Что-то мне совсем нехорошо. И вот такого поведения от меня ждут? Руки облизывать?

Прячу под столом кулаки, пытаясь не обращать внимания на то, как ещё несколько девушек забирают виноград похожим способом. Смешки становятся тише, голоса глубже или переходят в шёпот. Боги, здесь так душно.

Мне почему-то казалось, страшнее, чем ректор, внезапно подошедший сзади и поймавший в кольцо своих рук уже ничего не будет. Я ошибалась. Забыла слухи, которые долетали даже до нашей деревушки.

Мерзко. Грязно. Магда тоже получает угощение, подражая другим девушкам. Я сижу через стол от всего этого, а меня передёргивает так, будто я участвую. Почему они это делают? Только ради красивой жизни?

Боги… Голова кружится.

— Инга, сладкая, в чём дело? — обращается он ко мне.

Твою ж ма-а-ать…

— Ни в чём, — хрипло выдыхаю я.

— Ох, милая, прости, — в его голосе противно липкое возбуждение. — Я увлёкся девочками и совсем не приласкал своих новеньких фиалочек.

Вот спасибо. Это был лучший из подарков.

— Возьми, — он срывает последнюю виноградину с ветки и тянет ко мне через стол. — Эта, только для тебя.

Я не сдерживаю нервного смешка.

— Нет, спасибо, — сглатываю обжигающую горечь, подступившую к горлу. — Я не голодна.

— Императору не перечат, — упрекает меня кто-то. — Его благодарят за дар.

— Благодарю! Но я не голодна.

Цветник перешёптывается будто клубок змей. И мне совсем не нравится взгляд, которым император меня изучает.

— Знаешь, я думаю, твой магический потенциал нужно проверить прямо сейчас, — император хлопает по своему колену и ухмыляется.

Меня словно ледяной водой окатывает. Серьёзно что ли?! На на него сесть? А чего не повыше сразу?

Другие цветы поворачиваются и с равнодушием смотрят на меня. Глаза пустые.

— Все вон, — резко произносит он, не отрывая взгляда от меня. Будто охотничий пёс, взявший след. — Этеринга, ты останешься.

Глава 8. Ректор академии

Едва за девчонкой закрылась дверь, в груди заныло гадкое чувство, будто теряю что-то очень важное.

Но утратой чего?

Бросаю ещё один взгляд на дверь, возвращаюсь в кресло, отпиваю кофе и морщусь. Остыл. Можно, конечно, подогреть, но я не стану. Второй раз вкусным он не станет. Отставляю кружку и беру бумагу, как вдруг дверь без стука открывается.

Внутрь входят двое имперских стражей, один остаётся в приёмной, второй идёт в кабинет и, убедившись, что я не прячу по углам врагов, подаёт сигнал. Лениво поднимаюсь и успеваю обойти стол, прежде чем в кабинете появляется император.

— Алистар, — он разводит руками в жесте, похожем на приглашение обняться, но не являющемся таковым. — Давно не виделись.

— Две декады, — даже не пытаюсь подавить в голосе иронию. — Я ждал вас к вечеру.

— Я освободился раньше, и мне уже не терпится взглянуть на свежие цветы. Сколько в этом году?

— Трое.

— Не слишком много. Неужели в нашей империи закачиваются приятные глазу девицы?

Мне вспоминается последняя. Та, чей запах всё ещё витает в воздухе. Что-то с цитрусом. Апельсин и корица.

Её реакция не была мне в новинку, каждый год одно и то же. Одни плачут, кто-то умоляет, но в конце концов все мирятся с неизбежным. Те, что поумнее успевают получить большую выгоду. Не выделяются, ведут себя естественно и живут дольше. Жаль, что Инга не из таких.

Характер в этой девочке чувствуется издалека. Это её особенность и проблема одновременно. Я понимаю, что Фредерика она однозначно заинтересует, но почему-то сейчас меня этот факт злит.

Вопрос в том, почему?

Не первый сорванный цветок, явно не последний, но что-то в ней… в голосе, манерах… нет, к демонам такие мысли.

— Ты уже всех срезал?

— Последнюю вчера вечером.

— Прекрасно. Как раз взгляну на них, — император потирает руки друг о друга. Крупные перстни на его пальцах звякают.

Инга же только что вышла. Выходит, они не пересеклись в коридоре? Успела удрать? Будет лучше, если она спрячется где-то и не попадётся на глаза. Фредерик разозлится, конечно, но мне нужно отдельно поговорить с этой девочкой, пока она не влипла.

Проклятье, стоило сделать это, пока она была тут… в голову не пришло.

— Вы помягче с ними. У последней и суток не прошло как дом покинула.

— Так и хорошо. Быстрее привыкнет. Которая самая свежая. Как звать?

— Этеринга.

— Фигура есть? Грудь?

Пожимаю плечами.

— Молодец, — ухмыляется Фредерик. — Правильно. Это мои девочки и делиться ими я не стану. Уже были прецеденты.

Слышал. Жестокая была казнь.

— Я могу сделать для вас что-то ещё? — наклоняю голову к плечу.

— Не, работай, — отмахивается. — А я пойду отдохну. Пусть девушек и мало, но надеюсь, они того стоят. В этом году я забираю старшекурсниц, как-нибудь протяну. Эх, знал бы ты, как это непросто, делить любовь стольких красавиц. Они же ссорятся за меня, ревнуют.

Он выдерживает паузу, позволяя мне озвучить какой-либо комплимент вроде «это неудивительно» или «есть за что», но ожидаемо слушает тишину. Мне не за что хвалить его, но он отвык от этого и продолжает ожидать от меня того, к чему приучил всё своё окружение.

Терпеливо жду, когда он закончит и покинет кабинет, забрав с собой охрану. Жирный ублюдок. Ни мозгов, ни фантазии, на троне оказался случайно, больше мешает, чем правит. Всё жду, не появится ли какой-нибудь идиот, желающий свергнуть его. Ну или хотя бы убить. Сейчас пойдёт в оранжерею, переодеваться и наслаждаться почти раздетыми девушками. Ей.

Злюсь на себя и иду к окну, чтобы проветрить комнату. Запах апельсина всё равно уже не чувствуется.

Возвращаюсь за стол, пытаюсь вчитаться в документы, но на сердце неспокойно, так что на ерундовые отчёты уходит втрое больше времени.

— Ректор Тенгер, — в кабинет стучится Гюбо.

— Что ещё? — огрызаюсь я, одновременно злясь, что меня отвлекают от дурацких документов, и радуясь возможности подумать над чем-то ещё.

— Я хотела поговорить о новом цветке. Соседка жалуется на неё. Просит отселить её куда-то.

— Учебный год уже начался. Общежитие заполнено до предела, — хмурюсь я. — Она объяснила, что случилось? Что Инга сделала?

— Нет, но я не удивлена. От этой девчонки одни проблемы! Скорей бы император забрал её.

— Где же ваше сострадание, — качаю головой. — Вы же прекрасно знаете, что ждёт цветы, когда их забирают. К счастью, у Инги ещё есть время на спокойную жизнь. Поговорите с её соседкой. Я хочу, чтобы их жизнь до отбытия в столицу, была тихой и спокойной.

— Но…

— Без «но». Либо соседка Инги сбавит накал, либо я поселю её третьей в чью-то комнату, потеснив других девушек. Предложите этот вариант, она успокоится.

Гюбо хмурится и выходит, а мне снова приходится вернуться к грёбаным отчётам. На сердце тревожно.

Вот вляпается же, как чувствую. Если б у неё хоть полдня в запасе было, познакомилась бы с другими девочками, то знала бы как себя вести, но ей везёт.

Ставлю подпись на шести, а на седьмой со стеклянной палочки, что служит мне пером, капают чернила. Нет. В пекло бумажки. Мир против ерунды.

Закрываю чернильницу, убираю испорченный лист и встаю. Нужно убедиться, что эта бестолочь не подпишет себе смертный приговор. Может, в будущем она и станет игрушкой Фредерика, но сейчас я её ректор, а она моя адептка, за которую я отвечаю. Раз уж семья продала её.

Уже на подходе к оранжерее понимаю, что что-то не так.

Охрана императора, рассредоточенная по территории, взбудоражена сильнее обычного. В ухе у каждого по лиловой серьге, артефакту ментальной связи и, судя по свету, происходит что-то необычное. Слышу возмущённый гул, кто-то плачет. Подхожу ближе и понимаю, что девушек выгнали и теперь они вынуждены топтаться в узком коридоре среди воинов, у которых, к сожалению для них сейчас, есть глаза.

— Что происходит? — иду сквозь толпу, не ожидая ответа ни от кого конкретного.

— Нас выгнали, — наперебой жалуются девочки.

— Закрылся там с этой…

— Новенькой!

— Выскочка!

— Она точно вылетит сегодня.

Я, конечно, надеюсь, что речь о Магде, та с головой не сильно дружит и пришла в храм сама, но вижу красную шевелюру почти у двери, куда её не пускает охрана. Значит моя.

Дела…

— Переодеваться, — приказываю я. — Эту лекцию пропустите, на следующую быть готовыми.

— Но ректо-о-о-ор.

— Пожалуйста, лорд, можно мы…

— Нельзя. Кто-то хочет оспорить приказ и схлопотать наказание? Нет? Тогда выполнять.

Не хватало мне, чтоб они задницами здесь сверкали, а империя потом гудела от массовых казней императорских защитников. В конце концов, этих мальчишек тоже я готовил, не хочу пускать кровь моим затраченным усилиям.

— Ректор, — кивают парни на входе. — Нам приказано…

Я плавно проскальзываю между ними и толкаю дверь оранжереи.

Твою мать…

Стол перевёрнут, все фрукты и угощения рассыпались по каменным плитам. Фредерик в разорванной тунике. Инга напротив по другую сторону.

— Подошла сюда, мелкая дрянь! — тяжело дыша пыхтит взмокший Фредерик.

Она что, заставила его вокруг дивана бегать? Да больше трёх?

Ох, Инга… Это очень смешно, но ты себе могилу роешь.

Девчонка бросает на меня полный ужаса взгляд. Ей совсем невесело. Лицо бледное, и какое-то зеленоватое. Кажется, её вот-вот стошнит.

— Поймать, — взвизгивает Фредерик, то ли отдавая приказ мне, то ли парням, вбежавшим за мной следом, и указывает на Ингу. — И… фух… держать.

Девчонка вздрагивает, поворачивается к нам, а после случается то, чего никто из нас не ожидал.

В глубине лиловых глаз вспыхивают искры, а воздух вокруг неё наполняется похожими на молнии всполохами.

По моему телу проносится жаркая волна, моргаю и чувствую жжение в глазах — зрение меняется, и теперь я вижу множество потоков магии, окружающих девчонку.

— Назад, — резко командую я. — Увести императора. Немедленно.

— Но лорд… — возражает один из стражей.

— Выполнять!

Поднимаю руку и иду на девчонку. Бестолочь! Сейчас перестарается и мозги спечёт, которых и так мало!

Плавно тяну её магию, отнимаю, потому как сама она не додумается, что делать и как обуздать. Её сила чуть пощипывает кончики пальцев, лижет кожу, смешивается с моей. Дышу глубже и на миг прикрываю глаза, потому что это… приятно.

Слишком. И явно не просто так. У меня есть догадка, но очень хочется ошибаться. Ведь если я прав, придётся отдать Фредерику ту, на руке которой должна стоять моя метка.

Глава 9. Нервный срыв

Первым, что я вижу, когда в глазах проясняется, становится лицо ректора. Взволнованное, обеспокоенное, будто ему и правда не плевать, что со мной будет. Убедившись, что я в сознании, он снимает камзол, кутает в него меня.

Проклятье, стыдно-то как. Я же голая перед ним сижу. Пока я бегала вокруг дивана от жирдяя, наверняка вывалилось всё, а потом это…

А что, собственно, произошло?

— Алистар! — в оранжерею врывается император, а с ним двое стражей, и мне хочется спрятаться в тёплом, пахнущем кофе камзоле с головой. — Ты её утихомирил? Что это вообще было?

Ректор поднимается и встаёт между мной и ими. Почему-то сейчас, когда он рядом, в моей душе поселяется робкая надежда, что всё ещё может закончиться хорошо.

— Неконтролируемый всплеск магии, — спокойно отвечает он.

— Она пыталась на меня напасть! Такое поведение должно быть наказано!

Я вздрагиваю. В мыслях сразу или тюрьма, или казнь… даже не знаю, что хуже.

Ректор качает головой.

— У этих девушек не просто так выделяющаяся внешность. Они чувствительны к магии, которая похожа на морские волны. Вы же не накажете их за то, что иногда сбивают с ног?

— При чём тут это?!

— Если всплеск эмоций совпадает с всплеском магии, происходит то, что только что случилось.

— И что теперь? — император, кажется, мало что понял из объяснений. — Она постоянно так истерить будет?

Тенгер не отвечает. Мне становится холодно, и я кутаюсь в его одежду сильнее. Всплеск магии, значит? У меня первый раз такое. Только ли в этом дело?

Император смотрит на меня, а я старательно отвожу глаза.

— И что мне с ней делать? Как приказывать ей успокоиться?

— Приказывать? — поднимает бровь ректор. — Так же, как волнам.

Император задумывается на миг, поднеся к губам увешанный перстнями палец.

— А знаешь что? Теперь это твоя проблема. Придумаешь, как управлять этой девкой, а потом расскажешь мне. Не знаю, может поить её чем-нибудь, глядишь, и покладистой станет. То, что магичка — хорошо, это даже полезно, — его взгляд опять сосредотачивается на мне. — Под твою личную ответственность и контроль, Алистар.

Я поднимаю глаза. Ректор всё так же стоит между мной и императором словно неприступная скала. Белая рубашка отражает проникающие в оранжерею блики, отчего кажется, будто он сам излучает свет. А может, всё дело в том, что я ещё не пришла в себя после случившегося.

— Ты понял меня, Алистар? — с нажимом давит император.

— Да, — спокойно отвечает ректор.

— Славно. Такой редкий и темпераментный цветочек нужно облагородить. Слышишь, сладкая? Я готов дать тебе ещё один шанс.

“Ой, вручите его кому-нибудь ещё”, — хочется ответить мне, но я прикусываю язык.

— Девушек я отпустил, — меняет тему ректор. — Вы задержитесь?

— Нет, — император одёргивает тунику. — Эта дрянь меня испачкала, так что приведу себя в порядок и поеду дальше по делам. Ты уж построже с ней, дикая совсем.

Ректор никак не комментирует происходящее. Только когда тяжёлые шаги императорских стражей стихают в коридоре, он оборачивается и смотрит мне в глаза.

По спине разбегаются мурашки. Злится на меня? За то, что получил выговор? За то, что меня на него повесили?

— Бестолочь, — выносит он вердикт и протягивает руку. — Идти сможешь?

Я киваю. На мгновение задумываюсь, а если бы я сказала, что нет, он бы что, понёс меня? Нет… конечно нет. Это было бы слишком странно.

Вкладываю ледяные пальцы в его горячую ладонь. Пытаюсь подняться и одновременно удержать камзол. Он помогает и в том, и в другом деле. После кладёт руку, на плечо, как бы приобнимая меня и ведёт к выходу.

— Осторожно. Тут тарелки разбитые, не порежься.

Во мне кипят эмоции, но я пока не могу осмыслить их, так что они гудят в голове роем диких пчёл. Академия пуста, все, должно быть, на занятиях, так что до моей комнаты добираемся без происшествий. На миг меня накрывает тревогой, нет ли там Саймона, но потом думаю, что ему тоже есть чем заняться.

— Спасибо, что проводил, — огрызаюсь я, резко сбрасывая с плеча его руку. — Дальше я как-нибудь сама. Не смею больше задерживать столь занятого и преданного империи и императору гражданина.

Может, и не стоило сейчас грубить. В конце концов, ректор мне помог, но… С другой стороны, из-за него я здесь, из-за него на меня нацепили этот ужасный наряд и заставили пройти через унижение. В первый, но явно не последний раз!

— Уймись, — холодно бросает он. — Тебе нужно успокоиться. От занятий я тебя на сегодня освобождаю. Прими душ и отдохни. Ты потратила много сил, возможно будет головокружение, боль в костях, это нормально. Раньше подобного не случалось, я верно понимаю?

— О, не пытайся делать вид, что тебе не всё равно, — взрываюсь я, сдёргивая с себя его камзол. — Вот, забирай! А меня оставь в покое!

Швыряю в него одеждой и запираюсь в ванной. Оказавшись в одиночестве, падаю на колени и, обняв себя за плечи, кричу.

Громко, не сдерживаясь и не заботясь о том, кто и что подумает. Я слишком долго держала себя в состоянии контроля и больше не могу. Не могу! У всего этого должен быть предел.

Когда горло начинает ныть от боли, я замолкаю и некоторое время просто сижу, обхватив голову руками.

Боги, как же мне теперь… Я не представляю, что делать, не справлюсь с этим. Кажется, сегодня я растратила свой годовой запас удачи, потому как ректор появился настолько кстати, что я готова была в любви признаться. Пока не вспомнила, что он одно из главных звеньев этой цепи.

Удивительно, но это ранит сильнее, чем вся та грязь, которую выдал мне император, все его липкие взгляды, мерзкие намёки…

Больнее всего понимать, что единственный, кто заступился, помог и… проклятье, симпатичен, да, в любой момент отдаст меня этому извращенцу.

Личный надзиратель, надо же. Как и обещал. Не ожидал наверно, что сам им станет. Я в ловушке. Мне не спастись.

Как же я злюсь. На императора, ректора, родителей, за то, что продали меня, а главное — на саму себя. За то, что я такая.

Принимаю душ, тщательно смывая с себя косметику. Из отражения в зеркале на меня смотрит явно не «прекрасный цветок». Опухшие и красные от слёз глаза, искусанные губы. Мокрые волосы кажутся тёмными. Почти такими же, как и должны быть. Какими я их помню. Это потом оказалось, что они лиловые. Что за цвет вообще дурацкий?!

Закутавшись в халат, я выхожу в комнату и замираю.

— Ты ещё здесь? — щёки обжигает краской.

Грёбаный ректор слышал мою истерику. А впрочем, пёс с ним.

Ректор сидит у окна. Пока меня не было, он выволок стол и поставил перед окном, два стула. Один так, чтобы видеть сад, на втором уселся с краю сам. Перед свободным несколько тарелок, наполнивших комнату такими ароматами, что мой живот тут же сводит от голода.

— Должен был убедиться, что не случится нового всплеска. Это опасно, ты можешь погибнуть, если не помочь.

— А может, я и хотела погибнуть?! — вскидываю подбородок.

Ректор не удостаивает меня ответом и кивает на свободный стул. Или скорее на еду.

— Что это? — пытаюсь не подать вида и незаметно проглотить слюну. — Нам же запрещено есть в комнатах.

— Молодец, — без тени улыбки кивает. — Часть правил ты запомнила. А теперь садись и ешь. Я разрешил.

Как бы ни хотелось послать его в направлении, которое приличные девушки не должны знать, поесть мне надо. И, раз не придётся шарахаться по замку в поисках правильной столовой, глупо отказываться.

Хмыкнув, я сажусь и хватаюсь за приборы. Ректор сидит, подперев подбородок, и наблюдает за мной. Как же он бесит!

— Что?! — не выдерживаю я.

— Думаю, что с тобой делать, — отвечает он.

— Ты можешь думать где-то ещё? Мешаешь!

— Слишком громко? — хмыкает он и со звуком, похожим на рычание и откидывается на спинку стула, прикрывая глаза.

Расслабиться это не помогает.

— Можешь отпустить, — без надежды предлагаю я.

Ректор снова смотрит на меня, а после указывает взглядом на моё запястье.

— Пока у тебя метка, он найдёт тебя где угодно. К тому же силы в тебе много, ей нужно учиться пользоваться. А значит, ты останешься здесь.

— А может, и не надо, — я поджимаю губы, в глазах снова собираются слёзы. — Зря ты вмешался. Это же неизбежно. Я всё равно однажды… Я… не знаю, что с собой сделаю.

— Инга, прекращай.

— Не стану! — вспыхиваю я. — Ничего! Ты привозишь нас сюда, учишь быть ему идеальными игрушками, а потом просто набираешь новых! Я видела этих девочек! Они как одержимые! Делают разные мерзости! Как это происходит?! Им мозги промывают или что?!

— Они ведут себя так, чтобы не привлечь внимание.

Я даже воздухом давлюсь.

— Чего?

— Не привлекать внимание, — повторяет ректор. — Шпилька, ты правда думаешь, что он не может найти себе женщину? Или жену? Являясь самым богатым человеком империи? Головой подумай.

Я сжимаю кулаки.

— А я, значит, привлекла?

— И сильно. То, что тебя оставили с ним наедине, делает тебя практически фавориткой.

Я роняю приборы на стол и сжимаю виски.

— Я ничего не делала! Просто стояла, ответила, как зовут. Я правда ничего не делала.

— Ты дерзишь, даже если ничего не делаешь, — он качает головой. — И этим ты выделяешься.

— И что мне теперь, пальцы ему лизать, когда прикажет?!

— Да, — морщится ректор. — Улыбаться, быть милой, скучной. У него было много женщин. Он собирает необычных, тех, что выделяются. Подходишь по внешним параметрам, но ты пока что в цветнике. Вы все необычные, и это делает вас обычными на фоне друг друга. Характер тебя сдаёт.

Я сглатываю. Выходит… взгляды других девочек, были… Ох, они не понимали, что я вытворяю и зачем привлекаю внимание? Выходит, они вовсе не были расстроены тем, что я «отбила кавалера», их испугало то, что со мной будет. Случилось…

Вспоминаю, как Магда быстро смешалась с толпой. Она знала, что делает, сразу стала «своей». Мне нужно было поступить так же.

Стоп, но там была вторая девушка? Он не посмотрел на неё из-за полноты? Или слишком зациклился на мне?

Когда ты яркая, спрятаться можно только среди ярких…

Голова разболелась.

— И… что мне теперь делать? — поднимаю взгляд на ректора.

— Учиться. Ублажать императора в том числе.

Глава 10. Новый день, новые проблемы

Учиться что?! Я роняю вилку, которая со звоном падает на тарелку.

— Ты сейчас серьёзно? И кто же будет главным учителем? Ты?

Уголок его рта поднимается. Ему явно нравится моя реакция… Или моя идея?!

— Ты слышала императора, — ухмыляется он. — Я несу за тебя личную ответственность.

— Да неси что угодно! Но подальше от меня, — вырывается у меня, и я окончательно теряю аппетит.

Просто все те картинки, которые внезапно вспыхивают в моей голове и отражают слова: я, император и ублажать, совсем не способствуют желанию поесть. Даже подташнивать начинает.

— Увы, шпилька, — он сочувственно пожимает плечами, но, по-моему, ему совсем не жаль. — Но приказ правителя не оспаривается.

Закатываю глаза и откидываюсь на спинку стула. Я просто обязана найти способ вот этого вот всего избежать.

— А насчёт императора, — продолжает мой личный надзиратель. — Вместе с правилами, от зубрёжки которых я тебя, кстати, освобождаю только на сегодня, ты должна знать, что он любит. Чтобы твоё поведение не делало тебя мишенью для охотника. Хотя… Да, ты уже опоздала.

Он встаёт из-за стола и окидывает взглядом комнату. Принюхивается, а затем морщится.

— Я не люблю кошачьих, поэтому настоятельно советую держаться от них подальше.

Я замираю. Проклятье… Неужели почуял? Может он тоже какой-то оборотень? Надеюсь, не поймёт, что это не просто кошка… То есть кот.

— А, по-моему, они лучше, чем многие другие животные, — язвительно отвечаю я, сама не зная с какой целью пытаясь его задеть. — А тем более люди.

И неважно, что Саймон не человек. Но как кот он очень… мягкий.

Получаю в ответ ещё одну ухмылку в стиле «я тебя предупредил», и наконец-то остаюсь в одиночестве.

Ненавижу. Всех их ненавижу. Всю академию. Эти лиловые волосы. С усилием тру метку на руке — а вдруг её можно стереть? В голове мелькает мысль: а если выжечь? Вырезать? Зарисовать? Можно ли так избавиться от метки?

Потом сама же себе даю ответ на эти вопросы: было бы всё так просто, цветника бы не было. Ложусь на кровать, отворачиваюсь к стенке и подтягиваю колени к груди.

Я обязательно разберусь со всем этим. И с ректором, с его глазами, в которых можно себя потерять. И с его запахом кофе и пряности, которые до сих пор наполняют комнату. И с иррациональным ощущением спокойствия и уверенности, которые пропадают сразу же, как он отдаляется от меня.

Лежу так долго без движения, что в определённый момент проваливаюсь в беспокойный сон, который затягивает как паутина, но не полностью, а будто бы оставляя на грани сознания. Он заставляет вспомнить и в полной мере прочувствовать все последние события, переплетает их в замысловатых кошмарных вариантах, делая всё ещё хуже и удушливей.

Я умудряюсь выплыть на поверхность, чтобы сделать глоток реальности, дважды: когда кто-то приходит и забирает еду, и когда вваливается соседка, ни капли не беспокоясь о том, чтобы быть потише.

Утро оказывается действительно добрым. Потому что наконец-то заканчивает череду сновидений и даёт надежду на то, что новый день будет хоть чем-то, но лучше. По крайней мере, императора в нём точно не будет.

Ёжась от утренней прохлады, я принимаю душ, забираю свои волосы в высокий хвост и, решая не будить соседку, отправляюсь искать столовую «для избранных». Благо дело в этот раз долго блуждать не приходится, потому что практически сразу встречаю ту самую блондинку, до которой император так вчера и не дошёл.

— Привет! — она обеспокоенно смотрит на меня. — Ты… как?

Так, судя по всему, особо сильно о последствиях моего «общения» с императором никто не распространялся. Это и к лучшему. Что там надо? Мимикрировать?

— Если не хочешь — не рассказывай, — она делает свои выводы из моего непродолжительного молчания. — Как жаль, что мы не успели тебя предупредить.

Он берёт меня за руку своими пухленькими нежными пальчиками и тащит по коридору, продолжая болтать.

— Мы все так испугались. А потом ещё этот грохот… И ректор… Тебя же не в карцер отправили? Говорят, там так страшно!

Карцер? Ох… Так это мне ещё повезло, что Тенгер отвёл меня в комнату да ещё и накормил? Потрясающее благородство!

— Всё хорошо… Я Инга, кстати, — говорю я, а потом понимаю, что моё-то имя они точно запомнили. Все.

— Да! А я Илли, — говорит она тогда, когда мы как раз добираемся до столовой.

На удивление завтрак проходит очень спокойно. Девочки, которые накануне казались пустыми и послушными куклами с промытыми мозгами, на деле оказываются очень интересными собеседницами. У каждой из них есть история чем-то похожая на мою. И каждая со страхом ожидает момента, когда метка на запястье замкнётся.

— Инга! Сюда! — кричит мне Илли и машет рукой. — Я заняла нам место.

Я прижимаю к себе сумку и прохожу мимо других адептов, занимающих свободные стулья. Как положено девушкам из цветника, иду к самому последнему ряду в аудитории: так на нас не будут пялиться те, для чьих глаз мы не предназначены.

С другой стороны тоже хорошо — тихо, меньше спрашивать будут. Но всё равно ощущение, будто мы заразные.

Неудачно спотыкаюсь о чей-то ботинок и едва не падаю. Но меня подхватывает на лету какой-то парень.

— Я знаю, что хорош, но не стоит падать к моим ногам вот так прям сразу, я же не император! — шутит он, пока я пытаюсь собрать ноги и найти равновесие.

Да уж. С императором можно упасть только в обморок, от отвращения.

Поднимаю взгляд и вижу высокого сероглазого парня с тёмными волосами, забранными в хвост. Самодовольная ухмылка на его лице почему-то сразу же, просто с первых мгновений, начинает раздражать.

— Прости, споткнулась о твоё самомнение, оно выпирает из тебя слишком сильно. Ты бы его подобрал, — фыркаю я и только тогда замечаю испуганный взгляд Илли.

А, да, точно. Стараться ни с кем лишний раз не разговаривать, и тем более не обниматься. А этот парень, всё ещё продолжает держать меня за плечи.

— Какая розочка, — кажется, этому наглецу правила не писаны, а мне проблемы потому разгребай! — С шипами. Покажешь мне своей темперамент?

— Отвали, — рычу я и пытаюсь вырваться из кольца его рук. — Ещё проблем из-за тебя не хватало!

Я начинаю оглядываться по сторонам, и понимаю, что все, абсолютно все, пялятся на нас и ждут, чем закончится это представление.

