Slivki [Теодор Картер] (fb2) читать онлайн

Теодор Картер Slivki

Глава первая. Без сахара

1

Тихим туманным днем каждый второй посетитель кофейни «Сливки» заказывал капучино и просил баристу только об одном:

— Без сахара, пожалуйста…

Без проблем. Тонкие пальцы бегали по столу, хватая сначала один прибор, затем другой, автоматы гудели как положено, и это естественно — ни одно заведение в Театральном квартале не простояло бы и минуты без холодильников, генераторов льда, шейкеров, капучинаторов и ещё многих прибамбасов с замудренными названиями. Варили кофе они исключительно на газовой плите — в этом их фишка. В конце концов, люди, живущие здесь, закаляли свое эго не в проулках, где часто встречались дотошные ленивые задницы, а в номерах люкс отелей пяти звёзд, не меньше. Дети богатеньких пап, удачливые инвесторы, вложившие свой капитал в крупные корпорации, молоденькие шлюшки, захапавшие себе старенького бизнесмена, который если не сегодня, то завтра…

В общем, репутацией это местечко обладало немалой, ну и ещё бы — только у их парковки стояли с несколько десяток чёрных автомобилей класса S, а что творится между двумя врезающимися в небо зданиями — допотопным обывателям остается только гадать.

Хмурый на вид бариста, лет двадцати пяти, с комично-приветливой улыбкой встречал посетителей-завсегдатаев, решивших, что в пасмурную погоду сахар добавлять не требуется, потирал лоб от пота (стояла немыслимая духота) и то и дело засматривался на блондиночку, сидевшую за столиком у окна. Она пила из трубочки грейпфрутовый лимонад и кусала сэндвич с лососем. Он знал её вкусы наизусть, считывал их с лица и вульгарного декольте, а потому, когда она заказала двойной эспрессо и гамбургер, предложил ей более деликатный вариант (дамочка решила перепробовать все меню, не иначе, однако не учла разносортность собственных вкусов и своего заказа). Она осталась довольна, и покачивающаяся под столиком ножка, висящая на другой, добавила его серому лицу щепотку уверенности в себе.

Однако интересовала его совсем не ножка, а то, что находится повыше. Вонзив свой взгляд в перекрестия ляшек, он с предвкушением ждал того момента, когда её ноги, наконец, начнут затекать, и она опишет ими две дуги, меняя местами левую с правой. Розовая юбка-клеш скрывала в своей тени объект его тяготения, секунда другая, и она выставит напоказ свои трусики, шелковистые, как он полагал. Попивая лимонад из трубочки, блондинка начинала ерзать, а парнишка глотал сухую слюну и ждал. Ждал так, как не ждал выпускного и лишения девственности, с крепко сжатой челюстью и нагревающимся пахом. И вот она подалась назад — он задержал дыхание — он заприметил движение носка её туфли и перед взором его возникла женская рука с острыми ногтями, машущая прямо перед его лицом.

— Эй, оглох что ли? Я говорю вы можете заварить мне кофе?

В одно мгновенье он обернулся и увидел девушку, стоящую у стойки. Первым делом он увидел её оценивающий взгляд, как у самой прожженной училки, и только потом её лицо. С синевато-зелеными глазами глубиной с Марианскую впадину, сочными, как дольки апельсина, губами, окрашенными красной помадой и чёткой линией её длинного, по плечи, каре. Его разыгравшийся пыл мигом потух, моргая глазами, он пытался вспомнить, где вообще, черт бы его побрал, находится. Он пялился на гостью вопросительным знаком и с какого-то перепугу думал о ногах…

— Ч… Что, простите? — спросил он, краснея. Если она догадается о его желании повидать трусики блондиночки, ему придётся пылать со стыда до конца рабочей смены. Какой ужас… И почему мне кажется, что она умеет читать мысли?

— Нет, ну вы точно глухой, — девушка кинула смешок уголком рта, покачала головой и повторила тоном, каким обычно разговаривают с умственно-отсталыми, но весьма сдержанно. — ВЫ… КОФЕ… ЗАВАРИВАЕТЕ?

Она говорила с расстановкой, голосом как у птички, парень подумал, что нагрубить этой девушке оказалось бы огромной ошибкой и поэтому молчал, проглотив обиду. Мысли о части тела, куда впиваются ножки его пассии, тут же исчезли, оставив осадок горечи в горле и неудовлетворённость его воображения. Но теперь его волновала не материя ее белья, нет, его волновало совсем другое — лицо девушки напротив…Оно… Оно прекрасное, думал он. Пусть она брюнетка, а не блондинка, но какого же интересно… Низ его живота горел так, будто вот-вот его дружок не выдержит.

— АУ! Мужчина! — к большому удивлению, она говорила не со злостью, но с отчетливой строгостью. На лице её не было черт возмущения или придирчивости, она была спокойна, но хотела получить этот чёртов кофе.

— Да-да! — отозвался он, ожививший, как зомби. — В нашем заведении используются исключительно элитные сорта кофейных зерен… — улыбка засияла на его лице, — … привезённые из стран Южной и Центральной Америки, стран Африки и Азии. Мы используем все степени обжарки и все виды помола — грубый, средний…

— Пожалуйста, — перебила она с тоской, — можно мне просто кофе?

— К-х… Э-бэ… — он зашипел как поломанный радиоприемник и на лбу у него вновь выступила испарина (в этот раз не от жары). После паузы пустых переглядываний он ответил. — Конечно… — и добавил, — принцесса…

Обращаться к девушкам словом «принцесса» было его личной фишкой, и он привык видеть хихикающих дам после этой фразы, но сейчас…

Когда он, наконец, отвернулся делать этот проклятый кофе, то выдохнул с облегчением. Такого стыда он не чувствовал даже тогда, когда его мать застукала его за просмотром фильмов для взрослых, причем очень откровенных. Джеки, кричала она, как ты можешь? Тебе ведь всего шестнадцать…

Слава всем Богам, что я съехал оттуда, думал Джеки.

Отмеривая молотый кофе в турку, он радовался, что эти сине-зеленые глаза больше его не сверлят. Не сказать, что она серая мышь — это далеко не так, совершенный антоним, безупречная лань, если можно так сказать, или белая рысь… Он поймал себя на мысли, что эта девушка нравится ему даже больше одинокой блондиночки, хоть она и не была одета в вульгарную одежду и в её голосе не чувствовалось игривой нотки, как у всех «нормальных» девушек. Джеки покосился на неё — белая широкая блуза, не облегающая её прелестей так, как ему это нравится, и чёрные брюки, скрывающие формы ног.

— Вот ваш кофе, пожалуйста… — сказал он, подавая бумажный стаканчик с выдавленным рисунком кофейных зерен в стиле минимализм.

— Спасибо…

В голове его снова возник образ тех стройных ножек в розовой юбке-клеш и снова он опьянел, представляя, как раскрывает размытую туманом воображения тайну. Такие девушки, как она, предпочитают кружева, он точно не знал этого, лишь полагал. Пока, как он сказал, очередная «принцесса» рассчитывалась за кофе, он еле сдерживал трясущиеся от любопытства глаза, дабы не направить их в тень, кроющуюся между ногами. Он чувствовал себя наркоманом, желающим дозу, и лишь на долю секунду, в пол оборота шевельнул глазами…

— А! Я поняла! — вдруг сказала девушка с тёмными волосами. — Ты все ждёшь, когда она раздвинет ножки и ты сможешь увидеть её трусики? — она сказала это с вызовом, с женским вызовом, каким они обычно заводят мужчин. — Не будь таким наивным… — она прищурила веки, вчитываясь в имя на фартуке, — … Джеки!

— Но я…

— Т-с-с… — зашипела как змея, — предложи ей фирменный латте с двойной порцией сливок и шоколадной крошкой за счёт заведения, не будь тряпкой, познакомься с ней! — её интонация напоминала рычание львицы или гул мотора итальянского спорткара. — Если хочешь знать, она и сама на тебя время от времени поглядывает. Она часто здесь бывает, ведь так?

Джеки кивал, выпучив глаза. Она продолжила:

— И каждый раз она садится за столик у окошка, закидывая ногу на ногу? — Бинго! — Значит бери дело в свои руки, будь наконец мужчиной…

Она поманила его указательным пальцем и наклонилась к самому его уху, зашептав одними губами:

— Ярко-красные стринги, и натянуты они так, что ты увидишь не только их…

Под тонкой щетинистой кожей шеи дернулся кадык.

Затем она отстранилась и ласково улыбнулась ему, протянула руку и аккуратно согнула палец за пальцем, прощаясь с ним. Двери распахнулись и сомкнулись вновь. Джеки стоял смирно, словно обделавшийся посреди улицы ребёнок, и медленно водил шокированными зрачками.

Спустя пять минут, он подошёл к желанной блондиночке, сжимая в трясущейся ладони стакан. Кашлянул, она повернулась к нему.

— Привет… — сказал он ей, выделывая улыбку. Губы её раздвинулись, обнажая ряд идеально ровных, белоснежных зубов.

— Привет!

2

Пока за окном в самых что ни на есть кишащих районах города вовсю бурлила жизнь, в Театральном квартале, который строился для «не таких как все» она медленно тлела сигаретой в безветренную погоду. Закрытая территория, личная парковка, панорамные окна и круглосуточная охрана. Вход только для своих. Из окон доносилось лёгкое благоухание дорогих парфюмов и изысканной выпечки. Шумные соседи здесь не то что не беспокоили — их в принципе не было. А если даже и были, шумоизоляции хватало настолько, чтобы проводить вечеринки человек на двадцать. В одной из таких квартир (достаточно зоркие соседи дома напротив могут это подтвердить, окна зашторены не были — висела вуаль) расхаживала юная девушка.

Наклонившись над барной стойкой, разделяющей кухню с гостиной, она в одних лишь белых трусиках звякала металлической ложкой, что-то размешивая. Босая, она касалась холодного кафеля, отчего по бархатистой коже бежали мурашки, и время от времени стояла на одной ноге в попытке согреть вторую. Тёмные волосы скользили по гладкой шее, остроконечные пальцы одной руки сжимали стеклянный стакан, другой — перемешивали его содержимое. Её грудь подергивалась, соски твердили от холода. Поднеся приготовленный напиток к носу, она окунула в него сине-зеленые глаза, оценила на вид и вдохнула его аромат. Подчеркивая тонкие полоски ключиц, она пожала плечами и пошла на цыпочках, бесшумно, словно лёгкий летний сквозняк.

Шевеля бёдрами с покровом персикового пушка, она поднялась по лестнице на верхний ярус квартиры, находящийся ровно над гостиной, и посмотрела на спящего в постели мужчину. На лице девушки блеснула улыбка, искренняя и тёплая. Пройдя вдоль стеклянного ограждения, она поставила стакан на дизайнерский комод, наклонилась и зацепила пальцами лежащий на полу лифчик. Закинув руки за спину, надела его. Ещё раз посмотрела на мужчину. Молодой, стройного телосложения, с тёмными растрепанными волосами, он сопел, подложив левую руку под голову, отчего мышцы на его руке напряглись и застыли. Внезапно дыхание девушки стало тяжёлым, голова пошла кругом, и она лишь подумала о том, как бы ей не свалиться через ограждение прямо на журнальный столик в гостиной.

Вот это было бы доброе утро!

Он нравился ей, безмерно нравился, но был подозрительно молодым, хотя, по большей части, возраст её не интересовал. Ох, Лиззи, Если бы вчера ты отдавала себе отчёт о происходящем, тебе ни о чем не пришлось бы… Но она и так ни о чем не жалела. Эта мысль дрогнула в ней внезапно, как порою дёргает в преддверии сна, когда тебе снится падение с большой высоты. Посмотрим, насколько опасным для меня окажется это падение, Думала Лиззи. Закусив губу, она вспоминала вчерашний вечер, вспоминала вчерашнюю ночь… Холод квартиры вдруг показался ей уютным теплом, затем все её тело окутал жар. Она наблюдала за тем, как в мышцы его груди врезались кубики пресса, и снова она поймала себя на мысли, что ни капельки не жалеет, а наоборот — хочет ещё.

Она плавно двинулась к помятой постели, задрожала всем телом, но не от холода, в низу её живота нечто пульсировало огнем, заставляя стонать все внутренние органы. Сердце её стучало так, что закладывало уши, ноги подкосились и она села рядом со спящим мужчиной, моим мужчиной — подумала Лиззи Стивенсон. Положив руку ему грудь, девушка почувствовала как он дышит и как нагревается воздух в его лёгких, из её горла вырвался слабый стон. Она провела по его телу кончиками пальцев и приложила ладонь к его теплому животу. Все это время она смотрела на его лицо, на чёрные густые брови под шелковистыми локонами его волос, нос с небольшой горбинкой, и острые скулы. Казалось, притронувшись к ним, можно порезать руку.

Она выдохнула горячий воздух, словно снимая боль, и приложила ладонь на шершавую щеку. Лиззи могла вечно смотреть на его монотонно сопящее лицо, могла вечно касаться его тела, и могла вечно… быть с ним.

— Э-эй, — сказала она заботливым материнским тоном, — просыпайся!

Его левое веко приоткрылось, и бездна показалась в его чёрных глазах, губы растянулись в улыбке.

— Доброе утро, Сюзи, — сказал он и переложил свою руку на её ладонь, что касалась его щеки. Он ожидал удар.

