Шейх моей сестры (СИ) [Каролина Дэй] (fb2) читать онлайн

Шейх моей сестры

Глава 1

Аллах никогда не искупит мои грехи…

Я пожертвовала всем ради счастья сестры, но отобрала его собственными руками. Я разрушила ее брак, отвергла любимого, изменила мужу, опозорила семью. Из-за меня четыре человека остались несчастны.

Но Аллах никогда не искупит мои грехи, потому что я никогда в них не раскаюсь.

***

— Вы приехали!

— Что она здесь забыла?

— Ами, ты вырвалась на мою помолвку! Я буду выигрышно смотреться на твоем фоне, сестренка.

Пять секунд моей жизни в окружении хаоса, напряженных криков мачехи и странных взглядов прислуги, заставили меня закатить глаза. А я всего лишь вырвалась с учебы посреди семестра, чтобы поддержать сестру.

Снова по тому же кругу. Мачеха ненавидит, сестра переживает из-за ерунды и не видит ничего дальше собственного носа, а брат молча ждет указания отца, удерживая мои вещи в руках. Но я все равно их люблю. Они моя семья, моя кровь.

— Ты довольна, сестренка? Я говорил, лучше не приезжать.

— Хайя просила ее поддержать. Это же ее помолвка.

— Назира этому не рада.

Я тут же столкнулась с ледяным взглядом мачехи, которая гоняла служанок с огромными тарелками в большой зал в центральной части дома. Все для помолвки любимой дочери, коей я никогда не являлась.

— Дочка. Спасибо, что вырвалась, — папа вышел из кабинета в белом одеянии с красным орнаментом на подоле и чмокнул в макушку.

— Иншаллах.

Я поцеловала его ладонь и почувствовала традиционные отеческие объятия, по которым успела соскучиться.

— Готовься к празднику, спустишься, когда мы договоримся о помолвке.

Снова лишняя…

Я прошла в комнату вместе с Хайей. Джахид уже принес мои сумки и разложил недалеко от туалетного столика с золотым орнаментом. Оглядела любимую кровать с балдахином, которой не хватало в лондонском общежитии. Так вообще было все просто, холодно, без привычных ярких цветов и намека на стиль.

Я скучала. Очень сильно. Я очень не хотела срываться посреди семестра по зову родителей из-за промежуточных тестов и приближающихся экзаменов. Преподаватели это не любят, меня и так с трудом приняли в общество.

Но я нужна Хайе больше, чем в университете.

— Ами, мне так тебя не хватало! — Хайя с разбегу плюхнулась на мою кровать, которая жалобно скрипнула.

— Осторожно, опять сломаешь.

— Ой, не будь занудой. Папа новую купит.

Не купит. И она прекрасно знала об этом.

— О, Аллах, как я нервничаю!

— Это всего лишь помолвка, — я аккуратно села на свою кровать. — Тебя уже засватали.

— Это же сам племянник эмира!

— Что может пойти не так? Думаешь, эмир твой сбежит? — усмехнулась я.

— Он племянник, а не эмир! Ами, не смешно. Я и правда волнуюсь! — сестренка обиженно надула губки.

А я волновалась за пропущенные занятия и молила Аллаха, чтобы преподаватели не были так жестоки из-за помолвки моей младшей сестренки.

Хайя спрыгнула с кровати и села около моего туалетного столика. Она не смотрела в зеркало, как обычно, а грустно опустила свои темные глаза.

— Ты девушка из богатой семьи, прилежная и религиозная, — уверяю я ее. — Ты хочешь стать прекрасной женой, что и нужно твоему эмиру.

— Но я не ты… Я не переживу его отказ, как ты.

Спасибо, сестренка, что напомнила о самом страшном дне в жизни моей семьи, когда очередной жених пришел посвататься со мной, а я тактично сказала «нет». Возможность получить образование и добиться чего-то в этой жизни важнее, чем выйти замуж как можно скорее и послушно следовать завету мужа.

Хайя целую неделю переубеждала меня, а Назира твердила, что я неблагодарная дочь и хотела отречься от меня. Только Джахид был на моей стороне, потому что искренне понимал мое стремление закончить университет и построить карьеру программиста. Прошло два года, и я ни капельки не пожалела, а с папой мы договорились о сватовстве только после окончания университета.

Но Хайя не я. Она ещё школу не закончила, а уже готова войти в королевскую семью и стать хозяйственной женой, рожать мне племянников. И это ее выбор, который я не могла оспорить.

Я и не заметила, как сестренка опустила глаза и готова была пустить слезы. Я подошла сзади и посмотрела на отражение, в которой встретились наши взгляды: ее — темно-карий, и мой — фиолетово-голубой.

— Ты понравишься этому шейху, выйдешь за него замуж и станешь счастливой женой. Родишь мне кучу маленьких племяшек. Ты давно мечтала об этом, правда?

— А-ага…

— Тогда подними носик и вперед к своему принцу, — я дернула сестренку за нос, как в детстве.

— Ами, перестань! У меня макияж поплывет!

Она улыбнулась полными, как у меня, губами, и крепче обняла меня.

Сказала я, но тут же отвлеклась на вибрацию на телефоне. Ох, я совсем забыла выключить звук, чтобы никто из моей семьи не увидел. Но я опоздала.

— Кто это, Амина?

Сестренка тут же заглянула мне за плечо, как бы я не пыталась скрыть от нее экран нового айфона.

— Это тот самый…

— Тише! — шикнула я на Хайю и мельком прочитала сообщение:

«Скучаю без тебе. Возвращайся скорее, моя принцесса».

— Моя принцесса? Он не мог придумать ничего оригинальнее?

— Хайя!

— Надеюсь, он скоро придет свататься, раз скучает.

— Мы договорились, что поженимся после окончания университета. Шахир готов подождать.

— Значит, его зовут Шахир…

Я мечтательно закатила глаза и наверняка была сейчас похожа на Жасмин, которая мечтала о следующей встрече с Аладдин.

— И он правда хочет на тебе жениться? Надеюсь, он подарит тебе целый замок на Персидском заливе. Вот мой жених обещал мне замок со своим пляжем.

— Он не такой богатый, как твой шейх.

— Даже выкуп не внесет?

Когда вспомнила теплые глаза Шахира, улыбка моментально заиграла на моих губах. Но мы толком не разговаривали о свадьбе. Он знал, что я хочу выучиться, только потом создать семью и рожать детей.

— Я… я не знаю.

— Как это не знаешь? Он красивый? Богатый? У него есть свой дом на персидском заливе?

— О, Аллах! Тебя интересует только это?

— Девочки?!

Строгий голос Назиры отвлек нас и заставил испуганно повернуться к двери.

Женщина прошла в комнату, стянув с головы золотистый хиджаб. Длинные черные волосы, как у Хайи, спали на плечи, а черные глаза неотрывно смотрели на нас. Точнее на дочь с умилением, а на меня… не смотрели.

— Хайя, пора.

— Фух! Пожелай мне удачи, сестренка.

— Ты будешь стоять рядом со мной?

— Я… — я взглянула на недовольный взгляд мачехи, а затем на сестренку, в глазах которой все ещё сквозило волнение, и ответила: — Да, конечно.

Хайя накинула свой самый красивый платок бирюзового цвета с золотой вышивкой и надевает такого же цвета абайю. Когда мы с Назирой помогли красиво закрепить его на голове, Хайя вылетела из комнаты.

Я тоже накинула хиджаб и поправила выступающие волосы под черным чепчиком, но выход мне преградила мачеха.

— Ты останешься тут.

Глава 2

— Ты останешься тут, — строго произнесла Назира.

— Но я…

От шока я не смогла вымолвить и слова. Они застряли где-то в горле и не вышли наружу даже в тот момент, когда женщина хлопнула за собой дверь прямо перед моим носом.

— Спустишься, когда мужчины договорятся о браке. Тебе там не место, — услышала я по ту сторону от двери.

А как же Хайя? Она хотела, чтобы я стояла рядом с ней, когда они впервые друг друга увидят. Но как бы мое нутро не противилось зову родителей, мне оставалось только вернуться в кровать и покорно ждать, когда позовут на основное празднование.

Если вообще позовут.

Может, пока Хайя впервые виделась со своим будущим мужем, я успею прочитать лекции? Или созвониться со своим претендентом на мужа? Шахир обещал как можно скорее прийти к отцу, чтобы попросить моей руки. Его семья не настолько состоятельная, как моя. Его родители ведут небольшой магазинчик на окраине Дубая, но смогли дать своему сыну лучшее образование, как мой отец дал мне.

Однако мои звонки не дошли до него. Может, Шахир на занятиях?

Но это перестало иметь значения, когда мне пришло сообщение от Хайи.

«Сестренка, ты где? Я ужасно волнуюсь!»

«Глубоко вдохни, выпей успокаивающий чай и иди к своему шейху. Все будет по воле Аллаха»

«Вдруг я ему не понравлюсь? Можешь пойти со мной! Пожалуйста!»

«Родители запретили мне появляться»

«Ами, Аллах не заберет себе мой страх. Я прикрою тебя от мамы»

Я знала, что не прикроет, но, когда Хайе нужна помощь, я всегда прихожу к ней, всегда нахожусь рядом, даже когда ее мама не в состоянии этого сделать.

Вопреки приказу Назиры, я накинула хиджаб, на ходу закалывая его невидимками и спустилась вниз. Громкой музыки слышно не было. Значит, ещё договариваются. Но где тогда Хайя? В большом зале женского крыла никого не оказалось.

«Хайя, где ты?»

«В центральном зале. О Аллах, двери открылись. Ами, спаси!»

Я побежала сразу же на место празднования. Но лучше бы я впервые в жизни ослушалась свою младшую сестру и не следовала зову сердца.

Ты должна заботиться о сестре, Амина.

Ты должна оберегать ее, когда Джахида нет рядом.

Ты обязана положить свою жизнь за жизнь своей сестры.

Эти слова я слышала всю жизнь и считала их верными до сегодняшнего дня. Потому что я переступила черту, за которой исчезло мое беззаботное прошлое.

— Ами, осторожнее! — выкрикнула Хайя сбоку, удерживая поднос со сладостями.

Впопыхах я не увидела стоящий неподалеку маленький пуф и споткнулась о него. Споткнулась в тот самый момент, когда дверь в зал со стороны кабинета отца приоткрылась, и оттуда вышли трое мужчин, задев при этом саму Хайю и нескольких помощниц Назиры.

Хайя с ее подносом упали прямо в объятья матери, финики разлетелись в разные стороны, а я…

Жуткая боль в ноге заострилась в лодыжке, словно мне переломили ее пополам. О, Аллах, как же больно!

— Опять она все испортила, — услышала я шипение мачехи словно через купол реальности, который окутал меня всепоглощающей болью.

Мне было все равно на взгляды гостей, на то, что хиджаб съехал с головы, хотя я пыталась подтянуть его как можно выше и скрыть себя от глаз чужаков. Боль в ноге оказалась невыносимой, слезы едва брызнули с глаз от адской боли, но я пыталась сдержать их.

— Ты в порядке? — раздался мужской голос над ухом.

Если этот человек считал мое состояние «в порядке», то его жизненное разнообразие слишком узко и скудно.

— Зачем ты ее держишь? Она спокойно встанет, не больная! — выкрикнула Назира, но тут же замолчала. Видимо, под осуждающим взглядом отца не посмела ничего произнести.

Только сейчас я почувствовала сквозь абайю прикосновение теплых ладоней, удерживающих меня за плечи и талию. Я захотела тут же отстраниться от человека с запахом бергамота и муската, который пробрался прямо в легкие, но я замерла на месте.

Такой взгляд я ещё не встречала…

Эти золотисто-карие глаза в обрамлении густых черных ресниц запомнятся надолго. Они проникали буквально в душу, чтобы навсегда оставить осадок. Тот случай, когда один взгляд заставлял замереть и не двигаться, пока тебе не позволят. Он становит дыхание, сердцебиение, движение всего живого на планете.

Ты должна опустить глаза, Амина. Не порть помолвку сестры. Ты не должна смотреть в глаза незнакомцу.

Но я не могла оторваться. Меня манило в эту темноту и таинственность мужских глаз.

Невольно отметила полноту его губ, четко прорисованную природой галочку на верхней губе, обрамленной черной растительностью. Даже метила черный кон, прятанный по куфией*.

Я не сразу опустила взгляд к дрожащим пальцам, но чувствовала, как он рассматривал меня. Мои глаза, мои губы, которые я покусывала изнутри, дабы не выдать волнение перед сильной, мужской энергетикой, поглощающей без остатка.

Лучше бы я осталась в комнате и не услышала роковые слова, сказанные низким, глубоким голосом.

Слова, решившие мою судьбу…

— Я женюсь на вашей дочери.

— Шейх Карим, мы можем обговорить размер выкупа за Хайю, а также…

— Я женюсь на ней.

Он не отрывал от меня магический взгляд, а я не могла шелохнуться и услышать, что творилось за моей спиной. Я бы не разглядела удивление отца, гнев мачехи, шок сестры, которая наверняка пострадала вместе с несчастными финиками и моей ногой.

Я вновь взглянула в золотистые глаза, обрамленные густыми черными ресницами и понимала, что именно с них началась моя бездна, мой персональный вход в ад, мое испытание, посланное Аллахом.

Глава 3

— Я велела тебе сидеть в комнате. Зачем ты вышла?

— Хайя… она просила поддержать.

— Поддержала? Видишь, что ты натворила! Ты разрушила брак своей сестры! Они больше никогда не поженятся! А твою сестру никогда не возьмут замуж из-за твоей выходки.

Я промолчала. Но не потому, что мне нечего было ответить мачехе. Обезболивающее, которое прописал доктор, заглушил не только неприятные ощущения в ноге, но и мои эмоции. Обычное растяжение, ничего нового. Ничего, кроме позора, нависшего над нашим домом.

Я ощущала себя овощем, который мог лишь кивать. Язык заплетался. Я едва оправдалась перед нападками Назиры, а она пользовалась моим положением. Нависала сверху, пренебрежительно оглядывала травму, словно на правой ноге не было повязки. Язвила, пока папа не слышал.

Если бы мама была со мной, она бы не позволила греху случиться. Она бы восстановила справедливость и напомнила бы о важных словах, прописанных в Коране.

Но мне было плевать на мачеху, меня интересовало состояние Хайи. Вот перед кем мне нужно объясняться и из-за кого сердце рвалось на части. Сестренка стояла в углу моей комнаты спиной ко мне. Ни разу не повернулась, не взглянула, не обратила никакого внимания. Но даже через призму лекарств я слышала, как она иногда всхлипывала, но пыталась сдержать слезы, протирая глаза рукавом абайи.

— Я поговорю с отцом, он не позволит тебе вернуться в университет.

Что? Как?

— Он обещал, что я окончу…

— Ты окончишь его, если позволит отец.

Я снова не успела сообразить, что имела в виду Назира. Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. И я осталась наедине с Хайей. Только сейчас она осмелилась повернуться ко мне и показать свое раскрасневшееся от слез лицо.

— Ами, как ты могла? — выкрикнула Хайя. — Это был мой шейх! Карим Аль-Дин-Абдул мой жених! Зачем ты отбила его у меня?

— Ты же знаешь, я хотела тебе помочь. Я… мне жаль…

Но Хайя не дала мне договорить. Она резко подошла к двери и хотела покинуть мою комнату, но в последний момент обернулась, чтобы встретиться со мной озлобленным карим взглядом, который я часто видела у ее матери.

— Лучше бы ты не возвращалась.

Последнее, что я услышала от родных, прежде чем я осталась одна в своей запертой комнате. Даже Джахиду не разрешили меня навестить.

Я заслужила одиночество. Я виновата. Я во всем виновата.

Как всегда…

Мои дни прошли в тумане, в периодической боли в теле. Я просыпалась посреди ночи с криками, затем засыпала, а просыпалась уже с капельницей в руке. Порой я не понимала, где именно концентрировалась боль: в ноге или в душе.

Сколько дней прошло? Когда я перестала считать дни и ночи, проведенные в комнате? Неизвестно. У меня даже телефон отобрали, а ноутбук Джахид не успел принести после приезда из аэропорта.

Вдруг Шахир звонил, а я не смогла ответить? Или я пропустила лекции по программированию? Отец сказал, что предупредил декана о моем отсутствии из-за травмы, но я надеялась как можно скорее оказаться на занятиях среди привычной учебной суеты.

Рядом с ним…

— Аллах Акбар! — выкрикнул рыжий парень в углу коридора, вызвав смех однокурсников.

Аллах, сохрани меня…

Я опустила голову, глубоко вздохнув. Снова Питерсон издевался надо мной. А это всего лишь вторая неделя учебы. В нашем университете не так много мусульман, как в остальных, но я не ожидала, что меня примут с такой ненавистью.

Отец учил меня не поддаваться агрессии, если меня будут обижать и отстаивать свою веру в любой ситуации. Потому что это мой выбор. Это мое видение мира. Но предпочитала не вступать в конфликт. Тем более Питерсон присутствовал в моей жизни раз в неделю, когда мы ходили на программирование с его группой.

Я утонула в своих мыслях и не почувствовала, как ко мне подошли сзади парень и девушка и попытались стянуть хиджаб.

— Ай! — громко воскликнула я, чувствуя головную боль. Платок немного оттянулся назад, но не упал из-за крепко приколотых невидимок. А вот мои волосы наверняка пострадали.

— Да она родилась с этим чертовым платком!

— Точно-точно!

— Таким не место в нашем мире.

— Ты не одна из нас.

— Ты не особенная.

Милая, ты особенная. Ты индивидуальность и всегда останешься ею.

Мамины слова, сказанные в далеком детстве, отпечатались в моей голове, однако они постепенно исчезали, а на первый план выходили насмешки однокурсников. Я голова была сбежать и расплакаться от досады, пока передо мной не появилась высокая фигура, от которого веяло насыщенным запахом бергамота.

— Отошли от нее, — прозвучал высокий голос с сильным арабским акцентом. — У вас есть пять минут, чтобы извиниться.

— Если нет, то что?

Язвительная улыбка рыжеволосого Питерсона надолго останется в моей памяти. Но также я запомню, как изменилось выражение его лица после сказанных слов:

— Над тобой стоят камеры. Через пять минут я могу получить запись с них, через десять — отправить главному шейху Великобритании, а через час тебя и твою шайку арестуют за дискриминацию.

Превосходство на аристократическом лице сменилось неподдельным страхом. Через секунду я услышала долгожданное извинение, а через две мои однокурсники покинули коридор, оставив меня наедине с незнакомым арабом. Я не осмелилась поднять на него глаза, но, когда все же решилась, заметила, что и он не смотрел на меня.

Казалось, мы так и будем стоять в пустом коридоре. Я хотела сбежать, чтобы меня никто не увидел наедине с мужчиной.

— Если нужна будет помощь — обращайся, — произнес он уверенно.

— Спасибо за помощь.

— Я защищу себя.

И почему-то мне оказалось этого достаточно, чтобы продолжить наше общения. Потому что я знала, что у меня есть персональная защита, не требующая от меня ничего взамен.

***

— Амина?

Я проснулась от стука в дверь. Могли бы и не стучать, я вряд ли бы открыла дверь. Физически бы не смогла.

— Ты как, сестренка? — спросил Джахид, опустившись возле меня на кровати.

— Прекрасно. Я испортила помолвку сестры, растянула ногу и не виделась с Шахиром. Что может быть лучше?

— Аллах простит тебя.

— Хайя не Аллах.

— Это неважно.

— Надеюсь, я скоро окажусь в Лондоне. Скоро промежуточный тест.

— Ты не вернешься в Лондон.

Заявление брата прозвучало так резко, словно меня окатили ведром воды посреди пустыни.

— Как? А как же моя учеба?

— Это решит твой будущий муж.

— Мой… кто?

Я не могла поверить в сказанные братом слова. Это, наверное, шутка. Ведь Шахир еще не приходил к отцу. Он не просил моей руки, потому что находился в Лондоне на занятиях. Он должен был приехать на рождественские каникулы.

— Твой муж. Ты выходишь замуж.

Глава 4

Аллаахумма хаазэ икбаалю нахаарикя ва идбаару ляйликя ва асваату ду‘аатикь, фагфирли (О Всевышний! Это — наступление Твоего дня, завершение Твоей ночи и голоса призывающих к Тебе. Прости меня!).

Мысли мои путались, но слова, выцарапанные с детства в моем разуме, остались со мной. Они ясны как день, как ночь, как восходящее солнца из моего окна. Только поступки людей мне неясны. Мои поступки, после которых судьба выбрала иной путь.

А‘уузу бил-ляяхи минаш-шайтоони рраджиим, бисмил-ляяхи ррахмаани ррахиим(Я удаляюсь от проклятого Сатаны, приближаясь к Всевышнему, и начинаю именем Всемилостивого, милость Которого безгранична и вечна).

Наверное, впервые за долгое время я сомневалась в своих словах, в своей искренности. Не повлиял на меня Сатана, когда я бежала к Хайе? Не совершила ли я грех? Вопросы риторичны.

Я свернула коврик, слегка похрамывая. Мне уже лучше, Назира перестала закрывать меня ото всех, и я могла медленно передвигаться по женской части дома. Сегодня я хотела пойти в комнату Хайи, но ее не оказалось там. Ее не было и на кухне, и в гостиной, даже во дворе.

— Они уехали с Назирой в торговый центр, — с сожалением произнес Джахид, листая книгу на планшете.

— Они второй день подряд туда ездят.

— Назира пытается поднять ей настроение, а папа не сопротивляется. Но я бы на его месте не пускал их.

— Почему?

Я села рядом с братом и на мгновение взглянула на экран планшета, в котором оказалась не книга, как я предполагала, а таблица с финансовыми отчетами по отцовским магазинам. Но брат тут же заблокировал экран, и я толком ничего не увидела, кроме ярко-красных строк.

— Тебе не стоит беспокоиться, Ами. Хайя быстро оправится, папа найдет ей нового мужа.

— Но не шейха.

— Шейх достанется тебе. И я бы надел абайю покрасивее.

— Зачем?

— Шейх Карим с эмиром здесь.

— Зачем он здесь?

Язык мой — враг мой. Лучше бы я не задавалась этим вопросом, на который я могла найти ответ в дальнем углу своего разума. Джахир укоризненно взглянул на меня, словно прочитал мои мысли и подтвердил их. Зачем я задавала подобные вопросы? Ответ очевиден: разум не смирился с тем, что моя жизнь меняется со скоростью полета в космос.

— Мне станет легче?

— Если ты последуешь воле отца и Аллаха, то станет.

Я бы тоже хотела верить, что мне действительно станет легче. Что мой проступок будет оправдан, что я не просто так упала тогда в объятья шейха Карима. И что моя семья простит меня…

Джахир обнял меня, и я позволила ненадолго окунуться в мужскую защиту, которой мне так не хватало. Шахир постоянно был рядом, как мой личный стражник, посланный Аллахом, отгоняющий от дьяволов в людском обличии.

Мы с братом резко встали, когда послышался звук открывающейся двери из папиного кабинета. Я мимолетом проверила, чтобы хиджаб оставался на месте. Прямо как в тот роковой день. И я хотела верить, что в этот раз моя жизнь не повернется с ног на голову.

Мужчина встает напротив меня и открывает большой синий футляр прямо перед моими глазами. Он стоял на большом расстоянии, но я все равно чувствовала знакомый аромат, которым пропиталась моя абайя несколько дней назад. Я не поднимала глаза на своего будущего мужа, они были устремлены лишь на колье в форме солнца с яркими и острыми лучами.

— Оно сделано на заказ лучшим мастером в Эмиратах, — произнес мужчина низким хриплым голосом. — Я помогу тебе надеть.

Я неуверенно взглянула сначала на брата, затем на отца. Он кивнул, и я позволила мужчине надеть на себя ожерелье. Тяжелое, больше ощущалось как удавка, а не как яркое солнце с переливающимися на свету лучами.

— Тебе идет, Амина.

Только в этот момент я осмелилась ненадолго поднять глаза на шейха. Морщинки вокруг его глаз стали заметнее, как те самые лучики на моем новом ожерелье, а блеск в радужках казался ярче, чем в роковой день, когда я впервые увидела его. Он слегка улыбался. Я бы хотела посмотреть, как он смеется.

Я снова не сдержалась, снова глядела дольше обычного и снова выпала из реальности. Я не заметила, как в зал вошли Назира с Хайей и смотрели на нас. Хайя сразу же взлетела наверх в комнату, когда я обратила на нее внимания, а Назира окинула меня презрительным взглядом.

Чувство вины перед сестрой окутало меня, а камень в груди вновь дал о себе знать.

— Увидимся завтра.

Шейх Карим поклонился и пошел к выходу, где стоял мой отец.

— Завтра? — спросила я неуверенно.

— Завтра. На нашей свадьбе.

От этих слов у меня перехватило дыхание. В голове прокручивались события из прошлого, от нашей первой встречи до этого момента. Он приподнял уголки губ в подобие улыбки, которой, казалось, он хотел забить гвозди в гроб под названием «Судьба Амины».

Казалось, за дни одиночества я смирилась с новой реальностью. Не смирилась.

Шейх Карим покинул дом, папа хотел закрыться в кабинете, но я пошла следом. Он выслушает меня, как всегда, поймет, что лучше для меня. Он всегда прислушивался ко мне. Возможно, не сразу соглашался, но учитывал мое мнение и мою здравую позицию.

— Папа, я не хочу замуж.

Глава 5

— Папа, я не хочу замуж.

Я не кричала, не поднимала голос, а четко произнесла свое требование. И он обязан выслушать меня, принять соответствующие меры, как предписал нам пророк Мухаммед. Я ждала хоть какой-то реакции от папы. От вопросов почему, до удивления в черных глазах, как полтора года назад, когда пожелала уехать в Лондон учиться. И то мы договорились, что Джахид займется расширением бизнеса отца на западе и останется со мной.

Может, нам снова получится договориться?

Однако он продолжил перебирать бумаги на столе из одной стопки в другую, добиваясь идеального порядка. Ни один мускул не шевельнулся на его старческом лице, покрытым множеством морщин у глаз, даже бровью не повел после моего заявления. Папа словно знал, что я приду к нему с этим заявлением.

— Ты плохо знаешь шейха Карима, — спокойно ответил отец, не отрываясь от бумаг.

— Я вообще его не знаю.

— Доверься своему отцу, милая. Он племянник самого эмира.

— Ты обещал, что я выйду замуж после того, как закончу магистратуру.

Папа глубоко вздохнул, но не поднял на меня глаза, продолжая перебирать бумаги на столе.

— После того, что ты натворила, я едва отвел нашу семью от позора. Ты должна быть благодарна, что выходишь замуж именно за его, а не за другого мужчину.

— Но он не мой мужчина.

— А кто твой мужчина?

Впервые за весь разговор папа поднял на меня взгляд, заставил меня замереть на месте. Черт! Папа не должен был догадаться о моей связи с Шахиром. Джахид обещал ничего не говорить, взяв с парня слово, что тот женится на мне.

— У тебя кто-то появился в Лондоне?

— Н-нет.

Может, сейчас самое время рассказать о нем?

Я столько времени не говорила с ним, он наверняка переживал за меня. Но я обещала, что дождусь прихода Шахира к отцу. О, Аллах! Сохрани мою душу, спаси от вмешательство шайтана.

— Тогда готовься к свадьбе, завтра нас ждет великий день.

Я все равно не выйду замуж. Я имею право отказаться. Любой имам признает наш брак недействительным. Может, поговорить с папой завтра? Ах да, завтра свадьба. Интересно, к чему такая спешка? Папа хочет опозориться, когда я скажу решительное «нет» своему мужу?

Да, я испортила сестре помолвку, отобрала у нее жениха, сама того не предполагая. Однако я не намерена мириться с ложной судьбой, которая мне не предначертана.

Но кто же знал, что моя решительность угаснет после того как…

— Амина, нам надо поговорить.

Назира схватила меня за запястье и тянул в сторону кабинета, стоит мне выйти оттуда. Она не тянула меня силой, только приблизила ко мне и шепнула. Но зачем? Что папа не услышал?

Мы отошли дальше по коридору, где практически никто не ходил. Я думала, что он ведёт к комнате Хайи, и я смогла бы попросить прощения и помириться с ней, но мы остановились недалеко от ее наглухо закрытой комнаты и произнесла:

— Амина, ты должна выйти замуж за шейха Карима.

Поначалу я думала, что ослышалась, а слова мачехи — мираж в моей голове. Однако ее тон казался более умоляющим, нежели приказным и строгим. С моих губ сорвался единственный вопрос:

— Почему?

— Компания твоего отца разоряется. Шейх предложил инвестиции взамен на свадьбу с дочерью.

— Но как же Хайя?

— Он отказался жениться на ней и выбрал тебя. Не бросай нас, Амина. Если ты откажешься, мы разоримся. Ты не сможешь окончить учебу, а Хайя лишится приданого.

Я не верила в слова мачехи. Не верила и все тут. Она наверняка обманула меня. Аллах припомнит это в судный день. Но я не пошла обратно к отцу — он ничего не скажет. Я знала, к кому нужно обращаться за информацией.

— Это правда, что наша семья не грани банкротства? — крикнула я в лицо Джахиду.

Он ничего не ответил, молча кивнул. И я вспомнила, как он прятал от меня экран планшета в большой гостиной. Аллах! Значит, Назира была права…

У меня нет выхода…

— Твоя свадьба с Каримом спасет положение.

— Что делать с Шахиром?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос лучше меня.

Джахид внимательно взглянул на меня. Не как брат, а как старший мужчина в нашей семье. Серьезно, как к взрослому человеку, который должен принять ответственное решение.

Решение, от которого будет зависеть не только мое будущее, но и будущее моей семьи…

Глава 6

— Извини, мы не сможем быть вместе, — произнесла я уверенно, глядя в взволнованные карие глаза по ту сторону экрана.

— Амина, что случилось? Почему? Когда ты вернешься?

— Я выхожу замуж, и я больше не вернусь.

Эти слова дались мне тяжело. Я едва произнесла их, не отводя глаз от камеры телефона Джахида, ибо мой старый разбился во время несостоявшейся помолвки Хайи.

— Как выходишь замуж? Мы же договаривались, что поженимся после окончания университета.

— Мы поженимся, если мои чувства будут искренне. Но я остыла к тебе, прости. Я тебя не люблю.

Мой голос дрожал, внутри все дрожало, даже пальцы рук едва удерживали телефон. Но он не увидит этого, никогда не увидит. Он не рядом, и это мне на руку. Так легче нам обоим несмотря на то, что мое сердце разрывалось на части в этот самый момент. И никто не склеит его вновь.

Аллах простит за причиненную боль Шахиру. За то, что влюбила себя, а затем бросила.

Но все ради блага семьи. Ради нас с сестрой…

— Как не любишь?

— Планы изменились. Забудь меня.

Пока Шахир не успел переубедить меня в обратном, я нажала красную трубку и отдала телефон брату. Так будет гораздо лучше для нас обоих. Я вернулась в комнату и дала волю эмоциям. Я кричала, била кулаком о постель, плакала. Но это временно. Мои чувства пройдут. Так надо.

***

— Амина, как я за тебя рада! — шепнула моя кузина Латифа, сверкая голубыми глазами. Я и не заметила, как она подсела, накинув блестящий хиджаб, расшитый золотой нитью. Странно, что она вырвалась на мою свадьбу, хотя клялась не возвращаться в Эмираты после свадьбы. — А вы уже пробовали?

— Что? — удивленно посмотрела на нее.

— Ну… наедине с ним. Ты видела его там…

— Не поняла?

— Не притворяйся! Мы все сначала проверяем на прочность. Я так и поступила, поэтому вышла замуж за своего мужчину. Всегда нужно проверять перед покупкой, а потом…

— Латифа, все хорошо?

Назира оказалась вовремя возле нас. Наверное, заметила, как розовый румянец смятения и недопонимания окрасил мое лицо.

— Ну да. Я рассказывала, как мой муж сделал предложение моему отцу.

— Тогда накинь платок. Скоро придет жених. Приготовься, Амина, — обратилась она ко мне, в то время как Латифу ветром сдуло.

Сказать, что я не понимала ее намеков — вовсе промолчать. Аллах свидетель, я всегда была против западного мышления, но мы, рабы божьи, индивидуальны. Мы разные, даже вэтом.

Женщины помогли надеть мне платок и закрепить его, чтобы прикрыть часть моей прически и верх свадебного. Я просто стояла и ждала. Ждала, когда нас поженят, ждала, когда фотографы сделают свое дело, даже старалась улыбаться на фотографиях. Хорошо, что не было прессы, мой будущий муж настоял, чтобы свадьбу не освещали в прессе.

Но это не касалось количества приглашенных гостей, селебрити на нашем торжестве и самого большого помещения в стране. Ну да, племянник эмира женится на красивой и тихой девушке. Даже чересчур тихой. Некоторые удивлялись, почему я все время опускала глаза перед родственниками жениха и молчала. Назире удалось меня прикрыть словами волнения перед брачной ночью.

Пока все вокруг веселились под громкую музыку в просторном зале, украшенным навесами и золотым орнаментом, у меня было время подумать о многом. Я несколько раз ходила в молитвенную, старалась получить ответ на свои вопросы у всевышнего, однако они не последовали. Смогу ли вернуться в Лондон? Продолжу ли учиться? Захочет ли шейх детей прямо сейчас или я смогу оттянуть период материнства? Наверное, сейчас не время, все-таки сегодня моя свадьба.

Наша жизнь предначертана судьбой, но я всегда думала, что она окажется более яркой и насыщенной, чем сейчас.

Вокруг так много шума, много еды, веселя, громкой музыки и охраны. Они стояли на каждому шагу в общем зале. В женскую часть их не пустили — Назира настояла, чтобы женщины спокойно повеселились отдельно от мужчин, не стесняясь снять свои верхние одеяния. И я была рада требованию мачехи — мне действительно стало спокойнее среди женщин.

Хайя пришла на свадьбу, хотя я думала, что она ее пропустит. И она танцевала лучше всех, ярче всех, словно она невеста, а не я. Наши родственники из Катар подходили к ней с поздравлениями, а не ко мне. Хайя тоже была в белом, с множеством золотых украшений. Назира не препятствовала бунтарству дочери, а мне было все равно. Если это улучшит отношения между нами, я приму и этот выпад.

Она ни разу на меня не взглянула, а если бы посмотрела, то заметила бы в моих глазах просьбу о прощении.

Двери медленно открылись, когда все женщины покрыли головы. Громкая музыка утихла, гости расселись по местам, когда шейх Карим ступил ногой в женский зал. Ему было так плохо в мужском зале? Или решил проведать меня здесь впервые за пять часов?

— Ты сегодня прекрасна, — прошептал мужчина мне на ухо, наклонившись чуть ли не под углом девяносто градусов — настолько высоким он был.

Я знала. Почти все родственники сказали о моей красоте, а визажисты выгодно подчеркнули цвет и форму моих глаз. Они смотрелись еще больше и выразительнее, но в то же время невинно и женственно, а полные губы подчеркнули нейтрального цвета помадой.

— Нам пора, Амина.

— Уже? — удивленно уставилась на шейх… то есть на мужа. Нужно привыкнуть к этому слову.

— Сейчас двенадцать ночи. Ты, наверное, устала.

Есть такое. Мышцы немного болели, да и кожа тоже после ночного шугаринга и приготовлению к торжеству. Да и эмоционально, наверное, выдохлась за этот день, который длился вечность. Надеюсь, оставшиеся дни празднования я смогу отсидеться в покоях шейха под предлогом бурной брачной ночи. И, желательно, без него самого.

Все гости вышли в общий зал, чтобы проводить нас. Эмир подошел к моему мужу, пожал руку и что-то шепнул, тем временем папа оказался возле меня и поцеловал в лоб.

— Благословит тебя Аллах, дочка.

Я постаралась улыбнуться и скрыть слезы отчаяния, которые вот-вот грозились выйти наружу. Сейчас не тот момент. Не тот. Сейчас мы должны сесть в его Роллс-ройс и уехать в наш дом. Интересно, почему я не застала будущую свекровь? Куда делись его родители? С шейхом был только эмир, остальных родственников я не знала. Я даже о своем муже ничего не знала, не говоря уже о новоиспеченной родне.

Музыканты снова заиграли зажигательную музыку, пока я пыталась не наступить на подол пышного платья в европейском стиле. Шейх… то есть муж… то есть мужчина поддерживал меня и следил, чтобы мы спокойно дошли до выхода. Да, лучше проследить, чтобы я снова не упала, в прошлый раз это плохо закончилось. К тому же нога порой давала о себе знать.

Но стоило охране коснуться ручки двери, как она резко распахнулась, а перед нами появился запыхавшийся парень в белой летней рубашке и штанах.

И я его знала…

— Амина…

Шахир…

Глава 7

Мое сердце остановилось, когда я увидела его. Растрепанные волнистые волосы, потемневшие карие глаза, полные ярости и злости. Когда-то высокий парень казался мне ниже. Наверное, из-за сутулости или из-за того, что опирался на золотую ручку входной двери.

Его грудь слишком часто поднималась и опускалась под белоснежной рубашкой, ноздри резко раздувались и сдувались. Он не смотрел на меня, знакомый когда-то нежный взгляд прикован к мужчине, которого я держала под руку.

— Ты все-таки вышла за него. Шайтан помутнил твой разум! А, черт!

Охрана подошла к Шахиру и скрутила его по обе руки. Они хотели увести его, но мужчина рядом сделал один единственный жест руки, после которого охранники в белых одеяниях оставили парня в покое.

Один жест решил судьбу Шахира, одно слово решило мою судьбу…

— Кто ты?

— Я — ее жених! — яростно выкрикнул Шаир, потирая запястья.

На нас смотрели родственники, многочисленные гости, которых позвал отец с эмиром для поддержания связей. Я мысленно хотела исчезнуть отсюда или хотя бы остаться одной в четырех стенах, где меня никто не увидит.

Шейх, не задумываясь, подошел к Шахиру, заставив мое сердце снова замереть на месте. Драка неизбежна. Аллах не отведет ее от нас. Но вместо резких ударов мужчина протянул Шахиру руку и деловито произнес:

— Приятно познакомиться, Шахир. Меня зовут Карим Аль-Дин-Абдул, я — ее муж.

— Амина обещана мне. Она не может быть твоей женой. Ваш брак недействителен.

О Аллах, что он творил? Он вгонял меня в краску стыда все больше и больше. Никто, кроме брата, не знал о существовании Шахира в моей жизни, даже Хайя не сразу узнала о нем. А он при всех родственниках и при гостях позорил меня. Сквернословил. Охрана эмира убьет его, если он не успокоится. Зачем он соврал. Что я засватана и обещана ему?

Шейх полубоком повернулся и взглянул… нет, не на меня, а на моего отца, который подошел к нам с непониманием на лице.

— Я впервые вижу этого молодого человека, — ответил отец, растерявшись. — Клянусь Богом, шейх Карим, я никогда его не видел, и Амина не была ни с кем засватана до вас. Почему ты оскверняешь честь моей дочери? — он обратил внимание на растерянного, но не менее яростного Шахира.

— Амина, ты его знаешь?

Впервые в жизни я не представляла, как поступить, а всевышний не давал мне подсказки. Если я что-то скажу, то будет плохо не только мне, но и ему. Мой язык станет моим личным врагом. Но я не успела ничего ответить. Шейх снова повернулся в сторону охраны и кивнул. Он просто кивнул, пока Шахира скрутили с двойной силой.

— Ай! За что?

Мое сердце сжалось от криков парня, но я ничего не могла поделать. Не могла помочь, иначе моя семья будет опозорена до конца жизни, а королевская семья сделает все, чтобы стереть нас с лица земли.

— Амина, ты предала меня! Ты никогда никого не любила! Ты не способна любить! Распутница!

Шахира уводили все дальше и дальше, а его голос в моей голове звенел не переставая. Распутница, неспособная чувствовать. Неспособная любить. Предательница. Эгоистка. Я так часто слышала их и научилась фильтровать сквернословие от правды.

Но когда их произносил человек, которого я ценила больше, чем собственную жизнь, мое сердце готово было разорваться на части от боли и от осознания, что Шахир мог быть прав.

Я предала сестру, изменила любимому, а теперь ехала с мужем, которого опозорили на весь город. Наша свадьба, а тем более скандал никогда не выльется в прессу, массы не узнают о нем. Однако королевская семья, мои родственники и другие гости никогда не забудут этот позор.

Мы ехали в машине молча. Я не обращала внимания на просторный кожаный салон, на запах новой машины, на шикарную люстру с золотым орнаментом и свисающими кристаллами посередине. Наверняка они настоящие, слишком ярко переливались в свете салона. Водитель не задавал лишних вопросов, он молча вез нас по пустой дороге, наверняка освобожденной для члена королевской семьи.

Но в моей голове крутились яростные выкрики Шахира. Распутница. Предательница.

Я никогда не замолю свои грехи перед всевышним.

— Он ошибся, назвав тебя распутницей.

Мужчина прервал тишину. Я почувствовала на себе внимательный взгляд. Изучающий, словно впервые меня видел. Наверное, подумал, что я плакала, но это не так. Слез не было, только разочарование и чувство вины, съедающее меня дотла.

— Наверное.

— Коран велил защищать свою женщину и доверять ей. Я всегда буду оберегать тебя, но хочу задать один вопрос.

— Конечно.

— Я могу верить тебе, Амина?

