Амарант [Юрий Данин] (fb2) читать онлайн

Юрий Данин Амарант

Пролог

Стареющий смотрел на свое отражение в воде. Он пытался запомнить каждую морщину, чтобы понять, как сильно его изменит ритуал. Раздутая лысая голова, глубокие морщины, большие уши – все это возвышенный получил в последние месяцы в качестве награды за свой подвиг.

– Господин Ферка! Вы готовы? – послышался из-за двери голос помощника, знавшего героя человечества с самого детства.

– Да! Через пять минут выйду! – стареющий продолжил осматривать себя.

Он понимал, насколько важна его роль, но видеть, как уходит молодость, было ужасно. Всего четыре месяца назад Ферка еще выглядел на сорок, но сейчас ему сделали бы комплимент, сказав, что он выглядит на восемьдесят. То, во что превратилось его тело, вызывало искреннюю жалость.

Он взял в руку большую флягу со снадобьем. Ее нужно было опустошить перед тем, как отдавать свою силу луне. В носу появилось неприятное ощущение. Стареющий начал пить, преодолевая внутреннее отвращение перед мерзкой жидкостью. Ему сильно нездоровилось после нескольких партий в шашки, но это не было поводом избегать обязанностей. В последнее время спутник Земли давал очень мало света, поэтому Ферка не мог позволить себе никаких поблажек. Он сделал глоток и почувствовал, как холодная густая масса протекла по его горлу. Старик с трудом сдержал приступ рвоты. Пальцы стали неметь, голова начала кружиться, но стареющий не обратил на недомогание практически никакого внимания, свалив дурное самочувствие на плохую погоду и слабость тела. Он вновь посмотрел в окно. Луна только появилась из-за горизонта, и большая часть города еще была погружена во тьму. Белый шар, излучающий свет. Возвышенный задумался: неужели это единственное, что по-настоящему дает их миру жить? Единственное, что позволяет выращивать еду и не болеть от недостатка света? Единственное, ради чего стоит отдать свою молодость? Обычно такие мысли придавали стареющему сил для очередного подвига, но в тот день все изменилось. Ощущение своей полной беспомощности и ничтожности в сравнении с создателями человечества усиливалось с каждой минутой. Именно так себя чувствуют живущие на берегу, когда из воды поднимается левиафан.

Ферка посмотрел в зеркало еще раз, пытаясь вспомнить свою жизнь и объяснить себе, зачем стареющие жертвовали собой все эти годы и почему то же самое делал он. К сожалению, возраст отразился и на его памяти. В голове все смешалось. Детство, первая встреча с представителями главного учения, несложный тест на пригодность. Затем годы обучения и выбивания любых еретических мыслей, осознание своей важности, первый ритуал. Какой же болезненной была процедура в те времена, но оно стоило того. Сколько потом было почестей, балы, театры, крестьяне преклоняли колено в знак уважения. Но главное – это возможность почувствовать себя спасителем мира. Стареющий виделся с самим императором. Старик запнулся. Он помнил, что встречался с императором на церемонии получения титула, прелести светской жизни начались намного позже, но виделся ли Ферка с его величеством после начала выполнения долга? Ученые императора предсказали ему тридцать лет жизни, но альтруист превратился в дряхлого старика за пятнадцать. Как же так вышло?

В бронзовую дверь постучали, прервав мысли спасителя. Стареющий выдохнул и направился к большой металлической двери, ведущей в главный зал. В ушах странно шумело, а конечности почти не слушались. Он приложил все силы, чтобы сдвинуть калитку, но не смог. Стареющий попробовал еще раз, но металл не желал поддаваться.

– Я не могу открыть дверь! – прохрипел Ферка, он становился слабее с каждой минутой.

Первый помощник открыл дверь и посмотрел на бледное лицо старика.

– Вы в порядке?

– Конечно, я полон сил. Давай сделаем это! Мир нуждается в помощи, – стареющий попытался улыбнуться. Что-то под кожей начало сильно чесаться.

– Мы можем подождать несколько дней. Вам не обязательно идти сейчас. – Вошедший помог встать своему господину и быстро осмотрел его, оценивая состояние стареющего.

– Слишком мало света. Нельзя допустить… чтобы урожая стало еще меньше… Надо дать свет. – Ферка прошел мимо и направился к бассейну, отказываясь от помощи. Он желал дойти до бассейна сам.

Помимо стареющего, в зале было всего пятеро людей. Так мало свидетелей подвига, так мало тех, кто действительно понимает всю важность момента. За годы существования ордена стареющих большинство стало относиться к жертвам как к данности. О беднягах вспоминали лишь в момент смерти очередного возвышенного. Их приглашали на балы, а при встрече кланялись, но во всем этом чувствовалась фальшь. Это была не благодарность, а скорее привычка.

В ритуале участвовали два младших коменданта, охраняющие Ферку и помогающие ему делать то, что возвышенный уже не мог из-за дряхлого, слабого тела. Они взяли двадцатилетнего старика под руки и помогли ему забраться в бассейн. Рядом с резервуаром стоял первый помощник, шепотом разговаривающий с ребенком. Девочке несколько дней назад исполнилось пять, но она уже была готова взять на себя бремя старейшего. Возвышенному было ее очень жаль. Через несколько лет малышку начнут пускать на улицу, может, даже дадут возможность вести светскую жизнь. Тогда она узнает, что у нее украли детство, юность, зрелость, оставив только старость. Будут сотни плюсов. Но горечь утраты станет преследовать беднягу всю ее недолгую жизнь. Она сделается мудрой и сильной духом, сможет помогать всем нуждающимся, а через десять лет окажется не в состоянии подняться с кровати без помощи. И все ее благородные поступки начнут казаться бесполезными. Сможет ли она побороть эгоистичные мысли и смириться с проклятьем, стареющий не знал. Дитя смотрело по сторонам, переводя любопытный взгляд с жертвующего на казначея, сидящего на полу. Глаза Ферки начали слезиться.

Чиновник, обложивший себя бумажками, ждал начала ритуала больше остальных. Он постоянно советовался с возвышенным по всем городским вопросам, а лучшее время для такого серьезного разговора – это самое начало ритуала. Такая уж была традиция. Это помогало стареющему сосредоточиться, а казначею – оправдать любое свое решение. Никто не станет спорить с приказом, вынесенным самим спасителем мира, хотя бы просто из вежливости.

– Начнем! – приказал дед, забираясь в ванную, не снимая церемониальных тканей. Помощник тут же взял в руку факел и опустился на колени прямо к печке, нагревающей воду в резервуаре. Управляющий финансами подошел к старику, доставая документы. Вид у экономиста был серьезный, намечался неприятный разговор.

– Господин Ферка, вот отчеты по вашей программе, – мужчина сразу перешел к делу. – К сожалению, оплата лечения нуждающихся за счет вашей казны обходится нам в три сотни дублонов в месяц. Я не думаю, что мы можем позволить себе продолжать программу.

Стареющий нахмурился. Он знал, что переубедить жадного казначея можно, лишь говоря на его языке. Аргумент он уже придумал, оставалось только правильно его подать.

– Я не согласен с вашим решением. Сколько фермеров выжило после того, как мы начали лечить их? Сотня? Две сотни? Три? И каждый из них платит двенадцатую часть своих доходов нам. И это не считая городской платы лично мне, как помощнику Луны.

– За этот месяц налоги составили сто дублонов с небольшим.

– В начале апреля, друг, – перебил его Ферка, однако сделал это так мягко, что казначей и не подумал возражать.

– К чему вы клоните? – чиновник развел руками, он был прекрасным счетоводом, но вот некоторых очевидных вещей осознать не мог.

– Как много крестьяне зарабатывают в апреле? Совсем немного. Урожая почти нет, а животные не плодятся. Однако даже в такое время мы получаем очень приличную сумму. К осени все окупится, а с сентября мы начнем получать в четыре раза больше, чем тратим на докторов. – Возвышенный посмотрел на лицо экономиста. Казначей планировал долгий спор, но не смог ничего ответить на аргумент спасителя.

– Я так понимаю, что содержание интерната вы оправдываете так же? – наконец выдавил из себя бухгалтер, стараясь сохранить хорошую мину.

– Абсолютно, дети – это будущее казны. – Ферка опустил голову, вода еще не вскипела, но старик сильно вспотел. Под кожей стало чесаться еще сильнее. В глазах двоилось, а внутри головы будто что-то росло. Такое же неприятное ощущение было в животе. Стареющего начали сильно беспокоить симптомы, но он решил не прекращать ритуал.

– Тогда я бы хотел обсудить ваш недавний договор с господином Арсем. За что вы заплатили ему треть недельного жалования?

– За олененка, – спокойно ответил стареющий, с трудом сгибая и разгибая пальцы. Руки совсем не слушались старика.

– Что?

– За олененка. Маленького такого, а глаза большие. В них будто есть… целый мир, – говорить стало труднее.

– Мы могли купить мясо по гораздо более низкой цене.

– Что же вы, голубчик, какое мясо? Недавно в лесу олениха… попала в капкан. Мучилась, бедняга. А детишки… ее без мамы остались. Вот я и заплатил Арсу, чтобы он позаботился о них. Пока не вырастут. Они быстро погибли, а один остался. Красивый. И людей не боится. – Ферка опустил голову под воду, но легче ему не стало. Из глаз текло столько слез, что старик перестал видеть. Если бы помощник заметил это, он бы приказал остановить ритуал.

– Я вынужден попросить вас снизить расходы на… заботу обо всех подряд.

– Постараюсь, но ничего обещать… не могу, – в горле образовался ком, мешающий говорить.

– Вода достигла нужной температуры, – вмешался в разговор первый помощник.

– Хорошо. – Ферка повернулся к своему приемнику. – Ты уже должна был запомнить все. Скажи-ка мне, как… – Вдруг старейшего вырвало прямо в бассейн. Он закричал от боли, извергая из своего рта кровь, смешанную с завтраком. Лицо ужасно горело. Стареющий попытался вылезти из резервуара, однако его конечности не слушались, и мученик упал, стукнувшись головой о кафель.

Охрана вытащила беднягу из бассейна. Дед продолжал стонать. Теперь из него выходила лишь кровь. Первый помощник подбежал к больному, взял его за руку и попытался понять, в чем дело. Старик повернулся к нему и посмотрел на друга залитыми кровью глазами. Вдруг Ферка заорал еще сильнее. Он начал чесать свое лицо так сильно, что стал сдирать кожу и мясо. Ребенок завизжал, увидев это.

К тому моменту, как на крики прибежал врач, старик уже был мертв…

Глава 1

– Эй, там, сзади, не отставать! Не хватало только, чтобы вы потерялись, – раздался громкий голос главного, и тройка уставших путников ускорилась, несмотря на то что давалось это им с огромным трудом.

– Долго нам еще идти? Темнеет уже. Когда луна перестанет светить, то никуда мы не пойдем, – заныл один из них, вдыхая ртом воздух через каждый слог, из-за чего его речь было сложно понять. Он, как и все члены команды, еле переставлял ноги, ноющие от огромной нагрузки. Лошади, тянущие их экипаж огромных размеров, уже вымотались и не справлялись с задачей, поэтому всем людям пришлось идти пешком. Первым с дилижанса слез Нана, являющийся негласным главарем этой команды отщепенцев. Он демонстративно отказался от своего места в повозке еще несколько дней назад и, несмотря на это, все еще шел впереди, показывая пример всем остальным. В отличие от остальных путников, постоянно жалующихся на все, что произошло, происходит или произойдет когда-нибудь, командир не позволил себе ни единого недовольного возгласа. Если не считать того раза, когда он по несчастному стечению обстоятельств серьезно испачкал свой любимый китель. Сейчас же одежда, являющаяся самым дорогим предметом из всего, что имел Нана, была больше похожа на тряпку. За время похода она успела растянуться, изменить цвет со светло-серого на просто серый, а также растерять добрую половину пуговиц. И все это притом что до этого жилет служил хозяину год с небольшим.

– Поэтому мы и торопимся. Черт его знает, что с нами будет, если мы остановимся у дороги. Давайте, ребята! Поднажмем! Деревня должна быть примерно за тем холмом. Если не доберемся до того, как луна уйдет за горизонт, то придется на свой страх и риск оставаться здесь. Вам разве хочется лежать посреди этих трухлявых деревьев, когда цель так близко? – крикнул он, стараясь подбодрить отряд. На его вопрос никто не ответил, однако жалобы прекратились. Идти оставалось совсем немного, но даже на этом небольшом отрезке команда могла понести потери.

– Нана, Нана, а там… где… мы… будем… – послышался слабый голосок слева от вожака в форме. Мальчик, а именно ему принадлежал голос, старался подобрать слова, чтобы задать вопрос. По лицу ребенка было видно, что составление предложений давалось ему, кажется, даже тяжелее, чем прохождение пути.

– Да, – сказал командир максимально ласково, желая подбодрить беднягу, который не смог научиться говорить даже к десяти годам.

– Где… будем… там большой… го… город. Как… как Хюг… как Хюгель?

– Нет, малыш, за холмом небольшая деревня. В Хюгель мы поедем потом. Иди лучше в телегу. Поспи, пока мы идем.

– Не… нет. Я с… вами. Я Нана! – сказал ребенок и указал на себя пальцем.

– Нет. Нана – это я. Тебя зовут Симон. Опять забыл свое имя? – спросил мужчина в форме и начал внимательно глядеть на своего подопечного, беспокоясь, не потерял ли бедняга еще часть рассудка от физических нагрузок.

– Нет. Я… я… я… как Нана! – исправил ошибку мальчик и уставился на вожака, ожидая одобрения. Тот кивнул, и малыш улыбнулся, обнажая свои зубы, которых у него явно не хватало.

– Симон! Иди сюда, не отвлекай взрослых, – позвали ребенка его родители, которые тоже уже валились с ног. И если мать выглядела просто уставшей, то отец был похож больше на привидение, чем на человека. Слишком плохое тело для того, кто взял на себя обязанность защищать свою семью.

– Сегодня опять свою порцию семье отдал, а сам и не притронулся. Ну не идиот ли? – начал шепотом ругаться главарь, а в его голове стали появляться картинки, как отец несчастного семейства отдает с трудом сохраненную еду, а сам голодает, возомнив себя героем. Командир уже проводил с ним воспитательные беседы, объяснял бессмысленность геройства в этой ситуации, но его слова не были услышаны. Нана даже пригрозил, что если мученик не перестанет отдавать свою порцию семье, то погибнет, после чего группа будет вынуждена избавиться и от жены, и от ребенка. Угроза подействовала, но лишь на несколько дней. Такой уж был характер у мужчины. Если бы семья жила в большом городе, он бы прослыл примерным семьянином. Жаль только, что в обществе бродяг его поступки выглядели глупо.

Вдалеке начали виднеться маленькие огоньки, кто-то в деревне зажег придорожные лампы. Луна уже почти исчезла за горизонтом, и их искусственный свет казался невероятно ярким. За спиной Наны послышались перешептывания, а кто-то, шагающий в самом конце, вскрикнул от радости, предвкушая скорую остановку. Человек в форме посмотрел назад и улыбнулся своим товарищам.

– Осталось немного, поднажмем, ребята! Скоро вы будете есть как коменданты, а потом еще лучше! – крикнул глава шайки, и вся толпа, насчитывающая одиннадцать человек, включая вожака этой стаи, издала радостный клич, похожий на рычание. Путники ускорились, не обращая внимания на усталость и боль, в их глазах было столько радости, что казалось, они сейчас побегут вперед, вытянув руки и вопя от счастья. Даже тройка самых слабых членов команды двинулась вперед, вначале поравнявшись с лошадьми, а затем и обогнав их. Нана повернулся, проверяя, не отстал ли кто-то от ликующих путников и не упал ли на землю, потеряв все силы. К счастью, позади был только Яромир, ставший правой рукой атамана, несмотря на то что присоединился к группе месяц назад.

– Наконец-то, – прошептал Яромир своим хорошо поставленным голосом. – Я уже начал думать, что мы все погибли в земмерских степях и вот это все, – мужчина указал руками на лес, – это пустота, которую хозяева создали в наказание нам.

– Брось. Накликаешь чего еще. Тем более с нашим-то планом. Как думаешь, Алес справилась с заданием?

– Не знаю. Мы всей толпой еле-еле дошли сюда, а ей пришлось в одиночку. Одно могу сказать: трупа ее мы не видели.

– Кто знает, а вдруг она восстала из мертвых? – жутким голосом сказал Нана и попытался засмеяться, но у него получился лишь сухой кашель.

– Хозяева даруют вторую жизнь самым достойным, а она одна из таких.

– Я знаю минимум дюжину благородных людей, которые не ожили, и двадцать мерзавцев, которые до сих пор бродят по земле, несмотря на смерти.

– Ты совсем не уважаешь хозяев.

– Мне можно. Комендантам все можно, забыл? – прохрипел вожак и достал из кармана серебряный медальон, демонстративно показав его своему собеседнику.

– Только крамольных не начни убивать. Значит, действуем как в прошлый раз?

– Да, тогда все прошло идеально, не будем ничего менять. Только теперь выберем более безопасный маршрут. Если мне еще раз придется остаться посреди степи с полупустым обозом, я лучше сразу перережу себе горло, – произнес Нана и внимательно посмотрел на своего советника, тот смог лишь кивнуть, прекрасно понимая всю ситуацию. Мало кто захочет неделю мучить свой организм, при этом подбадривать всю группу и не давать им повода усомниться в правильности выбранного пути.

– Ты не боишься, что в деревне будут одни параноики? В тот раз за нами следили целыми днями и ночами, – Яромир поморщился.

– Надеюсь, нет. В крайнем случае продемонстрирую им медальон. Жандарма будут уважать. Только перестань читать свои проповеди. Крамольный и комендант – это странный дуэт.

– Я постараюсь.

– Как в прошлый раз?

– Нет. Теперь буду паинькой и никого просвещать не стану.

Дальше они двигались молча, пока не дошли до импровизированного лагеря, который был в спешке раскинут на окраине деревни. Странники даже не стали ставить палатки, а просто расстелили на земле специальное толстое покрывало и улеглись спать. Рядом с лагерем стояло еще полдюжины человек, глазеющих на происходящее с явным непониманием. Одним из них был высокий мужчина, чей возраст определить не представлялось возможным. Если судить по седой бороде, которая доставала ему почти до пупка, ему можно было дать лет шестьдесят. А судя по мускулам, заметным даже под широкой рубашкой, гладкому лицу и осанке, прямой, словно позвоночник мужчине заменял стальной прут, это был человек лет тридцати, но никак не больше. Он стоял на ткани и пытался разбудить одного из прибывших, того, что больше всех ныл о своей усталости.

– Ничего у вас не выйдет, милый господин, это тело не разбудит даже левиафан. Да, думаю, и других тоже поднять будет сложно. Меня зовут Нана, я отвечаю за этих грубиянов, так бездумно обосновавшихся здесь. Я так понял, они не представились.

– Ага, – слегка опешил от потока слов здоровяк. – Проваливай, нам не нужны новые жители.

– Ох, да какие мы жители? Понимаете ли, – вожак положил руку мужчине на плечо, – мы долгое время странствовали по миру, однако последняя неделя пути далась нам так тяжело. Я и мои братья просим всего лишь день отдыха. Готов заверить вас, что мы не причиним вам вреда. Как видите, у нас даже нет с собой оружия. Что мы можем противопоставить вам, таким… сильным и работящим жителям? Мы просим один день отдыха. Всего один.

– Смотрите! Эти все клейменые! – крикнул один из жителей деревни и указал пальцем на наколки лежащего на земле путника.

– Гони их!

– Пошли прочь, предатели!

– Проверьте свои кошельки. Они точно нас обворовать хотят.

– Ты слышал, что сказали наши. Только преступников и другого отребья нам не хватало.

– И вновь вы ошиблись. Мы никакие не попрошайки. Среди нас торговцы, солдаты, возвращающиеся домой, семья, которая после пожара едет просить помощи у богатых родственников. Лично я комендант, – Нана достал медальон и продемонстрировал его собеседнику, тот уставился на талисман как завороженный.

– Комендант, говоришь? – голос мужчины утратил свою твердость. – Тогда… простите за грубость. Располагайтесь. Наш дом – ваш дом.

– Ему хватило всего лишь побрякушки, чтобы заткнуться. Этот глупец мягче, чем детская кукла. Дави своей должностью, – прошептал Яромир на ухо своему товарищу.

– Самый что ни на есть. Только что вернулся из похода, очередную крамольную деревню… ликвидировали. Все эти люди прошли необходимые проверки. У них нет признаков безумия, и я пристально слежу за каждым из них. Другими словами, каждый из них под моей личной опекой. И я не хочу требовать у вас каких-то привилегий. Я прошу просто дать мне и моим людям переночевать. Приведи вашего коменданта, он должен понять, в каком мы положении.

– У нас его нет.

– О! Вот оно как! Значит, я заодно смогу провести небольшую проверку. Не волнуйтесь, милый друг, это нормальная процедура для таких небольших поселений.

– Небольших? Тут же огромная торговая станция, – вмешался в разговор один из бродяг, разбуженный голосами.

– Оно богатое, но небольшое. В любом случае мы бы хотели остаться, так что позовите кого-то из главных. Старосту, – ответил Нана, но бедняк уже заснул.

– Он перед тобой. Но почему вы тащите группу этих крамольных?

– Я же уже говорил, что недавно было ликвидировано опасное поселение. Все сумасшедшие уничтожены, но вместе с ними и город. Пускать их к нормальным людям нельзя, поэтому лорд приказал доставить самых адекватных в другое поселение.

– И вы всего один?

– А больше и не надо. Эти крамольные безопасны. Вы мне верите?

– Конечно, комендант.

– Славно. Тогда я прошу вас, староста, помочь нашей группе. Заверяю вас именем империи, что мы не хотим причинять вам вред. Я бы заплатил вам за ночлег, так как прекрасно понимаю, как все устроено, однако у меня нет с собой ни монеты. Гол как сокол.

– Тогда…

– Но могу заверить вас, как верный слуга нашего правителя, что вашу доброту отметят наверху. Я об этом позабочусь. Такому маленькому селу пригодится заверенный доклад коменданта. Так вы разрешите нам остаться? Мне бы хотелось, чтобы это был просто ваш добрый жест, а не мой приказ.

– Конечно, такой важный гость всегда может рассчитывать на наше гостеприимство. Прошу прощения за грубость. Господин комендант, вы бы не хотели остановиться в нашем доме?

– С большим удовольствием! А что насчет моих друзей?

– Они крамольные… Я… сейчас что-то придумаю… Они могут остаться в моем хлеву. Там сейчас почти нет животных, так что проблем не будет, – было очевидно, что староста беспокоится за скот, а не за отступников. – Может быть, остальные тоже согласятся приютить у себя нескольких.

– Яромир, ты не против?

– Нет. – Крамольный прекрасно понимал, что свинарник был лучшим вариантом, который мог выбить Нана. Ближайшие к столице округа славились своей ненавистью к альтернативным учениям. Даже с заступничеством коменданта большинство местных не считали еретиков за людей, несмотря на все законы, принятые в последнее время. Яромир поклонился старосте, поблагодарил за великодушие, после чего направился в сарай, прихватив свою походную сумку и покрывало.

Хлев оказался просто огромным, крамольный предположил, что в нем могло поместиться не меньше двухсот голов скота. Однако животных внутри практически не было. Яромир насчитал трех лошадей, пять коров, а также услышал минимум одну свинью, прячущуюся где-то в другом конце помещения. В сарае имелся лишь один факел, снять который не получилось, поэтому об осмотре можно было забыть. Еретик расстелил покрывало на чем-то мягком и совсем не похожем на солому, но прежде, чем он лег, крамольный почувствовал чей-то взгляд на себе.

– Здесь кто-то есть? Ау! – Яромир пошел вглубь сарая, стараясь разглядеть хоть что-то в темноте. Он делал медленные шаги вслепую, почти не отрывая ноги от земли. Крамольный быстро взял в одну руку кинжал, если так можно назвать грубо сделанное лезвие, а другую выставил вперед. Было очевидно, что оружие будет абсолютно бесполезно, если в хлеву есть кто-то крупнее щенка и настроенный агрессивно к новому гостю. Когда Яромир углубился в хлев на сотню метров, он услышал странный звук слева. Еретик повернулся и нащупал рукой тонкий металлический прут. Яромир убрал клинок и протянул вторую руку. На ощупь предмет напоминал клетку. Крамольный взялся за прутья и вытащил нечто на свет. В его руках оказалась большая клетка, прикрепленная к стойке, внутри которой сидел попугай в наморднике.

– Кто-то есть. Привет, дружок. Что за зверь надел на тебя эту штуковину? Ты понимаешь мою речь? – сказал Яромир, уже открывая клетку. Попугай кивнул и отошел от дверцы, чтобы не мешать отступнику. – Вот так. А теперь высунь голову, чтобы я мог снять твою маску. Хочешь вылезти полностью? Хорошо, только с коготками аккуратнее. Какие они у тебя длинные! Так, что тут за узел? Кажется, понял.

– Фух, как же свежо! В ней так трудно дышать! – выдохнул попугай, подлетев и приземлившись на деревянную перегородку, где Яромир мог его хорошо разглядеть. За серыми перьями птицы давно никто не ухаживал. Клюв с когтями были в два раза больше нормального размера. О бедняге совсем не заботились и не давали возможности сделать это самому. У него совершенно не имелось акцента, который присущ всем жителям севера.

– Знаю. Меня в свое время тоже держали в наморднике.

– Спасибо, приятель.

– Зови меня Яромир. Ты не против, что я составлю тебе компанию этой ночью?

– Конечно, нет. А меня зовут Лот. Как того вождя. Приятно, что теперь здесь кто-то, кроме скота. Меня обычно навещают, только чтобы покормить. Так что я рад любой компании, а в особенности такого же, как и я.

– В смысле?

– Меня держат в этой дыре, так как считают, что я просто дорогой трофей. Относятся как к вещи и не хотят пускать в дом. О тебе местные тоже плохого мнения и в дом не пускают. Понял?

– Понял. Нас обоих не пускают по глупым причинам. Здесь одни грубияны. Так ты слышал наш разговор?

– Я слышал.

– Ой. Совсем забыл о вашем слухе. Не обижайся, пожалуйста. – Яромир приложил правую руку к середине груди и слегка наклонился, показывая жестом свое сожаление о бестактности.

– Все в порядке. Я уже привык.

– Славно. Когда я был на северо-востоке, то кучу ваших случайно обидел.

– Ты был на севере?

– В основном проездом, больше месяца оставался только в Усть-Горе.

– Я как раз оттуда! – вскрикнул Лот. – Как давно ты там был? Попугаев все еще отлавливают? Я уже могу снять этот ошейник?

– Спокойнее, спокойнее. Я появлялся там в последний раз десять лет назад. Ты тогда еще совсем птенцом должен был быть. И в то время найти попугая без ошейника было сложнее, чем человека, не курящего голубой амарант.

– Когда меня покупали и увозили оттуда, было примерно так же.

– А когда это было?

– Года три назад.

– Тогда мне нужно расспросить тебя. Как там дела с крамольными?

– Так же, где и везде. Рубят, арестовывают, пытают. Но по сравнению с тем, что здесь, там благодать.

– Ага, благодать. Слушай, я не хочу показаться грубым, но я ужасно устал с дороги. Я пойду лягу, а то ноги не держат совсем.

– Хорошо, сейчас только устроюсь поудобнее. – Лот слетел со своей жердочки и приземлился на сумку Яромира. Еретик отметил про себя, что его новый друг обладает поразительной наглостью, но это лишь повеселило отступника.

– Ты же не выклюешь мне глаза во сне?

– Была такая мысль, но у меня есть на тебя планы.

– Какие?

– Хочу побольше узнать о ваших учениях, а то всю жизнь только и слышу, что поклонение хозяевам – это плохо. Сколько раз спрашивал, но мне никто не объяснил нормально. Крамольные в Усть-Горе не любят делиться своими тайнами. Только один комендант пригрозил меня общипать за лишние расспросы. Ненавижу комендантов.

– Они не имеют на это права. Коменданты не могут трогать тех, кто не сошел с ума от влияния хозяев или не нарушает закон. Поверь мне, это правило им вбивают так глубоко, насколько это возможно, – сказал Яромир, после чего начал вслух бранить всех членов ордена, которых встретил за свою жизнь.

– Мы оба знаем, что некоторые нарушают правила. А насчет информации об учениях… Вот в этой книге собраны мои конспекты, накопленные за десять лет общения с группой крамольных. Поверь мне, те ребята могли такое… Ух. А если не хватит, то, возможно, когда-нибудь поговорим с кем-то из сущностей, близких к крамоле. Не с левиафанами, само собой, но с духами, думаю, получится.

Они разговаривали еще несколько часов, несмотря на усталость. Оказалось, что Лот, проживший все детство в краю, где меньше всего комендантов, совершенно не знаком с альтернативными учениями. Однако, несмотря на необразованность, попугай ненавидел жестоких и ужасных инквизиторов, жадную стражу и специальных надзирателей, следящих за популяцией разумных птиц. Злоба его была настолько сильной, что Лот распушал свои серые перья и начинал нервно царапать дерево когтями. Такая реакция не могла не порадовать еретика. А когда Яромир показал свое клеймо на левой ладони, то раззадорил собеседника еще сильнее. Дошло до того, что крамольному самому пришлось успокаивать попугая, готового лично лететь в замок императора и вырвать тому глаза. Спустя полчаса разговоров на более спокойные темы они начали рассказывать друг другу смешные истории из жизни, и только после этого два новых друга легли спать.

Яромир закрыл глаза и быстро прогрузился в сон. Усталость после недель долгого похода дала о себе знать. Ни грязь, ни вонь от животных не могли удержать крамольного от погружения во тьму, так похожую на мир хозяев, разве что лежа с закрытыми глазами в сарае, находящемся в мире без солнца, можно было увидеть куда больше света. Вскоре у него возникли странные видения. Сон был посвящен знакомой многим истории первого императора новой империи, чье имя неизвестно, а потому все называли его просто Бедным Дитятей. Однако Яромир видел произошедшее немного иначе, чем говорилось в том мифе, в который его заставляли поверить. Во сне ребенок был не марионеткой военачальников, борющихся с крамолой, как считали многие историки, а жестоким тираном, лично спалившим свою родню, сошедшую с ума под влиянием хозяев. Император приказывал уничтожать целые города, лишь бы избавиться от тех, кто был верен своим создателям. Это не помогло.

Глава 2

– Смерть. Растопчу! Покалечу! Прибью, а они нашу землю! Ау! Помру! Убью! Раскидаю! Ау! Боль моя! – громкий крик разбудил всю деревню. Яромир вскочил со своего места и выхватил кинжал. Лот тоже проснулся, однако он лишь вяло махнул крылом и проворчал что-то невнятное, после чего вновь уткнулся в рюкзак. Отступник попытался что-то спросить, но попугай ответил лишь грубостями. Еретику ничего не оставалось, как выйти из сарая и самому разобраться в происходящем.

Мужчина побежал к лагерю странников, которые тоже проснулись от рева. Они стояли плотным рядом, держа свои пожитки словно оружие. Так и должны были реагировать люди, услышавшие странный угрожающий крик. Местные не выходили на улицу, будто происходящее было обыденностью. Тем временем голос становился все громче. Яромир пытался понять, откуда идет звук. Луна уже начала появляться из-за горизонта, но все равно было еще очень темно. Крамольный стал вспоминать, что он успел разглядеть до того, как отправился спать.

– А вы все! Погрызу! Да я вас! Чтобы потом крики ваши слушать! И жрать под них ваше мясо! А потом помру! – голос был очень злобным, говорящий кричал так, будто выдавливал из себя каждое слово, стараясь звучать как можно враждебнее.

К группе подбежал Нана, снявший свой мундир. Мужчина выглядел невыспавшимся, но готовым к бою. За ним поспешал староста, пытающийся что-то объяснить гостю.

– Кажется, в той стороне были дома. Старые, разваливающиеся. Самое подходящее место для тех, кто умер, но не покинул этот свет, – начал рассуждать вслух Нана, как только подбежал к лагерю.

– Комендант! Зачем вы вскочили? – Здоровяк согнулся и стал тяжело дышать.

– Голос! Вы не слышите?

– Слышу. Он скоро перестанет орать.

– И будете все плавать в грязных водах! Как крысы! Жуки! Как личинки, которых вы и будете есть! – крикун завыл так громко, что у путников заложило уши.

– Я требую объяснений! Что за ересь происходит в вашей деревне? – раздраженно спросил атаман, не прекращая смотреть в темноту.

– Я… я… – глаза старосты чуть ли не вылезли из орбит от страха. Крика, который точно имеет еретическое происхождение, было достаточно, чтобы арестовать старосту и клеймить его как крамольного. А если какой-то поступок любого из поселенцев покажется жандарму подозрительным, то может пролиться кровь.

– Ты! Объясняй, иначе я всю вашу крамольную деревню сожгу. Клянусь орденом комендантов и единственно правильным учением. Почему мне сразу не сказали?

– Это что-то крамольное. Я хотел завтра рассказать. С дороги оно как-то неприлично. Я же говорил перед сном, что в деревне что-то есть.

– Распотрошу! Всю вашу погань проклятую! И на кол посажу! Всех!

– Ты говорил так, будто это какая-то мелочь. Неприлично ему было. Что это? Кто орет?

– Не знаем мы. Появился неделю назад, может, дней восемь. Орет под утро всякое, а потом замолкает. Но он не опасен. Никаких происшествий.

– Слушай сюда, еретик. Тебе же лучше, если ты не причастен к этому. Яромир, у меня уже есть догадки, но хочу услышать и твое мнение.

– Совет от крамольного? – удивился староста, но сразу опустил голову, не желая мешать коменданту. Он уже достаточно провинился, чтобы перестать лезть со своей преданностью учению.

– У меня есть несколько вариантов, но я сам хочу уточнить пару вещей. Если этот крикун появляется только ночью, то днем можно будет сходить на разведку.

– Хорошая мысль. Тогда увидимся через пару часов. Я подежурю и останусь с нашими подопечными. Отдохните пока, скоро у нас будет разговор, – сказал Нана, после проводил лидера поселенцев взглядом и, убедившись, что староста убежал достаточно далеко, выдохнул. Яромир тоже расслабился. Теперь их группа была в безопасности. Кричащий не причинит им вреда, а староста полностью в руках главы группы.

– Думаю, все хорошо, – сказал отступник, беря несколько сухарей из мешка.

– Как прошла твоя ночь? Спать в сарае, должно быть, ужасно.

– Немного прохладно, и света мало, но я уже привык. Бывали места и похуже.

– И разве оно того стоит?

– У нас опять этот разговор? Я уже говорил, что жизнь в гармонии со своими создателями стоит чего угодно. Мы вместе пойдем к нему?

– Хочешь убедиться, что я все скажу правильно?

– Ага. Хочешь услышать новость? Я нашел нового друга!

– Правда?

– Его зовут Лот. Он попугай. Кажется, он ненавидит основное учение.

– Звучит здорово.

– Я знаю. Слушай, Нана, я хочу эту птицу. Очень сильно хочу. Я отдам свою долю за него. Только достань.

– Возьми его – и вперед. В чем проблема?

– Документы, ключ от ошейника, блокнот с ассоциациями, набор для гигиены, специальный поводок.

– Ужас.

– Повторюсь: отдаю свою долю.

– Не говори ерунды. Достану я тебе аксессуары для попугая. И самого попугая. Все бесплатно. Ты же всю схему придумал и заслужил дорогой подарок.

– Отлично, тогда я пойду поговорю с птичкой. – Крамольный встал и рефлекторно потянулся к рюкзаку, которого не было за спиной. Поняв, что все вещи в хлеву, отступник побежал к своему убежищу на ночь. Преодолев половину пути, он оглянулся. Атаман взял свою сумку, достал оттуда книгу и начал спокойно читать, не обращая внимания на крики и завывания. Они оба уже прекрасно знали, что нужно сказать управляющему. Знали, что Нана попросит и что пообещает сделать. Однако нужно подождать, повременить с разговором хотя бы пару часов, дать трусу хорошенько напугаться. А пока можно спокойно прочитать несколько глав из «Восьмого выхода левиафана на берег» или поговорить с Лотом, все равно тот, кто сейчас орет, из заброшенного дома не вылезет. Остальная группа, увидев спокойствие на лице главаря, начала заниматься своими делами. Все шло просто идеально. Что может быть лучше для коменданта, чем обнаруженная ересь? Один только факт наличия некой сущности дает коменданту возможность делать все, что он захочет, если это поможет избавиться от крамолы. А рассказы о том, как заигравшиеся инквизиторы сжигали целые деревни, уже давно ходят в народе.

Яромир остановился перед дверью, обдумывая, что он расскажет своему новому приятелю. Еретику очень приглянулся Лот. Если удастся уговорить его стать партнером, то поход в Усть-Гору обречен на успех. Попугаи обладали прекрасным нюхом и слухом, которые позволяли выбирать самый безопасный путь и избегать хищников, а со специальными тренировками эти способности усиливались в три раза. И поскольку пернатый не любил основное учение, то он становился идеальным компаньоном. Крамольный открыл дверь, вошел внутрь. Факел уже догорал, а свечи полностью растаяли, из-за чего в хлеву было очень темно. Отступник сделал шаг вперед и услышал жуткий хрип. Яромир испугался и отпрыгнул назад. Он потерял равновесие и упал на землю.

– Жирный слепой идиот! – крикнул Лот, подлетая к еретику.

– Ты в порядке?

– Нет! Ты на меня наступил! Это больно.

– Извини. Я не вижу в темноте. Ты мог увернуться или сказать.

– Я дремал. Хорошо хоть спину не сломал. За это должен будешь рассказать мне больше о своих хозяевах.

– Я и так собирался, но перед этим небольшой вопрос, раз уж ты проснулся. – Яромир лег на импровизированную кровать и растянулся.

– Какой?

– Тебе нравится тут жить?

– Ну…

– Извини, если задал слишком неудобный вопрос.

– Все в порядке. Мне не нравится тут. Я птица вольная, а здесь меня считают за трофей. Так что…

– Хочешь выбраться?

– Да, но это невозможно. Ключ для ошейника у старосты, а он меня не отпустит.

– Так сильно боишься надзирателей?

– Конечно, боюсь. Я видел, что делают с теми, кто сбежал.

– Ты на другом конце материка, кто тут тебя схватит?

– Любой, кто увидит в единственном на тысячи километров попугае что-то подозрительное. Так что мне остается только сидеть и ждать, пока какой-то торгаш решит купить себе дорогую зверюшку.

– Печально. А за что тебя купили в первый раз? Имею в виду, когда надели эту штуку.

– За долги.

– Карты?

– Шашки. Я как тебе этими штуками в карты играть буду? Я же их не удержу.

– Не подумал. Необычный выбор. Не думал, что шашки популярны в Усть-Горе.

– Теперь популярны. Везде в них играют. И проигрывают жизнь, как я.

– Я со…

– Я хочу спать. – Лот вновь лег на рюкзак и закрыл глаза. – Ты все еще должен мне несколько ответов, но поговорим через час или два, а может, три. Вы же еще будете здесь?

– Да, мы тут задержимся. Надеюсь, скоро ты найдешь себе хорошего хозяина. Уверен, что он ближе, чем ты думаешь.

Лот не ответил. Яромир решил последовать примеру попугая и прилечь на пару часиков. Однако заснуть у крамольного не получилось, и, пролежав полчаса, он решил вернуться к остальным еретикам. Жители к тому моменту уже окончательно проснулись и начали заниматься будничными делами. А вот лагерь выглядел как сонное царство. Странники лежали на земле, лениво переворачиваясь с боку на бок. На простынях помещалась еда, от которой у Яромира потекли слюни. Он дал себе пощечину. Отступник уже проглотил несколько сухарей, а значит, присоединяться к едокам никак нельзя. Он увидел вожака их стаи, который продолжал читать книгу, но уже одевшись в привычную форму. Нана не замечал ребенка, который медленно шел к нему, согнувшись по непонятной причине.

– Нана… когда… это… бу… будем? – подкравшийся Симон попытался указать на рот, однако палец не разогнулся, и жест был непонятен.

– Что будем, малыш? – промямлил Нана, который еще не успел отойти от захватывающей истории.

– Это… это, – ребенок повторил свой жест.

– Кушать?

– Нет. Это.

– Есть?

– Да. Когда… есть?

– Ты принимал лекарство совсем недавно. Надо подождать полчаса. Сейчас я кое-куда схожу, и вам принесут вкусненького.

– Вку… сне. – На худощавом лице отразилось непонимание.

– Есть принесут. Иди к маме.

– Хо… ро… шо, – еле проговорило дитя и убежало.

– Бедняга. С каждым днем будто только хуже, – прошептал Нана. Он посмотрел на запад, луна уже полностью появилась из-за горизонта. Пришло время допроса с пристрастием. Вожак шайки встал, отряхнулся и помахал Яромиру. Путешественники поприветствовали друг друга улыбками, после чего Яромир указал на мундир своего друга. Еще одно пятно. Атаман послюнявил палец и попытался оттереть грязь. Поняв, что это невозможно, отправился с другом к дому старосты.

Благодаря свету луны путешественники смогли лучше разглядеть дом, и он их поразил. Это было единственное здание с крашеными стенами. Было сложно понять, сколько денег пришлось потратить на краску. Также на стенах дома виднелась дорогая резьба, которая, согласно традиции, повествовала о благородных деяниях хозяина и его предков. Землевладелец был зажиточным, а это очень хороший признак. Чем богаче еретик, тем богаче комендант.

Нана подошел к тяжелой деревянной двери и несколько раз ударил по ней кулаком. Почти сразу ему открыл здоровяк, который пригласил гостя внутрь, проигнорировав крамольного. Атаман быстро прошел в дом и сразу же остановился. Внутри пахло едой. Вкусной теплой едой. Мясом. Овощами. У Яромира тут же потекли слюни. Чтобы отвлечься, он решил подробнее рассмотреть интерьер и увидел много дорогих вещей, говорящих о богатстве. Продав лишь часть этого имущества по дешевке, можно было жить несколько недель вполне богато.

– Присаживайтесь, комендант. Попробуйте суп, мясо, овощи. Все свежее, хорошее.

– С удовольствием, – согласился Нана и невольно улыбнулся. Староста лично подал ему тарелку с самым сочным куском мяса. Вожак попросил столовые приборы. Хозяин протянул их ему дрожащими руками, даже не пытаясь скрыть страх перед инквизитором. Начинать трапезу первым было бы невежливо, поэтому атаман легко кивнул в сторону своего напарника.

– Да, точно. – Староста начал судорожно открывать горшочки. – У нас нет человечины…

– Я не ем человечину. – Яромир мог вытерпеть разные предрассудки, но каннибализм был перебором.

– Разве?

– Да. Как и большая часть людей, продолжающих быть верными своим создателям.

– А я слышал, что вы постоянно друг друга жрете. Особенно в тех поселениях у левиафанов.

– Слухи врут.

– То есть такие, как вы, вообще этим не занимаются? Помнится мне, фиванский императорский род именно так и прервался.

– Такой симптом безумия иногда проявляется. Очень редко. Но меня безумие не поразило.

– Пока, – уточнил здоровяк.

– Пока, – Яромир громко вздохнул.

– Так что вы будете?

– Пахнет кашей. Могу я взять ее?

– Конечно. Дорогая, положи нашему гостю каши. Вы можете поесть вон там, – староста указал на табуретку, стоящую рядом с комодом. Крамольный послушно взял свою еду и сел на указанное место. Он не планировал лезть вразговор, чтобы лишний раз не раздражать местных. Ему и так сделали поблажку, не выгнав из комнаты. Пришло время действовать его другу.

Нана отрезал маленький кусочек и положил в рот. Очевидно, что после нескольких месяцев специальной диеты, включающей только походную крупу, блюда казались ему самыми вкусными в мире, атаман с большим трудом сдержал стон удовольствия. Нельзя давать жертве понять, что она может тебя задобрить.

– Ну как? – не выдержала напряженного молчания жена старосты и сразу же ощутила на себе злобный взгляд здоровяка.

– Хорошо. Для крамольных. А теперь перейдем к делу.

– Да-да. Все, что знаю, расскажу.

– Конечно. Чей это был дом? Как давно там появилась крамола? Что изменилось в деревне с появлением ереси? Что вы думаете о происходящем? – суровым голосом сказал Нана.

– А что рассказывать? Дом этот давно заброшен, пять лет уж никто не живет. Раньше он деду с бабкой принадлежал. Дети у них… это… Ну, это. Померли.

– Кто-то из детей или стариков был приверженцем ложных учений?

– Нет. Вроде бы. Про детей не знаю, там двое сыновей из деревни уехали. На войну их забрали, кажется. После этого не появлялись. Вроде бы погибли в бою, но кто знает.

– А дед с бабкой?

– Дед помер шесть лет назад, он мед делал. И в один день его покусали сильно. Он и ушел. Похоронили его на заднем дворе дома. Бабка настояла. Не воскресал. Лежал себе спокойно. Бабка еще несколько месяцев пожила, грустно ей было очень. А потом уснула и не проснулась. Похоронили рядом с дедом ее. Она тоже не вставала. Тогда мимо проезжал один комендант. Попросили даже проверить, есть ли ересь. Он сказал, что никакого запаха нет.

– И ошибся.

– Наверное. И вот недавно появился этот голос. Орет и орет. Мы сначала думали, что это кто-то из детей шалит. Несколько раз пытались поймать с поличным, но никого внутри не застали. Думали дом сжечь. Но не решались. Кто знает, что в доме засело?

– Правильно сделали. Пожар без подготовки только хуже бы сделал.

– Вот и мы так подумали. Все знают, что злить крамолу не стоит. Мы письмо в администрацию отправили.

– Распоряжение получили?

– Еще нет. Но раз вы пришли, то, может быть, вы разберетесь с проблемой? Мы-то к крикам привыкли, а вот скотина пугается. Детям тоже страшно.

– Да. Конечно. Я помогу, таков долг коменданта.

– Спасибо большое, я так рад, что…

– Помогу, но не бесплатно.

– А?

– Сами же понимаете. Добро не может жить без средств к существованию. Думаю, вам стоит предоставить моим людям еду, а мне – небольшой мешочек монет. В таком случае вы поможете слуге народа, выполните гражданский долг, – Нана усмехнулся. Этот прием он использовал уже не один раз. Комендант, который берет взятки, вызывает доверия куда больше, чем прилежный жандарм.

– Х-хорошо, – согласился староста.

– Яромир, ты услышал что хотел? Его мнение важно, – заранее ответил на возмущения Нана.

– Почти. Как именно скот пугается? – крамольный вытер рот платком, он уже закончил трапезу и даже успел прихватить добавки.

– Отказывается идти в сторону дома. Пришлось всех на одно пастбище выводить.

– Теперь я услышал. Мои мысли подтвердились. Осталось два варианта, но для уточнения нужно на место сходить.

– Все в порядке? – спросил Нана.

– Да. Оба варианта вполне решаемы.

– Вот теперь разговор окончен. Я пройдусь по деревне, проверю, насколько правдивы ваши слова. Всякое бывает, вдруг у вас тут еще ересь есть.

– Да не может такого… – возмутился староста.

– Я сказал: разговор окончен. После мы пойдем в дом, – перебил Нана старосту, сделав еще один правильный шаг. Вожак встал из-за стола, подозрительно огляделся. Он искал любую мелочь, которую можно было бы использовать против крестьянина-недоумка. Староста ловко обставил все так, что даже истинный инквизитор не смог бы приговорить глупца к смерти. Поэтому путнику было необходимо найти еще несколько улик. Вот если бы дома был небольшой алтарь или словарь фиванского языка, тогда бы Нана смог заставить домовладельца заплатить намного больше. Дело бы не обошлось обычными монетами, оплачивать следовало бы дублонами. К сожалению, никаких крамольных артефактов не было видно.

Уже у тяжелой деревянной двери Нана и Яромир еще раз строго посмотрели на побелевшего от страха здоровяка и вышли на улицу. Они разбрелись в разные стороны: Нана отправился в дозор, а его помощник должен был следить за остальными путниками. Крамольный не смог противиться соблазну и сделал небольшой крюк, наслаждаясь теплыми лучами луны. Хорошее все-таки было начало дня, а вечер обещал стать еще лучше. Еретик пошел по дороге, наблюдая за бытом крестьян. Все земледельцы уже работали в огородах, отмахиваясь от мух и постоянно жалуясь, что листья у гореягод совсем уж желтые. Осенью, когда соберут урожай, плоды никто есть не будет. Но разве это когда-то было проблемой? Может, людям и не понравится плод, а вот свиньи будут рады такому лакомству.

К тому моменту, как отступник вернулся в свой лагерь, бродяги уже завтракали, противно чавкая и хлюпая.

– Эй, позорище! – крикнул Яромир.

– Что? – хором спросили путники с набитыми ртами.

– Отвратительно едите. Как звери. Совсем одичали? Где ваши манеры? – начал отчитывать собратьев крамольный, грозя кулаками и скаля зубы. Странники стыдливо опустили глаза, однако есть перестал только один из них. Он отставил миску со странной бурой жидкостью, от которой пахло рыбой, чесноком и горохом, после чего встал, стряхнул крошки со своей рубахи. Мужчина медленно подошел к старшему, постоянно оглядываясь, будто боясь, что кто-то будет их подслушивать.

– Я сегодня тайком пробрался в тот дом. Все сделано в лучшем виде. Алес хочет встретиться с вами, – прошептал странник.

– Отлично, сегодня на закате отправимся. Добудь мне светильник, только не факел какой-нибудь, а маленький фонарик.

– Слушаюсь. – Бродяга попытался сделать вежливый поклон, но потерял равновесие и чуть не упал на землю. Он выпрямился и пошел к тележке.

Яромир подошел к своим спутникам и взял себе еды. Он сел на землю и быстро начал есть странную смесь. Голод не уходил. На секунду крамольному показалось, что так проявляется влияние хозяев. Он вздрогнул и тут же прогнал все плохие мысли. Слишком рано для безумия. Сначала нужно закончить важное дело.

