Лазутчик [Надежда Храмушина] (fb2) читать онлайн

Надежда Храмушина Лазутчик

Глава 1.Волшебное семечко

Поезд заскрежетал тормозами, дёрнулся, и медленно остановился напротив здания железнодорожного вокзала станции Ощепково. Полуденное солнце превратило его фасад в ослепительный дворец из сказки «Тысяча и одна ночь». Мы с моим племянником Дениской сошли с поезда и зажмурились от ослепившего нас яркого света, отвыкнув от него за семь часов полумрака в душном купе. Дениска полез в рюкзак искать свои солнцезащитные очки. Пройдя через прохладное и пустое здание вокзала, мы вышли на привокзальную площадь. Я увидела знакомый серый Уазик лесного хозяйства, стоявший в тени давно не работающего павильона «Союзпечати», и улыбающегося нам Ивана Юрьина. Из-за Уазика выбежал Полкан и кинулся к нам. Мне пришлось выставить перед собой сумку, но Полкан успел прыгнуть на меня, лизнуть мне подбородок и зацепить когтем футболку. Потом он закрутился возле Дениски, потом опять прыгнул на меня, выражая свою радость только таким доступным для него способом. Я потрепала его по спине, а Дениска обнял его, сев возле него прямо в пыль на коленки.

— Оля, Дениска, молодцы, что приехали! — Иван подхватил мою сумку, и поставил её на заднее сиденье — А то из деревни скоро все разбегутся. Дениска, хорош целовать служебного пса!

— А что, прямо так всё плохо? — Спросила я — Ты же говоришь, что он прячется от людей.

— Прятаться-то он прячется, да вылазки всё равно регулярно делает. Его каждый вечер кто-нибудь, да увидит. А если уж кто увидит, знай, опять переполох, слух один страшнее другого, это же деревня! Уже не знаю, что про него правда, а что нет. И потом, он же безобразничает! Кур ворует. Если это, конечно, он делает. Ну что за напасть опять на нас навалилась!

— Так может вам в деревне всё-таки церковь построить, а то вся чертовщина к вам со всей области сбегается. — Предложил Дениска.

— Да мне и так баба Катя об этом все уши прожужжала! — Вздохнул Иван.

— Куда поедем? Сразу в Лепихино? — Я села на переднее сиденье, и Полкан, запрыгнув на сиденье позади меня, сразу протянул ко мне свою морду, обмазав мне плечо слюнями.

— Нет, сначала ко мне, перекусим с дороги, я вам всё обстоятельно расскажу, и ты мне расскажешь, что вы там с Алексеем Александровичем нашли по этой теме, посовещаемся, а к вечеру поедем в Лепихино. Павел Анатольевич сказал, что вы у них будете жить, они уже с Фридой Анатольевной вас ждут, комнаты вам приготовили.

Мы поехали. Иван по пути мне рассказал о пожаре, случившемся на дальней делянке, выгорел почти гектар леса. Иван — лесник. Всю свою жизнь он прожил в этих краях, как и его отец, который тоже в своё время работал лесником. Династия у них такая замечательная. Дом у него стоит в лесу, недалеко от брошенной деревни Выселки. Места здесь очень красивые, кругом вековые леса, бескрайние поля, речка Вьюшка с живописными берегами. Просто сказочный мир! В том году мы с Ильёй и Дениской две недели здесь гостили, и влюбились в эту сказку окончательно и бесповоротно. Жаль, что люди все уехали с Выселок, некому такой красотой больше любоваться.

Иван позвонил мне два дня назад и сказал, что у них появился незваный гость, он его назвал «Лазутчик». Сначала он меня предупредил, что может это всё и выдумки, потому как он сам его не видел, только фотографию ему переслали, но народ очень беспокоится. И предложил отпуск у них провести, в деревне Лепихино, которая в четырёх километрах от Выселок находится. В Лепихино у меня осталось много друзей, ещё с того времени, когда мы за Лихоимкой гонялись. Они здорово все нам тогда помогли. Так вот, Иван мне рассказал историю, которая началась два месяца назад, в мае.

В Лепихино живёт бабушка одна, Людмила Терентьевна, она не коренная жительница, но как на пенсию вышла, лет пять назад, так там и поселилась. Купила домик небольшой, отремонтировала его, поставила две новенькие теплицы, курятник, курочек завела. И стала деревенской жительницей. Характер у неё не склочный, а наоборот, очень даже добродушный, так что в деревне она быстро стала своей. Так вот, у этой Людмилы Терентьевны слабость одна имеется, больно она любит всякие экзотические цветы и растения. Она и с соседями делится саженцами, поэтому у всей деревни в палисадниках появились немыслимой красоты цветы и цветущие кустарники со всего света. Людмиле Терентьевне приходят по почте разные журналы по садоводству, она их изучает долгими зимними вечерами, а к весне заказывает семена и саженцы. Денег на это она не жалеет.

Вот и этой зимой, выписала она разных семян, получила их на почте в Пышме, а как пришло время, так дома в ящички высеяла. В мае, когда земля прогрелась, она их в открытый грунт пересадила. Растут её новинки, сердце радуют. И заметила она, что один росточек какой-то странный, не похож на другие, коричневый такой, мясистый, и форма у него чудная. Стала она к нему приглядываться, и стало ей казаться, что как вроде и туловище она видит, и руки-ноги, и голова кругленькая вверху. А через недельку и вовсе стал похож её саженец на зверька, то ли собачку, то ли мартышку. Она в каталоге, по которому заказывала, всё проверила, но её диковинка ни на один из тех цветов не похожа. А он, словно на дрожжах растёт, уже выше всех других поднялся. Соседки к ней приходят, тоже дивятся, что, мол, это за чудо-юдо такое. А Настя Петрова, жена директора школы, Виталия Александровича, которая тоже увлекается цветоводством, сказала, что есть некоторые удивительные сорта орхидей, тоже похожие на зверей, птиц, даже на младенцев. И вообще, селекционная отрасль развивается, каждый год что-нибудь новенькое появляется. Поэтому ничего удивительного в том нет, что ни в одном справочнике нет описания такого растения.

Одна только Татьяна насторожилась, сразу не понравился ей новый обитатель на грядке у Людмилы Терентьевны. Татьяна — дочь знахарки Агнеши. Агнеша много лет лечила Лепихинских жителей, и ещё им разные обереги делала, да много чего она могла, и потерю найти, и роды принять, это ей от матери и бабки дар передался. Агнеши уже несколько лет нет, но память она после себя оставила добрую. Татьяне, к сожалению, этот дар в полной мере не передался, но все заговоры, которые от матери у неё остались, она хранит.

А этот чудо-цветок, между делом, рос и крепчал. И ещё пустил отросток, похожий на длинный хвост, и на макушке острые ушки появились. Вот такую фотографию мне и выслал тогда Иван, растение с длинным хвостом, и с круглой мордой, очень похожий на летучую мышь. И был он ещё весь опушен, словно в шерстке коричневатой. Не подумаешь с первого взгляда, что это представитель флоры.

А в ночь на Ивана Купала, Людмила Терентьевна услышала свист рядом со своим домом, да такой резкий и пронзительный, что от него она проснулась. Прислушалась. Свист раздался снова. Она выглянула в окно на улицу — нет никого. А свист повторяется, и она слышит, что он как будто не со стороны улицы, а со стороны огорода раздаётся. Она вышла во двор, прислушалась — точно, из огорода слышен. Она открыла дверку в заборе, только шагнула в огород, а тут к ней в два прыжка выпрыгнуло её экзотическое растение, да только не растение это уже, а зверь невиданный. Выпрыгнул к ней и снова засвистел. Она тут же свалилась прямо за бочку с водой, и пошевелиться не может. И крикнуть не может, как судорогой всю её сковало. А этот зверёк, а он тогда уже был сантиметром семьдесят росту, смотрит на неё, а глаза у него словно блестящие чёрные пуговки, и свистит, только уже не так громко, а потише. А потом замолчал, к чему-то прислушиваясь, и был таков. Весь её огород, а он длиной метров пятьдесят, не меньше, буквально в десять прыжков пересёк, и скрылся. На свист выбежала Тамара, её соседка, и она тоже видела, как какое-то небольшое существо скрылось в кустах. Тамара увидела лежащую возле бочки Людмилу Терентьевну, помогла ей подняться и увела к себе домой.

На следующий день в деревне все разговоры были, понятное дело, только про этого зверька. Кто-то назвал его «Лазутчиком», да так имя к нему и приклеилось. И что интересно, так это то, что после Лазутчика, на грядке даже корешка в земле не осталось, будто и не было его вовсе. А тут ещё Радик Егоров сказал, что ночью у него кто-то курицу распотрошил, так тут вообще паника поднялась. Одно дело растение сбежало, но другое дело, когда оно начнёт охотиться за живностью хозяйской. Одно хорошо — Лазутчик мелкий, выследить и справиться с ним будет не сложно. Татьяна возьми, да и скажи: «Если он больше не вырастет, на курином мясе-то!» Короче, закончились спокойные денёчки в деревне.

Решили общим собранием деревни каждую ночь дозором ходить, чтобы выследить его и поймать. Решить-то решили, да этот Лазутчик, таким хитрым оказался! Пока они по двое — по трое ходят, его ищут, он им не попадается, а как только кто пойдёт один, вот тогда он и объявляется. Аня, продавщица, закрывала вечером магазин, так он спрыгнул с крыши рядом с ней, напугал её до полусмерти, и скрылся во дворе у Метелькова дяди Саши, ещё и свистнул ей на прощанье. А Метельков глухой, говорит, что ничего не слышал, никакого свиста. А когда на следующий вечер Лазутчика увидела Нина Сомова, он из её курятника шмыгнул, ей тогда показалось, что он ростом уже с метр, не меньше. И тоже пожаловалась, что от одной курицы только перья остались. А у бабушки Марии Петровны этот Лазутчик на грядках повалялся, барахтался там зачем-то, так всё вытоптал. У Павла Анатольевича и Фриды Анатольевны крышу провалил над сарайкой, что уж там ему понадобилось! А Елену Ивановну, бабушку из самой крайней избы, сшиб с ног и, когда перепрыгивал через неё, так бок ушиб, что она сама подняться даже не могла, и тоже, у неё курицы не стало. Такой вот оказался Лазутчик любитель диетического куриного мяса!

С каждым днём вреда от этого Лазутчика было больше и больше. И сам он становился всё больше и больше. Ещё бы! Каждую ночь по курице сжирал! Вот тогда и обратились жители к Ивану, помогай, излови нам этого Лазутчика, иначе самим нам придётся бежать отсюда. А Татьяна посоветовала ему, что надо сперва узнать, что это за животное такое, и животное ли оно. Вот тогда и вспомнили про меня. Иван мне выслал фотографию, на которой было это чудо природы, сидящее на грядке, и рассказал, какой переполох он наделал в Лепихино. Я, в свою очередь, переслала фотографию моему хорошему другу, Сакатову Алексею Александровичу, специалисту по таким вот нестандартным делам. Если бы он в это время не гостил на Алтае, у нашей общей знакомой Анны, хранительницы старинных артефактов, он бы точно со мной сюда приехал.

— А что, к хозяйке, которая этого Лазутчика вырастила, он больше не заглядывал? — Спросила я Ивана.

— Нет, не видела она его больше, хотя говорит, что несколько раз скрёбся кто-то под дверью. Но не уверенно говорит, у неё ведь две кошки, может это они скреблись. И курицы у неё не пропадали. И что удивительно, так собаки наши не реагируют на этого Лазутчика, будто не видят его. А считай, почти в каждом дворе по собаке. Ладно бы, одна какая не унюхала его, так ведь все!

— Странно. Может он пахнет растением, поэтому они и не чуют в нём опасность. На фотографии он такой миленький, словно детёныш какой. Я до сих пор не могу поверить в то, что из семечка может родиться живое существо.

— Миленький… Когда Аня, наша продавщица увидела, как он на неё ощерился, то говорит, что у него полная пасть клыков острых.

— Судя по фотографии, у него шерсти почти никакой нет, он зиму нашу, уральскую, не сможет пережить. Даже если не поймаем, то сам пропадёт. Хотя Алексей Александрович высказал мысль, что даже если он проживёт лишь один тёплый сезон, он может оставить в земле кучу своих семян. Чтобы на следующий год ещё взойти. И с компанией таких же, чтоб не скучалось.

— Перспектива не очень, — вздохнул Иван — лучше тогда его изловить и отправить в город, пусть там учёные его изучают.

Мы подъехали к дому Ивана. Как всегда, на участке у него был полный порядок. Лужайка перед домом аккуратно подстрижена, дрова красиво в поленницу сложены, нигде ничего не валяется, всё на своих местах, дом тоже блестит свежей краской.

— Что, в этом году нет у тебя практикантов? — Спросила я, выходя из машины.

— Приедут, недели через две. Обещают троих. А что Илья не приехал?

— Илья работает, но может к выходным и подъедет. Очень ему хочется снова сюда приехать. Всю зиму о вас вспоминали.

Когда мы пообедали, я ему рассказала, что нашёл Сакатов. А нашёл он немного. Самые странные семена, о которых есть упоминания в разных летописях и мифах, это те, с помощью которых создавались различные чудодейственные снадобья. То есть, с помощью их можно было создать что-то такое, магическое. Но они просто растения, даже пусть и с удивительными целебными, или наоборот, ядовитыми свойствами. Он ещё нашёл одно упоминание о лунных ягодах. Их на растущую луну высаживали в землю, и тогда никакие волки не страшны были крестьянам — даже близко они не подходили к их хозяйствам. Упоминания про разные свойства растений встречались часто, но чтобы из растения звери вырастали — такого не было никогда.

Иван задумался. Я его спросила:

— А заметил кто-нибудь, куда он убегает?

— Нет, по деревне поздно вечером и ночью прыгает, а где днём отсыпается, никто не знает. Я несколько раз приходил ночью в деревню, сидел в засаде, ходил вместе с дозорными, но ни разу его не видел. Поэтому тебе и сказал, что не знаю, что правда о нём, а что выдумки.

— А Людмила Терентьевна не звонила в фирму, которая ей выслала семена?

— На следующий же день позвонила, как только он сбежал с грядки. Да там её за сумасшедшую приняли. Говорят, что у них саженцы все спокойно по горшочкам сидят.

— Очень интересно. А может это семечко кто-то ей подсадил?

— Зачем? Мог бы с таким же успехом и у себя в огороде вырастить, никто же не ходит по чужим огородам, за всходами не подсматривает.

— А может она колдунья? — Спросил Дениска — Только не очень умелая? Что-то не так пошло, вот и сбежал от неё этот Лазутчик.

— Да нормальная, вроде, бабка. И подружки в деревне есть, с соседкой Тамарой дружат, друг к другу чаи ходят пить. Если бы Тамара что увидела, так, не сомневайтесь, вся деревня бы давно знала.

Мне позвонил Сакатов, голос у него был тревожный:

— Оля, вы уже в Лепихино?

— Нет пока, у Ивана сидим.

— Вы одни?

— Ну да, а что?

— Поставь на громкую связь, я передам трубку Анне, она хотела с вами со всеми поговорить.

Раздался голос Анны:

— Добрый день! Иван, я хотела спросить о старушке, у которой вырос этот Лазутчик. Она давно в вашей деревне живёт?

— Нет, лет пять всего. Хотя, пять лет тоже немалый срок. — Ответил Иван.

— А откуда она приехала?

— Не знаю, не интересовался. Узнать?

— Да. Узнай. И ещё. Сходите к ней домой, посмотрите, как она живёт, что говорит, с кем контактирует за пределами Лепихино. И ещё, кто приезжал к вам в деревню после того, как Лазутчик с грядки убежал. Оля, это по твоей части. Сходите сегодня. А вечером позвони мне и расскажи, что узнаешь.

— Ты думаешь со старушкой что-то не так? — Удивилась я — Так она ведь сама всем показала этот удивительный росток, не тайно же она его растила.

— Вот и узнай, как было дело. А потом её слова проверьте. Что-то не нравится мне, что она, когда высаживала, не увидела, что это семечко не было похоже на другие. А оно не было похоже на другие, это я тебе точно говорю. Тем более что она садовод со стажем. Помнишь греческий миф о Ясоне, который разбросал зубы дракона по земле и запахал, а потом из зубов выросли вооружённые воины? Зубы дракона посадил. А не семечки. Надо всё о ней узнать, и побыстрее. Я думаю, что эволюция у этого растения-животного должна быть очень быстрая. А скорее всего, это совсем не животное.

— Хорошо, обязательно сегодня схожу к ней. Познакомлюсь. А вечером позвоню вам.

— Оля, — раздался голос Сакатова — я к вам сегодня же выезжаю. Что-то не нравится мне эта зверюшка из семечка, и Анна тоже считает, что мне надо быть с вами.

— Иван, — снова заговорила Анна — Мне кажется, что усыпить его у вас не получится, тут надо посерьёзнее что-то. Конечно, лучше его усыпить, чтобы изучить. Но безопасность людей прежде всего.

— А я и не думал его усыплять. — Ответил Иван — С двенадцатым калибром шутки плохи, так что не беспокойтесь.

Мы с Иваном договорились, что он сейчас нас с Дениской отвезёт к Павлу Анатольевичу и Фриде Анатольевне. Я до вечера успею и к Татьяне заглянуть, и к Людмиле Терентьевне. А он в это время съездит к участковому, и узнает про Людмилу Терентьевну, откуда она, где работала, про её семью. И мы с ним этой ночью постараемся встретиться с Лазутчиком.

По дороге в Лепихино Иван вспомнил один случай. Он весной случайно встретил Людмилу Терентьевну на железнодорожной станции. Она сидела на лавочке с женщиной, очень на неё похожей, он тогда ещё подумал, что сестра, наверное. Людмила Терентьевна его не заметила, потому что очень увлечённо они разговаривали, и по сторонам она не смотрела. Он получил посылку с почтового отделения, собрался обратно, смотрит, и она выходит с вокзала. Он её окрикнул и предложил подвезти. Она обрадовалась, села с ним рядом. Едут они, о погоде разговаривают. А у неё сумка стоит на коленях. На какой-то кочке их вместе с Уазиком тряхнуло, сумка упала, а из неё бутылочка маленькая выпала, с какой-то красной жидкостью. Людмила Терентьевна быстрее убрала бутылочку в сумку и говорит, что с собой попить брала, хотя Иван совсем не придал этому значения. А вечером, решил коврики вымыть в машине, и на пассажирском коврике пятно увидел. Так это была кровь, еле отмыл.

— А это точно кровь была? Может томатный сок? — Спросила я.

— Что я, по-твоему, кровь не отличу от томатного сока? Я же охотник.

— И что, ты насторожился тогда? Она же сказала, что не допила. Я бы испугалась.

— Я сейчас, после слов Анны, насторожился. А тогда нет.

Иван нас довёз до Анатольевичей и тоже зашёл к ним поздороваться. Фрида Анатольевна лежала на кровати, у неё разболелись ноги, и она уже какой день почти не выходила из дома. Павел Анатольевич сам хлопотал по хозяйству, сам готовил, сам на огороде траву полол, и за курицами ходил, тоже сам. Они нам очень обрадовались, сказали, что вспоминали нас не раз, ждали в гости. Павел Анатольевич сразу пожаловался, что сегодняшней ночью у него курицу Лазутчик украл. Утром по всей ограде пух и перья были разбросаны. И что удивительно — шуму никакого не было. А ведь если кто чужой в курятник залезет, куры так раскудахчутся, что их в доме даже слышно.

Фрида Анатольевна, кряхтя, поднялась с кровати, хоть я её уговаривала не вставать, и показала мне комнату, где я буду жить, и веранду, куда поселится Дениска. Между делом она мне шепнула, что Павла Анатольевича в больницу скоро положат, у него с проблемы со сном и периодически возникает головокружение. Он упирается, не хочет её одну оставлять, тем более, что сейчас такая обстановка в деревне. Но она договорилась в больнице, что как только я приеду, то его сразу же заберут. Она вытащила из кармашка смятый листок с написанным номером телефона и протянула его мне. Я набрала номер на своём телефоне, и Фрида Анатольевна, без каких-то предисловий, кому-то тихо сказала, что Павла Анатольевича можно забирать в больницу. Отключившись, она мне объяснила, что это её внучатая племянница Катя, она работает заведующей отделением, поэтому и вопрос с госпитализацией Павла Анатольевича так легко решается. Потом она меня предупредила, чтобы заранее ничего Павлу Анатольевичу не говорила, иначе он будет нервничать и ругаться, а когда приедет Катя, там уж они его и обработают вместе.

Иван уехал, а я предупредила своих гостеприимных хозяев, что мне нужно пообщаться со свидетелями, которые видели Лазутчика, к чему Анатольевичи отнеслись с пониманием. Мы с Дениской бросили свои сумки, вышли из дома, и пошли к магазину, решив сначала поговорить с Аней, продавщицей, а потом уже идти к Татьяне.

В магазине из покупателей была только Лена Егорова с пухленьким карапузом в ярко-синем комбинезончике, который сидел у неё на руках и нажёвывал банан. Аня мне рассказала про свою встречу с Лазутчиком:

— Я сначала подумала, когда он с крыши спрыгнул, что это какая-то обезьяна. Правда! Шерсть реденькая, морда круглая, ушки торчком. И хвост у него длинный, почти голый. Но когда он запрыгнул на забор дяди Саши, обернулся ко мне, и оскалился, я вся похолодела. У него зубы, как у акулы, острые, большие. А свистит он как! Соловей-разбойник. Я домой бегом бежала, боялась даже обернуться.

— А ты его на грядке, когда он только рос, видела? — Спросила я.

— Нет, не видела. Так, краем уха, слышала, что бабки про какой-то цветок странный говорят, но внимания не обращала.

— А кому Людмила Терентьевна первому рассказала про этот странный цветок?

— Никому она не рассказывала, — включилась в разговор Лена — этот цветок увидела тётя Тамара, соседка Людмилы Терентьевны. У них огороды рядом. Тётя Тамара ей принесла средство от тли, покричала её с улицы, та не ответила, вот она и зашла к ней через огород. Смотрит, а там такое диво на грядке сидит. Она подошла к нему, и давай разглядывать. И в это время Людмила Терентьевна вернулась, и говорит ей, смотри, какой-то необычный у меня росток взошёл, ни на что не похож, сама удивляюсь. После этого Людмила Терентьевна и начала всем говорить, что у неё такая невидаль на огороде взошла, а до этого молчала. Нет, чтоб сразу его выдернуть!

— И тётя Таня сразу им говорила, чтобы они его выдернули, от греха подальше! — Подхватила Аня — А Насте Петровой, когда она сфотографировала Лазутчика, Людмила Терентьевна сказала, что не надо фотографировать, вдруг оно заболеет от этого. Да Настя её не послушала.

Малыш на руках у Лены заёрзал и она его опустила на пол, держа за руку.

— Я сейчас боюсь даже во двор вечером выходить, — сказала она — и дочку не отпускаю гулять. Она на меня сердится, они обычно летом часов до двенадцати гуляют с ребятами. Ну как тут отпустишь, когда не понятно, что такое по деревне бегает. Сначала кур ест, а потом может и за нас возьмётся! Мы сразу нашему участковому позвонили. Так он, знаете, что ответил? У вас там что, праздники начались, и вы всей деревней самогонку пьёте? Ольга Ивановна, Вы-то сами, что про это думаете? Кто это?

— Не знаю, Лена. Я про такое не слышала никогда. Сегодня с Иваном Юрьиным хотим в засаде посидеть, хотелось бы посмотреть на этого Лазутчика, если получится.

Мы пошли к Татьяне, а Лена со своим малышом пошла нас проводить. Я её спросила про Людмилу Терентьевну, что она про неё думает.

— Да я с ней почти и не общалась, она всё больше с тётей Тамарой да с Настей Петровой друг к другу в гости ходят. Так, поздороваемся, ну, иногда поругаем погоду, она про Андрейку спросит, как растёт, как аппетит. Но всё между делом, на ходу. Радик однажды к ней ходил замок спилить, она ключи от сарайки потеряла. С тётей Тамарой Вам надо поговорить, да с Настей.

Мы дошли до дома Татьяны, и Лена повернула обратно, а Андрейка её мне усердно помахал ручкой, уронив остатки банана в траву. Ворота были открыты, и мы зашли во двор. Ничего не изменилось за этот год. Всё также по двору важно ходили курицы, и также из-под крыльца вылез большой рыжий кот и томно потянулся. Дениска заглянул в низенькое окно в доме, и сказал, что в доме никого нет. Я прошла через двор за баню и остановилась у заборчика, отделявшего двор от огорода. Там поливалась Татьяна, медленно обходя с лейкой грядку с капустой. Увидев меня, она заулыбалась, отставила лейку, сняла фартук, вымыла руки в бочке и подошла ко мне. Мы с ней обнялись, и она мне сказала:

— Видишь, никак тебе нельзя без нас, а нам без тебя! Я же сказала тебе, что приедешь к нам. Скучала?

— Ещё как! Иногда даже до слёз. Не отпускают меня здешние места.

— Хорошо, что приехала, плохо, что причина не радостная. Да ничего, разберёмся.

Татьяна, увидев Дениску, обняла его и сказала, что он за год вырос, совсем взрослый стал. Мы прошли в дом к Татьяне, она быстро собрала на стол, поставила креманочки с вареньем, и всяких настряпанных плюшек. Спросила меня сначала про мою дочку Ирину, как она живёт в Москве, потом про Илью.

— Знаешь, Оля, мне почему-то кажется, что не случайно у нас тут объявился этот чертёнок. Пусть как угодно его называют, но это точно не животное. Я его видела только один раз. Просидела в огороде всю ночь, караулила. И видела, как он промчался по моему огороду и скрылся за домом Кошиных. Страшноватый такой, скажу я тебе. Метра в нём, конечно, нет, это Ане со страху показалось, но сантиметров семьдесят-восемьдесят точно будет. Шерстка такая жиденькая, тёмно-коричневая. Я его сбоку и сзади видела, в морду его не заглядывала, только острые уши видела. Большие такие, как у Полкана. И знаешь, что я думаю? Не в лес он убегает, а в деревне остаётся, прячется где-то. А может и у Людмилы Терентьевны. Когда в начале июля я пришла посмотреть на это её растение, уже проглядывалось в нём что-то зловещее. Я Людмиле сказала, чтобы она его выдернула с корнем, от греха подальше. Так она ни в какую, меня постаралась быстрее из своего огорода вытеснить. Вот я и думаю, может она попала под какие-нибудь чары? Оля, может ведь такое быть? — Она поглядела выжидающе на меня.

— Конечно, может. Но тут вот какая ситуация. Если бы она всю жизнь здесь, в Лепихино, прожила, то это одно. Вы знали бы, что она много лет жила себе, никаких странностей с ней не было, и вдруг впервые такое. Но ведь это может быть не так. Вдруг она специально приехала сюда таким вот колдовством заниматься. Как она выбрала вашу деревню? Она кого-нибудь знала здесь? Или родня у неё может здесь жила?

— Нет, никого у неё здесь не было, ни знакомых, ни родни. Она Тамаре говорила, что деревню выбрала нашу случайно. Искала, где дом купить в деревне, давно хотела из города уехать, и увидела объявление о продаже дома, в котором сейчас живёт. И сразу он запал ей в душу. Приехала, посмотрела, места у нас красивые, по деньгам он ей тоже подошёл. Вот так у нас и оказалась.

— Получается, что мы не знаем, случайный это выбор, или что-то привело её сюда. Или кто-то. Татьяна, мне очень бы хотелось к ней в гости прийти, как лучше это устроить?

— Пойдём сначала к её соседке Тамаре, я тебя с ней познакомлю, а она уж точно какой-нибудь предлог найдёт, чтобы вам с ней в гости прийти к Людмиле Терентьевне. Тамара хоть и болтливая баба, но если надо, она может язык держать за зубами.

Я поднялась из-за стола, поблагодарив хозяйку за гостеприимство. Татьяна накинула на себя трикотажную кофточку, насыпала Дениске целый карман конфет, и мы пошли на соседнюю улицу, к Тамаре.

— Вот это дом Людмилы Терентьевны. — Татьяна показала нам на высокий дом, похожий на терем, весь утопающий в цветах.

— Да, просто ботанический сад! — Восхищённо сказала я.

И это было правда. На каждом квадратном сантиметре было такое буйство всех оттенков цвета, что казалось, что это яркая картина, и художник не жалел свою палитру, когда её рисовал. Даже простые белые ромашки были неимоверного размера и чистейшей белизны. Голубые и сиреневые колокольчики, розовые, жёлтые, красные лилии, бордовые и розовые пионы, оранжевые ноготки, и ещё десятка два разных сортов цветов, названия которых я не знала. Под самыми окнами возвышались ярко-фиолетовые цветы, похожие на башмачки, висевшие гроздьями на толстых стволах. Ветерок колыхал это цветное море, и казалось, что прямо сейчас художник-импрессионист наносил свои мазки, постоянно корректируя своё произведение. Дом тоже был хорош. Синие стены, белые рамы, на резных наличниках нарисованы красные маки. Да, хозяйка красоту ценит.

Мы прошли к следующему дому, перед которым тоже был цветник, но до соседского ему было очень далеко. Татьяна постучала железным кольцом в калитку, грозно залаяла собака, и послышалось далёкое: «Иду я, иду!»

Калитку открыла пожилая женщина в цветном платке, и, увидев Татьяну, отступила в ограду, пропуская нас. Мы зашли, и к нам кинулся маленький пушистый пёсик, который, видать, и лаял так грозно. Подбежал и начал ластиться, радостно скуля.

— Заходите. Я только с огорода, закончила полоть. Трава как сдурела! Две недели назад, всё выполола, без спины лежала, а тут опять наросло! — Пожаловалась она.

— И не говори! — Поддержала её Татьяна — Я тоже вчера весь день полола, ботвы у морковки аж не видно было. Целый стог нарвала сорняков. Мы к тебе по делу, Тома, поговорить надо. Это Ольга, это её племянник Денис. Они к нам приехали помочь отловить этого Лазутчика.

— Ну да, ну да! — Тамара закивала головой — Слышали, опять этой ночью переполох был? Этот гад уже в дома начал залазить!

— Нет, я сегодня из дома не выходила, — Татьяна насторожилась — и к кому залез?

— К Петровым! — Тамара развела руками — Настю перепугал, её Виталик еле отпоил валерьянкой. Она вечером бельё развешивала во дворе, дверь в дом открыта была. А потом ещё простояла у ворот, с Машей болтала. А домой зашла, только дверь собралась закрыть, как всё загрохотало в сенях, посуда повалилась, что-то разбилось. Она подумала, что это Виталик, а на неё из темноты как выпрыгнет это чудище, её лапой оттолкнул, и в двери выскочил.

— А что он дома у неё делал? — Спросила Татьяна.

— На лавке простокваша стояла у неё вчерашняя, так она была опрокинута, и разлита. Настя думает, что он пил её.

— Господи, ну что за тварь такая, ничего не боится!

— Так он сегодня и к Павлу Анатольевичу успел за курицей слазить! — Добавила я.

— Вот сволочь! — В сердцах ответила Тамара.

Мы зашли вслед за Тамарой в светлую горницу, застланную полосатыми половиками. Дома у неё, как и у Татьяны, всё было в вязанных накрахмаленных занавесочках, салфетках, накидках. Чистота и порядок. Она поспешила нас усадить за стол, но мы твёрдо отказались, сославшись на то, что только что из-за стола.

Услышав Татьянину просьбу, чтобы она меня познакомила с Людмилой Терентьевной, Тамара задумалась.

— Так ты думаешь, что она не случайно вырастила Лазутчика? — Тамара посмотрела на меня — Да кто же по доброй воле вырастит это у себя?

— Причин для этого у человека может быть много. Но я пока просто хочу с ней познакомиться. Может и правда, она не знала, что там сеяла. Она Вам показала сама это растение, пока оно сидело на грядке, или Вы нечаянно это увидели?

— Нечаянно. Я к ней почти никогда не захожу на огород. Домой друг к другу ходим, телевизор, иногда вместе смотрим, сериалы там разные. Она мне давно ещё сказала, что не любит, когда на её рассаду смотрят, говорит, что рассада сглаза боится. Я ещё тогда удивилась, чего это рассада сглаза боится, чай не ребёнок, ведь. Но не хочет, чтобы смотрели на рассаду, так и не надо. Я на свой огород так насмотрюсь, до зелёных соплей, что не до чужих огородов. А тут у неё на смородине тля появилась, она мне пожаловалась, я и пообещала ей, что дам на пробу пакетик с новым средством, пусть попробует. Нашла я пакетик, а она в магазин ушла, я и зашла к ней со стороны огорода, чтобы положить его, пока снова не потеряла. Смотрю, а за парником у неё какой-то зверёк сидит. Подошла ближе, а это растеньице такое. Я пощупала его, мягкое, тёплое. И тут она вышла в огород, подходит ко мне, сначала растерялась, а потом говорит: «Сама не знаю, что выросло, вроде такого и не заказывала. Наблюдаю сейчас. Правда, забавный?» А какой такой забавный, что она там забавного нашла! У меня потом пальцы, которыми я прикасалась к нему, словно иголочками кололо долго. Вот так я его и увидела первый раз. Потом много раз ходила смотрела. И Настя ходила, и Вера Зотова тоже ходила. Вера мне по секрету сказала, что однажды она пришла утром рано, а Людмила Терентьевна из огорода вышла, говорит, что поливалась, и неохотно так пустила Веру в огород, посмотреть на это чудо. Так Вере показалось, что на нём были розовые капли. То есть она чем-то его поливает, не только водой. Подкармливает. Я её спросила, чем она его подкармливает, так она засмеялась. Чем, говорит, можно его подкармливать, когда я не знаю, что это такое. Витамины даю, говорит, какие и остальным цветам.

— Так ты отведёшь Олю к Людмиле Терентьевне? — Спросила Татьяна — Только не говори, что она специально хочет именно с ней познакомиться, просто скажи, что хотела посмотреть на её диковинные цветы.

— Конечно, она любит, когда на её цветы любуются.

Мы с Тамарой пошли к Людмиле Терентьевне, а Таня забрала Дениску с собой, хотя он очень упирался, тоже хотел со мной пойти, на Людмилу Терентьевну посмотреть. Кажется, он решил, что она колдунья.

Глава 2. Ночное дежурство

Когда мы подошли с Тамарой к дому Людмилы Терентьевне, мы попали в царство ароматов, медовых, пряных, незнакомых. Какой у неё порядок в цветнике! Нигде ни одного сорняка не видно, вокруг каждого цветочка земля взрыхлена, подсыпана чем-то, подпорки под вьющимися растениями стоят ровненькие, только подчёркивая красоту цветка, ни один цветок не заслоняет другие. Заборчик вокруг палисадника новый, покрашенный небесно-голубой краской, и дверка аккуратная, на шпингалет закрытая.

Тамара постучала в ворота, и крикнула, что это она, привела гостью, чтобы полюбоваться цветочками. Когда хозяйка открыла ворота, я ни минуты не сомневалась, что она не поверила тому, что сказала Тамара. Она внимательно посмотрела на меня, но тут же улыбнулась и вышла к нам. Мы подошли к её палисаднику, и я выразила ей своё искреннее восхищение её цветами. Она снова улыбнулась и начала рассказывать мне о них. Каждый цветок она называла, говорила, откуда ей выслали, какой он требует уход и сколько он цветёт. Она говорила о цветах с нескрываемой любовью. Наверное, они ей платят тем же. Чем больше я на неё смотрела и слушала, тем меньше я верила, что она колдует.

Потом она пригласила нас в свой дом, провела в большую комнату, поставила на стол заварничек, расставила чайные пары, принесла конфеты, печенье и мы сели пить чай.

— Я не буду скрывать, Людмила Терентьевна, что меня интересует это ваше экзотическое растение, которое бегает сейчас по деревне. — Я решила, что это вполне логичный вопрос, в свете последних событий.

— Конечно, Ольга… — Она замялась.

— Можно просто Ольга. — Сказала я.

— Что бы там про меня ни думали, я на самом деле не знала, что посадила, и, тем более что из него вырастет. — Грустно сказала она — Я всю жизнь занимаюсь цветоводством, и каких только удивительных цветов я не нагляделась! Были у меня цветы-бабочки, цветы, ловящие летающих насекомых, цветы, которые похожи на летящих птиц, были у меня и страстоцветы. Разве всё упомнишь! Но такой впервые.

— Но там вы знали, что высаживаете, и когда они всходили, то для Вас не были неожиданностью их формы. — Не отступала я.

— Ну да, конечно! — Согласилась она. — Но когда я увидела это растение, я была просто в восторге от его необычной формы. И мне даже в голову не могло прийти, что оно соскочит со своего места и убежит.

— А Вы его чем-то необычным подкармливали? — Напрямую задала я ей мучающий меня вопрос.

Вопрос её смутил, это было видно сразу. И прежде, чем ответить, она встала, подошла к своему комоду и достала пузырёк, грамм на двести, с остатками красной жидкости, которая еле закрывала дно.

— Янтарная кислота, костная мука и водоросли. Самая лучшая подкормка.

— И что из этих трёх компонентов дало такой красный цвет? Как называются водоросли, которые добавлены в состав? — Снова спросила я.

— Не знаю, я это не сама делала.

— А кто это удобрение вам дал? Он знал, для какого цветка вам оно понадобилось?

— Да это просто удобрение, какая разница кто мне его дал, и ничего он не знал, просто очень хорошая подкормка для цветущих растений. И всё.

— Когда Вам Татьяна сказала, что он очень похож на опасное существо, и что его надо вырвать с корнем, Вы как к этому отнеслись?

— Какое такое опасное существо может расти на грядке? — Людмила Терентьевна засмеялась — Говорю же вам, не похоже оно было на опасное существо, пока оно росло. Оно не было ядовитым, другие растения рядом с ним не погибли.

— И всё-таки, почему Вы решили его не трогать?

— Не знаю. Решила, и всё.

— Людмила Терентьевна, Вы простите, что я так настойчиво всё узнаю у Вас. Но по вашей деревне бегает существо, которое пугает людей своим видом, и питается совсем не травкой.

— Да кто решил, что он кур ест? Может, кто под шумок решил поживиться за счёт соседей, а сейчас всех собак на него спустят? Он конечно необычный, но ведь он маленький, и он сам боится людей.

— А откуда Вы знаете, что он боится? С такими клыками он больше похож на хищника, чем на травоядное. Да, он ещё по всем меркам детёныш. Тем более его надо поймать и закрыть, пока он дел не натворил. Вы знаете, как это сделать?

— Откуда? Я, когда услышала, что куры пропадают, сразу же привязала на ночь свою курицу к тому месту, где он на грядке сидел. Думала, может придёт. Караулила всю ночь. Но он не появился.

— А может он у вас где-нибудь в постройках днём отсиживается? Всё-таки ему это место родное, знакомое.

— Нет у меня его здесь, можете весь дом облазить, я открою все сарайки вам. Говорю вам, я один раз его только видела. И сама испугалась, когда он выскочил из огорода на меня.

— Да, всё это очень странно! — Я поднялась и сказала Тамаре — Мне пора идти. Вы пойдёте, или останетесь?

— Да тоже пойду, дел у меня много, сидеть некогда.

Мы попрощались с Людмилой Терентьевной, и я её на прощанье попросила:

— Пожалуйста, если он у Вас появится, дайте нам знать. А ещё лучше, постарайтесь его закрыть где-нибудь, только не рискуйте, он может быть опасен.

— Да не опасен он, ещё раз Вам говорю!

— И всё-таки, дайте нам знать.

Она согласно кивнула и закрыла за нами ворота.

Я пошла к Татьяне, а по дороге всё думала о том, что не похожа Людмила Терентьева на колдунью, совсем не похожа. И не почувствовала я в её доме никаких странностей. Но она не сказала, кто ей подкормку дал, кого-то не хочет выдавать. Значит, есть ещё кто-то, который в курсе появления этого зверька.

Дениска помогал Татьяне в огороде. Он таскал в бочку воду из колодца. Футболка и штаны у него были мокрые, вёдра он наливал полные, но доносил до бочки только половину. Я рассказала Татьяне всё, что удалось узнать.

— Не знаю, может, она и не специально вывела такого зверя. — Татьяна задумалась — Но с другой стороны, она видела, что растение развивается во что-то хищное, неужели только спортивный интерес её толкал на то, чтобы продолжать его выпестывать?

— А может сначала получилось нечаянно, а потом она узнала про него получше, и решила довести дело до логического конца? — Дениска поставил вёдра возле полной бочки и подошёл к нам.

— Тоже может быть. — Согласилась я.

— Тётя Оля, давайте, на всякий случай, засаду возле её дома устроим?

— Да, Дениска прав. — Поддержала его Татьяна — Даже, если предположить, что Людмила на самом деле не знает, где днём отсиживается её питомец, всё равно надо проверить.

— А может, мне залезть на чердак к ней, и оттуда наблюдать? — Предложил Дениска.

— Одному нет, сто процентов нет. — Не согласилась с ним я — Если только с Иваном и со мной.

Мы с Дениской вернулись к Анатольевичам. Павел Анатольевич копался в огороде, и я присоединилась к нему. Мы с ним пропололи две длинных грядки со свеклой и луком, и только к семи часам вечера разогнулись и пошли отдыхать. Дениска, по просьбе Фриды Анатольевны, натаскал воды в бак, сегодня таскать воду была его карма. Затопил печку в бане, сам первый помылся, и к тому времени, когда мы вернулись с огорода, уже чистенький сидел в доме и пил чай. Мы тоже пошли с Фридой Анатольевной в баню, я попарила её веником, она сказала, что это должно ей помочь. Мы с ней просидели часа полтора, а когда вышли, Павел Анатольевич сварил картошки, и по всей избе пахло свежим укропчиком. Фрида Анатольевна сразу легла, и минут через десять нам уже слышно было, как она подхрапывает и сопит.

— Слава богу, уснула! — Сказал Павел Анатольевич — А то какой день уже из-за болей не спит. Одно мученье нам, старикам.

Он тоже пошёл в баню, наказав нам не мыть посуду, он сам вымоет. Но мы с Дениской убрали со стола, вымыли посуду, потом я вымыла пол в избе, а Дениска подмёл во дворе. До темна было ещё далеко, и Дениска пошёл к себе на веранду, взяв с меня клятву, что если он заснёт, то обязательно его разбудить, чтобы он с нами пошёл дежурить.

Я решила уже сейчас начать своё дежурство, и пошла в огород, сев на дощечку с задней стороны курятника. Вокруг меня были кусты малины, поэтому наблюдательный пункт был прекрасный. Меня совсем не было видно, зато я могла наблюдать за входом в курятник, ничем не выдавая себя. Если бы не комары. Я сломила одну веточку малины и махала ею, отгоняя навязчивых кровопийц. Просидела я, наверное, час, но на курятник никто не покусился. Потом я услышала шум подъезжающей машины, голоса Ивана и Дениски, и вышла к ним.

Иван посадил Полкана на поводок к курятнику. Полкан грустно лёг, положив голову на лапы. Иван его вообще очень редко привязывает, и для Полкана это как наказание. Дениска присел рядом с ним, гладил его по голове, и объяснял, что это нужно для охраны, и что его все любят, ну и так далее. Я рассказала Ивану подробно о том, как сходила в гости к Людмиле Терентьевне.

