стоять».
А матушка его в ответ так сыну говорит:
«Я если б знала про беду, что жизнь тебе сулит,
Дала б я возраст от Ильи, что Муромцем зовут,
А силой был бы ты Самсон, он — богатырь, не врут».
Но делать нечего — приказ не будешь нарушать,
Добрыня стал в поход добро неспешно собирать.
Одежду добрую одел, он лук, копье берёт.
Всё дорогое у него — в бою не подведёт.
Когда уж сел он на коня, мамаша голосит:
«Настасья, мужнина жена, беги да расспроси,
Далёко едет ли твой муж и ждать когда его».
Добрыня отвечал жене: «Шесть лет — чтоб никого.
Когда двенадцатый годок пройдёт, то весть ты жди.
Коль прибежит один мой конь, тогда то и тужи.
Живи вдовой иль — под венец, но только не ходи
За Алексея, что всем люб, — Поповича. Гляди!»
У дуба встретились с утра и помолившись — в путь.
Три года длился тот поход, невзгод досталось — жуть.
Но доскакали до орды и к Будеяру в стан.
Василь берёт письмо, дары, он, как бы, не устал.
И бодро входит он в шатёр, там пир в ту пору был.
Но Будеяр на этот пир его не пригласил.
Письмо повинное берёт, дары берёт из рук,
Развлечься хочет Будеяр, зовёт он громко слуг.
Чтоб принесли ему игру, что шахматы зовут,
Коль победите вы меня — не долго вам быть тут.
Василь Добрыню посадил за жизнь их поиграть.
Сначала верх взял Будеяр — беду им видно ждать.
Потом два раза богатырь Добрыня победил.
Расстроился тот Будеяр, к другому приступил.
Несут заветный лук его и малое кольцо:
«В кольцо коль попадёте вы — в сохранности лицо».
Василь Добрыни дал почёт в ту малу цель стрелять.
Добрыня лук вмиг натянул и смог его сломать.
Второй лук слуги принесли — огромный такой лук!
И вновь Добрыня лук сломал как тот трухлявый сук.
Свой лук походный просит он и лук ему несут.
В кольцо Добрынюшка попал — о меткости не врут.
Когда стрелял сам Будеяр, не так он меток был.
Затеял новую игру — бороться, что есть сил.
На двор Добрыня выходил — там тьма богатырей,
Иван в сраженье подсобил с дубинушкой своей.
Поколотили всю их тьму — ну, Будеяр вопить:
«Останови своих ребят, оставь моих ты жить!
Бери назад свои дары, я буду вам платить!»
Василь бойцов остановил — раз могут отпустить.
Вручили грамоту, дары, мол, Будеяр — должник
Пред князем киевским. Багаж теперь опять велик.
Три года снова длится путь, до Киева дошли.
Василю надо в Цареград, Иван — в Иерусалим.
Добрыня у дубка уснул, два голубка летят,
«Ты не найдёшь свою жену» — ему те говорят –
«Теперь Алёша будет муж, Поповичем зовут.
У князя пир идёт горой, тебя там и не ждут».
Добрыня скачет на свой двор, а мать не узнаёт,
Он скомороший там костюм из сундука берёт.
На пир пришёл как скоморох. Так музыкой дивит,
Что князь Владимир посадить его за стол велит.
Добрыня перстень обручной кидает в винну чарку
И Насте подаёт её — пусть выпьет, в зале жарко.
По перстеньку та узнаёт, что скоморох — Добрыня.
Прощенье просит у него и гнев его остынет.
Ведь князь велел, а он — закон, ослушаться не смела.
Добрыня князя пристыдил: «Платить так, то не дело».
Алёшу помутузил он о каменный о мост:
«Почто жену мою увел? Ты, брат, совсем не прост».
Пошли домой, а мать ждала — узнала всё ж сыночка.
Зажили счастливо они. На этом в сказе — точка.
***
Сказ о сорока каликах
Собрались раз ка'лики(2) в Иерусалим,
Сорок было ка'ликов, атаман — один.
Боголюбов монастырь их собрал таких,
В атаманы им — Касьян, лучший среди них.
Говорит Касьян друзьям: «Далеко идти,
Надо заповеди нам крепко соблюсти.
Если вор вдруг среди нас, лжец иль любодей(3),
В чисто поле мы его — в землю до плечей».
Вот неделю уж идут, видят — Киев-град,
А навстречу — местный князь, встрече он не рад.
На охоте князь тот был, денег нет, им дать.
И решил Владимир-князь в Киев их послать.
Там жена его сидит, приютит их в ночь,
Апраксе'вной её звать, короля, мол, дочь.
Их накормит, злата даст. «Что бы не зайти» –
Так решили ка'лики — «Киев ж по пути».
К терему они идут, встали в свой кружок,
От их пения — разгром, даже бит горшок.
Просят злата-серебра на свой дальний путь,
Апраксе'вна их зовёт — примет как-нибудь.
Пир устроила для них, три часа сидят.
Приглянулся ей Касьян — «Может тоже рад?»
Ка'лики все поднялись, надо б уходить.
От княгини к ним гонец — ночевать просить.
То Попович Алексей на посылках был,
Он Касьяну говорит: «Вот бы услужил.
Там княгиня ждёт тебя, ты княгине мил».
Хоть Касьян и был смущён, но умерил пыл.
Апраксе'вна же в сердцах Алексея шлёт -
Ты зашей ему в суму чарку, князь с ней пьёт.
Сделал «дело» Алексей,
