Стихо-твари [Ксения Михайловна Спынь] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Ксения Спынь Стихо-твари

Между явью, моралью и сном…

А также между нежизнью и несмертью, проще говоря – ни там ни тут.

Со всех голосов в голове, которые пожелали высказаться.

[P.M.] ПостМортем

1. Пролог. Ответ

От чего мне себя беречь?

От двусмысленных слов и встреч?

От излишне смелых идей?

От излишне дотошных людей?

От махины грозной госпресса,

от воронка у подъезда

и полночного стука в дверь?

Да кому я нужна, поверь!

2. Б/у

Мне бы флагом – в небо, да руки слабы:

Не свернут и крышку, не то что горы.

Что мои слова, идеалы и сны?

Здесь потребны люди другой породы.

Мне б играть словами, да мозг отказал:

Разбиваются фразы на звуки, в буквы;

Не сплестись им в нить, что ведёт сквозь портал,

Их гирлянды бессмысленно виснут, грубо.

Мне б призвать к свободе, да голос пропал,

Им и «Здрасьте» не скажешь, чтоб было слышно:

Горловиной туго нить залов легла,

Да и всё уж звучало под старой крышей.

Мне б Свободу ещё хоть глазком увидать,

Хоть за хвостик, за край – не догнать, так согреться.

Но над вероотступником гаснет звезда,

И нет дел божеству до потухшего сердца.

Мне б на электричку – да в снежную степь,

Чтоб с концами, без края в краях затеряться…

Тело как сидит, так и будет сидеть,

Не осмелится вновь скинуть с плеч одеяльце.

Мне б в шампанское – яд, да кто б передал:

Говорят, моветон так и вконец запрещёнка.

А дадут – и прольёт, вдруг дрогнув, рука?

Это будет неловко, ах как будет неловко…

3. Ноктюрн

Твои нервы – трамвайные провода,

Нити тугие,

по которым искры уносятся в город.

Он виднеется –

сонно-величественный –

из окна,

И глазами горят огни

через мглистый предночный холод.

Им навстречу бы –

сесть в случайный трамвай

(Тот, что с жёлтыми окнами

мчит сквозь ночную муть)

И умчаться с ним.

Кто-нибудь

Ещё будет в салоне:

много ищущих лучший край.

А за мутным стеклом –

будто город другой

И другого мира мелькают другие картинки…

Или нет, не другой –

просто –

другой стороной?

Други, недруги, –

всё чуть-чуть по-иному в трамвайной желтинке.

…Здесь из жёлтого – только окна

в соседних домах.

Но всё кажется: если навстречу им,

прям через небо,

Где вороны сидят на антеннах и проводах,

Если с ними,

то вот,

где-то рядом,

где-то…

На расстоянье касанья,

Вытянутой одной руки,

С твоими глазами играя,

Всем вопреки –

Вот же – иное,

другое,

Почти то же, только

живое,

Живее любых декораций…

Где-то по линии станций –

Слышно отсюда, с окраины –

Пустой трамвай

шелестит

через самое

сердце.

Между миров неприкаянных

Кто-то, шутя, играет на нервах твоих интермеццо.

Хватит.

Хватит же.

Хватит!

Х.В.А.Т.И.Т!

___

Нити тугие режут город на части.

4. Alter Ego

Губы хрупкие, полупрозрачные,

Взгляд поблёскивает с опаской.

Не в свою забрела ты сказку,

Не тебе её переиначивать.

Ты такая прелестно ломкая,

Упускать тебя не с руки мне, –

лучше б пальцы сомкнуть на затылке,

в кулаке твои локоны комкая,

твои плечики узкие вывернуть –

чтоб до хруста, до вскрика, до одури,

на излом перегнуть твои контуры

и, пока твоих глаз не застелет муть –

расцветить твою кожу бледную,

позвоночник твой счесть по косточкам,

жалко портить тебе мордочку,

но пожалуй что так и сделаю.

Исходи на крик, рвись из рук

мы одни здесь и нас не слышат

и поверь никого не колышет

что на вдох я твой воздух краду.

я тебя разграблю по ниточке

я тебя раскрошу по осколочку

ещё всамую бы серёдочку

вглубьтебя протоптать тропиночку

распахнуть сердцевинойнаружу

исквозьрёбра вытрястидушу

снейещёнезнаючтобсделала

…

…Жаль, не вытащить тебя из зеркала.

5. Алым

Я трамвайная вишенка страшной поры.

О. Мандельштам

Алый сок алых вишен – живы ли, мертвы –

Ещё чуть – и польёт через край.

Им просторы пластмассовой плошки тесны:

Дальше – плашка, помост – так играй!

Где-то рядом шампанского хлопает залп,

Блёстки пены – по чашам в расплеск…

Кто из плошки – да в лапы, да в пену – из лап,

Чтобы алым, как праздник, стал блеск?

И всю ночь по одной уходили вовне,

Вот же были – а вот их и нет,

И последняя вишенка сохнет на дне,

Посторонний встречая рассвет.

6. Ночь ночей

Разгреби в моей голове эту гору трупов.

Мне в ней даже нет друзей и подруг.

Наконец, это глупо:

Ничего со мной, ничего вокруг,

Так откуда трупы?

Кто додумался их раскапывать из-под снега?

Ведь неэстетично, и нет им мест:

Даже нам нет ночлега.

На мильоны миль, сотни вёрст окрест

Нигде нет ночлега.

Что не так с этим местом, со мной и с моей головой?

