Повесть о рождении и победах Александра Великого [Автор Неизвестен] (fb2) читать онлайн

Повесть о рождении и победах Александра Великого

Несколько слов о том, чего не совершал Александр Великий

Открывающему эту книгу следует хорошо усвоить: деяния Александра Великого имеют не так много общего с событиями биографии реального исторического персонажа, носившего имя Александр и прозвание Македонский, родившегося в 356 году до н. э., взошедшего на престол в возрасте двадцати лет и умершего в 323 году до н. э. в Вавилоне.

По числу биографий и исторических произведений о нем Александр опережает Юлия Цезаря и Октавиана Августа. До нашего времени дошло не так уж мало: «Деяния Александра Великого» Квинта Курция Руфа, книги XVII—XVIII «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского, «Поход Александра» и «Индика» Арриана, «Жизнеописание Александра», составленное Плутархом, «Краткое изложение (эпитома) Истории Помпея Трога», сделанное Юстином. Нравственностью македонского царя интересовались Цицерон, Сенека и Валерий Максим. О странах, которые посетил Александр Великий, нередко упоминают Страбон, Плиний Старший и его преемник Сатин. Царившим при дворе Александра нравам и порядкам посвятил немало страниц Афиней. Эллиана интересовали нетипичные подробности: в «Пестрых рассказах» он обсуждает пиршества Александра, в «Истории животных» — змей, обезьян и прочих тварей, описанных участниками похода. На труд Юстина опирался христианский историк Павел Орозий. При всей внушительности этого списка следует признать: сведения об Александре, находящиеся в нашем распоряжении, дошли в составе сочинений. созданных не ранее I века до н. э.

Из всего что сохранилось, современному читателю в наибольшей степени (и по числу изданий, и по стилю) доступен Плутарх. Его сравнительное жизнеописание Александра и Цезаря отличают законченность и мастерство изложения материала. Арриана читать сложнее, издавались его произведения реже, однако они неизменно доставляют удовольствие школьникам и лицеистам всех мастей.

Средневековая Европа знала об Александре благодаря Курцию Руфу и Юстину, или краткому пересказу объемистого труда Юстина, сделанному Павлом Орозием. Поскольку без созданных Орозием «Семи книг истории против язычников» (труд был вдохновлен старшим современником и учителем — Блаженным Августином) невозможно представить себе историописание Средневековья, деяния Александра не были позабыты или оставлены без внимания. Орозий, правда, к Александру относился несколько скептически.

Само собой, между IV веком до н. э., когда Александр потряс Балканы, Египет и Азию своими завоевательными походами, и временем создания первых из дошедших до нас трудов о легендарном полководце должно, конечно, существовать связующее звено — иначе откуда Диодор Сицилийский и те, кто следовал за ним, смогли бы почерпнуть свои сведения. В древности об Александре писали немало. Своего первого историка — племянника Аристотеля Каллисфена из Олинфа — полководец уничтожил собственными руками: горделивого автора заели вши, когда по приказу царя он был посажен в тесную клетку. Многие из соратников Александра описали его деяния в своих сочинениях: флотоводцы Онесикрит из Астипалеи и Неарх Критский, полководец и правитель Египта Птолемей, Аристобул, отправившийся вместе с Александром в Индию и возвращавшийся назад через пески Гедросии, — именно Аристобулу Александр поручил восстановление разграбленной могилы царя Кира. При дворе Александра вели «Царский дневник», куда записывалось все происходившее. Сохранились отрывки путевых разрядов. Поколением позже (будем придерживаться версии Арриана) творил Клитарх, весьма недолюбливавший Александра, однако его сочинение оказалось весьма популярно. Плиний Старший именовал Клитарха «прославленным автором», по словам Квинтилиана, он был отмечен талантом и замаран пренебрежением правдой». Насчитывавший не менее двенадцати книг труд «Об Александре» сыграл, как многие полагают, решающую роль в формирования противоречивого образа покорителя мира.

Кроме перечисленных выше источников в распоряжении Плутарха, несомненно, имелся еще один — сборник переписки Александра Великого. В XX веке два подобных сборника были найдены среди папирусов. Многие из писем, на которые ссылается Плутарх, были подлинными, но обнаруженные сборники — это недостающее звено эволюции жизнеописания Александра от истории к роману. Переписка Александра и Дария изобилует деталями, которые вряд ли могли прийти в голову историческим персонажам, зато она отражает представление об Александре как герое увлекательного повествования. Роман в письмах заложил основу бесчисленного множества версий легендарных жизнеописаний Александра Великого.

Сборники писем оказались отнюдь не единственным источником — среди папирусов был обнаружен диалог Александра с индийским мудрецом, или гимнософистом, известный также благодаря «Жизнеописанию» Плутарха. Диалог восходит к такому памятнику, как «Вопросы Мелинды», однако значительно короче и более прямолинеен. Отголоски этого диалога можно обнаружить и в Талмуде, где Александр обращается с вопросами к иудейским мудрецам.

Хотя Александр не сыграл особой роли в истории еврейского народа и упоминается только в начальном стихе Первой книги Маккавеев, его образ был весьма популярен среди еврейской диаспоры, обосновавшейся в Александрии. Именно в этой среде сложились первые версии «Романа об Александре», оттуда пришел роман в письмах, «диалог» с брахманами, отрывок молитвы Серапису, а возможно, и завещание Александра, врученное родосцам, — во всяком случае, вся дальнейшая история поддельных завещании таких исторических личностей, как Цезарь и Антоний, связана именно с Александрией.

Кому понадобилось писать «Роман об Александре»? Сохранившиеся фрагменты, из которых складывался роман, сами собой дают ответ на этот вопрос. Письма, диалоги, завещания и речи бытовали как риторические упражнения. Точнее это были ролевые игры тогдашнего студенчества, в распоряжении которого находилась самая крупная в мире библиотека. По развлекательности подобные упражнения немногим уступали поездкам в метро с двухметровыми копьями с целью представить себе в реальном времени поход Фродо. В обоих случаях заранее известно, чем дело кончится.

Александрия — город, основанный великим полководцем — после его смерти стала средоточием культа Александра Именно здесь располагался золотой саркофаг, в котором покоилось забальзамированное тело Александра, здесь правил Птолемей, написавший историю Александра. Родом из Египта оказался и Нектанеб, которого благодаря роману стали считать истинным отцом полководца. Примечательная особенность — дошедшие до нашего времени исторические сочинения об Александре Великом начали создаваться именно в ту пору, когда материальным памятникам царю-полководцу был нанесен непоправимый урон. Вступив в Александрию, Октавиан Август пожелал своими глазами увидеть тело Александра, и золотой ковчег был открыт... Обнаружив, что тело царя осталось нетленным, Август дотронулся до его носа и повредил его — с этого началось разрушение мумии.

В какой степени вымышленное жизнеописание Александра может считаться романом? Те, кому приходилось сдавать на экзаменах историю античной литературы, знают — все греческие романы выглядят одинаково. Любовь, буря, разлука, пираты, скитания, мнимая смерть, узнавание и счастливый конец являются их непременными атрибутами. В жизнеописании Александра любовь — явление не столь уж значимое, на первом месте оказывается тяга к странствиям и завоеваниям. И в этом смысле «Роман об Александре» стоит несколько особняком, хотя он и был создан, как полагали, в ту же эпоху, что и первые греческие романы о любви. Восприятие «Романа об Александре» изменилось, когда среди папирусных фрагментов был обнаружен небольшой (страниц восемь) отрывок о Нине и Семирамиде — легендарных основателях персидской державы. Любовь была налицо, романтическая коллизия — тоже. Папирус был по крайней мере на три века старше любого из известных ранее любовных романов, что перевернуло представления о происхождении этого жанра. Жизнеописание Александра также оказалось в совершенно новом контексте. Известно, что среди сохранившихся книг «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского приводится изложение сочинения греческого врача Ктесия, подвизавшегося в IV веке до н. э. при дворе персидских царей. Ктесий подробно (насколько можно судить по дошедшим до нас отрывкам) излагает историю основания персидской державы и завоевательных походов, предпринятых Нином и Семирамидой. История индийской экспедиции Семирамиды во многих деталях совпадает с литературной канвой похода в Индию Александра. Таким образом, греческий роман зародился и развивался сразу в двух направлениях. Были романы любовные, были — приключенческо-биографические. К числу последних относились пересказанное Ктесием предание о Семирамиде, жизнеописание Александра и, конечно, роман о Кире Великом историка Ксенофонта. Примечательно, что для своих романов греки выбирали весьма экзотические места: Эфиопию («Эфиопика» Гелиодора), Вавилон, Эфес, Тир («История Аполлония, царя Тирского»), Фулу («Невероятные приключения по ту сторону Фулы» Антонина Диогена). Герои, которым посвящены греческие приключенческие романы, — Семирамида и Кир — также персонажи из мира внешнего, они персидские цари, и в этом смысле Александр Македонский не исключение.

Его жизнеописание берет свое начато в египетской сказке, в романе в письмах, в посланиях, повествующих о тяготах индийского похода, в предании о гимнософистах, в подложном завещании и превращается в многоплановый приключенческий роман, который по мере развития пополняется все новыми и новыми текстами, относящимися к Александру. По сути своей «Роман об Александре» — это антология всего, что можно было прочесть о македонском полководце, за вычетом, естественно, исторической литературы. И эта антология сцементирована намертво главным биографическим сюжетом, который в данном случае роль исторического источника и выполняет. Нечто подобное по сложности построения можно обнаружить, обратившись к двум другим классическим примерам преданий о странствиях — мифу об Одиссее и сказкам о Синдбаде-мореходе. В историю жизни героя, как в рамочное повествование, вправлены рассказы о его приключениях и странствиях, герой сам берет слово и от первого лица повествует о происшедших с ним событиях (именно с этим связана совершенно замечательная путаница третьего и первого лиц в третьей книге «Повесть о рождении и победах Александра Великого»). Предмет повествования определял структуру и ход изложения преданий о странствиях. При этом Александр, мало путешествовавший по морю, естественно, не оказался обделенным подводными чудесами моря Океана.

История Александра Македонского — это предание о неустанном поиске, в каком-то смысле она перекликается со сказанием о Гильгамеше. Александр покоряет весь обитаемый и цивилизованный мир, но так и не достигает своей цели, если у него вообще есть цель. Он идет вперед, никогда не останавливаясь. С каждой новой встречей, будь то индийские гимнософисты, амазонки, египетский бог Серапис, деревья луны и солнца или спящий жрец в сказочном дворце Диониса, в душе Александра угасает надежда.

Когда был создан «Роман об Александре»? Ответ на этот вопрос дать нелегко, мы достоверно знаем, что его первая версия (условно обозначаемая альфа) появилась не позднее III века н. э., когда и была переведена на латинский язык неким Юлием Валерием. Составляющие романа, например «Послание Александра Аристотелю о чудесах Индии», были написаны не более века спустя после смерти царя. Предание о том, как македонец встречался с амазонками, распространилось едва ли не по возвращении Александра в Вавилон, и сподвижники царя немало над тем потешались, спрашивая, почему же им не довелось увидеть женщин-воительниц?

Круг преданий об Александре невозможно представить себе без его переписки с индийскими брахманами, которую в IV веке дополнило сочинение христианского епископа Палладия, причем брахманы воспринимались как целый народ «нагих мудрецов», а не отдельная каста. Сочинение Палладия вошло уже в первую версию «Романа об Александре», но оно бытовало и самостоятельно, кочуя из одной хроники в другую, и весьма рано — в составе «Хронографа Георгия Мниха» — оказалось на Руси, открыв для читателей домонгольской поры иллюзорный мир идеального существования.

Ранняя версия «Романа об Александре», отличавшаяся изрядной скупостью на чудеса, позднее была переработала в Византии, примерно в V—VI веках. Новое повествование (версия бета) пополнилось разнообразными подробностями, на пути Александра выросли леса и появились огромные животные, зато эпизоды пафосные подверглись сокращению. Тем временем судьба «Романа об Александре» решалась на Востоке. Не позднее VI века роман появился в переводе на сирийский язык. Время было неспокойное, Византийская империя враждовала с персами, и мало кто обратил внимание, когда на горизонте этой вражды появились кочевники-арабы. Страх витал в воздухе, и, когда император Ираклий призвал хазар, чтобы одержать победу над персами, это истолковали как пришествие тех самых племен, которые столетня назад заключил за Каспийскими вратами не кто иной, как объединитель Греческого и Персидского царств — Александр Македонский. Столетием позже Персидское царство пало под натиском арабов, а империя была сотрясена до основания. В атмосфере катаклизма пришествие племен Гога и Магога, символизировавшее начало конца света, должно было не только разрушить возведенную Александром преграду между цивилизованным миром и варварством, человечеством и нечистью, но и уничтожить всякое представление о телесном существовании. Драматизм ситуации — пришествие будет внезапным, как только падут врата Александра, — усугубляется не менее неожиданным избавлением: племена Гога и Магога должны погибнуть от меча Ангела Господня. Гог и Магог — это не арабы, напавшие на христиан, но беда еще более страшная, которая последует за арабским вторжением и сметет все на своем пути. Эсхатологические ожидания охватили не только побежденных, но и победителей. Образ Александра Двурогого (это прозвание Александр получил на Востоке, исторической предпосылкой, скорее всего, стало предание о том, как Александр восседал на пиру, увенчанный маской египетского бога Амона с двумя рогами), который с помощью Аллаха оградил мир от Йаджуджей и Маджуджей, захватил воображение Мухаммада. В среде, в которой сложился Коран, были известны сирийские версии «Романа об Александре». Так началось второе завоевание Александром Востока. Он покорил не только арабов (говорят об особой, «коранической» версии романа), сирийский источник был переведен на эфиопский язык. В Персии, основываясь также на сирийском «Романа об Александре», Фирдоуси украсил свой эпос «Шахнаме» биографией Искандера. Низами и Навои описали завоевательные походы Александра в своих поэмах. «Роман об Александре» был известен монголам уже в эпоху наследников Чингисхана, сохранился — пусть и в весьма неважном состоянии — монгольский манускрипт XVII века, в котором рассказывается о деяниях Двурогого. Причем в монгольской версии покровительствует царю бог Тенгри. Более того, версия «Романа об Александре» была записана в... Малайзии. Интерес ко всему, что связано с Александром, не ослабевал. По образу и подобию романа о жизни македонского царя создавались легендарные биографии основоположника державы тюрков Огуза и предводителя монголов Чингиса. Некоторые предания, вполне возможно бытовавшие и на христианском Востоке, дошли до нас исключительно в изложении мусульманских авторов и лишь позднее, в XII-XIII веках, оказались переведены на испанский язык и латынь. Яркий пример — включешшй в сборник рассказ об отравленной девице, которую прислали в дар Александру и которую благодаря своей проницательности разоблачил Аристотель, — сюжет весьма древний и уходящий корнями в индийские сочинения по технике отравления. В Европу сюжет пришел благодаря переводу сочинения «Тайная тайных», приписывавшегося Аристотелю, и уже в XIII веке собиратель достопамятных изречений Иоанн Уэльсский излагал эту историю о философе-наставнике следующим образом:

«О том, как он предупредил Александра о девице, вскормленной ядом. Это свидетельствует о том, насколько он был предан своему воспитаннику. Как рассказывается в одном письме, царица Индии послала Александру девицу, которая была вскормлена и напитана ядом, так что ее природа превратилась в природу змеиную. Она вперяла взгляд в лица людей и так одним лишь взглядом предавала их смерти. И если бы не предупреждение Аристотеля, смерть Александра наступила бы от жажды совокупления с нею».

Каждый народ хранил в памяти собственный образ Александра. Мусульмане почитали Двурогого, в талмудической литературе евреев встречаются предания о попытках Александра Македонского проникнуть в Страну Мрака и достичь Земного Рая. Одно из них было переложено на латынь неизвестным переводчиком-иудеем и стало весьма популярно в средневековой Европе. Александр изменялся и постоянно приобретал новый облик. Так, апокрифическая история о пророке Данииле, уничтожившем языческого змея при помощи войлочных шариков, неизвестна на Востоке, зато там распространяется предание о том, как Александр победил дракона:

«На большом и благоустроенном острове Дракон высятся поросшие деревьями горы. Здесь есть крепость, окруженная высокими стенами. Сказывают, что каждый день на острове появлялся огромных размеров дракон, поедавший скот островитян. Тогда население острова призвало на помощь Александра Македонского, потому что не под силу им было совладать с драконом. Каждый день островитяне приводили в определенное место двух буйволов и оставляли на съедение дракону. Как черное облако, с глазами, метавшими молнии, и пастью, изрыгавшей пламя, появлялся дракон, чтобы всякий раз проглотить буйволов и вернуться в море. Услышав об этом, Александр приказал доставить двух буйволов, содрать с них шкуры и набить смолой, серой, известью и мышьяком. В содержимое запрятали железные крюки и положили муляжи на берегу, где появлялся дракон. И вот появился дракон и проглотил шкуры буйволов с этой начинкой. Через некоторое время его внутренности стали гореть от смеси, а крюки впились в его внутренние органы так, что он сбежал. На следующий день люди не увидели больше дракона и решили пойти по его следам. Потом они нашли его подохшим с широко раскрытой пастью. Обрадовались островитяне и в знак благодарности за помощь преподнесли Александру удивительные дары, и в том числе животное, похожее на желтого зайца с черным ртом на голове. По рассказам, все животные спасаются от него бегством, чтобы не погибнуть. Впрочем, Аллах его знает»^[1].

Так излагает это предание космограф XIII века Закарийа аль-Казвини. Оно встречается уже в сирийской версии «Романа об Александре», у Фирдоуси и других авторов. А средневековая Европа не узнала и о хрустальной крепости, которую увидал Александр:

«Рассказывают об одном случае, когда спутники Зу-л-Карнайна попали на один из островов, где повстречали собакоголовых людей. Из пасти каждого из них торчали клыки и вырывалось пламя. Они выбегали на берег и бросались на пришельцев. На этом же острове есть хрустальная крепость, и, когда в ней зажигаются огни, ее можно увидеть на большом расстоянии. Когда Зу-л-Карнайн захотел войти в крепость, его остановил Бахрам-философ, бывший вместе с ним. „Если ты войдешь в нее, тобой овладеет сон, ты лишишься возможности выйти отсюда и не сможешь победить здешний народ“, — сказал он ему»^[2].

История бытования «Романа оо Александре» в Византия VI веком не закончилась, были созданы еще две версии (условно обозначаемые как эпсилон и гамма). Многие сюжеты стали повторяться в романе дважды, повествование не столько пополнялось новыми подробностями, сколько включало в себя варианты уже известных сюжетов. Главным дополнением версии гамма стало дублирующееся (все события описаны дважды — от первого и третьего лица) описание похода из Персии в Индию. Кроме того, роман пополнился известиями о фессалоникской и скифской кампаниях, походе к Иерусалиму, переправе через песчаную реку, достижении мест, где воздвигли свои статуи предыдущие покорители мира: египетской фараон Сесонхос (о нем рассказывает Геродот), царь Ираклий (фигура, объединяющая Геракла и императора Ираклия) и царица Семирамида. Благодаря переводам версия бета и восходящая к версии гамма «Сербская Александрия» были хорошо известны в мире книжников Древней Руси, а также других православных стран: Грузии, Сербии и Румынии.

Однако и Западная Европа не позабыла об Александре. Сделанный в III веке перевод Юлия Валерия читали и переписывали, свидетельство тому — рассуждения о судьбе Александра Македонского в трудах епископа Фульгенция. В средневековой Европе сохранился наиболее полный текст «Послания Александра Аристотелю о чудесах Индии», который был в X веке переведен на древнеанглийский. Более того, монах, делавший список с перевода, изумился описанным чудищам и решил добавить к рассказу Александра известия о местных чудовищах и героях — так до нашего времени чудом (!) дошел эпос о Беовульфе.

В 700 году некий монах Петр перевел с греческого на латынь «Откровение Мефодия Патарского» — и Европа узнала подробную историю о возведении Каспийских врат, за которыми Александр заключил нечестивые народы Гога и Магога. История посещения Александром Иерусалима была известна на Западе благодаря латинским переложениям «Иудейских древностей» Иосифа Флавия. Переложение на латынь труда Палладия о брахманах приписывали современнику Блаженного Августина святому Амвросию Медиоланскому (IV в.).

«Роман об Александре» — образец средневековой «игры в классики», сопоставимый по своей величественности с легендами о Каббале или переводом семидесяти толковников. Из одинаковых сюжетов каждый народ слагает свое предание, посвященное Александру Македонскому, наполняя его местным колоритом, посылая царю на помощь своих богов, распространяя пределы его завоеваний на своих соседей.

Признаться честно, эта книга — эксперимент над читателем. В ее первой части представлен самый ранний из имевшихся в средневековой Европе латинских сборников преданий о деяниях Александра Великого. Сохранена композиция рукописного кодекса, со всеми огрехами, перестановками и неувязками, которыми наполнил произведения анонимный переписчик. Созданная около 1000 года на юге Италии Бамбергская рукопись (бамбергским сборник называется потому, что хранится в Бамбергской государственной библиотеке) представляет «Историю сражений Александра Великого» в переводе с греческого, выполненном в IX веке архипресвитером Львом Неаполитанским. Оригинал, с которого делался перевод, не сохранился, но о его существовании и составе мы хорошо осведомлены благодаря совпадению текста бамбергской «Истории» и книги о деяниях Александра Македонского, написанной по-сирийски. Вольно или невольно, архипресвитер Лев выбрал версию предания, наиболее изобиловавшую фантастическими деталями и сюжетами. Более того, версию, оказавшую ни с чем не сравнимое влияние на восточную литературу.

Выбор версии романа нетрадиционен, ибо у читателя появляется шанс увидеть не реконструированный текст произведения, а средневевковый манускрипт — таким, как он есть, бесхитростность подобного сборника занимательнее иных литературных изысков. Перевод архипресвитера Льва вряд ли можно признать образцом стилистики, но всевозможные ляпы только добавили в текст фантастики. Еще одна характерная особенность: предание об Александре наполняется средневековым вооружением и осадными машинами, герцогами и понтификами, нотариусами и посланцами-апокрисиариями. Детали повседневного быта Европы встречаются на каждом шагу. Средневековый Александр и его сотоварищи, само собой разумеется, облачены в одежду и латы, которые отстоят от их эпохи не менее чем на тринадцать веков. И нет ничего удивительного в том, что местами македонскому царю приходится встречаться с персонажами, которые жили уже после его смерти, или предвидеть грядущее падение Рима. Такая специфика делает повествование еще более загадочным.

Средневековье немалым обязано Александру и его вымышленному жизнеописанию: история завоевательного похода македонского царя послужила фабулой для самого первого рыцарского романа в стихах — начиная с 30-х годов XII века подобные сочинения, посвященные Александру Великому, появлялись словно грибы после дождя, причем каждая из частей получала сразу несколько продолжений. Наряду с «Романом о Трое», в основу которого легли прозаические истории Троянской войны, якобы созданные ее участниками Даресом Фригийским и Диктисом Критским, романы об Александре стали образцами, которым подражали поэты, воспевавшие короля Артура и рыцарей Круглого стола. Без рыцарских турниров, «куртуазности» и обучения Александра «семи свободнвм искусствам» не обошлось.

Характерная особенность «Романа об Александре» (без всяких пристрастий к статистике следует отметить, что это сочинение существует на тридцати языках и по крайней мере в семидесяти версиях) — это отсутствие заданного канона. Интерпретации подвергается даже сюжетная линия. Невозможно составить один роман, который охватывал бы сразу все предания об Александре. Автор эсхатологического пророчества «Откровение Мефодия Патарского» изобретает свою, ни на что не похожую версию биографии Александра Македонского, и мало кому удастся разобраться во всех ее хитросплетениях, зато создается полное впечатление, что все герои античного мира друг с другом связаны — и все друг другу родственники. При этом аргументация поступков граничит со святой наивностью.

Появившийся в X веке перевод архипресвитера Льва, естественно, с точки зрения средневекового читателя, нуждался в дополнении. С X по XIII век появились три рецензии «Истории сражений Александра Великого» (именно такое название получил роман), которые условно обозначаются J1, J2 и J3. Средневековым редакторам, сидевшим в скрипториях монастырей, было необходимо хронологически упорядочить повествование. Поэтому малые произведения, рассказывающие об Александре, включались в текст латинского перевода. В рецензии J1 роман пополнился перепиской с брахманами, «Посланием Александра Аристотелю о чудесах Индии», почерпнутой у Иосифа Флавия историей посещения Александром Иерусалима. Энциклопедии — будь то труды Солина, Исидора Севильского или «книга о зверях и чудовищах» — сохранили немало подробных и местами замысловатых описаний чудищ, которых Александр повстречал на своем пути. Естественно, весь этот материал было необходимо включить в состав романа. Появление в XII веке рецензии J2 связано в первую очередь с желанием читателей и редакторов привести «Роман об Александре» в соответствие с историческими фактами, изложенными в третьей из «Семи книг истории против язычников» Павла Орозия. Для этого «Историю сражений» пришлось безжалостно кроить, переставляя местами фрагменты и эпизоды. Что парадоксально: получившееся повествование все равно осталось связным.

Третья из средневековых рецензий (J3) появилась в первой половине XIII века и стала переработкой рецензии J1. На этот раз историю сражений пополнили рассказ о покорении городов Тира и Сидона, описание трона персидских царей, история истребления василиска и предание о возведении Каспийских врат и заключении за ними народов Гога и Marora. Последнее на рубеже XII—XIII веков стало особенно актуально. Петр Коместор, или Едок, изучив материалы священной истории, пришел в своих сочинениях к выводу о том, что племена Гога и Магога суть на самом деле десять колен Израилевых, переселенные персидскими царями в Гирканию. Предание стало весьма популярным, а тут еще на горизонте появились орды монголов, которых люди, жившие в русских княжествах именовали татарами. Еще со времен Исидора Севильского этимология была сильной стороной средневековой цивилизации, поэтому татары тут же стали «тартарами», или «народами Тартара», упоминаемыми в «Истории сражений», а название «монголы» грех было не произвести от Магога (тем более что во времена святого Иеронима подобный эксперимент уже проделали с готами, возведя их к Гогу). Так полчища, которые хан Бату привел на восточные границы Европы, оказались одновременно и народами Гога и Магога, и плененными коленами Израиля, отрекшимися от своей веры. Тема оказалась благодатной, примером тому служит «Послание аль-Кинди», сочинение, приписывавшееся сразу двум арабским авторам с одинаковыми именами, в котором придворных императора Фридриха II, находившегося в весьма неплохих отношениях с мусульманами, предупреждают о грядущем нашествии двадцати двух царей, некогда заключенных за Каспийскими вратами. Короче, складывалось полное ощущение, что конец света не за горами.

Монголы пришли, разорили Русь, польские княжества, Венгерское королевство, покинули Европу столь же внезапно, как и появились. Конец света был отложен на неопределенное время, Римский Папа и итальянские республики попытались наладить с племенами Гога и Магога дипломатические и торговые отношения. Так в столицу Срединной империи отправился венецианец Марко Поло, читатель и почитатель «Романа об Александре», встречавший на своем пути многочисленные подтверждения совершенных Александром деяний. С возвращением из Китая и Индии Марко Поло и его младшего современника, монаха-францисканца, Одорико де Порденоне, Восток, образ которого был создан «Романом об Александре», в каком-то смысле перестал быть загадкой. Однако племена собакоголовых, брахманов и пигмеев никто отменять не собирался — их, наряду с Земным Раем, просто переместили в те отдаленные уголки Азии, где путешественникам не удалось побывать. Круг преданий об Александре Великом (переписка с брахманами, история о посещении Рая) стал, наряду с записками побывавших в Персии и Китае миссионеров, одним из главных источников «Путешествия сэра Джона Мандевилля» — романа, положившего начало английской прозе.

В XIII веке репертуар европейских преданий об Александре пополнился несколькими сюжетами. Мы уже упоминали о ядовитой девице и предании о Гоге и Магоге, однако нельзя обойти вниманием такие истории, как посещение Александром Алмазной долины, Страны Мрака, где на земле лежат драгоценные камни, а также сказание о Медном городе. Все эти легенды были хорошо известны на Востоке, и мы узнаем в них эпизоды путешествий Синдбада-морехода и других сказок «Тысячи и одной ночи». В Европу предания попадают благодаря переводу с арабского «Книги о камнях», приписывавшейся Аристотелю. Кроме того, из «Жизнеописаний выдающихся мудрецов древности» европейский читатель узнал о многочисленных высказываниях Александра Великого, которые не сохранились в произведениях античных авторов и Отцов Церкви. Вся жизнь Александра Македонского оказалась «разобрана» на афоризмы и меткие фразы. «Жизнеописания выдающихся мудрецов...» восходили к наиболее ранней версии романа и сохранили некоторые из эпизодов, не вошедших в прототип «Истории сражений».

«Роман об Александре» в этом смысле крайне интересное явление с точки зрения истории литератур. Если в какой-либо традиции — будь то латинская, еврейская или арабская — отдельные эпизоды или сюжеты, связанные с романом, оказываются утерянными или забытыми, происходит вторичное заимствование, сюжет возвращается, пусть и совершенно изменившись, в привычный круг, дополняя повествовательную ткань романа. Так, например, со времен написания трактата «Тамид» (ок. 500) иудейская литература утратила «Роман об Александре», однако уже в XII веке на юге Италии появились по крайней мере два перевода «Истории сражений Александра Великого» с латинского на еврейский язык. То же самое можно сказать о переводах с арабского (иногда через посредство испанского) на латынь или заимствовании, благодаря побывавшим на Руси миссионерам-доминиканцам, представлений о том, что идущие с Востока татары суть народы Гога и Магога. Обитатели средневекового мира, враждуя и воюя друг с другом, тем не менее обменивались своим литературным достоянием в вопросах, связанных с Александром Македонским. Такова оказалась роль Александра Великого в качестве литературного персонажа.

«Роман об Александре» исправлял несправедливость истории. Царь Александр не был поклонником Демосфена, а уж Демосфен явно не числил себя сторонником Александра — иначе наша словесность лишилась бы замечательного термина «филиппики», толкуемого как речи, в которых обличался македонский царь Филипп. По словам Плутарха, юного царя Александра Демосфен клеймил не иначе как «матерого волка». В романе же Демосфен, за которым закрепилась слава известного оратора, выступает как сторонник мира с Александром, агитирует афинян подчиниться македонскому царю. Строго говоря, литературного Демосфена винить не в чем.

Истории об Александре и Диогене — еще один пример, однако Средневековье нашло, чем скрасить слова знаменитого философа, сказавшего Александру: «Моя воля подчиняется мне и мне служит, а я ей — нет. Твоя же воля, наоборот, держит тебя в услужении. Вот почему ты — раб моего раба!» На что Александр отвечает в изумлении: «Воистину, он — раб Божий! Смотрите, не причините ему какого зла или несправедливости!» (Так излагает этот сюжет Петр Альфонсин, автор назидательной книги новелл «Наставления клирикам».) Тема христианства «без христианства» одна из ключевых в романе. Александр — язычник, однако библейский Бог является ему во сне, и именно Его Александр встречает наяву в обличье иудейского первосвященника. Брахманы не ведают о Христе, но их понимание единобожия идет от самой Природы и выливается в отрицание персонифицированных божеств эллинов. Царица Кандакия в конце концов становится персонажем житийной литературы, при ее дворе подвизается апостол Филипп (это с нашей точки зрения Кандакия «Деяний апостолов» и Кандакия из романа — два разных персонажа, в восприятии средневекового читателя они единая личность, временной отрезок, отделяющий Александра от Христа, не в счет, ведь встречается же Александр Македонский с Сократом).

«Роман об Александре» — история с грустным концом, ее венчает печальная смерть главного героя. Романы на историческую тему вообще заканчиваются трагически. Городу Трое суждено пасть, Одиссею — погибнуть от руки своего сына, Телегона. Потомки царя Эдипа истребляют друг друга («Роман о Фивах»), Артур умирает от раны, нанесенной мечом его сына, Мордреда. Беовульф побеждает дракона и умирает, лишь немногие остаются в живых на полях кровавых сражений «Песни о Нибелунгах». Любовный роман всегда кончался хорошо, и «все жили долго и счастливо». Разделение было фундаментальным, оно пришло, вероятно, еще из античности: героиня другого завоевательного романа, царица Семирамида, в конце концов была смещена с престола своим сыном. Противостояние поколений, кровная вражда, захлебывающаяся в безудержной мести, предательство со стороны приближенных — вот главные темы, которые определяют трагический финал. Отсюда печальная эпитафия: «Где они ныне?» Для этого средневекового топоса Александр — герой непременный:

Сказать честно, без пафоса тут было не обойтись. Поэтому читатель должен с благодарностью отнестись к переводчику и составителю этой книги, отобравшему наиболее «съедобные» повествования и истории, которые в Средневековье рассказывали об Александре Великом. А не то, не ровен час, вам пришлось бы трудиться над виршами вроде этого пролога одного из старофранцузских «Романов об Александре»:

«Послушайте, сеньоры, о чем эта история говорит. О том, как Дария Персидского Александр победил, как Пора, царя Индии, он покорил и казнил, и как огромных муравьев в пустыне разгромил, и как пределы Арту нашел и изучил, как Гота и Магота запер и пленил и пределы их он стеною окружил — да такой надежной, что никогда не выйдут они, пока не наступит время Антихриста, — как на образ Апеллеса он во всем походил, как царя Палатина он повесил и казнил, как царице Кандакии он себя раскрыл, как он дерево-оракул однажды навестил — и оно предсказало ему его смерть, как с Аристотелем он приготовился к ней и почил. Вот правдивая история, которой верят короли, ее клирик из Шастиодуна Ламберт ли Тор сочинил: взял латинскую прозу и в роман перекроил».

Остается только выразить надежду, что новый Ламберт не станет сценаристом ожидающей нас вскоре голливудской киноэпопеи об Александре Великом и обратится к незамысловатой латинской прозе — «Повести о рождении и победах Александра Великого».

Н. Горелов

Бамбергский сборник повестей об Александре Великом

Рукопись, созданная около 1000 года на юге Апеннинского полуострова

Повесть о рождении и победах Александра Великого

Филипп родил Александра Великого, хотя его мать Олимпиада приписывала зачатие сына более благородному отцу, утверждая, что понесла от совокупления с драконом. Деяния же Александра были столь доблестны, что его считали отпрыском бога. Он обошел весь мир, его наставниками были Аристотель и Каллисфен, он покорил Азию, Армению, Иберию, Албанию, Каппадокию, Сирию, Египет, пересек Тавр и Кавказ, укротил бактров, правил персами и мидянами, овладел Индией, совершил подвиги более славные, нежели Либер и Геркулес. Роста он был невысокого, но отличался царственной осанкой, на шеках играл румянец, глаза сияли, весь его облик свидетельствовал о величии. Он побеждал всех, а вино и гнев побеждали его, в Вавилоне он был обречен фортуной на жалкую в сравнении с его жизнью смерть от болезни, к которой привело пьянство. Мы считаем, что те, кто правил посте него, появились не столько чтобы унаследовать его имя, сколько на пользу римской славы.

Солин. Собрание вещей достопамятных. 9.18—21.

Александр Великий Македонский, которого пророк Даниил назвал не то овном, не то пардом, не то косматым козлом, оказавшись рядом с погребением Ахилла, промолвил: «Что за счастье выпало тебе, юноша, удостоиться чести быть прославленным великим глашатаем!» Это он имел в виду Гомера.

Св. Иероним. Житие святого Иллариона.

Как мы узнали из книг, у Александра в детстве был наставник по имени Леонид, прославившийся пылким нравом и неуклюжей походкой, которые перенял от него отрок. Поэтому в зрелых летах, показав себя мудрым и храбрым царем, он порицал себя за эти недостатки и хотел от них избавиться, но, как пишут, одержав победу над всеми царствами, самого себя победить не смог.

Гинкмар Реймсский. О придворном устроении.

Начинается пролог книги об Александре

О сражениях выдающихся мужей, которые оставались язычниками и неверными, ибо жили еще до пришествия Христова, весьма полезно знать и читать христианам: как прелатам, так и пастве, как мирянам, так и духовенству, ибо всех это вдохновляет на добрые дела.

Ведь прелаты, или наставники, прочитав и уразумев, что эти язычники, поклонявшиеся идолам, поступали честно и целомудренно и во всем были безупречны, вдохновятся их примером и обратятся к благим помыслам, ибо они-то люди верующие и члены Тела Христова, а потому могут показать еще большую непорочность, справедливость и благочестие.

А паства, то есть рыцари, находящиеся на военной службе, прочитав и узнав о деяниях своих собратьев по оружию, которые более сражались за демонов, чем за Бога, решат показать себя мудрее оных во всех своих благих делах, как истинные воины Христовы. И будут, согласно повелению апостола покорно и верно служить всякому человеческому начальству, для Господа (1 Пет. 2, 13), своего Создателя, устремляя помыслы к ревностному исполнению Его заповедей, никого не подвергая насилию и не забирая чужого, но довольствуясь своим, как о том говорит в Евангелии предтеча Христа, Иоанн Креститель (Лк. 3, 14).

Стоит и духовным людям узнать, какие благие деяния из любви к этому миру совершили язычники от сотворения мира до Христова пришествия. Пусть они поймут, сколь мудрыми и благочестивыми мужами ныне владеет дьявол, поработив их души, потому что не познали они своего Создателя и служили не Творцу, а Его творению. Пусть уразумеют, сколь необходимым и важным было для человеческого рода воплощение Христа, ибо, согласно Святому Писанию, если бы не спустился к нам свыше Избавитель и не указал путь к спасению, ибо мы поклоняемся Ему и Святой Троице и Его познали как Всеобщего Творца, то не избежать бы нам вечной погибели. Посему с чистой душою вместе с апостолом мы восклицаем в восхищении (Рим. 11, 33): «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» И вместе с псалмопевцем спрашиваем (Пс. 105, 2): «Кто изречет могущество Господа, возвестит все хвалы Его?» Подразумевая: никто.

Итак, во времена великих христианских императоров Константина и Романа, когда бразды правления всего герцогства Кампанья находились в руках Иоанна и Марина, выдающихся герцогов и консулов, случилось им по какой-то надобности отправить своего посланца в Константинополь к названным императорам, и вот они послали туда архипресвитера Льва, человека весьма надежного. Он, отправившись в Константинополь, принялся искать книги для чтения. В том числе ему попалась история о сражениях и победах Александра, царя Македонского. Будучи человеком, которому несвойственны нерадивость и лень, он тут же переписал ее, привез с собой в Неаполь для этих выдающихся правителей, а также сиятельной и прекрасной супруги Иоанна. Эта Феодора, из рода римских сенаторов, дни и ночи проводила над священными книгами, сделалась заступницей вдов, сирот, странников, постоянно пеклась о них и в ранние годы, в возрасте тридцати восьми лет, отправилась к Господу. После смерти жены вышеупомянутый Иоанн, выдающийся герцог и консул и человек приятный Богу, решил в сердце своем, что будет собирать и приводить в порядок писания. Вначале онобновил книги, которые обнаружил в своих владениях, затем стал разыскивать с тщательностью, свойственной философу, все, о чем только мог узнать и что мог заполучить или купить, и так он собрал множество разных книг, которые приказал аккуратно переписать. В первую очередь книги церковные, а именно (списки] Ветхого и Нового Завета полностью обновил и привел в порядок. Далее расставил книга хронографические и исторические: Иосифа, Тита Ливия, Дионисия, превосходного проповедника добродетелей небесных, а также прочих весьма многих учителей, которых перечислять было бы слишком долго. И тут этот проницательный герцог и консул вспомнил, что у архипресвитера Льва есть упоминавшаяся здесь книга, позвал его к себе и повелел перевести ее с греческого на латынь, что и было сделано. И предпринял герцог это деяние ради спасения своей души и сохранения памяти о своем имени, а все трудившиеся над этой книгой, как доктора, так и переписчики, получили от него награду по заслугам.

НАЧИНАЕТСЯ РАССКАЗ О РОЖДЕНИИ И ПОБЕДАХ ЦАРЯ АЛЕКСАНДРА ВЕЛИКОГО

КНИГА ПЕРВАЯ

Находясь в Аскалоне, он велел назвать город Александрией в свою честь. Архитектор по имени Динократ по случайной причине был в отъезде, однако пометил мелом то место, где предстояло совершить жертвоприношение при закладке, вдруг прилетело бесчисленное множество голубей, они сели вокруг мела и поели его. Александр был весьма напуган этим, полагая, что город не простоит долго и придет в упадок. И тогда собравшиеся египетские жрецы в один голос сказали ему: «Царь Александр, пусть тебя не смущает произошедшее, но закончи строительство, которое начал, ибо это знамение означает, что город будет полон людей». Услышав это, Александр возрадовался и тут же приказал начать работы. Доставленные из Египта кости пророка Иеремии были осторожно пронесены вокруг города, дабы изгнать из этой земли род аспидов, а из рек змей, которые называются офиомахами и крокодилами. Так и произошло. И с того дня город Александрия избавлен от змей.

История сражений Александра Великого. XII в.

Мудрейшие из египтян вычислили размеры земли, покорили волны морские, сосчитали звезды небесные и открыли всему миру вершины магического искусства. Так, о Нектанебе рассказывают, что, когда над его головой внезапно сгустились тучи и на царство напали враги, он не стал посылать войско и готовить оружие. Но отправился к себе во дворец, достал медную раковину, наполнил ее дождевой водой, взял ветвь эбенового дерева и с помощью волшебства призвал демонов и так, благодаря магическим заклинаниям, увидел в этой самой раковине вражескую флотилию.

[У него] были лазутчики в стране римлян, и вот один из них пришел и сообщил: «Великий Нектанеб, на тебя идет множество врагов, среди них скифы и коны, иберы, сиды, арабы, оксидраки, лампасидры, лизании, босфоры, арги, халдеи, сабрии, а также агриофаги и многие другие неисчислимые народы, живущие на Востоке». При этих словах военачальника Нектанеб засмеялся и сказал: «Ты неусыпно заботишься об охране, которую я тебе поручил. Однако ты дал ответ не как воин, а как робкий человек. Сила заключается не в множестве людей, а в их неутомимости. Разве ты не знаешь, что один лев преследует многих оленей?»

Сказав так, он возвратился в свой дворец и велел всем уйти. Оставшись один, он склонился над раковиной, наполненной водой, пустил в нее слепленные из воска корабли, взял в руки пальмовую ветвь и, собрав все свои силы, принялся творить заклинания. Увидев, что египетские боги управляют кораблями варваров, он тут же сбрил себе волосы и бороду, дабы изменить свой облик, взял золота, сколько мог унести, оделся в льняное платье, какое носят египетские пророки и астрологи, и бежал из Египта в Пелузий. Он достиг Македонии и, сев в людном месте, стал предсказывать судьбу всем, кто к нему подходил.

Египтяне, увидев, что Нектанеба нигде нет, отправились к своему богу Гефесту, попросили его указать им, где царь Египетский, и получили ответ: «Он бежал из Египта, спустя некоторое время должен прийти юноша, который никогда не состарится, защита [ваша] от врагов мирских. Он прибудет и сделает вас своими подданными». Услышав подобное предсказание, египтяне записали его и вырезали на мраморе.

Пока Нектанеб находился в Македонии, Филипп ушел на войну. После этого Нектанеб отправился во дворец и, увидев красоту Олимпиады, исполнился вожделением. Он протянул руку свою, приветствовал ее и сказал: «Радуйся, царица Македонская», — не пожелав называть ее владычицей. На это Олимпиада ответила: «Радуйся, достопочтенный учитель. Подойди поближе и сядь». Когда он сел, Олимпиада спросила его: «Воистину ли это так, что ты — египтянин?» Нектанеб ей ответил: «Ты говоришь красиво, как истинная царица. Есть такие мудрецы, которые толкуют сны, открывают значения знамений, гадают по полету птиц, понимают смысл явных и тайных пророчеств, предсказывают судьбу новорожденных. Я наделен самыми скромными дарованиями из всех и известен как пророк и ясновидец». Сказав так, он сладострастно взглянул на нее. Олимпиада спросила его: «О пророк, почему ты вздумал так смотреть на меня?» Нектанеб ответил: «Я вспомнил прекрасную прорицательницу, а также узнал я от богов, что должен обратить на царицу свой взор».

Он достал из-за пазухи чудесную доску, которую не описать словами, ибо на ней эбеном, слоновой костью, золотом и серебром были выложены круги. В первом круге были изображены символы десяти искусств, во втором двенадцать зверей, в круге посредине — солнце и луна. После этого Нектанеб открыл шкатулку из слоновой кости и достал семь сияющих звезд и гороскоп, сделанный из восьми камней, с помощью которых он создал человека.

Он сказал Олимпиаде: «О царица, если хочешь, чтобы я тебе поверил, назови мне год, день и час, когда родился царь». Затем Нектанеб принялся высчитывать время рождения царя и царицы, спросив: «Что ты хочешь узнать?» Она ответила: «Скажи, как поступит со мной Филипп, ибо говорят, что если он возвратится с поля брани, то прогонит меня и возьмет себе другую жену». Он ей: «Лживы эти слова, в них нет правды, однако спустя какое-то время это случится». Она ему: «Заклинаю тебя, скажи мне всю правду». Он ответил ей: «Один из могущественных богов совокупится с тобой, и ты понесешь от него». Она ему: «А что это за бог, который совокупится со мною?» Нектанеб ответил: «Это Амон, источник всех богатств [на свете]». Она спросила: «А как он выглядит?» Он ей: «Не юноша и не старец, средних лет, на голове у него два [бараньих] рога, лицо украшено седой бородой. Если ты пожелаешь этого, то приготовься к встрече, ибо во сне его увидишь и во сне же он совокупится с тобою». И она сказала: «Если это сбудется, то стану почитать тебя не как пророка или предсказателя, а как бога».

С этими словами Нектанеб вышел и отправился в пустыню, набрал трав, растер их, выжал сок и околдовал Олимпиаду, чтобы она действительно увидела во сне бога Амона, который совокупляется с ней. Так оно и вышло. Встав от нее, он сказал: «Женщина, в утробе ты понесла своего защитника».

Наступило утро, и, поднявшись с ложа, она призвала Нектанеба, рассказав ему свой сон. Он же изрек: «Все знаю и могу судить о том, было ли то во сне или наяву. Этот бог прилетал в облике дракона, а затем принял облик человека, похожего на меня?» Олимпиада на это: «Верно говоришь, пророк. Войди в спальню, и, если все это сбудется, стану относиться к тебе как к отцу ребенка».

Все произошло так, как предрек Нектанеб, встав от Олимпиады, он поранил ее в лоно, сказав: «Этот младенец станет победителем многих народов и никому не покорится». Ее утроба начала расти, она позвала Нектанеба и спросила: «Пророк, как поступит Филипп, когда вернется?» Нектанеб ей: «Не пугайся, я приду тебе на помощь». Так человек, притворившийся богом, склонил Олимпиаду к прелюбодеянию.

Между тем он поймал морскую птицу, чтобы навести сон на Филиппа, которому тут же приснилось, будто он видел, как бог Амон возлег с Олимпиадой и сказал: «Женщина, в своей утробе ты понесла того, кто станет защитником тебе и своему отцу, Филиппу». И будто бы видел он, как Амон приблизился к укромному органу и осенил его золотым кольцом. На этом кольце был резной камень с изображением головы льва, сияющего солнца и меча. Пробудившись, Филипп позвал к себе гадателя, чтобы тот истолковал его сон. Гадатель ему: «Филипп, знай доподлинно, что Олимпиада понесла не от человека, а от бога. Голова льва и меч означают, что тот, кому предстоит родиться, достигнет восхода солнца, сражаясь и покоряя мечом города».

Филипп одержал победу и отправился назад в Македонию. Олимпиада вышла ему навстречу и поцеловала его. Филипп пристально посмотрел на нее и сказал: «Кому ты отдалась, Олимпиада? С кем согрешила? Ты не согрешила, ибо понесла от бога. Все это я видел во сне, поэтому не стану тебя укорять».

Как-то раз Филипп захмелел и пребывал в великом веселье. Нектанеб с помощью волшебства принял образ дракона и, наводя на всех ужас своим шипением, прошел посреди залы, где пировал Филипп. Приблизившись к Олимпиаде, он положил ей голову на лоно и поцеловал ее. Увидев это, Филипп сказал: «Олимпиада, я хочу сказать тебе и всем, кто обедает со мною, именно этого дракона я видел, сражаясь с врагами».

Несколько дней спустя, когда Филипп сидел в одиночестве, маленькая птичка опустилась на его живот и снесла яйцо. Оно скатилось, упало на землю и разбилось. Оттуда появилась змейка, которая обвилась вокруг яйца. Она хотела заползти в него, но, прежде чем просунула голову, умерла. Когда это произошло, Филипп приказал привести к себе гадателя и рассказал ему о том, что видел. Гадатель же ответил ему: «Царь Филипп, у тебя родится сын, который будет царствовать, и обойдет весь мир, покоряя народы, и, прежде чем возвратится в свою страну, умрет в молодых летах».

У Олимпиады подошло время родов, и стало болеть ее лоно. Она приказала Нектанебу прийти. Он принялся считать и сказал: «Приподнимись немного со своего ложа, Олимпиада, ибо в этот час солнце привело в движение все стихии». Вскоре Олимпиада родила, и, как только мальчик упал на землю, прогремел гром, сверкнула молния и сотряслась земля.

Увидев все это, Филипп сказал: «Жена моя, я решил в сердце своем, что не стану воспитывать этого младенца сам, ибо он был зачат не мной. Поскольку я понимаю, что он зачат богом, и при рождении его взволновались стихии, то он будет воспитан так, как подобает царевичу, и в память о сыне, который родился у меня от другой жены и умер, я нарекаю его Александром». Сказав так, Филипп принялся заботливо растить ребенка.

Он не был похож ни на отца, ни на мать. Его волосы напоминали львиную гриву, глаза были разные, один — белый, а другой — черный. Зубы острые, движения стремительные, как у разгоряченного льва. Сразу было видно, что в будущем ему суждено совершить великие дела. Он состязался в школе со своими соучениками и побеждал их.

В это время некие военачальники Каппадокии привели к Филиппу огромного скакуна, стреноженного ремнями, потому что он поедал людей. Филиппа изумила его красота, и он сказал: «Этот жеребец — знамение, то ли хорошее, то ли недоброе. Пусть мои люди посадят коня в железную клетку и бросают ему воров и разбойников и всех тех, кто за свои злодеяния должен быть отдан на съедение зверям».