Глава 3

Когда луна стала скрываться за горизонтом, сельчане начали зажигать огни, чтобы в этой ужасной темноте было видно хоть что-нибудь. Судя по тому, что в прошлый вечер никаких огней не было, крестьяне сделали это специально для гостей. Нана оценил жест по достоинству и на секунду задумался, стоит ли поощрить старосту. Конечно же, нет. Достаточно один раз сказать ласковые слова – и все пойдет прахом. Так уж устроены старики, занимающие мелкие руководящие должности. Они понимают только угрозы, а единственный аргумент для них – это перспектива вырезания позвоночника. Если они перестанут бояться, то сразу начнут и снижение цены просить, и бумаги требовать, а в худшем случае начнут писать письма в канцелярию ордена. Там разбираться не будут, сразу пришлют отпетого фанатика, который половину деревни казнит, другую отправит в тюрьму. Что произойдет с самой шайкой и Наной в частности, и вовсе страшно представить.

Атаман закрыл книгу и оглянулся по сторонам, ища взглядом своего товарища. Яромир вышел из сарая и направлялся к обозу, улыбаясь и чуть ли не пританцовывая.

– Я уже начинаю ревновать тебя к этому попугаю, – Нана притворился обиженным.

– Он прекрасен, только что заявил, что коменданты должны доказывать безумие, а до тех пор только обездвиживать крамольных. – Крамольный сел рядом с вожаком.

– Правда?

– Ага. Жаль только, что подобного ждать надо будет очень долго.

– А я хочу верить, что скоро мы увидим это требование в очередном кодексе. Двадцать лет назад и обычные преступления нельзя было доказывать, а в новом кодексе даже арестовывать крамольных без причин нельзя.

– Лот так же сказал.

– Приложу все усилия, чтобы ты получил этого попугая. Кстати, как там Симон? Ты сегодня его учил?

– Сегодня забыл свое имя только два раза. Попробовал прочитать несколько предложений. Все еще не понимаем, что с его чтением не так. Буквы помнит, а вот сложить их в слова… Может, пора прекратить его учить? Быть неграмотным все еще незазорно, несмотря на все эти законы об образовании.

– Все будет хорошо. Через пару месяцев мы будем на юге. Там в интернатах его вылечат. Он умный мальчик, ему только нужно немного профессиональной помощи.

– А если и там не помогут? Ты так уверен в этих интернатах? – Яромир грустно покачал головой, он понимал, что любое лечение будет бесполезно. Еретик видел подобных детей много раз, таким, как Симон, дожить до двадцати было не суждено.

– Помогут, друг. Там умнейшие люди со всего мира, они знают все. А с деньгами, которые у нас будут совсем скоро, мы сможем позволить себе лучших врачей и учителей.

– А что насчет холода? Думаешь, с таким здоровьем он сможет нормально жить?

– Эта проблема тоже решается деньгами. Купим обогреватель и дюжину цистерн меда Идеса – сможем жить в тепле полгода, а то и больше.

– Его не вылечат за полгода.

– Найду работу, да и у мальчика семья есть. Выкарабкаемся.

– Только никаких больше схем.

– А я надеялся, что ты подскажешь хороший способ заработка.

– Не подскажу. Я на самом юге был давно и уже забыл, как там думают и чего боятся.

– Это ты про ту историю, как убийцам помогал?

– Да. Ничем хорошим это не закончилось.

– Ты же жив и здоров.

– Только потому, что мне помогли хозяева. Без их благословления я бы сейчас лежал в братской могиле с вырезанным позвоночником.

– Я тебя понял. На юге будем добропорядочными гражданами, но по пути ведь можно будет заработать?

– Нет! Ни в коем случае. Мы уже говорили, что это последнее поселение.

– Помню. Хвост. Затаиться. Спрятаться. Взять другие имена. Просто захотел уточнить.

– Моя рекомендация осталась прежней. Как только мы разойдемся, снимай свой китель, сжигай его, выбрасывай медальон куда подальше и забывай навек о своей карьере коменданта. А теперь давай сменим тему.

– А может, пойдем в дом сейчас? Думаю, самое правильное время.

– Сказал сменить тему, а он предложил в нее углубиться. Идем. Надеюсь, Алес сейчас не спит.

– Разбудим. У нее дежурство через пару часов, – с улыбкой сказал Нана, встал и демонстративно надел свой камзол, который стал немного чище после стирки.

Они медленно отправились к старому проклятому дому, украдкой поглядывая на избы. Главарь шайки хотел понять, спят сельчане или наблюдают за ними. Несколько раз вожак замечал, как дергались шторки. Следят. И абсолютно неумело. Один из гениальных разведчиков понял, что за чужаками легче всего следить из темноты, прислонившись к толстому клену и не двигаясь, но не сообразил, что закуривать трубку, чей огонь видно за сто метров, – это глупая идея. В любом случае Нана прекрасно их понимал, он и не ожидал другого отношения к шайке бедных бродяг, один из которых показывает устрашающий медальон и угрожает их старосте.

Они подошли к старому дому, который в слабом свете факелов выглядел слегка жутковато. Изба была в хорошем состоянии, кажется, ее владелец погиб совсем недавно, однако отсутствие света и слегка облезшая дверь создавали гнетущее впечатление. Ни Нана, ни его спутник не остались бы тут ночевать. Здание просело вниз почти на метр, из-за чего крыльцо было едва видно, а расстояние между землей и окном стало ужасно маленьким. Человеку пришлось бы сесть на корточки, чтобы посмотреть через стекло.

Атаман медленно поднялся на крыльцо, подобрался к двери и слегка дернул за ручку. Та оторвалась с тихим хрустом.

– Будем считать, что открыто, – пошутил он, проходя внутрь. – Эй, Алес, выходи. Гости пожаловали.

Никто не ответил. Нана посмотрел на Яромира, тот лишь пожал плечами.

– Может, не слышит? – предложил еретик, садясь на прогнившее кресло, которое громко скрипнуло, а из-под мебели тут же выскочила туча насекомых, бросившихся подальше от незваного гостя.

– Слышала, просто вылезать из укрытия долго, – послышался сзади высокий и довольно противный голос.

Мужчины повернулись и увидели свою соратницу. Перед ними стояла низкорослая девушка, одетая в черные лохмотья, сжимающая в руках небольшой топор.

– А где ты тут пряталась? – спросил Нана, оглядывая почти пустую комнату. – Здесь только стол, лавка и это ужасное кресло, которое еще фиванских царей помнит.

– Секрет, – Алес улыбнулась. – И как я справилась?

– Сойдет. Мне сказали, что кричат всего неделю. Я думал, ты доберешься до поселения раньше, – начал отчитывать свою подчиненную Нана.

– Извини.

– Крики тоже могли быть пострашнее. Ты злой дух или кто?

– Простите.

– Так кто ты?

– Злой дух.

– Вот и орать надо было как злой дух. Да подними ты глаза. Не так уж все и плохо, но завтра мы отправимся на восток, где люди не настолько наивные. Ты хорошо спряталась, раз тебя не нашли, но надо еще постараться. – Атаман укоризненно погрозил пальцем.

– Хорошо.

– Молодец, а теперь возьми вкусняшку, – атаман протянул девушке мешочек с конфетами. – В общем, план у нас такой же, как и в прошлый раз. Сегодня под утро будешь орать. Это дом родственников старосты, так что напирай на это. Что-нибудь про гнев рода и забытые традиции. И угроз побольше. Желательно где-то между двумя и тремя ночи начать.

– Хорошо.

– Помни, что мы надеемся на тебя. Как только народ начнет собираться, убегай. Я назначу смотрящих и поставлю дежурных, тебе надо улизнуть из этой халупы раньше. Если дозорные тебя поймают, помочь тебе мы не сможем.

– Да, я понимаю.

– Точно? В прошлый раз ты нарвалась на настоящего коменданта. Помнишь, чем это закончилось? – Нана продемонстрировал устрашающий медальон. Алес несколько секунд не дыша смотрела на артефакт, после чего опустила голову, громко выдохнув. Руки ее дрожали. В комнате на минуту повисло молчание, но все успели тысячу раз пожалеть о случившемся. Каждый из них нес на себе страшный грех и не хотел вспоминать о содеянном.

– Нам пора в лагерь, – хрипло сказал Яромир, кладя руку на плечо вожака.

– Пора. – Мужчины вышли за дверь. Они шагали молча, стараясь не глядеть друг на друга.

– Слишком жестко я с ней? – спросил Нана, в его голосе появились извиняющиеся нотки, от образа настоящего вождя, холодного и жестокого, не осталось ничего.

– Да. Она чуть не заплакала. А может, сейчас как раз и рыдает.

– Я не хотел доводить ее до истерики.

– Но довел.

– Я боюсь, что она вновь отнесется к заданию слишком легкомысленно. В прошлый раз…

– В прошлый раз никто не знал об этом коменданте. О том, что он решит посмотреть на привидение. А еще тебе лучше бы побыстрее сообщить людям о том, что это последнее поселение, в котором вы врете и воруете.

Нана промолчал, опустив голову. Ему было нечего ответить.

До лагеря они дошли молча, не произнося ни слова. На цыпочках подкрались к лагерю, где и разделились. Каждый пошел на свое спальное место. До начала представления оставалось чуть больше часа. Атаман лег, закрыв глаза, и начал прокручивать в голове все свое прошлое.

Он вспоминал свое детство в столице, первую кражу, училище для беспризорников, побои, которые приходилось терпеть от преподавателей и старших ребят. В общем, детство было не самое сладкое. Затем последовали бесконечные походы из одного города в другой, до тех пор пока Нане не открылся гениальный способ заработка – мошенничество. Подделки продавались хорошо. Слишком хорошо. Затем колония. Избиения сокамерниками. Долгожданная свобода и бродяжничество. Голод. Да такой лютый, что однажды, когда Нана нашел в пещере, в которой он прятался от дождя и ветра, труп, то, не думая ни секунды, развел огонь. И за обедом встретил путника, желающего спасти мир. Несколько ночей разговоров и глупых вопросов, а затем невзначай предложенная схема. Тогда-то он впервые начал изображать блюстителя закона. Вначале назывался обычным стражником и вымогал немного монет, которых хватало разве что на еду. Затем решился представляться сотником, а потом и десятником. А когда Нана овладел актерским искусством, Яромир принес ему камзол, очень похожий на комендантский.

– Тогда-то и надо было остановиться, – прошептал вожак, задумчиво глядя в пустоту. Он жалел, что не остановился. Жадность – это порок, который есть у всех городских жителей, а в особенности у тех, кто зарабатывает незаконно. Мошеннику постоянно было мало. В один момент он начал искать подельников, и шайка зарабатывала все больше. Они стали жить, переезжая с места на место, представляясь солдатами, забирающими припасы, в которых так нуждается армия. Как же тогда было хорошо…

– Пришло время платить за ваши грехи! – неожиданно раздался крик.

– Пришло время спектакля, – прошептал Нана, будя заснувшего крамольного.

– Все будет сделано в лучшем виде. Пойду поднимать ребят. Удачи, босс.

Атаман улыбнулся, откуда-то у него появилась крепкая уверенность в том, что команда справится. Но и самому вожаку нужно было действовать, причем быстро. Мужчина встал, отряхнул свою одежду и побежал к пустырю перед домом, где уже собралась толпа жителей. Алес старалась изо всех сил. Она орала так громко, как только могла, а благодаря трубе звук становился оглушительным. Ее угрозы были как гром, предвещающий грозу. Нана беглым взглядом прошелся по толпе, ища старосту. Конечно же, он там был, выделялся своим огромным ростом.

– И что это мы тут собрались? – спросил атаман.

– Опять орет. Вы говорили, что разберетесь с этим духом, или кто он там?

– Как вы можете догадаться, это существо является либо фантомом Перри, либо призраком рода. Было бы лучше, если бы этим нематериальным существом являлся представитель благородного вида, открытого доктором Перри. Кстати, советую почитать сочинения этого ученого, очень интересно. Так вот, к сожалению, нам не повезло, это призрак рода. Вы сами говорили, что детей у той пары совсем не осталось. Род прекратил свое существование, никто больше не ухаживает за поместьем.

– Комендант, можно короче, пожалуйста?

– Этого духа просто так не выгнать из дома. Нужно будет совершить…

– Вот сейчас я вам покажу! – крик стал еще громче. Толпа крестьян вздрогнула. Каждый селянин напрягся, готовясь к любому ужасу. Торнадо. Ураган, болезни, призыв древних монстров – все эти варианты прокрутились в голове бедолаг. Никто не знал, что произойдет этой ночью. Никто, кроме Наны и его шайки, готовящей кару.

– Ситуация опасная, но я уверен, нам это будет только на пользу.

– С чего бы это?

– Узнаете завтра, – отрезал атаман, но его слова были заглушены угрозами. Алес уже начала повторяться, но никакого пожара не было. Команда явно запаздывала с выполнением приказа.

– Все! Мое терпение лопнуло! – донеслось из дома.

Терпение лопалось уже в четвертый раз, и на лицах людей страх сменялся недоумением. На секунду Нана потерял уверенность. В его голове начали появляться возможные сценарии. И каждый вариант был хуже предыдущего. Их могли заметить крестьяне, которых не отвлекли вопли. А может быть, поджигатели не сумели найти подходящий дом или сарай. Возможно, кто-то из них решил предать шайку и сбежать, прихватив пожитки. И в этот момент, когда атаман почти сдался страху и был в шаге от того, чтобы побежать в лагерь, произошел взрыв.

Он уничтожил одну из избушек на краю деревни. Все присели, закрыв уши руками, стараясь не оглохнуть. Однако это не помогло. Звук был столь громким, что нескольким беднягам, которым не повезло оказаться рядом со зданием, порвало барабанные перепонки. Самому невезучему из них ударная волна повредила внутренние органы. Крестьянин попытался закричать, но смог издать лишь противный булькающий звук, который быстро сменился предсмертными хрипами.

– Ужас какой… ужас, какой я нашлю на вас, будет в сотню раз ужаснее… Скоро я вернусь, – слегка замявшись, пригрозила Алес, но испуг в ее голосе чувствовался. Последние слова она говорила, уже рыдая.

Нана бросился к дому, который уже начали тушить. Пламя было высоким. Если в доме кто-то и находился, он уже был мертв. «Булькающий» крестьянин лежал без движений, для него все закончилось быстро. Куда хуже пришлось выжившим. Люди орали, метались из стороны в сторону, бредили от невыносимой боли.

– Тушите быстрее! Вдруг там кто-то есть! – крикнул староста, таща два огромных ведра с водой. Позади него бежали еще шестеро с полными ведрами. Жители даже не пошевелились, будто его и не слышали.

Главарь шайки медленно отошел назад, убедился, что на него никто не смотрит, и направился в лагерь, оставив умирающих от ожогов и пытающихся помочь им позади.

– Нана, я не знаю, что произошло. Это была какая-то ошибка, – начал оправдываться кто-то из крамольных сразу же, как вожак подошел к палаткам.

– Заткнись, – холодным, почти металлическим голосом, приказал атаман. – Мы привлекли их внимание. Завтра приведем в действие наш план. – Последнее, чего он хотел, так это отчитывать подчиненных.

В голове вертелись ужасные мысли. Еще один человек расстался с жизнью из-за их оплошности. Еще одна жертва. Их способ обмана перестал выглядеть безопасным, теперь это уже не шалость, не легкое мошенничество – это ужасное преступление. Уже второй раз. Нана поклялся, что больше никогда не будет так обманывать, что вообще никогда не будет врать. Такую же клятву он дал после несчастного случая с настоящим комендантом. Атаман секунду подумал, после чего отозвал вторую часть клятвы. Все же настоящему актеру, которым и являлся Нана, трудно жить, не притворяясь и не привирая. Вожак сделал глубокий вдох. Нужно было сосредоточиться. Спустя несколько минут главарю шайки предстояло вновь встретиться со старостой, сделать вид, что проблема уже решается, и не дать старику начать подозревать компанию. Он посмотрел на свои руки и увидел, что те сильно дрожат.

– Комендант, что происходит? Вы обещали, что проблема решится. – Тяжелая рука легла атаману на плече, тот вздрогнул от неожиданности. Он резко повернулся, доставая кинжал из ножен, но увидел перед собой всего лишь лидера крестьян.

– А, это вы! Как я рад, что вы в порядке. Это лучший исход из возможных.

– Что…

– Не перебивайте, пожалуйста! – от переживаний атаман перешел на крик.

– Да как…

– Не-не-не, я вежливо попросил. Нет. Прекрасно понимаю, как это выглядит, но ситуация лучше, чем кажется.

– Я…

– Я не дам вам говорить, пока вы не сделаете глубокий вдох и не успокоитесь, – сказал Нана, погрозив пальцем. Староста выполнил приказ, его красное лицо побледнело. – А теперь я с большим удовольствием объясню, почему случившееся является хорошим событием.

– Ну, уж постарайтесь. – Мужчина сложил руки на груди.

– Видите ли, призрак рода слабо связан с нашим миром. Он почти полностью состоит из крамолы. Его методы – это крики, угрозы, проклятия и небольшие изменения погоды. Засуху не вызовет, но сильный ветер – вполне. Точнее, он способен на это из другого мира.

– Я вас не понимаю. Хватит ходить вокруг да около!

– Когда он поджег тот дом…

– Он его взорвал! Уничтожил!

– Ну, просил же не перебивать! Что же вы такие невежливые? Когда он взорвал тот дом, он проник в наш мир. Перенес часть себя к нам. Он стал сильнее, но и уязвимее. До этого нужно было действовать тонко, продуманно, осторожно, а теперь мы можем ударить прямо по нему.

– И когда мы ударим? Сколько еще погибнет?

– С рассветом. Однако мне понадобится ваша помощь. Знаю, что я наглею, но потом мы сразу уберемся.

– Сразу?

– Нельзя терять ни минуты после ритуала. Вы оказали нам неоценимое гостеприимство. Сейчас же прикажу моим ребятам собираться. А ну, быстро разбирать лагерь! Посидели на месте – и хватит!

– Приятно это слышать.

– С рассветом у проклятого дома, договорились. – Староста развернулся и пошел домой, охая через шаг. Атаман провожал его взглядом до тех пор, пока мужчина не скрылся за поворотом.

Глава мошенников выдохнул и согнулся. Каждый разговор все труднее. В голове неприятно загудело. Нужно было дойти до ковра и уснуть. Оставалось всего несколько часов до рассвета, с которым начнется новый день. Очень сложный день.

Глава 4

Вожак проснулся от того, что Симон тряс его. Нана открыл глаза, совершив невероятное усилие над собой. Он пообещал себе отпуск, как только они закончат дело, он ляжет в тележку и уснет. Надолго – на пару дней. Шарлатан встал и осмотрел свой камзол, который стал еще грязнее. В этот раз Нана не стал отряхиваться, ему теперь было все равно, как он выглядит.

– Ярослав попросил вас разбудить. Он ждет вас там, – ребенок протянул руку в сторону дороги. Возможно, он хотел указать на место, однако из-за отсутствия у Симона указательного пальца получился очень странный жест.

– Спасибо, малыш. Найди маму, и ждите в повозке. – Атаман решил не поправлять мальчика. У него были заботы важнее, чем путаница в именах.

– Хо… хо… хоно… хопо… хора…

– Хорошо?

– Да, – ребенок кивнул и убежал, нелепо размахивая своими тоненькими ручками. Нана же отправился к дому, где уже стояла толпа. Людей было еще больше, чем ночью, однако настроение сменилось. Вместо страха и робкого любопытства – ненависть и желание уничтожить все связанное с крамолой. Мошенник убеждал себя, что эта злоба была по-своему правильной, люди должны истреблять все имеющее отношение к нематериальному миру. А это значит, что шайка не такая ужасная, даже с учетом следующей стадии плана. Крестьяне будут меньше доверять незнакомцам, а любую ересь изничтожат. И ведь они заплатили за этот урок совсем немного. Должны были заплатить совсем немного. Если бы изба просто загорелась, а не взорвалась, все было бы прекрасно. Группа обманщиков, манипуляторов, воров, но никак не убийц.

Нана поднялся на крыльцо, и вся толпа уставилась на него. Собравшиеся ждали его слов, речи коменданта, который должен победить злого духа и отомстить за невинную душу. Лжец представил, как на его руках умирает маленький щенок, на глазах выступили слезы. Начался третий акт.

– Дорогие собратья! – дрожащим голосом громко сказал оратор. – Вчера произошло страшное! Ужасное событие! Грязное, мерзкое существо посмело спрыгнуть с колен одной из крамольных сущностей и ворваться в наш мир! Мы терпели! Мы долго терпели само существование такой грязи у наших дверей! Мы не могли ее уничтожить! Был статус-кво! Тот самый статус, установленный еще нашим императором! – Толпа радостно закричала, услышав титул Бедного Дитяти. – Но эта… эта гнида нарушила допустимые границы! И вот что я сделаю! Вот что мы сделаем! Мы уничтожим этого духа! Не изгоним домой! Не дадим оправиться! Просто избавиться недостаточно! Мы убьем его! На этот раз наше терпение закончилось!

Толпа ликовала, все взгляды были прикованы к оратору. Люди тут же забыли свое недовольство комендантом. Злоба была сконцентрирована. На каждом лице – ее гримаса. Их острые зубы были обнажены. Атаман задумался, зачем крестьянам такое количество клыков. Шестнадцать острых зубов – слишком много для людей, которые мясом практически не питаются.

– А теперь скажите, что нам делать, комендант, – прервал рассуждения лжеца староста.

– Конечно, конечно. Ритуал не очень сложный, но требует от вас полного участия. Нужны все жители деревни, и каждый должен быть абсолютно сосредоточен на процедуре. Сущности, ответственные за эту мерзость, попытаются сбить вас с пути, но не допускайте ошибок. Полностью сосредоточьтесь на цели. Теперь возьмитесь за руки! Вот так, правильно! Вокруг дома! Только средний и указательный пальцы должны быть вместе. – Оратор показал, как следует сложить руки. – Неудобно, конечно, но этого требует ритуал. Теперь вы должны ходить по часовой стрелке, слушая заклинания. Повторяйте каждую фразу за мной.

Нана поджег два факела, поднял их над головой и начал читать заклинание. Фиванского он, естественно, не учил. Мошенник не знал даже самых простых текстов и оборотов, однако это его не волновало. Если уж Нана, человек, почти год притворяющийся комендантом, не знает и слова по-фивански, то крестьяне и подавно. Поэтому врун смело нес полный бред, не имеющий ничего общего с древнейшим из языков. Толпа послушно начала повторять одну фразу за другой. Оратору это невероятно нравилось, он почувствовал себя дворянином или даже бароном. Он может приказать сделать все что угодно. В голову лжекоменданту пришла ужасная мысль. Стоя перед стадом, он мог специально сказать самые сложные слова, чтобы людям стало труднее выполнять приказы. Это было бы смешно, но слишком бесчеловечно для того, кто обворовывает невиновных и наивных дурачков.

Шоу продлилось почти два часа, за это время крестьяне успели попеть, поводить хороводы, побросать в воздух рис, а в самом конце, когда люди уже с трудом стояли на ногах, дом торжественно сожгли. Атаман приказал всем оставаться на месте до тех пор, пока дом не исчезнет, а огонь не потухнет, не найдя нового источника пищи. Это было необходимо для того, чтобы остальные разбойники успели взять все нужное и погрузить в повозку. Каждое действие Нана сопровождал уверениями, что это необходимо для изгнания духа.

– Все, дух изгнан! Я ощущаю это! Вы тоже чувствуете это облегчение? Мы наконец избавились от крамолы! Ваш собрат отомщен! – Жители переглянулись. Никто из них не почувствовал облегчения, но все дружно закивали. Нана ухмыльнулся. Он развернулся и уже направился к лагерю, как вдруг путь ему преградил староста.

– Интересно было увидеть действия коменданта вживую.

– Рад, что вам понравилось, но помните главное. Это не представление, а важный ритуал.

– Комендант, а можно вопрос?

– Конечно, отвечу максимально откровенно, друг.

– Почему дух никак не мешал проведению… процедуры?

– Какой простой вопрос! Неужели вы сами еще не догадались? Это очевидно! Он… был… не в состоянии… сражаться, так как тратил все силы на защиту. Вы же помните, что дом долго горел, да и хороводы пришлось несколько часов водить. Это все из-за его защиты. Полностью ушел в нематериальный мир! Вот и не кричал, и не взрывал ничего. Пытался сбежать, понимаете?

– Кажется, понимаю. То есть он мешал ритуалу, но скрытно?

– Именно.

– А не орал, так как все силы ушли на защиту?

– Ага, но это его не спасло. Мы взяли уродца за грудки, посмотрели в его бесстыжие злые глаза и выбросили в пучину, там ему самое место. Он никогда не вернется, слово коменданта.

– Охотно верю.

– А теперь мне пора. Я обещал, что мы отправимся после ритуала.

– Вы можете остаться.

– Нет-нет, ваше гостеприимство льстит мне, но всему есть предел. Да и мы уже отстаем от графика, поэтому дальнейший путь будет очень-очень сложным, – Нана начал нервничать, слишком долгий разговор.

– Хорошо, возьмите это. – Коротышка протянул обманщику кошелек.

– Я не могу, мы работаем бесплатно.

– Нет. Я настаиваю. – Староста насильно вложил в руку мошенника кожаный мешочек с монетами, последний, который у него был. Хотя старик этого еще не знал.

– Спасибо. – Вожак изобразил смущение и быстро ретировался. Времени оставалось критически мало. Скоро люди перестанут обсуждать произошедшее и пойдут домой, где их будет ждать неприятный сюрприз.

Лагерь был полностью собран, а люди уже залезли на повозки. Именно во множественном числе. Кто-то успел выкрасть большущую телегу вместе с четырьмя лошадьми. Нана запрыгнул на место кучера, посмотрел на свою правую руку и, получив утвердительный кивок, жестом приказал выдвигаться. Он тряхнул поводьями, и лошади сорвались с места. Удивительно, что хилые лошадки с такой легкостью тащили большую телегу, нагруженную украденным имуществом и телами.

Крик послышался, когда шайка уже скрылась в лесу. Атаман уловил оскорбления лишь краем уха, но этого хватило. В груди у Наны что-то защемило. Ему совсем перестал нравиться такой способ заработка.

Они провели почти весь день в пути, изредка останавливаясь для обеда. Под конец лошади сильно вымотались и уже с трудом переставляли ноги. Несколько раз Нана позволил товарищам взять управление, но большую часть пути провел в гордом одиночестве.

– Неплохо вышло, – послышался голос Яромира. – Погони нет, добычи уйма.

– Именно так, только надо будет свернуть на перекрестке и добраться до одного города, не помню, как называется. Что-то конское было.

– Сейчас посмотрю. – Мужчина достал карту.

– Как там Симон?

– Прекрасно. Малыш играет в прятки.

– Что? Где он?

– В сундуке, во второй повозке. Мы сундук украли. Хороший, качественный, с гравировкой. Такой красивый, а эти глупцы вонючую одежду там хранили. Зато Симону понравилось, он там с легкостью поместился и как бы спрятался от нас. Вот мы и делаем вид, что его потеряли, а он там хихикает. Лот тоже там. Спасибо, что приказал забрать его со всеми бумагами.

– Я же обещал. Так… Мы сейчас здесь… Все понял. Нам надо проехать еще шестьдесят километров прямо, а потом свернуть налево вот здесь, а затем опять прямо. Простейший маршрут. Там и леса никакого нет, так что заночевать можно где-то в поле, – сказал Нана. Он чувствовал легкий дискомфорт внизу спины. Долгое сидение на дубовых досках сказалось. Атаман снял свой камзол, положил его на доску и сел сверху. Стало немного легче.

– Помнишь наш разговор?

– Какой из?

– О том, что это твое последнее мошенничество.

– Помню. Сожгу, как только разойдемся.

– Тогда доставай огниво. Я и Лот сойдем на том повороте.

– Что?

– Я же говорил, что мне надо будет уйти в другом направлении. Там есть дорога в Новый Мизбург.

– Я думал, что ты с нами пробудешь еще несколько дней. До Мизбурга неделя пути по этой дороге. У тебя корма для лошади не хватит.

– А я без лошади буду. Крамольным запрещено верхом ездить, забыл?

– Забыл. Останься еще.

– Хватит. И так плохо, а ты только хуже делаешь. Мир сам себя не спасет, а мне надо в Мизбург.

– Хорошо. Никакого нытья.

– Спасибо, пойду попрощаюсь со всеми.

– Надеюсь, мы скоро увидимся. Ну, когда мир спасешь, конечно.

– Я тоже надеюсь на нашу скорую встречу, – Яромир улыбнулся и подмигнул, прекрасно понимая, что больше никогда не увидит никого из их шайки. Преступники обречены получить наказание, а они натворили достаточно, чтобы сурово покарали их всех, без исключений.

Глава 5

Мужчина шел по улицам, оглядываясь по сторонам и пригнувшись. Повсюду валялся мусор и осколки стекла, которые еще днем были красивыми сувенирами и символами Усть-Горы. Их острые края пробивались сквозь дешевую обувь и резали кожу. Больно и совсем не гигиенично, но у преступника не было выбора. На стенах были факелы, освещающие несколько ближайших метров. Но торговец старался оставаться в темноте. С такими долгами, как у него, попасться страже страшнее любых ран.

Преступник вышел на знакомую ему с самого детства улицу. Место, где его родили, где он попрошайничал в пять лет, прятался от взрослых в фиванских руинах, когда был ребенком, где впервые попробовал голубой амарант. Мрачное место, но единственное безопасное в проклятом городе. Вокруг столько крамольных, что даже самые глупые коменданты не рискуют сюда заявляться. Однако мужчина решил перестраховаться: он по памяти нашел здание, во дворе которого его впервые избили, и присел на корточки. На земле лежал небольшой алтарь, похожий на тысячи других по всему городу, но не точно такой же. Хозяев, принявших такую форму, никогда не существовало, слишком уж похожа статуя на человека.

У алтаря лежало яблоко – условный знак, что никаких подозрительных личностей поблизости не обнаружено. Только стражники, которые не представляют серьезной опасности даже в такой сложной ситуации. Мужчина огляделся вокруг и выбрал подходящий маршрут. Преступник сделал вдох, покачал головой и отправился к спрятанному складу. Большую часть пути пришлось провести в абсолютной темноте, держась от огня подальше. Вдалеке слышалось постукивание каблуков солдатских сапог о старую брусчатку. Мужчина подошел к неприметному зданию и приоткрыл дверь. Внутри было темно – еще один хороший знак. Он зашел внутрь, стараясь не задеть кучи хлама, выполняющего роль сигнализации.

– Игнац? – прошептал кто-то, прячущийся в комнате, голос был еще высоким, будто говорящий был в переходном возрасте. Последствие смерти в юном возрасте, в чем-то оставившей юношу навечно восьмилетним.

– Да. И тебе привет. Хвоста не было? – Преступник начал проверять тряпки, выполняющие роль штор, на предмет наличия дырок. Убедился, что ни одна живая душа снаружи не сможет понять, есть ли кто-то в здании.

– Был. Один из тех комендантов дежурил у моего дома, но мне удалось его обойти, кажется. – Говорящий чиркнул спичкой и зажег небольшую лампу, сделанную специально так, чтобы давать совсем немного света. Едва ли достаточно, чтобы увидеть написанное на бумаге.

– Учитель говорил, что никогда нельзя оставаться неуверенным. – Торговец подвинулся ближе и снял с лица платок. Несмотря на темноту, были видны глубокие шрамы – последствия разговоров с комендантами. Схема, созданная два десятка лет назад, была очень надежной, но даже она не могла полностью защитить от произвола жандармов.

– Пока учитель оставался с нами, коменданты не были так настроены.

– Глупости. Законники всегда искали выгоду, а лучшего пути, чем вымогательства, они не знали. А теперь доставай бумаги и объясни, что происходит с гаванью.

– Да. Вот они, все счета за месяц, кажется.

– Кажется или все?

– Я… не знаю, сейчас пересмотрю.

– Я подожду, – сказал Игнац и откинулся на спинку стула. Постоянная неуверенность мальчишки раздражала преступника. Их дело – выращивать, перевозить, хранить и продавать голубой амарант, на который необходима лицензия, недоступная крамольным. Неуверенность недопустима, и любого другого уже давно бы прогнали взашей. И все же Игнац чувствовал в малыше потенциал, небольшой, но все же. Если бы ребенок смог встретиться с учителем, стал бы отличным бухгалтером. При мысли о наставнике Игнац улыбнулся. Прошло уже десять лет с их встречи, а значит, скоро гений вновь объявится. Уж он-то сможет разобраться и с жадными комендантами, и с перевозчиками, и с главным врагом их мира – стареющим.

– Все в порядке, наве… теперь все, – прервал фантазии юноша и передал бумагу с кучей цифр.

– На первый взгляд выглядит неплохо. Все сходится с моей информацией. Значит, ошибки у других счетоводов. А я уже надеялся, что во всем виновата твоя неопытность. – Игнац вернул бумаги и посмотрел на своего протеже. Тот совершенно не обиделся на комментарий. Учитель завещал каждому знать свое место и принимать его полностью. Естественно, этот урок, как и большинство, был исключительно практичным. Невозможно строить империю, когда у подопечных сильные амбиции. Как хорошо, что само существование таких существ, как хозяева, уже показывает истинный вес всех людей в этом мире.

– Результат за прошлый месяц повторился. Наша доля в районе у гавани продолжает расти, кажется, восточные окончательно сдались. С нашими ценами им не сравниться, наверное.

– Это было предсказуемо. Они хорошие конкуренты, долго держались. Однако битва все равно была неравной. Надеюсь, на их примере ты осознал, какие у нас имелись преимущества и какие у них были слабости. Кстати, о преимуществах, какие дела у наших доставщиков?

– Один из них здесь. В подвале. Но он… кажется, все.

– В прошлый и позапрошлый раз говорили то же самое. Идем, разберемся. – Игнац встал со стула и направился к старой кровати, поставленной на бок у стены. Крамольные вдвоем надавили на мебель специальным образом, приводя в действие особый механизм. Когда учитель создавал организацию, все тайники скрывали просто за покрывалами.

Замок щелкнул, подтверждая, что все действия были выполнены верно. В каждом убежище организации, коих имелось больше тридцати только в крамольных районах, был уникальный механизм открытия. Правильный порядок действий знали лишь те, кто работал в том месте. Один из принципов, на которых и держалась организация.

Вторым принципом было полное и безоговорочное разделение труда. Те, кто занимается перевозкой, занимаются только перевозкой, те, кто выращивает амарант, только выращивают амарант. При всем при этом на каждом этапе работники делились на группы. Никто, кроме самого Игнаца, не знал, где находятся остальные убежища и кто в них работает. Таким образом, никто из комендантов не мог нанести серьезного ущерба, как бы они ни пытались. А жандармы делали все, чтобы предотвратить торговлю амарантом без лицензии.

Преступники прошли в тесное помещение, в котором сильно пахло сыростью. Каменные стены, на которых росли небольшие грибы белого цвета, были покрыты трещинами и всем своим видом заявляли, что долго они не протянут. Это убежище построили совсем недавно, но близость к заливу оказала свое влияние. Влажность была такой высокой, что было трудно дышать. Естественно, никаких ценных бумаг или груза в помещении не хранили, Игнац использовал тайник для переговоров.

– Эй! Дружище! Как твои дела? – Преступник осторожно подошел к лежащему на полу старику, который громко дышал ртом.

– Пыль, – тихо произнес обезумевший.

– Когда левиафан поднялся из глубин, он оказался слишком близко к берегу. У них там так вся деревня делает. Никто не хочет работать.

– Лишь тень от тени. – Перевозчик встал и указал пальцем на стену. Игнац заметил, что ногтей у старика нет, однако понять, работа это комендантов или сам крамольный себе их вырвал, не представлялось возможным.

– Видимо, все очень плохо, намного хуже, чем в прошлый раз. – Юноша сильно нервничал.

– Не паникуй понапрасну. Они и раньше так говорили.

– По нему видно, что он спятил. Я пытался достучаться до него несколько часов, но он просто игнорирует все вопросы об амаранте.

– Они живут слишком близко к теням от теней наших хозяев. Ты был на островах?

– Нет.

– А мне доводилось. Там действительно сложно оставаться в своем рассудке. Помоги мне посадить его на стул.

– Зря он все это затеял. Земмерская мать недовольна. Она знает, он несет за собой лишь погибель.

– Если ты не привезешь нам партию, то погибель ждет нашу организацию.

– Один из сотен, но уже не человек.

– А что там с грузом?

– Я же говорил, что он уже не здесь. Командир, нам надо найти замену.

– Найду. Дружище, мы работали вместе восемь лет. Учитель вернется очень скоро, не оставляй меня в этот момент.

– Глупо было думать, что у нас имелся выбор. Все это время… каждый день… наша цель – служить им всю свою жизнь.

– Мы и так служим.

– Неправильно! – крамольный заорал и начал выворачивать себе суставы. Выглядело это отвратительно. Гримаса боли на лице еретика заставила Игнаца слегка дернуться, однако перевозчик упорно продолжал изворачиваться в странных позах.

Юный бухгалтер и его начальник сбольшим трудом смогли успокоить старика лишь спустя полчаса возни, во время которой сумасшедший яростно доказывал, насколько неправильную жизнь ведут все, кто не поклоняется хозяевам и не пытается помочь левиафанам. В какой-то момент преступники настолько устали, что сняли с себя рубахи и порвали их на тряпки, которыми связали еретика. Отдышавшись и слегка отдохнув, Игнац задал еще несколько вопросов, стараясь добиться от бывшего соратника внятного ответа. Никакого результата это не дало. Контакт с перевозчиком был окончательно потерян.

– Материальный мир его больше не интересует, кажется, – подытожил бухгалтер.

– Совсем не интересует.

– Думаешь, теперь они все там такие?

– Скорее всего, нет. Левиафан поднимается не в первый раз. Учитель говорил, что если один из нас решает… ну, ты понял, то надо его отпустить. И мой друг уже окончательно ушел разумом отсюда. В деревне найдутся сохранившие рассудок, они займут место утративших разум.

– А если все-таки все они такие?

– Тогда кто-то из города должен будет начать заниматься перевозками. Мы поедем туда завтра. С рассветом. Поспишь уже в телеге. Хорошо?

– Да.

– Встретимся в убежище около порта. Чтобы к моему приходу был готов финансовый план по снижению убытков, если нам не удастся найти замену.

– А такого разве еще нет?

– Есть, но проверь все. Обстановка сейчас отличается от той, в которой составляли план. До утра. – Игнац быстро вышел из здания на улицу. До рассвета оставалось около трех часов. Совсем немного времени, чтобы подготовить организацию к уходу ее главаря. Учитель сделал многие линии производства независимыми, однако без контроля что-то могло пойти не так. Если проблемы с простыми работниками могли решить их начальники, то вот что делать с теми, кто на вершине, было неясно. Никому из своих прямых подчиненных преступник не доверял полностью. Даже своему молодому любимцу, показавшему себя преданным и надежным работником, нельзя было давать слишком много власти. Больше всех преступника заботил Лев, сорокалетний кожевник, по ночам управляющий одним из этапов доставки груза по городу.

Лев жил неподалеку от базы, где торговцы голубым амарантом пытались вразумить перевозчика. Его дом находился на соседней улице, рядом с ботаническим садом – еще одной попыткой высших чинов принести в крамольный район развлечение, не связанное с поклонением хозяевам. Сад должен был стать местом вечерних прогулок для всех живущих неподалеку, ведь, по мнению чиновников, нет ничего лучше, чем любоваться растениями. Идея не сработала.

Когда Игнац подошел к дому, он заметил двух человек, одетых крестьянами и держащих обычные факелы в руках, однако опытный глаз контрабандиста сразу разглядел, кто это. Коменданты стояли перед дверью дома Льва, но не решались постучать. Преступник присел на корточки и спрятался за одной из тележек, стоящих повсюду. Он случайно нащупал бутылку рядом со своей ногой, взял ее в руку, притворяясь обычным пьяницей, и продолжил наблюдать за жандармами. Те еще несколько минут переговаривались, после чего все же решили постучать в дверь. Им открыл Лев и начал разговор, однако Игнац был слишком далеко, чтобы услышать. Он подобрался ближе, стараясь не шуметь.

– Ты должен нам денег за крышу, – со злостью проговорил один из комендантов.

– Я уже отдал за этот месяц.

– Отдал, но столько, сколько платят обычные курьеры. А ты, оказывается, управляешь целым отрядом. Зарабатываешь больше, а значит, и платишь больше.

– У нас был уговор, и я ему следую. Я отказываюсь платить больше просто так.

– Да ты не в своем уме, что ли? Я тебе открытым текстом говорю: плати или арестуем.

– Эй! От него же пахнет амарантом, может, он принял немного, вот и тупит, – вмешался в разговор второй.

– Хорошо подметил, а ведь мы тебя и арестовать можем. Ты точно амарант не в лицензионном магазине брал.

– Да что вы, друзья, я рассаду дома держу. Вот. – Лев на секунду скрылся из проема, а появился уже с горшком, в котором рос один из самых пугающих цветков на материке. Черный амарант, также называемый «неподарочным», был близким родственником голубого, но вот успокаивающими свойствами не обладал. Его вообще нельзя было употреблять ни в каком виде из-за горечи, а также значения. Считалось, что черный амарант дарят самым дорогим людям, которых потом убивают. Именно так в свой первый визит в Усть-Гору описал цветок учитель. Растение людям понравилось, но из-за значения его никто никому не дарил.

– Действительно.

– Хотите, могу подарить, – невозмутимо сказал Лев.

– Это угроза? – испуганно спросил второй.

– Совсем нет, он же означает самую чистую и красивую любовь.

– Ага-ага, убери эту дрянь с моих глаз и принеси деньги.

– Дорогой, что происходит? – вдруг раздался голос супруги Льва, которая была моложе преступника в два раза.

– Ничего, просто знакомые со склада на ночную смену меня зовут, а я им говорю, что не хочу. Иди спать, я скоро вернусь.

– Хорошо. – Послышалось шарканье тапочек по деревянному полу.

– Красивая у тебя жена. А дай-ка цветочек я ей подарю.

– Что? – голос Льва стал высоким от удивления.

– А что? Сам сказал, что красивая и чистая любовь, – первый хитро улыбнулся, поняв, что удачно попал в слабое место торговца голубым ладаном.

– На! Вот ваша доля, но чтобы я вас до следующего месяца не видел! Скоты!

– Ну чего ты взвелся? – ехидно спросил первый, второй же в это время пересчитывал дублоны.

– Проваливай, пока я тебе сам этих цветочков не подарил.

– А вот угрожать ком… – жандарм осекся и оглянулся, даже в таком районе не следует раскрывать принадлежность к ордену во время вымогательства.

– Нам пора. – Второй дернул напарника за руку.

– Тебе повезло, торгаш. Валим отсюда! – голос коменданта эхом пронесся по улице. Вымогатели повернулись и быстрым шагом направились в сторону более богатых районов. Они прошли мимо Игнаца, но не обратили внимания на простого крамольного с бутылкой в руке. План сработал идеально. Преступник улыбнулся и представил, какие лица были бы у этих убийц, мошенников, злоупотребляющих своим положением и несовершенством законов, если бы они узнали, кто стоит за подпольной торговлей голубым амарантом в городе и насколько он был близко. Однако если жандармы сумели вычислить Льва, то они могут попытаться узнать, кто стоит выше. Ужасно неприятная ситуация. Игнац решил подождать некоторое время, прежде чем идти в дом к начальнику склада. Поэтому он начал петь про себя детскую песенку, это было первое, что пришло ему в голову. Спустя ровно четыре минуты ученик в приподнятом настроении пошел к дому. Он не стал стучать в дверь, а открыл ее своим ключом. Еще один принцип учителя: тот, кто находится на вершине пирамиды, должен иметь неограниченный доступ к имуществу нижестоящих. К сожалению, со временем этот принцип слегка изменился, и полномочия начали выделять только самым преданным. Он прошел в захламленные сени, освещенные достаточно хорошо для дома крамольного. Приглядевшись, Игнац даже мог различить незамысловатые узоры на стенах. В главной комнате кто-то тихо разговаривал. Кажется, жильцы даже не заметили скрипа ключа в замке.

– У нас нет столько денег. Лечение только началось, наших запасов не хватит до весны.

– Они будут. Я поговорю с начальством.

– У нас осталось так мало времени.

– Все будет, дорогая.

– Мама вчера приходила, я не могу больше от нее скрывать. Она задает вопросы, а я не могу объяснить ей, почему я еще не беременна.

– Потерпи пару месяцев. Ты слышала слова врача, проблема решается очень быстро.

– Но деньги?..

– Будут. Обещаю, будут.

– Если они будут брать с нас столько каждый месяц, то никакой зарплаты не хватит, – женщина почти плакала, с большим трудом сдерживая эмоции. Она сидела спиной к Игнацу, но мужчина будто бы видел ее залитое слезами лицо. Лев поднял глаза и заметил своего начальника, но не подал виду.

– Слушай, к утру я принесу сюда сто пятьдесят дублонов. Правда, – последнее слово прозвучало не совсем уверенно.

– Правда? – переспросила девушка.

– Правда, – Лев улыбнулся, глядя на ученика, доставшего мешок с дублонами и одобрительно кивнувшего. – Иди и поспи. Я собираюсь, и уже к утру ты сможешь не беспокоиться о деньгах на лечение.

Женщина тихо кивнула и пошла в спальню. Для нее это был уже не первый раз. Она так и не заметила ночного гостя. Возможно, это к лучшему. Нет причин, по которым ей следовало знать лицо Игнаца. Даже если он притворится курьером, лишний человек, осведомленный о его принадлежности к синдикату, ни к чему. Лев встал со стула и жестом пригласил гостя выйти на улицу. Он решил не переодеваться и пройтись до убежища в домашнем. Игнац собрался открыть рот, но вдруг вспомнил еще один принцип: все дела обсуждаются в убежищах, без исключений. Поэтому контрабандисты молча вышли из дома. На улице было еще темно, но из бараков уже начали выползать бедняки, торопящиеся на работу. Среди них затерялись несколько курьеров, только делающих вид, что они законопослушные труженики. Из-за того, что город уже начал оживать, продавцы амаранта смогли спокойно взять по факелу и пойти к убежищу, не привлекая внимания.

Когда они пришли в убежище, там было пусто. Лишь кровавое пятно на стене напоминало о сумасшедшем. Работники отлично выполнили свою задачу, но вот смыть кровь и грязь не додумались. Игнац грустно вздохнул, вспомнив друга, которого, возможно, потерял навсегда. Преступники сели на стулья, устроились поудобнее и несколько минут помолчали, собираясь с духом.

– Спасибо за пом… – начал Лев.

– Она не бесплатная. Мне кое-что нужно. Работа будет сложной, но деньги вы с женой получите.

– А… ава… аванс? Так вроде называется.

– Именно он. Хорошее слово, умное.

– Учитель завещал всегда развивать свое мастерство речи. – Лев гордо поднял голову, несмотря на возраст, он присоединился к организации лишь девять лет назад, но следовал всем заветам и принципам. Для Игнаца, положившего всю жизнь на развитие торговли голубым амарантом, девять лет было немного.

– А еще он завещал не гордиться такими малыми достижениями.

– Прошу прощения, что забыл этот урок. А что за работа?

– Прежде расскажи мне о тех двух идиотах, что решили припереться в самый центр нашей территории ради нескольких десятков дублонов.

– Имен не знаю, они представились вымышленными, но знаю, что они что-то подобное творили на западном складе.

– Это который у развалин здания городского совета?

– Ага. Точно, что произошло, тоже не знаю. Они появились совсем недавно. Думаю, тоже вымогали всякое. – Лев опустил голову. Он винил себя в такой неосведомленности. Его начальник лишь ухмыльнулся, он прекрасно понимал: система, построенная учителем, имела свои недостатки. Даже те, кто стоял почти у вершины, не могли похвастаться возможностью узнать, что творится в городе вне поля их зрения.

– Понятно. Вымогательство – это, конечно, не самое лучшее, но с другими мы договаривались раньше. Большая часть комендантов у нас на зарплате.

– Хочешь оставить все как есть? Мы им деньги, а они нас не трогают?

– Конечно, нет. Эти двое уже изменили свой статус. В тот момент, когда они начали копать под того, кто не является простой пешкой в нашей системе.

– И какой же у них теперь?

– Трупы. Два все еще ходящих трупа, – голос Игнаца стал холодным и металлическим. Он уже не испытывал никаких эмоций. Кто-то посмел угрожать организации. Угрожать детищу учителя, которое тот отдал своему любимому ученику. Кто-то посмел искать информацию, которую Игнац скрывал сорок лет. Он знал, что учитель должен вернуться совсем скоро, и какие-то два низкоранговых коменданта не посмеют помешать его гениальному плану, каким бы он ни был.

– Все в порядке? – Лев смотрел на своего начальника, его лицо стало еще бледнее, чем обычно. Он встал со стула.

– Да. Нам надо поговорить о твоих обязанностях на ближайшие два месяца.

– Меня повышают?

– Временно.

– Уезжаете из города?

– Не совсем. Да и в городе останутся мои люди, так что все будет под моим контролем, – соврал Игнац. Не следует давать подчиненным шанса думать, что за ними не следят.

– Тогда зачем я должен получить новые обязанности?

– Я буду слегка занят, так что было бы прекрасно, чтобы кто-то тушил пожары за меня. Вот я и выбрал тебя, а тут как раз и мотивация для тебя появилась. Ой. Извини. Лишнего сболтнул.

– Ничего. Я сам собирался попросить о дополнительных обязанностях.

– И не получил бы их. Система есть система.

– Но мне повезло?

– Тебе повезло.

– А что будет через два месяца?

– Вернешься на свое место, забудешь обо всей информации, что узнаешь за это время. Хотя можешь не забывать, адреса и имена сменятся сразу же, как только я смогу вернуться на свое место.

– Хорошо, но я про…

– Деньги? Они сохранятся, будешь получать больше до тех пор, пока твоя… проблема не решится. Я бы хотел дать повышенную зарплату тебе до рождения ребенка, но обещать не могу.

– Спасибо. Спасибо большое. Вы… я даже не знаю.