Я не ответила на этот вопрос, а молча смотрела в его строгий и уверенный взгляд, от которого у меня до сих пор шли мурашки по коже. Он держал мое лицо в ладонях и смотрел в мои глаза. Долго смотрел, будто пытался узнать ответ во взгляде.

И, кажется, он его нашел.

— Я знал, что не ошибся.

Он отодвинулся и отвернулся к окну, я последовала его примеру, лишившись тепла шейха, а через несколько минут мы припарковались около огромного замка, где проведем первую брачную ночь.

Глава 8

Хайя была права, у меня действительно будет дом на Персидском заливе. Недалеко отсюда был пляж для местных, куда мы ездили купаться еще детьми. О нем не знали ни туристы, ни гости Дубая, и папа спокойно отпускал нас одних с братом или охраной, если сам не мог. Тогда мы еще не задумывались о будущем, о том, что судьба приготовила нам отведенный жизненный путь, в котором не будет ни радости, ни смеха. Только боль. Сплошная боль.

С этими ощущениями я зашла в огромный дворец вслед за своим мужем. Многие сейчас подумают, что я попала в сказку. Казалось, дворец сделан из огромного слитка золота — настолько в нем было светло и ярко. А аромат мускуса, смешанного с бахуром, наполнил мои легкие. Почти как дома, только раза в три больше, хотя раньше мне казалось, что больше родительского особняка я не увижу в городе.

Я ошиблась во всем.

— Здесь молитвенная, — мужчина провел меня в просторную комнату в золотисто-красных оттенках,полностью покрытую ворсовым ковром.

— Я буду молиться не в комнате?

— На твое усмотрение. Ты можешь молиться здесь, в комнате или присоединиться к прислуге.

У них отдельная комната? Хотя не удивительно, у нас тоже некоторые помощницы Назиры молились отдельно. Но я помню лишь маму с дочерью и то приходящих пару раз в неделю последние два года, а после отъезда в Лондон их не видела.

— Здесь столовая и кухня. Девушки уже спят, но с утра можешь обсудить с ними меню и руководить процессом.

Ага…

Единственное, что пронеслось в голове, но я промолчала и ничего не сказала вслух. Шейх повел меня на второй этаж к самой большой двери с позолоченной аркой. Он раскрыл обе двери за ручки, словно желал распахнуть передо мной весь мир, сотканный из золота и шелка. И я бы оценила масштабы комнаты, огромный балдахин над кроватью, больше похожей на четырехспальную, множество красно-белых оттенков и блеска. Даже лепестки роз на кровати и вокруг не оставили бы меня равнодушной.

Но не сейчас, когда я морально подавлена, а мое сердце, казалось, вовсе не стучало. Потому что его больше не было. Оно разбито на мелкие кусочки, а вместо него вставили камен, поддерживающий мою жизнь.

— Здесь мы проведем ночь.

Я зашла следом в огромную комнату и услышала, как громко захлопнулись за нами двери. Врата в прошлую беззаботную жизнь резко закрылись для меня.

— Шейх Карим, я могу…

— Зови меня просто по Карим. Теперь ты моя жена.

Шейх приподнял уголки губ, и я заметила небольшие лучики морщинок вокруг его карих глаз. Они не сияли золотом, как в первую нашу встречу, а казались спокойными, рассудительными.

— Хорошо, шейх… то есть Карим.

Он кивнул и прошел вглубь комнаты к террасе и подозвал к себе жестом. За все время он ни разу не коснулся меня. Не взял за руку, не касался случайно кожи шеи, где красовалось золотое колье, подаренное им. Он не смотрел на меня с того разговора в Роллс-ройсе. Беспокоило ли меня это? Нет. Снова равнодушие в груди, оставленние Шахиром на свадьбе.

Я вновь пошла следом за своим мужем и оказалась на просторной террасе с видом залив. Шум волн доносился до сюда, а я могла впитать влажный и соленый воздух. Жаль, я не сняла хиджаб, чтобы ощутить соль на своих волосах и почувствовать, как ветер трепал бы их в разные стороны.

— Ты можешь завтракать здесь, если тебе нравится вид. Утром здесь очень уютно.

Я лишь кивнула, наслаждаясь видом и получая хоть какое-то удовольствие от последний пары часов. Я хоть что-то чувствовала в груди, вместо пустоты. Но это лишь капля в море к моему осознанию новой и незапланированной жизни.

— Если не готова к брачной ночи, мы можем просто поговорить, познакомиться ближе.

— Что ты хочешь знать обо мне?

— Все.

— Разве папа не все рассказал обо мне?

— Этого мало. Я хочу узнать от тебя.

Он не отрывал от меня свой взгляд, и на мгновение я почувствовала то же волнение, что и я первую нашу встречу. Но всего лишь на мгновение. Я медленно развернулась к нему и впервые за несколько часов почувствовала его прикосновения на своей коже.

— Я хочу тебя увидеть. — и тянет пальцы к белой ткани на моей голове.

Я помогаю ему стянуть невидимки и заколки, которые удерживали хиджаб, и сняла его. Затем попыталась вытащить шпильки из волос, благо я попросила стилиста не затягивать туго прическу и не особо колдовать над ней из-за хиджаба.

Мои длинные волосы спали густым черным водопадом на плечи. Он коснулся их своими пальцами и слегка приблизился, словно втягивая запах моих волос в ноздри. Даже прикрыл глаза. Мне стало на мгновение неловко, потому что мои волосы могли пахнуть лишь укладочными средствами. Я опустила глаза и почувствовала, как краска прилила к лицу. Мои волосы никто не трогал, даже Шахиру не позволяла касаться себя, кроме ладоней.

— Какие у тебя планы на жизнь, Амина?

Карим задал вопрос настолько неожиданно, что я резко подняла глаза на него и заметила, что он вновь отошел и отпустил пряди моих волос. Я вдохнула воздух, чтобы поделиться с ним успехами в лондонском университете, чтобы рассказать о планах по созданию нейросетей здесь, в Эмиратах. Они помогли бы развить внутреннюю компанию отца с технологической стороны несмотря на то, что он не воспринимал мои планы всерьез. Если бы он свернул мой план, то я бы работала на местную фирму или на европейскую, накопила бы денег на открытие собственной компании. Я бы изменила этот мир, я хотела этого. Я хотела изучать потребности людей и закрывать их своими проектами.

Но вместо этого я всего лишь промолчала, потому что свадьба разрушила все мои планы. Мужчина подождал несколько секунд, но я тяжело выдохнула воздух и повернулась к заливу. Волны спокойные, ветер едва чувствовался на коже.

— Ответишь, как будешь готова. Если хочешь, можешь задать мне вопросы.

— Ты ответишь на все?

— Постараюсь, — усмехнулся мужчина.

— Почему ты взял в жены именно меня?

— Ты красива.

— Не боишься, что я окажусь глупой и наивной девчонкой, которой нужны лишь статус и богатства семьи эмира Дубая?

— Нет, — ответил он четко и уверенно, словно знал, что я ни за что не воспользуюсь статусом его семьи ради собственного благополучия. — Ты не показалась мне глупой.

— Казаться не есть истина.

— Интуиция никогда не подводила меня.

Зато она подвела меня. Когда я возвращалась домой на помолвку Хайи, не подозревала, что через несколько недель сама окажусь замужем за племянником эмира. И я до конца жизни буду расплачиваться за этот поступок, за грехи, совершенные перед своей семьей и перед Шахиром.

Современные люди обращаются к всевышнему, только когда им что-то нужно от него. Но никто не обращает на него внимание, когда он нуждается в нас…

— Ты, наверное, устала. Ложись спать.

Внезапно шейх покинул террасу, а затем комнату, снова хлопнув дверьми. Надеюсь, не запер, как Назира в свое время. Интересно, почему он не остался со мной и не настоял на брачной ночи?

Ответ потерялся в моей голове, когда я переоделась в ночную сорочку, найденную в чемодане такой же огромной гардеробной, как и терраса, и коснулась подушки.

Глава 9

— Шахир Абдул Разак. Сын купца на центральном базаре, — произнёс Хаким — мой помощник, читая информацию с планшета. — Родители родом и Сирии, бежали в Дубай после…

— Что этот сириец делал в Лондоне?

— Учился. Его отец заложил дом, чтобы сын поступил туда. Вроде как одногруппник девушки.

Девушки, то есть Амины. Девушки, потому что я запретил называть ее по имени, только по статусу моей законной жены.

Интересно, зачем он увез сына на другой континент? Для лучшей жизни? Судя по биографии, парень талантливый, умный, правда, ума не хватило, чтобы выиграть грант на обучение. Я пролистывал в своем планшете досье на этого Шахира Абдул Разака! Замечен в разработке какой-то антивирусной программы для нейросетей. Зачем нейросети антивирусная программа? Глупость какая. Но меня интересовало другое.

— Насколько он опасен?

— Вообще не опасен. Обычный парень из рабочего класса. Сейчас находится в тюрьме, буянит, требует выпустить.

И только?

— Что-то говорил об Амине?

— Ничего. Просил выпустить на свободу.

Не видать ему свободы как возлежания на мягких подушках в раю, после позора, который он навлек на мою семью. Дядя разберётся с прессой, если что-то просочится в грязные лапы, но что делать с моими родственниками, которые видели эту сцену? Что делать со смутой в их головах о чистоте моей жены? Не самое лучшее начало семейной жизни, особенно если я рассчитывал занять высокое положение в городе.

— Зря ты женился, братец, рано тебе.

— Ты и так знаешь, зачем мне свадьба.

— Поэтому и говорю, что рано.

Аиша вряд ли смогла бы переубедить меня жениться. Она бы с удовольствием добавила бы ещё несколько нелицеприятных эпитетов в адрес моей невесты, однако она замолкла под моим строгим взглядом и больше не приставала. Хоть она и близнец и часто спорила со мной, но всегда знала меру.

Однако в одном она была права.

Что я нашел в этой девчонке? Неожиданное знакомство? Химия от первой встречи? Цветочный аромат? Глаза? Они красивые, необычного цвета, привлекающие внимание. Если бы я ревновал, то заставил бы носить паранджу при выходе в свет. Но я не ревновал. Я свирепствовал затронутой честью своей семьи и своей женщины. Да, она теперь моя, и я в ответственности за ее действия и за свои чувства к ней.

Я в ответственности за то, что обладательница завораживающих глаз не осквернена этим молокососом.

— Что прикажете делать с мальчишкой, господин?

Ответ пришел сразу же, как только Хаким его задал. Я знал, куда шофер отвезет меня, стоило молча сесть в машину, куда приведет меня привратник, следящий за порядком у заключенных. В какую грязь я спущусь и взгляну в черные, озлобленные глаза мальчишки, лишенного самого главного человеческого достоинства. Свободы. Его руки сованы цепями, а белый костюм превратился в грязно-серые тряпки.

— Пришел… — усмехнулся парень, удерживая двумя руками о прутья клетки, словно боялся упасть передо мной на колени. Но тебе не меня стоило бояться, парень. Не я главный каратель в жизни, всевышний накажет куда больнее.

— Ты был с ней близок?

— Амина была превосходна.

— Ты трахал ее? — спросил четче и грубее. Я не стану извиняться за грубость, ни перед ним, ни перед всевышним.

— Она… Амина хотела закончить обучение, затем сыграть свадьбу, а потом…

— Ты. Трахал. Ее.

Я думал, что никогда не выбью ответ из этого мальчишки, но стоило мне сделать шаг навстречу, он сразу же бросил резкое:

— Нет! Аллах свидетель, я к ней не притрагивался!

Только и всего. Я усмехнулся упоминанию имени всевышнего после сказанных грязных слов в адрес девушки. Аллах засвидетельствовал, как ты назвал невинную, да и к тому же замужнюю девушку шлюхой? Это все, что меня интересовало. Я не хотел, чтобы люди судачили о неверности и очернении моей жены.

Я только хотел покинуть камеру парня, как он кинул мне в спину:

— Я извинюсь… клянусь пророком Мухаммедом, я извинюсь. Приватно или публично — неважно. Выпусти меня. Мои родители… они будут переживать, я два дня не появлялся в университете. Мои проекты могут провалиться, если я не появлюсь… Шейх Карим… ваше высочество… я… молю вас… вы можете все…

Он пошутил? Я обернулся и, судя по перепуганно-решительному выражению лица, понял, что нет. Детская непосредственность, свойственная несозревшим парням, которые почему-то считали себя мужчинами.

— Ты прав. Я могу все. Тебе следует этого бояться.

Я вышел из камеры, не замечая звон цепей и мольбу о свободе.

— Что делать с мальчишкой, ваше высочество? — спросил привратник.

Второй раз за день мне задали этот вопрос, и второй раз в голове возник четкий ответ:

— Отправьте мальчишку обратно в Лондон, пусть доучивается.

— Оформлять запрет на въезд в страну?

— Не стоит. Не будем расстраивать его отца.

— Будет сделано, господин.

В этот тяжелый день я не сомкнул глаз впервые за много лет. Последний раз бессонная ночь преследовала меня в роковой день пятнадцать лет назад. В тот день моя жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов, а тому мальчишке, который учился в восьмом классе, пришлось резко стать мужчиной и заботиться о сестре и брате.

Так и сидел на заднем дворе на берегу залива всю ночь, встречая рассвет в полном одиночестве. Самая романтичная брачная ночь, которую можно было представить. Я у залива глядел на волны и вспоминал, как ветер ласкал волосы моей жены, которая в этот момент наверняка плакала в своей комнате. Аллах свидетель, не так я планировал закончить этот день.

Во дворце пусто, слуги давно спали в своих комнатах. И она тоже спала. Амина. Я беспрепятственно открыл дверь, тихо пробрался поближе, дабы не разбудить, и заметил, как она свернулась калачиком на огромной кровати. Легкое покрывало смялось в ногах, а полупрозрачная ночная сорочка задралась, обнажая ровные и красивые ноги. Ее кожа светлее, чем у других арабок. Она казалась нежнее, ровнее, будто не принадлежала к одному из древних арабских родов.

Снова вспомнил ее глаза необычного цвета. Сейчас они закрыты, только длинные ресницы чуть дергались. Ее полная грудь размеренно поднималась и опускалась. Почему я не переставал наблюдать за ней? Зачем подошел ближе и присел рядом? Аккуратно, чтобы не разбудить. Коснулся губами ее лба и разгладил темные пряди волос, которые упали на лицо. Она поморщила носик с небольшой горбинкой и повернулась на спину, раскинув руки в разные стороны. Едва меня не задела.

И этот ангел мог нагрешить с тем сосунком?

Вопрос риторический, но точный ответ я узнаю совсем скоро. Тебя ждет много испытаний, Амина. Добро пожаловать в семью.

Глава 10

Я проснулась от громкого скрежета двери, словно в моей голове кто-то проходился ножом по стеклу. Может, это сон? Но выходит слишком страшный сон.

— Мяу-Мяу…

Мяу? Боже, что это? Здесь кот?

Я сначала подумала, что это девушки ходили туда-сюда и шушукались, но стоило мне услышать четкое мяуканье, я подошла к двери и, приоткрыв ее, заметила черное пятно, влетевшее в комнату.

— О боже! — воскликнула я на… черного кота с золотой цепочкой вместо ошейника, поблескивающей в лучах утреннего солнца.

У нас дома никогда не было кошек, Назира запретила заводить животных, даже когда Хайя попросила щенка на пятилетие. Я никогда не имела дело с животными, особенно с черным котом, который по-хозяйски залез на мою кровать и разлегся на ней.

— П-привет.

— Мяу!

А он милый. Только смотрел на меня странно, словно пытался прожечь своими янтарными глазами. Интересно, чей он? Его можно погладить? Но стоило поднести над ним руку, он прошипел.

— Пш-пш.

— Дружок, я ничего не сделаю, не бойся.

Я села на кровать на четвереньки и подползла ближе, не обращая внимания на спущенный к плечу рукав сорочки. Интересно, как найти общий язык с котиком? Или это кошка? Она смотрит на меня так враждебно, словно я хотела сварить из нее суп.

— Эй, пойдем. Я тебя поглажу и…

— Пш-пш.

Ай! Кошка резко ударила меня лапой по руке, оставив небольшую царапину. Немного неприятно, но обидно. Но вместо извинений (да, какие извинения я услышу от кошачьих) животное встало на четыре лапы и начало идти на меня.

— Пш-пш!

— Зейн! — выкрикнули сзади. Я резко подняла голову и застала его…

Аллах, шейх Карим голый! А у меня спустился рукав сорочки, обнажая мою праву грудь…

Мамочки! Сохрани меня!

Я резко отвернулась и закрыла глаза. Наощупь я попыталась подтянуть рукав сорочки и прикрыть оголившуюся грудь, но снова услышала шипение со стороны. О Аллах, помоги мне исчезнуть отсюда и избежать позора. Как я могла забыть об открытой двери? Вдруг кто-то из мужчин прошел мимо и увидел бы меня? Какой позор! Где мой хиджаб? Ах да, я ведь перед мужем.

— Зейн, ко мне.

Я открыла один глаз и увидела, как кот отошел от меня и ринулся к хозяину. Все же это мальчик, вряд ли кто-то назовет девочку Зейном.

— Можешь повернуться.

Точно могу? Я не увижу его загорелое тело, покрытое темными волосками? Не увижу прочерченные мышцы, которые видела лишь раз мельком в университете, когда соседки по общежитию смотрели на тренировку известного турецкого актера в соцсетях? Не замечу широкие плечи? Даже если и так, мое дыхание нескоро выровняется от волнения.

Я неуверенно открыла глаза и повернулась. Теперь тело Карима прикрывала белая, оттеняющая загорелую кожу. Я только сейчас заметила влажные и милые кудри, свисающие на его плечи. До этого я видела мужчину лишь в платке с прикрытой головой, сейчас он казался мне слишком простым, слишком открытым.

Однако сердце продолжалось колотиться в груди как после кросса по физкультуре. То ли от неожиданности появления Карима, то ли от агрессии кота, то ли от увиденного атлетического мужского тела. Впервые я видела мужчину голым. Почти голым, низ прикрывали широкие белые штаны, но все же…

— Извини, если смутил.

— Спасибо, — неуверенно прошептала я, глядя на уверенного мужчина и кота на его плечах. Как он умудрился там разлечься и не упасть? А главное, не скользить на его влажный кудрявых волосах.

— Зейн не любит чужаков. Со временем привыкнет к тебе, — произнес он, почесав кота между ушами. Зейн расправил их в разные стороны и прикрыл глаза от удовольствия, скрыв под шерстью свой золотой ошейник.

— Это… это кот?

— Он похож на кого-то другого?

— Я думала, у тебя гепард или лев.

Карим усмехнулся и опустил кота вниз. Зейн недовольно мяукнул и сел рядом с хозяином.

— Я не любитель издеваться над дикими животными.

— А над котами можно?

— Если бы я не взял его себе, европейцы бы зашугали его до смерти, а собаки загрызли бы.

— Ты подобрал его с улицы?

— Да. В моей квартире в Мадриде ему нравилось больше, но и тут с ним неплохо обращаются.

Котик сразу присел, чтобы прыгнуть на плечи хозяина, но Карим строго посмотрел на него и сказал «нет». Какой строгий хозяин у тебя, Зейн. Он словно понял хозяина с полуслова и обиженно вышел из комнаты.

— Он, наверное, обиделся.

— Ничего страшного, я задобрю его угощением.

— У тебя есть только кот?

— У меня да. У моих кузенов есть тигр, однако он содержится в специальном заповеднике. Мы не имеем право заводить животных забавы ради. Дядя всегда учил, что нужно брать ответственность за тех, кого приручаешь.

— Сколько у тебя кузенов? — внезапно спросила я.

— Гугл тебе не подсказал?

— Я у него не спрашивала.

Мужчина тут же посерьезнел и присел на кровать возле меня. Он все ещё держал расстояние, и я снова почувствовала аромат свежести и легких мускусных ноток. Но лишь на мгновение. Потому что потом я взглянула в его выразительные карие глаза и не заметила в них той игривости, присутствующей в нем до этого.

— У нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга поближе. У меня два кузена с папиной стороны отца и три кузины со стороны матери. А также младший брат и сестра.

— Сестра старшая или младшая?

— Близнец. Но я родился на пять минут раньше.

Не знала, что у него есть близнец. То есть по дворцу может ходить его женская копия? Теперь у меня не будет проблем с тем, чтобы распознать его сестру. Странно, что я не заметила ее на свадьбе. Интересно, я увижу ее сегодня на праздновании?

— Теперь моя очередь задавать вопросы.

Карим придвинулся чуть ближе и задал роковой вопрос:

— Кто этот парень со свадьбы?

Глава 11

— Кто этот парень со свадьбы?

Я перестала дышать и опустила глаза. Я не видеть больше эту серьезность, не желала слышать уверенный тон, которым он задал вопрос. Воспоминания вчерашнего позора вновь обрушились на меня. Я никогда не прощу себя за то, что так сильно ошиблась в человеке, что доверилась ему и позволила приблизиться к себе морально во время учебы. Джахид не был против нашего общения, брат всегда понимал меня, но он, видимо, тоже был ослеплен доброжелательностью Шахира.

— Мой одногруппник.

— Просто одногруппник?

Этот разговор казался мне неловким, ненужным. Он касался лишь меня и моей приватной жизни. Моего прошлого и моих ошибок. Но я понимала, что не должна врать мужу. Аллах накажет меня за это и спросит за это в судный день.

— Он должен был пойти к отцу после окончания университета. Но я рассталась с ним, когда ты сказал…

— Вы были с ним близки? — перебил меня Карим.

Я не спрашивала, почему он так жестко задавал вопросы. Почему не отрывал от меня серьезный взгляд, словно пытался заменить детектор ли. Стоило мне вспомнить, как на меня смотрел отец в ожидании ответа, как яростно выкрикивал слова Шахир, я готова была покрыться краской.

Казалось, все гости и родственники готовы были напасть на меня, однако мой остановил всех и увел меня из холла. Он увел меня от позора, заставив замолчать всякого оклеветавшего меня. Наверное, Аллах за этим послал Карима на мой путь. За тем, чтобы быть защитником и опорой в моей жизни.

Тем, кем когда-то был Шахир…

Мой муж должен верить мне.

— Да. Он защищал меня от травли на первом курсе, помогал с домашним заданием, знакомил с культурой запада, поддерживал, если на меня смотрели косо на улице.

— Я имею в виду физическую близость.

Я почувствовала, как краска прилила к лицу, а пальцы подрагивали под рукавами моей сорочки. Этот вопрос возмутил меня больше, чем вопрос о самом Шахире.

— Но… но я…

— Ты девственница?

Он придвинулся еще ближе. Внимательные карие глаза цепляли, я не могла оторваться от них. Но дело не в цвете или каком-то притяжении, как при первой встречи. Он желал услышать четкий ответ, и я выпалила его шепотом, практически в его слегка приоткрытые губы.

— Да…

Я не понимала, к чему этот вопрос. Перед свадьбой я проходила обследование, и папа разговаривал с шейхом по поводу моего здоровья. Они наверняка смотрели мою карточку, пока Назира следила, чтобы доктор не написал ничего лишнего.

— Прекрасно.

Карим резко отодвинулся на огромное расстояние. Его наступление закончилось, а я позволила глотнуть в легкие влажный воздух с залива. Почему напряжение все время сковывало меня, когда рядом находился этот мужчина?

— Теперь нужно убедить гостей со свадьбы, что ты не распутная женщина.

Что?

Я не знала, что чувствовать: стеснение и неловкость или злость и ярость. Эмоции смешались во мне, словно я закинула их в миксер, как ингредиенты для смузи, и пыталась сделать однородную массу. Но они как вода с маслом — смешиваются. И масла, то есть злости, оказалось гораздо больше, чем стеснения.

— Зачем кому-то что-то доказывать? — осмелилась спросить я.

— Ты жена члена королевской семьи, Амина. И ты подвергла мою честь сомнению. Я не хочу

— Ты мог попросить справку от врача перед свадьбой. Я проходила полное обследование. Гинеколог скажет, что я невинна.

— Я доверился слову твоего отца. Кажется, он тоже ошибся на этот счет.

Он сомневается в словах папы? Человека, который имел немалый вес в обществе и в чьих словах не сомневался никто в Эмиратах? Одного из самых влиятельных бизнесменов, кто продвинул продажи и туризм в стране на несколько шагов вперед?

— Завтра к тебе придет врач и подтвердит девственность.

Я приоткрыла рот, чтобы возразить мужчине, однако он развернулся и направился к выходу. Что он творил? Он пошутил? Как же слова о доверии? О защите? Или он защищает меня от самого себя или себя от моего позора?

От злости у меня затряслись пальцы рук, и я попыталась сжать их в кулак. Что там говорили о счастливой семейной жизни? Что я буду купаться в золоте и жить как в сказке за спиной влиятельного и богатого мужа? Кто-то забыл добавить ментальное состояние помимо материального.

Это унизительно для женщины. Унизительно для меня.

— Ты считаешь, это нормально?

Он остановился у дверей, так и не коснувшись позолоченной ручки и развернулся.

— Что нормально? Что ты унизила меня? Нет.

— К чему эти проверки?

— Я хочу убедиться, что ты девственница.

— Ты мог убедиться в этом в брачную ночь.

Кто тянул меня за язык? Всевышний должен лишить меня возможности говорить хоть что-то за такие слова и возражения мужу. Скорее всего, я пожалею о сказанном. Я уже о них жалею. Эмоции никогда не должны властвовать над личностью. Я упустила этот момент.

Шейх резко преодолел расстояние между нами и буквально вжал меня в стену, нависнув надо мной высокой скалой.

— Хочешь, чтобы я проверил твою девственность? Чтобы я взял тебя прямо здесь и сейчас? Ты хочешь этого, Амина?

Я вздрогнула от резкости его слов, от нарастающей властной энергии, наполнившей каждый квадратный метр огромной комнаты. Он слишком близко ко мне. Его дыхание резкое, глубокое, а голос низкий, более хриплый, чем обычно. Моя тонкая сорочка хоть и была длинной и прикрывала все части тела, однако ткань была практически полупрозрачной и тонкой.

И я чувствовала мужскую близость слишком явно.

— Я… не…

Ответ утонул в голове, в горле. Он не слетел с моих губ четко и ясно, как обычно. Вместо этого мой голос дрожал, я замерла под уверенными пальцами, скользящими по моему левому бедру сквозь тонкую ткань. Это единственная сорочка, которую Назира положила мне. Сказала, что так я могу соблазнить мужа. Однако этой ночью я хотела просто поспать, а другой одежды для сна в чемодане не оказалось.

Я буквально чувствовала его прикосновения на коже. Они поднимались по бедру все выше и выше, заставив задержать дыхание и заглушит стыд, врывающийся в мой разум.

— Тебя никто не касался там, да, Амина? Отвечай.

Никто. Абсолютно никто. Даже Шахир касался исключительно моих ладоней. Я не позволяла обнимать себя или что-то большее. А сейчас меня касался мужчина. Касался там, где я сама себе не позволяла ни разу в жизни…

Но я не могла ответить. Снова.

Я стояла с приоткрытым ртом, глядя в его сумасшедшие глаза-воронки, уносящие меня в долину неизвестности и страха. Даже его темные кудряшки не прерывали зрительный контакт между нами. Я не понимала, что он предпримет через минуту, через десять секунд, и как мое сознание и коктейль эмоций отреагируют на это. Он оставит меня, как я мысленно молила Аллаха, или продолжит пытку, от которой у меня почему-то бежали мурашки по коже?

— Ай…

Пальцы скользнули между моих ног. Я инстинктивно сжала их. От страха. От скованности. Это странное колкое ощущение пронеслось словно ток по моему телу, начиная от его пальцев и заканчивая кончиками моих. Что он творил со мной? Я не могла оттолкнуть его, словно мне связали руки, не могла сказать «уйди», словно мне отрезали язык. Я скована, я растеряна. Беспомощна…

— Девственница.

Мужчина довольно приподнял уголки губ и, убрав руки, отошел на пару шагов от меня, зачесав пятерней свои длинные волосы назад. Я едва пришла в себя, но не могла оторвать глаз от его самодовольного выражения лица.

— Зачем? — задала единственный вопрос, который остался в моей голове.

— Я твой муж и могу делать с тобой что угодно. Касаться, где захочу, говорить, что захочу, трахать, как захочу. Я могу взять тебя прямо сейчас и сделать так, чтобы ты кончила в свой первый раз. Так поступил бы любой мужчина, наделенный властью. Так поступил бы любой, завидев тебя в одной сорочке со спущенной лямкой, — заявил он твердо.

Он все-таки меня увидел…

— Но я не из таких. Я не зверь с недотрахом и не юный мальчишка. Я уважаю женщин и уважаю свою жену. Я хочу, чтобы ты говорила мне правду. Я в ответственности за тебя, и тебе необходимо полагаться на мои решения и на мою власть. В Коране сказано, что мы должны оберегать женщин, даже если они сами этого не хотят. Я пытаюсь тебя уберечь от позора и от косых взглядов. Завтра к тебе придет доктор и подтвердит мои догадки. Собирайся завтракать, я познакомлю тебя с семьей. Мы будем на террасе.

Мужчина развернулся, чтобы покинуть мою комнаты, но я должна кое-что спросить:

— Карим, я…

— Слушай, если снова будешь спорить, я найду причину, чтобы признать наш брак недействительным.

Я вдохнула воздух и ощутила отвратительный привкус обиды. Обиды не только на его грубость, но и на обещанное действие. Я всего лишь хотела поинтересоваться:

— Где я могу помолиться?

— Справа по коридору, вторая дверь. Женская молитвенная. Не задерживайся.

И я не задержалась, сразу же пошла в душ в попытке смыть с себя пот и волнение после встречи с моим мужем. Почему я чувствовала себя такой грязной, словно мне приснился кошмарный сон, а я только от него очнулась? Это странное ощущение не оставляло меня в покое даже после того, как я приняла душ. В чем именно дело? В его грязных действиях или грязных словах?

После омывания и принятия водных процедур, я заколола хиджаб и надела абайю из чемодана, приготовленного для переезда в дом мужа, вышла из комнаты. Он говорил, что женская молитвенная находится недалеко. Надо успеть совершить намаз и поближе познакомиться с семьей мужа, пока…

— Осторожнее! — испуганно выкрикнули сверху, когда я врезалась в твердое и теплое мужское тело…

Глава 12

Аллах, помилуй!

Мне на сегодня хватит эмоциональных потрясений в виде полуобнаженного мужа, дерзкого кота и… неважно.

— Простите, — пролепетала я и прошла к заветной двери в молитвенную.

Надеюсь, шейх Карим не узнает о моем неловком столкновении с незнакомцем и не станет задавать лишние вопросы. Мне и без того придется замолить много грехов, не только столкновение с чужим мужчиной. Наверное, слуга или помощник мужа, но я даже не разглядела его лицо, только почувствовала запах бахура, который исходил от него и пропитал легкие.

Что-то мне подсказывало, что сегодня придется замолить много грехов, и не только за утро, но и за свои поступки в прошлом. За препирательство с мужем, за обнаженную грудь, которую мог увидеть любой. За сестру. Хайя никогда не простит, как бы я не пыталась попросить у нее прощения и поступить правильно в данной ситуации. Но не я приняла решение, его приняли за меня обстоятельства, о которых Хайя наверняка не подозревала.

— Ты долго, — заметил мой муж, когда я спустилась вниз после утренней молитвы.

Я легко нашла террасу в этих хоромах, но чуть не заблудилась, пока искала молитвенную. За круглым столиком, расположенным среди пальм и ярких экзотических цветов, Карим сидел один, не отрывая взгляд от планшета, и пил маленькую чашку кофе, придерживая ее не за ручку, а сверху тремя пальцами. Удивительно. В детстве я тоже так пила чай, пока Назира не отучила меня со словами, что прекрасной девочке нельзя держать чашку, как последователь шайтана.

Я неуверенно села напротив на роскошное кресло-кушетку напротив мужа и внимательно наблюдала за тем, как он завтракал. За жестами, за взглядом, устремленным на планшет, за пальцами, которые постукивали по экрану. Но я тут же отвлеклась на молодую служанку в белом одеянии, поверх которого надет бордовый фартук. Она подбежала с подносом в руках и выложила вокруг меня катаеф*, шакшуку*, хумус, и множество лепешек. Но меня больше поразило, что в дополнение к этому разнообразию и чайнику зеленого чая мне принесли…

— Английский завтрак? — вопросительно я посмотрела на яичницу из двух яиц, бекон из индейки и тост.

— Не знал, что ты любишь. Попросил приготовить все, — уточнил мужчина, не отрываясь от планшета. Девушка миловидно улыбнулась мне и также скромно упорхала внутрь.

Мне было достаточно хумуса и лепешек. И чай, конечно же. Именно тарелку с хумусом я придвинула к себе и отломила кусочек горячей и хрустящей лепешки.

— Ты не любишь яйца? Катаеф?

— Люблю. Но мне достаточно хумуса.

— Это просто закуска. Я не хочу, чтобы ты голодала.

Я ничего не ответила и продолжила есть хумус с лепешкой, стараясь не обращать внимание на недовольный мужской взгляд, прожигающий меня хуже рентгена. Нет, я не чувствовала его глаз, скользящих по моему лазурному одеянию, по хиджабу в цвет абайи с золотой росписью. Я молча ела хумус с лепешкой, запивая чаем. Однако мое дыхание все равно сбилось, и я старалась глубоко вдыхать влажный воздух с залива.

— Нам будет весело, — заметил он.

— То есть?

— В семье. Ты необычная девушка, необычный характер.

— Мы совсем не знаем друг друга. Во мне нет ничего необычного.

— Даже глаза?

— Унаследовала от мамы.

— Скучаешь по ней?

Я опустила взгляд и горько усмехнулась. Не то слово. Я бы хотела, чтобы на свадьбе она была рядом со мной. Да и вряд ли она бы допустила, чтобы я вышла замуж против своей воли. Но долг есть долг, и я должна была его выполнить. И даже она не остановила бы меня, будь рядом со мной.

— Какие у меня обязанности?

— Ты не знаешь, чем должна заниматься жена?

— Я имею в виду королевские обязанности, выходы в свет или что-то подобное.

Перед свадьбой я немного прогуглила, чем занимаются жены шейхов, раз мне выпала такая участь. Но я хотела бы подробнее узнать, чем мне заниматься, кроме встречи мужа в теплой постели, потому что готовкой и уборкой, насколько я поняла, будут заниматься слуги. Хотя я любила готовить, мы с Джахидом не голодали, пока жили в Лондоне.

— Ты из королевской семьи, поэтому…

— Я не родной племянник эмира, всего лишь двоюродный. У меня есть свои дела в бизнесе.

— Какие? Чем ты занимаешься?

Он вопросительно выгнул бровь и посмотрел на меня так, словно я сказала, что ему на макушку приземлилась огромная муха.

— Женщинам об этом знать не обязательно. Ты можешь жить в свое удовольствие и ничем не заниматься. С готовкой справится Фатима, а девочки убирают дом. Или ты хочешь ежедневно мыть полы в огромном дворце?

Карим усмехнулся и отложил планшет, но я с каждым его смешком, с каждой секундой чувствовала, что Аллах послал мне самое трудное жизненное испытание. Испытание, которое, казалось, я не пройду.

— В общем, развлекайся, я всем тебя обеспечу.

— Что значит развлекайся?

— Вот так. Ходи по магазинам, изучай культуру, организовывай благотворительные мероприятия. Пока мы привыкнем друг к другу, ты изучишь дворец, привыкнешь ко мне, затем потихоньку начнем выходить в свет на общественные мероприятия. Их не так много, всего парочка в год, но все же тебе нужно быть подготовленной. Затем мы проведем нашу первую брачную ночь, ты родишь наследника. Возможно трех или четырех, Иншаллах.

Карим поднял руки кверху, глядя на небо. Я повторила за ним действие, но молила всевышнего избежать подобной участи. Это не мое. Не про меня. Ничего не делать, ни к чему не стремиться, находиться в тени мужа всю оставшуюся жизнь и наслаждаться роскошью.

Нас учили этому с детства: готовить, убираться, нравится своему мужчине, создавать домашний очаг и рожать много наследников, сколько нам ниспошлет Аллах. Я жила в этом. Хайя мечтала как можно скорее выйти замуж и родить ребенка. Это ее мечты, а не мои. Я мечтала не о том, чтобы меня привязали к мужчине раньше времени, приставили кухарок и слуг, а я сидела и ничего не делала, лишь рожала детей и…

Нет, мне не стоило плакать. Не при муже.

— Амина?

— Я хочу окончить университет.

Я произнесла эти слова с надеждой, не отрывая взгляд от внимательных золотистых глаз Карима, который нагнулся ближе ко мне и поглаживал двумя пальцами растительность на подбородке. Его глаза слегка прищурились, внимательно изучали меня, впитывались, словно пытались проникнуть в разум и вызвать помутнение. Или прочитать мысли? Нет, никто не мог читать наши мысли, кроме Всевышнего.

— Ты не вернешься в Лондон, — жестко отрезал Карим.

— Почему?

— Я не могу вести дела из Лондона, а одну тебя не отпущу.

— Со мной может поехать Джахид.

— Ты теперь под моей ответственностью, а не под ответственностью твоей семьи.

— Но я не закончила курс. Я столько сил и времени потратила, чтобы поступить в лучший университет Великобритании. Мне никто не помогал.

— Насколько мне известно, обучение оплачивал твой отец.

— Деньги решают не все, Карим.

Я тоже облокотилась на колени и нагнулась ближе к мужу. Нас разделял лишь кофейный столик на террасе, даже легкий ветер был не в состоянии успокоить накалившуюся обстановку. Мы не отрывал взгляды друг от друга, даже не моргали. Я чувствовала, что глаза вот-вот высохнут, но не собиралась сдаваться. Ни полтора года назад, когда упрашивала отца отпустить меня на другой континент, ни сейчас, когда делаю то же самое. Моей силы воли и ярости на мужа достаточно, чтобы победить. Я добьюсь своего.

Страшно было смотреть на мужчину, который больше напоминал хищника из семейства «кошачьих» — никогда не знаешь, в каком углу притаится и когда нападет. Но я никогда не боялась ни волков, ни львов, ни тигров. И его не стану.

— Доброе утро, братец! Вы чего такие напряженные? — донесся знакомый мужской голос неподалеку от нас.

Глава 13

— Доброе утро, братец! Вы чего такие напряженные? — донеслось весело неподалеку от нас.

Справа от меня появилась высокая мужская фигура в белом халате. И нет, не в таком же, в котором я обычно видела Карима, а в обычном банном. Достаточно было увидеть ткань в районе бедер, чтобы резко отвернуться в другую сторону. Я даже на мужа не взглянула, почувствовала, как краска прилила к лицу. Что-то мне подсказывало, что этот дворец скрывал много тайных страстей.

Я даже не задумалась, где я слышала этот низкий голос, так похожий на голос мужа. Мне было все равно. Желание убежать отсюда и закрыться в своей комнате превышало злость, которую я готова была обрушить на мужа совсем недавно.

О, Аллах, не позволь мне снова согрешить, в последнее время я и так чувствовала себя слишком испорченной и грязной.

— Хусейн.

Карим не сказал ни слова претензии, его голос казался ровным и спокойным. Я приподняла глаза на мужа и заметила строгость в его чуть потемневших карих глазах, направленных на молодого человека. Хорошо, что я не сняла хиджаб после намаза.

— Прости, братик, я понежился у тебя в хамаме, — с насмешкой в голосе произнес мужчина по имени Хусейн. — Что, эта нежная дама не видела мужчин?

— Хусейн! — жестче ответил Карим.

— Ладно, сейчас переоденусь. Не буду смущать твою…

— Это моя жена. Если бы ты пришел на свадьбу, то узнал об этом.

— Прости, брат, я был занят другими интересными делами.

Когда он уйдет? Я не могла поднять головы, словно он стоял передо мной голый, а не в запахнутым халатом. В Лондоне я многое повидала, пока училась, но никогда не попадала в места, где можно было заметить полуобнаженных парней или парней в банном халате.

Шаг. Два. Три. Вроде ушел. Только в этот момент я облегченно выдохнула, и Карим заметил это, судя по внимательную взгляду.

— Извини. Он долго жил в Европе, недавно вернулся.

Не удивлюсь, если тоже из Лондона. Я наслышана о развлечениях арабских принцев с местными девушками, но старалась не верить слухам из зарубежной желтой прессы.

— Хотел сказать, что тебе не обязательно надевать хиджаб дома. Обычно кроме меня тут никого не бывает.

Да? С кем же я тогда столкнулась? С призраком мужского пола? Или с моей фантазией после странной близости с мужем? Не говоря уже о брате в банном халате. Как хорошо, что я вспомнила мамины наставления, которые она дала в детстве, и не сняла хиджаб.

— Твоя семья не живет здесь?

— Нет, это наш дом — подарок дяди на свадьбу. Сестра живет вместе со своим мужем в отдельном коттедже. Хусейн остановился ненадолго, скоро вернется на учебу в Европу.

Ему можно…

— Я бы тоже хотела…

— Ты не будешь учиться в Лондоне. Точка.

— Ты не хочешь выслушать мои аргументы?

— Ты не хочешь выслушать мои аргументы?

Он подозрительно взглянул на меня и, отпив немного кофе, поставил ее на стол и откинулся в кресле.

— Праведные женщины покорны и хранят то, что положено хранить, в отсутствие мужей, благодаря заботе Аллаха.

— Нет послушания созданию, не слушаясь Создателя. Мужчина тоже человек и может ошибаться.