Когда Александру исполнилось двенадцать лет, его вместе с другими юношами стали учить сражаться и Филипп, увидев его стремительность, похвалил Александра и сказал: «Сын, я доволен твоими дарованиями, об одном печалюсь, что обликом ты на меня не похож». Олимпиада, заметив, что Филипп этим опечален, позвала Нектанеба и сказала ему: «Проведай и выясни, как Филипп задумал поступить со мною». Нектанеб принялся считать и ответил: «Он уверен, что ты чиста. Солнце сейчас находится под некой звездой, что лишает его желания».

Александр, который в это время был там, услышав эти слова, сказал: «Отец, звезды, которые ты считаешь, сияют на небе?» Нектанеб ему: «Вот именно, сын мои». Александр сказал: «И я могу их видеть в поздний час?» Нектанеб ему: «Пойдем со мною ночью на равнину, и я покажу тебе». Александр спросил: «Отец, а ты знаешь свою судьбу?» Нектанеб ему: «Доподлинно». Александр сказал: «Это хорошее искусство, и я желаю его постичь. А какой смертью ты должен умереть?» Он ответил: «Я погибну от руки своего сына».

Александр отправился с ним ночью за пределы города. Нектанеб сказал ему: «Сын, посмотри на небо, и ты увидишь звезду Геракла, которая в печали, а звезда Гермеса преисполнена радости, а звезда Юпитера видна ясно». Пока Нектанеб смотрел ввысь, Александр приблизился к нему и сбросил в яму, сказав: «Если тебе неведомы земные дела, что же ты тогда можешь смыслить в делах небесных?» Нектанеб ему: «Я знал свою участь. Однако не мог изменить судьбу и избежать этого». Александр спросил: «Так что, я твой сын?» Нектанеб ему: «Ты и есть сын мой». Тут Александр понял, кто был его отцом, побоялся оставлять его в яме, а взвалил на плечи и отнес тело во дворец. Когда Олимпиада увидела его, то спросила: «Сын мои Александр, кто это?» Он ей: «Тело Нектанеба». Она ему: «Нектанеб был твоим отцом». Он ответил ей: «Вот до чего довела твоя глупость».

Между тем Филипп узнал от предсказателя, что после его смерти будет править тот, кому удастся объездить скакуна Александр же стал силен и отважен. Как-то раз он проходил мимо места, где стоял этот дикий конь, увидел, что он заперт в клетке, а перед ним валяется множество недоеденных рук и ног человеческих, и, удивившись, просунул сквозь прутья руку. Скакун тут же вытянул шею и принялся облизывать его руку, согнул ноги, лег на землю и, повернув голову, взглянул на Александра. Александр, поняв желание скакуна, открыл клетку и спокойно погладил коня по спине правой рукой. Конь стал еще более кротким, он льнул к Александру, словно собака к своему хозяину. Александр сел на него и верхом выехал за ворота. Филипп, увидев его, произнес: «Сын мой Александр, все знамения говорят о том, что ты станешь царем после моей смерти».

«Александру исполнилось пятнадцать лет, и он попросил Филиппа: «Отец, если можешь, доверь мне управлять колесницей». И сказал ему Филипп: «С радостью соглашаюсь на это, мой сын, и даю тебе сотню скакунов и четыреста раз по десять тысяч золотых солидов, пусть сопутствует тебе удача». Александр выехал вместе со своим другом, философом Эфестом, взяв с собой знамя, и повелел, чтобы ему послали лошадей для тренировки. Достигнув Пелопоннеса, он устроил состязание с Николаем, царем той страны. Царь Николай, увидев его, спросил: «Скажи мне, кто ты?» Он ему: «Я — Александр, сын Филиппа». Николай ему: «А кем считаешь меня?» Александр ответил: «Ты — Николай, царь аридеев». И добавил: «Не преисполняйся гордости оттого, что носишь царский титул. Человеческая судьба изменчива, бывает так, что великий превращается в ничтожного и ничтожный достигает величия». Николай ему: «Хорошо сказал, ты ведь сам себя не знаешь, а мой род безукоризнен. Однако не скрой от меня правды: зачем ты прибыл в эти места?» Александр ему: «Отойди от меня, человек, ибо ни ты ничего не имеешь против меня, ни я против тебя». Николая это сильно разозлило: «Разве не знаешь с кем говоришь?!» — и добавил: «Клянусь здоровьем моего отца, — такой, как ты, подохнет от одного моего плевка!» Николай плюнул на Александра: «Щенок, получи свое — чего тут стыдиться». Александр, сдерживая себя, как и подобает человеку его происхождения, ответил: «Николай, клянусь тебе семенем своего отца и утробой матери моей, которая зачала от бога, что и в состязании на колесницах одержу над тобой победу, и родину твою подчиню оружием». На том они разошлись.

Вскоре наступил условленный день. Затрубили трубы, дав сигнал к началу состязания, юноши бросились сражаться, но Александр убил всех до одного своею десницей. По военному обычаю Александра и его лошадь наградили венцом, и он возвратился к отцу своему с победой.

Он обнаружил, что Филипп оставил его мать и женился на дочери одного человека, которую звали Клеопатра. Когда они сидели на свадебном пиру, появился Александр и сказал: «Отец, прими от меня венок победителя, который достался мне в первом моем сражении. Однако, когда я буду справлять свадьбу матери, выдав ее за царственного мужа, тебя не будет в числе приглашенных».

Один из возлежавших, по имени Лисий, сказал: «Филипп, от Клеопатры у тебя родится сын подобный тебе». Александр, услышав это, ударил его кубком, который держал в руках, и убил. Увидев это, Филипп разгневался, поднялся и, бросившись на него, упал. Александр сказал: «Филипп, ты же покорил. Европу и Азию, что же не стоишь на ногах?» Все, кто был на свадебном пиру, испугались, услышав эти слова.

Филипп занедужил, несколько дней спустя Александр пришел проведать его и сказал: «Филипп, хотя нет такого закона, чтобы я обращался к тебе по имени, но я говорю с тобой не как сын, а как друг. Отплати добром жене, с которой ты обошелся несправедливо, и не печалься о том, что я убил Лисия. Я поступил хорошо, а ты — плохо, ибо бросился на меня с мечом». Филипп зарыдал. Увидев отца плачущим, Александр оставил его и пошел поговорить с матерью, которую увещевал: «Мать моя, не держи зла на отца, ибо, несмотря на постыдный грех он защитил тебя от осуждения. Хорошо, когда жена навсегда остается в повиновении у мужа». Сказав так, он отвел ее к своему отцу.

Спустя несколько дней прибыли царьки, посланные императором Дарием к Филиппу, чтобы потребовать установленную дань. Александр, увидев их произнес: «Идите и передайте Дарию: пока у Филиппа не было сына, курица несла ему золотые яйца, а теперь, после того как у Филиппа родился сын, эта курица больше яиц не несет». Сказав так, он отослал их к царю Дарию.

После этого взбунтовалась Армения, и Филипп отправил туда Александра во главе войска, чтобы усмирить их.

В это время жил в Македонии некий человек по имени Павсаний муж изворотливый, подданный Филиппа. Этот Павсаний сошелся с Олимпиадой, устроил заговор, собрал народ, и они выступили против Филиппа. Царь отвернулся от него, и тогда Павсаний, метнув дротик, поразил Филиппа в спину. Однако, раненный, он умер не сразу, но лежал едва дыша на поле. Его уже посчитали погибшим, и тут возникло великое замешательство. Павсаний преисполнился гордыни, отправился во дворец, вывел оттуда Олимпиаду и забрал ее с собой.

В это время из Армении возвратился Александр и обнаружил, что в царстве великая смута. Олимпиада отправилась в неведомое место и принялась кричать, обращаясь к Александру, своему сыну: «Где твоя победа, Александр, где твоя судьба, что дарованы тебе богами? О победоносный, отомсти за меня и за своего отца!» Услышав это, Павсаний вышел, чтобы посмотреть на Александра. Он же поразил Павсания мечом, и тот умер на месте. Тут к Александру прибыл посланец, сообщивший о том, что Филипп при смерти, и он отправился к нему. Филипп, увидев его, сказал: «Сын мой Александр, я умираю счастливым, ибо ты отмстил за меня, убив моего врага». С этими словами он испустил дух. Оплакав смерть отца, Александр похоронил его.

Возвратившись с его могилы, на рассвете следующего дня он воссел на трон своего отца и сказал: «О юноши македонцы, фракийцы, фессалоникийцы и лакедемоняне и прочие, посмотрите пристально на Александра, грозу варваров. Я подчиню их всех своей власти и отдам, как рабов, в руки ваши. Если кто из вас хочет держать оружие, пусть возьмет его в моем дворце и приготовится к битве, а кто не хочет, пусть вооружится своим собственным». И сказали ему старшие: «Царь Александр, годы наши клонятся к старости, много лет мы сражались за твоего сиял, и мы уже не столь хорошо переносим тяготы. Если тебе будет угодно, отпусти нас с воинской службы, на которой мы оставались по сию пору». Александр на это ответил: «Я намного больше желаю видеть у себя на службе вас, чем юношей, ибо юноша, полагаясь на свою молодость, устремляется к смерти, а старший действует, все обдумав». Сказав так, он склонил их остаться.

После этого, собрав большое войско, он отправился в Рим. Полководцы предложили ему шесть тысяч талантов золота и сто девять тысяч венцов, умоляя поддержать их в войне с халкедонцами. Между тем он вступил в Италию и, переплыв море, отправился в Африку. Африканские полководцы посулили Александру больше, чем полководцы римские. Он же подступил к Халкедону и произнес: «Скажу вам, халкедонцы, или храбро сражайтесь, или покоритесь». Покинув Халкедонию, они сели на корабли и отправились к острову Фаранитида, чтобы обратиться за советом к оракулу бога Амона. Стоило Александру высадиться на остров, как перед ним появился олень. Александр приказал воинам стрелять в оленя из лука, однако их стрелы никак не могли попасть в цель. Тогда Александр сказал своим воинам: «Вот как надо стрелять из лука!» — и тут же поразил оленя, а посему это место до сих пор называется Стрелец (Sagittarius). Оттуда он отправился в путь и остановился в месте, называвшемся Тафосир, где протекали пятнадцать и двенадцать рек, которые впадали в море. Там были врата, запертые и запечатанные. Перед ними Александр принес богам жертвы и молил даровать ему вдохновение. Когда он уснул, ему явился бог Серапис, сказавший: «Александр, можешь ли ты сдвинуть эту гору и перенести ее?» А Александр ему: «И куда же, повелитель, я смогу перенести ее?» И Серапис ответил: «Как эта гора не может быть сдвинута со своего места, так и имя твое навсегда останется с тобой». И ему Александр: «Серапис, скажи мне, какую смерть я приму?» А Серапис ответил: «Лучше и спокойнее человеку не знать о дне своей смерти. Вместе с питьем ты примешь смерть. И не будешь знать, в какой час приблизится к тебе недуг. Ты умрешь в юности своей, избежав множества бед». Услышав это, Александр опечалился и приказал построить город, дав ему имя Александрия. Он велел воинам своим отправиться в Аскалону и ждать его там. Узнав о прибытии Александра, египтяне вышли ему навстречу и, покорившись, с почетом доставили его в Египет. Вступив в Египет, он увидел царскую статую из черного мрамора и спросил: «Чья это статуя?» Они ему ответили: «Это статуя Нектанеба, царя Египетского». А он сказал им: «Нектанеб — это мой отец». Распростерся перед ней, обнял ее и расцеловал.

Затем он отправился в Сирию. Сирийцы не покорились Александру и храбро сражались, убив многих из его воинов. Он отвел войско, разбил лагерь и заснул. Приснилось Александру, что он держит в руках виноградину, бросает ее на землю и сапогами выдавливает сок. Поднявшись, он позвал к себе предсказателя и поведал ему сон. Предсказатель ответил: «Ты возьмешь этот город, ибо сок виноградной ягоды означает кровь, и поскольку ты ее раздавал, то город подчинится твоей власти». Он поднялся собрал войско и отправился сражаться, захватил три города, стер их с лица земли, так что и по сию пору вспоминают о бедствиях, которые выпали на долю жителей Тира.

Те, кто бежал от его десницы, отправились в Персию. Достигнув Персии, жители Тира поведали Дарию об упорстве Александра и его великой учености.

Царь Дарий расспросил этих людей, каков Александр собой, они показали ему портрет, и Дарий преисполнился к Александру презрения, ибо тот был невысокого роста.

Он тут же отправил ему шар, согнутую палку, а также золотой обруч, со следующим посланием: «Царь земных царей, равный солнцу, сияющему заодно с персидскими богами, приветствует своего раба. Недавно я узнал, будто ты из тщеславия добиваешься вражды со мною. А посему советую тебе повернуть стопы свои, и возвратиться к матери, и спрятаться у нее под юбкой. Посему посылаю тебе шар, кривую палку и золотой обруч, чтобы ты с ними играл и веселился. Я знаю, что ты беден и нуждаешься самым жалким образом, так что поскорее опомнись и не совершай глупостей, к которым движет тебя желание славы. Ты собрал шайку разбойников и хочешь сразиться с войском персов, мощь которого ты сможешь оценить, только если сосчитаешь звезды на небе. Даже если ты соберешь вокруг себя всех людей на свете, то все равно не сможешь противостоять множеству персов, число которых словно песок морской. В Персии столько золота, что оно своим сиянием затмевает солнце. Но коли ты будешь упорствовать в своей глупости, то понесешь наказание за свои дела, и я повелю распять тебя не как сына Филиппа, но как предводителя шайки разбойников».

Людям, доставившим это послание, Александр приказал прочитать оное перед всем своим войском. Выслушав, воины весьма опечалились, а Александр сказал им: «О соратники, пусть не смущают вас эти слова. Разве вы не знаете, что собаки, которые много лают, вовсе не опасны? Думаю, то, что написано в этом письме, соответствует истине, потому нам предстоит упорнее и мужественнее сражаться, и не впустую, ибо их богатства зовут нас к бою». Сказав так, он повелел своим воинам схватить людей, доставивших послание, и распять их. Они спросили: «В чем же наша вина?» Александр ответил: «Что же вы обвиняете меня? Если я и творю зло, так к этому меня подвигли те из ваших начальников, кто послал вас ко мне, назвав разбойником!» Они ответили: «Так написал царь Дарий, ибо ему было неведомо о твоем величии и о том, кто ты есть. Но, поскольку мы побывали здесь и увидели властелина, возвратившись, мы всем возвестим твое имя». Он приказал отпустить их и пригласил на пир. Сидя с ним и пируя, они сказали царю: «Повелитель, если это угодно тебе, отправь с вами тысячу воинов, и мы передадим вам Дария». Александр им ответил: «Радуйтесь, оставаясь теми кто вы есть, предателям своего повелителя я не доверю и одного воина».

На другой день Александр воссел на трон и приказал написать царю Дарию послание следующего содержания: «Я царь Александр, сын Филиппа и Олимпиады, Дарию, царю царей земли, свояку солнца, сияющему заодно с богами персидскими, говорю следующее. Позорно столь лучезарному и наивеличественнейшему властелину слать малому человеку подобные слова, ибо изо дня в день я пребываю в сомнении может ты надо мной смеялся, утверждая, что равен солнцу, и восседаешь на троне Митры, и мечешь молнии заодно с персидскими богами. Ведь бессмертные боги гневаются, когда смертные пытаются сравняться с ними. Я-то смертный и к тебе пришел, чтобы сразиться с тобой как со смертным человеком. Похваляясь, ты утверждаешь, что весьма богат золотом, но этим ты только укрепил наше мужество, ибо мы желаем завладеть твоими богатствами. Однако если ты, великий и непревзойденный, выйдешь сражаться со мною и победишь, то не стяжаешь славы ибо одержишь победу над разбойником. Если же я одержу победу над тобой, то стяжаю огромную славу, ибо стану победителем наивеличественнейшего императора. Ты послал нам согнутую палку, шар и золотой обруч, а я так склонен истолковать это: согнутая палка означает, что передо мной согнутся спины могущественных царей, сфера — что я овладею всем крутом земным, золотой обруч — знак моей победы и того, что со всех я буду получать дань, ибо даже от тебя, великого, я, ничтожный, уже получил золотой обруч».

Написав так, он позвал апокрисиариев, подарил им золотой обруч, вручил послание и отпустил. Едва они отбыли, Александр стал собираться в путь. Дарий, прочитав послание, разгневался и отправил своим сатрапам следующее послание: «Царь Дарий моим персидским сатрапам. Как нам стало известно, Александр Македонский, сын Филиппа, преисполнился глупости и вторгся в земли Азии, принадлежащие мне, и грабит их. Поэтому приказываю вам схватить его и привести ко мне, как это надлежит столь великим мужам, опоре моей власти. А я высеку его, как дитя, одену в пурпур и отправлю в Македонию к его матери Олимпиаде, ибо не следует ему сражаться, пусть остается в своей стране и играет, словно ребенок».

Сатрапы, прочитав это послание, ответили на него посланием следующего содержания: «Сатрапы Прим и Антилох приветствуют Дария, царя Персидского. Да будет известно Вашему Величеству, что этот самый отрок Александр, о котором Вы пишете, собрав огромное войско, уже разорил нашу провинцию, и мы, сражаясь с ним, обратились в бегство и едва смог ли спастись от его десницы. Вы называете нас опорой своей власти, а мы хотим искать у Вас спасения. Угрожая одеть его в пурпур, знайте, что он полностью стер Тир с лица земли».

Когда Дарий прочитал это послание, к нему прибыл другой вестник, сообщивший, что Александр разбил лагерь на берегу реки под названием Страга. И тогда Дарий обратился к нему с посланием: «Дарий, царь Персидский, передает Александру следующее. Во всем мире славится имя Дария, сами боги, и те его прославляют. Как же ты посмел перейти через реки, моря и горы и выступить против меня? Одним тем ты заслужил себе великое имя, что правишь Македонией, невзирая на меня, но ты укрепился, собрат своих сотоварищей и отправился воевать и разорять города. Лучше тебе раскаяться в содеянном, пока ты не совершил большего зла и мое возмездие не обрушилось на тебя, так что ты тайно будешь искать у меня убежища, ибо я — господин.

Ты должен гордиться уже тем, что я пишу тебе, и прекратить свои злодеяния.

Чтобы ты понял, какова сила и мощь моей армии, посылаю тебе маковую головку. Если сможешь сосчитать в ней зерна, то исчислишь и народ мой. Если тебе это не удастся, возвращайся в свою страну, забудь о подвигах, и пусть сердце твое более не устремляется к подобным свершениям».

Когда апокрисиарии прибыли к Александру, доставив ему послание и маковую головку, он прочитал послание, взял головку в руку, высыпал из нее зерна, положил их себе в рот и съел со словами: «Вижу, что люди эти многочисленны, но, подобно маковым семенам, нетверды». Между тем прибыли посланцы, сообщившие о болезни его матери Олимпиады. Узнав об этом, Александр написал царю Дарию письмо следующего содержания: «Я, царь Александр, говорю Дарию, царю персов, что я получил известия, которые побудили меня отложить исполнение обещанного. Даже и не мысли о том, что я покинул бы эти места из страха или глупого трепета перед вашей пустой славой. Возвращаюсь, дабы повидать свою мать, и вовсе не для того, чтобы припасть к ее нежной груди, а потому, что еще надеюсь увидеть ее, ибо она страдает от тяжелой болезни. Однако пройдет не так много времени, и я вернусь. Посылаю тебе в обмен на маковую головку этот перец. Знай, что вкус множества маковых зерен легко перебить горечью одной ничтожной перчинки». Написав это, Александр призвал апокрисиариев Дария, вручил им послание и отпустил их. А сам стал собираться в путь.

В это время один могущественный муж, полководец царя Дария, вместе с огромным войском находился в Аравии, и вот он выступил оттуда навстречу Александру, и разгорелась жестокая битва, с одной и с другой стороны гибли люди. Сражение началось с самого утра и продолжалось до заката, но ни одни, ни другие не дрогнули, а упорно сражались на протяжении трех дней, и была эта сеча столь жестокой, что затмилось на небе солнце, сожалея о подобном человекоубийстве и не желая видеть кровопролития. В конце концов Амонта, полководец войска царя Дария, и те, кто был с ним, обратились в бегство.

Они отступали с такой быстротой, что застали посланцев, которые только что доставили перец и письмо Александра, стоящими перед лицом Дария, у которого это самое послание было в руках. Дарий расспросил своих апокрисиариев, как Александр поступил с маковой головкой. Они ответили: «Взял, разгрыз и, посмотрев, сказал: „Много их, но мягкие“». Дарий, взяв перец, положил его себе в рот, попробовал на вкус и сказал со слезами: «Немного их, но крепки». Увидев это, Амонта сказал: «Это означает, повелитель, что у Александра немного воинов, но они сильны и убили множество моих людей».

Александр же, одержав победу, не стал предаваться веселью и приказал своим воинам, чтобы они похоронили македонцев и персов, которые погибли в этой битве.

После этого он, взяв добычу, отправился в Ахайю, и там ему покорились многие города, и он присоединил к своему войску сто семьдесят тысяч солдат. Затем он поднялся на гору Тавр и достиг города Персеполиса, где были Девять Муз. Потом он посетил храм Солнца во Фригии и совершит там жертвоприношения. Потом он дошел до реки под названием Скамандр, которая была шириной в пять локтей, и произнес: «Блаженна ты, ибо заслужила похвалы Гомера-учителя». Рядом с ним стоял человек по имени Китомид, сказавший: «Царь Александр, еще большую славу я могу воздать тебе за твои деяния, чем та, что даровал Гомер, ибо ты своими деяниями уже превзошел тех, кто сражался под Троей». Александр ответил: «Я куда больше бы хотел стать учеником Гомера, чем стяжать славу, которой удостоится Ахилл».

После этого, прибыв в Македонию, он нашел свою мать выздоровевшей и обрадовался этому вместе с нею.

После этого он покинул Македонию и достиг места под названием Абдера. Жители этого города закрыли перед ним ворота. Разгневавшись. Александр повелел сжечь город. Увидев огонь, жители сказали: «Александр, мы закрыли ворота не потому, что восстали против тебя, но опасаясь, как бы Дарий, персидский царь, не узнал о том, что мы заключили с тобой мир, и не разорит нас». Александр ответит: «Отоприте ворота в соответствии с обычаем. Я пришел сражаться не с вами, когда одержу победу над Дарием, царем персов, тогда и поговорим». Испугавшись, они распахнули ворота.

Он отправился в Беотию и достиг Олинфа, а далее Халкедеополиса и подошел к реке под названием Ксений. В это время войско начало страдать от голода, и Александр, совершив жертвоприношения богам, обратился к своим воинам с речью и приободрил их. Однако они стали роптать и говорили друг другу: «Пришла погибель нашим коням!» Тогда Александр сказал им: «О мужи, о соратники мои, даже если погибнут кони ваши, разве вы потеряете надежду на спасение? Если останемся в живых, мы быстро добудем себе коней, а если погибнем, то кони нам будут не нужны вовсе! Так поспешим туда, где найдется пища и нам, и скакунам нашим!»

Они добрались до места, которое называется Локрида, и там нашли и провиант, и пастбища для животных. Затем они отправились в место под названием Трагакант и обнаружили там храм Аполлона, и Александр пожелал услышать предсказание от самой девы Закоры, которая сказала ему: «Не настал час пророчествовать». Во второй раз сказал Аполлон: «Геракл». Александр воскликнул: «О пророчица, Геракл — это что, имя мое? Чтоб твоим предсказаниям было пусто!»

Затем он повел свое войско в Фивы и сказал фиванцам: «Дайте мне в помощь четыреста тысяч вооруженных воинов». Но они заперли ворота и не стали говорить с ним. Четыре тысячи жителей города вооружились, поднялись на стены и обратились к нему со словами: «Александр, если ты не уйдешь, мы будем с тобой сражаться». Услышав это, царь Александр засмеялся и сказал: «Фиванцы — отважные воины, заперлись за стенами и так собираются сражаться со мною. Никуда я отсюда не уйду, но останусь здесь и сражусь с вами, и не потому, что вы сильны и учтивы, но потому, что грубы и лишены доблести. Все храбрые люди, когда хотят сражаться, выходят на поле брани, а не запираются внутри города, словно девицы».

Сказав так, он повелел тысяче своих конных лучников окружить стены со всех сторон и поразить стрелами жителей этого города. Далее он приказал двум тысячам своих солдат, чтобы они железными секирами и ломами подрубили основание стен, построенных Афионом и Зифом, а другим четырем сотням приказал отправиться с пылающими факелами и поджечь ворота города, а еще трем тысячам велел пробить стены таранами. И сам Александр вместе с пращниками и лучинками вошел в город. Городские ворота пылали, и множество людей гибло, падая со стен, а другие пытались спастись бегством. Видя, как ему удалось избавить город от пролития крови, радовался Стесихор, недруг их^[3].

Некий человек из этой страны по имени Исминей, глядя на разорение своей родины, сочинил мелодию, задумав с помощью искусства музыки смягчить душу царя, и, простершись ниц перед царскими стопами, стал молить Александра о том, чтобы он хоть что-нибудь оставил в городе невредимым. Александр увидел его и сказал: «О наставник, после того как я завладею этой страной и разорю ее, ты покажешь свое искусство». Исминей ответил: «Я желал, чтобы смягчился твой дух и ты внял стенаниям итого города. Даже если ты по справедливости задумал разрушить Провинившийся перед тобой город, знай, что ты тем самым наносишь урон себе, поскольку и отец твой, и ты — фиванцы. Следует тебе сжалиться над своей родиной». Когда Александр услышал это, то повелел срыть стены города до основания и отбыл.

Фиванцы, которые остались в живых после по жара, отправились в Дельфы к оракулу Аполлона, чтобы попросить его дать им ответ бога о том, следует ли отстроить Фивы снова, или нет. Там была пророчица, она выпила Кастальской воды и изрекла им такое предсказание: «Тот, кто сможет построить этот город, одержит тройную победу и, одержав ее, обретет власть, чтобы восстановить этот город». Фиванцы возвратились с этим пророчеством.

Александр отправился в Коринф, и попросили его коринфяне, чтобы он состязался с ними на колесницах, и собралось на это представление огромное множество народа. Наконец туда прибыл великий и славный фиванский муж по имени Клитомах. Александр же спросил: «Кто из вас выступит, чтобы состязаться на этих игрищах?» Клитомах ответил: «Если это будет угодно Вашему Величеству, я буду сражаться и выйду победителем». Александр сказал ему: «Если трижды победишь, получишь венец». Он вступил в состязание и победил, а одержав еще две победы, получил венец, и сказал тогда ему глашатай: «Назови нам свое имя». Клитомах ответил: «Лишенный города». Властитель, услышав это, спросил: «О прекрасный и выдающийся упрямец, как это лишенный города?» Клитомах ответил: «Величайший властитель, до твоего появления у меня был город, теперь же из-за тебя я его лишился». Александр понял смысл его слов и сказал: «Говорю тебе, глашатай, объяви всем, что он фиванец и ему дарована власть восстановить этот город и владеть им».

КНИГА ВТОРАЯ

Собрав войско, он подошел к Афинам, ибо поклялся, что разрушит их. Оратор Анаксимен, наставник Александра, бывший уже в преклонных летах, вышел из города Афины и сел рядом с воротами, со слезами ожидая прибытия царя Александра. Когда Александр пришел и увидел его у врат, то спросил: «Учитель, скажи, что я могу для тебя сделать?» Он ответил: «Хочу, сын, чтобы ты ушел с этого места, ибо солнце согревает мою старость». Услышав это, Александр догадался, что Анаксимен собирается просить его не разрушать город, и ответил ему: «Клянусь вышним небесным провидением, что не совершу того, что ты мне скажешь». На это философ ответил: «Прошу тебя вышним небесным провидением, которым ты клялся, разрушь этот город до основания». Александр удивился услышанному и произнес: «Сколько бы ни познал ученик, но учитель всегда сможет его превзойти». С этими словами он даровал им мир и сказал: «Приободритесь и оставьте страх, ибо вам ничто не угрожает». Услышав это, афиняне весьма возрадовались и распахнули ворота города. Риторы и философы приняли Александра с божественными почестями. Тут же Демокрит и прочие философы стали спорить о многообразии миров. Александр ответил: «А я еще не покорил и одного».

История сражений Александра Великого. XII в.

Александр отправился дальше и достиг места под названием Платея, в городе Афины, и вступил в храм Данаи. Там была пророчица, которая шила жреческие одежды, к ней-то и пришел Александр. Пророчица сказала ему: «Хорошо, что пришел, Александр, ибо тебе суждено покорить все города». За эти слова он одарил ее золотом. Спустя несколько дней Страсагор, правитель города Платеи, пришел в храм к пророчице, и она сказала ему: «Что имеешь? Знай, что твоя власть будет отнята у тебя». Он, не поверив ей, ответил так: «Ты недостойна называться пророчицей, ведь, когда Александр пришел к тебе, ты воздала ему хвалу и предсказала доброе, мне же худое, дескать, лишусь я своей власти». А пророчица ему: «Не гневайся, ибо так тому и быть». Немного спустя Александр лишил Страсагора власти.

Между тем Страсагор вместе с Александром прибыл в Афины, и вот Страсагор вошел в город и поведал его гражданам о том, как Александр лишил его власти. Афиняне разгневались и решили оказать Александру сопротивление. Когда Александр узнал об этом, он отправил афинянам следующее послание: «Я, царь Александр, обращаюсь к афинянам с такими словами. После того как умер мой отец, я взошел на престол и отправился в западные страны, мне покорились многие города. Одни выказали покорность и были приняты с почетом под мою власть, а некоторые из жителей этих городов последовали за мною в походы. Не пожелавшим встретить меня с миром я ответил войной и разорил их. На пути, который я проделал из Македонии в Европу, мне оказал сопротивление город Фивы, я захватил и разрушил его из-за глупости жителей. Теперь я прибыл к Афинам, говорю вам, афиняне, что не желаю ничего иного от вас, кроме того, чтобы вы сражались под моим началом и признали меня своим сеньором. Если вы этого не пожелаете, то докажете, что мужественнее меня, но если же вы потерпите поражение, то я буду мужественнее вас».

Прочитав это послание, афиняне обратились к философу Демосфену, чтобы он дал им совет. Он же поднялся, жестом потребовал тишины и сказал: «Мужи, сограждане мои, дам вам совет ради общего блага. Если вы считаете, что сможете победить царя Александра, сражайтесь с ним, но если нет, давайте склонимся перед могуществом его десницы. Приведу вам пример. Мы знаем, что царь Ксеркс велик и могущественен и вместе с воинами своими одержал множество побед, но он потерпел поражение. Александр провел уже тринадцать войн и из всех вышел победителем, и многие города беспрекословно подчинились ему, не оказав сопротивления. Скажите мне, разве жтели Тира не были сильными и искусными воинами? А что стало с ними? Разве фиванцы были лишены доблести, ведь умение воевать они унаследовали еще от основателей города? А что стало с ними? Чем закончилась война с Александром для пелопоннесцев? Ведь вам известно, какая участь постигла их. Вы гневаетесь из-за Страсагора, которого Александр лишил власти, но он сам в этом виноват».

Все одобрили Демосфена за этот совет и принялись совещаться между собой. Демосфен снова потребовал тишины и сказал: «Какой царь, кроме Александра, вторгся в Египет, чтобы сразиться с египтянами? Он одержал победу не благодаря военному искусству, но по воле богов, у которых он просил вдохновения и помощи. Итак, он покорил египтян. Построил там великий город и дал ему свое имя, и сами египтяне попросили Александра отправиться вместе с ними воевать против персов. Скажите мне, разве беспомощны сирийцы? Но они усмирены и платят ему дань. А вы еще хотите сражаться с ним? Если мы решим его покарать и отдадим дань воинам нашим, то какой „награды“ он удостоится от нас?»

После этихслов Демосфена народ замолчал, и постановили послать Александру венец победителя весом пятьдесят фунтов (327 г), а также отправили апокрисиариев, пообещав поднести дары и платить дань, риторики^[4] же ничего ему не передали. Апокрисиарии, отправившись в Платеи, поднесли дары царю. Прочитав послание, он понял, что Эсхил советовал восстать против него, а Демосфен уговаривал покориться.

Однако он написал афинянам послание следующего содержания: «Александр, сын Филиппа и Олимпиады. До тех пор пока перед могущественной десницей греков не склонятся все варвары, я не приму царский титул. В этом послании я прошу вас отправить ко мне десять риториков. И я не причиню им никакого вреда, но хочу лишь принять их с почетом, как наставников. Я не собираюсь вступать в ваш город со своим войском, но, чтобы у вас не возникло никаких подозрений, только в сопровождении моих полководцев и ваших риториков. Вы же, напротив, помышляете о том, как бы выместить на мне свое негодование. Однако коринфяне взялись за оружие и получили от меня за это достойное воздаяние. И вы, имея недобрые намерения, браните меня. Если все еще не верите, так вот, коли кто-то из вас поднимет голову и пожелает стать полководцем, я не отплачу ему злом, пообещав одарить благом. Напомню вам, афиняне, о том, как поступали вы со своими риториками. Разве мне не известно, что вы держали в темнице Евклида, который дал вам добрый совет. Вы преследовали Ипосфена, который дал вам спасительный совет. Вашего предводителя Сократа вы и вовсе убили. Что же вы порицаете Александра, который лишил власти Страсагора, провинившегося передо мной? На этом все и заканчивается. Обещаю вам что поскольку Демосфен научил вас, как обрести спасение, то я дарую вам оное. Теперь приободритесь и будьте здравы, я не переменю своего решения».

Затем вместе с войском он отправился в Лакедемонию. Лакедемоняне стали совещаться, покориться Александру или нет. Они приняли решение сражаться, говоря: «Разве мы подобны робким афинянам? Покажем Александру нашу доблесть, ибо мы совсем не такие, как афиняне, которые побоялись начать войну». Они заперли ворота, поднялись на корабли и вышли навстречу Александру к берегу моря, ибо они больше привыкли сражаться на море, чем на суше.

Когда Александр это увидел, то направил им следующее послание: «Дам вам совет, как не нарушить клятву, которую вы унаследовали от предков. Если вы обладаете отвагой, то проявите ее в том, чтобы удостоиться быть принятыми мною по заслугам. Ныне же не лишайте себя славы и не ищите случая заслужить укор со стороны своих сограждан в том, что Александру удалось победить вас. Потому прошу вас сойти со своих кораблей прежде, чем пламя позорно сбросит вас с них».

Прочитав это послание, они не вняли словам Александра и приготовились к сражению. Александр вместе со своими воинами напал на них. Одни были ранены и попадали со стен, тех, кто находился на кораблях, поглотило пламя, которое он повелел обрушить на них, те же, кто остался в живых, пали к ногам Александра, умоляя его пощадить их и даровать свободу. Он ответил им: «Я был кроток, но вы не пожелали меня принять. Когда же корабли ваши сожжены, вы просите о пощаде. Но я не порицаю вас за это, ибо вы потому вступили со мной в сражение, что надеялись разбить меня так же, как разбили Ксеркса, однако не смогли выдержать натиска моих воинов». Сказав так, он поставил лагерь и принес жертвы богам. Лакедемонянам и их городу он даровал свободу. Затем, пройдя через пределы Киликии, он вступил в земли варваров.

Дарий собрал своих полководцев и мудрецов, дабы посовещаться с ними о том, как следует поступить, и обратился к ним с такой речью: «Я вижу, что тому, кто пришел с войною, сопутствует удача. Ведь я полагал, что он просто разбойник. Он же сражается и побеждает как царь, и оттого, что мы попытались возвеличить себя над ним, его имя приобрело еще больше славы. Я послал ему шар и согнутую палку, чтобы он играл с ними, словно дитя. Он же, хотя мы называли его учеником, пошел против своего учителя, и всюду, куда бы он ни отправился, победа следовала за ним. Стоит задуматься о спасении нашем, чтобы, пока мы превозносим себя, глядя на него свысока, говорим, что Александр — пустое место, похваляемся тем, что владеем Персидским царством, не вышло так, что его ничтожество возвеличится, а наше величие будет уничижено. Раздумываю о том, как бы не восхотел он с помощью божественного провидения получить царскую диадему, и, хотя это мы полагали прогнать его из Эллады, он прогонит нас из Персии». Так сказал Дарий.

Оксиатр, брат царя Дария, ответил на это так: «Возвеличивая Александра и оставляя ему Элладу, ты еще более укрепляешь его в стремлении вторгнуться в Персию. Если тебе угодно, поступай так, как поступает Александр, раз сейчас в твоем царстве спокойно — покори другое царство, ибо он-то действует не так, как ты. Он не посылает биться сатрапов и полководцев, а сам отправляется на войну и, выступая против войска, храбро сражается, стяжав себе этим и имя, и славу».

Дарий спросил тогда: «Так что же, я должен подражать ему?» На что другой сатрап сказал: «Алек сандр добивается всего, к чему стремится, ни в чем не допускает оплошности и всегда действует со смелостью, от рождения обликом и храбростью он по хож на льва». Дарий спросил его: «Откуда тебе это известно?» Он ему: «Когда по твоему повелению я отправился в Македонию взимать дань с его отца Филиппа, я видел Александра и был наслышан о его мудрости. Если тебе будет угодно, собери сатрапов и отправь во все свои владения, ибо многочислен ны персидские народы: парфы, мидяне, аполлониады, месопотамцы, иллирийцы, не говоря уж об отдаленных областях, где обитают италы, бактры и семирамеи. Ведь под твое властью живут более ста пятидесяти народов Соберемся вместе, обратимся за помощью к богам, и тогда отвага варваров и появление множества племен сразу наведут на него страх». Третий сатрап сказал: «Хороший ты дал совет, но бесполезный. Мудрость греков одержит верх над множеством варваров, ибо одна собака может разогнать стадо животных».

Посовещавшись, царь Дарий собрал многочисленное войско, Александр же, побывав в Киликии, достиг реки Океан, в которой течет вода чистая и освежающая, так что у него появилось желание искупаться в ней. Что он и сделал. Но это сказалось на его здоровье, ибо от холода у него начались головные боли и он тяжело заболел. Когда македонцы узнали, что царь болен, они опечалились и стали опасаться, как бы Дарий, узнан о болезни Александра, не разбил их. Выздоровление Александра всех при ободрило.

Некий юноша по имени Филипп — любимец Александра — был врачом, и он пообещал, что даст Александру снадобье, которое его вылечит. Один из полководцев, правивший Арменией, ненавидел царского любимца. И написал Александру письмо, где говорилось: «Опасайтесь врача Филиппа и не пейте его снадобья, ибо царь Дарий пообещал ему в жены свою дочь и готов сделать его соправителем, если он убьет Вас». Филипп приготовил снадобье и при нес оное Александру. Однако тут пришло это самое письмо. Александр прочитал его, но не испугался а, держа в одной руке письмо, взял другой рукой снадобье и посмотрел Филиппу в лицо. Филипп сказал ему: «Великий повелитель, не выливай снадобье, а выпей его». Александр тут же выпил лекарство и протянул Филиппу письмо. Филипп, прочитав его, осознал, в чем дело, и сказал: «Я не виновен в том, в чем обвиняют меня в этом письме».

Царь выздоровел, позвал Филиппа и, обняв его, сказал: «Знай, Филипп, какую любовь и какое доверие я к тебе питаю, ибо сначала я принял снадобье, а потом отдал тебе письмо, веря в твою честность». Филипп ответил ему: «Александр, прикажи прибыть тому человеку, который отправил это письмо, ибо это он сам злоумышлял против тебя». Александр тут же приказал привести Пармениона, допросил, нашел его виновным и повелел отрубить ему голову.

Затем он с войском отправился в Мидию и Великую Армению и покорил их. Он странствовал в течение многих дней и достиг места сухого и пещеристого, где невозможно было отыскать воду. Затем пересек страну под названием Андриаки, подошел к реке Евфрат и встал на ее берегу. Он приказал доставить деревья и построить дощатый мост на железных цепях, повелев своим воинам перебираться по нему на берег. Они же опасались переправляться. Тогда он приказал тем, кто охранял животных, перевести их, а также переправить все снаряжение и провиант. После этого велел идти воинам, но те, видя ширину реки, боялись, что цепи могут порваться. Тогда Александр пошел по мосту впереди своего войска.

Реки Тигр и Евфрат текут посреди Месопотамии и Вавилонии и впадают в реку Нил. Рассказывают, что, когда река Нил течет по Египту, она мелеет, а когда покидает Египет, то эти две реки становятся полноводными.

Когда Александр и все его воины переправились через Евфрат, он возвратился и приказал сжечь мост. Увидев это, его воины стали роптать: «Если случится нам обратиться в бегство во время сражения, то мы не сможем переправиться на тот берег». Александр ответил им всем: «Подобные ваши размышления придают мне силы. Я потому приказал уничтожить мост, чтобы вы отважно сражались и побеждали, а если обратитесь в бегство, то погибнете, ибо победа достается тому, кто преследует, а не тому, кто бежит. Посему вы не увидите Македонию прежде, чем я покорю всех варваров, и тогда мы возвратимся со славой. Пусть укрепится ваш дух, а отважным и битва покажется игрою».

Множество воинов Дария собралось на реке Тигр. Этой армией руководили пятеро полководцев. Воины Александра и Дария сошлись на равнине и жестоко сражались. Они стояли твердо и ни на шаг не отступали. Тогда один перс, пламенеющий духом, оделся в одежды и доспехи македонские и решил убить Александра. Смешавшись с его воинами, он встал у Александра за спиною и, обнажив меч, нанес такой удар, что пронзил шлем и ранил его в голову. Воины Александра тут же схватили перса и поставили перед Александром, который спросил: «О могучий муж, что это?» Варвар-перс ответил ему: «Повелитель, не считай меня македонцем, ибо я — перс. Я пообещал Дарию принести твою голову, а он мне посулил отдать в жены свою дочь и царские владения». Тогда Александр приказал выставить его перед всеми воинами и сказал: «Македонцы, мужи, всем воинам следует обладать таким же упорством». И затем велел его отпустить. И тут в жестоком сражении полегло множество варваров, и они, увидев, что их ряды редеют, обратились в бегство.

Александр преследовал их до самой Бактры и встал там. На другой день он вступил с жителями этого города в жестокую битву и захватил его. Там он обнаружил мать Дария, его жену и детей. Александр поставил в том городе свой престол и покорил все остальные города. После этого один из полководцев Дария посмел прийти к Александру и сказать: «Повелитель Александр, я — полководец Дария и служил ему верой и правдой, но он не воздал мне за это добром. Если тебе будет угодно, дай мне десять тысяч вооруженных воинов, и я предам тебе и полководцев наших, и самого Дария». Александр ему ответил: «Отправляйся помогать своему царю, ибо тебе не поверят чужеземцы, после того как ты захотел сражаться со своими».

И тут Стапсий и Спфиктир написали такое послание: «Приветствуем Дария, славного царя и великого бога. Мы уже писали раньше и теперь сообщаем вновь о завоеваниях Александра, и пусть тебе станет известно, что он пришел на эту землю и разорил ее, многих убил и нас постигло великое несчастье. Поэтому просим тебя прийти к нам на помощь раньше, чем он придет к тебе».

Получив это послание, Дарий прочитал его и написал Александру следующее: «Дарий говорит Александру: в наши руки попало письмо о твоей гордыне, ибо ты собираешься предстать перед нами. Коли тебе это удастся, то восточные боги отправятся жить на запад. Надеюсь, что мать моя уже мертва и что жены у меня больше нет, поэтому знай, я не прекращу мстить за нанесенные обиды. Мне сообщили, что ты проявил к моей семье благосклонность. Однако или не поленись отпустить отпрысков моих, или распни их как детей своего врага. Сколько бы добра ты им ни сделал, от этого не станешь моим другом, и наоборот, если причинишь им зло, это не сделает меня твоим врагом, — я нее равно приговорю тебя к смертной казни».

Получив это послание, Александр прочитал его, посмеялся и написал такой ответ: «Царь Александр царю Дарию. Богам уже ненавистны и твое высокомерие и то, как ты превозносишь свою пустую славу. Однако я вижу, что ты не перестанешь злословить до самой смерти. Если я и сделал добро твоим то поступил не из страха перед тобою. Я надеюсь попасть к тебе и выказал им свое благоволение чтобы и ты с благодарностью их принял. Однако моя диадема твоей диадеме рознь. Это мое последнее к тебе послание. Умолкаю, продолжая гневаться на тебя».

Отослав письмо, он собрался и написал из Келеперсии своим сатрапам: «Я, царь Александр, повелеваю. Сатрапы и подданные мои, проживающие в Сирин и Каппадокии, Киликии и Пафлагонии, пусть каждый из вас сделает для меня тысячу одеяний и доставит их в Антиохию. И шкуры животных, где бы это животное ни умерло, выделайте и также от правьте в Антиохию, чтобы у всего войска было в достатке одежд и обуви. А в Антиохии должны быть снаряжены верблюды, которые доставят это и все необходимое к Евфрату. Приветствую вас».

Один из полководцев Дария сообщил ему обо всем в послании следующего содержания: «Ностад приветствует бога Дария. Не следует мне писать Вам подобное, но я отважился сообщить о том, что видел. Пусть знает Ваше Величество, что два славных полководца погибли, а я ранен. Коксарий, тяжело раненный, бежал и скрылся в своих владениях. Могучие и доблестные воины наши примкнули к царю Александру, который принял их с почетом и поручил им управление областями. Город Митры и храм он предал огню».

Дарий написал своему сатрапу Ностаду, чтобы тот вместе со своими людьми был наготове, ибо все, кто заодно с Дарием, собираются как можно дольше оказывать сопротивление македонцам, дабы они никоим образом не радовались тому, что посмели совершить. Написал он и другое послание, к царю Пору, попросив о помощи.

Пор, царь индийцев, ответил Дарию, царю персов, посланием: «Поскольку Вы обратились к нам с просьбой о помощи, мы уже собрались в путь, но нас остановила наша [давняя] болезнь, а так как нам тяжело слышать о подобных злодеяниях, то в скором времени пришлю воинов. А еще другие соседние с Вами народы также придут Вам на помощь».

Когда мать Дария узнала о том, что он готовится к сражению с Александром, она отправила ему послание: «Царя Дария приветствует его мать. Нам стало известно, что ты собираешь чужие народы и желаешь сразиться с Александром. Даже если ты сможешь объединить целый мир, еще неизвестна каму будет дарована победа. Забудь о своем величии и склони голову, не уповай на многое, а не то и вовсе лишишься жизни. Знай, что Александр оказал нам великий почет. Ты же навлечешь на нас беду. Сын мой, не подвергай опасностям свою мать, ибо я уверена, что, если пожелаешь, сможешь прийти к согласию с Александром». Дарий прочитал это послание и, вспомнив своих родителей, горько заплакал. Он был весьма встревожен.

Между тем Александр выступил со своим войском, и отправился в глубь владений Дария, и подошел настолько близко, что македонцы могли видеть самые высокие места в городе Дария. И тогда мудрейший Александр придумал такую хитрость: нарвав трав и наломав веток, он привязал их к ногам лошадей, чтобы поднять побольше пыли. Персы увидели [облако пыли] и весьма удивились. Он разбил [лагерь] в пяти днях пути от самого города. И сказал Александр своим сенаторам: «Отыщем человека, через которого сообщим Дарию о времени сражения». Александр заснул там и увидел во сне бога Амона в образе Гермеса, облаченного в божественную хламиду и македонские доспехи, и тот сказал: «Сын Александр, когда понадобится помощь, я готов дать тебе совет. Ищешь, кого бы послать, но лучше прими мой облик и отправляйся туда сам. Конечно, опасное дело царю становиться посланцем, но, поскольку тебе помогает бог, ты не испытаешь никаких затруднений». В тот же час, когда ему приснился сон, он встал и, преисполнившись радости, пересказал его своим друзьям. Они же склоняли его именно так и поступить. Александр призвал одного из своих верных сатрапов по имени Эмил, взял трех самых быстрых коней, на одного сел сам, на второго сел полководец, а третий остался без седока. Они отправились в путь и добрались до реки под названием Страга. Эта река замерзает в зимнюю пору от невероятной стужи, так что через нее можно переехать. Всю ночь она покрыта льдом, с утра же, когда припекает солнце, она освобождается от оков и становится очень глубокой, так что поглощает любого, кто вступит в нее. Когда Александр добрался до этой реки и обнаружил, что она замерзла, он переменил одежды, как ему было сказано во сне. Своего полководца оставил с двумя конями на берегу, а сам переправился на другую сторону. Река была шириной в один стадий. Сатрап просил у Александра позволения переправиться вместе с ним, дабы [Александр] не попал в какое-либо затруднение, но он ответил: «Жди здесь, ибо мне на помощь придет тот, кто мне явился». Александр отправился к вратам персидского города. Увидев его, персы изумились, приняв за бога, и спросили: «Кто ты?» Он ответил: «Я — апокрисиарий царя Александра». В это время Дарий находился на горе, обращаясь к созванному им огромному войску, и Александра отвели к царю Дарию. Увидев его, Дарий подумал, что это бог Митра сошел с небес, и спросил его: «Кто ты?» Он ему: «Я — апокрисиарий Александра, посланный, дабы сообщить, что он велит тебе, робкому и боязливому, выйти сражаться со своими врагами на равнину. Если ты согласен, то назначим день битвы». И Дарий ему: «Да ты, наверное, и есть сам Александр, коли держишься столь надменно? Ты говоришь не как посланец, а как сам царь. Но доподлинно знай, что твоя надменность меня не волнует. Однако отобедай сегодня со мной как посланец, поскольку и Александр сидел за трапезой с посланцами моими». Он протянул руку и отвел его к себе во дворец. Александр, желая в сердце своем заполучить дворец недруга, увидел знак в том, что его взяли за правую руку. И он вошел в его триклиний, где был приготовлен пир. Сел Александр, сели и полководцы Дария — лицом к лицу. Персы, бывшие на пиру, с презрением смотрели на Александра, ибо он был малого роста, но не знали они, сколь он храбр и какая отвага заключена в подобном сосуде. Виночерпии часто подавали кубки. Посреди пира Александр придумал следующее: когда ему подносили золотую чашу, он пил и клал ее в свой мешок. Приносили ему золотой сосуд, он пил и поступал так же, а затем и во второй, и в третий раз. Подносившие же, увидев это, сообщили Дарию. Дарий встал и сказал: «О храбрый муж, что же ты делаешь? Зачем ты прячешь золотые сосуды в своем мешке?» А ему Александр: «Наш старшина, сидя на пиру, дарит своим воинам сосуды, из которых они пьют». И подумали сидевшие на пиру, что таков у них обычай. Александр же добавил: «Если подобного обычая у вас нет, возвращаю это вам». И тут все замолчали. Один из полководцев, чье имя было Анеполис, сидя напротив Александра — а они виделись в тот раз, когда Дарий послал его в Македонию привезти дань от Филиппа, — присмотревшись к лицу его, стал думать в сердце своем: «Разве это не Александр?» Узнав его, он подошел к Дарию и сказал: «Повелитель, тот посланец, которого ты видишь, и есть Александр, сын Филиппа». Александр, догадавшись, что говорят о нем и что он узнан, покинув свое место, увидел некоего перса с факелом в руке и, отняв факел, ударил стражника, вскочил на коня и исчез. Персы, схватив оружие, стали его преследовать. Александр же, держа в руке факел, отправился по прямому пути — ведь была непроглядная ночь, — а персы попадали в ямы. Дарий, сидя на своем престоле, увидел знамение и опечалился: рухнули дворец царя Ксеркса и его статуя. Александр достиг реки Страги и переправился через нее. Когда же он был почти у самого берега, вскрылась река, и конь погиб, прежде чем выбрался из воды, и поток унес его. Александр же благополучно ступил на землю и, встретившись со своим полководцем, возвратился к войску. Собрав всю свою армию, которая насчитывала теперь сто двадцать тысяч человек, он взошел на возвышенное место и приободрил воинов словами: «Число наших людей не сравнится с числом персов, которых во много раз больше нас. Но, будь их хоть во сто крат больше, пусть вас это не пугает, ибо даже малому рою ос множество мух никакого вреда не причинит». Слушавшие похвалили его речь.