– Благодари учителя, если бы не он, мы бы никогда не вырвались из нищеты. А теперь внимательно слушай, что ты будешь делать следующие два месяца…

Глава 6

Хороший был вечер, нежаркая погода, приятный летний ветер и необычная для этой поры свежесть, появившаяся после небольшого дождя. Все это вместе взятое создавало ощущение уюта и спокойствия, которое так любил комендант Рехор. Он лениво осматривал город, куря трубку и попутно наслаждаясь видом со своего наблюдательного поста. Милые узкие улочки, небольшая площадь в центре, таверна, где сейчас отдыхает много народу, а по соседству с ней парк, где играет красивая музыка и пожилые жители медленно ходят, наслаждаясь природой. Удивительно, как это все не мешало друг другу, а наоборот, создавало цельную картину маленького рая. Даже высокая башня наблюдательного поста и старые военные укрепления на границе не портили атмосферу. Луна уже начала опускаться, и небо окрашивалось в розовый свет. Какое окончание рабочего дня могло быть лучше? До вечера комендант только и делал, что считал налоги и решал спор двух землевладельцев, которые не смогли поделить кусты крыжовника, разросшиеся за пределы фермы. Все это так утомляло, что под конец дня Рехор мечтал лишь об одном: как бы спрятаться от всех наверху башни, залезть в гамак и, полюбовавшись окружающим, лечь спать.

Вечером же, когда он услышал мычание коров, возвращающихся с пастбища, на площади начала собираться толпа, ожидающая традиционного театрального выступления. Почти каждый вечер люди сходились посмотреть на молодежь, возрождающую актерское мастерство. Рехор не понимал этой забавы. Сотни раз пересказанные истории, которые успели безнадежно устареть. В тот день по расписанию была комедия про глупого крамольного, который пытался обмануть стражу. Комендант продолжил любоваться вечером. Вдруг он увидел фигуру, бредущую по дороге прямо в поселение. Это насторожило стражника, и он тут же бросился к увеличительному стеклу, чтобы осмотреть новоприбывших.

– Идет один, коня нет, одежда дешевая, но целая. Пока. Только бедняков и бродяг мне тут не хватало, еще и птицу с собой несет. Она ж заразная небось. Вот же невезение. Такой вечер испортили, – проговорил полушепотом комендант и только после этого потушил трубку и направился к укреплениям. Он шел быстрым шагом, желая не привлекать к себе внимание горожан, хотя те и так были сконцентрированы лишь на представлении. Рехор добрался до охранного поста, когда путник уже подошел к воротам, и тут же понял, что еще было не так в незваном госте. От него воняло. Не так, как от пьянчуг и бездомных, нет. Это был другой запах, и, по мнению коменданта, лучше бы от странника пахло пивом и мусором. Это был запах крамолы, того самого зловония, что порождает в каждом коменданте ненависть к еретикам и им подобным. Вонь, которую не учуять без специальной подготовки, но если ощутишь ее один раз, она навечно будет вызывать неприятное жжение в носу. Это ни с чем не спутать.

– Чего ты хочешь? – спросил комендант, уже понимая, на что ему придется потратить ночь.

– Пройти в город, – ответил путник хриплым голосом. – Останусь на пару дней и продолжу путь.

– Пройдешь со мной, мне нужно все проверить. И птицу с собой возьми! – прокричал Рехор и про себя добавил: «Отребье!» – после чего направился вниз.

Когда он спустился, перед ним предстал нищий, на вид тридцати лет от роду, мужчина. Одет он был в темно-синюю рубаху и потертые рабочие штаны. На спине у него помещалась большая сумка, к боку которой был прикреплен поломанный кинжал, а с другой стороны имелась жердочка, на которой устроилась птица, чистящая изогнутым клювом свои серые перья. Рехор уставился на птицу, пытаясь понять, как настоящий попугай оказался так далеко на западе. Странник сразу поклонился коменданту.

– Я готов пройти проверку и следовать инструкции. Я не несу с собой ничего запрещенного. Я не собираюсь убеждать кого-либо в правоте своей веры. Я принимаю законы того поселения, куда прошу впустить меня, – проговорил давно заученные фразы крамольный, после чего поклонился коменданту еще раз, демонстрируя свою покорность.

– Хорошо, иди за мной, – прохрипел Рехор и махнул рукой, приглашая еретика.

Через минуту они сидели в маленькой каморке для стражников, которая должна была исполнять роль комнаты допроса. Комендант сразу сел в кресло и вздохнул. Он уже проводил проверки, и ему это никогда не нравилось, как, собственно, и любые контакты с дурно пахнущими представителями альтернативных учений. Позади него воздвиглись два стражника, с любопытством рассматривая гостя и его необычного питомца. Путник продолжал стоять, ожидая начала процедур. А вот птица, не понимающая происходящего, тут же слетела с жердочки и приземлилась на стол, поцарапав его. И уже готова была открыть рот, как вдруг замолчала, почувствовав холодный взгляд хозяина.

– Давай начнем. Мое имя – Рехор, я комендант и исполняю волю своего лорда в этом поселении. Я отвечаю за безопасность. По приказу своего лорда я проверяю всех отступников, прежде чем пустить их в город, поэтому я хочу убедиться, что ты не опасен. А теперь говори свое имя, крамольный.

– Яромир.

– Зачем прибыл в город?

– У нас закончилась еда, и денег осталось немного. Я и мой спутник решили остановиться здесь на несколько дней. Мы планируем купить провизии и по возможности заработать.

– Каким именно образом планируешь заработать?

– Я являюсь вольным наемником с большим опытом, но так как вы живете в очень спокойных землях, то, скорее всего, мне придется помогать кому-то по хозяйству.

– То есть никакого рабочего плана у тебя нет?

– Да.

– Это плохо для тебя, конечно. Попугай говорит по-нашему? Выглядит он больным. Весь грязный.

– Да, я говорю. И ничего я не больной! Меня зовут Лот, и я гражданин империи, у меня есть документы! Поэтому я требую объяснений, почему нас держат в этой глупой комнате! – вспылил пернатый, после чего расправил крылья, то ли угрожая, то ли пытаясь подчеркнуть свой статус, то ли демонстрируя, что он не такой уж грязный, но его выходка не вызвала почти никакой реакции. Крамольный толкнул попугая и всем видом показал, что Лоту лучше бы перестать высказывать свое недовольство.

– Яромир, у тебя есть знаки регистрации?

– Да, вот они. – Крамольный закатал рукав рубахи, обнажая страшные клейма. На обгоревшей коже были выведены символы. Лот и стражники резко ахнули, испугавшись вида мяса, а Рехор подвинулся поближе и начал внимательно осматривать руны, попутно сверяя их с надписями из книги.

– Здесь написано, что ты был в Зернове во время резни пятьдесят второго. Это так?

– Да, я тогда находился в городе, но если вы посмотрите на это клеймо, то увидите, что я не был на стороне восставших, а наоборот, помогал войскам остановить распространение крамолы.

Комендант осмотрел клеймо, вздохнул и кивнул. Большое количество рун сильно упрощало проверку, но в то же время без должного опыта можно было запутаться и неправильно понять смысл знаков. Рехор проверил еще несколько надписей и, убедившись, что в остальном все в порядке, продолжил:

– По инструкции мне следует предупредить тебя: у нас в поселении нет мест поклонения крамольным сущностям, а население может проводить обряды, принятые в нашем обществе, которые высмеивают тех монстров, что вы считаете покровителями. Вызывает ли это у тебя недовольство? Могут ли возникнуть конфликты на этой почве?

– Нет, я отношусь к другим учениям вполне терпимо. Не каждому хватает смелости признать истину. Но я не собираюсь просвещать ваших жителей. Просто хочу подзаработать и посмотреть представление. С вашего разрешения, конечно. Видел у вас очаровательный уличный театр на площади, – ответил Яромир и закашлялся.

– Ну-ну. В общем, так. Достаточных оснований, чтобы тебя не пускать, я не вижу. Но не думай, что ты сможешь чувствовать себя как дома. Я заберу твое оружие и осмотрю содержимое мешка. Сейчас ты заполнишь анкету, потом отдашь ее мне и пройдешь досмотр. А вы, господин, – комендант обратился к попугаю, – так как представились гражданином, тоже должны заполнить анкету и пройти осмотр. Чуть не забыл: вы двое должны заплатить пошлину. Если неудобств вы не доставите, вам ее вернут. Все понятно?

Путники кивнули, и Яромир начал заполнять обе анкеты. Лот поначалу пытался воспользоваться ручкой, но только пролил чернила и чуть не испортил бланк. Рехор, в свою очередь, взял сумку и небрежно вытряхнул из нее все содержимое. Несколько листков фольги, пара пустых банок и мешочек лекарственных трав. Ничего примечательного, обычный набор путешественника. Но в рюкзаке осталось кое-что еще. Комендант обнаружил дополнительное отделение и вытащил оттуда черный футляр. Он открыл тот и вздохнул еще раз: в шкатулке лежал самострел. Небольшое устройство, похожее на арбалет, но стреляющее кусочками металла с большой скоростью. Штука довольно редкая в их землях, к тому же на самостреле была красивая гравировка, явно сделанная на заказ, должно быть, оружие стоило очень дорого. Конечно же, носить с собой столь интересное изобретение не было запрещено, но то, что крамольный, у которого почти нет денег на еду, носит самострел в сумке, насторожило коменданта. Он забрал ружье вместе с кинжалом и медной пылью, обнаруженной в еще одном кармане. Больше не было ничего интересного, и Рехор решил выйти на улицу. Покинув здание, он приказал двум часовым караулить путников, а сам сел на лавку и достал трубку. Амарант заканчивался, а торговцы по какой-то причине не появлялись уже две недели. Рехор понимал, что, скорее всего, это связано со смертью стареющего. Город в трауре, и нормально торговать в таких условиях невозможно. Комендант втянул ноздрями приятный дым и с грустью вздохнул. Уже стемнело, луна давно ушла за горизонт, а свет звезд столь слаб, что без фонаря нельзя увидеть ничего дальше пары метров. Представление уже давно закончилось, и люди разбрелись по домам, даже из таверны ушли почти все, на улице царила тишина. Поэтому курящий начал бездумно смотреть в пустоту, наслаждаясь прохладой.

Он нащупал в кармане два письма. Одно из них было от Рехора, старого друга по гимназии, названого младшего брата, который после обучения отправился в родной город, где живет с престарелым отцом и отчаянно пытается завести семью. Рехора нытье друга слегка забавляло, но он искренне сочувствовал товарищу и собирался принять приглашение и съездить в гости, как только появится возможность. Все-таки коменданты часто уходят в отпуск, сменяя друг друга, или едут в долгие командировки, одну из которых ему обещало второе письмо. В город должен был приехать важный чиновник из столицы. Такие визиты означали лишь одно. Что-то стряслось, и коменданту надо это исправить в срочном порядке. Рехору уже доверяли такие задания, и, как правило, без крови и грязи там не обходилось. Недолгая спокойная жизнь в маленьком городке быстро кончилась.

Глава 7

Когда все формальности были соблюдены, уже начинало светлеть. Теперь путники могли оставаться в городе сколь им угодно, и даже если бы они оказались разбойниками, мошенниками, разносчиками болезней или другими вредоносными личностями, коменданту ничего не было бы. Он свою задачу выполнил. Напоследок Рехор попросил Яромира не вмешиваться лишний раз в местную жизнь, после чего наконец пустил их в город. Путешественники сразу пошли к единственной гостинице, та оказалась закрыта на ночь, и странники устроились на лавке неподалеку. Крамольный достал флягу, отпил воды, отлил немного в маленькую миску и протянул ее попугаю. Тот изобразил недовольство и демонстративно отказался, после чего уставился на еретика. С минуту они молча смотрели друг на друга, не решаясь начать диалог.

– Ладно, давай высказывай, – наконец нарушил молчание Яромир.

– Что за беспредел? Как какой-то мерзкий толстый солдафон может иметь право допрашивать нас всю ночь? Но самое важное – почему ты ему отвечал как тряпка. Когда мы познакомились, ты был в разы решительнее, а тут один ленивый мундир с глупой бородкой помахал своим медальоном, а ты сразу кланяться и пресмыкаться.

– Любезничал я с ним, чтобы он впустил нас. Если бы я начал борзеть, как ты, шли бы мы сейчас в другой город, а это три дня минимум. И если бы ты не начал хвастаться своим гражданством, то анкеты нам бы, возможно, заполнять не пришлось. И пошлину не надо было бы платить.

– Так это я еще и виноват?

– Ага, так что пей и готовься к новому дню. Сегодня твоя помощь мне не пригодится, но тебе все равно не помешает походить со мной. И все же запомни, что с комендантами надо говорить учтиво. Конфликта с ним мы не переживем, а если хочешь бороться, то вначале наберись сил и подготовь план.

– Хорошо. И все-таки скажи, почему нужен был тот допрос? Это же зверство какое-то. У нас к крамоле относятся намного лучше.

– Извини, дружище, но, боюсь, такой допрос будет ждать нас на всех постах. С другой стороны, ты к этому быстро привыкнешь. Главное – приходить в город не вечером и не ночью, а то видишь, как неудобно получается. О, а гостиницу-то уже открыли. Пойдем, Лот.

Хозяин таверны был достаточно мил и не проявлял никакой враждебности, не считая завышенной в три раза цены за комнату, но такую плату он брал со всех посетителей, а особенно с тех, кто носил на себе клеймо отступника. Комната действительно не стоила потраченных на нее денег: старая кровать, скрипящая при каждом движении, небольшой шкаф, повидавший даже больше, чем кровать, деревянная тумба со стоящей на ней лампой. За этот номер можно было требовать максимум половину имперской монеты, но торговец утверждал, что она стоит никак не меньше монеты за ночь, а учитывая, что Яромир будет жить с птицей, ему придется доплатить еще половину за клетку и создание условий для комфортного проживания живности. В чем заключались эти удобства, странники так и не поняли, а клетка, которую предоставили Лоту, оказалась набором медных прутьев, воткнутых в картон и сплетенных между собой. В клетке не оказалось двери, вместо этого крамольный должен был расширять расстояние между прутьями, сгибая и разгибая их. Попугай хотел начать возмущаться, но, вспомнив разговор со своим товарищем, передумал, побоявшись, что их выставят на улицу, и решив обсудить проблемы позже.

– Не, ну это ужас. Даже в самые голодные годы я жил в клетках в разы, да нет, в сотни раз лучше, – начал жаловаться пернатый, как только они остались вдвоем в номере.

– Не нравится – можешь ночевать на улице, а мне тут хорошо. Уютно, не грязно, да и цена завышена всего в три раза.

– Ты серьезно? Я, конечно, понимаю, что не стоило ожидать хоромы, но как же тут все бедно! Посмотри на эту лампу, да у нее масло закончилось уже давно. И никто его не поменял.

– Когда мы вчера ночевали под открытым небом, ты что-то не жаловался, а в ту ночь, когда мы покинули твой прошлый дом, пялился на небо, периодически подмечая, как же красивы звезды, и все тебе нравилось.

– Ну, так и ждать было нечего, а сейчас мы платим, я хочу комфорта.

– Я плачу. И мне достаточно и того комфорта, что я имею, – с этими словами Яромир закинул сумку на полку шкафа, та издала неприятный треск, после чего рухнула вниз, ломая по пути все оставшиеся полки. Крамольный посмотрел на своего спутника и тихо произнес: – Ладно, в этот раз ты прав.

– Идем ругаться?

– Ты идешь, и не ругаться, а вежливо попросишь предоставить номер лучше этого. Я хотел бы закупиться едой, пока на рынке мало народу, да и работу стоит искать уже сейчас. Так что возьми нам номер и не доплачивай. Я приду уставший и сразу лягу спать. Договорились?

– Договорились.

Они быстро взяли вещи и пошли к двери. Открыв ее, они обнаружили парнишку лет восемнадцати, всего красного и дрожащего. Увидев крамольного, он громко ахнул и уставился на Яромира. В глазах его были и страх, и удивление, и неподдельный интерес, все эти давно знакомые еретику признаки сразу выдали мальчишку, выросшего на дешевых романах о всемогущих героях и наслушавшегося баек из таверн, решившего посмотреть на «бич общества» собственными глазами.

– На диковину поглазеть пришел? У вас тут, похоже, с гостями прям беда, раз на бедняков смотреть ходят, – усмехнувшись, прохрипел еретик и закашлял.

– З-здравствуйте, будьте здоровы, – промямлил юноша и опустил голову.

– Говори, зачем у двери стоял, или проваливай! – крикнул Лот, предвкушающий ругань с трактирщиком и оттого уже успевший разгорячиться.

– Спокойно, Лот. Но, правда, малыш, ты зачем подслушивал?

– Я… я не подслушивал. Я хотел бы вас нанять.

– Вот дела! Лот, вот и работка появилась. Прям все по маслу. Ну и чего тебе надо? Хулигана отмутузить? Помочь девку охмурить? А может, пива купить? Только учти, за пиво я беру большие проценты.

– Н-нет. Я по более серьезному делу. О-опасному.

– Ах, опасное, значит. Ну, давай тогда зайдем внутрь, а то кто-то может подслушать наши заговоры.

Они зашли в комнату, и Яромир уселся на кровать, продолжая ухмыляться. Паренек несколько секунд собирался с мыслями, после чего сказал:

– Мне нужно, чтобы вы сопроводили меня в Мизбург и помогли достать одну книгу. Она находится в библиотеке.

– Кратко и по делу. Но ты прав, предприятие опасное. А у тебя есть чем платить?

– Д-да, у меня много денег, точно хватит, – парень пытался показать уверенность, но голос его дрожал.

– Тебе обязательно идти с нами? Думаю, книгу мы и сами найти сможем.

– Я знаю, как выглядит книга и где она, а также я изучил карту города. Это должно б-быть именно сопровождение, – на этот раз голос прозвучал увереннее.

– А мы тебе тогда зачем? Раз ты все знаешь.

– Защита.

– Нет. Не думаю, что оно того стоит, – прохрипел крамольный и отвернулся от «работодателя».

– Я плачу два дублона…

– Выйди на минутку малыш, нам надо кое-что обсудить, – резко вмешался попугай. Юноша послушно вышел за дверь, а Лот обратился к крамольному: – Два дублона! Да мы на эти деньги недели сможем жить. Давай возьмем парня.

– А если он помрет по дороге? Не знаю, как ты, а мне проблемы с мертвым ребенком не нужны.

– До Мизбурга четыре часа пешком, сам посмотри на карте. Не успеет помереть. Он по деревне больше за день наматывает. Легкие деньги.

– Да знаю я. Просто не люблю я это все. Даже за несколько часов пути успеем проблем с ним огрести. Не помрет, так натрет себе что-то. Болезнь, может, подхватит. Ну, ты понимаешь, по нему же сразу видно, что он из дома только в парк ходит да в школу, если он действительно так богат. Будет ныть всю дорогу. А если тварь какая нападет? Да и в городе может быть небезопасно. Он же заброшен. Вдруг кто приглядел.

– Да кому он нужен? Тем более вспомни про мой нюх. Если будет опасность, то повернем назад. А нытье его я сам буду слушать. Давай… соглашайся. Ты же за день максимум три-четыре монеты заработал бы, а тут такой шанс. Надо брать.

– Хорошо. Эй ты, я знаю, что за дверью ты прекрасно нас слышишь. Входи. Слушай сюда. Мы брать тебя не хотим. Спокойно, Лот. Но, так и быть, возьмем. Сейчас ты даешь мне дублон, потом идешь на рынок и покупаешь за свои деньги эти продукты. Приносишь в наш номер вечером, куда мы переедем, спросишь у хозяина гостиницы. Завтра утром мы выходим. Как только луна взойдет, и ни минутой позже. В дороге ты не ноешь. Делаешь все, что мы скажем. Самодеятельность не приветствуется. Если в городе слишком опасно, мы поворачиваем назад. Дублон я тебе не верну. Второй отдаешь по прибытии обратно. Уяснил?

– Да. Тогда до встречи вечером.

– Угу. Как тебя звать-то?

– Давид.

– А что за книга? Если не секрет.

– «Огненные напитки темного переулка».

– Хорошая книга. Ее и вправду тяжело достать. Хорошо. До вечера, Давид.

Юноша быстро дал нанятому дублон и взял список продуктов, после чего опять выскользнул за дверь, а тишину нарушили хлопающие крылья Лота.

– С продуктами это ты славно придумал. Да и какой строгий был, я тебя даже испугался немного.

– Раз уж платит, то по полной. Зато будет потом деньги ценить, когда его отец узнает, что за книгу пацан отдал два дублона.

– А что за книга-то? По названию кажется, что это книга рецептов самогона.

– Не. Но близко. Это фиванская художественная литература. Там про девушку из большого города, которая варит самогон и продает его в подвале какого-то дома.

– И в чем суть?

– Да ни в чем. Просто милое описание жизни человека, отрекшегося от всех амбиций и спокойно работающего. Фиване любили такое. Она там собачек кормит. Отслеживает, как дерево растет. Любуется небом. Когда солнце еще не погасло, оно было очень красивым.

– А ты откуда знаешь?

– Потом объясню. В общем, книга шикарная, если ты устал от всех этих приключений и боев.

– Звучит как-то скучно, по моему мнению. Не понимаю я, зачем читать про кормление собак.

– Культура в фиванской империи была другая. Тебе не понять ее так сразу.

– И зачем пареньку понадобилась такая книжка? В его возрасте надо про бои как раз читать.

– Сейчас книжка считается запрещенной, так что, наверное, он просто хочет попробовать запретное, но слишком умен, чтобы обойтись алкоголем или амарантом.

– А почему запрещенная?

– Ты меня не слушал совсем? Девушка отказалась от амбиций и живет счастливо. Это же прямой намек на то, что надо прислушиваться к хозяевам.

– Чего? Это где такое там написано?

– Да везде. Между строк. Так что достанем парню книжку, авось поймет, как мир устроен. Еще и просвещать других будет. Ладно, пойду к коменданту. Нужно предупредить, что завтра отправлюсь прогуляться, но вернусь. А ты иди ругаться, Лот, нам сегодня надо хорошенько выспаться.

Глава 8

Вечером Давид действительно принес продукты и дублон, после чего собрался уйти, но его остановил попугай. Яромир уже спал в новой кровати, и пернатому было скучно. Тогда юноша пригласил его на выступление, куда они вдвоем и направились.

Сцена, на которой проходило все представление, располагалась на центральной площади. Каждый день люди приходили посмотреть на разные сюжеты. Слухи о таланте актеров расходились по всей округе, и Лот, уже успевший несколько раз услышать о театре, который «точь-в-точь» как в столице, представлял, как все это происходит. Попугай уселся в первом ряду импровизированного зала, представляющего собой дюжину скамеек. Как только птица устроилась, Давид рассказал ей, что будет одним из артистов сегодня и поэтому вынужден уйти за кулисы.

На площадь пришло очень много людей. Там были старые и молодые, бедные и богатые, одинокие и семейные. И вся эта толпа мирно распределилась по площади. Каждый занял свое место и ждал начала. Рядом с Лотом сидела богатая, судя по одежде, женщина, которая обсуждала с соседями свою новую породистую кошку. Соседи выглядели беднее ее и, должно быть, были обычными рабочими, но это никак не мешало их общению.

«А в Усть-Горе они бы даже на километр друг к другу не подошли. Странно тут все», – подумал попугай перед тем, как на сцену вышли артисты, и зал резко замолк.

Началось классическое представление, посвященное великану и двум домам богачей. Те манипулировали здоровяком и втянули его в свои интриги, но в один момент все вышло из-под контроля, и великан самолично уничтожил всех представителей двух семей, после чего покончил с собой. Мораль была проста: фиванские богачи были ужасными злодеями, а гигант, пусть и вырос трехметровым, оказался очень глуп и наивен, за что и поплатился. Актеры действительно старались, и Лот не мог отвести взгляд от сцены, а когда понял, что его с Яромиром путь как раз проходит через места, где и случилась история, то чуть ли не взлетел от счастья.

– Ну как, вам понравилось? – спросил Давид, когда они с Лотом уже направились в гостиницу.

– Неплохо, но я ожидал большего от тебя. Когда ты сказал, что выступаешь, я подумал, что ты будешь в главной роли. На деле же ты там две реплики произнес, после чего умер, сраженный стрелой. Уж извини. Говорю как есть.

– Я еще слишком молод, чтобы меня пускали на важные роли. Хотя в этом случае я сам хотел быть третьим сыном барона.

– Почему?

– Однажды мы с ребятами купили у одного пьяницы оригинал истории. Он уже был наполовину переведен с фиванского, а мы своими силами постарались доделать перевод.

– Это как вы так? Фиванский сложный же.

– Упорным трудом. Словари достать нетрудно, после чего можно переводить каждое слово отдельно. Из-за разных значений выбрали те, что подошли по контексту, получилось очень недурно.

– Какие смышленые. Молодцы! – искренне восхитился Лот, хотя понимал, что Давид внес очень маленький вклад в перевод. – А что насчет третьего сына барона?

– Он в истории был очень важный дядька. Всех обманывал и даже против своих же родственников планы составлял. Я и думал, что дадут сыграть его.

– А из него сделали паникера, умершего от стрелы.

– Он не от стрелы умер. Точнее, умер, но только первый раз. Потом восстал, но уже как чудище. Драку мы перевести не смогли, но, думаем, там было кровавое побоище.

– Так и было. Яромир мне рассказывал, что если крамольные меняют облик, то кончится все кровью.

– А он не превратится завтра в развалинах?

– Нет. Во всяких чудовищ только или из-за ритуала, или из-за сильнейшей злобы превращаются. Как я понял.

– Вдруг обезумеет?

– Может быть, но тогда я тебя защищу. Видишь эти когти? Они не только для резки плодов подходят.

– Ты тоже можешь сойти с ума.

– Нет, я еще не «обкрамолился». Так что все в порядке.

– Я это уже несколько месяцев планирую, с тех пор как дед по секрету рассказал. Но раз вы здесь, я решил воспользоваться шансом и надеюсь, вы мне поможете.

– Поможем. Только ты бы поменьше болтал обо всем этом, а то вдруг мы плохие наемники и заберем книгу себе.

– Вы же так не сделаете? – На лице юноши появилась гримаса страха.

– Не сделаем. Но все же будь осторожен. Так. Вот и гостиница. Спасибо за представление. До завтра.

– До завтра.

Наутро, когда луна только начала восходить, все уже были готовы к дороге. Давид вышел из города первым, отдельно от Яромира с Лотом, чтобы не вызывать подозрений. Еретик с попугаем выдвинулись через пятьдесят минут, но встретили Рехора, который контролировал выход из города лично. Комендант разделил пару и допросил каждого по отдельности, расспросив, куда и зачем они идут, требуя подробностей и пытаясь подловить на лжи. Несмотря на его попытки, путники легко отвечали, следуя придуманной Яромиром легенде. Спустя полчаса комендант выдал крамольному его кинжал и выпустил из города, самострел он возвращать отказался, сославшись на то, что не может доверить такое оружие отступнику, пока тот находится под ответственностью коменданта. Странникам это не понравилось, но они послушно кивнули и вышли из города. Спорить не имело смысла, закон был на стороне толстяка с глупой бородкой.

Дорога до Мизбурга оказалась довольно несложной, три часа по имперской дороге – и вдалеке уже показались крыши Колодцев. Увидев их, группа сразу же свернула с дороги и напрямик через поля и небольшие рощи пошла, ориентируясь на крыши. Примерно через полчаса ходьбы они оказались около желоба, появившегося на месте давно пересохшей реки. Яромир начал рассказывать, что с полторы сотни лет назад эта река была важным торговым путем. Благодаря глубине и отсутствию опасных участков по ней могли ходить даже довольно крупные корабли. Город процветал. Еретик с восторгом описывал порты, шумиху на рынке, зажиточных горожан, бродящих по берегу и наслаждающихся пейзажем, будто сам когда-то видел все это своими глазами. Особое внимание крамольный уделил Колодцам – огромным зданиям, по форме напоминавшим ствол приспособления, откуда брали воду, из-за чего они и получили свое название. В годы расцвета Мизбурга, которые пришлись на славные времена, когда люди не отвернулись от хозяев, было построено целых пять колодцев, один из которых поднимался выше облаков. Здания были столь величественными, что их решено было сохранить, несмотря на ненависть ко всему, появившемуся в фиванской империи. К несчастью, именно самое высокое из этих монументальных зданий не прошло проверку временем и упало, оставив на земле лишь груду камней и стекла. Потом Яромир рассказал о семействе хозяина порта, столь богатом, что могло бы купить небольшой регион. У них был огромный особняк на утесе, который им пришлось покинуть, когда река резко пересохла, оставив семью без главного источника доходов. В одном из своих путешествий еретик посетил этот особняк и даже остался в нем ночевать. Крамольный клялся, что даже после того, как из дома вынесли все, что считали ценным, а само здание было покинуто на десятки лет, оно все еще оставалось лучше всех усадеб, что могут позволить себе семьи мануфактурщиков. Однако в этот раз никто не планировал остаться в городе на ночь.

Бродя по узким улочкам Мизбурга, путники не встретили практически ни одного живого существа. Это было хорошим знаком, но в то же время настораживало наемника, помнящего, что в прошлый его визит город был наполнен дикими животными, осмелившимися заново его заселить. Однако повсюду встречались следы обитания кого-то разумного или того, кто когда-то был разумен. Деревянные фигурки. Давно потухшие костры. Рисунки мелом на стенах. Яромир достал кинжал из ножен и взял Давида за руку.

– Тут крамольные, – сказал он, шепотом слегка подталкивая юношу к стене.

– Ты же тоже из них. В чем проблема?

– Мы не знаем, насколько эти близки с хозяевами, – ответил за отступника Лот. – Возможно, рядом сошедшие с ума от близкого контакта. Они уже не люди.

– Люди. Просто… опасные. – Яромир подошел к простой ловушке и обезвредил ее.

– Эти обезумели не до конца, раз ловушки делают, – сказал попугай, принюхиваясь.

– Я думаю, их тут немного. Точно меньше семи, иначе бы нас уже встретили.

– Запах везде идентичный. Кажется, этовсе сделал один человек.

– Если он делает ловушки и костры, то, может, он не безумный вовсе. Может, даже и не крамольный, – вмешался Давид.

– Нет. Там были рисунки. Такие создают только те, чей разум уже в ином мире. Лот, запомни их, потом расскажу поподробнее. А теперь лучше просто пойдем в библиотеку и тихо заберем книгу.

Библиотека находилась почти в самом центре города, она представляла собой трехэтажное здание, окон в нем практически не имелось, а светильники могли отсыреть за все это время. Это создало бы трудности, особенно если в корпусах не было отдела, посвященного художественной литературе. Но неприятные сюрпризы на этом не кончились. Когда группа уже стояла у дверей, Лот резко захлопал крыльями и закричал.

– Я чую, там кто-то есть. Там кто-то прячется. Там…

Его клюв тут же был прикрыт рукой, и крамольный, резко сняв попугая с жердочки, начал трясти его, приводя в чувство.

– Тише, Лот. Это тот же запах, что и в городе?

Попугай кивнул.

– Опасности большой нет, думаю, можно попробовать войти, но будем осторожны. И еще, мне кажется, книга будет не в самом хорошем состоянии.

– Почему? – тихо спросил юноша.

– Многие сумасшедшие не очень любят книги, скорее всего, он приходит сюда, чтобы портить их и этим поднимать себе настроение. Так что не удивляйся, если в твоем томике не окажется нескольких страниц. Сразу предупрежу: то, что он ненавидит книги, не значит, что он глуп. Стоит быть аккуратнее. Так. Вроде все важное сказал. Нам безопаснее держаться вместе. Даже сумасшедшие крамольные нападают, имея численное превосходство.

– А они нападут на нас?

– Он там, скорее всего, один, так что если нападет, то это не опасно, главное быть осторожными и не нервировать его, может, и без конфликта выйдет. Будем держаться вместе и не станем его провоцировать, а еще не реагируйте, если он начнет вытворять что-то странное. Он будет пытаться нас убедить в своей опасности, но это ложь. Скорее всего. Ну что, готовы?

Не дожидаясь ответа, крамольный открыл дверь и почти сразу увидел еретика. На книжном шкафу рядом с окном примостилось тощее, абсолютно безволосое существо. Оно сидело на корточках, подобно человеку, однако длинные костлявые руки, которыми тварь рвала какую-то книгу, говорили, что с человеком оно имеет уже мало общего. Морда была странной формы: верхняя часть напоминала человеческое лицо, разве что глаза больше, но нижняя вытянута, подобно собачьей. Заметив группу, монстр повернулся, повел своим собачьим носом и рассмеялся, то ли демонстрируя, как ему весело, то ли показывая, насколько широко он может открыть свой рот, усеянный четырьмя десятками зубов. Закончив смеяться, умалишенный кинул в Яромира книгу и убежал куда-то вглубь библиотеки. Бросок был несильный, он пока не хотел навредить гостям, но дал понять, что им тут не рады. Ожидаемая реакция. Наемник жестом приказал спутникам идти за ним и пошел вдоль рядов. Судя по знакам, нужный им отдел находился на втором этаже. Группа медленно направилась к лестнице, в то время как в них летели книги и раздавалось рычание существа, смешанное со странным хриплым смехом. После того как одна из книг сбила Лота с его жердочки, свалив попугая на пол, стало ясно, что теперь существо будет проявлять куда большую враждебность. Спустя несколько минут им все-таки удалось добраться до лестницы. Рычание стало злее, но монстр все еще не переходил к открытому нападению. Теперь тварь уже не бросалась книгами, а следила за группой, выглядывая из-за шкафов. Крамольный уже готов был повернуть назад, но Лот остановил его, успокоив и напомнив слова Яромира, что монстр не должен быть по-настоящему опасен. Еретик вздохнул и согласился продолжить авантюру.

Когда искатели все-таки добрались до нужного отдела, то почти сразу нашли книгу в синем переплете, ярко выделявшем ее в этом царстве темных тонов. Однако, как только юноша взял книгу, умалишенный решил перейти в открытый бой. Он набросился на мальчишку сверху, придавив его к земле, затем резко выхватил книгу и попытался сбежать, но парень смог схватить существо за ногу. Оно упало и тут же попыталось наброситься на противника, однако получило удар от еретика. Тогда умалишенный взвыл и схватился двумя руками за полку, Яромир понял план твари, когда было уже поздно. Человекоподобное животное резко дернулось, и шкаф начал падать прямо на Давида. Крамольный подался вперед, пытаясь удержать тяжелую мебель. Он смог замедлить падение лишь на пару секунд, но этого хватило, чтобы юноша успел выползти. Тварь же наблюдала за происходящим с еще одного шкафа, продолжая рычать, она держалась за ушибленный живот и не предпринимала попыток атаковать снова. Как только все члены группы встали на ноги, монстр спустился на пол и демонстративно вырвал первую страницу книги. Разгоряченный крамольный бросился к нему, замахиваясь клинком. Тварь неожиданно увернулась и быстрым движением подставила нападавшему подножку. После чего стала медленно пятиться назад, уходя в коридор между шкафами. Яромир вскочил и направился за ней.

Преследуя чудовище, еретик очень часто терял след и путался в огромном количестве поворотов. Направо. Налево. Два раз направо. Затем небольшая пробежка по прямой и поворот налево. Только для того, чтобы свернуть на следующем перекрестке. Коридоры стали казаться настоящим лабиринтом, где легко заблудиться. И как только крамольный терял след или останавливался, чтобы отдохнуть и подождать своих спутников, еле поспевающих за ним, в него летели книги, и раздавался звук разрываемых страниц. Спустя полчаса беготни, показавшейся группе бесконечной, сумасшедший все-таки остановился в небольшом тупике. Раздалось рычание, и тварь опустилась на четвереньки, готовясь к броску. Крамольный встал в стойку. Существо резко гавкнуло и кинулось на своего противника, а Яромир бросился ему навстречу, не обратив внимания на то, что умалишенный держит в руке веревку. Та натянулась, и раздался треск досок, потерявших опору и начавших падать прямо под ногами наемника, и он полетел вниз вслед за ними. Он упал в огромную яму, наполненную экскрементами монстра, который начал истерично смеяться и показывать пальцем на попавшего в ловушку. Тварь хохотала так сильно, что начала задыхаться, а видя, как неудачливый охотник пытается выбраться из огромной кучи отходов жизнедеятельности, перешла на гомерический хохот. И в этот момент Лот, все время пытавшийся успеть за Яромиром, резко подлетел прямо к морде бывшего человека и клюнул его в глаз. Смех тут же сменился стоном, и монстр упал на пол. Чудовище стало громко рыдать, прикрывая глаз рукой, пока кровь медленно стекала на пол. Оно завопило:

– Мое… не… забирайте, – можно было распознать в этом вопле, полном отчаяния. Монстр встал и поплелся в темноту, продолжая безуспешные попытки остановить кровь.

– Бежим. Бежим отсюда! – раздалось снизу, когдаЯромир уже вылез из ямы с помощью Давида. Лот с трудом поднял книгу и спланировал с ней вниз. Юноша взял добычу у попугая, и группа побежала из библиотеки и города.

Они остановились только тогда, когда достигли имперской дороги. Юноша упал на колени, снял сумку и положил в нее многострадальную книгу.

– На, выпей, и ты тоже, наш бравый солдат. – Яромир достал из рюкзака флягу и миску, налил в посудину воды и протянул ее птице, а флягу – юноше. – Вдохни, выдохни и сделай глоток. Это поможет. Лот, ты в порядке?

– Да, – прохрипела птица, после чего отпила из миски и повторила свой ответ, на этот раз без хрипоты.

– Тогда можно расслабиться, мы в безопасности. Ну что, орел, с боевым крещением тебя. Тебя тоже, Лот, классно ты с глазом… Не ожидал от тебя.

– Ага. Но… он так закричал.

– Да… эта тварь… она хотела убить нас… чуть не убила… и смеялась, – прошептал Давид и уставился на наемника глазами, в которых не было ничего, кроме страха.

– Бывает, но не убила же. Ничего. Шок пройдет, ты еще смеяться будешь, вспоминая, как в нас книги кидали и как я угодил сам знаешь во что. Я, когда первый раз на дело пошел, потом тоже дрожал, но, видишь, живой. Посчитай до сорока, отвлекись от неприятных мыслей.

Юноша отпил из фляги и поднялся, попугай занял свое место на жердочке, и группа отправилась дальше. Яромир пошел сзади, оставив Давида наедине с собой, так он быстрее придет в себя. Лот посмотрел на крамольного и заметил, что тот улыбается, глядя на небо и будто позабыв обо всем, что было в библиотеке.

– Один, два, три, четыре… – послышалось впереди.

На входе в город группа вновь разделилась. Юноша пошел вперед, не встретив никаких проблем. А вот крамольного впускать отказывались до тех пор, пока тот не смоет с себя грязь и не станет выглядеть подобающе. Рехор показал, где находится ближайший колодец, и даже дал ведро. После водных процедур Яромира все-таки пустили в город, предварительно расспросив о походе и обстоятельствах, при которых дуэт так и не смог найти чернику на продажу… Юноша к тому моменту уже ушел к себе домой, стало ясно, что плату он принесет с утра или не доставит вовсе. Но того дублона, что у них уже был, хватило, чтобы наемник и птица смогли поесть в таверне и прожить в гостинице еще ночь, на этот раз в более дорогом номере. Наутро парень зашел отдать деньги и как бы невзначай упомянул, что прочитал несколько глав. О происшествии с крамольным он не упомянул, будто оно не было самым страшным в его жизни. Давид был спокоен и искренне благодарен, отдав деньги, он быстро ушел, пожелав путникам удачи.

– Хороший мальчик. Лот, может, предложить ему идти с нами? Лот? Лот?!

– Да! Что?

– Что с тобой?

– Я все никак не отойду от плача того… чем бы оно ни было.

– Он простой крамольный. Просто провел небольшой ритуал, чтобы стать более приспособленным к окружающим условиям.

– И ему было больно. А я выколол ему глаз.

– Эй, – Яромир обнял попугая, – ты ранил сумасшедшего. Он представлял для нас опасность. А тех, кто представляет опасность, надо бить.

– Неправда.

– Правда. Нас же в городах убивают, как только мы начинаем терять рассудок. Так почему мы не можем убивать тех, кто хочет нам навредить?

– Но ему было больно.

– Я понимаю, но такова жизнь. Мы же хотим спасти мир. И ты сказал, что желаешь в этом поучаствовать.

– Неужели делать больно обязательно?

– К сожалению, да. Вспомни все героические эпосы, которые ты читал. Злодея не победить, если не убить.

– Но я поступил плохо. Он так…

– Я понимаю. Первый раз делать больно всегда сложно. Но ты поступил правильно.

– Ты правда так думаешь?

– Да. Помни об этом каждый раз, когда приходится переступать через себя. Ты все делаешь правильно. Мы спасаем этот мир. А без убийства монстров это невозможно.

– А людей? Тех, кто еще человек и в здравом уме. Я не хочу убивать их.

– Я тоже. Никто не хочет. Мы же не коменданты какие-нибудь.

– А ты убивал человека?

– Один раз.

– Как?

– Ты правда хочешь это послушать после того, как… Хотя давай больше не вспоминать об этом. Это была девушка. Я ее задушил. Вначале она убила меня, а потом я ее. Вот и вся история.

– Так вот как ты умер первый раз.

– Ага. Пойдем поедим. По опыту знаю, что это помогает. А потом свалим из этого города и забудем все как страшный сон.

– А ты понял, почему Давид такой спокойный?

– Конечно. Он уже один из наших. Наверняка почитал пару глав перед сном и, пока спал, понял истину.

– Так, значит, он тоже превратится в это?

– Нет. Если не захочет. Да и какая разница? Возможность быть рядом со своими хозяевами стоит небольшой платы. А теперь идем.

Глава 9

Тюремная камера была очень старой, заставшей еще те времена, когда коменданты не были скованы законами. Стены в глубоких трещинах, сквозь которые пробивался сероватый мох, от него пахло гниющими огурцами, и целых три стула, ни один из которых не располагал к комфорту. Сиденья были сделаны такими неудобными, что преступники предпочитали помещаться на холодном полу, рискуя заболеть. В коридоре послышались шаги, но Давид никак не отреагировал на эти звуки. Юный актер слишком ослаб, чтобы повернуть голову. Все, что он мог делать, – это лежать и смотреть на соседнюю стену, вдыхая сырой воздух.

– Так, значит, он не раскололся? – обладатель ужасного писклявого голоса подошел к решетке и сел на корточки, рассматривая арестанта.

– Нет, господин председатель, – ответил ему комендант, который предыдущие недели сдерживал палачей и тайно приносил бедняге дополнительные порции еды. Появление Рехора вызвало восторг среди заключенных.

– Какой-то он слишком румяный. Знаете, что я думаю? Пожалуй, можно ужесточить режим, тогда он расскажет нам все секреты своих чудес. Ни к чему жалеть крамольное отребье.

– Как я понял, мальчик – просто жертва пропаганды. Крамольный подсунул ему книгу.

– Тогда мальчик, как истинный гражданин империи, обязан рассказать нам все секреты. Если это не ложное учение, то и прятать такое умение нет смысла, – председатель довольно хмыкнул и оперся на стену совсем рядом с факелом, чтобы не замерзнуть.

– Он и так месяц на сухой пайке. Господин председатель, я не думаю, что стоит так издеваться над простым мальчишкой. Он все равно расскажет обо всем. Через неделю, может, через две.

– Нет. Знаете, что я сделаю? Я приказываю передать этого… любителя еретических выступлений и всю его кодлу под мой личный контроль. Пусть их отправят в главную тюрьму региона. Такой наглости, чтобы выступить в центре города, да с такими выражениями, я еще не видел. Им повезло, что вы признали их вменяемыми, но как только появится хоть один признак сумасшествия… Как успехи с поимкой того еретика?

– Того, что из Мизбурга, или того, который дал парню книгу?

– Из Мизбурга.

– Я уже собрал отряд, через несколько дней выдвигаемся.

– Знаете, чем я вас сейчас расстрою? Вы должны слегка поторопиться. Пойдемте в ваш кабинет, не хочу говорить при этих… мумиях.

– У меня нет кабинета, я делаю все дела на верхнем этаже или на крыше. Следуйте за мной.

Они пошли вверх по лестнице, стараясь не смотреть на заключенных, страдающих от голода и обезвоживания. Рехор мог тайно помогать самым юным, не способным осознать всю ситуацию. А вот тем, кто достиг совершеннолетия, комендант не мог помочь, их ни закон, ни мораль стражников не защищали. Он пытался достать информацию любыми способами, стараясь избегать пыток, но все отступники молчали. Жандарм даже послал солдат отыскать книгу, которую Давид принес из заброшенного города, но ничего не вышло. Похоже, что произведение было еще более еретическим, чем выступление актеров, иначе такое нежелание говорить жандарм объяснить не мог.

Они поднялись наверх, на самую крышу, откуда открывался прекрасный вид. Импровизированный кабинет коменданта был совсем не похож на место обитания члена ордена, славящегося своей жестокостью и фанатизмом. Милая плетеная мебель, гамак приятного оранжевого цвета, рассада на маленьком балкончике, а финальный штрих – большой толстый пес, греющийся под лучами луны и пускающий слюни. Рехор жестом предложил председателю кресло-качалку, а сам сел на деревянный ящик.

– Так о чем вы хотели поговорить? – спросил жандарм, громко выдыхая. Подъем дался толстяку нелегко.

– А в этом месте нас никто не услышит? Знаете, информация конфиденциальная.

– Конечно. Уверяю, тут нас никто не услышит и не побеспокоит.

– Хорошо. Знаете, с чего я начну? С того, что отмечу ваши многочисленные заслуги. Вы ведь знаете, чему обязаны высоким званием, как оказались здесь и почему ваше наказание – это работа в деревне. Думаю, вы прекрасно знали, что рано или поздно вас снова мобилизуют.

– Думал, это произойдет чуть позже – лет через пять.

– Через пять лет было бы слишком поздно. Знаете, насколько я серьезен? В высшей степени. Наш мир, комендант, очень суров. Угрозы повсюду. Крамольные с их бешенством, бароны на границах пытаются отделиться от империи, варвары, чудовища разных размеров еще не перевелись, да даже земмеры! Жить страшно, но все эти проблемы обезличены.

– Так в чем вопрос, господин председатель? Я бы хотел быстрого введения в курс дела, – вежливо перебил начальника Рехор. Солдат ненавидел долгие речи, особенно когда миссия была очень важной, но каждое задание, выходящее за рамки стандартных функций, сопровождалось долгими разглагольствованиями.

– У нас есть враг, Рехор. Он давно атакует нас, с того мига, как погасло солнце, но раньше все было лучше. Слышали о недавней смерти стареющего?

– Да. Кажется, у него случился сердечный приступ. Совсем молодой был, но такова цена.

– Проблемы с сердцем – это абсолютная ложь, которую приказали распространить. Вы, как комендант, должны были понять. Знаете, что произошло на самом деле? – Начальник нагнулся к уху воина и понизил голос: – Его отравили. Страшной дрянью. Беднягу тошнило собственными внутренностями, пока он сдирал с себя кожу. Он даже не от яда умер, а захлебнулся кровью.

– О, император… Кто мог сотворить такое? – Толстяк закрыл лицо руками, в голове появлялся образ милого старичка, который помогал всем подряд и тратил все свои деньги на добрые дела. Изображение резко менялось на мерзкую картину. У коменданта появились мурашки. Он лично знал беднягу и представить не мог такой конец.

– Наш враг. Знаете, в чем дело, Рехор? Наших стареющих убивают. Одного за другим. Это продолжается уже семьдесят лет, с тех пор, как погасло солнце. Большая часть убийств представлена как несчастные случаи, но тенденцию понять несложно. Знаете, что еще хуже? Преступления разрушают ритуал, после такого ужаса вся сила, дающая нам свет, исчезает.

– То есть… – жандарм с трудом выговаривал слова, ужасаясь полученной информации.

– Вы просили быстро ввести, я так и сделал. Если враг продолжит свои зверства, то луна перестанет светить. Само собой, все конфиденциально, – председатель замолчал. Подобная информация выбила бы из колеи любого, в том числе и коменданта. Последние десятилетия все только и говорили о важности жертвы, о том, что мир наконец оправился и все идет на лад. И вдруг оказывается, что ничего не налаживается.

– А может, нужно провести ритуал заново, создать новых стареющих вместо тех, что погибли? – с надеждой спросил жандарм, вставая с места. Он подошел к ящику с фруктами и взял несколько яблок, Рехору хотелось заесть стресс.

– К сожалению, так не получится. Знаете, а я сам подумал об этом только через неделю после получения доступа к информации.

– Насколько все плохо? Сколько мест не осквернено?

– Почти все поруганы. Осталось чуть больше десяти храмов. Кажется, мы имеем дело с крамольной организацией, действующей очень слаженно и профессионально.

– При чем тут еретики? – мужчина задал риторический вопрос.

– А кому еще это может быть выгодно?

– Понял. Но я не успею защитить десять храмов при всем желании.

– Ну вы и шутник, комендант. Мы же не вас одного посылаем. Было завербовано сто двадцать комендантов по всему материку. Операцией командуют сверху, а я лишь посыльный, так что задействованы высшие силы.

– Понимаю. Я готов приступить к заданию прямо сейчас.

– Отправляйтесь во Врало. Постарайтесь найти угрозу и предотвратить убийство.

– Это вся доступная информация?

– Конечно, нет. Мы заметили угрозу несколько месяцев назад. Вначале это была лишь теория, но мы начали ее изучать и добыли некоторые материалы. Какие именно? Исторические хроники, описания событий, данные очевидцами, улики, добытые при расследовании комендантами. Правда, никто из них не догадался об угрозе, но их наблюдения могут пригодиться. В городе, куда вы направляетесь, уже есть копия нашего архива. Если нужна будет еще информация, то вы можете обратиться к нам.

– У меня появились дополнительные полномочия?

– Конечно, вот ваш новый орден.

– Ох… Я не подведу.

– Искренне на это надеемся. Найдите убийцу.

Глава 10

Слабелей являлся неофициальным городом, которому не суждено появиться на картах империи. Поселение, образовавшееся еще до того, как солнце потухло, рядом с местом, которое облюбовал левиафан. Крамольные всегда тянулись на зов тени от тени хозяина, считая своим долгом служить существам, отдаленно напоминающим создателей человечества, по версии самих крамольных. Конечно же, ничего полезного еретики сделать не могли. Почистить чешую, отдать часть своего улова гиганту, построить статую и алтарь на берегу. Самому созданию подобные услуги не были нужны, оно даже не замечало всех трудов поселенцев. Однако в город продолжали прибывать все новые и новые последователи старых учений.