— Знаешь, Оля, когда я спросил про неё у Серёги, нашего участкового, он не удивился. Оказывается, про неё уже интересовался Виталик Петров. Когда Настя обнаружила, что в дом забрался Лазутчик, и перепугалась, она заставила Виталика узнать всё про Людмилу Терентьевну. Ей тоже подозрительно показалось, что та на своей грядке такую страсть вырастила. Поэтому Серёга мне сходу выдал информацию о Людмиле Терентьевне. Она переехала к нам из Нижнего Тагила, там работала медсестрой в реабилитационном центре, до этого работала в детской поликлинике. Ничего плохого о ней никто не сказал. Ответственная, грамотная, отзывчивая. Про семью известно только то, что где-то в Казахстане сын у неё живёт, уже взрослый. И сестра у неё есть. А вот сестра у неё интересная личность. Жила девять лет в Израиле, потом вернулась сюда одна, там у неё муж остался. В Израиле она ничем не занималась, дома сидела. Но почему-то заинтересовала полицию. После возвращения жила какое-то время у Людмилы Терентьевны, пока та свою квартиру не продала. Тоже нигде не работала. Вот. Странно, что она ни разу сюда не приехала, когда Людмила Терентьевна дом здесь купила. Где сейчас сестра её живёт, не понятно.

— И почему эта сестра даже не заехала к ней в деревню, а только на вокзале они виделись? Ты ведь точно видел женщину, похожую на Людмилу Терентьевну? Да? — Спросила я.

— Точно. А сейчас думаю ещё про одну странность. Про бутылёк, который она тебе показала. Опиши-ка мне его подробнее.

Я описала ему бутылочку с остатками красной жидкости, которуюона вытащила из комода.

— Ну, точно, это он! Тебе она сказала, что это подкормка, а мне, что сама не допила. Зачем она мне соврала? Я вообще даже и не спрашивал про него!

— А тебе она соврала про него потому, что в деревне никто ещё не знал, что у неё на огороде растёт необычное растение. Она не хотела его рассекречивать.

— Знаешь Оля, похоже, что нити ведут к её сестре. Звони Сакатову. Узнаем, что он про всё это думает.

Сакатов был вне зоны доступа, наверное, уже в пути. Я позвонила Анне. Рассказала, что мы узнали с Иваном.

— Оля, мы с Алексеем Александровичем узнали мало, но есть одна зацепка. Есть такие существа, из породы мелких бесов, кто называл их лешими, кто хранителя подземных сокровищ. Очень похож ваш Лазутчик на такое существо. Правда, там прямо не написано, что они из семечка вырастают. Но то, что их старались заполучить те, кто в этом разбирается, это точно. И ещё, они не безобидны. И ни один человек, который с ними сталкивался, не встретил счастливую старость. Завтра у вас будет Алексей Александрович, он вам всё подробно расскажет. И привезёт связные камни, так что я смогу с вами встретиться. Будьте осторожны. Пусть вас не смущает его малый рост. Злобы у него на медведя с лихом. Поняли?

Да, мы поняли. Но у Ивана с собой ружьё, и какой бы злобной тварь не была, против ружья у неё мало шансов. А ещё Иван взял с собой тонкие и крепкие нейлоновые сетки. И нам с Дениской выдал по одной. Наши мнения по поводу места засады разделились. Я предлагала дежурить возле дома Людмилы Терентьевны, или прямо в её доме, на чердаке. А у Ивана была схема маршрутов Лазутчика, которую он составил со слов очевидцев и пострадавших. И центр его похождений был возле дома Метелькова. Немного поспорив, мы всё-таки пошли к дому Метелькова.

Так как хозяин дома, дядя Саша Метельков, был глухим, то мы, не достучавшись до него, перелезли через забор и расположились за его огуречной грядой, удачно заросшей с одной стороны густой калиной. Дениску посадили к углу бани, чтобы видно было магазин. Я села за кучей травы, и просмативала магазин с другой стороны. А Иван залез на навес, рядом с грядкой, и видел и улицу, и огород. Мы очень дальновидно поступили, намазавшись средством от комаров. Их были тучи! Мы сидели молча, не двигаясь. Где-то смеялась молодёжь, наплевав на страхи всей взрослой части населения деревни. Потом чей-то голос сердито заставил всех разойтись по домам. Возле магазина был фонарь, поэтому улица нам была хорошо видна.

Мне показалось, что от стены бани отделилась тень. Я насторожилась. Ни одного шороха не было слышно. Тень снова продвинулась. Неужели Дениска это не видит, он же рядом! Но очень уж медленно тень двигается, совсем не похоже на то, что рассказывали о резвом прыгуне Лазутчике. Тень ещё раз дёрнулась, и я увидела, что это чёрная кошка. Тоже, похоже, в засаде. Только на мышей.

— Оля! — Раздался тихий голос Ивана — Иди к магазину!

— Что?

— Не бойся, мне его отсюда хорошо видно.

Я не знала, что за план созрел у Ивана, но не стала спорить, вылезла из своего укрытия, снова перелезла через забор и вышла под пятно фонаря. Я прошлась немного по улице влево, потом вернулась к магазину, потом прошла вправо, и вернулась обратно. Потом снова повторила свой маршрут. Я боялась далеко уходить от фонаря, думала, что Ивану не будет видно меня. Когда я ещё пару раз так походила, я услышала шаги. Я моментально взлетела на крыльцо и прислонилась спиной к дверям магазина. Из темноты показался человек. Когда он подошёл поближе, я узнала Радика Егорова. Он был с ружьём. Увидев меня, он удивлённо спросил:

— Ольга Ивановна? А Вы что здесь делаете?

— Мы с Иваном в засаде. А ты?

— Я обхожу деревню, убью эту сволочь, если увижу. Ладно, раз вы здесь караулите, то я пройду по своей улице ещё разок.

И вдруг тишину ночи разорвал крик. Сомнений не было, кто-то увидел Лазутчика.

— Это там! — Радик побежал в темноту, на крик, я за ним.

Я слышала, как позади меня, Иван с Дениской спрыгнули с забора и побежали за нами. Крик прекратился. Мы повернули на улицу, которая выходила на дорогу к железнодорожной станции. Эта была улица, где жили Людмила Терентьевна и Тамара.

В доме у Людмилы Терентьевны горел свет. Свет включился и в соседних домах. На улицу выбежала Тамара, а из дома напротив выглянул пожилой мужчина. Мы начали стучать в ворота к Людмиле Терентьевне, но нам никто не отвечал. Иван перемахнул через ворота, щёлкнула щеколда, и он открыл их. Возле крыльца валялись какие-то палки и топор. Иван побежал к крыльцу, и остановился на пороге, опустив ружьё. В узеньких сенях, прямо у двери лежала в луже крови Людмила Терентьевна, горло у неё было разорвано, и из него всё ещё бежала кровь. Иван пощупал пульс и покачал головой.

— Оля, оставайтесь с Дениской здесь! — Иван повернулся к нам — Радик, побежали через огороды.

Они с Радиком побежали в открытую калитку, ведущую на огород. Во двор зашла Тамара и мужчина из соседнего дома. Тамара вскрикнула.

— Тётя Оля, надо посмотреть в доме, вдруг он ещё там. — Тихо сказал Дениска.

— Нельзя, Дениска. Мы наследим. Лучше давай закроем дверь.

— Хорошо, что он не ест людей. — Тихо сказал мне Дениска.

— Может, не успел?

Мужчина позвонил участковому. Слышно было, как в трубке тот чертыхнулся.

— Сейчас Сергей приедет. Он в Ощепково живёт. Минут двадцать ему на дорогу. — Сказал мужчина, убрав телефон.

Вдали послышался резкий свист, потом крики, потом всё стихло. Я спросила Тамару:

— А Вы не видели Людмилу Терентьевну после того, как мы с Вами от неё ушли?

Тамара вытерла уголком платка глаза и горестно покачала головой:

— Нет, я была в огороде, пока не стемнело, а она больше не выходила. Я только помылась, домой зашла, телевизор включила и услышала крик. — Она снова склонила голову и вытерла глаза — Если бы я только знала!

Я подумала, что мы тоже, если бы только знали, то караулили бы возле её дома. По улице шли Радик и Иван, оба взмокшие, и тяжело дышали. Рядом с ними бежал Полкан.

— Мы видели его. — Сказал Иван — Он сидел на воротах у Анатольевичей, увидел нас и засвистел. А потом скрылся в два прыжка на огороде у них. Полкан даже не тявкнул! Ничего не понимаю! Он же любого зверя, знаешь, как чувствует! Я ещё никого не вижу, а он уже уши навострил. А тут для него этот Лазутчик, словно невидимка. Мы с Радиком забежали во двор, Полкан там спокойно сидит, на нас смотрит. Я его отпустил, кричу ему: «След!», а он смотрит на меня, хвостом крутит, даже землю не обнюхал!

— Он же на репейники всякие не лает у тебя, видать, и этого Лазутчика так же воспринимает. — Сказала я.

— А может, Лазутчик какие-то феромоны вокруг себя распыляет, что его не возможно было унюхать! — Дениска подошёл к Полкану и погладил его — Вы же сами говорили, что ни одна собака на него не лает.

Мы сидели во дворе и ждали полицию. Все молчали, никто не расходился. Вдалеке послышался шум машины, потом мы увидели свет фар, несущийся к нам. Приехали двое полицейских, и с ними участковый Сергей. Нас попросили выйти со двора, остался с ними только Иван. Слышно было, как хлопали двери, полицейские переговаривались, минут через пятнадцать вышел молодой сержант, и всех нас опросил. Потом нас с Дениской и Тамарой отпустили, мы пошли по домам, а Радик и Иван остались.

Мы шли по ночной улице. Кругом была темнота, деревня спала, не зная ещё, какая трагедия разыгралась в одном из её домов.

— Дениска, тебе надо уехать! — Сказала я — Здесь опасно, и не спорь.

— Никуда я не уеду. Что я, трус что ли?

— Сейчас здесь будет полиция отлавливать этого Лазутчика, может даже нам не придётся дежурить. Скорее всего, его завтра уже отыщут. Они ведь не чета нам, они профессионалы.

— Вот видишь, они теперь будут его искать, нам-то что бояться? Наоборот, теперь безопаснее станет! — Не сдавался Дениска.

— Завтра утром отцу твоему позвоню, расскажу, что тут у нас произошло, он сразу заставит тебя посадить на поезд и домой отправить.

— Я сам ему позвоню! Я уже взрослый, и сам решаю, куда мне ехать или не ехать.

— Ух ты! Вот и скажешь отцу, какой ты взрослый, а я посмотрю.

Мы дошли до дома Анатольевичей, открыли тихонько дверь в дом, я проверила веранду, где должен был спать Дениска, но всё было тихо, и я отправилась в свою комнату. В доме было душно, и я открыла окно, выходящее в огород. Мысли о Людмиле Терентьевне меня не отпускали. Мне кажется, она хотела его закрыть в доме. Может, у неё получилось его подманить, но когда он понял, что его хотят закрыть, тогда он и рассвирепел. Господи, какая страшная смерть! Я долго лежала без сна. Уже начало светать, но было тихо, птицы ещё не проснулись.

Проснулась я от нешуточной перепалки между Павлом Анатольевичем и Фридой Анатольевной. Я поняла, что Катя приехала за Павлом Анатольевичем, чтобы увезти его в больницу, а он не соглашается. Я оделась и вышла к ним. На лавке в комнате сидела миловидная женщина и смотрела в окно. Фрида Анатольевна собирала вещи в сумку, а Павел Анатольевич старался эти вещи из-под её руки из сумки выкинуть на пол. Увидев меня, Фрида Анатольевна ему укоризненно сказала:

— Ну что, доорался, человека разбудил! Они всю ночь дежурили, пришли под утро, а ты как петух тут разкукарекался!

— Это вы тут, как курицы раскудахтались! Надо было везти меня в больницу, когда я болел, а не теперь, когда у меня ничего не болит! Что я там буду здоровый занимать койку? Совсем головой своей не думаете!

Я поздоровалась, и сразу пошла во двор, умылась прохладной водой из рукомойника, и вышла в огород. Солнце уже с самого утра припекало, небо было чистое, лёгкий ветерок перебирал листву. Всё так мирно, будто и не было ничего плохого этой ночью. Жизнь продолжается. Живём мы, или нас нет, время не останавливается ни на миг, чтобы поскорбеть о тех, кто уже никогда больше не увидит ни это голубое небо, ни солнце, вообще ничего. Грустные мои мысли принесли мне какое-то спокойствие, словно я приняла весь мир таким, каким он всегда был, только я этого никогда раньше не знала.

Постояв немного под свежим ветром, я вернулась в дом. Катя вела Павла Анатольевича к машине. Он мне сказал:

— Оля, не уезжай, пока я не вернусь! Я долго не задержусь. Катя говорит, что я сдам анализы, и если всё хорошо, то меня сразу выпишут. А у меня всё хорошо. Я давно так хорошо себя не чувствовал.

Я ему пообещала, что никуда не уеду и буду помогать Фриде Анатольевне по хозяйству. Когда они уехали, я сказала Фриде Анатольевне:

— Вчера вечером Лазутчик убил Людмилу Терентьевну.

Она всплеснула руками:

— Господи! Да как так?

— Не знаю что произошло, но мы услышали крик, прибежали к ней, а она уже мёртвая лежит с разодранным горлом на пороге дома. Мы полицию вызвали. Нас с Дениской сразу отпустили, а Иван там оставался. Приедет, расскажет.

Мы с ней сели за стол, и просидели за чаем, пока Дениска не вышел к нам. В ворота постучали, это пришла Татьяна. Она уже знала про ночные события.

— Теперь уже нет сомнения, что это хищник. С мужчиной он может и не справится, но то, что он опасен, с этим не поспоришь. — Она достала из кармашка сложенный листок и надела очки — Я тут у мамки нашла заговор для дома от врагов. Надо переписать его, да всем раздать. Как ты думаешь?

— Я думаю, что не повредит. — Я взяла листок и начала читать. — «Иди, стрела, с болью, слезами, нехожеными тропами, через (имя обидчика) кровь, не в глаз, не в бровь, а иди прямо в сердце. Цепи его и коли его, бей его, изведи его — обидчика моего». Так тут надо имя его говорить. А мы не знаем его имя.

Она взяла у меня листок и сама прочитала, потом задумалась:

— Да, имя надо. А если сказать Лазутчик?

— Так это так, кличка, кем-то придуманная. Имя должно быть истинное.

— Как я не подумала! Ещё посмотрю, какие у неё обереги есть.

— Я вот что думаю, — начала я — а кому сообщить о смерти Людмилы Терентьевны? Где искать её сестру? И у неё где-то сын есть.

— Надо на её старое место работы сообщить, может там и знают.

— И в телефоне надо посмотреть, — сказал Дениска — у неё же был телефон?

— Был, был у неё телефон. Сейчас у всех телефоны. — Ответила Фрида Анатольевна — И у неё был не такой как у нас с дедом, не кнопочный, а современный. Я видела его, она в магазине передо мной в очереди стояла, вытаскивала его.

— Молодец, Дениска! — Похвалила я его — Мне даже в голову не пришло про телефон. Только его, наверное, полицейские забрали.

— Значит, Лазутчик так и продолжает по деревне бегать? — спросила Татьяна — Не смогли мужики его отловить?

Я не успела ответить ей, как у меня зазвонил телефон. Сакатов. Я обрадовалась ему, как никогда:

— Алексей Александрович, у нас тут плохи дела! У нас труп. — И я рассказала ему про ночные события — Ты едешь к нам?

— Я уже в Екатеринбурге, заехал домой ненадолго, и сейчас мчусь на вокзал, первым же поездом к вам. Так что сегодня буду у вас.

— Хорошо, мы тебя встретим. Звони.

— Это тот специалист, про которого ты нам рассказывала, профессор? — Спросила Татьяна.

— Да, это он, только он не профессор. Но он очень много знает, и друзья у него такие же, учёные, и среди его друзей есть профессора. Он с ним консультируется. Он поможет нам разобраться с нашим Лазутчиком. Если этого Лазутчика полицейские раньше не застрелят. Или местные. Сейчас уж точно с ним не будут церемониться.

— Так его сначала надо выследить! — Татьяна недоверчиво покачала головой — А это и есть самое трудное. Больно он изворотливый. Только две недели, как народился, а уж такой хитрый. Сидел, сидел на грядке, а как соскочил, так сразу такой грамотный, и всё-то он знает, и чем питаться, и как прятаться! Кто поверит, что он сам обо всём догадался? И мы, может, зря грешим на какое-то там семечко, из какого он вылупился. Он просто из земли выполз! Он, поди, там много лет сидел, выжидал, а тут что-то произошло, что-то вызвало его, вот он и появился.

— А что, может и вправду он там сидел и чего-то выжидал? — Согласилась я — Не может простое, не волшебное существо такую трансформацию претерпеть за два месяца! Значит, где — то рядом должен быть колдун или колдунья.

— Или такие существа вылезают из земли, например, раз в сто лет! Или даже в тысячу! — Выдвинул свою теорию Дениска.

— Так может это чёрт? — Фрида Анатольевна перекрестилась — И надо батюшку позвать? Надо в церковь, в Пышму съездить.

— А как не чёрт? — Засомневалась Татьяна — Опять к тому же и пришли, что сначала надо узнать кто это. Вот приедет наш профессор, тогда и решим, за батюшкой ехать, или там за кем ещё.

Глава 3. Старинная история

Иван приехал только после двенадцати часов, и по нему видно было, что ночь у него была бессонная. Ничего нового он нам не рассказал, сказал только, что полицейские очень скептически отнеслись к тому, что убийца Людмилы Терентьевны вырос на грядке, хоть Иван и показал им фотографию Лазутчика.

— Что мы хотим! Я и сам себе не верю, хоть и своими глазами видел его сегодня, правда, издалека и только зад его с хвостом. — Сокрушался он — Кому нормальному расскажи, ни в жизнь не поверят! Так что, надежда на то, что полиция будет ловить по огородам нашего Лазутчика, сведена к нулю. Если только сумею Серёгу уговорить, хотя бы его одного. Где там, Оля, твой Сакатов?

— У него поезд приходит в три часа дня. — Ответила я — Встретим?

— Встретим.

Я наконец-то заставила Дениску позвонить Илье. Он ушёл за баню и долго не выходил. Потом вышел расстроенный, и тут же мне позвонил Илья.

— У вас что там за зоопарк! Сажай его на первый же поезд до Екатеринбурга, я его здесь встречу. Будет упираться, тащи силой.

— Он согласился ехать? — Спросила я.

— Конечно, нет! — Сердито ответил Илья — Я с ним ещё разберусь, когда он домой вернётся! Давно не получал.

— И как ты себе представляешь, как можно силой утащить семнадцатилетнего парня, который, к тому же, выше меня на голову? Я ему ещё ночью сказала, что отправлю его домой. Он ни в какую не хочет уезжать. Приезжай и забирай.

— Оля, я не шучу! Отправляй его домой.

— Слушай, давай ты ему сам аргументировано объяснишь, а не будешь орать. Ты же педагог! Тебя учили, как надо с детьми разговаривать. Вот и примени свои знания. Я сейчас ему скажу, чтобы собирался, но если не послушает, то я скандалить не буду.

Я отключилась и повернулась к Дениске:

— Денис, отец там волнуется, может, всё-таки послушаем его, а? Вот будут у тебя свои дети, тогда поймёшь, как это, беспокоиться ещё о ком-то, кроме себя.

— Никуда я не поеду. Что сразу кричать-то на меня? Я ведь не маленький.

— Ладно, прекращаем разборки, поехали встречать Сакатова! — Сказал Иван — А где Павел Анатольевич?

— В больницу его Катя повезла, с утра тоже скандалил, хуже дитя малого. — Ответила Фрида Анатольевна — Поешьте на дорожку, у меня окрошка.

— Нет, встретим сначала. — Иван повернулся к Татьяне — Тётя Таня, поехали с нами!

Татьяна с нами не поехала, сказала, что дел в огороде много, но попросила, чтобы на обратной дороге, когда встретим Сакатова, за ней заехали, чтобы она тоже услышала, что он скажет. На том и договорились.

— Берите купальные принадлежности, заедем, искупнёмся в речке, освежимся. Время есть. — Предложил Иван.

Дениска сел рядом с Полканом на заднее сиденье, я села впереди и мы поехали. Через небольшой лесок мы выехали к Вьюшке, она в этом месте была широкая, и берег хороший был, почти как пляж — крупный песок и галька, без травы. Вода была чистая, прохладная, мы плескались минут двадцать, даже Полкан поплавал, но тут же выскочил на берег, и начал усердно отряхиваться. Надо было ехать на станцию, поэтому мы нехотя вылезли, решив, что на обратном пути ещё раз заедем сюда.

До станции мы доехали быстро, и стали на привокзальной площади. Купив мороженое, и открыв все двери, мы сидели и ждали, когда объявят наш поезд. На станции стоял целый отряд ребятишек с несколькими взрослыми. У них были большие рюкзаки, они весело галдели, а взрослые только успевали собирать их в кучу.

— У нас тут туристический лагерь недалеко, там они отдыхают, занимаются спортом и соревнуются. Депутат один выстроил. Любят туда подростки ездить, это как раньше пионерские лагеря были, только со спортивным уклоном.

— А далеко? — Спросила я.

— Что далеко? — Не понял Иван — Лагерь, что ли? Нет, две остановки на электричке.

— Я всё думаю про Лазутчика. Лучше бы он из деревни никуда не убегал.

Иван промолчал. Видать тоже подумал, что и я. Нельзя Лазутчика нам упускать.

Объявили наш поезд. Мы с Дениской пошли на платформу. Сакатов самый первый выпрыгнул из вагона, сразу после проводницы. Увидев нас, он радостно заулыбался, и, подхватив сумку, пошёл к нам навстречу. Он очень загорел, даже похудел немного, видать Анна его хорошо поводила по Катуни.

— Как я рад вас видеть! — Он обнял нас с Дениской — Ничего себе, как вымахал! Ну как вам тут отдыхается? Купались, что ли, все мокрые?

— Купались! — Ответил Дениска. — Только нам тут совсем не отдыхается, а наоборот. Людмилу Терентьевну сегодня ночью Лазутчик убил. Так что у нас ночь ещё та была.

— Я так и думал, что он покажет своё звериное нутро. — Сакатов покачал головой — Анна тут вам кое-что передала, в помощь. Перед самым моим отъездом мы с Анной историю одну нашли. Она может и не совсем в тему, но очень уж тот герой на нашего Лазутчика похож.

Мы пришли к машине, я познакомила Алексея Александровича с Иваном, и мы отправились в Лепихино. Решили, что поедем сразу в деревню, а искупаться мы можем в другое время. Сначала — дело.

Всю дорогу Сакатов восхищался Алтаем, потом стал восхищаться местными красотами. И сказал, что если бы на выбор ему предложили, где поселиться, на Алтае или Урале, он бы так до конца дней и не смог выбрать, где лучше. Иван молчал и довольно улыбался. Он-то знал, что выберет, если ему пришлось бы выбирать. И я знаю, что везде хорошо, но Урал — лучше!

Когда перед нами открылась деревня Лепихино, в окружении тёмных и высоких лесов, у Сакатова вырвался вздох восхищения:

— Благодатное место!

— Благодатное-то оно благодатное, да неспокойно сейчас здесь. — Откликнулся Иван — Не знаю, что полиция будет делать, поверила ли она, но если она не будет с нами дежурить, придётся самим порядок здесь наводить. Только мало нас, в основном в деревне одни старики! А этот шустрый Лазутчик, как нарочно, в разных местах объявляется, бессистемно.

— Ничего, когда есть захочет, выйдет из своего логова. Кем бы он ни был, инстинкт пожрать у него, видать, хорошо развился. Надо оставить ему только одну столовку, а остальные постараться закрыть покрепче. Вот тогда и придёт к нам. — Успокоил его Сакатов.

— Хорошо бы! — Согласился Иван.

Мы забрали Татьяну, приехали все к Фриде Анатольевне, где собрали наш большой совет.

— Начну с того, что этот ваш Лазутчик, это не самостоятельная единица, а совершенно подконтрольный своему хозяину субъект. — Начал Сакатов, расположив на столе свои записи — А раз он напал на того, кто его растил, значит, эта Людмила Терентьевна не являлась его хозяйкой, а была только средством взращивания его. Может, она до конца и не осознавала, какое чудовище растила.

— Значит, в деревне есть его хозяин, раз он отсюда не убегает? — Спросил Иван.

— Нет, если бы был здесь хозяин, поведение его не было бы столь бесконтрольное и хаотичное. Он предоставлен пока сам себе. Он же не знает, куда надо бежать, так сказать, карту местности ему не дали, планов не объяснили. Но будьте уверены, хозяин объявится. Хуже будет, если его хозяин как-то с ним свяжется, и выманит его из деревни. С его-то шустростью, вряд ли сможем за ним проследить.

— А как он хозяина узнает? — Спросила Татьяна — Есть какой-то предмет, на который Лазутчик отреагирует? Или знак какой?

— Об этом позже. Сначала история. Помнишь, Оля, я тебе говорил, что нет нигде упоминания о том, что из семечка живое существо вырастает? Аня вспомнила только легенду греческую о том, как Ясон засадил поле зубами дракона, и из них выросли свирепые воины. Так вот, кроме этой легенды, ну и кроме сказки о Дюймовочке, которая тоже выросла из зёрнышка, есть ещё сказание, очень-очень старое, и говорится в нём о событиях, происшедших во времена друидов. Эта история произошла у нас, на Урале. Сейчас, на том месте, стоит славный город Курган. Раньше как образовывались поселения? Какой-то род занимал место, какое облюбовал, и там строился. К нему прибивались другие семьи, приходили под его защиту, так и разрасталось оно, принимая у себя поселенцев. А в общем-то, в одном поселении все были между собой роднёй, предков общих имели. Откуда и слово пошло — род, значит, от одного родителя произошли. Вот и поселение, про которое я хочу рассказать, образовалось лет за триста до нынешнего Кургана, то есть в тринадцатом веке, на левом берегу реки Ик. Живописнейшая река, скажу я вам! Так вот, поселение назвали по имени первого своего предка — Тимис. В Тимисе насчитывалось порядка шестидесяти дворов, а это очень большая цифра по тем временам. И хозяйства были все основательные, я бы сказал, даже зажиточные. Но и работали там от восхода солнца до заката, работали все, от мала до велика. Без выходных. Чужих там не было, все друг друга знали, у всех были родственные связи друг с другом. Одна большая семья. Вот про это я вам сейчас и прочитаю.

Он надел очки, и начал читать:

Колояр и Росла.

В семье старосты Могуты женили старшего своего сына Колояра. Жену Дуню он взял из рода Возичей. Свадьбу хорошую сыграли, молодых сразу отделили, как положено, дом выстроили, на развод телят, курей дали. А раньше ведь как было в деревнях? Магазинов не было, платье не пойдёшь, не купишь. Сами ткали, сами шили, сами мебель делали, и обувку себе тоже сами делали. Летом — лапти, зимой — валенки. Вот и пошли мужики в лес, рубить молодую поросль, да лыко драть, чтоб потом лапти плести. А молодой Колояр со своим другом Рослом сначала бегали наперегонки, а потом взялись соревноваться, кто больше нарубит. Вот и досоревновались так, что оказались в незнакомом лесу, да к тому же, ещё и в непроходимой чаще. Когда кинулись отнести то, что нарубили в намеченное место, то его сыскать не смогли. А уже солнце садится. Они, чтобы ещё больше не заплутать, из лесинок шалаш приготовили, веток потолще на землю подстелили, так как ещё ночные заморозки продолжались, и на голой земле холодно спать. Лежат, переговариваются, а сами прислушиваются, всё-таки лес, и полно зверья дикого, хищного. Вроде и в сон уже их начало клонить, но вдруг слышат, вроде как голоса послышались. Росла толкнул Колояра в бок, чтоб, значит, тоже прислушался. Лежат, не дышат. И кажется им, что два человека между собой разговаривают. Один голос низкий, мужской, а другой женский, старушечий. И от этих голосов мурашки побежали по их коже. Голоса всё ближе и ближе, прямо на них идут. И вот голоса уже у самого шалаша. И говорит женский голос:

— Посмотри, брат Сутта, вот путники заблудившиеся, редко сюда кто заходит. Так что, убить их или наградить?

— А за что их награждать? Давай убьём! — Ответил мужской голос.

— Так интересно же, они там испуганные лежат, боятся дышать, и теперь думают, что их ждёт, гадают. Поэтому я тоже думаю, не могу решить, что с ними делать. У одного из них, Колояра, сыночек к весне народится, он ещё не знает ничего про это. Радость его ждёт. А я могу эту радость в горе превратить. Весело ведь, да? А могу ещё больше радости к нему в дом принести, наградить его богатствами несметными. И ему, и детям ему до конца жизни хватит, да ещё и останется.

— А второй? Что его ждёт? — Спросил мужской голос.

— А у второго, хоть сейчас его убей, хоть награди, зимой трагедия будет в семье, сгорят они все вместе с домом, и богатство им не понадобится, всё чужим людям достанется. Так может порадовать его? Недолго ему радоваться придётся.

— Убей их, Наза! Зачем таким жалким глупым людишкам сокровища, никому не принесло богатство ни счастья, ни мира. Они ещё злее становятся, когда богатство попадает им в руки. Ничего нового, все они одинаковы.

— Так это же весело, когда они начинают друг друга подозревать в обманах, кражах, и даже самая крепкая дружба не переживает испытания богатством. Я знаю, что я придумаю, это будет ещё веселее, смотри! Я это делаю для тебя, повеселись!

И тут же налетел сильный ветер и снёс шалаш, и оказались друзья перед двумя существами. Одно существо, было тонкое, длинное, почти прозрачное, вроде и человек обликом, да лица на нём нет, только бледные шары на месте глаз. Оно заговорило женским голосом:

— Колояр и Росла! Знаю, что дружите вы с самого детства, вместе росли, вместе бегали по чужим огородам, и всегда были друг за друга горой. Не раз вы выручали друг друга. Росла, вижу я, как кинулся ты в полынью за своим другом Колояром, когда он свалился туда, пытаясь поймать рыбу. А ты Колояр, когда увидел, как лихие люди схватили Росла, и хотели увести в плен, пошёл на шестерых разбойников, не думая о себе, чтобы отбить у них Росла. Вовремя подоспели ваши отцы, а то бы обоих вас уже не было в живых. Я хочу наградить одного из вас. Очень хорошо награжу, по-царски. И выбрать должны вы сами, кто из вас двоих достойнее такой награды. Да, забыла сказать, другого я убью.

А друзья, как лежали на ветках на земле, даже не пошевелились, до того были потрясены всем этим.

— Ну же, давайте решайте быстрее, а то обоих вас убью, когда мне надоест стоять тут, смотреть, как вы, рты открывши, лежите.

Колояр и Росла повернулись друг к другу, у обоих в глазах была боль и непонимание. Жили они, жили, и вдруг такой выбор надо сделать. А то, что это не пустые угрозы, они уже поняли. Говорит Колояр:

— Росла, я уже знаю, что у меня сын будет, не прекратится род мой на мне, а ты даже не женат, если погибнешь, никого не оставишь после себя, никто никогда не вспомнит имя твоё, и закончится род твой сегодня так бесславно. Поэтому, пусть меня убьют, а ты обещай, что будешь заботиться о моём сыне, поделишься своим богатством с моей женой, чтобы легче им было без меня выживать.

— Колояр, ты слышал, всё равно я зимой погибну, зачем мне богатство? И детей не успею завести, зачем мне эти несколько месяцев? Перед смертью не надышишься. А ты сына своего назови моим именем, и ему расскажи про меня.

— Росла, я не верю ей, она может просто так сказала, что ты помрёшь. Видишь, она играется, нельзя ей верить. Не от доброты своей она решила наградить, а для развлечения своего.

— Ну что, посовещались? И кого я награжу из вас? — Наза заколыхалась в воздухе, болтая своими тонкими руками-ногами.

Первым соскочил на ноги Колояр и говорит:

— Награди моего друга Росла, он достойнее из нас двоих, только не обмани его, иначе я тебе с того света покоя не дам!

Потом поднялся Росла и говорит:

— Не слушай его, убей меня, и дай возможность уйти от тебя живым моему другу Колояру, самому достойному из нас.

Наза засмеялось и говорит:

— Вот видишь, братец мой Сутта, это ещё половина веселья. А сейчас будет настоящее. Зря ты, Колояр, мне не веришь, всё я знаю, что будет, знаю даже то, что могло бы быть, да не случилось, и нет от меня никаких тайн. Так вот, если я убью тебя, Колояр, а друга твоего Росла награжу, то он обманет тебя в своей клятве, не поделится он с твоей вдовой и с сыном твоим, который родится уже сиротой. Попытается он обмануть судьбу, да уедет со своим богатством подальше. Да только судьбу не обманешь, догонит она его на опасной горной дороге, и никто никогда не узнает, где закончил он так бесславно свои дни.

Повернулся Колояр к Рослу и говорит:

— Никогда не поверю, верный друг мой Росла, тому что она говорит. Знаю, что могу я на тебя положиться, как на себя самого, поэтому, иду я на смерть, а ты поклянись мне в том, что не оставишь семью мою в горе!

— Клянусь тебе, Колояр, никогда я не оставлю семью твою и буду сыну твоему вместо отца.

Шагнул Колояр к Назе, и сгорел в тонком луче, который выбился из руки прозрачного существа, так неожиданно вмешавшегося в судьбу двух друзей.

— Ну что братец Сутта, твоя очередь. Награди достойно Росла, и скоро увидим, какую цену он назначил за своего верного друга, пожертвовавшего своей жизнью ради него.

Сутта, второе существо, было небольшого роста, словно ребёнок, и походило мордой на собаку, только был у него длинный хвост и стоял он на двух ногах. И говорит Сутта Рослу:

— Иди за мной Росла, и не отставай. К утру ты уже будешь самым богатым человеком на этой стороне земли. Но знай, теперь я всегда буду около тебя, чтобы видеть каждый твой шаг, слышать каждое твоё слово.

И Сутта запрыгал по лесу, даже не оборачиваясь на Рослу. Росла бежал со всех ног за ним, боясь потерять его из виду. Но не было сил у него угнаться за таким быстрым проводником, и вскоре пал он за землю, не в силах пошевелить рукой и ногой. И думал, что всё, зря убили его друга, зря он полночи бежал, чуть сам не умер, а теперь ищи ветра в поле, где он найдёт этого лиходимца! Но вдруг его подхватило, словно множество рук, понесло над лесами, реками и опустило на большом поле, усыпанном огромными светлыми валунами. Услышал Росла над своим ухом жуткий смех прозрачного существа, которое говорило:

— Братец мой Сутта! Да что ты его так измучил, разве ты ему не сказал, что можешь его перенести сразу к сокровищу, экий ты вредный да злой, смотри, он еле дышит, ещё помрёт раньше срока, и веселью нашему тогда конец.

— Не помрёт, сейчас увидит столько золота да драгоценных камней, так сразу силы удесятерятся. У них у всех так. Вроде смотришь, помирает, а как золото нащупает, всё, вприпрыжку несётся за ним.

И только Сутта произнёс эти слова, как оказался Росла в огромной пещере, и под ногами у него, и вокруг него, и над ним, всё кругом сверкало и переливалось. Вся пещера была усыпана драгоценными камнями и золотыми слитками. Росла аж присел, никогда он не видел столько богатства. И это всё его! Так он себе дворец выстроит, и слуг наймёт, и никогда не будет работать, и жену себе возьмёт самую красивую! Всё поплыло перед глазами Рослы. Правду сказал Сутта, всю усталость его, как рукой сняло. Если надо, он ещё будет бежать ни один день, лишь бы снова очутиться здесь!

Снова заговорила Наза, и голос её звучал в пещере, как приговор Росле:

— Это великие сокровища, Росла! И ты можешь брать их сколько хочешь и когда захочешь. Чтобы зайти сюда, тебе будет достаточно позвать Сутту, и он откроет тебе вход в пещеру, и ты унесёшь столько, сколько сможешь. Но никому не сможешь ты рассказать об этом. И помни о том, что недолго тебе осталось ходить по свету, и никакие богатства не смогут изменить твою судьбу.

— Бери сокровища Росла, и скажи, куда ты хочешь с ними попасть. — Добавил Сутта — И помни, я всегда рядом. И я буду приходить к тебе. Где мои сокровища — там и я.

Росла скинул свою рубаху и начал нагребать без разбора драгоценные камни, золото. А под сводами пещеры звучал смех Назы.

Перенёсся Росла с полными руками сокровищ к своему дому, спустился в погреб и вывалил все свои богатства прямо на земляной пол. Подумал-подумал, взял несколько больших камней, и засунул их за пазуху. Потом вышел из погреба, и пошёл в дом своего друга Колояра, чтобы сказать вдове о его печальной участи. Да только о пещере с богатствами благоразумно промолчал, не стал он открывать ей и про разговор с лесными духами. Сказал Росла про Колояра то, что провалился он в глубокую расщелину, но Росла место это не сможет найти, и как он сам вышел оттуда, не помнит. Отдал он Дуне два камня самоцветных, сказал, что нашёл их по дороге. Погоревали в поселении о безвременно пропавшем Колояре. Да и стали жить дальше. У Рослы из всей родни были только старые родители и сестра младшая. Он достал несколько золотых слитков, и поехал в соседнее большое селение Подобровню, там обменял он их на корову, овец, лошадь с телегою, купил несколько мешков с пшеницей и ячменём, и привёз всё это богатство домой. Родители от радости от свалившегося на них богатства, не знали куда кинуться, то корову погладят, то лошадь. Зажили они сытно, как никогда раньше не живали. Росла ещё раза два съездил в Подобровню, выменял на камни самоцветные скарба домашнего, ткани на одежду, зерна. И про вдову Колояра не забыл, купил и ей отрез красного ситца на сарафан. Но Росла всегда помнил о предупреждении Назы. Да и неуютно ему было, ведь каждый вечер, словно луна с неба глядит на землю, так и чувствовал он, как невидимый Сутта приходил и садился напротив него, видя все тайные мысли Рослы. И вспоминал Росла про клятву свою Колояру, и думал, что завтра он обязательно сходит попроведовать вдову, и даст ей золота, камней, всего, чтобы только не чувствовать себя виноватым. Но наступал день, и все муки совести Рослы отступали, и думал он, что и так он ей дал хорошие камни, и при экономной жизни надолго ей хватит этого богатства. Но, на всякий случай, решил Росла ещё раз наведаться в пещеру с сокровищами, только предварительно засунул за пазуху два мешка холщовых, чтобы было куда богатство своё складывать. А вечером, как почувствовал, что Сутта возле него сидит, так и сказал ему тихо, чтобы пустил его в пещеру. Только сказал, как тут же оказался в пещере. Полюбовался он на несметные сокровища, да полные мешки нагрёб. Ноги подкашивались у него от тяжести, но он навалил на себя мешки и говорит Сутте, что домой надо. Сутта, хитро глядя на него, кивнул, да и очутился Росла возле дома своего. Опять спустил он мешки с сокровищем в подвал, и сеном их закидал. На следующий вечер снова приготовил два мешка, и Сутту позвал. Потом ещё. Весь подвал завалил Росла мешками с золотом да драгоценностями. И каждый вечер перед сном, как только улягутся спать его домочадцы, открывал он дверь в подвал, раскидывал сено, и стоял, любовался несметными своими богатствами. Наступила зима, и решил Росла забрать свою семью и уехать жить в Подобровню. Но родители упёрлись, и ни в какую не захотели уезжать, здесь, мол, мы родились, здесь и помрём. Как он не увещевал их, какие только картинки будущей хорошей жизни ни рисовал перед ними, они ему отвечали, что не поедем, и всё тут. И сестра его сказала, что останется дохаживать за стариками. А Росла собрал свой скарб, запряг лошадь в большие сани, на которые он ещё ночью погрузил все мешки с сокровищами, а сверху тряпок накидал да корзин. Утром простился с родителями своими, с сестрой младшей, да отправился в путь. Лошадь еле тянула тяжёлые сани, а он и не спешил. Бояться ему было некого, разбойников в их краях не было, зверьё хищное только по ночам на охоту выходит. Едет он, мечтая, какой дом поставит в Подобровне. А у воеводы, говорят дочь-невеста на выданье, вот может, и породнится с ним, большим человеком станет. И вдруг слышит, волки воют, он аж оторопел, только сидел и думал о том, что днём безопасно ехать. А тут — волки! Лошадь его зафыркала, ушами застригла, тоже учуяла волков. А они уж совсем рядом, и со всех сторон вой, окружают его. Ох, и понеслась его лошадь со страху, не разбирая дороги, на одном из резких поворотов даже мешок один выпал с саней, хоть и Росла хорошо всё закрепил. Он только чертыхнулся, куда там! Какой мешок подбирать! Самому бы не выпасть. Ладно, что ещё снегу было мало в этом году, так, воробью по колено. Пронеслась лошадь по всему полю и влетела в лес, а там с одной стороны дороги лес густой, а с другой скалы высокие. Вот и понеслась она вдоль скал, а за одним поворотом отцепилась она от саней, развернула их так, что они затрещали по отвесной скале. Оборвалась у неё упряжь, и унеслась она одна дальше, оставив перевёрнутые сани. «Стой!» закричал Росла, «Стой, холера такая!» Но лошадь даже не думала на его крик останавливаться. Зато загудела скала над Рослой, скидывая редкий снег со своих уступов, и повалились сверху камни на всё богатство Рослы, погребая под собой не только золото и самоцветные камни, но и самого Рослу, который не смог выбраться из перевёрнутых саней. А над скалами пронеслось: «Ну что, Росла, как тебе богатство моё?» И долго ещё эхо разносило смех над зимним лесом.

Сакатов замолчал и оглядел нас:

— Теперь вы меня спросите, причём здесь ваш Лазутчик?

— Да, причём? — спросил Иван.

— Эту историю Анна, перед самым моим отъездом нашла у себя. У неё целые тома хранятся с такими занятными историями. Где студенты в экспедициях их собирали, где она сама по деревням ездила, у древних стариков расспрашивала про разные события, много чего от деда осталось. Так вот. Она мне и сказала, что суттой друиды называли небольшой кустарник, который рос над месторождениями золота и камней драгоценных. И друиды, когда встречали сутту, они вырывали его с корнем, и сжигали его. Они считали, что это растение нечистое, нельзя его было оставлять в лесу. Понимаете? А друиды знали толк в лесных травах и деревьях, и зря они ни одно растение не погубили. А сутту искореняли.

— А что есть ещё про этого сутту? — Спросила я — Мы уже опоздали его с корнем выдирать. Теперь он носится по деревне.

— Конечно, его надо поймать. Это первое. Но обращаю ваше внимание ещё на одного персонажа. На Назу. Именно рядом с ней этот Сутта своими ножками ходил. Не сидел над золотом, а бегал. То есть, друиды описали его, как растение, и если бы они знали, что он может так волшебно преобразоваться, они бы обязательно об этом тоже написали. Но они не знали об этом. И заметьте — Сутта Назу слушался, словно она была его хозяйкой. А Назой, в старые времена, называли верховой пожар в лесу. А ещё Наза — это служанка Морены, старославянской языческой богини зимы и смерти. Вот такая гремучая смесь вокруг нашего Сутты.