Что не так с пространством, что внутрь ввалилось –

Внутрь моей головы больной?

Из нутра чем вытравить эту гнилость?

Как вернуть всё в покой?

7. Первый заговор

Многомудрые, всепонимающие,

В правде жизни поднаторевшие,

Безошибочно в суть проникающие,

Через всё на свете прошедшие,

Многоопытные, правильно делающие,

Все сомненья легко разрешающие,

Все неписанные истины ведающие,

«Сколько», «как» и «зачем» точно знающие,

Ни во что на свете не верящие,

Разве лишь в химер своих избранных –

Ведь своя-то химера истинна,

Это знают все трезвомыслящие –

В каждом слове и деле взвешенные,

Завсегда безупречно моральные,

Не совсем, но почти что безгрешные,

Не совсем, но почти идеальные,

Гуманисты цинично улыбчивые,

Всё вписавшие в схему придирчиво,

«Прав» и «лев» на раз-два различающие,

Беспощадные, всепрощающие, –

Многомудрые, я вас не трогаю,

Хватит лазать-то вам в мою голову,

Что вам крыса, сбежавшая в логово?

Уж оставьте её там, убогую.

От неё ни помех вам, ни пользы нет,

Ей – во тьму, вам – на то, что назвали «свет»,

А пути и без крыс туда трудные,

Многоопытные, многомудрые.

8. По путям

В сто первом составе не топят вагоны.

За окнами морось, за окнами тьма.

Огни не мелькают, слились перегоны.

Он мчит через вечность, он мчит в никуда.

Пытаюсь припомнить, что было знакомо,

Нащупать рукою сон давешний, но

В сто первом составе не топят вагоны,

И руки немеют, и спать – не дано.

9. Над Кремлём

Не мой, не твой, не их:

Под ветром триколор –

И снег вокруг горит.

10. Сказка про глупую девочку

– Вот какой глупый котёнок.

С. Маршак

– Что читаешь – репостнула вон на стеночку?

– Да так, статью про одну девочку.

– Как же её звали?

– Звали как звали – по ФИО,

Тебе-то они на что?

Много чести было бы ей:

Такой же, как мы, нонейм.

Вот какая глупая девочка.

– Чем же она занималась?

– Да в общем, как многие:

Училась или работала,

О чём-то, верно, мечтала,

Что-то читала, о чём-то слыхала,

Много болтала.

Вот какая глупая девочка.

– О чём же болтала?

– Да в общем, как все –

О разной смешной ерунде.

– О политике и стране?

– О них в том числе.

Вот какая глупая девочка.

– С кем же она болтала?

Не сама ведь с собой?

– С таких, как она, же толпой –

Знакомых, полузнакомых

И вообще почти незнакомых,

Да ещё по совету чьему-то

Подписалась под парочкой пунктов;

Вот уж чего делать точно не надо было:

Как так можно – не различить провокатора?

Вот какая глупая девочка.

– Погоди, а что за статья?

– Статья как статья,

Мне таких слов говорить нельзя,

Кажется, «экстремизм» или вроде того,

В общем, всё как обычно, как чаще всего.

Вот какая глупая девочка.

(– И сколько же ей дали лет?

– На глупый вопрос – глупый ответ:

Пока что – секрет.

И тебе-то что до того?

Для тебя – совсем другое кино,

Если будешь осторожней маленечко.

Понимаешь, это была очень глупая девочка…)

11. Тому, который…

В. Т. Ш.

На заснеженном перроне,

Между двух рядов огней

Носит ветер, носит с воем

Сор, и крики, и людей.

Все снуют, спешат исправно,

Все текут на свой состав:

Те – налево, те – направо,

Те – в адок, и эти – в ад.

На перроне – минус тридцать,

Минус сорок… Пятьдесят.

Стоит бы поторопиться:

Поезда уже гудят.

Вместе с прочими не легче

В тот ли, в этот ли состав?

Нет уж, только лишь покрепче

Затянуть на шее шарф:

Лучше яблоком хрустящим

Укатиться по снегам,

Чем играть с одними в ящик,

А с другими – в дурака;

Лучше через вечность – в лето,

Веткой стланика – к огню,

Чем за вашим мнимым светом

Иль под вашу шестерню.

Отъезжают… Отсвистели…

И безлюдье – благодать!

Чем хотели, в самом деле,

Одиночку напугать?

…Меркнет зренье. Глохнут уши.

Поездов простыл и дым.

Сжёван. Выплюнут. Не нужен.

Ну и что. Стоим. Стоим.

Чуешь кровью, мозгом кости,

Что промчится поезд твой –

Распоследний, тайный, поздний –

В направлении «домой».

12. Бессонница

А ты лапками – топ-топ-топ,

Как украдкою,

В двери крадучись,

Ходит-бродит, никак не дойдёт.

А ты ножками – шур-шур-шур,

За окошками

Серым вышито,

Серым заткнуто,

Будто тряпкою – веток ажур.

Виснут ветви, висят надломанные,

Тянут-тянутся с потолка-полога,

Свиснут вниз –

Да сверху на голову:

Свистнут в них.

Звери – палками – хруст-хруст-хруст,

Промеж стен, из тени да с темени –

Те ли, так ли?

Похитить хотели ли?

Под хитином не зверь – пусто,

Под кроватью корчится-кружится,

Бурым ворохом, красной лужицей.

А ты ножиками – вскользь-сквозь,

Будто крошками,

Свет повыльется,

Словно манкой, на пол просыпется,

Разве тяпкой найдёт кто кость?