В центре располагалась площадь, с которой крамольные могли наблюдать за левиафаном, скрывающимся на глубине. Никто из людей не знал, какого размера существо, так как оно почти никогда не вылезало из своего убежища полностью. Можно было увидеть лишь тень странной формы под водой, но даже она могла повлиять на рассудок маленьких в сравнении с левиафаном людей.

Рядом с площадью помещалось несколько крупных арен, на которых поселенцы могли приобщиться к неофициальным учениям, не боясь комендантов. А вот за аренами начинался лабиринт из домов, настолько запутанный, что, не зная дороги, никто не мог добраться до центра Слабелея. Конечно же, это не касалось комендантов. Если бы высшие чины ордена узнали о поселении рядом с левиафаном и решили уничтожить ересь, никакие хитрости крамольного градоустройства не спасли бы. Огонь для солдат лучше любого гида. Еретики пытались обезопасить себя и другими способами: с помощью ловушек, стен и нескольких наблюдательных постов, спрятанных от посторонних глаз.

– Красивый лес, жаль, до кораблей еще идти и идти, – назвал пароль бухгалтер, подойдя к нужному дереву. В ответ он услышал карканье вороны, это означало, что никаких проблем нет. Их пропустили без проблем, однако телегу пришлось оставить. Дорога, по которой они ехали до этого, вела в никуда и была обманкой. Путь, по которому доставлялись товары, был скрыт глубоко в лесу, и он был единственным способом попасть в бухту на транспорте. Теперь торговцам пришлось идти пешком. Удивительно, но никакой тропинки не было, несмотря на поток крамольных, проходящих мимо поста каждый день. Что за удобрения использовали местные, Игнац не знал, но впечатлился. Еретики учились прятаться с тех самых пор, как Бедное Дитя объявило войну хозяевам и создало официальное учение, но вот рассвета достигли лишь с помощью учителя.

Они прошли по тропе до следующего пункта, где вновь назвали пароль. На этот раз пост был замаскирован под нору, в которой мог обитать барсук. Далее охраны практически не было, по крайней мере, преступники ее не видели. Отправились бы они в путешествие несколькими месяцами позже, скорее всего, за ними наблюдали бы отступники, вооруженные и готовые к бою. Но после того как левиафан показался из воды, Игнац не был уверен, что в городе найдется столько людей, чтобы обеспечить его защиту.

– Как думаешь, что сейчас происходит в бухте?

– Ты уже спрашивал это несколько раз. Я говорил, что, скорее всего, сейчас там форменное безумие.

– А вдруг они набросятся на нас? Их же там несколько тысяч.

– Да, думаю, даже десяток наберется, но ты не бойся. Мы же на своих не нападаем, даже когда хозяева забирают наш разум.

– Иногда нападают.

– Если их провоцируют, но мы не будем.

– А если я с ними что-то сделаю?

– Что?

– Ну, это… скажу что-то не так. Спровоцирую.

– Тогда молчи, – Игнац усмехнулся и нырнул в кусты, юноша последовал за ним. Спустя секунду дуэт стоял, глядя на погибающий в агонии город. Разрушенные дома, поломанные заборы, непонятным образом вытащенные в центр поля корабли, а по развалинам ходят крамольные, продолжающие выполнять свою работу. Естественно, никакого амаранта в окрестностях не выращивали. Почва была слишком жесткой для голубого амаранта, который, в отличие от своего черного собрата, мог расти лишь в идеальных условиях.

– Они… работают в поле.

– Уже хорошо. Значит, нам не нужно отправлять им припасы. А поставки не прекратились, так что все лучше, чем я ожидал.

– Можем уходить? – Юноша сделал шаг назад, подрагивая от страха.

– Идем! Ты несколько лет ведешь учет, рискуя попасть в лапы комендантов! Ты же уже мужик! Давай! Не бойся своих братьев!

Они прошли вперед по центральной улице. Крамольные в полях не обратили даже минимального внимания на новоприбывших, продолжая заниматься своими делами, словно загипнотизированные. Игнац вспомнил рассказы своего учителя и остановился, испугавшись возможного развития событий. Налицо все признаки того, что рабочие отдали свой рассудок хозяевам. Они стали единым организмом, лишенным страха и сомнений. Если представители организации провалятся, у них не будет шанса убежать от этой армии, пусть состоящей только из крестьян.

– Они прямо как те, к кому приходят коменданты. – Юноша скрестил руки на груди и слегка сбавил темп ходьбы.

– Тише! Не упоминай орден в этом месте.

Дальше они шли молча вплоть до городских границ, если полуметровую стену из старого кирпича можно было так назвать. Удивительно, но это было единственное не деревянное здание в городе, да и то почти разрушенное. На входе их встретили несколько крамольных, которые, судя по их виду, были еще в сознании. Они молча кивнули, узнав Игнаца, и предложили пройти внутрь. Среди них выделялся главный крамольный, имевший обруч на шее. Юноша удивился, что скрывающийся от всех лидер организации известен каким-то там рабочим, но уже через минуту до него дошло. Скорее всего, Игнаца тут знают как простого переговорщика и посредника, точно так же, как и в городе.

Они прошли в сам город и увидели, что, несмотря на разруху, жители продолжают заниматься своими делами. Сушат одежду, ухаживают за лошадьми, молятся у алтарей и переносят ящики с вкусно пахнущим содержимым. Все выглядело точно так же, как в последний приезд главы организации, за исключением разрушенных домов. И в тот момент, когда преступники уже выдохнули, успокоившись, они увидели то, что их напугало. Дряхлая горбатая старуха, держащая в руках деревянный ящик, пыталась пройти в избу. Проблему составляло то, что проем был мал настолько, что в него и собака не пролезла бы. Однако бабка этого будто не замечала, продолжая свои бессмысленные действия. Она делала шаг вперед, ударялась о стену, мотала головой, делала шаг назад, а потом цикл повторялся. Крамольные, встретившие посланников, даже не обратили на нее внимания, будто разбивать себе лоб вполне нормально.

– Она… Что с ней? – бухгалтер вновь не сумел удержать язык за зубами. Игнац отметил, что нужно будет поговорить об этом с протеже, иначе в будущем могут возникнуть неприятности.

– Не стоит ее трогать, – быстро ответил крестьянин с «ошейником».

– Почему? – теперь еще и пустое любопытство.

– Ей это не понравится. Тут надо осторожнее.

– Она нападет?

– Может.

Дальше они пошли молча, не разговаривая о странностях, которых было очень много в городе. Женщина, стирающая одежду, вместо того чтобы развешивать ее, складывала все обратно в таз. Собака продолжала облизывать миску, несмотря на то что та была уже пуста. Были и детали, которые сложнее заметить. Игнац отметил группу детей, которые играли в догонялки, но бегали по одному и тому же пути раз за разом. Также им встретился маляр, стирающий надпись со стены только затем, чтобы потом снова ее начертать. Горожане продолжали совершать действия, будто бы забыв о внешнем мире либо став частью странного цикла. Преступник слышал о таких последствиях контакта с чем-то большим от учителя, но лично столкнулся с подобным лишь в этот раз. Он постарался вспомнить, что нужно делать в таких ситуациях, но абсолютно забыл инструкцию.

Пройдя по запутанным улицам, крамольные дошли до местного штаба. Это было единственное здание, более или менее сохранившееся после появления левиафана. Группа прошла внутрь, где, похоже, собрались все, сохранившие разум. Те, кто видел разруху вокруг и поэтому отказывался работать.

– Здесь мы в безопасности. Это место не посещает никто из… них. – «Ошейник» подошел к нескольким деревянным ящикам, выполняющим роль стола и стульев, и присел на один из них.

– Ага. Значит, теперь мы можем обсудить, зачем меня прислали.

– Поставки? Мы же их не прекратили.

– Если бы мое начальство волновали только поставки, мы бы просуществовали совсем недолго.

– Если бы учитель не помог нам построить этот город, то вашей организации не было бы вовсе, – крамольный улыбнулся и, слегка приподняв голову, оглянулся и посмотрел на своих товарищей, те кивнули, соглашаясь и давая понять, что городским, делающим лишь малую часть работы, тут до сих пор не очень рады. Обязательная часть любых переговоров, пусть и не совсем уместная.

– И все же я должен узнать, что происходит. Не хотелось бы, чтобы, когда учитель вернется, у нас всех были сложности с доставкой товара. Он справится со всем, но нам нельзя тратить его время на мелочи.

– Ишь ты! Левиафан для него мелочь! Да ты такими темпами скоро с хозяевами на равных начнешь говорить. Но ничего серьезного не случилось, как нам кажется.

– Это решат уже мои начальники. Какая ситуация в городе?

– Итак. Все началось три месяца назад, когда левиафан показался из воды. Это вы, наверное, уже знаете. Появилась голова почти полностью. Всех и накрыло. Две недели все в цикле были, но что было там, мы не помним. Дед, которого мы послали к вам, в это время был на островах. Поэтому его и не зацепило. Он смог разбудить меня, затем мы вместе вывели из цикла еще нескольких. Затем еще и еще…

– Как-то мало людей за столько времени, – прошептал юноша, но из-за эха его слова услышали все.

– Какой наблюдательный! Настоящий городской. А ты сам-то с таким помешательством когда-нибудь встречался?

– Нет.

– Городской. В общем, это действительно почти все, кого мы смогли пробудить. Еще пятеро почти пришли в себя, а рядом с каждым из них двое, которые следят за ними.

– Итого пятнадцать, а вместе вас больше полтинника, – Игнац неосознанно стал говорить так же, как и рабочие. Хорошо хоть процесс не осложнился.

– А вот тут вы все-таки ошибаетесь, городской. «Цикличные» работают не так хорошо, как те, что в сознании.

– То есть поставки могут уменьшиться?

– Мы не знаем. Наш счетовод… пострадал от цикла.

– Его надо было выводить в первую очередь. Очевидно же!

– Не надо злиться, городской. Мы хотели…

– Но не сделали.

– Да хватит перебивать! – «ошейник» злобно стукнул по столу. – Упал он. С мыса. Мост там был, но разрушился. А этот «гениальный» счетовод в цикле просто упал. Сам шагнул за край. Когда мы вышли из цикла, то увидели лишь труп на рифах.

– Что за мост? – голос Игнаца вновь стал металлическим, он пытался вспомнить все мосты неподалеку.

– Ведущий к гавани. Его уже починили, хотя сам район пришлось отрезать. Там люди слишком близко к левиафану были, и на них… повлияло.

– Агрессивные?

– Да.

– Человеческий облик сохранили?

– Нет.

– Печально… Что это за гул?

Со всех сторон раздавался шум, будто бы специально вливающийся в уши. Звук был настолько жуткий, что крестьяне в панике начали выбегать наружу, чтобы посмотреть на происходящее. Каждый из присутствующих почувствовал возмущение мира, недовольного тем, что тень от тени крамольных хозяев проснулась. До того, как Игнац выбрался наружу, он услышал вопль своего протеже.

– Эй! – крикнул крамольный, чувствуя, как его ноги перестают слушаться, и упал на пол. Он поднял голову и попытался встать, но тут же яркий свет ослепил его.

Крамольный уже не слышал криков своих собратьев, он чувствовал тысячную долю силы хозяев, но этого хватило, чтобы полностью забыть обо всех проблемах мира, отдалившегося от своих создателей. Он открыл глаза и увидел знакомый потолок, который не созерцал так давно, но это совсем не смутило Игнаца.

– Эй, я вижу, что ты уже проснулся. Вставай! Тебе пора завтракать, – голос учителя был таким приятным. Только услышав его, Игнац смог осознать, насколько ему надоели скрипучие и лишенные эмоций голоса обычных рабочих, с которыми он имел дело. Даже их бухгалтер, который являлся светочем интеллигенции, не мог говорить так красиво. И именно это напомнило контрабандисту о реальном мире, умирающем в агонии без мудрости учителя.

– Я… я… Учитель! – Игнац бросился к своему наставнику, упал на колени и обнял его ноги, совсем не чувствуя стеснения. Слезы текли по его лицу крупными солеными каплями, а тяжкие вздохи были такими громкими, что учителю пришлось повысить голос:

– Да успокойся ты! Дурной!

– Учитель! Я так рад вас видеть.

– Я тоже рад тебя видеть, ты стал еще эмоциональней, чем в прошлый раз. – Мужчина легонько похлопал по спине своего ученика, удивительно, но это подействовало мгновенно, и контрабандист тут же встал и принялся вытирать слезы. Он заметил, что ростом немногим ниже своего наставника, будто так и остался в подростковом возрасте.

– Я… мне будто бы вновь четырнадцать. Спина и колени совсем не болят.

– О, так ты не забыл о реальной жизни. Значит, можно не притворяться.

– Просто повезло. Я уже испугался, что мой час пришел. Я в порядке, и это прекрасно.

– Ну… ты говоришь со своим воспоминанием, пока твое тело валяется на полу.

– И все же я чувствую, что пока не готов уйти, а значит, встреча с левиафаном прошла без потерь.

– Да ты его не видел совсем. Свет из его глаз тебя задел немного, вот и все. Это как в тот раз, когда ты проверял свои ноги на прочность, а в итоге осмелился прыгнуть лишь на кучу упавших листьев.

– Мне было всего пять лет.

– Но возраст не мешал тебе воровать у честных крамольных и питаться бродячими кошками. Этого ты не боялся, – учитель громко засмеялся.

– Сироты выживают как могут. Нечего смеяться над этим. Если бы ты тогда меня не подобрал, то я бы сейчас тут не стоял. Судьба моя была бы совсем невеселой.

– Ну, не начинай. Ты бы все равно придумал что-то похожее на нашу систему, – учитель уже знал, что пытается сказать его протеже. Очередные благодарности, которые было скучно слышать еще в десятый раз, что уж говорить о сотом или даже тысячном.

– Ты… вернулся?

– Не знаю. Я же всего лишь мираж, который вызвал твой разум, чтобы ты его не лишился. Отличная защитная реакция, между прочим. Ты точно не сойдешь с ума с такой подготовкой.

– Странные слова от миража, но твои советы действительно помогают с крамольными делами. Не твои…

– Я понял. Знаешь, а это обидно немного, что я лишь проекция.

– Да? Но ведь…

– Я шучу.

– Эх. Как все сложно. – Игнац схватился за голову, ему было тяжело разбираться во всех особенностях защиты разума от влияния хозяев.

– Ну… мы тут еще на пару минут минимум. Не хочешь поговорить о…

– Где ты сейчас? Ты уже должен был проснуться, но так и не появился в городе. Что случилось? – перебил ученик, вновь забывший о природе того, кто стоял перед ним.

– А мне откуда знать? Я просто образ в твоей больной голове, не желающей понимать, как устроены мои советы! – учитель усмехнулся и слегка повысил голос, посмеиваясь над воспитанником.

– Точно. Прости.

– И все же. Я же не мог тебя бросить. Или не я. Игнац, выучи уже мои методики. В общем, учитель из реального мира должен был проснуться, но у него же куча дел. Он мир меняет.

– Я понимаю, но он мог прислать хотя бы весточку.

– Денег не было на письмо, а может, просто занят. Ты же не знаешь, что у него происходит.

– Все рушится без его наблюдения так быстро, что я не уверен, смогу ли удержать организацию на плаву до его прихода.

– Ну и настрой. Вспомни, что я тебе говорил в детстве, когда ты грустил.

– Грустные никогда ничего не добиваются. Я правда стараюсь держать все так, как надо.

– И у тебя прекрасно выходит. Прибыль в три раза больше той, на которую учитель рассчитывал в прошлый раз.

– Можешь говорить в первом лице, выглядит странно.

– На которую я рассчитывал. Ты прекрасно справляешься.

– Но ты не появляешься.

– Тебе не хватает только моего одобрения?

– Я… – мужчина задумался о причине резко появившегося отчаяния. – Да!

– Вот! Быстро понял, что да как. Понимаю, что ситуация пугает, но ты все делаешь хорошо.

– Эй! Очнитесь! Этот не просыпается! – вдруг раздался грубый голос откуда-то сверху. Игнац поднял голову и понял, что в его воображении сознание не создало крышу.

– Тебе пора, а то еще подумают плохое.

– Но у меня есть куча вопросов!

– Задашь их настоящему учителю! Пока! – Яркий свет вновь ослепил преступника, и тот опять обнаружил себя на грязном полу временного убежища. Вокруг стояли крамольные, с которыми городские общались, а также несколько новых лиц, одетых совсем не так, как одеваются в Усть-Горе. Контрабандист быстро узнал главного из появившихся и понял, что это доставка из центра материка самых важных и необходимых товаров.

– Хватит меня трясти, я очнулся! – недовольно проворчал преступник, вставая.

– Тогда помогай будить остальных.

– Сколько мы лежали?

– А?

– Сколько мы тут лежали?

– Я не знаю. Вы все в пыли. Неделю, может быть. Когда вы приехали?

– Восемнадцатого.

– А сегодня первое. Повезло вам.

– Почему? – встрял в беседу бухгалтер.

– Мы должны были приехать десятого, но из-за событий с трирельсом пришлось поторопиться.

– Что за события?

– О! Да я почти не знаю, что там точно было, но, кажется, кровь, резня, грабеж и боль. Вечером наши расскажут все, а сейчас не отвлекайтесь. – Доставщик схватил следующего из пострадавших и принялся будить. Игнац подполз к своему помощнику и быстро осмотрел его. Юноша был цел, хоть взгляд его слегка помутнел, но это меньшее из зол при встрече с левиафаном. Ученик выдохнул и улыбнулся.

– Вы чего?

– А ты новость не слышал? Учитель возвращается, я уверен.

Глава 11

– И тогда этот земмер мне и говорит: «Дык если печку целый день топить, она же утонет», – Яромир засмеялся над собственной шуткой так громко, что было слышно всему хутору. Остальные сельчане последовали его примеру. Кто-то одобрительно похлопал по плечу крамольного, успевшего за неделю стать полноценным жителем поселения. Тут же на столе появились глиняные кружки, в которых находилась знаменитая местная настойка.

– Не, ну, это ты даешь. А дом-то он обустроил или как? – спросил один из слушателей, когда прекратился смех.

– Нет. Сказал, что мы, люди, уж больно странные, и жить с нами он не хочет. Земмер назвал кого-то странными, представляете? Вырыл себе норку за городом и живет припеваючи. Мы недавно в гостях у него были. И вот что я скажу: несмотря на то что это нора, живется там лучше, чем в избе. Тепло, уютно и светло. Лот соврать не даст. А? – ответил Яромир и отпил из кружки.

– Да не так уж и лучше, не понимаю, как они живут под землей, – ответил пернатый.

– Лоту вообще не нравится все, что не изба и не открытое небо. Милочка, налей еще этой дряни. – Крамольный протянул девушке с кувшином свою кружку, после чего отпил и выругался: – Горькая, как яд, зато бодрит, и кашель как рукой сняло. Ты точно не будешь?

– Нет. Пойду-ка я полетаю. Что-то настроение у меня не очень.

– Давай.

Птица вспорхнула, а рассказчика тут же принялись просить поделиться еще какой-нибудь байкой. Наемник, естественно, быстро согласился и рассказал еще одну забавную историю, как у коменданта яйцо в подвале протухло, а он решил, что это запах крамолы, и допрашивал соседей почти месяц. Попугай слышал все это уже сотню раз. Яромир рассказывал о своих приключениях при любой возможности, перемешивая их с проповедями о необходимости восстановления старого порядка. И как бы сильно Лоту ни надоели некоторые из историй, он не мог не признавать, что крамольный достиг невероятного уровня ораторского искусства. Еретик мог попроситься на ночь к семье, и уже к утру все ее члены начинали задумываться о неправильности мира, в котором они живут. Конечно же, пернатому тоже не нравилось происходящее в империи, но что-то его пугало. Слишком уж похожие фразы, аргументы, жесты делал его спутник каждый раз, будто это был уже спектакль, а не откровенный разговор.

Вдруг Лот учуял знакомый запах, который не ожидал встретить так далеко от Мизбурга. Он спустился ниже и начал кружить над лесом, высматривая старого знакомого. Ему потребовалось некоторое время, чтобы заметить среди плотно растущих елей огонек трубки, рядом с которым совсем слабо светил костер, прикрытый специальной тканью. Рехор выбрал хорошее место на самом краю леса. Попугай сел на ветку прямо над головой коменданта, но тот даже не услышал, продолжая тихо материться, помешивая бульон.

– Можно попробовать?

– А! Сгинь, отродье! – жандарм уклонился от возможного удара, встал в боевую стойку, проверил тыл и во время всего перечисленного еще умудрился достать булаву.

– Я тут. Сверху. Думал, коменданты должны быть всегда настороже.

– Я и был.

– Меня не заметил, – Лот засмеялся.

– Я не ожидал опасности от птицы. Даже от такой большой. Ты тоже на них посмотреть прилетел?

– На кого?

– На земмеров. Я тут их как раз жду.

– Земмеры? Здесь? А я и не знал.

– Да? Вот как. Почему ты тогда прише… прилетел?

– Просто хотел проветриться, а потом почувствовал твой… неважно.

– Что? Говори!

– Твой… запах, а еще очень сильный запах амаранта, – попугай засмущался и закрыл голову своими крыльями.

– И чего ты в перья зарылся?

– Яромир говорил, что люди обижаются, когда я говорю об их запахе. А ты комендант…

– Расслабься, птенчик. Все в порядке. Садись рядом, земмеры скоро вылезут. А амарант у меня хороший. Дорогой сорт. Хочешь, я и тебе дам чутка?

– Попугаев не расслабляет амарант. Знаешь, а ведь сегодня вечером мы их обсуждали на хуторе, а тут, оказывается, они совсем недалеко живут. Чудесное совпадение.

– На хуторе?

– Да, остановились неподалеку. Можешь туда заскочить, там переночевать.

– Может быть, по пути в город. Смотри, вылезли, – Рехор указал пальцем куда-то в поле. Луна уже садилась, и было плохо видно даже на открытой местности. Лот присмотрелся, но не смог заметить движение еще целую минуту. Попугай увидел тень странного существа, вылезающего из земли. Разглядеть их на таком расстоянии было сложно, но птице этого вполне хватало. Он уже видел земмеров вблизи и совершенно не хотел повторять этот опыт.

– А что они делают? – спросил Лот, глядя на тени, собирающиеся в круг на поле.

– Готовятся к пению.

– Пению?

– Да, сейчас объясню, только с мыслями соберусь, – комендант громко вздохнул, устраиваясь поудобнее на куске ткани и обновляя содержимое трубки.

Попугай сел рядом на землю, не решаясь попроситься на ткань. Он являлся представителем одного из крупнейших видов птиц на материке, но, по сравнению с грузной фигурой жандарма, был таким маленьким, что чувствовал себя неловко.

– Они… такие странные. Каждый раз удивляюсь, как они вообще живут.

– Да. Хотя считают себя самыми великолепными существами наземле.

– Как и любой разумный вид.

– Ага. Только эти всю свою культуру построили вокруг своей теории создания жизни. Ты ее слышал?

– Нет. Разве их не создали хозяева, как всех нас? – Лот слишком поздно понял, как глупо говорить подобные вещи при члене ордена.

– Нас создали не они. Эти… существа просто пришли на готовенькое, использовали самых слабых и помешали нам развиваться. Запомни это, птенчик.

– Простите. А что у них за теория?

– Похожая на ту чепуху, что несут крамольные. Мол, одно из существ из иного мира создало землю и земмеров, как своих детей.

– То же, что и в учениях.

– А потом начинаются отличия. У них не просто абстрактные «хозяева», а одна конкретная сущность. Земмеры очень гордятся тем, что они связаны с кем-то столь великим. А к нам они относятся как к побочному продукту.

– Побочному продукту? – Лот уставился на своего собеседника, выпучив глаза. Его зрачки сильно увеличились от удивления.

– Они думают, что люди произошли совершенно случайно. Детям нужно было пропитание, и мать-хозяйка создала траву. Трава росла, а земмеры ее ели, но затем начались проблемы. Где трава, там и насекомые, а где насекомые, там и маленькие звери. Никто этого не хотел, но так уж устроен мир, что со временем все развивается и от простого растения на материке появляется жизнь. Шаг за шагом, и на полях появились животные, в реках – рыба, а в небе – птицы.

– А там и люди, – продолжил попугай мысль коменданта. – Тогда мы действительно лишь неудачное последствие. Грустно.

– Грустно.

– А левиафаны тогда были? Еще до людей.

– Не знаю. Да и земмеры тоже не знают, они же не любят воду.

– Да, я помню, как они оскорбляются на предложение попить. Единственные существа во всем мире, которые никогда не пьют. Непонятные.

– И после всего этого их мать перестала выходить на контакт, игнорируя своих детей. Вместо этого они наткнулись на других существ, не желающих идти на контакт и очень злых.

– Какой ужас. – В голове Лота тут же возник образ Яромира, готового умереть за хозяев.

– Но они не сдались и продолжили жить. А теперь вот мы услышим их прекрасное пение. Ну, часть его. Всю мелодию мы не сможем уловить.

– Я знаю. Хотя не понимаю почему.

– Я тоже не знаю почему, если честно. А ты умен для птицы.

– Учусь у Яромира. Кажется, скоро начнут, – Лот кивнул на толпу теней, начавших слегка раскачиваться. Он ошибся, и первых звуков пришлось ждать еще несколько очень неловких минут. Даже лес перестал шуметь, будто не желая мешать подземным жителям. Вскоре тихий женский голос донесся с поля. Он был таким печальным, что у Лота начало болеть сердце. Почему-то ему вспомнились родные края, из которых его увезли очень давно. К сожалению, он не знал языка и не мог понять, о чем поют странные существа. Попугай повернул голову и увидел Рехора, вытирающего слезы.

– Они… они зовут свою маму, – сказал комендант, угадывая вопрос. После этого они слушали песню, под конец обнявшись, прочувствовав всю тоску народа, потерявшего своего родоначальника. Было что-то магическое в пении этих странных существ, которые были так не похожи на людей.

– Рехор, а можно вопрос? Откровенный, – голос Лота дрожал, попугай никак не мог перестать плакать.

– Конечно, птенчик, когда еще разговаривать откровенно, если не ночью под пение земмеров? – толстяк усмехнулся.

– Ты ведь комендант. Ты делал людям больно?

– Да. Много раз. Такая вот работа.

– А тебе не было стыдно за это? Даже не так. Ты чувствовал вину за содеянное? Оно вроде все правильно сделалось.

– А внутри все равно кошки скребут. Во сне видишь лица и слышишь крики.

– Да.

– Конечно, было, птенчик. Только настоящий монстр не испытывает вины за причиненную боль. – Рехор подсыпал в трубку еще амаранта. Лоту стало немного сложно дышать.

– И как ты тогда живешь?

– Терплю. Я всю жизнь этим занимаюсь. Раньше оправдывался тем, что это благое дело, а я весь такой защитник. Так многие делают. Это правильно. Но мне не помогает.

– Мне тоже, – сказал Лот и ахнул, поняв, что признался в преступлении коменданту.

– Он представлял опасность?

– Да.

– Тогда я тебя не арестую. Я нашел другое оправдание. Я стараюсь обойтись малой кровью. Если это просто мальчишка, заигравшийся в крамолу и решивший устроить революцию, воруя яблоки, то я его публично выпорю. Но убивать за это глупо. А теперь с другой стороны. Когда я вижу опасного убийцу, который может лишить жизни невинных, пусть даже и крамольных, я истребляю его на месте. В общем, что бы я ни делал, я ориентируюсь на количество жертв. Это единственное, что имеет значение.

– А что мне делать теперь? Я уже сделал больно.

– Помешай кому-нибудь сделать больно. Это может помочь. – Рехор в очередной раз вытер слезы и протянул платок Лоту.

– А кому? – Лот попытался вытереть слезы, но не смог дотянуться лапами.

– Это ты сам решай, птенчик. В нашем мире полно плохих людей, так что злодея найдешь легко, – сказал комендант, придя на помощь.

– Рехор, а ты думаешь, мы сможем жить в мире, где нет всего этого ужаса?

– Да, но не скоро. Ну вот, земмеры закончили петь ту часть, что мы можем услышать.

– Тогда мне, наверное, пора. – Лот встал и помотал головой, стряхивая слезы. Он чувствовал неловкость оттого, что расплакался в присутствии врага. Пусть и такого слабого.

– Да. Я, наверное, сейчас соберусь и поеду в тот хутор. Он же там?

– Да, давай провожу. Вместе веселее идти.

– Конечно.

Глава 12

Во время его рассказа в хутор вернулись охотники и рабочие, и возле костров стало еще больше народу. Также Яромиру, как гостю, принесли на подносе вкуснейшее мясо зайца, который еще пару часов назад бегал по лесу. Такое внимание не могло не нравиться. Да и в целом хутор был идеальным местом для жизни. Добрые люди, знающие друг друга уже много лет, вкусная еда, отсутствие комендантов и уединение с природой. Рай. Яромир даже задумался, не осесть ли ему в одном из хуторов, когда его путь закончится. И оттого горько было слышать очередной оскорбительный выкрик в сторону лорда соседнего удела, решившего принести изменения в этот тихий уголок.

– Спасибо, было очень вкусно. Я устал. Скажете Лоту, где я устроился, когда он прилетит, – произнес крамольный и уже начал вставать, как вдруг к нему подбежали несколько молодых сельчан и принялись уговаривать его провести с ними еще время.

– Луна только садится, побудь с нами еще. Или пойдем танцевать, – сказала селянка, сидевшая по соседству, и кивнула в сторону, откуда раздавались звуки народных инструментов.

– Эх, ладно. Но только один танец. Налейте-ка тогда мне еще, мне уже начинает нравиться вкус… – не успел он договорить, как один из пьяниц отдал ему кружку, наполненную до краев. Яромир сделал несколько глотков и поставил кружку на стол. Крамольный встал, готовясь к танцу, но быстро понял, что ноги его уже не держат. Он решил отдохнуть и продолжить сидеть за столом, наблюдая за сельчанами. Плясали они неумело, не попадали в ритм, и выглядели их хореографические упражнения столь непривычно для глаза, что Яромир, видевший в свое время изысканные торжества в столице, так и не смог понять, почему эти беспорядочные движения называют танцами, и весь вечер вспоминал свою молодость, которую он хотел провести так, распивая горячительное с друзьями и веселясь всю ночь, а не сгибаясь над учебниками. Яромир потрогал свой нос и пробормотал небольшой стишок, помогающий запомнить алфавит. Затем крамольный решил отвлечься, пока не начались воспоминания о прятках в подвалах и тайных собраниях крамольного сопротивления. Он посмотрел по сторонам и увидел трактирщика, с которым можно будет поговорить.

– Эй! Дружище, у тебя прекрасная настойка.

– Спасибо. Старый рецепт. – Трактирщик принял горделивую позу.

– Насколько старый?

– Когда мой предок услышал, что фиванский император сошел с ума и съел всю свою семью, то бесплатно раздал всем в городе по кружечке. Чтобы пришли в себя.

– Вот это да. А чего раньше не рассказывал?

– Ты не спрашивал.

– А вот теперь спрашиваю. Как придумали? Как менялся со временем? И главное, как ты варишь эту бурду из шишек? Обрабатываешь чем-то? А может, сорт особенный? О, Лот.

– Ага, ты, я вижу, веселишься вовсю. Я тут кое-кого встретил.

– О, кого? Надеюсь это наш хороший знакомый.

– Можно и так назвать. Он там. Коня привязывает.

Крамольный отстал от трактирщика, поставил кружку и направился с Лотом к импровизированным конюшням. Там стоял бородатый крупный мужчина, одетый в плащ, под которым угадывалась броня. На поясе у него висела стальная булава, которая внушала страх. Он повернулся к беднякам, и Яромир увидел знакомый орден на воротнике пришедшего.

– Ты бы снял орден. Тут комендантов не жалуют, – усмехнулся наемник.

– Не положено. Орден является обязательной частью формы. А я имею право остановиться здесь на ночь, как бы кому не нравилась моя профессия. Вот подтверждение, я выполняю волю лорда, и вам следует оказать мне поддержку в соответствии с девятнадцатой статьей коде… – начал отчитываться комендант, голос его при этом был равнодушным и безэмоциональным, будто бы металлическим, словно он не плакал полчаса назад над песней земмеров.

– Смилуйтесь надо мной, боги. Почему ты такой зануда? Мне твоих занудств еще у Мизбурга хватило. Извини, если грубо.

– Работа. Хочешь не хочешь, а начнешь говорить только приказами, – выдохнув, сказал Рехор, и его голос стал более нормальным.

– Здесь не земли твоего лорда, и отправили тебя не порядок у нас наводить, я надеюсь. Так что можешь говорить как человек и расслабиться, – сказал еретик и удивился, то осмелился говорить с комендантом так фамильярно, видимо, настойка, которую крамольный распивал весь вечер, помогла ему начать вести себя менее официально.

Они направились к костру, где и устроились. Поначалу сельчане восприняли появление человека в форме с неудовольствием, но, когда еретик заступился за него, коменданту позволили остаться и отдохнуть. Но перед тем как принести еду начали просить рассказать что-то из жизни коменданта.

– Да не буду я, что за просьбы еще? – начал уже возмущаться комендант, но крамольный и тут помог найти с сельчанами общий язык.

– Это традиция такая, сел к костру – рассказывай историю. Ну же, Рехор, не поверю, что у тебя не было никаких интересных историй, – продолжал настаивать еретик под одобрительные возгласы толпы.

– Ладно. Вот недавно было что-то. Даже не знаю, как сказать. Я узнал, что в развалинах неподалеку от моего города есть крамольный, сошедший с ума, – комендант посмотрел на Яромира, и от его взгляда тот протрезвел за секунду. – Решено было устранить потенциальную угрозу, пока не поздно. Взял людей и пошел к его библиотеке. Закрыли все окна и выходы из здания и начали искать. Четыре дня гонялись, поймать не могли. На пятый поймали.

– Ого, вот это да! Заслуживает аплодисментов! – закричал кто-то из толпы и поднял кружку, призывая всех отметить поимку существа, о котором многие лишь слышали.

– Я еще, это… не все. Ну, дык поймали мы его. Уже готовились привить и вырезать позвоночник, но тварь сдалась и взмолилась о пощаде. В таких ситуациях мы должны действовать по обстоятельствам. Я решил, что крамольный заслуживает пощады на время. Он не атаковал солдат, а лишь прятался. Связали его и поволокли в темницу. Допрашиваем и пытаемся разобраться в его бреду. Попутно пробуем его вылечить. У еретика загноился глаз, да так, что когда его поймали, то у него уже лицо черное от гноя было все. А я тогда фивань учить опять пытался. И книгу с собой на дежурство притащил. Когда караул сменялся, оставил на полу. Этот монстр книгу-то стащил по-тихому. Другие стражники и не заметили. И вот я потом еду ему в камеру приношу, а он мне на фиванском «спасибо» говорит.

Все ахнули.

– Ага. Страшно было. Поначалу. Я знания напряг и попытался с ним поговорить. А он на фиване и отвечает, и говорит, будто учил ее лет десять, а не пару дней.

– И что, что говорит-то?

– Да ничего полезного. В основном о том, что книги – зло, культура – зло, языки – зло, и все такое. Хозяева придут – и всем нам кранты. Нужно вернуть старые порядки, пока не поздно.

– А как он фивань-то выучил? Она же сложная.

– В том-то и суть. Видать, крамольный умный шибко попался. А может, из-за влияния сущностей такой. Обычно еретики деградируют до уровня животных. В общем, после исследования его логова стало ясно, что он от группы отбился. Сейчас эту группу ищут. Может, кого-то уже поймали.

По толпе прошли восторженные возгласы, и теперь уже никто не воспринимал Рехора как чужака и коменданта. Теперь он стал частью хутора, хоть и всего на один вечер. Солдату тут же принесли кружку настоя из шишек и мясо. Яромир отошел в сторону, желая избежать неудобных вопросов. Молодежь вернулась на поляну и продолжила танцевать под необычную, но очень красивую мелодию народных инструментов.

Неподалеку от поляны для танцев начали накрывать стол, теперь пришла очередь охотников есть, и блюда для них были подобающие. Разнообразное мясо, птицы, дикая свинья, заяц, несколько телячьих вырезок, купленных на рынке в городе, и практически полное отсутствие овощей. Лишь на одном подносе лежала кучка соленых огурцов, но никто из сельчан, кроме самого старого охотника, к ним не прикоснулся. Яромира попросили присоединиться к трапезе, но после нескольких минут прослушивания непристойных историй охотников он понял, что у него напрочь пропал аппетит. Поэтому он взял себе небольшой кусочек грудки и совсем немного настойки. Однако коменданта истории не смутили, и он с удовольствием вгрызался в стейк, слушая про беднягу, насадившегося на сук в лесу.

Когда Рехор отошел от стола, к нему тут же подбежали две женщины среднего возраста. По их виду сразу стало понятно, что они хотят пристать к диковинному гостю и задать ему множество неприятных вопросов. В первую очередь они начали расспрашивать коменданта, по какому делу он прибыл в хутор, а когда узнали, что он направляется в город, стали интересоваться зачем. Комендант отшучивался и не отвечал на вопросы, проявляя максимально возможную сдержанность. Затем сплетницы сделали вывод, который им показался очевидным. Комендант – та еще сволочь, а едет он в город, чтобы помочь строить проклятый трирельс. И отчасти они были правы.

В последнее время все больше народа открыто выражало недовольство масштабным изобретением, пошли слухи, что в каком-то хуторе хотят саботировать строительство. И никакого компромисса. Городской управляющий хотел договориться с хуторами мирно, предлагал работу, жилье, и не за стеной, где ошиваются крамольные, а прямо в городе, и все это бесплатно, но каждый раз получал отказ, а то и угрозу. Вот и решили, что строительство, каким бы недовольством оно ни сопровождалось, нужно завершить, а с проблемами разбираться потом. Естественно, это только ухудшило ситуацию, и теперь Рехора, которого уже признали виновным, засыпали аргументами, которые должны были его «образумить», а также перемежали доводы оскорблениями. Служащему пришлось выслушивать речи о важности природы и о том, что ни одна постройка не должна настолько вредить окружающему миру, также сплетницы не упустили шанса упрекнуть солдата в том, что он за деньги готов встать на защиту любого, даже самого мерзкого мнения. Комендант не перечил им, не перебивал и не пытался уйти, молча слушая ту чушь, что говорит каждый, кто хочет оставить лес в прежнем состоянии.

– Дамы, дамы, что вы пристали к гостю? Он же только-только пришел, ни поесть, ни повеселиться, ни выпить нормально не успел, а вы к нему с разговорами, – вдруг раздался мужской голос за спинами. Троица споривших обернулась, и перед ними предстал молодой мужчина, он, улыбаясь, подошел к компании и отвел Рехора в сторону, сплетницы же молча на это смотрели и, когда комендант со спасителем ушли, вернулись к своим делам. Яромир взял кружку и пересел поближе, чтобы лучше слышать разговор.

– Ох уж эти двое, им только дай повод – раскудахтаются будь здоров.

– Угу.

– Слушай, друг, прости за это, некоторые просто не могут без скандалов, тем более в последнее время.

– Да не, все хорошо. Я на них не в обиде.

– Вот и славно. Меня, кстати, Чеслав зовут. – Селянин протянул руку.

– Рехор, – сказал солдат и пожал руку своему спасителю.

– Мой отец тут кто-то вроде главного старейшины, так что, если будут вопросы или захочется остаться подольше, обращайтесь к нему или ко мне.

– Спасибо, но я тут лишь на одну ночь. Отдохну, а сразу после того, как луна встанет, отправлюсь в город.

– Хорошо. И хорошо, что вам в город, а не к нам, – попытался пошутить мужчина. Комендант шутку не оценил.

– Значит, есть причины, чтобы коменданты заинтересовались вашим хутором? – Рехор нахмурил брови.

– Нет, нет. У нас тут спокойная деревушка, никаких нарушений. Спросите кого хотите, у нас за шестьсот лет существования самое интересное – это кража осла три века назад, – Чеслав улыбнулся, ожидая, что толстяк оценит его вторую попытку пошутить. Как несложно догадаться, комендант даже не понял, что это была шутка.

– Допустим. А то, что отчетность за три века имеете, это похвально. А если я спрошу насчет количества крамольных в селе?

– Ну, вон тот наемник с попугаем. А так никого. Всех, кто обращается, что, признаюсь вам, случается не чаще, чем раз в несколько лет, сразу отправляем подальше.

– Поверю на слово, но, если у вас есть бумаги, я бы попросил их посмотреть, – при этих словах Рехор указал на свой орден, показывая, что это не просьба, а приказ.

– Может у отца есть. Пойдемте на поляну в центре, он наверняка там.

Они пошли на поляну, как вдруг Чеслав резко ускорил шаг и побежал в самую середину, к паре танцующих хуторян. Громила выше двух метров прижал к себе маленькую девушку и танцевал с ней, по крайней мере до тех пор, пока к нему не подбежал Чеслав и не начал выяснять отношения. Громила и селянин, который был раза в полтора меньше его, кричали, оскорбляли друг друга и махали руками, в то время как дама, из-за которой и случилась эта ссора, стояла и молча смотрела на разборку. Неожиданно Чеслав замахнулся и с яростью ударил великана, все ахнули. Большой человек даже не пошатнулся, вместо этого он ударил в ответ одной рукой, и его противник отлетел на метр. После великан медленно подошел к лежащему дохляку и собирался пнуть беднягу, как вдруг к нему подбежали защитники Чеслава и накинулись на него толпой, пытаясь свалить гиганта. К этому моменту подоспел и Рехор, он одним выкриком закончил потасовку, которая с минуты на минуту должна была превратиться в балаган. Яромир, наблюдавший за сценой драки все это время, подбежал к Чеславу и протянул ему руку. Подняв покалеченного, он убедился, что здоровье хуторянина в порядке, и произнес:

– Прежде чем воевать, убедись, что у тебя есть силы на это. – Потом, заметив выбитый зуб и струйку крови изо рта селянина, крамольный похлопал пострадавшего по плечу и повел в избу, где начал осматривать его рану.

– Прости, пожалуйста.

– Ничего серьезного, но давай без драк, а то в таком раннем возрасте негоже без зубов ходить. А вот, вижу, еще один пробел. Тоже в драке выбил? – сказал Яромир, достав старую флягу из рюкзака и протянув ее бойцу.

– Да, месяц назад. Этот дылда тогда тоже к Райне лез, только тогда после его удара я не упал.

– И как, победил?

– Нет. Но от Райны он отстал. На месяц. Что это за лекарство?

– Валерьяна, одуванчик, шалфей, мышесбор и, конечно же, немного спирта. Так что пей, не стесняйся.

– Спирт же нельзя, если кровь течет.

– Если немного и в настойке, то можно. Уже легче?

– Да.

– Вот и славно. И перед тем как лишишься следующего зуба, вспомни: «Прежде чем воевать, убедись, что у тебя есть силы на это».

– Хорошо.

Яромир отдал Чеславу еще одну флягу и вышел из избы. Танцы уже закончились, и сельчане разошлись по домам. Единственным, кто остался сидеть у костра, был Рехор, с аппетитом поедающий куропатку. Крамольный подсел рядом и около минуты молчал, ища тему для разговора.

– Слушай, ты же прямиком из города. Как там Давид?

– Казнен недавно, после того как сошел с ума. Приготовил плов из троих людей. Вылили на него бочку меда Идеса прямо на площади, чтобы наглядно было.

– Ужасная смерть.

– Да. Даже не верится, что мед, способный причинить столько боли, необходим для работы всех больших устройств. Я бы не хотел видеть такое у себя в городе, даже если в комплекте будет трирельс.

– Ты бы о трирельсе так не говорил.

– Ах да, эти сельчане. Сам-то как к этому всему?

– Да никак, построят и построят, не построят и не построят.

– О, наконец-то нормальное мнение, выпьем за это!

– Назвать мнение крамольного «нормальным»! Комендант, да вы стоите против своей же идеологии, – сказал еретик, еле сдерживая хохот.

– Тут есть пиво или что-то вроде такого? – спросил комендант, стараясь не реагировать на шутку крамольного.

– Не-а, нормального алкоголя тут нет, но есть эта настойка из шишек. Только это… вкус… специфический.

– Ну, давай, попробую.

Яромир встал и пошел к стойке, где был трактирщик, однако начал разговаривать с хуторянином и задержался. Когда он вернулся, то увидел, как Рехор наблюдает за пьяницей, перебравшим настойки.

– Ну и дрянь, – сказал комендант вслух.

– Именно так. Вот ему на вид лет пятьдесят, в летах уже, а пить так и не научился.

– Яромир, тебя только за смертью посылать – и то опоздаешь. Ну и где настойка?

– Вот, но помни: она необычная. – Наемник протянул коменданту кружку, тот взял ее, и путешественники чокнулись, будто они давние приятели. Потом резким движением отхлебнули, после чего Рехор выплюнул настойку. Крамольный посмотрел на него с улыбкой.

– Чего это горчит так? Аж больно, – прорычал комендант.

– Ничего, второй раз горчит не так сильно, потом еще легче идет. Посмотри на сельчан, пьют как воду.

– Да уж. Но я все же откажусь. Пойду спать. Доброй ночи, Яромир.

– Доброй ночи, комендант Рехор.

Крамольный направился в избу, предназначенную ему на время. За прошедшие две недели, пока наемник жил на хуторе, эта изба стала ему практически родной. Небольшой дом, в котором была всего одна комнатка, и то заставленная мебелью. Вместо кровати гамак, а под ним сундуки, где должны храниться все вещи гостя. Однако Яромиру сундуки были ни к чему, все его добро помещалось в сумку. Также в комнате имелось кресло, весьма мягкое и удобное. Рядом с ним импровизированный очаг – круг из камней, внутрь которого нужно засыпать тлеющие угли. Кто-то из сельчан уже сделал это, и в комнате было тепло. Лот уже устроился и лег спать. Делал он это необычно, не как все попугаи. Пернатый практически лежал на полу, лишь немного опираясь головой на стену. Крамольный улегся в гамак и быстро уснул.

Глава 13

Когда он проснулся, увидел Чеслава, держащего свечу, а рядом с камином Райну, подкидывающую новую порцию углей. Яромир сразу понял, зачем они пришли. Он встал и молча залез в груду хлама, лежащего в углу. Порывшись минуту, крамольный достал небольшой сверток, от которого исходил сильный горький запах.

– Ты уверен, что она сработает? – спросила Райна, беря сверток.

– Уверен. Это не первая взрывчатка, которую я делаю.

– И она сможет взорвать трирельс? – вмешался Чеслав.

– Конечно, нет, я уже объяснял. Хватит драться со всеми подряд. Райна, скажи ему.

– Если взорвем сам трирельс или вокзал, то подожжем мед Идеса. Токсины уничтожат все вокруг. Поэтому мы взорвем лишь один из рельсов, заставив трирельс сойти с пути. Желательно разрушив при этом вокзал.

– Умница какая. Тебя бы в поселение у левиафана. А с рельсом взрывчатка справится на ура.

– Никаких левиафанов. Не нужно нам фиванских пережитков.

– Каждый имеет право на свой взгляд. Однако позвольте рассказать вам о…

– Вообще-то мы бы с удовольствием послушали, – вмешалась Райна, – но сейчас тебя зовут на охоту. Вот мы и пришли. За взрывчаткой и передать приглашение. Ты пойдешь?

– Да, наверное.

– Тогда умывайся, и идем, тебя ждут около бань на окраине, – деловито произнесла Райна и направилась к выходу, затем повернулась, взглядом позвала Чеслава, и тот ушел за ней. По лицу мужчины было видно, что он хотел послушать историю, но не мог возражать вожаку. Пара ушла, перед этим еще раз уточнив время вылазки с крамольным.

Яромир нехотя встал и начал собираться, он подошел к ведру с водой и умылся. Сделал он это не столько для очищения своего лица, сколько для того, чтобы прогнать сон. Затем наемник взял со стола бутылку с травяным настоем, самострел и кинжал. Лота он будить не стал, решив дать попугаю заслуженный отдых. Выйдя на крыльцо, крамольный открыл сосуд и вылил часть содержимого на себя. Настой щипал глаза и не очень приятно пах, однако он должен был скрыть запах охотника и тем самым дать ему преимущество. Он быстрым шагом направился к окраине хутора, где его уже ждала группа охотников. Их было всего шесть человек, не считая Яромира. Четверо мужчин, среди которых и Чеслав, оделись в простые темные рубахи и такие же темные штаны, взяли в руки луки, просто, но практично. Необычным было то, что все охотники явились абсолютно босыми, видимо, считали, что так их шаги будут тише. Помимо мужчин, в группе находились две женщины, но на них была обувь, да и в руках они держали не луки, а ведра и необычного вида сети, это показалось еще более странным, чем отсутствие обуви у охотников.

– А почему эти двое с ведрами? – спросил крамольный, как только подошел к группе.

– Это у нас всегда так, все равно к реке поначалу идем, поэтому этих рыбачек с собой берем. Безопаснее и веселее, – ответил ему самый старший из охотников. Он был уже преклонного возраста, и волосы его успели сильно поседеть, однако старик явно выступал лидером в отряде.

– Может, их тогда в охотники? Рыбу все равно мало кто любит.

– Звали. Им рыбачить больше нравится, – и старик махнул рукой, после громко сказал: – Идем! – и семеро отправились в лес.

До реки они шли молча и останавливались лишь для того, чтобы проверить силки. Всего было найдено три куропатки и один заяц. Неплохо, но этим всю деревню не накормить. Охотники заметно помрачнели.

«Похоже, обычно в силках больше дичи. Но ничего. Поймаем еще», – подумал Яромир.

У реки группа разделилась: две девушки начали расставлять специальные сети, один из охотников решил остаться с ними для защиты, остальные разбились на пары. Крамольный оказался в паре со старшим. Они направились на восток вдоль реки, надеясь встретить зверя, идущего на водопой. Шли против ветра и могли не бояться того, что добыча их учует. Пожилой охотник осторожно ступал по земле своими босыми ногами, не издавая абсолютно никакого звука. Иногда он был настолько бесшумен, что у Яромира создавалось впечатление, будто старик переставал дышать. Пытаясь не отставать от товарища, крамольный тоже снял ботинки и ходил без обуви по сырой земле, однако ничего, кроме неприятных ощущений в ступнях, это не дало.

