Реверс [Светла Литвин] (fb2) читать онлайн

Светла Литвин Реверс

1

Бойтесь ночных звонков…

В день похорон Антона лил проливной дождь, затихая лишь на несколько минут каждый час-два.

Не хотела брать сына на похороны именно из-за дождя, а не из-за смысла происходящего. Он слишком мал чтоб понять, что хоронят его отца, а гроб был закрытый, фотографии на плите не будет.

Я уже подумала оставить Ваню с соседкой, но на душе было так неспокойно для этого, что я лишь одела сына потеплей. Он был в этот момент единственным лучом света, пробивающимся через непроглядную тьму, и я за него держалась. За него и ради него. Иначе и не знаю, как смогла бы пережить потерю любимого, важного человека, составляющего половину меня.

Присела на корточки перед сынишкой.

— Прячь ручки в кармашки. — не смогла найти перчатки или варежки в своём состоянии, — Вот так. — помогла сыну.

Такой маленький и ещё очень неуклюжий в свои неполных два года.

— В магаин дём! Магаин! — радостно затараторил сын, любитель супермаркетов, а я улыбнулась отчаянно ведь ему нужна моя улыбка.

— Нет малыш. Гулять. В лес. — говорила рвано, вспоминая и с трудом подбирая слова.

Ваня, соглашаясь, кивнул. Я поцеловала сына в щёчку и на свинцом налитых ногах выпрямилась.

Быстро повязала чёрный платок на голову застегнула тёмный плащ на все пуговицы, и мы вышли из некогда полной счастья квартиры. Я проворачивала ключ в замочной скважине закрывая дверь, а внутри торнадо. Всё рвалось в клочья словно острыми зубьями ключа проворачивали нутро. Из этого торнадо вырвал звонкий голосок, как спасительная шлюпка, брошенная утопающему.

— Мама гуять дём?! — сынок несколько раз дёрнул за руку, и я осознала, что ключ и так уже провёрнут до упора, а я давлю ещё, уже до боли в пальцах.

Но там дальше тупик. Упор. Вынула ключ и на автомате сунула в карман.

Сын держал за руку и в принципе держал.

Из-за сына только я и отмечала происходящее вокруг. Что дождь льёт с утра и что нам повезло дойти до машины в те самые несколько минут затишья. Машину вела аккуратно только потому, что там за спиной сын.

Похороны организовывались не мной, близкий друг Антона, Игорь видел, что я не в состоянии этим заниматься, потому что не могу отойти от сына и помог. Всё организовал и встретил у ворот кладбища.

— Здорова бандит. — бодро забрал Ваньку из рук, подкидывая его к небу, детский смех заглушил звенящую тишину и у меня защемило под рёбрами.

Замерла, стараясь не думать ни о чём, медленно делая вдох. Дался с болью. Неужели сердце? Никогда не жаловалась. И снова страх и опять не по себе и не за себя, а за сына. С кем оставить, если что? Мы одни. Нас уже оставил самый близкий и родной тот, кто поддерживал, держал нас. Боль медленно расползалась в стороны по грудной клетке и за спину, теряя свою силу. Каждый следующий вдох давался легче предыдущего. Отпустило.

— Как ты? — Игорь стоял до заданного вопроса напротив, но спросив, встал, рядом неотводя напряжённого взгляда.

Словно мой ответ что-то поменяет.

— Дышу. — голос сочился холодным равнодушием, а изо рта шёл пар, кивнула на сына, экономя слова и силы которых нет на них, а главное тепло, но и так понятно ради кого дышу.

Всем всё понятно. Только одной мне было невдомёк как же дальше? Как?

— Идём, он уже там. — кивнул в сторону ворот.

Я держалась, но от этих слов мелко и до сведённых зубов противно завибрировали губы. Я не могла это унять, а так хотела. Приложила руку придавив дрожащие губы к зубам. Слёзы жгли уголки глаз, рвущийся внутренний крик драл горло. Вместе они, крик и слёзы никак не прорывались из-за выдержки, а я хотела дать им волю. Чтоб хоть чуть-чуть отпустило. На секунду после. Пока Игорь держал Ваньку на руках у меня был шанс отвернуть голову и выпустить несколько слезинок, после и при сыне уже нельзя.

Нельзя. — как приказ самой себе, как запрет своим эмоциям.

Его хоронили в закрытом гробу, потому что отказавшие тормоза в машине не оставили шансов на жизнь и тело было искалечено до неузнаваемости. Даже опознание по стоматологической карте было невозможно и тогда сделали экспертизу ДНК.

Когда у Вани брали мазки он очень испугался и плакал, а я прижимала его к себе и кусала губу до крови, чтоб не зареветь вместе с ним. Тогда я уже знала результат. Антон в ту ночь не вернулся домой. Он не вернулся, и я понимала бессмысленность этой процедуры для нас, но сделать ничего не могла. Так было надо, чтобы забрать тело и предать его земле.

Девяносто девять и девять в периоде подтвердили, что мой муж погиб в автокатастрофе.

Его перемесило в машине словно в мясорубке.

Гроб белый, я попросила Игоря, потому что машина Антона, в которой, из-за которой он погиб была чёрная.

— Уже всё готово, чтоб ты не ждала никого. — говорил Игорь, а я словно под водой, шум в ушах перекрывал звуки, делая чужую речь безликой, булькающей, словно рыбьей немой.

Я кивнула, и мы зашли за черту, которая делила мир живых от мира мёртвых. Мне казалось, что я тут лишняя, я и Ваня. Нас тут быть не должно, это сон. Страшный, леденящий ужасом, но впереди пробуждение, я в это реально верила, шагая по чёрному от дождя асфальту.

Мы подошли, я заняла своё место у гроба, там, где должна была быть голова и всё началось. Антона отпевал батюшка, а я смотрела в яму. Не на гроб, в котором лежало тело мужа и часть меня и моей души, а на эти куски мёртвой для меня земли.

Замерла в звенящем ожидании понимания как дальше без него? Ну как?! И ничего. Пусто. Только сын держит, только элементарное понимание как растить его есть, а дальше пустота. Вакуум за этими пределами. Я уже жила в этом вакууме двадцать дней. От смертельной аварии и того числа, когда в ночном звонке мне сообщили о ней и до сегодняшнего дня. Эта пустота поглощала сразу же как только сын засыпал и отступала, когда он просыпался. Ночи без сна или в полусознательном состоянии, ворохи топящих мыслей, и счастливых воспоминаний кислотой по свежим ранам. И острое, щемящее чувство, что тоска никогда не кончится и даже не притупится. Это всё было там, за чертой. Тут я ощущала лишней себя на этом мероприятии. Этот гроб, эта земля, чёрные ленты, всё это словно нашёптывало.

Не верь Агата…

Это неправда…

Не верь…

Когда гроб опустили мои мысли из могильной ямы вырвал Игорь.

— Агата, надо. — сказал с натиском стоя рядом.

— Что? — меня не было последние минуты с ними и я вовсе не слышала, что он говорил до этого, а он явно что-то говорил мне.

— Землю брось. — шепнул, и тут я, оглядевшись, поняла, что все таращатся на меня и ждут этого странного жеста.

Не хотела, я вообще не хотела его закапывать, а меня толкают к могиле и просят, требуют это сделать равнодушными к моему горю взглядами. Просто традиция требует. Сделай. Надо. Мне до леденящего ужаса посчиталось это несправедливостью и издевательством, пока я не усмехнулась над собственными мыслями.

Какая разница?! Его не вернуть…Рвано выдохнула и шагнула к яме.

Яма.

Земля из ямы.

Она нехолодная, она сырая и не только марает ладонь, она слабо с трудом, но и отрезвляет. Сжала пальцами твёрдые комья разминая, делая мягче, занесла руку над ямой с гробом только разжать пальцы не могу. Не могу. Разжать, словно перейти черту, где его точно уже нет и никогда рядом не будет. Не могу поверить.

Разжала. Когда сделала вынужденный вдох. Слёзы в прямом смысле душили, стискивая горло. Они там в этом горле и встали, чтоб их выпустили нужна ночь. Мягкая земля упала бесшумно словно и не бросала ничего, только рука, покрытая землёй, свидетельствует, что бросала. Отступила на шаг назад, от того что горизонт качнулся в глазах.

Когда всё завершилось и люди, пришедшие на похороны Антона, заложив свежую землю венками разошлись, я забрала у Игоря Ваню, оттерев перед этим руку влажной салфеткой, чтоб не касалось, хотя его и так уже коснулось.

— Я оставлю. Дождусь. — Игорь ушёл, а я спустила сына на землю присев на корточки придерживала рядом с собой.

Только в этот момент осознала, что тут сухо. Дождя нет. Весь город затянули непроглядные тучи, а над кладбищем холодный весенний свет и сухо. И опять к осознанию этого меня подвёл только сын.

Холодной леденяще — белой гравировкой по серому мрамору его имя, прочитала с жжением в глазах.

Алиев Антон Евгеньевич

Даты начала жизни и её конца.

Любим

Помним

Скорбим

Каждое слово как приговор. Лесенкой вниз…

На памятной плите не было фотографии, я не позволила. Мраморная плита перед могилой последнее место, где я хотела бы видеть его фото ведь оно весит над кроваткой нашего сына.

— Цеточки. — пока я топилась в своём горе, Ваня отошёл от меня и потянулся к венкам, я перехватила в последний момент.

Успела за секунду до…

Про себя, давя в себе истерику, прося у Антона прощения и обещая вернуться про себя позже, уходила унося на руках сына.

Плохая, глупая, идиотская идея привозить его сюда.

Когда вышла за ворота все уже разъехались. Во времени я терялась в последнее время часто. Мне казалось, что я меньше минуты пробыла с могилой мужа наедине не считая маленького Вани, а на самом деле дольше. Все успели разъехаться или просто торопились убраться поскорей. Один Игорь ждал, подъехав почти к воротам.

— Садитесь я довезу до ресторана. — он распахнул перед нами заднюю дверь.

— Поминки. — сказала устало, с пониманием, что не выдержу. — Нет. Я не могу. Я домой, Ванька спать скоро захочет. — бессовестно прикрылась ребёнком.

— Уверена? Нехорошо это. Что поду..

— Похер. — произнесла беззвучно, одними губами, потому что Ваня на руках, — Мне всё равно что и кто скажет. Я сама, дома, мне свидетели не нужны.

— Садитесь, отвезу домой. — Игорь кивнул в пригласительном жесте, я сделала шаг и осеклась.

— Мы на своей. — «мы» как огонёк зажигалки, еле теплящийся в этом ледяном форпосте, оглянулась убедиться, что я на машине сама приехала, и не брежу.

— В таком состоянии за руль? Не дури Агата. Садитесь. — Игорь был настойчив, но мои загоны непобедимы.

— Я нормально. Дорога отвлекает. — она действительно отвлекает, за спиной сын, его должна беречь и это понимание как плот среди океана держало от падения в ледяную бездну.

— Мама пути! — Ваня сделал финт руками, выпрямился весь так, что скатился с моей руки на асфальт, я не смогла удержать.

Даже курточку одёрнуть не успела, как мой сын побежал обратно. Бежал он с раздирающими мою душу криками.

— Папа! Папа! — звонким, пронзительным голоском.

Как молотом по вискам, по ушам, по сердцу, каждый детский выкрик.

Я не успела себя казнить за то, что привезла сына на кладбище наивно полагая, что он мал и не поймёт ничего. Решить только успела, что он бежит к могиле своего отца. Но это было не так. Он бежал в сторону мужской компании из трёх человек движущихся к воротам ведущим на кладбище.

И облегчение, и напряжение бессознательное, почти безумное.

— Ваня стой! — опоздало я бросилась за сыном, но не успела догнать раньше, чем он врезался в одного из мужчин.

— Девушка! Ребёнка заберите! — один из мужчин одёрнул Ваню от мужчины, стоящего посередине…

Взгляд на лицо Антона и лёгкие с хрипом выбило из груди, а рухнувшая на меня темнота поглотила меньше чем за секунду…

2

За три года до…

…- Такс… — на букве «с» Антон свистнул, — Заберём место у немцев.

— Уверен? Сколько денег потеряем с каждой точки и потом они за этот месяц вперёд проплатили. Как забрать? — вопрос подразумевал иное.

Кому отдать место под солнцем?

— Ой! Агата, это исключение из правила. За этот месяц раньше заплатили, зато до этого полгода тянули за яйца несчастного кота. Они у него уже отвалились. Наверное. Какой месяц с них постоянные затыки. Как только не поступит оплата в срок, не ждём, отдаём место ЗАО Электрогорский завод ЭКО что-то там, я тебе скину на почту.

— Бесплатно? — мои брови наверняка уползли на макушку от удивления, что развеселило Антона.

— Благотворительность. — пафосно произнёс Алиев, сделав взмах рукой, и с улыбкой добавил, — Поддержим отечественного производителя в воспитательных целях заграничного буржуя. — и уже серьёзно, — Запускай машину возмездия. — затем пауза на две секунды и вопрос, — Что вечером делаешь? — из выражения его лица невозможно было понять, какова цель интереса.

— Какое-то важное мероприятие планируешь? — моим нервным напряжением в этот момент можно было осветить два квартала, а то и три, если бы оно было способно выдавать ток.

— Агата, ну ё-моё! Кто ж на вопрос вопросом… Хотя да, можно и так сказать. Важное. — отвёл от меня серый взгляд, и начал что-то набирать на ноутбуке.

— Ну в принципе я вечером свободна. Только мне надеть нечего я так в офисном. Соседка-истеричка снизу снова скандал закатила, звонила хозяйке и такого ей насочиняла. В общем, весь мой парадный гардероб теперь в коробках, а я сижу на чемоданах. Квартиру уже нашла, в выходные перееду. — пока объяснялась, на телефон пришло оповещение о входящем на почту.

Антон прислал данные производителя лекарств, которому я должна организовать зелёный свет во всех аптеках сети.

— Хм. Соседи хоть на этот раз адекватные? — усмехнулся Антон.

— Надеюсь. Я в обед ездила смотреть, все на работах. Но подъезд чистый, а это пятьдесят процентов успеха.

— Вообще, я хотел тебя в кино пригласить, — неуверенно произнёс, поднимая вновь на меня свой взгляд, — Пиццу? — спросил он, уже конкретно сверля меня глазами цвета маренго.

— Что? — шесть, теперь моим нервным напряжением можно было освятить сразу шесть кварталов, стало таким, что до боли в мышцах.

— Пиццу любишь? Можно суши ещё, лапша там или что любишь. — он откинулся на спинку кресла и прекратил пытку своим взглядом, устало прикрыв красивые глаза.

— Маргарита и комедия будет идеальным сочетанием. — спокойно сказала, улыбнувшись легко, хотя внутри меня маленький дятел Вуди скакал и хохотал от нервов долбя своим жёлтым клювом мой воспалённый мозг.

— Отлично. Я зайду за тобой в шесть. — Антон вновь взглянул на меня уже с улыбкой.

Кажется, он позвал меня на свидание, что даже ему, уверенному и серьёзному мужчине, далось непросто.

— Я могу идти? — спросила, поднимаясь со стула на совершенно непослушные ноги.

— Иди Агата. — он отпустил, и я зашагала к выходу, не веря в происходящее.

Сам Алиев пригласил меня на свидание! …

Наши дни

Темнота рухнула и поглотила мягко, безболезненно, но отпускала неохотно с отвратительным чувством страха перед неизвестным и резким запахом нашатыря.

Я долго моргала, прежде чем поняла, где я и что вижу перед собой. Кого я вижу. Я лежала на заднем сидении большого внедорожника. Не моя машина и не Игоря. Двери с двух сторон были настежь раскрыты. У моей головы стоял какой-то тип и совал мне вонючую ватку в нос, хотя я уже пришла в себя и несколько раз успела отмахнуться. Но он упрямый, не сдавался, словно решил мне её скормить.

— Илья хватит! — раздалось у моих ног, торчащих с другой стороны.

Больше я эту нашатырную ватку не видела и не нюхала. Там, с другой стороны, стояли остальные. Все, кого я видела перед тем, как рухнуть в темноту, и этот голос… Он был совсем не тот… Но сам человек был похож, очень, настолько, что даже Ваня принял его за папу, но голос другой, и если смотреть прямо в лицо, а не со стороны была видна разница в возрасте и глаза светлей. Неразличимая для Вани разница, он спокойно сидел у него на руках принимая за папу.

— Ты не Антон… — произнесла вслух свои умозаключения закашлявшись я с трудом села.

— Агата, ты как? Я отвезу вас домой! — Игорь попытался забрать Ваню у человека невероятно похожего на Антона.

В голове не укладывалось, как такое, вообще, возможно.

— Спокойно. Вы ребёнка пугаете. — тихо и без нервов произнёс мужчина, пересадив Ивана на другую руку, подальше от Игоря.

— Не нужно нас отвозить Игорь, мы на машине. — я попыталась выбраться с заднего сидения на улицу, но меня остановили рукой.

Рукой, как две капли похожей на руку Антона. Тонкие музыкальные пальцы, ухоженные, Антон называл их в шутку аристократическими, отказываясь менять потёкший кран самостоятельно. Уверяя меня что его руки под это не заточены.

— Не стоит вам в таком состоянии за руль, дайте ключи от машины. — он повернул эту руку ладонью вверх, и я, как под гипнозом выдала ему ключ, быстро достав их из кармана плаща.

Обычно брелоком они цеплялись за подкладку, но сейчас я их легко вытащила.

— Агата! — Игорю мои действия не понравились, но возражать он не решался, ожидая, что я изменю решение.

— Шура, принеси детское кресло. — ключ из рук копии Антона перекочевали к молодому, но уже седому мужчине.

Это он требовал забрать ребёнка, одёрнув Ваню. Только за одно это вызвал во мне стойкое недоверие. Шура…

— Двигайтесь. — велел мне мужчина и я послушно сдвинулась к другой двери, что только что захлопнулась.

Он с Ваней на руках сел совсем рядом, сдвинувшись на середину.

— Агата, ты не в себе, ты их даже не знаешь! — взывая к моему разуму Игорь заглядывал в салон джипа с лицом белого цвета и это при том, что он очень смуглый мужчина с прозвищем Негр за эту особенность.

— Евгений. — представился мужчина, сделав паузу, — Отец Антона. Думаю, этого достаточно, чтобы вы не сомневались в безопасности Агаты и Ивана. — он говорил это Игорю, и не видел, как я помертвела от ужаса.

Три года жизни с Антоном и по сей момент я знала от него, что он сирота.

Пока Игорь переваривал сказанное, как и я, позади него встал Шура с Ваниным креслом в руках.

— Разрешите. — оттеснил молчащего Игоря, и стал крепить кресло ремнём безопасности.

Я сама была не в том состоянии, чтобы анализировать ещё и состояние Игоря. Несвойственная ему бледность пугала, конечно, но придавать ей рациональное значение я не стала. Возможно, это было что-то сродни шоковой терапии. Когда ты в таком шоке, что забываешь напрочь о реальной трагедии в своей жизни. Вместо этого всего, как зачарованная, смотрела на сына. Он сидел ко мне спиной, притулившись головой к… деду, получается.

— Всё в порядке. — убедительно сказал Евгений Игорю.

— Позвони мне. Агата, ты слышишь? — друг мужа обратился ко мне перед тем, как отойти.

— Вечером позвоню тебе.

Произнесла с трудом, и Игорь, кивнув, всё же отошёл от машины. Отошёл, но не уехал.

— Вот упорный. — садясь за руль, хмыкнул Илюша.

Тот самый, что тиранил меня нашатырной ваткой.

— Шура, за нами поезжай. — велел Евгений, ловко усаживая Ваню в удерживающее детское кресло.

— В магаин дём! Магаин! — вновь затараторил сын.

Ходить по магазинам с папой он любил ещё больше. Они оба любили компанию друг друга для этого занятия. Для Вани это было весёлой игрой, для Антона совмещение приятного с полезным.

— Что он сказал? — спросил Евгений, мягко повернувшись ко мне.

От его схожести с Антоном вновь захватило дух. Эта линия челюсти и шеи в повороте головы, как у Антона.

— Магазин. Он хочет в магазин. Любит, делать покупки.

— В гостиницу? — тут же уточнил Илья, заводя автомобиль, и плавно тронулся с места под провожающий взгляд Игоря.

— Сначала заедем в магазин. Потом в гостиницу.

— Вы не живёте в Москве?

На мой вопрос он лишь отрицательно повёл головой, взглядом успокаивая мои нервы. Спокойные с тоской глаза вызывали доверие ко владельцу.

— Магазин… Это необязательно, он всё равно уже заснёт пока будем ехать. — отказалась, решив, что в магазин заезжать будем из-за Ваниного желания.

— За сигаретами стоит заехать. Нам с вами Агата предстоит серьёзный разговор. — на полтона тише стал разговаривать.

— Конечно. Особенно если учесть, что Антон считал себя сиротой. — произнесла твёрдо, но без всяких претензий и сомнений в Евгении.

Скорей сомнения теперь были в Антоне. Сама не знаю почему, возможно, потому что он был идеален во всём, а я свято верила, что идеальных людей не бывает.

— У него, — он сделал паузу, достал сигарету, но взглянув на спящего Ваню, не стал прикуривать, даже зажигалку доставать не стал, только покрутил в руках о чём-то думая. — Антон считал, что у него были на это веские причины.

— А они были? — я не представляла, что должно произойти между сыном и отцом, чтобы он посчитал его мёртвым, записав себя в сироты.

— Нет. — без раздумий ответил Евгений.

Больше не разговаривали, в салоне стало тихо, Иван спал, не успели и от кладбища далеко отъехать, как заснул. Дорога в этой машине казалась очень ровной. Настолько, что я прислонила голову к стеклу и не ощущала вибрации от езды. Мы словно плыли бесшумно, а в окнах плавно улетал назад серый город.

Сигареты купили на заправке, подъехав к гостинице, Евгений сам отнёс спящего Ваню до номера. Уложив ребёнка на середину огромной кровати, жестом руки пригласил меня в кабинет. В номере были только мы втроём, Илья остался за дверью, а Шура, не подружившись с моей машиной, отстал по дороге, попав по итогу в пробку.

— Агата, я не просто так увёз вас. Очень удачно получилось, что вы не стали сопротивляться и согласились поехать. — закурил и начал разговор, как только зашли в кабинет.

Не предложил сесть при всей своей галантности, а я не могла стоять и опустилась на банкетку у входа, спиной касаясь прохладной стены.

— Это из-за Вани. Он…не видел папы долгое время и очень соскучился. Я бы всё равно не смогла его оторвать от вас. — только сейчас смогла сама осознать, почему так доверчиво поехала с незнакомым мужчиной, не слушая Игоря, взывающего к разуму.

— Понимаю. — кивнув, докурил сигарету. — Конечно. На самом деле у меня не так много времени на разговор, а речь пойдёт о вашей с Иваном безопасности. — закурил тут же следом вторую.

— Что-то не так в смерти Антона? — внутри меня и так было холоднее, чем в морозильнике, а после слов Евгения сплошной жидкий азот образовался, делая твёрдым от леденящего минуса всё нутро.

Всё…

— Хм. — Евгений задержался на мне серым взглядом, сам же прошёл к холодильнику, не глядя, достал оттуда виски.

Антон так же пил этот напиток. Всегда из холодильника, без льда.

— Говорите же. — я уже подумала, что ошиблась, возможно дело в наследстве.

Всё что после смерти Антона перейдёт в мои руки лакомый кусок для стервятников, и они не упустят момента им поживиться. Отхватить куски побольше у убитой горем вдовы. Что может быть проще? Тем более я не во всех делах принимала участие, многие связи Антона были мне недоступны и даже неизвестны, а это обязательно повлечёт за собой последствия. Трата времени чтобы разобраться. Убытки.

Сходство Евгения с Антоном, возможность видеть в нём родные сердцу черты не позволяли мне видеть в нём того самого стервятника. Иррациональное доверие. Обманываться рада.

— Мы можем перейти на ты? — спросил после того как налили и отпил виски.

— Да. — я отвечала быстро, а Евгений медлил, и я знала эту манеру.

Антон так делал, когда надо было подумать. Чётко выверить каждое слово и смысл того, что скажет.

— Почему ты спросила про смерть? Не про угрозу вам из-за наследства, а про гибель Антона?

— Не знаю. — предположения, а ни знания, так что, я не врала, — Не тяните кота за яйца, их у него уже давно нет.

— Наверное. — с грустной полуулыбкой добавил Евгений.

— Да. Так говорил Антон. — от этого воспоминания слёзы вновь дали о себе знать, я не сдерживалась.

Ваня спит и это моё право и время оплакивать того, кого навсегда потеряла. Его нет, но он жив в этих своих фразочках и это давит и отзывается внутри теплом одновременно.

— Так говорила его мама, она в их отсутствии сомневалась всегда. — опрокинул виски в рот, налил полный следом и туда же.

Я подумала, что он сейчас напьётся быстрей, чем мы поговорим, но бутылка опустела и Евгений сел за стол.

— В машине Антона была испорчена тормозная система и пробиты оба колеса одновременно. Заднее левое и переднее правое. При таком положении у него не было шансов справиться с управлением. Это убийство Агата. Твоего мужа и моего сына убили, и пока я не могу понять за что, но вам с Иваном явно грозит опасность. Предлагаю вам свою защиту. Самолёт уже завтра в пять утра, только так я могу гарантировать, что вы будите с Иваном в безопасности.

3

За три года до…

О какой работе могла идти речь после такого предложения? Я не могла собраться добрых полчаса, грызла кончик простой шариковой ручки как в старые добрые школьные времена. Даже пасмурная погода за окном напоминала ту школьную пору. За окошками серо и тоскливо, последним уроком история у нашего классного руководителя. Мария Петровна включит свет и на душе сразу потеплеет. Но домой всё равно хотелось, от этого и ручки нещадно сгрызались в нетерпеливом ожидании звонка.

Сейчас в ожидании Антона и это не последний урок, до шести ещё уйма времени. С тоской посмотрела на часы и запустила системный блок.

— Запускаем машину возмездия… — произнесла сама себе под нос, записывая на лист для заметок данные из сообщения Антона…

Мне эта затея вообще не нравилась, а после даже беглого изучения группы товаров Электрогорского предприятия тем более. Их копеечные препараты вытеснят немецкие, что были в десятки раз дороже, это понесёт колоссальные убытки не только аптечной сети, но и представителям заграничного буржуя и самим немцам. А ещё, перед Электрогорским такую благотворительность не скрыть, и это всё равно что выйти к гиенам с сырым куском мяса. Сожрут мясо и тебя следом, когда попытаешься сдать назад. Я даже не хотела представлять себе последствия такого реверса, только надеялась, что немцы проплаты вовремя внесут и Антон отзовёт.

Самое смешное во всей этой затее, что на место немцев могли прийти несколько других крупных производителей, готовых платить. Почему Антон вписался за Электрогорский я не понимала и мне не суждено было это понять. Я выполняла часть своей работы на автомате, следя за часами, и ровно в шесть, Алиев показался в дверном проёме моего кабинета. Его лицо буквально светилось, он улыбался, но это длилось лишь с десяток секунд не более.

— Работаешь? — на этом вопросе он сурово на меня посмотрел, я даже растерялась и не сразу ответила.

— Подобрала аналоги, занесла в черновик таблицы. — ответила собравшись.

Кино и пицца с Алиевым выбивала меня из колеи, я не могла сообразить сейчас, как себя вести с ним. До этого приглашения всё было понятно, чётко и ясно. Деловые отношения пусть и с дружеской нотой, забив благодаря Антону ещё в первый рабочий день на субординацию.

— Я пиццу заказал уже. — Антон сунул руки в карманы брюк и взгляд его порочный договорил всё без слов, — Если не поторопимся курьер оставит пиццу на вахте, я не особенно доверяю Галине Петровне. Она постоянно что-то хомячит, и вполне может иметь виды на твою маргариту.

Боже! Внутри всё скрутило от волнения в натянутый трос.

— Ты не говорил, что мы будем смотреть кино у тебя. — спокойным голосом произнесла это, чтобы услышать хоть какое-то оправдание такому крутому повороту между нами.

Первое свидание с мужчиной на его территории, пусть даже мы и знаем друг друга, но по работе не ближе.

— Да. Ты сказала что хочешь комедию, в кинотеатрах триллер, боевик и драма. Даже мультика захудалого не нашлось. — Антон достал одну руку из кармана брюк и взглянул на часы, вторая рука тоже покинула карман.

Он постучал указательным пальцем по стеклу циферблата и напомнил мне про время.

— Если хочешь попробовать лучшую маргариту в Москве, стоит поторопиться. У них быстрая доставка.

— Я всё! Иду! — с трудом отвела взгляд от Алиева и свернув все окна, принудительно выключила компьютер несмотря на предупреждение о возможности утери данных.

Просто невозможно думать рационально и ценить своё время и труд, когда тебя ласкает самыми прекрасными глазами человек дорого́й сердцу.

По пути до выхода и машин я радовалась и сомневалась попеременно. Факт моего неравнодушия к Антону я признала уже давно, но то просто факт, а тут свидание. А если всё закончится одним лишь свиданием? Как дальше работать вместе? Ведь Антона я видела чаще, чем собственную мать, часто сопровождала его на различные мероприятия, и, хотя слухи о том, что мы спим друг с другом давно летали как пыль по всей фирме, между нами было только общее дело.

— Не отставай. — подмигнув мне на парковке, Алиев сел в свою машину, я села в свою.

И не отставала, держалась впритык к его Порше, рискуя пару раз впечататься в него своей ласточкой на букву «Б».

— Кто тебе права выдал Мерзлякова? Чуть было не было. — с улыбкой и искорками смеха в серых глазах, произнёс Антон, когда припарковавшись возле его дома мы оба вышли из машин.

— Я боялась отстать. — честно призналась, наверно сдача экзамена на водительские права далась мне легче, чем эта поездка.

— Ты по знакам вообще не смотрела. — возмутился Антон, — О! Пицца! — увидев подъехавшего доставщика на мопеде, он пошёл к нему, сунув мне в руку ключи от подъезда.

На неверных ногах пошла к двери, то и дело поглядывая в сторону Алиева. Алиева Агата Ивановна, само собой, появилось в моём издолбленном дятлом мозгу. И следом мысль, что эта фамилия звучит с моим именем куда лучше, чем Мерзлякова.

4

Наши дни…

Да я согласилась полететь в совершенно чужую страну, с человеком которого не знаю, оправдывая свой поступок лишь животным страхом за жизнь свою и Ванину. Вернувшись домой вечером, я быстро искупала Ваню, накормила его, и, уложив спать, принялась собирать наши вещи и документы. Игорь явился неожиданно, хотя я ему не говорила об отъезде, только позвонила, как обещала, сказала, что всё в порядке. Но его это не успокоило, он приехал, а мне пришлось впустить в квартиру. Меньше всего мне хотелось сейчас ещё и перед ним объясняться, в момент, когда я и перед собой толком объясниться не могу. Хотя помимо моего страха было что-то ещё, пока неуловимое, но то, что это есть я уже чувствовала.

— Агата, — Игорь выдохнул шумно, — Ты…- запнулся, подбирая слова, а я ждала осуждения.

Была уверенна, что оно будет, сомневалась лишь в том, каким станет по силе. Дойдёт ли Игорь от тяжёлого дыхания и затруднения в подборе приличных слов до грязных оскорблений. Он ведь лучший друг Антона, а я наверняка теперь в его глазах предательница, бросаю всё и позорно бегу с тем, кого Игорь иначе как врага не воспринимает.

— Говори. — подстегнула его решительность, само́й хотелось поскорей с этим покончить…

Услышать, какая я дрянь и забыть. Перелистнуть страницу полную боли на хотя бы чистую. Белый лист — шанс выбраться из той ямы, в которую я ещё днём бросала комья земли. Спастись от той же участи, что постигла Антона, и, главное, Ваню спасти.

— Ты что серьёзно ничего не понимаешь? Действительно, хочешь улететь, переехать к нему? Ты… — снова запинка, — Ты совсем, что ли? — Игорь…

Даже когда его выбивает из колеи возмущение, он не готов высказать всё что думает в лицо. Слова не птички, вылетят не поймаешь. Да и давно до меня дошло, почему он так сдерживается. Дошло, но озвучивать этого я не стала, хотя была бы рада ошибиться.

— Я не понимаю тебя. Почему нет? Объясни мне. — я затеяла эту провокацию в желании вывести друга Антона на чистую воду.

Я не хотела давать ему шанса на возможность признать мои доводы смешными. Чтобы не стал убеждать меня в моей неправоте и глупости выводов.

— А что не доходит? — этот выпад немного разозлил, но я сдержалась.

— Нет. Я не вижу в нём врага, как ты и у меня нет на это причин, у тебя они есть, так и озвучивай их.

— Отношение.

— Что? — я терпеть не могла эту манеру в Антоне, сказать одно слово, чтобы вытягивать из него продолжение вопросом, не покидало в такие моменты чувство, что из меня делают дуру.

— У Антона не было отца. Видов не знал и не хотел знать сына. Его до гибели Антона не интересовала ни ты ни внук. Он о вас, вообще, не знал и это было решение Антона. Не повод ли? — победно спросил Игорь.

— Для меня нет, я не могу ему не доверять. — ответила честно и вновь вернулась к своему занятию, торопясь собрать всё сегодня.

— Агата! — Игорь, рыча выдохнул, и развернувшись ушёл из комнаты.

Меньше чем через минуту вернулся.

— Ты понимаешь, что рискуешь? Своей жизнью и Ваниной, улетишь, я, даже если в лепёшку, я не смогу тебе помочь там. — со злостью в глазах заявил друг Антона.

Он знал, и вот только сейчас я поняла это. Игорь как Евгений всё знал про то, что смерть Антона не случайная трагедия, а убийство.

— Да. А тут мне и Ване безопасно? Скажи, а ты знал, что авария была подстроена? Знал, что Антона убили? — задала эти три вопроса, снова остановив сборы.

Вечно загорелый Игорь снова стал пугающе бледен.

— Ты не должна…Чёрт! Откуда ты знаешь? — он метался по комнате, потирая то глаза, то губы, то пряча руки в карманы брюк.

— Вот скажи мне, и кому я должна доверять теперь?! Моего мужа убили, а я должна верить тебе?! Тому, кто скрыл, что мне и Ваньке угрожает опасность?! Это не машину угнали из-под носа и перепродали трём перекупам и дело замяли! Это не мажор сбил бабку на пешеходе и дело замяли! Человека убили специально! Антона убили! Убили и ты знал! И дело замяли! Замяли! Почему я узнаю́ об этом не от тебя, а от его отца?!

Игорь не ответил ни на один из моих вопросов, просто стоял и смотрел куда-то в угол комнаты словно там стоит Антон и вот он ответить.

— Я не знаю, что у Антона с отцом произошло, только я знаю, каким был Антон. Он не давал вторых шансов никому, даже если причина была смешной. Да кому я это рассказываю?! Ты сам прекрасно знал Антона, но прости Игорь, его отцу я доверяю сейчас больше, чем само́й себе. И это Эмираты, там нас с Ванькой никто недостанет. — потеряв всякие силы, я уже договаривала свою эмоциональную речь на выдохе и почти шёпотом.

— А фирма? Ваня прямой наследник, ты его представитель и не можешь всё бросить. — очень неуверенно напомнил Игорь о моих обязанностях.

— Ну во-первых, к чёрту всё, когда в могиле мне от этого толку не станет и… — о Ване я такого даже подумать не смогла, не то что вслух произнести. — Во-вторых, я больше двух лет как не в деле, и ты сам прекрасно справляешься, если нужны какие-то доверенности, валяй, у тебя времени до пяти утра, потом регистрация на самолёт. — я плюнула на вещи и застегнула второй чемодан полупустым.

Этой ночью я так и не легла спать. Ваня всю ночь вскакивал и искал в своей кроватке папу, по которому так соскучился, хотя когда мы уезжали из гостиницы он легко расстался с Евгением. Возможно, понял, что это не папа. Игорь уезжал за документами, а я, пока ждала его прощалась с квартирой, в которой всё началось. Столько хороших воспоминаний и каждое больше боли причиняло и тоску, чем вызывало радости и тепла внутри.

— Уверенна что хочешь уехать? — спросил ещё раз Игорь, подсовывая мне бумажки одна за одной, когда я их даже не читала.

— А зачем нам оставаться? Ловлю на живца устроить хочешь? — посмотрела Игорю прямо в глаза, и он тут же отвёл взгляд, бросив документы на стол.

Отошёл к столу с кувшином, хотя на столе уже стоял его стакан с водой. Нервы его били, и он не мог соображать нормально.

— Агата, глупостей не говори ты же умная у нас. — он взял ещё стакан с полки и налил полный, в три глотка выпил до капли воду.

— У вас? — каждое слово теперь ловилось мной и ему придавалось особое значение.

— Прости. Не привыкну никак…Антон мне не просто другом… он как брат был. — выдавил из себя со злостью.

— Мы с тобой сегодня недоговорили. За что его могли убить? Это как-то связано с Электрогорским предприятием? — до отлёта оставалось лишь несколько часов, а я хотела хоть что-то знать.

Та перемена мест под солнцем не давала мне покоя и других вариантов у меня не было. Антон жил честной жизнью, тем более, когда родился Ванька.

— Хм. Нет. Да нет. Что там делить? ЭКОлаб ничего не терял, кроме халявы, но за такое не убивают, а немцы…Да нет. Нет Агата. Тут рыба покрупней будет. — Игорь вернулся к столу, и мы продолжили.

Через час за мной и Ваней приехал Евгений, пока я упаковывала плюшевого зайца сонного Ивана, они с Игорем стояли в прихожей.

— Я хочу знать, где вы будете жить. — сказал Игорь мне и тут же обратился к Евгению, — Могу я получить адрес?

— Если Агата не против. — Евгений посторонился, пропуская в квартиру Илью.

Мужчина взял два чемодана хотя из одного ещё торчали уши.

— Опоздаем. — сухо констатировал он, выходя из квартиры.

Я так и сидела на корточках, глядя на Игоря и Евгения снизу вверх. Ничего необычного. Но ощущение что меня поставили перед выбором «жизнь» или «смерть».

— Прости Игорь, я не могу. Пока что телефона достаточно. — пусть он меня теперь ненавидит и думает обо мне что хочет, но я хочу спасти сына, и сама хочу спастись.

— Да. Я тебя понимаю. — Игорь проглотил обиду кивая, и подхватил на руки практически спящего Ивана, — Давай мужик! Не кисни! — поцеловал его в обе щеки и нехотя вручил в протянутые Евгением руки.

— Приглядишь за квартирой. — протянула Игорю ключи с чётким ощущением и пониманием, что держу в последний раз эту связку.

Путь до аэропорта, перелёт и сама дорога до виллы Евгения прошли незамеченными в мыслях об Антоне. В вопросах за что? И кто? И главное, только ли Антон цель? Один вопрос не находил ответов и тянул за собой следующий, я не видела им в итоге конца. И даже Ваня не выводил меня из этого состояния, потому как мирно спал на руках Евгения всю дорогу. Проснулся лишь на выходе из машины уже на чужой территории и если бы ни жара, спал бы даже сейчас.

— Давайте сразу в дом, там кондиционер и прохладно. — Евгений провёл нас по мраморной дорожке ко входу.

От солнца и светлого камня глаза слепли и слезились, но это было ничто по сравнению с тем, что меня ждало дальше.

— Ты Агата? — на меня смотрела молоденькая девушка с русыми локонами.

На вид я ей не дала бы больше семнадцати лет, но что бросилось в глаза так это её серый взгляд.

— Да. — спустила Ваню на пол, и он прижался к моей ноге, обхватив её ручками.

— Я Алина, домашние зовут меня Аля, а это значит Иван? Мой племянник. — подтвердив мои предположения, она присела на корточки перед Ваней и жестом рук предложила ему пойти к ней.

Сын хоть и спал всю дорогу, но не в кроватке как положено ребёнку, а оттого уставший, и не был он расположен к новым знакомствам.

— Устал и жарко, смена климата. — оправдалась за Ваню, вжавшегося в мою ногу личиком, — А… - запнулась, не зная, как лучше обратиться к девушке, но для обращения на вы слишком молода, — А ты получается сестра Антона? — вопрос глуп, но пока за нашей спиной Евгений и Илья разбирались с чемоданами, я должна была о чём-то беседовать с Алей.

Девушка вскинула брови, и взглянула на Евгения прежде, чем ответить. Я спиной видеть не научилась, конечно, но могла голову дать на отсечение это был вопрос, а Евгений дал ей такое же молчаливое согласие.

— Да. Совершенно верно. — выдохнув, произнесла она, — Ну вы устали я так полагаю, покажу вам ваши комнаты.

Чу́дно. Антон скрыл всю семью, и я надеялась узнать причины если не от Евгения, то хотя бы от Алины.

— Комнаты? — удивилась, — Ваня наверняка не станет спать на новом месте один. — взглянула на сына, что буквально стал одним целым с моей правой ногой.

— Пока Ваня не привыкнет можете занимать одну комнату, но для него подготовили детскую. — мягко предупредив, позволил Евгений.

— Спасибо.

Алина проводила нас в столовую, где нас ждал накрытый лёгким завтраком стол. Ваня толком не поел только сока напился, а я сама не хотела. Сын раскапризничался, и я с радостью вышла из-за стола, от вида еды мутило. Для отдыха я выбрала детскую. Конечно, подготовить меньше чем за день достойную комнату для ребёнка невозможно, даже если позволяют доходы. Игрушек в комнате было много, но саму светлую лаконичную спальню с двуспальной взрослой кроватью назвать детской было нельзя. Скорей спальня родителей, имеющих ребёнка. С тоской вспомнила о нашей с Антоном. В ней так же то и дело появлялись Ванины машинки, попадающие обязательно под ноги Антону, вещи и прочие детские мелочи.

Я сполоснула сына в душе и уложила в кровать. Прохлада и постель сделали своё дело, Иван быстро пристроился на подушке со своим ушастиком и несмотря на незнакомое место уснул.

Я же лежала без сна. Глядела в каменный потолок и не ощущала усталости. Даже страшно стало, что не смогу уснуть и так ведь сутки без сна и глаза не закрываются. Поняла, что всё бессмысленно и медленно встала с кровати. За плотными шторами были панорамные окна и выход на балкон с видом на Персидский залив. Уже хотела выйти, но вспомнила, что Ваня спит не в своей кроватке. Вернулась к сыну и обложила его тяжёлыми льняными подушками с дивана. Убедившись в безопасности конструкции, я вернулась к дверям ведущим на большой балкон из светлого камня. Очков у меня не было, но хотелось вдохнуть горячий воздух, посмотреть на воду. Отвлечься от столь стремительных перемен и ужасов.

— Куришь? — стоило мне только опереться на широкие перила, позади появилась Аля.

— Нет. Бросила. Давно ещё когда с Антоном начала работать. Ему не нравилось, что я курю. — призналась, на что Аля усмехнулась и встала рядом, прикуривая тонкую сигарету.

Молчание тяготило так же, как и вопросы, жаждущие ответов. Мне бы притормозить, но я неслась без тормозов на скорости под уклоном в девяносто и не собиралась останавливаться.

— Расскажешь, почему Антон не общался с семьёй? Он говорил, что сирота и родни у него нет. — спросила, глядя вдаль на невероятного цвета воду.

— Хм. А какая у Антона фамилия? Была. — цинично добавила.

— Алиев, а что? Я взяла его фамилию. — ладонями я упёрлась в острые рёбра светлого камня, это отрезвляло и напоминало, что я не сплю.

Всё реально.

Больно.

— Мамина. — Аля с грустью посмотрела в голубую даль, выпуская изо рта медленно сизую дымку. — Наверное, стоит начать с того, что у меня нет брата по имени Антон. — неожиданно отрезала, и, выбросив сигарету вниз, уставилась на меня.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла её, но остро захотелось курить, до сухости во рту, а у Али нет пачки, в руке только зажигалка.

— Твоего мужа на самом деле зовут Роман. Видов Роман Евгеньевич. Звали то есть. Никак не привыкну к тому, что о нём теперь в прошедшем, хотя странно, я в принципе о нём давно ни с кем не говорила.

— Роман? — несмотря на жару по спине пробежался неприятный холодок, — Что случилось?

— Трагедия или как там? Драма? Хотя нет, всё же трагедия. — пожав плечами сухо и безразлично произнесла Аля.

— Расскажешь?

— Думаешь стоит? Папа просил тебе не говорить,если начнёшь спрашивать. — неожиданно призналась мне и это её поведение напомнило игру кошки с мышкой.

Только вот я не мышка совершенно.

— Пожалуйста. — изобразила наивную мольбу, не показывая желания защищаться и того, что Але я уже не доверяю.

— Ладно. Я вижу, ты нормальная, истерик главное не закатывай после. Папа не любит. — сухо попросила.

— Обещаю. — понятия не имела на что даю обещание и как потом о нём буду жалеть.

— Всё случилось, когда мне было одиннадцать. У нас была счастливая семья, мама, папа, я и старший самый лучший брат. — усмехнулась и встала лицом к заливу. — При нашем отце с острым чувством справедливости вырасти таким подонком как Рома можно было только если эта гниль в крови, в подкорку такого не заложить родительской любовью и всем тем, что нам дано было родителями. — она смотрела прямо и начав так бодро резко замолчала.

— Ближе к делу! — практически рявкнула на неё.

Я теряла терпение от слов Алины, и во мне было только одно желание вцепиться ей в волосы и ударить о мраморный борт чтобы не смела такого об Антоне говорить. Я ещё толком ничего не узнала, а уже готова была начать мстить.

— Ближе так ближе. Всё когда-то становится явным и нечестные дела Романа вскрылись. Он сел, и чтобы ты понимала, поспособствовал этому наш отец. Мама колени в кровь стёрла, ползая за ним и умоляя помочь родной, но гнилой кровинке, а я её возненавидела тогда так же, как брата. Даже думала, что это она, это её кровь виновата. Рома должен был отсидеть восемнадцать лет строгого, но якобы умер всего лишь спустя месяц от сердечной недостаточности. Мама, узнав об этом, не прожила и суток. Сердце. У Ромы ведь идеально здоровое сердце, а у мамы были проблемы. И Рома обвинил в смерти мамы папу. Тварь! Рома умер, родился Антон. Алиев Антон Евгеньевич. С фамилией понятно, а вот почему он отчество оставил? Во всём же обвинил папу. Не понимаю…

— Что он сделал? За что восемнадцать лет? — я задыхалась, жара вдруг стала невыносимой, потому что вместе с ней моё тело терзал ещё и озноб, хотелось упасть на пол, так как сил стоять нет.

Ноги не держат, в очередной раз из-под них земля уходит к чёртовой матери.

— Поверь мне, лучше тебе не знать, но я искренне рада, что он сдох. Надеюсь, что сдох. — Аля, не глядя на меня, это всё с ненавистью выплюнула в сторону воды и мягко развернувшись пошла к другим дверям.

5

За три года до…

— Ты проходи туда, я сейчас.

Я прошла вперёд по чудному коридорчику наливные полы которого были изображены в виде морского дна. Песчаное дно, ракушки, осьминог.

Комната куда меня Антон отправил, оказалась спальней в серых тонах. Я, конечно, не ханжа и далеко не синий чулок, но это мне показалось чересчур, особенно если учесть, что мы даже не целовались. Антон до этого дня вовсе не проявлял интереса ко мне, как к женщине, если не нужно было сопровождать его на каком-то мероприятии. Развернувшись на пятках словно одеревеневшая, я прошла обратным путём в прихожую. Антон шумел на кухне, а я принялась обуваться, стараясь не привлекать к себе раньше времени внимания. В голове судорожно генерировались причины. Соврать, что меня затопили соседи сверху было бы чу́дно, но я жила на последнем и затопить меня могли только голуби, о том, что я могу затопить соседку-истеричку я не подумала.

Не успела.

Антон вышел из кухни с подносом в руках, пицца ещё даже дымилась, а в двух высоких пивных стаканах лопались пузырьки газировки.

— Уходишь? — застал врасплох, другого оправдания своему побегу я не придумала, поэтому сказала как есть.

— Ты знаешь, я, пожалуй, пойду, а то это как-то слишком всё. — уже схватилась за ручку двери и даже опустила её готовая вот-вот выйти в подъезд.

Не все мечты должны сбываться, я и так везунчик.

— Что слишком? Пицца и комедия? Ты же сама хотела. Идеальный вариант сказала. — растерянно произнёс Антон.