— То есть, наш Лазутчик, он же Сутта, ждёт свою хозяйку, Назу? — Спросила Татьяна.

— Или того, кто, как и Наза, запустил процесс его оживления из кустика в животное. — Согласился Сакатов — Мне кажется, что кому-то захотелось несметных сокровищ, и он каким-то образом нашёл семя сутты, и нашёл способ его оживить.

— Но семя было у Людмилы Терентьевны, и она не была хозяйкой Сутты, иначе бы он её не убил. — Сказала я — Она посадила его, не имея представления о природе этого растения. Если ей кто-то дал это семечко, то должен был и предупредить о последствиях.

— Так ведь можно, знаешь, какую историю придумать! — Махнул рукой Сакатов — Наврать семь вёрст до небес. Мне кажется, что между таинственным хозяином и Людмилой Терентьевной было ещё одно звено, которому она доверяла.

— Иван видел на станции сестру Людмилы Терентьевны, но она домой к ней не поехала, зато у Людмилы Терентьевны появился странный пузырёк, с красной жидкостью, похожей на кровь. Уж не этим ли элексиром оживили Сутту? — Предположила я.

— Чтобы там тебе не говорила Людмила Терентьевна, что там намешаны водоросли и костная мука, но это была кровь! — Сказал Иван.

— Так может это сестра Людмилы Терентьевны всё подстроила? — Спросил Дениска.

— В любом случае, она должна приехать к Сутте, иначе, зачем всё это было затевать? — Сказала Татьяна — Я позвонила на старое место работы Людмилы Терентьевны, Сергей мне дал их телефон, сказала, что она умерла. Не стала вдаваться в подробности. Они, конечно, не приедут на похороны, но сказали, что подруга Людмилы Терентьевны знает, где сестра и её сын, и сообщит им.

— Так мы же хотели посмотреть в телефоне её, там наверняка есть номер сестры! — Вспомнил Дениска.

— Так телефон в полиции, они пока нам его не отдадут, пока идёт следствие. — Возразил Иван — Так что, будем надеяться, что подружка найдёт родственников.

— Алексей Александрович, так может мы, если поймаем Лазутчика, с помощью его отыщем клад? — Глаза у Дениски загорелись, он даже привстал — Станем все богатыми!

— Посмертно! — Отмахнулся Сакатов — Только глупый человек может надеяться на это.

Дениска горестно вздохнул. Наверное, в мыслях себе уже целый список составил, что купит в первую очередь.

— А какой там нам подарок Анна послала? — Спросила я — Нам сейчас не помешает никакая помощь в поимке этого Лазутчика.

— Да, не помешает. — Согласился Сакатов — Но она выслала не то, что нам поможет в его поимке, а то, что может его замедлить, когда мы его поймаем. Тут ведь ещё одна закавыка имеется. Неважно, кто Сутту вызвал. Вернее сказать, конечно, важно, но это не первая наша забота. Он не один приходит. А кто ещё придёт с ним, мы не знаем. В истории, которую я вам рассказал, его Наза называла братцем. Так что мы ждём одну сестру, а вдруг две придут? Я имею в виду сестру Людмилы Терентьевны, и сестру Сутты, Назу. А это плохой расклад. Нам ещё тут пожаров не хватает! А что такое верховой пожар, никому объяснять не надо.

— Да, это страшное дело, такой пожар! — Вздохнул Иван — У нас недавно горели леса, так неделю их тушили.

— Ну, пока не будем предвосхищать события, может, обойдётся, но будем готовы.

— У нас есть пожарный резервуар, и помпа. Сегодня же проверю. — Видно было, что Иван от слов Сакатова расстроился. Понятно, он же за лес отвечает, а тутмогут такие опасные гости прийти.

— Сегодня ночью надо караулить. И не в одном месте, а всей деревней выйти и отловить, наконец, этого Лазутчика-Сутту! — Решительно сказала Татьяна — Давайте Серёжу хотя бы уговорим, чтобы к нам приехал!

— Я позвоню Серёге, спрошу его. — Пообещал Иван — Он парень отзывчивый, даже если не поверит, то всё равно будет нам помогать!

— А может Лазутчику какую-нибудь приманку подкинуть? — Спросил Дениска — Куриц везде привязать, и возле них сидеть.

— Посмотрим, а пока надо предупредить жителей, чтобы в лес по одному не ходили. — Сказал Иван — И тщательно дома свои проверили, и все постройки тоже. А мы с вами пустые дома обойдём. У нас их четыре. Вот с них и начнём. Тётя Таня, ты пройдёшь по всем жителям и предупредишь об опасности, скажешь, чтоб проверили у себя своё хозяйство, и запишешь всех, кто пойдёт сегодня с нами ночью дежурить.

— Хорошо. — Согласилась Татьяна. — У нас много одиноких пожилых людей, надо им помочь осмотреть их дома и дворы, поэтому я молодёжь подключу.

— Да, правильно. А мы вчетвером: Я, Оля, Алексей Александрович и Дениска, проверим заброшенные дома. Инструмент у меня есть, сначала их вскроем, проверим, а потом забьем все подступы, чтобы исключить проникновение туда Лазутчика. Полкана тоже возьмём, но пользы от него в этом деле никакой.

Татьяна ушла сразу же после нашего совещания, а нас Фрида Анатольевна отпустила только после того, как мы подкрепились её окрошкой перед нашим походом.

Глава 4. Сестра

Мы прошли в конец самой длинной Лепихинской улицы, где рядом стояли два заброшенных дома, все заросшие кустами. Один из них был совсем развалившийся, крыша над ним была худая, и солнце щедро освещало его единственную комнату. Даже труба печная рассыпалась красным песком на сгнивший пол. Мне всегда жалко такие осиротевшие дома, грустные и одинокие.

— Почтальонка наша здесь жила, Па́вла, да умерла лет десять назад — Сказал Иван — Весёлая была тётка! Наши пенсионеры, когда она им приносила пенсию, наливали ей каждый раз от полноты своей благодарности по рюмочке, а иногда и больше. Так она, пока до последнего дома дойдёт, уже с песнями шла. Так и споили её. Сейчас-то пенсию из райцентра привозят на машине серьёзные работники, и им никто ничего не предлагает. Карточкам наши пенсионеры не доверяют, да и банкоматов тут нет. Только в Пышме. Павла последний год перед смертью уже не работала, но пила каждый день. И огороду попустилась, и живности никакой не держала. Жалели её местные, голодной она не была, кто суп принесёт, кто молочка нальёт. Ну, а на бутылку-то она всегда деньги находила.

Мы осмотрели дом. Хламу там было полно, на столе, словно напоминание о весёлых днях хозяйки, стояли пыльные гранёные стаканы и целая батарея пустых бутылок. Единственный сарай во дворе пал, а погреб в доме был завален землёй и сломанными досками. Мы подобрали все доски, которые были во дворе, и Иван заколотил два окна и дверь. Оставались дыры на крыше, но туда мы побоялись залазить, очень ненадёжная была конструкция, так что совсем исключить проникновение туда Лазутчика мы не могли.

Второй дом был покрепче дома почтальонки, и он был наглухо заколочен. Мы оторвали доски с двери, и зашли внутрь. В нём раньше жила семья брата Веры Зотовой, но они уехали в Пышму, там и жили сейчас. Дом был совершенно пустой, ничего там не осталось, ни вещей, ни мебели, и только на обоях, между окнами, чёрным фломастером было написано: «Мы тебя будем помнить!» Вот такие были сентиментальные хозяева у покинутого дома. Мы снова заколотили двери досками, других способов проникнуть в дом не было, так как ставни были закрыты и крепко заколочены. Баня, стоявшая в конце огорода, была открыта, там никого не было, и Иван прибил дверь большим гвоздями. Сеновал и сарай, стоявшие во дворе, мы проверили, тоже пустые оказались, мы проколотили те доски, которые плохо держались, и в двери тоже вбили по гвоздю.

Иван вспомнил, что рядом есть ещё небольшое неиспользуемое здание, которое раньше предназначалось для склада сельхозинвентаря, и мы проехали к нему. Склад был деревянный, покосившийся в одну сторону, вокруг валялись сломанные и ржавые остатки от лопат, вил, дырявые вёдра, пустые деревянные ящики. Окон там не было, но двери были закрыты на большой висячий замок. Когда Иван подцепил гвоздодёром петли, и мы зашли внутрь, то сразу поняли, что здесь был Лазутчик. Прямо посреди помещения, среди обломков полок и шкафов, были разбросаны перья. Вот здесь он и ужинал. Определённо, шпионские навыки у Лазутчика были на высоте.

— И как он сюда попал? — задумался Иван — Дверь одна, замок висит, крыша целая. Не проходит же он сквозь стены?

Мы стали откидывать от стен остатки полок и шкафов и увидели в земляном полу подкоп. Небольшой, я бы даже сказала, для животного чуть больше кошки. Земля была свежая, не слежавшаяся.

— Может он прямо сейчас отсюда удрал, когда нас услышал? — Предположил Дениска.

— Всё может быть. Ну что ж, надо, значит, укрепить низ стен, чтобы ему сюда больше не получилось попасть.

— Может лучше ловушку внутри склада ему приготовить? — Спросила я — Будем прямо здесь его ждать. Его легче будет внутри поймать.

— Мы кому ловушку, нам или ему готовим? — с ходу отмёл мое предложение Иван — Одна уже попыталась его в доме закрыть. Лучше упустить, чем пострадать от его клыков. И потом, у него может не одно такое место в деревне, где он может отсидеться.

Мы провозились с укреплением стен до вечера. А потом ещё и закидали снаружи землёй и камнями по периметру всех стен, чтобы он не прорыл себе новый ход.

— Вот здесь и будем делать засаду. — Сказал Иван — Новое место он не сразу найдёт, если мы его правда отсюда вспугнули. А может, по привычке и снова сюда прибежит. Вот ведь, гад какой, нашёл себе такое убежище, на которое мы даже и не подумали!

— Если мы сегодня его не найдём, то время может быть упущено, поскольку хозяин его тоже не дремлет, и уже, скорее всего, спешит к нему. — Сакатов откинул лопату и сел на перевёрнутый ящик — Я поддерживаю, что за этим объектом надо наблюдать. Я предлагаю, что мы здесь с Дениской, или c Олей, останемся караулить, а остальные пойдут проверить те два дома, которые тоже пустуют. На всякий случай, если у него несколько таких убежищ.

Мы с ним согласились. Я осталась с Сакатовым, а Илья с Дениской сели в Уазик и поехали дальше, проверять остальные дома.

— Ну и где мы спрячемся? — Спросила я — Может, не надо было так укреплять стены, а караулили бы его внутри?

— Нет, Иван прав. Нам с тобой его в любом случае не поймать. И ружья у нас нет, чтобы его застрелить. Мы только можем сообщить, что видели его.

— Почему это мы не можем его поймать? — Я скинула с плеч рюкзак и вытащила из него нейлоновую сетку — Мы можем на него накинуть сетку. Смотри, какая крепкая, он в ней запутается.

— Тогда надо на крышу залезть, она плоская, на ней удобно будет караулить, и оттуда следить, и сеть в готовности держать. Если он и прискачет сюда, то первым делом кинется к своему лазу, вот на эту сторону, а мы сверху сетку сбросим, и ещё и камнями можем его закидать, для верности.

План мне понравился. И другого плана у нас всё равно не было. Сакатов поставил несколько ящиков друг на друга возле стены, залез на них, а я собирала камни и подавала ему, он их закидывал на крышу.

Позвонил Илья:

— Оля, мне Дениска не отвечает, что у вас там? — Сходу занервничал он — Вы поймали этого дикошарого?

— Дениска с Иваном. Не знаю, почему не отвечает, наверное, обиделся на тебя.

— Обиделся! Смотрите, какой нежный, ну и всыплю ему, когда увижу! Так поймали вы своего зверя?

— Нет, мы с Алексеем Александровичем в засаде сидим. Сегодня ночью будем ловить нашего зверя, если днём не сможем его поймать. Я думала, что ты уже к нам едешь.

— Я и еду. Я уже в Камышлове, поесть вышел, скоро у вас буду. Надеюсь, что вы к тому времени уже его поймаете.

— Я тоже. И перестань грозить Дениске, он уже большой, надо это принять.

— Оля, я тоже уже большой, хватит меня учить!

Я снова начала собирать камни, а также подобрала два сломанных острых черенка от лопат, и мы их тоже подняли на крышу. Сакатов помог мне забраться наверх, потом залез сам, и мы начали своё дежурство. Воды мы с собой не взяли, поэтому Сакатову пришлось снова спуститься с крыши, сходить в ближайший дом, и попросить воды у хозяев. Он вернулся с литровой банкой воды, пачкой печенья и с двумя огурцами.

— А это зачем? — Спросила я.

— Я не мог отказаться, там бабушка меня просто силой заставила их взять.

Рубероид на крыше нагрелся от солнца, как сковородка. Сакатов снова спустился, подал мне несколько досок, и мы сели на них. Сакатов раскрыл пачку печенья, и с удовольствием начал их грызть, запивая водой.

— Как тебе Алтай? — Спросила я.

— Великолепные места! Я влюбился в него, теперь каждое лето туда буду ездить. Мы много, где побывали, но ещё больше осталось мест, где я не был, и куда очень хочу попасть. — Он достал телефон — Вот, посмотри фотографии, хотя, сама знаешь, что на фотографии не увидишь самого главного. А самое главное — это душа Алтая. И народ там хороший. Анна молодец, она собрала вокруг себя единомышленников, и теперь она не одна несёт свою ношу, ей помогают друзья. Они постоянно организуют экспедиции по деревням, собирают всё новые и новые сказы, воспоминания, всё записывают, чтобы ни одна крупинка народной памяти не пропала. Молодцы, да? Вот бы и нам создать клуб любителей родного края! Это же интересно! А то привыкли чужие истории слушать, над чужими сказками плакать.

— Так и займись этим, у тебя же много знакомых. Я первая к тебе запишусь.

— А, ещё забыл тебе рассказать. Анна живёт в городской квартире, но у неё в деревне Борисовке есть дом, ему больше ста лет, так сказать родовой её дом. Так у неё там домовой настоящий живёт. Представляешь? Я сразу нашего Мостю вспомнил. Но её домовой совсем другой. Он не разговаривает с ней, но постоянно о себе напоминает. Любит ронять что-нибудь с верхних полок. Веник всегда под лавки прячет. Ножи не любит, Анна их никогда на столе не оставляет, убирает в ящик, иначе потом их не найти. Анна ему оставляет печенинки, конфетки. И знаешь, они исчезают! Я сам видел. Вечером она положила в его угол две конфетки, а утром встали — их уже нет. Но нет и обёрток. Не с ними же он их ест?

— Может закапывает.

— Я там в Борисовке познакомился с дедом одним, соседом Анны. Он старый охотник, сейчас, правда, уже не охотится, плохо видит. Да и лет ему уже под девяносто. Так он мне показал вырезанную фигурку из дерева. Говорит, что фигурке этой не один век. Оля, это космонавт! Правда! И скафандр, и баллоны на спине. И сапоги с толстыми подошвами. Я долго её разглядывал, она очень старая, и мне кажется, что дед правду говорит, ей гораздо больше ста лет. И дерево на ощупь твёрдое и холодное, может, таких деревьев больше нет на земле. Ты поняла, Ольга, сколько на нашей земле загадок? Тайна на тайне, разве мы сможем их все разгадать? А так хочется! Оля, посмотри какая туча идёт, у тебя есть с собой зонтик?

Никакого зонтика у меня с собой не было, а туча, действительно, была очень большая, и приближалась она к нам быстро. Ветер стал резким, порывистым.

— Плохо дело! — Вздохнул Сакатов — По мокрой траве, да между ударами молний, будет намного труднее ловить поганца.

— Так он, может, и сам не выйдет под дождь. — Предположила я — Шерсть у него реденькая, скорее всего он и носа своего не высунет из своего укрытия.

Где-то далеко не на шутку громыхал гром.

— Тогда ему надо будет где-то спрятаться. — Сакатов резко повернулся ко мне — Оля, а ты всех знаешь в деревне?

— Может и не всех знаю, но видела почти всех. А что?

— Это кто там стоит возле дерева?

Я осторожно переползла к Сакатову и посмотрела в ту сторону, куда он показывал. И вздрогнула от неожиданности. Мне показалось, что там стоит Людмила Терентьевна. Но это, конечно, не могло быть. Эта женщина моложе, стройнее, и причёска другая.

— Мне кажется, это сестра Людмилы Терентьевны, Иван сказал, что они похожи. А эта женщина очень похожа на Людмилу Терентьевну. — Шепотом сказала я. — Нам надо её задержать.

— А в чём проблема? — Спросил Сакатов — Она же не Лазутчик, прыгать через заборы не будет.

— Но у неё есть тот, кто прыгает через заборы, может она его ждёт? А если она его уже позвала, и они скроются в лесу?

— Звони Ивану. — Быстро проговорил он и добавил — Но если Лазутчик возле неё покажется, нам придётся бежать к ней, её задерживать.

Я набрала Ивана и коротко ему сказала:

— Иван, собирай, кого сможешь, и к нам. Только тихо. Здесь сестра Людмилы Терентьевны. И она кого-то караулит.

Женщина стояла у берёзы, и уходить никуда не собиралась. Рядом с ней стояла большая сумка, а на ней пакет, тоже достаточно большой. Она смотрела на деревню. Никаких знаков она никому не посылала, никаких пассов руками не делала. Это меня немного успокоило. И нас она, по всей видимости, не заметила.

— Может мне спуститься и подойти к ней? — Спросил Сакатов.

— Подожди, если начнёт собираться, тогда и пойдём к ней оба.

— Тебе не кажется странным, что она пришла с грозой? — Сакатов выжидательно посмотрел на меня — Очень подозрительно, ты не находишь?

— Знаешь, мне всё тут кажется подозрительным с первого дня. Растение, ставшее зверем, а теперь и женщина, пришедшая с грозой. Она может ещё до грозы пришла, да мы с тобой болтали, вместо того, чтобы следить за местностью.

Сакатов хотел мне что-то возразить, но благоразумно промолчал. Но недолго, и снова о наболевшем:

— И всё-таки Оля, ты ведь знаешь, сколько существует женщин, которые занимаются колдовством! Мне даже страшно порой. И эта мне кажется очень подозрительной.

Я усмехнулась про себя, кто бы сомневался! Уважаемый Алексей Александрович, после нашего недолгого знакомства с настоящей ведьмой, как я и думала, теперь в каждой женщине будет видеть ведьму.

Мне пришло сообщение: «Мы её видим, сидите тихо, вас слышно». Я показала сообщение Сакатову, он вздохнул, и мы снова стали наблюдать за женщиной, но уже молча.

А ветер, тем временем, всё крепчал и крепчал. У нас сдуло с крыши упаковку с остатками печенья. Зато стало прохладно, хотя крыша всё равно оставалась горячей. Деревья вокруг нас зашумели, предчувствуя грозу.

Женщина взяла в одну руку пакет, а в другую сумку, и пошла в деревню. Она шла не спеша, не прячась, и не озираясь. Как если бы просто вышла из дома и по знакомой улице пошла в ближайший магазин. Хотя я была уверена, что в деревне она была впервые. Мы дождались, пока она прошла мимо нас, и я написала Ивану: «Идёт в деревню. Мы остаёмся на месте, следите». Он мне ответил: «Мы видим».

Женщина повернула на улицу, которая вела к магазину, потом пропала из виду. На нас пали первые капли дождя.

— Оля, я пойду, схожу к бабушке за какой-нибудь клеёнкой. Иначе через минуту мы все до нитки промокнем.

— Не слишком ли это нагло, сначала попить, потом поесть, потом укрыться?

— А кому сейчас легко? — Он снова начал спускаться с крыши. Я услышала, как загрохотали ящики, видать ловкость уже не та. Он чертыхнулся, потом составил ящики на место и пошёл к соседнему дому.

Мне снова пришло сообщение: «зашла в магазин, купила конфет, кекс, вазу». Вазу? И вдруг меня осенило! Так она не знает, что её сестра погибла! Ей не дозвонились, или ещё по какой другой причине. И тут же другая мысль. А откуда она шла? Почему не со стороны железнодорожной станции?

Показался Сакатов, он закинул на крышу рулон полиэтиленовой плёнки, потом сам залез.

— Она этим грядку огуречную закрывает, попросила, чтобы пользовались осторожнее, чтоб не порвали.

Вовремя он принёс плёнку, только мы её раскатали, как дождь уже беспрестанно молотил по нам, а ветер пытался вырвать её из наших рук. Я показала Сакатову сообщение от Ивана, и сказала ему свои догадки о вазе. Как ни странно, но он со мной согласился.

— Да, зачем ей ваза, если это не подарок сестре! — Задумчиво сказал он. — А может просто она почувствовала что-то? Потянула её сюда. Ведь они родные сёстры.

Снова пришло сообщение: «Дошла до дома ЛюдТер, там опечатано, мы её привезли к Татьяне».

Следом сообщение от Ильи: «Куда мне?» Я ему написала: «К Татьяне. Помнишь?»

Он ничего не ответил, значит помнит. А если не помнит, то спросит.

— Тут дырки в плёнке, на меня капает. — Уныло сказал Сакатов.

— Мы на посту. — Бодро сказала я — Не расслабляйся, и других не расслабляй. Не сахарный, не размокнешь.

Дождь, как быстро налетел, так и быстро покинул Лепихино, и заспешил дальше. Но мы успели все вымокнуть, несмотря на то, что прятались под плёнкой.

— Шутница бабушка, не порвите, говорит, плёнку! — Засмеялся Сакатов, сворачивая её.

— Так она может и не видела, какая она дырявая, она же не сама под ней сидит, а огурцы закрывает. А те молчат.

Выглянуло солнце, моментально высушив и нас, и крышу. Снизу послышался голос Дениски:

— Тётя Оля, спускайтесь, идите, поешьте, мы с папой вместо вас тут подежурим!

— Дениска, как ты подошёл, что мы тебя не увидели? — Удивилась я.

Ответил Илья:

— Я одно не понимаю, как можно было поставить в караул таких слепоглухих? Не за что их кормить, пусть дальше лежат на крыше.

— Ладно, пап, я же тебе сам показал, с какой стороны подойти, чтобы они нас не увидели!

— Предатель! Ладно, слазьте. Мы с Дениской останемся здесь караулить этого дикошарого, вместо вас. Хотя вместо вас, с таким же успехом, вполне могло бы остаться пустое место.

Мы с Сакатовым спустились с крыши, и Дениска мне сказал:

— К Фриде Анатольевне идите, она вас покормит, а потом к тёте Тане. Там все. И Рита, сестра Людмилы Терентьевны.

Мы зашли отдать банку и плёнку к бабушке, поблагодарили её и вышли на улицу.

— Подожди! — Остановилась я — Давай поможем ей проверить её дом, вдруг Лазутчик к ней нырнул? Она здесь рядом, очень удобно, далеко не бежать.

Мы снова вернулись к бабушке, сказали ей, что надо проверить, нет ли у неё нечаянных гостей. Она уже слышала про то, что Лазутчик натворил ночью, поэтому сразу согласилась. Мы тщательно обследовали её дровенник, сарай во дворе, сарай в огороде. Там же у неё стояла баня, с распахнутой настежь дверью. Нигде Лазутчика не было. В доме тоже. Мы ей посоветовали не держать двери открытыми, и пошли к Фриде Анатольевне. Она сидела возле окошка и ждала нас. Во дворе у неё опять бегал Полкан. Он радостно запрыгал возле меня. Сакатова он подозрительно обнюхал, потом чихнул.

— Меня никогда не любили собаки! — Усмехнулся он — Как, впрочем, и женщины.

— И какая тут связь? — Не поняла я.

Фрида Анатольевна поставила перед нами огромную сковороду с жареной картошкой, миску с салатом, колбаску нарезанную и банку с деревенской сметаной. Потом достала небольшую бутылочку армянского коньяка и сказала:

— Это Илья привёз, сказал, чтобы я вам обязательно налила, для обострения каких-то там ваших способностей. Слово забыла.

— Экстрасенсорных. — Подсказала я.

— Вот-вот! — Кивнула она. — Целую сумку продуктов привёз, еле в холодильник всё влезло. Заботливый он. Дениску давай ругать, беспокоился о нём очень.

Мы с Сакатовым выпили по рюмке коньяка, Фрида Анатольевна сначала отказывалась, потом, махнув рукой, сказала: «Если только для здоровья» и нас поддержала. Она сказала, что записались дежурить в деревне все, даже старики. Всех очень потрясла смерть Людмилы Терентьевны. Правда, в деревне образовалось два лагеря — одни жалеют Людмилу Терентьевну, считают, что она невинная жертва, а другие считают, что она сама виновата. Приезжал участковый, ходил по дворам, людей расспрашивал. Вроде тоже собирается ночью дежурить. Сейчас он пошёл к Татьяне, чтобы поговорить с сестрой Людмилы Терентьевны, Ритой. Фрида Анатольевна сказала, чтобы мы забрали Полкана, из-за него куры не выходят во двор. Сакатов сказал ей о наших опасениях насчёт Назы, что она может вызывать пожары. Фрида Анатольевна всплеснула руками и запричитала:

— Пожара опять нам только не хватало! Да что же это всё к нам навалилось, что же за год такой! С самой зимы у нас тут неприятность за неприятностью!

— А что зимой было? — Насторожилась я.

— Так зимой у нас в два дома бандиты залазили, вот как раз и к Людмиле Терентьевне залезли тоже, и к Метелькову!

— А что взяли?

— Да ничего, только перевернули всё! Непонятно, что искали! Что там уж у стариков дома, никакого же богатства нет, одни тряпки да еда!

— А нашли, кто это сделал?

— Говорят, они в масках были чёрных. Аня видела из окна магазина, как двое выпрыгивали из ограды Метелькова. Выпрыгнули и побежали по улице.

— И что, больше их никто не видел? — Продолжала допытываться я.

— Никто, как-то быстро они пробежали, больше их никто и не видел.

— А где был Метельков?

— Так в тот день пенсию нам привезли к десяти часам на почту. Вот все и пришли с утра туда, ждали.

— То есть, пенсию ещё не дали, пенсионеры были на почте, а в это время к двум из них в дом залезли, и всё там перевернули, ничего не взяв! — Я повернулась к Сакатову.

— Похоже на спланированную операцию. И целью были не материальные ценности, а проникновение в дом. — Он задумался, потом спросил Фриду Анатольевну — Это были подростки или взрослые люди?

— Ане показалось, что одна была женщина, а другой здоровый мужчина. Она говорит, что он руку подал, когда она с забора прыгала. Мужику бы он не стал, наверное, подавать руку.

— Интересно. — Сакатов посмотрел на меня — А один из этих налётчиков не мог быть Ритой, сестрой Людмилы Терентьевны?

Я взяла телефон, позвонила Ивану.

— Иван, Рита рядом с тобой? Выйди на улицу. Разговор есть. — Я услышала, как хлопнула дверь и продолжила — Фрида Анатольевна сказала, что к Людмиле Терентьевне залазили зимой в дом двое, и одна из них, похоже, была женщина. Ничего не взяли, но всё вверх дном разворотили. Может, у неё как раз в это время семечко появилось?

— Я не слышал про это. — Удивился Иван. — Никто мне не рассказывал. Вы когда к нам придёте?

— Минут через пятнадцать.

Сакатов, пока я разговаривал, ещё выпил рюмку, и с удовольствием закусывал колбасой.

— Мне Татьяна сказал, что я у неё поживу, пока здесь мы с Лазутчиком разбираемся. Попросила помочь укрепить ворота, у них там створки не закрываются. Я, конечно, ещё тот плотник, но может Илья поможет?

— Поможет, только давайте сначала с Лазутчиком разберёмся.

Мы с Фридой Анатольевной убрали со стола, я вымыла посуду.

— Как у Павла Анатольевича дела? Лечат его там? — Спросила я.

— Лечат, только он капризничает, это буду, это не буду, туда пойду, сюда не пойду! Катя с ним измучилась вся. Но ничего, и капельницы ставит, и уколы делает. Катя сказала, что дней через десять выпишет, если всё нормально будет. Он-то согласен хоть сейчас домой бежать. Неугомонный.

Полкан обрадовался, когда я позвала его с собой, и побежал впереди нас. В деревне будто вымерло. На улице никого, в огородах тоже не видно, чтобы кто-то работал. Ну и навёл шороху этот Лазутчик.

Возле дома Татьяны стояли две машины — Уазик Ивана и полицейский Хундай. Возле них стоял Радик Егоров и Сергей, участковый. Мы подошли к ним, я представила Сакатова, они пожали друг другу руки. Я поняла, что Иван уже заочно рассказал про Сакатова, и у них не было вопросов, кто он и зачем приехал.

— Сергей, а вы так и не нашли хулиганов, которые залазили зимой в дома к Людмиле Терентьевне и Метелькову? — Спросила я.

— Так никто не стал писать заявления, ничего же не пропало! — Ответил Сергей — Вы что, думаете, что это как-то связано с Лазутчиком?

— Семечко могли подкинуть Людмиле Терентьевне этой зимой. Кто-то, кто хорошо знал её привычку садить в грядки всё экзотическое, новое. Просто так такое семечко ведь не принесёшь, не скажешь, посади, если только не в сговоре. И через фирму, распространяющую семена, тоже не передашь.

— Сестра? — Сергей внимательно посмотрел на меня — Если сама не сознается, это теперь не доказать.

— А откуда она пришла сегодня? Станция в другой стороне. А что, кстати, находится с той стороны, где у вас разрушенный склад инвентаря? Есть там дальше какие-нибудь деревни?

— Есть. Мы же не на краю географии живём. Ещё полстраны там. До ближайшего населённого пункта километров двадцать. Елань называется. Там проходит железная дорога.

— Но это же бессмысленно, уехать за двадцать километров, хотя есть станция ближе. Если только она там где-то не живёт. А вы спрашивали, где она живёт?

— Говорит, в Тагиле.

— А как она отреагировала на то, что сестра погибла? — Спросил Сакатов.

— Я позже приехал, ей Иван уже сказал. Глаза заплаканы.

— Вы ей позволите жить в доме сестры?

— Опечатан он. Пока у Тамары поживёт. Я позвонил ей, та согласна.

Мы с Сакатовым зашли в дом. Неуловимо пахло какими-то духами, запах странный, чуть терпкий, какой-то африканский. Сакатов тоже повёл носом.

В комнате за столом сидели Татьяна, Иван, и женщина, очень похожая на Людмилу Терентьевну, только лет на пятнадцать моложе. Я даже вздрогнула, увидев, как вблизи она похожа на свою сестру. Мы поздоровались. Сестра Людмилы Терентьевны была одета модно, я даже бы сказала, что стиль у неё очень уж молодёжный. Джинсы, жёлтая футболка с имитацией разрывов, украшения крупные. Макияж тоже имеется, но не бросающийся в глаза, а только подчёркивающий брови, губы. Глаза, как и Людмилы Терентьевны, карие, открытые, даже чуть восточные. Стрижка короткая, словно только вышла из салона. Маникюр яркий, красный. Да, такие разные сёстры. Эта не будет копаться в грядках.

Иван представил нас друг другу, Сакатов виртуозно наклонил голову, словно корнет на балу.

— Маргарита Терентьевна, я соболезную вам. — Начала я — Это, конечно, большая потеря, у вас ведь не так и много родственников?

— Просто Рита, пожалуйста. — Поправила она, и я вздрогнула.

Голос у милой дамы был до неприятности глухой, какой-то безжизненный, несмотря на такую её яркую внешность. Сакатов тоже очень внимательно посмотрел на Риту, тоже сравнивая произведённое на него первое впечатление с тембром её голоса.

— Можно сказать, что мы одни с ней на всём белом свете. Сын у неё работает за границей, и она его не видела уже лет десять. Ни его, ни внуков своих. Я сама давно не видела сестру. Как раз все это время, пока она жила здесь, в деревне. — Продолжила она. — Она так неожиданно уехала, и, надо признаться, оставила меня в достаточно затруднительном положении. У меня нет своего жилья. А в деревне я не хочу жить.

— И как вы вышли из такого затруднительного положения? — Улыбнулся ей Сакатов.

— Ну, как ещё может женщина найти себе место в жизни? — Она улыбнулась ему в ответ — Я вышла замуж. Мой муж достаточно обеспеченный человек, мы можем себе многое позволить. Конечно, он не олигарх, но ведь не только в деньгах счастье.

— А как же ваш первый муж? — Спросила я — Вы с ним в разводе?

Она уставилась на меня, даже улыбаться перестала, но потом спохватилась и спокойно сказала:

— Мой первый муж умер давно. А со вторым мужем мы развелись, он остался в Израиле.

— Понятно, — сказала я — А что, ваш нынешний муж не захотел с Вами к вашей сестре приехать?

— Мы с ним отдыхали в санатории. Он проехал домой, так как отпуск у него закончился и ему надо на работу, а я решила завернуть к сестре. И тут вот услышала такое.

Она картинно зашмыгала, достала из маленькой модной сумочки разовый носовой платочек и прижала его к глазам. Да, моё впечатление от неё резко ползло вниз.

— Рита, а Иван вам сказал, что видел вас месяц назад на железнодорожной станции? Вы сидели рядом со своей сестрой на лавочке, и общались.

Видимо, у неё случился шок. Она не пошевелилась, держа платочек у глаз. Минута, вторая, ничего не изменилось. Мы с Иваном переглянулись и он сказал:

— Я Вашу сестру после встречи с Вами довёз до дома. С подкормкой для этой твари, которая у неё сидела на грядке. Она мне сказала, что с Вами встречалась.

Рита подняла глаза на Ивана и зло сказала:

— Ложь, она не могла вам этого сказать! Потому что этого не было!

— Она нечаянно проговорилась, как-то само собой так вышло. — Спокойно продолжил Иван.

— Вот дура пустоголовая! — Рита отбросила платок на стол — Да, я приезжала, но буквально на час, мне надо было поговорить с ней о личном. И это больше никого не касается.

— Теперь касается. — В дверях стоял Сергей — Ваша сестра умерла насильственной смертью. И Вы уже один раз солгали. — Он подошёл к столу, сел, достал блокнот, и посмотрел на неё долгим взглядом — А теперь давайте снова, под протокол. Советую сразу вспомнить и о семенах, как Вы своей сестре их передали, или подбросили, и об удобрениях. Короче, говорите всё, что знаете, а мы сами разберёмся, что нам интересно, а что нет.

Глава 5. Рассказ Риты

История, которую нам рассказала Рита Чемыхина, совсем не походила на добрую сказку. Конечно, она пыталась свою вину свалить на всех, но Сергей умело задавал вопросы, и картинка становилась всё больше похожей на правду. Под конец своего рассказа Рита горько разрыдалась, и это уже не было с её стороны театральным жестом.

В отличие от своей скромной старшей сестры, Рита всегда знала, что ей уготовано великое будущее, в котором она будет жить в прекрасном дворце, и никогда ни в чём не будет нуждаться. Как жили их родители, Рита уж точно никогда так жить не будет. Считать копейки до получки, выбирая между «что одеть» и «на что купить продукты» — это унижение. Но трудиться Рита тоже не хотела с утра до вечера. Вернее, вообще не хотела трудиться. Поэтому сразу после школы она пошла работать продавцом, и в первый же свой отпуск, приехав на море, она познакомилась с очень богатым, как она наивно думала, жителем солнечного Туапсе. А в октябре она уже переехала к нему и они расписались. Муж, хоть и не бедствовал, но жил не во дворце, а в доме со своей злобной матерью, которая на дух не переносила свою новоявленную сноху. Потому как сама тоже не любила работать. Как только утром захлопывалась дверь за мужем Риты, свекровь начинала на неё ругаться, отправляя на работу, на что ей Рита резонно отвечала, что ей тоже бы можно было работать, а не сидеть у телевизора целыми днями. Свекровь злобно ей отвечала, что она не собирается смотреть, как та сидит на шее её сына, и ему есть кого кормить. Между прочим, у него от первой жены, которая жила рядом, было четверо ребятишек. Но Рита не сдавалась. И на работу не спешила. Муж тоже не осыпал её деньгами, и ей приходилось вымаливать у него деньги даже на какие-то свои женские мелочи, не говоря о чём- то крупном. Единственно, что её держало в Туапсе — так это тёплое и ласковое море. Она уходила на целый день на берег, и там лежала, глядя вдаль, словно всё ещё ждала свой корабль под алыми парусами. Так продолжалось целых пять лет. А потом её муж, возвращаясь из командировки, свалился в пропасть вместе с машиной на горной дороге. И потом ещё один удар — и дом, и два магазина, всё было записано на его мамашу. Свекровь не стала церемониться с вдовой, а просто выставила её за дверь.

Рита перелистнула эту страницу в своей жизни. Продала все кольца, серёжки, которые подарил ей муж за пять лет совместной жизни, и поехала в Москву. Там она сняла хорошую квартиру, и стала ходить по выставкам, конференциям, семинарам. И уже через две недели переехала в прекрасный коттедж под Москвой. Потенциальный жених был не молод, врач-стаматолог по специальности, и еврей по духу. Они расписались, и стали мирно жить в своём уютном семейном гнёздышке. Прожили восемь лет и вдруг муж неожиданно начал собираться в Израиль на постоянное место жительства. Это настоящим евреям нужно много справок собрать, долго ждать вызова. А её муж, Чемыхин Владимир Иванович, доказал, что он еврей, намного быстрее. Показал фотографию могилы якобы своих предков, Кацманов по маме, чем растопил сердца тех, кто решает, быть человеку евреем или нет. Так что через полгода они оказались на земле обетованной.

Но есть такая хорошая поговорка у русского народа — чёрного кобеля не отмоешь добела. А Владимир Иванович был мошенником. И даже то, что ему пошёл седьмой десяток лет, и надо бы подумать о душе, тем более что для этого так удачно всё оказалось рядом, это его не остановило от опрометчивых поступков. Поэтому, прожив там три года, он, думая, что десять заповедей написаны только для тех, кто умеет читать на иврите, решил, что пора воровать по-крупному, так как денег стало катастрофически не хватать. Для внедрения в жизнь своего грандиозного плана он развелся с Ритой. Он придумал целую схему, как переправлять с бывшей родины предметы старины, и иметь от этого хорошие бонусы, но что-то пошло не так. Рита не стала дожидаться неприятностей, а так как она была свободной женщиной, она вернулась на свою историческую родину, прихватив от бывшего мужа компенсацию за её поломанное счастье.

Она поселилась у сестры, и начала искать себе нового мужа. Но не всё с этим было так просто, так как Рите было уже немного за сорок, а богатые и удачливые искали себе кого-нибудь помоложе. И деньги, привезённые с собой от второго мужа, тоже таяли, как весенний снег. Людмила, её сестра, каждый день начинала со своей песни: «Иди работать!» Сама Людмила работала медсестрой в реабилитационном центре, получала немного, но жила очень скромно, и всё её устраивало. Двухкомнатная небольшая квартира у неё была похожа на цветущий сад. Все окна, все пустые углы у неё были заставлены горшками с пышной растительностью. Риту это только раздражало. Ещё и возле подъезда Людмила высаживала весной пёстрые цветы, и все бабульки в округе ходили любоваться на её палисадник.

Рите пришлось устроиться на работу в табачный киоск, другой работы она не могла найти, так как никакой профессии она не имела. Проработала она там два месяца и уволилась. Мужской контингент, который посещал её место работы, ей совсем не нравился. Через месяц её приняли на работу администратором в частную гостиницу. Вот тут-то и произошла судьбоносная встреча, которая в корне изменила её жизнь.

Однажды, в её дневное дежурство, к ней подошёл немолодой мужчина, очень болезненный на вид, с цепкими маленькими глазами и представился:

— Нелинский Фёдор Викторович, руководитель экологического проекта, приехал к вам из Благовещенска, это Дальний восток. Пишу статью о зависимости длины семян растений от степени благоприятности условий произрастания. Я думаю, что дальнейшее разъяснение моей деятельности навеет на Вас скуку, поэтому хочу перейти сразу к делу. Не смогли бы Вы меня сопроводить в местную библиотеку.

Она ему объяснила, что библиотека находится рядом, и ей совсем не обязательно его провожать, он и сам найдёт туда дорогу. Тогда Фёдор Викторович вкрадчивым голосом сказал, что очень бы хотел попасть в архив этой библиотеки, и для этого нужна местная прописка, остальные вопросы он там решит на месте. И пообещал, что очень хорошо заплатит за такие услуги. Рита согласилась, сразу обговорим стоимость потраченного на него времени. Он согласился, вытащил толстый портмоне и отсчитал Рите, сколько она просила, а потом сверху ещё положил одну бумажку, сказав, что она его очень выручила. После её дежурства они вместе пошли в библиотеку. Здание библиотеки было старинное, в коридорах глухо отдавалось эхо шагов, а начищенный паркет был словно залитый лёд. Людей было мало, несколько студентов, да пара благообразных стариков, перелистывающих старинные газеты, и шепотом переговаривающихся между собой. Рита предъявила свой паспорт, ей оформили абонемент, а после этого Фёдор Викторович взял сотрудницу библиотеки под локоток, отошёл с ней в сторонку, и что-то долго ей говорил. Рита видела, как он сунул ей в руку деньги. Та сдалась, и Фёдор Викторович, сказав Рите, что она может идти, пошёл в архив вслед за сотрудницей библиотеки.

Рита, довольная, что так легко заработала сумму, равную её недельному заработку в гостинице, пошла по магазинам и купила себе кофточку, кое-что из косметики, посидела в кафе, и счастливая вернулась домой. На следующий день, увидев Фёдора Викторовича, она радостно кивнула ему, он тоже ей улыбнулся. Вечером, вернувшись из города в гостиницу, он снова подошёл к Рите и спросил, умеет ли она водить машину. Да, Рита умела водить машину, только машины у неё не было уже давно. Он сказал, что это решаемо, и снова попросил её об одолжении, за которое он очень хорошо ей заплатит. Рита, уже нисколько не раздумывая, согласилась, даже не узнав, что он неё требуется.

— Рита, я Вам очень хорошо заплачу, вы не сомневайтесь, и сейчас же Вам выдам аванс. Вам надо взять пару деньков за свой счёт, и свозить меня до одного места, это далеко, но все расходы я беру на себя. Мы с Вами арендуем автомобиль, и за два дня обернёмся. Форма одежды спортивная, плюс удобные кроссовки.

Рита написала заявление «по семейным обстоятельствам», её отпустили, и вечером она оформила на три дня аренду автомобиля на деньги, которые ей выдал Фёдор Викторович. Она покаталась по городу, вспоминая забытое чувство радости от вождения, потом ещё по трассе пролетела с ветерком, и поставила автомобиль возле своего подъезда. Людмила, видевшая в окно, как Рита выходит из машины, встретила её вопросом, звучавшим примерно так: «Новый муж на горизонте появился?» Рита задумалась, а что? Почему бы и нет. Деньги у него есть, сам он очень воспитанный, интеллигентный, а то, что не красавец, так это пустяки. Да, надо как-то вызнать, есть ли у него жена.

На следующее утро, ещё не было шести, Рита уже ждала Фёдора Викторовича в арендованном Опеле возле входа в гостиницу. Он вышел со спортивной сумкой, закинул её на заднее сидение и сказал:

— Выезжайте на трассу, едем на север, в государственный заповедник «Вишерский». Вот карта.

