Книга о судах и судьях [Марк Сергеевич Харитонов] (pdf) читать онлайн

ф

В
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

КНИГА
о судах и судьях

Легенды, сказки, басни и анекдоты
разных веков и народов
о спорах и тяжбах, о судах и судьях,
о хитроумных расследованиях
и удивительных приговорах
Издание 2-е,
переработанное и дополненное

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1983

ВПК 82.3(0)
К 53

Редакционная коллегия серии
«СКАЗКИ И МИФЫ ПАРОДОВ ВОСТОКА»
И. С. БРАГИНСКИЙ, Е. М. МЕЛЕТИНСКИЙ,
С. 10. Е1ЕКЛЮДОВ (секретарь), Е. С. НОВИК,
Д. Л. ОЛЬДЕРОГГЕ (председатель), Б. Л. РИФТИН,
С. А. ТОКАРЕВ, С. С. ЦЕЛЬНИКЕР

Составление, вступительная статьи,
указатели и примечания
М. С. ХАРИТОНОВА

да

47030000-194
013(02Ь83 ^ е з объявленоя
(g) Главиая редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1975.
(g) Инданпе 2-е, переработанное и дополненное.
Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1983.

СУДЫ И СУДЬИ В МИРОВОМ ФОЛЬКЛОРЕ

1
Легенды, рассказы, сказки, баспи и анекдоты о судах принадлежат к
числу наиболее распространенных в мировом фольклоре. Они имеются, по
существу, у всех пародов наряду с рассказами о хитрецах, глупцах и про­
стаках, о состязаниях н разделах. Это и неудивительно: с древнейших времеп, задолго до того как у разных народов оформилось государство и раз­
витое право, в жизни людей постоянно возникали спорные и конфликтные
ситуации, требовавшие третейского разрешения*. «Разрешающей» инстан­
цией не обязательно должен был быть формальный суд или облеченный
специальными полномочиями судья; это могло быть и общее собрание
племени, и вождь, и старейшины, мудрецы, п просто любой третий че­
ловек: сосед, первый встречный, способный «рассудить»2. В фольклоре,
естественно, не могли не отразиться в той или нной форме эти жизненные
ситуации.
Истории о судах могут быть оформлены в самостоятельные рассказы
и сказки, могут входить в качестве эпизодов в другие, самые разнообраз­
ные тексты. Сказки, повествующие о судах, могут быть волшебными, бы1
О существовании определенных правовых понятий «до права» пишет
О. М. Фрейденберг: «Старая теория о первоначальной стадии полного про­
извола и господства страстей должна быть так же опровергнута, как тео­
рия первоначального беспорядочного сожительства полов или теория пер­
воначального социального произвола с его насилием и грубостью („дико­
стью", людоедством, кровожадностью и т. д.)» [14, 153; первая цифра здесь
п в дальнейшем означает порядковый номер источника в списке литера­
туры, вторая — страницу].
2
Ср., например, в древнеиндийской «Панчатантре»: «О водоемах, о
прудах, домах, колодцах и садах / Пускай сосед решает* спор,— так Маиу
поучает нас» [84, 208]. (Ману — легендарный мудрец, которому приписыва­
ется известный сборник древнейших законов.) Или в персидской «Книге
попугая»: спорщики решили «избрать судью, стали на краю дороги и ска­
зали: «Первый, кто подойдет с этой стороны, будет судьей между нами»
[50, 60]. «Позднейшая логика говорит,— отмечает О. М. Фрейденберг,— что
судья имеет специальные данные, делающие его разбирателем тяжбы. Од­
нако ннзовые суды в том и состоят, что судьи в них „выборные", прямо из
народа, а не люди с юридическим образованием» [14, 155].

5

тотшмтт, жптютпыми; тема суда может быть связана в них со всевозмож­
ными иными. Не случайно во всех известных указателях сказочных сюже­
тов истории о судах разбросаны по самым разным группам. В знаменитом
указателе Аарне — Томпсона (1; в дальнейшем — AaTh) это, например,
номера 155 (неблагодарное животное хочет съесть своего спасителя; оба
обращаются к судьям), 926 («Суд Соломона»: две женщины претендуют на
ребенка; судья выявляет настоящую мать), 976 (необходимо выяснить, кто
из трех братьев вор; рассказывается история о благородных поступках
жениха, возлюбленного и вора; тот, кто называет самым благородным вора,
певольно выдает свою сущность и оказывается разоблачен); 1310 (о щуке,
которую в наказание решили утопить), 1585 (человека научили, как при­
твориться на суде сумасшедшим, чтобы избежать наказания; после суда
оп пользуется тем же способом, чтобы не уплатить советчику за помощь);
1660 («Шемякин суд»: человек показывает судье камень за пазухой; тот
думает, что это взятка, и выносит несправедливый приговор) и многие
другие 3.
Разнообразие и разнородность историй о судах, конечно, затрудняли их
выделение в какую-то одну особую группу. Путь здесь был подсказан зна­
менитой работой В. Я. Проппа «Морфология сказки» [12]. В. Я. Пропп со­
ветовал приглядеться не только к содержанию сказок, но и к их с т р о е ­
н и ю , что позволяет более четко определить разряд; сам он блестяще осу­
ществил это на материале волшебной сказки4, определив направление
поисков для многих исследователей.
Сделать то же самое в отношении сказок о судах оказалось не только
возможно, но, как мы увидим дальше, во многих отношениях и целесо­
образно.
Впервые на тексты о судах как на особый, не только тематический,
но структурно-смысловой тип указал Г. Л. Пермяков. В книге «От пого­
ворки до сказки» [М., 1970, с. 64—65] и особенно в предисловии к сборнику
«Проделки хитрецов» [11, 15] он предварительно наметил также систему
логической трансформации, свойственной этому типу, противопоставив су­
дам мудрым и справедливым суды глупые и неправедные, а также выде8
Здесь вольно излагается лишь один из вариантов каждого сюжета:
вместо животного в сказке может выступать чудовище, вместо братьев —
друзья и т. д. Это обстоятельство, кстати, во многих случаях затрудняет
отыскание нужного сюжета в существующих указателях. Так, сюжет, со­
ответствующий нашему № 236 («Сваренный горох может расти так же хо­
рошо, как из сваренных яиц выводятся цыплята»), в указателях Аарне —
Томпсона, Аарне — Андреева [2, в дальнейшем — АаАн] и «Восточнославян­
ская сказка» [3, в дальнейшем — ВС] помещен в разделе «О чертях» (821 В.
Черт-адвокат); между тем в известных записях (см. примеч. к № 236)
сплошь и рядом фигурирует вместо черта человек, трикстер. Человек неродко оказывается и героем сказок, помещаемых обычно в разделе о живот­
ных,4 и т. д.
«Волшебные сказки обладают совершенно особым с т р о е н и е м , ко­
торое чувствуется и сразу определяет разряд, хотя мы этого и не осознаем
[12, 12].

6

лив суды, где правыми (или неправыми) оказываются обе противные сто­
роны, и суды-дилеммы, вообще не дающие ответа на вопрос, которая из
сторон права.
Хотя такое предварительное подразделение по принципу справедливо­
сти — несправедливости и мудрости — глупости при более углубленном
знакомстве с материалом потребовало, как увидим, существенного уточне­
ния, сам принцип подхода оказался весьма плодотворным. Рассмотренные
в совокупности, тексты о судах обнаружили общность, которая позволяет
выделить их в своеобразную группу, обладающую особыми тематическими,
структурными и смысловыми свойствами.
2

Приглядевшись ко множеству сказок, басен, легенд и анекдотов, пред­
ставленных в нашем сборнике, мы без труда обнаружим, что все они по­
строены по сходной схеме. Суть ее в общих чертах такова:
1) Между двумя (или более) персонажами возникает конфликт {спор,
тяжба): о разделе добычи (имущества, наследства и т. п.) или возмещении
убытков, о том, кому должеп достаться ребенок (муж, невеста), кто [в боль­
шей степени] виноват в том или ином проступке или преступлении, чьи
действия [в большей степени] справедливы, законны, кто [в большей степе­
ни] обладает теми или иными качествами (умом, глупостью, леностью,
силой) и т. п. Нередко вначале представлен лишь один участник конфлик­
та (истец, пострадавший), второго (ответчика, вора, убийцу) лишь пред­
стоит выявить; по он обязательно должен фигурировать хотя бы заочно
или подразумеваться5.
2) Для разрешения конфликтной ситуации (в частности, для выявле­
ния виновного) участники ее (или один из них) обращаются к третьему
персонажу — судье. Нередко судья сам предлагает свои услуги, вызывает
участников конфликта (или одного из них) в суд.
3) Судья выслушивает и разбирает дело (выявляет виновного)
4) и выносит приговор (или, в судах-дилеммах6, оказывается не в си­
лах принять решение) 7.
5
Возникновению конфликта могут предшествовать самые разнообраз­
ные предыстории, иногда весьма обширные, представляющие самостоятель­
ные сюжеты; для рассказов о спорах и судах это, однако, именно предыс­
тории.
6
«Дилемма» в данном случае — условное обозначение; сторон (и воз­
можностей
выбора) может быть и больше двух.
7
Не всегда вынесению приговора предшествует судебное следствие
(допрос свидетелей, эксперимент и т. п..); решение может выноситься и без
мотивированных доказательств, на основе догадки, внутреннего убеждения
судьи или вообще произвольно. Фольклор здесь в какой-то мере отразил
реальную практику судопроизводства, которая у разных народов в разные
периоды не требовала обязательной мотивировки судебного решения. Ср. в
древнем Египте: «Решение объявлялось без мотивов. Судья безмолвно при­
кладывал ко лбу той стороны, в чью пользу было решено дело, изображе­
ние истины, которое он носил на шее» [8, 64].

'7

5) Сообщается о реакции участников на приговор (о его последст­
виях).
Таким образом, тематически все представленные в сборнике рассказы
при огромном разнообразии исходпых ситуаций сообщают о суде, т. е. о тре­
тейском разрешении того или иного конфликта; по впешней композицион­
ной структуре все они обычно включают пять осповных элементов: 1) воз­
никновение конфликта (спора, тяжбы); 2) обращение (вызов) в суд;
3) судебное разбирательство; 4) вынесеппе приговора; 5) во многих случа­
ях также — реакцию па приговор. Эти инвариантные конструктивные эле­
менты соответствуют функциям действующих лиц, обязательный набор
которых во всех повествованиях о судах строго определен: двое (или
сколько угодно больше, по ни в коем случае не меньше) спорщиков-тяжу­
щихся и судья, а также иногда свидетель и советчик (в новейших вариан­
тах фольклора — адвокат; иногда свидетель и советчик — одно и то же
лицо).
Другими элементами композиции в рассказах о судах являются: ха­
рактеристика участников, повторение судебного разбирательства, этиоло­
гический момент («с тех пор пошло то-то и то-то»). Действие развертыва­
ется в определенной последовательности: сначала представляются участ­
ники, затем сообщается о возникновении копфлпкта, далее следует
обращение (вызов) в суд, судебпое разбирательство (иногда повторяемое),
вынесение приговора, реакция на него, этиологический моментв.
Остановимся подробнее па композиционно-тематических особенностях
рассказов о судах и на основных персонажах.
3
Как уже было сказано, исходные ситуации, требующие судебного раз­
решения (возникновение конфликта), могут быть самыми разнообразными;
здесь рассказы о судах переплетаются со всевозможными иными история­
ми. Разновидностью их могут быть, например, те рассказы о состязаниях,
где для выявления победителя участники обращаются к третьему — судье.
Сюда же можно отпести эпизоды с «разрешением спора» или «раздела» в
волшебных сказках: когда, например, черти ссорятся из-за обладания вол­
шебным предметом, а герой, вызвавшийся их рассудить, сам завладевает
им, усылая спорщиков, скажем, за пущенной стрелой ["12, 43]. Но в любом
случае отнести текст к разряду «историй о судах» можно лишь тогда, ког­
да конфликтующие стороны обращаются к третьему и оп разбирает их
дело; иначе говоря, необходимо сочетание с обращением в суд и судебным
8
В отдельном рассказе суть конфликта может излагаться уже после
обращения в суд и т. п. В. Я. Пропп называл такие отступления от после­
довательности не нарушением ее, а частичным введением обращенной по­
следовательности [12, 97]. На деле конфликт, конечно же, всегда предшест­
вует обращению в суд. «Воровство не может произойти раньше взлома две­
ри... Свобода в последовательности ограничена весьма тесными пределами,
которые могут быть приведены в точности» [12, 25].

8

разбирательством; соответственно в иаборе персонажей непрсмешю дол­
жен быть судья.
Возьмем хотя бы целый ряд сказок на популярный сюжет о «неблаго­
дарном спасепном»: тувинскую «Белый заяц» [131, 184], кхмерскую «Как
отец с сыном повстречали крокодила» [89, 292], басумбва «Человек, леп
и заяц» [98, 259] и др. (см. примеч. к вьетнамской сказке «Леопард в книж­
ном ящике», № 215). Во всех этих сказках один из персонажей спасает из
ловушки хищника, а тот в ответ хочет его съесть и даже иногда обосновы­
вает свое право па это. Чтобы узнать, кто из пих прав, оба обращаются к
судье (иногда последовательно к нескольким). Тот, якобы желая выясиить, «как было дело», просит хищника вернуться в ловушку и оставляет
его там.
Но вспомним очень сходный сюжет знаменитой арабской сказки о ры­
баке и джинне, выпущенном им из бутылки. Здесь рыбак сам ухитряется
возвратить джинна в бутылку; третий участник не появляется. Именно это
принципиальное различие позволяет отнести все перечисленные выше к
сказкам о судах, а последнюю — пет. Персонажи, спорящие о волшебном
предмете, также могут разрешить спор сами: хитростью или поединком;
медведь и человек в известной сказке могут сами разделить урожай на
вершки и корешки и т. д. Сопоставим эти истории с любым из текстов
нашего сборника, и мы увидим все ту же главную разницу.
Столь же обязательно наличие в исходной ситуации как минимум двух
тяжущихся. Как уже упоминалось, один из них может разыскиваться или
подразумеваться (например, если в суд вызван человек, нарушивший за­
кон, его обвинителями предполагаются государство или его представители,
или те, чьи интересы он задел, нарушив закон). В бирманской сказке «Как
появился кокосовый орех» к берегам страны прибивает плот с тремя пре­
ступниками и царь выносит им приговоры за преступления, совершенные в
другой стране. Но вот пример иного рода. В ряде сюжетов участник тяжбы
должеп доказывать свою правоту, отгадывая загадки; это своеобразная
сказочная разновидность ордалии, «божьего суда» (см., напр., татарскую
сказку «Хвастливый бай», № 150, и примеч. к ней). Сопоставим эту сказку
с классическим древнегреческим мифом о Сфинксе, загадывающем загадки
Эдипу (если не разгадает — смерть), или с бирманской сказкой «Монг Паук
Чайп», где царица ставит герою условие: «Я загадаю вам загадку. И если...
вы разгадаете ее — умру я. Если же нет — умрете вы» [72, 67]. Роль Сфинк­
са можно сопоставить с ролью судьи в татарской сказке, роль Эдипа — с
ролью ответчика; по второго тяжущегося пет, и неясен характер тяжбы,
что и не позволяет отнести древнегреческий и бирманский тексты к числу
рассказов о судах 9 .
8 некоторых случаях, правда, один персонаж может совмещать в себе
9
Правда, с некоторой натяжкой можно было бы в первом случае счесть
тяжущейся стороной (и одновременно судьей) самого Сфинкса, установив­
шего некий закон, который Эдип нарушил, а во втором — царицу; но ради
строгости мы тексты такого типа рассматривать не будем.

9

одновременно две ролп: и тяжущейся стороны, и судьи. Превосходный при­
мер—турецкий анекдот «И ходжа — двуличный казн»: «Пришел однажды
к нему человек и говорит: „В поле паслись коровы и пеструшка — должно
быть, это ваша корова — боднула в живот нашу корову и убила ее. Что за
это полагается? " Ходжа отвечал: „Здесь хозяин ни при чем. К животному
нельзя предъявлять иск о пролитой крови". Тогда человек заметил: „Ах,
я ошибся, не ваша корова убила нашу, а наша убила вашу41.— „Ну, тогда
вопрос усложняется. Достань-ка поскорее с полки вот ту книгу в черном
переплете!"» [25, 176].
Иногда судья берет на себя и роль советчика (см. индийский рассказ
«Изображение в зеркале», № 77).
Как уже упоминалось, в рассказах-дилеммах судья оказывается неспо­
собным найти решение и роль судьи иногда предлагается взять на себя чи­
тателю. Часто в сходных вариантах одного и того же сюжета судья в самом
тексте вообще не появляется, рассказчик обращается за «судом» прямо к
читателю. Несмотря на принципиальную близость таких сюжетов, мы для
сборника предпочитали все-таки варианты, где судья был представлен
эксплицитно, как персонаж 10.
Разные судьи пройдут перед читателем на страницах этой книги. Тут
в люди, и животные (заяц, паук, черепаха), и духи или божества (Ньяме
у бауле, бурятский Эсегэ-малап, древнеегипетская Эннеада), и даже неоду­
шевленные предметы или стихийные силы (гора, ветер). Судьей мог быть
и знаменитый фольклорный хитрец (Насреддип, Бирбал, Абу-Нувас), и гла­
ва племени или государства (вождь, король, султан), и духовное лицо
(мулла), и старейшина рода, и совет таких старейшин11. При всей фан­
тастичности некоторых судов этнограф и историк судопроизводства несом­
ненно сможет почерпнуть из этих текстов немало реальных сведений о
жизни, обычаях и правовых нормах разных пародов.
Н. Д. Фошко в предисловии к сборнику «Кхмерские мифы и легенды»
(71] выделяет в числе обязательных персонажей кхмерских юридических
10

Рассказы-дилеммы в известном смысле можно отнести и к жанру за­
гадки: практически они и бытуют как развернутые загадки, в этом
качестве рассказываются и включаются в сборники. Подробней см. об этом
дальше.
11
Интересно сравнить некоторые сказочные описания судов со сви­
детельствами о реальном судопроизводстве. Вот, например, как описывает
юридические отношения у народности тем (Центральное Того) известный
исследователь фольклора и культуры Африки Л. Фробениус: «Если возни­
кает тяжба или совершается какое-то преступление, например воровство
или разбой, то старики вместе с истцом, а иногда и вместе с обвиняемым
(ответчиком) идут к уро-исо (верховному вождю.— М. X.) в город Паратау. Там старики собираются на судебное заседание. Они садятся на кор­
точки в круг и по очереди встают, чтобы произнести свое слово в защиту
пли в обвинение. Словом, происходит самое настоящее судебное разбира­
тельство» [153, 145]. В подтверждение автор приводит примеры разбора не­
скольких дел, в том числе по обвинению в супружеской измене, воровстве,
убийстве,
10

сказок так называемого «ложного судью», т. е. первого, к кому обращаются
тяжущиеся. «Судья не может удовлетворительно разрешить спор, справед­
ливое решение выносит король» [71, 19]. Это действительно постоянная ха­
рактерная особенность именно кхмерских сказок, убедительного объясне­
ния которой пока не предложено. При сходстве многих кхмерских сюжетов
с индийскими, пишет Н. Д. Фошко, можно отметить ряд национальных осо­
бенностей. «В индийских сказках судья — деревенский староста, в кхмер­
ских — король. В индийских сказках плату чаще всего требует бедняк.
Кхмерам кажется, что бедняк у бедняка денег не попросит. Вот богачу,
привыкшему получать и копить деньги, такая идея прийти в голову мо­
жет» [71, 20].
Вообще обращает на себя внимание обилие сказок о судах и судьях
в кхмерском фольклоре. «Склонность кхмеров к „юридической" сказке,—
считает Н. Д. Фошко,— объясняется, на наш взгляд, тем, что в средпие
века камбоджийское общество состояло главным образом из свободных кре­
стьян, частые конфликты которых с феодалами обычно решались в суде,
куда они имели право обращаться» [71, 20].
Остановимся особо на тех рассказах, где в суде участвует божество или
волшебная сила — не обязательно персонально, как в шумерском мифе
«Лахнар и Апгаан» или бурятской сказке «Бедняк»; здесь боги, по суще­
ству, очеловечены и выносят решения, которые можно было бы приписать
и обычному судье. Интересней переходные случаи, как, например, в сказке
бирманской народности нага «Почему кошки едят мышей». Здесь наты
(анимистические божества, духи) решают судьбу мышей и кошек игрой в
кости: «Если проиграет нат котов, мыши будут есть кошек. Если же про­
играет нат мышей, то кошки будут есть мышей» [110, 41]. Такое бросание
жребия — типичный пример так называемой ордалии, или «божьего суда»;
забавно, что к нему прибегают персонализированные божества. Как пра­
вило, в сказках о «божьих судах» бог дает знать о своем приговоре кос­
венно.
Ордалии у многих народов древности были одним из самых распро­
страненных типов или элементов судопроизводства. В древней Индии
участники судебного процесса испытывались взвешиванием, огнем, водой,
ядом, «святой» водой, жеванием зерен риса, раскаленной монетой, раска­
ленным плугом и вытягиванием жребия. Испытание взвешиванием заклю­
чалось, например, в следующем: подозреваемого дважды взвешивали; если
во второй раз он оказывался легче, чем в первый, его признавали неви­
новным. При испытании раскаленными предметами доказательством неви­
новности служило отсутствие на теле следов ожога через некоторое время
после испытания 12.
12
«Замечательны
своим
открытым
смыслом
ордалии,— пишет
О. М. Фрейденберг.— Человека судят вода и огонь, человека судят путем
воды и огня; человека погружают в воду или испытывают огнем, и если
на нем „вина", тогда он „погибает". Этот суд огня и воды — бога суд; в

И

Л. Фробепиус в т. 8 «Атлантиса» рассказывает об ордалиях у племеп
мосси, баммапе, малинке (Зап. Судан). У мосси ордалия осуществляется
при помощи сосуда, называемого «кабого» (у баммане он называется
«сиенг», у малинке — «бамбукус»); в сосуде подают заговоренный состав;
у некоторых племен в состав добавляют сок ядовитых растений, но это
необязательно. Считается, что виновный, выпив из такого сосуда, пода­
вятся и умрет; оставшийся живым признается невиновным [151, 223].
Сказки разных стран дают нам описания разнообразных «божьих су­
дов» (см. № 147—159), иногда существовавших в действительности, иногда
живописно-фантастических. Таково, например, описание «весов правосу­
дии» в одной из персидских сказок:
«Мы подошли к самому берегу моря, и тут я увидел громадную ска­
лу... На вершине ее высился толстый стальной столб, с которого, как с ко­
ромысла весов, свисали железные цепп. К ним прицепляли большие под­
ставки, похожие па чаши весов, и сажали испытуемого. Море начинало
волноваться, волны вздымались, подступали к самым весам, из моря вы­
плывали рыбы и пожирали виновного. Если же человек был невиновен,
они не причиняли ему никакого вреда» [87, 449].
Своеобразной сказочной разновидностью ордалии можно иногда счи­
тать разгадывание загадок; поскольку содержание загадок обычно не име­
ет никакого отношения к сути спора, суд апеллирует как бы к «наитию
свыше», которое подсказывает правому правильный ответ (см. № 150).
Ордалии прежде всего слуяшли доказательством правоты или винов­
ности той пли иной сторопы на суде, причем доказательством решающим,
которому верили больше, чем любым непосредственным уликам или пока­
заниям свидетелей13. Таким образом, в известном смысле «божий суд»
можно рассматривать как одну из разновидностей, выражаясь современ­
ным языком, судебпо-следствеиного эксперимента; эпизоды, посвященные
ему, относятся к судебному разбирательству и .
древности его чинят жрецы, и он так же бытует в религии, как п в праве»
[14, 157—158]. В ордалиях наиболее ярко отразилось древнее представление
о тождестве «виновного, вины и наказания» [14, 148].
13
«Клятвам, ритуалам,. ордалиям и поединкам верили больше, чем
каким-либо вещественным доказательствам и уликам» [7, 159]. Своеобразное
подтверждение такой психологии мы находим в древнеиндийской сказке
«Божий суд»: свекор поймал неверную невестку с поличным, в доказатель­
ство снял у нее с ноги браслет, но, когда она с помощью хитрости сумела
доказать свою невиновность «на божьем суде», поверил этому больше, чем
собственным глазам (№ 158). Впрочем, в самой сказке уже проявляется
и то ироническое отношение к справедливости «божьего суда», о котором
еще будет упомянуто.
14
До сравнительно недавнего времени у большинства народов следст­
вие не было строго отделено от судопроизводства. Предварительное рассле­
дование и суд обычно были сосредоточены в одних руках (ср., например,
в феодальном Китае: «Строгого разграничения между предварительным и
судебным следствием не было. Судья мог в любой момент прервать про­
цесс п, не вынося решения, предпринять следственные действия, выполне12

Ордалия, однако, была ие просто доказательством и элементом след­
ствия. Во многих случаях она оказывалась одновременно приговором, сов­
падала с ним — например, в сказке тонга «Заяц и дуикер», где виновным
признавался тот, кто погиб в результате испытания (свалившись в яму с
огнем или сварившись в котле). Вернее говоря, погибнув, он подтверждал
свою вину; исполнение приговора совпадало с моментом выявления вины.
То же нередко происходило при судебных поединках, которые были раз­
новидностью «божьего суда» и отличались от обычных поединков тем, что
совершались в присутствии третейской инстанции, которая затем офици­
ально формулировала приговор 15.
Вообще судебное разбирательство и связанные с иим эксперименты
могли быть самыми разнообразными. Тексты, собранные в этой книге, рас­
скажут о многих поистине мудрых находках судей-следователей. Это и
продуманный допрос обвинителей в библейской легенде о Сусанне и стар­
тах: спрошенные порознь, под каким деревом застали они Сусанну за
прелюбодеянием, старцы дали разные ответы и разоблачили свою клевету
(«Сусанна и старцы»). Это и хитрый замысел вьетнамского судьи, который
созвал на пир всю деревню, чтобы выявить, на кого не залает собака и
кто, следовательно, мог незаметно проникнуть в дом для воровства («Тяж­
ба с баньяном»). Это и психологический эксперимент хакасского бедняка,
который заявил, что обмазанный сажей петух крикнет, когда до него до­
тронется вор; как и ожидалось, после эксперимента у вора, единственного
руки оказались не запачканы сажей («Волшебный петух»). Это и распо­
знавание виновного по следам (микроиезийский рассказ «Сикхалол п его
мать»), по жвачке (кхмерская сказка «Как вор украл корову») и т. п. ,
Судебный эксперимент Соломона (см. № 1) можно назвать «ложным
приговором»: судья постановляет рассечь ребенка надвое и уже затем,
увидев реакцию тяжущихся женщин, выносит приговор настоящий. Такой
же эксперимент с «ложным приговором» как элементом следствия мы встре­
чаем и в других рассказах (№ 10, 11).
Чисто сказочная разновидность судебного разбирательства — расскание которых брал на себя или поручал полиции. Настоящее расследование
весьма часто начиналось именно после того, как судебное разбирательство
обнаруживало его необходимость» [8, 596]). В суд обращались, чтобы подать
жалобу на вора, обидчика и т. п. Фольклор, естественно, отобразил это об­
стоятельство.
15
В сущности, любой поединок как средство разрешения спора апел­
лировал к третейской инстанции — богу, судьбе (не случайно родство слов).
Судьба рассудит, бог рассудит. Так, в корякской сказке «Оседлые и оле­
неводы» спор между коряками и чукчами за стадо оленей решается сраже­
нием между ними (сб. «Сказки н мифы народов Чукотки и Камчатки». М.э
1974, № 149). Но персональный судья здесь не фигурирует, по этой струк­
турной причине текст не мог быть включен в данный сборник. Другое
дело — абхазская сказка «Пеструшка и мышь»: здесь конфликтующие сто­
роны обращаются к судьям и те решают: «Объявите войну друг другу, и
победителю достанется весь урожай» (№ 24). Разновидностью судебного
поединка можно считать метание жребия (см. примеч. к № 49).
13

вывание по ходу его историй, призванных по аналогии подтвердить чью-то
правоту или неправоту. Так, в индийской сказке «О двух мудрых птицах»
для разрешения спора о том, кто коварней и неблагодарней, мужчины или
женщины, рассказывается ряд вставных сюжетов [126, 134]; женщины при­
знаются более злыми. В ангольской сказке «Кималауэзо» варьируется зна­
менитый библейский сюжет о Иосифе Прекрасном: мачеха пытается соб­
лазнить насыпка, но, потерпев неудачу, обвиняет его в покушении на
убийство. Перед судом юноша молчит, но старейшины рассказывают царю
целый ряд историй, подтверждающих коварство женщин, и тем психоло­
гически подготавливают правильное решение, а затем и сам обвиняемый,
заговорив наконец, подтверждает свою невиновность [56, 20]. В аналогич­
ной персидской истории визири целых семь дней увещевали подобными
рассказами царя, уже приговорившего невиновного юношу к казни, пока,
наконец, тот сам не нрерывает обет молчания [50, 73]. Объем таких обрам­
ленных историй не позволил представить сюжет в данном сборнике.
Несколько слов о характеристике участников. В том случае, когда ее
дает рассказчик, она пе является конструктивным, сюжетообразующим
элементом. Когда же ее дают сами персонажи, она в некоторых случаях
оказывается важным элементом сюжета, а именно существенным, даже
основным доказательством, влияющим па приговор16. Такова, например,
качинская сказка, где тяжущиеся наперебой рассказывают о своей глупо­
сти (№ 65). Важную для хода дела роль играют в некоторых рассказах
характеристики, которые выдаются свидетелям (турецкий анекдот «Луч­
ших свидетелей не найти», сказка народности канури «Лжесвидетель»).
В мусульманском судопроизводстве свидетель должен был иметь хорошую
рекомендацию 17; опорочить свидетеля — значило иной раз повернуть ход
дела, как это и случилось в сказке «Лжесвидетель». В подобных случаях
характеристика участников является элементом судебного разбиратель­
ства.
Об обращении (вызове) в суд, как правило, сообщается одной корот­
кой фразой (типа «пошли они к судье» или «судья вызвал их к себе»),
которая нередко вообще опускается. Если можно говорить о разных типах
18
Это соответствует, кстати, реальным особенностям судопроизводства
в некоторых его исторических разновидностях. Ср., например, в судопро­
изводстве древних франков (VII—IX вв.): «Доказательствами служили по­
казания свидетелей, которые были как бы поручителями обвиняемого —
свидетелями его доброй славы, хорошей репутации. Соприсяжники в числе
шести, двенадцати или больше человек свидетельствовали, что обвиняемый
в силу присущих ему добрых качеств не мог совершить приписываемое
ему деяние» [8, 304].
Обратным, иронически-пародийным отражением подобных представле­
ний может служить персидская пословица: «Борода у него рыжая — вот
еще 17одно доказательство» [10, 113].
«Законность свидетельских показаний в момент их дачи обусловли­
вается следующими требованиями, которым должен отвечать свидетель:
быть мусульманином, не еретиком, быть в здравом уме, обладать право­
способностью, пользоваться уважением» [15, 119].

14

конфликтов, о разновидностях судебного разбирательства, о разнообраз­
ных приговорах, то обращение в суд самостоятельной сюжетной наполнен­
ности практически не имеет.
Возникновение конфликта и судебное разбирательство чаще всего бы­
вают наиболее весомыми составными частями сюжета; ради них и сказка
рассказывается. Но иногда они предстают в усеченном, редуцированном
виде; смысл сказки — в приговоре, на него и переносится центр тяжести.
Характерный пример — корейская сказка «Странный чиновник»: «Однаж­
ды двое его слуг поспорили о чем-то и никак не могли прийти к согласию.
Наконец один из них обратился к своему господину и сказал:
— Я поспорил со своим товарищем. Пожалуйста, рассудите нас!
И он рассказал ему суть спора. Чиновник выслушал его и ответил:
— Твои слова справедливы. Ты прав.
Но потом пришел другой слуга, рассказал о том же самом споре и
тоже попросил чиновника рассудить. Хван и ему сказал:
— Твои слова справедливы. Ты прав.
Когда жена чиновника сказала ему, что так не может быть, он отве­
тил, что и она права. С тех пор и пошла поговорка «Ты судишь, как чи­
новник Хван».
Поговорка здесь могла быть связана только с характером приговора,
но не с сутью спора и не с характером разбирательства. О тяжбе сказано:
«поспорили о чем-то». О разбирательстве: «И он рассказал ему суть спора.
Чиновник выслушал его».
Заметим, что судебное разбирательство вообще довольно часто сво­
дится к фразам именно такого типа. Изложив читателю суть первоначаль­
ного спора и сообщив об обращении в суд, сказка ограничивается дальше
простой констатацией: «Судья выслушал их и сказал». Иначе говоря, чи­
тателю предоставляется мысленно повторить весь рассказ о споре —уже
в порядке «слушания дела».
Однако во всех случаях возникновение спора и судебное разбиратель­
ство должны быть представлены текстуально или ясно подразумеваться.
То же относится и к приговору.
Приговором в сказке достаточно считать указание на правую (выиг­
равшую) или виноватую (проигравшую) сторону. Мера наказания имеет
существенное значение лишь в определенной части сюжетов, смысл кото­
рых — рассказать о расплате, соответствующей поступку («По делам и
расплата») или, напротив, не соответствующей ему. Таковы, например,
приговоры, основанные на игре слов (истец требует обещанную плату:
«ничего» — судья-хитрец дает ему «ничего»; см. № 220). Такова история
о черепахе, которую в наказание топят (сказка пампанго «Обезьяна и че­
репаха»). Таков «Суд над Бирбалом». Вина Бирбала конкретно не названа,
однако не подлежит ни сомнению, ни судебному доказательству; речь
идет лишь о мере наказания. Бирбал сам выбирает себе судей-бедняков,
которые присуждают его к штрафу — огромному, по их понятиям, но ми­
зерному для богача Бирбала.
15

Однако независимо от того, названа мера наказапия или нет, именно
в а л и ч и е п р и г о в о р а , т. е. вывода, оценки, решения, прежде всего
позволяет говорить о «судах» как об особой разновидности м о р а л и с т и ­
ч е с к и х , или назидательных, рассказов, о чем подробнее будет сказано
дальше. Поэтому тексты, где упоминается о судах, по ист и не подразу­
мевается определенного судебного решения (о судах-дилеммах было ого­
ворено особо), в данную группу включены быть не могут 18.
Таким образом, возникновение конфликта, обращение в суд, судебное
разбирательство и приговор во всех случаях присутствуют текстуально
или подразумеваются; столь же обязательно для сказок о судах наличие
минимального набора из трех основных персонажей (свидетель и совет­
ник могут отсутствовать).
О реакции персонажей на приговор сообщается далеко не во всех тек­
стах. Реакция может быть словесной: «Твой суд глуп!» (сказка Ираку «Лай
и заяц»), «Все сочли решение суда справедливым» (непальская сказка
«Чья невеста») и т. п. Распространен сюжет, когда кто-то из участников,
выслушав несправедливый приговор, рассказывает судье аналогичную
историю, чтобы устыдить его, и добивается пересмотра приговора (корей­
ская сказка «Как аист судил птиц»). Возможна и более резкая «рецензия»
на приговор — пощечина судье и даже его убийство. В польской легенде
«Несправедливые судьи» («Польские народные легенды и сказки». М.—Л.,
1965, с. 203) судьи после неправедного приговора каменеют; здесь можно
говорить о вмешательстве в действие некоего высшего судьи. В рассказах,
где несправедливый судья ожидал взятку, он может быть проучен иным
способом: ожидал получить много денег, а получает арбуз, думал, что за
пазухой спрятан богатый подарок, а там оказался камень, получил в ка­
честве мзды горшок с медом, а там оказался навоз, и т. п. Во многих сказ­
ках о неправедных и наказанных судьях этот элемент можно считать
осповпым; главную мысль такого типа историй можно сформулировать
примерно так: «Каков суд, таков и отклик на него». Есть и тексты, по­
вествующие о благих последствиях справедливых судов (вьетнамская
сказка «Справедливый мандарин»); есть и такие, где даже справедливые
приговоры оборачиваются бедой (бирманская сказка «Как появился ко­
косовый орех»),
4

Как уже было отмечено, истории о судах не только повествуют о раз­
нообразных конфликтах, но и непременно предлагают некое их разреше18
Ср., например, персидский анекдот о том, как судья вызвал для по­
казаний свидетеля п стал проверять, хорошо ли тот знает мусульманские
оимчап. «А что обычно говоришь, когда кладешь покойника в гроб?» —
не унимался судья.— «Вот уж повезло тебе, так повезло... Унес свою душу
подобру-поздорову. А то еще, гляди, пришлось бы перед судьей в свиде­
телях быть» [85, 56]. Приговора здесь нет и не требуется; это текст иного
характера.

1G

пие, приговор; тем самым каждый сюжет позволяет сформулировать в
связи с приговором прямо или косвенно определенный вывод, т. е. мораль
из рассказанного. Иногда эта мораль звучит непосредственно в тексто
(например: «Бедняку судиться с богачом — все равно что пытаться раз­
бить камень тыквой» или «Недаром говорят: на воре шапка горит»), иног­
да вывод предлагается сделать самому читателю. Эта особенность позво­
ляет отнести все истории данной группы к числу моралистических, или
назидательных. Существенным свойством такого рода текстов является их
соотнесенность с пословичными изречениями19. Мы уже видели, что во
многих случаях выводы из назидательной истории о суде можно сформу­
лировать пословицей или поговоркой: «И щуку бросили в реку», «По делам
вору и мука» и др. Многие изречения прямо обязаны своим происхожде­
нием соответствующим сказочным или легендарным историям (ср. выра­
жения «Соломонов суд», «Шемякин суд»). Приведем еще несколько при­
меров.
Известный русский фольклорист С. В. Максимов в своей книге «Кры­
латые слова» объясняет происхождение русской пословицы «На воре
шапка горит» таким рассказом: «Украл что-то вор тихо и незаметно и, ко­
нечно, скрыл все концы в воду. Искали и обыскивали — ничего не пашли...
К кому же обратиться за советом и помощью, как не к знахарю?..
Знахарь повел пострадавших на базар, куда обыкновенно все собира­
ются. Там толпятся кучей и толкуют о неслыханном в тех местах худом
деле: все о том же воровстве.
В толпу эту знахарь и крикнул:
— Поглядите-ко, православные: на воре-то шапка горит!
Не успели прослушать и опомниться от зловещего окрика, как вор уже
схватился за голову» [9, 42—43]ао.
Здесь же Максимов упоминает «о существовании однородных анек­
дотов — из восточных азиатских нравов» [9, 43]. В нашем сборнике на­
глядный пример подобного анекдота — афганский рассказ «Хитрый ви­
зирь». Созвав людей, среди которых были и воры, похитившие хлопок,
визирь объявил, что хлопок пристал к их бородам. Воры тотчас схватились
за бороды.
Мы не знаем, существует ли афганская пословица «У вора в бороде
хлопок», но, думается, не будет чрезмерной смелостью предположить прин­
ципиальную возможность существования такой (или подобной ей) посло­
вицы. При несходстве реалий она будет говорить, по существу, о том же,
что и русская «На воре шапка горит», а именно: «Виновный сам себя вы­
даст», «Всякое действие имеет закономерный результат».
19
Это явление подробно было исследовано Г. Л. Пермяковым («От по­
говорки до сказки», с. 62—74 и др.). Назидательные сказки в своем реаль­
ном бытовании часто рассказываются «к случаю»: «А вот послушайте, что
на этот счет говорит сказка».
20
Аналогичные рассказы объясняют происхождение изречений «Вора
выдала речь» и «Рассуди — топором разруби» [9, 47, 361]. См. примеч. к
№ 89, 172.

