— Рейды участились… — полушепотом проговорил мужчина и украдкой оглядел зал: не проявляет ли кто интереса к их разговору.
— Кого они ищут? — Его собеседник склонился над столом, почти касаясь бородой стакана. В нос ударил ядреный и кисловатый запах шнапса.
— Кто знает. Порченых. Тех, кто укрывает порченых. Тех, кто штампует эти гребаные листовки.
Бородатый поморщился, задержал дыхание и сделал большой глоток. На языке остался привкус гнилого картофеля и ржавчины, а живот словно вспороли ножом, но это был единственный алкогольный напиток, доступный простым работягам вроде него.
— Зачем их укрывать? Они другие. Им не место среди нормальных.
— Поди докажи это какой-нибудь мамаше, которая родила долгожданного дитятку на старости лет, но — вот беда! — малой получился с хвостиком или лишним глазом. Разве ж она отдаст по доброй воле уродца? Вот то-то и оно! Они ныкают незарегистрированных детей, а нас, законопослушных граждан, потом шмонают.
Оба замолкли, сделали по глотку. Бородатый отставил стакан подальше, чтобы не вдыхать эту вонь.
— Ну и дерьмо! Никогда не поверю, что в прошлом шнапс был таким: брага из картофельных очистков, настоянная в бочке для дождевой воды.
— Хочешь нормального самогона — вали из города.
Мужчины усмехнулись и выпили ещё. Оба знали, что лучше уж терпеть гнилостный вкус шнапса, чем попытать удачу за стеной в поисках лучшей доли.
Пьяное спокойствие бара нарушил внезапный грохот. Входная дверь с громким треском ударилась о стену после чьего-то бесцеремонного пинка. Все мигом обернулись на шум, напряжённые и встревоженные, судорожно пытаясь сообразить затуманенным сознанием, не давал ли кто из них повода. Каждый знал, что обычно следует за таким вот пинком в дверь.
В проходе застыла громадная фигура, очерченная бледным светом с улицы. Хозяин бара после секундной заминки вскинулся:
— Эй, какого хрена ты де… Шлак? — грозное выражение на его немолодом лице вмиг сменилось на испуганное.
Фигура сделала шаг — тяжёлый сапог звякнул о бетон металлическим мыском — и завсегдатаи тихо охнули. Это был наголо обритый широкоплечий мужчина с небрежной щетиной на бугристом от шрамов лице. Он широко и недобро улыбался, и от этой улыбки с подточенными на манер пилы зубами можно было запросто навалить кирпичей. Однако не зубы или внушительный рост заставляли прохожих шарахаться от него, а две пары накачанных рук, каждая из которых в обхвате как бревно. В городе был только один свободный порченый с четырьмя руками, и каждый гражданин знал, что ему лучше не переходить дорогу.
За плечом гиганта остановилась фигура поменьше, нормальных человеческих габаритов, в натянутом на самые глаза капюшоне плаща. Остальную часть лица скрывал респиратор — хороший, действующий, не то, что маски с фильтрами, которые болтались на шеях большинства присутствующих.
Гигант, которого хозяин назвал Шлаком, в несколько резких шагов преодолел оставшееся до бара расстояние, водрузил ладони на старую деревянную стойку и навис над владельцем:
— Поболтаем?
Второй небрежно захлопнул дверь, не вынимая рук из карманов темного плаща, и тоже приблизился к стойке. Хозяин нервно сглотнул, и этот звук оказался самым громким во внезапно притихшем баре. Он поднял крышку стойки и слабо проговорил:
— Сюда, — после чего повел нежданных гостей в подсобное помещение. Походка стала деревянной, он нервно мял пальцы, а на лице была паника.
— Кто это? — зашептал бородатый, провожая взглядом пришельцев.
— Шавки Тощего, — процедил его собеседник и потянулся к стакану. — Сдаётся мне, пора валить отсюда.
Они шли за владельцем мимо полок со стаканами и бутылками. В баре воняло пластиком и пылью, но больше всего этой кислятиной на картофельных очистках, которую так любят местные. Притихшие посетители пялились на них с глупыми лицами, а некоторые уже медленно отодвигали стулья, чтобы убраться от греха подальше.
Хозяин толкнул дверь в подсобку, пропустил вперёд незваных гостей и закрыл ее, кинув в щель такой беспомощный и затравленный взгляд, будто навсегда прощался с заведением. Ив усмехнулся — звук из-под респиратора вышел приглушенным шипением. Неважно, богат человек или беден, неважно, торговец он, политик или лидер секты: все реагируют одинаково, когда Шлак приглашает их поболтать в запертой комнате.
Едва дверь с обреченным щелчком захлопнулась, Шлак схватил владельца за грудки и со смачным шлепком приложил о старое дерево. Раздался удивленный всхлип и резкий шумный выдох, с которым воздух покинул лёгкие. Владелец обмяк в лапищах Шлака, притиснутый к двери на некотором расстоянии от пола.
— Тощий передаёт привет, — выдохнул ему в лицо громила, обнажив зубы-пилы в широкой ухмылке. Четырехрукому ублюдку эта работа доставляла неподдельное удовольствие.
Бледный словно мучной червь хозяин торопливо