— Да ладно тебе, — одна его рука соскальзывает с плеча на шею, а потом ближе к затылку.

Что за?! Но додумать я не успеваю. Потому что по аудитории пробегают шепотки, а за моей спиной раздаётся до зубовного скрежета знакомый голос.

— И что здесь происходит?

Глава 11.Урок о магии

Меня тут же выпускают из хватки и ставят ровно, будто куклу, которую случайно задели на полке в магазине, а теперь пытаются сделать вид, что ни к чему не прикасались. Бросаю на парня раздражённый взгляд. Придушила бы. Голыми руками! Потом поворачиваюсь к двери и вздрагиваю, ловя на себе прожигающую тьму глаз ректора и почему-то вспоминаю, как оказалась прижата к его груди там, у моей деревни. А потом позже, в экипаже. Проклятье, это-то здесь при чём?!

— Да вот, лорд Тенгер. Цветы на парней засматриваются, под ноги не смотрят, падают, — объявляет наглец. — Знаю, виноват, нельзя было трогать, но что ж я, зверь какой? Расшибётся же об стол.

Я резко отскакиваю от него, снова спотыкаюсь и падаю, в этот раз на Илли, а парень указывает на меня ладонью. Будто презентует.

— Видите? Совсем на ногах не стоит.

Сердце колотится так, что ректор должен слышать. Да я сейчас этому гаду такое устрою! Мало не покажется! Меня же подставить решил! Будто я сама виновата! Ну наглец!

— Этеринга, — ректор угрожающе опускает подбородок. — Сядь на своё место, если стоять не можешь. Адепт Тимонт, заступаешь на дежурство вне очереди.

— Но… ректор, — кривится гад, а я чувствую мрачное удовлетворение. — Это несправедливо. Она провоцирует, а мы виноваты?

Он оглядывается на меня. Сажусь за стол, едва сдерживаясь, чтобы не показать ему язык, но потом снова смотрю на Тенгера и внутри всё холодеет.

— А с ней у меня будет отдельный разговор.

По спине разбегаются мурашки. Гаргулья срань… он сейчас на маньяка похож.

— Тебе нужно быть осторожнее, — шепчет Илли. — Столько раз попадаться ректору, а ты тут третий день.

— Да я бы рада держаться от него подальше! Не выходит!

— Этеринга, ты хочешь ответить по теме урока? — спрашивает Тенгер, присаживаясь на край преподавательского стола.

— К доске её вызовите, — язвит Тимонт. — Только лучше попросить кого-то донести, а то шею свернёт пока дойдёт.

— Тимонт, я увеличиваю число дежурств до пяти подряд, — в голосе ректора звякает сталь. — Если хотите отрабатывать до конца года, можете продолжать демонстрацию скудоумия.

Парень цыкает и бросает на меня злой взгляд. Я сглатываю и опускаю глаза. Сейчас лучше и правда не нарываться. Я привлекаю слишком много внимания.

Когда все успокаиваются, Тенгер начинает лекцию. Я ловлю себя на том, что, во-первых, не ожидала, что он вообще снисходит до преподавания, а во-вторых втайне опасалась, что лекция будет касаться императора. Не сразу додумалась, что для этой темы в аудитории слишком много парней.

Пытаюсь сосредоточиться. Тенгер рассказывает что-то о магических потенциалах, типах потоках. Я записываю, но то и дело отвлекаюсь на звучание его голоса. Низких, хрипловатый, с бархатистым рычанием. Мне кажется, если он будет просто называть цифры от одного до бесконечности, я всё равно буду слушать, потому что смысл не важен. Кажется, так думаю не только я.

Оглядываюсь вокруг. Наша академия делала упор на военное ремесло, так что парней здесь ощутимо больше, хотя и девушки тоже присутствуют. И те, кто есть, зачарованно слушают Тенгера, подавшись вперёд и ловя каждое его слово. Он этого будто не замечает, но стоит мне перевести на него взгляд, пытаясь понять, каким его видять остальные, немедленно перехватывает взгляд и ухмыляется.

Поджимаю губы и усердно перевожу рисунки с доски в свою записную книгу. Почему меня вообще это волнует?

Ну да, красивый мужик. Плечи вон какие широченные. Объективно говоря, он обладает всеми характеристиками, чтобы нравиться девушкам. А уж в сравнении с императором даже сомнений не возникнет, к кому прыгать на ручки.

Лекция довольно скучная, так что думаю, читай её кто-то другой, все бы спали.

Тенгер рассказал, что магические потоки бывают двух видов. Внутренние, те что доступны при любых обстоятельствах. У таких потоков очень много вариаций, но есть ряд характеристик, помогающих распределить их по типу. Второй — внешние, на которых работают магические порталы, артефакты и многое другое.

— Магия есть в каждом живом существе, — вещает Тенгер, прохаживаясь вдоль первого ряда парт. — У одних это крупицы. Чаще всего они отвечают за предчувствие, вдохновение, умение понять другого. Так что не слишком зазнавайтесь оттого, что учитесь здесь.

По аудитории проносится нестройное хмыканье.

— Поскольку вы поступили, то или обладаете достаточным внутренним резервом, чтобы обличить магию в форму. Или тонко чувствуете внешние потоки, чтобы иметь возможность делать с ними то же самое. На будущих лекциях мы будем знакомиться с каждым из типов индивидуально, а также рассмотрим, какие расы империи к какой магии предрасположены, чтобы у вас было понимание, куда вы можете направлять усилия. Это не означает, что оборотень, которые живущие в основном на внутреннем резерве, не могут пользоваться внешними силами, как не означает и что люди, которые чаще обращаются к внешним потокам, не могут обладать внутренними. Наша с вами задача определить ваш путь. Он будет уникальным и подходить только вам.

— То есть всё сразу не получится? — спрашивает кто-то.

— Баланс возможен, — ректор останавливается посреди аудитории и смотрит на меня. — Но в этом случае у вас будут цветные волосы.

Все оглядываются на наш ряд. В этом классе нас трое, становится неуютно.

— Рождение ребёнка с необычным цветом волос большая редкость, — Тенгер продолжает смотреть на меня. — Это отличительный признак того что внутренний резерв гармонично сочетается с внешними потоками, что делает таких магов очень ценными.

— И что? Случись война, цветник поедет на передовую? — усмехается кто-то, слышатся смешки.

— Да нет, их другому учат, — язвит Тимонт.

Я поджимаю губы. Будь у меня выбор, на передовую поехала бы, честное слово. Война — это ужасно, но общество императора ненамного лучше.

— Цветы слишком редкие, хрупкие и необычные, чтобы бросать их в пекло, — возражает Тенгер. — Кроме того, их сила отличается ещё одним необычным свойством. У вас есть внутренний резерв магии, но для всех остальных вы — внешний источник энергии, ненамного отличающийся от природных потоков.

Я вздрагиваю и поднимаю голову. Ректор смотрит мне в глаза и продолжает тем же спокойным и ровным голосом, но я воспринимаю его слова как смертный приговор:

— Отсюда следует, что цветы могут не только соединять свою магию с природной, но и с силой другого мага. Как вы знаете, на их руках есть метка, означающая совместимость с императором, но даже после стольких лет и множества красавиц, принятых в цветник, он до сих пор не представил империи жену. Девушку, метка которой замкнётся полностью. Ей станет та, чей магический предел окажется достаточным, чтобы выдержать силу императора и подарить ему сильного наследника.

Я опускаю взгляд на клеймо и дрожащими пальцами закрываю его рукавом пиджака. Ректор не сказал ничего особенного, всё это мы очень-очень кратко уже слышали, но последняя часть… о ней я задумалась только сейчас.

«Такой редкий и темпераментный цветочек нужно облагородить. Слышишь, сладкая? Я готов дать тебе ещё один шанс», — напомнил в памяти противный голос императора.

Достаточно большой потенциал. Проклятье я чуть не разнесла оранжерею, так что ректору пришлось вмешаться. И император не вышвырнул меня, не казнил и не отправил в тюрьму, ведь я и правда напала на него. Значит ли это что…

Я поднимаю взгляд на ректора. Очень хочется верить, что ошиблась, но в чёрных глазах я читаю подтверждение, что поняла всё правильно.

Вашу ж мать… Я — фаворитка императора.

Глава 12. На краю

Во рту мгновенно пересыхает. КАК можно было так вляпаться?

Мысль о продолжении рода императора вызывает тошноту. Стараюсь дышать глубже, чтобы подавить это противное чувство. А ещё думать о чём-то другом.

Больше всего мне сейчас хочется, чтобы кто-то сказал, что это всё ерунда и меня точно не коснётся, но то, что я видела в глазах ректора, напрочь лишает меня надежды.

Он знал… После моей встречи с императором понял, что я особенная. И поэтому позаботился? Потому что надо сохранить такой уникальный экземпляр цветника? Как мило.

Поднимаю глаза и снова ловлю на себе взгляд Тенгера. Глубокий, завораживающий, затрагивающий в моей душе какие-то струны, которые начинают петь.

О чём я, орк вас всех подери, опять думаю?

— У тебя всё хорошо? — мне на руку ложатся пальчики Илли. — Ты вся бледная.

— Здесь просто душно. От всяких утомительных лекций, — еле слышно шиплю я и утыкаюсь в записи.

Кажется, ректор ехидно хмыкает, но я делаю вид, что не обращаю внимания. Не мог же он услышать? Я сама еле разобрала, что сказала!

Старательно вывожу слова на бумаге, концентрируясь на буквах и как можно меньше вникаю в то, что рассказывает Тенгер. Может, если я буду плохо учиться, я буду не нужна никому? Не раскрыла потенциал и всё такое?

Ректор, будто понимая моё состояние, больше не трогает меня до самого конца лекции. Пару раз замечаю, что тот придурок, Тимонт, периодически оглядывается. Меня бесит липкость и высокомерность его взгляда. Почти так же, как у императора. И ведь не пугают его наказания ректора…

— Все свободны, — наконец, заканчивает занятие Тенгер.

Я облегчённо выдыхаю, потому что рука уже просто отсохла столько писать.

— Я пойду к девчонкам в нашу гостиную, — щебечет Илли. — Магда же старше, её сразу на второй курс отправили. Мне до жути интересно, что там дальше будет! А ещё обещали рассказать, когда в следующий раз император прибудет. Говорят, тогда же заберут старших девочек. Ты со мной?

Конечно, надо бы пойти. Но я чувствую, что лишнее упоминание об императоре точно мне сейчас не нужно.

— Скажи, а есть места, куда нам тут можно ходить безопасно, так, чтобы потом не схлопотать?

Конечно, я мало на что надеюсь, но вдруг.

— Ну… — она пожимает плечами. — Есть дальняя оранжерея и выход в парк из неё. Говорят, что это территория только для цветника. Но там за девушками всегда наблюдают охранники.

Я киваю. Понятно. То есть в одиночестве не останешься. А мне сейчас очень не хочется никого видеть.

Илли хватает сумку и, потупив глаза, как и положено «цветочку» выскальзывает из аудитории. Я, намеренно чуть дольше проковырявшись со своими записями, покидаю аудиторию одна из последних, потому что ну совсем не хочется проходить мимо ректора.

Но этот невыносимый мужлан будто специально дожидается меня.

— Этеринга, — окликает Тенгер, когда я иду мимо его стола. — Напоминаю, что свод правил ждёт тебя вечером в моём кабинете.

Голос мягкий, обволакивающий. Как будто он говорит не о зубрёжке, а о свидании. Почему-то эта мысль заставляет пробежать мурашки по моей спине.

— Так точно, господин ректор, — пытаясь скинуть с себя это дурацкое наваждение огрызаюсь я.

— Ещё одно замечание, шпилька, или подобная ситуация, — он показывает глазами на то место, где меня прижимал к себе Тимонт, — и ты будешь ходить только за ручку со мной. Ты поняла?

Этого счастья мне ещё не хватало! Я фыркаю и складываю руки на груди.

— И тебе, конечно, нечем больше заняться? — язвительно спрашиваю я.

— Но разве я могу ослушаться воли императора? — он опирается на широко расставленные руки так, что нависает надо мной.

Взгляд цепляется за его крупные натренированные кисти, которые явно не только искусно создают магические плетения, но и замечательно владеют мечом, пробегается по мускулистым предплечьям, видимым из-под закатанных рукавов, и останавливается на лице, расположенном в опасной близости от моего.

Нервно сглатываю и облизываю внезапно пересохшие губы. Кажется, его глаза становятся ещё темнее, а у меня в груди жжёт так, что дыхание перехватывает.

— Иди, Этеринга, — хрипловатым голосом говорит Тенгер. — Уходи.

Заставляю себя оторваться от его глаз и практически убегаю. Проклятье! Что это сейчас было?

Теряюсь в однообразии коридоров академии, а потом и вовсе оказываюсь где-то… на крыше.

Ого. Как только я делаю шаг в открытую дверь, ветер сразу же поднимает мои волосы и начинает трепать юбку. Зато у меня наконец-то получается сделать нормальный вдох. Как будто мне до этого дико не хватало воздуха.

Я дохожу до самого края и свешиваю ноги. Страшно ли мне? Не страшнее, чем когда император умудрился заставить меня сесть к нему на колени. Меня аж передёргивает от этого воспоминания.

Передо мной, где-то там, внизу суетятся маленькие фигурки адептов и преподавателей. А дальше, за высоченной стеной академии, зеленеют практически бескрайние леса. Не соврал Тенгер, сбежать отсюда сложно. Но… Может, если я проложу маршрут, ориентируясь на то, что вижу с крыши…

— Мяу! — снова заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности знакомый котяра.

— Нет, ты издеваешься, да? — приложив руку к груди, в которой бешено колотится от испуга сердце, возмущаюсь я. — Хочешь быстрее закончить моё никчёмное существование?

Я поворачиваюсь и вижу уже не кота, а устроившегося рядом, так же свесив с карниза ноги, Саймона. В аудитории его не было, видно тоже учится на курсе старше.

— А ты бессмертная вот так сидеть? — парирует он. — Я ж будущий страж. Мой долг защищать и всё такое, так что, если решила сигануть с крыши, я тебя не пущу.

— И что? Рискнёшь жизнью ради той, кого видел пару раз? — хмыкаю я, глядя вниз. — Это очень глупо.

— Пару-тройку жизней на глупости потратить можно, — довольно улыбается он, демонстрируя выраженные клыки. — Ты опять нарываешься, кроха?

— Сам-то хорош. Тебя ж под трибунал, — пожимаю плечами я. — Так что если влетим, то вместе.

— Я не только про крышу. Везёт тебе на неприятности.

— Ага, — вздыхаю я и поджимаю губы. — Иди уже. Не прыгну я.

— Не-а.

— Иди.

Он смеётся и ерошит мои волосы.

— Нет. Ты мне нравишься. Так что я не прощу себе, если уйду и оставлю тебя вариться в этих мыслях.

Хочу огрызнуться, но… Если быть совсем честной, то он мне тоже нравится. Забавный, лёгкий… И не носится с моим «цветочным» статусом. Почувствовал, что мне плохо и, хоть я отрицаю, понял, что сейчас мне не стоит быть одной. При этом и глазами не раздевает как тот же Тимонт. По-человечески относится, хоть и кот. Какая ирония.

Лезу в сумку, чтобы достать яблоко, которое я прихватила с завтрака, и вижу там странную смятую записку.

Что за ерунда? Откуда он тут?

Разворачиваю хрустящую бумажку и пробегаюсь взглядом по нескольким строчкам, написанным размашистым, немного неаккуратным почерком.

«Думаешь, ты особенная? Вы все в одном месте одинаковые! И я тебе это докажу».

Глава 13. Тренировки

Я несколько раз перечитываю записку. Смотрю на обратной стороне, но никаких новых пояснений не обнаруживаю. Вроде бы ничего такого здесь не написано, но мне всё равно становится не по себе, а вдоль позвоночника пробегают колючие мурашки.

Учитывая всё, что со мной случилось в последние два с небольшим дня, впору на воду дуть. Новый или скорее старый враг мне не нужен.

— Что там? — хмыкает Саймон. — Письма от поклонников? Ты б пожалела парней, им за тебя голову снимут.

— Не, — хмыкаю я, комкая записку, и собираюсь спрятать её в сумку.

— Ну-ка дай сюда.

— Ещё чего.

Я пытаюсь затолкать её обратно, но Саймон вдруг резко подаётся на меня, вынуждая откинуться назад. Вскрикнув от неожиданности, я выпускаю из руки скомканный лист, который тут же подхватывает ветерок. Парень, который всё ещё нависает надо мной, резко находит его взглядом. Я чувствую что-то, похожее на тёплое дыхание, только не ощущаемое кожей, а на каком-то ином уровне.

Додумать я не успеваю. Бумажный комочек, которому суждено было пропасть, плавно летит к оборотню. Тот ловит, выпрямляется и помогает выпрямиться мне.

— Т-ты… сумасшедший, — заявляю я. Мы же на краю крыши и могли свалиться.

— Ты упала бы назад.

— Но ты-то вперёд! И меня за собой утянул.

Саймон разворачивает бумажку и беззаботно улыбается:

— Видишь, не хотела ты прыгать. Да я и по глазам понятно. Характер не тот, зубки скалишь. Сдаваться не умеешь, кроха. Сложно тебе жить будет.

Я свожу брови, удивлённая неожиданной характеристикой. Мне… одновременно странно и приятно это слышать. Смутившись, я коротко мотаю головой и указываю на записку.

— Знаешь почерк?

Саймон подносит бумагу к лицу и вдыхает запах. Усмехается и кивает.

— Да. Оставь его мне.

— Это Тимонт? — хмурюсь я. — Чего он пристал ко мне?!

— Я об этом позабочусь, можешь не волноваться, — Саймон перебирается обратно на крышу и подаёт мне руку. — Идём. Скоро занятие. Опаздывать невежливо.

Я принимаю помощь и, отряхнув юбку, иду за ним обратно в замок.

— Почему ты… помогать решил? — настораживаюсь я. — Тебе же влететь может.

— Потому что я хороший? — усмехается он и сворачивает в левый коридор, махнув мне рукой. — Проблем от тебя много. Кто-то же должен присматривать.

Вздыхаю. Тут, увы, не поспоришь.

Сбегаю по лестнице до первого этажа и, выбежав на улицу, обхожу учебный корпус. Судя по расписанию, следующее занятие должно быть практикой по магическим потокам, так что после вчерашнего я ждала его с большим интересом.

Переодевшись в форму, замечаю, что костюмы, которые достаются нам с Илли, были намного скрытнее одежды других девочек. Рукава длинные, ворот у бесформенной рубашки высокий. Какой резкий контраст с тем позорищем, что пришлось надеть перед походом к императору.

На площадке нас встречает высокий, хорошо сложенный мужчина со шрамом на щеке, похожим на отметины когтей, а за его спиной на боку лежит очень большой мешок. Когда все собираются на площадке перед ним и встают относительно ровным построением, преподаватель приветливо улыбается.

Я замечаю, что его глаза, желтовато-карие, бликуют почти так же, как у Саймона. Ещё один оборотень?

— Доброго дня, адепты, — здоровается он. — Я магистр Локер, а это значит, сегодня вас ждёт что-то интересное. В этом мешке мячи. Берёте по одному, кладёте на траву и, воздействуя на него магией, докатываете до противоположного конца поля. Задавайте вопросы, если они есть. Если всё понятно, приступаем.

— А если задание слишком лёгкое? — хмыкает Тимонт с другого конца строя.

Локер улыбается.

— Если вы правда думаете, что всё будет легко, вынужден вас разочаровать. Ещё вопросы? Нет? Тогда за работу!

Задание и правда оказалось простым только на словах. Когда я подхожу за мечом, то обнаруживаю, что внутри него вода. Ставлю на траву и оглядываюсь.

Все такие серьёзные. Руками машут, разные пасы делают. И ведь даже не подсмотреть ни у кого. Если вспомнить первую лекцию, магия у каждого своя, особенная и уникальная, а значит и мне нужно понять, как договориться с ней, чтобы выполнить задание. Нахожу взглядом Тимонта, решительность которого, похоже, угасает.

Он стоит над мячом с пафосным видом направляет на него ладонь. Мячик покачивается туда-сюда, но если и двигается, то совсем чуть-чуть и парня это явно злит.

Отмахиваясь от удовлетворённой улыбки, я смотрю на свой мяч. Главная беда в том, что я никогда ещё не пользовалась магией, не считая вчерашнего и плохо понимаю, что нужно делать. Пытаюсь вспомнить вчерашнее, что именно сделала, но память кажется обрывочной, к тому же к горлу подкатывает тошнота. Направляю на мяч руки, зажмуриваюсь, даже пытаюсь мысленно уговорить его сдвинуться — без толку.

— Не переживай, — улыбается мне Илли. — Мы же из цветника. Если не получится, то ничего. Ругать не будут.

— Ну уж нет, — я опускаю подбородок. — Я должна сделать это. Как минимум из принципа!

Выпрямляюсь и смотрю на мяч, представляя на его месте лицо императора. Что вы говорите, Ваше Уродлишество? Покормить вас виноградом? Может ещё и из моих губ примете?

Как же я его ненавижу!

Злость наполняет тело силой. Вижу вокруг себя лиловое мерцание. Теперь я чувствую тонкие, похожие на нити связки, которые наполняют и путают всё вокруг. Нужно направить их на мяч, вдруг получится?

Но попробовать не успеваю из-за криков и поднявшейся суеты. Искры угасают, я с удивлением обнаруживаю одного из сокурсников, лежащих на земле без движения. Локер уже рядом.

Внезапно и будто вспомнив про нас, он вскидывает голову и кричит:

— Так, на сегодня всё. Брысь отсюда!

По пути в раздевалку я спрашиваю подругу:

— А что случилось?

— Захлебнулся без потока, — объясняет она. — Но это не важно. Сегодня занятий уже не будет, видимо. Мы с девочками хотим послушать музыку. Идёшь?

— Не могу. Мне нужно отбывать наказание у ректора.

— А-а-а, — она не выглядит удивлённой. — Ну ладно. Тогда в другой раз.

— Ага. Спасибо.

Переодевшись, решаю сразу идти к Тенгеру. Ну и что, что не ждёт, раньше сяду, раньше выйду.

Дохожу до его кабинета и стучу.

— Лорд Тенгер?

Никто не отвечает. Я толкаю дверь и прохожу в приёмную. Ректора нигде не видно.

Немного потоптавшись в дверях, я уже подумываю уходить, чтобы вернуться позже. В конце концов, от нашего урока прошла в лучшем случае половина, а значит он ещё долго не будет меня ждать.

Вдруг замечаю проход, скрытый за одним из шкафов. Поддавшись любопытству, подхожу смотреть. Интересно, какие секретики скрывает ректор?

Обнаруживаю узкий коридор. Интересно, Тенгер с его размахом плеч стены не цепляет?

Слышу странный шум дальше по коридору и, решив, что я уже достаточно влипла, чтобы решиться и на это, вхожу и ищу источник звуков. На пути попадается комната с деревянной створкой, которая оказывается приоткрыта, а за ней…

Я сглатываю. Чувствую, как щёки наливаются краской.

Тенгер… Что он делает… без рубашки?

Глава 14. Спустить пар

Эти дурацкие бумаги сведут меня с ума.

Со стеклянной палочки капают чернила, оставляя кляксу. Пару секунд смотрю на расползающееся пятно, а потом откидываюсь в кресле и с наслаждением сжигаю испорченный документ. Прямо на столе, и плевать на всё.

Хочется спалить к орочьей матери и все остальные документы, и подписанные, и ещё нетронутые, вот только ни хрена это не изменит.

Наша грёбаная империя останется такой омерзительной, потому что, как говорится, рыба гниёт с головы. А все отчёты, которые заполняю я и куча других, лишь убеждают всех и нас в том числе, что эта грязь — норма.

Закрываю глаза и снова вижу шпильку, сидящую на полу почти голышом. Клянусь, у меня в тот момент в голове что-то страшно хрустнуло и явно сломалось, потому как накрыло двумя противоречащими друг другу чувствами, но описать их я могу только сейчас.

С одной стороны, почти животное стремление забрать, присвоить и подчинить, не спрашивая никого. Да и к чему, ведь забираю я своё.

Она моя, и я готов голыми руками вырвать трахею у того, кто попытается мне помешать. С другой, жажда защитить, ведь от этой девочки (моей девочки!) отказались все, а значит, кроме меня ей больше не на кого полагаться. Оба этих чувства слились в такую ярость, что клеймо на плече до сих пор побаливает как от серьёзного ожога.

А ведь ничего такого не случилось. Жирный боров успел на неё только слюней накапать, но это же вопрос времени. И я сильно сомневаюсь, что в следующий раз клеймо меня сдержит. И на риск подохнуть наплевать.

Впрочем нет. Если я умру, его безумию конца не будет.

Ну и что делать?

Резко выпрямляюсь и открываю глаза. Нет, со мной явно не всё гладко. Слишком много мыслей, эмоций. То, что подавляется с раннего детства. Меня учили в месте, в котором о сегодняшней академии даже мечтать не смели. Тяжёлое время после кровопролитной гражданской войны.

В учебниках истории писали, что наши враги пустили свои корни в самое сердце императорской семьи и сожгли её изнутри, но, как обычно, верить таким книгам можно лишь наполовину.

С нами, детьми, оставшимися без родителей в этот период, не слишком считались, рано пришлось повзрослеть. Из вариантов будущего, кроме военной карьеры, была только нищета, а впоследствии смерть.

У очевидного выбора были последствия в виде специально разработанной печати, ограничивающей силу, чтобы исключить повторения резни. Новая армия подчинялась императору даже если заразилась преступными идеями.

Сейчас клеймо ставят только тем, кто входит в личную охрану императора и элитные отряды, а адептов в академии не дрессируют, как было во время моего взросления, а поддерживают в интересе к разным сферам, желании задавать вопросы и поиску ответов на них.

Жаль только, что цветник не спрашивают. Они единственные, кого, как и меня когда-то, не спрашивают о желаниях.

Так, в пекло. Нужно размяться, это всегда прочищает голову.

Отхожу к книжному шкафу, вдавливаю внутрь некоторые тома и открываю проход, ведущий к жилым комнатам. Расстёгиваю камзол, вхожу в тренировочный зал. Здесь есть вешалка, комод со всем необходимым для переодевания, оружейная стойка.

Снимаю рубашку, обувь, оставляю только штаны. Из комода достаю шнурок, стянуть волосы, и чёрную повязку из плотной ткани. Пока делаю подобие причёски, выбираю длинный меч с односторонней заточкой и лёгким едва заметным изгибом. Выглядит он легче, чем есть на самом деле, но для тренировки так даже лучше.

Выхожу в центр комнаты. Передо мной большое витражное окно. Закрываю глаза повязкой, оставаясь наедине с мыслями, медленно выдыхаю, сосредотачиваясь на потоках внутри и вокруг себя.

В горле теплеет как после глотка чего-то крепкого, от кончиков пальцев вверх по рукам тянутся тёплые нити. В районе груди они спутываются в большой клубок вместе со внутренней энергией. Не только у цветника есть возможность соединять внешнее с внутренним, но, к сожалению, большую часть доступных мне умений блокирует печать на плече.

Поднимаю меч перед собой и кладу на клинок ладонь, наполняя металл теплом, а после делаю короткий взмах. Слушаю, как лезвие рассекает воздух, и слежу, чтобы звук был не глухим, а звенящим.

Шаг, второй, поворот. Каждое движение будто звенья цепи перетекают из одного в другое.

Завязанные глаза позволяют отсечь лишнее, сосредоточиться на других органах чувств. Слухе, запахах, ощущения кожи и, конечно, магии.

Отрабатываю плавность переходов. Со стороны это похоже на танец, у каждого он свой, как и магия, которая играет в нём немалую роль. Пожалуй, это то, ради чего я всё ещё занимаюсь академией. Мне нравится наблюдать, как адепты развиваются и формируют собственный почерк в этом непростом занятии.

Обострившийся слух улавливает шорох из коридора. Дверь не закрыл? Ну и пусть. Если что-то важное, позовут. Если нет, оставят на столе бумаги. Выполняю ещё несколько связок, последний выпад с росчерком выходит медленнее, чем нужно, так что я повторяю его ещё дважды.

Слышу шаги, совсем рядом. Тяну носом воздух и снова ошибаюсь с шагом. Апельсин и корица?

Ну всё, поплыл.

Мысли разом вышибает из головы. Я возвращаюсь в исходную стойку и, выпрямив спину, снова поднимаю меч перед собой, параллельно полу. На выдохе веду вдоль клинка ладонью, закрепляя на нём язычки пламени. Теперь металл горит, а мне сложнее думать о любопытной девчонке, не побоявшейся заглянуть туда, куда её не приглашали.