Такое у него было лицо сейчас, что я почувствовала себя конченой сукой хотя это было в корне не так.

— Идеальный, но не в спальне же. — промямлила, отпуская дверную ручку.

Нет. Не смогу уйти, когда он так смотрит.

— Оу. У меня просто в спальне дюймов больше, но раз ты смущаешься пошли на диван. — лицо Алиева озарилось радостью, а я одновременно засмеялась и вновь разулась.

Мы смотрели мультик Холодное сердце объедались пиццей пили вредную газировку и до слёз смеялись над забавным снеговиком. И я бы никогда не подумала, что Антон способен устроить такое свидание. Разомлев под конец мультфильма, я почти засыпа́ла несмотря на волнение.

— Что ты мучаешься? Ложись. — Антон притянул к себе и рухнул вместе со мной, вытянувшись на диване, — Вот так. И спи себе спокойно, там ещё сериал забавный на шесть серий, хочу посмотреть в твоей компании.

Конечно, от такого паса мой сон как рукой сняло, но я долго лежала на груди Антона и слушала, как быстро бьётся его сердце. Моё билось на той же скорости и дышала я часто для спящей, поэтому скоро Алиев меня потревожил, понимая, что я вовсе не сплю.

— На подухе полежи пока. — сунул мне взамен своей груди диванную подушку, так что я опустилась ниже сантиметров на десять. — Мне в одно место интересное сходить надо. — пояснил и поднялся с дивана.

Вот чёрт, счёт времени я вовсе потеряла.

— Я домой. — села на диван, пряча глаза от Антона, — Уже поздно. — потёрла своё помятое лицо, смутно представляя, как доберусь до дома в таком раздрае.

Макияж наверняка потерял весь вид, а пролежать ещё кучу серий на Антоне, боясь дышать, да ещё в таком виде… Бред и совсем нескладно как-то.

— Нет-нет Мерзлякова, никуда ты не поедешь, разве что за своими вещами и то завтра. — Антон встал коленями на диван и навис надо мной лишь на несколько секунд, заставляя запрокинуть голову назад так, что губы наши вышли на одну линию.

Сначала медленно и мягко он коснулся губ губами, потом я ответила. Это был самый лучший поцелуй в моей жизни. Идеальный в пропорциях нежности страсти и напористости. Потеряла контроль в мгновение даже не понимала, что творю я и что делает Антон, забыла про то, что он сказал за секунды до поцелуя.

В себя пришла от его отрывистого голоса.

— Говорил же, что в спальне лучше. — со сбившимся дыханием сказал Антон мне в губы и только тогда поняла, чем мы оба занимались во время поцелуя на диване.

На мне уже не было блузки, а я расстегнула рубашку Антона, что было несложно ведь вместо пуговиц на ней были кнопки. Хорошо, что до брюк не добралась, а то подумал бы что я совершенно дикая.

— Да. В спальне… определённо лучше… — задыхаясь, сказала и сама уже потянулась к губам Антона, чтобы поцеловать перед побегом, — Я… мне нужно привести себя в порядок. — с трудом подобрала слова, чтобы слинять в ванную.

— Прямо по коридору, серая дверь. — с истомой в голосе произнёс Антон, взглядом в глаза потом по лицу, шее и ниже, и я по инерции приложила ладонь к грудной клетке, пряча малозаметный, но необычный шрам.

— Я быстро. — нагло соврала и сбежала из гостиной.

Антон слишком мне нравился, я безумно хотела, чтобы наши неделовые отношения развивались и дальше, но с тем же я и адекватно смотрела на этот мир. Мир, в котором простые девочки из херовых семей не сходятся с такими мужиками, как Антон.

Выбор в итоге был невелик. Либо продолжить начатое, получить удовольствие и потом делать вид, что всё окей, работая как прежде, либо уйти сейчас, не получив ничего. Обдумывая всё это, я разделась и зашла за толстое стекло душевой. Чтобы уж наверняка первым делом включив воду, я намочила волосы. С мокрой головой я точно на улицу не пойду. Я просто смыла с себя ворох мыслей и усталость насыщенного дня, а просушив волосы полотенцем замоталась в него же и вышла босиком из ванной комнаты.

Не сдержать было улыбки, когда Антон выглянул из гостиной в таком же полотенце только по пояс обмотался.

— У меня там ещё одна ванная есть, если что. — подмигнув мне, шагнул навстречу чуть раньше, чем это сделала я.

— Наверное, теперь ты меня считаешь чёрт знает кем? — угу, корчила тут недотрогу в прихожей несколько часов назад, и теперь стою в полотенце на голое тело готовая на всё.

Алиев подхватил на руки так, что я взвизгнула от неожиданности.

— Считаю тебя своей женщиной, вообще-то.

От таких слов эмоции захлестнули, всё так стремительно и неожиданно, и сладко, что не веря во всё происходящее, я просто плюнула на все «но». Есть только я и Антон, а дальше хоть трава не расти. Плевать.

До спальни Антон донёс быстро, и мы рухнули на кровать как два кулька с картошкой, отчего та подозрительно крякнула. Стало смешно от этого, и я рассмеялась, так легко было смеяться с Антоном, и все тревоги и сомнения отступили, исчезли, словно их не было.

Антон лёг на спину и притянул меня к себе так, что одна моя нога легла между его ног. Снова поцелуй. Дразнящий с причудливой игрой языка по коже губ. Антон ещё и издеваться успевал, не позволяя себя поцеловать. Сам целовал, а мне не давал, отстраняясь в момент моих попыток доминировать. Отвлекал руками, вездесущие пальцы проникали, казалось, всюду, но надолго нигде не задерживались. Я млела от такого Антона и хотела большего.

Он чувствовал меня, даже говорить и намекать не пришлось, плавно переместил меня на спину, нависая надо мной. Целовал в губы, шею, кончиком языка вёл по коже, спускаясь ниже, рукой убирая полотенце. Он шумно выдохнул, освободив мою грудь от махровой ткани и захватывая губами стал прикусывать соски́. По телу волной вместе с кровью в венах текло чувство слабости. Я закрывала постоянно глаза и плавилась в этих изящных мужских руках, напоминая себе, что стоит ещё и дышать иногда. Вела руками по его плечам, шее, топила пальцы в волосах пока Антон не поднялся на руках выше. Всё случилось в момент поцелуя, прикусил мне губу, помножив ощущения. Они лишь острей стали…

— Моя. — подушечками пальцев провёл по губам, указывая на молчание, а у меня от этого мурашки и ощущения теперь все не на десять, а на сотни.

Чтобы прийти в себя понадобилось много времени и мне и Антону. Мы лежали, плечом к плечу молча пялясь в потолок, касаясь кончиками пальцев друг друга. Невероятно приятно, словно не просто так, а прорастали и так пока Алиеву не надоело, а я бы лежала ещё вечность касаясь.

Он лёг набок. Я смотрела в потолок словно пришибленная, а он изучал меня, словно впервые видит.

— Что за шрам? — спросил Антон, указательным пальцем проверяя на ощупь точку на груди. — На звёздочку похож.

— От гвоздя. — сказала, глядя в потолок без всяких мыслей скрыть от Антона эту историю.

— Обычно гвоздём ноги протыкают, а ты что? Упала на гвоздь? — он шутил с улыбкой и лёгким смехом.

Я оставила изучение серого потолка на потом и опёрлась на локтях, чтобы посмотреть на свой шрам. Маленькая никчёмная точка в виде фиолетовой звёздочки, всегда напоминающая о боли и страхе и только тут на кровати с Антоном, я поняла, что не боюсь её. Мне всё равно, я вспоминаю, а мне не страшно. Я улыбнулась даже, выглядя наверняка со стороны как психическая.

— Нет. Это отчим забил в меня этот гвоздь.

Удивительно, но Антон не засмеялся и не решил, что это шутка. Сел резко и потянулся к тумбочке, там пачка с сигаретами и пепельница. Он заставил меня бросить курить, но редко я курила вместе с ним. Пассивный курильщик. Обожала этот дым, что он создавал на пару с сигаретой. Курил Антон, когда злился.

— За что? — после двух затяжек спросил Антон, сидя спиной ко мне.

— Самое смешное в этой истории, что я не помню. Может быть, хлеб не купила, а может тарелку не помыла за собой. Ему не нужны были веские причины для причинения тяжкого вреда здоровью.

— Пиздец. — заключил Антон, давя остатки сигареты в пепельнице.

6

Наши дни…

После разговора с Алиной, я, судорожно сжимая телефон, пыталась подключиться к вайфаю. Дрожащие пальцы не попадали по нужной иконке на экране, а когда попали долго не могла задать поиску нужный вопрос. За что дают такие сроки в восемнадцать лет?

Кода получилось, понеслось. Я читала быстро. Насилие, убийства, групповое, и прочие ужасы, от которых голова и так разрывалась на части. Но я ещё начинала допускать мысль, что Антон на это способен и в груди вновь у меня защемило под рёбрами, как на кладбище.

Только теперь способ замереть и не дышать не сработал, боль не отступала, ещё и жжение добавилось между рёбрами, словно перцем чили натёрли. Приступ боли был чётким, резко пришёл и в отличие от предыдущего раза так же резко прекратился. Я вдохнула полной грудью и легла на пол осторожно. Лишь бы не спровоцировать новый укол боли, не позволяющий дышать.

Несколько вдохов и выдохов чтобы успокоиться, возрождая в воображении воспоминание о том, как Антон впервые брал на руки сына, чтобы перестать думать о нём плохое. Я не хотела верить и не верила, но вновь продолжила читать. Статьи, подходящие по срокам, пугали, за ерунду на восемнадцать лет не сажают. Насилие, убийства точно нет, но подделка лекарств, наркотики… Аптечный бизнес Антона наводил на такие мысли, но я не верила, что он на такое способен. Только не Антон, хотя на самом деле он Роман… Так сказала Алина, только вот верить ей причин у меня не было. Не за её же серые глаза?! Нет.

Прочитав всё что можно и нельзя, я могла бы вернуться к сыну, но меня страшно скрутило на каменном полу ванной комнаты. Организм не выдержал всего того, что на него свалилось разом. Снова физическая боль под рёбрами и в грудной клетке, а ещё моральная в мозгах, всюду, в каждой клеточке, и я пыталась замереть, чтобы унять боль хоть где-то, но меня так трясло, что зубы стучали. Замереть не получалось, а физическая боль уже не перекрывала всё остальное. Сквозь этот вакуум со страхом, я слышала, как за дверью плакал Ваня. Он проснулся один в незнакомом ему месте и плакал, а я не могла даже глаза открыть не то, что встать и подойти к сыну. Это убивало пока успокаивающая темнота не накрыла вновь. В ней было так уютно и хорошо, что хотелось остаться там навсегда.

Очнулась резко в полной темноте. Подняла голову от подушки и тут же с хрипом вернула её на место. Ломота в затылке была по силе сравнимой с ломкой во время гриппа. Но в памяти отложился плач Вани, и я снова попыталась подняться. Я нужна ему, а он необходим мне, чтобы выбраться из этого кошмара.

Внезапно чьи-то руки уложили меня обратно.

— Ваня! Он плакал я должна идти к нему! — со слезами выкрикнула, чувствуя боль в горле и в глазах от совсем тусклого света ночника, который и не сразу распознала, приняв за темноту.

— С Ваней Аля, у него всё хорошо. А ты спи. Ты должна поспать. — это был Евгений и его мягкий голос окутывал знакомой мне заботой.

Очередное напоминание об Антоне и понимание, что он не мог сделать кому-то плохо, это какая-то ошибка. Желание получить хоть каплю знакомого тепла. Да обмануться, но мне это было жизненно необходимо, казалось, после этого хоть чуть-чуть отпустит.

— Ляг со мной. — произнесла практически одними губами, голос совсем сел и даже шёпотом это назвать было нельзя, но он услышал.

— Нет. — без запинки даже в долю секунды, лицо ровное.

Чёткое.

Казалось, смертельное для меня нет.

— Пожалуйста. — хрипло со скрежетом в голосе попросила во второй раз, напрягая связки.

— Нет Агата. Ты должна спать. — стоял он на своём, а сам даже не шевельнулся.

Так и сидел, подавшись чуть вперёд с опорой руки на колено.

— Ляг со мной, обними и я быстро засну. — каждое слово давалось с болью, я просила, хотела согреться, забыть, хоть на несколько десятков минут потерять это ощущение пробирающего до костей холода, думать, представлять хоть минутку что рядом Антон.

— Нет. — всё так же мягко и без запинки, без времени, чтобы принять иное от принятого решения.

После этого он поднялся с места и вышел, погасив свет ночника.

На осознание отказа понадобилось много времени. Он уже давно вышел, а я ждала его словно Антона с работы. Как раньше было. Он поздно вернётся, ляжет за спиной, накроет тяжёлой рукой в объятие, и я сладко усну. Но ничего кроме холода в темноте, разве что по щекам потекли обжигающие слёзы. Я лежала на кровати под одеялом, но не ощущала этого, находясь всё ещё там, на ледяном полу ванной комнаты.

Потерявшись во времени, я не понимала сколько минут и часов провела в этом аду и не выдержав поднялась вместе с одеялом. Не знала, куда идти в темноте, но хотела найти Ваню, и этот путь дался мне с огромным трудом. Света не было, вообще, нигде, а окна если и были, то их закрывали плотные римские шторы, не пропускающие никаких лучей. Я не разбирала ничего, три метра от двери до двери прошла по стенке на ощупь. Стоило лишь приоткрыть дверь полоса тусклого света мягко пересекла темноту надвое. Ночник в комнате горел всю ночь, и, конечно, именно тут спал Иван. Единственный источник света на весь дом. Единственный источник для моего желания жить и верить в Антона.

Ваня крепко и безмятежно спал в обнимку со скомканным одеялом. Такой тёплый, родной, любимый мальчик, а я сомневалась, стоит ли мне ложиться рядом с ним. Стояла, сгорбившись под весом накинутого на плечи, такого тяжёлого для меня сейчас одеяла и не решалась просто лечь рядом. Мне хотелось согреться, но я была не уверенна, что имею на это право.

Не имею.

Но сил на обратный путь не было, и я буквально доползла до дивана. С него я видела сына, тут горел свет и не без страхов, конечно, но я смогла заснуть, а утром меня ожидало очередное испытание.

Евгений, встретив нас с Ваней в столовой, куда я явилась лишь одной силой воли и желанием жить, сразу заявил;

— Мне не нравится твоё состояние Агата, ты должна лечь в клинику. — он посмотрел на меня так добродушно, что я села на стул с Ваней на руках в полном ощущении триллера.

Ну вот и доверилась. Меня в психушку, а с Ваней неизвестно что.

— И вам доброе утро. — сипло выдавила, словно голос прокурила.

— Угу. — буркнула Аля, жуя булку, — Ты бы ещё её с санитарами встретил. — упрекнула отца, но всё это мне сейчас напоминало лишь игру.

Они кошки, а я мышка. Сама пришла в их лапы.

— Папа. — тихонько, как-то неуверенно произнёс Ваня, и я понимала почему.

Это утро и поведение Евгения было далеко от наших семейных завтраков с Антоном. Он бы уже десять раз подкинул сына к потолку и покатал на шее, следя за молочной кашей. Такое утро было для нас редким, чаще Антон уезжал по рабочим делам до того, как мы просыпались. Но если он был с нами, всё внимание было сыну и мне чуть-чуть доставалось.

Евгений же никак не отреагировал на Ваню, он медленно отпил что-то из чашки и посмотрел на меня спокойно. Каждое движение плавное, ворующее секунды для раздумий. Видно было по нему, что он готовится к фразе, словно репетирует сейчас в уме её. Эта подготовка, эти паузы очень волновали меня и уже ни схожестью с поведением Антона, а тем, что за эти секунды можно удачно выкрутиться. Подобрать такие слова, которые успокоят и заставят меня поверить в его миролюбивые намерения.

И действительно, дальше он сказал то, что должно́ было бы меня успокоить.

— Хм. Можно не ложиться в клинику. Но обследование стоит пройти, ведь я нашёл тебя на полу ванной. Ваня плакал, а ты была без сознания, и после этого проспала долгое время. У тебя истощение. Ты ничего не ешь. — он обратился тут же к дочери, — Аля ты видела, чтобы она ела? — естественно, Алина отрицательно качнула головой и Евгений вновь вернул взгляд на меня. — Вот и я этого не видел. Со сном как я понимаю тоже проблемы. Поверь Агата, мы не собираемся заталкивать тебя в психушку, но если ты будешь так относиться к своему здоровью, я не смогу тебя защитить, а итогом всё равно окажется больница. Ты сейчас сама себе как враг. Приди в себя Агата и поешь. Приятного аппетита. — отчитав меня как девочку школьницу, Евгений встал из-за стола и вышел из столовой, пройдя мимо нас, чтобы потрепать Ваню по волосам.

За Евгением из столовой вышел ещё и Илюша, которого я до этого момента не заметила. В светлой одежде при его блондинистой голове, он слился с интерьером, как хамелеон. Жуть.

Пока я хлопала ресницами, переваривая слова Евгения и забирала у Вани столовый нож, Алина прожевала булку и тоже постаралась успокоить. К слову, у неё это получалось лучше, чем у Евгения. Несмотря на вчерашний разговор и всю её ненависть к Антону, я ей доверяла. Это, возможно, парадоксально, но открытому и молниеносному цинизму Алины верилось куда проще, чем выверенным словам Евгения.

— Не обращай внимания. Как насчёт съездить после завтрака по магазинам? Шопинг лучшее лекарство, а Ванюше нужна детская кроватка и коляска. — непринуждённо защебетала она, выскабливая ложкой мёд из пиалы.

Вела Аля себя так, словно не было вчера, между нами, разговора о её брате. Словно его вообще не было. А я тут по какой-то праздной причине нахожусь. Приехала к родне погостить от нечего делать.

— Магаин! — радостно выкрикнул Ваня, услышав знакомое и любимое слово, захлопал при этом в ладошки.

— Ваня не ездит на коляске. Любит гулять ножками или на руках. — усадила сына на соседний стул и потянулась за тарелкой с кашей.

— Всё равно поедем. — угрожающе заявила Аля.

— Да. — согласилась, даже улыбнулась.

Я рассудила так, что худой мир мне сейчас куда важней, чем добрая и открытая война. В любом случае на данный момент нам с Иваном деваться некуда, и в Москве, кажется, опаснее, чем тут.

Я покормила сына и исполнила просьбу Евгения, поела сама. Впервые за долгое время после голодовки было сложно запихать в себя больше, чем половину круассана и тарелку овсяной каши. Даже кофе допить я не смогла. После завтрака вернулись с Ваней в детскую, потому что наши вещи были именно тут. Пяти минут мне хватило, чтобы понять, собиралась я очень хреново. Лёгких вещей у сына практически не было. Какие-то кофты с начёсом и тёплые трико, а те немногие футболки и лёгкие штанишки что были давно в стирке. Даже пижама, в которой выходи́ли к завтраку пришла в негодность.

— Действительно, придётся ехать за покупками, иначе тебя совершенно не в чём вывести к заливу. — глядя на ворохи бесполезных в таком климате вещей.

— Магаин! Дём! — Ваня, сидевший до этой фразы с машинкой, всё бросил и вскочил с ковра, готовый нестись сейчас хоть куда.

Засиделся в четырёх стенах за эти ужасные дни и ведь последней нормальной прогулкой был поход в зоопарк с Антоном. Наш последний счастливый день вместе всей семьёй, а вечером он уехал по делам и не вернулся…

— Сейчас пойдём, сначала нужно переодеться. — остановила сына, отмахнувшись от воспоминаний, вгоняющих в тоску тем, что это всего лишь воспоминания и они не повторятся.

Когда мы уже собрались с Ваней, к нам заглянула Алина. Она была одета в лёгкое белое платье и с солнцезащитными очками на половину лица, что вовсе не смутило сына, он даже ей улыбнулся.

— Готовы? Вот, возьми. — Аля, дружелюбно протянула и мне солнцезащитные очки.

— Спасибо, я куплю себе, а эти верну. — сразу же надела их и как же это прекрасно, скрыться за зеркальным стеклом.

Оно дарило невероятное чувство защищённости и закрытости, словно душа теперь за щитом, а не нараспашку. Такая мелочь, а словно гора с плеча свалилась и я выдохнула спокойно.

— Ерунда, — махнула рукой и поманила к себе Ваню, — Нас Шура уже ждёт. Пойдём малышочек! — Аля повела Ваню за собой, а я пошла за ними.

Признаться честно, Илья, пытавший меня нашатырным спиртом возле кладбища, вызывал больше доверия, и я расстроилась, узнав, что с нами будет Шурик. Но всё расстройство по этому поводу сожрала жара, и я немедля усадила Ваню в детское кресло, сев в машину за этим Шуриком. Наверное, если бы ни шикарный автомобиль с хорошим климат-контролем мы бы не смогли находиться с сыном на такой жаре. Она меня убивала даже за минуту пути от дома до машины, а вот кому-то развязывала язык.

— Не обращай внимания на Женю, он просто любит всё контролировать, ты плохого не жди от нас. А то я смотрю ты на завтраке поднапряглась так с больницей. — с милой улыбкой произнесла Алина с переднего, даже не глядя в мою сторону.

— Гхм. — Шура кашлянул и вот он-то на неё пристально посмотрел, отвлекаясь от идеальной дороги.

Очень любопытный жест и вообще… Женя…

— Почему ты называешь отца по имени? — уровень моей настороженности был максимальным словно у берлоги с медведем стою и готова стрелять.

Но я могла бы не спрашивать, не подавать вида, притвориться, что не заметила такую оговорку, но тогда мою скрытность заметила бы Алина.

— Для тебя ведь он Женя. — весело парировала Аля.

— Ну да. Конечно. Мы можем заехать куда-то, где есть детская одежда? В Москве холодно, а я была не в себе, набирая тёплые вещи.

— Понимаю. Мы в торговый центр едем, там всё и сразу купим, есть детский игровой центр, Ванюшу туда определим, а сами кофейку выпьем и посплетничаем. — Алина была довольна и не заметила моего притворного согласия.

В торговом центре так же было прохладно, я хотела быстро купить всё необходимое и вернуться на виллу, чувствуя всё ещё слабость. Но Алина первым делом потащила нас с Ваней в отдел с золотом.

— Выбирай что хочешь, я оплачу! — задорно заявила она, а я поймала себя на мысли, что не могу считать её сестрой Антона.

Я даже Ромой Антона считать не могу. Всё равно что соль сахаром называть, два разных вкуса и люди разные.

— Спасибо. — не стала отказываться, с Ваней на руках любовались украшениями как произведением искусства не более, но и выбирать ничего не стала по итогу, сославшись на то, что мне ничего не понравилось.

— Тебе тоже нужна одежда легче. На втором этаже есть классный бутик, там такие платья, ммм, закачаешься. — схватив меня за руку, Аля потащила к лифтам.

— Нам бы в детский? Тут есть? — при всей Ваниной любви к походам по магазинам я знала, что он скоро заскучает без детских игрушек и вкусностей вроде мармелада и сока в коробочках.

Собственно, именно за этим он и любит ходить в магазин.

— Конечно. Ну давай тогда в детский, потом за шмотками. — согласилась Аля, нажав кнопку нужного нам этажа.

— А у тебя, точней у вас, есть ещё родственники? — интересовалась вроде мимолётно, следя за руками сына, чтобы не заляпал зеркальный лифт.

— Да можно сказать, что и нет. По маминой линии два алкаша каких-то, так, седьмая вода на киселе, а родители отца умерли я ещё малая была. Какая-то есть родня, но неблизкая, мы не общаемся. А у тебя?

— Только Ваня. И мать ещё, но у нас сложные отношения из-за отчима. — промямлила зачем-то, хотя можно было смело говорить, что только сын у меня.

— Не общаетесь? — нахмурившись, уточнила Аля.

— Редко. А чем ваша семья занимается? Вы тут же не просто так живёте? Какое-то дело есть?

— Есть. — ответила Аля, сменяя тон голоса на недружелюбный.

— Какой? — я, напротив, ещё и мило улыбнулась.

Наше общение было пропитано любезной фальшью, от которой тошнило, а мне ещё и стыдно было перед сыном, что он при всём этом присутствует, хотя и не замечает корча рожицы своему отражению.

— А какой бизнес был у Ромы? — она специально надавила на больное и наблюдала за моей реакцией.

— Аптечный. Сеть аптек. Я работала на него, так и познакомились… — и эти воспоминания бередили то, что даже не начинало затягиваться.

— Это семейный бизнес его ещё дед начинал, — мы вышли из лифта и Алина взяла меня под руку, делая вид, что между нами всё окей, хотя обе понимали, что это даже не худой мир, — Рома, переродившись в Антона, не стал ничего менять, как я посмотрю. — процедила сквозь зубы и на этом наша беседа о семье была закончена.

Ваня увидел яркие игрушки и отпустив мою руку понёсся в сторону детского магазина, занимавшего практически весь этаж. Следующий час мы с Алиной только и делали, что следили за ним, а я, ещё глядя одним глазом, успевала накидать в тележку необходимой одежды, питания и прочих мелочей для сына.

После такого детского марш-броска мы решили перевести дух в ресторанчике на этом же этаже с детской комнатой. Ваня, только съев несколько ложек супа, убежал покорять горки и качели.

— Не переживай, за ним хорошо присмотрят. — попыталась меня успокоить Алина и вернуть к общению с ней, а не выглядыванием Вани. — Это тебе. — она поставила передо мной пакет.

— Что это?

— Подарок. Я знала, что сама ты ничего не выберешь. Открой. — взглядом Аля указала на пакет, ей само́й явно хотелось, чтобы я поскорей узнала, что там.

В серебристой коробочке на кожаной подушке чёрного цвета лежал золотой верблюд. Он был уже нанизан на кордовую цепь, глазами у него были два крошечных сапфира.

— Тяжёлый! — первое, что подумала, взяв в руку сие ювелирное творенье, так это то, что им убить можно.

Кулон был не полый, а цельной, даже ни кулоном, а статуэткой. Можно вполне поставить на полку, шею под такую тяжесть было жаль.

— Верблюд приносит удачу в этой стране и вообще. Пусть он оберегает тебя и Ваню заодно. — Аля радостно улыбнулась и подскочила ко мне, с явной целью напялить на меня килограмм этого драгоценного металла.

— Спасибо. — душа рухнула в пятки, но, не выдав беспокойства, я изобразила смущение.

— Носи его и не снимай. Тогда все проблемы обойдут стороной. С тебя уже хватит. — Аля, застегнув замочек цепочки, уселась на место.

— Спасибо, очень красиво. — я покрутила для вида верблюда, любуясь его глазами, — Теперь чувствую себя неловко, у меня нет для тебя подарка.

— Да как нет?! — с улыбкой и весельем возмутилась Аля, глядя за заборчик игровой, — Вон носиться, самый лучший подарок, какой я получала за последние семь лет. Чудный племянничек. — самое странное во всём этом было то, что отношение к Вани у неё было искреннее и сын это чувствовал, спокойно идя на контакт с, по сути, чужим человеком.

7

Три года назад…

Отношения с Антоном как лавина набирали скорость с каждым днём, хотя куда стремительней?! У нас и так всё началось внезапно как снег на голову, и за месяц совместной жизни буквально проросли друг в друга. И всё было бы прекрасно, если бы не то, чего в принципе не могло произойти.

Ещё до начала отношений с Антоном я пила противозачаточные таблетки. Я в принципе их всегда пила лет с семнадцати ещё до первых отношений, ведь забеременеть для меня было чем-то страшным. Не обошлось без влияния матери и психопата отчима. Где самой страшной угрозой от них были заявления что если притащу в подоле, то заставят выносить и родить, чтобы неповадно было ноги раздвигать, а потом отнимут ребёнка. Мало мне было издевательств от них, они были бы рады сломать психику ещё одному невинному человеку.

Но то, чего я больше всего боялась, даже больше, чем отчима и мать, кажется, случилось несмотря на все мои предосторожности.

Кажется, потому что я ещё не делала тест и не сходила к своему гинекологу, хоть и записалась на конец этой недели. Трусила, лелея надежду, что это просто сбой в организме, и я не попала в этот мифический грёбанный процент тех, кто даже будучи на таблетках смог забеременеть.

От тяжёлых мыслей оторвал стук в дверь. Это был Игорь, он всегда стучал, прежде чем заглянуть в кабинет, а теперь, когда мы с Антоном открыто вступили в отношения ещё и выжидал ответа, вгоняя меня этим в краску.

— Открыто! — свернула все окна со статьями про беременность при гормональной контрацепции и развернула файл с таблицами.

Немцы будь они неладны затянули с деньгами и на прилавки должны были открыто встать дешёвые малоизвестные, но, по сути, те же самые лекарства…

— Привет, Красавица! Готовы списки? Я сейчас по точкам проедусь, сразу закину. — будучи любителем солнечного загара, Игорь и сам был как солнышко, постоянно с улыбкой.

— Готовы, сейчас на флэшку скину. — туго соображая нашла в столе чистый накопитель и вставила в порт.

— Сделай на две, пожалуйста, Антону тоже нужна, хочет немцам отправить. — Игорь встал возле стола, никогда не садится, всё на бегу.

— Не нравится мне всё это. Холодок по спине. — призналась, поёжившись от пробирающих неприятностями мурашек.

— Поменьше сериалов стрёмных смотри. — смеясь, посоветовал Игорь.

— Пфф. — фыркнула, но с ответной улыбкой, — Я, вообще, забыла, как телевизор выглядит.

Только за две последние недели с Антоном успели отдохнуть в трёх разных местах типа санаториев и слетать по работе на два дня в Сочи к морю.

— Чего тут бояться? У немцев таких сетей как наша знаешь сколько по всем странам? Одной больше, одной меньше, да и потом они всегда смогут вернуться на своё место, если платить за него исправно начнут. — Игорь не пытался успокоить, а конкретно так успокаивал, но это я не успокаивалась.

Стрёмно. — вот правильное определение всего происходящего.

— Ага. Только вот Электрогорские уходить не захотят.

— Агата. — шумно выдохнув, Игорь задрал голову к потолку, — Ты всюду видишь последствия, а надо посмотреть под другим углом, на возможности. Они ничего и не узнают. Им-то флэшку никто отправлять не станет.

— Думаешь они не поймут, когда их продажи вырастут в несколько десятков раз? Не дураки же сидят там. Вот. — сделав копии, подвинула по столу флэшки.

— Эту прибери пока, Антон сам заберёт и не забивай голову ерундой. Не думай о немцах. — Игорь подмигнул и быстро пошёл к двери.

— Не буду. — честно улыбнулась, забывая обо всём, ведь у меня была проблема покруче немцев.

— Вот и не думай.

Игорь как появился внезапно, так и ушёл быстро. На часах уже было без четверти два, и раз Антон не зашёл до сих пор за мной, значит на обед без него. Я и собралась быстро на выход, воткнув флэшку в порт системного блока, чтобы не потерять. Есть вовсе и не хотелось, но вот в аптеку зайти и купить хотя бы тест было необходимо. Иначе мой внутренний дятел Вуди издолбит весь мозг до конца недели в ожидании приёма у Тамары Андреевны.

Закрыв кабинет на ключ, я спокойно ушла в ближайшее кафе, заскочив мимоходом в аптеку. По привычке купила тест на беременность и ещё одну пачку противозачаточных, хотя на стрёме у меня уже лежала одна, и я надеялась, что и эта лишней не станет.

После скучного обеда без аппетита я вернулась в офис, а в моём кабинете меня ждал Антон, что неудивительно, у него были ключи от моего кабинета. На столе цветы, как всегда разные, но нежные, на этот раз розочки. А он, сложив руки на груди, дремал сидя в моём кресле.

Я перестала двигаться и дышать, аккуратно прикрыла дверь, и поставила сумку на пол бесшумно, боясь нарушить эту идиллию. Чтобы не спугнуть его такой короткий ценный сон, ведь он жил в бешеном ритме и спал крайне мало. Даже когда была возможность спать Антон не мог, потому что часто на нервах. И сейчас он бы поспал, если бы не телефонный звонок на мой идиотский смартфон.

Твою мать! — выругалась про себя, отключая гаджет с противной надписью «Мать» на экране.

— Прости. Это мама. Вечно она не вовремя. — извинилась перед сонным Антоном и подошла к букету. — Красивые. — счастливая улыбка этими частыми букетами возникала на моём лице сама собой.

Антон был невероятно внимателен и заботлив, казалось, конфетно-букетный период в нашей жизни будет длиться вечно, и мы минуем штормы.

— Где была? — потягиваясь, поинтересовался Алиев, в костюме под цвет глаз, что делал их ярче и глубже.

Обожая его глаза, оставила букет и поторопилась сесть к нему на колени, чтобы полюбоваться этой удивительной игрой света и цвета с цветом. Антон прижал к себе, как только приземлилась на него.

— На обед ходила. Ты за флэшкой? Она… — я хотела указать на носитель, но его не было в системнике.

Испуг не заставил себя долго ждать, сердце грохнулось в пятки и даже ниже, где-то колотилось на полу под ногами Антона.

— Я забрал. — провёл указательным пальцем по кончику носа, щекоча с улыбкой.

Выдохнула. Где бы нервов новых килограммчик прикупить, а то те что в наличии уже ни к чёрту.

— Ты дрожишь. — заметил Антон, взглянув на свою руку, лежащую на моей талии поверх жакета.

Даже через слои одежды чувствует, странно, что у меня зубы не стучат, ведь трясёт меня прилично.

— Я испугалась за флэшку. Ты же знаешь, мне не нравится это вся эта рокировка. — спряталась, уткнувшись носом в границу кожи и воротников от пиджака и рубашки, вдыхая пряный аромат перца и освежающего ментола.

Причин для дрожи было несколько, и возможная беременность всё же выходи́ла на передний план., особенно когда вот так, у Антона на коленях.

— Только это? — он спросил осторожно, запуская ласковую ладонь под жакет, провёл по позвоночнику, тормозя подушечками пальцев на застёжке бюстгальтера.

— Да вроде да. Хотя нет. Мама… — я выпрямилась и заглянула в любимые глаза.

Томные, но тут всегда держал себя в руках.

— Что-то случилось у неё? — спросил Антон, вздёрнув подбородок.

Так он делал обычно тогда, когда чем-то был недоволен, но отвести взгляд, по его мнению, было непозволительной роскошью для собеседника. Довольно забавный момент, если не брать в расчёт, что этот собеседник сейчас я.

— Видимо. Я точно не знаю, я же отключила телефон. После работы съезжу к ней. — не хотелось, конечно, но Антон вёл себя странно, и я попыталась устранить хотя бы его на несколько часов, раз не могу разобраться с двумя другими моментами, жрущими мои нервы.

— А я думал пиццу закажем, даже мультик для тебя скачал.

— Я недолго буду, раз вечер свободный, может поспишь пару часов? — уткнулась лбом в его лоб, чтобы не смотрел на меня так, с явным подозрением.

— Да нет. — резко чмокнул меня в губы и заставил подняться, — Завезу тебя, подожду у подъезда. Ты же недолго? — поднявшись, улыбнулся довольно, а оттого странно, ведь секунды назад был с подозрением.

— Да, но это ни к чему на самом деле.

— В машине спать люблю, да и тебе не позволю в такси болтаться. — он вновь коснулся моих губ губами, языком проник в рот.

Настойчивым и настоящим поцелуем забирая твёрдость в ногах и как только я, начав плавиться, обхватила его шею руками вновь отстранился.

— Давай до вечера, и цветы в вазу поставь да? А то завянут. — он отбежал от меня словно от огня, но смеясь смотрел в глаза, указывая при этом на букет.

— Сейчас поставлю. — пробурчала, закусывая губу.

Цветы в вазу я поставила, в вот на сумочку, в которой лежал тест, я старалась не смотреть, решив, что сделаю его у мамы. Эдакая изощрённая борьба со своими страхами. Успокоившись, я включила телефон и перезвонила маме, от неё уже начали приходить оповещения о пропущенных. Значит, что-то серьёзное или нужны деньги хотя одно другого не исключало.

Всё оказалась банально. Очередной долг по квартире, доведённый до угроз отключения газа. Пообещав матери заехать и дать ей на оплату долга денег, я загрузилась работой так, чтобы времени думать не осталось. Его и не осталось. Сверяя документацию, я не заметила, что те вкладки, свёрнутые мной при Игоре, просто закрыты. Я забыла о них и вспомнила лишь позже, когда очередной пучок моих нервов почил, отправившись в мир иной.

После работы Антон подвёз меня к дому, в котором не было моего счастливого детства. Точней оно было, но лишь первые три года моей жизни, из которых я ничего не помню. Потом папа погиб, а мама, недолго погоревав, нашла себе нового мужа, превратив мою жизнь в существование рядом с отчимом психопатом.

— Я недолго, не засыпай. Буквально пять минут. Туда и обратно. — предупредила Антона, выскочив из машины.

Задерживаться в местечке, которое хочется забыть я не планировала, максимум отдам деньги и сделаю тест. Я больше для второго быстро взбежала по ступенькам на второй этаж.

— Доча привет! Давай разувайся, я блинков напекла. — защебетала маман, как только я открыла дверь.

— Мам, какие блинки? Я тебе только деньги отдам и поеду, работы по горло. — снимая обувь, я пялилась на дверь ванной комнаты.

— А, разуваешься-то зачем? — удивилась мать, без всяких уговор задержаться на чашечку чая.

— В туалет забегу, а то пробки.

— На метро ездить надо, как нормальные люди. — проворчала мать, и учуяв запах горелого блина, крылась на кухне.

Вытащив деньги из кошелька, я положила их на тумбу, и как была в плаще пошла в заветную комнатку. Затестить полоску в этой квартире было точно вызовом само́й себе и беззвучным протестом ненавистным мне людям. Никому, кроме Антона и своего гинеколога я про положительный результат сообщать не собиралась хотябы первое время точно, а про отрицательный и вовсе матери с отчимом знать ни к чему.

— Ну как же так? — произнесла беззвучно, шевеля лишь губами, и глядя на две слабо-розовые полоски.

Две.

Посидела в прострации несколько секунд, и быстро собрав упаковку с инструкцией в сумку, я вышла из ванной комнаты. В прихожей на тумбе денег уже не было, я быстро обулась и открыв дверь крикнула;

— Я ушла!

Хлопнув за собой дверью, я уже медленно спустилась на первый этаж и вышла из подъезда с улыбкой. Я была готова сказать всё Антону прямо сейчас, меня словно изнутри радостью распирала эта новость. Только Антон курил, это насторожило, вместе с тревогой именно в этот миг вспомнились все ужасы из статей, что я сегодня прочитала. Две полоски вовсе не гарантия что беременность хорошо развеивается, да и всё время я пила гормоны, и чёрт знает что там с плодом происходит.

— Едем мультик смотреть? — спросила, подойдя к машине ближе, решив, что дождусь приёма у Тамары Андреевны, а там будет видно, с каким разговором подходить к Антону.

— Ты да, а я по делам отъеду. Тебя домой закину. — безрадостно ответил Алиев.

Не стала спрашивать о проблемах, захочет, сам расскажет, а раз молчит, значит, не расскажет, даже если спрошу.

От Антона вкусно пахло табаком, в машине было тепло и этим уютом меня разморило. Я задремала на всю дорогу до дома, и сонная вышла возле подъезда, когда Антон разбудил. Хотелось спать, я побрела к дверям, ключи в кармане и в своём состоянии я не поняла, что сумка осталась на заднем.

Даже телефона не было, чтобы позвонить и сказать Антону, а он уже уехал к тому моменту. Дома я легла спать даже не поужинав, а ночью проснулась на кровати одна, хотя Антон явно вернулся. В гостиной бубнил телевизор, там же я и нашла спящего Алиева с бутылкой водки под рукой.

Все мои дальнейшие попытки выяснить что произошло привели только лишь к тому, что Антон стал всячески меня избегать. Не было больше совместных обедов, мы ездили врозь и домой он возвращался только чтобы переночевать на диване. Я терпеливо ждала либо пинка под зад, либо объяснений, греша то на немцев, то на завяли помидоры и так далее.

На фоне этого конец недели наступал медленно, и вечера я ждала с трясучкой всей себя. Тщательный осмотр на кресле и Тамара Андреевна подтвердила, что я в положении.

— Ты противозачаточные сразу несколько пачек из одной партии покупала? — сподозрением спросила меня.

— Нет, их долго не было в аптеках, и я заранее большую упаковку брала. Там по акции три блистера в коробке. Два покупаешь, третий в подарок. — как раз последнюю я допила, а потом задержка.

— Либо подделка, либо брак тебе попался. Три цикла выходит ты без контрацепции была, а беременность при противозачаточных скорей фантастика. Компании этим процентом страхуются на такие вот случаи, чтобы ты не побежала на них в суд подавать. — вздыхая, пояснила врач и передала медсестре мою карту, — Лена направления на анализы пиши.

— Так, всё в порядке получается? Раз без гормонов… — я сжалась вся на стуле в ожидании вердикта.

— По моему осмотру всё хорошо, но насколько анализы покажут и узи трансвагинальное неплохо бы сделать, для обычного срок маловат. А мы, вообще, как? Рожаем? — поинтересовалась Тамара Андреевна, взглянув на меня из-под очков с улыбкой.

Холодность исходящая от Антона в последние дни как-то не вселяла уверенности в том, что он будет рад такой новости. Вообще, ни в чём уверенности уже не было, не удивлюсь, что скоро попросит меня с вещами на выход, а тут ребёнок нежданный.

— У меня же есть время подумать?

— Конечно, недолго только думай успеем щадящий сделать. Но если всё же надумаешь аборт, то сейчас через психолога.

— Даже так? — была крайне удивлена, словно психолог может повлиять на причины отказа от беременности.

— Давно бы так, многие потом после беседы с психологом идут рожать и счастливы, что передумали.

— Недели мне хватит.

— Вот эти анализы всё равно сдай, — Тамара Андреевна протянула мне три разных листочка с направлениями, — Если рожать решишь ещё и узи сделай, но это платно. Анализы нам в любом случае пригодятся, а узи, если рожать будем. И при любом решении жду тебя пятнадцатого, на вечер так же записываю. — мягко сказала, и протянув листок со временем, погладила по руке понимающе.

От такой доброты у меня глаза защипало, в носу засвербело и я готова была реветь, но кому это нужно? Уж точно не врачу, да ещё и под конец рабочего дня.

— Спасибо. Я пойду тогда? — поднялась на гудящие от нервов ноги и шагнула к выходу.

— Иди Агата. Все анализы сдавать натощак.

Во взгляде гинеколога не было никакого осуждения, а это немного успокаивало. Конечно, не до такой степени, чтобы вовсе не думать о правильности того или иного решения, но хоть что-то.

Выйдя из женской консультации, я села в машину и долго сидела в прохладном салоне. Не заводила двигатель, не знала, куда поеду, а прохлада освежала и позволяла лучше думать.

Предстояло принять важное решение, но, прежде чем это сделать я должна была сказать Антону. Мозгами понимала, что так правильно, но что-то внутри меня расходилось во мнении с этими рациональными мыслями. Слишком уж часто за последние несколько дней я думала, что Антону в тягость наши отношения. Он отстранился, стал холодным, много курил, а те редкие проявления тепла и внимания в мою сторону, казались, на фоне этого всего какими-то автоматическими. Ездили врозь, ели врозь и спали врозь, общаясь при этом толком лишь по рабочим моментам.

Выдохнув, я решилась ехать к Антону. К нам, если ещё можно было так выразиться. По пути попала сразу в две пробки подряд и за это время успела подумать обо всём. Решения ещё не было, но я отлично понимала, что если Антон не захочет, то я сама не потяну. До выхода в декрет ещё куда ни шло, я смогу снимать квартиру, но после… Выплаты по уходу явно будут меньше моей зарплаты раза в три, а то и в четыре и их не хватит на съём даже на окраине в халупе. А если продать машину после погашения креди́та за неё на моих руках останутся копейки. О возвращении к матери без ребёнка даже речи идти не могло, а уж с ним тем более. Я ещё не выжила из ума, чтобы так поступать.

Перед тем как подъехать к дому, я остановилась возле местного супермаркета. Хотела приготовить ужин и за ним всё обсудить с Антоном. Глупо. Сейчас не смогу проглотить ни крошки.

Накидала в тележку всего что подходит для любимого Антоном мяса с овощами, и проходя мимо детского отдела в сторону кассы, затормозила. Всего лишь полки, заставленные питанием, но все эти баночки с овощным и фруктовым пюре очень милые. Милые и очень дорогие. Покрутив в руках шестьдесят грамм яблочного пюре в стекле за сто рублей, с тоской вернула его на место. И это только пюре, а сколько ещё всего нужно? А если заболеет? От некоторых оптовых цен на лекарства волосы дыбом вставали. Если бы было своё жильё, а не съём в перспективе то ещё можно было бы подумать в пользу.

Оплатив покупки в продуктовом, я чуть было не ушла пешком погружённая в свои мысли. Вовремя опомнилась и вернулась за машиной. Антона дома ещё не было, и я не ждала его к ужину, но всё же начала готовить, убеждая себя, что это успокаивает. Замариновала мясо, начистила картошку, морковь, всё помыла и уже принялась резать овощи, когда хлопнула входная дверь. На часах было почти девять, что для Антона рано если судить по последним дням. Обычно раньше часа-двух он не возвращался.

Пошла встречать с чувством трепета и тревоги одновременно. Было чертовски страшно на самом деле.

— Привет! А я ужин готовлю, мясо с овощами, как ты любишь.

Антон мельтешил, быстро передвигаясь из кабинета в гардеробную и снова в прихожую, я не бегала за ним, просто стояла в центре коридора.

— Виделись уже. — крикнул он на моё приветствие, заскочив за чем-то в гостиную, а потом вышел ко мне и протянул ключи с бумажкой. — Агата, зря ты ужин готовишь.

— Что это? — я посмотрела на Антона, на бумажку с адресом и уже всё поняла, но хотелось конкретно услышать.

— Ну ты же не дура у нас? Собирайся спокойно, я всё равно улетаю сегодня и до понедельника меня не будет. — холодный взгляд Антона морально ранил и эти ключи и зная его, как он не даёт вторых шансов, я уже поставила точку.

Отрезала, отрубила и что там ещё можно сделать? Многое, но перестать любить за мгновение невозможно. Его слова без сомнений, холодный взгляд и чёткие действия, ключи у меня в руке всё это делало запланированный разговор бессмысленным.

— А работа? — спросила, с отчаянием проглотив сухой воздух.

— Что с работой? Ты хороший сотрудник, я тебя не увольняю, если ты об этом. Всё, до понедельника. — Антон буднично махнул мне рукой и с сумкой вышел за дверь.

Хоть и предполагала, что нашим отношениям конец, но всё равно была не в себе. Положив ключи с адресом от съёмной квартиры на полку, я вернулась на кухню и продолжила резать помидоры. Рука дрогнула на последнем, лезвие коснулось пальца. Обожгло.

Отрезвило.

Не обращая внимания на довольно быстро капающую кровь, бросилась к плащу за телефоном. В конце-то концов не только я должна нести ответственность тем более я предохранялась и не виновата, что всё так вышло.

Я набрала его номер дважды, подбирая слова под длинные гудки, а он не отвечал на звонок. Возможно, Антон решил, что я собираюсь закатить истерику и не хотел слушать.

— Последний. — сказала собственному упрямому отражению в зеркальной двери и вновь нажала кнопку вызова.

Два гудка и я услышала любимый, но холодный голос.

— Да Агата. Я что-то забыл? — спросил он, с предупреждающей строгостью в тоне.

Хотела нажать отбой под влиянием гордости, но вновь взглянула себе же в глаза, отчётливо понимая, зная, что буду жалеть всю свою жизнь, если не попытаюсь побороться.

— Антон нет. Ты ничего не забыл, я просто как раз сегодня хотела тебе сказать… Послушай, и, пожалуйста, только не думай, я просто спрошу, я должна. Я… пойми только правильно я не хотела, я пила противозачаточные, и это случайно получились и, возможно, ты бы мог помогать. Я не прошу на мне жениться нет, и даже быть со мной не надо, но если бы ты мог платить алименты хотя бы пока я работать начну я бы могла оставить ребёнка. Просто без твоей поддержки рожать глупо, я не потяну ребёнка при съёмном жилье. Может быть, даже взаймы… я могла бы всё вернуть, когда начну работать. — тараторя всё на одном дыхании, с последней фразой я сползла по стенке и заткнулась с мыслью;

Что я несу?!