17

К той же мысли ведет индийская сказка «Вор», киргизская «Догадли­
вый судья», адыгейская «Как один человек спасся от смерти» и др. В то
же время на страницах сборника мы найдем и сюжеты типа китайской
сказки «Как один глупец покупал пекинский диалект», где наговаривает
на себя и подвергается наказанию невиновный, или тайокой «Умный вор»,
где виновный ловко уничтожает улики и остается безнаказанным. Попа­
дутся нам и сказки типа китайской «Глазная болезнь», где судья скажет
обеим тяжущимся сторонам: «Поскольку истец прав, то присуждаю два­
дцать палочных ударов обвиняемому. Но и обвиняемый прав, поэтому
присуждаю двадцать ударов палками истцу» (№ 194). Во многих случаях
встретятся, как уже говорилось, и судебные дилеммы, где вместо вывода
читателю предлагается вопрос.
В сказках о судах, пожалуй, особенно ярко отразилась повседневная
жизнь народов, их нравы, обычаи, моральные представления, психология,
характер деловых взаимоотношений. В суд приходили с самыми разными
делами: и с семейными конфликтами, и с трудовыми, и с имущественными
тяжбами, и с жалобами на обиду, оскорбление и т. п. Желающему позна­
комиться с глубинной стороной жизни людей, которая не всегда открыва­
ется поверхностному взгляду, небесполезно провести хоть несколько дней
в суде; писатели нового времени не раз подтверждали это. Конечно, сказ­
ки, легенды, басни отражают реальные отношения в образной, подчас
фантастической форме; тем не менее читатель, познакомившийся с тек­
стами этого сборника, почерпнет из них немало и реальных сведений. Он
узнает, например, что в древнем Египте потерпевший сам указывал кару,
которая, по его мнению, полагалась виновному (а также размер вознаграж­
дения, которое он взыскивает), и что повинный в невыполнении денежных
или иных обязательств мог быть отдан в рабство. Он узнает, что в пле­
мени ираку (Танганьика) мужчина мог развестись с женой, потребовав
при этом обратно свой свадебный выкуп; женщина после этого могла вый­
ти замуж вторично. Он узнает, что учение о посмертном перевоплощении
душ существенно влияло на многие стороны повседневной жизни индий­
цев, кхмеров и других народов, у которых оно было распространено. Он
узнает о быте охотников, земледельцев, скотоводов, торговцев, ремеслен­
ников, об их имущественных отношениях и материальной культуре, о не­
которых формах общественного устройства у разных народов. А как ярко
отражены в этих рассказах самые тонкие оттенки психологии людей! Тут
и самоуверенность, и трусость, заискивание перед сильными мира сего и
внезапные взрывы смелости, благородство и корыстолюбие, гордость и
чувство обреченности, лицемерие и хитрость, глупость и простодушие, про­
ницательность и лукавство, наивное суеверие и ироническое сомнение во
всемогуществе «божьего суда», мстительность и великодушие, слепая
ярость и спокойная рассудительность.
Соответственно и мораль, извлекаемая из сказок осудах, может гово­
рить не только о правосудии. Из знаменитой истории о суде Соломона, где
ребенок присуждается родной матери, следует, например, что «мать всегда

18

остается матерью». Осетинская сказка «Птичник и царь» повествует об
обратном случае, когда детей присуждают не той, что родила, а той, что
вскормила (и это справедливо; ср. уйгурскую пословицу: «Не та мать, что
родила, а та, что вскормила»). Нам не удалось встретить рассказа комп­
ромиссного типа, где ребенок бы оставлялся и той, что родила, и той, что
вскормила (или ни той ни другой); между тем вполне мыслима и такая
жизненная ситуация. После минувшей войны многие матери, потерявшие
своих детей, находили их впоследствии у женщин, воспитавших и усыно­
вивших приемышей; нередко после этого дети продолжали жить как бы
при двух матерях (и это тоже было справедливо). Есть в сборнике и текст,
где ребенок присуждается не той, что родила, а той, па чьем участке ро­
дился ребенок (сказка лома «Чей ребенок?»), и в оценке справедливости
или несправедливости этого парадоксального приговора рассказчик испы­
тывает уже некоторые затруднения. Есть история, где ребенку самому
предложено выбирать между родным отцом и приемным — решение оста­
ется неясным (сказка хауса «Охотник и его сын»).
5
О справедливости или несправедливости заходит речь во всех рас­
сказах о судах. Справедливость почиталась всеми народами как высшая
ценность. Характерна в этом отношении амхарская сказка «О несправед­
ливом суде». Человеку представилась возможность выбора: отправиться в
страну, где много хлеба, но нет справедливости, или в страну менее бо­
гатую, но где справедливость торжествует. Он выбирает первую — и горь­
ко за это платится. «Справедливость ценнее хлеба» — свидетельствует
сказка.
Естественной кажется мысль именно принцип «справедливости — не­
справедливости» положить в основу классификации рассказов о судах
[И, 15]. Однако дело здесь оказывается не так просто.
Прежде всего, судить о справедливости или несправедливости сказоч­
ных приговоров со стороны далеко не всегда представляется возможным.
Слишком различны обычаи, законы, правовые нормы, моральные пред­
ставления не только у разных народов в разные времена, но даже у пред­
ставителей разных социальных групп. Вспомним еще раз про мизерный
штраф, которому подвергают индийские бедняки лукавого Бирбала. Спра­
ведлив или несправедлив этот суд, мудр или глуп? С чьей точки зрения.
В текстах сказок далеко не всегда можно встретить прямой ответ на та­
кого рода вопросы.
В упоминавшемся уже сюжете о «неблагодарном спасенном» человек
и вырученный им зверь иногда обращаются за судом последовательно к
нескольким животным, и они высказываются против челове^ вспоминая
о его жестокости, неблагодарности и обосновывая право зверя быть же­
стоким и неблагодарным по отношению к человеку. Да и сами хищники
по-своему убедительно оправдывают собственные действия. В корейской
19

сказке «Приговор зайца» тигр заявляет своему освободителю: «Мы только
что договорились с тобой, что я буду при любых обстоятельствах чтить
тебя, как своего отца, и всю жизнь обихаживать тебя. Но чтобы нам быть
неразлучными, у меня есть только одна возможность — посить тебя в сво­
ем животе. Там ты будешь всегда при мне. Я должен съесть тебя, чтобы
пыполнить наш договор!» [161, 107]. В амхарской сказке «Суд ветра» змея
просто заявляет спасшему ее крестьянину: «Я хочу есть... У меня нет вы­
бора». Дерево, река и трава в этой сказке выносят по-своему обоснованные
приговоры против человека. Последний судья, ветер, не оспаривает их
справедливости. «Все на свете живет так, как предназначено природой,—
говорит он.— Трава растет, чтобы жить, а человек сжигает се тоже для
того, чтобы жить. Река течет, чтобы жить... И змея ест то, что находит,—
ведь такова ее природа! Поэтому нельзя винить дерево, траву и реку за
их суд, так же как и змею за то, что она хочет есть... Все они действуют
так, как подсказывает им их природа» [51, 67]. Правда, после этого ветер
подсказывает крестьянину, что тот может убежать,— но не потому, что
считает его правым; просто согласно своей природе он может спастись,
если представилась возможность (см. также примеч. к № 215).
В тех случаях, когда главное действующее лицо сказки — человек*,
симпатии рассказчика, естественно, на его стороне; спасение представля­
ется справедливым. Но не всегда. В индийской сказке «Что посеешь, то и
пожнешь» жадный брахман спасает льва ради корысти и смертный при­
говор ему (который лев приводит в исполнение) воспринимается как спра­
ведливый. В дунганской сказке «Помещик и змея» человек высказывается
против человека (бедняк против богача), к удивлению змеи: «Я думала,
ты будешь защищать человека, но ты не захотел врать, потому что ты
сираведлив» [45, 117].
Однако наиболее показательны все же случаи, когда у животных н
человека — разный суд и разные представления о справедливости. Умест­
но по этому поводу привести замечание из книги А. Я. Гуревича «Кате­
гории средневековой культуры», имеющее отношение не только к европей­
скому средневековью: долгое время «не было права вообще»; каждое пле­
мя, народность жили «по своему закону», причем член племени подчинялся
его праву и обычаям независимо от того, где он проживал. Всякий род
живых существ и даже вещей имеет свое собственное право — это обяза­
тельное качество любого божьего творения (поэтому ответственность за
проступок могла быть возложена не только на человека, но и на животное
и даже на неодушевленный предмет) 21 [7, 158, 149]. В свете таких пред­
ставлений станет ясно, что животные и люди в данном случае судили по
разным, так сказать, «кодексам», ни один из которых не имеет заведомого
21

Между прочим, по этой причине не стоит считать чистой сказочной
условностью или юмористическим курьезом нередкие в нашем сборнике
суды над животными и неодушевленными предметами (см., например,
японскую сказку «Хитроумный служка» и др.); в реальной практике мно­
гих народов нередки были случаи судов над животными и вещами.
20

преимущества перед другим. Станет попятным, кстати, и желапие многих
персонажей судиться у «своего» судьи, потому что «чужой» осудит неспра­
ведливо. См., например, в сказках народности ираку о хитреце Лае, кото­
рый пе раз вступает в конфликты с животными и зооантропоморфными
существами вроде Амаирми: «Кто ваш султан?» — спрашивает Лай, когда
Амаирми зовет его судиться.— «Наш султан — змея Харарио...» — «Нет, к
нему я не пойду,— сказал Лай,— он не сможет нас правильно рассудить.
Лучше пойдем к нашему султану».— «Ваш султан велит осудить меня,—
возразила Амаирми,— я к нему не пойду»,— «Вы к моему не хотите, и я к
вашему не хочу,— ответил Лай.— Каждому дорога своя жизнь» 22.
О том же говорит и непальская сказка «Суд панчей». Чтобы узнать,
кто из двух тяжущихся — настоящий муж женщины, божество предлагает
им пролезть сквозь иосик кувшина. Колдуну-папдиту это просто, а чело­
веку не под силу. Божество не злонамерено; просто у него свои критерии,
а у людей свои. Оно и само это признает. «Спорящие — люди,— говорит
оно панчам,— поэтому им нужен ваш суд». Факты, которые убедили боже­
ство принять сторону колдуна, для людей свидетельствовали в пользу
человека. «Людской суд — самый правый»,— заключает рассказчик. «Для
людей же»,— добавили бы мы23.
22
В мусульманских странах иудеи и христиане «имели особые судеб­
ные учреждения, но могли передавать свои споры и разногласия на рас­
смотрение мусульманского казн» [15, 115].
23
Л. Аганина в предисловии к сборнику непальских сказок «Живой в
царстве мертвых» пишет: «Ратуя за справедливость, непальская сказка
превыше божественного суда ставит суд людской, потому что людям поло­
жено судить по совести („Суд панчей" или „Кто глупее?"). И этому ничуть
не противоречит история неправедного суда таких же деревенских старшин-панчей, которых сытное хозяйское угощение заставило согласиться
с тем, что и бык может отелиться („Сказка о том, как бык отелился"). Рас­
хождение можно объяснить тем, что первые две сказки отразили, надо по­
лагать, доклассовые патриархальные отношения в непальской деревне: тог­
да рассудить спорное дело могли любые пять человек, и приговор их был
справедлив потому, что выражал мнение народа. Позднее же, когда панчей
стали выбирать и, конечно, не из самых бедных крестьян, суд их перестал
быть справедливым» [46, 8].
Здесь возникают по меньшей мере два возражения. Во-первых, сказки
в целом (и непальские, в частности) вовсе не утверждали принципиальной
несправедливости «божьего суда» по сравнению с человеческим. Напротив,
во множестве текстов именно «божий суд» расценивается как наиболее
справедливая, высшая инстанция (ср. пословицы «Бог правду видит», «Бог
рассудит»). Но есть п немало историй, утверждающих возможность обрат­
ного: «И божий суд бывает несправедлив» (см. № 155—159 данного сбор­
ника). Эта закономерность, как мы увидим, характерна для любой груп­
пы сказок о судах.
Точно так же разница между двумя приговорами панчей вряд ли мо­
жет быть удовлетворительно объяснена историческими переменами в не­
пальской деревне. Распространенный по всему миру сюжет о приговоре,
согласно которому бык может отелиться, возник, скорее всего, задолго до
того, как должность панчей стала выборной, и может быть приписан лю­
бому фольклорному судье (см. № 140 и примеч. к нему). Подобно тому

21

Но в любом случае симпатии рассказчика — очень ненадежный кри­
терии для суждения о справедливости и несправедливости. Один и тот же
приговор в разных вариантах сюжета может быть назван несправедливым
(если он выносится, например, в пользу богача) и справедливым (если
оправданный — бедняк). Наглядный пример такого случая — многочис­
ленные варианты знаменитого сюжета о Шемякином суде, само название
которого символизирует, казалось бы, суд неправый и глупый. Суть его
вкратце такова (мы берем один из наиболее полных вариаптов): человек
совершает серию проступков, в том числе и убийств (как правило, непред­
умышленных). Судье он показывает за пазухой камень (или угрожает
иным способом, или намекает па взятку), и судья (в надежде на взятку
или боясь угрозы) выносит парадоксальный оправдательный приговор (см.
таджикскую сказку «Человек, который хотел творить добро» и примеч. к
пей). Но в сходной сирийской сказке «Девушка-судья» [79, 226] дело обхо­
дится без взятки и без угрозы, а приговор прямо расценивается рассказ­
чиком (и всеми присутствовавшими па суде) как справедливый и мудрый,
спасший бедняка от закабаления алчными кредиторами (см. также при­
меч. к № 224) 24.
В тупик способна поставить ангольская сказка «Сварливая жена»:
человек получает талисман, который становится причиной смерти его
внука; однако вину за эту смерть возлагают не на него, а на его жену —
и не звучит ни малейшего сомнепия в справедливости такого приговора
(№ 162).
Еще один пример: китайский рассказ «Хитрость Цяо Шуня». В доме
человека оказался повешенный, и, чтобы избежать обвинений, человек
фабрикует ложные доказательства своей истинной невиновности. Суд ве­
рит ложным доказательствам и оправдывает человека, по существу, спра­
ведливо. Но можно ли отнести этот суд в принципе к числу мудрых и спра­
ведливых?
Еще больше вопросов ставит целая серия историй о спорах из-за жепиха или невесты. Во многих из них претендентам ставится условие (прикак любой фольклорный хитрец мог обмануть другого, но мог и сам ока­
заться обманутым, мог проявить себя мудрецом, а мог и простаком, так
один и тот же фольклорный судья (а им мог быть, кстати, тот же хитрец)
способен был вынести и справедливый приговор, и несправедливый. (Ср.,
например, приговоры Насреддина в № 171 и др.) Напрасно мы бы стали
искать историческое объяснение такому противоречию. Социологическая
интерпретация подобных сказочных сюжетов, как будет еще отмечено в
дальнейшем, вообще требует осторожности.
24
В каждом отдельном тексте социальные, национальные и другие сим­
патии рассказчика могут быть несомненны; но в процессе бытования у раз­
ных народов, в разных социальных слоях один и тот же сюжет мог корен­
ным образом переосмысливаться, так что в с о в о к у п н о с т и в а р и а н ­
т о в мы видим набор самых разнообразных, порой взаимоисключающих
суждений, оценок, решений, приговоров. Теоретически можно представить
их как полный набор логических трансформ, о которых будет сказано
дальше.
22

нести подарок и т. п.); выполнивший его наилучшим образом получает
невесту. Например: один жених достает волшебное зеркало, в котором
видит, что девушка умерла, другой — волшебное средство передвижения
(верблюда, телегу, веер, ковер-самолет), которое вмиг переносит всех троих
к девушке, третий — лекарство, которое возвращает ее к жизни. По разным
причинам предпочитают то одного из них, то другого, то третьего; иног­
да — ни одного из троих; нередко сказка заканчивается дилеммой (см.
№ 53 и примеч. к нему). В сказке пангасинан «Три брата» девушку делят
па три части. Целый набор неожиданных решений, связанных с представ­
лением о перевоплощении душ, предлагают непальские и кхмерские сказки
на сходную тему («Чья невеста?», «Прорицатель, стрелок, ныряльщик и
знахарь»). А вот парадоксальный исход сказки народности бура «Зять».
Двум претендентам на руку невесты было поставлено условие: она станет
женой того, кто поймает живого оленя. Один из них, более упорный, после
долгой погони поймал животное. Другой скоро отказался от такой попыт­
ки. «Не очень-то мне надо загонять себя до смерти,— объяснил он позднее
старейшинам племени.— Женщин много». Казалось, вопрос ясен: выполнил
условие лишь один, он и должен получить девушку.
Но старейшины решают иначе.
«Ты, Сефу, который не стал гнаться за оленем,— ты будешь нашим
зятем. Ньила поймал оленя, он упорный человек. Если он захочет кого-то
убить, его ничем не остановишь, пока он не исполнит своего желания. Он
не обратит внимания ни на упреки, ни на советы. Если мы отдадим ему
в жены нашу дочь и она что-нибудь сделает не так, он станет ее бить, не
слушая ничьей мольбы. Мы не хотим его в зятья. Сефу — другое дело. Он
способен прислушаться к голосу рассудка. И если он поссорится с нашей
дочерью, а мы придем их помирить, он сумеет проявить благоразумие...
Он добр и кроток. Он наш зять!»
Итак, в одном случае женихом становится претендент, выполнивший
условие, в другом — не выполнивший его, в третьем — ни один из них
(в варианте с невестами — все женщины одновременно), в четвертом —
решение оказывается непринятым. И любое решение при этом может рас­
цениваться и как справедливое, и как несправедливое.
6
Разнообразию обычаев, законов, моральных и юридических представ­
лений и правовых норм у разных народов и в разные исторические эпохи
соответствует вариативность логического мышления. Сама логика право­
судия отнюдь не остается неизменной. Фольклор подчас отражает пред­
ставления, происхождение которых давно забыто, а смысл переиначен и
воспринимается теперь юмористически.
»
Вернемся еще раз к сюжету о Шемякиной суде (№ 224). Один из
характерных приговоров здесь — предложение убийце ребенка искупить
свою вину, вновь сделав женщину беременной. Как бы ни относился рас23

ска.ччвк к судье, абсурдный, комически-пелепый характер приговора для
нею, как и для тяжущихся, не подлежит сомнению. Между тем здесь,
возможно, оказался комически переосмыслен реальный обычаи родового
общества, о котором пишет О. М. Фрейденберг в уже цитировавшейся пе
раз книге: «Оправданий древнее право не может знать, но „примирение11,
метафорический эквивалент „воскресения из смерти", было возможно и
принято. Оно проходило в формах, созданных смысловым значением ме­
тафоры „оживления". В родовую «шоху обе стороны могли помириться и
прекратить кровавую „месть", хотя бы дело касалось убийства: именно с
„убийцей" и возможен был „мир" вопреки всякой, казалось бы, логике.
Форма, в какой совершался „мир", должна показаться неожиданной для
тех, кто уверен в исторической незыблемости логических построений. Про­
изводительный акт с женщиной, женитьба — вот основная форма прими­
рения с убийцей» [14, 158]25.
Интересно для нашей темы и замечание того же автора о том, что
«самое понятие „возмездия" и „наказания", вернее, самая связь между
нормой и известным ее нарушением, „виной", между „виной" и „наказа­
нием" за вину держится на семантическом тождестве поступка и про­
ступка, проступка и кары» [14, 157]. Такое отождествление тоже сложилось
исторически и не должно абсолютизироваться. В известном индийском
рассказе [44, 80] брахман погибает от несчастного стечения обстоятельств:
о его еду случайно капнул яд из пасти змеи, которую пожирал сокол.
И все-таки раджа, к которому обращаются с предложением указать ви­
новного, добирается до него по цепочке отдаленных причин и следствий
(см. изложение этого сюжета в примеч. к № 185). А в аналогичном сирий­
ском рассказе «Отравленное молоко» призванный в судьи царевич никого
пе считает возможным обвинить в смерти отравившихся людей: «Они по­
гибли потому, что такая смерть была им суждеиа». Возможно, для индий­
ского казуального и юридического мышлепия, создавшего развитую си­
стему регламентации и квалификации самых различных сторон человече­
ской жизни и поведения, такая ссылка на судьбу показалась бы уклоне­
нием от ответа.
В то же время сравним приведенную в сборнике сказку «Суд Муладевы» (wY° 66) со знаменитым древнегреческим мифом о суде Париса. На
коварный и опасный вопрос, которая из женщин красивее, Муладева от­
ветил: «Для всякого на свете прекрасна только его возлюбленная». Если
бы так ответил Парис трем соперничавшим богиням — скольких бедствий
удалось бы избежать! Не сказалась ли тут хоть в какой-то мере особен­
ность восточного логического мышления, отличного от дуалистической
европейской традиции с се склонностью «исключать третье» (tertium поп
dntur: или-или; одно из двух)?
85
Можно привести также суждение О. М. Фрейденберг о разрывании
на части тотема как древней реальной подоплеке «в сюжете о Шейлоке,
требующем от должника фунт живого тела (мяса)» [14, 156]. (См. здесь
Л» 222 и примеч. к нему.)

24

Однако при всем разнообразии реальных ситуаций, выводов, пригово­
ров, обусловленных историческими, национальными или иными фактора­
ми, набор принципиально возможных логических решений в рассказах о
судах достаточно ограничен. В каждой группе таких сюжетов можно от­
метить:
а) суды, подтверждающие правоту (преимущество) одной из сторон
па основании определенного принципа и присуждающие ей выигрыш (по­
ощрение) , а другой соответственно — проигрыш (наказание); вообще сю­
жеты, доказывающие справедливость определенного принципа (вывода);
б) суды, подтверждающие правоту другого, иногда прямо противопо­
ложного принципа и соответственно признающие правой другую сторону,
присуждающие поощрение тому, кто считался бы проигравшим или был
бы наказан в предыдущем случае26;
в) суды, где правыми и выигравшими оказываются оба (а виноватым
и наказанным иногда — кто-то третий) или оба оказываются виноватыми
и наказанными (а правым и выигравшим — кто-то третий); вообще исто­
рии, не дающие преимущества какому-либо принципу или утверждению;
г) суды-дилеммы, где остается неясным, кто же прав (выиграл), а кто
неправ (проиграл) и должен быть наказан; иногда такие рассказы закан­
чиваются вопросом, обращенным к читателю.
Полный набор таких логически-смысловых траисформ читатель най­
дет, скажем, в главе о спорах из-за женихов и невест (см. примеч. к № 53).
Можно предположить принципиальную возможность существования таких
вариантов и в других группах рассказов. Обосновывается такая возмож­
ность отчасти фантастическим характером сказочных сюжетов, где под­
час не так важно реалистически-правдоподобное обоснование, конкрет­
ность юридического казуса, сколько именно игра логических возможно­
стей 27.
Обратимся для примера к знаменитому сюжету об «обмененных голо­
вах» (№ 47): женщина неосторожно приставляет голову своего мужа к
телу его соперника, а голову соперника — к телу мужа; оба оживают и
предъявляют претензии на женщину.
Составителю известно единственное решение по казусу; согласно ему,
право на женщину имеет тот, кому принадлежит голова ее законного
мужа. Но разве в принципе нельзя себе представить решение противопо­
ложное (трансформа «б»), не говоря уж о решении компромиссном или
отрицающем права обоих претендентов (трансформы BJ И В2)? В качестве
дилеммы (трансформа г) этот казус практически и рассказывается Веталой в индийской версии. Ведь, конечно же, в данном случае не идет речь
26
Возможны случаи, когда признанпе чьей-либо правоты или непра­
воты ведет не к поощрению или наказанию, а к компромиссу дли к при­
мирению сторон (см., например, сказку лоанда «Тесть и зять»). Сути дела
это не
меняет.
27
Это тоже причина, требующая оговорок при социологической интер­
претации историй о судах.

25

о регламентации юридических норм на случай, подобный изложенному;
ни рассказчику, ни слушателям в реальности наверняка не приходилось
и не придется иметь дела с такой ситуацией. Решить надо проблему по
сути иную, умозрительную: что важнее, голова или тело? И можно пред­
ставить себе логика-софиста, который хотя бы ради демонстрации логиче­
ских возможностей неопровержимо докажет, что тело важнее головы (а за­
тем, если угодно, и опровергнет сам себя, как это не раз демонстрирует у
Платона Сократ).
Сказки о спорах, тяжбах и судах с их подчас невероятными сюжета­
ми и возможностями любых парадоксов нередко бытовали именно в таком
качестве: не столько для прямого нравоучения (порой весьма сомнитель­
ного), сколько как пример или материал для отвлеченных (философских,
логических, богословских) спекуляций. Ценно в этом смысле свидетель­
ство А. Е. Бертельса, приведенное в комментарии к абхазскому варианту
сказки «Как четверо мужчин сотворили женщину» (№ 46): «На Ближнем
Востоке сюжет обособился и рассказывается как веселый анекдот или как
„сказка", между тем исконно это притча для пояснения высоких теософ­
ских истин. В этом понимании сюжет бытовал у исмаилитов Средней
Азии, преимущественно в рукописях мистиков» [17, 463]. Ср. бытование
сюжетов о судах Соломона в библейской, талмудической, апокрифической
литературе28,
7
Стоит подробней остановиться па рассказах-дилеммах. Судебные ди­
леммы встречаются у разных народов, но особенно характерны, видимо,
для африканского фольклора. Отчасти это, возможно, связано с недоста­
точно разработанной системой судопроизводства, свойственной архаиче­
скому жизненному укладу. Как любезно сообщил автору Б. Л. Рифтин, в
Китае, например, где судопроизводство было очень развито с древнейших
времен, подобных концовок сказок никогда не встречается. Дело, видимо,
даже не только в судопроизводстве, как таковом, а вообще в разработан­
ности морального, семейного и тому подобных кодексов. Известна тагаль28
Приведем для примера подобное толкование одного классического
древнеиранского (согдийского) сюжета: купец нанял сверлильщика жем­
чуга за плату сто динаров в день. Сверлильщик оказался к тому же ис­
кусным музыкантом и по просьбе хозяина весь день играл на чанге. К ве­
черу он потребовал свою плату. Купец отказался платить. Судья, к кото­
рому оба обратились, решил: «Ты нанял этого человека на работу, почему
же ты не приказал ему сверлить жемчуг? Почему же ты вместо этого при­
казал ему играть на чанге? Работнику следует заплатить сполна». Нам сей­
час интересен не только приговор, позволяющий судить о юридических
нормах определенной страны и эпохи; характерно толкование рассказа как
притчи: «Сведущий в искусствах и ремеслах есть тело. Сверлильщик жем­
чуга — это тело. Сто динаров означает жизнь длиной в сто лет. Владелец
жемчуга — это душа, а сверление жемчуга означает благочестие» («Поэзия
и проза Древнего Востока». М., 1973, с. 532),

26

екая сказка о женщине, которой предоставилась возможность спасти жизнь
одному — но только одному — из родственников, ожидавших казни: мужу,
сыну или брату («Кто роднее всех?» [148, 257]). Женщина не знает, как ей
быть. Сказка рассказывается как загадка; после долгого раздумья слуша­
тель находит мотивированное решение: женщина должна спасти брата,
поскольку мужа она еще может найти заново, сына может родить дру­
гого, только брат незаменим. Очевидно, в Китае, где конфуцианство,
ссылаясь на древние традиции, установило безусловную иерархию семейпых отношений, подобные ситуации уже не могли представить проблемы.
Ср. также сказку народности бура «Последний глаз», где юноша по­
лучил волшебную возможность вернуть зрение слепым родственникам, но
на двух последних у него остается единственный глаз и он пребывает в
нерешительности, кому его отдать: матери или теще. «А если бы это слу­
чилось с вами, как бы вы поступили?» — обращается рассказчик к слуша­
телям [109, 421].
Само это обращение показывает, что дело не только в разработанно­
сти норм у того или иного народа, но и в характере бытования сказок к
тому моменту, когда они были записаны. Е. С. Котляр в предисловии к
сборнику конголезских сказок «Как храбрый Мокеле добыл для людей
солнце» пишет о дилеммах: «В особенности характерны сказки такого
типа для фольклора Западной Африки. Во время их исполнения слуша­
тели, как и при загадывании загадок, разбиваются на две группы и горячо
обсуждают спорную проблему, приводя различные доводы в пользу своего
мнения. Такие сказки часто заканчиваются словами: „Решите это сами,
дорогие друзья, посоветуйтесь и решите сами". Иногда решение дилеммы
дается в тексте самой сказки, оно выносится действующими лицами. И тог­
да повествование венчается морализующей концовкой и пословицей»
[63, 14].
Оговорка о «моменте записи» сюжета существенна: ведь можно при­
вести вариант, где на вопрос уже успели дать тот или иной ответ, где по
делу уже принято то или иное решение. Особенно это относится к лите­
ратурным версиям фольклорных сюжетов. И здесь стоит прежде всего
упомянуть знаменитый санскритский сборник «Двадцать пять рассказов
Веталы» [44}.
А. Йоллес, автор известного исследования о простейших повествова­
тельных формах, получивших литературное воплощение (A. J о 11 е s. Einfache Formen. Halle, 1956), применяет к рассказам Веталы термин «казус».
Специфику «казуса» Йоллес видит в стремлении соотнести рассказанное
событие с нормой морали или закона. Автор справедливо указывает, что
форма «казуса» зародилась и оформилась в Индии, «где стремление регла­
ментировать и квалифицировать самые различные стороны человеческой
жизни и поведения пашло свое воплощение в огромном количестве сбор­
ников кодексов и правил».
«Если это так, а это, видимо, действительно так,— пишет П. А. Гринцер в своей работе о древнеиндийской прозе,—- то в тех случаях, когда мы
27

встречаем в Европе сказки или рассказы в форме „казуса", их истоки
следует искать в Индии» [6, 220—221]; (см. также примеч. к № 47—49).
Напомним читателю: в этом сборнике раджа Викрамадитья должен
принести с кладбища труп с вселившимся в него Веталой — духом. По
пути дух всячески старается нарушить молчание раджи и рассказывает
ему различные истории, которые заканчиваются вопросом. Как правило,
ото рассказы о различных не разрешенных до сих пор спорах, конфлик­
тах, тяжбах. «Викрамадитья, соблюдая свой царский долг вершителя пра­
восудия и справедливости, выпужден отвечать» [44, 11].
Так вот, до момента этого ответа рассказы Веталы — типичные дилем­
мы, закапчивающиеся вопросом к слушателю (см. № 6, 45 и др.). Нередко
до Викрамадитьи проблемы уже брался решать другой судья — и остался
в недоумении. (Этого другого судью можно назвать «ложным судьей», как
предлагает Н. Д. Фошко [71, 19].) Но Викрамадитья должен вынести при
говор. Особенпо красноречиво эта необходимость ответа сформулирована
у Сомадевы, который включил в свое собрание рассказы Веталы: «Если
ты знаешь, да не скажешь, разлетится голова твоя на множество кус­
ков!»—после каждого вопроса напоминает радже дух [126, 139]. Причем
ответ, как предполагается, должен быть единственно вернымм.
Среди рассказов Веталы — много споров о превосходстве, которые мог­
ли бы пополнить соответствующий раздел нашего сборника: кто самая
нежная из трех цариц (раджа отдает превосходство той, у которой появи­
лись волдыри па теле от одного звука песта), кто более великий, более
благородный, более добродетельный и т. п. Иногда в подтверждение чьеголибо тезиса внутри рассказа излагается несколько вставных историй (см.
об этом выше).
8
Разговор о рассказах Веталы приводит нас к теме использования «су­
дебных» сюжетов в литературе. По существу, этот сборник, как и не ме­
нее знаменитое собрание Сомадевы [125; 154] или «Книга попугая» (в ее
индийской, турецкой, персидской версиях — ср. [50]), содержит древнейшие
записи фольклорных текстов. Рассказы о судебных делах были весьма
популярны и на Дальнем Востоке с XI—XII вв. В Китае сложился особый
тип произведений, получивший название «гунъань» (букв, «общественное
или судебное дело»). Произведения могли быть написаны в жанре драмы
(так называемые судебные драмы, получившие широкое распространение
29
Что, однако, отнюдь не исключает варьирования приговора у раз­
ных рассказчиков, в зависимости от его взглядов и пристрастий. Так, на­
пример, во втором рассказе Веталы предлагается определить, кто по закону
должен быть мужем воскрешенной девушки, при этом в рецензии Джамбхаладатты Викрамадитья отвечает, что ее муж тот, кто охранял на клад­
бище ее прах, а у Шивадасы он определяет, что охранитель праха должен
быть рабом девушки, а супругом тот, кто удалился домой (см. примеч, к
№ 48).

28

в период династий Юань и Мии), по чаще всего были прозаическими.
Д. Н. Воскресенский в работе о китайской судебной повести гунъапь от­
мечает, что «элементы судебной и розы можно обнаружить в литературе
дотанского периода, в прозе эпохи Шести династий. В книге Гапь Бао
„Записки о поисках духов"... есть немало рассказов, сюжетика которых
основана па судебной практике той эпохи. В одном из них говорится о не­
коей вдове, жившей во времена династии Хань. Вдова с необычайной поч­
тительностью относилась к своей свекрови. Свекровь, видя, что невестке
трудно одной справляться с многочисленными обязанностями по дому, да
еще смотреть за старухой, решила уйти из мира и покончила с собой.
Дочь умершей обвиняет вдову в убийстве. Начинается суд. Несчастная, не
выдержав пыток, принимает на себя вину. В этой нехитрой истории есть
все элементы, присущие более поздним судебным историям: смерть, по­
дозрение человека в убийстве, судебное расследование, наказание... После
казни невинной женщины в округе начинается засуха» [5, 108].
Позднее, как уже было сказано, судебная повесть оформилась в само­
стоятельный тип прозы. «До наших дней дошли повести и рассказы су­
дебной тематики, многие из которых уже в конце Минской династии
(XVI—XVII вв.) стали объединяться в циклы — так называемые судебные
романы (гунъапь сяошо). Из них наиболее известен цикл о благородном
и мудром судье Бао-гуне, появившийся в копце династии Мин. Несколько
позднее сложился цикл рассказов о справедливом судье Хай Жуе.
В XVIII—XIX вв. значительной популярностью пользовались циклы рас­
сказов о судьях Пыне, Ши, о деятельности чиновника-патриота Линь Цзэсгоя и т. д.» [5, 107].
Д. II. Воскресенский отмечает, что основным источником сюжетов для
сочинителей юаньских и минских судебных повестей был фольклор, хотл
авторы охотно использовали и литературные источники, разного рода
исторические книги, летописи, сборники судебных казусов.
Характерно, что произведения эти, как и фольклорные рассказы, по­
вествуют о самых разных судах; соответственно и судьи в них выводятся
мудрые и глупые, справедливые и несправедливые. Нередко образы судей
идеализированы. «Как правило, это мудрый, прозорливый чиновник, умело
раскрывающий преступления и справедливо карающий злодеев. Самыми
многочисленными достоинствами наделяется прежде всего судья Баогун — личпость столь же историческая, сколь и легендарная. Предание
изображало его как судью реального и потустороннего миров». В то же
время «многие судебные рассказы содержат богатый обличительный мате­
риал... Уже в ранней повести о Лю Гуе мы видим чиповника-судью, че­
ловека ограниченного и злого. Он равнодушен к судьбам людей, не стара­
ется вдуматься в существо дел» [5, 114].
Существенно для нашей темы наблюдение Д. Н. Воскресенского над
структурой судебных повестей. Опи содержат пролог, две основные части:
в первой рассказывается о преступлении (часто предполагаемом), во вто­
рой — о расследовании и выяснении его обстоятельств,— а также концов29

ку, содержащую назидание. «Заключительная часть — морализующая копцовка — в судебной повести играет особую роль, так как общественная
деятельность людей, их поступки, оценка этих поступков и вообще квали­
фикация всего нравственного облика человека чрезвычайно важны для
авторов» [5, 111].
Близкие по характеру произведения можно найти и в корейской, и в
японской литературе.
В ранней западноевропейской литературе судебная проза, оформив­
шаяся в столь самостоятельный жанр, как это имело место в Китае, от­
сутствует. Однако с античных времен рассказы о судах можно найти у
самых разных авторов30. В баснях Эзопа, Федра, Лафонтена, Крылова мы
встретим много знакомых сюжетов: тут и щука, брошенная в реку, и трут­
ни, которые притязают на мед пчел, и многие другие. Чаще всего основа
этих сюжетов — также фольклорная. То же можно сказать и о теме суда
у крупнейших европейских писателей разных веков — от Шекспира и Сер­
вантеса до Брехта и Томаса Манна. В фольклоре широко распространена
знаменитая история о ростовщике, захотевшем вырезать у должника фунт
мяса (см. аварскую сказку «Ростовщик и бедняк»); в научной литературе
этот мотив известен как «мотив Шейлока» (AaTh 890) — по имени героя
драмы Шекспира «Венецианский купец» (1600). Ростовщик Шейлок дает
взаймы крупную сумму денег купцу Антонио и берет с пего расписку, что
в случае неуплаты долга в срок он, Шейлок, имеет право вырезать фунт
мяса из тела должника. Разорившийся Антонио не может уплатить долг,
взятый им для своего друга Басанио, в назначенный срок, и Шейлок не­
умолимо требует выполнения договоренности. Невеста Басанио, переоде­
тая адвокатом, доказывает на суде, что Шейлок имеет право только на
фунт мяса из тела Антонио, но ни на каплю его крови; если он прольет
хоть каплю крови, то ответит за убийство. Шейлок проигрывает иск.
Богатейший набор историй о судах предлагает Сервантес в «Дон Ки­
хоте». Это знаменитые суды Санчо Пансы, получившего пост «губернато­
ра» на острове Баратария. Один из них имеет соответствие в нашем сбор­
нике: это спор заимодавца и должника. К Санчо явились два старика; один
из них утверждал, что дал другому взаймы десять золотых; второй заявил,
что если и брал когда-либо эти деньги, то давно их возвратил. Оба клят­
вой подтверждают свои слова (клятва во многих системах судопроизвод­
ства считалась достаточным доказательством); однако, произнося присягу,
должник на время передавал свой посох первому старику. Санчо догадал­
ся, что в этом посохе и находятся деньги.
В нашем сборнике аналогичный сюжет имеет бирманская сказка
«Волшебные щипцы из Пагана», но здесь он связан с темой «божьего
суда»: клятва произносится перед волшебными щипцами, которые должны
стиснуть руку лжеца. Однако известны фольклорные тексты, более близ80
В примечании к латышскому изданию данной книги переводчики на­
поминают о «судебных» сюжетах и мотивах в «Истории» Геродота, в софокловской «Антигоне» (Par tiesam un tiesnesiem. Riga, 1979, с. 25),

30

кие суду Санчо, обходящиеся и без волшебного вмешательства. Сам Сапчо
говорит, что слышал о подобном случае от приходского священника.
А. Н. Веселовский [4] упоминает об аналогичных талмудических легендах,
а также о мусульманских легендах на библейские темы. Он приводит
мнение Буслаева (подвергая его, правда, сомнению) о том, что в условиях
Испании источник, из которого эта история могла дойти и до Санчо, и до
священника, мог быть как раз мусульманским [4, 731; (см. также примеч.
к сказке «Волшебные щипцы из Пагана», № 157).
Не менее интересны и другие суды Санчо. Он разоблачил женщину,
утверждавшую, что ее изнасиловали: заставил обвиняемого отдать ей день­
ги, а потом предложил ему забрать их у нее. Мужчине это не удалось.
«Как бы не так! — воскликнула женщина.— Да я скорей с жизнью рас­
станусь, нежели с кошельком! Нашли какую малолеточку!.. Никакие кле­
щи и гвоздодеры, никакие отвертки и стамески, никакие львиные когти
не вырвут у меня из рук кошелек: легче мою душу из тела вытрясти!»
Санчо забирает у нее кошелек, вынося свой приговор:
«Вот что, милая моя: выкажи ты при защите своего тела хотя бы по­
ловину того воинственного духа и бесстрашия, какие ты выказала при
защите кошелька, то и Геркулес со всею своею силою не мог бы учинить
над тобой насилия» 31.
В двух других случаях Санчо наказывает обоих тяжущихся. По делу
портного, который из данной ему материи сшил, как было заказано, пять
колпаков, но крошечного размера, «губернатор» постановил: материи за­
казчику не возвращать, но и денег портному не платить, а колпаки по­
жертвовать заключенным. По делу об игроке, который выиграл с помощью
нечестного судьи, но не захотел с ним расплачиваться: деньги помогав­
шему уплатить, но самого изгнать с острова.
Из писателей новейшего времени активно пользовался фольклорными
источниками Бертольд Брехт. В новелле «Аугсбургский меловой круг» и
в пьесе «Кавказский меловой круг» он обрабатывает фабулу Соломонова
суда. Действие «Аугсбургского мелового круга» происходит во время Три­
дцатилетней войны. Спасаясь от врагов, мать бросает ребенка на произвол
судьбы; служанка берет его себе и с большим трудом выхаживает. Впо­
следствии, когда выясняется, что ребенку оставлено богатое наследство,
мать находит его и предъявляет на него права. Аугсбургский судья велит
начертить на полу меловой круг и предлагает женщинам тянуть ребенка
к себе; кто перетянет, та настоящая мать. Родная мать тянет ребенка изо
всех сил; служанка, жалеючи, отпускает его. Эксперимент, по сути, ана­
логичен эксперименту Соломона (ср. также кхмерскую сказку «Спор о ре­
бенке», примеч. к № 1); результат не в пользу родной матери.
Древнеиндийская история легла в основу новеллы Томаса Манна «Об­
мененные головы». Сюжет писателю подсказал известный пемецкий ипдо31
Мигель де С е р в а н т е с
Н. Любимова. М., 1955, с. 358.

Сааведра.

Дон Кихот. Ч. 2. Пер.
31

лог Генрих Циммер, снабдивший Т. Манна и необходимым материалом.
Новелла в основных чертах близка к сказочному первоисточнику, но сама
история переосмыслена иронически. В одном из писем Томас Манн назвал
ее «метафизической шуткой» 32.
При общем сходстве сюжетов литературные рассказы о судах по срав­
нению с фольклорными, как правило, более обстоятельны, детализированы.
Но любой из них мог бы занять свое место в одном из разделов нашего
сборника.
9
В настоящее, второе издание этого сборника включепо более 240 ска­
зок, басен и анекдотов почти 100 народностей Азии, Африки и Океании.
К ним можно добавить тексты некоторых народностей (бари, курдские,
малайские, негидальские), представленные в первом издании, но по раз­
ным причинам не вошедшие во второе, а также тексты, приведенные ча­
стично или полностью в примечаниях33. Таким образом общее число сю­
жетов и народностей, представленных в обоих изданиях, еще больше. Учи­
тывая специфику серии, мы ограничили свой отбор лишь фольклором аф­
ро-азиатских стран, лишь иногда указывая в примечаниях на соответствии
из европейского фольклора. Около трети всех текстов воспроизведены в
этой работе на русском языке впервые.
В первом издании этой книги материал был условно разделен на че­
тыре части, в зависимости от того, какой из структурных элементов можно
было считать первостепенным для данного рассказа: суть конфликта, ход
разбирательства, приговор или его последствия. Внутри каждой части тек­
сты были распределены по материалу: в I части рассказывается о разно­
видностях судебных конфликтов (споры из-за ребенка, тяжбы из-за иму­
щества и т. д.); во II части —о разных принципах судебного разбиратель­
ства (расследование улик, допрос свидетелей, «божьи суды» и т. д.).
Подобная группировка, обусловленная спецификой материала, позволила
в то же время сделать наглядной в каждом случае ту систему логической
трансформации, о которой было сказано выше.
В настоящем издании предпринята попытка предложить принцип
Структурно-тематического указателя сюжетов о судах. Указатель основан
на различении четырех основных структурных элементов композиции34,
выделении в каждом из них основных мотивов и указании способа конта­
минации мотивов в каждом конкретном сюжете.
32
33

Т о м а с Манн. Письма. М., 1975, с. 23.
В частности, там указываются варианты однотипных сюжетов, от­
личающиеся от приведенных в основной части только решениями (приго­
ворами).
34
Напомним еще раз, что пятый, «вызов в суд», самостоятельной сю­
жетной наполненности не имеет. Возникновение (суть) конфликта (тяж­
бы, спора) обозначается в указателе буквой К, судебное разбирательство
(следствие) — С, приговор — П, реакция на приговор — Р.
32

Для примера выделены три группы конфликтов: «споры о детях»,
«тяжбы об имуществе и добыче», «споры о женихах и невестах». Как оче­
видно из указателя, сюжеты такого содержания сосредоточены отнюдь по
только в соответственных трех разделах первой части, а разбросаны по
всему сборпику. Становится наглядным идругое обстоятельство: для ре­
шения дел разного рода используются передко одни и те же приемы след­
ствия; один и тот же принцип лежит и в основе вынесения приговора. Так,
спор о ребепке в «Суде Соломона» (№1) и споры об имуществе в сказках
«Чье дерево манго?» (№ 10) и «Торговец Мима и жулик Бяиьба» (№ 11)
формулируются в указателе однотипно:
I. Двое (или больше) соискателей претендуют на один и тот жо
объект:
1. ребенка
а) родная мать и неродная — № 1
2. имущество (добычу, наследство)...
б) подлинный хозяин и ложный (вор) — № 10, 11
В разделе же о судебном разбирательстве оба сюжета попадают в об­
щую рубрику:
I. Следственный эксперимент
1. «Ложный приговор»: предлагается уничтожить (повредить, под­
вергнуть опасности) предмет спора
а) ребенка — № 1
б) имущество (дерево, ткапь) — № 10, 11
Приговор описывается в сходных выражениях:
12 Ребенок присуждается той, которая не пожелала подвергнуть его опас­
ности — № 1 (а) 35
116 Имущество присуждается тому, кто не пожелал причинить ему
вред —№ 10 (а), № И (а)
В № 1 можно отметить также реакцию на приговор (одобрительную —
опа обозначается буквой «а»).
Таким образом, три выбранных для примера сюжета могут быть до­
статочно четко описаны контаминацией:
№ 1
КИа + СИа + Ш2(а) + Р1(а)
№ 10, 11 KI26 + СПб + ПП6(а)
Предложенная система в принципе позволяет обобщенно описать и все
остальные сюжеты сборника.
Кроме Структурно-тематического указателя в конце книги дан список
непереведенпых слов и перечень использованной литературы. В Приме­
чаниях даны некоторые комментарии и пояснения к текстам. В тексте
звездочка отсылает к Словарю непереведенных слов, цифра —к Примеча85
Буквой «а» обозначается в указателе приговор, подтверждающий ка­
кой-либо принцип; в данном случае ребенок присуждается родной матери,
имущество — законным владельцам. Буквы «б», «в», «г» означают соответ­
ственные логические трансформы.