Всё под крупкой серо вокруг,

Серотряпка лезет в окошко

И как ложками – тюк-тюк-тюк –

Время месит, никак не вылакает.

Ты тихонько лежи, безъязыкая.

13. Второй заговор

Рандом, рандом,

Найди мой дом,

Найди меня

Средь ночи-дня,

Из масок прочих

Какое хочешь

Для ловли дичи

Прими обличье

И, будешь рядом –

Влети нарядом,

Нежданным вором,

Авто проворным,

Деньком непогожим,

Случайным прохожим,

Недобрым взглядом,

Незримым ядом,

Чумой неслышной,

Сосулькой с крыши,

Шальным осколком,

Ударом тока,

Стальным оружьем,

Ночным удушьем,

Под ноги – льдом,

В висок – углом,

Найди по следу,

Войди с приветом,

Чтоб ночь не пела,

Как было дело,

Забыли дни

О том, что стало.

Рандом, найди.

Рандом, устала.

14. Той, которая…

– Беги – а я ко дну.

Линда

Беги, я останусь здесь залогом их безопасности,

Их уверенности в своём завтра и в сегодняшнем дне,

Их не подлежащих никакому сомнению правоты и прекрасности,

Мне не больно, не страшно, не холодно так лежать полутрупом на дне.

Беги, да не будет крут твой маршрут,

Добеги до самой звезды, пока снег не растает.

А меня здесь пока потихоньку дожрут,

Что глобально, конечно, уже ни на что не влияет.

15. Ран. Штормовая баллада

По морю шторм – из дали в даль,

Свет грозный в небесах,

Совсем один плывёт корабль,

Дрейфует на волнах.

Сломалась мачта. Что корабль? –

Почти пропал средь вод.

Эгира дети – хвать меня –

И за борт – будто в гроб.

Так я попалась в сети их,

Бессмысленна борьба:

Теперь не вырваться мне из

Холодных пальцев Ран.

Вот потянуло вниз, на дно:

«Сейчас меня убьют», –

Ведь это царствие её,

Покойников приют.

А дальше стихло всё кругом.

Открыла я глаза:

Замолк теперь, не слышен гром,

Умчалась прочь гроза.

Дрейфует вдалеке корабль.

А в солнечных струях,

На берегу, совсем одна –

Утопленница. Я.

16. Невидима

Вдоль запретных земель да по самой границе

Ты проходишь, как чья-то тень,

И неважно, что там: ночь ночей над столицей

Или самый обычный день.

Вдоль решёток! – смелее, никто не заметит –

Поперёк! – не услышит тебя,

Даже в час, когда, звёзды прогнав на рассвете,

Алой кромкой восстанет заря.

Кто тебе подарил амулет невидимки –

Неуместный, чудной оберег?

Можешь прямо по рельсам – туда, по старинке,

Где мосты режут полосы рек.

Можешь выйти на площадь: там много туристов,

И охраны, и просто толпы…

Вот куранты – и снова они мимо смысла

Забивают, как гвозди, часы.

Ты незрима, легка и почти что свободна,

И дорог – как ветров, посмотри!

Можешь делать теперь всё что сердцу угодно –

Кто ж виновен, что пусто внутри?

Вот гвоздика – понюхай. Как будто бы впрямь у той

Есть и запах, не только цвет.

Вот разбитое зеркало с утренней комнатой:

Твоего отраженья нет.

И мгновенье зачем-то в сиропе застыло

Между явью, моралью и сном…

Потому что невидима пуля в затылок.

Потому что. Уже. Всё.

17. Эпилог. Колыбельная для никого

Спи спокойно, тварь, никто не придёт.

Утро грязной лапкой гладит окошко,

Чёрных птиц за ночью унёсся взвод,

А к тебе забыли они дорожку.

В сером свете тихо порхает пыль,

Достывает кофе в ненужной кружке,

Стол ненужный (пачки, стопки, листы),

На кровати спит ненужная тушка.

Спи спокойно, тварь, они все мертвы

Или все не здесь, что одно и то же,

И плевать, что позже скажут суды:

Для тебя теперь никакого «позже».

Декабрь 2020 – Февраль 2021

Злые стихи

1. Вступление. Песня

А давай ту же песню заново

На шарманке нашей разваленной!

Пусть себе хрипит-спотыкается,

Разве жалко, если сломается?

Всё равно уже всё растратили,

Разметали да расфасадили,

Всё равно все межи нарушили,

Расплатились своими душами.

И, раз петь нам нечем и нечего,

Покрадём ещё раз у вечного,

А в последний раз, не в последний ли –

Знают только ветры осенние.

2. Закат / фаталист-гедонист

Долькой лимонной бледнеет закат

В стёклышке сине-прозрачном,

Пальмы во влажном тепле шелестят,

В небо вздымаются мачты.

Нет, то каштаны – не пальмовый лес,

Нет, то не мачты – столбы новостроек.

Светит чуть дальше табло АЗС,

Мимо него, мимо сервисов, моек

Мчатся авто вдоль по трассе, скользят

Отблески солнца на крышах.

Если б по солнцу ушёл кто в закат –

К ночи куда бы он вышел?

Нас же дорога вела под каштан:

Все среди дня продадутся и купятся.

Что ж теперь, скажешь небесным рукам

Не поливать через головы улицу?

Вот бы вмешать пробензиненный путь

Тонкою струйкой в закатное лето,

Трубочку в синь над лимоном воткнуть,

Выпить коктейльное небо.