— Ты права. Шахир явно совершил много ошибок.

Зачем он вспомнил о нем? Да, я полностью согласна, что Шахир ошибся, приехав на мою свадьбу и нарушив покой моей семьи, но к чему вспоминать о прошлом, о котором самой хотелось забыть?

— Прости. Я должна была это предвидеть.

— Это моя ошибка. Я ответственен за тебя.

— Но это мое прошлое. Ты — мое настоящее.

— Не будущее?

Я в этом не была уверена, учитывая его жесткую позицию по поводу моего обучения и планов на жизнь. Но в ответ я ничего не сказала, потому что… не успела.

— Вы снова напряженные? О, хумус! Я думал, ты его терпеть не можешь, — удивленно воскликнул Хусейн, подхватив всю тарелку с хумусом, начал есть ложкой, облизывая ее. Интересно, зачем он так делал? Назира нам с Хайей не разрешала есть как варвары.

— Он не мой.

Хусейн сел неподалеку от брата и проследил за откушенной лепешкой, которая лежала рядом с хумусом. Сейчас на нем красовалась белая кандура с золотым плетением. Это лучше, чем банный халат.

— Теперь могу представиться. Хусейн Аль-Дин-Абдул — младший брат Карима. У тебя красивые глаза, Хайя.

Я снова опустила глаза, но не от неловкости, а от стыда. Они ждали мою сестру. С каждой секундой я ощущала, что она подошла бы на роль жены шейха Карима лучше, чем я.

— Ее зовут Амина.

— Но я думал…

— Сегодня вечером не перепутай имя моей жены, Хусейн.

Парень усмехнулся и поправил мешающий уголок платка.

— Постараюсь, братик.

Он снова взял тарелку с хумусом и продолжил поедать его с аппетитом. Я бы хотела себе положить, но Хусейн забрал все блюдо и доедал последнюю ложку.

— Извини, Амина, я все напутал. Акклиматизация, все дела.

За хумус или за имя? Или мне стоило извиняться за то, что, возможно, я врезалась в него?

— Или злоупотребление алкоголем с твоими немецкими друзьями, — заметил Карим.

— Ты что, брат! Я ни разу в жизни не пил! Ни капли! — возмутился Хусейн, поставив пустую тарелку на стол.

— Мне все равно, но если дядя узнает об этом, не видать тебе место в совете директоров.

— Не узнает, — подмигнул парень. — Надеюсь сегодня вечером нормально оттянемся.

Оттянемся? Что он имел в виду?

Глава 14

— Как мы докажем, что брачная ночь состоялась?

— У нас давно не проверяют девственность по простыне. Не переживай.

Но я не могла не переживать. Не могла. Тем более учитывая, что он потребовал вызвать доктора для подтверждения девственности.

— Я все решу, если возникнут претензии. Я против этой традиции.

— Почему?

На этот вопрос шейх не ответил, он откинулся на своем кресле-троне, как истинный правитель. Наверное, со стороны мы выглядели как король и королева. Хотя в какой-то степени так и было на деле. Он молча коснулся моих пальцев и сжал их своей крепкой ладонью. Не сильно, но уверенно, словно хотел доказать не только мне, но и гостям, что я принадлежала ему.

Я его жена.

Когда я привыкну к этому титулу?

Я любила наши традиции. Масштабные праздники, много вкусной еды, свадьба на несколько дней. Когда моя Тетя Джанин выходила замуж, мы пять дней невылезали из огромного помещения. Семья жениха сразу забронировала гостиницу на берегу залива, чтобы поместились все родственники. Мы даже не заезжали домой. Заходили в номер, приводили себя в порядок, молились продолжали праздновать в семейном кругу на триста человек.

Почему я думала, что в королевской семье мы обойдемся одним днем? Наверное, поэтому я не видела вчера ни его брата, ни сестру-близнеца, о которых говорил Карим. Сегодня мы праздновали в общем зале, не разделяли на мужской и женский, но все равно я хотела исчезнуть с глаз родственников и гостей. Наверное, я бы сделала что угодно, чтобы вновь стать невидимой, но ко мне, как к невесте, привлечено всеобщее внимание. Или к жениху, который сидел в золотом одеянии, как султан из турецкого сериала. Хорошо, что мы праздновали в помещении, а не на террасе в ужасную духоту.

К Кариму подходили незнакомые мужчины, пожимали руку, почти не смотрели в мою сторону, пока муж не обращался ко мне. В эти недолгие моменты я позволяла себе уйти в собственные мысли и рассуждать о будущем. Оно перекрыто твердыми и уверенными словами мужа, а выхода из ситуации я не находила. Что теперь со мной станет? Есть ли хоть шанс, что я привыкну к роли жены влиятельного шейха и матерью маленьких ангелочков с милыми черными кудряшками?

— Сестренка, ты как?

Джахид подошел ко мне в перерывах между танцами. Краем глаза я поглядывала на брата и видела, как отец показывал кивком головы на девушек в хиджабе, которые танцевали в своем скромном кругу вместе с Хайей. Неужели он решил женить ещё и сына? Ему мало одной свадьбы в этом году?

— Пытаюсь привыкнуть к роли жены.

— Все не так плохо, Ами. Посмотри на этот союз с другой стороны. Ты богата, наша семья обеспечена на несколько поколений вперед. Ты можешь вообще не думать об учебе, не работать. Сиди дома в роскошном дворце и попивай чай.

— И умирай от скуки без твоих насмешек, да?

Джахид улыбнулся и, нагнувшись ко мне, произнёс:

— Если твой шейх обидет тебя, то будет иметь дело со мной. Пусть не забывает о брачном договоре.

О каком? Хотя какое мне дело до этого брачного договора. Я доверяла папе, и вряд ли он подписал меня на какие-то нестандартные условия. Но это не отменяло тот факт, что я оказалась в ловушке, созданной судьбой.

Я чувствовала, что золотая клетка передо мной медленно захлопывалась, и у меня не было шансов ступить ногой из нее, пока она не закрылась.

Или были?

— Ты счастливчик, Карим. Досталась такая красавица! — воскликнул Хусейн, который выглядел веселее всех и танцевал так, словно в последний раз праздновал свадьбу брата. Краем глаза все же заметила самого веселого гостя на нашей свадьбе, но постоянно отводила глаза, если мы сталкивались. Казалось, что я каждый раз покрывалась краской, стоило вспомнить знакомство с младшим братом ужа.

— Любой женатый мужчина — счастливчик. Ты тоже им станешь.

— Аллах пока избавляет меня от той участи. Я наслаждаюсь другими прелестями жизни, мне и так хорошо.

— Интересно, какими, братик? Решил перетрахать всех европеек?

На такую фразу даже я обратила внимание и снова почувствовала, как краска прилила к лицу. Нет, я знала, что означало данное выражение, но меня смутило даже не оно и не то, что взгляд Карим потемнел, а мои пальцы в его ладони оказались словно в тисках.

Фразу произнесла женщина…

Я взглянула на девушку в красно-золотом платке, сочетающимся с орнаментом кандуры Карима и Хусейна. Ее золотисто-карие глаза, выделенные черными стрелками, сверкали превосходством и насмешкой, а полные губы растянуты в улыбке. Точная копия моего мужа, только более изящная и женственная.

— Будь повежливее с нашей новой сестренкой, ей и так хватило сегодняшних потрясений, — заметил Хусейн с улыбкой на лице. О, Аллах, после его шоу за завтраком мне хотелось снова сделать намаз вне азана.

В ответ девушка закатила глаза. Она подошла ближе ко мне и, крепко обняв, прошептала:

— Прости за резкость, просто он меня достал. Меня зовут Аиша. Рада приветствовать тебя в нашей семье.

— Взаимно, — я отпустила девушку и растянула губы в улыбке в ответ.

— Какая скромница, — заметила Аиша. — Где ты такую нашел, братец?

— Где нашел, других нет, да? — ответил вместо мужа Хусейн. — Ой, извини, забыл, у тебя же есть сестра, да? Родная?

— Единокровная, — ответила я. — У нас разные мамы. Хайя с мачехой сидят справа, — я указала на столик, где сидели Назира с Хайней и пили сок.

— Где тогда твоя мама? Ее не пригласили?

— Хусейн!

Но я не слышала дальнейших возмущений мужа, не видела суровый взгляд Аиши, который был похож на своего брата, и как она стукнула Хусейна локтем. В разум сразу же пробрались воспоминания из детства. Болезненные, горькие, о которых я молила Аллаха освободить меня и больше не вспоминать.

— Будь осторожнее, Амина, — прозвучал нежный голос над моей головой.

— Да, мамочка!

Я подошла к пони, которая пила воду. Мои пальцы запутались в длинном ворсе, и я не могла вытащить их оттуда. Мамочка, ты мне поможешь, да? Поможешь? Но стоило мне повернуться и крикнуть о помощи, я увидела стоящую на коленях маму, и отца, который навис над ее вздрагивающим черным силуэтом в никабе.

— Не забирай у меня дочь…

— Амина?

Лицо Карима моментально оказалось перед моим лицом, удерживая его в больших и теплых ладонях. Золотисто-карие глаза были наполнены беспокойством, а щетина едва ли не царапала кожу моего лица — настолько близко он стоял ко мне. Надеюсь, гости этого не видели. Не видели моей слабости и нашей близости.

— Все хорошо.

— Иди в комнату отдыха, приляг. Аиша проводит тебя.

Он коснулся губами моего лба и буквально передал в объятья сестры. Мне действительно был необходим отдых: легкое головокружение и слабость взяли свое. Я даже не заметила, как она подошла к какой-то женщине и шепнула ей. Наверное, музыка заглушила ее голос. Но я была рада, когда этот шум исчез, и наступила абсолютная тишина.

— Здесь прекрасная звукоизоляция, нас никто не побеспокоит, — уточнила девушка, пока помогала мне улечься на кушетку с мягкими подушками и балдахином. Сама она расположилась на широкой тахте и внимательно смотрела на дверь.

— Там…

— Извини, я жду гостя.

Интересно, какого?

Ответ пришел сразу же, как отворилась дверь, и женщина средних лет внесла плачущего грудничка. Мальчик, если судить по одеянию и резкому реву.

— Спасибо, Максима.

Женщина поклонилась Аише и покинула нас.

— Его зовут Абдула. Нам два месяца. И он является причиной вчерашнего отсутствия. Кто у нас проголодался?

Малыш и правда казался ангелом. Стоило ему лечь на руки мамы и всосать грудь, он тут же успокоился, и тишина вновь наполнила комнату.

— Как ты собираешься ужиться с моим братом?

Глава 15

— Как ты собираешься ужиться с моим братом, Амина?

Я немного удивилась вопросу Аиши. Она словно смотрела в душу и понимала, что сейчас настал не самый лучший период в моей жизни. Особенно, когда я расстроена и уязвима, на меня обращено слишком много внимания.

Я не могла его проигнорировать из-за резкого взгляда. Он не такой цепкий, как у Карима, но все же он требовал немедленного ответа. Интересно, это семейная черта передалась по наследству или наработанная в кругу королевской семьи с опытом?

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, что с Каримом просто. Хотела узнать, готова ли ты к семейной жизни сним.

Мне бы самой хотелось найти ответ, однако Аллах не давал и намека на него.

— Карим очень закрытый, строгий, требующий от людей то, что они не могут дать. Аллах рано забрал наших родителей, он растил нас как отец.

Он сам растил своего брата и сестру? Разве эмир, их дядя, не взял детей под опеку, как положено по закону? Или Карим был совершеннолетний и дееспособный для опеки над детьми? Тем не менее…

— Не знала, что ваших родителей нет в живых. Сколько ему было лет?

— Они умерли через день после нашего пятнадцатилетия. Родители такой праздник устроили, позвали всех родственников и друзей, а затем… — девушка отвернулась, чтобы смахнуть падающую слезу, затем взяла себя в руки.

— Мне жаль.

— Мы с Каримом были уже взрослые, а вот Хусейн с Муной…

— Я думала вас трое, — уточнила я.

— Нет, четверо. Мы с Каримом старшие, затем родился Хусейн, а через два года Муна. Ей восемнадцать.

— Почему Карим не упоминал о ней? Он рассказал только о тебе и Хусейне.

— Потому что она отречена от нашей семьи. Дядя сделал все, чтобы ее больше никто не вспоминал.

— Как так вышло? Она же ваша сестра? Ее давно отрекли?

Аиша только открыла рот, но в дверь ворвались двое мальчиков-близнецов лет по восемь, впустив суматоху в небольшую комнату отдыха.

— Мама, он меня бьет! — завизжал один малыш.

— Неправда, это он начал!

— Не ври! Аллах покарает тебя за ложь!

— Мальчики, вы на свадьбе, вы же не хотите расстроить невесту?

Они тут же стушевались и практически одновременно опустили глаза вниз. Они такие же золотисто-карие, как у мамы, но казались ярче и чуть светлее. Аиша тем временем убрала грудь и убаюкивала малыша.

— О вашем поведении мы поговорим дома, когда папа приедет командировки. А сейчас развлеките своего дядю Карима, он наверняка скучает без своей жены.

Мальчишки заулыбались и выбежали из комнаты, хлопнув двойными дверьми. А малыш Абдула дергал маленькими ручками в разные стороны на руках мамы. Со стороны он казался очень милым и забавным, и почему-то при виде племянника Карима, я вспомнила слова мамы, данные в детстве.

Она говорила, что дите — подарок Аллаха, заслуженно дарованный нам в определенное время. Не стоило просить всевышнего как можно скорее подарить ребенка, но и не стоило медлить, чтобы не оказалось слишком поздно для деторождения.

Я любила детей, но понимала, что рано просить у всевышнего такую радость. Потому что не заслужила.

— Хочешь подержать? — внезапно спросила Аиша, вырывая меня из размышлений и протянула Абдулу. Стоило мне взять его на руки, я снова встретилась с серьезным мужским взглядом, как у моего мужа.

— Он похож на Карима.

— Я сказала то же самое, когда впервые его увидела. Привыкай держать малышей, тебе это скоро предстоит.

От этой мысли моя голова снова закружилась, а пальцы, которыми я удерживала задорного малыша, ослабли. Я вздрогнула, когда малыш резко дернул ножками, но Аиша вовремя пришла мне на помощь.

— Осторожнее, Амина. Дети очень ловкие в этом возрасте, — она взяла сына обратно и очень вовремя — он начал срыгивать.

— Извини, мне раньше не давали держать детей. Но моя сестра в этом опытна, она много возилась с кузенами, в отличие от меня.

— А тебе не позволяли, потому что боялись, что уронишь? — усмехнулась девушка, не понимая, что буквально прочитала мои мысли.

— Именно.

Назира никогда не давала брать на руки своих племянников из-за моей врожденной неловкости, в то время как Хайя тренировалась на них и припевала, что скоро тоже родит малыша и станет прекрасной матерью. Возможно, так и будет, но эту роль я у нее отняла.

Чувство вины снова кольнуло в груди, напоминая о себе. Хайя снова пришла на свадьбу, снова танцевала, но ни разу не подошла ко мне. Даже в соцсетях не отвечала, когда я писала ей. Ей наверняка было больно наблюдать за тем, как ее мечта ускользал прямо из-под пальцев. Так же, как и моя.

— Не переживай, еще научишься, если захочешь. А если не захочешь, у тебя есть время привыкнуть к Кариму.

— Я хотела закончить университет.

Крик души сам сорвался с губ.

— Кого-то это напоминает, — вновь усмехнулась она. — Но неважно. Зачем тебе учиться, если твой муж сам шейх? Ты обеспечена на несколько поколений вперед, даже в случае развода останешься при огромном состоянии.

— Ты бы не хотела быть важной обществу?

— Я родила троих детей, я уже помогла обществу, — произнесла Аиша с улыбкой на губах, а потом задумчиво добавила: — Но мне кажется, что через десят лет общество вряд ли скажет спасибо за близнецов-хитрецов, — вновь засмеялась девушка. Я бы тоже улыбнулась, но сейчас мне было не до веселья. — А как ты хочешь помочь обществу?

— Я хотела разработать цифровую экосистему для папиной компании, чтобы поставки шли проще. Или открыть свою фирму, которая выведет город на новый уровень.

— Для этого есть мужчины. Это их работа — думать. Не думаю, что Карим разрешит тебе работать.

— Мужчина может не увидеть то, что видит женщина. Но Карим запретил мне возвращаться в университет. И я…

— В отчаянье?

— Да…

Не знаю, почему женская копия Карима нравилась мне больше. То ли Аиша действительно располагала к себе своей прямолинейностью, то ли семейная черта в виде строгого золотисто-кариесом взгляда заставляла говорить правду и ничего не утаивать. Я этого не знала, но мне на мгновение стало легче. Лишь на мгновение. Потому что потом я осознала, что Аиша могла запросто рассказать о нашей беседе Кариму, и в этому случае мне не поздоровилось бы. Я пожаловалась на мужа его родной сестре. Сестре-близнецу. Прекрасное начало семейной жизни.

Аиша аккуратно уложила на тахту засыпающего Абдулу, который успел отрыгнуть на полотенце и немного испачкать платье маме, и серьезно, четко поговорила,:

— Уговори его.

— Как?

— Ты сама сказала, женщина видит то, что не видит мужчина. Аллах даровал мужчине силу, а женщине — мудрость. Насколько женщина мудра — зависит исключительно от нее самой.

Аиша, наверное, не догадывалась, что подсказала мне выход и показала выход из тупика в тоннеле.

Глава 16

— Тебе нужна жена для статуса, Карим, а не для любви. Помни об этом.

— Помню, дядя.

— Твой отец гордился бы тобой.

Гордился ли? А ты гордился им, дядя, когда игнорировал звонки? Когда мама плакала в телефонную трубку и просила о помощи? Когда она не могла ничего поделать со своей судьбой и вынуждена была принять ее? Аиша, Хусейн и Муна были совсем маленькими и не знали о том, что творилось в семье. Но я знал. Аллах не закрыл мне уши и глаза, он позволил увидеть истину, сломать меня, а затем добить смертью родителей на следующий день.

Аллах послал мне испытание на прочность, которое я с трудом, но прошел. Я позаботился о брате и сестре, вытащил нашу семью из ада, не прося ни у кого помощи. Когда дядя увидел результат моих трудов, то сразу взял к себе под крыло. Но чего мне стоили эти жертвы. Жертвы ради семьи. Жертвы ради выживания.

— Надеюсь, ты вежлив и аккуратен с девушкой. Ее семья очень влиятельна. Если ей что-то не понравится, она может расторгнуть брак.

— Не расторгнет. Мы получили обоюдную выгоду с ее семьей. Ты сам хотел заполучить управление над этим базаром.

— Мужчина должен получать все, что желает, даже если судьба приготовила препятствия к этому. Ты станешь во главе компании, Карим, тем более ты женат на дочери основателя. Тебе досталась выгодная партия, Карим, не упусти момент и позаботься о своей жене.

— У моей жены есть все, что можно пожелать. Амине нужно только быть моей женой и воспитывать наследников. Это небольшая цена за сделку. Да пошлет нам Аллах множество детей.

— Иншаллах.

Дядя прав. Я выполнил свой долг перед семьей, перед компанией. Женился на хорошей девушке, вытащил ее семью со дна. Осталось только обзавестись детьми. Я готов к этому. Амина должна быть готова. Она знала, за кого выходила замуж и что я требую от нее. Ей будет чем заняться вместо учебы.

После разговора с дядей, мы с женой сели в машину и отправились домой. Амина также отрешенно смотрела в окно, как и вчера. Странно, сегодня ее одногруппник не ворвался в зал и не испортил празднование. Значит, ему было достаточно отступных, чтобы зажить счастливо. Как мало нужно человеку, чтобы исчезнуть из жизни навсегда. Какие-то сотни тысяч долларов, которые мой брат мог бы прожечь за один день.

Я вновь взглянул на нее, надеялся увидеть необычные глаза, обращенные ко мне, но девушка словно застыла на месте. Казалось, даже не дышала. О чем она думала?

— Останови тут.

Имам затормозил неподалеку от пляжа, и я встретился с удивленными глазами своей жены.

— Пойдём?

— Куда?

— Прогуляемся до дома. Тут недалеко.

Она послушно кивнула головой, и я помог ей выйти из машины. Сегодня Амина была в длинном платье с длинными кружевными рукавами и пышной юбкой. От типичной европейской невесты ее отличал хиджаб, скрывающий волосы и шею.

— Как ты себя чувствуешь? Тебе стало лучше?

— Да, спасибо. Спасибо за чай и за Аишу, она составила мне компанию.

Надеюсь, сестра была вежлива с ней. Девочке и так хватило потрясений за последние дни. Это может плохо сказаться на будущем зачатии и деторождении.

Амина красивая. Идеальная. С прекрасными глазами, которые отливали фиолетовым на закате солнца. Нет, я ошибся. Они выглядели как настоящий закат, на который хотелось любоваться, сидя на берегу залива. И полные губы, и миниатюрность, и мягкая молочная кожа. Мне достался подарок от Аллаха, который я должен постепенно раскрывать для себя, а не разрывать подарочную бумагу на части. И я раскрою его. Сегодня.

Мы сели недалеко от дома на большой камень, где ее платье поместилось бы. Наверное, ей было тяжело идти по песку, нужно передохнуть.

— Ты готова провести сегодня ночь вместе? — задался вопросом, когда я сел рядом с ее миниатюрным силуэтом и взглянул в необычные глаза, смотрящие вдаль.

— У тебя кто-то был?

— Что ты имеешь в виду?

Она опустила голову и, если бы не тьма вокруг, наверняка подумал бы, что она стеснялась. Но внезапно Амина резко зацепилась за мой взгляд своим уверенным и добавила:

— Физическую близость. Ты был… был близок с женщиной до меня?

Почему она спросила меня об этом? Женщины не должны интересоваться личной жизнью до брака.

— Конечно. Я ведь мужчина.

— Аллах велит хранить себя для мужчины и быть чистым.

— Ты чиста.

— Но ты нет. Ты тоже должен быть чист.

Я резко встал и навис прямо над ней. Мне нужно было видеть ее глаза, видеть уверенность в ее словах и убедиться, что я не ослышался.

— Мне тридцать, Амина. Мы живем в современном мире, и мне важно доставлять удовольствие жене. Это мой принцип.

— Мне важно отдать невинность любимому. Это тоже мой принцип.

— Значит, сегодня я стану твоим любимым.

Амина легонько покачала головой в разные стороны и пошла вперед к нашему дворцу, который виднелся отсюда. Она не стала меня ждать, не позвала следом за собой, а медленно шла по побережью, приподняв свое платье.

Хм… этот факт ранил сильнее, чем слова о женщинах и чистоте. Лишний раз убедился, что каждый мусульманин читал Коран по-своему. Кто-то видел в сурах суровую реальность, а кто-то жизненные принципы и помощь от всевышнего. Дядя был прав: люди женятся не ради любви. Ее не существует. Вместо любви мы испытываем уважение и восхищение своей супругой, и должны поддерживать эти чувства в течение всей жизни.

Я шел следом за ней до самой комнаты и удивился, что она не захлопнула передо мной дверьми. Когда я вошел в комнату, двери на террасу были открыты. Запах бахура еще не наполнил комнату, но я видел, как она зажгла его и закрыла маленькую позолоченную крышку. Сквозило. Амина едва не запуталась в своем платье и хиджабе, которые развевались в разные стороны.

— Позволь мне помощь.

— Позволь мне помощь.

Я закрыл двери в коридор и на террасу и помог аккуратно снять хиджаб, хотя ее пальцы то и дело тянулись к заколкам. Темные струящиеся волосы обнажились для меня, упав на аккуратные плечи.

Она и правда красива…

Амина вздрогнула, стоило мне коснуться гладкой кожи ее щеки. Не отрывала от меня взгляд, когда я спустился ниже к шее, скрытой платьем. Она могла отказаться, могла остановить меня и попросить провести еще одну ночь наедине. На пляже Амина ясно дала понять, что не ляжет со мной в постель.

Но она молча стояла передо мной, окутывая меня своим цветочным ароматом, пока я гладил нежную кожу и чувствовал на ней внезапные мурашки. Такая реакция не могла принадлежать женщине, которая наслаждалась плотскими утехами. Может, не стоило ждать вердикт доктора?

— Сегодня мы тоже будем спать отдельно? — спросила она, невинно прикусив нижнюю губу.

Я не ответил ей, а резко прижал к перила и впился в полные губы, которые так сильно желал.

Глава 17

Все люди занимаются сексом. Мужчины и женщины, христианские подростки, мой брат, позабывший слово Аллаха, пожилые парочки, желающие поймать последний момент перед уходом в старость. Мусульмане, находясь в браке и вне брака. Мы не святые, мусульманская вера не делала нас лучше или честнее. Мы жили по законам, прописанным в Коране, но многие последователи любили их нарушать.

Однако я был уверен на сто процентов, что Амина ни разу не переходила грань.

Ее губы мягкие, двигались неуверенно, неумело, будто ни разу не целовалась. Неужели это ее первый поцелуй с мужчиной? Она пыталась подстроиться, но в то же время я чувствовал, что она вот-вот оттолкнет меня. Я не сдержал свой порыв, впился в нее жарким поцелуем, зацепил зубами нижнюю губу, которую она до этого кусала. Теперь я вытягивал нежную кожу и чувствовал, как нас накрыл жар.

Через пару минут она подстроилась под мой темп, коснулась моего языка своим, покрутила вокруг. Проказница. Я мысленно улыбнулся ее неуверенности и страху зайти дальше. Чего она боялась? Показаться слишком развратной? Или боялась…

Меня?

Перестанет.

Мои губы спустились ниже по ее шее. Ее сладкий аромат, запах бахура и жар смешались в единое целое. Пальцы на автомате потянулись к платью и спустили рукава до плеч, настолько платье было закрытым. Амина подхватила рукава у груди, опустила глаза вниз, словно боялась, что я увижу ее обнаженную. Я поднял ее лицо, хотел спросить разрешения, даже готов был остановиться, но ее помутненные глаза выдали желание с головой.

Я опустился и провел дорожку по ее ключицам. Почувствовал, как она резко вдохнула воздух в легкие. То ли от новизны ощущений, то ли от неожиданности.

— Мне нужно его…

Расстегнуть не получится — я подхватил сзади шнуровки корсета и разорвал в разные стороны. Петли вылезли из-под швов, но мне было уже плевать. Я хотел открыть свой подарок прямо сейчас, и спустил лиф платья, обнажая женское, не знающее мужской ласки тело, а там…

Мне действительно достался подарок от Аллаха.

Коричневые ареолы объемной груди обрамляли твердые вершинки. Они набухли и буквально жаждали, чтобы их поласкали языком. И я снова не стал ждать ответ или спрашивать разрешения и коснулся их языком.

Амина шумно выдохнула воздух с полных губ, неуверенно прижала мою шею к своей груди, когда я оттянул сосок зубами. Слегка, чтобы не причинить боль. А затем пару раз нежно провел языком, чувствуя цветочный аромат на своих губах. Ей нравилось. В этой девушке таилась скрытая сексуальность. Она проявится в будущем, но не сегодня. Ее нужно подготовить, раскрыть, как розу. Лепесток за лепестком.

— Нравится?

— Нравится?

Я поднял на нее глаза и увидел, как цвет солнечного заката потемнел и превратился в бурю, посланную всевышним, чтобы напугать всех вокруг. Но не меня. Амина не ответила, но мне он уже не понадобился — я увидел все в ее возбужденном взгляде.

Я спустился ниже по ее телу, попутно снимая свадебное платье. Я целовал нежную кожу, к которой хотел прикоснуться, плоский, напряженный живот, гладкий треугольник, волосы на котором ей удалили. Наконец-то дошел до аккуратных трусиков. Хотелось их порвать, как и верх платья — настолько они были тоненькими и прозрачными.

Я подхватил ее и положил на кровать, засматриваясь на коричнево-розовую кожу между ее ног. И ее саму. Такую нежную, взволнованную. Тебе понравится, Амина.

Мой язык коснулся ее нежных складочек, и я вновь услышал шумный вдох сквозь зубы. Я провел им вверх по увлажнившимся губкам, опустился вниз, едва коснувшись клитора. Снова громкий вдох и выдох. Она не стонала, не кричала, не позволяла себе расслабиться, даже инстинктивно сжала мою голову ногами, стоило мне всосать ее половые губы и клитор.

— Ах…

— Не сдерживайся.

И я тоже не сдерживался. Сделал все, чтобы она испытала наслаждение именно со мной. Свой первый оргазм. Открыла первую дверь во взрослую жизнь, потому что потом ее ждет множество таких дверей.

Я слишком быстро бил языком по клитору, параллельно сжимая в пальцах набухшие вершинки большой груди. Амина больше не сдерживалась, позволила тихо простонать, когда я сильнее надавил на левый сосок. Она дрожала в моих руках, поддавалась бедрами моему языку. Все еще стеснялась собственных ощущений, которые испытывала.

— Да! Да!

Амина кончила. Бурно. Громко. Выгибалась в пояснице и кричала так, словно ее вот-вот убьют. Но это был крик наслаждения, который я слышал ни раз, когда трахал девушек в Испании. Но никому из них я не доставлял удовольствие языком и ни одна из них не возбуждала меня настолько сильно одной своей реакцией. Я едва сдерживал каменный стояк в костюме и радовался, что она этого не видела. Теперь его необходимо выплеснуть.

Я поднял на нее взгляд, и она резко прикрыла грудь руками. Заметил торчащий между пальцами твердый сосок. Снова захотелось лизнуть его, вытянуть зубами и возбудить ее.

Мне важно отдать невинность любимому…

Мне важно отдать невинность любимому…

Она так невинна, открыта и нежна, но, несмотря на наготу, пыталась прикрыться. Открыла глаза и взглянула на меня не помутненным, возбужденным взглядом, как я того ожидал. Перепуганные глаза превратились из красивого Дубайского заката в Лондонский дождь. И напомнили мне другие глаза.

— Карим, пожалуйста! Карим, сделай что-нибудь… Я умоляю тебя… Карим…

Амине на сегодня хватит.

— Постой, — выкрикнула она, когда я шагнул к выходу и коснулся ручки двери. — Останься.

— Ты устала, отдыхай.

Мне лучше уйти отсюда как можно скорее и прикрыть стояк и выплеснуть куда-то энергию. Или лучше спуститься в спортзал и отработать завтрашнюю тренировку? Но стоило мне спуститься в большую гостиную, заметил Хусейна в одном полотенце и с влажными каплями на волосах.

— Хусейн! Я просил не расхаживать так в моем доме!

Брат испуганно дернулся, но тут же посмотрел на меня с улыбкой на лице и расслабленностью в глазах. О, Аллах, защити этого нерадивого и направь на путь истинный.

— Брат, прости, я быстро за бутылочкой и… Ого! Ты все-таки ее трахнул?

— Хусейн!

— Прости. Судя по реакции, нет.

Я не стал отвечать на вопрос, насколько бы любопытным не оказался мой братик. Это не его дело, у меня другие заботы.

— Мы в хамаме балуемся. Хочешь присоединиться?

Глава 18

Я долго не могла уснуть. То ветер стучал в окно, то запах бахура слишком сильно пропитал большую комнату и не позволял расслабиться. Хотя после ласки мужа, казалось, усталость накрыла меня с головой. Его губы, его прикосновения, его язык, ласкающий меня между ног, и новые ощущения. За эти несколько минут моя жизнь буквально разделилась на до и после, а приятная нега расползлась по всему телу.

Но тем не менее я ворочалась то в одну сторону, то в другую, закрывала глаза, даже пользовалась маской для сна с единорогами, которую мне когда-то подарила Хайя, чтобы я смогла уснуть в самолете. И она не помогла. Стоило мне прикрыть глаза, как передо мной появлялись практически черные глаза мужа, покрытые поволокой похоти.

Это была именно похоть, ее не перепутаешь. Когда Шахир находился в близости со мной, я замечала то же самое в его глазах, хоть и не признавалась в этом.

Он не стал моим любимым…

Карим молча покинул меня, хотя мне показалось, что мы стали чуть ближе. Я хотела узнать его, готова была впустить в свой мир и поделиться чувствами, сомнениями. Аллах дал силу мужчине, возможно, Карим помог бы мне адаптироваться к новым условиям.

Может, я бы привела аргументы в пользу учебы смогла бы. Я бы смогла уговорить его, воспользовавшись доверием и легкой хитростью, как советовала Аиша.

Мне хотелось пить. Я накинула халат с длинными рукавами, набросила хиджаб, который остался после свадьбы и, обойдя белую лужицу моего платья, спустилась вниз. Я бы не хотела, чтобы меня увидели без платка. Весь первый этаж словно застыл во времени и в темноте, даже свет не был включен, хотя вчера нас встречали включенные торшеры.

— Амина?

— Боже!

Я подскочила на месте от страха! Я ведь только подошла к холодильнику! Разве можно так пугать?

Я вцепилась в хиджаб на голове и резко развернулась на мужской голос. В темноте был виден только мужской силуэт, который я сразу же узнала.

— Шахир? Что ты тут делаешь?

Я удивленно смотрела на знакомое лицо, чувствуя приток воспоминаний с моей свадьбы и злости, готовой обрушиться на парня в помятой рубашке и штанах.

— Я пришел за тобой.

— За мной? После всего, что ты наговорил мне на свадьбе?

— Шайтан помутнел мой разум.

Хорошее оправдание. Я занесу его в топ самых отвратительных отмазок за всю историю существования ислама. Как он вообще прошел через охрану и через камеры наблюдения?

— Ты опозорил меня перед семьей, перед мужем.

— Ты так внезапно бросила меня, я не мог смириться с нашим расставанием. Если надо, я поговорю с твоим отцом и…

— Шахир, все кончено! — резко оборвала его. — Я никогда не выйду за тебя! Не сбегу с тобой и вообще не хочу иметь с тобой ничего общего! Я уже замужем.

— Ты не представляешь, за кого ты вышла, Ами. Тебе нужно немедленно развестись и как можно скорее сбежать от этого шейха!

— О чем ты?

— Ты не представляешь, за кого ты вышла, Ами. Тебе нужно немедленно развестись и как можно скорее сбежать от этого шейха!

— О чем ты?

— Королевская семья очень опасная. Они могут убрать тебя или запереть в тюрьме, как меня, если ты не будешь слушаться и не сыграешь по их правилам. Когда я был в тюрьме и услышал разговор шейха с охраной. Они специально подстроили эту свадьбу, специально разорили твоего отца и сделали так, чтобы ты стала женой шейха Карима.

— Не верю! Я тебе не верю!

— Это чистая правда! Они используют бизнес твоего отца, чтобы проводить запрещенные сделки, а тебя взяли в жены, чтобы создать образ семьянина и религиозного мусульманина. На деле твой шейх нажарил поставщиков в Испании, его младший брат твоего шейха перетрахал всю Европу, а младшая сестра сбежала из семьи, чтобы дальше тусить на вечеринках под фальшивым именем!

Я не верила ни единому слову. Не могла поверить. Папа не стал бы так подставлять меня и связывать с семьей, не узнав подробности. Да, с Назирой у меня всегда были проблемные отношения, но не с папой. Только не с ним.

— Амина, поверь, тебе нужно бежать! Твой шейх думает, что я в Лондоне, но я буду здесь. Он дал мне большие деньги, чтобы я исчез, но я помогу тебе бежать отсюда. Только дай мне знать, я буду ждать твое сообщение и…

Внезапно раздался шорох недалеко от большой гостиной, от которого я снова подскочила на месте. Но в гостиной никого не оказалось, а на месте Шахира образовалась пустота. Снова тишина накрыла меня, однако в этот раз она не успокаивала, а только напрягала. Я ждала подвоха из угла, думала, что Шахир снова внезапно появится и продолжит нести чушь, от которой разболелась голова.

Интересно, у девушек на кухне хранились успокаивающие травы?

Ответ я получила в виде ещё одного шороха. И нет, это не внезапный Шахир, а приглушеннве биты, будто они раздавались на несколько домов дальше. Я пошла на этот звук, который раздавался все ближе и ближе, стоило спустить вниз по лестнице. Не знала, что здесь есть ещё и подвал. Только почему здесь так влажно? Как в хамаме.

Женские крики, смех, мужские хрипы, шлепки. Не стоило туда ходить. Аллах велел держаться подальше от мест разврата. Я понимала, что там творилось, слышала что-то подобное в Лондоне, когда мои однокурсники устраивали вечеринку. На такие сборища я ходила вместе с Джахидом, или он отпускал меня только с Шахиром, зная, что я не окунусь в атмосферу разврата и не выпью ни капли алкоголя.

Я хотела ступить назад, хотела подняться в комнату и постараться уснуть, но услышала:

— Карим, да!

— Карим, да!

И это выкрикнула женщина, сквозь громкую музыку и звуки воды. Мне стоило сделать несколько шагов, чтобы заглянуть в круглое стекло на двери, ведущее в умывальню. Карим сидел на плите боком к двери и наблюдал за танцующими девушками, обмотанными в хлопковые полотенца, а одна из них сидела у него на коленях. Неподалеку от него стоял его брат Хусейн. Не один. С двумя девушками. Одна стояла перед ним на коленях, а другая — сзади.

Я сбежала наверх раньше, чем наши взгляды пересеклись. И я все ещё не пожалела, что надела хиджаб. Хотя вряд ли он спас меня от увиденного разврата. Я остановилась только в своей комнате, громко хлопнув дверьми и облокотившись на них. Мое дыхание сбито, я едва ловила кислород — моя комната слишком сильно пропахла базаром. Я потушила бахурницу и открыла дверь на террасу.

Но мне не стало легче.

Свежий воздух с залива не помог успокоиться после увиденного. Он не помог забыть взгляд Карима на эти девушек, на его руки, гуляющие по обнаженному женскому телу.

Так же, как гуляли по моему, касались его, ласкали…

Я хотела сблизиться с ним. Я была готова довериться ему. Я была готова к нему… к Кариму…

Почему он так поступил со мной?

Может, Шахир был прав насчет него?

Обида и злость не давали мне уснуть всю оставшуюся ночь. Он не станет моим любимым. Никогда.

Глава 19

— Девственница, — объявил результаты Карим во время завтрака.

— Какая новость! Я ни капли не сомневалась в нашей девочке, — воскликнула Аиша.

— Вы что, до сих пор не потрахались?

— Хусейн!

Я едва не подавилась от начала диалога, но никто этого не заметил. Карим краем глаза взглянул на меня, когда я пыталась восстановить дыхание, но тут же приступил к еде.

— Прошу прощения, — добавил Хусейн. — Наверное, твоя жена не привыкла к нашим разговорам.

Аллах! От одного слова «трах…»… Даже в голове произносить его неудобно. Голова кружилась и подташнивало. Строгий голос мужа больше не пугал и не заставлял вздрагивать от мощного тембра и властной энергетики, распространяющейся быстрее, чем аромат бахура.

Ощущение, что образ завораживающего шейха, готового заманить в свои сети одним только взглядом, я придумала в первую встречу. Первое впечатление всегда обманчиво. Так говорила моя мама. Не стоило доверять своим эмоциям, когда впервые видишь будущего мужа. Они могут обмануть разум и помутнеть его хуже, чем шайтан.

За столом сидела вся семья: Карим, Хусейн и Аиша. Ее дети играли с няней на заднем дворе, пока мы завтракали. Точнее я пыталась позавтракать хумусом с лепешкой, пока Хусейн не отобрал большую часть, оставив пару столовых ложек в общей тарелке.

Но мне было все равно. После вчерашней сцены, сегодняшнего унижения в кабинете доктора и провозглашения о моей невинности за завтраком, я не могла думать ни о чем.

— Ты молчаливая сегодня.

Какой мне ещё быть после вчерашнего? Переживания, размышления, неразбериха в голове после разговора с Шахиром. И после того, что она подтвердилась минутой позже.

— Амина?

— Со мной все хорошо.

— Как и вчера? — усмехнулась Аиша, откусывая кусок лепешки. — Я в-вжумала, тебе штало лучвше.

— Ей станет лучше, когда вы проведете брачную ночь, — добавил Хусейн, усмехнувшись.

— Кстати, когда мы увидим красные простыни? Я хотела бы удостовериться в диагнозе врача.

— Я против этой традиции, — заметил Карим.

— Наши родители бы этого не одобрили. Это наша традиция, братик, не забывай.

Карим слегка сжал кусок хлеба в пальцах, но выражение лица осталось неизменным. Его злили эти вопросы?

Меня бы тоже разозлили. Карим обещал, что мы обойдемся без этой традиции. Он обещал… Обещал быть верным супругом перед Аллахом, уважать меня и мое право, обеспечить желанную жизнь, но речь здесь не про деньги.

— Амина, ты к этому готова?

— Амина, ты к этому готова?

К чему? К недоверию со стороны мужа? К отдаленности? К предательству? Или к тому, что я не могу никому верить? Даже Аише, которая вчера показалась мне милой, а сегодня ранила своими вопросами и требованиями, словно вчера я не открылась ей.

— Что ты имеешь в виду?

— Доказать верность моему брату и предоставить нам простыню с твоей кровью.

— Но я думала…

— Да-да, я помню о твоей учебе. Ты же понимаешь, что это полная ерунда? Тебе нужно заботиться о муже. Карим важный человек в обществе, его нельзя обделять женским вниманием. Или ты хочешь, чтобы в доме появилась вторая жена?

Он не обделен, вчера ему было хорошо в компании голых девушек в хамаме.