Дарий со своим войском подошел к реке Страге и переправился через нее, чтобы сразиться с Александром. Войско Дария казалось огромным и мощным, у него были боевые колесницы с серпами. Когда оба войска вышли на поле битвы, Александр сел на коня по имени Букефал и выехал вперед. Увидев его, персы побоялись нападать, ибо ему сопутствовало вдохновение свыше. Два войска смешались друг с другом и бились жестоко, и с обеих сторон ревели трубы. Однако звук сражения заглушал рев труб, и с обеих сторон полегло множество воинов. Было там превеликое число лучников, и их стрелы закрыли небо, словно тучи. Другие сражались врукопашную, третьи — с помощью стрел и копий. И все поле битвы было переполнено мертвыми и ранеными, и овладело всеми мучительное чувство, и поднялся великий плач. Многие полегли из войска Дария, и вот сам Дарий, увидев, как гибнут его люди, обратился в бегство. И отступили персы. Повернувшие вспять колесницы убивали серпами своих, срезая их, словно колосья в поле. Добравшись до реки, Дарий увидел, что она покрылась льдом, и перебрался на другой берег. Те, кто следовал за ним, вступили на лед, но, когда они достигли середины, снег растаял, и многие погибли. Прочие же, добравшись до реки, не смогли через нес перебраться и были убиты преследовавшими их македонцами.

Дарий бежал, и, оказавшись во дворце, пал лицом на землю, и застонал, глубоко дыша, ибо потерял такое множество людей, и сказал, плача: «Горе мне небесная кара обрушилась на Персию, ибо унижен Дарий, который покорил и подчинил своей власти многие города, многие острова, многие племена и народы, ныне я стал беглецом и простерся ниц. О, если бы человек мог знать свое будущее, то он по-иному распорядился бы настоящим. В мгновение ока всего за один день случилось так, что презренные вознесены над облаками и величественные низвергнуты в пучину тьмы».

Затем, поднявшись и придя в сознание, он написал послание следующего содержания: «Царь Дарий приветствует моего повелителя Александра. Напоминаю тебе о снисходительности, ибо и ты человеком родился на свет. Полководец, в котором живет мудрость, одержав победу, удовлетворяется этим и не превозносится сверх меры. Ибо Ксеркс, который даровал мне жизнь, одержал множество побед и во многом преуспел, но возгордился и покрыл себя бесславием в Элладе. А ведь он владел великими сокровищами, как ты сам смог увидеть, когда побывал у нас. Помни о том, что эта победа дарована тебе свыше божественной волей. Но, поскольку я бежал от тебя, прояви ко мне милосердие. Ты заешь нас, наше величие и происхождение. Верни нам мать, жену и детей наших, и за это я обещаю тебе отдать сокровища, которыми я владею в земле Манида, в Сузах и Бактре, ибо предки мои накопили богатства, скрытые под землей, и я поставлю тебя властителем мидян и персов до скончания дней твоих. Здравствуй, и да дарует Юпитер тебе победу».

Когда Александр прочитал это послание, один из его полководцев по имени Парменион сказал: «Александр, возьми богатства, которые он обещает, и верни ему мать, жену и детей». Александр ответил ему: «Я заберу эти сокровища, но сомневаюсь, хотел ли Дарий с помощью даров получить назад мать, жену и детей. Если бы Дарий был побежден, то не стал бы обещать мне дары, но, если он захочет сражаться и победит, пусть лучше у нас останется возможность спасти себя, поэтому задержим у себя его близких». Он отпустил посланцев Дария, повелев, чтобы они передали его слова царю, и приказал своим солдатам собрать мертвые тела и похоронить их, а также позаботиться о раненых.

На несколько дней он остановился там и принес жертвы богам, поручив своим воинам сжечь прекрасный дворец Ксеркса, но, раскаявшись, отменил приказ.

В этих местах находились гробницы, раскопав их воины нашли там золотые и серебряные сосуды. Среди них гроб из чистого стекла, сквозь которое было видно тело и волосы человека. Они обнаружили там башню, где под стражей содержались покалеченные люди, которые стали молить Александра о милосердии и свободе. Эта тюрьма была самой худшей. Он приказал вывести несчастных из темницы и, увидев их, опечалился и заплакал, повелел дать каждому по тысяче драхм и возвратил им их собственность.

Между тем Дарий приготовился к новому сражению. Он написал послание к Пору, царю индийцев: «Царь царей Дарий приветствует царя Пора. Ныне я молю тебя оказать нам помощь против тех, кто посмел разрушить наш дворец, ибо зверь, который напал на нас, имеет крутой нрав и бушует его дух, подобно шторму на море. Я пожелал вернуть мать, жену и детей своих и предложил ему дары, но он не захотел успокоиться. Посему я во второй раз против своей воли буду сражаться с ним, и теперь я стану биться не на жизнь, а на смерть, ибо лучше мне погибнуть на войне, чем видеть, как разоряют меня и народ мой. Посему, ради памяти наших предков, да преисполнится душа Ваша сочувствием и Вы поможете мне избавиться от бед. Соберитесь и стойте наготове у Каспийских врат. Я одарю всех людей, которые придут с Вами, каждый месяц я буду платить пехотинцу три солида, а всаднику — пять, а пропитание и все, что им необходимо, я предоставлю. Я отдам тебе половину добычи и пленных, которые будут захвачены. Конь Букефал и полководческое знамя станут твоими. И куда бы ты ни отправился, я дам тебе восемьсот молодых девушек с нарядами и украшениями. Как только получишь это послание, поспеши прибыть».

Люди Дария, бежавшие к Александру, рассказали ему об этом. Царь Александр, когда услышал такое, отправился в Мидию, решив в сердце своем и объявив всем, что не станет называть себя императором до тех пор, пока не захватит Дария. Александру сообщили, что Дарий двинулся к Каспийским воротам и ожидает его там. Александр тут же отправился в ту сторону. Когда Дарий узнал о прибытии Александра, то весьма испугался.

Между тем о прибытии Александра стало известно Бизу и Ариобазану, они сговорились убить Дария, полагая, что получат от Александра щедрое вознаграждение за убийство царя, его врага. Решив поступить так, они обнажили мечи и отправились во дворец. Когда Дарий увидел их, то сказал: «О светлейшие мои, те, кто раньше был слугами, а сегодня стал господами, почему вы хотите меня убить? Разве вам оказывалось почета меньше, чем македонцам? Отойдите, не причиняйте мне зла, хватит мне и собственных невзгод. Если вы поднимете на меня руку, придет Александр, обнаружит, что я подло убит, и отомстит тем, кто это сделал. Император не возрадуется, обнаружив другого императора коварно убитым». Они кинулись на него с мечами, отсекли ему руку и бросили полуживым.

Пока македонцы переправлялись через реку Страгу, Александр поспешил вперед и оказался во дворце Дария. Как только стало известно о прибытии Александра, те, кто нанес Дарию раны, исчезли и укрылись, желая узнать прежде, как отнесется к этому Александр. Когда он вошел во дворец Дария и увидел его, полуживого, лежащим на земле, то заплакал, снял с себя плащ полководца, накрыл его, зажал руками раны и сказал: «Вставай, Дарий-повелитель, вставай и, как во времена, когда ты был владыкой всей своей империи, прими диадему персидскую и стой, овеянный славой, ибо таким ты был до сих пор. Клянусь тебе, Дарий, могущественнейшими богами, воистину отрекаюсь я в твою пользу от власти. Я стремился разделить с тобой радости пиршества, ибо ни один император не должен радоваться горестям другого императора, когда судьба лишит его счастья. Назови мне, Дарий, имена тех, кто нанес тебе раны, чтобы я отомстил врагам твоим».

Александр произнес эти слова тяжело дыша, а Дарий протянул свою руку, ласково обнял, поцеловал его руки и сказал: «Сын [мой] Александр, да не возгордится твой дух от славы побед, которые тебе выпали, даже если твои деяния подобны деяниям богов и десница твоя простирается до небес, всегда помни о том, что провидение дарует славу и императору, и простому человеку, и не навсегда. Посмотри на меня, каким я был вчера и каков я сегодня, ибо ныне я жалок и повержен во прах. А был я правителем Кирона и множества других земель, а теперь даже над собой не имею власти. Да погребут меня щедрые руки твои. На мои похороны соберутся персы и македонцы, и пусть с этих пор народы наши объединятся в одно царство. Я, жалкий, поручаю тебе свою мать, Родогону, позаботься о ней как о собственной матери. Не лиши своей благосклонности супругу мою. Роксану же, мою дочь, возьми себе в жены, пусть соединятся вместе дети добрых родителей — ты, сын Филиппа, и Роксана, дочь Дария». Сказав так, Дарий на руках у Александра испустил дух.

По императорскому обычаю обрядил Александр его тело, и впереди похоронного ложа шли вооруженные македонцы и персы. Александр, подставив шею свою, нес тело Дария вместе с персами. И рыдали персы не столько из-за смерти Дария, сколько восхищаясь добросердечием Александра. Вот так похоронили персидского царя.

Когда его погребли в императорской гробнице, Александр издал такой эдикт: «Я, царь Александр, сын бога Амона и царицы Олимпиады, всем городам и всему персидскому народу повелеваю следующее. Наша радость была бы полной, если бы не полегло такое множество народа, но поскольку бог Амон даровал нам в Персии победу, то следует воздать ему хвалу. Далее, я желаю в каждом городе поставить наместников, подобно тому как это было при Дарии, и чтобы вы повиновались им. Каждый человек может вольно распоряжаться своим имуществом. Но все оружие должно быть сложено в царских покоях. Еще желаю, чтобы эта страна была изобильна и преисполнена всеми благами, а поэтому приказываю, чтобы от самой дальней провинции Персии до Эллады всем был свободный проход и путешествующие с товарами не испытывали никаких трудностей. Пусть откроются те, кто отомстил моему врагу Дарию, чтобы мы увидели их и воздали им подобающие почести, ибо они сослужили мне добрую службу. Кто бы ни убил его — будь то македонец или перс, — пусть приходит ко мне, ничего не опасаясь. Клянусь могущественными богами и любимой матерью своей Олимпиадой, что сделаю их самыми богатыми и светлейшими из людей».

Услышав подобную клятву, весь персидский народ стал проливать слезы. Губители Дария, негодные человекоубийцы Биз и Ариобазан добровольно предстали перед ним со словами: «Повелитель, это мы убили Дария, твоего врага». Тогда Александр велел схватить их, связать, отвести на гробницу Дария, чтобы обезглавить там. Они воскликнули: «Повелитель, ведь ты клялся нам могущественными богами и здоровьем своей матери». А Александр ответил им: «Я обращаюсь не к вам, а к народу, который стоит здесь, и говорю так. Не было никакой возможности обнаружить вас, если бы я не дал этой клятвы. Но с самого начала мое намерение состояло в том, чтобы найти убийц Дария и предать их смерти. Те, кто убил своего господина, как поступят с чужим?» При этих словах над толпою персов пронесся возглас одобрения и они стали славить его как бога. А убийцам он повелел отрубить головы.

Повсюду в Персии воцарился мир, и Александр поставил наместников по всем провинциям. В это время там был Дурит, дядя Дария по матери, по просьбе всего персидского народа Александр поставил его во главе Персии. В соответствии с волей царя Дария он приказал прибыть Роксане, его дочери, взял ее в жены и посадил на царский трон, чтобы весь народ почитал ее как царицу. Тогда все персы собрали своих богов и принесли их к Александру, восхваляя и прославляя имя его со словами: «Ныне ты совершил то, что богам угодно». Александр им: «Не хочу, чтобы вы воздавали мне почет как богу, ибо я смертен. Поэтому не осмеливаюсь причислять себя к богам». Он написал послание своей матери, что справит в Македонии свадьбу с Роксаной, дочерью Дария, которую он взял в жены. Когда прошли дни свадебных торжеств, он собрал своих воинов и отправился в путь.

После этого, собрав персидское войско, он вступил в Гирканию и после упорных сражений покорил гирканов и манглов. Затем он начал войну с парфами и, уничтожив многих, добился от них покорности. После этого он вступил в Скифию и в жестоких битвах покорил скифов. Странствуя по Скифии, он обнаружил в восточных землях племя нечестивое и вида ужасного, искусное в магии и недобрых делах. И питались они всем, что человеку несвойственно: разного рода зверьем, животными и скотом, а также плотью всех летающих и пресмыкающихся, и не только одним этим, но и всеми выкидышами или плодами-уродцами, какие только могли быть зачаты в утробе матери, но не смогли правильно и полностью сформироваться. Мертвых людей они не хоронили, но по большей части съедали их. Александр, узрев все это нечестие и непотребство, испугался, как бы они не распространились по всему кругу земному и не осквернился бы ими мир, тут же приказал собрать их всех вместе с женами и детьми и всех их имуществом, и, вытеснив их с земель Востока, он отвел их в страны северные. Тут Александр стал непрестанно молить Бога, и услышал Бог его молитвы. И повелел Бог двум горам, названия которых Промонторий и Борей, и они сошлись друг к другу на расстояние двенадцать локтей, и тут же [Александр] построил там медные врата и запечатал их синклитом, который ни разрубить железом, ни расплавить огнем. Ибо такова природа синклита, что он крошит железо, уничтожает огонь и воду. И никто не смел к ним проникнуть, и они никоим образом не могли выйти оттуда. Затем, подняв войско, он достиг Каспийских ворот и встал там лагерем. Эта страна была весьма хороша. Обитатели этих мест посоветовали ему укрепить на ночь свой лагерь, чтобы защититься от разных змей, которых родит этот Каспий. Выдвинувшись оттуда, войско вступило в Албанию. Албанцы — люди свирепые и храбрые в сражениях. Сразу, как узнали о прибытии Александра, огромное множество их собралось с оружием и выступило ему навстречу, чтобы сразиться. У них были огромные и свирепые собаки, которые родятся в этой стране и превосходят свирепостью все виды зверей. У этого народа был такой обычай: когда они сражались, то прежде всего выпускали этих собак, а затем начинали сражаться вместе с ними, и так враги их терпели поражение. Когда об этом стало известно Александру, он приказал своим воинам и всему войску, чтобы каждый взял по одной свинье, и, когда оба войска окажутся напротив друг друга, каждый должен ударить по своей свинье и заставить ее визжать и так бросить ее прямо перед собаками. Что и было сделано. Когда собаки услышали поросячий визг, то всю злобу против людей обратили на свиней. И тут же разбил албанцев Александр до полного уничтожения, и покорил их, и расположился там лагерем, и принес жертвы своим богам. Вслед за тем албанцы преподнесли ему собаку удивительной величины, и в присутствии Александра и его всадников она одержала верх надо львом и слоном^[5].

КНИГА ТРЕТЬЯ

Македонец оказался столь ревностным исследователем природы что с помощью стеклянного сосуда изучал естество и повадки рыб. Он взял с собою петуха, чтобы тот возвещал ему о наступлении рассвета. И когда он увидел в этом самом сосуде как одно рыбье войско ополчилось против другого, Александру пришла мысль о том, каким способом нанести врагам поражение в делах военных. Жаль, он не записал того, что у рыб увидел!

Александр Некам. О природе вещей. II, 21.

Как рассказывают, астрологам удалось узнать, что Александр должен умереть на железной тверди и под золотым сводом. Как-то раз в пути у него сильно пошла носом кровь, и тогда, обессилев, Александр слез с коня, один из его воинов снял свой железный панцирь и положил на землю, чтобы Александр на него сел. Дабы создать тень, над ним развернули кусок золотой ткани. Увидев это, Александр пришел в себя и произнёс: «Вот и пришла моя смерть».

Книга изречений философов древности.

Когда Александр узнал, что Пор, царь Индийский, пришел на помощь царю Дарию, то выступил против него и странствовал по бескрайним пустыням Индии, переходил многоводные реки и изобилующие пещерами горные перевалы, так что и сам Александр, и войско были измотаны до такой степени, что все полководцы сказали [в один голос]: «Достаточно и того, что мы добрались, воюя, до самой Персии, покорили Дария, которому в прошлом македонцы платили дань. Чего мы хотим достигнуть, странствуя по Индии — по местам, где обитают лишь звери, ведь мы позабыли о родине своей? Александр не хочет думать ни о чем другом^[6], кроме сражений. Мы покидаем его: пусть идет тот, кто хочет».

Услышав такое, Александр встал и сказал всем: «Отделимся друг от друга, пусть персы встанут с одной стороны, македонцы и греки — с другой». Обратившись к македонцам, он произнес: «О мои соратники по оружию, греки и македонцы, эти персы — противники и вам, и мне. Если вы решите покинуть меня, отправляйтесь назад и возвращайтесь к себе на родину. Но запомните, я их победил один и, куда бы ни отправился сражаться с варварами, покорю оных. Решайтесь же, ибо, когда я поддерживал вас, укреплялся ваш боевой дух, как только мы выходили на поле сражения. Разве я не стоял один перед всеми и не сражался один за всех? Разве я ради спасения вашего и всей страны нашей не отправлялся один к царю Дарию, подвергая себя множеству опасностей? Так что если вы желаете отправиться в Македонию — отправляйтесь, ибо я не пойду с вами, но знайте, что армия, лишившись мудрости царской, ничего не может сделать». Когда Александр сказал так, устыдившиеся воины постановили отправиться в путь, ответив: «С этих пор жизни наши находятся в руках твоих — делай как знаешь».

И через несколько дней они вступили в пределы Индии и вышли им навстречу посланцы, доставившие письмо царя Пора: «Я, индийский царь Пор, разбойнику Александру, ибо разбоем он захватывает города. Коли ты смертный человек, что же ты замахиваешься на дела богов? Зачем упорствуешь в преследовании жалких людей? Ты сражался с мягкотелыми, лишенными храбрости, и вот, победив их, полагаешь, что можешь победить всех? Победоносен и я, не только люди покоряются мне, но и боги. Некогда пришел Дионис, который, как утверждают, покрыл себя позором, сражаясь в Индии, и ведь он обратился вспять и бежал, не в силах противостоять храбрости индийцев. Посему, прежде чем ты покроешь себя позором, одарю тебя советом и повелением: возвращайся как можно скорее в свою страну, ибо еще до рождения Ксеркса македонцы платили дань нам. Но, поскольку бедна страна эта и нет в ней ничего, что порадовало бы нашего царя, мы отвергли ее. Ибо всем людям хочется владеть большим, а не меньшим. Поэтому и в третий раз заклинаю тебя, чтобы ты возвращался и не желал того, над чем не можешь обрести власти».

Александр прочитал это послание перед всеми и сказал: «Мужи, соратники по оружию, пусть вас не путают слова царя Пора. Вспомните послания Дария, с какой надменностью и дерзостью изъяснялся он. Истинно говорю вам, что у всех варваров одинаковые мысли, они подобны зверям, [которые обитают на их землях] — тиграм, барсам и всем прочим; это на воле звери храбры и отважны, отсюда и происходит их дерзость, и поэтому людям редко удается убить их».

Сказав так, Александр написал следующее: «Царь Александр приветствует царя Пора. Ваши слова придали нам смелости сражаться. Вы говорите, что в Македонии не сыскать ничего хорошего, но разве не плодородна и не изобильна всеми благами и наслаждениями Индия? Поэтому-то все наши мысли устремляются к тому, чтобы завладеть ею. Ведь вы говорите, что всем людям нравится большое, а не малое, — мы, малые, стремимся к тому, чтобы достичь вершин ваших гор, каких нет у греков. Ты пишешь, что являешься императором не только людей, но и самих богов, однако я пришел, чтобы сразиться с тобою как с человеком и варваром, ставшим весьма заносчивым, а не как с богом, ибо деснице одного бога весь мир противостоять не сможет. Дело в том, что даже природные стихии, а именно гром, молния и наводнение, которые намного могущественнее людей, не могут противостоять негодованию богов. Посему знай, что твое глупое высокомерие меня не тревожит».

Прочитав это послание, Пор весьма разгневался, собрал огромное множество своих воинов и множество слонов, а индийцы привыкли использовать слонов в сражениях, и вышел им навстречу. Македонцы и персы, которые были с Александром, увидев приготовления и многочисленность индийцев, ужаснулись не столько наплыву людей, сколько зверям. Александр изготовил медные статуи, и, мудро рассуждая, поместил их в огонь, чтобы они раскалились, и сделал для них вместилища из закаленного железа, чтобы поставить их перед слонами. Слоны приняли [статуи] за людей и по привычке вытянули хоботы, чтобы схватить оные, но, обожженные невероятным жаром, обратились вспять. Прочие же, испугавшись, не желали нападать на людей. Пор, увидев, что случилось со зверями, исполнился страха. Персы напали на индийцев и с помощью стрел и копий обратили их в бегство, однако с обеих сторон полегло невиданное число людей. Увидев это, Александр преисполнился гнева, вскочил на своего коня Букефала, бросился в [гущу] сражения и дрался храбро, ибо немало поддерживал его в этом конь. И на протяжении двадцати дней они продолжали биться с персами.

Увидел Александр, что из-за гибели людей он сказался перед врагом в одиночестве, и обратился к царю Пору: «Не следует полководцам впустую губить победоносный народ свой, но каждый из царей сам должен показать свою храбрость. Пусть твой народ останется с одной стороны, а мой — с другой, мы же вдвоем сразимся врукопашную. Если ты меня убьешь, мой народ станет служить тебе, если же, наоборот, ты погибнешь от десницы моей, твой народ будет моим».

Услышав это, Пор весьма обрадовался и пообещал, что так оно и будет, ибо он с презрением смотрел на Александра сверху вниз: был Пор ростом пять локтей, а Александр только три^[7]. Оба войска отступили и построились в боевом порядке. Когда цари начали сражаться друг с другом, воины Пора закричали. Услышав возгласы своих, Пор повернул голову, а Александр сделал выпад, согнул ноги и обрушился на него, проткнув его мечом насквозь и лишив жизни. И индийцы, и македонцы были готовы сражаться. Встав, Александр сказал им: «Несчастные, чего вам сражаться после гибели царя?» Они ему ответили: «Ибо не хотим отдавать вам нашу страну на разорение». А Александр им: «Пусть прекратится битва, а вы свободно можете расходиться по своим домам, ибоне вы собирались сражаться с нашим народом, а царь ваш». Сказав так, он поставил лагерь и приказал похоронить Пора.

Оттуда, собрав большое, хорошо снаряженное войско, Александр отправился к оксидракам. Оксидраки не были заносчивыми людьми и ни с кем не воевали. Они ходили голые, назывались гимнософистами, обитали в хижинах [и пещерах], не строя ни городов, ни иных жилищ. Когда царю этого народа стало известно о прибытии Александра, он отправил к нему почтенных людей с письмом следующего содержания: «Опечаленные гимнософисты обращаются с письмом к человеку Александру. Мы узнали, что ты пришел на нас. Ежели ты пришел сражаться, то никакой прибыли тебе в этом не будет, ибо не найдешь у нас ничего, что можно было бы украсть или отнять, а из того, чем мы владеем, никто не посмеет ничего забрать, если на то не будет божественной воли. Так что ежели хочешь воевать — воюй, ибо мы от своего естества отказываться не собираемся». Александр прочитал это и приказал ответить им так: «Мы прибудем к вам с миром». И, вступив в их пределы, с удивлением увидел, что все они ходят голыми и обитают в скрытых от постороннего глаза хижинах и в пещерах. Дети их и жены, а также животные живут отдельно. Александр спросил одного из них: «У вас нет гробниц?» Тот же показал на свое жилище со словами: «Того, где обитаю, мне достаточно». Александр сказал всем: «Просите чего хотите, и дам вам это». Они ему: «Дай нам бессмертие». А Александр им: «Я сам смертный, как же я вам могу дать бессмертие?» А они ему сказали: «Если ты — смертный, почему же ты скитаешься повсюду и делаешь то и это?» Он им: «В этом нет никаких иных причин, кроме всевышнего провидения, я его слуга и слушаюсь его повелений. Море не может прийти в волнение, если на нем не появится ветер. Желаю успокоиться и воздержаться от войн, но владыка разума моего не позволяет мне это сделать. Если бы у всех у нас было единое разумение, весь мир превратился бы в одно поле». Сказав так, Александр отправился в путь и утомился весьма в дороге, ибо вокруг были места негостеприимные.

Александр составил Аристотелю послание о том, что с ним происходило:

Александр Аристотелю с радостью. Достойно удивления то, что происходило со мной, и следует об этом поведать. Разбив Дария и покорив Пора, мы отправились к Каспийским вратам и достигли некой реки, посреди которой стоял город, полный [собак]. На этой реке были барки. Мы подошли к берегу в третьем часу дня. Вода в той реке была горькая, как чемерица. Река простиралась на четыре мили вокруг этого города. Тридцать семь храбрецов из числа наших юношей, обнажив мечи, вошли в реку. Но тут из воды появились звери, называемые гиппопотамами, и пожрали их. Обойдя реку с другой стороны, мы отправились вверх по течению и обнаружили озеро сладостное и приятное^[8]. Мы подошли туда и приказали развести костры. В третьем часу ночи внезапно появились лесные звери, пришедшие на водопой. Там были скорпионы длиной в локоть, красные и белые. Когда мы увидели их, нас охватило такое отчаяние, что некоторые из нас умерли. Пришли туда и львы удивительной величины, и носороги. Все эти звери появились из тростниковых зарослей вокруг озера. Лесные кабаны — величины огромной, силой превосходившие львов, с клыками длиной в локоть. Парды, и тигры, и скорпионы, а также слоны и шестирукие лесные люди, а заодно и жены их. Мы пребывали в великом замешательстве, и, когда они напали на нас, воины прогнали их копьями и стрелами. Мы разожгли огонь в этом лесу, чтобы звери обратились в бегство. Приблизился к нам одонтиран — зверь удивительной величины, силой превосходящий слона, — и напал на нас, я же постоянно приободрял воинов, чтобы они не теряли мужества. Зверь этот убил двадцать шесть наших. Однако вооруженные солдаты одолели его. Следующей ночью из песка появились лисы, а из тростника — крокодилы, и они пожрали тела погибших. И летали там летучие мыши величиной с голубя, а зубы у них как у человека, и, кусая людей, они отгрызли у них носы, уши и пальцы на руках. Оттуда мы направились на равнину под названием Актия и расположились там. По ее окружности рос густой лес, и в нем были плодоносящие деревья, которые питали диких людей, походивших обликом на гигантов и носивших кожаные одежды. Появившись, они убили наших воинов длинными копьями. Увидев, как гибнут люди, я повелел воинам поднять шум. Мы стали громко кричать, и тогда нападавшие испугались и убежали в лес, ибо им неведом был звук человеческого голоса. Мы же, преследуя их, убили шестьсот тридцать четыре человека из их числа. А из наших полегло сто двадцать семь. Мы оставались там три дня, питаясь яблоками с этих деревьев. Затем подошли к некой реке, на которой стоял весьма богатый город. С наступлением девятого часа приблизился к нам огромный дикий человек, волосатый, словно кабан. Я приказал своим воинам поймать его. Когда они на него напали, он не испугался и не побежал, но стоял неустрашимо. Я приказал привести девицу, нарядить и послать к нему. Он же схватил ее и встал в стороне. Мы поспешили освободить девушку, человек тот замычал, словно зверь, и мы с большим трудом изловили его. Я приказал его связать и сжечь. Затем мы отправились дальше и пришли на другую равнину, на которой с первого часа дня появляются [из земли] деревья и растут до шестого часа, а с шестого часа и до заката солнца скрываются под землей. Эти деревья приносят ароматные плоды, и я повелел некоторым из своих людей попробовать их сок. Когда мои воины подошли поближе, появились демоны и отхлестали их. Мы услышали раздавшийся с неба голос, который сказал, что если мы прикоснемся к плодам, то умрем. Тех же кто пожелал до них дотронуться, спалил огонь. Затем мы пришли к пределам моря Океана, где находятся края неба. Там мы услышали голоса людей, говоривших по-гречески. Некоторые из наших воинов, сняв одежды свои, захотели доплыть до острова. Но тут появились звери, которые называются раками, схватили двадцать воинов и утащили их в глубины морские. Оттуда мы дошли до некоего места, где стояло дерево, на котором не было ни плодов, ни листьев и сидела на нем птица, вокруг ее головы сияли лучи. А зовется она феникс. Затем мы достигли горы, а под нею протекала река, в которой висела золотая цепь, и наверх вели две тысячи пятьсот ступеней из сапфира. Я поднялся на эту гору с некоторым из моих воинов и увидел там дворец, и пороги и притолоки, и окна, и тимпаны, и кимвалы — [все] было из золота. Все это строение было золотым, а в нем стояло ложе с драгоценным жертвенником. И возлежал на нем человек величественный и прекрасный, одетый в белые одежды, шелка, украшенные золотом и драгоценными каменьями. Видел я там золотую виноградную лозу с гроздьями из драгоценных камней, и, поклонившись этому человеку, я спустился вниз. Затем, через пятнадцать дней пути, я достиг страны под названием Прасиака. Обитатели этой страны, узнав о нашем прибытии, принесли нам дары, — ремни из рыб, с украшениями из шкур леопардов, и кожи мурен длиною в шесть локтей.

И стоял там город, укреплениями которому служили не стены, а горы, сложенные из обтесанных камней и извести. Верховная власть в этом царстве принадлежала некой вдове по имени Кандакии, а у нее было трое детей. И я направил к ней послание: «Царь Александр царице Кандакии с радостью. Посылаю в твой в храм статую Амона, чтобы ты пришла ко мне и мы отправились в горы, где совершили бы ему жертвоприношение». Она же написала мне в ответ: «Кандакия, царица Мероэ, царю Александру с радостью. Амон, бог твой, послал тебе знамение, чтобы ты отправился и завоевал Египет, ибо оный был тебе дарован самими богами. У нас же души светлые и чистые — чище, чем у тех, которые находятся под твоей властью. Я посылаю тебе сто золотых слитков, а также сто младенцев-эфиопов, и двести попугаев, разумных птиц, и двести сфинксов^[9], а богу Амону посылаю корону с драгоценными камнями, а именно со смарагдами и маргаритами^[10], и добавляю к этому десять цепей из драгоценных камней. Мы повелели отправить к вам и десять цепей из золота, тридцать золотых обручей и четыреста пятьдесят слонов, восемьдесят носорогов, три тысячи пантер, четыреста шкур леопардов, тысячу пятьсот повозок со слоновыми бивнями. А еще направьте к нам посланцев с вестью, коли вы покорите весь белый свет».

И в числе посланцев своих она отправки искусного художника, чтобы он тщательно рассмотрел Александра и сделал его изображения, а потом принес ей. Что и было исполнено. Один из сыновей царицы Кандакии, по имени Кандавл, в сопровождении небольшого отряда всадников появился перед шатром Александра. Стражники схватили его и доставили к Птолемею, ибо тот был вторым после Александра. Птолемей ему: «Ты кто такой?» А он: «Я сын царицы Кандакии». Он ему: «Зачем пришел?» — «Я вместе с женой своей отправился на прогулку в сопровождении небольшого отряда всадников. Царь бебриков, узнав о красоте жены моей, напал на меня с большим войском и похитил жену мою, а когда я стал защищаться, перебил многих из моих воинов». Птолемей ему: «Подожди».

И, покинув свой шатер, отправился к шатру, в котором спал царь, разбудил его и пересказал Александру слова юноши. Выслушав это, [царь] встал, снял диадему со своей головы и возложил ее на Птолемея со словами: «Возвращайся в свой шатер, садись на царское место и произнеси: „Я и есть царь Александр“ — и прикажи людям своим притвориться будто они отправились, чтобы привести к тебе Антигона, твоего человека, а они приведут меня. Когда я с я появлюсь перед тобой, расскажи мне в присутствии этого юноши все то, о чем он тебе поведал, и спроси меня как будто я Антигон, какой бы я дал тебе совет и как при этом следует поступить». Так и было сделано. И Александр в присутствии Кандавла сказал: «Повелитель мой, прикажи мне, и я отправлюсь в час ночной, и окружу этот город, и предам его огню, и устрою так, что они в мгновение ока возвратят его супругу».

Кандавл преклонился перед ним и сказал: «О наимудрейший Антигон, лучше бы ты был царем Александром, а не его подданным!» Так оно и вышло. Он [Александр] отправился в тиши ночной и поджег этот город. Пробудившиеся обитатели города закричали, спрашивая: «Что это?» А им ответили: «Кандавл пришел вместе с большим войском, дабы ему возвратили жену. Если вы этого не сделаете, всем вам суждено погибнуть в огне». Обитатели города бросились к воротам дворца, открыли их, вывели оттуда жену Кандавла и возвратили ему се. Он простерся перед Александром и произнес: «Мой светлейший Антигон, я прошу тебя отправиться со мной к матери моей, дабы она достойно вознаградила тебя и одарила по-царски». [Александр] сначала сообщил об этом Птолемею, и тогда Кандавл отправился к оному и попросил отпустить с ним Антигона. И, получив разрешение, [Александр] отправился вместе с ним.

Во время путешествия Александр увидел высокие горы, достававшие до облаков, и тому весьма удивился. И увидел он высокие деревья, а на них висели плоды величиною с кедровую шишку, и грозди с огромными ягодами, которые один человек даже унести не в силах. Увидел он и орехи величиной с тыкву. На этих деревьях было множество драконов и обезьян. И через несколько дней мы прибыли в город царицы Кандакии.

Она вышла нам навстречу к воротам. Сама высокая и весьма красивая, а на голове у нее — золотая корона. Александру показалось, будто он увидал мать свою. Дворец у нее был великолепный, и кровля этого дворца сияла, как золото. Лектистерний^[11] ее был из чистого золота, треножники в этом дворце были из камня оникса, а колонны из слоновой кости. Мы видели там летящих соколов, выточенных из порфира, и нам показалось, будто они и вправду летят. Видели мы там и слонов, выточенных из того же камня, — как бы попирающих людей своими ногами. Внутри этого дворца текла река, а вода в ней сияла, словно золото. Узрев все это, мы были поражены. В тот же день мы обедали вместе с братьями Кандавла.

Па следующий день подошла ко мне царица Кандакия и за руку отвела в опочивальню, возведенную из камня золотистого цвета, внутри было такое сияние, словно солнце блистало там. Я увидел треножники из дерева аспита, которое не горит в огне. Видел и другую опочивальню, устроенную на большом деревянном помосте с колесами, который влекли двадцать слонов. И сказал я царице: «Этому всему можно было бы дивиться, кабы оно было у греков». Разгневалась царица и ответила: «Правду, Александр, говоришь». Когда он услышал свое имя, то испугался. А она ему: «Почему ты изменился в лице, когда я назвала тебя Александром?» А он ей: «Госпожа, мое имя — Антигон, а не Александр». А она: «Я покажу тебе, как выглядит Александр», — отвела его в свою опочивальню, показала ему портрет Александра и сказала: «Узнаешь ли ты этот портрет?» Александр стал бледнеть и задрожал всем телом. А она: «Почему изменился цвет лица твоего и чего же ты ожидаешь, разоритель всей Персии, разоритель Индии, одержавший верх над индийцами и парфянами? Вот как вышло — без войска и без сражения попал ты в руки царицы Кандакии. Знай же, Александр, что никоим образом не следует превозноситься сердцу человеческому, пока сопутствует ему процветание, и пусть не думает он, что нет человека, который окажется сильнее и сможет его превзойти».

Тут я стал скрежетать зубами и поглаживать себя по разным местам. А она: «Почему ты гневаешься и так встревожен?» И он ей: «Гневаюсь, ибо нет у меня меча». А она сказала: «Если бы у тебя был меч, что бы ты смог сделать?» И Александр: «Сначала убил бы тебя, а потом закололся сам». Она ему: «Ты говоришь как мудрый полководец. Однако не печалься, ибо как ты пришел на помощь и освободил жену моего сына из рук врагов, так и я спасу тебя из рук варваров. Потому что, если им станет известно о твоем прибытии, они убьют тебя точно так же, как ты убил Пора, царя Индийского, ибо жена моего младшего сына — дочь Пора».

Она вывела его из дворца, держа за руку, и сказала своим детям: «О сын Кандавл и ты, о дочь Марписса, сделаем что-нибудь доброе этому посланцу Александра». А другой ее сын, Каратор, ответил так: «Александр, послав [войско], вырвал жену брата моего из рук врагов, но жена моя просит убить Антигона вместо Александра, ибо тот убил Пора, ее отца, а таким образом Александру можно причинить горе в ответ». Кандакия сказала: «Как будут называть нас, если мы его убьем?» И на это ответил Кандавл: «Он меня спас и возвратил мне мою жену, невредимым я его привел сюда, невредимым отведу его обратно, откуда пришел он». А ему Каратор: «Что же ты такое говоришь? Может быть, ты хочешь, чтобы на этом месте мы погибли оба?» И Кандавл: «Я не желаю этого, но если ты хочешь, то я готов». Кандакия увидев, что ее сыновья могут убить друг друга, испугалась. Подойдя ко мне, она отвела меня в укромное место и сказала: «Александр, разве ты не проявишь мудрость свою, чтобы из-за тебя мои сыновья не перебили друг друга!» Александр ей: «Позволь мне пойти поговорить с ними». Она отпустила его. Он подошел и сказал: «Каратор, если ты убьешь меня здесь, то у Александра найдется много других посланцев получше, чем я. Если хотите, я предам вам вашего врага, дайте мне то, что я попрошу, и клянусь вам, что я приведу Александра к вам во дворец». Братья помирились между собой, а также пообещали что каждый из них наградит меня дарами. Затем меня тайно позвала царица Кандакия и сказала: «Была бы я счастлива, если бы каждый день могла любоваться тобой как одним из своих сыновей, ибо тогда победила бы я всех своих врагов». Когда же они позволили мне отбыть, то преподнесли мне царские дары и корону из драгоценного камня адаманта равно как панцирь и плащ, усеянный звездами.

Я покинул их и спустился в подземелье, которое показал мне Кандавл, сообщив, что там трапезничают боги. И перед тем, как войти в это подземелье, я принес жертвы богам и, вступив внутрь, увидел там густую мглу, а в густой мгле разглядел сияющие звезды и изображения идолов. Увидел и неких возлежащих, у которых глаза горели, словно светильники. И один из них сказал мне: «Здравствуй, Александр!» А я: «Кто ты, господин?» Он ответил: «Я — Сесонхос, имевший власть над миром и мир покоривший, сделав всех своими подданными. Имя мое с твоим не сравнится, ибо ты увековечил свое имя, построив Александрию. Однако отправляйся дальше». Затем я увидел еще одно облако мрака и некоего бога, сидящего на царском троне, который сказал мне: «Я — первопричина богов». Я: «Мы виделись в земле Ливийской, и знаю, кто ты». И сказал я ему: «О Серапис, открой мне, сколько лет я еще проживу». А он: «Ни одному смертному не следует знать о том, про что ты сейчас спрашиваешь, ибо если людям станет известен день их смерти, то на них найдет такое смятение, будто они умирают ежедневно. Ты построил преславный город, который станет самым выдающимся на свете. Многие полководцы будут осаждать его, но ни один не сможет нанести ему какой-либо ущерб. Там и построят твою гробницу, там и погребено будет тело твое». Выйдя оттуда, он отправился к воинам своим и повел войско дальше.

Затем, подняв войско, он проследовал вдоль берега моря Океана в сторону зимнего солнцестояния и достиг пределов мардов и субагров. Эти народы с восьмьюдесятью тысячами пеших и шестьюдесятью тысячами всадников вышли сражаться с ним. И, когда произошла битва, с обеих сторон полегли многие, однако Александр и македонцы с большими усилиями смогли одержать победу, многих убив и взяв в плен, был пленен и их царь по имени Калан. Когда его бросили в костер, Александр, смеясь, сказал ему, желает ли он что-нибудь попросить или приказать. Индиец ответил так: «Скоро мы встретимся»^[12]. Так оно и произошло, ибо Александр прожил еще совсем недолго. Затем Александр повел войско к их городу, и тогда он первым взобрался на стену, надеясь, что город пуст, и один спрыгнул внутрь. Жители этого города окружили его со всех сторон, однако он не испугался ни многочисленности врагов, ни их оружия, ни их возгласов, но в одиночку перебил их всех и пустился в бегство. Но когда он понял, что нападавших слишком много, то прислонился к стене, дабы они не могли подойти к нему иначе как спереди, и противостоял им до тех пор, пока его войско не вошло в город, пробив стену. Кроме того, раненный в этом сражении стрелой под ребро, он продолжал биться, опираясь на колено, пока не убил того, кем был ранен. Оттуда, подняв войско, он отправился к острову, находящемуся поблизости от берега, где был расположен город, царь которого прозывался Амбрия, и вступил с ними в сражение. И тогда он потерял большую часть своего войска от вражеских стрел, смазанных ядом. Той же ночью во сне ему явился бог Амон в образе Меркурия и показал траву, сказав: «Сын Александр, дай питье из этой травы своим раненьем, и яд не нанесет им вреда». Александр, тут же встав ото сна, увидел траву, истолок ее и отнес раненьем, и яд не причинил им вреда. Сразу после этого Александр осадил город, взял его и стер с лица земли. <...>

Затем, подняв войско, он подошел к некой реке и, переправившись через нее, встал там лагерем. Вдруг из-под земли появились черные муравьи размером со щенков, у них было по шесть узловатых лап как у морских лангустов, и зубы длиннее, чем собачьи клыки. И они убили многих животных, находившихся при войске. Эти муравьи добывают золото под землей и выносят его к свету. Когда они обнаружат человека или какое животное, то пожирают его. Они очень быстро передвигаются, так что можно подумать, будто они летают. Всю ночь вплоть до пятого часа дня они находятся под землей и роют золото, а с пятого часа дня до заката солнца пребывают на поверхности. Затем он пришел на некую большую равнину и расположился там лагерем. И тут же из этих гор появились циклопы и с громким ворчанием накинулись на лагерь Александра. Циклопы были огромными, словно гиганты, у них были сильные тела, громкий голос и по одному глазу на лбу. Александр, как увидел их, принялся ободрять своих воинов, дабы они не дрогнули, и сам стал храбро сражаться с гигантами. Александр и македонцы с великими трудами и опасностями одержали над ними победу. Затем, подняв войско, он подошел к некой реке, где жили люди без голов, у которых рот и глаза на груди, они шириною и толщиною в семь футов, а цвет их кожи подобен золоту. Затем, передвигаясь по этому лесу, они обнаружили зверей, похожих на лошадей, с лапами львиными, шириною в тридцать футов, толщиною футов двенадцать. Двинувшись дальше, они встретили людей, у которых бедра длиной в двенадцать футов, а остальное тело шесть футов, у них белые руки до самых бедер, а бедра и голени — черные, ступни красные, голова круглая и большая, носы длинные.

Он обратился к амазонкам, направив им следующее послание: «Царь Александр амазонкам с радостью. Думаю, что вам известно о войне, которую мы вели с Дарием, равно как и о сражениях наших с индийцами и другими народами, которые не смогли нам противостоять. И по этой причине мы пишем вам, чтобы вы уплатили нам дань, и мы бы пришли к вам с добром и не причинили никакого зла». И на это Александр получил такой ответ: «Амазонки, превосходящие всех воинов силой и мощью, Александру с радостью. Советуем тебе хорошо все обдумать, прежде чем вступишь в пахли пределы, чтобы не испытать позора. Знай, место обитания нашего расположено за рекою на некоем острове, и река опоясывает его по окружности и не имеет ни начала ни конца, и только с одной стороны есть узкий вход. Число женщин — обитательниц острова составляет двести сорок тысяч, и они не осквернены мужчинами. Мужчины живут не среди нас, а за рекою, в другом месте. Ты не обнаружишь здесь ничего, что можно разграбить. Ежели хочешь узнать о нашем образе жизни, то он таков. Каждый год мы справляем праздники Юпитера и Гефеста в течение тридцати дней, и тогда мы отправляемся повидать своих мужчин, и во время этих празднеств они радуются вместе с нами. Кто хочет пребывать в веселье со своей женою, забирает ее на один год. И тогда если женщина, забеременев, принесет мальчика, то его оставляет у себя отец. Если родит девочку, ее оставляет у себя отец, а через семь лет отдает матери. Когда мы отправляемся сражаться с кем-либо, выступаем числом десять раз по десять тысяч всадниц, остальные же охраняют наш остров, и мы идем навстречу врагам до самых гор. Мужчины наши следуют позади нас. Когда же мы возвращаемся с победой, они приветствуют нас, погибшим наследуют те, которые остались в живых. Мы сразимся с вами и одержим победу. А если вы победите нас, то не стяжаете славы, ибо победите женщин, опасайся, император, как бы не опорочить себя. Мы сообщили тебе об образе жизни, который ведем на протяжения всего года. Ты же подумай и поступал так, как должен, и напиши нам о том, ибо, если решишь сражаться, мы выйдем к горам тебе навстречу». Перечитал Александр это послание и рассмеялся. Отправил им такое послание: «Мы овладели тремя частями света и одержали над ними победу, если мы с вами не сразимся, то позор нам. Однако дам вам совет: если хотите погибнуть и оставить землю свою незаселенной, то выступите против нас и придите к горам. Если же не хотите погибнуть, то войдем в реку и поговорим со всеми, равно как мужи ваши если выйдут на равнину, то смогут поговорить со всеми. Клянусь отцом своим, Герой и Афиной, что мы не причиним вам никакого зла. Заплатите нам ту дань, какую захотите. Дайте лошадей, сколько можете, и за каждую лошадь мы дадим вам по пять драхм, а по прошествии времени отпустим их назад, в свою страну. Подумайте и напишите нам». Они же, поразмыслив, послали мне десять [необъезженных] коней и [десять] белых лошадей.

Оттуда я отправился во дворец царя Ксеркса. И обнаружили мы там удивительную опочивальню, в которой находились перепелки величиной с голубей, и они говорили с царями человеческим голосом и сообщали им, сколько лет те проживут.

Он обнаружил змей удивительной величины, страшных и невероятно свирепых, у которых было по две головы, а глаза словно светильники. И там обитали маленькие зверьки наподобие обезьян, у них было по восемь рук и ног и по два рога на голове, которыми они нападали на людей и животных. Оные были перебиты.

Видел я там и другие чудеса, о которых написал матери своей, Олимпиаде: «Когда я находился в Вавилоне — накануне того, как покинул этот мир, — увидел я женщину, которая родила сына, от живота и выше подобного человеку и ниже живота до самых пят — сущего зверя, обликом похожего на собаку».

Женщина, породив на свет подобного сына, накрыла его и принесла к Александру, утверждая, что хочет поведать царю одну тайну. Царь же, встав ото сна, повелел привести ее. И она сказала: «Прикажи, чтобы все ушли, ибо я должна раскрыть тебе тайну», — и вот, подняв с младенца покрывало, показала его Александру, который, увидев подобное, весьма удивился, повелел позвать предсказателя и спросил: «Объясни мне, в чем смысл этого знамения?» Тот ответил, вздохнув: «О царь, приближается день, в который тебе суждено покинуть этот мир». А Александр ему: «Объясни, почему?» И он ответил: «Могущественный царь, половина тела, имеющая человеческий облик, — это и есть ты, другая же половина, оборотившаяся в зверя, — это люди, которые придут после тебя. Это знамение о тебе, и оно повергает нас в отчаяние». Услышав это, Александр преисполнился печали и произнес: «О Юпитер! Пусть дни моей жизни закончатся в мире, дабы успел я совершить то, что замыслил, и, если это будет тебе угодно, прими меня к себе третьим из смертных!»

Мать Александра неоднократно писала ему, что Антипатр ее притесняет. Антипатр замыслил заговор и осуществил то, чем стяжал себе славу злодея. Однако Антипатр сомневался, стоит ли ему самому отправляться к Александру, он позвал к себе колдуна и попросил, чтобы тот дал ему отравленное зелье. Что и было сделано. И приготовил ему колдун такое зелье, что не было на свете сосуда, который бы мог противостоять силе его действия. Тогда Антипатр изготовил железный рожок, поместил зелье внутрь и отдал Кассандру, своему сыну, повелев ему отправиться в услужение к Александру, а также переговорить с братом своим, Полом, и приказать, чтобы тот дал Александру испить яда. Как раз в это время вышло так, что Александр поранил ни в чем не повинного Иола в голову, и по этой причине юноша, преисполнившись обиды, согласился отравить его и с благодарностью принял яд, чтобы погубить великолепного Александра, который так сильно любил его.

