I segreti del Vaticano
Storie, luoghi, personaggi
di un potere millenario
Mondadori
Коррадо Ауджиас
Секреты Ватикана
Перевод с итальянского Игоря Левина
АЛЬПИНА
БИЗНЕС
БУКС
Москва
2012
УДК 272:179.8
ББК 86.375; 87.7
А93
На русском языке публикуется впервые
Ауджиас, К.
А93
Секреты Ватикана / Коррадо Ауджиас; пер. с итал. Игоря Левина. — М . : Альпи
на Бизнес Букс, 2012. — 384 с.
ISBN 978-5-91657-396-1
Жизнь сильных мира всего, вернее, та ее часть, что скрыта от посторонних глаз - это
всегда любопытно, не правда ли? Автор этой книги, ученый-историк, проведет читате
ля потайными ходами в самое сердце одной из могущественнейших организаций мира.
Интриги, махинации, замыслы и преступления в стенах государства в государстве - ве
ликого и таинственного Ватикана.
Книга доставит огромное удовольствие как тем, кто интересуется мировыми рели
гиями, так и тем, кто хочет узнать больше о влиянии Святого престола на ход мировой
истории.
УДК 272:179.8
ББК 86.375; 87.7
Все права защищены. Никакая часть настоящего издания ни в каких
целях не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и ка
кими бы то ни было средствами, будь то электронные или механиче
ские, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель, ес
ли на это нет письменного разрешения издателя.
Введение. Другая сторона Рима....................................................................... 8
I. Золотой дом................................................................................................. 11
II. Папские алебарды...................................................................................... 29
III. Крест и меч................................................................................................ 52
IV. Цена славы................................................................................................ 74
V..Безгласная церковь..................................................................................... 94
VI. Соперничество двух гениев..................................................................... 113
VII. Авантюрная история одного дворца.......................................................140
VIII. Две гробницы........................................................................................ 162
IX..Загадка тамплиеров................................................................................ 186
X..Неугомонное папское воинство................................................................212
XI. Банкиры Господа......................................................................................234
XII. Божественная капелла............................................................................255
XIII. 16 октября 1943 года.............................................................................. 279
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка........................................................... 300
XV..Трибунал веры........................................................................................ 322
XVI. Пресвятая секта Христа......................................................................... 344
Приложение. Когда церковь становится государством................................. 364
Благодарности..............................................................................................379
Было время, когда я грезил о Церкви: той, что свершает свой путь в бедно
сти и смирении, о Церкви, не зависящей от мирской власти... о Церкви, со
зидающей пространство для людей, способных мыслить шире, более откры
то; о Церкви, что вселяет мужество, прежде всего в тех, кто ощущает свою
незначительность, в тех, кто считает себя грешниками. Я мечтал о юной
Церкви. Ныне сны рассеялись. По прошествии семидесяти пяти лет я решил
молиться за Церковь.
Кардинал Карло Мария Мартини.
Ночные беседы в Иерусалиме
Введение
Другая сторона Рима
События и факты, о которых повествуется в этой книге, не затрагивают
католическую церковь как зримое воплощение вероучения и жертвен
ности, сообщество священников и верующих. Здесь собраны некоторые
показательные истории, имеющие отношение к Святому престолу (Ва
тикану), иными словами, к суверенному государству, обладающему ор
ганами власти, территорией (пусть и сугубо символической), флагом,
гимном, валютой, армией (не менее символического свойства), а также
сетью рассеянных по миру дипломатических представительств и послов
(апостольских нунциев), аккредитованных согласно действующим пра
вилам.
В данном случае выражение «показательные истории» несет двойную
смысловую нагрузку. Более очевидная грань заключается в выстраивании
событий таким образом, чтобы они отражали историко-политическую об
становку, их породившую. Менее явная сводится к тому, что рассказ, часто
насыщенный жестокостью и даже откровенно кровавый, демонстрирует,
насколько чудовищна цена, заплаченная католической церковью за стрем
ление объединить свою духовную миссию с политической природой госу
дарства. Это можно было бы назвать попыткой примирить небо и землю,
невинность святости и ухищрения власти, или же, цитируя Евангелие, Бога
и Мамону.
Попытки подобного симбиоза много раз обличались в лоне самой Церк
ви — великими мыслителями и просвещенными умами. С тех самых пор,
как христианство при императоре Феодосии (конец IV в. н. э.) стало обще
имперской и государственной религией, не было эпохи, когда бы не раздава
лись голоса, предвещавшие, предостерегавшие, молившие Церковь отверг
нуть золото и пурпур, вернувшись к своим истокам — святому смирению.
Однако у политики мертвая хватка: единственный способ освободиться —
Введение. Другая сторона Рима
9
мужественный и окончательный разрыв, которого так и не случилось. Вот
почему инакомыслящие остались в меньшинстве. «Обогащение диалога» —
такая им была отведена роль. Причем вплоть до сегодняшнего дня это оста
ется диалогом глухих.
Такая глубинная двойственность накладывает отпечаток на фигуру са
мого великого понтифика. Когда папа обращается с речью, почти всегда
неясно, делает он это как верховный представитель одной из величайших
религий, пастырь и наставник своей паствы или же как глава независимого
государства, монарх, сосредотачивающий в своих руках контроль над все
ми ветвями власти: законодательной, исполнительной, судебной. Впрочем,
уже сам титул «Великий понтифик» фиксирует эту двойную сущность: пра
витель одной из немногих сохранившихся ныне абсолютных монархий, он
царствует в течение всей жизни.
Тому, кто хотел бы более основательно изучить эту могущественную зем
ную структуру, я рекомендую обратиться к заключительному приложению,
где среди прочего уточнены необходимые различия между Ватиканом, Свя
тым престолом и католической церковью.
Широким признанием пользуется утверждение, что влияние, периоди
чески оказываемое церковью на светские дела, да и сама выживаемость
этого института проистекают именно из его двойной идентичности. Разу
меется, речь идет о настоящем феномене, сформировавшемся за двадцать
столетий мировой истории — религиозной конфессии, сумевшей жестко
структурироваться в форме государства. В классической античности были
случаи, когда политическая власть принимала на себя и сакральные функ
ции, но никогда не происходило обратного: чтобы религия приобретала
конкретный политический образ. Столь же бесспорно и то, что, помимо
безусловных материальных выгод, такая трансформация оказала тяжелое
воздействие на собственно духовную деятельность церкви, поскольку, не
смотря на любые попытки приладить их друг к другу, свести Бога и Мамону
весьма трудно.
Как увидит читатель, все главы этой книги обращаются к разным сюже
там и персонажам в длинной временной перспективе — от начальных лет
нашей эры до нашего времени. Первая глава вообще посвящена императору,
царствовавшему в тот период, когда Ватикан еще не обрел привычный для
нас облик. Строго говоря, это экскурсия за пределы выбранной темы; между
тем, если охватить всю картину целиком, отклонения от данной темы пред
ставляются полезными, ибо помогают наметить координаты для лучшего
10
Секреты Ватикана
понимания последовательности событий, совокупности фактов, профиля
и внутренних ориентиров действующих лиц.
Но говорить о Ватикане означает на деле рассказывать в основном о Риме;
с IV века и практически до конца XIX столетия истории Ватикана и Вечного
города совпадали. Ряд описываемых в книге событий и правда по многим
аспектам сводится к тому, о чем заявляет введение, повествуя о «другой сто
роне Рима».
Книга не претендует на тематическую или хронологическую полноту.
Скорее, можно сказать, что в ней собраны рассказы, продиктованные зна
чимостью (исторической или актуальной) некоторых событий и фактом
моего личного знакомства с местами, которые послужили им подмостками
и вызвали мое искреннее изумление и восхищение, — другая сторона Рима,
так и есть.
I. Золотой дом
Нерон, как сообщает Тацит (один из крупнейших античных историков),
не просто обрек христиан на муки, но «их умерщвление сопровождалось
издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были
растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах или обреченных
на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного осве
щения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал
представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в одежде
возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц. И хотя
на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же
эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истре
бляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одно
го Нерона» (XV, 44)*.
Итак, жизнь христиан в Риме, будущем центре католицизма, поначалу
шла по наихудшему сценарию. Гонения сменяли друг друга; некоторые, по
добно устроенным Диоклетианом, отличались неслыханной свирепостью.
Приверженцы новой религии повсеместно подвергались притеснениям.
В «Жизни Клавдия» историк Светоний пишет, что в 41 году император из
гнал евреев из Рима в связи с их постоянными мятежами, провоцируемы
ми идеями Христа. Когда апостол Павел приблизительно после 60 года н. э.
прибыл в столицу империи, старейшины еврейской общины информирова
ли его о том, что эта «секта» повсюду наталкивается на сопротивление. Все
тот же Светоний, на сей раз в «Жизни Нерона», отмечает, что на христиан
были наложены взыскания: бытовали подозрения, что они практикуют чер
ную магию.
* Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 1. Анналы и малые сочинения / под общ. ред.
С. Л. Утченко. М . : Ладомир, 1993.
12
Секреты Ватикана
Во второй половине I века христианство — это всего лишь одно из ответ
влений иудаизма, но уже обладающее собственными характерными особен
ностями, которые крайне непросто подвергнуть дешифровке. В «Анналах»
(XV, 44) Тацит рассказывает, что по причине дурной славы христиан на них
оказалось легко возложить вину за грандиозный пожар в Риме, устроенный,
возможно, самим Нероном.
Дабы понять, чем объясняется такая репутация христиан, надо иметь
в виду, что римская религия была, по сути, публичной, то есть политиче
ской. Уже текст архаического свода законов «Двенадцати таблиц» в обяза
тельном порядке требовал, чтобы никто не содержал «за собственный счет
ни новых, ни чужеземных богов, кроме как признаваемых государством».
Соблюдая это условие, римляне беспощадно реагировали на ту или иную
религию только в случае предположений о возможном политическом сабо
таже, который она за собою повлечет. Аспекты поведения христиан, не про
поведовавших и не совершавших опасных ритуалов, казались непостижи
мыми. К примеру, на требование предоставить общие анкетные данные
(воспользуемся современной терминологией) многие из них отказывались
от самоидентификации, с тем же упорством отвергая и военную службу.
Они ограничивались заявлением, что род их восходит к Иисусу Христу,
но это, конечно же, воспринималось властями как недопустимый акт непо
виновения.
Евреев и христиан обвиняли в ненависти к человечеству, поскольку те
предпочитали жить автономными общинами, не принимали участия в об
щественной жизни и, более того, в религиозных церемониях, что в Риме
считалось в определенной степени признаком гражданской лояльности; они
отвергали идею включить их Бога в пантеон в дополнение ко всем прочим,
неукоснительно придерживались недоступного пониманию римлян моно
теизма, провозглашая своего Бога единственным и истинным. На сосуще
ствовании религий держалась стабильность римского мира (Pax Romana),
под сенью которого объединились бесчисленные народы и культы; пре
тензия христиан и евреев подрывала всю конструкцию целиком, особенно
если учесть, что фигура императора воплощала собой источник двойной
власти и авторитета — религиозного и государственного. Религия евреев
была чуждой традиционным римским культам. Однако христиане казались
опаснее евреев, которые по крайней мере не пытались обращать в свою веру
людей, а просто требовали дать им возможность отправлять иудейские хра
мовые обряды в рамках замкнутых общин.
I. Золотой дом
13
Отсюда становится ясным, почему Нерон назвал их виновниками ката
строфического пожара в 64 году. В каждой культуре непременно есть эт
ническое, политическое или религиозное меньшинство, на которое проще
всего взвалить ответственность за чужие преступления, воспользовавшись
атмосферой злобы и неприятия, сгущающейся вокруг него.
Вместе с тем Нерон оставил глубокий след не только в истории раннего
христианства.
В Риме есть одно место, исполненное особого очарования — пусть даже
речь идет всего-навсего о голых стенах, — волшебный мир погруженных
в безмолвие крытых кирпичных галерей-амбулакров, чей ныне весьма об
лезлый вид до сих пор оживляет фрагменты сохранившихся фресок и моза
ик. Это Золотой дом (Domus aurea), гигантское жилое здание, возведенное
по приказу Нерона.
Откуда же берется эта магия, захватывающая в плен любого, кто оказы
вается на месте самого пышного дворца из когда-либо задуманных? Быть
может, все дело в Нероне, чье имя стало синонимом всевластия и разнуз
данного произвола? Во всяком случае, для меня это скорее связано с вол
нующими следами посетителей, которые в течение нескольких столетий,
с VI по XVII век, проникали сквозь отверстия в расположенные ниже уровня
земли и засыпанные землей залы. Примостившись на возвышениях в не
ровном свете факелов (полосы сажи все еще можно обнаружить), они на
пряженно разглядывали фрески, копируя орнаментальные мотивы, позднее
ставшие знаменитыми «гротесками». Смешанные изображения раститель
ных форм, фигурок людей и животных, редко переданных реалистично
и почти всегда воображаемых, — фантастическая вселенная, где человек,
флора и фауна сливаются в эксцентричных образах, балансирующих на гра
ни шутки и галлюцинации. Естественно, слово «гротеск» происходит от сло
ва «грот». Те самые подземные комнаты, заполненные почвой и отходами
буквально до самого верха, превратились в гроты (их повторное обнаруже
ние вызовет невероятный всплеск интереса, сформирует моду на памятни
ки античности и римские руины, сравнимую с «египтоманией», которую
спровоцировали наполеоновские кампании начала XIX века).
Чтобы осознать великолепие этого сооружения, достаточно представить
себе, что статуя высотой 35 метров (что сопоставимо с уровнем двенадцати
этажного дома) свободно помещалась в его вестибюле. Более чем вероятно,
что от колоссальности этой фигуры и позаимствовал в Средние века свое на
звание Колизей (Colosseo). Греческий скульптор Зенодор изваял императора
14
Секреты Ватикана
обнаженным, с солярными атрибутами; его правая рука простерта в приветственном жесте, согнутая левая — поддерживает державу. Водруженная
на голову корона имеет шесть лучей (каждый длиной шесть метров), что
символизирует безграничную власть и Солнце, с которым хотел бы отожде
ствить себя человек.
Светоний уверяет, что дом имел три портика в милю длиной каждый,
«пруд размером с море, обрамленный зданиями, огромными, точно горо
да. Позади располагались виллы с полями, виноградниками, пастбищами
и лесами, кишащими домашними и дикими зверями». Целая долина, в цен
тре которой возникнет впоследствии амфитеатр Флавиев (Колизей), была
покрыта водами озера — но все же Светоний явно преувеличивает, говоря
о «размере с море». Изюминку добавляла многоцветность мрамора — в этом
римляне превосходили всех. Материал доставляли из Испании, Нумидии,
Триполитании, Египта, Азии, Греции, Галлии, Каппадокии. Все эти мра
морные глыбы, различающиеся по оттенку и текстуре, уникальны по своей
твердости и изяществу рисунка. В последующие века римские каменщи
ки дадут им названия, сами по себе отсылающие к той эпохе: портасанта
(святые врата), лумакелла ориентале (восточная улитка), павонацетто (павлинчик), серпентино (змеевидный, спиралевидный)... гранит обелисков,
африканский гранит и — наиболее ценный сорт — красный порфир, при
берегаемый для императора.
Эти чудеса ненамного пережили своего владельца. Уже его преемники
на троне позаботились о том, чтобы уничтожить как можно больше свиде
тельств величия Нерона. Домициан распорядился снести здания на Пала
тинском холме, другие засыпали озеро обломками, дабы подготовить фун
дамент для строительства Колизея, Адриан принял решение разрушить
в районе Велии — пологой седловины на стыке Палатина и Эсквилина —
парадный вестибюль Дома, чтобы воздвигнуть на его месте храм в честь
богинь Венеры и Ромы. Павильон на Оппиевом холме, активно посещае
мый туристами в наши дни, выстоял до 104 года, пока не был частично уни
чтожен пожаром. Когда же Траян пожелал, чтобы на этой территории были
построены термы, архитектор Аполлодор Дамасский попросил дозволения
полностью ликвидировать верхние помещения, а нижние утрамбовать зем
лей, заложив тем самым основание для новых сооружений. Свет сменил
ся сумерками и полумраком; позолота, фрески, пестрый мрамор были по
гребены под слоем грунта и отбросов. Роскошь уступила место разорению
и упадку; выдающийся памятник был предан забвению на несколько веков,
.
I Золотой дом
15
хотя именно благодаря такой участи произошла его частичная естествен
ная консервация.
Цепь событий, позволившая Нерону взойти на императорский трон,
повлияла на жизнь каждого римлянина. Престол достался ему рано, уже
на пороге юношества. Мать Нерона, Агриппина Младшая, родила его в воз
расте 23 лет (15 декабря 37 года н. э.) от нелюбимого, навязанного ей в мужья
Тиберием, высокомерного и развращенного патриция (разница в возрасте
между ними составляла тридцать лет) по имени Домиций, прозванного Агенобарбом из-за рыжеватого цвета бороды (эта кличка перейдет по наслед
ству и к его сыну). В своих воспоминаниях Агриппина — по свидетельству
Плиния Старшего — написала, что ребенок появился на свет ножками впе
ред, что было расценено как дурное предзнаменование.
Прозвище Нерон (Nero) возникнет позднее. На сабинском языке, если
придерживаться точки зрения в высшей степени сведущего Авла Геллия
(см. «Аттические ночи»), оно означало «сильный, смелый»; лишь впослед
ствии его переосмыслят и император станет ассоциироваться с итальян
ским эпитетом пего — «черный», цвет мрака и преисподней.
Мать Нерона, приходившаяся сестрой Калигуле и дочерью прославленно
му полководцу Германику, была красива, соблазнительна, расчетлива, ам
бициозна, способна с блеском пользоваться всеми видами обольщения, как
словесного, так и, наверное, более эффективного — своим сладострастным,
полным неги телом. Агриппина, а точнее Агриппина Младшая (или Юлия
Агриппина), дочь другой Агриппины — Старшей, супруги Германика, не от
казывает себе ни в чем, в том числе и в кровосмесительной связи с братом
Калигулой. Впрочем, в этот инцест были вовлечены и ее сестры.
В 41 году Калигулу убивают, и у кормила власти оказывается Клавдий,
брат Германика и, соответственно, дядя Агриппины, считавшийся в кругу
семьи и за ее пределами изрядным простофилей и марионеткой. Клавдию
было уже почти пятьдесят, когда ему в жены отдали девушку пятнадцати
лет от роду, за которой впоследствии протянулся шлейф непристойной из
вестности. Мессалину, знаменитую своими гиперболическими эротически
ми забавами, постигнет преждевременная трагическая смерть.
Спустя всего пять месяцев после этого события Агриппина становится
новоиспеченной женой Клавдия — неважно, что свершился очередной ин
цест, ибо император приходится братом ее отцу. Однако навязчивая идея
Агриппины — Луций Домиций, причем вовсе не из-за нежной любви к свое
му почти уже подростку-сыну. Нет, она размышляет о целях, которых можно
16
Секреты Ватикана
было бы достичь, воспользовавшись им. Агриппина знает, что, манипули
руя Луцием, сможет добраться до высот, для нее, женщины, в римском обще
стве недоступных.
Одним из ее первых шагов было возвращение из долгой, изнуряющей
ссылки Луция Аннея Сенеки, самого блистательного из круга римских фи
лософов, тут же назначенного воспитателем и наставником Нерона. Одно
временно она заставляет своего супруга и дядю, императора Клавдия, усы
новить Луция Домиция, обретшего в этом качестве имя Тиберий Клавдий
Нерон Друз Германик. Вслед за тем предстояло обеспечить Нерону сообраз
ную его положению брачную партию. Едва юноше исполнилось шестнад
цать, выбор пал на двенадцатилетнюю Октавию, дочь никем не оплакивае
мой Мессалины. Насколько мы знаем, нрав девочки был далек от распутства
ее матери.
Однако на пути к вожделенному трону Агриппина видит препятствия,
которые никак нельзя сбросить со счетов. Во-первых, Клавдий, отметив
ший шестидесятилетний юбилей и хвастающийся завидным здоровьем.