Рита изучила карту, и они отправились. Фёдор Викторович был не очень разговорчивым попутчиком, большинство пути они проехали в молчании. Но всё-таки она смогла у него вызнать то, что хотела узнать. У него нет семьи. У него есть дом в Дальнегорске. Он постоянно летает в Москву, иногда по два раза в месяц. Это её воодушевило. Они два раза останавливались в придорожных кафе, и Фёдор Викторович не скупился, покупал всё, что Рита говорила, и даже купил ей на базарчике красивый большой термос китайского производства.

В пятом часу вечера они подъехали к гостинице в Красновишерске, где их уже ждал водитель на «Урале», который довёз их к 71 кварталу, где начинался заповедник. Они вышли из машины размять ноги, и Рита увидела перед собой необозримые темнохвойные леса, раскинувшиеся по горам. Они проехали ещё километров двадцать, Фёдор Викторович сказал водителю, что здесь надо остановиться, и чтобы Рита ждала его в машине. Сам он пойдёт пешком до того места, куда ему надо. Он протянул ей ракетницу и сказал, чтобы она в ровно в девять вечера пустила в воздух ракету. На вопрос Риты, сколько ждать, он ответил, что часов пять. И, закинув на плечо сумку, он скрылся между деревьями.

Рита дошла до небольшого озерца, окружённого почти белым каменным плато, поросшим редкими деревцами, кинула на землю куртку, и легла, глядя в бескрайнее голубое небо. Воздух пах хвоей, травами, было тихо, и она задремала. Открыла глаза Рита, когда уже стемнело. Ей показалось, что её что-то разбудило. Она испуганно посмотрела время, слава богу, прошло только три часа, и пошла к машине. Водитель встретил её вопросом:

— Слышали? Звук был, будто что-то взорвалось? Там! — И он показал в ту сторону, куда ушёл Фёдор Викторович.

У Риты неприятно сжалось сердце. Они оба с водителем всматривались вдаль, но не было ни дыма, ни пахло гарью, и больше ничего не взрывалось. Только ветер поднялся, качая верхушки сосен. Ровно в девять часов Рита выпустила из ракетницы сигнальную ракету, которая вспыхнула в небе красным ярким светом.

Фёдор Викторович вернулся в одиннадцать вечера, когда было совсем темно. Он молча сел в машину и коротко сказал водителю:

— До гостиницы нас.

Рита просто кожей чувствовала, что с ним что-то не так. Не знала почему, но чувствовала. Потом подумала, что человек просто устал, и успокоилась. Водитель их довёз до туристической гостиницы, где уже были забронированы два номера. Они наскоро поужинали в баре и разошлись по номерам, простившись до утра.

— Завтра выезжаем в семь. — Бросил Фёдор Викторович, открывая свой номер.

Рита, выспавшись у озера, больше спать совершенно не хотела. Она вышла на маленький балкончик, соседствующий с балконом номера Фёдора Викторовича, и села в мягкое кресло, любуясь звёздами. Через некоторое время ей показалось, что в номере Фёдора Викторовича кто-то разговаривает. Она привстала и тихо подошла к тонкой стенке, разделяющей их балконы. Да, она услышала голос Фёдора Викторовича и ещё один голос. И не по громкой связи, а прямо из номера. Она замерла. Окно в номер Фёдора Викторовича, по-видимому, было открыто, и она услышала, как он говорит:

— Но есть и другой вариант, можно там купить дом, и не заморачиваться перевозкой его через всю страну.

— Всего — то ты боишься! — Ответил глухой женский голос — Я уже сомневаюсь, стоит ли дальше с тобой вести дела, или найти кого-то, более решительного. — Раздался жуткий смех, и Рита вздрогнула — Хочешь и получить всё, и чтобы не рисковать. А так не бывает.

— Я не отказываюсь от работы! — Раздражённо ответил Фёдор Викторович — Но надо просчитать все риски.

— Ну-ну, просчитывай! Да только благоприятный момент ты уже один раз упустил. Следующего раза надо долго ждать. А я этого не люблю. Ты ведь не хочешь меня расстроить? — Голос стал угрожающим — Ты знал, на что шёл, я своё слово держу. И ты своё держи, договор есть договор. Его уже не перепишешь.

Послышалось какое-то движение, и Рита с колотящимся сердцем заскочила в номер, тихо прикрыв за собой дверь. Спала она плохо, ей слышался неприятный голос, словно преследующий её, и нигде не было спасения от него.

Утром, как только прозвенел будильник, Рита сразу вспомнила ночной разговор. Лучше не спрашивать Фёдора Викторовича ни о чём. Сейчас она его отвезёт до гостиницы, сдаст машину, и всё, больше она не будет исполнять никакие его поручения. Ей было страшно. Она подумала, может он шпион, диверсант? Ну и чёрт с ним, пусть его ловят те, кто получает за это деньги.

Фёдор Викторович её ждал в баре, встретил её улыбкой, и даже пошутил с ней про новое место, что надо было загадать жениха. Рита, как ни в чём не бывало, ответила ему тоже шуткой, они поели и пошли к машине.

Фёдора Викторовича словно подменили, он ей рассказывал про разные забавные случаи из своей жизни, и сам расспрашивал её про её семью, где она живёт, с кем. Рита немного успокоилась. Рассказала про сестру, немного про себя. Фёдор Викторович очень заинтересовалсятем, что её сестра любит заниматься разведением цветов.

Проехав часа три, он предложил остановиться, немного размяться. Рита удивилась, кругом был лес, но остановилась, решив не спорить с тем, кто платит.

Фёдор Викторович прошёл пару раз туда-сюда вдоль дороги и подошёл к Рите, стоявшей на обочине.

— И что Вы поняли из того разговора, который подслушали сегодня ночью? — Голос его изменился, и сам он стал каким-то другим, незнакомым.

Рита растерялась. Она и не думала, что он может догадаться о том, что она стала невольной свидетельницей ночного диалога.

— Какого разговора? — Она сделала попытку прикинуться непонимающей — Про что Вы, Фёдор Викторович?

— Рита, я не хотел Вас впутывать в свои дела, но Вы сами всё испортили! — Он вздохнул — Тот, кто пришёл в мой номер ночью, очень не любит, когда рушатся его планы. А Вы теперь часть его плана. Так что придётся Вам делать всё, что я Вам скажу. Не бойтесь, я Вам буду платить, а это ведь не плохо, да? И обращаться к Вам буду не часто. Только не пытайтесь сбежать от нас. Поверьте мне, это бесполезно.

Рита стояла, как громом поражённая. Что он такое говорит? Она не будет шпионить, она не хочет нарушать закон!

— Но я ничего не знаю! Я не владею никакими тайнами, у меня нет знакомых, которые Вам могут помочь! Я не хочу шпионить!

Фёдор Викторович непонимающе посмотрел на неё, потом видимо догадался, что она имела в виду, и засмеялся:

— Нет, что Вы, Рита, я не шпион! Как Вы могли такое подумать! — Потом вновь стал серьёзным, сказал — Вы даже не представляете, с кем я имею дело, Вам лучше про это не знать. Но что точно могу Вам сказать, так это не иностранная разведка. Это… — Он замялся — Это другие силы, нечеловеческие.

Пришла пора Рите удивиться:

— Нечеловеческие? Что это значит?

— То и значит. Я сказал Вам всё.

Он схватил руку Риты, притянул к себе, в другой руке у него мелькнул блестящий медальон, и он приложил его к ладони Риты. Её моментально обожгло, от боли навернулись на глаза слёзы, запахло палёным. Рита вскрикнула, и Фёдор Викторович отпустил её руку. Рита поднесла руку к глазам и увидела круглую печать, которую выжег на ладони горячий металл. На печати был изображёна решётка, вокруг которой вязью были расположены незнакомые буквы. Ладонь Риты жгло, и она со слезами начала дуть на неё. Отпечаток на ладони понемногу исчезал. Фёдор Викторович достал из сумки бутылочку, и снова схватил руку Риты, вылив половину содержимого ей на ладонь.

— Сейчас перестанет жечь, а через час ещё раз польём на это место. Это договор. И он подписан.

Вот так Рита стала частью какой-то организации, непонятно чем занимающейся, и неизвестно из кого состоящей. Фёдор Викторович за поездку заплатил ей столько, что Рита сразу забыла про все свои страхи и опасения.

Сначала Фёдор Викторович дал ей небольшой деревянный кубик, и сказал, чтобы она отнесла его на работу к сестре и там незаметно его спрятала. Рита так и сделала. А через неделю Людмила заявила, что хочет переехать в деревню, купить там дом. Квартиру, соответственно, она выставила на продажу. Рита была в панике. А она куда пойдёт? В деревню она не поедет. А здесь ей негде жить. Снова приехал Фёдор Викторович и дал ей газету с объявлениями, велев положить её в доме сестры. А потом познакомил её с серьёзным пожилым мужчиной, работающим главным механиком на большом предприятии. И к тому времени, когда Людмила продала квартиру и купила дом в деревне, найдя его по объявлению в той самой газете, которую ей подсунула Рита, Рита уже переехала к своему жениху, впоследствии ставшим её мужем. А сестра уехала в далёкую деревню Лепихино. Она редко звонила Рите. Но когда звонила, она с восторгом рассказывала, как ей тут нравится, какой у неё большой огород, какой воздух, какие люди, и так далее. Рита успокоилась. Она больше не чувствовала вины перед сестрой, понимая, что невольно стала помощницей в выдворении её в деревню. Нравится, и хорошо, пусть себе живёт в своё удовольствие.

Но на этом дело с её сестрой не закончилось. Прошло почти четыре года, и Рита думала, что служба на странную организацию у неё закончилась. Она не работала, муж не имел ничего против этого, поэтому она целыми днями раскатывала на своём новеньком автомобиле по фитнесс-центрам, парикмахерским, магазинам, просто гуляла. И жизнь у неё была прекрасна. Однажды, выйдя из торгового центра, она столкнулась с Фёдором Викторовичем, стоявшим возле её красной Тойоты.

— Здравствуйте Рита! — С учтивым поклоном сказал он — Вы просто расцвели! Приятно на Вас смотреть, в глазах огонь! Даже не спрашиваю, как дела, и так знаю ответ, что хорошо.

Рита не была рада его видеть, потому что знала, снова попросят её что-то сделать, но улыбнулась и ответила:

— Я тоже рада Вас видеть. Я думала, что забыли про меня, давно не обращались.

— Что Вы, мы о Вас всегда помним! — Глаза у него недобро блеснули — У меня для вас маленькое задание. Давайте присядем в машину.

Рита открыла машину, поставила пакеты на заднее сиденье и села рядом с Фёдором Викторовичем.

— Рита, я Вам говорил, что работаю с посадочным материалом. Мы выводим новые сорта декоративных, плодовых культур. Наш экологический проект очень хорошо оплачивается, и мы стараемся не подводить своих спонсоров. Но, видите ли, денег много не бывает, Вы это тоже знаете. И у меня появилась небольшая халтурка. Но я не могу воспользоваться своей лабораторией. И ещё одна причина, почему я не могу это сделать, так это климат. Этому растению нужен средний Урал. А Ваша сестра живёт как раз в том месте, которое особо благоприятно для моего растения. Это работа на один сезон. Надо посадить его в землю, и всё. Он прекрасно развивается, он не является каким-то антагонистом для других культур. В-общем, риск нулевой. Но есть одно «но».

— И какое это «но»? — Спросила Рита. Она ни капли не сомневалась, что это «но» всё равно будет.

— Лучше будет, если Ваша сестра не будет знать, откуда появилось это растение.

— И как это сделать? Мне самой посадить? Я не умею.

— А что там уметь, приготовить ямку в земле, примерно сантиметров десять вглубь, положить туда семечко и зарыть. — Он сложил руки перед собой, показывая, как это просто.

— Нет, я не возьмусь за высаживание растения, я просто отдам его Людмиле, она сама посадит.

— Рита, если я говорю, что Людмила не должна знать, что это Вы ей передали семя, значит так и должно быть. — Голос у Фёдора Викторовича стал жёстким.

— Хорошо, — согласилась Рита — Давайте ваше зёрнышко.

— Его у меня пока нет, как только оно у меня появится, я сразу Вам его привезу. И ещё. Если оно не взойдёт, то Вас убьют. И меня тоже. И это не угроза.

Рита смотрела перед собой, и страх заполнил её, словно пустую бутылку. Она снова вспомнила тот женский голос.

— Хорошо, я поняла. Это всё?

— Нет, будет ещё одно задание, но это тоже позже. Всего хорошего, Рита, я скоро снова буду у Вас.

Он вышел, а она ещё долго сидела в машине, проклиная ту первую встречу, когда она позарилась на лёгкие деньги.

Фёдор Викторович появился с этим таинственным зёрнышком перед Новым годом. Рита бегала по магазинам, покупая подарочки, наряды, в предвкушении праздника, так любимого ею. И опять Фёдор Викторович ждал её возле машины, прихлопывая и притоптывая от мороза. Он передал ей небольшой пакетик, и несколько раз повторил, насколько он ценен.

— Он всего один. И его цена больше, чем наши с вами жизни, вместе взятые.

Все праздники Рита думала, об этом зёрнышке. И чем больше она об этом думала, тем больше боялась, что она, ни разу за свою жизнь не посадившая ни одной травинки, обязательно провалит своё задание. И у неё созрел план. У её мужа есть племянник Сёма, горе своих родителей. Несусветный тунеядец и пьяница. Нигде не работал, не учился, ещё и постоянно попадал в разные неприятные истории. Вот с ним она и провернёт то, что задумала. А задумала она вот что. Людмила не раз в разговоре упоминала про то, что выписывает каждый год семена, каждый раз стараясь приобрести что-то новенькое, и как они потом радуют её глаз. Вот и пусть её радует и это растение, пророщенное из зёрнышка, которое она поместит в один из её пакетиков. Она поздравила по телефону Людмилу с Рождеством, они долго болтали, и всё, что нужно было Рите, она узнала. Она попросила, чтобы Людмила ей выслала фотографию своего дома, и та, ничего не подозревая, навысылала ей фотографий и своего дома, и деревню со всех ракурсов. Правда, фотографии были сделаны летом, но Риту это тоже устроило. Сёму уговорить оказалось не сложно, она пообещала ему довольно крупную сумму денег, и они быстро договорились. Рита продумала план, по которому они будут действовать, но сразу после праздников заболела, поэтому они на целый месяц отложили поездку.

Десятого февраля, в четыре утра, она вылезла из тёплой постели и, стараясь не шуметь, начала одеваться. Муж Риты спросонья спросил, куда она отправилась в такую рань, и она ему сказала, что отвезёт подружку на вокзал. Муж повернулся на другой бок и уснул. Она заехала за Сёмой, и они поехали в деревню Лепихино. Риту била нервная дрожь, она всю дорогу себя уговаривала, что ничего противозаконного они не собираются делать, но это мало помогало. В девять утра они были уже возле деревни, машину поставили за большим сугробом, и пошли к дому Людмилы. Перелезли через низенький забор, прошли через расчищенную от снега дорожку, и Сёма легко сорвал замок с двери. Они зашли в натопленный дом. Рита быстро нашла коробочку с семенами, где на каждом пакетике были прикрепленные листочки с датой посадки растений. Она взяла пакетик, подписанный «посадить 10 мая под плёнку», и достала семечко из своего пакета. Оно было намного крупнее тех, которые были в Людмилином пакете, и Рита быстро заглянула в другие пакетики Людмилы, надеясь отыскать что-то похожее. Но ничего подобного не нашла. И положила своё семечко в «10 мая». Сёма уже перевернул полдома, старательно выбрасывая вещи из шкафов на пол.

Они выбежали из дома, и побежали к машине. Но тут же Рита спохватилась, подумав, что очень подозрительно будет, и Людмила может что-то заподозрить, если только её один дом подвергся нападению. Они с Сёмой перелезли через первый же забор, попавшийся у них на пути, пробежали через чей-то огород, и затаились. Было тихо, и Рита рискнула открыть дверь во двор. На двери, ведущей в дом, висел замок. Они с Сёмой также быстро проникли в дом, быстро раскидали вещи по полу, и выбежали из дома. Но тут со стороны огорода раздался лай собаки, пришлось надеть маски, купленные Ритой на такой вот случай, и им пришлось выпрыгнуть через забор на улицу. Они бегом добежали до машины, и, не дожидаясь, пока разогреется мотор, Рита рванула по дороге к трассе.

Целую неделю после поездки, Рита вздрагивала, когда видела полицейскую машину, и когда звонили к ним в домофон. А также, когда ей звонили с незнакомого номера. Потом её нервы успокоились, и она поняла, что никто не придёт её арестовывать. Жизнь вернулось в нормальное русло, и Рита опять радовалась своей спокойной жизни, занимаясь привычными делами.

А в начале этого лета, когда Рита днём пошла к своей машине, собираясь в супермаркет, возле неё уже стоял Фёдор Викторович, со своей неизменной улыбкой.

— Добрый день Рита, хочу поздравить Вас! Вы выполнили задание, наше детище растёт! А боялась! Видите, всё получится, если постараться.

Рита удивилась:

— А вы как узнали, что оно взошло?

— Вот, узнали. А теперь Вам надо съездить в гости к сестре, пожить там. Свежей воздух, красивая природа, что ещё надо для полноценного отдыха!

— Зачем? Мы собираемся съездить в санаторий с мужем, я и там неплохо отдохну.

— Надо Рита, надо. — Он достал из портфеля бутылочку с красной жидкостью — А между делом Вы подкормите растение вот этим препаратом, для того, чтобы оно могло полноценно развиваться. Десять капель на литр воды, через день. Это совсем не сложно.

Рита взяла бутылочку и спросила:

— А как оно выглядит? Я же видела только семечку.

— О, его ни с чем не спутаешь. Оно выглядит как коричневый зверёк, таких растений у Вашей сестры точно нет на огороде.

Рита насторожилась:

— А оно не опасно?

— Пока нет, но мы сделаем всё возможное, чтобы оно и дальше не было опасно ни для кого, если Вы будете чётко следовать нашим указаниям.

— Что это за растение?

— Экспериментальное. Это всё, что Вам надо знать.

— Я не хочу подвергать опасности свою сестру. Можно ли это растение пересадить в другое место? Я помогу Вам в этом.

Вокруг стало темно и холодно, исчезли дома, исчезли люди, исчез город. Рита увидела, как из тёмной пустоты перед ней всплыло прозрачное существо, сотканное словно из зеленоватого света, и свет этот был зловещим. Лица не было, но из двух пустых глазниц смотрела бездна, вселяя в сердце ужас и смерть. Существо было длинное, с длинными руками, и оно нависло над Ритой. Зазвучал голос, тот самый, уже слышанный ею раньше в номере у Фёдора Викторовича в туристической гостинице:

— Я — Наза! Никто мне не говорит о своих желаниях. Все исполняют мои. Посмотри на меня, и запомни. Я — Наза!

Рита задыхалась, она начала терять сознание, и медленно опустилась на землю. Она очнулась от того, что Фёдор Викторович рывком поставил её на ноги. Голос его звучал зло:

— Вам нравится Ваша теперешняя жизнь? Вот и цените её. Очень быстро можно всё потерять. Вы хотите сгнить заживо? Вспомните про печать на руке! Если её не видно, это не значит, что её больше нет. Вам ничего не будет грозить, если Вы будете добросовестно исполнять мои задания. И Вашей сестре тоже.

Несмотря на уверения Фёдора Викторович, Рита поняла, что подвергает свою жизнь и жизнь своей сестры опасности. Откуда эта Наза только взялась! Да, это не человек, а дьявольское существо. Рита с ужасом подумала, что служит дьяволу. И ещё этот препарат! Она сначала хотела выбросить бутылочку, и сказать, что полила растение. Но потом испугалась, что этот номер может и не пройти. Они ведь как-то узнали, что растение взошло. Так же они могли узнать и то, что она не полила это проклятое растение. Рита поёжилась, снова вспомнив холод и страшную Назу. Куда она ввязалась! Ей было жалко себя, было страшно, но другого пути у неё уже не было.

Она позвонила сестре и начала расспрашивать про её деревенскую жизнь, постепенно подводя к тому, чтобы Людмила сама рассказала ей о странном растении. Людмила, ничего не подозревая, поделилась с ней своей тайной — рассказала про удивительный росточек, не похожий на обычные цветки. Она его закрывает от посторонних глаз, чтоб не сглазили. Рита выслушала её и сказала, что знает, что это за растение, и знает, как за ним надо ухаживать. Людмила удивилась, чего-чего, а Рита никогда не была фанатом садоводства. Но Рита ей сказала, что приедет к ней, и сама всё расскажет.

И тут, как назло, у Риты в машине что-то застучало, и её пришлось сдать в ремонт. Рита купила билет по Ощепково, туда и обратно, и позвонила Людмиле, чтобы она подъехала к станции, так как Рита не собиралась ехать к ней в деревню. Она не хотела даже близко подходить к этому дьявольскому цветку.

Сев на поезд, Рита уткнулась в окно, и пролетающие мимо километры немного её успокоили. Сестре она решила не говорить правду. Да и что она скажет? Слишком далеко Рита зашла, чтобы так просто взять и рассказать всё Людмиле. Поэтому, к тому времени, когда она доехала до Ощепково, она уже знала, что скажет Людмиле.

Увидев сестру из окна вагона, Рита даже вздрогнула. Как она постарела! Совсем стала старухой здесь, в деревне. Да ещё и платок повязала, и кофта какая-то растянутая на ней. Старость неумолима.

— Я глазам своим не верю, как ты только собралась приехать ко мне! — Людмила повела Риту к скамейке, которая была в тени.

— Давно тебя не видела, а тут такой повод. — Ответила Рита.

— Какой такой повод? Может, всё-таки поедем ко мне, завтра уедешь домой, хоть ночку ночуешь у меня, я баньку натоплю. А?

Рита соврала, что завтра у неё мероприятие, на котором обязательно надо присутствовать. Она терпеливо выслушала, как Людмила рассказывает про свою деревенскую жизнь, про соседок, про огородные работы, которые ей только в радость. И тут она снова сама начала разговор про странное растение, похожее на мартышку. Рита, сделав вид, что только вспомнила, достала из сумки бутылочку с красной жидкостью и протянула Людмиле:

— Слышала я про такое растение, оно экспериментальное. Странно, что у тебя откуда- то появилось такое семя. Но вот этот препарат специально для подкормки такого растения. Это новое слово в ботанике. Скоро будут по всему миру выращивать растения, похожие на животных, а может и на человека. Это мой один знакомый, можно сказать, своровал из такой лаборатории препарат, который позволит правильно развиться твоему чуду. Десять капель на литр воды, через день. Пожалуйста, никому только не говори про препарат.

Людмила взяла бутылочку и благодарно посмотрела на Риту:

— Спасибо, никому не скажу.

— И не говори, что я приезжала к тебе, вдруг в лаборатории узнают о пропаже!

— Конечно.

Они ещё поболтали, Рита рассказала о своей жизни, но чувство тревоги не покидало её, поэтому она несколько раз замолкала, забыв, что рассказывала. Она сказала Людмиле, что у неё жутко разболелась голова, поэтому она сейчас выпьет таблетку, и посидит молча в тенёчке, дожидаясь своего поезда, а Людмила пусть возвращается домой. Людмила хотела остаться, но Рита категорически отказалась и они попрощались.

Она вернулась домой, и с этого дня она жила в постоянной тревоге. И сны стали ей сниться нехорошие. Она просыпалась среди ночи, вся мокрая от пота, и сердце стучало, словно барабан на параде. Она даже стала после таких вот срывов запивать их коньяком.

Через неделю они с мужем поехали в санаторий, и Рита радовалась смене обстановки и тому, что подлечит свои нервы. Там они целыми днями гуляли по окрестным лесам, ходили на процедуры, и к Рите вернулось опять чувство радости от своей жизни.

Однажды, забежав в номер, чтобы переодеться в спортивную форму, она увидела на своей кровати сложенный вчетверо листок бумаги. Она машинально развернула его, и из него выпал тонкий медный медальон, похожий на тот, которым Фёдор Викторович поставил ей на руку свой знак. Она села на кровать и начала читать записку. Там было написано, что она должна завтра же поехать к сестре. А ночью положить медальон на голову известного ей растения. Медальон должен вспыхнуть и остаться на зверьке. Через некоторое время он сам отпадёт от него, и Рите нужно его забрать и спрятать. Большим буквами было приписано: «Нельзя медлить!». С тремя восклицательными знаками.

Рита сжала медальон в руке. Как она сорвётся из санатория, не вызвав подозрения у своего мужа? Что она ему скажет? Им осталось пробыть здесь всего девять дней. Она может положить медальон на растение и потом, когда они будут возвращаться домой. Она просто скажет мужу, что хочет заехать к сестре. Он не будет против. И она спрятала медальон в сумочке. Все последующие дни она была, как на иголках. Предчувствие беды навалилось на неё, и она снова стала просыпаться среди ночи, вглядываясь в темноту, словно ожидая появление этой жуткой Назы.

В последний день в санатории она сказала мужу, что съездит к сестре на пару дней. Как и ожидалось, муж не возражал. Она вышла в Ощепково, а он поехал дальше. Рита посидела немного на лавочке, где она последний раз сидела с Людмилой, и тут же сама вздрогнула от слов «последний раз».

Она вышла на привокзальную площадь, подошла к парню, который сидел в стареньком Москвиче, открыв все двери, и он согласился отвезти её до Лепихино. Когда впереди показалась деревня, Рита неожиданно попросила парня остановиться, взяла вещи и пошла пешком. Пройдя немного, она завернула в лес, и села прямо на траву. Ноги отказывались идти дальше. Да что с ней такое? Она достала медальон. Что будет, когда она положит его на голову этого растения-зверя? Может выбросить его и будь, что будет? Нет, она боится. Она боится положить медальон, она боится выбросить его. Всё, что она сделала для Фёдора Викторовича, было одной большой ошибкой для неё. И теперь это привело в тупик. Что бы она ни сделала, будет плохо. Для всех. Она решила, что расскажет всё Людмиле, и они вместе подумают, что делать дальше. Рита убрала медальон и пошла через лес к деревне. По пути она ещё несколько раз останавливалась, и снова прокручивала в голове всё, что скажет сестре. Она должна её понять. А потом она узнала, что Людмилу загрыз этот зверь, который вырос у неё на грядке.

Глава 6. Медальон

Успокоившись, Рита достала медальон из сумки и положила его на стол. Сакатов взял его и, надев очки, начал изучать.

— И что я, этот протокол своему начальству покажу? — Сергей посмотрел на Ивана — Волшебное зёрнышко? Прозрачное существо? Так меня же поместят в соседнюю палату с ней! — Он кивнул на Риту.

— Пиши, как есть. У тебя что, есть варианты? — Иван пожал плечами — Всё равно, когда мы поймаем этого Лазутчика, его придётся вести в город, и все его увидят.

— У меня остаётся единственный путь, чтобы не попасть в психушку, это отловить Лазутчика, как доказательство. — Вздохнул Сергей.

Он протянул протокол Рите, она подписала его. Сергей запрятал протокол в портфель, встал, и, кивнув нам, попрощался с нами до вечера.

— Оля, надо Анну вызвать, этот медальон прямо гудит в руках, вот возьми сама. — Сакатов протянул мне медальон. — Мне кажется, что медальон реагирует на что-то, что находится где-то рядом.

Я взяла его, он и правда гудел. На лицевой стороне медальона была, как и говорила нам Рита, выбита решётка, вокруг которой было что-то написано, буквы были словно насажены на прутья решётки. А на другой стороне был изображён равнобедренный треугольник, с точкой над одним из углов. Внутри него было красное поле, причём не крашенное, а словно металл сам раскалился до красного цвета.

— Треугольник в красном поле, это знак огня. — Пояснил Сакатов — Мужская энергия.

— Может этот медальон приманит Лазутчика? — Спросила Татьяна — И тогда мы его сможем поймать.

— Надо продумать ловушку, которая его задержит. — Сказал Иван — У меня в охотничьем домике есть старая клетка, но она вся уже ржавая, и прутья вывалились из неё. Я поеду, найду её, попробую укрепить.

— Поезжай, время до вечера у тебя есть. — Сказала я Ивану — Если не получится её укрепить, можно Лазутчика закрыть просто в сарай, хотя бы в тот, со сломанным инвентарём. Когда доедешь до Ильи, оставь ему инструмент, пусть на всякий случай укрепят и сарай, как смогут.

— У нас есть вода странника, мне её Анна дала. — Сакатов показал маленький пузырёк с бесцветной жидкостью — Это средство, которое замедляет таких, как Лазутчик. Но на одну только воду странника не будем надеяться, и поэтому, чем крепче будет клетка, тем будет меньше шансов у Лазутчика удрать от нас.

Иван уехал, захватив с собой Риту, чтобы по пути отвезти её к Тамаре. Сакатов мне протянул связные камни:

— Пора Анну вызывать, больно мудрёный медальон, вместе мы скорее найдём решение, что с ним делать.

Я взяла камни в руки, подумала об Анне, и передо мной тут же проступил её лёгкий силуэт. Она вышагнула из прозрачной дымки, протянула ко мне руки, соединила свои камни с моими, и стала такой же реальной, как мы все, присутствующие в комнате. Татьяна ойкнула, разведя руками. Конечно, кто видит такое впервые, испытывает лёгкий шок. Анна улыбнулась нам, и повернулась к Татьяне:

— Вы, наверное, Татьяна! Я о Вас слышала много хорошего, рада теперь познакомиться с вами. И рада всех вас видеть.

Мы рассказали Анне о последних новостях в деревне, и о том, что рассказала нам Рита. Анна внимательно осмотрела медальон и сказала:

— Да, Алексей Александрович, Вы правы, это знак огня. Но не того огня, который дикий, неуправляемый, сжигающий всё на своём пути. А огня, конкретно выполняющего свою службу. И он двойственен. Первое, это огонь в кузне. Он участвует в плавке металлов, ковке оружия, и конечно, в изготовлении дорогих украшений. Второе — это огонь, открывающий пути для своего хозяина.

— А что, это разные огни? — Спросила я.

— Огонь как физическая величина — он один, это устойчивая цепная экзотермическая реакция. А вот душа у него разная. Как люди. Вроде все одинаковые, но один кузнец, другой плотник, третий вор. И ещё, это клеймо в виде решётки. Любое клеймо, любой знак на металле, поставленный с определённым ритуалом, делает изделие исключительным. И только тот, кто поставил это клеймо, знает, что несёт в себе эта вещь. Недавно один знакомый принёс мне очень старый серп. Он мне его показал, потому что деревянная ручка у серпа треснула и отвалилась, а на железном основании её, стал виден знак — рога, связанные между собой обручем. Он хотел узнать, что означает это клеймо. Мы нашли в старых книгах, доставшихся мне от деда, одну историю, которая пролила свет на этот загадочный знак. Кузнец, который ставил этот знак, жил в пятнадцатом веке. Имя его не сохранилось, но его в книге упоминают, как Молот правых. Кузнец этот жил в деревне Курянке, по которой проходил торговый путь от Соликамска в Чердынь, и где часто останавливались торговые караваны на постоялом дворе. Не сидел без работы кузнец, то лошадь подковать, то оружие поправить, работа всегда находилась для него. Семья у него была небольшая, он да дочка. Возраст у неё подходил уже к невестам, поэтому кузнец не отказывался ни от какой работы, собирая приданное, чтобы выдать её замуж за достойного жениха. И вот однажды вечером, когда солнце уже катилось к закату, возле его кузни остановились два всадника, в полном боевом вооружении. Видно было, что едут они издалека. Спешились, и зашли к нему в кузницу. И говорит один всадник, который постарше, что надо им выковать трёхгранный наконечник копья, длиной в половину аршина, и сделать его надо к утру. И протягивает ему золотую монету. Кузнец знал цену своей работе, и знал, что это очень большая плата для такого дела. Он и сказал, что не приносят человеку добра незаработанные деньги. А всадник ему говорит, а ты, мол, заработаешь их, потому как надо нанести на копьё знак, и они покажут какой. Кузнец подумал, и согласился. И закипела у него работа. Пришло время наносить знак на копьё, и тогда младший всадник сбросил с себя плащ, мотнул головой, и предстал перед кузнецом в обличии мохнатого существа с рогами на голове. Снял с себя цепь с железным черепом и протянул кузнецу. А старший всадник говорит кузнецу, что надо такой же точно череп выковать на нижней части наконечника. Один в один. Кузнец уже и так понял, что за гости к нему пожаловали, и что не для доброго дела нужно им такое оружие. Он взял из рук рогатого цепь и кивнул головой, мол, согласен. Вышли гости из кузницы, а кузнец начал набивать на наконечнике копья знак, только не черепа, а Сварога, бога кузнечного дела. Он знал, что искры, которые отлетают от наковальни Сварога, имеют волшебное свойство, они отгоняют злых духов, не дают им одержать верх над людьми. И ещё знал кузнец, что не будет Сварог равнодушно смотреть на того, кто захочет хитростью и лукавством обмануть честного человека. Обратит он огонь в помощь кузнецу, сделав так, что не сможет сам Кузнец обжечься об огонь. Когда кузнец закончил наносить знак Сварога на копьё, бросил он проклятую цепь с нечистым черепом в горнило, и начали они плавиться, отвратительно скрижещя. Заскочили в кузницу гости, почуяв, как исчезает их знак в огне, выхватили они свои мечи и кинулись на кузнеца. А кузнец ударил копьем по наковальне, искры посыпались от него по всей кузнице, и закрутились нечистые от их губительных прикосновений. Ударил кузнец копьем сначала одного нечистого, потом другого. Упали они на пол в кузнице, раскрывая свою дьявольскую сущность, и сгорели в огне Сварога, и не осталось от них даже горстки пепла. А кони их превратились в чёрных воронов и с карканьем полетели от кузницы. Кузнец бросил в огонь и золотую монету, которой рассчитались с ним нечистые. Поблагодарил кузнец Сварога, мудрого и доброго бога. Да только затаила нечистая сила зло на Кузнеца, не забыла она про то, как уничтожил он двоих дьявольских прислужников. А тут сосватали дочку кузнеца, и жених нашёлся хороший, работящий, добрый парень из соседней деревни. И назначили на конец лета свадьбу. Кузнец с утра до вечера в кузне работает, а дочка по хозяйству хлопочет, вышивая себе приданое. И вот однажды пропала у него дочка. Ушла с подружками в лес по грибы-ягоды, а обратно не вернулась. Допоздна искали всей деревней её, да только не нашли. Разбрелись по домам уже поздно ночью. Кузнец сидел возле своего стола, уронив голову на руки. Одна отрада у него в жизни, это дочь любимая, и не пережить ему, если потеряет он её. Возле его двери послышались лёгкие шаги. Кузнец соскочил с лавки, бросился к дверям, думая, что дочка вернулась. Распахнул двери, а там стоит местная ведунья. Он пропустил её в дом, вздохнул тяжело и сам вслед за ней пошёл. Села ведунья за стол, и говорит кузнецу: «Дочку твою похитил болотный царь». Кузнец никогда не слышал про такого. «Конечно, ты не слышал, он в своём болоте сидит, к людям не суется. Ты думал, что убив двух слуг сатаны, забудут про тебя? Нет, милый, накликал ты на себя беду, и исправить её будет не просто». Кузнец сказал, что пойдёт на всё, лишь бы вернуть дочь свою обратно. И спросил, что надо делать. Отвечает ему ведунья: «Я тебе дам волшебный клубочек, который доведёт тебя до болотного царя. А что делать дальше, тебе подскажет тот, кто помог тебе извести нечистых». Подала ему маленький клубочек и ушла. Всю ночь просидел кузнец без сна, а утром, только встало солнце, помолился, пошёл в свою кузницу, разжёг горн и выковал обруч. И поставил на нём знак Сварога. А потом снова закалил его, и сверху накрыл знак тонкой пластиной, чтобы не смог этот знак увидеть тот, кому не надо было знать про него. Надел он обруч на голову, кинул перед собой клубок, который дала ему ведунья, и пошёл за ним по лесам, непроходимым чащам, болотам. Так и дошёл до болотного царя. Сидит этот болотный царь, похожий на большую мерзкую жабу, на своём троне из грязной тины и смеётся: «Ну что, непобедимый кузнец, готов обменять свою дочь на вечное служение Аббадону, моему тёмному господину?» Отвечает ему кузнец: «Отпусти мою дочь, и буду я служить столько, сколько потребуется. Только разреши мне посмотреть, как выйдет дочь моя замуж». Подумал болотный царь, да и согласился. Кузнец привёл свою дочь домой, а через неделю и свадьбу сыграли. Снова кинул волшебный клубок кузнец и вернулся к болотному царю. И велел ему болотный царь работать в его кузнице, ковать оружие для чёрного войска Аббадона, князя сатанинского. Стал кузнец работать на болотного царя, целую гору доспехов и копий выковал. И ждал, когда за всем этим явится сам Аббадон. И этот день настал. Раздался гром, потемнело небо, и разверзлась земля, выпуская армию демонов. Подъехал Аббадон на своём чёрном, как ночь, коне, к кузнецу и спросил его: «Ты думал, что можно безнаказанно убивать слуг моих? Теперь ты знаешь, что велика сила моя, а с твоей помощью я сделаю свою армию ещё неуязвимей, после того, как начертаю на оружии имя своё». Спрыгнул он с коня, подошёл к груде оружия и поднял наконечник копья. И вдруг вскричал громовым голосом: «Ты, мелкий червяк, разве такое оружие я ждал от тебя! Разве не сказал тебе болотный царь, какие должны быть наконечники?» Кузнец ответил: «Я сделал всё, как сказал мне болотный царь! Покажи мне, что я не так сделал, и я исправлю». Подошёл кузнец к Аббадону, тот протянул ему копьё, да кузнец быстро подхватил с головы свой обруч с тайными знаками Сварога и накинул на рога Аббадона. Вмиг загорелись рога демона синим огнём ярости Сварога, и закрутился Аббадон, пытаясь скинуть с рогов своих поядающий его светлый огонь. Но не мог он снять обруч, а только махал своей рогатой головой, пока не провалился сам и всё его войско под землю, где ему и было место. А кузнец вернулся домой. После этого он и стал на своих изделиях ставить знак укрощения демонов. А рассказала я вам это для того, чтобы вы знали, как любое изделие меняет свою сущность от клейма, или знака, которое на него нанесли.

— Что за знаки на решётке? — Спросила я.

— Знаки на решётке это имя хозяина медальона. Может ему понадобился наш Лазутчик, или понадобились сокровища, которые Лазутчик может ему открыть. Это нам ещё предстоит выяснить.

— Эта мартышка, прыгающая по деревне, является хранителем? — Удивилась Татьяна.

— Похоже на то, что Лазутчик — это Сутта, хранитель сокровищ. Самая низкая ступень среди слуг дьявола, элементал. Так сказать, первичный сосуд, который можно наполнить тем, чем пожелает его хозяин. Не зря так старались друиды выкорчевать побеги этого растения в лесу. Вполне возможно, что Сутта не собственное имя, а целый род таких вот Сутт имеется. Но почему он связан с Назой? Наза сама по себе просто служанка своей госпожи Морены, повелительницы зимы и смерти, дочери Чернобога. Наза была пленена Мореной за то, что устраивала пожары в лесу. А Морене это не нравилось. Ледяной дворец Морены находится за рекой Смородиной, через которую перекинут Калинов Мост. И когда Морена приходит в свой дворец, то вся природа отправляется на покой, в зимнюю спячку. Поэтому Морена держит у себя Назу, чтобы та не устраивала пожары, но та иногда сбегает от неё. Может Наза опять сбежала?

— Ну да, на бал собралась наша золушка, и ей срочно понадобились сокровища! — Засмеялся Сакатов.

— Или какое-то важное для себя мероприятие замыслила. — Аня поглядела на Сакатова — Может быть такое? И мне почему-то кажется, что не имя Морены на медальоне. У медальона есть настоящий хозяин. Надо прочитать имя. Этим я займусь. И ещё постараюсь отыскать, какое действие медальон может оказать на Сутту. Алексей Александрович, ты тоже подключись, времени мало, а литературы по этому вопросу ещё меньше.

— Я думаю, что медальоном можно заманить Сутту. — Сказал Сакатов — А если он к нему выйдет, мы его окропим водой странника.

— Да, если вода его сможет замедлить. Но я не уверена, что медальоном можно его заманить. Это всё равно, что надеяться заманить волка ошейником. — Аня повернулась ко мне — Оля, разъединяем камни.

Мы разъединили камни, и Анна улетела на свой Алтай.

— А как ты думаешь, Оля, — спросила меня Татьяна — то, что Сутте не повесили медальон в своё время, это для нас плохо или хорошо?

— Не представляю даже! — Честно призналась я — Рита пропустила время, когда медальон даёт Сутте какой-то импульс. Кто знает, что было бы, если бы Сутта был сейчас с печатью. По логике вещей, вроде это хорошо, он бы не бегал по деревне так хаотично, сидел бы у ноги хозяина и помалкивал. Но это тоже плохо, не надо, чтобы Сутта начал выполнять приказы своего хозяина, иначе будет ещё большее зло.

— Ну да. — Согласилась Татьяна — Интересно, а откуда это зёрнышко появилось у Фёдора Викторовича?

— Наверное, Наза постаралась, какой-нибудь секрет ему раскрыла. — Ответил Сакатов — Или они выкрали зёрнышко. Иначе откуда сколько хлопот с высадкой его в землю, и с тем, чтобы поставить печать служения на него? Мне кажется, у настоящего хозяина Сутты таких проблем нет.

— Ладно, хозяйничайте тут без меня, пошла дальше людей собирать на сегодняшнее дежурство. В холодильнике суп, ешьте. Только электроплитку заранее включите, она долго греется. — Татьяна накинула на голову платок и вышла из дома.

— Я тебе не буду мешать, пойду Фриде Анатольевне помогу в огороде, — сказала я Сакатову — она еле ходит, а в огороде работы полно. Звони, если что интересное найдёшь.

— Ладно. Я позвоню товарищу своему, Пете Маслову, он металлург, не одну диссертацию уже защитил, спрошу его про клеймо Сварога, очень меня это заинтересовало. Может нам пригодится. Перековать бы медальон, поставить вместо решётки печать Сварога!

— У нас кузницы нет! — ответила я.

— Э, ты не права! — Сакатов довольно улыбнулся — Есть у них в деревне кузница! Ха, я сразу её подметил, как мы въехали в деревню! Видела, старый трек от трактора лежит возле дороги? Вот там стоит избушка с дырявой крышей. А видела, какая труба там выходит? Кузница, говорю тебе, это была кузница!

— Предположим, что это была кузница. Так она же не действующая. А где найти кузнеца? Можно подумать, что в каждом дворе живёт по кузнецу!

— Надо будет, и найдём кузнеца. В интернете посмотрим, как в кузне работать!

Я пошла к Фриде Анатольевне, по пути зашла в магазин купить хлеба и опять столкнулась там с Леной Егоровой. Она мне рассказала, что Радик съездил в Пышму и купил баллончики газовые, чтобы раздать дежурным. Вооружается население, туго придётся Сутте-Лазутчику этой ночью. Если расклад сил не поменяется, и он не получит подкрепление.