Что, смотришь, любопытная? Да, чувствую, что не уходит. Теплеет на душе. Пока она поблизости, спокойнее. Могу контролировать, помочь, сберечь.

Шаг, поворот, взмах по диагонали снизу вверх. К свистящему звуку металла добавляется ощущение тепла и всполохи искр, которые то и дело касаются кожи, но не причиняют вреда.

Впору посмеяться над собой, ведь приём, который удаётся через раз, неожиданно выполняется безупречно и точно.

Воздух раскаляется. Чувствую, как на коже собираются капли. Раз уж мне так хорошо сегодня всё даётся, почему бы не попробовать ещё один приём? Совершенно бесполезный в бою, но вызывающий бурю эмоций на каких-либо светских мероприятиях.

Да, шпилька, не только тебе приходится выполнять странные просьбы в присутствии императора.

Повернувшись спиной к окну, вскидываю меч над головой. Левая рука сжата в кулак и прижата к груди над солнечным сплетением.

Выпускаю собранный клубок магических нитей и придаю ему форму дракона. Он взлетает к потолку, утягивая за собой шлейф пламени, и делает полукруг. Мне его не видно, но красота самого плетения не уступает тому, как он должен выглядеть.

Выполняю пару восьмёрок мечом и когда дракон оказывается за мной, раскидываю руки. Огонь врезается мне в спину подобно волне, а после исчезает, оставляя запах дыма и сухой горячий воздух.

Стягивающий волосы шнур не выдерживает жара и рвётся. Вместе с ним ослабевает и узел повязки, так что я стряхиваю её, небрежно мотнув головой.

— Что такое, шпилька? У тебя ко мне какое-то дело?

Девчонка держится за дверной косяк так, будто опасается, что кто-то схватит её за ноги и утащит. Сглатывает и облизывает губы. После этого движения я чувствую, что в комнате и правда жарковато.

— Я… Эм…

Инга пугается и краснеет. Старается смотреть мне в глаза, роняет взгляд, снова поднимает, резко отворачивается в сторону коридора, которым пришла. Суетится вся.

— Прости, я тут… — мысли никак не укладываются у неё в голове. — У нас занятия закончились. Ты сказал про отработку, вот я и…

Свожу брови. Это я так долго разминал мышцы, что уже вечер настал?

— Ладно, пойдём. Сейчас схожу в душ и займусь тобой, — усмехаюсь я и иду к стойке, забрать вещи и вернуть на место меч.

Понимаю, как это звучит, бросаю взгляд на Ингу, но та очень внимательно изучает штукатурку на противоположной от меня стене.

Когда я подхожу, она мягко отходит, выпуская меня из зала, а затем идёт следом по коридору. Не то чтобы я был сильно против, но… что она делает? Будто зачарованная. Или просто играет со мной?

Доиграется же. Ей лучше не знать направление моих мыслей.

Вхожу в спальню, не останавливаясь, кидаю рубашку и камзол на кровать и вхожу в ванную. Инга следом, растерянно осматриваясь. Замирает только на пороге и ловит мой взгляд. В груди сразу теплеет, но я всё же озвучиваю вопрос:

— Шпилька, ты мне спинку хочешь потереть?

Глава 15. Сопровождающий

Его вопрос вырывает меня из вязкого морока фантазий. Моргаю, сбрасывая с себя наваждение и, наконец замечаю в черноте его глаз насмешку. Щёки обжигает так, будто я упала лицом на раскалённую сковороду.

— Эм… Что? Нет!

Гаргулья срань! Я ввалилась к нему в комнату! Тело цепенеет и покрывается мурашками. Я бы убежала, если бы могла сейчас двинуться.

— Тогда жди в кабинете, — хмыкает Тенгер, окинув меня неоднозначным взглядом, и запирается в ванной. Из-за двери слышится. — Маленькая ещё, в душ с мужчинами ходить.

Оказавшись отрезанной от его глаз и грёбаных кубиков, я окончательно прихожу в себя.

— Размечтался! — взрываюсь я. — И вообще ты для меня слишком старый!

В ванной уже слышно воду и мне не остаётся ничего другого кроме как хмыкнуть и отойти. Отворачиваюсь и упираюсь взглядом в огромную кровать с балдахином из тяжёлого тёмно-зелёного бархата, располагающуюся на подиуме в одну ступеньку высотой.

Кошмар, он выпендривается, даже когда спит. Да на этом лежбище дракона можно уложить. Куда ему столько места? Все остальные предметы мебели ютились по углам. Пара комодов, кресло у окна, книжные шкафы. Одежда, по всей видимости, хранилась в гардеробной, соседняя от ванной дверь.

Пока ректор не вернулся, я выбегаю из комнаты и спешу обратно в кабинет. В безопасную зону. Дура! Зачем я вообще туда пошла?! Вот, теперь узнала то, что не должна была. Проклятье…

Не зная, куда себя деть, сажусь в кресло перед столом. Кусаю губы и пытаюсь успокоиться, но где уж тут. Закрываю глаза и снова вижу его. Плавное движение, языки огня, скользящие по натёртому до зеркального блеска лезвию. Пламя высвечивает взмокшую кожу, под которой красиво перекатываются мышцы, и бросает везде, где нужно, глубокие тени.

Я жила в очень далёкой деревушке, где ничего не происходит. Иногда у нас бывали военные, но я уверена, что так они не умели. Ректор двигался будто в танце. Каждое движение, поворот и выпад кажутся совершенными, а вместе с…

Мотаю головой. Нет. Мне нельзя об этом думать. Мало мне проблем, ещё он тут!

Тру метку на руке. Тонкая вязь линий обхватывает половину запястья. У ректора на плече тоже рисунок. Интересно, что он значит? Для красоты татуировку сделал или это какой-нибудь защитный знак? Тенгер, кажется, на войне был?

Вскоре полностью одетый ректор появляется из коридора. Я оказываюсь не готова к его приходу, но, пожалуй, после случившегося к этому невозможно подготовиться. Глянув на меня так, будто не ожидал, что я останусь, он задвигает книжный шкаф на место и садится за стол передо мной. Молчание затягивается, и я сдаюсь первой:

— Так что мне делать?

— Не то, что обычно, — усмехается он и, смахнув в сторону пачку документов, освобождает из-под неё уже знакомую мне книгу.

— Можно подумать, зубрёжка поможет, — хмыкаю я ведя пальцем по краю обложки. — Правил слишком много. Вряд ли я смогу их не нарушать.

— Шпилька, законы пишутся не для того, чтобы их не нарушать. Это ненамного важнее списка покупок или адептов на отчисление, — ректор указывает взглядом на убранные в другой конец стола документы. — Законы нужны для понимания, что тебя ждёт, если ты начнёшь их нарушать.

— И какая разница? — хмурюсь я.

— В этом случае знание даёт тебе свободу сделать выбор, — ректор наклоняет голову и непроглядно чёрные глаза ловят блики магического светильника. — Понимая последствия, сможешь выбрать, готова ты заплатить указанную цену, или не хочешь рисковать.

— То есть я учу эти правила, чтобы понять какие я могу нарушить? — поднимаю бровь.

— Верно, — усмехается Тенгер, берёт в руки стеклянную палочку и окунает в чернильницу.

Я смотрю на то, как он ставит на одном из документов размашистую подпись, откладывает в сторону и берёт следующий. Сгребаю книгу и собираюсь переместиться к окну, там есть ещё одно кресло, как в кабинет входит Саймон.

Мазнув по мне прозрачным и ничего не означающим взглядом, он выпрямляет спину и чуть вскидывает подбородок.

— Ректор, разрешите отчитаться?

— Разрешаю.

— Во время тренировки первокурсников произошёл отлив. Адепт Истелир, работавший с внешними потоками, пострадал. Сейчас в лазарете, отпаивают.

Ректор бросает взгляд на меня, и по спине бегут мурашки. Я же сказала ему об этом, когда пришла? Или нет? Не помню. Слишком отвлеклась.

На лицо Тенгера падает тень. Он встаёт и отходит к окну, а мы с Саймоном переглядываемся.

— Инга, возьми книгу, сегодня будешь заниматься у себя, — решает Тенгер после паузы. — Вернёшь завтра, когда придёшь на вторую отработку. Спрошу пять вопросов по первой главе. Адепт Уциан…

Ректор запинается и продолжает не сразу. Ему словно потребовалось время на то, чтобы решиться и договорить:

— Проводи Ингу в её комнату. Дорогу знаешь, о последствиях тоже.

У меня по спине холодок пронёсся. Сразу вспомнилось, как Тенгер требовал держаться от котов подальше. Он точно догадался, кто был в комнате, а может и заранее знал, что у них с Альмирой отношения.

Саймон виду не подаёт и указывает взглядом на дверь, блеснув по-кошачьи глазами. Я сгребаю книгу и поднимаюсь, не зная, как прощаться. Так и не придумав просто выхожу вслед за Саймоном, который тоже ничего не говорит перед уходом.

Здесь звуки громче, да и мир живее. Я с удивлением оглядываюсь, пытаясь сообразить, в чём дело. Может артефакт какой-то?

— Саймон… — я нагоняю парня и пытаюсь подстроиться в его широченный шаг. — А этот… отлив, это что?

— Природные потоки. Их бывает много, бывает мало. Тем, кто пользуется только внешними сложнее всего. Их отсекает и обморок, — он кладёт руки на шею и изображает удушье.

По спине проносится холодок.

— С тем парнем… всё будет нормально?

— Думаю да, — Саймон цыкает и зачёсывает пальцами волосы. — Но мне всё это не нравится.

— Что именно?

— Сложно объяснить.

— Ты же ещё не пробовал, — усмехаюсь я. — Что не нравится? Что адепты не выдерживают?

— Что магия внезапно пропадает, — он бросает на меня короткий взгляд. — Не могу объяснить. Считай, чутьём животного или интуицией, но… так не должно быть.

Я хмурюсь и некоторое время мы идём молча. Возможно я накручиваю, но теперь, после слов Саймона мне тоже становится как-то не по себе.

— Может надо ректора спросить? — снова смотрю на сопровождающего. — Видел, как он разозлился?

— Не скажет ничего, — на лицо Саймона возвращается беззаботная улыбка. — Ладно, не бери в голову. В любом случае нас с тобой это не касается. Вот и пусть те, кто образованнее ищут причины нестабильности потоков.

— Магия всех касается, — неуверенно возражаю я.

— Кроха, у тебя проблем в жизни мало? Хочешь ещё накинуть?

Аргументов не находится. К тому же мы как раз добираемся до женского общежития. Навстречу попадаются другие адепты, провожающие нас косыми взглядами и шепотками. Я не придаю этому значения, предположив, что их опять волнует, что я (о ужас!) иду рядом с парнем. На этот счёт есть железный аргумент — его предоставил ректор и мне, если честно, не терпелось пустить его в ход, но никто не давал повода.

Не доходя до нужной двери, понимаем, что что-то не так в другом смысле.

— Какого… — Саймон хмурится, а я ускоряю шаг.

У стены напротив двери в нашу с Альмирой комнату валялась моя сумка. Причём так, что не возникало сомнений, что её вышвырнули. На полу одежда, которая была в шкафу, другие вещи. Шкатулка с украшениями, которые я держала просто на память, потому что делали их сёстры, оказалась сломанной.

Собрав рассыпавшиеся деревянные бусинки и приложив на место оторванную крышку, я резко шагаю к двери и дёргаю ручку. Заперто.

— Альмира! Ты какого демона творишь?! — рычу я, ударяя кулаком. — Открывай быстро!

— Проваливай отсюда! — орут из комнаты. — Ты со мной жить не будешь!

— Да что ты говоришь?! — огрызаюсь я. — И кто это сказал?!

Рядом появляется Саймон и, мягко положив ладони мне на плечи, отводит назад. Я поддаюсь и отступаю, пытаясь привести в порядок дыхание. Замечаю, что в коридоре прибавилось зрителей и это дико нервирует. Отхожу к сумке, чтобы собрать разбросанные вещи.

— Альмира, солнышко, ты что творишь? — бархатисто мурлыкает Саймон, постучав по двери костяшками пальцев. — Что за сцены, ну? Открывай.

— Катись ты в пекло, Уциан! — истерично верещит соседка, которую его голос, кажется, бесит ещё больше. — Тащи свою новую подстилку к себе и спи с ней там, понял?! Я ни тебя ни эту дрянь больше видеть не желаю!

— Что ты несёшь? — усмехается оборотень. — Прекрасно знаешь, что…

— За дуру меня держишь?! Убирайтесь оба, я сказала! Ей не место в приличном обществе! И тебе тоже! Извращенцы!

Саймон поворачивается ко мне и демонстративно закатывает глаза, но потом его лицо резко меняется. Я сглатываю и, медленно обернувшись, ловлю на себе взгляд мадам Гюбо.

Глава 16. Предвзятость

Ну всё. Мне конец.

Сегодня меня отправят к солдатам. Или куда там, я уже не помню.

Как подтверждение моих мыслей Гюбо что-то истерично кричит, поднимая этим на уши тех, кто ещё не отреагировал на крики Альмиры. Теперь уже изо всех дверей выглядывают любопытные лица, а я себя чувствую просто клоуном на арене цирка.

Ну правда, цирк же как он есть! Только вот ни разу не смешно.

Я даже не сразу понимаю, что кричала Гюбо, пока из-за угла не появляются четверо бугаев в военной форме и громко топая сапогами по каменному полу, не направляются к нам. По коже проносится волна ледяных мурашек. Чувствую себя беспомощной и слабой. Будто снова оказалась в том идиотском костюме в оранжерее с императором.

Саймон сверкает глазами, сжимает челюсть и… неожиданно шагает вперёд, закрывая меня собой. Я упираюсь взглядом в его спину и замираю, удивляясь ощущениям. Странно, но очень приятно. Вот только, судя по выражению лица Гюбо, нам это не поможет.

— Так, руки не распускаем. Цветочек ни при чём, — он опускает подбородок и смотрит на них исподлобья. — Кроха тут второй день, вот я и решил, что неплохо бы…

— Да что ты там решил!!! — внезапно распахивает дверь Альмира. — Я прекрасно видела, как она своими сиськами перед тобой трясла! Только приехала, а сразу начала соблазнять чужих мужиков!

Я чуть не задыхаюсь от несправедливого обвинения. Уже собираюсь высказать всё, что на уме, но осекаюсь. Технически… Проклятье, как это объяснить?! Если скажу, что перед котом, то могу подставить Саймона. Вряд ли ему разрешается гостить в женском общежитии.

Оборотень поднимает указательный палец и заставляя свою, по всей видимости, бывшую замолчать.

— Альмира, не позорься, а? — цедит сквозь зубы он. — Ты знаешь, что всё было не так. И если тебе кажется, что так ты сможешь…

— Молчать! — вопит Гюбо. — Взять этих распутников! В карцеры!

— Стойте, это ректор… — начинаю было я, но мои губы смыкаются, и я не могу произнести ни слова.

— Так-то лучше, — хмыкает Гюбо. — Ректор займётся вами, когда освободится.

Что?! Она наложила на меня заклинание молчания?! Да что за…

Меня подхватывают под руки и резко дёргают вперёд, так что книга ректора вываливается вместе с остальными вещами. Саймона тоже пихают в спину, и он идёт немного впереди. На одном из поворотов коридора, оборотень позволяет себе обернуться и криво ухмыльнуться мне, за что тут же получает тычок в спину. Удивительно, но он, похоже, не планирует сопротивляться.

Молча идём, собирая десятки взглядов. Я предпочитаю смотреть в пол, чтобы не видеть этот позор. Как будто если не видишь, то его нет. Что ж, мы с Саймоном обеспечили пищу для сплетен на ближайшие пару дней, не без участия Альмиры, конечно.

Если у меня ещё будет возможность, я этой стерве ещё устрою сладкую жизнь!

Стараюсь идти сама, но, похоже, для бугаев это слишком медленно, потому что меня постоянно подталкивают и подпихивают, так или иначе касаясь тех мест, которые я бы в другое время не позволила трогать. А ещё эти противные липкие взгляды, что они бросают на меня, и от которых по спине пробегает неприятный холодок.

Может, Тенгер всё-таки преувеличил про то, что ждёт девушек? Жаль, что книгу я не успела прочесть, так бы хоть знала. А Саймон? Он же ничего не делал, у него-то как раз все проблемы из-за меня. Зря, наверно, заступился. Может наказали бы не так строго. А теперь его поведение выглядит подозрительно.

Так, мне надо успокоиться. Ректор сам отправил Саймона провожать меня, и прекрасно знает, что ничего у нас не было. Тенгер ведь разберется?

Мы спускаемся по узкимтёмным лестницам в подвал, где пахнет сыростью, плесенью и крысами. Уютненько.

Как только мы доходим до самого низа, нас с Саймонов разводят по разным сторонам. Гюбо идёт со мной. Одного взгляда на неё хватает, чтобы понять, что она очень довольна. Неужели ей так нравится унижать и наказывать девушек из цветника? Что это зависть?

Проходим мимо нескольких деревянных обшарпанных дверей с массивными замками и крошечными окошечками с задвижкой. Коридор освещается только редкими коптящими и потрескивающими факелами на стенах, отблески которых мерцают на влажной каменной кладке. И что, никакой магии?

У одной из дверей амбалы останавливаются, Гюбо снимает замок и открывает дверь, и меня заталкивают внутрь тёмной комнаты. Один из стражников входит следом за мной и Гюбо, внося с собой факел и устанавливая его на специальное крепление на стене, а потом выходит.

— Теперь с тобой, цветочек, будет разбираться лекарь. Он и сделает вывод, насколько ты помята, — Гюбо скалит зубы, хотя, наверное, сама думает, что улыбается.

Грымза.

Она поворачивает какой-то артефакт в руках, а с моих губ будто снимают повязку, и я чувствую, что могу, наконец, говорить.

— Располагайся в хоромах, — кидает перед выходом Гюбо. — А, кстати, магия в карцере не работает, можешь даже не пыхтеть.

Я вздрагиваю, когда с громким хлопком закрывается дверь, а потом, после стука металла об металл, слышится два поворота ключа в замке.

Мысленно очень неприлично ругаюсь, рычу вслух и осматриваюсь. Крошечное окно под потолком и деревянная лавка в углу — всё видно силуэтами, скорее отбрасываемыми тенями от пламени факела. Прекрасная обстановочка.

Хотелось бы успокоиться, но слова Гюбо о том, что теперь лекарь будет решать… Я бы хотела понять это как-то иначе или не понимать совсем. Но я всё-таки уже не маленькая девочка и предположений о причинах «помятости», особенно после воплей Альмиры, не так много.

Кусаю губы, перебираю юбку в пальцах и меряю карцер шагами. Сердце бешено бьётся, живот скручивает от волнения. Почему-то все выходы из этой ситуации так или иначе сводятся к мыслям о ректоре.

О нём… К тому, что я увидела в тренировочном зале. Стыдно. Неудобно. Но… Никак не могу выкинуть из головы.

А ещё почему-то кажется, что только от него стоит ждать помощи. Хоть бы он пришёл раньше этого лекаря.

Писк и шорох в углу заставляют резко оказаться на лавке с поджатыми под себя ногами. Ещё крыс мне тут не хватало!

Альмира, твою ж! Так и тянет выбраться отсюда и найти в книге ректора предлог, чтобы запихать в камеру с крысами эту идиотку, но у меня, к счастью (или сожалению), есть мозги. И совесть.

Сквозь оглушающий стук сердца в ушах слышу, как в замке поворачивается ключ. С надеждой смотрю на открывающийся проход, ожидая увидеть могучую фигуру Тенгера, но вместо этого на пороге появляется высокий и худощавый блондин.

Факел отбрасывает на него красновато-оранжевый блик, подсвечивая ехидную улыбку, после чего мою камеру наполняет голос:

— Снимайте свою форму, адептка. Полностью.

Глава 17. Осмотр

Это заявление так шокирует, что я не сразу нахожу ответ. С какой это стати?

— Нет, — отвечаю я, а сама потихонечку отступаю на максимально возможное расстояние.

Блондин прикрывает за собой дверь и делает шаг вперёд. Свет выхватывает из полумрака его тонкие, но не лишённые мужественности черты лица, орлиный нос, прищуренные в раздражении глаза и… заострённые уши?

Мама дорогая! Настоящий эльф. Я такого впервые вижу! Аиса, моя сестра на них просто помешана. Собрала все книги, газетные вырезки и постоянно рисовала их. Мы даже подшучивали над ней про то, что пока её будущий жених не вытянет себе уши до схожего состояния, свадьбы не будет.

В моих краях вот таких точно не встретишь, так что это знакомство сродни чуду. Вот только… Было б лучше познакомиться с ним при других обстоятельствах — эти как-то не располагают к восхищению представителем прекрасного, по рассказам, народа.

— Да, адептка, — он лениво поднимает подбородок и смотрит на меня с высоты своего немаленького роста. — Я обязан проверить вашу невинность, чтобы дать отчёт императору после сегодняшнего инцидента.

— Ничего не было! — огрызаюсь я и отступаю ещё на шаг. — Я возвращалась в комнату после того, как была у ректора Тенгера. Спросите его, если не верите!

— Вас обвинили в распутстве и многочисленных сексуальных связях, — эльф слегка наклоняет голову к плечу. — Очень серьёзно, учитывая ваше положение и наличие метки на левом запястье. Вам известно, какое наказание ждёт девушек императорского цветника за подобное поведение?

Цыкаю, сверкнув на него глазами. Ничего мне не известно, я недочитала книжку Тенгера. Но выкручиваться-то как-то надо. Ещё Саймон из-за меня влип. Только б не нарвался… Если я докажу, что никто меня не трогал, может его отпустят? Это же всё просто тупая ошибка. Нужно лишь понять, как до них это донести.

— У Альмиры просто эти… дни!

Честно говоря, мне кажется, что они у неё по жизни, но эльфу я говорить это не буду. Что-то сейчас не до шуток.

— А у вас они давно были? — лекарь проходит в комнату и занимает узкий стол.

Снимает с плеча сумку, раскрывает и вынимает из неё какие-то принадлежности. Звякают металлические миски, когда на них оказываются какие-то… орудия пыток. О, боги, это что за штука?! Я даже представлять не хочу, куда он собирается её вставлять…

Я чувствую, что я краснею так, что аж уши горят. Что вообще происходит? И что это за вопросы?! И он думает, что я на них отвечать буду?

— Я не буду вам ничего рассказывать! И вообще, ректор просил отвести меня в комнату, а не в карцер, — всё больше расхожусь я и чувствую, как кончики пальцев начинает покалывать. — То есть сейчас было прямое нарушение…

— Молчать, — прерывает меня эльф таким тоном, что все оставшиеся слова просто застревают в горле. — Я главный целитель академии. Помимо воли ректора, надо мной есть ещё и император. А он заинтересован в получении свежих цветов, нетронутых никем. Вы всё ещё одеты, адептка?

Его глаза блестят, а пальцы перебирают какой-то странный металлический предмет, от вида которого мурашки по спине бегут. Я сглатываю и смещаюсь ещё немного назад, хоть и прекрасно понимаю, что толку от всего этого не будет. Захочет поймать — обязательно сделает.

— Так кто гарантирует, что ваша проверка не повредит? — я указываю взглядом на разложенные на подносах инструменты. — Всё это кажется не слишком… безопасным.

Особенно если я схвачу что-то и всажу кому-то в глаз!

Ох, как же мне сейчас страшно! Оглядываюсь в поисках хотя бы чего-то, чем можно огреть этого… главного целителя.

Память услужливо подсказывает голосом Аисы, что толку не будет. Эльфы круче людей на порядок и у меня просто нет шансов. Сильнее, ловчее, быстрее. Даже попытайся я схватить что-то подноса, он успеет меня обезоружить раньше, чем я моргну.

— А нет никаких гарантий, адептка, — разводит руками эльф, уголок его губ чуть поднимается, изображая лживое сочувствие. — Ну а если повредит…

Тут его ехидная улыбка превращается в оскал. Этого Аиса не рассказывала, но у него клыки длиннее, чем бывает у людей. Мне становится по-настоящему не по себе.

Целитель надвигается на меня. Длинный резкий шаг, я чувствую касание грудной клетки, а потом оказываюсь на лавке. Эльф уже надо мной, хватает за щиколотку и тянет к себе. Я умудряюсь второй ногой лягнуть его, и даже не понимаю, куда попала, потому что тут же перекатываюсь, сваливаюсь с лавки на пол, вскакиваю на ноги и отбегаю к другой стене.

Вашу ж мать!

Мне конец. Вот теперь мне точно конец!

Покалывает уже не только пальцы, всю ладонь! А ещё сказали, что здесь магией не воспользоваться. Если бы я только умела!

Эльф выпрямляется и медленно с пугающе спокойным, даже аристократичным достоинством поворачивается ко мне. Безымянным пальцем проводит по брови. Это я туда попала? Подняв подбородок, он свысока смотрит на меня.

— Отказ от осмотра приравнивается к доказательству блуда, — с презрением цедит он. — Иначе что вам скрывать? Вердикт свой вынес.

Целитель (и кто только догадался ТАКОГО гада на такую должность назначить?!) делает шаг ко мне, а я хватаю из держателя факел и выставляю перед собой, тяжёлый, гад… Мне приходится держать его обеими руками, но хоть какое-то оружие. Эльфа это вообще не впечатляет.

— А раз я вердикт вынес, то какая разница, кто начнёт, верно?

Ч-что? И ты туда же?!

Дверь распахивается так резко, что с грохотом ударяется об стену. Сначала ко всему амбре в камере присоединяется привычный уже и успокаивающий запах кофе и пряностей, а потом появляется мощная фигура ректора.

Он зло сверкает глазами на эльфа. Тот сразу меняется в лице и отступает от меня к самому тёмному углу карцера.

— Лорд Тенгер, адептка из цветника нарушила очень много основополагающих правил, — у него даже из голоса надменность выпала. — Госпожа Гюбо отправила меня осуществить осмотр…

Ректор внимательно скользит по мне взглядом, особенно останавливаясь на факеле, который я так и продолжаю держать. Пальцы от испуга и волнения слабеют, и я роняю его на пол. Вспыхивают искры, но пламя не сбивается, только теперь на красивое, но жёсткое лицо Тенгера ложатся глубокие тени.

— И продолжает нарушать их, — с рычащей вибрацией цедит он.

Глава 18. Другая сторона

Сглатываю и закрываю глаза. Что делать-то? Заплакать? В обморок упасть? Я в таком шоке, что уже не понимаю, чего ещё ждать от этой жизни. В глазах расплывается от слёз, пальцы подрагивают.

Ректор здесь. Хочется поверить в то, что сейчас всё станет лучше, но станет ли? В конце концов, от Тенгера я тоже успела натерпеться разного и далеко не всё было хорошим.

— Д-да, всё верно, — с опаской кивает эльф, растягивая губы в улыбке. — Нападение на других обитателей академии… Наказывается, если я не ошибаюсь, десятью или двенадцатью часами карцера.

Боги, это по мою душу? Жаль книжку уронила, надо было хоть сверить с тем, сколько мне тут сидеть, учитывая все предыдущие преступления.

Ректор кивает, а я чувствую головокружение. Что же со мной тут за полдня случится? Или я уже на пожизненном?

— Кроме этого сокрытие подобного правонарушения, — кивает Тенгер. — Сейчас она молчит, хотя могла бы уже заявить, что подверглась нападению, и не тратить наше время.

Моргаю, не понимая, к чему он клонит. Какое нападение? Кто? Что происходит?

Похоже, я на нервной почве резко отупела.

Эльф, кажется, тоже не понимает, но на всякий случай кивает. Ректор подходит и, коснувшись плеча, двумя пальцами задвигает меня себе за спину.

Это касание будто оживляет. Я делаю глубокий и очень сладкий вдох. Кажется, что долгое время не могла дышать из-за тугой верёвки, стягивающей торс, а теперь её разрезали. Следующая фраза Тенгера, впрочем, тут же вышибла из меня дух.

— Хорошо, что вы в курсе последствий, не придётся спорить. Остаётесь всё обдумать, Нимрхос. Утром вас выпустят.

— Что? — спрашивает эльф. Теперь и он ничего не понимает.

— Ровно то, что я сказал, — ректор выталкивает меня из карцера и останавливается в проходе, обернувшись к лекарю. — Доброй ночи.

— Тенгер! Какого орка? Это девчонка на меня напала!

— Смешно, — огрызается тот, хотя с таким лицом как у него сейчас впору не шутить, а людей распугивать. — В ней веса столько, что может сквозняком перевернуть. Не просто вам пришлось в этом нападении. Будет чем с друзьями поделиться.

