В ту ночь я чуть концы не о́тдал. После всего произошедшего, через какое-то время в этом я был почти уверен, а спустя годы, то практически убеждён. Ну, как бы вам поточнее описать, что «не отдал»? Со мной случилась полнейшая непонятка, которая меня сначала напугала, потом шокировала, потом ввергла в панику. Поставила вопросы, ответов на которые в повседневном опыте я не имел. Короче, какая-то просто мистика приключилась. Ни до, ни после, ни с чем подобным я больше не сталкивался.
Но, признаюсь честно, мне тогда от всего происходившего стало очень-очень страшно. И я, помню, дошло до того, что начал орать благим матом, во весь голос… Орал от жути так, что казалось, меня должны были слышать все в радиусе километров десяти. Кричал я от ужаса, который накрыл меня с головой, и который полностью завладел моей волей. И чем сильней меня накрывало, тем сильнее я орал…
Но орал… безмолвно!
Поначалу я услышал свой лишь просто взволнованный голос. Слышал… но только внутри себя. А вот мои личные уши моего личного голоса, уже перешедшего от сильного перепуга в крик, как раз-то и не слышали. Вот именно в этот момент мой испуг перешёл в страх, и я стал отчаянно вопить. Но для всего окружающего пространства совершенно беззвучно.
Я как будто бы пребывал в особом замкнутом пространстве, где моё тело мне не подчинялось и уже мне не принадлежало… Я будто и в самом деле умирал… Или уже умер, потому что связь с реальностью оказалась полностью разорвана. Если я умирал, то происходило это ошеломительно долго, что меня ещё более ужасало. Ощущения были такими, которые до того никогда не испытывал, и потому — кошмарно пугающими.
Ну что, заинтриговало? Тогда читайте дальше, а я, конечно же, честно расскажу мистическую историю для тех замечательных людей, кого это заинтересовало. Со всеми подробностями и самыми необычными ощущениями и переживаниями.
Но это будет, как всегда, у меня, небыстро. Ну не умею я быстро рассказывать. Так что приготовьтесь слушать.
***********************************************************************************
Итак. Теперь вот думаю: с чего начать? Совсем издалека-издалека или сразу с того жуткого для меня происшествия? Начну, пожалуй, издалека, с той предыстории, без которой ничего бы, как я потом понял, из всех этих перипетий не состоялось.
Событие, которое предшествовало моей мистической истории, случилось за пару лет до неё.
Я был в восьмом классе, соответственно, мне было пятнадцать лет. Это возраст, когда у нас, мальчишек, проявлялось не просто самое активное тяготение к девочкам на уровне мечтаний и фантазий, а вызревали устойчивые представления о том внешнем образе, который именно тебе глубоко симпатичен, и обладательницу которого ты хотел бы на будущее видеть рядом с собой для долгой совместной жизни.
Но также и созревали наше вожделение и очень пока робкие ростки нашей мальчиковой смелости. Вплотную приближался тот момент, когда мы становились готовы от немого восхищения и любования перейти к неким, пока очень нерешительным, тактильным формам в отношении с девочками. Замечательно помогало, и было ощутимо приободряющим в тех наших нерешительных дерзновениях, что и у них — у молодых девушек — в это же время уже подступало здоровое ожидание именно такого пацанского смелого шага, когда же мальчишки наконец-то решаться на первые мужские взрослые поступки.
Это был тот период в нашем развитии, когда мы очень стеснительно и, якобы случайно, начинали исследовать друг друга в для началакак бы в нечаянных прикосновениях. Искали и находили для этого поводы и разные предлоги, чтобы это могло осуществляться. Считая себя взрослыми и умными, были уверены, что никто ничего не замечает, и мы отлично маскируем свой нешуточный интерес. Но любому наблюдателю со стороны не было ничего более очевидного, чем та огромная заинтересованность и интригующие до дрожи желания, которые с нами, в первую очередь мальчишками, происходили.
Пока наконец, и так всегда происходит, что мы с величайшим трудом и преисполненные решимости, совершаем непростой, почти «героический» для нас шаг, и целенаправленно касаемся того места, которое у девочек выступает вперёд на уровне груди… Ради простоты оно так и называется — грудь. Но там никакая не грудь, а очень нежно-упругий выпуклый и внешне фантастически атрибут, который действует и привлекающе, и вдохновляюще, и заставляет с уважением и почитанием относиться к девочкам, у которых есть такая выдающаяся часть тела. Но к ней всегда, для осознания всего этого великолепия, нужно обязательно прикоснуться и аккуратно, и бережно, как цветок, потрогать, чтобы сполна ощутить этот щедрый дар природы. Конечно, это если ты вознамерился стать настоящим мужчиной!
Такие очень личные познавательные процессы лучше не осуществлять с первой встречной — поперечной. Ну, ведь понятно, что это бестактность — трогать что-то чужое без разрешения! А только с девушкой, с которой есть взаимная симпатия — возможно, что отношения станут столь доверительными, что дело сможет дойти аж… до поцелуя в губы!
Поэтому с малознакомой девушкой пробные попытки могут натолкнуться на вполне закономерный жёсткий отпор, и закончится как минимум исцарапанным лицом. И надолго отбить любой энтузиазм в этом направлении, и вселить чувство робости перед ними, такими, казалось бы, совершенно неприступными девушками. Чтобы такого не случилось, нужно решиться и совершить свой первый настоящий поцелуй, но только с той девчонкой, которая тебе очень симпатична, а ты, обязательно взаимно ей.
Этот трепетный момент требует спокойного привычного окружения, а значит, соответствующее место и время для уединения, чтобы поболтать, пообщаться, поподкалывать, посмеяться, даже пообижаться понарошку друг на друга. Затем — побороться и побарахтаться. И вот тут-то пацану самое время, чтобы очень легонько и нежно, как будто не специально, прикоснутся к манящему месту на девичьем теле, которое вызывающе рисуется впереди на уровне груди.
***********************************************************************************
Дальше придётся немного о грустном, без чего в настоящей жизни не бывает…
К нашей семейной печали, среди многих моих очень близких родственников, была родная мне тётушка с не самой счастливой судьбой, которая, в то же время, гордо и с достоинством преодолевала все свои тяготы и ниспосланные ей испытания. Хотя, в том возрасте мне они казались обычными человеческими напа́стями, которых бывают у всех, и у других людей, порой, их бывает тоже очень немало.
Моя мама была самым старшим ребёнком в их семье, а тётка была следующей. В то время моей тётушке было около сорока лет. Яркая и шикарная блондинка, с настоящей грациозной женской фигурой и внешностью почти как у Мэрилин Монро. Вероятно, она должна была нравиться многим мужчинам.