А Антон вовсе молчал.

— Ладно, извини, забудь. — говорила, с трудом понимая, что в динамике уже не тишина, а гудки.

Я в ответ вовсе отключила телефон как окончательная точка.

Идиотка. На что ты надеялась вообще?!

По щекам потекли слёзы под хаотичные мысли о том, что жизнь сука, а не сказка и в доказательство зажгло шрам на груди. Всегда жгло, когда пиздец, но я уже привыкла до такой степени что и не замечала вовсе, только сегодня особенно сильно было и отдавало в плечо. И ещё какое-то время сидя на полу прихожей я утирала слёзы думая, что могла бы уехать в город попроще. В глубинку даже, затеряться там, где можно снять приличное жильё раза в три дешевле, тогда денег от продажи машины хватит на дольше. Подработку я могла бы найти и… Да, это в женской консультации под рациональным мышлением я так спокойно сказала, что мне надо подумать. А сейчас под нахлынувшими чувствами, когда уже точно выбора нет, мозг отказывался быть прагматичным, и я искала варианты, чтобы оставить. Хотела оставить, но даже найдя сносный вполне выход, сейчас, казалось, всё глупым и бестолковым.

Очень неожиданно лязгнул дверной замо́к, я, испугавшись, вздрогнула и отсела чуть дальше. Хорошо, что отсела, иначе получила бы второй дверью по ногам, с какой силой она врезалась в стопор на стене отскочив уже от него и ударила Алиева в плечо.

Это был он. Очень злой Антон выпускал сигаретный дым из ноздрей, хотя в руке у него были лишь ключи. Я вся сжалась от непонятного страха, хотя уж кого, а Антона бояться мне не было причин.

— Блядь! Что ты сделала идиотка?! Почему ты вся в крови?! — Антон опустился на колени рядом и злился, но по-хорошему, что ли.

Всю меня начал лапать, пытаясь понять, откуда кровь, а я ведь правда была вся в ней особенно лицо испачкала, когда утирала слёзы.

— Я готовила, когда ты ушёл и палец случайно порезала. — вспомнила как было и честно рассказала, хватаясь за крошечную надежду.

Непросто же так он вернулся?

— Где? Дай посмотреть! — Антон схватил меня за руки, а с указательного пальца левой руки до сих пор скатывались крупные багровые капли крови.

Он цокнул недовольно и нахмурился так, что брови перекосило и его лицо стало жутко некрасивым.

— Что там? — спрашивала безразлично, как ненормальная при этом с нежностью пялилась на эту страшную рожу Алиева.

— Жертвоприношение чуть не состоялось. На чём он держится понять не могу. Собирайся, тут шить надо.

— Может пластырем заклеить? — что там шить?

Я не смотрела на свой палец, даже не болел и было откровенно на него плевать, главное, Антон вернулся.

— Лучше скотчем или изолентой. Синенькая хорошо смотреться будет. — пошутил и он и тут же рявкнул на меня; — Собирайся! — а следом успокаивая, — И какого хера ты молчала Мерзлякова? Я думал, что ты аборт молчком сделала.

Мы вышли во двор, и Антон быстро повёл меня к моей бэхе, когда поперёк парковки в стороне стоял его искорёженный Порше. Днём, возле офиса я его видела, и он был целый.

— Что с твоей машиной? — чуть ли не плача спросила, быстро осматривая Антона от головы до ног в проверке на целостность.

— Ей пизда пришла! — радостно вскрикнул он на весь двор, — Когда ты там что-то лепетала про алименты я забыл смотреть на дорогу, а во время твоего бреда про займы влетел в бордюр, отключился чтобы ты не слышала аварии. — Антон усадил меня на пассажирское, и сам сел за руль.

8

Наше время…

Будучи под впечатлением от насыщенного дня, Ваня долго не засыпа́л, баловался. Меня же просто вырубало, а когда заснул он, я уже спать не могла. Вышла тихонько из комнаты, пока ещё горел свет, дошла до гостиной. Отсюда было ещё два прохода, один вёл на кухню, другой в столовую. За дверью кухни слышались голоса. Явный спор на повышенном шёпоте. Это когда люди пытаются говорить тихо, но эмоции зашкаливают, находя выход в громкости.

Я встала рядом и прислушалась. Сначала Алина спорила с Евгением и их разговора я не разбирала, но скоро встрял третий. Шурик.

— Женя, она нам всю малину обосрёт я тебе вот зуб даю. — не сдерживаясь, возмутился Шура, вроде исполняющий функции охраны и водителя, но для таких полномочий больно дерзкий.

Евгений ему что-то ответил, но я не расслышала из всей компании лишь он один говорил так тихо, что не разобрать было этот бубнёж.

— Да иди ты в сраку Булатов! Я сделала всё как было приказано! Какие ко мне вопросы? — Алина орала ещё громче, чем Шурик и у неё с ним явно намечался знатный конфликт.

Конфликт, не предполагающий место быть, между работодателем и подчинённым, то, что они на равных было бы понятно даже дураку. Ещё этот случай в машине не давал покоя, и я сто раз пожалела, что уехала сюда.

— Видов, отстраняй её к чёртовой бабушке нахер-нахер отсюда! Истеричка! — Шура совсем разошёлся, что мне было на руку, я хотела хоть что-то узнать, но Евгений был так тих и это злило.

— Меня? Меня нахер?! Да? Так это не ты ли в машине кряхтел словно у тебя запор десятидневный?! — Алина так кричала, что я могла бы спокойно сесть на диван и слушать их перепалку…

Евгений снова что-то тихо спросил, а Шура ему ответил.

— На учёбу пусть валит! Чего на вилле сидеть?! Мамаша в себя пришла, жрёт, в обмороки не падает, с пацаном своим сама возится, всё!

На этом я решила сделать ноги обратно к Ване, ещё одна бессонная ночь мне была обеспечена. Единственным человеком, который знал Антона не хуже меня, а, возможно, и лучше, был Игорь. Надеялась, что ему Антон рассказывал что-то о семье, и он знает про Алину. После всего услышанного вовсе не верилось, что она сестра. Даже сходство было неубедительным, ещё Евгения она назвала Женей, а не папой, а это было всё же странно. Вот только сомнений в Видове у меня не было, он точно отец Антона. Реакция Игоря на него была говорящей, сходство поразительное, жесты, речь.

Я побоялась звонить, вдруг кто-то услышит, поэтому написала Игорю сообщение, сначала попросила не перезванивать, сославшись на спящего сына, а потом главное. На мой вопрос «Что ты знаешь о семье Антона?» он ответил сразу же только встречным вопросом. Если бы не спящий рядом Ваня, я бы взревела в голос от того, как меня бесила эта идиотская манера.

«Что-то случилось? Вы с Ваней в порядке?»

«Всё нормально. Ответь на вопрос!»

«Всё что я знаю это то, что мать умерла, а с отцом и сестрой он не общался после этого. С вами правда всё хорошо?»

«Как зовут его сестру?»

Сообщение было прочитано сразу же, галочки подтверждающие это стали синими, но Игорь отвечать что-то не торопился. Вновь это мерзкое состояние, когда минута тянется вечностью и наконец-то ответ от Игоря.

«Алина»

Несмотря на все переживания и постоянную перемотку подслушанного я всё же уснула. Впервые за долгое время крепким и спокойным сном без каких-либо сновидений. А утром с трудом открыла глаза, под атакой Вани. Сынок проснулся и начал с объятий, потом в ход пошли поцелуйчики прямиком в ухо и встать пришлось иначе был риск остаться без глаз.

— На горшок сходил? — поинтересовалась у сына, завалив его на подушку.

Ваня, часто кивая глухо и сипло рассмеялся, что мне крайне не понравилось. Как бы ни разболелся.

— Молодец. Тогда умываться и завтракать идём. — нехотя я всё же подняла голову от подушки.

— Дём! Дём! — радостно, но уже с хрипотцой заголосил Ваня.

— Кажется, ты заболеваешь у меня, ну-ка открой рот и скажи а. — сын послушно запрокинул голову и раскрыл рот, держась пухлыми ручками за мою ногу, для него это была весёлая игра и он голосил а-а-а во всё горло.

Которое в свою очередь не выглядело воспалённым, температуры тоже вроде бы не было, но всё равно тревожно за здоровье. Ещё вчера я переживала из-за кондиционеров, боялась, что Ваню может продуть, а сегодня, пожалуйста, он то сипит, то хрипит.

— Ничего не болит? — Ваня разбаловался окончательно.

— Нет! — крикнул и принялся бодаться, желая продолжить утреннюю игру.

На меня же нахлынула волна чувств самых светлых, горячих и безмерных. Я, казалось, задыхаюсь от любви к сыну, от того, чей он сын и ещё не покидало щемящее чувство радости, что Антон успел стать папой.

— Кто последний тот козявка! — вновь повалила сына в ворох подушек и закинув одеялом медленно пошла в ванную комнату, наблюдая, как Ванька, хохоча, пытается выпутаться из сдерживающей его постельной преграды.

Специально это сделала, потому что обычно за такой волной счастья следом накатывала и тоска. После вчерашних слов Шуры про меня я как-то подобралась, что ли. Мамаша…

Может ли быть так, что я для них всего лишь мамаша Ивана и им нужен он как наследник. Не могла вспомнить сейчас, выдвигал ли Игорь такую версию или нет.

— Ы-ы-ы-ы!

Пока я размышляла над насущным, Ваня пронёсся мимо меня в ванную с победным воем. Сынок окончательно освоился на новом месте и стал весёлым как прежде.

После того как умылись с сыном и переоделись, немного поиграли в машинки и пошли в столовую на завтрак. Аппетита у меня по-прежнему не было, но слова Шуры, засевшие в голове, заставляли, как он выразился жрать.

Как только мы зашли в столовую Ваня тут же заметил сидящего за столом Евгения, и позабыл про меня. Сегодня у сына не было сомнений как вчера.

— Папа! — вновь радостно закричал Ваня, бросаясь со всех ног к Евгению.

Звон голоса ударился в каменные стены и вре́зал по моим ушам. Не передать словами, как мне было сложно это слышать, но я вывела из этого что-то своё. Голос сына стал звонким, и я уже начала радоваться, что он не болен.

— Эй! — с радостью Евгений встал с места и поймал Ваню, но со строгостью посмотрел на меня, потом подхватил Ваню с улыбкой для него, — Доброе утро, здоровяк! — подбросил его к потолку так, как это сделал бы Антон и сын был в полнейшем восторге.

Я же стояла как вкопанная, на месте боясь потревожить это иллюзию полной семьи. Забыла, что это Евгений, а не Антон и мне понравилось это ощущение. Словно в хорошем сне, где понимаешь отдалённо что это сон, но так сладко, что веришь в его реальность.

— Нам стоит после завтрака обсудить этот момент. — сказа Евгений усаживая Ваню к себе на колени.

— Обязательно. — согласилась, понятия не имея, что тут в такой ситуации сделать.

Как объяснить Ване что это не папа? Чувство сладостного сна окончательно развеялось в этой растерянности. Я шагнула к столу, ещё не понимая, куда сесть. Ваню обычно я кормила, но этим неожиданно занялся Евгений, притянув детскую тарелку с кашей ближе к сыну. Сесть рядом я не смогла, глупо было бы переставлять приборы с одного конца стола на другой, да и Ваня не был против позавтракать на руках у Евгения.

За столом сегодня не было Алины, хотя накрыто было на четверых, как обычно.

— Что-то Аля задерживается. — мне непривычно было оставаться практически наедине с Видовым.

Ваня был не в счёт, а Ильи сегодня в столовой не было. Я внимательно осмотрелась, он бы уже никак не остался незаметным как вчера.

— Алина собирает вещи, летит на учёбу в Париж. — ровно ответил Евгений, помогая при этом Ване управляться с ложкой.

Я готова была к чему-то подобному, поэтому и удивилась наигранно, чтобы не вызвать подозрений. Судя по вчерашнему подслушанному разговору меня тут воспринимают как тупенькую мамашку не более.

— Странно, так внезапно. Мы вчера весь день вместе провели, и она не говорила, что уезжает. — это в принципе так и было, тут даже сочинять особо не пришлось.

Алина явно не собиралась уезжать, это Шура инициатор такого спешного мероприятия. Кто он такой, вообще, раз может на это влиять?!

— У Али сложный характер. Девочка многое пережила и это до сих пор даёт свои плоды. Она очень переменчива. То со всеми добра и приветлива, а через минуту всех ненавидит, то излишне откровенна, то скрытна в мелочах. — Евгений говорил спокойно и буднично, не похоже было, что он выкручивается, но и на правду не тянуло.

— Ясно. — этим лаконичным ответом я поставила точку в беседе, сделав вид, что мне всё равно, хотя это было не так.

Когда летели сюда, я нервничала в окружении трёх мужчин. Присутствие в доме Алины меня успокаивало. Конечно, тут ещё был персонал в виде трёх женщин. Но местные повариха и две уборщицы, не говорящие на понятных мне языках, были не в счёт. Да и о чём с ними разговаривать? Единственный кто мог рассказать об Антоне была Алина, Евгений тоже мог бы, но как-то было не по себе спрашивать его. И с Алиной было проще, она не была такой хладнокровной, как Евгений и плохо контролировала эмоции, выдавая лишнюю информацию. Поэтому её и отправляют так спешно в Париж.

Алина так и не пришла на завтрак, а мне необходимо было с ней поговорить. Во-первых, для поддержания своего образа непонимающей ничего мамаши, а во-вторых, не было стопроцентных гарантий, что Алина не имеет к Антону никакого родственного отношения и могла бы рассказать больше. Ещё надеялась, что она расскажет на эмоциях, ведь вчера уезжать она явно не хотела.

— Я хотела бы попрощаться с Алиной. — сказала Евгению, доев пышную запеканку.

— Конечно, иди, я никуда не тороплюсь сегодня, выйдем с Ваней на террасу.

Я поднялась из-за стола, благодарно кивнув, и спокойно пошла в сторону комнаты, где жила Алина. Ваня даже внимания не обратил на мой уход, а под конец, скрываясь за поворотом, я вовсе услышала его заливистый смех. Ему хорошо с Евгением, а это было для меня сейчас главным. Остальное позже.

Постучав в дверь, я сразу услышала Алино разрешение войти.

— Доброе утро. — поздоровалась, застыв на пороге.

Вместо милой русой девочки лет семнадцати напротив меня укладывала в чемодан вещи жгучая брюнетка лет тридцати. Алину так старил этот цвет волос, что я невольно поморщилась.

— Поганое утро! — буркнула Аля, — Хрень да? — она заметила моё неприятие её нового образа, и сама недовольно посмотрела в зеркало.

— Психанула? — я всё же прошла вглубь комнаты и присела на диван у стены, где над головой работал кондиционер.

Прохладные струи воздуха мягко окутывали тело, облегчая мои страдания от вечных бросков в жар.

— Да. Сложно будет вывести, наверное, надо было просто бахнуть каре или сразу под ноль.

— Что случилось? К чему такая спешка? Ты не говорила вчера, что собираешься уехать. — я не забывала изображать удивление, да и интересна была версия Алины.

— Это папина идея, вроде наказания. — нахмурившись, Алина собрала чёрные волосы в высокий хвост, так было лучше, но всё же ужасно.

— Наказания?! Но за что? — возмутилась я по-настоящему, ведь для меня её не за что наказывать.

— Он узнал, что я тебе рассказала про Рому. — буркнула Аля и немного подумав добавила, — Братец умудряется подосрать даже с того света.

— Но ты толком ничего не рассказала. Что он сделал? Такие сроки за многое дают. — стояла я на своём, целью было хоть что-то узнать.

— Действительно. Ты ведь ничего не знаешь, а я должна валить в этот сраный Париж. — на Париже Аля скривилась так словно её отправляют в Березовку доить корову.

— Так расскажи, обещаю, истерик не будет. — вроде бы, она в тот раз переживала из-за этого.

— Угу, вместо этого ты в ванной проваляешься без сознания. — с обидой огрызнулась Аля и вернулась к сборам чемодана.

— Так всё же? Обещаю вынести спокойно, Антона же нет в живых и хуже уже не станет. — наивно я полагала именно так, но правда в том, что как бы плохо не спалось при меньшем знании, зная всё, о крепком сне можно не мечтать.

Нельзя себя успокоить иллюзией, вот и Аля подтвердила это, зная, о чём говорит.

— Станет. И хватит называть его Антоном! Ты не поняла до сих пор кем был твой муж? Он тварь и подонок и звали его Ромой, а Антон — это лишь картинка что он нарисовал для тебя. — в каждое слово Алины сочилось ядом настолько, что хотелось закрыть глаза и заткнуть уши.

Я сосредоточилась на холодном воздухе бьющем между лопаток, чтобы не думать, ни сказать и ни сделать лишнего.

— Что он сделал? Мне сложно думать о нём иначе, я знаю его другим. — мой голос звучал каким-то автоматическим, слова подобрались с трудом.

Ася молчала словно в сомнениях стоит ли мне говорить что-то. Тогда я, встав, подошла ближе и повторила свой вопрос.

— Что он сделал? За что восемнадцать лет? Говори! — я была в шаге от рукоприкладства, пальцами ощущая её чёрные патлы.

— Он убил мою подругу. — спокойно произнесла Аля, глядя на меня стеклянными глазами, — Тогда, ей, как и мне было одиннадцать лет, и она мечтала стать балериной, она ходила в школу бальных танцев.

— Я в это не верю. Зачем ты врёшь? Что тут происходит? — даже если Антон и мог кого-то убить, то точно не ребёнка, либо это была дикая случайность.

— Очень просто убить невинного ребёнка и не одного, поставляя в аптеки и больницы поддельные лекарства. У Оли был рак, лекарство дорогое, её родители всё продали что могли, чтобы надолго хватило, а в жизненно важных ампулах просто вода с глюкозой. — Аля рассмеялась сумасшедшим смехом, за которым по щекам покатились слёзы.

Меня пробрала её реакция до дрожи, но не слова, я в них не верила. Антон не мог!

— Когда Оля умерла, у меня истерика была очень сильная, папа колол мне даже такое что-то и я, тогда как овощное рагу по кровати растекалась. Хорошо было. Лежи себе слюни пускай на подушку и следи за солнечным зайцем, как он по мере захода солнца по стене вниз сползает. Лекарства эти поставлял Рома! — заорала на меня, ненавидя за моё неверие в этот бред.

— Он мог не знать, что это подделка! — я отрицала причастность Антона, я не могла назвать его Ромой и считать подонком тоже не могла.

— Это был он, его вина́ была доказана. Если ты мне не веришь, иди к Жене и спроси у него, он тебе покажет доказательства! Какая же ты дура! — Аля бросилась на меня, вцепилась в мою футболку, я перехватила её руки за запястья, но сил на борьбу не было, только держалась таким образом, чтобы не упасть, — Ты должна его ненавидеть! — она, крича это, тряхнула меня с диким взглядом, — Понимаешь?! Должна! — отпустила, толкнув на диван.

У меня просто не было слов, я и дышала с трудом, не могла ни думать, ни говорить после такого.

9

За три года до…

Пока мы ехали даже не в травмпункт, а частную клинику, Антона заметно потряхивало. Он хоть и держал крепко руль, но всё равно от меня это не скрылось. Я и сама тряслась как осиновый лист на ветру, то и дело ёжилась, безуспешно пытаясь согреться.

— Тебе нехорошо? Может палец подождёт, к другому доктору сначала заедем? — Алиев окончательно перестал смотреть на дорогу и уставился на меня серыми глазищами.

Сейчас они выглядели раза в полтора больше обычного, но всё же не выпученными, а вот цвет изменился, уже не маренго скорей ближе к антрациту.

— Антон, прошу тебя, на дорогу смотри. — я сама бы сейчас за руль села, а то перед глазами так и стояла разбитая морда Порше, — Всё хорошо…Замёрзла просто. — я и правда чувствовала себя нормально в плане беременности.

Живот не болел, ничего такого, да и морозило меня на нервной почве даже не из-за всего случившегося, а больше из-за аварии. А вот палец мой явно не ждал. Та тугая повязка что Антон соорудил из бинта и ваты ещё в прихожей, спустя всего несколько минут насквозь пропиталась кровью.

— Что-то сильно кровит, — снова отвлёкся на секунды от дороги, взглянув на мою перевязанную руку, — У тебя низкий гемоглобин скорей всего. Ты ещё не сдавала анализы? — спросил как заправский доктор.

— Нет. К следующей пятнице надо сдать. — от разговора с Антоном, от его бархатного голоса стало гораздо теплей.

Он не был сейчас таким холодным, скорей взволнованно горячим, и от него исходила забота наравне с праведным гневом.

— Ты меня любишь? — неожиданно спросил Антон.

— Очень люблю. — мягко ответила я, этот вопрос пусть и неожиданный, и мой ответ на него такой тёплый идущий от души успокоили окончательно, даже ледяным до этого момента рукам стало тепло.

— Веришь мне? — этот вопрос поставил в тупи́к, но лишь отчасти.

— Я верю. — и я же верила и верю да, только Антон очень скрытный и моя вера часто попадала в этот тупи́к, не понимая многих вещей, не зная, как он отреагирует и поступит в той или иной ситуации.

Например, внезапность начала наших отношений, когда знаков внимания до этого не было, нежелание Антона говорить о себе и своей жизни до меня, я много чего о нём не знаю, но это не недоверие.

— Почему тогда не сказала, что беременна? — он повторил свой вопрос на который я так и не дала ответа.

— Я сегодня как раз хотела.

— Хотела она. — процедил Антон сквозь зубы. — Понимаешь, что я мог отрезать просто? Я неделю ждал, чего только не думал. — ворчал он раздражённо, и его недовольство отражалось в манере езды.

Он начинал хамить, подрезать, игнорировать разметку и светофоры со знаками.

— Я хотела убедиться, что всё хорошо, на таблетках же. — промямлила, оправдываясь.

— Да, я видел на твоём компе те заказные статейки. — хмыкнул Антон и взволнованно спросил, — Всё хорошо с ним? — растерянно и нахмурившись, он кивнул в сторону моего живота.

— Да вроде. Я же говорю, в пятницу надо… — не смогла договорить, Алиев, вспылив, перебил.

— Какая в жопу пятница Мерзлякова?! — повышая голос осекся и уже более спокойно добавил; — Сегодня же все анализы и ультразвук ещё.

— Сегодня нельзя, утром натощак. — хохотнув, резонно заметила.

— Эт…ты…чего смешного?! — запинаясь и бросая в мою сторону многозначительные взгляды спросил Антон.

— Ничего. — пожала плечами с улыбкой от уха до уха, умиляясь выбитым из колеи Антоном.

В кабинете хирурга долго не могли остановить кровь. Медсестра долго крутилась над моим пальцем, то заливая перекисью, то присыпая каким-то непонятным мне порошком. С пальцем оказалось всё хреново, это мне, будучи в шоковом состоянии, показалось, что я слегка полоснула ножом по коже, на самом же деле рассекла до самой косточки. Хирург, высокий бородатый мужик сопел в маску, долго изучая порез под разными углами.

— Рассечение красивое, сейчас обезболим и зашьём. Чем это вы так? — спросил врач, но Антон не дал ответить, перебив меня встречным вопросом хирургу.

— Чем обезболим? Она беременная ей нельзя. — вставил Антон.

— Хм. Тогда шить не будем просто заклеим, это терпимо, но вы ей руку подержите. — угрожающе попросил хирург.

— Окей. — согласился Антон, бросив на меня соболезнующий взгляд.

Он сел со мной рядом на кушетку и положил свою руку поверх моей раненной на запястье, заранее крепко придавив к столику для обработки. Холод металла пробрался сквозь свитер, и я поёжилась, удивляясь, зачем так сильно держать меня?

— Язык под зубы не суй. Прикусишь. — предупредил хирург и раньше, чем я сообразила смысл сказанного залил палец массой, напоминающей секундный клей.

— А-а-а! — только и смогла выдавить я, офигев от пронзающей палец боли.

Этот сраный клей словно тысяча раскалённых иголок воткнулась одновременно в мою рану на пальце. Из глаз хлынули слёзы, я хотела вырвать руку, но Антон крепко держал, а хирург пытался соединить края раны ровно.

— Держим-держим. — бубнил он, выжидая время, — Всё! — рявкнул он и Антон меня отпустил, тогда я отскочила к стенке, готовая бежать прочь из этой пыточной.

Кисть руки, получившая невероятную порцию боли, висела безвольной тряпочкой. Палец, покрытый желтоватой плёнкой, немного опух, я уже знала, что завтра он посинеет.

— Вы уверенны что от обезболивающего вреда больше, чем от такой боли? — возмутилась, волком глядя на довольного своей работой врача.

— Так вы бы сейчас двойную порцию вреда получили, а то и тройную. Обезболивающее не всегда хорошо действует и вам было бы больно всё равно. — резонно заметил хирург.

— А тройной какой? — подойдя ко мне и обнимая, поинтересовался Антон.

— О! Шрам. Как бы идеально я вам палец ни зашил, шрам от склеивания будет тонкий и едва заметный, а если крем специальный будете использовать и вовсе следа не останется. — убедительно ответил врач.

По дороге домой Антон предлагал купить такой крем, но я отказалась. Не хотела, чтобы напоминание о том, что всегда нужно говорить всё сразу исчезло, ведь кому-то это может стоить жизни. Была неуверенна, что позвонила бы Антону не получив отрезвление порезом.

— Мы поженимся. — чётко произнёс Антон после длительного молчания, не глядя на меня, нервничая при этом, даже не верилось, что это Алиев.

Я промолчала и не подала вида, но внутри всё трепетало от мысли, что всё же стану Алиевой, а не Мерзляковой. Только вот Антон ждал от меня более честной реакции на своё заявление.

— Я так понимаю, твоё молчание — это знак согласия? — уточнил он, и ни его напряжение, ни волнение не скрылись от меня.

— Прости. — я смотрела на ровный профиль Алиева, сдерживая улыбку изо всех сил, — Согласия на что? Ты меня ни о чём ни спрашивал. — он ведь утвердительно сказал, что поженимся, а не просил моей нашинкованной руки и до дурноты быстро колотящегося сердечка.

— Я потом, как положено. — отрезал он сухо, и по-прежнему не глядя на меня, а мы как раз заехали во двор, я уже подумала об ужине, что его нужно доготовить, — Бля! Про тачку забыл. — ну всё не слава богу у нас.

— Надо её в сервис везти да? — спросила с грустью, расставаться сейчас с Антоном мне было сложно.

Я не хотела вновь оставаться одна и оставлять Антона, а ещё погружаться в переживание сегодняшнего вечера не было желания.

— Да нет. Нет. Я сейчас Игорю позвоню, попрошу его. Он разберётся, ты пока домой иди. — Алиев припарковал машину и потянулся ко мне чтобы поцеловать.

От его пальцев, зарывающихся в волосы по затылку, прошла волна жара, тело отзывалось приятным ощущением желания. Не вовремя, наверное, но возбуждённая нервная система, кажется, без меня нашла выход, как успокоиться. С наслаждением отвечала на этот поцелуй и после всего пережитого он был почти как первый. Такой же сладкий и волнительный, безудержный. Чёрт знает чем бы закончился, если бы Антон не осадил.

— Тормозни детка. — попросил усмехнувшись, и убрав руку из волос, погладив большим пальцем скулу, провёл по губам, — Моя…

Бархатный шёпот с раскрасневшихся губ окутал любовью. В чувствах Антона я не сомневалась, как и в своих. Веря в то, что это навсегда, даже если он разлюбит когда-нибудь и уйдёт это чувство останется во мне навсегда.

— Я пойду домой. — так приятно было это говорить, — Мультик или кино посмотрим? — спросила, выходя из машины и Антон неуверенно кивнул.

Я всеми силами старалась оградиться от нашего расставания и всей этой нелепой случайности, недопонимания, но вот у Алиева плохо получалось. Он в принципе не выносил ошибок и провалов, никогда не давал никому вторых шансов считая их отличным поводом накосячить. В работе это было стимулом, все всё делали идеально с первого раза, зная, что второго не будет, но сейчас у нас не вышло в отношениях, а тут нельзя просто уволить.

Антон остался в машине, и я понимала, что домой он поднимется ни скоро, сама же зашла в квартиру и отправилась сразу на кухню.

Повсюду была кровь, на полу от стола до прихожей шла целая дорожка багряных капель. Я одной рукой принялась всё это убирать, параллельно думая про ужин. Понимая, что с одной рукой я толком не смогу приготовить хоть что-то, да и аппетита особого не было, дошла до плаща и выудив из кармана телефон позвонила в единственную забитую в контакты доставку.

Выручила забавная позиция в меню для тех, кто не хочет выбирать «Что-нибудь, но только не дефлопе». Заказала две порции этого что-нибудь и продолжила убирать уже со стола. Когда Антон вернулся у меня уже царил порядок, и я, умиротворённая, сидя на стуле, ждала звонка доставки. Сама от себя не ожидала, что так быстро успокоюсь и отпустит.

— Мерзлякова! Ты мне эти штучки брось! Тебе кто разрешил тряпкой махать? — выглянув из прихожей, возмутился Антон, расстёгивая рубашку, что тоже испачкалась в процессе спасения моего пальца.

— Я сама себе разрешила. — ответила спокойно, домострой меня вовсе не пугал, я даже ждала от Алиева чего-то подобного, но сейчас эти нотки не в шутку звучали впервые.

И…мне это нравилось. Ощущение заботы, желание вовсе не подчинить, а оградить от лишнего, что мы женщины так любим на себя взвалить. Вот сейчас я впервые поняла, что если захочу быть слабой женщиной, вставшей за спину своего мужчины, мне это будет позволено.

— Надеюсь хоть с готовкой воздержалась, а то я ужин заказал! — крикнул Антон уже из ванной комнаты.

— И я заказала, — встав со стула, пошла за Алиевым.

— Что-нибудь только не дефлопе… — сказали друг другу почти хором с разницей в несколько секунд и засмеялись.

Антон шагнул ко мне, приобняв, уткнулся носом в волосы шумно вдыхая, потом поцеловал в губы, а после, глядя в глаза произнёс;

— Я так рад что всё выяснилось и что у нас будет семья. — во взгляде спокойствие, только быстрый стук сердца выдавал его волнение.

— И я. — ответила ему, покачнувшись с пяток на носочки.

Антон отпустил растерянно и повернулся к раковине. Из-за всей этой ситуации мы словно деревянные оба стали и как неродные, что ли. Хотелось скорей отпустить, забыть, потерять в привычном для нас общении.

Встала за спиной Антона и обхватила руками крепко пока он умывался.

— Люблю… — шептала, прижимаясь к нему, целуя его родинки на плечах, кайфовала, ощущая тепло, исходящее от него.

Антон ударил рукой рычагу перекрыв поток воды и резко развернулся ко мне. Врезавшись губами в губы, подхватил за талию и усадил на мокрую столешницу.

— М-м-м, — замычала ему в губы и он, отстранившись, уставился на меня с испугом.

— Что? Плохо? — его губы на глазах теряли цвет, становясь бледными в тон кожи.

— Мокро… — призналась не сразу и засмеялась, потому что намочить сейчас свою задницу это самая большая…

Глупость!

Не сто́ящая ничего по сравнению с тем, что мы пережили.

Антон фыркнул и стянув меня со столешницы завёл в душевую прямо в одежде, сам по пояс голый. Рукой он потянулся к крану, секундное движение и на нас обрушился поток тёплой воды. И снова прижал, буквально вжал в себя, накрывая жадным поцелуем. Только в эпицентре этой страсти можно максимально понять, как соскучились друг по другу. Стаскивая с меня мокрую одежду, жадно сминал грудь, кусал шею…Резко, грубо и с жадностью.

Как лавина, обрушившись на меня вновь и вновь, вдавливает своим тяжёлым телом в зеркальную стену. Сжимает до приятной боли в объятиях и при этом нежно целует. Понимаю до головокружительного восторга, как же мне этого не хватало и как сейчас мало этих прикосновений, поцелуев и этой тяжести тела в крепких объятиях, этой его жажды с жадностью.

Звякнула пряжка ремня, упав вместе с брюками под ноги. Антон ещё раз провёл языком по губам и развернул к себе спиной. Капли воды падали на зеркало и стекали так же быстро, как Антон провёл рукой по спине, чтобы я прогнулась, и эта же рука легла на живот. Вошёл медленно и осторожно, я ловила его реакцию в отражении. Глаза закрыты, он закусил губу и замер сдерживаясь.

Очень недолго. Секунды на две его хватило, после того как я со смешком качнулась чуть к стене и снова вернулась к нему, упираясь бёдрами в пах. Низ живота так сладко ныл, ноги немели, а в воображении то и дело всплывали обрывки жарких моментов нашей совместной жизни.

Антон открыл глаза, и сразу мы встретились взглядами. Это непросто взгляд, а вызов, борьба, заявление прав, признание друг друга. Мои руки медленно скользили по зеркальной стене в такт мощным толчкам, не теряя зрительного контакта, срывалась на стон. Руками Антон схватил за бёдра и прижался ко мне замерев, в этот момент меня прошибла мощная волна оргазма. Трясло, Антон притянул к себе прижав, всё так же держа взглядом.

— Люблю тебя, моя. — хрипло прошептал на ухо, прижимая к себе, обхватив крепко руками.

Ответила глазами, медленно моргнув.

— Четыре порции не дефлопе многовато на двоих, может, гостей пригласим? — спросил Алиев, глядя на меня через отражение в зеркале.

По его скулам стекали капли воды, теряясь в линии роста бороды. Какой же он красивый. — думала сейчас я, а не о том, кого мы можем позвать.

Подруг у меня нет, маму и я не позову, и она одна не пойдёт, а отчима Антон спустит с лестницы.

— Кого мы можем позвать? — поинтересовалась удивлённо, ведь если не считать друга Игоря, Антону тоже некого позвать.

Одни коллеги, малознакомые для гостей знакомые и не более, родни тоже нет. Мы оба с Антоном одиночки.

— Игоря, он с девушкой приедет. Я ему свидание сорвал своей машиной, думаю не откажется поужинать. — Антон отпустил, выключив воду, но снова захватил в объятия, укутав в полотенце.

— Он не успеет.

— Успеет. Там только с эвакуатором разобраться, отправить машину в сервис и сразу к нам поднимутся. Я бы сам мог, но тебя одну оставлять не хотел.

— Хорошо. Надо одеться тогда.

— Ой не ходи, я сам. — обмотавшись по пояс полотенцем, Антон резко шагнул к выходу.

— Что такое? — меня его реакция насторожила, и я последовала за ним, оставляя на полу мокрые следы.

— Агата иди на кухню. — строго потребовал Антон, останавливая меня ладонью.

— Мне нервничать нельзя. — заметила я, думая, что этот аргумент поможет.

— Вот и не будешь нервничать, если на кухню отправишься или в гостиную, мультик ты, кстати, хотела, вот и иди выбирай.

— Ладно. — притворившись дохлым опоссумом, я, якобы сдалась, но как только Алиев скрылся в спальне, пошла туда же.

Только это продуман закрыл дверь изнутри, а замочная скважина была слишком мала, чтобы я смогла хоть что-то рассмотреть. Слух тоже мало мне помог, хорошая звукоизоляция не выдала и намёка на то, что там происходит.

Нет чтобы уйти, всё равно же ничего не слышно, но я упорно топталась возле спальни. Дотопталась. Антон неожиданно открыл дверь, так что я не успела отойти и была поймана с поличным.

— Ну и как? — он облокотился о стену и уставился на меня строго.

— Что как? — я сложила руки на груди, делая глупый вид, словно не понимаю о чём же речь идёт.

— Удалось что-то выяснить? — с ехидной улыбкой спросил Антон, собрав пальцами воду с кончиков моих волос.

— Нет. — я скривилась от досады, — Что ты там делал? — заглянула ему в глаза и сразу поняла по строгому, ставшему тёмным взгляду.

Он не скажет.

— Ты об этом не узнаешь Солнце. Потому что тебе бы это не понравилось. — честно признался Антон, пропуская меня в комнату к шкафу.

Сам он уже переоделся в домашнее трико и футболку и торопился слинять.

— Мне уже не нравится, что я не знаю о том, что мне не понравится. — даже в словах чуть не запуталась, такая комбинация странная.

— Всё хорошо, — Алиев чмокнул меня в нос. — Телефон, этодоставка, наверное, и надо Игорю позвонить. — он быстро ушёл, оставив меня в недоумении напротив раскрытого шкафа.

Я покрутилась немного, оглядываясь в попытке понять, что к чему, но всё было напрасно. В спальне ничего не изменилось. Та же большая кровать, плазма на стене, комод под ней, шкаф во всю стену с вещами и прикроватные тумбочки с настольными лампами. Всё как обычно. Я оделась, замотала мокрые волосы в полотенце и вышла на поиски Антона. Он уже на кухне копошился в куче пакетов.

— Забрал сразу оба заказа. М-м-м, тебя не тошнит, кстати? Токсикоза же нет? — нахмурился так смешно, не ожидала от Антона такой заботы.

Токсикоз блин! Я сама понятия не имею что это такое.

— Нет. — отрицательно качнула головой и полезла в пакеты.

— Это хорошо, а то тут не дефлопе, морепродукты тут. Салат из тунца, устрицы с сыром, и стейк из лосося, на десерт чизкейк. — зачитал Антон с чека.

— А Игорь? С девушкой они скоро придут? — заглядывая в пакеты, я поняла, что голодна зверски.

— Скоро.

Посмотрев на запечённые устрицы, я прошла к шкафчику с посудой.

— Мерзлякова! Раненый боец Мерзлякова сядьте! — строго, неожиданно командным голосом потребовал Антон, указав мне на стул.

Глаза в глаза он проводил меня до места.

— Надо стол накрыть. — мямлила я, присев на край стула.

— Угу. Раненая, голодная, литр крови потеряла и стол накрывать?! Сиди спокойно, с контейнеров поедим, никто не треснет. Унесу всё в гостиную. Там, вообще, футбол. — подцепив пакеты, Антон отправился с ними к телеку.

— Мне-то можно на диван пересесть? — хохотнув, поинтересовалась, на что получила согласие.

Игорь с девушкой Леной пришли спустя пять минут, когда я уже хомячила салат наплевав на приличия и Антон мне разрешил, даже сам контейнер подал. За едой, просмотром футбола, весёлой беседой с Игорем и Леной время пролетело незаметно. Проводив гостей, ушли с Антоном спать и я сразу отрубилась. Спала только плохо, снилась всякая жуткая херня, проснулась от ужаса, не помня при этом самого сна. Только факт, что он был неприятным, с чувством тревоги в душе я ещё какое-то время пролежала с закрытыми глазами успокаиваясь, пока не поняла, что что-то мешает.

В спальне ещё было темно, Антона рядом не было, а на ноге что-то болталось. Ощущение было такое, словно я ещё не проснулась и это продолжение моего дурного сна. Но нет. Дотянулась до лампы, тусклый свет прогнал тьму.

К моей ноге к большому пальцу был привязан шарик. Яркий, жёлтый шарик идеально круглой формы с надписью серебристым цветом. Села на кровати и поймав летающий шарик за ленточку притянула к себе.

Моя, выходи за меня.

Без вопроса, в духе Алиева.

К моей ноге был привязан не только шарик, ещё и колечко. Простое без камней, но необычное тем, что плоское и широкое перекрученное в одном месте как ленточка. Никогда таких не видела.

10

Наше время…

До самого ужина я крепко и беззаботно спала, пока мне не принесли еду на подносе. Медсестра помогла сесть, хотя я и сама могла это сделать, у меня ничего не болело, только приятная тяжесть в мышцах от долгого сна.

К мясу с овощами прилагался стаканчик с таблетками. Три пилюли, одна из которых была красно-белой, что настораживало. Красный предупреждающий цвет и пить мне неизвестные лекарства не хотелось, но сил на сопротивление просто не осталось. Я как бревно поплыла по течению послушно закинув в рот сразу все таблетки и запила их водой. Хоть проверю, чем меня тут лечить будут. Не сразу же отупею до состояния овоща.

Медсестра одобрительно кивнула и вышла, оставив меня одну.

Есть не хотелось, но таблетки принесли с ужином, значит, я должна поесть иначе к моим проблемам со здоровьем плюсом желудок пойдёт. Моё внимание привлекла бежевая коробочка с молоком. На ней был изображён коричневый верблюд, на шее моей весел такой же, вспомнила про него лишь сейчас. Тут же сняла этот подарочек от сумасшедшей Али. К чёрту подальше, закинула его под матрас и потянулась к молоку. Неужели верблюжье? На самой упаковке всё было написано на арабском, и с чего я решила, что внутри молоко? Открыв коробочку, убедилась, что всё же это молоко. Жирное, но… на вкус как обычное ничем не отличающееся от молока привычной мне коровы.

Заставила себя всё выпить и съесть, хотела встать, чтобы унести поднос на стол, но дверь в палату открылась. Первый маленьким вихрем влетел Ваня.

— Мама! Мама! — бежал ко мне соскучившийся, топая ногами как слон и кричал так радостно что до слёз, которые я еле сдержала, поймав рукой маленькую горячую ладошку.

Евгений шёл следом, он прикрыл дверь, и убрав поднос, помог Ване забраться на высокую больничную кровать.

Сынок сразу зарылся личиком в грудь, распластавшись на мне звёздочкой. Он был весь вспотевший, распаренный и…с песком в волосах.

— Возил его на пляж, там обалденные детские площадки. У Ивана появилась русская подружка Алёна. — мягко пояснил Евгений на мой немой вопрос.

Радость за сына перемешалась с материнской тревогой за его здоровье. Никогда я не была мамашей наседкой, но сейчас беспокоилась о том, чтобы не заболел. Куда?! Кто будет за ним ухаживать, если я сама тут нахожусь, на больничной койке?!

— Он не перегрелся? Очень горячий. — потрогала его золотистую макушку, мне, охлаждённой кондиционером, казалось, что она словно кипяток.

Евгений тяжело вздохнул и сказал то, чего говорить не собирался сейчас.

— Агата, ему нужно адаптироваться сейчас, пока он маленький это будет проще проходить. Я хочу, чтобы вы остались тут. Если не навсегда, то надолго. Рому, — он сделал паузу опуская при Ване ненужные слова, — Для вас опасно возвращаться в Москву, пока не выяснится кто это сделал.

— Да, конечно. Я понимаю. А выяснится? — меня обдало мурашками.

Не хотелось верить, что всё это с нами происходит.

— Ищут Агата. — убедительно, словом и взглядом ответил Евгений, не было сомнений, что ищут.

Ваня закопошился и сполз с меня, устраиваясь под боком, явно собираясь спать, но я даже не обратила внимания на это. Всё моё естество было в сторону Евгения. Желание выяснить хоть бит информации поглощало как чёрная дыра.

— Это из-за его нечестных дел? — я продолжала не верить в этот бред, но решилась сходить туда, куда меня так старательно ведут иначе я топчусь на месте поглощённая в своё неверие.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, прежде чем отвечать.

— Хорошо. Ничего не болит. Ответите?

— Девяносто девять процентов из ста. Мой сын, как выяснилось, любил переходить дороги в неположенных местах. — Евгений кивнул в сторону уже крепко спящего Ивана, — Пока спит, обсудим мой статус в его глазах? — он спросил, глядя на меня так, что сначала обдало волной жара, потом забросило в холод.

В этих мужских серых глазах было столько надежды и отчаянья, словно Ваня его шанс вернуть потерянного сына. Реверс. Шанс повернуть вспять то, что давно ушло вперёд.

— Да. Что вы хотите сказать? — снова перешла на вы от волнения.

— Я хочу, я готов быть ему отцом. Хотя я понимаю, что это мой внук. Так что если ты против, то…

Перебила его неосознанно.

— Антон точно мёртв? — упорно называя Алиева тем именем, которое знала всегда, понимая, что как бы ни было, он для меня был и останется Антоном, Иван носит его отчество, никакого Рому я не знала.

— С чего такие мысли? — спросил Евгений, вздёрнув брови, и изменив свой потерянный взгляд на настороженный.

— Алина высказала предположение, что он жив. Если это правда, что она рассказала, то он уже умирал понарошку. Сердечный приступ… — прошептала последнее, Евгений стал как его глаза серого цвета и продолжительное время молчал, прежде чем ответить на вопрос.

— Да, у меня была надежда, именно поэтому я летал в Москву. Анализ ДНК что проводился с материалами Романа и Ивана показал девяносто девять. Но анализов было на самом деле два и ДНК с моими материалами и материалами Ромы показала тот же результат. Это была проверенная кантора, если в первом случае я мог сомневаться в подлинности ДНК, то в экспертизе собственной лаборатории я уверен. Не понимаю, почему Алина тебе такое сказала. Она знает, что её брат мёртв. Кстати, она улетела в Париж, в ближайшие три месяца ты её точно не увидишь. — Евгений взял меня за руку, перебрав пальцы, глаза тут же защипало от слёз, так делал Антон.

Поборов эмоции, и ком горечи, подобравшийся к горлу, я согласилась.

— Я не против. Пусть вы будите Ване отцом. Он слишком мал, чтобы мы смогли ему что-то объяснить.

— Ты. Говори мне ты Агата. — Евгений крепко сжал мою руку и улыбнулся по-доброму.

Мощная поддержка, получаемая мной от Евгения, порождала и доверие к этому человеку. Не отрицаю, что и сходство с Антоном играло особую роль. Я потянулась за ним, именно к нему, потому что они так похожи. Иллюзия питала теплом, позволяла держаться от убивающей тоски по любимому подальше. Немного воображения и за руку меня держит уже Антон. Совсем чуть-чуть…

11

Три года назад…

С шариком ещё понятно, но почему колечко к ноге привязано? И где сам Антон? Кольцо я сорвала, затянув при этом ленту шарика на большом пальце ноги до боли. Чтобы снять её необходим был ножик или ножницы, а этого в спальне не было. Так я и поковыляла с шариком на привязи в сторону кухни. На часах светилось пять сорок восемь утра, ещё спать и спать, и где Антон? Снова подумала, неужели опять уехал с утра, как уезжал всю неделю?

Пройдя по коридору чуть ближе к кухне, я почувствовала любимый сигаретный дым. Он тянулся едва-едва с кухни, вдохнула полной грудью, эгоистично не думая о здоровье, ни о своём, ни о здоровье малыша. Там у открытого окна в полной темноте и стоял Антон.

Меня напрягло. Ночью на кухне без света с сигаретой. Что-то серьёзное должно быть происходит, что он так загоняется.

Но я никак уже не связывала это с собой.

— Антон… — подошла и обняла его крепко, он не стал прогонять несмотря на то, что курит.

— Это да? Или нет? — спросил и я почувствовала, как он становится больше, рёбра расходятся, и лёгкие наполняются дымом.

— Это безоговорочно да. — ответила быстро, чтобы он не ждал и не нервничал, показав своё согласие на пальце. — Поможешь шарик отвязать? Я снимала кольцо, и бантик затянулся, там теперь только резать.

Антон засмеялся и затушив сигарету развернулся ко мне. В скудном свете фонаря, бьющем из окна, видно ничего не было. Только пальцы Антона, пахнущие табаком, коснулись губ.

Так он без слов говорил его неизменное «моя».

Несколько секунд настоящего и личного, потом шагнул в сторону выключателя под шкафчиком и включил неоновую подсветку потолка.

— Мерзлякова, что ты за косяк такой? Шариком и через палец решила задушиться? — ехидно смеясь, Антон присел на корточки, достав маленький закруглённый нож для овощей.

— Почему, кстати, к ноге? — я не верила, что смысла в этом нет.

Только не для Антона, он во всё вкладывает смысл, даже в ерунду, а здесь так серьёзно. Семья.

Антон не торопился отвечать, провёл рукой по ноге, глядя мне в глаза. От неона его серый взгляд казался голубым, и блеск. Поставил мою ногу на своё колено, и прервав зрительный контакт ловко перерезал тугую ленту, подцепив кончиком ножа. Шарик полетел к потолку.

— А я где сейчас? — Алиев развёл руки в стороны и улыбался как сумасшедший, улыбкой, пугающей безумием, — Смотри у ног твоих сижу. — мягко отложил нож на пол и обнял мою ногу руками, начал целовать, а я захохотала.

— Щ…щекотно Антон. — пытаясь вырвать ногу, села на пол, так, казалось, безопасно.