Каждое слово Аиши больно било в грудь. Я словно потерялась в пространстве, пока на меня смотрели три пары глаз. Вопросительные — Аиши, любопытные — Хусейна, равнодушные — Карима.

Аппетит моментально пропал. Я опустила глаза на недоеденный хумус с кусочком теплой лепешки. Пару секунд назад я бы положила еще хумуса и попросила прислугу принести катламу*. В горле образовался ком, который не позволял вдыхать и выдыхать воздух. Я даже сказать ничего не могла, настолько мне было неприятно и больно от осознания, что меня все предали.

Я осталась одна.

В одиночестве.

Раньше я всем делилась с Хайей, но сестра отвернулась от меня и не хотела слышать. Вторым человеком в моей жизни был Джахид. Мама всегда говорила, что я должна надеяться на старшего брата. Но как я скажу Джахиду, что застала своего мужа с куртизанками в хамаме? Чем он поможет мне? Заступится за меня? Я уже не принадлежу своей семье, только семье мужа, в которой не могла найти поддержку.

— Видишь, она даже ответить не может!

— Прости, Аиша, но я не готова к деторождению от грязного мужчины. Прошу прощения.

Я вышла из-за стола в надежде, что меня оставят в покое. Я не способна вынести столь сильное напряжение. Однако меня остановила жесткая мужская хватка.

— Амина, подожди.

Почему я надеялась, что Карим оставит меня в покое и потребует объяснений после окончания завтрака? Порой я была слишком наивна.

Потому что на меня смотрели жесткие карие глаза. Глаза Хусейна.

________________________________________

*Катлама — арабская слоеная лепешка.

Глава 20

— Амина, подожди.

Я бы двинулась дальше, если бы сразу поняла, что меня остановил Хусейн, а не Карим. Лучше бы я не заглядывала в серьезные глаза брата мужа. Лучше бы не вспоминала, что видела его полностью обнаженным. О, Аллах! Помоги мне выкинуть эти сцены из своей жизни и забыть, как выглядит чужой мужчина! Помоги забыть стыд, который я испытала, увидев своего мужа с другими женщинами. Забыть унижение.

И странное чувство неловкости, которое я не могла объяснить…

— Ты не доела.

— Спасибо, я не голодна.

Я отняла руку и шагнула к лестнице на второй этаж, пробегая мимо служанки в хиджабе и никабе, но меня остановил строгий тон:

— Я не скажу брату, что видел тебя в хамаме.

Я остановилась на первых ступеньках лестницы и, обернувшись, завидела ехидную улыбку Хусейна.

— Зачем ты пришла туда? — спросил он, подойдя к лестнице, но сохранив приличное расстояние между нами.

— Услышала шум, не могла уснуть.

— В хамаме стоит звукоизоляция. Ты не могла проснуться от шума.

— Теперь понятно, зачем она стоит.

— Ты не должна была это видеть. Ты не должна была видеть меня.

В первую встречу я увидела тебя в одном халате. После ты обрушился на меня с запретными словами и неудобными вопросами, в третий раз я увидела, как он спал с девушкой не нашей веры, не будучи женатым. Это совпадение?

— В следующий раз я надену никаб на глаза.

— А ты забавная.

— Ты — нет. И ты не должен смотреть на меня, я жена твоего брата.

— Ты не должна была видеть, как я трахался, но что-то пошло не так.

Снова это слово. Я хотела заткнуть уши руками, чтобы больше не слышать его, но вместо этого подняла руки к небу и мысленно молила всевышнего избавить меня от унижения и от грязи в моей жизни.

— Карим не трогал женщин, — добавил Хусейн.

— Он смотрел на голых девушек, а ты… занимался… этим… с двумя… я…

Я не могла воспроизвести увиденное вчера, и надеялась, что Хусейн меня правильно понял. Так и случилось, судя по расплывшейся улыбке.

— Мой брат сложный человек, но он всегда соблюдает Коран и верен Аллаху. Он не совершил ничего запрещенного.

Я в этом больше не уверена. Если вчера я готова была пойти на контакт и попробовать жить жизнью, предписанной судьбой. Сейчас нет. Карим унизил меня этим поступком. Если Хусейн знал о случившемся в хамаме, то наверняка Аиша и другие родственники тоже были в курсе.

Может предубеждение от Шахира правдиво, и он не соврал? Может королевская семья действительно покрыта грехами, о которых простые смертные могли лишь догадываться и предполагать? Значит, Карим могу действительно взять меня в жены, чтобы прикрыть свои грешные утехи.

Свои грешные игры*…

— Зачем ты говоришь об этом?

— Потому что не хочу рушить жизнь брата.

— Не мне судить поступки шейха Карима.

— Ты только это и делаешь.

— Аллах все видит и вынесет вердикт без моего участия. Мы все будем равны перед всевышним после смерти.

Я поднялась в свою комнату, радуясь, что Хусейн не пошел следом и позволил остаться наедине в своей комнате. Душ. Быстрый. Душ. Он необходим, чтобы отчиститься от грязи в столовой. Какой позор. Какое унижение. Если бы моя мама была рядом, я бы могла…

Даже ей не пожаловалась бы, потому что не имела права… не имела…

— За что мне это?!

Я стукнула кулаком о стенку душевой кабины и упала на пол, чувствуя соленые слезы на своих губах.

Я не знала, кому был адресован вопрос: самой себе, судьбе или Аллаху? Моим родителям, моей маме или сестре? Шахиру, Аише или Кариму? Я никогда не получу ответ на этот вопрос. Никогда. Я могла долго плакать в душевой кабине, лежать в позе эмбриона, чувствуя теплые капли с потолка душа.

Я в отчаяние. Я раздавлена. Яунижена. И я не представляла, как мне жить дальше.

Но никто не узнает об этом. Никто.

Когда я оделась и спустилась на террасу подышать влажным воздухом с залива, то не увидела ни Аишу с детьми, ни Хусейна с его смазливой мальчишеской улыбкой и даже Карима. Спасибо, Аллах! Однако на глаза мне попался…

— Мяу!

Шейх Зейн. Иначе я не могла его называть в голове. Идеально выглаженный черный кот с золотой цепочкой сел рядом со мной в просторное кресло-тахту и с любопытство смотрел мне прямо в глаза. Если бы он был человеком, то, скорее всего, я бы подумала, что рядом со мной сидела копия Карима.

— Что тебе надо?

—Мяу! Мяу!

— Ах да, других слов ты не знаешь. Точно.

Странно, что Зейн не шипел на меня, как в прошлый раз, а молча сидел и смотрел в глаза. Я где-то читала, что котам нельзя смотреть в глаза, иначе они воспринимали этот знак как агрессию. Однако Зейн не дал ни намека на недоброжелательность, но словно позволял мне сидеть рядом. Забавно.

Может, он подскажет, как мне жить дальше?

— Ты же умный кот, разбираешься в людях?

— Мяу!

Мои мысли оправдались?

Я осмелилась поднести руку к коту, и он медленно, с неохотой понюхал ее. Неужели Зейн знал своего хозяина лучше, чем простые смертные вроде меня?

— Как ты думаешь, я смогу жить нормально?

— Как ты думаешь, я смогу жить нормально?

— Мр-мяу.

— Смогу ли учиться?

— Мр-мяу!

— Или развестись?

Зейн тут же подскочил и отошел от меня на шаг. Поняла, значит, не выйдет.

— Или схитрить?

— Мр-мяу.

— Зейн, что ты здесь делаешь?

К нам подбежала девушка в черной абайе и черном хиджабе и подхватила Зейна на руки. Только когда я рассмотрела ее внимательнее, то заметила на одежде следы от шерсти.

— Простите, госпожа. Его нужно расчесать, а он этого не любит. Всегда приходит на свое место и греется на солнышке до полудня.

То есть это шикарное кресло предназначено для кота? Так вот почему кот сел рядом со мной? А я надеялась на благосклонность. Хотя, учитывая, что он понюхал мои пальцы, не шипел и не сбежал, то наши отношения стали хотя бы нейтральными, а не отрицательными.

— Пойдем, Зейн, хозяин будет недоволен. Ты должен быть красивым.

— Мяу! Мяу!

Да и кот тоже недоволен, что его уносили в неизвестном направлении. Я ненадолго окунулась в тишину и в свои размышления. Может, мне действительно забыть обиды и попробовать действовать иначе? Я не стану идеальной женой для Карима, а он не станет идеальным мужем, но мы сможем найти компромиссы?

— Госпожа, к вам гости.

— Ко мне?

Девушка в платке не ответила на мой вопрос. Он выветрился из головы быстрее ветерка с Персидского залива, когда я увидела в дверях на террасу Джахида. В любой другой ситуации я бы окунулась в его объятья, однако его серьезное выражение лица смутило меня и заставило самой подойти к брату.

— Что-то случилось?

— Хайя хочет помириться.

Глава 21

— Что ты устроила?

Я буквально вытолкнул ее из столовой, когда Амина покинула нас, и швырнул на диван в кабинете. Хиджаб едва не сорвался с ее головы, но мне было плевать. Аиша заслужила, чтобы ее тащили сквозь большую гостиную на глазах у прислуги и младшего брата. Заслужила, чтобы на нее кричали. Женщина должна знать свое место и высказывать свое мнение по необходимости.

Давно меня так не злили. Я чувствовал, как ярость наполнила мою плоть, как кровь кипела в жилах, словно в меня вселился яростный лев. Аиша буквально лежала на диване, сжавшись от страха, но я прекрасно понимал, что он наиграл. Сестра готова укусить меня в любой момент и выплюнуть желчь, которую я долго буду вспоминать.

— Ты хотел, чтобы я молча улыбалась твоей, как ее… Амине?

— Да, хотел!

— Я не стану отмалчиваться, и ты это знаешь!

Кто бы сомневался…

— Твоя девчонка слишком распущена и своенравна. Она многого хочет. Ты должен отказаться от нее.

— С чего это?

— Она назвала тебя грязным. Тебе этого мало?

Интересно, с чего Амина так подумала? Тем не менее…

— Да.

— А ты слышал, каким тоном она ответила мне? Мне! Сестре мужа! К тому же она испорченная! Если ты проверял девственность, значит были причины усомниться в невинности.

— Амина девственница, ты сама слышала результаты.

Аиша недовольно надула губы и отвернулась. Я надеялся, что она выйдет из комнаты, заберет детей и пойдет ухаживать за мужем. Не хотел бы, чтобы мой гнев обрушился на сестру. Я должен был остаться один на один со своей злостью, чтобы оставить окружающий в целости и сохранности.

— Карим, тебе нужна была скромная, религиозная жена, а не свободолюбивая европейка с псевдофеминистическими наклонностями, — выкрикнула сестра, подскочив с дивана.

— Она арабка.

— Но характер явно не наш. Наверняка дьявол помутил твой разум, когда ты выбирал жену. Аллах, она похожа на женскую версию Хусейна! Ты разве этого не заметил?

Я только на секунду представил Амину в образе брата. Его повадки, его манера улыбаться, его колкие фразочки, которые не слышала даже Аиша. Ну уж нет. Моя жена слишком ранима и умна. Вряд ли она похожа на раскрепощенного Хусейна с детством в одном месте.

Одну такую женщину я уже видел, большего позора на нашу семью мы не выдержим.

— Смешно.

— Правда? А мне не до смеха! Разведись, пока она не забеременела!

— Ещё слово, и я не посмотрю, что ты моя сестра. Я приму меры. Аиша. Клянусь пророком.

То ли мой взгляд, то ли строгий тон, которым я выделил имя сестры заставили сбавить тон. Она вдохнула воздух, чтобы сказать что-то ещё, но тут же выдохнула отвернулась. Я никогда не бросал слова на ветер, и она прекрасно это знала.

— Что ты нашел в этой девчонке?

— Что ты нашел в этой девчонке?

Я ничего не сказал, но чувствовал, что сестра, словно прочитав мои мысли, поняла все без лишних фраз. Порой глядя на сестру, у меня складывалось ощущение, что я смотрел в зеркало, но все же мы разные по характеру. Я жесткий и рассудительный, она дерзкая, но в то же время ранимая. Две противоположности, которые притягивались родством и нахождением в одной плаценте на протяжении восьми с половиной месяцев.

Аиша также молча подошла к двери, но напоследок обернулась, глядя на меня серьезными, слегка прищуренными глазами.

— Аллах, защити наш дом от позора в виде моего нерадивого брата! Если она нашлет позор на нашу семью, я попрошу дядю вмешаться.

С этими словами Аиша покинула кабинет, а я лишь смотрел на приоткрытую дверь, задумавшись о нашем разговоре. Сестра не осмелится попросить помощи у дяди — слишком его боится. Да и каким образом Амина наведет позор на меня?

Вопрос остался без ответа, пока я изучал документы на право собственности базаром. Завтра первое собрание совета директоров. Дядя отдал все полномочия мне, пора приступать к делам и отойти от празднования свадьбы. Остальные дни гости обойдутся без нас.

Амина станет прекрасной женой главы компании. Займется благотворительностью, возьмёт на себя ассоциации, которые дядя ей поручит, как члену нашей семьи. Она забудет об учебе, у нее появятся новые обязанности.

Мне стоило пресечь дерзость жены. Я поговорю с Аминой и поясню, что не стоило грубить моей сестре, даже если та неправа. Но сейчас я морально опустошен и больше готов к работе, недели к разговорам с женой о ее поведении сегодня.

— Господин?

— Да, Хаким.

— Вашу жену сейчас убьют.

Глава 22

— Так и быть, я тебя прощаю.

Слова, которые должны были облегчить мою душу, лишь утяжелили камень на моем сердце, который повешен на него по воле Аллаха. Холодный тон, отстраненность. Мы не разговаривали с Хайей со дня ее помолвки. Точнее со дня моей помолвки. С того дня наши отношения не изменились.

Я соскучилась, я правда соскучилась по нашим разговорам, по перешептываниям. Я нуждалась в ее поддержке в этот непростой для меня период. Я всегда защищала Хайю, брала на себя вину за ее проделки, даже подставлялась перед Назирой. Однажды, любуясь новым платком с золотой вышивкой, сестренка так обрадовалась подарку папе, что случайно разбила редкий кувшин с золотым пояском. От него остался только поясок, а от меня… В прочем неважно, раны давно зажили.

Аллах окружал истинно верующего мусульманина заботой и посылал те испытания, которые возможно выдержать. Однако у меня складывалось впечатление, что я вот-вот рухну замертво прямиком в пламя Ада.

— Прощаешь?

— Да, прощаю. Или не надо? Наверное, я зря пришла.

Хайя подскочила с кресла напротив меня, но Джахид дерзнул ее обратно на место и вопросительно взглянул на меня.

— Амина, ты что-то скажешь?

Они сидели рядом, вместе, как настоящая семья. Как одна скала. А я отдельно от них, как препятствие, которое они желали преодолеть. Может, это мои предрассудки?

Служанки накрыли на террасе легкий ланч и поставили чайник с черным чаем, аромат которого вызывал у меня тошноту всю жизнь. Но Хайя любила черный чай.

Вместо слов я подошла к сестренке и, присев на колени, обняла ее. Крепко-крепко, как мы всегда обнимались. Раньше я испытывала тепло и легкость, когда мы с сестрой проводили время вместе, но сейчас меня окутал холод, исходящий от ее черной абайи с золотым узором. А темные глаза, подведенные черным каялом, глядели отстраненно.

Хайя не обняла меня, не прижала к себе. Я всегда тянулась обнять сестренку первой, я всегда пыталась успокоить ее, когда Аллах посылал препятствия на ее пути. Хайя часто нуждалась в поддержке, в то время как я преодолевала свои препятствия сама. И сейчас, когда я нуждалась в теплых словах от близких, вместо объятий врезалась в столб на платформе одного из лондонских вокзалов.

— Я попытаюсь сидеть рядом с тобой и праздновать дальше твою свадьбу, но на более не надейся.

Хайя откинулась в кресле, пока я стояла перед ней на коленях, готовая расплакаться на глазах у брата и прислуги, которая наверняка за нами подглядывали.

— Прости… ты же знаешь, я не хотела… я… я не виновата…

Капля слезы покатилась по щеке, но взгляд сестры остался таким же отстраненным.

— Ты во всем виновата, Амина, ты сама это признаешь. Но ты моя сестра, Пророк сказал, чтобы мы уважали старших. Я буду мудрее и приму твою ошибку, как посоветовал Джахид.

Джахид повернул голову в сторону сестры, удивленно приподняв брови. Я надеялась найти поддержку хотя бы в его глазах. Брат всегда был на моей стороне, но, видимо, его внимание сфокусировано на чем-то за белой колонной неподалеку от кухни.

Я заслужила это непонимание, заслужила это унижение…

Я заслужила?

Я пыталась спасти положение нашей семьи, уберечь сестру от участи пожизненного заточения в золотой клетке. От мужа, гуляющего с куртизантками, от его семьи. Да ещё и неизвестная тайна, которую рассказал Шахир.

Сколько раз можно произносить эти слова и находить утешение, которого никогда не будет?

Собравшись, я глубоко вдохнула воздух и поднялась с колен. Сестре не обязательно знать, от какого ада я ее уберегла. Я налила чай нам троим трясущимися руками, немного жидкости разлилось на стол.

— Могла бы попросить прислугу налить чай.

— Я сама поухаживаю за вами. Не хочу просить девочек.

— Ты и замуж не хотела, но сейчас ты живешь во дворце на Персидском заливе. Я хотела такой же для себя.

— Хайя! — с нажимом процедил брат.

— Что? Мне уже нельзя помечтать? Как только Амина вышла замуж, я и слова сказать не могу!

— Все в порядке, Джахид, — остановила я брата, заметив, как он слегка сжал руку сестры на подлокотнике.

— Знаешь, сестренка, я буду навещать вас чаще, — продолжила сестренка. — Я бы с удовольствием пожила в таком дворце. Посмотрела бы на залив, обнималась бы с мужем. Ты же не против?

— Не стоит досаждать молодоженам, — ответил вместо меня Джахид.

— Не будь занудой! Если бы я вышла замуж, то с удовольствием была бы рада видеть и тебя, и Амину. Но я не замужем.

— Хайя, мы договорились.

— О чем? О том, что я буду улыбаться этой предательницей и сидеть в шикарных стенах, которые она у меня отняла?

— Я говорила, что не хотела замуж.

— Тогда зачем ты согласилась выйти за МОЕГО жениха? Зачем? — она подскочила с кресла, и даже Джахид не удалось удержать ее на месте. — Ты могла отказаться, сказать папе, что не хочешь замуж и продолжить свою непонятную учебу.

Чтобы я могла продолжить свою непонятную учебу, а ты покупать золотые браслеты каждую неделю на базаре отца.

— Это не непонятная учеба, а наше будущее, — попыталась перевести тему.

— Ага, верю.

— Хайя, мы уходим, ты нервничаешь, — вмешался Джахид. Или попытался.

— Раз пришли, давай хотя бы выпьем чай.

Они сели обратно на свои кресла. К своей порции я не притронулась, но Хайе должен понравится черный чай. Ее любимый, к легкой ягодной ноткой. Однако она глотнула из чашки и тут же выплюнула его обратно.

— Он очень крепкий. Надо было раньше его разлить, а ты даже с этим не справилась. И как шейх Карим на тебе женился?

— Хайя, прекрати.

Но вместо того, чтобы послушаться брата, она показательно разлила чай по столешнице, не отрывая от меня насмешливых глаз. Пара капель попали на мою белую абайю, испачкав ее темными пятнами, похожими на желчь Шайтана.

Моей расшатанной нервной системе вот-вот придет конец. Моя любимая ранимая сестренка оказалась непрошибаемой стервой, которая только и делала, что доводила меня вместо того, чтобы примириться.

Я схватила ненавистный чай и вылила в сторону сестры.

— Девочки, перестаньте.

Но брат опоздал. Хайя набросилась на меня в попытке сорвать хиджаб. Она сильно потянула за белую ткань, я взвыла от боли в голове и в волосах. Казалось Хайя сейчас все волосы выдерет. Черт, как же больно. И я хотела бы ответить ей, но в голове возникали слова Назиры и папы:

Она твоя сестра, ты не должна ее обижать.

Ты обязана оберегать Хайю и делать ее счастливой.

Если она обиделась, не таи обиду внутри. Оно пройдёт.

Видимо, не проходило.

Я почувствовала облегчение не сразу. Казалось, прошла вечность, прежде чем мои волосы и абайю оставили в покое, а надо мной раздался грозный мужской голос:

— Что ты делаешь с моей женой?

Глава 23

— Во имя пророка Мохамеда, что ты делаешь с моей женой?

Только сейчас я почувствовала долгожданное тепло. Я ждала его от сестры, от брата, который порой витал в облаках, от всевышнего, в конце концов, но не от Карима, который оттащил меня от Хайи и спрятал за своей широкой спиной.

— Шейх Карим… Она… она вывела меня из себя… она…

— Вы не имеете право посещать дом королевской семьи без приглашения.

Что?

Даже я удивилась и едва удержала непринужденное выражение лица, не говоря уже о брате, который молча подталкивал Хайю к выходу, и саму Хайю, чьи эмоции не скрылись от окружающих.

— Но… Амина моя сестра. Любимая сестра, между прочим!

— Не знал, что любимую сестру принято избивать.

— Я же говорила, что она…

— Ты будешь мне перечить?

Джахид шепнул что-то на ухо Хайе, и та, вырвав руку, ушла к выходу гордой походкой. Вы бы видели, какими ненавистными глазами она посмотрела на меня, прежде чем покинуть дворец. Она все ещё меня не простила, Аллах свидетель. Джахид пошел следом, прошептав одними губами, что скоро увидимся.

Видимо, не скоро.

Карим окинул мое лицо потемневшим взглядом, больше напоминающим не золото, а бронзу. Я провинилась. Я не должна была допускать драку с сестрой при слугах в его собственном доме. Он мог делать всвоемдоме что угодно, я — нет.

— Идем, — Карим схватил меня за руку и повел внутрь дома.

— Куда?

Ответ не последовал. Через несколько секунд мы оказались в моей комнате, а в руках шейха лежала аптечка, которую он принес из моей личной ванной. Для чего она? Почему я не видела ее раньше?

— Нужно обработать твою рану.

— Нужно обработать твою рану.

— Какую? Ай! — пропищала я, стоило ему коснуться ватной палочкой к моей брови. Откуда у меня там появилась рана?

— Небольшая царапина, видимо, твоялюбимаясестра задела кольцом или булавкой.

— Но мне не больно. Ай!

В ответ я увидела лишь ухмылку на его мужественном лице. Он и правда красивый, привлекающий внимание. Я готова была расслабиться и довериться ему, как велел нам Аллах. Но стоило вспомнить вчерашний вечер, я снова напряглась и сразу же отодвинулась от Карима.

— Ты должна мне довериться. Так не возникнет инфекции.

— Обычно я смазывала травяным раствором.

— Хм… — Карим открыл упаковку пластырей и задумчиво оглядел мое лицо. — Ты жила в Европе, да и Дубай значительно продвинулся. Пользуйся благами цивилизации, и жить будет проще.

Интересно, по его мнению, блага цивилизации — это нарушение наших традиций? Это оскорбление моей чести? Или прелюбодеяние с другими женщинами. Не мусульманками. Не с женой…

От воспоминаний удачных картинок стало больно и неприятно в груди. Ее словно сжали с двух сторон и пытались сделать лепешку. Отвратительно. Унизительно.

— Ты была груба с Аишей.

— Она тоже.

— Аиша больше не нагрубит тебе, но и ты должна быть с ней повежливее.

Он не шутил? Он серьезно хотел, чтобы я была услужлива с его сестрой, которая сначала вошла в доверие, а затем подставила меня на глазах у двух мужчин? Казалось моя злость, обрушившаяся на сестру, возродилась с удвоенной силой и готова была перейти на моего мужа.

— Я не могу быть вежлива с грубым человеком.

— И не можешь иметь детей от грязного мужчины? — усмехнулся мужчина.

— Именно. Это мой принцип

— Придется нарушить свои принципы.

Я перехватила его руку, когда он занес ее над моей головой, чтобы заклеить бровь. Я взглянула снизу ввер, но не как преданная и послушная жена, готовая лечь в постель для зачатия наследников, а с вызовом, с недоверием и презрением. По крайней мере, попыталась. На него мне можно смотреть, несмотря на титул. Опустить глаза значит согласиться.

— Я их не нарушу, Карим. Я говорила, что хочу закончить университет и работать. Я не готова к рождению детей. Я…

Он остановил меня жестом руки, всего лишь жестом, которым останавливал моих родителей на свадьбе. Молча, с уверенностью, что люди замолчат. И я тоже замолчала. Ненароком. Не выдержала. Опустила голову, разочарованно вдохнув терпкий воздух в комнате. Запаха бахура полностью испарился, а влажный, жаркий ветер проник в помещение через балкон.

Карим поднял мое лицо двумя ладонями и нагнулся так сильно, что я едва могла сфокусироваться на блеске его темно-золотистых глаз. Казалось, мне не хватало кислорода. Мое дыхание участилось от волнения. Но я готова к бою. Я готова к тому, чтобы отстоять свои права.

— Тогда скажи, Амина, зачем ты согласилась выйти за меня замуж?

— Тогда скажи, Амина, зачем ты согласилась выйти за меня замуж? Ты могла сказать «нет» сразу же, как узнала о моих намерениях.

— Я не сказала…

— Вот именно, не сказала. Значит, ты согласилась на брак со мной и на все условия.

— Но я не соглашалась на рождение детей сразу после свадьбы! Мне всего девятнадцать.

— Тебе уже девятнадцать.

— Возраст не имеет значения. Я не соглашалась на материнство. Мне нужно морально подготовиться.

— Мы обговаривали с твоим отцом, что после свадьбы я хочу сразу же завести детей, а ты должна сидеть дома и заниматься домашним очагом. Учеба в Лондоне и работа в них не входит. А смириться ты успеешь.

— Ты… ты шутишь?

Только не плачь, Амина. Только не плачь и не дрожи — он тут же почувствует твою слабость и воспользуется ею. Уже чувствует и большим пальцем стирает маленькую слезинку с внешнего уголка левого глаза.

Аллах, помоги мне. Помоги…

— Я похож на клоуна?

— Карим…

— Я женился не для того, чтобы жена летала в непонятный университет и дальше крутила роман с любовником…

Так вот в чем проблема… Аллах свидетель, я даже не думала о Шахире, когда просила у мужа разрешение. Я бы перевелась в другую группу или в другой университет, если бы мне позволили учиться.

Я аккуратно убрала его ладони со своего лица и поднялась с кровати, не отрывая взгляд от потемневших глаз.

— Ты обещал доверять мне, Карим.В первый день свадьбы обещал. Ты верил мне.

— Лучше бы я действительно женился на твоей сестре. Ты слишком проблемная.

Я пыталась держаться, пыталась объяснить, что меня интересовала лишь учеба, а не связь с предавшим парнем. Однако эта тонкая ниточка доверия и взаимоотношений, которая была между нами, только что оборвалась, оставив после себя голую ярость.

Ее больше нет…

— Так разводись! Давай, вперед! Говори три раза «Я с тобой развожусь», иди к моле, пусть аннулирует наш брак, раз я такая проблемная!

— Амина. Аллах спросит с тебя с судный день за твое непослушание и дерзость.

— Он спросит с нас обоих. С нас. Обоих. Карим.

Догадался, что я имела в виду, дорогой шейх? Или тебе дать подсказку, чтобы ты точно разобрался в моем намеке?

— Ты нарываешься.

— На что? На то, чтобы действовать, а не сидеть в золотой клетке и постоянно покупать одежду?

— Вы, женщины, любите одежду и ничего не делать.

— Я не все женщины, Карим. Я хочу закончить университет, и ты это знаешь.

— Но ты не закончишь!

Резко. Хлестка. Словно пощечина. Так звучали его слова. Я впервые слышала, чтобы Карим поднял голос и кричал. Кричал на меня.

Аллах сказал, что нельзя изменить предначертанное судьбой. Но как же мой брак? Обида Хайи? Слова Шахира? Расписанная за меня жизнь? Это предрекла мне судьба? Это я должна принять и следовать ей, как глупый человек, плывущий по течению?

Разве судьба человека не зависит от его собственных амбиций и желания изменить свою жизнь в лучшую сторону?

Если всевышний расписал твою жизнь по секундам, то он наверняка в курсе, что я не отступлю от своих намерений.

Я сделаю все, чтобы закончить курс, с разрешением мужа или без него.

— Я никогда не полюблю тебя…

— Хм… – он вновь нарушил расстояние между нами и погладил ладонью щеку. Нежно, мягко, ласково. Но у меня возникло ощущение, что я не его жена, к которой он хотел прикоснуться, а личная игрушка шейха. – Мне нравятся твои глаза, Амина.

— Смысл брака в моих глазах?

— Я не западный человек, чтобы влюбляться в красивое личико, перекачанные губы и силиконовые сиськи. Человек влюбляется в характер, в достоинства и недостатки, в комфорт рядом с ним. Ты всегда должен чувствовать в отношениях только комфорт, иначе они обречены на провал. Любовь и боль несовместимы.

Значит я могу быть уверена, что никогда не полюблю, раз ты приносишь мне столько боли.

Призыв к молитве застал нас врасплох. Я потеряла счет времени, в то время как Карим покинул мою комнату.

Я буду молиться. Буду просить Аллаха, чтобы посланный мне ад на земле закончился как можно скорее.

Глава 24

— Шейх Карим Аль Дин Абдул, ас-саляму алейкум.

— Алейкум ассалам.

Я протянул руку Азану Фахир Аль Мехмету, отцу Амины, и прошел вглубь конференц-зала. Множество черных глаз обратили на меня взор. Кто-то взглянул с удивлением, кто-то с восхищением, кто-то с презрением, а кто-то в принципе не обратил внимания на меня, слово знал, что я приеду сегодня. Правда, Джахид Фахир Аль Мехмет?

— Добро пожаловать в нашу компанию. Вы получили документы?

— Да. Обсудим условия после собрания, у меня есть несколько предложений.

— Конечно.

Азан сопроводил меня до главы стола совета директоров, где собрались все акционеры. Я занял свое почетное место, оглядывая людей, с которыми предстояло работать, но никто более не смотрел на меня — все опустили взгляды либо на сложенные в замок руки, либо на документы.

— Я изучил работу базара, а также договоры с арендодателями. Они выплачивают слишком маленькую сумму, учитывая рекламную компанию самого базара и ежедневную выручку каждого.

— Что вы предлагаете?

— Компания идет в убыток, арендная ставка распределена несоизмеримо размерам арендуемого помещения. Я предлагаю повысить аренду как минимум в два раза.

Шепот пошел по столу, но стоило мне снова окинут акционеров взглядом, тут же замолчали. Азан, сидевший напротив меня на другом конце стола, равнодушно смотрел на меня. Без каких-либо эмоций.

— Но они не могут выплачивать так много. Мы переживаем кризис, логистика не успевает обработать поставки, а продавцы — продавать свой товар.

— Мы владеем самым крупным базаром в городе. Сюда приходит каждый второй турист, покупает сувениры, и вы говорите что-то о логистике? Она должна быть налажена, этот вопрос нужно решить.

— Мы люди, а не роботы, шейх Карим, — высказался Джахид, сидящий слева от отца. — Логисты тоже люди, они не могут управиться с большим количеством информации.

— Значит: наймите ещё людей.

— Нам не позволят финансы. Логисты требуют большую оплату и желают работать удаленно, а не в офисе.

— Я вложил достаточно финансов, чтобы выйти плюс в ближайший год. Отдел кадров должен заняться этим вопросом.

— Но…

Собрание шло спокойно. Никто не высказывался против меня. И не смогут. Они не сумасшедшие, чтобы идти против шейха и своего спасителя от разорения. Всем этим людям нужны деньги. Много денег. Никто не хотел остаться в минусе — королевская семья — единственная надежда на выход из сложной финансовой ситуации.

Но в одном они оказались правы: проблему с логистикой и маркетингом нужно было решать как можно скорее. Предлагать более выгодные условия, нанимать больше людей и попытаться покрыть расходы с возможной перспективой.

Я чувствовал прилив адреналина. Так давно не сидел в офисе и не решал важные задачи. Люблю это чувство власти, направленное на благое дело. Без лишней показушности, без лишних слов и доказательств. Действия решали многое.

Интересно, зачем дяде понадобился этот рынок? Так сильно хотел навредить отцу Амины? Азан сидел тише воды, пока другие обсуждали решение проблем, словно у него отняли дело всей жизни. Хотя учитывая, что бизнес передавался из поколения в поколение несколько столетий, не удивился отсутствию участия.

Встреча закончилась через час. Акционеры, занимавшие должность в компании, разошлись либо по кабинетам, кто-то уехал домой. Я зашёл в свой новый, просторный кабинет в Бурдж Халифе с прекрасным видом на город и не Персидский залив.

— Вам будет здесь комфортно, — произнёс Джахид с холодком в голосе. Я сделал вид, что не обратил внимания на ледяные нотки в голосе, молча осмотрел новые владения.

— Спасибо.

— Я буду в кабинете. Звоните, если понадоблюсь.

— Хорошо.

— И ещё…

Парень подошел ко мне и протянул толстый конверт.

— Передайте это Амине.

Я удивленно взглянул на бумагу в руках. Незакрытый. Зачем это Амине? Но я не стал заглядывать и считать деньги.

— Зачем?

— Она просила.

— Почему сам не передашь?

— Я незваный гость в вашем доме.

— Но Амине не нужны деньги, я полноценно обеспечиваю ее.

— Видимо, не полноценно.

Неприятный холодок прошелся по коже, когда я взглянул на Джахида. У него не такой взгляд, как у сестры. Он более жесткий, цепкий, как у их отца. Казалось, они вообще не похожи друг на друга, только некоторыми чертами лица. Амина более нежная, более ранимая.

Джахид покинул кабинет, а я не стал расспрашивать его. Сам разберусь. Солнце садилось. Небо окрасилось в цвет ее глаз. Фиолетово-голубые. Я неделю не видел ее, либо был занят на работе, либо ездил по делам с дядей и приходил поздно.

Она заслужила быть одна всю неделю после того, что устроила. Слишком своенравна, груба, неуправляема. На тот момент я думал, что время без меня заставит ее скучать, но, видимо, получилось наоборот.

Я изредка наблюдал за ней. Заглядывал в ее комнату, пока она спала. Полупрозрачная сорочка не скрывала ее прекрасные формы, ресницы часто подрагивали, ворочилась, иногда часто дышала, словно видела кошмар. Она часто сворачивалась калачиком, словно пыталась защититься.

Мне так хотелось узнать, что ей снилось. О чем она думала, почему вела себя так со мной и почему сопротивлялась моей воле. Так будет лучше для нас обоих, тем более я в ответе за нее.

Что она сейчас делает? Смотрит на закат?

Да ещё и эти деньги. Глупость.

Я швырнул конверт на стол. Он скользнул по стеклянной поверхности, и содержимое вывалилось из него. Это не деньги. Фотографии, распечатанные на принтере. Старые фотографии, сделанные дет пятнадцать назад. Маленькая Амина на руках незнакомой мне женщины с такими же прекрасными глазами цвета заката солнца. На следующей она сидела на пони вместе с двумя мальчиками. Дальше они с мамой и теми же мальчиками, с обоими родителями. Дома, в парке, в Дубай Молл. Видимо, один из них Джахид, судя по темным глазам.

Но кто другой со светлыми глазами?

Амина улыбалась почти на всех фото. Улыбалась, смеялась, крепко обнимала родителей, когда они фотографировались вместе. Я просмотрел почти все и остановился на последней. «Амине пять» — подписано сзади. Здесь она чуть постарше. На фотографии только она, Азан и темноглазый Джахид. Все в черном. Амина не улыбалась, что странно для маленького ребенка.

Кто тот мальчик? Почему Амина попросила распечатанные фотографии у брата, а не воспользовалась сохраненными? Наверняка они были в цифровом формате.

Спрошу сразу у Джахида. Где его кабинет? Говорил, что через один от моего. Кажется, тут.

— Убери ее имя с банковского счета. Только осторожно, Амина не должна ничего узнать, — прозвучало грозным старческим голосом.

Глава 25

— Убери имя Амины с банковского счета. Только осторожно, она не должна ничего заподозрить, — прозвучало грозным старческим голосом.

Я затормозил прямо перед дверью и взглянул через тонкую полоску между в двери и уставился на серьезного и безэмоционального Азана и нахмуренного Джахида. Заходить пока что рано.

— Ты уверен, отец?

— Абсолютно. Хорошо, что мы выдали ее замуж. Этот брак пошел нам всем на пользу.

— Амине он пошел на пользу?

— Богатые и влиятельные мужья не могут не пойти на пользу такой девушке, как твоя сестра. Жалко, конечно, мы расстроили Хайю. Но мы найдем ей нового мужа, более подходящего нашему статусу. Мы теперь родственники королевской семьи, наверняка у эмира найдётся ещё несколько племянников в мужья Хайе. А Амина пристроена, о ней беспокоиться не нужно. Убрал?

— Да, — Джахид громко тыкнул мышкой и резко закрыл макбук. — Мы делаем все правильно? Это наследство нашей мамы. Она оставила это нам с Аминой.

— Тебе не хватит половины для своих целей. Этот шейх отнял у нас управление базаром. Скажи спасибо, что мы остались хоть с какими-то процентами.

Видимо, они изучили договор. Это радовало, правда, не меня, а моего дядю.

— Зачем ты на это пошел?

— Чтобы через месяц мы не жили в песчаной дюне.

— Пожертвовав ею?

— А ты хотел иначе?

Джахид под прозрачным столом сжал руки в кулаки, в то время как его отец отвернулся к панорамному окну. А я сжал конверт с фотографиями, едва сдерживаясь, чтобы не выдать себя. После свадьбы я сильно пожалел, что связался с этой семьей. Если бы дядя не настоял именно на них, я бы женился на более подходящей партии.

Зачем думал о ней в кабинете? Зачем волновался о ней и просил Хакима присмотреть за ней, пока я торчал в офисе? Смотрел ее детские фотографии и улыбался в ответ маленькой Амине? Зачем я подслушивал разговор ее родственников и злился? Злился из-за несправедливости, знакомой мне с самого детства.

Чувствовал бы я то же самое из-за другой?

— Она не хотела такой жизни, отец.

— Неважно. Она согласилась с моими условиями, ее жизнь под контролем этого шейха. Пусть делает что хочет, лишь бы не топил наш базар. Через неделю ты вернешься в Лондон.

—Ты помнишь, она хотела помочь тебе в компании с управлением базара.

— Она женщина, а женщинам не место в нашем бизнесе.

— Мы сломали ей жизнь.

Азан резко повернулся и закричал:

— Сломали? Она сама согласилась на брак, сама сделала выбор. Оставь уже свою сестру. У нее есть деньги и статус. Что ты заладил Амина, Амина? Она принадлежит королевской семье, а не нашей.

— Если бы я знал, зачем ты нас вызволил оттуда, не привез бы сюда Амину.

— Ты правильно сделал, что вывез ее из Лондона. Она ни в коем случае не должна больше вернуться.

— Но почему?

– Если бы я знал, зачем ты нас вызволил оттуда, не привез бы сюда Амину.

– Ты правильно сделал, что вывез ее из Лондона. Она ни в коем случае не должна больше вернуться.

— Но почему?

— Я помешал?

Я вышел из тени, сжимая за спиной руки с конвертом. Фотографии наверняка помялись, но мне было плевать. Всевышний свидетель, я бы постоял подольше, не прерывая разговор, если бы они не затронули запретную тему. Азан расплылся в теплой улыбке, словно не кричал только что на сына с разъяренной гримасой на старческом лице, а Джахид равнодушно окинул меня темными глазами и отвернулся.

— Ох, шейх Карим. Вы нас напугали. Рад снова вас видеть.

Не могу сказать того же, учитывая услышанный разговор.

– Вы что-то хотели?

– Пришел за подписанным экземпляром договора.

Азан равнодушно подошел к столу, подхватил папку, которую я принес сегодня, и протянул ее мне. С подписью. Я мысленно усмехнулся, когда мужчина придержал пальцами папку, прежде чем отдать ее мне, словно хватался за последнюю соломинку. Мы с дядей дали достаточно отступных, но их оказалось недостаточно, раз они взяли деньги у собственной дочери.

– Спасибо.

Больше им сказать было нечего, Аллах лучше меня знал, как сложится их судьба. Он все предопределил за нас.

Я вышел из кабинета, попутно сообщим Хакиму о своих планах на ближайшие пять минут. Роллс Ройс ожидал у дверей Бурдж Халифа, я почти вышел из прохлады в абсолютную жару, но притормозил, когда сзади выкрикнули:

– Шейх Карим.

Я развернулся и встретился с запыхавшимся Джахидом.

– Позаботьтесь об Амине, пожалуйста.

Правда? Об этом меня просил мужчина, обокравший собственную сестру? Мужчина, который позволил пожертвовать девушке всем ради собственного блага? Сам сказал, они испортили ей жизнь, которая только начиналась. Я, как никто другой, к своим тридцати усвоил, что в этот период девушки расцветали, как роза. Но, если за ними не ухаживать и не поливать, они уколют шипами, оставив в твоем сердце дырку.

– Почему ты просишь меня об этом?

– Потому что она моя сестра. Она много старалась, чтобы поступить в университет, долго уговаривала отца отпустить со мной в Лондон, и сейчас все бросила ради нашего благополучия. Не бросайте ее.

– Это я сам решу.