Но всё в её жизни пошло совсем не так, как оно могло бы состояться у обладательницы такой незаурядной внешности, а, напротив, окунуло её в массу жизненных неурядиц и разочарований. Поверх всех невзгод, что на её долю и так хватало с избытком, случилась безысходная беда. Стало известно, что мою тётю поразила очень серьёзная, и на тот момент неизлечимая болезнь. Она стремительно прогрессировала, и моя тётушка сгорела от болезни фактически за несколько месяцев.
Я помню день, когда эта новость хлёстко ударила по нашей семье, потому что именно я снял трубку телефона. Это нам по межгороду звонили родственники и очень взволнованно позвали маму. Я передал трубку и отошёл, чтобы не слышать чужого разговора. В маминых глазах появились слезинки, она напряжённо слушала, что-то отвечая и спрашивая.
После телефонного разговора они наедине пообщались с папой и сообщили мне, что моя тётушка — тётя Люба — чувствует себя крайне плохо, и им нужно с отцом съездить на малую родину, в родной город, и там постараться договорится с врачами о максимально эффективном лечении и самых лучших лекарствах.
Их сборы были быстрыми. Отец у меня по Советским временам был не последним человеком. И хотя он никогда не пользовался в личных целях возможностями своего служебного положения, но в этой ситуации, следуя сложившейся на то время традиции, для врачей были приобретены дорогой алкоголь, несколько банок чёрной и красной икры и крабов, несколько палок отборных сырокопчёных колбас, яркие коробки конфет и бананы. То есть всё то, что являлось на то время наивысшим продуктовым дефицитом в стране, и было самого отменного качества. На такой перечень продуктов даже по блату могли рассчитывать только люди очень высокого положения. Всё это было в течение дня доставлено в наш дом.
Родители собирались в дорогу, меня же решено было не брать, так как я уже взрослый и способен сам несколько дней оставаться один и выполнять все "домохозяйские" обязанности — этот аргумент лежал в основе при принятии того решения. Или, скорее даже, "публично-семейного" его обоснования. Но, видимо, главным было, что родители просто старались уберечь мою, на их взгляд ещё детскую психику, от серьёзного травмирующего удара и первой взрослой встречей со смертью.
И они уехали, оставив меня одного. А я, шалопай, считал часы до того момента, когда я останусь один-одинёшенек с трёхкомнатной квартирой в моём распоряжении.
Когда этот миг наступил, я понимал, я чувствовал всеми фибрами своей души, что это пришёл тот миг, когда мои подростковые пацанские мечты должны реализоваться… Ну, или хотя бы этому было положено начало. Я же уже был человек почти взрослый и понимал, что всё и сразу заполучить можно только в сказках или в мечтах. Но двигаться в том направлении нужно. На то она и мечта, что к ней существует дорога, по которой надо пройти. Я в это верил, так как всё человечество мужского пола, так или иначе, по ней проходит!
Ну, и я пошёл. Я сразу же позвал к себе друга Серёгу, и вместе мы пригласили на рандеву двух подружек, одна из которых была его пассией, а вторая очень сильно нравилась мне. И как я знал, я ей тоже был интересен, и мы периодически подавали друг другу разные сигналы о взаимной симпатии.
И если бы с моей стороны не эта детская нерешительность, то я давно мог хотя бы пригласить её в кино или погулять по городу. И завёл бы в кафе-мороженое и угостил бы молочным коктейлем. А может быть, и в пирожковую. Пирожки у нас были очень вкусные, и много всяких-разных. Ими здорово было перекусить на прогулке по городу — с кофе, сладким чаем или бульоном. Стоили они считаные копейки. Самым дорогим был заварной кофе копеек за десять, крепкий бульон — пять копеек, чай — три, а пирожки по десять-двенадцать. Сами же подобные заведения — "Пирожковые" — усыпали город буквально на каждом углу зданий. Короче, варианты имелись. Но это злосчастная моя нерешительность! Она просто вязала по рукам и ногам.
Маринка была воистину девочка моей мечты: с замечательной фигурой, пышными легко вьющимися волосами, с большими глазищами, которые по-доброму смотрели на мир, и не топорщились навыкате, как у коровы. Они были бездонны, и в них можно было раствориться без остатка, как сахар в чае, а в моём случае уместнее сказать, как соль в воде, потому как я был точно не "сахар".
Зато те части тела, которые у девочек были впереди как предохранительный буфер, почти как бампер на автомобиле, то вот эти самые выступающие элементы, у неё они были очень приметными «конструктивными» устройствами. Свой нос она себе точно не разобьёт, если нечаянно наткнётся на стеклянную дверь.
Я готов ей был сделать ради неё многое. Но! Любовь и симпатия — это же не болезнь, когда чувства доходят до фанатизма. Они светлые и добрые и всегда благотворные и радостные, если это действительно настоящая любовь, а не надуманная себе фантазия! Нужно обязательно ощущать отзывчивую волну партнёра, чтобы это чувство было по настоящему взаимно. Только так складываются фантастически прекрасные длительные отношения.
В общем, всё меня в ней притягивало и внешне соответствовало моему представлению о гармонии и красоте, и её чистые и добрые глаза сулили мне, что с ней всё впереди будет непередаваемо волшебно. Вот только первые шаги навстречу друг другу почему-то оказались невероятно трудными.
Так всегда бывает в первый раз, но нужно собрать волю в кулак и сделать этот шаг. Сделать свой первый настоящий мужской поступок, несмотря на страх быть "отшитым". Девять барышень, может, и отвергнут, а десятая обязательно согласится! Отличный коэффициент результативности для проектов с неочевидным исходом. Потом обязательно будет проще в этих вопросах!
Нужно сказать, что хотя мы и учились в одной школе и были одногодки, но учились в разных, параллельных классах. А в то время подростки в школе так организовывали свои развлечения, что это происходило в коллективе только одного какого-либо класса. Сторонние парни на мероприятия не допускались, поэтому пацаны с одного класса не могли прийти на дискотеку в другой. Из-за такой классной обособленности, уделять в школе много времени на внимание друг другу у нас с Мариной просто не имелось.
Так вот, мой друг Серёга переговорил со своей зазнобой Ленкой — она тоже была с Маринкиного класса, с которой он уже полгода, как встречался и даже приводил её к себе в гости.
Да просто они жили в одном подъезде и были в нём единственными сверстниками, так что ничего особо героического и сверхъестественного Серёга, когда стал с ней встречаться, по-настоящему и не сделал. Много ли смелости надо, чтобы просто входить в один подъезд и заходить в один лифт?