3. Старая сказка

По кирпичику, по полосочке

Тихо строилось громадьё,

Набирало силу по косточке,

Раздвигало нутро своё.

Не успели и оглядеться, как

Стены выткались до небес:

Ими крепко обнял дворец-барак,

Охраняя, поле чудес.

4. Бормоталка / созерцатель-эскапист

Пожалуйста, не ори.

Пожалуйста, хватит кричать.

Ведь ты знаешь, что так будет только хуже.

Пожалуйста, не ори

И хватит кричать.

Каждое новое слово душит

Новой петлёй:

Каждое слово чужое,

Каждое слово твоё,

Через глаза или уши, –

Каждое новое – новой петлёй,

Туже и туже.

Это даже не поле боя –

Так, случайные чьи-то слова

(К тому же твоей же волей

Тебе руки стянуло петлёю

Ещё до всякого боя),

И было бы самым верным

Дать мимо пройти словам…

Что дрожишь? Что случилось такое

За эти час или два?

Ведь надо не тратить нервы,

Ведь надо сберечь резервы

И возможно ещё, что какую-нибудь там душу,

Давай без движений резких:

Они же не насмерть душат,

А нам бы сберечь резервы.

Я знаю, как это мерзко,

Я знаю, что ищешь смерти,

Что ищешь повод от слов освободиться,

Я знаю: от каждого слово мерзко

Веет чем-то похуже смерти…

Но ведь это случайные лица

Шли случайно по мёртвой петле

И старые петли – в твоей голове? –

Низали на старые спицы –

В тех же точках, опять и опять! –

Ведь надо спирали виться –

Может, лучше бы было поспать?

Или, может быть, кофе? Пиццу?

Пирожное с крем-брюле?

Ну, хочешь в дрова напиться?

Хочешь, порубим в дрова все слова на земле?

Только, пожалуйста, хватит кричать.

5. Объявление вызова / выживальщик-утопист

Уползу, как змея, окопаюсь под камнем,

Затаившись, замолкну, пока по земле

Ходят с палками, с заступом, шагом лекальным

Бороздят под решётку поля в полумгле.

У меня здесь заначки на чёрные даты,

У меня здесь запасы на годы вперёд:

Это мы, хладнокровные юркие гады,

Выживаем в любые годины невзгод.

Буду книжки листать, буду лопать консервы,

Буду спать и сновидеть, умчав в мир иной,

И едва ли замечу движение ветра,

Когда свора твоя пробежит надо мной.

След возьмёшь – не найдёшь, а найдёшь – не достанешь,

Я в земле, я под камнем, не трать карандаш.

Кто не с вами? Их нет – мановением клавиш.

Триумфатор, труби! этот мир теперь ваш.

Но когда, наконец, ваши лавры пожухнут,

Бросят кроны корням сеть прогнивших убранств,

Перезрев, рухнут ваши колоссы, и рухнут,

Рухнут стены несущие склепов и царств,

И забытые точки прольются по небу

И в пролитом просторе прощупают пульс, –

Чтоб быть точкой в конце и прославить победу,

Я вернусь! я вернусь! я вернусь! я вернусь!

6. Заклинание призыва / выживальщик-имморалист

Чёрная тварь, тварь,

Выйди сквозь марь, марь,

Зов мой услышь,

С выгнутых крыш

Спрыгни, явись ко мне, чёрная тварь.

Заклинаю луной,

Заклинаю звездой,

Заклинаю лучом,

И стены кирпичом, –

Дай на время в тени твоей кров, чёрная тварь,

Дай оружие мне от врагов, чёрная тварь,

Я зову тебя сквозь решётки на окнах рыжего дома.

Я не знаю тебя.

Ты не знаешь меня.

Мы давно знакомы.

Заклинаю зимой,

Заклинаю землёй,

Заклинаю металлом

И сумраком талым, –

Вместо хватки моей дай сейчас мне твою,

Вместо воли моей дай сейчас мне твою,

Дай свою силу –

Мне иначе в трясину,

Дай забраться на гать –

Не хочу пропадать,

Напитай меня своей кровью, чёрная тварь,

Поделись со мной своей силой, чёрная тварь.

Эта сила – отрава, но другой у меня больше нет.

Где на площади камень – я рядом, и я жду ответ.

7. Обыденность

Связали руки – а после били,

Ломали рёбра – гурьбой, не в такт,

Пинали долго – в тупом усильи,

Не чтобы что-то – а просто так.

Шумели где-то автомобили,

Звенел на улице лай собак,

За стенкой чокались, пели, пили,

Желали счастья и прочих благ.

8. Gift / созерцатель-визионер

Что мне делать с ней?

Пришла – не помню когда

И уж точно не знаю откуда:

В чёрной кожанке, в вороньем боа,

Захочет – найдёт повсюду

(Не захочет – так вовсе не явится, ей видней).

То подсядет, на ухо станет шептать –

Не под запись – безумные планы,

То вдруг диктатом: один, два, три, четыре, пять,

Корень квадратный каштана

(Ну, того, у трассы, уже не помнишь, камрад?) –

То сплетает видения в ряд,

Растворяясь в дыму кальянном,

То хохочет совсем невпопад,

То играет чужим наганом, –

Из чужих годов и голов сон бредовый и жуткий.

У неё дурной вкус и довольно чёрные шутки.

Прям как перья в шарфике. Нужно – бери

(Впрочем, шариковой легче, поверьте).

Вот по комнате кружится: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, –

Говорит, это танго смерти

(Не умеешь? Смотри сюда! – вот как надо! – смотри!)