Во-вторых, Британник, робкий, замкнутый интроверт, которого вхождение
Нерона в «семью» сразу же отодвинуло на вторые роли. Надлежало действо
вать быстро и решительно. Клавдий был отравлен грибами, до которых он
был большой охотник. 13 октября 54 года семнадцатилетний Нерон был
провозглашен императором с помощью толпы римлян и принимавшей уча
стие в заговоре преторианской гвардии. Тацит сообщает, что, когда вечером
того же дня, согласно военному уставу, трибун обратился к Нерону с прось
бой назвать пароль для часовых, ответом ему было: Optima mater, то есть
«лучшая из матерей» (Анналы, XIII, 2). В императорском дворце несчастный
Британник теперь был совсем одинок. Там же вскоре он и погиб от яда, по
вторив судьбу своего отца.
Несмотря на юный возраст, император ведет себя с примерной скромно
стью. Достаточно упомянуть нашумевший эпизод, когда, будучи вынужден
ным подписать смертный приговор, Нерон воскликнул с горечью: «Лучше
бы я никогда не научился писать!» Он поддерживает отношения с сенатом
(у прежних императоров достаточно напряженные) на уровне безупречной
корректности. В своей дебютной речи (мастерски написанной Сенекой) он
заверяет патрициев, что согласился взвалить на себя императорскую ношу
не только по воле армии, но и потому, что она (власть) была освящена се
натским авторитетом; говорит, что его молодость не была омыта кровью
гражданских войн и семейных склок, отчего никаких обид он не питает;
I. Золотой дом
17
добавляет с нажимом, что поставит заслон коррупции и интригам. Поистине, Нерона дней прекрасное начало.
Кроме того, наступивший в государстве мир благоприятствует торговле,
способствует росту стоимости земли и недвижимости, обеспечивает солид
ные доходы предпринимателям, берущим подряды на большие обществен
ные работы, снижает до минимума уровень безработицы.
Сильнейший кризис обрушивается на Рим после убийства бедного Британника. Поскольку труп юноши, быстро ставший свинцово-бледным, вы
дает пагубное действие отравы, Нерон заставляет своих приближенных
распустить слух, будто причиной смерти стал один из эпилептических при
падков Британника, и приказывает немедленно сжечь тело на Марсовом
поле. На Сенеку, знающего правду, возложена особая миссия — он должен
соблюсти приличия и объяснить сенату причину столь поспешных похорон.
Выдающийся интеллектуал оказывается в очередной раз на высоте: «Тради
ция предков наших, — заявляет он, — скрыть как можно скорее от взоров
скоропостижные смерти и не продлевать боль отбытия хвалебными некро
логами и чрезмерно пышными похоронами».
Агриппина поражена лютым постановлением сына: убийство Британ
ника было совершено на ее глазах, в том же зале, где она сама отравила
Клавдия. Теперь она убедилась, что Нерон в состоянии принимать серьез
ные решения самостоятельно и более не нуждается в ее советах. Вдобавок
ко всему Нерон, пренебрегавший своей женой Октавией, прельстился воль
ноотпущенницей Аттой, которая совратила его своими искусными эроти
ческими трюками.
Буквально через пару месяцев вся эта ситуация становится нетерпимой
как для сына, так и для матери. Император теперь больше прислушивается
к требованиям народа, чем к мнению лучшей из матерей. Но Агриппина
все никак не угомонится. Она организовала его восхождение на престол,
отравила мужа, чтобы приблизить это мгновение, а теперь неблагодарный
сын фактически пытается отодвинуть ее в сторону. Сначала она пробует
организовать несколько заговоров, направленных на убийство Нерона;
потом, увидев безуспешность всех козней, обращается к другим сред
ствам: пользуясь собственным шармом, она пытается совратить молодого
человека, ею же самой порожденного. В свои сорок лет она все еще при
влекательна и желанна, слывет непревзойденной мастерицей в любовных
утехах и, как отмечает Тацит, привычна к любому бесчестью (exercita ad
omne flagitium):
18
Секреты Ватикана
Клувий передает, что, подстрекаемая неистовой жаждой во что бы то
ни стало удержать за собою могущество, Агриппина дошла до того, что
в разгар дня, и чаще всего в те часы, когда Нерон бывал разгорячен вином
и обильною трапезой, представала перед ним разряженною и готовой к кро
восмесительной связи: ее страстные поцелуи и предвещавшие преступное
сожительство ласки стали подмечать приближенные (Анналы, XIV, 2)*.
Сенека, обеспокоенный таким оборотом дел, советует Атте, официаль
ной любовнице Нерона, предупредить императора, что солдаты не станут
подчиняться нечестивому принцепсу, свершившему святотатство. Нерон
мгновенно схватывает суть переданного ему послания — отныне само при
сутствие матери вызывает у него отвращение, а в голове крутятся вопросы,
как лучше убить Агриппину: veneno an ferro vel qua alia vi — ядом, холодным
оружием или с помощью какой-то иной формы насилия. Расклад, однако,
совсем не так прост. Никогда еще выражение «любовь-ненависть» не было
настолько насыщенным смыслами. В тот миг, когда Нерон отдаляет от себя
мать и отказывается ее видеть, он продолжает испытывать к ней сексуаль
ное влечение как к женщине.
Скорее всего, хитроумная идея убийства Агриппины пришла в голову Аникету, командующему флотом близ мыса Мизен. В марте 59 года ее приглашают
на торжества в честь Минервы в Байю: вдали от Рима все будет гораздо проще.
Агриппина предложение принимает и прибывает в город, где ее с радостным
пылом встречает сын. Они вместе ужинают, и за столом Агриппине отведено
почетное место по левую руку от императора. Закончив есть, они некоторое
время беседуют на пустяковые темы, пока, наконец, женщина не просит раз
решения отбыть на свой корабль. Проводив ее до трапа корабля, Нерон
долго, не отрываясь, смотрит ей в глаза и горячо прижимает ее к груди,
то ли чтобы сохранить до конца притворство, то ли, быть может, пото
му, что прощание с обреченной им на смерть матерью тронуло его душу,
сколь бы зверской она ни была (Анналы, XIV, 4)**.
В ночи мерцают звезды, на море штиль, кругом спокойствие (Noctem
sideribus inlustrem et placido mari quietam). Корабль, приводимый в движение
* Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 1. Анналы и малые сочинения / под общ. ред.
С. Л. Утченко. М . : Ладомир, 1993..
* * Там же.
I. Золотой дом
19
каторжниками-гребцами, удаляется от берега, скользя по темной поверхно
сти недвижных вод. Агриппина, сопровождаемая служанкой Ацеронией, вы
шла на корму и возлегла на роскошное ложе под балдахином, даже не подо
зревая, что на эту непрочную крышу давят несколько квинталов (центнеров)
свинцовых брусков. По условному сигналу утяжеленная крыша обрушивается
вниз, но в этот момент изголовье импровизированной кровати затормаживает
ее падение, а резкое колебание судна сталкивает обеих жертв за борт, в море.
Рабыня Ацерония, не осознав, в какую драматическую игру она вовлече
на, начинает звать на помощь, кричит, что здесь мать императора. В итоге
ее забивают веслами и палками. Более хитрая Агриппина выбирает другой
путь — она молча добирается вплавь через канал до озера Лукрино.
Последствия покушения незначительны: у Агриппины только царапина
на спине. Большее беспокойство в сравнении с физическим состоянием внуша
ет ей собственное положение, несмотря на то что, будучи искушенной притвор
щицей, она делает вид, будто не осознает происшедшего. Агриппина отправ
ляет с нарочным вольноотпущенником послание Нерону, в котором сообщает,
что благодаря милосердию богов ей удалось спастись после инцидента.
Император, ожидавший, разумеется, совсем другого исхода, со всей ясно
стью улавливает подтекст и всерьез начинает опасаться мести с ее стороны.
Колеблясь и сомневаясь, Нерон вызывает к себе Сенеку и префекта прето
рианцев Бурра. Философ спрашивает Бурра, не стоит ли приказать солда
там сразу же убить женщину, однако тот отвечает, что его люди, преданные
памяти Германика, вероятнее всего, не рискнут притронуться к его дочери.
Он боится, что отказ преторианцев приведет к катастрофическим полити
ческим последствиям, и предлагает иной вариант. Ведь это командующий
флотом Аникет наломал дров? Вот пусть он все и уладит. Описание знамени
того матереубийства содержится в хронике Тацита:
Убийцы обступают тем временем ее ложе; первым ударил ее палкой по го
лове триерарх. И когда центурион стал обнажать меч, чтобы ее умерт
вить, она, подставив ему живот, воскликнула: «Поражай чрево!» — и тот
прикончил ее, нанеся ей множество ран (Анналы, XIV, 8)*.
Поговаривают, что, получив известие о смерти матери, Нерон восклик
нул: «Только сегодня мне по-настоящему вручена власть». Правда это или
* Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 1. Анналы и малые сочинения / под общ. ред.
С. Л. Утченко. М . : Ладомир, 1993.
20
Секреты Ватикана
ложь, но фраза в полной мере отражает весь гнет присутствия Агриппины,
который ощущал на себе Нерон в первые пять лет своего принципата. Ныне
с ним рядом оставался только Сенека — учитель, интеллектуал, философ,
стремившийся удержать равновесие на тончайшей, словно лезвие ножа,
нити нейтралитета. С одной стороны, он не перечит капризам молодого
монарха, включая откровенно преступные; с другой — пытается увести
устремления Нерона обратно — к общим благородным, далеким от подло
сти, идеалам. Сенека хорошо знает пути высокой нравственности: в одном
из своих Диалогов — «О милосердии», — и прежде всего в своих ста двадца
ти четырех «Нравственных письмах к Луцилию», он на высочайшем уровне
проводит анализ исторической этики, набрасывает концепцию философии,
устремленной к поиску добродетели и к реализации человеческой свободы
в мире, отталкиваясь от внутренней, духовной свободы. Сенека прямо-таки
опережает свое время, постулируя уважение к каждому живому существу,
сострадание ко всем обделенным и несчастным, включая рабов.
Но как объяснить, что столь талантливый человек, проникнутый гумани
стическими идеями и великодушием, занимался презренным ростовщиче
ством, хоть оно и сводилось лишь к «банковским ссудам»? (Снова воспользу
емся современным словосочетанием.) Что едко высмеивал недавно убитого
императора Клавдия в своем труде Apokolokyrttosis, который можно перевести
как «Отыквление»*? Конечно, Клавдий имел репутацию глупца, что верно то
верно, да и потом, именно он приговорил Сенеку к семи годам тягостного из
гнания на Корсике, но издеваться над едва почившим принцепсом, так или
иначе, подло. А чего стоило блестящее оправдание стремительной кремации
бедняги Британника? Или поддержка, оказанная Нерону в деле убийства
Агриппины? Если смотреть с императорской точки зрения, то всегда можно
отыскать самому гнусному деянию подходящую политическую мотивацию.
Остается только поручить эту работу величайшему (и самому озадачиваю
щему) интеллектуалу, которым располагал в тот период Рим.
Как истолковать подобные противоречия? До некоторой степени понять
это поможет старинная идея, встречавшаяся еще у Платона, — надо возне
сти философа на вершину государственной машины, дабы тот помогал мо
нарху толковым советом. К тому же необходимо принять во внимание, что
правление Нерона начиналось весьма безоблачно.
И не будь при нем Сенеки, все бы пошло по еще более худшему сцена
рию. Что касается иных обвинений в его адрес, то некоторые из них были
продиктованы чистой завистью. Тем, кто упрекал Сенеку, что между его
философскими сочинениями и реальной жизнью лежит пропасть, он
заявлял: «Мудрец делает даже те вещи, которые сам не одобряет», — и далее,
цитируя других философов, но обращаясь к самому себе, добавлял:
«Ты живешь не так, как рассуждаешь», — скажете вы. О злопыхатели,
всегда набрасывающиеся на лучших из людей! В том же обвиняли и Плато
на, Эпикура, Зенона, ибо все они рассуждали не о том, как живут, а о том,
как им следовало бы жить. Я веду речь о добродетели, а не о себе; и если
ругаю пороки, то в первую очередь мои собственные: когда смогу; я стану
жить, как надо (XVIII, 1)*.
Сложные взаимоотношения ученика и воспитателя завершились кра
хом. Сенека, понимая, что его усилия тщетны, в 62 году решает удалиться
на покой, чтобы вести жизнь частного лица. Он говорит своему повелите
лю: «Но и ты, и я уже исчерпали меру того, что принцепс может пожало
вать приближенному, а приближенный принять от принцепса» (XIV, 54)**.
Сенека предлагает, так сказать, компромиссную сделку, которой, увы,
оказывается недостаточно для спасения. Через три года философ позво
лит впутать себя в одну из самых знаменитых и сложных интриг антич
ности — тот самый заговор Пизона, в котором две группы — сенаторов
и военных — планировали покушение на Нерона.
Сенека повел себя, как бывало не раз, с гениальным двуличием. Он
не присоединился открыто к заговору. Но вместе с тем не отправил об
ратно и не разоблачил посланника Пизона. А вот Нерон воспользовал
ся удобным случаем, чтобы избавиться от наставника, начинавшего до
ставлять ненужные хлопоты. Он послал офицера преторианской гвардии
на виллу близ Аппиевой дороги, где в тот момент находился философ,
с категорическим повелением императора лишить себя жизни. О смерти
Сенеки Тацит написал одну из своих памятных страниц. Стоит прочесть
ее целиком:
* Цит. по: Сенека. О блаженной жизни. XVIII, 1. Цит. по электронной версии с сайта: http://
webreading.ru
* * Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 1. Анналы и малые сочинения / под общей ред.
С. Л. Утченко. М . : Ладомир, 1993.
22
Секреты Ватикана
Высказав это и подобное этому как бы для всех, он обнимает жену и, не
много смягчившись по сравнению с проявленной перед этим неколебимостъю, просит и умоляет ее не предаваться вечной скорби, но в созерцании
его прожитой добродетельно жизни постараться найти достойное уте
шениекоторое облегчит ей тоску о муже. Но она возражает, что сама
обрекла себя смерти, и требует, чтобы ее поразила чужая рука. На это
Сенека, не препятствуя ей прославить себя кончиной и побуждаемый
к тому же любовью, ибо страшился оставить ту к которой питал ред
костную привязанность, беззащитною перед обидами, ответил: «Я ука
зал на то, что могло бы примирить тебя с жизнью, но ты предпочитаешь
благородную смерть; не стану завидовать возвышенности твоего деяния.
Пусть мы с равным мужеством и равною твердостью расстанемся с жиз
нью, но в твоем конце больше величия». После этого они одновременно
вскрыли себе вены на обеих руках. Но так как из старческого и ослаблен
ного скудным питанием тела Сенеки кровь еле текла, он надрезал себе
также жилы на голенях и под коленями; изнуренный жестокой болью,
чтобы своими страданиями не сломить духа жены и, наблюдая ее муче
ния, самому не утратить стойкости, он советует ей удалиться в другой
покой. И так как даже в последние мгновения его не покинуло красноречие,
он вызвал писцов и продиктовал многое, что было издано; от пересказа
его подлинных слов я воздержусь (XV, 63)*.
Паулина, любимая супруга Сенеки, действительно выжила чудом, успев
при этом заглянуть в лицо смерти. Впрочем, некоторые полагают, что она
элементарно притворилась, будто жаждет умереть, изображая верность
агонизирующему мужу. Быть может, это не более чем клевета. Между тем
философ, увидев, что смерть от потери крови слишком медленна, принял
цикуту в подражание Сократу и вошел в раскаленную парилку, где скончал
ся от удушья. Ему было шестьдесят девять лет.
Еще многое можно поведать о Нероне. Хроники, посвященные ему, весь
ма колоритны. Они изобилуют жестокими, непристойными и анекдотиче
скими деталями.
Из женщин наиболее заметное место в его жизни отводится Поппее Са
бине, в том числе благодаря чисто авантюрному зарождению отношений
* Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 1. Анналы и малые сочинения / под общей ред.
С. Л. Утченко. М . : Ладомир, 1993.
I. Золотой дом
23
между ними. К началу этой связи Поппея, первым браком сочетавшаяся
с Руфием Криспином, римским всадником и преторианским префектом при
Клавдии, уже была супругой Марка Сальвия Отона. В результате запутанной
интриги в духе Боккаччо ей удается стать хозяйкой императорского дворца
и занять место рядом с принцепсом, который окончательно потерял от нее
голову и был готов разойтись с Октавией. В дальнейшем это обернется от
вратительной вереницей событий, замешанных на клевете и мести.
Судьба Октавии, как и всех прочих врагов Нерона, будет столь же незавидна
и несчастна: изгнанная в затерянный городок, она будет задушена преториан
цами после того, как ей вскроют вены рук и ног. Ее отрубленная голова будет
отослана в Рим, дабы муж воочию смог убедиться в точном исполнении своих
приказов. В это время Поппея уже вдохновенно царит при дворе, создавая там
атмосферу беспрецедентной роскоши и великолепия (Август и Тиберий пре
зирали любую пышность; Калигула умер ранее, чем сумел реализовать свои
экстравагантные фантазии; при Клавдии повседневная жизнь дворца приоб
рела, как бы мы сказали сегодня, «буржуазный» облик; Октавия, отодвину
тая на второй план не любившим ее супругом, не имела ни единого шанса
попытаться придать двору отпечаток собственной индивидуальности).
Именно с появлением Поппеи рафинированность и блеск впервые вой
дут в жизнь Нерона. Император благодарен ей за это, он воспевает в сти
хотворных строфах ее длинные белокурые волосы и кожу лунного оттенка.
Римские женщины не говорят ни о чем другом, кроме как об этих волосах
и этой перламутровой коже; каждый пытается разгадать и выпытать секрет
ее привлекательности, кругом кипят пересуды и сплетни. Одно только пере
числение излишеств, которые позволяла себе Поппея, ввергает искушенных
римлян в растерянность.
Плиний Старший в своей «Естественной истории» пишет, что в каждой
поездке прекрасную и капризную императрицу сопровождал караван из че
тырехсот ослиц, в молоко которых она погружалась, чтобы вернуть эпидер
мису несравненную белизну и свежесть. Ювенал* уверяет, что она пользо
валась маской, чтобы защитить лицо от прямого контакта с загрязненной
внешней средой и воздухом. Наиболее правдоподобна версия, согласно ко
торой Поппея вечерами накладывала на лицо припарки и жирные мази, ре
генерирующие клетки, предвосхитив тем самым косметические процедуры
наших дней.
* Децим Юний Ювенал (ок. 60 — ок. 127 гг.), римский поэт-сатирик. Прим. ред.
24
Секреты Ватикана
Несмотря на такое явное самолюбование и на то, что уходу за своей внешно
стью Поппея уделяла колоссальное количество времени, она была женщиной
умной и образованной. Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» подтвержда
ет, что она «боялась Бога», и описывает ее как человека, «симпатизировавше
го» еврейской традиции. Согласно другим источникам, Поппея, будучи лю
бознательной и проницательной, вроде бы интересовалась христианством. Ее
привлекала странность этой религии, которая преобразила в Бога бродячего
пророка, распятого, как преступник, в отдаленной провинции империи.
Нам уже никогда не узнать достоверно, каков процент истины во всех
этих
свидетельствах,
распространявшихся
с разными,
в том числе
продиктованными конъюнктурой целями. Но неопровержимо одно: хри
стианство, пусть и в зачаточном состоянии, пробудило живое любопытство
и глубинную обеспокоенность. Новая религия пришла, подобно многим
другим, с Востока. В годы, о которых мы говорим, она еще не обрела закон
ченных черт, не оформилась полностью, хотя уже обладала совокупностью
характеристик, облегчающих ее проникновение и распространение в сре
де низших классов, рабов и солдат. Нечто подобное, впрочем, произошло
и с религией бога Митры — митраизмом, имеющим по целому ряду аспек
тов сходство с христианством. Вместе с тем христианство параллельно за
тронуло и высшие страты* римского общества, а среди приближенных са
мого Нерона появились первые приверженцы этой религии.
Вскоре после своего тридцатипятилетия Поппея внезапно умерла. Ходи
ли слухи, что либо она была отравлена мужем, либо сам Нерон в приступе
ярости убил ее, нанося ей ужасные удары и жестоко пиная бедную женщину.