Ну а уже та Ленка созвонилась с моей мечтой — Маринкой, и после долгих и обстоятельных переговоров, в которых обсуждалось время, цели, план мероприятий и даже меню, встреча была утверждена. Она, как я тогда верил, должна была стать самой сногсшибательной вечеринкой, из всех, которая могла бы для первого серьёзного раза у меня состояться.
И вот день настал. Не откладывая в долгий ящик, чтобы не терять драгоценное время, встреча была назначена на следующий день после срочного отъезда родителей.
Начавшись со стеснительных ужимок, она продолжилась, какими-то разными, ещё детскими играми в карты, затем в бутылочку. Это игра вначале смущала, но заставляла внутри замирать в ожидании и предвкушении, и всё было волнительно и взбудораживающе щекотливо внутри. Сила желания коснуться губами до алых губ своей Мечты была такова, что казалось, одним взглядом можно было остановить бутылку в нужном положении. И часто именно так, вольно или нет, но и происходило!
Уши горели, глаза блестели, а щёки были пунцовые. Ажиотаж достигал такого накала, что некоторые моменты в этой полувзрослой игре дали повод из-за кого-то пустякового предлога перейти к шутейской войнушке, когда мы дубасили друг друга мягкими спальными подушками, причём так рьяно, что подушки, причём не одна, порвались. А перья…
А что перья?.. Ну, мы же в пылу сражения не остановились, а продолжали межполовое состязание с прежним энтузиазмом. Даже тогда, когда поняли, что из подушек белыми плотными облаками валит пух. И так бились до тех пор, пока не опустошили все подушки. Во всяком случае, у меня с Маринкой подушки были все выпотрошены, и мы перешли в той «битве полов» уже врукопашную.
Вот тут-то преимущество было почти на моей стороне. За одним маленьким исключением — у них есть такой врождённый элемент «боевого облачения», как ногти. И они, часто действуя инстинктивно, охраняя свою безопасность и целомудрие, пускают их в дело, и, как правило, в упредительном порядке. Теперь — только берегись!
Мне пришлось её спеленать, руки убрать назад и там завязать, чтобы она не могла царапаться. Глаза её горели яростным огнём. Те добрые глаза невинной девочки в один миг заискрились всполохами внутренней силищи могучей воительницы. Она пыталась освободиться от пут, но не тут-то было: я-то знатный рыбачок, и хорошие узлы вязать умел отлично.
Она очень глубоко и волнительно дышала, и её грудь высоко поднималась в этом возбуждённом дыхании. Она была прекрасна. Я наклонился к ней, чмокнул застенчиво в щёку и прошептал, что сейчас развяжу. Опять же, не потому, что такой «принц благородный», а просто опасался, чтобы она по недоразумению царапаться не начала, когда я буду её развязывать.
И она немного успокоилась и стала ждать, но всё же смотрела с некоторой подсознательной опаской и прямо мне в глаза.
Мы лежали с ней на широкой кровати. Её девичий стан плотно обтягивала водолазка, через которые проглядывали упругие и заметно выступающие округлые полушария. Те, что имели для пацанов такое манящее притяжение.
Я приобнял её. Ну, чисто технически, чтобы добраться до узлов за её спиной, так как отворачиваться она ни за что не хотела, чтобы я смог быстро развязать ей руки. Потому я стал развязывать их на ощупь — ведь её руки связаны сзади, а ей было нужно, чтобы я находился спереди и на её глазах. Тогда мне пришлось почти лечь на неё, чтобы добраться до узла. В тот момент я был настолько возбуждённо чувствителен, что прекрасно ощущал своим телом эти её очень упругие выступы, и так утонул в своих восхищённых эмоциях, что совершенно не обращал внимания, что и на моём теле мог какой-то орган оказаться даже более плотным. Например, как бицепсы, когда, к примеру, подтягиваешься, а также всякие трицепсы или писепсы.
А её реакция на все действия была мне пока неизвестна и могла оказаться совершенно неожиданной. В любом случае я с предельной осторожностью и чрезвычайно тактично освободил её руки. Водолазка немного задралась, приоткрыв бесподобно красивую, гармоничную, изощрённо величественную часть её великолепия. Она оказалась даже прекрасней, чем я её представлял. Мягким движением я опустил ей водолазку, чтобы она не смущалась.
В белом-белом окружающем пространстве… (если кто забыл, то это не в моих фантазиях, а от перьев из подушек, до той поры продолжавших висеть в воздухе), на огромной пушистой кровати мы были вдвоём. Наши лица рядом, дыхание учащённое и взволнованное, истома желания окутывала нас… Это было обоюдное и очень искреннее влечение… и я впервые поцеловал её в губы по-взрослому и без «бутылочных» соглядатаев — Серёги и Ленки. Это было сладко как арбуз… Пусть это даже было всего-лишь такое совершенно невинное действие!.. С чего-то же надо начинать. Но и так всё получилось очень здорово для начала!
Время пролетело стремительно. Оказалось, что уже больше одиннадцати вечера, и им с Ленкой нужно бежать по домам, пока матери не станут их вызванивать по подружкам. Мы лишь успели договориться, что завтра продолжим, так как сегодняшняя схватка не выявила победителя.
Да, я вот что забыл сказать, что в тот день, прямо как по заказу, наступили каникулы, и в школу идти было уже не надо, и мы могли продолжать, поэтому я даже не убирал в квартире.
В таком разгуляеве прошло несколько ненасытных дней, когда позиции сторон стремительно сближались. Это было непередаваемое ощущение: прикасаться, гладить и целовать свою девушку. Это были моменты высшего подросткового блаженства и очень полезные уроки для будущих взрослых отношений. Причём в области той сферы человеческих контактов, которые имеют самый труднопреодолимый рубеж, потому что в процессе исторического развития чувство такта, юношеская стеснительность значительно отдалили нас от природы с её простыми и столь естественными инстинктами обитателей.
Этические нормы и правила приличия стали иметь в человеческих отношениях очень важное значение. Но вместе с тем и осложнили для юношей и девушек встречные шаги в их первых попытках сближения в столь щепетильной сфере. Поэтому мальчикам всегда нужны решительность и значительная смелость, чтобы начать и подступиться к девочке, потому что смелость во всём — это удел мальчишек. Они должны быть тактичными, но напористыми, чтобы девочки чувствовали себя проще и не ощущали себя некомфортно при налаживании столь близких отношений. Они же только рады, когда мальчишки берут инициативу в свои руки. Совершенно точно, пацаны, говорю вам! Не нужно их бояться. Они замечательны!