2

Заказ 3290

33

пиям. В Указателе текстов по народностям даны краткие сведения о не­
которых малых народах. В приложении к основному тексту приведены так­
же краткие анекдоты и пословицы о судах и судьях, вине и наказании,
справедливости и несправедливости.
Заглавия, заключенные в квадратные скобки, принадлежат состави­
телю. Иногда в первоисточнике текст вовсе не имел заглавия, но в неко­
торых случаях его приходилось менять, чтобы избежать повторения мно­
жества одинаковых названий («Справедливый суд», «Несправедливый суд»,
«Мудрое решение» и т. п.).
Некоторые тексты приведены в сокращенном виде, как правило в тех
случаях, когда из многопланового сюжета требовалось выделить лишь ту
часть, где речь шла о суде. Сокращения обозначены многоточием, заклю­
ченным в квадратные скобки. Кроме того, тексты иногда подвергались не­
значительной обработке, например в тех случаях, когда в сюжете, вырван­
ном из широкого контекста (серии однотипных сюжетов, целого рассказа),
некоторые места могли стать непонятными, а также в ряде других.
М. С, Харитонов

книга
о судах и судьях

I. РАССКАЗЫ О СПОРАХ И ТЯЖБАХ

СПОРЫ О ДЕТЯХ

1. [Суд Соломона]
[...] Пришли две женщины блудницы к царю и стали перед
ним.
И сказала одна женщина: о господин мой! я и эта женщина
живем в одном доме; и я родила при пей в этом доме;
на третий день после того, как я родила, родила и эта женщипа; и были мы вместе, и в доме никого постороннего с нами не
было; только мы две и были в доме;
и умер сып этой женщины ночью, ибо опа заспала его;
и встала она ночью, и взяла сына моего от меня, когда я, раба
твоя, спала, и положила его к своей груди, а своего мертвого сына
положила к моей груди;
утром я встала, чтобы покормить сына моего, и вот он был
мертвый; а когда я всмотрелась в него утром, то это был не мой
сын, которого я родила.
И сказала другая женщипа: нет, мой сын жпвой, а твой сын
мертвый. А та говорит ей: нет, твой сын мертвый, а мой живой.
И говорили они так перед царем.
И сказал царь: эта говорит: мой сын живой, а твой сын мерт­
вый; а та говорит: нет, твой сын мертвый, а мой сып — живой.
И сказал царь: подайте мне меч. И принесли меч к царю.
И сказал царь: рассеките живое дитя надвое и отдайте поло­
вину одпой п половину другой.
И отвечала та женщина, которой сын был живой, царю, ибо
взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему:
о господин мой! отдайте ей этого ребенка живого и не умерщ­
вляйте его. А другая говорила: пусть же не будет ни мпе, ни тебе,
руби i е.
И отвечал царь и сказал: отдайте этой живое дитя и не умер­
щвляйте его: oua — мать.
И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь. И сталп
бояться царя, ибо увидели, что мудрость божия в нем, чтобы про­
изводить суд *,
Древнсеврсйск., 31, 3. 16—2.8
36

2. Птичник и царь

[...] Однажды настал голодный год. Не только люди умирали
от голода, но и птицы.
У одной вороны было пять птенцов. Ворона-мать уже не в си­
лах была кормить своих птенцов, беречь их. Она оставила птенцов
и улетела в далекую страну, чтобы спасти себя от голода. К птен­
цам прилетела другая ворона и стала за ними ухаживать. Все, что
добывала, она приносила птенцам и кормила их. С большими
трудностями вскормила их ворона, спасла от смерти.
Когда голодный год прошел и наступил урожайпый, возвра­
тилась ворона-мать и говорит вороне, спасшей ее птенцов:
— Ты должна мне вернуть моих птенцов.
Но та ответила ей:
— Если тебе нужны были твои птенцы, надо было за ними
смотреть, кормить их. А теперь, когда я их взрастила, они мне са­
мой нужны.
Спор ворон затянулся. Каждый день они прилетали к воротам
царского дворца, пищали, кричали, жаловались друг на друга
царю, по царь не понимал причину их шума. Однажды он созвал
всех приближенных и говорит им:
— Большой подарок сделаю тому, кто мне скажет, чего хотят
эти вороны, которые кричат около моих ворот...
[И привели в покои царя молодого птичника, знавшего язык
птиц.]
— Если ты знаешь язык птиц, то должен мне рассказать, о
чем спорят вороны,— сказал царь юноше.
Долго слушал юноша ворон, потом говорит царю:
— Посмотри, царь, вон те пять ворон сидят вместе — это птепцы. А та ворона, которая сидит недалеко от них,— кормилица.
В прошлом году, когда у нас был голод, мать не нашла сил про­
кормить своих птенцов и улетела в такую страну, где могла спас­
тись. А другая ворона стала их растить, кормить. Теперь, когда
наступил урожайный год, прилетела ворона-мать и требует, что­
бы ворона, вскормившая и спасшая птенцов, вернула их ей. А она
говорит вороне-матери: «Я взрастила этих птенцов, и теперь они
мои. Если они тебе нужны были, то надо было их растить, а не
бросать на произвол судьбы». Вот уже сколько дней они приле­
тают к тебе с жалобой, наш царь. Они от тебя требуют правосу­
дия: кому же должны принадлежать птенцы, той, которая их
вскормила, или той, которая их вывела, но потом бросила на про­
извол судьбы.
»
Созвал царь своих мудрецов и говорит им:
— Нам надо вынести правильное решение: кому должны при­
надлежать эти птенцы?
37

Первое слово было предоставлено самому царю.
— Вот мое решение,— сказал царь: — ту ворону, которая ос­
тавила своих птенцов, считать мертвой, ту же, которая спасла их,
считать их настоящей матерью.
— Мы согласны с твоим решением,— заявили в один голос
мудрецы.
Царь вышел из дворца и сообщил воронам свой приговор. Юно­
ша перевел слова царя на птичий язык. Вороны взмахнули крыль­
ями и улетели. Мать птенцов улетела одна, а вскормившая птен­
цов ворона вместе с ними улетела в другую сторону [...]
Осетинск., 80, 293

3. Вождь и его двенадцать жен

У одного вождя было двенадцать жен. Жили они рядом. И вот
одна из них родила. А у других детей не было, и каждая стала
уверять, что это ее ребенок. Даже когда вождь спросил своих жен:
«Кто из вас мать ребенка?», они ответили хором: «Я!»
У всех на поясе были пальмовые листья, которые положено
носить лишь родильницам, и вождь не знал, как добиться от них
правды.
И вот через пять месяцев созвал он большой совет, на который
пришли не только его советники, но и соседи-пигмеи. Вождь дал
двух коз советникам, двух коз пигмеям, рассказал, что жены об­
манывают его, и попросил помочь. Мужчины судили-рядили и на­
конец-то придумали, как узнать правду.
Вот убили пигмеи леопарда, сняли с него шкуру, положили
впутрь сухие стебли банана и зашили ее. А ночью принесли эту
набитую банановыми стеблями шкуру в дом вождя.
Наутро вождь отправил всех жен работать в поле, сказав, что
сам останется дома с младенцем. Жены ушли. А перед их прихо­
дом он взял чучело леопарда и поставил его рядом с мальчиком,
будто бы леопард набросился на ребенка и вот-вот его загрызет.
Когда первая из жен появилась на деревенской улице, вождь
вышел из хижины и крикнул:
— Иди скорей! Там леопард! Он сейчас съест твоего ребенка!
Спасай же его!
Но женщина в страхе убежала.
И так повторялось одиннадцать раз. Одиннадцать жен убега­
ли, услышав о леопарде. И только двенадцатая жена со всех ног
кинулась в хижину, а не прочь из деревни. Тогда вождь сказал:
— Это ты родила мне сына!
Баньянга, 63, 202
38

4. Нелюбимая жена

У одного вождя было несколько жен. И всех их он любил, кро­
ме одной. Все жены смеялись над нелюбимой и всячески обижали
ее. Уберутся они в своих хижинах, а мусор бросают к ней. От
этого хижина у нелюбимой жены была всегда грязная, захлам­
ленная. И над ней еще больше насмехались.
Много жен было у вождя. Но ни у одной из них не было де­
тей. Ни одной не удавалось забеременеть. Год шел за годом, а
вождь так и оставался бездетным. Наконец он пошел к одному
мусульманину и стал просить у него совета: как помочь беде?
Мусульманин дал ему снадобье и объяснил, как его употреб­
лять. Обрадованный вождь вернулся к себе домой и созвал всех
жен. Всех, кроме нелюбимой.
— Вот лекарство,— сказал он.— Оно поможет вам стать мате­
рями. Возьмите его, разотрите на жернове, а порошок разделите
между собой.
Женщины взяли снадобье, растерли его на жернове, а порошок
разделили между собой, и каждая проглотила свою долю. Потом
вождь спал с ними со всеми, и они стали ждать, пока забереме­
неют.
А нелюбимой жене совсем не досталось снадобья. Ночью она
пошла к жернову, на котором его растирали. Она долила жер­
нов водой, тщательно промыла каждую трещинку на камне, и
выпила эту воду. Вскоре она почувствовала, что забеременела.
Женщина никому не сказала об этом. Она спряталась в своей
хижине и старалась не показываться другим на глаза. Никто даже
не узнал, что она родила ребенка. Некоторое время спустя она
украдкой принесла этого ребенка в хижину вождя и оставила там.
Вождь увидел в своей хижине ребенка и обрадовался. Он ве­
лел созвать все племя, раздал людям на радостях подарки и ска­
зал им:
— Одна из моих жен родила мне сыпа.
— Которая же из них? — спросили люди.
Вождь послал к женам спросить, которая из них родила. По­
сланец обошел всех жен, кроме нелюбимой, но толку так и не
добился. Каждая говорила, что ребенок ее.
Тогда один мудрый старик посоветовал вождю:
— Пусть каждая из твоих жен приготовит еду и пришлет сюда.
Мы поставим горшки возле ребенка. Он узнает еду, приготов­
ленную его матерью, и к ней потянется.
— Хорошо,— сказал вождь.
.
И он передал своим женам, чтобы они приготовили еду и при­
слали ему.
— Так мы узнаем, кто из них мать,— сказал он.
39

Посланец обежал всех жен и передал им эти слова. Только к
пелюбимой жене он не наведался. Вот все женщипы приготови­
ли еду, горшки принесли к вождю и поставили перед ребенком.
Но мальчик стал кричать и не желал есть ни из одного горшка.
— Нет,— сказали люди,— матери его среди этих женщин пет.
— Но мы забыли еще нелюбимую жену,— сказал мудрый
старик.
— Она никак не может быть матерью этого ребенка,— отве­
тил вождь.
А старик сказал:
— Пусть все-таки приготовит еду и пришлет горшок.
Послали человека и к нелюбимой жене и передали ей приказ
вождя. Та сразу принялась за дело. Конечно, у других все по­
лучилось вкусней, ведь вождь дал им, не скупясь, лучшие свои
припасы. А нелюбимой приходилось довольствоваться, чем есть,
и еда у нее вышла скудная.
Принесли от нее горшок, поставили рядом с горшками других
жеп. Вдруг мальчик перестал плакать. Он потянулся к горшку
своей матери, засмеялся и показал, что хочет есть.
— Вот эту еду приготовила мать ребенка,— сказал тогда ста­
рик. И люди закричали:
— Нелюбимая жена — мать ребенка!
Вождь тотчас велел позвать нелюбимую жену.
— Это твой сын? — спросил он.
— Да,— ответила она,— я родила его от тебя.
Тогда вождь подарил ей красивое платье. А другие жены тот­
час кинулись убирать мусор, которым забросали ее хижину, и
поскорей навели там порядок.
С тех пор вождь полюбил эту жену больше всех. А другие
жены оказывали ей всяческие почести.
Вот почему нельзя говорить, что какая-то женщина хуже дру­
гих, просто потому, что ее не любишь.
Тем, 153, 188

5. Чей ребенок!

В одной деревне жил человек по имени Мавунгу. Во всех делах
ему сопутствовала удача. Он был достаточно богат, чтобы иметь
двух жен. Звали их Кенги и Гунга. Мавунгу дал каждой свой
участок земли. Обе возделывали маис, бобы и маниок и ни в чем
не знали недостатка. Хоть жили они вместе и еду делили на всю
семью, каждая из женщин гордилась своим участком и ревниво
оберегала свой урожай.
Однажды Гунге понадобилось немного бобов, чтобы пригото40

вить еду. Своих у нее в тот раз не оказалось, и она взяла бобы с
участка Кенги. Узнав про это, Кенги очень рассердилась и стала
ругать вторую жену. Та ответила, что сожалеет о случившемся,
но не считает свою вину такой уж большой. Ведь обе они заму­
жем за одним человеком, все едят Вхместе одну и ту же пищу —
не такая уж разница, откуда взяты бобы. Однако Кенги ничего
подобного признавать не желала, и наконец они договорились:
впредь все, что родится на поле одной из них, принадлежит
только ей, другая не вправе ничего у нее брать. Порешив на этом,
женщины продолжали жить мирно и больше ни разу не ссори­
лись.
Случилось так, что однажды, когда обе они работали на своих
полях, у Кенги в чреве зашевелился ребенок, и опа поняла, что
приближается время рожать. Чтобы облегчить свои страдания,
она решила закурить, но не нашла при себе табака и направилась
к полю Гунги — попросить у нее. Гунга встретила ее радушно,
пригласила сесть, отдохнуть и дала курить свой табак. Тут же,
на чужом поле, у Кенги и родился сын.
Гунга сама приняла ребенка, обрезала пуповину, смазала мас­
лом его тельце — словом, сделала все, что требовалось новорож­
денному. Как только Кенги смогла говорить, она поблагодарила ее.
— Ты мне очень помогла, Гунга, спасибо тебе. Ты была так
добра с моим ребенком — как со своим собственным. Я тебе очень
благодарна.
— Но это ведь и вправду мой ребенок,— ответила Гупга.—
Вспомни о нашем договоре. Сын родился на моем поле и принад­
лежит мне. Я не собираюсь его тебе отдавать.
Кенги горько плакала, но Гунгу не трогали ее слезы. Един­
ственное, на что она согласилась,— пойти в город к вождю Мапиломби и передать дело на его суд. Слава о мудрости и справедли­
вости Маниломби разнеслась далеко вокруг; каждая из женщин
надеялась, что он решит дело в ее пользу.
Они пришли к Маниломби, приветствовали его и отдали по­
дарки, после чего он спросил их, о чем между ними спор.
Первой заговорила Кенги:
— Я родила ребенка, а Гунга хочет забрать его у меня. Я но­
сила сына в своем чреве, я терпела боль, рожая его, значит, это
мой сын. Больше мне незачем говорить. Мой довод гораздо весо­
мей, чем все слова Гунги. Я жду справедливого решения.
Гунга ответила на это:
— Ребенок мой, и вот почему. Когда я однажды взяла немно­
го бобов с поля Кенги, она была очень зла на меня, и мы дого­
ворились, что впредь все, родившееся па моем поле, будет при­
надлежать только мне, а все, родившееся на ее поле, будет при­
надлежать ей. Кенги пришла ко мне незваная, ее ребенок родил41

ся на моем поле, значит, согласно нашему договору, этот ребенок
мой и она не имеет права забирать его у меня.
Маниломби внимательно выслушал обеих и решил, что Гунга
действовала правильно — ребенок принадлежит ей.
Но многие были недовольны судом Маниломби. Дело не в том,
где случайно родился ребенок, говорили они, главное, кто его
родил. Приговор Маниломби показался людям сомнительным.
Лома, 143, 117

6. [Кто отец!]

Некогда в городе Каркатапура правил царь, звавшийся Сурьяпрабха. Жил в его царстве купец, имя которому было Дханадатта. И родилась у его жены Хираньявати дочь, которую нарекли
Дханавати. Как-то раз случилось так, что все богатство Дханадатты по воле судьбы погибло. Он же после разорения, наделав
долгов и испытав всякие затруднения, ушел на тот свет. Тогда по
навету кредитора жену и дочь Дханадатты посадили в тюрьму, и
Хираньявати так подумала: «Что же это я так и буду жить в
тюрьме? Возьму-ка я Дханавати да пойду жить к лучшему другу
моего мужа. Он с любовью и почтением будет меня защищать».
Так подумала она, взяла дочь и, дождавшись ночи, сбежала.
И встретился ей на пути, когда никого кругом не было, вор. Уви­
дев ее дочь, он так сказал:
— Отдай мне, матушка, свою дочь! Вот великое богатство,
возьми его, госпожа!
Послушала она его слова и говорит:
— Что ты, сынок, какой же тебе толк, осужденному, жениться!
Вор ей и отвечает:
— На мои деньги, матушка, ты высватаешь почтенного чело­
века, и дочь твоя с ним будет проводить дни в любовных забавах.
Родившийся же от него сын сослужит мне, когда я буду на том
свете, хорошую службу.
Все это Хираньявати выслушала, взяла у вора золото и про­
чие сокровища, о которых он говорил, и отдала ему в жены Дха­
навати. После того, как сыграли свадьбу, вор отправился на тот
свет.
Вот пришла Хираньявати с дочерью в дом мужнина друга,
жившего в Тамралиптике, а он, увидев жену своего приятеля с
дочерью, всяческое почтение им выказал и поручил своей супруге
заботиться о них. По повелению мужа та отправила дочь торго­
вать у городской стены.
Однажды увидел стоявшую там Дханавати некий брахман,
звавшийся Сомасвамин, и влюбился в нее. Дханавати же, заметив
42

этого красивого брахмана, терзаемая любовью, рассказала обо всем
матери. Хираньявати помнила слова вора и, всяческое уважение
выказав, уговорила брахмана продать свое семя, и после сочета­
ния с ним у Дханавати родился сын.
Хираньявати же явилась во сне богиня Катьяяни и сказала:
— Для того, чтобы было мальчику благо, ты, почтенная, по­
ложив его к царским дверям, пойди к царю и так ему скажи:
«Сыне, того ребенка, которого ты сегодня найдешь, сделай своим
сыном».
И когда мальчик родился, как велела ей богиня насчет цар­
ских дверей, так она все и сделала.
Царь рано поутру нашел мальчика, сделал его своим сыном и
отдал на попечение своей жене. И сын Дханавати рос и изучал
всякие науки и политику, царь же дряхлел и наконец умер. Все
советники согласились сделать сына Дханавати царем, ибо дума­
ли, что это и есть сын царя. Однажды он совершил паломничест­
во в Гая и, когда совершал жертвоприношения, к жертве потяну­
лись три руки: одна, помеченная знаками вора, другая — брахма­
на, третья — царя.
Стоял юноша, а сердце его раздирали сомнения: кому же от­
дать поминальную жертву?
— Скажи, о царь, кто же его отец — брахман, вор или царь?
И так отвечал на это раджа:
— Знай, Ветала, вор и есть ему отец ! .
Индийск., 44, 96

7. Охотник и его сын

Послушайте историю об охотнике и его сыне.
Жил-был охотник, и был у него сын по имени Цинна. Как-то
раз отправились они вдвоем в лес. Охотились, охотились все утро
и ничего не добыли, кроме маленького зайца. Отец отдал зайца
нести Цинне, но тот решил, что это нестоящая добыча, и бросил
зайца в лесу. Больше, однако, им ничего не удалось подстрелить
в тот день. К полудню они проголодались.
— Зажарь-ка нашего зайца,— сказал Цинне отец.— Хоть чемнибудь да подкрепимся.
Когда он услышал, что сын бросил зайца в лесу, его охватил
необычайный гнев. В ярости он ударил Цинну топором и ушел, ос­
тавив юношу одного.
Поздно вечером Цинна очнулся, поднялся и пошел ^омой. Он
дождался, пока все заснут, взял свои вещи и ушел из дома. Он
направился в сторону Квенде, большой деревни, поздно ночью до­
брался до нее и пришел к дому вождя.
43

Вождь не спал. Он увидел юношу и спросил его:
— Откуда ты?
— Оттуда-то и оттуда,— ответил Цинна.
— А почему ты покинул дом? — спросил вождь.
Ципиа сказал:
— Мы с отцом ходили в лес охотиться и не добыли ничего,
кроме маленького зайца. Отец дал мне его понести. Но я подумал,
что этот заяц слишком мал, и бросил его в лесу. Когда мы прого­
лодались, отец велел мне зажарить зайца. Я ответил, что у меня
его иет. Тогда отец пришел в ярость и ударил меня топором.
Я упал без чувств. Вечером я очнулся, встал и пришел сюда. Вот
что со мной случилось.
Л надо сказать, что несколько лет назад вождь потерял на вой­
не своего единственного маленького сына. Его взяли в плен и там
убили. Теперь вождю пришла на ум одна мысль.
— Ты умеешь хранить тайну? — спросил он.
— Какую тайну? — спросил Цинна.
— У меня нет сына,— сказал вождь.— Его взяли в плен па
войне. Когда наступит рассвет, я скажу всем, что ты мой сын, что
ты убежал из плена и вернулся домой.
Цинна согласился.
— Это не так уж трудно,— сказал он.
Тогда вождь вошел в дом и выстрелил из ружья. Бум! — раз­
далось в ночи. Проснулась жена вождя и, прибежав, спросила:
— О великий вождь, что заставило тебя стрелять среди ночи?
Вождь ответил ей:
— Мой сын вернулся!
Тут и жена его подняла шум. Проснулась вся деревня.
— Что случилось в доме вождя? — спрашивали люди друг дру­
га.— Почему там палят из ружей среди ночи?
Посланные к дому вождя принесли весть, что сын его, плен­
енный во время войны, нежданно вернулся. Одни радовались, но
были и такие, что с сомнением спрашивали: «В самом деле?»
На рассвете юноша умылся, переоделся в красивые одежды,
вождь дал ему подарки, и он пошел по деревне, радостно привет­
ствуемый всеми. Но некоторые старейшины, глядя на него, про­
должали с сомнением качать головами.
— Это не его сын,— говорили они.
Другие возражали:
— Нет, это его сын.
Сомнения росли, и вот однажды кто-то придумал:
— Давайте проверим, действительно ли это его сын.
Старейшины позвали своих сыновей, велели им одеться в луч­
шие одежды и оседлать коней. А потом сказали им:
— Езжайте к дому вождя и позовите его сына с собой на про44

гулку. Проскакав некоторое время вместе, остановитесь, спешь­
тесь и убейте каждый своего коня. А потом возвращайтесь домой.
Они дали своим сыновьям острые мечи, и те отправились к
дому вождя.
Между тем нашелся доносчик, которчй подслушал разговор
старейший и все передал вождю. Поэтому вождь был уже готов
к испытанию.
— Что ж,— сказал он,— и голый может танцевать, а одетый
тем более.
Оп позвал Цинну и наказал ему:
— Когда поедешь с детьми старейшин, следи за всем, что
они делают, и поступай точно так же.
Тут как раз подъехали и они звать сына вождя на прогулку.
Проскакав некоторое время, дети старейшин вдруг остановились,
спешились и мечами убили своих коней. Цинна увидел это и сде­
лал то же самое со своей драгоценной лошадью.
Вернувшись, сыновья рассказали все старейшинам, и те при­
знали, что Цинна выдержал испытание. Только сын вождя спосо­
бен проявить столь великолепное пренебрежение к драгоценному
имуществу. Но чтобы убедиться в этом окончательно, решили уст­
роить еще одно испытание.
На другой день старейшины опять позвали своих сыновей и
сказали им:
— Позовите его с собой еще раз. Мы дадим вам самых краси­
вых рабынь. Вы приведете их в лес и там убьете на его глазах.
Но доносчик опять обо всем предупредил вождя, и тот дал
Цинне двух рабынь.
— Поедешь с остальными,— сказал он.— Делай все то же, что
будут делать они.
Так оно и произошло. Цинна повторил за юношами все их дей­
ствия, и старейшины были наконец удовлетворены.
— Это действительно его сын,— признали они.— Только сын
вождя может так презирать богатство и жизнь.
Время шло. Цинна жил в доме вождя как его сын. Но вот од­
нажды в Квенде пришел охотник, отец Цинны. Он увидел своего
сына и, расспросив людей, узнал о том, что произошло. Тогда
охотник пришел к дому вождя и застал его сидящим рядом с Цинной. Охотник приветствовал вождя и сказал юноше:
— Пойдем со мной, сын. Не поохотиться ли нам опять вместе?
Цинна молчал. А вождь сказал охотнику:
— Пришелец, не раскрывай моей тайны. Ты получишь все,
что пожелаешь, но Цинну оставь со мной.
*
Однако охотник был глух к его мольбам и упорно стоял на
своем.
Тогда вождь велел оседлать трех коней и дать Цинне меч. Все
45

трое: охотник, вождь и Цинна — сели на коней и поскакали в лес.
Там они остановились, и вождь обратился к Цинне:
— Слушай меня, Цинна,— сказал он.— Мы двое безоружны,
и лишь одному тебе дан меч. Нам остался единственный выход.
Или убей меня, возьми все мое имущество и возвращайся со сво­
им отцом к себе — или ты убьешь отца, а мы с тобой вернемся и
будем жить как прежде.
Юноша не знал, что делать. А вы на его месте — кого бы убили
вы: охотника или вождя?
Подумайте на свежую голову!1
Хауса, 143, 90

ТЯЖБЫ ОБ ИМУЩЕСТВЕ И ДОБЫЧЕ

8. Как старуха продавала тыкву

Жила одна старуха. Посадила она тыкву, из которой делают
8вонкострунные садиеу*. Когда над землей появились два первых
листочка, зашел к старухе один человек и предложил продать ему
тыкву на корню. Заплатил он вперед один кахапана * и ушел.
Когда появилась завязь, наведался к старухе другой человек и
тоже пожелал купить у нее тыкву на корню.
— Как же я могу продать эту тыкву,— сказала старуха,—
когда она давным-давно куплена?
— Когда же ее купили?
— Когда над землей два первых листочка появились.
— И сколько же тогда за нее дали?
— Один кахапана.
— Тогда могли купить только стебель. Ведь были видны ли­
стья, а плода еще не было. Я же покупаю этот плод и даю за него
два кахапана.
Обрадовалась старуха деньгам и продала тыкву. Второй поку­
патель каждый день заходил к старухе и ухаживал за тыквой, а
когда она созрела, сорвал ее и сделал садиеу.
Услышал первый покупатель чарующие звуки музыки, зашел
к соседу и спросил:
— Где ты взял тыкву для садиеу?
— Купил,— ответил соседки продолжал наигрывать.
— У кого купил?
— У старухи.
— Значит, ты украл мою тыкву. Я давно ее купил.
— Я купил тыкву у старухи и, как полагается, за нее запла46

тил. Как ты смеешь обвинять меня в воровстве? Идем к старухе
и спросим ее обо всем!
Отправились оба покупателя к старухе. Первый спросил:
— Правда ли, что ты продала тыкву этому человеку?
— Конечно, правда.
— Как же ты могла продать тыкву, которую уже я купил?
Стали оба покупателя спорить и ругаться. Спорили они, спо­
рили и пошли к королю. Король выслушал спорщиков и решил:
— Первый из вас купил тыкву, когда был только стебелек,
и больше не появлялся. Он не ухаживал за тыквой, а посему тык­
ва должна достаться второму из вас.
Кхмерск., 89, 294
9. Как четыре брата охотились на слона

Жили некогда четыре брата, звали их Меткий, Зоркий, Длин­
норукий и Болыпезадый.
Собрались однажды братья охотиться на слонов. Было у них
одно ружье и один патрон. Однако Меткий сказал:
— Я с первого выстрела убью слона, не сомневайтесь.
Сели они в лодку, положили ружье и патрон на скамеечку и
поплыли вверх по реке. Плыли они, плыли, и тут Болыпезадый
качнул лодку. Единственный патрон скатился со скамейки и по­
шел на дно. Один Зоркий заметил это.
— Стойте! — сказал он братьям.— Мы уронили в реку наш
патрон. Я вижу его на дне реки.
Остановили лодку. А что дальше делать? Тут Меткий и го­
ворит:
— Длиннорукий, это твоя забота! Достань патрон. Иначе нам
охотиться не с чем.
Сунул Длиннорукий руку в воду и достал патрон со дна реки.
Подул на него и положил на солнце сушиться. А братья взялись
за весла и поплыли дальше.
Вдруг Зоркий сказал:
— Братья, смотрите! Вон на том берегу в кустах стоит слон.
Меткий охотник зарядил ружье, вскинул его к плечу, прицелил­
ся и выстрелил. Слон упал, пораженный насмерть.
И тут Зоркий заметил большую толюу охотников из чужого
племени. Они бежали к слону, размахивая копьями и что-то кри­
чали.
— Братья! — сказал Меткий.— Надо перетащить слона на
другой берег и спрятать, а то у нас отнимут добычу. Длиннору­
кий, это твоя забота!
Привстал Длиннорукий, схватил слона левой рукой за хобот,
47

дотащил до лодки, а потом правой рукой бросил его на другой
берег.
Но охотники уже были близко. Они кричали, что это их слон,
потому что он жил на земле, где они охотятся. Они кричали, что
братья воры, потому что убили слона и перетащили его на тот
берег.
— Какой слон? — ответил Болынезадый.— Где вы видите сло­
на? Переправляйтесь, ищите. Если найдете, слон ваш.
Но пока охотники переправлялись через реку, братья успели
причалить к берегу. Длиннорукий оттащил слона в яму среди кус­
тов, а Болынезадый сел сверху и накрыл своим задом и яму и
слона.
Долго рыскали вокруг охотники из чужого племени. Знали они,
что братья убили слона, по найти его не могли. А братья сидели
вокруг Болынезадого и посмеивались.
Наконец устали охотники и ушли ни с чем [...]
Вернулись братья к себе в деревню и заспорили: кто из них
сделал больше всего, кому лучший кусок от слоновой туши до­
станется.
— Я заметил патрон на дне реки, я увидел на берегу слона
и чужих охотников,— сказал Зоркий.— Без меня ничего бы вы не
добыли!
— Я достал патрон со дна реки, я перенес слона на другой бе­
рег,—сказал Длиннорукий.— Без меня бы вам ничего не до­
сталось.
— Я убил слона одной пулей,— сказал Меткий.— Если бы не
я, вам нечего было бы и делить.
— А я сел на слона и спрятал его,— сказал Болынезадый.—
Если бы не я, охотники из чужого племени отняли бы нашу до­
бычу, и тогда выходит, Зоркий зря смотрел, Длиннорукий зря тра­
тил силы, а Меткий зря стрелял. Остались бы мы ни с чем!
Долго спорили братья и наконец решили пойти к вождю. Каж­
дый доказывал, что сделал больше других. Выслушал вождь всех
братьев и сказал:
— Все вы сделали, что могли, на этой охоте. Но слон — самый
большой зверь на земле, и тот, кто сумел сесть на него и скрыть
его от глаз охотников своим задом,— сделал больше всех. Такое
не каждый может!
Мандинго, 111, 162
10. Чье дерево манго!

Пришел к Бирбалу крестьянин по имени Кешав и пожало­
вался:
— Господин вазир! Я посадил манговое дерево, поливал его
48

много лет. И вот, божьей милостью, в этом году дерево уродило.
Увидал плоды мой сосед Пемла, пожадничал и затеял ссору со
мной — говорит, будто это его дерево. Можно ли надеяться, ваша
милость, что вы рассудите нас по справедливости и накажете со­
седа за жадность?
С большим вниманием слушал крестьянина Бирбал, затем от­
пустил и приказал опять прийти завтра. Тут же Бирбал велел по­
звать крестьянина Пемлу.
— Пемла! Чье это мапговое дерево па полянке? Оно в этом
году первый раз зацвело и принесло плоды.
— Ваша милость! Это дерево — мое. Семь лет подряд я его по­
ливал, выхаживал, а когда нынче появились плоды, то староста
Кешав позарился — мое, говорит, дерево. Вы для нас как отец
родной, решите дело по правде.
— Так. Теперь скажи, кто сторожит дерево?
— Защитник бедных! Мы оба вместе наняли сторожа, он и
сторожит, да и сами мы все время ходим туда, поглядываем.
Бирбал отпустил Пемлу и призвал к себе сторожа.
— Кто нанял тебя сторожить манговое дерево?
— Защитник бедных! Я только два месяца сторожу. Наняли
меня двое — Кешав и Пемла, а кто из них хозяин, я не знаю.
Бирбал продержал весь день сторожа у себя, а вечером ска­
зал ему:
— Ступай сейчас к Кешаву, а потом к Пемле и каждому ска­
жи так: «К твоему манговому дереву пришли грабители, хотят
обобрать все плоды, иди спасай дерево». Но,— добавил Бирбал
строго,— гляди! Ни слова лишнего не вымолви. Скажешь, что ве­
лено, и тотчас иди домой. Для проверки я пошлю с тобой двух
человек.
У сторожа от сердца отлегло, от радостп он ног под собой пе
чуял. Беднягу весь день трясло от страха — кто знает, что с ним
вазир сделает?
Бирбал приставил к сторожу двух солдат и наказал им тайком
приметить, что оп скажет Кешаву и Пемле, что те ответят,
что станут делать, а потом прийти и про все ему, Бирбалу, рас­
сказать.
Сперва все трое пошли к Кешаву, но не застали его дома. Тог­
да сторож позвал его жену и сказал:
— Когда Кешав придет, скажи ему: «К манговому дереву при­
шли разбойники, хотят обобрать плоды, иди спасай дерево».
— Ладно,— ответила жена Кешава,— как он придет, сразу же
скажу, что вы велели.
,
Один солдат спрятался возле дома Кешава.
Сторож пошел к Пемле, но его дома не было, и сторож пов­
торил те же слова его жене, а потом ушел домой.
49

Другой солдат незаметно пролез в какой-то закуток и стал
ждать Пемлу.
Вскорости Кешав воротился домой, и жена повторила ему на­
каз сторожа.
— Пропади оно пропадом, это дерево,— сердито отозвался Ке­
шав.— Что мне до него? Мое оно, что ли? Я парочно завел эту
свару, хотел позлить Пемлу, выгорит — хорошо, а не выгорит —
ну и ладно! Охота была ночью, в потемках, бежать и ввязываться
в драку из-за дерева.
Солдат ни слова не пропустил из речей старосты и поспешил
к Бирбалу, чтобы поведать обо всем, что услышал. Пока он был
в пути, воротился домой Пемла. Только ступил ногой на порог,
как жена пересказала ему слова сторожа. Пемла схватил ору­
жие и — за дверь. Жена хотела подать ужин, но он и слушать не
стал.
— Я тут буду рассиживаться, а там разграбят мое добро —
ведь семь лет трудился, дерево выхаживал,— сказал он жене.—
Нет, побегу скорей, поесть успею, когда справлюсь и приду
домой. А коли пропадет мое манго, то и кусок в горло не по­
лезет.
Побежал Пемла к дереву и не вспомнил, что на дворе ночь, ни
зги не видно.
И другой солдат вышел из потайного места и заспешил к Бир­
балу. Оба солдата рассказали вазиру подробно про все, что видели
и слышали.
Назавтра пришли оба крестьянина к Бирбалу.
— Братцы, расследовал я ваше дело и узнал, что оба вы —
хозяева того дерева, и потому решение мое таково: соберите с него
плоды, разделите поровну меж собой, а потом дерево срубите и
дрова тоже разделите на двоих — пополам. Ступайте исполняйте,
что сказано.
Обрадовался Кешав такому приговору, а Пемла даже в лице
переменился.
— Ох, ваша милость! — сказал он с обидой в голосе.—- Да раз­
ве можно так делать! Ведь плоды манго еще маленькие, совсем
неспелые, что пользы их срывать? И зачем вы хотите убить дере­
во? Уж раз такая ваша воля — отдайте его хоть Кешаву, только
не губите манго понапрасну...
Больше Пемла не мог ни слова вымолвить, комок подкатил к
горлу.
Тут вазир сделал знак солдатам — дать плетей Кешаву. Ста­
роста струсил и взмолился:
— Господин советник! Не бейте меня, винюсь — дерево не
мое, а Пемлы.
Так Кешав сам признался в обмане. А Бирбалу только того и
50

надо было. Он вынес решение, что дерево — Пемлы, Кешаву же
велел дать наказание по заслугам К
Индийск., 48, 234

11. Торговец Мима и жулик Бяньба

Не было в городе такого человека, который не знал бы торгов­
ца Мима. Это был честный человек, всегда готовый услужить лю­
дям. Бедняков он не раз выручал из беды, и жители всегда доб­
ром платили Мима. Кто товар поможет ему перевезти на своем
осле, кто воды принесет домой, кто чайсуму * для него пригото­
вит.
И только мелкий воришка Бяньба ненавидел Мима. Вы хотите
узнать, за что ненавидел он торговца Мима? И на это в сказке
найдется ответ. Был Бяньба как две капли воды похож на Мима.
И ростом, и походкой, и лицом. Только Мима все в городе любили
и уважали, а жулика разве могли уважать добрые люди? И решил
Бяньба отомстить своему двойнику.
Как-то раз собрался Мима в соседний город шелковые ткани
продавать. Заметил его Бяньба, быстро переоделся в халат — точьв-точь как у торговца — и пошел следом за ним. А когда показа­
лись дома соседнего городка, Бяньба подбежал сзади к Мима и
сорвал с его плеча корзину с рулонами шелка.
— Держите его, люди, держите! — изо всех сил закричал
Мима.
А Бяньба и не думал убегать. Собралась толпа. Окружили их
люди, смотрят и ничего не могут понять. Один говорит:
— Это моя корзина. Он хотел отнять ее у меня! Я торговец
Мима!
Другой говорит:
— Не верьте ему, это он сорвал с моего плеча корзину!
Вышел тут из толпы старик и говорит:
— Не знаем мы вас. Вы похожи как две капли воды в нашей
реке. И роста одного, и голоса одинаковые, и халаты пе отличить
друг от друга. Есть у нас судья, пусть он решит, кто из вас прав,
а кто виноват.
И повели их к судье.
Внимательно выслушал старый судья Мима и Бяньба и так
сказал:
— Положите один рулон шелка на стол. И когда я взмахну
этим жезлом, вы оба разом его хватайте. Кто захватит больше,
тот и есть настоящий Мима.
Сказал и взмахнул своим жезлом.
Бросился Бяньба на шелк, крепко схватил его и так потянул,
51

что даже материя затрещала. А Мима лишь осторожно руку поло­
жил на шелк — боялся порвать.красивую материю!
— Теперь я вижу, кто из вас настоящий Мима. Шелк нико­
гда не был твоим,— обратился судья к Бяньба,— ты не пожалел
материю и порвал ее. Значит, ты никогда и не звался Мима. А ты,
почтенный торговец Мима, пожалел свой товар, не стал его рвать.
Забирай корзину и иди с миром, торгуй в нашем городе.
Позвал судья стражу и велел посадить Бяньба в сырой подвал.
Тибетск., 91, 46
12. Охотники на слонов

Охотник Кинджунджу собрался на охоту. Он взял ружье, по­
шел в лес и выследил стадо слонов. Он подкрался к стаду и за­
стрелил одного слона.
Другой охотник из той же деревни, Нгала, был в это время в
лесу. Он увидел, что Кинджунджу преследует слонов, и прокрался
за ним. Услышав выстрел Кинджунджу, Нгала бросился к тому
месту, где лежал убитый слон, выстрелил в него и закричал:
— Это мой слон!
Кинджунджу подошел к Нгала и сказал:
— Это мой слон. Я выследил его. Я убил его. Когда ты пришел,
он был уже мертв. Почему же теперь ты кричишь, что слон твой?
Охотники поссорились. Кинджунджу говорил: «Это мой слон!»,
Нгала говорил: «Это мой слон!»
Наконец они решили:
— Пойдем в деревню. Там рассудят, кто прав.
Они вернулись в деревню, и Кинджунджу пошел к вождю.
Он обвинил Нгала. Вождь послал за Нгала, а когда тот пришел,
оба охотника рассказали о том, что случилось в лесу.
Кинджунджу сказал:
— Я выследил стадо слонов. Я долго шел за ним. Куда шло
стадо, туда шел и я. Наконец я подкрался и убил слона. Потом
пришел Нгала. Он увидел на земле убитого слона, выстрелил в
него и утверждает, что это его слон.
Нгала сказал:
— Слона выследил я, и убил его я. Он мой. Почему Кинджунд­
жу хочет забрать моего слона?
Вождь сказал:
— Мне трудно решить, кто из вас прав. В лесу не было свидете­
лей. Давайте подождем. Я решу ваше дело завтра.
Они расстались. Солнце село, наступила ночь.
Кинджунджу пошел в лес к тому месту, где лежал слон.
Нгала шел за ним. Кинджунджу начал громко кричать:
52

— Этот слон — мой слон! Этот слон — мой слон!
Нгала кричал так же только один час. Но скоро устал и ушел.
А Кинджунджу оставался в лесу всю ночь и кричал:
— Это мой слон! Это мой слон!
Наступило утро. Вождь послал за Кинджунджу и Нгала. Ко­
гда охотники пришли, он попросил их снова рассказать о случив­
шемся в лесу. Кинджунджу повторил свой рассказ, и Нгала повто­
рил свой рассказ. Тогда вождь обратился к людям:
— Кто пробыл со слоном всю ночь в лесу и кричал: «Этот
слон — мой слон»?
Люди ответили:
— Кинджунджу всю ночь провел в лесу около слона. Нгала
же пробыл там всего один час, а потом ушел.
Вождь вынес решение:
— Кинджунджу прав, а Нгала — пет. Кинджунджу охотил­
ся, убил слона. Нгала хотел получить слона легким путем. Кин­
джунджу всю ночь прокричал: «Этот слон — мой слон!». Нгала
же — только час. Он хотел присвоить чужого слона. Слон принад­
лежит Кинджунджу.
Мбака, 30, 34

13. [Девятый мешок]

Некий человек возвращался с рынка верхом па быке. По доро­
ге он увидел слепого. Тот сидел на солнцепеке и плакал.
— О Аллах, сжалься надо мной,— причитал слепой,— я ниче­
го пе вижу, а солнце палит так нещадно. Если бы я видел, я нашел
бы место в тени под деревом и отдохнул бы от зноя.
Человек спешился и сказал слепцу:
— О смертный, иди, я посажу тебя на быка.
— Да будет Аллах милостив к тебе,— ответил слепой и с по­
мощью зрячего влез на быка.
И они отправились верхом на быке: зрячий впереди, слепой
сзади.
Сидя в седле, слепой стал ощупывать покупки зрячего, навью­
ченные на быка.
— Что это? — спросил слепой.
— Соль,— ответил зрячий.
— А это?
—- Плоды пальмы дорава К
— А это?
— Сода.
— А это?
— Перец.
53

^ А это?
— Приправа к соусу.
— А это?
— Перец кимба 2.
— А это?
— Имбирь.
— А это?
— Зернистый перец.
Не нащупал слепой только небольшого мешка, привязанного
ниже остальных.
Приехали они в город, и хозяин быка сказал:
— Ну, слепой, слезай. Мы приехали, ты отдохнешь тут, а я
поеду дальше.
Но слепой отказался слезать и стал звать на помощь. Сбежа­
лись люди.
— Этот зрячий хотел отобрать у меня быка! — кричал сле­
пой.
— Что ты говоришь, слепой? Ради Аллаха ты должен расска­
зать все как было! — возмутился зрячий.
— Я говорю правду,— ответил слепой,— ты хочешь отобрать
у меня быка.
Послушали все это люди и решили отвести их к эмиру.
— Зрячий,— сказал эмир,— ты будешь отвечать первым.
— Нет,— попросил тот,— пусть говорит слепой.
— Слепой,— спросил эмир,— что у вас случилось?
— Я просил милостыню и получил в подарок быка,— начал
слепой.— Отправился я на базар и купил там соль, плоды паль­
мы дорава, перец, приправу к соусу, соду, перец кимба, имбирь
и зернистый перец. Все это я сложил в мешки и навьючил на быка.
Посмотрите, разве тут не восемь мешков с названными мною по­
купками?
Люди посмотрели и увидели, что мешков девять. Тогда эмир
сказал:
— Идите оба отдыхать, а завтра мы во всем разберемся.
И эмир приказал принести два больших блюда, наполненных
просяной кашей, жиром и вареным мясом, сосуды с кислым мо­
локом, медом, жидкой мучной болтушкой и два блюда с жареным
мясом.
— Все это отнесите зрячему и слепому, каждомусвое. Постарай­
тесь незаметно подслушать, что скажет тот и другой,— сказал
эмир слугам.
Те, кто принесли пищу слепому, услышали, как он сказал:
«Хорошее начало! Я съем кашу, и жир, и мясо, выпью болтушку,
кислое молоко и мед, а утром получу еще и быка». Слуги верну­
лись и доложили эмиру.
54

— Подождите, послушаем тех, кто носил пищу зрячему,— ска­
зал он.
Слуги пришли и сообщили:
— Эмир, послушай, что сказал зрячий: «Зачем мне еда? Раз­
ве есть такая еда, которую я смогу сейчас съесть? Ведь у меня
отбирают быка».
— Хорошо,— ответил эмир,— идите домой и приходите утром.
Утром, когда все собрались, эмир приказал принести те блю­
да и сосуды с угощением, которые слуги относили слепому и зря­
чему. И тут все увидели, что слепой ничего не оставил, а зрячий
и не притронулся к пище.
— О люди, хозяин быка — зрячий,— заключил эмир.— То, что
у него хотят отнять быка, так расстроило его, что он не прикос­
нулся к еде. Слепой же съел все. Идите и позовите их. Запомните,
слепой сказал, что он сложил покупки в восемь мешков, мы же
видели девять.
Привели слепого и зрячего. У зрячего спросили:
— Что у вас случилось?
— Я'отправился на рынок и сделал покупки,—отвечал тот.—•
Слепой сказал, что мешков восемь, а я говорю, что их девять.
Девятый мешок с травой тазаргаде3. Он был подвешен ниже
остальных, и слепой не нащупал его, а про другие он спрашивал
меня, и я рассказал ему, что в них лежит.
— Ты лжешь,— закричал слепой,— мешков восемь!
— Да продлятся дни эмира,— сказал зрячий,— пусть развя­
жут девятый мешок и посмотрят.
Мешок развязали. И все увидели, что там действительно трава
тазаргаде.
— Ты, слепой, лжешь,— сказал эмир.— Слуги, которые отно­
сили тебе пищу, слышали, как ты сказал, что это хорошее нача­
ло, что ты съешь все угощение, а утром получишь быка. Зрячий
же и не притронулся к пище. Стража, схватите слепого и убейте,
он вор.
Но зрячий попросил:
— Эмир, прости его. Он хотел обмануть меня, но я не хочу,
чтобы ты его наказывал.
— Хорошо,— согласился эмир,—оставьте его. А ты, зрячий,
забирай своего быка.
Хауса, 122, 55

14. Хозяин и жилец

Один человек только что построил новый дом. К нему подо­
шел незнакомец и попросил приюта. Хозяин дома согласился. Так
55

они и стали жить вместе. Жилец тщательно пересчитал, сколько
в доме балок, сколько в полу досок, сколько на крыше листьев.
Все это он записал, чтобы не забыть.
Прошел месяц. Хозяин дома сказал:
— Пожил ты в моем доме, пора и честь знать. Прошу тебя,
переселись куда-нибудь. Сюда переезжает моя семья.
— Как так? — возразил жилец.— Это мой дом. Ты не смеешь
гнагь меня из моего собственного дома.
Спорили-спорили хозяин с жильцом и пошли к судье. Хозяин
дома сказал:
— Я построил новый дом и пустил к себе этого человека по­
жить. Жил он в моем доме целый месяц. И вот теперь, когда я по­
просил его переехать, он отказывается, да еще утверждает, что
дом принадлежит ему.
Жилец сказал:
— Наоборот, я построил повый дом и пустил к себе этого че­
ловека. Если дом действительно твой, то назови мне, сколько в
нем балок, сколько половиц, сколько листьев на крыше.
— Я пе считал. Но ведь дом все-таки мой.
Тут вмешался судья и спросил жильца:
3

не успокоился, потащил их с собой к судье, стал на них жало­
ваться:
— Вот эти люди видели моего верблюда, а не говорят, где он.
Спроси их, куда они его дели!
Судья говорит:
— Почему вы не скажете этому человеку, где его верблюд,
если вы его видели? Вы его, наверное, сами украли и продали!
Один из братьев отвечает судье:
— Мы его верблюда не видели, но, когда шли по той дороге,
заметили, что кто-то объел траву с правой стороны, а с левой сто­
роны трава не тронута. Так мы и поняли, что здесь прошел вер­
блюд, слепой на левый глаз.
Судья освободил их, и они отправились дальше '.
Шугнанск., 117, 327

101. [Рассказ о подложном муже]

Один юноша, покинувший свой город, прибыл в какую-то оби­
тель и увидел там монаха, отказавшегося от мирских привязанно­
стей и избравшего пост и воздержание. Некоторое время юноша
жил вместе с этим монахом и оказал ему несколько услуг, так что
монах даже устыдился его любезности.
Однажды он обратился к юноше с такими словами:
— О юноша, я нищий, нет у меня ничего из мирских благ, чем
я мог бы отблагодарить тебя. Но зато знаю я одно имя из вели­
чайших имен, ему-то я научу тебя, и, если в каком-нибудь деле ты
прибегнешь к его помощи, дело это в самом непродолжительном
времени придет к благополучному разрешению.
Затем он научил юношу этому имени. Юноша с помощью этого
имени возвратился в свой город и молвил про себя: «Ходжа Мансур поехал по торговым делам. Я прибегну к помощи этого имени,
чтобы облик мой стал подобен облику Мансура, лицо уподобилось
его лицу, безжалостно заберусь в его дом, разрушу основание пра­
ведности и невинности его жены и без забот и хлопот овла­
дею ею».
Юноша так и поступил и пошел в дом Мансура. Все домашние,
увидев, что облик этого лже-Мансура во всем подобен облику их
настоящего хозяина, решили, что это он и есть. А управитель дома
спросил:
— О ходжа, где же все твое имущество, куда делись кони и
свита? Вижу я, что ты стал бедным и нищим.
— Несколько дней тому назад,— ответил лже-Мансур,— напа­
ли на меня разбойники и отняли все мои пожитки и весь товар,
свиту же и прислугу взяли в плен. Лишь хитростью и обманом
удалось мне спастись от них.
164