— Ты знаешь моё имя, Уилл, — внезапно с любящего материнского тона её голос сменился сестринским, не злым, однако, по-прежнему добрым, — хорош придуриваться.

— Хорош придуриваться, — повторил он, растягивая свое тело в кровати. Лиззи не смогла сдержать глубины дыхания, наблюдая за его телом, она закусила обе губы, — поэтому ты называешь меня Уиллом?

Он улыбался. И Лиззи тоже улыбалась. Все знают правила этой игры, она называется «Заставь его ревновать». Смотря друг другу в глаза, они смущались и одновременно радовались. Будто сама безмятежность этого утра выпала именно на их долю, а не на долю кого-то другого. Красивые и молодые мужчина и девушка, проснувшиеся в одной кровати после долгой ночи, безумно долгой… Никто из них не знал, чем это кончится, но оба таили счастье в укромных уголках сердца. Будучи полураздетыми, их ни капли задевал тот факт, что до прошлой ночи они виделись всего несколько раз и толком друг друга не знали. Их волновало совсем другое — внезапный огонь, вспыхнувший у каждого в груди вчерашним вечером. Под светом уходящей луны они не пользовались телами, а любили их, он — девушку, шея которой искрилась от поцелуев, она — мужчину, чьи руки сжимали ее бедра.

— Я приготовила тебе кофе, Оливер. — Лиззи протянула ему стакан, от своего имени, льющегося с ее губ, ему стало тепло. — Вчера ты просто ныл, что не можешь без кофе по утрам, и я просто не смогла поступить иначе, — она иронично закатила глаза, говоря это.

— Прямо-таки ныл? — спросил он, принимая кофе. Его пальцы коснулись её руки, оба посмотрели в глаза напротив и утонули в них на неописуемый период времени. Им хотелось этого, хотелось тонуть в них, хотелось набирать их воду в лёгкие и медленно опускаться на самое дно. Без криков о помощи, без ударов руками об их поверхность, тихо и беспристрастно предаться самозабвению.

— Как мальчишка, — она наиграно хихикнула, — мы оба были пьяны до беспамятства, Олив…

— Вчерашнюю ночь я запомню надолго…

Лиззи смутилась, опуская глаза вниз, он последовал её примеру и повёл свой взгляд от её лица к плечам, от них — к её груди, к талии, к закруглившимся ягодицам и стопам ног. Его обдал жар, он напряг скулы и они стали ещё острее.

— Вот только не нужно смотреть на меня как на дешёвую шлюху, — она оборвала его мечтания, хотя сама желала предаваться ему вновь и вновь, вновь и вновь… — Хоть ты и ныл, как мальчишка, ты уже далеко не мальчик и должен знать, что девушки не просто так надевают красивое белье…

— Очень красивое… — Оливер перебил её и она снова смутилась.

— Просто хочу, чтобы ты знал — я сама этого хотела, так что это не ты уломал меня, а я тебя, — она говорила это серьёзно, надменно улыбнувшись в конце.

Она уделала тебя, Оливер, она уделала тебя…

— Получилось забавно…

— Наш секс? — её бровь вопросительно выгнулась.

— Нет, я совсем не про него говорил, — Оливер выждал паузу, любуясь её губами, он до сих пор помнил их вкус — горьковато-сладкий, настолько сладкий, что кофе без сахара в это утро — самое то. — Я про свадьбу Сюзан и этого кретина Джонотана.

Лиззи засмеялась, и её смех отражался эхом в его ушах ещё долгие-долгие месяцы.

— Так и надо этой стерве, — ответила Лиззи, — она столько раз уводила у меня парней, что получила по заслугам.

— Надо же! Бывший парень и бывшая лучшая подруга целовались на ее свадьбе на глазах у всей толпы родственников и друзей. Мы произвели фурор!

— Да, и кстати про Сюзан, мы обещали приехать с утра, чтобы праздновать дальше.

— И мы поедем?

— Разумеется.

В утренних тучах отражалось отчаяние города. Природа не плакала, но однозначно впала в депрессию. Возможно, какой-нибудь олух прямо сейчас попал в нелепую передрягу и теперь ломает мозг над тем, как ему лучше поступить. В автомобильных пробках вовсю орали клаксоны и голосили раздражённые работяги. На все это им двоим было глубоко плевать.

— Лиззи, — сказал Оливер и уставился в неё настолько строгим взглядом, что пробудил в ней страх. Если он что-то прикажет ей — она сделает, и дело даже не в глазах цвета ночного неба, а в нем самом, в его натуре. — Оставайся у меня…

— Я и так у тебя, если ты не видишь, — ему нравилось как она язвит, как она бьёт его по тем местам, что у других её мужчин оказывались больной точкой.

— Я про другое… Оставайся со мной. В моей квартире. Жить.

Так сразу? Парень, да ты больной, Думала Лиззи. Либо он и вправду влюбился в меня так сильно, либо в его механическом черепе отсутствует парочка шестерёнок.

— Нет уж, — отрезала она, — я знаю ваши мужские уловки…

Каждая женщина знает про мужские уловки, но не каждый мужчина знает про женские. На этот вопрос она заранее знала ответ, потому что иначе он не сможет влюбиться в неё сильнее. А она хотела, чтобы он втрескался в нее, как малолетний мальчишка влюбляется в первую попавшуюся порномодель. Она должна сказать нет, отказаться от этой затеи, чтобы поиграться с ним, замариновать, а потом, когда он настоит на этом — она согласится.

— Это не уловки, Лиззи. Я говорю это вполне серьёзно, — и это действительно было так, выражение его лица ни капельки не изменилось, голос остался твёрд. — Оставайся со мной, я хочу, чтобы ты была моей.

В подростковом возрасте Лиззи мечтала об этих словах. Сказанных ровным голосом, без дрожи и сомнений, без страха перед отказом. Ей ещё тогда надоели эти самопровозглашённые охотники за девичьими сердцами, чьи слова оказывались пустышкой, чьи действия способны загнать молодую красотку в угол, но не способны оттуда вытащить. И сейчас, когда Лиззи услышала их, она собрала все свои силы в один комок, чтобы не проиграть самой себе, она скомкала этот комок своим языком и выплюнула одним словом:

— Нет.

— Надо же! — Олив произнёс эти слова с удивлением и досадой, однако не стал трепаться. — Ну раз так, Элизабет Стивенсон, я сделаю так, что ты сама этого захочешь.

— Если ты сделаешь так, я буду твоей, Оливер О'Конор, и ты разделишь со мной не только эту постель, но целую жизнь.

Господи! Я наконец-то сказала эти слова. В голове её пищала маленькая девчонка, однако на вид она оставалась неукротимой. То же самое проделывал и Оливер — в его голове ревниво стонал он сам.

Ну, ты слышал, парень. Такие люди, как ты, должны держать свое слово, тем более что сам ты… В мыслях его возникла вчерашняя ночь, их мокрые тела, прижатые друг к другу, но кроме того — в них возник образ семейной жизни и Лиззи в роли его жены. Он желал этого, как не желал ничего на свете…

Оливер поднёс стакан к губам и отпил глоток. Сначала на его лице отразилось отвращение, затем — удивление, и, наконец, он изобразил такую гримасу, как будто изысканнее ничего не пробовал.

— Какой кошмар… — разочаровавшись, сказала Лиззи. — Мне только что сделали такое предложение, причем такой солидный мужчина, а я сварила ему отвратный кофе… Ну ничего, Олив, придётся немного подавиться, если ты и правда собираешься со мной жить.

— Нет-нет, — он замахал руками, — это прелестный кофе…

— Ой да ладно тебе! Я варила его впервые в жизни и даже не знаю чего туда накидала. Ладно, уговорил. Я схожу в кофейню и принесу тебе нормальный кофе.

— Не утруждайся, все нормально. Спасибо тебе.

— Я хочу немного проветриться, — сказала она с задумчивым видом.

Он не стал протестовать.

На скорую руку она накинула вещи, которые он предложил ей надеть (бери все, что видишь, — сказал он, указав на шкаф), а именно белую рубашку и чёрные брюки, подкрасила губы красным и ускользнула из квартиры Оливера. Он остался лежать, пытаясь собрать воедино пазл — каким таким образом он умудрился влюбиться в эту женщину и получить отказ. Признаться, это укололо его в самое сердце. Он не вырабатывал никаких стратегий, как часто делал за своим рабочим столом, не организовывал план действий. Оливер решил, что у него есть только один шанс, и этот шанс реализуется, если просто… просто любить её.

3

Лиззи возвращалась в квартиру с чувством стыда. Кто знает, как поступит Оливер после того, как его жёстко отшила такая простушка. Она не думала об этом, скорее крутила в голове их сегодняшний разговор и представляла, как могло бы быть, если бы она согласилась. Одно она знает точно — в её сердце что-то хрустнуло, и этот хруст она чувствовала не только сердцем, она слышала его ушами, чувствовала запястьями, он вибраций прошёлся по всему её юному телу.

Двадцать три года, Лиззи, тебе всего двадцать три. Ты живёшь на съёмной квартире и подрабатываешь кассиром в свободное от учёбы время. Согласие на его предложение могло перевернуть её жизнь с ног на голову, изменить все. Но отдаться парню при первой возможности, а затем переехать к нему жить? Она не могла так поступить. Как минимум потому, что не чувствовала себя зависимой от него. Она нуждалась в нем, но не была зависимой. Легко быть сильной женщиной у всех на виду, но внутри неё бушевал ураган. Он долбил по каждой нервной клетке и превращал в пепел всю её любовь к самой себе. Кто знает, сколько таких женщин у него было. Он не должен считать тебя одной из них, не должен…

Сжимая в руках стакан со свежезаваренным кофе «Сливки», она хотела бросить эту затею и уйти. Однако глубоко в её подсознании все ещё хранилась детская наивность — ей хотелось верить в то, что он сможет её добиться. В конце концов, кто ты такая, Лиззи, и кто он. Тебе больше подходят парни по типу этого сбитого с толку Джеки из кофейни…

Во дворе стоял припаркованный автомобиль Оливера. Ей нравились люксовые авто, и она представляла себя на пассажирском одного из них с роскошным водителем. И пусть это будет Оливер… Но она никогда не была одной из тех, кто ведётся на бабки. Если она и влюбилась в него, то за его характер. И за его глаза…

Ручка входной двери дернулась и в квартиру вошла она. Не успела Лиззи пройти на кухню, как в её ноздри ударился запах жареной курицы и она осознала, что безумно голодная. В животе мигом почувствовалась пустота и он зарычал, как трактор.

— Я даже отсюда слышу, как урчит твой живот, — крикнул Оливер, — проходи скорее, я приготовил нам омлет с курицей и шпинатом.

— Я безумно голодная, — сказала она, вошла ну кухню и поставила на стол стаканчик с кофе. — Нормальный кофе!

Он посмотрел на Лиззи, и она снова испытала этот странный трепет, заставляющий дрожать все тело. Пока её не было, он успел одеться в клетчатый серый костюм и в голове её снова понеслись картинки… На одних она видела его напротив себя, в том же костюме, с той же улыбкой, и пусть она будет в этих же шмотках, лишь бы изменилось одно — они будут не на кухне, а под алтарем. На других она видела себя хозяйкой на этой же кухне. Жадно соскучившаяся, она будет выискивать силуэт своего мужа в окне. Как ни странно, в его голове пронеслись те же самые мысли. Они почти не знали друг друга, но рисовались чувства, будто знакомы тысячу лет.

— Ты не обижена на меня, надеюсь? — на барную стойку с его руки соскользнули тарелки, он отодвинул Лиззи стул, чтобы она присела, а затем сел сам.

— За то, что хотела сделать приятно мужчине, с которым провела ночь, а он ужаснулся — нисколечки, — снова она ударила его под дых.

Странно, подумал Оливер, но я тащусь от её шуточек…

Скромный завтрак показался Лиззи самым потрясным за всю её жизнь, то ли потому, что его приготовил сам Оливер О'Конор — владелец крупной логистической компании, то ли потому, что она тащится от самого Оливера.

— Очень интересный вкус, — заметила Лиззи, — это шпинат?

Он кивнул головой и продолжил есть. В какой-то момент она почувствовала на себе его взгляд.

— Чего ты так смотришь? Я как-то странно ем? — даже если она и ела странно, то какое ему, черт возьми, дело до этого?

— Ничего, просто… Ты так быстро ешь…

— Извините меня, если я помешала вашему завтраку, о, милорд! Но я безумна голодная и если честно — мне глубоко по барабану как я ем. Это вкусно. И это комплимент для тебя.

Как же я ужасна, думала Лиззи.

Как же она прекрасна, думал Оливер.

— Нам пора выезжать, — сказал он, глотая кофе.

Лиззи с удивлением отметила, что стакан, в котором она химичила, стоял на комоде пустым, а этот кофе он не выпил и наполовину. Это победа, Лиззи Стивенсон, чистая победа!

— Мы поедем на твоей машине? — спросила она.

— На моей.

И снова перед глазами поплыли картины. Эта сучка Сюзан сгорит, увидев нас вместе. Как же прекрасно она будет выглядеть в лёгком облегающем платье, выходя из его авто…

— Хорошо. Мне нужно сходить в душ и привести в порядок мое платье. Ты, кстати не помнишь, где оно лежит?