Лекарь хочет ещё что-то спросить, но Тенгер взмахивает кистью и дверь карцера с грохотом захлопывается. Так громко, что с потолка падает несколько камешков.

Ректор запирает её и, наконец, поворачивается ко мне. Лицо смягчается, непроглядная чернота его глаз немного теплеет.

— Ещё пару дней и ты будешь не шпилькой, а проблемой, — бесцветным голосом заявляет он.

Наверное, вид у меня сейчас настолько жалкий и испуганный, что даже его каменное сердце не выдерживает. Ректор делает шаг ко мне и плавным движением обнимает одной рукой.

Этот жест вышибает из-под моих ног самоконтроль. Вцепляюсь в его камзол, прячу нос в ткани и практически повисаю, не слыша ничего кроме грохота собственного пульса и невесть откуда взявшегося звона.

Ректор сперва не двигается, а после поднимает вторую руку и с медленным выдохом замыкает кольцо, пряча меня полностью.

Я сейчас упаду. Лёгкие наполнены запахом кофе и пряностей, ноги не слушаются, тело дрожит.

Мы стоим так целую вечность, но легче не становится.

— Нужно увести тебя отсюда, — его низкий хрипловатый голос, оказывается, тоже умеет обнимать.

Я киваю, но всё, на что мне хватает сил сейчас — повернуть голову и прижаться к сырому пятну на его рубашке щекой. Чувствую слабость и апатию, этот день оказался слишком сложным.

И всё же одна мысль не даёт мне права просто подчиниться и позволить увести себя из этого кошмара.

— А Саймон? Его тоже наказали. Давай отпустим и его, пожалуйста.

Ректор молчит, и я робко поднимаю на него взгляд. Тенгер недоволен. Не знаю уж, связано это с моими словами или он выражает отношение к ситуации в принципе.

— И что стоит за этим беспокойством? — он опасно сужает глаза. — Ты знаешь, что будет тебе за подобные вольности?

Я горько усмехаюсь и качаю головой.

— Твои идиотские правила всё только портят. Нас обвинили ни за что. Его подружка истеричка, которая не понимает, к каким последствиям приведёт её кудахтанье. Я не хочу, чтобы Саймона наказали за то, чего он не делал. И вообще, он просто выполнял твой же приказ — довести меня до комнаты. А потом началось… это.

Тенгер ещё немного стоит, придирчиво рассматривая моё лицо, а после кивает своим мыслям и указывает взглядом на коридор.

— Хорошо. Идём.

Я неуверенно отступаю и обнимаю себя за плечи. Без рук ректора становится очень холодно, а ещё стыдно. Мало того что всю грудь ему слезами залила, так ещё и подставила. Учитывая, какие здесь все психи, страшно представить, что ему за подобное проявление близости может быть.

Надо всё же почитать ту книгу.

Плетусь за ректором, отставая на несколько шагов. Взгляд скользит по широким плечам, скрытым одеждой, но я прекрасно помню красивый рельеф его спины, тени и блики света, подчёркивающие его глубину. Не пытаюсь отмахнуться от них. Сейчас этот «непростительно распутный» образ дарит чувство безопасности.

Я думала, что Саймона придётся долго искать, всё-таки здесь много камер, и я не видела, в которую поместили его, но ректор будто чуял, к какой двери нужно было подойти. А может и правда чуял.

Поворот замка, я выглядываю из-за плеча Тенгера. Саймон сидит на полу, напротив двери. Увидев ректора, он сперва ухмыляется, сверкнув глазами, но когда замечает меня, по его лицу пробегает тень тревоги. Я читаю его беззвучный вопрос как: «цела?» и улыбаюсь, чтобы соврать, будто я в норме.

— На выход, — ректор отходит в сторону. — Но от цветка держись подальше.

— Нельзя, — возражает Саймон, поднимаясь. — Везучая она. Два дня тут, а приключений словила столько, сколько другие и за всё время обучения не проживают.

Я вздрагиваю и кошусь на ректора. Только бы не психанул и не запер его тут. Вот зачем нарывается? Отпускают — беги резче!

— А это уже не твоя забота, — хмыкает Тенгер.

— Приставьте приглядывать. Через приказ, — Саймон опускает подбородок. — Не со всеми проблемами она сама справится.

— А ты, значит, поможешь? — в голосе ректора звякает металл.

Они сверлят друг друга взглядами, стоя на пороге карцера. Это пугает меня сильнее всего, кажется, что ректор сейчас просто захлопнет дверь и оставит Саймона здесь, думать над его поведением. Тот зачем-то рвётся меня защищать. Мило, но глупо, учитывая, сколько проблем сейчас вертится вокруг меня. И, боюсь, это ударит по нему в первую очередь.

— Соберёшь её вещи и принесёшь в мой кабинет, — неожиданно заявляет Тенгер. — Потом свободен.

Саймон хмурится, но после короткой паузы лениво отвечает:

— Есть.

Мазнув по мне взглядом, коротко улыбается и выходит из своей камеры. Я провожаю его взглядом, а когда тихие шаги оборотня совсем теряются в подземелье, смотрю на ректора.

Злится.

Не знаю на что, но в текущих условиях нужно радоваться тому, что мы имеем. Я на свободе, Саймон тоже. Никто не пострадал. О будущем думать пока не хочется.

— Теперь точно уходим, — ректор первым шагает в направлении лестницы. — Тебе надо отдохнуть, а мне провести сокращение кадров и пару воспитательных бесед с теми, кто останется.

— Альмира вряд ли пустит меня в комнату, — вздыхаю я. — А если и пустит, то задушит во сне.

— Ты не пойдёшь в общежитие, — отмахивается ректор.

— А… куда мне тогда?

— В одном кошак прав, тебе очень «везёт». Как бы там ни было, приглядывать за тобой нужно. Так что сегодня ты ночуешь у меня.

Глава 19. Под его защитой

Я не сразу понимаю, что он имеет ввиду, и киваю. Тихонечко иду за ректором и только выбравшись из страшного подвала карцера понимаю, что именно он сказал.

— Ночую где? — я встаю посреди коридора, не в силах двинуться дальше.

— У меня, — спокойно повторяет ректор.

За-ши-бись. Меня чуть не разорвали за то, что я с Саймоном по коридору прошлась, а уж если проведу ночь неподалёку от ректора, то… даже не знаю. На кол посадят? Сожгут? Всё вместе?

— Н-но… у тебя же там…

Я заливаюсь краской. Сразу вспоминаю огромную кровать на пьедестале. Даже если я буду спать на одном конце, а он на другом мы всё равно будем на одной кровати, а это…

Интересно, а как он вообще живёт вне своего образа мрачного типа с тяжёлым взглядом? Сидит ли вечерами в кресле, читая перед сном? У него много книг, но мне как-то не пришло в голову тогда глянуть корешки. О чём они? Что-то художественное или научные трактаты? Было бы забавно, если бы Тенгер валялся с книгой на кровати, хотя я даже представить его настолько расслабленным не могу. Он будто шпагу проглотил.

Гаргулья срань, почему я вообще об этом думаю?! Мне не должно быть никакого дела до того, чем занимается ректор в нерабочее время! Так… ведь?

Да и он бы не предложил, ну. Где Тенгер, а где я. Таким как я только издалека облизываться. Может я что-то неверно поняла?

— Шпилька, — Тенгер останавливается и со вздохом оборачивается. — Мы поговорим не здесь. Очевидно, что вопрос с твоим жильём слишком сложный и я не решу его по щелчку пальцев. Кроме того бросать тебя одну не пойми где и с кем после случившегося сможет лишь моральный урод, к коим я себя не отношу.

Он оставался сдержанным, но от этих слов почему-то потеплело, а в глазах опять стало сыро. Проклятье, что-то я сегодня совсем расклеилась.

— Если император узнает…

Казалось, что чёрные глаза Алистара не могут стать ещё темнее, но он удивил.

Я вдруг ясно поняла, что если император и правда узнает, то ему же хуже. Это абсурдно, что может сделать ректор магической академии императору? Но в то же время я почему-то не сомневалась, что угроза для нашего правителя реальна.

По спине проносятся мурашки. Может я, конечно, всё выдумываю, после случившегося это должно быть нормально, но всё же стоит поменьше его бесить.

Сглотнув, шагаю к ректору, и когда оказываюсь совсем близко, замечаю, как дёрнулись уголки его губ. Впрочем, он тут же отворачивается и шагает дальше, а мне остаётся лишь гадать, показалось или нет.

Стоит поблагодарить всех богов за то, что на пути мы никого не встречаем. Даже представлять не хочется, насколько паршиво я выгляжу со стороны. Доходим до кабинета, Тенгер проводит ладонью над ручкой, потом поворачивает её и открывает, пропуская меня вперёд.

Внутри темно, но следующее движение кисти хозяина зажигает свечи и светильники, которые красят стены полупрозрачными разноцветными бликами. Становится немного уютнее. Уже темно, так что строгий в дневное время кабинет выглядит волшебно и таинственно.

— Иди сюда, — ректор проходит мимо. — И запоминай. Дверь особенная, ни силой, ни магией не взломаешь. Нужный порядок не знает никто, кроме меня. В твоих интересах сделать так, чтобы это не изменилось. Понадобится место, чтобы спрятаться, придёшь сюда.

Я растерянно киваю, после чего ректор указывает мне на книги на полках, и вдавливает нужные. Раздаётся щелчок и дверь выдвигается, открывая проход, в котором я уже была.

— Заходи, — Тенгер бесцеремонно заталкивает меня внутрь. — Чтобы закрыть, тянешь здесь. Для открытия сложнее, кладёшь сюда руку и воздействуешь магией. Этим займёмся позже, нужно будет «познакомить» артефакт с тобой.

Я сглатываю и поднимаю на него взгляд.

— Спасибо, но… Это же твоя территория. Почему ты показал мне?

Он задерживает на мне взгляд, затем моргает. Будто и сам только что об этом задумался.

Я уже думала, что не ответит, но ректор сводит брови и вздыхает.

— Потому что то, что начало твориться с твоим появлением — ненормально.

— В каком смысле?

Тенгер хмыкает и, обойдя меня, направляется в сторону спальни. Мне не остаётся ничего другого, кроме как пойти за ним.

— Пока у меня нет объяснения, — отвечает он на ходу. — Всё, что я могу сказать, что-то изменилось, но, согласись, ответ дурацкий. Нет явного, влияния или вмешательства, я бы почувствовал. При этом ты буквально притягиваешь неприятности. Проблемная.

Я нервно усмехаюсь.

— Ну простите.

Мы входим в комнату. Алистар проходит к двери рядом с ванной и исчезает. Я нервно оглядываюсь. Всё так же. Чисто, аккуратно, магические лампы на прикроватных тумбочках бросают на стены танцующие тени пламени.

Ректор возвращается с белой рубашкой, которую сразу прикладывает ко мне. Нижний край почти закрывает колени, убедившись в этом он удовлетворённо кивает и вручает рубашку мне.

— Но… Саймон же должен принести вещи.

— Ты сейчас пойдёшь в ванну. Я не стану заходить, чтобы тебе их передать. Надень это. Захочешь, потом снимешь, — невозмутимо поясняет ректор.

Чувствую, как теплеют щёки. Боги, он серьёзно? А я серьёзно? Привести себя в порядок, конечно, нужно, но не когда рядом мужчина. Особенно этот.

С другой стороны, мне пришлось идти к императору практически голой, чего ректор ещё не видел, да?

— Я буду в кабинете, — продолжает он. — Закончишь, зайди. Нужно будет тебя накормить и решить пару вопросов. Кроме этого заберёшь вещи.

Я не выдерживаю его взгляда. Внутри кипит столько чувств, переживаний и эмоций что меня практически трясёт. Алистар, будто почувствовав это, неожиданно касается моей щеки ладонью.

Удивлённо выдыхаю, вскидывая на него взгляд, а ректор, невозмутимо проводит по моей скуле большим пальцем. Его пальцы спускаются по шее и ненадолго задерживаются. Я забываю, как дышать, теряясь и не зная, как на это реагировать, Тенгер немного наклоняет голову и прижимает ладонь к моей груди немного ниже ключиц.

Совсем сбитая с толку, я смотрю на него. Краем сознания понимаю, что что-то происходит, но что именно? Это не похоже на приставания лекаря или Тимонта. Собственно, я и приставанием как таковым назвать это не могу. Его рука тёплая. Близко к горлу, что вызывает невольную тревогу, рядом с грудью, там, где нельзя прикасаться. Можно ли ему вообще меня касаться?

Мы стоим так почти минуту. А может и дольше, я уже не разбираю. Разбежавшееся сердце понемногу успокаивается, тяжесть его руки становится приятной. Невольно начинаю концентрироваться на ощущении. Кажется, что я воздушный шарик и вот-вот улечу от первого же сквозняка, а ректор будто бы прижимает меня к полу, не позволяя этому произойти. В его присутствии становится спокойно, безопасно. Тепло руки, словно бы согревает сердце, а от него по телу проносится волна жара, которая делает меня… реальнее.

— Я рядом, — тихо произносит он. — Никто тебя не тронет и не обидит. Я не позволю.

Рычащий шёпот разгоняет по коже колючие мурашки. Я на миг зажмуриваюсь и облизываю пересохшие губы. Неожиданно ясно осознаю, что никто и никогда не говорил мне ничего подобного. Такие простые, но, как оказалось, такие важные слова.

Чувствую, как он касается моей щеки свободной рукой, и открываю глаза.

Алистар смотрит на мои губы.

Глава 20. Поймать за хвост догадку

Оставшись один, я медленно выдыхаю и пытаюсь сосредоточиться на работе. Очередное происшествие, после которого кто-то из студентов отправляется в лазарет, уже серьёзный повод для беспокойства.

Отливы в магическом поле становятся всё чаще, и это только подтверждает мою теорию о том, что они не случайные. У них есть причина. И эту причину я пытаюсь понять последние как минимум полгода, когда адепты стали попадать в лазарет на постоянной основе.

Кто-то или что-то словно выкачивает из окружения магию. Если так дальше пойдёт, то мне придётся наложить вето на практическое обучение студентов с внешним источником силы.

Рассматриваю полку, на которой я собрал все доступные мне книги по магическим утечкам. Там описывается много случаев, когда были сильные провалы, но чтобы вот так длительно и планомерно… Такое впервые. Хотя, возможно, я просто собрал ещё не все книги.

Ещё эта шпилька со своим умением попадать в передряги…

Откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза. Это начинает раздражать. О чём бы ни думал, мысли всё равно приходят к ней. Стоит порадоваться тому, что пострадавшей оказалась не она, а то с таким везением, могла бы.

Додумать мысль не успеваю. В кабинет врывается Гюбо, непривычно всклокоченная, будто потрёпанная кошками сорока. Поднимаю бровь, дожидаясь, когда она переведёт дух и объяснится.

— Та… девка! — взволнованно начинает она. — Из цветника. Порченая!

В груди появляется ощущение снежного шарика. Мне удаётся удержать лицо, но дурное предчувствие мгновенно вгрызается в нервы.

— Которая и с чего вы решили?

— Новенькая. С розовыми волосами!

— Это лиловый, — зачем-то поправляю я и поднимаюсь. — Что произошло?

Гюбо коротко пересказывает и с каждым ударом сердца во мне закипает злость. Так, спокойно. Если я убью коменданта общежития, желающих на эту должность станет ощутимо меньше.

— Гюбо, кем вы себя возомнили? Императрицей? Мной?

Лицо женщины вытягивается.

— Н-нет, я…

— Вы совершили очередную глупость у меня за спиной и у этого будут последствия. Идите к себе и не предпринимайте ничего, — выделяю слово голосом. — Совсем. Этот приказ вы в состоянии исполнить?

— Д-да, конечно…

— Тогда вон из моего кабинета, — рычу сквозь сомкнутые зубы.

Гюбо выбегает, я тоже выхожу и резвым шагом направляюсь к лестнице.

Проклятье, шпилька… Я уже готов верить, что ты проклята. Ирония в том, что и у этого может быть причина…

Магия влияет на каждого из нас, но и мы влияем на неё. Я чувствую в этой мысли какое-то зерно истины, но пока не могу понять, что оно значит. Да и некогда.

С ноги выбиваю дверь камеры, боясь застать худшее, но мне везёт. Шпилька стоит с факелом, рожа Нимрхоса с рассечённой бровью злит меня ещё больше. Я ему башку оторву за один только взгляд в её сторону.

Клеймо жжёт, будто я лежу плечом в костре. Спокойно. Она цела. Цела. Медленный вдох, пауза, плавный выдох. Если я убью его, будут вопросы. Учитывая, что мне ещё нужно разобраться с Гюбо, у императора возникнут вопросы, подозрения, сомнения, а мне не нужны лишние уши в моей академии.

Запираю эльфа, пусть подумает о своей жизни и её потенциальном сокращении и, кажется, только сейчас вдыхаю полной грудью.

— Ещё пару дней и ты будешь не шпилькой, а проблемой.

Окидываю её взглядом. Маленькая, растрёпанная. Вспыхивает новая волна злости уже за то, что у кого-то поднялась рука так с ней обращаться.

Бросаю мимолётный взгляд на дверь. Нет, пока я не имею права отойти от неё, а значит не могу и разобраться с этим недоумком. Её страх, паника, и боль практически осязаемы, а магические потоки неестественно завихряются. Я делаю шаг к ней и прячу в объятиях.

Даже не знаю, кому из нас это было нужнее. Вся злость, вспыхнувшая во мне с момента появления Гюбо и до настоящего преобразуется во что-то не разрушающее, а наоборот, создающее и защищающее. Вихри магии выравниваются и выпрямляются, Инга успокаивается.

Собираюсь сказать ей что-то обнадёживающее, но неожиданно на ум приходит догадка относительно того, почему с ней это происходит.

Пока вытаскиваем из карцера её неожиданного защитника, обдумываю свою теорию. Звучит как полный бред, но… То, что с ней происходит, все проблемы и несчастья. Уциан прав, всё неспроста. Всё это слишком для одной девчонки.

Веду Ингу к себе. Вру что-то про невозможность найти её комнату. Чушь. Надо будет, вышвырну Гюбо и поселю там, но я не хочу.

Всем своим существом я хочу, чтобы она была поблизости сегодня. Рядом. Быть уверенным, что она в порядке и ей ничто больше не угрожает. Плевать на последствия.

Я могу предположить, что Инга проклята кем-то сильным, но метка на её руке исключает этот вариант. Сейчас все они принадлежат императору. Он для них как фильтр, всё внешнее воздействие касается сперва его, а только потом их.

Но что если в этом и проблема?

Мы уже в моей спальне. Иду в гардеробную и выбираю самую короткую рубашку из тех, что у меня есть. Понимаю это только когда возвращаюсь к Инге в комнату. Будет слишком странно, если я начну ходить туда-сюда подбирая ей подходящую?

Расправляю ткань на вытянутой руке, прикладываю к ней. Вроде нормально. В голове слишком много мыслей и догадка раскручивает вихрь теории всё сильнее.

Я не помню, где читал об этом. Память подкидывает обрывки, но их слишком мало, чтобы утверждать наверняка. Кручу в голове мысль о том, что магия есть везде и влияет на каждого из нас, но мы постоянно забываем, что и сами влияем на магию.

Завихрения потоков вокруг Инги не дают мне покоя. Сейчас они куда плавнее, чем были, но всё равно странно. Вопрос в том, почему? И ещё… Чем я ближе, тем они ровнее.

Абсурд.

Собираюсь уходить, чтобы дать ей привести себя в порядок, но замечаю, что волнение потоков становится сильнее. Не хочет оставаться одна? Или есть ещё что-то?

Сам не знаю зачем, касаюсь её щеки, потом кладу ладонь на грудь. Никакого воздействия в этом нет, но после всего, что с ней случилось, чувствовать реальность необходимо. Клеймо на предплечье неприятно покалывает, но я не убираю руки. Эта грёбаная отметина последние дни вообще как живая. Обвинил бы шпильку, да подло это. Она в своей-то магии ещё не разобралась, а уж на других не раньше следующего года сможет воздействовать.

И всё же между нами что-то происходит ещё и на уровне потоков магии. Меня тянет к ней, будет ребячеством это отрицать. Впервые в жизни оценивать энергию вокруг себя так сложно. Потоки успокаиваются и начинают течь как надо. Так, как правильно. Она дышит ровнее, и в месте с этим уже во мне возникает неясное тепло. Комната немного кружится и вот это нехорошо, но мне плевать.

— Я рядом. Никто тебя не тронет и не обидит. Я не позволю.

Слова срываются сам собой. Инга закрывает глаза и облизывает пересохшие губы, а вдоль моего позвоночника проносится волна ледяных мурашек. Кровь, наоборот, теплеет. Даже если бы я попытался сопротивляться, то потерпел бы поражение.

Догадка, посетившая меня немногим раньше, наконец, оформилась.

То, что моя истинная принадлежит другому — очень плохо. Не только для меня и её, учитывая этого другого, но и для чего-то большего.

Звучит высокомерно, но внутри сразу возникает ощущение, что я на верном пути. Будет смешно, если и невезение Инги с этим же связано.

Всеми этими мыслями, я пытаюсь отвлечь себя от жгучего желания поцеловать её. Нельзя.

— Иди, — отступаю. — С водой разберёшься, там ничего сложного.

Она кивает и роняет взгляд. Стесняется. В который раз поражаюсь своей силе воли, потому как спокойно отворачиваюсь и иду к двери.

— Алистар, — тихо зовёт Инга, и я останавливаюсь. — Спасибо. За всё.

Киваю и выхожу. Пока Инги нет, нужно обеспечить ей ужин и дождаться Саймона с вещами. Последний, впрочем, появляется быстро. Забираю собранную сумку, выталкиваю адепта прочь из кабинета, не отвечая на его вопросы.

С едой тоже решаю быстро. У меня нечасто выпадает возможность устроить полноценный обеденный перерыв, привык, что еду приносят с кухни прямо сюда. Ну или в комнату одной своенравной студентки с острым язычком…

Мысли снова ползут в неправильном направлении, и я пытаюсь вернуться к осмыслению своей догадки. То, что вокруг неё завихряется магия, плохо. Усложняет контроль. Возможно её последний всплеск берёт начало из того же. Но это странно, ведь она находилась рядом с императором, который, в свою очередь, должен был влиять на её энергию.

На ней не появилась бы метка, не будь она совместима с ним. Что-то не вяжется, особенно с учётом того, что рядом со мной потоки успокаиваются. Можно выдвинуть теорию, что дело в истинности, которую я уже не могу игнорировать, но…

Пожалуй, прежде всего нужно побольше об этом узнать. В академии книг на эту тему мало и содержание их я уже знаю.

Время протекает незаметно. Мне приносят ужин для Инги, за окном собираются тяжёлые тучи. Я наблюдаю за ними, ворочая в голове догадки, пока не замечаю движение.

Из коридора, ведущего в жилую часть моего кабинета выглядывает Инга. Сырые волосы спускаются к груди, отчего рубашка липнет к угловатым плечам с торчащими косточками. Она ей как платье, но в то же время один вдох я всё же пропускаю.

Робкая улыбка, кусает нижнюю губу… Я думал о чём-то важном перед её появлением, но возникшее напряжение выбило из головы все мысли.

Шпилька, да ты издеваешься надо мной?!

Глава 21. Шаг в темноту

Оставшись в одиночестве, я ещё раз с опаской обвожу комнату взглядом. Кажется, я слишком устала, чтобы во всём этом разбираться. Моральные вопросы и вот это всё. В голове не осталось ни одной мысли, нервы измотаны так, что провисли безжизненными тряпочками.

Иду в ванную, на ходу расстёгивая пуговицы рубашки. Стоило бы постесняться, двести раз оглянуться на дверь, но… нет. И да, мне наплевать, что я в спальне у мужчины, который мне вроде как наставник, а знаю я его два дня. Ну три. В конце концов, у него была уже сотня возможностей устроить мне проблемы.

Включая воду, я сделала для себя другой, очень необычный и интересный вывод. Я так спокойна в комнате Тенгера, потому что откуда-то знаю, что здесь мне ничто не угрожает. Это место, будто находится в каком-то ином слое реальности, в другом мире. Я могу выдохнуть здесь, кричать плакать, и никто мне не помешает. А если и попытается, на входе сидит ректор, который никого сюда не впустит.

Несмотря на обстоятельства знакомства, кажется, Алистар один из немногих людей, кому я могу доверять. Он и, пожалуй, Саймон.

Ванна набирается быстро, наверняка не обошлось без магических артефактов. Я опускаюсь в воду и закрываю глаза. Как же хорошо… дома баня, а подобная роскошь простым смертным недоступны, так что я нагло и совершенно не стесняясь пользуюсь положением.

Хм… а ведь Алистар тоже принимает здесь ванну… Лежит так же, как и я совсем… голый.

От этой мысли сердце ускоряется. Я вспоминаю его дневную тренировку, плавные движения, блики света на взмокшей коже. Повязка на глазах, опасная и наверняка очень острая железка, которая порхает вокруг так быстро, что сердце замирает. Постоянно кажется, что что-то может пойти не так, он оступится, напорется на лезвие и зальёт всё кровью, но ничего не случается. Да и не может случиться.

Его движения чёткие и выверенные, будто танец. Они только в виду такие расслабленные, но я понимаю, что за внешней лёгкостью лежат долгие часы тренировок. Это так…

Свожу колени и прикусываю губу. Почему я вообще о нём думаю в таком ключе? Ладно, чувствовать благодарность за спасение, проявление заботы и прочее, но… всё это как-то слишком. Не должно так быть. Не следует мне столько чувствовать.

Спускаю воду и выбираюсь из ванной. На полочке лежат аккуратно сложенные полотенца, и я решаю, что если Тенгер пустил меня и разрешил здесь остаться, то возражать против использования своих вещей он тоже не станет. Вытираюсь и, наконец, надеваю предложенную рубашку, придирчиво рассматривая себя в зеркале.

Не ожидала, но… есть что-то очень интимное в подобном одалживании одежды, и я пока не знаю, как к этому относиться. Рубашка пахнет порошком, но и запах кофе на ней несложно угадать. Обнимаю себя за плечи и, прикрыв глаза, вспоминаю голос Алистара:

«Я рядом. Никто тебя не тронет и не обидит. Я не позволю».

Тихий, хрипловатый. Даже из памяти он вызывает волну мурашек. То, что я чувствую совершенно неправильно, но… В пекло.

Если я обречена быть игрушкой у озабоченного жирного придурка, то как минимум в своих мыслях я не собираюсь отнекиваться, что Тенгер… красивый мужик. Точно самый привлекательный из всех, кого знаю, хотя выборка небольшая. В деревне выбирать особо не из кого, а здесь я уже никого не замечаю. Особенно после знакомства с ректором.

Пойду-ка проверю, чем он занят. Ну и спрошу, где собирается спать, если с лёгкой руки отдаёт мне кровать.

Тихо крадусь по коридору, прислушиваясь к звукам и шорохам. Шкаф приоткрыт, я вижу, как танцуют тени, а ещё… чувствую запах еды. Боги, он запрещает есть в комнатах, но сам, похоже, нарушает свои же правила. Надо будет упрекнуть его.

Перед тем как выйти, я ещё раз осматриваю себя. Выгляжу, конечно… своеобразно. Почти голышом, мокрая, но что поделать. Мне нужно забрать вещи.

Блин, если бы он просто сумку тут поставил, было бы проще, но, видимо, не только я люблю трудности. Ещё раз одёргиваю его рубашку и выхожу.

— Алистар…

Он отрывает взгляд от окна и смотрит на меня. Чёрные глаза, кажется, темнеют ещё сильнее, я не выдерживаю и отворачиваюсь, делая вид, что изучаю комнату.

Проклятье, зря я вышла. Но с другой стороны он же сам позвал.

Решаюсь посмотреть на него ещё раз. Не знаю почему, но сердце начинает стучать чаще. Сглатываю и прикусываю губу, пытаясь вернуть себе самоконтроль.

Алистар медленно поднимается, не отрывая от меня взгляда и, кажется, не моргая. Если секунду назад меня это забавляло, то теперь сокращение дистанции между нами немного пугает. По-хорошему как-то. Интригующе.

Я не чувствую желания убежать и спрятаться и это странно, особенно в сравнении с императором и тем эльфом, а ведь ректор, очевидно, сильнее них как минимум физически. Почему же рядом с ним не страшно?

Он оказывается надо мной. Я невольно отступаю и упираюсь в книжный шкаф. Тенгер останавливается в шаге от меня, глядя с высоты своего роста. Запах кофе и специй усиливается, путая мысли.

— Какого демона ты делаешь, шпилька? — тихо спрашивает он.