— Не печалься об утраченном богатстве,— сказала жена,— не
скорби об утраченном товаре. Самое важное — это жизнь, а денег
ты успеешь нажить сколько угодно.
Когда настала ночь и весь дом погрузился в сон, лже-Мансур
призвал чистую жену на свое нечистое ложе и хотел запачкать
грязью подол ее непорочности, запылить его пылью чувственно­
сти. Но жена заметила, что все его повадки обратны повадкам ее
мужа, все его ухватки противоположны ухваткам ее супруга. Она
тотчас отстранилась от юноши, начала извиняться женскими не­
домоганиями и сказала про себя: «Посмотрю я несколько дней.
Если это действительно мой муж, то что же стало с его любовью и
нежностью? Если же это кто-то другой, откуда же у него взялось
это полное сходство? Все же несколько дней мне надо будет при­
творяться больной, чтобы посмотреть, какая тайна появится изза покрова неизвестности».
Так прошло несколько дней, и внезапно приехал сам купец
Мансур. Увидел он, что жена лежит на одре болезни, а кто-то по­
хожий на пего самого сидит у ее изголовья. Тот вцепился этому в
волосы и бороду, этот — тому.
— Что ты делаешь в моем доме? — говорит один.
— А ты зачем врываешься ко мне и моей жене? — восклица­
ет другой.
С такими речами пошли они к судье, но тот тоже не мог раз­
решить их тяжбы. Наконец он велел, чтобы жену спросили об об­
стоятельствах первой ночи и подробностях ее и мужчин также рас­
спросили бы об этом же. Чьи слова совпадут со словами жены,
тому жена и принадлежит.
Так и поступили, и рассказ жены совпал с рассказом Мансура.
Лже-Мапсура присудили к наказанию и выставлению на позор и
с сотней унижений изгнали из города, а настоящий Мансур вер­
нулся домой со своей праведной супругой и до конца дней своих
жил с ней вместе ! .
Персидск., 50, 123

102. [Сусанна и старцы]

В Вавилоне жил муж, по имени Иоаким.
И взял он жену, по имени Сусанну, дочь Хелкнн, очень кра­
сивую и богобоязненную [...]
Иоаким был очень богат, и был у него сад близ дома его; и
сходились к пему иудеи, потому что он был почетнейший из
всех.
И были поставлены два старца из народа судьями в том
году [...]
165

Они постоянно бывали в доме Иоакима, и к ним приходили все
имевшие спорные дела.
Когда народ уходил около полудня, Сусанна входила в сад
своего мужа для прогулки.
И видели ее оба старейшины всякий день приходящую и про­
гуливающуюся, и в них родилась похоть к ней, и извратили ум
свой и уклонили глаза свои, чтобы не смотреть на небо и не вспо­
минать о праведных судах [...]
И было, когда они выжидали удобного дня, Сусанна вошла, как
вчера и третьего дня, с двумя только служанками и захотела мыть­
ся в саду, потому что было жарко.
И не было там никого, кроме двух старейшин, которые спря­
тались и сторожили ее.
И сказала она служанкам: «Принесите мне масла и мыла и за­
прите двери сада, чтобы мне помыться».
Они так и сделали, как она сказала: заперли двери сада и вы­
шли боковыми дверями, чтобы принесть, что приказано было им,
и не видели старейшин, потому что они спрятались.
И вот, когда служанки вышли, встали оба старейшины и при­
бежали к ней и сказали:
«Вот, двери сада заперты, и никто нас не видит, и мы имеем
похотение к тебе, поэтому согласись с нами и побудь с нами.
Если же не так, то мы будем свидетельствовать против тебя,
что с тобою был юноша, и ты поэтому отослала от себя служанок
твоих».
Тогда застонала Сусанна и сказала: «Тесно мне отовсюду; ибо
если я сделаю это, смерть мне, а если не сделаю, то не избегну
от рук ваших.
Лучше для меня не сделать этого и впасть в руки ваши, неже­
ли согрешить перед господом».
И закричала Сусанна громким голосом; закричали также и
оба старейшины против нее, и один побежал и отворил двери
сада.
Когда же находившиеся в доме услышали крик в саду, вско­
чили боковыми дверями, чтобы видеть, что случилось с нею.
И когда старейшины сказали слова свои, слуги ее чрезвычайно
были пристыжены, потому что никогда ничего такого о Сусанне
говорено не было.
И было на другой день, когда собрался народ к Иоакиму, мужу
ее, пришли и оба старейшины, полные беззаконного умысла против
Сусанны, чтобы предать ее смерти.
И сказали они перед народом: «Пошлите за Сусанною, дочерью
Хелкия, женою Иоакима»,— и послали.
И пришла она, и родители ее, и дети ее, и все родственники ее.
Сусанна была очень нежна и красива лицом, и эти беззаконники
166

приказали открыть лицо ее, так как оно было закрыто, чтобы на­
сытиться красотой ее.
Родственники же и все, которые смотрели на нее, плакали.
А оба старейшины, вставши посреди народа, положили руки
на голову ее[...]
И сказали старейшины: «Когда мы ходили по саду одни, во­
шла эта с двумя служанками и затворила двери сада и отослала
служанок; и пришел к ней юноша, который скрывался там, и лег
с нею.
Мы, находясь в углу сада и видя такое беззаконие, побежали
на них и увидели нх совокупляющимися, и того не могли удер­
жать, потому что он был сильнее нас и, отворив двери, выскочил,
но эту мы схватили и допрашивали: кто был этот юноша? Но она
не захотела объявить нам. Об этом мы свидетельствуем».
И поверило им собрание, как старейшинам народа и судьям, и
осудили ее на смерть [...]
И, когда она ведена была на смерть, возбудил бог святой дух
молодого юноши, по имени Даниила, и он закричал громким голо­
сом: «Чист я от крови ее!»
Тогда обратился к нему весь народ и сказал: «Что это за слово,
которое ты сказал?»
Тогда он, став посреди них, сказал: «Так ли вы неразумны,
сыны Израиля, что, не исследовавши и не узнавши истины, осу­
дили дочь Израиля?
Возвратитесь в суд, ибо эти ложно против нее засвидетельст­
вовали».
И тотчас весь народ возвратился, и сказали ему старейшины:
«Садись посреди нас и объяви нам, потому что бог дал тебе ста­
рейшинство».
И сказал им Даниил: «Отделите их друг от друга подальше, и
я допрошу их».
Когда же они отделены были один от другого, призвал одного
из них и сказал ему: «Состарившийся в злых днях! [...] Если ты
сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговариваю­
щими друг с другом?» Он сказал: «Под мастиковым».
Даниил сказал: «Точно солгал ты на свою голову» [...]
Удалив его, он приказал привести другого и сказал ему: «Под
каким деревом ты застал их разговаривающими между собою?» Он
сказал: «Под зеленым дубом».
Даниил сказал ему: «Точно, солгал ты на свою голову; ибо ан­
гел божий с мечом ждет, чтобы рассечь тебя пополам, чтоб истре­
бить вас».
Тогда все собрание закричало громким голосом [...] и восстали
на обоих старейшип, потому что Даниил их устами обличил их,
что они ложно свидетельствовали; и поступили с ними так, как
167

отти зло умыслили против ближнего, по закопу Моисееву, и умерт­
вили их; и спасена была в тот день кровь невинная...
И Даниил стал велик перед народом с того дня и потом х.
Древнееврейск., 32, 13
103. Как один глупец покупал пекинский диалект1

Жил-был один глупый бездельник. Целыми днями он ничем не
занимался, только болтал со своими приятелями, такими же, как
и он, бездельниками. Едва где-нибудь соберутся поговорить — он
тут как тут.
Однажды зашел при нем разговор о пекинском диалекте, язы­
ке чиновников.
— Да,—говорил один, размахивая руками,— пекинский диа­
лект прекрасен. На нем можно разговаривать с начальниками.
А другие кивали головами:
— Да, да, пекинский диалект удивителен. Владеть им — боль­
шое дело.
Глупцу запали в память эти слова. Пришел он домой, продал
все свое имущество и решил во что бы то ни стало купить пекин­
ский диалект, чтобы разговаривать на нем с чиновниками.
С вырученными деньгами отправился он прямо на базар. По
дороге ему встретился человек, торговавший фальшивыми лекар­
ствами. Увидев глупца, который шагал с таким видом, как будто
у него было важное дело, хитрец окликнул его:
— Куда ты спешишь так озабоченно? Может, я могу тебе
помочь?
— Я хочу купить пекинский диалект,— сказал глупец.
— Пекинский диалект? — спросил хитрый торговец.— У меня
его сколько угодно.
— А сколько ты берешь за одну фразу?
— Тебе я уступлю дешево: за одну фразу двести долларов.
Глупец решил, что это в самом деле дешево, и стал учиться у
хитреца пекинскому диалекту. Первым делом пошли они оба к
берегу реки. Глупец увидал птиц, плававших по воде, и спросил,
как они называются.
— Это гуси,— сказал торговец.
Глупец взял это себе на заметку.
Через некоторое время они подошли к павильону.
— Не зайти ли нам отдохнуть? — спросил глупец.
— Нам некогда отдыхать,— ответил торговец.
Глупец и эту фразу запомнил.
Потом они увидели корабли, и он спросил:
— Л это что такое?
ш

— Это корабли,— сказал торговец, и глупец опять постарался
все как следует запомнить.
Он уже считал, что может разговаривать обо всем, что встре­
тит по пути.
Напоследок они увидели в поле людей, которые что-то сажа­
ли. Глупец спросил, что они делают.
— Они сажают тыквы,— ответил торговец.
Тут он заметил, что уже дал дураку обещанные четыре фразы,
и если тот действительно расплатится с ним по договоренности, то
ему причитается восемьсот долларов. Поэтому он сказал:
— Я уже продал тебе четыре фразы пекинского диалекта. По­
жалуйста, расплатись со мной.
Глупец отдал ему все свои деньги и гордо пошел домой, бес­
прерывно повторяя про себя выученные фразы.
Через год случилось так, что по соседству убили человека.
Уездный начальник начал расследование. Но семья боялась, что не
сможет понять языка начальника, и была этим очень озабочена.
Вдруг кто-то вспомнил:
— Да ведь тут неподалеку живет человек, который учил пе­
кинский диалект и отдал за это много денег. Лучше всего обра­
титься к нему.
Семья убитого так и сделала. Глупец был горд, он решил, что
наконец-то настал его час, и с удовольствием отправился в путь,
повторяя про себя заветные четыре фразы. Все в деревне смотрели
на него с огромным уважением, а он шел ни на кого не глядя, с
высоко поднятой головой.
Не дожидаясь вызова, он явился к уездному начальнику, чтобы
от имени свхмьи убитого дать показания на настоящем пекинском
диалекте.
— Кто убил этого человека? — строго спросил его начальник.
Глупец быстро ответил:
— Это я. (По звучанию совпадает с «это гуси».)
— Почему же ты его убил? — спросил чиновник.
Дурак в ответ произнес:
— Его нельзя было оставить в живых. (Звучит как «нам нель­
зя отдыхать».)
Услышав такие откровенные признания, начальник сказал:
— Раз ты сам сознаешься, что убил его, у меня больше во­
просов нет. Ты подлежишь наказанию.
Дурак ответил:
— Я тоже этого хочу. (Звучит как «это корабли».)
Начальник подумал, что перед ним поистине храбрец.
— Тогда ты будешь казнен.
Дурак же, ничего не слушая, произнес свою четвертую фразу:
— Проклятый чиновник! (Звучит как «они сажают тыквы».)
16'.)

От этих слов начальник пришел в такую ярость, что велел каз­
нить глупца без промедления.
Кнтайск., 147, 141

104. Как справедливость
может обернуться несправедливостью
В давние времена жили-были два человека. Один был беден,
другой — богат. Бедняк взял у богатого двух коров и пас их. В на­
граду он получал от обеих коров молоко.
Богач был добрый человек. Однажды он сказал бедняку:
— Если ты и дальше будешь пасти моих коров и они принесут
телят, я отдам часть их тебе.
И вот принесли коровы телят. Богач пришел к бедняку и
сказал:
— Давай делить коров.
— Каких коров? — ответил бедняк.— У меня нет твоих коров.
Богач возмутился и стал спорить. Наконец решили они пой­
ти к султану. По пути встретился бедняку его приятель.
— Куда идешь? — спросил он.
— Я иду с этим богачом к султану,— ответил бедняк.
— А какое у тебя к нему дело?
— Этот богач собирается жаловаться на меня. Я пас его коров,
а теперь не хочу их ему отдавать.
Приятель сказал бедняку:
— С султаном тебе будет не так просто.
— Что же мне делать? — спросил бедняк.
— Пойдем вместе,— ответил приятель,— я тебя научу, что
делать. Когда мы придем к султану и он станет спрашивать у тебя,
как было дело, ты не отвечай ему пи слова. Говори только: «Гм,
гм». А и назовусь твоим свидетелем и помогу тебе.
Пришли они к султану. Богатый рассказал, как было дело.
Султан стал спрашивать о том же бедняка. Но тот отвечал лишь
одно: «Гм, гм, гм!»
Тогда султан обратился к приятелю бедняка:
—- Ты можешь что-нибудь сказать об этом деле? Что с твоим
другом?
Приятель ответил:
— Этот человек от рождения немой. Его язык беспомощен. Ко­
ровы же принадлежат ему, а не богачу. Богач давно зарился на
этих коров и хотел воспользоваться его беспомощностью. Он
думал: раз бедняк не умеет говорить, он ие сможет постоять за
себя.
Услышав такое, султан очень разгневался.
Ни

— Ты совершил большую несправедливость,— сказал он бога­
чу.— Зачем ты привел ко мне этого бедного человека?
С этими словами оп прогнал богача. А бедняк и его друг пошли
домой.
Когда они добрались до дому, приятель сказал бедняку:
— А теперь давай делить коров. Ведь мне причитается доля
за помощь.
Но тот ему ответил:
— Гм, гм, гм!
Приятель рассердился:
— Ах, раз так, пойдем со мной к султану!
Пошли они к султану. Приятель, недавний свидетель, сказал:
— Султан, коровы, о которых шла речь, принадлежат богачу.
— Но недавно ты говорил, что коровы принадлежат бедняку,—
заметил султан.— А ты что скажешь на это? — обратился он к
бедняку.
Тот повторял свое:
— Гм, гм, гм!
— Он прекрасно умеет говорить,— вступил приятель,— сейчас
от только притворяется.
Тут султан рассердился:
— Если ты сейчас уверяешь, что он умеет говорить, зпачит,
ты в прошлый раз лгал?
И он прогнал его, а коров оставил бедняку ! .
Ираку, 155, 190

105. Хитроумный служка

Как-то раз пошел один настоятель служить заупокойную тре­
бу, а служка остался храм сторожить. Сначала читал он сутры *,
а потом надоело ему, и заснул он крепким сном. Вдруг слышит
спросонок голос у входа, кто-то спрашивает: «Можно войти?»
Вышел служка из храма, впопыхах протирая глаза, и видит:
пришла соседская старуха с большим узлом.
— Передай,—говорит,— настоятелю угощение ради празд­
ника!
Взял служка узел, а оттуда теплый пар идет. Да так вкусно
пахнет!
— Э, да она, кажется, данго* принесла! Оставить их настоя­
телю, так он, по своей жадности, сам все съест, не даст и попро­
бовать. Отведаю-ка сначала я сам!
Развязал служка узел, а в нем — ларчик, полный теплых, све­
жих данго. Принялся служка уплетать их за обе щеки, и сам не
заметил, как все съел. Только тогда спохватился служка:
171

— Ай, ай, пропал я! Что теперь настоятелю скажу?
Стал он думать, как из беды выпутаться. И придумал. Схватил
служка ларчик из-под данго и поставил в алтаре перед статуей
Амиды 1. Потом собрал остатки угощения, прилипшие к ларчику,
обмазал рот статуи и снова начал читать сутры.
Вернулся настоятель и спрашивает:
— Приходил без меня кто-нибудь?
— Соседская старушка приходила, принесла ларчик с чем-то.
Говорит, это вам по случаю праздника.
— А где ларчик?
— Я его в алтаре поставил перед статуей Амиды.
— Молодец, хорошо сделал. Ну-ка где он, этот ларчик?
В самом деле, у подножия статуи Амиды стоял большой ларец.
Открыл его настоятель, а в нем пусто.
— Эй, служка, это ты все поел? — сердито закричал настоя­
тель.
А служка отвечает без тени смущения:
— Что вы, неужели бы я осмелился? Как же можно?
Потом оглянулся по сторонам вокруг и воскликнул:
— А, вот оно что! Это Амида все слопал! Смотрите, у него весь
рот измазан.
Взгляпул настоятель на статую:
— Так и есть! Вот наглая статуя, как бесчестно поступает! —
Да как хлопнет Амиду по голове ручкой опахала.
Бронзовая статуя так и загудела:
— Он-н! Он-н!
— Ах так? Ты еще и отпираешься, на другого сваливаешь!1
Вот же тебе за это!
Снова стукнул настоятель статую по голове, и снова гул про­
шел:
— Он-н! Он-н!
Настоятель поглядел на служку и спрашивает угрожающе:
— Слышишь? Амида говорит: «Он! Он!» Значит, все-таки ты
угощение съел.
— Да разве от одного битья статуя сознается? — отвечает
служка.— Нужно устроить испытание кипятком!
Нагрел рн воды в большом котле да как плеснет на статую
крутым кипятком!
Повалил во все стороны пар, потекла вода, зашипело, забуль­
кало, точно Амида признается:
— С-с-слопал! С-с-слопал!
Служка и говорит:
— Слышите, настоятель? Я же вам говорил! Вот он и со­
знался!
Япоиск., 141, 211
172

106. Привычка

Есть брахманская деревня под названием Видьястхапа. В ней
жил брахман Кешава. Пошел он однажды купаться и у пруда
увидел прелестную купеческую дочь. Ему захотелось вступить с
ней в связь. Однажды, когда он выходил из воды, она сказала ему:
«Подними мне на голову второй кувшин». Он поднял и поцеловал
ее в губы. А муж увидел это и повел его к царю. Как спастись
брахману? Вот вопрос...
У брахмана был друг, по имени Витарка. Этот Витарка подо­
шел к нему и шепнул: «Друг, когда придешь во дворец царя, все
время чмокай губами и ничего не говори». Брахман так и посту­
пил. Министр сказал: «Никакого преступления этот человек не со­
вершил. Это у него от рождения привычка такая». Так и оправ­
дался брахман перед людыми благодаря спасительной мудрости
Внтарки.
Индийск., 88, 236

107. Хитрая женщина

Жила-была женщина, и у нее был любовник. Однажды ночью
их застал муж. Он убил любовника, а сам убежал. Женщина тот­
час сварила труп, сделала из него похлебку и скормила ее свинь­
ям. Так все и обошлось. Через некоторое время муж вернулся и с
удивлением узнал, что дело осталось без последствий. Ночью жена
ему рассказала, как она поступила, и, когда они с удовольствием
обсуждали эту историю, их подслушал сосед, который в это время
справлял нужду у стены. Поскольку у него были счеты с этой семь­
ей, он на них донес.
На суде женщина сказала:
— Мой муж ничего не знает. Я все сделала вместе с истцом.
Он тоже был моим любовником. А сейчас у него зло на меня, поэ­
тому он донес.
Суд оправдал мужа, а жалобщика наказал за убийство.
Китайск., 147, 116

108. Лай и Амаирми

Однажды Лай и Амаирми 1 вместе гнались за зеброй. Вскоре
Лай устал и сказал Амаирми:
—' Я устал, понеси меня, Амаирми!
— Хватайся за мой хвост,— ответила Амаирми,— я тебя по­
несу. А сама подумала: «Понесу его немного, а потом съем».
173

Лай схватился левой рукой за большой хвост Амаирми, а пра­
вой достал свой нож.
— Ты хорошо держишься? — спросила Амаирми.— Я совсем
тебя не чувствую.
— Хорошо,— ответил Лай и стал ножом резать ей хвост.—
А теперь ты чувствуешь что-нибудь? — спросил он.
— Нет, я ничего не чувствую.
Лай стал резать дальше, пока Амаирми не закричала:
— Ой, что-то меня кусает!
— Это, наверно, мухи,— ответил Лай. Они облепили твой
хвост.
— Что это за мухи, которые так сильно кусают?
— Это такие кусачие мухи,— ответил Лай.— Беги побыстрей,
чтобы они отстали.
Амаирми побежала быстрей, а Лай тем временем отрезал ей
хвост. Амаирми почувствовала, что ей стало намного легче, и
спросила:
— На месте ли мой хвост?
Лай ответил:
— Хвост на месте, но он, кажется, разлетелся в клочья.
— Как же это? — в ужасе воскликнула Амаирми.— Я хочу
взглянуть на него.
Она обернулась и закричала:
— Где же мой длинный хвост?
— Наверно, ты его потеряла по дороге,— ответил Лай.
— Что ты наделал, Лай! — запричитала Амаирми.— Ты отре­
зал мой хвост!
— Как я мог его отрезать? Это мухи его сожрали.
— Оставь свои разговоры! — кричала Амаирми.— Сейчас я
тебя убью!
В это время навстречу им вышла сестра Амаирми. Лай испу­
гался, потому что он был один.
— Что у вас случилось? — спросила их сестра Амаирми.
— Вот он отрезал мой хвост,— ответила Амаирми.
Сестра посмотрела на ее хвост и засмеялась. Амаирми в гне­
ве прыгнула на Лая, но он успел увернуться.
— Почему ты на него бросаешься? — спросила сестра.— Так
не годится. Дело надо передать правителю этой страны, пусть вы­
несет приговор. А ты, сестра, знай, что в нашем доме тебе нельзя
теперь появляться, потому что у тебя нет хвоста.
Амаирми заплакала. А Лай спросил:
— Кто ваш султан?
— Наш султан — змея Харарио,— ответила Амаирми.
— Нет, к нему я не пойду,— сказал Лай,— он не сможет нас
правильно рассудить. Лучше пойдем к нашему султану.
174

— Ваш султан велит осудить меня,— возразила Амаирми,— я
к нему не пойду.
— Вы к моему не хотите, и я к вашему не хочу,— ответил
Лай.— Каждому дорога своя жизнь.
— Тогда верни мне мой хвост! — закричала Амаирми.
— Где я его возьму? — ответил Лай [...]
Наконец он согласился идти к змее Харарио. По дороге он на­
брал красной земли и вымазал себе колени, как будто они были
в крови.
Амаирми побежала к султану первой, а Лай пошел, хромая,
словно еле-еле передвигал ноги.
Харарио выслушал жалобу Амаирми и сказал:
— Я знаю Лая, он очень хитрый человек. Пусть придет. Где
он?
— Оп немного отстал,— сказала Амаирми.
Харарио послал гонца поторопить Лая.
— Султан требует, чтоб ты шел побыстрей,— сказал гонец.—
Почему ты еле тянешься?
— Дурак,— закричал на него Лай,— разве ты не видишь, что
я болен и с трудом передвигаю ноги?
И он продолжал идти не торопясь. Явившись к султану, Лай
притворился совсем больным, начал тяжело стонать и охать.
— Здравствуй, султан,— еле выговорил он наконец.
— Здравствуй, нехороший ты человек,— ответил Харарио.—
Зачем ты оскорбил моего гонца да к тому же отрезал хвост у Ама­
ирми? Чувствуешь ли ты себя виноватым?
Лай сел на землю и сказал:
— Я пе знаю. Посмотри сам в свои законы, и ты увидишь, ви­
новат я или не виноват.
— А что с твоими коленями? — спросил султан.
— Посмотри, посмотри в свои законы,— вместо ответа про­
должал твердить Лай,— ты все в них увидишь.
Султан повернулся к Амаирми:
— Это ты его так отделала? — спросил он.— Смотри, он весь
изранен.
— Посмотри лучше на мой хвост,— сказала Амаирми,— на­
сколько он стал короче!
— Да, я вижу,— возразил султан,— и я уже решил в душе, что
Лай достоин смерти. Но так тоже не годится. Идите каждый своей
дорогой.
— Как, ты его отпускаешь ненаказанным? — спросила Ама­
ирми.
Лай попытался встать, но никак не мог этого сделать. Ему по­
могли подняться.
— Он все равно не жилец на этом свете,— сказал султан Ама175

ирмв.— Неужели ты не видишь, что здесь не нужен мой приговор?
Подожди немного, пока он сам умрет.
Лай медленно пошел прочь. Удалившись на значительное рас­
стояние, он крикнул:
— Я—Лай!
И побежал дальше со всех ног. Султан только вскрикнул от
изумления. А Амаирми сказала:
— Видишь, только что он был болен, а теперь оказался здо­
ров и силен. Я больше знать пе хочу ваших законов! Пусть теперь
лучше каждый сам судит, как считает справедливым.
Ираку, 160, 108
О СЛЕДАХ, УЛИКАХ И СУДЕЙСКОЙ СМЕТЛИВОСТИ

109. Следы жира
— Да продлится жизнь твоя, Мелик! — сказал мясник Али.—
Этот человек украл мои деньги, а говорит, что не брал. Когда я
продавал мясо, только он стоял у прилавка, больше никого не
было.
— Что же мне теперь делать? — растерялся Мелик-Шахназар.
Ведь на твоих деньгах не написано твое имя. Всё деньги схожи.
Как же я угадаю, чьи это деньги — твои или его?
В это время пришел Пулу-Пуги. Узнав, о чем спор, он попро­
сил миску горячей воды.
«Что оп будет делать?»'— недоумевали односельчане.
Когда принесли кипяток, Пулу-Пуги взял деньги, которые
отобрали у вора, и бросил их в воду.
— Да продлится твоя жизнь, Мелик! — сказал он.— Смотри,
как на поверхности воды блестит жир. Значит, деньги принадле­
жат мяснику 1.
Армянск., 27, 115
110. Как вор украл корову
Купил один человек корову, привел ее домой и пустил пастись,
а сам прилег отдохнуть и заснул. В это время другой человек от­
вязал корову и увел ее. Проснулся хозяин, увидел, что вор уводит
корову, погнался за ним с криками:
— Эй, ты, куда уводишь мою корову?
А вор как ни в чем не бывало идет своей дорогой. Наконец хо­
зяин настиг вора, схватил веревку и попытался отпять свою коро­
ву. Тут вор закричал:
176

— Ты что, спятил? Я веду корову из дому. Как ты смеешь от­
нимать ее да еще ругать меня вором?
Спорили они, спорили и к судье пошли. Судья в их деле разо­
браться ие смог и повел обоих к королю.
Хозяип коровы пал ниц перед королем и сказал:
— Ваше величество, я только что купил корову, привел ее до­
мой, пустил пастись, а сам прилег отдохнуть и задремал. Просы­
паюсь и вижу — вот этот человек уводит мою корову. Бросился я
за ним, хочу скотину отнять, а он не отдает ее, спорит и доказы­
вает, что корова не моя, а его.
— А чем ты кормил корову? — спросил король.
— Травой, ваше величество,— ответил озадаченный хозяин.
Тут заговорил вор:
— Ваше величество, я вел корову из дому. Вдруг этот человек
набросился на меня, веревку вырывает, в краже обвиняет.
— А ты чем кормил свою корову? — спросил король.
— Горохом, ваше величество.
Приказал король слуге принести жвачку коровы. В жвачке
была одна трава и никаких следов гороха. Тогда король приказал
отдать корову ее хозяину, а вора наказать плетьми.
Кхмерск., 89, 297

111. [Сикхалол и Лизор]

[...] Однажды Сикхалол с несколькими юношами поехал катать­
ся на лодке. Юноши стали купаться, а в лодке остался один Сик­
халол. Лодка стояла у берега, недалеко от хижины, где женщи­
ны живут во время месячных. В это время там находилась Ли­
зор. Она увидела Сикхалола и подумала: «Кто же этот красивый
юноша?» Лизор вошла в воду и ухватилась за лодку.
— Отпусти лодку,— попросил Сикхалол.
— Иди ко мне,— позвала его женщина,— мне нужно тебе коечто сказать.
— Я не могу сойти на берег,— отвечал юноша,— я без набед­
ренной повязки.
Лизор придвинулась к нему поближе и сказала:
— Приходи ко мне вечером, и мы поласкаем друг друга.
— Но я не знаю, где ты спишь.
— Сейчас я живу вон в той хижине. Приходи туда.
— Ладно, приду,— сказал юноша и отплыл от берега.
Дождавшись темноты, Сикхалол отправился к Лизор, и они
провели вместе всю ночь. А перед рассветом юноша вернулся до­
мой. И так они стали делать каждую ночь.
Прошло десять дней, и вождь Соксурум пришел за жейой.
177

Он удивлялся, почему Лизор так долго остается в хижине. Но
женщине не хотелось возвращаться домой. Она обманула мужа,
сказав, что ее нечистое состояние еще не кончилось. На самом
деле она собиралась по-прежнему принимать юношу [...]
Прошло много времени — больше трех месяцев. Однажды во
время любовной игры Сикхалол случайно расцарапал ногтями
щеку Лизор.
А вождь Соксурум с нетерпением ожидал жену. Наконец он
пришел за ней в хижину.
— Ты меня обманываешь! — воскликнул вождь.—Ты живешь
здесь уже почти четыре месяца!
Сначала женщина отказалась уходить домой, по муж разгне­
вался, и ей пришлось покориться.
Па щеке Лизор все еще были видны царапины, оставленные
Сикхалолом. Чтобы муж не увидел их и не догадался, откуда они
взялись, женщина стала начесывать на щеки свои длинные воло­
сы. Но Соксурум уже заметил царапины и думал, откуда они мог­
ли взяться. Однажды он откинул волосы жепы с ее щек и потре­
бовал:
— Расскажи-ка, отчего у тебя царапины!
— Не знаю.
— Ты с кем-нибудь путалась?
— Нет! — вокликнула Лизор, но муж ей не поверил.
Он взял духовую раковину и протрубил. Сразу же все муж­
чины селепия собрались у дома вождя. Соксурум велел им по оче­
реди подходить и прикладывать руку к лицу жены. Он хотел най­
ти того, кто оставил царапины. И пока мужчины один за другим
подходили к Лизор, вождь стоял рядом. В руке он держал топор
и был готов снести голову виновному.
Но вот все мужчины прошли испытание, и оказалось, что ви­
новного среди них нет.
Тогда вождь велел назавтра прийти тем, которые жили в сторопе от селения. [Среди этих людей был и Сикхалол. Все мужчины
прошли испытание. На подозрении оставался один Сикхалол.]
Соксурум велел юноше подойти и приложить руку к щеке
Лизор.
— Если ты виновен, я тебя убью! — воскликнул вождь и сжал
топор.
Сикхалол приложил пальцы к щеке женщины, и стало ясно,
что это он оставил царапины. Разгневанный вождь замахнулся то­
пором, по Сикхалол был уже обучен защищаться. Он выхватил
топор из рук Соксурума и отрубил ему голову [...]
Микронезийск., 105, 298

178

112. Тяжба с баньяном1

Давным-давно жили на свете муж с женой. Муж занимался тор­
говлей: продавал благовония. Детей у супругов не было. По тор­
говым делам муж часто уезжал в далекие края, лишь изредка до­
водилось ему жить в своем доме. Однажды, когда он давно уже не
появлялся в родной деревне, его жена приглянулась деревенскому
старосте. Власть старосты, как известно, велика, потому старос­
та без труда соблазнил жену торговца и стал наведываться к ней
по ночам. Однако он был осторожен: чтобы никто не догадался о
его утехах, староста заглядывал в дом торговца, лишь когда со­
вершал ночной обход. А такой обход, все знают, старостам пола­
гается делать каждую ночь. В деревне никому и в голову не при­
ходило заподозрить старосту в ночных шалостях.
Между тем муж торговал в дальних краях, и все ему недосуг
было заглянуть домой. Дела его шли хорошо, и он заработал
большие деньги. Только когда прошли три года, незадолго до го­
довщины смерти своего отца, торговец вдруг затосковал по дому,
подсчитал барыши и отправился в обратный путь. Он был уже
совсем близко от своей деревни, когда наступила ночь. Вспомнив
о деньгах — а достались они ему нелегко,— он подумал: «Я ведь
так давно не был дома! Как знать, не случилось ли там чего за это
время?» Достал он из котомки мешочек со ста двадцатью л лига­
ми 2 серебра, подошел к огромному баньяну, что на самом краю
деревни, залез повыше и спрятал деньги в дупле. Потом сказал
баньяну:
— Ты знаешь меня, о баньян! Я из этой деревни. С большим
трудом я скопил эти деньги, а теперь доверяю их тебе и закли­
наю: сохрани их.
Когда торговец переступил порог родного дома, жена привет­
ливо встретила его и кинулась накрывать на стол. Но когда она
увидела пустой кошель, стала браниться:
— Проторговался ты, а я тут ждала тебя, страдала! Небось
даже ни разу не вспомнил обо мне! Куда же ты дел все деньги?
О небо, за что же такое наказание?
Торговец убедился, что жена по-прежнему любит его, и успо­
коился. А когда они легли спать, он рассказал жене обо всем, не
утаил и о том, что спрятал деньги в дупле баньяна.
Он не знал, что в эту ночь после обхода староста по привычке
заглянул в его дом. Собаки давно уже принимали старосту за свое­
го, к тому же он научился ловко открывать ворота. Староста уже
собирался было проскользнуть в дом, как услышал голоса. Он до­
гадался, что вернулся из дальних краев торговец, остановился и
прислушался. Тут-то староста и узнал, что торговец благовония­
ми спрятал деньги в дупле баньяна. Он обрадовался и, не теряя
179

времени, разыскал спрятанные деньги. И проделал все это он так
ловко, что никто ничего не видел.
На другой день рано утром торговец отправился за своими день­
гами, по, как говорится, деньги хоть и не имели крыльев, но всетаки улетели. Торговец не нашел на месте своих денег и опеча­
лился. Ведь бедняга не знал даже, кого и заподозрить. Он бил себя
кулаком в грудь и жаловался на свою горькую судьбу. Потом он
узнал, что неподалеку от тех мест живет высокомудрый старец.
О пем шла слава, что он искусен улаживать спорные дела. Тор­
говец срубил баньяновую ветку, явился с нею к ученому старцу3
и рассказал ему, что хочет пожаловаться на баньян. Высокомуд­
рый старец поразмыслил и велел торговцу благовониями оставить
у него баньяновую ветку и прийти на другой день утром. Мудрый
судья тут же повелел страже со всех сторон огородить баньян и
никого к нему не подпускать. А потом приказал вырыть около де­
рева яму, да так, чтобы никто об этом не знал. В яму же мудрен
посадил своего человека и наказал ему все вокруг примечать.
На следующее утро уселся мудрец неподалеку от баньяна. Лю­
бопытных собралось—целая толпа. И начали творить суд над
баньяном, стали судить дерево. Сначала мудрец сказал, что бань­
ян признался ему. Мол, рассказал баньян, что получил на сохра­
нение мешочек с деньгами, но кто эти деньги взял, пазвать не хо­
тел. Сколько ни допрашивал старец, больше баньян ни в чем при­
знаваться не хотел. Как ни усердствовали стражники, баньян
только горько плакал. И лишь на третий день баньян назвал нако­
нец имя того, кто украл деньги, но сказал это на ухо одному ему,
высокомудрому старцу, и не захотел сказать об этом во всеус­
лышание. После этого мудрец велел торговцу благовониями от­
правляться домой.
— Через три дня вор будет пойман,—промолвил старец.—- Сту­
пай, ты получишь свои деньги обратно. Но ты должен устроить в
своем доме пир, дабы отблагодарить небо. Да не забудь пригла­
сить на этот пир всех жителей деревни. Пусть они порадуются
вместе с тобой твоей удаче.
Потом подозвал торговца к себе поближе и сказал шепотом:
— Когда гости начнут собираться, не вздумай привязывать
псов за домом, пусть остаются они во дворе на своем месте.
Торговец благовониями с величайшим почтением выслушал
мудреца. Дома он велел заколоть буйвола и пригласил всех одно­
сельчан на пир. Когда гости начали собираться, псы набрасыва­
лись на каждого и лаяли до хрипоты. И только одпого старосту
псы пропустили как своего — ведь недаром он ходил в этот дом
целых три года. Люди, которых мудрец спрятал в укромном мес­
те, тотчас выскочили, схватили старосту и привели к судье.
Староста поначалу все отрицал. Но когда мудрец рассказал
180

ему о его ночных похождениях и притом добавил, что баньян с
самого начала описал ему, как выглядит вор, староста сознался
во всех прегрешениях.
...В наше время в провинциях Нгеан и Хатинь бытует поговор­
ка «Затеять тяжбу с баньяном». Так говорят об истце, который,
затеяв тяжбу по одному поводу, выясняет и кое-что другое, очень
для него важное.
Вьетнамок., ИЗ, 98
113. Удивительный суд

Один старый торговец шелком отправился как-то раз из Пхень­
яна на юг с ценной ношей. Он хотел продать на рынке в Саривоне
тридцать два маленьких рулона тонкотканого пестрого шелка.
В пути его застала ночь. Ни деревни, ни гостиницы поблизости не
было. К счастью, у самой дороги торговец увидел гробницу како­
го-то знатного человека, окруженную стеной. Справа и слева от
погребального холма возвышались два больших каменных извая­
ния, изображавшие министров или ученых. Рядом с ними стояли
два коня. Здесь торговец и решил заночевать. Он связал вместе все
свои рулоны с шелком и положил их под голову. Утомленный жа­
рой и долгой дорогой, он очень скоро заснул.
Когда он утром проснулся, связки шелка под его головой не
оказалось, вместо нее лежал жесткий камень. Торговец в ужасе
вскочил: все плоды его многолетнего труда, которые должны были
дать пропитание ему и его семье, были кем-то похищены. Он тут
же поспешил к мандарину и рассказал ему о своей беде.
Мандарин этот был известен своей справедливостью к бедным
и угнетенным; к злоумышленникам же он был беспощаден. За это
народ его любил и славил.
Выслушав торговца, мандарин-судья спросил его:
— Не видел ли ты кого-нибудь поблизости от гробницы?
— Никого, господин,— ответил торговец,— кроме двух боль­
ших каменных изваяний, которые стояли по стороЕтм погребаль­
ного холма.
— Значит, ни одного живого существа? — еще раз спросил
судья.
— Нет, я действительно не видел ни одного человека.
— Что ж, тогда придется доставить оба каменных изваяния,—
решил мандарин,— пусть они будут свидетелями.
Люди были очень удивлены: зачем разорять гробницу и при­
носить безмолвные изваяния? Но судья стоял на своем.
— Суд и справедливость требуют этого,— сказал он.— Воров­
ство — великое злодеяние, оно отвратительно даже бессловесным
существам.
181

Жителям было очень любопытно, что же будет дальше. Все
хотели присутствовать на этом удивительном суде. Судья вначале
не разрешал им этого, но наконец согласился, чтобы тридцать че­
ловек из числа местных жителей присутствовали при разбира­
тельстве.
Суд начался. Сначала были зачитаны цитаты из классических
китайских книг, потом несколько параграфов из местного законо­
дательства. Все слушали молча. Но вот торговец, причитая, рас­
сказал о своей беде.
Тогда судья громко и торжественно спросил у каменного извая­
ния, которое было доставлено с гробницы в зал суда:
— Ты украл шелк?
Статуя молчала.
— Раз он не хочет говорить, всыпьте ему шестьдесят палок,—
сказал судья.
Служители взяли свои тяжелые дубовые палки и стали бить
камень. Тут люди не смогли удержаться от смеха. Услышав это,
мандарин внезапно разгневался:
—- Когда я выношу свои решения, никто пе вправе смеяться!—
воскликнул он.— За это вы будете наказаны.
Люди стали просить прощения, но мандарин был неумолим.
— Я приговариваю вас к штрафу,— сказал он.— Каждый из
вас должен купить рулон шелка и принести сюда.
Тридцать жителей,присутствовавших на суде, попробовали
было спорить, но в конце концов вынуждены были подчиниться и,
чтобы не получить еще более сурового наказания, покинули зда­
ние суда. Через некоторое время они вернулись. Каждый нес под
мышкой рулон шелка.
Едва торговец увидел ткань, как он воскликнул:
— Но это тот самый шелк, что у меня украли!
Мандарин расспросил всех, у кого они купили ткань. Достави­
ли в суд продавца, а вскоре нашли и вора.
Так две каменные статуи действительно обличили преступника
и доказали, что даже бессловесным существам отвратительно во­
ровство ! .
Корейск., 161, 146

114. [Как судья нашел золото]

Один житель Куфы, уезжая надолго из родного города, зако­
пал под деревом в пустынном месте тысячу динаров. Когда же он
вернулся, то увидел, что земля под деревом разрыта, корни выво­
рочены, а золото, которое он спрятал, исчезло.
Загоревал он и пошел к судье Шурайху и рассказал ему о слу­
чившемся.
182

— Ступай с миром,— сказал судья,— и приди ко мне через три
дня, но смотри никому ничего не рассказывай.
Тот человек ушел, а судья вызвал городского лекаря, к кото­
рому обращались со своими немощами и знатные и простолюдины,
и спросил его:
— Целителен ли корень того одинокого дерева, что растет в
пустынном месте у нас за городом?
— Да,— ответил лекарь,— польза этого корня для хворых бес­
спорна, а целебные свойства его для недужных бесчисленны.
— А не пользовал ли ты кого-нибудь недавно тем корнем? —
спросил судья.
— Пользовал,— ответил лекарь,— месяц тому назад занедужил
один человек болезнью, излечить которую можно только этим
корнем. Я рассказал ему, где растет это дерево, и он исцелился.
Судья отпустил лекаря и вызвал к себе того исцелившегося.
Тот пришел, и судья усадил его перед собой, и принялся настав­
лять и усовещать мягко и обходительно, и прочел ему несколько
подходящих случившемуся стихов Корана, и рассказал несколько
соответствующих происшедшему преданий из жизни пророка. Так
он размягчил сердце похитителя, тот сам повинился в совершенном
и вернул тысячу динаров потерпевшему.
Персидск., 21, 111
115. Спрятанный топор

Цзоу Цзин был честный и правдивый крестьянин. Был он бе­
ден и жил только тем, что каждый день ходил в горы за хворостом.
Однажды нарубил он две вязанки хвороста и принес их в го­
род на продажу. А в городе жил богач по имени Лу Жигань, онто и купил хворост Цзоу Цзина. Отнес Цзоу Цзин вязанки в дом
богача, а сам пошел обратно в деревню.
На другое утро собрался Цзоу Цзин опять идти в горы, хво­
рост рубить, глядь, а топор куда-то исчез. Вспомнил он, что про­
дал вчера хворост Лу Жиганю да и позабыл взять свой топор об­
ратно, так и остался он, наверное, в вязанке. Заторопился он сно­
ва в город, топор свой искать.
А богач Лу Жигань был скупой-прескупой и любил за чужой
счет поживиться. Увидели он и его жена, что топор, воткнутый в
вязанке, острый, блестящий, и решили тайком оставить его у себя.
Пришел Цзоу Цзин за топором, а Лу Жигань прикинулся ничего
не понимающим и говорит:
— Я вчера купил только твой хворост. Откуда же мне знать
про твой топор?
— Я ясно помню, что воткнул топор в вязанку, а хворост про­
дал тебе. Значит, топор наверняка в твоем доме.
183

А Лу Жигань знай отпирается, говорит, что нет топора у него.
Начали они ругаться. Лу Жигань кричит, что Цзоу Цзин от своей
бедности совсем с ума сошел, клевещет на людей. А крестьянин
остался без топора, нечем теперь хворост рубить, рассердился, дей­
ствительно, а тут еще богач кричит, что он клевещет, на людей на­
говаривает. Рассвирепел Цзоу Цзин еще больше и давай тоже ру­
гать Лу Жиганя.
А у Лу Жиганя и деньги есть, и сила. Как это он спустит, что
Цзоу Цзин ругал его! Схватил он бедняка и потащил в ямынь*
жаловаться.
А начальник уезда, конечно, знал, что Лу Жигань местный по­
мещик. Выслушал он дело и как заорет на Цзоу Цзина:
— Ясно, ты клевещешь! В доме у Лу Жиганя полно денег,
неужели же ему понадобился твой топор?
А как раз в этот день приехал в эти места Бао-гун по своим
делам и остановился прямо в ямыне. Услышал он об этом деле и
подумал. «Этот дровосек Цзоу Цзин, наверно, в самом деле оста­
вил свой топор в вязанке, иначе он не осмелился бы спорить с Лу
Жиганем». И Бао-гун тайком послал одного из стражников к бога­
чу домой.
— Твой муж проиграл дело в ямыне и признался, что топор
спрятан у вас дома. Ну-ка давай его сюда скорей! — сказал страж­
ник жене богача.
Услышала женщина, что ее муж уже все рассказал. Делать не­
чего, принесла топор. Унес стражник топор и передал его Бао-гуну.
А Бао-гун приказал сперва найти еще один топор, вынес его к
Цзоу Цзину и говорит:
— Посмотри-ка, твой топор или нет?
Поглядел крестьянин и отвечает:
— Это не мой!
Велел тогда Бао-гун принести топор, взятый из дома Лу Жига­
ня, и крестьянин тут же сказал:
— А вот этот мой!
— Цзоу Цзин оставил топор в твоем доме, а ты спрятал его.
Твоя жена уже отдала его, что ж ты еще отпираешься? — сказал
Бао-гун помещику.
Услыхал Лу Жигань, что жена отдала топор, не стал дальше
отпираться и признался во всем.
А Бао-гун решил проучить богача и говорит:
—- Цзоу Цзин беден, он только и живет тем, что каждый день
ходит с этим топором в горы, хворост рубить. А ты, помещик, ре­
шил присвоить его топор да еще явился с жалобой, что дровосек
клевещет на тебя. Вот уж ясно, что называется «пользуешься си­
лой, чтоб обмануть человека!»
И Бао-гун приказал стражникам побить Лу Жиганя и выгнать
184

|из ямыня. Увидел уездный начальник, как искусно решил дело
Бао-гун, и стало ему обидно и грустно, и он преклонился перед
талантом Бао-гуна.
Китайск., 140, 27