Я развернулся и сел в машину, не выслушав ни его доводы, ни выкрики, ни просьбы остановиться и послушать его. Подонок. Всевышний зря послал такого отвратительного старшего брата. Я резко стукнул по подлокотнику от злости.

– Ваше высочество? – мой водитель со страхом в глазах посмотрел в зеркало заднего вида.

– Все в порядке. Едем.

Всю дорогу я злился, и даже скорость не успокаивала меня. Злился на Джахида, на ее отвратительного отца. На себя.

Потому что я тот самый брат-подонок, предавший свою младшую сестру…

Глава 26

Аллах, прошу тебя, помоги мне выжить в этом браке и найти свое место под солнцем.

Защити меня от равнодушных решений мужа, как ты пытался защитить меня от гнева мачехи.

Защити…

Следующие несколько дней я спускалась к завтраку с опаской. Я боялась застать на себе грозные глаза мужа, Аишу с детьми, или того хуже — Хусейна в одном банном халате без намеков на стеснение. Я старалась лишний раз не выходить из комнаты.

Только сегодня после намаза я решилась выйти на пляж и посмотреть лекции от профессора Макнила на ноутбуке. Карим как-то упоминал, что эта часть пляжа частная и никто бы меня не побеспокоил. Огромный навес, под которым я лежала, спасал меня от солнечных лучей и покраснений на коже. Мама ещё в детстве говорила, чтобы я постоянно использовала солнцезащитный крем, ибо моя бледная кожа по местным меркам могла сильно покраснеть.

Здесь я могла подумать о жизни, которой нет…

О своих отношениях с мужем, о настоящем, о будущем. О том, как перестать себя чувствовать тенью в тучной абайе и платке. Не человеком, не девушкой и даже не женой. Я ломалась. Я сдавалась. Шейх Карим сломал бы меня, если бы я не тянулась за последнюю ниточку здравости – за свои лекции.

Он хотел развод. Он несчастен. Я не подарю ему детей, Аллах свидетель, не такой жизни я желала для себя, он тоже. Может, мне действительно попросить развод? Его признают действительным, да и Кариму нужна другая жена. Более правильная, которая нарожаем ему детей и будет терпеть его родственников и гулянки в хамаме с Хусейном.

Не я.

Но от этой мысли у меня появлялась боль в груди, словно мой организм противился этому. Физика? Мистика? Или это и есть…

— Что смотришь?

Я вздрогнула от неожиданности и закрыла крышку ноутбука. Аллах! Сердце вот-вот выскочит из груди. Нельзя так пугать. Даже не стала задаваться вопросом, кто мог так неожиданно меня побеспокоить: я узнала сразу же знакомый тяжелый аромат и подняла глаза на Карима в бело-золотистой кандуре и белой куфии на голове. Он что, перенял привычку тихо подходить у своего кота и заставать людей врасплох?

Вдруг ему не понравится, что я смотрела лекции? Вдруг он снова ранит меня? Обидит? Сделает все, чтобы забрать остатки надежды и здравости…

Магический золотисто-карий взгляд шейха, который он гипнотизировал меня, спустился на крышку ноутбука.

— Ты прищемила палец?

— Ай!

И правда. Если бы он не сказал, я бы и не заметила, настолько сильно я испугалась прихода мужа. Легкая боль в среднем пальце правой руки внезапно пронзила меня насквозь. Я еле вытащила его оттуда и увидела, как он постепенно краснел около кутикулы.

— Фатима, принеси лед.

— Да, господин.

Каким образом служанка так быстро прибежала к нам? На пляже я не видела никого за последние несколько часов.

— Больно?

— Нет, все хорошо.

Карим присел рядом и пытался взять меня за правую ладонь, но я отшатнулась от него. Я словно подсознательно боялась обжечься о него. Боялась, что он снова обвинит меня во всех грехах, как неделю назад.

Снова причинит боль, от которой мне станет плохо…

— Дай, приложу, — он взял ледяной компресс, который принесла служанка, но я сама потянулась за ним.

— Не надо, я сама. Я…

Наши пальцы соприкоснулись над миской со льдом, и я снова убрала от него руку. Отшатнулась. Позволила ему помочь. Я потерплю несколько минут, пока он будет охлаждать средний палец. Палец, который я в глубине души жаждала показать ему тогда, неделю назад.

Харам! Такое нельзя говорить о муже. Мне не стоило думать об этом. Ни о пальце, ни о жесте, ни о мурашках, которые блуждали по моей коже, как только он коснулся меня.

— Я был груб с тобой. Извини. Я не должен был говорить о разводе неделю назад.

— А я надеялась, ты дашь мне развод.

Карим усмехнулся, словно я сказала какую-то ерунду, а не правду.

– Не стоит надеяться на неосуществимое Аллахом.

— А я надеялась, ты дашь мне развод.

Карим усмехнулся, словно я сказала какую-то ерунду, а не правду.

– Не стоит надеяться на неосуществимое Аллахом.

Он что, не задумывался о разводе? Женился бы на другой, и через девять месяцев стал бы счастливым папочкой и мужем. Сам говорил, что лучше бы женился на Хайе, а не на мне. Она наверняка была бы счастлива такому повороту событий.

— Расскажешь было у тебя на ноутбуке?

— Н-ничего.

— Я видел цифры и коды на экране. Что это было?

— Я же говорю, ничего.

Ему не стоило показывать мои лекции. Карим ясно объяснил, что он против моей учебы.

— Амина, — он пронзительно взглянул на меня. — Тебе нечего бояться рядом со мной и не стоит ничего скрывать.

— Ты дал понять, что мы с тобой чужие.

— Я не хочу быть для тебя чужим.

Но ты уже чужой…

— Я хочу понять твою позицию.

Ты никогда меня не поймёшь…

— Покажи мне, Амина. Покажи мне себя…

Мягкий тон, располагающий к доверию, нежность в бархатистых нотках, тепло в золотистых глаза, которые засверкали в лучах солнца, едва касающихся шейха.

Почему я чувствовала подвох в его словах? Напряжение в душе не оставляло меня ни на секунду, а воздух застрял в горле. Не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я так долго ждала, мечтала, чтобы хотя бы муж понял, чем я занималась и чего хочу добиться для нашей страны. Было поздно, мои надежды на взаимопонимание умерли, а кроме подвоха я ничего более не ощущала.

Но вдруг… вдруг после этого он действительно разрешит мне учиться?

Я аккуратно открыла ноутбук с лекцией на левой половине экрана, и с проверкой моего проекта на правой.

— Это разработка проекта по искусственному интеллекту логистики, — сразу же ответила я.

— Как это работает?

— К примеру, на рынке продавцу нужен товар. Он делает запрос через нейросеть, тот отвечает, сколько товара осталось у поставщика, оповещает его и просчитывает автоматически время доставки, стоимость, возможные риски. Продавец решает, покупать ему товар или нет. Также нейросеть продумывает более выгодный маршрут до пункта назначения или ищет поставщика на ближайшем от продавца складе.

— Ты сама это придумала?

— Не совсем. Профессор Макнил помог докрутить проект в техническом плане.

— Но идея твоя?

— Да, моя.

Почему он так удивлен? У меня большие успехи в нейротехнологиях, а он смотрел на меня так, словно увидел инопланетянку в топике с голым животом.

— Ты рассказывала о нем кому-то?

— Нет. Я должна была защитить в университете, а потом я хотела показать его папе. Он как-то упомянул при разговоре с Джахидом о проблеме поставок в ковидное время.

— Почему ты никому не показала?

— Я не прошла до конца курс, а ты не разрешаешь мне учиться. Я не могу закончить проект без практики и лекций.

— Это твои лекции? — он показал на левую часть экрана.

— Да. Читает профессор Макнил — один из самых лучших преподавателей понанотехнологиям будущего.

— Как интересно. Не знал, что ты так любишь технологии будущего.

Ты многое обо мне не знал, Карим.

— Можно взглянуть?

— Он не закончен. Я должна даться Добрынин от профессора и…

Однако муж не услышал меня: он потянул ползунок на тачпаде и стал просматривать мой проект. Мои наработки, графики, схемы обслуживания и движение торговых путей.

— Оказывается, я взял умную жену.

— Но лучше тебе жениться на моей сестре.

— Амина, я был не прав, признаю. Я хочу загладить свою вину.

— Как?

— Оказывается, я взял умную жену.

— Но лучше тебе жениться на моей сестре.

— Амина, я был не прав, признаю. Я хочу загладить свою вину.

— Как?

Он протянул большой квадратный футляр и раскрыл его. Блеск золота и драгоценных камней могли бы ослепить любую девушку, ценящую украшения. Хайя наверняка пищала от счастья, ведь она больше всех в семье любила золото. В отличие от меня, в ее шкатулке хранилось гораздо больше украшений, нежели в моей. Папа баловал нас обеих. Мама нет.

Это колье больше, чем то, что Карим дарил мне перед свадьбой. Вместо острых солнечных лучей — красивые лепестки роз, на которых красовались необычного цвета камни. Они переливались из голубого в красно-сиреневые оттенки. Мне сложно было сказать, что это за камень, раньше я не видела ничего подобного.

Аллах. Они и правда прекрасны, я мечтала, чтобы будущий муж дарил мне что-то подобное, только…

Почему-то я не испытала радости, когда столкнулась с глазами Карима. Потому что вспомнила нашу ссору, его отвратительные слова, его игнорирование все эти дни. Хотя это взаимно: я старалась не попадаться ему на глаза, а он пропадал на работе, по рассказам служанок, которые доносились из кухни.

— Это танзанит, один из самых редких видов камней. Я подбирал их под цвет твоих глаз, – объяснил он.

— Очень красиво, спасибо.

— Ты не примеришь?

— Ты любил когда-нибудь? – резко спросила я, взглянув в растерянные золотистые глаза. Только глаза — внешне он остался таким же непроницаемым и собранным. Если бы не его взгляд, я бы подумала, что у Карима совсем нет чувств. Хотя отвратиельные слова о свадьбе на Хайе он произносил без капли сожаления.

— Ты влюбилась в меня?

— Нет. Пытаюсь понять, что ты ко мне чувствуешь. Сначала ты оскорбляешь меня, унижаешь перед своей семьей, а затем даришь такие дорогие подарки, — я показала глазами на колье. — Я не понимаю тебя.

— Я говорил, что я не западный человек, Амина. Жизнь научила меня не доверять чувствам. Это большая роскошь для такого человека, как я.

— Плчему?

— Потому что за любовью идет привязанность, а за привязанностью — нож в спину. Ты знаешь, каково это.

Знаю. Знаю, чтоттакое предательство. Сначала сестра, затем любимый парень, а после муж, которого я застала в хараме с другой во время брачной ночи.

— Я хочу, чтобы ты полюбила меня.

Я не заметила, как шейх навис надо мной, и наши лица оказались в паре сантиметров друг от друга. Его пальцы чуть шершавые, темнее, чем мои, поглаживали мою щеку, а глаза рассматривали то мои губы, то подрагивающие ресницы.

Я смотрела на него словно в первый день. В тот самый, когда упала в его объятья и не могла оторваться от завораживающих глаз, от идеальных черт лица, от четко очерченных природой губ. Я пропадала. Снова засматривалась на него и забывала, что за привлекательной внешностью и жесткой мужской энергетикой скрывался загадочный человек. Совершенно незнакомый, противоречивый.

Совершенно чужой…

Наши губы почти соприкоснулись, но входящий звонок отстранил от меня Карима.

— Примерь, как закончишь, хочу видеть тебя сегодня за ужином в них. Да, слушаю… да, управление перешло мне. Скажи своим людям, что сегодня я жду их на ужин.

На ужин? Свои люди? О чем это он? Может, поэтому он купил мне украшения, а не для того, чтобы загладить свою вину. Обида вышла на первый план при воспоминаниях прошлого. Ему нужна игрушка, видимость семейной жизни, а не любовь.

Он оставил после себя шлейф таинственности и много вопросов в моей голове. Ну и футляр с набором, который я захлопнула и включила снова лекции профессора Макнила (прим. автора: профессор Макнил появлялся в «Грешных играх» а также в романах «Принуждение» и «Подчинение»).

Я с удовольствием досмотрела все учебные материалы, сделала домашнее задание, а также отправила профессору на одобрение свой проект. И только после этого заметила, что рядом с футляром лежал толстый конверт со свежераспечатанными фотографиями.

Карим забыл? Или оставил их мне?

Я только потянулась к конверту, но тут же закрыла его, как только услышала мужской смех вперемешку с женским и с опаской оглянулась на пляж.

Это был не Карим.

Глава 27

Женский смех резко проник в мой разум и смел все мысли о никчемности жизни. Я подняла голову и увидела девушку славянской внешности в открытом коралловом купальнике, а рядом с ней… Хусейна. Кто бы сомневался. Я сразу же отвернулась, чтобы больше не смотреть на обнаженные тела и на разврат, и, закрыв ноутбук, шагнула к замку. Но…

— Амина, ты чего ушла от нас?

Он серьезно сейчас спрашивал?

Я думала, он уедет через несколько дней после свадьбы. Однако торжество прошло, а он все еще жил с нами, словно выжидал, в какой момент лучше досадить мне своим присутствием и распространить свой разврата на меня. Если Карим не ушел часом раньше, я бы позвала его и показала, что мне приходится терпеть в нашем браке.

Снова обида. Снова недопонимание. Снов дночество, с которым приходилось мириться. Замужняя жизнь в одиночестве отвратительна.

— Амина, ну ты чего?

— Остановись, я же не голый!

Спасибо, Аллах, что не послал мне навстречу голого брата мужа! Одного раза мне хватило!

— Не распространяй свой разврат!

— Амина, — прозвучало жестче со спины. — Я, Шейх Хусейн Аль Дин Абдул приказываю тебе остановиться и повернуться ко мне.

Он издевался?

Какой это шейх? Это парнишка!

Я остановилась от резкости его голоса, почувствовав, как стальная, властная аура распространилась по пляжу, и развернулась. Потемневшие золотисто-карие глаза в упор смотрели на меня, пока спутница в коралловом купальнике уставила руки в бока и ждала, когда Хусейн обратит на нее внимания. Видимо, нескоро, красотка, его глаза звучали меня под коричнево-бежевой абайце и хиджабом.

Я пыталась не смотреть на его атлетически сложенное тело, на перекатывающиеся под смуглой кожей мышцы, на небольшую растительность на груди. Но глаза сами на мгновение окинули его тело, покрытое маленькими капельками воды.

Харам! Амина, это харам!

— Насмотрелась?

Он рассчитывал, что его хитрая улыбка очарует меня? Или его тело привлечет внимания? Наоборот. Ситуация меня сильно злила, и я была готова врезать Хусейну за его поведение. Полотенце в столовой это одно, его с девушками в храмами я увидела случайно, но сейчас…

Это перебор.

— Насмотрелась?

Он рассчитывал, что его хитрая улыбка очарует меня? Или его тело привлечет внимания? Наоборот. Ситуация меня сильно злила, и я была готова врезать Хусейну за его поведение. Полотенце в столовой это одно, его с девушками в храмами я увидела случайно, но сейчас…

Это перебор.

— Вполне.

Я развернулась и быстро пошла в дом, втаптывая пятками песок. С меня хватит. Это перебор. Для меня это слишком!

— Карим в кабинете? — спросила я его помощника, который сидел недалеко от кухни, не отрываясь от планшета. Я резко положила рядом с ним мак, почувствовав, как у меня тряслись пальцы.

— Нет, госпожа, он на цокольном этаже и очень занят…

Что? Опять? Пока я учила лекции, он снова там. Как бы я не просила Аллаха отогнать отвратительные воспоминания из головы, они вновь и вновь появлялись перед глазами.

Он больше не унизит меня.

— Госпожа, куда вы! Вам туда нельзя! Госпожа!

Мне было все равно. Я спустилась вниз, откуда когда-то убежала со страхом в глазах. Странно, что влажности почти не ощущалось, а купальня была пуста. Музыки не слышно, только стук цепей и чего-то железно-стеклянного.

— Госпожа, шейх Карим строго запретил кому-либо заходить сюда. Вы должны…

— Я хочу поговорить с мужем и…

Я открыла дверь напротив, откуда раздавались звуки железа и замерла на месте. Железяки оказались спортивными тренажерами, похожими на университетские из Лондона, вокруг воцарилась тишина, а посередине зала на турнике… Карим. В одних спортивных штанах. С обнаженным верхом и завязанными в гульку волосами.

Он стоял спиной ко мне, а в ушах заметила белые наушники. Вряд ли он слышал, как я резко открыла дверь и остановилась, глядя на перекатывающиеся на спине мышцы. На капли пота, которые катились по его смуглой коже. На о, как он напрягался и постанывал от усталости, доделывая последние подходы…

Аллах!

Двое обнаженных по пояс мужчин практически в одно время… слишком грешно для меня. Слишком.

— Амина? — он повернулся, чтобы вытереть полотенцем пот и заметил меня. Молчаливую, шокированную, грешно глядящую на его мышцы груди, покрытые небольшим количеством волос. — Ты что-то хотела?

Я едва пришла в себя и вспомнила о злости, которая обрушилась на меня после встречи с Хусейном.

— Карим, нам надо поговорить.

— Пойдем в кабинет.

Он не прикрылся, не надел кандуру, а в таком же видел поднялся на первый этаж, и я за ним. Хаким, его помощник, осуждающе посмотрел на меня, однако мне не было никакого дела до этого.

— Кстати, ты вовремя. Сейчас приедет Аиша, вы пойдете по магазинам.

Что? Вы всей семьей сговорились, чтобы довести меня до самоуничтожения и греха? Или это ещё одно из испытаний Аллаха, которые я должна была пройти?

Или в моей чаше терпения было место еще для пары капель?

— Зачем? Мне нравятся мои вещи.

— Твоя одежда не соответствует статусу жены шейха. Тебе нужно сменить гардероб на другие цвета, фактуры, ткани. Эта скука никуда не годится. Тем более сегодня к нам придут важные люди, ты должна хорошо выглядеть.

То есть он заметил «скуку» в моем гардеробе, но не замечал своего голого братца с какой-то девчонкой на пляже?

Вот и капнула последняя капля…

— Мы в доме будем жить одни?

Только сейчас Карим оторвал глаза от бумаг, которые перебирал на столе, и поднял их на меня.

— Конечно, что за вопросы? У Аиши свой дом, а Хусейн скоро уедет.

— Тогда почему у нас по дому шастают голые девушки?

— Мы в доме будем жить одни?

Только сейчас Карим оторвал глаза от бумаг, которые перебирал на столе, и поднял их на меня.

— Конечно, что за вопросы? У Аиши свой дом, а Хусейн скоро уедет.

— Тогда почему у нас по дому шастают голые девушки?

Мой резкий тон раздался эхом в голове. Ощущение, что время замедлилось, а Карим, как в замедленной съемке западного кино, поднял черные брови в удивлении.

— Ты о чем?

Аллах! Ты что не знал о похождениях брата в хамаме? И не имел к этому никакого отношения? Ох, я не поверю, милый, можешь больше не строить такое удивление в своих идеально шикарных глазах. Я не поверю ни капли. Я видела, как те девушки сидели у тебя на коленях, как ты смотрел на них, пока твоя брат…

— Твой брат развлекался с одной из них прямо на пляже. Голый. Пока я на пляже читала лекции.

— Я с этим разберусь. Готовься к приходу Аиши.

Он вновь перевел глаза на ноутбук, делая вид, что я уже ушла из кабинета. Как бы не так, мы не закончили разговор.

— Разберешься? Серьезно? Как в нашу брачную ночь?

От того, как резко Карим встал с кресла, мои веки дрогнули. Но я не собиралась отступать или отходить от темы. Я не тень шейха и не собиралась терпеть издевательства и нарушение границ моей веры. Я больше не буду терпеть харам в этом доме, если мне придется жить здесь.

Карим не спешил ответить, а его глаза резко зацепились за мои, поражая своей красотой, почти как в первую встречу. Дело не в его торсе, а в харизме, в энергетике, в аромате его тела, который я невольно вдыхала. Только сейчас я не куплюсь на эту уловку после всего, что видела в этом дворце пороков. И я уверенно продолжила:

— В следующий раз я пойду не к тебе, а в полицию за нарушение законов страны. Твоего брата арестуют, а девушку посадят в тюрьму и депортируют навсегда. Я не соглашалась на разврат в собственном доме, когда выходила замуж. Я не игрушка, я живая и я все вижу.

— Ты моя жена, а не игрушка.

— Складывается ощущение, что наоборот. Твой развратник брат тому доказательство, я не говорю о том, что вы творили в нашу брачную ночь, пока я спала, а ты…

— Тебя не касается моя личная жизнь.

— Она касается меня напрямую. Я — твоя жена.

— Жена и женщина — это разные вещи.

Что?

Я не могла подобрать слова в голове, чтобы описать недоумение от его слов. Я сжала пальцы в кулаки так сильно, что на ладонях наверняка останутся полудуги. Так сильно меня еще никто не унижал. Ни мачеха, ни однокурсники в Лондоне, даже родная сестра в стенах этого дома. Казалось, стены этого дворца хотят выудить меня отсюда и сделать все, чтобы я сломалась.

Все.

— Я хочу развод.

Глава 28

— Я хочу развод.

Слова слетели с моих губ так легко и просто, однако после этого моя грудь сжалась от легкой боли. Я готова была поклясться пророком Мохамедом, что Карим сжал мою грудную клетку голыми руками, судя по ощущениям. Но нет, он стоял передо мной, глядя своими пронзительными золотисто-карими глазами, словно я попросила стакан воды, а не развод.

— Я не дам его тебе.

— Мне не нужно твое разрешение.

— Правда? — он приблизился на шаг, опаляя меня своей энергетикой и запахом мускуса. — Если не ошибаюсь, мое слово имеет больший вес, нежели твое.

— Ты не уважаешь меня, приводишь в дом всяких одалисок, не удовлетворяешь мои потребности. Я получу развод без тебя.

В его золотисто-карих глазах зажегся огонь. И он приближался ко мне по мере того, как Карим преодолевал расстояние между нами. Все ближе и ближе. Шаг за шагом. Мой вдох, его шаг, мой выдох, его пальцы на моей талии и на лице. Наша близость неизбежна, как бы я не отходила назад и как бы меня не приперли к стенке, как жертвенного барашку. Глаза в глаза. Мои фиолетово-голубые, и его темно-карие, из которых пропал золотистый оттенок власти.

— Ты хочешь, чтобы я удовлетворил твои желания?

Шейх поглаживал большим пальцем щеку, нежно-нежно, будто пытался меня успокоить и отговорить от развода, но дьявол вселил в меня ярость настолько, что ее невозможно было искоренить одними прикосновениями, даже такими нежными.

— Да. Отпусти меня и позволь продолжить учебу. Ты удовлетворишь мое главное желание.

— Не могу.

— Почему?

Карим не ответил на вопрос. Вместо этого он резко схватил меня за затылок и вжался в мои полураскрытые от удивления губы. Его язык обвел контур моих губ, зубы оттянули кожу на себя с легкой примесью боли и непонятного чувства, отпечатывающегося в моем сердце как клеймо.

Чуть больно. Властно. Шейх будто знал, что я не буду противиться. Что буду слушаться и поддаваться. Как всегда.

Но не в этот раз.

Вместо этого я окунулась в этот водоворот эмоций и взяла инициативу на себя. Девочки в университете показывали, как нужно целоваться. Я повторила их уроки. Также потянула нижнюю губу шейха, после чего его пальцы на моей коже шеи слегка сжались. Затем погладила языком, а потом снова укусила. Чуть больнее, чем он, чуть сильнее.

Он не станет управлять мной. Я стану…

Карим неожиданно подхватил меня за талию и усадил на свой стол. Ноутбук полетел в сторону вместе с бумагами на столе и планшетом. Я едва услышала звук битого стекла и жалобное скуление мака перед тем, как он окончательно отключился. Но почему-то эти мелочи перестали иметь для меня значения, когда губы Карима спустились на шею, а его пальцы ловко сняли с меня все заколки с хиджаба и распустили волосы.

В прошлый раз он медленно снял ткань с моей головы, словно раскрывал для себя цветок. Сейчас его движения были столь резкими, как и с ноутбуком. Эта животная грубость меня пугала до дрожи на пальцах, но в то же время манила меня и заставляла терять контроль над собой. Вся моя ярость выплескивалась с его поцелуями, с его грубыми прикосновениями к моей коже, с моими ощущениями, которые я не испытывала никогда в жизни.

Есть только наши губы.

Наши дыхания.

Его пальцы.

Его поцелуи.

Его энергетика.

Его запах.

Его контроль.

Нет.

Наше отсутствие контроля.

— Ты все еще хочешь развод? — прохрипел он, едва оторвавшись от моих губ.

— Хочу.

Они черные. Его глаза. Радужка слилась с значками, а на меня смотрели черные омуты, готовые вот-вот захватить меня в плен. Уже захватили. Его пальцы, медленно спустившиеся по моему телу. Горячие. Твердые. Я чувствовала их через плотную ткань абайи. Они медленно задирали ее, скользя по моим ногам. Он управлял, я не сопротивлялась, вдыхая терпкий воздух кабинета.

И дышала. Очень часто вдыхала его воздух, словно не могла им насытиться. Держалась за его шею как за спасательный круг. Но не сбрасывала с него головной убор. Не решилась. Я бы коснулась его длинных, кудрявых волос, потрогала бы, зарылась пальцами. Но…

— Хочешь развод, Амина?

Его пальцы оказались там. Между моих ног. Прямо там, где мое тело требовало внимания. Где хотело, чтобы меня касались. И он касался. Уверенно, слегка надавливая на клитор. Он словно знал лучше меня, как лучше меня касаться.

— Я хочу свободы.

— Хочешь свободы от меня?

— Я хочу… ах…

Пальцы между моих ног двигались все быстрее, а я выгибалась навстречу этим ощущениям. Даже с закрытыми глазами я чувствовала, что он прожигал меня своим похотливым взглядом. Прожигал и ждал ответ.

— Ты хочешь уйти от меня?

— Нет… да… хочу…

Его губы переместились на шею. Языком он провел влажную дорожку, поле которой у меня побежали мурашки по коже. Прямо на то место, где пылко, но быстро отражалось мое волнение перед ним. Моя злость, моя вселившаяся ярость, его дерзость и грубый поцелуй. Наши смешанные эмоции, погрязшие в неизвестности. Я не понимала, что чувствовала, но не хотела, чтоб шейх останавливал свои поцелуи и движения пальцев.

— Уверена?

— Да…

— Хочешь отказаться от меня? От нашего будущего?

— Да.

Он оторвался от моей шеи и наклонился к уху, пока пальцы играли с моими эмоциями.

— Тогда кончи. Кончи для меня.

Его пальцы задвигались гораздо быстрее на чувствительных местах. Кружили вокруг, распространяя влагу, а волшебный голос шептал одно слово:

Кончи…

Пошло и возбуждающе.

Меня вышибло волной удовольствия, которая разнеслась по всему телу. Почти как в нашу брачную ночь, однако она казалась более яркой, насыщенной.

— Меня ведет от одного твоего присутствия, — прохрипел он на ухо, оттягивая большим пальцем мою нижнюю губу. — Твои глаза, твои нежные губы, твоя кожа. Я не откажусь от тебя, я не дам развод.

Помутнение разрушилось в один миг, и я оттолкнула мужчину, неловко натягивая абайю на свои колени.

— Почему?

— Мы нужны друг другу больше, чем ты думаешь.

— Но мы не любим друг друга.

— Дело не в любви.

— А в чем?

И снова вопрос без ответа, потому что…

— О, привет. Какие вы напряженные, — произнесла Аиша, войдя в кабинет без стука. — Что, ссорились из-за разговора в столовой неделю назад?

Глава 29

— О, привет. Какие вы напряженные, — произнесла Аиша, войдя в кабинет без стука. — Что, ссорились из-за разговора в столовой неделю назад?

Мы окончательно отстранились друг от друга, и я заметила милую улыбку на лице сестры мужа. С чего это она такая любезная? И улыбка дружелюбная, и голосок ласковый. Карим мозги прочистил? Только я больше не верила Аише. Она потеряла шанс на доверие. Только сейчас я не злилась, в моей душе сплошное равнодушие.

— Помоги Амине выбрать новый гардероб.

— Ох, ты серьезно? Ты решил ещё ей подарить…

— Выбирайте любой торговый центр, — перебил он сестру. — Водитель в вашем распоряжении. Наряды, золото, хиджабы. Все на ваше усмотрение.

— Я не поеду.

— Почему?

Они оба уставились на меня так, словно я сказала, что пророк Иса стоял позади меня и нашептывал небылицу.

— Голова кружится.

Я многозначительно взглянула на мужа, и тот без слов понял мой посыл.

— Закажите на сайте. Садитесь на террасе или в малой гостиной и выберите одежду и украшения. Выбирай, что душе угодно.

Подари мне спокойствие и будущее, это гораздо лучше украшений и новых нарядов. Но я не произнесла мысли вслух как минимум потому, что он подарил мне частичку спокойствия пару минут назад. Однако волнение и грусть вернулись с приходом его сестры и напоминанием моего места в его жизни. Будь красивой женой шейха, рожай детей, веди домашний очаг.

Но куда делись работающие женщины? Как они живут? Разве их не существует? Они прекрасные торговки, врачи, программисты. Некоторые из них даже ведут собственное дело и делают наш мир лучше.

Почему мужчинам не прислушаться к нашему голосу и не последовать ему?

Почему бы Кариму не выслушать меня?

Карим закрылся в кабинете, когда у него зазвонил телефон. В момент нахмурившиеся брови и строгий тон мужа, который сразу же ответил на телефонный звонок с вопросом: «Кто это?», заставил меня напрячься, но Аиша вовремя отвлекла меня и потянула в малую гостиную под кондиционер — на улице наступила ужасная жара.

— Сейчас мы выберем столько нарядов! И абайи выберем, и просто платья. Кариму понравится.

Что это было между нами? Перемирие или временное затишье?

— Вот, глянь на это!

Или Карим решил перевести тему развода и успокоить меня подобным образом?

Как тех своих девушек…

— Какой шикарный магазин, Амина! Вот это да!

А я хочу развода?

— Прекрасные варианты. Амина, тебе подойдёт!

Или у нас есть шанс на…

— Ой, ты только посмотри, какая прелесть! Черный тебе идеально подойдет!

— Что?

Я только сейчас очнулась от своих мыслей на слове «черный» и глянула в планшет, на котором изображена красивая мусульманка в черном хиджабе и абайе. Я редко носила тотал черный. Солнце слишком сильно припекало, да и я не желала сливаться с остальными дубайками. Он больше шел Хайе, но не мне с моими глазами.

— Аиша, думаю, оно мне не подойд…

— Я уже добавила в корзину! Ребята привезут столько платков, ты будешь в восторге! А еще…

— Аиша, думаю, оно мне не подойд…

— Я уже добавила в корзину! Ребята привезут столько платков, ты будешь в восторге! А еще…

— Подожди, — я перехватила планшет и начала добавлять в корзину наряды, которые устраивали исключительно меня. К примеру, бирюзовое платье с вырезом и золотистыми вставками.

— Амина, но это же вульгарно!

— Я буду носить его только при муже. Кариму понравится.

Следующее добавление: несколько хиджабов и абай в телесно-коричневых тонах. Они будут оттеснять цвет моих глаз. Аиша молча смотрела, как я добавляла платья и комбинезоны разных оттенков в корзину и слышала.

— Но почему не черный? Амина, это же так модно!

— В нем будет слишком жарко. Я не люблю черный.

— Раз ты выбираешь сама, зачем тебе я?

Аиша взглянула на меня так, словно бросила свою семью и детей насовсем, лишь бы помочь мне выбрать наряды. Прищурено, с легким вызовом в глазах, как у моего мужа. Только они сейчас не притягивал, а отторгали.

— Карим так захотел. Но я предпочла бы выбрать сама, на учебу пару нарядом и для мужа, если он…

— Аллах! — вскрикнула женщина, подняв руки кверху. — Мой брат выбрал в жены эгоистку! Тебе так повезло с мужем, так повезло! Любая женщина радовалась бы, а ты…

Где-то я это уже слышала, но в голове возник другой вопрос:

— Почему ты ненавидишь меня?

— Я не ненавижу тебя. С чего ты взяла?

— Ты все время придираешься ко мне, говоришь, какая я эгоистка, хотя я ничего тебе не сделала. Я думала, ты милая.

— Просто мне жаль брата. Он состоятельный и щедрый. Не всем повезло с таким мужем, а ты не ценишь его и хочешь угнаться за непонятной учебой. Не понимаю, зачем девушкам далась эта…

— Тебе не повезло в замужестве?

Она моментально замолчала и вдохнула глубоко воздух, чтобы возразить мне, но тут же выдохнула и опустила голову. И только сейчас я заметила едва отличимое багровое пятно на носу, тщательно замазанный консилером. Это не вены на тонкой коже и не тени — Аиша пользовалась густой черной подводкой.

— Аиша? Это то, что мне к…

— Забудем. Не говори Кариму. Давай дальше выбирать одежду.

Она резко выхватила планшет из моих пальцев и листала один товар за другим, пока я наблюдала за маленькой каплей слезы, спадающей по ее щеке. Она стряхнула ее и больше на меня не смотрела.

— Слушай… Аиша… я бы хотела…

— Я сказала, ни слова Кариму! Я сама разберусь!

Мы обе знали, что Аиша в состоянии разобраться в любой ситуации. Но справится ли они в отношениях со своим мужем? Ведь это муж оставил такие следы на ее лице, не кто-то чужой, иначе она сама бы обратилась к Кариму.

Почему она молчала?

— Мы все добавили в корзину. Что ты еще хочешь заказать?

Она так легко переведет тему? Ничего не прокомментирует? Не расскажет, почему на нее подняли руку и почему она молчала? Аиша, которая казалась мне дерзко и способной ответить любому обидчику превратилась в моих глазах в беззащитную женщину.

Может, мне стоило рассказать все Кариму?

— Амина, ты меня слышишь? Мне скоро ребенка кормить.

— А, да, конечно. Я хочу кое-что выбрать. Поможешь? Мне нужно кое-что особенное.

— И что же?

— Что вы тут делаете, девочки? — раздалось резко со спины.

— Что вы тут делаете, девочки? — раздалось резко со спины. Мы с Аишей подскочили от неожиданности и взглянули назад. Я сразу же узнала этот голос, и мое настроение упало ниже плинтуса.

— Хусейн, нельзя так пугать!

— Значит, подбираете идеальный наряд? Ого! — он расширил глаза от удивления. — Что, Амина, будешь радовать моего братца таким откровенным вырезом?

Главное, не тебя…

— Тебя не учили, что подслушивать нехорошо? — ответила за меня Аиша.

— Я? Подслушивать? Ты не уважаешь меня, сестричка.

— Я просто знаю тебя. Кстати, скажи своей гостье, чтобы одевалась подобающе, а не шастала в одном купальнике по дому. Амина, как ты это вообще терпишь?

Сама удивлялась. Мои нервные клетки сдали после скандала едешь назад, а затем сегодня, когда я попросила проявить ко мне уважение. Что я еще могла сделать? Да, женщина являлась хозяйкой в доме, но мне казалось, что это лишь формальность. Готовили и убирались за меня служанки, гостей никто не приглашал, а я была больше похожа на тень, нежели на жену шейха.

Или мои слова имели вес и влияние на мужа?

Я чувствовала, как его золотистый взгляд пробежался по мне, но я даже не взглянула на мужчину — боялась снова увидеть его обнаженным. Харам. Я привыкла к нему в этом доме, однако моя дозировка на день закончилась. Хусейн был одет в традиционную кандуру, как у Карима, но на этот раз чисто белую, без золотого обрамления на подоле.

— Что, нажаловалась моему брату? — спросил Хусейн с вызовом, скрестив руки на груди.

Ты хочешь войны, Хусейн? Хочешь выставить меня идиоткой перед родной сестрой? Я подняла глаза и с вызовом посмотрела на младшего шейха, заметив издевку во взгляде и ехидно растянутой улыбке.

Аиша отвлеклась от планшета и вопросительно окинула его взглядом.

— Ты о чем?

— Карим купил мне обратный билет до Мадрида и отправил учиться дальше. Вот я и спрашиваю.

— Давно пора, тебе семестр закрывать. Кто будет помогать Кариму с компанией?

— Вы хотите и меня приплести к этому базару?

К какому базару? К отцовскому? Теперь Карим возглавлял компанию? Я думала, он всего лишь профинансировал ее, чтобы отец не потерял бизнес и не обанкротился.

Я мгновенно забыла о конфликте с Хусейном и вслушиваюсь в их диалог.

— Карим тебе не сказал? Ты будешь управлять компанией вместе с Каримом, а по окончании второгокурса ты…

— Понял, понял. Сам спрошу у Карима, это не женский разговор. Откуда ты вообще знаешь об этом?

— Женщины знают больше, чем ты думаешь, братик. Аллах подарил нам хитрость и коварство. Верно, Амина?

Наши глаза с Хусейном вновь пересеклись, и я почувствовала холодок по коже от его взгляда. От хитрости и коварства. Казалось, Аллах наделил этими качествами не только женщин, но и одного мужчину.

— Конечно, — ответила я. — Кто-то предпочитает служение всевышнему вместо нарушения сур Корана. Это большой грех, верно?

Я принимаю твой вызов, шейх Хусейн. Раз ты вмешал меня в свою игру, то я с удовольствием стану противником и выйду победительницей. Только не надейся, что я поддамся или подыграю. Я нагрублю даже при Аише, которая до сих пор смотрела на нас как на ненормальных.

— Кто из нас не грешен. Ладно, пойду собирать вещи.

Хусейн нагнулся, чтобы обнять Аишу, а затем нагнулся ко мне и прошептал:

— Я знаю про тебя и того мальчишку.

Глава 30

Моя судьба предначертана.

Я ничего не смогу исправить.

Нужно жить так, как предписал Аллах.

Нужно радоваться, что в мужья мне достался сам шейх.

За окном стемнело. В ночи сверкала только луна, отражающаяся в заливе, и мои украшения. Он просил их надеть, а я просто выполнила просьбу мужа. Молча. Без пререканий и желания выкинуть драгоценные камни.

Они действительно подходили к моим глазам, но вряд ли они выразят боль, таящуюся внутри. Мои тайны, мои желания, мое напряжение после слов Хусейна. Я не интересовалась, как именно он узнал о Шахире — он не мог не пройти незамеченным во дворце королевской семьи. Рано или поздно о нем узнали бы, особенно после скандала на свадьбе.

— Госпожа, вас ждут.

— Да, Мариам.

Я заколола телесного цвета хиджаб, надела черную абайю с перьями на концах, которую выбрала Аиша. Она оказалась не такой отвратительной, когда пришел заказ. Спокойные цвета оттеняли украшения, подаренные мужем. На их фоне мои глаза выглядели как два драгоценных камня. Хотя… Я преувеличивала.

— Шейх, Карим, ваша жена прекрасна, — произнес незнакомый мужчина, когда Мариам проводила меня в большую гостиную к мужу.

— Мой племянник не женился бы на ком попало.

Трое мужчин со своими женами в черных одеяниях поднялись с дивана и поздоровались кивком головы. Один из них эмир Ибрахим. Я не задавала вопросов об ужине, не спрашивала, кто именно будет. Мужчины стояли со своими женами в черных одеяниях, которые смотрели вниз. Только жена эмира Ибрахима слегка подняла глаза, чтобы взглянуть на меня. Я едва помнила ее на свадьбе, она держалась подальше ото всех, да и свадьба прошла как в тумане, я толком не запомнила всех родственников мужа.

— Первая красавица города, не меньше.

— Машаллах.

— Вам очень идут украшения, Амина. Вам повезло с мужем, — произнесла жена эмира.

А мне повезло?

Мужчины рассматривали меня как экспонат в музее. Как личную игрушку шейха. Лишний раз убедилась, почему именно Карим купил такие дорогие украшения. Это не знак прощения, не шаг к примирению и взаимопониманию. Демонстрация благополучия и власти над женой. Зачем? Это деловая встреча, никак не связанная ни со мной лично, ни с нашей семьей. Только с Каримом, который с непроницаемым лицом посматривал на трёх мужчин и своего дядю.

— Составь компанию другим женам, дорогая. Мариям накрыла для вас в малой гостиной.

Дорогая? Давно ли я стала дорогой? После нашей близости в кабинете или когда я попросила развод, а ты отказал? Я ожидала чего угодно, только не любезности и проявления ласки со стороны Карима. Лучше бы он остался таким же непроницаемым и сухим, как обычно, чем ласковым и любезным. Он пугал меня такой переменой настроения, показушной лаской, щедростью. Я взглянула в золотисто-карие глаза и вновь столкнулась с непроницаемостью. Что и требовалось доказать.

Или хотел показать своему дяде, что он счастлив в браке с женщиной, которую не любил и мысленно просил Аллаха поменять обратно на Хайю?

Мы прошли в отдельную гостиную, спрятанную под балдахином и золотисто-красными платками. Слишком много еды на четверых, но мой любимый Хумус служанки не забыли. Две девушки в хиджабах тут же сняли платки и сели на огромный диван. Гостиная наверняка засверкала от блеска украшений. Теперь я понимала, как королевская семья демонстрировала достаток и богатство: через своих жен, увешанных золотом.

Только жена эмира осталась в хиджабе. Она села неподалеку от меня, и только сейчас я успела разглядеть маленькие морщинки, замаскированные под тональным кремом.