Мне не сложно, смотрю: не так тут много гостей,

Чтобы мне воротить теперь нос,

А уж чтобы мне стакнуться с ними, как с ней,

Да так чтоб надолго, всерьёз…

(День за днём, ночь за ночью, за годом – ещё один год).

Чувствую, однажды она меня всё же сведёт:

Если не с ума – то в могилу,

Не в неё – так с иною силой,

Втянет в какие-нибудь не те дела

Какого-нибудь совсем не того союза.

Но тебе-то до лампочки, да,

Моя гифтовая муза?

9. Песня на вольную тему

Волной волнуется Первопрестольная,

Шагают улицы мостами вброд,

Шумит Манежная, гремит Болотная,

Молчит лишь Красная и хмурит лоб.

Кузнецкий тянется шепнуться с Новою,

А Москворецкий мёрзнет на ветрах,

Тверская пенится, шлёт за подмогою,

Стоит лишь Красная на всех часах.

А ночь расходится под песню вольную

Волной к окраинным, под плач и смех,

Но спит Манежная, и спит Болотная,

Не спит лишь Красная – на страже всех.

10. В зоосаде / фаталист-моралист

Конечно, ты не крысоволк,

Не льсти себе,

Твой путь – исчезнуть между строк

В чужой войне.

И не пророк, и не герой,

Поймёт и ёж:

Таких мышей пяток-другой

Везде найдёшь.

Оставь, умолкни, откажись,

Без драк и драм,

Уйди совсем, не порти жизнь

Другим зверям.

11. Copycat

Преемник, последователь, не думается, что последыш,

Но, быть может, и правда, ведь кто ещё после – кот?

Ну что голоса: ты же пуп земли на плечах своих держишь

И вообще – лучший в мире всекалендарный маскот.

12. Память – 1

Надо было вести дневник.

По дням. Может быть, по часам.

И, спросили б когда напрямик:

«Что, скажи, стряслось у вас там?» –

Я не шарила бы по дну

Выкипевшего чана прошлого,

Порываясь сплести в одну

Ленту лет – минуты-горошины,

Не ловила бы воздух ртом,

Повторяя: «Всё было плохо.

Я виню их, поймите, в том…» –

(Дальше слово любое глохло),

Не сказали бы мне теперь,

Что не так всё, совсем иначе,

Что я жертва игры теней

И фантазий буйных ребячьих:

Белым начерно – вот и вот –

Расписали раз десять вроде.

…А что было наоборот –

Это память меня подводит.

13. Я ничего не / созерцатель-перестраховщик

Я ничего не:

Не совершала,

Не утверждала,

Не проводила,

Не доносила,

Не ведала,

Не брала,

Не сделала

И не смогла.

Я никого не:

Не призывала,

Не называла,

Не покрывала,

Не убивала,

Не выбрала,

Не гнала,

Не выдала

И не спасла.

Я никогда не:

Не замечала,

Не отличала,

Не пресекала,

Не присягала,

Не вторила,

Не вела,

Не спорила

И не была.

14. Память – 2

А в жёлтом свете усталой лампы –

Какая память, какие силы?

Легли на веки безволья лапы,

И жёлтый воздух игла пронзила.

Легки касанья чужой потери,

Мираж разбитый чужого рая,

Легонько штора качает тени,

И легче тени – тоска чужая.

Так что же звало сквозь снег и время?

К какому счастью? К какому горю?

Чьё легче лёгкого спало бремя?

Ещё не знаю, уже не помню.

15. Рассвет / выживальщик-антифаталист

Руку, дай руку! –

Жизнь, эту суку,

Выцепить,

Выскрести,

Выгрызть из тьмы, –

Кто по дороге, если не мы?

Если прорвёмся,

Если пробьёмся –

Я обещаю сто тысяч рассветов,

Красок, коктейлей и свежих букетов, –

Вынырнем только из тины, из тьмы.

Если я выживу,

Если я вынырну,

Выскользну,

Выгрызу,

Выйду на свет, –

В руку рукою – мой первый привет,

Если решишь вдруг встречать –

Сколько бы – пять,

Все двадцать пять –

Сколько б ни кануло лет.

Жди меня там, где бывает рассвет.

16. Ночь

Луна, помоги мне, кажется, это всё,

Видно, мне новый крой стал последним краем,

Опять отправляют в сон меня, в забытьё,

Кто-то опять стирает меня, стирает.

Я забываю дороги, теряю след,

Звёзды мои в подворотнях метель заметает,

Стены молчат, выше стен, в пустоте – твой свет.

Кинешь мне луч на дорожку, луна золотая?

…Плавно качается ковш на молочной реке.

Где-то внизу спит столица, плывут переулки.

Луч твой, как ключ, в них посею… а там, вдалеке –

Будто мелодия старой забытой шкатулки?

Заклинаю ключом,

Заклинаю лучом,

Заклинаю звездой,

Заклинаю тобой, –

Луна, помоги мне, если я всё же есть –

Прежде чем явь моя станет совсем небылицей –

И раз уж жизнь всех раствором разводит здесь,

Дай мне хотя бы в метели тогда раствориться.

17. Заключение. Манифест

Вечным фрондёром, от лагеря к лагерю, по баррикадам:

Охраняете трон или мир новый строите – я буду рядом,

Скажете: «Молодцы мы, вот так и надо», –

Я – у вас за спиной, стою со своим флагом.

Пусть на старую мельницу новая льётся водица –

Я опять и опять повторю: ваш режим никуда не годится.