— Ты про это платье? — на указательным пальце вытянутой руки висела чёрная разорванная тряпка. Лиззи взглянула на него с тоской. Твою мать, это была моя лучшая вещь! — Я куплю тебе новое, не беспокойся. Вам, бедным студентам, наверное нелегко приходится.

— Ну уж явно полегче чем богатеньким и симпатичным парням, за которыми бегают сотни ранимых шлюшек, — спокойно сказала она.

Эта язвительная улыбка и выражение глаз… О Боги! Она сводит меня с ума!

— Наденешь мой костюм. Какой захочешь…

Никакие минуты её жизни не сравняться с этим утром. Ей было без разницы — проснулась она в просторной квартире или в занюханном номере убогой гостиницы, в это утро она чувствовала себя женщиной. Женщиной в том смысле, какой возложен на это слово — она была прекрасной и самой прекрасной на свете! И она была любимой, самой любимой на свете… Никакие жизненные невзгоды не сравняться с единственным женским счастьем — таять в объятиях крепких рук и чувствовать себя защищенной девочкой. Она хотела отдаться ему снова, прямо сейчас, в душе или за обеденным столом, она хотела быть его марионеткой и пусть он делает с ней все, что хочет — он не посмеет сделать ей больно, она чувствовала это.

И все, о чем она мечтала, стоя босыми ногами на мокром кафеле, маячило в голове Оливера. Сделай это! Зайти к ней в душ было единственным его желанием, от которого он, кажется, мог свихнуться — прижать её мокрое тело к стене и обхватить ладонями, упереться своими губами в её… Он сам поставил запрет на это действие, и ясно понимал почему — я сделаю так, чтобы она захотела стать моей… Отныне он желал не только её тела — он желал познать её душу.

Спустя полчаса они неслись по проезжей части, чтобы закончить празднование свадьбы Сюзан и Джонотана. В черно-белом капризе улицы на них оборачивался каждый, и каждый мечтал быть похожим на этих двоих безумцев.

4

Четверо молодых парней с длинными кучерявыми волосами аккуратно отстегивали друг другу пару затяжек в проулке между рестораном «Хитс» и террасой пустующего бара «Джерси». На их щетинистых лицах отражалась усталость, полузакрытые глаза свидетельствовали о конкретном недосыпе и иначе быть не могло — вчера они знатно нажрались под вой целого стада бушующих родственников Сюзан. Держа одну руку в кармане помятых брюк, парниша в клетчатой рубашке и развязанном галстуке втягивал кривую самокрутку и закатывал глаза в череп. Клубы дыма вырвались из вонючего рта с шипящим звуком:

— Не, парни, эта оторва Нэнси — ещё та штучка. — Сказал он. — Вчера она оседлала меня так, что кажется сломала мне копчик.

Парень напротив, одетый явно получше других, засмеялся с закрытым ртом, принимая между указательным и средним пальцами на скорую руку скрученный косячок. Он закрыл глаза и зашипел дешёвой травкой, затем сказал:

— Эта потаскуха вчера оседлала каждого второго, не только тебя, Тими, спроси у Криса, вчера он повидал её задницу со всех сторон и насладился ей как следует. — Он толкнул локтем парнишу по левую руку, обоих разорвал смех. — Если ты думаешь, что уломал эту сучку, то я надеюсь, что ты хотя бы не целовал её в губы, — волна смеха накатила на всех, кроме Тими, он был моложе остальных, с ещё не огрубевшей пушистой бородкой.

— Да брось ты, Джонни, — сказал Тими, явно раздосадованный, — я тебе говорю, эта крошка вчера была моей собственностью…

— Да ладно тебе, Тими, — вмешался Крис, — вчера я повидал её формы со всех ракурсов, как тебе её пирсинг? Прикольно ощущается во рту?

Тими довольно кивнул. Трое остальных заржали, как невменяемые.

— Ты слышал, Фрэнки? — Джонатан со слезящимися глазами положил руку на плечо четвёртого, именно он принёс эту отменную дрянь на свадьбу. — Ему понравился пирсинг Нэнси, прикинь!

Фрэнки повернулся к Тими с дешёвой ухмылкой и пристально поглядел на него. Этот Фрэнки был явным кандидатом на звание мистер-накаченная-грудь в их квартете. Его осанка вызывала зависть даже у самых отпетых фотомоделей, казалось, он может в любую секунду свалится на спину.

— Половина района знает про её пирсинг, — сказал он, — кроме того, у него даже есть имя, знаешь какое? — Тими покачал головой. — Да знаешь, вчера ты знатно её отодрал! Его зовут Кристина, Тими, и я бы не пробовал губы этой Кристины на вкус!

Волна хохота вздрогнула в проулке, по панорамным окнам этого улетного, как называл его Джонатан, заведения, пробежала вибрация. Местный хапуга с блестящей лысиной и густыми усами, присел за столик на террасе бара и заказал себе пива. Все четверо покосились на него, испытывая прилив презрения. Особенно Джонатан. Коренастый, с грубой кожей серого цвета и засаленными волосами, после вчерашней свадьбы он чувствовал себя особенным, чувствовал себя мужчиной, как будто таких, как он, надо ещё поискать. И действительно, свадьба столь широкого масштаба была большой редкостью в этих краях, Джонатан мог гордится своим положением, он смог позволить себе то, чего не могут многие. Он стал на порядок выше и осознавал это — теперь он не просто Джонни Стингер с левобережья, мелкая сошка в руках больших дяденек, теперь он и сам становится одним из них. Тем более, что Сюзан — теперь тоже Стингер, а значит, он отодрал задницу этому сумасброду Оливеру.

— Вот кто действительно вчера отжег… — прервал тишину Крис, лицо которого отличалось удивительной нежностью, словно соткано специально для игрушечных куколок… — так это Лиззи и тот паренёк Олив. Не думал, что она такая податливая малышка, стоило мне её завербовать…

— Крис! — прервал его Джонатан, улыбка которого сменилась строгостью.

— Да ладно тебе, Джонни, — продолжил Крис, — Эта парочка вчера поразила всех, не так ли? Сюзан до сих пор в немом шоке от своей подружки, а ты так тем более. Не стоило приглашать этого зазнавшегося урода…

— Ты заткнешься или нет? — резко вмешался Фрэнки. Вся их компания, за исключением разве что его одного, таили ненависть на Оливера О'Конора. Почему за исключением Фрэнки? Потому что он уважал этого поджарого перца, стремился в ближайшем будущем стать похожим на него. Какой мужчина не мечтает стать воплощением самой элегантности, галантности и тактичности? Если в мире и есть идеал, к которому нужно стремится, так это Оливер, и Фрэнки знал это, не скрывая.

— Она больше ей не подружка… — сказал Джонатан, затянулся, бросил окурок на асфальт и раздавил его подошвой. На лице его отражалась тихая ненависть и затаённое бешенство. Водя языком по внутренней стороне зубов, он мечтал размозжить Оливеру голову, разорвать глотку, выбить ему все зубы…

Он мотнул головой, и все четверо двинулись к ресторану, отделанному в стиле французских замков с интерьером, больше напоминающим внутренние дворцовые залы, нежели местное заведение. С потолка свисали хрустальные люстры, круглые столики расставлены по всему заведению, на каждом стоял букет из белых цветов, дорогое шампанское наливалось в бокалы и хрупкие на вид официанты таскались взад-вперед с подносами горячих блюд. В дальнем углу трое сладеньких парней вполголоса наигрывали блюз, перебравший Стэнли Уайт — двоюродный дядя Сюзан — криком доказывал её молоденьким подружкам, что у мужчин за сорок член стоит как у подростка.

Примерно в центре этого помещения, на виду у всех гостей мероприятия, располагался столик жениха и невесты, за ним сидела задумчивая Сюзан Стингер, внимательно всматриваясь в бокал. На её плечах лежали петельки её лёгкого белого платья — не такого пышного и прелестного, какое было на ней вчера, но не менее выделяющее её из толпы. Тёмные милированные волосы ниспадали миниатюрным водопадом на её спину, плечи и грудь. Над карими глазами нависли изогнутые брови, маленький, слегка вздернутый нос раздувал ноздри.

— Ну только подумай Сюзан, только подумай! — за её спиной стояла женщина, точная её копия, только с морщинами в уголках глаз, губ и носа, словно высохшая и загрубевшая Сюзан Стингер. Она говорила эмоционально и интенсивно. — Этот проклятый О'Конор, помимо того, что припёрся на твою свадьбу, так ещё и на глазах у всей нашей родни — ох, бедная тётушка Мэри! — целовал эту проклятую Лиззи! Я думала она приличная девушка! Ох, Сюзан, я просто вне себя…

— Мама, хватит! — зарычала Сюзан. — Меня уже тошнит от этих слов! Лиззи-Олив, Лиззи-Олив, каждый второй как с ума сошёл! Это было неприятно, не спорю, но если бы не этот козёл О'Конор, как ты про него говорила, мы бы не смогли заплатить даже за моё гребанное платье! И ты знаешь об этом, мам…

— Прекрасно знаю… И не нужно на меня кричать, — с материнской строгостью сказала она, — я беспокоюсь о тебе, ведь представляю какого это… Они оба были близкими для тебя и играли какую-то роль в твоей жизни, а тут такое…

— Что было — то было, мам. Я счастлива с Джонатаном и меня не касается жизнь ни одного, ни другого, так что давай упустим этот конфуз и не будем портить оставшееся время.

Сюзан наблюдала за тем, как Джонатан входил в зал в компании своих друзей. Чуть прищурившись, он улыбнулся ей, держа в руки карманах. Она улыбнулась ему в ответ, но она не любила его. Она не знала это — чувствовала. Этот замызганный наркоман не сможет добиться даже моей улыбки, но по-другому быть не могло, ибо одна лишь Сюзан знала, что в скором времени появится маленький Стингер, и она не могла от него отказаться…

Она, конечно, не планировала беременеть в столь раннем возрасте, а уж тем более рожать детей, но жизнь повернула все таким образом, что ответственная девушка столкнулась с безответственным парнем и легла с ним в одну постель. Слава Богу, Оливер оказался не закомплексованным мальчишкой, а уверенным мужчиной, который поддержал свою бывшую даже после такого нелепого расставания… Он просто спас её, вытащил из ямы. Чувства к нему в сердце Сюзи пропали уже давно, но она не переставала его уважать, как и он её. Так распорядилась её судьба, так смешались нити случайности, закономерности и вероятности. Она уходила глубоко в себя с каждым днем, и с каждым днем гасла, как догоревшая свеча с второсортным воском и тонким фитилем.

Джонатан сел рядом с ней и положил руку на её колено, обернулся к ней, восхитился самим собой (Сюзан безумно нравилась ему, и он гордился тем, что такая девушка находится рядом с ним), взял бокал шампанского и тут же его опорожнил. Вся его команда села за соседний стол, широко раскинув ноги и вздернув нос. Музыканты в углу продолжали сладостно наигрывать песни.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросил он. Сюзи фальшиво улыбнулась, но он не распознал фальши.

— Всё замечательно, Джонни, — сказала она. По сути, сейчас она находилась совсем в другом месте, далеко отсюда, где от мужчин не пахнет дешёвым табаком и они не нажираются, как свиньи. Внутри неё ютилась глубокая обида за вчерашнее — брачную ночь она провела рядом с храпевшим, спустившим по колено брюки мужем.

На улице послышался гул мотора, все гости повернули головы в сторону входа, они уже знали, кого следует ждать.

— Снова припёрся этот козёл, — заворчал Стэнли Уайт, ударив кулаком об стол, подружки Сюзи коллективно захихикали и зашептались.

Двери ресторана дернулись и, закатывая глаза, отвернулись разочарованные гости. Держа руки в карманах, в зал вошла Лиззи Стивенсон в мужских брюках и рубашке, которые идеально на ней смотрелись (Сюзан поморщилась, потому что знала эти вещи), на тонком носики висели квадратные солнцезащитные очки, губы окрашены в красный, волосы заправлены за уши, из мочек которых висели крупные серьги-кольца. В эту секунду Крис локтем ткнул Тими в бок и поправил лацканы своего потрепанного пиджака, Фрэнки прищурился, Джонатан закипел. Следом за ней в сером клетчатом костюме вошёл и Оливер, Джонатан заерзал задницей по стулу.

Ты должна выглядеть потрясно, детка, говорила себе Лиззи, шагая навстречу Сюзи, с лица Эмилии Стюарт исчезла улыбка (после вчерашнего подружки Сюзи дико приревновали Оливера).

— Привет, Лиззи! — Сюзан встала из-за стола, поправила платье и направилась к ней, расправила объятия. Лиззи повторила этот жест и они обнялись. — Привет, Оливер, — менее радостно сказала она, кивнула ему.

Джонатан откашлялся и встал пожать руку Оливеру (пусть он и ненавидел его, он должен быть джентльменом), следом поднялся Фрэнки с той же целью. Парни поздоровались, девушки отпрянули друг от друга, блюз продолжали играть и официанты продолжали наливать шампанское в бокалы.

— Слушай, Сюзи, — сказала Лиззи, — извини меня за вчерашнее, я немного перебрала, — она поднесла указательный палец к большому, оставив небольшой просвет между ними, и показала Сюзи этот жест.

— Ай! — Сюзи махнула рукой. — Да ничего страшного, было даже весело!