(Если верить молве, именно это произойдет потом между императором Кон
стантином и его супругой.) Какова бы ни была настоящая причина смерти,
принцепсраспорядился, чтобы похороны были грандиозными: торжествен
ная процессия доставила тело Поппеи на Форум, где Нерон лично возгласил
laudatio (хвалебную речь) с той самой трибуны, где Антоний когда-то произ
нес некролог в честь Цезаря. Ее тело было забальзамировано, и, если верить
Плинию, вся Аравия не смогла бы произвести того невероятного количества
благовоний и ароматов, которые император хотел бы использовать, чтобы
сохранить нетленной красоту Поппеи.
Знаменитый, во многом загадочный и непонятный пожар, который
ужаснул весь Рим в 64 году н. э., — одно из ключевых событий не только
* Социальные слои, группы. Прим. ред.
I. Золотой дом
25
в истории города, но и в жизни самого Нерона. Именно оно, как мы вско
ре убедимся, связывает фигуру императора с зарождающимся движением
христиан.
19
июля, между первым и вторым часом после полуночи, запыхавший
ся гонец достиг виллы в Анции, где тогда находился Нерон, и сообщил
ему, что горит Большой цирк и пламя угрожает императорскому дворцу.
Примчавшись в Рим, Нерон видит, что вся территория представляет со
бой раскаленную жаровню, а часть его собственного жилища обратилась
в пепел. Потребовалось шесть дней, чтобы усмирить огонь. В качестве
превентивной меры пришлось даже снести здания в округе — этот шаг
лиш ил огонь постоянной подпитки и возможности дальнейшего распро
странения. Сгорели дома и торговые лавки, храмы и святилища, включая
посвященное Весте, где хранились Пенаты — символы домашнего очага
и родины, символы всего римского народа, — шедевры греческого искус
ства и многие «античные творения». Более десяти процентов городской
застройки обратилось в пепел, в том числе вся зона Форума к югу от виа
Сакра.
Римляне все больше убеждались, что не кто иной, как Нерон, поджег
город, и даже авторитетные свидетельства философов продолжали с упор
ством и настойчивостью поддерживать это мнение. В «Естественной исто
рии» Плиний Старший фиксирует его, точно непреложный факт: «Нерон
повелел спалить Рим». Той же линии придерживается и Дион Кассий: «Он
захотел осуществить давно вынашиваемый им проект: разрушить еще при
жизни весь Рим и империю в придачу». В VI веке моралист Боэций в «Уте
шении философией» напишет: «Сколько преступлений, сколько бед свершил
Нерон, омерзительный монстр, сжегший столицу мира».
Однако наиболее интересующий нас в данный момент автор— это опять же
историк Тацит, который в своих «Анналах» оставляет нам такое сообщение:
И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изо
щреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеоб
щую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени
которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь
прорываться наружу и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба,
но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное
и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто
26
Секреты Ватикана
открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их
указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в зло
дейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому (XV, 4)*.
«Мерзости», «ненависть к роду людскому»... эти характеристики великий
историк прилагает к христианству и его последователям по причинам, кото
рые он попытался разъяснить в начале указанной главы. Есть мнение, хотя
и не доказанное полностью, что среди этих жертв был и Петр, признанный
церковью «князем апостолов».
Тацит, описывая в своем труде события полувековой давности, провоз
глашает: «Мы не знаем, произошло ли бедствие по чистой случайности
или же по злому умыслу императора», но ниже добавляет, что пытавшимся
противостоять огню угрожали люди, которые метали горящие факелы
и кричали, что они выполняют приказ. Светоний еще более недвусмыслен
но заявляет: Нерон поджег Рим с таким нахальством, что многие сановни
ки, даже поймав с поличным в своих владениях собственных рабов с паклей
и светильниками в руках, не посмели помешать им.
Почему же император, пусть и настолько неуравновешенный, как Нерон,
запятнал себя преступлением таких масштабов, да к тому же чрезвычай
но непопулярным? По мнению Тацита, его подтолкнуло к этому желание
основать более совершенный город, чем уже существующий, и дать ему свое
имя: Нерополис. Дион Кассий и Светоний разделяют эту гипотезу: в безу
мии своем, комментируют они, император завидовал Приаму, на долю ко
торого выпало несравненное наслаждение присутствовать при разрушении
своего города и царства. Эти хронисты не были прямыми очевидцами со
бытия, но убежденно пишут о том, что, в то время как разгорался пожар,
император будто бы или «с театральной сцены своего дворца» (Тацит), или
«с башни Мецената» (Светоний), или же «с вершины Палатина» (Дион Кас
сий), облаченный в одежды кифареда** и водрузивший на голову лавровый
венок, воспевал разорение Трои, сравнивая «несчастья нынешние с тем да
леким поражением», от которого и пошла история Рима.
Было это делом его рук или нет, но с тех пор император окончательно по
грузился в безумие: он сочинял стихи и распевал их, он хотел, чтобы его за
помнили как поэта и оратора, а не как вождя. Наконец, он переехал в новый
* Социальные слои, группы. Прим. ред.
* * Древнегреческий музыкант, игравший на кифаре. Прим. ред.
I. Золотой дом
27
Золотой дом, основная часть которого была уже завершена. Нерона не бес
покоили известия о том, что под руководством Виндекса в Галлии и Гальбы
в Испании против него восстали легионы. Подавив уже столько мятежей,
разоблачив столько заговоров, действительных или мнимых, он полагал,
что сумеет преодолеть и эту напасть.
Однако теперь все было не так. Раздача зерна практически сошла на нет
из-за скудости и нерегулярности поставок, а Нерон потерял контакт с реаль
ностью, что всегда является фатальным упущением для правителя.
В конце мая разражается бунт. Гальба идет маршем на Рим. Нерон
снова замышляет отплытие в Египет, но верные преторианцы, всегда
его сопровождавшие, на сей раз отказываются последовать за ним. Ему
только-только исполнился тридцать один год, и вот впервые он остает
ся совсем один. Он ложится в постель, но ночь полна кошмаров. Нерон
встает и обнаруживает, что сбежали даже часовые, «прихватив с собой по
крывала и украв все, вплоть до дароносицы с ядом». Тогда он посылает
за кем-нибудь, кто мог бы помочь ему умереть, но найти никого не удает
ся. Светоний пишет:
Вольноотпущенник Фаон предложил ему свою усадьбу между Соляной и Номентанской дорогами, на четвертой миле от Рима. Нерон как был, босой,
в одной тунике, накинув темный плащ, закутав голову и прикрыв лицо
платком, вскочил на коня; с ним было лишь четверо спутников (Жизнь
Нерона, XLVIII)*.
Жалкий отряд тайком прибывает на виллу Фаона. Не желая въезжать
через главные ворота, Нерон находит тропинку в зарослях и, порвав плащ
о колючие кусты ежевики, ложится на соломенный тюфяк. После короткого
отдыха он велит вырыть яму, подходящую ему по размеру, и, пока его люди
выполняют порученное задание, обессиленно восклицает несколько раз
с убежденностью смирившегося: Qualis artifexpereo!, то есть «Какой артист
погибает!» Он взволнован и раздражен, он плачет и призывает немногих
присутствующих покончить с собой, чтобы подбодрить его своим приме
ром и сподвигнуть поступить так же. Никто не подчиняется. Все ускоряется,
низвергается в пропасть...
* Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / пер. М. Л. Гаспарова. М. : Наука,
1993. Цит. по электронной версии с сайта: http://www.ancientrome.ru
28
Секреты Ватикана
Уже приближались всадники, которым было поручено захватить его
живым. Заслышав их, он в трепете выговорил: «Коней, стремительно
скачущих, топот мне слух поражает», — и с помощью своего советника
по прошениям Эпафродита вонзил себе в горло меч. Он еще дышал, когда
ворвался центурион и, зажав плащом его рану, сделал вид, будто хочет
ему помочь. Он только и мог ответить: «Поздно!» — и: «Вот она, вер
ность!» — и с этими словами испустил дух. Глаза его остановились и вы
катились, на нихужасно было смотреть (Жизнь Нерона, XLIX)*.
Нерон гибнет в то время, когда молодое вероучение — «христианство» —
продолжает распространяться и укореняться. Христианский теолог Тертуллиан, живший и творивший в Карфагене на рубеже II и III веков, однажды,
размышляя о гонениях на первых верующих, скажет так: Semen est sanguis
christianorum — «Кровь христиан — это семя», из коего взрастут новые хри
стиане.
* Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / пер. М. Л. Гаспарова. М. : Наука,
1993. Цит. по электронной версии с сайта: http://www.ancientrome.ru
II. Папские алебарды
Вечером 4 мая 1998 года на территории Ватикана в помещении, располо
женном в непосредственной близости от личных апартаментов понтифи
ка, были найдены три тела. Двое мужчин и женщина, убитые выстрелами
из огнестрельного оружия.
Трое «превосходных мертвецов». Первый из них — полковник Алоис
Эстерманн, сорок четыре года, командующий «ватиканской армией», пред
водитель знаменитых швейцарских гвардейцев. Полковник — мужчина
примечательной крепости и представительности — получил новое назна
чение в тот же день. Женщина, осторожно уложенная вдоль стены, — его
жена, Глэдис Меса Ромеро, сорок девять лет, венесуэлка по происхожде
нию, занимала дипломатический пост в посольстве Венесуэлы при Святом
престоле. Лежавшему навзничь на земле, как и его командир, самому юно
му из всех вице-капралу Седрику Торнею, родившемуся 24 июля 1974 года
в городе Монтей (кантон Валлис, Швейцария), было всего двадцать четыре
года.
Тройное убийство ввергает Ватикан в хаос. Однако всего лишь на пару
мгновений: через несколько часов дело закрывают, хотя расследование с не
значительной отдачей по результатам будет длиться девять месяцев. Меж
ду тем во всем мире, особенно вне Италии, множатся кривотолки, голоса
не умолкают: слишком много лакун, многочисленные детали расходятся
с официальной версией. Как следствие, появляются сомнения и вопросы,
остающиеся без ответа.
Оба военных принадлежали к наиболее старинному и престижному кор
пусу папской гвардии: сто солдат, отобранных в швейцарских долинах,
с давних пор гордящихся доблестью своих сынов. Еще Тацит признавал, что
«гельветы — это племя воителей, прославленное мужеством своих солдат».
По традиции как раз им вменено в обязанность гарантировать безопасность
30
Секреты Ватикана
Святого престола, обеспечивать неприкосновенность понтифика и нести
караул у ватиканских стен. Кроме того, они сопровождают самые торже
ственные церемонии, будучи одетыми при этом в пеструю униформу, замы
сел и дизайн которой приписывается молвой самому Микеланджело.
Ватиканский детектив так никогда и не получил приемлемой разгадки.
По поводу этой тройной смерти с определенностью можно сказать только
о двух вещах. Во-первых, официальная версия точно не совпадает с реаль
ной динамикой фактов. Во-вторых, мать Седрика Торнея, несмотря на ее
неоднократные мольбы, обращенные к понтифику, так и не получила даже
малого утешения и поддержки, кроме тех, что требовало элементарное ми
лосердие. И уж конечно, никакого правдоподобного ответа синьоре Мюгетт
Бода, так ее зовут, никто до сих пор не дал. Ей пришлось удовлетвориться
преданным гласности вердиктом, согласно которому ее сын Седрик убил
чету Эстерманнов, а после покончил с собой.
Данная версия была представлена средствам массовой информации пресссекретарем Ватикана Хоакином Наварро-Вальсом, бывшим испанским жур
налистом, членом Opus Dei, в тот момент, когда не прошло и нескольких
часов после этих загадочных событий. Реконструкция преступления в его
изложении свелась к тому, что вице-капрал Торней, разозлившийся из-за
того, что не получил долгожданную награду (медаль «За заслуги»), нахо
дясь в состоянии аффекта и утратив способность к самоконтролю, отомстил
отказавшему ему командиру, убив его вместе с женой. Затем, потрясенный
собственным преступлением, он совершил самоубийство. Пресс-секретарь
добавил, что молодой человек страдал психическими расстройствами
и принимал наркотики (каннабис); последующее вскрытие проверит нали
чие в его мозге патологии в виде кисты, которая могла бы усугубить шаткое
душевное равновесие Торнея. Завершая свое выступление, Наварро-Вальс
скажет дословно: «Я не думаю, что аутопсия сможет дать принципиально
иные результаты, чем те, что я вам озвучил».
5 февраля 1999 года декрет за подписью адвоката Джанлуиджи Марроне, исполнявшего функции единственного судьи в Ватикане, постановил,
что «на базе собранных в ходе расследования сведений выводы, к которым
пришло следствие, представляются не подлежащими сомнению, тем самым
снимается необходимость ведения уголовно-процессуальных действий в от
ношении смерти полковника Алоиса Эстерманна, синьоры Глэдис Меса Ро
меро, в замужестве Эстерманн, и вице-капрала Седрика Торнея, что влечет
за собой передачу дела в архив».
II. Папские алебарды
31
Относительно настойчивых ходатайств синьоры Бода пресс-секретарь
заявит: «Я все понимаю и отношусь с почтением к ее горю, но мы не можем
пренебречь уважением к истине, скрупулезно установленной в ходе дли
тельного и тщательного изучения дела». Понадобилось девять месяцев, что
бы сформулировать вывод, идентичный тому, что был предвосхищен спич
райтером Ватикана через пару часов после трагедии.
В предыдущей главе, посвященной эпохе Нерона, первые христиане
только-только начинали являть себя миру в качестве рьяных сторонников
вероучения, зародившегося как течение иудаизма в земле Израиля и по
степенно распространявшегося на Западе. Перелистнув страницу-другую,
а на практике перешагнув через двадцать веков, мы сейчас оказываемся в си
туации совершённого государственного преступления, перед лицом размы
тых версий, противоречивых, внутренне полемичных и очевидно далеких
от истины, как показали параллельные журналистские расследования, осу
ществленные органами печати и телевидением. Мы пытаемся исследовать
«секреты Ватикана», что, в частности, означает попытку осознать астроно
мическую дистанцию, разделяющую верующих, которые шли на мучениче
скую смерть с гимнами во славу Господа на устах, и те зловещие механизмы,
что регулируют жизнь политических организмов и государств.
Карта, приложенная к пакету Латеранских соглашений, подписанных
Муссолини и кардиналом Гаспарри 11 февраля 1929 года, наглядно демон
стрирует, что государство Ватикан фактически замыкается в границах так
называемых «львиных» стен (Leonine City). Первое их кольцо возведено па
пой Львом IV между 848 и 852 годами в целях защиты Ватиканского холма
и базилики Святого Петра. По замыслу христиан эти укрепления должны
были послужить преградой и заслоном против вторжений сарацин, разгра
бивших Рим в 846 году, в период понтификата Сергия II. Папа Лев IV раз
работал идею барьера фортификаций, скопировав по большей части схему,
созданную его предшественником Львом III.
К реализации проекта приступили незамедлительно. Рабочую силу, не
обходимую для проведения работ, поставляли domuscultae — укреплен
ные поместья, созданные в эпоху позднего Средневековья для повторного
заселения пустующей сельской местности. Но к строительству привлекли
и рабов-сарацин, захваченных в битве при Остии в 849 году. Стены были
воздвигнуты всего за четыре года благодаря финансовой поддержке им
ператора Лотаря и короля лангобардов Лиутпранда. Кроме того, активно
использовались строительные материалы, полученные после разрушения
32
Секреты Ватикана
и сноса античных зданий. Папа Лев был неутомим: он лично надзирал за хо
дом работ, отдавал приказания рабочим, благословлял, молился. В последу
ющие столетия внешнее кольцо стен было много раз перекроено и расшире
но. Настоящие стены Ватикана, ныне очерчивающие границы государства,
появятся намного позже, по воле Пия IV, Павла III и Урбана VIII.
Небезынтересно отметить, что в результате этих переделок и увеличе
ний общей площади прославленный Пассетто ди Борго оказался не состав
ным элементом пограничного кордона, а военным переходом, включенным
в городской комплекс. Свое назначение он сохранил вплоть до наших дней,
хотя его функциональное назначение все же изменилось — и довольно зна
чительно. На самом деле расположенный таким образом Пассетто (или Ко
ридор) превратился в дорогу беглецов, соединявшую папские дворцы с не
приступным замком Святого Ангела.
Этот «запасный выход», словно из рыцарского романа по внешнему виду
и очертаниям (последняя реставрация была проведена по случаю Юбилея
2000 года*), поспособствовал возникновению народных легенд и мифов.
Американец Дэн Браун, не бог весть какой писатель, но наделенный бо
гатейшим воображением сценарист, сделал именно его местом действия
целого ряда динамичных эпизодов своей книги «Ангелы и демоны». Джоаккино Белли воспел его в сонете (Er Passetto de Castel Sant’Angelo, 17 декабря
1845 года), который завершается так:
В том замке, за стеною, с пылом-жаром
Святой отец играет роль, где надо
Быть виночерпием и знатным кулинаром.
Флаг желто-белый для него отрада, —
Он привечает каждого бесценным даром:
Благословений вал и пушек канонада.
Я слегка смягчил римское диалектальное по происхождению написание
строф, чтобы дать возможность лучшего восприятия разящей иронии этого
произведения. Поэт, в общем-то, попал в яблочко, ударив по больному месту.
* В католической церкви с 1300 года так называется особый Святой год, в течение которого
католики могут получать особое отпущение грехов. Традиция берет начало в Книге Левит
Ветхого Завета (25:10). В Великом Юбилейном 2000 году впервые в истории христианства
папа Иоанн Павел II в своей Меа Culpa принес покаяние от имени католической церкви
за грехи, совершенные Церковью на протяжении 2000 лет истории. Прим. ред.
II. Папские алебарды
33
Этот мост-коридор длиной около восьмисот метров гарантировал в случае
необходимости безопасное перемещение папы и его свиты из ватиканских
дворцов в крепость по защищенному и вознесенному ввысь переходу. Папа
Николай III придумал использовать стены, сооруженные его далеким пред
шественником Львом IV, для такого рода прикладных задач. Одна из самых
драматических чрезвычайных ситуаций возникла, как мы увидим, в мае
1527 года.
Контур стен — как до различных расширений, так и после — имел форму
лошадиной подковы; беря начало от замка, он опоясывал базилику, взбирал
ся по склонам Яникула, чтобы в итоге опять спуститься к Тибру. Мощные
стены толщиной четыре метра у основания перемежались, в соответствии
с римской моделью, сорока четырьмя башнями и несколькими воротами,
существующими, за некоторыми исключениями, и поныне.
Снос центральной части района Борго* (так называемого хребта Борго)
и открытие улицы Кончилиацьоне значительно изменили оригинальный
облик этих мест. Но, несмотря на многочисленные модификации и демон
таж домов, продиктованные потребностями городского транспорта, стены
все еще способны рассказать о выпавших на их долю приключениях и про
исшествиях тем, кто остановится прочесть бессчетные таблички, памятные
доски и надписи с украшающими их папскими гербами.
«Львиная» цитадель (Civitas Leonina) на протяжении многих веков слу
жила папскому Риму бастионом, нерушимо стоявшим на страже монар
хии понтификов. По возвращении из авиньонского плена, длившегося
с 1309 по 1377 год, папы быстро осознали, что Ватикан проще всего защи
щать со стороны Латерана, их первой резиденции, как минимум благодаря
исключительно выгодной позиции замка Святого Ангела. Поэтому началось
активное возведение и укрепление новых дворцов внутри «львиного» пояса
стен, которые были, в свою очередь, отреставрированы. Наряду с этим были
усилены все фортификации и созданы дополнительные ворота, что отвеча
ло растущим потребностям военного и бытового плана.
На карте XVIII века Мариано Вази (Vetus Planum Urbis Romae) отмечены
ключевые ворота, среди которых Порта Туррионис, к настоящему моменту
снесенные и замененные новыми Порта Кавалледжери, что получили свое
название за счет близости к казармам: через них в 1527 году в город вступи
ли ландскнехты Карла V.
* В 1936-1950 гг. Прим. пер.
34
Секреты Ватикана
В конце Пассетто, напротив площади Святого Петра, берет начало виа
ди Порта Анджелика, которая в прошлом вела прямиком к воротам Пор
та Анджелика. По конкордату* 1929 года, известному как «примирение»
(conciliazione), вдоль левой стороны улицы была построена современная сте
на, выступающая в виде пограничной линии между двумя государствами.