— М-м-м щекотки боишься? — повалив меня на спину и захватив ногой, он потёрся носом о щёку, ухо и шепнул, — Алиева…

Он пробовал свою же фамилию для меня словно на вкус и по его довольной полуулыбке понимаю, что ему вполне нравится.

— Чем займёмся? — выходные редкость, но я знала, что сегодня именно выходные.

— Предлагаю моральным разложением, пока ты ещё в состоянии вытворять всякие развратные штучки. Потом будет живот-колобок, и мы уже не покуролесим. — Антон кончиками пальцев начал стягивать с плеча лямку майки, толкаясь мне в бедро эрекцией.

— Капец! — я захохотала безобразно, хрюкая и повизгивая как настоящий поросёнок.

— Что? — непонимающе с надменностью в голосе спросил Антон.

— Ты такие глупости говоришь, так и хочется спросить, кто ты и куда дел Антона? — мне так нравилось моё состояние сейчас, счастья без границ, когда вот так можно валяться на полу кухни, а под потолком шарик от Алиева и сам Алиев мурлычет глупости возле ушка.

И шарик!

— Так, наоборот, я достал настоящего. — Антон пальцами подхватил меня за подбородок и развернув к себе, заставил смотреть в глаза, — Пришло время тебе признаться, — сглотнул, серьёзный взгляд серых с голубым отливом глаз рассеял плотность моего счастья, — Я, тот ещё олух, шалопай и раздолбай в одном флаконе. — выпалил скороговоркой, и подскочив с пола, поднял меня.

— Дурачина! Напугал! Блин! Думала что-то страшное скажешь. — стукнула его кулаком в плечо, а через секунду впилась в его улыбающиеся губы.

— Что? Что я сожрал Антона? — удивлённо спросил Алиев, подхватывая меня на руки и унося с кухни.

Полдня провели в постели морально разлагаясь, планировали выбраться на улицу погулять и что-то перекусить, но Антону позвонили. Минуту он слушал молча, сидя на краю кровати, глядя себе под ноги. Я пыталась выцепить хоть что-то из его выражения лица, но оно ничего не выражало. Тупой взгляд под ноги и никаких эмоций.

— Я разберусь. — сухо ответил он выслушав звонившего и сбросив вызов направился к шкафу.

— Что-то случилось? — я всё переживала за рокировку, идущую полным ходом в аптеках, и ждала, что оттуда что-то прилетит.

— Ну так. — Алиев бросил на меня мимолётный взгляд и стянув с вешалки белую рубашку быстро пробежался по кнопкам, застёгивая её, — Уехать придётся часика на три. Закажи что-нибудь сейчас себе поесть, и нам на ужин. Готовить запрещаю. — кивнул в сторону моей руки с изрезанным пальцем и быстро натянув брюки, уже на ходу вставляя ремень, вышел из спальни.

Я, недолго думая соскочила с кровати и пошла за ним, укутавшись в покрывало и прихватив носки. Антон пошёл в прихожую босой, что лишь добавляло к моим волнениям веса.

— Вот. Ты носки забыл. — протянула ему их, прикусывая губу.

Чисто на уровне инстинкта понимая, что не стоит его ни о чём спрашивать, как бы мне этого не хотелось.

— Там ещё сигареты на подоконнике, принеси. — попросил он, с отвлекающим поцелуем руки.

— Сейчас. — у-у-у.

Сигареты — это, вообще, плохо, и он же курил, когда я выперлась утром на кухню, что под весом счастья напрочь выветрилось у меня из головы.

— Вот. — вернувшись в прихожую, протянула дрожащей рукой пачку и зажигалку.

— Давай, не скучай. — чмокнул в губы быстро и наклонившись, уже на у́шко хрипло зашептал, — Ты пока меня нет, платье выбери, только настоящее, пышное и белое-белое. Хочу, чтобы ты на нашей свадьбе, как торт Бизе была. — засмеявшись, прикусил мочку уха и отстранив вышел за дверь.

Не поняв, шутит Антон насчёт Бизе или нет я на автомате заказала еду и открыв ноутбук, принялась искать этот торт в виде платья. Совершенно не представляя себя невестой, и уж тем более женой. Всё так быстро, внезапно и я о таком даже не мечтала, потому что где Антон и где я?

Я лопатила каталоги интернет-магазинов со свадебными платьями проглотив заказанный обед даже не поняв, что это было. Кажется, что-то мясное. Ближе к шести часам заказала ужин, как и просил Антон, сомневаясь, что он появится на этот ужин. Так и вышло. Уже наступила ночь, когда на телефон пришло короткое сообщение.

Ложись спать. Люблю.

Я вздохнула всё же с облегчением несмотря на это сообщение. Легче конкретно знать, что Антона ждать не стоит он не приедет, чем мучиться в неизвестности и муторном ожидании. Конечно, ждать Антона я не перестала, но знала, что не приедет, потому и заснула спокойней и быстрей так и не выбрав даже примерный вариант платья.

Среди ночи мой сон был потревожен холодным носом, уткнувшимся в шею, и тяжёлой рукой, лёгшей на живот. Это был Антон. Спокойный он быстро заснул, а я ещё недолго лежала и думала, убеждала себя в том, что он решил все проблемы раз от него не пахнет табаком, и он так мирно спит.

И действительно. С этой ночи всё было спокойно. Немцы, конечно, побились в судорогах, но в целом всё было мирно. Мы с Антоном подали заявление в загс, ходили вместе на УЗИ. Там ничего оба толком не увидели, кроме маленькой фасольки, но теперь это была Фасолька, а не Пузожитель. Мило и по-домашнему. До свадьбы оставалась неделя, а платья не было, и я выкроила день, когда Антон был в отъезде, чтобы всё решить.

— Тут не жмёт? — консультант по имени Михаил, неожиданно для такого места брутальный бородатый и в татуировках затянул корсет максимально комфортно, но платьем я была недовольна.

— Нет не жмёт, мне просто оно не нравится. Есть что-то без этих вязок? Это долго и неудобно. — в первую очередь я думала об Антоне.

Ему же с меня это всё снимать, а он терпеть такое не может. Да и мне помогать с платьем в день свадьбы некому. У меня нет в подружках брутального Мишки в татухах.

— Есть несколько вариантов на потайном замке, также с крючками и пуговицы. Какой вам больше подходит?

— Давайте посмотрим с крючками. — замок казался крайне ненадёжным, а пуговицы хуже крючков и придумать нечего, если их два десятка.

— Хорошо. Вы пока проходите в раздевалку и снимайте это платье, я принесу варианты. Аня помоги Агате Ивановне.

С помощницей мы ушли переодевать меня в другое платье и через пятнадцать минут я стояла у огромного зеркала и смотрела на себя невесту. В этот момент впервые осознав по-настоящему, что стану женой. У нас с Антоном будет ребёнок и настоящая семья, для которой я пойду на всё, чтобы не получилось, как у моей мамы. Мой ребёнок не будет жить в том аду, что пережила я в детстве. Эти безмолвные клятвы я дала самой себе, глядя в зеркало. Что бы ни случилось, как бы жизнь не повернулась никто не станет для меня важней, чем счастье моего сына или дочери. За это ручалась взрослая счастливая женщина, но говорил в ней забитая и несчастная девочка.

— Как вам этот вариант? — поинтересовался Михаил, придирчиво осматривая подол, поправляя его ежесекундно.

Я огляделась. Консультант Анна не врала. Платье действительно было прекрасно и шло мне.

— Я на торт Бизе похожа? — спросила с лёгкой улыбкой, но мужчина смутился, не зная, что ответить.

— Да. — вымученно выдавил из себя, не понимая, плохо это или хорошо.

Как бы там ни было, платье мне нравилось.

— Тогда я его покупаю. — крутанулась вокруг оси, радуясь красоте пышной юбки.

— Отличный выбор! Сейчас подберём вам к нему фату и туфли. — засуетился консультант счастливый от правильности своего ответа.

— Фату не хочу! — заявила капризно, зная что могу, глупость, но хотелось немного повредничать, — А вот туфли да. Высокий каблук, тридцать шестой размер.

— Отлично! Как раз много новинок на вашу миниатюрную ножку.

С туфлями было покончено ещё быстрей, чем с платьем, подошла классика. Просто кожа без какой-либо отделки, которую всё равно не видно под пышным подолом в пол.

Расплатилась, и оформив доставку, вышла на улицу с телефоном в руке. Так наметила про себя, что матери я позвоню после того, как куплю платье. Хотела ли я видеть её на свадьбе? Скорей да чем нет. Но я знала, что она одна не пойдёт, а отчима я видеть в этот день не хотела. Никогда не хотела и тем более в этот день.

Набрав её номер, я прошлась по улице до небольшого островка с лавочками. Присела и меня сразу зазнобило от холода. Я огляделась и быстро встав со скамейки пошла в кафе напротив. В положении задницу морозить на холодных лавках скотство.

Мама ответила не сразу, но настороженно спросила о причинах моего звонка. Так уж повелось, что ей я сама звонила нечасто…Вообще не звонила.

— Всё хорошо, я по делу звоню.

— Что-то случилось? — спросила мама ещё раз, хотя я ей уже сказала что всё окей.

— Мама я замуж выхожу и хотела бы тебя пригласить.

— Ты хочешь сказать нас? — нотки власти в мамином голосе взбесили меня.

Неужели она думает, что ради неё, ради её присутствия на моей свадьбе я стану терпеть отчима, что портил мне жизнь?!

— Нет мама. Я не жду твоего муженька в этот счастливый для меня день, и ты прекрасно знаешь почему. — от крика меня сдерживали посетители кафе среди которых были дети.

— Тогда я не приду, а ты бессовестная! Он вырастил тебя как родную дочь!

Дальше этот бред я слушать не могла и не хотела, просто сбросила вызов. В груди неприятно зажгло место шрама, куда отчим однажды забил гвоздь. Это в понимании мамы значило вырастить как родную дочь. Не убил и славно.

Я заказала чай и торт, хотелось сладкого, которого в детстве я тоже не получала. Отчим тратил все свободные деньги на выпивку, от его и маминой зарплаты оставалось ровно столько сколько нужно было для того, чтобы выжить. И сейчас я ела торт большими кусками давя в себе желание плакать мыслью, что мой ребёнок никогда не узнает сколько стоит самое дешёвое мороженое в бутылках.

Как бы я ни храбрилась, но в итоге ни покупка платья, ни тот вкуснейший торт не смогли реанимировать моё настроение, что, конечно же, не скрылось от Антона. Я на кухне наливала кипяток по чашкам с крупным листом чая, когда мой бедующий супруг появился в проходе и спросил;

— Что нос повесила фасолькина мать? — его голос хоть и звучал приглушённо, но я отчётливо услышала смешок.

Веселье, не отменяющее тревожной заботы. Посмотрела на него, взгляд Антона был более чем серьёзен, готовый докопаться до истины. Я в принципе и не думала скрывать от него инцидент с мамой, но если бы он не спросил, промолчала бы. Мне даже не нужно учиться дозировать всё, что происходит я и так это умею, но Антону я могла бы всё рассказать, если бы нежелание превращать его в собственную жилетку.

— Маме звонила. — поставила чашки на стол, вазу с печеньем и Антон сразу подошёл к стулу, сел на ближний ко мне стул, зажав мою ногу коленями, всё не сводя с меня взгляда.

— На свадьбу не придёт? — холодно поинтересовался, так что я даже и не сомневалась, что он бы был этому рад.

— Ты же знаешь. Она без отчима она не придёт. — обсуждали уже это с Антоном, и он прекрасно знал всю сумасшедшую ситуацию в моей ненормальной семейке.

Я села рядом вплотную, моя нога так и осталась зажатой Антоном. Взял меня за руку, спрятав её между ладоней.

— А ты хочешь, чтобы она пришла? — не целовал руку как обычно, чтобы не прерывать взгляда.

— Хочу. Маму я видеть хочу. — за весь день обдумав свой звонок и наш с ней разговор я это осознала на сто процентов.

Пусть я обманусь, что ей это важно, но я хочу видеть её за праздничным столом и даже хочу слышать от неё поздравление.

— Значит, она будет. Телефон мне её скинь, я сам с ней поговорю. — беззаботно решил мою проблему на словах.

— Ты?! — я засмеялась, — Вы даже незнакомы, сомневаюсь, что она станет тебя слушать. — что ей Антон такого скажет, чего я, родная дочь сказать не смогла, чтобы убедить прийти ко мне на свадьбу без отчима-садиста.

— Чай пей, а то рука холодная как ледышка. — Антон поцеловал всё же мою ладонь и отпустив вручил печенье нахально подмигнув.

— Это безнадёжно. Плевать. — махнула рукой, со слабой надеждой, что он её убедит.

12

Три года назад…

После этого разговора я дала Антону телефон матери и забыла о его обещании. Мама не звонила и не интересовалась, вообще, ничем, не пыталась даже убедить меня на её визит с отчимом под ручку. А я просто замоталась в организации праздника, фотограф, ресторан и с Антоном мы к этому разговору не возвращались. Когда наступил день свадьбы и я уже находилась в комнате невесты в здании дворца бракосочетания в дверь постучали. Фотограф уже сделал сотню снимков меня-невесты, и я была уверенна, что это Антон решил заглянуть ко мне за несколько минут до того, как мы станем законными супругами.

— Входи. — разрешила смеясь, и была шокирована, когда в приоткрывшуюся дверь заглянула мама.

— Здравствуй, доченька. — одной рукой она прижимала к животу букет молочных роз с сочными миртовыми стеблями, другой робко приглаживала волосы на виске.

У неё была новая стрижка и она словно смущалась, переживая, понравится ли мне её идеальное светло-русое каре вместо небрежно раскиданных по плечам каштановых волос.

— Ты одна? — как бы мне ни хотелось броситься в её объятия, волновал один лишь вопрос и что, если нет?

Праздник будет испорчен окончательно.

— Одна, я одна. Можно я войду? — мама так и стояла на пороге, не решаясь зайти.

— Конечно! Ты… заходи, я позову фотографа! Он сделает фотографии на память. — когда мы с мамой разминулись, я украдкой смахнула с ресниц слёзы.

Хорошо, что отказалась от традиционной туши и просто покрасила ресницы хной, иначе сейчас была бы похожа на панду или переживала бы за стойкость водостойкой туши. Мне нужны были фотографии и я выдрала фотографа из толпы приглашённых девиц, позирующих для него.

— Нужно ещё кое-кого снять. — поволокла окончательно растерявшегося парня в комнату невесты, словно сейчас моя мать растворится как призрак, а я не успею запомнить, доказать самой себе фотоснимками, что она была.

Но она была. Есть. Я убедилась в этом, когда вернулась с фотографом в комнату невесты. Вот она мама моя, стоит у большого зеркала от пола до потолка. На ней вовсе не джинсы и не свитер-балахон, а красивое платье, расшитое узорами из пайеток. Она готовилась к моему празднику и это действительно для неё праздник.

— Вот. Мама моя. — с радостью представила её фотографу, — Сфотографируйте нас. — я в два шага невзирая на пышное платье допрыгнула до мамочки и встала рядом.

— Как-то неловко. Может цветы убрать? — мама смущалась и была сама не своя, не знала, как себя вести и что делать, все её вопросы были неуклюжи, но я была так счастлива, что просто не обращала на это внимание.

Передо мной сейчас была та мама, о которой я всегда мечтала, а не та женщина, что нахваталась властных ноток у отчима и пыталась давить своим авторитетом, которого, по сути, для меня не существовало. Но это всё было неважно, когда она тут такая добрая и родная.

— Давай, я на камин положу. — взяла из маминых тёплых рук цветы, — О! Ты и маникюр сделала? Очень красивый. — мама, всегда считавшая это лишней тратой денег, продолжала удивлять.

— Да, непривычно разве что. — смутилась она, но во взгляде её на красивые розовые ноготки плескалась радость.

Может, если бы у мамы было больше денег, она бы не была так категорична? Именно эта мысль и навела меня на то, что Антон её просто купил для меня. Дал ей денег, и она лишь выполняет условия заказа не более того. Эти подозрения, конечно же, подпортили радость момента, но всё равно не настолько, чтобы отказаться от него, пусть он насквозь фальшив и куплен.

— Ну всё! — уложив цветы на каминную полку, я вернулась к маме, обняв её так, словно между нами никогда не было разногласий, словно она никогда не ставила отчима-садиста выше меня.

И от мамы исходило то тепло, которым я не успела напитаться в детстве, но торопилась впитать его сейчас, про запас, так что и выходить из этой комнаты мечты совсем не хотела.

— Мне ещё к съёмке торжества подготовиться нужно, может достаточно? — спустя сотню снимков поинтересовался фотограф, — Навскидку хороших кадров минимум двадцать. — заключил он, глядя на экран, быстро пролистав фотографии.

— Да, спасибо! — нехотя отпустила парня, словно он уйдёт и мама испарится.

Когда фотограф ушёл, я обняла маму крепко-крепко, на всякий случай.

— Раздавишь. — смеясь, заметила мама, похлопав меня по спине, — Нам, наверное, тоже пора? Не пропустишь собственную свадьбу? — она улыбалась мне открытой улыбкой, абсолютно не фальшивой, не заискивающей, а такой, как и должна быть у мамы.

— Мама нас пригласят, когда всё будет готово. — мы присели на диванчик, плечом к плечу чего в нашей жизни практически не было.

Я взглянула на часы, до церемонии оставались считаные минуты и волнение росло. Вот-вот у меня будет муж, я стану женой…

— Ты такая красивая и Антон, он очень хороший. — произнесла мама по-доброму и мягко взяв меня за руку. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌

Я не могла ей ответить. Смотрела на неё не отрываясь, пытаясь поверить в эту сбывшуюся мечту детства. У меня мама есть, такая же как у всех детей, добрая и любящая искренне и честно. От мыслей отвлёк хрипящий звук из динамика в углу комнаты.

«Приглашаем невесту и жениха пройти в главный зал для заключения брака».

— Пора. — встав с диванчика, я на ватных ногах дошла до зеркала. — Мама, поможешь? Позади поправь подол, пожалуйста. — я проверяла её, я хотела ощутить себя ребёнком, о котором заботится мама и она с радостью сделал, что я просила.

Без препираний, скандалов и недовольств. Просто встала и расправила белую ткань.

Убедившись, что всё в моём образе невесты идеально мы с мамой под руку вышли из комнаты невесты. Перед входом в главный зал меня уже ждал Антон. Красивый молодой мужчина, мой мужчина. Он улыбнулся мне и дерзко подмигнул маме, на что она засмеялась. Я не могла знать, как бы она поступила в другой ситуации, не было опыта, но точно знала, что ей это не понравилось. Такие штучки она всегда считала неприемлемыми, хамством. Мама передала меня в руки Антона и юркнула за дверь в зал к гостям. Меньше чем на минуту мы остались с Антоном наедине.

— Люблю тебя. Моя, — провёл кончиками пальцев по губам, — Алиева. — он прижал меня к себе и сразу поцеловал рьяно, стерев остатки скромного блеска для губ.

— Я тебя тоже очень люблю. Спасибо за маму. — если бы не церемония вот-вот, если бы не платье пышное в пол я бы запрыгнула на Антона как обезьянка, обхватила бы его руками и ногами и никогда бы не отпускала.

Но даже поцеловать ответно не успела, лишь преданно посмотрела в глаза цвета маренго, зазвучала торжественная музыка и некоторое время спустя перед нами распахнулись двери. Перемигнувшись с Антоном, мы шагнули в новую для нас официально семейную жизнь.

Гости сбились в парочки стоя вдоль окон полукругом, в основном тут, конечно, были знакомые Антона, от меня совсем немного бывших сокурсников и коллеги, тем и дорого было видеть среди них мамочку. В принципе мы могли бы с Антоном просто расписаться без шумной свадебной кутерьмы, но он хотел меня лицезреть в платье-торт Бизе.

Стройная и высокая в деловом костюме совершенно не вписывающаяся в наше торжество регистратор начала зачитывать торжественную речь. Я всё пропускала мимо ушей от волнения и во рту пересохло, страх пропустить заветный вопрос и замешкаться с ответом сковал тело, делая его деревянным.

— Прошу ответить вас невеста, является ли ваше желание стать супругами свободным, искренним и добровольным? — о боже!

Дрожь пробежала по всему телу, язык прилип к нёбу и каждая доля секунды промедления с ответом в моём бурном воображении разрасталась до долгих минут.

— Да! — чуть качнулась вперёд едва ли не теряя равновесие, но Антон удержал, вовремя взяв под руку.

— Прошу ответить вас жених, является ли ваше желание стать супругами свободным, искренним и добровольным?

— Да. — быстро и чётко ответил Антон, прижав свою ладонь к моей руке, под которую держал крепко.

Казалось, что так и пойдём по жизни рука об руку, навсегда, всю свою жизнь.

— В соответствии с семейным кодексом Российской федерации ваше взаимное согласие даёт мне право зарегистрировать ваш брак. Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами.

Казалось, я не дойду до стола, где предстояло расписываться, но Антон довёл и расписываясь первым так и не отпустил моей руки. У меня так не вышло, руки дрожали, пришлось придерживать папку с документами, чтобы поставить подпись.

— С давних времён кольцо всегда использовалось в важных событиях оно является совершенным кругом, который не имеет начала и конца. Оно обозначает ваше совместное желание иметь бесконечную любовь друг к другу, чтобы не было конца вашему счастью, вашей любви в супружеской жизни. Поэтому находясь вместе или в разлуке, пускай кольцо будет постоянным напоминанием вам об обещании, которое вы даёте сегодня. Примите обручальные кольца, как символ единства, верности и чистой любви. Пусть они всегда напоминают вам, что ваша любовь бесконечна. — женщина протянула нам блюдечко с простыми золотыми кольцами, моё чуть у́же, чем у Антона, но они были идентичны, маня своим блеском. — Дорогие новобрачные я прошу вас обменяться символом вашей взаимной любви, обручальными кольцами.

Антон был первый, он, не глядя взял с блюдца колечко для меня и так же не глядя надел его на безымянный палец поверх кольца, что подарил ранее, когда делал предложение. Всё не глядя, потому что в этот момент мы смотрели друг другу в глаза. Я, конечно, облажалась. Моей выдержки не хватало, чтобы провернуть тот же трюк, не прервав взгляда. Я так боялась уронить кольцо, что весь процесс отследила от и до. Но потом, когда кольцо плотно село на безымянный Антона я преданно взглядом в его серые глаза, замечая его довольную улыбку.

— Дорогие Агата и Антон, я вручаю вам ваш первый совместный документ и поздравляю вас с рождением вашей семьи. — женщина передала в руки супруга папку с лебедями, в которой было наше свидетельство о заключении брака и паспорта уже с печатями.

— Теперь вы можете поздравить друг друга! Супруг может поцеловать супругу.

— Можно да? — спросил Антон, и все рассмеялись, кроме меня, я уже не могла из-за страстного поцелуя от мужа.

— Родные и гости прошу поздравить молодых!

* * *

После регистрации вся толпа гостей вместе с нами переместилась в ресторан. Не было весёлого тамады, зато была живая музыка и меню на выбор. Мы с Антоном много танцевали и практически не сидели за столом, потому как стоило нам присесть кто-то начинал кричать горько. Мы были бы не против целоваться хоть целые сутки, но хотелось чего-то ещё. Кружась в очередном танце, под Не по душе Стинга в исполнении саксофона и фортепиано, заметила какой-то кипишь возле центрального входа. Ресторан был закрыт на спецобслуживание, и мы никого не ждали больше. Секундами позже поняла, что это никто иные как работники средств массовой информации.

— От куда здесь репортёры? — смеясь, поинтересовалась я, не такие уж мы персоны знатные, чтобы нашу свадьбу освещала пресса.

— В душе не имею. — сквозь зубы произнёс Антон, озаботившись культурой речи.

— Да пусть снимут, тебе жалко, что ли? — удивилась реакции мужа.

— Снимут, только не нас. — тяжёлый вздох Антона, и он подтолкнул меня, заставляя шагнуть вместе с ним вперёд.

Ещё секунда понадобилась мне, чтобы понять, что мы идём к новым гостям. Высокий мужчина, брюнет с восточными глазами, с идеальной короткой стрижкой, в строгом идеальном костюме и начищенных до блеска ботинках шёл нам навстречу в компании трёх таких же солидных мужчин и единственной красивой девушки в их окружении. Сама идеальность явилась на нашу свадьбу, которая теперь ощущалась излишне простенькой, и репортёры кинулись снимать гостя и его свиту. Мне было любопытно, я бессовестно разглядывал всех, пытаясь поймать понимание того, кто это такие, вообще.

— Антон, поздравляю от всей души! — раскинув руки в стороны, мужчина хотел обнять мужа и тот ему позволил несмотря на своё недовольство только что.

— Спасибо. Это Агата, моя жена. — спокойно и с улыбкой представил меня, — Агата это Владислав Рой. Мой старый друг. — имя мне это ни о чём не говорило, но вспышки как минимум пяти фотографов ослепляли.

Рой взял мою руку и поцеловал низко склонившись, и я моментально покрылась мурашками, что вызвало у него улыбку.

— Не такой уж и старый. — смеясь, признался Владислав.

— Проходите к столу. — Антон подозвал официанта, — Меню принесите. — распорядился он, прижимая меня крепче к себе.

— Я Алёна. — проходя мимо представилась спутница Роя сама, мило улыбнувшись мне, — А букет невесты уже бросали? — она колко глянула на Владислава.

— Думаешь это поможет? — ядовито ответил ей.

Напоминало перепалку двух очень близких людей достойных друг друга. Их, как и меня это забавляло.

Мило.

— Букет невесты ещё при мне. — призналась я.

Даже было интересно посмотреть, как эта мисс идеальность будет его ловить. Ноги у неё были, что говориться от ушей и рост выше среднего, да у неё надо признать все шансы. Но судя по ехидству Роя всё равно не поможет.

Пока неожиданные гости усаживались за стол и делали заказ я не могла перестать разглядывать Алёну, даже встретившись с ней взглядами. Она была под стать Рою идеальной и располагающей к себе. Пухлые губы, ровная кожа без единой веснушки или хотя бы даже родинки, точёный носик, выразительные зелёные глаза в обрамлении естественных густых ресниц и распущенные платиновые волосы до плеч. Я ею любовалась неожиданно для себя, без зависти или каких-то других причин, просто она притягивала к себе внимание своим совершенством. Наверное, они действительно знаменитые личности вместе с Роем, только я не смотрю телевизор и не слежу за прессой и при всём своём желании не смогу идентифицировать их. Конечно, я могла бы посмотреть в интернете кто такой Владислав Рой, возможно, узнала бы и о его спутнице, но не могла оторвать взгляд от Алёны, да и телефона при мне не было. Даже мама, сидящая рядом, заметила её, шепнув мне на ухо;

— Какая девушка красивая. Актриса, наверное. — предположила она.

— Ты не знаешь кто это? Вроде знаменитые личности. — мама как ярый пользователь средств массовой информации точно должна знать их.

— Вот этого мужчину я точно где-то видела, может депутат какой, я же за политикой не слежу, но точно мелькал в телевизоре, а вот девушку не знаю. Нет. Не актриса она, я бы такую красоту запомнила. А что они тут делают раз ты их не знаешь? — ворчливо заметила мама.

— Их знает Антон.

Куда он, кстати, делся? Вспомнив про супруга, я отвлеклась от любования Алёной и начала искать Антона, встретившись взглядом с Игорем. Он махнул мне рукой, улыбнулся и подошёл с явным намерением отвлечь меня.

— Потанцуешь со мной? — предложил мне сразу руку так, чтобы не думала отказывать, и я без раздумий согласилась.

Играла какая-то неизвестная до мурашек романтичная мелодия, я бы потанцевала под неё с супругом, но закружилась в танце с Игорем. А он танцевал меня куда-то в сторону от танцпола, ловко обходя другие танцующие пары.

— Что происходит? — спросила с улыбкой, не ожидая от Игоря чего-то плохого, но просто чисто женское любопытство и предвкушение особого подарка.

Подумалось про фейерверк и за окнами уже стемнело.

— Похищение невесты. — шепнул мне на ухо и уже глядя в глаза добавил, — Ты только не волнуйся иначе Антон меня убьёт, а я ещё пожить планирую. — отшутился он, и кружась в танце, мы попали в холодное помещение.

— А я ещё букет невесты не бросала… — прошептала, оглядываясь в тусклом освещении.

Это была довольно просторная подсобка без окон, где вдоль стен стояли стеллажи со стопками скатертей и салфеток, каких-то украшений для зала, порошки и прочий бытовой скарб.

— Да там уже все женаты. — отозвался Игорь, придерживая меня под руку.

— Ты холостой. — шепча заметила я.

— Что поделать, ты же у нас одна такая. — смущая меня подметил Игорь.

— Эм-м… букет невесты, кстати, ловят незамужние девушки. Тут холодно. — я поёжилась, мы провели тут минуту или максимум две, а я уже продрогла до мурашек.

— Вот. — хлопнув себя по лбу, Игорь снял с себя пиджак и накинул мне его на плечи.

Из-за тепла, исходящего от плотной ткани, я ещё больше поёжилась, хотя чуть-чуть согрелась и стало теплей.

— Боже, что это Игорь? — ткнула пальцем в кожаный ремень, идущий по плечу, заходящий за спину, а там виднелась рукоятка пистолета.

— Не бери в голову. — от куда-то послышался сигнал клаксона, — Пора. Идём на выход, туда. — он указал вглубь помещения, и мы пошли к выходу.

— Страсти-мордасти какие.

— Свадьба. — вздохнул Игорь.

— Зачем тебе пистолет? А он боевой? А разрешение у тебя есть? Пострелять дашь? А сам стрелять умеешь? Где ты его взял? — хохоча, засыпала Игоря вопросами, но он не ответил и наполовину.

— Газовый он, пострелять не дам. — на этом мы вышли на улицу через заранее распахнутую дверь.

Поэтому в подсобке и было так холодно. Возле выхода во внутренний двор ресторана нас ждала машина, у которой стояли здоровые парни в спортивных костюмах и балаклавах, скрывающих лица.

— Офигеет! Вот это вы заморочились! — открыв рот от восторга я подобрала руками подол платья, готовая забраться в салон.

— Пиджак мне только верни, а то палево будет. Садись в салон, там тепло. Я помогу. — Игорь распахнул заднюю дверь и помог мне забраться в машину.

Я вернула ему пиджак дрожа уже не от холода, а от возбуждения. Похищение меня! Какая прелесть! Какая честь! Это же всё необходимо организовать, я бы вряд ли ради кого-то так напрягалась.

— Пока. — чмокнул меня в щёку, — Ещё раз поздравляю! — подмигнул с улыбкой и захлопнул дверь.

Парни в балаклавах к этому моменту сели вперёд и серебристый седан рванул с места. Тот, что сидел на пассажирском молча протянул мне алую розу.

— Благодарю. — приняла подарок, не получив от похитителей ни единого слова в ответ.

Даже захоти узнать их и не смогу, потому что лиц не видно, голосов не слышу, а единственно доступный цвет глаз искажается полумраком в салоне.

Довольно долго ехали, объезжая главные улицы дворами, словно парни тянули время и так же молча они меня высадили у главного входа в гостиницу, вручив мне ключ-карту от номера люкс.

Только сейчас до меня дошло, что в ресторан я больше не вернусь, а там осталась мама, с которой я не попрощалась. Но долго расстраиваться я не могла, голову вскружила красота.

Стоило мне попасть в номер, я просто забыла обо всём от вида громадных букетов таких же алых роз, что была у меня в руке. В вёдрах, стоящих на полу навскидку их была тут тысяча штук не меньше, а к ним сотня жемчужных шариков под потолком и громадных размеров белый плюшевый медведь. О таком я даже в детстве мечтать боялась, зная, что детская мечта не сбудется.

До полного ощущения счастья не хватало лишь Антона, но я не сомневалась, что мне ждать его недолго придётся. Наверняка он всё понял, как только меня похитили, и давно уже знает где я и скоро приедет. Решив так, я прошлась по номеру. Он весь был украшен не только холл, но испальня, даже в ванной были шарики и белые лепестки роз на полу, но я вернулась к медведю ждать Антона у входа в номер. Плюшевая игрушка такая огромная что спокойно села к нему на мягкий живот и обняв это чудо уютно на нём устроилась словно в кресле.

Сладко заснув на медведе, я пропустила появление Антона в номере. Наверное, если бы супруг не решил меня перенести на кровать я бы так и проспала всю ночь на плюшевом звере. Проснулась утром в кровати, совершенно не помня, как с Антон меня перенёс, но он ещё и платье с меня снял, распускал причёску, а я спала как убитая.

Сам же Антон мирно спал рядом, лёжа на боку. Меня он не обнимал, поэтому и встала я с кровати беспрепятственно, не боясь потревожить его сон. На часах было всего лишь восемь утра, но мне не спалось даже несмотря на накопившуюся за недели усталость и, вообще, я хотела пить и есть. В номере нормальной еды не было, кроме блюда с фруктами, и орешек с шоколадками в холодильнике, а у меня не было никакой другой одежды, кроме свадебного платья, чтобы выбраться в местный ресторан.

Расстроившись, я пошла в ванную комнату, прихватив с тарелки персик. Он оказался отвратительно кислым, хотя на вид был прекрасен как с картинки. Отплевавшись, встала под душ и чем дольше стояла под горячими струями воды, смывая с себя гель для душа, тем больше до меня доходило, что всё не так плачевно. На вешалке висел мягкий махровый халат и заказать завтрак я могу в номер. Чем я и занялась после водных процедур. Антон ещё спал, в гостиной на журнальном столике я нашла меню ресторана с телефоном и сразу же позвонила по указанному номеру, заказав завтрак только себе. Не собиралась будить мужа, хотела, чтобы он поспал столько, сколько захочет, потому что сон для него роскошь, а холодный завтрак — это гадость.

Когда заказ доставили в номер, и я его получила, то сразу поняла, что что-то не так. Назойливое ощущение крутилось в мозгу как забытое слово на языке, что силишься вспомнить, но не выходит. Это «что-то» не давало мне покоя, и завтракать я не могла хотя ароматный воздушный омлет с хрустящим беконом и кофе манили, перебивая аромат тысячи роз. Несколько минут я крутилась вокруг своей оси, прошлась по всему номеру кроме спальни и лишь оказавшись в просторном холле ещё раз, всё поняла. Моего громадного медведя просто нет на месте.

Спёрли!

Это было моей первой мыслью, но чёрт! Не могли из номера люкс стащить медведя, кому он нужен кроме меня?! Да и кроме Антона помимо меня тут никого не было. Позабыв о важности сна моего дорого супруга, я кинулась в спальню, готовая пытать его, но выяснить, куда он дел моего медведя и почему, вообще, это случилось?! Наверное, это всё гормоны виноваты, я была в этот момент излишне эмоциональна и действительно не могла подождать даже одной минутки и уж тем более несколько часов пока Антон проснётся сам и всё пояснит.

— Что ты сделал с моим медведем?! — заорала на спящего мужа, с разбегу заскочив на кровать.

— А? Что? — Антон, вздрогнув, открыл глаза и тут же зажмурился хмурясь, не понимая, что происходит, я же уселась на него сверху, готовая к пыткам.

— Где мой медведь? Он в холле на полу сидел у стены перед входом, где он? — со стороны, конечно, всё выглядело смешно, но мне было не до веселья.

Жалко косолапенького было до слёз, которые вот побегут по щекам.

— А-а-а…медведь? — зевнув, спросил он, — Это тот хмырь плюшевый с котором ты мне в нашу первую брачную ночь изменила? — уточнил Антон, с закрытыми глазами устраиваясь на подушку поудобней, — Я ему голову оторвал, на помойке он. — заявил муж, и не обратив внимания на то, что я сижу на нём сверху, собрался дальше спать.

— Как? Как оторвал? Да за что? — голос мой от нахлынувшей обиды сошёл на жалкий щенячий скулёж, слёзы градом покатились по щекам я едва успела их смахнуть, — Ну ты ваще, блин… — сдавленно произнесла и спрыгнув с Антона и кровати на пол быстро зашагала в гостиную к подносу с завтраком.

Необходимо было срочно заесть обиду, иначе высок был риск закатить истерику перед мужем.

Чувство у меня было такое, какое бы наверняка было у маленькой девочки лишившейся внезапно детской мечты, которую уже успела подержать в руках и посчитать сбывшейся. Ещё и факт того, что сотворил это Антон вызывало во мне стойкий диссонанс ведь от него я не ожидала, а оттого ещё обидней было.

Села на диван перед журнальным столиком именно тут оставила еду хотя в номере была столовая, но так привыкла с Антоном есть перед телеком по-простому… Вот и спрятала сейчас тут лицо в ладонях, ловя ими жгучие слёзы, падающие с глаз, дыша часто ртом. Отчаянно хотела подавить растущую в душе обиду, предотвратить истерику пока не дошло до рёва в голос.

Но я не успела справиться со своими эмоциями. На плечи мне легли тяжёлые руки Антона, а через секунду он сам сидел рядом, перемахнув через спинку дивана.

— Фасолькина мать ты обалдела?! — возмутился он, отрывая мои ладони от лица. — Дура! — рявкнул, утирая слёзы с закрытых глаз, так мне его сейчас видеть не хотелось, что я зажмурилась, — Шуток уже не понимаешь? — мягко спросил он.

Тут я заморгала часто, пытаясь смахнуть с ресниц слёзы, чтобы всё же увидеть лицо Антона. Он сидел голышом передо мной, недовольный моими слезами.

— Шуток? — переспросила, шмыгнув носом.

Отлично же у нас первый день жизни в браке начался, может и правда, хорошее дело браком не назовут…

— Я его дарителю сдал, сам подарил пусть доставкой сам и занимается. Такая дура в мою машину не влезет. Хочешь Игорю позвоню спросим, где твоя плюха? Вообще-то, он её ещё ночью должен был доставить к нам домой.

— Что, и голова на месте? — спросила с детским недоверием.

— Очень хотел оторвать, но сдержался. — фыркнув, произнёс Антон, — Ты меня удивляешь Агата, перепугала так, послушай. — он взял меня за руку и приложил её к своей груди.

Сердце у него действительно билось невероятно быстро, отдавалось гулким боем мне в ладошку.

— Ты просто так серьёзно отвечал ещё и со сна, я не могла усомниться. — бросилась к Антону на шею и тут же он подмял меня под себя, целуя шею и скользя рукой по бедру под полы халата.

— М-м-м. Да ты без трусиков… — замурчал довольно, не найдя от них резинки на талии, — Так жаль, ещё вчера засыпал представляя, как сниму их утром… — шепча это прикусил мочку, сжимая руками и весом тела так, что о медведе я и думать забыла.

Я уже расслабилась, нежась в его руках, как он резко сорвался с места, выдернув меня с дивана, подхватил на руки, словно я совсем ничего не вешу и понёс в спальню.

— Подумаешь брачная ночь, — фыркнул Антон, — У нас будет брачный день.

— Утро. — хохотнула я.

— Неа, день Алиева. Целый день, я бы даже сказал сутки. — он самодовольно улыбнулся и опустил меня на кровать.

Лёг рядом со мной, подтягивая ближе к себе, коснулся губами губ и довольно зарычал, тут же целуя меня страстно и требовательно. Антон обрушился на меня со всем желанием, частым дыханием лаская слух.

Упёрлась бедром в пах, он закинул мою ногу себе на талию, придерживая рукой, обхватив меня крепко, прижал к себе, тёплым дыханием около уха разнося по телу желание отдаться, растворяясь в нём.

И жаркий шёпот…

— Жена… Моя… — обволакивающий своими прикосновениями, словно горячий воздух, бросая в жар.

Руку утопил в волосах на затылке и притянул меня к себе, накрывая мой рот своими губами, жадно вторгаясь языком, пленя требовательным поцелуем.

Одновременно свободной рукой развязал пояс халата и коснулся напряжённого соска пуская по моему телу ток, спустился ладонью по моей ноге, щекоча кончиками пальцев, сбивая, осаживая нарастающее желание.

Антон со страстью сжал рукой моё бедро, чуть слабей, чем так, чтобы до синяков.

— Моя. — произнёс снова, оторвавшись от моих губ.

— Твоя, только твоя… — шептала как в бреду, охваченная желанием быть одним дыханием, жизнью, миром, всем и в этот же миг Антон ворвался в меня.

Подалась вперёд, нутро горело, пульсировало жаждой, от всё ещё растущего возбуждения, хотя, казалось, что сильней желать уже нельзя. Сумасшествие. Я вся была обращена в жаждущее разрядки существо. Стоны, поцелуи, касание пальцев к разгорячённой коже, и я всё больше старалась податься навстречу яростным толчкам и этому мигу исступления, которое так сладко разливается по венам.

13

Наши дни…

Я провела в больнице чуть больше суток, прежде чем мне поставили окончательный диагноз. Межрёберная невралгия, вызванная нехваткой витаминов и стрессом. Только если в случае дефицита витаминов ещё можно было что-то сделать, то в случае стресса, в котором я находилась последний месяц врачи были бессильны. Конечно, приступы купировали, меня выписали с двумя баночками витаминов и успокоительных. Последние не особо-то помогали только спать хотелось, пожалуй, в этом и был их плюс. Я пила эти таблетки три раза в день и засыпала несмотря на переживания стоило лишь опустить голову на подушку и подтянуть колени к груди.

Время шло быстро, Ваня привык к новому дому и месту окончательно и в силу возраста не обращал внимания на разницу в общении между мамой и папой. Евгений в моём присутствии всегда держался обособленно. После моей выписки из больницы ни разу не было случая, чтобы он как-то контактировал со мной в момент нашего с Ваней общения. Мы не дурачились, как это было с Антоном, не ходили втроём гулять, всё было не так. Из-за этой дистанции уже моё воображение не работало, я пожалела о своём решении не объяснять Ване что Евгений ему не отец, а дедушка.

Похоже, я была на гране очередного стресса, ещё не выбравшись из предыдущего, но именно в этот момент Евгений позвал меня на разговор в свой кабинет пока Ваня спал после обеда. Уже месяц мы находились на вилле Видова не зная ни в чём отказа…

— Присаживайся Агата. — он откатил большое кресло от стола, как только я переступила порог кабинета и сам обойдя стол сел на своё место.

— Что-то случилось? — Игорь сообщал, что дело по убийству Антона находиться в мёртвой точке и ждала, что разговор пойдёт о том, что нам с Иваном пора вернуться в Москву, погостили и хватит.

— Да. Ещё вчера я получил письмо по факсу, не хотел тебе говорить перед сном. — Евгений опустил глаза в стол и медленно подцепив пальцами край листа, нехотя протянул его мне.

Тяжёлый вздох Видова не предвещал чего-то хорошего, но лечение, назначенное арабскими врачами, дало плоды. Жжения в груди я не почувствовала даже в момент волнения. Дышала свободно, и боли не было. Только страх и отчаянье.

— Это… — пробежалась по нечётким серым строчкам, написанные от руки, их явно копировали с плохого ксерокса, пришлось постараться, чтобы вслух прочесть; — Я, Аверин Алексей Олегович первого июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, чистосердечно признаюсь в заказном убийстве Алиева Антона Евгеньевича… — мой голос задрожал, и я перестала читать вслух, я вообще перестала читать, вернув бумагу Евгению.

Я вскинула на него взгляд полный боли и слёз, так мне не хотелось верить, что это правда.

— Ты хочешь знать за что? — мягко, сочувственно спросил он и я лишь кивнула неспособная говорить, — Аверин лишь исполнитель, заказчик другой человек и это месть. Ты же знаешь историю своего мужа, Алина тебе рассказывала. Я не давал тебе этих документов пока ты болела, но думаю сейчас ты сможешь посмотреть без ущерба для здоровья. — Евгений протянул мне папку с копиями дела.

Я открыла трясущимися руками и сразу же на первом листе фото Антона, фас и профиль и везде он был прописан как Роман. Статьи, доказательства, сроки, подделка жизненно важных лекарств — это всё было правдой, а в конце папки лежала копия свидетельства о смерти Видова Романа Евгеньевича. Ещё не держа в руках этих документов, я не могла поверить в правдивость слов Алины и Евгения, но сейчас слово пол из-под ног ушёл. Лицо горело, голова гудела, и я не знала, как себя вести. Мне хотелось одновременно оплакать Антона и тут же сплясать на могиле Романа, а это ведь один и тот же человек.

Я просидела так несколько десятков минут, борясь с собой, со своими эмоциями.

— Тебе и Ване ничего не угрожает больше, и вы можете вернуться в Москву. — этой фразой Евгений окончательно определил на какой я стороне.

— В Москву? — переспросила его, — Ты нас гонишь? — смущение смешалось в эту секунду со злостью.

Злостью за обман Романа что прикинулся для меня тем кем не являлся на самом деле.

Евгений медленно и отрицатели покачал головой прежде, чем ответил;

— Нет, что ты? Наоборот, хочу, чтобы ты с Ваней осталась здесь. Просто до вчерашнего дня это была необходимость, вам опасно было возвращаться в Москву, а сегодня всё прояснилось, и в любой точке мира вы в безопасности. Если хочешь вернуться, я закажу билеты.

Его спокойная речь действовала на меня правильно, напитывала хладнокровием, нужные слова заставляли дышать ровно. Я начала принимать и понимать, что мне нужно подумать, как бы плохо ни было. Взвесить все за и против, а главное, понять, что дальше? Это хоть и безопасная, но чужая страна и для меня, и для Вани, если в Москве были единицы хороших знакомых и какая-никакая, но всё же мама, Игорь, то здесь вообще, никого не было, если не считать Евгения. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​

— Спасибо. — положила папку на стол, провожая её призирающим взглядом, с отвращением чувствуя дрожь в руках.

Не хочу, чтобы они дрожали. К чёрту!

— Не за что Агата. Тебе стоит подумать, а дело Ромы…? — Евгений взглянул на маня вопросительно, заменив этим взглядом слова.

— Эм…ты об аптеках? — я уточнила, и он кивнул соглашаясь, — За этим следит Игорь, он разбирается. Я пойду в детскую прилягу. — поторопилась

— Конечно.

Лечь сейчас на диванчик и смотреть на спящего сына вот единственное то, что могло меня успокоить по-настоящему. Поднимаясь с кресла, я думала лишь о нём. Пожалуй, он единственно настоящий во всей этой истории ведь я действительно носила его под сердцем и рожала долгих девять часов.

Только прежде чем предаться наблюдениям за лучиком света, я закрылась в ванной комнате и набрала Игоря. Обычно мы переписывались, но сейчас не было мочи ждать.

— Привет. Что-то случилось? — приняв вызов, с ходу спросил Игорь, не привыкший к моим звонкам.

— Да. Что с делом Антона? — меня мягко сказать удивляло, что Видов мне сообщил обо всём раньше чем Игорь.

— М-м-м. Да всё по-прежнему. Ищут. — буркну Игорь, посторонний шум, тон, всё говорило о том, что он занят и ему не до моего звонка и вопросов.

— Странно, а я уже знаю, что нашли и видела чистосердечное признание исполнителя. — выпалила, не думая, что это стоит придержать при себе, веры Игорю сейчас было не больше, чем тому же Шурику или Илье.

— Погоди! — крикнул Игорь и исчез на несколько секунд, — Что ты видела?! — спросил, вернувшись уже в тишине и во внимании.

— Я видела копии признания от исполнителя, заказчик тоже пойман. Почему ты мне ничего не сказал? — как же сложно было спрашивать его, не видя глаз и не повышая голоса.

Ощущение что и он водит меня за нос сейчас было сильнейшим, чётким и безапелляционным.

— Хм. Видимо, у Видова связи и он раньше меня получил эту информацию. Я клянусь тебе, что ничего не знал! Давай я всё выясню и тебе напишу. Не звони, кстати, больше, только переписка. Агата, — Игорь выдохнул шумно, и сделав паузу, серьёзно произнёс, — Не доверяй никому.

Это не выбило из колеи, нет. Я и так уже давно не в ней, качусь по каким-то чужим рельсам, утопающим в зыбких песках пустыни.

— Даже тебе? — спросила, усмехнувшись на собственное отражение.

— Даже мне. — серьёзно произнёс Игорь и сразу отключился.