Пусть сожрут идеалы идолы, плавясь в кухонном пламени, –

Я храню верность лишь моему безымянному знамени.

Хоть под старую песню о благе обновите все списки пленных –

Я непойманной тенью пройду между рамок любой системы;

Обойдя все места и нигде не найдя себе места,

Я себе оставляю последнее – право протеста.

Вне границ и имён, меж гербов и паспортных строчек, –

Мимо иду, проставляя на память прочерк,

Вне притяженья земель, между волн эфира –

Я, негражданин этого мира.

Март – апрель 2021

2022: Ein Wiegenlied aus Ohnmacht und Gewalt

Новое утро. Krieg

⁴

Я проснулась сегодня утром –

И не то что страны не чуя –

Я проснулась себя не чуя,

А под дверью шумят кадавры:

Говорят, их там целый город,

Говорят, их там до Урала,

Говорят, их там ещё дальше;

Говорят, что я враг живому,

Говорят, что я враг народа,

Говорят, ничего не смыслю.

Если прямо сейчас не встану,

Не попробую что-то сделать –

Сколько я пролежу спокойно

До того, как они здесь будут?

А возможно, больше не нужно

Что-то делать и строить планы,

Потому что через минуту

В синеве пролетит ракета –

И уже ничего не будет,

И уже ничего не надо,

Кроме как позвонить, возможно,

На восток или же на запад

И сказать, пока связь осталась,

То, что я ещё не сказала;

Но боюсь теперь набрать номер:

Вдруг и там услышу кадавров

Или только гудки услышу –

Ведь кадавры уже там были?

Вроде кто-то сюда проходит:

Если скажешь, что не кадавр ты,

Я присматриваться не буду,

Только занавесей не трогай,

Тех, что зеркало закрывают,

Не хочу за ними увидеть…

Летом. Vergangenheit

⁵

А говорила я летом: возьми эскимо,

Пока оно сдавленным криком не встало в горле.

А говорила я: выпей заката вино,

Пока то не кровь, а одни фантомные боли.

Я говорила: а знаешь, у нас – не во сне –

Время течёт, как песок, – вдохнуть не успеешь.

Я говорила: один раз живём на земле,

Ты мне не верила… Ты до сих пор не веришь.

22.02.2022. Abgrund

⁶

Мне говорила подруга: Вот так иногда

Смотришься в зеркало или глядишь на руки –

И расползётся лохмотьями кафель, стена

Станет ничем, мир вдруг станет чужим и жутким.

Может, всему-то виною бутылка вина,

Или мы на ночь кино не то поглядели,

Только вся наша реальность трещит по всем швам,

В трещины смотрится… то, что на самом деле.

Нет, там не смерть, она не настолько страшна,

Как быть в раздёрганном, вывернутом междумирье,

Всё будет плохо с нами, ведь наша вина,

Что мы плохие – насквозь, безнадёжно плохие.

Я говорила: Не знаю, о чём это ты,

Дыры в реальности – это ведь так субъективно.

Я так живу, но где трещины – там и мосты

(Втайне досадуя, что мне чего-то не видно).

Нынешним утром, глядя на двор в окно,

Я понимаю, реальность дробится на части,

Слышу «клац-клац» за ухом, и, чую, вдох –

Там, за спиной – исчезает в разверзшейся пасти.

Воздух становится режущим, словно зима,

Словно он нож, чтобы горло взрезать в минус двадцать,

И в безвоздушном пространстве, смотря в зеркала,

Я начинаю вдруг дико и долго смеяться.

Не обернувшись, шагаю вперёд спиной:

Толку рассматривать то, что мне снилось всегда?

Я узнаю тебя, патрия, дом родной!

Я узнаю тебя, бездна, бездонная тьма.

Кукломолох. Albtraum

⁷

Как ненавидеть куклу, пластик пустой,

Пусть и напёрстничает, не переставая,

Пусть с её голоса завалят порой?

Кукла же – ненастоящая. Неживая.

Этою ночью кукла вдруг ожила,

Колышки-зубья лизнула, скривила брови:

Мало, – с обидой, – мало, что за дела,

Ей бы немного землицы, немного крови.

Ну, не немного – это уж как пойдёт.

Вот она делает шаг, поднимает руку,

Голосом молвит: «Эй, мой народ, вперёд!»

Следом «Ура!» наводняет волной округу.

За небосклоном небо разбил всполох,

Я протираю глаза, только сон не тает:

Глупая кукла наша – теперь Молох?

Я и не знала, что так наяву бывает.

Люди стекают к ней за волной волна,

Но их даров ей отныне извечно мало.

Этою ночью кукла вдруг ожила.

Значит, и мне тоже время ожить настало.

Игра. Blendwerk

⁸

Все взгляды на поле: играют свои с чужими,

И сегодня, похоже, опять решающий тур.

Но кто там кого? Плохо видно, трибуны в дыме,

По траве размазюкали ягодный конфитюр.

Не хватит голов для голов – так возьмут у упавших,

Голова человека – тот ещё звонкий мяч.

Трибуны ревут со всех сил и болеют «за наших»:

Они смотрят ещё, наверно, футбольный матч.

Бормотание с собою ночью. Gebet

⁹

Я говорила с тёмным своим божеством

(С тем, у которого я, бывало, просила

Там, где сама дотянуться была не в силах,

То, о чём лучше не говорить языком).