Сейчас здесь находятся ворота Порта Санта Анна, единственный вход для
посетителей, да и для многих граждан Ватикана. Караул у ворот несут уже
свыше полувека солдаты понтифика, папские алебарды. Точнее, швейцар
ская гвардия.
О необычайных приключениях этой самой старинной армии мира, к тому
же уникальной тем, что рекрутский набор в нее производится в соответ
ствии с вероисповеданием, мы и поговорим. В длительной истории Вати
кана встречались и другие «армейские соединения»; к примеру, два из них
были учреждены в XIX веке (дворянская гвардия и папская дворцовая, или
палатинская, гвардия) и впоследствии распущены; а к далекому VI веку от
носится эпизод с появлением в Ватикане корсиканской гвардии, тоже лик
видированной примерно через сто лет.
Напротив, швейцарская гвардия продолжала свое существование в сте
нах этого государства с далекого 1506 года, когда папа Юлий II делла Ровере
(заказчик и спонсор Микеланджело) обратился к государствам Конфедера
ции Верхней Швабии (Confederatis Superioris Allemanniae) за разрешением
завербовать на ее территории десяток юношей и сформировать из них свою
личную гвардию. Его предшественники — папы Сикст IV, Иннокентий VIII
и Александр VI — уже пытались организовать армейский корпус, но лишь
при Юлии гвардейский полк был создан официально.
22 января 1506 года контингент из ста пятидесяти наемников, при
бывший пешком из Люцерна по Дороге франков (via Francigena), вошел
в Рим. Перемещением руководил капитан Каспар фон Силенен, сопрово
ждаемый прелатом Петером фон Хертенштайном. Сто пятьдесят алебард
щиков (Gwardiknechthe) сделали остановку в Милане, где Хертенштайн
получил в качестве задатка из суммы будущих вознаграждений пятьсот
дукатов в местном филиале банка Фуггеров. В Аквапенденте, на юге То
сканы, швейцарцы получили наличными еще двести дукатов. 21 января
они, наконец, достигли Рима и на следующий день, вступив в Вечный
* Договор между папой римским как главой католической церкви и каким-либо государ
ством. Прим. ред.
II. Папские алебарды
35
город, промаршировали от Порта дель Пополо до холма Ватикан, прой
дя по Кампо дей Фьори. Достигнув цели после бесконечного путешествия
(примерно 750 километров) в самой середине зимы, они выстроились
в ряд для представления понтифику, после чего были расквартированы
в казармах.
Эльзасский прелат Джованни Бушар, церемониймейстер папского дво
ра и вдобавок педантичный хронист, отметил в своем дневнике: «К вече
ру 22 января 1506 года группа из ста пятидесяти швейцарских солдат под
командованием капитана Каспара фон Силенена достигла Порта дель Попо
ло и вошла в Рим».
Юлий II был папой-воином, каких до той поры еще не встречалось. Глав
ными среди его стратегических целей были усиление церковного государ
ства и повторная аннексия отколовшихся мятежных земель. В отношении
создания собственной гвардии он взял за образец короля Франции, доверив
шего в 1497 году охрану своей персоны роте из ста вооруженных мужчин.
Юлий II хотел иметь вдвое больше, но ему пришлось удовлетвориться коли
чеством в 150 человек, которых удалось набрать.
В наши дни наличный состав гвардии — это сто десять человек, вклю
чая командующего полковника, офицеров, унтер-офицеров и рядовых
алебардщиков. Престиж и театрализованная привлекательность службы
в этой ее части подкрепляется и униформой, по легенде изобретенной,
как уже было сказано, Микеланджело. В действительности броское ренес
сансное одеяние из отрезов ткани желтого, синего и оранжевого оттенков,
повторяющее геральдические цвета династии Медичи, — это плод кро
потливого труда полковника Жюля Репонда (командира гвардии в 19101921 гг.), которого при создании эскизов вдохновляло творчество Рафаэля.
Парадная униформа включает в себя латы и шлем испанского образца, на
зываемый «морионом», с гребнем из страусиных перьев и характерными
приподнятыми полями. Вместе с тем предусмотрена и более строгая ра
бочая одежда в виде штанов и камзола голубых тонов, которые сочетают
ся с белым колетом, не стесняющим движений. Мундир швейцарцев уже
давно и прочно интегрировался в ватиканский, а стало быть, и в римский
фольклор.
Однако критических отзывов тоже предостаточно: к примеру, Стендаль,
мало того что не выказал особого энтузиазма на этот счет, так еще и съе
хидничал в своих «Прогулках по Риму», а именно в заметке, датированной
7 марта 1828 года:
36
Секреты Ватикана
...у правого края колоннады я заметил несколько гротескных фигур, напя
ливших на себя полосы желтой, красной и синей материи; это были не кто
иные, как бравые швейцарцы, вооруженные копьями и одетые на манер
X V века.
Через пару десятилетий, в 1864 году, Ипполит Тэн наблюдает швейцар
ских гвардейцев в Сикстинской капелле и пренебрежительно отзывается
о них как о людях, облаченных в пестрые (barioles) бутафорские костюмы,
словно взятые напрокат из оперы (vetus d’un costume opera).
Истинным крещением кровью и испытанием верности (а гвардейцы
приносили клятву пожертвовать, если потребуется, жизнью) для малень
кого корпуса стало 6 мая 1527 года — роковой день для Рима, которому
тогда пришлось перенести одно из самых опустошительных вторжений
в своей истории. После нескольких часов кровопролитных столкновений
орда, состоявшая почти из 14 тысяч ландскнехтов во главе с Георгом фон
Фрундсбергом, сломив сопротивление у ворот Санто Спирито и Торрионе, ворвалась в город (слово «ландскнехты» является калькой с немецко
го Landsknechte, состоящего из двух элементов: land — земля и knecht —
слуга. Так в Европе XVI века назывались прославленные соединения
профессиональных наемников-пехотинцев). Эти внушающие ужас полки
из Баварии и Тироля, разбавленные испанцами, и были протагонистами
«разграбления Рима».
Ландскнехты вторглись в город в районах Борго Санто-Спирито и СанПьетро, в то время как швейцарская гвардия отчаянно сопротивлялась,
сомкнув оборону у обелиска, тогда еще не установленного и лежавшего
рядом с базиликой. Стычки врукопашную, на шпагах и алебардах вынуди
ли швейцарцев, находившихся в явном меньшинстве, отступить до самого
алтаря Святого Петра, но даже этого оказалось недостаточно. Непрерывно
скрещивая клинки и наседая на гвардейцев, противники достигли Сикстин
ской капеллы и Станц Рафаэля, где в знак оскорбления кто-то из них выре
зал кончиком шпаги на фреске «Диспут о Святом Причастии» имя Лютера,
а другая надпись-граффити воспевала императора Карла V.
В ту эпоху мародерство признавалось неотъемлемым правом наемных
армий, не получавших регулярного жалованья. Такой безграничный произ
вол не обходился, разумеется, без изнасилований, что тоже было в порядке
вещей. В Риме «ланды», как их называли, не гнушались выламывать воро
та монастырей и насиловать там затворниц. Ретивость в совершении этих
II. Папские алебарды
37
преступлений и их продолжительность объясняются тем, что в немецких
войсках служили преимущественно убежденные лютеране (Реформация
началась всего за десять лет до описываемых событий), для которых папа
был воплощением Антихриста, а Рим — Великой Блудницей. Иными слова
ми, важным импульсом к притеснениям и грабежам, привычным для солдат
удачи, был губительный порыв к возмездию, последствия которого для го
родского населения и остатков памятников прошлого были чудовищными.
Папская гвардия была обречена: основная часть людей полегла, прикрывая
отход папы Климента VII и ряда ватиканских сановников по Пассетто в за
мок Святого Ангела, где они и нашли убежище. Сто сорок семь алебардщи
ков были убиты, лишь сорока двум удалось выжить в той мясорубке.
Ландскнехты и испанцы, просачивавшиеся в Рим по мостам Сикста
и Сант-Анджело, буйствовали и грабили в течение восьми дней. Были
осквернены и ограблены даже папские гробницы, в том числе захоронение
Юлия II, умершего немногим ранее (1513 год). В итоге жертвами набега ста
ли свыше десяти тысяч человек, а трофеи и добыча, попавшие в руки к за
хватчикам, оценивались в несколько миллионов дукатов. Злоупотребления
сопровождались антипапистскими насмешками. Так, напротив замка Свя
того Ангела, то есть на глазах у папы Климента VII, забаррикадировавшего
ся в его стенах, была организована процессия, в ходе которой издевательски
пародировались римские ритуалы, а солдатня долго орала на все лады: Vivat
Lutherus pontifex, то есть «Да здравствует Лютер — наш понтифик!»
5
июня, через месяц после вторжения в город вражеской армии, папа, на
конец, подписал акт о сдаче и капитулировал с весьма обременительными
условиями: уступкой крепостей Остия и Чивитавеккья, передачай Модены,
Пармы и Пьяченцы, выплатой четырехсот тысяч дукатов компенсации, а так
же гигантским выкупом за освобождение многочисленных пленных. И что
еще, в частности, представляет интерес для нашей истории — швейцарская
гвардия расформировывалась и заменялась двумястами ландскнехтами:
четырьмя отрядами по пятьдесят человек, которые должны были состоять
из испанцев и немцев. Папа добился того, чтобы выжившим швейцарцам
было позволено примкнуть к новой гвардии, но только двенадцать человек
согласились смешаться в строю с ненавистными ландскнехтами. Так про
должалось более двадцати лет, пока Павел III в 1548 году не принял решение
воссоздать корпус папских алебардщиков в его изначальном виде.
В память о тех трагических днях и сегодня на виа дей Пенитенциери мож
но увидеть бюст Бернардино Пассери, под которым видна надпись:
38
Секреты Ватикана
6 мая 1527 года,
Обернувшись знаменем,
Вырванным рукою его
У вторгшихся реакционных банд,
Здесь погиб, защищая родину,
В крови собственной и вражеской
Бернардино Пассери, римлянин,
Златых дел мастер, отец семейства.
Дабы сей пример служил назиданием
И вызывал подражание потомков,
Гильдия ювелиров города Рима
Возлюбленному собрату по ремеслу
Посвящает новый мемориальный дар
25 октября 1885
Еще одно воспоминание о событиях тех дней выражается в том факте,
что новобранцы швейцарской гвардии до сих пор присягают на верность
папе в тот самый день, когда их собратьями была принесена эта страшная
жертва, то есть 6 мая каждого года. Рекрутов в новеньких парадных мун
дирах собирают во дворе Сан-Дамазо, где они выслушивают текст присяги,
произносимой капелланом: «Клянусь служить верой и правдой и честью
понтифику и его законным преемникам, посвятить им все силы мои, где
потребуется, положить жизнь во имя их защиты. Равно принимаю эти обя
зательства в отношении Священной коллегии кардиналов на весь период,
пока длится конклав. Кроме того, обещаю капитан-коменданту и прочим
моим офицерам уважение, верность и послушание. Клянусь. И да помогут
мне Господь и святые заступники». Одно за другим эти слова звучат из уст
новоиспеченных гвардейцев, при этом левой ладонью они прикасаются
к штандарту корпуса, а правую вскидывают в особом жесте с тремя разом
кнутыми пальцами, символизирующими Троицу.
После кровавой бани 6 мая 1527 года на долю корпуса выпадали уже ме
нее значительные испытания, пожалуй, за исключением одного эпизода,
достойного быть упомянутым: речь идет о «резне в Перудже» 1859 года.
В разгар Второй войны за независимость крупный контингент перуджин
цев, численностью около восьмисот молодых людей, на добровольной осно
ве вошел в состав сардинской армии. Одновременно в самом городе был
создан повстанческий комитет, который после провала посреднических
II. Папские алебарды
39
переговоров с папским легатом провозгласил создание временного прави
тельства и передал власть над городом Виктору Эммануилу II*. Тотчас стало
ясно, что Пий IX был вовсе не расположен терять эту часть своих территори
альных владений. Напротив, он намеревался воспользоваться брожением
в городе как предлогом для показательного подавления мятежа. Понимая
это, временное правительство отдало приказ населению готовиться к обо
роне Перуджи.
20
июня папские войска численностью около двух тысяч человек, преи
мущественно швейцарцы под командованием полковника Антона Шмидта,
сосредоточились у городских стен. Слабо обученные и плохо вооруженные
ополченцы попытались оказать сопротивление, которое было быстро слом
лено в ходе сражения, унесшего жизни десяти папских солдат и тридцати
перуджинцев. Швейцарцы наводнили город, насилуя и бесчинствуя, чем на
помнили «ландов», разоривших Рим за три столетия до того.
Стоит отметить достойное поведение Плачидо Акуакотты, аббата мона
стыря Сан-Пьетро, укрывшего десятки напуганных жителей в подземных
лабиринтах и подвалах обители и тем спасшего их от неминуемой смерти.
И это лишь один из многих примеров, описанных в книге, когда деяния про
стых священников отличались гораздо более «христианским» духом в срав
нении с представителями церковной иерархии, от которых они зависели.
Исследователь Паскуале Виллари в своем труде «Общая история Италии»
пишет:
Тридцать домов были полностью разграблены, а обнаруженных в них жен
щин, по признанию самого Шмидта, убили; захвачены монастырь, две
церкви, больница и сиротский приют, где две юные воспитанницы были
изнасилованы прямо на глазах преподавательниц и подруг. Неизбежным
следствием учиненного мародерами разгрома стало восстановление госу
дарственного правления в Перудже, провозглашенное Шмидтом. Самому
полковнику и его сподвижникам от имени понтифика были вручены на
грады и оказаны почести, включая торжественные и пышные похороны,
назначенные кардиналом-архиеписком Печчи [позднее папа Лев XIII], при
чем катафалк украшала дьявольски двусмысленная надпись: Bead mortui
qui in Domino moriuntur**.
* Виктор Эммануил II (1820-1878) — король Сардинии (Пьемонта) с 1849 года, представи
тель Савойской династии, первый король объединенной Италии с 1861 года.
* * «Блаженны мертвые, умирающие в Господе» (лат.), Откровение Иоанна Богослова, 14:13.
40
Секреты Ватикана
Чудовищное кровопролитие не обошел вниманием поэт Джозуэ Кардуччи, который, придя в ярость от случившегося, за несколько дней написал
страстный, полный негодования сонет, включенный в сборник Juvenilia
(Юношеские стихи, XCII), где швейцарцы названы «псами католицизма»
и «бандитской шайкой»:
Нет, не обманы, а трусливую лишь злобу
Рим вскормит, копошась в своем борделе,
И кровь струится в ту распухшую утробу,
И псы католицизма себя явят в мерзком деле,
Для мрака путь распахнут, и ведет он к гробу.
Осанну скотобойне и разврату там пропели
Все позабывшие пред миром страх и робость,
Что лик Христа на знамени поднять посмели.
Христа, кто возгласил свободу по дороге к раю.
По слову Иисуса апостол свой меч убирает;
Убийства отринув, прощает Он нас, умирая;
Шайку разбойников с неба Господь покарает.
Предателей, грешников, вместе их всех собирая,
Навек заклеймит, в Преисподнюю, в ад низвергая.
Позабытая ныне история вызвала тогда заметный международный резо
нанс, в том числе потому, что волна жестокости коснулась и американской
семьи Перкинсов, гостившей в городе. Газета «Нью-Йорк тайме» 25 июня
того же года под заголовком «Резня в Перудже» среди прочего сообщала:
«Озверевшие войска, казалось, отреклись от любых законов и норм, врыва
лись по собственному усмотрению во все дома, совершая леденящие душу
убийства и иные преступления в отношении беззащитных жителей, будь то
мужчины, женщины или дети».
Спорным является вопрос, какова реальная доля ответственности папы
Пия IX за произошедшую бойню. Иначе говоря, не до конца ясно, получали
ли швейцарцы, помимо приказа подавить восстание, дозволение предаться
после победы насилию и грабежам в Перудже.
Однако неоспорим тот факт, что последующие репрессии и казни перуд
жинцев — на его совести. Такой вывод можно сделать из распоряжения, пе
реданного полковнику Шмидту кавалером Мацио, заместителем папского
министра:
II. Папские алебарды
41
Нижеподписавшийся Уполномоченный Заместитель Министра возлага
ет на Ваше Превосходительство поручение вернуть Провинции, совра
щенные на путь мятежа наущением немногих фанатиков, под длань Его
Святейшества, в связи с чем Вам рекомендуется действовать с непреклон
ностью, что послужит уроком остальным и тем самым воспрепятствует
революционному брожению. Кроме того, дарую Вашему Превосходительству
право обезглавить бунтовщиков, застигнутых в жилищах, и призываю
не заботиться о затратах Правительства, ибо расходы на постой и обеспе
чение текущей экспедиции должны быть покрыты самой Провинцией.
В дальнейшем жизнь папской армии была более спокойной. Швейцарцы
обеспечивали безопасность светской власти Ватикана вплоть до 20 сентября
1870 года, когда берсальеры генерала Ламармора, проломив брешь в стене
вблизи ворот Порта Пиа, вошли в Рим и присоединили его к вновь образован
ному за девять лет до того королевству Италия. Сутки спустя папские войска
были распущены, исключение было сделано лишь для швейцарской гвардии.
Так завершается многовековой период, в течение которого понтифик
нуждался в собственной армии, чтобы защищать территорию своего госу
дарства, то есть сугубо мирскую власть. С того момента за швейцарской
гвардией была закреплена единственная задача: гарантировать личную не
прикосновенность папы, а также обеспечивать безопасность ватиканских
дворцов и папской виллы в Кастель Гандольфо.
Важным этапом в существовании корпуса стали Латеранские соглашения
между итальянским государством и католической церковью, подписанные
11 февраля 1929 года. Пакет документов включает в себя договор и неотъем
лемый от него конкордат. По договору за Святым престолом признается суве
ренитет, а также исключительная и безусловная юрисдикция над Ватиканом,
сферы компетенции которого скрупулезно уточняются. Так, статья 3 гласит:
Италия признает за Святым престолом право полной и исключительной
собственности, абсолютной власти и суверенной юрисдикции над Вати
каном в том виде, в каком он сейчас существует, со всем ему принадле
жащим и полученным в виде пожертвований имуществом, рассматривая
город Ватикан подобным образом, исходя из специальных целей и порядка,
вытекающих из настоящего Договора*
\
* Текст договора приводится по электронной версии, размещенной на сайте: http://
worldconstitutions.ru/archives/156
42
Секреты Ватикана
Другой пункт разъясняет и фиксирует все, что имеет отношение к допу
ску в Ватикан и к его государственным границам:
Остается, однако, установленным, что площадь Святого Петра, даже
будучи частью города Ватикана, продолжает оставаться открытой
для публики и подчиняется силам полиции итальянских властей, кото
рые,, даже если они были направлены для охраны публичного отправления
культа, останавливаются на парадной лестнице Собора и не поднимают
ся в Собор, чтобы не создавать напряжения, если только они не должны
вмешаться по просьбе компетентной власти.
Когда Святой престол для своих особых целей решает временно закрыть
свободный проход на площадь Святого Петра, представители итальян
ской власти, если они не были приглашены компетентной властью, оста
ются за внешней линией колоннады Бернини и ее продолжением*
Создание нового государства Ватикан выявило весьма деликатную про
блему, возникшую перед Швейцарской конфедерацией, поскольку отныне ее
граждан формально вербовали на службу в иностранной «армии». Щекотли
вая тема была закрыта решением Федерального совета Швейцарии, который
спустя четыре дня после подписания Латеранских пактов постановил:
Затруднительно считать папскую гвардию иностранным военным соеди
нением в том смысле, какой вкладывается в это понятие статьей 94 во
енного уголовного кодекса; поскольку гвардия выполняет простые карауль
ные функции, каждый [гражданин] может нести службу; не запрашивая
разрешение на этот счету Федерального совета.
В том же 1929 году были начаты работы по строительству жилых поме
щений для офицеров и унтер-офицеров гвардии и завершилась реставра
ция маленькой церквушки Сан-Мартино и Сан-Себастьяно, воздвигнутой
Пием V в 1568 году внутри пространства, отведенного под казармы швей
царцев.