— И в самом деле, — ответила Лиззи и они рассмеялись.

Этот смех был ложью и обе знали это, но вступать в бой в открытую не решался никто, кроме Фрэнки, который подошёл к Оливеру и полушепотом сказал:

— Повезло тебе, старик. Наверное ночка выдалась жаркой… — зубы напоказ.

Оливер приподнял брови — чувак, о чем ты? — говорил этот жест.

— Ладно, понял… — Фрэнки откашлялся в кулак, но остался стоять с ним рядом..

5

Половину дня гости провели в беззаботной скуке и разбавленном унынии. Тими с Крисом и Джонни без конца мотались в проулок между заведениями «поболтать о важном» и возвращались сонными. Фрэнки вышел с ними всего несколько раз. Оливер и Лиззи сидели раздельно, дабы не вызвать подозрений о том, что этой ночью у них что-то было (и не провоцировать толпу), но постоянно цепляли друг друга взглядами, и эти взгляды напоминали им о вчерашнем…

Сжатые в порыве страсти руки, прикосновения губами самых сокровенных мест, жажда прижаться к обнаженному телу другого и прижимать, прижимать… Сжимать тело так сильно, чтобы стать одним целым, целовать так долго, чтобы кровь текла по искушенным мокрым губам. А когда их взгляды пересекались, они вспыхивали и долгое время не могли остыть, они хотели друг друга, хотели любить друг друга. Всю ночь, весь день, всю жизнь… Оливер был готов вечно смотреть на то, как Лиззи, сняв лифчик, прижимается своей грудью к его груди. Его пах гудел, ноги становились ватными, пальцы сжимались в кулак… Лиззи испытывала ноющее завывание в низу живота. В самом низу, там, где вчера был Оливер. Она чувствовала, как в этом месте проявляется влага и закусывала губу.

Но они практически не находились рядом, лишь изредка обменялись парой фраз, но и зачем это нужно, когда один лишь взгляд скажет больше, чем тысячи… чем миллионы слов? Фрэнки допытывал Оливера постоянными расспросами о бизнесе и инвестициях (слушай, а если вложится в компанию я-тебя-не-слушаю, как быстро можно получить первую прибыль?), Тими и Крис пытались «закадрить» молоденьких девчонок, и у Тими кстати вышло, а вот Крис напился в сопли и уснул прямо за столом. Когда он проснулся, то сухо спросил:

— Где Тими?

— Уехал вместе с Эмилией…

— Ага! Гонишь! — и дальше спать.

Не считая тех моментов, когда Джонатан отходил «поболтать о важном», он не отходил от Сюзан ни на шаг, вёл себя галантно и сдержанно, что странно, думала Лиззи, а потом заметила, как он косится на Олива и все встало на свои места. Стэнли Уайт окончательно напился и принялся доказывать всем, что настоящие женщины всегда ублажают своих мужчин, а после вообще пропал. Мама Сюзи подходила к дочери раз двадцать и каждый раз уходила, потирая глаза платком. Еще парочка родственников подошли в последний раз поздравить молодых и уехали. К вечеру, когда на улице уже стемнело, подкатили несколько старых знакомых Джонатана и несколько девчонок Сюзи. Обстановка становилась все более фамильярной, а хрупкие на вид официанты продолжали и подливать в бокалы шампанское, а сладенькие музыканты — играть блюз.

Когда Джонатан с приятелями снова вышли поболтать, а один из его знакомых увел в туалет симпатичную девчонку, к Оливеру, стоящему возле окна, подошёл Фрэнки.

— Слушай, Оливер, — сказал он, — я понимаю, что я тебе докучаю и все дела, но пойми меня правильно — я не прошу ни денег, ни помощи, просто поделись со мной своим опытом. Мне этого достаточно…

— Ты действительно этого хочешь? Хочешь, чтобы я рассказал тебе?

Фрэнки тяжко выдохнул:

— Половину своей жизни я потратил в никуда, на девушек, которые того не стоили и траву, которая уже даже не вставляет. Я хочу выбраться из этой задницы, но мне нужен совет, у меня есть деньги, но я не знаю, что с ними делать…

— Ну раз так, — ответил Олив, — скажу тебе. В семнадцать лет я начал замечать, что товары из Китая пользуются огромным спросом. В девятнадцать я придумал систему, по которой посылки будут доходить до заказчика без простоев… — Оливер рассказывал это строго, Фрэнки впитывал с серьёзным видом, — в двадцать один открыл первый склад, концентрирующий большую партию товаров с различных направлений. В двадцать два таких складов были десятки. К двадцати четырём я имел с несколько сотен машин и пару тысяч сотрудников. Сейчас же — я просто смотрю за тем, как люди крутятся в этом бизнесе. А если хочешь совет — бросай курить траву и найди себе нормальных друзей…

Сквозь затемненное окно они видели, как Джонатан втягивался и бросалнелепые шутки (они читались по губам), все остальные смеялись. Фрэнки ушёл в себя…

— Эй, а ты нормальный парень! — сказал Оливер и стукнул Фрэнки по плечу. В тот же момент они вздрогнули от звука разбитой где-то сзади посуды.

6

Весь день Лиззи думала только о нем, и этот поток мыслей был таким сильным, что ей становилось страшно. Она не знала точно, чего она хотела — снова залезть на Оливера и почувствовать его твёрдого дружка у себя между ног, или схватить его за руку и отправиться гулять по мостовой. Одно она знала точно — она хотела остаться вдвоём. Раз за разом она наливала бокала до краёв и залпом опустошала, а подружки Сюзи казались ей такими нахальным сучками, что разговаривать с ними у неё не возникало желания. Она испытывала к ним отвращение, и это чувство нарастало все больше по мере того, как она пьянела. Помимо этого, она испытывала отвращение и к самой Сюзи. Основательно набравшись спиртного, Лиззи потеряла над собой контроль, растолкала толпу гостей, схватила чужой бокал и залезла на столик жениха и невесты, распинав посуду.

— Дамы и господа! — взревела она торжественным пьяным голосом, музыка тут же остановилось, все внимание направилась на неё, — д-вайте же выпьем за эту оч-равательную парочку — Сюз-н и Джонатана, и пусть на этом пр-кратятся наши с ней ск-ндалы!

— Что за черт? — глаза мамочки Сюзи вылезли из глазниц.

— Надеюсь, после этого дня, она больше не будет уводить у м-ня парней и трахаться с ними!

— Лиззи! — взбесилась Сюзан.

— Да, Сюзи! Помнишь того ботана из нашей школы который лишил тебя д-вственности? Или качка Сэма Такера к-торый трахал тебя всю ночь? А может тот туп-головый болван Джимми, вонзивший в тебя своего приятеля прямо в ц-нтральном парке?

— Лиззи, заткнись! — процедила Сюзи сквозь зубы.

Заметив переполох, Джонатан и вся его компания вошли внутрь.

— А ты Джон-тан! — она размахивала бокалом из стороны в сторону. — Ты даже не под-зреваешь, что твой дружище Крис делал с твоей женой! — Лиззи схватила себя между ног, как бы схватив своего невидимого дружка, и сжала руку. — Так выпьем же за зд-ровье молодых! — С этими словами она опрокинула бокал и крепкие руки Оливера тут же стащили её со стола.

Сюзи покосилась на Джонатана, тот застыл с тупым выражением лица и вгляделся в лицо Криса, Крис покраснел и быстро ретировался. Гости стояли в оцепенении.

7

В свете луны по засыпающему городу Оливер мчался на своей машине чуть ли не со скоростью звука. На пассажирском сидении развалилась Лиззи, она ворочалась с боку на бок и что-то бубнила.

— Ну давай, ч-ртов самец, увези меня к себе домой как свою оч-редную жертву и трахни меня снова, кобель.

— Лиззи! — рявкнул он.

— Я что-то не так сказала? Извините мою капризность, мистер Мечта-всех-сучек…

— Я не давал тебе повода так разговаривать со мной!

Даже в состоянии полного обнуления она почувствовала стыд и отвернулась. В её голове бурлила ярость на всех вокруг, но главным образом — на саму себя.

— Я хочу домой… — пробубнила она.

— Я и так везу тебя к себе домой!

— Нет… Я не хочу к тебе… Я хочу домой…

8

В стороне, откуда он с таким рвением мчался, возле полного народу ресторана «Хитс» коренастый парень злобно шагал в неизвестном ему самом направлении. Чиркнув зажигалкой, он прикурил косяк и зашипел им. Сжатая челюсть концентрировала в себе злобу, ненависть и агрессию. Да пошло оно все к чертям собачьим! В замалёванных светом фонарей глазах отражалось отчаяние, он крепко затягивался и делал резкие шаги, словно пытался раздавить землю. Он морщился, скалил зубы, рычал.

— Джонатан! Выслушай меня! — за ним бежала Сюзи, макияж которой превратился в грязь, цокая каблуками по истертой брусчатке.

— Да пошла ты! Шлюха! — он не обернулся, лишь грозно крикнул.

— Джонатан, прошу тебя! Это было давно! Все это в прошлом, Джонни! — она яростно молилась невесть кому, лишь бы он остался, описал дугу всем своим телом и крепко обнял её. — Мы даже не были с тобой знакомы! Даже не знали друг друга!

Она догнала его, схватила за локоть, но Джонатан вырвал его, даже не взглянув на Сюзи. Очередная затяжка — очередной приступ злобы на его лице.

— Ты не можешь так со мной поступить, Джонатан! Ты не можешь! — она остановилась, по её щекам бежали чёрные от туши слезы, внутри нее все скомкалось до размеров песчинки. — Я беременна, Джонни… — простонала она, — … у нас будет ребёнок…

Он остановил шаг, все эмоции разом соединились в его голове. Ни одной здравой мысли, ни одного намёка на понимание, лишь одно:

— Твою мать…

9

Скрипнув дверью, Оливер затащил Лиззи в узкий коридор (а ведь он с трудом смог разобрать адрес из ее галдежа). Она разлеглась на пуфике и повалилась на бок, Оливер щёлкнул замком и придержал её. Он осмотрел квартиру — маленькую, обставленную шаткой мебелью, на стеллаже уютно красовались флаконы её косметики, в постели, застеленной пушистым пледом, лежал игрушечный зайчик. Его не смутил размер и состояние, но для себя он подчеркнул уют и чистоту — все лежало на своих местах, не мешало глазу.

— Пойдём, Лиззи, — ласково сказал он, — тебе нужно отоспаться.

— Мне плохо… — практически беззвучно сказала она, её шея задергалась.

— Пойдём, — он схватил её под руки, но девушка не поддалась, поэтому он поднял её и занёс в уборную.

Сдвинув локоны волос с её лица, Оливер взял их в один пучок и наклонил её голову над унитазом. Все выпитое и съеденное в ресторане «Хитс» вывалилось наружу, слюни текли с подбородка. Оливер отвернулся, но не почувствовал ни отвращения, ни злобы, все, чего он хотел — так это чтобы она наконец пришла в себя.

Когда дело было сделано, он снова приподнял Лиззи и умыл ей лицо. Она увидела свое отражение в зеркале — полузакрытые глаза, кривые губы, нервно дышащий нос — и заговорила:

— Ну все! Теперь ты точно меня не любишь… А раньше хотя бы была надежда…

— Что ты несёшь? Хватит с тебя! — он снова поднял её и понёс в комнату.

— Ну да! Неси меня! Я же твоя вещь! — в её голосе появилась ясность, но Лиззи по-прежнему была чересчур пьяна.

Уложив её на кровать, он собирался стянуть с неё брюки с рубашкой, но передумал — помни про свое обещание. Не смотря на состояние Лиззи, он все же хотел её — пьяную, грустную, злую — любую! — и все же предпочёл не раздевать. Конечно, вид её груди в белом лифчике и облегающие попу трусики возбудили бы его до предела, заставили бы стонать его гениталии, дрожать поджилки, но даже в таком случае, взять её сейчас — означало воспользоваться ею.

— Вот так! — завопила она. — А сейчас ты просто уйдешь и оставишь меня! Пьяную, грустную, одинокую…

Оливер смотрел на неё и улыбался, прошлой ночью он чувствовал как пьянеет, держа её в руках, сейчас же в его груди что-то дрожало и щекотало. Почему мне так приятно? Он в несколько движений разделся и лёг рядом, Лиззи тут же прижалась к нему и спустя пару мгновений сопела на его плече. Следом уснул и Оливер.

Глава вторая. Желание (днем раньше)

1

В районе, где обычно тусуются офисные стиляги, прикрыв жёлтые пятна в подмышках папками документов и затянув дешевые ремни на худощавом поясе, как правило, не происходило никаких неприятностей. Беды, конечно, случались, но выражались они в падениях акций, коллективных исках о предоставлении некачественных услуг и коррумпированных складках толщенных животов доморощенных боссов. Между парой-тройкой заведений с приятными ценами на бизнес-ланч и магазинами канцтоваров, во все стороны разом курсировали работяги, подсчитывающие общее количество неисправных механизмов, отвечающие на жалобы неудовлетворенных покупателей и выносящие вердикт. С годами этот район становился шире, выше, живее. Куда большее число застройщиков интересовались здешней землёй, естественно, для строительства бизнес-центров. Некоторые крупные компании, такие как Транс-Лоджик, занимали огромные площади, выделенные под штаб-квартиры компаний. Высоченное здание-свечка упиралось своей макушкой чуть ли не в самый небосвод и являло предмет некоторой гордости местных жителей.