Несколько таких дней нашего стремительного взросления и становления пролетели мгновенно. И вот тут раздался звонок, что родители возвращаются уже завтра. Мы с Серёгой, который проводил все эти дни у меня со своей подружкой в другой комнате, стали перед этим фактом. И я об этом сказал нашим девчонкам.
Как оказалось, на сегодняшний вечер у них были срочные планы помощи бабушкам. Они заторопились, засобирались, прихватили, наверное, свои «пирожочки» к этим бабушкам, и мы остались вдвоём с Серёгой разбирать тот кавардак, который за эти несколько дней организовался.
Мы трудились весь вечер, ночь и половину следующего дня. Навели порядок, собрали и запихали пух в подушки, зашили их, как смогли, всё несколько раз пылесосили, но пух вылезал со всех щелей, а подушки были полупустые. Хотя в целом полученный результат, на мой взгляд, меня не слишком дискредитировал в роли «домохозяина». Но это лишь «на мой взгляд». Родителям же сразу было очевидно, что по квартире словно Мамай прошёл.
Наше взаимное с родителями обсуждение последствий этого моего «одиночества», выходившего за рамки привычного события, когда через фразу от матери слышались лишь малоинформативное и несправедливое — «Тебя даже на день нельзя одного оставлять», — то для этой истории не представляется интересным.
Но, в процессе разговора я понял, что пока я тут «праздники устраивал», моей тётушке было на самом деле очень плохо. Она испытывала неимоверные боли и страдания.
Мои родители приехали и застали её в последние дни её земного существования. Вылечить, и даже просто облегчить её боли, врачи уже не могли. Моя тётушка покидала этот мир в сильнейших страданиях. А я в то время, весело, безмятежно и страстно искал свои радости и совершал важный шаг, в чём я был совершенно уверен и на что надеялся, в своём взрослении. Это как мне тогда казалось.
Она вынесла выпавшие на её долю страдания и испытания, и человеком с добрым отношением ко всем, ушла из этой жизни.
***********************************************************************************
После тех событий минуло пару лет. Эти два года я не появлялся на своей малой родине, так как были экзамены, ещё какие-то семейные дела, которые особо не отложились в памяти. И вот по прошествии времени, я вновь приехал в свои пенаты. Причём настолько родные, что мне довелось в нём, в бабушкином доме, даже родиться. (Моя бабуля на момент событий моего рассказатак же значительное время назад уже ушла из жизни). В отличие от нашего всего большого бабушкиного семейства, лишь только мне довелось родиться в том доме, и я всегда его ощущал его, как именно своё «гнездо».
Моего закадычного друга с которым вместе росли, почти родного брата — до такой степени мы с ним были близки — соседа Мишки в тот момент у себя дома не было. По тем временам все мы были уже достаточно самостоятельными людьми. Почему-то в то время подростки ментально взрослели на несколько лет раньше нынешних сверстников. И когда я сумел вновь приехать на родину, то Мишки там не оказалось — у него были какие-то свои достаточно продолжительные и, видимо, важные где-то дела.
Не знаю, нужно ли это рассказывать, но по традиции юга России, первые дни проходили у нас во встречах с роднёй. Либо я ездил к своим ближайшим родственникам, либо они приезжали в гости в родовой дом, который на тот момент унаследовала младшая дочь бабушки — моя тётушка Наташа, которая была мне как старшая сестра, потому что бабушка нас с ней растила одновременно и вместе, как своих детей. Остальные же её дети во время моего малолетства, кроме меня и Натальи, были уже вполне самостоятельны.
В первые дни пребывания после приезда, мы обязательно ходили на могилки наших бабушки, дедушки и других родственников. И отдавали долг памяти, а женщины там прибирались. В этот раз я ещё сходить не успел, так как были будни, вся родня работала, а мы ходили на кладбище обычно в выходные. Поэтому я ждал выходных, чтобы посетить с Натальей и её детьми погост наших предков.
Но я очень хорошо знал, что после первых, практически обязательных, почти «протокольных» встреч, меня будет неудержимо тянуть на речку, на которой я вырос, на рыбалку. И я туда обязательно отправлюсь ещё даже до посещения кладбища.
И точно, и пары дней не прошло, как к нам во двор пришёл дядя Коля — отец Мишки — знатный рыбачок. Руки у него золотые, снасти его всегда были сделаны отлично и очень удобны. Обслужены с любовью и знанием дела: катушки смазаны, крючки наточены. Если бы не вполне традиционный по тем временам грешок, связанный с пристрастием к «пшеничному соку», то цены́ бы такому труженику не было. На все руки мастер.
Вот только этот бич человеческого рода — зависимость наших организмов от разной химоты*, непременно превращалась в полное рабское подчинение этому зловредному пристрастию. Не обошла такая участь и дядю Колю.
*химота — презрительное наименование всяких химических психостимуляторов, в том числе алкоголя.
Но первая наша настоящая любовь, любовь к рыбалке, была такой силы, что могла на короткое время, на день-два, выдернуть человека даже из той глубочайшей пучины. Друзья, вот говорю вам честно — настоящая любовь способна творить чудеса. Помните это всегда! Да и вообще, любовь, любить других как себя, должно стать жизненной потребностью. Это задача каждого в этой жизни. Когда это понимаешь, то живётся легко и радостно, и просто. Ни хитрить, ни обманывать никого не надо, ни придумывать оправдания и не путаться потом в своём вранье с чувством досады и стыда. А бывает, что получать вполне заслуженное, порой болезненное, наказание.
Когда в мире правит любовь — всем тогда живётся просто и душевно. Без обмана, войн, насилия и угнетения.
Вот и дядю Колю настоящая любовь, пусть даже и к рыбалке, взяла по времени настолько, насколько смогла, под свою опеку и вдохнула в него сил на несколько дней, чтобы бороться с той губительной привычкой.
Он зашёл утром совершенно трезвый, обрадовано меня обнял и попросил сходить с ним его напарником на рыбалку. Па́рой — оно всегда как-то сподручней. И вещи, а их приходится брать на ночную рыбалку много, легче таскать с собой. Да и рыбу вываживать вдвоём получается много лучше, когда она весит больше семи-восьми килограмм. Да всё получается попроще, чем делать это одному. И с уловом домой возвращаться.
Я всегда любил составлять ему в этом деле компанию — у нас очень хорошо получалось — мы здорово понимали друг друга и ощущали себя стопроцентными равноправными партнёрами. А Мишка, как я понял, ещё не скоро вернётся от своей длительной деловой отлучки. Лучше, чем дядя Коля, мне партнёра найти было просто невозможно, и я с радостью согласился с ним порыбалить.