116. Лиса в личине короля

Однажды хитрая лиса пробралась в деревню. Она долго рыс­
кала по курятникам, свернула головы нескольким петухам и, объ­
евшись, легла спать.
Случилось так, что в тот же курятник пробрался хорек. В тем­
ноте он наткнулся на лису. Перепуганная лиса прыгнула с пола­
тей и попала в чан с краской. Выбравшись из чана, она бросилась
в лес.
Пришел солнечный день. Шерсть на лисе подсохла. Но страпное дело! Шкура лисы стала походить цветом на бирюзовый ка­
мень. А как известно, этот камень в Тибете ценится больше дру­
гих. Обрадовалась лиса, задрала голову, надулась, ходит важная,
ни на кого не глядит.
Повстречал лису заяц.
— Ты кто такая и откуда? Зверь с такой шкурой мне незна­
ком!
— Я королева всех зверей. Меня зовут Цзаца. Я спустилась па
землю по велению небесного императора.
Быстро разнеслась по лесу молва: новая королева объявилась!
Стали звери один за другим на поклон к лисе приходить. Ее
окружили почетом, лучшим мясом угощают, родниковую воду ей
носят. А гордая лиса забралась на спину к слону и оттуда ко­
мандует:
— Медведь, принеси мне мед! Лань, сбегай в поле за ягода­
ми! Хорек, раздобудь мне свежей курятины...
Все звери повинуются новой королеве. Даже лев, гроза лесов,
день и ночь стоит на страже — охраняет строгую королеву.
И вот однажды лисица захотела, чтоб на нее посмотрела род­
ная мать.
«Пусть знает, какова у нее дочь! Без ее помощи в королевы вы­
билась!» — подумала лиса и приказала:
— Тигр, беги за девять гор и девять рек. Там у ключа найдешь
нору, в норе живет моя мать! Вели ей явиться сюда.
Не посмел ослушаться храбрый тигр. Бросился он на поиски
матери королевы. Девять гор и девять рек — не преграда для тиг­
ра. Вмиг добежал он до звонкого ключа, отыскал нору, а в норе...
Смотрит тигр и глазам не верит. «Так ведь это обыкновенная
лисица! Значит, и паша „королева71 тоже из той же породы!» —
185

пронеслось в голове Тигра. И, ни слова не говоря, тигр ринулся
обратно. Добежал до последней горы, откуда весь лес был виден, да
как закричит:
— Гоните шарлатанку! Бейте ее! Это не королева, а самая
обыкновенная лиса! Я только что видел ее мать!
Но, как говорится, не пойманный — не вор. Стали судить да
рядить звери, как доказать, что королева — простая лиса.
И тогда хитрый хорек, которому больше других пришлось быть
у королевы на побегушках, предложил:
— Слышал я, что лисицы хорошо плавают. Пошли к реке и
устроим там гопки. Если королева всех обгонит, пусть и впредь
остается на троне.
Так и сделали. Подошли к реке. Хорька назначили судьей. По
его команде кинулось зверье в воду. И вдруг все увидели, что про­
зрачная вода вокруг лисы замутилась. Остановили гопки, выта­
щили королеву из реки — сразу все стало ясно!
А лиса стояла посреди зверей, опустив голову и поджав хвост.
— Пошла прочь,— сурово проговорил старый слон.— Таким
«королевам» не место у нас.
Он приподнял мошенницу хоботом и швырнул ее далеко на
другой берег,
Тыбетск., 91, 84

117. Неразрешенные судебные дела

Давным-давно жил некий хан. Когда он перекочевывал, то на
новом месте ставил рога антилопы, чтобы они охраняли его от вся­
кой нечисти.
Как-то один охотник вздумал принести в подарок хану лебедей.
Пошел он к озеру, улегся там с ружьем наготове и стал поджидать
дичь. Прилетели на озеро семь лебедей. Охотник решил всех за­
стрелить, когда они поднимутся в небо и вытянутся в один ряд.
Пока он ждал, другой охотник выстрелил в лебедя и убил его на­
повал. Привязал убитого лебедя красной шелковой ниткой к поясу
и понес в подарок хану. Явился к хану и первый охотник и так
сказал:
— Всесильный хан, я лежал на берегу озера и ждал, когда семь
лебедей поднимутся в небо и вытянутся в ряд, чтобы одним вы­
стрелом убить всех разом и отнести вам в подарок. Откуда ни
возьмись, другой охотник подстрелил одного лебедя и понес вам,
а остальных спугнул, и они улетели. Прошу вас, хап, созвать
справедливый суд и заставить охотника оплатить мне семь лебе­
дей.
В ответ на это хан и говорит:
180

— Неизвестно еще, смог бы ты убить всех семерых лебедей
одним выстрелом, а потом охотник, на которого ты жалуешься,
явился ко мне- раньше тебя и не с пустыми руками, как ты, а с
лебедем. Поэтому я отказываюсь вас судить.
Так и не удалось рассудить охотников.
Во владениях того хана жил богатый гелюнг *. Когда табуны
гелюнга гнали на водопой, то все заранее должны были перекоче­
вывать в другие места, чтобы не мешать им.
Однажды, когда табун гелюнга должен был пойти на водопой,
все население перекочевало, на пути осталась лишь одна кибитка
бедняка, у которого рожала жена.
Когда табуны шли, то подняли они такой шум, что новорожден­
ный у бедняка скончался. На другой день бедняк пришел к хану
с жалобой.
— Вчера, хан, когда табуны гелюнга Гаванга шли на водопой,
моя жена родила ребенка, но новорожденный скончался от шума.
Прошу вас, хан, созовите суд и накажите виновного.
— Наверное, табуны, проходя через твою кибитку, задавили
твоего сына? — спросил хан.
— Нет, табуны шли не через мою кибитку, а мимо, но, если
бы они не проходили мимо кибитки, ребенок мой не умер бы,—
настойчиво сказал бедняк.
«Табуны шли на водопой стороной, кибитку не задевали, а ре­
бенок скончался» — так подумал хан и сказал бедняку:
— Нет, не могу я это рассудить.
Так не удалось разобрать и второе судебное дело, и оно оста­
лось неразрешенным.
Жил-был один мальчик, была у него только мать. Нанялся оп
к хану пасти телят, играть с его детьми и улаживать их ссоры.
Дети хана всегда слушались этого мальчика.
Однажды мальчику сильно захотелось есть, но есть было
нечего. Тогда он уговорил ханских детей зарезать теленка. Как
решили, так и сделали: теленка зарезали, мясо сварили и
. съели.
Вечером, когда коровы пришли домой, смотрят — одного телен­
ка недостает. Стали разыскивать, расспрашивать, а ханские дети
сознались и выдали зачинщика.
Хан вызвал мальчика и спрашивает:
— Зачем же ты зарезал нашего теленка?
— Есть очень хотелось,— ответил он.
Допросил мальчика хан и решил его казпить. Узнала об этом
мать мальчика, прибежала к хану и стала его упрашивать:
— Могущественный хан, не казните моего сына, он ведь не
простой, а особенный.
Хану стало любопытно, и он приказал позвать мальчика.
187

— Есть у меня два неразрешенных судебных дела. Если ты их
разрешишь, то я тебя пощажу,— сказал хан.
— Я смогу решить, только скажите, что за дела,— ответил
мальчик.
Хан тотчас же послал гонца за охотником. Привели охотника.
Мальчик его и спрашивает:
— Вы хотели одним выстрелом убить сразу семь лебедей?
— Да, я.
— А далеко ли от вас были лебеди?
— За сто шагов.
— А есть ли у вас дети? — спросил мальчик.
— Сынок двухлетний.
— Если вы и вправду искусный стрелок, поставьте своего сы­
на, положите ему па голову лебединое яйцо и со ста шагов одним
выстрелом пробейте яйцо. Тогда мы убедимся, что вы смогли бы
одним выстрелом убить семь лебедей,— сказал мальчик.
Охотник согласился. Здесь же, у всех на глазах он поставил
своего сына, положил на его голову лебединое яйцо и на расстоя­
нии свыше ста шагов одним выстрелом пробил яйцо насквозь, а
сын остался невредимым.
Так разрешилось первое дело, и охотнику заплатили за лебедей.
— Есть еще одно дело,— сказал хан.— Когда табуны гелюнга
Гаванга шли на водопой, на их пути стояла кибитка бедняка, жена
которого только что родила. Новорожденный испугался шума и
умер. Отец ребенка требует осудить хозяина табунов. Разреши это
спорное дело,— обратился хан к мальчику.
— Можно,— сказал мальчик.— Наполните большой котел
овечьим молоком, вскипятите его и поставьте в кибитку бедняка.
Подоили овец, наполнили молоком большой котел, вскипятили
и поставили в кибитку бедняка. На другой день табуны гелюнга
Гаванга погнали на водопой мимо этой кибитки. От шума пенка
па молоке порвалась на четыре части.
— Мозг новорожденного подобен пенке на молоке,— сказал
мальчик.— Когда табуны гелюнга Гаванга шли на водопой, не
выдержал мозг ребенка, и он умер.
Гелюпг Гаванг был наказан.
Так разрешилось и второе судебное дело,
Хан отменил решение о казни мальчика и сделал его своим
судьей.
Калыыцк., 64, 166

188

118. К чему приводит обман

Некий человек по имени Али собирался в путешествие. А день­
ги решил спрятать. Он взял горшок, насыпал в него деньги, сверху
залил их медом и отнес своему другу Танко.
Прошло два года. Танко, думая, что Али уже не вернется, ре­
шил посмотреть, что в горшке. Распечатал он его и увидел, что
мед испортился. Недолго думая Танко перевернул горшок, и тут
из него высыпались деньги. Танко забрал деньги, а в горшок налил
свежего меда и снова запечатал горшок.
Спустя некоторое время возвратился Али и попросил у Танко
свой горшок. Распечатал он горшок, но денег в нем не нашел. При­
шел Али к Танко и сказал:
— Нехорошо делать так, Танко. Если тебе нужны были деньги,
я бы и так их тебе дал. Но раз ты взял их без спросу, я требую,
чтобы ты вернул их.
Танко стал кричать, что никаких денег он не видел.
Али обратился к судье, но тот отказался разбирать дело, так
как Али давал деньги Танко без свидетелей.
Тогда Али рассказал обо всем самому эмиру. Эмир велел по­
звать судью и советников и спросил их:
— Сколько времени мед может простоять и не испортиться?
— Не больше года,— отвечали они.
— А теперь попробуйте мед в горшке Али и скажите мне свое
мнение,— приказал эмир.
Попробовали они мед и подтвердили, что он свежий.
— Ты слышал? — спросил эмир Танко.— Объясни же нам, как
мед, простоявший два года, остался свежим?
И эмир приказал вернуть Али деньги, а Танко строго наказал.
Хауса, 122, 89

119. [Откушенный нос]1

Говорят, что на острове Серендибе 2 жил-был купец по имени
Бихзад. Была у него жена, которую называли Хемназ. Как-то раз
Бихзаду случилось отправиться в путешествие. Хемназ была влюб­
лена в одного юношу. Каждую ночь она ходила к нему в дом и
орошала свою испорченную душу водой разврата. Через некото­
рое время Бихзад вернулся. Возвращение его показалось Хемпаз
чрезвычайно тягостным. Когда настала ночь, дала она мужу ли­
шающее чувств зелье, отнимающую сознание отраву, а сама по­
шла к юноше. Случайно некий вор забрался в их дом с целью гра­
бежа и сидел в засаде. Увидав все это, он пошел следом за Хем­
наз, чтобы посмотреть, куда она направляется.
189

Когда Хемпаз уединилась со своим другом, правитель этого го­
рода схватил их обоих, женщину отпустил, а юношу увел и
вздернул на виселицу, ибо в этом городе был такой обычай: когда
женщину заставали с чужим мужчиной, мужчину вешали, а ее
о шу екали.
Юноша на виселице испытывал предсмертные'муки и расста­
вался с душой, как вдруг пришла Хемназ и сказала:
— О юный Холладж 3 наших дней, о мученик пашей эпохи!
Последний раз сольем иаши губы и обнимемся на прощанье!
Когда Хемназ прижалась лицом к лицу юноши, тот скорчился
и от страшпой муки откусил ей нос. Нос ее так и остался у него
в зубах, а его душа вылетела через его нос. Так без носа и при­
шла домой Хемпаз.
По женскому коварству, из женского зломыслия и низости она,
чтобы отвратить от себя позор, выпачкала одежды Бихзада кро­
вью, вложила ему в руку острый пож и подняла крик: «Бихзад
отрезал мне нос!»
Когда нос негра-ночи отрезали румийским мечом-солнцем, родпые и близкие Хемназ потащили Бихзада к судье и стали требо­
вать возмездия за ее нос. Судья вЕ,шес приговор — нос за нос. Но
вор все это дело видел от начала и до конца. Он не хотел, чтобы
дело было решено по догадкам и подозрениям и чтобы невинный
был опозорен. Поэтому оп пошел к судье и изложил дело. Судья
сказал:
— Твои слова не могут быть доказательством.
— Если нос этой женщины найдут на ее ложе,— возразил
вор,— то она права, если же его найдут во рту у покойника на ви­
селице, то я говорю правду.
Учинили тщательное расследование, и нос нашли во рту у того
покойника. Судья был этим поражен, а родные и близкие жены
смутились и устыдились,
Персидск., 50, 185
120. Чья курица!
Мелик Шахназар часто поручал Пыл-Пуги решать споры одпосельчан.
Однажды пришли две женщины.
— Это моя курица, да продлится жизнь Мелика! — сказала
одиа из жалобщиц,— а соседка ее присвоила и не отдает.
— Да продлится жизнь Мелика! Она неправду говорит, эта
курица моя,— утверждала другая.
— Идите-ка вы обе к Пыл-Пуги,— сказал Мелик Шахназар.
Пыл-Пуги, узнав суть спора, взял курицу и вышел на улицу.
190

— Где вы живете? — спросил ои жалобщиц и, выпустив ку­
рицу неподалеку от их домов, крикнул: «Киш!»
— Теперь следите,— сказал Пыл-Пути присутствующим,— в
чей двор курица пойдет, тому она и принадлежит.
Армянск., 47, 90

121. Вещественное доказательство

Жена одного одержимого пришла к судье и пожаловалась на
мужа:
— Он бьет меня и морит голодом!
Когда судья стал порицать одержимого за такие дела, тот
сказал:
— Что касается избиения, то тут она права. Но относительно
того, будто я морю ее голодом, она лжет.
И бросился он к ногам судьи и начал его упрашивать лично по­
дойти к его дому, собственными глазами все осмотреть и тогда ре­
шить по справедливости.
Услышав такие речи, судья подумал, что, вероятно, в доме у
этого человека много хлеба и мяса и он хочет показать их ему.
Судья встал и пошел вместе с пим.
Когда они дошли до ворот его дома, сумасшедший показал ему
большую кучу нечистот и сказал:
— О судья, взгляни и рассуди во имя Аллаха! Разве могло сие
выйти из голодного желудка?
Увидев это, судья очень разгневался и стал ругать себя за то,
что поддался уговорам и согласился пойти вместе с одержимым.
Сирийск., 92, 250

122. Проверим

Однажды к ходже принесли два кувшина. В одном было ко­
нопляное масло, в другом — моча. Затем сторож ввел двух человек.
Каждый утверждал, что масло принадлежит ему. Надо было ре­
шить, кто из них говорит правду.
— Проверим,— сказал Насреддин.— Пусть оба помочатся в
разные сосуды. Кто из них помочится маслом, тот и получит кув­
шин с маслом.
Турецк., 164, 249

401

123. Сын богача и бедняк
[...Однажды] сын богача пошел со своей женой на прогулку. На
поляне встретили они бедняка. Сын богача спросил:
— Что ты здесь ищешь, бедняк?
— Да что попадется! А вы чего ищете?
— Мы просто гуляем! Какая у нас забота! Есть, пить и ходить
гулять. А когда мы придем домой, рисовая каша будет уже гото­
ва. А у тебя тоже так?
— Нет, мне приходится самому добывать себе еду. Зато все
остальное делают мои жены.
— И много их у тебя? — спросил сын богача.
— Много, только я обычно не беру их с собой. Но все равно
в любом месте у меня есть жена — не одна, так другая! Когда я
голоден, они готовят мне пищу. Когда мне холодно, они меня со­
гревают, а когда я промокну — обсушивают. Твоя жена тоже дела­
ет так?
— Нет, пе делает. И я смогу взять другую, только когда умрет
эта!
— Выходит, мои жены лучше! — сказал бедняк.-— Хочешь, я
покажу тебе одну из них? Пойдем со мной!
Они подошли к реке, и бедняк прыгнул в воду. Вся одежда на
нем тут же промокла, и когда он вышел на берег, то весь дрожал
от холода. Тогда он развел костер и подсел к огню. Вскоре тело
его согрелось. Бедняк перестал дрожать и сказал:
— Вот какие у меня жены! И их много! Если я попаду под
дождь, промокну и замерзну, они быстро меня согреют. Если хо­
чешь, я могу с тобой поменяться. Разумеется, только на время.
Завтра придешь, вернешь мне мою жену и заберешь свою!
Сын богача отдал бедняку жену и вернулся домой один.
Мать спросила его:
— Сын мой, а где же моя невестка?
— Я променял ее на жену бедняка. От нее куда больше проку!
— Так где же твоя новая жена?
— Она там, на кухне; имя ее — Огонь.
— Бедняк обманул тебя! — проговорила мать.— Но, видно, ты
сам хотел этого!
Слова матери заставили сына задуматься. Подумав, он сказал
себе: «А ведь мать права!» —и поспешил к реке. Но ни бедняка,
ни жены там уже не было — они убежали.
На другое утро сын богача увидел, как бедняк с его женой вхо­
дили в дом раджи. Не долго думая он бросился вслед за ними,
схватил свою жену за руку и хотел было увести ее к себе. Но рад­
жа остановил егЪ:
— Ты почему хватаешь эту женщину?
192

— Это — моя жена! — отвечал сын богача.— Бедняк хитростью
отнял ее у меня!
Раджа сказал:
— А ну подойди ближе, я рассужу вас!
Он подробно разузнал у них обо всем, что произошло накану­
не, и под конец спросил:
— Так это твоя жена, сын богача?
— Да, моя!
— А может, твоя, бедняк?
— Конечно, моя — ив жизни, и в смерти!
Тогда раджа велел им обоим молчать и подозвал к себе жен­
щину.
— Пощекочи себе горло! — приказал он ей.
Женщина сделала то, что требовал раджа, и ее вырвало листь­
ями таро *, которые они с бедняком ели вчера вечером.
Затем раджа приказал сделать то же самое сыну богача. И тот
отрыгнул жареную рыбу и совсем белый рис, который всегда едят
богатые люди.
Потом раджа обратился к бедняку:
— Теперь твой черед!
Бедняк пощекотал себе горло и выбросил из желудка зеленые
листья таро.
— Это значит,— закричал раджа,— она не твоя жена, сын бо­
гача! Ведь она ела листья — еду бедняков, а в твоем желудке была
пища богатых. Выходит, не у тебя отняли жену, а ты сам хотел
отобрать чужую!
И раджа присудил женщину бедняку.
А богатых людей с тех пор стали считать большими лжецами.
Сималурск., 83, 102
124. [Хитрость Цяо Шуня]

Однажды какой-то человек повесился в чужом доме, и родст­
венники покойного обвинили в убийстве хозяина. Бедняга пошел к
Цяо Шуню и спросил у него совета, как быть.
— Вернись домой и вынь повешенного из петли,— сказал Цяо
Шунь.
Тот так и сделал.
— А теперь повесь его второй раз,— сказал Цяо Шунь.
Хозяин сделал и это.
— А теперь надень ему на ноги новую обувь,— сказал Цяо
Шунь,—и, когда судейские чиновники придут к тебе, скажи им:
«Это, наверное, сделали те, кто подал на меня жалобу. Они захо­
тели меня оклеветать. Смотрите: обувь у покойного совсем новая,
7

Заказ 3290

193

яя подошвах нет ни пылинки. А на шее два следа от петли. Разве
пе видно, что он был повешен раньше? А потом труп перенесли в
мой дом и повесили там еще раз».
Хозяин сказал все, как велел ему Цяо Шупь, и выпутался из
беды. А жалобщики сами получили наказание.
Китайск., 147, J13

125. Что ухо!
Приходят к Афанди-казию два человека.
— Рассуди нас, о судья! Он откусил мне ухо,— заявил один,
указывая на своего спутника.— Не я, а сам он откусил себе yxol — заявил другой.
— Приходите завтра,— говорит им Афанди,— и тогда я рас­
сужу, кто из вас прав, кто виноват.
Дома решил ходжа проверить: можно ли самому себе откусить
ухо. Вертелся, вертелся посреди комнаты — уха не достать! Ра­
зозлившись, он так дернул себя за ухо, что потерял равновесие и
грохнулся на пол...
С перевязанной головой, охая и прихрамывая, на другой день
встретил Афанди своих жалобщиков. И говорит оп пострадавшему:
— Ты сам себе откусил ухо, нечего говорить на других!
— Послушай, Афанди,— возмутился тот.— Как же можно са­
мому себе откусить ухо?
— Что ухо! — морщась от боли, говорит Афанди.— Даже го­
лову и то можно разбить самому себе! !
Уйгурск., 136, 43

126. Умный вор

Однажды некий человек украл в чужом саду дыню. Только он
собрался съесть ее, как его поймал хозяин сада. Повесив дыню
вору на шею, хозяин сада повел его к старосте деревни.
Вор шел впереди. Вдруг он сделал вид, что ему холодно, и
прикрыл голову и плечи концом панунга*. Теперь уже хозяин
сада не видел, что делает вор, а тот спокойно съел всю дыню.
Тем временем они пришли к дому старосты.
— Этот человек украл у меня дыню,— сказал владелец сада.—
Я привязал дыню ему на шею и привел его к вам.
— Я думал, что он просит меня проводить его к вашему дому,—
ответил вор,— и не знал, в чем он обвиняет меня. У меня нет ни­
какой дыни.
Вор отбросил конец панунга, и все увидели, что под ним дей194

ствительно ничего нет. Разгневанный староста закричал на хозяи­
на сада:
— Если ты еще раз посмеешь ложно обвинить кого-нибудь, я
прикажу строго наказать тебя!
Тайск., 97t 127

127. [Как сын выбил отцу зубы]

Жили в одном доме отец и сын. Однажды сын — я уж не знаю,
из-за чего — рассердился на отца и ударил его, да так сильно, что
выбил ему два передних зуба. Отец пришел в ярость и написал на
сына жалобу, обвинив его в злом умысле и недостатке почтения *.
Но прежде чем пришел чиновник арестовать его, сын успел сбе­
гать к своему другу за советом. Тот придумал хитрость: он уку­
сил парня в левое плечо и объяснил ему, что говорить на суде.
Сын, повеселев, отправился на допрос.
— Как ты посмел, выбить отцу зубы? — спросил его уездный
начальник.
— Господин судья,—ответил тот,—дело было так: отец уку­
сил меня в плечо и никак не отпускал. Мне стало так больно, что
я поневоле дернулся. А отец мой уже стар, вот два зуба у него и
выпали.
И он показал судье следы зубов на своем плече. Тогда судья
предложил им помириться, и дело на этом закончилось.
Китайск., 147, 114

128. Хитрая мартышка

Гиена, мартышка, макака и змея нанялись на службу ко льву,
и каждой из них лев дал работу. Гиене он велел сторожить ослов,
змее — вещи, макаке — сорго, а мартышку сделал своей комнат­
ной служанкой. И вот каждый пошел выполнять свою работу. Мар­
тышка же, следуя приказу своего господина, следила за всеми.
Однажды, делая обход, она увидела, что гиена, вместо того
чтобы сторожить ослов, уснула, растянувшись на земле. Мартыш­
ка подкралась, ударом ножа распорола живот одному ослу и, об­
мазав пасть гиены его кровью, ушла. Потом, дождавшись, когда
уснет макака, мартышка пошла на поле, нарвала сорго и разбро­
сала его около макаки, как будто та жевала его. Потом она подкра­
лась к змее и, увидев, что та спит, разбросала, побила и попортила
все вещи, которые та сторожила. Сделав это, мартышка с расстро­
енным видом отправилась к своему господину.
— Что случилось? Почему ты такая печальная? — спросил ее
лев.
195

— Мой господин! — ответила мартышка.— Меня огорчает то,
зто и видела сейчас.
— Не скажешь ли мне, что случилось? — поинтересовался лев.
И мартышка начала свой рассказ:
— Мой господин! Те, которым вы поверили и которых удостои­
ли чести взять к себе на службу, не оправдали вашего доверия.
Гиена разорвала и съела осла, а сейчас спит мертвым сном. Ма­
кака нарвала сорго и, наевшись, уснула. А змея, вместо того что­
бы сторожить вещи, разбила их и также улеглась спать.
Когда лев услышал это, он страшно разгневался и пошел про­
верить то, о чем ему рассказала мартышка. Обойдя всех, он убе­
дился в том, что мартышка сказала правду. Тогда он приказал
схватить их, связать и отправить в тюрьму,
Амхарск., 22, 30

129. О богаче и бедняке
Богач и бедняк были соседями, и однажды богач услышал, как
бедняк, молясь богу, просил:
— Боже, пожалуйста, дай мне тысячу бырров *, но, если ты
дашь мне на один бырр меньше, я не возьму.
Тогда богач положил в мешок девятьсот девяносто девять быр­
ров и, чтобы посмотреть, как поступит бедняк, ночью подбросил
бедняку этот мешок. Деньги со звоном упали на пол.
Тут бедняк подсчитал деньги и обнаружил, что одного бырра
не хватает. Он спрятал деньги и сказал:
— Ничего. Завтра он добавит мне еще один бырр.
После этого богач сказал бедняку:
— Это я бросил тебе деньги. Я слышал, как ты сказал, что,
если не будет хватать одного бырра, ты не возьмешь деньги, и поэ­
тому решил испытать тебя. А сейчас отдай мне мои деньги об­
ратно.
А бедняк отвечает ему:
— Это мои деньги, и я их не отдам.
Тогда богач предложил бедняку пойти с ним к судье. А бед­
няк говорит ему:
— Я готов пойти, но у меня нет одежды. Дай мне одежду.
И богач решил, что лучше дать ему одежду и уговорить его
явиться к судье, чем лишиться тысячи бырров. Поэтому он купил
бедняку одежду и, когда тот оделся, повел его к судье.
Когда опи явились к судье, богач стал рассказывать, как все
было:
— Я слышал, как этот бедняк, молясь, просил бога дать ему
тысячу бырров. Он сказал, что, если одного бырра не будет хва196

тать, он не возьмет деньги. Вот я и решил испытать его. Я бросил
ему в дом мешок с деньгами, в котором до тысячи бырров не хва­
тало одного. Он подсчитал деньги и, увидев, что до тысячи бырров
не хватает одного бырра, спрятал деньги, сказав: «Завтра он мне
добавит». Но ведь я сделал это для того, чтобы испытать его. На
самом деле бог не бросал ему денег с неба. Когда же я попросил
его вернуть мне мои деньги, он сказал, что не отдаст.
Судья спросил бедняка:
— Он говорит правду?
И бедняк ответил:
— Что вы, господин судья! Не верьте ему. Он еще скажет, что
и эта одежда принадлежит ему.
Богач не дал ему договорить и закричал:
— Теперь ты, может, скажешь, что и эту одежду не я купил
тебе?
Тут судья сказал богачу:
— Что за вздор ты несешь! Теперь ты уже говоришь, что и его
одежда принадлежит тебе. Ясно, что твое обвинение — ложное.
И судья вынес приговор в пользу бедняка.
Так рассказывают 1.
Амхарск., 22, 183
ОБ УЛОВКАХ СУДЕЙ И ТЯЖУЩИХСЯ

130. Охотник на бакланов

Жили два человека. Одного звали Саокае, другого — Пеалоу.
Пеалоу был искушен в науках волшебства и часто с помощью сво­
их познаний присваивал чужое добро.
Однажды пошел Саокае охотиться и убил баклана. Увидел
Пеалоу, что Саокае вернулся с добычей, и захотелось ему баклана
отнять. Думал он, думал и решил так:
— Если Саокае не догадается со мной поделиться, я его за­
сужу.
Разделил баклана Саокае, часть сварил, часть зажарил, все сам
съел, о Пеалоу и не вспомнил. Пошел Пеалоу к судье и говорит:
— Когда мой отец тяжело заболел, он предупредил меня, что
в следующем своем рождении он будет бакланом. Сегодня Саокае
убил и съел моего отца. Пусть он мне теперь пеню платит.
Саокае заявил судье:
— А мои родители предупредили меня, что в следующем рож­
дении они рыбами станут, как и все мои предки. Поэтому я ист­
ребляю зверей и птиц, которые питаются рыбой. А если подобные
197

8всри и птицы в прошлых рождениях были людьми и потомков
оставили, пусть эти потомки платят мне пеню за убийство моих
сородичей.
Судья не знал, как разобраться в таком сложном деле, и повел
спорщиков к королю. Пеалоу, понимая, что дело его проиграно,
рассказал все королю и напоследок заявил:
— Саокае убил нездешнего баклана. Этот баклан залетел из­
далека. Да будет это принято во внимание.
Король спросил:
— А твой отец — баклан, проживающий в наших краях, чем
питается? Ест ли он крабов, улиток или рыбу?
— Он ест рыбу.
— Если так,— сказал король,— то Саокае прав, и твой отец
действительно истребляет его предков.
И король объявил, что Пеалоу должен стать рабом Саокае.
Кхмерск., 89, 324
131. Мудрый совет

Однажды три товарища отправились в чужую страну. Они во­
шли в деревню и остановились на ночлег у одной старухи.
Пожелав помыться в бане, они ей сказали:
— Приготовь нам все, что необходимо для купания.
Она все приготовила, забыла лишь положить гребень.
Путники доверили старухе свои деньги, наказав, однако, не
отдавать их ни одному из них в отдельности, но лишь всем троим
вместе.
Когда они заметили, что среди вещей отсутствует гребень, они
послали за ним к старухе одного товарища. Тот же, придя к ней,
сказал:
— Мои спутники просили сказать тебе, чтобы ты отдала мне
деньги.
Старуха ответила:
— Я не дам денег, пока вы все трое не соберетесь вместе.
Он сказал:
— Сами мои товарищи велят тебе дать мне деньги.
Она встала возле двери, ведущей в баню, он же вошел к своим
товарищам и сказал им:
— Старуха стоит за дверьми.
Тогда они крикнули:
— Дай ему, старуха!
Она вынула деньги и вручила ему, а он, взяв их, скрылся.
Товарищи долго ждали, пока он принесет гребень, но он не по­
казывался,
АМЬ

Тогда явилась к ним старуха и сказала:
— Пришел ваш товарищ за деньгами, и я их ему дала, так как
вы сами крикнули мне: «Дай ему, старуха!»
Они сказали:
— Мы ему велели принести гребень.
Старуха возразила:
— Он потребовал от меня денег.
Тогда они схватили старуху и повели ее к судье [...]
— Господин, [— сказали они,—] ты должен знать, что нас было
трое и мы наказали ей ни одному из нас в отдельности денег не
отдавать, но лишь тогда вернуть их, когда мы все трое явимся к
ней.
И решил судья, что она должна вернуть им деньги.
Старуха вышла весьма опечаленная, вся в слезах. И повстре­
чал ее пятилетний мальчик.
— О чем ты плачешь, бабушка? — спросил он.
Она ответила:
— Оставь меня в моем горе.
Но малыш был настойчив и не оставил ее в покое до тех пор,
пока она не рассказала ему обо всем. Тогда он спросил:
— Дашь ли ты мне одну зузу * на покупку орехов, если я по­
могу тебе?
Она сказала:
— С большой охотой, если только ты мне поможешь.
— Вернись к судье,— сказал мальчуган,— и скажи ему следу­
ющее: «Мой господин, ты должен знать, что трое дали мне эти
деньги на хранение, приказав вернуть им лишь тогда, когда-все
трое будут в сборе. Так прикажи им привести своего товарища.
Когда они соберутся вместе, все втроем, я отдам им деньги».
Старуха вернулась к судье и говорила с ним так, как научил ее
мальчик. И спросил судья тех двоих:
— Так ли обстояло дело, как рассказывает старуха?
— Так,— ответили они.
Тогда судья сказал:
— Приведите третьего товарища, и вы получите ваши деньги!,
Сирийск., 79, 70

132. Мудрый заяц

Один человек нес на продажу пампельмусы, привязанные к
двум концам коромысла. Его путь лежал мимо суда. Человек за­
шел в него и присел отдохнуть в зале.
Через несколько минут послышался какой-то шум. Судья спро­
сил:
19Э

— Что это за звуки?
— Господин,— отозвался продавец пампельмусов,— это шум
катящейся повозки.
— Нет,— возразил судья,— это не повозка.
Человек упорствовал:
— Это, безусловно, повозка.
— Если это окажется не повозка, то какое наказание ты готов
понести? — спросил судья.
— Если это не повозка, господин судья, можете отрубить мне
голову! Но если это действительно повозка, то что вы дадите мне,
господин?
— Я дам тебе денег.
Шум приближался. Судья приказал, чтобы этот предмет оста­
новили перед зданием суда; он сам вышел на улицу и спросил у
возницы:
— Как это называется?
— Это называется дышлом.
— А это?
— Колесом.
— А вот это?
— Ступицей.
На дальнейшие вопросы судьи возница отвечал названиями
других частей повозки.
— Я много спрашивал,— заключил наконец судья,— но я не
слышал ничего, что назвали бы повозкой. Иди, тебе отрубят сей­
час голову!
Продавец пампельмусов очень испугался. Он попросил:
— Подождите, дайте мне время найти защитника! Я хочу до­
верить ему свое дело. Если он не сможет доказать вам, что я ска­
зал правду, то тогда прошу рубить мне голову.
Человек побежал к зайцу и сказал:
— Господин сопхеа*, придите мне на помощь. Большое не­
счастье нависло над моей головой, я очень боюсь!
Заяц осведомился о подробностях дела.
— И это все? — сказал он.—Не бойтесь. Я помогу. Я обещаю
это вам.
Заяц и его подзащитный отправились в суд. Заяц спросил:
— Господин судья, какое дело этот несчастный затеял про­
тив вас?
— Мой дорогой сопхеа,— заявил судья,— этот человек — не­
обыкновенный наглец! Вот что было: я услышал шум и спросил о
причине. Этот человек взялся ответить. «Это шум повозки»,— ска­
зал он. Мы поспорили: если это не повозка, он согласился попла­
титься головой. Со своей стороны, я обязался дать ему денег, если
это окажется повозкой. Наконец появился предмет нашего спора.
200

Мы вышли вместе, чтобы посмотреть на него, и вот никто не на­
звал это повозкой! Следовательно, я выиграл!
— Господин,— заметил заяц,— вы говорите совершенно спра^
ведливо. Несомненно, вы выиграли. Итак, я прошу вас рубить голову этому человеку.
Ответчик ужаснулся. Он воскликнул:
— Это так-то, господин сопхеа, вы мне помогаете? Я доверил
вам свою жизнь, а вы сами предлагаете судье рубить мне голову?
И в этом заключается вся ваша помощь, которую вы мне оказы­
ваете?
— Молчи! — вскричал заяц.— Это было вашим условием; тебе
не остается ничего другого, как поплатиться своей головой.
Бедпяк, весь дрожа, склонил голову. Судья взял саблю и гроз­
но замахнулся, но заяц остановил его.
— Извините, господин,— сказал он.— Обратите внимание на
то, что вы собираетесь отрубить! Как это называется?
— Это волосы.
— А как называете вы это?
— Кожей.
— А что находится под кожей?
— Череп.
— Так что же вы хотите отрубить?
— Голову.
— Но, господин, я вижу волосы," кожу, череп, но не голову!
Когда вы бились об заклад, вы не видели повозки. В свою очередь,
я не вижу головы. Если вам будет угодно показать мне голову, я
покажу вам повозку.
Было решено, что судья и продавец пампельмусов квиты.
Кхмерск., 121, 93

133. [Министр и кирпичник]

Однажды министр подал императору жалобу на кирпичника.
Он утверждал, что кирпичник, копая глину, перерезал «драконову
жилу» 1, в которой находилась могила его отца. Кирпичник пошел
за помощью к Цяо Шуню.
— А кто был отец министра? — спросил Цяо.
— Тоже министр,— ответил кирпичник.
Тогда Цяо Шунь написал на листе бумаги: «Если его отец был
министр и он сам министр — чего же оп еще хочет?» Кирпичник
принес эту записку императору. Император прочел ее и тотчас
отстранил министра от должности. Так кирпичник с помощью Цяо
Шуня выиграл это дело.
Кигайск., 147, 113
201

134. Мудрый судья

В одной стране жили двое людей, всегда доверявшие друг дру­
гу. Один из них был богатым и уважаемым человеком, другой —
бедным. Бедняк недоедал и плохо одевался, чтобы скопить денег.
Собранные деньги он отдавал на сохранение богачу.
И вот однажды, когда для бедняка наступило трудное время,
он пошел к богачу и попросил у него небольшую сумму из своих
сбережений. В ответ на это богач сказал, что никаких денег не по­
лучал и не понимает, о чем идет речь. Несколько раз бедняк при­
ходил к богачу и просил его сжалиться над ним и вернуть деньги,
но тот был неумолим. Тогда бедняк решил обратиться к судье.
Судья выслушал его и спрашивает:
— Когда ты давал ему деньги, были при этом свидетели?
— Нет, кроме меня и его, никого не было,— отвечает бедняк.
— В таком случае я допрошу его, а ты приходи ко мне через
три дня,— сказал судья бедняку.
Мудрый судья вызвал к себе богача и говорит:
— Я вызвал тебя сейчас потому, что скоро уезжаю отсюда и
оставляю службу. Я сам узнавал и просил других разузнать, кто
здесь самый честный и надежный человек, и все говорят, что ты.
Так вот, поскольку я не в состоянии сразу же взять с собой все
свои вещи и деньги, я решил часть оставить у тебя. Потом я при­
шлю к тебе человека и ты передашь ему эти вещи и деньги.
«О, этот судья — важный человек! Он отдаст мне на сохранение
много тысяч денег и различные вещи,— подумал богач.—Я возь­
му их, а потом скажу, что ничего у него пе брал, и завладею этим
богатством».
Поэтому он с радостью принял предложение судьи. Через три
дня, как было условлено, бедняк пришел к судье. Судья сказал:
— Иди и скажи богачу, что, если он не отдаст тебе твоих де­
нег, ты пожалуешься судье. Услышав это, он сразу же вернет
тебе все.
Бедняк пошел к богачу и сказал то, что ему посоветовал судья.
Тот смекнул, что, если бедняк пожалуется на него, судья узнает о
его нечестности и, конечно, не станет оставлять на сохранение
свои богатства, и тут же отдал бедняку его сбережения. Так рас­
сказывают... '
Амхарск., 51, 239

135. [Две луны]

Один лукавый человек занял деньги. Он дал расписку, поме­
ченную первым днем пятого месяца лунного года, обязываясь уп­
латить долг и проценты, когда будет две полные луны.
202

В конце двух лун, то есть двух месяцев, заимодавец пришел
требовать свои деньги. Так как должник отказался платить,
то он принес жалобу в суд. Судья вызвал должника, который ска­
зал:
— Я признаю, что запял деньги у жалобщика. Но, согласно
нашему условию, я должен заплатить, когда будет две луны. И вот
вдруг мой заимодавец приносит вам жалобу до наступления срока.
Посмотрите паверх, господин судья: если вы увидите две луны, я
заплачу немедленно.
Судья посмотрел на небо и увидел только одну луну. Он объ­
явил, что, согласно расписке, должнику полагается заплатить долг,
когда их будет две.
Заимодавец, которому было отказапо в иске, посетил зайца сопхёа.
— Ваше дело простое,— сказал тот.— Идите за досками и бам­
буком. Сделайте красивый плот. Вечером вы купите рисовой вод­
ки, приготовите ужин па плоту, и мы весело поужинаем!
Заимодавец послушался совета. А заяц пригласил судью раз­
делить трапезу и попросил его захватить с собой обоих против­
ников.
Когда наступил вечер,заяц привел приглашенных на плот и
предложил им изысканные блюда и рисовую водку. Сам он не ел
ничего, кроме спелых бананов и листьев аронника.
Покончив с едой, заяц навел разговор на дело о расписке. Он
спросил судью, как тот собирается решить спор. Судья ответил,
что дело еще не закончено, что он еще не может высказаться окон­
чательно, но что, несомненно, он будет судить согласно точному
смыслу расписки: в ней сказано, что долг должен быть уплачен,
когда будет две лупы.
Заяц спросил:
— Позволите ли мне задать вопрос должнику?
— Конечно,— разрешил судья.
— Если я верно понял,—обратился заяц к должнику,— вы
обязались заплатить ваш долг не через две луны, то есть два меся­
ца, а когда будут видны сразу две луны? Вы именно так обещали?
— Именно так^— лукаво подтвердил должник.— Пусть мне по­
кажут одновременно две луны, и я готов платить.
— Господин судья,—провозгласил заяц,—в таком случае я
прошу вас заставить заплатить долг моему подзащитному немед­
ленно.
Судья поднял глаза.
— Я вижу только одну луну,— сказал он.
— Посмотрите хорошенько, господин судья! Там наверху, в
небе, одна луна, и вот другая, в воде. Видите ли вы, господин, две
луны? Обе они красного золота, обе круглые и полные!
203

И тогда судья приказал должнику не сходя с места уплатить
свой долг.
Кхмерск., 121, 94
136. Последователь пророка

Один шутник стал выдавать себя за пророка. Его схватили и
привели к султану. Султан допросил его в присутствии кади и
сказал:
— Этот человек позволил себе наглое святотатство. Что пола­
гается в таких случаях делать по закону?
Кади ответил:
— Если он не откажется от своих утверждений и стапет упор­
ствовать, надлежит покарать его смертью.
— Слышишь? — сказал обвиняемому султан.— Как ты смеешь
называть себя пророком? Если ты пророк, покажи нам чудо!
— Хорошо,— ответил человек, выдававший себя за пророка.—
Тогда вели принести сюда острый меч.
— Зачем он тебе? — удивился султан.
— Я отрублю голову кади, а затем воскрешу его из мертвых.
Кади сразу понял, какую хитрость затеял тот, и перепугался
до смерти.
— О почтенный! — закричал он вне себя от ужаса.— Я первый
в тебя уверовал! Отныне считай меня своим последователем!
Турецк., 164, 197

137. Вор

Вор забрался в богатый дом. Хозяин, войдя, увидел его, хотел
прибить палкой и схватить. Но вор опередил его и бил, говоря:
«Почему, видя меня за работой, ты не сказал: «„Бог в помочь!"?»
Тот стал кричать, позвал на помощь людей и привел вора на суд.
Когда судья спросил: «В каких добрых делах ты требовал благопожелания?» Тот ответил: «Если это не было добром для него, то
для меня это было зело добро». Но это ему нисколько не помогло,
и было приказано его повесить.
Назидание: «Басня раскрывает обычай злодеев почитать себя
хорошими, хотя другим они вредят; но в этом они не находят себе
оправдания, а подлежат каре и здесь и там (т. е. в загробной
жизни)».
Армянск., 47т 45