Александр, посоветовавшись со своими друзьями, написал Аристотелю письмо следующего содержания: «Предписываем тебе отправить из нашей сокровищницы тысячу талантов золота египетским жрецам, которые постоянно живут в храме, где упокоится мое тело. Я уже при жизни решил, что вашим правителем после моей смерти и стражем моего тела станет Птолемей.

Да не будет предано забвению мое завещание, ибо воля моя такова: если Роксана, жена моя, родит мне сына, то этот ребенок и будет вашим царем и вы наречете его именем, которым пожелаете. Если же она родит дочь, то македонцы могут избрать царем того, кого захотят. Аридей, сын Филиппа, станет правителем Сухой земли, нотариус Симеон — правителем Каппадокии и Пафлагонии, никоты могут избрать царем кого пожелают, правителем Ликии, Памфилии и Фригии станет Антигон, Кар и Кассандр земли до реки под названием Сол, Антипатр получит Киликию, Пифон — Великую Сирию, Вавилон — Селевк, Мелеагр — Финикию и Сирию, Египет — Птолемей, ему будет дана в жены Клеопатра, и он станет правителем всех сатрапов Вавилона до самой Бактрии». Пока Александр писал это, прогремел гром и заблистали молнии, отчего войско преисполнилось великим страхом.

Они достигли реки под названием Титан, и навстречу им вышли местные жители, которые привели пять тысяч слонов и привезли сто тысяч боевых колесниц.

Аристотель написал царю Александру следующее: «Аристотель приветствует царя Александра! Да будут мне свидетелями бог Юпитер и бог Посейдон, я изумлен и пытаюсь найти слова, чтобы воздать тебе хвалу, которую ты заслужил своими блистательными и исключительными делами. Ты удостоился ни с чем не сравнимой милости богов, одаривших тебя подобными победами, ведь ты покорил всех, и никто не смог ни превзойти, ни сравниться с тобою. Когда мы узнали о том, что и летом и зимой обрушивались на тебя великие напасти, то еще более удивительными показались нам твои свершения. Блаженны правители, которые внимали тебе и приходили на помощь! Скифы и эфиопы повиновались тебе! Воистину ты, царь, равен богам!»

Затем Александр отправился в Вавилон Вавилоняне вышли навстречу и приняли его с великим почетом. Он тут же приказал принести жертвы богам.

И написал он послание матери своей: «Олимпиаде, возлюбленной матери, с радостью. О том, что свершили мы с самого начала до прибытия наш то в Азию, тебе уже известно. Далее тебе стоит узнать, что мы совершили в последующем. Мы отправились в путь из Вавилона, объединив под своим началом сто тысяч человек.

Достигли мы столпов Геркулеса. И обнаружили две колонны, одну золотую, другую серебряную, длиною в двенадцать локтей и толщиною в два локтя. Просверлив их, мы обнаружили, что они из цельного золота. Сожалея о том, что я их просверлил, я заделал отверстия золотом, истратив на эго полторы тысячи солидов.

Отправившись дальше, мы попали в пустыню и обнаружили там места столь холодные и темные, что почти не могли различить даже собственной руки. Через семь дней мы дошли до теплой реки и обнаружили там женщин-амазонок, прекрасных обликом, хранящих чистоту, в устрашающих одеждах, они скакали верхом с серебряным оружием в руках. Медь и железо не добывают в тех местах. Мы подошли к самому берегу этой реки, но не смогли через нее перебраться, ибо глубина и ширина ее весьма велики и она полна гадами и огромными зверями.

Оттуда мы пришли к Красному морю. Там была высокая гора, когда мы поднялись на нее, нам казалось, что мы попали на небо.

Вместе с моими сподвижниками мы решили создать такое устройство, на котором можно было бы подняться к облакам и узнать, в действительности ли то, что мы видим, является небом. Соорудив такое устройство, мы сели в него, приманили грифов, привязали их цепями, а над ними возвышались шесты с пищей на концах, так что они начали подниматься в небо. Однако божественное провидение повергло их на землю в десяти днях пути от моего войска, но благодаря железным решеткам я не получил ни царапины. Я поднялся на такую высоту, что земля подо мной казалась током. А море — драконом, опоясывающим его. С великими трудностями я добрался до нашего лагеря. Увидев меня, воины мои закричали от радости.

После этого в сердце мое закралась мысль о том, чтобы измерить глубину моря. Я повелел привести ко мне астрологов и геометров и приказал им построить сосуд, в котором бы я мог спуститься в морскую пучину и осмотреть удивительных животных, которые там обитают. Они же сказали, что это можно осуществить не иначе, как следующим образом: „Сделаем стеклянный бочонок, обвяжем его цепями, и держать его будут сильные воины“. Услышав об этом, я приказал соорудить нечто подобное и так осмотрел дно морское. Видел я там рыб разного облика и разного цвета; видел и зверей, похожих на зверей земных, прогуливающихся по дну морскому. Они вначале подошли ко мне, а потом обратились в бегство. Видел я там и другие удивительные вещи, о которых поведать не могу. Возрадуйся, моя светлейшая родительница».

Иол, о котором мы говорили выше, стал искать себе сообщников и уговорился с ними, что даст Александру яд и умертвит его. Когда Александр, сидя пиру вместе со своими воинами и военачальниками, принялся веселиться и смеяться сверх меры, Иол решил добавить Александру в чашу яда и ждал только удобного случая, чтобы исполнить свой замысел. Посреди пира Александром овладело такое веселье, что он смеялся все больше и больше. И вот, разговаривая с воинами своими, он внезапно попросил пить. Иол, вершитель подобного зла, поднес Александру яд, и едва тот испил из чаши, как вскричал громким голосом, словно кто-то поразил его копьем в грудь. Постепенно он пришел в себя, преисполнился печали и, покидая пир, сказал своим воинам и военачальникам: «Прошу вас, сидите, ешьте, пейте и веселитесь!»

Они были весьма напуганы, встали от стола и, выйдя из дворца, наблюдали за его кончиной. Александра стало тошнить, и, чтобы извергнуть из себя пищу, он попросил перо, дабы, просунув его в горло, вызвать рвоту. Иол же нашел перо, прополоскал его в яде, дал Александру, а тот, просунув его в горло, стал поглощать яда все больше и больше. Страдая подобным образом, Александр провел всю ночь без сна. На следующий день он осознал, что находится в смертельной опасности, ибо язык его сделался сухим, тогда он призвал к себе всех своих воинов и принялся уговаривать их жить в мире друг с другом. Кассандр же обошел остальных заговорщиков и приободрил их словами: «Знайте, что Александру стало плохо». Они ожидали прибытия Иола, который должен был принести весть о смерти Александра.

Когда наступила ночь, он приказал всем, в том числе и Роксане, своей супруге, покинуть опочивальню. Когда все вышли, он повелел одному из своих приближенных отпереть дворец, стоявший на берегу реки Евфрат, и проследить, чтобы там никого не было. Посреди ночи он поднялся со своего ложа, потушил светильник, и поскольку не мог идти прямо, то на четвереньках отправился в сторону реки, желая погрузиться в нее и утонуть, чтобы течение унесло его тело. Приблизившись к реке, он обернулся и увидел, что Роксана, его жена, бежит следом, — она не смыкала глаз и видела, как он вышел из дворца. Она бросилась к нему и обняла с любовью, причитая: «Горе мне, жалкой, ибо ты покинул меня, Александр, решил наложить на себя руки». Он ответил: «О Роксана, прошу тебя, пусть никто не узнает о том, каким был мой конец, а иначе ты недостойна радоваться вместе со мною»^[13]. Она отвела его обратно на ложе со словами: «Если близок твой конец, то прежде распорядись о том, что будет с нами».

Он тут же попросил привести нотариуса и велел написать завещание. В это время при нем находился некий человек по имени Пердикка, он понял, что Александр умирает, и, решив в сердце своем, что тот оставит царство Птолемею, дав ему в жены свою овдовевшую мать Олимпиаду, Пердикка пошел и сказал ему: «Если ты станешь царем на царстве Александра, отплатишь ли ты мне за это добром?» Тот ответил: «Отплачу», — и поклялся.

Среди народа разнеслась весть о смерти Александра. Македонцы собрались вместе и принялись восклицать: «Знайте, мы всех перебьем, если нам не покажут нашего повелителя!» Он слышал их возгласы, лежа на своем ложе, и спросил, в чем дело. Те, кто был при нем, ответили: «Македонцы вооружились и хотят убить нас и кричат: „Покажите нам нашего повелителя!“» Что же сделал Александр? Он повелел своим воинам поднять его вместе с ложем и перенести на возвышенное и просторное место, чтобы все могли его видеть и чтобы каждый, сложив оружие, мог подойти к нему. Они подходили с одной стороны и уходили с другой, и каждый целовал его, горько вздыхая. Великий плач и неутешные рыдания наполнили это место, казалось, что там воет буря. Воистину говорю, не только люди рыдали там, но и само солнце преисполнилось печали по такому великому царю. Некий македонец по имени Пелевк, человек простой, стоя рядом с ложем Александра, сказал ему: «Александр, ваш отец, Филипп, хорошо правил тем царством, которым владел, но кто сможет оценить всю меру твоей добродетели?» Тогда Александр поднялся и сел. Мучаясь от боли в груди, он принялся горько плакать и громким голосом произнес по-македонски: «Горе мне, Александр умрет, и Македония умалится». Тогда македонцы, которые при этом присутствовали, сказали: «Лучше нам всем умереть заодно с тобою, ибо после смерти твоей Македонское царство не устоит». Александр, часто вздыхая и плача, сказал: «О македонцы, впредь над варварами вы править не будете».

И тогда Александр отправил в Афины в храм Аполлона пеплум, или золотой плащ, и золотой трон. Такой же дар он отослал и в другие храмы. Он приказал принести мед из страны островитян, а также мирру из страны троглодитов и повелел после смерти натереть ими его тело. Эта две мази сохраняют тела мертвых нетленными. Когда Александр умер, его тело положили на колесницу и отвезли из Вавилона в Александрию. Птолемей шел впереди колесницы и громко плакал: «О Александр, тебе при жизни не удалось сразить стольких людей, скольких ты сразил своей смертью».

Всех лет жизни Александра было тридцать три года, с восемнадцати лет он начал воевать. Семь лет он жестоко сражался, а восемь лет провел в покое, живя в радости и веселье, покорив двадцать семь варварских племен. Он построил двенадцать городов, в которых люди живут и по сию пору. Александр родился в первый день месяца тиби^[14], а умер с наступлением четвертого дня месяца фармути^[15]. Все воины пребывали после его смерти в глубокой скорби. Вот какую жизнь прожил царь Александр Великий.

Вот какие города он построил:

первая Александрия, называемая «у оритов»,

вторая Александрия, называемая «у Пора»,

третья Александрия, называемая «у коня Букефала»,

четвертая Александрия, называемая «у Исса»,

пятая Александрия, называемая «у Граника»,

шестая Александрия, называемая «Скифской»,

седьмая Александрия, называемая «на реке Тир»,

восьмая Александрия, называемая «Вавилонская»,

девятая Александрия, называемая «в Троаде»,

десятая Александрия, называемая «Массагетской»,

одиннадцатая Александрия, называемая «у Ксанфа»,

двенадцатая Александрия, называемая «Египетской».

ТАК ЗАКОНЧИЛ СВОЮ ЖИЗНЬ АЛЕКСАНДР, ВЕЛИКИЙ И УДИВИТЕЛЬНЫЙ ЦАРЬ.

Александр Македонский и брахманы

Размерами и бесподобной сладостью все прочие превосходят те самые плоды, которыми питаются индийские мудрецы. Листья этих деревьев похожи на крылья птиц — три локтя в длину, два в ширину. Мякоть плода источает восхитительный сок такой сладости, что может насытить человека на четыре дня. Плавание этого плота pala (райский банан), яблоко пустыни. Они многочисленны в Сидраке, крайней точке похода Александра. Есть и другой сладкий плод, наподобие этого, но его внутренности небезопасны для здоровья. Александр издал приказ, чтобы никто из его войска не дотрагивался до этого плода.

Плиний Старший. Естественная история. XII, 24.

Бардезан, муж вавилонский, разделяет индийских гимнософистов на два вероучения: одних он называет брахманами, других — саманеями^[16]. Они соблюдают такое воздержание, что сторонятся иной пищи, кроме плодов деревьев, растущих у реки Ганг, обычного риса и муки. И когда царь приезжает, то поклоняется им, ибо, как считается, мир в его владениях держится их молитвами.

Св. Иероним. Вторая книга против Иовиниана. Гл. 14.

У Гимнософистов Индии, а полученные из первых рук сведения придают этому достоверность, считается, что Будду, основателя их учения, дева родила из бока своего. Что удивляться варварам, когда ученейшие греки вообразила, что Минерва появилась из головы Юпитера, а Дионис (Отец Либер) из его бедра.

Св. Иероним. Первая книга против Иовиниана. Гл. 42.

Наставление Палладия

Твой непрестанно стремящийся к учению и постоянно пламенеющий любовью к мудрости ум вдохновил нас поведать о том, как живет народ брахманов и какие у них обычаи. Я не видел ни страны их, ни этого народа, ибо весьма удалена их страна не то что от Индии, но от области, которую называют Серикой, однако находится недалеко от реки Ганг. Несколько лет назад вместе с Музеем, епископом Дуленским, я отправился к границам Индии, но не смог там находиться из-за невероятного жара солнца. Ибо оно палило так, что мы видели, как вода закипала в сосудах, наполненных из источников, и я вскоре возвратился в свою землю, ибо не в силах был переносить подобное пекло.

Река, называемая Гангом, и есть та самая, которую Святое Писание именует Фисон, и она — одна из четырех рек, текущих из Рая Об этом говорится в истории Александра, императора Македонского. Хотя Александр рассказывает об обычаях и нравах брахманов, сам он не пересекал Ганга, за которым они обитают, но добрался до области, называемой Серикой, где родится шелк, и там приказал поставить мраморную колонну и написать на ней стих: «Я. Александр, дошел до этих месть.

О брахманах мне известно из рассказа некоего Февея-схоластика, который по своей воле решил отправиться к ним. Пожелав узнать о родине индийцев, он отплыл туда с некими достопочтенными людьми и сначала прибыл к дуленам, а потом к сумитарам. В тех местах правит мелкий индийский царек, и упомянутый Февей, пробыв там долгое время, пожелал отправиться на остров под названием Тапробана, где обитают те, кого называют блаженными. Благодаря хорошему климату и Господню соизволению они живут по сто сорок лет. На этом острове правит великий царь, а остальные цари являются его подданными, и этих царьков оный великий царь называет «префектами», так поведал нам Февей. Но и он узнал об этом от других, ибо до того острова так и не добрался. В Красном море есть еще тысяча других островов, которые платят дань вышеупомянутому острову, и там встречаются камни, притягивающие железо, которые мы называем магнитами. Так что если к ним приблизится какой-нибудь корабль, сбитый железными гвоздями, они тут же притягивают его к себе и не отпускают. Обитатели этих островов, когда строят корабли, не забивают в них железные гвозди, а только деревянные, и на таких судах отправляются на этот остров, где живет великий царь.

На острове Тапробана протекают пять полноводных рек так поведал нам Февей, и деревья плодоносят там круглый год. Так что на дереве одна ветка покрыта цветами, на другой ветке плоды еще созревают, а на третьей — уже зрелые. А еще на том острове есть финики, огромные орехи с кожурой, наподобие авеланских. Островитяне питаются плодами и молоком, у них нет ни льна, ни шерсти, одеваются же они только в кожи животных, ибо скот в этой стране не имеет шерсти, только волосы и гриву, молока дает много, и хвосты у них толстые. Обитатели этой страны употребляют в пищу мясо коз и овец. От Фиваиды же до пределов Индия и Эфиопии люди жить не могут, из-за невероятного солнечного жара. Февей рассказывал нам, что он видел людей из Индии, прибывших в его страну чтобы торговать, с которыми и я хотел отправиться на кораблях к границам этого острова и добраться до пределов Бессада, где выращивают перец. Люди, что обитают в этой стране, низкого роста, ни к чему не пригодные, и постоянно собирают перец, растущий на деревьях с короткими стволами. Людишки эти малы ростом, головы у них большие, волосы — прямые, а у жителей Эфиопии и Индии волосы курчавые. Тот же самый Февей рассказывал,что в этой стране сильные люди велели его схватить. «И принялись порицать меня и обвинять в том, что я посмел проникнуть в их страну и вступить на их землю. Я же сладостными словами хотел объяснить это и защититься, дабы избавить себя от их рук, однако ни они не понимали меня, ни я их, ибо не знал языка, так что мы объяснялись одними взглядами. Я догадался, что люди эти разгневаны, ибо смотрели на меня, грозно вращая глазами. Они понимали, что говорю я со страхом и трепетом, однако не выказали мне никакого милосердия, но тут же схватили меня и заставили шесть лет служить на мукомольне-хлебопекарне. А у их царя во всем дворце не сыскать более одного подия зерна. Через шесть лет я начал понемногу говорить на их языке и понимать их речь. А из плена своего я вот как освободился. У [одного] царя была распря с [пленившим меня] царем, и он обвинил его перед тем самым великим царем, который живет на острове Тапробана в том, что тот схватил благородного человека и римлянина и заставил его работать на мукомольне-хлебопекарне. Когда великому царю стало об этом известно, он послал одного из своих приближенных узнать, правда ли это. Когда тот прибыл и увидел меня, находившегося в подобном услужении, сразу же сообщил обо всем царю. А когда царь услышал такое, то повелел с этого царька, который отдал меня в рабство, заживо снять кожу, ибо он посмел отдать в рабство римского гражданина. Они говорят, что следует почитать и опасаться римского императора, могущего лишить их царства».

Этот самый Февей поведал нам о народе брахманов, которые не по своей воле отринули блага этого мира, но по Божьему повелению. В естестве своем живут они, нагие, на берегу упомянутой выше реки. У них нет ни скота, ни плодов земли, ни оружия из железа. Климат там весьма умеренный. Они день и ночь поклоняются богу, хотя ни познать его в полной мере, ни определить его божественность не могут, брахманы непрестанно молятся и во время молитвы обращают лицо не на восток, а вверх, к небу. Питаются всем, что только смогут найти: и листьями деревьев и лесной зеленью (дикими овощами), всевозможным скотом. У них растет некое дерево, которое называется акантом. Есть там и другие деревья, мне неизвестные плоды которых они употребляют в пищу. Мужчины обитают по ту сторону реки Ганг, рядом с морем Океаном. Женщины же обитают по эту сторону, рядом с областями Индии. Каждый год в июле и августе их мужья переправляются к ним через реку. Эти месяцы в той земле холодные, ибо солнце добирается к нам, а у них наступает умеренное время года, которое они считают наилучшим для оплодотворения своих жен. Проведя со своими женами сорок дней, они сразу возвращаются к себе. После того как жена дважды зачала и родила сначала одного ребенка, а потом другого, муж ее к ней больше не ездит и не сходится с нею. Если же чья-либо жена окажется бесплодной, а он сходится с нею на протяжении пятнадцати лет, и если за этот срок она не забеременеет, он оставляет ее. Немногочислен народ брахманов. Вот какова их жизнь и обычаи.

Переправляются же они через вышеупомянутую реку с великим страхом, ибо утверждают, что в ней обитает животное такой величины, что может проглотить слона. Однако во время переправы брахманов оно не появляется. Обитают там и огромные драконы, длиною в шестьдесят локтей, так что и я видел одну шкуру, длина которой была два фута. Там живут муравьи величиной с человеческую руку и скорпионы величиной в локоть, и из-за этих зверей брахманы опасаются переплывать реку. Однако эти звери встречаются не везде, а только там, где люди немногочисленны. Утверждают, что в тех землях водятся слоны.

Об этом повествует история Адриана, которую я читал. И тебе советую. Это рассказывается в истории того Адриана, который был учеником Эпиктета. Он, будучи рабского происхождения, благодаря своей мудрости достиг великого почета во времена императора Перона, который повелел распять Петра и обезглавить Павла.

Наставник брахманов, по имени Диндим, рассказывая об их жизни, поведал следующее:

Калан Александру. Друзья побуждают тебя подчинить индийских философов власти и нужде, ибо и во сне им не снились деяния наши. Тела-то ты переместишь с места на место, но души не заставишь делать то, чего они не хотят, не более чем добьешься, чтобы деревья и камни заговорили. Огромное пламя больно жжет тела живущих на свете и порождает растление, вот на чем мы стоим, зажило себя сжигаем. Не найдется ни царя, ня правителя, который вынудил бы нас сделать то, чего мы делать не собирались. Мы не похожи на греческих философов, которые, чтоб прославиться, упражняются вместо дел в словах, у нас дела — это соратники слов, а слова — дел. Мы быстры в деле и кратки в речи. Свобода у нас считается высшей из добродетелей^[17].

Император Александр, когда ему перестало хватать империи Македонской, не желал называть себя сыном Филиппа и назвался сыном бога Амона, хотя доподлинно известно, кто его родители, но, поскольку он считался победителем всех на свете, пожелал изменить природу свою и стал называть себя сыном бога. Подобно солнцу, он покинул пределы Македонии и обошел весь мир, так что прежде, чем достиг Вавилона, покорил Азию и Европу, словно это мелкие области и затем он пришел, чтобы посмотреть на родину нашу, а как увидел ее, то в душе своей молясь произнес: «О мудрость, главная из всех добродетелей, благодаря тебе исходит молитва из уст наших, ты ведаешь и зришь любое знание и воздаешь правым и неправым по их заслугам, прошу тебя помоги мне познать благо и мудрость брахманов».

Брахманы же, то есть индийцы, сказали царю Александру: «Ты прибыл к нам, чтобы научиться мудрости. Подобное желание мы приветствуем с открытой душой и ты сможешь познать жизнь и обычаи наши как желаешь того, царь. Мудрецу следует управлять людьми, а не позволять другим властвовать над собой. Но в этом ты нам не поверил, ибо Калан сообщил тебе о нас много плохого, так что теперь ты приди к нам, и тогда узнаешь правду. Этот самый Калан известен у нас как человек нечестивый, а через него жители Греции узнали о брахманах. Но знания их не полны, ибо Калан не был [одним] из нас, потому что любил богатство, к которому мы равнодушны. Он не удовлетворился тем, чтобы пить воду из реки Табабен, питаться молоком и всем, что приносит пользу мудрости. Его потянуло к плотским наслаждениям. Ни один из нас не согревается у очага от холода, никакие невзгоды нашему телу не страшны, мы всегда здоровы. Мы свободны от всех болезней, и жизнь наша завершается в один и тот же срок, ибо ни один из нас не живет дольше другого. А если кто чужой, узнав о доброте нашей, пожелает посеять среди нас какое-нибудь зло, то окажется не в силах изменить установившиеся обычаи. Равны между собой тот, кто верит в обман, и тот, кто обманывает, ибо причиняет вред и тот, кто соблазняет, равно как и тот, кто дает себя соблазнить. Гнев порождает ссоры и войны. Нет никакой славы в том, чтобы убивать человека, ведь это в обычае у разбойников. Мы же ценим истинную добродетель, постоянно нагими стоим на ветру, не возникает у нас утробных соблазнов, и все мы переносим с терпением. Ты же, Александр, победивший всех на свете, уничтожь, коль силен, тех врагов, которые внутри, тогда внешних врагов у тебя уже не будет. Сражаясь с врагами внешними, ты тем самым взращиваешь врагов, которые у тебя внутри. Но прежде всего знай, царь Александр, хотя ты победишь внешних, внутренние победят тебя. Посмотри, что за враги сидят в человеческом теле: глаза, уши, ноздри, утроба и другие члены, которым род человеческий служит на протяжении всех дней своей жизни, и с ними умирает, и посредством их совершает все зло, так что воистину силен тот, кто подобные соблазны убить сможет. Мы же, брахманы, всех врагов, находящихся в нашем теле, уничтожаем и посему врагов внешних не боимся и постоянно живем в безопасности и безо всякого страха. Обитаем в лесах, наблюдаем небо и постоянно слушаем пение разных птах. Тела наши покрыты листвою деревьев, плодами деревьев мы питаемся, воду пьем, постоянно поем хвалы Богу, уповаем на жизнь вечную и не стремимся к бесполезному знанию или многословию, а когда говорим, то не произносим ничего, кроме правды, и тут же умолкаем. Вы же говорите много о том, что следует сделать, и не делаете. Мудрыми вы считаете только тех, кто искусен в сочинении басен. Разум ваш заключен в языке, и вся мудрость ваша состоит в болтовне. Злату и серебру поклоняетесь и желаете иметь множество рабов и просторные жилища, стремитесь к почестям, а ведь едите и пьете столько, сколько и остальные. Вы постоянно носите одежды мягкие и изысканные. И даже если вы избавляетесь от наказания за совершенное зло, то сами злые дела обращаются против вас. Вы носите тяжелые украшения, пальцы ваши одеваете в золото, но золото не облагораживает душу и не утоляет голод. Мы же, брахманы, знающие истину о природе этого металла, когда жаждем, отправляемся к реке, чтобы испить воды, и попираем золото ногами своими, ибо золото не может утолить ни голод, ни жажду [Золото не излечивает от ран и не помогает от болезней], но исцеление больного состоит в укрощении жадности. Если человек испытывает жажду и попьет воды, утолится жажда его. Так же, если человек хочет есть и примет пищу, утихнет голод. Если же золото относится к тому же роду вещей, то у человека, который его пожелал и получил, непременно должна утихнуть алчность. Но золото — это такое зло, что, если человек получает его, алчность только возрастает. Вот почему среди вас разукрашенными ходят люди, в этом заключается их слава. Калан — приятель вам, а нам из-за своей алчности он враг. Каждый плохой человек пользуется у вас почетом. А у нас не может снискать ни почета, ни уважения, но мы отвергаем его, как и все, что нам неугодно. Из-за алчности Калан горячо возжелал богатства и посему не смог жить вместе с нами в лесах. Он, ничтожный, потерял душу свою из-за алчности и потому не стал сотоварищем нашим, не смог пребывать в безмятежности, в которой мы пребываем, и уповать на славу, что обещана в грядущей жизни.

НАЧИНАЕТСЯ ПОСЛАНИЕ АЛЕКСАНДРА К ЦАРЮ ДИНДИМУ

Многие сообщали нам о том, что жизнь и нравы ваши весьма отличаются от обычаев других людей, а также было поведано нам, что вы не просите никакой помощи ни у земли, ни у неба. Если это правда, то вы являетесь людьми, достойными великого удивления, и недавно нам удалось узнать о вас много нового и невероятного, а потому если истинно то, о чем мы слышали, и если вы из мудрости поступаете так, то поведайте нам об этом, чтобы мы обрели ясность. И тогда я, коли это возможно, буду следовать вашему примеру. С самого моего детства я возлюбил знание. И мы были обучены мудрецами нашими, как правильно поступать, дабы жизнь наша не подвергалась осуждению. Но о вас мне стало известно, что вы следуете иному учению, которое исходит от ваших мудрецов, а поэтому прошу тебя не мешкая изложить оное и отослать нам, ибо от этого вам не будет никакой убыли, а нам, пожалуй, выйдет польза. Ибо во благо и на пользу одному человеку общаться с другим, и никакого ущерба не нанесет человек своему благу, если другого сделает столь же благим, как и он сам. Совсем как если один человек держит зажженный факел и другие люди зажгут от него множество иных факелов, оный не лишится своего света. Так и с человеческим благом. А поэтому, как мы уже говорили, не мешкая передайте нам рассказ о том, о чем мы просим вас поведать.

<ОТВЕТ ДИНДИМА АЛЕКСАНДРУ>

Узнали мы от тебя, Александр, что ты стремишься постичь совершенную мудрость. Весьма похвально, что ты пожелал узнать о том, что лучше целого царства. Император, который не ведает мудрости, не правит подданными, а подданные служат ему. Воистину тяжкими кажутся мне ваша жизнь и обычаи, ибо учение наше весьма расходится с вашим. Я хотел бы отправиться к тебе и сам поведать обо всем, что ты хочешь знать. Ибо писать тебе о нашей жизни и обычаях бесполезно, так как у тебя нет времени на чтение, ведь ты постоянно занят делами военными. Но, дабы ты не подумал, что я поступаю так из ревности, напишу, сколько могу. Ты не поверил посланцу, который пришел к тебе от нас, теперь же от меня ты сможешь услышать несомненную, достоверную истину. Узнай же благодаря этому письму о том, каковы те, кто избрал праведность.

Мы, брахманы, ведем жизнь благую и чистую, не совершаем никаких грехов, не желаем большего, чем потребно нашему естеству. Мы все переносим смиренно и терпеливо. Не стремимся к чрезмерности, пропитания у нас в изобилии, ибо мы не ищем никакого иного пропитания, кроме того, что мать-земля производит безо всяких трудов. И такой пищей наполняем утробы, которая не причиняет вреда, и поэтому нам неведомы болезни и до смерти своей мы пребываем в здравии. Мы не готовим себе никаких лекарств и не врачуем тела наши. Богатства не любим, среди нас нет зависти. Ни один из нас не бывает сильнее другого. Мы богаты бедностью, ибо она у нас одна общая на всех. Судов у нас нет, ибо мы не совершаем зла, из-за которого люди судятся друг с другом. Только одно положение вашей веры противоположно нашему естеству, ибо у нас нет места милосердию, потому что мы не совершаем ничего такого, из-за чего нуждались бы в нем. Не раскаиваемся, дабы Бог простил нам грехи наши. С богатством нашим во искупление грехов не расстаемся. Мы не делаем ничего из того, что порождало бы жадность. Члены наши не предаем похоти, прелюбодеяния не совершаем и не впадаем ни в какое нечестие, в котором бы нам следовало потом каяться. У нас не дозволяется пахать землю плугом и запрягать быков в повозку. Мы не пресыщаемся пищей. Не запускаем в море сети, чтобы ловить рыбу. Мы не охотимся ни на птиц, ни на четвероногих, [что ходят по] земле, и не приносим к себе в дом шкуры животных. Ибо в этом заключена неискоренимая причина жадности, которая доводит людей до нищеты, потому как невозможно положить предел стяжательству и чем больше имеет человек алчный, тем больше он желает иметь. Зачем нам мыть свои тела, если здесь нет ничего нечистого? Солнце дарует нам тепло и роса влагу. Когда мы испытываем жажду, пьем воду из реки. Постель наша на земле, когда мы спим, то ничем не укрываемся. У нас нет никаких намерений. У нас нет людей, которые бы нам прислуживали. Мы не господствуем над равными себе. Как жестоко обращать в рабство человека, которому природа предназначила быть нашим братом и который был создан из той же части неба, что и мы. Мы не скрепляем камни известью, чтобы строить себе дома, и не делаем сосудов из глины^[18], а также кирпичей и черепицы не используем. Фундаменты, чтобы на них строить дворцы, не закладываем, ибо обитаем в гротах или горных пещерах, где не слышно голоса ветра и где не страшен дождь. И, когда мы умираем, они становятся местами нашего погребения. Мы не облачаемся в разноцветные одежды, члены наши не прикрываем из стыдливости. Женщины наши не украшают себя, чтобы понравиться, ибо не желают казаться прекраснее благодаря украшениям, но остаются такими, какими были рождены на свет. А кто может изменить творение природы? Ибо тот, кто пытается что-либо изменить, совершает преступление, потому что это не правое дело и потому что поддался искушению. Ссор у нас не бывает, к оружию мы не приближаемся, мир соблюдаем по обычаю, а не из доблести. У судьбы ничего не просим, ибо во всем поступаем правильно. Смерть не приходит к нам иначе как в определенные лета, и мы знаем, что все умрем в одном и том же возрасте. Свои могилы не украшаем и в вазы из драгоценных камней прах наших сыновей не запечатываем. Что может быть хуже костей, которые должна принять земля? Вы же их сжигаете, и не позволяете земле, их породившей, принять их в свое лоно, и лишаете несчастных восхитительного погребения. Знайте, люди, чем воздаете вы своим возлюбленным. Вы говорите, что можете за короткий срок обогнуть Азию и Африку. Вы доказали, что человек способен бороздить ужасный Океан. Вы всё употребляете в пищу, а на лицах у вас — всегда голод. Вы совершаете прелюбодеяние со своими матерями. Поселяете раздор между царями. Смиренные из-за вас становятся заносчивыми. Вы вместе с вашими богами много зла совершаете, подобно тому как и они совершали. Вы клянетесь Юпитером и Прозерпиной, которым поклоняетесь, а он многих женщин склонил к прелюбодеянию, в то время как она заставила сойти в преисподнюю многих мужчин. Свободные люди не уходят от вас с почетом, а рабы у вас вместо знати. Ваш суд неправеден, вы заставляете судей менять законы, всем обладаете, а над вами правит тот самый порок, который внутри вас. Одна только мудрость брахманов во всем одерживает над вами верх, ибо, как мы полагаем, вас породила та же мать, которая породила камни.

Мы же, брахманы, внезапной смерти не боимся, ибо низкими деяниями воздух не оскверняем, а именно из воздуха появляется чума. Никаких шуток не любим, а если желаем узнать что-нибудь вызывающее смех, читаем о деяниях предков ваших и вас самих, и, хотя нам следовало бы при этом смеяться, мы плачем. Удивляет же и восхищает нас иное: небо, усыпанное звездами; пылающее солнце, совершающее путь свой; лучи его, освещающие весь мир. Мы постоянно видим море цвета пурпурного, и когда на нем поднимается буря, то оно не обрушивается на близлежащую землю, а укрывает ее, словно сестру свою. И в нем водятся разные виды рыб, и мы ежедневно наблюдаем, как дельфины резвятся и прыгают в волнах. Нам нравится смотреть на цветущие поля, с которых к нашим ноздрям течет сладостный запах, и от этого зрелища насыщаются и глаза, и тела наши. В густых лесах и подле источников мы с наслаждением слушаем пение птиц. Все эти чудеса принадлежат нам — таков наш образ жизни; если пожелаешь последовать нашему примеру, то это покажется тебе тяжким, если же нет, то твоя вина. Мы не отправляемся в плавание по морю, чтобы торговать, и не посылаем никого в чужие страны, ибо путешественники подвергнутся там многим опасностям и познают многие чудеса. Мы не изучаем искусство красноречия, говорим все в простоте, ибо нам не позволено лгать. Школы философские не посещаем, ибо в них [царит] раздор и нет ничего определенного или постоянного, одна только ложь, но мы посещаем те школы, в которых учимся благой жизни и где пишут то же, что говорят, и не учат нас приносить кому-нибудь вред, а учат непрестанно в соответствии с истиной соблюдать справедливость, и мы не ведаем ничего из того, что приносит печаль. Мы в честь богов не приносим жертвы, не возводим храмы и не ставим в них золотые и серебряные статуи. Вы же задабриваете богов подношениями, дабы они выслушали вас. Вы не понимаете, что Бог ни за деньги, ни за кровь теленка, ни за кровь оленя, ни за кровь скотины не выслушает ни одного человека. Ибо Бог любит человека не за что иное, как за добрые дела, и через слова внемлет молитве, ибо единственно словом человек подобен Богу, ибо Бог — это Слово. И это Слово сотворило мир, и Словом живет все. Мы же поклоняемся этому Слову, и ему молимся, и его любим, ведь Бог — это дух и разум. И потому Он любит не что иное, как земной разум. Мы считаем вас безмерно суетными, ибо поступаете противно природе и Богу, но прелюбодеяниями и блудом и служением идолам вы губите и себя самих, и естество ваше. Вам же все это любо, вы этим постоянно занимаетесь, продолжаете совершать подобное до своего смертного часа, когда же покинете этот мир, подвергнетесь за это многочисленным казням, хотя и надеетесь умилостивить Бога плотью и кровью. Вы не поклоняетесь Единому Богу, правящему на небесах, но поклоняетесь многим богам. Вы служите стольким богам, сколько членов составляют тело человека. Юнону называете богиней сердца, ибо она считается у вас богиней гневной. Марса, поскольку он бог войны, называете богом груди. Меркурия, поскольку он многоречив, считаете богом языка. Геркулеса, поскольку он совершил двенадцать удивительных подвигов, считаете богом рук. Вакха, поскольку он бог опьянения, считаете богом глотки, и человек зависит от глотки так же, как и от погреба, наполненного вином. Цереру, ибо она богиня зерна, вы считаете богиней утробы. Венеру, богиню блуда, вы считаете богиней гениталий. Юпитера вы считает богом носа, ибо он повелевает духом воздуха. Аполлона, поскольку он изобрел медицину и музыку, вы считаете богом кистей рук. Все тело человеческое поделено между богами, и вы не исповедуете то, что тела ваши создал Единый Бог, пребывающий на небе. А каждому из богов, которым вы поклоняетесь, посвящена или птица, или злак или вещь, и каким же образом тогда вы утверждаете, что они могут иметь власть над вашим телом? К кому вы взываете — к тем, кто имеет власть только над животными, которых им приносят в жертву? Определенно, по заблуждениям своим обретете вы после смерти заслуженный удел и заслуженным казням будете преданы. Воистину, вы обращаетесь не к богам-заступникам, но к богам плоти, которые расчленят ваше тело разными казнями. И следует стольким казням подвергнуть тела ваши, скольким богам вы приписывали власть над ними.

Один бог заставляет вас совершать блуд другой есть, третий пить, четвертый спорить. Все вами повелевают, и вы всем служите, всем поклоняетесь, и телу вашему, поклоняющемуся столь многим богам, суждено зачахнуть. Судя по тому злу, которое вы совершаете, справедливо то что вы служите подобным богам. И судя по тому, что вы не желаете прекратить творить зло, то и служите этим богам [дальше]. Нет смысла поклоняться подобным богам, которые повелевают вам грешить. Если ваши боги внемлют вам, когда вы их молите, то они повреждают ваш разум, если же они не внемлют вам, то им противны желания ваши, ибо вы их просите не о чем ином, кроме как о зле. Так что внемлют они вам или не внемлют, но постоянно наносят вам вред. Вот они, боги ваши, те, которые называются фуриями и которые после смерти мстят безумием человеку за грехи [его]. Вот те казни, о которых вам рассказывали ваши учителя, ими вас, словно мертвых, распинают уже в этом мире. Все ужасы, которыми населена преисподняя, суть вы сами. Еще при жизни мучаетесь вы, словно в аду, когда проводите бессонные ночи в блуде или прелюбодеяниях. Говорят, в преисподней находится Тантал, который испытывает постоянную жажду и никогда ее утолить не может, и вашу алчность невозможно утолить. Говорят, в преисподней находится Цербер, у которого три головы, посмотрите — и утроба ваша такая же, как у Цербера, из-за обилия пищи и питья. Также говорят, что в преисподней находится змея, которая называется Гидра, и себя из-за многих пороков вы Гидрой назвать можете. Поразмыслите, ведь все прочее, что находится в преисподней, и есть вы сами из-за совершаемого зла. О вы, ничтожные, исповедующие подобную веру, посему и после смерти следует вам испытать мучения!

ОТВЕТ АЛЕКСАНДРА ДИНДИМУ

О Диндим, если все действительно так, как ты говоришь, то лишь брахманы являются благочестивыми людьми, и они настолько далеки от людей неправедных, что никакого зла не совершают, ибо у них не в обычае потакать человеческой природе. И они называют грехами все, что мы делаем. Они объявляют греховными разнообразные искусства и ремесла. Они хотят разрушить все обычаи, к которым люди давно привыкли. Вы то ли причисляете себя к богам, то ли к богам питаете ненависть, — вот как я могу судить о жизни и нравах ваших, ибо это больше походит на глупость, чем на мудрость.

ОТВЕТ ДИНДИМА АЛЕКСАНДРУ

Мы не жители этого мира, которые пребывают в нем постоянно, но странники, ибо умираем и отправляемся в обитель отцов. Совесть нашу не отягощают преступления, мы не обитаем в шатрах греха. Мы ничего не крадем и открываем наши знания для всеобщего блага. Не утверждаем мы, что являемся богами или питаем ненависть к богам, но не совершаем того, что противно Богу. Бог, творец всего сущего, движимый разными причинами, ибо не может устоять мир без разнообразия, дал человеку способность суждения обо всем на свете. Любой, кто отринет худшее и будет следовать лучшему, не есть Бог, но приверженец Бога. Зачем же ты нам, живущим в постоянной святости, говоришь, что мы то ли боги, то ли питаем к богам ненависть? То, в чем вы подозреваете нас, относится к вам. Ведь, поскольку с подобным рвением алчете еще большего процветания, будете забыты, ибо тоже люди. Вы утверждаете, что ни один бог не печется о смертном. Возводите для себя храмы, устанавливаете алтари и обольщаетесь, когда убивают там скот и произносят при этом имя ваше. Так поступали отец твой, дед твой и все предки. И я утверждаю, что вы, одержимые, вовсе не ведаете, зачем совершаете это. И даже на нас, живущих праведно, вы хотите навлечь тьму вашего неведения и не отказываетесь от этого намерения, хотя мы горько оплакиваем ничтожность вашу. Ибо человек может оказать благодеяние человеку павшему, коли будет оплакивать его. А всякий, кто не признает себя смертным, получает за это должное воздаяние, подобно Салмонею и Энкеладу, низвергнутым в преисподнюю, как о том написано у философов.

ОТВЕТ АЛЕКСАНДРА

Диндим, ты называешь себя блаженным, ибо по воле природы обитаешь в той части мира, куда и посторонний попасть не может, и вам эти места не покинуть. Вы пребываете там, словно заключенные, и поскольку не можете оставить земли ваши, то слагаете им хвалу, хотя говорите, что постоянно испытываете лишения. В соответствии с вашим учением и узники в темнице должны быть названы блаженными, ибо они отбывают там наказание до самой старости и их жизнь ничем не отличается от вашей. Блага ваши подобны тяготам тех, кто находится в темнице, и от природы терпите вы наказание, которое наш закон налагает на людей виновных. А все потому, что тот, кого вы считаете мудрецом, у нас признается преступником, так что это нам следует оплакивать вашу ничтожность, и мы давно относились с подозрением к подобным вашим порокам. Разве существует худший способ притеснения человека, чем отнять у него возможность жить свободным? Бог не пожелал предать вас страданиям в вечности, но подверг вас подобным тяготам еще живыми. Хотя вы называете себя философами, однако нет вам в том никакой славы.

Истинно заявляю, что жизнь ваша вовсе и не блаженство, а кара, и, если угодно, мы подробнее рассмотрим это. Так, вы говорите, что брахманы не имеют обычая ни сеять, ни возделывать виноградники, ни возводить красивые здания. И из этого совершенно ясно следует, что у вас нет железа, с помощью которого вы могли бы делать все, о чем мы сейчас говорили. В какое-нибудь другое место вы на кораблях отправиться не можете, а поэтому и приходится вам питаться травами и вести жизнь подобно скоту. Но разве волки не поступают так же? Когда они не могут добыть мяса, питаются плодами земли, чтобы утолить голод. А если бы вы оказались в странах наших, то мы не стали бы просить научить нас вашей скудной мудрости, и скудость ваша пусть остается в своих пределах, ибо если мы последуем вашему примеру, то обеднеем вовсе. А какая слава человеку жить в тяготах и в бедности? Славно жить в разумном достатке. Слепота и бедность одну и ту же стяжают славу: слепота потому, что не видит того, что пожелать, а бедность не получает того что желает. Говорите, что женщины ваши не украшают себя и у вас нет блуда и прелюбодеяний. Удивительное дело, живете ли вы в воздержании по доброй воле, или потому, что не нравится вам облик женщин ваших, или, раз вы соблюдаете пост, соответственно и пребываете в чистоте. Утверждаете, что у вас говорить не учат и что вы в жалости не нуждаетесь и к другим ее не испытываете. Во всем этом вы похожи на зверей, которые от природы не распознают добра, так что и никакому добру не радуются. Нас же, людей разумных, пользующихся свободой выбора, природа одарила многими радостями. Ведь невозможно, чтобы в этом огромном мире не было бы соразмерности и вслед за печалью не приходило бы веселье. И поскольку человеческая воля изменяется вследствие перемен на небе, то и мысли людские бывают различны. В солнечный день воля и мысли человека обращены к радости, а когда наступит день пасмурный, они в печали. Подобным же образом разум человека меняется в зависимости от его возраста. Ведь детство радуется в простоте, юность в надежде, старость мешкает из-за непостоянства. Но кто станет ожидать от мальчика проницательности, от юноши — постоянства или от старика — подвижности? Существует множество вещей, которые приятны для нас: одни для нашего зрения, другие — для слуха, третьи — для обоняния, осязания или прикосновения. И мы в меру наслаждаемся танцами, в меру пением, тем, что имеет сладостный аромат, или хорошо на вкус, или приятно на ощупь. Если бы у нас были все плоды на свете и изобилие рыб в море и прекрасных птиц в небе, а ты пожелал бы от всего этого отказаться, этим бы ты доказал либо свою надменность, потому как презираешь подобные дары, либо зависть, полагая, что мне даровано лучшее, чем тебе.

Послание Александра Аристотелю о чудесах Индии

Среди прочих деревьев Рая нам в первую очередь известно из книг два: древо познания добра и зла и древо жизни. Древо познания добра и зла называется так ввиду производимого воздействия и последствий, ибо, если бы они не пренебрегли наказом, оно открыло бы им познание исключительно добра, ибо оный плод — награда благому послушанию. Но поскольку они пренебрегли, то обрели познание зла. Итак, в нем было и познание добра, которого они не удостоились, и познание зла, которое они заслужили.

Природа же древа жизни такова, что те, кто отведал его плодов, живут намного дальше, и даже после грехопадения. Чего удивляться древу жизни, если среди деяний Александра можно прочесть в его послании к Аристотелю о стране, которой не касалась смерть и где даже дряхлые старцы сами себе устраивают похороны чтобы умереть, как о том рассказывается в списании Индии. Так, на листьях дерева, растущего у серов, есть пух, употребление которого продлевает жизнь. А Александр писал Аристотелю о жрецах солнца и луны, когда солнце встает и его свет касается вершин деревьев, деревья сотрясаются до самых корней и дают ответ вопрошающим. Александр спросил о своей жене и матери и получил ответ, что умрет когда вступят в Вавилон. Эти деревья приносят плоды, вкушая которые жрецы живут по четыреста лет.

Гервазий Тильсберийский. Императорские досуги. I, 14.

Индийский тростник толщиною с дерево: его в большом количестве мы видели в храмах. Индийцы говорят, что он бывает мужской и женский. У мужского плотный стебель, у женского — мягкий. Одного выдолбленного колена, если в это можно поверить, крестьянам хватает на изготовление лодки.

Плиний Старший. Естественная история. XVI, 36.

I. Светлейший наставник, самый дорогой мне человек после матери моей и сестер, я постоянно вспоминал о тебе среди тех тягот, которые перенес в сражениях, и, поскольку я знаю, что ты предан искусству философии, решил написать тебе об областях Индии и о разнообразии змей, людей и зверей, которые там обитают, ибо когда человеку становится известно что-то новое, то расцветают его дарования и умножаются познания. Хотя в тебе заключена великая мудрость и твоя ученость всеобъемлюща, однако, поскольку ты любишь меня, я желаю написать тебе о том, что с великими трудами и опасностями, перенесенными македонцами, мне удалось увидеть в Индии, дабы тебе стало известно о деяниях моих и не осталось ничего, о чем тебе было бы неведомо. Да и достойно все то, что удалось увидеть мне, остаться в памяти [людской]. Я не поверю ни в одно явление на земле, коли прежде не увижу его своими глазами. Удивительна мать-земля, которая породила на свет много добра и много зла, принимающих облик самых разных плодов, зверей и вещей. Если одному человеку к суждено все это увидеть, едва ли случится так, что для каждого явления подберется название, ибо стать они разнообразны. Но прежде всего я поведаю о том, что видел, дабы меня не назвали обманщиком или лжецом. Ты, бывший моим наставником, знаешь естество души моей, [знаешь] о том, что я всегда держусь прямого пути: меньше говорю, [а больше] делаю. И я надеюсь, и теперь ты поймешь, что рассказываю обо всем этом не ради нашей славы. О, если бы только с меньшими потерями мы смогли познать стать многое, сколько нам познать удалось. Я обращаюсь с благодарностью к юношам Македонии и всему нашему войску, ибо они проявили покорность и меня называли «царем царей». И я знаю, дорогой учитель, что поступлю неправильно, если не напишу тебе или матери моей Олимпиаде и сестрам обо всех без исключения сокровищах моего царства, потому как, думаю, и ты, и они сходитесь в том, что именно для меня есть благо, и радуетесь моей славе.

В предыдущих письмах я сообщал тебе о затмении солнца и луны и знамениях в воздухе, сведения о которых я с великой тщательностью привел в порядок и тебе отправил. И по мере того, как предпринимались новые исследования, я все записывал, дабы ты, прочитав, познал, с какими трудами Александр смог этого достичь.

II. В мае-месяце, после того как на реке под названием Граник Дарий, царь Персидский, потерпел поражение, мы подчинили себе все его земли, поставили над восточными провинциями облеченных нашим доверием людей и обогатились многими сокровищами, как о том я уже сообщал в предыдущем письме. Но, дабы не показаться многословным, не повторяю рассказ о деяниях прошлого, о которых тебе уже известно.

В конце месяца июля мы достигли Фасисской Индии, где с великой стремительностью победили царя Пора. И чтобы это навечно осталось в памяти, мне кажется уместным написать тебе о многочисленности его войска, в котором были, не считая пеших воинов, четырнадцать тысяч восемьсот квадриг, все с серпами, и четыреста слонов, которые несли башни, а в них стояли люди, вооруженные для сражения. И мы завладели гордом Пора и его жилищем, где стояло сорок колонн из чистого золота, с золотыми капителями, и стены этого дворца были сложены из золотых кирпичей, толщиной с палец руки. Так что я во многих местах приказал надпилить их, [чтобы проверить, из цельного ли они золота]. Между колоннами висела золотая виноградная лоза с золотыми листьями, а кисти были из кристаллов, на них висели камни огненные и смарагды, и все помещения во дворце были изукрашены камнями, которые называются жемчужинами, а также перлами и карбункулами. Там были царские чертоги из белой слоновой кости, с потолками из дерева эбен, это темная порода дерева, которая растет в Индии и Эфиопии, своды же были сделаны из кипариса. И снаружи этого дворца стояли золотые статуи и произрастали золотые платаны, в ветвях которых обитали многообразные птицы различных цветов с позолоченными головами и коготками, а в ушах у них висели перлы и жемчужины. Мы обнаружили там множество сосудов из драгоценных камней, кристалла и золота, сосудов же из серебра было мало.