– Меня зовут Варда. Это Бахира и Зухра – жены наших сыновей, – произнесла женщина, показав на молодых девушек.

– Приятно познакомиться.

Девушки молча поклонились мне и сели напротив нас в кресла. Значит, это семейный ужин, а не деловой, раз Карим ужинал со своим дядей и кузенами.

— Рассказывай, как тебе живется с шейхом?

Весело. Очень. Но в ответ я произнесла:

— Нормально.

— Шейх Карим хорошо с тобой обращается? Наверняка он балует тебя.

– Вам так повезло. Быть замужем за шейхом – большая честь, – вставила Бахира. — Мой муж сказал, что наши будущие дети могут пожениться. Надеюсь, у вас будет мальчик. Нашей дочери нужен хороший муж.

Женщины смотрели на меня с восторгом, пока я пыталась не показывать свою растерянность перед ними. Они все за меня распределили? Я даже не забеременела. Ладно, дело не в беременности, а даже в банальной близости с мужем. Между нами ничего не было, только…

Только низ живота моментально напрягся, стоило мне вспомнить полуобнаженного Карима, чьи пальцы кружили между моих ног и доводили до незабываемой дрожи.

Стой, Амина, ты ни о том задумалась.

— Амина?

— Мы еще не думали о детях, – ответила я.

– Как это не думали? – выкрикнула Варда. – Пора уже. Мой муж ждет племянников и внуков. Смотри на девочек, как они стараются угодить своим мужьям и дарят много детей.

– На все воля Аллах, мама, – тихо проговорила Бахира. – Мой муж через месяц после свадьбы спрашивал, не забеременела ли я. Аллах сразу же дал нам ребенка. Если бы не воля Аллаха, мой Ахмед развелся бы со мной.

— Ох, твоя дочка прекрасна. Мой сын тоже скоро появится на свет, — произнесла Захра, поглаживая небольшой округлившийся животик. Странно, что я не заметила живот под черной абайей. На вид она была моложе меня, наверное, она ровесница Хайи.

– Это не значит, что не стоило задумываться о детях сразу после свадьбы, – возразила жена эмира. – Сколько времени прошло? Месяц? Вы должны уже начать действовать, поздно думать. Карим не будет долго ждать, дорогая, он в любой момент может вернуть тебя семье.

Лучше бы я сказала Кариму о головной боли и осталась бы в своей комнате, нежели выслушивать наставления, в которых я не нуждалась. Тем более это правда – у меня действительно разболелась голова.

— Мы знакомимся друг с другом.

— Нужно не знакомиться, а заводить детей.

— Так что ждём ваших малышей, засватаем их.

— Думаю, это будет нескоро.

Мы обернулись на знакомый женский голосок, который я знала с детства. В дверях стояла Хайя, которая стянула хиджаб с черных волос и глядела на меня с неподдельным любопытством.

Глава 31

— Привет, сестренка. Ты не рада меня видеть?

Хайя сняла хиджаб и, распустив волосы, обняла меня так крепко, будто мы не виделись с ней несколько лет, а не жалкую неделю. Словно мы не дрались с ней, а она не обвиняла меня в «уводе» жениха. Я не скучала, было некогда, тем не менее я обняла младшую сестренку в ответ.

— Хайя, какая ты сегодня красивая, — заметила Варда, подсев к нам поближе. Руки Хаби были обвешаны золотыми браслетами с красными рубинами, а на шее в цвет красовалось колье, похожее на мое.

— Спасибо. Это папа мне выбрал к сегодняшнему вечеру.

— Рада, что ты присоединилась к нам, — произнесла Бахира.

Значит, жена эмира знала о появлении моей сестры на ужине? Интересно, Джахид тоже здесь? Я бы хотела с ним увидеться, поговорить, хоть с кем-то поделиться своими эмоциями неразберихой в голове.

— Я тоже очень рада. Люблю семейные посиделки. А ты, Амина? Ты скучала по мне? Прости, я была неправа.

Правда? Когда ты поцарапала меня и попрекала хорошей жизнью, тоже оказалась неправа и скучала?

В детстве я защищала тебя, пыталась заботиться о тебе, но ты уже выросла. Ты взрослая женщина и я не обязана была следить за тобой, жертвовать собой ради твоего счастья. Я многим пожертвовала, изменила жизнь, чтобы наша семья жила в достатке.

Время заботы прошло.

— Чего вы такие грустные? Давайте потанцуем.

У девушек засверкали глаза, когда Хайя сделала музыку погромче. А у меня в этот момент окончательно испортилось настроение. Этот день не мог стать таким отвратительным после насыщенных моментов. Так я думала до того, как Хайя поднялась и потянула меня за собой следом.

— Давай как в детстве, сестренка. Кто кого перетанцует.

Все-таки мог…

Я вышла в центр гостиной и начала танцевать рядом с Хайей. С нами вышла только Бахира: Варда и Захра остались на месте и поглаживали округлившийся живот. Но мнеибыло все равно: танец захватил меня. Я даже не сразу заметила, как Хайя пыталась встать впереди меня и закрыть своими движениями. Наш танец превратился больше в борьбу сестер, а не в веселые посиделки родственников.

— Скажи своему парню, чтобы не звонил, — внезапно прошипела Хайя.

— Скажи своему парню, чтобы не звонил, — внезапно прошипела она. Я едва не перестала танцевать от шока, обрушившегося на меня. Какому парню? Кто звонил? Я ничего не понимала.

— Ты о чем?

— Я о твоем друге из Лондона. Хоть бы не палилась при муже. Тебе всего мало!

У меня был только один друг из Лондона, и это…

— Я не общаюсь с Шахиром.

— Зато он общается с тобой. Просил передать, чтобы ты поторапливалась с решением.

— С решением? С каким?

— Мне все равно. Если он позвонит нам ещё раз, я расскажу все папе или твоему мужу. Скажи спасибо, что трубку подняла я, а не служанки.

Аллах! Что он творит со мной! Почему он портил мою жизнь? Почему судьба так несправедлива ко мне? И зачем хайя начала этот разговор тут, при жене эмира, которая, слава Всевышнему, не видела наш диалог. По моему удивлению на лице она наверняка бы поняла, что в нашем танце было что-то не так.

— Но что он хотел…

— Госпожа? — в проходе появилась Мариам. — Вас зовут.

Я накинула платок и подтянула его повыше, чтобы спрятать волосы.

— Припомни мои слова, Амина.

Это было примирение? Неважно. Я вышла вслед за мариам и встретилась с золотистом-карими глазами… не мужа. Хусейн глядел на меня хитро, будто задумал какую-то авантюру и пытался меня вплести в нее. Его слова до сих пор не выходили из головы, и я боялась пересекаться с ним в коридоре. Полдня мы игнорировали друг друга, но это не могло продолжаться вечно.

— Вот мы и встретились, Амина.

Он протянул мое имя, словно пробовал его на вкус, вытягивал каждую гласную. Как шипение змея…

— Чего ты хочешь? — спросила я прямо. И мне было плевать, что наши взгляды соприкоснулись, и я не опускала его, а он не стеснялся и рассматривал меня как… Как мой муж…

— Ты играешь в опасные игры.

— Я не предавала своего мужа, в отличие от него.

— А твой любовник со свадьбы просто так появился в нашем доме?

В нашем? Вообще-то в моем и моего мужа. Этот дворец эмир подарил нам двоим.

— У меня нет любовника.

— Как знаешь. Я бы мог рассказать все Кариму. В прошлый раз он пощадил мальчишку, что и так удивительно. Карим никого не щадил, даже нашу сестру. Второго исключения не будет.

Главное не подавать вид, Амина. Не подавать вида. Аллах простит меня за ложь, я отвечу за нее в судный день. Отвечу за ложь во благо.

— Я верна мужу и ни с кем более не общаюсь.

— А ты забавная, Амина. Вообще, я хотел предложить тебе помощь, я не собирался с тобой воевать.

Неужели? Клянусь бородой пророка, он спал и видел, чтобы выставить меня в неугодном свете.

Только почему он больше не улыбался как хитрый кот? Как Зейн? Меня пугал этот диалог, настораживал, но я сохраняла лицо изо всех сил.

— Мне не нужна от тебя помощь.

— Я видел, как ты учила лекции.

— Все-то ты видишь.

— Аллах дал нам пару глаз, пару ушей и только один рот, — он показал на свои полные, как у Карима, губы. — И этим ртом я могу уговорить брата отпустить тебя со мной учиться, если ты попросишь его отложить рейс.

— Мне не нужна от тебя помощь.

— Я видел, как ты учила лекции.

— Все-то ты видишь.

— Аллах дал нам пару глаз, пару ушей и только один рот, — он показал на свои полные, как у Карима, губы. — И этим ртом я могу уговорить брата отпустить тебя со мной учиться, если ты попросишь его отложить рейс.

Я буду учиться? Карим отпустит меня? Я завершу свой проект по нейросетям и помогу базару отца? Я… Буду жить так, как всегда хотела? Месяц назад эти слова звучали бы как обыденность, сейчас они казались арабской сказкой, которая осталась бы на страницах детских книг.

— Зачем мне это?

— Ты продолжишь учебу, а я закончу все свои дела здесь, прежде чем вернуться в Мадрид.

Звучало слишком сладко для реальности. Слишком нереально, слишком наигранно, словно мне предложили не обучение в университете, а азартные игры, которые видела у девочек в общежитии в Лондоне.

— Почему ты думаешь, что я соглашусь?

Он не ответил, а молча шагнул ко мне, оказавшись слишком близко. Я хотела отпрянуть от него,тонна-километр позади меня были перила. Что он себе позволял? Моему возмущению не было предела, я хотела оттолкнуть его, как только ощутила насыщенный аромат знакомых арабских ноток. Но я задержала дыхание, когда он горяча шепнул:

— Ты хочешь учиться. Тебе это нужно.

Он словно знал мои больные места, чувствовал их. Ощущал лучше, чем Карим за месяце нашего брака.

— Отойди.

Я выдохнула слова через секунду после, как Хусейн сделал шаг назад и странно посмотрел на меня. Не хитро, как раньше, не удивленно. Я не понимала, что таилось в его золотисто-карих глазах, но его слова идействие настораживали меня.

— Кстати, ты забыла.

Хусейн подошел ближе ко мне, и я ненароком отпрянула. Снова. Но он лишь улыбнулся и протянул конверт с пляжа, который забыл Карим.

— Это Карима, не мое.

— Он сказал, что это тебе от твоего брата.

От Джахида?

Я отошла в малую гостиную, где не было слышно музыки разговоров и открыла толстый конверт,из которых виднелись фотографии. Но он никогда не отправлял их, да и я его не просила. Никогда не любила живые фотографии, потому что…

Их любила мама…

Это память. Она говорила так нам с Джахидом. Но иногда воспоминания хотелось вырвать из головы, закрыть в потайном ящике и больше не думать.

Фото блестели на солнце и пахли свежей краской, словно их только мне напечатали. Ровные. На них мы с Джахидом и с мамой. Мы совсем маленькие, а мама улыбалась. Тогда она ещё могла улыбаться и дарить нам с братом счастье.

Маленькая капля упала на мамино лицо на фотографии. Папа говорил, что мы похожи. Так оно и есть, как две капли воды.

Если бы ты была со мной, мамочка…Если бы ты была рядом, то не допустила бы такой судьбы для меня. Ты бы поддержала мое решение учиться и…

Эмоции взяли верх, я не смогла сдержаться и расплакалась, глядя на родную улыбку, на ямочки на щеках, которые мне не достались. В фиолетово-голубые глаза, которые я видела в отражении каждый день. Больно. Как же больно и грустно без нее. Зачем Джахид просил их передать?

Видимо, была причина.

И ее я обнаружила на нашей общей фотографии вместе с Джахидом и мамой, когда она намокла от моих слез. И я вспомнила то, что так старалась забыть.

— Сожги их, не хочу их видеть! — воскликнула я, швырнув фото в брата. — Мне будет больно видеть ее и вспоминать те унижения. Ты помнишь их?

— Но тебе было всего пять.

— Мне было уже пять.

— Давай так, я оставлю их себе и никогда не покажу тебе, пока…

— Пока что?

— Пока нам не будет угрожать опасность.

Я пригляделась к поплывшей фотографии, где мы с Джахидом и мамой совсем маленькие и в просвете фото увидела номер телефона и адрес. Я взволнованно сжала фотографии в попытке разглядеть всем кувырок и цифры.

Номер и адрес европейские.

Глава 32

— Ты совсем страх потерял? — рявкнул я, глядя в разозленные глаза Хусейна. Он как мальчишка, не знал что творил, нарушал наши обычаи, уставы. В конце концов, перестал уважать мою женщину.

МОЮ жену.

— А что? Я развлекаюсь за нас двоих, братец. Или ты забыл, как мы тусили в Мадриде?

— Мадрид не Дубай! Ты ходил голый по дому. На пляже. При моей жене!

— Неправда, я был в плавках.

— Ты в курсе, что за такое тебя ждёт тюрьма и твою девку тоже?

— Не обижай Полли, она хорошая девушка.

— Она эскортница. И она не должна жить в МОЕМ доме и ходить обнаженной при МОЕЙ жене. Во имя Аллаха! Ты превращаешь мой дом в бордель.

— Раньше ты был не против.

Раньше я был пацаном. Раньше на мне не лежала такая ответственность. Большая, чем родители оставили за собой после аварии, когда мне было пятнадцать. Я долго бился за то, чтобы нас приняли обратно в семью. Бился за правоносить статус принца и дать этот статус своему брату и сестрам.

— У меня появились обязанности, Хусейн, у тебя, кстати, тоже.

— Можно без них?

Он развалился в кресле и взял финик, прокручивая его в пальцах. Я бы засунул его в глотку брату от его беспечности. Уже двадцать, пора вырасти.

— Нельзя. Завтра ты улетаешь в Мадрид.

Он немедленно выпрямился в кресле и взглянул на меня так, словно я дал ему пощечину.

— Зачем?

— Тебе нужно окончить университет, через год встретимся в компании.

— Зачем тебе это, Карим? Зачем эта чертова обязанность? Мы давно выросли, тебе не нужно контролировать нас и заботиться. Мы сами справимся.

Привычка.

— Я вижу, как вы справляетесь.

— Лучше позаботься о своей жене.

При упоминании Амины внутри меня что-то треснуло. То ли кости на пальцах хрустнули от того, что я сжал их за спиной, то ли челюсть от того, насколько сильно я ее сжал. Никто не должен говорить о ней, указывать, что мне делать с собственной женой.

— Не вмешивайся. Вы с Аишей выставляете меня в отвратительном свете. Одна дерзит, второй приводит в дом девиц, а третья…

Я замолчал. Потому что третьей не было.

— Третья? Ты про свою жену или про Муну?

— Третья? Ты про свою жену или про Муну?

— Неважно. Собирай вещи, завтра ты улетаешь.

— Я не улечу.

— Я все решил, Хусейн. Я забочусь о вас.

— О Муне ты тоже хотел позаботиться, но ты выбрал спасение своей шкуры.

Упоминание сестры заставило меня замереть на месте, пока Хусейн глядел на меня с вызовом в глазах. Я был таким же. Взрывным, требующим справедливости. Однако в нашем мире ее не существовало. Всевышний создал гармоничный мир, наделил нас священной книгой, указывающей путь к истине и умиротворению.

Но мусульмане читали Коран по-разному. Воспринимали по-разному. Следовали сурам по-разному. Кто-то понимал суть, а кто-то прикрывался священно книгой и творил харам среди святых.

Я в том числе…

— Она сама выбрала такую судьбу.

— Правда? Не ты ли проклял ее? Не ты ли выгнал ее из дома полгода назад?

— Так было нужно.

— Ты выбрал свою репутацию вместо сохранения семьи!

Я почувствовал, как внутри начинал закипать, словно меня уже отправили в адское пламя гореть в гиене огненной вечность. Я не сразу заметил, как Хусейн подошел ко мне слишком близко, и я чувствовал, что вот-вот не выдержу. Что сорвусь. Как раньше.

— Замолчи.

— Не хочешь слышать правду? Не хочешь знать, что случилось с сестрой? А с той девушкой? Тебе тоже плевать.

— Хусейн, я предупреждаю…

— Аллах спросит с тебя в судный день!

Хлесткая пощечина прилетела брату настолько неожиданно и быстро, что он упал на пол передо мной, удерживая покрасневшую щеку.

— Ты будешь гореть в пламени Ада за свои грехи. За Муну и за Амину!

— Почему тебя интересует моя жена?

Хусейн поднялся с пола, но близко ко мне не подошел. Побоялся.

— Она тоже напоминает о ней, да? — произнёс брат с усмешкой. — Напоминает.

— Амина благоразумная, в отличие от нее.

— Верно. Она просто вышла замуж за кого попало.

— Завтра ты улетаешь и освобождаешь мой дом. На этом все.

— Не боишься, что она тоже сбежит от тебя?

Ответ на вопрос затерялся в тишине кабинета.

— У тебя очень красивая жена, Карим. Прекрасный выбор.

Еще бы она не была самой красивой, особенно после моего подарка. Аллах послал мне самое красивое существо на свете, и самое сложное испытание, которое я должен пройти. И все это собрано в одном человеке по имени Амина.

— Я сделаю все, чтобы она стала самой прекрасной женщиной в городе.

— Иншаллах.

Мы с кузенами и с дядей прошли в столовую, когда женщины исчезли за красивые прозрачными платками и шторами, ведущими в малую гостиную. Магомед и Фатих перешептывались, окинув меня любопытным взглядом, но я ничего не сказал в ответ. Привык к косым взглядом даже от кузенов. Дядя не удостоил их взглядом и тепло взглянул на меня, прежде чем сесть в столовой во главе стола. Девочки в красивых золотистых хиджабах подали нам кус-кус и тушеную баранину.

— Что с базаром?

— Сделка ролла удачно, Азан подписал договор и передал акции. У меня основной пакет, — произнес я между делом.

— Прекрасно. Мы разделим базар на зоны и продадим основной пакет разным инвесторам. От этого будет больше выгоды.

— Зачем? Мы ведь можем восстановить его! — воскликнул Магомед.

— Как? Торговцы уходят в онлайн, покупатели предпочитают покупки в сети, вместо прогулки по базару. Он разоряется, торговцы не готовы платить за аренду, для них это затратно. К тому же проблемы с поставками на базар никак не решились после пандемии.

Я помнил этот разговор сегодня с утра. Мы с советом директоров подняли этот вопрос, но не пришли к единому мнению. Азан сидел тише воды и тихо слушал, а его сын вообще не участвовал в заседании, словно ему было плевать на будущее детища его предков.

Я был согласен с планом дяди. Был согласен с его идеей продать базар. До сегодняшнего дня, когда увидел план Амины по развитию. Он достаточно сырой, нужно многое подстроить под наши реалии и адаптацию, но я бы вложился в ее проект и использовал для рынка.

Возможно, ей стоило продолжить учебу и работу над этим проектом, он бы решил наши главные проблемы и вывел базар в плюс. Только как дядя и мои кузены отнесутся к работе женщины в компании? Согласятся ли с планом Амины, несмотря на пол? Последнее, что бы я хотел, это видеть жену в моем офисе. Ей было незачем работать и трудиться при нашем достатке, но я видел, как горели ее прекрасные глаза, когда она рассказывала свой план по нейросетям и поставкам.

Видел, как она смотрела с надеждой, словно от меня зависела ее жизнь. Хотя… по сути так оно и было. И только я мог выбрать: пойти ей на уступку и воплотить ее проект в жизнь или действовать как указал нам Всевышний в священной книге?

И я выбрал.

— Кажется, я могу решить проблему, — вставил в семейный диалог. Кузены и дядя с любопытством в темных глазах повернулись в мою сторону.

— И как же?

— Шейх Карим Аль Дин Абдул! Ты подлый обманщик! — резко выкрикнул мужской голос позади меня.

Глава 33

— Шейх Карим Аль Дин Абдул! Ты обманул меня! — резко выкрикнул позади меня… Азан.

Лицо мужчины исказилось в яростной гримасе. Сзади подошла охрана и тут же схватила его.

— Не трогайте меня! Этот гад за все ответит! Пусть Аллах сократит его дни и пошлет жариться в адское пламя.

Азан разбрасывался проклятьями, пока я, дядя и мои кузены молча наблюдали за картиной, а его сын Джахид отступил на шаг и не сопротивлялся, когда мой личный охранник подошел к нему и подхватил за плечо.

Забавно. Всевышний свидетель, я не сделал ничего дурного, в отличие от Азана и его семьи. Отец Амины впервые переступил порог моего дворца за месяц нашего брака и не для того, чтобы навестить свою дочь. Ее брат молча смотрел, как отца сковали, а ее мать… Где ее мать?

— Оставьте, — приказал я. Дядя недовольно посмотрел на меня, но я никак не отреагировал на это.

— Что ты со мной сделал, малолетний посланник дьявола? Что ты сделал с моим базаром? Мы не об этом договаривались.

— Разве? — Вступился дядя. — Мы еще до свадьбы договорились, что спасаем твое финансовое положение, забираем базар себе, а взамен ты отдашь замуж свою дочь. Белка совершена, ты получил достаточно отступных.

— Недостаточно. Этого не хватит, чтобы засватать Хайю.

— Я Вернул твой долг, Азан, — произнёс Дядя. — Помнишь, как ты взял у меня в долг и не отдал? Твои проценты выросли.

— Это моя дочь. Моя младшая дочь. Это моя жизнь, моя семья.

— Ты забыл про старшую?

— Карим, успокойся, — дядя положил ладонь на плечо, но я сверлил старика глазами и продолжил:

— Ты думал о ней, когда опустошил банковский счет? — выкрикнул я. — Ты получил деньги от нас, взял наследство дочери, а еще говоришь, что этого мало!

— Откуда ты…

— Тебе плевать на дочь, но не плевать на твой драгоценный базар. Аллах спросит с тебя в судный день за эти грехи.

— С меня? — старик нахмурил брови так, что они практически слились в одну. — Он не спросит с тебя за твои грехи в Мадриде?

Я не подал виду, что удивлен и старался смотреть на отца жены также непринужденно, как и раньше. Не показывая, что у меня заледенели ладони и замерло дыхание на несколько секунд. Он не должен был об этом узнать. Никто не должен, кроме Хусейна и дяди.

— Аллах спросит с нас всех в судный день, Азан. Количество грехов не равно их качеству, как и добрый дел, — дядя поднялся со своего места и направился к отцу Амины, которого все еще удерживали секьюрити. — Цель оправдывает средства, но средства тоже должны иметь свою цену. Ты перешел черту, Азан, и будешь наказан за это на небесах, и на земле.

На земле? Что он имел в виду?

— Проводите мужчин к выходу, мы продолжим ужин.

Охранники повели недовольного Азана и равнодушного Джахида к выходу, но я внезапно выкрикнул.

— Вы не хотите увидеть Амину?

Ни один из них не остановился.

Надеюсь, Амина не узнает, что приходили ее родственники.

Ужин продолжился, но напряжение за столом осталось. Кто еще знал о делах в Мадриде?

— Надо усилить охрану. В доме слишком много ушей.

— Он ничего не скажет, — прошептал дядя, пока братья спорили о поставках и делили базар.

— Я в этом не уверен.

— У тебя его дочь. Он наверняка делает вид, что ему плевать.

— Почему ты так думаешь?

Дядя со спокойным лицом выдает то, что ошарашило меня больше, чем появление того мальца на свадьбе.

— Амина — точная копия матери. Она единственное напоминание о первой жене. Ни один отец не отпустит своего ребенка, особенно дочь.

— Мужчины обычно ждут наследников от своих жен.

— Карим… — усмехнулся дядя. — Мальчики — продолжение рода, а девочки — цветок, без которого род не имеет смысла. Амина — твой цветок. Береги ее, если хочешь получить гармонию.

Любой мужчина мечтал о гармонии в семье и в своей жизни. Любой мужчина жертвовал многим, чтобы достичь этого. Готов ли я пожертвовать? Всевышний воспрепятствовал мне, когда я хотел рассказать дяде о проекте жены. Возможно, это был знак, что мой первоначальный план более разумен, чем…

— Что ты хотел мне сказать о сохранении базара?

Или нет?

— Амина разработала проект по логистике и поставкам через искусственный интеллект.

— Амина? Твоя жена? — дядя удивленно задал вопрос, но его лицо осталось таким же спокойным.

— Да. Проект неплохой, требует доработки. Но, если в него вложиться и докрутить, можно использовать в производстве. Амина будет им руководить в нашей компании

— Что? — воскликнул Магомед. — Женщины в семейном бизнесе? Карим, ты заболел западным феминизмом?

— Он прав, отец, — добавил Фатих. — Женщины не поймут специфики работы. Они очень эмоциональны и чувствительны. Мужские игры в бизнесе и четкое выполнение указаний им чуждо, тем более Амина…

— Она училась в одном из лучших университетов Лондона, — перебил я. — Этот проект может спасти разорение базара, а также удвоить прибыль.

— Она — женщина! Если бы ты взял Хусейна, я бы не возражал, — снова вступился Фатих.

— Ее задача — родить тебе наследника, а не бегать по заседаниям и распространять разврат.

— Закончили, — дядя лишь поднял ладонь, и кузены замолчали. — Генеральное лицо компании — Карим. Решение остается за ним.

— Отец, но ты же хотел отнять базар себе! Ты хотел им управлять! — крикнул Магомед.

— Если эта авантюра поможет поднять базар, я ее поддержу. Решение за тобой, Карим.

— Господин, — одна из служанок подбежала ко мне и шепнула: — Ваша жена хочет срочно поговорить с вами. В спальне.

— Прямо сейчас?

Девушка кивнула и убежала, оставив меня в полном недоумении. И пока я в нем пребывал, братья с дядей покинули столовую. Может, Амине плохо, а я сидел здесь? С этой мыслью я поднялся на второй этаж, перепрыгивая через ступеньку, как мальчишка, и забежал в ее комнату.

Я ожидал что угодно, но не это…

Глава 34

— Амина?

Амина стояла на террасе в коричневой абайе, но без платка и глядела на залив. Она не повернула голову, когда я ее позвал, словно не услышала. Я сначала подумал, что она плакала, потом что ее плечи вздрогнули в плаче. Но я ошибся. Она резко повернулась на мой голос и я увидел… ее…

Броские стрелки, выделяющие ее красивые глаза, сочная помаду на полных губах, и взгляд… Коварный, хитрый, оторопи должны бояться все мужчины. Потому что в этот момент их захватят. во власт женского обаяния, которую я попал лишь однажды и еле вышел. Считал, что больше не повторю эту ошибку. Как же я ошибался.

— Я хотел поговорить с тобой о…

Амина не дала договорить. Она вытащила телефон и, зайдя внутрь комнаты, включила зажигательную музыку для танцев живота. Резким движением она стянула абайю, оставшись лишь бирюзово-золотистом костюме. Он хорошо сидел на ее полном бюсте и бедрах, подчеркивал ее фигуру «песочные часы», талия казалась совсем узкой. А золотые монетки на бирюзовой ткани звенели громче трека на телефоне.

И украшения, которые я подарил ей… На ее практически голом теле. На нежной коже…

— Что это? — единственное, что я мог спросить, глядя на практически обнаженную девушку.

— Танец. Для тебя.

Она подтолкнула меня к большому креслу, и я, поддавшись, сел в него. Хитрая улыбка на полный губах заставила меня напрячься…но недолго. Амина продолжила танце, направо притягивая к себе мой взор.

Мои глаза не отрывались от жены, которая сначала плавно покачивала бедрами и бюстом, затем резко закружилась и буквально била в такт музыке, пока монетки на ее юбке и лифе звенели, заглушая мелодию. Она могла бы вообще ничего не включать, ее бедра задавали ритм музыки.

Я любил наблюдать за танцовщицами в клубах или специальных ресторанах, но не замечал, чтобы они танцевать с такой душой, с энергетической отдачей. Не все девушки обладали нужной пластикой, сразу было видно, что наша культура им чужда, непривычно.

Что бы Аиша не говорила, но Амина не чужестранка.

Она смотрела на меня. Без остановки. Гипнотизируя своей аурой. И я не отрывал. Не мог не смотреть на эти плавные изгибы сексуального тела.

— Ты что-то хочешь? — сразу же задал вопрос. Ее улыбка не погасла, но в ярких глазах заметил настороженность.

— Я не могу хотеть от мужа больше, чем он может дать, — пропела она, «звеня» бедрами и монетками на золотом поясе. — А ты можешь дать больше.

Конечно. Аллах наделал женщин коварством и хитростью, и они использовали этот дар по полной. Я улыбнулся, не переставая глядеть в ее сверкающие азартом глаза.

— И что же хочет моя жена?

Вместо ответа она забралась на кресло и поставила ноги по обе стороны от меня. Гладкая кожа едва затерялась за бирюзовой полупрозрачной тканью костюма и плавно двигалась, пока Амина танцевала и звенела монетками прямо перед моим лицом. Я не удержался, коснулся ее шелковой, нежной кожи. Она слегка вздрогнула, но также уверенно продолжила танец.

Не ответишь? Будешь молча соблазнять меня? Или мне выбить из тебя слова? Стоны? Воздух из твоих легких, если я подниму ладонь выше. Прямо между твоих прекрасных ножек. Туда, где, скорее всего, отсутствовало нижнее белье. Я до сих пор помнил, какая она нежная там и как остро реагировала на мои движения языком.

— Нельзя! — Амина дернула ногой, когда я попытался скользнуть выше.

— Ты не ответила на вопрос.

— Не хочу отвлекать тебя от танца. Ты же любишь наблюдать, так?

Догадливая.

Любил наблюдать за красивыми девушками с прекрасной пластикой. Но Амина переплюнула всех танцовщиц, которых я видел в своей жизни.

Она дернула головой в сторону, и черные волосы разлетелись по воздуху. Соблазняла. Ее танец в какой-то момент превратился в борьбу. В борьбу за власть. Однако она не знала, с кем имела дело.

— Люблю наблюдать за тобой.

— Тогда не отвлекайся.

Она приземлилась мне на колени и продолжила звенеть монетками на груди. На полной, налитой груди, скрытой за бирюзово-золотистым бюстом. Аллах! Я готов был сдаться прямо сейчас, реакция в брюках тому подтверждение. Если бы она подозревала или хотя бы почувствовала, насколько сильно мне понравился танец, то прекратила бы свою пытку.

Всевышний посылал нам только те испытания, которые человек был в состоянии выдержать. Но сейчас я в этом сомневался.

— Я буду танцевать для тебя каждый вечер, — томно произнесла Амина, приблизившись бюстом к моему лицу. — Танцевать, готовить завтрак в постель, создавать семейный очаг, управлять домой и даже рожу наследника. Хочешь, Карим?

— И что же хочет моя жена взамен?

— Ты знаешь что…

Очевидно. Но в свете недавних событий и после совета дяди я принял окончательное решение насчет жены.

— Если разрешу тебе учиться? Хорошо.

От неожиданности Амина замерла и, потянувшись к телефону на тумбочке рядом с креслом, выключила музыку. В ее фиолетово-голубых глазах царило непонимание, она даже оперлась о мои плечи своим аккуратными пальчиками, словно боялась упасть в обморок от неожиданности.

— И все?

— Удивлена?

— Ты месяц сопротивлялся моему обучению, а сейчас так легко согласился.

— Я изменил свое мнение. Но у меня есть ещё одно условие.

— Какое?

— Оно понравится тебе.

Я подхватил Амину за бедра и понес нас на огромную кровать. Она оказалась подо мной вся горячая, заведенная, будто ждала нашей близости. Почти голая. Готовая для меня. Соблазнительная.

— Ты будешь танцевать только для меня, — поцелуй в шею, под которой бешено бился пульс. — Только когда я захочу, — ниже, около лямки лифчика, которую хотелось разорвать. — И сегодня ты будешь кричать, — прохрипел ей на ухо, разрывая лямку лифчика, созданную шайтаном, чтобы сдержать меня.

Но никакой дьявол не способен был удержать меня от близости с моей женой.

С моей женщиной.

Глава 35

Я пискнула от неожиданности, когда Карим крепко вжал меня в матрас и дернул тонкие лямочки лифа. Немного неприятно, на плечах наверняка останется след. Тонкий бисер разлетелся в разные стороны, а чашки упали в стороны. Они и так слабо держали мой бюст, теперь вообще ничто не скрывали.

С лоджии дул влажный вечерний ветерок. Прохладно. Волнительно. Мурашки побежали по коже. Я потянула ладони к груди, но Карим прижал их к матрасу по обе стороны от меня. Я закована. Зажата в его тисках, загипнотизирована его черным взглядом, от которого не осталось ни намека на золотой отлив.

Он касался моей шеи, моей налитой груди, которая быстро вздымалась. Дыхание сбилось то и от танцев, то ли от его пронзительных глаз. На меня никогда не смотрели так… такими глазами, полными желания и похоти.

Глазами вселившегося в него дьявола…

— Не смей.

Полные губы Карима коснулись моей шеи, спустились ниже, его язык провел медленную дорожку вдоль бьющейся жилки. Эти желанные, чувственные губы, которые порой снились мне по ночам и которые сегодня днем целовали меня. Они ласкали, сжимали кожу, вытягивали ее, пока я таяла в его руках.

Каждое его движение ощущалось как новое. Как новизна в моей жизни, которой я была лишена до свадьбы по воле Аллаха. Мурашки снова побежали по коже от его неистового языка на моей груди, когда он спустился к ней. Он всего лишь ударил по твердому соску, и я выгнулась. От легкой боли, от наслаждения, который дарил мне Карим. Его прикосновения, его поцелуи, его резкость и животная похоть. Его взгляд, который сводил с ума. Будто он добрался до сокровищницы, хранящей множество сюрпризов.

— Ах…

— Кричи…

И я была готова сегодня ночью кричать. От боли? От удовольствия? Неважно.

Я была готова к брачной ночи. Изучила всю информацию, несмотря на блокировки, и как физиологически она проходила. Боль. Наслаждение. Много боли сквозь наслаждения. Я не понимала, что это означало. Тем не менее я была готова подарить Кариму всю себя. Все тело. Целиком. Но душу и сердце невозможно отдать сразу. Я и не собиралась. Он тоже. Только по велению Аллаха.

— Я так долго ждал… — хрипнул он, спустившись поцелуями ниже. — Так ждал…

Губы спустились ниже. Растерзанный лиф отброшен в сторону, и пальцы Карима дошли до юбки и пояса. Они тоже были разорваны и выброшены в сторону. Оторвавшиеся от пояса монетки зазвенели около кровати, но я слышала лишь единственный шум — в голове. От желания, от жажды новых ощущений, от осознания победы.

Я властвовала над нам, будучи в подчиняющей роли.

— Хочешь? — его пальцы опустились между моих ног, где моментально увлажнилось.

Ток пробежал по телу, я вздрогнула, не отрываясь от его глаз. Я хотела. Я желала. Я жаждала. Новые ощущения совсем не походили на боль. Однако Карим не спешил дарить мне ласку. Он слегка нажал на чувствительный бугорок в ожидании моего ответа. А я не спешила. Не могла.

— Скажи это, Амина. Скажи, что хочешь.

Вместо ответа я потянулась к его голове и скинула платок. Темные кудри обнажились и опустились на широкие плечи, скрытые под кандурой. Напряженные, твердые, словно камень, скрытые под тонкой тканью. Горячие. Желание коснуться обнаженной кожи пересилило. И Карим, усмехнувшись, помог стянуть с него кандуру, оставшись в одних джинсах.

Карим был великолепен. Атлетическое тело, длинные волосы, обаятельная улыбка и прожигающие страстью глаза. Я не могла оторвать взгляд от его тела. Не хотела. Я внимательно наблюдала за тем, как он, поднявшись с кровати, снимал джинсы и обнажая прекрасное тело. Показывая свое мужское достоинство, которое он должен был скрывать ото всех. Но не от своей жены. Не от своей женщины. Не от меня.

Аллах сказал, что нужно принять своего мужа и стараться ублажать его, а он был обязан удовлетворить свою жену целиком и полностью. Если это не произошло, жена имела право подать на развод. И я хотела развода, хотела другой жизни. Но эти мысли сейчас казались такими далекими, неестественными, глядя на моего мужа. Он сделал более, чем достаточно. Он сдержал свое слово, данное Аллаху.

— Тебе будет хорошо, — уверенно произнёс мой шейх и коснулся языком моей промежности.

— Ах!

Карим медленно провел дорожку, от которой меня пробило током. Я выгнулась. Подалась навстречу его губам и пыталась осознать, что ощущала. Я не понимала, что испытывала: легкую боль или истинное наслаждение. Радость или желание закрыться чадрой и исчезнуть. Однозначно не второе. Я хотела, чтобы Карим продолжил. Не останавливался. Чтобы ласкал меня своими полными губами и играл пальцами с моим возбуждением.

Я хотела этого…

Я хотела этого…

Но ещё больше я хотела пережить боль. Я потянула голову к себе и впилась в его губы, пропитанные солью и запахом бахура, царившим в комнате.

— Я хочу тебя, — прошептала я, чувствуя между ног его желание обладать мной. Такое же сильное, каки у меня.

— Я буду аккуратен, — прохрипел он и навис надо мной.

Страх сковал меня, и я не двигалась, пока Карим растягивал меня. Медленно, аккуратно. Я была готова к боли, я ждала ее, но кроме дискомфорта от непривычной наполненности ничего не почувствовала.

— Не больно? — спросил он, поцеловав меня в щеку. Я отрицательно замотала головой, и Карим снова задвигался. Вперед-назад.

Дискомфорт постепенно проходил, пока я привыкала с новыми для меня ощущениями. Непонятными, но в то же время доставляющими наслаждение. Я не заметила, как начала постанывать и двигаться навстречу моему мужчине. Не заметила, в какой момент дискомфорт полностью исчез, сменившись удовольствием и желанием испытать это еще и еще. Не останавливаясь. Не отрывая глаз от его безумных, полностью почерневших омутов.

Он схватил меня за горло и резко входил в меня. Пытался вдавить в матрас. И прожигал своим огненным взглядом. Таким смотрели либо очень любящие мужчины, либо посланники дьявола. И я не понимала, кем Карим был сейчас.

— Кончи, Амина. Кончи для меня. Давай.

Я никогда не забуду эти безумные глаза, под которыми лежала и не отрывала взгляд. Никогда не забуду хриплый шепот, которым он ласкал мой слух. Карим пугал меня своей резкостью и грубостью, но в то же время я наслаждалась подаренными мне эмоциями, наслаждалась процессом, не думая ни о чем.

Его большой палец опустился на мой бугорок нервов и задвигался так быстро, что из глаз едва не полетели искры. Я кончала. Выгибалась. Кричала. Громко кричала, пока Карим ловил мои стоны своими губами. Карим в это время тоже замер и задрожал. Простонал. Прохрипел, сильно зажмурив глаза.

Наши тяжелые дыхания переплелись вместе с ароматом бахура, жар и пот от наших тел смешались воедино, а я…

Я впервые за этот месяц искренне улыбнулась.

— Кажется, я завел дикое животное. Тигрицу, — нежно прошептал Карим, смахнув прилипшую прядь волос с моей щеки.

— Ты о чем?

— Ты спрашивала, почему я не приручил льва или гепарда. У меня есть ты.

Он показал следы царапин на своих плечах. Аллах! Неужели я так сильно боялась боли? Или это от…

— Они пройдут, — заметил мужчина. — Оставляй их почаще.

Если бы я знала, что тебе нравятся увечья, то оставила бы их раньше и намеренно.

Я мысленно прохихикала, но тут же отогнала эту мысль.

— Я хочу еще.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Как?

Глава 36

— Не знала, что у тебя есть джакузи.

Я удивленно взглянула на огромную ванную около окна в покоях моего шейха. Они были раза в полтора больше моих засчет огромного джакузи посреди ванной комнаты. Я даже не подозревала, что наши спальни находились так близко друг к другу, всего лишь через дверь. Я считала, что моя комната была в женской части дворца, но никак не в хозяйской. Или это наш личный этаж?

— Подарок моего дяди. Я ни разу не принимал здесь ванную.

— Ждал подходящий повод?

— Можно и так сказать. Пойдем?

Он скинул с себя одежду, вновь представ передо мной абсолютно голым, и протянул мне руку. И я позволила утянуть себя в теплую воду, наполненную разноцветными лепестками роз. Розовыми, белыми, красными и даже синими. Когда служанки успели приготовить ванную для нас?

После того, как мы отдышались после страстной ночи, он перекинул меня через плечо. Голую, открытую, перепуганную, что меня кто-то такой увидит. Я все еще помнила, как столкнулась с братом мужа в коридоре перед молитвой. Помнила, как сквозь открытую дверь увидела голого Карима.

Но сейчас, лежа на груди мужа, я чувствовала себя слишком хорошо, чтобы думать о таких мелочах. Слишком расслабленно. Карим в какой-то степени взял на себя мое беспокойство и волнение, позволив мне прочувствовать новые ощущения сполна.

Ароматные лепестки плавали вокруг нас, а я, как маленькая девочка, игралась с ними, с водой, с влажными кудряшками Карима. Они мокрые и аккуратные, словно простились, чтобы я скинула их с его смуглых плеч. Я не смотрела в его поглощающую темноту. Просто слушала его дыхание, стук его сердца, просто наслаждалась им, своим мужем.

Аллах одной рукой бил, другой гладил. Мои страдания стоили того, чтобы всевышний сейчас гладил меня таким образом?

— Это и есть семейная жизнь? — слетел вопрос с губ.