Я говорила: Люди, такие как мы,

Пачками гибнут в нашей распущенной язве,

А у меня – ты ж знаешь, ни денег, ни связей,

Да и талантов – честно – одни лишь понты.

Я говорила: знаешь ведь, я же слаба,

Разве что в грёзах взмахом сметаю преграды,

Но защитить хоть кого-то, спасти взаправду

Я не смогла ни разу и в собственных снах.

Я говорила: знаешь ведь, я же глупа

И до простейшего не додумаюсь даже,

Но обещаю, что если ты мне подскажешь,

Что теперь делать – я сделаю. Дай мне знак.

Слушай, ведь я же готова и в автозак,

Я ведь готова на много, на много больше,

Если всё это хоть чем-то сейчас поможет

(Я тебя даже не буду спрашивать – как).

Мне уже поздно всё начинать с начала,

Лучше в размен себя бросить, чем из окна,

Только скажи мне: так надо. Скажи, что да.

Я говорила… Но божество молчало.

Баллада о хищниках. Gewalt

¹⁰

Я взглядом столкнулась с хищником,

Я слышала его смех:

Шапчонка на нём козырная

И чёрный глухой доспех.

Не то чтобы был голодным, но

Сегодня им дали карт-бланш –

А то-то ходят весёлые:

Настал долгожданный реванш.

Кружу между них проулками,

Здесь стены прикроют меня.

Один лишь вопрос останется:

Откуда я помню тебя?

Не то чтобы в ночь бессонную

Тебя породил мой же бред,

Не то чтобы мы встречались здесь

Когда-то, назад много лет.

Хотя… может, и тогда уже

Народным врагом я была,

А ты… да не буду спрашивать,

Как точно вас звали тогда.

Но если по правде, думаю,

Всё проще, всё очень легко:

Я просто точно такая же,

Там где-то, внутри глубоко.

Ведь сила так кружит голову,

И я тоже хмель этот пью –

Так пусть двое древних хищников

Сойдутся, как в древнем бою.

На самое дно морей тебя

Я сброшу – и кану второй,

Чтоб все, что вокруг стоят сейчас,

Покончили следом с войной.

Но те меж собой шушукались,

И я оглянулась на всех:

Я видела взгляды падальщиков,

Я слышала их смех.

Интермеццо. Tagträumerei

¹¹

Мне рассказали сегодня про мужика:

Он переноску купил для огромной собаки,

Хочет, наверно, куда-то свалить вместе с нею –

Только подальше, куда-нибудь прочь отсюда.

Если была бы и у меня собака,

Я бы с ней тоже сейчас куда-то свалила,

Мы бы сбежали на все четыре стороны света:

К южному морю, где крик заглушает волнами,

Дальше на север, в лачугу, укрытую снегом,

Просто куда-то, где время остановилось

И где людей отродясь никогда не бывало,

А если есть – то они ни о чём не слыхали.

Только вот нет у меня никакой собаки,

И для неё, конечно, нет переноски,

И убегать мне, выходит, незачем как-то,

Да и некуда убегать мне. Будем честны.

Тише-тише. Selbstwiegenlied

¹²

Тише-тише, это просто сон дурной,

Чтоб прогнать его, глаза скорей закрой.

Знает каждый: лишь зажмурься посильней –

Страхи все уйдут опять в страну теней.

С чердака в подвал сто тысяч долгих лет

Злой, с железными зубами, бродит дед,

За стеною – чей-то вздох ему в ответ,

Там в соседа нож вогнал другой сосед.

Тише-тише, это просто сон дурной,

Ты плотней глаза ладошками закрой,

Спрячься, заяц, в тёплой душной темноте,

Не найдут тебя незримые тебе.

Расползаются сквозь мёртвые кусты

Блики фар и свет больной дурной луны,

Это конники несутся сквозь дворы,

Забирают всех, кто выполз из норы.

Тише-тише, это просто крысы там

Расшуршались, разбродились по домам,

Ты накройся одеялом с головой,

Ни одна не потревожит твой покой.

И неважно, что там шастает вокруг:

Одеяло – это самый верный друг.

Да не слушай, как грохочет, кто кричит:

Одеяло – это самый верный щит.

До рассвета уж недолго – час-другой…

Почему вокруг так тихо-тихо стало?

Не кричи, малыш, я прямо за тобой.

Извини, но я не верю в одеяло.

Параллельно. Ohnmacht

¹³

Тошнота и рассвет параллельны друг другу.

Я, шурша тишиной, выхожу на балкон.

Розоватая дрёма полощет округу,

И последние сны населяют мой дом.

Отпускаю на волю, в мир ветра и пыли

Над запутанной вязью асфальтовых рек

Первый – «Хватит войны» – самолёт А4

И второй – сразу следом – «Долой (имярек)».

Прячусь внутрь. Затираю рассветные пятна

Складкой шторы. Проспать бы – хоть сколько дано.

Кто-то видел меня? Думать так неприятно,

И не хочется думать, что всем всё равно.

Шёпотом. Gedankenverbrechen

¹⁴

Пожалуйста, пусть они выстоят, –

Шепчу в уши ночи бессмысленно, –

Ведь если сдадутся, не выстоят,

Нас следом поглотит мгла.

Не дай мне весною израненной

Узреть праздник трупов замаранный,

Услышать победы отравленной

Отравленное «ура».

Твердят мне: «Чего бы ни стоило,

Лишь снова б всё тихо, устроено».

Всё это ни жизни ни стоило,

Но раз мы все у черты –

Пожалуйста, пусть они выстоят, –

Шепчу без надежды и смысла я,

Жестоко, почти что немыслимо,

Под занавес темноты.