Снасти у дяди Коли были уже подготовлены, черви накопаны и мы ближе к вечеру, ближе к шестнадцати часам, договорились тронуть на ночь. Намеревались прийти на мостик по времени так, чтобы успеть развернуть снасти и закинуть их часам к пяти, и застать вечернюю зорьку. Бывало, что как загаснет зорька, то частенько на заходе солнца могли клюнуть знатные коропчуки.
Часть снастей у нас была на сома, и дядя Коля полдня перекапывал огород, чтобы надыбать пару медведок — очень специфичных крупных насекомых, живущий в земле. Этаких жукоподобных «Франкенштейнов», у которых задняя часть туловища как у крупной броненосной гусеницы, а передняя, как у рака. Только вместо клешней у медведок, как у кротов, присутствуют лапы-лопаты, но и они тоже в хитиновом панцире. Очень мерзкое на вид создание. Да ещё и название совсем не в тему, а лишь обманывает, так как то, что эта животи́на может тебя больно укусить или ужалить, верилось моментально. А вот в то, что она мёд ведает — это нужно было иметь совсем больную фантазию.
Но как же их сомы обожают! Просто млеют! Они их захватывают в свою огромную пасть и сосут как сомо́вый деликатес. Гарантированная поклёвка тебе обеспечена, если в качестве наживки на крючке насажено это жучи́ло. Но мелкие сомы, как и люди, видимо, боятся такого «подарка», и на медведку практически всегда клюют только крупные рыбины.
Дядя Коля, чтобы этих медведок найти, полдня пахал как трактор по своему огороду. И теперь мы были в полушаге от большой рыбацкой победы, имея у себя в наличии двух этих созданий, рассованных каждую в свой пустой коробок из под спичек. Они были такими крупными, что даже в отдельные коробки́ помещались с трудом.
Их размеры были столь впечатляющими, а цена на них у рыбаков столь значительной, что, я думаю, на базаре дядя Коля мог бы сразу без всяких проблем продать пару таких грандиозных медведок рубля за четыре — пять. И без всякой рыбалки имел бы денег, чтобы поправить и своё сильно пришибленное здоровье, и заново набульбениться.
Но нет! Любовь выше этого ничтожного раболепия. Дядя Коля настолько твёрдо вознамерился быть достойным представителем рыбацкого племени, что был трезв, как стёклышко, и даже бутылку самарика* не взял с собой из дома на ночную рыбалку!
*самарик — просторечие, уменьшительно-ласкательное от слова «самогон».
К четырём дня мы были готовы и тронули в путь. Добрались, занесли наши вещи на мостик, развернули снасти и насадили наживку на ко́ропа и на сома. К пяти часам вечера снасти уже были заброшены и стояли в ожидании клёва. Мы были настроены самым серьёзным образом.
Стремительно, по-южному, темнело. День до заката был жаркий, на воде стоял полный штиль.
И от полного безветрия с берега до нас по вечеру устремились здоровенные «калиброванные» комары. Обычно они не залетают так далеко от берега, так как их мерзопакостная конструкция не была приспособлена бороться с ветром, особенно на воде. Они просто не в состоянии при ветре, который, как правило, стелется над водой с берега, отмахать своими зудящими крылышками обратно. И они становятся добычей ласточек, которые в огромном количестве гнездятся по отвесному глинистому каньону широкой нашей реки. Таким вот способом природа в нашей местности предусмотрела защиту рыбачков от этого гнуса. И механизм надёжно работает. В принципе, даже проблемы такой не существовало.
Но только не в этот раз! Жара, видимо, как-то подействовала на ласточек, что они решили отсидеться в своих гнёздах-норках по обрывистым берегам, которые от обилия этих норок напоминали огромные соты. Так как ветра не было совсем, то огромные камышовые комары с берега атаковали нас просто кучами. Я весь извертелся, отмахиваясь от них. Хлопал себя со всей силы по месту, где и как только почувствую их прикосновение. Но в тот вечер это было уже не «прикосновения», а сплошной топот по мне комариного стада. Это отродье своими тонюсенькими хоботочками умудрялись прокусывать даже толстенный бушлат, который я надел на себя в надежде хоть как-то укрыться от голодных кровопийц. Укусы чесались, да какой там "чесались" — зудили как изощрённая пытка.
Любой мало-мальски открытый участок тела был бы немедленно атакован эскадрильей комаров, которые были крупнее даже мух в свинарнике. Мне ничего другого не оставалось, как отвернуть воротник своего свитерка до самого подбородка, полностью натянуть на голову и лицо спортивную шапочку, укутаться в тот самый армейский бушлат, который, порой, на войне даже от осколков спасал, и постараться переждать эту массированную атаку ненавистных извергов. А руки я спрятал глубоко в карманы штанов. И в таком положении, весь укутанный, лежал на спине и ждал поклёвку.
Все это мои действия были бы в других обстоятельствах очень эффективны, но только ни в тот вечер и ни от этих диких зверюг. Сейчас польза от моих уловок оказалась минимальной.
Дядя Коля сопел рядом. Этот момент прошёл мимо моего внимания, но, похоже, атака комариного отродья каким-то образом обошла его стороной, потому что он лежал совершенно спокойно, не дёргаясь и только сопя своей носопырой. Даже странно, что они его не трогали. Или он сам на них не реагировал, или его кровь была для них смертельной… А то бы крови его насосалисьи стали бы в воду нырять — резвиться… Но те комары были абсолютно точно не дурни.
Вот лежу я так, замираю от каждого мерзкого звука насекомого, которые пронзительно и истерично визжали на подлёте как пикирующие бомбардировщики, и жду, когда эти животные сядут на меня и начнут вбуравливаться в мои доспехи.
Как вдруг сзади от моего левого плеча на расстоянии не более метра, я хоть и не вижу, но ощущаю и слышу знакомый, достаточно громкий голос, и очень характерную интонацию тёти Любы (именно о ней я вам рассказывал вначале). Было полное ощущение, что она стоит у меня за спиной. Но ведь там была вода! А она уже пару лет назад, как скончалась!
— Здрасте-е, — протянула она знакомым голосом и очень не гармонирующим с ней слегка вульгарным высоковатым тоном.
Она была хорошо образована и воспитана, и имела вполне культурный стиль общения. За исключением вот такой вот специфической манеры здороваться, в которую она, возможно, пыталась вложить демонстрацию своего несгибаемого под бременем неурядиц характера. Это была какая-то по блатному несколько развязная и вызывающая интонация, но лишь только в одной фразе, которая была настолько узнаваема, что спутать с кем-то иным тётю Любу было невозможно. Именно в этом слове, протяжной манере произношения и в дерзком высоком тоне — «Здрасте-е» был сокрыт тот уникальный отпечаток образа, который, как отпечаток пальца бывает у каждого человека свой единственный и неповторимый.