Фрида Анатольевна сидела дома и вязала крючком коврик из разноцветных ниток. Вслед за мной забежал Дениска, с ходу сказав, что хочет есть, и что времени у него мало. Фрида Анатольевна отставила своё вязание и скомандовала, чтобы он позвонил Илье, и сразу обоих их накормит. Я надела купальник и пошла в огород, решив совместить полезное с приятным.

Солнце было в самом зените, так что рабский загар мне был обеспечен. Сначала я оглядела местность, на вид всё спокойно, но неосознанное чувство тревоги погнало меня в конец огорода к стожку сена, одиноко стоявшему у края картофельного поля. Я тихо подошла к нему, прислушалась, пожалела, что ничего, кроме маленьких грабелек у меня с собой нет. Но не возвращаться же из-за этого. Я стала обходить стожок, и в тот же момент, мохнатый коричневый зверёк метнулся из стожка сначала к картофельному полю, а потом заскочил на низенький забор между огородами. Он присел на верхнюю жердь, свистнул, повернулся ко мне и оскалил свою пасть. Я закричала. Он кинулся в соседний огород, а я обратно во двор. Я бежала и кричала, пока не столкнулась с Дениской, вылетевшим из двора. Он всё понял, и дёрнулся, чтобы бежать в огород, но я вцепилась в его руку. Показалась Фрида Анатольевна, она быстро шагала с топором в руке. Отдышавшись, я сказала:

— Он и не думал нападать, он скрылся там. — Я показала на соседний огород.

— Вот вражина! — Фрида Анатольевна отбросила топор — Никакого покоя! Пойду, скажу Юре, соседу, пусть у себя во дворе и огороде посмотрит.

Она пошла со двора, а я села на ведро. Работать в огороде очень расхотелось. Дениска присел рядом и спросил:

— Что, очень страшный?

— Да. И совсем не похож на обезьяну. Ну, если только сзади. Морда у него, как у настоящего чёрта. Глаза странные. Как будто слепые. А пасть, когда разинул, мне она показалась больше его головы, будто вся голова пополам раскрылась. И клыки острые.

— Ого! А он большой?

— Не знаю, он же прыгал на полусогнутых лапах, а потом забрался на забор, тоже скрюченный сидел. А потом я побежала. Но нет, он не очень крупный. Щупленький.

— Эй, где все? — раздался голос Ильи, и он выглянул из-за забора — Я думал, что всё уже готово, приду, поедим. А они тут загорают!

— Можешь обратно не торопиться, — сказала я — только что Лазутчик удрал совсем в другую сторону.

— Вы его видели? — Глаза у Ильи округлились — И что?

— А что? — Я отвернулась — Напугал меня и всё. Убежал. Он в стогу вон в том сидел.

— А ты по какого чёрта туда попёрлась?

— Пап, тётя Оля говорит, что он на чёрта похож.

— Ей виднее, она же с ними со всеми знакома. Пошли Дениска, быстрее поедим! Раз его опять согнали с места, вдруг он захочет вернуться в свой сарай. Оля, пошли с нами!

— Нет, я всё-таки прополю хоть одну грядку, надеюсь, он не вернётся. — Я встала с ведра и пошла к грядкам.

Я долго смотрела по сторонам. Вроде и успокоилась, но страх всё равно никуда не ушёл. Странное существо. Бегает по деревне, кур ворует. Сакатов правильно сказал, если бы он появился на свет у своего настоящего хозяина, он бы знал, кто он, и что нужно делать. А то бестолковый какой-то.

Так, раздумывая над тем, как можно заманить его, я прополола грядку со свеклой, потом ещё одну с капустой. Плечи у меня стали красные, как варёные раки, наверно и спина такая же. Я распрямилась, и решила, что на сегодня хватит.

— Юра сказал, что всё проверил, Лазутчика у него нет. — Сообщила мне Фрида Анатольевна, когда я помылась и зашла в дом. — Он там дальше по цепочке всем соседям сообщил. Нигде его нет. Господи, так ты спину сожгла! Как будешь спать — то? Давай сметаной намажу!

— А я и не собираюсь спать. — Ответила я — Сегодня мы будет до победного ловить Лазутчика. Фрида Анатольевна, а у вас в деревне есть кузница?

— Нет у нас никакой кузницы уже давно. Лет сорок уже нет. Когда был колхоз, у нас ещё работал свой кузнец, а потом открыли ремонтные мастерские, там всё и ремонтируют. А тебе зачем?

— Сакатов говорит, что сама кузница у вас в деревне сохранилась, там на въезде.

— Ну да, только там ничего уже не осталось, что-то поснимали, а остальное разрушилось. Наковальню сразу увезли, она в ремонтных мастерских до сих пор служит.

— А труба всё ещё стоит.

— Так и печка стоит, да только её уже не разожжёшь.

— Жаль. Сам Сварог научил людей кузнечному делу. А теперь мы даже не знаем, как горн раздуть.

— Да чего жалеть-то? Всё в магазинах есть. Ничего не разучились люди делать, а ещё лучше всё теперь делают. Нашла, чего жалеть! Раньше если понадобился гвоздь, так это целая проблема! А теперь пошёл и купил. Нет, я нисколько не жалею о прошлой жизни! Это те, кто не хапнул столько лиха, как наше поколение, вздыхают, мол, раньше было хорошо. Так чего же хорошего — то было! Одни валенки на всю семью! И одно платье до невест. И кроме картошки с капустой, ничего нет. По праздникам сахарный петушок. Нет, Оля, намного легче сейчас живётся. Сейчас из металла всё делает станок, а раньше кузнец. А ты помахай-ка молотом целый день, да на такой жаре!

— Так он душу в своё детище вкладывал, каждая вещь была только одна на свете, больше такой не было! — Не сдавалась я.

— Да какая тебе разница, подкова у твоего коня одна на свете, или их тыщи? Лишь бы держалась! — ответила мне контраргументом Фрида Анатольевна.

Я сдалась. Конечно, машины и станки облегчили нам жизнь. Это во мне дурацкий романтик расклеился, решил старину вспомнить, которую, как права Фрида Анатольевна, я и не видела по-настоящему.

Мы с ней попили чая, я переоделась и пошла к Татьяне. Жар спал, редкие облака плыли по небу лениво, а может, не плыли вовсе, а висели, не двигаясь. Я вздрагивала от всякого шороха. Мне везде мерещился мохнатый Лазутчик, выпрыгивающий из своего убежища. Вот насколько ловко русский народ подметил, что пуганая ворона куста боится. Это про меня! Потому что, завернув на Татьянину улицу, я отпрыгнула с визгом метра на полтора от большого лопуха, который качнулся так некстати.

Татьяна домой ещё не вернулась. Сакатов исписал несколько листков в блокноте,из чего я сделала вывод, что он не зря провёл время. Я ему рассказала про свою встречу с Лазутчиком. Он как-то вяло отреагировал на это, и я спросила:

— Ты что такой варёный? Ты ел?

— Ел. Знаешь, что-то мне ситуация с Лазутчиком всё меньше нравится.

— Так не только тебе, она всем нам не нравится.

— Нет, не в том смысле. Его конкретно на это место посадили. Именно в деревне Лепихино. Именно здесь, а не в другой деревне, не в Пышме, не в Четкарино, не в Тимофеево. Даже объявление подсунули Людмиле Терентьевне, про дом именно в этой деревне. Хотя во всех вокруг деревнях тоже продаются дома. Тебя это не настораживает?

— Ты сейчас мне это сказал, и меня сразу насторожило. Только не пойму, что здесь особенного. Деревня, как деревня.

— Да, деревня обыкновенная. Но за пять лет, Оля, за пять лет, именно сюда, Фёдор Викторович с Назой запланировали переезд Людмилы Терентьевны. Я посмотрел разные отчёты, геологические, геодезические, ничего суперординарного, абсолютно.

— А просто ординарное есть, не супер? — Спросила я — Может какой — нибудь фон зашкаливает?

— Господи, Оля, какой фон зашкаливает? Фон капусты на грядках?

— А если внизу кладовая подземная находится?

— Ну и что, а зачем его — то высаживать именно здесь? Он и так бы отыскал любую кладовую. Он же хранитель.

— Надо задержать Нелинского Фёдора Викторовича, и у него всё узнать. Странно, что он всё ещё не в деревне. Задание не выполнено Ритой, медальон она не прикрепила к башке Лазутчика, а Фёдор Викторович даже не обеспокоился этим. Хотя, когда зерно взошло, он сразу же почувствовал. Странно, да?

— А может он боится и прячется? Эта Наза не любит шутить! У нас, Оля, один выход, это поймать Лазутчика и держать его. И ещё, про знак Сварога. Меня, конечно, Маслов высмеял, когда я спросил про знак Сварога. Но зато сказал одну вещь. У них в институте лаборант работает, который приехал из небольшого городка Новотроицка, это на севере Новосибирской области. Так вот, он привёз с собой железную восьмёрку. Это лента, выкованная в кузнице его дедом, в форме восьмёрки. А на ней печать стоит его деда, буквы "К" и "А". Так вот, эту восьмёрку никто не может ни разогнуть, ни перековать. Как заговорённая. Они в лаборатории ради смеха нагрели её, чтобы доказать, что наука не верит в суеверия. Так нет! Она не плавится при температуре 1539 градусов! И под прессом не сжимается! Они стали изучать её состав. Сделала восьмёрка, из, так называемого, болотного железа. Это железо самого плохого качества. Они так и эдак с этой восьмёркой, а она ни на миллиметр от своих первоначальных контуров не отклонилась. Они спрашивают лаборанта, а в чём секрет. Лаборант и говорит им, что дед всегда говорил, что без богов металлургу и кузнецу работать нельзя. Работа — как молитва. И подготовка к работе должна быть, как к молитве. А это значит, что должно быть абсолютное воздержание от горячительного, от мяса, от жены. Это первое. И второе. Должен чистый приступать к работе, и сам чистый и одежда чистая. Третье. Над наковальней должно быть изображение Сварога, благословляющего любую работу. И последнее — это клеймо. Опять клеймо! Вот Маслов и говорит мне, мы не верим в это, понимаем, что это предрассудки, но восьмёрка эта треклятая, у нас на самом видном месте висит.

— Так он верит в силу печати Сварога или нет? — Уточнила я.

— Да чёрт его поймёт! Я понимаю, что в силу своей должности, вроде не должен верить. Но ведь честно мне рассказал про восьмёрку! Получается, что больше верит, чем не верит.

В окно я увидела, как к дому подъехал Уазик. В кузове его стояла ржавая железная клетка. Мы с Сакатовым вышли посмотреть на неё.

— Не очень-то надёжная! — Сакатов подёргал за прутья — Оля его видела, говорит, что клыки, как у акулы. Перекусит, нечего делать!

— Правда? Ну и как тебе он? — Иван занёс клетку во двор, потом принёс ящик с инструментами — Напугал?

— Ещё как! — Я рассказала ему о своей незабываемой встрече с Лазутчиком.

Иван, пока слушал меня, набил бруски по верхнему и нижнему контуру клетки, и вколотил металлические острые клинья между прутьями. Клетка приобрела зловещий вид. Будто мы собрались ловить ведьм, и тут же в клетке их четвертовать.

— Выглядит серьёзно! — Одобряюще кивнул Сакатов — А как его схватить и затащить сюда? Добровольно он не залезет.

— Я тут всё время думал. — Иван поставил клетку снова на Уазик — Поэтому всё-таки взял ампулы со снотворным. Было бы не плохо его усыпить. Хоть Аня и говорит, что на него это может не подействовать. А вдруг подействует?

— Если он вообще спит. — Предположила я — Это же не обыкновенный зверь. Теперь я точно уверена, что это чёрт.

Глава 7.Облава

В девять часов вечера все участники ночной облавы собрались во дворе у Татьяны. Всего собралось четырнадцать человек. Остальные должны были дежурить в своих домах, чтобы подать сигнал, если увидят из окон Лазутчика. Это те, кто в силу своего возраста уже не годился ловить и догонять Лазутчика. Радик раздал баллончики с перцовым газом, кроме этого, все местные жители пришли, кто с вилами, кто с лопатами. Народное оружие. Только Пугачёва нам сейчас не хватает. У Ивана и Радика были двустволки, а у Сергея табельный пистолет. Иван сказал, чтобы в каждой группе обязательно была с собой аптечка с перевязочным материалом.

Иван разложил самодельную карту деревни и показал крестиком участки, которые будут патрулироваться нашими группами, и места засады. Кроме этого, все хозяева, у которых имелись куры, должны были заколотить входы в курятники, и проколотить досками даже маленькие щели, чтобы исключить возможность проникновения Лазутчика. Ворота и калитки Иван сказал не закрывать, чтобы можно было забежать, при необходимости, в любой двор. Но двери в дом не открывать, окна тоже. Договорились об условных сигналах. Все разошлись по своим местам. Илья с Дениской должны были всё так же охранять свой пост на крыше склада инвентаря. Я должна была дежурить в паре с Сакатовым. Прежде, чем идти на своё место, я снова вызвала Анну. Она достала из сумки тетрадь:

— Я пойду с тобой, по пути расскажу вам, что узнала.

Мы с Сакатовым разместились возле поленницы Тамары, место было очень удобным, видно было три огорода — Тамары, Людмилы Терентьевны, и бабушки Веры, соседки Людмилы Терентьевны. И видна была улица до перекрёстка, а это восемь домов. Решили нести вахту по очереди, по полчаса. Первым вызвался дежурить Сакатов, а я села на поленницу, рядом присела Анна.

— Оказывается, этот медальон не уникален. — Аня открыла тетрадку — Я перерисовала ещё два таких же медальона. Вот этот, с изображением двойного треугольника, означает пещеру, вход в которую расположен под водой. Внутри у треугольников синеватый тон. А на другой стороне его тоже решётка, и тоже со знаками. Знаки не расшифрованы. Поэтому этот медальон нам не интересен. А вот следующее изображение медальона нам очень помогло с расшифровкой имени. На одной стороне его просто две линии, одна из них перечёркнута тонкой короткой линией. Это мост. Мосты издавна считались местом сбора чертей. Важно то, что на другой стороне, на решётке изображены четыре символа, которые мы знаем, что они обозначают. Это имя Онуч. Онуч — демон, вызывающий нашествия саранчи и это один из хранителей сокровищ. Он собирает только красные камни. Никакого золота, серебра, он не признаёт. Только красные камни. Это могут быть рубины, гранаты, сардониксы, сердолики, красный турмалин, красная яшма. Когда я начала искать в литературе всё про клады и схроны, тогда я и поняла, что хранители все разные, функции их тоже отличаются. А что про Онуча, так он не кровожадный, и если кто из людей отыщет красные камни, то он не будет чинить препятствия к тому, чтобы нашедший забрал найденное богатство. Ну, может испытает его, но это тоже не смертельно. В худшем случае, если человек не пройдёт испытание, так Онуч сделает так, чтобы завалило камни, или чтобы человек забыл про них, или забыл, где их отыскал. И вот смотри, вторая буква в его имени, каким знаком обозначается. А вот на нашем медальоне второй и последний символы — такие же. Значит, две буквы «Н» в имени. Есть только один демон, чьё имя состоит из шести букв, с таким же расположением буквы «н». Книая́н. И этот демон не хранитель кладов. Он привратник. То есть, он стоит на воротах ада, в числе других демонов.

— Он охраняет ад? — Спросила я.

— Нет, он не охраняет ад. Он не выпускает никого из него. Он запускает в ад. — Поправил меня Сакатов.

— Да, можно сказать и так. — Кивнула Анна — Так вот. Книаян нигде никогда не участвовал. Ни с кем не бился, силой не мерился, ни в одном из легионов не состоит, к верхушке демонов не относится. Просто такая безликая фигура. Я, конечно, задумалась, как монета с именем привратника оказалась у Назы? Получилась такая цепочка — Книаян, привратник ада, Наза, сбежавшая служанка Морены, и наш Лазутчик, который себя пока не осознаёт Суттой.

— И всех их связывает медальон Книаяна. — Подсказал Сакатов.

— Да, и медальон. Что их может связывать? — Спросила Анна — Мне почему-то кажется, что это не какие-то богатства, не золото и не драгоценные камни. Тогда что?

— И именно здесь, в этой деревне. — Снова подсказал Сакатов.

— Или где-то здесь, рядом. Этот зверёк, выращенный из зёрнышка, пока является тёмной лошадкой. Даже если мы его поймаем, у него самого мы ничего не сможем узнать. Понятно, что мы не будет на лоб его медальон прикладывать, чтобы не усугубить ситуацию. Нам нужен Фёдор Викторович, вернее нам нужно знать то, что он знает. И тут нам поможет только Рита. Сегодня у нас одна задача, поймать Лазутчика. А завтра будем говорить с Ритой.

Я сменила Сакатова на посту и стала вглядываться в сумерки, незаметно опускавшиеся на пока что тихие деревенские улицы. Ветер перебирал листву на деревьях, изредка подхватывая тонкую паутину, и тишина пока ничем не нарушалась. Потом Сакатов сменил меня. Только я устроилась на коврике, как позвонил Илья:

— Оля, Иван сказал по одному из каждой группы собраться возле магазина.

— Зачем?

— Не знаю, но сказал, чтобы сразу шли.

Мы с Анной оставили Сакатова на посту, и пошли вдоль домов с тёмными окнами, прислушиваясь к каждому шороху. Из дальнего дома, стоявшего за перекрёстком на нашей улице, к нам присоединился молодой парень, который представился Сашей, и мы все вместе свернули на улицу, ведущую в центр села, к магазину. Там уже нас ждал Иван и ещё человек пять дежурных.

— Мне позвонила Любовь Николаевна, из шестнадцатого дома, кто не знает, это сразу за домом Петровых. Похоже, она спугнула Лазутчика. Она видела, что с крыши бани что-то тёмное перепрыгнуло на ворота и перебежало улицу. Напротив неё живёт одинокая бабушка, у которой огород примыкает к огороду Метелькова. Телефон бабушка не берёт, поэтому сейчас двое пройдут через огород Метелькова, это Саня, — Иван кивнул на парня, с которым мы подошли к магазину — и Ирина, остальные делимся на три группы. Две группы обходят с разных сторон дом Метелькова, встречаемся напротив дома Любовь Николаевны. Оля, вы с Анной идёте со мной. Нина, остаётесь с Петром Сергеевичем у магазина. Похоже, Лазутчик именно в этом квартале.

Мы с Анной пошли вслед за Иваном, там, где-то в глубине огородов слышался лёгкий свист. Только мы прошли мимо двух домов, как раздался женский крик. Иван на секунду встал и прислушался, потом перемахнул через забор, и побежал по огороду, коротко бросив нам, чтобы мы бежали дальше по улице. Я видела, как он прыгает через кусты, снимая ружьё с плеча. Мы с Анной побежали по улице, из соседнего дома выбежал парнишка, лет пятнадцати, на ходу спросив, где был крик. Я ему показала в сторону огорода, где скрылся Иван, и парень тоже перемахнул через невысокий заборчик. Навстречу нам спешила пожилая женщина, в руках у неё были вилы. Она махнула нам рукой и, задыхаясь, сказала:

— Он поскакал к магазину, я его видела!

Мы развернулись и побежали обратно. Раздался выстрел, потом резкий свист. Да, это возле магазина. Я видела, как к магазину бежит Сергей, который дежурил на противоположной улице. За ним бежали две женщины и Радик Егоров. Свист снова повторился. Теперь он был ещё ближе к нам. Потом раздались крики, и когда мы выбежали к магазину, Иван и Сергей уже снова бежали к окраине деревни, которая была ближе к лесу. Нина, которая оставалась дежурить возле магазина, склонилась над Радиком, который стоял на одном колене, закрыв лицо руками. Руки у него были в крови. Нина скинула небольшой рюкзачок, который у неё висел на спине, и достала аптечку.

Оказывается, Лазутчик, увидев, что за ним бегут люди, пробежал по высокому забору, словно акробат в цирке, и прыгнул прямо на голову Радику, потом от него оттолкнулся, и, не сбавляя скорости, запрыгал дальше. Он расцарапал лицо Радику своими когтями, но царапины были не глубокие, поэтому мы оставили Радика с Ниной, а сами побежали вслед за Иваном и Сергеем. Снова засвистел Лазутчик, и раздались крики Ивана: «Заходи справа, быстрее, уйдёт!» Потом я услышала, как Илья чертыхнулся, потом снова раздались его команды. Мы пробежали всего метров сто, как увидели, как Лазутчика перепрыгнул с сарая на крышу дома, мимо которого мы бежали, и полез по карнизу во двор. Я крикнула Ивану, что Лазутчик здесь, и, открыв калитку, забежала во двор. За мной заскочили Анна и парнишка.

В доме, на который Лазутчик запрыгнул, загорелся свет в окне, и я увидела, как открывается дверь на веранду. Я крикнула, чтобы дверь не открывали. Дверь тут же закрылась, а свет в окнах погас. Мы прислушались. Похоже, Лазутчик затаился на крыше. Я позвонила Ивану, и тут же услышала звонок со стороны огорода. Иван забежал во двор, и я молча показала ему на крышу. Я слышала, как Сергей командовал кому-то, чтобы окружали дом и держали палки и сети наготове. Иван крикнул Виталию Александровичу, который забежал во двор тоже со стороны огорода, чтобы он принёс большую лестницу.

— Зачем лестница? — Спросила я — Ты не сможешь его поймать на крыше!

— Я и не собираюсь ловить его на крыше, я собираюсь его согнать оттуда, когда мы плотнее окружим дом.

Я вышла из калитки на улицу и увидела, что возле дома собрались все, кто дежурил сегодняшней ночью. Иван расставил людей вокруг дома, мы с Анной оказались возле глухой стены, с нами поставили Дениску и ещё двоих.

— Дениска, — сказала я ему шепотом — иди к Ивану, пусть двор тоже проверит, вдруг он спрыгнул с крыши, а я не заметила.

Денис скрылся за углом дома. Слышно было какие-то стуки, что-то двигали, переставляли. Я услышала голос Сергея: «Никого!» Выглянул Дениска и махнул нам рукой. Мы зашли во двор, где стояли Иван, Сергей и Илья.

— Как он проскользнул мимо нас? — Спросила я — Мы же дом со всех сторон окружили, и вы через огород к нему выбежали!

Двери в доме открылись и выглянула испуганная старушка, подслеповато вглядываясь в нас.

— Катерина Ивановна, не выходите, закройтесь дома. Мы его не поймали. — Сказал Иван.

И вдруг, из-под крыши сарая, прыгнула мохнатая фигура между Дениской и Сергеем и в один прыжок перелетела через двор и со свистом вскочила на ограду огорода, раздался свист и сразу выстрел, и Лазутчик свалился сразу за забором. Сергей и Иван кинулись к калитке, и выскочили вслед за ним в огород.

— Вон он! Уходит! — Закричал Иван, и они побежали по огороду.

За ними побежали Илья и Саша. Дениска несколько секунд приходил в себя, но потом тоже побежал вслед за остальными. Во двор забежал Радик, перемазанный йодом, пробежал мимо нас и тоже скрылся в огороде.

Анна сказала:

— Надо продолжать патрулировать улицы, мы за ними не успеем, и толку в погоне от нас мало. Поэтому надо следить за тем, где он носится. Чтобы вовремя сообщить, если увидим. Расходимся по своим участкам.

Народ быстро пошёл из двора, а Анна пошла к тому месту, где только что сидел Лазутчик. Она стала осматривать забор, потом землю, куда он свалился. Я поняла, что она смотрит, нет ли следов крови. Мы проползли вдоль и поперёк возле забора, прощупали всю траву у грядок, но ни одной капли крови так и не увидели. Но нашли пулю, она лежала возле забора. Значит, Сергей в Лазутчика попал. Снова раздался короткий свист, потом ещё, потом ещё несколько раз.

— Сакатов и без нас справится, нам с тобой лучше идти туда, куда убежал Лазутчик. — Сказала мне Анна.

Я согласилась с ней и спросила:

— Ты видела его?

— Видела, но разглядеть хорошо не успела. — Ответила она, когда мы обошли дом Катерины Ивановны и быстро пошли на крики и свист — Я что думаю, может на него капкан поставить? Похоже, пули его не берут.

Снова раздался выстрел, следом ещё один, но из другого оружия. Протяжный свист огласил окрестности. Снова выстрел. Мы побежали. Выбежав на дорогу, которая соединяла соседние улицы, мы увидели как от нас, по направлению к группе деревьев, быстро удаляется Иван, на ходу достающий из рюкзака сеть. Слышно было, как кому-то кричит Илья, чтобы обходили с другой стороны. И тут мне Анна показала на молодую берёзку, которая раскачивалась во все стороны. На ней висело коричневое мохнатое существо, залезшее по её тоненькому стволу почти на самую макушку. Вокруг берёзы стояли все, участвующие в погоне и тяжело дышали. Сергей прицелился из пистолета. Снова раздался выстрел, следом ещё, и Лазутчик повалился вниз, на ходу ломая тонкие ветки. Илья и Иван кинулись к нему, но тут же из высокой травы раздался свист и Лазутчик высоко подпрыгнул, собираясь рвануть к лесу. Иван с Ильёй буквально в воздухе поймали его за лапы и хвост, и свалились с ним в траву. Раздавались крики и свист, к ним подскочили Саша, Радик, Дениска и Сергей. Видно было, как мелькали мохнатые лапы, цеплявшиеся своими когтями за нападавших. Всё перемешалось в один большой клубок. Когда мы с Анной подбежали к ним, на Лазутчика уже набросили сеть, а Иван наматывал прямо поверх сети толстую металлическую проволоку. Все остальные держали Лазутчика, но он упорно бился, царапался и кусался. У всех были лица и руки в крови, одежда порвана. Когда проволока была уже намотана, от Лазутчика отпустились, но он тут же снова начал прыгать, несмотря на то, что был весь перемотан, как кокон. Мужики зачертыхались и снова навалились на него. Иван крикнул, что пойдет к Уазику, пригонит его сюда, чтобы Лазутчика бросить в клетку. Он побежал к машине, а остальные так и остались лежать на Лазутчике. Он больше не свистел, но урчал, словно задыхаясь.

— Злобная скотина! — Зло крикнул на Лазутчика Сергей — Он слюни на меня пускает! Надо ему чем-то пасть заткнуть!

— Чем ты ему заткнёшь? — Илья перехватился поближе к голове и попытался её наклонить, чтобы слюни не падали Сергею на раны на его руках, но тут же отдёрнул руку, так как Лазутчик изловчился и зацепился клыком за его палец — А! Да чтоб тебя…. Вот гад! Баллончиком брызни!

Сергей и Илья отвернулись, а Радик выхватил и нагрудного кармана баллончик и пустил струю Лазутчику прямо в морду, тот рычал и отворачивался, но так же царапался и дёргался. Радик отбросил баллончик:

— Ни фига его не берёт!

— Звони Алексею, пусть несёт воду странника, попробуем ею утихомирить зверя. — Сказала Анна — Хотя теперь я уже не уверена, что это успокоительное на него подействует.

Я позвонила Сакатову и сказала, что мы поймали Лазутчика, и чтобы он бегом бежал к нам. Еле объяснила, где мы, и вышла на дорогу, чтобы он меня мог видеть. Мне навстречу уже бежал народ, видимо Иван позвонил нашим дружинникам, и сказал, что Лазутчик пойман. Показался Сакатов, увидел меня и ускорился.

Анна взяла у Сакатова пузырёк с жидкостью, которую они называли водой странника, открыла его, и подошла к державшим Лазутчика парням:

— Сейчас задержите дыхание, чтобы не вдохнуть его запах, иначе вас самих придётся грузить на машину, и лучше отвернитесь.

Она склонилась над головой Лазутчика, и он, взглянув на неё, с новой силой начал биться. Он свистел так, что мы начали затыкать уши. Анна опрокинула пузырёк прямо на его макушку, и вылила половину его содержимого, вода зашипела на его голове. Лазутчик начал дёргать головой. Он смотрел на Анну так, будто теперь у него появился враг номер один, которого он уже никогда не забудет. А потом начал с новой силой освобождаться от пут. Вода странника не помогла. Сетка затрещала, и Лазутчик высвободил одну лапу и вцепился в ногу Ильи. Тот закричал. Я схватила вилы, брошенные недалеко от них и со всей силы стукнула по голове Лазутчика. Он отпустил Илью, но через мгновение снова схватил его, но я снова его ударила. Вилы соскользнули с Лазутчика и досталось ими ещё и Радику. Я снова замахнулась, но внезапно Лазутчик замер. Он смотрел на меня злыми маленькими глазами, и урчал. Понятно, теперь он определился с врагом номер два. Я не опускала вилы, давая ему понять, что буду лупить его, пока он не успокоится. Послышался шум подъезжающей машины, и Уазик подъехал прямо к нам. Иван выскочил из кабины, за ним выпрыгнул Полкан. Иван вытащил клетку и поставил рядом с нами. Лазутчик не двигался.

— Что, успокоили его? — Спросил Иван и посмотрел на Анну.

— Ага, вилами! — Ответил за неё Сакатов.

— Вот-вот! — Усмехнулся Иван — Сонные пилюли на него тоже не подействовали. Я две в него всадил. Сейчас надо его как-то в клетку запихнуть.

Полкан подбежал к нам, всех обнюхал, но на Лазутчика даже не взглянул, словно того и не было. Зато долго обнюхивал Анну, вернее её руку, в которой она держала пузырёк с водой странника.

Лазутчика окружили плотной толпой, выставив вперёд вилы и палки. Он снова злобно засвистел и начал ворочаться. Толпа его не впечатлила, зато на меня он поглядывал также зло и настороженно. Иван и Сергей подхватили Лазутчика сзади, и в долю секунды забросили в клетку. Там Лазутчик подполз сразу же к прутьям и начал грызть деревянные толстые бруски, словно они были из хлеба. Хорошо, что Иван между ними вбил металлические клинья, Лазутчик их понюхал, но грызть не стал.

— Куда его теперь? — Спросил Илья — Я бы не стал очень надеяться только на клетку. Смотри, как в дерево вцепился. Если он поймёт, что потолок и пол тоже из дерева, всё, освободиться для него будет делом нескольких минут.

— У нас в деревне нет ни одного каменного здания! — Сказал Радик — Я предлагаю обить клетку железом. У меня есть профлист. Поехали, прямо с ним замуруем. Можно даже в несколько слоёв.

Местное население, после того, как Лазутчика поместили в клетку, осмелело, подошло ближе и стало его разглядывать. Тот не переставал грызть деревянные бруски.

— Гусеница всеядная! — Сплюнул Илья — Сразу бы жрал доски, никто бы даже не думал его ловить! Смотри, как точит! Опилки из задницы ещё не лезут? Чтоб у тебя занозы остались там, на чём ты сидишь!

— А он понимает, о чём мы говорим? — Спросил Дениска.

— Скорее всего, нет. — Ответила Анна — Но что происходит вокруг него, он точно это понимает. Поэтому и пытается освободиться.

Клетку поставили на заднее сиденье, а впереди сели Сергей и Илья. Но как только Иван завёл машину, у Лазутчика округлились глаза и он перестал грызть. В глазах его было полное непонимание, он замер.

— Придётся Иван тебе его до утра катать! — Сказал Сергей — Смотри, он реально боится!

— Ага, только счётчик включу, чтобы он за бензин мне заплатил!

— Нам его надо покормить, прежде чем железом закрыть! — Сказал Дениска.

— Ты на чьей стороне тут? — Илья уставился на Дениску — Он нас всех порвал, как Тузик грелку, а мы ему курочку? Не слипнется?

— Но он же голодный! — Не унимался Дениска — Мы же не звери!

— Он же доски жрёт, вот пусть и продолжает. А ты прекрати, тоже мне, адвокат дьявола.

— Может правда, покормить его? — Я взглянула на Анну — Показать ему, что мы к нему можем и по-хорошему. Какой там педагог сказал, что воспитывать надо любовью?

— Оля! — Илья сверкнул на меня глазами — Макаренко сказал, что безнаказанность воспитывает хулигана, а ты переврала цитату. И это сказано про детей. А здесь в клетке чёрт сидит. Любовью она его собралась воспитывать! А что же ты его тогда по башке вилами лупила? А не целовала в темечко?

— Ничего, Оля, — перебила Илью Анна — одну ночку и без еды посидит, завтра на свежую голову решим, где его поместить, чем кормить и как с ним дальше быть. Сейчас все устали, лучше отдохнуть и успокоиться. Главное мы сегодня сделали, этого возмутителя спокойствия мы поймали. Завтра будем искать ответы. Самое первое, что мы должны узнать, так это что это за зверь.

— Да, теперь мы его разглядели, знаем, как он выглядит, осталось только найти его родословную. — Подхватил Сакатов. — Я его немного по-другому представлял. Он совсем не походит на мартышку. Ему, считай пара недель, и он, скорее всего, ещё не до конца сформировался.

— Кто его знает, как далеко зайдёт его трансформация! — Анна отдала флакон с водой странника Сакатову — Хоть и не помогло, но пусть у вас останется. Завтра, как только соберётесь, меня вызовите. Вам, наверное, придётся оставить охрану рядом с клеткой.

— Я как раз об этом подумал. — Сказал Иван — Опасно его одного оставлять. Будем по очереди сторожить.

— И раны обязательно надо вам всем обработать — Добавила Анна — Кто его знает, с чем он к нам пожаловал.

— А может он экологически чистый? — Илья хитро посмотрел на меня — А, Оля? Он же прямо с грядки!

Уазик уехал, а мы все пошли пешком к дому Радика. Когда мы туда дошли, парни уже вытащили клетку, Лазутчик всё ещё был под впечатлением от поездки, поэтому прутья не грыз, не свистел, и не царапался. Сначала Нина обработала всем раны, а ран было очень много. Следы от когтей и зубов были настолько многочисленны, будто люди сражались со стаей диких кошек, а не с одной мартышкой.

Радик достал из сарая металлические листы, принёс инструменты и работа закипела. Когда Лазутчик понял, что его собираются замуровывать, с него слетело спокойствие, и он снова впился своими клыками в прутки клетки, изредка оглашая окрестности своим богатырским свистом. К нам снова подтянулись люди, никто не расходился, все решили быть рядом с нами до конца ночной вахты. В соседних домах стал зажигаться свет, и к нам вышли даже те, кто не участвовал в поимке Лазутчика. Когда работы были закончены, мы услышали, как Лазутчик скребёт железо своими когтями.

— Что-то у меня не осталось уверенности, что клетка его выдержит. — Сказал с сомнением в голосе Радик — Что ещё придумать? Может правда, ещё второй слой железа набить?

— Давай, — согласился Иван — хотя, если он вскроет первый слой, то и второй его тоже не удержит.

— Так мы же будем его караулить! — Сказал Сергей — Я первый останусь, ты, Радик, через пару часов меня сменишь, Потом Илья, потом Иван.

— Надо по двое, — покачал головой Илья — надёжнее. По крайней мере, можно по тревоге остальных поднять, а то вдруг один прошляпит.

— А что, когда вы в него стреляли, вы попали? — Спросила я.

— Да чёрт его знает! — Серёга почесал затылок — На нём нет никаких ран, ни клочка шерсти не оторвалось. Как заговорённый. Я даже удивился, когда он с дерева свалился после моего выстрела.

— А может и не попали. — Сказал Иван — Он ведь так резво метался, с такой же скоростью, что и пули. Снотворное точно в него попало, потому что я в упор бахнул, когда он на меня бежал. А потом он понял, что такое оружие, и стал ещё резвее уходить с линии огня. Быстро жизнь его научила. Вроде шкура у него целая, ни одной дырки нет, мы даже не знаем, есть ли у него кровь.

— Зато он знает, что такое кровь. — Сказал Сергей — И у куриц, и у человека. А то, что на нём ни царапинки, это точно, я его за туловище держал. Ни одной раны нет.

— Сергей, а вы что-нибудь узнали про Нелинского Фёдора Викторовича? — спросила Анна.

— Да, я пробил по базам. Не привлекался, налоги платит исправно, ведёт размеренную жизнь, одинок. Часто летает по командировкам по всей стране. На нём три номера телефона, я переписал их. — Он достал блокнот из нагрудного кармана — Предлагаю завтра заставить Риту позвонить ему. — Он переписал номера и протянул мне листок. — По первому звонят чаще всего, похоже, это его основной номер.

— Иван, а может клетку обратно в машину поставить, пусть немного мотор поработает. — Предложил Илья — Он опять в ступор уйдёт. И как только зацарапается, опять машину завести. Так больше шансов его в клетке удержать.

— А что, это дело! — Подхватил Радик — Оставь ключи в замке зажигания. Я открою летний домик, предлагаю там сегодня всем ночевать, там две кровати и диван.

На том и решили. Клетку опять затащили в машину. Иван, Илья и Радик пошли в летний домик спать, а Серёга и Сакатов остались на первое дежурство. Дениску я еле увела с собой, так как он непременно решил тоже дежурить, но я ему пообещала, что с самого утра его разбужу, и ему тоже достанется эта почётная обязанность — сторожить Лазутчика. Мы пошли с ним по тёмной улице домой к Фриде Анатольевне, а вокруг слышалась оживлённая речь участников всех героических событий этой ночи. Никогда ещё деревня Лепихино не вела такую бурную ночную жизнь! Возле дома Фриды Анатольевны мы с Анной разъединили связные камни и она исчезла, на прощанье махнув нам рукой.

Глава 8. Ночная битва

Утром я проснулась поздно, почти в десять часов. Ещё немного полежала, не открывая глаз. Окно у моего изголовья было открыто, лёгкий ветерок раскачивал прозрачную занавеску, и было так тихо, словно в мире не осталось ни одного звука.

Фрида Анатольевна мне сразу сообщила, что Дениска унёсся в восемь утра, чтобы дежурить у клетки с Лазутчиком. Молодец какой! Она накормила меня ароматными ватрушками с творогом, а я ей рассказала со всеми подробностями про нашу ночную охоту на Лазутчика. Она только охала и ругала его на чём свет стоит.

Я вышла на улицу, радуясь свежему ветерку, и пошла к дому Радика. Возле магазина толпился народ. Тема одна — таинственный чёрт, который сейчас сидит в железной клетке. Какая-то бабка трясла костылём и кричала, что надо в церковь его везти, и там его пусть батюшка изгоняет обратно, туда, откуда он пришёл. Я поздоровалась, и ко мне полетели вопросы о дальнейшей судьбе пленника. Что я могла сказать! Мы даже не знаем кто он, так что я только разводила руками и говорила, что это всё мы будем выяснять сегодня. Только я завернула на улицу, где живёт Радик, меня окликнула Татьяна. Я дождалась её, и мы пошли вместе.

— Оля, я сегодня так и не уснула, всё думала, почему он здесь оказался. — В её голосе чувствовалась тревога — Как будто что-то не давало мне покоя, какая-то деталь, которую я упустила. А потом не выдержала, встала среди ночи, и снова перебрала письма от моих деда с бабкой. Ну, тех, которые раньше, ещё до войны, здесь на Одине жили, а потом уехали в Абрамово. И вот что я нашла в одном из писем. Мой дед был охотником, настоящим следопытом, как и все его братья. Время было голодное, семья у него была большая, кормить как-то всех надо было, вот и приходилось охотиться. Зверь по ближайшим окрестностям был уже распуган, вот и уходили дня на три-четыре дальше, на север. Так вот, как-то поздней осенью настреляли они уток, да его брат ногу подвернул, а идти далеко, поэтому решили остаться на ночь в лесу, чтоб по темну не блудить. Развели костёр, дед веток наломал, лежанки сделал. Сидят возле огня, разговаривают. Вдруг слышат, кто-то тихим голосом поёт. Прислушались. Голос чистый, то ли женский, то ли детский. И песня такая грустная, не песня, а плач. Дед соскочил, огляделся, потом крикнул. Песня сразу пропала, оборванная на полуслове. Они подумали, что может местный кто по лесу ходил, а они его спугнули. А уже темнота кругом, видно только то, что костёр освещает, только небольшой пяточек между деревьями. Брат ещё говорит моему деду, так, смехом, не лесная ли нечисть тут вокруг ходит, людей пугает. Но моя бабка без оберегов никогда никого в лес не пускала, поэтому дед не боялся заплутать, и вообще он ничего не боялся. Отмахнулся он от этих слов, и тоже лёг на ветки, да спать собрался. А ночью его словно кто в бок толкнул. Открыл он глаза, костёр еле тлеет, холодно уже. Приподнялся он, нет никого, и опять эта песня тихая звучит. Сон пропал, он ещё веток подкинул в костёр, лежит, смотрит, как костёр потихоньку разгорается. И вдруг увидел, что между деревьями пламя их костра в чём-то блестящем отражается. Ему вставать неохота, но любопытство взяло верх, и он пошёл на отблеск. Идёт на свет, а тот как будто уступает дальше в лес. Он ещё прошёл немного, деревья реже стали, потом и совсем расступились, вышел он на большую поляну. Внезапно появившаяся в небе луна осветила её. Он ступил на поляну и вскрикнул. Вся поляна была усеяна костями людей, лошадей, кругом валялись доспехи ржавые, копья сломанные. Он сделал вперёд ещё несколько шагов, и стало ему ясно, что за побоище тут было. Воинов, чьи кости были здесь разбросаны, будто рвал кто-то на части. Кольчуги, пластинчатые доспехи, даже щиты были разорваны, будто не из металла вовсе они были сделаны, а сшиты из тряпок. Оглядел дед печальную картину эту, снял свою шапку, помолился за упокой воинов, принявших такую ужасную смерть. И снова услышал он тонкий голос, продолжавший петь свою грустную песню. Теперь он различал слова в этой песне. Скорбела вдова о том, что не вернулся муж её из похода, что заманил доблестных воинов хитрый враг, наслал на них душегубца коварного, исчадие ада, и погубил всех, и теперь даже могилы не найти их, не похоронить достойно. Слушал дед песню, и сердце его сжималось от великой несправедливости, которая когда-то свершилась здесь. Он нагнулся и поднял небольшое звено от кольчуги. Песня прекратилась, и сразу же растаяли в воздухе все останки побоища, как их и не бывало, только трава и кусты остались перед его взором. Он смотрит — а в руке нет больше того звена, которое он на поляне подобрал. Утром дед рассказал брату о павших воинах и повёл его к той поляне. А найти её не может, нет больше той поляны. А дед хорошо запомнил ночью, откуда он вышел к костру, даже тонкую ветку скрутил узлом, чтобы направление не перепутать. Поискали, поискали, да и отступились. Решили, что деду всё приснилось, навеянное печальной песней, которую он слышал в лесу. Да только дед, когда домой пришёл, и снял заплечный мешок, обнаружил в нём звено, которое он подобрал на поляне. Было оно с налипшей грязью, ржавчина до дыр изъела место, где оно должно было сцепляться с другим звеном. Много раз он ещё прошёл по тому лесу, искал ту поляну, да так и не нашёл её. А бабка ему сразу сказала, что это место кому надо будет, тому и откроется, видать дед случайно туда попал.

— Боже, какая грустная история. — Вздохнула я — Но не было ведь поляны!

— Не было поляны, верно, так ведь и времени с битвы той прошло не мало. Может двести, может триста лет. Заросло всё лесом. Не верю я, что ему это приснилось. И опять же звено, откуда оно у него? Мне бабка писала, что дед очень часто вспоминал этот случай, сокрушался, что не похоронены воины. Часто сидел, задумавшись, и звено это в руках держал. Я к чему тебе это рассказала, в песне были слова о враге, как об исчадии ада. И знаешь Оля, что-то мне подсказывает, что не просто так деду та поляна попалась.