– Ты под ноги смотри. Через раз на ветку наступаешь. И в грязь не плюхайся, шлепки раздаются, – шепотом сказал седой, слыша, что Яромир не справляется. Тот постарался последовать очевидному совету, но все равно наступал куда не нужно, правда, теперь он делал это немного реже.

– Стой, – вдруг шепотом сказал старик. – Заяц. Вон там, – и указал вперед. Действительно, в сорока метрах впереди виднелся маленький зверек с серой шерстью.

– Подберемся поближе? – спросил Яромир, ожидая указаний.

– Ни к чему. Смотри, – сказал охотник еще тише, чем в прошлый раз, после чего быстрым движением натянул тетиву и выстрелил. Он попал прямо в шею зайца.

– Ого, – только и смог выдавить из себя Яромир.

– Во, вот что значит опыт. А ты все отказываешься из лука учиться стрелять, – громко сказал седой, подбегая к туше зверька, как вдруг остановился и прислушался. Крамольный также замер и попытался вычленить из лесного шума то, что заставило его напарника остановиться. Причиной всему оказался олень, пришедший к реке. Животное не заметило охотников и спокойно пило воду, не догадываясь о грозящей ему опасности. Старик потянулся за стрелой, но его остановил еретик. Он указал на свой самострел, после чего прицелился и выстрелил. Грохот выстрела эхом прокатился по лесу. Олень дернулся и побежал в чащу. Кусок металла застрял в дереве, не задев добычу.

– Вот это да! Теперь у этого оленя будут проблемы со слухом, и когда он состарится и станет совсем беспомощным, ты его и поймаешь. – Старик похлопал Яромира по плечу и улыбнулся.

Крамольный промолчал.

– Эх. Ты всю дичь в лесу перепугал. Если наши товарищи ничего не поймали, то придется вечером идти, пойдем обратно. В деревню.

Когда они вернулись в село, вторая группа еще отсутствовала, но вернулись рыбачки. Они притащили с собой дюжину лещей, каждый не меньше трети метра. Девушки были очень рады улову и удивлены, так как не ожидали такого количества рыбы вне больших озер.

– Мы там одно место нашли. Лужица. Метров сорок-пятьдесят в длину. Но рыбы там столько, что руками можно черпать, – похвасталась одна из них перед стариком, тот одобрительно фыркнул, после чего пошел в общую столовую. Яромир же направился домой. Сняв с себя снаряжение, он дал Лоту домашнее задание – прочитать еще один текст о фиванской мифологии здешних мест, после чего попытаться выяснить, в чем истинная мораль истории. Попугай любил копаться в прошлом, однако после прочтения истории о двух домах баронов и гиганте резко потерял интерес к сюжетам без интриг и кровавых баталий. Крамольный попытался объяснить ошибку восприятия пернатому еще раз, но это было бесполезно. Грустно вздохнув, преступник отправился искать работу.

Дело нашлось быстро. Одна пожилая дама попросила еретика помочь позаботиться о могилах, которые уже несколько месяцев оставались неухоженными. Крамольный с радостью согласился.

– Ой, спасибо большое. В последнее время ни у кого нет времени заняться кладбищем. Сорняки никто прополоть не может, кресты починить, обелиски из камня помыть, – прохрипела старуха, как только еретик зашел на кладбище и взял инструменты для работы. – А ты точно ничего вредного не занесешь?

– Ничего не занесу. Я лишь хочу помочь, – ответил ей Яромир и направился к первой могиле.

– Это соседка моя, баба Шура. Весной скончалась, такая трагедия. Она у нас, знаете ли, предсказательницей была. Вот стояли дни, теплые, безветренные, тихие, а Шура поглядит в свою книжечку и как начнет всех предупреждать. Гроза, мол, ливень, ураган и левиафан знает что. Мы над ней посмеемся, пошутим. А вечером возвращаемся домой все мокрые. Смотрим, Шура сидит у себя на крыльце, глядит то на нас, то на тучи и улыбается. Странная она была, нелюдимая. За ягодами с нами не ходила, на реку тоже, что уж говорить о плясках? Все дома сидела, а уж если выгонят насилу, то она от матери не отходила да за руку ее держала, и что бы ни произошло – не отпустит. А как мать ее померла, а за ней и отец, так вообще за крыльцо ни ногой. Сидит себе в избе и днем и ночью да книжку свою заполняет. Мальчишки ей еду носили, а она им погоду на неделю рассказывала. Был у нее один любимчик, Миша. Его все в шутку называли Мишка Лопоухий, уж больно уши у него были большие. И зубы кривые. Но Шура его любила. Общались они много. Прошлым летом, помню, дело было, собрались детишки на речку. Вон их могилы, кстати. Только к утру нашли. Утонули все, кроме Миши. Он тогда в камышах запутался, но нос из воды вытащить смог и не утоп. Мы все за него так испугались. А он вечером того же дня с кровати встал, к родителям подошел и изъявил желание учиться у бабы Шуры. Те опешили, но разрешили. Глупцы, прости господи. Яромир, там камень наклонился, поправь, пожалуйста. Вот, теперь ровно.

– Так что дальше?

– Все дальше, тут вон еще две дюжины камней обмыть надо. И изгородь еще.

– Я не про это. Что там с мальчишкой-то? Почему глупцы?

– А… Да потому что никто не знает, чему она его учила, никто его не спрашивал ни о чем. Так он и учился восемь месяцев, зимой вообще у нее ночевал через день. А мы как бы и не против были. Говорили: «Учится изо всех сил, вот умник-то растет». Эх. А весной поехали родители с Мишей в город материалов каких-то купить. Вроде черепицу на крыше хотели сделать. Едут, значит, к рынку, а их человек в форме остановил да как начнет орать: «Крамольным запрещено находиться на этой территории города без разрешения». Оказалось, старая все это время его ритуалам всяким учила да фивани в придачу. Все в шоке были. Парня в город забрали, допрашивали. А когда за бабкой пришли, она уже обезумела от страха. Как кинется на коменданта, аж сбила. Потом с криком на родителей кинулась, покусала их. Будто собака. И в лес. Два дня искали, а как нашли… Ну, ты понимаешь. Шестое правило, или как оно там?

– Ужас. А парень как?

– Еще хуже, без бабки он почти сразу крамоле поддался. Тоже что-то в тюрьме своей устроил, там его и зарубили. А вон там у нас Сашка похоронен, трудяга был мужик, в огороде обожал работать…

Глава 14

Ветер за окном усиливался, двигая тучи к городу, где-то вдалеке можно было разглядеть молнии, но звук грома еще не доносился. Рехор глядел на дворец стареющего, присматривая возможные пути нападения. Как только он прибыл в город, сразу отправил два десятка солдат на постоянное патрулирование ворот. В ближайшие дни к зданию будут применены еще несколько дополнительных мер защиты, которые могут отложить смерть стареющего, но не гарантируют полную безопасность. Больше всего опасения вызывал вокзал трирельса. В трехэтажном стеклянном здании, немногим выше дворца, находилось три десятка больших бочек с медом Идеса. К запуску машины их число должно было возрасти до восьмидесяти. Такое количество горючего может стать оружием в руках врага. Рехор только начал знакомиться с информацией по делу, но уже сделал некоторые выводы. Чтобы предотвратить кризисы в дальнейшем, комендант приказал поставить десяток стражи на вокзал и три десятка вдоль рельса.

– Вот, домашнее, сам варил. Верховым способом, между прочим. Белое, а осадок какой! – сказал грузный мужчина, ставя на стол две огромные кружки с пивом. Он был высокого роста, широкоплечий и гладко выбритый. Рехор, сидевший напротив него, выглядел как старик, давно переставший вставать со стула. Подобные различия не в пользу гостя усугублялись тем, что оба коменданта были одного года рождения.

– Кажется, кто-то хочет, чтобы я спился, – ответил толстяк, беря кружку.

– Не понял.

– Да я вчера в одном из хуторов заночевал, хлебнул их местной браги, потом во время дороги пить захотелось, а флягу не наполнил. А во всех трактирах был лишь алкоголь, пришлось вино пить, хорошо хоть легкое было, как сок. И вот теперь передо мной кружка пива, а внизу, я уверен, у тебя еще целая бочка.

– С этого не сопьешься. А про бочку ты правильно подметил, пока ты у меня гостишь, мы должны ее осушить. А лучше две.

– Это уж как пойдет. Ну да ладно. Пока голова еще не хмельная, давай с делами. Городской староста говорил, ты за все отвечаешь. Так что давай растолкуй, что у вас тут происходит такого, – сказал Рехор и сделал первый глоток. – Какое вкусное! Мое почтение пивовару.

– Спасибо. Это ты еще осадок не пробовал. У нас тут все странно. Что ты уже знаешь?

– По городу поползли слухи, что кто-то хочет помешать строительству трирельса, а у вас и так проблемы после той вспышки свинки. На этом все. Хотя, Куба, я уверен, все намного интереснее.

– Сейчас ситуация другая, кто-то уже предпринял несколько попыток помешать. Все провалились, но малый ущерб все же был нанесен. В основном это за городами. Мы подозреваем, что это дело рук селян одного соседнего уезда. У нас много споров было.

– Это все?

– Собственно, да, кто это был, мы не знаем. Конкретно почему, тоже.

– Из-за того, что вся прилегающая к рельсам территория станет непригодной для жизни. Если это сельчане, конечно.

– Хорошо. Тебе известно почему. Но мы не знаем следующего шага, вот и не понимаем, что делать дальше. К тому же это могут быть крамольные, у них часть участка, который будет отравлен, занимает какое-то поле, где дремлет очередной дух, ну или что-то в этом роде. Сам знаешь, их понять сложнее, чем объяснить варвару, почему лучше иметь одну империю, а не кучу мелких государств.

– Какое интересное сравнение. На севере опять неспокойно.

– Да. Очередное племя было решено сделать рабами, а они не стали сдаваться без боя. Пришлось всех воинов убить. Хотя и я, и мой отец считаем, что надо было и среди мирных провести несколько проверок. А еще лучше клейма им поставить, чтобы как наши еретики ходили.

– Ну, не думаю, что сравнивать их с еретиками правильно.

– Это еще почему? Что те необразованные, что эти. Что те готовы сырое мясо есть да без одежды ходить, что эти. Что те…

– Так, давай-ка продолжим машину обсуждать, а то ты сейчас как тот недокомендант говоришь. – Рехор посмотрел в окно, молния ударила совсем рядом с городом.

– Давай продолжим, только толку? Опасность есть, но избавиться от нее мы не можем.

– А охрана рельсов в опасных участках? Там же наверняка будет еще одна попытка. Это как минимум. Я уже отправил немного солдат.

– Делаем, да только трирельс идет через треть страны, везде не уследишь. Да что уж там, в нашем уезде не найдется столько людей, чтобы даже полпути полностью контролировать. И так все силы на охрану пустили. У нас уже даже отдельного военного гарнизона нет. Всех в стражники распределили. А за городом ведь поселение крамольных, но там совсем ужас творится.

– Значит, вечером, когда голова посвежеет, нужно будет нам сходить оценить обстановку. Вдруг еретики не так безнадежны? – Комендант вновь посмотрел в окно. Сильный ветер отгонял тучи от города, кажется, природа была на стороне солдат.

– Можно, только ты еще напиться-то не успел. А. Ты уже кружку осушил. Надо было сразу сказать, – заметил Куба, после чего побежал в подвал и через минуту вернулся еще с двумя кружками пива.

– А где Зося? А то я даже не поздоровался с ней, сразу за стол дела обсуждать.

– А… Она у матери гостит.

– Что натворил? – сказал Рехор и нахмурил брови.

– В смысле?

– У тебя глаза сразу стали как у моего пса, когда он в тапки гадил. И голову опустил, как речь о Зосе зашла.

– Эх. Провидец Рехор. Да ничего серьезного. Волнения недавно были. Недалеко от стены кто-то алтарь построил. Нас отправили выяснить, что да как. Мы все по уставу делаем. Еретиков не трогаем, разговариваем вежливо, спрашиваем, что у них с присутствием всяких сущностей. Тут смотрим, а все крамольные дом какой-то обходят. Заходим, значит, а там штук сорок сумасшедших. И они творят левиафан пойми что. Жрут друг друга. Строят из костей всякое. Испражняются где попало, даже друг на друга. Обливаются кровью и орут на фиване что-то. И что самое страшное, среди них преимущественно ребятня, которой рано обезуметь. Смотрим на все это, видим, а из черного хода какую-то девку заталкивают. И все больные к ней. Не знаю, чтобы с ней было бы, если бы не мы. Еле-еле ее вытащили, а дом заперли. Пришлось у казначея бочку меда Идеса просить, чтобы всех разом сжечь. А пока разбирались, времени с девкой побеседовать у меня не было. Думал, нормальная. И вот сожгли мы эту ересь, смотрю, а у нее глаз дергается. Значит, хозяина уже точно видела. А она тоже еще молодая совсем, как соседская дочь, не старше.

– Шестое правило, – Рехор закашлял, подавившись пивом.

– Да. Лично пришлось. Если бы не заметил, мог бы еще десяток-другой обезуметь.

– Такова работа, но Зося явно не из-за этого на тебя злится.

– Естественно, не из-за этого. Ну, так вот. Сам понимаешь, как неприятно все это. Я предложил мужикам забыться, пошли, значит, в бар. Напился я знатно тогда. Полночи не помню, а как проснулся, дом пуст, а на столе записка, что после моей выходки она меня знать не желает.

– Нельзя давать волю чувствам. А уж тем более напиваться из-за мелкой отступницы. – Комендант встал, чтобы отчитать провинившегося коллегу, глядя на него сверху вниз. – Я понимаю, что убивать крамольных не всегда легко, но это наш долг.

– Понимаю. Дал слабину.

– Это с каждым бывает. Главное, сделай выводы. Так что за выходка-то? Напился и напился. Что в этом такого?

– Наверное, наговорил чего, ты же знаешь, я, когда пьяный, язык за зубами держать не умею.

– Угу. Не заставляй вспоминать то занятие с учителем Мазуром. Что ты ему там сказал?

– Эх. «Сам нюхай своих бездомных, челядь». Потом вроде еще что-то сказал, но я уже не помню.

– Практически одно и то же повторял. Еще хотел избить того крамольного, на котором мы тренировались распознавать вонь.

– Сошедшего с ума или нет?

– Еще бы ты на психа накинулся! На спокойного. Помню, тебя тогда отчислить хотели.

– Даже письмо отцу отправили с предупреждением.

– А он приперся в гимназию и лично тебе по морде надавал. Мировой мужик. Всем бы такого отца.

– Да, он у меня строгий, но справедливый. По крайней мере был таким, – голос Кубы резко стал грустным и тихим.

– Что-то случилось? Он… – Рехор сел на стул и пододвинулся ближе.

– Нет, конечно.

– Тогда где он?

– Во дворце стареющего. Я не очень хочу говорить об этом.

– А я хочу. Он и меня воспитывал, так что я имею право знать, что с ним. Во дворец отправил… Он что-то натворил? Алкоголь?

– Да. Он денег задолжал. Много. Боялся мне сказать.

– Гордый.

– Он девушку ограбил. Ударил. Ногами.

– М-да. Я не знаю, что сказать.

– Я тоже. Еле замял все, пока до суда не дошло.

– А девушка?

– В квартале крамольных. Видел ее недавно. Она уже ничего не скажет. – Куба уставился в одну точку на стене.

– М-да. Эй, слышал гудок?

– Это трирельс сегодня пробуют запустить, проедет мало, но это большой знак. Пойдем посмотрим, тут станция недалеко. Зонтик можешь не брать, гроза, кажется, город стороной обходит.

Вокзал трирельса, построенный совсем недавно, оказался местом на редкость неуютным и даже в какой-то степени мерзким. Стены, сделанные из металла, не были покрыты ни краской, ни обоями и нагоняли немного жути своим однообразием. На вокзале не было кресел, что отличало его от вокзала в Звидном. Странно выглядел пол, сделанный с небольшим уклоном, так, чтобы люди, стоящие рядом с машиной, находились ниже, чем те, кто только вошел. Из-за этого, когда коменданты только зашли в зал, трирельс показался им необычайно огромным по сравнению с толпой, желающей увидеть запуск этого удивительного транспорта. Все, находящиеся близко к машине были вынуждены носить специальные бумажные маски, закрывающие все лицо, маски эти снизу были слегка вытянуты вперед, из-за чего приобретали форму треугольника и делали их носителей похожими на птиц. В толпе можно было увидеть представителей всех сословий, от нищего, просящего деньги на еду возле кабака, до городского казначея, радостно зазывавшего прибывших комендантов подойти поближе. Прямо у выхода Рехор увидел группу молодых людей, одетых вкрестьянскую одежду. Один из них был похож на сельчанина, которого Рехор видел общающимся с Чеславом. Рядом с группой стояли стражники, заполняющие документы. Судя по их словам, хуторяне забросали машину сырыми яйцами, за что и были арестованы. В другом конце зала удерживали еще сельчан из ближайших поселков, судя по всему, совершивших что-то похожее.

– Все-таки и в том хуторе есть недовольные. Соврал мелкий, – прошептал комендант.

– Ты о чем? – спросил его Куба.

– Да есть один парень, уверял меня в порядочности людей в своей деревне, а вот те вандалы угадай откуда?

– А. Ну, это сельчане, все поселки рядом с дорогой против строительства. Эти всего лишь яйцами бросаются.

В этот момент коменданты подошли к казначею, одетому в очень дорогой костюм. На нем тоже имелась маска, и если бы не мундир, который не смогли бы позволить себе генералы, то его можно было бы спутать с обычным зевакой.

– Какие люди! Неужели сам главный комендант все же решил посетить нас? – произнес казначей и протянул руку.

– А как не посетить, такое событие же. Но я тут слегка по другому делу. Вот, это комендант из Нового Мизбурга, Рехор, прибыл в город помочь в случае проблем, которые могут возникнуть.

– Сам Рехор! Наслышан, наслышан. Куба говорил, что вы умеете разбираться с кризисными ситуациями. Меня зовут Иржи, я главный казначей этого прекрасного городка. Я бы очень хотел…

Громкий гудок перебил богача. Огромный механизм заработал, выпуская тучу ядовитых паров в воздух. Маски спасали людей от болезненной смерти, однако даже они не избавляли от ужасного запаха и покалывания в местах, не защищенных одеждой. Народ зааплодировал, а трирельс начал свой путь, выпуская дым каждый раз, когда колесо делало круг. Транспорт медленно разгонялся, но достичь максимальной скорости мог, лишь выехав за пределы города. За секунды газ заполнил все помещение, скрывая от коменданта механизм. Рехор повернулся к своему другу, который с восхищением смотрел вперед, пытаясь разглядеть величайшее достижение современной науки.

– Так что вы хотели? – спросил жандарм.

– Когда-нибудь подобные пути будут соединять даже самые бедные поселения. Какой потенциал! Через две недели этот гигант отправится в далекое путешествие, устанавливая новый рекорд. Великий момент, товарищ. Но и он должен был пройти, а вот дела никогда не закончатся. Мне пришло письмо, что вам нужна помощь. Пойдем, Рехор, нам надо поговорить. Мой кабинет в соседнем здании.

– Куба?

– Не переживай. Я все равно хотел еще зайти проведать отца. Надо предупредить его о твоем приезде, а то от счастья и сердце не выдержит.

– Хорошо. – Рехор отправился к рабочему месту казначея, подмечая, что люди не расходятся с вокзала. Машина произвела такое сильное впечатление на каждого, что некоторые просто остолбенели. Момент действительно был великий. Начало новой эпохи в этом городе.

Казначей прошел в свой кабинет, просторный, богатый и подходящий человеку такого высокого чина. Иржи подошел к огромному деревянному столу, украшенному чуть ли не роскошнее, чем трон императора, плюхнулся на кресло, которое было полной противоположностью столу, абсолютно не изысканное, но удобное.

– Я рад, что в этом городе все хотят помочь моему делу, даже не зная, в чем оно состоит. – Рехор сел напротив чиновника, тяжело выдохнув. От веса стул сильно скрипнул, и комендант с трудом удержался, чтобы не упасть. Солдат уже давно понял, что жир будет мешать, но именно такие мелкие недоразумения пугали его сильнее всего. О каких заданиях может идти речь, если толстяк не может на стул сесть?

– Коменданты – хранители нашего мира. Защитники людей от безумия гадких сущностей. Обстановку вы наверняка и так знаете. Весь город взбудоражен испытаниями трирельса, и вы, наверное, уже решили вмешаться. Но Куба хоть и не имеет такого большого послужного списка, однако держать крамольных в ежовых рукавицах может. Да и стражники у нас что надо. Вполне обойдемся без вашей помощи. Занимайтесь своим заданием. Тем более что оно важнее горстки деревенщин с яйцами. – Иржи подвинул к коменданту вазу с фруктами.

– Тогда зачем вы меня позвали? – Рехор жестом вежливо отказался от угощения.

– Поговорить. Что вы думаете об обстановке в городе? Куба полагает, что ничего серьезного, вы думаете так же?

– Если честно, то абсолютно не согласен. Вы в огромной опасности.

– Но Куба сказал…

– Куба ошибается. Простите, ваше благочестие, но все не так радужно. Ваш главный жандарм – хороший стратег. Внутригородская полиция работает прекрасно, я видел совсем немного, но этого хватило.

– В чем тогда проблема? – удивился казначей.

– Во внешнем враге. Я задержался на несколько дней не просто так. Я посетил все ближайшие поселения и провел там некоторое время. Все очень плохо. Лишь в одной деревне люди смогли скрыть свою ненависть. Такого бардака я давно не видел.

– Но отчеты говорят об обратном.

– А я и моя печать доверенного лица лорда говорим, что вы на пороге бунта. Небольшого и слабого, но бунта.

– Мы же дали этим… все, что надо. Деньги, работу, жилье. Я послал десяток глашатаев, которые все объяснили этим… беднякам. Почему они не хотят принять нашу помощь?

– Вы забираете их дом. Эти крестьяне привыкли жить рядом с лесом. Они рождаются на природе, живут на природе и умирают на природе. Ваши гонцы провалились. Никто им не верит, и никто не хочет отдавать угодья на растерзание яду.

– Но Куба же создал оборону, так что не стоит беспокоиться о крестьянах.

– Я считаю, что это абсолютно не так. Нам надо отправить больше отрядов на охрану путей. Настоящее чудо, что никто еще не подорвал рельсы. Но взрыв произойдет раньше первого выезда за город. Это я вам гарантирую.

– И сколько солдат вам нужно? У нас есть два запасных отряда. – Казначей достал бухгалтерский дневник и уже приготовился вписать новую статью расходов.

– Вы издеваетесь?! – вскрикнул Рехор и сразу осекся. – Извините. Не совладал с эмоциями. Два отряда – это очень мало. Мы отвечаем за путь вплоть до границы графств. Почти две сотни километров. Мятежники могут атаковать любой участок в любое время. Мне нужно минимум двадцать отрядов. Минимум!

– Но у нас…

– В соседней области недавно была крупная междоусобица. Там куча наемных войск, которые не откажутся от денег. Я уже позвал их, и они прибудут, по моим расчетам, через три часа. Если лишних финансов у вас нет, то можно взять из имперских налогов. Я считаю, что вы имеете дело с проблемой, позволяющей прийти к таким мерам.

– Ого. Не ожидал таких слов.

– Вы просили высказать мое мнение. Я его высказал.

– Я попробую найти ресурсы, но не думаю, что Куба поддержит вашу инициативу.

– Поговорю с ним. Мы как братья, а к советам старших братьев принято прислушиваться.

– Хорошо. Удачи вам, комендант. К вечеру уже соберу небольшую толпу.

Глава 15

– История довольно скучная, если честно. Началось все очень давно, когда тут еще были кланы. Род, чистота крови, ну, ты знаешь. Ну, тут и было два рода. Два братских равных клана, только вот один был ровнее. И в один момент они начали мериться силами. Я главный в регионе! Нет, я главный в регионе! Ну, знаешь, как оно бывает. Набрали добровольцев, стали строить укрепление. Мрачняк, в общем. Думали, они не только друг друга, но и тебя убьют. Естественно, победили одни, а вторые проиграли. Думали, что все закончится, а стало только хуже. Поняли, что лучше не думать, да только уже все запущено было. Победившие начали мешать проигравшим жить. Вначале просто запретили армию иметь, затем попросили количество усадеб семьи лорда сократить до одной. До одной. Сами понимаете, какой позор. А затем стало еще хуже. Мелочь за мелочью, и вот проигравшая семья чуть ли не в слугах. – Яромир демонстративно согнулся, пародируя традиционный поклон при встрече высших чинов.

– А воин-то тут при чем? Ты про воина обещал рассказать! – крикнул Чеслав, пробираясь через толпу к рассказчику.

– А… Воин тот как раз тогда человеком был. Никакой мистики. Простой мускулистый парень с мечом и щитом, разве что ростом три метра, как ты, – крамольный указал на гиганта, – а также с бандой головорезов. Реально маленькая армия. Во владения они просто по пути зашли, но, увидев, как там унижают проигравших, решили остаться.

– Не понимаю, в чем унижение-то? – перебил один из сельчан.

– Сам представь. Ты важный лорд, который управляет процветающим районом. Твой отец и дед – богатейшие люди в округе. Единственные конкуренты – это семья из соседнего баронства, но даже они ниже вас в иерархии. Совсем немного. Прям чуть-чуть. – Отступник сделал характерный жест и отпил из кружки, в которой была только вода.

– А какой тогда смысл в званиях, если разница совсем маленькая? – продолжил спрашивать сельчанин, не обращая внимания на шиканье со всех сторон.

– Без понятия. Просто так вышло, что лорды и бароны имеют одинаковые полномочия, но одних надо было поощрить. Вот и получилось, что они равные, но лорды чуть выше.

– Странно это…

– Пирамида власти – вообще странная штукенция. Невозможно нормально понять, что куда. В свое время я учил организацию фиванского государства. Разобраться очень сложно. Куча царей, лордов, императоров, сенаторов, но никто настоящей власти не имел. Вся сила у хозяев, а остальные – просто слуги, продавшие свой разум дороже остальных. Но я отвлекся. О чем я говорил? – Яромир приложил руку к лицу, делая вид, что зевает. Он зажал ноздри ладонью и попытался выдохнуть со всей силы. Его уши заложило, а на лице появились красные пятна, очень выделяющиеся на серой коже.

– Об унижении лордов, когда они проиграли в междоусобной войне и…

– Точно! В общем, тот герой решил вернуть все к прежнему положению. Не нравилось ему, что благородные и честные люди совсем лишились статуса и стали простой прислугой. Вот говорю это – и ком в горле. Высшие чины должны быть высшими чинами в любом случае. И вот герой приказал все отменить, отдать лордам их земли и деньги, а затем прекратить вражду. Естественно, над ним посмеялись, как и над любым простолюдином, который лезет в политику. Так же, как смеются над вами за то, что вы протестуете против трирельса. Но сегодня не об этом.

– Но он не отступил? – спросил ребенок, сидящий на плечах отца.

– Он не отступил.

– Так и знал!

– Откуда?

– Да во всех сказках главный герой не отступает. По крайней мере, когда ему отказывают первый раз.

– А ты прав! Только это не сказка. История абсолютно реальна, можешь отправиться на тот холм и проверить лично.

– Понял-понял. Так как он решил проблему?

– Хитростью. Он пришел к главному в семье баронов и раскаялся. Сказал, что понял свое место и решил поступить на службу. А вельможа и обрадовался. Сразу дал список дел. Времена тогда были дикие. Всякие звери бродили по лесам. Болезней была куча. Один раз тому герою пришлось сразиться с медведем, который пропитался ересью. Видимо, кто-то из хозяев переборщил, а может, и специально так сделал. Мотивы их бывают абсолютно нелогичны, но на то они и хозяева.

– А как медведь может пропитаться крамолой? Первый раз слышу. Он тоже начинает строить храмы и проводить всякие ритуалы? – спросил гигант, растягивая каждую гласную. Его лицо тоже приобрело красноватый оттенок.

– Почти… но меня расстраивает, что крамола для тебя – это только ритуалы. Животные редко контактируют с хозяевами. Великие слишком мощные для нас, а для слабых интеллектом зверей все очень плохо. В легенде монстра не описывают, но, скорее всего, там все было так же, как и у остальных. Увеличился в размере, облысел немного, а еще стал похож… на что-то. Глаза зеленые, рога, странные волосы, а также кости вне плоти. Ничего необычного.

– Звучит ужасно, не хотел бы я стать таким, как он.

– Ты и не станешь, если не захочешь. Хозяева никого не заставляют. Если хочешь, проводишь ритуал и получаешь что нужно, если не хочешь, не проводи ритуал. Хотя не все ритуалы меняют облик или сводят с ума, но об этом потом. Чудище было опасным. Битва длилась меньше трех периодов.

– Трех чего?

– Пери… пери… язык от настойки заплетается… периодов, раньше в них время измеряли. – Яромир сел на ближайшую лавку и начал делать вид, что он очень пьян.

– И сколько будет три периода?

– Две минуты. Но за это короткое время воины успели переломать друг другу почти все кости. Так вот герой смог одолеть медведя всего лишь дере… деревянной дубиной. Затем еще несколько подвигов. И все это время герой налаживал контакты с бароном. Шутки, истории, разговоры по душам. Сдружились сильно. Прям как мы, друзья мои! Барон и солдат – это разные люди, которые никогда не должны общаться на равных, но великие подвиги все меняют. Выпивали по вечерам, будто старые друзья. И когда барон уже полностью доверился герою, тот привел в дело свой план. Поспорил с бароном, что тот отпустит лордов, вернув им все причитающееся. Решать стали поединком. Как думаете, что произошло?

– Он сломал ему ребра!

– Башку разбил!

– Ноги! Ноги!

– Да ничего он не сделал! Барон-то струсил наверняка!

– И у нас есть победитель! Даже два! Барон действительно струсил и отправил вместо себя одного великана. – Крамольный сделал еще несколько глотков воды из кружки.

– Как нашего?

– Наверное. Но ты, парень, действительно большой. Думаю, даже тот герой пониже был. Как там погодка наверху?

– А кто второй победитель?

– Ребра. Герой сломал противнику ребра. Только вот не специально. Он же не чудовище, чтобы вредить человеку, который ничего плохого не сделал. Ударил, а тот упал на камень как-то неправильно. Вроде того. Древние письмена сложно разобрать. Фиванский, чтоб его. Надо подлить еще настоечки. Нет. Я свою долью, кисленькую… м-м-м. – Отступник добавил воды в кружку и сделал глоток, всем видом демонстрируя, что напиток получился крепким и кислым.

– И что, лордам все вернули?

– Именно так. Отдали абсолютно все, до копейки. Хотя мне это кажется неправильным. За эти годы унижений можно было заработать очень много, а лорды не могли этого сделать. Я думаю, в таких случаях стоит не только возвращать все на прежнее место, но и давать еще немного. Ко… секунду… компенсация, так сказать. Ядреная штука. Все. Поплыл я.

– Закончи историю, а потом иди ложись. Райна, приготовь постель гостю. И не забудь яичных желтков в холодную воду положить. Завтра опохмелишься. – Чеслав подхватил крамольного, сваливающегося с лавки.

– Ну, раз уж вы позаботились о моем похмелье, то все расскажу. Сейчас только еще выпью. Пусто.

– Ты все выпил уже, что ли?

– Ага. Дайте тогда водички.

– Тогда неудивительно, что тебя разнесло. Вас там, в ваших трущобах, не учат, что настойки залпом не пьют? Чудо, что ты не валяешься еще.

– Плевать. В общем, герой довольный свалил в очередное путешествие через весь материк. Вы задумывались, насколько наши земли маленькие? Они такими не кажу… кажутся, но ученые говорят, что наш мир в пятьдесят раз больше нашего материка.

– Только не говори, что ты один из тех, кто верит в земли за океаном.

– Там минимум восемь штук. Расчеты есть расчеты.

– Да бред это все. Что там у баронов?

– Герой бродил, бродил… бродил… бродил… а потом вернулся. И увидел, что лорды на все деньги наняли армию и пошли на баронов. Одолели их и начали так же издеваться, как издевались над ними раньше. Прям и в слуги записали, и титулы отобрали, и имения сожгли. Даже не забрали, а сожгли. Чтобы никто не вернул. Герой это как увидел, так сразу разозлился. Взял свою металлическую… ну, эту…

– Меч?

– Да какой меч? Он ростом три с половиной метра. Кто ему такой меч сделает? Он же согнется от тяжести. У него пила какая-то легкая была. Тонюсенькая. Ею он всех и порезал: лордов, баронов, слуг, крестьян, стражу, даже скотину.

– А скотину зачем?

– Да черт его знает? Злющий был. Наверное, под руку попала. В общем, с того момента богатырь встал на путь злобы и мести вельможам, что его так подвели. Почему-то он решил, что раз уж эти потерявшие все и раскаявшиеся лорды поступили так же жестоко, как их обидчики, то остальные – вообще мрак. Взял армию и пошел в соседний замок. А там еще граф какой-то был…

– А граф – он выше лорда?

– Граф выше при голосовании на советах, имений у него столько же, а военными делами графам заниматься запрещено.

– В общем, то же самое.

– Пирамида фиванской власти! Никого наверху, никого внизу. От пирамиды одно название. Так вот, графу тому досталось. С ним даже говорить не стали. Пришли и начали резать всех без разбору, иногда отвлекаясь на жертвоприношения.

– А коменданты?

– Балда, их не было тогда. Продолжай, Яромир.

– Никто их не остановил. Хотя стоит отметить, что некоторые крестьяне поддержали войну против высших чинов. Еще тогда бедняки ненавидели богатеев, даже больше, чем сейчас. Так что армия героя только пополнилась. Хотя правильно ли его называть героем? Графа сожгли, а семью его съели… без соуса.

– Так в книге и написали, что без соуса?

– Да. В фиванском разные типы слов и предложений для еды с соусом и без, а еще для приправ, гарнира, напитков, закусок, фруктов и для еды в одиночестве. Сложный язык.

– А вы его знаете?

– Упаси хозяева, я его при всем желании за сто лет не выучу. Уж не знаю, какие раньше были люди, но с фиванским они справлялись. Государство гениев, не иначе. А почему? Они были с хозяевами. Не то что эти… тьфу! И пошла потом армия в другой город, потом в следующий, а потом… Голова кружится. В общем, так они и воевали, пока не встретились с государственной армией. Там все и полегли…

– А как он приближенным к хозяевам стал?

– Это точно не известно. Наверное, после смерти с ними встретился. Теперь вот живет на том холме. Если это считать жизнью. Хотел бы я с ним поговорить… Я спать. – Яромир наклонился и упал на лавку, после чего сполз на землю. Селянам осталось только пожать плечами и отнести отступника в его избу, которая была в два раза больше домов местных жителей. Такое уж необычное гостеприимство: дай гостю то, о чем мечтаешь сам.

Чеслав, который весь вечер слушал крамольного так внимательно, как только мог, вызвался помочь гостью. Он вместе со своим другом взял еретика под руки, отнес в дом. Райна уже была внутри. Как только дверь захлопнулась, Яромир встал на обе ноги. Он быстро бросился к окну посмотреть, как много людей не ушло домой. Луна уже села, и ничего не было видно. Крамольный рассчитывал справиться быстрее, но и в позднем походе к рельсам есть свои плюсы. Если им удастся найти рельс в темноте, то можно не беспокоиться, что их заметят. Выйти из поселения в потемках тоже будет намного легче, а алиби в виде перепившего Яромира у группы уже было.

Они вышли из дома и направились в лес. Как и предполагал крамольный, никто по пути им так и не встретился. Было решено пойти не напрямую к рельсам, а сделать небольшой крюк через поля, так меньше шансов заблудиться. Источник света на всю группу был один – небольшая лампа, которая плохо справлялась со своей задачей. Если бы эти места не были знакомы каждому из заговорщиков, то они бы точно потерялись в полной темноте. Вдалеке раздался гул. Машина застряла где-то на полпути, так и не добравшись до города. Яромир пригнулся и закрыл уши. Ему показалось, что он услышал своих хозяев в темноте, что они решили призвать его, забрать его разум. Остальные тоже вздрогнули, испугавшись.

Когда до рельса оставалось около двух километров, преступники увидели огни дежурящих солдат. Участок дороги, который еще несколько дней назад не охранялся, оказался практически полностью под контролем солдат. Подрыв рельса неожиданно стал в разы сложнее. Крамольный встал во главе отряда, заменив Чеслава, отобрал у него лампу, потушил ее и пошел в сторону ближайших зарослей.

– Не понимаю, почему ты не позвал попугая. – Райна скрылась за кустами, не сводя глаз с огоньков вдалеке.

– Он не хочет поступать плохо, а разрушение участка рельсов – это нехорошо. Сказал, что решать проблему нужно другим способом.

– А приказать ему ты не мог?

– Нет. Нельзя заставлять участвовать в таких делах. Все должны действовать по своей воле. Так проще.

– Но…

– Идем! – приказал крамольный и направился в сторону рельсов, согнувшись так сильно, что заболела спина. Остальные мятежники отправились за ним. Большинство держало в руках садовые инструменты вместо оружия. Естественно, толку в бою от них не будет, но так спокойнее. Фонари стражи освещали участок каждые восемь минут. Слишком мало, чтобы спокойно заложить взрывчатку. Бомба была сделана так, чтобы взорваться ровно в тот момент, как трирельс проедет место, что казалось хорошим решением. К сожалению, подобный сложный механизм требовал закладки при свете фонаря. Группа быстрыми перебежками добралась до путей. В такой темноте они бы проскочили мимо, если бы не один особо неудачливый деревенщина, ударившийся о металл. Чеслав, несший бомбу, присел к рельсам и достал фонарь.

– Не включай свет, – прошипел Яромир.

– А как я увижу, что куда втыкать?

– Тыкай на ощупь. Нас увидят за километр.

– И услышат за два, – раздался сзади грубый голос стражника. Еретик повернулся, но никого не увидел. Он отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от невидимого удара. Со всех сторон начали доноситься звуки битвы. Крестьяне размахивали своим импровизированным оружием. Кто-то, самый умный из их группы, включил фонарь. Тот осветил несколько метров, и Яромир смог разглядеть силуэты сражающихся, хотя правильнее было бы сказать умирающих и убивающих. Крестьяне не могли ничего противопоставить охране, их инструменты ломались, одежда рвалась, а конечности отлетали. Один из солдат увидел крамольного, лежащего на земле, и направился к нему. Яромиру стало страшно. Инстинкты взяли верх, и он выстрелил из самострела в грудь бойца. Все отвлеклись на громкий звук, дав мятежникам шанс на бегство.

– Бежим! – крикнул мужчина, вскакивая с земли. Те, кто еще оставался жив, кинулись за ним, бросая оружие.

Яромир бежал настолько быстро, насколько мог, забыв о своих товарищах. План уже невозможно было осуществить, поэтому крамольный спасал свою шкуру. Он побежал в лес, не останавливаясь и не обращая внимания на ветки, царапающие его кожу. В голове была ужасная мешанина. Он мчался изо всех сил, но не смог оторваться от стражников, преследующих его. Его сбили с ног и связали.

Глава 16

– Привет. Чего ты тут? – спросил Лот, садясь на землю. Когти неудобно врезались в грунт, причиняя попугаю дискомфорт.

– Грущу, – великан протянул птице кружку с водой.

– Понимаю. Слушай, весь вечер хотел спросить. Почему у тебя волосы стали темнее? Да и они какие-то…

– Синие? У меня часто такое. То блондин, то брюнет, то шатен. Пару раз волосы становились рыжими. А вот почему, я не знаю. Думаю, это тоже от отца досталось. Высокий рост, странные волосы и длинный мизинец.

– Мизинец?

– Да, вот, на левой ноге. Смотри, – гигант показал Лоту длиннющий палец, в котором было четыре фаланги.

– Жесть! Он просто огромный. Как ты его в ботинок умещаешь?

– Сгибаю несколько раз. Вот видишь, теперь он лишь немного длиннее большого.

– А он всегда был длиннее остальных?

– Не знаю. Я заметил в семь, а мои ноги никто не рассматривал. А ты имеешь какие-то странности для… птицы?

– Нет. Серые перья. Клюв. Когти. Нюх. Говорю. В общем, все как у порядочного попугая. Эй, ты чего?

– Я… я не знаю, что делать! – великан заплакал.

– Из-за ареста Яромира с компанией или смерти Чеслава?

– Ты думаешь, его все-таки убили? Это же только слухи.

– Я слышал разговор Рехора с…

– Кого?

– Коменданта. Вот. Он говорил со старейшиной и сообщил, что у одного из арестованных было смертельное ранение. А потом я слышал, как старейшина плакал в своем доме, так что, думаю, это из-за смерти сына.

– Это лишь предположение.

– Как знаешь. Я не настаиваю.

– Все очень грустят. Комендант приказал старейшине отдать половину запасов зерна. Говорят, что с голоду зимой не дадут умереть, но я не верю. Кажется, все кончено. Я хочу им помочь, но не знаю как! Райна совсем себе места не находит. Она в шаге от того, чтобы с ножом в город пойти в одиночку.

– Им нужно время смириться с ситуацией.

– Когда они успокоятся, будет поздно. Самые умные уже ищут работу в городе. Теперь жилье дадут не бесплатно. Это ужасно. Я просто не знаю.

Лот опустил голову. В его голове складывались все возможные варианты событий. В деревне птице оставаться нельзя. Попугаи всегда были северными птахами. Они могут разгрызть скорлупу любого фрукта, но в средних широтах им делать нечего. Еду можно найти в городе, но лететь к коменданту невероятно страшно. Птица уже понимает немного в крамольных учениях, а спрятанная в избе книга делает из Лота потенциального преступника. Он слишком слаб и глуп, у него нет идей. Кроме одной.

– Я знаю, кто может нам помочь, – прошептал попугай.

– Что?

– Когда Яромир рассказывал об этом месте, он упомянул некого древнего воина, которого приблизили к хозяевам. Он очень близок и к нашему миру, поэтому мы с ним можем поговорить. Он способен помочь. Хозяева умные, они создали наш мир. А дух – почти один из них. Значит, тоже умный.

– Ты сейчас серьезно?

– Абсолютно. В книге Яромира есть ритуалы, с помощью которых можно связаться. Далеко не все приводят к сумасшествию. Книга может быть хорошим выходом. Только я ее открыть не смогу. – Попугай грустно показал на неподстриженные когти.

– А я читать не умею. Давай Райне расскажем! Она и читать умеет, и руки у нее хорошие.

– Ты просто хочешь привлечь ее к делу?

– Да.

– Так в следующий раз и говори. Я не хочу, чтобы ты давал ей лишнюю надежду. Мы пока сами не знаем, сработает ли идея. Ты куда? – Попугай попытался взлететь и догнать великана, который побежал со всех ног в сторону деревьев. Лот проклинал себя за то, что не заставил своего владельца постричь его и почистить до ареста. Летать, есть, ходить становилось тяжелее. Птица смотрела вслед счастливому селянину и вдруг поняла, что не хочет останавливать обладателя длинного пальца.

Лот посмотрел на горизонт, где начала вставать луна. Он задумался о своих собратьях. В Усть-Горе каждого попугая бесплатно приводили в порядок, но в тропиках людей почти нет, а значит, умнейшим существам в материальном мире после земмеров пришлось самим разбираться с проблемами своего тела. Только вот неизвестно какими.

Птице удалось оторваться от земли, лишь когда луна полностью показалась, освещая мир. В этот момент коменданты вставали на новую вахту, стражи ночной смены уступали место своим утренним сослуживцам, а крестьяне должны были начать работать в поле, но только не в ближайшей деревне. Лот услышал шум толпы задолго до того, как долетел до поселения. Люди собрались вокруг обеденного стола, где еще четыре дня назад крамольный рассказывал интересную историю про новый дом насекомого. На столе, возвышаясь над всеми остальными жителями, стояла Райна, рассказывающая план. Выглядела она слегка пугающе. Заплаканные глаза, лихорадочный румянец, порванная в некоторых местах одежда… Но в ее движениях была уверенность, а на лице – широкая улыбка.

– Когда ритуал закончится, с нами свяжутся. Мы сможем попросить помощи. Все вы слышали, что рассказывал Яромир. Хозяева мудры, они помогут.

– А что если он соврал? – выкрикнул один из сельчан, тощий и низкий темноволосый мужчина, держащий за руки своих удивительно высоких и мускулистых для своего возраста рыжих сыновей.

– Именно! Мы и так на плохом счету! Не хватало нам с ересью связываться! – поддержал его опасения староста.

– Тогда бы он не помог нам. Яромир взял всю вину за поступок Чеслава на себя! Он говорил, что трирельс уничтожит все. И теперь вся рыба в реке мертвая! Он говорил, что никто не прислушается к нашим мольбам. А теперь они забрали урожай! Завтра они придут убить нас! – на крик Райны толпа ответила аплодисментами. Кто-то, особо озлобленный наказанием, даже выкрикнул несколько матерных выражений. За ним зазвучали еще голоса, а затем еще. Большая часть поддерживающих состояла из стариков, не желающих изменений, и молодежи, ненавидящей казначея за наказание. Тут же кто-то начал вспоминать другие выражения крамольного. Лот прекрасно их понимал. Еретик почти никогда не ошибался в мелочах, оказался прав и насчет трирельса. Возможно, он не заблуждался и насчет будущего всех сельчан.

Лот заметил, что в толпе не хватает нескольких семей, тех, кто был больше готов к переезду. Наверняка решили, что лучше побыстрее проявить инициативу. Возможно, кому-то из них повезет получить те подарки, что обещал им лорд.

– Так вы мне поможете?! – крикнула девушка, а толпа ответила ей настоящим ревом. Все напряжение, накопленное за месяцы, вырвалось. Ограничения, бедность, смерть одного из самых любимых в деревне людей – все это превратило озлобленных крестьян в толпу, готовую пойти на любой шаг. К счастью, от людей требовалось совсем немного.

– Тогда нужно сделать все как можно раньше! Коменданты наверняка захотят нас остановить. Особенно тот жирный! – крикнул гигант.

– Долой жирного! – выкрикнул кто-то из стариков.

– Долой жирного! – поддержали его остальные.

Лот почувствовал неловкость. Рехор вызывал у него странную симпатию. В отличие от Яромира комендант был приземленным, простым и оттого по-своему привлекательным. Попугай был уверен, такие жандармы просто выполняют свою работу, не строя из себя героев, спасающих мир. И оттого Лоту было неприятно слышать оскорбления. С его точки зрения, ситуация была слишком неоднозначной. Он ненавидел комендантов всем своим маленьким птичьим сердцем. Любой бы их возненавидел, увидев, как проходят чистки и как жандармы хладнокровно убивают любого, в ком слишком много крамолы. Однако подрывать пути, ставя под угрозу мирных людей, тоже было неправильно. Но мысли разъяренных и одновременно с этим дрожащих от страха крестьян потеряли всякую логичность.

– Я думал, мы тихо спросим, а потом уже расскажем всем о плане, – прошептал Лот, садясь на плечо великана. Когти попугая врезались в плоть, но гигант даже не почувствовал этого.

– Я тоже, но когда мы нашли книгу, то поняли, что для ритуала нужны люди. Много людей. Там написано, что чем больше, тем лучше. Думаем, если три сотни согласятся, то все получится. Я сказал одним, те сказали другим, а теперь все в курсе. И все за проведение ритуала! – великан улыбнулся, не понимая, как сильно ошибся. Если бы не Яромир, сумевший убедить каждого в том, что строительство трирельса грозит катастрофой, а допустить его запуск нельзя, все могло закончиться плохо. Им невероятно повезло. Крамольный блистал своей харизмой, и никто даже не подумал отклонить предложение. За несколько дней приличная деревня с нейтральным отношением к хозяевам превратилась в оплот ереси.

– Ритуал будет проведен через три часа! Надо действовать быстро! Солдаты дышат нам в спину! – крикнула девушка и спрыгнула с постамента. Она могла произвести большое впечатление, но поскользнулась на траве и чуть не упала. Ей удалось удержать равновесие, но великан, бросившийся спасти ее от падения, сбил бедняжку с ног. Толпа засмеялась. Великан смущенно встал, опустив голову. Лоту стало очень грустно.

– Нам надо поговорить в узком кругу! – он подлетел к девушке и крикнул, не останавливаясь.

– Хорошо. Лети в дом. И ты тоже давай к нам. Хочу, чтобы ты присутствовал, – сказала Райна, обратившись к гиганту. Тот просиял, и вся неловкость от падения исчезла. Парень отправился в избу, стараясь не прыгать от счастья. Попугай влетел в окно и приземлился на лавку. Девушка уже сидела, листая книгу.

– Слушай, можешь постричь мне ногти, пожалуйста?

– Ты об этом хотел поговорить?

– Нет, я хотел поговорить о том, что ты собрала всю деревню и собираешься через три часа нарушить закон.

– Вообще-то законом не запрещено общаться с хозяевами, до тех пор, пока это не вредит империи, – вмешался в разговор великан. Ему пришлось заползти в избу на четвереньках, но, похоже, он был счастлив оказаться на собрании.

– Значит, все прекрасно? – ехидно спросила девушка.

– Нет!

– А по-моему, все хорошо! Ты сам сказал, что решение можно найти у того духа…

– Вообще-то он не совсем дух…

– Неважно. Так, значит, ты хочешь, чтобы мы прекратили?

– Нет… просто… так быстро.

– Я понимаю, но так нужно. Ты поможешь нам?

Лот слабо кивнул. Девушка была права, но все развивалось слишком быстро. Райна улыбнулась, гордясь своей победой. Она быстро привела когти попугая в порядок, а потом вышла из деревни, чтобы помочь селянам подготовиться к ритуалу.

За пять часов они успели сделать очень многое. Идолы, фигурки, странные символы на досках. Райна даже смогла выучить длинное обращение на фиванском, чем похвасталась перед Лотом, продолжающим сомневаться в правильности своего совета. Девушка захотела сама поговорить с сущностью. Для этого она и решила выучить речь, и эта идея была очень самонадеянной. Одна неправильно произнесенная буква – и история закончилась бы очень плачевно.

