видно. Все они там, далеко в море. Когда море спокойно, их даже не возвращают на ночь в деревню, а лишь переводят в автономный режим. Но днём, при свете, рыба становится намного умнее и за ней ещё надо поохотится, вот тогда владельцы дингов берут в руки доски, так называют теперь таблеты управления дингами, садятся поближе к морю, где сигнал получше, и так проводят здесь всё время до обеда. Они то и дело заказывают лаколу — местный алкогольный напиток, основу которого составляет крепкая агуарда и энергетик — и сильно галдят.
В кавэрнах сейчас накурено и шумно, и таким, как Старик с мальчиком, там в эти часы не место, поэтому Старик и Мальчуган не заходят под навесы, а сидят прямо на бетоне у самой кромки моря.
Пошарив в кармане, Мальчуган вынимает оттуда хлеб, деловито разламывает его и протягивает половину Старику. Теперь они, по крошке отламывая мякиш, кормят слетевшихся к ним белоснежных чаек.
— Завтра мне надо будет уехать, — произносит Старик.
— Зачем? — спрашивает Мальчуган. — Ты обычно никуда не ездишь.
— Завтра надо будет поехать… — неспешно отвечает Старик.
— Ты поедешь на том большом синем автобусе, что останавливается каждый день на площади? Я как-то ездил на нём. Он очень большой, — начинает тараторить Мальчуган.
— Да, поеду на нём в город.
— Я тоже был когда-то в городе. Там вот таки большие дома, — Мальчуган высоко вытягивает вверх руку. — И ещё там очень много машин. Там всё совсем не так, как в нашем посёлке. Там на каждом углу продают еду и мороженое. Ты будешь завтра есть мороженое?
— Нет, наверно не буду, — улыбнулся Старик едва уловимой улыбкой и погладил Мальчугана по голове. — У меня будет завтра мало времени.
— Как это мало времени? — удивился Мальчуган. — Разве его может быть мало или много?
— Меня ждёт в городе одно дело, и хорошо бы мне управится с ним до обеда и двенадцатичасовым автобусом уже вернуться домой. Иначе вечером в автобусе будет слишком много народу, и мне придётся стоять всю дорогу, не знаю, выдержат ли это мои ноги.
— Тогда возвращайся побыстрей, — сказал Мальчуган. — Хочешь, я приду встречать тебя завтра на остановку?
Старик на это только снова ласково погладил Мальчугана по голове.
— А когда ты завтра вернёшься, мы можем пойти с тобой на старую пристань, — торопливо, как будто кто-то может прервать его и лишить приятных будущих занятий, продолжал Мальчуган. — Ветер меняется, и я наловлю для нас тех маленьких серых рыбок, которых ты меня учил ловить. Я смогу.
Погода действительно менялась. Старик это чувствовал своим начинающим предательски ныть левым плечом. К вечеру оно совсем разболится. Мальчуган был прав, ветер переменится и завтра, скорее всего, пригонит к берегу косяк серебристых килек.
— Если мне придётся потом уехать надолго, ты ведь не будешь скучать? — спросил мальчика Старик.
— Надолго это на сколько. На неделю? — поинтересовался Мальчуган.
— Нет, дольше, — ответил Старик.
— И ты не побудешь здесь до конца лета? Останься до конца лета. Потом меня заберут в город, но сейчас только июнь. Кто же будет со мной гулять? Все вокруг заняты целый день рыбной ловлей. До меня тут нет никому дела. А осенью меня отдадут в школу. Папа сказал, что отвезёт меня к маме в город, тогда и ты можешь уехать.
— Обещаю, что, если мне разрешат пожить здесь до осени, я останусь, — сказал Старик.
— А кто же тебе может запретить? У тебя же нет родителей, ты самостоятельный и можешь сам решать, где тебе жить и что делать, — удивился Мальчуган.
— Я уже стар, и завтра еду в город, где могут посчитать мою жизнь уже никому не нужной. Если они оценят мою жизнь в минус, то мне придётся…
— А, — протянул Мальчуган. — Завтра будет оценка твоей жизни?
Старик утвердительно кивнул.
— А я уже тоже проходил такую оценку. Знаешь, во сколько они оценили меня? Вот во сколько!
Мальчуган несколько раз показал Старику все десять пальцев на обеих своих руках.
— Вот во столько. А отец сказал, что мама прислала письмо о том, что ей удалось заработать там, в городе, денег и меня теперь возьмут в очень хорошую школу, и тогда моя жизнь станет ещё дороже. Вот на столько.
И Мальчуган ещё пару раз показал Старику все пальцы своих ладоней.
— Ну, — протянул Старик, — так и должно быть. Ты молодой, твоя жизнь только начинается, общество надеется, что ты принесёшь ещё много пользы, поэтому твою жизнь ценят дорого. А я уже пожил, и мало кому нужен.
— А мне? — удивился Мальчуган. — Давай я поеду завтра с тобой и скажу, что ты мне нужен, что ты гуляешь со мной, и ты заботишься обо мне.
Старик ласково провёл своей морщинистой шершавой ладонью по взъерошенным волосам Мальчугана.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — притянул к себе руку Старика Мальчуган. — Побудь хотя бы до сентября, пока меня не заберут в школу. Отец говорит, что в школе у меня появятся друзья, но я не знаю, я не уверен…, я никогда не уезжал из нашей деревни надолго.
— Я уезжал, —