III. Когда все это оказалось в моей власти, я пожелал увидеть внутреннюю Индию и отправился вместе со всем своим войском к Каспийским вратам. Нас удивила эта благодатная страна, и я узнал там много такого, что мне показалось невероятным. В этих самых местах водились различные звери и змеи, и жители этой страны поведали нам, что из-за этих зверей и змей мы подвергаемся большой опасности. Но я желал преследовать и настичь царя Пора, который бежал с [поля] сражения, до того, как он спрячется в безлюдных пустынях, и взял с собою сто пятьдесят проводников, которые знали дорогу. В месяце августе мы отправились в путь под палящим солнцем по песчаным пустыням, я обещал награду тем, кто вел меня по неведомым областям Индии, если мы живыми и невредимыми доберемся до Бактрии, где обитает народ, который называется серами, и где растут деревья, чьи листья подобны пуху, и жители тех мест собирают оные и делают из них себе одежды. Те же, кто показывал нам дорогу, как я понял, хотели завести нас в гибельные места, в которых было множество змеи, зверей и чудовищ.

Когда я понял это, то сказал, что виноват во всем сам, потому как пренебрег советами моих друзей и обитателей страны Каспийской, которые предупреждали меня не стремиться завоевать победу подобным способом. Я повелел всем вооружиться. Ибо опасался, что на нас нападут враги и украдут все золото, драгоценные камни и прочие богатства, которые несли с собой мои воины. Они стали настолько богаты, что едва могли нести свою добычу, кроме того, они были весьма отягощены оружием, потому что я велел все оправить золотом, и мое войско сняло, словно звезды. Великим чудом было увидеть подобную армию, ибо и убранством, и мужеством своим она превосходила другие войска. Я же, любуясь моим процветанием, весьма радовался, глядя на славных юношей. Но, как оно порой бывает, когда человек достигает процветания он лишается чего-то другого, так и мы стали страдать от ужасной жары. И когда уже не могли выносить ее, один из моих воинов, по имени Зефир, обнаружил в выемке камня воду, он наполнил ею свой шлем и принес мне^[19], ибо любил меня больше жизни. Я же созвал свое войско и перед лицом всех вылил эту воду на землю, потому что если бы мои воины увидели, что я выпил ее, то стали бы еще больше страдать от жажды. Я воздал хвалу той доброте, которую питал ко мне Зефир, и щедро одарил его. Мой поступок укрепил сердца воинов, и мы отправились дальше.

IV. Пока мы блуждали, в пустынных местах я увидел реку, а по берегу той реки рос тростник высотой в шестьдесят футов и толщиною больше сосны, из него делали доски для постройки хижин. Я тут же приказал разбить лагерь, ибо люди и животные страдали от жажды. Когда же мы захотели напиться воды из реки, она оказалась горькой, как чемерица. А поэтому ни люди, ни животные не могли ее пить безболезненно. Мы печалились в большей степени из-за животных, потому что знали: люди более стойко переносят все напасти. А с нами шли: тысяча слонов, которые несли золото, и четыреста боевых колесниц с серпами, в каждую из которых было запряжено по четыре лошади, и тысяча двести других колесниц, и в каждую из них запряжено по две лошади, двадцать тысяч конных и двести пятьдесят тысяч пеших воинов, около двух тысяч мулов, которые везли необходимое для лагеря и для людей, верблюды одногорбые и двугорбые, и две тысячи быков, нагруженных съестными припасами, и огромное множество быков, коров и скота для еды. На многих лошадях, слонах и мулах была золотая упряжь.

Животные от невероятной жары стали необузданными. Воины лизали железо, пили масло, а некоторые дошли до такого отчаяния, что пили свою мочу. Я был невероятно напуган этим и более тревожился за своих людей, чем за собственную жизнь. Я повелел, чтобы все шли вооруженными, сказав, что те, кого увижу безоружными, будут наказаны, хотя многие удивлялись, какая нужда в том, чтобы вооружаться, когда никаких врагов нет и в помине. Но мне было известно, что мы должны пересечь места, изобилующие зверями и змеями.

V. Мы проследовали вдоль берега уже упомянутой реки с горькой водою и в восьмом часу дня приблизились к одной крепости, расположенной на острове посреди этой реки и построенной из того самого необыкновенного тростника. Там мы увидели немногочисленных людей, индийцев, которые скрылись тут же, как нас заметили. Я хотел поговорить с ними, дабы они указали мне, где есть вода. Но, поскольку никто из них не появлялся, я велел выпустить по этой крепости несколько стрел, дабы если они не желали выходить по своей воле, то вышли бы из страха. Но они попрятались, испугавшись еще больше. Тогда я послал к острову двести легковооруженных македонцев.

Едва они переплыли четвертую часть реки, как вдруг нам явилась новая напасть. Мы увидели, как из глубины поднялись гиппопотамы, которые своей силой превосходили слонов. Гиппопотамами их называют потому, что они наполовину люди, наполовину лошади. Они пожрали македонцев, посланных переплыть реку, а мы смотрели на это и проливали слезы. И вот я, разгневавшись на тех, кто привел нас в эти места, приказал сотню из них бросить в воду. Тогда гиппопотамы полезли из реки, словно муравьи, и пожрали их. Но, дабы не сражаться с этими чудовищами ночью, мы ушли оттуда.

VI. Когда наступил одиннадцатый час дня, мы увидели посреди этой реки людей в круглых суденышках, сделанных из тростника, и спросили их, где можно найти пресную воду. Они же на своем языке ответили, что неподалеку есть озеро и туда отведут нас проводники. Мы проблуждали всю ночь, страдая от жажды, к тому же все были вооружены, поскольку нас подстерегали всевозможные опасности. Но тут на нас обрушилось новое бедствие: навстречу нам вышли львы, медведи, барсы, тигры и мы сражались с ними до самого утра. На следующий день мы уже были совсем изнурены, когда в восьмом часу добрались до этого озера. Испив пресной воды, я весьма обрадовался, и все войско и животные тоже смогли утолить жажду. Затем я приказал поставить лагерь длиной и шириной по три мили и сжечь камышовый лес, росший по берегам этого озера, которое достигало мили в ширину. Слонов разместили посреди лагеря, ибо так воинам легче было удержать их в повиновении, если кто-нибудь нападет ночью. Потом мы разожгли полторы тысячи костров. Ибо у нас было достаточно дерева.

VII. В одиннадцатом часу протрубили трубы, и я приказал всем воинам ужинать, при этом были зажжены около двух тысяч золотых светильников. Как только на небе взошла луна, стали появляться скорпионы, пришедшие к этому озеру на водопой. Затем начали собираться большие звери и змеи, и они были самых разных цветов: одни красные, другие черные, третьи белые, четвертые золотистые, — и вся земля задрожала от их свиста, и нас охватил великий страх.

По краю лагеря я велел расставить в ряд большие щиты, мы взяли в руки длинные копья и протыкали ими нападавших на нас змей. Некоторых из них мы уничтожили огнем и так выстояли в этом сражении. Змеи напились воды и уползли прочь, а мы весьма обрадовались этому. Был третий час ночи, когда мы уже надеялись отдохнуть, и вдруг появились другие змеи, с гребнем на голове и толщиной с колонну, спустились же они с гор, возвышавшихся неподалеку, и приползли к воде. Они приближались, расправив грудь и надув щеки, а из очей источали яд. Их дыхание было смертоносным. Мы сражались с ними больше часа ночи^[20], и они убили тридцать наших слуг и двадцать воинов. Я призвал македонцев не терять присутствия духа. После того как уползли змеи, появились раки, у которых спины были крепкие, как у крокодилов, и когда мы метали в них копья, то копья наши не пробивали их панцири. Однако многих из них мы уничтожили огнем, а прочие уползли в озеро.

Наступила четвертая ночная стража, и мы собрались отдохнуть, но тут появились белые львы и с громким рыком, потрясая своими гривами, напали на нас. Мы же перебили их, протыкая охотничьими рогатинами. Из-за всех этих напастей в лагере поднялось волнение. После этого появились свиньи удивительной величины и разных цветов, с ними нам тоже пришлось сразиться. Затем появились летучие мышивеличиной с сизых голубей, а зубы у них были острые, словно у людей, и они впивались прямо в лица, и некоторые наши воины скончались от ран.

VIII. Между тем вышел некий зверь гораздо сильнее слона, на голове у него было три рога, и на индийском языке этот зверь назывался дендентираном. Внешне он походил на лошадь, а голова у него была черной. Сначала он попил воды, но вдруг, увидев лагерь, стремительно бросился на нас. Я выставил против него македонцев. Он убил из них двадцать четыре [воина], а пятьдесят два человека растоптал. Однако нам удалось убить его. Затем в лагере появилось землеройки величиной с лис, покусавшие наших животных, которые умерли на месте. Для людей же их укусы были не опасны. С приближением рассвета прилетели птицы, похожие на коршунов, они были красного цвета, а лапы и носы у них черные. Они не причинили нам вреда, но заполонили весь берег и принялись ловить рыбу и угрей и поедать их. Они не нападали на нас, и мы на них. Я разгневался на проводников, которые привели нас в столь негостеприимные места. И приказал, перебив голени в тех местах, где находятся скакательные суставы, и отрубить кисти рук, бросить их на съедение змеям.

IX. Затем я призвал своих воинов быть мужественными и не отступать. Под звуки труб мы двинулись в путь, ибо, объединившись, варвары и индийцы решились снова воевать против нас. Удача и одержанные победы вселили в моих воинов великую храбрость. Покинув опасные месте, мы пришли в земли, изобиловавшие золотом и прочими богатствами, и жители той страны приняли нас благосклонно. Я решил провести там двадцать дней, чтобы дать отдых войску, затем мы за семь дней достигли того места, где уже обосновался Пор.

Он хотел разузнать обо мне и спрашивал моих воинов, где я нахожусь и что делаю. Мои воины ответили ему: «Мы не знаем, чем занимается Александр», — а сами пришли ко мне и рассказали о том, про что их спрашивал Пор. Услышав это, я снял с себя царское платье, облачился в одежды воина и притворился, будто отправляюсь в крепость, чтобы доставить вина и мяса. Увидев меня, Пор приказал подойти и спросил о том, что делает Александр и сколько ему лет. Тогда я, притворяясь, солгал, ответив так: «О годах мне его известно, что старец он и скорее всего сидит у огня, как все старцы». И тогда он возрадовался, ибо ему предстояло вступить в сражение со старым человеком, а поскольку он был юн, то он преисполнился гордыни и сказал: «Неужели он решается воевать с юношей?» На что я ответил: «Чем занимается Александр, мне неведомо, ибо я — пастух одного из македонских воинов». Он тут же дал мне письмо, полное угроз, чтобы я вручил его Александру, и за это пообещал наградить меня. Я поклялся ему исполнить это и сказал: «Знай, что твое послание непременно попадет в руки Александру». Еще до того, как сам я, словно на крыльях, возвратился в лагерь, и потом, когда я читал письмо, много смеялся, а поэтому копию письма посылаю тебе, мой наставник, равно как матери моей и сестрам, чтобы вы подивились гордыне и высокомерию этого варвара^[21].

X. Я тут же выступил против индийцев и покорил их своей десницей, как того хотел. Но потом возвратил Пору царство, отнятое у него оружием. Он, когда ему неожиданно была оказана такая милость, показал мне свои сокровища, о которых я не ведал и из которых он обогатил меня и моих полководцев и все войско, и, превратившись из врага македонцев в друга, отвел [нас] к столпам Геркулеса и Диониса (Либера). У крайних пределов востока он поставил золотые изображения обоих богов. Я, пожелав узнать, цельные ли они внутри, продырявил их насквозь и, как увидел, что они целиком отлиты из золота, заделал их тем же металлом, умилостив Диониса (Либера) и Геркулеса лучшими^[22] жертвами.

Мы собрались отправиться дальше, дабы увидеть что-либо достойное памяти, но узнали, что там, у Океана, нет ничего, кроме пустынных равнин, лесов и гор, где, как говорят, обитают слоны и змеи. Однако я отправился к морю, желая пуститься в плавание по Океану, опоясывающему со всех сторон круг земной. Местные жители уверяли меня, что там места темные и мелководные и что никто не осмеливался заходить дальше тех мест, которых достигли стопы Диониса (Либера) и Геркулеса, самых неустрашимых богов. Однако я хочу, чтобы меня считали превыше их, ибо с упорством смертного я собираюсь продлить священные следы, [оставленные богами]. Оказав им почтение и восславив их, я решил исследовать те области Индии, что расположены слева, дабы от меня ничего не укрылось в местах неведомых и чтобы не унизить царя Пора подозрением, что он утаивает какие-либо сокровища и чудеса своего царства.

XI. Когда мы попытались перейти высохшее болото, изобиловавшее камышом, выскочило невиданное чудище с зубчатой спиной, грудью гиппопотама и двумя головами. Одна из них была подобна голове львицы, а другая подобна голове крокодила, и эта голова, вооруженная огромными зубами, сделав внезапный выпад, убила двух воинов. Этого зверя мы едва сокрушили молотами, ибо копьями его проткнуть не смогли. Долгое время мы удивлялись, насколько он необыкновенный.

XII. Затем мы достигли самых отдаленных лесов Индии. И там, возле реки Буэмар, разбили лагерь длиной и шириной в пятьдесят стадиев. И когда мы приготовились отойти ко сну в одиннадцатом часу дня, прибежали перепуганные фуражиры и дровосеки и сообщили, что из леса на нас идет огромное стадо слонов. Тогда я приказал фессалийским воинам вскочить в седла и взять с собой свиней (ибо нам было известна что слоны боятся их хрюканья) и появиться прямо перед слонами. А за ними должны были следовать другие всадники, вооруженные копьями, и трубачи верхом на лошадях, а всем пешим велел оставаться в лагере. Сам же я, отправившись вперед вместе с конницей и царем Пором, увидел стадо зверей, устремившихся на нас с поднятыми хоботами, спины у них были черного, белого и красного цвета, а некоторые были пятнистыми. По словам Пора, если их поймать и приручить, то можно использовать в военном деле, столкнувшись же с ними, их легко обратить вспять, если только свиньи, которых хлещут всадники, не замолчат. И действительно, слоны, придя в смятение, бросились обратно в лес, напуганные звуками труб и хрюканьем свиней. Из них наша конница перебила около девятисот восьмидесяти, и, отрубив бивни, воины с добычей вернулись в лагерь. Тогда я приказал возвести вокруг лагеря забор, сложенный из щитов и панцирей, чтобы ночью на нас не напали слоны или какие-либо другие звери. Однако ночь была тихой, и до самого восхода все предавались сну.

XIII. На следующий день мы отправились в другие области Индии и на открытой равнине увидели мужчин и женщин, тела которых были покрыты шерстью, как у зверей, ростом они были девять футов. Индийцы называют их фавнами, эти люди обитают в болотах и реках, питаются только сырой рыбой и пьют только воду. Когда мы захотели приблизиться к ним, они погрузились в водовороты реки. Затем мы обнаружили рощу, полную огромных кинокефалов, которые попытались напасть на нас, но, отведав стрел, обратились в бегство. И теперь, когда мы вступили в места пустынные, индийцы сообщили, что там дальше нет ничего достойного нашего внимания.

XIV. Собираясь вернуться в Фасис, откуда мы начали свой путь, я приказал изменить направление и разбить лагерь на расстоянии двенадцати миль от воды. И вот, когда уже поставили все шатры и развели большие костры, налетел восточный ветер и поднялся вихрь такой силы, что он сотряс и поверг на землю все наши сооружения, так что мы пришли в изумление. Четвероногие были встревожены, их обжигали искры и головешки из разметанных костров. И тогда я стал ободрять воинов, объясняя, что это произошло не из-за гнева богов, а потому, что наступали месяц октябрь и осень. Едва собрав военное снаряжение, мы обнаружили место для лагеря в согреваемой солнцем долине, и я приказал всем перейти туда и перенести вещи. Восточный ветер стих, но к вечеру наступил невероятный холод. Вдруг начали падать огромные снежинки, похожие на руно. Опасаясь, как бы снег не засыпал лагерь, я повелел воинам утаптывать его. Только мы избавились от одной напасти — ибо неожиданно снег сменился проливным дождем, — как появилось черное облако и на нас посыпался огонь, словно горящие факелы падали с неба, и от этого воспламенилась вся долина. Воины боялись сказать, что это гнев богов обрушился на них, ибо я, человек, попытался отправиться дальше тех мест, где бывали Дионис (Либер) и Геркулес. Я повелел рваными одеждами затушить пожар. Вскоре небо вновь прояснилось, мы помолились, вновь разложили костры и спокойно принялись за кушанья. Три дня мы не видели солнца и над нами проплывали грозные облака. Похоронив пятьсот своих воинов, которые полегли среди снегов, мы отправились дальше.

XV. Мы увидели пещеру Либера. Нам сказали, что каждый, кто проникнет в пещеру бога, умирает на третий день от лихорадки. Тогда мы отправили туда пропащих людей и обнаружили, что это правда. Я обратился со смиренной мольбой к могущественным богам, прося возвратить меня, царя всего мира, назад в Македонию, к матери моей Олимпиаде. Но понял, что всуе просил об этом. Затем я разузнал у индийцев, которые были со мной, осталось ли еще что-нибудь достойное моего внимания, но они ответили, что уже нет. Поэтому мы отправились назад в Фасис.

XVI. Вдруг на нашем пути показались два старца. Когда мы спросили их, известно ли им что-либо в этой местности достойное нашего внимания, они ответили, что им ведомо нечто примечательное и они могут показать мне это, но путь туда займет дней десять, и к тому же он весьма труден, изобилует водными преградами и змеями.

Обрадованный, я спросил старцев: «Что же там такого необычного и восхитительного?» Тогда один из них с радостью сказал мне: «Царь, ты увидишь два дерева: дерево солнца и дерево луны, говорящие по-индийски и по-гречески, и от них сможешь узнать обо всем плохом и хорошем, что ждет тебя в будущем». Это было столь невероятным, что я заподозрил обман и повелел их припугнуть и высечь, сказав так: «Неужели великий царь прибыл с запада на восток для того, чтобы надо мной насмехались дряхлые старики?» Они же поклялись, что в их рассказе нет и капли лжи и я сам в короткий срок смогу проверить, правду ли они говорили. Несмотря на мольбы моих друзей и сотоварищей не поддаваться обману и не ходить туда, я взял с собой тридцать тысяч всадников, а остальное войско во главе с военачальниками, царя Пора и обоз отправил в Фасис. Сам же вместе с отборным отрядом юношей последовал за этими старцами, которые повели нас, как и говорили, по ужасным и неприветливым местам, и наконец мы дошли до этих деревьев. По пути мы повидали множество змей и зверей, о которых не буду тебе писать, ибо все они имеют имена только на языке индийцев.

XVII. Приблизившись к тому месту, куда нас вели старцы, мы увидели нескольких мужчин и женщин, одетых в шкуры, когда мы спросили у них, что они за люди, они назвались индийцами. Вокруг скальпных деревьев рос густой лес, изобиловавший фимиамом и опобальзамом, которые в большом количестве появлялись в этой роще и которыми обыкновенно питались здешние жители. И вот мы вступили в священный лес и увидели его хранителя: десяти футов высотой, тело черное, зубы собачьи, с проколотыми ушами, из которых свешивались перлы, и он был одет в шкуры. Приветствовав меня, он спросил, зачем я пришел. Я же сказал ему: «Желаю посмотреть на священные деревья луны и солнца». Тут варвар ответил мне: «Если от соития, — говорит, — с мальчиком или женщиной ты чист, то ты можешь вступить в божественную рощу». За мной следовали мои соратники и воины, числом около трехсот. Он приказал, чтобы они сняли кольца, одежды, а также обувь. Мы повиновались и сделали так, как он велел. Был одиннадцатый час дня, и жрец ожидал заката, он утверждал, что дерево солнца говорит и дает ответ, когда его касаются солнечные лучи. А ночью заговаривает дерево луны. Это мне показалось больше похожим на ложь, чем на правду.

XVIII. И вот я начал блуждать по всей роще, а внутри нее были стены невысокой постройки, и видел я замечательно пахнущий опобальзам, который изобильно стекал по ветвям со всех сторон. Завороженный этим запахом, и я отодрал наросты с коры, и мои сотоварищи сделали то же самое. Посреди этой рощи произрастали похожие на кипарисы деревья высотой в сто футов. Я удивился им и сказал, что они так разрослись благодаря частым дождям, но жрец уверил меня, что в этом месте никогда не бывает ни дождей, ни зверей, ни птиц и не заползают никакие змеи. Он сказал, что эта роща была посвящена в древности предками индийцев солнцу и луне и деревья выросли благодаря обильным слезам, которыми люди орошали их из страха перед могуществом божеств во время затмения луны и солнца. Когда я вознамерился совершить жертвоприношение или заклать жертвенное животное, священник мне это запретил, ибо в том священном месте запрещено воскурять фимиам или убивать животных, но можно поцеловать извивающиеся корни деревьев и помолиться солнцу и луне, чтобы они даровали мне правдивый ответ. Я спросил священника по-индийски или по-гречески будут говорить деревья. Он сказал так: «Дерево солнца говорит на обоих языках, дерево луны начинает по-гречески, а заканчивает по-индийски».

XIX. После этого мы увидели, как лучи солнца дотронулись до макушек деревьев, и жрец сказал: «Посмотрите все наверх, и кто о каких вещах спрашивать будет, пусть хранит о том молчание и не произносит этого в чьем-либо присутствии». Мы попытались разглядеть не прячется ли среди деревьев сорока или попугай, которые могут разговаривать человеческим голосом. Но, ничего не обнаружив, я стал размышлять о том, суждено ли мне, покорив весь мир, возвратиться с триумфом на родину, к матери Олимпиаде и дорогим сестрам, и тут же по-индийски тонким голосом дерево ответило: «Непобедимый в сражениях Александр, ты будешь единственным повелителем этого мира, но живым не вернешься к себе на родину, ибо Судьбы уже вынесли решение о твоей смерти».

Поскольку я не знал, что за дерево произнесло эти слова, то попросил индийцев, которые были при мне, объяснить, и они сказали мне, что это было дерево солнца. Друзья мои горько заплакали, услышав это, но поскольку я взял с собой трех самых преданных друзей — Пердикку, Диторику и Филату, то кого мне было опасаться в этом месте, где не дозволено убивать. Мы пошли дальше и стали ожидать вечернего часа, чтобы спросить дерево луны. Но луна никак не появлялась. Затем мы пришли в священную рощу еще раз и встали рядом с деревом луны, поклонились ему и спросили, где нам суждено встретить смерть. После того как луна залила своим светом макушку, дерево ответило мне по-гречески: «Александр, иссякло число твоих лет. В наступающем году, в месяце мае, ты умрешь в Вавилоне и примешь смерть о того, от кого меньше всех ожидаешь». И тогда я залился слезами, заплакали и сотоварищи мои. Ни одного из них я не подозревал ни в чем подобном, и они скорее были готовы принять смерть ради моего спасения. Когда я возвратился оттуда, моя душа погрузилась в печаль, и я не хотел принимать пишу. Друзья просили меня не убивать себя постом, и вот вопреки своей воле я поел немного и отправился в священное место, чтобы успеть до первых лучей солнца. Ранним утром следующего дня, едва забрезжил рассвет, я поднял полусонных друзей, но жрец, укрывшись звериными шкурами, все еще спал, а перед ним на столе лежали большой кусок фимиама, служившего ему ежедневной пищей, и нож слоновой кости. Они нуждаются в меди, железе и свинце, но золота у них в изобилии. Питаются опобальзамом и фимиамом, пьют воду из чистого источника, текущего с соседней горы, ложатся и спят безо всяких подушек и одеял, а только на шкурах звериных. Живут же они почти три сотни лет. Разбудив жреца, я вошел в рощу в третий раз, чтобы спросить священное дерево солнца, чья рука нанесет мне смертельный удар и какая смерть ожидает мою мать и сестер. Дерево сказало по-гречески: «Если я открою имя того, кто злоумышляет против тебя, уничтожив его, ты с легкостью изменишь судьбу, и разгневаются на меня три мои сестры, Клото, Лахезис и Атропос, ибо правдивым предсказанием спутаю их пряжу. Так вот, через год и девять месяцев ты умрешь в Вавилоне — не от железа, как подозреваешь, не от золота, не от серебра, не от какого-либо металла, а от яда, Твою мать ожидает жалкий и позорный конец, лишенная могилы, она будет валяться на дороге, станет пищей зверям и птицам, а сестры твои по воле богов долгое время будут счастливы. Ты же, хотя у тебя осталось мало времени, станешь повелителем всего мира. Теперь остерегись, не спрашивай нас ни о чем больше, покинь пределы этой рощи и возвращайся в Фасис к Пору». И священник предупредил нас, чтобы мы уходили, ибо вызываем неудовольствие у священных деревьев своими плачами и причитаниями. И тогда я, встретившись со своими воинами, сказал, что в соответствии с ответом мы отправляемся в Фасис к Пору и что будущее нам сулит благоденствие и счастье, о сроке жизни моей я умолчал, дабы не отнять, находясь в чужих странах, у моих соратников надежду на возвращение^[23]. Честь заставляла моих спутников хранить об этих ответах молчание.

XX. Оттуда мы отправились в долину Иордан, где встречаются змеи, у которых в голове камни, называемые смарагдами. Они обитают на равнине, куда никто не смеет вступать, и по этой причине там стоят пирамиды высотой в тридцать пять футов, построенные древними индийцами. Эти змеи питаются лазерпицием и белым перцем, их глаза источают свет, каждый год весною сражаются между собой, и многие погибают от укусов. Оттуда мы унесли несколько крупных смарагдов.

С великими опасностями мы достигли укрепленного места, где водились неведомые звери с головою свиньи, хвостом льва, парными копытами шириною в шесть футов, которыми они наносили раны людям. Там же были грифы, с головами как у орлов, в остальном же совсем на орлов не похожие, с огромной скоростью они набрасывались на лица людей. Одних воины поразили стрелами, других копьями. Я потерял там двести шесть человек.

XXI. Затем мы подошли к реке, которая течет к Океану, а от одного берега до другого она шириной более двадцати стадиев, и по берегам рос камыш столь высокий и толстый, что один стебель едва могли поднять тридцать воинов. Это место населяло бесчисленное множество слонов, которые — неизвестно почему — не причинили нам никакого вреда. Мы построили суда из камыша и переправились на другой берег реки, где обитали индийцы, одевавшиеся в звериные шкуры. Они поднесли нам губки белые и красные, витые раковины и раковины улиток, в которые вмещалось по два или три конгия (3,275 л. — Ред.), а также покрывала и туники, изготовленные из шкур морских тюленей. А еще раковины объемом в один секстарий (0,547 л, — Ред.), прекрасную пищу, и червей толщиною больше человеческого бедра, выловленных в этой реке, которые показались нам вкуснее любой рыбы, и грибы огромной величины, краснее кошенили. Положили они перед нами и мурен весом в двести фунтов, утверждая, что в Океане, находящемся в двадцати трех милях, водятся мурены и больших размеров. А еще рыб [под названием] скар весом в сто пятьдесят фунтов, которых ловят в море вершами из слоновой кости, потому что тростниковые они могут перекусить и для того, чтобы их не украли волосатые женщины, питающиеся рыбой. Когда чужестранцы купаются в реке, эти женщины или затягивают их в пучину и топят, или увлекают в камыши. И поскольку они прекрасны обликом, то тех, кого охватила пылкая страсть, или разрывают, или любовными наслаждениями доводят до смерти. Мы схватили двух из них. Их тело было цвета снега, они подобны нимфам, с распущенными волосами.

XXII. Мы видели реку Ганг — весьма удивительную, но о ней я умолчу, чтобы не показаться тебе пустословом. Оттуда мы отправились к крепости, в которой обитают индийцы, их старейшины предостерегли нас и вывели через Каспийские врата в Фасис к царю Пору. Мы же думали, что это вражеская хитрость и старцы дали нам ложный совет. Следуя за дуновением восточного ветра, мы добрались до мест, где обитали звери, из голов которых наподобие мечей торчали острые кости. Эти звери набрасывались на наших воинов и протыкали их щиты рогами. Так они убили примерно девять тысяч четыреста пятьдесят из них. И оттуда, претерпев по пути великие трудности и подвергаясь множеству опасностей, мы прибыли к парю Пору. И там я повелел моему воину по имени Алкон, которого я отправил вперед себя в Персию, поставить в землях Персидских и Вавилонских две мои статуи из цельного золота высотой в двадцать пять футов и записать на них все мои деяния. А также в самых отдаленных пределах Индии, за сотней статуй Либера и Геркулеса, тот же самый Алкон поставил пять в мою честь, высотой в десять футов.

Это ради грядущих чудес, которые произойдут в грядущие времена, мой светлейший наставник, совершили мы ныне столь великое, невиданное и удивительное и явили пример таких добродетелей, чтобы и у потомков вызывала восхищение моя слава, а ты, наставник, узнал все упорство, стремительность к рвение моего духа.

ЗАКОНЧЕНО ПОСЛАНИЕ АЛЕКСАНДРА ВЕЛИКОГО, ЦАРЯ МАКЕДОНСКОГО, ЕГО НАСТАВНИКУ АРИСТОТЕЛЮ.

Средневековые истории об Александре Великом

Во второй части книги собраны разнообразные рассказы, притчи и легенды об Александре Великом, сохранившиеся в средневековых рукописях и манускриптах XI-XIII веков

О ПУТЕШЕСТВИИ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО В РАЙ

Впервые предание о путешествии Александра Македонского к пределам Рая появляется в Вавилонском Талмуде: «Во время шествия его по этой стране он сел раз у источника живой воды для трапезы. Были у него соленые рыбки, когда их начали омывать в живой воде, то они ожили и уплыли с течением. „Значит, этот источник течет из Рая“, — сказал царь и пошел вверх, пока не добрался до ворот Рая. Начал он стучаться и кричать: „Отворите мне!“ Тогда раздался голос: „Вот врата Господа, праведные войдут в них!“ (Пс. 117, 20) — „Но я царь, имя мое славно на всей земле, дайте мне что-нибудь [на память, что я был здесь]“. Дали ему человеческий глаз. Взял царь этот глаз с собою, и, когда он возвратился в свою страну, он спросил мудрецов, что бы это значило, что ему дали глаз, и на что это указывает. „Глаз этот, — отвечали мудрецы, — есть символ ненасытного корыстолюбия и властолюбия твоего, которые стараются подчинить себе все, что только завидят. Если не хочешь нам верить, возьми и взвесь этот глаз против всех твоих богатств“. Царь велел положить на одну чашку весов чудесный глаз, а на другую — все свое золото и серебро, — и что же? Чудесный глаз перевесил все несметные царские сокровища! „Теперь, — сказали мудрецы изумленному царю, — положи на этот глаз немного земли“. Царь велел это сделать, и чашка весов с глазом тотчас упала» (Tamid f32)^[24].

Латинская версия предания известна по парижской рукописи XIII века. Вполне возможно, текст написан не католическим монахом, а каким-нибудь иудейским ученым, поскольку автор славит Единого Бога, а не Троицу. Сюжет стал очень популярен в Европе: в XIII веке он входит в состав старофранцузских и англо-норманнских поэм об Александре Великом, в XIV веке легенда о том, что Александру удалось подойти к Раю намного ближе, чем остальным смертным, завладела умами авторов воображаемых путешествий и описаний мира. К этому времени относится еще одно известие о достижении пределов, за которыми начинается блаженство, — история выросшего из райского семени дерева Сифа, известная по рукописи XIV века, хранящейся в библиотеке Оксфордского университета.

«Случилось некоему рыцарю попасть в плен к сарацинам и провести много времени в темнице вместе с прочими христианами. И одна из жен сарацина, который держал его в с ковах полюбила юношу. По прошествии многих лет она, вняв наконец мольбам и движимая к нему состраданием вывела его из темницы заодно с другими несчастными узниками и позволила уйти, сказав им, чтобы они передвигались по ночам, а днем прятались в укромных местах. В течение долгого времени они странствовали от одного племени к другому, пока не достигли Индии, и, как узнали, что там живут христиане, весьма возрадовались и повстречали людей, язык которых им был гонятся. Те сообщили, что правителем этой страны является пресвитер Иоанн. Они отправились к нему и были с радостью приняты, и, покуда находились у него, он щедро заботился об их надобностях. Они испросили позволения взглянуть на Сухое дерево, рассказы о котором часто слышали. Он же ответил им: „Следует это дерево называть не Сухим, а деревом Сифа, ибо Сиф, сын Адама, прародителя нашего, посадил его“. И он повелел отвести их туда, наказав не обходить дерево с другой стороны, если хотят возвратиться на родину. И когда они приблизились, то весьма удивились его красоте оно было огромной величины я необычайного изящества Сверкало всеми красками и было увешано различными плодами его листья отличались друг от друга, а на ветвях сидели все птицы, какие только есть на свете. Листья, шелестя^[25], исполняли сладчайшую мелодию, и пришедшие удостоились услышать пение невообразимо прелестных птиц, и сладостный аромат окутал их, словно они оказались в Раю. Пока они с восхищением смотрели, дивясь подобной красоте, один из спутников, человек преклонных лет, подумал, что он уже стар, и если отправится на родину то смерть настигнет его в пути. А коли так, то он решил обойти дерево и, как обошел, призвал сотоварищей (находившихся по другую сторону], приглашая их вслед за собою поспешить в восхитительное, полное наслаждений место, которое он увидел впереди. Но они возвратились к парю, то есть к пресвитеру Иоанну, тот наградил их щедрыми дарами и тех, кто пожелал остаться у него, принял охотно и с почетом. Прочие же вернулись к себе на родину».

Образ Рая, каким он предстал Александру Македонскому, занял доминирующее место в средневековой литературе. Из предания о дереве Сифа мы так и не узнаем, что расположено по другую сторону, там, откуда нет возврата. Рай Александра — Земной, он не тождествен населенным ангелами Небесам, о которых рассказывается в видениях. Он материален, однако непроницаем и непостижим. Автор «Путешествия сэра Джона Мандевилля» вкладывает в уста своего героя описание Земного Рая, почерпнутое именно из повести об Александре Македонском: «О Земном Рае я не могу сказать вам ничего определенного, ибо сам я там не был, потому как он слишком далеко и я не смог бы туда добраться, да и не достоин того. Но охотно поведаю вам о том, что я про него узнал. Говорят. Земной Рай — это самое высокое место на земле, расположенное в ее начале. Оно достает даже до луны, когда она проходит там по своей орбите. Потоп во времена Ноя не достиг его, хотя весь мир тогда оказался под водою. И только один Рай возвышался над ней. Он со всех сторон окружен стеною, и никто не может увидеть, что находится за ней. Вся эта стена, как я слышал, покрыта мхом, так что не разглядеть ни камней, ни кладки. Она тянется с юга на север, и в ней всего один вход, путь сквозь который преграждает завеса пламени, поэтому никто из смертных внутрь проникнуть не может. И посредине в самом высоком месте Рая, расположен источник, из которого берут свое начало четыре реки, текущие по разным странам. Первая река Фисон, или Ганг, что одно и то же, и она течет по Индии и Синлаку, ее воды приносят драгоценные камни, много дерева алоэ и золотые самородки. Другая река называется Нил, или Гион, и она течет по земле Эфиопии и по Египту. Еще одна — Тигр, течет по Великой Азии и Великой Армении. И последняя зовется Евфрат, она течет по Мидии, Персии и по Малой Армении. Те, кто живет в этих странах, утверждают, что вся пресная вода на свете — внизу и наверху — происходит из этого источника, оттуда текут все воды и туда возвращаются ... Надо знать, что ни купец, ни другой путешественник не может достичь Рая ни по морю, ни по суше. По земле Рая невозможно достичь из-за диких зверей, обитающих в пустыне, и из-за непроходимых для человека гор и скал, и из-за покрытых мраком мест, которых там очень много. А по рекам, упомянутым выше, невозможен путь потому, что их течение бурно и они низвергаются с большой высоты, так что поднимаются огромные волны, с которыми не справится ни один корабль. И вода ревет столь громко, что ни один человек на корабле не сможет расслышать другого, хотя и будет кричать изо всех сил. Не раз повелители проникались желанием подняться в сопровождении большой свиты вверх к Раю по одной из этих рек, но никто из них в этом не преуспел. Многие погибли, борясь с бурными волнами, ослепли или оглохли от рева воды. Другие упали за борт и утонули. Ни один смертный не смог приблизиться туда, разве только на то была Божья воля».

ПУТЬ К РАЮ

Александр, с богатой и самой разнообразной добычей, которую он вместе со своим войском увез из пределов Индии, остановился в нескольких днях пути оттуда, в горной долине, где текла река, впадающая в море. Он позволил своим воинам отдохнуть там какое-то время, чтобы они приободрились после всех тягот, которые им пришлось перенести во время многочисленных и опасных походов. Куда бы он ни направился, всюду его принимали хорошо и с почетом, ибо он удостоился славы среди всех народов как за свою доброту и милосердие, так за и то, что сдерживал своих воинов и не разрешал им грабить чужое добро. Все были благодарны властителю за то, что его соратники проявляли миролюбие и благосклонность, хотя их скорее считали недругами и грабителями.

Наконец он дошел до очень широкой реки и на ее берегу обнаружил большой корабль, оснащенный парусом и веслами, а также различным оружием, всевозможным снаряжением для долгого плавания. Разузнав о названии реки, выяснил, что это и есть Ганг, то есть Фисон, берущий свое начало в райских кущах. А еще он увидел крыши домов, сложенные из огромных листьев, которые местные жители вылавливают длинными шестами, когда те плывут по реке, и, высушив на солнце, измельчают в пыль и хранят, используя в качестве приправы с удивительным вкусом.

Узнав обо всем этом и, более того, о расположении этих мест, он произнес, глубоко вздохнув: «Я ничего не достигну в этом мире, да и замыслы мои ничего не будут стоить, если не удостоюсь того, чтобы приобщиться к этим наслаждениям». Тут же он расположил свое войско в безопасном и надежном месте и отобрал пятьсот щитоносцев, молодых и бодрых духом, не страшившихся никаких опасностей и наиболее выносливых. Затем, погрузив припасы, которых должно было хватить на все лето, взошел на корабль и вручил себя попутным ветрам. Уже целый месяц продолжалось их плавание, с невероятными трудностями противостояли они натиску бурной реки, ведь Александр собирался, если будет на то воля судьбы, достичь самого ее истока. И вот силы юных мужей начали иссякать. Когда продвигаться дальше уже не было никакой возможности ведь им все время приходилось бороться с волнением, а гул течения настолько притупил слух каждого, что ни один не мог расслышать голоса своего сотоварища, если только тот не кричал во всю мочь, — на тридцать четвертом дне плавания вдалеке они увидели нечто похожее на городское укрепленно удивительной высоты и длины. Они достигли его с невероятными усилиями. Река у берега была не столь бурной, и рев течения несколько поутих, однако полоска берега, тянущаяся вдоль стены, была илистой и слишком узкой, чтобы можно было идти пешком. А поскольку городская стена безо всякого просвета тянулась с севера на юг, они плыли мимо нее без остановок на протяжении трех дней в поисках входа.

Эта огромная стена была одной высоты, нигде не возвышалось ни единой башни, ни укрепления, вся ее поверхность настолько поросла старым мхом, что каменная кладка была не видна вовсе. На третий день им представилась возможность увидеть маленькое, закрытое изнутри окошечко, и души воинов, уставших от трудов и разочарований, наполнились великой надеждой.

Александр отправил несколько человек в челноке на берег, повелев постучать в окошко и передать жителям города свое послание. Когда они прибыли на место, то принялись громко и настойчиво кричать, требуя, чтобы их впустили [и уплатили дань]. Вдруг изнутри кто-то открыл спорку и спросил их приветливым голосом, кто они и откуда прибыли, и потребовал объяснить причину стать необыкновенного и неслыханного побора. А они ответили: «Мы послы не какого-то там правителя, а царя царей, непобедимого Александра, которому повинуется весь мир и перед которым трепещет всякое могущества. Его царское Величество хочет знать, что за народ обитает в этих местах и какую веру исповедует, сколь многочисленный, как заботится о безопасности, кто их царь и на что он уповает, какими славится заслугами. После этого господин повелевает, если хотите сохранить жизнь и телесное здравие, а также спокойствие, не предавайтесь высокомерию, а по обычаю всех остальных народов уплатите ему дань».

Слушавший никак не отреагировал на эти слова, но с веселым лицом кротко ответил сборщикам лани: «Не надо утруждать себя приумножением чиста угроз или разнообразными требованиями, но терпеливо подождите моего возвращения». Сказав это, он закрыл окна и почти через два часа снова широко распахнул, и появился перед ожидавшими его, и принес с собой удивительного блеска и редкого цвета камень, который своими размерами и формой напоминал человеческий глаз, и передал его им со словами: «Вот ответ, который передают царю обитатели этого места: „Истолкуй это как хочешь — то ли как дар, то ли как дань, мы посылаем тебе в знак уважения это поучительное чудо, которое может положить конец твоей жадности. Ибо когда ты откроешь его природу и свойства, то исцелишься от своего тщеславия. Знай же, что ни тебе, ни твоим людям не проникнуть дальше, ибо если на этой реке поднимется даже небольшая буря, то вы, несомненно, потерпите кораблекрушение и погибнете. Поэтому возвращайся к своим сотоварищам и не выказывай неблагодарности Богу богов за Его благодеяния“». Сказав так, он замолчал, запер окно и исчез.

Они же поспешили на корабль, чтобы доставить Александру камень и послание. А он, будучи мужем разумным, поразмыслив о происшедшем, взвесив то, что было сказано, поспешил возвратиться к знакомым берегам и вновь увидел своих воинов. Они же обрадовались долгожданному возвращению своего предводителя и, узнав о том, что с ним было, отблагодарили жертвами богиню судьбы, ибо почти не надеялись вновь увидеть Александра живым и невредимым. Узнав о многочисленных опасностях, которые подстерегали смельчаков на бурной реке, о том, как закладывало уши, и о коварных разливах вод, о быстром и буйном течении, о нестерпимом гуле волн, они возрадовались тому, что их предводитель смог счастливо преодолеть все эти препятствия.

Отправившись оттуда в путь, они прибыли в богатый город Сузы, где их принимали с высочайшими почестями, подобающими царскому величию, и с наибольшей щедростью встречали тех, кто был старшим по рождению. Многие знатные люди поднесли Александру богатые дары и возвратились от царя с не менее ценными подарками.

На следующий день он тайно собрал у себя мудрейших иудеев и язычников, от которых надеялся получить ответ, и, рассказав им о том, что с ним произошло, принялся вместе с ними всесторонне обсуждать эту загадку и, показав им камень, спросил у них о природе его и свойствах. Они же не могли сказать ничего определенного и преуспели только в том, чтобы славить его удачу, восхищаться происшедшим, превозносить силу, и таким образом тянули время, желая придумать двусмысленный ответ. Александр почувствовал раздражение, но скрыл его из великой скромности, не выказав никакого презрения к людскому неведению и простоте, и одарил всех царскими подарками.

В этом месте жил один совсем древний старик — иудей по имени Папас, он был уже настолько дряхл, что не мог никуда передвигаться иначе как с помощью двух носильщиков. Он узнал от своих друзей о прибытии Александра и о том, что он весьма встревожен загадкой камня, и тогда попросил представить его царю. Увидев старца, Александр, по своему благородному обыкновению, выказал почтение сединам и усадил его рядом с собою. Поздравив его со столь продолжительной жизнью, прекрасным обликом и почтенной старостью, он начал разговор и, как это обычно делал, когда беседовал со стариками, стал расспрашивать его о делах древности. Удовлетворившись каждым его ответом, Александр увидел в сидящем рядом с собою человеке бескрайний океан мудрости и принялся рассказывать о тяготах проделанного пути и о том, как благополучно закончились эти события.

Иудей, выслушав рассказ об удачном плавании и счастливом исходе дела, удивился сверх всякой меры и, подняв руки кверху, произнес: «О царь, ты в неоплатном долгу перед Богом! Ни одному смертному Он не даровал ничего подобного! Помню, что, когда я был отроком, несколько молодых мужей пустились в подобное плавание, но не смогли добраться до этого города и почти все остались калеками. Некоторые, лишившись сил от чрезмерных трудов, были смыты за борт и поглощены волнами, некоторые ослепли, некоторые оглохли, а иные были наказаны дрожью всех членов и непрекращающимися страданиями. Многие в разные времена брались за это изнурительное дело, но понапрасну старались, ибо на них обрушивались разные бедствия. Люди уже давно отчаялись добраться до тех мест. Как же ты вместе с твоими сотоварищами смог одолеть этот бурный поток и приблизиться к городу, до которого не добрался ни один человек, и получить ответ, которого не удостаивался ни один смертный? Воистину на это было Господне соизволение и Он совершил великое чудо!»

Выслушав эти рассуждения, Александр избавился от терзавшей его неопределенности и ответил ему с радостью в сердце: «Никоим образом не заблуждается Писание, когда утверждает, что в старцах заключена мудрость. То, о чем ты говорил, иудей, согласуется с вещими словами послания, с которым обратились ко мне обитатели этого города. Ну почему же здешние мудрецы не сумели открыть эту тайну? И я был весьма раздосадован!» И тут же показал ему камень, который прятал в руке, добавив: «Вот начало и итог всех твоих рассуждений!» Увидев его, иудей долго размышлял, а потом сказал: «Это — истинное чудо, и наставлением, которое заключено в нем, не следует пренебрегать даже царю». Александр же ответил: «Поскольку ты ни в чем не расходишься с суждением того, кто дал оный, не заставляй меня теряться в догадках; если ты знаешь что-либо об этом, то поведай, дабы избавить меня от неопределенности и неведения». А иудей сказал: «Хотя правдивые речи многих обращают в веру, однако порой зрение может быть полезнее, чем слух. Камень этот весьма невелик, но веса неизмеримого, так что с его тяжестью ничто не сможет сравниться. Пусть теперь мне принесут весы и фунт^[26] золота».

Это было тут же исполнено, и он положил на одну чашу весов камень, а на другую — золотую монету. Камень перевесил ее, и противоположная чаша приподнялась вверх. Он добавил две, потом три, потом четыре, потом весь фунт золота, потом столько, сколько могло поместиться на весы, но камень так и не поднялся, перевешивая все своей тяжестью. Затем принесли самые большие весы, какие только можно было найти в этом месте, подвесили их к балке и положили на них многие сотни золотых. Но, как и прежде, камень перевесил их все, будто на чаше было не золото, а легкое перышко.

Увидев это, Александр воскликнул: «Я немало удивлен тому, что небольшой камешек, который кажется таким легким, когда берешь его в руки, перевешивает гору золота. Если бы я не видел этого своими глазами, то никогда не поверил бы ничему подобному, кто бы меня в этом ни убеждал. А теперь открой мне эту тайну».

Иудей же ответил: «Потерпи, о добрый царь, покуда не увидишь всего до конца, а затем я объясню тебе суть этих чудес». И, взяв маленькие весы, с которых началось взвешивание, он на одну чашу положил камень и сверху немного присыпал его прахом земным, а на другую чашу положил один золотой, который тут же опустился ниже камня, моментально подняв его вверх. Убрав золотой, он положил на чашу легкое перышко. И оно тоже оказалось тяжелее камня.

Александр, чуть не лишившись чувств, сказал: «Я признаюсь, что никогда ничего подобного не мог даже вообразить». А иудей ответил: «Теперь я поясню суть этого явления». Александр же на это ответил: «Прошу тебя, поведай мне обо всем, ибо я очень хочу узнать, что же это за город я видел и кто его обитатели».

Оглянувшись вокруг и посмотрев в лицо царю, иудей начал такую речь: «О добрый царь, то, что ты видел, городом не следует называть, да и не город это, а целая стена, непроницаемая для всего плотского, и эту стену Создатель всего сущего поставил как конечный предел, которого можно достигнуть, и там пребывают души всех праведников, освободившиеся от плоти, в ожидании воскресения в телесном облике. Они вкушают там успокоение, дарованное им Богом, но не навечно, ибо после Страшного суда, обретя плоть, они будут царствовать вместе с Создателем во веки веков. Эти души, пекущиеся о человеческом спасении, послали тебе этот камень как напоминание о твоем счастье, чтобы укрепить тебя и сдержать порывы твоего неуемного и греховного честолюбия. Воистину, ведь жадность и любопытство пожирают ум, ты уже ничему не веришь, терзаешься подозрениями и сомнением. И человек разумный вовсе лишается покоя, становится рабом любопытства и ночными бдениями пытается продлить дневное время. Если бы ты остался в своей стране и насладился бы в полной мере благами царства, завещанного тебе отцом, то жил бы в мире и был бы избавлен от всех забот и сокровищницы твои всегда были бы полны. Ныне же ты и посреди сокровищ своих страдаешь от нужды, ни в чем не испытываешь удовлетворения, но с превеликими опасностями, рискуя жизнью твоих подданных, ты склоняешь вниз свою чашу весов неутолимой жаждою чужого. Это и есть наставление, заключенное в этом чуде, и подтверждается природой этого камня. И формой своей, и цветом этот камень напоминает человеческий глаз, который до тех пор, пока поглощает жизненный свет, содрогается от вожделения, вечно алчет золота, и ничто на свете не может обуздать его жажду. Чем больше ему удастся преуспеть в приумножении, тем с еще большим умением он радеет о нагромождении вещей. Ты сам видел это, когда мы в первый раз положили камень на весы. После же того как лишенный жизни погружается в утробу матери-земли, он не нуждается ни в чем, ничем не наслаждается, ни к чему не стремится, ничего не видит и не чувствует. А поэтому он легче перышка и так мал, что любая пригодная хоть к чему-нибудь вещь перевесит этот камень, если он присыпан земным прахом. Тебя, добрый царь, тебя, говорю, полководца вселенской мудрости, тебя, покорителя царей, тебя, властителя царств, тебя, повелителямира, — это тебя олицетворяет камень тебя предупреждает, тебя подбадривает и пытается обуздать твои презренные устремления. Вот что, да пребудет во здравии твоя милость, господин мой царь, я хотел тебе сказать, и если же я был дерзок в своей речи и оскорбил царственное достоинство, то я твой подданный и в твоей власти, поэтому прости мне мое неразумие».

