Пустырь утопал в бурьяне, мусоре и дожде.
Второй день лило как из ведра.
С двух противоположных сторон к замороженной стройке начали подъезжать машины. Парковались, где придётся. На раздолбанных тротуарах, перед подъездами соседних домов, в мутных потоках, несущихся к решёткам канализации. Из тачек вылезали хмурые парни в кожаных куртках и плащах. Многие скрывали лица под капюшонами и масками. Были и те, кто заявился на разборку в наручах, поножах и гладиаторских наплечниках.
Все, кто приехал на пустырь, носили оружие.
В основном — шипованные биты, ножи, мачете, кукри, обрезки арматуры и кастеты. Но встречались ребята и посерьёзнее. Те, что прихватили с собой парные саи, катаны, танто или копья.
Люди пролезали в щели забора и стекались к центру пустыря.
Туда, где на краю котлована, превратившегося в мутное рыжее озеро, сохранился относительно ровный участок, заросший травой. Первые дни ноября выдались холодными, но трава упорно не хотела желтеть. Климат не тот…
Две группировки выстроились неровными шеренгами.
Мужчины сверлили друг друга яростными взглядами, перехватывали поудобнее рукояти мечей и древки копий. С подбородков и капюшонов срывались крупные капли воды. Самые крепкие, испытанные воины выдвинулись вперёд. Встали так, чтобы не мешать друг другу.
Никто не спешил нападать.
Шорох дождя разорвал совершенно неуместный для подобной стрелки звук — рёв заведённого мотора. Бойцы первой группировки расступились, пропуская кабаноподобную тушу с бензопилой в руках. Боров явно занимался в прошлом тяжёлой атлетикой или работал на бойне, вот только со временем мышцы заплыли жиром, а свинячьи глазки скрылись под массивными надбровными дугами. Поединщик что-то прорычал и остановился на полпути между двумя «армиями». Теперь стало ясно, что каждая группировка насчитывает не менее полусотни бойцов.
Мотор нетерпеливо взревел.
Цепь перестала вращаться, и лишь негромкое тарахтенье напоминало о том, что против богатыря надо выставить достойного противника.
Ряды оппонентов дрогнули.
Люди начали расступаться, формируя живой коридор.
Бык, вооружённый бензопилой, воззрился на своего врага — коренастого дядьку лет пятидесяти с двумя секирами в руках. Лезвия секир были широкими и тонкими, пятки заострены и вытянуты, что явно указывало на скандинавское происхождение. А вот топорища едва достигали локтя в длину и оканчивались шипованными навершиями, имеющими отдалённое сходство со звериными когтями. Носитель топоров был поджарым, мускулистым и широкоплечим. Одежда — кожаные штаны, свитер грубой вязки, дутая жилетка и армейские берцы. На руках — обрезанные перчатки со стальными накладками. Такие запросто можно использовать в качестве кастетов…
Носитель топоров имел бороду, заплетённую в две косы.
В левом ухе — серьга.
Вязаная шапка сдвинута на лысеющую макушку.
При виде супостата свинячьи глазки кабаноподобного бойца сузились. Что-то прорычав, мужик утопил кнопку газа. Пила, лениво тарахтевшая до этого момента, ожила. Цепь начала вращаться на высоких оборотах, разбрызгивая льющуюся с небес воду.
Кабан без предупреждения сделал косой взмах бензопилой.
И сильно удивился разрезанной пустоте.
Человек, выставленный враждующей группировкой, сместился в сторону и как бы выпал из дождливой реальности пустыря. Вместо этого я увидел вихрь неуловимых для глаза ударов, кровавые росчерки и чудовищные раны на теле хозяина бензопилы. Сначала что-то врубилось в плечо кабану, затем вихрь переместился к нему за спину. Удар под колено, в позвоночник. И финальная точка — проломанный череп.
Агрегат упал в грязь.
Необъятная туша рухнула сначала на одно колено, потом — на бок. И лишь после этого стало ясно, что победитель двигался на запредельных для человека скоростях.
Двигался.
В прошедшем времени.
А теперь стоит, тяжело дыша, над поверженным противником. Грудь ходит ходуном, шея напряжена, лицо побледнело. Ускорение явно не прошло бесследно для грёбаного берсерка.
Над пустырём прокатился гул разочарования.
Противники сорвались со своих мест, оглашая окрестности боевыми кличами, матом и нечеловеческим ором. Ряды смешались, началась лютая мясорубка. Сворачивались челюсти, отсекались руки и ноги, вспарывались животы, сносились головы. Я видел, как одному типу размозжили голову дубиной, второго проткнули копьём, третьему вогнали танто в глаз…
Стенка на стенку.
Люди ожесточённо месили друг друга, не ведая жалости. Слышались стоны, хлюпающие звуки, хруст костей, звон стали. Ни тебе красивых «киношных» поединков, ни рыцарского благородства. Смерть, боль и хаос.
Отдельные стоп-кадры.
Вот берсерк, уклонившись от мачете, отрубает кисть нападавшему и тут же загоняет противнику в глаз острый шип набалдашника.