— Да, надо будет рассказать Сакатову и Анне. Теперь и мне интересно, что за сражение было там, и когда. Только боюсь, что трудно будет найти в исторических хрониках описание этих событий, так как мы даже приблизительно не знаем год, когда это произошло. А так как останки не захоронены, значит их не нашли, так как никого не осталось в живых.

Мы подошли к Уазику. В кабине сидели Петров Виталий Александрович с Дениской. Мотор работал. На лавочке возле ворот сидели несколько бабушек, а на завалинке соседнего дома сидела молодёжь, шумно обсуждавшая Лазутчика.

— Где остальные? — Спросила я Дениску.

— Спят. Радик в доме, а папа, Алексей Александрович и Сергей в гостевом домике. Разбудить?

— Не надо, пусть отдыхают. А что машину завели? Этот скребётся? — Кивнула я на клетку.

— Каждые полчаса включаем. — Ответил Виталий Александрович — Только выключишь мотор, проходит пара минут, и снова начинает по железу царапать. Неугомонный.

— Может ему там нечем дышать? — Снова спросила я.

— Уже есть чем. — Ответил Дениска — Он отогнул в двух местах железо. Доски тоже грызёт, слышно было, как в одном месте отломил что-то. Хрустнуло так, что я подумал, что это дно машины провалилось. Хотел даже папу будить.

— Может, пока к Рите сходим? — Спросила я Татьяну — Мы хотели поговорить с ней о Фёдоре Викторовиче, чтобы она позвонила ему. Или если он появится здесь, она бы знала, что делать.

— Пошли, сходим. Хотя, если он появится здесь, мы и так его увидим. Это же не город, незнакомцу у нас не спрятаться. Только одному Лазутчику удавалось тайно где-то в деревне жить.

Рита сидела возле дома Людмилы Терентьевны на лавочке. Глаза у неё были заплаканными, на голове был повязан платок. Рядом стояла лейка.

— Полилась с утра. — Сказала она, поймав мой взгляд — Она, наверное, там вся извелась, что за её садом не ухаживают! — Рита горько усмехнулась — Вы, говорят, поймали это зверя ночью?

— Да, поймали, только теперь не знаем, что с ним делать. — Ответила я, присаживаясь рядом с ней. — Рита, вспомните, Вам больше ничего не говорил Фёдор Викторович про этого зверя? Нам бы хоть какую-нибудь информацию о нём.

— Что думать об этом, просто застрелите его! — Зло ответила Рита — Он убил мою сестру, какой ещё довод нужен! Это же не человек, это не понятно кто!

— Его пули не берут, ни одной дырки от выстрелов на нём не осталось. — Ответила я — И потом, вдруг, после того, как мы его уничтожим, он будет всходить каждую весну снова и снова? Да ещё и в разных местах? Надо, в любом случае, попытаться исключить все негативные последствия, которые он может после себя оставить. Поэтому мы хотели Вас попросить помочь нам. — Она никак не отреагировала, и я продолжила — Рита, Вы не могли бы позвонить Фёдору Викторовичу и сказать, что его творение исчезло, и что вы не успели запечатлеть на нём медальон?

— И подписать себе смертный приговор? — Она уставилась на меня, не мигая — Они же меня с этой Назой разорвут на мелкие клочья!

— Они рано или поздно об этом всё равно узнают. Но пока Вы здесь, Вы не одни, и мы будем защищать Вас. А если вы уедите, то там мы не сможем Вам помочь. А они Вас обязательно найдут.

Она задумалась.

— У меня нет его номера телефона. — Сказала она — Он сам всегда меня находил.

— У нас есть его телефон. Даже три.

— А откуда я их взяла? Что я ему скажу, если он спросит?

— У вас мог сохраниться его номер ещё со времени работы в гостинице. Столько лет прошло, он может и не вспомнить, давал он Вам свой номер телефона, или нет.

— Не знаю. Подумаю. — Она отвернулась к палисаднику, показывая всем видом, что разговор закончен.

— Рита, — вдруг обратилась к ней Татьяна — они ничью жизнь не ценят, и сестра Ваша тому подтверждение. Пока он на свободе, пока эта Наза где-то рядом летает, Вы не будете в безопасности. И никто не будет в безопасности. Надо помогать друг другу, на этом вся жизнь наша стоит. Если будет каждый сам за себя, ни к чему доброму это не приведёт.

Мы с Татьяной пошли обратно к дому Радика, а Рита так и осталась сидеть на лавочке, глядя в одну точку.

В гостевом домике все уже проснулись, и потянулись в огород к большой бочке умываться. Я, воспользовавшись моментом, зашла в домик и вызвала Анну. После того, как мы все снова собрались, я попросила повторить Татьяну её рассказ о таинственной битве, прошедшей где-то здесь недалеко. Как и следовало ожидать, никто никогда об этом ничего не слышал и не читал. Сакатов сразу же начал искать в архивах любое упоминание о ней. Анна тоже задумалась, а потом заспешила поискать о ней в своих источниках, поэтому мы с ней снова разъединили связные камни.

Лена Егорова пригласила всех на обед, они с Настей Петровой накрыли стол в гостиной, чтобы за один раз накормить всю нашу многочисленную братию. Мы с Татьяной отказались, и остались дежурить возле Уазика, пока все обедали. Лазутчик, как только заглушили мотор, через несколько минут снова начал свои попытки взломать свою тюрьму.

— Смотри, кто к нам идёт! — Сказала Татьяна.

Я обернулась и увидела, как к нам по дороге шла Рита. Платок она сняла, макияж подправила, шла бодро, словно и не была она ещё недавно в подавленном состоянии.

— Я позвоню ему, — решительно сказала она — может, он уже догадывается, что всё пошло не так, как он хотел. А может уже где-то рядом. Давайте его номер.

— Рита, давайте сначала проговорим, что Вы должны ему сказать. — Сказала я и она согласно кивнула — Во-первых, когда вы приехали, Лазутчика уже не было на грядке. Куда он делся, Вы не знаете. Пока гостите у сестры. Ждёте, когда Фёдор Викторович приедет, чтобы отдать ему медальон. Никто Лазутчика не видел, и даже не догадывается о нём. Ни в коем случае не говорите, что за ним охотились и поймали. Иначе он никогда здесь не появится, если узнает, что Лазутчик натворил. — Я протянула ей листок с телефонными номерами. — Позвонить можно только по одному из них, иначе его насторожит. Первый номер самый востребованный, по нему больше всего проходит звонков.

Она набрала первый номер. Никто не ответил. Мы подождали ещё минут пять, и Рита снова набрала. Опять никто не ответил.

— Вечером ещё раз наберу. — Сказала Рита.

Но у неё в это время зазвонил телефон. Она показала мне номер, это был Фёдор Викторович. Она ответила.

— Да, я. Здравствуйте Фёдор Викторович! — Начала она елейным голосом — У меня тут проблема. Что? В смысле, откуда. Нет-нет, Вы же сами мне его дали тогда, когда мы в библиотеку собирались, или в заповедник, я уже точно и не помню. — В трубке слышался монотонный голос, Рита напряжённо слушала, потом ответила — Да, всё правильно поняли. Так получилось, что я не смогла вовремя уехать из санатория, поэтому, когда приехала к сестре, его уже не было на грядке. Нет, она ничего не знает, сама удивилась. Мы думаем, что его кто-то выкопал. Да, конечно у меня. Я из-за него и звоню Вам. Я собираюсь ещё недельку здесь пожить, можете за ним сюда приехать. Когда? Хорошо, звоните. — Она положила трубку и посмотрела на меня — Он говорит, что ничего не знал о том, что медальон не сработал. И сказал, что подумает, как и когда забрать у меня медальон.

— Странно, — задумалась я — медальон не приложили, трансформации зверя не произошло, а это даже никто не заметил! Что-то тут не складывается.

— Может, он только Рите так сказал, чтобы себя не выдавать. — Предположила Татьяна — Вполне вероятно, что он уже где-то рядом. А может даже знает, что мы всей деревней гонялись за его зверем.

— Да, тогда у него, определённо уже есть свой план. — Согласилась я — И нам надо быть сейчас настороже. Рита, мы к Вам приставим охранника. Да, именно охранника.

Рита пожала плечами. Она подошла кУазику и прислушалась:

— Это он?

— Да, не оставляет попытки сбежать. Всю ночь скрёбся. Такое впечатление, что совсем не спит.

— А если его сжечь?

— А если от этого он ещё неуязвимей будет? — Раздался позади нас голос Сакатова — Доброе утро, Рита. Дело в том, что если это гость действительно издалека, как мы и подозреваем, нам лучше не экспериментировать с его талантами. То, что плохо одному, другому может быть как благо. Мы с Ольгой Ивановной один раз видели, как из огромного костра выбиралась дьявольская тварь. И поверьте, зрелище это было настолько незабываемое, что я теперь вспоминаю ту клыкастую пасть даже тогда, когда просто зажигаю спичку.

— Что я натворила! — Рита опустила голову — Но я даже представить себе не могла, что из-за какого-то зёрнышка может получиться целая трагедия!

— Хотел бы Вас утешить, что это пустяк, но это не пустяк. И нам всем надо хорошенько постараться, чтобы всё это исправить. А вы нам поможете в этом. — Сакатов повернулся ко мне — Оля, нам надо съездить, поискать то место, про которое нам рассказала Татьяна. И Иван со мной согласен.

— А как быть с клеткой? Его же останавливает только звук работающего мотора, не с собой же её везти!

— А Радик предложил довольно оригинальный выход из этой ситуации. — Сакатов похлопал по клетке — Мы её поставим на циркулярную пилу. Она покою Лазутчику не даст. Тот ведь боится таких механических звуков. Как тебе?

— Не знаю, наверно это правильное решение. Попробуйте. И как мы найдём ту поляну? — Спросила я — Ты представляешь, куда ехать? Мы знаем только направление, север. А севером отсюда может считаться всё, вплоть до Северного полюса.

— Иван знает несколько мест, где на уток охотятся местные. Плюс-минус. Надо попытаться. Хоть какая-то зацепка. Может тогда поймём, почему именно здесь должен был взойти Лазутчик. И ещё смотри, у нас у всех стойкое чувство, что эти истории как-то связаны. Ты ведь тоже это чувствуешь!

— Анну вызовем. С ней я чувствую себя увереннее. — Сказала я.

— Я тоже с вами поеду. — Татьяна встала — Пойду, соберусь. И возьму с собой письма. По пути ещё раз их посмотрим.

Из дома вышла вся наша команда, сытая и довольная. Я подумала о Лазутчике. Голодный уже вторые сутки, как бы от голода ещё какая его черта характера не выявилась. Я поделилась своими мыслями с Иваном. Он посмотрел на меня, потом сказал Сергею:

— Серёга, а ведь Ольга права. Давай ему туда курицу закинем, он, может тогда успокоится, в сон его потянет. У него же одна забота — пожрать. А то не ровен час, какое-нибудь волшебство сообразит, чтобы насытиться.

Мнения опять разделились. Одни были за то, чтобы Лазутчика покормить, другие — за то, чтобы он сидел голодом. Илья больше всех возмущался, что мы собрались его кормить.

— Да что вы за люди такие! Зло должно быть наказано! Сытое брюхо к ученью глухо! Сколько волка не корми, он в лес смотрит! — Сыпал он народной мудростью.

— Папа, доброе слово лечит, а злое калечит! Худо тому, кто добра не делает никому! — Дениска был за то, чтобы покормить Лазутчика, и очень хотел склонить весы народного правосудия в свою сторону.

Так и не придя к согласию, оставили вопрос этот открытым до вечера. Радик открыл свой сарай, притащил из огорода несколько ровных брусков и сколотил устойчивую подставку для клетки прямо над циркулярной пилой. Когда стали вытаскивать клетку из Уазика, Лазутчик с удвоенной силой начал грызть деревянные прутья внутри. Клетку установили на подставку, и сразу же заскрежетало железо, а в щели показался длинный коготь Лазутчика. Только включили станок, как царапанье сразу же прекратилось. Радуясь, что нашли альтернативу машине, мы выбрали дежурных, чтобы не оставлять Лазутчика в одиночестве.

Риту разместили у Егоровых в летнем домике. Сергей взял руководство над всеми дежурствами в свои руки. А мы вшестером — Иван, Илья, Сакатов, Дениска, Татьяна и я, сели на Уазик и поехали искать то, не знаем что. Вернее, нас поехало семеро, ещё Полкан, который радостно забрался на своё место и делился своими слюнями и с Татьяной и с Дениской, которые сидели с ним рядом. Анну я решила вызвать уже в лесу, чтобы не привлекать к ней излишнее внимание в деревне. Иван погрузил в багажник канистру с питьевой водой, а Татьяна взяла с собой пирожков, сказала, что в лесу мы обязательно проголодаемся.

День был хорош. По небу медленно плыли облака, поэтому солнце не успевало нагреть металлическую крышу Уазика, и сделать из него печку. Свежий ветерок носился по зелёным полям, заглядывая под каждую травинку, словно тоже, как и мы, что-то потерял. С более-менее хорошей дороги мы свернули на лесную узкую дорогу, которая пошла в гору. А потом дорога спустилась к речке Вьюшке, и побежала с ней рядом, то приближаясь к ней, то отбегая от неё, словно играя в догонялки. Потом мы снова выехали на открытую грунтовую дорогу и около часа ехали вдоль кромки леса. Мы с Татьяной перебирали письма от её деда и бабки, потом к нам подключился Дениска, а потом и Сакатов. Но никакого больше упоминания о ночном происшествии деда мы не нашли. Хотя письма были очень интересные. Такие милые сердцу. Заботливые, обстоятельные. Бабушка писала ровным почерком, буквы были почти печатные, и читались её письма легко. Зато у её деда почерк был, как у врача. Не знаю, как Татьяна понимала то, о чём он писал!

— У нас всего пара мест, где осенью можно пострелять в уток. — Сказал Иван — Через шесть километров будет лесное озерцо небольшое, почти болото, со всех сторон заросшее камышом и ряской. Там утки садятся и активно кормятся, поэтому сюда многие приезжают поохотиться. Скорее всего, именно здесь дед Татьянин с братом и были. И ещё, там лес кругом. И остатки старой, очень старой дороги. Когда я мальцом был, отец мне показывал там последний сохранившийся верстовой столб. Сейчас его уже там нет, сгнил, упал. Я жалею, что место, где он стоял, не запомнил.

Проехав до развилки, от которой уходили во все стороны четыре дороги, мы повернули в хвойный лес, который встретил нас свое сумрачной торжественностью. До озера было не проехать на машине, поэтому Уазик Иван поставил у большого камня, покрытого седым мхом. Он налил в две фляжки воды, протянул одну фляжку Дениске, другую оставил у себя. Мы, побрызгавшись из баллончика средством от комаров, пошли вглубь леса. Лесные звуки окружили нас, а мелькание солнца где-то вверху, между густыми кронами сосен, дополнило чудесное ощущение радости от встречи с лесом, живущим в мире, где нет ничего суетливого, ненужного, а есть только вечная неторопливая красота природы.

Под ногами стали попадать кочки, говорящие о близости болота. Запахло речной водой с примесью тины. Идти стало труднее, приходилось выбирать место, куда поставить ногу. Мы вытянулись цепочкой друг за другом, и первым шёл Иван. Деревья вокруг стали мелкими и чахлыми. Зато трава доходила до плеча, закрывая обзор и мешая видеть путь, куда идёшь. Мы вышли к большому озеру, правда к самому берегу было не подойти, так как между кочками хлюпала вода, поэтому мы вернулись на высокое место, с которого видно было всё озеро и его окрестности. Иван развернул карту.

— Вот озеро. — Показал он на карте — Если они уже настреляли уток, и собирались идти обратно, а деревня у нас вот здесь, — он провёл пальцем в конец карты — то мы должны обследовать юго-восточное направление, как наиболее вероятный обратный их путь.

Иван быстро зашагал в указанном направлении, и мы старались от него не отставать. Мы вышли с другой стороны озера. Лес здесь был старым, некоторые сосны были толщиной в обхват, а то и ещё толще. Он располагался на небольших холмах, поэтому мы постоянно поднимались на небольшие горки или опускались с них. Полное безветрие, словно лес вокруг нас насторожился. Потом стали попадать среди сосен редкие ёлки, раскинувшие свои мохнатые лапы до самой земли. Ещё подальше от озера начали попадаться и берёзки с осинами, и даже кое-где трава, а не только ковёр из иголок под ногами. Встречалось много огромных валунов, некоторые были тёмными и мрачными, а некоторые — светлыми. Светлые валуны были похожи на застывших загадочных гигантов, припавших к земле, и ждущих момента, когда их разбудят от долгой спячки. Если здесь и проходила раньше дорога, то теперь не было даже и малейшего намёка на это. Мы прошли километра три, а может и больше. Полкан радостно бегал от одного к другому, и в отличие от нас, готов был пробежать ещё ни один километр. Мы решили сделать привал. Тем более, мы вышли к земляничнику. Ягоды были крупные, красные, ароматные, мы сразу же начали их срывать и есть. Я встала на колени и сорвала алую ягоду. Только я поднесла её ко рту, как увидела, что это вовсе не ягода, а крупная капля крови. Где-то надо мной тихо зазвучала песня. Я испуганно отдёрнула руку и подняла глаза.

Я стояла на коленях посреди поляны, сплошь покрытой телами мёртвых воинов. Они были растерзаны, раздавлены и переломаны. Прямо передо мной лежало тело молодого воина, у которого была оторвана рука у самого плеча, а голова, с проломленным шлемом, была запрокинута назад так, что шея разорвалась и видны были белые кости. На груди у него, на порванной кольчуге, был прикреплен герб, на котором на зеленом фоне были выбиты две серебряные горы. А надо мной всё громче и отчётливей слышалась песня. Хор высоких женских голосов. Вдовий плач.

Укатилося красное солнышко

За горы оно да за высокия,

За лесушка оно да за дремучи,

За облачка оно да за ходячии,

За часты звезды да подвосточныя!

Вокруг меня становилось темнее, только поляна светилась жутким неживым светом посреди мрака. Тела мёртвых воинов исчезли с поляны. Песня стихла. Хлоп, хлоп, откуда-то сзади донеслось хлопанье больших крыльев. А где-то далеко впереди, между деревьями, показался свет многочисленных факелов, послышались хрипы лошадей, звяканье оружия и доспехов. А потом я стала различать контуры всадников, они ехали не спеша, и их огромные кони вплыли на поляну, словно с картины Васнецова. Сзади меня что-то сорвалось с дерева, и я увидела, как надо мной пролетело огромное существо, с восемью лапами и с кожаными узкими крыльями. Восьмилапый всей своей громадной тушей врезался в тех, кто ехал первыми, подмяв под себя и могучих воинов, и коней под ними. Зверь рычал, хватая всеми своими лапами людей, кого-то разрывал и откидывал, а кого-то толкал себе в пасть. Остальные воины его окружили, строй ощетинился пиками, но удары копий не наносили никакого вреда восьмилапому, он даже не повернулся к ним, пока не разделался со всеми, кто был перед ним. Он снова взмыл вверх и кинулся ещё на одну группу людей, и так же крушил их, словно это были не воины в кольчугах, а муравьи. Я стояла, похолодев от страха, не в силах сдвинуться с места. Я ощущала на себе ветер от взмаха крыльев восьмилапого, я слышала каждый крик и стон воинов. А восьмилапый всё крушил и крушил людей. Вот уже от сотни всадников осталось всего пять, потом один, потом никого. Восьмилапый опустился на землю и начал разрывать тех, кто ещё шевелился. Потом он поднял свою длинную голову и раздался трубный рёв. Где-то послышался протяжный свист. Восьмилапый замер. Свист повторился. Восьмилапый взмахнул крыльями и тяжело поднялся над лесом. Он сделал круг над поляной и полетел на свист. В свете луны кожа его отливала голубоватым металлическим блеском. И вся поляна тоже окрасилась зловещим голубым светом. И снова сверху раздался вдовий плач. Из земли стал подниматься туман, окутывая павших воинов, и серая его дымка становилась всё плотнее и плотнее. Полная темнота упала с небес на чёрную землю. Тёмные фигуры мёртвых воинов начали подниматься. Они висели в темноте безжизненные, бледные, а вокруг них сгущалась темнота. Холодная, колючая темнота. И имя её — забвение.

Я открыла глаза. Надо мной снова темнота, звёзды в небе.

— Слава богу! Оля! — Услышала я голос Татьяны — Ты с нами, мы все здесь.

Я огляделась. Вокруг меня испуганные лица моих друзей.

— Я была там. — Тихо сказала я — И видела восьмилапого. Это произошло здесь. Мы нашли это место. Надо вызвать Анну.

Я никогда ещё не видела такую огромную и яркую луну, словно огромное сияющее зеркало она смотрела на нас сверху. Она как-то нереально низко висела над нами. Мы все сидели вокруг костра, и была уже глубокая ночь, когда я закончила свой рассказ о битве, посреди которой я оказалась.

— Это не битва была, а побоище! — Вздохнул Иван. — Конечно, если у него такая же толстая шкура, как у Лазутчика, то какие копья его пробьют. От Лазутчика даже пули отлетали. И силища, наверное, была огромная. Опять же, вспомню нашего Лазутчика. Маленький, щупленький, а куча мужиков еле с ним справилась!

— И что это за герб с двумя серебряными горами? — Спросил Дениска.

— Это герб Кургана! — Сказал Сакатов — На зелёном поле два серебряных кургана. В пятнадцатых — шестнадцатых веках много велось междоусобных войн, ничего в том не было удивительного. В ту пору время такое было, смутное. Я что-то припоминаю, в хрониках Кургана есть упоминание о том, что к князю Василию прибыл гонец, привёз письмо с просьбой о помощи от брата. Князь вместе со своей дружиной поехал помогать ему. Но пропали в лесах. Осталось тайной, что с ними случилось, даже следов их не нашли. А потом выяснилось, письмо было подмётное, и брат его не просил о помощи. Про это предательство, кстати, есть упоминание в песне, которую слышал дед Татьяны. Сейчас вам прямо найду, что написано про князя Василия. — Он надел очки и начал листать в телефоне — Вот. Отправился Василий со своей дружиной на помощь брату Феодору и сгинул по пути. Искали людно. Княжица указала расследовать. Оказалось, Феодор не засылал гонца, и войну никакую не вел. А написано письмо было мирянином Косеем, который сознался на дыбе, что заплатили ему золотом, не знает кто. И, кстати, это всё случилось в конце шестнадцатого века.

— И ещё, этот свист. — Сказала я — Так же свистит наш Лазутчик.

— Свист, это не показатель, — покачала головой Анна — многие нечистые свистят.

Мы все молчали. От костра вверх уносились искры и гасли, так и не коснувшись звёзд.

— Предлагаю отпилить Лазутчику башку циркулярной пилой, на которую его поставили. — Сказал Илья — От греха подальше. Все они так свистят, не все, потом разберёмся.

— А что за существо такое, восьмилапый? — Спросил Иван — Дракон, что ли?

— Я думаю, что это демон Книаян, тот самый привратник ада, чей медальон у нас сейчас находится. — Сказала Анна — Его изображений нигде нет, но есть его описание. Огромный, гладкий, два кожаных узких крыла, восемь лап с длинными когтями, длинная морда, как у крокодила, на лбу один рог.

— Фу, гадость какая! — Сморщилась Татьяна.

— Но ведь он не отходит от ворот ада? — спросила я Анну.

— Ну да. Наверно кто-то очень постарался, чтобы он здесь появился. А меня заинтересовало то, что воины стали подниматься, после того, как восьмилапый улетел, над этим надо подумать, как-то всё это странно. Зачем восьмилапому было убивать Василия с дружиной? Сокровищ с собой они не везли, никакого пленника, чтобы его отбить, у них не было. Значит, что-то здесь ещё есть, что мы пока не знаем.

— Знаете, после того, как мы разберёмся с Лазутчиком, предлагаю захоронить воинов, которые пали здесь. Соберём нашу молодёжь, раскопаем поляну, и похороним их по-христиански. — Сказал Иван — И крест поставим.

Мы все поддержали его.

— Ехать в деревню надо, первый час. — Иван поднялся — Нас уже потеряли. Я нанёс на карту эту поляну, и мы сюда обязательно вернёмся.

— Значит, я видела погибшего князя Василия, у которого был герб на груди? — Спросила я.

— Скорее всего, это был один из его дружинников, а не он сам. — Ответил Сакатов — Ты говоришь, что тот воин был молодой. А Князь Василий к тому времени был уже в годах, потому что после него остались два взрослых сына.

— Да, совсем ещё мальчишка. — Согласилась я — Как страшно это было! И бессмысленно.

— Может это была борьба за власть. И кто-то прибегнул к услугам колдуна, чтобы достичь своей цели. — Анна вздохнула — Вся история человечества, это борьба за власть. Бесконечные войны, ни одно поколение на земле ещё мирно не жило!

Мы затушили костёр и пошли к озеру. При луне оно блестело, как зеркало. В его спокойных водах отражалось небо, и луна со звёздами смотрели из глубины его на своих небесных двойников. У Ивана был с собой фонарь, но мы всё равно ещё и телефонами подсвечивали себе дорогу, когда пробирались по лесу. Ночной лес тоже не молчал, как и дневной. Его жизнь так же продолжалась, дневных обитателей сменили ночные, которых мы не видели, но слышали. То хлопали крылья, то щёлкали невидимые клювы, то срывались сверху сломанные ветки.

Мы приехали в деревню в три часа ночи. На этот раз деревня спала. Зато шум от работающего станка мы услышали сразу же, как только повернули на улицу к дому Радика. Дежурили Сергей и Саша.

— Только выключим, тот железо начинает рвать. Смотри! — Сергей показал на огромную щель между листами. — И когда успевает! И начал чаще свистеть. И пытается в эту щель свои крючки выставить. Похоже, сетку он уже порвал, и проволоку металлическую тоже перегрыз. Вся клетка ходуном ходит. Прыгает он в ней. Мы её ещё тремя брусками к стенке закрепили, иначе уронит клетку. Нет, правда, надо его прихлопнуть, никаких сил уже нет слушать поочерёдное завывание то пилы, то его.

Мы рассказали про то, как погибла княжеская дружина, и Сергей проникся этим рассказом так, что тоже выразил желание участвовать в раскопках и перезахоронении.

Рита спала в гостевом домике. Новостей от Фёдора Викторовича не было. Он не звонил, и в окрестностях не показывался. Сергей нас всех отпустил спать, потому что на смену ему через час придёт Радик, с кем-то из старшеклассников, их сменит Виталий Александрович, тоже со старшеклассником. Молодёжь очень помогала, она с удовольствием дежурила возле клетки, и желающих дежурить не убавлялось. Мы с Анной разъединили связные камни, и она отправилась к себе отдыхать. Иван довёз до дома сначала Татьяну и Сакатова, которому та выделила веранду для проживания, потом довёз нас с Ильёй и Дениской к дому Фриды Анатольевны, а сам поехал к себе домой.

Фрида Анатольевна нам оставила на столе целое блюдо салата, но у нас никого не было аппетита, все устали.

— Тётя Оля, как я хочу так же переноситься в другое время, и в другие миры! Я хочу это всё видеть своими глазами! — Сказал мечтательно Дениска, когда мы заходили во двор. — Пожалуйста, научи меня тоже!

— Для этого надо хорошо учиться! — Назидательно сказал Илья — И помогать маме и папе.

— И выносить мусор, и не сидеть долго в телефоне. — Продолжил Дениска с такой же интонацией — Ты мне скажешь, как ты настраиваешься на такой скачок?

— Дениска, я вообще ни на что не настраиваюсь. Даже не знаю, как это происходит. — Видя, как он расстроился, я добавила — Обещаю тебе, я постараюсь запомнить, как это происходит.

Он приободрился, и мы, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим комнатам.

Я долго лежала без сна, снова и снова переживая тот бой. Перед моими глазами всплывала картина жестокого истребления людей. И восьмилапый, поблескивающий в свете луны металлическим отливом, улетающий на свист невидимого хозяина. Как я ни вертелась, стараясь ни о чём не думать и быстрее заснуть, но не могла. Я вышла на улицу и села на крыльцо. Сколько ещё таких битв произошло на земле, сколько людей так безымянно покоится под нашими ногами?

Где-то далеко посветлел край неба. Утренняя прохлада опустилась на мои плечи, и я замёрзла. Но уходить не хотелось. Я всё ещё была там, на поляне.

Глава 9. Музыкальная пауза

— Оля, Оля, вставай! У нас гости! — Тряс меня Илья за плечо.

— Кто? — Я с трудом открыла глаза — Уже утро?

— Фёдор Викторович, собственной персоной. Он подъехал к дому Людмилы Терентьевны, а Тамара увидела его и позвонила. Серёга сейчас с ним. Говорит, чтобы ты пришла.

Я села, но не проснулась. Мне снился сон, в котором я искала и не могла найти лестницу, чтобы спуститься с высокого здания, где я была на самом последнем этаже, и тяжёлые облака закрывали от меня землю.

— Давай быстрее, я тебя на улице жду. — Илья вышел из комнаты.

— Позвони Сакатову! — Крикнула я ему вдогонку.

Весь мой организм ещё спал, протестуя и не веря, что был так бесцеремонно разбужен. Почему Фёдор Викторович приехал с утра? Мог бы и попозже, днём, например. Я оделась, пошла к умывальнику, чтобы умыться, и посмотрела на себя в зеркало. Боже! Ещё одна такая бессонная ночь, и я совсем перестану в нём отражаться. Фрида Анатольевна, которая совсем уже оправилась от своей болезни, резво хлопотала на кухне. Я глотнула горячего чая, и выскочила во двор.

— Он один приехал? — Спросила я Илью.

— Не знаю, Серёга сказал, чтобы ты быстрее пришла, больше ничего не сказал. Не выспалась?

— А ты?

— Не переводи стрелки, у тебя глаз совсем не видно, будто ты подсматриваешь, а не смотришь.

— Спасибо.

Мы подошли к дому Людмилы Терентьевны, где на лавочке, рядом с Сергеем, сидел худой мужчина в сером костюме, держащий на коленях портфель. Седые волосы обрамляли его высокий лоб, изрезанный глубокими морщинами. Глаза его выдавали настороженность и беспокойство. Мы поздоровались, Сергей нас представил, и сказал мне:

— Фёдор Викторович утверждает, что Маргарита Чемыхина ему вчера позвонила, и сказала, чтобы он её забрал.

— А я слышала, как она Вам говорила, чтобы Вы забрали у неё медальон. — Я посмотрела на Фёдора Викторовича, но ни один мускул не дрогнул у него на лице.

— А это! Так, безделушка, может себе его оставить. А в чём, собственно, дело? Что случилось?

— Да много чего случилось. Мы хотели бы от вас услышать. Расскажите нам, для начала, про это ваше волшебное семечко, которому не сиделось на грядке.

— Не понимаю, о чём Вы! — Он хмыкнул — Если Маргариты нет здесь, или она раздумала ехать, тогда я один поеду, я ведь не задержан?

— Задержан, — Сергей встал и пошёл к своей машине — до выяснения обстоятельств. Сейчас составим протокол задержания, сообщим прокурору, и произведём допрос. Всё, как положено.

— Потрудитесь сказать, в чём я виноват? Пока не доказано обратного, я невиновен. — С Фёдора Викторовича слетела маска снисходительного достоинства, он начал заметно нервничать — Сначала мне объясните, что здесь произошло, а потом и спрашивайте!

— Нет, всё наоборот. Мы спрашиваем, а Вы даёте разъяснения. — В голосе Сергея зазвучал металл, он не шутил — Ольга Ивановна, что мы хотели узнать у уважаемого Фёдора Викторовича?

Я присела на лавку к уважаемому Фёдору Викторовичу, он развернулся ко мне, всем своим видом показывая непонимание.

— Фёдор Викторович, сначала расскажите, откуда у вас появилось это зёрнышко, которое Маргарита подсунула своей сестре, чтобы она посадила его в своём огороде.

— Да какое зёрнышко? На какой огород?! — Он театрально развёл руки — Я не знаю, уверяю вас, ни о каких зёрнышках. Мы с Ритой знакомы очень давно, она ещё тогда в гостинице работала. Я проникся пониманием к её проблемам, познакомил её с таким же одиноким мужчиной, они сейчас вместе живут, оба довольны. Она меня один раз возила на экскурсию в заповедник, я, знаете ли, люблю природу. И всё. Не знаю, что она вам там навыдумывала про меня. Какие-то сказки про зёрнышко. Ха, вы взрослые люди, понимать должны.

— Мы бы с Вами с удовольствием вместе посмеялись над сказкой, да только этот сказочный персонаж убил человека.

У Фёдора Викторовича вытянулось лицо, он нервно начал сжимать свои пальцы.

— Сестру Риты, Людмилу Терентьевну. Поэтому нам нужно знать про него всё. — Продолжала я — Откуда, кто, зачем. И не бойтесь нам говорить правду, мы уже в курсе многого. Не хватает некоторых деталей. Поэтому в Ваших интересах рассказать нам всё начистоту.

— Я сочувствую горю Риты, но я причём? — Похоже, он действительно был не в курсе, такое удивление не сыграешь — Я, правда, не понимаю. Как её убили?

— Давайте сначала мы будем задавать вопросы, — Снова напомнил Сергей, стоявший у машины — Маргарита Чемыхина уже дала показания.

— Да что я вам расскажу! Я сам ничего не знаю! — Голос Фёдора Викторовича предательски задрожал — Ничего я не знаю!

— Вы знаете, что за существо выросло из этого зёрнышка? — Спросила я.

— Нет! Ничего не знаю про зёрнышко чёртово ваше, и не имею представления ни о каком существе! Если у вас есть против меня улики, везите меня в отделение, и там спрашивайте. Бред сумасшедшего какой-то!

— Ну да, мы сумасшедшие. — Илья подошёл к нему ближе и склонился почти к самому его лицу — Я предлагаю запереть его с этим чёртовым зёрнышком в одном помещении. Тот как раз проголодался, курей мы ему не даём, доски ему надоели. А?

— Это произвол! Я сейчас позвоню и вызову полицию.

— Я уже здесь. — Охотно ответил Сергей — И как Вам сервис?

— Я буду жаловаться. — Он сделал попытку встать, но Илья снова его посадил — Вы пожалеете, что связались со мной. Я ни в чём не виноват, я этим утром приехал в эту деревню впервые, и раньше здесь никогда не был. Так что идите к чёрту со своими зёрнышками!

— Так нам с вами по пути! Значит, идём вместе к чёрту? — Илья сел с другой стороны Фёдора Викторовича.

— Фёдор Викторович, — снова заговорила я — что бы вы сейчас ни говорили, но мы знаем, как это зёрнышко попало сюда, как Вы передали удобрение, а потом медальон. Знаем про Вашу хозяйку, для которой Вы делаете работу. Назу. Мы всё знаем. От Вас нам надо только, чтобы Вы рассказали про этого … беса, который вырос здесь.

Подошёл Сакатов.

— Оля, прервись. Надо Анну позвать. Похоже, у неё очень важные новости.

— Идите, Ольга Ивановна, — кивнул Сергей — мы пока посидим здесь, подумаем.

Мы пошли к дому Фриды Анатольевны, где я достала связные камни и вызвала Анну. Она тут же появилась перед нами, в руке своей она держала толстую тетрадку.

— Не хочу вас огорчать, — сходу начала Анна — но придётся. Уничтожить мы Лазутчика не можем. Долго держать тоже, он в любой момент может провалиться, в прямом смысле, туда, откуда пришел, под землю. Он по природе своей элементал. Но если бы Рита приставила к его голове медальон, он бы получил, так сказать, новые опции, и стал бы мелким бесом. Но он не получил эти опции. Вот что я нашла у деда в сундуке. Можно сказать, краткий курс по демонологии. — Она открыла тетрадь и начала читать — Бесы могут попадать на землю, и делают это регулярно. Есть несколько способов, как они это делают. Первое, их вызывают сами люди через магические ритуалы, или с помощью контакта с мёртвыми, которые при жизни связаны были с кем-то из демонов. Но потом от этого беса людям никогда не избавиться. Если бесу один раз показать путь, он всегда будет им пользоваться, и уже не зависит от человека, хочет он этого, или нет. Бес на земле бестелесен, поэтому ему нужно тело. Самое лучшее для беса тело — это любой элементал, любая сущность, которая примет его в себя, и не будет этому сопротивляться. Бесов вызывают обычно затем, чтобы от них что-то получить. Богатство, власть, здоровье. Всё это бесы охотно предоставляют тем, кто их вызвал. Поэтому, люди думают, что бесы служат им. Но это большая ошибка. Бес делает одну услугу, а потом из человека высасывает всю его сущность, отравляет душу и забирает с собой. Зачем это нужно бесу? Так он продвигается по своей иерархической лестнице. Чем больше душ, тем сильнее он становится, тем лучшее место он занимает подле своего хозяина. Иногда бесами пользуются демоны подземного мира. Это второй путь попадания на землю. Демоны помогают бесам попасть к людям, и там они выполняют их поручения, подпитывая их своей силой. Демоны тоже стремятся оказаться на самом верху адской структуры. Верховных демонов не так уж и много, и каждый из них за что-то отвечает. Но ад есть ад, и своры между демонами не так уж и редки. И когда один демон пытается занять место другого демона, он сначала пытается дискриминировать его в глазах их владыки, ослабить его, чтобы потом занять его место. Вот тут и нужны бесы, как разменная монета для крупной сделки. Для выполнения задания, беса буквально создают заново, придавая ему нужные для данной его работы навыки. Потому что бесы не так умны, как демоны, зато умелы в своих злодействах. Есть ещё третий путь для бесов, это человеческие пороки. Человек, у которого ничего человеческого не осталось, сам становится вместилищем для бесов, иногда к такому человеку прилепляются не один и не два беса, а десяток, и это разрывает его, он сходит с ума. Помните, мы говорили про растение сутту, которое растёт на месте природных или рукотворных сокровищ? Это элементал, который, если его не разбудить, просто будет сидеть над своими сокровищами, питаясь от них энергией, неважно какой, плохой или хорошей. Но не зря друиды старались искоренить этих элементалов, они знали, что при соответствующем ритуале, сутта может превратиться в того, кто начнёт губить человеческие жизни, разжигая в них раздор и жадность. Видимо, для этого и появился у нас здесь Сутта. Судя по всему, Назе надоело быть на побегушках у Морены, она решила собрать жатву, чтобы укрепиться в новом статусе, такой же полноценной госпожой. И тут начинается самое интересное. То ли хитростью, то ли ещё каким лукавством, но когда-то раньше удалось Назе втянуть Книаяна в свой план, и он оставил свой пост. Помог, но не довёл дело до конца, был призван хозяином обратно к своим обязанностям, и Назе не достались души, на которые она очень рассчитывала. Но у неё остался медальон Книаяна, который должен помочь ей собрать те души, которые она не получила. Я думаю, что вслед за Книаяном, Назу тоже вернула к себе её госпожа, Морена, поэтому она и не смогла раньше забрать эти души. Сейчас она вернулась за ними. Сама Наза этого не может сделать. Ей нужен помощник, который сможет взаимодействовать с этим медальоном. И все эти долгие годы, пока Наза находилась у Морены, княжеская дружина маялась между мирами, закрытая от всего мира вечной тьмой. Нам нужно помешать Назе забрать их, а как это сделать, я пока не знаю.

— А как удалось Книаяну пленить души? — Спросила я.

— Я же говорила, что Книаян — самая тёмная лошадка из демонов. Может, из-за того, что он стоит у ворот, у него есть такая сила, которая затягивает души в ад. Ворота в ад — это не какая-то статическая конструкция, застывшая на одном месте. Ворота в ад — это любое место, откуда забираются несчастные души. Но когда Книаян улетел с той поляны по зову хозяина, он не успел открыть ворота в ад, но и не дал им шанса уйти совсем от него. Они словно в мороке.

— Вот нам и пригодится этот медальон. Только надо правильно им распорядиться. Ты так же подумала? — Спросил Сакатов Анну.

— Не знаю, сейчас надо мне дочитать хотя бы до конца это. — Она показала на тетрадку — Я к вам заторопилась, и даже некогда было до конца её просмотреть. Нам нужно обратно на поляну. Я чувствую, что всё должно произойти там.

— Мы же не знаем, как вывести их из морока. — Сказала я — Сначала нам надо узнать, как всё это должно происходить.

— Перезахоронить их может? — спросил Сакатов. — Отпеть их, как и положено. Крест поставить на могиле.

— Послушайте, а кто поёт над ними, такие чистые женские голоса? — Вдруг вспомнила я — Кто-то всё это время, почти четыреста лет плачет над ними, хочет им помочь!

— Оля, ты молодец! — Воскликнула Анна — Не всё потеряно, и те, кто их при жизни любил и ждал, до сих пор молятся о них. Мы должны спросить у них. Попросить у них помощи.

— А с Лазутчиком-то что делать? У всех голова уже трещит от пилы циркулярной. — Напомнила я. — И потом, он может привыкнуть к шуму, и не будет обращать внимания на него. А нельзя его завязать заговорённой верёвкой? Помнишь, ты заговорила верёвку, и она не отпускала полудемона?

— Эта верёвка может связать только человека.

— Так ты же однажды в пещере связала полудемона, он тоже не совсем человек был!

— Он был больше человек, чем демон. Нет, не будем рисковать, он просто перемахнёт через неё и убежит.

— А из коробки он точно удерёт, если пила не выдержит и сломается! И всё, ищи потом ветра в поле!

— Послушайте, а может ему музыку включить? — Вдруг сказал Сакатов — Нет, правда, я не шучу. Я просто где-то читал, как музыкой усыпили чёрта, когда он не хотел уходить из колыбельки с ребёнком. Давайте попробуем?

Мы с Анной разъединили связные камни, она опять улетела на свой Алтай, а мы пошли с Сакатовым к дому Людмилы Терентьевны.

Мы отвели Илью в сторонку, и я сказала ему, что нужно попробовать включить музыку, попробовать ею угомонить Лазутчика. Илья округлил глаза:

— Вы что, совсем сдурели? Сначала курицей его хотели накормить! Что ему тут, ресторан что ли? Чёрта в колыбельке они усыпили! Вы что думаете, он будет лежать и подсвистывать? Да клетка уже и так еле держится, её вон постоянно ребята подколачивают, заплаты из металла делают! Радик говорит, что эта тварь уже научилась железо профессионально отгибать. Жестянщик чёртов!

— Я думаю, Оля, надо классику ему включить. — Не унимался Сакатов — Такую, которая до костей пробирает!

— Ну да, — кивнул Илья — «Владимирский централ».

Но больше Илья спорить с нами не стал, и они с Сакатовым пошли к дому Радика.

Я подошла к Нелинскому, и села рядом с ним. Он заговорил, возмущаясь:

— Ничего не понимаю. Позовите Маргариту, пусть она при мне снова повторит всё, что тут вам наговорила. Ничего противозаконного я не делал, не понимаю, какие ко мне могут быть претензии. Это просто смешно.