Александр тут же и без промедления расцеловал старика и, одарив его царскими подарками, отпустил домой, молясь о его процветании и здравии. Сам же он, обуздав свою жадность и свои устремления, открыл объятия милосердию и добродетели и, как это пристало воистину царю, проявил невиданную щедрость как по отношению к своим солдатам, так и ко всем остальным.

Отправившись в путь, он задержался в странах, находившихся в его власти, и занимался установлением различных и необходимых законов, однако прошло еще полгода, и он прибыл в Вавилон. Там он почувствовал себя так, словно возвратился на родину усталый после многочисленных трудов, и принялся заботиться о мире и спокойствии, дав отпуск сотоварищам своих странствий, и каждого в соответствии с его заслугами одарил множеством золота к серебра.

Когда же горькая подозрительность осталась в прошлом, а расцвело благородное величие, он был отравлен смертельным напитком, который ему поднес один из его приближенных — тот, кого он меньше всего подозревал, ведь именно такой ответ о своей смерти он получил в Индии от деревьев солнца и луны. Когда яд стал действовать и он почувствовал приближение смерти, то призвал юношей, которые с детства воспитывались вместе с ним, и между ними разделил бразды правления в своем царстве, определив границы своих владений и поручив войску поддерживать мир и спокойствие. Стал внушать им всем, что надо заботиться о милосердии, справедливости к доброте, и призвал честно и открыто следовать во всем его собственному примеру, а затем, попрощавшись с каждым из них, завершил последний день своей жизни.

ВОТ ЗАКОНЧЕНА ИСТОРИИ О ВЕЛИЧЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ЦАРЯ АЛЕКСАНДРА.

АЛЕКСАНДР ДОСТИГАЕТ ВЫСОТ НЕБА И ГЛУБИН МОРЯ

Войско Александра Великого достигло после многотрудных странствий берега Красного моря, где они и расположились лагерем. Была там гора — весьма великая, и Александр, как на нее взошел, увидел, что небо находится от него совсем близко. И тогда в сердце своем он замыслил соорудить такое устройство, чтобы грифы могли вознести его к верхним сферам. И сразу, как с этой горы спустился, повелел, чтобы к нему пришли архитекторы, и приказал им изготовить удивительную колесницу и обвязать ее железными цепями так, чтобы он мог в безопасности находиться в ней. Затем приказал доставить грифов и наикрепчайшими железными цепями повелел привязать их к колеснице и на самом верху этой колесницы положить им пищу. И вот грифы стали поднимать его в небо. И достигли грифы такой высоты, что Александру круг земной показался подобием тока, на котором разложены плоды. Море же показалось наподобие дракона, извивающегося вокруг. И тут Божье провидение осенило грифов, и они, думая, что поднимаются выше, опустились на землю, на равнину в пятнадцати днях пути от войска, и благодаря железным оковам на Александре не было и царапины. Так, испытав превеликие трудности, он возвратился в лагерь.

После этого запало в его сердце достичь глубин морских, чтобы описать разновидности рыб. Тут же он приказал привести к себе стеклодувов и повелел им изготовить бочонок из чистого стекла, чтобы со всех сторон он был прозрачным. Так они и сделали. Затем он приказал обвязать оный железными цепями и вручить самым сильным воинам. Сам же, войдя внутрь закрыл за собой крышку, закупорил [ее] смолою и опустился в пучину моря. И взял с собою в бочонок пса, кота и петуха. Пса на случай, если те, кто держит цепи, отпустят их, — тогда, как только он убьет пса, море вынесет бочонок вместе со псом на берег, Кота — чтобы вдыхал и отдавал воздух Александру. Петуха — чтоб кричал и сообщал ему время^[27]. Там он увидел рыб различной формы и самых разных цветов, а также чудищ, обликом похожих на зверей наземных и по дну в пучинах морских, подобно земным зверям, разгуливающих, и они питались плодами деревьев, которые там росли. Эти самые чудища подобрались к нему и обратились в бегство. И еще он видел в пучине моря мужчин и женщин, скачущих на конях, которых поместил там Бог в напоминание о том, что произошло с фараоном. Видел он там и другие чудеса, о которых не хотел рассказывать, ибо люди сочли бы это вовсе не достойным доверия. Те же, кто держал цепи, решив, что он погиб, бросили их. Александр, увидев, что воины ушли, убил собаку, и волны вынесли бочонок на берег. Выбравшись из моря, он возвратился в лагерь и приказал обезглавить всех тех, кто бросил цепи.

АЛЕКСАНДР И ГОРОДА СИРИИ

Затем Александр со своим войском отправился в Сирию. Сирийцы, храбро сопротивляясь, вступили с ним в сражение и убили некоторых из его воинов. После этого он завоевал Дамаск. Потом, взяв Сидон, разбил лагерь возле города Тира, где провел долгое время и претерпел множество невзгод. Этот город, окруженный со всех сторон морем, был возведен в неприступном месте и защищен мощными укреплениями, так что никому не удавалось взять его штурмом. Тогда Александр возвел дамбу, которая закрыла город со стороны моря, так что ни целый флот, ни корабль под парусом не могли достигнуть городского порта. Александр начал размышлять о том, как напасть на город. Войску стало не хватать припасов. Александр тут же отправил послание к первосвященнику иудеев по имени Иаддуй с просьбой собрать припасы для войска, а дань, которую тот платил Дарию, безо всякого промедления передать ему [то есть Александру], посоветовав предпочесть дружбу с македонцами дружбе с персами. Иудейский первосвященник ответил, что поклялся платить дань Дарию и никогда не поднимать против него оружия и при жизни Дария этой клятве он изменить не может.

Услышав об этом, Александр разгневался на первосвященника иудейского и сказал: «Я обрушу на иудеев такую месть, что они узнают, чьих приказаний надо слушаться!» Однако, не желая оставлять Тир, он повелел Мелеагру с пятьюстами воинами отправиться в долину Иосафата, где вокруг города Гадары паслись стада. Сарисон был их проводником, ибо прекрасно знал местность. Когда они вошли в долину и захватили неисчислимую добычу, путь им преградил Феозолий, предводитель пастухов, и убил множество воинов. Мелеагр, будучи невероятно силен, набросился с оружием на пастухов и победил их всех, а их предводителя сделал евнухом. Когда об этом стало известно Битурию, тот вышел из города Гадары с тридцатью тысячами всадников и приготовился сражаться. Воинов было так много, что от конского топота сотрясалась сама земля, увидев это, македонцы преисполнились великой тревоги. Мелеагр решил послать за помощью к Александру, однако никто из воинов не захотел отправиться с этим поручением. Во время сражения Сарисон был убит Битурием. Македонцам же, теснимым огромным множеством врагов, грозило полное поражение, и тогда Аридей отправился к Александру и сообщил ему о приключившейся напасти. Александр оставил Тир и прибыл в долину Иосафата, окружив Битурия и все его войско. Возвратившись к городу, он обнаружил, что дамба, построенная им на море, разрушена до основания, ибо Валаам вместе со всеми обитателями Тира после ухода Александра вышел из города и захватил ее. Увидев это, Александр, а заодно с ним и все македонцы преисполнились столь великой тревогой, что уже и вовсе лишились надежды на покорение Тира. Следующей ночью Александру приснился сон о том, будто он держал в руке ягоду и, стоило ему бросить ее на землю и растоптать ногой, из нее полился обильный сок. Проснувшись, Александр велел привести к себе гадателя, рассказал ему о том, что видел, а гадатель ему: «Царь Александр, ты одержишь верх над Тиром, и не смей больше колебаться. Ягода, которая была у тебя в руках и которую, бросив на землю, ты растоптал, и есть сам город, который ты завоюешь и сотрешь с лица земли». Услышав это, Александр тут же придумал, как можно захватить город. Он построил на море плавающую по воде башню, которая была закреплена сотней якорей. Башня эта возвышалась над стенами и крепостными башнями Тира. Александр один взошел на эту башню и приказал воинам быть наготове и поддерживать его оружием. Как только станет видно, что он проник в город, все одновременно должны начать штурм. Обрубив якорные канаты, он поплыл к городу с тыла. Александр спрыгнул на башню, где стоял Валаам, убил его и сбросил в пропасть. Увидев это, македонцы и греки тут же принялись взбираться на стены — кто с помощью лестниц, кто подтягиваясь на руках. Жителей Тира после гибели их предводителя Валаама сковал ужас, и они не оказали грекам никакого сопротивления. Так город был взят и разрушен до самого основания. Еще два сирийских города он разорил, и жители их натерпелись такого страха, что вспоминают об этом и по сей день. Затем Александр повел свое войско к Газе и, взяв Газу, устремился к Иерусалиму.

АЛЕКСАНДР ДОСТИГАЕТ ИЕРУСАЛИМА

Иосиф сообщает об Александре: «Когда Александр, преследуя персов, подошел к берегам Памфилийского моря, то само море расступилось перед ним, и он перешел его, не замочив ног, подобно тому как прежде сыны Израиля перешли Красное море». Это чудо произошло или потому, что Александр почитал Бога, или потому, что его рукой Бог собирался покарать гордыню персов.

Готфрид Витербоский. Пантеон.

Как сообщает Епифаний, Александр Македонский, посетив гробницу пророка [Иеремии] и познав тайну этого места, перенес тело его в Александрию и похоронил с почетом, с тех пор на этой земле не водятся ни крокодилы ми аспиды. Сначала Александр привез туда неких змей (называемых в честь Аргоса Пелопоннесского аргонами), которые вступили с аспидами в единоборство и прогнали их, но не смогли истребить полностью.

Петр Коместор. Ученая история. Книга Товия. Гл. III.

Излагая историю походов Александра, Петр Коместор (или Петр Едок, свое прозвище ом получил за аппетит к знаниям), равно как и составитель «Истории сражений Александра Великого», опирается в основном на латинский перевод «Иудейских древностей» Иосифа Флавия (кн XI, гл. 8). Однако версия Петра Коместора содержит ряд дополнений, не встречающихся ни в одном более раннем источнике, но впоследствии приобретающих значительную популярность. Появляется рассказ о том, как перед Александром расступилось Памфилийское море. Ошибочно интерпретировав предсказание дерева солнца, Петр Коместор превратил сестру Александра — в его убийцу. И главное — возложил на македонского царя ответственность за заключение десяти колеи Израиля. Определенная логика в сделанном Петром Коместором выводе была. Во-первых, Иосиф завершает повествование о временах Александра сетованием на то, что все, кого в Иерусалиме обвиняли в несоблюдении субботы или в употреблении «скверного и нечистого»^[28], бежали в Гаризнм. Собственно говоря, именно питание скверной и явилось главной причиной того, что Александр оградил мир от «нечистых народов», которые изыдут во времена Апокалипсиса. Плененные колена географически оказались, с точки зрения Петра Коместора, как раз там, где должны были проживать «нечистые народы». Географическое соседство предопределило возможность отождествления — так запертые среди Каспийских гор народы превратились в сынов Израиля, оставивших веру своих предков.

ОБ АЛЕКСАНДРЕ

В это время Филипп, царь Македонский, был убит заговорщиком Павсанием, ведущим свой род от Ореста. Ему наследовал его приемный сын Александр, достигший двадцатилетнего возраста. Пишут, что отец его был Нектанеб. Желая овладеть Сирией, он пересек Геллеспонт. Против него собрались герцоги Дария, которые находились за рекою, и на реке Граник [Александр] победил оных. Миновав Лидию и Иконию, он пришел к месту под названием Памфилия. И тогда Дарий, сын Арсама^[29], собрал войско и перешел Евфрат и горы Киликийского Тавра, надеясь разбить македонцев в Киликии. И возликовал Санваллат, полагая, что после победы он предстанет перед Дарием и попросит позволения восстановить храм, как было обещано его отцом. Но вышло совсем не так, как он надеялся. Дарий потерпел поражение от македонцев, его мать, жена и дети попали в плен, а сам он вместе с немногими бежал в Персию.

Александр же вознамерился покорить весь Восток, вступив в Сирию, он взял Дамаск и захватил Сидон, осадил Тир. Тогда Санваллат, отобрав восемь тысяч из числа своих воинов, отправился Александру на помощь, сказав, что он охотнее будет повиноваться ему, чем Дарию, и передаст ему те земли, которые находятся под его властью. Он милостиво был принят Александром. Кроме того, Санваллат сказал, что является тестем Манассия, брата первосвященника народа иудейского, а с ним заодно многие знатные люди из этого народа, которые хотят попросить его позволения возвести в установленном месте храм, что показалось Александру разумным, ибо разделенный надвое народ иудейский бунтовать не будет. С соизволения Александра Санваллат со всею тщательностью возвел храм и алтарь, который стоял до тех пор, покуда не был разрушен римлянами. И поставил в нем понтификом Манассию.

Дополнение. И это было третьим возведением храма: [сначала] Соломоном в Иерусалиме, затем в Египте и теперь Санваллатом.

Во время осады Тира Александр отправил послание первосвященнику в Иерусалим, чтобы тот оказал ему помощь, снарядил наемное войско и выплатил дань, которую прежде платил Дарию. И ответил Иаддуй, что он дал Дарию клятву и, покуда тот жив, не может нарушить обещания. Тогда Александр пригрозил народу иудейскому, чтобы им стало понятно, кому следует хранить клятвы. Построив дамбы, он превратил город Тир в часть континента, ибо тот прежде был островом, и соединил его с землею. Разорив город, он осадил Газу. В это время умер Санваллат.

Александр же, взяв Газу, поспешил в Иерусалим. Испугавшиеся иудеи возопили к Господу и заклали жертвы, а Иаддуй молился за народ. Когда, после совершения жертвоприношения, он погрузился в сон, Бог повелел ему укрепить дух свой, украсить город покрывалами и гирляндами и, облачившись в первосвященнические одежды, вместе с остальными священниками выйти навстречу Александру^[30]. Встав ото сна, он поведал всем о своем видении. Узнав о том, что Александр находится неподалеку, он отправился вместе со священниками и жителями Святого города в место под названием Сихем, что по-латыни означает «горная вершина», с которого можно было видеть Иерусалим и храм Господень. И произошло все вопреки ожиданиям тех, кто сопровождал царя. Ибо Александр изумился, увидев первосвященнические знаки на плаще понтифика и золотую пластину поверх кидара, на которой было написано имя Бога, сошел с коня, сам приблизился к Иаддую и поклонился имени Бога, оказав почтение первосвященнику^[31]. Полководцы встали как вкопанные, предполагая, что царь шутит. Один только Парменион спросил у Александра, почему тот поклонился священнику народа иудейского. Он ответил: «Не ему выказал почтение, но Богу, которому он служит, ибо, когда я еще находился в Македонии, в городе Ликия, во сне мне явился Бог в подобном обличье и повелел не отступать от решения покорить всю Азию. Он вел войско мое и даровал победу над персами. Ныне впервые увидел я в лице священника Его образ, и в то, что Он обещал мне в будущем, я верю, посему для меня честь поклониться Богу и человеку».

Александр вступил в город и под руководством священников принес Богу жертвы в храме, и показали ему [книгу] Даниила, в которой было сказано о том, что Греческое царство сокрушит Персидское, и, поразмыслив об этом, Александр возрадовался. На следующее утро он, собрав народ, повелел просить чего хотят^[32]. И по их просьбе он позволил всем иудеям, которые следуют вере предков, каждый седьмой год не платить дань, ибо каждый седьмой год они не обрабатывают землю и земля пребывает в субботнем покое^[33].

Оттуда он отправился в другие города. Самаритяне, видя его щедрость по отношению к иудеям, назвались соплеменниками иудеев, ведущими род от Ефрема и Манассии. И пожелали, чтобы он почтил их храм в Гаризиме, что он обещал на обратном пути сделать. Когда же они испросили у него облегчение седьмого года, он спросил их, кто они. Они назвались евреями. Когда же он поинтересовался, являются ли они иудеями, они отрицали свою к иудеям принадлежность. И он ответил, что только иудеям даровал это.

Мы обойдем молчанием то, как Александр победил Дария и Пора и как он беседовал с деревьями солнца и луны, и прочее, достойное удивления, о чем Александр рассказывает в письме своему наставнику Аристотелю, и поведаем о тех его деяниях, которые связаны с Божьим народом.

Дополнение. Деревья солнца и луны. Когда солнце встает и его сеет касается вершин деревьев, деревья сотрясаются до самых корней и тогда дают ответ тем, кто их спрашивает. Александр получил ответ о своей жене и матери и о том, что он умрет, если вступит в Вавилон. Из-за его сестры это так и вышло. Жрецы, которые там находятся, питаясь плодами деревьев солнца и луны, живут по четыреста лет.

Петр Коместор. Ученая история. Книга Эсфирь. Гл. IV.

АЛЕКСАНДР И ПЛЕМЕНА ГОГА И МАГОГА

О ЗАКЛЮЧЕНИИ ДЕСЯТИ КОЛЕН И СМЕРТИ АЛЕКСАНДРА

Итак, когда Александр достиг Каспийских гор, послали к нему просителей потомки десяти плененных колен^[34]. Ибо они не могли сбросить с себя ярмо рабства, а за их свободу была установлена плата. Когда же он узнал, что они открыто отступились от Бога Израиля, поклоняясь золотому тельцу, и что через пророка Божьего им было предсказано вечное заключение, тогда он приказал заточить их. И едва начали мастера закладывать смоляными глыбами узкие проходы, он узрел, что подобное дело людям не по силам, и обратился с молитвою к Богу Израиля, чтобы тот помог завершить начатое. И сошлись с двух сторон отвесные скалы, и образовалось место, не имеющее ни входов, ни выходов. И стало ясно: противится Бог их освобождению. Освобождены же они будут незадолго до конца света и произведут великое избиение людей. Как было сказано Иосифом: «Что же Бог совершит для праведников, если сделал подобное для неверных?»

Когда Александр возвратился в Вавилон, то, испив яд, потерял дар речи и последнюю свою волю изложил в письме. Он не желал оставлять кому-либо царство, дабы тот не оказался в глазах потомков равным ему в могуществе, и сделал наследниками двенадцать своих спутников, которые сопровождали сто с самой юности. Однако установленное им не подержалось долго. Оттеснив прочих, царствовали только четверо из них, как это явствует из Книги Даниила. Умер Александр в возрасте тридцати двух лет, правил двенадцать лет. И, как утверждают некоторые, двенадцать Александрий он возвел по числу лет, которые правил. Он же в Амоне основал Парафоний, или памятник своим деяниям, то есть триумфальную арку.

Петр Коместор Ученая история. Книга Эсфирь. Гл. V.

Теперь послушай историю о том, как сошлись вместе эти четыре народа, а именно эфиопы, македонцы, римляне и греки, — эти четыре ветра, приводящие в волнение Великое море. Филипп Македонский, отец Александра, взял себе в жены Хусеф, дочь царя Пора Эфиопского, от которой родился Александр, ставший единоличным правителем греков. Он основал Александрию Великую и правил в ней девятнадцать лет. Спустившись в Эоам, он убил Дария Мидянина и обложил данью землю, дошел до самого моря, что называется Царством Солнца, где обитали племена нечистые и страшные обликом. Они были потомками сынов Иафета. Увидев их нечестивость, он пришел в ужас, ибо они питались всем скверным, то есть собаками, мышами, змеями, мертвечиной, выкидышами, еще не оформившимися зародышами и зародышами с членами и липом, как человеческими, так и скотины и всякого нечистого зверья. Мертвецов они не хоронили, а съедали. Созерцая все это, Александр испугался, что распространится от них скверна и что племена эти совершат исход на Святую землю и запятнают ее греховными следами своих наинечестивейших желаний. Поэтому он обратился с мольбой к Богу, и повелел собрать вместе их жен и детей и все их имущество, и вывел эти племена из земель восточных, и постоянно гнал их, словно скот, пока они не достигли крайних пределов севера, откуда ни на восток, ни на запад нет ни входа, ни выхода, так что никто не может ни добраться до них, ни проникнуть к ним. В этом деле Александру постоянно помогал Бог, услышавший его молитвы. И повелел Господь двум горам, носившим название Груди Севера, сойтись друг с другом на расстояние двенадцати локтей. Построил он медные врата и запечатал их синклитом, так что если кто пожелает распечатать их железом — не сможет, или сжечь огнем — не преуспеет, ибо огонь тут же потухнет. Такова природа синклита, ибо его невозможно ни разрубить железом, ни уничтожить огнем. Эти гадкие, уродливые, нечистые народы владеют всеми ухищрениями демонов, смертоносными чарами, им свойственно все зло, что порождается ворожбою. Но их нечестивое и нечеловеческое, более того, определенно богопротивное колдовство оказалось бессильно, и им не удалось открыть ворота и бежать оттуда. В грядущие же времена, согласно словам пророка Иезекииля, «...будет тот день, когда придет Гог и Магог в землю Израиля» (Иез. 38, 18). Что же за народы и цари были заключены Александром в северных пределах? Гог, и магог, и аног, и агег, и ахеназ, и дефар, и потинеи, и ливии, и евнии, и фарисеи, и деклемы, и сарматы, и феблеи, и самартиане, и хахонии, и амазарфы, и агримарды, и ануфаги, называемые кинокефалами, и фарбеи, и аланы, и фисолники, и аркнеи, и асалтурии. Эти двадцать два царя находятся за нерушимыми вратами, которые возвел Александр.

После смерти Александра, первого царя Греческого, правили четверо его детей, ибо он никогда не вступал в брак. Хусеф же, его мать, возвратилась к себе на родину, в Эфиопию. Тогда Бизас, основавший Византию, послал за его матерью к Пору, царю Эфиопии, Германика, предводителя своего войска, и заключил с ним мир, написав, что хочет взять себе в жены Хусеф, мать Александра, и править вместе с нею. Пор, прочитав письмо, доставленное Германиком, увидел, что тот принес богатые дары, принял оные и весьма обрадовался. Собравшись в путь, он взял с собой все дары Эфиопии, Хусеф, свою дочь, и отправился в Византию в сопровождении тридцати тысяч эфиопов, и был с превеликим ликованием встречен Бизасом возле ворот по другую сторону моря, в Халкедоне. Тот поднес роскошные дары тем, кто был с ним. И прибыл Пор в Византию, и привез приданое, как и приличествует царскому величию, и женился царь Бизас на Хусеф, дочери Пора, царя Эфиопии, от которой у него родилась дочь, названная в честь города Византией, ее взял в жены Ромул, или Армалей, царь Рима. Она была несказанно красива, и он сильно любил ее. Он был человеком прямым и великодушным, а поэтому на свадьбу подарил ей Рим. Узнав об этом, знатные люди вознегодовали. Византия же родила ему трех сыновей, первенца назвали, как и отца, Армалеем, второго Урбаном, а третьего Клавдием. Они правили вместе: Армалей на престоле отца своего, в Риме, Урбан в Византии, городе матери своей, а Клавдий — в Александрии. Вот как эфиопское семя Хусеф, дочери Пора, стало во главе Македонии, Греции и Эфиопии.

Откровение Мефодия Патарского. Латинская версия 700 г.

ПОСЛАНИЕ АЛЬ-КИНДИ

В мире будут сидеть люди на земле, с радостью и веселием пить и есть, ликуя и смеясь заключать браки, выдавать замуж дочерей и строить дома, и в их сердце не будет ни страха, ни тревоги. И тут отворятся врата севера, и изыдут племена, которые Александр заключил внутри, и содрогнется земля от их вида, и отступят люди, и побегут в страхе, и попрячутся в горах, пещерах и гробницах, и будут умирать от ужаса, и многие погибнут от страха, и некому будет хоронить трупы. Племена же, что изыдут с севера, будут есть человечину и пить кровь звериную, словно воду, а еще пожрут змей нечистых, и скорпионов, и всех скверных и мерзостных зверей и гадов, которые прячутся под землей, скотину, и мертвечину, и выкидыши из женской утробы. Они будут умерщвлять младенцев и скармливать оных матерям, и они обесчестят землю и осквернят ее, и не будет никого, кто смог бы противостоять им. По прошествии недели, когда они приблизятся к городу Иоппе, Господь Бог пошлет на них одного из предводителей Своего Воинства и уничтожит их в мгновение ока.

Откровение Мефодия Патарского. Латинская версия 700 г.

Аль-Кинди, философ и священник аль-кальфа Багдада, приветствует именем Всемогущего мудрого мужа, светлейшего моего друга Теодора, философа непобедимого цезаря.

Желая узнать о различии людей и наречий, я лично отправился к этим жесточайшим племенам под видом купца и обнаружил там множество покоренных этими народами латинян, которые показали мне многочисленные варварские и латинские книги о грядущих чудесах. Из них я выписал то, что читал и видел и что уже стало явным, вот это в письме я и излагаю мудрейшему мужу.

Македонский царь Александр одержал в восточных странах победу над племенами — обликом страшными, пищей своей отвратными, деяниями ужасающими, и покорил он их себе не столько человеческой силой, сколь божественной. Сражаясь с ними, Александр увидел множество народов, собравшихся на битву. Выступавшие впереди войска боевые собаки, обессилевшие, как и воины Александра, отягощенные оружием, не могли сражаться с врагами. Александр дал им свиней, чтобы они могли сражаться с людьми Среди прочего он увидел неисчислимое множество тех, которые были облачены в доспехи из дубленой кожи, искусных во владении луком и стрелами, сидящих на одногорбых и двугорбых верблюдах, сопровождаемых множеством слонов. И были там люди, у которых собачьи головы; и одноглазые, у которых всего лишь один большой глаз на лбу; и еще одноногие, стоящие на одной ноге, а когда они падают навзничь, то укрываются тенью своей ноги, используя ее вместо навеса; а еще такие, у которых голова меж лопаток и рот на груди, а глаза у них на затылках, и называются они тартарами, но со вдавленной головой ходят те, кто не устремляется сражаться. И они ведут с собой зверя мантикору, у которой лицо человека, тело и лапы львиные, хвост скорпиона, зубы стоят тремя плотными рядами, и она питается человеческим и звериным мясом. Эти самые люди не то что травы и деревья, сами камни приводят в ужас.

Увидев это, Александр понял, что ему не следует посылать людей сражаться, а поэтому он пошел на хитрость: направил на войско врагов с помощью тысячи железных обсидиановых зеркал отражение солнечных лучей, а каждое синклитное зеркало, сделанное из индийского железа, было хорошо начищено и отбрасывало на сто локтей вперед огненные лучи, так что выжигало все на пространстве десяти миль. Вот каким образом с помощью хитрости с отражением в зеркалах он сжег лагерь и людей, животных и одежды и, разбив врагов, одержал победу.

Осталось только двадцать два царя, у каждого из которых было восемьсот вождей, а у каждого из вождей сто тысяч воинов. Когда победитель Александр увидел их, всем недовольных противников добрых нравов, он отказался иметь дело с ними, и повелел собрать их в долине Каспия, и, обратившись к небу, смиренно просил Творца, чтобы столь отвратительные племена были заключены среди гор Каспия, Кавказа и Северных отрогов. Всемогущий Бог услышал его молитвы и соединил горы, оставив проход шириной в пятнадцать двойных шагов. Этот проход Александр искусно обустроил медными вратами, синклитом и камнями, так чтобы они не могли выйти и никто к ним проникнуть не мог. И эти врата были запечатаны до такой степени, что ни железом разрубить, ни огнем расплавить, ни с помощью какой-либо хитрости их было невозможно открыть. Вот как были заперты двадцать два их царя, у каждого из которых было по восемьсот вождей, а у каждого вождя — по сто тысяч воинов. И среди них — два главных царя: Гог, который сражается мечом, и Магог, который предсказывает, проклинает и благословляет.

И первый из этих двадцати двух царей прозывается Аногиг, его племя — это худые люди ростом двенадцать локтей, которые сражаются с грифами.

Второй, Агем, — царь агротов и браматов, которые, отдав дань Богу в этой жизни, бросаются в огонь из любви к жизни последующей.

Третий, Каненацтен, — царь кинокефалов, носящих на человеческом теле собачью голову.

Четвертый, Депар, — царь тервеллов, которые своих родителей, изнуренных старостью, рубят на куски и съедают, а тот, кто отказывается это делать, считается у них нечестивцем.

Пятый, Аподинеир, — царь адривов, которые питаются сырой рыбой и пьют соленую морскую воду.

Шестой, Ливий, — царь планиев, у которых по восемь пальцев на всех руках и ногах.

Седьмой, Лимий, — царь аримаспов, у них единственный глаз на лбу.

Восьмой, Паризей, — царь одноногих, которые опираются на одну ногу, а когда падают, то укрываются тенью своей ноги и используют ее вместо навеса.

Девятый, Деклетий, — царь безголовых, у которых нет шеи, они волосаты, и у них нос, глаза и рот на груди.

Десятый, Зармен, — царь бривов и сатиров, у которых головы рогатые, как у козлов, грудь у них человеческая, а тело, бедра и ноги — козлиные.

Одиннадцатый, Теблей, — царь кентавров, у которых голова и грудь человеческие, а тело лошадиное.

Двенадцатый, Кармакий, — царь бильбиев, которые питаются сырым мясом.

Тринадцатый, Калкон, — царь кинохов, у которых есть зверь центрокота с телом осла, грудью и голенями льва.

Четырнадцатый, Амардей, — царь дандалов, у которых есть зверь крима с ногами слона и челюстью кабана, у него два рога: пока одним он сражается, другой отводит в сторону.

Пятнадцатый, Гримардий, — царь элтиев и аниров, у них голова человеческая, тела слонов и львов.

Шестнадцатый. Анафагий, — царь черных мардантов, у них живет зверь мантикора. У нее лицо человеческое, три ряда зубов, тело и бедра льва, хвост скорпиона, кроваво-красные глаза, голос у нее шипящий, заманивает сладким голосом, питается мясом людей и зверей, передвигается очень быстро.

Семнадцатый, Анафагий, — царь альфаразов, у которых конские головы, они забавляются с луками и стрелами.

Восемнадцатый, Аланей, — царь мильвов, у них головы коршунов, ноги грифов, они такие здоровые, что их ставят во главе прочих воинов.

Девятнадцатый, Тарабар, — царь мужей почтенных нравов, безмерно привязанных, ни о чем не заботящихся и поступающих так из любви к ближнему.

Двадцатый, Филоникий, — царь глоциев, у которых лицо человеческое, а тело бычье, у них живет зверь единорог, у него тело лошади, ноги слона, голова оленя, а посреди лба единственный рог, острый и блестящий.

Двадцать первый, Аритен, — царь леллов, у которых зверь кларос, ревущий подобно быку, своим рогом он пробивает железо, и его можно поймать только с помощью ямы-ловушки, а он вовсе не приручается.

Двадцать второй, Салтарий, — царь сирен, которые своим пением усыпляют людей, и, когда передвигаются, кажется, движениями своих рук и ног они безмолвно поют и танцуют.

Цари и знать происходят из колена Исмаила, называемые тартары Гога и Магога. Иоанн в Апокалипсисе говорит, что из-за грехов человеческих изыдут Гог и Магог и захватят землю. Так и в другом писании: придут исмаилиты и захватят святилище Бога. Посему когда они оказались запертыми вместе со своими зверями, то лисицы туда не попали, и пот одна негодная лисица принялась рыть под гору и пробралась к ним. Посмотрев на нее как на чудо, они последовали за нею, и достигли врат, и, увидев выход, Божьей силой скрепленный вратами, попрали синклит и камни, и вышли наружу с оружием, которое они, жестокие, заготовили, пока обитали внутри.

Увидел Бог, что все измеряется ценою, и каждый заботится о том, что его, а не о том, что Божье, и что приумножение грехов достигло веба, и положил очистить землю и воздух. Ведь мудрец не снимается делами добрыми, старец не размышляет о вере, молодой не слушается старших, богатый не щедр на милостыню и гостеприимство, женщина лишилась целомудрия, верующий лишился смирения и в речах неуступчив. Бедный лишен раболепия, заносчив и высокомерен, царь потерял любовь к Богу, стал скуп и жаден, епископ не заботится об уставе, несведущ в учении, судья недоброжелателен и враждебен, горожане стали неучами-ростовщиками, поселяне позабыли и про закон, и про веру. Вот почему, светлейший друг мой, этот жестокий народ уже начал распространяться по земле, разделившись на три войска.

АЛЕКСАНДР И ВАСИЛИСК

Правил Александр, завоевавший власть над всем миром, как-то раз собрал большое войско и окружил некий город, и в этом месте он потерял множество воинов, на которых не было ни единой раны. Весьма удивившись этому, он созвал философов и спросил их: «О наставники, как же может случиться так, что без единой раны воины мои умирают на месте?» Они сказали: «Это неудивительно, на стене города сидит василиск, чей взгляд поражает воинов и убивает». И сказал Александр: «А какое есть средство против василиска?» Они ответили: «Пусть между войском и стеной, на которой сидит василиск, поставят повыше зеркало, и когда он в зеркало посмотрится и отражение его взгляда вернется к нему, то он погибнет». Так оно и случилось.

Римские деяния. Гл. 139.

Впервые василиск, наряду с другими смертоносными животными, был описан римским энциклопедистом Плинием Старшим:

«У гесперийских эфиопов бьет источник Нигер, который, как многие полагают, является истоком Нила <...> Поблизости от него обитает зверь катоблепас, у которого все члены тела небольшие, однако голова огромная и тяжелая, а поэтому всегда склоненная к земле, иначе роду человеческому грозило бы уничтожение, ибо все, на кого он посмотрит, тут же погибают. Подобной же силой обладает и змей василиск. Его родина — это провинция Киренаика, в длину он не более двенадцати дюймов^[35], на голове у него белая маковка наподобие диадемы. Свистом он обращает в бегство всех змей. Он передвигается, не извивая многократно свое тело, как остальные, но шествует поднимая кверху среднюю часть. Одним своим запахом он истребляет кустарники, выжигает травы, уничтожает камни, вот какова его зловредная сила. Говорят, что однажды его удалось проткнуть копьем с лошади, но прошедшая через это копье смертоносная сила уничтожила не только всадника, но и саму лошадь. Для подобного чудовища, которое цари страстно желали увидеть дохлым, смертельно семя ласки. В природе всему находится пара».

Плиний Старший. Естественная история. VIII, 77-79.

Плиний не ограничился исследованием загадочных свойств самого животного, но и отметил, что его кровь имеет особое значение для тех, кто занимается черной магией:

«Крови василиска, от коего и змеи бегут, ибо некоторых из них он убивает своим западом, и чей взгляд, как говорят, смертелен для человека, волхвы приписывают удивительные свойства: сжиженная, она напоминает цветом и консистенцией слизь, очищенная становится прозрачнее драконовой крови. Говорят, что она может исполнять просьбы, обращенные к правителям, и мольбы к богам, избавляет от недугов, наделяет амулеты магической и вредоносной силой. Ее называют еще кровью Сатурна».

Плиний Старший. Естественная история. XXIX, 66.

Эпитоматор «Естественной истории» и составитель книги «О вещах достопримечательных», (27.50) Солин (III в.) добавил к рассказу Плиния следующие сведения:

«Пергамцы для того приобрели останки василиска за большие деньги, чтобы в храме, расписанном Апеллесом, пауки не ткали свои сети и не залетали птицы». Поскольку сведения о василиске оказались доступны средневековым читателям, то вставал естественный вопрос о том, откуда же взялось столь редкое животное. Английский ученый Александр Некам (XII в.) в своем сочинении случайно обмолвился: «Всякий раз, как старый петух откладывает яйцо, которое вынашивает жаба, на свет появляется василиск» (О природе вещей. I, 75). Причем именно престарелый петух, а не курица. Этих скупых сведений было достаточно для алхимиков, которые на протяжении долгого времени разрабатывали способы, как вырастить василиска из петуха-гермафродита. Можно только догадываться о запахах, стоявших в лабораториях после безуспешного высиживания куриных яиц болотными жабами. Томас из Кантимпрэ в «Книге о природе вещей» рассказывает о василиске, объединяя сведения из разных источников:

«Василиск, как пишет Яков [де Витри], — это змей, который, говорят, является змеиным царем, поэтому он и зовется по-гречески василиском, что на латыни означает „царевич“. Василиск — беспримерное зло на этой земле, семи футов в длину, отмеченный на голове белыми пятнами, расположенными наподобие диадемы. Своим дыханием он сокрушает камни. Этого змея все другие змеи боятся и избегают, ибо погибают от одного его запаха. Людей же он убивает взглядом. Так, если он первым увидит человека, тот сразу же умирает, если же, как утверждает Яков, [архиепископ] Акки, человек первым, то погибает змей. Плиний, рассказывая о звере катоблепасе, отмечает, что оный взглядом убивает людей, и добавляет: „Подобным же свойством обладает и змей василиск“. О том, отчего это случается, сообщает в своей книге Экспериментатор. Так вот, он пишет, что лучи, исходящие из очей василиска, наводят порчу на зрение человека, когда поражено зрение, гибнут и другие ощущения, например связанные с мозгом и сердцем, вот поэтому человек и умирает. Василиски, как и скорпионы, преследуют мучимых жаждой, и когда приходят к водам, то заражают их водянкой и одержимостью. Василиск уничтожает не только людей и прочих живых тварей, но даже землю делает смертоносной и оскверняет повсюду, где только находит себе пристанище. Кроме того, он губит травы и деревья своим дыханием, уничтожает плоды, крушит камни, заражает воздух, так что ни одна птица не может там пролететь. Когда передвигается, то изгибает среднюю часть тела. Его свиста страшатся все змеи и, как заслышат, тут же устремляются в бегство. Укушенную им жертву не доедают звери, к ней не притрагиваются птицы. Только ласки могут одержать над ним верх, и люди бросают их в пещеры, в которых притаился василиск. Как пишет Плиний, убив его, ласки погибают сами, и так приходит конец природной вражде. Ибо на свете нет ничего, что не могло бы быть уничтожено естественным противником. Но даже мертвый василиск не теряет своей силы. Везде, где только будет развеян его прах, пауки не могут сплести свою паутину, а смертоносные твари жалить. А также это происходит в тех местах, где есть храмы, в которых хранятся части его тела. Говорят, что в Греции есть храм, посыпанный этим пеплом. Утверждают, что серебро, посыпанное пеплом василиска, приобретает цвет золота. Есть одна разновидность василисков, которые могут летать, однако не покидают пределов своего царства, ибо так установила Божественная Воля, чтобы они не обратились к опустошению мира. Есть и иной вид василиска, но о нем смотри в книге о пернатых, в главе о петухе: „Петух, одряхлевший к старости, сносит яйцо, из которого вылупляется василиск. Однако для этого необходимо совпадение многих вещей. В обильный и горячий навоз он помещает яйцо, и там оно согревается, словно родителями. Спустя много времени появляется птенец и взрастает сам по себе, подобно утенку. У этого животного хвост змеи, а тело петуха. Те, кто утверждает, что видел появление подобного существа на свет, рассказывают, будто у этого яйца вовсе не скорлупа, а шкура крепкая и настолько прочная, что ее невозможно проколоть. Бытует такое мнение, что яйцо, которое сносит петух, вынашивает змея или жаба. Но мы полагаем, что это сомнительно и весьма неопределенно, ведь в писаниях древних говорится только о том, что некий вид василиска вылупляется из яйца, которое сносит одряхлевший петух“».

История о том, как Александру удалось победить василиска, известна благодаря «Римским деяниям» и появившейся в XIII веке новой, дополненной редакции «Истории сражений Александра Великого». Скорее всего, полярность сборника новелл определила необходимость включения сюжета и в сам роман. А хитрость, с помощью которой удалось победить василиска, была позаимствована из рассказа о посещении Александром Македонским долины, где змеи стерегут алмазы.

«Оттуда они направились к некой горе, которая была такой высоты, что они достигли ее вершины только через восемь дней. Наверху набросилось на них огромное множество драконов, змей и львов, так что они подверглись великим опасностям. Однако они избавились от этих напастей и, спустившись с горы, оказались на равнине столь темной, что один с трудом мог разглядеть другого. Облака там проплывали так низко, что до них можно было дотронуться руками. На этой равнине росли неисчислимые деревья, листва и плоды которых были очень вкусны, и струились наипрозрачнейшие ручьи. На протяжении восьми дней они не видели солнца и на исходе восьмого дня добрались до подножия некой горы, где воины начали задыхаться в густом воздухе. Наверху воздух был менее плотным, и выглянуло солнце, так что стало светлее. Через одиннадцать дней они дошли до вершины, и увидели на другой стороне сияние чистого дня, и, спустившись с горы, оказались на огромной равнине, земля которой была необычайно красная. На этой равнине росли бесчисленные деревья, высотой не более локтя, плоды и листья их были сладкими, словно фиги. И еще они увидели там множество ручьев, чьи воды были подобны молоку, так что людям никакой иной пищи не требовалось. Блуждая по этой равнине в течение ста семидесяти дней, они подступили к высоким горам, вершины которых, казалось, достигают неба. Эти горы были обтесаны, словно стены, так что никто не мог на них подняться. Однако воины Александра обнаружили два прохода, рассекающие горы посередине. Один путь вел на север, другой в сторону восточного солнцестояния. Александр задумался, как эти горы были рассечены, и решил, что не руками человеческими, а волнами потопа. И тогда онвыбрал путь на восток и в течение восьми дней шел по этому узкому проходу. На восьмой день они повстречали ужасного василиска, птенца древних богов, который был столь ядовитым, что не только зловонием, но даже взглядом, насколько можно рассмотреть, заражал воздух. Одним взглядом он пронзал персов и македонцев так, что они падали замертво. Воины, узнав о подобной опасности, не решались идти дальше, говоря: „Сами боги преградили нам путь, и указывают, что дальше идти не следует“. Тогда Александр в одиночку стал взбираться на гору, чтобы издалека рассмотреть причину подобной напасти. Когда он оказался наверху, то увидел спящего посреди тропы василиска. Как учует он, что человек или какое животное к нему приближаются, открывает глаза, и на кого упадет его взгляд, тот погибает. Увидев это, Александр тут же спустился с горы и очертил границы, за пределы которых никому нельзя было выходить. А еще он приказал изготовить щит шести локтей в длину и четырех в ширину, а на поверхности щита приказал поместить большое зеркало и сделал себе деревянные ходули высотой в один локоть. Надев щит на руку и встав на ходули, он двинулся на василиска, выставив щит, да так, чтобы ни голова, ни бока, ни ноги из-за щита не были видны. А еще повелел воинам своим, чтобы никто установленные рубежи пересекать не смел. Когда он приблизился к василиску, тот открыл глаза и в гневе стал рассматривать зеркало, в котором узрел самого себя и потому погиб. Александр понял, что он мертв, подошел к нему и, позвав воинов своих, сказал: „Идите и посмотрите на вашего губителя“. Поспешив к нему, они увидели мертвого василиска, которого тут же по повелению Александра македонцы сожгли, восхваляя мудрость Александра. Оттуда вместе с войском он достиг пределов этого пути, ибо перед ним встали горы и скаты, вздымавшиеся подобно стенам. По тропе они возвратились назад на вышеупомянутую равнину, и он решил повернуть на север».

История сражений Александра Великого. XIII в.

Возможно, изложенная в «Истории сражений Александра Великого» версия победы над василиском испытала на себе влияние еще одной новеллы из «Римских деяний» (собственно говоря, поднявшись на башню и сгибая тонкий лист железа, Сократ пользуется параболическим зеркалом для того, чтобы увидеть в нем отражение драконов):

«В царствование Филиппа между двумя горами Армении проходила одна дорога, и долгое время люди пользовались ею часто, а затем случилось так, что из-за отравленного воздуха никто не мог отправиться этим путем, избежав гибели. Царь спросил мудрецов о причине подобной напасти, но никто из них не знал истинной причины этого. И тогда призванный Сократ сказал царю, чтобы возвели постройку такой же высоты, что и горы. А когда это было сделано, Сократ велел сделать зеркало из плоского булата, сверху отполированного и тонкого, чтобы в этом зеркале можно было увидеть отражение любого места в горах. Сделав это, Сократ поднялся наверх постройки и увидел двух драконов, одного со стороны гор, другого со стороны долины, которые разевали друг на друга пасти и испепеляли воздух. И пока он смотрел на это, некий юноша верхом на коне, не ведавший об опасности, отправился той дорогой, но тут же упал с коня и испустил дух. Сократ поспешил к царю и рассказал ему обо всем, что увидел. Позднее драконы были с помощью хитрости схвачены и умерщвлены, и так дорога снова стала безопасной для всех проезжающих».

Римские деяния. Гл. 145.

АЛЕКСАНДР И ЯДОВИТАЯ ДЕВИЦА

Во времена, когда правил весьма могущественный Александр, наставником которого был магистр Аристотель, обучавший его всевозможной мудрости, одна северная царица дочь свою с самого ее детства кормила ядом, и когда та достигла совершеннолетия, то стала столь прекрасной и грациозной, что многие были введены в заблуждение ее красотой. Царица послала дочь к Александру, чтобы та стала его наложницей. Увидев девушку, он сразу проникся к ней любовью и захотел возлечь с нею. Но тут Аристотель сказал ему: «Не делайте этого, если поступите так, то умрете, ибо на протяжении всей жизни ее кормили ядом. Я сейчас же вам это докажу. Вот злодей, которого следует по закону предать смерти. Он возляжет с нею, и вы увидите, правду ли я говорю». Так и было сделано. Она при всех поцеловала злодея, и он тут же упал и испустил дух. Александр, увидев это, принялся безмерно хвалить наставника, который спас его от смерти. А девушку отправил назад к матери.

Римские деяния. Гл. 11

История о царе Александре и ядовитой девушке появляется в сочинении «Тайная тайных», которое приписывалось Аристотелю. На самом деле это сочинение, представляюшее собой сборник наставлений в делах правления, было написано по-сирийски и затем переведено на многое языки, в том числе еврейский и латынь. В составе «Тайная тайных» присутствует только один сюжет, связанный с легендами об Александре, — это именно история ядовитой девины. Аристотель (или тот, кто составил от его имени «Тайная тайных») обращается к своему ученику, Александру, со словами:

«Вспомни поступок царицы Индийской, когда она в знак дружбы послала тебе множество прекрасных даров, среди которых была эта самая наипрелестнейшая девица, с детства пившая змеиный яд, так что природа ее обратилась в природу змеиную. Хорошо, что я тщательно рассмотрел ее и распознал в ней козни волшебства, ибо она коварно, ужасно, неприступно и бесстыдно старалась не смотреть людям в лицо, а все потому, что одним только взглядом лишала человека жизни. Однако я смог это проверить на деле, и, если бы я доподлинно не продемонстрировал тебе это, смерть твоя наступила бы от желания совокупиться с нею».

Примечательно, что в этом рассказе, как и в версии, изложенной в «Римских деяниях», девица наделяется чертами внешней привлекательности, а заодно и бесстыдства. Ее убивающий наповал взгляд несет в себе не только яд, но соблазн, которого, само собой, читателям следовало остерегаться. Эта героиня была весьма популярна в средневековой литературе, потому что на ее примере можно было изучать свойства змеиного яда и его действие на людей. Трудом «Тайная тайных» интересовался изобретатель очков, философ и натуралист, английский францисканец Роджер Бэкон, отметивший, что девица убивала «одним взглядом или укусом». Альберт Великий, ученый-энциклопедист, живший во второй половине XIII века, так пересказывал этот сюжет в своем исследовании «О животных»: «Среди прочих чудес известно, например, и такое, о котором упоминает Аристотель в книге о том, как следует властвовать правителям, написанную им для Александра, а именно что к Александру была послана девица, от укуса которой люди умирали, словно от укуса змеи, ибо ее слюна была ядовита».

История отравленного подарка, присланного Александру Македонскому индийской царицей (именно индийской — представление о том, что коварная царица была северной скорее всего, ошибка средневековых латинских переписчиков), стала известна в средневековой Европе и из переводов сочинений арабских медиков. Так в «Каноне медицины» Авиценны переводчик Герард Кремонский (XII в.) обнаружил следующий рассказ: «Была выращена девица с ядом, чтобы с помощью ее убивать царей, которые с нею встречаются, и, когда ее строение подверглось самому пристальному изучению, оказалось, что слюна ее убивает животное и что слюна куриная с ней не сравнится». Авиценна, скорее всего, опирался на сведения другого арабского медика аль-Рази (ок. 864-925), чьи медицинские сочинения были также известны европейцам, и говорилось в них так: «Эфиопы, если хотят убить кого-нибудь из царей, кормят девицу ядом. И когда оная дотрагивается до трав, они засыхают, и ее слюна убивает кур и других животных, и даже мошки ее опасаются».

Со временем на ядовитую девицу стали переносить свойства василиска, и, по мнению многих авторов, она убивала не то что укусом или поцелуем, а одним взглядом. Живший в XIII веке врач из Монпелье Бернард Гордон записал в своей книге «Лилия медицины», что василиск опасается смотреться в зеркало или щит, ибо тем самым может убить самого себя, «то же самое можно сказать и о менструирующей женщине». Скорее всего, созвучные слова menstruosa и venosa, последнее означает «ядовитая», сыграли с врачом коварную шутку. Однако общность ядовитой девицы и не менее опасного василиска была установлена в медицинской литературе.

АЛЕКСАНДР И НЕОБЫКНОВЕННЫЕ КАМНИ

О пирофиле. Как говорится в послании философа Эскулапа Октавиану Августу, «пирофил — камень наидрагоценнейший, ибо сердце человека, погибшего от яда, не может быть уничтожено огнем, и, если это сердце на протяжении девяти лет постоянно держать в огне, оно превращается в камень, носящий это самое имя». Утверждают, что он обладает удивительной силой. Того, кто его носит, он защищает от молнии и грома. Королям и герцогам дарует победу в сражениях и защищает их от яда. Говорят, Александр носил его в пурпурной набедренной повязке. Когда он возвращался из Индии и подошел к Евфрату, то снял одежду, чтобы помыться в реке. Между тем появилась змея, откусила от набедренной повязки кусок, где был камень, и выплюнула в Евфрат. Об этом рассказывает Аристотель в книге о змеях. Считают, что это и есть тот самый камень, который в народе называется человеческим. Утверждают, что он защищает человека от внезапной смерти, никто не может расстаться с душой, пока держит подобный камень в руке. Однако, как рассказывают о стране живых под названием Триваллия, он не оберегает человека от болезни или страданий, но делает так, что человек постоянно пребывает в муках и не может отдать душу. Этот камень имеет цвет воска, отливающего белизной.