В наши дни на сайте римской курии с максимальной четкостью перечис
лены все необходимые требования, которым должен отвечать любой, кто
хотел бы стать папским солдатом:
* Текст договора приводится по электронной версии, размещенной на сайте: http://
worldconstitutions.ru/archives/156
II. Папские алебарды
43
Я гражданин Швейцарии. Я исповедую римский католицизм. У меня без
укоризненная репутация. Я выпускник швейцарской школы для рекру
тов. Мне от 19 до 30 лет. Мой рост не менее 174 сантиметров. Я холост.
Я обладаю сертификатом о профессиональной подготовке или свидетель
ством об окончании средней школы.
Короче говоря, мужчина, швейцарец, среднего роста, холостой, католик,
обладатель диплома. Минимальный срок службы составляет два года. Еже
месячная зарплата — около 1350 евро. Жениться можно только по дости
жении двадцати пяти лет, обладая трехлетним стажем и званием капрала
и принимая на себя обязательство служитьРимской церкви по крайней
мере еще три года.
Каковы на практике повседневные задачи «швейцарца»? Две трети шта
та определено к охране различных входов в апостолические дворцы. В этот
список входят дворики Сан-Дамазо и Бельведер, этажи лоджий, Царская
зала (Sala Regia), помещение напротив кабинетов Государственного секрета
риата и частные апартаменты папы. Также гвардия контролирует внешние
входы: Ворота Святого Петра (Cancello Petriano), Колокольную арку (L’Arco
delle Сатрапе), Бронзовые двери (il Portone di Bronzo) и Врата Святой Анны
(Porta Sant’Anna).
Швейцарцы участвуют в протокольных мероприятиях и охраняют пон
тифика во всех случаях его появления на публике: во время религиозных
церемоний и празднований на площади Святого Петра, на общих аудиенци
ях и во время визитов глав зарубежных государств. Помимо этого, остаются
инспекционные смотры, марши, упражнения в стрельбе, репетиции полко
вого оркестра, хор.
Сто десять солдат разделены на три отряда, которые сменяют друг друга
на посту каждые восемь часов: первый находится в карауле, второй явля
ется подкреплением, третий остается свободен. Полковник-комендант осу
ществляет руководство тремя офицерами и группой унтер-офицеров. Офи
церы и старший сержант, как правило, несут службу в гражданской одежде.
Капеллан корпуса приравнен по рангу к подполковнику. Прием пищи про
исходит во внутренней столовой, а на кухне хозяйничают монахини из кон
грегации сестер-альбертинок (Suore albertine serve di Dio).
Полковое знамя папской гвардии разделено белым крестом на четыре
равных поля. В первом квадрате (верхнем, у древка) изображен герб цар
ствующего понтифика, в четвертом (нижнем, у края) — герб Юлия И, оба
44
Секреты Ватикана
на алом фоне. Второй (верхний, у края) и третий (нижний, у древка) квадра
ты представляют собой горизонтальные полосы в цветах корпуса — синем,
желтом и красном. В точке пересечения лучей креста, ровно посередине,
размещена эмблема действующего командира.
Когда в мае 2006 года швейцарская гвардия отмечала пятисотлетие с мо
мента основания, папа Бенедикт XVI в своей проповеди среди прочего упо
мянул и вот о чем:
Многочисленны примеры присутствия мирян в католической церкви,
но в их числе есть один — исключительного порядка: швейцарские гвардей
цы понтифика, молодые люди, вдохновленные любовью к Христу и Церкви
на служение преемнику Святого Петра. Для некоторых из них принад
лежность к этому корпусу гвардии ограничена во времени, для других же
она превращается ни много ни мало в экзистенциальный выбор. Кого-то,
и я говорю об этом с чувством глубокого удовлетворения, служба в Вати
кане укрепила в склонности крелигиозному и священническому призванию.
Однако для всех быть швейцарским гвардейцем — значит безоговорочно
воссоединиться с Христом и Церковью, быть готовым отдать за них свою
жизнь.
Итак, быть готовыми отдать жизнь или же потерять ее загадочным обра
зом, как в случае Алоиса Эстерманна, его жены Глэдис Меса Ромеро и юного
вице-капрала Седрика Торнея.
В 20:46 4 мая 1998 года в доме Эстерманнов, в небольшой и элегантно
меблированной квартире неподалеку от Порта Санта Анна, раздается теле
фонный звонок. Мы находимся в узловом «нервном» центре Ватикана, где
бьется его пульс — рядом с казармами швейцарцев и в двух шагах от голов
ной башни, где размещается Банк Ватикана, пресловутый IOR (LTstituto per
le Opere di Religione, буквально — Институт религиозных дел).
На другом конце провода старый приятель полковника Эстерманна, кото
рый рад поздравить его с назначением командующим гвардией, обнародо
ванным всего лишь девять часов назад. В своих свидетельских показаниях
от 7 мая друг Эстерманна заявляет:
Мы обсудили церемонию присяги и погоду. Внезапно я почувствовал, что
связь нарушена, — так бывает, если приложить трубку к груди или поло
жить на что-то мягкое. Потом я услышал в отдалении какие-то голоса,
II. Папские алебарды
45
один из которых напоминал голос его супруги, затем какое-то шуршание
и, наконец, отчетливый хлопок, за ним, через короткий промежуток, еще
один и другие, уже издалека, неразборчивые.
Как раз именно в это мгновение монахиня, жившая на том же этаже зда
ния, слышит, как что-то с грохотом падает. Обуреваемая любопытством,
она выходит на лестничную площадку и видит, что входная дверь Эстерманнов распахнута. На часах 21:04. Она робко заглядывает внутрь и в ужасе
кричит. Ее взору предстает душераздирающая сцена: кругом кровь, брызги
на стенах и лужи на полу. Там же три трупа: двое мужчин, лежащих ничком,
лицом вниз, и женщина, сидящая на полу, прислонившись спиной к стене.
Все трое убиты из огнестрельного оружия.
Алоис Эстерманн никогда не был заурядным офицером. Его карьера ока
залась стремительной и блестящей, особенно после покушения на папу Ка
роля Войтылу 13 мая 1981 года. В тот день тогда еще капитан Эстерманн
делом подтвердил верность присяге, заслонив понтифика, как щитом, соб
ственным телом. Героический поступок для многих; для прочих — запозда
лый жест, ведь пуля, выпущенная в Святого Отца, на тот момент уже до
стигла цели.
Спустя пару минут после чудовищной находки, в 21:30, маленькие апарта
менты супругов Эстерманн оживляются беспрестанными передвижениями
множества высокопоставленных прелатов, ватиканских чиновников и со
трудников корпуса охраны (внутренней полиции Папского государства).
В 22 часа прибывает Джанлуиджи Марроне, главный и единственный су
дья Ватикана. Все три тела до сих пор находятся на полу. Между тем в адрес
итальянских властей так и не поступило ни одного запроса о помощи или
сотрудничестве. В Апостолическом дворце папа погружается в глубокую
молитву. А страшная новость уже просачивается сквозь ватиканские стены,
и напротив Порта Санта Анна собирается толпа журналистов, фотографов
и операторов телевидения.
В путанице первых часов нет места какой-либо определенности, за ис
ключением сразу же установленной личности жертв. Несмотря на это,
вскоре после полуночи (точнее, в 00:10) пресс-секретариат Святого престо
ла рассылает бюллетень № 184, датированный 5 мая: «Командир корпуса
швейцарской папской гвардии, капитан-полковник Алоис Эстерманн, —
читаем мы в нем, — был найден мертвым в своем доме вместе с супругой
Глэдис Меса Ромеро и вице-капралом Седриком Торнеем... Все трое убиты
46
Секреты Ватикана
из огнестрельного оружия. Под телом вице-капрала найдено его табельное
оружие... Данные, имевшиеся в нашем распоряжении до этого момента,
позволяют выдвинуть предположение о приступе безумия (raptus di follia)
у вице-капрала Торнея».
Чуть позже директор пресс-службы Хоакин Наварро-Вальс уточняет жур
налистам динамику преступления: вице-капрал, вероятно, убил из своего
пистолета супругов Эстерманнов, а после этого покончил с собой. В под
тверждение данной версии официальный представитель Ватикана объяс
няет, что Торней за полтора часа до двойного убийства якобы доверил
сослуживцу передать родственникам его прощальное письмо. «У Ватикана
есть моральная убежденность в том, что события разворачивались таким
образом», — безапелляционно заключает доктор Наварро-Вальс.
Играя на опережение и не дожидаясь результатов вскрытия, допросов
и баллистической экспертизы, уже через три часа после смерти троих че
ловек Святой престол распространяет базирующуюся на «моральной убеж
денности» официальную версию, позволяющую закрыть дело еще до его
открытия. Три трупа «ошпаривают», торопят, давят самим фактом своего
существования: не только из-за того, кем они были при жизни, но и по при
чине места их обнаружения.
5
февраля 1999 года судья Марроне скрепляет подписью, как сказа
но в начале главы, декрет об архивации: не требуется никаких уголовно
процессуальных действий в отношении смерти полковника Алоиса Эстерманна, синьоры Глэдис Меса Ромеро и вице-капрала Седрика Торнея.
Конечно, дело формально уже закрыто, но на месте отсутствующего судеб
ного приговора продолжает зиять вызывающая пустота наряду с предельно
ясным обвинением в адрес бедного Торнея.
Святой престол улаживает этот вопрос и бюллетенем № 55 от 8 февраля
1999 года заполняет пустоту, созданную декретом об архивации. На девяти
страницах (которые являют собой коллаж из выжимок и отрывков того до
клада, что был представлен судье Марроне судебным следователем Никола
Пикарди) заклеймен молодой вице-капрал: он и убийца, и самоубийца, и су
масшедший, и больной, и пристрастившийся к наркотикам.
В информационном сообщении Ватикана зафиксировано: «Аутопсия по
казала наличие субарахноидальной кисты размером с голубиное яйцо в че
репе Торнея, которая деформировала переднюю часть лобной доли левого
полушария головного мозга». Читаем далее: «Химико-токсикологические
исследования организма Торнея выявили следы метаболита индийской
II. Папские алебарды
47
конопли-каннабиса». И вдогонку: «Третья привходящая причина [преступле
ния] заключается в активной фазе бронхопневмонии». Итак, безумец, нарко
ман и больной.
Однако все еще неясен мотив, положительный или отрицательный, кото
рый подтолкнул бы на это злодеяние человека, пусть даже находившегося
в столь плачевном состоянии.
Вот он: «Весть о том, что ему было отказано [полковником Эстерманном]
в признании его заслуг в виде награждения медалью Бенемеренти». Торней, лишившийся рассудка и кипящий обидой, был, следуя логике текста,
поражен «острой психической реакцией, механизмы торможения которой
не сработали и ликвидировались».
Гипотетически ход совершения преступления реконструируется по такой
схеме: Торней звонит в дверь, входит в квартиру, «два раза стреляет в пол
ковника Эстерманна... третий раз впустую, пуля застревает в левом косяке
двери лифта... четвертый настигает синьору Эстерманн... в конце концов,
вице-капрал обращает оружие против себя самого».
В совокупности все пять выстрелов произведены из табельного пистолета
юного вице-капрала. «Под его телом, — гласит бюллетень, — был найден пи
столет марки SIG, модель 1975 года, швейцарского производства, калибр 9 мм,
реестровый номер А-1-101-415, в комплекте обойма с шестью, как правило, па
тронами, один из которых остался неиспользованным... это табельный писто
лет вице-капрала». Пять гильз, собранных на месте преступления, полностью
соотносятся с этим пистолетом. Стрелял, вне всякого сомнения, Торней: экс
перты обнаружили на его правой руке «присутствие остаточных гранул поро
ха». Для Святого престола все решено, резонов не доверять отчету нет. Между
тем какие-то сомнения остаются, лучше даже сказать так: сомнений масса.
Тот самый судья Марроне в интервью ежедневной газете «Ла Нацьоне»
от 9 июня 2002 года признает: «Когда случаются такие серьезные происше
ствия, по которым не все сомнения рассеяны, необходимо попытаться с ми
нимальной степенью приблизительности докопаться до истины». И это еще
не все. В письме, отправленном матери Торнея 1 марта 2000 года, Марроне
пишет по поводу ватиканского бюллетеня № 55: «Документы, разработан
ные Святым престолом, не могут быть подкреплены формальной гарантией
судебного органа».
Этого было достаточно, чтобы убедить синьору Мюгетт Бода, что реаль
ные события отличались от того, как их описывают должностные лица Вати
кана, и что ее сын, бедный вице-капрал, стал безвинной жертвой жестокой
48
Секреты Ватикана
инсценировки: его несправедливо обвинили в убийстве, дабы скрыть на
стоящие причины бойни. «Я получила только лживые выдумки и нахожусь
в полном отчаянии», — признается мадам Бода журналу «Панорама» 18 июня
1998 года. «Слишком много замалчиваний и вранья со стороны Ватикана».
6
июля 2000 года при содействии двух парижских адвокатов — Жака
Верже и Люка Броссоле — она формализует требование о повторном про
ведении расследования. Двое юристов неоднократно пытаются получить
аккредитацию при судебной инстанции Ватикана, но ответ всегда одина
ков: это невозможно.
Тогда 11 апреля 2002 года адвокаты направляют «ходатайство Его Свя
тейшеству Иоанну Павлу II о возобновлении следствия», где изложены все те
пункты, правдивый анализ которых ставится под сомнение. Прежде всего,
входная дверь дома Эстерманнов была распахнутой, словно кто-то, в спеш
ке удаляясь, оставил ее открытой. Потом еще эта загадка четырех грязных
бокалов, обнаруженных в помещении, — данное обстоятельство заставляет
думать о том, что там присутствовал кто-то четвертый. Кроме того, имеют
ся результаты второй аутопсии вице-капрала, проведенной в Швейцарии,
согласно которым никакой кисты в черепе найдено не было. И еще: «Табель
ный пистолет, из которого вроде бы застрелился Торней, — сообщают юри
сты, — имеет боезапас с точным калибром 9,41 мм... в то время как диаметр
отверстия в затылке Седрика составляет только 7 мм». Как возможно, чтобы
дыра на выходе из черепа имела меньший калибр, чем пуля, от которой она
образовалась? Значит, был второй пистолет? Именно из него покончил с со
бой Торней?
Но и это еще не все. Траектория вхождения пули в череп вице-капрала, ли
ния слома верхних резцов и позиция орудия преступления под трупом юно
ши — все это заставляет двух французских адвокатов предположить, что
в данном случае присутствовало «насильственное введение дула пистолета
в рот жертвы». Если Седрик действительно покончил с собой, то по причи
не эффекта отдачи пистолет был бы найден на расстоянии метра-полутора
от тела. В общем, Торнея «вынудили к суициду». Он тоже жертва, как Алоис
и его жена. Жертва, а не убийца.
Что же до письма, врученного вице-капралом на хранение алебардщику
Клоду Гугельманну за пару часов до смерти, то французские адвокаты уве
рены: речь идет о громкой подделке. В этом послании Торней обращается
к матери, прося у нее прощение за «то, что я сделал» (без дальнейших уточ
нений) и жалуясь на то, сколько несправедливости ему пришлось вынести.
II. Папские алебарды
49
Проведя стилистико-графологический анализ текста, адвокаты заявляют:
«Эта фальшивка была состряпана очень быстро... неким человеком, по мень
шей мере приближенным к Ватикану, чей родной язык — итальянский и кто
плохо осведомлен о карьере Седрика Торнея в швейцарской гвардии, о его
семье и его намерениях».
Странности продолжаются: письмо адресовано матери Седрика, но его ав
тор по ошибке указывает на конверте фамилию Шаморель, которую Мюгетт
Бода носила в предыдущем браке, закончившемся много лет назад разво
дом. Обратите внимание, что эту фамилию ее сын никогда не употреблял
в переписке. Вызывает беспокойство одна деталь: фамилия Шаморель фигу
рирует в одном из бланков Ватикана, когда-то заполненном Седриком и со
храненном в архиве корпуса. В классической детективной истории этот мо
мент подорвал бы прочность всей конструкции и привел бы к дальнейшему
расследованию дела. Но в условиях Ватикана пришлось довольствоваться
тем, что очередная подозрительная неувязка пополнила и без того внуши
тельный список недостоверных предположений и сомнительных выводов.
Еще больше усложняет ситуацию появление на сцене загадочного персо
нажа, очень близкого к Торнею: дьякона Жан-Ива Берторелло, именуемого
«падре Иван». В ходатайстве адвокатов к Святому Отцу читаем следующее:
Берторелло «6 мая 1998 года встречался при свидетелях с синьорой Бода
и несколько раз настойчиво повторил, что Седрик был убит, что у него есть
письменные доказательства этому, да и он сам был под угрозой смерти...
Святой престол, просто-напросто отвергнув сам факт его существования,
после этого позаботился продемонстрировать, что [Берторелло] не имел
ни малейшего отношения к Ватикану».
Для прояснения всех обозначенных пунктов французские юристы требу
ют проведения повторного расследования. Их запрос 17 апреля 2002 года
снова отвергнут президентом Апелляционного суда Ватикана монсиньором
Франческо Бруно. «Обструкционизм ватиканской юстиции» возмущает ад
вокатов и, по их мнению, окончательно ставит точку лишь в юридической
плоскости, но не в человеческой. Действительно, среди достойных сожа
ления моментов этой темной истории нужно отметить проникнутое абсо
лютным безразличием поведение Святого престола перед лицом страданий
матери Седрика, которой отказывают даже в получении копии медицинско
го заключения о вскрытии сына. В оправдание приводится тот довод, что
Ватикан никогда не ратифицировал международные нормы, регулирующие
такого рода вопросы.
50
Секреты Ватикана
Естественно, невозможность докопаться до истины напрямую не поме
шала тому, что отовсюду стали раздаваться голоса, предлагающие альтер
нативные версии событий, не совпадающие с официальным заключением.
Уже 7 мая 1998 года немецкая ежедневная газета «Берлинер Куриер» напи
сала, что Алоис Эстерманн с 1980 года являлся будто бы шпионом Штази,
разведывательной службы бывшей Восточной Германии — ГДР. Это обстоя
тельство Ватикан отрицает категорически.
Сенсацией стали две книги. В первой, Verbum dei et verbum gay («Слово
Господа и слово гея»), авторство которой принадлежит Массимо Лаккеи,
читателя подталкивают к гипотезе преступления на почве страсти, под
крепляемой слухами (так никогда и не подтвержденными) о мнимой гомо
сексуальной связи Седрика и полковника Эстерманна. Лаккеи будет вызван
в суд по обвинению в клевете, выдвинутому синьорой Бода (впоследствии
его оправдают в ходе разбирательства по причине несоблюдения формаль
ностей).
Вторая книга, Bugie di sangue in Vaticano («Ложь на крови в Ватикане»), на
писанная группой духовных лиц и мирян, которые называют себя «Учени
ками истины», повествует о губительной схватке за власть, скрытой за свя
щенными стенами Ватикана. Полковник, его жена и вице-капрал, вероятно,
стали жертвами на поле битвы между «Opus Dei и масонскими кланами
в сердце римской курии». Согласно этой реконструкции, Алоис Эстерманн,
многие годы примыкавший к Opus Dei (о чем написал, не получив опровер
жения, еженедельник «Эпока» в мае 1996 года), был влиятельным челове
ком, которого могущественная организация, основанная доном Хосемария
Эскрива де Балагером, поставила во главе папской армии, дабы лучше кон
тролировать апостолические дворцы и перемещения Святого Отца. Вдоба
вок ко всему «план опусдеистов» якобы был нацелен на превращение швей
царской гвардии в сверхэффективное военное подразделение, способное
нейтрализовать колоссальную силу и политический вес корпуса охраны,
неизменно оказывающегося «инструментом в руках масонства». Убийство
Эстерманна, таким образом, позволило бы заблокировать гегемонистские
устремления Opus Dei. Выходит, Торней был только «ритуальной жертвой»,
необходимым прикрытием, сгодившимся для того, чтобы быстро предать
забвению этот случай.
Если принять на веру тезис «Учеников истины», то динамика тройного
убийства может быть описана так: «Вице-капрал Торней подвергся напа
дению по окончании караульной службы... его “самоубили” в подвальной
II. Папские алебарды
51
комнате из пистолета с глушителем калибра 7 мм, а его табельное оружие
использовали, чтобы застрелить супругов Эстерманн в их квартире... Далее
тело Торнея было перенесено в жилище Эстерманнов, чтобы подготовить
там инсценировку убийства-самоубийства».