— В смысле? Ты же сам позвал меня за… ужином и вещами.

Молчим. Я не понимаю правил игры, но мне очень нравится в неё играть, сама не знаю почему. Ректор сужает глаза и вдыхает воздух глубже, будто пробуя мой запах.

Вспоминается его ладонь, давящая на грудь под ключицами. Я боюсь развивать мысль, отчасти потому что чувствую между нами некоторую преграду, черту. Во рту пересыхает, и я сглатываю и облизываю губы.

Тенгер наблюдает за этим, не двигаясь, после чего закрывает глаза.

— Ты поешь в спальне. Найди там всё, что нужно. Можешь брать что хочешь, — он странно говорит. Тихо, почти шёпотом и голос подрагивает.

— А где будешь… спать ты?

Его губы сжимаются в тонкую полоску. Тенгер кладёт ладони мне на плечи, а потом плавно переставляет обратно в коридор.

Я хмурюсь, не понимая его, но раньше, чем успеваю спросить, ректор впихивает мне в руки поднос с тарелками и чашками.

— Постой, что…

— Я выпущу тебя утром, — Тенгер уже хватает мою сумку и ставит на полкоридора, после чего двигает шкаф…

— Эй! Стой! Ты что творишь?! — я прихожу в себя и резко опускаю поднос на пол. — Подожди! Ты не можешь меня тут запереть!

— Могу и запру, — огрызается он уже с той стороны, плохо слышно из-за перещёлкивания замка. — Для нашего общего блага.

— Чего?! Тенгер, ты рехнулся?! Выпусти меня!

Молчит. Кошмар, он серьёзно меня тут бросит так? Что я сделала-то?!

— Ну, знаешь! — хмыкаю я и иду по коридору ко входу в его тренажёрный зал.

Внутри, ожидаемо, никого нет, так что я преспокойно пересекаю его и спешу к окну. Идея, конечно, так себе, но я хочу сперва взглянуть. У нашей академии интересная архитектура, много выступов и украшений, по которым, чисто теоретически, можно попасть из одной комнаты в другую. Вылезу и…

Окно поддаётся, но когда я высовываю голову на улицу, то невольно вздрагиваю от высоты и холодного дыхания ночи. Так, нет, очевидно, в эту комнату по хитрому никто не попадёт.

Поворачиваю голову и вижу Тенгера, который, почти одновременно со мной высунулся из своего окна. Хотел удостовериться, что я так не поступлю? Я что, настолько предсказуема?!

Но оказывается, что он вообще меня не видит.

Забравшись на подоконник, ректор выпрямляется и делает короткий шаг в пустоту.

— Нет! — вскрикиваю я, подавшись вперёд и чуть было не вылетаю за ним следом.

Прежде чем меня накрывает шоком и непониманием, как такое вообще могло произойти (всё же это после разговора со мной наш ректор решил покинуть академию через окно), по глазам ударяет вспышка. Я зажмуриваюсь, а когда получается разлепить ресницы, невольно отшатываюсь от подоконника.

Мощный удар чёрных крыльев ощущается вибрацией. К звёздам, прочь от академии взмывает дракон, который, кажется, закрывает собой всё небо. По хребту вдоль позвоночника тянутся угрожающе острые выросты, голову на мощной длинной шее украшает корона таких же.

Гаргулья срань… Это он? Наш ректор дракон? Но… мне казалось, что…

Драконы — это же… Сказка? Выдумка?

В любом случае в Анионе их нет, вроде как. Или всё же.

По спине проносится холодок. Либо я окончательно свихнулась, либо я не знаю что, но лучше бы первое. Я не знаю ни одной байки, в которой дракон был бы вестником чего-то хорошего. Все истории кончаются одинаково фразой «хорошо, что их больше нет на нашей земле».

Глава 22. Что читает ректор

Огромный силуэт дракона уже скрылся, а я всё ещё сижу на молу и всматриваюсь в неприветливое небо.

Может я двинулась и ничего этого нет? После такого напряжённого и сложного дня я не удивлюсь. Ректор академии становится драконом. Бред же!

Мотаю головой и, поднявшись, всё же решаю подойти к окну. Куда он там полетел-то? Сам сказал, что лес волшебный, бла-бла, куда бы ни побежала, всё равно выйдешь к академии.

Хотя логично. Он же не по лесу, а над ним. Хитрый ректор.

Так ну всё равно! Дракон? Гаргулья срань! Да мне же никто не поверит. Скажут, что приехала из своей деревни исказки сочиняю. Ещё неучью назовут.

Откровенно говоря, я и правда мало знаю о драконах. В месте, где я жила, про них только страшилки рассказывают в духе кражи девственниц и выжигании целых поселений. Я знаю, что до войны, которая привела империю к текущему состоянию драконы много чем управляли. Наши старожилы всегда фыркали на то, что «при драконах ничего хорошего ждать не приходилось».

Меня разрывает от противоречивых чувств. С одной стороны очень хочется узнать что-то, заставить Тенгера рассказать всё, а с другой…

Теперь мне страшно. Это же получается, я очень долго находилась рядом с… монстром. А теперь он запер меня своём логове и невесть когда вернётся. И с какой целью.

Проклятье, это настолько невероятно, что я не понимаю, как мне теперь реагировать. Мне жутко, но в то же время очень интересно.

Как так вышло? Что он чувствует, когда оборачивается? Я, наверно, сумасшедшая, но мне правда интересно обо всём этом спросить. Главное, чтоб не слопал. Он же может? Зубища там с меня, наверно.

Может, поэтому ректор так отреагировал? Я ж к нему вышла как в сказках — девственница, в белом «платье». Ещё яблоко в рот и приятного аппетита пожелать.

Кошмар.

Надеюсь, он не выжигать какое-то селение улетел. Не хочется стать причиной чужой гибели и несчастий…

Вернувшись в коридор, я забираю свою сумку и ужин, тащу всё в комнату. Осматриваю её совсем другим взглядом. С виду человеческая, так и не скажешь, что живёт чудовище.

Первым делом решаю переодеться. А то мало ли, вернётся ещё. Пока ищу сорочку, замечаю сложенный лист бумаги. Помня о прошлой неожиданной записке, открываю настороженно и вчитываюсь в строчки, написанные размашистым неаккуратным почерком.

«Кроха, всё ровно. Альмиру успокою.

Ректора не бойся, он нормальный мужик.

Шкатулку не теряй, она у меня. Крышку починю.

Отоспись».

Это от Саймона? Перебираю вещи и действительно не нахожу шкатулки. Это нервирует. Зато книга правил тут как тут.

Хмыкнув, кидаю её на кровать. Теперь мне даже интересно всё выучить, чтобы не попадать больше в такие идиотские ситуации. Все и правда с ума посходили с моим появлением, и это странно. Я же не первая девчонка с необычной внешностью, да и в цветнике есть посимпатичнее и с фигурой лучше.

Или такое и раньше тоже было? Как выкручивались? Я, вроде как последняя из новеньких и, видимо, собрала все сливки.

Обеденного или письменного стола в комнате у ректора не было, так что я занимаю журнальный и, забравшись с ногами в кресло, принимаюсь ужинать. Вот и кому сдались правила? Сам же ректор нарушает, что про остальных говорить? Или эти правила всплывают только тогда, когда это удобно? Тем более нужно их изучить, чтобы не выглядеть дурой.

Еда немного остыла. Возможно однажды я и рискну воспользоваться магией, но это точно будет не сегодня. И так неплохо. Пока жую, разглядываю корешки книг и замираю.

Так вот, что он читает… Здесь о драконах!

Спешно доев, я подбегаю к книжным стеллажам и осматриваю содержимое. Боги, это и правда книги о драконах. Начиная от сказок и заканчивая какими-то сложными научными и околонаучными трудами. Если бы я не увидела того чудовища, то решила бы, что Тенгер одержим драконами.

Хватаю наугад первую попавшуюся книгу. Очень хочется пересмотреть их все, но для этого придётся поселиться здесь на пару месяцев. Не уверена, что моё сердце выдержит, если Тенгер будет ходить туда-сюда полуголым. У нас с ним какие-то странные отношения, но теперь я понимаю, что мне его лучше лишний раз не злить.

В первой книге описывается история возникновения драконов на языке сухих фактов. Я и без нудятины засыпаю, поэтому я возвращаю её на место. Не хочу, чтобы он знал, что я тут рылась.

Со второй книгой везёт на порядок больше.

На полях страниц имеются пометки. Это Алистар писал? Мало что понятно, но я свожу брови, пытаясь сосредоточиться. А это непросто, когда детская страшилка неожиданно теряет статус выдумки и становится реальностью.

Драконы были всегда — гласит надпись на полях, а в тексте зачёркнута фраза о том, что они захватили Анион много лет назад. Мнили себя высшей кастой, отчасти потому, что жили долго, а значит, успевали многое увидеть и набраться опыта.

Сверяя текст с пометками и дополнениями, я узнаю, что драконы участвовали в очень разных сферах жизни империи. Практически все руководящие посты принадлежали им. Пролистав несколько глав, описывающих детали, я задерживаю взгляд на пометках и вчитываюсь в следующую страницу. Судя по всему, раньше в Анионе было четыре драконьих клана, называвших себя Домами Ветра, Огня, Воды и Земли. Они постоянно соперничали между собой, и это вредило не только им, но и всем жителям империи.

В памяти отзываются фрагменты некоторых сказок, и я ненадолго прерываюсь, растирая кулаками уставшие глаза.

Это чувство… Чем дальше я читаю, тем сильнее ощущение правильности и правдивости истории. Будто соединяются фрагменты мозаики.

И если всё так, то выходит, что Тенгер — потомок одного из Домов? Интересно, какого. В зале он пользовался огнём. Может его? Или не с этим связано?

Глаза слипаются. Я знаю, что не стоит устраиваться поудобнее и касаться головой подушки, но ничего не могу с собой поделать. В комнате прохладно, под одеялком тепло и хорошо. Может меня остановил бы запах Алистара, но он не соврал, когда говорил, что простыни чистые. Порошок. Ложусь на бок, устроив книгу рядом, пытаюсь читать, но, кажется, уже через два абзаца проваливаюсь в черноту. Вижу во сне неясные силуэты, выжженные поля и парящие над всем этим тени, слишком большие для птиц.

Первое, что я чувствую перед пробуждением — запах кофе и пряностей. Сквозь сон я не сразу вспоминаю, что он означает, но, кажется, что-то очень хорошее. Открываю глаза и вижу ползущие по одеялу блики солнца. На удивление голова ясная, чувствую себя отдохнувшей и расслабленной.

Так, а сколько сейчас времени? Я же не проспала занятия, надеюсь?

Поворачиваю голову в сторону и упираюсь взглядом в Тенгера, который… стоит над кроватью и читает книгу. Ту же, что и я вчера.

Заметив, что я проснулась, он медленно, почти лениво поворачивается ко мне, и глаза его опасно сужаются.

Гаргулья срань… ректор смотрит на меня так, будто и правда хочет съесть. Может приправу предложить?

Глава 23. Перед завтраком

— Вы правда считаете, что я вкусная? — мямлю я спросонья, и только после понимаю, что сморозила глупость.

Сон как рукой снимает! Подскакиваю на кровати, а потом натягиваю одеяло до самого подбородка. Как будто это спасёт меня от участи стать завтраком для одного большого и очень… притягательного дракона.

Мама дорогая, а если он скрывает это, и никто не должен был знать, а теперь его тайна под угрозой?!

Но, проклятье, он же сам меня запер! Неужели не предположил, что я что-нибудь замечу?! И вообще из соседнего окна драконом вылетел! А если кто-то ещё на улице был и смотрел?

Ох… Почему я об этом не подумала?

Глаза ректора становятся настолько непроглядно-тёмными, что страх ледяной крошкой распространяется по всему телу, попадает в лёгкие и мешает даже сделать вдох.

Тенгер резко перемещается ко мне, нависая надо мной, прижимая к кровати. Сердце бешено бьётся, шутить больше не хочется. Может, это всё же кошмар?

— Шпилька, — с лукавым прищуром чуть слышно говорит ректор. — Тебя не учили, что чужое брать нехорошо?

Точно съест.

Но этой мысли вторит нечто совсем иное. Ощущение тепла, даже жара, исходящего от тела ректора, будоражит те чувства, которые в этой ситуации должны спать мёртвым сном. Как минимум в отношении него.

Запах кофе и специй одурманивающе действуют на мой мозг. Трепет пробегается по всему телу, собирается в солнечном сплетении и опуститься ниже, в живот, а потом взорваться тысячей искр и непонятным мне желанием. Чего? Неужели… Я хочу, чтобы Тенгер меня поцеловал?

Лёд в крови заменяется на огонь, пылают руки, лицо и ощущение, что одежда, которая на мне, тоже воспламенится и останусь я…

Перед глазами появляется красная пелена, меня будто кружит в огненном вихре, вот-вот испепелит.

— Дыши глубже, — как сквозь толщу воды слышу я. — Инга, успокойся.

На мою щеку ложится прохладная шероховатая рука, и становится спокойно. Кажется, что я сто лет не дышала, а теперь могу вдохнуть полной грудью, и будет счастье.

— Вот так, молодец, шпилька, — часто моргаю и вижу перед собой обеспокоенное лицо ректора. — Пожаров нам не надо. И всплесков тоже, поэтому будешь приходить ко мне после занятий на индивидуальные: теорию в виде правил для девочек из цветника и практику, которая поможет обуздать твою силу, такую же вредную, как ты сама.

Он отстраняется и подбирает с пола как-то там оказавшуюся книгу про драконов.

— Алистар, — окликаю его я. — Ты людей ешь?

Самой же хочется закатить глаза от тупости вопроса. Но я всё же жду ответ, потому что спросить «ты дракон?», когда своими глазами видела, как он перевоплощается, ещё глупее.

— Нет, — усмехается ректор, а потом думает и добавляет: — Только кусаю иногда.

Перед глазами предстаёт картина его огромной зубастой пасти, которая кусает человека. Нет, мне кажется, это всё-таки называется «есть».

— А еще драконы есть? — ну я просто генератор вопросов!

— Вероятность пятьдесят процентов, — продолжает издеваться надо мной Тенгер. — Либо да, либо нет. Одевайся, Инга, а то останешься без завтрака. Вчерашний ужин был исключением.

Он выходит, закрывая за собой дверь, а я утыкаюсь лицом в подушку и громко рычу в неё. Идиотизм!

Почему мои мозги превращаются в желе, когда он рядом? И как мне думать о плане побега, когда я постоянно думаю о ректоре?

Привожу себя в порядок, насколько я могу, когда мысли в раскорячку, проверяю наличие бумаги и пера для лекций, и смотрю на остальные вещи. И куда мне их? С собой весь день таскать? Надо ректора спросить.

Возвращаюсь в кабинет с этой мыслью, но он не даёт задать вопрос.

— Я тебя провожу, — говорит, отходя от окна.

Сочетание ректора и окна оживляет вчерашнюю драконистую картинку, и я невольно закусываю губу.

— Но сначала я должен подстраховаться, учитывая твое умение попадать в неприятности, — Тенгер подходит к столу и берёт с него браслет, из двойной нити бусин. — Дай руку.

Сжимаю кулаки, прячу их за спиной и делаю шаг назад.

— Зачем? — хмуро рассматриваю эту штуковину, и она мне совсем не нравится.

— Стабилизатор магии, — говорит он, наклоняет голову набок и ждёт. — Чтобы ты сама себя не уничтожила, и не разнесла мне академию.

Поджимаю губы. Не хочу я никаких стабилизаторов, даже в виде украшений. И так как в клетке здесь в Академии, а теперь ещё и окольцевать хочет?

— Инга, — голос ректора, несмотря на моё упрямство, становится только мягче. Он подходит и, подцепив пальцев подбородок, поднимает его. — Я ни за что не причиню тебе вреда. Мне нужно, чтобы ты была в безопасности.

Вкрадчиво, гипнотизируя меня своим чёрным взглядом. Сдаюсь и протягиваю руку с меткой. Всё равно её очень хочется прикрыть, чтобы мне глаза не мозолила. Кажется, этот выбор нравится Тенгеру, потому что он с лёгкой улыбкой закрепляет браслет на моём запястье.

— Спасибо, — выгибает бровь. — А теперь — в столовую.

Мы выходим и петляем по коридорам академии.

Пару раз трогаю рукой своё новое украшение. Кажется, что браслет слегка тёплый, но не горячий. Лёгкий настолько, что совсем не чувствуется, и в то же время, я не могу перестать о нём думать.

Из полупустых коридоров с административными кабинетами мы выходим в учебную часть академии, в которой уже суетятся адепты. Я то и дело ловлю на себе любопытные и немного осуждающие взгляды.

Кажется, что все теперь думают, что ректор тащится со мной в наказание. А на самом деле я ни разу в академии не чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас.

Тенгер доводит меня до столовой цветника:

— Иди завтракать, а потом на занятия. И чтобы везде ходила только с другими цветочками, поняла меня? — спрашивает строго.

Киваю. Пожалуй, это будет хороший вариант. Если я со скуки не помру. Но лучше так, чем в постели у императора. Фу, что за мысли?

— Как скажете, господин ректор.

Он хочет ещё что-то сказать, но передумывает и уходит туда, откуда мы пришли.

Перед тем как зайти в столовую, я бросаю ещё один взгляд на удаляющуюся широкоплечую фигуру. И всё же… Что из прочитанного о драконах — правда?

Суета, которая царит в цветнике, мне не нравится с первого взгляда, поэтому я напрягаюсь и даже игнорирую громкое урчание своего желудка.

— Снова? — восклицает одна из старшекурсниц. — Он только был! Его не должно быть ещё пару месяцев.

— Мне передали, что ему не понравилось, что он не смог в полной мере насладиться новыми цветами, — говорит девушка со второго курса и бросает на меня особенно выразительный взгляд. — У нас два дня на подготовку выступления, которое сразит.

— Да хоть бы инфаркт его сразил, — говорит её соседка и тут же получает тычок в бок.

— Ты потише. У императора тут везде уши.

Что? Этот хрыч опять едет?!

Глава 24. Нездоровая симпатия

Ноги кажутся ватными, голову кружит, очень хочется присесть. Я прикрываю глаза, пытаясь справиться с паникой, но выходит плохо, в ушах звенит. Неосознанно сжимаю запястье, изуродованное ненавистной меткой и на миг удивляюсь наличию браслета.

Тенгер…

Перебираю пальцами бусины, пересчитывая их и пытаясь сосредоточиться. Одни шершавые и тёплые, будто долго лежали на солнце, другие гладкие и прохладные. Сосредотачиваюсь на этом ощущении и чувствую, что меня понемногу отпускает.

— Инга! — будто из-под воды слышу голос Илли. — Эй, ты чего?

Открываю глаза. Подруга по несчастью стоит прямо передо мной и хмурит брови. Сглатываю и вымученно улыбаюсь.

— Я… просто…

— Из-за новостей переживаешь? — сочувствует она. — Не бойся, в этот раз ты уже понимаешь, что делать и не станешь привлекать внимание.

— Боюсь, ему прошлого раза хватило, — вздыхаю я. — Как мне откреститься от этой встречи? Заболеть? Пораниться?

— Не поможет, — хмыкает сидящая неподалёку Магда. — В лазарет наведается, так даже хуже будет.

— Почему? — удивляется Илли.

— Потому что замкнутое пространство и много кроватей, на которых можно не только спать, — отвечает девушка, сидящая напротив Магды. — Что она ему сделает там?

— Может магией? — неуверенно спрашиваю я у всех сразу. На меня шикают.

— И думать забудь.

— Да, бесполезно!

— Но ничего не делать тоже глупо! — возмущаюсь я. — В прошлый раз у меня почти вышло. Тенгер вмешался.

Илли хватает меня под руку и тащит к раздаче, чтобы наполнить подносы едой. Девушки, слышавшие нашу перепалку, качают головами, мне же не остаётся ничего другого кроме как злится.

— Ты не сможешь ничего сделать, — тихо говорит она, когда мы оказываемся подальше от лишних ушей. — Метка не позволит.

— В смысле?

— Знаки на наших руках, — Илли показывает свою и задумчиво трёт пальцем рисунок. — Она связывает нас с императором. И настроена на отдачу.

Меня передёргивает. Отдаваться этому уроду я не собираюсь. Илли не замечает и продолжает рассказывать:

— Мой брат служит в его гвардии. У него тоже есть метка, но немного другая. Её смысл в том, чтобы защищать. Он говорит, что у всех стражей есть такая, и когда императору что-то угрожает, все это чувствуют.

— Хочешь сказать, что, если я на него нападу, стражи поймут и остановят?

— В том числе. Но есть ещё кое-что. Если ты нападёшь, то можешь пострадать сама. О защитных плетениях императора легенды ходят.

— Я не слышала легенд. В моих краях власть существует очень далеко. Никто не лезет к нам, а нам нет дела до них.

Илли усмехается. На подносах уже красуются фрукты, кофе, несколько блинчиков и гренки, так что мы сворачиваем в поисках свободного столика. Я бреду за сокурсницей и усердно думаю.

— Так что за легенды? — спрашиваю я, когда мы садимся.

— Что «все атаки отражаются от него как от зеркала». Про стражей тоже не забывай. Они не могут сопротивляться действию своей метки. Если у них есть возможность защищать его, будут это делать и ни перед чем не остановятся.

— То есть, даже если бы ты напала на него, твой брат всё равно полез бы защищать?

— Да. Им больно, если они своевольничают и не слушаются. Не знаю точно, как работает метка, но брат рассказывал, что она может начать жечь и боль слабеет только если делать всё правильно.

— А как выглядит метка? — настораживаюсь я.

— Рисунок на плече. Круг или скорее овал.

Я вздрагиваю, снова переносясь мыслями в тренировочный зал. Раздетый Алистар, игра света на рельефе его тела и… овальная метка на левом плече.

Стоп, выходит что… Тенгер тоже сторожил этого мерзавца? Блин, жаль нельзя напрямую спросить. Илли же наверняка уточнит, откуда я знаю про метку на плече ректора.

— Ну хорошо, нападать на него нельзя, а что делать-то? Просто покориться судьбе? Илли меня в прошлый раз чуть наизнанку не вывернуло, а я в тот день даже позавтракать не успела.

Она хмурится и смотрит на мою руку. Я нервно касаюсь браслета. Хочется его спрятать, но поздно.

— Это что? Какой-то блокировщик? Он у тебя в прошлый раз был?

— Нет.

Я запинаюсь. Не уверена, что стоит признаваться в том, кто даритель. Особенно в условиях, где есть «императорские уши». Надеюсь, он не обидится.

— Это из дома. Слышала наверно уже про то, как меня вчера в карцер увели. Альмира шкатулку с украшениями сломала, это были бусы от сестёр. Решила вот, собрать по-новому.

На губах Илли появляется улыбка.

— Красиво вышло… Хм… но тогда не сходится.

— Что именно?

— Понимаешь… Мне начинает казаться, что ты как-то иначе реагируешь на императора.

Ой, да ладно. А как я должна реагировать на старого извращенца, который хочет, чтобы я ему пальцы облизывала?

— Хм… Давай ты опишешь, как у тебя, а потом сравним?

Илли смущается и отводит глаза.

— Это… это прозвучит странно, когда он находится далеко. Я прекрасно понимаю тебя сейчас, но… когда император рядом я… будто не замечаю его недостатков. Он становится самым лучшим и интересным, хочется проводить с ним больше времени, быть ближе. Не хочется уходить с приёма, но когда оказываешься достаточно далеко, это наваждение спадает, и я понимаю, что он неприятный и не слишком привлекательный.

Гаргулья срань…

Они что реально чувствуют подобное? Вашу ж мать, да. Иначе я не понимаю, как девочки могут решиться вытворять всё то, что происходило в прошлый визит, но это влияние объяснит если не всё, то очень многое. Больше не выйдет считать их сумасшедшими.

Мда, чем дальше в дебри, тем безумнее становится.

— Это магия? — сглатываю.

— Метка, — она кивает на мою руку. — Я решила, может артефакт какой, вот и искажает твою магию и реакцию. Вдруг мне тоже такой надо.

Я задумчиво гоняю по тарелке кусок гренки. Что ни день, то новые проблемы.

Надо поговорить обо всём этом с Тенгером, потому что никакого влечения я не испытываю. Может в храме ошиблись? Поставили мне метку по ошибке? Вдруг мне совсем не нужно быть в цветнике?

— Ты правда ничего не чувствуешь? — спрашивает Илли. — Я не уверена, что этому можно сопротивляться, но если у тебя получается, то расскажи как? Потому что мне… кажется, грозит что-то плохое.

Я поджимаю губы и касаюсь её руки. Тёплой и мягкой.

— Я правда не знаю. Но попробую выяснить. Если со мной случился какой-то сбой, нужно понять в чём суть и, возможно, это станет ключом к нашей свободе.

— Но как поймём? Если начнём спрашивать, император узнает…

— Тенгера спрошу. Он меня учит. Индивидуально.

— Чему, — вздрагивает Илли.

— Не влипать в неприятности, — усмехаюсь я. — Мне кажется, он единственный, кто сможет докопаться и не скажет императору.

— В принципе, да… учитывая их отношения.

— А что у них? — я очень стараюсь скрыть, НАСКОЛЬКО мне интересен ответ на этот вопрос.

Глава 25. Секрет подарка

Илли вздыхает и срывает виноградину с веточки на своей тарелке. Смотрит на неё, морщится и бросает обратно.

— Значит и эти слухи до твоего дома не добирались? — она беззлобно улыбается. — Знаешь, я начинаю завидовать. Такое спокойное место.

— Я ещё не спрашивала. Ты из большого города, да?

— Ага. Пригород столицы. Фактически выросла рядом с нашим «суженым», — она кривится. — С детства знала, что у меня будет метка и что я для него. Только это не привлекало совсем.

— Как грустно… Мне красили волосы с раннего детства. Бабушка специальный шампунь готовила. Я не понимала зачем, а потом, когда она ушла, а я делала всё сама, узнала, что не только для мягкости те травы были.

— Кажется, твои родные очень тебя любят, — грустно улыбается Илли.

— Бабушка. Родители продали за мешок золотых.

— Мешок?

— О, только не говори, что за тебя заплатили больше, — я закатываю глаза.

Илли молчит, взгляд потерянный. Кажется, она уже жалеет, что начала этот разговор, кажется виноватой.

Я начинаю смеяться. Ей что, показалось, что я обижусь за то, что меня оценили дешевле?

— О, боги, — закрываю лицо руками, пробуя успокоиться. — Это и ужасно, и смешно одновременно. Уф. Нет, ну правда, ты бы видела лица моих, когда Тенгер золото на землю швырнул. — Я думаю, они позеленеют, если узнают, что за других девушке платили больше.

Я стучу пальцами по столу, думая, как вернуть разговор в нужное мне русло.

— А тебя тоже ректор приводил? Я просто понять пытаюсь. Он же далеко не последний мужик, как минимум в академии. Уж точно не ему ездить собирать истерящих девчонок.

Пожимаю плечами и спокойно жду, когда она продолжит. Илли оглядывается, а потом подаётся вперёд и немного понижает голос.

— В общем… Я со слов брата знаю. Лет пять… а может и шесть назад… или вообще семь… ладно, не суть. Короче, наш ректор был при дворце. Чуть ли не правая рука, император к его советам прислушивался.

Чувствую, как по спине пробегают прохладные мурашки.

— А потом они поссорились, — продолжает Илли. — Не знаю из-за чего, брат сказал, что Тенгер либо отказался выполнять какое-то важное поручение, либо действовал за спиной императора. В общем, его наказали серьёзно, от власти отогнали и посадили здесь. То, что он девчонок собирает, часть наказания, так что думаю, там что-то серьёзное.

Меня передёргивает. Правая рука императора? Так он с этим уродом на одной стороне был?

Сжимаю кулаки. Благо они под столом, и никто этого не видит. Странное, конечно, чувство. Вроде бы меня не должно задевать, но в то же время… Задевает. Я верила ему! Он казался тем, на кого я могу положиться.

Выходит, мне в этой академии не на кого рассчитывать. Кто помогает и защищает, мало того что дракон так ещё и имеет тёмную сторону и… я теперь не уверена, что смогу ему довериться.

Всё это время он мог водить меня за нос. Играть как с дурочкой, которую вырвали из дома и которой отчаянно нужна поддержка. Просто чтобы я не сошла с ума от всего, что случилось в последние дни.

А тут взгляните на него. И к себе в комнату пригласил, и накормил в обход запретов.

— Инга, ты в порядке? — настораживается Илли. — Побледнела как-то.

— Да не, просто… не ожидала, наверное, — отмахиваюсь я.