204

138. О хитром юноше

В одной стране был очень жестокий правитель, у которого
была совершеннолетняя дочь.
Некий бедняк захотел наняться на службу к этому вельможе.
Он написал вельможе письмо и ждал его на дороге, где тот проез­
жал на муле в сопровождении свиты. Когда вельможа подъехал к
нему, он стал просить, чтобы вельможе передали его письмо.
Вельможа приказал своему стражнику взять письмо и передать
ему. В письме юноша просил взять его в услужение и кормить за
его службу.
Вельможа спросил юношу, что он может делать, и тот ответил,
что может выполнять любую работу.
Тогда вельможе стало жалко этого бедняка, и он дал приказ
управляющему сделать его комнатным слугой.
Однажды вельможа, довольный расторопностью и трудолюби­
ем своего слуги, спросил его:
— Как тебя зовут?
— Меня,— ответил он.
На следующий день супруга его господина сказала юноше:
— Я до сих пар не знаю твоего имени. Скажи мне, как же тебя
зовут?
— Моя госпожа, меня зовут Муж,— ответил он с почтением.
Потом однажды их дочь сказала слуге:
— Скажи мне, как тебя зовут, чтобы я звала тебя по имени.
— Меня зовут Отец,— ответил он ей.
Прошло некоторое время, и юноша-бедняк от хорошей еды да
еще в новой одежде стал очень красивым, и казалось, будто это
сын вельможи. Поэтому дочь вельможи стала беседовать с ним,
делиться с ним своими тайнами, и наконец она зачала от него.
Когда ее отец и мать поняли, что она должна родить, они спро­
сили ее:
— Скажи нам правду: кто отец будущего ребенка?
— Этот слуга,— ответила она.— Ведь вы сами в первый же
день, как он поступил к нам на работу, сделали его компатным
слугой и относились к нему так же, как к нам, вашим детям.
— Она права. Мы сами виноваты во всем. Мы слишком воз­
высили его,— решили они и, разгневавшись, приказали связать
этого слугу по рукам и ногам и отвести в суд, чтобы судья вынес
решение о его наказании.
Когда слуга предстал перед судьями, ему велели подробно рас­
сказать о своем проступке и спросили его:
— Ты признаешь свою вину?
— Нет. Меня, бедняка, ни за что связали. Я вовсе не совершал
подобного проступка,— ответил он им.
205

Тогда судьи приказали посадить слугу на время в тюрьмуt al
для того чтобы быстро разобраться в этом деле, они решили при­
гласить в назначенный день вельможу, его супругу и их дочь.
Когда все они пришли в суд, судьи вызвали их дочь и спросили
у нее:
— От кого у тебя должен быть ребенок?
— От Отца,— ответила она.
Потом они спросили вельможу:
— Как вы думаете, от кого должна родить ваша дочь?
— Конечно, от Меня, а от кого же еще! — ответил он им.
Потом судьи спросили его супругу:
-г- Скажите нам, от кого должна родить ваша дочь?
И она ответила:
— Конечно, от Мужа, а от кого же еще!
Тогда судьи обратились к отцу и матери этой девушки и го­
ворят:
— Зачем вы привели сюда этого бедняка? Вы хотели свалить
всю вину на него?! Мы решили так: за то, что вы связали его и
издевались над ним, вы должны выплатить ему вознаграждение.
Вы же, господин, совершили проступок, который карается зако­
ном и осуждается святым писанием, поэтому должны быть заклю­
чены в тюрьму. Таков наш приговор.
Так бедняк получил деньги и был отпущен на свободу. Так
рассказывают.
Недаром в народе говорят: «Когда режут, то важно, как дер­
жат нож; когда судят, то важно, как говорят».
Амхарск., 22, 179

139. Счастливый случай

Однажды Нгои пришел в город и поступил на службу к
одному европейцу. Вот как-то хозяин протягивает ему чек и го­
ворит:
— Нгои, возьми этот чек и иди в банк, там дадут тебе тридцать
тысяч франков.
— Мне дадут тридцать тысяч франков? — удивленно переспро­
сил Нгои.
-^ Ну да.
—- Вот спасибо!
Пришел он в банк и спрашивает, где можно получить деньги.
Дежурный проводил его, и Нгои подал чек кассиру, а тот открыл
большой сейф, начал отсчитывать по тысяче франков: одна, две,
три, четыре... и так далее до тридцати, а потом спрашивает:
— Все верно?
— Хей,—отвечает Нгои.
:20С

Он спустился по ^широкой лестнице банка, но вместо тога, что­
бы идти с деньгами к хозяину, направился прямо к себе домой и
радовался несказанно.
Спрятав часть денег дома, он с остальными пошел делать по­
купки. Прежде всего Нгои купил велосипеды: один для себя, дру­
гой для старшего брата, третий для среднего.
А потом пошел на почту и послал пять тысяч франков своим
родителям.
Наконец хозяин хватился Нгои. Он позвонил в банк, но там
ответили только, что посланный им человек действительно три
дня назад получил деньги.
— Что могло с ним стрястись? — спрашивал себя европеец.
На четвертый день он призвал своих слуг и сказал:
— Пойдите и посмотрите, нет ли Нгои дома? Быть может, он
заболел? Тогда возьмите деньги, которые он получил в банке по
чеку, и тащите скорее сюда.
Вот двое слуг являются к Нгои, что же они видят? Сидит он
себе преспокойненько перед домом и попивает пальмовое вило!
Они и говорят:
— Слушай, друг, хозяин послал нас к тебе.
— Вот как? Почему? — удивился Нгои.
А они отвечают:
— Небось сам хорошо знаешь!
— Понятия не имею! — воскликнул Нгои.
Однако он надел свой лучший новый костюм, напялил шляпу
и пошел к хозяину. Увидев нарядного Нгои, хозяин собрал ъсе
свое терпение и спрашивает:
— Где те тридцать тысяч франков, за которыми я посылал
тебя в банк?
— Но вы же сказали, чтобы я взял их себе,— невозмутимо от­
ветил Нгои.
— Какая ерунда! — вскричал европеец.— Я говорил, чтобы ты
получил и принес мне. Где деньги?
— А я их уже истратил! — ответил довольный Нгои.
Хозяин рассвирепел и потащил Нгои в суд. Там судья спраши­
вает Нгои:
— Как ты посмел истратить чужие деньги?
— Я не виноват,—отвечает ему Нгои.—Хозяин сказал: «Возь­
ми, этот чек, иди в банк, и тебе дадут тридцать тысяч франков».
Я и подумал, что этот чек для меня.
Судья решил, что европеец сам оплошал, неточно объяснив
свое поручение, и оправдал Нгои. Тому лишь пришлось вернуть
хозяину деньги, которые еще оставались.
Тем и закончилось это дело.
Баягела, 63, 151
207

140. Мудрый кролик

В давние времена жили брат с сестрой. Когда умерли их ро­
дители, они стали делить наследство. У родителей были очень кра­
сивые бык и корова. Брат взял себе красавца быка, сестра — кра­
савицу корову, на том и поладили. Но через некоторое время ко­
рова отелилась. Брату очень уж приглянулся этот теленок. Ночью
он увел теленка и подсунул его под своего быка: вроде бы это бык
отелился. А утром началась ссора. Сестра кричит: «Это мой теле­
нок!», а брат: «Нет, мой!» Наконец решили они пойти к судье.
Брат нанял защитником птицу, а сестра обратилась к кролику.
Судья назначил их дело на следующий день с утра.
В назначенное время все собрались, только защитник сестры,
кролик, что-то запаздывал, и всем пришлось его ждать. Но вот
наконец явился и кролик.
— Ты, кролик, не ценишь время, а еще берешься быть защит­
ником! — упрекнул его судья.
— Да что вы, ваша милость,— стал оправдываться кролик.—
Я ценю время. Но мне пришлось заняться одним важным
делом.
— Неужто оно было важнее этого? — спросил судья.
— Да, господин,— отвечал кролик.— Загорелась земля, а мне
стало жаль ее обитателей, вот я и бегал к океану, таскал корзи­
ной воду, чтобы погасить пожар. Потому и опоздал.
Судья расхохотался.
— Если бы загорелась земля, так, наверное, и мы бы здесь
знали, а? И потом — как это можно таскать воду в корзине? Сда­
ется мне, что ты, кролик, совсем рехнулся, вот и несешь какую-то
околесицу!
Тогда кролик сказал:
— Если уж это околесица, то сегодняшнее дело — и подавно:
где же это видано, чтобы бык отелился?
— А ты мудрый, кролик! — похвалил его судья и тут же ре­
шил дело в пользу сестры '.
Бирманск., 110, 244

141. Хитрый и простодушный

Однажды в некоем городе жили два купца. Они дружили ме­
жду собой. Один был хитер, другой — простодушен. И решили
купцы отправиться торговать в другое место.
Не успели они далеко отъехать, как простодушный нашел ко­
шелек, в котором была тысяча динаров. Свою находку он пока­
зал приятелю, после чего они повернули назад.
208

Приблизившись к городу, друзья уселись и принялись делить
деньги. И сказал простодушный хитрому:
— Половина — мне, половина — тебе.
Но хитрый, надеясь, что ему удастся забрать у простодушного
все динары, ответил:
— Зачем нам их делить? Если эти деньги останутся нашим
совместным достоянием, то и дружба, которая нас связывает, ос­
танется непоколебимой. Пусть каждый возьмет сейчас сколько
ему нужно на расходы, ну хотя бы по сто динаров.
Так они и сделали. Затем, зарыв остальные деньги под дере­
вом, они удалились. Но вскоре хитрый тайком вернулся, забрал
все деньги, заровнял место и убежал.
Спустя некоторое время простодушный обратился к хитрому:
— Мне нужны деньги. Давай-ка пойдем и возьмем немного из
тех, что мы с тобой зарыли под деревом.
И они оба отправились к дереву, под которым были зарыты
деньги. Но, раскопав это место, они ничего не нашли.
Тогда хитрый стал бить себя по голове и по груди, завопил и с
упреком сказал простодушному:
— Никогда нельзя полагаться на друга! Ясно, что ты взял ди­
нары, ведь, кроме меня и тебя, о них никто не знал.
И он пошел к судье с жалобой: «Похищены мои деньги!»
Судья потребовал от хитрого свидетеля, и тот, не смутившись,
сказал:
— У меня есть свидетель.
Судья спросил:
— Кто твой свидетель?
Хитрый ответил:
— Само дерево будет свидетельствовать в мою пользу.
Судья удивился: как может дерево быть свидетелем? Однако он
отдал хитрого на поруки, повелев ему явиться на следующее утро
для дальнейших объяснений. Хитрый же отпросился у поручите­
лей домой и, поведав отцу обо всем, что произошло, сказал:
—- Эти динары взял я, и если ты, отец, мне поможешь, я выиг­
раю тяжбу.
Отец его спросил:
— Что мне надо делать?
Тот ответил:
— Дерево это внутри полое — в нем большое дупло. Если ты
нынешней ночью залезешь туда и усядешься в дупле, никто этого
не заметит. И когда я завтра явлюсь туда с судьею и он начнет
задавать дереву вопросы, ты отвечай: «Динары, спрятанные у
моих корней, забрал простодушный».
Отец ему возразил:
— Сын мой, умный человек остерегается такой защиты, кото209

рая ириносит лишь вред, не говоря уж об обмане. Берегись, что­
бы из твоей хитрости не вышло вреда.
И сказал хитрый:
— Отец, нам с тобой бояться нечего.
И пошел отец, как того пожелал его сын, и забрался в дупло.
На следующий день к этому месту прибыл судья и стал задавать
дереву вопросы. И вещал отец изнутри: «Динары, спрятанные у
моих корней, забрал простодушный».
Это повергло судью в изумление, и он сказал:
— Тут что-то неладно.
Люди со всех сторон осмотрели дерево и обнаружили в нем
дупло. Увидев его, судья приказал наполнить дупло сеном и под­
жечь. Человек, находившийся внутри, стал задыхаться от дыма.
Он горестно кричал, а затем умер. Мертвеца извлекли оттуда, хит­
рого же по приказанию судьи высекли, а динары отдали просто­
душному ! .
Ассирийск., 57, 76
О СВИДЕТЕЛЯХ И ЛЖЕСВИДЕТЕЛЯХ

142. «Лучших свидетелей не найти»

Ходжа был у себя в городе казн. Один человек подал в суд жа­
лобу: «У меня украли тамбур *, я видел инструмент на базаре у
такого-то. Верните его мне». Ходжа велел привести в суд обвиняе­
мого и допросил его. «Этот тамбур,— заявил тот,— я купил тамто». Ходжа потребовал доказательств, и человек представил ему
свидетелей. «Что вы свидетельствуете?» — спросил ходжа. Свиде­
тели показали: «Тамбур принадлежит этому человеку. Нижняя
перегородка испорчена, винты ослабли, на нем шесть струн». Так
как все на тамбуре было, действительно, так, как они говорили,
ходжа собирался было оставить тамбур у ответчика, но истец за­
метил: «Нужно еще выяснить, что это за свидетели». Словом, он
ножелал их опорочить \ уверяя, что один из них сводничает муж­
чин, а другой женщин. Услыхав это, ходжа сказал: «Ну человече,
какая надобность подвергать их очищению? Когда спор идет о
тамбуре, лучших свидетелей и не найти» 2.
Турецк., 25, 64

210

143. Как за деньги в суде показывали

Это сказка про сантала l и деко2. Ростовщик-деко подал на
сантала в суд за долги. Сантал-то был не большого ума. Все долги
свои он уж давно заплатил целиком. Да только, когда он ходил
долги отдавать, свидетелей с собой он не брал — вот где ему ума
не хватило.
Долг давно уж уплачен, а ростовщик все к нему пристает:
— Мне с тебя столько вот причитается. Плати, а то в суд по­
дам.
Много они на этот счет разных слов друг другу сказали.
Под конец ростовщик спрашивает:
— Ну ладно. Если ты со мной рассчитался, где твои свидете­
ли? Кто видел, что ты тогда принес мне столько, а тогда столько?
Веди своих свидетелей. Я их спрошу цри тебе.
Раз свидетелей не было, так санталу и спорить не о чем. Ска­
зать ему нечего: деньги-то плачены один на один.
Набрался он смелости и решил: «Ладно, он говорит, что я ему
должен, хоть я ему столько денег отдал. Пускай в суд подает, чтоб
ему пропасть. Хоть кончится наконец это поганое дело». А поля у
сантала были обширные, земли хватало пахать пятью сохами.
Надумал он, как было сказано, и разругался с ростовщиком в пух
и прах.
Вот ростовщик и подал на него в суд. Пришла санталу пове­
стка. Явился он в суд в назначенный день и час, но без свидете­
лей. А ростовщик заплатил и достал трех свидетелей. Все им ска­
зал, как говорить. Вы, мол, говорите — про ростовщика, значит:
«Он при нас дал тому санталу столько и столько».
А один из тех трех был придурковатый. Потому ростовщик не
переставал их наставлять и, как шли по дороге, все повторял: «Го­
ворите точно, как я сказал. Ничего другого не говорите. А я уж
вас угощу и простоквашей и рисом и пива дам выпить». Так он
их улещал всю дорогу. Ну а санталу брать с собой было некого, он
шел один. И там, у суда, он ждал один, совсем будто потерянный.
Подходит к нему человек:
— Слушай, почтенный, ты по какому делу?
— Ростовщик на меня за долги подал в суд,— отвечает сан­
тал.— Я ему все заплатил, а он все равно на меня подал в суд.
— А свидетели у тебя есть? — спрашивает тот.
— Нету,— отвечает сантал.
— Ну тогда дай мне две рупии,— говорит тот,— и расскажи
все в подробностях с самого начала, а потом веди за свидетеля —
тебя оправдают вчистую.
Сантал согласился:
— Ладно, я тебе дам. Только, смотри, пусть меня оправдают.
211

Рассказал он ему все с самого начала. Не забыл и про свои
пять сох помянуть.
Выслушал тот человек все до конца, взял у него две рупии и
говорит:
— Покажи мне своего ростовщика и его свидетелей.
Сантал так и сделал.
Тогда он пошел к тем свидетелям и принялся их расспраши­
вать. Назадавал им всяких смешных вопросов и повыведал, что
у них на уме. Больше всего он спрашивал придурковатого. Ро­
стовщик как увидел, что вокруг него толпа собралась, сразу по­
думал: «Этого свидетеля они сейчас мне испортят, это уж точно».
Подошел к нему и говорит:
— Вот что я тебе скажу. Что бы тебе люди ни говорили, ты
их не слушай. Что сахиб * скажет, то и говори, а с другими ни с
кем не разговаривай. Говори только, что сахиб скажет.
Так он опять наставлял своего придурковатого свидетеля.
Скоро дошел черед до их дела. Сперва судья расспросил ро­
стовщика и сантала, потом вызвали свидетеля сантала.
Привели его к присяге, и судья спрашивает:
— Что ты знаешь насчет слов этих двоих? Правду говори,
правду; что знаешь насчет их слов?
Тот отвечает:
— Хузур, насчет сох я не знаю 3 . Кому знать, из сала они у
пего, или из асона, или из дхао 4 . Что пять сох он запрягает, это я
знаю. А из какого дерева сохи сделаны, того я не знаю.
Как понес он такое, его и выставили. Потом спрашивают сан­
тала:
— Есть у тебя другие свидетели?
— Нет, других нету,— говорит он.— Этот один.
Тогда стали вызывать свидетелей ростовщика. Первых двух
спросили о чем-то, а потом им и сказать больше нечего.
Вызвали придурковатого. Вошел он, встал перед судьей, а чапраси * его к присяге приводит, говорит ему:
— Говори правду.
А тот, рассказывают, ни слова в ответ, стоит и молчит.
Опять ему то же самое:
— Говори правду.
Он все молчит.
Судья спрашивает:
— Ты что, полоумный?
А он, говорят, сразу в ответ:
— Ты что, полоумный?
Судья велит:
— Ардали*, выведи его!
А тот руку протянул, как судья, и повторяет:
212

•— Ардали, выведи его!
Ну, когда он так сказал, все, кто был в суде, расхохотались.
Судья сам громче всех смеялся. Выставили их прочь и дело за­
крыли.
Вышли они из суда, сантал и спрашивает своего свидетеля:
— Ты о чем говорил? Я чего-то не понял.
— Ох! — тот отвечает.— Я хотел говорить об одном, а судья
вдруг спросил меня совсем про другое, про сохи спросил: «Что на­
счет сох знаешь?» А ты мне про сохи ничего не сказал, из какого
ты их дерева делаешь. Вот я ответил: «Из сала они, или из асона, или из дхао, я того не знаю. Знаю, что он пять сох запрягает».
Вспомни, о чем мы с тобой говорили и как судья меня вдруг пре­
рвал. Я только хотел все про дело сказать, тут меня и прочь вы­
гнали.
А две рупии он прикарманил, негодник.
И ростовщик, говорят, тоже стал корить своего придурковатого
свидетеля:
— Слушай, я тебя спрашиваю, ты почему не отвечал?
Тот говорит:
— Да ты сам мне сказал: «Что судья скажет, то и говори».
Вот я и говорил точно так, как судья. Чапраси мне говорил: «Го­
вори правду». Провалиться мне, если я ему что сказал. Чего мне
его слушать? Ты сам мне утром велел ни с кем не разговаривать.
А что судья говорил, то и я говорил.
Так ростовщик проиграл свое дело, и пришлось ему выслушать
такое решение: «Иск отклоняется».
Вот как сантал был оправдан.
Индийск., 123, 306

144. Лжесвидетель

Один человек привел на базар продавать лошадь. Подошел к
нему вор и заявил:
— Это моя лошадь.
— Как ты можешь так говорить? — возмутился человек.— Это
моя лошадь. Она родилась в моем доме.
Но вор продолжал твердить свое. Тогда человек нашел свидете­
ля, дал ему две монеты и сказал:
— Подтверди, что это моя лошадь.
Тот обещал. Но едва хозяин лошади ушел, как к тому же сви­
детелю пришел вор и тоже дал ему две монеты.
— Дай показания в мою пользу,— сказал он.
— Я бы не прочь,— ответил тот,— но хозяин дал мне деньги
раньше, и я должен их окупить. Давай договоримся так: я буду
213

свидетельствовать в его пользу, и, когда лошадь присудят ему, ты
обвини мепя в лжесвидетельстве. Скажи судье так: «Этот человек
не может быть свидетелем. Он даже не знает как следует молитв.
Спроси его, сколько раз надо произносить утреннюю молитву, и,
если он ответит правильно, я возьму свои слова обратно».
Вор согласился, и они все пошли к судье.
— С чем вы пришли ко мне? — спросил их судья.
— Вот этот человек хочет присвоить мою лошадь,— сказал хо­
зяин.— Он говорит, что это его лошадь. А лошадь моя, она роди­
лась в моем доме.
— Есть у тебя свидетель? — спросил судья.
— Вот мой свидетель.
— Хорошо, пусть оп даст показания, и тогда я вынесу при­
говор.
Свидетель сказал:
— Да, это его лошадь. Я видел, она родилась в его доме.
— Значит, она принадлежит ему,— решил судья.
Тут вор воскликнул:
— Правильно ли я расслышал? Разве можно верить этому че­
ловеку? Он пё вправе быть настоящим свидетелем. Он не умеет
молиться 1. Спросите его, сколько надо произносить утренних мо­
литв, и, если он ответит правильно, как другие люди, тогда я возь­
му свои слова обратно.
— Эй,— сказал судья свидетелю,— говорят, ты не знаешь ут­
ренних молитв?
— Ха, как это не зпаю? — ответил тот.
— И сколько же их следует произносить?
— Восемь.
— Это не свидетель,— сказал судья.— Ты прав, лошадь твоя,
иди и забирай ее.
Вор забрал лошадь и исчез с ней.
Огорченный хозяин стал упрекать своего свидетеля:
— Как же так? Ты показал правду, а потом все сам же испор­
тил. Даже дети и женщины знают утреппие молитвы, а ты гово­
ришь «восемь». Ты обесценил свое свидетельство, и судья прогнал
пас.
— Ну сам подумай,— ответил ему свидетель.— Я сказал «во­
семь», и то он на меня рассердился. А если бы я сказал «две», он
бы мепя вовсе не выпустил.
Хозяин ничего ему не ответил. А лжесвидетель, получив день­
ги от обоих, ушел, довольный.
Канури, 158, 55

244

145. Мудрец

Объявился в одной стране мудрец и стал всех уму-разуму
учить. Многие стали роптать: явился, мол, гость непрошеный,
всех поучает, а мы сами не глупее.
И сговорились недовольные от мудреца избавиться.
Взял один барашка и повел на базар продавать. Как и было до­
говорено, второй подходит будто бы покупать и говорит:
— Какой же это барашек, это же обыкновенный щенок.
Завязался у них спор, и обратились они к мудрецу, чтобы спор
разрешить.
— Разве ты не видишь, что это баран? — говорит мудрец.
А тот свое знай твердит: щенок — и только.
Тогда мудрец сказал:
— Спросим у людей, как народ скажет — то и правда.
Отправились спорщики с мудрецом на базар. А там одни заго­
ворщики и были, и все в один голос отвечали: не баран это, а
щенок.
И воскликнул тогда мудрец:
— Что ж, наверно, это и впрямь щенок -1.
Грузинск., 42,136

146. [Рубин]

Были два брата-бедняка. Пошли они бродить по свету и нашли
на дороге м$шок. Было в этом мешке золото да два рубина.
— Исполнилось мое желание, пойду я домой! — говорит млад­
ший брат.
А старший сказал:
— А я пойду бродить по земле!
ПоДелили они между собою свое добро. Старший брат отдал
свою часть младшему и говорит:
— Мою часть отдай дома жене!
Пришел младший брат домой и не отдал братниной части его
жене и рубина не отдал.
Через три года вернулся старший брат из странствия и не на­
шел рубина у своей жены.
Спрашивает он брата:
— Где рубин?
— Отдал я твоей жене! — отвечает тот.
— А она говорит, что ты ей не отдавал!
Говорит младший брат:
— Лжет она!
215

Услыхал это старший брат да и стал жене грозить. А опа убе­
жала к судье и рассказала ему все дело.
Призвал судья двух братьев и говорит младшему:
— Говори правду, отдавал ли ты братниной жене богатство или
нет? Если же отдавал, кто твои свидетели?
— У меня есть два человека свидетелей! — говорит младший
брат.
— Позови их!
Представил младший брат двух свидетелей судье. Дал им оемного денег, они и солгали.
Говорит судья старшему брату:
— Отыскивай свой рубин у жены!
Как услыхала это жена, побежала к царю и рассказала ему все
событие.
— Отчего ты судье всего не рассказала? — спрашивает ее царь.
— Я к нему ходила, да он не рассудил нас хорошо! — говорит
жена.
Позвал царь двух братьев и двух свидетелей. Расставил их от­
дельно: дал им в руки по куску воску и приказывает:
— Слепите форму рубина!

Два брата вылепили одинаковую, а оба свидетеля по разной.
— Лепи и ты! — говорит царь жене.
— Как мне лепить, когда я рубина не видала!
Услыхал царь эти слова и приказал повесить обоих свидетелей.
Сказал он им:
— Коль вы мне правду скажете, так не убыо вас!
Повинились они и говорят:
— Лгали мы оба!
Стал тогда царь бить младшего брата. Говорит он:
— Махараджа! Великий грех я сделал! Прости меня!
— Почему ты правды не говорил? — спрашивает его царь да
бьет.
Отдал младший брат рубин старшему К
Индийск., 54, 110

О «БОЖЬИХ СУДАХ»

147. Гора-свидетель

У подошвы горы раскинулась в густой зелени деревня. Во­
круг—луга. В деревне был пастух. Только называть ли его пасту­
хом? Он не брался пасти норовистую скотину.
216

Подойдет к нему сосед, станет упрашивать:
— А если, дорогой пастух, я заплачу тебе за одну корову каи
за двух, возьмешь ли ты ее в стадо?
Пастух, улыбаясь в усы, отвечает:
— С тех пор как я помню себя, все время пасу я скот в этих
горах, знаю все яйлы *, да и животных хорошо знаю. Аллах награ­
дил их шерстью такой же, как характер хозяина. Что скрывать,
мне не нравятся твои дела. А вдруг у этой скотины, которая ест
солому и пьет воду из твоих рук, нрав такой же, как у тебя! Луч­
ше паси ее где-нибудь на склоне горы или на лугу сам! Мои же
пасутся там, где я говорю «трава», ложатся там, где я говорю «ло­
житесь». Я не могу взять твою скотину к себе в стадо и испортить
моих покорных коров.
Скажет он так и отобьет всякую охоту дальше упрашивать. Тот,
кто обижается, пусть обижается, а тот, кто сердится, пусть сердит­
ся, но что они могут поделать с пастухом!
В тяжелый год был мор на коров, скосил весь скот в деревне.
Шкуры пошли на волынки, а кости на заборы. Но в стаде нашего
пастуха ни у одной коровы даже кровь не потекла из ноздрей.
Вся деревня удивилась. Все сходились на том, что нужно разузнать
тайну. Кто приписывал это чудодейственной силе пастуха, а кто
видел причину всего в корме, в траве.
Всюду много хороших людей, но нельзя сказать, чтобы не было
и плохих. И когда так уставились на его стадо, разве может чело­
век быть беспечным? Конечно, не может. Но это же сказка, и както однажды пастух забыл сказать: «Чтоб лопнули завистливые
глаза...». А после этого разве не сглазят хоть одну корову из це­
лого стада?
Корова тетушки Гюльсюм околела, и от нее остался трехднев­
ный теленок. Пастух в это время был на другом конце деревни.
Узнав о беде, он бросил стадо, все свое имущество и кинулся со
всех ног к тетушке Гюльсюм. Посередине двора растянулась ры­
жая корова, застывшая как камень, а рядом мычит ее теленок. Те­
тушка Гюльсюм высохла от горя, стоит, прижав руки к груди, и
смотрит.
Пастух, словно он был причиной беды, начал ее утешать:
— Тетушка Гюльсюм, тетушка Гюльсюм, тебя постигло боль­
шое несчастье, но пусть все этим и кончится. Аллах милостив, он
поможет тебе. Не ропщи, иначе он пошлет тебе еще испытание, а
теленка отдай мне на попечение. Каждое утро я буду брать его с
собой в горы. Да что там, у него желудочек с кулак, если утром
раз, а вечером два раза пососет моих коров, то не пройдет и недели,
как начнет сам щипать траву.
Как сказал, так и сделал пастух: без устали водит теленка по
дорогам, по низинам, нигде не отпускает от себя, смотрит за ним
217

пеустанно. Через несколько дней теленок стал гладким. Но вот те­
ленку захотелось молока, и пошел он вслед за одной коровой. Все
это хорошо, но не может же каждая корова быть ему матерью! Же­
стокая тварь поддела теленка рогами и чуть не столкнула с горы.
Тут подоспел пастух и спас его от верной гибели, но только одна
ножка у теленка оказалась сломанной.
Что делать бедному пастуху? Порвал он свой минтан*, крепконакрепко перевязал сломанную ножку, а потом задумался: как ска­
зать тетушке Гюльсюм?.. Что же ему сказать! Ведь эта женщина
была одной из тех, кто не слышит того, что сама говорит.
Увидев теленка, она, не обращая внимания на народ, забыв
стыд, начала извергать на пастуха все то, что попадалось ей на
язык:
— Эй, пастух, ты не лги мне, что корова ни с того ни с сего
пала, а теленок с горы свалился. Опять в тебе шайтан играет, бе­
шеная кровь в голову ударила. Наверно, ты сам бросил в него кам­
нем и сломал ножку. Если это не так, где твои свидетели, где до­
казательства?!
Тут и вся деревня кинулась на пастуха. Было много таких,
кому не нравился его характер, они стали поддакивать:
— Да, да, где твой свидетель, где же он?
Пастух, совсем растерявшись, воскликнул:
— Вы, бесчеловечные, кого же я приведу в свидетели, когда в
горах никого нет? Я не в долгу у лжи, что мне врать, горы и кам­
еи — свидетели мои, вот!
Склонил он тут голову к горе, под которой стояла деревня, и
взмолился:
— Горы, камни, во имя Аллаха скажите: так ли все было? Не
рыжая ли корова, боднув, сломала ножку теленку?
И вот когда он просил о помощи, бывает же так,— сорвались
сверху два осколка, два камня и полетели прямо на деревню.
Пастух стоял на месте и открытой грудью встретил своих сви­
детелей, но ищи остальных! Со всех ног кинулись они кто куда,
разбежались в разные стороны.
И с того дня называют эту гору Гора-Свидетель... Сейчас там,
на месте той деревни, ветер гуляет, но родник бьет из-под горы,
рассказывает всем путникам эту сказку.
Турецк., 132, 270

148. Ответ горного духа

Однажды дядюшка Дэнба нашел большой изумруд. Узнал об
этом помещик и сказал Дэнбе:
— Все, что найдено на моей земле, должно принадлежать мне.
Давай изумруд.
218

— Нет, изумруд нашел -я,-значит, он мой! —ответил Дэнба.
Долго они спорили, и наконец Дэнба предложил:
— Давай спросим горного духа, пусть он нас рассудит.
Помещик согласился, и пошли они в горы. Обратившись к боль­
шой горе, Дэнба закричал:
— Кому должен принадлежать изумруд?! Помещику или
Дэибе!
Горное эхо ответило:
— Дэнбе!
— Вот видишь, господин помещик, я тебя не обманываю. Гор­
ный дух говорит, что изумруд мой, а это самый справедливый
судья на земле.
Нечего было ответить помещику. Понуро опустив голову, он
поплелся домой.
Тибетск., 40, 375

149. Как огонь пришел к племени мои

Еще и поныне все племена, населяющие Аннамские горы,—
будь то племя кам в Камбодже, мои — в Лаосе или седанг и яраи —
во Вьетнаме и Лаосе — одеваются очень просто. Мужчины носят
повязку на бедрах, а женщины короткие юбки... Вот что расска­
зывают об этом старики.
В давние времена, когда огонь был только на небесах, а люди
еще его не имели, бог огня, Ян Дай, влюбился в прекрасную де­
вушку из племени мои.
Звали девушку Ка Тао, и жила она в долине, которая называет­
ся Травяная равнина. Было ей без малого пятнадцать лет. У нее
была нежная, светлая кожа, которую еще не огрубила тяжкая ра­
бота на рисовых полях. Она еще не знала ни горя, ни боли, поэто­
му у рта и в уголках глаз ее не было ни складочки,- а на лбу — ни
морщинки. В ушах у нее были красивые кольца из слоновой кости,
и ничто ее так не восхищало, как звон браслетов, которые надела
ей мать, когда Ка Тао было одиннадцать лет [...]
Вместе с семьей Ка Тао в большом, на толстых сваях, доме
жило еще четырнадцать семей. Все умели ткать, и одежды их были
прекрасны и ярки. Вечером, когда с гор в долину спускался холод,
Ка Тао закутывалась в теплое покрывало, которое сама для себя
соткала; оно было украшено пестрыми полосами и изображениями
диких цветов джунглей. Не было равных ему по красоте.
И вот увидел ее Ян Дай, «Небесный огонь», бог неба, и влю­
бился в нее. Но Ка Тао была влюблена в ветер, что вечерами неж­
но ласкает траву, в землю, благоухавшую, как не благоухает зем­
ля ни в #аком другом месте, в сказочную игру облаков, в речку, где
она купалась.
219

Ян Дай, который мог сжечь все, что только попадется ему на
пути, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни даже детей, к Ка Тао
относился по-особенному. Он мягко гладил ее лицо своими паль­
цами и лишь нежно золотил ее кожу. Если он замечал, что его при­
косновения слишком горячи и что на лице у девушки выступают
бисеринки пота, он прятался за облака и иной раз был рад к ве­
черу покинуть землю, позволив ночной прохладе спуститься в до­
лину.
Но однажды в деревне появился чужестранец, широкоплечий
юноша, смелый, сильный и мужественный. Он рассказал, что при­
шел из лесов и что зовут его Me Сао.
Вместе с людьми мои он пошел на поля и, увидев, с каким тру­
дом выкорчевывают они своими мотыгами и каменными топора­
ми лес и кустарник, засмеялся. Люди удивленно взглянули на него,
по он продолжал смеяться, и тогда они рассердились.
— Не сердитесь,— сказал юноша.— Вы не знаете, что можно
расчистить землю гораздо проще. В лесу, у моего народа, это де­
лают иначе: разводят огонь, и он выжигает лес и кустарник, уча­
сток за участком, потом там сажают рис и маис, и они растут луч­
ше, чем у вас.
Он нашел два куска дерева и стал тереть одним куском о дру­
гой. Люди племени мои смеялись, они не могли понять, что он де­
лает. Но тот не обращал внимания на их Смех, он тер и тер, по­
том вставил в отверстие кусочек сухого замшелого дерева, и все
увидели маленький красный огонек. Огонек становился все боль­
ше и больше, а когда Me Сао подул на него, вспыхнуло настоящее
иламя. Потом оно стало еще больше, перекинулось на сухой ку­
старник и стало вгрызаться в него. Люди мои изумленно и испу­
ганно отступили назад.
Me Сао смеялся. Гордый повелитель огня, он прыгал через пла­
мя, и одежда на нем не загоралась; да на нем и не было ничего,
только полоска материи на бедрах да красная повязка на голове.
Он казался людям жителем неба, сошедшим на землю.
А неподалеку от него стояла, будто оцепенев, девушка Ка Тао.
И если другим этот чужестранец казался похожим на ббга, для нее
он был подобен всему остальному, что она до сих пор любила: воде,
игре облаков, блеску солнца [...]
А бог неба, увидев, что Ка Тао и Me Сао готовы приблизиться
друг к другу, от ревности спрятался за плотными дождевыми ту­
чами. Три дня не появлялось солнце, и все это время не переста­
вая лил дождь. Люди спешили сажать в землю зерна маиса и риса,
и уже па другой день появились крепкие зеленые ростки. Через
три дня бог неба соскучился по Ка Тао; не выдержав, он разогнал
тучи и стал, как обычно, сиять с высокого голубого неба [...]
Когда созрел урожай, в деревне, согласно старому обычаю, уст220

роили праздник. Маис и рис уродились хорошо, и вечером люди
собирались принести в жертву буйвола. Хотя солнце было еще не­
высоко, кое-кто уже начал потягивать рисовую водку, и она ока­
залась сильнее многих.
Среди общего шума и суматохи, которая царила в деревне, на
глазах у небесного бога, у которого от ревности готово было вы­
скочить из груди сердце, Me Сао предложил девушке, если она не
прочь, принять, как положено по обычаю, его имя. Бог небесного
огня увидел, что Ка Тао сейчас согласится,— и, не выдержав, по­
лоснул своим огненным мечом по большой хижине. Хижина вспых­
нула.
Но гуляки и пьяницы, среди которых был и здешний, колдун,
не увидели молнии. Они увидели только, как горит хижина, а вме­
сте с ней все пожитки, вся прекрасная одежда, хранившаяся в сун­
дуках, и посуда, и циновки, они увидели, как огонь охватил и со­
седние постройки, и поля,— и их обуял страх; они спрятали свои
лица от гнева огненного бога.
— Это он, пришелец, навел на нас огонь! — закричал колдун.—
Убейте его, убейте!
Колдун давно ненавидел юношу лютой ненавистью, да вдоба­
вок он выпил немало водки. Поэтому он обрушил на его голову
старинные проклятия...
Люди кинулись искать Me Сао. Они нашли его у ручья. Он
спал рядом с Ка Тао, обняв ее. В первую минуту их остановило вы­
ражение счастья на лицах обоих, но потом они набросились на
юношу и схватили его.
— Ты умрешь, пришелец! — кричали они наперебой.
— Посмотри, что ты натворил!
— Все наше добро сгорело в твоем огне!
А колдун кричал:
— Устроим ему испытание водой!
И под горестный крик Ка Тао они потащили юношу в деревню,
чтобы там опустить его в котел с кипящей водой. Если он выдер­
жит испытание и выйдет из воды невредимым, значит, он невино­
вен. Но Me Сао знал, что он просто сварится в кипятке, как буй­
воловое мясо. А если он выдержит испытание, его ждут еще более
страшные муки.
Он вырвался из рук, державших его, и крикнул:
— Дураки, разве вы не видите, что я повелитель огня?
— Сожгите его! Сожгите его! — продолжал кричать колдун.
— Не шуми, колдун,— ответил Me Сао.— Я сам могу тебя
сжечь.
Возможно, бог огня хотел наказать Me. Сао за дерзость. Но,
может быть, его поразило мужество юноши, и он пересилил рев­
ность. Как 6ii то ни было, случилось так: он ударил из темной
221

тучи своем огненным мечом — и поразил не Me Сао, а старого
колдуна. Тот упал замертво.
Люди, ослепленные сверкающим мечом, упали на землю.
— Разве я не повелитель огня? — услышали они голос Me
Сао.— Я покарал колдуна. Я сжег ваши одежды, потому что они
были неудобны. Теперь вы станете настоящими мои. Я сделаю
огонь вашим рабом. Я возьму Ка Тао в жены, и мой сын, и сын
моего сына, и все, кто родятся от меня, будут повелителями огня.
О вас, мои, будут рассказывать всюду, от степей, поросших тра­
вой, до самого моря: все будут рассказывать, как служит вам
огонь. С его помощью вы обрабатываете землю. Когда солнце ве­
чером скрывается в темноте, он согревает вас. Он делает ваши
ножи и наконечники копий крепче камня. Зачем вам теперь
нужен старый колдун? Зачем вам нужны старые одежды? Теперь
вы можете не печалиться, если солнце вечером покинет вас!
И он запел песню о Ка Тао, о своей большой любви.
Лаосск., 142, 326
150. Хвастливым бай

Рассказывают, что давным-давно у одного бая была корова.
Корова была так стара, что бай решил больше не кормить ее.
А надо сказать, бай этот был отчаянный хвастун. Вот он и при­
думал: «Что, если я не зарежу корову, а только прогоню со двора.
Не похвалит ли меня народ за это?»
На другой день, когда в деревне выгоняли стадо, бай вывол
корову и сказал при всех:
— Прощай, коровушка, двадцать лет ты кормила меня. А те­
перь иди себя корми.
Сказал это бай и гордый ушел в дом. А корова стала жить в
поле одна.
Но вот пришла зима. Негде стало укрыться корове от холодно­
го ветра и снега. Пожалел ее один бедняк и привел к себе домой.
Привел и говорит своей старухе:
— Давай возьмем ее к себе, а то замерзнет скотина или с го­
лоду помрет...
А у старика со старухой никогда не было никакой скотины.
Поэтому взялись они ухаживать за коровой старательно. В бла­
годарность за это стала корова давать им молоко целыми ведрами.
Прослышал об этом бай, пришел к старику и говорит:
— Ведь это моя корова. Отдай ее мне обратно...
А старик в ответ:
— Как твоя? Да вся деревня знает, что ты прогнал ее... А мы
от дождя ее укрыли, кормили...