Гипотезы, подозрения, догадки — все это детектив, который и сегодня
во многом остается неразрешенным. Тройное преступление в стенах Вати
кана, таинственное сплетение интересов и круговой поруки, богатый де
талями и крайне запутанный сюжет, заслуживающий быть воплощенным
в мастерском триллере. Вполне вероятно, что правду мы никогда не узнаем,
по крайней мере в ближайшие годы точно, даже если отныне сможем с уве
ренностью здравомыслящих людей утверждать, что правда эта, какой бы
она ни была, не соответствует официально рассказанной.
III. Крест и меч
Один из наиболее знаменитых и наименее известных монументов Рима —
это арка Константина, установленная рядом с Колизеем. За нею начина
ется прелестная улица, которая тянется по склонам Палатина к площади
Порта Капена (Porta Сарепа), название которой происходит от просеки,
существовавшей вдоль античных сервиевых стен. Здесь в древности и на
ходился нулевой километр Аппиевой дороги. Неподалеку располагался
чистейший источник, Fons Camenorum (Сарепа — это варваризированное
искажение латинского слова), откуда девственные весталки черпали воду
для своих ритуалов. Но нам предстоит поговорить именно об арке и о том
человеке, которому она посвящена, — императоре Константине (ок. 280337 гг. н. э.). Именно он изменил облик и судьбу Римской империи, узако
нил христианство и основа л Константинополь, новую имперскую столицу.
Персонаж, достойный жалости с человеческой точки зрения... Но о какой
исторической личности можно судить исключительно по степени ее гу
манности? А Константин, помимо этого, был выдающимся политиком;
по мнению ряда историков, его смело можно отнести к числу величайших
правителей.
Триумфальная арка, восхваляющая его деяния, занимает отличную стра
тегическую позицию, она огромна и хорошо видна, но, повторюсь, при
надлежит к числу наименее изученных объектов. Именно поэтому — как
и две украшенные спиралевидными барельефами колонны Антонина Пия
и Траяна — арка Константина должна быть внимательно «прочитана», что
бы можно было на самом деле расшифровать ее смысл.
Территория, на которой она воздвигнута, была посвящена культу «веч
ного Рима»; там возвышался большой храм Венеры и Ромы, построенный
Адрианом и отреставрированный Максенцием. До наших дней от той гро
мады, созданной из греческого мрамора, сохранилась только кирпичная
III. Крест и меч
53
сердцевина сооружения с абсидой в честь богини Ромы, а позади нее еще
одна, на сей раз Венеры. Жалкие остатки одного из самых колоссальных
творений античного мира. Рядом стояла гигантская бронзовая статуя, изо
бражавшая Нерона, пока ее не превратили в Аполлона, бога Солнца, чья го
лова, увенчанная короной с исходившими от нее лучами, символизировала
бессмертие города (Urbs). В Средние века, в годы борьбы баронов за господ
ство над городом и папством, эта часть Рима превратилась в неприступную
крепость, античные памятники были снесены до основания, растолчены
в известь, а их металлические части расплавлены с целью изготовления мо
нет и холодного оружия.
«Прочтение» арки затруднено, поскольку она явилась результатом «ого
ления», то есть была создана с использованием деталей и частей других
монументов. Однако историк искусства Федерико Дзери весьма продолжи
тельное время занимался ее изучением — и как раз результаты его исследо
ваний легли в основу моих кратких заметок.
Каждый из двух главных фасадов арки ритмизован четырьмя высокими
колоннами. Сам памятник создан из белого мрамора, а колонны, напротив,
из желтого, нумидийского (пусть сегодня оба вида мрамора и не отличить
друг от друга из-за общей загрязненности). В каждом из прямоугольных
участков над боковыми арками в канву рисунка вписаны по два круга (ито
го их восемь). Изначально прямоугольники были сделаны из порфира, не
вероятно твердого и ценнейшего камня красного оттенка. Их цвет напоми
нал пурпур, приберегаемый исключительно для императорской четы. Итак,
красный порфир и желтый мрамор колонн (пурпур и золото) представля
ли (как и сегодня) цвета города Рима (и его футбольной команды). Необ
ходимое уточнение: античные скульптуры и монументы были пестрыми,
да и статуи не были столь белоснежными, как сейчас, — их раскрашивали
в натуралистической манере.
На вершинах колонн как раз и установлены статуи: восемь варваровдаков* плененных в завоевательных походах. Восемь круглых щитов от
носятся к адриановскому периоду, то есть Константин повелел снять их
с монумента Адриану для украшения собственного. Во внутренней части
главной арки видны две сцены: император на коне принимает знаки уваже
ния и дары от коленопреклоненного варвара; император победно вступает
* Даки (лат. Daci) — группа фракийских племен. Центральная область расселения даков рас
полагалась севернее нижнего течения Дуная (на территории современной Румынии).
54
Секреты Ватикана
в Рим через вышеупомянутые ворота Порта Капена. Причем император этот
вовсе не Константин, а Траян. Перед нами очередной случай «раздевания»
и расхищения прежних сооружений.
Если приглядеться к первому квадрату наверху слева, на фасаде, обра
щенном к Палатину, то там можно увидеть вознесенного на пьедестал им
ператора, к которому подводят вождя племени варваров. Скульптура когдато изображала Марка Аврелия, но позже его голова была заменена головой
Константина. Еще один пример грабежа. Одна из немногих сцен непосред
ственно Константиновых времен — та, что прославляет победу у моста
Мильвио, — расположена под кругами, тоже со стороны Палатина, а непо
далеку видна другая, на тему осады Вероны. Историки искусства подчерки
вают их вульгарную, по-солдатски грубую фактуру, особенно в сравнении
с рафинированными рельефами предыдущей эпохи.
Закономерен вопрос: почему Константин без колебаний разбирал имев
шиеся монументы для декорирования своей арки? Мнения ученых разде
лились. По одной из версий, это было вызвано прогрессирующим упадком
скульптуры в IV веке, что, впрочем, опровергается качеством ряда значи
тельных творений этого столетия, например четырехсторонней «арки Яну
са» (Arco di Giano Quadrifronte). Вторая гипотеза приписывает масштабное
расхищение памятников необходимости в короткие сроки возвести арку
и прославить императора, вызвавшего настоящее смятение своим решени
ем внедрить новую религию, став ее покровителем и защитником. Соглас
но третьей теории, поддерживаемой Дзери, процесс носил идеологический
характер: рельефы с монументов Траяна, Адриана и Марка Аврелия сбива
лись и заменялись портретами Константина, потому что именно он вопло
щал обновленный имперский дух.
Вполне возможно, что в каждой из трех гипотез есть зерно истины. Нель
зя исключать, что император и в самом деле спешил увидеть завершенной
свою арку, льстивая надпись на которой (в центре наверху, фасад по направ
лению к Колизею), по его замыслу, должна была освятить его образ в глазах
римлян, встревоженных религиозными нововведениями. Эта надпись, при
появлении отливавшая бронзой букв (сохранились даже отверстия от шты
рей, которыми они крепились к камню), напоминает нам, что сенат и народ
римский преподнесли монумент императору Цезарю Флавию Константину
Максимуму Пию Феликсу Августу, разгромившему врагов величием ума
и божественным побуждением, instinktu divinitatis. Из предосторожности
имя божества опущено.
III. Крест и меч
55
В Риме есть и другие реликвии Константина. Самые броские и безвред
ные — две его головы. Первая, колоссальных размеров, с давних пор нахо
дится на Капитолии, во дворе Палаццо дей Консерватори. Она была частью
двенадцатиметровой статуи, установленной в абсиде базилики Максенция.
Императора изобразили сидящим, что символизировало идеал политиче
ской власти, смыкающейся с властью божественной. Обратный смысл тоже
присутствует: небесное владычество нисходит через него на землю, облекая
смертных благодатью.
Другая голова, весьма напоминающая предыдущую, была удачно обнару
жена во время раскопок 2005 года на форуме Траяна. Изображение из мра
мора, около шестидесяти сантиметров в высоту, застряло в системе канали
зационных стоков. Когда и почему оно там очутилось — неизвестно. Быть
может, кто-то хотел таким образом избавиться от ставшего ненавистным
императора или, что более вероятно, округлая форма черепа идеально подо
шла для прочищения засоренной отходами клоаки.
О, Константин, каким злосчастьем миру
Не к истине приход был твой чреват,
А этот дар твой пастырю и клиру!*
Так Данте в XIX песне Ада (строки 115-117) клеймит «дар», который Кон
стантин, первый император, назвавший себя христианином, якобы вручил
папе Сильвестру I, обогатив его (ит. facendolo ricco). Он повествует легенду
о том, как накануне решающей битвы со своим политическим противни
ком Максенцием, то есть буквально за пару мгновений до сражения у моста
Мильвио, Константин узрел в небе крест (или же облако в форме креста)
и знамение, гласившее: In hoc signo vinces — «Сим победиши», или, точнее,
Hoc signo victor eris, то есть: «Под знаком этим победишь, станешь победите
лем». Битва с Максенцием, павшим на поле брани или утонувшим в Тибре
при попытке к бегству, была выиграна. Этот успех ознаменовал собой сле
дующий этап истории, который перевернул существование всего антично
го мира и привел к последствиям, проявляющимся прежде всего в Италии
и по сей день.
Однако по другой легенде события разворачивались иначе. Незадол
го до битвы император будто бы излечился от поразившей его проказы,
* Данте Алигьери. Божественная комедия / пер. М. Лозинского. М .: Правда, 1982.
56
Секреты Ватикана
окунувшись, по указанию будущего папы Сильвестра I, в чудодейственные
воды. Каков бы ни был посыл, но факт остается фактом: Константин был
первым императором Рима, провозгласившим христианство religio licita —
признаваемой религией, допущенной в круг культов империи, тем самым
открыв путь к ее распространению и популяризации. До глубины души
признательный за победу над соперником либо же за избавление от омерзи
тельной болезни, он даровал папе и его преемникам полномочия и власть,
которые были равны, если не сказать больше, его собственному император
скому могуществу.
Эпизод, ставший истоком бесконечных споров, полемики, борьбы и стра
даний, вместе с тем послужил импульсом к созданию выдающихся мону
ментов и бесценных творений пропаганды, облагороженных искусством.
Он коснулся даже топонимики Рима: стоит вспомнить одну только виа делла Кончилиацьоне (улицу Примирения), название которой, сколь бы стран
но это ни звучало, тоже отдаленное последствие дара, вмененного молвой
Константину. История, в которой смешиваются легендарные мотивы, се
рьезные политические соображения, схватки за власть, порывы и побужде
ния, далекие от христианской веры.
Первый вопрос, который неизбежно возникает у всех: почему Константин
принял решение поддержать христианство? Ведь речь шла, в сущности, о но
вом вероучении, явно контрастирующем с римской традицией и вызываю
щем враждебность многих, поскольку оно угрожало единению религиозного
и гражданского духа, «патриотизму» римского образца, который был одной
из несущих конструкций Рима, опорой его могущества. Может быть, импера
тор, будучи хитрым и коварным политиком, отдавал себе отчет в живитель
ной силе новой веры и намеревался воспользоваться ею для укрепления куль
турной и политической сплоченности империи. Не исключено, что он считал
Христа одной из ипостасей Sol invictus — «непобедимого Солнца». Поэтому
повелел сделать так, чтобы самые важные христианские праздники совпада
ли по календарю с датами солнечного культа: воскресенье (la domenica), то
есть «день Господа», или «день Солнца» (ср. англ. Sunday); 25 декабря, день
рождения Солнца (праздник зимнего солнцестояния) и бога Митры, стал так
же днем Рождества Христова. В новой столице на Востоке, в Константинопо
ле, были возведены христианские церкви, но рядом с ними продолжали, как
и прежде, функционировать языческие святилища. Сам Константин, впро
чем, всю жизнь сохранял за собой титул pontifex maximus (верховного понти
фика) и официально обратился в христианство только на смертном одре.
III. Крест и меч
57
В Риме есть маленькая часовня, где поступок императора иллюстрирует
ся в развернутом виде, а значит, она тоже связана с памятью о Константине
и его миссии. Эта молельня, посвященная святому Сильвестру, — необык
новенно притягательное место, находящееся внутри монастырского ком
плекса Санти-Куаттро-Коронати (Четырех Коронованных Святых). Цикл
фресок на ее стенах наглядно изображает знаменитый акт «дарения», со
гласно которому император уступал папе верховенство над Римом, Италией
и Западом, о чем я подробно рассказывал в моей книге «Секреты Рима»*,
в главе «Башни страха». Здесь же достаточно сказать, что эти фрески, кото
рые мы сегодня определили бы как «пропагандистские», заказал в XIII веке
папа Иннокентий IV в период противоборства с императором Фридрихом II
Гогенштауфеном.
Как сказано выше, согласно легенде император чудесным образом из
лечился от лепры благодаря праведному епископу Сильвестру. Святой за
ставил Константина три раза подряд погрузиться в воды латеранского бап
тистерия (крещальни); по завершении очищающего ритуала симптомы
и отметины гнусной болезни исчезли. Император, безмерно изумленный
и признательный за избавление от хвори, зафиксировал в письменной фор
ме, в документе, известном как Donazio и Constitutum Constantini (Дарение,
Константинов дар, Установление Константина), главенство римского папы
над всеми царствующими монархами Земли. Именно на это ссылается Дан
те, когда упоминает о «даре» и богатстве.
Однако величайший из поэтов, создавая свою «Комедию», не ведал о том,
что в реальности никакого дара Сильвестру пожаловано не было. Дарение
удостоверялось апокрифическим документом — одной из самых знамени
тых фальшивок в истории, наряду с «Протоколами сионских мудрецов», со
стряпанными царской охранкой** в подкрепление антисемитских настрое
ний. В кратком латинском тексте император провозглашал свое желание
даровать папе и всем его преемникам «до скончания времен» Рим, Италию
и Запад, а всем нарушившим его волю наказанием будет вечное проклятие.
Следовательно, римский понтифик получал все царские права на территори
ях, перешедших в его владение, что вкупе с духовным авторитетом статуса
викария Иисуса Христа на Земле превращало его в самого могущественного
* Еще одна книга из авторского цикла, опубликованная на русском языке издательством «Рипол» в 2011 году.
** Имеется в виду российская царская охранка. Прим. ред.
58
Секреты Ватикана
человека на планете, императора императоров; более того, в суверена, по
мазанием которого все прочие обретали легитимность — и не иначе.
Так возникала светская власть понтификов, так определялось их положе
ние в империи. В частности, из этого поддельного документа проистекает
вечный итальянский вопрос, мучивший нас столетиями и обернувшийся
для целого ряда поколений источником многих бед, на что указывали самые
блестящие умы нации: от Данте до Макиавелли и Гвиччардини, от Ариосто
до Алессандро Мандзони и графа Кавура.
Неизвестна дата составления этого документа, хотя традиция относит его
к 324 году, то есть за год до Никейского собора, созванного самим Констан
тином. Подавляющее большинство историков полагает, что он появился
приблизительно между серединой VIII и серединой IX веков. Эпоха служила
питательной средой для изобретения текста, который мог подтвердить ле
гитимность папской власти, настойчиво оспариваемую варварскими коро
лями, часто нетерпимыми к Римской церкви. В тех бурных условиях папы
стали опираться на франкскую монархию, чьи правители перешли в като
личество.
В 753 году папа Стефан II направился в аббатство Сен-Дени в предместье
Парижа, где хранились мощи святого Дионисия, считавшегося, по легенде,
первым епископом города. В Сен-Дени папа помазал на трон короля Пипина, прозванного Коротким, который в обмен уступил понтифику обширные
территории на Апеннинском полуострове, ориентировочно совпадающие
в рамках современного регионального деления с Эмилией, Романьей и ча
стью Марке. Следствием подобного альянса стала коронация Карла Великого
(Carlus Magnus), сына короля Пипина, получившего титул императора Свя
щенной Римской империи. Торжественную церемонию провел лично папа
Лев III в римской базилике Святого Петра в рождественскую ночь 800 года.
Впервые с 476 года, когда произошло памятное отречение Ромула Августула, европейский монарх принимал этот императорский титул. Присутство
вавшая в базилике толпа, надлежащим образом проинструктированная,
стройно хором трижды ликующе прокричала здравицу «Карлу, благочести
вейшему Августу, коронованному Богом, великому императору, несущему
мир, жизнь и победу!»
Династию Каролингов у руля Священной Римской империи сменил род
Оттонов. Между тем оставалось неизменным и неоднократно подтвержда
лось верховенство пап над властью императоров, сосредоточивших в сво
их руках исключительно политические и военные полномочия. Шаткое
III. Крест и меч
59
равновесие с переменным успехом поддерживалось вплоть до того момента,
как разразилась знаменитейшая борьба за инвеституру между энергичным
папой Григорием VII (в миру Гильдебранд из Соаны, Тоскана) и императо
ром Генрихом IV, присовокупившим к общему списку противоречий одно
важнейшее решение, которое позволяло не только папе, но и императору ру
кополагать епископов и наделять их епископатами. Острота распри и накал
страстей подпитывались деятельностью натур обоих протагонистов, каж
дый из которых пытался усилить собственную роль. 22 февраля 1076 года
Григорий VII отлучил Генриха от церкви и объявил его низложенным. Од
нако, играя на опережение, чуть ранее Генрих сам заявил о смещении папы
и добавил, что титул rex romanorum (римского короля) давал ему право вме
шиваться в процесс избрания понтификов.
Препирательство закончилось (ненадолго) душераздирающей сценой.
В течение трех дней, с 25 по 27 января 1077 года, император босиком стоял
на морозе, ожидая у стен замка Каносса, пока папа Григорий согласится его
принять. Историки до сих пор спорят относительно трактовки этого сюже
та, а именно о том, действительно ли Генрих ощущал себя униженным или
же он просто предпринял ловкий дипломатический маневр, безусловно,
стоивший ему репутации, но позволивший вновь обрести свободу действий.
Но тут уже совсем иная история, мы же должны вернуться к Константинову
дару.
Непреклонность, продемонстрированная папой в Каноссе, была в опре
деленном смысле подготовлена отточенным и содержательно крайне
жестким документом, написанным, быть может, самим Григорием VII
в 1075 году и оставшимся в истории под названием Dictatus рарае («Диктат
папы»). Вне зависимости от степени аутентичности (некоторые опровер
гают его достоверность) документ, несомненно, отражает принципы так
называемой «григорианской реформы», декретируя без обсуждений гла
венство понтифика. Подразделенный на 27 пунктов, он, к примеру, уста
навливает, что только папе все князья должны целовать ноги (п. 9) и что
лишь ему позволено свергать императоров (п. 12). Столь же впечатляют,
если абстрагироваться от абзацев, касающихся церковных порядков и ком
петенций, следующие три правила: «никто не может судить папу» (п. 19);
«Римская церковь еще никогда не ошибалась, она, согласно свидетельству
Писания, вечно будет непогрешимой» (п. 22); «папа может освободить
подданных от присяги верности лицу, совершившему грех» (п. 27). Обо
значенные принципы со всей очевидностью базируются на юридическом
60
Секреты Ватикана
фундаменте Константинова дара, сфабрикованного, согласно наиболее ча
сто встречающейся исторической гипотезе, в той же ватиканской канце
лярии. Другое предписание, включенное в документ (п. 23), гарантирует
папам почти автоматическую святость: «Римский папа, если он был из
бран в соответствии с канонами, с учетом заслуг святого Петра, безуслов
но, станет святым».
Почти три столетия документ, охраняющий светскую власть понтификов,
оставался неизменным, пребывая в замороженном состоянии в том плане,
что не было ни малейшей необходимости повторно, с чистого листа доказы
вать верховенство, которое и так никто не подвергал сомнению.