Райна стояла на вершине холма, возвышаясь над остальными. Девушка была в платье, изрезанном специальным образом, чтобы соответствовать стандартам красоты хозяев. Лоту подобное одеяние скорее напоминало одежду бездомной, пережившей одну из ужаснейших ночей в ее нелегкой жизни. Он был уверен, что все сделано неправильно. Не могут такие великие существа, которых описывал Яромир, считать такое красивым.

Жрица стояла на холме, глядя на толпу. Крестьяне остановились у подножья холма, не решаясь пройти вперед. Большая часть из них смотрела на металлическую табличку. На ней был изображен повешенный, а снизу тянулась угрожающая надпись, предупреждающая еретиков о последствиях вторжения на территорию хозяина. Никто не смел пройти вперед. Вся решимость и злоба куда-то пропали. Вдруг один из сельчан сделал шаг, преступив невидимую границу. Это был знак остальным. Люди двинулись вперед на холм, забыв все сомнения.

Новообращенные распределились специальным образом. Они подняли ритуальные предметы над головами. Все было готово к ритуалу. Птице не нашлось в нем места. Сложно держать тяжелую деревянную табличку или еще более тяжелого идола, когда твои ноги с трудом справляются с весом собственного тела. Рейна начала громко говорить заученные слова, двигаясь странным образом. Вначале ее жестам не хватало плавности, но постепенно она начала двигаться правильнее. Ей будто помогал сам ветер. Несколько сельчан, посвященных в таинства крамольных больше остальных, стали повторять движения за жрицей, остальные – за этими ведущими, но их танец был неловким и напряженным. Однако уже через минуту на лицах некоторых еретиков появились улыбки. Лот предположил, что так на их настроение повлиял приближенный к хозяевам.

Вдруг воздух завибрировал. Птица замерла, почувствовав невообразимую силу, окружившую их за секунду. Народ начал волноваться. Многие остановили танец, замерев от страха. Присутствие кого-то, живущего по ту сторону, резко изменило атмосферу. Улыбки пропали с лиц крестьян.

– Продолжаем! – громким басом приказал великан, он не остановился ни на секунду. На удивление он, самый неловкий и неповоротливый в деревне, двигался лучше остальных. Лот не успел ознакомиться с деталями ритуала, но он чувствовал: хозяину нравится именно поведение гиганта. Это было завораживающе. Казалось, что пространство вокруг просто светилось. Вдруг попугай услышал гудящий звук, который исходил откуда-то сверху. Остальные будто не замечали шума, который становился все громче.

– Что это? – вдруг спросил один из крестьян, не переставая танцевать.

– Будто кисель заливается прямо мне в мозг!

– Я не слышу голоса, но он здесь.

– Помоги нам!

Глава 17

Рехор был на рынке, когда все началось. Все в городе почувствовали приближение чего-то большого и ужасного, злобного и жаждущего крови. По коже коменданта пробежали мурашки. Он достал булаву и огляделся по сторонам. Крестьяне торопились вернуться домой, постоянно озираясь. Большая часть из них смотрела на юго-запад. Логично было предположить, что угроза идет именно оттуда, и люди это ощущают. Однако жандарм еще не знал, какая это будет угроза.

– Эй! Ты чувствуешь это? – послышался сзади скрипучий голос Кубы. Главный комендант в городе был бледным от страха.

– Да, даю четыре дублона, что это крамольные. – Рехор пошел к городской стене, стараясь не перейти на бег. Простолюдины явно не оценили бы панику жандарма, который призван защищать их от самой страшной угрозы – их создателей и бывших хозяев.

– Естественно, они. Кто же еще? – Мужчина плохо сдерживал свой страх. Он был более чувствительным, особенно по отношению к вещам, происходящим в другом мире, чем его толстый напарник. Чувство некоего присутствия становилось все сильнее. Некоторые жители уже не скрывали своего ужаса перед сущностью.

– Давай на башню, солдатам пока ничего про крамолу не говори, – приказал Рехор.

– А если…

– Ничего не если. Пока не поймем, что происходит, незачем поднимать панику. Возможно, просто кто-то контактирует с хозяином, а это побочный эффект.

– Раньше такого не было, да и мы совсем не готовы к психам.

– Привыкай. Вся суть нашей службы – это отсутствие готовности. Эй, солдат! – крикнул комендант молодому десятнику, уставившемуся в одну точку на горизонте.

– Да! – испуганно отозвался мальчишка и посмотрел на жандармов.

– Сгоняй за капитаном. Мы пока подменим тебя. Давай шустрее! Трубу отдай! – Рехор выхватил из рук стража оптику, приставил ее к глазу и посмотрел в сторону холма, вспомнив, что там было небольшое место для связи с сущностями. Жандарм был уверен, что атаковать станут оттуда. Как и всегда в кризисных ситуациях, комендант оказался абсолютно прав. Ужас шел от холма. Оттуда к ним направлялось нечто пугающее настолько, что хотелось бежать так далеко, как только возможно. Огромное существо шарообразной формы двигалось в сторону города. Из одного бока у монстра торчала длинная конечность, что-то среднее между щупальцем и рукой, ею он хватался за землю. Затем чудовище подтягивалось. Таким образом оно передвигалось с большой скоростью.

– Что это?

– Я не знаю!

– Что это такое?

– Не знаю!

– Что это за… – Куба побежал вниз по лестнице, забыв о своем товарище. Рехор с большим трудом удержался, чтобы не поступить так же. Он посмотрел еще раз на монстра. Изображение было совсем размытым. Комендант сфокусировал подзорную трубу, после чего упал на пол. В его голове гудело. Чудовище было собрано из тел. Человеческих тел, сплетенных странным образом. Люди были еще живы. Они кричали от боли, пытались вырваться, но существо неумолимо двигалось к городу.

– Оно нас убьет! Оно нас уничтожит! Мы все погибнем! Погибнем! – заорал солдат и спрыгнул вниз со стены, приземлившись на голову. Рехор не мог сдержать эмоций. Он встал и начал бить себя по лицу. В глазах темнело. Веки становились очень тяжелыми. Комендант находился в шаге от того, чтобы упасть в обморок. Он ударил себя еще раз, чтобы прийти в себя.

Вдалеке послышались вопли, чудовище добралось до пригорода. Жандарм вновь посмотрел в увеличитель, стараясь не потерять самообладание. Удивительно, но куча тел, склеенных в очень странную композицию, передвигалась чрезвычайно быстро. Прошло меньше минуты, но угрозу стало видно намного лучше. Жаль, это совсем не обрадовало Рехора. Помимо основной твари, были еще и другие. Куча монстров, отдаленно напоминающих людей, бежала во главе основной массы. А впереди этой кучи шло нечто, что комендант сразу определил как вожака стаи.

Существо было в три раза больше своих сородичей, хотя, по сравнению с основной массой, было ничтожно мало. Чудовище напоминало медведя, но с рогами, длинным хвостом и зеленоватой шерстью. Монстр повернулся и посмотрел прямо на коменданта, будто бы понимая, где он. Жандарм побежал вниз. Нельзя было больше терять время, борясь со страхом, который все равно никуда не уйдет.

На улице было пусто. Ни одна живая душа не осмелилась выйти из своего убежища. Кто поглупее, сидел дома, кто поумнее, додумался спуститься в подвал, самые сообразительные поспешили спрятаться в крепости, а идиоты побежали в ту же цитадель, но позже, когда внутри не осталось места. Хотя в сложившейся ситуации не было абсолютно никакой разницы, где прятаться. Единственный шанс выжить – это не пустить армию за стены.

Рехор побежал к ближайшему посту стражи, не думая о разрывающихся легких. У башни стояло не меньше двадцати солдат, уже успевших надеть броню. Пятеро из них – в тяжелых латах. В таких доспехах они почти ничего не видели, а обогнать их мог даже безногий. То, что нужно, когда имеешь дело с толпой крамольных.

– Куба! – рявкнул Рехор.

– Здесь!

– Хватай этих обормотов и иди к внешней стене, постараемся не пустить их в город!

– Так точно! Выдвигаемся! Вы слышали приказ! А что ты будешь делать? – Куба решил не спорить со своим напарником. Звание и статус сейчас не влияли ни на что. Все решал боевой опыт, которого у толстяка была навалом.

– Постараюсь понять, в чем дело. Подберусь как можно ближе к той большой штуке.

– Какой штуке?

– Из тел которая.

– Что? Мы не видели ничего. Все, кто поднимается на крышу, не могут описать происходящее.

– Боюсь, скоро увидишь. Мне пора!

***

Когда ритуал закончился, Яромир сидел в камере, запертый от внешнего мира. Его поместили отдельно от остальных заговорщиков. Рядом с ним сидели воры, мошенники, лжецы. Был даже один убийца, которого все сторонились. Мужчина убил крамольного, проникшего в его сарай. Будь преступник комендантом, а не фермером, получил бы большое жалование, а так вышло нарушение права человека на жизнь. Закон суров, но это закон.

В камере было полно светящихся стекляшек, сделанных из особого материала. Свет их был очень ярким, особенно для мира, где даже солнца нет. К сожалению, свечение слишком сильно рассеивалось, а делать своеобразные фонари было чересчур дорого. К тому же сияние было очень неприятно глазу. Как итог, никто не использовал стекляшки, чтобы освещать себе путь или помещение. Однако для заключенных, от которых ждут раскаянья, все подходило просто идеально. Глаза крамольного сильно болели. Это был далеко не первый раз, когда еретика арестовывали. Наученный горьким опытом, он даже не пытался сидеть с открытыми глазами. Закрыл их сразу, как только его бросили в темницу, а при первой возможности отворачивался к стене. Так поступали многие. Естественно, тюремщики были против. Они заходили в комнату и пинками заставляли арестантов открывать глаза и поворачиваться к свету. Повезло, что он и стражникам не нравился, так что смотрели они в камеру редко.

Единственный выход – закрыть глаза. К сожалению, даже это почти не помогло. Свет проникал сквозь веки. Казалось, даже если бы отступник вырвал себе глаза, он бы все равноощущал дискомфорт. И все же Яромир чувствовал себя намного лучше, чем остальные. Один из заключенных уже давно был доведен до предела. Он стонал, кричал, бился об пол и плакал, последнее было неправильным решением. Вода делала хуже, намного хуже. Ужасная пытка. Отступник возмущался, не понимая, как подобное может происходить. В основном кодексе и гражданском кодексе империи описываются все права граждан. Довольно подробный список. И многие из них соблюдаются, но в имперских законах были исключения. Никто не будет пытать человека, пока его вина не считается доказанной, но, если судья, или прокурор, или комендант, или даже стражник с высоким званием скажет, что подозреваемый считается виновным, – все. Бедолагу тут же засовывают в светящуюся клетку, где невозможно находиться. То же самое и с вопросом крамолы. Никто вроде бы не ограничивает, но стоит коменданту сказать, что последователь хозяев представляет угрозу, – и все права на жизнь и счастье пропадают. Яромир, будучи преступником и убийцей, находился в ужасном положении, не зная, сколько ему сидеть в этом ящике.

– Да заткнись ты уже! – рявкнул убийца.

– Пусть орет, ему можно, – заступился за беднягу крамольный.

– И без этого урода плохо, а он стонет, как не знаю кто!

– А ты бы не стонал, если бы терял зрение?

– Я и так теряю! – Убийца бросился на орущего. Послышался глухой удар и возня. Яромир приготовился к вмешательству стражи, но его не последовало. Даже когда крики ослепшего сменились тихим хрипом, не предвещавшим ничего хорошего, никто не вмешался. Это было странно. Отступник знал, что к заключенным относятся хуже, чем к свиньям, но игнорирование подобного было слишком даже для стражи. Крамольный прислушался, в коридоре никто не разговаривал. Еретик вдруг понял, что слышит только заключенных. Он повернулся к решетке и открыл глаза. Свет был ужасно болезненным, но Яромир смог перебороть себя и посмотреть, что творится в коридоре. Там было абсолютно пусто. Все охранники ушли, даже не предупредив их. Удалились в спешке, оставив еду и карты на столе. Вкусную еду, которой мужчине так не хватало. Голод дал о себе знать в самый неудачный момент. Урчание живота эхом прокатилось по всей тюрьме.

Вдруг сверху донесся звук глухого удара. Было похоже, что кто-то шумел на кухне. Кто-то рычал. Переворачивал все в комнате, создавая ужасный шум. Наверное, незваный гость задел кастрюли. Заскрипел пол, затем раздалось цоканье чего-то твердого о камень. Яромир вновь открыл глаза и увидел чудовище, идущее по коридору тюрьмы. Монстр был весь в крови, а на его шипах, торчащих только с одной стороны темно-зеленого тела, висел легкий шлем. Головной убор, скорее всего, принадлежал солдату. Остается только догадываться, каким образом это произошло и насколько больно было стражу.

Монстр подошел к решетке, обхватил несколько металлических прутьев своими щупальцами, каждое из которых было разной длины, и внимательно посмотрел на заключенных. Семь глаз, хаотично расположенных на морде существа, были направлены на каждого из преступников. Яромир подметил, что гляделки были мало того что разного размера, но даже не одного цвета. Абсолютно несимметричное нечто поднялось на три задние лапы и резко опустилось, ударив тяжелыми передними по двери. Та слетела с петель и упала.

Проход был свободен, если не считать машину для убийства. Еретик подошел к монстру, пытаясь понять, не представляет ли освободитель угрозу. Никакой агрессии не наблюдалось, по крайней мере по отношению к отступнику. А вот остальные в клетке зверю явно не приглянулись. Яромир подошел к монстру вплотную и, убедившись в своей безопасности, протиснулся мимо освободителя в коридор.

– Спасибо, дружище, ты меня спас. Еще немного – и я бы ослеп. – Крамольный повернулся к своему новому другу, тот тихо зарычал и кивнул отростком, выполняющим роль головы, в сторону клетки. – Конечно, конечно. Солидарность – это самое важное. А эти… делай то, что считаешь нужным. Приятного аппетита!

Яромир пошел по коридору в сторону. На звуки борьбы и последовавшее за ними чавканье он не обращал внимания. Жертвы сами выбрали свою судьбу, когда решили отвернуться от хозяев. Если уж не признаешь власть тех, кто управляет миром, то не удивляйся смерти от рук крестьянина, превратившегося в монстра.

В тюрьме было еще несколько клеток. В каждой около десяти человек. Яромир зашел в комнату улик. Его рюкзак лежал на самом видном месте. Рядом с ним помещалось все имущество крамольного. Он взял его, небрежно сложил в сумку. Вдруг его глаза наткнулись на интересную вещь. На столе рядом с полупустыми гранеными стаканами лежала связка ключей. Еретик подумал, что один из них должен подходить к тюремным дверям. Бедняги были обречены, но крамольный мог дать им маленький шанс. Однако не ценой своего времени. Он подбежал к ближайшей клетке и бросил туда ключи.

– Откройте замок и освободите остальных.

Яромир развернулся и побежал в сторону ворот. Он не знал, что делается снаружи, но мог представить происходящее во всех красках. На улицах наверняка много крови. Ворота тюрьмы были открыты настежь. На них не имелось следов когтей или иных повреждений. Солдаты открыли створки сами, бросившись в бой. Храброе, но абсолютно нелогичное решение. Надо было держать оборону, а не нестись сломя голову на армию, которая намного сильнее. Яромир начал выходить, как вдруг услышал бормотание.

– Петь, семь, ночь, подарок, крики, крики, крики! Думаешь всякое, а потом думают, что ты сумасшедший. Я ненавижу их! Восемь, восемь, восемь, восемь! – тихо говорил кто-то. Отступник пригнулся и посмотрел в сторону, ища обратившегося. Безумец нашелся быстро. Он сидел на коленях, закрыв лицо руками. Форма на стражнике была светло-зеленого цвета. Бормочущий все еще учился военному делу. Кадет, должно быть, думал укрыться в крепости или, может, прибыл на какое-нибудь простое задание. Увидев существ и то, что они делают с людьми, юноша испугался. Тут-то его и поработили. Наверняка ему предложили безопасность. Чудовища его не тронули, но взамен у него забрали рассудок. Вдруг бедняга резко вскочил, схватил ближайший камень и начал бить им себя в висок. Раздался неприятный хруст, после чего безумец упал. Изо рта его выходила желтая пена.

– Надеюсь, тебе хватит храбрости не возвращаться. Мне жаль, что все так вышло. Когда-нибудь плохие времена кончатся. – Отступник достал кинжал и вышел на улицу, оглядывая окутанный крамолой город. Поселение сдалось ереси без сопротивления. Улицы были красными от крови и внутренних органов, казалось, что монстры даже не пытались есть крестьян, а просто начали украшать здания, как праздничное дерево. Повсюду лежали изувеченные трупы, по большей части лишенные одной или двух конечностей. Яромир недовольно покачал головой. Сложно ненавидеть комендантов, когда некоторые хозяева устраивают такой ужас.

– Наши хотя бы делают это ради благого дела.

На улице было много живых людей, тех, кто покорно принял благословение хозяев. Яромир не мог тратить время на избавление бедняг от мучений. Его ждала важная задача.

***

Рехор оттолкнул зеленое уродливое тело. Чудовище было мертво, но продолжало стоять на ногах, будто хозяева лично поддерживали его. Асимметричные монстры сражались без задней мысли. Они делали упор на свою силу и когти, а не на тактику. Это работало очень хорошо против обычных солдат, но вот коменданта одолеть с наскока не получалось. Тогда измененные решили брать числом, но и тут Рехор знал, что делать. Он зашел на пост стражи, в коридорах которого мог поместиться только один зверь, да и тому было тесно.

Булава разламывала кости так, будто они сделаны из картона. Идеальное оружие. Рехор вышел на улицу, оглядываясь по сторонам. Угроз поблизости не было, не считая гиганта, добравшегося до города. Занятый битвой комендант совсем забыл о созданном из тел существе. Рука монстра ударила в метре от солдата. Голова толстяка загудела еще сильнее, он почувствовал, как что-то пытается поговорить с ним. Не было произнесено ни слова, но смысл послания был очевиден. Сдайся и прими свою природу или погибни.

Нечто двигалось к месту обитания стареющего. Здание целиком отлили из бетона, поэтому сломать дворец было бы не так просто. Однако существо и не планировало крушить стены. Оно схватило шпиль одной рукой, после чего подтянулось. Монстр был размером со здание. Выглядело это поистине ужасающе. Рехор обхватил голову руками и вдруг закричал. Нечто насадило само себя на острие храма. Ужасный крик разнесся по всему городу. Стекла в домах лопнули, а у коменданта зазвенело в ушах. Люди, чьи тела стали частью другого организма пытались вырваться, отстраниться, сбежать от ужасной участи, но у них не получалось. Жизнь покидала крамольное создание. Раздался грохот, и крыша сломалась. Тела начали падать вниз, отклеиваясь от создания. Оно дернулось и вдруг остановилось. Все закончилось. Дворец был осквернен, погребен под стремительно разваливающимся телом монстра. В тот момент все безумие резко прекратилось.

Комендант выдохнул с облегчением. Нечто, проникающее в мысли жандарма, ушло. Голова все еще болела, но Рехор смог разобрать свои мысли. Он лег на каменную брусчатку и застонал от приятной прохлады, его больше ничто не волновало: ни кровавые украшения, ни стихающий рык чудовищ, ни лязг металла где-то вдали. Не было сил даже на то, чтобы повернуть голову. Послышался топот. Комендант с трудом открыл глаза и увидел стадо отвратительных существ, бегущих прямо на него. Он попытался встать, но ни одна мышца не желала работать. Монстры стремительно приближались. Они были похожи на огромную волну, сметающую все на своем пути. Рехор закрыл глаза и приготовился к смерти. Лязг когтей, тяжелое дыхание сотни зверей, гавканье, шипение, почти человеческий крик и даже карканье…

Вопреки ожиданиям жандарма, никто из чудовищ не тронул его. Существа просто пробежали мимо. Некоторые из них перепрыгнули через Рехора, даже не обратив внимания на мясо. Один из бегунов задел коменданта когтем, порвав камзол и рубаху под ним. Стадо скрылось за горизонтом, оставив пустой город.

Спустя час Рехор смог собраться и встать. Его потное пузо вывалилось наружу.

Он прислушался, но не смог понять, есть ли поблизости хоть кто-то. Город был пуст. Часть жителей успела убежать, часть сошла с ума, а остальных твари сожрали, после чего удалились сами. Если и остались выжившие, то их единицы. Комендант направился к дворцу, поглощенному существом. Необходимо было проверить, погиб ли гигант. Проткнутый шпилем, он не шевелился, однако продолжал представлять угрозу.

– Мне жаль, – Рехор услышал тихий голос.

Он опустился на четвереньки и медленно пополз в сторону говорящего, стараясь держаться как можно увереннее. Получалось это очень плохо, голова гудела, а конечности слушались недостаточно хорошо.

– Ох, ты же… – прошептал толстяк, когда наконец смог разглядеть человека, стоящего напротив останков огромного существа. Яромир держал в руках копье. Он разговаривал с телом девушки, ставшей частью монстра.

– Я надеялся, что удастся обойтись без всего этого. Это был запасной план. Кто из вас предложил воспользоваться ритуалом? Лот? Я много раз ему говорил, что с хозяевами можно говорить без превращения. Жаль, что это не так. Тебе ведь очень больно сейчас? Не пытайся говорить. Ты хорошо справилась. Будь Чеслав жив, он бы гордился тобой. Не каждый найдет в себе столько сил, чтобы обратить целую деревню. А теперь давай закончим со всем этим. Осталось совсем немного. Мы почти победили. – Отступник поднял копье и со всей силы воткнул его в тело Райны, та даже не пискнула, но воздух вокруг стал плотнее.

Рехору стало тяжело дышать, из его глаз потекли слезы, он лег на землю, безуспешно пытаясь сопротивляться ужасной силе. Комендант продержался десять секунд, прежде чем уснуть, не выдержав удара крамолы.

Глава 18

– До сих пор удивляюсь, что ты смог меня найти, – Яромир улыбнулся, доставая миску и флягу.

– Запах. – Лот спрыгнул с рюкзака на землю.

– Да я понимаю, что запах. Но я в лесу был, в десяти километрах от развалин. На поле цветов. В новой одежде.

– Ты недооцениваешь нюх попугаев. А твою розовую рубашку в лесу видно за километр.

– Она не розовая.

– Розовая!

– Она белая! Была такой, когда я ее из прачечной взял. Кровь повсюду была, испачкался. Но оттенок почти не видно.

– Очень даже видно. Просто не вашими глупыми глазами.

– Так мы органами меряемся? Ну-ка, посмотри на это! Что это? А? – Отступник начал демонстрировать напарнику свои руки, украшенные клеймами.

– Я и лапами справляюсь.

– Кстати, ты как когти постриг? Теперь сам можешь за собой ухаживать?

– Нет. Мне Райна постригла. – Лот опустил голову.

– Так! Не грустить.

– Да как не грустить?! Там люди погибли! Люди! Простые крестьяне умерли! Если бы не твоя книга!.. Если бы я не…

– Тише. – Еретик обнял птицу, слегка поглаживая ее по спине.

– Я так больше не могу…

– Все будет хорошо. Твоей вины тут нет. Они должны были что-то предпринять. Вышло что вышло.

– Они могли договориться…

– Не могли. Империя не допустила бы прекращения строительства. А так жители смогли показать этим городским уродам их место. Вышло плохо, но мы добились чего хотели…

– Чего?

– Поставили их на место… Их город разрушен, они мертвы, а их дворец погребен под трупами. Дворец под трупами. Символично, – крамольный усмехнулся.

– В смысле?

– Помнишь, я про стареющих рассказывал?

– Которые как старики, но не старики? Они там как-то с луной связаны.

– Благодаря им она и светит.

– Так это они ей силу отдают? – перебил отступника Лот и закашлял. Вода попала не в то горло. Попугай поперхнулся и скрючился. Яромир положил руку на спину птице и слегка постучал средним пальцем. Аккуратно. Не причиняя вреда напарнику.

– Они. Дружище, мы путешествуем больше полугода, а ты так мало выучил.

– Кажется, все эти истории не для меня. А когда мы встречаем других крамольных, те говорят вещи, противоречащие тому, что говоришь ты.

– Каждый трактует слова хозяев по-своему. Никто не знает точно, как все было. Оттого и все разногласия.

– Э! Бред какой-то. Так что там со стареющими?

– В городе был один дворец, где стареющий жил. Во время бойни здание было разрушено. Никто теперь его не восстановит.

– Так это же плохо.

– Нет, это хорошо! Немного…

– И с чего это хорошо? Остальным будет сложнее.

– И поделом! Они отвернулись от хозяев. Объявили их учения незаконными. Создали чертовых комендантов, которые убили бы нас всех, если бы могли. Раньше они были куда жестче.

– Стоп! Жестче? А та зачистка в городе, когда нам бежать пришлось?

– Раньше такие зачистки устраивали постоянно. Так вот. Они предали своих создателей, а как только солнце пропало, так провели ритуал и даже глазом не моргнули. Лицемерие! Так что пусть помирают.

– Тогда луна погаснет.

– Не погаснет. Поверь мне. Все будет хорошо.

– Говоришь, будто у тебя есть план.

– Не у меня, но план есть. Поверь мне, никто не пожалеет о произошедшем в том городе…

– Я буду жалеть.

– А не должен. Ты просто сказал, что есть ритуал для разговора с духами. Это уже Райна решила, что нужен бой, и попросила силы. Я уважаю ее за смелость и думаю, что она настоящая героиня. Ты просто сказал ей, что нужно посмотреть в книгу. Не вини себя.

– Яромир, можешь мне кое-что пообещать?

– Попробую. Чего ты хочешь?

– Мы можем теперь не влипать ни в какие истории? Хочу добраться до Усть-Горы живым и в здравом уме.

– Договорились. Обещаю.

***

Куба достал ведро и демонстративно потряс им перед лицом преступника. Тот даже не открыл глаза, что сильно разозлило коменданта. Жандарм пытал отступника много дней, добиваясь от заключенного идеального послушания. Идеальное обращение по званию, идеальный тон при общении с солдатом, идеальная мимика. Однако успех был только в первый день, потом предатель имперских идеалов стал слишком слаб и не справлялся со своими обязанностями.

– Как ты смеешь не открывать глаза, когда я с тобой разговариваю?! Тебе отрезать второй большой палец? – крикнул Куба, пиная преступника по голени. Жандарм простил бы, если бы еретик открыл один глаз. Если на половине лица красуется огромное клеймо, то сложно задействовать некоторые мышцы. Но вторая-то половина была почти не тронута.

– Не… не надо, пожа… пожалуйста, – прохрипел отступник. Он поднял голову и открыл единственный глаз. Половину зрачка уже залило кровью, а из самого глаза текла небольшая красная струйка. Куба улыбнулся. В комендантских кругах подобное называли слезами раскаянья. Настоящего. Скоро еретик расскажет все. А он точно что-то скрывает. По крайней мере, так сказал лучший сыщик из известных Кубе – Рехор.

– Знаешь, что это? Это просто ведро. Пока оно пустое, но вот я ставлю его под специальную трубу и открываю кран. Видишь, потекло? Это обычная вода. – Комендант демонстративно ополоснул руки. Он посмотрел на пленника. Тот выглядел очень плохо. Он точно не думал о таком будущем, когда поедал людей, превратившись в отвратительное чудовище.

– Пить, – вновь подал голос еретик, глядя на свое раздробленное колено. Комендант почувствовал закипающую внутри ярость. Как это существо, подделка под человека, смеет говорить с солдатом, опустив свою дрянную башку? Куба готов был ударить еретика по лицу еще раз, если бы не знал, что боль уже не подействует.

– Не-не. Свой стакан ты уже получил. Я предлагал тебе разделить его на несколько частей, но ты не согласился. Зачем слушать глупого коменданта, у него же совсем нет опыта в этих делах, да? Чтобы ты знал, я таких, как ты, уже десятки раз допрашивал. И каждый раз одно и то же. И ведь тебе действительно стало бы легче, если бы ты попил и утром, и вечером. А ты захотел все и сразу! – прокричал Куба прямо в уху пленнику, точнее, в половину уха, оставшуюся после прошлого невежливого ответа преступника. – Смотри, почти все. Давай теперь я задам тебе тот самый вопрос еще раз. Кто этот человек? – Куба протянул крамольному портрет Яромира, нарисованный карандашом со слов Рехора. Получилось очень похоже.

– Он пришел. Пожил с нами некоторое время. Предложил… подорвать дорогу. Чеслав… пошел. Э-э. И умер. А потом его забрала стража. После я его не видел.

– Я не верю. Где тело Чеслава?

– Не знаю. Похоронили… наверное.

– Врешь! – крикнул Куба и ударил отступника ногой в грудь так сильно, что тот вместе со стулом упал. Комендант бросил тряпку на его лицо.

– Я не знаю. Правда!

– Крамольные никогда не умирают с первого раза. Он должен был восстать и помочь начать теракт. – Комендант закрыл кран и поднял ведро. – А теперь мне нужна информация. Этого человека видели в городе во время атаки. Ты сказал, что его взяла стража, так как он сбежал от нее?

– Я не… – Преступника перебил поток воды, вливающейся ему в нос. Пытка водой была любимой у Кубы, однако применять ее считалось постыдным и мерзким. По никому не ясной причине коменданты решили, что использовать воду можно только в самых крайних случаях.

– Ну что, нормально? Ох, ну и вид у тебя. А теперь я пошел, покушаю, попью. Ты подумай пока, что с твоей жизнью делать надо. Обратная дорога еще есть. – Куба вышел из камеры и направился в библиотеку. Он чувствовал, что не вернется к пленнику. Слишком крепкими орешками оказались крамольные. Их преданность хозяевам заслуживала уважения. Если бы только они добивались своих целей другим путем, эти сельчане могли бы стать опорой города.

Куба зашел в библиотеку и ахнул от удивления. Кабинет, который на время забрал у Кубы Рехор, выглядел жутковато. На полу лежали кучи коробок с бумагами из общего архива, в которых рылся изрядно похудевший за две недели комендант. Он посмотрел на своего собрата глазами, в которых читались усталость и страх.

– Привет, старший братец от другой матери, – Куба улыбнулся и присел на корточки, чтобы быть со своим товарищем на одном уровне.

– И от другого отца, – голос коменданта был очень тихим, а зубы стучали при каждом слоге.

– Это не доказано. Давай рассказывай, что у тебя нового… и старого… Можешь рассказать, зачем тебе доступ к архивам, если не сложно.

– Да. Я уже закончил… вроде. Тут столько работы.

– Может, тебе отдохнуть? Неделя уже прошла с тех пор, когда ты выходил на улицу в последний раз.

– Нет. Тут такое… Это нельзя оставлять на потом. Ты должен узнать сейчас.

– Ты про что?

– Про зло. Чистое, мстящее всем нам зло.

– Ого. Как поэтично.

– Помолчи. Смотри сюда. Видишь этот портрет? Похож на того парня, которого я арестовал за два дня до нашествия крамольных.

– Я его не видел толком, но да… вроде. Ты описывал его похоже.

– Именно так, только вот этот портрет был сделан двадцать лет назад, когда его арестовали в маленьком городке на юге. Выглядит как-то немолодо, но об этом потом. Тяжелое время было. Неурожайный год выдался, а у богачей имелись запасы. Все кончилось тем, что случались даже голодные бунты. Посмотри, как их много было. Это же ужас. Его арестовали, когда он забрался в дом и попытался украсть кучу продуктов. Ему должны были отрубить руку, но судебный процесс затянулся. Его оставили на ночь в темнице, а с утра он уже не дышал. Положили в гроб и забыли. Портрет нарисовали, когда пытались найти родственников этого…

– Как-то не зловеще пока.

– Не сбивай! Затем произошло кое-что ужасное. Кое-кто умер при загадочных обстоятельствах. Снова его увидели пятнадцать лет назад. Точнее, кое-кого похожего. Я не уверен, что это он. Но! Но-но-но-но-но. Потом опять произошло нечто ужасное. А теперь посмотри на этот портрет.

– Тут почти ничего не видно.

– Сравни, сравни, сравни! – Рехор протянул Кубе два портрета. Его руки дрожали, а голова начала слегка дергаться.

– Это… он. Опять.

– В углу листа дата создания образа. Рисовали со слов свидетелей.

– Э-э. Тут девяностый год правления… стоп. Это же было еще до того, как солнце погасло.

– Более того! Смотри, в какой папке я это нашел. Как раз дело о погашении солнца. Пятьдесят девять подозреваемых. Поймали… сорок шесть. И он из тех, кого не поймали.

– Ты не описывал столетнего старика.

– Может, это его дед. Отец. Дядя. Да я не знаю! Но это он. Точно он. Сравни сам.

– Я вижу.

– А вот еще. И еще. И еще. Портреты, присланные в комендантские архивы со всех уголков мира. Никогда он не появлялся в соседних областях.

– Это объясняет, почему его не нашли.

– Не перебивай! Это еще не все. Появляется раз в десять лет. И вот что происходит после. – Рехор показал Кубе список событий. Каждая дата означала или восстание, или бойню, или гражданскую войну, или смерть кого-то важного. Все эти события заканчивались чем-то жутким.

– Кошмар! Насколько ужасен наш мир.

– И последнее!

– Есть что-то еще? Это уже выглядит как… я не знаю.

– Это действительно ужасно. Кажется, наш мир на краю пропасти. И этот человек хочет нас туда толкнуть. Он зло. Хозяева, левиафаны, чудовища, сепаратисты, варвары – все это ничто по сравнению с ним.

– Ты не слишком преувеличиваешь его роль? Он со своими отцами и дедами натворил дел, но не до такой же степени.

– До такой, братец. Тут цифры, но представь, сколько за ними стоит человеческих жизней. Тут много всего. Я сделал конспект. Это том первый. Я чувствую, что улик намного больше. Я уже подписал письмо, в котором попросил прислать максимум информации, которая может помочь. Перечислять не буду, но список огромный. Списки, списки, списки. И перечень городов. Чуть не забыл! – Рехор начал рыться в горе бумаг, лежащих на полу.

– Это он, кажется. – Куба поднял ногу, к туфле прилип лист, на котором были названия городов, перечеркнутые красным карандашом. – Тут штук пятнадцать не зачеркнуто.

– Всего двенадцать. Уже одиннадцать. Новости сегодня утром пришли. Вычеркни третий пункт.

– И что это за список?

– В зачеркнутых городах происходило то самое ужасное. У этого монстра нет необходимости появляться в них. Значит, нам нужно угадать тот, в который он пойдет в следующий раз.

– Да тут же города на разных концах империи. Ты годами будешь за ним гоняться. С трирельсом сподручнее будет, но все же. Его же еще искать надо, а только потом арестовывать.

– А я разве говорил, что он работает один? – Рехор усмехнулся, но получилось как-то криво.

– У него был попугай, но от них нет толку. – Куба взял с табуретки папку с отчетами, после чего сам сел.

– Этот не бесполезный. Умный парень, я таких сразу вижу. Но суть не в этом. У меня есть основания полагать, что он работает не один. Этот Яромир представляет огромную опасность, но даже он не может быть в двух местах одновременно. А эти отчеты говорят об обратном.

– Крамольные могут многое, в том числе и быть очень быстрыми или уметь мгновенно перемещаться, наверное.

– Куба.

– Да?

– Ты нормальный вообще?

– А что?

– Ты сколько лет в гимназии учился?

– Пятнадцать, как и все.

– Ты хоть раз слышал о мгновенном перемещении крамольных? Ты сказок перечитал?

– Да чего ты завелся? Я просто предположил.

– Я несколько дней искал подходящую теорию, а тут ты со своими выдумками. Какие бы странности ни творили крамольные, но такое невозможно. Не все же законы природы они могут нарушать.

– Тот парень с щупальцами на лице, который у нас сейчас в темнице сидит, с тобой бы поспорил. Он убежден во всемогуществе хозяев.

– Фанатики. Тут уже ничего не поделать. Удалось у него что-то еще узнать?

– Нет. Вот будь у нас тот великан, о котором он рассказывал, может, были бы подробности. Но я не знаю, куда этот медведь сбежал.

– Сейчас он уже может быть в сотне километров от нас, так что допроса не выйдет. В общем, теперь я попытаюсь понять, куда Яромир направляется. Затем найдем его, и я выполню задание.

– Вначале надо разобраться с селянами.

– Да? Ты же понимаешь, что это был всего лишь зверь, движимый яростью хозяев? Просто голодный пес, увидевший шматок мяса. Ты молодец, что хочешь уничтожить монстров, но это все равно что злиться на меч, которым убили. Истинный виновник – это этот… Яромир. Не уверен, что его все еще так зовут. Имена он меняет постоянно.

– Если ты уверен, что этот еретик виновен в смерти моего отца, то он уже труп.

– Не факт, – Рехор опять покачал головой и провел ладонью по щетине.

– Ты настолько не уверен в нашем успехе? Сильно же по тебе ударил провал с трирельсом.

– Не глупи. Посмотри, в скольких делах замешан он со своими родственниками, а может, и без них. Это преступник имперского масштаба, такого убивать нельзя… пока.

– С чего бы, Рехор? Рубануть по голове – и хорошо.

– Видишь ли… Я не знаю, как они все это проделали. Как он пропадает на десятилетия без малейшего следа. Как этот род продолжает дело. Чего он хочет. Ничего я не знаю! Так мало информации. Мне нужно еще время, но сначала я определю его следующий шаг. – Комендант встал с пола и потянулся. Куба еще раз подметил, что его друг сильно похудел. Рехор начал толстеть еще в последний год обучения жандармскому делу. Пока был молодым и ходил в подчинении, еще как-то держался, а вот получив тепленькое место в Новом Мизбурге, запустил себя. И вдруг такое изменение за пару недель. Рехор достал карту, на которой было множество заметок, и начал рассматривать ее. В комнате повисло неловкое молчание.

– Слушай, я тут обдумываю тактику нападения… – сказал Куба спустя двадцать минут, за которые комендант успел еще раз изучить импровизированный кабинет.

– Усть-Гора! – перебил его Рехор.

Комендант резко подбежал к своему товарищу, схватил его за плечи и начал трясти.

– При чем тут этот клоповник? – еле произнес Куба, заикающийся от неожиданности.

– Он… они… В общем, следующий удар будет там. Я готов поставить на это все жалование за десять лет.

– Отправимся туда. Но вначале я обязан разобраться с селянами.

– Хорошо. У меня уже есть план. Справимся за день.

Глава 19

До восхода луны оставалось еще сорок минут, но армия была абсолютно готова. Операцией командовал Куба, хорошо показавший себя во время нашествия. На груди главы стражи блестел орден. Было неправильно брать награду на поле боя, но офицеру хотелось похвастаться перед Рехором. Тот уже неделю сидел в своей комнате, не появляясь на публике, роясь в архивах и расследуя дело об убийствах стареющих. Толстяк переживал из-за своего провала. Ему доверили важное задание, и он справлялся, старался спасти стареющего, действовал по уставу. И все шло хорошо, пока не появились чудовища.

Комендант сидел на упавшем бревне, глядя на лес, в котором скрылись крамольные. Совсем недавно там была деревня, но, когда потусторонняя сущность вмешалась в решение вопроса с трирельсом, ландшафт слегка изменился. За два дня всю местность заняли странные деревья. Как и все крамольное, растения были неправильными. Кривые, толстые там, где не надо, с большим количеством листьев. Жандарму хотелось их сжечь, но приходилось терпеть. Если появится огонь, то еретики побегут из своего убежища. Нужно было действовать умнее.

Рехор ждал наступления. Битва была единственным способом оправдаться перед начальством, показать, что, несмотря на проигрыш, жандарм способен принести пользу. Последний шанс. По этой причине комендант сделал все для победы, забыв о жалости. Мимо прошли два стража, катящие бочку с медом Идеса. На их лицах были бумажные маски. У коменданта защипало в глазах. Даже железо не могло сдержать пары ядовитой смолы, служащей одновременно оружием и топливом. На бочках были надписи и знаки, которыми обычно отмечают воду. В лагере солдаты старались скрывать свой план, чтобы не спугнуть отступников. Жандарм увидел своего товарища, решившего отполировать топор уже третий раз за утро.

– Брат мой от другого отца! Как ты тут? – Рехор присел на сырую траву, повернулся к Кубе и постарался выдавить из себя улыбку. Он хотел казаться бодрым, но радость была вымученной.

– И от другой матери.

– Я свою не знаю, так что есть вероятность, что она у нас одна.

– Маловероятно. Я в порядке. Готовлюсь к битве.

– Наблюдатели сказали, что из их деревни никто не выходил. Все отсиживаются. Думаю, можно повременить, поморить голодом…

– Нет. Извини, что перебил. Это плохая идея. Нужно выходить сегодня. Чем им хуже, тем сильнее отчаяние. Чем сильнее отчаяние, тем больше шансов, что они рискнут атаковать первыми. Пожалуйста, не меняй план. Нам надо уничтожить их сегодня.

– В тебе говорит желание отомстить за отца.

– Да. Но я в порядке. Поверь мне. Я пойду с первым отрядом. Выпьем после битвы?

– Как и после любой победы.

– Смешно.

– Секунду! А тот почти медведь? Ты видел его?

– Да. Он в деревне с остальными. К границам не приближался.

– Отлично. Тогда вперед, встретимся на поле битвы.

– Только не задень меня своей… штукой.

– Это палица, – Рехор усмехнулся и достал трубку, набитую травами. Он снял крышку с приспособления и закурил. Амарант становился все дешевле. Комендант даже шутил, что в Усть-Горе амарант вообще бесплатный.

У жандарма было еще десять минут, прежде чем начнется наступление. Он сумел расслабиться, несмотря на напряжение, царившее вокруг. Солдаты готовились к битве. Все они сильно нервничали. Куба, который сидел рядом с комендантом, чистил свой топор. Делал это он так усердно, что становилось страшно. На лице бойца читалась одержимость и страх, казалось, мужчина сейчас протрет в металле дырку. Тревожный признак, свидетельствующий о близости крамолы. То, что он забыл название оружия, пугало еще больше.

Остальные воины были не лучше. Страх еще не ушел, а в памяти были живы образы страшных чудовищ, раздирающих плоть жителей города. После нашествия обращенные вновь изменили свой облик, став похожими на людей. Однако след ереси до конца смыть невозможно. И все же они почти такие же, как и отвернувшиеся от хозяев.

Пока Рехор думал о моральном облике своей небольшой армии, он не заметил, как луна появилась над горизонтом. Пришло время для выполнения плана. Комендант встал, потянулся и поднял руку. Затем жандарм обслюнявил палец и поднял руку еще раз. Ветер дул в лес, как и должно быть, так что можно было начинать. Солдаты, стоящие рядом с бочками, наклонили сосуды и вылили мед Идеса на землю. Токсичная смола громко зашипела, образуя ядовитый пар. Рехор быстро надел маску. Он потушил трубку и убрал ее в свою сумку. И вновь необходимо было ждать, но теперь совсем чуть-чуть.

«Может, Яромир все еще с ними? – подумал комендант, наблюдая, как облако движется внутрь леса. – Он должен был уйти, но кто знает, что у этого еретика на уме. Может быть, он во всем виноват? Все выглядит как его план. Воспользовался напряжением между городскими и сельскими, а затем подчинил их заразе. Но где он теперь? Куда сбежал? Работал ли он один? Сколько вопросов, а ответов нет. Раньше я бы порадовался, что у меня есть подозреваемый, но сейчас… Столько смертей… Я такой неудачник. Нет! Соберись, жирдяй! Ты поймаешь этого еретика! Убьешь его и вырвешь позвоночник! А потом возьмешься за птицу. Интересно, является ли Лот крамольным? От него совсем не пахнет, но он же с этим гадом. Однако он так рассказывал о муках совести. Сложно. Хорошо хоть монстры обратно в людей превратились.

Пришло время идти вперед. Солдаты медленно продвигались. В воздухе появилось сильное напряжение. Рехор шел в первых рядах. Он уже не боялся ни выстрелов из лука, ни засад. Единственной угрозой были ловушки, но серьезных опасений они не вызывали. Что могут сделать дикари, которые с войной знакомы только по сказкам? Несколько солдат попали в силки, когда прорубали путь. Передовой отряд шел меньше десятой части часа, когда увидел первого отступника.

Женщина лежала у импровизированного укрепления, сделанного из гнилых досок, сжимая топор в руках. Она была вся в крови. От газа у бедняги вытекли глаза и иссохла кожа. Ее горло было разорвано инструментом, который абсолютно не подходил для этого. От яда в шее что-то воспалилось, не давая крестьянке дышать. Возможно, в сложившейся ситуации ей было полезнее оставаться совсем без воздуха, но получилось что получилось. Крамольная еще была жива, по крайней мере об этом говорили двигающиеся вверх и вниз гланды. Сама женщина не шевелилась. Рехор прошел мимо нее, стараясь не смотреть на жертву меда Идеса. Таких, как она, будет множество, и видеть ужасы – это только портить настроение самому себе и расстраивать подчиненных.

Армия подошла к заросшему растениями поселению к тому моменту, как ядовитый газ начал растворяться в воздухе. Деревня была практически пустой. Крестьяне слишком поздно поняли, что облако дыма опасно, а когда осознали, откуда идет угроза, побежали из леса. И все же абсолютное большинство успело надышаться. Трупы были повсюду. Вонючие, скукоженные, с побелевшими волосами. Комендант продолжал шагать, игнорируя тела. Он наступал на них, ломая хрупкие кости, но старался не думать об ужасах. Газ убивает быстро. Рехор продолжал говорить себе, что это правильное решение. Самое главное в таких операциях – уговорить себя в необходимости принятых мер. Без этого комендант долго не протянет.

Впереди послышались крики. Те предатели, что вовремя увидели газ и поняли, как он ядовит, побежали от опасности. Правильное, но слишком очевидное решение. Рехор предвидел подобное развитие событий, поэтому приказал Кубе привести батальон к той части леса, куда побегут еретики. Там отступников встретили, остановили и начали усмирять, если так можно назвать убийство с вырыванием позвоночника.

– Распределитесь и ищите тех, кто укрылся! – крикнул Рехор, после чего схватил булаву, быстро оглядел ближайшие хижины и побежал в одну из них. Он выбил дряхлую, прогнившую дверь и ворвался в дом. На него тут же набросилось нечто с лицом, скрытым странными отростками. Комендант легко увернулся и с силой наступил на ногу врагу. Раздался хруст, а жандарм в десятый за день раз похвалил создателя тяжелых комендантских ботинок. Полмира в них не пройти, но в бою они незаменимы.

– Тут еще трое! Они ранены! – крикнул солдат, успевший заскочить в избу сразу за комендантом.

– Надышались? – Жандарм повернулся к двери и посмотрел на улицу. Солдаты врывались в дома, выполняя приказ.

– Нет. Надевать намордники?

– Да, а затем позови врача. Больше пленных – больше жалования.

За десять минут деревня была полностью проверена. К большому удивлению Рехора, из леса попыталась выбраться лишь половина жителей. Остальные попрятались в домах, от газа это их спасло, но армия пленила всех выживших. Еретики почти не сопротивлялись, смиренно надевая кандалы и маски. Будущие рабы империи. Операция проходила настолько хорошо, что стражи расслабились и начали шутить, обсуждать будущий вечер. Несколько самых легкомысленных даже сняли броню, чтобы было легче двигаться.

Вдруг западнее деревни раздался громкий рев. Комендант повернулся и увидел, как похожее на медведя существо бросило солдата, будто тот почти ничего не весил. Монстр подбежал к толпе воинов, поднял одну из трех правых лап и повалил ею всех поблизости, после чего вгрызся зубами в плоть бойцов.

Рехор быстро осмотрелся и увидел копье. Он схватил оружие и побежал к чудищу, которое уже окружили другие солдаты. От напряжения древко сломалось, оставив острие в плоти. Жандарм достал булаву, увернулся от укуса и ударил по лапе отступника. Послышался громкий хруст, но медведь даже не отреагировал, он продолжал пытаться укусить всех стоящих рядом. Вскоре существо окружило столько солдат, что оно поняло: победы ему не видать. Спасаясь, зверь бросился вперед, сбив коменданта и нескольких солдат, после чего побежал в лес. Комендант погнался за ним.

Он смог настичь чудовище только за городом, около дома местного мельника и его семьи. Монстр лежал на земле рядом с кучей трупов. Он был мертв, а его голову голыми руками отрывал Куба. Преуспев, он бросил башку, поднял топор и начал рубить мертвое тело. Комендант кромсал его так увлеченно, что заметил Рехора, только когда тот уже подошел почти вплотную. Куба отпрыгнул от трупа и посмотрел на своего бывшего друга безумными от кровожадности глазами. По щекам безумца текли кровавые слезы. Крамольный попытался сказать что-то, но из его рта выходили только фиванские слова. Бывший комендант посмотрел на свои руки, затем на трупы людей, от которых не исходил запах крамолы, после чего встал на колени. Рехор спокойно подошел к товарищу, погладил того по голове в последний раз, замахнулся и снес крамольному голову. Тело Кубы упало на землю и начало восстанавливаться, но комендант резко нанес еще один удар, перебив позвоночник и остановив регенерацию. После этого комендант снял маску и заплакал.

Глава 20

– И что потом произошло? – Лот с любопытством посмотрел в глаза Яромира, оторвавшись от поедания фруктов.

– Они поговорили, разобрались в ситуации, а потом решили помириться. И никакой войны. Ой, чуть не забыл. На торжественном ужине дядя одного из князей подавился вишневым пирожком, поэтому его потом всю жизнь друзья в шутку называли вишневым князем. Он обижался, но ничего поделать не мог, – Яромир улыбнулся и гордо оглядел весь вокзал, ожидая хлопков и радостных возгласов. К его огорчению, даже если сидящие на соседних местах и слушали его историю, то не оценили ее. Крамольный с питомцем сидели на лавочке, ожидая трирельса. Им повезло, что происшествие с поселенцами, решившимися полностью принять крамолу, не помешало работе остальных транспортных путей. Ближайший вокзал находился всего в двадцати днях пути. Он был в сотню раз более красивым, чем новостройка. Здание почти полностью состояло из стекла, позволяя пассажирам наблюдать за работой гигантского механизма, выпускающего облака ядовитого тумана. Лоту настолько сильно нравился вид, что он не мог оторваться. Еще лучше было то, что вокзал имел высокотехнологичную вентиляцию. На крыше, где дул сильнейший ветер были установлены специальные трубы. По ним воздух попадал внутрь, позволяя пассажирам не носить маски в здании вокзала.