Спутать этот голос с каким-то иным было невозможно. Фраза была произнесена настолько отчётливо, громко и внятно, что я непроизвольно дёрнулся, мотнул головой и стал пытаться посмотреть назад. Когда я дёрнул головой, спортивная шапочка, которая до этого скрывала мой лоб и лицо от комаров, сдвинулась назад и освободила глаза. Я увидел чистое тёмное, но звёздное небо и яркую луну.
Одновременно с этим я стал ощущать вокруг себя какую-то совершенно прозрачную, невидимую полусферу диаметром метра три, в центре которой оказался я, и сразу же ощутил необычность происходящего, потому как комарьё перестало проникать в эту зону, и даже их тонкого мерзкого зуда вообще не было слышно.
Я, конечно, был сильно удивлён и постарался переключить внимание на эту осязаемую прозрачность вокруг меня, но это было лишь мгновение моего недоумения. Это было начало, вот только чего? В этой полусфере стали происходить не самые обычные события. В ней начал вращаться с усиливающейся скоростью какой-то воздушный поток. Поток медленно, но неуклонно, ускорялся.
Это уже стало казаться тревожным… Я интуитивно захотел подняться или сесть… во всяком случае изменить положение, но… я не мог пошевелиться… Вращающийся воздушный поток ускорялся, и мной начало овладевать сильное замешательство.
— Дядя Коля, — обратился я к своему напарнику… но не услышал своего голоса!
То есть, я сам себя услышал… Где-то в голове… Отчётливо так, и именно в словесном звучании… Но, точно так же я понял, что то, что звучит в моей голове, этих звуков мои уши не слышат. А должны бы, ведь для этого и предназначены! Испуг стал вязать меня по рукам и ногам…
— Дядя Коля, дядя Коля, — закричал я, но голос не исходил из моего рта! И то, что я громко кричу, я слышал лишь в своём мозгу.
Всё это меня теперь уже сильно ошарашило… Я пытался пошевелиться и не мог… Я кричал, слышал в голове, что кричу… и не слышал своего голоса. Я дёргался и пытался что-то делать… но был совершенно недвижим… Ни руки, ни ноги не шевелились, и я даже не мог просто вытащить руки из карманов штанов. Мной стала овладевать дикая паника, потому что события стали развиваться слишком быстро и полностью помимо моей воли.
Вращение воздуха в этой невидимой полусфере закрутилось очень стремительно… Оно уже превратилось во всепоглощающую воздушную воронку. Я с ужасом ощутил, что меня начинает всасывать в этот таинственный беззвучный бездушный неумолимый «пылесос». Это было дико и ошеломительно, а моя полнейшая беспомощность в этих обстоятельствах была обескураживающей и невыносимой до панического ужаса. Если бы я мог тогда орать, то мой ор в округе слышали, наверно, в радиусе километров десяти. Но несмотря на мой истошный вопль, вокруг меня стояло полное безмолвие, причём не оттого, что звуки не выходили наружу таинственной полусферы, а потому, что я слышал крик только в своей голове, но сами мои уста не произносили ни звука и были неподвижны, как, впрочем, и всё моё тело… И оно-то, собственное тело, добавляло ужаса в эти ощущения! Спросите — "Почему"?
Да в том то дело, что это тело я… уже не воспринимал собой… А то, что я воспринимал как Я, как я себя осознавал и узнавал, то это была некая едва различимая субстанция и очень лёгкая… Но, в то же время это и был "Я", сам лично, со всей моей памятью, опытом, эмоциями, страхами и паникой и всем прочим, что в моём восприятии я отождествлял с самим собой. И по габаритам это «нечто» было с моё физическое тело. Так вот, то «Я» в том мне неизвестном облегчённом варианте, явственно ощутимо для самого меня и мной ясно осознаваемо, медленно отделялось от, как раньше я считал, моего тела… Тела, как всего-лишь "транспорта" для моей личности, для моего этого то ли нового, то ли настоящего Я.
Моё Я сопротивлялось, боролось и цеплялось за это тело. Оно не желало сдаваться и улетать невесть куда. И, всё же, несмотря на уже сильнейшее засасывающее вращение, непреклонно и очень медленно сдавало свои позиции и отделялось от "личного транспорта". Стоит ли говорить, что я находился в диком ужасе от всех этих абсолютно незнакомых, непонятных и опасных событий.
Я надрывался. Орал благим матом. Я кричал что есть сил — «Дядя Коля!», но ни единого звука не вырывалось из моего горла.
Оставались считаные миллиметры. Миллиметры единения, за которыми неумолимо приближался отрыв и полёт в неизвестность. Миллиметры, которые смыкали это тело и, отрывающееся от него, моё Я.
Как вдруг… Непостижимым образом я услышал в голове другой голос. Тот голос, который перепутать я не мог никогда, потому что с самого своего рождения, я фактически был взращён женщиной, которой этот голос и принадлежал… Это была моя бабушка. Я явственно услышал именно её. А ведь она уже несколько лет, как также ушла в мир иной. Но я соершенно явственно слышал бабушку, и это подействовало приободряюще. Её голос успакаивал, а она брала меня под свою опеку и поддержку. Главное, я понял, что не одинок, и очень близкий мне человек сейчас рядом.
Почему бабушка оказалась мне столь близка, что фактически заменила мне в детстве мать, и это отношение к ней, как к своей матери, у меня осталось на всю жизнь? Просто в силу обстоятельств, родителям нужно было работать за границей. И моя физическая, родная мама через месяц после родов вынуждена была уехать на ту свою работу, а моя бабушка попросту заменила с самого рождения мне мою мать.
И вот сейчас я услышал именно её спокойный голос, но… с тщательно скрываемыми нотками тревоги… Всё это в купе показывало мне, что дело очень серьёзно.
Бабушка без лишних слов и причитаний, но так, что было понятно, что это единственный шанс и единственный путь к спасению (от чего только спасаться?), донесла до моего сознания, что как угодно, через любые усилия, но мне надо обязательно пошевелиться.
— Но как, ба?! — мгновенно мелькнула мысль в моей в голове. — Я даже мизинцем пошевелить не могу.
— Надо…Ты должен… Хоть чем, хоть чуточку… Собери всю силу и сделай…
Это было легко сказать, но невероятно трудно сделать. Не получалось совершенно ничего. То, мной осязаемое Я, уже висело на каком-то тонюсеньком волоске, и отчаянно цеплялось за тело.