— Да ничего смешного нет, Фёдор Викторович. — Сказала я — Мы уже знаем, что за зверь здесь и для чего. Если Вы не хотите нам помогать, дело Ваше. Но я бы посоветовала Вам пересмотреть свою позицию. Мы сорвём планы Вашей хозяйки Назы, и я думаю, она именно на Вас отыграется за свою неудачу. Вот тогда Вы и поймёте, с кем связались. А сейчас я Вам просто по-человечески дам совет, не отталкивайте нашу руку помощи, она Вам очень может пригодиться. Мы здесь все собрались не просто так, и у нас есть уже опыт борьбы с такими сущностями. Конечно, с вашей информацией, я не скрою, было бы нам намного проще. Но мы справимся.

Он повернулся ко мне и внимательно посмотрел на меня, а потом спросил:

— А Вы кто?

— Я просто человек, но год назад мне пришлось столкнуться с силами, про которые обычно говорят, что они волшебные, или магические. Как Вам будет угодно их называть. Они мне помогли в одном запутанном деле, примерно таком же, какое сейчас здесь происходит, помогли расправиться со злом, которое много лет терзало людей. Вот и всё. После этого ещё несколько раз я сталкивалась с выходцами оттуда, откуда пришла Ваша Наза. Как видите, я до сих пор жива, и собираюсь и дальше с ними бороться. Со мной здесь Алексей Александрович, которого Вы видели, он специалист по таким вот непростым вопросам, и наша информационная поддержка. Наш мозг. Есть ещё Анна, она на Алтае живёт, потомственная хранительница магических артефактов, тех, которые не должны попадать в руки людей. И кроме нас троих, ещё есть наши друзья, простые люди, без каких-то там способностей, но они верят нам и готовы идти с нами, куда бы нас ни завела такая непростая наша жизнь. А Вы на кого можете опереться? Кто станет с Вами рядом, когда Наза решит показать Вам своё настоящее лицо? У таких, как Наза есть только одна цель — это её цель. Поэтому, если хотите мне рассказать всё, что знаете, я с благодарностью Вас выслушаю, а если нет — бог Вам судья, мне надо идти, и пусть Сергей решает, что с Вами дальше делать.

— Вы что думаете, я по своей воле ей помогаю? — Тихо заговорил он — Да я рад бы сбежать от неё хоть на край света, и ещё дальше, да только не могу. Десять лет назад, мой друг, ныне покойный, позвал меня помочь ему перегнать машину из Владивостока. Я в то время развёлся с женой, и, как говорится, был в затруднительном материальном положении. С работой не клеилось, настроения никакого, вот я и решил, что дорога для меня будет самой лучшей терапией. Получили мы во Владике машину, и поехали на ней к нему домой, в Благовещенск. Это где-то полторы тысячи километров. Ехали не спеша, так как километров через сто в машине что-то застучало. К вечеру остановились на берегу Амура, решили там заночевать. В деревне, рядом с которой мы остановились, магазин был закрыт, поэтому мы на выезде, в крайней избе, купили у какой-то бабки продуктов, и даже дров для костра. Погода хорошая, места спокойные. Поплавали, поели, смотрим, та бабка к нам ползёт. Подошла и давай нас обвинять, что мы её обманули, денег меньше дали, она сразу не посмотрела, а только сейчас заметила, ну и так далее. Друг мой сначала пытался с ней спорить, а потом просто спросил, сколько надо ещё. Та говорит — пять тысяч! Мы с ним переглянулись, ну и бабка! Это за курицу, несколько картофелин, буханку хлеба и вязанку дров! Мы засмеялись с ним, начали шутить, как ресторан её называется, и сколько там у неё звёзд. А бабка, знай на своём стоит, говорит, что сразу нам назвала эту сумму, а если нам показалось дорого, то лучше бы тогда и не брали ничего. Друг достал пятьсот рублей из кошелька, протянул бабке и говорит: «Вот, даю тебе при свидетеле пятьсот рублей, и всё, отвали. Не люблю таких наглых, если бы ты мужиком была, по-другому бы сейчас с тобой поговорил». А бабка взяла деньги, и говорит: «Эх, милок, знал бы ты, от чего мог сейчас откупиться, так все деньги бы мне свои выгреб!» А потом ко мне повернулась: «Ну, а ты что? Сколько готов заплатить?» Я отвернулся от неё и пошёл плавать. Бабка сразу же ушла. Настроение она нам, конечно, подпортила, но мы потом уже смехом вспоминали про хитрый бизнес старухи. Сейчас я думаю, заплати ей мы тогда, как она просила, может, всё и по-другому в нашей жизни было. Посидели мы у костра, повспоминали студенческие годы, и спать пошли. Друг мой лёг в машине, а я в спальнике расположился рядом. Лежу, на звёзды смотрю, слушаю, как волны набегают на берег. Повернулся на бок, вижу, старуха та сидит со мной рядом и на меня смотрит. Я даже вскрикнул от неожиданности. А она мне и говорит: «Отработать надо то, что ты мне задолжал. Нехорошо долг копить, чертей дразнить!» Я хочу пошевелиться, а не могу, и сказать ничего не могу, как деревянный лежу. А она опять: «Дружок твой, не жилец, недолго ему землю топтать. Да и поделом ему, только о себе думает! Ты утром у него спроси про Маринку-то! Спроси, спроси! Он, когда за ней обещал вернуться, страшной клятвой поклялся. Может он и смеялся, да тот, кто держит эту клятву, шуток не понимает. Вот и пора держать слово своё, время пришло. Загубленный младенец платы просит». Бабка протянула ко мне руку, а в ней блеснул медный медальон. Говорит мне: «Давай правую руку, договор сейчас с тобой заключим!» И я, словно марионетка какая, протянул ей руку. Она положила мне на ладонь этот медальон, своей рукой накрыла его и крепко-крепко сжала мою кисть. Силища у этой старухи была, словно у мужика здорового. И ладонь моя запылала от жгучего огня, я корчился от боли, но крикнуть не мог, не мог скинуть старухину руку. Потом она убрала руку с медальоном и говорит: «Итак, Фёдор, теперь ты будешь служить моей госпоже. Если, конечно, тебе твоя жизнь дорога. Хотя, и если не дорога, всё равно придётся служить ей. А сейчас спи, завтра у вас дальний путь, отдохнуть надо!» И я тут же уснул. Утром, когда я встал, мой друг уже вскипятил нам чаю, сидит, бутерброды ест, отдохнувший, довольный. Я сначала на руку посмотрел — никакого следа от раскалённого медальона не было видно, но то место побаливало. Я сел напротив друга и всё выложил, что ночью со мной произошло. Он как жевал, так с открытым ртом и остался сидеть. Понял я, что про Маринку какую-то старуха в точку попала. Мы с ним побросали вещи в машину, и к бабке разбираться поехали. Подъезжаем туда, а дом бабкин стоит пустой, окна заколочены, к нему даже не подойти, так он бурьяном зарос. Стоим мы, словно громом поражённые. Только вчера мы были здесь, и дом стоял цел-целёхонек! Мимо мужик на велосипеде проезжал, мы его спрашиваем: «А где та бабушка, которая здесь живёт?» Он глаза на нас выпучил: «Да она уже лет двадцать тому назад умерла, после этого здесь никто не живёт, дом так и стоит пустой!» Видя, в каком мы состоянии, он спешился, подошёл к нам и говорит: «Что, ведьма и вас заморочила? Мы все вздохнули свободно, когда её не стало! Вся деревня боялась её!» Вот так я и стал рабом этой Назы. Она объявилась после того случая года через два. Я обрадовался было, что забыли про меня, или просто я им не нужен. Но нет, не забыли. Я работал в частной фирме, у которой был иностранный инвестор, платили хорошо, я дом себе купил, деньги у меня водились. Да и командировки постоянные были в Москву, Питер, Екатеринбург, Новосибирск, по всей стране летал. Мне нравилось. Дома меня никто не ждал, а тут постоянно новые лица, новая обстановка. Вот и объявилась эта Наза, как снег на голову. Я первый раз, когда её увидел, напугался, не скрою. Да и до сих пор боюсь. Она это чувствует, и не торопится улетать от меня, словно ей нравится, когда она видит страх в человеке. Первый раз она велела мне браслет выкрасть у одного человека. Он в Питере живёт, всяким антиквариатом занимается, подпольно. Мошенник, в общем. Когда она сказала, что браслет надо именно выкрасть, меня холодный пот прошиб. Конечно, я не ангел, но воровством никогда не занимался. Она так схватила меня за шею своими холодными прозрачными руками, что я понял, она не примет извинения, если у меня не получится. Я и не думал воровать, у меня деньги были, поэтому я собрал всю свою наличность и махнул в Питер. Нашёл этого старьёвщика, мы с ним сторговались, и я купил у него этот браслет. Браслет как браслет, какой-то ювелирный сплав, даже не золото, и украшен тонкой ковкой, словно мячики ажурные в него впаяны. Той же ночью, в гостинице, Наза у меня его и забрала. И сказала мне, что знает, что я не своровал, а купил его. Она сказал мне: «Это первое и единственное с моей стороны предупреждение тебе. Если я сказала, что надо украсть, значит так и надо. Если бы надо было купить, я бы так и сказала, что надо купить. В следующий раз не прощу». В тот год я ей ещё два браслета добыл. И я их воровал. Первый раз удачно, так как хозяйка браслета была старая, она и не заметила, как я его в рукав сунул, а со вторым браслетом хуже получилось. Там хоть хозяин его и был пьян, но мой нехитрый маневр заметил и полез драться. Еле тогда я ноги унёс. — Фёдор Викторович обтёр трясущейся рукой лоб, потом продолжил — Я хоть и не ювелир, но видно было, что браслеты хоть и разные, но они все словно из одной коллекции, или сделаны были одним мастером. Они были старые, сейчас намного красивее можно найти, но что-то в них было такое, как бы сказать, благородное, что ли. Третий браслет был именно тот, который и нужен был Назе. Она сразу вцепилась в него. Щёлкнула по одному из ажурных мячиков, онраскрылся, и оттуда упал чёрный сушёный комочек, она его схватила, и он исчез в ней. И тут же из воздуха на стол упали десять золотых монет. Она сказала: «Это тебе за работу. То, что я держу сейчас в руках, этому нет цены. Жди, скоро снова увидимся». А через месяц она появилась у меня дома и положила передо мной этот сушёный комочек и говорит: «Ты должен держать его во рту три дня. Ты не должен есть, только пей простую воду». Я держал его во рту, как она мне и приказала. Привкус был металлический, и пах он очень отвратительно, несколько раз я думал, что меня вывернет наизнанку. Днём ещё ничего, но я боялся, что когда засну ночью, то его проглочу. Поэтому эти три дня мне показались тремя годами. Через три дня Наза снова объявилась. Сразу подставила мне свою руку, и я выплюнул в неё этот чёрный сгусток, который стал намного больше. Она его изучала, я тоже не мог оторвать от него глаз. На её ладони лежало что-то, похожее на небольшой свитый рог. Она мне сказала: «Это часть панциря Левиафана, второго из великих герцогов, который собирал грешников, обращал их в камни, и выкладывал из них путь себе. Теперь это будет мой путь. Если ты мне поможешь, я дам тебе силу подчинять людей воле твоей, и не будет на земле равного тебе». Я слушал её, но сомнение в моём сердце не давало мне верить её словам. Знал я, что это ложь, что я нужен только для её поручений, и никакой власти мне никогда не видать. Она улетела, а я всю ночь читал про демонов, про этого Левиафана. И чем больше я узнавал про них, тем больше понимал, что эта Наза не часть их, а только желающая стать равной им. Я тогда ещё не знал, что она задумала, но точно знал одно — не уйти мне живым от неё, никогда не отпустит она меня. И вот, она снова принеслась с этой частичкой Левиафана, и теперь я должен был вырастить из него кубита. Кубитом называется существо, выращенное из фрагмента кожи одного из высших демонов, который посредством колдовского ритуала становится чем-то вроде младшего демона. Каждый день я капал на этого кубита несколько капель своей крови, и она впитывалась мгновенно в это отвратительное существо. Рядом с ним всегда должен был гореть огонь. Кубит рос очень медленно, он словно бы разворачивался, словно изнутри него что-то выползало, бесформенное, голое, холодное. Полгода, каждый день, я надрезал свою кожу между мизинцем и безымянным пальцем, как научила меня Наза, и выдавливал на него сначала пару капель, потом десять, а потом тридцать. И в один непрекрасный день у меня загноилась рана. Я не знаю, как это произошло, я всегда смазывал место пореза, берёг руку. А тут враз, словно чума на меня навалилась. Ночью поднялась температура, меня всего залихорадило, я стал пунцовый, и пока я совсем не отключился, я вызвал скорую. Когда она приехала, я уже еле дополз до двери, открыл им и свалился без сознания. Они меня забрали, увезли в больницу, там пока промыли меня, пока капельницы мне ставили, в общем, очнулся я через три дня. И сразу вспомнил про этот чёртов кубит. Я похолодел. Вот тебе и нет ему цены, я же его загубил. И подумал я тогда, лучше бы я умер. Всё равно она меня не оставит в живых. Выписали меня через неделю, я вернулся домой, а там нет этого кубита, пустая коробка. Как и следовало ожидать, ночью появилась Наза и схватила меня за горло. И только повторяла: «Ты его загубил! Ты его загубил!» Я просто закрыл глаза и ждал смерти. Но она меня не убила. Она достала откуда-то небольшой железный крючок, засунула мне его прямо через кожу туда, где солнечное сплетение и сказала: «Теперь ты каждый день будешь помнить, что такое боль, и как ты мне сделал больно!» Появилась она только через три года. Все эти три года я терпел боль, и не было возможности от неё избавиться. Когда я вначале решился достать его хирургическим путём, мне сделали рентген, и рентген не показал никакого постороннего предмета в моей грудной клетке. Я был в шоке! Я видел, как она оставила там крючок, я его ощущал каждый день, а эта тупая машина его даже не видит! Я похудел на тридцать килограмм, боль меня вымотала, и поэтому, когда Наза появилась у меня, я решил, что пусть она меня убьёт, но работать на неё я больше не буду. Она подлетела ко мне и достала этот злосчастный крючок из меня. И боль отступила! Честное слово, я был счастлив! Я готов был расцеловать её, хотя именно она была причиной моей боли. Она нашла новый способ вырастить собирателя душ. Её мёртвые слуги отыскали каким-то образом растение сутту, которое даёт за всю свою жизнь только одно семечко, и это семечко словно пластилин, из которого можно вылепить всё, что пожелает его хозяин. Ну, а остальное вы знаете. Я съездил в заповедник «Вишерский», меня Рита туда свозила, я взял это семя сутты, чуть не погибнув под завалом, так как, когда я пролил свою кровь на семя, землю так тряхнуло, словно монолиты под землёй сдвинулись. Я даже сразу побоялся вытащить его из стебля, думал, что ещё раз тряхнёт, но второй раз уже не так хлопнуло, только дым от растения пошёл. Потом отдал семя Рите. Медальон должен был завершить формирование сутты, да, видно, не судьба ему собирателем душ быть.

— Собирателем душ? — Спросила я — И что это такое?

— Да чёрт его знает! Это Наза его так назвала. — А что за удобрение вы передали Рите? — Спросила я.

— Я тогда срезал часть стебля сутты, и уже дома выжал из него сок, добавив к нему свою кровь.

— А Вы ещё кого-нибудь видели из тех, кто помогает Назе?

— Нет, она одна всегда появлялась у меня.

— А почему растение сутты даёт такой странный плод, почему он живой?

— Не каждая сутта даёт семя, которое можно оживить. Сутта обычно растёт над залежами драгоценных металлов и камней. Вернее, росла раньше. Теперь эту сутту днём с огнем не отыскать, она вся истреблена. Может Наза все эти три года искала сутту, а может и сама посадила. Не знаю. Только та сутта, которая растёт над месторождениями, не даёт живое семя. Такое семя даёт только та сутта, которая сидит на схронах, которые человек спрятал. Может потому, что энергия там другая. Одно дело, когда земля родила, другое дело, когда человек запрятал. Сами понимаете, если люди прячут что-то, то в большинстве своём это богатство, полученное нечестным путём, может даже и на таком месте кровь пролита.

— А почему именно здесь нужно было посадить семя сутты?

— Я сам предложил ей это место, потому что его надо было привезти сюда, после того, как он сформируется. А я как представил, что мне тысячу километров надо будет как-то везти демона, поэтому и уговорил её сразу здесь посадить.

— А она сказала, почему её интересует именно это место?

— Я понял, что она отсюда должна забрать то, что считает своим. Души погубленных ею людей. И одна из этих душ чем-то ценна.

— Она показала Вам место, куда Вы должны привести этого демона?

— Нет, я должен был только этим медальоном мозги поставить ему на место, чтобы он услышал её и начал выполнять её приказы.

— Мы считаем, что Наза просто служанка у Морены, повелительницы зимы и смерти, она сбежала от неё, чтобы собрать души и обрести новый статус.

— Служанка она или нет, она всё равно демон, — вздохнул Фёдор Викторович — и сил у неё хватит, чтобы разобраться со мной, или с тем, кто встанет на её пути. Она, наверняка, уже где-то рядом. Расстояния для неё не преграда. Та бабка говорила, что никуда от неё не скрыться.

— Да, если бес нашёл один раз путь к человеку, этот путь для него становится протоптанной дорожкой. Но этот ваш новоявленный Сутта не стал бесом. И вообще, демоны не всесильны.

— Но человек слабее демона.

— Знаете, Фёдор Викторович, если бы они были непобедимы, тогда бы вопрос со сбором людских душ, для них бы не был таким трудным. Наза всё ещё пытается забрать души тех, кого четыреста лет назад смог как-то пленить в битве Книаян, привратник ада. Эти воины находятся сейчас в каком-то месте, которое создал Книаян. Нам надо отпустить их оттуда, и мы не знаем пока как.

— Она сейчас будет пытаться забрать у вас медальон, без него этот демонёнок не будет ей служить.

— А этот медальон можно уничтожить? — Спросила я.

— Да всё можно уничтожить. Я не знаю как, но у вас же есть помощники, которые обязательно отыщут способ, как это сделать. Только побыстрее это сделайте. Если она подберётся к демонёнку, и у неё будет на руках медальон, вам её уже будет труднее остановить.

— Вы знаете, как Назу можно остановить? Вы никогда не пробовали ей противостоять?

— Нет. Но есть одно, может это вам как-то поможет, Наза боится, ну, или просто не любит, мой звонок на телефоне. Когда она у меня один раз появилась, а у меня зазвонил телефон, она затряслась вся. Я отключил телефон, и она мне сразу зашипела, чтобы при ней я никогда не вызывал такой звук. Наберите мой номер и послушайте этот звонок. — Он достал телефон, продиктовал мне свой номер — Набирайте.

Я набрала его номер, и у него зазвучал резкий зуммер.

— Вот, когда он зазвучал, она и задёргалась. Скачайте себе такой же. Сейчас посмотрю, как он называется. Ага, вот, классик рингтон.

— Хорошо, спасибо.

— А что касается медальона, тут я вам ничем не помогу, не знаю, как его уничтожить. Может сжечь.

— Будет пытаться. — Сказала я и обратилась к Сергею — Сергей, на все мои вопросы Фёдор Викторович ответил, по-крайней мере, на большинство из них. Мне нужно идти.

— Слышал я, — ответил мне Сергей — все данные у меня его есть, задерживать его не вижу смысла. Идите, Ольга Ивановна. Сейчас мы ещё немного пообщаемся с Фёдором Викторовичем, и я отпущу его.

Я встала, Фёдор Викторович тоже поднялся, мы с ним попрощалась, и на прощание он мне сказал:

— Я хочу, чтобы у вас всё получилось. Будьте осторожны, и не забывайте о звонке, который пугает Назу.

Я заспешила к Сакатову, по пути поставив на свой звонок этот классик рингтон.

Ещё издалека я погрузилась в звуки бессмертного творения Бетховена — по улице разносились звуки его пятой симфонии. Кто-то из великих сказал про неё: «Так судьба стучится в дверь». По моему телу побежали мурашки, торжественные аккорды спускались, казалось, с самого неба, наполняя воздух нереальной энергией силы духа композитора. Мне захотелось встать, закрыть глаза и поплыть вместе с музыкой туда, где она живёт, где её дом, и где она никогда не кончается.

Вокруг дома Радика стояли люди и тоже слушали симфонию. На их лицах была какая-то напряжённость, они слушали её так, словно боялись пропустить хотя бы одно мгновение, словно от этого зависела вся жизнь на земле. Я дошла до них, остановилась, и дождалась триумфального завершения симфонии. Люди молчали. Я зашла в сарай и подошла к клетке с Лазутчиком, рядом с которой стояли Сакатов, Илья и Татьяна. Лазутчик молчал.

— Слушает? — спросила я Сакатова.

— Ещё как! — Радостно откликнулся Сакатов — И предпочитает именно Бетховена. Сначала мы поставили ему героическую симфонию. Он, по моему, даже ни разу не пошевелился. Считай, сорок пять минут звучала героическая, и двадцать пять минут пятая. Час десять. Это рекорд! И смотри, всё ещё молчит.

— Благоговеет! — Усмехнулся Илья — Призна́юсь, недооценил тонкую и ранимую душу нашей мартышки.

— Ставьте ещё, не будем судьбу испытывать! — В дверях показался Иван — Даже у Ленки Андрейка сидит и слушает, слюни от удивления пускает. Вот она, волшебная сила искусства! Оля, удалось поговорить с Фёдором Викторовичем?

— Да, удалось. Разговорился. — Ответила я.

— Идём в гостевой домик, расскажешь.

Иван оставил возле клетки Радика и Дениску, и мы пошли в гостевой домик. Там я вызвала Анну, она появилась с мокрыми волосами, видимо только после душа. Мы расселись вокруг стола, и я рассказала им всё, что узнала от Фёдора Викторовича. А напоследок заставила Илью мне позвонить, чтобы они услышали звук, который так раздражает Назу.

— Да меня тоже такой звук раздражает, особенно после Бетховена! — Сказал Илья — А ты уверена, что Фёдор Викторович с тобой разговаривал не по заданию Назы? Ты, надеюсь, не сказала, у кого сейчас этот медальон?

— Он и не спрашивал. — Ответила я — И я ему верю. Он сам устал от этой Низы. Когда он рассказал про крюк, который она ему всадила на три года, я поняла, что он больше всего хочет, чтобы она сгинула. Он боится её. И есть за что.

— Так ведь и Наза боится! — Сказала Анна — Она боится вернуться к Морене не победительницей, чтобы разговаривать с ней на равных, а неудачницей, которую снова привяжут к своей госпоже. Медальон теперь ей труднее будет отследить — Она достала из кармана кожаный мешок и показала его нам — В мешочке соль, медальон в ней лежит.

— Просто в соли? — Переспросил Иван — Или в магической соли?

— Соль сама по себе магический продукт. Считается, что она отпугивает нечистую силу.

— Да-да, отпугивает! — Поддержала её Татьяна — Раньше её на порог сыпали, чтобы всякая нечисть не перешагивала.

— Нам на поляну надо. — Сказала Анна — Там тебе, Оля, надо будет постараться вступить в разговор с теми, кто поёт над воинами. Они нам и подскажут, как нам разорвать мрак над погибшими и отпустить их пленённые души, чтобы они покинули эту страшную ловушку. И может узнаем, что за ценная для Назы душа у одного из воинов.

Глава 10.Верность

Приехал Сергей вместе с Фёдором Викторовичем, чьё появление нас несказанно удивило. Вот уж кого мы совсем не думали снова увидеть. Фёдор Викторович, помявшись, сказал:

— Я с вами останусь, может, и пригожусь. Я смотрю, тут вам лишние руки не помешают.

Сергей осмотрел клетку, потом кивнул на собравшийся возле дома народ:

— Приу́чите деревню к классике, будут теперь требовать симфонический оркестр к себе на гастроли. И Лазутчик в первом ряду сидеть будет.

Сакатов назначил Дениску главным по музыке, скинув ему ссылки на все концерты, хотя Дениска хотел с нами поехать. Но мы ему объяснили, какая ответственность на него возложена, и он сдался. Он уже перезнакомился со всеми местными ребятами, у них была общая забота, общий враг, который сплотил их ряды, и они наравне со взрослыми несли дежурство. На крыльцо вышла Лена, и сказала, что голодными нас не отпустит. Война войной, а обед по расписанию. Она стойко приняла тот факт, что дом их отныне в самой гуще боевых действий, а армию надо кормить. Я отозвала Дениску в сторонку и сказала, чтобы он, на всякий случай, смотрел за Фёдором Викторовичем, и ребятам наказал, чтобы не спускали с него глаз. Дениска согласно кивнул.

— Я думаю, — сказал Иван, когда мы после обеда сели в его Уазик — Надо ещё взять с собой и Серёгу. Чем нас больше, тем у нас больше шансов справиться с Назой, а она точно там появится. Здесь без него обойдутся, вся деревня собралась. Главным оставим Радика, на него можно положиться.

Сначала мы хотели Полкана оставить в деревне, потому что нас набилось в Уазик семь человек: Иван, Илья, Сакатов, Татьяна, Анна, Сергей и я. Но он заскулил, глядя на Ивана, и мы посадили его за задними сиденьями, впихнув между канистрой и большой спортивной сумкой с инструментами. Он молча терпел, готовый на любые испытания, лишь бы его только взяли с собой.

Наконец сборы закончились, и мы выехали из деревни.

— Оля, тебе надо будет остаться на поляне одной, так лучше будет. — Сказала мне Анна — Но мы будет следить, чтобы Наза тебе не помешала. Я думаю, она сейчас усиленно ищет медальон, поэтому ты будешь не в приоритете.

— А если соль не поможет, и она его найдёт? — Спросила я её.

— Она всё равно, рано или поздно, почувствует его. Попробуем тот же приём, что и с Лазутчиком. Включим музыку.

— Я включу звонок. — Сказал Сакатов — Я его уже скачал. Лишь бы телефон не сел.

— Самое главное сейчас, это установить контакт с нашими хранительницами. — Снова напомнила Анна — Если тебе показали битву, значит, они доверяют тебе.

— А если они не знают, как помочь воинам?

— Тогда они тебе скажут, кто знает.

— А мы точно доверяем Фёдору Викторовичу? — Вдруг спросил Илья — Он там не выпустит нашего меломана из клетки? Что- то мне беспокойно!

— Никого он не выпустит! — Ответил Сергей — Мы же его не одного оставили, там Радик, народ. И мне кажется, он остался больше из-за того, что боится. Ольга Ивановна правильно ему сказала, что когда Наза разбушуется, то отыграется она за свои неудачи на нём на первом. Я заглянул в гостевой домик к Рите, сказал, что здесь Фёдор Викторович, так она ответила, чтоб катился он к чёрту. Вот такие вот высокие отношения.

— Я тоже не до конца доверяю Фёдору Викторовичу, у него на руке печать Назы стоит, которую ему бабка поставила. — Сказал Иван — Больно быстро он переметнулся на другую сторону баррикады. Не натянет Наза поводок потуже? А мы его сами рядом с клеткой оставили.

— Там есть, кому за ним смотреть! — Успокоила я его — Я Дениске наказала, чтобы он с ребятами приглядывал за ним. И потом, зачем им Лазутчик без медальона?

— Аня, а может медальон Оле дать? — Спросила Татьяна — Может с его помощью хранительницы смогут помочь выйти на свободу князю с его дружиной?

— Только если прямо в ад. — Ответила Анна — Это медальон демона-привратника, и если он и открывает какие двери, то уж точно не на свободу.

— Значит, он нам совершенно бесполезен! — Сказала Татьяна — Зря мы его с собой таскаем. Только эту чертовку Назу привлечём к себе. Надо думать, как его в первую очередь уничтожить.

— У нас тут уже целая очередь образовалась из тех, кого надо в первую очередь уничтожить! — Подхватил Илья — И Лазутчика, и медальон, и Назу. Любое ликвидированное звено в этой порочной цепи, автоматически делает невозможной дальнейшую их миссию. Я тоже бы начал с медальона. Он, по крайней мере, хоть сдачи нам не сдаст в случае неудачи.

— Я бы не очень на это надеялась! — Возразила Анна — Он такая же загадка, как и все остальные.

— Я, между прочим, рассказал Виталию Александровичу, про то, что рядом с вашей деревней в шестнадцатом веке была битва, и там полегло княжеское войско. Это же история! — Воскликнул Сакатов — Так у него так глаза загорелись, он мне обещал со своими школярами обязательно начать раскопки. Я думаю, что это будет для них очень интересно, там же лежит и оружие, и доспехи. Можно целый музей тут открыть!

— Алексей, ты что, забыл, как мы с тобой были на раскопках одной беспокойной цыганки недавно? Помнишь, что мы там раскопали? Это что, зрелище для детей? — Возмутился Илья.

— Так там всего семьдесят лет прошло с момента её смерти, а здесь — четыреста. Здесь уже ничего не осталось, что может напугать.

— Ну-ну!

— Оля, может и грешно смеяться над этим, — снова заговорил Сакатов — но у нас тут какая-то музыкальная история получается. Всё завязано на музыке. Смотри, Лазутчик слушает Бетховена, над воинами поют хранительницы, Наза реагирует на рингтон.

— Да, грустная музыкальная история! — Согласилась я.

Мы выехали на лесную дорогу, проскочили поле, и поехали по кромке леса, за которым было озеро. В этот раз мне показалось, что мы быстрее доехали до камня, где в прошлый раз Иван оставил Уазик. Мы не стали идти к озеру, а сразу повернули к холмам, чем значительно сократили путь.

— Тебе не кажется, — спросила меня Татьяна — что стало как-то прохладнее?

— Да, немного. — Согласилась я.

— Нехороший знак! — Покачала головой Анна — Может, нас тут уже поджидают.

Мы дошли до поляны, осмотрелись. Ничего не изменилось, никто посторонний нас там не ждал. По-крайней мере, мы никого не видели. Я осталась одна, а остальные рассредоточились вокруг. Я снова попыталась, как и прошлый раз, сорвать ягоду и оказаться сразу на месте битвы. Но ничего не произошло. Я ходила по поляне, сидела возле деревьев, даже ложилась и закрывала глаза, пытаясь сосредоточиться. Не было слышно песен, не было ехавших навстречу своей гибели воинов, ничего.

Ко мне подошла Анна.

— Не расстраивайся, давай вместе погуляем по лесу, отвлекись от поиска. Просто походим, ягоды пособираем. Такие крупные!

— Я всё думаю, — сказала я — почему именно этот отряд оказался здесь, вдали от городов? Куда они ехали? Почему ехали ночью, а не остановились на привал? И знали ли они о демоне, который их ждал? Знаешь, когда он полетел на них, и сразу подмял первый строй, остальные воины не отступили. Они не испугались его, не дрогнули, не разбежались. Восьмилапый даже не чувствовал их ударов, рядом с ними падали один за другим товарищи, а они всё равно сражались! Если бы у них было другое оружие, а не пики, которые не могли пробить кожу этой твари, исход битвы был бы другой.

Я повернулась к Анне, но её рядом со мной не было, я была одна. И лес словно отодвинулся от меня, вокруг опять была большая поляна. Я начала вглядываться вдаль за деревья. Тишина. Не было слышно ни лязганья оружия, ни хрипов коней. И я услышала над собой нежный голос, который грустно запел:

Как будешь далече во чистом поле,

На тыя горы да не высокий,

Потопчешь злобных змеёнышей,

Повыручишь полонов да русскиих.

Потом песню подхватил хор женских голосов:

Расступись-ко, матушка — сыра земля,

На четыре расступись да ты на четверти!

Ты пожри-ко эту кровь да всю змеиную!

Поляна вокруг меня стала светлеть, краски леса блекли, деревья уходили в какую-то неясную голубоватую дымку. Трава под моими ногами исчезала, став сначала седой, а потом рассыпалась, словно прогоревшая зола. Словно кто-то промыл чистой водой весь мир вокруг меня. Небо опускалось на меня, или это я поднималась к нему. Вокруг меня заклубились невесомые облака, окрашенные лучами солнца, и играющие на его свету всеми оттенками голубого, нежно-фиолетового и розоватого цвета. Я прикрыла глаза, не в силах вынести ослепительную чистоту, но свет пробивался к глазам даже сквозь закрытые веки. Песня, которая раньше лилась откуда-то сверху, теперь звучала рядом со мной, окружая меня своей сердечностью и грустью.

Я открыла глаза, и увидела вокруг себя сидящих на сияющих облаках женщин в белоснежных одеждах. Лица их были чисты и спокойны. Они пели. Ко мне поднялась статная высокая женщина. Русые волосы её волнами ложились на белые одежды. Взгляд её лучился синевой, в которой отражалось небо, только горькая складка пролегла между чёрных бровей, напоминая о скорби, выпавшей на её долю.

— Я знаю, почему вы здесь. — Обратилась я к ней — И я видела ту последнюю битву, когда погибли ваши родные. Мы хотим помочь вам.

— Я Любава, вдова князя Василия. А это подруги мои, и за долгие годы мы стали сёстрами. Одну общую ношу несём мы, одна беда у нас на всех. Слёзы свои мы давно выплакали, но любовь не остыла в нас, и она дала нам силы поддерживать наших любимых в том мраке, куда закинул их вероломный враг. Песня наша спускается к ним, они слышат её, и она не даёт им утонуть в вечном забытье, и в сердце их ещё теплится надежда на спасение.

Она взяла мою руку, и мы поплыли с ней сквозь облака к земле. Перед нами раскинулся древний город, окружённый деревянными толстыми стенами. Он стоял на берегу широкой серебристой реки. Вокруг города, куда ни брось взгляд, были вспаханные поля, изредка между ними зеленели небольшие перелески. По дороге в город тянулись телеги, на которых сидели крестьяне. Под нами показались башенки высокого деревянного терема, стоявшего на возвышенности. К нему мы с ней и летели. Мы опустились посреди просторного двора. Вокруг, под навесами, сидели воины. Рядом с ними стояли пирамидки с длинными пиками. Во дворе была суета, обычная перед сборами в дальний путь. Кто-то чистил кольчугу, полировал её, кто-то точил копьё, кто-то проверял упряжь. В высоких чашах горел огонь, кузнецы стучали своими молотами по наковальне, сновали мальчишки, ходили коробейники, предлагая свой товар. Возле высокого крыльца с резными столбами, стояли привязанные кони, и мальчишка конюший поил их, расчёсывая роскошные гривы, ниспадающие прямо на землю. Крыльцо вело в терем, фасад которого был украшен искусными узорами и изображениями животных. Над массивными дверями было нарисовано жёлтое солнце с лицом человека. Двери в терем были открыты.

Любава повела меня по широкому коридору в зал, который освещался подвешенными к потолку масляными светильниками. Чёрные стены зала по верху были покрыты резными листьями, с нанесённой на них позолотой. По левую сторону от нас возле стен стояли воины в полных кольчужных доспехах, а справа, на лавках, сидели несколько женщин в тёмных шалях, и два подростка, в богатых одеждах, с оружием за поясом.

В центре зала, под гербом, изображающим два серебряных кургана на зелёном фоне, на высоком стуле сидел седой князь, а перед ним стоял на коленях сгорбленный человек. Видно было, что он только что с дороги, одежда его была вся заляпана грязью, волосы прилипли к голове. Голос его был тих, а голова смиренно опущена:

— Помоги, княже! Век будем помнить помощь твою, молиться за тебя и за деток твоих, не перестанем денно и нощно! Одолей супостата! Не осталось никого у нас, способных держать оружие, всех он сгубил подчистую. Одни бабы, старухи да дети малые! Не знаем, откуда появился он, ни огня не боится, ни стали! Была у нас дружина, сорок копий, и не осталось от неё никого, все пали. Мы снова отковали оружие, снова выставили против него отряд, уже в пятьдесят копий. И опять разметал он их, никого не оставив в живых. И последних мы выставили на защиту, собрали и стариков, и юнцов, набралось тридцать копий. И снова не вернулся ни один из них. Не поможешь ты — и погубит он детей наших, никого он не щадит, даже невинных. Помоги, княже!

Из-за столба вышел щуплый старик, с бельмом вместо одного глаза, поклонился князю. Вкрадчивым голосом он сказал:

— Княже, помогать несчастным да немощным — благое дело. Сегодня ты поможешь, а завтра детям твоим помогут. Ты уже собрал свою дружину, завтра на помощь к брату своему выдвигаетесь, так езжай северной дорогой, крюк небольшой, зато будут тебя прославлять за подвиги твои, вспоминать, как сокрушил ты супостата.

— Прославлений мне не надо, а встать на защиту слабых я никогда не отказывался. Решено. Завтра с утра выезжаем.

Исчез терем, и мы с Любавой оказались в тесной крестьянской избе, где за столом сидел крепкий воин, а напротив него старик с окладистой бородой. Возле печи хлопотала хозяйка, а на лавке сидели притихшие ребятишки.

— Демьян, верь мне, не к добру Невзор появился в княжьем дворе, сгубит он вас! — Говорил старик воину — Скажи князю, пусть дождётся сперва ответа на своё послание, а потом и в путь соберётесь!

— Да говорил ему воевода! А князь одно заладил, что, мол, каждый день дорог, промедление может стоить жизни брату его. И осерчал здорово на слова воеводы. Да ладно, с божьей помощью! А Невзор князю нашептывает, что это ты смуту сеешь, за то, что он занял твоё место подле князя.

— Подлая душонка! Да ладно, сколь вор не ворует, а судьбы не минует. Демьян, будьте начеку! Той дорогой мало кто ездит, и то, что проводника вам тоже Невзор подсунул, будьте вдвое начеку! Будь всегда подле князя, у тебя крепка рука, и если кто замыслил худое, ты сможешь его защитить!

— Ладно, батька, свидимся ещё, а сейчас мне поспать надо, завтра рано выступаем. Матери поклон передавай, дай бог, к покрову вернёмся.

Снова мы с Любавой оказались на княжеском дворе, только вокруг тонким ковром лежал снег, и двор был пуст. Она повернулась ко мне и сказала:

— Опустел наш дом, никто не вернулся ни к покрову, ни к никольским. Предатель Невзор исчез, как только князь со своей дружиной отправился в поход. Ко мне сразу же пришёл Висим, отец Демьяна, нашего десятника. Рассказал мне о своих опасениях, о том, что не захотел его князь слушать, даже во двор не пустил. Сжалось сердце моё от горького предчувствия, и велела я найти того гонца, который письмо князю от брата Феодора привёз. А он пьянствовал в кабаке, пропивая кровавые свои деньги. Вот и узнали мы, что Феодор не присылал послание князю Василию, не звал его по помощь, и письмо это подложное. Послала я гонца вслед за князем, чтобы догнать и вернуть его домой. Доехал гонец до самого князя Феодора, так и не встретив дружину по дороге, да тот знать не знал ни про какое письмо, и брата своего не видел. Поняли мы, что сбил проводник с дороги князя, заманил его в ловушку. Собрала я отряд, старшего сына своего поставила над ним, сама с ними поехала, до зимы мы искали дружину, но так и не нашли даже следов от них. Были мы и в поселении, которое просило помощи у князя. Да только не осталось никого живых в том скорбном месте. Дотла были сожжёны все дома, а кругом лежали растерзанные трупы. Весной мы возобновили поиски, да только не нашли даже места, где приняли князь с дружиною смертушку свою. И пошла я к старому ведуну, который жил в землянке возле Горюн-камня, бросилась ему в ноженьки, стала умолять его помочь мне, отыскать мужа моего. А ведун говорит мне: «В великую беду попал князь! Не люди его сгубили, а аспид проклятый. Принял князь свою мученическую смерть за то, что великий прадед его, Всеслав Полоцкий, много нечисти на своём веку искоренил на земле русской, боялось бесовское отродье даже имени его. Поклялся главный демон жестоко отомстить ему, да не смог одолеть Всеслава, не по зубам ему оказался славный богатырь. Затаился главный демон, но от мести не отказался. А когда умер Всеслав, кинул клич главный демон, что всякого, кто добудет ему душу потомка Всеслава, осыплет того он милостями своими. А продажная гниль всегда найдётся. Князь сам был всегда прямодуш, и в других поэтому не искал лукавства. Так и попал князь с верными своими товарищами в ловушку, сам аспид вышел из своего поганого пекла и истребил князя и всех его воинов. Заморочил он их души, замутил их память, закрыл их в запредельных землях. Ходят они, словно тени, ищут они дорогу из чёрных земель. Да только дорога эта отныне неведома для них. Смирись. Воспитывай сыновей, помоги им вырасти достойными отца своего. Вот всё, что ты можешь сделать ради памяти его». Снова бросилась я к ногам его, чтобы научил он, как вывести князя из земель чёрных. Три дня я просила его дать мне ответ. Три дня он твердил мне, что нет такого способа, чтобы помочь князю. И вот, на четвёртый день, понял он, что не отступаю я от него и спросил: «Как далеко ты готова пойти, чтобы помочь князю, не дать ему пропасть в лапах аспида?» Сказала я, что и жизни своей не пожалею, лишь бы помочь мужу моему, спущусь хоть до геенны огненной, войду хоть в пасть аспиду. Тогда сказал он мне: «Вывести его ты не сможешь из земли чёрной, но ты сможешь осветить его беспросветный сумрак, не дать разуму его покинуть его, не дать надежде его погаснуть. А там, дай бог, и отыщется на Руси славный богатырь, который сразится с аспидом, и спасёт из полона князя с дружиною. Но цена такой помощи — добровольная жертва. Первое тебе испытание — десять лет молитв и поста, потом снова приходи ко мне». И начались мои десять лет первого испытания. Но я была не одна. Все, кто потерял своих любимых, тоже молились со мной рядом, все держали строгий пост. А по истечении десяти лет простились мы со всеми своими родными, и пошли к ведуну. Вышел он к нам, долго смотрел он в наши лица, и глаза его были полны слёз. Сказал он нам: «Как бы я хотел, чтобы никогда не случилось то, что сейчас произойдёт! Но не увидеть вам ваших погибших родных, пока вы здесь, на земле. Для того, чтобы быть с ними, вам надо умереть. Но вы можете уйти сейчас, и никто вас за это не осудит». Никто не ушёл, только взялись мы за руки и стали плечом к плечу. Поднял он посох свой, и на край посоха упала с неба синяя звезда. И ветры закружились над нашими головами от слов его, и голос его гремел под небесами как набат, заставляя трепетать наши сердца: «Призываю тебя, Жи́ва! Укрепи дщерей своих, даруй им силу и стойкость! За веру их, за души их чистые, обрати светлый взор свой на них, даруй помощь свою, чтобы не сгинули они во мраке бездны, куда идут они! И пусть Свет обрящут, и Свет прольют! Тако еси, тако будет!» Потом он обернулся к нам и сказал: «Теперь вы или все вместе выйдете из ловушки аспида, или останетесь там навеки». И сорвалась синяя звезда с его посоха. Так приняли мы с сёстрами смерть через огонь, и шли мы на неё с радостью, лишь бы быть вместе с теми, кого мы отчаялись больше увидеть на земле. А когда мы вместе с дымом поднялись над землёй, увидели мы под собой беспросветную чёрную равнину, по которой ходили тёмные тени. Сердца наши рвались от горя. Запели мы о своей тоске по нашим любимым, как безрадостно нам жить без них, как снова хотим мы обнять их, прижать к сердцу своему. Встрепенулись они, услышав голоса наши, и песня открыла сердца их, и стали они снова в строй, и выправились плечи их, и вспомнили они себя. С того времени ни на минуту не прекращалась песнь наша, и вера наша поддерживает наших воинов, и нет больше в их сердцах забвения.