Томас из Кантимпрэ. Книга о природе вещей. XIV, 56.

Если обнаружишь черный камень с изображением человека, у которого в правой руке скипетр и в другой руке летящая птица, распустившая крылья, а под ними фигура крокодила, то знай, что этот камень помогает сокрушить и любого врага, и демонические заклинания. Демоны бегут от его владельца. Пишут, что такой носил Александр. Его надо оправлять в железо.

Томас из Кантимпрэ. Книга о природе вещей. XIV. 70. 11.

История о том, как Александр Великий во время своих странствий по Востоку внес вклад в развитие минералогии, начинается с рассказа о посещении македонским войском Страны Мрака. Среди воинов Александра тайком, ибо поход оказался столь труден, что в него взяли только молотых, находился старик, помогавший своим сыновьям, да и самому Александру, мудрыми советами. В числе прочего он сказал, что, пересекая пределы Страны Мрака, где царит непроглядная тьма, следует подбирать то, что окажется под ногами. Каково же было удивление воинов, когда при свете дня эта булыжники превратились в золото и драгоценные камни. А чтобы выбраться из Страны Мрака, старик посоветовал взять с собой кобылиц, а у границ страны оставить их жеребят. Материнское сердце лошадей почувствовало, где находится их отпрыски, и кобылицы безошибочно указали путь назад.

Сюжет о посещении Страны Мрака впервые был изложен в Вавилонском Талмуде (Tamid, IV, ff. 31—32): «И сказал царь мудрецам: „Я хочу идти в страну африканскую“. — „Но ты не можешь идти туда, — сказали они, — потому что на дороге стоят горы Тьмы, [которые нельзя перейти]“. — „Но я должен непременно идти туда, и я спрашиваю у вас совета, [как пройти горы Тьмы]“. — „Возьми ливийских ослов, [приникших ходить в темноте] и перевези на них свое войско. В том месте, где начинаются горы Тьмы, привяжи веревку и тяни ее до тех пор, пока минешь Царство Тьмы, для того чтобы по этой веревке возвратиться назад“»^[36]. Этот сюжет не нашел отражения в средневековых латинских преданиях об Александре Македонском, зато получил широкое распространение на Востоке. Фирдоуси и Низами рассказывали о чудесах, которые Александру довелось не столько увидеть, сколько услышать и осязать, более того, монголам также было известно о том, как македонский царь побывал в местах, где не восходит солнце. Европейский читатель впервые подробно познакомился со Страной Мрака только благодаря Марко Поло и его современникам.

Однако отголоски этих преданий попали на Запад уже в XII веке, когда монах Герард Кремонский перевел с арабского «Книгу о камнях», приписываемую великому Аристотелю. Вряд ли философ приложил руку к этому сочинению, составленному примерно в IX веке, правда, наряду с многочисленными советами арабских медиков и алхимиков (многие из описанных здесь опытов не только зловредны, но и взрывоопасны, поэтому мы приводим лишь выдержки из фундаментального труда!) в книгу попали рассказы о камнях, открытых Александром Македонским. Истории этих камней не вписываются в общую минералогическую картину, они имеют две отличительные особенности: эти камни абсолютно бесполезны по медицинской части, а раздобыть их можно только у крайних пределов мира, нередко — на берегу моря Океана.

По правде говоря, с историей странствий Александра первоначально были связаны только два камня — магнат и алмаз, которые нередко менялись своими свойствами и названиями. Алмазные горы начинали притягивать железо, а магнит получал чрезмерную прочность. Предания о Магнитных горах и Алмазной долине общеизвестны благодаря путешествиям третьего календера и Синдбада-морехода, описанным в сказках «Тысячи и одной ночи».

Магнитом и алмазом дело не ограничилось, и истории стали множиться по принципу подобия. Если в природе существует камень, притягивающий железо, значит, должны быть и камни, способные притянуть к себе и все остальные субстанции, — здесь открывалось широкое поле деятельности для средневековых импровизаторов и классификаторов. Сначала арабские ученые попытались расширить виды притяжения, затем над этим потрудились и европейские авторы. Так, пресвитер Иоанн получил в свое распоряжение камни, с которыми можно отправляться и на охоту, и на рыбалку. Если существует камень, который появляется с восходом солнца и исчезает с закатом, то непременно должен быть и такой, который сам посреди ночи способен залить дневным светом все на мили вокруг. Иначе картина мира могла оказаться неполной. Превращение любой рациональной идеи (собственно говоря, эксперименты над магнитом и серой есть не что иное, как попытка наготовить порох) во всеобъемлющую теорию приводило к нагромождению одних свойств на другие, к почти невероятной, но весьма логично обоснованной чудодейственности каждого минерала. Остается только надеяться, что рекомендуемые эксперименты над страдающими водянкой и эпилепсией не приносили вреда.

Драгоценные камни — одно из главных сокровищ Востока, о которых стало известно благодаря Александру. Воображение читателей волновали картины дворцов, стены которых инкрустированы самоцветами и покрыты золотом. В XIII веке к «Истории сражений Александра Великого» добавили рассказ о троне персидских царей:

«На другой день Александр короновался на золотом троне, который построил Кир, царь Персидский, и в присутствии македонцев и персов на голову Александра возложили корону, которая была столь драгоценна, что все сочли ее несравненной. Она наполнила весь дворец сиянием драгоценных камней. Трон был из золота, и он на семь локтей возвышался над остальными сиденьями, и по семи ступеням поднимались цари на трон. Эти ступени были устроены чудесным образом: первая ступень была из аметиста, вторая — из смарагда, третья — из топаза, четвертая — из граната, пятая — из адаманта, шестая — из золота, седьмая же сделана из праха. И в этом порядке был заложен смысл.

Первая ступень была сложена из аметиста, и назначение ее было вот каким: аметист имеет власть над вином, делает его не столь крепким и пьянящим, тот, кто носит этот камень, никогда не потеряет память. А тому, кто желает обрести царское достоинство, следует по всех семи чувствах быть совершенным, дабы собственное невежество не привело его к печальному концу.

Вторая была из смарагда. Смарагд проясняет взгляд и сохраняет зрение у тех, кто его носит, так и царю следует иметь острый взгляд, дабы он все видел четко и различал.

Третья — из топаза. Топаз обладает такой прозрачностью, что ежели кто то посмотрит в него на свое отражение, то увидит, что голова его обращав к земле, а ноги задраны в небо. Так и царю следует созерцать все самое новое, чтобы, подобно тому как топаз отображает его голову, то есть достоинство, с высоты не обратиться во прах.

Четвертая — из граната. Гранат в красном цвете превосходит все камни, так и царю следует покрываться стыдливым румянцем, дабы не преступать черты дозволенного.

Пятая ступень была из адаманта. Адамант обладает такой твердостью, что его не поцарапать ни железом, ни иным камнем, если только он не был полит козлиной кровью. Вот и царь должен обладать такой стойкостью, чтобы ничто не могло заставить его свернуть с пути справедливости или поколебать.

Шестая ступень была из самого чистого золота. Ведь золото все прочие металлы побеждает и превосходит своей красотой и ценностью. Посему и царь поставлен над всеми другими людьми, чтобы править.

Седьмая ступень была сложена из праха земного для того, дабы человек, вознесенный на вершину царства, помнил о том, что он сотворен из праха и возвратится в землю».

Ступени, ведущие к трону царя Кира, сложены из камней, украшавших, если судить по средневековым европейским описаниям, дворцы восточных правителе. За нагромождением оправленных в золото смарагдов и адамантов следовало увидеть еще и сокровенный, символический смысл, а не только воображаемое неслыханное богатство.

Камням и их свойствам была посвящена отдельная глава в книге «Тайная тайных» — собрании наставлений о жизни и образе правления, с которыми Аристотель обратился к Александру Великому:

«Среди чудес мира есть такой камень, которые противостоит водам и ветрам, а именно вздымается над водой, когда ветер приводит се в движение. Он встречается в Средиземном море. Вот каковы его свойства: если ты возьмешь этот камень, заключишь его в иной камень и будешь носить с собой, ни одно войско не сможет тебе противостоять, но сразу же обратится в бегство.

Есть еще два драгоценных камня, обладающих удивительными свойствами, которые встречаются в местах, покрытых тьмою. Один из них белый, а второй красный, и их добывают в водах солено-кислых. Вот как они действуют: белый начинает подниматься над водою с заходом солнца и остается на поверхности вод до полуночи, а затем начинает опускаться вниз и с восходом солнца достигает дна. Камень же красный действует наоборот, ибо начинает подниматься с восходом солнца и не опускается вплоть до заката. Вот каковы свойства этих камней: если красный камень весом в один денарий ты повесишь на одну из лошадей в своем войске, то все лошади твоего войска не перестанут ржать, покуда ты его не снимешь. Белый камень действует наоборот: лошади никогда не заржут, пока ты его носишь. Камни эти весьма помогают в разоблачении заговоров и достижении цели. Вот каковы свойства этих камней: если два камня потереть друг о друга и положить белый камень кому-нибудь в рот, то, коли слова его справедливы, он станет говорить не умолкая, а иначе тут же замолчит и не произнесет ни слова, покуда камень останется у него во рту. Красный же камень действует наоборот. <...>

Поскольку камни обладают свойствами, о которых следует знать, то я опишу здесь тебе их тайны, которые окажутся для тебя полезными. Из опыта известно следующее.

У камня базар название персидское, и он помеха кормчему, ибо сковывает ветер. Он бывает двух цветов, а именно шафрановый, словно воск, и зеленый, словно олива. Встречается этот камень в стране Зих, утверждают, что его находят в желчи василиска. Его добывают горячим, поэтому он мягкий на ощупь. Этот камень спасает от всех растительных и минеральных ядов, от укусов и уколов мелких животных, если выпить двенадцать зерен, то он избавляет от смерти и выводит яд через пот. Тот, кто носит его в перстне, стяжает почтение у всех людей и всеми будет принят. Если его истолочь в порошок и посыпать поверх укуса ядовитого животного, то он выведет яд, и если это место загнило, то излечит его. Если два зерна этого камня истолочь в порошок и настоять на масле, а затем прыснуть в рот василиску, это его убьет. Если повесишь его на шею ребенку, который не страдает от падучей или истощения, это вовсе избавит его от несчастных случаев.

Камень маргарит, или „алиакут“ по-арабски, бывает трех видов: красный, шафрановый и песчаный. Если кто-нибудь наденет на шею вправленный в перстень камень и вступит в пределы города, где царит зараза, то не заболеет. Вправленный в перстень красный перл укрепляет сердце того, кто его носит, и помогает заслужить уважение людей. Если кто запечатлеет на нем образ льва и знак льва, а также солнца, соответствующим образам расположенные относительно друг друга, то стяжает большой почет, быстро достигнет того, к чему стремится, обретет исполнение желаний и не будет видеть на своем ложе страшных снов.

Замрад — это камень, которому свойственно приносить почет тому, кто носит его на пальце. Он умеряет боль в животе, если его надеть, и действует сильнее, если до него дотронуться. Он помогает при проказе, если его растереть и выпить. Если кто вставит его в перстень и наденет прежде, чем почувствует боли в утробе, то будет от них избавлен.

Альхахат — камень мягкий, эфиопский, блестящий, холодный на ощупь, того, кто его носит, огонь не одолеет и не сожжет. Он помогает от всех болезней, вызывающих жар, человек, взявший этот камень, чувствует прохладу и рассматривает его, не в силах оторвать глаз. Если кто будет носить оный на видном месте, то возвеличится в глазах людей, которые станут выказывать ему почет. Человек, держащий его в руках, сражаться не сможет, зачарованный, он будет смотреть только на него. Поэтому, используя его, помни о тайне, о которой я тебе поведал.

Аметист, или „пира“ по-арабски, — камень, который ценят великие цари и считают оный сокровищем своих сокровищниц. Сила его велика, человек не сможет убить человека, держащего этот камень. Если его измельчить в порошок и выпить, это излечивает от укуса скорпиона и жала мелких тварей и смертоносных змей.

О Александр, довольно поведано о камнях, и, если ты познаешь и изучишь это, милосердный Бог дарует тебе преуспеяние в том, о чем ты меня просишь».

Известны два латинских манускрипта, содержащих «Книгу о камнях», приписываемую Аристотелю. Один из них был создан в XIV веке в монастыре Святого Трюдона (в нем повествование идет от первого лица), другой — XV века хранится в Монпелье, и, скорее всего, книга попала туда из Рима. По содержанию два списка разительно отличаются друг от друга. Тот, что из монастыря Святого Трюдона, полнее и пространнее, в то время как составитель рукописи из Монпелье предпочитал излагать только самую суть. Местами две рукописи дают абсолютно противоположные рекомендации, а в составе списка из Монпелье присутствуют главы, например о камне, что притягивает плоть, которых нет в другой рукописи. В случаях когда речь не идет о камнях и минералах, на практике употребляемых в медицине, упоминаемые «восточные» названия камней являются не более чем нагромождением загадочно звучащих слогов и искать в них смысл бесполезно.

В отличие от версий «Книги о камнях», сохранившихся в арабской и еврейской литературах, повествование латинского перевода обрывается на середине. Для читателя, жившего в католической Европе, многое из рассказанного представлялось необычным, ибо от римских энциклопедистов средневековым монахам достались в наследство хорошо упорядоченные каталоги камней и их свойств — «лапидарии», которые перелагали в стихах и прозе. Примечательно, что традиция приписывает составление «лапидария» царю Аравии Эваксу, который отослал свое творение в подарок императору Тиберию. Точно так же и воображаемый индийский царь Фарасман описал граничащие с ним страны в послании к римскому императору Адриану.

В 1225—1230 годах ученый Арнольд Саксонский, трудясь над составлением исследования о природе, использовал в своей работе перевод «Книги о камнях», сделанный Герардом Кремонским. А от него позаимствовали приписываемые Аристотелю рассказы все крупнейшие энциклопедисты середины XIII века: Винсент из Бовэ, Томас из Кантимпрэ, Варфоломей Английский, а позднее и Альберт Великий.

Скорее всего, известия о минералогических открытиях Александра Великого дошли до вас не в полном объеме. Не хватает рассказов о морском камне и хрустальном острове, которые сохранились в арабской географической литературе. Скорее всего, существовало подробное описание странствий Александра по берегам и просторам моря Океана; и плавание Синдбада-морехода было, в определенной мере, подражанием славным деяниям македонца. Это описание стало также одним из источников, откуда составитель «Книги о камнях» черпал рассказы о невиданных минералах Индии и Испании (согласно представлениям, бытовавшим на Востоке, Александр Македонский покорил не только Дальний Восток, но и Крайний Запад, именно на западе располагались Царство амазонок и Страна Тьмы).

АЛЕКСАНДР И АЛМАЗНАЯ ДОЛИНА

Существует некая долина, где их добывают. Она так глубока, что в нее никогда не удавалось попасть никому, за исключением Александра, и эта долина расположена за Хорасаном. В глубине этой долины такая тьма, что человек вовсе не может увидеть ее дно или до него дотронуться. Но Александр, воспитанник мой, достиг этой долины и увидел там нечто, что он смог взять с собою. Долина эта граничит с землями Индии. Там обитают тиры, доброту и мудрость которых не дано увидеть ни одному человеку, ибо он тут же умирает, и так происходит всегда, пока они живы. Но когда они мертвы, то не причиняют никакого вреда. У тиров лето длится шесть месяцев и шесть месяцев длится зима. Когда Александру стало известно об этом, он приказал доставить в долину этих змей зеркало, так чтобы они смогли увидеть собственные тела. И они упали замертво, едва взглянули на отражение своих тел. Поступив так, люди смогли не прятать взор в этой долине. Осмотрев ее, Александр пожелал добыть камни из долины. Он приказал освежевать множество овец и бросить их в долину. И приказал он это после того, как возвратился к людям своим. Овец бросили в долину на камни. Прилетели птицы эфереи и, подхватив их, унесли за пределы долины заодно с камнями, приставшими и прилипшими к овечьей плоти. Люди Александра отправились вслед за птицами, собирая большие и малые камни, падающие с овец. Поэтому любому человеку следует остерегаться класть диаманты себе в рот, ибо оные ядовиты из-за соприкосновения со змеями. И от прочности своей разрушают зубы.

Книга Аристотеля о камнях. Рукопись из монастыря Святого Трюдона.

ОБ АДАМАНТЕ

Природа этого камня холодная и весьма сухая. Он прочнее всех остальных камней, и благодаря своей прочности режет любой другой камень. Если желаешь расколоть адамант, помести его в свинец, покрой сверху свинцом, и так он колется. Этот камень подобен самому чистому стеклу или кристаллам армянской соли. Ремесленники оправляют его железом, оставляя снаружи только небольшую часть, и режут с его помощью другие камни.

И есть в нем великая тайна, ее открыл царь Александр, воспитанник Аристотеля, который был великим и многомудрым в медицине. Когда один из его мудрецов страдал от камней в почках, то он своими лекарствами достиг того, что удалил камень из почек и довел его до самого члена. Но, поскольку канал был узок, тот не мог выйти наружу. Когда это произошло, царь взял вышеупомянутый камень, и прикрепил его к куску железа, и поместил этот кусок в тростниковую палочку — чтобы не повредить канал, ввел его через член внутрь, добрался до застрявшего камня, и начал дробить его и выводить вместе с мочой, и так поступал до тех пор, покуда не раздробил весь камень и [больной], извергнув его вместе с мочою, тем не освободился.

Этот камень не встречается нигде, кроме одной большой долины, и туда никто не может спуститься из-за ее глубины. Когда Александр взошел на [окружающие] ее скалы, он увидел некую породу змей, людям неведомую. И свойства их были таковы, что если они увидят какое-нибудь животное, которое их не видит, то оное умирает немедленно, и наоборот, если их видят, а они — нет, то умирают. И, посмотрев на них, Александр испугался и отошел подальше от этого места, затем он приказал изготовить одно большое зеркало и сбросить его в долину, чтобы змеи, приблизившись, увидели себя в нем и, узрев свой облик, тут же умерли. Затем придумал Александр, как получить вышеупомянутые камни, и повелел сбросить в долину освежеванных тощих баранов. Когда это было сделано, налетели орлы и большие птицы, питающиеся мясом, схватили этих баранов и подняли их ввысь, чтобы съесть в высоких местах. И вот люди по приказу Александра отправились туда, где лакомились эти птицы, и собрали упомянутые камни, которые прилипли к тушам баранов, и так камни эти попали к царю.

Следует остерегаться брать <адамант> в рот, ибо разрушает зубы. И если случится так, что кто-нибудь проглотит его, он разрушает внутренности и убивает человека. Кроме того, поскольку они встречаются среди свирепых змей, которые многократно извергают на них свой яд, то если кто положит камень себе в рот, то оный легко может стать причиной смерти».

Книга Аристотеля о камнях. Рукопись из Монпелье.

Во внутренних пределах пустыни Великой Скифии расположена глубокая горная долина, совершенно недоступная людям, окруженная со всех сторон скалами настолько, что, наблюдая сверху, с высоты гор, словно со стены, человек видит только горную долину, а рассмотреть ничего не может, поскольку внизу стоит густой непроницаемый туман, предстающий неким подобием хаоса. Так вот те, кого цари, находящиеся поблизости, посылают на добычу этих камней, в соответствии с возложенным на них поручением закалывают агнцев и, освежевав, сбрасывают их со скал вниз, в этот хаос бездонной долины, и, как утверждают, камни прилипают к плоти освежеванных агнцев. Орлы же, обитающие сверху на скалах, почуяв запах мяса, спускаются вниз, извлекают освежеванных агнцев и поедают их, и так камни остаются на вершинах гор. И вот приговоренные, которых посылают на поиски вышеупомянутых камней, подметив, куда орлы уносят туши агнцев, отправляются туда и, обнаружив камни, доставляют их. Все эти камни, каждый из которых становится разного цвета, хотя и являются драгоценными, однако обладают таким свойством, что, если их бросить в огонь к пламенеющим углям, не испытывают никакого ущерба, а угли же вскоре тухнут.

Епифаний. О двенадцати камнях. Латинская версия.

«КНИГА АРИСТОТЕЛЯ О КАМНЯХ»

Рассказ об открытых Александром Македонским камнях помещен прямо в середину книги, приписываемой Аристотелю. Лишь иногда неизвестный составитель дополняет рассказ описанием камней, свойства которых хорошо были знакомы по медицинской литературе, не забывая добавить, что месторождение этого самого камня обнаружено именно Александром Великим. Экзотические камни не могли встречаться в обычных местах, поэтому их происхождение связывается с крайними географическими точками — Индией на востоке или испанскими болотами на западе, причем оба ориентира непременно должны находиться на берегу моря Океана. Судить о минералогических достижениях Александра можно в основном по рукописи «Книги о камнях» из монастыря Святого Трюдона, поскольку повествование рукописи, хранящейся в Монпелье, обрывается на рассказе о камнях, воздействующих на сон (отрывки из этого манускрипта приводятся в примечаниях). Иногда указания на то, что описание того или иного камня содержалось в «Книге о камнях» Аристотеля и было связано с деяниями Александра Македонского, встречаются в средневековой энциклопедической литературе, как это происходит, например, с камнем, приносящим военные успехи. В целом можно говорить о том, что благодаря «Книге о камнях» до нас дошли еще несколько новелл о легендарном покорителе мира и полководце, без которых представление о влиянии цикла преданий об Александре на мировую литературу было бы не столь полным.

РУКОПИСЬ МОНАСТЫРЯ СВ ТРЮДОНА

(25) Рассказ о камне эль-бархи. Этот камень некоторые называют лампой или лампадой. Природа его горячая, сухая и огненная. Индийцы с помощью этого камня совершают множество заклинаний. Одно из его свойств состоит в том, что он делает женщин сладострастными. И поэтому Александр, воспитанник мой, запретил людям в своем войске носить этот камень, чтобы из-за него женщины не преисполнились похоти. Он повелел расколоть его, и внутри оказались пятна, очертания которых были видны на поверхности камня. Если кто отколет с двух сторон куски весом по два ячменных зерна, изотрет в порошок и добавит в питье, то очистит кислые воды, которые находятся у него внутри, и выздоровеет^[37].

(26) Рассказ о камне под названием эль-хэнди, то есть индийский. Этот камень притягивает к себе воду, он хрупок, весь в дырках, а также легок. Достоинство его в том, что он притягивает к себе все воды, стоит только его положить рядом с ними. И если положить этот камень на чрево страдающего водянкой, его кислые воды выйдут наружу, притянутые камнем, и страдающий водянкой от вод избавится. И если камень при этом взвесить, окажется, что он весит ровно столько, сколько вода, которую он к себе притянул. Далее, если положить его на солнце, то вода выйдет наружу, а камень возвратится в свое естественное состояние. А если этот камень поднести к кипящей воде, то вода, которую он притянет, останется в нем до тех пор, пока не станет холодной, а тогда выйдет наружу, подобно кислой воде. Если порошком из этого камня посыпать место, где густо растут волосы, на нем вовсе не станет волос.

(27) Рассказ о камне, который называется малькбс. Этот индийский камень не боится ни железа, ни молотка, ни огня, никакой чад ему не страшен. Где бы он ни находился, он забирает воду из того места, а из членов и мозга — страх, и разрушает козни дьявола. Если кто носит на себе этот камень и окажется в месте, где царят козни дьявольские, оный их уничтожит. Некий муж по имени Софист силой этого камня развеял наваждения дьявольские, так что волшебство чародеев и вовсе потеряло силу. Об этом камне нам известны удивительные вещи. Александр, мой воспитанник, заметил вдалеке заклинателей и заклинательниц и увидел, как люди из его войска падают ранеными и убитыми. Когда он понял, какова сила заклинаний, он, равно как и другие цари, которые были с ним, обратился с мольбой к своему Творцу. И с тех пор чародеи не могли уже причинить вреда. Он же благодаря Всевышнему узнал о благих свойствах этих камней^[38].

(28) Рассказ о камне, который ускоряет роды, и это одно из его свойств. Другое же заключается в там, что обликом он прекраснее всех остальных камней. Это тот самый камень, внутри которого можно другой услышать. И многие иные камни похожи на него в этом. Месторождение этого камня среди гор Фернар и Сен. Свойство этого камня стало известно благодаря пернатым. Во время гнездования яйцо так долго пробыло в теле самки, что она могла скорее умереть, чем снести его. Увидев это, самец полетел в Индию и принес оттуда камень и положил на самку, благодаря его свойствам она тут же освободилась от бремени. И этот камень называется филькрум коартон, то есть «убыстряющий роды». Индийцы узнали, как его используют птицы, а поэтому один из них положил его под одежды женщины, тужившейся при родах, и она тут же родила. Эго действие камень производит на всех зверей^[39].

(29) Рассказ о камне, избавляющем от песка [в почках]. Этот камень называется эль-иуд. Природа его свойств такова, что, если кто примет его весом в три драхмы, песок превратится в пыль и выйдет наружу, измельчится и разрушится. По природе своей этот камень холоден, сух и мягок. Он встречается на западе на берегах Испании, море выносит его на сушу, когда его обнаруживают, он похож на женскую макушку^[40]. Камень гранат тоже выводит песок, как мы уже упоминали, и свойства этого камня описаны в начале этой книги. Если кто возьмет камень, родившийся в человеческом теле, разотрет его и смешает с другими порошками, полезными для глаз, то избавит глаза от пелены^[41].

(30) Воды, что появляются из земли: одни горячие, другие кислые, третьи горькие, а когда ветер прикасается к ним, они превращаются в камни. Камни, которые подучаются из горячей воды, не годятся ни на что, кроме строительства стен. Если порошок из камней, которые получаются из кислой воды, поднести к ноздрям эпилептика, чтобы он вдохнул и расчихался, это поможет [больному]^[42].

(31) Рассказ о камне, который наводит сон. Этот камень ярко-красного цвета и прозрачный. Природа его горяча и испорчена. Днем этот камень как бы испускает испарения, и так его можно обнаружить, а ночью он превращается в пламя, освещающее все камни вокруг. Если взять кусок этого камня величиной в одну драхму или немногим больше или меньше и повесить кому-либо на шею, он погрузится в беспробудный сон на три дня и три ночи, а на четвертый день проснется, если убрать камень. И будет он пьяным и сонным, превзойдет в этом любого другого — а все из-за силы камня, который он носит. И если привязать его к чьей-нибудь руке или положить на чью-либо голову, он погрузится в такой глубокий соя, что тронется рассудком^[43].

(32) Рассказ о камне, который прогоняет сон. Это зеленый камень травяного оттенка. Тяжел, словно свинец. Он покрыт шипами, а на ощупь — колючий. И этот камень бывает разных цветов. Тот, кто носит на себе кусок этого камня величиной в десять драхм, не заснет ни днем ни ночью и будет постоянно бодрствовать, не смыкая глаз и не испытывая усталости. Есть люди, которые бодрствуют ночью, — они весьма страдают от потери сна. Их кости иссушаются, и они чувствуют себя отягощенными, будто носят железо или свинец. А с теми, кто носит этот камень на себе и много бодрствует, такого не происходит вовсе. Если же они снимают камень, то спят, как обычно. Если порошок этого камня поднести к ноздрям прокаженного, чтобы он чихнул, то больной исцелится. Так что у этого камня два достоинства: прогоняет сон и излечивает от проказы^[44].

(33) Рассказ о камне, который исчезает днем и появляется ночью. Этот камень встречается в Испании рядом с Океаном. Это то самое море, о котором мы пишем в нашей книге. В определенное время года он вырастает и выходит на берег. Этот камень, превращающийся в песок от буйства вод, называется эль-дор. А есть еще другой, о котором мы расскажем сразу после этого. Эти и многие другие камни были обнаружены Александром Македонским в месте, где он вступил в Страну Тьмы. Он открыл и свойства камней, достойные удивления, и о каждом из них будет поведано в этой книге. Существует множество камней, обладающих сходными свойствами, их столько, что никто не ведает числа, и то же можно сказать о каждом из камней, которые мы упоминаем в этой книге.

Некоторые философы утверждают, что встречается четыре типа самородных камней. Они относят к ним золото, серебро, свинец и железо. Все месторождения они подразделяют на четыре типа и настаивают на своем. Мы же говорим, что у каждого камня свое месторождение. Ведь у «живого серебра» есть собственное месторождение. <...> (33b) Теперь расскажем о некоем камне, которому ходим воздать хвалу. Этот камень легкий, и он происходит из воды. Ночью покидает дно и поднимается на поверхность, появляясь на водной глади. А когда начинает всходить солнце, этот камень погружается в пучину моря, чтобы солнце к нему не прикоснулось, и опускается на дно, носимый волнами и ветром до тех пор, пока, достигнув дна, не обретет покой на земле в каком-нибудь месте. А когда солнце начинает клониться к закату, этот камень понемногу поднимается, так что после заката солнца появляется над водой. Если три драхмы этого камня повесить на шеи лошадям, то они не смогут заржать, пока его не снимут. То же самое происходит и с другими животными. Тот, у кого этот камень на шее, не может подать голос или замычать. Александр повелел своим воинам приучить животных к этому камню, так что, как было сказано, они не поднимали тревоги, и Александр, с соизволения Божьего, мог беспрепятственно нападать на своих врагов.

(34) Рассказ о камне, который исчезает ночью и появляется днем. Этот камень обладает абсолютно противоположным свойством, хотя и встречается в том же месте. Но, когда солнце заходит, этот камень начинает опускаться на дно, раскачиваемый то влево, то вправо волнами и ветром, а когда солнце восходит, он понемногу поднимается, пока не оказывается на поверхности. А если солнце закрывают облака, этот камень скрывается под водою. Когда же небо проясняется и появляется солнце, то камень вновь всплывает на поверхность. После захода солнца этот камень опускается на дно в какое-нибудь место. Достоинство его состоит в том, что если этот камень подвесить на шею какого-нибудь зверя, то он будет кричать, не переставая ни днем ни ночью, — до тех пор, пока камень висит у него на шее. Все это создано волей Бога Всевышнего, Истинного Судии.

(35) Рассказ о камне, который называется полофос. Цвет этого камня является смешением различных цветов. Он из рода камней, которые меняют цвет много раз на дню. Иногда он красный, но не слишком, иногда зеленый, иногда желтый, и так каждый день окрашивается в какой либо цвет и ночью сияет чистотой. Он похож на смеющийся рот, внутри которого заключен тайный огонь. Александр повелел своим баронам, чтобы они носили на себе этот камень. День проносили, а как наступила ночь, на них напало великое множество демонов. Люди Александра были весьма напуганы и швырялись камнями и палками и бранились, не ведая, что происходит, ибо никого не могли разглядеть вокруг себя. Когда же они догадались, что те самые камни, которые они взяли днем, дьявольского происхождения и что демоны заключили в них свои тайные деяния, которые не желали открывать людям, Александр заговорил их с Божьей помощью. Он взял с собою несколько камней, и, когда доставал их из своего камнехранилища,в месте, где он находился, не оказываюсь ни демона, ни змеи, ни льва, ни другого зверя, и кто бы из них ни приближался к его войску, тут же обращался вспять. Таковы достоинства этого камня, и, зная об этих свойствах, цари кладут их в свои сокровищницы, ибо оные изгоняют оттуда демонов и змей.

(36) Рассказ о камне, который называется эль-кир, то есть какарамум. Этот камень встречается в западных странах и в Испании рядом с городом, который Александр построил за тридцать дней. Этот камень черен и имеет цвет кир. Он приятен на ощупь. И из него днем бьет нечто вроде песчаной струи. Если сто драхм кира поместить вместе с тысячей драхм этого камня, кир закипит и расплавится, как будто на огне. А если его опустить в воды источника или в проточную воду, то вода расступится и он не соприкоснется с ней.

(37) Рассказ о камнях-животных, или зверях, живущих в море. Из их числа краб, у которого зубы и тело из камня. И морской заяц, у которого каменная голова, ибо в голове у него — камень. А у черепахи — каменная спина. Панцирь черепахи по воле природы покрыт сверху камнем, о котором мы также упоминаем в нашей книге. Панцирь и крабу весьма полезен, но его зубы в большей степени пригодны для того, чтобы поднимать ил. Другим камень не приносит пользы, разве что морскому зайцу, у которого камень сидит прямо в голове. Это все были живые камни.

(38) Рассказ о камне, который подвешивают к грудям. Природа этого камня холодная и извращенная. Он бел, тяжел и весьма тверд, на короткое время камень этот становится красным. Его скрытые ото всех копи находятся на востоке, прямо в некой горе, которая возвышается неподалеку от Алмазной долины. Когда восточное солнце освещает этот камень, он сияет белесыми тучами, словно расплавленное серебро, или так, будто его со всех сторон обволакивает ртуть, хотя этот камень не содержит ни того ни другого. Если три драхмы этого камня подвесить к женским грудям, то это излечит от всех грудных болезней. Например, если в грудях кормящей женщины возникает рак, то исчезает молоко, они высыхают, затвердевают, и это можно понять как по их цвету, так и на ощупь, а ребенок не получает из этих грудей ничего, кроме сыворотки, до тех пор пока это не убивает сильно страдающую женщину. Так вот, от этой болезни и от подобных грудных заболеваний избавляет названный камень как мужчин, так и женщин.

(39) Рассказ о камне, который лечит гнойные нарывы. Он встречается во многих месторождениях, расположенных на западе, в болотах Испании, а также на востоке, в болотах Индии. Этот камень красного цвета с примесью плесени. Природа у него холодная и влажная. Он мягок на ощупь и кажется совсем гладким, но на самом деле весьма тверд и становится твердым, когда его чем-нибудь натирают, ибо тогда из него выходит наружу жидкость пурпурная, словно роза. Когда этим камнем натирают нарыв или гнойник или смазывают болячки источаемой им жидкостью, это приносит облегчение и умеряет боль. Вот в чем его достоинство.

(40) Рассказ о камне, который называется эль-бехете, то есть баддаре. Это камень из покрытых тьмою болот, где нет ни дня, ни солнца, потому что путь оного пролегает далеко от этих мест. Тьма там вовсе не столь непроглядна, ибо лучи солнца, подобравшись туда, могут ее осветить. Камни эль-бехете бывают большие и малые, а цвет их — цвет золота. Когда море Океан вскипает, они появляются на поверхности. Когда войско Александра достигло этих мест, некоторые воины увидели эти камни и, от восхищения потеряв разум, встали как вкопанные, с открытыми ртами, будто безумные, и, не в силах отвести глаз, продолжали на них смотреть. И вдруг птица огромной величины с маленьким телом, место обитания которой неведомо, появилась из моря Океана. И когда она оказалась над тем местом, где были камни, то бросилась на них, распустив крылья. Увидев это, они отступили назад. И тогда Александр приказал своим воинам, закрыв лица или зажмурив глаза, подобраться к этим камням и, набросив на них плащи, захватить как можно больше камней и возвратиться в шатры, но не рассматривать те камни, которые принесли. После этого Александр доставил их в страну, расположенную на расстоянии одного месяца пути оттуда, повелел достать оные из сосудов, в которых их везли, и приказал сложить из тех камней стены некоего города. Затем Александр покинул эти места. Впоследствии ветер и зной разрушили часть стены. Те камни, которые были снаружи, покрылись пылью и грязью, а те, что внутри, остались чистыми. И, как рассказывает переводчик этой книги, ссылаясь на источник, достойный доверия, один из царей народа Ниневии прочел в книге об этих камнях. Он тут же снарядил войско и отправил его во главе с полководцем разузнать истину об этом городе. Когда они прибыли туда, то построили лестницы, чтобы взобраться на стены и рассмотреть, что находится в городе. И первый, кто поднялся, как только взглянул на камни внутри, открыл рот, исчез в городе и не возвратился. Когда полководец увидел это, то он повелел другому залезть наверх, и, как только он оказался на стене, с ним случилось то же, что и с первым. Затем полководец отобрал несколько своих людей и заставил их поклясться в том, что, взобравшись на степы и рассмотрев город, они возвратятся и поведают истину. Но, когда они поднялись наверх, с ними случилось то же самое. Тогда полководец приказал людям отступать. Он знал, что таковы свойства этого камня. А другие достоинства оного, помимо описанного, неизвестны.

(41) Рассказ о камне, который называется эль-сельсис. Этот камень легок и хрупок. Тот, кто до него дотронется, поймет, что даже ветер может этот камень разрушить. Он напоминает камень эль-физиор. Когда море начинает нас тупать и волны, влекомые ветром, вздымаются, словно горы, этот камень появляется вместе с ветром. Если кто кусок этого камня величиной в десять ячменных зерен носит, привязав к руке, то в сражении победит всех своих врагов.

АЛЕКСАНДР И ДЕСЯТЬ ГИМНОСОФИСТОВ

Об условиях этого состязания в остроумных вопросах и ответах между Александром и десятью захваченными в плен мудрецами остается только догадываться. Согласно Берлинскому папирусу, любой из индийцев по выбору самого Александра должен был стать третейским судьей в споре. Если Александр сочтет, что он рассудил хорошо, то третейский судья оставался в живых, остальные же девять философов должны были быть преданы смерти. Плутарх рассказывает об этом так (Al. 64): «Александр захватил в плен десять гимнософистов из числа тех, что особенно старались склонить Саббу к измене и причинили македонянам немало вреда. Этим людям, которые были известны своим умением давать краткие и меткие ответы, Александр предложил несколько трудных вопросов, объявив, что того, кто даст неверный ответ, он убьет первым, а потом всех остальных по очереди. Старшему из них он велел быть судьей»^[45]. В латинской традиции беседа Александра с мудрецами сохранилась в составе манускрипта из Меца, небольшого сборника, объединяющего повествование о путешествии македонского царя в Индию и текст под названием «Завещание Александра», к сожалению, эти страницы рукописи испорчены, изобилуют многочисленными дырами и лакунами, однако сами десять вопросов остались нетронутыми.

«И вот на десять философов, пойманных в этих местах, он обрушился с такими словами: „Поскольку вы, индийские философы, провозгласили себя нашими врагами, <...> то лучше вам внимать тому, что я говорю. Каждый из вас даст мне ответ на вопрос, который я задам <...> остальные умрут“. Тогда их предводитель попросил о том, чтобы каждый мог дать объяснение, почему он ответил так, а не иначе. Александр согласился с этим.

(1) Александр спросил, кого больше — живых или мертвых. Индиец ответил: „Живых, ведь тех, кто превратился в ничто, и считать нечего“.

(2) Александр спросил, каких зверей больше — земных или водоплавающих. Индиец ответил: „Земных, земля заключает в себе и само море“.

(3) Александр спросил: „Какой зверь самый умный?“ Индиец ответил: „Тот, о существовании которого человек не знает“.

(4) Александр спросил: „Почему вы дали царю Саббу совет вступить со мной в сражение?“ Индиец ответил: „Чтобы или с честью жил, или с честью погиб“.

(5) Александр спросил: „Что появилось раньше — день или ночь?“ Индиец ответил, что день появился на один день раньше ночи. Тут Александр засомневался, о чем спрашивать, а индиец это заметил и произнес: „Если сомневается спрашивающий, то и отвечающий должен погружаться в сомнение“.

(6) Александр сказал: „Что должен сделать человек, чтобы все им восхищались?“ Индиец ответил: „Если могущество его безгранично, то поступать так, чтобы не казаться свирепым“.

(7) Александр спросил, каким образом человек может сравняться с богами. Индиец ответил: „Если совершит то, что невозможно для смертного“.

(8) Александр спросил, что сильнее — жизнь или смерть. Индиец ответил: „Жизнь, ибо она дарует бытие тем, кто был ничем, а смерть отнимает бытие у тех, кто уже был“.

(9) Александр спросил, как долго человеку стоит жить. Индиец ответил: „До тех пор, пока он не поймет, что ему лучше быть не живым, а мертвым“.

(10) Наконец Александр, не желая своим суждением обрекать кого-либо на смерть, спросил последнего из отвечавших о том, кто ответил хуже других, наказав дать ответ без снисхождения.

А тот, также не желая своим суждением обрекать кого-либо на смерть, ответил, что один отвечал хуже другого. Александр сказал: „Ну тогда вы все умрете, а ты, рассудивший столь плохо, умрешь первым“. Но предводитель индийцев ответил: „Александр, не пристало царю обманывать. Ты сказал: «Если назначенный мной судья рассудит справедливо, то я его помилую». <...> Но я ведь рассудил не по лжи, а по справедливости. <...> Я не могу быть приравнен ко всем остальным и наказан за мое суждение. <...> Согласно предложенным тобою условиям ни один из нас не заслуживает смерти. <...> Ведь мы не можем быть несправедливо казнены, и не нам, но тебе это было заранее известно“. Когда Александр услышал это, то счел их мудрецами, одарил одеждами и велел отпустить».

ПРИТЧИ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ВЕЛИКОМ

АЛЕКСАНДР И ИНДИЙСКИЙ ЦАРЬ ПОР

Александр, переодевшись, отправился ко двору индийского царя Пора, чтобы узнать о его силе и могуществе. Пор, решив, что перед ним обычный воин, принял его с почетом. Александр же, представившись Антиохом, после каждого кушанья тайком прятал золотые и серебряные чаши в мешок. Обвиненный в этом, он предстал перед Пором, который сказал: «Зачем ты так поступил?» А он ответил: «О властитель, я слышал, что твоя воинская слава превосходит славу Александра, так что простой воин отправился к тебе ради того, чтобы удостовериться в твоем превосходстве. При дворе Александра есть закон: все воины, участвующие в его трапезе, золотые и серебряные чаши, в которых им подносят еду, забирают с собой. И предполагая в тебе не меньшие достоинства, не стал и на твоем пиру пренебрегать этим обычаем». Услыхав подобное, воины Пора последовали за Александром, получили от него щедрые дары и на его стороне вступили в битву против царя Пора, самого Пора убили и всю Индию подчинили власти Александра Великого.

Римские деяния. Гл. 198

Рассказанная в сборнике «Римские деяния» история в самом «Романе об Александре» связывается с посещением дворца персидского царя Дария, а не индийского царя Пора. Однако в средневековых латинских версиях преданий о походах Александра Великого Пор, совершенно очевидно, богаче Дария, а Индия — страна гораздо более удивительная и изобильная, поэтому Александру намного почетнее соревноваться в щедрости с индийским царем. Изначальная версия сюжета несет в себе большее напряжение: один из сатрапов Дария узнает Александра и сообщает своему царю, что во дворец явился не простой македонский посланец, и Александру, внимательно прислушивавшемуся ко всем разговорам во время трапезы, приходится спасться бегством. «Роман об Александре» — повествование, отличающее цикличностью и симметрией. Александр проникает во дворцы трех своих главных противников: Дария, Пора и царицы Кандакии, при этом почти всегда едва уносит оттуда ноги.

ОБ АРИСТОТЕЛЕ И ЖЕНЕ АЛЕКСАНДРА

Аристотель, наставляя Александра, находившегося еще в юношеском возрасте, среди прочего сказал, чтобы тот не слишком часто захаживал к жене своей, которую без меры обожал, ибо она была очень красива. И вот, когда он умерил частоту своих посещений, она принялась горевать и настойчиво пыталась узнать, с чего это вдруг муж так внезапно переменился к ней. Когда же ей стало доподлинно известно, что об этом позаботился его наставник, после долгих размышлений и сердечных тревог она нашла подходящий способ отомстить Аристотелю. Она принялась тщательно за ним следить, прогуливалась в саду под окном комнаты, где он предавался наукам, ласковыми взглядами и игривыми речами старалась смягчить его суровость, показываясь перед ним то разувшись, то приподняв одежды и обнажив ноги. Она поселила в его изнеженной душе такую любовь и страсть, что он принялся молить царицу о благосклонности. Но она ответила: «Знаю, что ты решил меня искусить и обмануть. Разве я могу поверить, что муж, наделенный столь великой мудростью, захочет меня соблазнить!» Однако он продолжал упорствовать, и она сказала: «Я поверю, что ты любишь меня всем сердцем, если из любви ко мне совершишь то, что я тебе скажу. Завтра в час предрассветный, когда мой господин еще будет спать, приходи ко мне в этот сад, передвигаясь на четвереньках, чтобы я могла оседлать тебя». И вот, когда несчастный оказался во власти плотского вожделения и согласился, она, получив желаемое, отправилась к Александру и сказала ему: «Завтра утром приготовьтесь к тому, чтобы узнать, стоит ли доверять вашему наставнику, который пытался разлучить вас со мною». Наступило утро, царица поехала верхом на Аристотеле, пришел царь, принялся его упрекать и стал грозить ему смертью, и вот, придя в себя от сильного стыда и стеснения, наставник ответил: «Теперь ты воочию смог убедиться, сколь ревностно я наставляю тебя в пору твоей юности. Я ограждал великих от того, от чего ограждал меня наставник: если женское лукавство и коварство сумело поймать в свои сети и сделать узником старика, мудрейшего среди всех смертных, то насколько легче оно может преуспеть в том, чтобы захватить, приманить и обвести вокруг пальца юношу, если только я не предостерегу тебя собственным примером». Услышав это, царь умерил гнев и благосклонно принял мудрый ответ своего наставника.

Яков де Витри. Книга праздничных и будничных проповедей.

АЛЕКСАНДР И ПИРАТ ДИОНИД

Августин рассказывает в книге «О граде Божьем» (кн. IV, гл. 4), что пират Дионид на одной галере долгое время захватывал и грабил людей. По приказу Александра, отправившего за ним в погоню множество кораблей, он был пойман и предстал перед Александром, который спросил его: «Как только море носит тебя, злодея?» Он тут же ответил: «А почему тебя — круг земной? Ведь поскольку я плавал и грабил на одной галере, то прозываюсь разбойником, ты же с огромным множеством кораблей покоряешь мир и именуешь себя „император“. Но если судьба обратится ко мне лицом, я стану лучше, и наоборот, если ты будешь не столь удачлив, то станешь хуже». Александр ответил: «Я изменю твою судьбу, пусть твоей удаче сопутствуют заслуги, а не злодеяния». Так он получил [от Александра] богатства и из разбойника превратился в полководца и ревнителя справедливости.

Римские деяния. Гл 146

АЛЕКСАНДР И СВЕЧА

Александр поставил в своем дворце пылающую свечу и отправил глашатаев по всему царству с тем, чтобы они провозгласили: коли кто совершил что-нибудь против царя, то пусть поторопится прийти до тех пор, пока горит свеча, и царь простит его, если же кто из преступников не придет, то, как свеча потухнет, будет казнен. Когда об этом стало известно в народе, многие пришли к царю и удостоились милосердия. Царь благосклонно их принял. Было много и тех, кто не захотел прийти и пренебрег этим, но, когда свеча потухла, царь приказал доставить их силой и покарать злой смертью.

Римские деяния. Гл 96

О ПОЛЬЗЕ ИЗОБРАЖЕНИЙ, СКУЛЬПТУРЫ И НАДПИСЕЙ

Некий могущественный царь пригласил наимогущественнейшего царя Александра на пир.

И поскольку Александр мало обращал внимания на золото и серебро, хозяин, стремясь угодить гостю, пригласил четырех прекрасных девушек, чтобы они сели рядом с Александром, и Александр, сидя среди них, пребывал в великом веселье. Одна из них была герцогиня Цецилии, вторая — Провинции, третья — Аравии, четвертая — правительница Африки. Пир завершился, и Александра отвели в опочивальню, где ему было приготовлено прекрасное ложе. Вокруг ложа висели картины, изображавшие четырех прекрасных дев, а под картинами были следующие надписи. Первая называлась «Послушание», и надпись при ней гласила: «Изящнее, чем Аравия». Эта картина была у изголовья. В ногах ложа располагалась другая женщина, «Чистота», или «Непорочность», и надпись: «Прекраснее, чем Африка». Справа от ложа третья женщина, «Мудрость», и надпись: «Краше, чем Цецилия». А слева от ложа была изображена четвертая девушка, называвшаяся «Дружба», с такой надписью: «Безукоризненнее, чем вся Провинция». Александр, отправляясь ко сну, увидел эти изображения и прочитал надписи, отчего преисполнился такой великой радостью, что позабыл обо всех прочих женщинах.

Римские деяния. Гл. 203.

О РАЗМЕРЕННОЙ ЖИЗНИ

Как рассказывают, царь Александр, чьим наставником был Аристотель, весьма преуспел благодаря его учению и перенял от него множество добродетелей. Среди прочего он попросил своего наставника указать на вещи полезные и ему самому, и другим. Аристотель ответил: «Слушай внимательно, сын мой, и если ты будешь придерживаться моего учения, то достигнешь великой славы. Я научу тебя семи вещам. Во-первых, не прыгай через ярмо. Во-вторых, не рассекай огонь мечом. В-третьих, не срывай венец. В-четвертых, не ешь сердце птахи. В-пятых, если проследовал вперед, не возвращайся назад. В-шестых, не слоняйся по городским улицам. В-седьмых, не позволяй стрекочущей ласточке жить в доме». Царь запомнил все это и соблюдал эти предписания на протяжении всей своей жизни.

Римские деяния. Гл. 34.

О ЗОЛОТОЙ ГРОБНИЦЕ АЛЕКСАНДРА

Рассказывают, что сделанная для Александра золотая гробница была выставлена на обозрение в большом зале дворца. К ней собрались философы, один из которых сказал: «Александр построил сокровищницу из золота, а сегодня золото превратило его в сокровище». Другой: «Вчера ему был тесен весь мир, а сегодня вполне хватает и четырех локтей». Третий: «Вчера он правил людьми, а сегодня люди отправляют его в последний путь». Следующий: «Вчера он мог многих избавить от смерти, сегодня же его дротик уже не сможет отнять жизнь и у единого человека». Следующий: «Вчера войско неслось вслед за ним, а сегодня оно несет его гроб». Следующий: «Вчера он попирал землю, а сегодня она его». Еще один: «Вчера племена его боялись, а сегодня они считают его ничтожным». Следующий: «Вчера у него были друзья и враги, а сегодня — все едины». По памяти и не рассказать обо всем, что произнесли стоявшие вокруг его гроба тридцать два философа.