— Чего именно?

— Что кто-то мог решиться поссориться с императором.

Она кивает и отводит взгляд. Мне кажется, она раздумывает, не поделиться ли со мной ещё чем-то, но тут над нами звучит мелодия, похожая на звон стеклянных колокольчиков. Пора отправляться на урок.

Мы входим в класс и садимся за последние парты, уже привычно. Место у преподавательской кафедры занимает женщина, которая читает нам об энергетическом строении тела человека. Направление основных каналов и уязвимые точки. Не самая интересная тема, но, как я понимаю, потоки совпадают с расположением вен и артерий, поэтому, пробивая эти точки, мы почти наверняка задеваем и магические.

Как бы я ни старалась думать о другом, мысли всё равно возвращаются к Тенгеру. У меня будто сердце болит и отказывается мириться с тем, что от него мне не стоит ждать ничего хорошего. Память не лучше, раз за разом подкидывает то ухмылочку, то снова ту сцену в тренировочном зале. Гаргулья срань, как теперь это развидеть?

В который раз сжимаю кулаки так, что ногти больно впиваются в кожу. Собраться, сосредоточиться. Миллионы девчонок во всём Анионе мечтают учиться в академии, а мне выпал такой шанс, пусть и при неприятных обстоятельствах. Но вместо того, чтобы прислушиваться к теме, которая может однажды спасти мне жизнь, я снова думаю о грёбаном драконе, чтоб его.

Взгляд замирает на браслете. Чёрные бусины нагрелись от солнечных лучей и теперь приятно ощущаются на запястье. Белые остаются холодными, на контрасте ощущается необычно.

На самом деле на браслет я поглядываю весь урок. Никак не могу решить, снять его или оставить. С одной стороны его дал тот, чья лояльность в свете последних новостей под вопросом.

С другой, он вроде как артефакт, который будет защищать меня от всплесков, в конце концов, в лазарет мне не очень хочется.

Ещё император этот дурацкий! На кой хрен он тащится к нам так скоро? В Империи что, нет других проблем? Чего его к нам-то понесло?

— Илли, — спрашиваю шёпотом, пока магистр рисует на доске какую-то неведомую формулу. — А о чём говорили девочки, когда речь зашла про императора?

— Нам нужно будет его развлечь и удивить, — так же тихо отвечает она. — Как мне рассказали, обычно поют, танцуют, ставят сценки.

Вашу ж мать, ещё и весели этого извращенца! Интересно, если я не приду, он достаточно удивится? Нет. Так нельзя. Мне нужно выяснить, что собираются делать другие цветы и сделать то же, что и большинство и максимально скучно.

Лекция оказывается сдвоенной. Мы слышим сигнал на перерыв и синхронно откидываемся на спинки стульев.

— Я пойду в уборную, — объявляет Илли.

— Давай, — я встаю, чтобы выпустить её, а потом решаю дойти до окна, чтобы немного размяться перед следующей лекцией. Окна выходят на ту же сторону, куда летал Тенгер накануне. Поджимаю губы. Гаргулья срань, ну почему всё, абсолютно всё напоминает мне о нём? Будто нет других тем для мыслей.

Проклятье.

— В чём дело, красивая? Непросто грызть гранит науки?

Я вздрагиваю и практически подскакиваю от неожиданности и резко оборачиваюсь, заодно отступая на несколько шагов.

Тимонт. Стоит с наглой ухмылкой, засунув руки в карманы и высокомерно окидывает меня взглядом.

— Ты не слишком хорош в чтении людей, ты знаешь? — огрызаюсь я.

— Считаешь себя такой загадочной, а на деле обычная пустышка, способная лишь на то, чтобы раздвигать колени перед императором.

Я закатываю глаза.

— Ты завидуешь что ли? Ему достаётся самое сочное, а тебе распрекрасному молодцу кукиш с маслом? Ну так стань императором, буду и с твоим мнением считаться. А пока отвали, тебе со мной говорить нельзя, сам знаешь. Если, конечно, в карцер не хочешь. Там совсем не классно.

— Ты и туда успела спуститься?

— Сам знаешь, — хмыкаю я, складывая руки на груди и отворачиваясь к окну. — Подробностей не будет. И да, я всё ещё в цветнике, как видишь.

— Какой интересный у тебя браслетик, — Тимонт резко меняет тему. — Знаешь, что он делает?

— Сдерживает неконтролируемые всплески магии. Отвали, Тимонт, я не хочу ломать его в первый же день.

— Не только магические всплески, — ухмыляется он. — Ещё отслеживает твоё душевное состояние, реагирует на эмоции. Они связаны с магией. Но не только это.

Сказанное уже настораживает, особенно после новостей о том, что Тенгер был правой рукой Фредерика.

Я цыкаю языком и поворачиваюсь к сокурснику, вопросительно поднимая бровь. Он радуется вниманию и, выдержав паузу, ухмыляется шире.

— А ещё артефакт позволяет найти тебя, где бы ты ни пыталась спрятаться. Подстраховка на случай побега.

Глава 26. Тайное место

Сердце уходит в пятки, а на моём лице, похоже, отражаются все чувства.

— Ты у нас теперь под постоянным наблюдением, да, птичка? — ухмыляется Тимонт и склоняется чуть ближе. — И сама ты его не снимешь. Можешь проверить!

— Отвали, — цежу я сквозь зубы. — Как думаешь, как быстро на мой всплеск магии тут появится ректор? И кого он посчитает виноватым?

В аудиторию входит магистр и говорит всем садиться. Тимонт ехидно подмигивает мне и спускается на первые ряды.

Я бреду к своему месту, плохо соображая и едва замечая, что происходит.

И вот разве я смогу хоть чему-то научиться, когда меня бултыхает эмоционально так, что я с трудом с этим справляюсь? У меня создаётся впечатление, что со мной постоянно что-то происходит. И если не произошло сейчас, то минута-две и накроет какими-то новостями.

Сажусь на своё место, достаю новый листок, перо и пытаюсь записать тему. Простейшие защитные плетения и способы их наложения. Класс. Перо срывается, и по бумаге ползёт огромная чёрная клякса.

— Инга, всё в порядке? — шёпотом спрашивает Илли, когда видит, как я дрожащими руками сминаю лист и достаю новый.

Киваю ей, а сама не знаю, как успокоиться. Мне даже не страшно. И не неприятно. Мне больно, как будто меня предали. Как родители. Охватывает злость оттого, что я поверила. И ошиблась. А так хотелось думать, что то чувство безопасности, которое появляется рядом с Тенгером, — правдиво.

Несколько раз за лекцию пытаюсь снять браслет, но сколько бы я ни дёргала его, ничего не выходит. Демон бы побрал этого Тимонта!

Только от этого становится ещё противнее. Хотела бы я, чтобы он был неправ, и у меня оставалась хоть какая-то надежда, что Тенгер сочувствует мне. Но, похоже, он просто выполняет приказ императора, и я для него — всего лишь особо ценный Цветок, который надо всенепременно сохранить для этого жирного хрыча.

Метка под проклятым браслетом как будто начинает жечь. Рука так и тянется расцарапать её, соскоблить. Но я лишь сжимаю челюсти и натягиваю рукав пониже.

Когда наступает момент отработки плетений, я понимаю, что теорию всю пропустила, и понятия не имею, что мне делать. Естественно, лажаю невероятно. Хорошо, хоть оказываюсь в паре с Илли, которая терпеливо подсказывает мне и направляет.

Все вокруг старательно повторяют за преподавателем и пользуются своими записями. У кого-то лучше, у кого-то хуже, но у всех получается.

Тимонт пару раз бросает в мою сторону ехидные взгляды, мол «неудачница». И это раздражает ещё больше.

Настроение не благоприятствует чёткому созданию плетений, бусины на запястье будто становятся холоднее, а метка, наоборот, разогревается. Да что же это за ерунда такая!

Плетение распадается на куски прямо перед тем, как раздаётся звон, означающий конец урока. Запрокидываю голову и рычу про себя. Бесит. Как же меня всё бесит!

Илли пытается понять, что со мной и почему я так реагирую, но я только отмахиваюсь и спешу выйти в коридор. Завернув за угол, я прислоняюсь к стенке, касаюсь её затылком и закрываю глаза.

Прохладный камень приятно холодит и немного успокаивает. Но только до того момента, как над ухом раздается знакомый раздражающий голос.

— Убедилась, птичка, что тебя надёжно окольцевали? — усмехается Тимонт.

Открываю глаза и перевожу раздражённый взгляд на придурка.

— Я бы тоже злился, — пожимает плечами он. — Но тебе повезло. Я могу помочь тебе снять эту штуку, — указывает взглядом на мое запястье. — Не за просто так, конечно.

Его сальный взгляд вызывает брезгливость, а Тимонт ко всему прочему, ещё и тянет ко мне свои пальцы.

— Руку убери, а то лишишься этого столь нужного тебе в душе инструмента, Тимонт, — Саймон появляется, как обычно, будто из ниоткуда.

— И кто мне тут указ? Котик? — чуть оскалившись и обнажив клыки, говорит Тимонт. Тоже оборотень?

— Ты бы спрятал зубки, а то молочные, держатся плохо, — ухмыляется Саймон. — Инга, тебя ректор вызывает. Велел проводить.

Тимонт морщится и когда я иду следом за Саймоном, провожает взглядом прямо до поворота.

— Зачем я опять ректору? — хмуро спрашиваю я.

— Понятия не имею, — пожимает плечами кот. — Я придумал.

Я приоткрываю от неожиданности рот.

— Зачем?

— Погоди, а тебе нравилось общество этого напыщенного индюка? — он поднимает бровь. — Ну а нет, так айда на крышу.

Он тут же отодвигает одну из картин на стене, открывая проход. Я на миг замираю, а потом меня затаскивает в черноту сильная рука Саймона.

Надо будет запомнить этот проход. Мы оказываемся на другой крыше, но вид здесь намного лучше. Видно тренировочную площадку, за ней сад, а ещё дальше заколдованный лес. Опять сажусь на самый край крыши и свешиваю ноги. Тут хорошо. Тихо. Нет навязчивых взглядов и шепотков за спиной. Ветер, свобода и солнце, которое только-только перевалило за зенит.

— Держи, — Саймон протягивает мне мою шкатулку. Целую.

Беру её, пробегаюсь пальчиками по деревянному узору на крышке, открываю, закрываю. Чувствую запах дома и на сердце становится тоскливо.

— Саймон, зачем ты со мной носишься? Зачем я тебе? — глядя вдаль, спрашиваю я. — Ты же подставляешь себя, общаясь со мной.

Жду, что он опять сморозит какую-то глупость или отшутится. Но Саймон сначала молчит, а потом, цыкнув, говорит:

— У меня была сестра. Старшая, — кидаю на него взгляд, замечая, как оборотень слегка морщится и смотрит прямо перед собой, но будто ничего не видит. — Наивная, милая. Её все любили. Но у неё были необычные пепельно-белые волосы и пронзительно-голубые глаза. Я до сих пор помню момент, когда они пришли за ней.

— Тенгер? — стиснув зубы скорее утверждаю, чем спрашиваю.

— Нет, это было ещё до него. Тогда девушек просто собирали в кареты. Резные такие, в стенках узорчатые прорези, крепкие. Выглядят красиво и дорого, но на деле один хрен с решётками и свозили сюда как вещи, — качает головой Саймон. — Тенгер многое поменял к лучшему.

Так это мне ещё повезло? Мне, помнится, даже платочек предложили.

— Но вот тогда… К нам домой пришли. Провели ритуал, как я потом понял, совместимости, на запястье сестры появилась метка, и они забрали её, — кот сжимает кулаки, и я даже замечаю, как увеличиваются его клыки. — До сих пор в ушах стоит её плач.

Мне больно смотреть на то, как обострились в сожалении черты лица Саймона. Я кладу руку на его плечо и легонько сжимаю. Он тут же улыбается, пытаясь скрыть боль, но разве такое спрячешь.

— Я бежал за ними, пока не выдохся. Домой вернулся день на третий, вымотанный, голодный, злой, — он опускает голову. — Не смог её защитить. Не вернул.

— Разве ты что-то мог против них?

— Это я сегодня понимаю, а тогда… короче, гордиться тут уж точно нечем.

— А где она сейчас? — задаю вопрос, но, честно говоря, не уверена, что хочу услышать ответ.

— После того как она попала к императору, мы о ней ничего не знаем, — Саймон пожимает плечами. — Я просто скучаю по ней. А ты какой-то своей непосредственностью и везучестью напоминаешь её. Держи, на обед всё равно не успеешь.

Он протягивает мне свёрток, и я понимаю, что это какая-то замысловатая булка с мясом и сыром. Пахнет так, что аж желудок урчать начинает, и я сглатываю слюну.

— Я тоже скучаю по сёстрам, — признаюсь я и откусываю булку. — Но им повезло больше. Брюнетки и с магией не в ладах. Я верю, что когда-то они найдут себе хороших мужей и станут счастливы.

Снова провожу пальцем по крышке шкатулки и убираю её в сумку.

Мы сидим так ещё некоторое время, а потом возвращаемся тем же путём в людные коридоры академии.

Это удивительно, но остаток дня проходит настолько спокойно, что не некоторое время я позволяю себе забыть, что я в каком-то там цветнике, и меня ждёт встреча с императором… Я просто живу и могу быть обычной адепткой.

Могу. Пока не понимаю, что проходит время ужина, за окном садится солнце, но мне совершенно точно негде спать, а все мои вещи у… Тенгера. А я не уверена, что смогу сдержаться и не закатить ему скандал.

Глава 27. Его не переспоришь

Ела в этот раз я так медленно, как вообще могла. Тщательно пережёвываю пищу и всё такое. Идти к Тенгеру не хочется совсем. Но надо. Не в коридоре же мне спать.

Половину ужина я думала не напроситься ли к Илли, но, как оказалось, она живёт в комнате с тремя девочками, а это уже слишком нагло с моей стороны.

Ладно, была не была. Заодно спрошу его, какого демона он нацепил на меня браслет-следилку. Неужели не было других стабилизаторов? Нормальных, без побочных эффектов?

Останавливаюсь перед дверью его кабинет, не решаясь постучать. Рассматриваю рисунок на тёмном лакированном дереве. Что сказать-то ему? Я за всё это время ничего не придумала.

Не знаю, сколько я так стояла, прежде чем дверь распахнулась. Вздрагиваю и вскидываю взгляд на ректора, который смотрит на меня, подняв бровь.

— Шпилька, ты перенимаешь от кота не те привычки. Если тебе так надо, чтобы я открыл тебе дверь и впустил в комнату, хоть мяукать начни.

Сжимаю зубы от злости. Он куда-то уходит, поэтому подошёл к двери? Или действительно меня ждал? А если и ждал, то как понял, что я под дверью? Почувствовал? С помощью браслета?

— Ты… худший из всех, кого я знаю! — цежу сквозь сомкнутые зубы.

Тенгер поднимает бровь.

— Я бы с тобой поспорил, но ладно. Входи и рассказывай, что опять влетело в твою прелестную головку?

Ещё и издевается. Потрясающе.

— Это правда, что браслет отслеживает, где я нахожусь?! — я врываюсь в его кабинет и начинаю бродить туда-сюда, не зная, куда себя деть.

— М-м-м… отчасти да, — ректор выглядит настороженным, но с этим подлецом ни в чём нельзя быть уверенной. — Это одно из свойств.

— И то, что я за дверью тоже по нему узнал?!

— Шпилька, в чём дело?

— Ты следишь за мной! — голос сваливается в верхние октавы, и теперь я звучу будто ребёнок. — Специально готовишь для этого извращенца, притворяешься другом, а сам! Только и ждёшь повода, чтобы выслужиться перед ним! Не знаю, что у вас случилось, но даю руку на отсечение, ты спишь и видишь, как бы вырваться отсюда и вернуть свою безбедную жизнь в столице, так? По ночам-то совесть не грызёт? Сколько девчонок ты уже в могилу свёл, чтобы завоевать его прощение?!

И без того чёрные глаза Алистара становятся ещё темнее. Один удар сердца и он оказывается передо мной. Неестественно быстро, будто в его пространстве была пара лишних секунд, а у меня нет. Большая жёсткая ладонь ложится на мою грудь почти как в прошлый раз, но сейчас немного выше, так что пальцы ректора касаются шеи. Это пугает.

В панике отступаю, но врезаюсь спиной в книжный шкаф. Алистар тут же упирает руки в полки по бокам от меня и оказывается так близко, что я могла бы укусить его за нос. Сердце выполняет сложный кульбит и ухает в пятки. На шее ещё пульсирует отпечаток его пальцев. Теперь, когда я в ловушке, становится совсем страшно.

— Никогда никого не обвиняй без доказательств, шпилька, — в низком хрипловатом голосе слышится рычание. — Я понимаю, что в твоей маленькой головке не хватает места для проблем других, но прими на веру то, что не одной тебе приходится играть по правилам. А чем выше ты стоишь, тем серьёзнее последствия ошибки.

— И что? Хочешь, чтобы я пожалела тебя? Прониклась тем, как сложно быть ректором?

— Мне не нужна твоя жалость. Я хочу, чтобы ты начала видеть дальше, чем на два шага вперёд. Шпилька твоя жизнь простой не будет, пойми наконец.

Не знаю почему, но перед глазами расплывается. В сердце намешалось столько чувств, что с ума сойти можно. Злость за браслет, который я теперь даже снять не могу. Страх о том, что единственный, на чью помощь я вроде как могла рассчитывать, оказался предателем. Император грёбаный, который решил не упускать возможности надо мной поиздеваться… да много всего.

— Это почему? — дышу рывками, поэтому и говорить сложно. — Считаешь меня совсем дурой?

— Наоборот. Была бы дурой, просто делала бы всё, что от тебя требуют, не задавая вопросов. А ты что? Дерзишь, зубки скалишь. Умная. Сложно тебе будет, пока опыта не наберёшься.

Я не успеваю ничего ответить. Алистар резко притягивает меня к себе и прячет в объятиях своих рук.

Он меня с ума сведёт. Качает будто в водовороте. Я пришла сюда с ненавистью к нему, а теперь вообще не понимаю, как мне реагировать.

Внутри что-то меняется, но я замечаю это только сейчас. Будто во мне бушевал шторм и сверкали молнии, а это объятие будто резкий и мощный порыв ветра, который выбил из меня чёрные тучи. В душе прояснялось, но вместе с этой лёгкостью пришло и другое совершенно неприятное ощущение.

Что бы я ни думала про Тенгера, я завишу от него. Не только в плане учёбы, но и, кажется… физически, эмоционально.

Это пугает. Очень. Как и то, что я не могу решиться оттолкнуть его, хотя мне совершенно точно не стоит терпеть подобное.

— Не враг я тебе, шпилька, — тихо проговаривает Алистар. — Но всё так сложно, что ты мне и не поверишь сразу. Довериться просить не стану. Лучше делом докажу, что это так. Ни к чему пустая болтовня. Но на это нужно время.

Поднимаю голову. На языке уже зреет очередная колкость, но так и не обретает звука. Я смотрю на Алистара и не верю тому, что вижу. Непроглядно чёрные глаза ректора золотисто-оранжевые. Будто две свечи.

Что? Как это? Они же тёмные! Настолько, что там и зрачок попробуй разгляди!

Я сплю? Или что происходит? Как это?

Это Тенгер вообще?!

Едва сужаю глаза, всматриваясь, он моргает и смотрит на меня уже привычной непроглядной тьмой.

Чего?

Но… мне же не показалось? Его глаза вот только что были золотисто-янтарными. Как это? Мне же не показалось. И свету неоткуда было так упасть, чернота его буквально поглощает.

Пока я размышляю над симптомами своего безумия, Алистар мягко отстраняется и стирает с моей щеки дорожку слёз большим пальцем. Шершавым, но движение выходит нежным и аккуратным.

Я не знаю, как реагировать на случившееся. В мыслях всё перемешалось и стало однородным будто каша. Не могу выделить из неё конкретные эмоции, потому и не понимаю, злиться мне на него или что делать? Ещё глаза эти. Но мне же не показалось!

Может спросить?

Гаргулья срань… Да я даже себе верить не могу!

Я спятила. Окончательно. Мне же прямым текстом сказали и показали, что добра от него мне ждать не стоит. Обманет и предаст, а я что? Ведусь на всё это как дурочка. Слёзы тут роняю, было бы ради кого!

Не понимаю, что со мной. Сроду ни на кого так не реагировала, как на него. Обычный же мужик. Хотя нет, он в дракона превращается и людей с пятидесятипроцентной вероятностью жрёт.

Кажется, мои мозги уже спеклись.

— Отдохнуть хочешь, — он понимает менябез слов. — Собирался заданий на контроль тебе накинуть, но вижу, что ты уже плохая ученица. Пошли отдыхать тогда.

— Нет, — во мне всё же находятся силы на протест. — Не здесь. Я не буду у тебя спать!

— Шпилька, ты…

— Я. Здесь. Спать. Не буду!

В мыслях немного проясняется. Слишком много всего нужно обдумать, а сделать это рядом с ректором, который то полуголый ходит, то цвет глаз меняет совершенно невозможно!

Ректор смотрит на меня некоторое время, а потом вздыхает.

— Ладно, я тебя понял. Тогда сейчас возьмём твои вещи, и я отведу тебя в комнату.

Киваю. Становится спокойнее.

— К кому ты меня поселишь?

— Ни к кому. Я отселю от тебя Альмиру, — хмыкает ректор, надавливает на книги и открывает проход в своё логово.

Забираем всё, что я тут оставила, выходим в коридор и резво идём в сторону жилого блока. На пути попадаются другие адепты, которые провожают нас заинтересованными взглядами. Моя репутация бежит впереди меня, то и дело слышу шепотки в духе «что она снова натворила?» Даже жаль всех разочаровывать.

Мы и правда приходим к моей комнате. Ректор толкает дверь, а внутри никого не оказывается. Кровать Альмиры, её шкаф и стол тоже исчезли. Оу. Я что теперь, живу одна?

Тенгер проходит по комнате, придирчиво осматриваясь.

— Правила всё те же. Кота не пускать, никого не водить, — хмыкает он, ставя мою сумку на кровать. — Располагайся. До конца года ты вольна делать тут что хочешь.

— А… где Альмира теперь живёт?

— В компании, которую считает более подходящей ей. Это уже не важно. Отдыхай, шпилька. Завтра хоть конец света, а на дополнительный прийти обязана. И так поблажки тебе даю, — он кривится. — Ещё решат, что ты у меня в любимицах.

Ещё раз оглядев комнату, Алистар выходит и закрывает дверь, оставив меня одну. Любимица, ага. Смешно. Сам шпилькой называет.

Но своя комната это немного… странно. У меня никогда такого не было, непривычно. Нужно будет уборку провести. По углам видно комочки пыли, в тех местах, где была кровать Альмиры, но это точно завтра.

Решаю сперва разложить вещи по местам, а потом сходить в душ и немного подготовиться к завтрашним лекциям. Вопрос с императором тоже откладываю, сейчас мне совсем не хочется о нём думать.

Вытаскивая из сумки одежду, замечаю книгу, которой у меня не было. Достаю находку и недоумённо свожу брови.

Тенгер случайно одну из своих книг мне в сумку запихал? На бархатистой обложке из выкрашенной в синий кожи красовался узор из серебристых звёзд. Той же мерцающей краской выделилось и название — «Истинные связи драконов».

Он издевается? Мне загадок в жизни мало?!

Глава 28. Подготовка к «свиданию»

На кой демон мне знать про какие-то там драконьи связи? Со своими бы разобраться!

Например, с какой стати вообще появляются дурацкие метки. Или почему девчонки из-за них с ума по императору сходят, а меня как тошнило от него, так и тошнит.

Но книгу я всё же открываю и, забравшись с ногами на кровать, пролистываю страницы. Периодически взгляд цепляется за какие-то слова. «Магии связаны», «потоки силы замыкаются», «становятся единым целым»…

На какой-то странице вижу иллюстрацию: мужчина с яркими глазами держит за руки девушку, а вокруг них сиреневое зарево с золотыми вкраплениями. Фух. Бред-то какой!

Всё равно не понимаю, почему ректор подсунул эту книгу. А увидев фразу: «Драконы могут иметь наследников ТОЛЬКО с истинной парой», вообще захлопываю книжку и зачем-то засовываю под матрас. На кой, простите пожалуйста, драконий хвост мне эта информация? Опять сочувствовать? Или понимать что-то придётся?

Наутро про неё я совсем забываю и погружаюсь, наконец-то, в учёбу. Как будто меня отпускает моя невезучесть.

Утром я завтракаю с цветником, потом иду на занятия, а после ужина встречаюсь с ректором. Ну… в смысле занимаюсь. Да, он учит меня подчинять магию, а в дополнение заставляет штудировать правила девушек из цветника.

Чем больше я провожу времени в кабинете ректора, тем легче мне сохранять спокойствие на занятиях, отрабатывать заклинания и не влипать в какие-то проблемы.

Но всё сложнее не думать о Тенгере. Порой ловлю себя на том, как рассматриваю его сильные руки, покрытые извилистыми линиями вен. Или на том, как разбегаются мурашки от прикосновений и едва касающегося шеи дыхания ректора, когда он поправляет мои движения.

А ещё эти его глаза. Я точно знаю, что они непроглядно чёрные, как безлунная ночь в кукурузном поле. Но время от времени, когда я замечаю его взгляд на себе, они сверкают чистым золотом. Однако стоит мне в этот момент моргнуть, как они становятся обычными. На вопросы об этом он лишь недоумённо поднимает бровь, а я начинаю думать, что и права схожу с ума.

Алистар заставляет меня досконально зубрить правила и наказания. От самых лёгких — к очень жёстким. От пары часов отработки в Храме при академии до… До превращения в игрушку императорских гвардейцев.

Иногда ректор описывает мне ситуации, заставляя меня придумывать, как нужно поступить, чтобы отделаться минимальным наказанием. Это зачастую выводит меня из себя, потому что в этих случаях приходится юлить, выискивать возможности. Но все мои всплески Тенгер нейтрализует лишь лёгким прикосновением, а иногда и просто взглядом.

Всё это так выматывает меня, что когда вечером возвращаюсь в комнату, отрубаюсь. Благо ко мне и правда никого больше не заселяют, можно делать что угодно, не оглядываясь на соседку.

Время до официального объявления о приезде императора летит, с бешеной скоростью, но я так и не могу придумать, чем бы мне так «удивить» императора, чтоб он исключил меня из фавориток и постарался даже не думать, что ему меня хочется.

Почти все цветы уже придумали, какие песни исполнить, что станцевать, а кто-то вообще вышил целую картину. Бисером. Бисером, чтоб его! Это сколько же времени и терпения. И ради кого? Этого хрыча?

— Сама с собой разговариваешь, кроха? — раздаётся за спиной голос Саймона.

Я оборачиваюсь и чуть двигаюсь, чтобы освободить ему место на краю крыши.

— Да тут хоть с птицами разговаривать начнёшь, когда два дня до прибытия императора, а я без «подарочка», — фыркаю я и закидываю в рот очередной сухарик.

— Может, ты его лучший подарочек? — подкалывает меня Саймон.

— Жизни лишние? — хмуро смотрю на него. — Я ж теперь хоть чуть, но дружу с магией, свалишься, я скажу, что так и было. И Тенгер меня прикроет.

Саймон смеётся и протягивает мне яблоко.

— А вообще, спой ему что-то, и делов-то, — говорит он.

— Не получится, — вздыхаю я. — Чтобы не выделяться среди всех остальных цветочков, дуреющих при виде императора, надо что-то придумать. Потому что пою я чуть хуже скрипящей двери.

— А ты, значит, не дуреешь? — спрашивает кот.

Поджимаю губы и качаю головой.

— Тошнит от вида, от запаха, от голоса, да даже от мысли! — говорю я. — Как вообще можно подумать, что я могу стать идеальной парой для него. Или как по-научному? Истинной.

Внезапно Саймон напрягается и прищуривается. Зрачки опасно бликуют.

— А вот с этим, Инга, осторожнее, — сурово говорит он. — Истинность — не шуточки. И не бывает у людей, даже у очень сильных магов, истинных.

Ух ты. Значит, не у всех?

— А у кого бывает? — спрашиваю я.

— Только у оборотней, — Саймон проводит рукой по волосам, будто заставляя себя успокоиться. — Прости. Просто это очень… Важная штука. И редкая. Дар. Сложно объяснить.

Только у оборотней? Хм… Но в той книге же ясно написано, что у драконов тоже есть. Враки? Или Саймон действительно не знает?

— Почему редкая?

Все эти странности подхлёстывают мой интерес и желание разобраться.