— Ты о чем?

— То, что между нами сейчас. Секс, ванная, эмоции.

— Это всего лишь гормональный всплеск, Амина. У тебя был первый раз, ты переполнена новыми ощущениями. Это нормально.

— Тебя не захватили эти новые ощущения?

В ответ Карим лишь погладил мое плечо своей крепкой ладонью, а затем налил немного воды на мои волосы и пальцами массажировал голову, пока второй рукой гладил живот и обнимал.

Я была его. Я принадлежала ему. Но не как приложение к королевской особе или игрушка, а как нежный цветок, который он старался оберегать.

— У меня ничего не было с теми женщинами в хамаме. Ни с кем не было во время нашего брака.

— Это было больно. Больно осознавать, что ты вещь, а не жена.

— Ты никогда не была для меня вещью. Мне жаль, если я унизил тебя.

— Это твой способ влюбить меня?

— Это мой способ загладить вину.

Почему я хотела ему верить? Почему мой разум отказывался следовать фактам, которые запомнили мои глаза в ту ночь?

Неприятное ощущение неизвестности и ненужности сдавило грудь, я и не заметила, как часто задышала. И не я одна. Я почувствовала, как стальные мышцы мужа напряглись, стоило мне приподняться и взглянуть в его золотисто-карие глаза. Мне нужно было знать ответ. Нужно.

— Почему ты ушел тогда?

— Ты очень красивая, — сказал Карим одновременно со мной.

— Поэтому ты ушел? Потому что я красивая?

Я слишком резко опустила ладонь в воду, и капли с лепестками роз расплылись в разные стороны. Карим вытер разбрызганные капли с улыбкой на лице и ответил:

— Ты напомнила мне одного человека.

— Кого?

— Муну.

— Ты напомнила мне одного человека.

— Кого?

— Муну.

Его младшую сестру? Ту, о которой все молчали, и о которой рассказала Аиша? Нашей расслабленности подошел конец, но вместо нее пришло кое-что большее. Открытость.

Карим тяжело вздохнул и продолжил:

— Тогда я только налаживал отношения с семьей. Мы жили отшельниками, изгнанными из-за родителей.

— Из-за родителей?

— Отец плохо обращался с мамой. Они часто ругались, он бил ее. Я часто прятал Аишу в своей комнате, они с Хусейном жили своей жизнью и почти не замечали ссор. Из-за них у мамы были проблемы при беременности. Муна родилась раньше срока, а отец поклялся больше не трогать маму.

— Он сдержал свое слово?

— Нет. Я молил всевышнего избавить нас от отца. Мама не могла уйти и оставить нас, отец этим пользовался. Всевышний меня услышал, он забрал не только отца, но и маму. Тогда я не понимал, что нас ожидало. Не понимал. Нам с Аишей было по пятнадцать, мне пришлось вытаскивать нашу семью. Я бросил школу, пошел работать на базаре, а по ночам разгружал судна. Я практически пропадал то на одной работе, то на другой, пока Аиша сидела с Хусейном и Муной и оканчивала школу.

— Но как же твой дядя? Он не помогал вам?

— Нет. Когда нам с Аишей стукнуло восемнадцать, дядя был готов принять нас обратно в семью. Он дал мне хорошую работу, позволил Аише учиться в одном из лучших университетов Дубая, но недолго. Через год она вышла замуж за сына крупного нефтепромышленника. Они с дядей договорились о сделке, а Аиша была одной немногих подросших девочек в семье. Эта партия была выгодна им обоим.

— Аиша училась? Но она так много говорила о детях и семье. Я думала, для нее семья была важнее.

— Люди всегда меняют приоритеты, Амина. Либо с возрастом, либо с течением обстоятельств. Аиша проучилась год после замужества, затем бросила. Сказала, что учеба не позволяла ей забеременеть, а муж хотел наследника. Аиша сменила приоритеты.

Ни за что бы не подумала, что Аиша, которая почти месяц твердила мне о будущем наследнике для ее брата, хотела получить образование и работать. Мне было бы интересно пообщаться с ней молодой, энергичной, ещё не замужней и не погрязшей в домашнем быту.

— Ты тоже изменил?

— Пришлось, — тяжело вздохнув, произнёс Карим. — Остались Хусейн и Муна. Они подрастали,им нужно было помочь встать на ноги и устроить жизнь. Я пытался.

Карим сжался еще Ольге, а его слегка потемневшие глаза наполнились грустью. И вряд ли дело в Хусейне.

— Дело в твоей сестре? Что с ней случилось?

— Ей было шестнадцать. Когда дядя дал мне высокую должность, мы зажили иначе и не замечали, как Муна менялась. Она отказывалась носить платок, гуляла одна по ночам без сопровождения и охраны. Хотела быть как европейка, мечтала учиться в Европе. В Лондоне.

Теперь понятно, почему Карим не позволял мне учиться, тем более в Лондоне, куда мечтала попасть его сестра.

— Полгода назад ее застали вместе с сыном итальянского посла в гостинице на окраине города. Хозяин гостиницы сразу позвонил дяде, знал, чья это племянница. Дядя потребовал отвергнуть ее, иначе Аиша, я и Хусейн будем навсегда отрезаны от королевской семьи. Аиша развелась бы с мужем из-за этого, она тогда была на седьмом месяце, а Хусейн не смог жениться на местной девушке. Или же Муна…

— Села бы в тюрьму за секс в общественном месте, связь с христианином, — закончила я фразу за мужа.

— И ты проклял ее?

Я боялась услышать ответ. Знала и в то же время боялась осознать, что мой муж оказался жестким. Жестоким.

— Да. Дяде удалось замять скандал, чтобы информация не просочилась в прессу. Он хотел наказать Муну и выдать замуж, но Муна сбежала с тем итальянцем. В Лондон. А когда вернулась через месяц, мне пришлось закрыть перед ней дверь. Она умоляла не делать этого, ей нужен был дом, но я не мог поступить иначе. Больше я о ней не слышал.

— Но она твоя младшая сестра. Ты же отнял у нее будущее.

— Разве ты не отняла будущее у Хайи, чтобы она жила в достатке? Я поступил также ради Хусейна и Амины. И ради Муны. Лучше так, чем тюремный срок.

Обратная сторона медали, как говорили на западе. В какой-то степени мы оба предали своих сестер, чтобы те были счастливы. И оба корили себя за этот поступок.

Грех, который Аллах никогда не искупит.

— Жалеешь об этом?

— Каждый день. Хусейн до сих пор винит меня, и он прав. Муна всего лишь влюбилась, а ею воспользовались. Ты напоминаешь ее.

— Муну? — удивленно уставилась на мужа, а он кивнул в ответ. — Чем?

— Она также наивно смотрела на мир, но четко видела свой путь. Стремилась к нему. Ты тоже выстроила свой путь.

— Жаль, что ты заметил это только сейчас.

— Амина, мои решения всегда основываются на здравом смысле. Поэтому я передумал касательно твоей учебы.

— А я наивно думала, что мой танец повлиял на это.

— Он тоже, — улыбнулся Карим, поглаживая мою щеку костяшками пальцев. — Теперь я понял, почему вы так долго выбирали тебе одежду.

— Ага, вместо моей скучной одежды.

— Зато ты расслабилась и выбрала новые платье вместо тех тех от твоей мачехи.

— Ты… ты заметил это?

У меня было не три платья, а чуть побольше, но до гардероба жены шейха вряд ли дотягивал. Я не особо любила ходить по магазинам, не тянулась к золоту так сильно, как Хайя. Мне хватало того, что дала моя семья. И почему-то в груди стало теплее от мысли, что Карим видел нечто большее, чем куклу во мне. Замечал то, что не видел мой отец, скрывшийся за бесконечными делами на базаре.

Может, у нас действительно было будущее даже без этой сделки? Может, Аллах свел нас именно сейчас, чтобы. нас было время привыкнуть к новым реалиям, друг к другу.

И увидеть тот четкий путь, предначертанный нам…

— Рассвет, — прошептала я, когда увидела первые лучи солнца, появляющиеся над заливом. Карим крепко обнял меня и взглянул как ясно, четко, словно разговаривал не со мной, а с моей душой. Напрямую.

— Амина, пообещай одну вещь.

— Какую?

— Верь мне. Я не идеален, я тоже могу ошибаться. Возможно, между нами не будет того, что ты ожидаешь, но я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива. Чтобы мы были счастливы. Просто верь мне.

В этот момент на телефоне Карима раздался сигнал входящего сообщения. Он сразу же потянулся за ним и улыбнулся. Я услышала шорох за дверью и обернулась. Никого. Или мне показалось?

Глава 37

— Мы что, в офисе базара? — удивлено воскликнула я, пока мы поднимались на сороковой этаж, где располагался офис компании.

Современное здание, которое я видела лишь с улицы и в интернете, прозрачные стекла в лифте. Мой родной город постепенно оказывался все дальше и дальше от меня. Практически под моими ногами. Я была переполнена эмоциями и ожиданием, пока мы поднимались все выше и выше. Вычесть, чем летали птицы.

Карим не предупредил меня заранее. Он дал возможность отдохнуть весь день после нашей близости, а на следующее утро попросил собраться. Без лишних слов и объяснений я надела новое бирюзовое платье, накинув сверху кофейного цвета абайю с хиджабом, и новые украшения. Его украшения. Карим был прав, они действительно подходили под цвет моих глаз и красиво сочетались с нарядом.

— Ты здесь ни разу не была? — Карим взглянул на меня с удивлением в золотисто-карих глазах, которые красиво переливались в лучах восходящего солнца.

— Нет. Папа запрещал нам с Хайей и Назирой даже вмешиваться в мужские дела. Они считал, что женщинам тут не месте.

— Но ты не просто женщина. Теперь ты внештатный сотрудник.

— То есть?

В голове творилась неразбериха, а Карим с любопытством наблюдал за моим наверняка застывшим от удивления лицом. Я не ослышалась? Внештатный сотрудник? Аллах!!

Что ты скрывал, мой шейх?

Стеклянные двери открылись позади нас, и Карим пропустил меня в мужской мир. В мир, где на меня смотрели с подозрением, когда я вошла в холл. Мельком, чтобы муж не заметил косые взгляд в сторону женщины. Я шла рядом с Каримом, опустив голову, пока он уверенно пожимал руки коллегам. Но краем глаза я заметила красивый, европейский дизайн, бело-золотистые стены, красиво обставленные кабинеты с прозрачными стенами. Словно мы были не в Эмиратах, а в американском кино про офис, но с нашими бело-золотистыми мотивами.

— Рады вас видеть, шейх Карим, — дружелюбно произнес парень в холле, когда мы с мужем подошел к нему. — Принести кофе в ваш кабинет?

— Пожалуй. Он пришел?

— Он ожидает вас в приемной.

Кто ожидал? Мой отец? Я бы хотела с ним увидеться. Но больше всего меня беспокоил другой вопрос.

— Ты сказал, что я буду внештатным работником?

— Да. Ты же хотела учиться, практиковаться. Тебе нужно понимать, с чем иметь дело. А я возьму твой проект по нейросетям в производство.

Не могла поверить своим ушам. Карим говорил о каком-то условии, что я могла учиться, но он…

Он сделал то, чего не позволил папа.

— Думаешь, папа не будет против?

— Думаю, он обрадуется.

Я в этом сильно сомневалась. Мы давно не виделись, практически со свадьбы. Только редкие звонки напоминали о том, что у меня когда-то была семья, а в последние дни мы практически не общались. Может, он сидел тут, в своем кабинете? Однако папу мы не застали.

Вместо этого Карим привел меня в свой кабинет, где мы встретили…

— Доброе утро, брат. Вызывал?

— Доброе утро, брат. Вызывал?

Я узнала этот голос до того, как подняла глаза и мельком взглянула в серьезные глаза Хусейны. Просторы офиса с панорамными окнами, которые выходили на город и на залив, перестали для меня существовать, а радость от воплощения моего проекта в жизнь постепенно угасала.

Аллах, не позволь ему оставаться здесь и проболтаться Кариму о Шахире. Наши отношения только-только начали налаживаться, я только начала понимать поступки моего мужа. Я только начала… нет, не любить, уважать его и видеть в нем не только собственника, но и человека. Личность.

Чего не видела в его брате.

— Спасибо, что пришел. Я как раз рассказывал Амине, что вы будете работать вместе.

— То есть? — переспросила я.

— Ты хотела продолжить обучение. Я предлагаю практику. Я договорюсь с университетом, ты получишь все лекции и будешь сдавать экзамены онлайн.

— Тогда причем тут Хусейн?

— Онбудет помогать с твоим проектом по логистике.

В этот момент я не понимала, мне радоваться или плакать. Меня переполняли совершенно разные эмоции: воодушевление от того, что проект заинтересовал мужа и компанию, и раздражение от осознания, что Хусейн задержится еще на некоторое время в нашем доме. Вчера я не видела его и надеялась, что он уже улетел в Мадрид. Мои надежды рухнули.

— Значит, так ты решил приплести меня к своей компании, — усмехнулся Хусейн.

— Нашей компании, Хусейн, — надавил Карим. — Тебе нужно войти в курс дела, пока я занят переходом компании. У Амины есть прекрасный проект по логистике, ты поможешь его реализовать, пока она будет учиться и править недочеты вместе с лондонским профессором. Он еще не закончен, так? — спросил у меня Карим.

— Осталось совсем немного.

— А мне учиться не надо? — подал голос Хусейн.

— Ты сам хотел остаться в Дубай. Или передумал?

В ответ Хусейн отвернулся к панорамному окну и сжал кулаки. Хм… странная реакция. Он сам предлагал сделку пару дней назад, чтобы остаться здесь. И я удивилась, когда он стоял в кабинете мужа, как ни в чем не бывало, как только мы зашли.

— Не думал, что ты изменишься, братик, — заметил он, обернувшись сначала на мужа, затем на меня.

И улыбнулся.

Мне?

Неужели он подумал, что я повлияла на решение мужа? Вряд ли. Как минимум потому что я в глубине души тоже желала его отъезда. Но почему Карим передумал? Он обещал, что больше не допустит разврат в доме, а Хусейн сам по себе был ходячим распространителем разврата, да простит меня Аллах за такие слова. А главное…

— Карим, — я потянулась к уху моего шейха: — Разве Хусейн разбирается в нано-технологиях и нейросетях?

— Научится. Ты будешь его курировать.

— Что? Мной будет командовать женщина?

— Не забудь о нашем разговоре, Хусейн, — перебил его Карим. — Ты переезжаешь в свою квартиру, не нарушаешь личное пространство Амины, и я буду с вами по мере необходимости. Ты должен быть благодарен, что я изменил свое решение.

Я мысленно выдохнула. Хорошо, что Карим не допускал мысли, чтобы мы остались наедине с его братом. Он пугал меня своей непредсказуемостью, а с таким человеком рядом было сложно сосредоточиться на учебе, а тем более на работе.

Но Карим нарушил свое обещание через секунду. Входящий звонок заставил его выйти из кабинета.

— Спасибо за сделку.

— Спасибо за сделку, — довольно улыбнулся Хусейн.

— Я не подписывалась на твои игры.

— Неважно. Карим оставляет меня здесь, а это главное.

— Зачем тебе моя помощь?

Хусейн ничего не ответил. Я опустила глаза на сжатые мужские кулаки и снова посмотрела в его серьезные, чуть потемневшие глаза, в которых скрываюсь загадка. Они отличались от взгляда Карима: чуть менее строгий, но уверенный, целеустремленный. И он пугал меня. Хусейн пугал, словно прямо сейчас настал судный день, и я должна буду ответить за все вои грехи.

— Общий проект, значит, — Хусейн в секунду превратился в того инфантильного брата мужа. — Смотрю, вы подготовились к нему.

Хусейн подошел ко мне ближе. Нас разделял всего лишь шаг. Я тут же покраснела и хотела провалиться сквозь землю прямиком в ад. Судный день уже не казался мне таким пугающим. Но вместо этого отступила на шаг и подошла к ноутбуку на столе Карима.

— Я спрошу, где можно подключить ноутбук, и дам задачи.

— Мне нравятся, когда мной управляют женщины.

Только что ты возражал. Хотя правильно делал. Мой контроль тебе не понравится.

— Лучше бы ты уехал.

— Если бы я уехал, то у тебя не было бы помощника, а я бы не смог позаботиться о своей сестре.

Что он имел в виду? А как же Карим? Он старший брат и обязанности легли на него, в то время как Хусейн развлекался с христианскими девушками. Или…

Он знал про Аишу?

— Я… я хотела рассказать Кариму.

— В этом нет смысла.

— Почему?

— Потому что Карим ничего не сможет сделать. Он не ослушается семью, не оступится от воли Аллаха и от своей судьбы. Он слишком однобокий, но в нашем обществе это называют справедливостью.

— Она его сестра.

— Она больше не принадлежит нашей семье.

— Как ты собираешься ей помочь?

— Амина? — в дверях как по волшебству возник Карим. — Идем.

— Но мы только что приехали.

— У меня для тебя сюрприз.

Мне на сегодня сюрпризов хватило…

Глава 38

— Карим… я не могу.

— Можешь. Ты смелая, Амина.

— Но мне… Мне страшно.

— Не бойся, я рядом. Я держу тебя.

Она дрожала в моих руках, пока я обнимал сзади хрупкое тело Амины в бирюзовом платье с открытыми плечами. Надела для меня, чтобы я полюбовался на открытые ключицы, слегка выпирающие из-под нежной кожи. Но я держал ее, крепко держал, чтобы в любой момент оттащить ее от…

Панорамного окна в моих апартаментах на сто первом этаже. Всего лишь на двадцать этажей выше нашего офиса.

Она вцепилсь своими коготками в мою кожу. Небольно, но ощутимо. Прямо как ночью, когда мы впервые сблизились. Не только телами, но и душами. Всевышний предвидел, с кем мы проведем наши дни. В какой-то момент я перестал верить в предначертанную судьбу и поступал по-своему, в зависимости от своих взглядов и обстоятельств.

Амину явно послали мне, чтобы разрешить внутренние неразберихи. Метания. Чувство вины перед близкими.

— Тебе не нравится вид?

— Нравится, — неуверенно ответила Амина. — Просто… так высоко я была только в самолете.

— Хочешь полетать?

— Ай! Карим!

Она сначала громко завизжала мне на ухо, когда я приподнял ее и закружил в огромной гостиной. Я вдыхал аромат ее волос, чувствовал ее тепло, ее нежную кожу. Я наслаждался этими минутами с ней. Минутами свободы и легкости, которые получали друг от друга. Я сделал шаг, она пошла навстречу. Мы и не заметили, как постепенно оказались близки.

— Никогда не бойся, если я рядом. Я всегда буду держать оберегать тебя.

— Так говоришь, словно признаешься в любви.

Признался?

Лямка ее платья немного съехала, открыв больше взора на женское тело, когда я поставил Амину на пол. И я прижался к ее шее губами. Порывом. На интуитивном уровне. Потому что захотел и потому что мог это сделать, не напугав ее. Она видела меня открытым и не оттолкнула меня, как это было раньше.

Нам хорошо. Нам комфортно. Разве не это главное?

— Я хочу…

— Что ты хочешь, Амина? — на мгновение оторвался от ее кожи.

Вместо слов Амина потянула меня в одну из спален и повалился на широкую кровать с белым постельным бельем.

— Читаешь мои мысли?

— Я говорила, что буду идеальной женой. Буду играть по твоим правилам.

Она притянула меня для поцелуя, но я тут же перевернул ее и навис сверху.

— Я не прошу спать со мной насильно.

— Карим, — она с полной уверенностью взглянула своими светлыми глазами. — Спать со своим мужем не является грехом в глазах Аллаха.

— Карим, — она с полной уверенностью взглянула своими светлыми глазами. — Спать со своим мужем не является грехом в глазах Аллаха.

— Амина, не делай ничего против своей воли даже эт…

Я не успел договорить. Она резко толкнула меня вбок и перевернула на спину, оказавшись верхом. Вслед за одной лямкой платья сползла вторая. Если бы не нижнее белье, я увидел бы больше, чем обнаженные плечи и лямки лифчика.

— Я… я хочу тебя. Как мужчину.

Я рывком потянул ее к себе и впился в полные губы. Жарко. Жадно. Сминая мягкую кожу. Платье прочь. Только раздражало. Гореть ему в адском пламени, что так сильно дразнило меня. Куски ткани на полу, ее слабые стоны у меня на губах. Она вцепилась в мои плечи. Не отрывалась. Оторвалась только когда я спустился губами ниже, к ее полной груди и коснулся затвердевшей вершинки.

— Ах…

Красивая. Соблазнительная. Я старался быть нежным, спокойным, но ее стоны и жар кожи выбили почву из-под моих ног. Всевышний свидетель, я хотел доставить ей удовольствие. И я доставлю. В штанах тесно, слишком туго, ее бедра двигались вперед-назад. Мы сливались воедино.

— Хочу тебя, — жарко прошептала моя жена.

Я не стал медлить, сдвинул ее влажные трусики вбок и спустил штаны. Резким толчком я наполнил ее узкое естество. Задвигался, прижав ближе к себе. Мне нужно чувствовать ее жар, чувствовать сердцебиение, пульс. Слышать рваное дыхание, громкие стоны, раздающиеся у моего уха.

— Еще… еще…

И я дал ей еще. Резко. Жестко. Фиксируя затылок около себя. Она сжала коготки на моих плечах, вцепилась в них. Снова останутся царапины, но мне плевать. Я входил и выходи из нее слишком резко. Забыл обо всем. О том, что она только что лишилась девственности, и ей могло быть больно.

Пальцем я проник между нашими телами, коснулся ее клитора и слегка покружил, после чего она вздрогнула и громко закричала. Извивалась на моем члене. Я думал, что женился на скромной девушке, но в процессе открыл для себя соблазнительную искусительницу, скрывающую свою сексуальность под ангельской внешностью.

Пара толчков, и я присоединился к ней, бурно кончив. Сперма потекла из нее, она взволнованно взглянула вниз своими светлыми глазами цвета заката на заливе, но я прижал ее к себе и уложил рядом. Мы женаты. Амина — моя женщина. Тем более она обещала подарить наследника. Плод нашей любви, подаренный Всевышним.

Любви…

Всего лишь страсть, которую мы постепенно раскрывали друг в друге. Возможно, она перерастает во что-то большее. Уже перерастает, раз я привел ее в свое личное логово, где не было места никому, даже моей семье. Но это не любовь. Потому что я чувствовал вкус любви на языке. И вкус предательства тоже.

— Я хочу кое-что сказать. Это важно.

Глава 39

— Я хочу кое-что сказать. Это важно.

Карим нахмурил темные брови и заметно напрягся.

— Тебе было больно?

— Нет… это не о нас.

Может, не стоило говорить? Хусейн ясно дал понять, что Карим не станет вмешиваться в брак Аиши. И я тоже боялась, что он равнодушно воспримет эту новость. Он не станет реагировать, как с его младшей сестрой.

Но Карим умный человек, здравомыслящий. Справедливый.

— Почему Аиша не пришла позавчера?

— Это был семейно-деловой ужин. К тому же Аиша устала и должна была сидеть с Абдуллой. К чему ты спрашиваешь?

— Я думаю… думаю, ее бьет муж.

Он снова нахмурился, но в этот раз взглянул на меня с недоверием.

— С чего ты взяла?

— Я видела синяк у нее на лице. Она замазала его тональным кремом.

— Амина, думай о проекте, хорошо?

— Но она твоя…

— Я сам разберусь с сестрой. Думай о нашем будущем и о своем проекте. Это единственный шанс для развития твоих идей.

Он грубо отрезал и привстал. Я так и осталась лежать на кровати, наблюдая за его атлетическим телом. Может, Хусейн оказался прав, когда говорил о Кариме? Что он предаст Аишу, как это сделал с Муной. Но это его сестра. Сестра близнец.

Я все еще таила надежды, что Карим не так жесток. Он не такой. Он обязательно разберется самостоятельно. Без меня. Его израненная трагедиями душа не может позволить, чтобы родная сестра страдала.

Но проклял Муну и оставил на произвол судьбы…

— Призыв, — прошептала я, стоило нам услышать за окнами азан.

Карим окинул мое обнаженное тело с высоты своего роста. И от этого взгляда мне хотелось прикрыться. Он тоже услышал азан, остановился.

— Где можно помолиться? — спросила я, подбирая остатки своего платья и абайю с хиджабом. Я хотела покинуть комнату, но Карим перехватил мою и прошептал:

— Не хочешь помолиться вместе?

Я никогда не молилась вместе с мужчиной. Не разрешали. Не было позволено. Я кивнула и пошла в душ вслед за Каримом, едва передвигая ногами. Потому что я постепенно осознавала то, чего так боялась в нашем браке. Оправдывала его, позабыв о предупреждениях Шахира. Шла за ним, несмотря на жестокость по отношению к сестре. Спала, несмотря на предупреждение брата.

Я искала совместные минуты с ним. Наслаждалась ими и не думала о последствиях, которые вот-вот дадут о себе знать.

Я потерялась в чувствах к своему мужу.

Я влюбилась.

— Амина, ты такая молодец! — сказала Сафина, моя новая одногруппница, когда мы выходили из здания университета. — Откуда ты так много знаешь?

— Неужели в Лондоне так много материала давали?

— А можно мне тоже на эти курсы?

Одногруппники засыпали меня вопросами после консультации перед экзаменами. Карим договорился, чтобы я сдавала их в университете, а училась дома, чтобы у меня была возможность закончить наш проект. И я согласилась. Это было лучше, чем ничего.

— Как прошел экзамен?

Хусейн стоял у выхода из университета. Без охраны, без помощника Карима и без машины. В этот раз он был в белой рубашке и серых брюках, вьющиеся короткие волосы уложены гелем, а хитрый взгляд, похожий на взгляд Карима, скрыт за черными стеклами очков. Но что он тут делал?

— Амина, это твой муж? — спросила Сафина.

Аллах отвел меня от этой ничтожной участи! Если бы отец выдал меня замуж за такого как Хусейн, то я однозначно потребовала бы развод.

— Нет, это брат моего мужа.

— А он симпатичный.

Лучше тебе не знать, что этот симпатичный парень вытворял в нашем доме, пока жил со мной и с мужем под одной крышей. Аллах воздаст ему за эти грехи в судный день.

— Хусейн? — спросила я, когда попрощалась с одногруппницами.

— Встречаю с консультации. А ты кого ожидала увидеть?

— Я думала, что Карим отвезет меня.

— Прости, принцесса, но сегодня я твой телохранитель.

Он снова занят на работе. Судя по тому, что меня не встретил его помощник Хаким, это надолго. А сейчас уже восемь вечера. Я надеялась, что мы с Каримом прогуляемся по набережной до нашего дома, как в одну из наших брачных ночей. Только…

— А где машина?

— Карим сказал, что ты хочешь пройтись по пляжу.

— Я хотела пройти с ним…

— Ладно, вызову такси.

— Не надо. Погуляю немного, а потом вызовем.

Хусейн пожал плечами и пошел следом за мной в сторону пляжа. Он находился недалеко, всего в пятнадцати минутах. Песок еще теплый, несмотря на темноту, и я позволила себе снять туфли и пройтись по песку с голыми ступнями. Благо они закрывались длинной юбкой абайи.

Я просто шла, просто гуляла, чувствуя, как бил ветер в лицо, пока Хусейн следовал позади как самый настоящий телохранитель. По крайней мере, я так думала.

— Ты быстро ушла, принцесса. Я не успел снять обувь, — кинул запыхавшийся парень.

— Не называй меня принцессой. Меня это бесит!

— Я люблю бесить женщин.

— Лучше бы ты так выполнял свою работу. Ты исправил код, о котором я говорила?

— Почти.

— Что значит почти? Карим дал нам месяц, чтобы мы наладили проект и пустили в производство.

— Я только начал все осваивать. Не дави на меня. К тому же я исправил большую часть твоих погрешностей. Карим это оценил.

Если бы он это оценил, то сказал бы мне об этом. Я всего неделю работала в компании бок о бок с Хусейном, а мне уже хотелось увидеть, как адское пламя окутало его плоть. Да простит меня Аллах! Карим обещал, что будет присутствовать, но ему приходилось часто уезжать на собрания или деловые встречи.

Я больше не вынесу этого зануду. Уж лучше бы здесь была Аиша. Кто бы подумал, что я соскучусь по сестре своего мужа. Она давно не появлялась в нашем доме. То ли разговор с Каримом о личном пространстве в нашем доме так подействовал, то ли он действительно разбирался с ее браком.

Наши отношения с Каримом изменились. Он каждую ночь ждал меня в нашей общей спальне. В той самой, где есть огромное джакузи. Не думала, что засыпать и просыпаться рядом с сильным и теплым телом такое наслаждение. Поначалу было непривычно чувствовать его пальцы под моей сорочкой, слышать дыхание над ухом. Со временем я привыкла. Мы были одни во дворце, без Хусейна и Аиши, и это добавляло нам свободы и раскрепощенности. Как минимум, потому что я перестала надевать платок каждый раз, когда выходила из комнаты. А если кто-то к нам приходил, прислуга или Карим предупреждали меня заранее, чтобы у меня была возможность надеть хиджаб.

Карим сдержал свое слово, данное в день нашей свадьбы. Он позволил мне привыкнуть к нему. И я постепенно привыкала. Ждала ночи с ним. Наслаждалась своим мужем и раскрывала все новые и новые грани жизни в браке. Да, у меня были другие планы на жизнь, у Карима наверняка тоже, но мы постепенно учились жить в рамках жизненных обстоятельств и подстраивать их под себя. Аллах не посылал испытаний, с которым бы не справился человек.

— О чем задумалась?

— О чем задумалась?

— Красивый закат, — ответила я, взглянув на солнце. Мы остались на парковке

— Как твои глаза.

Я обернулась и мне на мгновение показалось, что на меня глядел Карим. Такими же ясными, удовлетворенными глазами. Я на мгновение затаила дыхание, но ясность мыслей пришла сразу после.

— Не смотри на меня так!

— Это просто факт, Амина. Ты жена моего брата. Я обязан защищать тебя.

— Лучше бы ты защищал себя.

— От чего?

— От моего гнева. И еще от… Ай!

Меня резко перехватили за талию и куда-то потащили по теплому песку. Шок и непонимание охватили меня. Это Карим? Нет. Слишком сильная и жесткая была хватка, запах незнакомый. Дешевый. Не как мой персональный шейх. Где Хусейн? Аллах! Защити нас!

Я кричала, визжала и пыталась вырваться, пока Хусейн… Я толком не видела, что творилось. От сильного дуновения ветра и моего сопротивления хиджаб сполз мне на лицо, и я лишь слышала звуки ударов, мужские крики на английском. Вдруг они избивали Хусейна до полусмерти? Судя по крикам, на пляже был не один мужчина. Аллах! Услышь мои молитвы! Сохрани наши жизни. Мою и Хусейна.

Внезапно меня кинули в песок, и я поправила хиджаб. Вокруг нас никого не оказалось, а с губы Хусейна текла кровь.

— Ты цела?

— Я… я…

Я не могла вымолвить и слова. Расправив хиджаб и абайю, я молча смотрела на раненого Хусейна и… заплакала. То ли от самой ситуации, то ли от того, что Хусейн пострадал, то ли от неожиданности. Слезы капали с моих глаз, и я даже не заметила, как ко мне подлетел Хусейн.

— Эй, все в порядке.

Я почувствовала, как меня окутало что-то теплое. Его руки прижали меня к сильному телу, пока я пыталась успокоиться от испуга, однако это чувство быстро пропало, когда я осознала произошедшее.

Мы с Хусейном стояли одни на пляже, и он меня обнимал.

— Не надо, — я резко оттолкнула его и выбралась из объятий.

— Я хотел…

— Что это было?

— Я лишь пытался тебя успокоить.

— Я имела в виду этих негодяев. Да сократит Аллах их дни!

— Не знаю. Узнаем по камерам. Они наверняка зафиксировали нападение.

Почему он так спокойно говорил? С такой уверенностью, что на этой части пляжа есть камеры видеонаблюдения. Его что, совсем не испугало это нападение? У меня сейчас сердце выскочит из груди.

— Надо предупредить Карима, он разберется.

— Я сам разберусь, — возразил Хусейн.

— Он же глава семьи.

— Титул шейха есть не только у Карима.

Хусейн всего лишь отправил сообщение. Через минуту приехала машина скорой помощи и полиция.

— В следующий раз возьму охрану.

— Но что они хотели?

— Ни что, а кого.

Хусейн серьезно посмотрел на меня, и в этом взгляде крылся ответ.

Меня.

Глава 40

— Я должен предупредить Карима о том мальчишке, — выкрикнул Хусейн на весь холл. Служанки тут же скучковались и сбежали на кухню под суровым взглядом брата моего мужа. Со стороны он был сильно похож на Карима. Я бы тоже испугалась, если бы его слова не решали мою жизнь.

— Хусейн…

— Не проси! То, что я ничего не рассказал о вашей беседе на кухне, не значит, что я буду молчать вечно.

— Не надо! Карим убьет его!

— Этот мальчишка убьет нас раньше! Вы наверняка сговорились с ним, а ты обвела моего брата вокруг пальца!

Я думала, у меня на глаза навернуться слезы, однако в душе бушевал только страх. Страх от того, что моя жизнь снова разрушится. Ни слез, ни сожалений. Аллах дал мне сил, чтобы пережить посланное им испытание на пляже, но что-то мне подсказывало, что это лишь начало, а нападение на пляже лишь одно из препятствий. Что ожидало меня дальше? Гнев мужа или правда от Хусейна?

— Мне наплевать на него, я говорила! Я порвала все связи с Шахиром перед свадьбой!

— Тогда почему ты защищаешь этого сосунка? Почему я должен обмануть доверие своего брата?

— Потому что…

Я выдохнула и попыталась еще раз вздохнуть. Мой голос дрожал, пальцы тоже. Мне нужно собрать мысли воедино. Нужно переубедить Хусейна.

— У нас с Каримом только-только наладились отношения. Аллах свидетель, я делаю все возможное, чтобы осчастливить его! Он дал мне возможность учиться и реализоваться! Он сдержал свое слово! Карим не просто мой муж, он… он дорог мне.

Хусейн долго смотрел на меня, вглядывался в мою тушевавшуюся фигуру, в мои глаза, лицо, частично спрятанное под хиджабом. Он словно размышлял, выдавать меня или нет. Если он скажет хоть слово, я пропала.

— Карим все равно узнает.

— Лучше он узнает все от меня.

— Амина!

В малую гостиную влетел Карим, скинув с себя белый платок и крепко обнял меня. Только сейчас облегчение наполнила мою душу. Потому что я чувствовала себя в безопасности. Я чувствовала себя в тепле. В заботе. В любви.

— Ты как? Не ранена?

Он взял мое лицо в свои ладони и внимательно осмотрел его своими обеспокоенным золотисто-карими глазами.

— А состояние любимого брата тебя не беспокоит? Мне губу пробили, между прочим.

— С тобой потом поговорю. Ты как, Амина?

— Все хорошо, я цела. Хиджаб помялся, Хусейн принял на себя удар.

— Я подниму все записи с камер. Нападение на королевскую семью должно судиться шариатом и наказано по всей строгости закона, — зарычал Карим.

— Я поговорил с полицейскими. Они шерстят улицу в поисках, — влез Хусейн. Хотя я бы на его месте не могла и слова вставить, настолько яростная энергетика исходила от Карима. Он был нежен и заботлив со мной, но вот. Же время готов был разорвать самого шайтана и сжечь его в пламени ада.

— Кто это был?

Вот и настал роковой момент. Момент, когда моя судьба была в руках ненавистного мне человека. Карим внимательно глядел на уверенного Хусейна. Он выдаст меня, не пощадит. Меня снова ожидало испытание, которое я должна была преодолеть.

— Я не запомнил их лица, брат. Сложно сказать, было темно.

— Камеры распознают их. Они больше не навредят моей семье.

— Я останусь у тебя.

Хусейн просто произнес это и двинулся в сторону своего крыла. Карим кивнул, а я не возразила. Как минимум, потому что Хусейн спас мой брак.

Я обняла своего мужа, почувствовав тепло его рук на своем теле. Мы пришли в нашу комнату. Дверь на террасу была открыта. Это сразу мне напомнило о ветре на пляже, о сильно сковывающих руках поперёк талии и о моей слепоте, которая настигла меня в самый неподходящий момент.

— Мне закрыть дверь?

Я лишь кивнула, и Карим, выполнив мою просьбу, вернулся ко мне. Теперь в комнате витал только аромат бахура, от которого мне тоже захотелось избавится. Голова кружилась, подташнивало. Скорее всего, это из-за ситуации и из-за страха. Что Шахиру от меня нужно? Я не могла найти ответ на этот вопрос.

— Ты точно не ранена?

— Нет. Ранили только Хусейна.

— Девочки о нем позаботятся. А я позабочусь о тебе.

— Девочки о нем позаботятся. А я позабочусь о тебе.

Он снова окутал мое лицо своими большими ладонями и внимательно оглядел мое лицо. Интересно, он завидел в нем страх? Непонимание? Или неразбериху в моей голове? Как Хусейн понял, что это был Шахир? Откуда он взялся? Раз он решил выкрасть меня, то почему выбрал именно такой способ? Я ясно дала понять, что не готова сбегать от мужа.

Я не сбегу от жизни, предначертанной судьбой.

— Тебя что-то беспокоит?

— Я просто… просто ещё не отошла от ситуации.

— Надо было приставить к вам охрану. Зря я послушался Хусейна и отправил его одного.

— Но с нами все в порядке.

Или все будет в порядке.

Аллах, смилуйся над нашими грешными душами. Не позволь беде случиться.

— Это что?

Мой взгляд упал на кровать, где красовался красный костюм для танца живота. Странно, у меня такого не было.

— Ты обещала танцевать для меня, помнишь? Я попросил девочек купить самый лучший костюм.

— Но я…

— Не сегодня, — он подошел и нежно поцеловал меня в лоб. — Отдыхай, я присоединюсь к тебе позже.

Карим направился к двери, и я чувствовала, как исходящее от него тепло отдалялось от меня. Ностальгия. Как в нашу брачную ночь. Он покидал меня, когда я больше всего в нем нуждалась. Оставлял наедине с мыслями, которые я хотела бы навсегда вычеркнуть из своего разума.

— Карим…

Он замер около двери, не успев коснуться ручки. Вместо ожиданий и просьб, как в прошлый раз, я сама подошла к мужу и встала напротив него.

— Пожалуйста, не уходи.

Я впилась в полные губы мужа, потянув за шею. Карим тут же перенял на себя управление нашим поцелуем, нашим возбуждением. Страстью. Он жестко сминал мои губы, вытягивал зубами до легкой боли. На грани. Ни о какой нежности не шло и речи. Резко. Страстно. Жестко.

Легкими движениями он помог мне снять хиджаб и распустил волосы, а потом понес к кровати. Его поцелуи спустились ниже. На шею, на грудь, куда позволяла достать абайя. Я хотела скинуть ненужную ткань, но Карим резко развернул меня спиной к себе.

— Встань на колени.

Голова кружилась то ли от сегодняшних эмоций, то ли от сего приказного тона. Я послушно выполнила просьбу мужа и развернулась спиной к нему. Карим схватил меня за затылок и нагнул практически к кровати. Я не могла пошевелиться, не могла вдохнуть терпкий аромат бахура, пока его пальцы поднимали абайю с подолом платья и отодвинули нижнее белье.

Странные эмоции наполнили меня. Возбуждение и неизвестность. Невозможность пошевелиться, пока не прикажет муж. И он вошел. Резко. Жестко. Мне было чуть-чуть больновато, но я не перечила. Не смела. Не хотела. Ощущала власть своего мужа, своего шейха. Пока…

— Что вы делали с Хусейном на пляже?

— Что вы делали с Хусейном на пляже?

— Что?

Он двигался все жестче и жестче. Его пальцы крепко вцепились в шею. Позволяя вдыхать свежий воздух, а вопрос, заданный хриплым голосом, повис над нами. Я готова была раствориться в его жестком темпераменте, но его слова пугали, выводили меня возбуждения и страсти.

Он нагнулся и прижал мое тело к своему, удерживая за горло, перекрывая мне кислород настолько, чтобы я могла вдыхать и выдыхать стоны.

— Теперь ты будешь ходить только со мной, — толчок. — Гулять по пляжу только со мной, — ещё толчок. — Или нашей договоренности конец.

Мы достигли пика вместе, выкрикивая громкие стоны, но после этого соития я чувствовала дикую усталость, а неразбериха никуда не ушла из разума. И не только эти чувства окутали меня.

Я подняла глаза на дверь, и увидела другие карие глаза, которые не должна была видеть. Он смотрели на меня. С вызовом, с хитростью, пока Карим сжимал мою шею и дарил наслаждение.

Я кончила быстро. Карим это почувствовал. Хусейн это увидел.

Глава 41

«Бисмил-ляяхи ррахмаани ррахиим. Куль а‘уузу би раббиль-фаляк. Мин шарри маа халяк. Ва мин шарри гаасикын изээ вакаб. Ва мин шарри ннаффаасаати филь-‘укад. Ва мин шарри хаасидин изээ хасад»

«Именем Бога, милость Которого вечна и безгранична. Скажи: «Ищу у Господа рассвета спасения от зла, исходящего от сотворенного Им, и зла опустившегося мрака, от зла колдующих и зла завистника, когда в нем зреет зависть».