– Попахивает враньем.

– Что?

– С тех пор как ты начал меня учить истории мира, большая часть рассказов заканчивалась смертью всех или большей части участников событий. А тут ты повествуешь про еще одну вражду идей, которая чуть не привела к войне, но конец счастливый.

– Вражда идеологий.

– А?

– Может быть только вражда идеологий, а не идей. Если хочешь помогать людям принять правду, то стоит говорить правильно. Какой толк от неграмотного оратора?

– Вечно ты пристаешь со своей грамматикой.

– Потом спасибо скажешь, когда начнем исправлять то, что натворили коменданты. Кстати, многие истории заканчиваются хорошо. Ты просто их забываешь.

– Назови хотя бы одну.

– История про Баклая.

– Он потерял жену, а затем его съел сом, ходящий по суше.

– Этот сом называется бэрон, как барон, только буква другая. Легко запомнить же…

– Какое мне дело, как зовут очередной вид чудовища, выползшего из океана?

– Все проблемы приходят из океана. Все монстры оттуда, если верить рассказам. Люди тоже вышли из океана.

– Будучи птицей, могу с уверенностью сказать, что это тоже проблема. Повылазили. Понастроили городов, а потом началось…

– Есть такое. А история про Баклая все же счастливая. Он же выбрался.

– А жену не вернул.

– Он и не расстроился, купил себе поле с пшеницей и всю жизнь пил с друзьями.

– Про друзей там ничего не сказано. Я бы тоже пил, если бы меня заживо сом проглотил.

– Бэрон.

– Сом с лапами. Это сом с лапами! Зачем ему было придумывать название? Эй! Табличку сменили. – Лот вспорхнул на плечо Яромира и указал крылом на стойку регистрации, где двое юношей показывали плакат с объявлением о начале посадки. Путники тут же побежали вперед, занимая место в очереди. К несчастью, их опередила дюжина человек, трое из которых были пожилого возраста. Каким образом старики с тростями обогнали крамольных – загадка вселенной, на которую не ответил бы и умнейший из хозяев.

Билеты быстро проверили, не задавая лишних вопросов. Лоту пришлось сделать вид, что он неразумен. Перевозка домашних животных была в два раза дешевле, а так как попугай не занимает кресло, а тихо сидит на жердочке, то его транспортировка обошлась в копейки. Сразу после этого начался быстрый осмотр, при котором оценивалось, насколько опасна команда. Стража решила, что все в порядке, поэтому Яромиру дали маску и пропустили в вагон. С Лотом возникли сложности, на вокзале не было защиты подходящего размера, поэтому на голову птицы просто надели герметичную сумку. Попугай почти не мог видеть и слышать, но не мог и вдохнуть яд.

– Знаешь, можно было купить место, – заворчал Лот.

– А у тебя есть деньги? Стоп, вспомнил. Твои незаконные чаевые из ресторана.

– Это почему незаконные-то?

– Я тебя купил, твои деньги…

– О, началось! – перебил его попугай.

– Да,началось. Твои деньги принадлежат мне. Я имею право тратить их как захочу.

Еретик вошел в вагон, держа своего напарника в руках. Попугай поддался инстинктам и пытался вырваться, даже поцарапал кисть крамольного. Тот снял с него странный головной убор и начал успокаивать птицу. Только спустя десять минут, когда Лот наконец-то пришел в себя, путники смогли оглядеть вагон, где им предстояло провести следующие несколько часов. Транспорт был поистине королевским, особенно если сравнивать с устаревшими дилижансами, стоящими столько же, но передвигающимися в разы медленнее. Дорогие тканевые кресла, стеклянные столики и приятный запах. Как и вокзал, трирельс был оснащен вентиляцией, однако более дорогой и с ароматизаторами. Вокруг почти не было людей, поэтому Яромир с большим удовольствием занял два подлокотника и, громко выдохнув, развалился на кресле.

– Здравствуйте, можете ответить на несколько вопросов? – тихий голос прервал попытку крамольного уснуть. Отступник открыл глаза и увидел группу молодых людей, бродящих по вагону и просящих ответить на вопросы. Яромир быстро понял, в чем дело, поэтому надел на глаза повязку и сделал вид, что успел заснуть. Если бы к нему пристали, он бы притворился немым или слепым, но проще всего игнорировать и «спать».

– А в чем дело? – спросил Лот, привлекая опасное внимание. Яромир шикнул на своего питомца, но было уже слишком поздно. Попрошайки почувствовали азарт охоты и в считаные секунды окружили путешественников.

– Слышали ли вы о недавней трагедии, случившейся два месяца назад во Врало? – спросила девушка с необычайно большими глазами. Она была похожа на щенка, пропустившего несколько приемов пищи и отчаянно клянчащего хоть кусочек мяса.

– О милостивый император, – прошептал еретик. К сожалению, молодые люди были слишком опытны и научились не обращать внимания на возражения.

– Настоящая трагедия. Хвала императору, что битвы закончились, но их последствия никуда не делись. Дома разрушены, поля посыпаны солью, а скот перебит. Люди остались без крыши над головой и без запасов. Кошмар наяву, не правда ли?

– Действительно, – попугай покачал головой, вновь вспоминая ужас, который так старался забыть. Яромир попытался прекратить разговор, но его не услышали.

– Наши правители хотят помочь, но их денег не хватает. Мы занимаемся поддержкой беженцев, а также регулярно отправляем деньги тем, кто остался в городе. Вот, посмотрите на наши блокнотики, – девушка отдала путникам небольшие тетрадки, расписанные традиционным способом. Лот обрадовался и начал с большим удовольствием рассматривать красивые узоры. Отступник тоже взял себе экземпляр, но даже не стал открывать глаза ради такого.

– Если вам не жалко, то вы можете помочь нам восстановить город. Мы будем рады любой сумме. – Глаза попрошайки стали еще больше. Даже у Яромира заныло что-то внутри, а Лот растаял.

– Конечно, я обязательно помогу. Яромир, достань мои деньги из кошелька и отдай этим милым людям.

– Может, не надо? У нас тоже с финансами не очень…

– Дай!

– У тебя…

– Дай! – в голосе попугая появились металлические нотки. Еретик сразу понял, что дальше спорить бесполезно. С такими вспыльчивыми, как Лот, это очень глупо.

– Ладно, сколько?

– Двести восьмых. – Птица гордо подняла голову.

– Не многова…

– Нет! Доставай кошелек. Устал я от твоего занудства.

– Ладно, ладно. – Яромир достал из рюкзака два небольших кожаных мешочка, на которых мелом было написано: «Сто восьмых». Он передал их девушке, которая чуть ли не завизжала от радости.

– Спасибо большое! Вы настоящий герой! – сказала попрошайка и тут же направилась к выходу из вагона, где ее ждали остальные члены группы, уже закончившие обход. Они покинули вагон так же быстро, как и вошли. Лот проводил их взглядом, после чего довольно загоготал.

– Доволен собой?

– Конечно, я спас какого-то беднягу от смерти.

– И группу подростков от трезвого образа жизни. Кстати, а кого именно ты спас?

– В смысле?

– Ты же был там, видел, что к чему. Чудовища сжирали всех подряд. Там никто не выжил, – крамольный слегка улыбнулся и снисходительно посмотрел на попугая.

– А как же те крестьяне? Я видел, что после битвы они вернулись в человеческий облик.

– О да! Точно! Как я только мог забыть? Итак, в городе есть три с лишним сотни крестьян, которые предали императора и приняли помощь от хозяев. Крамольных в мире много, возможно, коменданты позволили им уйти. Жандармы ведь славятся своим миролюбием и терпимостью. Ой, я совсем забыл.

– Что? – спросил Лот с раздражением.

– Они же уничтожили город! Сотни убитых! Дворец стареющего разрушили! – Яромир вскочил с места, а через секунду, заметив, что на него все смотрят, сел на место.

– Ладно, я понял. Там некого спасать. Я отдал деньги впустую, – попугай расстроился.

– У тебя теперь есть блокнотик за двести восьмых монеты, – отступник рассмеялся и похлопал напарника по спине. – Это должно было случиться. Радуйся, что все обошлось двумя сотнями восьмых, – Яромир не смог сдержаться и начал хохотать во весь голос.

– Да отвали ты, – проворчал Лот и начал смотреть в окно. Трирельс тронулся с места, выпустив огромное облако газа. Оно было настолько плотным, что не было видно ничего дальше полуметра за окном. С большим трудом попугай смог разглядеть силуэты рабочих, стоящих рядом с рельсами. У них были другие маски, из-за которых их головы казались больше в два раза. Единственное, что спасало их легкие при такой плотности токсинов. Спустя две минуты поезд вышел в чистое поле. Туман рассеялся, и перед пассажирами предстал прекрасный вид. Огромное поле подсолнухов раскинулось на километры вперед. Оно выглядело слишком ухоженным, чтобы быть диким полем, но ни Лот, ни Яромир не могли представить, сколько людей потребуется для сбора всех семян. Жареные семечки люди любили меньше, чем рыбу, но это все же было популярное блюдо.

Вдали виднелся небольшой форт, контролирующий незримую границу между землями людей и земмеров. Работа пограничников считалась одной из самых престижных, а вместе с тем и хорошо оплачиваемых профессий. Солдаты на границе с дикими племенами или районами, где сильны сепаратистские идеи, настоящие герои. А вот тем, кому досталась граница с земмерами, повезло. Пограничники там должны были просто сидеть целыми днями на кровати, не беспокоясь о своих странных соседях. Раз в месяц странные существа вылезали из-под земли и направлялись в форт. Естественно, поход в гости сопровождался подарками. Странными, нелепыми, нелогичными, как и сами существа, но подарками. А если кому-то из солдат удастся хоть на сотую долю понять, как мыслят эти невероятные соседи людей по материку, то пограничник может больше не беспокоиться ни о чем до самой отправки в отставку.

– Знаешь, а когда фиванская империя была в самом расцвете, там могли понимать все особенности мышления земмеров, – нарушил молчание Яромир.

– Правда? Они же такие странные, что жуть.

– Да, но для людей, которые сотрудничают с хозяевами, нет ничего невозможного. Были даже те, кто отправлялся жить под землю. Настолько хорошо они понимали этих… существ. Да и сами земмеры тогда селились в городах довольно часто.

– И никаких конфликтов?

– А какие могут быть конфликты с этими? Никаких.

– Слушай, а земмеры – они вообще кто?

– В смысле?

– Я их видел, но понять так и не смог. На людей они не похожи, на зверей и рыб тоже. Насекомые тоже не их родственники. Да даже те существа, связанные с крамолой, на них не похожи. Ты говорил, что все живые существа произошли от одного вида, поэтому и похожи. А эти… странные создания совсем не такие. Кто их родственник?

– Я не знаю, но раз нас всех сотворили хозяева, то, может быть, один из них создал и земмеров.

– Ты это про их великую мать? Или ты так пытаешься пошутить? – Лот усмехнулся, вспоминая, насколько неуклюже двигаются представители необычного разумного вида в материальном мире.

– Не шучу. Они такие же создания хозяев, как и мы все. Они помогали людям в самом начале их пути, только вот взгляды у них другие.

– Странные?

– Еще какие.

– Кстати, ты знаешь, почему их не слышно?

– Знаю.

– Расскажешь? – Перья на шее попугая начали слегка подрагивать, Лот даже не пытался скрыть свое любопытство.

– Попробую. Это немного сложно. Помнишь, я рассказывал, что все звуки в мире имеют свою частоту? Вот со звуками, которые появляются, когда существа говорят, то же самое. Земмеры разговаривают на очень высокой частоте. Тот визгливый женский голос, который мы слышим, – это их разговор басом. – Лицо Яромира стало напряженным, ему было сложно и неудобно объяснять такие запутанные вещи.

– А почему их не-бас мы не слышим? – Лот слегка наклонил голову.

– Наши уши могут слышать звуки только определенной частоты.

– И их частота слишком высокая для нас?

– Именно так.

– А почему я не слышу? У меня же слух лучше, чем у тебя. Да и лучше, чем у всех людей.

– Знаю, но, видимо, это не влияет на частоты, которые ты слышишь. Точно не уверен.

– Понял. – Попугай опустил голову, обдумывая услышанное. Некоторые рассказы были для него слишком странными. Он почти год учился у Яромира, но лучше разбираться от этого в крамоле и некоторых странностей этого мира не стал. Одно дело научиться читать специальные книги и совсем другое – разбираться в том, чего хотят хозяева. Лот даже не сумел до конца понять, почему существа, способные создать мир, не могут на этот самый мир влиять, кроме как через крамольных и их ритуалы. Он много раз задавал этот вопрос, но получал лишь один ответ – метафизический парадокс. Мол, бесконечное, нематериальное и неограниченное законами природы не может влиять на наш конечный, ограниченный и несовершенный мир. Исключения составляют ритуалы, позволяющие бесконечно малой части хозяев проникнуть в наш мир и разум некоторых людей, которые в определенной ситуации могут соприкоснуться с нематериальным. Сравнительно малая часть крамольных встречается с иными силами после смерти, чувствуя всю мощь хозяев на себе, однако Лот не смог разобраться, является этот контакт материальным или все происходит в другом месте. Его наставник не сумел нормально все объяснить. Может, для еретика это слишком сложно, а может, внятно рассказать, что происходит после смерти, просто невозможно.

Пока попугай думал о природе таинственных соседей по планете, пейзаж за окном успел смениться. Великую земмерскую степь вытеснил редкий лес, в котором встречались небольшие домики. Мимо кресел прошел проводник и предупредил, что через пятнадцать минут они прибудут в Кравинково, где их транспорт заправят. Трирельс – великое достижение науки, но и расход меда у него огромный. Людям повезло, что Идес придумал такое легкодобываемое топливо, иначе билет могли бы позволить себе только самые богатые.

– Купишь мне билет в музей? – сказал Лот прямо в ухо еретику.

– А?

– У меня больше нет денег, а я хочу посетить музей.

– Какой музей?

– Краеведческий. Он находится совсем рядом с вокзалом. Доберемся до музея, пройдемся, посмотрим там все. Даже поесть успеем, пока эту штуку заправляют.

– И когда ты только посмотреть успел?

– Когда ты сказал, что мы поедем в Усть-Гору, сделав огромный крюк. Я, кстати, так и не понял зачем. В общем, посмотрел, какие есть достопримечательности по пути, благо туристические книги есть в любом отеле. Нашу, кстати, написали всего пять лет назад.

– Понял. – Яромир наклонился к голове Лота и понизил голос: – Мы так едем, чтобы избежать погони. Рехор знает, что мы идем на запад. Он пойдет по самому быстрому пути, надеясь нас догнать. Это я тебе гарантирую.

– Настолько уверен?

– Еще сильнее.

– Ощущение, что у тебя есть опыт в том, чтобы быть преследуемым комендантами.

– Естественно, есть. Я отступник от официального учения, прямо говорящий об истинном положении вещей. Меня постоянно преследуют, вот и сейчас Рехор попытается нас сцапать.

– Но мы же не виноваты. Может, есть способ ему все объяснить, дать понять, что мы ни при чем?

– Еще как при чем. Я публично заявлял, что проблему вряд ли удастся решить мирным путем, еще и поддержал идею Чеслава с подрывом.

– Ладно, ладно. Ты чертов террорист, но я был против всего… что произошло.

– Будто я желал такого исхода. Я хотел, чтобы все прошло тихо и незаметно, поэтому и поддержал идею того парнишки. А для них ты тоже виноват. Кто рассказал селянам, как связаться с хозяином?

– А кто рассказал им и мне, что неподалеку есть хозяин? – Лот вновь начал злиться, разговор стал ему неприятен, но было уже поздно отступать.

– Значит, мы решаем, кто больше виноват? Ну что тут еще сказать? Я сдаюсь. По большей части виноват я. Мне жаль, что было столько жертв, но…

– Но?

– Как я уже говорил, они это заслужили. Смерть – плохо, но, не считая этого, все вышло хорошо. Да и смерть у большинства людей была первой, так что половина из них точно вернулась и получила право на счастливую жизнь.

– Иногда ты напоминаешь мне чудовище. Не говори таких вещей, никто не может заслуживать смерти. А еще ты забыл о комендантах? Они не дадут им уйти. Сам же говорил.

– Нет. Поэтому мы и едем в Усть-Гору. Там мы сможем спасти мир и прекратить весь этот кошмар.

– А как, не скажешь? – поинтересовался попугай, но его слов почти не было слышно из-за жуткого скрипа колес.

– Не скажу. Пора выходить. Где там этот твой музей?

Яромир встал и потянулся. Он посмотрел в окно, где виднелся красивый старинный город. Узкие улочки, маленькие каменные домики, причудливые узоры на стенах, пытающиеся копировать фиванский стиль и прославлять Дитя одновременно. Крамольный успел обрадоваться такому приятному глазу пейзажу, но вдруг заметил до боли знакомую улицу. На лице отступника появилась гримаса разочарования. Он развернулся и пошел к выходу, стараясь не подавать вида.

Путники вышли из трирельса и, пройдя через ядовитый туман, оказались на следующем вокзале. Здание было совершенно другим, не похожим на предыдущее. В отличие от богатого Врало в Кравинково не было возможности строить что-то с нуля. Лорд, уже успевший отдать огромные деньги на прокладывание рельсов и установку сложного механизма, способного менять топливо, осознал, что у него не хватает денег на строительство зала ожидания. Решение нашлось само собой, когда мануфактура по производству подушек, одеял, простыней и прочих изделий из ткани разорилась. В здании даже не пришлось ничего менять. Убрали столы, принесли больше лавочек и на этом закончили. Естественно, ни о какой вентиляции и безопасности речь не шла. Пассажирам приходилось сидеть в масках, а Лоту – вновь надевать на голову мешок.

Выйдя из вокзала и прошагав сотню метров, чтобы полностью обезопасить свои легкие, путешественники наконец сняли защиту. Рука Яромира была сильно исцарапана. В попытках вырваться попугай почти добрался до вен еретика.

– Вон тот дом! Белый, на холме, – крикнул Лот, запрыгивая на привычное место на плече своего друга-владельца.

– Вот… сом с ногами, – прошептал Яромир, глядя на музей, в который превратили одно из самых больших, а вместе с тем самых старых зданий. Настоящий дворец в сравнении с окружающими его трущобами. Похоже, что в последние десятилетия город переживал не лучшие времена, однако музей старались сохранить в том виде, в каком он был сразу после строительства. Мозаика над входной дверью, дорогие резные ставни, а также статуи в виде животных, сделанные из обычной стали, но покрытые чем-то, из-за чего казались золотыми. Было приложено немало усилий для сохранения и периодического восстановления красоты, но городская достопримечательность всегда в приоритете.

– Да. Я думал, этот особняк будет больше. Не те фиванские здания, что мы видели, но все же. – Пара направилась к дому. Помимо них, в музей шла еще целая толпа людей. Все хотели потратить несколько освободившихся часов.

– Дорогие посетители, экскурсия начнется через несколько минут! Просьба купить билеты в кассе. Все сувениры, а также полезные в путешествиях предметы можно будет приобрести в конце обхода, – сообщила очень пышная невысокая женщина с необычайно квадратным лицом, из-за которого она походила на мужчину. Она была одета в светло-серый кафтан, и вместе с необычной внешностью это делало ее похожей на коменданта. Яромиру стало некомфортно, но подавать вид было нельзя. Крамольный, боящийся комендантов, – это виновный крамольный, а то, что у любого еретика есть причины бояться вырывающих позвоночник, никого не волнует.

Путники подошли к кассе и взяли себе недорогие билеты. Даже слишком дешевые для музея, расположенного в таком красивом доме. Однако им это было только на руку.

– История данного дома начинается с двадцатого года после окончания смуты. Бедное Дитя еще не создало орден комендантов, но уже начало строить великую империю, а для этого нужно было получить сильных союзников. Именно в этот раз появился гер Кравински. Он торговал шкурами и имел несколько помощников. Сеть медленно, но верно развивалась. А когда император предложил сделку, то господин быстро понял, как получить максимальную выгоду. Видите эту картину? Это вольная интерпретация того, как выглядел рынок в самом начале строительства города. А вот тут портрет самого родоначальника. Обратите внимание на усы. Такие длинные и густые. Именно из-за них род и получил свою фамилию. «Крави» – это сокращение от самой простой формы, обозначающей густые длинные усы на лице зрелого мужчины-торговца. Кажется, там было что-то еще… Ох уж этот фиванский.

– Это еще значит, что он был женат и его первым ребенком была девочка, – шепотом подсказал ей Яромир.

– Именно. Это если мы забываем про контекст. Вы учили фиванский?

– Пытался, но это невозможно.

– Согласна. Хорошо, что Кравински решил использовать самую простую форму. Великий торговец выбрал место, которое идеально подошло бы для строительства города. На этих холмах никогда не было поселений людей, а также мест обитания хозяев и их гадких чудовищ. Оазис, свободный от ереси. Император поддержал идею и выделил из казны средства, на которые была построена эта комната. В будущем ее множество раз перестраивали, но вот как она выглядела изнутри. Как видите, никакого шика в то время еще не было, да и в самом доме было две комнаты, одна из которых не сохранилась до нашего времени. А теперь давайте пройдем в главную залу.

Группа зашла в большую просторную комнату, украшенную тонко и со вкусом. Никакого золота и огромных мраморных статуй. Мебели очень мало, но она весьма красивая и удобная. Лот с большим трудом сдержался, чтобы не перелететь на кресло и не поточить о него когти. Он успел расправить крылья, прежде чем осознал цену кресла. На одной из стен висели в ряд картины, на большей части которых были изображены женщины пожилого возраста, но также присутствовало несколько портретов семей.

– Патриарх Кравински погиб в возрасте шестидесяти четырех лет, упав с лошади во время своего похода в соседний город. Несмотря на пожилой возраст, он продолжал свое дело. За пять лет до своей погибели он расширил ассортимент. Младшие сыновья добывали шкуры, а старшая дочь делала из них разнообразные изделия. Много денег это не приносило, но то было начало. После смерти гера делом начала править его дочь Яра. Именно она заложила основные принципы производства. Идея была проста. Платить за шерсть не надо, если вы сами выращиваете овец. Переплачивать охотникам не надо, если они ваши подданные, подписавшие специальный договор. В общем, Яра была гением, но, в отличие от остальных одаренных, гением почитаемым и уважаемым. Именно она возвела большую часть этого прекрасного дома. Строили на века, так сказать. Несмотря на управление делом, ей удалось найти хорошего мужа и родить от него троих детей. Трех девочек. Они и унаследовали дело, во главе которого встала старшая дочь Ярара. Вот ее портрет. Девочка родилась с плевритом на одном глазу, из-за которого она почти ослепла к тридцати годам. Вы можете увидеть небольшую пленку на глазу. Насколько нам известно, художник не хотел рисовать такой недуг, поэтому на полотне болезнь почти незаметна. Но зато прекрасно видно колье из жемчуга. Конкретно это ожерелье является подарком, но оно наглядно показывает, какой богатой стала семья. При Яраре появились предприятия, которые расширили ассортимент. Также был открыт парк дилижансов, которые доставляли товар по всему округу. Пройдемте в столовую.

– Тебе правда все это интересно? Худшая экскурсия из всех, что я видел. Хотя дом неплох, – проворчал Яромир, глядя на стеклянные цветы, поставленные в вазу.

– Естественно. Может, здешние обитатели и не служили хозяевам, но посмотри, какую красоту они построили, – ответил Лот. Остальные люди услышали их разговор и начали сами говорить друг с другом. Ведущая встала у стены и спокойно ждала, пока шум стихнет.

– Обсуждение закончилось? – спросила дама так по-доброму, что все заулыбались и синхронно кивнули. – Вот тут можно увидеть схематичные изображения города сверху во времена Гера, Яры, ее дочери. Поселение росло как на дрожжах. К сожалению, последующие правительницы были не так успешны, поэтому город рос не так быстро. Хотя здания становились все лучше, а это очень важно. Так заканчивается этап рождения нашего города и становления градообразующего предприятия, если можно так сказать.

– А мануфактура тогда уже была? – спросил кто-то из группы.

– Конечно же, нет. Строительство мануфактуры – это еще один этап, наполненный интригами, жертвами, провалами и болью, но ознаменовавший начало новой эпохи. Я расскажу об этом почти в самом конце экскурсии. А теперь давайте поговорим о первом бунте крестьян в селе. Знаете, из-за того, что основа экономики города – это производство постельных принадлежностей, восстания назвали «мягкими бунтами». Отмечу, что они не имеют ничего общего с теми зверствами, что творят еретики. Итак, все началось с того, что одному неудачливому парню не спалось…

Группу вели по дому около часа, рассказывая чудные истории, приключившиеся с городом за несколько веков. За это время произошло событий немногим меньше, чем в Усть-Горе за все ее существование. Нашлось место даже интригам. Однажды в город приехали странствующие торговцы, которые составили конкуренцию Кравински. Однако никакого финансового роста не было. Под конец рассказа Лот начал скучать, как и другие гости этого необычного здания. Богатство быстро приелось, а предметы искусства были понятны разве что Яромиру.

– А вот здесь мы можем видеть последних представителей Кравински, – женщина указала на семейный портрет. Мать, одетая скромно и со вкусом, но одним только взглядом дающая понять, кто хозяин дома и этого города. Отец – полная противоположность супруге. Он был одет в прекрасный черный костюм с небольшими красными узорами на плечах, локтях и груди. Однако за красивым костюмом и ухоженным лицом невозможно было скрыть доброту и наивность. А между родителями стоял мальчик на вид шестнадцати лет, поразивший Лота своей внешностью.

– Яромир, да это же ты, – прошептал попугай на ухо своему другу.

– А?

– Тот парень. Это же вылитый ты, только младше, и нос другой.

– Не неси чушь.

– Скажите, пожалуйста, когда была написана эта картина? – обратился Лот к гиду.

– Примерно за сто пятьдесят лет до того, как солнце погасло. Точнее определить не представляется возможным.

– А как звали этого милого мальчика? Как он умер?

– Ярослав. Единственный ребенок в семье. К сожалению, его мать не смогла забеременеть во второй раз даже спустя годы попыток. – Женщина подошла к следующему портрету, однако Яромир с Лотом остались смотреть на Ярослава.

– Не, дружище, не обманывай. Я ваши человеческие лица прекрасно распознаю. Ты родственник ему или что?

– Потом поговорим. Идем к группе.

– Из этого мы можем сделать вывод, что Ярослав был хорошим наследником. Уже в четырнадцать он стал частью местной элиты и переехал в более крупный город. Насколько мне известно, там мальчик прослыл прилежным студентом. В восемнадцать лет Ярослав вернулся в родной город вместе с остальными наследниками городских предприятий, чтобы начать процесс наследования семейного дела.

– А в какой момент все пошло плохо? Вы же говорили, что они последние представители рода.

– В том же году. Я хотела рассказать о планах Кравински, но раз уж это не первый вопрос об упадке рода, то перейду сразу к делу. По какой-то причине Ярослав погиб в самом расцвете сил. Его похоронили в фамильном склепе.

– «Хоронить в склепе» говорить неправильно, – шепотом поправил ее Яромир, но его никто не услышал.

– А от чего он умер? – спросил Лот, желающий узнать как можно больше о таинственном близнеце своего напарника из далекого прошлого.

– Это неизвестно. Скорее всего, его смерть стала результатом интриг и конкуренции между семьями. Как я уже говорила, за право торговли боролись. Жестоко боролись. Однако точной информации нет. В любом случае его сердце перестало биться, и бедного юношу положили в склеп, откуда он вылез через несколько недель, – женщина сделала паузу, давая толпе время, чтобы ахнуть от удивления. Группа ее не разочаровала. – Именно так. Ярослав, несмотря на свою принадлежность к высшему классу, не решился отказаться от правления хозяев и вернулся в наш мир. Ужасный позор для рода Кравински. Родители попытались скрыть его и прятали мальчика в подвале. Это продолжалось некоторое время, но в какой-то момент, точно нам неизвестный, коменданты начали что-то подозревать. Они стали искать улики, с чем справились достаточно быстро. Семья продолжила покупать продукты на рынке в том же объеме, как и до смерти Ярослава. Неожиданная ревизия посреди ночи. Быстрый допрос родителей ничего не дал, а вот прислуга рассказала о подозрительных звуках в подвале. Конечно же, помощники были вознаграждены, а Кравински наказаны.

– Неужели их казнили?! – раздался возмущенный голос посетительницы музея.

– Только не в нашей империи. Они получили большой штраф и потеряли некоторые преимущества в торговле. А вот сын их к тому моменту начал представлять опасность. Крамола делает из людей зверей. Безумных, жестоких, злых зверей. Его пришлось устранить. К сожалению, Кравински не смогли завести еще одного ребенка. Так их история и закончилась. А теперь вопросы! – Гид встала в центр комнаты и осмотрела группу. Все хотели что-то спросить.

Вопросы и ответы звучали несколько минут. В большинстве случаев никакого смысла в них не было. Нелепые уточнения и детали, не интересующие никого, кроме самих задающих вопросы. После все вышли из музея. Трирельс уже заправили, поэтому пассажиры отправились на свой транспорт.

– Ну а теперь давай пойдем. В сорока километрах отсюда есть несколько ферм. Если отправимся сейчас, то… Ты чего? – спросил Яромир, снимая рюкзак и доставая бурдюк с водой.

– Мне нужны ответы. Без них я никуда не пойду.

– Так ты сидишь на моем плече, а не идешь.

– Значит, полечу в другую сторону. – Лот топнул своей лапкой по плечу товарища. Получилось очень слабо.

– Серьезно?

– Да. Ты много раз обещал рассказать о своей семье и о прошлом.

– Ладно. Будет вечер откровений, но давай поговорим, отойдя от места, где десятки людей могут нас услышать.

Лот кивнул, и они направились к дороге, где уже не было людей. Кареты, которые путники заметили на подходе к городу, исчезли. Остался лишь трирельс, начавший выпускать ядовитый газ. Сообщники отошли на небольшую поляну рядом с указателем.

– Ладно. Во-первых…

– Ты Ярослав. Это я уже понял.

– Стоп. Как?

– Он умер за пятьдесят лет до того, как солнце погасло. Ему было восемнадцать. А твое клеймо было поставлено, когда ты купил дом в Усть-Горе в сорок седьмом году до погашения солнца. Я проверял несколько раз. Руны означают именно это. Ты не можешь быть его сыном, так как тебе было бы меньше трех лет. Рановато для покупки дома. Также мы ходим вместе уже год, за это время я хорошо изучил твой запах. А попугаев нюх настолько хорош, что я смог сравнить его с запахом мебели в доме. И он очень похож. Очень, Яромир. Крамольные живут долго, но не двести с гаком лет.

– Вот это ты детектив.

– Где мои ответы?!

– Ладно. Вот теперь точно все говорю. Да, я когда-то носил имя Ярослав. У меня вообще много имен было. Я действительно тогда погиб, потом воскрес, потом меня почти поймали коменданты, но я убежал. Только вот родители меня не прятали.

– В смысле?

– Я прятался в склепе, а когда захотел есть, попытался проникнуть в дом. Родители меня увидели и устроили истерику. Для них моя жизнь стала позором. Меня выгнали и даже еду и деньги на дорогу не дали.

– Звучит грустно.

– Ага, предательство. Однако от комендантов их это не спасло. Когда все вскрылось, их решили отправить на рудники. Тогда коменданты были суровыми, и их не останавливали чины и деньги. Отец вроде пытался сопротивляться, поэтому его убили.

– Ого. А что с тобой?

– Я побежал в лес, где меня долго искали. Надо было прятаться, и я залез в барсучью нору.

– Что?

– Прямо под землей. Там было пусто, и меня никто не видел. Однако меня продолжали искать. Пришлось учиться прятаться. Я сбежал в соседний город, там встретил группу таких же отступников.

– Каким образом ты столько прожил? Хватит ходить вокруг да около.

– Видел цикад? Они проводят годы в спячке. Вот тут такой же принцип. Сплю десять лет и больше, не старея и не страдая от голода и жажды, а потом просыпаюсь на пару лет с лишним. Один из самых сложных ритуалов крамольных. Я быстро понял, что, просто существуя в этом мире, я нахожусь в опасности. Поэтому я много работал, чтобы получить честь научиться долго спать.

– То есть в этом году…

– В следующем. К тому моменту я должен успеть спасти мир.

– Знал, что ты мудр не по годам.

– Я не жил все это время, а просто спал. Я ничем не отличаюсь от тебя или этих предателей хозяев.

– А та девушка, что тебя убила, кто она?

– Наемный убийца. Интриги и прочее. Есть еще вопросы?

– Есть, но я подожду. Хочу их обдумать.

Глава 21

Игнац сидел на стуле, держа в руках портрет учителя, и размышлял о своем положении. Перед ним стояли две большие проблемы. Первая – это потеря бухгалтера, который не смог покинуть город у левиафана. Лидер организации так и не узнал, что увидел в свете тени от тени хозяев его протеже. Может быть, далекие картины прошлого, может, кого-то из своих знакомых, а может, и вовсе мир хозяев. Краешком глаза, совсем немного, чтобы не сойти с ума. Первые часы после пробуждения он вел себя нормально, но вечером подошел к своему начальнику и попросил разрешения остаться в городе. Юноша решил помогать жителям и вести обыденную жизнь слуги хозяев. Как бы Игнац ни старался, он не смог уговорить юношу остаться, да и невозможно это, когда разум человека соприкасается с миром по ту сторону.

– Эх, если бы на этом все закончилось! – Преступник не чувствовал грусти из-за потери ученика, их он сменил очень много, но вот утрата такого талантливого математика… Она ударила по организации почти так же сильно, как произошедшие в Усть-Горе события.

За то время, пока Игнац отсутствовал, положение слегка изменилось. Как и ожидалось, Лев, получив широкие полномочия, начал раздавать приказы и решать проблемы по-своему. Он приказал своему знакомому, обычному грабителю и вору, которому место на эшафоте, избавиться от шантажистов любым возможным способом. Уголовник решил, что лучшим вариантом будет убийство любого, кто занимается вымогательством, независимо от суммы и серьезности угрозы. Конечно, это помогло, но ущерб, вызванный действиями Льва, был значителен.

– Как? Как он посмел нападать на комендантов? – крамольный будто бы спрашивал у своего учителя, приказавшего никогда и ни при каких обстоятельствах не идти против комендантов. Сколько бы денег ни было у организации, сколько бы людей ни нуждалось в их голубом амаранте, власть комендантов всегда будет сильней. И что теперь делать? Убийство двух жандармов может обернуться уничтожением всего. Их контору стали искать намного старательнее. Система, построенная учителем, тормозила любое расследование, но уже несколько убежищ было уничтожено.

Вдруг Игнац услышал скрип наверху, кто-то открыл дверь в личное убежище крамольного. Преступник аккуратно положил портрет учителя на тумбу, встал с кровати и медленно пошел к двери. Он испугался, что кто-то из комендантов смог узнать адрес его жилья. Но как? Место, где он скрывался, знали лишь он и учитель. Миг – и в голове все прояснилось. Резня у трирельса, проникновение в убежище. Это не может быть кто-то другой. Игнац прислушался и услышал, как приводится в движении механизм. Правильно и безошибочно, так же привычно, будто поворачивали ключ, а не выполняли множество непростых движений. Раздался финальный щелчок, и дверь открылась.

– Ох, что за вонь? Как тут кто-то может жить? – раздался из проема голос, который не принадлежал учителю. Преступник среагировал мгновенно, бросившись вперед с кулаками. Он повалился на землю вместе с гостем и начал бить его кулаками, яростно и безжалостно, стараясь оглушить врага, прижатого к полу.

– Отвали, псих, – тот же голос сверху. Крамольный опешил и поднял голову. На него уставился серый попугай, в глазах которого читался страх.

– Что? – Игнац застыл на месте, опустил голову и увидел знакомое лицо.

– Привет, дружок-пирожок. Можешь отпустить меня? – Яромир улыбнулся.

– Учитель!

– Ты уже старше меня, можешь обращаться по-другому. По имени, например. А еще мог бы слезть с меня, если тебе не сложно.

– Да! Простите мою выходку!

– Скотина! Чего ты на людей бросаешься? – птица продолжала ругаться, царапая пол своими когтями и распуская перья. Попугай всем старался показать, насколько он зол.

– Я же не знал, что это учитель.

– Кто? – Лот перестал двигаться.

– Так меня звали здесь. Никому не понравилось имя, которым я представлялся, поэтому придумали такое прозвище, – объяснил птице хозяин.

– Теперь его зовут Яромир. Как по мне, имя более чем хорошее.

– Нет. – Учитель встал и снял свой плащ. Он прошел внутрь так спокойно, будто не отсутствовал здесь десять лет, сел на кровать и посмотрел на двух своих учеников. – Теперь, когда мы в самом конце пути, надо снова изменить имя. Уверен, теперь Яромира будут искать, а значит, пора избавиться от него. Зовите меня Ярослав.

– Как…

– Ага. Как в самом начале. Сделал круг.

– Круг? – непонимающе спросил Игнац.

– Неважно. Нам надо обсудить план.

– Так быстро?

– Да. Все традиции и знаки вежливости будут потом. Время поджимает, мне скоро пора уходить. Лот, ты не мог бы подождать здесь? Комната для разговоров все еще цела?

– Да, там такая же звукоизоляция.

– Прекрасно. Пройдем. – Ярослав быстро подошел к стене и открыл еще одну потайную дверь. Та противно скрипнула, давая понять, что механизм не использовался с тех пор, когда учитель появлялся в Усть-Горе в прошлый раз. Основатель организации посмотрел на своего заместителя и кивком пригласил его внутрь.

– Можно я пока пролечу над городом еще раз? Хочу вновь увидеть их базар.

– Понравился же он тебе. Лети, там небольшой рычажок около двери, думаю, даже птица сможет нажать на него.

– У тебя новый напарник? Раньше ты путешествовал в одиночку, – в голосе преступника прозвучали нотки обиды и зависти.

– Да. Он славный. Единственный плюс империи – это запрет на поедание разумных птиц. На Лота можно положиться, пусть он и не хочет действовать нашими методами. А мы как раз о них. Говори, что творится в городе.

– Обстановка такая же, как и в прошлый твой визит. Все вроде хорошо, но организация вот-вот будет уничтожена. Коменданты мешают, людей не хватает, а доверять никому из подопечных я не могу.

– Действительно, то же самое ты говорил и в прошлый раз, прям слово в слово. Тогда ты сделал из мухи сома с ногами, думаю, сейчас тоже, – Ярослав усмехнулся и взял стопку бумаг, лежащих на комоде. – Это ваша отчетность? Выглядит очень неплохо. Ты стал опытнее в ведении документов.

– Их вел не совсем я. Я только проверял их. Чтобы цифры сходились и не было никаких тревожных звоночков.

– Тревожных звоночков? Например? – спросил крамольный, не отвлекаясь от бумаг, ему не составляло труда поддерживать разговор и считать одновременно.

– Как-то раз пришли данные с плантаций. Один участок, которым занималось двадцать человек…

– Ты все-таки понизил количество рабочих?

– Да, но сделал участки меньше и увеличил их количество.

– Так сложнее контролировать.

– Но меньше риск. Вы думали над этим еще давно, а я решил, что наша организация может позволить себе подобное.

– Хорошо… хорошо. Так что там с примером?

– На том участке эффективность увеличилась в два раза в короткий срок. Я вначале обрадовался, но быстро осознал, насколько все подозрительно.

– И что там произошло?

– Так проявлялся их психоз. Они работали, забыв об отдыхе, а затем массово сошли с ума, но отряд быстрого реагирования уже был отправлен.

– Молодец. И ты понял это по бумагам? Так здорово. Я горжусь тобой. По документам все очень хорошо, весь город покупает амарант исключительно у нас.

– Те, кто имеет лицензию, продают за слишком большую цену. А среди крамольных у нас монополия.

– Неужели никто не пытается спихнуть тебя с трона?

– Было несколько амбициозных юнцов, но долго они не протянули.

– И как был решен вопрос?

– Просто несколько душевных разговоров. Все оказались такими понимающими, что я даже удивился.

– Авторитет сработал. Я уверен. Ну, в общем, все прекрасно, так что можно закрывать.

– Закрывать? – Игнац закашлял.

– Смешно. Я решил закрыть нашу организацию, и в этом мне нужна твоя помощь.

– Я не понимаю. Зачем закрывать?

– Такой у меня план. Для него нужно резко прекратить всю нашу деятельность.

– З-зачем? Так и планировалось с самого начала? Зачем? – Игнац почти перешел на крик, но остановился, почувствовав холодный взгляд своего наставника.

– Если ты перестанешь задавать глупые вопросы, то я все объясню. Раз! Два! Успокоился? Я два года путешествую с попугаем, который постоянно достает меня расспросами. Я приехал в город, где когда-то осознал свое предназначение, в город, в котором я начал свой настоящий путь, в город, где я доверил все свои дела тому, кого готов был бы назвать сыном. А теперь даже он будет меня перебивать? Не позволю! – голос крамольного вновь стал отстраненным и скрипучим, словно у тех бедняг, что отдали свой разум хозяевам. – Извини за излишнюю эмоциональность. Я так близко к цели и поэтому на взводе. Ух! Я не планировал этого, когда создавал организацию. Я бы не смог скрывать от тебя такие вещи в первые годы нашего знакомства, хоть ты и был ребенком. Как же ты изменился! Мне нужны были деньги, а амарант мог их принести.

– Сейчас он приносит намного больше. Весь город покупает его. Ты богаче половины казначеев Усть-Горы.

– Потому что все покупают его у нас, я и решил все закрыть. Помнишь, как я с командой… решил проблему с тем стареющим из столицы в самом начале своего пути?

– Воспользовался народным недовольством из-за высоких налогов. Начался бунт, во время которого кто-то из твоих знакомых пролез в храм и… решил проблему с помощью тяжелого камня. С тех пор стареющих и охраняют как могут.

– А чем недовольны люди в Усть-Горе?

– Ничем. Тут все очень даже хорошо в сравнении с… нет.

– Именно так. Сами создадим то, чем народ будет недоволен.

– Но они будут недовольны нами! Я не хочу получить булыжником по виску.

– Это если узнают, кто дал приказ. Ты же говорил, что у вас проблемы с комендантами. Вот убеди всех в их виновности. Многие и так их ненавидят, поверят без проблем. Будто в первый раз подобным занимаешься!

– В таком масштабе в первый раз. Начнется же хаос.

– Того-то нам и надо, – Ярослав улыбнулся, даже не подозревая о том, что его слова слышал Лот, затаившийся в доме.

***

Рехор сидел на дорогом кресле в кабинете главного коменданта Усть-Горы, вспоминая о своем шезлонге, который куда удобнее. Он должен был принимать странного гостя, который прилетел прямиком в цитадель под утро и, случайно услышав, как два новобранца обсуждают коменданта, провалившего дело о трирельсе, настоял на встрече именно с ним. Настоял в очень грубой форме, что должно было обернуться избиением или еще чем похуже.

– Вот он. Мы заперли его в клетку, но, если надо… – Личный слуга Рехора зашел в кабинет, держа огромную птичью клетку в руках.

– Не надо. Кто знает, что он выкинет. Молодец, комендант, а теперь оставь нас одних. – Жандарм дождался, пока хлопнет тяжелая дверь, и присел на корточки, чтобы смотреть попугаю в лицо. – Приветствую, Лот, гражданин империи. Явился с повинной?

– До сих пор не забыл? Это было почти два года назад. Невежливо вспоминать такое.

– Решил припомнить, раз уж ты тоже надумал вести себя невежливо. Зачем ты прилетел?

– Узнал кое-что очень важное. Я бы даже сказал, тут высшая важность из возможных, – каждое слово Лот произносил так убедительно, как только мог. Конечно же, он управлял интонацией совсем неумело, а по сравнению со своим знакомым еретиком попугай выглядел абсолютно глупо. Однако ему удалось привлечь внимание коменданта.

– Я мог бы арестовать тебя прямо сейчас за содействие твоему другу Яромиру. Ты в курсе, что он объявлен в розыск на всей территории империи, а также независимых островов?

– Что? А! Я как раз об этом… вроде того… Это будет полезно вам.

– Решил пойти на сделку со следствием? – сказал Рехор, слегка ошибаясь насчет мотивов птицы.

– Я просто хочу предотвратить то, что было там… – Лот опустил голову, пытаясь побороть воспоминания.

– Смерть стареющего?

– Ты знаешь?

– Ага. Как раз из истории про трирельс. Так ты понял, что убийства стареющих – это глупо и не имеет смысла?

– Я не знаю, имеет это смысл или нет, но я не хочу кровопролития. Предотвратить его я и пришел… прилетел… хотя меня принесли в клетке. В которой тесно!

– Она рассчитана на взрослых особей тигровых орлов, так что для тебя она даже великовата будет. Я рад, что в этот раз мы хотим одного и того же.

– Согласен. Я готов сказать, где сейчас прячется Яромир. Вы сможете его арестовать и предотвратить резню.

– Но?

– Но я хочу полного отказа от насилия. Полного.

– Так и есть. Не будет Яромира – не будет бойни.

– Я не хочу, чтобы его казнили. Этой истории не нужен еще один мертвец. И без пыток. Просто заприте его где-нибудь, и пусть проживет долгую жизнь в тех условиях, в которых живут заключенные, не совершившие тяжелых преступлений. Если арестуете кого-то еще, то с ними должны обращаться так же.

Рехор задумался, решив повременить с ответом. Сделка выглядела соблазнительно. Усть-Гора и раньше была местом, где коменданты не могли снизить уровеньпреступности. В узких закоулках, тайных фиванских пещерах, древних развалинах и трущобах мог найти прибежище любой преступник. Чего стоили торговцы амарантом без лицензии, которых расплодилось так много, что даже имперские компании перестали зарабатывать. Некоторые жандармы и вовсе выдвигали теорию, что в городе появилась настоящая крупная организация, которая полностью подмяла под себя торговлю. Все было так запущено, что даже приведи Рехор целую армию, он бы не смог выжечь ересь в городе до конца. Но кто даст ему армию? Все, чем он располагает, – это небольшой гарнизон. Искать в этих условиях такого хитреца, как Яромир, сложная задача. Комендант даже не был уверен в том, что крамольный в городе. И вдруг такая возможность. Но оставлять Яромира в живых? Его? После всего, что он сделал? Любого еретика приговорят к самой страшной казни, которая будет длиться неделями, даже за десятую долю тех преступлений, что он совершил. И даже имея достаточные полномочия, комендант потеряет репутацию, пойдя на такой сговор. Но избежать крови…

– Я согласен. Я лично прослежу за приговором, но только после расследования. До тех пор его безопасность будет гарантировать мое слово.

– Хорошо.

– Мне пожать твою лапу или…

– Нет. Считай, мы уже договорились.

– Отлично. Теперь давай поговорим о деталях. Где он?

– Есть один дом на другом конце города. Я не знаю адреса, но могу показать.

– В квартале крамольных?

– Да. Там неподалеку огромные развалины, кажется, посвященные левиафану.

– Это мне ни о чем не говорит, чудовищу поклонялись во всем городе. Даже здесь есть несколько древних зданий, где раньше поклонялись этой… твари. Благо его уже несколько веков не видели в городе. Мы пошлем с тобой человека, покажешь ему место, а затем полетишь по своим делам. Ты все еще в его команде?

– Да… ну… он так считает.

– Пусть продолжает. Не давай ему поводов для беспокойства. Если понадобится что-то еще, то лети сюда, только повежливее с охранниками.

– Хорошо, – сказал Лот.

***

Когда попугая выпустили из цитадели, к нему тут же подошла женщина, одетая в обычный торговый халат, разве что слишком поношенный. Она выглядела настолько обыденно и неприметно, что взгляд птицы на ней не фокусировался. Стоило Лоту отвести глаза, и он начинал думать о другом.

– Настоящий профессионал. Вот уровень интриг среди некрамольных. Но стоит ей зайти на территорию… – прошептал попугай, приземляясь на корзину рядом с разведчицей. Они кивнули друг другу и отправились в путь. Лоту пришлось перелетать с крыши на крышу, постоянно ожидая свою спутницу. Теперь, когда ему не надо было лететь вперед, переживая насчет будущего, он смог оглядеться и посмотреть на Усть-Гору более подробно. Он жил в другом районе, ближе к местам обитания попугаев, поэтому город для него выглядел абсолютно незнакомым. За те полчаса, что потребовались на путь до крамольного района, Лот так и не сумел перестать удивляться быту этого северного города. На улицах были тысячи или даже десятки тысяч людей, постоянно куда-то спешащих. Повсюду раздавались крики продавцов, говорящих не только на главном языке. Они продавали, кажется, абсолютно все. Пряности, драгоценности, фрукты, ковры, одежда, книги были самым ходовым товаром. Однако больше всего попугая удивил рынок рабов, через который пришлось пройти. На севере торговля рабами все еще была разрешена, пусть и с ограничениями. Бороться с ней было не так сложно, как с крамолой, но даже самые ярые сторонники императора не рисковали связываться с грязной торговлей. Среди товаров были также и обскуры, которых начали массово отлавливать после выяснения их разумности. Конечно, подобный расклад сильно расстроил Лота.

– Вот против чего действительно стоило ему бороться.

Не успели они отдалиться от цитадели, как Лот почувствовал запах голубого ладана. Самый популярный вид досуга во всем городе. Один лишь этот аромат уже мог быть отличительной чертой Усть-Горы, несмотря на то что и в соседних провинциях амарант был очень популярен. Что уж говорить, даже Рехор, живущий на другом конце материка, использовал его вместо табака.

Затем они перешли границу с кварталом крамольных, которая так же, как и в столице, представляла собой стену. Только не такую высокую и не деревянную. Тут же к запаху голубого амаранта добавился аромат черного. Более резкий и сладкий. Вместе они дополняли картину улиц, на которых жили еретики. А река, проходящая сквозь весь город, также производила хорошее впечатление. Возле нее и находился дом, в подвале которого прятался самый опасный еретик в городе. Лот указал на полуразвалившееся здание лапой. Разведчица в ответ только кивнула, развернулась и ушла, за секунды растворившись в толпе. Попугай еще раз про себя отметил, что если бы дело не касалось крамолы, то у заговорщиков не было бы и шанса.