— Потому что не так просто найти свою истинную. Можно в толпе пройти мимо и не понять. Но если хоть раз удаётся пересечься потоками, то это навсегда. Сама понимаешь, шанс такую встретить один на миллион, но если свезло, надо вцепиться и не отпускать. Это чувство невозможно забыть, от него не отделаться. Истинная становится твоей частью, смыслом жизни. Тем, за что готов отдать все. Чувствуешь её постоянно, тянешься.

Чем больше Саймон говорит, тем ярче загораются его глаза. Как ни странно, я понимаю, о чём он, но… я совершенно точно не оборотень, а значит моё помешательство на Тенгере просто дурость.

— Ты нашёл свою? — интересуюсь я.

Он пожимает плечами:

— Нет, конечно, — немного грустно морщится. — И вряд ли найду.

— А как же без этого?

В книге написано, что драконы без истинной не размножаются. Но оборотней в Анионе много.

— Найду симпатичную девчонку, женюсь, — он так прозаично рассуждает, как будто это уже завтра будет. — Котятами обзаведусь.

Стоп. Значит… Оборотням можно без истинности, а драконам? Решаю спросить, Саймону можно верить.

— А у драконов?

Кот переводит на меня удивлённый взгляд.

— Что?

— У них есть истинность? — аккуратно уточняю, чувствуя, что несу ерунду.

— Кто их знает, этих тварей, — ведёт плечом Саймон. — Что у них там и как. Их не осталось, к счастью для всех нас. Почему спрашиваешь?

— Да так… В книжке встретилось, интересно стало…

— Это что за книжка такая? — ухмыляется он. — Где нашла?

— В библиотеке рылась. там ничего конкретного, вскользь упоминалось, а ты говоришь сейчас, я и вспомнила. Интересно же.

Я замолкаю, не решаясь больше ничего спрашивать. Похоже, кот не в курсе про драконов и тем более про то, что один такой у него над головой практически сидит. Теперь мне захотелось подробнее прочитать книжку. Ну, раз это такая ценная и неизвестная информация.

Мы ещё некоторое время сидим на крыше, ставшей местом нашего общения, а потом он провожает меня в столовую к цветнику.

— Говорят, что лучшую пригласят пообщаться поближе, в столицу свозит, — слышу голос одной из старших. — Я уже думаю, может, это и не так страшно? А то только и видим, что эти стены. За пять лет наверняка столько всего изменилось!

Я хмыкаю на замечание. Помнится, за пять лет у нас только у соседей сарай завалился, вот и все изменения. Не стоит оно того, чтобы проводить время с этим… Фух. Этим.

— Я, наверное, попрошу поменять мне платье на золотое с изумрудами, — задумчиво прикусив губу, говорит Магда. — И заменю пару движений.

Кидаю на неё взгляд. Да, с такими волосами это будет смотреться здорово. Но вряд ли более эффектно, чем коллективный танец старшего курса. То, что нужно, чтобы остаться середнячком и не привлекать внимания.

Подхожу к Илли, которая тихо сидит в углу и едва ковыряется в тарелке.

— Ты чего? — присаживаюсь рядом. — У тебя же уже всё было готово.

Она кивает и тщетно пытается сдержать слёзы. Одна скатывается по её щеке и разбивается о край тарелки.

— Илли, что случилось? — дотрагиваюсь до её плеча.

Девушка вздрагивает, поднимает на меня опухшие глаза, а потом задирает рукав.

Дракона мне в мужья… Её метка окольцовывает запястье.

Не может быть!

Замкнулась!

Глава 29. Почему это случилось?

— Илли… — ошарашенно выдыхаю я. — Да как же так-то? Когда?

Девушка натягивает обратно рукав и вытирает им слёзы.

— На последнем занятии, — шепчет она и старается продолжить есть. — Я не хочу… НЕ хочу, чтобы кто-то знал. Ведь тогда…

Она может не заканчивать про то, что ей грозит.

Замкнувшаяся метка — это гарантия того, что девушка идеально подходит, чтобы объединить свою магию с магией императора, а потом родить ему наследника. То есть ту, у которой будет окольцовано запястье, просто тут же заберут из академии, запрут в особо охраняемой башне, и свет она будет видеть только через маленькое окошечко. Чтобы никто и ничто не могло навредить ей.

Ну и императора, соответственно, эта дева будет в разы чаще, чем остальные.

Как представлю… Фу! Нет, лучше не представлять.

Проклятье. Да как такое могло произойти с Илли?! Чем эта тонкая ранимая, восторженная девочка это заслужила?

— Они не почувствуют? — шёпотом спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

— А кто знает? За долгие, очень долгие годы это случилось впервые, — шмыгнув отвечает Илли.

Ну да. Всё верно. Но что теперь делать? Император же точно приедет к нам, он стопроцентно должен увидеть!

Я присоединяюсь к задумчивому ковырянию в тарелке с мыслями о том, что грядёт что-то страшное. Не только для Илли, но и для всех. Для других цветов, для меня, для Саймона… И даже для Алистара.

Ответом на все наши вопросы служат появившиеся в столовой гвардейцы императора. Двое высоких очень хмурых мужчин входят и словно заполняют собой всё помещение.

Девчонки замолкают, сбиваются в стайки и испуганно смотрят на интервенцев. Я неосознанно разворачиваюсь так, чтобы прикрыть собой Илли. Она тихо всхлипывает и начинает дрожать.

Следом за гвардейцами входит храмовник с каким-то свитком в руках.

— Император почувствовал, что случилось то, чего ждали долгие годы, — объявляет он. — На одной из вас полная метка. Согласно приказу императора, счастливица должна выйти к нам.

Девушки начали искусственно переглядываться, чтобы в итоге сойтись взглядами на… мне. Что? Опять я за всё в ответе? Но в этот раз возмущаться мне не хочется. Мне хочется защитить Илли, не допустить того, чтобы её забрали.

— Покажите все свои руки! — строго приказывает храмовник. — Иначе мы будем вынуждены применить силу.

Понимаю, что я-то покажу, но на руке — подарок ректора. Неизвестно ещё, как они к этому отнесутся… Ведь Илли что-то упоминала, что это очень необычно.

— Ты! — храмовник в первую очередь почему-то решает ткнуть в меня. — Иди сюда!

Со всей силы сжимаю челюсти и встаю.

— Не надо… — тихо говорит из-за моей спины Илли. — Не трогайте никого. Метка у меня.

Она робко выходит и на ватных ногах идёт к людям императора, поднимая при этом рукав. Остальные цветочки охают, а я закусываю губу. Не хочу. Так не должно быть.

— Прекрасно, — с восторгом выдыхает храмовник. — Юная дева, тебе несказанно повезло. Ты идёшь с нами, и мы начнём тебя готовить к ответственной встрече с императором. Он будет здесь уже завтра!

— Никто и никуда не пойдёт с вами, — раздаётся громом голос Тенгера. — Пока вы в стенах академии за всех адепток отвечаю я.

Ректор входит в столовую, и тут уже начинает казаться, что гвардейцы крошечные по сравнению с ним. И даже не в плане размера (так-то бицепсы и плечи у них ого-го какие). Но они явно уступают ему во внутренней силе.

— Но у меня приказ… — начинает храмовник.

Тенгер оттесняет Илли, пряча за себя, и твёрдо приказывает:

— Покиньте столовую, предназначенную исключительно для девушек цветника Его Императорского Величества. Своим нахождением здесь вы нарушаете более десяти пунктов правил. Два из которых караются ударами плетей, — ректор опускает подбородок. — Как для девушек, — прокатывается тихий женский «ой», — так и для вас. Мне привести это в исполнение?

Храмовник натужно сглатывает и мотает головой из стороны в сторону.

— Н-нет, н-не н-надо, — отвечает он. — Но как же…

— С приказом императора я с удовольствием ознакомлюсь, — Алистар вырывает из рук храмовника свиток. — И с Его Величеством тоже объяснюсь сам.

Тот замирает, глядя на ректора как кролик на удава. Гвардейцы явно не горят желанием вмешиваться.

— Покиньте помещение, я сказал! — чуть грубее рявкает Тенгер.

Только теперь я понимаю, что всё это время он сдерживал раздражение.

Мы провожаем взглядом уходящих прочь гвардейцев с храмовником и чуть-чуть расслабляемся. В столовой как будто даже дышать становится легче, а светильники на столах начинают гореть чуть ярче.

Ощущение, как перед грозой. Тучи ходят вокруг, гремит и сверкает то с одной стороны, то с другой, но где-то в отдалении и дождя нет. Зато есть точная уверенность, что ещё немного, и круг сомкнётся, превратится в точку, и тогда будет страшно.

Не выдерживаю и подхожу к Илли, аккуратно обхватывая её за плечи. Девушку трясёт, она еле-еле сдерживается, чтобы не шлёпнуться в обморок прямо тут.

— Всем разойтись по комнатам, — командует ректор, мазнув взглядом по цветнику. — Инга и Илли в мой кабинет.

Я вздрагиваю от неожиданности. Демоны б его побрали. Опять? Я-то тут при чём?

— Бегом! — глаза Тенгера снова сверкнули золотом, но я ничего не успеваю разглядеть, потому как он резко разворачивается и выходит.

Опять этот непонятный блеск? Но как?

Мы с Илли и впрямь вынуждены бежать, чтобы поспевать за широкими шагами ректора. В этот раз он ведёт нас не людными коридорами, по которым сейчас совершенно точно слоняются адепты, а каким-то тёмным, будто бы внутри стены, туннелем. Хотя, почему «будто бы»? Скорее всего так и есть. Как тот, что мне Саймон показал, чтобы подняться на крышу.

Выходим из-за картины в нескольких метрах от до зубовного скрежета знакомого кабинета Тенгера. Он впускает нас в дверь и запирает.

Илли жмётся ко мне, как будто я могу защитить от ректора. И это она ещё не в курсе, что он дракон!

Но мне почему-то спокойно. Внутри как будто тёплое доброе солнышко, уверенное в том, что Алистар решит все проблемы, снимет метку, и Илли не придётся рожать от этого. Этого!

— Покажи запястье, — говорит ректор, а когда Илли вздрагивает, он отчего-то добавляет: — Инга.

Я? Почему я опять? У меня это теперь главный вопрос жизни?

Недоумённо подхожу к Алистару и задираю рукав. На запястье красуется его чёрно-белый браслет и куцая по сравнению с Илли метка.

Тенгер аккуратно касается моей тонкой кожи предплечья пальцами, так что от них в разные стороны разбегаются мурашки. Это чувствуется как-то очень… интимно. Брови сами сходятся на переносице, а я забираю руку.

— Не у меня смотри — у Илли, — бурчу я.

Илли подходит и протягивает свою:

— Вот, господин ректор, — она отводит в сторону наполненные слезами глаза. — Это же приговор, да?

— Напомните, Илли, — Тенгер лишь мельком бросает взгляд на руку девушки. — Вас забирали предпоследней?

Забирали? Кто-то другой? То есть это я удостоилась чести ехать с самим ректором?

Илли кивает и убирает руку за спину.

— Засра… Кхм, — ректор с явным негодованием опирается на свой стол ладонями, широко разведя пальцы.

— Ты о чём? — прищурившись спрашиваю я. Что-то тут явно нечисто.

Ректор какое-то время молчит. А потом поворачивается к нам:

— Как вы думаете, почему за столько лет метка так ни у кого и не замкнулась? — сдерживая гнев, а потому сдавленно говорит Алистар.

Мы с Илли пожимаем плечами: ну ясно же написано, что это только у идеальной пары может произойти.

— Знаю, вы уверены, что просто идеальной не нашлось, — Тенгер не смотрит на нас. Он сверлит глазами стену напротив шкафа. — Но Фредерик просто человек, одарённый магией. Даже не оборотень, ему незачем искать истинную пару.

Взгляд ректора на мгновение фиксируется на мне, а потом он продолжает:

— Зато император спокойно может выбрать ту, что ему особенно понравится. И попросить служителей храма замкнуть у неё метку.

Мы смотрим с Илли друг на друга, потом на ректора, снова друг на друга. Кто-то сошёл с ума или это мир такой?

Но ведь на последнем «смотре» император с Илли толком и не общался. Почему она?

Додумать эту мысль мне не дают. В дверь нещадно колотят:

— Тенгер, мать твою, открывай! — рычит кто-то из коридора. — Там этот… Император на подлёте…

Глава 30. Не та истинная

В голове ни одной приличной фразы. Мало того что этот жирный боров положил глаз на МОЮ девочку, так он ещё и собирается зайти к ней с «запасного хода»!

Впервые хочется вернуться на войну. Просто чтобы иметь возможность кого-нибудь убить.

Пересекаю кабинет и распахиваю дверь. Во всём Анионе есть только один придурок, которому хватает безумия общаться со мной в таком тоне.

Ризтерд, кто же ещё. За счёт серебристой военной формы высшего чина с усиленными наплечниками сейчас он кажется крупнее меня, но только с виду. Длинные белые волосы убраны к затылку у висков, открывая приятное аристократичное лицо. Явно сюда спешил, но во внешности этого не понять.

Бесцеремонно шагнув на меня, он врывается в кабинет и сразу направляется к буфету. Девчонки отскакивают к стене, пропуская незваного гостя и стараясь не коснуться ни его, ни взметнувшихся краёв его плаща. Риз тем временем хватает стакан и наливает себе выпить, звякая перстнями по сосудам.

— Шпилька, к себе в комнату. Запрись и притворись, тебя там нет, — закрываю дверь и бросаю взгляд на адепток. — Откроешь только мне. Илли, подожди меня у лестницы.

Инга, не сводящая глаз с военного, поворачивается и хмурится. На лице возникает уже знакомая и такая раздражающая тень протеста.

— Ты… — короткий взгляд на Риза. — Вы не можете отдать её ему!

— Не может, а должен, — улыбается мой старый друг.

— Шпилька, брысь отсюда, — выразительно смотрю на неё. — Тебя сегодня вообще не должно быть видно.

Она бросает взгляд на вход в моё жилище.

Ну конечно, пригрел котёнка, он при первой же опасности бежит туда, где безопаснее. И правильно делает, для того и показал ей, как открыть.

На миг задумываюсь: спрятать их там и правда один из лучших вариантов, но в конце концов решаю, что всё же нет. Прятать там шпильку — одно дело. Показывать посторонним — другое. Как бы сильно я ни хотел помочь подопечным, личные границы всё равно нужны.

— Стоять, — обрывает Риз, задержавшись взглядом на Инге. — Это по твою душу суета? Император говорил что-то о лиловых волосах.

— Нет. Инга, на выход, Илли, ждёшь, — рычу я и девочки, решив не испытывать судьбу, выбегают из кабинета.

Ризтерд отпивает, глядя на меня поверх бокала выразительными серебристыми глазами и хмыкает:

— Ал, ты и сам прекрасно понимаешь, если у девчонки замкнулась метка, Фредерик без неё отсюда не уйдёт. Во дворце со вчерашнего вечера все на ушах. Гарем воет.

— От счастья? — хмыкаю я, наливая и себе тоже. — Гаргулий сын… он же должен был просто явиться с ещё одним внеплановым визитом, так какая мантикора его цапнула?

— Этого не знаю, — Риз отходит к креслу и щёлкает застёжкой плаща с меховой опушкой, снимая его с плеч. — Он не первый день бубнит что-то о подрастающем цветочке, который запал ему в душу. Может в гареме не то ляпнули, сам знаешь, они под чарами бред несут.

Залпом опрокидываю стакан. Мне нужно успокоить нервы перед встречей с этим выродком. Старый друг изучает меня со смесью сочувствия и интереса.

— Спасибо что предупредил. Ты сильно рискуешь, рванув сюда. Лучше не попадаться ему на глаза.

— Знаю, но как иначе, — Риз наклоняет голову к плечу. — Ты помогаешь мне, я тебе. С учётом обстоятельств монстрам нужно держаться вместе.

Криво ухмыляюсь и наливаю себе ещё.

— Всё так плохо? Обычно ты спокойнее его терпишь.

— У моего терпения есть предел, и он очень-очень близко. Император нарушает свои же правила, а теперь чётко указывает, какой из девчонок замкнуть клеймо. Боюсь, как бы этот визит ни стал для него последним делом жизни.

Ризтерд поднимает бровь.

— Ты там как? Плечо ещё не дымится?

Я хмурюсь, не понимая, о чём он, а после замираю. А ведь правда. За неосторожные мысли в сторону правителя приближённым моего ранга, пусть и отставным, положено болезненное наказание, которого я сейчас не чувствую. Вернее чувствую, но не так, как следует.

Интересно, в чём причина? Уж не влияние шпильки ли?

— Ты что-то придумал, да? — оживляется Риз. — Нашёл способ обойти клеймо?

— Нет. Пока нет, во всяком случае, но теперь имеет смысл пробовать, — я ставлю стакан на поднос и прохожу по кабинету, рассуждая вслух. — Мы считали, что для замыкания их меток необходим ряд условий, но, судя по всему, достаточно всего одного — его желания.

— Поясни.

— Я знаю, какую из цветков он хотел, но метка замкнулась у другой. Неточные условия.

— Уверен?

Снаружи шумят. Похоже, шоу начинается.

— Да, уверен. Подумай об этом тоже. Мне давно кажется, что нас всех водят за нос, и с этим пора что-то делать. Я должен идти. Как незаметно выбраться ты знаешь.

— Ага, удачи.

Илли ждёт меня у лестницы, как и приказано. Вид растерянный, прячет ладонью клеймо, будто это что-то изменит.

— Ректор… Я не… не хочу к нему.

— Слушай внимательно, Илли, пока тебя не накрыло обожанием. Твою метку ему всё равно придётся показать. Стоишь ровно, глаза в пол, ясно?

— Да.

— Прекрасно. Если он не успел проникнуться к тебе симпатией, пока твоя сокурсница перетягивала на себя внимание, всё закончится хорошо.

Она кивает, но явно мне не верит.

Спускаемся в холл. Понятия не имею, что буду говорить. Риз прав, если Фредерик приехал за идеально подошедшей ему женой, он без неё не уедет, но может быть ему станет неинтересно, что девушка не та и он отправится восвояси?

— Алистар! — император замечает меня на лестнице и приветливо распахивает руки. — Как я рад тебя видеть.

Мало того что это наглая ложь, так он ещё злорадно ухмыляется.

Как и ожидалось, на Илли смотрит лишь мельком, значит точно по душу моей шпильки явился. Пора его разочаровать. Сделаю вид, что для меня его визит неожиданность.

— Император? Нам сообщили, что вы прибудете через несколько дней. Девочки готовят выступление. Не думаю, что они успели доделать мелочи.

— Можешь сказать им, что выступление можно отложить. Я приехал за невестой, так что некоторое время мне будет не до них.

— Невестой, — повторяю я. — Нужно признать, крайне необычный выбор. Как я понял, вы не слишком заинтересовались Илли во время знакомства, поэтому всех нас несказанно удивил выбор.

Фредерик хмурится.

— Какая ещё Илли? Я приехал за Этерингой.

— При всё уважении, император, — позволяю себе лёгкую полуулыбку. — Метка замкнулась у девушки по имени Илли.

Указываю на неё взглядом. Адептка нерешительно поднимает руку и показывает замкнутое клеймо. Фредерик щурится, оглядывается на своё сопровождение, а после разъярённым коршуном подлетает к нам.

Грубо вцепившись в запястье Илли трёт его, убеждаясь, что метка настоящая, вскидывает на меня голову и цедит сквозь сомкнутые зубы:

— Ты что устроил, Алистар? Что за игры?!

— Никаких игр, император. Вы же сами чувствуете, что метка настоящая. Рука Инги выглядит как раньше.

— Это какая-то… Что за… — он совершенно растерян. Не буду скрывать, зрелище потрясающее. — Лайтвин! Метнись обратно и закинь того недоумка в карцер, я сам с ним разберусь!

Ой-ой, какая «жалость». Кажется, на некоторое время у нас не будут ставить метки новым цветам. Даже не представляю, как мы с этим справимся.

— Это снова твои игры? — император тыкает меня в грудь пальцем. — Ты опять что-то натворил?

— Разве я могу влиять на ваши метки?

— Ты прекрасно знаешь, за кем я приехал, Тенгер, — шипит Фредерик. — И приведёшь её прямо сейчас!

— Истинная может быть всего одна, — проговариваю с тенью улыбки. — Вы и сами знаете.

Смотрит на меня, но знает, что это правда. Клеймо на плече покалывает, он проверяет меня. Пробую подумать о том, какой же он мерзкий и как сильно мне хочется свернуть ему шею, но быстро обрываю мысль.

Жжётся.

Значит клеймо работает. Поблизости от него неудивительно. Но почему не работает, когда он далеко?

Многое я прочитал про влияние истинной пары, но это свойство очень интересно.

— Мы поверим твою метру, Ири, — наконец решает император.

— Меня зовут Илли…

— Неважно! Тенгер!

— Занятия на сегодня закончены. Можете выбрать любую из свободных аудиторий.

Император хватает Илли за руку и тащит в боковой коридор. Вся свита исчезает вслед за ним, а я замыкаю процессию. Не оставлять же девочку без присмотра с этим чудовищем.

Всё занимает минут десять в лучшем случае. Фредерик ещё раз изучает метку, убеждается, что она настоящая и, выругавшись, резко поднимается. В этот момент к нему подходит один из стражей, говорит что-то на ухо, и император, кивает с ухмылкой.

Я настороженно хмурюсь, но в этот момент незваный гость разворачивается и идёт к выходу. Илли растерянная остаётся на своём месте, я жестом показываю ей ждать.

— Возвращаемся! — объявляет Фредерик. — Тенгер, мы не закончили с тобой.

Это точно.

Провожаю их до выхода, с крыльца наблюдаю, как они рассаживаются по каретам и разворачиваются в сторону портальной арки. Сломал бы её к орочьей матери, чтоб не приезжал больше, да только тогда и студентам домой не вернуться на каникулы.

Не верится, что всё закончилось хорошо. Про Илли специально не стал напоминать, не забрал и не забрал, ей же лучше. Пока.

Медленно выдыхаю и вдруг ловлю странное ощущение энергии справа. Это шпилька? Какого демона она вышла из комнаты?!

Вот бестолочь. Наверняка подумала, что Илли заберут и собиралась что? Выскочить и помешать? Уехали бы вдвоём.

Прохожу вдоль цветочной клумбы под окнами аудиторий. Шпилька, конечно, маленькая, но скрыться за кустарничками до колена ей не под силу. Где же она?

И тут я замечаю белую связку бусин, висящую на веточках почти у самой земли. Присаживаюсь и выпутываю парный браслет, раскладывая его на ладони. Это её. Но как? Сама она бы не сняла…

Сердце пропускает удар. Я резко вскакиваю и оборачиваюсь. Весь императорский экипаж уже исчез со двора академии. Неужели…

Она бы не сняла его сама, ей помогли. Кому ещё нужно снимать с адептки браслет, кроме подручных жирного борова, которого я собираюсь наизнанку вывернуть?

Сжимаю браслет в кулаке так сильно, что бусины хрустят. Кожу на плече обжигает будто кипятком, но мне всё равно. Тело кажется лёгким, ноги сами несут меня к арке.

Похоже, сегодня я устрою государственный переворот. И плевать мне на последствия.

Глава 31. Небезопасное укрытие

Очешуеть просто! Всё то, что нам рассказывали о поисках «идеальной» пары для императора — чушь собачья! Выходит, он в состоянии просто по щелчку замкнуть метку любой из нас в любой момент! Странно, что я избежала этой участи в первый же день!

И ведь наверняка большинство приближённых к нему знают об этом. Знают, но, гады, молчат!

Даже Тенгер! И ничего не делал. Просто позволял забирать девушек из академии и всё! Сжимаю кулаки и буквально чувствую, как в воздухе закручиваются вихри, создавая статику. Очень хочется что-нибудь разбить, сломать и уничтожить. Чтоб на крошечки!

Жаль только с идиотскими законами империи так не сделать. А стоило бы!

На краю сознания мелькает воспоминание о словах Саймона, что Алистар многое в академии поменял к лучшему. Но разве это его оправдывает? Неужели сила императорской метки на нём настолько велика, что он не мог никак противиться этому?

Хотя… Глядя на то, как плющит девочек в присутствии императора, может, и правда всё сложнее? На мне вот нет метки Тенгера, а мозги рядом с ним всё равно работают неправильно.

Но Илли! От злости и бессилия пинаю попавшийся под ноги комок бумаги. Неужели Тенгер так просто отдаст её императору? Она же наивна как ребёнок! Этот жирный урод её сломает. Морально, физически…

Я уже готова сама идти сдаваться. Не могу я просто прятаться за ней. Весь цветник, будь проклято это идиотское название, понимает, на ком именно должна замкнуться метка. У меня. Той, кто доигралась. Не будет за это страдать Илли.

Иду по коридору к своей комнате, так глубоко погруженная в совсем не радужные мысли, что не замечаю, как сталкиваюсь нос к носу с Альмирой. Она сначала смотрит на меня возмущённо, а потом корчит такую рожу, будто её лимонный сок заставили выпить.

— А, ходячее недоразумение, — фыркает она. — Довольна?

Я хмурюсь и вообще не понимаю, о чём она.

— И не делай вид, что это не из-за тебя, — Альмира тычет в меня пальцем. — Это же ты напела ректору? Мстишь, да?

Я? Ректору? Что ещё?

У меня такое чувство, будто я опять виновата в том, о чём пока даже не догадываюсь. Вокруг столько всего происходит, куча поводов выставить меня виноватой.

— Альмира, ты сегодня здравый смысл в комнате забыла? Думаешь, я как-то могу влиять на самого ректора? — вскидываю я брови и отбрасываю её руку с пальцем. — У тебя прекрасное воображение!

Бывшая соседка складывает руки на груди и окидывает меня оценивающим взглядом.

— Правда что ли не замечаешь? Ты откуда такая наивная взялась? — потом цыкает. — Деревенщина, она и есть деревенщина. Половина академии уже в курсе, а она тупит.

Стоп. Она сейчас о чём? Что ректор как-то особенно ко мне относится?

Эта мысль пробивает в моей голове стену. Вспоминаю его взгляд, краткое мгновение, когда его глаза из чёрных становятся янтарными, будто танцующие языки свечей. Его ласковое и осторожное прикосновение к руке сегодня.

Испугавшись, что Альмира как-то по-своему воспримет выражение моего лица, я хмыкаю и спешу к своей комнате.

— Отвали от меня, ясно? — бросаю, не оглядываясь.

Что она вообще тут делает? Насколько я знаю, её поселили в другом блоке, по привычке пришла к старой комнате? Слабо верится.

Провожу рукой над дверной ручкой, теперь здесь тоже есть простенький магический замок, открываю дверь и уже собираюсь войти, когда замираю на полушаге.

На полу лежит желтоватый конверт. Кто-то подсунул мне письмо под дверь? Что там?

Вхожу в комнату и первым делам запираюсь, как велел ректор. Кто мог подкинуть мне письмо? Альмира? Не зря же я встретила её в коридоре, в котором у неё не было очевидных поводов гулять.

Но о чём ей писать мне? Я так и не поняла, о чём она говорила в коридоре. Возможно, Альмира и сама не поняла, потому как сочиняла на ходу, пытаясь скрыть своё волнение и, возможно, задержать меня.

Обхожу комнату на всякий случай, выглядываю в окно и вижу Фредерика, который грузно выкатывает свою тушу из экипажа. Резко отступаю от окна и задёргиваю шторы. Я почти уверена, что он меня не видел, но по спине всё равно бегут колючие мурашки. Кажется, что ты пачкаешься, даже просто взглянув на него.

Снова поворачиваюсь с конверту на полу и осторожно приближаюсь. первым делом провожу над ним ладонью. Алистар учил меня угадывать чужую магию, так что, если на письмо наложено какое-то плетение, я должна, по идее, его почувствовать. Вроде бы всё в порядке. Это просто бумага.

Осторожно поднимаю его, раскрываю и вытаскиваю записку, начерченную уже знакомым размашистым почерком:

«У тебя опасно. Он всё знает и может появиться в любой миг.

Есть место, где никто не найдёт и не побеспокоит. Иди на второй этаж лекционных и после аудитории нейромагии войди в подсобный коридор. Там никто даже искать не будет.

Жду с угощением».

Не подписано, но это очень похоже на Саймона. Почерк точно его. О ком он говорит? Про императора? Этот гад знает, где я живу?

От этой мысли меня передёргивает. В панике осматриваюсь, задерживаю взгляд на двери. Магическая защита… что-то мне подсказывает, что мага, который может издалека подписать кому-то почти смертный приговор, замкнув метку, она не остановит. Есть ли от этого мерзавца вообще какое-нибудь спасение?