Я смотрела на неё, и боялась подвести эту сильную женщину, прошедшую через отчаяние, огонь, смерть, и так храбро вставшую между дьяволом и теми, кто больше не мог сам противостоять ему.

Любава снова взяла меня за руку. Мы стали подниматься к облакам, а город, с его резным теремом и опустевшими узенькими улочками, остался внизу, становясь всё меньше и меньше, пока совсем не превратился в точку, а потом и её закрыли от нас густые облака. Нескончаемая песня, грустная и нежная, звучала то тише, то разливалась, словно река по весне, заполняя всё пространство вокруг нас. Мы снова оказались на сияющем облаке, тихо покачивающемся в такт грустной песне.

— Мы знаем, кто пленил ваших родных. — Сказала я — И мы очень хотим помочь вам, очень! Что мы должны сделать?

— Невозможно человеку попасть в чёрные земли, это царство аспида. И им этим не поможешь, и себя загубишь.

— Но ведь я там была! — Не сдавалась я — Я видела эту битву, и я вышла оттуда!

— Я знаю, но ты не была там, тебе открылась эта битва, потому что ты услышала нашу песню. Мы не понимаем, почему некоторые из вас слышат её.

— Значит, вы не звали меня?

— Нет, мы никого не зовём, мы только оберегаем наших любимых. Спасибо тебе, что хочешь помочь нам, но что может человек против аспида!

— А как вы поняли, что песня откроет их сердца?

Она задумалась.

— Дуняша запела, а мы все подхватили песню.

Дуняша была совсем молодой девушкой, у которой ушёл в тот поход жених, которому она дала клятву любить его до конца времён. Она улыбнулась мне, смущённо откинув тяжёлую косу, и поправляя свой белоснежный наряд.

— Дед Кузьма, который меня воспитывал с младенчества, когда не смог меня уговорить, чтобы я не ходила к ведуну, на прощанье сказал, что любовь, она как песня. Все живые существа на земле, когда любят, они поют. Только каждый по-своему. Песня сердце раскрывает. И не только в любви, но и в горе. Дед Кузьма очень мудрый был. Очень он плакал, когда я уходила.

Я снова повернулась к Любаве:

— Я могу увидеть чёрные земли?

— Да, просто опусти глаза.

Любава взяла меня за руку, и я посмотрела вниз. Под моими ногами не было больше сияющего облака, а был чёрный мрак, он простирался от горизонта до горизонта. Над чёрной мёртвой землей редкими клочьями стоял туман. Зловещие камни, словно часовые, стояли со всех сторон этого тёмного поля, и тени от них, были словно зияющие пасти. Ни один звук не доносился оттуда, словно воздух превратился в плотную вату, навсегда лишив этот унылый мир звуков. Ровный строй всадников ехал по мрачной равнине, и впереди ехал князь, всё так же крепко сжимающий своё копьё.

— Они ищут дорогу домой, но куда бы они ни поехали, они всегда возвращаются на то место, где их убили. — Любава вздохнула — Но они не сдаются.

— А отсюда можно к ним спуститься?

— Нет. Как и наши воины, вечно возвращающиеся на одно место, так и мы привязаны здесь. Мы пытались.

— Я не верю, что нет выхода. Там, где есть вход, там всегда есть выход. А кто такая Жива, которую призывал ведун?

— Мать-природа, плетущая полотно судьбы для человека. Она тоже была в царстве тьмы вместе со своей сестрой Мореной, и триста лет служила нечистому зверю. Он обратил их в страшных чудовищ, и заставлял терзать людей. И вечная грусть осталась после этого на сердце Живы. Она всегда помнит о том зле, которое она причинила людям, хоть и не по своей воле, а по воле зверя.

— И как она освободилась от него?

— К Морене во сне пришло откровение от матери её Леды, после чего она сотворила обережный символ из своих кос, и он вывел их с сестрой из-под чар зверя, и они сбежали.

— Значит можно выйти из-под чар аспида. Если это получилось у них, значит, получится и у нас. А вы не обращались сами к Живе, не просили у неё помощи?

— Она слышит только живых, и мир мёртвых ей неведом.

— А её сестра Морена?

— Никогда никто не обращается к Морене. Она — управительница зимы и смерти. Морена может пересекать границу между мёртвыми и живыми, но у неё самой ледяное сердце, глухо он к стенаниям людей. И её слуги, моры, являются духами ночи и болезни, и силы свои они черпают из страданий людских.

— Сейчас на земле рыскает служанка Морены, сбежавшая от неё Наза. Именно по её приказу привратник адских ворот Книаян заточил в чёрные земли дружину. Сейчас я поняла, почему именно князя заманили в ловушку. Наза хочет стать такой же хозяйкой, как и Морена, а для этого ей нужно преподнести главному демону душу князя Василия, как потомка Всеслава Полоцкого. Если мы Морене вернём её сбежавшую служанку, мы попросим её помочь освободить князя с дружиною.

— Не слышала я такого, что Морена когда-то кого-то отблагодарила. И к людям она никогда не выходит.

— Любава! — Раздался сзади голос женщины, которая уже шла к нам — А мне мой отец рассказывал, как они с братом, ещё малые, ехали со своим отцом из леса, а мороз был такой, что ветки трещали и валились с деревьев. Перед ними на дорогу упало дерево, и лошадь остановилась. Отец их соскочил и подбежал к дереву, чтобы откинуть его с дороги, но не мог справиться с ним. Подбежали к нему и отец мой с братом, да слишком малы были они, не хватало им силёнок помочь отцу поднять упавшее дерево. И мороз сковал их. Мой отец очнулся оттого, что кто-то сжал его и поднял на ноги. Открыл он глаза, а перед ним стоит высокая женщина в серебряных одеждах и говорит ему: «Буди отца своего, езжайте домой, да про меня никому не говори, а то будешь жить в моём ледяном дворце, и не услышишь никогда стук своего сердца! А брата твоего я возьму с собой». Сказала, и пропала. А отец мой смотрит, а дерева на дороге уже нет. Растолкал он отца своего, тот подхватил на руки его брата, положил в телегу, а тот уже застыл насмерть.

— Но как мы найдём Морену? — Спросила я.

— Чтобы вызвать Морену, надо дождаться появления на небосклоне Полярной звезды и сотворить знак Морены — Зимний Косой крест. — Ответила Любава — Такой крест сотворяли в начале каждой зимы наши ведуны, чтобы защитить людей от долгих зимних стуж. Но будьте осторожны — темно и неверно сердце Морены, а прикосновение её отправляет человека в ледяной мир её грёз.

— Но у нас есть для неё подарок, и мы будем надеяться, что она исполнит нашу просьбу.

Любава откинула волосы, сняла серёжку с синим камнем бирюзы и протянула её мне:

— Возьми её, держи при себе. И избави вас от огня и меча, от напрасныя смерти, и от всякого зла. Не оскудеет милосердие от сильного, и восставит вас в крепости духа. Пусть будет благословен ваш путь, и радостна дорога домой.

Она улыбнулась мне, и ветер подхватил меня, словно я была тонкий и невесомый листок, падающий с дерева. Искры от сияющего облака закрутились передо мной, складываясь, словно мозаика, в разноцветные круги. Под своей спиной я почувствовала твёрдую почву. Где-то внутри меня ещё звучала песня, но она уже походила на далёкое эхо, постепенно затихающее в пустом небе. Я села, вокруг меня уже сгущались сумерки. Как тихо! Я позвала:

— Анна! Вы где?

Никто мне не ответил. Я встала и пошла в сторону озера. Наконец-то я услышала неясный шум. Я пошла быстрее, и чуть не вскрикнула от неожиданности, когда на меня из кустов выпрыгнул Полкан. Он радостно запрыгал возле меня, и я погладила его по голове. Потом навстречу мне вышел Иван.

— Что у вас случилось? — Спросила я — Я думала, что вы будете со мной рядом.

— Мы и были с тобой рядом, но потом прилетела эта зелёная змея, и нам пришлось увести её от тебя. — Ответил Иван.

— Какая зелёная змея? Наза, что ли? Она зелёная? — Удивилась я.

— Зеленее не бывает. Ну и злобная старуха! Визжит так, что шишки с сосен слетают. Но тебя она не видела, ей медальон нужен был. Мы встали вокруг Анны, и поэтому эта змеюка к ней не могла подлететь. Зато Серёгу она подняла в воздух метра на три и бросила на землю.

— С ним всё нормально? — Забеспокоилась я — Ничего не поломал себе?

— Нормально, Сакатов был рядом, он подскочил и задержал падение. А в это время мы с Ильёй камнями в неё кидали. Хорошо, что здесь их полно.

— Так она же прозрачная, что ей камни сделают?

— Не скажи, прозрачная-то она прозрачная, но собраться в кучу ей тоже надо время. Шипит на нас, а сама руки к Анне тянет. До меня один раз дотянулась, так я бы не сказал, что она из воздуха. Руки ледяные, и ощущение такое же. Словно твёрдый лёд!

— А что вы музыку не включили?

— Включили. Сакатов потом отполз за дерево, и включил свой звонок. Она от звонка мелко дрожала вся, и напор поубавила. Но попытки свои не прекратила.

— Она всё ещё там?

— Нет. Как неожиданно появилась, так и неожиданно исчезла. Минут десять назад. Мы и не поняли, куда она провалилась. А ты как? Встретилась?

— Да.

Мы вышли к холму, где наша команда приходила в себя после нападения Назы. Ещё не видя их, я услышала голос Ильи:

— Надо с собой огнетушитель взять, я подумал, что после обработки пеной этой гадине будет не просто в одном месте собраться. А может после этого больше и не появится, не до медальона будет.

— Боюсь, что нам её не прогонять придётся, а ловить! — Сказала я, поднявшись к ним на холм — Нам нужно поймать Назу и вернуть Морене.

— Это за какие такие заслуги? — Удивился Илья.

— Ты хочешь заключить сделку с Мореной? Значит, она сможет вывести из забытья наших воинов! — Догадалась Анна — Рассказывай, где была и что узнала.

— Давайте вернёмся в деревню. — Сказала Татьяна — По дороге выслушаем Олю, и решим, как нам поймать Назу.

Мы пошли к машине. Я показала серёжку с бирюзой, которую мне дала на прощание Любава, и сразу же начала рассказывать про то, что узнала от неё. Мои спутники напряжённо слушали, лишь изредка задавая вопросы. Когда я им рассказала, что князь Василий является потомком Всеслава Полоцкого, искоренителя нечистой силы, Сакатов воскликнул:

— Этот Всеслав, фигура в истории неоднозначная. Прежде всего, его запомнили как волхва, чародея. В «Повести временных лет» говорится, что мать родила Всеслава «от вольхвования». И волхвы сказали его матери: «Родимое пятно, которое у дитя, носить ему, как знак покровительства высших сил». И высшие силы ему, действительно, покровительствовали всю жизнь. Трудна былаего борьба за власть, но он был талантливым полководцем и разумным князем. Он отстроил города: Менск на Немиге, Логойск, Лоск, Герцик и Кукейнос. Восстановил немало крепостей. И во время его правления Полоцкая земля достигла своего максимального расцвета. Он объединил 17 городов, и сделал столицею Полоцк. Ещё при жизни он разделил полоцкую землю между своими многочисленными сыновьями. Жён у Всеслава было несколько, и детей было много, но доподлинно известно про семь старших сыновей, а одна из ветвей его связана с Рюриковичами. Но большинство сыновей его храбро пали на полях сражений. Интересно, как один из его потомков оказался на наших землях? Все корни его — в литовских княжествах. Урал очень далёк от них. Да, история порой подбрасывает нам удивительные загадки.

Мы приехали в деревню, а я ещё даже не закончила свой рассказ. В доме у Радика всё так же звучал Бетховен. Радик сказал, что Лена отправила детей ночевать к Петровым, там Настя за ними присмотрит. Но сама Лена, стойко разделяла со своим мужем все тяготы нашей военной доли. Прямо на клетке ребята повесили график дежурств. Дениска робко спросил у Сакатова:

— Алексей Александрович, а можно репертуар сменить?

— Можно, конечно, но пока мы подбираем новый, он сгрызёт ни один лист железа.

— А вы уверены, что он всё ещё там? — Спросила Анна.

— А как проверить? — Спросил Радик — В клетку не заглянешь, он мигом глаз на свой коготь наденет.

— Надо выключить музыку. Пока он снова не заскребётся. — Ответила Анна.

Дениска нажал на паузу, и мы прислушались. Пять минут прошло, потом ещё пять.

— Может, заснул? — Спросил Илья.

Мы снова стали ждать. Из клетки не доносилось ни одного шороха.

— Ну что, придётся отогнуть железо, и проверить, там ли он. — Сказал Сергей — Закроем дверь в сарай, приготовим сети.

Мы проверили все закутки, где были щели, достали сети. Радик взял гвоздодёр и подошёл к клетке. Сначала он постучал по ней, никакого обратного действия не было. Теперь у нас у всех уже зародилось сомнение, что пленник всё ещё находится там. Радик достал с полки щиток сварщика и надел его, после этого он зацепил лист железа и дёрнул его. Лист отогнулся, оставив окно сантиметров в двадцать, и Радик заглянул в клетку. Потом он снял щиток и сказал, повернувшись к нам:

— Никого нет. Пусто.

Глава 11.Морена

Мы стояли вокруг клетки, не в силах поверить, что после стольких трудов, стольких наших усилий, мы его снова упустили.

— Снова бегать его ловить? — Вздохнул Иван.

— А смысл? Если он может вот так исчезать. — Сказал Илья.

— Мне кажется, что он сбежал не в деревню. — Сакатов тоже заглянул в клетку — Скорее всего, он провалился на свою историческую родину.

— Но ведь он теперь знает дорогу в нашу деревню, — Татьяна поёжилась — мы теперь всегда должны быть начеку.

— А вы Бетховена не выключайте! — Усмехнулся Илья.

— Вряд ли он к вам вернётся, он же не демон. Наверное, Наза поэтому и скрылась, она почувствовала, что её предполагаемый помощник в бегах. — Сказала Анна — Но у нас с вами сейчас другое дело. Оля, на чём ты там остановилась?

И я снова продолжила свой рассказ, стараясь не упустить ни одной детали. После того, как я всё им рассказала, мы начали обсуждать, как поймать Назу. Радик сказал:

— А если её посыпать солью? Мы всегда посыпаем площадку перед цехом технической солью с песком от наледи. Тогда Наза уже не сможет так легко скользить, мы её утяжелим, и ощущения мы ей этим крепко подпортим. А может, она даже совсем не сможет шевелиться. У меня на складе с зимы осталось ещё несколько мешков этого добра.

— Стоит попробовать! — Согласился Иван — Тем более, сами говорите, что соль черти не переносят.

— У сложных проблем часто бывают такие вот простые решения. — Анна кивнула — Ну что ж, сегодня отдыхать. А завтра будем солить Назу.

— Аня, а что за Зимний косой крест, которым можно вызвать Морену? — Спросила я.

— Это символ умирающего солнца, зимнего солнца. Как буква «Х», и окончания палочек перечёркнуты, тоже образуя на концах четыре креста. Это обозначает заморозку, остановку всего, потому что линии не могут уходить в бесконечность.

— Понятно. А как с Мореной разговаривать?

— А с ней не надо разговаривать. Она и так всё сразу увидит, всё сразу поймёт. Если захочет помочь — то поможет, а если не захочет, хоть вывернись перед ней, делать она ничего не будет. Когда её вместе с Живой похитил Скипер-Змей, он их превратил на триста лет в страшных чудовищ. Её сестра Жива, после избавления от плена, стала светлой покровительницей природы, но Морена так и осталась чудовищем, тёмной, хоть и лик свой первоначальный она возвратила. Но чудовище теперь внутри неё. По доброй воле никто не обращается к Морене. Но то, что она может бывать и в мёртвых землях, и среди живых, это правда.

— Боже, я думала, что только у германцев были такие страшные мифы, а у славян все были добрыми!

— Откуда бы взялось добро, если бы не было зла? — Анна развела руками — В этом противостоянии и рождается добро, осознаёт себя, как добро, собирает возле себя тех, кто борется со злом. А теперь прощаемся. Завтра будет день, когда всё решится.

Мы разъединили с ней связующие камни. Сакатов быстро организовал рассылку с сайта, где были записаны симфонии Бетховена, и это, видимо, на данный момент в деревне был самый востребованный товар. Все начали расходиться по домам. Дениска подошёл ко мне и сказал:

— Тётя Оля, завтра я пойду с вами ловить Назу, и если папа будет против, то этого только его проблемы.

— Ого! — Илья, стоявший позади нас, внимательно посмотрел на Дениску — А ничего, что если нам нужен новый телефон, или нужны деньги на пиццу, то мы не говорим, что это мои проблемы, папа не вмешивайся, я сам решу! Смотри, какой самостоятельный! Хорошо, буду иметь в виду.

— Папа, забота о своём ребёнке предполагает и содержание его. — Дениска стойко выдержал взгляд Ильи — Не удушение его свободы, а просто банальная кормёжка и одежда. Я должен сам формироваться, как личность, а не как придаток вас с мамой.

— Дениска, может, ты как то по-другому начнёшь показывать, что ты уже взрослый? — Устало спросила я.

— Ага, например, начать пить, курить и дебоширить! Всё, валите спать, у меня сегодня нет больше сил бороться с мракобесием, мне Назы хватило. Я сегодня у тёти Тани ночую, она постелила мне на сеновале. — Илья повернулся и пошёл вслед за Татьяной и Сакатовым.

— Мне жалко твоего папу, он так сильно переживает за тебя. Сюда вот приехал, чтобы рядом с тобой быть. — Я легонько подтолкнула Дениску и мы пошли к дому Фриды Анатольевны.

— Всё равно с вами пойду! — Упрямо сказал он.

Фрида Анатольевна ещё не спала, она натопила баню, приготовила пышную творожную запеканку. Так приятно, когда кто-то ждёт тебя и заботится, чтобы ты не остался голодный! Дениска от запеканки отказался, пошёл сразу в баню, а я села рядом с Фридой Анатольевной, ела запеканку и рассказывала ей про своё путешествие. У неё даже слёзы на глазах навернулись от истории Любавы.

— Знаешь Оля, ты мне рассказала про этих вдов, а я вспомнила про свою мамку. Было это во время войны. Мой отец был простым трактористом, всю жизнь проработал в колхозе. У него вместо ноги был протез, поэтому его на войну не взяли. А мать работала на ферме. Так вот, у нас недалеко лагерь был, там заключённых держали, уголовников. И вот сбежали там два уголовника, а холодно было уже, они голодные, холодные, злые. Бегут через поле, а там отец мой работает на тракторе, осенняя вспашка. Подбежали к нему, ножик к горлу приставили, говорят, чтобы он домой к себе их вёл, одежду им дал да продуктов. Отец ни в какую, убейте меня, но не приведу, говорит, вас в дом свой. Они его в бок ранили и сказали, что, мол, всё равно сейчас пойдут по избам, всех порежут, а в деревне, считай, одни бабы. Мужики-то воюют. Ну и повёл он их в деревню, потом говорил, что думал дома нож взять, да хоть одного, да порешить. А мать как раз на обед домой забежала, нас покормить, мы с братом тогда ещё были маленькие, ему четыре года, а мне семь. Мать увидела в окно, что отец идёт, и за бок держится, а рядом два мужика с ним. Она по их виду поняла, что к чему. Нас в подполе закрыла, сказав, чтобы мы молчали. Отец с мужиками заходит в избу, а мать делает вид, что ничего не поняла. Отец ей говорит, давай Глафира, у нас там картошка варёная где-то, да хлеб, отдай вот товарищам, они голодные. И дай им мои брюки, да шинель, какую брат мой мне оставил. Мать, не слова ни говоря, в мешок сложила картошку, хлеб, полезла в сундук за вещами. А отец подвигается всё ближе к столу, чтобы значит, ножик взять. А один бандит увидел это, стукнул кулаком со всего маха отца по голове, тот и свалился под стол. А другой достаёт нож и к нему подходит, говорит: «Ах ты сволочь, ты что, думал хитрее нас? Да мы таких на ножичек по десятку садили!» А мать моя, а она была женщина крупная, со всего маху сзади прялкой по голове этого, с ножичком, как саданёт! Он свалился. А другой её ногой пнул, подхватил нож из рук упавшего, и на отца пошёл. Так мать соскочила, вперёд него к отцу добежала, закрыла его своим телом и говорит, глядя ему в глаза: «Ты можешь нас обоих убить, но запомни, не будет тебе никогда покоя! За то, что оставил детей сиротами, я каждую ночь буду напоминать тебе об этом!» И пнула тоже его ногой. Он замахнулся на неё, а потом как-то обмяк и говорит: «Знаешь, тётка, если бы за меня так моя жена стояла, никогда бы я не очутился в тюрьме!» Помог он подняться дружку своему, взял мешок с продуктами, да и вышли они из избы. Вот. Этих бандитов рядом с нашим домом сразу же поймали, по их следу уже милиция шла. А мать моя спасла отца.

Потом она ещё рассказала, как соседка мужа своего искала по госпиталям после войны, и нашла его, безногого, контуженного, потерявшего документы. Я сидела и слушала, и мне казалось, будто это я закрыла телом своего мужа, заслоняя его от бандитов. И это я заглядываю в лица раненых, молясь, чтобы он был жив, пусть калека, лишь бы живой.

Вышел Дениска, который проголодался, пока был в бане, и сел за стол с Фридой Анатольевной, а я пошла в баню. Крепко пахло берёзовыми вениками. Я легла на полку и заснула. Проснулась я оттого, что замёрзла. Почти утро. Я ополоснулась прохладной водой и пошла снова спать.

Встала я самая первая в доме, остальные ещё спали. Тихонько выскользнула во двор, умылась из бочки, пошла в огород. Это стало уже привычкой, проверять огород. Хотя я понимала, что, скорее всего, Лазутчик уже не бегает по огородам. Но всё равно прошла до стожка, где в прошлый раз я увидела его. День обещал быть жарким. Дождей уже месяц не было. Я взяла лейку, почерпнула из бочки воды и начала поливать грядки.

Когда я вернулась в дом, Фрида Анатольевна уже поставила варить картошку. Я её спросила про Павла Анатольевича, та отмахнулась:

— Каждый день звонит и ноет, то койка неудобная, то сосед храпит, то туалетная бумага кончилась, то ещё что. Но Катя сказала, что только на следующей неделе его выпишет. Анализы у него нормальные для его возраста, но подлечить надо. Так она и сказала.

Дениска проснулся, когда я уже поела и собиралась выходить. Пришлось его ждать, он готов голодным был со мной бежать. Мы с ним пошли к Татьяне. Сакатов и Илья сидели во дворе. Мы вызвали Анну, она появилась снова с тетрадкой, и ещё с банкой облепихи, в гостинец нам принесла.

— Я всё думала над словами Любавы, что надо сотворить Зимний косой крест. — Сказала Анна — Это не нарисовать. А именно сотворить. — Она открыла тетрадку — Вот, смотрите, это так выглядит нарисованный косой крест. Как я и говорила, это буква «Х», перечёркнутая на конце каждой палочки. А сотворить, это значит, изобразить в воздухе сакральный его знак. Я вчера до поздней ночи искала его.

— Нашла? — Спросил Илья.

— Нашла. Два варианта. — Ответила она — А попытка у нас будет всего одна. У деда моего в тетрадке, записано как это делал шаман, который жил лет сто назад. А в другом месте у деда, на отдельном листке, написано, как встречали зиму разные народности, и там тоже есть такой же ритуал встречи зимнего солнца, который проводили камчадалы лет двести тому назад. Так разница есть.

— И кому больше веры? — Снова спросил Илья.

— Не знаю. Как шаман проводил ритуал, дед своими глазами видел, и сам описал. А про камчадалов дед записал только со слов, сам не видел.

— Они могли с годами что-нибудь перепутать, если знание устно передавалось. С этим всегда путаница. — Сказал Сакатов — Давайте возьмём за основу знак шамана.

— А Полярную звезду где искать? — Спросил Дениска.

— С этим-то как раз не будет проблем. — Сакатов что — то поискал в телефоне и показал Дениске — Полярная звезда находится, так сказать, на хвосте Малой Медведицы. Вот здесь. А Малая Медведица находится под брюхом Дракона. А хвост дракона упирается в Большую Медведицу.

Анна показала мне сакральный знак Зимнего косого креста. Через несколько повторений у меня так же хорошо получилось, как и у Анны.

— Неужели всё так просто? — Спросила я её — Так любой может.

— Ты его не на Полярную звезду сотворила, а просто помахала им в воздухе.

— А какая разница?

— Огромная. Сначала тебе надо настроиться на этот ритуал. Надо вспомнить то чувство, с которым ты видела погибших воинов, их хранительниц, осознанно пропустить через себя подвиг и тех и других. Я же тебе говорила, что Морена не будет тебя спрашивать, что да почему. Она будет читать тебя, как открытую книгу. Люди перед каждой зимой молили её о том, чтобы пережить зиму, чтобы сохранить своих близких. Она или принимала это, или игнорировала. И поэтому, если она соизволит появиться, она уже будет лучше тебя знать всю ситуацию. И она поступит так, как сама решит.

— Значит, от меня будет зависеть, поможет она Любаве и всем остальным или нет? А вдруг у меня не получится?

— Не бери на себя всё, не только от тебя будет это зависеть. Это зависит от того, как Морена сама воспримет её. Она же не добрая фея, но она и не демон. Она сама по себе. Поэтому в ней уживается и сочувствие, как тебе рассказала женщина, отца которого Морена спасла, и жестокость, брата его она всё-таки забрала с собой. Как ты думаешь, она плохая и хорошая?

— Не знаю. Но мне кажется, и хорошего и плохого у ней поровну.

— Вот! И мы не знаем, в какую сторону качнётся её чаша добра и зла, когда ты к ней обратишься.

Я позвонила Ивану, он сказал, что заехал к Радику на работу и взял три мешка технической соли для Назы, сейчас едет к нам.

— А как мы на неё будем сыпать соль? — Спросил Дениска — Она ведь не будет нас ждать, пока мы солью кидать в неё будем.

— Я уже подумал об этом. — Сказал Сакатов — Мы устроим для неё ловушку. На медальон. И сразу высыплем на неё сверху соль.

— Да, весело будет, когда мы её этим не поймаем! — сказал Илья — Засоленная она может быть ещё злее.

Приехал Иван, про ловушку идея ему понравилась. Но место ловушки оказался спорным для нас вопросом. В одном мы сходились — в деревне её устраивать нельзя. В лесу не получится. Но, как говорится, в споре рождается истина, поэтому мы решили соорудить ловушку в сарае у Ивана. Сарай и него большой, двухъярусный, и на втором ярусе вполне можно спрятаться с мешками. А чтобы она, если что пойдёт не так, не смогла завладеть медальоном, мы его решили просто приклеить.

Мы поехали к Ивану, но сначала заехали в Пышму и купили весь ассортимент суперклеев, которые были в хозяйственном магазине.

В сарае у него мы сделали перестановку. Иван и Илья выкопали яму в земляном полу сарая, под местом, где мы поместим мешки с солью. Потом взяли большую треногу металлическую, установили её в яму, утрамбовав основание песком. Оставили на поверхности только небольшую площадку под медальон. Потом просверлили в выступающих на поверхность частей треноги несколько отверстий, и толстыми брусками дополнительно прикрепили треногу ещё и к стенам сарая. Поверхность металла зачистили до блеска, обезжирили и посадили на клей медальон. Через пару часов медальон уже невозможно было оторвать от металлического основания. Волшебный это медальон, или нет, но клей его хорошо приклеил. Аня его засыпала сверху солью, чтобы Наза не унюхала его раньше времени.

Прямо над медальоном, в настиле, мы пропилили длинное прямоугольное отверстие, через которое на Назу мы планировали высыпать соль. Потом по краям его набили дополнительный ряд досок. Получилось достаточно крепко. Туда мы подняли два мешка с солью. Третий мешок мы решили оставить в запас. После этого мы пообедали. И стали ждать вечера. Смысла раньше ловить Назу не было, надо было ждать появления на небе звёзд. Мало того, что мы вообще не знали, справится ли соль с возложенной на неё задачей, а если справится, то надолго ли.

— Так может Назе сейчас и не нужен медальон, Лазутчик-то пропал. — Сказал Дениска.

— Даже не надейся! — Ответила Анна — Медальон ей всегда нужен будет, это единственная её надежда. Не будет Лазутчика, она ещё попробует кого-нибудь заполучить, но от своей мечты не откажется.

Татьяна постоянно звонила в деревню, узнавала про пропавшего Лазутчика, не объявлялся ли он. Но, слава богу, его там не было. Хотя кто знает, хорошо это или плохо.

И вот наступил вечер. Я места себе не могла найти. Пора мне было настраиваться. Я ушла за огород, в лес, и села там возле толстой берёзы. Вспомнила про серёжку Любавы, взяла её в руку и задумалась. Прикрыла глаза и сразу унеслась далеко, к зелёным берегам широкой неспешной реки. Сверху послышался хор голосов. Я оглянулась. Позади меня поднимались высокие стены древнего города, где когда-то жил князь Василий. На мою руку легла лёгкая рука. Рядом со мной сидела Любава.

— Сегодня славный день. — Сказала она — Сегодня наши песни льются так, как никогда ещё не бывало. Мы словно предчувствуем, что скоро случится что-то хорошее.

— Мы тоже ждём этого. Но у меня так тревожно на сердце.

— Так на то оно и сердце, чтобы тревожиться, радоваться, печаловать. Только бездушные живут спокойно. Я не знаю, увижусь ли с тобой ещё, поэтому хочу, чтобы ты знала, как мы вам благодарны. Хорошо, если всё получится у вас. Но не падайте духом, если не сможете помочь. Не корите себя за это. Не всё зависит от нас. Даже самые сильные и отважные не всегда добиваются своей цели. Но мы всё равно вам благодарны. Вы вдохнули в нас новые силы.

— Я не хочу думать, что мы не справимся. Теперь я верю, что всё получится. И ещё, мы обязательно похороним всех павших воинов по-христиански. И будем помнить о них.

Любава ещё раз сжала мою руку и исчезла, исчез и город, стоявший за моей спиной, исчезла река, не слышно стало песню. Но осталась светлая грусть от её слов, и ещё мне показалось, что во мне осталась частичка её силы и веры. Я встала и пошла к своим.

Все сидели за большим столом под навесом во дворе. Иван выставил свой блестящий самовар, и все с удовольствием пили чай с ароматным лесным вареньем. Мне сразу налили большую кружку чая, и я вдохнула неповторимый аромат чабреца, мяты, и ещё многих трав, которыми так богаты Уральские леса.

В небе уже стали появляться первые звёздочки. Я нашла глазами Малую Медведицу, и посмотрела на Полярную звезду. Пришло время встретиться с Назой. Я пошла за всеми в сарай. Иван закрыл Полкана в доме.

— Толку от тебя, дружок, никакого не будет, а мешаться под ногами ты точно захочешь. — Сказал он ему.

Аня аккуратно собрала соль с медальона, Иван с Ильёй забрались на настил, развязав мешки, чтобы не медлить, когда Наза окажется возле медальона. Илья оставил внизу за старшего Дениску, сказав, что защита женщин для настоящего мужчины это первое дело.

Прошло больше часа. Мы уже расселись на мешках и чурках, и первоначальная наша бдительность слегка притупилась. Мы тихо переговаривались между собой, Дениска возился в телефоне. Я не заметила тот момент, когда Наза появилась в сарае. Я вскрикнула, увидев напротив себя злобную длинную фигуру, с болотным оттенком кожи. Или чешуи. Не знаю даже. Длинные руки у неё были словно без костей, они извивались, как плоские змеи. Белёсые глаза смотрели холодно, зрачков не было, но были круговые движения в них, как у мячика, попавшего под струю воды. Лысый череп был весь в буграх, и более тёмного оттенка. Она издала какой-то звук, больше похожий на кашель. Обе руки её потянулись к медальону, причём она сама оставалась на одном месте, а они словно разматывались из неё. Но она была далеко от того места, куда мы планировали высыпать соль. Сакатов понял это первый, поэтому попытался сзади толкнуть её, но она даже не повернулась к нему, она просто сделал выпад одной рукой, и впечатала его в стену. Я быстро встала со своего места и пошла к ней. Она сразу же дёрнула одной рукой в мою сторону, и оттолкнула меня обратно. Ледяной холод остался на том месте, куда стукнула меня Наза. Дениска, который был позади неё, понял, что надо делать, и подскочил к ней сзади, но вторая рука Назы без усилия полетела навстречу к нему. Дениска отпрыгнул и схватил палку. Я тоже уже поднялась и снова пошла к ней, по пути подхватив какой-то черенок. Татьяна кинула в неё железным кольцом, за что незамедлительно была откинута к стенке. Анна закрыла медальон рукой, но рука у неё начала краснеть, будто от ожога. Мы с Дениской оба, почти одновременно ударили палками по протянутым в нашу сторону рукам Назы. Она выдохнула каким-то механическим голосом: «Мягкие и тёплые человечики». И сделала одновременно резкие движения обеими руками. В грудь мне словно попали камнем, я упала, и еле сделала вдох. Дениска лежал рядом, и тоже ловил ртом воздух. Но зато Наза подвинулась ближе к медальону. Но надо было, чтобы она сделал ещё шаг. Я пнула её в тощий зад. И меня потащило к воротам, стукнув плечом об косяк. В следующее мгновение в меня врезался Дениска. Я посмотрела на Назу. Она стояла прямо под отверстием в настиле. Сверху посыпалась серая соль. Наза, видимо, не сразу поняла, что произошло. Но тут же с воем отпрыгнула от медальона, хотела сделать ещё какое-то движение, но руки обвисли до самого пола, а лысая башка её откинулась назад. Потом она согнулась, голова её перекатилась по узким плечам, и пала на грудь. Всю её покрывал слой соли с песком, и гладкая кожа её стала рыхлой, песок и соль въедались в неё, и пузырились зеленоватыми мелкими шариками. Она упала на пол. Татьяна и Анна кинулись к нам с Дениской, помогая подняться, Сакатов уже поднялся и ковылял к нам, держась за бок. Илья и Иван спрыгнули с настила, и встали возле Назы, подтащив поближе третий мешок с солью.

— Оля, пришло время вызывать Морену — Сказала Анна. — Иди во двор. Мы будем здесь. Не торопись, но и не затягивай надолго. Мы будем посыпать нашу подругу солью, чтобы она не могла быстро восстановиться.

Я вышла из сарая, встала посреди двора, и снова отыскала глазами Полярную звезду. Мне показалось, что она мне подмигивает. Я достала из кармашка серёжку Любавы и сжала её в руке. Застёжка больно кольнула мне ладонь. Почему я сейчас не слышу их песен! Перед моими глазами возник ночной лес, факелы, мелькающие среди сосен и медленно приближающийся ко мне отряд всадников. Тогда я ещё не знала, насколько короткой осталась их дорога до гибели. Всадники выехали на поляну. Снова я видела, как на князя и его пятерых воинов сверху рухнул восьмилапый, не дав им шанса даже на бой. Князь погиб в первое же мгновение боя. И вся его дружина, ещё не оправившись от неожиданного нападения, как один подняли копьями, они окружили чудовище, нанося удары. С каждым нанесённым ударом они понимали, что не одолеть его, но стойко, как один, бились до последнего бойца. И снова сердце моё болело от несправедливости этой битвы. Я снова и снова смотрела, как восьмилапый падает на князя. Словно кто-то пустил по кругу кино. И я сотворила знак Зимнего косого креста на Полярную звезду. И застыла. Когда я прочертила последнюю линию, моя рука зависла в воздухе, и пальцы застыли так, словно я их сунула в прорубь. Я смотрела на Полярную звезду, и она смотрела на меня, моргая, словно сгоняя со своих глаз слёзы. Синяя звезда. От неё медленно начал спускаться луч, становясь всё шире и шире. Он спускался словно поток светящейся воды по стеклу, голубоватый, холодный, ровный и безучастный. Лёгкий звон перекатывался где-то совсем рядом со мной. Звёздный путь, или звёздный дождь залил небо, закрыл собой лес, двор, даже мои руки. Он прошёл через меня. Холодный лёд сковал мой сердце, но я слышала его стук, и кто-то тоже его слышал. Этот кто-то пролетел сквозь меня, и словно холодный шелк коснулся моих щёк, моего лба. Это не звон, так потрескивает снег на морозе. Звёздный путь серебрился, словно выпавший снег под луной. От холода я уже не чувствовала себя, но это меня не пугало. Маленький тёплый пульсирующий комочек колол мою ладонь. Это же серёжка Любавы! Я чувствовала, как она пытается отогреть моё сердце, как горячие её слёзы падают на ледяной луч, оставляя на нём сверкающие алмазы. И только одна мысль во мне — Морена не может не помочь им! Какое бы у неё не было холодное сердце, но оно у неё есть! И кто-то внутри меня издал смешок, а потом вопрос: «А зачем мне?» И во мне поднялся гнев на этот вопрос! Если не будет всего этого, если не будут люди ждать и надеяться, кому нужна будет эта её холодная красота? И снова чужие слова: «А я и не торгую своей красотой!» Так красотой не торгуют! Её дарят тому, кто оценит её! Я ждала ещё её слов. Но больше никто не говорил со мной. Или может, никто и вообще со мной не говорил. И у меня промелькнула запоздалая мысль, как я хочу взглянуть на неё хоть одним глазком! Мимо меня по лучу начал подниматься какой-то бесформенный кокон, я моргнула, и пригляделась. Это Наза. Когда кокон поднялся достаточно высоко, он остановился и вдруг задёргался, и два луча воткнулись в него, словно копья с обеих сторон. Лучи рвали его, и вытягивали из него тонкие нити, которые сразу же сливались со звёздной дорогой. Ничего не осталось от Назы, и два луча, сделав своё дело, тоже слились с дорогой. И дорога стала сворачиваться, словно Полярная звезда втягивала её в себя. Сначала меня отпустил холод, и всю меня передёрнуло, когда я почувствовала тепло. И сразу же мысль: а как же князь Василий и его погибшие товарищи, а Любава с сёстрами! Мне хотелось кричать, но я до сих пор не могла пошевелиться, и не могла произнести ни одного звука. Только слёзы лились по моим щекам. Из-за них вся звёздная дорога мне казалась рекой, уносящейся к звёздам. Я снова вызову тебя Морена, я буду вызывать тебя снова и снова, пока ты не поможешь князю! И вдруг снова холодный шёлк коснулся меня, легко проведя по моим глазам и щекам, и я снова чётко увидела звёздную дорогу, убегающую от меня. Перед моими глазами завис медальон, который мы так старательно приклеили в сарае. Он раздувался в размерах, его словно растаскивало во все стороны, он становился всё тоньше и прозрачнее. Он ярко светился, и лучи вихрем закружились вокруг него. Они крутились всё быстрее и быстрее, и медальон исчез. На месте него передо мной зиял огненный коридор. Лучи всё так же стремительно кружились, чётко очерчивая границы коридора. Внутри него была чёрная пустота. И клочья тумана. Это чёрные земли! Где-то далеко послышался стук копыт. Или это моё сердце так стучит от ожидания? Из чёрных земель строем, по шесть человек в шеренге, ехали величавые воины, они держали копья в своих сильных руках, а впереди ехал князь Василий. Я вглядывалась в их лица, усталые, но светящиеся покоем и достоинством, и видела, что они смотрят с любовью на тех, кто их поддерживал все эти долгие годы. Любава и её сёстры спускались к своим таким долгожданным любимым по мягким сверкающим облакам, неся в руках своих цветы, и они не пели, они смеялись! И свет от воинов слился со светом небесных их хранительниц. Темноту неба рассёк короткий, как молния, всплеск яркого света, забрав с собой и князя с дружиною, и их верных спутниц. Коридор тоже исчез, оставив на небе бегущую от меня дорогу. И вот уже лучи собрались вокруг своей синей звезды, и на мгновение осветили женщину в серебряных одеждах, с высокой короной из ореола звёзд, гордую и красивую. Снежная королева! Именно так я себе представляла её в далёком детстве. Немыслимая холодная красота. Нет, не холодная. Королева, которая пронесла сквозь все свои испытания память о другой жизни, где есть место любви и состраданию. Значит, весы качнулись в сторону добра!

Эпилог

Всё кончается, и плохое и хорошее. И наше приключение тоже. Я осталась в Лепихино ещё на неделю, до приезда Павла Анатольевича из больницы, как ему и обещала. Вся наша команда разъехалась. Сначала Рита с Фёдором Викторовичем. Рита ещё должна была вернуться и организовать похороны своей сестры, но когда это будет, Сергей сам не знал, так как следствие продолжалось, а главные подозреваемые исчезли, в самом прямом смысле. Потом уехали Илья, Сакатов и Дениска, после того, как поправили ворота Татьяне. Всю неделю с утра за мной заезжал Иван, и мы ехали с ним в лес. Пока он занимался своими делами, я собирала землянику, а вечером мы с Фридой Анатольевной варили варенье. Павел Анатольевич вернулся из больницы посвежевшим, бодрым, но упорно повторял, что Катька его замучила, что он только зря время потерял. Над садом Людмилы Терентьевны взяли шефство Лена Егорова и Настя Петрова. Они обещали раздать всем её цветы, чтобы осталась у людей память о ней. Мы с Иваном показали Виталию Александровичу место, где произошёл бой князя Василия с демоном Книаяном. Правда, мы строго настрого наказали ему, чтобы он поменьше говорил о демоне, а просто говорил, что битва была с врагом. А то так недолго и должность директора школы потерять.

Что меня очень огорчало, так это то, что кроме меня никто не видел ни Снежной королевы, ни того, как князь с дружиною были освобождены. То, что Назу её хозяйка наказала, растворив в небытии, было встречено радостными криками во славу свершившейся справедливости. Хуже всего, что Лазутчика нигде не было, и мы терялись в догадках, надолго ли это.

— Да что мы переживаем! — Илья не видел в этом никакой проблемы — Ну не зашла музыка Лазутчику, и, скорее всего, он не захочет продлять свой абонемент.

— А как вернётся? — Татьяна не разделяла его спокойствия — Мне, честно говоря, Бетховен уже надоел. Идёшь по деревне, а у кого-нибудь, обязательно, из окон звучит симфония. Только один Метельков не включает его, и то потому, что глухой. Он так и не понял, что это было. Думает, тут у нас праздник был. Говорит, что даже салют видел. Я улыбнулась про себя, значит, ещё один человек в тот вечер видел звёздную дорогу.

Деревня потихоньку возвращалась к своей привычной жизни, забывая недавнее тревожное своё состояние. Ничто не вечно под луной!

А я с тех пор каждый вечер смотрю на Полярную звезду, конечно, если её от меня не прячут облака. Она загадочно подмигивает мне, чтобы я не забывала, что в мире есть волшебные сказки, и в них надо верить.

Оглавление

Глава 1.Волшебное семечко

Глава 2. Ночное дежурство

Глава 3. Старинная история

Глава 4. Сестра

Глава 5. Рассказ Риты

Глава 6. Медальон

Глава 7.Облава

Глава 8. Ночная битва

Глава 9. Музыкальная пауза

Глава 10.Верность

Глава 11.Морена

Эпилог