После этого разговора всё словно замерло и внутри, и снаружи меня. Игорь ничего так и не написал, только сделал перевод прибыли на карту. Деньги, к которым и прикасаться не хотелось, да и нужды не было. Игорь молчал неделю, две, время шло, а я не напоминала ему. Сама не интересовалась, поглощённая чёрным цветом прошлого Алиева. Казалось, что разделить это прошлое Романа и мою жизнь с Антоном, которого я знала невозможно. Всё стало чёрным, даже то хорошее, что между нами было накрыло плотной темнотой. Сны с прошлым выматывали напоминанием о счастье, но не могли пробить броню из того, что на меня свалилось.

И Видов, чувствуя моё состояние, не спрашивал, что я решила, а у меня и не было этого решения. Только воспоминания о работе и жизни с Антоном, причиняющие дискомфорт внутри и подвешенное состояние. При всём моём принятии что он на самом деле Роман и ради наживы не жалел никого, шагая по головам, я не могла вытравить из себя Антона. Это раздражало, злило, а в какой-то момент произошло вовсе страшное для меня.

Ваня, тот самый единственный лучик света что радовал меня тоже был захвачен этой тьмой. Как обычно, он сидел на полу в гостиной, играя с барабаном, стуча по нему машинкой, я сидела на диване и безэмоционально наблюдала за ним. Чёртовы таблетки. Эта мысль как пуля прошила мою голову, испугом осев в душе и слезами встав в глазах.

— Ваня. — слегка осипшим голосом позвала тут же сына, отрицая, стараясь избавиться от чувства стыда за ту мысль, — Пойдём гулять? — его детский невинный взгляд прожигал насквозь.

Как я могла такое подумать?!

— Дём! В магаин! — сынок побросал игрушки и забегал радостно на месте по небольшому кругу.

— Нет. Мы на пляж пойдём. — встав с дивана, я подхватила Ваню и прижав к себе закружилась с ним на месте.

Слёзы стояли в глазах и за то, что хоть на секунду, но пожалела, ненависть и злоба на Алиева выросла ещё, до невероятных размеров. Он умудрился даже с того света испортить всё то хорошее, что было.

Долго развлекать сына не вышло. Ноги меня не держали, я опустилась с ребёнком на пол. Прохладный камень приносил облегчение, смех Вани радовал лаская слух, и сила скверной мысли о чёртовых таблетках постепенно отступала, сдавалась под натиском серо-голубых глаз.

Как только моим ногам вернулась сила, мы с Ваней отправились в детскую. Чтобы защитить от солнечных ожогов нежную детскую кожу я уже привычно намазала сына солнцезащитным кремом под его радостный смех. Для него это было игрой, и щекотно к тому же.

— Ты мой самый любимый, самый-самый сладкий мальчишка! — закончив мазать Ваню кремом, я зацеловала его пухлые щёчки и нахлобучив на светлую детскую голову белую панамку с широкими полями мы вышли из дома через балкон.

С балкона лестница вела к пляжу залива и так как территория была частной, кроме нас, тут никого не было. Ваня, миновав крайнюю ступеньку отпустил мою руку и понёсся вперёд по горячему песку. Замерший воздух был настолько горячим, что кожа сразу покрылась испариной. Не лучшее время для прогулок с ребёнком, но нужно было как-то отвлечься и я знала, что Ваня быстро устанет на жаре и вскоре попросится в дом.

Пока ребёнок играл с мокрым песком у кромки воды, я, проигнорировав шезлонг села неподалёку прямо на песок смахнув верхний раскалённый слой. Ощущения были такие словно находишься в бане при мощном свете ламп. Разогревающуюся кожу приятно покалывало, потому что до этого момента я перманентно мёрзла и не могла отогреться ни горячим чаем ни под покрывалом из верблюжьей шерсти.

Когда рядом сел Евгений я наблюдала за Ваней. Сын, нагребая в руки влажный песок пытался добросить его до воды и вроде бы рядом, но он практически не долетал до цели шлёпаясь мягкими комьями под и на пухлые ножки в сандалиях.

— Что ты решила Агата? — спросил Видов, так же как и я, наблюдая за Ваней.

— Ты же из Москвы? — вопрос на вопрос, ненавижу эту манеру, но сама задала, от его ответа зависело моё решение.

— Вообще, я родился в Сибири, потом по работе отца перебрались в Москву, там женился, Алина и… Ромка, они тоже там родились. Перспективы и возможностей было больше. Дело и сейчас по большей части в Москве и по России, тут я просто живу.

— Почему Абу-Даби? — подводила именно к этому вопросу, выбор для меня был странный.

— Потому что тут безопасно. Преступность нулевая. Если что и случается, то в этом так или иначе замешаны туристы. — усмехнувшись, пояснил Евгений.

Ваня, оглянувшийся на миг, заметил его и побежал в нашу сторону крича «папа». Сразу вспомнился момент той клятвы, что я когда-то давала самой себе, ещё нося сына под сердцем. Его счастье всегда будет на первом месте, никто не станет ему отцом более лучшим чем Евгений.

— Мы останемся. — недоговорила, что это лишь пока, просто останемся и всё, я привыкну к этой жаре, я всё сделаю, лишь бы Ваня был счастлив.

14

Три года назад…

Со дня свадьбы прошёл почти месяц, прежде чем я получила от фотографа свадебные фотографии. Вроде и понимала, что обработка фотографий дело не быстрое, но в какой-то момент начала не на шутку переживать, что вовсе ничего нам не отдадут. И это при том что сроков, указанных в договоре, Фёдор не нарушил.

Ещё мама своим странным поведением подливала масла в этот огонь, требуя с меня эти фото.

С фотографом я встретилась у метро во время обеда и получив увесистый крафтовый пакет вернулась в офис.

Мне не терпелось посмотреть именно те фотографии, на которых я была с мамой. Там во дворце бракосочетания я как в воду глядела, мать-мечта детства исчезла после свадьбы словно Золушка после полуночи. Проведя с Антоном в гостинице выходные, понеслась как дура с тортом к ней в гости, выбрав момент отсутствия отчима, хотела ей про беременность рассказать, но встретила меня холодная и чужая женщина. Даже когда я ей денег дала просто так она ничуть не подобрела, лишь смотрела на меня странно, когда речь зашла о свадьбе. А после и вовсе выставила за дверь, даже чая не налив, сославшись на мой внезапный визит, что ей не на руку и какие-то важные дела…

Но вот они фотографии, вот мама улыбается смущённо…Слёзы сами покатились из глаз, а я их быстро утёрла, слыша чьи-то шаги по коридору. Дверь в кабинет была приоткрыта, и я ждала кто заглянет. Заглянул как раз Антон.

— Что за дела Алиева? — возмутился он, проходя к столу, вся его напускная строгость в голосе читалась мной как забота.

— А что? — я примерно догадывалась, по какому поводу ругается, но решила уточнить.

— Время. — постучал указательным пальцем по циферблату своих наручных часов, и резко отодвинув стул от стола, сел напротив. — На обеде не была. — констатировал он строго, выхватив из стопки первое попавшееся фото.

На ней были я и мама. И на мою маму у Антона была красочная реакция, он нахмурился, лицо его перекосило, оскал и чуть ли не плюнул на фото. Не было бы там меня точно бы плюнул.

— Так я за фотографиями к метро ходила и блин себе купила. Съела по дороге сюда. Вот эти посмотри, хорошо получились. — подсунула Антону наши фото с пробной фотосессии, хотя ему это было неинтересно.

Дежурно взглянул, кивнул соглашаясь и вернул в стопку.

Сухарь противный.

— Давай собирайся, фасолькина мать.

— Куда? — я приободрилась, с момента нашей свадьбы из офиса меня Антон в свет не водил, завалив бумажными делами.

Я уже думала, что меня окончательно списали и до декрета я никуда не выберусь из этого кабинета.

— Обедать Алиева. — протянул Антон, фыркая на мою несообразительность.

— Ворчун какой. — пробубнила под нос я, встав с места и идя к шкафу за курткой и переобуться.

— Чего? — возмутился супруг, а я наивно думала, что он не услышит.

— Ничего. — мило улыбнулась ему, — Я готова обедать.

— Вот и молодец. — Антон только сейчас поднялся со стула и пошёл в мою сторону весь такой серьёзный и строгий.

Почти тиран домашний.

Только приобняв меня поцеловал нежно в губы и заботливо вывел из кабинета.

Как же было жаль пакет с фотографиями, оставшийся на столе, но рядом с Антоном я вполне могла перетерпеть ещё часик или даже два.

Несмотря на то, что есть я в принципе не хотела, когда мы сели за столик в уютном ресторанчике и заглянула в меню во мне проснулся зверь. Отчаянно хотелось жареного мяса, так что и выбирать не было сил. Ткнула пальцем в планшет на первый стейк из говядины с сыром и брусничным соусом. Антон, подглядев, выбрал то же самое. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​

Пока ждали свой заказ говорили о Фасольке и о делах одновременно, потому что так или иначе, Антон рулил своим бизнесом в зависимости от моих визитов ко врачу, а впереди у нас было важное событие. Первый скрининг, и подсмотрев в интернете, я уже знала, что увидим маленького человека, а ни какую ни фасолинку.

— Так смотри, завтра у меня самолёт в пять утра, в Кёльне я не задержусь там буквально встреча на час… — Антон всё распланировал в записной телефона и зачитывал мне, подглядывая туда, — … оттуда в Везель и там я переночую встреча утром и потом обратно в аэропорт. Я успею.

— А если вылет задержат? Погодные условия там все дела? — поинтересовалась у мужа, догрызая хлебную палочку под недовольным серым взглядом.

Злится, что я не пошла на обед и в сказку про блин не поверил.

— Тогда по видеосвязи. Позвонишь мне, когда будешь на приёме, фигня, конечно, но лучше, чем ничего. — ворча и хмурясь, Антон протянул мне ещё одну хлебную палочку, вытянув ту из плетёной корзинки.

— Ай-яй-яй. Ворчун ещё и память плохая. — хохотнула я, беря из руки мужа хлебное изделие.

— Ты о чём? Я ещё молод, мне и тридцати нет. — Антон приосанился, вздёрнул подбородок, вытягивая шею, и поглаживая себя по груди.

— Нельзя пользоваться связью в кабинете ультразвука. — напомнила своему молодому ворчливому старичку.

— Бля…аха муха! — Алиев снова недовольно нахмурился, откинув голову назад, что означало «Бобик сдох».

— Я тебе видео сниму и отправлю, это можно.

— Лучше, чем ничего. — пожав плечами, и вернувшись в обычное положение, Антон подался вперёд, взяв меня за руку улыбнулся обворожительной улыбкой и утвердительно произнёс; — Я успею.

Мясо принесли неготовое, а с кровью, но меня это вовсе не смутило, я так хотела этот стейк, что мне было наплевать и даже понравилось.

— Вот жопа-рука! — достаточно громко и эмоционально возмутился супруг, я бы даже сказала, что он разозлился, поняв, что его мясо с кровью, а не Well Done и собирался подозвать официанта.

Я уже примерно знала, что будет как минимум перепалка с поваром, чего мне, естественно, не хотелось.

— Ты не будешь? — подсуетилась я, уж больно кусок аппетитный, — Дай я съем! — не успел муж ничего произнести как я с помощью вилки и ножа подцепила сочащийся кусок говяжьего филе и уложила на своё блюдо.

— Ты что это есть будешь? А, ты уже, — протянул Антон, заметив, что повар дважды оплошал. — И что? Вкусно? — поинтересовался супруг, глядя на меня с охреневшим лицом.

— Угу. — закивала уже с набитым ртом.

— Надо тебе кровь на гемоглобин проверить.

Я согласилась всё так же кивая, но прожевав мясо, вступила в спор.

— Палец зажил давно, гемоглобин в норме у меня. — показала мужу тонкий шрамик на указательном, — Сдавали же уже. — на эти анализы с меня уже литрушку крови и выкачали.

Отличная «профилактика» анемии.

— В норме? — вскинув брови, с удивлением переспросил Антон, — И поэтому ты превратилась в вампира? Или кто там сырое мясо предпочитает? Оборотни? — муж морщился от вида, как я режу сочащийся кровью кусок мяса и отправляю в рот, оттого и сомнений ни осталось.

Антон такое точно не любит.

— Ну, во-первых, в сыром мясе нет ничего ужасного, обычное блюдо. Это, вообще, полусырое. А тартар, например, совсем сырой. А во-вторых, я не оборотень. Я беременный оборотень. Хочу мясо с кровью и ем! Хочу арбуз с горчицей и ем! — под конец моя речь стала пламенней и, вообще, я на мужа обиделась.

Каким бы заботливым он ни был, Антон ни понимал как это, хотеть понюхать горелых спичек в три часа ночи, поедая при этом гороховую кашу. Он волновался, как и я о том, чтобы анализы были хорошие, чтобы я вовремя завтракала, обедала и ужинала, но в такие моменты как со спичками и сейчас с этим мясом не поддерживал.

— А ты? — вспомнив, что мне нужно вечером навестить маму я отложила обиду на потом и продолжила разговор.

Антон отодвинул тарелку с сыром и брусничным соусом, с недовольством уже пил кофе.

— Ой нет. Я тут не рискну более что-то заказывать. Повар… — муж сделал паузу для подбора приличных слов, — Гандон. — тяжело вздохнул.

— Да. Эм. Я к маме хочу поехать, она просит фотографии.

— Я утром улетаю, а мне ещё документы просмотреть. Давай твоя мать до моего возвращения потерпит.

— Я быстро. Заеду, отдам фото и вся твоя.

— Нет.

— Да почему нет то?! — впервые Антон был так категоричен, обычно он сам предлагал варианты удобные нам обоим, но не в этот раз.

Он и так был не в настроение, не любит летать без меня, а ещё остался голодный, на это и списала его упёртость.

— Потому что там не только мать твоя живёт. А мне некогда сегодня тебя караулить. Я вернусь тогда всё отдашь, или курьера нашего штатного напряги, пусть домчит ей твои фотокарточки.

— Хм. — я задумалась, — Нет. Я сама хочу, кстати, ты так и не рассказал, как её уговорил посетить нашу свадьбу. Она странная какая-то.

— Ха! Ты в этом сомневалась? Мать, живущая с тем ублюдком что обижал её ребёнка априори не может быть нормальной. Ты хотела маму на свадьбу ты её получила. Считай свадебный подарок тебе от меня, но ценник на подарках — это моветон дорогая.

На этом Антон закрыл тему разговора, и я решила не настаивать, хотя не поднять её вновь мне было крайне сложно. Любопытство ковыряло нутро до тех пор, пока меня не выводило из себя. Срываться на Антоне я не могла это было табу для меня и внутреннее чутьё подсказывало, что ему такое не понравится. Под горячую руку всё чаще стал попадать Игорь, ведь теперь с ним я работала больше, чем с супругом. После обеда я бессовестно плюнула на дела и сыто развалившись в кресле любовалась свадебными снимками. Игорь явился именно в этот момент и так не вовремя попросил флэшки со списками первостепенных препаратов для реализации в аптеках. Списки были готовы, но кто бы их скинул на носители?

— А можно заранее предупредить? У меня флэшки закончились. — нагло врала я, демонстративно выдвинув ящик стола полный новеньких носителей, но Игорю, стоя́щему у двери, было не видно.

— Вот оно. — прищурившись, сказал Игорь, — Ты опять? — он прошёл к столу и сел на тот же стул, где несколько часов назад сидел Антон.

— Что опять? — хотелось его стукнуть, а заодно проверить, будет ли на его загорелой коже виден синяк или хотя бы красное пятнышко.

— Злая как собака. Что случилось? С Антоном поругалась? — заботливо спросил Игорь, и потянулся за стопкой уже отсмотренных мной фотографий.

— Никакая я ни злая и с Антоном я не ругалась. — зло фыркнула, держась с трудом от того, чтобы не забрать у Игоря фотографии.

Как ни странно, у него к ним был интерес не то, что у Антона.

— Да не ври мне, я же вижу. Давно уже кусаешься. Вот эту себе возьму? — Игорь показал фото, на котором были мы втроём, я он и Антон.

— Бери. — пожала плечами, наивно расслабившись раньше времени.

Думала, что Игорь сейчас уйдёт.

— Так что не поделили молодожёны? Ты не стесняйся, расскажи, я может подскажу чего. Друг я вам или недруг в конце концов?

— Ой! — взревела я, — Всё в порядке у нас, ну, возможно, я раздражительна, да. Беременность, гормоны и всё такое. — раскудахталась, всплеснув руками, раздражая саму себя.

Игорь подавился то ли воздухом, то ли слюной и закашлялся, оттягивая при этом галстук.

— Ты беременна? — спросил, не веря в это, словно я мужик и в принципе не могу быть беременной.

— Э-э-э, ну да, я думала ты знаешь уже. А что такого? Так спрашиваешь, словно это седьмое чудо-света. Люди влюбляются, встречаются, даже живут вместе, женятся и вполне логично рожают детей, что в этом такого?

— Неожиданно просто, — Игорь выглядел совершенно потерянным, но быстро пришёл в себя, — Ну… поздравляю, что ли. — хохотнув, он поднялся с места и направился ко мне.

Обнял, погладив по спине и поцеловал в щёчку.

— Спасибо. — я что-то разомлела от такого внимания, совершенно забыв про выдвинутый ящик стола, который теперь Игорю был доступен.

— Ага! — отпуская меня победно закричал Игорь, — Флэшек нет говоришь? — пристыдил меня с улыбкой, — Я через часик зайду. — прихватив фотографию, Игорь молниеносно удалился, а мне пришлось заняться работой.

Как Антон и обещал, он успел вернуться из деловой поездки вовремя. Ещё ранним утром муж забрался под одеяло, прижимая меня к себе, и целуя прохладными губами за ухом. Непросто субботний день, а редкий выходной и мы долго отоспались, нежились под одеялом. И лишь после обеда Антон повёз меня в перинатальный центр к лучшему специалисту по ультразвуку Кириллу Олеговичу.

Мы уже почти подъехали к стоянке при центре, пропускали на выезде машины, когда муж не выдержал и закурил. Такого не происходило с ним уже давно, или при мне так точно. Да и табаком от него не пахло, а здесь такое.

— Ну ты даёшь. — выдохнув шумно, я сжала пальцами пластиковую папку с картой и документами, нервничая больше не от самого предстоящего скрининга, а оттого, что Антон курит.

— Нет ну… — он пожал плечами, оборвав то, что хотел сказать.

— Что? Говори давай, а то я нервничаю. — повысила голос, по-настоящему злясь на мужа.

И я вовсе ни стала считать себя хрустальной вазой. Нет. Но эта его манера тянуть за яйца кота при моём нестабильном настроении была худшей пыткой.

— Таблетки же ты пила. Мало ли как они подействовали. — нехотя произнёс Антон, морщась и выдыхая сизый дым в приоткрытое окно.

— Там же, они же… — я просто тупо пялилась на мужа и не могла подобрать слов, потому что если мне эта мысль в голову и приходила, то давно и быстро ушла не задерживаясь.

Были другие проблемы и заботы, рокировка, свадьба и я вовсе не думала, что что-то может быть не так.

— И давно ты об этом думаешь? — поинтересовалась с чувством стыда и пониманием что я изначально херовая мать ведь я не думала.

— С того дня как узнал. — он раздавил сигарету в пепельнице и резко, зло вывернул руль, — Жалко, что таблеток тех не осталось можно было бы сдать на проверку. Может, там, вообще, только крахмал, а если просрочка? Чёрт его знает, как может повлиять на развитие плода, если с просроченного аспирина люди зрение теряют, то… — Антон замолчал, и подавшись в мою сторону, быстро смахнул слёзы с моих щёк.

Он зажал моё лицо ладонями так, чтобы смотрела ему в глаза, я даже не понимала, что мы уже на парковке встали, что машина заглушена.

— Просто знай, что бы ни случилось, я с тобой. Пошли?

Я лишь кивнула, и Антон отпустил меня. Выходя из машины, почувствовала боль в пальцах. Я так сильно сжала папку, что на ней отпечатались следы от ногтей.

Меня душила тревога, хотя я думала всего минуту о том, о чём Антон думал всё это время. Каждый день он нервничал и переживал всё в одиночку и ничего не мог мне сказать. По щекам скатились ещё слёзы, но я их зло вытерла. Собралась. Взяла супруга под руку, и мы отправились с ним в центр.

В кабинете ультразвука нас уже ждали Кирилл Олегович и медсестра ведущая запись. Для меня было облегчением лечь наконец на кушетку, задрать водолазку, приспустить брюки и ощутить прохладу геля внизу живота. Антон заметно побледнел, да и Кирилл Олегович заметил, что мы не особо-то весёлые.

— Что переживаете? Не переживайте, сейчас посмотрим, всё замерим, фотографии для альбома. — подбодрил нас и начал водить датчиком по животу. — О! Глядите красавец какой. — с улыбкой врач продемонстрировал нам нашу фасольку, от которой не осталось и следа.

Теперь на её месте обосновался самый настоящий человечек, наверняка он был крошечных размеров, хотя на мониторе в увеличенном размере выглядел крупней.

— Чудо какое. Руки, ноги, голова! — неожиданно громко и по-детски заявил Антон, с радостной улыбкой.

Он сидел на табурете, стоя́щем рядом с кушеткой, крепко сжимал мою коленку и смотрел на монитор сияющим взглядом. Это было что-то невероятное, и я разрывалась, не зная, куда смотреть. Хотелось запомнить и там, и тут, но сияющее лицо мужа победило. Я сдалась его уже серебристым глазам, успокоив свою совесть тем, что будут фотографии и малыша я ещё рассмотрю.

— Нагляделись? Начинаем замеры, так Маша пиши КТР сорок четыре, норма ребятки, норма, воротниковой зоны один и девять, норма. — понимая наше волнение Кирилл Олегович сразу успокаивал походу замеров, — Носовая кость обнаруживается…

Всё время проведения скрининга я разрывалась на три части, смотрела то на монитор, пытаясь разглядеть ребёнка, то на лицо мужа, побледневшее в ожидании чего-то плохого, и в итоге на лицо врача. А Кирилл Олегович был серьёзен, но недовольства результатами я в его взгляде на монитор не видела. Волнение отступило, когда он убрал датчик от моего живота и сказал;

— С моей стороны всё прекрасно, по скринингу крови вам всё расскажет генетик, но я думаю там тоже всё прекрасно будет. — добродушно врач подал мне зелёную салфетку и подмигнул.

— А пол когда можно будет узнать? — влезла с вопросом, уже утирая гель с живота, и врач хрипло рассмеялся.

— Обычно отцам не терпится узнать, но вы я вижу в курсе что рано? — спросил он у Антона и муж кивнул с улыбкой для меня.

Нет я знала, что рано, но хотела уточнить, когда не рано хоть примерно. В интернете информации полно́, но хотелось из уст врача её услышать.

— На второе узи придёте и скажу, если парень не стеснительный. — вновь подмигнув, ответил Кирилл Олегович.

— Парень? — с тенью улыбки спросил Антон, странно прижав подбородок к шее и глядя на врача исподлобья. — Рано же ещё. — резонно заметил он.

— У меня стаж работы двадцать лет, профессиональное чутьё, если хотите. Ещё можем поспорить. — лукавая улыбка появилась на лице Кирилла Олеговича и он протянул Антону крепкую руку, словно сам дьявол, просящий продать ему душу.

— На что? — спросил супруг заинтересованно, что было весьма неожиданно для меня, знающей, как муж презирает азартные игры и всякого рода споры.

— На бутылку хорошего коньяка.

— Идёт. — Антон крепко схватил руку врача и обратился ко мне, — Разбей.

Как в детском садике. Поднявшись с кушетки, ударила ребром ладони по крепко сцепленным рукам, и они разошлись, довольные заключением спора.

— Часто выигрываете? — спросил муж, прижимая меня к себе.

— Никогда не проигрываю молодые люди. Но это чутьё! Аппаратура тут совершенно ни при чём, иной раз бывает по всему девка, но я-то вижу, что пацан. А спор, это всего лишь способ узнать прав ли я оказался, не сдаю ли с возрастом. Вот вы, например, уже точно явитесь или с бутылкой, или за бутылкой. Так и узнаю прав я или неправ.

— Хитро.

— А то!

Антон довольный на все сто процентов протянул Кириллу Олеговичу руку ещё раз уже для рукопожатия, и после мы вышли за дверь кабинета спокойные, но не на все сто процентов.

15

Три года назад…

Хоть Кирилл Олегович и убедил нас, что никаких отклонений в развитии плода нет, Антон всё равно не успокоился.

— Давай сразу к генетику сгоняем. — высказал муж свои планы, когда открывал для меня дверь с пассажирской стороны.

— Суббота. — напомнила я.

— И что? Я оплачу консультацию. — Антон даже ногой дёрнул, почти что топнул.

— Он по полису бесплатно консультирует. Выходной у генетика, я записалась на вечер среды, в шесть консультация.

— Ну ничего, перезапишет нас на сегодня. Телефон же есть? — Антон буквально затолкал меня в машину и захлопнул дверь, так что возразить я ему смогла, лишь когда он сел за руль.

— Антон, этот анализ ещё делают, он не готов, и вообще, мне сказали, что если что-то будет не так, то позвонят. Отвези меня к маме, пожалуйста, ты обещал. — я потянулась на заднее сидение за пакетом с фотками, стараясь думать о хорошем.

— Ладно. — буркнул Алиев над самым ухом.

— Всё хорошо, Кирилл Олегович же сказал.

— Да, ты права. Так ты ему веришь? — Антон завёл машину и плавно выехал с парковки перинатального центра.

— Да, а у тебя есть повод сомневаться? — я не поняла, что муж спрашивает меня вовсе о другом.

— Так если бы не знал, что рано для определения пола, подумал бы что он жулик.

— А-а-а…так ты про пол ребёнка? Не знаю, я думаю, что он наудачу спорит.

— Вот и я.

— А кого ты хочешь? Мальчика или девочку? — старалась направить разговор в более мирное русло и забыть до среды про возможные последствия от приёма некачественных противозачаточных.

Если всё совсем плохо, то исправить будет невозможно, а если всё хорошо, то мои нервы лишь навредят малышу.

— Вообще, если бы ты так к маме не хотела, то я бы от тебя не отказался… — Антон окинул меня многообещающим взглядом и схватил за бедро, максимально сжав пальцы, резко наклонившись поцеловал.

— Антон! За дорогой следи! Только машину отремонтировал, снова хочешь в аварию попасть?! — стукнула даже похотливого мужа в плечо.

— Я соскучился, что я сделать могу? Хрен стоит — башка не варит! — заявил супруг подмигнув мне и сосредоточился на дороге.

Пока мы добирались до мамы я успела позвонить ей и договориться что приеду. Она сначала не особо-то была рада моему визиту, пока я не сказала что привезу фотографии.

— Телефон при себе держи, мой номер у тебя в быстром наборе под цифрой один. — неохотно отпуская меня, сообщил муж.

— Даже так? — я удивилась, ведь уже ездила к маме, да он сидел в машине и ждал меня, но не до такой паранойи.

— Что? Я теперь вдвойне переживаю. — Антон кивнул на мой живот.

— Всё будет хорошо, отчима дома нет.

Муж кивнул хмурясь, и я пошла к подъезду. Ещё не дойдя до квартиры, почувствовала аромат блинчиков. Сомнений что это мама напекла у меня не было, и я уже ощущала во рту их вкус, с малиновым вареньем. М-м-м. Радостно нажала кнопку звонка и дверь быстро открылась, меня мама ждала не потому, что я с деньгами к ней пришла. Это вселяло небольшую надежду что всё наладится в наших отношениях.

— Привет. — на радостях обняла маму и поцеловала, вручив фотографии.

— Привет. Проходи на кухню, я там блинов напекла, чаю попьём…

Мама надела очки, вытащив фотографии, потом сняла, она нервничала, руки подрагивали.

— Пойдём на кухню, чего ты? Тут стоя в коридоре смотреть будешь? — удивилась маминому поведению, хотя пора бы и привыкнуть к её крайностям.

— Ага. Ну надо же… — мама медленно зашагала за мной, поднося к глазам одну из фотографий.

— Хорошая да? Ты тут такая красивая. Тебе давно надо было причёску сменить.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

— Знаешь, я тебе не верила. — сев на стул заявила мама.

— Во что не верила? — я уже стянула блин с тарелки и замерла с ним в руках.

— Когда ты пришла к нам вся такая радостная и начала вспоминать про свадьбу, про то, как мы с тобой танцевали, про голубей… Я не поверила тебе, я ведь не могла забыть этого, а я ничего не помню…

— Почему не поверила? — я так растерялась с маминых слов, что задала, как мне позже казалось глупый вопрос.

— Я не могла забыть… — мама начала судорожно пересматривать фотографии.

Небрежно бросила блин на тарелку и кинулась к кувшину с водой.

— Так, успокойся, вот выпей.

Мама отложила фотографии и не отводя от стопки взгляда выпила воду.

— Расскажи всё по порядку, что ты помнишь? — я присела на корточки прямо перед мамиными коленями и посмотрела на её бледное лицо.

Хотелось поддержать и всё выяснить, чем-то помочь. Сразу мысль о врачах и обследовании в голове закрутилась, ведь провалы в памяти — это часто признак болезни. Только я не торопилась это озвучивать.

— Я не помню. — раздражённо, плачущим голосом ответила мама.

— С какого момента не помнишь? — мне было сложно выуживать из мамы слова, но и оставить это просто так я не могла.

— Я проснулась утром, как обычно, поставила чайник, умылась, а потом позвонили. Это была девушка с почты, заказное письмо. — мама с трудом, но вспоминала.

— Что за письмо? — казалось, что это важно.

— Я не помню, что там было написано. Какая-то открытка, я её открыла и больше я ничего не помню. — мама смотрела на меня пустым взглядом, в котором не было даже страха, просто пустота в помутневших от возраста глазах.

— А потом? Что было потом? После свадьбы ты что-то помнишь? А где это письмо? Где открытка? — вопросов было так много что я не могла остановиться их задавать.

— Я не знаю где это письмо и открытка, я искала и не нашла! А не помню я только твоей свадьбы, как причёску эту и маникюр делала тоже. Потому и не верила я тебе, думала, что ты меня специально обманываешь! Дуру из меня делаешь! Лёня сказал, что ты опоила меня чем-то и в психушку хочешь сдать, признав больной, и квартиру забрать! Вот так то! — к маме вернулся её склочный голос и она смахнула мои ладони со своих колен.

— Ну ты вообще! — всё чего я добилась в своём желании помочь маме, так это очередной оплеухи от неё же.

— Что? Не ожидала, что тебя так быстро раскусят? — мама прищурилась, действительно полагая, что я способна на такое.

— Знаешь, мама, Антон был прав, ты неадекватная. Лечись! — я схватила с тарелки стопку блинов и выскочила в коридор.

Наспех сунула ноги в ботинки, сумку на плечо, и накинув куртку, выскочила из квартиры. Вспомнила о фотках уже на улице, но флэшка с оригиналами была у меня, так что я быстро зашагала к машине Антона, набивая рот блинами.

— Всё хорошо? — Антон заметил даже невзирая на мою попытку скрыть.

— Угу. — пробубнила набитым ртом, но глаза-то слезились, выдавая очевидное.

— Хорошо.

Он понимающе оставил меня в покое, не ковыряя нутро. Так похоже на меня, когда я не лезу в его душу, понимая, что ему это не нужно. И мы вернулись домой. Я ушла поспать, вымотанная эмоциями дня, Антон же остался в гостиной с ноутбуком, сославшись на нужду поработать. Ближе к вечеру придя в себя и разложив всё по полкам в своей голове я пришла к мужу.

— Выспалась? — Антон отставил ноутбук на журнальный столик, когда я присела рядом с ним на диван.

— Угу, я о маме хочу поговорить. — мои слова мужа явно не обрадовали, он устало прикрыл глаза и откинул голову на подлокотник.

— О чём? — его недовольство в голосе лишь добавило мне уверенности что он причина маминого преображения и провал в её памяти тоже дело его рук.

— Скажи, это что был гипноз? — на большее моей фантазии не хватило, ведь мама вела себя на свадьбе адекватно.

— С чего ты так решила? — муж посмотрел на меня с улыбкой и каким-то удовольствием, совершенно тут и сейчас неуместным.

— Она ничего не помнит.

— Ну, видимо, так хорошо отметила со своим уродом после ресторана. Этиловый провал в памяти штука крепкая. — говоря эти слова, он лёг вытянув ноги вдоль дивана и пригласил меня взглядом лечь рядом.

Я устроилась под боком Антона, словно мы не выясняем важный момент. Возможно, я уже поняла, что он не скажет и заранее сдалась.

— Мама вообще не пьёт. — прошептала с обидой.

— Агата, могу я тебя попросить кое о чём? — строго спросил муж, отчего я невольно поёжилась.

— Да. О чём?

— Я хочу, чтобы ты перестала в этом копаться. Думай о ребёнке, а не о той тётке, которая твоё детство на член урода променяла. Мы, вообще-то, имя хотели выбрать. — Антон мягко взял меня за руку и настойчиво потянул на себя так, что я легла к нему на грудь.

Сердце его под ней билось сумасшедшим ритмом. Значит, либо что-то он скрывает относительно визита моей мамы на свадьбу, либо злиться от упоминаний про отчима.

— И? Чего молчишь? — спросил Антон, поглаживая меня по волосам от корней до кончиков, пропуская между пальцев пряди.

— Я не знаю. — пожала плечами, — Зачем имя сейчас выбирать? Мы даже пол не знаем. — буркнула я, будучи недовольной такой резкой сменой разговора.

— Не беда, выберем два. Одно для дочки, другое для сына.

— Нет. Я не хочу сейчас выбирать, у меня настроения нет.

— Тогда ещё поспи фасолькина мать.

И я послушалась. На то чувство мира и безопасности рядом с Антоном ничто не могло повлиять.

16

Наше время…

После моего решения остаться в Абу-Даби я немного успокоилась. Словно из подвешенного состояния встала на ноги, но куда идти всё равно непонятно. А Ваня тем временем осваивался, привыкал к новому для него климату и обзавёлся друзьями. Оказалось, что здесь живёт много русских семей с детьми и подружка Алёна была у Вани не единственной.

Мы много времени проводили на пляже среди детей на детских площадках, я всё своё время посвятила только сыну, стараясь не вспоминать о прошлом. Иногда в груди ойкало от страха из-за мысли, что время не лечит, от понимания, что я не вспоминаю, но не забуду.

И память подбрасывала воспоминаний в последнее время всё чаще. Близился Ванин день рождения. Два годика. Ещё совсем не потерялись во времени счастливые воспоминания его рождения, и из них никак не вырвать Антона. Мне снятся яркие сны — воспоминая из нашего прошлого. Мой декрет, рождение Вани, первые шаги, первые слова и всегда рядом был Антон. Ему везло быть с нами в нужный момент, хотя чаще его дома не было либо он спал.

Понимать сейчас, чем он, возможно, занимался всё это время отсутствия было невыносимо. Пробуждение не приносит мне радости, даже когда первое, что вижу открыв глаза это Ванина улыбка, а вот лечь спать я тороплюсь. Во сне мне легко. Там я не знаю, там я живу в своём воздушном замке и розовых очках.

Вот и сейчас проснувшись от непонятного шума, я открыла глаза без всякой радости. На часах было шесть утра и можно было спать ещё, но я накинула халат и поправив спящему сыну одеяло вышла из комнаты. Ваня в последнее время отказывался спать один, его беспокоили зубы. И мне было спокойней спать пусть и на диване, но в одной комнате с ним.

В коридоре свет ещё не горел, но из гостиной пробивался утренний свет, тускло освещая мне путь. Сначала я хотела остаться незамеченной, но потом услышала знакомый голос.

— Привет. — заглянула в гостиную, где на диване сидела Алина.

Не включив свет, она неистово подпиливала ноготь.

— Доброе утро. Грёбаный чемодан. — ногой Аля толкнула рядом валяющийся чемодан, и я не поняла за что.

За ноготь или потому что я проснулась от грохота, когда он упал.

— Ты как тут? Как Париж? — задав вопросы, я дошла до окна и открыла шторы до конца, чтоб было светлей, хотя можно было включить свет, но этот рассвет мне полюбился.

— У Вани скоро день рождения, я не могу такое событие пропустить. А Париж? Париж как Париж. Ничего интересного, но я привезла тебе башню. — Аля оценила свой маникюр, и довольная им, прибрала пилочку в сумку.

Из кармана джинсовой куртки тут же достала брелок и протянула мне.

— Ну, ключей у тебя нет, но можно на сумку повесить.

— Спасибо. — взяла подарочек, действительно понимая, что у меня тут ничего нет.

Алина же пожала плечами и прихватив за ручку чемодан покатила его в свою комнату.

До завтрака я вернулась в детскую, и просидела на диване, разглядывая башню, так напоминающую мне букву А. Первая буква любимого имени. Ваня проснулся капризный. Я знала, что от еды он снова откажется, но всё равно умыла его, помогла переодеться и повела в столовую.

— Привет малышочек! — радостно Алина замахала рукой ему.

Сынок забыл Алину за те несколько месяцев что её не было и даже не махнул ей рукой. Зато Женя пользовался его спросом. Отпустив мою руку, Ваня пошёл к нему.

— Папа! — прозвучало обиженно, словно интонацией сынок жаловался Жене на жизнь.

— Извини, у нас просто зубы прорезаются. Он не в настроении. — оправдалась за поведение сына перед Алиной и нехотя села за стол.

Всё давалось мне через силу. Была бы возможность я впала бы в анабиоз, но у меня есть сын и обязанности.

— Яичко будешь? — Женя предложил Ване целое варёное яйцо, взяв его на руки.

Сынок только поджал пухлые губы и тяжело вздохнул. Яйца он и так не жаловал, а сейчас тем более не станет.

— Йогурт. Вот. Может его поест. — я подала Жене вазочку со сладким йогуртом, надеясь, что сын поест хоть это.

Дать ему обезболивающее на голодный желудок я не могла, а он не хотел есть из-за боли в дёснах. Замкнутый круг.

— Вы прям как настоящая семья. — облизывая ложку, со смехом заявила Алина, — Мама. Папа. Сыночек. Новенький. Очень, кстати, удобно, когда со стареньким не сложилось. Да папа? — последние слова Алины звучали укоряюще. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌

За столом воцарилась тишина. Ни я, ни Евгений Але ничего не сказали. Я не понимала, почему он молчит, но я молчала от чувства стыда. Ведь мысли такие меня посещали ещё когда лежала в больнице. Но я их успешно отогнала, выстроив вокруг себя границы, которые Женя не нарушал.

Алина смотрела на своего отца с укором, он же на неё смотрел с равнодушием. Это общение взглядами между ними говорило громче, чем любые слова. Жене всё равно, а вот Алина…ревнует? Мне показалось это странным, особенно если учесть то, что брата она ненавидит.

— Как решили отмечать день рождения Вани? — спросила Алина, медленно переводя взгляд с отца на меня.

Язык прилип к нёбу и во рту пересохло, сердце билось так, словно меня только что поймали на месте преступления. Пришлось значительно напрячься и смочить горло соком, прежде чем я смогла ответить на вопрос.

— Я не думаю, что это имеет смысл. У Вани зубки да он ещё и непонимает этих дней рождений.

— Ты в корне неправа Агата. — ответил Женя, — Нельзя лишать ребёнка праздника, потому что он не понимает его причины и даже, возможно, вероятнее всего, что и не запомнит. Он будет рад празднику. Закажем в кондитерской красивый торт, шарики и пригласим гостей. Ты же познакомилась уже с русскими семьями и у Вани есть тут друзья их и пригласим. Будет весело. — он не уговаривал меня, а просто рассказывал, как всё будет.

— Хорошо. — согласилась, потому что мне было проще согласиться, чем спорить и говорить, что я не хочу праздников.

Не хотела признаваться, что я страдаю из-за потери мужа даже несмотря на то, кем он оказался. Лишь спустя минуту после своего согласия я осознаю, что веду себя как эгоистка. У меня всё в чёрном цвете и Ваню зацепил этот мрак.

— Вот и правильно. У ребёнка должен быть праздник. — порадовалась Алина и весело обратилась к отцу, словно ни она только что предъявила ему претензию с неясной ревностью. — Папа, ты чем-то занят сегодня?

— Нет. — достаточно смело ответил Женя, даже не узнав, чего хочет дочь.

— Тогда мы с Агатой по магазинам прошвырнёмся. — заявила она, не соизволив узнать хочу ли я по этим магазинам.

От такого заявления у меня непроизвольно вздёрнулись брови.

— Магасин! — у Вани загорелись глаза, и он с больши́м рвением открыл рот, чтобы съесть очередную ложку йогурта.

— У Вани режутся зубки, я предпочту остаться с сыном, нежели прошвыриваться по магазинам. — как можно жёстче ответила, чтобы Алина увидела границы.

— Он уже и сам хочет в магазин. — сказал Женя, совершенно не поддерживая моего желания остаться дома.

— Это он сейчас хочет, а через полчаса раскапризничается. — резонно заметила я.

— Значит, мы дома, в мужской компании, а девочки по магазинам. — заявил Женя, взъерошив волосы Вани и… я не смогла ему возразить.

— Тем более Ванюше нужен подарок. — встряла Алина.

Она тут находилась всего ничего, а уже порядком вывела меня. Как энергетический вампир Алина высосала из меня все остатки сил. С отвращением представляла, что придётся провести с ней несколько часов наедине.

После завтрака я дала Ване обезболивающее и оставив его с Женей поехала с Алиной в торговый центр, затолкав свой эгоизм поглубже. Сыну два года исполняется и ему нужно что-то подарить. Хотя игрушек у Вани было более чем достаточно, особенно развивающих, в этом постарался Евгений пока я лежала в больнице на обследовании.

Как ни странно, Алина всю дорогу до центра молчала, и я не вступала с ней в беседу даже ради приличия. К чёрту это всё! Так и доехали бы в абсолютной тишине, если бы я не поймала на себе презрительный взгляд.

— Ты хочешь мне что-то сказать Алина? — я посмотрела на неё с вызовом и недопониманием в мыслях.

Почему? Должны же быть причины для такого отношения. Неужели она меня призирает за то, что я не возненавидела её брата по щелчку пальцев?

— Нет, что ты. — её голос звучал возмущённо, и она бросила короткий взгляд в сторону Ильи что был за рулём, затем вновь посмотрела на меня, — Хотя нет, хочу. Стоит обговорить подарок для Ванечки. Машинок у него и так достаточно, может, стоит разнообразить увлечения мальчика? — защебетала, абсолютно фальшивым голоском.

Очень хотелось послать её на три весёлых буквы, но мне стало ясно, что она не хочет говорить при Илье. Лишь поэтому я её спросила;

— Например?

— Может быть, купить большого динозавра? Дети в этом возрасте такие увлекающиеся, я думаю Ване понравятся динозавры. Как думаешь?

— Да. Ваня любит мультик про динозавров. А когда ему был годик… — неосознанно вспомнила о воздушных шарах в виде динозавров.

Антон принёс их в два часа ночи домой в день Ваниного рождения. Разбудил громким шуршанием меня с сыном, и мы до четырёх утра не могли уложить его снова спать. Ребёнок был в таком восторге, что эти шары ещё долго были его центром неуёмного детского внимания.

— Что там в годик было? А то ты недоговорила. — с любопытством спросила Алина.

— Да нет. Ничего. Ерунда. — отмахнулась от неё и уставилась в окно.

Откинув голову на подголовник, я встречала взглядом крыши высоток, тянущихся к палящему солнцу и чистому небу голубого цвета. Я пыталась поймать спокойствие, но ловила лишь мысль что никогда, никогда мне не станет легче. Смерть Антона каким бы подонком он ни был, оказалась для меня тяжелей, чем я могла себе представить. Да я храбрилась, я пыталась взрастить в себе ненависть к нему, чтобы не так остро ощущать боль потери, но всё было впустую. Та злость что была на него захлебнулась в горе. Поглощённая своими тщетными попытками успокоиться я проморгала момент нашего приезда на подземную парковку торгового центра. Возмущение Алины вернуло меня в этот мир.

— Куда ты то собрался? Сиди в машине. — пыхтела она, психуя и дёргаясь.

— Мне приказано вас сопровождать. — как робот отчеканил Илья, не обращая на нервы Алины никакого внимания.

— А чего нас сопровождать?! Мы что тёлки на выпасе, а ты наш пастух?! — у Алины горели щёки и в принципе она была не рада, что Илья собрался с нами.

Тут я сообразила, что она пытается избавиться от лишних ушей.

— Да пусть идёт, господи! Поможет пакеты таскать. — я открыла дверь со своей стороны и быстро выбралась с машины уже крича, — Давай быстрей, мне в туалет нужно, что-то я сока перепила. — уж в дамскую комнату она за нами точно не потащиться, и Алина правильно поняла мой финт ушами.

— Точно, я тоже. Мне тоже надо. Илюша! Догоняй! — задорно хохотнув, Алина поймала меня под руку, и мы пошли к лифту, цокая каблуками по идеально залитому бетону.

Илья, закрыв машину, догонял нас уже бегом, он не отставал, но у дверей дамской комнаты ему пришлось нас оставить.

— Что ты хотела сказать мне? — спросила Алину, включив воду.

Напоминало фильм про шпионов, и я ждала чего-то эдакого от неё, но сильно ошиблась. Всё оказалось банально до тошноты.

— Хотела, но не сказать, а спросить. — Алина встала у каменной стены и накренив голову набок смотрела на меня недобрым взглядом.

— Спрашивай. — я держала руки под холодной водой, чтобы остудив их прижать к горящим щекам.

— Убийцу Антона нашли, дело раскрыто, заказчик тоже в тюрьме, почему же ты до сих пор здесь?

Двух секунд мне хватило, чтобы сообразить с ответом.

— И ради этого мы сбега́ли от Ильи? — я посмеялась, выключила воду и ответила, вполне спокойно глядя Алине в глаза, — Женя предложил нам остаться, и я согласилась. В Москве мне делать больше нечего. — с каждым моим словом уверенность в голосе таяла от усмешки на Алином лице.

— Нечего? А как же Ромино дело? Ваня и ты наследники. — резонно заметила Алина, словно пыталась меня уломать вернуться в Москву.

— Аптеками Игорь занимается. Я всё равно сижу с Ваней дома… — она не дала мне договорить, а я так хотела сказать, что не хочу иметь дел с аптеками Антона-Романа.

— Можно няню нанять или даже в садик отдать, кажется, в России садики с двух лет как раз. — Алина произнесла это победно, словно я сейчас же метнусь за билетами и по прилёте начну пристраивать Ваню в детский сад.

— Я сама решу, что и когда мне делать со своим сыном, не помню, чтобы я у тебя спрашивала советов на этот счёт. И в Москву я не собираюсь в ближайшее время. — старалась держать голос ровней и сдерживалась от желания сцепиться с Алей в бессмысленной драке…

Девчонка просто зарвалась, но я старше, а значит должна быть мудрой и сдержать себя от глупых желаний.

— Окей. Я вот, знаешь, чего понять не могу? — она шагнула ко мне, встав вплотную и посмотрела с вызовом, я же не отводила глаз, но очень хотела это сделать.

Неприятное чувство вины за собственные слабости начало во мне борьбу, и я отчаянно хотела спрятаться ото всех, даже от собственного сына. Остаться одной в темноте и повыть жалко и безобразно жалея себя за несчастливую жизнь.

— Нет. Не знаю. И чего же? — скрестив влажные руки на груди, я отвоевала себе немного личного пространства, чтоб дышать могла ровней.

— Вот именно чего же? — хмыкнув, передразнила меня Алина, — Не понимаю, чего в такой тупице, как ты, мог мой брат разглядеть?! — своим змеиным шипением она застала меня врасплох, хотя наш разговор и так был далёк от милой беседы, — Ты же дальше своего носа не видишь! — обиженно заявила она, и схватив сумочку со столика, бросилась к выходу.

Я постаралась переварить этот очередной приступ Алиной…ревности или чёрт знает чего ещё. Не могла понять, чего она от меня хочет. Отдышавшись, я быстро начала приводить себя в порядок, ведь одна я из дома ещё не выбиралась. Но к моему выходу Илья и Алина стояли неподалёку, поджидая меня. Сдавалось мне, что если бы ни приказ сопровождать, Алина бросила бы меня одну в этом торговом центре.

— Я только куплю сыну подарок, и мы можем ехать обратно. Если Алиночка не против, конечно. — отчиталась перед Ильёй и он кивнул, не излучая никаких эмоций.

Робототехника, а не человек.

— Алиночка не против. — с фальшивой улыбкой подтвердила эта психическая особа.

