— … меня хорошо понял, Макарыч?!
Закончив распекать своих подчинённых, Увалов перевёл грозный взгляд на стажёра.
Будущая гордость советской милиции выпрямился на шатком стуле, постаравшись не выдать своё волнение.
— Ивушкин. — Капитан, с лёгкой усмешкой, оглядел ладную фигуру Семёна, задержав внимание на его сильно оттопыренных ушах. — Тебе персональное поручение. К четырём утра прибудешь в гараж, найдёшь старшину Нефёдова, нашего шофёра. Зовут его Минай Петрович. На моём автомобиле доедете до станции, нужно встретить одного товарища из Могилёва.
Увалов достал из кармана кителя свёрнутый вчетверо лист бумаги и протянул сидящему рядом сержанту Кривцову из участковых, кивком давая понять, что нужно передать дальше.
— Эту бумагу передашь начальнику станции Ефименко. — Продолжил он, дождавшись, когда документ после непродолжительной эстафеты окажется в руках стажёра. — Он скажет, кого и где встречать.
Капитан поднялся и, оправив форму, ловким движением подбросил лежавшую на столе фуражку, как опытный цирковой поймав её на свою коротко стриженую голову.
— Хорошего дежурства товарищи.
Дорога была хорошо накатанной, но Семёна всё равно немного укачивало. Эту особенность, своего несовершенного вестибулярного аппарата, юноша осознал ещё в детстве, в немногочисленных поездках на автотранспорте.
Первый в учёбе, с разрядами по боксу и шахматам, он был тем, кого отправляли на школьные олимпиады, практически по всем дисциплинам. Отличник, спортсмен и просто смекалистый парень, Ивушкин мечтал о небе. С третьего класса, как вживую увидел низколетящий аэроплан, грезил стать лётчиком. Но проклятые приступы слабости, когда он выходил с городских автобусов, не остались секретом для мамани. Тошнота и дрожащие в коленях ноги её ненаглядного сыночка, стали ему приговором — никаких лётных.
Работая в райкоме, маманя перекрыла ему все пути к мечте, предупреждая заранее всевозможные медицинские и военно‐учебные учреждения в родной области о его слабой вестибулярке. Так расписав недуг сына, что Семёна не взяли даже на авиатехника. Была у него и такая попытка.
— Значит по призыву к нам? — задал пожилой старшина вопрос, который Ивушкин за последние три дня слышал уже много раз.
— Да, Минай Петрович. Я же двадцать третьего года, поздно учиться пошёл. Повестку получил и как-то всё так закрутилось, что направили в части НКВД, а оттуда к вам.
Семён лукавил, такое решение районного военкома было для него очевидным, слишком уж часто он видал его с маманей, а с ней не забалуешь.
— Ничо. У нас тихий район, довольствие хорошее и вообще…
Расписать все прелести службы в милиции Нефёдов не успел. На въезде к станционной площади, в проулке, они увидели двух сотрудников, скручивающих руки белобрысому пареньку, весьма уголовного вида.
— Помощь нужна?! — Старшина, заглушив фырчащий мотор "Эмки", высунулся из окошка.
По всему выходило, что старшину Нефёдова они знают. Махнули руками, один из них поприветствовал шофёра. — Доброго дня, Петрович.
Пригладив пожелтевшие от махры седые усы, Минай Петрович вышел размять больные колени и поболтать со своими знакомцами.
— Не бзди Семён, поезд ещё не скоро подойдёт, — Успокоил он дёрнувшегося выйти Ивушкина. — И к начстанции успеем, и даже пообедать.
Новоиспечённый милиционер, через незакрытую дверь машины, поневоле слышал весь разговор более опытных товарищей.
Ночью, в дежурное отделение поступил сигнал на вооружённый грабёж, после чего был задержан один из грабителей, а раненого потерпевшего доставили в местную лечебницу.
— …идём, значит от бедолаги того, лицо ему сильно порезали. Тот гуторил, что двое их было, одёжу и рост описал подробно, а тут этот малец. И всё сходится! И пиджачок, и шарфик имеется, и сам невысокий! — В руке старшего патрульного солнечным зайчиком сверкнула финка. — Во, видал, какие игрушки теперь у детишек?
Нефёдов повернулся к задержанному.
— Он что дурной? Его ищут, а он срок в кармане таскает?
Старший милиционер, мужчина чуть ниже среднего роста, с заметно выпирающим пузом, смущённо объяснил. — Да не… это Васька фельдшерский отдал. Ножик у Попова в подкладке застрял. Ну, у потерпевшего, в общем.
Милиционеры закурили, обсуждая какие-то другие новости, а Семён, сидя в машине, заинтересовался странным поведением юного преступника.
— Минай Петрович! Гляньте! Он куда-то показывает.
Паренёк, пальцем, связанных за спиной рук, указывал в сторону, откуда они приехали. Это было видно только Семёну.
— Да он молчит. Мы же не сразу его вязать стали. Мычал что-то, а ничего не понять. — Сказал державший парня за ворот пиджака второй патрульный. Был он высоким, с чуть рябым от заживающих оспин лицом.
— Смотри. На перо кивает. — заметил Нефёдов. — Знаешь чьё?
Парень кивнул и, вывернувшись боком, показал щуплой рукой направление.
— Айда