Отстроенное в стиле хайтек, в его окнах отражалась целая треть города и ещё большая часть голубого неба (погода была неприлично жаркой), сотни припаркованных машин грелись под тёплыми лучами солнца, что невероятно злило владельцев, просто выносило из себя. Время было обеденным, кучки сотрудников толпились на узких аллеях, курилках и крылечках заведений с домашней едой и тёплой выпечкой. Парочка тощих парней пригревала свой зад, уставившись в кипы листов и что-то талдыча. Линзы очков ширили бесцветные глаза, но у обоих они чуть не вывалились наружу, когда чьи-то грубые руки оттолкнули их в стороны.

— Куски дерьма! — заявил он высоким тембром, чуть ли не женским голосом. Оба уставились ему в след, поправляя очки указательным пальцем.

То был Эндрю Барнс — в этих краях его знали все — заряженный мушкет гендиректора Транс-Лоджик, его правая рука и заместитель. Среди обитателей этой компании он был известен под другим именем — Педик. Так его звали все, за исключением разве что его собственной секретарши — худосочной Оливии Дин, которая родилась, согласно местным поверьям, ещё в античности. Эндрю Барнс отличался среди прочих своим ростом — да, он был низким как младенец, только что научившийся гадить в унитаз, а не куда придётся. Имея азиатскую внешность, он часто корчил гримасу злобы, отчего у программистов и менеджеров иногда разрывало щеки. Никто ни на что не намекал, но такое ощущение, что у этого фрукта настолько маленькая пипирка, что из-за этого он ненавидит всех. А ещё он любил грозно ругаться, да при его голосе делал это так, как будто пытается рассмешить, а не наказать.

— К нам уже приехала делегация из Диджитал Смэш, — пищал он, — а мы опаздываем, Александр! Опаздываем! — поодаль от него шагал крупный мужчина с габаритами, как у грузовика (вот этого парня действительно уважали все), чесал затылок и тяжело кивал. — Если и на этот раз мы не добьёмся успеха, тогда всему хана! Понимаешь? Всему!

Александр молчал, не в его манерах было много говорить и рассуждать, он был тупоголов, наивен, но смекалист и силен как бык. Телохранитель этого самого Педика. А может и любовник — никто не знал. Хотя судя по Александру — нет, этот парень ещё тот самец.

Оба они шли в деловых чёрных костюмах и заостренных туфлях. Оба обладали положением, хотя радовало это, по большей части, только Эндрю, который при любом удобном случае старался упомянуть свой статус. Только что выйдя из своего огромного внедорожника, он чувствовал себя прекрасно — просто восхитительно, замечательно!

— Если бы я был на месте этого пустоголового Оливера, я бы уже давно все наладил. — Говорил он быстро и уверенно, прищурив веки. — Да, точно, наладил! И все шло бы без помех, но нет же! На нас накладывают штрафные санкции другие компании и вся эта корпорация просто катится в задницу! Хотя кому какое дело? Тьфу! — Эндрю плюнул и попал на ботинок одного из сотрудников, тот вытянул брови, но ничего не сказал, протер обувь.

На входе их ждала молодая девушка в чёрной юбке и пиджаке, с аккуратным хвостиком и в круглых очках. Увидев Эндрю Барнса, она почувствовала его взгляд на своих ногах и ей тут же стало противно. Свою неприязнь она скрыла, но не смогла скрыть своих ног, на которые заместитель гендиректора бестактно пялился.

— Мистер Барнс, — завопила она, когда тот вошел в здание, — специалисты из Диджитал Смэш! Они уже ждут вас в зале совещаний на семнадцатом этаже и они явно не в духе…

— Да знаю я! — оборвал Эндрю. Ему нравилась эта стройная юная леди, и именно такую он желал видеть своей секретаршей, чтобы та ходила в короткой юбке и, поднимая упавшие на пол бумаги, обнажала зад, обтянутый колготками. Такую же дурочку и простушку… — Ещё твоих завываний мне не хватало! Куда запропастился О'Конор?

Своего прямого босса — Оливера О'Конора — он мог возненавидеть только лишь за то, что он строго-настрого запретил увольнять (а тем более ставить на её место кого-то другого) Оливию Дин. Крах всем его мечтам о секретарше в два раза выше его самого, с которой они будут прятаться в подсобках и знатно потеть. А все из-за этого паршивого молокососа… Но что больше всего бесило Эндрю — так это то, что не нюхавший пороху малец смог воплотить в жизнь все его мечты и при этом пальцем не шевельнуть. Ублюдок!

Девушка в юбке помялась с ноги на ногу, но не заставила ждать ответ:

— Он у себя в кабинете, — сказала она смущённо. — пьёт кофе…

Физиономия Эндрю Барнса разразилась громом, щеки стали красными, как перезревший томат.

— Пьёт кофе, значит! — повторил он. — Пьёт кофе…

2

Сидя в своем кресле с кожаной обивкой, Оливер О'Конор потягивал свежезаваренный кофе, любовался пейзажем в окне (а вид из его окна был живописен!) и думал о Сюзан Флетчер. С сегодняшнего дня ей предстояло стать Сюзан Стингер, и Оливер собирался ехать на свадьбу к семи, пропустив торжественную часть. С момента их расставания прошёл примерно год, однако он до сих пор не мог свыкнуться с этой мыслью, поэтому хотел все грамотно обдумать, взвесить. Он желал ей исключительно счастья. Счастья и только, даже когда она заявила о желании расстаться, он надеялся, что в её жизни все будет идти как по маслу. Однако этот едкий осадок, этот комок в горле… Они не давали ему покоя и лишили сна. Все ли идёт как надо?

На протяжении всего этого года Оливер ни разу не разделил и минуты с какой-либо девушкой, хотя неоднократно поглядывал на них. Однако его привыкшее к Сюзан сердце воспринимало мысль о ночи с кем-либо как потенциальное предательство, и мысли его снова возвращались к ней. Как об объекте своих желаний он не думал о ней уже давно — чувства его гасли точно также, как тает лёд в холодном молоке — он думал о ней как о старой знакомой, лицо которой крепко-накрепко въелось в значительную часть его жизни. Четыре года — это ведь срок не малый. От него веяло ностальгией, весь он буквально стал воплощением самого одиночества на целый год, и вот ему предстояло отправиться на свадьбу к девушке, когда-то разбившей ему сердце. Худшего положения он и придумать не мог. В работе, к слову, все продолжало идти как надо.

Оливер все глубже и глубже погружался в себя. Сегодняшний день все изменит, он чувствовал это. Точно также, как после захоронения становится легче смириться с утратой родственника, он полагал, что после свадьбы Сюзан, сможет, наконец, оставить прошлое в прошлом.

Желание завязать роман, желание влюбиться, стало всё чаще приходить к нему не как удар в спину, а как сладкое ощущение на кончике языка. Он отпил кофе, и от промелькнувшей фантазии о том, что в скором времени в его жизни появится счастье, растянул улыбку. Ровно в это мгновенье к нему в кабинет влетел запыхавшийся Эндрю Барнс с красным, напуганным лицом.

— Оливер! — закричал он. — Делегация! Диджитал Смэш!

Оливер только лишь посмотрел на него (улыбка исчезла с его лица как только он почувствовал его появление) и нахмурил густые брови:

— И что? — спросил он ровным голосом.

Эндрю раскрыл рот.

— Как это и что? — завизжал он. — Мы опаздываем на встречу уже на пятнадцать минут! Пятнадцать минут, Оливер! Если и на этот раз мы не сможем заключить с ними сделку, они больше не дадут нам шансов.

Оливер сидел неподвижно. И он действительно бежал ко мне, чтобы сказать об этом?

— Повторюсь, — сказал он сдержанно. — И что?

Проклятый молокосос! Как же ты этого не понимаешь? Челюсть Эндрю дергалась, словно его били током, капельки пота катились по хмурому лбу.

— Но ведь мы не смогли заключить предыдущую сделку. Не договорились по пунктам, помните? Эти ребята дали нам ещё один шанс. Их специалисты уже здесь, ждут в зале совещаний на семнадцатом этаже…

Малолетка, подумал Барнс. Попивающий кофе мужчина напротив него либо чего-то не понимал, либо прекрасно понимал совершенно все. Эндрю наблюдал, как его босс выпрямился в кресле, глубоко, с досадой, вдохнул через нос и принялся растолковывать ему как младенцу:

— Видишь ли, Эндрю, этот контракт с Диджитал Смэш мне, тебе и этой компании нахрен не сдался, поэтому ни о какой сделке речи идти не может — она ни чем. Во-первых, — Оливер поднял кулак и выпрямил указательный палец. — Я нашёл другого исполнителя, и он приступит за работу ровно через неделю. Во-вторых, — он выпрямил средний палец, — эти ребята хотят провернуть некий маркетинговый ход на сделке с нами, а нам это ни к чему. В-третьих, — средний палец, — с какого такого хрена они сюда приперлись, если две недели назад я поставил точку?

Эндрю с чавканьем проглотил слюну:

— Я пригласил их снова…

— На кой черт? — оборвал Оливер.

— Я подумал, что не стоит упускать такой шанс. После предыдущей сделки они и так наложили санкции и я подумал, что отказ повлечёт за собой падение наших акций, поэтому и пригласил их… Любезно.

— А теперь ты пойдёшь, и скажешь этим ребятам, что они могут поднять свои задницы и исчезнуть. Любезно.

— Но ведь акции…

— Да что ты как маленький в конце концов! — этот разговор просто выматывал его. — Акции! Акции! Контрольный пакет акций принадлежит мне! Те, кто держат крупные доли нашей компании, знают в этом толк и не станут их сбрасывать после падения на десять-пятнадцать процентов. А если какой-нибудь зазнайка, захотевший лёгких денег, вложил в нас свои отложенные — Вау! — не сдались нам эти копейки. Мы взлетим через месяц, Эндрю, не меньше. А услугами Диджитал Смэш мы даже не пользуемся, так что вежливо пошли их нахрен и пусть они не морочат нам голову.

— Понял босс… — кивнул Эндрю и исчез в дверях.

В голове Оливера снова закружили воспоминания. Мысленно он находился в небе — над сотнями зданий и пересечениями дорог, видневшихся с его окна. Дернув рукав пиджака, он посмотрел на часы и снова расслабился в кресле. Свадьба Сюзан… Да уж! А ведь когда-то я хотел, чтобы эта свадьба была со мной…

3

Пока Оливер О'Конор потягивал кофе в своем кабинете и думал о Сюзан Флетчер, Элизабет Стивенсон наводила полный переполох в своей тесной квартире. Ты должна быть на высоте, Лиззи, на этой свадьбе никто не должен сиять ярче тебя! Покажи всем, насколько твоя уверенность превышает самолюбие малышки Сюзи. Стоя перед зеркалом, она подносила к обнаженному торсу платье за платьем и оценивала свой образ, оценивала причёску, фигуру, сверкающие глазки. Лиззи привыкла переносить все проблемы стойко — за это спасибо её пьющим родителям — поэтому о тех недоумках, которых увела у нее Сюзи не беспокоилась, но ей хотелось уделать её, уделать на собственной свадьбе. Кроме того — в ней искрилась доля надежды, что какой-нибудь стройный красавчик, один из дружков Джонатана, наберётся смелости подкатить к ней и засыплет её комплиментами. Проблемы она решала сама, была самодостаточной, но какой девочке не хочется быть принцессой?

При этих мыслях она закусила губу и направила взгляд вниз по отражению. Она обвела им свои плечи, грудь, талию, бедра, застыв на том месте, где соединяются ноги, где она любила себя больше всего. А любить саму себя ей приходилось часто — все парни такие слабаки. Последний ее ухажер не удосужился заплатить за ужин на их первом и последнем свидании, и разве ты достоин всего этого? Нет. Но если сегодня она встретит хотя бы одного мужчину — именно мужчину, а не мальчика — она не прочь остаться наедине и дать ему наслаждаться ей. Потому что то, место, где застыл её взгляд, стонало и хотело, оно желало этого…

— Боже мой! — вскликнула Лиззи, прикрыв рот рукой. — Что это вообще за платье такое? Нет, детка, ты выглядишь в нем ужасно, — она бросила на кровать комок голубой ткани.

Весь её пушистый плед был устлан кучей разноцветных вещей, на полу лежали несколько пар обуви, она совершенно голая бродила по комнате в поисках подходящего наряда, потому что сегодня особенный день.

Прикинув очередное платье, она взглядом опробовала его на вкус и довольно улыбнулась. То, что надо! Я буду держать траур по твоей молодости, малышка Сюзи…

4

Стоя под алтарем, в изысканном платье цвета первой любви, Сюзан Флетчер думала только об одном — чтобы на слова «Согласны ли Вы, Джонатан Стингер, взять Сюзан Флетчер в законные жены?» Джонатан ответил нет. Это правда, пусть и жестокая, и эта правда давила на неё со всех сторон, как давят на нерешительного парнишку его же друзья, принуждая затянуться всего лишь разок. Все это правда — её честолюбивый будущий муж с битыми стёклами вместо глаз и культяпками вместо рук; толпа народу, пялящаяся прямо на них и норовящая зарыдать в любую секунду; молодые подружки, ещё не обременившие себя тяжестью брака на безымянном пальце и хрупких плечиках. Её нежелательная беременность — правда. Кучка недоразвитых сосунков, стоящих в сторонке и толкающих друг друга в бок — тоже правда.