Саймону можно доверять, я уверена. Почему-то я не сомневаюсь в том, что зла мне он точно не желает. В этой академии кроме Тенгера довериться можно лишь ему, если Саймон говорит, что нужно идти, стоит послушать доброго совета.

С другой стороны, Алистар сказал сидеть и не высовываться, но… Если императору доложили, где я живу, думаю, Тенгер и сам рад будет, если я спрячусь в месте понадёжнее.

На душе тревожно. Я поглядываю на свою метку, опасаясь худшего. Постоянно кажется, что с ней что-то происходит и всякий раз страшно увидеть, что она тоже окольцовывает запястье. Пока всё нормально. К счастью.

Конечно, всем известно, что истинная у императора может быть только одна, а значит до поры до времени другие цветы в безопасности, но… мы думали, что и метка не замыкается по чьей-то прихоти. Как знать, может и с этой частью «всем известных фактов» всё не так, как мы ожидаем.

Выскальзываю из комнаты и закрываю дверь. Снова смотрю на браслет и метку под ним. Пока всё хорошо…

Ал будет злиться на меня, но пошёл он гулять в волшебный лес. Он в любом случае меня найдёт по этому дурацкому браслету. Если что скажу, что испугалась и решила перестраховаться. Проклятье, узнать бы как там Илли… Заберут её или отпустят? Надеюсь на второе, но готовлюсь, как водится, к худшему.

Нужную аудиторию я нахожу быстро, а вот подсобный коридор попадается на глаза не сразу, но вскоре я нахожу и его. Внутри пахнет пылью и почему-то прелой листвой. Место мало от стены слева до длинного не слишком чистого и украшенного паутинками окна справа пара шагов. Здесь имеется ещё две двери. За первой стеллажи, швабры и старые веники, за второй достаточно большой склад.

— Саймон? — шёпотом зову я. — Ты здесь? Я пришла…

За спиной слышится шорох. Я резко оборачиваюсь и застаю момент, когда рослая фигура захлопывает дверь комнаты, отрезая пути к отступлению.

Это не Саймон!

— Ну здравствуй, сладкая, — скалится Тимонт. — Наконец, мы можем пообщаться приватно, и никто не помешает.

— Ты! — я опускаю подбородок. — Где Саймон?!

— Не придёт. Я же сказал, что никто не помешает.

— Лучше свали по-тихому, кусок тролльего мозга, — стараюсь быть грозной и уверенной. — Ректор Тенгер дал Саймону добро на мою защиту. Ему ничего не будет, если он тебя наизнанку вывернет!

Тимонт делает шаг ко мне.

— Ещё не поняла? — сокурсник кривит губы в едкой усмешке. — Письмо он писал не тебе и не сегодня. Мы одни, цветочек.

Эти слова звучат как приговор.

Орочий потрох! Да как так-то?! Я настолько испугалась за Илли, неожиданного приезда Фредерика, что вообще потеряла границы здравомыслия?! Саймон же… мог позвать на наше место, но он позвал сюда и…

Додумать мысль я не успеваю. Сзади оказывается ещё кто-то и, схватив меня, прикладывает к лицу какую-то тряпку. От неожиданности вдыхаю сладковатый запах, и комната начинает кружиться.

Нет-нет-нет…

— Хорошо, — одобряет Тимонт, подходя ко мне почти вплотную. — Сейчас проведём ритуал и снимем браслет, чтобы нам точно никто не помешал.

— И куда его? — спрашивает второй, голос которого я уже не узнаю.

Впрочем, как и Тимонта. Сознание утекает в черноту и кажется, что они говорят очень медленно, сильно растягивая слова.

— Выбросим куда-то на улицу. Чтобы запутать его.

Глава 32. Ложный след

Добегаю до арки портала и запрыгиваю внутрь, концентрируясь на направлении, ведущем к столице Аниона — Серифеану. Древнему величественному городу, состоящему из трёх колец. Главное не разнести его в поисках девчонки. Кто бы мог подумать.

Нет, я ожидал от себя чего-то подобного в юношестве, но встретить истинную выпал шанс только сейчас. А значит стоит попрощаться с логикой и здравым смыслом.

Я не спрашиваю себя, что я делаю и для чего. Всё кажется пугающе логичным и правильным, хотя краем сознания я понимаю, что задуманное иначе как безумие не назовёшь.

За пределами внешней стены разбиты фермы, которые по большей части кормят город, внутри неё живут и всегда жили люди простые, бедняки, те, кто в чём-то провинился перед властью. Во время правления Фредерика, этот район стал рассадником преступности, так что даже стражники не рискуют сходить с главных дорог и углубляться в жилые кварталы. Здесь можно было бы выплеснуть свою ярость, но мне нельзя терять время.

Среднее кольцо — район торговый. Сам не проверял, но говорят, здесь можно найти всё что угодно. Многочисленные торговцы и ремесленники свозят сюда товары со всех концов империи. Почему-то мне кажется, шпильке бы тут понравилось. Она любопытная, а здесь много интересного. При других обстоятельствах обязательно вывел бы на прогулку, а то она в своей деревни и не видела ничего толком.

Сердце Серифеана, расположенный за внутренней стеной, — район, где живёт император и приближённые. Самые богатые и влиятельные семьи, жизнь там течёт неспешно и спокойно. Скучно. Отчасти поэтому я всегда находил повод и возможность сбежать к людям, в среднее кольцо, пока был ребёнком.

Пользоваться портальной аркой на территории императорского замка нельзя никому, кроме самого Фредерика, поэтому приходится довольствоваться точкой перед воротами внутренней стены города.

Кожа обтягивает лицо, будто в меня дует резкий и очень мощный порыв ветра. Появляется чувство, сравнимое одновременно с падением и ощущением растяжения в теле. Уже привычно, так что я игнорирую и его, и чувство, будто лёгкие заполнены водой, и неизбежное головокружение, концентрируясь на точке, в которой должен оказаться.

Первый шаг на брусчатку древнего города, затёртую множеством ботинок. Неловкий вдох, болезненно расправляющий лёгкие и вот я на площади. Здесь как всегда многолюдно, замечаю императорских стражей, следящих за порядком и проверяющих вновь прибывших. Мне везёт, вышел за спины большой группе какой-то делегации, которая отвлекает смотрящих. Плавно ухожу влево и, смешавшись с толпой, ныряю в проулок. Если я буду с боем уносить отсюда шпильку, будет лучше, если меня никто не увидит. Облегчать им поиски, выдавая себя раньше времени, я не стану.

Так, хорошо. Первый шаг к спасению Инги сделан. Хорошо бы ещё план был, а не чистая импровизация.

Скидываю камзол с золотистыми нашивками и швыряю на гору каких-то ящиков, оправляю чёрную рубашку. Если уж решил не привлекать к себе внимание, нужно не забывать о таких мелочах. Времени на поиски новой одежды у меня нет.

Узкими улочками добираюсь до третьей смотровой башни. Смотрю на солнце и высчитываю время. Если за последние пять лет правила и защитные чары не менялись, проблем возникнуть не должно.

Долго, всё долго… что он успел с ней сделать? Кости переломаю. По одной за каждое прикосновение, что ей не понравилось.

Нахожу скрытую дверь, пробую магическое плетений высшего уровня доступа и оно, к счастью, подходит.

Как опрометчиво, Фредерик. Ты отстранил меня от должности, но не додумался заменить плетения? А если бы я дезертировал к нашим противникам и выдал секреты врагам?

Впрочем, не так уж глупо. Он не хуже меня знает, что я так не поступлю. Мразь. Видят боги, сегодня я вправе свернуть этому уроду шею. Если хоть пальцем шпильку тронул, он хренов труп.

Совсем её не чувствую. Причин у этого может быть несколько. Либо грёбаный мертвец замкнул ей клеймо, наплевав на им же установленные правила, либо дело в том, что моя вторая суть жаждет крови и не способна улавливать чужие чувства. Либо дело в стенах. В конце концов, Серифеан непростой город. Здесь очень много магии, защищающей не только от физических атак. И городские и стены замка наполнены магией, с которой приходится считаться.

Вхожу в башню и, прислушиваясь кголосам и шорохам, беззвучно поднимаюсь на третий уровень. Сейчас стражи на обходе, так что расположенная здесь комната отдыха должна быть пуста…

Но это не так.

Не знаю, как и почему, но за большим столом сидит страж. Вернее лежит, на сложенных перед ним руках. Спит, судя по ровному дыханию.

Какого хрена? Кто сейчас занимается контролем внутренней безопасности?

Некоторое время борюсь с самим собой, стоя в проходе. Мне, конечно, очень на руку, что он тут дрыхнет, но внутреннее чувство неправильности не даёт покоя.

Так, не отвлекаться. Мне нужно спасать одну мелкую язву, нарушение устава больше не моя забота.

Пересекаю комнату, не сводя взгляда со спящего. Дохожу до окна, открываю и забираюсь на подоконник. Позже я обязательно посмеюсь над собой, ничего такой карьерный рост: сперва с рядовых до генерала армии, потом уволен и шныряю в тенях будто вор или убийца. Учитывая, что мне нужно выкрасть шпильку и, в перспективе убить императора, подходят оба варианта.

Плечо обжигает жаром. Грёбаное клеймо пытается диктовать мне, о чём можно думать, а о чём не стоит. Надеюсь, если убью заклинателя, она исчезнет сама собой.

Внизу никого, так что я, не тратя время зря, высовываюсь и спрыгиваю с той стороны. Смягчаю падение магией воздуха, затем поднимаю голову и закрываю окно. Пока всё хорошо.

Оказываюсь в парковой зоне и, держась подальше от тропинок бегу к императорскому замку. Вкруг меня богатые поместья, одно краше другого, идеально подстриженные деревья, чистые дорожки и скамейки, но сейчас некогда любоваться всем этим.

Вскоре над кронами деревьев показываются острые шпили, высокие узкие окна. Где-то там должна быть моя шпилька. Остаётся молиться, чтобы он не сразу поволок её в кровать, а немного поигрался. Это даст мне время добраться до неё и успеть…

Заросшими тропами прорезаю императорский сад, избегая прогуливающихся горожан и стражей. Навык, отточенный до идеала ещё в детстве.

Достигаю стены и, обойдя один из корпусов, хватаюсь за мелкую пугающе детализированную лепнину. Быстро и привычно забираюсь в окно второго этажа и оказываюсь в библиотеке.

Теперь самое сложное — добраться до покоев императора. Часть пути я смогу пройти тайными ходами, но руки в крови сегодня замарать придётся. Об этом пока не хочется думать.

Коридоры, коридоры. Я по-прежнему не чувствую шпильку. Бесит. Инстинкты обостряются настолько, что я ощущаю чужую магию на кончике языка, поэтому без труда обхожу посты и случайных прохожих. Их тут много. Слишком много. Риз прав, всё на нервах. Из-за моей?

Медленно, но пока без происшествий мне удаётся подняться на этаж выше, миную два секретных прохода, чтобы обойти комнату прислуги и гостиную, где, по всей видимости, пьют чай придворные дамы, выхожу в общий коридор и ненадолго останавливаюсь, прижавшись спиной к стене. Сосредотачиваюсь на том, чтобы скрыть своё присутствие, чтобы не почувствовали моего приближения.

За поворотом ждёт пост охраны, мне не пройти мимо них. Единственный вариант — убить. Метка на плече предупреждающе нагревается. Глупо надеяться, что там кто-то, кого я не знаю. Знаю, и оттого будет сложнее. Они тоже не смогут сопротивляться меткам на плече и будут драться в полную силу. И у них будет преимущество, потому как меня клеймо будет сдерживать.

Но делать нечего. Кроме меня ей некому помочь.

Инга-Инга… и на кой пёс боги наградили тебя этим цветом волос? А так мы оба швыряем в пекло свои жизни, и лишь я делаю это осознанно.

Путей обхода нет. Проход во внутренние помещения, где должны держать шпильку есть только здесь. Делаю два глубоких вдоха, отлипаю от стены и выхожу из укрытия. Что ж, пора бросить себе вызов. Или спасаю, или умру пытаясь, третьего не дано.

Поднимаю ногу, чтобы сделать решающий шаг, как на плечо ложится прохладная ладонь и резко одёргивает меня назад.

За шиворот будто миску снега высыпали. От неожиданности сжимаю кулаки, готовясь защищаться, но вижу перед собой серебристые глаза Риза, который, похоже, не меньше меня не ожидал нашей встречи.

Проклятье, я же чуть его не убил… так зациклился на сокрытии своей силы, что не заметил его приближения.

— Какого демона ты здесь забыл? — спрашивает он.

Если бы я знал ответ на этот вопрос. Смерти ищу? Не думаю, что его устроит такой.

— Он забрал ту, кто принадлежит мне, — проговариваю я.

— Ал, ты рехнулся? Немедленно возвращайся. Сам знаешь, что с тобой будет, если попадёшься. Тебе запрещено приближаться к замку. Да и что ты собрался тут один сделать? Уложить всю охрану? Это слишком даже для тебя.

— С дороги, Риз, — сбрасываю его руку. — Сам уходи. Здесь сейчас будет жарко.

— Не вздумай. Это того не стоит.

Он не понимает. Да и… проклятье, я пробежал половину города. Поворачивать назад уже некуда.

— Ещё как стоит. Сказки про истинных оказались не сказками, Риз, — цежу сквозь сомкнутые зубы.

— А это здесь при чём? — в его голосе тоже слышится рычание.

— У него моя. Просто поверь на слово. То, что мы читали, узнали, всё так. Я не отдам её.

Ризтерд моргает, сглатывает, а после ловит меня за руку.

— Ал, император приехал один.

— Метка пригорает? — сужаю глаза.

Знаю, что он не хочет со мной драться. Пытается увернуться, найти компромисс, чтобы не вступать в конфликт со мной и одновременно защитить его.

— Посмотри мне в глаза, Ал. Я никогда тебе не лгал. Фредерик приехал один. Твоей блондинки с ним не было.

— Не она. Вторая.

— Неважно. Ал, никого из твоих тут нет.

Пришла моя очередь замереть, пытаясь осмыслить происходящее. То есть нет? Я лез сюда, искушая судьбу, убил на это хрен знает сколько часов и… зря?

Злость внутри теряет направление и взвинчивается, не находя новой цели. Хватаю Риза за ворот и сжимаю так, что хрустит ткань кителя.

— Уверен?

— Абсолютно. Не знаю, что у тебя случилось, но ты ищешь свою девчонку не там, — повторяет Риз. — Не буду врать, что понимаю твоё состояние, но то, что ты примчался сюда — величайшая глупость. Бегом за мной, я проведу тебя на крышу. До ворот не доберёшься без вопросов, придётся лететь.

Я потратил впустую столько времени. Шпилька не смогла бы снять браслет сама, ей помогли. И этот кто-то, видимо, остался в академии. И всё это время он с ней.

Твою мать…

Глава 33. Пленницы

Не представляю, сколько времени я была в отключке, но сознание возвращается очень медленно и спутанно. Во рту сухо, как будто я бежала с одного края поля на другой по июльской жаре в полдень. Пытаюсь облизать губы, но они трескаются.

Что эти придурки использовали? Неужели эфирное масло мадьяра? Оно при передозировке может и память напрочь вынести. Хм…

Напрягаюсь, чтобы проверить, все ли воспоминания целы, а перед глазами появляются поблескивающие золотом глаза Тенгера. О, ну если я этого вспомнила, то могу о себе не беспокоиться.

Пытаюсь пошевелиться, но при малейшем напряжении к горлу подкатывает тошнота. Так… Погодю…

Сквозь гул в ушах слышу разговор. Два парня. Один, как я понимаю, Тимонт, а второй… Понятия не имею, кто это…

— Там кто-то припёрся, — говорит Тимонт. — Иди проверь.

— Зарываешься, перекидыш, сам вали смотри, — отвечает второй. — Да проверь, чтобы никаких мыслей не возникло.

— Ты цветочек тогда не трогай без меня, — с раздражением отзывается Тимонт.

— Я сам решу, что мне делать, иди уже, — снова приказывает второй. Да кто это?

Слышу отдаляющиеся шаги и хлопок двери.

Рядом со мной появляется запах прогорклого масла и чего-то резкого, напоминающего пихтовую хвою.

— И чем ты так всех зацепила, фиалочка? — ясно слышу ухмылку в голосе. — В кого ни ткни, все о тебе знают, парни засматриваются, девчонки ревнуют.

Чувствую прикосновение шершавых пальцев к моей лодыжке и то, как они скользят выше. Так… Не дёргаться. Лучше больше узнать.

Или, может, наоборот, заорать посильнее? Чтобы тот, кто там пришел, услышал и позвал на помощь?

Собираюсь резко поглубже вдохнуть и заорать. Но мои мысли не успевают осуществиться, потому что я слышу ещё один знакомый голос. И его присутствие точно не нужно!

— Погоди, — говорит Илли. — Что ей тут делать?

— Ректор собирает лояльных ему людей, — убедительно врёт Тимонт. — Не просто так же его сюда выдворили пять лет назад. Он уже тогда зуб точил на императора, а теперь вот к действиям перешёл.

Что за ерунду он ей заливает?! Я замедленно, с трудом, словно нахожусь в воде, вскакиваю, пытаюсь крикнуть, чтобы она бежала прочь, но крик умирает, ещё не успев родиться в моём горле. Потому что сзади меня за шею резко хватает тот, второй.

Илли успевает заметить движение, но, прежде чем может что-то сделать, Тимонт прижимает к её лицу тряпку. В полумраке я вижу, как медленно закатываются её глаза, и она оседает.

— Твою мать, Тимонт, — рычит тот, что за мной. — Чё нам теперь с ней делать?

— Найдём ей применение, — фыркает Тимонт. — Видел губки? Они должны хорошо работать.

В груди холодеет. Гаргулья срань! Илли же здесь точно из-за меня! Она снова страдает из-за меня!

Привкус горечи от этого осознания сменяется сладковатым запахом мадьяра, и почти когда выключается свет, я успеваю услышать:

— И ты тоже, фиалочка. Тимонт, блондинку тащишь…

И снова пробуждение, сухость во рту и тошнота при малейшем движении. Только рядом ещё тихий несчастный стол Илли.

Заставляю себя открыть глаза. Я лежу буквально-таки распятая на кровати, запястья и щиколотки прочно обвивают жёсткие верёвки. Надо мной деревянный, покрытый мхом и плесенью потолок, где-то в углу висят связанные пучки трав, а на дальнюю стену падает пара алых лучей заходящего солнца.

Проклятье, сколько мы уже тут?

— Кажется, наши цветочки просыпаются, — тянет тот, которого я так и не увидела.

И сейчас не вижу, потому что он где-то за моей головой. Но мне очень уж хочется узнать, что это за хрен такой! Пытаюсь повернуть голову, но меня тут же простреливает болью.

— Ох, — из меня вырывается стон.

— Что, Инга, не очень, да? — надо мной глыбой вырастает Тимонт. — А думаешь ходить, смотреть на твой гордо вскинутый носик и чувствовать себя дерьмом это приятно?

Что за бред он несёт? Я пытаюсь собрать мысли в кучку и осознать, о чём болтает.

— Какого демона наш император решил, что он самое интересное может забрать себе? — продолжает нести чушь Тимонт. — Вот теперь и мы попробуем вкусненькое. Может, даже и хорошо, что аж истинная императора пришла. Хоть поймём, чем она была так хороша.

— Ты идиот сумасшедший… Мы все расскажем. Да вас ректор с потрохами зажарит, а потом сожрёт, — хрипло проговариваю я. — А не он, так император!

Сзади слышится хрипловатый смех.

— А кто тебе сказал, что будет какое-то потом? — говорит он, а у меня внутри всё превращается в ледышку. — Для вас его не будет. Мы скажем, что видели, как вы сбегаете. А там вас “съедят” звери. Вас не найдут.

— Ублюдок… — шиплю я. — Магический след не спрятать.

— Поверь, после отливов всё стирается на раз-два. Они случаются все чаще. А до этого мы подкинем мысль об артефакте, который прячет следы, — снова смеётся тот, что за нами, а Тимонт криво улыбается. — Пока до них дойдёт, что не там ищут, всё станет бесполезно.

— Мамочки, — дрожит рядом голос Илли.

Становится совсем несмешно и как-то безвыходно. Движение рукой снова вызывает боль.

Слышу щелчок пряжки ремня и шорох снимаемой одежды. Тимонт уже готов к…

Сжимаю челюсти и пытаюсь дотянуться до магии. Внутренняя от мадьяра тоже спит. А вот внешнюю надо нащупать.

Илли испуганно всхлипывает и шепчет какую-то молитву. Боги это, конечно, хорошо. Но я бы с большей радостью увидела здесь Тенгера.

Почему-то от мысли о нём в голове будто бы немного проясняется. Я будто начинаю понимать, как взаимодействовать с магией, вспоминать. Как на занятиях, когда он своими сильными горячими, немного шершавыми ладонями очень аккуратно направлял меня.

«Магия как дыхание, — звучит в памяти его низкий хрипловатый голос, от которого даже сейчас кожи касается волнение, а по затылку бегут мурашки. — Она постоянно рядом, вокруг, в тебе, но ты не обращаешь на неё внимание. Когда сосредотачиваешься, дыхание становится осмысленным и позволяет сделать куда больше. Ты же помнишь, что оно — основа всего?»

Тогда следить за дыханием было сложно. Он касался моей кожи, а по телу пробегали мурашки, зажигая непривычное волнение где-то внутри.

Чувствую, как в ладонях собирается магия. Слежу за дыханием, как учил он. Я сбивалась на тренировках, но сейчас, когда мне действительно нужно, точно знаю, что делать. Тенгер хороший учитель. Мысленно формирую огненные шарики, а потом, вложив в них силу, направляю на верёвки на запястьях.

— Тимонт, твою мать! Ты сказал, что позаботился о её магии! — орёт тот, что за моей спиной. Но поздно.

Руки свободны. Через боль я заставляю себя встать, и следующие пара шаров летит уже в его сторону. Он уклоняется и ставит блок. Тимонт сжимает мои руки, отчего получает крепким разрядом молнии и с шипением отскакивает.

Слышу проклятия и грязные ругательства в свою сторону. Скорее на интуиции выдаю простейший блок, который изучила сама. Об него и разбивается какое-то плетение, которое в меня отправил второй.

Голова начинает кружиться. Мои возможности в магии пока не особо впечатляют…

Тимонт заносит руку, чтобы ударить меня, но не успевает. Крышу просто сносит, как будто её тут и не было, а над тем помещением, где нас держат, нависает огромный чёрный дракон, из пасти которого раздаётся дикий рык.

Остолбеневшего Тимонта сносит, а я успеваю ухватиться за край кровати. Пару мгновений, и в домик (а, оказывается, это он, но я понятия не имею, как далеко мы от академии) через дверь врывается ректор. Вытянув руку вперёд, он надвигается на Тимонта. Воздух хрустит от наполняющей его магии.

На лице Тенгера полная сосредоточенность. Я не знаю, что именно происходит, но Тимонт сначала взвывает как от боли, а потом медленно оседает на пол. Дышит он рывками, будто задыхается, пока наконец не валится набок с остекленевшим взглядом.

— Ал, там ещё один, — хрипя кричу я и указываю туда, где стоял второй.

Тенгер тут же разворачивается, но… Там никого. Как будто и не было! Я бы подумала, что он ушёл через дверь, но я бы увидела. А так его просто нет!

— Но… там был второй, — начинаю я, а потом отвлекаюсь.

С другой половины кровати слышится тихий всхлип. Я вспоминаю об Илли и кидаюсь развязывать ее. Из-за дрожащих рук узлы не поддаются, Тенгер подходит и помогает магией, сразу же распутывая всё.

Илли отползает к стенке, подтягивает к себе ноги и утыкается в них носом. Испугалась, бедная. Легонько касаюсь её волос, пытаясь успокоить. Но я не нахожу нужных слов. Особенно понимая, что я виновата в том, что она оказалась тут. В том, что мы оказались тут.

Гаргулья срань… Что мне теперь ректор устроит. Он и за меньшее разносы устраивал. Медленно оборачиваюсь, мечтая превратиться в невидимку.

— Алистар, я… — закусив губу, начинаю я.

А в следующий момент я оказываюсь в его объятиях. Тенгер прижимает меня к себе, кутает, в своих руках, словно в тёплом пуховом пледе, запутывается пальцами в волосах. Два удара сердца я пытаюсь держаться, а потом срываюсь.

Вцепляюсь в его рубашку. Будто тону, и Алистар — единственное спасение. Всё чувства, сдвинутые на край сознания, пока пришлось бороться, наваливаются разом. Страх, паника, ощущение грязи после липких взглядов и угроз. Теперь и я дышу короткими порциями. Возможно из-за этого в том числе так сильно кружится голова.

— Инга… — шепчет, уткнувшись в мою макушку. — Нашёл. Успел. Этот идиот получит за всё, что он сделал.

— Я совсем глупенькая, да? — утыкаюсь в его грудь, сжимая пальцами шелковую чёрную рубашку, и позволяю слезам свободно течь по щекам.

Который раз уже вот так я мочу его рубашку? И он это терпит. Мелькает предательская мысль, в которую я боюсь поверить. Неужели Альмира была права? Неужели я ректору небезразлична?

Поднимаю голову и сталкиваюсь со взглядом его золотых, как солнечный янтарь, глаз. Охаю от неожиданности, чуть размыкая губы, которыми тут же завладевает Алистар.

Я не сразу понимаю, что происходит. Его пальцы чуть сжимают волосы на затылке, так что я не смогу отстраниться. Даже если захочу. Внутри вспыхивает неясное пока волнение, сметающая всю тьму и страхи.

Короткая пауза. Ал отстраняется на расстояние вдоха. Подразнив, едва коснувшись. Я не знаю, что творится в его голове, но понимаю одно: мы пропали. Оба. Так что теперь терять?

Кажется, он приходит к тому же выводу, ведь в следующий миг вновь меня целует. Смелее, настойчивее. Наше дыхание смешивается, чувствую, как Ал размыкает языком мои зубы и сдаюсь.

Я будто погружаюсь в водоворот. Теряюсь в ощущении собственного тела, не понимаю, где мои руки, ноги, всё остальное. Есть только запах кофе и пряностей, жар его кожи и нежность, настолько яркая, что её, кажется, можно потрогать.

Впервые чувствую себя на своём месте. Будто кто-то задолго до моего рождения решил, что я должна оказаться здесь, в этом моменте. С ним. Голова кружится, дыхание перехватывает, а когда я робко отвечаю, сознание будто совсем покидает меня. Сила покалывает пальцы, просыпается после одурманивания мальяном, бурлит вокруг и сливается с силой Тенгера. Я ещё плохо разбираюсь в описании магических потоков, но думаю мы идеально совместимы. До последней капли. Наши энергии будто зеркальное отражение друг друга.

Когда поцелуй прерывается, Алистар упирается лбом в мой лоб. Его глаза всё тот же солнечный янтарь, который раньше я видела лишь мельком, а теперь не могу и слова выдавить, любуясь невероятным переливом цвета. Тяжело дыша, он шепчет:

— Шпилька, ты…

На губах появляется дурацкая улыбка, но уже через мгновение я вскрикиваю от боли, от которой сводит пальцы. С запястья словно кожу сняли! Илли вздрагивает, будто раньше меня понимает, что случилось.

Поднимаю руку и в ужасе вижу, как метка светится изнутри. А ещё теперь она окольцовывает моё запястье полностью.

Оглавление

Глава 1. Проданная

Глава 2. Побег

Глава 3. В новую жизнь

Глава 4. Новые знакомства

Глава 5. Ошибка на ошибке

Глава 6. Наказание

Глава 7. Смешаться с толпой

Глава 8. Ректор академии

Глава 9. Нервный срыв

Глава 10. Новый день, новые проблемы

Глава 11. Урок о магии

Глава 12. На краю

Глава 13. Тренировки

Глава 14. Спустить пар

Глава 15. Сопровождающий

Глава 16. Предвзятость

Глава 17. Осмотр

Глава 18. Другая сторона

Глава 19. Под его защитой

Глава 20. Поймать за хвост догадку

Глава 21. Шаг в темноту

Глава 22. Что читает ректор

Глава 23. Перед завтраком

Глава 24. Нездоровая симпатия

Глава 25. Секрет подарка

Глава 26. Тайное место

Глава 27. Его не переспоришь

Глава 28. Подготовка к «свиданию»

Глава 29. Почему это случилось?

Глава 30. Не та истинная

Глава 31. Небезопасное укрытие

Глава 32. Ложный след

Глава 33. Пленницы