Я действительно не понимала её. Она же так ненавидит своего брата и тут же вдруг бесится оттого, что я не кинулась подхватывать его дело построенное на костях в том числе и костях её подруги детства. Ведь даже если думать, что Антон прекратил преступную деятельность, начав всё с чистого листа, то финансовый фундамент для этого отлит чужими слезами. Алина же сама буквально требовала от меня ненависти, крича перед отъездом, что я должна ненавидеть мужа, а теперь требует, чтобы я подхватила его дело.

Выбор подарка для сына проходил в тени этих мыслей и только на обратном пути я вздрогнула, взглянув на коробку в руках. В яркой упаковке был чёрный динозавр с раскрытой красной пастью полной острых зубов. По спине этого монстра шли небезопасные шипы и на передних лапах острые когти. Минуту соображала, как могла выбрать такого «красавца» малышу двух лет и не нашла ответа. Я была не в себе и всё, что было в душе нашло отражение в этой жутковатой игрушке.

Стоило нам зайти в дом, как Женя, встретив нас, позвал меня жестом руки к себе. Я подошла без раздумий, волнение за сына никак не отпускало.

— А где Ваня? — по времени он должен был спать, но тревожное чувство мутило весь разум.

— Я уложил его спать. Кстати, он хорошо пообедал, можешь не переживать, зубы — это ерунда. Все дети через это проходят. Пойдём в кабинет, хочу обсудить детали детского праздника. Это подарок? — он аккуратно взял у меня из рук динозавра монстра, и мы пошли в его кабинет, оставив Алину и Илью без всякого внимания.

— Садись туда. — Женя указал на своё кресло, как только мы зашли в кабинет и я послушалась.

На рабочем столе был раскрыт ноутбук и я, ещё даже не сев за стол видела, что на экране фотографии с оформлением детских праздников. Шарики, флажки, плакаты с популярными героями мультфильмов.

— Может обойдёмся тортом и свечками? — сомневалась, что стоит и не хотелось, откровенно говоря, этого делать.

Звать кого-то туда где я и не хозяйка вовсе, врать людям, ведь не объяснить что Евгений не муж мне вовсе. Да и с Антоном мы не отмечали этот день так пышно. Шариков и торта для нашей маленькой семьи было достаточно. Даже Игорь, верный друг Антона и нашей семьи не принимал участия в Ванином дне рождения.

— Агата, я хочу отметить этот день. Хочу организовать для Вани праздник. Позволишь мне это сделать? — Женя взял кресло и поставил его рядом.

— Хорошо. — не могла ему отказать, его поддержка и хорошее отношение делало своё дело, я была готова платить тем же.

— Раз ты выбрала в подарок динозавра, то мы можем организовать вечеринку с динозаврами. Вот тут посмотри. — он потянулся за мышкой приобняв меня, хотя мог вполне взять беспроводную мышь к себе, чтобы не тянуться за ней.

Нужно быть полной дурой, чтоб не понять этого жеста, его смысла. Евгений впервые нарушил тщательно выстроенные мной границы, я же моментально списала это на заявление Алины за завтраком. Я не возразила, не стала отрицать, и он молчал с равнодушием, а сейчас его рука касалась моей спины и руки, отчего по телу пошли мурашки. Боковое зрение было столь жестоко, что для меня рядом сидел Антон, а игра сознания меняла аромат Шанель на Кензо.

— Мы повздорили с Алиной, и я была не в себе, когда выбрала этого монстра, боюсь Ване по ночам будут сниться кошмары, если я это подарю ему. — честно призналась, потому как мне всё равно необходима ещё одна поездка в магазин за новой игрушкой.

— Вот как? Хм. Из-за чего вы умудрились не поладить? — Женя спросил так, словно разговора за завтраком не было.

— Алина расстроена, что я оставила дело…Ромы. — не понимала как называть Антона при отце, для меня он так и остался Антоном не могла перестроиться на имя Роман.

— Не обращай внимания, это ревность. Алина считает, что место её матери свято, что я должен быть один раз её не стало.

— Но я не… — резко приложив палец к моим губам, Евгений не дал возразить, соврать.

Да, я не претендовала на это место, но думала об этом, отчего сейчас краснела.

— Раз уж Алина выразила своё возмущение, я тоже выскажусь, хотя это на самом деле непросто. — Женя убрал руку от моего лица и поднялся с кресла, указав жестом молчать.

Медленно приложил указательный палец уже к своим губам, казалось, как в замедленной съёмке, а я и так бы не перебила его. Страх и стыд сковал всё тело только сердце работало на износ.

— Мой сын мёртв, и я знаю, что каким бы он ни был ты его любишь до сих пор, непросто отпустить ведь ты знала его совершенно другим. — он открыл дверцу шкафа, где стояла лишь одна бутылка коньяка и один стакан.

Я бы с радостью выпила её всю, чтобы хоть на сутки забыться, но не могла этого сделать. А вот Женя налил себе полный стакан и выпил половину одним глотком, поморщившись после продолжил говорить, глядя мне в глаза.

— Я хочу занять его место. — произнёс это так просто словно мы говорим о парковке.

Я глупо сбежала из кабинета Евгения. Сорвалась с места, случайно снесла со стола часы и громко хлопнула дверью, не боясь показаться истеричкой. У меня паника, а в голове»…хочу занять его место» … Женина последняя фраза повторялась снова и снова. Она пульсировала в мозгу словно вена на шее и не давала сосредоточиться на чём-то другом чтоб успокоиться. Хотелось сбежать и дальше, чувство было такое словно в угол загнали. Я как крыса на тонущем корабле металась по дому пока не нашла убежище на пустой кухне. До ужина было далеко и кухарки тут ещё не было. Трясущимися руками достала с открытой полки банку с чаем, сыпанула в чашку на глаз и бездумно залила крупный лист тёплой водой из давно остывшего чайника. Вода едва окрасилась золотистым цветом от всплывших на поверхности чайных листьев.

— Давай я заварю, — от неожиданности я вздрогнула, — Сядь за стол Агата. — Евгений с тоской смотрел на меня даже на секунду показалось, что жалеет о своём признании.

Молча я прошла к столу и села на стул, только сейчас ощущая слабость в ногах. Господи, что же так хреново-то?! А я наивно думала, что хуже, чем было уже не станет.

В молчании под шумом закипающего электрочайника мы провели две долгие минуты. Я смотрела на свои дрожащие руки, на безымянный палец. И осознавать было так горько, что в прошлой жизни на нём были два кольца, которые я носила с гордостью, а сейчас даже светлых полос не осталось. Арабское солнце скрыло их под плотным загаром.

— Этот чай с ромашкой. — Женя поставил чашку на стол заставив разъединить ладони и сел рядом так, как всегда садился Антон, словно невзначай касаясь моей ноги коленкой.

— Спасибо. — голос дрожал, в глазах сразу встали слёзы.

На меня разом навалилось столько эмоций, что я их просто не могла сдержать, они рвались наружу в этих слезах.

— Прости меня я старый дурак поторопился с признанием. Побоялся, что ты с Ваней уедешь. Видел же, что ты не готова к этому. Но что сделано то сделано, карты раскрыты. Выбор за тобой. — он поторопился сказать всё и сразу, а я не могла переварить всё, выхватила лишь про отъезд и выбор.

Я не смотрела на Женю, когда он говорил, но его голос звучал успокаивающей мелодией, поэтому доверилась, не стала скрывать своих сумбурных мыслей, посмотрела ему в глаза.

— Я не хочу уезжать, но ты и я… — запнулась подбирая слова, — Это ведь неправильно, нас не поймут.

— Кто Агата? — Женя спросил серьёзно, но с усмешкой, — Тебе действительно есть до чьего-то понимания дело?

Я задумалась над этим вопросом впервые, и выходило так, что мне было плевать на всех, кроме Ваньки, а он искренне считает, что Женя его папа и даже если узнает правду, то нескоро и всё поймёт. Он-то уж обязательно поймёт ведь Женя его так любит…

— Да. Есть. Я не понимаю. — отгрызла себе этим ответом островок для отступления, не понимая, смогу ли на место Антона поставить Женю даже ради сына.

Представлять под воздействием лекарств и в состоянии неадекватности это одно, сделать по-настоящему совершенно иное.

— Ты любишь Рому, я тебя понимаю как никто другой. Сам так любил… — короткая пауза и Женя, поднявшись со стула, продолжил уговоры уже за моей спиной, начав разминать мне плечи так, что я действительно начала расслабляться…

— Агата ты же видишь, как Ивану хорошо здесь, он ничего не понял и в твоей власти сделать так, чтобы не понял никогда.

Эти слова Жени словно подвели меня к моей же ошибке. Вот погляди Агата, что ты натворила своей жалостью, сама себя же в угол и загнала. Оторвать Ваню от Жени, Женю от Вани, вернуться в Москву и рассказывать сыну как трагически погиб его отец, скрывая каким он был подлецом для других людей или попробовать начать новую жизнь.

— Мне нужно время, и я не могу ничего обещать. — произнесла это как в тумане, видя лишь два выхода для себя.

Новая жизнь для себя и сына или бегство от этой новой жизни в Москву.

— Хорошо. Давай оставим всё как было, хотя бы пока Алина не улетит обратно. — мягче нажимая на мышцы, согласился Женя, тут же добавив; — Главное, ты не торопись уезжать. Пей чай. — он продолжал стоять за спиной, закончив разминать плечи перешёл на массаж головы.

Я редко ходила на такой жаре с распущенными волосами, он сам снял заколку распустив причёску. Пальцами по вискам с нажимом и в волосы, по голове ко лбу и до затылка, а до этого я сделала глоток горячего чая, но сомневалась, что в жар меня бросило от ромашки.

17

Несколько следующих дней были полностью посвящены Ване. Наконец-то прорезались вторые нижние моляры, и сынок торопился переделать за эти дни все важные детские дела что были заброшены из-за его плохого самочувствия. Естественно, я стала непосредственным участником этих событий. Игры с машинками, чтение всех детских книг что имелись, прогулки по пляжу, а ещё подготовка ко дню рождения.

Времени на раздумья днём не было, зато ночью я много думала о предложении Евгения. Так же много, как и вспоминала про своё детство. Скорей эти воспоминания о жестокости отчима и были решающими в моём выборе. Женя в Ване души не чает, искренне любит и лишить сына этой любви, заботы, мужского воспитания я не могла. Конечно, тут были ещё и нежелание возвращаться в Москву и мысли о сходстве Жени с Антоном, и не только внешнем. Отношением Евгений подкупал, заботился ненавязчиво и соблюдал границы. Даже после признания о своих намерениях их не нарушал что не исключало настоящей заботы. Женя честно дал мне время для раздумий. Я даже была уверенна что, получив зелёный свет эта граница потеряется в той же заботе, которую я получала от Антона.

Как был готов дом к празднованию Ваниного дня рождения, так и я приняла решение, но ждала Алиного отъезда чтоб его озвучить Евгению.

В дверь тихо постучали и в детскую заглянул Женя. При зашторенных окнах в свете ночника я сидела на диване и разглядывала фотографии сына ещё в роддоме, а сам виновник торжества сладко спал. Ваня тихо посапывал, раскинувшись звёздочкой на подушке и даже не подозревал, что его ждёт праздник с подарками шариками тортом и гостями.

— Я к тебе. — тихо произнёс Женя и бесшумно шагнул в комнату, прикрыв дверь.

В руке его я сразу увидела синеватую коробочку. В таких и дарят украшения, в этой коробочке были довольно милые серёжки капельки. Гладкие, из жёлтого золота с изящными сапфирами той же формы в виде капли.

— Нравятся? — Женя не забывал говорить тихо, чтоб не будить Ваню раньше времени и сел на подлокотник дивана.

Коробочку с серёжками протянул на ладони.

— Красивые, спасибо, конечно, но не стоило. — не хотела принимать эти серьги хотя бы до Алиного отъезда.

Ожидаемо, что у неё возникнут вопросы, на которые я отвечать пока не хочу, но подарок всё же взяла.

— Стоило. К тому же это к твоей подвеске. Вот. — Женя достал из кармана светлых брюк тот самый кулон с верблюдом на кордовой цепочке.

Я нарочно оставила его в палате под матрасом, чтобы больше никогда не видеть, а теперь это ещё и комплект…

— Надо же, я думала Ваня куда-то его подевал. — нелепо оправдалась, пользуясь тем, что краснеть перед сыном не придётся, он моего вранья не узнает.

— Мне позвонили из клиники ещё неделю назад, ты забыла его в палате. — Женя пересел с подлокотника на сам диван с желанием помочь, надеть это украшение на мою шею.

— Спасибо Жень. Я потом надену. — ненавязчиво перехватила тяжёлое украшение, — Сейчас в душ хочу успеть, пока Ваня спит. — на самом деле там я уже была, но надо было что-то сказать, чтоб Видов вышел.

Слишком близко он сейчас сидел рядом, а я не могла отстраниться так, чтобы он этого не заметил. Да и его лицо… Он сидел вполуоборот и перед глазами был Антон, а не Женя. Вот рукой коснись и будучи в здравом уме забудешь, что уже три месяца его нет, то, как бросала землю на крышку гроба.

Хотела поймать мираж за хвост и почувствовать его более настоящим.

— Спасибо за подарок. — потянулась к Жене, но обняла Антона, чувствуя его руки в ответном объятии.

Обманываться на самом деле так прекрасно. В этот момент моего явного самообмана и игры воображения по телу разлилось приятное тепло. Все тревоги разом отступили, стало неоспоримым чувство защищённости. Я словно в страшном сне находилась долгое время, а сейчас проснулась в уютной кровати рядом с любимым мужчиной.

— Не за что Агата. С днём рождения Вани. — голос Жени был сходный с голосом Антона, но всё равно другой, а оттого я и врезалась в этот голос как в тупик, прекратив тёплые объятия.

— Спасибо. — я смотрела в глаза Жени что чуть светлей, чем у Антона и мирилась с мыслью, что обманываться постоянно не выйдет.

— Я знаю, что мы договорились оставить всё как было до Алиного отъезда, но я так понимаю ты уже приняла какое-то решение? — Женя неловко поймал пальцами прядь моих влажных после душа волос, и усмехнулся глядя на мокрые кончики, словно демонстрируя мне свою растерянность.

Он понял, что я соврала про душ желая от него избавиться и растерялся оттого, что обняла.

— С тобой… останусь. — сердце даже не ёкнуло от этих слов хоть и дались они мне трудно.

Женя довольно улыбнулся и откинулся на спинку дивана, шумно выдыхая и с явным облегчением. Мне же показалось, теперь точно пути назад нет, но то тепло самообмана грело душу, рождая во мне уверенность, что поступаю я правильно со всех сторон.

— Иди в душ. Я присмотрю за Ваней. — его светлые серые глаза сияли от счастья, словно выиграл то, чего не ожидал получить. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кивнув, я поднялась с диванчика, но идти в ванную не могла, не получив ответа на навязчивый вопрос.

— Но мы же ещё оставляем всё как есть? — я трусливо опасалась реакции Алины и не хотела, чтоб она знала, что мы здесь с Ваней теперь непросто гости.

— Я обещал. И я всегда держу свои обещания. — Женя поймал мою руку и поцеловал, — Сообщу ей письмом, когда будет в Париже. — прозвучало по-хулигански, — Иди, а то Ваня проснётся и завтракать уйдём без тебя. — указал взглядом на дверь ведущую в ванную комнату, и я послушно пошла.

В ванной комнате я лишь включила воду и прибрала на верхнюю полку шкафчика кулон. А вот серёжки примерила хоть и с трудом смогла их вдеть в уши трясущимися руками.

Красивые. Сапфиры ярко выделялись на фоне моих каштановых волос, а я всегда считала, что такие цвета лишь для блондинок.

Минут пятнадцать я для вида провела в ванной хотя мы с Женей оба знали, что в душе я уже была и оба понимали, мне это не нужно. Такая игра его такта подкупала. Вышла как раз к Ваниному пробуждению, а Женя ушёл пока мы собирались, чтобы не нервировать Алину и не показываться вместе.

Выходить из детской комнаты было волнительно. Ещё неделю назад я не планировала устраивать праздник для сына, но теперь с трепетом ждала детского восторга от праздничных украшений. Думала, что Ваня будет как минимум кричать от радости, но он только открыл рот в изумлении, глядя во все свои серо-голубые глазищи на шары и плакаты с мультяшными героями. Ещё сонный, такой смешной и сердце зашлось от любви к этому мальчишке. Слёзы отчаянной радости встали в глазах. Сдержалась.

— Нравятся тебе шарики Ванюша? — заговорить с сыном было отличной идеей, плакать и мило беседовать с сыном одновременно невозможно.

Ваня только закивал, медленно будучи в непонимании происходящего. В два годика он и понятия не имеет что это за день такой. Поймала за ленточку надувную цифру два летающую под потолком и вручила сыну.

— Пошли завтракать. — взяла сына на руки и понесла в столовую.

Пришлось это сделать, потому что он оторопел от такого количества ярких вещей в классическом коридоре. Тут даже игрушки ни разу не валялись, а теперь столько всего. Но и в столовой было всё в шарах. Машины, роботы, обычные шарики и динозавры…

Мы с Женей так и не определились с чем-то одним, и он заказал всё и сразу. Завтрак прошёл без всяких проблем, в спокойной обстановке. Ваня только сидел у Жени на руках и торопливо ел кашу, не выпуская из руки гроздь парящих в воздухе шариков.

Алина поздравила меня с днём рождения сына на словах, отложив вручение подарков до прихода гостей. Она вела себя абсолютно спокойно, умилялась Ваньке, и я даже подумала, что сегодня она не станет капать мне на мозг, как делала это всю неделю. Но нет. Она вновь высказалась. Стоило только мне остаться одной в гостиной пока Иван с Женей вышли на прогулку с шариками по берегу залива, Алина сразу подошла. Она села в кресло напротив. Очень нервничала, крутила в руке сигарету и зажигалку, но в доме курить было нельзя, а ей хотелось.

— Я улетаю сегодня ночью в Париж. Что ты решила? — она смотрела на меня немигающим взглядом словно расстреливала.

Да, она добилась своего. Я считала себя подлой гадиной. Не успела мужа похоронить, а уже нашла ему замену и кого?! Его отца! Тварь… Особенно если учесть тот факт, что это никакая-то необходимость или отсутствие выхода. Я могу прожить без Жени, но прикрыла свою слабость Ванькиным счастьем.

— Я останусь. Мы останемся. Ване здесь хорошо. — ответила ровным голосом, расслабленно откидываясь на спинку дивана.

И пусть она хоть что думает.

Плевать, а я за себя сама подумаю не слабо.

Алина зашипела, медленно выдыхая и резко вздохнув выкрикнула;

— Тупая тупица! — стукнула зажигалкой по столешнице и вскочив унеслась на балкон.

Сделать вид, что меня такое заявление не возмутило было сложно, но день сегодня такой, не до разборок с женской дракой. Хоть и очень хотелось надавать Алине затрещин. Я не считала себя тупой, а вот она вела себя так словно у неё проблемы с головой, хотя какие «словно»?! По ней плачет доктор на букву «П».

Отбросив все свои эмоции касающиеся поведения Алины, я обзвонила всех новых знакомых, убедившись, что всё в силе и гости придут. Договорились отмечать день рождения Вани после дневного сна иначе дети раскапризничаются в самом разгаре празднования.

Торт с любимым Ваниными мультгероями мишками заказали в кондитерской, а вот остальные угощения готовила местная кухарка. Общаться с ней я не могла из-за незнания языка, но попробовать готовые закуски она давала мне, как только я являлась на кухню. Поняла это так, что она уже давно считает меня хозяйкой этого дома, хотя я Евгению только сегодня дала зелёный свет.

До начала детского праздника оставалось совсем чуть-чуть, но никто из гостей ещё не приехал. Не торопясь, нарядила сначала Ваню в белую рубашку с милой бабочкой и классические шорты. Сама же надела простое коричневое платье на широких лямках из тонкой ткани, с золотым замочком по всей спине. Оно смотрелось на мне эффектно несмотря на простоту исполнения. Наряжаться особо не было желания, но и в домашней одежде гостей не встретить. Не стану же я всем объяснять почему так. Проще соответствовать. Недолго думая, надела ещё и серьги, подарок Евгения, а к нему и подарок Алины. Почему бы нет? Тогда серёжки в моих ушах не вызовут у неё вопросов, да и может она будет потише?

Я надеялась на это, но с присущим мне сомнением во всём.

Первой приехала Марина с сыном Филипом. Не особенно интересовалась, как они с мужем в Абу-Даби оказались и чем занимаются, она что-то рассказывала, но я тогда не вникала. Теперь же было неловко от осознания, что тем для разговоров вне детской площадки нет. Нас связывают только зубки, сон и процент жирности творога, который стоит давать ребёнку на полдник или завтрак.

Она была замужем это я знала, но приехала лишь с сыном. Они подарили Ване игрушечный джип. Устроившись в гостиной на ковре, Филип с Ваней принялись испытывать игрушку на прочность.

— Какая у вас вилла чудесная, а вид? — Марина шагнула к панорамным окнам, с восторгом глядя на небо.

— Да, красиво. — мне было неловко, и я неосознанно прятала руку без кольца под другой рукой, скрестив их на груди.

— Дамы, позвольте поухаживаю за вами. — Женя появился внезапно, но вовремя и с бокалами белого вина для меня и Марины.

Он заметил серёжки в моих ушах и чуть прищурившись довольно, ласково улыбнулся не размыкая губ.

— Спасибо. — Марина поблагодарила, принимая из Жениной руки бокал, а я лишь молчала, была довольна реакцией Видова на серёжки.

Только сейчас я поняла зачем же я их надела. Это способ выразить мою благодарность Евгению и было радостно на душе, что он оценил и доволен.

— А где Алина? Остальные гости скоро будут. — сделав глоток вина, смочила пересохшее горло и смогла вести непринуждённую беседу с хозяином виллы.

— Я заглядывал к ней. Она с упаковкой подарка заморочилась, а с бантом не складывается. Выйдите на балкон, я присмотрю за мальчиками. — Женя подтолкнул меня в сторону двери, коснувшись ладонью спины, и по коже от места касания проступили мурашки.

Воображение уже заиграло с моим разумом и прикасался ко мне Антон. Этот обман напомнил одну немаловажную деталь.

Игорь.

Лучший друг Антона так и не позвонил. А ведь он первый после мужа поздравлял меня с рождением Вани. И в год поздравлял…

Да он переводил деньги, но в остальном молчал и мои попытки связаться были тщетны. То недоступен, то занято. Сообщения доставлялись, но в ватсапе он их не читал, да и не появлялся там, а в обычном мессенджере невозможно было отследить прочитаны ли они.

— Ты ответишь? — Марина заглянула мне в лицо с недовольством.

— Что прости? Я задумалась, жду звонка. — оправдалась, подходя к широким перилам из светлого камня.

— Чем твой муж занимается? — с живым любопытством спросила Марина.

— Он ей не муж!

Конечно. Как в дурном сериале именно в этот момент на балконе появилась Алина со своим истошным воплем, от которого я невольно поморщилась.

— Это не имеет никакогозначения Алина. Если ты хочешь испортить Ванькин день рождения, то тебе лучше прямо сейчас отправиться в аэропорт. — смотрела ей в глаза устало и… безразлично.

— Пойду посмотрю, как там Филя. — Марина быстро сделала ноги, унося с собой вино в бокале, мой же уже опустел и не заметила.

Я хотела бы бессовестно напиться, но установила себе границу в один бокал. Не уверенна была, что вечер закончится мирно, если я напьюсь, а рисковать не хотела.

— Хорошо. Извини. — неожиданно Алина сменила свой настрой.

Она закурила улыбаясь.

— Что такое? — не понимала её радости.

— Ничего. — она пожала плечами, а в голосе задор, — Ты всё равно не поймёшь. — и смеётся.

Это совершенно точно была отсылка к её утренней реплике о моём уме. Ну что ж, я никогда не была сильна в шарадах и ребусы терпеть не могла. Не хочет говорить прямо что ей от меня нужно, то так тому и быть.

— Значит не судьба. — легко развернулась и пошла в дом, где уже, оказывается, были остальные гости.

Нина с двойняшками Костей и Мишей, и Таня, мама Ваниной подруги Алёны. Она приехала с супругом Алексеем и Евгений сразу нашёл о чём с ним побеседовать. Увёл его в сторонку от женской половины. Мы же мамочками сели на диван возле детей, потрошащих на ковре подарки. Ваня не жадничал, мне казалось он вовсе не понял, что это в его честь и всё ему.

Потом был аниматор, шоу мыльных пузырей под аккомпанемент визжащих от восторга детей, ужин и торт. Всё это придумал Женя, я лишь соглашалась с его предложениями и разве что следила за качеством.

Алина после всего что сказала мне за день так и уехала в аэропорт не попрощавшись. Даже Ваньку не обняла перед отъездом. Гости разъехались, и уложив счастливого сына спать, я решила выпить ещё бокал вина, предавшись назойливым воспоминаниям. Они просились, некогда счастливые, но сейчас причиняли лишь боль. Как уже стало обычным, тупая жалость, что не вернуть, не повторить. Прошлое так же мёртво, как и Антон.

На кухне нашла половину бутылки уже красного вина, его пила за ужином Алина. Не найдя бокалов сразу, налила вино в высокий стакан и прошла в гостиную, где ещё тихо звучала музыка. Долго одной побыть не получилось ко мне подошёл Евгений рассекая плечами ворох ленточек от парящих под потолком шариков.

— Потанцуем. — он взял меня под руку за секунды до моего согласия.

Я только успела поставить стакан на столик и кивнуть соглашаясь, а его тонкие музыкальные пальцы уже коснулись моей кожи. Такова была и манера Антона. Делать то, что считал нужным не спрашивая, ставя перед фактом. И Евгений сам того не зная напомнил мне Антона вот уже в который раз. Мы кружились в медленном танце, а я всё с большим энтузиазмом искала в Женином лице любимые глазу черты и с лёгкостью находила. Родинка на том же месте справа у носа, форма бровей, цвет волос и наверняка такие же на ощупь… Этих похожих черт стало так много, что даже не пришлось особенно напрягать воображение, чтобы представить вместо Жени Антона. В какой-то момент я перестала бросать лишь взгляды на шею, брови, глаза и губы, я просто пристально смотрела на Женино лицо, видя в нём Антона. Евгений же расценил это по-своему и осторожно поцеловал меня в губы…а я … Я отключила разум и поддавшись воображению ответила только совершенно не тому, кто целовал. Я и не сравнивала вовсе, просто поддавшись теплу, нежно разливающемуся по телу, представляла, что это мой погибший муж меня целует.

Танец уже не имел смысла. Музыки никто не слышал, и мы вовсе сбились с ритма. Потеряв ориентир, шагали куда придётся на автомате и врезались в стену, не прервав внезапного поцелуя.

И Женя, поняв, что я отвечаю начал целовать по-другому, без осторожности с жадностью, прижимая меня к стене всё сильнее. Я закрыла глаза и всё пришло само…они же очень похожи… Всё стало явью… Прикусив губу, пальцами потянулась к пуговицам его рубашки, запнулась именно на этом. Пожалуй, единственное что портило момент самообмана… Антон не любил, не носил он рубашки с пуговицами, всегда только на кнопках… Первая пуговица далась легче, вторую я расстегнула с трудом, третью трогать не стала, потому что не кнопка… Вернув руки на Женины плечи, поцеловала его глубже сама в попытке вернуть тот туман в голову позволяющий почувствовать себя словно в объятьях Антона.

Я не могла найти покоя и места рукам. Прошлась по волосам, ощущая пальцами их мягкость. Прервала поцелуй на секунду, сделав неуверенный шаг назад, но тут же десять вперёд, ныряя в пропасть сразу, не мучая себя долгими попытками решиться. Вытащила Женину рубашку из брюк и всё же расстегнула оставшиеся пуговицы под шум восстанавливающегося дыхания. Обняла его и снова вернулась к губам, чтобы обмануться схожестью поцелуя, поймать мираж и прижалась грудью с сердцем навылет уже к Антону.

Это был Женя, но не Женя. Не он расстегнул молнию на платье и стащил его с плеч, оголив грудь, оставив меня почти по пояс обнажённой. Это не он провёл ладонями по разгорячённой коже и ни его я поцеловала в шею, отчаянно проводя кончиком языком до уха. Ни к нему я прижалась своей грудью, ни его руки лежали на моей талии. Ни он резко развернул меня спиной к себе…

Всё в моём воображении делал Антон…

Он поцеловал меня в шею, откинув волосы в другую сторону, прижимаясь эрекцией в районе копчика. Антон намотал мои волосы на руку и настойчиво потянул за них, заставляя откинуть голову ему на плечо. Антон медленно отпустил волосы и прижал к себе. Одна рука на животе другой сжал грудь затем сосок меж пальцев до приятной тягучей боли, отдающейся внизу живота желанием, чтобы побыстрее вошёл в меня…

— Пойдём в спальню. — немного другой голос ничего не портит, потому что я уже словила кайф от этой игры и хочу продолжения не в силах остановиться.

— Идём… — голос мой прозвучал тихо, и я хотела повторить, но Женя обнял меня позади, и мы уже двинулись в сторону его спальни.

В комнате горел свет, но я на это не обратила внимания, мне не мешало. Всё ещё, казалось, что это Антон подвёл и наклонил меня, и я облокотилась руками о кровать, прогибая спину. Провёл кончиками пальцев по спине от лопаток до подола платья и задрал его, собирая поясом на талии. Звякнула пряжка ремня, затем молния и пальцы потянули нижнее бельё в сторону. Он коснулся своим членом поглаживая меня им, проверяя, готова ли я… А я уже давно готова… И вот…Одну руку он положил мне между лопаток, заставив лечь грудью на постель, коленом развёл мне ноги шире и медленно вошёл в меня…Эмоции разрывают на части нутро, это сладко и горько в один момент, это приятно до дрожи и секундой позже невыносимо больно от воспоминаний, как было… Лёгкая дрожь пробежала по моему телу, а по щекам покатились слёзы… И он стал насаживать меня быстрее, поддерживая за бёдра…Это было дико и безумно, а я была близка к оргазму и всё оборвалось…

Женя толкнул меня на кровать и повернул лицом к себе…После этого как бы я ни старалась представить себе на его месте Антона у меня ничего не выходило. Женя же лишь ускорился и стал входить в меня резко и очень глубоко, так, что я чувствовала лишь отрезвляющую боль…

Хотела уйти, как только всё это безрассудство закончилось. Сбежать в детскую, спрятавшись там от случившегося сгорая от дикого стыда.

— Я пойду. — вскочила с кровати, одномоментно одёргивая и натягивая платье чтобы прикрыться.

— Я так не думаю. — спокойно произнёс Женя и быстро дотянулся до моей руки, мягко потянул на себя.

Не могла сопротивляться ему, доверилась, позволила заключить в объятиях, словно поплыла по его течению. Слёзы по щекам скатывались уже не переставая. Со страхом мысли о том, сколько стоят те минуты согревающего душу самообмана. Казалось, цена ему разорванная в клочья душа и новые нескончаемые слёзы.

— Не стоит. — Женя уложил меня рядом, накрыв краем покрывала. — Будет легче Агата, будет… — успокаивал своим тихим голосом.

Он сам до сих пор обнажённый лёг выше, облокотился склонившись надо мной, и принялся утирать слёзы. Не знаю сколько времени прошло вот так, но я действительно успокоилась. Горькие мысли стали призрачной дымкой, и чувство усталости их побороло. Но даже сквозь чуткий сон ощущала Женину руку на спине. Как обнял, так и пролежал со мной всю ночь, получив право на уже непоколебимое доверие.

Женя этой ночью окончательно разделил мою жизнь на до и после. Точка была поставлена и началась новая жизнь. Счастливая настолько, насколько я могла её таковой сделать. Само не придёт, нужно шагать вперёд и подальше от прошлого.

18

Четыре месяца спустя…

Весенняя Прага такая сказочно красивая и тёплая. Хотелось любоваться и дышать ею все две недели именно в свете невероятного заката. Всегда думала, что подобные цвета на фотографиях всего лишь дело рук мастеров фотошопа, а не творенье природы. Но рваные облака действительно плыли по небу фиалкового цвета.

— Агата… — тихо меня окликнул Женя и я нехотя ушла с балкончика гостиничного номера, утешая себя мыслью о целых двух неделях.

— Умаялся. Спит и до утра похоже. Чаю? А ужин чуть позже в номер закажем. — он поймал меня в объятья и хотел заглянуть в глаза.

Посмотрела с честной улыбкой в ласковую серость глаз, а потом повисла на Жениной шее, утыкаясь носом в ключицу, наполовину скрытую под горловиной футболки.

В начале наших отношений я спокойно смотрела ему в глаза, но сейчас было всё сложней и сложней это делать. Непонятное смущение заставляло отводить взгляд, прятаться лицом в его шею. Вместе с появлением этой странной неловкости давно пропало желание вообразить рядом Антона. Чувства к Алиеву, казавшиеся неистребимыми несмотря ни на что, верно угасли. Притупилась и боль от воспоминаний, да и на сами воспоминания времени практически не оставалось. Женя с Ваней заняли всё пространство вокруг меня и их любовь рождала желание отвечать лишь взаимностью, забыв про горечь прошлого.

— Что к чаю? — игриво поинтересовалась, радуясь этой поездке и всему происходящему.

Даже тому что к чаю всегда было что-то особенное. Женя умел удивлять новыми вкусами и это было непросто чаепитие, а целый ритуал, открытие чего-то нового. Шоколад с перцем или яблоко в шоколаде, даже солёная карамель. Вроде и просто, но не для меня.

— На этот раз ничего особенного. Вишнёвый мармелад в шоколаде. — Женя с ноткой грусти ответил, словно расстроен что на этот раз удевить не вышло.

— Хочу! Хочу! — отпустив Женю, я радостно захлопала в ладоши ища взглядом бумажный пакет.

На этот мармелад нарвалась я сама и совершенно случайно в магазинчике аэропорта, когда летали по Жениным делам на несколько дней в Тунис. Среди разнообразных конфет он оказался для меня самым вкусным. Если не остановить я съем всё. Уже дошло до покупки этого лакомства килограммами, потому что продавался он не везде.

— Сладкоежка. — Женя довольный моей радостью выдал мне знакомый пакетик с вишнёвым лакомством.

Несколько шариков шоколадно-розового цвета я отправила в рот сразу, блаженствуя от идеального для меня сочетания вкуса и текстуры.

— Наливай чай, посидим на балкончике? — спросила оглянувшись.

За окном небо ещё было затянуто фиалковой вуалью уходящего света, хотела совместить два приятных момента и разделить их с Женей.

— Как пожелаешь. — согласился он и вновь поймал меня в объятия, целуя в губы, вылавливая языком сладкие кусочки мармеладной конфеты.

— М-м-м. Чай! А то закат уходит. — вырвалась из Жениных рук со смехом, иначе не дойдёт и до чая.

— Да. — с довольной улыбкой он всё же нехотя отошёл в зону кухни наливать чай.

Я хотела вернуться на балкончик, но неожиданно зазвонил мой телефон. Уже больше полугода на него почти не звонили. По пальцам двух рук пересчитать сколько раз мне звонила мама, я и подумала на неё, но на этот раз на экране высветилось «Игорь».

Это было для меня сейчас из ряда вон, так как от него поступали лишь деньги, которые мне были даже не нужны. Женя обеспечивал нас с Ваней всем что нужно и нет. Баловал. Я бы с радостью отказалась от тех редких упоминаний про Антона, но Игорь никак не шёл на контакт.

Сейчас его звонок встревожил меня, и я не решалась принять вызов, только звук отключила. Но Женя всё равно уже услышал звонок.

— Кто там? — ревниво поинтересовался, в том, что он жуткий собственник я убедилась почти сразу после нашей первой ночи.

Илья и Шурик исчезли с виллы, как будто их и не было и водителем теперь была женщина Верника. Русская, но абсолютно необщительная, исполняющая лишь роль водителя. Её интересовал лишь маршрут, ещё можно было добиться от неё стандартного приветствия. На этом всё! И сейчас Женя меня не удивил.

— Мама. Потом перезвоню ей. — отключила телефон вовсе и всё же вышла на балкон.

Закат был окончательно упущен, настроение подорвано неожиданным звонком.

Пугающим.

Неожиданный звонок Игоря после столь длительного молчания выбил меня из равновесия. Никак не могла перестать нервничать, а Женя очень проницателен не смог этого не заметить.

— Не мама же звонила, верно? — спросил он уже за ужином, склонив голову чуть набок и легко улыбнулся.

Я уже могла предугадать его действия. Знала, что возьмёт за руку и этот жест вызовет во мне желание довериться в очередной раз. Меня даже пугала порой такая особенность Жениных прикосновений, но сопротивляться им я не могла.

Коснулся запястья, окутав родным и уютным теплом. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет. Это Игорь звонил. — поспешно призналась с уверенностью, что Женя мне поможет в этом деле разобраться.

Расставит всё по полочкам, даст дельный совет, защитит в конце концов. Что я и Ваня нуждаемся в последнем сегодня ощущалось особенно остро.

— Наконец-то. — радостно произнёс Женя, и потянулся за стаканом воды, вино пила только я и мы выпили каждый своё синхронно.

— Ты ждал его звонка? — удивилась, ведь разговоров о том, что Игорь ведёт все дела в Москве Евгений не поднимал.

— Конечно. Ты, возможно, не в курсе, но ты должна успеть вступить в права наследования. Скоро полгода… — Женя не стал договаривать, да и радость с его лица сошла вовсе.

Всякое упоминание об Алиеве делало его недовольным, чувствовалась ревность и нежелание привязывать меня к этому прошлому. Я много раз замечала, как он недовольно поджимает губы при регистрации на самолёт или в гостинице. Моя и Ванина фамилия портила ему настроение. Он хоть и не показывал этого явно, молчал, но я всё равно замечала его внутренний протест. Замечала и отмечала, что даже готова на смену фамилии и плевать было что другие скажут. Только вот Женя не предлагал, а лишь молча раздражался.

— Когда я уезжала, я подписала много документов. Доверенности. Он наверняка всё оформил. Не верю, что он ради этого звонит. Я не хотела портить вечер, поэтому скинула и тебе не сказала, что Игорь. — была максимально откровенна с Женей, знала, что он спасёт и этот вечер.

Он это умеет, как волшебник пленяющий разум.

— Агата, чтобы вы с Ваней смогли вступить в права наследования, нотариусу нужны оригиналы ваших документов и подпись твоей рукой. Придётся позвонить Игорю и отменить отпуск. Надо лететь в Москву. — Женя спокойным, ласкающим голосом прояснил ситуацию, поглаживая подушечкой большого пальца моё запястье.

Всё в этом прикосновении растворилось и стало таким малозначимым, что я даже не пожалела о закатах, которые придётся пропустить. Не удержалась на своём месте, пересела к Жене на колени, радуясь его довольной улыбке.

— Ты полетишь с нами? — обняла его за шею, глядя в серые глаза с нескрываемой надеждой.

Чувство неопределённой тревоги заставляло лишь крепче прижиматься к Жениной груди, положив голову на крепкое плечо.

— Прости солнце, не получится. Не хотел тебе говорить, я тут не только для отдыха. Есть кое-какие дела, не смогу их отложить. Но, я позвоню Илье, он вас с Ваней встретит и поможет. Ты дрожишь. — заметил он, успокаивающе поглаживая меня по спине, — Боишься? — спросил, почти шепча на ухо, затем легонько поцеловал висок…

Так было уютно от этого маленького жеста, что и признаваться в своём глупом страхе не хотелось.

— Чуть-чуть. Не хочу туда ехать.

— Всё будет хорошо. Думаю, что наш ужин закончен. Пошло, но время десерта. — смеясь, Женя заставил меня встать, и сам поднялся с места, чтобы подхватить меня на руки и унести в спальню.

Эта ночь была полна необыкновенной нежности, топящей в заботе все дурные мысли. Опьяняющая и оглушающая незримый глас дурного предчувствия. Я была словно в земном Раю, позабыв на эту ночь, что Ад на земле тоже существует…

19

Утром я позвонила Игорю и действительно разговор пошёл о наследстве. Игорь увильнул от вопроса, почему он не поддерживал связь всё это время, пообещав объясниться при встрече. Слабенькая надежда что билетов не будет и неизбежное отложится хоть чуть-чуть растаяла с рассветом.

Женя забронировал два билета.

Я боялась. Честно, открыто и меня трясло, когда шла с Ваней за Видовым, катящим наш с Ваней неразобранный чемодан. Тошнота подкатывала к горлу и чем ближе мы были к аэропорту, тем сложней было сдержаться. Когда прибыли я сразу унеслась в женский туалет оставив Ваню с Женей. Так меня ещё не выворачивало никогда. В какой-то момент потемнело в глазах, и я чуть не скатилась на пол в кабинке. Подумала, что потерять сознание сейчас не худший вариант, всё что угодно лишь бы не лететь, но нет. Не вышло.

Вернулась к сыну и Жене только после длительного умывания холодной водой, но вид у меня был непрезентабельный. Совсем ужасный.

— Ну что ты солнышко? — горячей ладонью Женя коснулся щеки, а если бы не держал Ваню за ручку, то ещё и обнял бы, — Всё хорошо. У тебя тех таблеток успокоительных не осталось?

Отрицательно покачала головой, потому что говорить я не могла, всё моё тело сковало волнение.

— Тогда выпьем кофе. Ты не позавтракала. — Женя повёл нас в сторону кафе, я шла на автомате не понимая, что я здесь делаю.

Шумно, вокруг люди с чемоданами и сумками, Женя с Ваней рядом, а я словно не здесь. Словно меня здесь быть и не должно вовсе. Не моё. Зато в этом состоянии я смогла выпить кофе и что-то съесть. Даже не поняла что, но отметила, как тошнота отступила.

Расставаться с Женей было невероятно тяжело, в висках пульсировали мысли «останься» «брось всё в прошлой жизни» «это не твоё». И Ваня капризничал словно чувствовал, что перелёт в Москву не принесёт ничего хорошего. Хотя, конечно, это были мои глупости, ребёнок просто не отошёл от одного перелёта, а тут снова, аэропорты.

— Как прилетишь обязательно позвони мне, с Шурой я договорился, он вас встретит, разместит в гостинице. — Женя говорил напутственные слова, а я схватилась руками за его свитер словно это спасательный круг.

Ваня обхватил мою ногу, и Женя, пользуясь свободой рук крепко обнял, прижимая к себе. Этого тепла было ничтожно мало чтоб согреться и расслабиться, меня лишь сильней затрясло.

— Я не хочу этим заниматься, если тебе не нужен этот бизнес может мы не полетим? — этот вопрос, как последняя попытка избавить себя от нежеланного полёта.

— Я помогу. — ровным голосом произнёс Женя, проведя носом и губами по волосам, — Не забывай, что это Ванино будущее. — напомнил мне, что я не одна и это касается не только меня.

— Конечно. Ты прав. — отстранилась тяжело с усилием воли которой во мне и на грош не осталось, но Женя притянул к себе снова.

Мы сколько было возможно обнимались в полном молчании, даже Ваня притих. Он был сонный и в самолёте сразу после взлёта уснул.

Приземление в Москве так же встретило меня чувством тошноты. На ватных ногах с капризным Ваней на руках я с трудом проделала весь путь от самолёта до паспортного контроля и получения багажа. А аэропорту нас никто не встретил, и я даже была рада, но недолго.

Стоило нам с Ваней выйти на улицу как на нас двинулись сразу трое мужчин. Шуру и Игоря я узнала сразу, а вот над третьим знакомым лицом пришлось поломать голову.

— Здравствуйте, Агата. — здоровался именно он, этот высокий брюнет с восточными глазами.

Игорь молча взял с рук Ваню, тот его не узнал, конечно, но и не возмутился что его берёт на руки незнакомец. Шура молча забрал чемодан. Всё было странно и тревожно, но я старалась виду не подавать.

— Здравствуйте. Мы знакомы, кажется. Не помню только при каких обстоятельствах. — честно призналась на что мужчина усмехнулся.

— Владислав Рой. — едва поклонился, — Вы выходили замуж, мимолётное знакомство, но у меня к вам дело. Агата садитесь в машину.

Я вспомнила скорей не его, а его спутницу. Алёна, невероятно красивая девушка. Идеальная.

— Я хочу отдохнуть, и сын устал. Мы же можем все дела обсудить позже? — добраться до гостиницы было моим единственным желанием, все дела после.

— Конечно. Садитесь в машину, отвезём вас в гостиницу. — Владислав открыл мне переднюю дверь автомобиля, и я села без всякой задней мысли.

Игорь же уже усадил Ваню в детское кресло позади, так что я могла его видеть, чуть повернув голову вбок. Странно, что меня это не смутило, я пристегнулась ремнём безопасности, думая лишь о гостиничном номере. Шура сел за руль, Игорь и Рой сели позади.

Всё было нормально до тех пор, пока мы не выехали с территории аэропорта. Со стороны окна резко показалась рука Игоря и в моё лицо вжалась вонючая тряпка. Игорь прижимал к моему лицу эту влажную ткань, придавив голову к подголовнику, заставляя вдыхать пары вынимающие лёгкие. На всё ушло несколько секунд, я только успела царапнуть ногтями кожу душащей руки и с чувством ужаса провалилась в темноту. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пробуждение было долгим, тягучим. Пробиралась в реальность с трудом, но упорно не хотела открывать глаза, надеясь на страшный сон. Хотя лежала на каком-то ватном матрасе, брошенном на полу, и в нос бил запах сырости. В гостинице такому просто не откуда взяться, там приятно пахло зелёным чаем и лимоном, а ещё вишнёвым мармеладом. Что-то громко лязгнуло и лишь этот пугающий звук заставил осмотреться слезящимися глазами. Пошевелиться я не могла, тело всё ещё было сковано дурманом от той зловонной тряпки.

Особо не пришлось вглядываться, чтобы даже через пелену слёз понять, где я нахожусь. Это было помещение похожее на камеру или подвал из неотделанных бетонных плит. Без окон перед моими глазами и единственным источником света было мутное окошко в двери.

Я не могла встать и толком оглядеться, чтобы понять, есть ли смысл пытаться выбраться отсюда. От мыслей про сына вовсе затрясло крупной дрожью. Не знала, что с ним могли сделать и где он. Страх не увидеть сына никогда встал комом в горле, мешающим дышать. Попыталась подняться, получилось только облокотиться, голова была словно чугунная. В этот момент дверь отворилась, зажёгся яркий свет, ослепил, заставив меня зажмуриться.

— Так-так. — нежный женский голос с нескрываемым любопытством резанул слух.

Попытка открыть глаза и понять кто это ни к чему не привела, только режущие слёз скатились по горящим щекам. Начала тереть глаза, но выходило ещё хуже, хотелось зажмуриться сильней, избавиться от боли и увидеть кто стоит передо мной.

— Где Ваня?! Что с моим сыном?! Что вам нужно?! — мой голос грубо хрипел, горло болело.

— Рыбка моя, ты меня не узнала? — её нежный смех как ручеёк был тут неуместен и чужд, — Я Алёна. Ты тогда букет невесты так и не бросила, а я, между прочим, возлагала на него надежды. — смеющимся голоском проворковала Алёна.

Конечно, я её не видела, но понимала кто она. Спутница Роя. Подельница.

— Что вам нужно?! Бизнес?! Заберите всё! Я всё подпишу что нужно! Только отпустите и верните сына! Что с ним?! — орала так, что эхом мои крики перебивали меня же.

Алёна дождалась пока я замолчу и рассмеялась. Я протёрла глаза и впервые смогла её увидеть. Она ничуть не изменилась за эти три с лишним года. Всё такая же идеальная.

Она присела передо мной на корточки и острыми ноготками коснулась подбородка, заставив поднять голову выше. В её зелёных глазах плескалось нездоровое любопытство.

— С Ваней всё хорошо. А ты рыбка. Очень неразумная рыбка. Знаешь историю о них, как им хотели поменять воду? — ласково и с улыбкой спросила Алёна.

— Нет. — выдавила из себя, держала себя в руках, не зная, чего ожидать от этой женщины.

— Хозяин решил поменять своим тупым рыбкам воду и почистить аквариум, а когда начал пересаживать чешуйчатых они уплывали от сочка, бились головешками в стёкла, а попавшись выпрыгивали из сочка, шлёпаясь больно своими никчёмными тушками об стол. А хозяин хотел лишь всего-навсего сделать жизнь своих рыбок лучше. Это я, вообще, к чему, а к тому, сиди тихо Агата. — она сначала приложила указательный палец к моим губам, затем сменила его на большой.