Не об этом она мечтала. Не об этом грезила её девичья статность в школьные годы, когда она, будучи ещё совершенно чистой, гоняла сплетни с Эмилией Стюарт и Лиззи Стивенсон, но такова жизнь, и замызганные конфорки с кипами нестиранного белья стали для неё суровой реальностью.

В её глаза бросались костюмы гостей, больше напоминающие свалку детских игрушек. Она хотела страсти, хотела эстетики, но парить мозг костюмами на свадьбу — полная чушь! Об этом точно не будут заботиться мои ребята… И эта чертовка Лиззи Стивенсон, пришедшая в чёрном облегающем платье… Дружки Джонатана уже пускают слюни по ней. По ней! — по Лиззи Стивенсон, а не Сюзан Флетчер! И как же она отпадно выглядит, думала Сюзи…

Ставки сделаны, но высокомерный крупье оказался куда более паршивым ублюдком, чем полагала Сюзан, — Джонатан ответил да, и взрыв аплодисментов, выкриков и свиста оглушил её, напрочь заставив забыть обо всем на свете. Страдая всем своим внутренним я, она пустила всего одну хрустальную слезу, и Джонатан принял эту слезу за внутреннее счастье, которому стало тесно. Он вытер слезу тыльной стороной ладони и поцеловал Сюзи, и этот поцелуй был самым мерзким за всю её жизнь.

5

Старина Стэнли кривил морщинистый рот и громко хлопал в потные ладони, Эмилия Стюарт бок о бок со своими девчонками вскидывала руки вверх и радостно визжала, пританцовывая ножками. Целый караван неподдельного счастья, радости, веселья, как будто это не конец свободе, а самое ее начало… Стоя в первых рядах, мамочка Сюзи Стингер (отныне Стингер) царапала бледные щеки платком и хватала губами воздух. И лишь в самом конце всего этого очарования, стоя на чёрных каблуках и обтянутая черным шелком, во всю свою прыть смеялась Лиззи Стивенсон…

6

Сотрудники ресторана «Хитс» привыкли видеть особых гостей, с выглаженными пиджаками и налакированными туфлями, мужчины — в тонких солидных галстуках, женщины — в шлейфе ароматного парфюма. Но такой балаган они увидели впервые в жизни, особенно их смутили двое зазнаек с грязными волосами, постоянно докучающие дамам. Привычные разговоры о спросе на топливо и недвижимость, стрекотания женщин о выборе новых стилистов, сменились массовым неразборчивым гулом о сексе, старых знакомых и сравнении ресторана «Хитс» с местным фастфудом «Стритбургер». Юноши и девушки здесь работали деликатные, они ровно реагировали на смешки Стэнли Уайта, брошенные в их сторону, и нелепые попытки Криса закадрить молоденькую официантку.

Джонатан Стингер — король сегодняшнего дня. Об этом должен знать каждый гребанный гость их невероятно дорогой и элитной свадьбы. Будь то тётушка Мэри, уходящая своими корнями в деловитую знать, или простушка Лиззи Стивенсон, возомнившая себя королевой. Пока музыканты исполняли блюз, а дядюшка Джонатана Стивен нехило так под него отжигал, сам Джонни Стингер (именем Джонни его называли только самые близкие) неплохо так преисполнился в самом себе и обществе в целом. Словно с этого дня ему открывались неведомые раньше законы жизни, а уходящие в далёкое прошлое загадки вселенной представали перед ним в новом, неистовом свете, которые он впитывал, подобно губке, и принимал. С сегодняшнего дня все изменится, парень. Рыбка, которую ты выловил, сделает тебя важной шишкой. И действительно — поболтать о важном он ходил уже не с таким развязным и вальяжным видом, мальчишеский пыл сменился надменной улыбкой на его лице.

О финансировании этого мероприятия он, естественно, не догадывался — денег, хватающих на ресторан, дорогие блюда и арендованный лимузин, у него не было и в помине — но вот мамаша Сюзи, как он полагал, расщедрилась не на шутку. На что ещё способна эта женщина ради своей дочурки? Одно он знал точно — весь этот лоск и фешенебельность предназначались только для него и его малышки Сюзан.

— Чувак, это просто отпад! — вскидывал руки Тими и щелкал пальцами. — Сколько бабла вложили в эту тусовку? Сегодня будет жаркая ночка — я чую это!

— Не мели ерунду, пацан. — Завелся Крис и вздернул лацканы потрепанного пиджака. — Если в этом заведении и найдётся малышка, способная раздвинуть ножки, то она будет моей! Что скажешь, Фрэнки? Уже прицелился?

Фрэнки стоял, скрестив руки на груди, и всматривался в Криса каменными зрачками, словно анализировал, изучал.

— Если вам и удастся кого-то зацепить, так это цыпочку Нэнси. — Бросил он. — Ну а вообще расслабьтесь парни, вы слишком напряжены, — Фрэнки хлопнул Криса по плечу и направился к столику.

— Не, ну ты слышал! — вставил Крис. — Этот парень явно нас недооценивает.

Поодаль от них с бокалом красного стояла Лиззи, она смотрела на происходящее как на цирк, хоть и не показывала это. Крис оценил её, взглянул на Тими:

— Смотри и учись, каблук! — он снова дернул пиджак.

Используя свой фирменный взгляд — чуть наморщив лоб и сдвинув брови — он подошёл к Лиззи, положил руку ей на спину и заговорил фальшивым пафосом:

— Если ты скучаешь, детка, я могу предложить составить тебе компанию. Как насчёт выпить на брудершафт или потанцевать?

— Что ты сказал, петушок? — очнулась Лиззи.

— Э… Ну… — Крис явно не ожидал такого поворота событий. — Я предложил тебе выпить или потанце…

— Слушай, свои дешёвые приёмы опробуй на ком-нибудь другом, ладно? — тон Лиззи насторожил его. Да что со мной не так? Неужели от меня плохо пахнет? — Или ты думаешь, что я повисну тебе на шею просто потому, что ты предложил мне бесплатный бокал вина? Видишь девчонку Нэнси? Она явно тащится от тебя! — Лиззи изобразила кайф на своём лице. — Так что валяй дружок, и будь поувереннее. Девушки это любят!

Сперва Лиззи брезгливо убрала его руку со своей спины — эта спинка не для тебя, мальчик — затем подошла к столику, где толпились подруги Сюзан и громко, даже неприлично, расхохоталась

— Ты обосрался, парень! — заявил Тими, когда Крис вернулся.

— Да пошёл ты!

7

Визгливый голосок Эмилии Стюарт никогда не нравился Лиззи, но эти девчонки — единственный способ избежать подкатов Криса. Сама Эмилия пришла на свадьбу в плотном лиловом платье с кружевным торсом, и Лиззи оценила его — девчонка явно не промах, подумала она. Рядом стояла Эшли — с миниатюрным детским личиком, но тупоголовая, как собака. На ней висела лёгкая синяя блузка, а ноги прикрывала белая юбка-солнце, на голове лежала французская шляпка с бантиком. Сюзан, улыбаясь, о чем-том болтала с ними.

— Господи, Сюзи! — Эмилия вся искрилась. — Как здесь красиво! Я просто безума! Эта музыка, ресторан, твоё платье! Ой, я не могу, иди ко мне… — девушки обнялись и обе выглядели счастливо. — Ты просто бесподобна, Сюзи! Ты прекрасна!

— Я рада, что вам нравится, — сказала невеста, — мы были в совершенно каждом заведении… — она осмотрела зал. — Но только это место пришлось нам по вкусу!

— Это просто супер, Сюзи! — вмешалась Эшли, растопырив пальцы у лица. — Мы с Эми буквально тащимся с каждой мелочи! Я в шоке, девочки! — её лицо вытянулось. Эшли уже давно мечтала хотя бы раз побывать в ресторане «Хитс». — Ещё раз поздравляю тебя. Надеюсь, ты будешь счастлива!

Надейся…

— Спасибо, девочки! Я так рада! — Сюзи говорила эмоционально, вспыльчиво, в каждой нотке слышался восторг. — Всё именно так, как я мечтала — моё любимое шампанское, пышное платье, — она покрутилась, изогнув руки как балерина, — а этот лимузин! До сих пор не могу прийти в себя…

Прийти в себя она и правда не могла, потому что далеко не все было так, как она мечтала. Джонатан, например.

— Ой, смотрите! — Эми встрепенулась, кивая в сторону Криса. — Кажется, наш дорогой Крис поверил в себя. — Девочки захихикали, прикрывая ладонью рот.

— Интересно, как она отреагирует? — спросила Эшли.

Они наблюдали за тем, как Крис положил руку на спину Лиззи, а затем что-то сказал ей. Когда Лиззи отвечала ему, Сюзан пародировала её в такт движениям губ:

— Нет, спасибо! — говорила она с насмешкой. — Если хочешь оттрахать меня, то ты должен быть воспитанным мальчиком!

Они были подругами с малых лет, но эта страсть к галантности мужчин у Лиззи иногда просто раздражала. Тебе ведь самой хочется, подруга, зачем ты ставишь себе рамки?

Девушки смеялись, Эмилия кивнула в сторону Тими и спокойным тоном произнесла:

— А вот этот парнишка ничего…

— Он ещё маленький для тебя, — сказала Сюзан, — ему только недавно стукнуло двадцать один.

Эми покосилась на неё, как на дуру. Ты действительно считаешь меня старухой?

Приближаясь к ним, Лиззи мотнула головой в сторону Криса:

— Нет, ну вы его видели? — уголок её рта был слегка приподнят. — Этот самонадеянный малый и правда подумал, что сможет меня уломать! — Хохот вырвался с её губ. Девушки засмеялись в ответ, вспомнив пародию Сюзан.

— Малышка Сюзи! — Лиззи раскрыла объятия. — Иди ко мне, я тебя обниму! — они обнялись и чмокнулись в губы. — Теперь ты совсем не малышка! Из нас троих ты первая стала женой! — она указала на всех, упустив Эшли.

— Я и сама не могу поверить в это, — сдержанно ответила Сюзи, — завтра я проснусь уже совсем другим человеком!

Эмилия с Эшли разглядывали чёрное шёлковое платье и не верили своим глазам… Нет, они и раньше не сомневались во вкусах Элизабет Стивенсон, но это платье… оно просто цепляло их…

— Ну, расскажи, каково это — чувствовать себя невестой?

— Очень необычно, — замялась она.

Необычно — это видеть, как твой жених пожирает тебя глазами, а Джонатан… Боже! Это паршиво…

— Да ладно тебе! Главное, чтобы ты оставалась той же самой девчонкой Сюзан Флетчер, несмотря на то что ты теперь Стингер. Будет очень неприятно видеть тебя в грязных панталонах у плиты.

К ним подошла Эмилия, Эшли подкрадывалась за ней на цыпочках.

— Мы все здесь знаем, что этого не случится, — сказала Эми навеселе. — Да, Сюзан? А сейчас, девочки, самое время приложится к спиртному и отпраздновать по полной программе!

Так оно и случилось. Стэнли Уайт за пару со Стивеном Стингером пили и танцевали. Фрэнки присоединялся к ним и двигал всем своим телом так, что девушки сходили с ума и таяли. Нэнси Фишер несколько раз подряд не смогла устоять и составляла ему дуэт, но тот тактично от неё отстранялся и продолжал исполнять. А вот когда тётушка Мэри не пожалела пары своих минут и пристроилась к молодому красавчику, Фрэнки галантно брал её за руки и заставлял чувствовать королевой бала. Все шло прекрасно, как и должно было — дружки Джонатана (по большей части Крис) неоднократно предпринимали попытки подцепить девчонку, но оставались ни с чем; Джонатан ласково нашептывал Сюзан комплименты и обещал, что будущая ночь будет незабываемой. Эмилия с Эшли разделяли общую радость — они веселились и танцевали, а Эми несколько раз незаметно касалась Тими, отчего тот краснел и закусывал губы, но ему это нравилось. Лиззи выпивала больше всех и произносила самые громкие тосты, она как будто всегда находилась в центре внимания.

— Я безмерно счастлив, детка, — сказал Джонатан своей жене, скрещивая её пальцы рук со своими. — С сегодняшнего дня все изменится. Я обещаю тебе…

Его откровенным обещаниям она не верила, но продолжала надеяться — так или иначе, все мы надеемся на лучшее. Но только у неё одной в этот вечер внутри поселилась печаль. Все изменится, Джонатан. Это точно… Вторая её рука лежала на животе.

То, что произошло дальше, Сюзан долго не могла себе растолковать — обрадовалась она в тот момент или нет, но ей стало легче. В самый порыв празднования двери распахнулись, и она увидела Оливера с крупным букетом белых роз. Он улыбнулся, она улыбнулась ему в ответ.

