Погода в последние дни не радовала — ветра дули холоднющие, почти каждый день шли мерзкие мелкие дожди вперемешку со снежной крупой. А уж ночные заморозки и вовсе стали такими кусачими, что утром не хотелось на улицу высовываться.
Поэтому очередное занятие «на свежем воздухе» под руководством Кабанова-младшего не вызывало у студентов Горного ни малейшего энтузиазма. Тем более что в этот раз оно шло последним в расписании и грозило растянуться до конца дня. Преподаватель по основам выживания решил организовать настоящий поход в лес — со следованием по карте и компасу по заданным маршрутам и разбивкой лагеря из подручных средств.
В настоящий лес мы, конечно, не отправились — ограничились Академическим парком. Благо, размеры его позволяли устраивать даже такие походы.
Размерам этим я удивлялся с самого начала, особенно когда в руки попал план парка. По сути, Университетский проспект, идущий с севера на юг, отрезал от города изрядный кусок земли, ограниченный с запада и юга рекой. Этакий полуостров, похожий на неровную выпуклую линзу. По площади получалось гектаров четыреста, причём участок этот был освоен едва ли на треть. Облагороженная часть парка — корпуса университета, дендрарий, вымощенные плиткой дорожки и беседки — располагались в юго-восточной части, возле главных ворот и дальше вдоль улицы. А в глубине парк постепенно превращался в обычный смешанный лес, выходящий к дикому неблагоустроенному берегу.
В общем, земли под нужды университета было отдано с большим запасом. С точки зрения городской управы это, наверное, выглядит расточительством — участок-то вкусный. По сути, в самом центре города. Но принадлежит он не местным властям, а императору, так что строить здесь что-то своё они не могут.
Учебную форму мы перед занятием заменили на гимнастёрки, плотные галифе, сапоги и непромокаемые куртки. И это было очень кстати — не прошло и двадцати минут с начала занятия, как зарядил дождь. И без того унылое мероприятие заиграло ещё более мрачными красками, поскольку благоустроенные тропинки кончились, и в ближайшее время придётся месить сапогами грязь, смешанную с палой листвой.
В «поход» отправился весь первый курс Горного, но, чтобы не переться одной толпой, Боцман разделил нас на несколько групп. Каждой он выдал свой маршрут, на котором было заложено несколько тайников, которые нужно было отыскать и забрать из них некие предметы. Это заодно служило и способом проверки добросовестности студентов — конечная-то точка маршрута была одна, и был соблазн рвануть к ней напрямик.
Я, конечно, попал в одну группу с Полиньяком и Варей. Помимо нас в ней оказался Кудеяров-младший с дружками, староста группы Трофимов и ещё несколько знакомых ребят. Впрочем, я со всеми на курсе уже более-менее познакомился. По крайней мере, узнавал в лицо.
Сына Фомы, к слову, будто подменили. Он уже давно, ещё со времён истории с албыс, перестал подначивать и меня, и Жака. Но в последние дни и вовсе стал вести себя показательно вежливо. Даже, я бы сказал, заискивающе.
Что ж, немудрено. Шила в мешке не утаишь — то, что я Одарённый, скрывать было уже совершенно невозможно. Слухи о том, что я, а то и вся наша троица связаны со Священной Дружиной, тоже уже разлетелись по всему университету — это мне Трофимов рассказал. Но тут, конечно, и сам Путилин постарался — пару раз в открытую подвозил нашу троицу на занятия на своём роскошном чёрном «Даймлере». Да и о том, что статский советник переезжает в особняк Василевских, тоже наверняка уже многим известно.
В общем, с тем же успехом я мог бы нацепить значок Священной дружины на лацкан студенческой формы — чего уж скрывать-то.
Думаю, и слухи о моём истинном происхождении тоже уже начали просачиваться. И, хоть я и продолжал обучение под сиротской фамилией Сибирский, отношение ко мне и со стороны студентов, и со стороны преподавателей несколько изменилось. Причём именно после того губернаторского приёма.
Хотя, может, я преувеличиваю. И без того намёков было достаточно. Одарённый, живёт в ранее заброшенном особняке Василевских… Тут уж любой сложит дважды два.
Впрочем, если раньше я опасался раскрытия своего инкогнито, то теперь, после разговора с Вяземским, стал себя чувствовать гораздо увереннее. Да и счёт в банке этой уверенности здорово прибавлял, хотя за последнюю неделю я его уже слегка распечатал.
Ещё из приятных моментов — то, что мне удалось-таки решить вопрос с албыс. Время, конечно, покажет, насколько моё решение было верным. Но главное — я избавился, наконец, от самого острого из дамокловых мечей, зависших над моей головой. Теперь уже можно было не опасаться, что моя одержимость обернётся полной потерей человеческого «я». Дух албыс перестал пожирать меня изнутри, кошмары прекратились, и я впервые за долгое время смог вздохнуть спокойно.
Правда, ненадолго. Остальные-то