В напряженные и неспокойные периоды требовалось еще более настой
чиво доказывать юридические основания папского господства. Так, Инно
кентий IV, чей понтификат длился с 1243 по 1254 год, пришел к выводу, что
не Константин, а непосредственно Христос пожаловал Петру и его преемни
кам власть любого рода, включая мирскую. Среди тех, кто с блеском и энер
гией критиковал это «дарение», был не только Данте, в чем нас убедила
процитированная выше терцина. Еще один великолепный ум той эпохи —
Якопоне да Тоди, францисканец, принадлежавший к самой строгой ветви
ордена нищих во Христе, был, подобно Алигьери, врагом Бонифация VIII
(Бенедетто Каэтани, 1294-1303), папы, ненавидимого всеми поборниками
справедливости.
Сегодняшнее суждение о Бонифации не особенно отличается от того
весьма негативного, которое было высказано его современниками. Одна
ко сейчас у нас есть возможность более взвешенно оценить многообразие
и сложность политической обстановки, с которой пришлось столкнуть
ся этому понтифику. Он точно был человеком злым и коварным, который
взобрался на престол Святого Петра, сперва отстранив, а потом, вероят
но, и устранив физически своего предшественника Целестина V. Однако
более важным было то, что он оказался совершенно не способен уловить
происходящие перемены. Он просто не видел, что времена изменились,
причем кардинально. Сколько раз в предыдущие годы случалось так, что
понтифики элементарно не осознавали анахронический характер тех или
иных собственных убеждений и взглядов. Казалось, будто вознесенность
на недосягаемую вышину и изолированность от внешнего мира делали их
невосприимчивыми к нуждам верующих и глухими к требованиям прово
дить политику терпимости, которой от них ждали. Бонифаций VIII видит,
что Сицилия перешла к арагонской короне, а король Англии отвергает
III. Крест и меч
61
его требования относительно Шотландии. Он обнаруживает, что король
Франции Филипп IV Красивый претендует на то, чтобы облагать побора
ми галликанский клир и, ко всему прочему, удерживает выручку от на
логовых поступлений.Бонифаций протестует, король же в ответ выстав
ляет вон из страны папских сборщиков податей и конфискует денежные
средства.
Яростная схватка воспроизводит пусть в меньшем масштабе, но с удиви
тельной свирепостью борьбу по вопросу инвеституры между Григорием VII
и Генрихом IV. Как гласит легенда, посланники Филиппа Красивого при
бывают в городок Ананьи, чтобы публично дать пощечину папе — жест,
влияние которого на ход событий окажется драматическим. Не будь в си
туацию вовлечен «наследник святого Петра», все выглядело бы простым
столкновением двух монархов, оспаривающих не только деньги, но и клоч
ки политической власти. Но одним из двух участников был глава церкви,
пастырь веры, не желающий уступать под предлогом того, что Господь лич
но наделил его полномочиями. Живой портрет Бонифация приводит нам
историк XIX столетия Фердинанд Грегоровиус в своем монументальном
труде «История города Рима в Средние века». Вот описание коронационно
го шествия:
Бонифаций восседал на белоснежном иноходце, покрытом попоной из кипр
ских перьев, с короной Св. Сильвестра на голове, облаченный в торжествен
ные папские одежды. По обеим сторонам от него ехали одетые в красное
два вассальных короля, Карл и Карл Мартелл* держа под уздцы лошадь
папы (X, V, 3)**.
Роскошь кортежа Бонифация разительно контрастировала с процесси
ей, которая за пару месяцев до того сопровождала его предшественника.
Бедный Целестин V (Пьетро да Морроне из Молизе) направлялся принять
пастырское служение верхом на осле в одеяниях отшельника. Как водит
ся, он не задержался надолго на троне Святого Петра, что регулярно проис
ходило с теми из пап, кто намеревался блюсти смирение и бедность, дабы
приблизиться к евангельским заветам. Целестин вынужден был отречься
* Здесь имеется в виду малоизвестный тезка легендарного Карла Мартелла (Молота) Каролинга — Карл Мартелл Анжуйский (1271-1295), претендент на венгерский трон, упомяну
тый Данте в третьей сфере Рая. Прим. ред.
** Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века. М .: Альфа-Книга, 2008.
62
Секреты Ватикана
(совершив, по словам Данте, «великий отказ», Ад, III, 59-60). Позже, с боль
шой долей вероятности, он был убит по приказу Бонифация VIII. Папа Каэтани — полная его противоположность: уверенный в себе, надменный,
спесивый, не гнушающийся преступлениями и подтасовками во имя соб
ственной выгоды. Так, именно он придумал объявить 1300 год Святым
Юбилейным годом, что в итоге и стало его самым значимым успехом на ва
тиканском престоле. Вновь обратимся к Грегоровиусу:
Прилив паломников был беспримерный. Рим день и ночь представлял зре
лище армии входящих и выходящих богомольцев. Наблюдатель этой знаме
нательной сцены, поместившись на каком-нибудь высоком месте в городе,
мог видеть, как с юга и севера, с востока и запада по старинным римским
дорогам шли, как во время переселения народов, толпы людей, а смешав
шись с ними, он был бы в затруднении определить их отечество. Шли ита
льянцы, провансальцы, французы, венгерцы, славяне, немцы, испанцы,
даже англичане. Италия предоставила странникам свободу движения
по дорогам и установила Божий мир. Они приходили в плащах пилигри
мов или в национальных одеждах своих стран; они передвигались пешком,
верхом или на телегах, на которых рядом с пожитками везли усталых
и больных путников; встречались столетние старики, сопровождаемые
внуками, и юноши, которые, как Эней, несли в Рим на плечах отца или
мать. Они говорили на разных языках, но пели молитвенные песнопения
на едином языке церкви, и их страстные стремления имели одну и ту же
цель. Когда в освященной солнцем дали показывался им темный лес ба
шен священного города, они поднимали радостный крик «Рим, Рим!», как
мореплаватели, открывавшие после долгого путешествия выступающую
из моря землю (X, VI, 1)*.
Юбилей не только укрепил позиции и престиж Бонифация — он по
мог этому предприимчивому человеку до отказа набить деньгами свои
карманы. Хронисты той эпохи подсчитали, что приток паломников со
ставил два миллиона человек. Давка была такова, сообщает один из них,
что «нередко я видел мужчин и женщин, растоптанных толпой, да и мне
самому пару раз с трудом удалость избежать этой участи». Данте тоже
наблюдал Рим в те дни, поэтому вовсе не случайно зачин его поэмы
* Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века. М .: Альфа-Книга, 2008.
III. Крест и меч
63
хронологически приходится на пасхальную неделю 1300 года. Грегоровиус отмечает:
В эти дни он [Бонифаций] мог в излишестве чувствовать такую полноту
божеской власти, как едва ли какой-нибудь из бывших до него пап. Он зани
мал высший престол Западной Европы, украшенный добычей, взятой у им
перии; он был «наместником Бога» на земле, догматическим верховным
главой мира , державшим в своих руках ключи благословения и погибели;
он видел тысячи людей, приходящих издалека к его трону и повергающих
ся перед ним в прах , как перед высшим существом. Он не видал только
королей. Кроме Карла Мартелла , ни один монарх не явился в Рим, чтобы
в качестве верующего получить отпущение грехов (X, VI, 1)*.
Логично предположить, что вопиющее отсутствие сильных мира сего обе
спокоило Бонифация. Нам не суждено узнать, отдавал ли преисполненный
гордости понтифик себе отчет в том, что за три года до окончания своего
понтификата и своей жизни взлелеянный им юбилей стал апогеем папства
и началом его упадка. Смерть папы прервала не только его существование,
но и целую эпоху истории престола Святого Петра. Грегоровиус рассказыва
ет нам о том, что конец Бонифация был страшным:
Дни, которые несчастный старик прожил в Ватикане, были сверх всякой
меры ужасны. Скорбь о совершенном над ним насилии, чувство бессилия,
недоверие, страх, мщение. Одиночество и отсутствие друзей волновали
его страдающую душу... Рассказывали, что он заперся у себя в комнате,
отказывался от пищи, впал в неистовство, бился головой об стену и нако
нец был найден мертвым на своей постели... Он стремился к цели, кото
рая стала уже фантастической; он был последним папой, столь же смело
высказавшим идею миродержавной иерархии, как Григорий VII и Иннокен
тий III. Но Бонифаций VIII был только бледной тенью этих пап: он никог
да не совершал ничего великого, и высокий полет его стремлений вместо
удивления возбуждает лишь ироничную улыбку (X, VI, 3)**.
Сделав необходимое отступление о Бонифации, вернемся к Установле
нию Константина. Невзирая на существование оппозиции в кругах курии
* Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века. М .: Альфа-Книга, 2008.
** Там же.
64
Секреты Ватикана
и зачастую беспристрастное использование документа, голоса о его воз
можной подложности раздаются все громче и все настойчивее. Хор крити
ческих голосов слышен и со стороны тех, кто, не опровергая достоверность
завещанного, утверждает, что прибыль и барыши от своего доминирующего
положения папе не следует присваивать себе или целиком пускать на нуж
ды церкви. Деньги эти нужно отдавать беднякам, следуя примеру апостолов
Иисуса Христа.
Снова и снова в своих бессмертных строфах Данте обращается к этой
скандальной ситуации: озолоченная с головы до пят церковь, пребывающая
в юдоли нищеты и лишений, коим предстает современный ей мир. ВXVI кан
тике Чистилища (строки 127-129) он пишет:
Не видишь ты, что церковь, взяв обузу
Мирских забот, под бременем двух дел
Упала в грязь, на срам себе и грузу?*
А в XXVII песни Рая (строки 40-42) он вкладывает в уста святого Петра
такие слова:
Невеста Божья не затем взросла
Моею кровью, кровью Лина, Клета,
Чтоб золото стяжалось без числа**.
Среди тех, кто с пылом клеймит коррумпированность церкви на стыке
XIII и XIV столетий, и философ Марсилий Падуанский, осмелившийся срав
нить папу с ветхозаветным змием, под чешуей которого в Эдеме скрывался сам
Сатана (Ille magnus, serpens antiques, qui digne vocari debet diabolus et sathanas).
Марсилий одним из первых разглядел в светской власти понтификов источ
ник многих итальянских бед. В свою очередь, в начале XV века великий гума
нист германского происхождения Николай Кузанский впервые предпримет
попытку доказать саму историческую невозможность того, что Установление
аутентично. Николай Кузанский формулирует свои выводы исключительно
на основе филологического анализа, то есть ориентируясь на тщательное
и скрупулезное научное исследование, выявившее, что в античных источни
ках нет ни единого следа этого документа и даже упоминания о нем.
* Данте Алигьери. Божественная комедия / пер. М. Лозинского. М .: Правда, 1982.
** Там же.
III. Крест и меч
65
Высокопоставленный прелат вплетает блистательную нить своих рассуждений в общую картину глобального видения церкви, которой вменено
в обязанность объединить все христианские течения: именно этот тезис он
и изложит на Базельском соборе 1433 года в своей работе «О католическом
согласии» (De concordantia catholica). К тому моменту поддельность Установ
ления превратилась в актуальную, злободневную, как мы бы определили
ее сегодня, тему. И действительно, проходит пара лет, и в 1440 году другой
гениальный гуманист, римлянин Лоренцо Валла публикует столь же ко
роткий (чуть более ста страниц), сколь и неопровержимый труд под назва
нием «Рассуждение о подложности так называемого Константинова дара»
(Defalso credita et ementita Constantini Donatione declamation).
В дополнение к продуманной, изящной и неоспоримой аргументации
историко-лингвистического свойства, подтверждающей фальшивость до
кумента, Валла с присущими ему диалектическим подходом и глубиной
суждений обвиняет католическую церковную иерархию в том, что она
способствовала упадку и краху Италии. По его мнению, жажда господства
послужила причиной составления «подложных бумаг», а стремление до
минировать привело к тому, что было сфабриковано Установление. Валла
настаивает, что это недостойно религии, которую церковь притязала обе
регать и защищать. Была оскорблена память о древних понтификах и ран
них христианах, среди прочих, и тем фактом, что духовная составляющая
папства оказалась скрыта мишурой земных благ и богатства, что умаляло
учение Иисуса. Одним из самых знаменитых свидетельств роскоши и вла
столюбия является «троецарствие» — тиара понтифика в форме высокого
куполообразного колпака, увенчанного тремя коронами, — внелитургический головной убор, который каждый папа надевает во время церемонии
интронизации. Коронами подчеркивается его тройной статус: отца монар
хов, правителя мира, викария Христа на земле.
Сочинение Валлы в те годы получает широкое распространение, но, бу
дучи опубликовано в Страсбурге в марте 1506 года, оно вызывает в целом
весьма слабый отклик. Однако жребий уже брошен, что подтверждают
дальнейшие события и исторические даты. В 1506 году заложен первый
камень новой базилики Святого Петра. 31 октября 1517 года Мартин Лю
тер, прибив к воротам кафедрального собора Виттенберга свое воззвание
со знаменитыми «Девяноста пятью тезисами», становится застрельщиком
движения протеста против коррумпированности Римской курии, которо
му предстоит расколоть христианство и Европу. Это было самым суровым
66
Секреты Ватикана
предостережением, наихудшим из возможных, какое Церковь, понимаемая
как сообщество верующих, могла получить в свой адрес. Но эффект был ми
нимален: развращенные нравы церковной иерархии не претерпели особых
изменений.
Несколькими годами ранее, в мае 1493 года, папа Александр VI Борджиа
по просьбе монаршей четы Испании вмешался в территориальный спор
этой страны с Португалией по вопросу разделения захваченных островов
в Атлантике. Дабы оправдать свою позицию, он в очередной раз сослался
на положения Установления, несмотря на то что уже никто не считал его
подлинным документом. Он издал буллу Inter caetera, юридически санкцио
нировавшую рождение европейского колониализма и положившую начало
идеологической и культурной экспансии римского католицизма в завоеван
ных землях по ту сторону океана. Кстати, здесь очень важна дата. Предме
том распри двух католических держав были вновь открытые и завоеванные
территории на американском континенте. Папа Борджиа, чей духовный
облик был более чем сомнителен, продемонстрировал образцовое геополи
тическое чутье: он стал первым главой государства, сумевшим понять, что
те «острова» с пока еще не определенными границами имели гигантский
потенциал для будущего. И будь это трактовка мирянина, а не священника,
пастыря душ человеческих, ею, безусловно, можно было бы восхищаться.
Так или иначе, фальшивость Константинова дара, признаваемая подавля
ющим большинством людей, не скомпрометировала и не подвергла риску
светское владычество понтификов. Вопросы власти не регламентируются
верой или документами, для них главное — сила и кровь. Первое ограни
чение мирского влияния церкви ознаменовали отнюдь не филологические
штудии Лоренцо Валлы. Власть Святого престола существенно урезал зна
менитый Аугсбургский мир, или «религиозный мир»* (сентябрь 1555 года),
положивший конец борьбе католиков и лютеран. С того момента немецкие
князья были свободны в выборе между двумя конфессиями, который авто
матически в добровольно-принудительном порядке распространялся и на их
подданных (cuius regio, eius religio, буквально «чья власть, того и вера»).
Если придерживаться точки зрения одного из авторитетных течений
исторической науки, то этот мир был первым шагом на пути к светскому
характеру государства и общества. Одна из статей договора утверждала,
что в случае перехода католического князя-епископа в лютеранство ему за
прещалось отчуждать имущество епископства или аббатства и передавать
его по наследству своему потомству. В том же, что касалось «обращений»,
свершившихся до 1552 года, принцип наследственности церковных вла
дений и ценностей оставался неизменным. Разумеется, князья-лютеране
посчитали этот пункт неприемлемым и отвергли его в ходе голосования.
В итоге клаузула* была внесена распоряжением римского короля, наслед
ника престола Священной Римской империи, что делало ее более уязвимой
для критики по сравнению с прочими. Надо сказать, подобная сущностная
двойственность стала одной из причин Тридцати летней войны.
Столетием позже мы наблюдаем возникновение следующей вехи медлен
ного и кровавого процесса обретения социумом светских черт — Вестфаль
ского мира (1648 год), который, завершив Тридцатилетнюю войну, утвердил
то устройство Европы, что оставалось в силе практически вплоть до эпохи
Наполеона. Иными словами, формировалось международное сообщество,
концептуально близкое к сегодняшнему, — светское и аконфессиональное,
нерелигиозное. Начала оформляться идея суверенитета государства.
Высшая католическая иерархия сразу же осознала возможные последствия
такого принципа, поэтому Вестфальский мир был воспринят ею как пора
жение. Папство потеряло многие диоцезы и огромное число монастырей,
но прежде всего ему пришлось столкнуться с серьезным ослаблением своей
политической роли и с необходимостью ее переоценки. Папский посланник
Фабио Киджи изо всех сил пытался противостоять положениям трактата;
в итоге, разбитый в пух и прах, он отказался поставить свою подпись под
ним, заявив: «Позорным миром мы идем на чрезмерные уступки еретикам».
Семь лет спустя, в 1655 году, тот же Киджи станет понтификом под именем
Александра VII. Этот папа будет покровительствовать Бернини, который
соорудит для него изысканный мавзолей в соборе Святого Петра; вложит
немало энергии в дело украшения Рима и попутно обогатит своих много
численных родственников.
Среди всех масштабных трансформаций, выпавших на долю XVI века,
должна быть упомянута и эта, причем она затронула Италию в первую оче
редь хотя бы потому, что светское господство понтификов сконцентриро
валось главным образом в границах Апеннинского полуострова. Многие
великие умы — интеллектуальный цвет Европы — пришли к выводу, что
* В данном случае имеется в виду определенный пункт договора. Прим. ред.
68
Секреты Ватикана
расширение политического измерения власти, которой надлежит функцио
нировать исключительно в духовной плоскости, представляет собой опас
ный феномен. В «Истории Флоренции», созданной в 1520 году по заказу кар
динала Джулио де Медичи (с 1523 по 1534 год — папа Климент VII), Никколо
Макиавелли с большими предосторожностями пишет:
Все войны в Италии, ранее от варварских орд происходившие, ныне воз
никают большей частью по причине того, что понтифики сами в боль
шинстве случаев взывают к варварам, дабы те наводнили страну Такое
поведение видим мы и в наши времена, из-за чего Италия была и остается
разъединенной и немощной.
Франческо Гвиччардини в «Истории Италии» (1539 год) тоже ярко и по
казательно демонстрирует, каков ущерб, какова степень внутреннего раз
ложения церкви из-за прямого осуществления ею политических полно
мочий:
Заботы и попечение их [понтификов] более не относились к святости жиз
ни, усилению религии , ревностному служению и милосердию к ближним,
но к армиям и войнам против самих же христиан, к тому чтобы в мыс
лях и руками кровавыми свершать жертвоприношения, заполнять казну
новыми законами, кознями да интригами собирать отовсюду богатства;
для этой лишь цели бессовестно применяется ими духовное оружие, про
даются бесстыдно предметы священные и мирские.
Ясные и безжалостные формулировки читаются как обвинительный акт,
который Гвиччардини еще более недвусмысленно воспроизведет в «Вос
поминаниях о себе самом», где церковная иерархия будет названа «ватагой
негодяев и мерзавцев», а автор пожелает самому себе дожить до того дня,
когда она лишится «либо своих пороков, либо власти».
Естественно, далеко не все великие умы того времени мыслили в таком
ключе. Например, философ Томмазо Кампанелла, живший во второй поло
вине XVI столетия, высоко оценивал «славу Италии, возвеличенной понти
фикатом», и надеялся на непосредственное верховенство римских пап над
монархами всей земли.
Однако прочие, в том числе иерархи самой церкви, уже поняли, что бит
ва за Константинов дар принадлежит прошлому. Так, кардинал Роберто
III. Крест и меч
69
Беллармино, иезуит, проницательный и беспощадный инквизитор, понял,
что официальное отречение от документа не нанесет ни малейшего вреда
светскому владычеству пап, которое в свое время уступил им Константин,
поскольку они располагали инвеститурой совсем иного порядка, не имею
щей отношения к зафиксированному на бумаге. А его предшественник,
кардинал и историк церкви Чезаре Баронио, утверждал, что поддельность
документа может быть не столько недостатком, сколько достоинством. Ход
его рассуждений сводился к тому, что апостол Петр и его преемники полу
чили власть любого рода лично от Христа, соответственно, факт ее призна
ния в императорском эдикте со стороны смертного в конечном счете чело
века в соотнесении с самим Христом терял свою весомость и им, в общем-то,
можно было пренебречь.