8

Как только Лиззи заметила, что Эми неравнодушно поглядывает на Тими, она решила понаблюдать за ними — интересно, что будет дальше? Эмилия нравилась ей, пусть и была чересчур высокого мнения о себе, хотя это даже украшало её. А вот малец Тими… Симпатичный парень, но неуверенный. И неужели сегодня он будет вместе с Эмилией Стюарт? Она видела, как смущённо он улыбается рядом с ней и даже радовалась за него, но радовалась ли она за Эми? Если этот паренёк окажется не промах, то да, без сомнений. Эта пара интересовала её даже больше, чем Нэнси, которая переключилась на Криса, тем самым безмерно обрадовавшая его. Нэнси, конечно, тоже ничего, но на твоём месте я бы не стала с ней заигрывать. Она поглядела на Тими с его новой подружкой, и неожиданно ей стало так приятно. Тими с подростковой бородкой и наивной улыбкой и Крис со своей огрубевшей щетиной и фирменным взглядом. Вот она вся разница, подумала Лиззи, один знакомится с девушкой своей мечты, другой флиртует с Нэнси Фишер…

В горле её застрял ком после того, как она подумала о совместной ночи Тими с Эмилией. В районе ног стрельнула пульсация и раздалась по рукам, плечам и шее. Она представляла как Тими целует Эмилию, и мурашки бежали от её уха к ключицам, от ключиц — к соскам. Ей перестало хватать воздуха и грудь её начала вздыматься все выше и выше, слюни выделялись все интенсивнее, внизу становилось все теплее и теплее. Я мыслю, как старая дева, подумала Лиззи, но разве ей не дозволено мечтать?

Однако мечты исчезли из головы, как только она увидела парня в приличном смокинге, который стоял в дверях. Она тут же его узнала — Оливер О'Конор, богатенький бывший Сюзи. Таких, как он, она воспринимала двусмысленно — слишком молодой, чтобы быть богатым, и слишком красивый, чтобы не быть козлом. И все же тайну их расставания она не знала, однако считала, что причина в нем. Она отметила его галантность — то, как он поздравил Сюзан, не могло быть ложью — он был счастлив за нее. Наверное, даже больше, чем она сама. Видела она его пару раз и эти пару раз даже припомнить уже не могла. Может быть, он сыграет мне партию на этот вечер? Хоть Элизабет Стивенсон и была уверенна в себе, чтобы отшить молокососа Криса, она боялась завязать разговор с Оливером. Да и насколько это будет правильно по отношению к Сюзан?

9

— Привет, Сюзан! — с улыбкой сказал Оливер, приближаясь к ней. — Я поздравляю вас от всей души! — Он пожал ей руку, не позволяя обнять её при женихе, затем пожал руку Джонатана. Все трое стояли у столика жениха и невесты. — Надеюсь, этот день будет самым важным в вашей жизни, — он говорил искренне, без фальши.

— Спасибо, Олив! — ответила Сюзи. — Нам очень приятно, что ты пришел.

— Да! — вмешался Джонатан. — Нам очень приятно! Проходи, присаживайся, твоё место за столиком номер семь, рядом с Нэнси Фишер, ты её знаешь.

— Благодарю! — Оливер протянул букет и ушёл.

Классно, что он сидит вместе с Нэнси, думал Джонатан, надеюсь у них все сложится.

Увидев Сюзан Флетчер в белом платье, внутри Оливера что-то щёлкнуло. Он не понял, что именно, но ревности не испытал, сказать больше — его неожиданно покинул гигантский груз, лежащий на плечах весь этот год. Его радовало это, несомненно, и по пути за свой столик он бросил взгляд на декольте Нэнси, не испытав при этом удара презрения в свое лицо. Сев рядом с ней, он не стеснялся её разглядывать, и Нэнси нравился этот жест, однако про себя он отметил её наивность и простоту.

— Говорят, что в Транс-лоджик хорошие времена, — сказала она игриво, — интересно сколько денег получает гендиректор компании…

— Много, — сухо ответил он.

Пыл его тут же погас, он никогда не любил девушек, которые интересуются деньгами. С этого момента он не обращал на нее никакого внимания, даже её декольте уже ни капли его не интересовало. Сидя за столом, он смотрел на молодых жениха и невесту, и тихо радовался, но правда ли он тот, кто ей нужен? Резкая перемена внутри него пристрастила его к спиртному, и Оливер почувствовал себя куда свободнее после пары бокалов. Он разглядывал Эшли Томсон, но её белая юбка не интриговала его, остановил взгляд на Эмилии Стюарт, но лиловая талия не тяготила его ладоней, а вот глаза Элизабет Стивенсон на своём лице он заметил с щенячьим писком, и тут же они вызвали всего одно желание — желание заглянуть в них глубже.

10

Сколько времени прошло с тех пор, как появился Оливер? Точный ответ не смог бы дать никто — обстановка уже основательно разогрелась. Стивена Стингера увезли в горизонтальном состоянии, а Стэнли Уайт заскучал без своего дружка и впал в дискуссии о том, что настоящая дружба рождается именно так, но вам, молодым засранцам, можно об этом только мечтать! Эмилия и Тими все чаще появлялись на публике вдвоём и на лице обоих читались симпатия и интерес. Может, они даже влюбились… Элизабет искоса смотрела на Оливера, который сидел на одном месте и умудрился разочаровать Нэнси Фишер. Он пьянеет на глазах… Хотя сама она, отнюдь, была ничуть не лучше, и в тот момент, когда снова решилась покосится в его сторону, он смотрел ровно на нее…

Что ни говори, а глаза Оливера О'Конор вызвали совершенно идентичное желание и у Лиззи, и в этот вечер она больше не могла думать ни о чем другом. Он смотрит на меня, этот О'Конор, неужели я так плохо выгляжу? — говорила одна её сторона, и тут же вмешивалась другая — ты выглядишь изумительно, детка, поэтому он так смотрит. Она знала, что Оливер смотрит на неё, буквально чувствовала, как скользят белки его глаз по её ногам, пробегают по бедрам, касаются талии, огибают грудь и, пробежав по шее, замирают на её лице, губах, ушах, глазах. Все её естество тут же воспрянуло духом, и сама грация поселилась в ее ногах, а руки заметно похолодели. Он всегда был хорошим парнем, думала Лиззи, при Сюзи он никогда не позволял себе никаких вольностей и относился к девушкам просто волшебно. Так неужели он…

— Эй, Лиззи! — Завывание Криса вмешалось в её голову. Она обернулась. — Лиззи, почему ты назвала меня петушком, а? — с расстёгнутым пиджаком и развязанным галстуком он шатался мимо гостей с бутылкой вина в руках, лицо его было красным. — Если ты возомнила себя идеалом, Стивенсон…

— Да заткнись ты, урод! — рявкнула Лиззи и брызнула в его лицо содержимым своего бокала. — Если ты вздумал меня проучить, то сделай это как мужчина, а не как паршивая овца! — она развернулась, зацокала каблуками по белоснежному кафелю и вышла из заведения «Хитс», оставив звонкое присутствие своего голоса.

Крис остался на месте и не решался сделать и шагу, гости не обратили на этот конфуз должного внимания и все продолжило идти своим чередом — музыка играть, гости веселиться.

11

Оливер наблюдал за Лиззи, раздевал ее одними глазами, вся она казалась чем-то таким, что просто непременно нужно забрать, как забытое слово, которое вертится на языке — его просто необходимо вспомнить, ведь так? Именно такой необходимостью он посчитал и Лиззи, и когда смазливый ублюдок с кукольным личиком публично прокричал её имя, Оливер буквально закипел от ярости.

12

Этот чёртов Крис! Сукин сын! Если он опозорил меня в глазах Оливера я просто его прибью! Она резко шагала к проулку между рестораном «Хитс» и баром «Джерси». Вытащив из сумки пачку, она достала последнюю сигарету, вставила ее в губы (фильтр тут же окрасился в красный), и зачиркала зажигалкой. В минуты нервозности, вместо сотен часов угнетения самой себя, она предпочитала покурить, пусть и не делала этого часто. Выпитое за сегодня дало свое знать — вся она обмякла, расслабилась, не утратив при этом рассудок. Чиркая раз за разом, она делала это все интенсивнее.

— Ну давай же! — последняя попытка и неудача. Она выбросила сигарету, разломав ее пополам. — Какая хрень…

Лиззи прислонилась к стене и опустила взгляд. Она и не сомневалась, что унижена. И как мне теперь возвращаться обратно… Как на меня посмотрят?

Показалась мужская рука с зажатой сигаретой между средним и указательным пальцами, фильтром направленная к ней. Ей не требовалось поднимать глаза, чтобы узнать, кто это. Лишь один человек мог пойти за мной. Она приняла сигарету и эта же рука протянула зажигалку, пальцы чиркнули, появился огонь. Лиззи прикурила и подняла взгляд.

— Этот петушок докучает тебя весь день? — Оливер закурил сигарету и зашипел. В свете уходящего солнца и чёрном смокинге он выглядел бесподобно. Господи! Спасибо, что ты вышел…

— И не говори… — начала Лиззи. — Этот паршивец решил, что смеет обращаться со мной таким образом, не выношу этого… — она старалась не смотреть в его глаза, но не удержалась, потому что он не отрывался от неё, этот О'Конор.

— Если он еще раз к тебе подойдет, просто посмотри на меня, и я все решу.

Лиззи поправила волосы, отстранилась от стены.

— А если я захочу посмотреть на тебя просто так, тогда что? — она засверлила его глаза. Это вызов, детка, справишься ли ты?

— Тогда продолжай смотреть.

— Вау! А ты всем девушкам разрешаешь смотреть на себя или только мне?

Олив зашипел сигаретой, выдохнул клубок дыма, ответил:

— Только тебе.

Слишком он загадочный. Чего он хочет? Его тёмные глаза манили к себе, как манит, наверное только алкоголь после пол дюжины выпитого. Он казался ей таким красивым, что незаметно для нее, щеки покрыл румянец. Но Лиззи продолжала смотреть и ее воображение… Оно заиграло снова. Теперь она видела их вдвоём. Видела Оливера с расстегнутой рубашкой. Обнажая торс, он прижимал её к стене своими сильными руками и снимал с неё платье. Если бы он делал это, я бы поддалась… Он целовал её в шею, она закрывала глаза и изгибалась как змея. Только для него…

— Ты безупречно выглядишь в этом платье, Лиззи, — сказал он, отвернув взгляд и прижимая фильтр к губам.

Что ты несёшь, парень? — думал Оливер — Разве она выглядит безупречно только в нем? А без него… А без него он желал ее видеть так, что в штанах его стало тесно.

— Спасибо, — она сновапоправила волосы, — надеюсь ты не будешь пускать нелепые шуточки и пытаться со мной заигрывать? Как видишь, это плачевно кончается, — Только не слушай меня, прошу…

Оливер засмеялся:

— Про нелепые шуточки можешь забыть, но по поводу заигрываний не обещаю… — Какой же ты олень…

Лиззи продолжала смотреть, ее глаза сверкали. Рядом с ним ей казалось, что находится в нужном месте с нужным человеком. Разве может такое быть? Судя по всему — да, и она понимала это не только головой, но и всеми остальными частями тела.

— По-крайней мере от тебя мне может быть захочется их слышать… — она протянула ему руку и широкая улыбка затмила пол лица. — Элизабет Стивенсон, — сказала она официальным тоном.

— Мы ведь с тобой знакомы, — аккуратно произнес Оливер.

— Неофициально, а теперь я хочу чтобы мы познакомились с тобой официально, — она протянула руку ближе и повторила: — Элизабет Стивенсон. Для тебя просто Лиззи.

У Оливера трещали скулы, ещё секунда, и его щеки просто порвутся.

— Рад познакомиться, Элизабет Стивенсон, — он выбросил сигарету, пожал ее руку и тут же почувствовал, что хочет сжать в своих руках все её тело. — Оливер О'Конор. Для тебя просто Олив.

13

По улице летал сквозняк. Фонари холодным светом освещали проезжую часть и небольшую парковку по левую сторону «Хитс», где стояло несколько припаркованных авто и чёрный глянцевый лимузин. Юная девушка в лиловом платье вела за руку юношу в клетчатой рубашке и постоянно оборачивалась.

— Эми, ты думаешь все будет в порядке? — в голосе паренька ощущалось колебание.

— Да остынь ты, Тими, — полушепотом сказала Эми. — Окна плотно затонированы и на них висят шторки, а ключи лично Сюзи отдала на хранение мне.

Она покопалась в сумочке, вытащила звенящую связку, нервно приставила ключ к замку и провернула его, дверца щелкнула и открылась.

— Вуаля! — Эми оглядела Тими сверху вниз. — А теперь прошу, мой милый… — она потянула его к себе и крепко прижала. Тими чувствовал как то, что спрятано под кружевом платья выше живота, упирается ровно в него, и затрясся как эпилептик. — … весь этот салон целиком и полностью только наш. А своим ребятам скажи, что трахнул Нэнси…

Эмилия взяла его за галстук, повернула к салону и аккуратно (одними лишь пальцами) толкнула внутрь. Снова огляделась, в одно движение вошла следом за Тими, дверца щёлкнула вновь.

14

Пока Крис отчаянно «добивался» Эшли Томсон, Оливер и Лиззи сидели лицом к лицу и комментировали все, что происходит.

— Ты думаешь этот Джонатан и правда хорошая партия Сюзи? — Оливер стучал пальцами по столу. — Мне кажется Сюзи не особо счастлива рядом с ним…

— Этот недоделанный червяк, возомнивший из себя джанки и решивший поиграть во властелина колец? — вопрос просто убил Лиззи. — Ему место не в «Хитс» рядом с малышкой Сюзи, а в «Джерси» рядом с такими же ленивыми недоумками, как он.