Лот подлетел к двери и ударил по ней клювом. Она тут же открылась, и попугай увидел, что у двери стоит тот же человек, которого путешественники встретили в подвале.

– Ты долго, учитель уже начал волноваться.

– Слегка увлекся, пейзажи у вас тут красивые.

– Город запомнил? Хотя ты же попугай. В общем, у учителя есть для тебя дело.

– Хорошо.

– Он в подвале. Дверь открыть? – в голосе Игнаца прозвучала усмешка. Ревность проявилась еще раз.

– Да.

Когда Лот влетел в подвал, то увидел своего напарника, старательно пишущего что-то на бумаге.

– Я вернулся!

– Долго ты. Решил за раз весь город посмотреть? Вспомнить старину?

– Попытался, но, кажется, это невозможно. На этих улицах даже мне было сложно ориентироваться. Я не смог найти свои родные просторы. Абсолютно другое место, никак не связанное с тем, откуда я улетал. Хорошо, что достопримечательностей много, а то я бы и обратно не вернулся.

– Это еще что, ты бы видел город двадцать лет назад. Вот тогда тут был настоящий муравейник. Когда комендантам требовалось узнать, что происходит в центре района, они просто прожигали коридор, чтобы не плутать часами.

– Что-то мне не верится, что это прогресс за двадцать лет.

– Конечно, нет! Это за десять. В прошлый раз, когда я тут был, вообще по-другому город выглядел. Тогда я даже убежище не мог найти несколько дней. Ночевал на лавочке. Эх! Вот было же время!

– В этот раз мы быстро сюда пришли.

– Мы несколько крюков сделали, да и, буду честен, нам просто повезло выйти на нужную улицу. Кстати, в прошлый раз она была шире, можно было руки в стороны развести как минимум.

– Прям роскошь по здешним меркам, – Лот запрокинул голову и захохотал.

– Хорошо, что это только здесь все так плохо. Представляю, что было бы, будь каждая улица шириной меньше двух метров.

– Надеюсь, когда ты спасешь мир, то исправишь этот ужас.

– Конечно. Вторым делом. Сразу после дарования воли всем попугаям. Кстати, о свободе, покажи-ка мне свой ошейник. – Ярослав повернулся к попугаю и протянул руку. Лот подлетел и сел на стул рядом, подставляя товарищу шею и слегка подрагивая, то ли от страха, то ли от волнения.

– Ты уверен?

– Я же обещал, когда тебя покупал. Больше мне путешествовать не придется. По крайней мере налегке. – Щелкнул замок, и кожаный ошейник упал на пол, издав глухой звук.

– Ох! Ну и вонь!

– Фу! Ты шею вообще мыл?

– Как я тебе ее помою? Чем?

– Меня бы попросил. Зачем было так запускать?

– Сейчас и помой! Я сейчас сдохну от этой вони.

– Ты там гниешь заживо! – Ярослав достал тазик с водой и чистящую ткань.

– Правда?

– Нет, но запах соответствующий. Не двигайся и дай мне смыть грязь. Как она вообще туда попала?

– Не знаю. Так теперь я свободен?

– Вот домою – и будешь свободен. Сможешь лететь куда угодно, теперь тебя никто держать не станет. Хотя я бы посоветовал на север, тут меньше недели пути – и начинаются тропики. Твой район, кстати, тоже на севере, но там можно опять ошейник получить. Так что лети в тропики. Я бы хотел помочь тебе и там, но сам понимаешь… дела.

– Не хочешь рассказать мне о своих делах? Планах? Восстаниях? Бойнях?

– Опять ты про трирельс. Каждую неделю одно и то же. Я уже говорил, что вышло как вышло, и я не хотел такого исхода.

– Я все понимаю. Просто хотел убедиться, что подобное не повторится.

– Я же пообещал. Мне нужна смерть только одного человека, а потом мир будет спасен.

– Да-да, счастье, удача, мир, и каждому по дому и кобыле.

– Лучше по корове или барану. Эх. Сейчас бы барашка молодого зажарить.

– Ты пробовал?

– Один раз. Мой план простой и без всяких изяществ: проникнем внутрь его убежища и ножичком его… ну, ты понял, – соврал Ярослав, придумывая фальшивый план на ходу.

– А охрана? В этом городе храм – такая же крепость, как и в других.

– У нас есть люди, которые помогут пройти внутрь и избавиться от охраны.

– Откуда?

– Деньги. Деньги решают все. – Естественно, это был бред. Никакие деньги не могли обеспечить проход в убежище стареющего. Охрана такой важной персоны состояла полностью из настоящих фанатиков, которые должны были доказать свою преданность не раз и не два. За все годы своей войны с врагами хозяев Ярослав лишь несколько раз натыкался на сомневающихся стражников дворцов, да и тех еретику пришлось долго обрабатывать, прежде чем получить хоть какую-то пользу. Действовать надо было умнее и аккуратнее… или жестче.

– Почему ты никогда не использовал их, раз они решают все?

– А у меня они были? Вспомни, в какие переделки мы вляпывались, чтобы получить пару монет.

– Да. Тот раз, когда мы приручали дикого быка, мне запомнился на всю жизнь. Еще бы заплатили нам нормально, хотя бы на два ужина, а не на один. Я не хочу говорить «прощай» и все такое.

– Я тоже не люблю долгие проводы. В любом случае ты можешь меня навестить, после того как я спасу мир.

– А ты не будешь прятаться от закона?

– Не буду. Обещаю. В новом мире прятаться не надо.

– И убивать?

– Конечно. А теперь надо прощаться, мне пора бежать на встречу. Увидимся, Лот. – Крамольный обнял попугая и погладил его по голове.

– Увидимся, Яромир… ой… Ярослав? – Лот засмущался, в ответ раздался лишь смех отступника.

Глава 22

Камера выглядела в разы лучше тех, которых Ярослав навидался за свою жизнь. Его хотели судить не как простого преступника, а как врага империи. Было бы подозрительно, если бы такой подлец умер в тюрьме. Процесс велся публично, и на нем присутствовали даже лорды, решившие специально для этого приехать. Об этом торжественно объявили заключенному еще два дня назад, спустя неделю после задержания. Расследование Рехора привлекло внимание всего общества, если верить разговорам тюремщиков. В банках и парках, во дворцах и в пабах, у себя в комнатах и на центральной площади люди обсуждали поимку убийцы, которого искали семьдесят лет. А когда один из комендантов цитадели случайно обмолвился, что Яромир, возможно, был участником организации, погасившей солнце, внимание только усилилось. Слухи дошли и до тюрьмы, так что Ярослав коротал время, слушая разговоры стражи и тех заключенных, которые не интересовали лордов, а потому жили в менее удобных камерах.

– Заключенный номер три, встать и подойти к решетке, готовимся к допросу, – объявил охранник, громко ударив по двери дубинкой. Ярослав повиновался, задаваясь вопросом, почему ему дали такой номер. Все остальные в цитадели имели четырехзначные номера, и лишь несколько – трехзначные, а с однозначным был только он. Самой убедительной версией казалась та, по которой номер соответствовал важности. Но кому тогда принадлежали первый и второй номера? Что же натворили они?

На Ярослава надели специальные ограничители, несмотря на то что кандалы и так прекрасно справлялись со своей функцией. Ходить стало очень трудно, и поэтому путь до допросной занял в десять раз больше времени и принес в три раза больше ударов дубинкой по ляжкам, чем было бы, если бы крамольному дали идти без ограничений.

Допросная выглядела очень аккуратно и даже производила впечатление уютной. Никаких цепей и голых каменных стен. Вместо них дерево, шкафы с книгами и большая карта, на которой изобразили весь известный людям мир, ограничивающийся материком и прибрежными водами. По краям карты было написано: «Здесь живут левиафаны». В центре комнаты стоял красивый стол, за которым устроился Рехор. Ярослав не сразу узнал похудевшего и гладко выбритого коменданта.

– Присаживайтесь. Нам предстоит долгий разговор, а ноги лучше беречь.

– Раз вы настаиваете.

– Я не имею права настаивать, просто вежливо прошу. Все по закону.

– Разве по закону то, что меня тут держат больше четырех дней? Документ об официальном аресте я увидел только вчера, когда праздновал восьмой день в этом здании, – слова Ярослава прозвучали абсолютно беззлобно, будто он подшучивал над другом во время пьянки.

– У нас все по закону. Четыре первых дня ты был на больничном, а значит, по срокам все хорошо.

– Это не больничный, мне просто прижгли рану и обработали ее, чтобы гангрены не было.

– А как еще лечить отрубленную руку?

– Справедливо, но было бы лучше, чтобы ее мне не отрубали вовсе.

– Нечего было сопротивляться аресту, комендант все сделал правильно. Но мне жаль твою руку, должно быть, было больно. А теперь продолжим. Вас взяли под стражу из-за побега. Не помните Врало? А затем уже был подписан документ о вашем аресте в связи с расследованием убийств стареющих. Объявили вас в розыск, а вы уже у нас. Удобно получилось.

– Ладно. Я знал, что это не сработает.

– Но решили попытаться.

– Попытка не пытка.

– Согласен. Сразу подпишете бумаги?

– Конечно, как только услышу, что вы узнали обо мне.

– Вообще-то это вас должны допрашивать.

– Можно хотя бы после того, как я отвечу на все вопросы? Пожалуйста.

– Не превращайте допрос в цирк.

– Ни в коем случае! Просто не хочу, чтобы обо мне думали всякие гадости. Я никого не обвиняю, но прецеденты были.

– Пре… что?

– Прецедент. Прямо в этой тюрьме. Обо мне говорили не просто ложь, а настоящий бред, который вредил моей репутации.

– И что же это было?

– Будто своего прошлого напарника, тоже попугая, я самолично съел.

– И такого не было?

– Конечно нет. До знакомства с Лотом я не путешествовал уже десять лет, а вы в том возрасте, чтобы понимать, насколько дороги были попугаи. Я не то что съесть, я бы на день арендовать птицу не смог. А тогда уже цены падали.

– Вас арестовывали десять лет назад?

– Нет. Тридцать. А тогда все было еще сложнее.

– Хорошо. Я не слышал об этом, но поищу информацию. – Рехор сделал запись в блокноте и нахмурился. Имеющаяся у него информация об убийстве пяти стареющих в течение года тридцать лет назад не совпадала с тем, что сказал Яромир.

– Эх. Хороший был год.

– А за что арестовали? Покушение на стареющего?

– Нет. Защитил нескольких ребят от булавы коменданта.

– Помешал уничтожению ереси?

– Нет. Они были полностью адекватны и просто пытались выйти на связь с хозяевами, что разрешено.

– Допустим, что я тебе верю. А теперь я бы хотел узнать ответы на свои вопросы.

– Конечно.

– Начнем с самого важного. Твой план?

– Уничтожение стареющего кинжалом. Просто, но со вкусом, – соврал Яромир, делая очень серьезное лицо.

– А проникновение?

– Подкуп.

– Что-то не верится. Обычно в ваших планах деньги не фигурируют, все намного тоньше. За исключением нескольких дел, большая часть из которых была на юго-востоке. Хотя я считаю, что там работало другое отделение, которое уже закончило свое существование. Так?

– Они действительно все погибли, так как допускали ошибки. Хорошо, что я отделился от них еще очень давно. А еще я бы не стал врать на допросе. Даже крамольные дорожат своими большими пальцами. А можно пример, как я действую?

– Допрос веду я, а не ты.

– Я рассказал свой план. Это истинная правда. – Еретик ударил себя в грудь и тут же зашелся в приступе кашля. И в это время комендант думал о словах преступника. Верить предателям истинного учения никогда нельзя, да и откуда у такого, как Яромир, деньги? И тут Рехор вспомнил дорогой самострел, который обнаружил еще при первой встрече. Он так и не смог узнать, откуда у преступника такое дорогое оружие, но если есть самострел, то почему не может быть нескольких тысяч дублонов? В преданности стражников комендант сомневался, поэтому допускал наличие предателя среди них. – Ели хотите, то можем поговорить еще на ваши темы.

– Например, убийство стареющего в Просово. Заодно проверю, насколько правильно я разрешил дело.

– Уверен, вы восстановили события с невероятной точностью.

– Итак. Все началось с гражданина Шашко, обладающего ироничной фамилией, учитывая, какую роль сыграли шашки в убийстве. Симпатизирующий еретикам, он легко поддался вашим идеям и решил помочь в убийстве. Вы решили сделать из него героя, помогли отыскать пропавшую девочку. Подозреваю, что это заслуга твоей птицы.

– Не, тогда мне просто повезло получить помощь местного охотника и его пса.

– Найдя девочку, вы сделали фальшивые раны Шашко. Когда мы осмотрели труп, то стало ясно, что это никакие не зубы таинственного монстра. Такого, какого он описал, вообще не может быть. Сделан рисунок, который ваш герой назвал точным. Я даже сохранил его. Видите?

– Действительно, выглядит нелепо. Мы предлагали ему взять кого-то из тех, кого я видел в свое время. Однако хозяева создавали и более страшных существ.

– Физически быть не может. Попробуй определить, где у него центр тяжести.

– Хм…

– Не старайся, не получится. Равновесие удержать просто невозможно. Раны, кстати, тоже невозможные. Прикус неправильный, а еще слишком ровный. Зубы такими не бывают, тем более у чудовищ. И все же этого хватило, чтобы обмануть простой народ. А вот как вы убедили девочку?

– Никак. Мы просто хотели ее найти, но оказалось, что она видела волков или кого-то похожего. Спряталась в кустах и дрожала. Сама начала говорить о монстрах. Мы лишь подтолкнули ее в нужную сторону.

– Я думал об этом. Печально, что ребенок действительно был в опасности. Итак, Шашко вернул девочку, истекая кровью, а затем спрятался дома на несколько дней. Лечился, так сказать.

– Я правда его лечил, некоторые раны были довольно глубокими.

– В это я верю. И за это время город наполнился слухами о таинственном разнорабочем, который сам пошел в опасный лес и лично выполнил работу стражников. Люди любят рассказывать о подвигах. Что-то не то сказал?

– Они любят рассказывать о подвигах, но не так, как я. Буду честен, в большинстве своем это я распространял слухи. Всегда любил сплетни, но когда я был живым в первый раз, то обсуждал лишь плохое. А заставлять других говорить о хорошем намного сложнее.

– Ясно. Когда пришел городской управляющий и спросил, чем город может отблагодарить героя, то Шашко попросил то, что город начал обсуждать даже сильнее, чем спасение девочки. Подозреваю, это твое влияние.

– В чем именно? В том, что он захотел, или в обсуждении?

– Во всем.

– Правильные подозрения.

– Шашко был просто твоей марионеткой. Однако я не совсем понимаю, почему именно игра в шашки со стареющим. Почему не обед или прогулка?

– Все знали, что во дворце постоянно проводились турниры по шашкам, а так как он живет там же…

– Поэтому вас и не смутило то, что стареющий носил маску.

– Это было логичным решением со стороны охраны. Удивительно, как мало городов решали сделать упор не на оборону, а на сокрытие личности. В лечебнице, где куча стариков, его не найти.

– Есть риск, что кто-то из стариков сам нанесет вред. А еще уж слишком быстро меняется внешность героя.

– Все лучше, чем просто дворец с солдатами.

– Я повторю вопрос. Почему именно игра в шашки?

– В конце игроки пожимают руки. Ой!

– Я знаю, что яд был в кольце. Лишнего вы не сказали.

– Хорошо. Тогда вопрос мне не совсем понятен. Нам просто нужно было что-то, дающее гарантию введения яда.

– Думал, что есть и иные, менее очевидные причины.

– Нет, просто наименее подозрительный способ встретиться нашему другу с лицемерным стариком. Настолько, что даже проверять на наличие оружия не стали. Шашко мог бы просто принести кинжал и воткнуть жертве прямо в живот.

– Чудовищная некомпетентность. Они правда не осмотрели?

– По рассказу Шашко, именно так.

– Они уже поплатились за это. Вы виделись с убийцей после смерти стареющего?

– Яд из ладони, тем более от такой маленькой раны, дошел бы через час с лишним, так что после смерти мы не виделись.

– А после матча, но до смерти?

– Буквально пару минут. Он сказал, что все прошло успешно, я его поблагодарил и ушел из города.

– А он остался.

– Был уверен, что его не поймают.

– И откуда у него эта уверенность? Только скажи честно.

– Я его убедил, когда уговаривал пойти на дело, что он будет вне подозрений.

– А потом?

– А потом он уже сам в это поверил. Мы предлагали ему убежище в одной деревне, где большая часть жителей все еще верна хозяевам. Он отказался.

– Молодец, облегчил нам работу. В ваших гнездах найти кого-то можно только днем с огнем.

– Ища усердно или поджигая?

– Мне нравятся твои вопросы. Его поймали, а дальше уже все было решено.

– И как он держался на допросе?

– Ужасно, ничего не хотел рассказывать и знал очень мало.

– В таких ситуациях надо сразу все говорить.

– Правильно. Не усложняй работу ни себе, ни комендантам. Итак, подведем итог моего расследования.

– Думаю, оно не самое лучшее в вашей карьере, о уважаемый комендант. Все на поверхности, а неточности есть. От Рехора, легенды среди комендантов, я ожидал большего. Я тоже поспрашивал об арестовавшем меня коменданте.

– В наше время каждого второго называют легендой. Тогда давай обсудим другой период твоей жизни.

– Что-то о трирельсе? Я там был почти ни при чем.

– Нет. Я хочу поговорить о твоей смерти.

– А. Ну конечно. Как только начинаешь общаться свободнее, сыпятся угрозы.

– Я не об этом. Я о твоей первой смерти, когда у тебя было другое имя и не было странного долголетия. Видел бы ты свое лицо сейчас. Побледнел сильнее обычного, ноздри расширились, зрачки застыли на месте. Красота.

– То, что было тогда, не касается ни ордена комендантов, ни тебя лично. Я был образцовым гражданином и не сделал ничего плохого за всю свою первую жизнь.

– Жденка с этим не согласилась бы.

– Ты… как? Зачем?

– Это было сложно выяснить. Дело очень старое, улики давно затерялись где-то в архивах, а стража даже не попыталась порыть поглубже. Дело безнадежно и все. Девушка, мягко говоря, не особо хранила честь. Каждый дворянский наследник мог заехать в ее родовое имение и остаться на ночь. Судя по дневникам слуг, приближенных и даже ее сестры, отдых с ней мог позволить себе буквально каждый в губернии. Каждый. Кроме одного щуплого, скромного и часто болеющего юноши, который был обречен всю жизнь управлять мануфактурой.

– Заткнись!

– Дело-то благое. Одеяла и подушки всем нужны. Да и одежду народ предпочитал покупать у вас, а не шить сам. Будь у меня такая возможность, я бы сам прожил прекрасную жизнь управляющего предприятием.

– Хватит!

– Не вскипай. Я просто говорю то, о чем узнал. Так… на чем я остановился?

– Прекрати!

– На чем я остановился, Ярослав?!

– Пожалуйста!

– Не заставляй меня затягивать кандалы! На чем я остановился?!

– На том, что я должен был унаследовать дело матери.

– Точно! Больше меня не перебивай, а то вновь придется напоминать. Работа-то хорошая, но скучная. Сиди и считай целыми днями. Можно, конечно, поставить кого-то, но все равно проверять придется. А еще, насколько мне известно, в то время осуждалось непринятие активного участия в том, что приносит достаток. И ко всему этому надо было готовиться с детства. Какая уж тут романтика! Как гулять с девушкой ночью, когда вставать надо каждый день в пять утра?

– Хватит.

– А ведь возможностей у тебя была уйма, если судить по дневникам. Чувств к тебе у нее не имелось, но не было и жуткой неприязни. Принеси ты в тот день вино, а не воду, возможно, и получил бы то, чего хотел.

– Я… хотел не этого.

– И чего же? У меня тут, кстати, стопочка твоих писем ей. Большая часть попорчена, но все же несколько отрывков можно почитать. Тут предложение обвенчаться в будущем. После всех ее приключений? А она тебе не отвечала. До одного прекрасного дня.

– Прошу, прекрати. Ты все знаешь. Ты все знаешь! Ты победил!

– Я не прекращу. Ты должен услышать это. Весь мир на суде услышит это. Я хочу, чтобы как можно больше людей знало о том, кто ты на самом деле. Возомнил себя больше чем просто человеком? Решил, что можешь изменить мир? Твоя цель стоит больше, чем тысячи жизней? Хотя сам ты убил лишь однажды.

– Я хочу блага для всех. Оно стоит больше, чем миллионы жизней.

– Но платить будешь не ты, а другие. Посмотри на этот столб. Тут некрологи из городов, где ты проводил свои аферы. А вон тот столб – это твоя деятельность до того, как солнце погасло.

– А почему нет столба с именами убитых комендантами? После того как Бедное Дитя взошло на престол, вы хорошо потрудились. Куда больше, чем я.

– Огрызаться начал? Наш орден сильно изменился. Сейчас мы убиваем лишь безнадежных. А теперь продолжим. Я немного пофантазирую, додумывая подробности, но, полагаю, буду близок к истине, если ты не против.

– Против.

– Тогда очень жаль тебя расстраивать. В один прекрасный день к тебе в комнату вбежал твой верный личный слуга, с которым ты так беззаботно делился всеми секретами. Случилось чудо, случилось чудо! Она тебе ответила и даже назначила встречу. Сама. Представляю, как ты нервничал, пока ждал важного дня. А затем он наступил. Ты надел лучшую одежду. Взял отцовские дорогие духи и тайно побрызгался. Попросил друга солгать, что вы на несколько дней уходите на охоту, а затем принялся уговаривать родителей тебя отпустить. Должно быть, выглядело это очень забавно. Двадцатилетний мужик просит маму дать ему выходной. И вот тебя отпустили, и ты помчался к ней. Как тебе детали? Я угадываю? Отвечай.

– Не буду отвечать.

– Как знаешь, я настаивать не буду в этот раз. И вот ты отправился в путь. Нужно было около четырех часов ехать на лошади. Спустя каких-то двести лет ты за год пересечешь материк, но тогда это было приключение. Первый раз ты уезжал так далеко в одиночку. И вот ты приехал к летней усадьбе семьи Жденки. Уже был сентябрь, но еще не холодно, будто лето не закончилось. Она сидит на крыльце и ждет тебя. В ее глазах слезы от услышанной недавно новости, но ты даже не замечаешь этого. Она бросилась обнимать тебя, а ты не сопротивлялся. Даже не задумался, что что-то тут не так. Объятия перешли в поцелуи, ну а дальше все было по сценарию, который она играла сотни раз. Удивительно, что она не забеременела за все годы своей активности. Подробностей я не знаю, но не думаю, что ты был на высоте.

– Долго еще?

– Нет. Давай тогда я перейду к главному, к тому моменту, как она сказала тебе о своей болезни. О вашей болезни. Не могу представить себе, насколько это ужасно – услышать, что болен сифилисом. Можешь рассказать? Давай. Я жду.

– Весь мир теряет краски, и гудит голова. Это ужасно.

– Тогда не буду осуждать тебя за то, что ты сбежал. Думаю, каждый маленький мальчик поступил бы так же, испугавшись.

– Я не убегал. Мы договорились обсудить это позже.

– Я знаю. Я же читал ее дневники. Она столько всего написала за три дня ожидания. В какой-то момент она себя убедила, что ты смиришься с судьбой. Ты же так хотел, чтобы она была твоей женой, а теперь ты получил ее. Можешь сидеть дальше и считать свои подушки, а по вечерам тебя дома будет ждать она. Вы бы прожили год или даже два. Два прекрасных совместных года. Вполне хватит, чтобы найти наследника из сирот. У нее были большие планы, она не хотела умирать в темноте и одиночестве. Ей хотелось выжать все. И вот в назначенный час в летний дом пришел ты, держа в руке букет ее любимых цветов. Амарант. Правда, черный, который даже курить нельзя. Что ты чувствовал в этот момент? Обиду? Ненависть? Она разрушила твою жизнь, и ты решил убить ее?

– Ничего я не чувствовал. Просто знал, что так надо.

– Истинные слова крамольного. Сколько раз я слышал такие слова от обезумевших, но ты ведь не псих. Не какой-то сумасшедший, лишенный сочувствия и морали. Ты осознавал все, что собирался сделать, когда положил свои руки ей на шею. Ты чувствовал облегчение, когда ее хрипы прекратились.

– Нет!

– Не кричи. Я же на тебя не кричу. Дело-то давнее. Перейдем к тому, что было после. Тут ничего интересного. В слезах признался матери, спрятался в подвале, болезнь обострилась, ты умер и впервые столкнулся с хозяевами. А вот тут подробнее, что тогда произошло?

– Я восстал. Хозяева подняли меня. И я понял, что так больше нельзя.

– И решил убивать стареющих? Их тогда не было. Вредить империи?

– Просто сделать все, чтобы мир стал лучше. Я спросил, как я это сделаю, ведь для этого нужны века, а я теперь простой отступник без прошлого и будущего.

– И тогда они дали тебе твое странное долголетие.

– Да.

– А дальше?

– Ничего. Я прожил еще месяц в подвале, а потом был обыск. Я сбежал.

– И начал выполнять их поручение, пока не понял, что нужны более радикальные меры, чтобы спасти империю.

– Не думаю, что империю, построенную на отрицании прошлого и костях отказавшихся предавать свои идеалы, можно спасти.

– И вот тут мы переходим к твоему участию во всяких неприятных организациях. Одна из них ответственна за то, что солнце погасло.

– Это не доказано.

– Да хватит говорить это! Ты участвовал в заговоре?

– Нет.

– Знал о нем?

– Да.

– Почему решил убивать стареющих?

– Их существование – это лицемерие. Отказ от хозяев и использование фиванских…

– Врешь!

– Их смерть сделает мир лучше.

– Как? Как мир станет лучше, лишившись света?

– Хозяева не позволят нам умереть так. Нам дадут способ исправить наше предательство, – сказал Ярослав, и в этот момент они услышали громкий взрыв прямо под кабинетом Рехора. Часть пола обвалилась сразу, Ярослав упал на этаж ниже, еще часть обломков обрушилась на него. Комендант рефлекторно отпрыгнул назад, чудом избежав падения. Он посмотрел, куда упал преступник, и увидел корчащегося от боли еретика, из глаза которого торчал осколок. Придавленный несколькими камнями, он не мог кричать, а лишь хрипел, выплевывая содержимое своего желудка. Вдруг из дыры, образовавшейся от взрыва, показалась группа вооруженных бандитов, которая бросилась вытаскивать заключенного из-под завала. Меньше чем за минуту крамольные успели поднять своего лидера и вынести за стены, где их ждала повозка. На секунду жандарм решил спрыгнуть вниз и помешать им, но опыт и тренировки помогли не сделать глупость. Высота четыре с половиной метра, а внизу осколки и камни, Рехор получил бы травмы и не смог сражаться с пятью противниками, пусть и такими жалкими. Коменданту только и оставалось, что смотреть вслед повозке, уезжающей под одобрительные крики прохожих, поверивших гадким слухам. Он ошибся, решив, что поимка Ярослава была концом их противостояния. Эндшпиль только начался.

Глава 23

– Главный комендант, докладываю, что третий батальон готов идти в атаку! – прокричал солдат, заходя в дом, ставший временным пунктом стратегического планирования.

– Я же ясно сказал, что мы только сдерживаем их натиск и не переходим в атаку… пока. – Рехор достал трубку и уже приготовился сунуть ее себе в рот, как вдруг вспомнил, что у него совсем не осталось голубого амаранта. Местные скупили все, что могло хоть как-то облегчить их боль.

– Это глупо, комендант. Незачем нам церемониться с крамольными, – сказал капитан стражи, развалившийся на стуле и мечтающий о наградах за подавление такого крупного бунта.

– Там не только еретики. Среди бунтующих много простых граждан. Очень много. Куда больше, чем численность нашего жалкого гарнизона.

– Это не граждане, а наркоманы, спонсирующие торговлю без лицензии. Этот хлам не жалко. А каждый наш солдат стоит двадцати бунтовщиков.

– Именем ордена я запрещаю переходить в наступление.

– И сколько мы будем так ждать?

– Недолго. Скоро он появится. Главное – держать оборону дворца.

– Их лидер? Да ему же все кости переломало, судя по твоему рассказу.

– Я сказал, что, возможно, у него переломы. Он самая главная причина происходящего, и если устранить его, то весь бунт развалится. Вы сами говорили: это лишь куча наркоманов. Как только их перестанут подталкивать к насилию, они быстро попрячутся по норам. – Комендант подошел к окну и выглянул в него.

Дом, который они выбрали опорным пунктом, находился на холме, и из него хорошо было видно масштаб происходящего безумия. Людей на улицы вышло так много, что за ними не было видно мостовой. Будто рой пчел, они хаотично перемещались из стороны в сторону, ожидая возможности ужалить. Комендант недооценил противника, посчитав, что Ярослав решит использовать проблемы города, как обычно, а не создаст их самостоятельно. В один день почти во всем городе пропал голубой амарант. Тогда же и пошли слухи о том, что это стража мешает поставкам, забирая товар себе и продавая его втридорога богачам. А все меры по усилению обороны города, которые ввел лично Рехор, нужны для того, чтобы никто не смел возмущаться. Грязный еретик использовал действия жандарма против него самого, подлив масла в огонь. А ведь в самом худшем случае он должен был пробыть в городе лишь месяц. Если верить словам Лота, то так и вовсе две недели, причем половину этого срока он провел в темнице в цитадели.

– Что-то увидели, комендант?

– Пока ни Ярослава, ни его приспешников не видно.

– Еще трое с донесениями, – очередной солдат вошел в комнату.

– Ну, так впусти, чего ты ждешь? – Начальник стражи громко икнул и жестом приказал поднести ему графин с каким-то напитком, который Рехор определить не смог.

– Докладываю: пятый батальон готов к атаке.

– Сказал же по-человечески, что только сдерживаем! – на секунду комендант поддался эмоциям и замахнулся на простого сотника, но вовремя остановился.

– Впускай следующего, – приказал начальник стражи.

– Докладываю: быстрое расследование закончено. Мы нашли тех, кто устроил взрыв.

– И кто это?

– Два коменданта младшего звена.

– Что? – Комендант злобно ударил по столу и посмотрел на солдата, будто тот сам виноват в произошедшем.

– Двое…

– Я слышал! Как ты допустил такое?! Что творится в этом городе? – На этот раз грозный взгляд был обращен на начальника стражи.

– Я над комендантами не властен. Это к твоему ордену вопросы должны быть. Солдат… как там тебя, что с ними стало?

– Арестованы, посажены в камеры.

– Где?

– В цитадели.

– Это в той цитадели, в которой они знают каждый метр? Там, где они смогли устроить взрыв? – начальник стражи усмехнулся, а Рехор почувствовал огромное желание ударить по лицу мерзавца, который не может быть серьезным даже в такой момент, однако в тот же момент понял, что глава стражи подумал о том, о чем не подумал он сам.

– Да. – Солдат начал дрожать от страха, словно подмастерье, которого отчитывают за глупую ошибку старшие.

– Переведите их в тюрьму у рынка.

– Хорошо.

– А теперь запустите третьего. Надеюсь, хоть у этого что-то важное. – Рехор нарисовал на карте район, который, скорее всего, атакуют следующим. Его придется сдать, но вот дальше пропустить врага будет уже нельзя.

– Докладываю. У старого фиванского акведука толпа.

– У нас везде толпа, – капитан стражи рассмеялся так, что его лицо покраснело.

– Там их вожак.

– Яромир? Это точно он? – Комендант подскочил к солдату.

– Он в бумажной маске, но у него нет руки. Он призывает атаковать дворец стареющего.

– Рехор, ты говорил, что этому уроду попал осколок в глаз. На его месте я бы тоже был в маске. Рехор?

Комендант поднял руку, приказывая дать ему время на раздумья. Это точно был еретик. Слишком уж специфические особенности были у выступающего перед толпой. Но зачем он появился лично, а не сделал все чужими руками, как обычно? Наверняка он позаботился о своей безопасности, поэтому арестовать его будет сложной задачей. Но арестовать ли? Рехор обещал Лоту не убивать Ярослава, но теперь ситуация изменилась. Жандарм просто не мог позволить себе рисковать жизнями своих людей.

– Берем два батальона и идем захватывать его. Отряд я поведу лично.

– А что делать остальным? Может быть, начнем подавлять восстание?

– Да. Прикажите всем отгонять бунтующих в квартал крамольных. Насилие все еще нежелательно, но раз уж показался этот монстр, то нужно действовать.

– Слушаюсь, – все так же задорно сказал глава стражи.

– В первую очередь отгонять от дворца, там не должно быть ни единой души, кроме стареющего. Его все еще нельзя эвакуировать?

– Еще два часа. Нельзя затягивать с ритуалом.

– Ускорьте!

– Не злись, Рехор. Как мы ускорим ритуал, который придумали хозяева знает когда?

– Выдвигаемся через пятнадцать минут. И пусть все будут готовы к тому, что ситуация может измениться. – Комендант вышел из комнаты и направился в соседнюю, где было все его снаряжение, которое неудобно носить на переговорах. Он подошел к шкафу и начал надевать специальное вооружение, попутно представляя себе примерный план действий. Нужно будет взять преступников в кольцо, чтобы они не скрылись и не нанесли удар в спину. Главное – схватить главаря, а остальное уже не важно. В городе был лишь один жестокий манипулятор и стадо идиотов, озлобленных своей зависимостью. Все разбегутся как крысы сразу после поимки Ярослава. Только Рехор не собирался повторять свою ошибку. Он планировал заточить врага очень далеко, где его никто не достанет. Он должен был подумать о сообщниках с самого начала, но недооценил влияние Ярослава в Новом Мизбурге, отнесшись к нему как к обычному бродяге. Недооценил во Врало, не понимая, что перед ним тот, на кого комендант вел охоту. Недооценил в Усть-Горе, забыв о том, что у преступника могут быть живые сообщники. И где они прятались все это время? Как они умудрились захватить весь рынок сбыта голубого амаранта? Почему их не поймали? Однако на последний вопрос жандарм знал ответ. Он уже убедился, что чем дальше на восток, тем хуже работают законники. А ведь когда-то Усть-Гора была центром фиванской культуры. Одно время даже столицей. Когда Бедное Дитя взошло на трон, оно приложило кучу усилий, чтобы город обрел новый облик. И все впустую. Как только император умер, город вновь стал крамольной дырой, где можно купить все что угодно, были бы деньги. Потомки человека, начавшего новую эру, предпринимали попытки исправить положение дел, но ничего толком не изменилось. А после того как солнце погасло, эту часть империи перестали контролировать. И вот к чему это привело. Рехор тяжело вздохнул и посмотрел вверх.

– Если кто-то из хозяев действительно нас создал, то прошу его помочь нам.

– Вы готовы выходить? – раздался голос из-за двери. Должно быть, услышали шепот коменданта.

– Да. – Жандарм быстро закончил собираться и вышел в главную комнату. За время его отсутствия там появилось еще несколько человек: посыльные, личная охрана Рехора и два капитана стражи. – У нас есть еще новые сведенья?

– Ага, – сказал глава стражи, успевший надеть защиту, но неправильно.

– И?

– Тот псих в маске повел людей в сторону богатых кварталов, но не напрямую к дворцу. Наши попытались их остановить, но эти… взялись за оружие, – глава стражи замолчал, ожидая реакции Рехора.

– Мертвы?

– Нет. Арестовали. Как вы приказывали.

– Берем всех и идем туда. Приказывай остальным сжимать кольцо. Пусть глашатаи пробегут по всем местам скопления людей и предупредят, что любая агрессия со стороны граждан и крамольных приравнивается к безумству и предательству империи. Бери вообще всех. Приоритет – именно этот еретик. Остальное не заслуживает нашего внимания.

– Всех отсюда?

– Нет. Со всего города. Пусть оставят свои посты и идут к площади. На своем месте должны остаться только необходимые. Не больше десятка людей на десять улиц. Чтобы все остальные были у площади.

– Но так же остальной город будет без защиты.

– Главное – арестовать этого урода. А теперь выполняйте приказ.

– Есть.

– Но первыми в бой не идти! Это приказ! Даже если они берут в руки что-то, но еще не нанесли удар, не атаковать. Всем ясно?

– Да.

– Вы двое, – Рехор обратился к командирам батальонов, – выдвигаемся прямо сейчас. Сколько времени займет путь до этого гада?

– По безопасным улицам пятнадцать минут, по тем, где могут быть бунтующие, пять, – сказал, чеканя каждое слово, воин.

– А на лошадях быстрее?

– Они не пройдут.

– Понял. Выдвигаемся по пустым улицам, но будем спешить и стараться успеть до того, как начнется резня.

Уже через две минуты солдаты двинулись по пустым улицам. Рядом с их штабом толпы бунтующих не было, поэтому обстановка мало чем отличалась от обычной вечерней. Пусто, везде мусор, но ничего необычного. Так продолжалось почти до самого места противостояния. Только возрастающий гул напоминал, что где-то идет битва, которая, как надеялся Рехор, все еще была бескровной.

Они вышли к баррикадам, что второпях соорудили стражи. Множество палаток было сдвинуто вместе, а за ними стояли солдаты, щитами отбивающиеся от бунтовщиков. Все оказалось куда хуже, чем докладывали Рехору. Люди требовали от солдат прекратить преследование торговцев амарантом. За солдатами стоял глашатай, который с помощью своих специальных труб, увеличивающих громкость его голоса, старался донести до людей правду. Однако его слова только сильнее злили бунтовщиков. Они слишком поверили в слова Ярослава.

– Комендант! – поприветствовал жандарма старший по званию среди тех, кто стоял за баррикадой. На его лице был длинный свежий порез, удивительно ровный и параллельный линии глаз.

– Десятник. Что случилось с вашим лицом?

– Человек в маске приказал кидать камни.

– Вам следовало подумать об этом намного раньше. Как обстановка?

– Их слишком много. Нам приходится отступать. Пытались разделить их, но ни один из отрядов не справился.

– Солдаты живы?

– Не все.

– Где человек в маске?

– В центре площади есть навес. Он под ним.

– Ясно. Подкрепление прибыло?

– Да.

– Ждите приказа. – Рехор надел шлем и полез на баррикаду, радуясь тому, что сильно похудел за время пути. Он забрался наверх и смог увидеть площадь полностью. Укрепления были возведены почти со всех сторон. Бойцов собралось очень много, но бунтующих – в десять раз больше.

– Комендант, докладываю, что имперские склады амаранта отстоять не удалось. Мародеры забрали все.

– Этого хватит хотя бы тысяче, чтобы те отступили, – Рехор решил неудачно пошутить в этот момент.

– Тысяче может быть, но на две уже не хватит.

– Они один склад ограбили?

– Нет. Все.

– Ваш город – это паршивое место. Солдаты! Собираемся в клин и движемся в центр. – Комендант влился в ряды воинов, которые мгновенно сомкнулистрой. Их батальон двинулся сквозь толпу, вооруженную палками и камнями. Вначале они пытались отталкивать противников щитами, но, поняв, что это бесполезно и так они далеко не продвинутся, решили применять оружие. Раны были не летальными, но травмирующими. Рехору показалось, что вокруг много людей с признаками крамольного безумия. Ему тут же захотелось разбить черепа безумцев, но он продолжал лишь обезвреживать нападавших. Он махал палицей точно так же, как его учили в гимназии. Движения были невероятно точны. Ситуация оказалась точь-в-точь как на учениях. Боец даже не напрягался, когда проходил сквозь толпу, не замедляясь. Навес, под которым сидел однорукий в маске, становился все ближе и ближе.

Когда солдаты подобрались к убежищу, люди начали кидаться на них намного яростнее. В нос Рехору тут же ударил неприятный запах крамолы. Он не сомневался, что чем ближе они подберутся к Ярославу, тем больше его приспешников, а значит, отступников, будет рядом. Коменданту даже пришлось нанести несколько летальных ударов особо озлобленным бунтарям. Он подгадал удобный момент и сделал рывок вперед, навстречу человеку в маске. Секунда – и вожак бунтарей оказался на земле, а жандарм бил его в живот и грудь. Стража окружила двух борющихся и отогнала от них крамольных.

Рехор сделал еще несколько сильных ударов, как вдруг услышал хрип. Он сломал преступнику несколько ребер, и тот полностью перестал сопротивляться. Можно было брать его и нести в тюрьму.

– Ненадолго ты сбежал, да? Ты мерзкий кусок мусора! Этого ты хотел? Весь город вверх дном! Ты жалкий урод! Ты заслужил смерть от сифилиса! Ты заслужил проказу! Грипп! Язву! Ты заслужил все болезни! Дай посмотреть в твой бесстыжий глаз! – Комендант ударом кулака сбил бумажную маску и увидел абсолютно незнакомое лицо. – А ты еще кто такой?

***

Ярослав сидел напротив бассейна стареющей, ожидая завершения ритуала. Он уже закончил бы свое дело, если бы не опасность, которую представляла собой вода. В такой момент была важна каждая мелочь, поэтому крамольный не решился мешать фиванскому чуду. Отдающая свою молодость выглядела совсем плохо. Она осталась последней, кто заставлял луну светить, и это отнимало у нее все силы. Прошло меньше месяца с назначения на должность, а девушка уже превратилась в ужасную дряхлую старуху, дышащую с огромным трудом. Она выглядела настолько немощной, что отступник даже подумал, будто в чем-то правители поступили правильно, решив разделить нагрузку на сотни людей.

Ярослав оторвал взгляд от старухи и оглядел комнату. Его приспешники складировали тела охраны в углу, чтобы те не мешали. Дворец был практически пуст. Все силы городские власти бросили на сдерживание толпы, оставив стареющему лишь кучку охранников. Предполагалось, что будет что-то подобное, но успех оказался выше всех ожиданий.

– Учитель, кажется, коменданты все-таки схватили Игнаца. Они уже двигаются сюда, – сказал дежурный, глядя на происходящее в городе из окна.

– Не успеют. Вода уже перестает светиться. Готовьтесь достать эту падаль. Мой клинок начищен?

– Да. Вот он. – Последователь отдал Ярославу красивый кинжал. Последнего стареющего отступнику следовало убить лично, чтобы ритуал наконец был закончен. И ему хотелось избежать осложнений. Он планировал сделать все быстро и максимально безболезненно. Сколько раз крамольному приходилось принимать решения, влекущие за собой смерти. Случай со Жденкой, присоединение к тайному ордену крамольных, помощь в ритуале, который должен был стереть грань между хозяевами и людьми, но уже семь десятков лет оборачивается трагедиями. Он вышел на балкон дворца и посмотрел в сторону боев, сразу увидев отряд Рехора, спешащего исправлять ошибку.

– Знаешь, а я ведь и не думал, что до такого все дойдет, – сказал Ярослав воображаемому Лоту, с которым уже не первый раз вел диалог. – Когда-то я был просто бродягой, прислушавшимся к обещаниям старших. Я им воду носил да книги подавал. А теперь все они в могиле. Вообще все. Представляешь? – Воображаемый попугай не ответил. – Мои наставники, друзья, ученики, жены. Ты думал, я все это время по ней страдал? – Собеседник все еще сохранял молчание. – Вот поэтому я и хожу всегда с напарником. Люблю поболтать, но хорошего собеседника так сложно найти. Я скучаю по нашим перепалкам. Даже твое предательство не может изменить этого. Конечно, я убью тебя сразу же, как спасу мир, но буду продолжать скучать. Ты ведь тоже хотел спасения мира. Тебя не устраивали все эти казни, допросы, террор комендантов. Идиот. Не умеешь расставлять приоритеты. Надеюсь, ты радуешься там, где ты сейчас. И думаешь, что не зря доложил о нас. Посмотри, как рубит. Эти коменданты – животные. Боюсь, Игнаца убили. Грустно, но оплакивать его я буду потом. До сих пор в шоке оттого, что он себе руку отрубил добровольно, чтобы за меня сойти. – Лот не отреагировал.

Ярослав постоял у окна еще несколько минут, обдумывая все, что произошло с ним за его долгую жизнь. Ему было страшно делать последний шаг, после которого все изменится не только для него, но и для каждого, кто обитает на материке. Вдруг крамольного осенило, что это повлияет и на жизнь тех, кто находится за пределами материка, если там кто-то есть. После завершения ритуала Ярославу уже никакие левиафаны не будут страшны. Да и зачем тем мешать морякам? После всего этого они с хозяевами и левиафанами будут заодно. Как в лучшие годы фиванской империи.

Бойцы Рехора были уже совсем близко. Некоторые из них тащили откуда-то взявшееся бревно. А Ярослав надеялся, что выиграет несколько лишних минут, закрыв дверь дворца изнутри и подперев ее. Он повернулся и увидел, что старуху уже достали из бассейна. Приспешники безуспешно пытались заставить ее стоять. Выглядело это нелепо.

– Да положите ее. Дайте мне нож, – сказал Ярослав и тут же услышал хруст ломающегося дерева. – Быстрее!

Время для Ярослава будто замедлилось. На первом этаже загремели шаги. Подчиненный протянул кинжал своему учителю, забыв о церемониальных обычаях. Отступник занес клинок, когда комендант был уже у самой двери, и начал опускать кинжал в тот момент, когда в комнату ворвались бойцы. Ярослав повернул голову и увидел палицу коменданта, несущуюся на огромной скорости к нему. Раздался хруст, и позвоночник преступника сломался в нескольких местах, точно так, как учили в гимназии комендантов. Битва не продлилась и десяти секунд. Все крамольные были убиты. Их боевые навыки стоили хоть чего-то только при численном преимуществе, но против целого отряда и коменданта у них не было и шанса.

Ярослав открыл глаза и увидел перед собой абсолютную темноту, в которой скрывались хозяева, чтобы не свести с ума тех, кто попал в загробный мир.

– Так я не успел? Все кончено?

– Приветствуем тебя, наш верный последователь.

– Что? Кто это сказал?

– Ты настолько упорно шел к своей цели, что мы решили исполнить твою просьбу.

– Что с моим ртом? И хватит этих пафосных речей!

– Если мы будем говорить с тобой своими истинными голосами, то ты сойдешь с ума. Пока ты не готов их услышать, поэтому мы используем твой рот. Ощущения очень странные. Посмотри под свои ноги.

– Ой, это же комната дворца. Вон Рехор, а вон… я. Что за ужас! Мое тело!

– Ты исправишь его, когда вернешься.

– А когда это произойдет?

– Как только стареющая перестанет дышать. Клинок достиг легкого, но пока она жива и ритуал не закончен.

– А можно ускорить процесс как-то?

– Нет. Но ждать осталось меньше минуты.

– Можно пока задать вопросы? Кто вы? Это вы создали нас? Правы ли земмеры? Почему люди сходят с ума? Что произошло тогда, когда рухнула фиванская империя?

– Ты задаешь глупые вопросы.

– Неправда. Почему вы не хотите отвечать?

– Потому что мы считаем, что будет лучше, если каждый решит для себя. Строй теории. Предполагай. Находи детали. И ты найдешь то, что будет похоже на правду. Твое время подошло к концу. Ты победил и получил что хотел.

– Звучит как-то безразлично.

– Да. Прощай. Не пытайся с нами связаться.

Последний вздох старухи ознаменовал новую эру в истории человечества. Она погибла. Рехор не успел ее спасти, ему не хватило каких-то секунд. Вдруг раздался громкий хрип. Комендант и стража повернулись на звук и увидели, как тело, лишенное глаза, руки и части грудной клетки, оживает и встает, игнорируя вырванный позвоночник. Ярослав направился к окну, и никто из стражи не осмелился помешать ему. Воины лишь молча наблюдали за столь странным зрелищем. Однако Рехор не растерялся и, прислушавшись к инстинктам, напал на восставшего сзади. В этот раз удар палицей пришелся в висок, и голова крамольного раскололась на две части, одна из которых отвалилась, а вторая беспомощно повисла на шейных мышцах. Тело упало, но тут же вновь начало вставать. Комендант нанес еще один удар. Голова окончательно превратилась в кашу. Еще удар. И сердце выпало из разбитой грудной клетки. Жандарм вздохнул и сделал шаг назад, но вдруг тело вновь начало вставать.

– Да сдохни ты наконец! – Рехор начал хаотично бить палицей по Ярославу, пытаясь окончательно обездвижить врага. Он наносил удар за ударом, пока не почувствовал, как что-то жжет ему глаза. Комендант поднял голову и повернулся к окну. За горизонтом, далеко от отвратительного города, появилось солнце.

– Оно встало бы раньше, если бы нам не мешали такие, как ты, – раздался голос Ярослава, чье тело вновь собралось.

Все было на месте. Рука, глаз, позвоночник, сердце, легкие. Отступник был абсолютно цел. Крамольный встал с пола. Взял то, что осталось от его рубашки, и обмотал вокруг пояса. Ему не хотелось предстать нагим перед своими подданными, а удары коменданта сильно повредили одежду. Он увидел, как комендант открыл рот, чтобы что-то сказать, но не наместнику хозяев на земле слушать какого-то убийцу. Ярослав слегка качнул головой, и грудная клетка жандарма разделилась ровно посередине, после чего кости Рехора сами вылезли из груди коменданта, разрывая кожу. Бедняга посмотрел на свои органы, лишенные защиты, и упал на спину, продолжая дышать. Ему оставалось жить несколько минут, но Ярослава это уже не волновало. Он повернулся к остальным солдатам и увидел, что те встали на колени, почувствовав всю силу и мощь наместника. Правитель поприветствовал их жестом и прошел мимо. Ему еще надо было попасть в столицу и занять трон императора. А по пути было бы неплохо заглянуть домой. Ярослав спустился на первый этаж, прошелся до дверей, выбил их одним прикосновением, вышел на улицу и еще раз дернул головой. Он пока не научился полностью управлять своей силой, поэтому приходилось делать глупые движения. Дворец задрожал и начал тлеть, на глазах превращаясь в угли. Все было кончено. Крамольный улыбнулся и пошел к ближайшей конюшне, наслаждаясь теплым солнышком.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23