яа

Долго спорили бай и бедняк/ Наконец решили обратиться к
казыю — деревенскому судье.
•
Тот выслушал обоих и говорит:
— Тот из вас, кто правильнее ответит на мои вопросы, полу­
чит корову. А вопросы мои таковы: что на свете самое жирное,
что самое красивое, и третий вопрос — кто из вас умней?
— Ха-ха,— сказал бай,— ответить на эти вопросы мне ниче­
го не стоит,
А старик приуныл: откуда ему знать про все это? Пришел до­
мой, рассказал обо всем старухе. И грустно добавил:
— Видно, опять мы остались с тобой без коровы...
— Дурачок ты этакий. Скажи казыю: самое красивое на све­
те — это душа хорошего человека, самое жирное — это земля, а
наша собака Сарбай умнее бая — и победишь.
На другой день пришли бай и бедняк к казыю.
Первым начал бай:
— Самое жирное на свете — это моя овца: я еще не видел ни
единого существа более жирного, чем она. Самое красивое — это
мой жеребец: такого жеребца во всей губернии не сыщеь.^. А уж
умнее меня я никого не встречал. Корова моя.
Настал черед старика.
— Самое жирное на свете — это земля: все берет из нее свои
соки. Самое красивое — это душа хорошего человека: все пре­
красно в ней. Что касается ума, то бай, коне.чно, умный человек,
мо моя собака Сарбай умнее его.
Судья был озадачен.
— Два первых ответа твоих правильны. Но скажи мне, поче­
му твоя собака умнее бая?
— Посмотри,— отвечает старик и, обращаясь одновременно к
собаке и баю, говорит:—А ну марш отсюда! Скорей!
Собака убегает, а удивленный бай остается на месте. Тогда
старик стал подаывать их к себе свистом. Собака подбежала, а
бай даже не шевельнулся.
—• Ну, кто из них умнее, казый, сам решай,—сказал старик.
— Твоя собака умнее,—ответил судья.—Забирай свою ко­
рову.
Татарск., 130, 212

151. Милосердный дух

Жил в давние времена простой студент по имени Дан Кон
Хат. Он квартировал в чужой семье и, как всякий прилежный
студент, вставал очень рано. Однажды, проснувшись, он увидел,
как соседка во дворе развешивает для просушкибелье. Но едва
223

она утла со двора, как появилась другая соседка и стащила раз­
вешанное.
Вечером женщины стали браниться, одна обвиняла другую
в воровстве. Ни до чего не добранившись, они решили пойти в де­
ревенский храм, где обитал дух Тьен Вуонг, чтобы поклясться
перед ним в своей невиновности. Так они и сделали. Взяли с со­
бой подарки, одна — курицу, другая — вареный рис, и пошли.
Дан Кон Хат достал свою кисточку для письма и сделал
запись об этой истории. Вскоре после этого он уехал сдавать
экзамен, а вернувшись, застал воровку в добром здравии и бла­
гополучии.
«Теперь я знаю, чего стоит справедливость духов! — с усмеш­
кой подумал студент.— Они бессильны даже наказать за ложную
клятву».
Он пошел к храму, постучал в дверь — и вдруг Тьен Вуонг
предстал перед ним.
— Эх, доктор, доктор,— сказал дух, качая головой.— Когда
ты станешь мандарином — неужели у тебя хватит совести сде­
лать человека несчастным из-за двух штук белья?
Вьетнамок., 144, 132

152. Заяцидуикер

Один человек возделывал свое поле и выращивал на нем
бобы. Но с некоторых пор кто-то стал похищать его урожай.
Сколько ни старался человек выследить вора, никак он его не
мог поймать.
Однажды человек увидел на своем поле спящего зайца и схва­
тил его.
— Значит, это ты ешь мои бобы! — сказал он.
— Нет,— ответил заяц,— зря ты винишь меня. Твои бобы
съедает дуикер, а я, заяц, тут ни при чем. Отпусти меня, я найду
дуикера и пойду с ним на божий суд. Ты увидишь, кто виноват.
— Ладно,— сказал человек,— иди с дуикером на божий суд.
Отправился заяц к дуикеру и сказал ему:
— Человек подозревает кого-то из нас в воровстве. Пошли с
тобой на божий суд.
— Почему должен идти только я один? — ответил дуикер.—
Позови и слона, и других зверей.
— Хорошо,— согласился заяц.
Созвал он всех зверей. Звери пришли, вырыли большую яму,
зажгли в ней огонь и раздули его посильней. Первым вызвался
прыгать заяц. Он разбежался и перепрыгнул яму. Дуикер и дру­
гие звери тоже перепрыгнули. Остался один слон. Он прыгнул и
упал в яму, прямо в огонь.
224

Тогда все сказали:
— Приговор пал на господина слона. Значит, он был виновен.
Но дуикер сказал зайцу:
— Ты меня оклеветал. Теперь нам двоим надо пойти на бо­
жий суд. Какой суд мы испытаем?
Заяц ответил:
— Давай оба вариться в котле. Кто сварится, тот, значит, и
проиграл дело.
Поставили они на огонь котел с водой. Заяц залез в него пер­
вым, когда вода еще не закипела, а была только чуть теплой.
— Накрой меня крышкой,— сказал он.
Дуикер накрыл зайца крышкой. Заяц закричал:
— Выпусти меня, выпусти!
Дуикер выпустил зайца, и тот сказал:
— А теперь, дуикер, залезай ты.
Дуикер залез в котел, и заяц накрыл его крышкой.
— Выпусти меня, выпусти! — закричал дуикер.
Но тот придавил крышку тяжестью, и дуикер сварился. Заяц
вынул его из котла и съел.
Тонга, 163, 122

153. Как звери на одном поле сеяли
Было это давно, в далекие времена.
Встретились как-то звери — лев, пантера, гиена и маленький
заяц. Встретились, поговорили и решили возделать на всех одно
большое поле.
И вот собрались они все вместе, возделали большое поле и
засеяли его просом ндийямири. Вырастили просо, дождались,
когда оно созреет, дружно собрали урожай. И сложили все снопы
проса ндийямири в амбар на столбах, чтобы оно просохло для
обмолота. Потом сказали друг другу:
— Разойдемся! У нас у всех свои дела. Отдохнем, а потом
соберемся вместе. Соберемся на праздник нового урожая!
Все были согласны, и маленький заяц Кумба тоже. Но когда
звери разошлись, маленький заяц вернулся тайком к амбару. Он
вытащил все просо, перенес его в джунгли и спрятал. Всю ночь
бегал он туда и обратно. Из амбара тащил просо, а в амбар —
помет гиены, который подбирал на тропинках. И под утро проса
почти не осталось, зато весь пол был усеян пометом гиены.
Когда взошло солнце, звери начали собираться на праздник.
Они сошлись на большой поляне и встали в круг. Все были здесь:
лев, пантера и гиена Силли Демба. Только маленького зайца не
хватало.
8

Заказ 3290

225

— А ну-ка позови его! — приказал лев гиене.
— Эй, заяц Кумба, где ты? — закричала гиена Силли Демба.
Заяц Кумба приглушил свой голос и ответил из-за кустов еле
слышно, словно издалека:
— Эхей! Я здесь!
— Беги сюда, заяц Кумба! — снова закричала гиена.
— Эхей! Бегу! — ответил заяц чуть погромче.
— Скорей, все тебя ждут! — опять закричала гиена Силли
Демба.
— Эхей! Сейчас, сейчас прибегу! — ответил заяц Кумба иочтв полным голосом.
Тут он вылез из-под куста, добежал до ручья и окунулся
в воду раз, другой, третий. А потом выскочил весь мокрый на по­
ляну.
— Что с тобой, заяц Кумба? — спросили звери.
— Я был далеко-далеко! — ответил заяц.^ Долго бежал, бе­
знал. Видите, весь вспотел!
— Да,— сказали звери маленькому зайцу.— Мы видим. Ты,
наверное, очень устал, бедняжка.
— Ничего,— ответил заяц Кумба.— Пойдемте в деревню на
праздник.
Начали звери собираться на площади. Только маленький заяц
Кумба опять где-то задержался. А задержался он потому, что бе­
гал в джунгли за просом ндийямири. Принес он проса ндийямири
своей матери и сказал:
— Поскорее обрушь это просо! И обменяй его на просо саммэ, просо старого урожая, у матери гиены. Она жадная, согла­
сится.
Так мать Кумбы и сделала.
Собрались звери на пир. Они плясали, пели под гром тамта­
мов, пили пальмовое вино. И матери всех зверей угощали их
кускусом и кашей из проса саммэ. Только мать гиены принесла
на пир кашу из проса ндийямири.
Заподозрили звери неладное.
— Откуда у матери гиены просо нового урожая, просо ндий­
ямири? — спрашивали они друг друга.
— Пойдемте посмотрим, цел ли наш амбар! — решили звери.
И следом за львом все они отправились к амбару.
Дошли звери до амбара и увидели, что вокруг раскиданы сно­
пы проса. И еще увидели они помет гиены.
Забеспокоились звери. Сказали маленькому зайцу:
— А ну, Кумба, прыгни в амбар, посмотри, цело ли наше
просо!
— Как же я туда прыгну? — возразил заяц,— У меня слиш­
ком короткие лапы!
226

— Тогда полезай туда ты, Силли Демба! — приказал лев
гиене.— И сбрось нам просо!
Влезла гиена в амбар, взяла один сноп проса, сбросила вниз.
Взяла второй сноп проса, сбросила вниз. Сбросила последний,
третий сноп проса, и вместе с ним посыпался на землю помет
гиены. А больше в амбаре ничего не оказалось.
Горько зарыдала гиена. Услышали это звери и сказали пан­
тере:
— Прыгни туда, посмотри, почему Силли Демба рыдает.
Впрыгнула пантера в амбар и увидела, что он пуст, лишь по­
мет гиены валялся повсюду на полу.
— Это ты, Силли Демба, украла наше просо! — зарычала пан­
тера.
— Нет, это не я, клянусь! — ответила гиена и зарыдала еще
горше.
Соскочила пантера на землю, рассказала зверям обо всем, что
увидела.
И тогда решил слон Диалло:
— Чтобы не было споров и подозрений, все мы должны прой­
ти испытание водой. Большая река сама покажет, кто украл
просо.
И пошли они к Большой реке.
Слон прыгнул через реку — и не коснулся воды.
Лев прыгнул —и не коснулся воды.
Пантера прыгнула — и не коснулась воды.
Гиена прыгнула — и не коснулась воды.
Заяц прыгнул и упал прямо в реку.
— Вот он, вор! Вот кто украл наше просо! — закричали
звери.
— Да нет же, нет! — запищал в ответ Кумба.— Вы же знае­
те, когда вы собрались, я был далеко-далеко, бежал к вам долгодолго, даже весь вспотел. Вы же знаете: моя мать, как и все ма­
тери, сварила кашу из проса саммэ, только мать гиены сварила
просо ндийямири. Вы же знаете, в амбаре полно помета гиены и
ни одного заячьего орешка! Не я вор!
Смутились звери, задумались. Что же делать? Проса нет, есть
нечего. И решили они:
— Придется нам продать своих матерей!
И вот каждый приготовил веревку, чтобы наутро вести свою
мать на базар. Но каждый жалел свою мать. И все звери выбра­
ли веревки похуже, чтобы их легко можно было оборвать. Все,
кроме глупой гиены Силли Дембы. Она взяла самую крепкую
веревку.
И вот наутро повели звери своих матерей на базар. Но по до­
роге мать льва оборвала веревку и убежала. Потом убежала мать
221

пантеры. Потом мать Кумбы. И только гиена Силля Демба довела
свою мать до базара и продала в рабство.
— Вот кто бесчестный вор! — сказали звери.— Она продала
свою мать, значит, она и наше просо украла!
И гиену с позором изгнали из деревни.
А хитрый заяц только посмеивался в усы.
Сенегальск., 95, 71
154. Почему умирающая змея
ложится на спину

Однажды случилось, что пауку Ананси понадобились деньги.
Ов отправился к соседям просить помощи, но об Ананси шла
дурная слава, и никто не хотел дать ему взаймы. Тогда он пошел
к леопарду, потом к слонихе, но и они ему отказали. Ходил он к
цесарке, к черепахе, к ястребу, но и у них ничего не добился.
Тогда он отправился в дальнюю деревню, где жила змея Ово. Она
дала ему взаймы, сколько ему было нужно, с условием, что оп
вернет деньги через двадцать один день.
Но когда прошел двадцать один день, у Ананси не оказалось
денег для расплаты. Вот и начал он думать, как бы ему выйти из
положения. Он пошел в свой огород и накопал целую корзину
ямса. Корзину он поставил себе на голову и отнес к дому змеи.
— Настал день, когда я должен вернуть тебе те деньги,— ска­
зал оп.— Но дело в том, что еще два или три дня у меня денег
не будет, и я надеюсь, ты будешь так добра, что согласишься
подождать. А пока, чтобы отблагодарить тебя за помощь, я при­
нес тебе немного ямса *.
Ананси наговорил змее много приятных слов, и эмея согласи­
лась иодождать еще три дня,
Ананси отдал змее половину принесенного ямса, и тем, что ей
досталось, она поделилась с друзьями. Свою часть Ананси оста­
вил в корзине.
Змея была гостеприимна и пригласила Ананси остаться на
ночь в ее доме. И Ананси остался.
Но в середине ночи Ананси, не поднимая шума, встал с ци­
новки и незаметно выскользнул за дверь. Он унес свою долю ямса
и спрятал в зарослях.
Вернувшись, он поставил пустую корзину перед домом и снова
лег спать.
Утром он вышел из дома змеи и спросил ее:
— Где мой ямс?
Но змея ничего не знала о ямсе. Ананси взял пустую корзину
и вернулся домой. Он пошел к вождю и пожаловался, что у него
украли ямс.
2ЗД

Люди по всей округе забеспокоились и стали говорить друг
другу:
— Что же это за вор, который осмелился обокрасть Ананси,
поступившего так благородно?
Вождь созвал всех на суд, чтобы найти виновного. Собрались
туда со всех деревень. И Ананси сказал:
— Есть только один способ найти виновного. У меня есть
волшебный нож. Я коснусь им каждого из присутствующих, и
тех, кто не виновен, он не порежет. А порежет он только того,
кто виноват.
Тогда все звери по очереди стали выходить из круга, чтобы
подвергнуться испытанию.
Первой к Ананси подошла цесарка, и он провел своим ножом
по ее перьям, но провел не острием, а тупой стороной пожа. То
же самое он проделал с черепахой, кроликом и другими живот­
ными. И никто из них не получил даже царапины.
Наконец подошла очередь змеи, и она сказала:
— Я тоже хочу пройти испытание.
Но Ананси отказался.
— О нет! — воскликнул он.— Ведь немыслимо, чтобы, после
того как ты дала мне взаймы, ты бы украла мой ямс!
Но змея настаивала на своем.
— Я должна тоже пройти испытание. Ты был в моем доме,
когда у тебя украли ямс. Все другие звери уже прошли испыта­
ние. Я тоже должна доказать свою невиновность.
Ананси убеждал ее, что это лишнее, но змея настаивала на
своем, требуя, чтобы с нее тоже было снято подозрение.
— Ну ладно,— сказал наконец Ананси.— Раз ты сама этого
хочешь, подвергнем и тебя испытанию.
И Ананси провел по ее коже ножом, но на этот раз не туиой
стороной, а остро отточенной — и убил ее.
Тут все закричали:
— Она не выдержала испытания! Значит, она виновна!
Когда Ово умирала, она повалилась на спину, животом к небу;
словно взывая: «О, боже! Посмотри на мой живот! Съела ли я ямс
у Ананси?!»
И вот почему всякий раз, когда убивают змею, она поворачи­
вается животом к небу, призывая бога быть свидетелем ее неви­
новности.
Ашанти, 109, 161

210

155. Хитрые воры
Однажды муж и жена, которые были ворами, пошли в лес.
Они выискивали, что бы украсть. Муж сказал:
— Сделаем так: я буду красть то, что выращивают женщи­
ны,—маниоку *, бананы, перец иньям, а ты — скот из загонов,
за которым смотрят мужчины. Тогда никто не подумает на вас.
Жена согласилась. И вот они стали воровать повсюду. Ни од­
ного дня ие проходило без кражи. Люди удивлялись:
— Что же это такое?! У нас совершаются кражи, а мы не вна­
ем, кто это делает! Маниока исчезает, бананы исчезают, мясо
тоже исчезает.
И вот люди стали искать воров и наконец в чаще леса на­
ткнулись на мужа и жену.
— Вы живете здесь, в лесу, а не в деревне, так откуда же у
вас еда? — спросили их люди.
Они повели воров в деревню, чтобы судить и убить. А в те
времена человека, которого подозревали в воровстве, бросали в
костер. Если он погибал, то люди знали, что кражу действительно
совершил этот человек.
Но эти воры, муж и жена, были очень хитрыми. Муж сказал:
— Я хитрый человек, муж Нзеки, я завтра вернусь домой.
И жеиа ответила ему:
—• Я Нзека Екила, жена хитреца, я завтра вернусь домой.
Тут мужа и жену бросили в костер.
— Я не воровал скот из ваших загонов! — закричал муж, и
пламя пощадило его, так как действительно скот воровал не он,
а его жева.
Жена вора закричала:
— И я не воровала бананы, маниоку, иньям]
И она тоже не сгорела, потому что сказала правду.
Так муж и жена всех перехитрили и остались невредимыми.
Люди щедро одарили их, и они вернулись домой К
Монго, 109, 468
156. Суд ланчей
Давным-давно жил человек из племени киратов по имени Чукмиба. Был он не по годам умен и смекалист и потому, хоть и чгил
обычаи старины, не больно считался с поверьями да приметами,
почитая их за пустые бредни.
После того как Чукмиба женился, вскорости должен был он,
как это принято, совершить обряд дулан — отпустить жену по­
гостить к ее родным. А у них в деревне установился такой поря23J

док: день, когда надлежало отправляться молодой в родительский
дом, обычно определял местный звездочет, пандит Джокхана.
Поэтому и ждали соседи, что Чукмиба пригласит к себе досто­
чтимого пандита, дабы испросить у него совета. Однако тот а пе
подумал обращаться к звездочету. Чукмиба сам выбрал подходя­
щий день, и с утра пораньше, захватив подарки для тестя и тещи,
они вместе с женой отправились в путь.
Узнали об этом соседи и только руками развели:
— Ну и дерзок этот Чукмиба! Смотри ты, своим умом хочет
жить!
А пандит Джокхана, узнав, что Чукмиба с женой ушли, не
посоветовавшись с ним, впал в страшную ярость и решил ото­
мстить дерзкому парню. Не долго думая он бросился в погопю
по горной тропе вслед за молодоженами и очень быстро на­
гнал их.
Как раз в это время жена Чукмибы захотела пить. Солнце
стояло высоко, отчаянно припекая, и с каждым шагом жажда
мучила женщину все сильнее и сильнее. В конце концов моло­
дая уселась под деревом и заявила, что не сдвинется с места до
тех пор, пока ей не дадут напиться. Отправился Чукмиба за во­
дой, да разве легко найти ее в горах! Лазил, лазил парень, в
конце концов увидел банановое дерево, сделал надрезы на ство­
ле и стал собирать живительный сок, чтобы напоить им жену.
Тем временем коварный Джокхана, приняв образ Чукмибы, при­
близился к молодой женщине и протянул ей кувшин с водой.
— Вот, попей женушка! Да и в путь пора, а то нам еще це­
лый день идти.
Утолила жажду молодая и зашагала вместе с мужем дальше.
И невдомек ей было, что шел с ней рядом теперь не Чукмиба, а
хитрый пандит, колдовством своим превратившийся в ее мужа.
А Чукмиба собрал сок из ствола банана и заторопился к тому
месту, где оставил жену. Добежал до дерева, под которым она
сидела, смотрит, а там никого нет. Долго Чукмиба кричал и звал
жену, но отвечало ему только горное эхо.
«Должно, так измучилась бедняжка от жажды, что не выдер­
жала и бросилась со скалы»,— подумал Чукмиба и взглянул на
небо, ища там коршунов, первых вестников смерти. Но небо было
чистое. «Слава богу, стервятники не кружат, значит, жеиа моя
жива! Поднимусь-ка я на вершину, оттуда наверняка увижу ее,
где бы она ни была».
Чукмиба вскарабкался на ближайшую гору, осмотрелся и
вдруг далеко внизу на дороге увидел двух путников.
— Эге, да никак кто-то похитил мою жену! —вскричал оо в
гневе.— Ну погоди, негодяй, далеко тебе все равно не уйти! —
И парень бросился догонять шагавших по дороге.
231

Он бежал очень быстро, и не прошло и часа, как он нагнал
свою жену и пандита. Когда Чукмиба был уже настолько близ­
ко, что мог рассмотреть лица людей, он вдруг в изумлении за­
стыл на месте: его жена шла об руку... с ним самим!
У бедного кирата даже в глазах зарябило. Уж не сон ли ему
видится? А может, он и вовсе с ума спятил? Сорвал Чукмиба
листок титеиати * и принялся жевать его. Во рту до того горько
стало, что Чукмиба еле отплевался. Поглядел опять на идущих:
точно, он с женой по дороге шествует. Да что же происходит, на
самом деле?! Опять потряс головой, потом сорвал стебелек ганде-джахара *, размял в пальцах и поднес к носу. Тьфу! Вонь та­
кая, что дух перевести невозможно! Значит, точно, не сон все
это и не видение!
«Выходит, кто-то принял мой образ и обманул жену, а она,
бедняжка, даже и не подозревает этого»,— подумал Чукмиба и
опять бросился вслед уходящим.
Очень скоро он нагнал их, схватил жену за руку и закричал:
— Ну-ка взгляни хорошенько, с кем ты идешь?
Оглянулась молодая, видит, за руку ее еще один Чукмиба
держит! Тут уж она глаза выпучила и язык у нее отнялся.
— А ну иди за мной, не видишь разве, что это плут и обман­
щик! — кричит Чукмиба.
— Да не слушай его, женушка, он сам надуть тебя хочет! —
завопил в ответ Джокхана.
— Ах ты, мерзавец! — взорвался Чукмиба.— Я — законный
муж этой женщины, а не кто-нибудь еще!
С этими словами кират размахнулся и влепил здоровенную
оплеуху хитрому пандиту. А тот не долго думая залепил ему
ответную. Тогда кират схватил Джокхану за волосы и ткнул его
лицом в скалу, но пандит вцепился противнику в горло, пытаясь
задушить его. Неизвестно, чем кончилась бы эта драка, не по­
явись тут вдруг божество, которое обитало в здешних горах.
— Что за шум в моих владениях?! — вскричало божество.—
Остановитесь-ка да расскажите толком, что тут случилось и чего
вы не поделили?
Джокхана вытер кровь с лица и поспешил сказать первым:
— Я шел со своей женой по этой дороге.., Вдруг подбежал
этот мерзавец, схватил ее за руку и потащил за собой...
— Да врет он все, это моя жена! — перебил его Чукмиба.—
Мы с ней только-только поженились и отправились к ее родите­
лям. По дороге она захотела пить, я ушел искать воду, а тем вре­
менем этот негодяй, приняв мой образ, похитил у меня жену. Так
как же мог я не всыпать ему?
Выслушав их, божество сказало:
— Оба вы утверждаете, что женаты на этой женщине. И она
232

пе может рассудить, кто из вас настоящий муж потому, что вы
похожи друг на друга как две капли воды. Но есть способ уста­
новить правду...— И божество показало на кувшин с тонким
длинным носиком.-— Видите этот кувшин? Так вот, кто из вас
сумеет пролезть через его носик, тот и есть настоящий муж эюй
женщины.
«Ну это для меня пустяк»,— обрадовался Джокхана, мигом
превратился в червя и без труда пролез через тонкий носик кув­
шина.
Когда настала очередь Чукмибы, тот сказал:
— Вот так правосудие! Да разве простому смертному про­
лезть через носик кувшина! Я — обыкновенный человек, не ис­
кушенный в колдовстве, и потому моими судьями могут быть
только обыкновенные люди. Я требую суда панчей.
Согласилось божество, и отправились все к панчам * в бли­
жайшую деревню. Когда собрались старейшины, божество обра­
тилось к их главе — мукхию.
— Вот эти двое,— сказало оно, показывая на Чукмибу и
Джокхану,— подрались из-за этой женщины. Они так похожи
друг на друга, что женщина сама не может решить, кто же из
них ее настоящий муж. Спорящие — люди, поэтому им нужен
ваш суд [...]
Тут Джокхана и Чукмиба стали доказывать панчам свое
право на женщину. Выслушали их панчи и, узнав, что Джокха­
на пролез через носик кувшина, а значит, сведущ в колдовстве
и может принять облик другого, решили дело в пользу Чукмибы.
Так панчи вернули Чукмибе жену и доказали, что людской
суд — самый правый.
Иепальск., 46, 45

157. Волшебные щипцы из Пагана

В одной из многочисленных пагод Пагана в давние времена
стояли огромные щипцы. Царские судьи приводили обыкновен­
но тяжущихся в пагоду, и каждая из сторон должна была сде­
лать заявление, держа руки в раскаленных щипцах.
Всякий раз, когда кто-либо лгал, щипцы сразу же больно
сжимали его руки. Поэтому в государстве перевелись мошенни­
ки и воры, а судьи, не имея никаких дел, обрели полный покой.
И вот как-то некий купец, один из многочисленных покрови­
телей монастырей благословенного Будды, отправляясь в дальпий путь, оставил на хранение монаху, который был в своей оби­
тели и экономом, слиток золота.
Монах, получив золото, решил уже с дим не расставаться и
долго ломал голову, как провести купца, а главное — щипцы.
г'бб

В конце концов ему пришла на ум замечательная мысль. Он
расплавил слиток и залил жидкое золото в полый посох.
Когда купец возвратился в Паган и потребовал свое золото
обратно, монах заявил, что уже отдал его. Потерпевший воззвал
к правосудию. И тогда судья привел тяжущихся к щипцам. Дер­
жа руки в щипцах, купец заявил:
— Я утверждаю, что доверил этому монаху один слиток зо­
лота. Я также утверждаю, что он не вернул мне его назад.
Народ выжидательно смотрел на щипцы. Но те оставались
неподвижными. Тогда, опираясь на свой посох, вперед вышел
монах.
— Подержи-ка, дружок, мой посох, пока мои руки будут в
щипцах,— сказал он потерпевшему.
Ничего не подозревавший купец взял посох, а монах заявил:
— Я утверждаю, что взял на хранение золото, но также ут­
верждаю, что возвратил его и теперь оно находится у хозяина.
Все с надеждой смотрели на щипцы, но они по-прежнему
молчали. Судья был озадачен, а народ закричал:
— Щипцы никуда не годятся!.. Один из них — вор!.. Где же
истина?!
И люди стали насмехаться над щипцами.
Однако судья, погрузившись в размышления, все-таки раз­
гадал уловку монаха. Купец получил обратно свое золото, а мо­
нах был наказан. Но после этой истории щипцы, казалось, по­
чувствовали отвращение к людям и перестали помогать вершить
правосудие. Они никогда больше не сжимают рук тяжущимся,
даже если те заведомо лгут К
Бирманск., 72, 106

158. Божий суд

Есть город Шалипура, в нем жил купец Шалига с женой Джаликой. У них был сын Гункара, женатый на Шриядеви. А Шриядеви состояла в связи с купцом Субддхи. Несмотря на то что об
этом уже появился слух в народе, влюбленный в нее муж ничего
слушать не хотел [...]
Однажды свекор застал Шриядеви спящей с любовником. Она
почувствовала, что свекор снял с ее ноги браслет. Тогда она от­
пустила любовника, привела мужа и легла спать с ним. Потом
она разбудила мужа и сказала: «Твой отец снял у меня с ноги
браслет и унес». Муж ответил: «Завтра я сам у отца возьму его
и верну!» Гункара, ругаясь, потребовал у отца браслет. Отец ска­
зал: «Я взял браслет, потому что увидал твою жену спящей с
чужим мужчиной». Жена возразила: «Я спала с твоим сыном.
234

Готова хоть божьему суду подвергнуться. Тут в северной части
деревни есть изваяние якши 1. Я пройду между его ног. Извест­
но, что, кто прав, тот может пройти между ног статуи». Свекор
согласился.
Неверная жена еще до наступления дня отправилась к лю­
бовнику и сказала ему: «Милый, сегодня утром я по божьему
суду буду проходить между ног статуи якши. Ты приди к ста­
туе, изобрази помешательство и бросься обнимать меня». Тот
согласился, и она вернулась домой.
Утром она собрала весь народ, взяла цветов, невыколосившихся злаков и прочее, пошла к храму якши, совершила омове­
ние в ближайшей реке, и, когда пришла совершить моление, ее
любовник по уговору, как одержимый бесом, охватил ее за шею
руками. «Ах, что же это такое?» — вскричала она и пошла опять
омываться. Люди схватили бесноватого за горло и удалили от­
туда. Жена, омывшись, подошла к статуе якши, принесла в
жертву цветы, благовония и прочее и сказала во всеуслышапие:
«О досточтимый якша! Если ко мне когда-нибудь прикасался
какой-либо мужчина, кроме моего мужа и этого бесноватого, то
пусть не пройду я между твоих ног». С этими словами она па
глазах всего народа прошла между ног якши. И якша стоял не­
подвижно, одобряя про себя такую сметливость. Все стали ее
хвалить, говоря: «Вот верная жена». И^она пошла домой.
Ивдийск., 88у 221

159. Слон и заяц

Жил-был слон. Он обрабатывал свое поле и кормился урожа­
ем с него. Однажды на поле пришел заяц, собрал весь урожай и
хотел его унести. Но слон поймал зайца и сказал ему:
— Ах, заяц, ах, разбойник, зачем ты уносишь мою еду?
— Причем тут еда? — ответил заяц.— Ты посмотри сначала
на поле. Чье это поле?
— Это мое поле,— ответил слон.
— Ты лжешь, слон,— сказал заяц,— поле принадлежит мне.
Это знают все. Даже богу это известно.
— Ладно,— сказал слон,— эавтра это дело будет разбираться.
Слон отправился собирать всех зверей: львов, гиен и диких
свиней. А заяц ночью пошел к обезьяне и сказал ей:
— Завтра я буду судиться со слоном. Пойди заберись на вы­
сокое дерево. Ты будешь изображать бога. Как только я произ­
несу слово «бог», ты скажи: «Это правда, поле принадлежит
зайцу».
Потом заяц пошел к термиту ' и договорился с ним о том же.
235

Рано утром явился слон в сопровождении множества зверей.
— Полюбуйтесь-ка,— сказал он им,— вот этот заяц собирал
урожай с моего поля.
— Это мое поле,— возразил заяц.— Бог знает это.
Едва он произнес эти слова, как обезьяна с дерева крикнула:
— Да, это правда!
Все посмотрели вверх на дерево, но никого там не увидели
и сказали друг другу:
— Бог подтвердил, поле принадлежит зайцу.
И термит сказал тихо:
— Да, это правда.
Тут звери сказали слону:
— Поле действительно принадлежит зайцу. А тебе, слону,
нечего здесь делать. Уходи в лес.
С тех пор и до нынешнего дня слон терпеть не может зайца.
А обезьяна и термит, напротив, очень с ним дружат2.
Диго, 145, 23

ill. РАССКАЗЫ О ПРИГОВОРАХ

О НАКАЗАНИИ ВИНОВНЫХ И ПООЩРЕНИИ ПРАВЫХ

160. Визирь и осел

У одного старика был черный осел. Старик очень любил сво­
его осла и хорошо его кормил. Еще бы! Ведь без осла на своих
старых больных ногах куда он мог ПОЙТИ? Только ДО ворот.
— Мой черный осел очень умный, умнее, чем визирь! — го­
ворил старик.— И память у него прекрасная.
Люди на базаре улыбались, смеялись, а некоторые и хмури­
лись.
— Ты поосторожней! — кто-то сказал старику.— Дойдут та­
кие слова до ушей визиря — не сносить тебе головы!
—- Но ведь это правда! — со смехом сказал старик, сел на
осла и поехал сквозь толпу.
А слова его переходили от одного к другому, от другого к
третьему и к вечеру дошли до ушей визиря. Он побежал к импе­
ратору.
— О великий хуанди *! — сказал визирь.— Защитите мою
честь! Меня оскорбил паршивый старикашка с базара. Он срав­
нивает меня со своим черным ослом и говорит даже, что осел
умнее меня, что память у осла лучше!
Император сказал:
— Я сам буду его судить.
И послал пятьсот солдат, чтобы поймать этого старика и при­
везти во дворец. Солдаты долго его искали, но наконец нашли,
посадили в кожаный мешок и привезли к императору.
Испуганный старик вошел в огромный зал. На золотом троне
восседал сам хуанди. В его ногах лежал тигр. По бокам стояли
телохранители с копьями. Дальше стояли воины и придворные.
— Подведите старика поближе,— сказал император.
Старика подвели поближе.
— Отвечай, жалкий урод, ты говорил, что твой паршивый
осел умнее, чем мой прославленный визирь? — спросил импе­
ратор.
— Да, мой дорогой хуанди, я это говорил, ибо это так и
есть,— ответил старик.
237

— Значит, ты признаешь себя виноватым, признаешь, что
это твои слова! Ну а почему ты так говоришь? Разве можно срав­
нить осла с визирем? Ведь мой визирь не просто человек, но уче­
ный человек!
— Если вы разрешите мне говорить, высокочтимый хуанди,
если вы согласитесь выслушать меня, я отвечу.
Все придворные с любопытством разглядывали старика, с
удивлением слушали, как спокойно он разговаривает с импера­
тором.
— Говори! — сказал хуанди.
— Слушайте,— начал старик.— Ехал я однажды на осле в
город. На дороге была яма, полная грязи. Я хотел ее объехать.
Но осел упорствовал. Он не хотел поворачивать, чтобы обойти
яму. И шагнул прямо в глубокую грязь. Но не сделал он и трех
шагов, как споткнулся о камень и упал. Еле-еле мы выбрались
из грязи. Переднюю ногу осел ушиб. Это бы еще ничего! Но и я
захромал после падения! Тогда я как следует отлупил осла пал­
кой и поехал дальше. В городе на базаре я купил что надо и
двинулся назад. Подъехал к яме с грязью. Я нарочно направлял
осла в эту яму. Но он не шел. Тогда я стал его бить. И все-таки
он обошел яму и пошел по ровной, твердой дороге! Вы видите,
какая у моего осла прекрасная память! Он не повторяет преж­
них ошибок.
— Так неужели ты думаешь, старик, что у моего визиря па­
мять хуже? — спросил император.
Визирь зло глянул на старика, а потом посмотрел на импе­
ратора и расплылся в улыбке. Все воины, все придворные на­
пряженно ждали, что скажет старик. А он сказал:
— О высокочтимый хуанди, конечно, у визиря память хуже,
да кроме того, у него не хватает ума. Вы однажды запретили
ему брать деньги из казны без вашего разрешения, а он все-таки
берет. Казначей доложил вам об этом, вы наказали визиря, а он
вскоре забыл и приказание и наказание. И опять берет. Ума у
него совсем мало. Нет бы ему подумать, почему другие придвор­
ные не берут золото из казны. Конечно, ему далеко до моего
осла.
Воины и придворные заговорили, загалдели. Раздались вы­
крики:
— Старик прав!
Тогда визирь вскочил и побежал. Но воины с копьями его оста­
новили.
Император решил, что старик — мудрец, и сделал его своим
советником.
Дунганск., 45, 164
238

461. Бедняк и богатей

Жили-были бедняк со своей женой. Вот каким-то образом
раздобыл бедняк десять туманов. Дошли об этом слухи до бога­
тея, и он решил, что бедняк не сумеет ими воспользоваться,
поэтому надо его обмануть и забрать у него эти десять ту­
манов.
Он пошел к бедняку домой, вызвал его на улицу и сказал:
— Отдай мне свои деньги.
Бедняк отвечает ему:
— У тебя и так много денег.
— На свои деньги я приобрел скотину,— говорит богатей,—
у меня ничего не осталось, поэтому прошу тебя, дай мне свои
десять туманов.
Долго вели они разговор. Наконец богатей стал угрожать бед­
няку. Тот испугался и сказал:
— Ладно, посоветуюсь с хозяйкой.
Жена сказала ему:
— Бедная жизнь нам привычна, а он может убить тебя или
нанести тебе какой-либо другой ущерб. Лучше отдай ему свои
деньги.
Вынес бедняк свои деньги богатею и сказал ему:
— Отдаю тебе свои деньги, только хорошо бы иметь свиде­
теля.
— Нет, свидетель совершенно не нужен,— сказал богатей,
— Нужен,— настаивал бедняк.
— Какой тебе нужен свидетель? — прикрикнул богатей на
бедняка.
— Возможно, ты не хочешь, чтобы нашим свидетелем был
житель земли, но ты ведь знаешь, кто тебя создал? — спросил
бедняк.
— Знаю,— ответил богатей.
— В таком случае пусть он будет первым свидетелем нашим!
Затем, знаешь ли ты, что, когда ты умрешь, тебе предстоит уйти
в землю?
— Знаю,— сказал богатей.
— В таком случае пусть она будет вторым нашим свидетелем.
— Согласен,— сказал богатей, довольный, что свидетелем не
будет никто из людей земли.
Бедняк отдал свои деньги богатею и спросил его:
— Когда же вернешь их мне обратно?
— Через неделю, к тому времени я продам свон) .скотину и
вручу тебе в руки твои десять туманов.
Взял богатей деньги и ушел.
Прошла неделя, прошла другая, а богатей все не возвращает
/39

бедняку его денег. Бедняк посовещался с женой, и они решили,
нужно пойти к нему, узнать, что он скажет.
Вот отправился бедняк к богатею. Вызвал его из дому; бога­
тей вышел рассерженный и стал кричать:
— Что тебе надо? Какое у тебя тут дело?
Стал он угрожать бедняку, наседать на него, тот все пятится
от него назад, а богатей поднимает крик, чтобы слышали люди:
— Вот этот бедняк обвиняет меня в том, что я ему должен
десять туманов. Но кто и когда видел у бедняка десять туманов?
За такое обвинение надо его убить!
Вернулся бедняк домой, стали они с женой плакать.
— Пропали наши десять туманов да вдобавок он нанес нам
оскорбление!
Стали они раздумывать, что же делать, что им предпринять.
До бедняка дошел слух, что в далекой стране заседают судьи;
он велел своей жене испечь ему на дорогу кардзын * и отпра­
вился в эту страну. Много лишений перенес он в дороге, но всетаки достиг этой страны. Явился к судьям и изложил им свою
жалобу. Услышав, что он и богатей призвали в свидетели бога и
землю, судьи решили между собой, что бедняк совершенно прав>
— Мы принимаем твою жалобу,— сказали они бедняку,—
но, чтобы богатей не причинил тебе какого-либо зла, отойди пока
в сторону, чтобы тебя не видно было. Мы призовем его к себе и
поговорим с ним.
Вызвали они богатея. Явился он на их вызов.
— Бедняк пришел к нам с жалобой,— сказали судьи бога­
тею.— Но если бы он и не явился к нам, мы и без того знаем,
что ты занял у него десять туманов и истратил их. Такие дела
пе должны иметь места между людьми. Ты должен вернуть бед­
няку его десять туманов.
Богатей возразил на это судьям:
— Откуда у этого бедняка могли взяться десять туманов?
Я так богат, неужели вы верите, что я мог у него занять десять
туманов?
Долго убеждали пять членов суда богатея, но он стоял на
своем. Наконец они сказали ему:
— Вот в этом саду есть дорога, иди по ней вперед и вперед
и не возвращайся обратно, пока не дойдешь до самого конца до­
роги.
Пошел богатей по дороге и видит: на одной перекладине ви­
сят три котла, под ними горят одинаковые костры; два крайних
котла полны воды до краев и кипят, средний котел висит пустой
и разогрелся от огня докрасна. Из двух крайних котлов вылетают
большие брызги воды и падают из одного в другой, пролетая по­
верх среднего котла.
240

Смотрит богатей и удивляется: что за чудо, почему брызги
кипящей воды не попадают в средний котел?
Он вспомнил, что ему приказано дойти до конца дороги, и по­
шел дальше, все время оглядываясь на три котла. Идет он даль­
ше и видит: на обочине дороги, растянувшись, спит сука. Она не
проснулась, но щенята из ее утробы принялись громко лаять на
богатея.
Он еще больше удивился:
— Вот это совсем чудо! Почему сама сука не просыпается и
как узнали меня щенята из утробы своей матери и подняли та­
кой лай?
Постоял, потом вспомнил, что надо идти дальше.
Идет он дальше и видит новое чудо: на одном дереве сидят
все пернатые мира, а самая большая из птиц ощипывает их. От
пуха под деревом не было уже прохода.
Сильно удивился богатей и говорит сам себе:
— Их ведь больше, почему же они позволяют мучить себя,
почему совместно не уничтожат эту птицу? Да, много на свете
чудес, ничего подобного я не видел! Для чего мне еще идти до
другого края сада? Не буду больше ни на что смотреть, пойду
обратно!
Он прикрыл рукой свои глаза и повернул обратно. Идет об­
ратно с закрытыми глазами. Наконец открыл глаза, чтобы узнать,
идет ли он по дороге или сошел с нее, и видит: прямо перед его
ртом висит очень красивое краснобокое яблоко. Богатей откусил
его, а там внутри оказался конский навоз; он поплевался-поплевался, прикрыл глаза свои и боязливо пошел по дороге обратно,
не желая уже видеть ничего больше.
Подошел он к тем судьям, и, не дав им ничего сказать, сам
говорит:
—«• Вы должны объяснить мне, что означают все эти чудеса!
— Какие ты видел чудеса? — спрашивают судьи богатея,—
Расскажи-ка нам.
Богатей сказал:
— Три котла висят на одной перекладине; два крайних кот­
ла до краев полны водой, средний между ними висит пустой. Из
одного крайнего котла большие брызги кипящей воды падают в
другой поверх среднего котла, который остается раскаленным
докрасна. А между тем под тремя котлами разведены костры, и
они горят одинаково. Что это за чудо? — спрашивает богатей у
судей.
Они отвечают:
— Три дома будут жить рядом. Оба крайних — богатые, бу­
дут приглашать к себе друг друга, а средний дом бедняцкий, они
его не будут приглашать к себе, и бедняк будет охвачен нена241

вистью к ним... Ну а каковы другие чудеса? — спрашивают
судьи.
— Как сама сука не проснулась и не почуяла меня,— гово­
рит богатей,— а щенята у нее в утробе почуяли и подняли лай?
Что это за диво такое?
Судьи отвечают:
— Наступит такое время, когда старики будут лишены пра­
ва говорить и будут сидеть спокойно, а дела будут вершить мо­
лодые. Ну, какое чудо ты видел еще? — спрашивают они бо­
гатея.
Богатей говорит:
— Все пернатые сидели на одном дереве, а одна большая
птица выщипывала их, и пух под деревом загородил проход. Что
же это за чудо?
— Некий царь назовет себя более могущественным,— гово­
рят судьи,— и наступит время, когда он будет изводить бедный
народ всякими мучениями.
Судьи знали, что богатей не дошел до самого конца сада, но
все-таки спросили его:
— Дошел ли ты до конца или нет?
— Нет, не дошел,— сказал богатей.— Сердце мое было напу­
гано этими чудесами, и я повернул обратно. Я прикрыл глаза,
чтобы больше ничего не увидеть. Но через некоторое время я
открыл глаза, чтобы узнать, не сошел ли я с дороги, и увидел
прямо перед моим ртом яблоко. Я откусил его, но внутри яблока
оказался конский навоз, и я, отплевываясь, пошел по дороге
дальше. Что это еще за чудо? — спрашивает он судей.
Они отвечают:
— Наступит такое время и будут такие люди, которые будут
блистать своей внешностью, но в сердцах своих они будут пи­
тать друг к другу скверные чувства. А теперь,— сказали они
ему,— верни добровольно бедняку долг. Если же не вернешь, мы
заставим тебя жить с подобными людьми.
Богатей перепугался и стал просить судей:
— Вы угодные великому богу судьи, прошу вас, велите при­
вести сюда бедняка!
Привели бедняка, богатей ему говорит:
— Я возвращаю тебе вместо десяти туманов двадцать тума­
нов и называю тебя братом, ибо благодаря тебе я удостоился ви­
деть этих угодных великому богу судей.
Бедняк получил свои деньги, а потом радостный возвратился
домой.
— Ну как, муженек, чем кончилось твое дело? — спрашивает
его жена.
Бедняк отвечает весело:
242

— Благодаря мудрости судей я получил обратно свои деньги,
и он дал мне вдобавок еще десять туманов.
Вот так испокон веков богатей притеснял бедняка.
А вы, слушатели, благополучно живите до его возвращения!
Осетинск., 81, 57
162. Сварливая жена

Жили-были муж и жена. Кроме общих детей у каждого были
еще дети, рожденные в первом браке. Несмотря на то что муж
делал все, что полагается делать мужчине, жена всегда была
недовольна им и постоянно ворчала:
— Никуда ты не годишься. Не умеешь ты ничего делать, что
делают другие мужчины! Ни на что ты не годен! Никакой ты
не муж, никакой ты не мужчина!
— Почему это я не муж? Почему это я не мужчина? Что та­
кое делают другие мужчины, чего я не смог бы сделать? Они
идут на реку ловить рыбу, плывут по реке в каноэ, и я тоже плы­
ву в каноэ, и я тоже ловлю рыбу! Они ставят ловушки, и я тоже
ставлю ловушки! Они возделывают землю, и я возделываю зем­
лю! Они разводят свиней и кур, и я тоже. Торговать на рынке я
тоже умею, как все другие! Все спят со своими женами, и мы
спим с тобой вместе! И беременеешь ты от меня так же, как
женщины беременеют от своих мужей! Все имеют детей, и я имею
детей! Что же в конце концов умеют делать другие мужчины та­
кого,» что я не умел бы делать?! — возмущенно спросил ее од­
нажды муж.
— Айюе! Отстань, все равно ни на что ты не годишься!
И столько раз он слушал эти несправедливые обвинения, что
в конце концов решил обратиться за советом в собрание старей­
шин, которые обычно совещались под деревом, возле жилища
вождя. Здесь люди отдыхали, здесь собирались старейшины на
совет.
И вот, как обычно, собрались старейшины, пришел вождь,
и еще много простых людей сбежалось. Люди всегда любопытны.
— Вы, вожди и старейшины, старые люди и молодые, вы,
среди которых есть и высокие и низкие, среди которых есть и
толстые и худые, вы, которые могут быть моими старшими братья­
ми или моими младшими братьями, позвольте мне обратиться к
вам с вопросом. Могу я сказать все то, что хочу?
И несколько голосов ответило:
— Говори все, что хочешь!
— Ну вот я и скажу все, что хочу! Если один человек по­
стоянно говорит другому: «Ты никуда не годишься! Ты ничего
243

не умеешь! Ты ничего не можешь!», как вы считаете: должен
другой человек все это терпеть?
— Нет, такие слова оскорбляют человека! — сказал один из
мужчин.
И несколько голосов поддержало его:
— Можешь говорить все, что хочешь! Мы слушаем!
Тогда один из старейшин спросил:
— Послушай-ка, этот разговор идет между двумя мужчина­
ми, между двумя женщинами или между мужчиной и женщиной?
— Не просто между мужчиной и женщиной, а между мужем
и женой.
— И кто же эти мужчина и женщина?
— Этот мужчина — я, а эта женщина — моя жена.
— Ай-ай-ай! Тогда все это должны решить старейшины и сам
оождь.
— Ну давай расскажи все подробно! — подтвердил один из
советников вождя.
— Слушайте, старейшины и советники, люди старые и моло­
дые, высокие и низкие, толстые и худые, эта женщина постоян­
но говорит мне: «Никакой ты не мужчина! Ни на что ты не го­
дишься! Ничего ты не умеешь делать того, что делают другие
мужчины!». Но я ведь вместе с другими плаваю на каноэ, ловлю
рыбу не хуже других, ставлю ловушки тоже не хуже других. Все
землю возделывают, и я землю возделываю. Все разводят свиней
и кур, и я развожу. Все торгуют на рынке, л я торгую. Ну, ко­
нечно, иногда лучше, иногда хуже, это понятно. Когда мы с ней
встретились, у меня уже были дети, так же как и у нее. Но по­
том мы еще рюдили детей вместе. И спим с ней вместе, и бере­
менеет она от меня. Словом, я делаю все то, что делают другие
мужчины. Почему же она все время меня ругает? Почемуона
попрекает меня, что я не умею делать ничего такого, что делают
другие мужчины?
— Слушай! — решил один из старейшин.— Твоя жена, на­
верное, хочет, чтобы ты получил талисман! Тогда она успокоит­
ся! — И, обратившись к вождю, спросил: — Скажи, почтенней­
ший, верно я говорю или неверно?
— Все верно. Пускай этот человек получит талисман, и тогда
его жена успокоится,— подтвердил вождь.
И человек последовал их совету. Он отправился к колдуну с
просьбой дать ему хороший, верный талисман.
— Зачем тебе нужен талисман? Что у тебя случилось? —
спросил колдун.— Мне это надо знать, против кого должен дей­
ствовать талисман, кто станет его жертвой.
И человек снова повторил свою историю. Как жена твердит:
«Никакой ты не мужчина! Ни на что ты не годишься! Ничего ты
244

не умеешь делать того, что делают другие мужчины!», и объяс­
нил колдуну, что он все делал, как другие мужчины: и ловил
рыбу, и ставил ловушки, и возделывал землю, и родил детей...
— Хорошо. Я все понял. Дам тебе талисман. Но жертвой его
станет не твой сын, рожденный от другой женщины, не сын, рож­
денный ею от тебя. Жертвой колдовства станет ее старшая дочь
или ее старший внук. Это для того, чтобы она наконец поняла,
что была не права, что ты все можешь! Иди домой. Вот тебе та­
лисман.
Человек вернулся домой и никому не сказал ни слова.
А через несколько дней, когда старший внук сварливой жены
вместе с другими детьми ел плоды акажу, зернышко попало ему
в горло. Он поперхнулся, закашлялся и умер.
Стали выяснять причину смерти мальчика и узнали, что во
всем виноват дед.
Все родственники — и матери и отца — собрались и стали
обсуждать случившееся.
— Хотя ребенок и погиб по вине деда, но дед прав! — объя­
вили все вместе.— Слишком долго он терпел унижения от своей
жены. Нельзя обижать хорошего человека.
Так муж доказал жене, что он все может.
Ангольск., 56, 14
163. Ловкач и глупец

Жили два брата — ловкач и глупец. Каждый день они долж­
ны были добывать еду для своих родителей. Однажды пошли они
вместе к реке, чтобы наловить рыбы, которая остается во время
отлива на берегу и обгладывает корни деревьев. Глупец поймал
и оглушил рыбу, а ловкачу все никак это не удавалось. Подошел
он к глупцу и спрашивает:
— Глупец, ты поймал что-нибудь?
А тот отвечает:
— Да, ловкач, хоть я и глупец, но вот, видишь, поймал.
Говорит ловкач:
— Да ты и впрямь глупец! Увидел небось, что я ловлю рыбу,
которая плывет в твою сторону, и схватил ее поскорей! Это моя
рыба! Отдавай ее мне.
Нечего делать, отдал глупец ловкачу свою рыбу. Пошли они
домой, а ловкач и говорит отцу:
— Смотри, отец, какую я здоровенную рыбу поймал. А глу­
пец ничего не принес.
Мать разделала и приготовила рыбу, отец с ловкачом поели,
а глупцу не оставили ни кусочка.
.245

Назавтра братья снова пошли на рыбалку, и глупец быстро
поймал рыбу. А ловкач и спрашивает:
— Ты слышал, как я из лука стрелял?
— Нет,— отвечает глупец.
Ловкач удивленно повернулся к нему.
— Во* тг.к вдорово! Смотри, вон у твоих ног лежит рыба, ко­
торую я подстрелил!
— Что ж, ладно,— говорит глупец.— Возьми эту рыбу себе.
Вернулись они домой, отдали рыбу матери. Та ее приготови­
ла, и опять отец и ловкач-сын принялись за вкусное кушанье,
а глупца даже к столу не позвали.
Вдруг большая кость застряла у отца в горле. Ловкач кликпул брата и велел ему бежать за лекарем. Но тот отказался идти
и запел:
Каждый день мою рыбу едите,
Глупцом зовете меня,
Рыбы мне пе даете,
И, чгоб я помогал вам, хотите!