— Всё так плохо? — спросил Олив.

— Не то слово, этот парень как из пещеры вылез. Захотелось поиграть в дочки-матери, не иначе.

— Ты всегда так строго критикуешь или это я так действую на тебя?

Лиззи прикусила язык, тяжело моргнула (алкоголь уже достаточно сильно ударил в голову).

— Не в этом дело, просто Сюзи… Она та ещё бестия, за ней все парни бегали вереницей, а принципиальная Лиззи Стивенсон всегда оставалась в сторонке…

Она закинула ногу на ногу, бокал вина висел в пальцах её правой руки. Несколько раз она уже ловила Оливера на попытке разглядеть её ножки и решила не утруждать парня. Смотри, ты заслуживаешь… И он смотрел, хотя каждый раз краснел и извинялся, но в общем-то продолжал смотреть и его глазки бегали как заведенные. Лиззи позволяла себе не меньше — ей было интересно, каков он без пиджака? Однако её глазам были доступны только лицо и шея, хотя и их она готова была расцеловать.

— А сейчас ты тайно ликуешь?

— Нет, — спокойно ответила Лиззи. — Разве можно радоваться несчастью других людей? Просто, может быть, она придёт в себя и наконец-то поймёт, что я чувствовала… Но с другой стороны — да, я ликую. От мысли, что наконец обставила малышку Сюзи… — она приложилась к бокалу, Оливер не отстал.

— Может быть прямо сейчас подойти к этому Джонатану и разложить все по фактам? — спросил он. — Как думаешь, Лиззи?

Лиззи облизнула губы и возжелала его всем сердцем, всеми ногами, всей грудью, всей… И почему Сюзан его разлюбила? Ради этого Стингера?

— А ты необычный мужчина, — протянула она.

— И почему ты так считаешь?

— Посмотри на остальных, — с бокалом в руке она указала на всех присутствующих. — Эти парни часами напролёт пытаются закадрить хотя бы одну цыпочку. Честно — ни одному из них я не позволила бы даже разглядывать меня…

Акцентируя внимание на этих словах, Оливер посмотрел точно в глубину её души. Не стесняясь, полюбовался грудью, ногой, которая была закинута на другую, пробежался по щиколоткам, вернулся к её глазам. Лиззи не шелохнулась, продолжала сидеть ровно, словно ждала этого.

— А мне значит позволяешь?

— Ты и сам все понял, Оливер О'Конор. Именно поэтому ты необычный.

Они съедали друг друга глазами.

— А вдруг я окажусь таким же убогим, как и они, — он мотнул головой куда-то в сторону.

— Тогда ты будешь жалеть об этом, О'Конор, а для меня ты станешь самым большим разочарованием этого вечера.

— Я правильно понимаю твои намеки?

— О чем ты? Я говорю открыто.

— О… — протянул Оливер с тоской. — Тётушка Мэри. Сейчас начнётся…

Они перевели взгляд на сцену, где совсем недавно горбатились музыканты. На ней стояла женщина, возраст которой не описать.

— Это та самая, которая может не затыкаться часами?

— Та самая… — сказал он. — Ох… Завтра с утра мне точно понадобиться крепкий кофе…

Краешком глаза Лиззи заметила движение слева от неё. Кто-то шатался, переминался с ноги на ногу. Неужто Крис? Она повернула голову, перед ней стояла Нэнси Фишер.

— Лиззи, прости, — сказала Нэнси, — но это мое место!

— Правда? — Лиззи скорчила удивление. — А я думала твоё место возле Криса, — она указала пальцем в сторону тяжело дышащего паренька, которого разве что чудом не валило на землю. Глаза Нэнси блеснули, словно какая-то мысль пробежала в её голове. Она ушла.

Тётушка Мэри начала тараторить тост. Благо, что мы в самом конце зала, думал Оливер.

— А ты необычная девушка, — заметил он.

— И почему ты так считаешь? — спародировала Лиззи.

— То, как ты отшила этого Криса и как спровадила Нэнси — моё уважение. Это было нечто! По правде говоря, такого я ещё не видел…

Если ты продолжить строить мне глазки, то увидишь больше… Лиззи посмеялась.

— Да, — согласилась она, — это что-то. Ну а ты? Чем ты так разочаровал Нэнси Фишер? Я видела как она расстроилась, ты что-то ей сказал?

— Ничего такого, просто аккуратно поставил ее на место. Она ни в моем вкусе, знаешь ли.

— Да? А кто в твоём вкусе?

Ты выиграла этот раунд, Лиззи Стивенсон! Этот парень твой! Она не отводила глаз, и этот взгляд Оливер прочитал, как детскую сказку. Если в этом мире есть что-то, чего он не может понять, то это явно не тот случай. Нет, парень, сегодня ты пошёл ва-банк и не ошибся. В эту же секунду он захотел видеть её не здесь — не на свадьбе Сюзан в ресторане «Хитс» под завывающей гул тётушки Мэри, где угодно — на улице, в машине или даже в туалете этого чёртового ресторана, лишь бы раздетую, под ним, ощущая каждый сантиметр её тела… Она хотела того же, и нужно быть дураком, чтобы этого не понять, а дураком он не был.

Он положил руку ей на колено и сжал её, тепло его пальцев распространилось до трусиков Лиззи Стивенсон.

— Поехали отсюда… — сказал он.

— Твою мать, делай со мной все что хочешь…

15

Тётушка Мэри репетировала тост, по меньшей мере, пятнадцать раз, в нем все было идеально. Она писала его от руки на бумаге и заучивала наизусть, даже сочинила стих и нарисовала крохотный этюд. Произношение речи для неё всегда было неотъемлемой и самой важной частью любого мероприятия, будь то похороны далекого родственника, имени которого она даже не вспомнит, или свадьба малютки Сюзан Флетчер, её маленькой милой девочки, к которой она безмерно привыкла за те три раза, которые видела. Взобравшись на сцену, она поправила причёску и отряхнула красное платье, откашлялась и начала весьма сентиментальным тоном:

— О, моя девочка Сюзан! Ещё совсем недавно я была свидетелем твоего рождения, а сегодня стала свидетелем твоего замужества. — По её щеке поплыли слезы, она поспешно вытерла их. — Брак — это всегда союз двух сердец, союз двух жизней, чьи нити переплелись в одну и стали единой целой, это корабль, плывущий по течению жизни, которым управляют двое. О, Сюзан! О, Джонатан…

В первых рядах с широко раскрытой улыбкой стоял Фрэнки, он ещё не знал как долго продлится речь, а потому в процессе ему быстро наскучило. Мамаша Сюзи едва успевала вздыхать — так сильно рыдала. А Джонатан искал спасения в Сюзи:

— О, Боги! — завопил он ей. — Пристрелите меня…

— … и пусть ничто и никогда не сможет стать причиной для того, чтобы вы, Сюзан и Джонатан, потерпели крушение. Залог счастливого брака это, конечно же, понимание, забота и любовь, это… это… — Лицо её приобрело неестественный вид, словно она постарела на глазах еще на двадцать лет. — Это что ещё такое? — рявкнула она и все, как один, обернулись назад.

16

— Твою мать, делай со мной все что хочешь…

Как только Лиззи в порыве страсти сказала эти слова, Оливер заткнул её рот своими губами и их языки переплелись. Он прильнул к ней всем телом, прижал её к себе, поднял на ноги и вцепился пальцами в её талию. Лиззи схватила руками его лицо и наслаждалась им, касалась его и гладила, пока где-то внутри неё бурлило невыносимое желание касаться его голого торса. Самой стянуть эту проклятую рубашку, самой расстегнуть ремень, самой сделать все, что она хочет и просто забыть, что существует она — независимая Элизабет Стивенсон, способная все сама, и стать похотливой сучкой Лиззи, которая делает то, что ей нравится. Сжимая чёрное платье на ее талии, Оливер готов был разорвать его прямо на ней, запустить руки под её лифчик, скомкать её как свою собственность и не отпускать, и пусть происходит что угодно — он не намерен её отпускать.

Они знали, что совершенно каждый смотрит на них, раскрыв рот, а потому, не отрываясь друг от друга, зашагали к выходу. Оливер крепко держал её руку и шёл, не оборачиваясь, пока Лиззи спешила за ним с размазанной по щекам помадой.

— Мы вернёмся завтра! — прокричала Лиззи на весь зал, и они исчезли за дверьми.

17

Если кто-то когда-нибудь смог бы вдолбить тётушке Мэри, что ей это всего лишь показалось, жизнь была бы проще у всех оставшихся гостей. Её завывание не забудут стены «Хитс» ещё долгие-долгие годы. Распахнув рты, все таращились прямо на них, Лиззи и Оливера. Кому-то это понравилось, например Стэнли Уайту, который кричал: «Давай! Возьми её прямо здесь!», или же Фрэнки, который снова вдруг оживился. Но недовольная мамочка Сюзи вытянулась, как кабачок, и потеряла дар речи, а сама Сюзан и Джонатан просто взбесились.

— И что они тут устроили, твою мать! Как это вообще можно понимать! — Джонатан ревел, бухтел и дергался. — Сукин сын! Этот чёртов ублюдок Оливер О'Конор!

Пыл его, конечно, остыл. После того, как он подсел на крепкое спиртное…

18

Делай со мной все что хочешь… Эти слова крутились в голове Оливера О'Конор всю дорогу домой, в Театральный квартал. Вздымавшая голову вверх и подставлявшая шею под поцелуи Лиззи сидела на его коленях прямо в такси, одной рукой упираясь ему в плечо, второй обнимая его за спину. Оливер целовал её беспрестанно, одной рукой сжимая её грудь, второй склоняя голову ближе к себе. Она была его, только его, без права собственности он знал — Элизабет Стивенсон принадлежит исключительно ему. Разогретыми бёдрами Лиззи чувствовала, как окаменелый дружок упирается прямо в нее, и ощущение его у своих ножек пьянило её, как не пьянил самый дешевый абсент. Пускай они были поддатыми, голова их вскружилась так, что они не могли отдавать себе отчёт о происходящем, они были дикими зверьми, обуздавшими особь противоположного пола, кем угодно — но только не самими собой.

Благо мы ехали в бизнес-классе, думала Лиззи, потому что иначе они не смогли бы закрыться от водителя непроницаемой стенкой, а поэтому Оливер не обделял себя касаниями её тела. Занося руку под платье, он мял её, как мнут разве что тесто, он грубо хватал все, к чему прикасалась его рука, и Лиззи таяла, плавилась, текла…

Ничего не было желаннее для двух горящих сердец, чьи бедра готовы лопнуть, чем, наконец, остаться только вдвоём, вдали от всех. Когда дверь квартиры Оливера щелкнула замком, Лиззи тут же схватилась за пуговицы его пиджака — он первым полетел на пол. Его руки — они, не стесняясь, касались её всю, и эти касания завывали пламенем, ныли кровоточащей рваной раной. Они, не разуваясь, вошли в гостиную, не прекращая ласки, которая сочилась от каждого миллиметра тел. Лиззи стянула ремень с его брюк, расстегнула рубашку и каждый её нерв затрещал, разрываясь на атомы — она коснулась ладонями кубиков пресса, пробежала пальцами по груди — она стонала и не отказывала себе в этом. Даже сквозь платье и лифчик, Оливер чувствовал, как затвердели её соски, и, желая только этого, он разорвал её платье в клочья и вцепился в неё как жадный, голодный волк цепляется в добычу. Он поднял её и прижал к себе, её ноги окутали его таз, и самыми сокровенными местами они задевали тела друг друга.

Во сне они были или наяву — не имело никакого значения. Вся их одежда, за исключением нижнего белья, осталась валяться в гостиной. Ступенька за ступенькой, Оливер нёс Лиззи на верхний ярус квартиры и каждый шаг подогревал его, накалял до предела, заставлял скворчать. И вот она лежала ровно под ним, запрокинув руки и сдавливая его бедра ногами, секунда другая — и лифчик точно исчез с её груди. Оливер упивался ей, упивался тем, что так влекло его. Лиззи схватила его за таз и зацепила пальчиками ткань — он оставался совершенно голый. Спускаясь ниже, Оливер засыпал её поцелуями, тёплыми и нежными, как подогретое молоко. Целуя её ноги, он снимал белоснежные трусики, а когда вошёл в неё, то почувствовал (словно всплеск воды), как она мокнет.

— Возьми меня… — стонала Лиззи Стивенсон.

И Оливер брал, брал все, что принадлежало одному ему. Он вдавливал её в кровать, а Лиззи вдавливала его в себя. Они любили друг друга всю ночь, дрожали всем телом и начинали любить по-новой, с не меньшей страстью, с нарастающим чувством опьянения во всех конечностях. Словно зависимые, они не могли отпрянуть друг от друга — не могли остановиться. Оливер грубо заламывал нежные руки, и Лиззи сыпалась, как первый осенний снег, лужицы которого впитались в белую простынь. То была страсть, с которой рождается любовь — измятое и мокрое постельное белье было тому свидетелем.

И в эту ночь никто из них не знал, что следующее утро будет самым сладким для них обоих, а посетители кофейни «Сливки» будут заказывать кофе без сахара.

Оглавление

Глава первая. Без сахара

Глава вторая. Желание (днем раньше)