Отходная. Heimat

¹⁵

Не зовите её вы по имени,

Ведь она так давно умерла –

В перекрестье из «прежде», «а ныне» и

«Новом дне» для вчерашнего дна.

Чтоб никто не смутился вопросами,

Тихо остов убрали под стол

И накрыли скатёркою-простынью,

Перекрашенной под триколор.

Восседали потом и рассаживались,

Пересаживаясь иногда,

То засиживая, то засаживая,

Рассылая по, в или на.

По этапу, на бойню, в нетление,

Говоря, будто так нужно ей –

Что скончалась ещё до рождения

Где-то между крестов и нулей.

Про «победы» трепались, «святыни» и

Про другие большие дела.

Не треплите хотя б её имени,

Ведь она же давно умерла.

Неотправленное письмо. Unbekannte

¹⁶

Когда всё закончится, мы обязательно встретимся,

Когда выйдет солнце и будут каштаны в цвету:

Сойдёмся на улице, будем нести околесицу,

Хотя я не знаю, когда к вам приехать смогу.

Возможно, когда-нибудь все мы негаданно встретимся

В кафешке пустой, на границе ничейной земли,

Посмотрим друг другу в глаза и, быть может, осмелимся

Сказать то, что раньше сказать никогда не могли.

Когда всё закончи… Оно никогда не закончится,

Но я переписку для лучших миров сберегу.

До связи, неузнанная. Ваша недопророчица.

Увидимся позже. Наверно, на том берегу.

Песнь о покое. Schattenland

¹⁷

Взвейтесь, покойники, пейте убитую землю,

Жгите ей славу из вечных болотных огней,

Плоть на кости алтари в закромах перемелют:

Мрамор с гранитом любого живого верней.

Новые стелы заставят пустынное небо,

Новую песнь разнесёт торжествующий штиль,

Встань и кружись, и неважно, ты был или не был:

Прах образцовый покроет и небыль, и быль.

Светел, как ночь, новый день вышиной озаряет

Лики застывших, посмертно рождённых богов,

Парочки бродят цепочкой, рядами по краю

Каменных слов и узорных чугунных венков.

Дети седлают цветных карусельных лошадок:

Здесь все четыре по кругу, по кругу пошли,

На все четыре путь близок, и лёгок, и гладок,

И ничего, кроме гладкой, молчащей земли.

Взвейтесь, покойники, пойте убитую землю,

Вся она ваша, здесь больше не место живым,

Ставьте, не зыбля, столпы – на века, на неделю,

Жгите цветы, воскуряйте картонный их дым.

Зыбка-мир. Einsam

¹⁸

Вечер на связи. Звонок? Сообщенье? Письмо?

Шарик споткнулся об ось. Вслед за именем имя.

Что за окном? Я не вижу, там слишком темно.

Город молчит. Мир молчит. Я молчу вместе с ними.

С той стороны раздаются порой голоса,

Но за потёмками не разгляжу больше лица.

Может быть, это фантомы, видения сна?

Может, и я – лишь кошмар, что кому-нибудь снится?

Может, кому-то в сожжённых войной городах?

Может, кому-нибудь в камере, после допроса?

Я гашу свет, чтобы он не светил из окна

И на него не слетались пытливые осы.

Полночь на связи. Вопрос и ответ наугад.

Свет монитора по стенкам мерцанием робким.

Ступор. Бессилье. Молчу. И со мною молчат.

Мир такой маленький – вроде картонной коробки.

Последнее. Merkblatt

¹⁹

Пожалуйста, говори, даже если я замолчу,

Даже если сквозь ночь ни слова не слышно станет,

Пожалуйста, не расплещи последнюю эту свечу,

Живьём не застану – хотя бы приснится пламя…

Считалочка. Ach, mausi, mausi, mausi

²⁰

Как оно теперь тебе, милый друг?

Что прозвали бредом – случилось вдруг.

Говоришь, жить будем и всё пустяк?

Ну конечно да, ну конечно так.

Раз, два, три, четыре, а пять – вперёд,

Что смешно вчера, то сейчас сожрёт,

Шесть, семь, восемь – дальше пойдут за так,

Было глупо, вышло в дурной зигзаг.

Говорят, что царь всё висел, висел,

А в помойку так и не улетел,

Девять, десять – разве не всё равно,

Доставай вино, разливай вино.

Два да два – примерно как три по шесть,

У меня аж столько печенек есть.

Хочешь знать, не правда ли невзначай

С Польшей я слила Красноярский край?

Ну конечно нет, ну конечно да,

Я не в духе что-то играть в слова:

Все слова повисли, жужжат, как гнус,

Набери их строчками на свой вкус.

«Эс» да «о» да «эс» – по окошкам свет,

Но у бедной мышки и дома нет,

«Вэ» да «зэт» да ноль – всё одно фигня,

Распишись, где надо там, за меня.

Как оно летается, милый друг,

От стены да к стенке, да сделав круг?

Дважды два к нулю, да в уме все шесть,

Разбуди меня, перед тем как съесть.

Февраль – май 2022

Примечания

1

Вольный перевод песни «Rán» группы Mantus.

Ран – богиня бурного моря в германо-скандинавской мифологии. Своей сетью утаскивает на дно корабли и тонущих моряков, чтоб поживиться золотом и другой добычей.

Эгир – её муж и брат, воплощение спокойного моря.

Соответственно, дочери Эгира и Ран – это волны.

(обратно)