Провела им с нажимом, царапая кожу острым ногтем.

— Моя. Рыбка. — мурашками по всему телу до дрожи от холода, охватившего тело стальной хваткой.

Антон…

Знакомый жест, слово «моя» чётко отдельное, я смотрела на Алёну уже во все глаза. Вопросительно. И она дала вполне чёткий ответ.

Красивые веки медленно прикрыли её зелёные глаза и с паузой достаточной для «да» Алёна вновь смотрела на меня с довольной улыбкой.

— Какая умная рыбка, — она похлопала меня по щеке, — Будешь вести себя хорошо, вернёшься в свой, уже чистый аквариум со свежей водичкой. А пока делай то, что тебе скажут делать. Иначе охранники Влада тебя изнасилуют, и им за это ничего не будет. Ты же не хочешь, чтобы тебя насиловали? — её идеальное милое личико нисколько не изменилось, а вот речь и голос стали жёсткими, даже жестокими.

— Не-ет. Я хочу к сыну! Я не знаю ничего! Пожалуйста, отпустите меня! — теряя контроль над собой, понимая даже, что Алёна мне хочет сказать, я не могла вести себя иначе.

Это было уже запрограммировано во мне, как только она зашла в подвал я готова была ползать на коленях и просить отпустить меня.

— Там за дверью три здоровых амбала, они порвут тебя, если не заткнёшься. — очень тихо произнесла Алёна, вынимая из кармана толстовки конверт.

Я лишь закрыла рот ладонью, сжав губы. Держаться от желания сбежать было невероятно сложно.

— Открой рот. — Алёна из конверта достала пробирку с ватной палочкой.

Знакомая мне вещь и открыв рот я примерно догадывалась, что Алёна будет с ней делать, не понимала только для чего. Зачем ей это?!

Поводив ватной палочкой по внутренней стороне щеки, она убрала её в пробирку и задала вопрос;

— А теперь скажи-ка мне Рыбка, Антон действительно Ванин отец? Или ты икру в другом аквариуме нагуляла? — равнодушно спросила, но при этом в зелёном взгляде был азарт.

Её словно радовал подобный вариант.

— Нет! Ни с кем я не гуляла! — задохнулась от возмущения и подкатившей к горлу тошноты.

Алёна поднялась тяжело вздохнув, и брезгливо произнесла;

— Эмоции. Чувства. Беда с ними одна.

Больше она не произнесла ни слова, и не обращая на мой скулёж никакого внимания, ушла. Вновь свет погас, что-то лязгнуло, и я погрузилась в темноту и свои мысли.

Спустя несколько часов темноты через узкие окна под потолком пробился солнечный свет. Я смогла посмотреть, что здесь есть кроме стен и ватного матраса. В одном из углов был унитаз и раковина.

Всё.

Тюремная камера.

С трудом поднявшись с матраса, на неверных ногах добралась до раковины. Пить хотелось ужасно, припала губами к крану, как только крутанула барашек. Вода была ледяная, обжигала холодом горло, сводила зубы, но я не обращала на это внимания. Пила жадно пока не подкатила тошнота и снова меня скрутило как в аэропорту. Волнение за сына мешало думать, анализировать, одно мне только было ясно. Антон жив и, кажется, Алёна на его стороне. Иначе не стала бы намекать ни жестом, ни словом. Только вот эта новость вовсе меня не шокировала сейчас, она никак не могла продраться через мысли о Ване.

Я не думала почему и зачем всё это, только о сыне.

Умывшись, я прошлась вдоль стены, где в метрах трёх от моей головы были окна с мутными стёклами. Решёток на них не было что и понятно, я никак не смогла бы забраться на такую высоту. Вернулась на матрас и потянулись минуты невыносимого ожидания. Я сама себя обхватила руками и раскачивалась из стороны в сторону. Алёна не приходила, никто больше не приходил, мне не приносили еду. Я бы не смогла есть её, но с ужасом думала, что моего мальчика тоже там, где-то не кормят. Вновь и вновь перематывала слова Алёны “ — С Ваней всё хорошо”. и старалась в это поверить.

Так прошли сутки. Часов у меня не было и время я определяла лишь по свету в окнах. Стемнело и снова рассвело, прежде чем дверь моей тюрьмы открылась. Я была в неясном состоянии, не слышала предшествующего этому лязга.

В дверном проёме показался Рой с бумажками в руке, за ним шёл Шурик со стулом. Стул поставил напротив меня так и сидящей в оцепенении на месте, Рой сел на него и молча показал мне бумаги. Свет не включили, а в полумраке я плохо видела, что мне совали под нос.

— Я не вижу. — буквы расплывались, но я надеялась, что меня попросят подписать отказ от наследства в чью-то пользу или что-то такое, но нет.

— Экспертиза ДНК. Иван твой сын, а вот с папочкой из могилы вышли кое-какие проблемы. Отцовство не доказано… — Рой смотрел на меня совершенно без эмоций, и я была взаимна.

Сил на эмоции не осталось.

— Я мужу не изменяла… — Алёна же об этом спрашивала, так я сказала то же самое без заданного вопроса.

Несмотря на своё состояние смогла понять, чего они хотят.

— Хорошо. Верность — это очень хорошо. — почти пропел он, радуясь чему-то. — Тогда прокатимся, твой муженёк мне задолжал кое-что. — Рой обратился к Шурику. — Саша. — поднялся с места и вышел чуть раньше нас.

— Вставай. — рявкнул этот предатель и тут меня словно кипятком ошпарило.

Мысли хаотично рвались в мозг, заставляя сердце биться быстрей. Этот человек был с Женей всегда. С самого первого дня нашего знакомства. Он Женин человек. Я сложила два и два и вышло ровное четыре. Женя всё подстроил, и я и Ваня ему мы вовсе не нужны. Я уже сомневалась отец ли он Антону или это просто совпадение. Утопая в этих мыслях, я не выполнила требование Шуры, и он за шиворот тонкого пальто дёрнул меня наверх. Оступилась, каблук соскользнул с бетонного пола и ногу прострелила боль.

Проглотила крик и даже стон, просто задохнулась от боли. Всё, потому что в это время Шура надел на меня цепочку с верблюдом. Алин подарок, который я сняла ещё четыре месяца назад в день Ваниного двухлетия и забыла о нём. Я не понимала хорошо это или плохо, но почему-то решила, что могу спросить.

— Ваня, он… — Шура перебил резко, не дав задать вопрос до конца.

— У матери твоей. — затолкал кулон под одежду, — Пошла! — толкнул в спину.

Я шла хромая, но боль в ноге меня не волновала. Сын у мамы и можно было бы вздохнуть спокойно, если бы я не знала с кем живёт моя мать. Только бы отчим не тронул Ваню…Сжала челюсти плотней и пошла более уверенно по обшарпанным коридорам на улицу.

Мне нужно вернуться живой из этих непонятных чужих игр!

Шура усадил меня на заднее сидение большого джипа, и мы долго ехали по улицам города, а я не узнавала в них Москвы. Сориентироваться так и не получилось, меня привезли на заброшенную стройку, и Шура заставил выйти из машины.

Я всё ещё не понимала своей роли. Зачем всё это. Но тут было много мужчин и Рой среди них. Трясло меня давно и постоянно, но я забывалась в мыслях о сыне, о происходящем, не замечала. Только сейчас зубы стучали, казалось, все слышат, и я не могла этого унять.

Шура толкнул меня в толпу мужчин, Рой поймал за ворот пальто и бесцеремонно полез под одежду. Ему нужен был кулон, он знал о нём, и я уже чётко поняла, что Шура никакой мне не помощник. Шура, Женя, Игорь, они все предатели, а я поверила…

Страх перемешался с чувством омерзения к самой себе и если бы не сын, я бы уже наплевала на своё существование.

— Сейчас дождёмся твоего муженька. — тихо произнёс Рой, усмехнувшись мне в лицо и закричал в кулон как в микрофон; — Он же не станет больше скрываться, изображая труп?! Рисковать при этом своей красавицей женой?! — и провёл пальцами по моему лицу с хищным оскалом и заорал ещё громче уже на все развалины; — Выходи Алиев! А то начнём развлекаться без тебя! На одиннадцать мужиков одной твоей жёнушки маловато будет, боюсь тебе уже не останется! — он орал эти мерзости и крутился, оглядываясь вокруг, крепко стискивая ворот моего пальто.

Я не успела вдохнуть пыльного сырого воздуха, как раздался хлопок.

И вот, секунду назад орущий и довольный собою Влад, резко согнулся и завалился, набок хватаясь за ногу. Мои коленки обожгло что-то горячее. Лишь увидев багряные руки Роя, поняла, что это кровь и она на мне. У остальных началась паника. Все закрутились вокруг своей оси пялясь на голую крышу и про меня все совершенно забыли. Я попятилась к стоящей неподалёку машине.

Больше спрятаться здесь было негде, до колонны далеко, и несмотря на открытую дверь авто в салон я не полезла. Под автомобилем мне казалось безопасней всего. Никто же, лёжа не стреляет, в Роя пуля явно прилетела с точки повыше, да и нырнуть незаметно под машину мне было проще, чем лезть в салон. Всё это в моей голове пронеслось за две секунды. Адреналин в крови работал как надо, и я соображала очень хорошо, с одной лишь целью.

Выжить.

Привлекать внимание я не хотела и у меня всё получилось. Пока Влад корчился на руинах от боли, а другие искали стрелявшего, я допятилась до джипа, и медленно опустившись на колени, легла на грудь. Всего лишь метр в сторону проползла и замерла под машиной, источающей тепло.

Теперь сердце замерло и едва билось, хотя должно было быть наоборот. Я не смотрела за Роем боясь встретиться с ним взглядом, следила только за мельтешащими ботинками и столько, насколько хватило духа. Но страх сделал своё дело. Уткнувшись лбом в грязный бетон, я не хотела понимать и осознавать тот момент, когда кто-то хватится меня, и начав искать, найдут. Беззвучно плача, вспоминала сына и бесконечно жалела, что послушав Женю, вернулась в Москву. Я уже думала, что больше не увижу Ваню, не почувствую его объятий, не услышу, как назовёт мамой. Спрятаться под машиной стоило только ради этих минут на воспоминания. Первые улыбки, первый зуб, первые шаги, первое слово мама… И умирать на самом деле не страшно, страшно, что не успеешь вспомнить самые счастливые моменты в своей жизни.

Сначала были какие-то крики, пока нечеловеческий визг не перекрывал шум начавшейся внезапно стрельбы. Я вдавила ладони в уши, чтобы не слышать, но всё равно слышала. Лежала на грязном бетоне под машиной и уже не думала о своей жизни о прошлом ничего не пролетало перед глазами. Страх бессмысленный тупой животный без понимания за что он. За жизнь? Я в этом аду с ней попрощалась моментально.

Всё стремительно происходило и с того момента, как я спряталась под машиной прошло немного времени, а всё уже закончилось. Стало тихо настолько, что ладони помогали не слышать ничего. Я на секунду подняла голову, чтобы оценить обстановку и увидела лишь столб пыли и удаляющийся лексус, под которым пряталась. Второй машины уже не было и никого не было кроме двух луж крови. От страха я сама стала как кусок бетона. Лежала и тряслась на грязи несколько минут в ожидании, что за мной вернутся.

Не вернулись, не пришли и не забрали.

Я с трудом поднялась, тело словно не моё вовсе. А оглядевшись пошла в обратную сторону. Туда, где заезжали. В голове просто было пусто я лишь дышала и думала, осознавала, что я дышу. С неверием, и тихо подступающей истерикой. Каблуки то и дело попадали под бетонную крошку почти разрушенного здания, я оступалась, но шла дальше, не обращая внимания на боль в ногах.

Остановилась только когда ангар закончился. Возле стены рос куст, неопавшая листва на нём пожухла за зиму от мороза, и я вцепилась в неё руками. Сдирая кожу на ладонях, оборвала её с веток и уткнулась лицом в эту холодную крошку из мёртвых листьев. Мне жизненно необходимо было забить этот запах пыли и крови, до конца осознать, что я живая и даже невредимая.

20

Осознала.

Отряхнувшись, я огляделась и зашагала к дороге уже более уверенно, но вместе с этой уверенностью ко мне пришли и оформленные мысли. Рой звал и ждал Алиева. ДНК подделка и я нихрена не вдова. Это я поняла, ещё сидя в подвале, но там все мысли были о сыне и пережить это так, как сейчас, я не могла.

Смешанные чувства заставляли только трястись сильней и быстрей перебирать ногами. Мне хотелось убраться отсюда поскорей. Недоумение в голове долбило по мозгам. Неужели это всё из-за поддельных лекарств? Что там должны быть за лекарства такие, за которые подстраивают свою смерть дважды, воруют детей и устраивают такие разборки?!

На какой стороне Антон? И зачем вызвал меня сюда Игорь? Неужели тупо как приманку… Развить свой бурный поток мыслей во что-то стоящее я не успела. Когда почти дошла до дороги с намерением спрятаться в кустах и отдышаться за спиной захрустел гравий. Снова страх ударил новой порцией адреналина, путь мне перерезала чёрная Субару, задняя дверь распахнулась и меня затянули в салон. Сил сопротивляться не было, я только упёрлась руками в мужскую грудь, но меня и не трогали.

Я встретилась с глазами цвета маренго и застыла.

— Поменяйтесь. — сказал, приказал Антон, глядя прямо на меня, — За мной сядь и пристегнись! — рявкнул, когда я и не шевельнулась, тупо пялясь на своего погибшего почти полгода назад мужа.

— Блядь Антон поехали, какая в пизду разница? Время теряем! Щас их примут, а мы даже не в городе. — грубо сказал мужик с переднего.

— Сядь за моей спиной Агата. Игорь помоги ей хули сидишь?! — обратился Антон, как оказалось, к Игорю.

Но это же Игорь вызвал меня, он усыпил, он заодно был с Роем, и он же затащил в салон машины с Антоном. Голова шла кругом, я не понимала ничего. Хотя сейчас я и не видела, и не узнавала никого кроме Антона. Даже когда меня усадили, как он хотел за ним, мне было плевать на всё я просто дышала. Делала глубокий вдох и быстро выдыхала, чтобы вдохнуть снова аромат Антона хотя его и не было. Лишь прокуренный до горечи запах, но мозг всё равно воспринимал его как родное.

Я дышала им и не могла надышаться. Мы уже давно куда-то ехали, а я, как сумасшедшая дышала тем, кого похоронила. Голова шла кругом, во рту пересохло и хотелось пить до дурноты.

— Игорь, щас к тебе её закинем. — сказал Антон, выезжая в город.

— Да ей бы в больничку, она цвета под пальто. Белая. — произнёс Игорь, севший излишне близко.

После его выходки я не доверяла ему, да я никому не доверяла сейчас. Отодвинулась на максимум, так что коснулась бедром двери.

— Федя, посмотри чё там рядом есть? — спросил Антон мужика с переднего, чуть повернув голову в его сторону.

Я неосознанно потянулась рукой к шее. Коснулась кончиками пальцев там, где вена. Горячий, живой и пульс есть. Медленно убрала руку тут же приложив пальцы к дрожащим губам.

Вот тут-то меня и накрыло спящими до сих пор эмоциями.

В момент меня всю затрясло и слёзы, и всхлипы рвались из меня. Он живой. И если бы ни пальцы на моих губах, зажавшие рот, я бы ревела навзрыд.

— Нет тут, некогда! Да чё за день-то сегодня?! Я вот те говорю это та бабка с вёдрами виновата, всё по пизде! — громко возмущался мужик с переднего.

— Так, полные вёдра ж. — вставил Игорь, а я просто перестала хоть что-то понимать и даже пытаться понять.

Зачем?!

У мужика что сидел рядом с Антоном захрипела рация в руке.

— С Синицына на Луговскую ушли, вы где?

— Скоро будем.

— Там ФСБ на кольцах, пропускаете…

— Есть пропускать… — Фёдор отбросил рацию и взъерошив волосы заорал; — О-о-о! Даже не верится, что всё уже!

— А чё когда-то по-другому было? — удивился Игорь, подсунув мне платок, который я отказалась брать.

Всякого рода тряпки меня и так пугали теперь, а из его рук тем более не приму.

Пока я боролась с истерикой они активно общались между собой, а я не понимала ни слов, ни их значений. Я только и делала, что пялилась в затылок Антона, бессмысленно ловя каждое слово, звучащее в салоне сквозь шум в ушах, пока не отъехала.

Я пыталась удержаться, не проваливаясь в обморок, но стало совсем дурно, мозг справился на отлично и отправил меня в глубокий отпуск, решив поберечь.

Я пропустила всё происходящее, в чувства меня привёл Антон с помощью нашатырного спирта. Смотрела на него из-под ресниц и не хотела возвращаться в реальность, пробирающую холодом до самых костей.

Антон молчал, я молчала. Ловила фразы, звучащие неподалёку и даже, на удивление понимала их смысл.

— Что за снайпера нынче косые пошли? Не могли они этого Роя сразу вольнуть?! — искренне кто-то возмущался.

— Во-первых, спонтанно, без просчёта траектории с неустойчивой балки, а во-вторых, приказ на живого и, кстати, даже на невредимого. А ребята ему шкурку попортили, теперь писанины не оберутся… — кто-то уверенно отвечал.

Я села, уж больно моё лежание на заднем напоминало мне прошлое у кладбища. Мужские голоса стали отчётливей, много машин, много с мигалками, полиция. Антон медленно закрутил крышку пузырька со спиртом, поставил его на пол машины и попытался взять меня за руки. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​

Одёрнула, а внутри всё сжалось от боли, что промелькнула в его сером взгляде.

— Мне к маме нужно. Там Ваня. — заставила себя с ним говорить и речь получилась словно немая, сквозь зубы.

— Скорая приедет и поедем. — очень даже бодро ответил Антон.

Что-то надо было сделать, ответить, но я не могла. Меня вновь затошнило и эту тошноту невозможно было сдержать. Закашлявшись, я рванула из машины удержавшись на ногах только благодаря тому, что Антон подхватил под руку.

— Я сейчас, я воды принесу! — он засуетился и убежал, убедившись, что я устойчиво стою, опирая о капот машины.

Тошнота отступила то ли оттого, что Антона рядом нет, то ли от свежего воздуха. Немного склонившись, упёрлась лбом в холодный металл машины. Даже несмотря на то, что меня трясло от холода, так было легче.

— Так, кто это у нас тут? — ко мне сунулся мужчина полицейский и заставил встать, — Давайте гражданочка, вон в ту машину.

Указал мне на чёрный фургон, возле которого топтались несколько обычных мужчин.

— Тимур! Тёлку прими! И оформи до выяснения пока! — крикнул мент какому-то, поняв, что я никак сама не пойду.

Он, подталкивая меня грубо в спину кфургону и к молодому парню, идущему навстречу.

Секунда. Взмах руки с характерным звуком, удар, и мент, толкнувший меня, рухнул на землю.

— Ты чё Тоха? — задохнувшись, спросил полицейский и застонал, прижимая руки к переносице, — Бля…ты ж мне падла нос сломал…

— Не тёлка она, а жена. Моя. — Антон прижал меня к себе и тут же подоспел Тимур по мою душу, — Что? — спросил его Антон, сжимая челюсти, — Оформить? Так же? — кивнул в сторону полицейского, прикрывающего нос кровавыми руками, — Или покрасивши? — секунда, как оказалось, мирного ещё Алиева, парнишка замялся, — Съебись. — сказал так, что ушёл не только этот Тимур, но и я хотела отчаянно тоже…сделав шаг назад.

Не дал отойти, рванул к себе.

Скорая задерживалась, и не спросив моего мнения, Антон решил, что он вправе доставить меня в больницу. Усадил в машину как безвольную куклу, пристегнул ремнём безопасности моё трясущееся тело и повёз. Он ориентировался по навигатору, часто смотрел на экран, а мне казалось, что на меня. Отвернулась на максимум, чтобы даже боковым зрением не цеплять его профиль.

— Не нужна мне больница, мне к маме нужно. — сказала трудно.

Каждое слово, обращённое к нему, застревало в горле чем-то режущим.

— Не нужно туда. Ваня у нас дома.

Я резко повернулась в сторону Антона, встретившись с предупреждающим взглядом серых глаз.

— У нас? — тихо переспросила, держась от всплеска эмоций лишь чудом.

От возмущения меня даже трясти перестало.

— Да. Всё закончилось Агата. Съездим в больницу и вернёмся домой, нас сын ждёт. — его размеренная речь убила чудесную выдержку и меня прорвало.

— Господи! Антон, ты шутишь?! Нет ты серьёзно сейчас?! После всего что ты с нами сделал?! Сын?! А как?! Как мне тебя называть, вообще?! Ну как?! Рома?! Антон?! — истошно кричала как последняя истеричка, глядя на равнодушный профиль Антона.

— Меня зовут Антон. Рома умер. Давно умер. — нарочито тихо произнёс он.

— Я не понимаю…просто… это в голове моей не укладывается. — закрыла лицо ладонями и вновь закричала; — Кто ты такой, вообще?! Что это было?!

Выдохнув, я бы с радостью сейчас развернулась и ушла быстрым шагом куда глаза глядят. Так невозможно было находиться с ним на одном метре, но всё что мне оставалось это спрятаться в собственных ладонях.

— Я не нарушал законов. Ты сейчас не в том состоянии чтобы вникать во все процессы обеспечения мировой безопасности. Просто прекрати истерику.

— Прости, что прекратить? — я опешила, — Кто ты такой, чтобы говорить мне, что я должна делать? — шокированная, шепча, задавала эти вопросы и не ожидала от убийственно спокойного Антона крика в мою сторону.

— Я твой муж! А ты и так наделала глупостей! — он был непросто зол, а в бешенстве.

Собственно, как и я сама.

— Я вдова! Мой муж погиб в автокатастрофе! И я его похоронила! Убирайся! — ударила его кулаком по плечу сверху вниз, чего, кажется, не ожидали мы оба.

Только мой секундный испуг от случившегося не успокоил меня.

— Ненавижу! — ещё раз ударила, — Убирайся из нашей с Ваней жизни! — ещё удар уже двумя кулаками, правым попала по руке, и машина вильнула.

Удары от меня посыпались на Антона уже без криков, я только ревела как ненормальная. Мне было так больно и хотелось, чтобы ему хоть чуть-чуть так же. В своём безумном избиении и не заметила, как Антон съехал с дороги. Ему ничего не стоило скрутить меня, затащив на заднее. Лишь задохнувшись от его веса, осознала, что он меня удерживает за руки и орёт ещё громче чем я, уткнувшись лицом в сидение, рядом с моей головой.

Такое поведение Антона меня вывело из истерики лучше всякой пощёчины. Я замолчала, сжимаемая его руками. Он тоже затих, подняв голову. Мы смотрели друг другу в глаза и подыхали от боли, что в них плескалась.

— Мне тяжело. — шепнула мёртвым голосом.

Освободил моментально. Не было ни монолога, ни диалога. Никаких разговоров. Молча Антон сел за руль, оставив меня на заднем сидении. Я подтянула колени к груди и постаралась успокоиться. Мне нужно было забрать сына, и как-то устроить нашу жизнь. О возвращении к Антону или Жене не могло идти даже речи.

21

Антон привёз меня в частную клинику. Именно здесь мы уже были однажды, провела пальцем по тонкой полоске шрама и горько усмехнулась. Тогда я думала, что для полного счастья нужны разговоры честные, по душам. Что они решат все проблемы, и если не молчать о чём-то важном можно избежать страданий.

Конечно, такое возможно, только разговоры такие не должны носить односторонний порядок. Расскажи мне Антон, что у него какие-то проблемы, что ему нужно скрыться, я бы всё поняла и приняла. Но он молча всё решил сам. Обманул и предал. С этими горькими мыслями я дошла до приёмного отделения, чувствуя прожигающий спину взгляд.

Врач меня спешно осмотрел, обработал ссадины на руках и определил в палату. Я уже вяло этому сопротивлялась, не хотела показываться сыну в таком виде. Мне нужно привести себя в порядок иначе я испугаю Ваню чёрными кругами под глазами.

— Полежишь тут до завтра. Врач сказал, что у тебя истощение, можно дома восстановиться. Несколько капельниц с успокоительным, витамины и будешь как новенькая. — торопливо пояснил Антон, поглядывая на часы.

Он явно спешил куда-то, чему я была даже рада, тяжело находиться рядом.

— А потом? — это потом меня пугало очень.

Зная, что Иван у Антона, боялась с его стороны шантажа. Безграничное доверие было давно им похоронено. С ужасом осознала, что не знаю, чего ожидать от этого человека.

— Потом отвезу тебя к сыну. — он ещё что-то хотел сказать, но взгляд отвёл и тяжело вздохнув открыл дверь палаты.

Антон ушёл, и я была ему благодарна, что не стал мучить, видя моё отторжение. Сразу же как за ним закрылась дверь пришла медсестра и поставила мне систему.

— Капельница быстрая на десять минут всего. Потом сможете принять душ, и я вам сделаю несколько уколов. — она была абсолютно спокойна, словно это нормально для неё и мой потрёпанный вид её не удивляет нисколько.

— Спасибо.

Я лежала на кровати прям поверх покрывала, а по-хорошему мне сначала надо было в душ, переодеться в больничную пижаму, но сил не было. Даже плакать я уже не могла, внутри словно мёртво было, если бы не вопросы. Столько их появилось за сегодняшний день не счесть. За десять минут капельницы не смогла самостоятельно вывести ответ хоть на один из них.

— Ну как вы? В душ сможете сами сходить или вас подстраховать? — поинтересовалась вернувшаяся медсестра.

— Спасибо. Я сама. Можно попросить стакан воды? — о том, что я два дня ничего ни ела и толком ни пила при враче не говорила.

Есть мне не хотелось и так, а вот жажда периодически мучила меня, как и тошнота.

— Да. Конечно. Старайтесь не мочить катетер, аккуратней, а то переставлять придётся. — попросила она, и дошла до стола, где стоял кувшин с водой и стаканы.

Я просто не заметила, что тут есть что-то ещё кроме стойки под капельницу и кровати.

— Держите. — медсестра подала мне стакан воды и вышла, указав на дверь напротив кровати.

Именно за этой дверью был душ и туалет. На полках стояло всё что нужно. Мыло, шампуни, и даже халат. Чистый, свежий, белый халат. Глядя на него, я с остервенением скинула с себя грязные, пропахшие подвалом тряпки. Потом тряслась от холода, сгорбившись над душевой лейкой. Настроить воду погорячей получилось ни сразу, а когда я это сделала в дверь постучались.

— У вас всё в порядке?! — это была медсестра.

— Да. Всё… нормально. — выдавила из себя это враньё, потому что со мной всё было плохо.

Я чувствовала в себе эту трясучку людей, которые сошли с ума. Всё теперь никогда не станет нормальным. Включая в душе воду, я буду вспоминать этот холод заставляющий сгорбиться, а может быть даже ощущать. Вода, еда, солнце, ничего теперь не будет таким, как прежде.

Мне не показалось…

Ставя ногу на поддон душевой кабины, я точно поняла, что я сломана. Я уже не человек, а существо, которое живёт просто потому, что оно живо. Организм функционирует, но ему всё равно, потому что, всё теперь как реверс возвращает. На кладбище, на виллу, на тот ватный матрас…

С каким остервенением я сбрасывала с себя одежду, с таким и выдавливала гель для душа на мочалку и тёрла кожу до ссадин. Пришлось вытащить из вены систему, она мешала. Хотелось отмыться от всего, забыть, забить так глубоко, чтобы не вспоминать никогда, потому что мне-то всё равно, но есть Ванька. Ему не всё равно, для него должно светить яркое ласковое солнце.

Я ещё долго была в душе. Медсестра за дверью нервничала, проверяла меня, стуча по нескольку раз в дверь, но, когда я всё же вышла её в палате не было. Зато у окна стоял Евгений.

Сказать, что я напугалась равно промолчать. Я была в ужасе, от которого оцепенела и именно поэтому он, заметив меня, подошёл так близко.

— Не бойся меня, ну… Тише, — провёл ладонями по щекам, утирая слёзы, — Тише… — тихая речь его теперь вовсе не успокаивала, а лишь делала больней.

— Ты всё знал. Ты знал, что он жив… Ты всё подстроил, так чтобы я с тобой осталась, но зачем? — несмотря на дикое желание кричать, я говорила тихо, чтобы нам дали поговорить.

Опасалась, что Видова выгонят, а Антон не особо спешит что-то мне объяснять и не объяснит.

— Тебе лучше прилечь Агата. — он мягко подтолкнул меня в сторону кровати, но лечь я не могла.

Слишком беззащитной я буду в таком положении. Села на кровать, опёрлась спиной на стену, подтянув колени к груди, и для верности прикрылась покрывалом. Он сел на свободный край, глядя в пол.

— Мне искренне жаль, что всё так вышло Агата. Действительно, я знал, но не спеши меня судить. Послушай. Эта операция началась задолго до твоего знакомства с Антоном. Речь идёт непросто о государстве, это мировая безопасность и ставки были высоки. Это Дыхание дьявола. — Видов сделал паузу и я, готовая слушать его не перебивая, спросила;

— Что это такое? — мне почему-то показалась, что это какое-то оружие массового поражения, другого на ум и не шло.

— Это наркотик. Достаточно несколько миллиграмм, выпить с чем-то или даже сделать вдох, и ты себе не будешь принадлежать. Будучи в сознании и при естественном поведении, выполнишь любой приказ. Украдёшь, отдашься, убьёшь, подпишешь любые бумаги, расскажешь все секреты. Родину продашь, а поспав и не вспомнишь ничего. Это страшное оружие в руках одержимого властью человека. Девять лет назад в правительстве стали происходить странные дела. И всё в пользу одного человека. Владислав Рой каким-то образом смог достать этот наркотик и управлял людьми как марионетками. Важными людьми. Собрать всю необходимую информацию на самого Роя было несложно, как и взять его, но нам нужен был поставщик. Сам Рой словно понимал это и не особо-то скрывал свои развлечения с Дыханием дьявола, но поставщика берёг. Тогда была сформирована команда из агентов. Людей ценных тем, что на них этот наркотик не действует. Рой проверял каждого этим Дыханием. А тут такая игра природы что создала не только яд, но и противоядие к нему. Только чтобы ввести их в операцию потребовался не один год. Рой занимался продажей поддельных лекарств и Рому, то есть Антона ввели в его команду, выдав за своего. Такого же ублюдка как сам Рой. Легенда о сроке за продажу подделки и Антон быстро стал своим. Он же подтянул Игоря в свою команду и…

— Легенда?! — не выдержала, перебила, — Но твоя жена, мама Антона, она же умерла, решив, что обвинение правда и что ты не собираешься помогать сыну…

Видов тяжело вздохнул и поднявшись остался стоять по центру палаты.

— Это мировая безопасность. Одна человеческая жизнь против миллионов жизней.

У меня уши горели, лицо, я вся словно в Аду и не верила, что доверяла этому человеку.

— Я тоже такая жизнь? Расходный материал? Издержки операции? Зачем ты затащил меня в постель?! Какая была в этом необходимость?! — со спокойного голоса вновь сорвалась на крик, а он даже не шелохнулся.

— Тебя, вообще, не должно было появиться. — он жёстко это произнёс, так что я прижалась позвоночником к стене. — Антон приносил пятьдесят процентов информации, он был правой рукой Роя. Даже Алёна что спала и жила с ним под одной крышей выдавала лишь десять от силы. Антон хотел уйти, когда узнал, что умерла его мать, но он уже был в системе. Выйти — значит, всё зря. И ты стала своего рода местью мне. Антон прекрасно знал, что ему нельзя заводить серьёзных отношений, он знал это и всё равно сделал. Назло. Тебя не должно было быть, но ты есть и есть Иван. Переломный момент наступил семь месяцев назад. Тогда Антон смог выйти на поставщика, но и Рой знал, что Антон знает. Он решил вывести его, мы подстроили смерть Антона чуть раньше, надеясь, что Рой не станет перестраховываться и мы не потеряем след поставщика. От своей власти он осмелел окончательно, и оправдал наши ожидания. Только поставщик Роя оказался таким же посредником, просто перехватить партию опасного наркотика и накрыть лавочку не вышло. Понадобилось ещё немного времени и когда всё было готово, Антон перехватил партию. Он знал все явки и пароли и это было сделать несложно, производителя тоже накрыли.

— Раз всё так удачно завершилось, — говорила словно ядом плевала, — Зачем нас с Ваней было в это втягивать?! — мне уже было плевать на предыдущие вопросы, оставшиеся без ответа, но хотелось знать, случайность это или мы с Ваней наживка по плану.

— Рой ничего не делал своими руками. Он бы выкрутился, но жаждал узнать кто его обыграл. Он умён и первое место, где он стал рыть было кладбище. Твоё похищение и похищение ребёнка, пока это всё что мы можем ему предъявить, но он больше не представляет угрозы. Ему не выбраться живым, слишком многие жаждут поплясать на его могиле. — Видов мягко обернулся и посмотрел на меня, в его взгляде не было никакого сожаления.

Он словно знал, что я пойму и приму всё, что он мне сейчас скажет напоследок.

— Теперь я отвечу на твой вопрос касающийся нас. — он вернулся на кровать и сел так близко, что я ощущала его тепло, только внутри меня кладбище.

Холодно и тихо.

— Нас нет. Издержки мировой безопасности. Уходи. И не приближайся ни ко мне, ни к Ване. — произнесла ровно и не обращая внимания на него легла на подушку, отвернувшись к стене.

Впервые за долгое время в голове было так пусто и тихо, что я могла уснуть.

22

Следующий день был полон нервов. Уколы, анализы, капельницы, а я как в тумане. Всё это время я ждала Антона. Переживала без возможности позвонить ведь телефона у меня не было. Самой уйти тоже было никак, ведь одежду мою забрали, грязь сплошная. Додумалась до того, что он меня здесь бросит, а сам скроется с Ваней, и я больше сына не увижу. Но Антон за мной приехал, как и обещал, только поздним вечером.

Зашёл в палату таким резким, почти не глядя на меня.

— Здесь одежда и обувь. — поставил сумку на кровать, — Переодевайся, я пока с врачом переговорю.

Сунулась в сумку. Вещи мои, те, что оставались в квартире Антона, когда я убегала от горьких воспоминаний. Немного потряхивало от мысли, что повезёт меня именно туда. Но лучше уж на квартире переночевать, чем к матери, с Ваней мне там делать точно было нечего.

Можно было бы в гостиницу, но сумка моя была неизвестно где, а там документы, деньги. Выбора не было, я переоделась и вышла из палаты в пустой коридор. Потихоньку пошла на выход. Ждать Антона у дверей терпения не хватало, я скорей хотела попасть к сыну. Обнять его, уткнувшись носом в пшеничную макушку, так сладко это было в мечтах, что даже приснилось ночью.

Я уже дошла до лестницы, что вела к выходу, как в спину послышалось;

— Сбегаешь?

Антон поймал под руку и развернул к себе, встретилась с ним взглядом, но отвернулась.

— Нет. Не могу ждать в палате, отвези меня к сыну. — с комом в горле голос дрожал, хотя я ещё вчера была уверенна, что всё прошло.

Ни черта.

— Я тебе не враг Агата. — произнёс ровно, сжал пальцы на руке так, что кожа покрылась мурашками.

Внутри всё рвалось в клочья от диссонанса. От жажды прижаться к нему до желания скрыться от него же.

— Хорошо. — выкрутилась от хватки Антона, и пятясь, сделала несколько шагов вниз по ступеням, глядя на его ботинки, — Отвези меня к Ване, я сына видеть хочу.

— Поехали. — он стал спускаться и я, развернувшись, сбежала по ступеням быстрей, — В аптеку только заедем, врач назначил витамины и успокоительное. — простые слова летели мне в спину, и я поёжилась от ощущения нереальности.

Можно было со стороны подумать, что мы обычная семья. Приболевшая жена и заботливый муж. Идеальная семья. Была бы… Выйдя на улицу, я старалась отвлечься чем угодно. Смотрела на деревья в таинственном свете фонаря, парапет, тротуарную плитку, цепляла внимание на этом, а не на том, что на душе. Взглядом пробежалась по номерам машин, стоящих на парковке, и сразу увидела свою, Антон на ней и приехал.

Замешкалась, не решаясь подойти. Весь день я думала, с чего начинать жить дальше, считая, что у меня ничего нет. Совершенно забыла про свою машину. Её можно продать, кредит за неё давно выплачен и денег хватит чтобы найти новое пристанище для моей маленькой семьи.

— Сядешь за руль? — Антон, поравнявшись со мной, протянул мне ключ.

— Нет. — отрицательно покачала головой, состояние было не для вождения.

Не хватало разбиться для полного счастья.

— Тогда назад садись. — мягко подтолкнул в спину к машине, и я пошла, прикидывая в уме, сколько смогу денег за неё получить, и когда продать, и куда уехать.

Сев в машину за водительское как настоял Антон, задала ему терзающий меня вопрос. Он остро назрел сразу, как только поняла, что у меня есть что продать.

— Когда меня похитили, при мне была сумочка. Там документы мои и Ванины, телефон. Где это всё? У Игоря? — затошнило от мысли, что всё придётся восстанавливать, тратя на это время.

— Развестись торопишься? — он не торопился заводить автомобиль, склонил голову набок, глядя на меня через зеркало заднего вида.

— Что? — я опешила, — О каком разводе речь, если я вдова? — развод.

Ещё и развод, и наверняка то дело небыстрое.

— Нет Агата. Я, как видишь, не сдох пока. — серыми глазами смотрел на меня не моргая, и я отвернулась к окну, не выдержав этой пытки.

— Пусть мне вернут документы. — не стала, как и Антон озвучивать что да.

Что тороплюсь подать на развод и уж тем более про продажу машины, казалось, всё и так очевидно.

— К сожалению, никто не смог перехватить твою сумку с документами. Рой уничтожил её, а вместе с ней и документы. Придётся восстанавливать. — пояснил Антон с металлом в голосе и завёл двигатель.

Наконец-то.

Это стояние на месте после всего случившегося было невыносимо. Хотелось скорой встречи с сыном, не терять ни секундочки возможной рядом с ним.

Ехали молча, без музыки или радио пока Антон не заговорил, вырвав меня из трепетного представления встречи с сыном.

— Он был у тебя. — звучало как обвинение в каком-то страшном грехе, я промолчала в ожидании, что он ещё скажет.

Но Антон молчал долго. Или не знал, что сказать, или подбирал нежные слова. Его обида, вскользь высказанная ещё вчера в одной лишь фразе, витала в воздухе. В ровных словах, в немигающем взгляде через зеркало, в этой тишине автомобильного салона. Во всём. А самое поганое в этом было то, что я её понимала и принимала. Я предательница. Это понимание тормозило всё и ненависть, и щемящую тоску по нему. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌

— Всё рассказал, раз ты ни о чём ни спрашиваешь. — произнёс со странной интонацией, словно провокация.

— Он рассказал достаточно, чтобы понять, что от вас обоих стоит держаться подальше. — слов было так много, такие резкие как пощёчины, но я их придержала.

Мне нужно было доехать до сына. Вот и всё чего я в этот момент хотела.

— Отлично. — неожиданно произнёс Антон.

Это задело, вызвало внутри негодование и вопросы, но я не стала их задавать. Отлично так отлично. Чёрт с вами всеми.

Весь оставшийся путь до аптеки и от неё до дома прошёл в молчании. Доехать с Антоном в одной машине было тем ещё испытанием, но жить с ним было бы невозможно. Какое облегчение я испытала, когда он, высадив меня у когда-то нашего подъезда, вышел из машины сам и отдал ключи.

— Там Алёна. Я не пойду, а то Ванька не отпустит потом.

Молча я взяла у него ключи и ни о чём не спрашивая бросилась к подъезду. Душа на части рвалась от мысли, что моему мальчику как-то могли навредить. Оттого ещё горше было понимать, что моей матери было на меня плевать. Ни разу не пожалела. Ни разу не заступилась.

Забежала по ступенькам с бешено колотящимся сердцем, задыхаясь от тревоги. Забыла про дверной звонок, просто начала колотить в дверь, которую издевательски медленно открыла Алёна.

— А. Это ты Рыбка. Я думала пожар случился. — она выглядела по-прежнему идеальной как ни в чём не бывало.

— Где мой сын?! — в квартире было пугающе тихо хотя по времени сын мог уже спать, но я об этом не думала.

Всё теперь виделось заранее в чёрном цвете.

— На кухне. У мальчика ужин по расписанию. Слушай, раз ты здесь, я тогда побегу! — это я уже слышала из коридора, вытаскивая из детского стульчика жующего что-то Ваню.

Сынок ничего не понял. Ни моей всклокоченности, ни тревоги, он просто был рад меня видеть, а я, одновременно целуя пухлые щёки, старалась осмотреть его. Лишь поняв, что всё с ним в порядке расплакалась от счастья.

— Мама. — смеясь, сказал сын, обнимая крепко за шею руками.

23

Ваня был в порядке. Он был здоров и весел, он ничего не боялся, и я успокоилась.

Думала, что не смогу находиться в квартире Антона, но Ванька, как буфер гасил все негативные эмоции. Сынок словно и не уезжал, казалось, он помнил эту квартиру, как и прежде крутился на наливном полу, разглядывая осьминога. Спать легли вместе и я на удивление спокойно уснула, держа в руке его пухлую ладошку.

Было всё равно и на то, что Антон явился на следующий день после завтрака. Конечно, к сыну, конечно, я не могла им обоим отказать в этой встрече. Пусть. Всё равно скоро эта связь оборвётся…

Антон с Ваней дурачились в детской, оттуда доносился их смех и сердце заходилось. Я была на кухне и пыталась готовить. Пыталась, потому что всё валилось из рук, а от запаха мяса тошнило. Мне это всё категорически не нравилось, и я отмела дурные подозрения, отправив подложку с мясом в мусорное ведро.

— Так. — выдохнула, протирая лицо холодной водой, — Оно просто протухло. — убедила сама себя, и открыв холодильник, достала оттуда сыр.

Макароны с сыром тоже неплохой вариант для обеда. Ваня их любит. Вместо сковороды выставила на плиту кастрюлю с водой. Убрав со стола лишние продукты, принялась натирать сыр. Я не осознавала, что делаю что-то не то, пытаясь в этот момент вспомнить какой день цикла. Какой в принципе день, число. Точно не знала, лишь примерно и в итоге большой кусок сыра был натёрт незаметно и весь. Даже если Антона пригласить на обед этого для нас много. Быстро соображая, убрала лишний сыр в контейнер и открыла шкаф с аптечкой.

Когда Ване было чуть больше года у меня был гормональный сбой и как следствие задержка, я даже успела купить тесты, но всё наладилось, и они не пригодились. Их я и нашла, чтобы увидеть отрицательный результат и успокоиться. Убедившись, что срок годности ещё не истёк, я быстро ушла в ванную комнату.

Была уверенна, что это моя паранойя, а тошнит меня от нервов и мясо несвежее. Вспоминать о Жене было тошно, но всё же мы предохранялись. Я была уверенна, что не могла забеременеть. Сидела на унитазе и гипнотизировала тест, пока руки не затряслись при виде двух полосок.

— Чёрт. — выдохнула, понимая, как темнеет в глазах.

Этого мне только не хватало. Я словно преступница поторопилась спрятать страшную улику и умывшись вернулась на кухню. Вода в кастрюле уже кипела из детской доносился счастливый Ванин визг, а я словно в вакууме. Ничего не могла начать делать. Стояла ещё минут десять и смотрела в бурлящую воду. Первая мысль, что вывела меня из этого состояния, это позвонить Тамаре Андреевне.

Даже пошарила по карманам халата на автомате, не вспомнив, что телефон мой пропал. С трудом я сварила макароны, даже забыла посолить воду, хорошо, что был сыр. Приготовила чай и накрыв стол для Вани пошла в детскую.

— Обед готов. — Антон катал с Ваней машинки по ковру, изображая звук урчащего двигателя.

— Можно я накормлю? — спросил он, о том, о чём я сама хотела, но не могла попросить.

— Хорошо. — пожав плечами вышла из детской и буквально по стенке дошла до спальни.

Стоило лишь на подушку опустить голову, как её атаковали хаотичные мысли. Сжавшись в комок, я думала об аборте. О том, где его сделать, притом, что у меня даже документов нет. Думала, как буду договариваться с Тамарой Андреевной и с кем оставить Ваню на это время. Когда в мыслях весь хаос разложился на хладнокровный тихий план, в дверь спальни постучался Антон.

Это мне казалось, что я легла на кровать подумать минут пять назад, на самом деле прошло больше часа.

— Ваня спит, я уложил его. Поговорим? — мягко спросил он, не решаясь зайти даже на порог комнаты.

Я вскочила с кровати словно ошпаренная кипятком.

— Мне нужны документы! Срочно! И телефон! — буквально кричала в диссонанс тому хладнокровному решению.

Меня пугала перспектива не успеть вовремя избавиться от проблемы. То, что эта беременность именно проблема, было ясно как божий день. Даже ни на секунду я не задумалась, что хочу оставить то, чего быть и не должно было.

— Тише. Чего ты кричишь? Сына разбудишь. В подъезде поговорим. — не дожидаясь моего согласия, Антон пошёл на выход.

Не в том я была положении, чтобы спорить и показывать характер. Да и точки над i надо расставлять. Пошла за ним в подъезд, действительно неплохая идея, чтобы, если переклинит не разбудить и не напугать Ваню.

— О чём ты хотел поговорить? — спросила сразу же, занимая место у двери.

Прохладная стена придавала мне твёрдость, а дрожащие руки я спрятала в карманы.

— О нас. — Антон, стоящий у перил, шагнул ко мне.

Всё моё желание точек над i, всё понимание затруднительности положения разом растворилось в негодовании.

— Стой там, не надо подходить ко мне! — очертила ему взглядом границу в метре от себя. — Никаких нас нет. Не понял ещё? Документы сделаю и уеду хрен найдёшь! А вы…вы с отцом просто больные… — запнулась на полуслове, не в силах отчего-то назвать именно Антона нарочито грубо невзирая на злость, — Фанатики чёрт бы вас побрал! — выплюнула ему эти слова в лицо и резко развернулась, чтоб скорей скрыться за дверью иначе высок был риск скандала. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​

Задержал, преградив путь, заблокировал дверь ногой.

— Ты просто зла сейчас и не думаешь, что говоришь. — Антон не напирал, но дышала я с трудом словно он лёг мне на грудь, то душили эмоции и слова, разом рвущиеся наружу с сумасшедшей скоростью.

— Зла? — рассмеялась и мой смех в подъезде причудливо исказился в детский, ёкнуло, но так оказалось легче дышать, — Я не зла Антон, я в бешенстве! — заорала на него срывая голос по новой и дальше хрипела, — Вы долбанные фанатики! — ударила свободной рукой ему в грудь, — Легенда нужна для дела?! Пожалуйста! — второй удар, Мама умерла?! Переступили оба и дальше пошли! — третий уже вовсе слабый, потому что все силы в слова, — Сын твой вырастит тоже его в это же втянешь?! Ненавижу тебя! И отца твоего ненавижу! Я всех вас ненавижу! — на этом я задохнулась и руки плетями опустились, сил больше не осталось, но яростно продолжала смотреть ему в глаза…

Он схватил крепко, обнял, прижал к себе…

На мой нечеловеческий вой выглянул кто-то из соседей, но дверь тут же захлопнулась.

— Всё образуется. Всё у нас с тобой будет хорошо. — Антон гладил меня по голове пока я утыкалась лицом в него, вдыхая его запах, такой прокуренный, что снова тошно и горько стало. — А хочешь на море? Всей семьёй. — я усмехнулась и дёрнулась на этом вопросе, на словах о семье почти вырвалась из объятий Антона.

Он позволил лишь отпрянуть, чтобы смотреть друг другу в глаза, крепко сцепив кольцом руки на моей пояснице.

— Семьёй? — на меня снова напал смех, не совсем адекватный, верней неадекватный, — Возьмём Ванечку, Женю пригласим, да? И отдохнём большой шведской семьёй! — рявкнула ему в лицо и вновь попыталась вырваться.