Голос бабушки был по-прежнему добр, но стал твёрже и категоричней:
— Соберись, ты сильный, ты можешь!
И я неимоверно напряг все свои силы во всех мне непонятных теперь "субстанциях". Честно говоря, присутствие бабушки заглушило панику, что позволило действовать без истеричных эмоций, а более рационально. Где и что там сработало, мне неизвестно, но только я ощутил, как чуть-чуть вздрогнул мизинец на пальце ноги. Или это показалось? Но, нет! Бешеное вращение в этой прозрачной полусфере стало ослабевать, и только лишь от малейшего единичного вздрагивания пальца на ноге. Значит, не показалось!
Я сразу приободрился и почувствовал себя не столь ужасно. Я опять заорал:
— Дядя Коля!.. — ор был очень громкий… но из моего рта вырвалась лишь слабая струйка воздуха и невнятное шипение!
Но это был огромнейший прогресс. Куда там "маленькому шагу" у американцев по Луне, который, якобы, "гигантский для человечества". Вот у меня простой шепелявый выдох воздуха на деле оказался гигантским событием для моего дальнейшего существования. Воронка в колпаке быстро замедляла вращение и пропал её засывающий эффект. Я чувствовал, что овладеваю ситуацией.
С трудом, но я сумел вытащить руки из карманов, и именно в этот момент я слабеньким неуверенным голосом, но уже слышно в своих ушах, произнёс:
— Дядя Коля.
А мой напарник продолжал спать как ни в чём не бывало. Это меня разозлило. Тело, наконец, начало мне подчиняться, вращение воздуха под колпаком прекратилось, и прозрачная полусфера исчезла.
Я толкнул его локтем вбок:
— Дядя Коля! — наконец громко и отчётливо произнёс я.
Дядя Коля вздрогнул, проснулся и с недоумением посмотрел:
— Лёха что, клюёт? — у него было совсем другое в голове. Вся эта история прошла мимо него…
— Дядя Коля, ты что, не слышал меня? Я тебя звал, орал.
— Нет.
— Совсем?
— Совсем нет. А что случилось? — недоумённо произнёс он.
И в этот миг разово и тихо звякнул сигнальный колокольчик на закидушке. А я, от всего этого внутреннего перенапряжения, резко и азартно подсекнул. Скорее, чтобы самому взбодриться, и чтобы вокруг началась движуха, которая бы отвлекла от свежих противных впечатлений. Я широким махом рванул спиннинг назад за голову и затем начал мотать леску на катушку. На крючке что-то было, но что — совершенно непонятно, потому что шло тяжело, и совсем не упираясь, а просто как громоздкий груз. Я подтянул к мостику, и мы увидели возле него некрупного сомика, который помалу ходил в воде вправо-влево. Дядя Коля аккуратно завёл подсак и вытащил рыбу на мостик. Это был молодой сом килограмма на три с половиной — четыре.
Благодаря знакомым действиям, меня отпустило от тревожных переживаний, и я вернулся в более-менее привычное состояние. В эту ночь был ещё один клёв. Вот тут уже вовсю трещала трещётка, и мы вытянули довольно знатного коропчука килограмма на четыре.
С утра клёв пропал, и, свернув свои пожитки, наша команда отправилась домой. Пару рыбин мы поймали, и можно было считать, что сходили на рыбалку не зазря!
Вечером дядя Коля, да под нежнейшую и свежайшую ароматную жареную рыбку с лихвой наверстал свои «сухие» дни.
Очень плохая эта штука — алкогольная зависимость. Самое мерзкое в ней то, что она из человека делает раба. И даже раба не другого человека, не чужой силы и воли, а всего-то какого-то простенького химического вещества. Делает совсем незаметно, подленько, исподтишка, а выпутаться почти невозможно.
Это надо каждому отлично знать, и постоянно помнить, когда ты хочешь опробовать эту сторону жизни! Она совсем необязательна! Не надейся, что такая беда именно с тобой никогда не случится.
Каждый волен поступать так, как считает правильным и для себя возможным в тех вопросах, которые не имеют строгих общественных запретов. Но надо обязательно помнить, что такая напасть, практически необратимая, может случиться с любым, даже очень сильным и волевым человеком.
Если говорить откровенно, то удовольствие так себе. Просто ты превращаешься в дурашку, в весёленького болванчика, а затем, очень быстро, в другие формы уже животного состояния и поведения. Радости на пять минут, а потом только проблемы. Значительно веселее и приятней прыгнуть с парашютом, или на «тарзанке», или поплавать с аквалангом. Вот где просто куча удовольствия, радости, впечатлений и адреналина!
Однако, отвлёкся от темы… Но значит, так было нужно, раз рассказ меня потащил в эту сторону!.. Может кому-либо пригодиться в жизни этот добрый совет. Даже, если пусть хоть один начинающий взрослую жизнь человек воспримет такое знание ответственно к своей судьбе, и применит его, то это моё небольшое отклонение от темы окажется не зазря! А это уже большое дело!
Ведь мы для того и живём в человеческом сообществе, что бы быть друг другу полезными и помогать, когда и в чём можешь. И тогда цивилизация развивается и прогрессирует. А не жить паразитами, присосавшись к остальным и высасывая их силы, средства, энергию. В этом разница человека, от паразита — в его делах и поступках. И каждому воздастся по делам его! Вот всё! Я закончил эту часть своего монолога. Не судите строго. Говорил эти вещи от души.
Продолжу.
Ну а на следующее утро, я без лишних ожиданий выходных дней и «группового» семейного посещения кладбища, взял цветы и сходил на могилы своих родственников. Они все были на кладбище рядом, и я мог побыть с ними там наедине и имел возможность о многом подумать… Спасибо тебе, моя мама, которая моя бабушка, но которую я сызмала называл мамой. Ты меня спасла от доселе неведомого мне и страшного события…
Благодарю и тебя, моя родная тётя Люба. Ты преподала мне убедительный урок, как не надо вести себя во время трагических событий у твоих родных. Недостойно безудержно веселиться и наслаждаться жизнью в тот момент, когда кто-то из твоих близких родственников испытывает страдания.
Да и вообще, тема смерти, перехода в мир иной родных и близких, это не то время, когда допустимо развесёлое разгуляево, а лишь спокойное уважительное сострадательное соучастие и по возможности помощь, кому она в тот момент требуется! Так будет по-людски!
Это то, чему мне жизнь преподнесла показательный урок, а я делюсь этим с вами, чтобы вы не столкнулись с чем-то подобным. Событие очень малоприятное и крайне пугающее. Страшное мистическое событие с участием меня — человека этого мира, и, видимо, чего-то неизведанного из другого мира.