Спаси меня. Спаси меня…

***

— Здесь нужно рассчитать формулу. Профессор Макнил не примет доработку, если мы снова ошибемся.

— Твоему профессору плевать на проект. Он принят в работу крупной арабской компании. Ты должна гордиться этим.

— Я буду им гордиться, когда мы сдвинемся с места, а ты всю неделю ничего не делаешь!

— Почему? Я за тобой наблюдаю.

Хусейн сидел во главе стола, запрокинув ноги на стол. Если бы ему разрешили курить кальян в офисе, то наш кабинет находился бы в тумане невиданных надежд на светлое будущее, потому что сквозь дым его не было видно.

Казалось, я могла отвлечься рабочими процессами, но мне это давалось трудно. Создавалось ощущение, что за мной кто-то следил, преследовал по пятам и делал все, чтобы я оступилась и упала в лапы шайтана, который приманивал меня запретным плодом.

Я боялась. Боялась своего мужа, боялась Хусейна, с которым мне приходилось работать вместе, боялась появление Шахира. Боялась саму себя. Я всю жизнь следовала воле Аллаха, пыталась мириться со своей судьбой и быть правомерной мусульманкой, но у меня создавалось ощущение грешности. Грязи. Сотрудники косо смотрели на меня, однокурсницы с непониманием спрашивали, зачем мне вчера, если я была женой шейха Карима Аль Дин Абдула.

Со мной что-то не так, раз я хотела учиться и развиваться? Что плохого в том, чтобы при этом подчиняться мужу и говорить нет в случае несогласия? Плохо то, что я это не говорила. Я молчала. Промолчала на его обвинения, на слова. А Хусейн даже не пытался обелить я в глазах брата. Может, у них не такие хорошие отношения, как мне могло показаться? А сестра…

— Как поживает Аиша?

Последний раз я видела ее в роковой день, когда наши с Каримом отношения изменились. Прошла пара недель. Я не осмелилась спросить у мужа о сестре.

— Дома сидит с детьми. Все как обычно.

— Ты уверен? Она часто появлялась в нашем доме. Сейчас ее совсем не видно.

— У нее грудной ребенок и два мальчика. Им скоро в школу, нужно готовиться, дать азы. Когда у вас с Каримом появится наследник, ты поймёшь, что у матери не так мерно свободного времени.

Раньше она его находила…

— Я не спешу с детьми?

— Правда? Мне Карим сказал, что ты родишь наследника до Рамадана.

Да? Но Рамадан почти через полгода, у меня ни намека на беременность.

— Я не спешу с детьми.

— Правда? Мне Карим сказал, что ты родишь наследника до Рамадана.

Да? Но Рамадан почти через полгода, у меня ни намека на беременность. Я удивилась словам Хусейна, но виду не подала. Я бы могла спросить, почему Карим решал такие вопросы за меня. Могла возмутиться, спросить у мужа. Но я сама обещала ему родить наследников, если он разрешит мне учиться. Он сдержал свое слово, мне тоже следовало.

— Я изменил программный код. Посмотришь?

— Хорошо.

Мне важен был наш проект по нейросетям, но я никак не могла сосредоточиться на нем, сконцентрироваться на мыслях и на идеях. Профессор Макнил неделю назад отправил доработки, и я в тот же день прислала исправленный вариант. Слишком напряженная работа для того, чтобы задумываться о других, но в голову приходили иные мысли. Не рабочие. Я словно потеряла фокус на проекте. Стала чаще уставать.

Много эмоций для меня одной в последнее время, но я не могла дать заднюю. Иначе Карим подумает, что его жена непригодна для этой работы. Аллах никогда не посылал испытаний, которые мы бы не смогли преодолеть. Чем чаще я напоминала себе об этом, тем больше рассеивались эти слова в голове.

— Амина, ты меня слышишь?

— Что? — я подняла глаза на недоумевающего Хусейна.

— Говорю, обед принесли.

Я опустила крышку ноутбука и увидела огромную тарелку с…

— Хумус?

— Ага. С лепешками. Ты их любишь, я помню.

Люблю. Ещё как. Как он это запомнил?

Взгляну на блюдо, я сразу же почувствовала, как желудок сжался от голода. Я тут же схватила лепешку и зачерпнула хумус. Вкусно, как в детстве. Впервые за этот день я улыбнулась простой радости.

— Ты рассеянная в последнее время, — заметил Хусейн.

— Я просто сосредоточена на работе.

— Поэтому мы задерживаем срок сдачи — ухмыльнулся Хусейн. А я мысленно чуть не врезал ему по лицу. Аллах, прости меня за такие слова.

— Мы укладываемся в сроки.

— Скажи это Кариму. Он все утро на меня кричал из-за задержки тестирования программы.

— Я не слышала.

— Потому что ты сидела здесь и мечтала о том, как попасть в рай.

— Я не мечтала! — с нажимом сказала я, встав со своего места.

Аппетит моментально пропал, а волнение наполнило мою плоть. Может, мне поговорить с Каримом и попросить мне сменить напарника? Или работать напрямую с Каримом? Я больше не выдержу.

— Слушай, не будь нервозной. Я ничего не сказал брату о том пацаненке, а само похищение не состоялось. Тебе не из-за чего переживать. Или… дело в моем брате? Он тебя обидел?

И я замолчала. Но не потому, что не знала, что ответить. А потому что не могла. Голова закружилась сильнее, и слабость взяла вверх. Я не сразу поняла, как рухнула на стул, удерживаясь за голову.

— Амина!

Глава 42

— Амина!

Хусейн моментально подлетел ко мне. Его парфюм проник в мои легкие, и я на мгновение прикрыла глаза, пока не почувствовала его прикосновения.

— Хусейн, отойди!

— Я хочу помочь. Тебе плохо.

— Мне нормально… мне…

— Хаким! Ахмед!

Голос Хусейна я слышала плохо, словно между нами была толща воды. Хусейн без спроса поднял меня на руки и унес в неизвестном направлении.

— Я… я хочу обратно… куда мы идем?

— Мы едем домой. Тебе нехорошо. Хаким, вызови врача!

Мое сознание то отключалось, то возвращалось в реальный мир. Вокруг все кружилось, тьма настигла меня. Мне стало легче, когда мы вышли на вечернюю улицу, и я полной грудью вдохнула кислород.

— Мне лучше.

— Ты все равно поедешь домой, поняла?

Он стоял слишком близко. Непростительно близко. От осознания, что я стояла рядом с чужим мужчиной на глазах у всех, мне становилось еще хуже. Никто не должен это увидеть. Карим не должен это увидеть, чтобы мы не разрушили наши планы. А Хусейн уверенно держал меня за талию, чтобы я не упала. Слишком много переживаний за один день.

— Не надо…

— Я сейчас позвоню Кариму и…

— Хусейн!

Я уже стояла на ногах, и мы вчетвером ждали машину, когда я услышала позади английскую речь.

— Шейх Хусейн… К вам пришла…

— Ой, что ты меня на цепи держишь! Так, я пришла за тобой!

Мы повернули голову к огромной стеклянной двери, где молодого парня-секретаря оттеснила привлекательная блондинка с длинными ногами. Она быстро подошла к Хусейну, окинув его уверенным взглядом, пока он держал меня за талию. Выражение его лица буквально кричало об удивлении и толики гнева в золотисто-карих глазах. Почти таких же, какие были у Карима в нашу последнюю ночь.

— Марго?

— А ты кого ожидал увидеть? Арабку в паранже?

— Марго, мы не дома. И мы не одни.

Высокая блондинка с красной помадой на губах и на высоких каблуках обратила на меня взор голубых глаз и окинула с ног до головы.

— Решил найти себе жену? Класс. А она в курсе о твоих делишках? — в ее звонком голосе слышался легкий славянский акцент.

— Марго!

Казалось, она не обратила никакого внимания на возмущения Хусейна. Девушка повернулась ко мне, и ее лицо слегка поплыло перед глазами, пока мужчины помогали мне стоять на ногах.

— Разрешите представиться. Марго, — девушка протянула руку. — Индивидуальный предприниматель, модель, риелтор.

Казалось, я ее где-то видела. Прищур недовольных глаз оказался очень знакомым.

— Приятно познакомиться, — я протянула руку в ответ.

— Простите за эту сцену, но этот идиот!

— Так, пошли.

Хусейн вручил меня Хакиму — помощнику Карима, и Ахмеду — нашему телохранителю. Машина подоспела сразу же, как только Хусейн за плечо вывел Марго за угол здания. Они пропали из виду, но я слышала доносившийся крик девушки.

Слабость пропала, как только мы приехали домой, и девушки приготовили мне вкусный ужин.

— Госпожа, вам надо получше питаться. В последнее время вы ничего не едите.

Правда? Разве я не завтракала вчера? И не обедала два дня назад? У меня в эти дни совсем не было аппетита из-за проекта и из-за волнения по откладыванию срока тестирования. Да еще неразбериха с Каримом навалилась на меня, отвлекала от важной цели. От будущего.

Я даже перестала замечать Зейна, который ходил туда-сюда и мяукал, как волк-одиночка. Его словно забыли. Но он пришел ко мне на террасу на первом этаже, когда сумерки полностью сгустились над нашим дворцом. Нашим… Так непривычно считать этот дом своим.

— Мяу!

— Ты точно хозяин в этом доме.

— Мяу! Мр-мяу!

Зейн запрыгнул на тахту рядом со мной и потерся о мою руку, требуя его погладить. И я успокаивала себя присутствием этого милого черного котика, слушая довольное мурлыканье. Мне даже стало немного легче, пока я не почувствовала на себе суровый взгляд мужа, который несся через всю террасу ко мне.

— Амина, объясни, что это?

Карим протянул мне планшет, где я стояла на пляже в объятьях Хусейна.

Глава 43

— Что? — я удивленно посмотрела на мужа, в глазах которого были видны языки пламени ада.

А самое ужасное, что рано или поздно я сгорю в нем из-за своих грехов.

— Ты не слышала мой вопрос? — жестче спросил Карим. — Что это?

Я перепугано посмотрела сначала на фотографию на планшете, где Хусейн утешал меня, когда я разнервничалась, затем подняла взгляд на мужа. Он пошутил? Или он проверял мою психику на прочность?

От нарастающего напряжения даже Зейн ушел с насиженного места, недовольно мяукнув. Он даже не обратил внимания на своего пришедшего хозяина. Видимо, понял, что его лучше не беспокоить.

Только мне от этого легче не стало. Я лишилась единственной поддержки.

— Не молчи, Амина!

Аллах, защити меня…

— Это… это мы с Хусейном после нападения. Я… я очень сильно испугалась. А твой брат помог мне успокоиться и…

— Нет, меня больше волнует не мой брат.

— Тогда что?

— Меня беспокоит это.

Он приблизил фотографию к углу экрана, где был виден Шахир, который снимал маску нападавшего. Мое сердце едва не ушло в пятки, когда я заметила знакомые глаза парня, с которым училась вместе два года и с которым планировала жизнь.

Почему он был там?

— Что этот малец делал возле тебя? — рыкнул Карим, словно услышал мой вопрос в голове.

— Я… я не знаю.

— Ты обманывала меня.

Он навис надо мной как огромные адские врата, которые приглашали меня к себе в гиену огненную…

— Я… я не обманываю, я правда не знаю… Послушай…

— Нет, это ты меня послушай, Амина! — выкрикнул Карим так громко, что я вздрогнула от неожиданности. — Помнишь, что я говорил тебе в день нашей свадьбы? Давай, вспоминай!

— Г-говорил о том, что я не буду ни в чем нуждаться, что ты хочешь большую семью и…

— Что я жду от тебя доверия. Что ты должна доверять мне, и тогда наши отношения не пострадают. Но ты обманывала меня, Амина! Ты со своим любовником обвели меня вокруг пальца! Я депортировал его, убрал подальше от эмиратов!

— Ты его депортировал? — я сделала вид, что не бы в кус и не помнила того разговора с Шахиром на кухне.

— Не притворяйся! Аллах наказал меня за грехи! Сначала Мадрид, теперь ты! Ты и твое вранье!

— Карим, ты не понимаешь…

— Я все понимаю. Все…

Карим резко выпрямился и поспешил в свою комнату, точнее в нашу комнату. Она все ещё оставалась нашей, верно? Я поднялась следом в попытке переубедить мужа. Ведь я ничего не знала о Шахире, в последний раз видела его в день свадьбы. Затем только слышала со слов сестры и Хусейна.

Почему Карим так несправедлив со мной? Почему кричал на меня, не выяснив ничего? Он никогда не повышал на меня голос, а сейчас передо мной стоял чужой человек, а не мой муж.

Пророк учил нас прислушиваться к голосу разума и не делать поспешных выводов. Но Карим… он достал из верхнего шкафа гардеробной дорожную сумку и собрал некоторые вещи.

— Что ты делаешь?

— Я верну тебя твоей семье

— Я верну тебя твоей семье, — произнес он строго. — Не переживай, все выплаты и приданое останутся у тебя. Пока я поживу в апартаментах, попрошу Хакима привезти мои вещи. Через три дня тебя здесь быть не должно. Я не хочу тебя видеть.

— Но…

— Ты хочешь, чтобы я лишил твою семью всего?

Эти слова прозвучали как удар молнии по голове от пророка. Как приговор в Шариатском суде о пожизненном заключении за прелюбодеяние. Как приговор, хуже навязанного брака ради спасения бизнеса моего отца, который забыл обо мне также, как Аллах отошедших от религии.

Карим взял только спальную одежду, зубную щетку и другие средства гигиены, а я молча наблюдала, как он покидал мою жизнь.

Покидал навсегда.

Я рухнула на кровать, ощущая, как моя грудь сжималась от боли. Ещё одно испытание от Аллаха.

Испытание, которое я с треском провалила.

Глубоко вдохнув и выдохнув воздух. Бахур все еще горел. Я подошла и потушила его. Именно эта смесь напоминала о Кариме. О его дерзости, гордости и резких словах. О том, как мы были счастливы в последние дни.

Однако слезы на моих глазах так и не выступили. Я держалась изо всех сил, не замечая, как мою грудную клетку сдавливали с двух сторон. Словно Дьявол испытывал на мне новое наказание, забыв мою душу между адскими вратами.

Я не плакала. Я пыталась успокоиться. Так надо. Он остынет и пожалеет о своих слов. Захочет поговорить, попросить прощения.

Но будет поздно…

За окном ночь, сильный ветер с залива проник в комнату, как в первый день, когда я переступила порог дворца шейха Карима Аль Дин Абдула. Сигнал о входящем сообщении пришел через полчаса после ухода Карима.

«Пора».

Час настал. Час, который решит мою судьбу.

Глава 44

Месяц назад. Вечер ужина с эмиром Ибрахимом, дядей Карима и его кузенами.

Я с напряжением смотрела на фотографии и на записанный адрес, которые мне передал Джахид. Издалека раздавалась музыка, под которую танцевали жены кузенов Карима, жена эмира и Хайя. Как она сюда вошла, если Карим запретил ей появляться на пороге нашего дворца? Пригласили? Но зачем? Карим говорил, что это деловой ужин, даже золото мне купил, чтобы показать любовь к своей жене перед всеми. Но не это волновало меня сейчас.

Зачем Джахид перед мне фото с мамой? На всякий случай? Чтобы я знала, что у меня была поддержка? В таком случае он мог бы меня навестить вместе с папой. За целый месяц он ни разу не появлялся в моем доме,кроме того обеда с Хайей.

Или это адрес на случай нашего развода с Каримом? Ведь к этому все и шло. Он хотел развестись, и я хотела избавиться от проблемы под названием «брак». Но какая опасность меня преследовала? Интересно, а кто этот мальчик? Я заметила его только на следующей фотографии, где мы вчетвером. Я, Джахид, счастливая мама и светлоглазый мальчик, похожий на… на меня.

— А ты чего здесь стоишь? Пошли танцевать.

Ко мне подбежала запыхавшаяся Хайя в красивом красном платке.

— Извини, нет настроения. Тем более после слов Хайи и разговора с Хусейном у меня совершенно пропало настроение и никакое весельем не поднимет. Я хотела уйти в свою комнату, но слова Хайи заставили меня остановиться:

— Ты не поздороваешься с папой и Джахидом? Они тоже пришли.

Они тут? Но почему они не позвали меня? Не захотели увидеть? Почему не сказали, что придут? Или… Карим постарался, чтобы мы не пересеклись.

— Как?

— Папа хотел поговорить ствоиммужем о чем-то.

— О чем?

— Откуда я знаю? Он твой муж, а не мой. А я в мужские дела не лезу, между прочим! Я идеальная женщина и жена, а эти ваши игры с любовником ничем хорошим не…

Я бы снова ударила сестру и расспросила все о Шахире, но внезапно я услышала крики из столовой, где ужинали мужчины.

— Ты обманул меня! — раздался грозный крик папы.

Он все-таки здесь… и пошел в первую очередь к Кариму, а не к родной дочери.

— Аллах! Они схватили папу и Джахида! — завизжала Хайя. — Надо им помочь.

Сестра пошла в сторону столовой, но я вовремя перехватила ее и закрыла рот рукой, внимательно вслушиваясь в крики отца и претензии дяди Карима.

Какая месть? Какой долг? Ничего не поняла? Почему папин бизнес теперь принадлежал моему мужу? С чем остался отец?

— Ави… — позвала меня сестра сквозь мою плотно сжатую ладонь.

— Замолчи.

Хайя пыталась вырваться, но я крепко схватила ее. Сейчас мне было важно узнать, что произошло с моей семьей. Я отошла от сестры, только когда увидела, как уводили отца, и как Джахид шел чуть ли не под конвоем к выходу. И мы вышли на улицу следом за ними.

— Папочка! — Хайя побежала к папе и крепко обняла его. Он тоже крепко обнял свою дочь, но, стоило ему увидеть меня, ласка моментально рассеялась в карих глазах.

— До сих пор расплачиваюсь за харам твоей матери.

После этих слов папа развернулся и ушел в машину. Джахид не последовал за ним, как Хайя, а остался со мной.

— Джахид, что происходит?

— Поехали, — он подошел к своему майбаху и сел за руль.

— Но у нас гости. Карим будет искать меня.

— Те мужчины увидят, что ты уехала с братом, — он показал на охранников, которые выводили их с папой из дома. — Запрета на наше общение нет.

— Но…

— Это важно, Амина.

Я села в машину к брату, и он тут же рванул с места, набирая непростительно высокую скорость. Мы молча ехали в неизвестном направлении, в то время как напряжение внутри меня нарастало все больше и больше.

— Джахид…

— Ещё немного дальше отъедем. Подожди.

И я молча ждала, но теперь вместо напряжение появился страх. Джахид вел себя странно, да и та сцена в столовой навеяла ужас.

— Слушай меня внимательно, Амина, тебе нужно развестись с шейхом Каримом.

— Слушай меня внимательно, Амина, тебе нужно развестись с шейхом Каримом.

— Почему?

— Твой шейх опасный тип. Он не просто племянник эмира, он преступник! Твой брак не совпадение. Ему выбрали невесту из нашей семьи непросто так! Это не решение Аллаха, это месть.

— Месть? Но за кого?

— От королевской семьи. За своего брата и за нашу мать. Фотографии с собой?

— Да.

Удивительно, как они не вывалились из рук, когда я услышала голос папы и пыталась заткнуть Хайю. Джахид остановился на обочине трассы, где не было видно камер, и показал на фотографию, где мы были с мамой. Я, он, мама и светлый мальчик рядом с нам. Та сама фотография, которая меня смутила.

— Это наш старший брат. Единоутробный. Его звали Махмуд.

— Это не сын нашего отца?

— Нет.

— Тогда чей?

— До свадьбы родителей, у нашей мамы был роман с мужчиной из королевской семьи. Но их не устроила кандидатура мамы в качестве невестой и будущей жены. Шейха женили на другой женщине, а маму выдали замуж на нашего отца. Он ничего не знал о романе с шейхом и не знал о ее… беременности.

— Мама скрыла беременность, когда выходила замуж?

— Да. Королевская семья обещала крупную сумму молодоженам, наш папа повелся на это и открыл базар. Однако он узнал о беременности, когда мама преждевременно родила светлоглазого мальчика.

— Но я тоже светлоглазая! Выходит…

— Нет. Вы оба пошли в маму, но он был также похож на своего родного отца. На того шейха. Отец хотел развестись, но мама поклялась, что она этой связи конец, и она родит еще детей. Родных. Отец принял ее, ждал, когда родимся мы с тобой, но он не смог простить маме первого ребенка. Относился к нему, как к чужому.

— А причем тут семья Карима?

— Отец нашего брата — покойный брат эмира Ибрахима Аль-Дин-Абдула.

— То есть…

— Это отец Карима!

Аллах! В голове все перепуталось. Запуталось. Меня накрыл не просто страх, а шок, от которого я не могла отойти. Не могла принять.

— Когда нам было по пять, а нашему брату восемь, отец застал нашу маму с тем шейхом. Он узнал о сыне и хотел увидеть его. Отец узнал об этом и потребовал развод и выслал маму подальше от города, от нас. Я больше никогда не видел маму, а она нас.

— Но, если это наш брат, то где он?

— Он погиб во время депортации из эмиратов. Вместе с мамой…

— Я все равно не понимаю, причем тут Карим? Мы с ним не родственники, нас выкармливала не одна и та же кормилица.

— Свадьба с девушкой из нашей семьи — месть от эмира Ибрахима Аль-Дин-Абдула. Наш отец не только выгнал мать с сыном. Он подстроил аварию, и шейх, брат эмира, погиб. Погиб вместе с беременной женой.

Аллах! У них должен был быть пятый ребенок! А их не стало! Из-за грехов моих родителей. Аллах! А за эти грехи должны были отвечать мы. Точнее я. Но как?

— Но причем тут я и месть от королевской семьи?

— Читай.

Он протянул планшет, на котором я читала интервью незнакомой девушки с испанским акцентом и европейского журналиста. Интервью не из статьи в интернете, не из сайта. Оно скачено на устройство и открыто в текстово документе. Та девушка рассказывала о семейной жизни с дубайским шейхом Каримом Аль Дин Абдулом, рассказывала о его жестокости, о непреклонности и отсутствии уважения к женщине.

— Ее зовут Дебора Гарсия Сантьяго. Это первая жена Хусейна.

— Он… женат?

— Был женат! Развелся после скандала с женой и обвинением в изнасиловании пять лет назад. Вернулся сразу в Эмираты под крыло эмира.

— Но у нас за это сажают в тюрьму!

— У нас об этом никто не знает. Ты видела статью? Ее скачал Шахир, когда покинул Эмираты. У нас эти статьи заблокированы. Он изнасиловал ту девушку, чтобы она родила ему ребенка. Она сотни интервью дала, но свидетелей не нашлось, дело не завели. Все друзья вступились за Карима.

— Все равно не понимаю, причем тут я…

Джахид изумленно взглянул на меня, словно на глупую маленькую девочку. А я всего лишь не хотела признаваться самой себе, в какую передрягу попала и за кого меня выдали замуж.

Я хотела всего лишь помочь своей семье, своей сестре, но эта жертва казалась мне невыносимой ношей.

— С тобой будет то же самое! Ты идешь наперекор мужу, он злится, скоро из него вылезет зверь, который тебя попросту убьет! Он не разрешит тебе учиться, Амина, даже намека на это не будет!

— Он не идеален, но Карим обращался со мной нормально в… в этом плане.

— У вас уже была брачная ночь?

— Нет. Он сказал, что даст время привыкнуть.

— Не даст. У королевской семьи нет на это времени. Эмир Ибрахим отнял правление базаром у отца.

— Отнял? Но они по договору должны были обеспечить нашу семью!

— Отец остался с небольшими выплатами за тебя и накоплениями. Он хотел взять твое наследство под контроль, попросил перевести деньги. Я перевел, а на следующий день вывел их на свой счет в лондонском банке. Их никто не найдет. Отец думает, что это на развитие нашего филиала на западе.

— Слишком много информации для меня. Слишком.

— Знаю, родная, знаю.

Я и не заметила, как эмоции взяли надо мной верх, и маленькая капелька слезы пала на абайю, на украшения, подаренные Каримом. Хотелось снять их, они больше напоминали удавку, нежели подарок.

Джахид крепко прижал меня к себе и нежно гладил по голове. Как в детстве, когда я плакала в своей комнате и звала мам, а вместо нее приходила Назира.

— Как ты все узнал?

— В отличие от отца, я решил разузнать, за кого выдали замуж мою сестру и за какую сумму. Шейх Карим из королевской семьи, но самые большие грешники те, у кого много власти и денег.

— Что мне делать?

— Нужно разработать план, чтобы он сам отказался от тебя, и ты смогла покинуть дом и тебя не стали искать.

— Но как?

— Ами, ты умная девушка. Даже не так. Ты самая умная девушка в нашей семье. Я видел, как ты выгораживала Хайю, до последнего врала Назире, а потом сидела наказанной и ежедневно вымаливала прощение у Аллаха. Я видел твой проект и твои труды в Лондоне. Ты не западная феминистка, это не так. Ты арабская девушка будущего. Ты пример для наших женщин. Амина, ты сможешь. А я тебе помогу. Я не брошу тебя. Тот адрес на фотографии - наше место назначение, куда ты уедешь после развода. У тебя есть деньги, чтобы начать новую жизнь.

— Я умна в учебе, но не в отношениях с мужчиной! Джахид, мне так страшно…

— Шейх нашел в тебе что-то, что привлекло его внимание. Он железобетонно хотел жениться на Хайе, она ему даже понравилась, по словам отца. Но он в последний момент изменил решение.

— Просто понял, что мне манипулировать легче… — горько усмехнулась я.

— Нет. Его привлекло что-то другое. ВОзможно то, что ты не такая, как другие мусульманки. И этим нужно воспользоваться.

— Если я побуду примерной женой? Буду развлекать его, танцевать для него. Или у нас случится первая брачная ночь?

— Ты не пересилишь себя! Аллах твердил, что не стоило ложиться в постель против воли.

— Аллах также говорил, что не стоило отвергать мужа, если он хотел разделить с женой ночь. Я пойду на это. По своей воле. Я готова.

Джахид с горечью посмотрел на меня, но я была решительно настроена. Сейчас не место страху и непониманию. Нужно действовать решительно. Джахид сказал, что я сильная и справлюсь. И я справлюсь.

— Тогда ты должна подыграть ему. Быть идеальной женой, пока я продумываю план и готовлю твой вывоз из страны. Будь осторожна, но знай, что у тебя всегда есть опора. Я всегда тебе помогу, а Шахир проследит, чтобы шейх Карим не поднимал на тебя руку.

— Ты и его приплел…

— Он исчезнет из твоей жизни после побега.

— Что мне делать сейчас?

Джахид объяснил мне все о подставах на работе, о фальшивом похищении и даже о Шахире, с которым меня якобы должны видеть. Я была готова ко всему. Я была готова к свободе, к новой жизни.

Когда я приехала домой, Карим все еще сидел со своим дядей и братьями. Я незаметно поднялась в свою комнату и… заплакала. От осознания действительности, от того, насколько отвратительной была моя семья, раз выдали меня за такого человека.

Как я вынесу это? Доживу ли я до побега? Информация Джахида пугала меня, я боялась Карима. Боялась смотреть ему в глаза и выдать все, что о нем знала.

Я очень боялась…

Но я тут же вспомнила слова Джахида.

Ты все сможешь. Представь, что он обычный мужчина. Веди себя как покорная жена, замыль ему глаза, и он будет ослеплен тобой. Он уже ослеплен тобой, раз выбрал тебя вместо Хайи.

Я посмотрела на фотографии, которые помялись от того, как сильно я их сжимала. Лондонский адрес я помнила наизусть, и его никто не должен был увидеть.

Я взяла горящую бахурницу и пошла в ванную. Одну фотографию за другой я сжигала их, превращала в пепел и смывала. Смывала улики, которые могли бы меня уличить, смывал воспоминания о матери, преступления отца.

Аллах, помоги мне пережить этот сложный период. Помоги мне освободиться без серьезных последствий…

Фотографии я сожгла, в коробке лежали мои новые покупки, в том числе костюм для танца живота. Теперь у меня есть повод его надеть и станцевать.

Наше время. Амина в спальне.

Я жалела каждую минуту. Сомневалась. Вдруг Карима оклеветали? Вдруг та женщина не любила его? Лучше бы я спросила все сама у мужа и позволила бы ему открыться мне, довериться. Я могла ему верить, и он мог. Но что сделано, сделано. Я просто боялась. Боялась за себя.

Я думала, что улыбнусь этому моменту. Буду радоваться, когда покину этот дворец, но в душе осталась лишь горечь. Я попросила отнести мои вещи в такси и напоследок взглянула на дом, в котором могла бы быть счастлива любая правоверная мусульманка. В котором была бы счастлива моя сестра, если бы я не вырвалась на помолвку.

За эти несколько месяцев я разрушила жизнь сестры, отвергла любимого и изменила мужу. Я сделала несчастными четырех человек. Но самое ужасное, что я сделала несчастной саму себя.

Аллах никогда не искупит мои грехи и пошлет сразу в адское пламя.

Такси остановилось недалеко от остановки, где мы разговаривали с Джахидом почти месяц назад. Там меня ждала другая машина. Таксист уехал, мне помогли сесть в черный внедорожник.

— Вот твои документы, Ами, билеты и разрешение на вылет. Было сложно их достать, — деловито произнёс Шахир. — Джахид встретит тебя в Хитроу.

Я посмотрела на бумагу с подписью Джахида, моего брата, но долгожданной улыбки не последовало.

— Спасибо. Ты помнишь уговор?

— Конечно. Мы забываем о существовании друг друга, ты исчезаешь, а я женюсь.

Когда-то я думала, что мы женимся друг на друге. Но этого не произойдет. Никогда. И я не жалею об этом.

— Почему ты помог мне? Почему помог моему брату?

— Это не объяснить словами. Аллах поощряет мужчин, доказывающих свою любовь действиями.

Карим тоже доказал свои чувства действиями, разрешив мне работать и взяв мой проект в разработку.

— Ты добьешься желаемого, Амина.

— Надеюсь, ты тоже.

— Твой рейс через час, — произнес парень, когда мы остановились у аэропорта. — Да защитит тебя Аллах.

— Иншаллах.

Я все делала правильно?

Этот вопрос мучил меня, когда я регистрировалась на рейс, когда садилась в самолет и даже когда пролетала над морскими просторами. Задавала этот вопрос, когда приземлилась и увидела Джахида среди встречающих.

Я не смогла найти ответ.

Кажется, я и правда влюбилась, раз мое сердце разрывалось на куски.

Глава 45

Все повторялось как в первый раз. Как пять лет назад, когда я потерял голову от любви к женщине. Первый и единственный взгляд, первый разговор, первое прикосновение. Первый поцелуй. Я словно смотрел в чистую душу через прекрасные глаза.

Снова наступил на те же грабли и поверил женщине.

Я хотел довериться. Хотел, чтобы доверились мне. Словно наивный мальчишка надеялся на ее благоразумность, религиозность. Религия мало что решала. Все люди пропитаны ложью, как бы он не клялись в своей вере Всевышнему.

В последний раз я так злился очень давно. Я считал, что с возрастом взял эмоции под контроль, пока не увидел ту фотографию с камер наблюдения на пляже, которую прислал Хаким. Наверное, я глупо поступил, вспылил, не выяснив ничего. Но эта фотография меня вывела из себя и возродила во мне самого дьявола во плоти.

Впервые за много лет я взял виски, которая лежала в дальнем шкафу в моих апартаментах, и глотнул прямо из бутылки. Горячая янтарная жидкость обжигала с непривычки, но я быстро взял себя в руки. Глотнул еще. Еще. Чтобы выбить образ жены из головы. Выбить ее прекрасные глаза цвета заката, ее улыбку, ее громкие стоны у моего уха, когда я входил и выходил из нее.

Но всевышний не давал мне возможности выкинуть Амину из головы…

— Брат! Эй, ты что творишь?

Хусейн влетел в апартаменты как коршун и выхватил у меня остатки виски.

— Не вмешивайся и проваливай отсюда!

— Я не оставлю тебя одного. Твой помощник сказал, что тебе нужно привезти вещи сюда. И я увидел плачущую Амину с вещами. Что происходит?

— Смотрю, у тебя хорошо получается утешать мою жену. Даже на пляже не дал в обиду.

— А что ты хотел? Чтобы я кинул ее, когда она заревела?

— Я хотел, чтобы ты сказал мне правду, кого ты видел, а не врал!

— Но я не…

— Вранье!

Я ударил брата прямо в скулу. Я не помнил, рассчитал силу или нет, но Хусейн отскочил от меня как минимум на метр. Обычно в эти моменты он сразу отвечал или пытался дать сдачи, но сейчас он молча поднялся, удерживаясь за щеку, и не пытался даже подойти ко мне.

— В тебя вселился Шайтан. Злой дух. Наш отец. Да кто угодно. Но это не мой старший брат.

Напоминание об отце еще больше разозлили меня и выводили из себя.

— Какая на хрен разница? Я развожусь! Мне не нужна еще одна неверная шалава!

Я снова подошел к нему и хотел ударить, но Хусейн перехватил мой кулак.

— Остынь, брат!

— Ты покрываешь ее!

— Сказал, остынь! Во имя Аллаха! Амина не Дебора!

Снова напоминание о ней. Напоминание о моей первой настоящей любви. О моей развалившейся семье. О том, как меня пырнули в спину, как предали.

Западные женщины всегда были легкомысленны, но я взял риски на себя, когда женился на иноверке. Я любил ее. Любил ту девочку со светлыми глазами и обаятельной улыбкой. Только потом я осознал, что пригрел змею у себя на груди, а она с легкостью променяет меня на другого.

После измены наш развод оформили быстро, однако она была недовольна, что ей не досталось и сотой доли моих активов. Забыла о брачном контракте, который наша семья всегда подписывала во время вступления в брак. Но к тому моменту наш развод окончательно оформили, и я вернулся в Эмираты, чтобы помочь дяде с бизнесом и сестре с племянниками.

Тогда я не знал, что меня оклеветали на западе. Дядя быстро решил проблему и сделал так, чтобы эта информация не дошла до местного населения. За этот проступок Дебора будет гореть в аду. Сгниет за свою жадность и за охоту за деньгами богатого шейха эмиратов.

Я долго отходил от развода, мое сердце болело много лет, пока раны на нем не заросли и не превратились в рубцы. Я был готов завести семью, воспитать наследника и радовать свою жену. Только я не предполагал, что спустя пять лет наступлю на те же грабли с местной девушкой!

— Она была с тем сосунком! Хаким показал мне камеры видеонаблюдения на пляже, а затем из дома! Этот малолетний посланник дьявола мелькал все два месяца! А ты видел его тогда, во время нападения! Видел и ничего не сказал! Ты предал меня!

— Я никогда не предам тебя, как бы сильно не ненавидел твои решения. Я никогда не прощу тебе изгнание Муны, но я не предам тебя! И Амина не предавала!

— Лучше молчи, Хусейн!

— Если бы я знал, что буду защищать твою женушку, то назвал бы того человека выродком дьявола. Но она была тебе верна, Карим.

— Тогда почему ты мне не сказал о том сосунке?

— Амина попросила. Сказала, что ваши отношения только наладились и не хотела их портить. Я попросил разобраться с мальчишкой, чтобы не мешался.

— Ты должен был сказать мне.

— Да, должен был. Но одному веселее, брат. А тебе нужно больше доверять своей жене, а не орать на нее, как потерпевший с западного побережья Америки и кричать о своем подорванном ментальном здоровье.

Как только я расслабился, Хусейн отпустил мой кулак, и я почувствовал сильную слабость в мышцах. Возможно, виски так действовал или я просто задумался и отвлекся от драки. Может, я и правда сделал преждевременные выводы? Амина попыталась меня перебить, объясниться, но я так сильно разозлился, что не позволил еще одной женщине насмехаться над собой. Мое тщеславие сыграло со мной злую шутку.

За эту ошибку я расплачусь в судный день, но сейчас мне надо вернуться домой и выяснить все у Амины. Надеюсь, она не плакала в своей комнате и не успела уехать.

— Поехали.

Хусейн молча пошел за мной и сел за руль. Дорога казалась очень долгой, длинной, однако дома нас ожидало еще больше сюрпризов.

— Где Амина?

Служанки опасливо переглянулись между собой и посмотрели на Хакима, который тоже опустил голову под моим взглядом.

— Хаким?

— Она ушла, шейх Карим.

— Как ушла? Куда?

— Госпожа сказала, что вы ее прогнали, и она ушла.

— Со всеми вещами? — встрял Хусейн, когда девушки кивнули головой. — Но их же немыслимая куча! Все девушки любят шопинг, а Карим кучу вещей накупил Амине! Она не могла…

Я взметнулся в нашу комнату, не слушая удивления Хусейна, и заглянул в гардеробную. Остались только вещи, которые я купил ей. Остальное она увезла в своем маленьком чемоданчике, который привезла после свадьбы ее семья. Даже мои украшения остались на месте. Те самые с топазом.

В цвет ее прекрасных глаз…

— Ваше высочество, мы нашли кое-что еще в ее личных вещах, — тихо произнесла одна из девушек.

— Что?

— Вам лучше увидеть самому.

Она протянула предмет на бумажной салфетке. Предмет, связанный с ее побегом, от которого сжалось сердце. Злость и чувство вины бились между собой в моей душе. И сейчас побеждала ослепленная, голая ярость.

На кого я больше злился? На себя или на нее? Сложно было сказать. Но смешанные чувства ослепляли меня. Я не мог здраво рассуждать, как обычно, я готов был рвать и метать, чтобы найти свою жену.

Я превратился в зверя, которого заглушил в себе много лет назад.

Я найду ее, заставлю вернуться и выскажу все, что накипело. Эта женщина не уйдет от наказания. Если Хусейн ошибся, и Амина обвела меня вокруг пальца с тем сосунком, то получит по заслугам, я это устрою. А если нет…

Мы посмотрим.

Ты не уйдешь от меня, Амина.

Глава 46

Я ушла от тебя, Карим…

Я совершила единственную ошибку. Влюбилась. Влюбилась в мужскую рассудительность, в справедливость. Когда мы планировали побег, я думала, что связываюсь с опасным монстром, коим он был в первые дни нашего брака. Но я не ожидала, что Карим разрешит мне учиться, не ожидала, что он поддержит мой проект и будет защищать от своих родственников, да и от моих тоже.

Он обеспечивал мне достойную жизнь, пока я пыталась разобраться в своих чувствах и в нашем браке. Пыталась разобраться в жизненном пути, в судьбе, предначертанной Аллахом.

Я хотела учиться, развиваться и сделать много полезного для этого мира. Я хотела после учебы и удачных проектов выйти замуж за достойного мужчину. За того, кого отец посчитает достойным. Родить ему много детей. Ведь я любила детей и хотела стать матерью. Всему свое время.

Наш образ жизни и общество сильно давили, ссылаясь на религию, на священный Коран. Однако в нем не написано ничего, что противоречило бы моим мыслям, моему взгляду.

До этого момента.

До того, как я собрала вещи и покинула этот дворец навсегда. Со своими интригами, с кучей прислуги, с аурой золотой клетки, где из меня пытались сделать идеальную жену шейха.

Не получилось. Я неправильная мусульманка.

Когда я увидела его впервые, то не смогла оторвать взгляд. Темные локоны, спадающие до плеч, темные глаза, обрамленные густыми ресницами. Не просто темные. Золотисто-карие. Не слишком темные, похожие на черноту в душе, не слишком светлые.

Его губы не слишком тонкие, но и не слишком толстые. Он словно сохранял баланс. А его щетина, казалось, нуждалась в том, чтобы ее сбрили, но он вместе с барбером решили иначе. Интересно, как я буду его целовать через эту бороду?

Наверное, любая девушка захотела снять с него халат, увидеть его обнаженного или просто открытого, уязвимого перед собой. Я просто хотела нарисовать его образ в своей голове и запомнить. Запомнить раз и навсегда, что баланс его внешности сильно отличался от ментальной. Когда я научусь рисовать, я обязательно нарисую его миндалевидные магические глаза, в которые я влюбилась. Если мне позволят.

Я разрушила свою жизнь и не дала Кариму шанса. Я поставила точку. Разорвала все связи. Телефон полетел из окна такси сразу же, как только я покинула дворец. Я купила новый в аэропорту, а через несколько часов оказалась в теплых объятьях брата.

Я думала, что обрадуюсь Джахиду, обрадуюсь нашей жизни в полной свободе. Но наша привычная квартира показалась мне новой клеткой, в которую я вогнала себя сама.

— Что мне делать дальше? — задала единственный вопрос брату.

— Как что? Учиться, развиваться. Ты так этого хотела.

Оказалось, мое сердце желало совсем другого.

— Ты расстроена из-за шейха Карима. Понимаю. Но за делами ты быстро забудешь его. Я открою новую компанию, мне понадобятся твои знания. Будем работать вместе, как партнеры.

— Ты возьмешь в партнеры женщину? — горько усмехнулась я.

— Я возьму в партнеры свою умную и отважную сестру.

Я тоже хотела надеяться, что эти качества относились ко мне. Правда, в них была некоторая погрешность.

— За делами ты быстро его забудешь.

— Джахид…

— Мы найдем тебе другого мужа. А если не захочешь, продолжишь учиться на дому и помогать мне с компанией. Мы все устроим, вот увидишь.

— Джахид, дело не в этом.

— А в чем?

— Я беременна…

____________________________________________

Конец первой книги

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46