Впервые историю о философах, собравшихся вокруг гроба Александра» мы встречаем в сборнике новелл «Наставления клирикам» (гл XXXIII), автором которого был Петр Альфонсин — крещеный испанский еврей, живший в XI-XII веках, во времена короля Альфонса I Арагонского (король выступил в качестве крестного отца новообращенного). Из книги Петра Альфонсина история попала в состав «Римских деяний» (гл. 31 — «О непреклонности смерти») и обрела немалую популярность. Более подробная версия этого сюжета, пришедшего из сирийской литературы, сохранилась в «Книге изречений философов древности», переведенной в XIII веке на латынь при дворе императора Фридриха II (вполне возможно, его личным врачом и другом Джованни да Просида).

Когда приблизился час смерти Александра, он завещал, чтобы его тело положили в золотой ковчег, отнесли в Александрию и похоронили там. Его последнюю волю исполнили приближенные Александра, а именно цари, полководцы и мудрецы, которые понесли ковчег на своих плечах. И тогда один из великих встал и сказал: «Тот, кто не плакал по другим царям, ныне плачет, и тот, кто не дивился ничему, теперь придет в изумление». И обратился к мудрецам: «Пусть каждый из вас скажет что-либо, чтобы укрепить нас и утешить народ». И тогда вышел один из учеников Аристотеля, положил руку на гроб и сказал: «О прекрасный оратор, что же ты замолчал? О многочтимый, что же ты попал, словно охотничья добыча, в эти силки?» А другой сказал: «Александр привык заботиться о золоте и серебре, а теперь золото позаботится о нем». Третий сказал: «Ныне ты освободился от нечистых грешников и вошел в число праведников». И еще один сказал: «Вчера он усмирял людей, а сегодня сам усмирен». И еще один сказал: «Вот тот, кто вчера попирал царей, а сегодня он стал нашим пленником». И еще один сказал: «Вот тот, кто охватил своей десницей всю землю, а теперь поместится и в два охвата»^[46]. И еще один сказал: «Вчера у Александра был слух и никто не осмеливался говорить перед ним, сегодня же все говорят в его присутствии, а он ничего не слышит». И еще один сказал: «Сколь выдающимся было величие Александра, столь тяжел его конец». А другой сказал: «Даже те, кто не видел Александра, привыкли его бояться, ныне же не боятся и те, кто на него смотрит». И еще один сказал: «Вот тот, к кому не хотели приближаться враги, ныне же и друзья подходят с трудом». И еще один сказал: «Вчера Александр простирал десницу своей власти над народами, а сегодня и до себя не может дотронуться рукою».

Книга изречений философов древности.

АЛЕКСАНДР И ДИОГЕН

Диоген по прозванию Сварливый был мудрейшим из людей своего времени. У него не было жилища, он всегда засыпал в том месте, где заставала его ночь, ел и отдыхал тогда он, когда был голоден и ощущал в этом потребность, безо всякого стеснения, будь то днем или ночью, ни в чем не нуждался и носил льняные одежды. Вот какой была его жизнь до самой смерти. Его спросили: «Почему тебя называют Сварливым?» Он ответил: «Ибо я презираю воровство и благоволю к мудрецам». Александр, увидев, что он вообще не обращает на него внимания, сказал: «О Диоген, почему ты меня презираешь и не удостаиваешь своим взглядом?» Диоген ответил: «А какой мне толк в рабе моего раба?» Александр спросил: «Почему это я — раб раба твоего?» Диоген ответил: «Я одержал победу, обуздав стяжательство, так что оно мне служит, ты, наоборот, у жадности на службе, вот почему ты и есть раб моего раба, который мне служит». Александр сказал: «Если ты попросишь у меня чего-нибудь, что я могу пообещать в этой жизни, то я тебе это дам». Он ответил: «Чего мне у тебя просить, ведь я тебя богаче. То немногое, что у меня есть, удовлетворяет меня намного больше, чем тебя — то многое, чем владеешь ты». Александр спросил: «Кто похоронит тебя после смерти?» Он ответил: «Тот, кто захочет убрать со своих глаз ужасный гнилой труп».

Он сказал Александру: «Не стремись, царь, чтоб тебя хвалили за твою красоту, или за прекрасные одежды, или за то, как ты скачешь на коне, стремись к тому, чтобы прославиться добротой и щедростью, которые тебе присущи».

Он увидел Александра, перед которым стоял стихотворец, прославлявший его, Диоген же, взяв хлеб, принялся есть, а когда спросили: «Что же ты делаешь?» — ответил: «Это полезнее, чем слушать лживую лесть». И добавил: «Если ты хорошо поступаешь и тебя хвалят, то ты не лучше того, кто поступает дурно».

Александр спросил: «Чем я могу заслужить от Бога хорошее вознаграждение?» Он ответил: «Добрыми делами».

Книга изречений философов древности. Жизнеописание Диогена

АЛЕКСАНДР И МУДРЕЦЫ

Александр отправился к брахманам, но они послали к нему высокородного мудреца, через которого передали: «Повелитель, нет тебе нужды сражаться с нами, ибо мы бедны и не владеем ничем, кроме мудрости. Если же тебе нужна мудрость, попроси Бога, чтоб Он наделил тебя ею, потому что ее не добывают в сражении». Услышав это, Александр приказал своему войску ждать на месте, а сам отправился с посланцем, в сопровождении небольшого отряда, и обнаружил, что эти люди бедны и неодеты, а их жены и дети собирают на полях травы. Проведя среди них какое-то время, он с помощью вопросов убедился в их великой мудрости. Наконец он сказал: «Не попросите ли вы, чтобы я даровал вам что-либо?» Они ответили ему на это: «Не просим у тебя ничего, разве что дай нам жить вечно». Он ответил: «Как может дать вечную жизнь тот, кто не в силах и одного часа прибавить к своей собственной жизни? Это не во власти живущих!» Они возразили: «Так чего же ради ты стремишься истребить столько народов и собрать столько сокровищ, разве ты знаешь, кому это все останется?» Он ответил: «Я совершаю это не ради себя. Мой Бог послал меня, чтобы я распространил повсюду свою веру и уничтожил неверных. Разве вы не знаете, что волны на море поднимает ветер? Так и я, если бы мне не было предначертано, не сошел бы со своего места. Я же до самой смерти буду повиноваться велениям Бога и покину этот мир нагим, ибо нагим я в него пришел».

Говорят, что Александр захотел обойти свое царство, ибо не желал верить рассказам других до тех пор, пока не увидит все своими глазами. Как-то раз, когда он, будучи неузнанным, проезжал какую-то деревню, он появился перед одним из своих судей. И увидел, как два человека спорили друг с другом, и один из спорящих сказал: «Я некогда купил у него дом, и, живя в нем, обнаружил зарытые под землею сокровища, и позвал его, чтобы он их забрал, а он забирать не желает». Судья спросил его: «Что ты на это ответишь?» Тот ответил: «Я никаких сокровищ не зарывал, так что это не мое и брать не буду». Оба сказали судье: «Вели взять их и положить, куда пожелаешь». Судья им: «Прекратите распрю и выслушайте меня: если вы ищете правды и справедливости, то сделаете то, что я вам скажу». Тогда он сказал истцу: «У тебя есть сын?» Тот ответил: «Да». Он спросил ответчика: «У тебя есть дочь?» Тот ответил: «Да». Тогда судья сказал: «Идите и заключите брак между вашими детьми, и сокровища эти достанутся им». Александр, услышав это, с удивлением сказал судье: «Никогда бы не поверил, что существуют люди, которые судят и поступают подобным образом». Не узнав его, судья ответил: «Разве существуют те, кто поступил бы иначе?» Александр сказал: «Много людей на свете, которые бы так не рассудили и не поступили». Судья спросил: «А в их стране идет дождь?» Тут Александр удивился еще больше и сказал: «На таких, как он, держатся земля и небо!»

Рассказывают, что Александр проезжал через город и увидел, что все дома в нем одинаковой высоты, а вместо дверей у них — пустые проемы, и нет там ни одного судьи. Он сказал им: «Что же это я вижу? Почему у вас все дома одинаковые?» Они ответили: «Возводить неодинаковые по высоте постройки — это несправедливо, а мы ни о чем, кроме справедливости, не заботимся». Он спросил: «Почему у вас вместо дверей — пустые проемы?» Они ответили: «Потому что мы свои дома знаем и хотим поскорее попасть в них». Он сказал: «Почему у вас нет судьи?» Они ответили: «Мы поступаем справедливо, а потому в судье не нуждаемся».

Книга изречений философов древности. Жизнеописание Александра.

ИЗРЕЧЕНИЯ АЛЕКСАНДРА

Когда Александр начал править, ему было восемнадцать, и продлилось его царствование семнадцать лет, из которых он семь лет сражался и восемь лет пребывал в покое, он одержал победу над двадцатью двумя народами, за два года обошел весь мир с востока на запад. В его войске было триста двадцать три тысячи воинов, не считая слуг и прочих людей. Он умер в возрасте тридцати пяти лет. Александр был рыж, покрыт веснушками, один зрачок у него был пестрый, другой — черный, зубы маленькие и острые, облик львиный, он был очень силен и с отрочества привычен к сражениям.

Александр сказал: «Среди бесчестья человеку надлежит всегда хранить стыд: внутри дома — перед женой, детьми и слугами, снаружи — перед людьми, попадающимися ему навстречу, и даже тогда, когда за ним никто не наблюдает, — перед душой, которая не покидает его. И если же он не испытывает стыда перед людьми, пусть преисполнится стыда перед Богом».

И повелел он ежедневно восклицать перед своими людьми: «О люди, слушаться Бога — это лучше, чем грешить, вы должны быть осмотрительны, отчего крепнет смирение и уменьшается упрямство».

Он сказал: «Мир покоится ни на чем ином, как на мудрости, это она движет царствами, из нее берут исток все помыслы и изречения, ей все повинуется».

Он сказал: «Мудрость — это посланец разума, и если посланец лжет, то его наказывают».

Случилось Александру оказаться в одной деревне, где правили некогда семеро царей. Когда он спросил, остался ли хоть один из них по сию пору, жители сказали ему в ответ: «Остался только один». Он им сказал: «Покажите его мне». Они ответили: «Он постоянно пребывает на кладбище». Александр велел его позвать и, когда его привели, спросил: «Почему ты постоянно обитаешь на кладбище, пренебрегая заветами предков? Ведь тебя хотят посадить на престол твоего отца». Он ответил: «О счастливый царь, сейчас я занят другим, а когда закончу, сделаю то, что ты мне велишь». Александр ему: «Чем же ты занят, постоянно обитая на кладбище?» Он ответил: «Пытаюсь отделить кости царей от костей их подданных, но они ничем друг от друга не отличаются, так что я никак не могу узнать, какие именно кости мне следует сложить отдельно». Александр ему: «Ты должен стремиться к славе, и если ты хоть сколько-то благоразумен, то стяжаешь славу предков». Тот ответил: «У меня благоразумия — хоть отбавляй». Александр спросил: «Это в чем?» Он ответил: «Да в том, что я ищу того, у которого есть жизнь без смерти и без старости, и богатства, уживающиеся с бедностью, и грусть, умеющая веселиться, и здоровье, исцеляющее больных». Александр сказал: «Ничего из этого у меня нет». Он ответил: «Попроси у того, у кого есть». И тогда Александр сказал: «Никогда не видел человека столь проницательного».

Он провел в этом месте день, ожидая, как у него было заведено, что кто-нибудь придет с прошением, однако ни один человек не явился, и тогда он сказал своим помощникам: «Этот день я не зачту в число дней моего царствования».

Приближенные сказали ему: «В войске Дария триста тысяч человек», — на что Александр им ответил: «Хороший повар и большую толпу накормит».

К нему пришли патриархи и сказали: «Поскольку Бог поставил вас на царство, чтобы иметь множество детей, возьмите себе нескольких жен». Он им ответил: «Негоже тому, кто одержал верх над сильнейшими из мужчин, быть покоренным женщинами».

К нему пришел некто в рваных одеждах, отменно говоривший и хорошо отвечавший на вопросы. Царь сказал: «Твое платье должно быть подобно твоему разуму, ты по праву можешь облечь свое тело в наряды, подобно как благодаря познанию обогатилась твоя душа». Тот ответил: «Разум я обрел сам, вы же можете пожертвовать платье». И повелел <Александр> царскими подарками одеть его наготу.

А еще привели к нему разбойника, которого он приказал повесить, и разбойник говорит: «Раскаиваюсь в том, что совершил». — «Ну так пусть тебя и повесят раскаивающимся», — ответил Александр.

К нему пришел один человек и говорит: «О царь, ты поклялся дать мне десять тысяч мараведи». Он ответил: «Ты недостоин». Тот сказал: «Я-то недостоин иметь, но ты достоин, чтоб дать».

Он спросил у мудреца Платона: «Как должен поступать царь?» Тот ответил: «Ночью размышлять о добром управлении людьми, а днем совершать то, о чем размышлял ночью».

Его спросили: «Кто из оказавшихся под твоей властью наиболее тебе угоден?» Он ответил: «Поскольку служащие мне поступали более чем достойно, то я могу это выяснить, вознаградив их за службу».

Он спросил Аристотеля: «На кого мне можно положиться в делах?» Тот ответил: «Если кто хорошо управляет собственными слугами и подданными, поручи ему управление твоим домом, если кто получил наследство и десятикратно его приумножил, то поставь его над твоим имуществом».

У него стали спрашивать, почему он сам сражается, на что Александр ответил: «Не подобает, чтобы я отдыхал, а другие за меня сражались».

Патриарх ему сказал: «У нас множество рабов-пленников». Он ответил: «Не хочу быть повелителем рабов, ибо я уже стал повелителем свободных».

К нему пришли двое, и Александр им сказал: «Одного из вас решение удовлетворит, другого нет, поэтому примите истину, и она удовлетворит вас обоих».

Александра спросили: «Почему ты почитаешь своего наставника больше, чем отца?» Он ответил: «Потому что отец даровал мне быстротечную жизнь, а наставник вечную».

Он сказал: «Самое ценное в моем царствовании то, что, имея власть над обидчиками, я им не мщу».

Когда дочери Дария оказались в плену и Александру рассказали об их красоте, он не пожелал ни видеть их, ни поступать непристойно, сказав: «Постыдно победить врагов, сражавшихся с нами, а их женщинам, оказавшимся у нас в темнице, позволить победить нас».

Держал перед ним речь один проповедник, и проповедь его вышла такой длинной, что с досады Александр сказал: «Не та проповедь достойна похвалы, на которую уходят все силы проповедника, а та, которая окажется по силам его слушателям».

Один из находившихся при нем спросил: «Как человеку заслужить любовь?» Александр ответил: «Если состояние позволяет, то совершая благодеяния тем, кто ему противостоит, а если не позволяет, то не нанося им вреда».

Он спросил некоего мудреца: «Как отринуть от себя удовольствия?» Тот ответил: «Пусть тебе расскажет тот, кто верит, что это возможно».

Ему сообщили: «Двое братьев поспорили в ваше отсутствие, один сказал другому: „Удивительно, коли о нашем поступке узнает царь“^[47]. А другой ответил: „Мы никоим образом не можем пренебрегать тем, что должны сделать, только из-за того, что царь об этом не узнает“». Царь повелел одарить их.

Он сказал: «Людям больше приносят пользы не друзья, а враги, ибо враги упрекают друг друга в ошибках, что способствует их исправлению. Друзья же не обмениваются взаимными упреками а, наоборот, стараются не заметить плохого, и это избежать ошибок не помогает».

У него спросили: «Как тебе, столь молодому, удалось достичь такого могущества?» Он ответил: «Ибо я стремился обрести многих друзей и делать врагам добро, благодаря этому и стал могущественным».

Он сказал: «Самая горькая из потерь выпала на долю того, кто потерял не сына или богатство, а друга».

Он сказал: «Пусть лучше люди уповают на твои благодеяния, чем опасаются того зла, что ты на них можешь обрушить».

Как-то раз, когда Александр прогуливался в порту, люди приняли его за одного человека, над которым обычно подшучивали, и облили его водой. Узнав же, что это был Александр, они перепугались до смерти. Он сказал им: «Не бойтесь, ибо вы так поступили не со мной, а с тем, кого облить собирались».

Как-то раз Аристотель занимался с Александром и с детьми других царей, и вот Аристотель спросил каждого из них: «Что ты мне дашь, когда будешь царствовать?» Один ответил: «Отдам тебе все мое движимое имущество». Он спросил другого, и тот ответил: «Отдам тебе отцовское царство». Тогда он спросил Александра: «А ты что сделаешь?» Он ответил: «О том, что я дам тебе завтра, ты сегодня не спрашивай, а о том, что хочу сделать для тебя сейчас, спроси, если тебе угодно. Если буду править, тогда я стану поступать во всем точно так же, как ты». И сказал Аристотель: «Мне абсолютно ясно, что ты в будущем станешь великим царем, ибо о том свидетельствуют и твоя природа, и внешний облик».

Своего управителя, который находился при нем долгое время и не выказал никаких недостатков, Александр как-то упрекнул: «Я недоволен твоей службой». Тот ответил: «Почему, господин?» — «Я человек и не защищен от ошибок, если за столько времени ты не заметил за мной ни одной ошибки, то ты невежда, а если заметил и скрыл, то коварный обманщик».

Он сказал: «Ум не устает искать знаний, а тело, в котором он заключен, оными пренебрегает».

Спросили Никомаха: «Каким образом люди столь быстро подчиняются Александру?» Он ответил: «Потому что он наделен такими качествами, как справедливость и приветливость, превосходными и в жизни, и при царствовании».

У Александра в обычае было напоминать своим клиентам: «Одинаково почитайте родителей, друзей и благодетелей ваших».

Два человека сватались к дочери богача, один был беден, другой богат, и богач предпочел ее отдать бедняку, а не богачу. Александр спросил: «Почему ты так поступил?» Он ответил: «Ибо богач-невежда может стать бедняком, а мудрый бедняк может стать богачом».

Александр сместил с должности одного из своих людей благородного происхождения и назначил на нее человека менее знатного. Спустя какое-то время Александр спросил его: «Каким образом ты получил свою должность?» Он ответил: «Должность не делает человека благородным, но благородный человек может придать благородства своей должности, ведя жизнь, достойную похвалы, и широко поощряя справедливость».

<...> Александр спросил у одного мудреца: «На чем держится царская власть?» Он ответил: «На послушании народа и справедливости царя».

Случилось Александру с кем-то сражаться, но, когда против него вышли сражаться женщины, он отказался вступать в битву, сказав: «За победу над этим войском мы не стяжаем славы, а если они нас победят, то будет нам вечный позор».

Он говорил: «Делай добро, если хочешь, чтоб тебе добро делали».

Александр сказал: «Когда это требуется отправляйся сам вместе с царем, ибо отплывших в море и застигнутых штилем куда меньше, чем тех, кто оказался во власти поднятых бурей волн».

И еще говорил: «Сколь позорно пообещать и не сделать, куда лучше сделать, даже не обещая».

Он говорил: «Свобода достойна похвалы, те, кем владеют другие, лишены честолюбия».

Отец советовал ему внимательно слушать наставления учителя, на что он ответил: «Я стремлюсь не просто слушать, но и исполнять».

Книга изречений философов древности. Жизнеописание Александра.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ТЕКСТ БАМБЕРГСКОЙ РУКОПИСИ ПУБЛИКУЕТСЯ ПО ИЗДАНИЯМ:

Der Alexanderroman des Archpresbyters Leo / Hg. von F. Pfister. Heildeiberg 1913. (Sammlung mittellateinischer Texte. Heft. 6).

Kleine texte zum Alexanderroman: Commonitorium Palladii, Briefweshsel zwischen Alexander und Dindimus, Brief Alexanders uber die Wunder Indiens / Hg. von F. Pfister. Heidelberg, 1910. (Sammlung vulgarlateinischer Texte. Heft. 4).

Historia Alexandri Magni (Historia de Preliis): Rezension J1 / Hg. von A. Hilka, К Steffens. Meisenhem am Glan, 1979. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft. 107).

Historia Alexandri Magni (Historia de Preliis): Rezension J2 (Orosius-Rezension) / Hg. von A. Hilka. Erster Teil. Zum Druck besorgt durch H.-J. Bergmeister. Meisenhem am Glan, 1976. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft. 79).

Historia Alexandri Magni (Historia de Preliis): Rezension J2 (Orosius-Rezension) / Hg. von A. Hilka. Erster Teil. Zum Druck besorgt durch R. Grossmann. Meisenhem am Glan, 1977. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft. 89).

Die Histona de Preliis Alexandri Magni. Rezension J3 / Hg von A. Hilka, K. Steffens. Meisenhem am Glan. 1973 (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft 73)

Die Historia de Preliis Alexandri Magni (Der Latenische Alexanderroman des Mittelalters) Synoptische Edition deer Rezensionen des Leo Archpresbyter and der interpolierten Fassungen J1, J2, J3 (Buch I und II) / Hg. von H.-J Bergmeister. Meisenhem am Glan, 1975. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft 65).

Epistola Alexandri Magni ad Aristocelem / Ad codicum fidem ed. et conun. critico instr. W. W Boer, Meisenhem am Glan, 1973. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft. 50)

Gesta Romanorum / Ed. H. Oesteriey Berlin 1872.

Alexandri Magni Iter ad Paradisum / Ed. J.Zacher. Theile, 1859.

De Rebus in Oriente Mirabilibus (Lettere de Farasmanes) / Edition synoptique accompagnee d'une introduction et notes par C. Lecoteux. Meisenhem am Glan, 1979. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft 103).

Lecouteux C. Kleine texte zur Alexandersage. Mit einem Anhang: Prestre Jean. Goppingen, 1984 (Goppingen Arbeiten zur Germanistik. Nr. 388)

Incerti Auctoris Epitoma Rerum Gestarum Alexandri Magni um Libro de Morte Testamentoque Alexandri / Ed. P. H. Thomas. Lipsiae, 1966.

Secretum Secretorum — Hiltgart von Hurnheim. Mittlhochdeutsche Prosaubersetzung des «Secretum Secretorum» / Hg. von R. Moller. Berlin, 1973.

Il «Liber philosophorum moralium antiquorum» / Testo critico E. Franceschini. Venezia, 1935 (Atti del Reale Istituto Veneto di Scienze, Lettre ed Arti. Anno academico 1931-1932. T. XCI. P. 2).

Die Quellen zum Alexander des Rudolf von Ems Ed. O. Zingerle. Breslau, 1885.

Iuli Valeri Alexandri Polemi Res Gestae Alexandri Macedonis / Ed. B. Kubler. Leipzig 1888.

Three Old English Prose Texts / Ed. S. Rypins. London, 1924. (Early English Text Society Vol 88)

Die Disciplina Clericahs des Petrus Alfonsi (das alteste Novellenbusch des Mittelalters) / Hg. von A Hilka. W Soderbjelm Heldelberg 1911. (Sanunlung mittelateinischer Texte Heft. 6).

Alexander 1963 — Alexander P.J. Medieval Apocalypses as Historical Sources // American Historical Review, 1963. Vol LXXII. №4

Alexander 1967 — Alexander P.J. The Oracle of Baalbek. The Tiburnische Sibyl in Greek Dress. Dumbarton Oaks. Center tor Byzantine Studies. Trustees for Harvard University Washington, District of Columbia, 1967.

Alexander 1971 — Alexander P.J. Byzantium and the Migration of Literary Works and Motifs: The Legend of the Last Roman Emperor // Medievalia et Humanistica. New Series. 2. 1971. P. 47-68.

Anderson 1897 — Anderson J. G. C. The Road System of Eastern Asia Minor with the Evidence of Byzantine Campaigns //Journal of Hellenic Studies. 1897. Vol. 17.

Anderson 1928 — Anderson A. R. Alexander and the Caspian Gates // Amer. Phil Assn. Tr. XXXIX. 1928. P. 130-163.

Anderson 1932 — Anderson A. R. Alexander’s Gates, Gog and Magog, and the Inclosed Nations. Cambridge, 1932.

Ausfeld 1907 — Der griechische Alexanderroman von A. Ausfeld nach der verfassers tode herausgeben von W. Kroll. Leipzig, 1907.

Berghoff 1967 — Palladius De gentibus Indiae et Bragmanibus / Hg. W. Berghoff. Meisenhem am Glan, 1975. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft. 25).

Bergson 1965 — Der griechische Alexanderroman. Rezensionss / Hg. von L. Bergson // Acta Universitatis Stockholmensis. Studia Graeca Stockholmiensia, III. Uppsala, 1965.

Brock, Hoyland 1993 — The Seventh century in the west-Syrian Chronicles / Introd., transl. and annot. by A. Palmer; Including two seventh-century apocaliptical Syriac texts, introd., transl. and annot. by S. Brock; with add. annot. and historical introd. by R. Hoyland. Liverpool, 1993.

Brunt 1976-1983 — Arrian / Introd., transl., notes, and append. by P. A. Brunt. Vol. I—II. Cambridge, Mass.; London, 1976-1983.

Budge 1889 — The History of Alexander the Great, being the Syriac version of the Pseudo-Callithenes / Edit. from five manuscripts, with an english transl. and notes, by E. A. Wallis Budge. Cambridge, Mass. 1889.

Budge 1933 — The Alexander book in Ethiopia. The Ethiopic versions of Pseudo-Callithenes, the Chronicle of Al-Makin, the Narrative of Joseph ben Gorion, and a Christian Romance of Alexander / Transl. into English from MSS of the British Museum and Bibliotheque Nationale by Sir E. A. Wallis Budge. London, 1933.

Cary 1967 — Cary G. The Medieval Alexander Cambridge, 1967.

Cross 1929 — Cross S. H. The Earliest Allusion in Slavic Literature to The Revelation of Pseudo-Methodius. // Speculum. A Journal of Medieval Studies. IV. 1929. P. 329— 339.

Czegledy 1957 — Czegledy K. The Syriac Legend Concerning Alexander the Great // Acta Orientaha. T VII. Fasc. 2-3. P. 231-250.

Derrett 1960 — Derrett J. D. M. The History of Palladios on the Races of India and the Brahmans’ // Classica et Medievalia. 1960. Vol. 21. P. 100-135.

Diane-Myrick 1993 — Dane-Myrick L. From the De Excidio Troiae Historiae to the Trogail Troi: Literary-Cultural Synthesis in a Medieval Irish Adaptation of Dares’ Troy Tale. Heidelberg, 1993.

Engelmann 1963 — Der griechische Alexanderroman Rezenzion у Vol. II / Ed. H. Engelmann. Meisenheim, 1963.

Griffin 1907 — Griffin N. E. Dares and Dictys: An introduction to the study of medieval versions of the story of Troy Baltimore, 1907.

Gunderson 1980 — Gunderson L. Alexanders Letter to Aristotle about India. Meisenhem am Glan. 1980. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft 110).

Feldbusch 1976 — Der Brief Alexanders an Aristotiles uber Die Wunder Indiens: Synoptische edition / Hg. M.Feldbusch. Meisenhem am Glan, 1978. (Beitrage zur Klassischen Philologie. Heft. 107).

Jeffereys et al. 1986 — The Chronicle of John Malalas / A transl. by El. Jeffereys, M. Jeffereys and R. Scott with B. Croke, J. Febber, S. Franklin, A. James, D. Kelly. A Moffatt, A. Nixon. Melbourne, 1986.

Kazis 1962 — The Book of the Gests of Alexander of Macedon. Sefer Toledot Alexandres ha-Makdoni. A medieval Hebrew version of the Alexander Romance by Immanuel ben Jacob Bonfils / Ed. and transl. with introd. and notes by I. J. Kazis. Cambridge, Mass., 1962.

Kemble 1848 — The Dialogue of Salomon and Saturnus, with an historical introduction by J. M. Kemble. London, 19G8.

Kmosko 1931 — Kmosko M. Das Ratsel des Pseudo-Methodius // Byzantinion. VI. 1931. P. 273—296.

Kratz 1991 — The Romances of Alexander / Transl. by D M Kratz New York; London, 1991.

Lauenstem 1962 — Der griechische Alexanderroman Rezenzion у Vol. I / Ed. U. Lauenstein. Meisenheim, 1962.

Leake 1967 — Leake, J. A. The Geats of Beowulf. A Study in the Geographical Mythology of the Middle Ages. Madison; Milwakee; London, 1967.

Lowe 1951 — Lowe H. Ein literaricher Widersacher des Bonifatius. Virgil von Salzburg und die Kosmographie des Aethicus Ister // Akademie der Wissenschaften und der Literatur. Abhandlungen der Geistes sozialwiss. Klasse. Mainz, Jg. 1951. № 11. 900—988.

Magoun 1929 — Magoun F.P. The Gests of King Alexander of Macedon. Cambridge, Mass., 1929.

Merkelbach 1977 — Merkelbach R. Die Quellen des griechischen Alexanderromans. — 2. Aufl / Bearb. von R. Merkelbach u. J. Trumpf // Zetemata, 9, 1977.

Mommsen 1864 — C. Iulii Solini Collectanea Rerum Memorabilium / Rec. Th. Mommsen. Berlin, 1864.

Nau 1917 — Nau F. Les Revelation de Saint Methode // Journal Asiatique. 1917. T. IX (11 serie). P. 415—452.

Nau 1917 — Nau F. Les Revelation de Saint Methode // Journal Asiatique. 1917. T. IX (11 serie).

Nau 1923 — Nau Fr. Les Arabes Chretiens de Mesopotamie et de Syrie du VII-е au VIII-е siecle, Paris, 1923.

Noldeke 1879 — Noldeke Th. Geschichte der Persen und Araber zur Zeit der Sassaniden aus den Arabische Chronik des Tabari ubersetzt. Leyden, 1879.

Noldeke 1890 — Noldeke Th. Beitrage sur Geschichte der Alexanerroman // Denkschrift der K. Akademie der Wissenschaften, Philos.-histor. Classe. Wien, 1890.

Parthe 1969 — Der griechische Alexanderroman Rezenzion у Vol. III / Ed. F. Parthe. Meisenheim, 1969.

Pearson 1983 — Pearson L. Lost Histories of Alexander the Great. Philadelphia, 1983.

Pfister 1956 — Pfister F. Alexander der Grosse in den Offenbanmgen der Griechen, Juden, Mohammedaner und Christen // Deutsche Akademie der Wissenschaften zu Berlin. Schritten der Sektion fur Altertumswissenschatf. III. Berlin, 1956.

Pfister 1976 — Pfister F. Kleine Schriften zum Alexanderroman // Beitrage zur klassischen Philologie, 61. 1976.

Pfister 1978 — Der Alexanderroman mit einer Auswahl aus den verwanchten Texten / Ubersetz. von F. Pfister // Beitrage zur klassischen Philologie, 92. 1978.

Prinz 1993 — Die Kosmographie des Aethicus / Hg. von O. Prinz // MGH. Quellen zur Geistesgeschichte des Mittelalters, 14. Munchen, 1993.

Roselini 1993 — lulius Valerius. Res gestae Alexandn Macedonis / Ed. M. Roselini. Stutgardiae in aedibus B. G Teubneri, 1993.

Ross 1959 — Ross D.A.J. A New Manuscript of Archipriest Leo of Naples: Nativita et Victoria Alexandri Magni // Classica et Medievalia. 1959. Vol. XX. P. 98-158.

Ross 1963 — Ross D.A.J. Alexander Historiatus. A Guide to Medieval Illustrated Alexander Literature. London, 1963; Additional notes to second edition // Beitrage zur klassischen Philologie, 186. 1988. P. 107-121.

Sackur 1898 — Sackur E. Sibyllinische Texte und Forschungen. Halle, 1898.

Southgate 1978 — Iscandamamah. A Persian Medieval Alexander-Romance /Transl. by M. S. Southgate. New York, 1978.

Stoneman 1991 — The Greek Alexander Romance / Transl. with introd. and notes by R. Stoneman. Pmguin books, 1991.

Stoneman 1994 — Legends of Alexander the Great / Transl. and ed. by R. Stoneman. London, 1994.

Trumpf 1962 — Trumpf J. H.J. Gleixner, Das Alexanderbild der Byzantiner. Dissertation Munchen, Sazer 1961. 1 Bl, 128 s. // Byzantinische Zeitschnft. 55 Band, 1962. S. 82-87.

Trumpf 1967 — Trumpf J. Zur Uberlieferung d. Mitteignchischen Prosa-Alexander und d. Fillada tou Megalexantrou // Byzantinische Zeitschnft. 60 Bernd, 1967. S. 3—40.

Trumpf 1971 — Trumpf J. Alexander, Die Bersiler und Die Bruste des Nordens // Byzantinische Zeitschnft. 64 Band, 1962. S. 326-328.

Triumpf 1974 — Anonymi Byzantini. Vita Alexandri Regis Macedonum Primum edidit Jurgen Trumpf. Stutgardiae in aedibus B. G. Teubneri, 1974.

Wesselofsky 1879 — Wesselofsky A. Phol als aethiopischer konig // Archiv fur Slavische Philologie / Unter Mitwirkung von A. Leskien, W. Nehring; Hg. von V.Jagic. Dritter band. Berlin. 1879. S. 84—86.

Wolohojian 1969 — The Romance of Alexander the Great by Pseudo-Callithenes / Transl. from Armenian Version with an introd. by A. M. Wolohojan. New Yourk; London, 1969.

Wuttke 1853 — Die Kosmographie des Ister Aithikos im lateinisechen Auszuge des Hieronimus. Aus einer leipziger Handschrift zum Erstenmale / Besonders herausgegeben von H. Wuttke. Leipzig, 1853.

Zacher 1867 — Zacher J. Pseudocallisthenes. Halle, 1867.

Бертельс 1948 — Бертельс E. Э. Роман об Александре и его главные версии на Востоке. М.; Л., 1948.

Веселовский 1875 — Веселовский А.Н. Опыты по истории развития христианской легенды // Журнал министерства народного просвещения. 1875. Ч. 178. Апрель; Ч. 179. Май.

Веселовский 1886 — Веселовский А. Н. Из истории романа и повести. Вып. I. Греко-византийский период. Сборник отделения русского языка и словесности. 1886. Т. XI, №2.

Веселовский 1885 — Веселовский А.Н. Две заметки к вопросу об источниках сербской Александрии: хананеи-кинокефалы и иконографические изображения св. Христофора // Журнал министерства народного просвещения. 1885. Ч. CCXLI. Октябрь. С. 189-209.

Генкель 1996 — Иосиф Флавий. Иудейские древности: В 2 т. / Пер. с греч. Г. Генкеля. М., 1996.

Демидчик 1977 — Демидчик В. П. «География, или Памятники стран и предания о людях» Закарийа аль-Казвини. Душанбе, 1977.

Истрин 1897 — Истрин В.М. Откровение Мефодия Патарского и апокрифические видения Даниила в византийской и славяно-русской литературах: Исследования и тексты. М., 1897.

Истрин 1909 — Истрин В.М. История «Сербской Александрии» в русской литературе. Одесса, 1909. Вып. I.

Кривов 1977 — Кривов М. В. «Эфиопия» в «Откровении» Псевдо-Мефодия Патарского // Византийский временник. 1977. Т. 38.

Кузнецова 1992 — Скифы: Хрестоматия / Сост., введ, ком. Т. М. Кузнецовой. М., 1992.

Минаев, Магидович 1955 — Книга Марко Поло / Пер. со старофр. И. П. Минаева; Род. и вступ. статья И. П. Магидовича. М., 1955.

Пигулевская 1956 — Пигулевская Н. В. Сирийская легенда об Александре Великом // Палестинский сборник. 1956. № 3 (66). С. 75-88 — статья, 88-97 — перевод.

Свет 1968 — После Марко Поло: путешествия западных чужеземцев в страны трех Индий / Пер. с лат и староит., введ. и прим. Я. М. Света. М., 1968.

Стратановский 1993 — Геродот. История в девяти книгах / Пер. и прим. Г. А. Стратановского. М., 1993.

Стратановский 1994 — Страбон. География в 17 книгах / Пер., статья и комм. Г. А. Стратановского, Под общ ред. С.Л.Утченко; Ред. пер. О. О. Крюгер. М., 1994.

Шукюрова 1991 — Рашид-ад-Дин. Огуз-наме. М., 1991.

Примечания

1

Демидчик В. П. «География, или Памятники стран и предания о людях» Закарийа аль-Казвини. Душанбе, 1977. С. 76.

(обратно)

2

Демидчик В. П. «География, или Памятники стран и предания о людях» Закарийа аль-Казвини. Душанбе, 1977. С. 74-75.

(обратно)

3

Ошибка переписчика. См. в J1: «Среди войска Александра был некий человек по имени Стесихор, недруг этого города, и он радовался, наблюдая за тем, как город гибнет в огне и проливается кровь».

(обратно)

4

Риторики, нотарии, апокрисиарии — чины средневековой королевской или епископской канцелярии.

(обратно)

5

Здесь и далее курсивом выделены эпизоды, которыми в XII веке пополнилась история странствий Александра по землям Востока.

(обратно)

6

Досл. «Александру не кажется достойным ни одно другое дело, кроме как..»

(обратно)

7

Длина римского локтя составляла 444 мм.

(обратно)

8

Досл. «источающее мед».

(обратно)

9

Под сфинксами могли подразумеваться обезьяны.

(обратно)

10

Возможно, речь идет об изумрудах и жемчуге, однако смарагды и маргариты нельзя полностью отождествить с этими камнями.

(обратно)

11

Стол, на котором расставляется еда для трапезы.

(обратно)

12

Досл. «скоро я тебя увижу».

(обратно)

13

Лев Неаполитанский ошибается при переводе, Александр просит Роксану не лишать его славы, поведав всем о попытке самоубийства.

(обратно)

14

Тиби начинался 27 декабря.

(обратно)

15

Фармути начинался 27 марта.

(обратно)

16

Саманеев нередко отождествляют с шаманами, но вполне возможно, речь идет о буддистах.

(обратно)

17

Послание индийского мудреца Калана Александру Великому цитируют Филон Александрийской, «Откровения», приписывающиеся святому Клементу, а также святой Амвросий Медиоланский (IV в.) один из Отцов Церкви, живо интересовавшийся обычаями живущих на Востоке народов, в том числе — укладом жизни брахманов.

(обратно)

18

Досл. «из земли».

(обратно)

19

В поздней версии (XIII в) «Историк сражений» (J3) этот эпизод дополнен драматическим диалогом: «Александр, увидев воду, мудро сказал „Если эта вода попадет в мой рот, сможет ли придать силы частям тела всех македонцев и персов? Или только один я обрету силы от этого?“ Зефир ответил „Один ты, повелитель, подкрепишь себя“. Александр сказал: „Если вы все погибнете, то чего ради мне одному оставаться в живых, чтобы горевать, глядя на умирающих македонцев и персов?“»

(обратно)

20

И светлое, и темное время суток делится на двенадцать частей, или часов, каждое, продолжительность дня и ночи — неодинакова, следовательно, дневной и ночной часы не равны друг другу.

(обратно)

21

В других списках «Послания Александра к Аристотелю о чудесах Индии» приводится содержание этого письма: «Послание Пора Александру. Пор, царь Индии, Александру. Удивлена мудрость наша, что, поправ Персию, старец безрассудно попытался протянуть свою скупую немощную руку к юному Пору и царству Индии, изобилующему всеми богатствами, находящемуся под зашитой оружия, выдающемуся своей славой среди прочих царств мира. И поверь, что ни Дария с нами, ни персов с индийцами никоим образом нельзя сравнивать. И поскольку ты потерял в битвах многих своих воинов, мы даем тебе или тем, кто еще остался с тобой, разрешение: или возвращайся назад и прежде всего побереги свои годы, ибо их тебе хватит едва ли, если ты собираешься возвратиться в Македонию, или сдавайся нам в плен, чтобы спасти от поражения свою голову».

(обратно)

22

Возможно и другое чтение — «отвергнутыми».

(обратно)

23

В других рукописях послания добавлено: «Вот имена тех, кто вместе со мной слышал голоса [деревьев] и ответы, которые ими были даны: Сермитион, Протесилай, Мистом, Тиффей, Лакон, Тразелеон, Дедит, Макон, Эрокл, Силбр, Сунсикл, Пердикка, Филота и префект претория Коракда».

(обратно)

24

Перевод на русский язык талмудических известий об Александре Македонском был сделан И. Оршанским и опубликован в его статье «Талмудические сказания об Александре Македонском».

(обратно)

25

Досл. «отталкиваясь друг от друга».

(обратно)

26

Римский фунт составлял 327,45 г.

(обратно)

27

Это дополнение содержится в одном из списков (Мюнхен, Staatsbibliothek lat. 824) версии J2. Представление о том, что Александр с собою вод воду животных, получило широкое распространение в литературе и стало основой для многочисленных иллюстраций, изображающих македонского царя вместе с псом, петухом и котенком.

(обратно)

28

Это евангельское выражение, встречающееся в Деян. 10, 14, 15, 28; 11, 8-9; Рим. 14, 14.

(обратно)

29

Предыдущая глава рассказывала о правлении Дария, сына Арсама: «После Оха правил его сын Арсам. Со смертью Иоанна в Иерусалиме первосвященство унаследовал его сын Иоадд. После Арсама правил его сын Дарий. Он поставил над областями за рекой Санваллата из племени куфеев, от которых пошли самаритяне. У Иоадда же был брат Манассия, стремившийся к первосвященству, и поэтому он взял в жены Исаху, дочь Санваллата. Когда он исполнял обязанности священника, вознегодовали жители Иерусалима и потребовали, чтобы он оставил жену свою или не входил в святилище. Поэтому Манассия вместе со своей женой отправился к своему тестю. Тот ему посулил, что построит на горе Гаризим храм наподобие Иерусалимского, но это должно было быть сделано с соизволения Дария. А пока он основал его в Абизе, или в Абилье, средиземноморском и расположенном на возвышенности предместье Тира. И перебрались к Манасии многие из Иерусалима, которых Санваллат снабдил деньгами и выделил им землю для возделывания и жилища».

(обратно)

30

В «Истории сражений» подчеркивается, что иудеи должны выйти встречать Александра, облачившись во все белое.

(обратно)

31

Как отмечается в «Истории сражений»: «И тогда все иудеи принялись восклицать: „Да здравствует Александр!“»

(обратно)

32

В «Истории сражений» говорится: «Он тут же одарил понтифика и прочих священников многими дарами и повелел спросить их, какие подарки они хотят получить. Понтифик же иудеев молвил: „Пусть нам будет позволено следовать вере отцов наших“, — и изложил просьбу о том, чтобы каждый седьмой год не платить дань. На что [Александр] согласился. Затем оный испросил, чтобы иудеям, находящимся в Вавилонии и Мидии, было разрешено исповедовать свою веру. [Александр] охотно пообещал все исполнить. Затем Александр покинул Иерусалим и, оставив там наместником Андромаха, повел войско к остальным городам, в которых, когда он приходил к ним, все принимали его с любовью».

(обратно)

33

Дань седьмого года была, как пишет Петр Коместор, наряду с податями, взимаемыми со служителей храма, наложена на иудеев во времена Артаксеркса сатрапом Вагозом, ранее же, благодаря заступничеству Ездры, они были освобождены от этих повинностей.

(обратно)

34

О пленении десяти колен Израиля Петр Коместор сообщает словами четвертой Книги Царств (4 Цар. 17, 3—6), изменяя финальную фразу: так евреи оказываются не «в городах Мидийских» (4 Цар 17, 6; 4 Цар. 18, 11), а «за горами Мидийскими и Персидскими» (MPL, CXCVIII, col 1407).

(обратно)

35

Римский дюйм составлял 18,5 мм.

(обратно)

36

Оршанский И. Талмудические сказания об Александре Македонском // Сборник статей по еврейской истории и литературе, издаваемый Обществом для распространения просвещения между евреями в России СПб, 1866. Кн. I. Вып. 1. С. 11.

(обратно)

37

«О бернике. Этот камень горяч в соответствии со своей огненной природой. И в нем заключена великая тайна. Если его положить на какое-либо животное женского пола, то он вызывает в самках безудержное стремление к соитию. Его добывают в Африке в сернистых местах. Один из учеников Александра запретил всем своим, чтобы никому не рассказывали об этом камне из опасения перед женщинами. И если его разбить, то внутри окажется скорпион. И если страдающий водянкой примет в питье порошок из этого камня, весом в четыре ячменных зерна, то очистит кислые воды, которые находятся в его утробе, и выведет их с облегчением, и вскоре излечится».

(обратно)

38

«О камне под названием магнатим. Этот камень обладает большой силой, ему не страшны ни огонь, ни железо. Доставляют его из Индии. Свойство его в том, что он обращает в бегство всех змей, гадов и скорпионов, которые обитают в том месте, где он находится. И ежели какой заклинатель пожелает собрать змеи или каких других гадов или поднять какого-нибудь умершего, дабы заставить рассказать его о том, про что спрашивают, и этот камень окажется в нужном месте или рядом будет стоять кто-либо, носящий оный, ничего у заклинателя не получится, ибо сила камня одержит верх над его искусством. И знай, что Александр, который был великим царем и философом, открыл свойства этого камня».

(обратно)

39

«О камне клифемеф. Сила этого камня в том, что, если его калечить на рожающую женщину, она тут же родит. И доставляется он из Индии. И отличительная особенность его в том, что если заставить его крутиться, то он будет издавать пустой звук и покажется, что другой заключен у него внутри. Его добывают на двух больших горах из которых одна называется Камар, а другая Арба. Тайну этого камня открыл Александр, когда шел по пустыне Индии вместе со своим войском и на пути своем увидел птиц, которые несли этот камень и положили его на чресла тех что испытывали затруднения в откладывании яиц. После этого благодаря свойствам камня, оные отложили яйца с легкостью и безо всяких тягот. И поэтому он заключил, что следует точно так же поступить с роженицами, и на опыте убедился в свойствах этого камня».

(обратно)

40

Речь может идти и о вращательном диске веретена и о женской прическе.

(обратно)

41

«Об иудейском камне. Этот камень помогает при болях в почках. Он обладает таким свойством, что если страдающий от камней в почках примет порошок из этого камня весом в одну шестую сикля, то порошок расщепит почечный камень, в превратит его в мелкий песок, и выведет его вместе с мочою, и так человек будет избавлен. Этот камень холоден, сух и мягок. Его доставляют с запада. В природе он встречается с дыркой наподобие того инструмента, при помощи которого прядут, а потому он и называется веретеном. Кроме того, камень, который появляется в почках, будучи измельченным в смешанным с другими порошками, хорошо помогает против бельма».

(обратно)

42

«О камне кислых вод. Среди вод, текущих по поверхности земли и берущих свое начало в источниках встречаются и воды кислые, которые под воздействием ветра высыхают и иногда превращаются в подобие камней, обладающих многими полезными свойствами. Если из такого камня сделать чихательный порошок для больного, страдающего помешательством, то оный излечится с помощью этого самого камня, сформировавшегося из кислых вод».

(обратно)

43

«О камне, который наводит сон. Цвет этого камня подобен цвету красной крови. По природе своей он горяч и влажен. Днем он кажется словно покрытым пылью, но ночью становится огненный, словно горячий уголь или молния, и освещает то место, в котором находится. Если подобный камень величиной в три карата повесить [на шею] кому-нибудь, он будет непрестанно спать, да так, что его ничем не разбудить, покуда не снимут с него этот камень. А когда камень снимают, он просыпается, словно пьяный, и теряет память, и не помнит ничего из своих поступков. Если этот камень положить кому-нибудь на голову, он оказывает точно такое же воздействие».

(обратно)

44

«О камне, который прогоняет сон. Цвет у этого камня черный, он словно покрыт пылью и весьма тяжел, как станет шероховат на ощупь — будто весь в колючках и колется. Цвета сверкающего. Если этот камень весом в десять серебряных денариев положить на кого-либо, то он не будет спать и не будет чувствовать никакой усталости, кроме великой тяжести, будто он несет на себе огромный вес. Если у какого пациента появится гнойник, разрастающийся во время сна, то он, если его сон не будет иметь характера летаргии, пусть возьмет этот камень весом в двенадцать ячменных зерен, измельчит изготовит чихательный порошок и с помощью оного сможет излечить разрастание гнойника».

(обратно)

45

Пер. М. Ботвинника и И. Перельмутера.

(обратно)

46

Досл. «а теперь он заключен внутри меры двух двойных шагов».

(обратно)

47

Братья спорят о том, узнает ли Александр о содержании их спора.

(обратно)

Оглавление

Несколько слов о том, чего не совершал Александр Великий

Бамбергский сборник повестей об Александре Великом

  Повесть о рождении и победах Александра Великого

    КНИГА ПЕРВАЯ

    КНИГА ВТОРАЯ

    КНИГА ТРЕТЬЯ

  Александр Македонский и брахманы

  Послание Александра Аристотелю о чудесах Индии

Средневековые истории об Александре Великом

  О ПУТЕШЕСТВИИ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО В РАЙ

  АЛЕКСАНДР ДОСТИГАЕТ ВЫСОТ НЕБА И ГЛУБИН МОРЯ

  АЛЕКСАНДР И ГОРОДА СИРИИ

  АЛЕКСАНДР ДОСТИГАЕТ ИЕРУСАЛИМА

  АЛЕКСАНДР И ПЛЕМЕНА ГОГА И МАГОГА

  ПОСЛАНИЕ АЛЬ-КИНДИ

  АЛЕКСАНДР И ВАСИЛИСК

  АЛЕКСАНДР И ЯДОВИТАЯ ДЕВИЦА

  АЛЕКСАНДР И НЕОБЫКНОВЕННЫЕ КАМНИ

  АЛЕКСАНДР И АЛМАЗНАЯ ДОЛИНА

  «КНИГА АРИСТОТЕЛЯ О КАМНЯХ»

  АЛЕКСАНДР И ДЕСЯТЬ ГИМНОСОФИСТОВ

  ПРИТЧИ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ВЕЛИКОМ

    АЛЕКСАНДР И ИНДИЙСКИЙ ЦАРЬ ПОР

    ОБ АРИСТОТЕЛЕ И ЖЕНЕ АЛЕКСАНДРА

    АЛЕКСАНДР И ПИРАТ ДИОНИД

    АЛЕКСАНДР И СВЕЧА

    О ПОЛЬЗЕ ИЗОБРАЖЕНИЙ, СКУЛЬПТУРЫ И НАДПИСЕЙ

    О РАЗМЕРЕННОЙ ЖИЗНИ

    О ЗОЛОТОЙ ГРОБНИЦЕ АЛЕКСАНДРА

  АЛЕКСАНДР И ДИОГЕН

  АЛЕКСАНДР И МУДРЕЦЫ

  ИЗРЕЧЕНИЯ АЛЕКСАНДРА

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

*** Примечания ***