На этом можно бы и закончить моё повествование. Но я вкратце расскажу ещё вам о некоторых своих размышлениях, которые остаются со мной на протяжении всей жизни и которые дали название этому рассказу.
Ясный перец, что в течение жизни я достаточно часто возвращался в своей памяти к этому событию: настолько оно было необычным и неповторимым.
В разные периоды у меня возникали относительно него различные вопросы. И главный среди них был: кто же я есть на самом деле? Ведь в тех событиях тело мне полностью не принадлежало, а я сам совершенно адекватно воспринимал его лишь как какое-то вспомогательное для жизни устройство, практически только как механизм. Я его таким ощущал совершенно отчуждённо, и мне было его совсем не жалко. А вот за самого себя я очень сильно переживал, каким бы я там, по итогу, ни оказался! И вот сам «Я», каким я себя ощущаю и осознаю, то оказалось, что я связан с тем телом просто множеством незримых связей. Но не более. Тело и Я, как я в тот момент осознал — это не одно и то же.
Сразу же, уже с тех лет, мне захотелось узнать — «А как же тогда я выгляжу? Если тело и я сам — это разные штукенции? Тогда, как мы с вами выглядим на самом деле?». Для меня было в тот момент понятно, что по размерам я вроде такой же, потому что я ощущал некую свою субстанцию размерами с тело, которая приподнималась над ним, и отрывалась, и очень испуганно старалась за то тело вцепиться и удержаться.
Может быть, кто-то подумает, что это был мой сон. Болезненный кошмар. Так, ведь нет! Я вокруг себя всё слышал. Совершенно отчётливо и полность, узнаваемо до мельчайших деталей, я слышал индустриальные шумы, гул, гудки, стуки и пыхтение крупных заводов города. Видел очень звёздное небо и луну, и быстро плывущие по небу небольшими тёмными пятнами облачка, которые время от времени набегали на луну и скрыв её, тут же испуганно улепётывали… Видел и слышал всё это… и одновременно ощущал прозрачную непроницаемую полусферу над собой, а внутри неё — источник тяги, который неотвратимо высасывал меня из моего тела!
Нет! Я точно не спал! Таких явственных снов со сложными множественными физическими ощущениями и терзаниями не бывает!
Чуть позже, когда я стал старше, то стал понимать, что существование в нашем видимом пространстве организовано более сложно, чем то, как мы это привыкли считать. Ну, ведь не зря в народе про смерть говорят — «ушёл в мир иной». «Мир иной»! А значит, он существует, и наши предки уже это знали, раз нашли такой оборот речи и сочли его правильным для описания этого события.
И естественно, я понял что есть силы, которые за нами присматривают и нам помогают. В моём случае моим ангелом-хранителем оказалась моя бабушка.
Вот, пожалуй, что я мог бы вам поведать о тех совсем фантасмагоричных мистических событиях. Что касается меня, то я ничего, кроме твёрдого понимания необходимости сострадания к чужой боли и чужой беде из того происшествия не вынес. И, кроме тех, очень неповторимых ощущений и переживаний, я практически ничего не испытал. Хотя правды ради, была ещё упреждающая те события атака гадких комаров-мутантов…
В остальном — всё! Ну, кроме того, что после того стал видеть болячки людей и понимать мысли и желания животных…
— Ха! Шучу. А вы поверили?! Да, ну, нет, конечно же. Это не так! Я пошутил. Чтобы вы не заскучали с этой моей «философией». Вот же доверчивый народ!
Это у меня потом само развилось! Уже значительно позже. Через несколько лет.
Да вы и сами можете эти навыки освоить! Надо только захотеть и поверить! Очень важно обязательно чувствовать и сострадать человеческой боли… А это уже большое дело! Потому что, зная и понимая, где болит и что болит, то можно любовью и сострадательным участием, то в каких-то ситуациях человеку здорово помочь.
А ещё вслушиваться в животных, и всматриваться в их поведение и представлять себя на их месте в тех обстоятельствах, которые вас в их поведении заинтересовали. И тогда их мысли и фразы станут вам понятными и почти слышимыми, доступными вам в собственном восприятии. Верьте, пробуйте, и у вас это будет получаться.
Да… вот ещё что … прямо слышу. Девчонки спрашивают: — "Чем же с той Маринкой закончилось?"
А — ничем! Ничем серьёзным не закончилось. Ну, видимо, не судьба. Мы с ней после того времяпрепровождения довольно быстро расстались.
Не знаю и до сих пор не понимаю, что там произошло, но она очень обиделась за что-то на меня, что-то себе надумала, а разговаривать и общаться отказалась. На стенах первого этажа некоторых домов на районе за несколько дней появились надписи «Лёшка дурак», «Лёшка изменщик»… Это были самые мягкие её высказывания в стиле «граффити осерчавшей девчонки»… Ну, и далее, по нарастающей, до степени редко употребляемых в культурном общении выражений. До сих пор не представляю — с кем, где и каким образом я ей изменил?
Я потратил несколько дней, чтобы найти и исследовать содержание этих петиций по всему району и понять причину их такого трудоёмкого и, по-видимому, утомительного обнародования, но ничего внятного и вразумительного так для себя и не уяснил.
Пока на третий день своих хождений не столкнулся с её классной училкой, которая близоруко, через толстые линзы очков, ошарашено высматривала на стенах содержание тех надписей. Вот такие раньше были учителя! Всё, что происходило с их подопечными и могло отразиться на их судьбе, было для них важно и небезразлично. Это были настоящие наставники от Бога!
Столкнувшись с ней нос к носу, мы без энтузиазма поздоровались, и, старательно делая вид, что оказались в том месте случайно, быстро разошлись в разные стороны.
Ну вот, теперь точно ВСЁ.
Ну не умею я кратко рассказывать! Я же вас предупреждал. Так длинно у меня всегда выходит.
Зато — честно. Так что спасибо вам, кто дочитал мой рассказ до финала.
Конец.
октябрь — ноябрь 2023 г.
Это уже, конечно, не черновик, но ещё и не законченный и выверенный окончательный вариант. Так что, друзья, пишите, пожалуйста, свои замечания и предложения в разделе комментариев для этого рассказа. Обещаю, что обсудим с вами, и постараюсь учесть пожелания и внести их в завершающую правку. Буду вам признателен за ваше мнение.
Также считаю обязательным сообщить читателю, что:— все персонажи вымышленные— имена выбраны произвольно— все возможные совпадения событий с чьим-то личным опытом случайны и обусловлены исключительно теорией вероятности.