Антон упрямо держал, и молча пережидал мою истерику. А я ощутила себя загнанной в клетку, словно там в подвале снова. Только я не та рыбка которой готовят чистый аквариум, для меня вот-вот готова сковородка. Желание освободиться было столь отчаянным, что я воспользовалась последней картой. Той, что хотела оставить при себе и чтоб никто и никогда об этом не узнал. Никто и никогда. Как о самом страшном преступлении.

— Я беременна. — произнесла отдышавшись, словно душу из меня вытрясли, но это сработало.

Антон отпустил так резко, так что я спиной ударилась о стену и хохоча сумасшедшим смехом добавила;

— Это получается у Вани будет братик-дядя, ну или сестрёнка-тётя. Здорово да? И мир спасли и род Видовых продолжится. — смеялась под его, как мне показалось равнодушное молчание, глядя в стекло серых глаз.

— Ты всё равно моя! — рявкнул мне в лицо Антон, и влепив кулаком в стену со всей дури, сбежал по лестнице, оставив меня медленно сползающую по стене, параллельно стекающих капель его крови.

24

Антон в этот же день и вернулся. Уже вечером, когда Ваня ещё не спал, что крайне усложнило мне жизнь. Я не хотела Антона видеть, а сын не хотел его отпускать.

— Папа пошли в магасин. — тянул его за руку в прихожую, чтобы одеться.

— Что покупать будем? — на моё удивление, Антон согласился.

— Кидер! — радостно закричал Ваня и потянулся за курточкой…

— Ты реально думаешь, что я его с тобой отпускаю? — старалась говорить тише, чтобы сын, занятый добычей одежды ничего, не понял моего недовольства.

— Я не думаю Агата. Ты нашего сына со мной отпускаешь, — жёстко ответил, холодно глядя в глаза так, что и по спине холод, а я испугалась.

Впервые так, что не смела перечить, понимая, захоти Антон, он Ваню заберёт и нет гарантий, что увижу его. Только как заберёт? Сейчас тихо под предлогом похода в магазин или громко будем рвать его на части? Второй вариант был мне противен до ужаса, я не могла мучить ребёнка.

— Уже поздно, он сейчас разгуляется, и я его не уложу спать. — я чуть ли не расплакалась, жалко и отчаянно.

В глазах встали слёзы, казалось, что сейчас он его заберёт, и всё. Всё! Антон даже присел на корточки перед сыном, не думая слушать меня.

— Я его сам уложу. Когда вернёмся. — произнёс, уже помогая обуться моему мальчику.

Незаметно утёрла всё же скатившиеся по щекам слёзы и потянулась к полке за шапочкой. Сама надела её на Ванину голову, с мыслью, возможно, делаю это в последний раз, а он довольный глядел на меня.

— Чайник пока поставь. — бросил Антон, уводя Ваню за руку из квартиры.

Дверь захлопнулась, и я, словно в тумане побрела на кухню. Мимо плиты и чайника, сразу к окну. Из него было видно магазин, но я уже не надеялась, что увижу, как сынок зайдёт в его двери. Количество времени для меня исказилось и минуту я воспринимала как десять.

— Ну, где же вы? — я лбом уткнулась в прохладное стекло и отказывалась верить, что они не выйдут к магазину.

Но нет, их не было. Я бросилась босая и в халате на улицу, не понимая, что смысла в этом никакого нет. Он давно посадил его в машину и увёз… и что я с этим буду делать?! Кляла себя за то, что промолчала как овца и позволила Антону забрать ребёнка, но толку что?!

Холод пробирал до костей стоило лишь оказаться на улице. Ёжась, и переступая с ноги на ногу, я огляделась. Двор был пуст, на парковке ни моей машины, никаких машин не было, как и надежд. Я убедилась и перестала трястись. Стало так всё равно, словно меня выключили уже окончательно. Стояла так сумасшедшей женщиной в халате и пялилась на пустую парковку у дома. Пока не окликнули. Нехотя и безразлично посмотрела в ту сторону. Со стороны детской площадки ко мне быстро подходил Антон с Ванькой на руках.

— Ты… — он был в бешенстве, и я много бы чего услышала, если бы не Ваня на его руках, а дойдя до меня схватил за руку и потащил в подъезд.

— Я не видела, вы не зашли в магазин, и машины нет, я думала ты забрал его. — оправдывалась торопливо, пытаясь взять сына себе, но Антон одёрнул.

Молча и жёстко и я замолчала, прекратив попытки. Ваня не понимал, что происходит и насупился, прижимаясь к отцу. Мне стало стыдно, я всё же напугала ребёнка.

Спустя час, уложив сына спать, Антон пришёл ко мне на кухню, где я отогревалась уже третьей кружкой чая.

— Документы твои и Ванины. — положил папку на стол и устало опустился на стул.

Через прозрачный пластик видела, что документы не новые. Паспорта в тех же обложках.

— Ты же сказал что… — Антон не дал договорить перебив.

— Сказал да, чтобы ты лыжи с моим сыном не навострила. Ты же по себе меня сегодня судила. Хочешь сбежать. — Антон смотрел на меня без укора, но его укоряющие слова заставляли краснеть от стыда, чего я не хотела.

— Хочу сбежать. Да. — с вызовом призналась, пытаясь загасить в себе тот стыд, что терзал меня, ведь это он виноват во всём, так почему же мне должно быть стыдно?!

— Не выйдет Агата. Ты, кстати, под подпиской, невыездная. Тебя ещё вызовут как свидетеля, да и я тебя не отпускаю. Хоть головой об стенку бейся, хрен тебе. Ваня мой сын, как и твой, я здесь, и он тут будет. А документы — вот, — подтолкнул в мою сторону правой рукой с разбитыми костяшками, на безымянном кольцо.

Так и не снял, а это словно било по рукам. Заставляло ненависть отступать маленькими шажочками. Его упёртость не позволяла ей разрастаться, и смотреть ему в глаза с ненавистью и злостью было всё сложней.

— Ну и зачем они мне? Я же, вроде как получается у тебя в плену. — заметила это с отвращением.

Раньше бы я не ослушалась, а теперь не хотела. Антон лишь на секунду замешкался с ответом, переведя взгляд от моих глаз на живот.

— Тебе сейчас нужны. На учёт встать, анализы. — его голос не срывался, конечно, но тон стал другим, губы словно нехотя шевелились и на меня он уже не смотрел.

— Серьёзно? — усмехнулась, — Решил, что я рожу этого ребёнка? — наши взгляды снова встретились, я смотрела со злостью, он с сомнением. — Его бы не было Антон, и ничего бы не было, если бы ты мне всё рассказал! Я бы поняла и приняла бы, всё бы сделала, как скажешь, но твоё враньё и ты ещё хочешь, чтобы я тебе верила? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌

— Да не мог я тебе рассказать. А он не должен был… у меня с ним был уговор. Ты под защитой его, а я довожу дело до конца. — нарочито тихо произнёс Антон, напоминая мне, что голос повышать не стоит. — Влад мог догадаться проверить тебя. Ты бы всё рассказала. Вспомни мать свою на свадьбе, ей что говорили делать, то она и делала. Ты себе даже представить не можешь что это за дрянь и что можно получить благодаря этому Дыханию. — он поморщился так нехорошо, он представлял что, он знал это, но я была на своей волне обиды, не могла его понять.

— Я отлично представляю, что можно из-за неё потерять! — всё же крикнула, не выдержав напряжения, но тише уже после, — Сними кольцо Антон, к чему это? Не отпустишь я поняла, да, но вместе мы никогда не будем. Кто ты? Джеймс Бонд хренов да? Завтра тебя снова призовут, и что? Снова хоронить тебя прикажешь?

Антон покачал головой отрицательно и с сумасшедшей надеждой подался вперёд.

— Не призовут. Это было единственное и последнее дело. Давай забудем всё. Заново. — он спустился со стула на колени, разрывая мою и без того рваную душу в клочья, вцепился в халат, сжимая до треска ткани, — Мне вилы без тебя… — процедил сквозь зубы, и в глазах наших слёзы.

— Уходи Антон. — просила, задохнувшись от слёз, пряча лицо в ладонях.

Разжались его пальцы на ткани, он молча поднялся и ушёл в прихожую. Ушёл не сразу, долго копошился там, а я с трудом удержалась на стуле, чтобы не броситься вдогонку.

25

Несколько дней Антон приезжал к Ване как по часам хоть время сверяй. Привозил продукты, со мной перекидывался дежурными фразами, а главное, вернул телефон. Точней привёз новый, пояснив, что прежний изъят. Но мне уже было плевать на тот старый телефон, главное, я наконец-то смогла позвонить своему гинекологу и договориться о приёме. Хотела поехать одна, но Антон отказал, и его мотивов я не стала выяснять. Мне было всё равно с кем ехать, лишь бы скорей всё убрать, пока эти клетки не стали человеком, я этого боялась. И боялась, что могу захотеть передумать. Тамара Андреевна встретила меня радушно. Выслушала, провела осмотр и отправила в кабинет УЗИ, чтобы уточнить срок.

— Так. — врач Марина Сергеевна водила по моему животу датчиком, а я смотрела на экран видела чёрное пятно, но не чувствовала сожаления или отвращения.

Несмотря на опасения, всё было так мёртво внутри словно это не беременность, а рядовая болячка, от которой необходимо избавиться. И если какие-то мысли и проскакивали, то лишь о том, чтоб поскорей с этим покончить и постараться забыть.

— Агата, — Марина Сергеевна взглянула на меня с сочувствием, — а у вас здесь ничего нет. Анэмбриония.

— Что это такое? — испугалась я за себя, потому что у меня Ванька и болеть мне нельзя.

— Пустое плодное яйцо. В этом случае эмбрион или не сформировался вовсе или его развитие замерло на ранних сроках, я даже не вижу его. Вы ХГЧ сдавали? Должен быть низкий показатель и в динамике рост незначительный. — обратилась ко мне Марина Сергеевна, а я её не слушала словно.

— Как замерло? — смысл слов врача дошел до меня не сразу, я приподнялась на локтях, глядя монитор, словно могла там что-то понять.

— Такое бывает. Видимо, какие-то отклонения. Не расстраивай… — Марина Сергеевна принялась меня утешать, но я пресекла её попытку резко перебив.

— Вообще-то, я аборт хочу сделать. — сухо призналась.

У врача словно камень с плеч свалился. Она выдохнула с освобождением.

— А-а-а ну всё понятно. Тамара никогда не помечает, я тут распинаюсь, показываю. Тогда вам прямое показание на прерывание пишу.

— Да. Пожалуйста. Спасибо. — села на кушетке, стирая салфеткой гель.

У меня не было ощущения свалившегося камня с плеч. Всё равно тяготило и била по нервам эта ситуация. Желание её разрешить поскорей не давало выдохнуть так же спокойно, как это сделала Марина Сергеевна.

После УЗИ я набрала Антона и предупредила, что задерживаюсь. Попросила, чтобы он покормил Ваню обедом, нехотя, но согласился отъехать в кафе. Велел строго-настрого ждать его и никуда не уходить.

Мне же с результатами УЗИ необходимо было дойти до Тамары Андреевны.

Возле её кабинета была очередь из двух девушек и третья уже в кабинете, а мой приём хоть и был по записи, но давно прошёл. Пришлось сидеть и ждать ещё, это ожидание угнетало. Я хотела всё быстро, здесь и сейчас, чтобы отрезать, и всё!

— Ну что там? — из моих тягостных мыслей вывел голос Тамары Андреевны.

Я так ушла в себя, что не видела ничего. Две девушки уже прошли свою очередь и возле кабинета гинеколога я сидела одна.

— Ничего. Пусто. — протянула ей бумажку, где в углу большими буквами было написано прерывание.

— Заходи в кабинет.

Гинеколог посмотрела мои результаты и предложила несколько вариантов.

— Можно подождать, либо таблетки, или же вакуум-аспирация.

— Мне бы побыстрей. Не хочу ждать. — меня трусило на стуле, от нетерпения.

— В любом случае Агата необходимо сдать анализы, а там будем думать.

— Хорошо. — подскочила со стула, готовая на анализы хоть сейчас, хотя знала что делаются они утром, — Если я завтра сдам всё, когда можно будет?

— Завтра сдашь утром натощак, после обеда результаты посмотрю и позвоню уже. Определимся.

— Хоть примерно когда можно? — нанималась я.

— Торопыга. — тяжело вздохнув произнесла Тамара Андреевна.

— Завтра точно нет если это будут ни таблетки, то это по предварительной записи. Но я договорюсь раз так срочно надо. Послезавтра.

— Спасибо. — забрала направления и вышла из кабинета.

Не прошла нескольких метров по коридору, как мне позвонил Антон.

— Ты освободилась? Я уже подъехал, Ванька пообедал и спит. — отчитался Антон.

— Угу. — буркнула и сбросила вызов.

Поведение Антона сильно мешало мне его ненавидеть. Очередное доказательство того, что если и рвать, то сразу, иначе это не порвётся. Он был не против меня, а за, и со мной и это било по рукам, даже несмотря на то, что, по сути, удерживал.

Вышла из больницы и сразу юркнула в машину на заднее, сев рядом с сыном. Тёплый салон, тихая музыка, спящий Ваня в детском кресле и Антон. Спокойный, в каком-то уютном, свободном свитере мелкой вязки, серого цвета. Быстро пристегнулась ремнём безопасности, прогоняя прочь желание его коснуться.

Он не глушил двигатель, поэтому мы сразу поехали, ни о чём не разговаривая. Лишь на перекрёстке в длительном ожидании зелёного прозвучал его мягкий голос. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​

— Что делать будем? — я не поняла его вопроса.

— В смысле? — подумала, что он интересуется планами на вечер, словно у него выходной, а мы, как и полгода назад едем домой после прогулки в парке.

— Врач что сказал? Ты точно решила аборт? — пояснил Антон и моё сердце дрогнуло.

Я ещё в тот день, когда он узнал, заметила его слова про учёт, но не то было состояние чтобы думать об этом. И было на самом деле удивительно осознать, что он готов принять любое моё решение. Это при его-то злости в момент моего признания. Тогда хотела сделать ему больно, говоря, что рожу от его отца. А вышло так, что он принял за чистую монету. Принял.

— Да решила. Завтра сдаю анализы и всё. — не было желания объяснять Антону, что не только я решила, но и природа со мной солидарна.

Сама всё без меня свернула в зачатке.

* * *

На следующий день я сдала анализы и всё время ожидания звонка от Тамары Андреевны меня трясло мелкой дрожью. Я не находила себе места, не могла толком ничем заняться и постоянно смотрела на часы. Когда на экране телефона высветился номер врача так торопилась ответить, что чуть не выронила устройство.

— Да. Ну что там?! — от моего возгласа засыпающий рядом Ваня вздрогнул, но я его вовремя успокоила, нежно погладив по спине.

— Анализыплохие, у тебя уже воспалительный процесс начался. Поэтому дорогая моя ждут тебя завтра у нас, к восьми утра подъезжай, голод минимум семь часов. До десяти почистят тебя, потом в стационаре отлежишься до вечера и домой.

— Хорошо. Я приеду.

Отложив телефон после разговора с Тамарой Андреевной, легла рядышком с засыпающим сыном. Вот теперь появилось это ощущение облегчения, словно камень с плеч свалился. Я знала точно дату и время, а определённость меня успокаивала так, что я смогла заснуть вместе с Ванькой.

Антон приехал вечером, когда Ваня ещё не спал, и они устроились в гостиной вместе смотреть мультики перед сном. Я то топталась на пороге комнаты, то уходила на кухню, делая вид, что занимаюсь домашними делами. Ждала, что Антон сам спросит, как и что, не решаясь начать этот разговор первой.

— Что ты мечешься? — заметил меня и спросил наконец, когда я заглянула в гостиную вот уже в пятый раз.

— Ничего. Завтра мне в больницу нужно будет. На весь день. — быстро сказала и снова направилась на кухню.

Наблюдать за тем, как он с сыном деловито смотрит мультфильм было невозможно. Душа, истерзанная Антоном, по нему же и тосковала.

Он не пошёл за мной, остался с Ваней смотреть мультики, потом они ушли в ванную комнату купаться, и я не вставала перед ними. Лишь принесла полотенце для сына, а потом снова вернулась на кухню. Спать Ваню тоже укладывал Антон, соскучился, навёрстывал, а я понимала, что не смогу лишить их друг друга. Даже если отпустит. Вся ненависть и злость что была во мне по отношению к нему, растворилась в тоске. Осталась разве что обида и то не на Антона, а в целом на всё, что случилось и в большей степени на саму себя. Мне же нетерпелось начать новую жизнь, хотя меня никто не торопил. Не было причин сближаться с Евгением так скоро…

— Я сегодня останусь. На диване лягу. — произнёс Антон, зайдя на кухню.

Он прошёл прямиком к плите и поставил чайник пока я думала, что ответить.

— Ко скольки тебе в больнице нужно быть? — он повернулся ко мне, почти присев на край разделочного стола у плиты.

Боже! Как же мне хотелось его обнять. Обнять и одновременно выгнать прочь, что не хотеть этого и не сделать. А он такой уставший, измученный, но всё равно упрямый.

— К восьми надо быть там. Я на такси доеду, сможешь с Ваней посидеть до вечера? — задав этот вопрос, тут же испугалась, что делать, если он не сможет?

Кому оставить Ивана?

— Смогу. — торопливо ответил Антон, сразу добавив; — Отвезу тоже сам.

— Ваню в такую рань будить? — обычно он спал до восьми, — Чтобы мне не опоздать, будить придётся в шесть утра.

— С Ваней Алёна посидит, я уже договорился, в семь подъедет. Она неплохо справилась пока нас не было.

— М. - кивнула, соглашаясь.

Алёна мне нравилась с самой первой нашей встречи, только она как тёплый кусок льда. Красивая и солнечная, но словно лёд бесчувственный внутри.

Мы оба замолчали, я смотрела на свои руки и после свистка закипающего чайника подорвалась со стула.

— Постелю тебе. — хотела проскочить мимо, но Антон поймал за руку, притянул к себе.

— Я так лягу. — обнял крепко, уткнулся носом в макушку, шумно втягивая воздух, — Прости родная, прости за это всё. Так не должно было случиться. Если бы я только мог что-то исправить, я бы исправил. — он стиснул меня в объятиях, и я задохнулась от желания ответить ему, но руки висели вдоль тела безвольными плетями.

— Ничего не исправить Антон. — я не выкрутилась из его мёртвой хватки, он сам отпустил и посмотрел в глаза.

— Прости за это. — прошептал едва слышно, но мне не нужно было этих просьб.

Я уже. Только вот ему об этом знать не стоит.

— Пойду, пожалуй, лягу спать.

* * *

Утром полил холодный дождь, напоминая мне тот страшный день похорон. Это было очень символично. В такой дождливый день всё началось и в подобный закончится.

— Он не испугается? Может быть его разбудить? — спросила у Антона, что стоял в ожидании меня, пока я соберусь.

— Нет Агата, я же не Бармалей, чего меня бояться? И мы отлично поладили, пока тебя не было. — успокоила Алёна.

— Хорошо. Завтрак для Вани на столе, нужно будет только чай сделать. — объясняла пришедшей на помощь Алёне, одеваясь в прихожей.

— Не стоило утруждаться. Я умею готовить. — призналась она и мило улыбнулась.

Мне на секунду показалось, что Алёна хотела меня задеть этим, но развивать эту мысль было некогда. Нужно было вовремя явиться в больницу, избавиться от причины моей нескончаемой тошноты.

— До вечера. — бросил Алёне Антон, выпуская меня из квартиры.

— Почему до вечера? Ты занят? — я и так нервничала, а сейчас и подавно, на душе было неспокойно.

— Ты же не думаешь, что я тебя одну оставлю. — Антон подцепил пояс моего плаща и притянув к себе провёл кончиками пальцев по щеке.

Завораживая, заставляя смотреть ему в глаза, слушать и слышать.

— Он, — так Антон называл своего отца, — Не успокоится. Если узнает про аборт, не даст сделать. — лицо его исказилось от злости.

— Да нечего спасать. Нет там никого. Чёрная дыра. — прошептала едва слышно, решив после слов Антона, что нас подслушивают.

— Ты не беременна? — удивился Антон и даже обрадовался.

— Это не та беременность, после которой рождается чудный ребёночек. Пустое плодное яйцо и я хочу, чтобы его убрали. Если мы будем тут болтать, мы опоздаем. — призналась всё же и дёрнулась в сторону лестницы.

Антон зашагал вместе со мной, но руку из-под пояса так и не убрал.

В больницу мы прибыли вовремя, я заполнила все необходимые документы, и всё. Операционная залита холодным светом, за окном льёт серый дождь, а на душе погано. Вот только на этом кресле, в этот миг и стало гаже всего.

Я ведь могла на нём оказаться значительно раньше, ещё три с лишним года назад. Но не оказалась. Память перемотала, забросила в тот день, когда Антон подумал, что я сделала аборт. И ведь не позвони ему, я бы сделала. Наши дороги бы разошлись, и я бы не сидела на этом кресле.

— Начинаем? — анестезиолог взял в руку маску и потянул меня за плечо, предлагая лечь.

Каждая клеточка тела была напряжена настолько, что сделать это получилось с трудом. Маска сразу легла на лицо и через десятки секунд я уплыла в прекрасный сон.

По иронии судьбы мне снилось рождение Вани. Те долгие часы мучений что с лихвой были награждены кричащим младенцем, выложенным на грудь. Антон, стоящий у изголовья, счастливо улыбался, глядя то на меня, то на сына. И солнце, палящее в окна родовой, грело душу и тело. И очень хотелось пить…

Я приходила в себя ещё в операционной, но лишь обрывками помнила, как добралась до палаты. Хотелось пить и спать, но пить сказали нельзя, а вот спать можно и я спала. Снова погружаясь в цветные сны. Шарики, Ваня, и солнце — вот такие сны мне снились пока не разбудил хирург.

Быстро осмотрел, провёл краткий инструктаж под чутким вниманием Антона и отпустил домой. Антон же всё это время был в больнице, не отходил от меня и не скрывал, как переживает. Всё бы отдала в этот момент за то, чтобы не было у меня ничего с его отцом. Но увы, перемотать жизнь нельзя.

— Пошли. Ты как? Давай я донесу до машины. — предложил Антон, видя моё затруднение, когда я вставала с кровати.

— Я в порядке. У меня даже не болит ничего. — храбрилась, пока действие обезболивающего ещё давало мне такую возможность.

— Тогда домой. — Антон пропустил меня вперёд из палаты, и я прошла несколько метров, прежде чем голова закружилась.

Болеть не болело, но слабость…Это не боль её невозможно перетерпеть, она просто не давала мне шагу ступить. Не было сил, и всё, беспомощный человек, а помочь некому.

Кроме рядом идущего Антона.

— Что? Плохо? — он и подхватил.

Сначала под руку, а потом и вовсе взял на руки и понёс по длинному коридору.

— Нормально. Я нормально. Голова закружилась просто. — шептала, глядя на хмурое лицо Антона, не верящего, что я говорю правду.

По дождливой дороге домой я лежала на разложенном сидении под его курткой, пропахшей до горечи сигаретами, и мне становилось легче. А вот дома меня ждала боль. Скрутило так, что я даже Алёне спасибо не сказала и не поцеловала уже спящего сына. Сил хватило лишь на то, чтобы уйти в спальню и лечь на кровать.

Я подтянула колени к груди, так становилось чуточку легче. С ужасом думала, неужели, если бы я тогда не позвонила Антону, вместо Ваньки была бы такая жуткая боль. От этого глупые слёзы сами собой катились по щекам, и покрывало на подушке становилось противно сырым. Это ощущение влажной ткани под щекой напоминало о том сыром матрасе из подвала, сдвинулась чуть в сторону.

— Как ты себя чувствуешь? — в комнату заглянул Антон, — Тебе нужно что-то? — спросил он.

— Да, полежи со мной. — я даже приподнялась, чтобы озвучить просьбу, глядя на него.

Антон замешкался на пороге комнаты, но быстро преодолел расстояние до кровати, лёг напротив, прижимая меня к себе. И стало легче, когда мои коленки упёрлись ему в грудь, когда его рука успокаивающей тяжестью легла на мою руку.

26

Антон дал мне несколько дней отлежаться, а потом я впервые оказалась на даче показаний. Меня спрашивали только о том дне, когда я прилетела с Ваней в Москву. Краснощёкий следователь непрозрачно намекал, чтобы я не упоминала Игоря, и я растерялась. Ведь это именно Игорь взял у меня из рук Ваню, и он же меня усыплял, но в кабинете я была не одна. Антон стоял у окна и разрешающе кивнул, когда я на него вопросительно уставилась.

В итоге нехитрых манипуляций Антона и следователя Титоренко с моих показаний именно Рой собственноручно похитил ребёнка и меня.

— Вот здесь подпишите и можете быть свободны Агата Ивановна. Кстати, подписку о невыезде с вас сняли, а то пока следствие и до суда дело дойдёт, может и год пройти. Но в любом случае вас вызовут заранее. — объяснился следователь, любезно подсовывая мне на подпись ложные показания.

Дрожащей рукой быстро всё подписала, понимая, что так будет лучше. Рой всё равно преступник, а за что его посадят и неважно. Только предстоящая дача показаний в суде удручала, чем я и поторопилась поделиться с Антоном.

— Я теперь ещё и врать должна в суде?! — тихо, но возмущённо спросила его, как только вышли из серого здания МВД.

— Не врать. Почему врать? — удивился Антон.

Искренне. Так, что я засомневалась в своей адекватности.

— Потому что это Игорь Ваню забирал, и Игорь меня усыпил. — сказала очевидное, то что уже говорила ни раз следователю и Антону в том числе.

— Ладно. — вздохнул Антон, и приобняв меня, подтянул к себе пока мы медленно шли к машине. — Честно, до суда дело не дойдёт. — он сказал это с лёгкостью, а на меня навалился страх.

— Его что не посадят?! — вот чего я боялась больше всего.

Что система правосудия окажется слаба в борьбе с такой гнидой, как Рой.

— Столько говна хорошим людям сделал, до суда не доживёт. Желающие вложиться в его смерть имеются в достатке.

— Всё! — зажала уши похолодевшими ладонями, — Не хочу ничего слушать! — Антон покорно кивнул, и мы дошли до машины молча.

Да и домой мы ехали молча. Я судорожно в уме мотала план побега, прикидываясь задремавшей. Раз я уже не под подпиской, мне только бы денег раздобыть на дорогу и жизнь. А потом посмотрим.

* * *

Хотела сбежать несмотря на все свои желания и чувства к Антону. Мне необходимо было побыть одной, чтобы в тишине разобраться в себе. Но Антон словно чувствовал мои намерения. Ночевал в гостиной и не отходил от меня всю неделю после того, как я узнала, что больше не нахожусь под подпиской о невыезде.

И очередное утро неделю спустя ничем не отличалось от предыдущих. На кухне за завтраком собралась рядовая семья, только каждый из своего угла вышел. Антон из гостиной, я из спальни и в детской захватила Ваню.

— Как ты себя чувствуешь? — Антон предпринял очередную попытку сближения, попытавшись обнять меня, пока я стояла у плиты, доготавливая кашу.

После той ночи, когда я его попросила полежать со мной, он это делал часто, приняв ту мою слабость за зелёный свет.

— Антон не делай так. — выкрутилась из его рук.

Диссонанс долбил по мозгам. Я хотела его обнять в ответ и тут же не хотела сдаваться и признавать, что простила за то, что впутал. Для этого мне и нужен был побег. Пауза. Разложить по чашам и посмотреть какая перевесит. Не станет же он меня насильно при себе держать, если я не захочу быть с ним. Верила что не станет. Антон хоть и упрям до ужаса, но адекватен.

— Что ты задумала Агата? — строго поинтересовался он, садясь за стол.

— При ребёнке будем отношения выяснять? — поставила перед Антоном тарелку с кашей, и он поймал за руку.

— И что? Развод? — спросил, заглядывая печально в глаза.

Сердце сжалось от страха и неожиданности. Ваня рядом стучал ложкой по столику детского стульчика, в котором сидел, и услышав новое слово, начал его повторять.

— Расвот! Расвот! Расвот! — радостно кричал сын, не понимая смысла слова и я повторила.

— Развод. — произнесла почти шёпотом, Ваня его перекрикивал.

— Что-то неуверенно. — хмыкнул Антон, — Фиг тебе. — и просто показал мне фигу.

— Знаешь что?! — взвилась я, швырнув в него тут же содранный с шеи фартук.

— Что? — милейшим голосом поинтересовался всё ещё мой муж, помешивая дымящуюся кашу в тарелке, не обратив внимания на фартук, повисший на его коленке.

— Ничего! Я ухожу! — рванула в прихожую, натягивать ботинки на голые ноги.

— Куда?! — крикнул мне Антон вслед.

— Жопой резать провода! — огрызнулась как в детстве на эмоциях и сдёрнула плащ с вешалки так, что оторвала петельку.

— На обратном пути хлеба купи! — всё с той же кухни прокричал Антон.

В его голосе звучал смех, отчего я чуть не разревелась прямо в прихожей.

— Фиг тебе… — шепнула под нос и вышла из квартиры, хлопнув дверью.

Я выбежала из дома без всего. В кармане плаща, кроме ключей от квартиры, ещё с того сезона болталась купюра в пятьсот рублей, и я быстрым шагом дошла до ближайшего кафе. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌

Побыть одной даже вот так было роскошью. Антон впервые не стал препятствовать тому, чтобы я куда-то вышла без него. Тем страннее была встреча с его отцом.

Евгений подсел ко мне сразу же, как только я поставила чашку кофе на стол. Словно он знал, что я выйду из дома, словно они с Антоном эту встречу подстроили. В свете последних событий у меня стала развиваться паранойя.

— Следишь за мной? — я всё ещё была взвинчена Антоновой фигой и внезапное появление его отца меня не напугало вовсе.

Хотя могло.

Если уж и равнять эту яблоньку с яблочком, то ко фрукту доверие было, а к дереву лишь презрение.

— Агата, давай поговорим. Я объясню, почему поступил так, а не иначе. — мягко просил он и эта мягкость голоса несмотря на отсутствие доверия словно завораживала.

Не давала воспротивиться и отказать.

— Ты сам то веришь, что это всё можно объяснить? — несмотря на свой вопрос небрежно кивнула, поджимая голые ноги под лавку.

Смотрела на кофе, опасаясь брать чашку в руки. Даже пальцы дрожали, а я не хотела этого выдавать. Отчаянно нахватало сигареты и напитка покрепче.

— Верю. Я так поступил, потому что мой сын недостоин тебя, потому что он знал, что так будет и всё равно подставил. Рома знал, что ему нельзя даже хотя бы серьёзно с кем-то встречаться, не то, что жить с женщиной, жениться и детей рожать. Он тебя подставил понимаешь ты это или нет? — вся располагающая мягкость его голоса куда-то улетучилась.

На меня смотрел взрослый и жестокий мужчина. Зверь, видящий во мне неравную себе, какой всегда, видел и видит Антон, а лишь добычу.

— Однако. — усмехнулась горько, схватила чашку твёрдой рукой и лишь после двух глотков кофе начала разговор; — То есть ты считаешь, что повёл себя благородно? Зная, что твой сын жив ты не дал мне шанса дождаться его. На что ты рассчитывал? Антон сделал всю грязную работу без возможности выйти из дела, а ты? Ты при договоре на мою и Ванькину защиту за его работу подвёл меня к отношениям заранее зная, что всё вскроется. На что ты рассчитывал?! На то что он реально погибнет, и я ничего не узнаю? На это?! — повысила голос без особого зазрения совести, да и кафе было пустым, работница не в счёт, она делала вид что нас не замечает.

— Я люблю тебя, и ты достойна лучшего. — с ровным лицом произнёс Женя, да и на мою тираду у него ни один мускул не дрогнул.

— А это разве ты? — чуть двинулась вперёд, глядя на него исподлобья, — Для тебя только твоё дело важно… а твоя жена? Мать твоих детей как же? — била, как мне казалось, по больному, но боли там было ни на грош.

А вот неприязнь была. Словно эта оплошность подпортила его так горячо любимое дело, и он хочет забыть не потому, что человек дорог был, а потому что косяк.

— Так вышло. Давай поговорим о нас, смерть моей жены здесь, вообще, ни при чём. — он злился, и это отразилось в его чуть дрогнувшем взгляде.

— Ни при чём? А если бы её сердце выдержало? И как тогда? Врал бы ей все эти годы что ваш сын подлая тварь?

Женя посмотрел на меня, не моргнув ни разу, словно с честью принимал удар, но это было не так. Ни с честью, а с нездоровым пофигизмом.

— Хорошо. Давай поговорим. О нас. — сделала паузу, — Я могла бы полюбить тебя. Да. У меня даже начали зарождаться чувства к тебе конкретно без отсылки на схожесть с Антоном. Ты же этим умело воспользовался тогда да? Не отвечай я и так это знаю. Меня подкупало и то, как ты относился к Ване, твоя мягкость по отношению ко мне. Забота и нежность, и я непросто отвечала взаимностью, потому что должна. Я хотела тебя радовать, хотела к тебе прикасаться без отсылки на своё воображение. Я хотела тебя полюбить. — снова усмехнулась, сделав короткую паузу, — Но, когда всё вскрылось, знаешь, я ничего общего с тобой иметь не хочу. Ничего и никого.

— Я тебя понял. — сухо произнёс, словно он робот, — Ответь мне теперь только на один вопрос, если бы с беременностью всё было в порядке… — перебила его резко и громко, на эмоциях ударив ладонями стол.

— Нет! — меня бросило в жар от наглости, — Кто, вообще, дал тебе право? Это медицинская тайна! — слёзы подступили к глазам, вся выдержка полетела к чёрту, и я вскочила с места.

Вот она очевидная разница. Антон был рядом, он всё знал, и меня это не задевало вовсе, я искала в нём поддержки. А то, что Видов влез в это и покопался своими руками без моего на то разрешения отвратило от него окончательно.

— Никогда бы. После всего этого я не родила бы от тебя детей! Они, Антон, Алина, они для тебя всё тот же расходный материал, как твоя жена. И была бы я! Ты просто чудовище, и я рада, что природа так распорядилась иначе мне бы пришлось стать такой же убийцей как ты! — задохнувшись от слов, что плевала как яд в то же ровное лицо я бросилась на улицу, добежала до парка, скрылась за трансформаторной будкой где дурно пахло.

Я рвано дышала, прижимая руки к ноющему животу. Боялась, что он пойдёт за мной. Найдёт. И чёрт знает что сделает!! Вдруг у него есть Дыхание дьявола? Я для него добыча и жертва, а не равная. Простояв так полчаса, я вышла из укрытия и побрела к дому постоянно оглядываясь. Почти свернув под арку дома, вспомнила про хлеб и повернула в сторону магазина. В кармане лежала сдача от кофе и её как раз хватило на булку чёрного и киндер. Когда вернулась домой, Антон с Ваней были в ванной, умывались после завтрака. Времени с моего бегства оказывается прошло меньше часа.

— Хлеб купила?! — спросил Антон, крича из ванной.

— Купила. — буркнула я, желания вести мирную беседу с ним не было, но и при ребёнке скандалить идиотизм.

— Какой? — отчего Антон был так дотошен я не понимала, да и не хотела понимать, просто ответила, чтобы отстал.

— Чёрный, Дарницкий который. — устало стянула плащ и села на лавочку чтобы разуться, с ужасом увидев свои посиневшие от весеннего холода ноги.

— А что белого не было? — продолжил допрос Антон, появившись в прихожей с только что умытым Ванькой на руках.

— Был. А что надо было белый взять? — протянула сыну яйцо с сюрпризом, радуясь его счастливой улыбке.

Он часто закивал, что на его детском языке в последнее время означало спасибо.

— Просто ты так хочешь развестись, а хлеб купила чёрный. Мой любимый. — с довольной улыбкой заметил Антон.

Сочинять, что на автомате купила именно чёрный я не стала, но вот улыбку с лица Антона стереть хотелось.

— Я разговаривала с Женей. Только что. Он следит за мной. Он знает про чистку. Он копается в моей личной жизни. С этим можно что-то сделать? — я снова закипала как чайник на плите, разве что крышечка по лбу не звякала и свисток не свистел.

— Когда? Что он сказал? — Антон отпустил Ваню на пол и полез в карман шорт за телефоном.

Нет. Он не подстраивал этой встрече. Искренне удивился и заволновался.

— Нёс чушь про то, как он меня достоин, а ты нет.

— А ты что?

— А я хочу, чтобы вы оставили меня в покое! — рявкнула на Антона и ушла за сыном в детскую.

* * *

Не ожидала, что появление Жени хоть как-то сыграет мне на руку. Антон сорвался с места.

— Я уехал, буду вечером и за порог ни шагу. — сквозь зубы процедил взъерошенный Антон, заглянув в детскую.

— Что даже с Ваней погулять нельзя? — удивилась искренне, дома мой страх отступил и здесь, как там возле трансформаторной будки я не боялась ничего.

— На балконе с ним погуляешь. — рыкнул Антон, тут же добавив; — Даже двери никому не открывай. Ты поняла меня Агата?! — я кивнула.

Сбежать бы всё равно не вышло. Денег у меня не было и что с моими счетами я не знала, да и карточки не восстанавливала. Антон ушёл, хлопнув дверью, я осталась с Ваней играть в детской. Старалась отвлечься от происходящего, тщательно выстраивая с сыном ферму из конструктора.

— Сына, а где свинка? — спросила про очередное животное.

— Хъю-хъю! — отвечал Ваня, тыча маленьким пальчиком в розовый пятак пластиковой свиньи.

— Правильно. И хрюнделю нужен загончик. — потянулась за порцией деталек для нового строения и в этот момент раздался звонок.

Я вздрогнула от всё ещё сидевшего во мне страха.

— Сиди тут сынок, вот, — отдала ему конструктор, — Строй свинке домик, я сейчас вернусь.

Тихо на носочках дошла до двери, аккуратно посмотрела через глазок. На площадке перед дверью крутился мужик в форме курьера. Да-да, паранойя цвела буйным цветом и в то, что это реальный курьер я не верила ни грамма. Больно рожа у него была серьёзная для такой работы.

— Что вы хотели? — крикнула из-за двери, проворачивая дополнительный замок, для полной защиты.

— У меня цветы для Агаты Алиевой. — в глазке показалась корзина с алыми розами.

На душе мгновенно похолодело. В голову полезли всякие жуткие картинки, главной из которых была месть от Роя. Мало ли как, но вдруг у него свои люди на свободе.

— У меня аллергия на цветы, так что уходите! Я их забирать не стану! — прокричала из-за двери, жалея, что вообще себя обнаружила.

— Как хотите, но заказ оплачен, я под дверью оставлю. — довольно быстро курьер сдался, оставил корзину под дверью и свалил.

С моим воображением теперь только боевики снимать, я отскочила от двери подальше. Мысль что там в корзинке куча гранат напрочь отшибла здравомыслие. Добежала до детской, схватила Ваньку и ломанулась в дальнюю часть квартиры.

— Вот тут поиграй. — устроила Ваню в гардеробном шкафу на пледе, сама набрала Антона.

Вызываемы вами абонент…

— Блин! — сбросила вызов, попыталась ещё раз, но звонок не доходил, обрываясь мерзким голосом автоответчика.

Опустилась на пол перед сыном, он довольный уже изучал содержимое шкафчиков с вещами и не обращал внимания на мою панику. Телефон в руке завибрировал, я думала, что Антон появился в сети и это пришло оповещение, но нет.

Намёков ты не понимаешь, поэтому прямо говорю, в корзине с цветами билеты на самолёт. Париж ждёт! И я вас жду! =)

Это было сообщение от Алины…

27

Два месяца спустя…

Где-то в Париже…

— Чёртов блин! А-а-а-а!? — взревела Аля, и с остервенением принялась отскребать со сковороды пригоревшее тесто в мусорное ведро.

— Алин, ну не при ребёнке же. — возмутилась чуть-чуть, всё же я гостья.

Мне и так казалось, что мы Алину стесняем, но выбрать, где жить у меня возможности не было.

— Вано! Не слушай тётю, блинчик хороший. — ласково закривлялась Алина, отчего сынок пришёл в восторг, задорно захохотав.

— Давай я. У тебя, кажется, тесто жидкое. — я уже вышла из-за стола, как миска с тестом для блинов полетела на пол.

— Упс-с-с. — Аля бросила сковороду и лопатку в раковину, отступила на шаг назад, спасая пушистые тапки от подбирающейся к ним бежевой лужи.

— Блин. — я вздохнула обречённо.

Завтрак из-за Алиного желания готовить сегодня блины и так задерживался, а теперь и вовсе наметился разгрузочным.

— Фигня! Позавтракаем в кафе, потом гулять в парк пойдём. — весело заявила Алина, небрежно закидав растёкшуюся лужу теста бумажными полотенцами.

По всему её виду было ясно, что убирать это она сейчас не намеренна.

— Это очень дорого Алин, давай, — я замялась, вспоминая, что она любит, — А давай мюсли поедим. — предложила, принимаясь за уборку.

— Нет. — капризно отказала он, — И что это за мода в чужом кармане копаться?! Я пригласила в кафе, значит мы идём в кафе и это нисколечко недорого. Давай бросай эту лабуду, уборщица придёт всё уберёт. Я надену новый сарафан! — Алина, радостной пташкой упорхнула в свою комнату.

Два месяца назад я бы и подумать не могла, что она окажется на моей стороне. Поможет выбраться из западни и подарит время для того, чтобы я могла разобраться в себе.! Кроме этого, она ещё и содержала нас с Ваней. Ведь побег был спонтанным, я едва успела на самолёт, о том, чтобы раздобыть денег речь не шла. Главным тогда было успеть вырваться. Я рассчитывала на несколько дней или неделю, не сомневалась, что Антон найдёт и заберёт нас, но уже два месяца мы жили здесь и словно никому не были нужны. Антон, обрывавший мой телефон, когда я была в аэропорту ни разу не позвонил мне после.

Летнее солнышко сразу согрело, когда мы втроём вышли на улицу.

— Обожаю лет! — раскинув руки в стороны, Алина подставляла лицо солнцу и кружилась, идя вперёд, хорошо, что людей не было, иначе на узкой улочке точно бы сбила кого-то.

— Куда пойдём?? — вопрос денежный меня заставлял нервно накручивать пояс платья на палец.

Ваня, смеясь, бежал чуть впереди, стараясь одномоментно скакать и кружиться как Алина.

— В квартале отсюда открылся новый ресторан. Мы идём туда! — хохотнув, радостно заявила Алина.

У меня похолодело внутри.

— Это очень дорого Алин, мы точно не пойдём. Если ты без нас идти стесняешься, то мы дома посидим. — я хоть и шла вперёд, но лишь, чтобы она меня слышала.

— Слушай, — Аля поймала на руки догнавшего её Ваню и резко остановившись повернулась ко мне, — Этот ресторан открыл дорогой мне человек, я не могу ему отказать, к тому же завтраком нас накормят бесплатно. — она подмигнула мне и сунула Ваню на руки.

— Это же твой близкий человек, а припрёмся и мы, это неудобно. — продолжала ныть я, не желая быть обузой.

— Если ты сейчас откажешься, я смертельно на тебя обижусь. — Алина пустила в ход тяжёлую артиллерию.

Пришлось идти, не могла ей отказать. Не хотела, чтобы она обижалась. Я была обязана ей за её поддержку, и за те попытки открыть мне глаза там в Абу-Даби, когда она не могла этого сделать. Не могла, но пыталась всячески, пока не сдалась.

Лаконичная вывеска сверкала на солнце серебром, и название ресторана было соответствующе. Сильвер — серебро. Стоило зайти в ресторан, как сразу что-то смутило меня, но я не поняла, что конкретно. Внутри было всё в сочетании жёлтого и серебристого цветов и не единой души. Словно ресторан ещё не начал работу, а я не обратила внимания при входе на вывеску.

— Кажется, он ещё не работает. — предположила неуверенно.

— Для нас работает. — ухмыльнулась Алина.

— Мама сотли-и-и! Шалики! — радостно и излишне громко для такого пафосного заведения закричал Ваня.

— Т-ш-ш-ш. Тихо сынок. — взяла его за руку, и мы пошли за Алиной по ресторану, под потолком которого действительно парили идеально круглые и яркие жёлтые шарики.

Алина в этом новом ресторане чувствовала себя как рыба в воде, знала куда идти, явно была здесь не раз.

— Вано! Пойдём поможешь мне выбрать мороженое, а ты Агата вон за тот столик садись. — Алина перехватила у меня из руки Ванину руку и мне не оставалось ничего другого, как сесть за столик.

С минуту я наблюдала за Ваней и Алиной, что стояли у красивой витрины с десертами и мороженым, потом перевела взгляд на стол и сердце забилось быстрей. Прямо передо мной лежала алая роза. Роза и роза, подумаешь, но именно такие розы прислала Алина в корзине с билетами. Я осмотрелась и убедилась, что на других столах роз не было. Посмотрела на потолок и поняла, что меня смутило на входе.

Круглые жёлтые шары… От мыслей отвлекли.

— Здравствуйте, меня зовут Карина, я буду обслуживать ваш столик. Рады приветствовать вас в нашем ресторане. Меню, пожалуйста. — любезная девушка в жёлтом сарафане говорила со мной на чистом русском языке, отчего я тоже растерялась.

— Простите, а где здесь дамская комната? — мне нужно было умыться и прийти в себя.

— Вот сюда прямо и направо дамская. — с улыбкой объяснила она.

Убедившись, что Алина с Ваней заняты выбором десерта, без предупреждения покинула столик. Зайдя в дамскую комнату, я сразу же прислонилась к прохладному кафелю щекой. Лицо от догадок непросто горело, оно пылало адским пламенем, раскаляя воздух вокруг меня. Странное ощущение копошилось внутри, и оно было похоже на восторг и страх одновременно. От него тошнило, кафель от щеки нагрелся и я, пошатываясь, шагнула в сторону раковины. Включив холодную воду на полную мощность, быстро умылась и посмотрела на своё отражение. Болезненно побледневшая кожа портила меня и в этом золотистом платье я смотрелась нелепо, напоминая труп.

Смотрела на себя, но в зеркальном отражении увидела, как дверь открылась и на пороге появился Антон. На секунду замер там, но стоило мне повернуться пошёл на меня.

Смотреть в серые глаза с ясным пониманием, что любишь их до безумия и жажды стоять так и вечно смотреть в эти глаза цвета маренго — это страшно. Страшно от понимания что сопротивление здесь бесполезно. И мы смотрели и говорили так молча без слов одним лишь взглядом глаза в глаза. А это не только прощение, любовь и боль, ещё вызов и признание. Болезненное, но ясное для нас обоих как божий день. Как солнце и вода. И его молчание с моим сердцем навылет.

— Перебесилась? — спросил после долгого молчания, а я не смогла ответить.

Вместо ответа на вопрос бросилась на его шею, врезаясь в его губы. Поцелуй долгий и жадный, запоздавший на целых два месяца. На целую вечность.

Время для нас остановилось. Мы сцепились, словно как два урагана в попытке стать одним более мощным. Одежда летела на пол, кожа горела от прикосновений, укусов и поцелуев. Слова были не нужны, только бы утолить это желание стать единым. И мы стали. Ярко, как вспышка, и хотелось ещё, пока не обессилим оба. Я не могла оторваться от груди Антона, беспрестанно покрывала поцелуями, но нас прервал стук в дверь.

— Эй! Вы чё там?! Новенького делаете?! А про старенького забыли! — орала Алина из-за двери.

Я зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться.

— Идём! — крикнул Антон, помогая надеть мне платье.

— Да неужели! — огрызнулась Алина и ушла, недовольно топая ногами.

Мы быстро привели себя в порядок, и я хотела уже идти на выход к сыну, но Антон остановил, притянув за руку к себе.

— И вот. — он протянул мне кольца.

Одно из них он и привязывал уже почти четыре года назад к моей ноге, жёлтым шариком с серебряной надписью.

— Я помню тот шарик. — я всё хорошее помню, только хорошее.

— Ещё раз снимешь, — глядя мне в глаза, он медленно надел сразу оба кольца на безымянный палец, — Накажу… — шепнул уже на ухо, укусив после в шею.

Мы вышли в зал, держась крепко за руки, так, словно не было ничего. Реверс. Ваня увидел Антона снова после долгой разлуки и побежал навстречу, раскинув ручки для объятий, звонко крикнув:

— Папа!!!

КОНЕЦ

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27