Ловкач воскликнул:
— Да как ты можешь петь, когда твой отец страдает?
Но глуисц продолжал:
Ты все ел да ел до отвала,
В горле косгь у тебя застряла,
Скоро гибель твоя продет.
В горле кость у тебя застряла!
А вот сыв твой любимый — хитрец,
Много рыбы тебе он поймал, отец,
А я все равно голодаю.
Но теперь приближается твой конец,
И тогда, быть может, поест глупец?

Пока глупец пел, отец умер. Сбежались родственники, сосе­
ди, и все накинулись на глупца: как он смел петь, когда отец
умирал? А глупец ответил:
— Нас у отца было двое — ловкач и глупец. Но только глу­
пец ловил рыбу и кормил родителей, а ловкач присваивал себе
всю добычу и морил брата голодом. Отец же верил одному лов­
качу. Поэтому вы не должны сердиться на глупца эа то, что он
поет, когда страдает отец. Ведь и он страдал, но никто не жа­
лел его.
И народ, узнав всю историю, решил, что глупец прав, а отец
справедливо наказан за то, что не давал есть сыну.
Бакошо, 63, 50

246

164. Слраведливость знает только Аллаха

У одного человека пропала верблюдица. И вдруг он видит,
что она пасется вместе со стадом одного очень уважаемого че­
ловека, знаменитого своей щедростью, красноречием и воинскими
доблестями. А тот говорит:
— Я знать ничего не знаю. Если хочешь, можешь подавать
на меня в суд.
Тогда хозяин верблюдицы обратился к старейшинам, и они
взялись рассудить их.
Но судьи боялись похитителя верблюдицы и решили дело в
его пользу. Хозяин верблюдицы не признал решения этого суда.
Выбрали новый суд. Но и эти судьи судили пристрастно, и вер­
блюдица опять не была возвращена законному хозяину.
После того как он вторично проиграл дело, его спросили:
— Ну что, потребуешь нового суда?
— Я решил довериться Ине Санвейне,— ответил он.
А надо сказать, что Ина Санвейне был близким родственни­
ком похитителя верблюдицы. Дело было передано Ине Санвейне.
После того как выступили истец и ответчик и были опроше­
ны свидетели, Ина Санвейне встал и сказал похитителю:
— Справедливость не знает ни шурина, ни тестя, ни родст­
ва, ни свойства, ни детей, ни братьев, ни отца, ни матери, она не
знает ни жены, ни мужа, ни дядьев, ни теток, ни ближних, ни
дальних, ни друзей, ни знакомых. Справедливость знает только
Аллаха. Отдай верблюдицу.
Тут хозяин верблюдицы встал, подошел к Ине Санвейне и
другим судьям и, пожав им всем руки, сказал:
— О Ина Санвейне! Славу о тебе я разнесу по всему свету.
Затем он вернулся домой в свое племя и всю свою жизнь, о
каком бы деле ни зашла речь, говорил:
— Надо обратиться к Ине Санвейне.
Так Ина Санвейне стал знаменит на весь свет.
Сомалийск., 109, 488
165. Человек маленького роста

Как-то раз некий городской вор, чтобы забраться в чужой
дом, подкапывал стену. Стена обвалилась, и вор сломал себе руку.
Тогда вор пришел к негусу и стал жаловаться:
— О негус! Я, ваш городской вор, подкапывал стену одного
дома, а ода обрушилась, и я сломал себе руку. Ясно, что хозяин
дома делал стену кое-как.
Негус был большим сумасбродом, поэтому он приказал по­
звать хозяина дома, сказав:
247

— Действительно, это из-за него мой городской вор сломил
себе руку.
Когда хозяин дома пришел, негус спросил его:
— Почему ты так плохо построил дом, что из-за тебя мой вор
сломал себе руку?
— Я не виноват. Это каменщик плохо сложил стены,— отве­
тил хозяин дома.
Негус приказал позвать каменщика.
— Ты почему так плохо сложил стены? Из-за тебя мой вор
сломал себе руку,— сказал негус каменщику.
— Я тут ни при чем. Стена обрушилась потому, что плохо
крыли крышу. Виноват тот, кто крыл крышу,— сказал ка­
менщик.
Тогда позвали кровельщика, и негус сказал:
— Ты плохо крыл крышу дома, а поэтохму из-за тебя мой вор
сломал себе руку.
— О негус! Я не виноват,— ответил кровельщик.— Когда я
крыл крышу, мимо проходила красивая, накрашенная девушка,
и я засмотрелся на нее. Вот почему получилась плохая крыша.
Это девушка виновата во всем.
Тут сумасбродный негус устал и собрался уходить. Но преж­
де чем уйти, он распорядился:
— Если увидите человека маленького роста, повесьте его!
А так как среди присутствующих самым маленьким был этот
вор, его схватили и повесили. Так рассказывают.
Амхарск., 22, 260

166. [Суд Синукуана]

Дело было давным-давно. В одной из пещер горы Арайат
жил Синукуан 1, судья зверей. Когда-то Синукуан жил в городе,
но его смелость, честность и прямота у многих вызывала доса­
ду, а то и ненависть. Против него устраивались заговоры, и паконец, опасаясь за свою жизнь, он оставил в городе все свое
имущество, всех друзей и, поселившись на горе Арайат, решил
завести дружбу с обитавшими там животными.
Звери очень скоро полюбили Синукуана. Он обладал способ­
ностью превращаться в кого угодно и, когда к нему приходило
какое-либо животное, всегда принимал его обличье. Вскоре все
обитатели Арайата признали его своим судьей, мудрецом и пра­
вителем и приходили к нему со своими делами и тяжбами. '
Однажды на суд к Синукуану явилась птица и попросила
его наказать лягушку, которая ночью так кричала, что не дала
ей спать. Синукуан вызвал к себе беспокойную лягушку и спро­
сил ее, почему она так недостойно себя вела.
248

— Господин,— почтительно ответила лягушка,— я просто
звала на помощь, потому что увидела, как черепаха тащит на
спине свой дом. Я испугалась, что она меня задавит этим домом.
— Что ж, причина уважительная,— сказал Синукуан.— Мо­
жешь быть свободна.
Вызвал он в суд черепаху и попросил ее объяснить свое по­
ведение.
— Достопочтенный судья,— смиренно ответила черепаха,—
я понесла свой дом, потому что светлячок рядом с ним размахи­
вал огнем и я испугалась, как бы он не поджег дом. Разве я не
вправе защищать свое жилище от огня?
— Твоя причина уважительна,— сказал Синукуан.— Можешь
быть свободна.
На другой день явился в суд светлячок. Судья спросил, по­
чему он размахивал огнем. Светлячок тихим голосом ответил:
— А как еще я мог защитить себя от москита, который угро­
жал мне своим острым кинжалом?
Его довод тоже был признан убедительным, и светлячка от­
пустили с миром.
Наконец позвали на суд москита, и тот никак не смог тол­
ком объяснить, зачем ему понадобилось доставать свой кинжал.
Синукуан приговорил его к трем дням тюрьмы.
И пока москит отбывал заключение, у него вдруг пропал го­
лос. С тех пор у москитов-самцов нет голоса и кинжалов своих
они больше не достают, боясь наказания 2.
Пампанго, 148, 385
167. Почему у мухи нет хвоста

Однажды собрались все звери на совет, только удав не при­
шел. Послали за ним антилопу. Антилопа прискакала к удаву,
но подойти близко побоялась, остановилась, не доходя до его
хвоста, и стала кричать:
— Эй, удав, все звери собрались на площади, ждут тебя!
И поскорее побежала обратно.
Ждали звери удава, ждали, не дождались и послали за ним
мангусту. Но мангуста тоже боялась удава и поступила точно
так же, как антилопа.
Не дождавшись удава и на этот раз, звери послали за ним
муху. Муха прилетела к удаву, увидела, что он спит, и подняла
такой шум, что удав проснулся. Не поняв, в чем дело, он с пере­
пугу быстро заполз в мышиную нору.
Мышь, как увидела удава, так и обмерла:
— Ох, зачем это страшилище заползло в мою нору? Надо
отсюда убегать, а то как бы не было беды мне и моим деткам!
24!)

Собрала она своя пожитки, захватила детей и через запасвой ход выскочила из норы.
В это время мимо пролетела птица-медоедка. Увидала она
мышь и сказала сама себе:
— Мышь с детьми выбегает из норы средь бела дня. Это не­
спроста.
На лету она все оглядывалась да оглядывалась на мышь и не
заметила, как с разгону налетела на антилопу — прямо ей меж­
ду вог!
— Ой, беда! — закричала антилопа.— Кто-то выстрелил в
меня и попал мне между ног!
От страха она так рванулась вперед, что наткнулась на дере­
во. А на дереве сидели муравьи. От удара они слетели вниз и по­
пали на слова, да с перепугу стали его кусать. Слон тоже испу• ался, побежал куда глаза глядят и наступил на краба, который
сидел у источника '.
Краб умер, а источник сразу иссяк.
Все звери пришли в великий гнев.
— Кто иовинен в смерти краба? — стали допытываться
опи.— Краб делал нам добро, давал нам воду. А теперь он умер,
и у нас больше нет воды.
Черепаха сказала:
— В смерти краба виноват слон.
Позвали звери слона и закричали на него:
— Эй, слон, что же ты наделал? Зачем ты убил краба?
Слон ответил:
— Дорогие братья, пощадите меня! Меня так искусали му­
равьи, что я спросонья испугался и побежал куда глаза глядят.
Позвали муравьев и спросили:
— Зачем вы искусали слона?
— Пощадите нас! — сказали муравьи.— Мы спокойно сиде­
ли на дереве. Вдруг на него налетела антилопа и так сильно
стукнула, что мы упали прямо на слона. Тогда мы стали его ку­
сать, чтобы он проснулся и не терял времени. Ведь если антило­
па от кого-то бежит, надо быть начеку, не то попадешь в беду.
Вызвали антилопу, и она сказала:
— Дорогие братья, осторожности нечего стыдиться. Птицамедоедка налетела на меня, прямо между ног. Я подумала, что
кто-то в меня выстрелил, и доскакала прочь.
— А ну-ка, медоедка, подойди поближе,— сказали звери.—
Почему же это ты летаешь не глядя?
— Господа звери,— ответила медоедка,— и вы, господин
судья черепаха! Послушайте, что я вам скажу. Видали ли вы
когда-нибудь, чтобы мышь средь бела дня выносила из норы де­
тей и все свои пожитки?
250

— Нет,— сказали звери.
— Так вот, дело было так,— продолжала медоедка:— я уви­
дала, что мышь выбегает из норы с детьми и всем своим добром.
На лету я все смотрела на них и пролетела между ног антилопы,
просто чтобы предупредить ее. Ведь мудрая пословица недаром
говорит: «Мышь выползает из норы — значит, жди опас­
ности».
Позвали мышь и сказали ей:
— Ты никогда средь бела дня не выползаешь из поры. Что
с тобой случилось на этот раз?
Мышь ответила:
— О дорогие братья, выслушайте меня! Все это случилось
из-за удава. Сколько я живу, никогда не было, чтобы он запол­
зал в мою нору. Увидев его так близко, я испугалась, как бы не
было беды мне и моим детям. Поэтому я забрала их, захватила
все свои пожитки и убежала.
Позвали тогда удава и сказали:
— Ты слишком велик, чтобы лазить по мышиным норам!
Что тебе там понадобилось?
И удав ответил:
— Я спал, вдруг налетели мухи, стали шуметь и изо всей
силы бить меня по щекам. Спросонья я испугался и залез в мы­
шиную нору. Не казните меня без вины!
Добрались до мухи.
— Подойди сюда,— сказали ей звери.— Как тебе взбрело на
ум налететь на удава, когда он мирно спит, да еще бить его по
щекам? Разве мы тебя за этим посылали?
— Нет,—сказала муха.
— Зачем же ты так сделала?
Муха молчала, не зная, что ответить.
И вынесен был приговор: «В смерти краба виновата муха. За
это отныне и на веки веков она останется без хвоста» *.
Вот почему у мухи нет хвоста.
Дуала, 146, 142

168. [Суд Дахо]
Два человека спорили из-за большого медного таза. Разре­
шить спор обратились к Дахо. Каждый кричал, что таз принад­
лежит ему.
— Вот уж сколько лет прошло, как я его купил! — говорил
один.
— Этот таз мне в наследство от магери достался! — утверж­
дал другой.
251

— Он верно говорит,— сказал Дахо.— Я сам видел, как этот
таз вырос в их доме.
Персидск., 69, 38
169. Дочери are лита
Парень был красив, силен и умен. Каждый был бы рад взять
его себе на службу. Нанялся он к одному агелиту*, который
славился всюду как мудрый судья. После того как парень про­
был у агелита несколько дней, тот сказал ему:
— Мне надо съездить по делам, разрешить на местах кой-ка­
кие споры. Заменить меня некому. Поэтому я хочу попросить
чебя: не побудешь ли ты здесь вместо меня? Ты первый, кто ка­
жется мне достаточно умным для такого дела.
Сказав это, агелит уехал. А парень пошел во двор и стал обду­
мывать его слова.
— Остаться мне или не остаться? — спросил он сам себя
вслух.
— Если ты не дурак, то останешься,— произнесли сзади него
два голоса.
Парень оглянулся и увидел двух красивых девушек. Они как
раз входили в дом. Это были дочери агелита. Потом из дома до­
несся их смех.
«Недурная пожива для умного»,— подумал юноша.
Вечером агелит вернулся, и юноша сказал ему:
— Не буду долго раздумывать. Я решил принять ваше пред­
ложение и остаться вместо вас.
На другое утро агелит уехал. Едва он удалился, к юноше
пришли обе красавицы девушки, засмеялись и сказали:
— Не хочешь ли ты с нами поспорить? Ты красив и силен,
женщине одно удовольствие иметь с тобой дело. Так вот скажи,
хочешь ли ты держать с нами спор?
— Хочу,— ответил юноша.— Говорите, о чем вы собираетесь
спорить.
— Мы готовы дать тебе пятьдесят золотых монет, если ты су­
меешь взять нас двадцать раз подряд. А если не можешь —
пятьдесят золотых за тобой.
Юноша засмеялся и сказал:
— Не будем тратить времени и начнем.
Он взял их двадцать раз, но на последнем разе силы ему от­
казали.
— Ты красивый и сильный парень,— заявили ему девушки,—
но пятьдесят золотых ты не получишь. Наоборот, тебе придется
уплатить пятьдесят золотых нам. Ты взял нас двадцать раз, но
на двадцатом ослабел.
252

Юноша ответил:
— Это сложный вопрос, его может решить только судья. Да­
вайте передадим дело на суд агелиту, вашему отцу.
Девушки закричали:
— Что ты говоришь! Да отец пас убьет, если услышит, что
мы делали! Он разрубит нас на мелкие куски, если только узнает
о таком споре! Ни в коем случае не говори ничего отцу!
— Вам нечего опасаться,— ответил он.— Я не собираюсь
рассказывать вашему отцу, какими делами мы тут с вами зани­
мались. Я вообще ни о чем подобном не буду с ним говорить. Но
раз у нас возник спор, а я в этом доме замещаю судью, мне надо
услышать, что он мне скажет.
Девушки были так напуганы, что когда вернулся отец, они
спрятались в хлеву рядом с жильем. Едва агедит приехал, как
юноша вошел к нему, приветствовал его, сел рядом и сказал:
— Вчера ко мне приходили два человека, у которых возник
спор. А спорили они о том, кто из них выиграл. Одному из них
принадлежала сильная лошадь. И он поспорил на пятьдесят зо­
лотых, что она сумеет сжевать подряд двадцать мер зерна. А дру­
гой, торговец зерном, поставил пятьдесят золотых, утверждая,
что лошадь двадцать мер в себя не вместит. Поспорили и устроили
испытания. Лошадь съела одну за другой девятнадцать мер зерна.
А двадцатую взяла в рот, разжевала, но не удержала во рту. Тор­
говец зерном сказал, что лошадь не осилила двадцати мер, и
потребовал от ее хозяина пятьдесят золотых. Цо тот ответил, что
лошадь вместила в себя все двадцать мер и выполнила задачу.
А если она потом двадцатую не удержала, то это ее дело. Поэто­
му хозяин потребовал пятьдесят золотых себе.
— И что ты об этом думаешь сам? — спросил агелит.
Юноша ответил:
— Я думаю, владелец лошади выиграл спор. Ведь лошадь
действительно вместила все двадцать мер зерна. Так что торговец
должен уплатить ему пятьдесят золотых.
— Я бы решил точно так же,— сказал агелит.— Я вижу, у
тебя такие же взгляды на справедливость и несправедливость,
как у меня. Ты умеешь правильно рассудить. Я рад, что ты так
умен. В следующий раз я уеду со спокойной душой.
Вечером к парню пришли обе девушки и отдали ему пятьде­
сят золотых. Они тихо посмеялись и сказали:
— Спасибо тебе. А денег этих нам не жалко, у нас их хва­
тает^..]
Кабильск., 149, 144

253

170. Забота Моллы

Как говорит предание, однажды Моллу Наереддина назначили
правителем того города, в котором он жил.
Через два дня после того, как он приступил к своим обязанно­
стям, стражники поймали двух воров и привели к нему. Одного
поймали ночью, другого — днем.
Молла расследовал дело и того, кхо воровал ночью, отпустил,
а того, кого поймали днем, посадил в тюрьму.
Хозяин того дома, где вор совершил кражу ночью, пожаловал­
ся Тимуру, что Молла вел дело несправедливо.
Тимур прислал Молле приказ: поймать вора, совершившего
кражу ночью, и как следует наказать.
Молла получил этот приказ, прочел его и подумал: «Наверно,
законы изменились, а я этого не знаю».
Он поймал этого вора и посадил в тюрьму, а того, который во­
ровал днем, освободил, украденные им вещи отобрал у хозяина и
отдал вору.
На сей раз этот хозяин пришел к Тимуру жаловаться на Моллу.
Тимур рассердился и вызвал Моллу к себе.
— Что ты делаешь? — спросил он.— Почему ты освободил это­
го вора?
— По твоему приказанию,— ответил Молла.
— Как по моему приказанию? — еще больше рассердился
Тимур.— Когда я писал, чтобы ты освободил его?
— Слава повелителю! — сказал Молла.— Один из воров со­
вершил кражу днем, другой — ночью. Еще со времен наших пред­
ков мы знаем: воруют всегда ночью, а днем — никогда. Поэтому тот,
кто ворует днем, нарушает и законы и обычаи. Вот я и посадил в
тюрьму того, который совершил кражу днем, и выпустил пойманного
ночью. Потом я получил за твоей подписью приказ: нужно пой­
мать и посадить того, кто воровал ночью. Я и подумал, что зако­
ны, наверно, изменились. Поймал того, кто воровал ночью, а пой­
манного днем освободил.
Тимур совсем разгневался:
— Сейчас же иди поймай и этого.
— О повелитель! — возразил Молла.— Это же несправедливо!
Если нельзя воровать ни ночью, ни днем, то что же им, беднягам,
остается? Когда же им заниматься своим делом?
Азербайджанок., 23, 45

254

171. Э ленд и тоже двуличный казн

Когда Эпенди был казн, к нему пришел один незнакомец и об­
ратился с жалобой:
— На поле паслись коровы, и одна из них, пятнистая, кажется
ваша, распорола брюхо нашей корове. Какую меру наказания
можно применить в этом случае?
— Хозяин здесь ни при чем. А с животного не спросишь за
пролитую кровь,— ответил Эпенди.
— Ах, я ошибся, наоборот, моя корова распорола брюхо ва­
шей корове,— поправился иришелец.
Тогда Эпенди заявил:
— Ну это совсем другой разговор. А ну-ка подай мне скорей
вон ту книгу в черной обложке.
Туркменск., 133, 161
172. Неправый суд

Пришли к судье двое и попросили тяжбу разрешить. Истец
принес судье большой горшок масла, а ответчик кабана во дворе
привязал.
Выслушал судья обе стороны и оправдал ответчика.
Разобиделся истец, явился в тот же день к судье домой и го­
ворит:
— Как тебе не совестно! Разве я для того горшок масла тебе
принес, чтобы ты моего противника оправдал?
— Что поделаешь,— вздохнул судья,— его кабан поддел клы­
ком твой горшок и разбил!1
Грузивск., 49, 36
173. Суд выдры

Однажды в большом лесу, которым правила выдра, произошел
такой случай. Во время прогулки по лесу обезьяна разрушила
гнездо певчей птицы. Птица была возмущена разбоем и отправи­
лась с жалобой к выдре. Выдра обещала сурово наказать веролом­
ную обезьяну. Суд над обезьяной должен был состояться на сле­
дующий день.
В назначенное время птица отправилась к выдре. В клюве она
несла веточку с маленькими плодами, чтобы подарить ее главно­
му судье — выдре. Пришли к судье и другие звери. Теперь все
ждали прихода обезьяны.
Тем временем обезьяна готовилась к ответу. Она понимала, что
255

виновата и ее ждет наказание. Но хитрая обезьяна стала думать,
как бы избежать кары. Она долго вспоминала, что любит главный
судья —выдра. И вспомнила, что выдра любит рыбу. Обезьяна
тут же поймала самую большую рыбу и отправилась к выдре.
Когда обезьяна появилась на суде, довольная выдра доедала
плоды, что принесла ей в подарок птица. Выдра была очень до­
вольна подарком и заверила птицу, что обезьяну ждет суровое
наказание. Обезьяна подошла к выдре и положила свой подарок
за ее спиной.
Потом она почтительно приблизилась к выдре и сказала ей:
— Уважаемый суд, разбирая дело, должен смотреть вперед и
назад.
Выдра поняла намек, обернулась и увидела за спиной рыбу,
которую она так любила. Посмотрела опять вперед и увидела
плоды, что принесла птица. Но рыбу выдра любила больше, чем
плоды. Поэтому она еще раз взглянула вперед и назад и объявила:
— Обезьяна не виновна. Зачем ты, птица, строила свое гнездо
там, где гуляет обезьяна? Ты поступила незаконно: построила
гнездо не там, где нужно. Поэтому и должна быть наказана.
Бирманск., 110, 249

174. Лай и заяц

Однажды Лай спросил зайца ! :
— Заяц, я знаю, ты бывал в подземном мире. Хорошо ли там?
— Да,— ответил заяц,— Когда-то я бывал там со своим отцом.
Если ты попадешь туда, ты найдешь там много еды 2.
— А можно ли туда попасть? — спросил Лай.
— Да,— ответил заяц,— как раз в эти дни туда можно пройти.
Но без проводника попасть в подземный мир трудно. Лучше тебе
отправиться со мной. Меня там хорошо знают.
— Хорошо, пойдем вдвоем,— сказал Лай.— А когда мы смо­
жем отправиться?
— Иди сначала домой,— сказал заяц,— и возьми три горшка
меду, чтоб мы могли купить в подземном мире все, что нам
нужно.
Лай обрадовался и пошел за медом. А заяц отправился домой к
своей жене и сказал ей:
— Натри свое тело илом, с одной стороны красным, с другой
черным. Потом пойди к месту, которое я тебе укажу, и спрячься
там. Я приду туда с Лаем и воскликну: «Господин подземного
мира, позволь нам пройти!» А ты должна спросить низким голо­
сом: «Кто ты?» Я скажу: «Я заяц, а со мной Лай!» Ты некоторое
время помолчи. Тогда я второй раз крикну: «Господин подземного
256

мира, разреши пройти в твои владения!» И ты на это ответь: «Тьт,
заяц, можешь пройти в подземный мир, а второго, по имени Лай,
я пропустить не могу. Пусть он оставит здесь свой горшок с ме­
дом, а сам пойдет домой и принесет курдючную овцу».
Утром Лай пришел к зайцу. [Дальше все происходит так, как
задумал заяц. Лай оставляет ему горшок меду, но, вернувшись
домой за овцой, понимает, что его обманули. Через несколько дней
он уговаривает зайца повторить попытку.]
Рано утром они отправились в путь. Заяц опять отправил впе­
ред свою жену. А Лай думал про себя: «Хорошо же, посмотрим,
кто сегодня останется в дураках».
Пришли они на то самое место, и заяц громко воскликнул:
— О господин подземного мира, а как на этот раз? Не сможем
ли мы сегодня вдвоем с Лаем пройти в твои владения?
— Нет,— ответил голос,— Лай и мать его 3 не могут ко мне
иройти.
— Почему? — спросил заяц, а сам тихо шепнул Лаю: — Он се­
годня очень не в духе. Что же нам делать?
— Ничего, пусть сердится,— ответил Лай.— Подожди, что он
еще скажет.
А голос продолжал:
— Ты, заяц, можешь проходить, а Лай пусть убирается.
— Слышишь? — прошептал заяц.— Делать нечего, ступай сво­
ей дорогой, а я пойду туда.
— Да, я так и сделаю,— ответил Лай, а сам отошел немного в
сторонку и спрятался.
Через некоторое время жена зайца вышла из своего укрытия
и пошла вместе с.зайцем домой.
— Видишь, какой я умный? — спросил ее заяц.
— Я тоже не глупа,— ответила жена.— Разве я плохо ему
сказала?
Лай все это слышал. «Значит, вот как,— подумал он.— Вы
съели мой мед, и вдобавок жена зайца меня оскорбила, меня и
мою мать». Он пошел вслед за зайцем и его женой. Заяц обернул­
ся и увидел Лая.
— Ну как там, в подземном мире? — спросил его Лай.
~— Все в порядке,— ответил заяц.— Я на этот раз зашел не­
далеко, всего до третьего моста.
— Да, ты сегодня очень рано вернулся. С чего бы это?
— Разве ты не видишь, что со мной моя жена? — сказал
заяц.— У меня заболел ребенок. Она догнала меня и позвала
домой.
Лай выразил ему сочувствие.
— Да,— сказал он,— в наши дли развелось много болезней.
Значит, твоя жена ходила тебя искать?
9

Заказ 3290

257

«— Да, да,— отвечал заяц.
Они прошли еще немного. Лай был очень разгневан, но виду
не показывал.
— Когда мы опять отправимся в подземный мир? — спросил
он зайца.
— Подожди, пока мой ребенок выздоровеет. А потом опять
пойдем. Конечно, если ты получишь разрешение.
— Опять спрашивать разрешения у этого дурака?
*— Эй, не говори так! — закричал заяц.— Ведь он слышит, как
ты его оскорбляешь.
— Ничего,— сказал Лай,— пойдем-ка сейчас туда опять.
А твоя жена пусть остается и ждет нас здесь.
Заяц попробовал было возражать, но Лай потащил его силой.
Пришли опи на то же самое место. Заяц весь дрожал. Лай с пал­
кой стал возле него.
— Начинай! — крикнул он.
— О господин подземного мира! — начал заяц дрожащим го­
лосом.
— Как следует говори! — прикрикнул Лай.— Скажи ему: гос­
подин подземного мира, я и Лай опять пришли к тебе.
— Нет,— ответил заяц,— этого голоса сейчас нет на месте.
Тогда Лай залепил ему оплеуху и крикнул:
— Почему это его нет на месте? Теперь я у бью тебя и твою
жену! Ты думаешь, я так глуп и не догадался, что ты спрятал
свою жену изображать господина подземного мира? А она меня
оскорбила? Пойдем-ка к пей! Ты меня еще узнаешь!
Они вернулись к жене зайца, и Лай закричал на нее:
— Ты, ничтожная зверюшка, ты оскорбила мою мать! Теперь
трепещи! Я Лай, знаешь ли ты меня? Трепещи, ибо ты сегодня
умрешь!
В это время мимо пробегала дикая собака.
— О чем вы спорите? — спросила она.
Но Лай и на нее закричал:
— Не вмешивайся в мои дела! Я Лай, равного которому нет
среди людей!
Дикая собака испугалась и побежала к черепахе-султану4.
— О султан,— сказала она,— Лай хочет убить зайца и его
жену. Нельзя этого допустить.
Черепаха тотчас послала к Лаю антилону.
— Здравствуй, Лай,— сказала антилопа дружелюбным голо­
сом.— Меня послал к тебе наш султан...
— Какой еще султан? — закричал на нее Лай.— Знать я не
хочу вашего султана!
— Зачем нам ссориться? — сказала антилопа.— Можно гово­
рить дружелюбно. Я пришла сюда, потому что меня послал за то-

бой наш султан черепаха. Лучше бы тебе пойти к ней. Неужели
ты боишься черепахи?
— Ладно,— сказал Лай,— пойдем. И ты тоже пойдешь,— крик­
нул он зайцу.— И твоя жена пусть идет.
А те оба только дрожали от страха.
Пришли они к черепахе.
— Лай,— сказала черепаха,— я слышала, ты хочешь убить
зайца и его жену. Но чтобы убивать других — такого закона нет.
Что тебе сделал заяц?
— Я знаю, что он мне сделал,—ответил Лай,—и я его убью
сейчас же на месте.
Услышав такие слова, черепаха очень испугалась.
— Заяц,—спросила она,—что ты сделал этому человеку?
Заяц рассказал ей все как было. Выслушав его, черепаха по­
смотрела на камни, где были написаны законы, и сказала:
— Лай оскорбил господина подземного мира и хотел убить
тебя. Значит, он и согрешил, а ты, заяц, невиновен.
— Я согрешил? — закричал Лай.—Я вижу, черепаха, ты сама
согрешила!
— Что ты говоришь, Лай! —сказала черепаха.—Я смотрю в
закон, а закон не может быть неправ.
— Что у тебя за закон? — ответил Лай.— Этот камень у тебя —
закон?
— Да,— сказала черепаха,— этот камень у меня — закон. Или
ты его не уважаешь?
— Я очень его уважаю,— ответил Лай.— Я сейчас заброшу
твой камень в пори.
— Подожди, подожди,— испугалась черепаха.— Сейчас я еще
разок загляну в закон. Может, я что-то неправильно там разобрала.
А про себя она подумала: «Когда убивают другого, это все-таки
не так страшно, как если убивают тебя».
— Да,— сказала она,— я разобрала не совсем точно. Теперь я
вижу, что виноват заяц. Почему ты обманывал Лая? — обратилась
она к зайцу.— Почему твоя жена оскорбила его?
— Твой суд глуп! — закричал на черепаху Лай.— Разве это
настоящий закон? Я заброшу твой закон в пори, а потом убью и
тебя.
Черепаха с перепугу спряталась в свою нору. А Лай ударил
зайца так сильно, что тот на месте испустил дух. Жена зайца ста­
ла просить Лая о пощаде, но он ответил:
— Нет, я ве могу оставить тебя в живых, потому что ты оскор­
била мою мать.
Схватил он свою палку и убил жену зайца. А сам пошел своей
дорогой.
Ираку, 160, 77
259

175. Кошка Лая

Однажды в дом Лая забралась мышь и стала грызть его обувь.
Кошка Лая схватила ее. Мышь жалобно запищала. А Лай услы­
шал этот писк и крикнул кошке:
— Держи ее как следует, не упусти! Будешь ловить мышей,
которые грызут мою обувь,— дам тебе много молока!
— Нет, она у меня не убежит,— сказала кошка и убила мышь.
А Лай дал ей много молока.
Жена мыши пожаловалась леопарду. Леопард пошел к черепа­
хе и сказал:
— О наш султан, я пришел к тебе с жалобой на кошку. Она
убила мышь!
— Как так! — рассердилась черепаха.— Я же сказала, что
никто не имеет права убивать другого!
— Да, звери перестали тебя уважать,— сказал леопард.— Они
не выполняют твоих приказов.
Черепаха послала за кошкой. Гонец побежал за ней, но не на­
шел и вернулся ни с чем.
— Ты не нашел ее? — удивился леопард.— Да ведь она живет
в доме Лая!
— Ах,— сказала черепаха,— значит мышь убита там? А что
она делала в доме Лая?
— Она хотела съесть его обувь.
Тогда черепаха сказала:
— Ох, оставьте меня с этим Лаем! Он опасный человек.
— Ты что, боишься Лая? — насмешливо спросил леопард.
Черепахе это показалось обидным, и она велела позвать Лая
вместе с кошкой. Кошка пришла к султану первой, а Лай спря­
тался позади дома.
— Что же это такое, кошка? — сказала черепаха.— Почему
ты убила мышь?
— Я убила ее потому, что она ела обувь моего господина,—
ответила кошка.
— Ты служишь человеку! — воскликнула черепаха.— Почему
ты живешь у Лая?
— Я живу у него потому, что он кормит меня,— ответила
кошка.
Черепаха посмотрела на свои камни и сказала:
— Ты, кошка, очень провинилась. Ведь я издала приказ, что­
бы никто из зверей не убивал друг друга. Но чтобы разобраться
в этом деле до конца, надо вызвать самого Лая.
Лай все это услышал и сам вбежал в дом.
— Здравствуй, султан! — сказал он.
— Послушай, Лай,—закричала на него черепаха,— каждый

день ты что-нибудь вытворяешь в пашей стране! Почему ты под­
говорил кошку убить мышь?
— Она все время грызла мою обувь,— ответил Лай.
— Если она даже и делала это,— вставил леопард*— ее нель­
зя винить. Должна же она чем-то питаться!
— Никогда не слыхал, чтобы человеческая обувь служила пи­
щей для мышей,— возразил Лай.— Если бы таков был приказ
султана, я бы не велел убивать мышь.
Черепаха посмотрела в свои законы и сказала:
— Ты, Лай, и твоя кошка — вы оба виноваты и должны поне­
сти наказание.
— Что ж,—сказал Лай.—А посмотри-ка в свои законы, вели­
ко ли должно быть наказание?
— Лучше всего было бы наказать их обоих палками,— радосгпо воскликнул леопард.
— Да, Лай,— согласилась черепаха,— тебя стоит наказать пал­
ками.
— А кошку? — спросил Лай.
— Кошка — другое дело,— сказала черепаха.— Больше всех
виноват ты. Дикая собака, принеси две палки!
Леопард хотел схватить Лая, но тот швырнул его на землю и
крикнул:
— Ах, так? Сегодня вы узнаете, кто такой Лай! Вы все рас­
прощаетесь с жизнью.
Одной рукой он схватил леопарда, другой черепаху, стукнул их
друг о друга и бросил на землю. Леопард тотчас испустил дух, а
черепаха взмолилась:
— Пощади меня, Лай, теперь я вижу, как ты велик!
— Эх ты, великий султан,— крикнул ей Лай,— посмотри-ка
еще раз в свои законы и скажи, кто виноват.
— Виновата я,— ответила черепаха,— я очень, очень винова­
та. Можешь сам посмотреть в мои законы.
— Твои законы — простые камни,— ответил Лай.— Какая в
пих может быть справедливость?
Ираку, 160, 8Э

176. Семь братьев-мышей

Давным-давно жили на земле семь братьев-мышей. У них была
своя юрта величиной с ладонь.
Однажды утром проснулись они и увидели, что за ночь снегу
навалило — стены скрыло! Сделали братья деревянные лопаты ц
начали разгребать снег. Целый день трудились, очень проголода­
лись.
261

И вдруг на том месте, где только что отгребли снег, все увиде­
ли кусочек мяса. Он лежал прямо перед носом Самого Младшего
Брата. Не успели все и рта раскрыть, как он съел это мясо.
Самый Старший Брат закричал:
— Что ты наделал?! Все съел сам! Вот я тебя сейчас!
И на глазах у перепуганных братьев-мышей он прыгнул и про­
глотил Самого Младшего Брата прямо с хвостиком. Тогда пять
братьев накинулись на него, связали и поволокли на суд к хану.
Долго шли, очень устали, пока добрались до хана. Связанного
брата оставили у дверей, а сами вошли в юрту.
Хан величественно восседал на троне. Он с усмешкой посмот­
рел на взмокших, запыхавшихся мышей.
— Откуда вы пришли? — спросил хан.
— Мы пришли из-за семи рек, из-за семи перевалов,— ответи­
ли мыши.
— Это и видно, вон как язычки-то высунули! — заметил хан.
— Нас было семеро,— сказали мыши.
— Ого, как много! — засмеялся хан.
— У нас была юрта величиной с вашу ладонь,— сказали
мыши.
— Большая юрта! — усмехнулся хаи.
— Когда мы разгребали снег, наш Самый Младший Брат на­
шел кусок мяса и съел. И тогда Самый Старший Брат проглотил
его прямо с хвостиком.
— О, какой он страшный! Где же он? — спросил хан.
— Мы его связали и приволокли к вам на суд. Он лежит за
дверьми. Он очень большой. Когда мы его нашли, он был совсем
маленький, мы взяли его к себе и стали звать наш Самый Млад­
ший Брат, но он рос быстрее всех, и скоро мы стали его звать
Наш Самый Старший Брат. Он стал спать уже не в юрте, а
снаружи.
— Втащите его сюда! — приказал хан.
Братья-мыши втащили связанного Самого Старшего Брата.
— Ха-ха-ха! — захохотал хан.— Да ведь это — кот! — И он
стал развязывать травинки, которыми были спутаны лапы кота.
— Хан, как вы его накажете? — спросили мыши.
— А вот как: развяжу и отпущу. Он хорошо сделал, что съел
мышь! И пусть он всех вас сожрет! — крикнул хан.
Испугались братья-мыши и разбежались кто куда.
А хан самого старшего их брата сделал своим котом.
С тех пор кот не дружит с мышами. Он помнит, как они волок­
ли его, связанного, через семь рек, через семь перевалов на суд
к хану.
А мыши обиделись на хана, что он оправдал кота-преступника,
и начали таскать у хана зерно, лепешки, сало, масло.
2П2

Вот с тех пор и стали мыши врагами людей, а кошки — праглми мышей.
Тувинск., 131, 187

177. [Он нам не так нужен]

Деревенский кузнец убил человека, и кадий приговорил его к
смертной казни. Жители деревни толпой пришли к кадию и
заявили:
— Кузнец у нас один. Если ты его казнишь, кто же будет
подковывать наших мулов и ослов? Пусть казнят вместо него ба­
калейщика, он нам не так нужен.
Кадий подумал и ответил:
— Зачем же убивать бакалейщика? Он тоже один. Давайте
казним одного из служителей бани — ведь их там двое.
Персидск., 85, 52

178. Цена закону

Много лет назад жил в Монголии слепой музыкант.
Триста шестьдесят пять дней в году странствовал он по стой­
бищам, ходил из юрты в юрту, играл людям на хуре *, пел песни,
сказывал былины.
Слепой музыкант откладывал каждую лишнюю монетку на
черный день, когда заболеет и не сможет бродить по стойбищам.
Свои деньги он носил в мешочке, а мешочек прятал за пазухой и
никогда с ним не расставался.
Однажды, когда музыкант играл на многолюдном сборище и
пел свои песни, подошел к нему щегольски одетый незнакомец.
Растолкав людей, он протиснулся вперед, сел на корточки перед
музыкантом и стал пристально смотреть на него своими черными
глазами. На пришельце были шелковый халат, а поверх него
зеленая плисовая куртка; на ногах — добротные кожаные гутулы*; шапка из черного шелка сдвинута набок.
Когда музыкант кончил играть и народ разошелся, незнако­
мец воровато осмотрелся и запустил руку за пазуху музыканта.
Слепой музыкант испугался, схватил вора за руку, стал кричать:
— Люди! В ясный день, под золотыми лучами солнца человека
грабят!
Не успел грабитель вытащить руку из-за пазухи музыканта,
как сбежались люди и схватили его.
— Так хорошо одет, а кого вздумал грабить! — возмущались
они.— Бедного слепого музыканта. Позор тебе!
2G3

А пришелец и не думал выпускать из рук мешочек.
— Подумайте, откуда у этого паршивого слепца может быть
столько денег? — кричал он.— Это мои деньги! Он у меня хотел их
отнять!
Народ еще пуще возмутился.
— Мошенник, хочешь оклеветать бедного музыканта! — закри­
чали люди и повели его к нойону *.
Выслушал нойон, что говорили ему люди, усадил слепого му­
зыканта и стал допрашивать мошенника.
— Встань на колени! — приказал он.— Ты, презренный вор,
среди ясного дня, под золотыми лучами солнца вздумал ограбить
бедного слепого музыканта. Как смеешь ты так поступать, живя
под властью своего милостивого владыки?
— Мой нойон,-— ответил мошенник.— Я из самой благородной
семьи. Мой отец — знатный человек. Зачем мне заниматься грязпыми делами? Неужели я стал бы грабить ничтожного музыкан­
та и пятнать доброе имя своих родителей?
— Как смеешь ты говорить, будто вышел из знатного рода? —
вскипел нойон.— Будь это так, ты бы не обворовал этого бедняка!
— Мой нойон! Смею уверить вас, отец имеет почти такой же
титул, как и вы,— стоял на своем мошенник.— Во всех четырех
сторонах света нет человека, который не знал бы моего отца.
Еще пуще рассердился нойон и говорит:
— Кто может знать недостойного отца, который воспитал та­
кого дурного сына?
— Мой нойон! Вы тоже знаете имя моего отца.
— Придется и твоего негодного отца привлечь к ответу. Гово­
ри его имя! — закричал нойон.
Вор посмотрел на нойона, чуть заметно подмигнул ему и
сказал:
— Лицо моего отца бугристое, спина горбатая, а имя ему Ста­
рый Сребреник.
Нойон задумался. Долго молчал он, потом улыбнулся:
— Придется завтра заняться вашим запутанным делом.
И приказал посадить под замок слепого и вора, каждого в от­
дельности.
Ночью вор попросил отвести его. к нойону и дал ему взятку —
тридцать серебряных монет с рельефной чеканкой на лицевой
стороне.
Утром оба предстали перед нойоном. На этот раз он обрушил
свой гнев на слепого музыканта.
— Презренный вор, как смел ты нарушить закон? Говори, что
заставило тебя оклеветать честного человека?
Музыкант ничего не ответил. Он сел и начал копать землю ру­
ками, изредка наклоняясь, словно прислушиваясь.
204

«Что делает этот слепой черт?» — удивился нойон, а вслух
спросил:
— Эй, вор, ты что, с ума сошел?
— Мой нойон,— ответил слепой музыкант.— Только вчера
здесь говорил закон. Сегодня закон онемел за тридцать сребрени­
ков, словно сквозь землю провалился. Вот я и рою, может, найду
закон, а может быть, монеты?
Нойон изменился в лице и приказал поскорее прогнать слепо­
го музыканта.
Монгольск., 75, 257

179. О несправедливом суде

В одной стране жил человек, у которого была очень большая
семья. Человек уважал законы и обычаи. Однако в этом мире бо­
гатство и бедность, почет и унижение постоянно сменяют друг
друга. Настало голодное время, и человеку стало трудно кормить
свою многочисленную семью. Тогда он решил найти такую страну,
где он и его семья могли бы жить в достатке. Взял он с собой жену
и детей и отправился в путь.
Много дней провели они в дороге. Как-то встретили они кресть­
ян и спросили, не знают ли те такой страны, где от хлеба ломились
бы закрома. И крестьяне, указав на дальние горы, сказали:
— В том краю есть страна, в которой очень много хлеба. Там
плодородная земля, но судьи несправедливы, и в стране царят
беззаконие ибеспорядки. В соседней же стране живется не осо­
бенно вольготно, но там честные судьи, а закон и справедливость
торжествуют.
Выслушал их человек и подумал: «Я беден. У меня нет ни
земли, ни скота, ни имущества. Меня не интересует — справед­
ливый судья или несправедливый, соблюдаются законы или нет.
Я хочу лишь своим трудом заработать на пропитание. Мне не из-за
чего ссориться с людьми».
И он твердо решил отправиться в ту страну, где много хлеба,
но нет справедливости. Вскоре человек достиг этой страны. По­
строил он хижину для своей семьи и, трудясь день и ночь, мог
прокормить свою жену и детей.
Прожил он в этой стране несколько месяцев, и вот однажды
подходит к нему сосед и говорит:
— Кто все эти люди, которые живут с тобой?
— Это моя жена, а остальные — дети.
— Неужели у тебя столько детей? — не унимался сосед.
— Конечно,— отвечал тот.
Тогда сосед говорит:
2