В данной главе перед нами не стоит задача подробно рассмотреть
все перипетии истории Константинова дара, ибо на эту тему имеются
превосходные исследования. Здесь же предлагается только ограниченная
панорама, позволяющая встроить этот фальшивый документ в перспек
тиву итальянской национальной истории, на которую мнимое завещание
Константина оказывало и продолжает оказывать заметное воздействие.
Начиная с XVII века политическая мощь Святого престола постепенно
ослабевает — это период упадка, обусловленный, впрочем, вовсе не топор
ными манипуляциями с кусочком бумаги, а скорее иными причинами, ко
торые все чаще противопоставляли ватиканский клир ходу времени. Про
светительская философия ускорила этот процесс, а в стане непримиримых
противников двух крупнейших революций XVIII столетия (американской
и французской) Римская церковь относилась к тем, кто использовал в борь
бе как оружие, так и идеологическую машину. Тайные общества, и пре
жде всего масонство, обнаружили, что Ватикан является их противником;
высшая католическая иерархия обрушилась и на сторонников эгалита
ристских учений (к примеру, социалистов), квалифицировав их как врагов
Господа. В течение двух веков виднейшие интеллектуалы, философы, исто
рики и ученые стремились доказать, что организованные религиозные
учения — это одно из главных препятствий, мешающих достичь социаль
ного обновления, равенства и признания людей в качестве полноправных
граждан.
Настолько глубоким был разрыв с прошлым, свершившийся в эти годы,
что даже реставрационный энтузиазм Венского конгресса (1815 год), про
шедшего после бури наполеоновских войн, был не в состоянии восстановить
70
Секреты Ватикана
существовавший ранее расклад и вновь соединить разрозненные элементы
картины. Ни много ни мало, но целых четыре раза за истекший период мир
слышал вести о падении светского владычества пап. Впервые это случилось
в феврале 1798 года, когда французская оккупационная армия провозгласи
ла Римскую республику и арестовала Пия VI, умершего год спустя в плену
в Балансе, в Юго-Восточной Франции. Эксперимент продлился недолго, од
нако после тысячелетия стабильности был настоящим новаторством. Свя
той престол получил четкий сигнал, но не воспринял его должным образом.
Вторая весть пришла в 1809 году, когда вследствие ухудшения отношений
Наполеона и Ватикана французский император своим декретом упразднил
светскую власть понтифика и аннексировал Папскую область. В третий раз
это произошло в 1849 году, когда благодаря отваге итальянских патриотов
возникла другая Римская республика, которой была суждена эфемерная,
но триумфальная жизнь (с февраля по июнь), памятная среди прочего одной
из самых прогрессивных конституций тогдашней Европы. В четвертый
и последний раз это случится 20 сентября 1870 года, когда Рим наконец-то
воссоединится со вновь рожденным королевством Италия и станет его сто
лицей.
Все упомянутые эпизоды демонстрируют, что эволюция политической
ситуации в Европе трансформировала Константинов дар и светское господ
ство понтификов в проблему сугубо итальянскую, связанную с борьбой
за контроль над полуостровом. Конечно же, это вопрос власти, к тому же
осложняемый вековой традицией, боязнью перемен, страхом увидеть, как
пошатнется в итоге вместе с верой и духовная свобода церкви.
Тщетно граф Камилло ди Кавур, архитектор единой Италии, пытался
в последние месяцы перед смертью успокоить и переубедить понтифика.
Не что иное, как интерес духовного свойства, убеждал он, мог бы подтолк
нуть папу отказаться от анахронической претензии на мирскую власть.
Будучи председателем Совета министров, он неоднократно возвращался
к этой теме, предлагая понтифику щедрые гарантии: «Святой отец, мы да
дим Вам ту свободу, каковую Вы безуспешно вот уже три века просите у всех
католических держав... Мы готовы провозгласить в Италии этот великий
принцип: свободная церковь в свободном государстве».
Ничто не могло перебороть недоверие Пия IX и его окружения: мотивация
была скорее психологического толка, чем политического. Лозунг «свободная
церковь в свободном государстве» звучал не столько заверением, сколько
скрытой угрозой. Не говоря уже о том, что антиклерикализм, частично за
III. Крест и меч
71
тронувший движение Рисорджименто* только способствовал росту таких
опасений. К примеру, Джузеппе Гарибальди не скрывал своего враждебного
отношения к церкви. Быстро усвоив аргументацию Гвиччардини, он писал
своей английской приятельнице: «Папская теократия — самый чудовищ
ный бич, обрушившийся на мою бедную страну; восемнадцать веков лжи,
гонений, костров инквизиции, союза со всеми тиранами Италии сделали
эту рану неизлечимой».
Кстати, внутри католицизма имелось течение, представители которого, раз
деляя установку Кавура, отчетливо видели, как опасно было светское господ
ство для свободы самой церкви и для эффективной проповеди ее учения. Они
в полной мере осознавали, что политика влечет за собой тяжелые компромис
сы с совестью и духовностью. Об этом неоднократно писал священник и фило
соф Антонио Розмини, а его точку зрения всецело разделял классик итальян
ской литературы, писатель-католик Алессандро Мандзони: «Я считаю, что
в тот миг, когда во Франции с религии сбросили внешнюю мишуру и блеск,
когда у нее не осталось иной силы за плечами, кроме Иисуса Христа — именно
тогда она начала вещать с высоты своего авторитета и была услышана».
Противоречия сохранятся надолго. Как уже было упомянуто, лишь 11 фев
раля 1929 года глава итальянского правительства Бенито Муссолини подпи
шет Латеранские соглашения и конкордат с церковью. Государство Ватикан
в обмен на это признает легитимность королевства Италия. Оценки данно
го соглашения были неоднозначными: многие полагали, что оно содержит
чрезмерно много статей, невыгодных для нации, — особенно это касалось
финансового приложения к договору. Правивший в эпоху подписания это
го пакта папа Пий XI прокомментировал данное событие так, будто речь
шла об одолжении с его стороны: «Мы полагаем, что [с пактом] Господь об
ратит свою милость к Италии, а Италия снова вернется к Господу». Особой
трезвостью на фоне разноголосия толпы отличалось суждение мыслителякоммуниста Антонио Грамши, отметившего в своих «Тюремных тетрадях»:
Капитуляция современного государства, удостоверяемая в конкордатах,
вербально маскируется под международные трактаты. Но конкордат —
это не какой-нибудь международный договор: в конкордате утверждается
наложение суверенитетов только на одной государственной территории,
* Итальянское национально-освободительное движение, завершившееся образованием
единого итальянского государства. Общепринятая датировка Рисорджименто — конец
XVIII века — 1861 год. Прим . ред.
72
Секреты Ватикана
поскольку все его статьи относятсякгражданамлишь одного государстваподписанта, в отношении которых оправдывается и отстаивается опре
деленное право юрисдикции зарубежного государства. Конкордат, таким
образом , — это эксплицитное признание двойного суверенитета на одной
и той же государственной территории. Что на практике в новом мире
означает ситуация, возникшая в государстве в результате заключенных
соглашений? Публичное признание за кастой граждан того же государ
ства конкретных политических привилегий. Формат, разумеется, боль
ше не средневековый, но суть неизменна.
Именно от пакта 1929 года происходит название улицы Примирения (виа
делла Кончилиацьоне), о чем я упоминал выше. По окончании Второй миро
вой войны содержание соглашений было подтверждено и зафиксировано ста
тьей 7 Конституции Итальянской республики (вступившей в силу 1 января
1948 года), которая гласит: «Государство и католическая церковь независи
мы и суверенны в принадлежащей каждому из них сфере. Их отношения
регулируются Латеранскими соглашениями. Изменения этих соглашений,
принятые обеими сторонами, не требуют пересмотра Конституции»*. Тогда
против данной формулировки проголосовали 149 депутатов, за — 350, вклю
чая голоса коммунистов, возглавляемых Пальмиро Тольятти, что, впрочем,
не избавило компартию от внутренней полемики. Статья 7 в общем и целом
противоречила духу и букве Конституции, в частности пункту 3: «Все граж
дане имеют одинаковое общественное достоинство и равны перед законом
независимо от пола, расы, языка, религии, политических убеждений, лично
го и социального положения. Задача Республики — устранять препятствия
экономического и социального порядка, которые, фактически ограничи
вая свободу и равенство граждан, мешают полному развитию человече
ской личности и эффективному участию всех трудящихся в политической,
экономической и социальной организации страны»**. Свою лепту в общий
процесс внесла Итальянская коммунистическая партия (ИКП) во главе с То
льятти, которая в те послевоенные годы всеми силами способствовала обе
сцениванию светских основ государства для облегчения собственного пре
бывания в составе правительственных коалиций. Так или иначе, но такой
* Конституция Итальянской республики от 22 декабря 1947 года / пер. с итал. Л. П. Грин
берга / / Конституции государств Европейского союза / под общ. ред. Л. А. Окунькова. М .:
Издательская группа ИНФРА-М—НОРМА, 1997. С. 423-450.
** Там же.
III. Крест и меч
73
конформистский подход оказался ошибочным. После поражения на выбо
рах 1948 года коммунисты были вынуждены уйти в оппозицию на долгие
тридцать лет.
Много воды утекло под мостами Тибра за восемнадцать веков, прошед
ших с начала этой истории. Подложный Константинов дар оказался в ко
нечном счете насмешкой судьбы, забавной историей, которая, увы, имела
немало трагических последствий, растянутых на столь длительное время,
что мало какие иные события смогли бы встать с ними в один ряд. Тяжким
бременем легло на историю Италии то самое «наложение суверенитетов»,
о котором говорил Грамши.
Во всей этой истории тесно переплелись друг с другом наглость и спесь,
безудержная жажда обладания и власти, искреннее беспокойство за судь
бу церковных институтов и вопиющее лицемерие, двусмысленные поступ
ки и невнятные действия, полуправда и недомолвки — все те трюки, что
неизбежно сопровождают политическую деятельность. Но сюжет о Кон
стантиновом даре и по сей день остается ценным инструментом познания,
особенно после того, как была доказана подложность документа. Само
Установление, все его ближайшие и долгосрочные эффекты помогают нам
увидеть, как хотя бы одной организации, претендующей на боговдохновенность, удалось избавиться от слабостей, недостатков, страхов и паутины
вранья, присущих любым иным учреждениям. Все это показывает челове
ческое, очень человеческое измерение Святого престола. Быть может, даже
слишком.
IV. Цена славы
Ватиканская базилика Святого Петра, домовая церковь понтификов, — это
один из величайших храмов, возведенных в честь божества. В мире мало
примеров подобной консолидации человеческого гения и духовного поры
ва. Превратности запутанной и непростой истории этого почтенного зда
ния, в своей ранней версии задуманного еще императором Константином
и окончательно оформившегося в эпоху Ренессанса, обозначают, в том чис
ле благодаря сопутствующей им символике, некоторые фундаментальные
моменты католической веры.
Собор огромен, он может вместить в себя порядка двадцати тысяч чело
век. Его длина составляет 194 метра, а высота на вершине купола — более
130 метров. Занимаемая им площадь — более двух гектаров земли. Три
надцать шестиметровых статуй на фасаде, в нефах 148 устремленных к по
толку прямых колонн высотой 44 метра. В четырех центральных пилястрах
установлены пятиметровые статуи работы Бернини, неподалеку от которых
гигантские двухметровые ангелочки-путти поддерживают кропильницы.
Помимо этого, в соборе имеется 30 алтарей и 147 папских гробниц. Гран
диозная по размерам и структуре базилика несравнима ни с чем подобным,
стоит только подумать о богатствах, которые в ней находятся, и немеркну
щем таланте художников, скульпторов и архитекторов, ее украшавших.
Образ собора настолько растиражирован, что уже даже несколько истре
пан интенсивностью его визуального потребления. Вплоть до того, что по
давляющее число людей, рассматривающих его, на самом деле перестают
«видеть» собор по-настоящему. Они не испытывают ни удивления, ни осле
пления, которые, казалось бы, должны иметь место в данном случае. И если
распространение изображения базилики «в профиль» всеми имеющимися
в нашем распоряжении средствами массовой информации обеспечивает
ценную для церкви пропагандистскую функцию, то оно же, несомненно,
IV. Цена славы
75
притупляет осознание архитектурной и художественной уникальности это
го сооружения. Мало-помалу собор Святого Петра превратился в Святого
Петра, и на этом довольно, словно он был там всегда, неизменный в веках,
вечный архетип, антономазия, «эмблема по аналогии» католицизма, рези
денция Его Святейшества папы.
История базилики полна сменяющими друг друга событиями, порой
весьма драматическими. По каждому элементу ее декора разворачивались
продолжительные дебаты, каждая архитектурная деталь досконально изу
чалась и, наконец, создавалась в том виде, который предстает нашим глазам
сегодня, чтобы воплощать в себе максимум концептуальности и символи
ческого значения, содержать заряд предостережения, напоминания и оча
рования, служить знаком безраздельной власти.
Однако эта глава не повествует об истории собора, по крайней мере не обо
всей его истории. На данную тему уже написано много великолепных книг.
И не зря, ведь история эта долгая, сложная и щедрая на эпизоды, почти всег
да заслуживающие того, чтобы быть воспроизведенными. Но я вижу свою
задачу в другом — рассказать о тех причинах, по которым произведения
искусства и предметы, характеризующие или обогащающие базилику, на
ходятся именно здесь, а не где-либо еще, с какой целью субсидировалось
их создание, какие выгоды приносило и во сколько обходилось заказчикам,
причем речь не только о денежном эквиваленте. В остальном же в разговоре
о соборе Святого Петра и о работавших над его созданием мастерах нам при
дется вернуться в предыдущие главы. Ведь базилика — это не только список
произведений искусства и перечень достопримечательностей. Она сгусток
богатейшей истории, она взывает к небесному блаженству, она хранит мо
нументы и могилы, отсылающие нас к невероятным, порой очень спорным
человеческим деяниям, к сказаниям о грешниках и святых, о королях и ко
ролевах, выдающихся мужчинах и женщинах, многое испытавших в своей
жизни, но явно не экстаз святости. Поэтому да будет дозволено нам задать
себе вопрос, чем же все эти люди заслужили честь покоиться в главном хра
ме христианского мира (или почему им было в этом отказано).
В древности Ватикан был местностью нездоровой и практически забро
шенной. Заканчивалась она скромным холмом неподалеку от берега Тибра.
В первые десятилетия после Рождества Христова Калигула, а за ним и Нерон,
как мы помним, построили здесь цирк, который размещался с левой сторо
ны от сегодняшней базилики. Это был один из многих существовавших тог
да в городе цирков — мы можем называть их «стадионами» в современном
76
Секреты Ватикана
значении слова, то есть местами развлечений и азарта, толп и криков, где
атлетическое состязание нередко превращалось из спортивной игры в меро
приятие публичное, если не сказать политическое. Эти сооружения почти
всегда выделялись смелостью архитектурных решений и большой вмести
мостью. Цирк Калигулы и Нерона, к примеру, был ровно по центру украшен
иглой египетского обелиска из красного гранита (как раз того, что сейчас
установлен на площади перед собором), для его транспортировки в 37 году
понадобилось сконструировать и снарядить в Рим специальное судно. Что
же до вместимости, то на лестницах и трибунах Чирко Массимо (цирка),
к примеру, могло разместиться примерно 250 ООО зрителей.
За год до смерти Нерона, в 67 году н. э., на арене этого цирка, согласно ле
генде, был казнен апостол Петр, Цефа-рыбак*, глава христианской общины
Рима, осужденный на смерть через распятие. Причем по его собственной
просьбе он был распят вниз головой, то есть противоположно положению
подвергнутого тем же мучениям Учителя. Вероятно, его тело было погребе
но где-то на боковой улочке, тянувшейся вдоль цирка, в наспех вырытой мо
гиле для бедняков. Несколько веков спустя император Константин, первым
признавший за новой религией всю полноту прав, моральный авторитет
и достоинство, весьма охотно воспользовался указаниями, предоставлен
ными ему христианами, которые хотели иметь на этом самом месте базили
ку в память о крестной жертве.
Так, около 320 года императорские архитекторы принялись разрабаты
вать проект базилики и намеревались возвести ее таким способом, чтобы
центр (являющийся основанием и причиной самого ее существования) со
впал с участком земли, где, согласно молве, и покоился апостол. Чтобы по
лучить именно такой результат, потребовалось сориентировать ключевую
ось всей конструкции по линии восток — запад. В связи с тем, что уровень
почвы понижался с севера на юг, нужно было предварить закладку фун
дамента кропотливыми земляными работами. Затею мгновенно назвали
«безумием».
На деле это влекло за собой необходимость выравнивания значительной
части Ватиканского холма, осушения почвы, усеянной многочисленными
заболоченными водоемами и лужами, подготовки крепкой базы, которая
сможет выдержать огромный вес будущего здания. Кроме того, следовало
* На арамейском Цефа означает «камень», его калькой является латинское имя Петр. В рус
ском тексте Евангелия — Кифа.
IV. Цена славы
77
снести античный некрополь, занимавший часть планируемой террито
рии, — там язычники и христиане многие годы лежали рядом друг с дру
гом. В 326 году, ровно через год после памятного Никейского собора, сам
Константин, как и прочие лидеры государств, жившие после него, дал старт
работам, взяв в руки заступ и начав рыть яму под фундамент.
Артефакты, обнаруженные в ходе недавних археологических раскопок,
вроде бы свидетельствуют о том, что работы продвигались в быстром тем
пе. Ранняя базилика, как и та, что ее когда-то заменит, уже во времена Кон
стантина имеет внушительные размеры. Длина ее фасада — 64 метра, дли
на каждого из пяти нефов, на которые разделена базилика, — 90 метров,
причем ширина центрального нефа — 24 метра, а высота — более 30 (тот же
параметр применительно к боковым нефам — 18 и 15 метров соответствен
но). Величественный монумент, под которым находится могила с останками
Петра, сознательно или же из-за ошибки вычислений на чертеже получился
на полметра ниже пешеходной площадки; так или иначе, но все заключено
в роскошный трехметровый саркофаг, а сама гробница покрыта пластина
ми из кипрской бронзы.
К той Константиновой базилике вел просторный двор, прозванный
«раем» и окруженный аркадой. Посередине (по крайней мере с тысячного
года) был установлен фонтан, откуда через отверстие в виде еловой шишки
ключом била вода. Ныне он расположен в одноименном дворике Ватикана
(cortile della Pigna, то есть дворик Сосновой/Еловой шишки). Перед тем как
очутиться в стенах базилики, верующие совершали акт очищения, опола
скивая этой водой хотя бы лицо и руки. И сегодня в католическом мире су
ществует традиция совершать крестное знамение пальцами, смоченными
в освященной воде, — символический отголосок тех античных омовений.
Так убогая могила Петра, погребенного в голой земле, превратилась в дра
гоценный мавзолей.
К сожалению, практически одновременно стали возникать и первые лю
бопытные отклонения от нормы: нашлась масса желающих вырезать свое
имя на примыкающей к гробнице стене. Все они должны были предложить
сделку дьяконам, которые заведовали данной услугой. Такого рода при
вычка вошла в обыкновение, укоренилась и получила дальнейшее развитие
в грядущие века, породив много болезненных травм в душах верующих.
Затраты на строительство были громадными, тем более что император
для сбора христиан, созерцания, медитаций и молитв, обращаемых к апо
столу — первому понтифику (pontifex), приказал обустроить именно место
78
Секреты Ватикана
его мученической кончины: пример Петра должен был подпитывать веру
каждого человека. Что же до Константина, то его приверженность новому
вероучению и признательность новому Богу были со всей очевидностью
подчеркнуты торжественной надписью с посвящением, выгравированной
на арочном своде между нефом и трансептом: Quod, duce te mundus surrexi t / i n astra triumphans / hanc Costantinus victor tibi condidit aulam, что означает
«Под предводительством Твоим мир воскрес, триумфом вознесся к звездам,
поэтому победоносный Константин посвящает Тебе этот храм»*.
Действия Константина, направленные на пользу новой религии, крайне
энергичны. Кроме Святого Петра, в те же годы и с тем же имперским раз
махом по его распоряжению возводятся и другие базилики, — все они рас
полагаются, в соответствии с лучеобразным принципом дорожной сети, вне
плотной городской застройки Рима. В их числе: базилика Сан-Джованниин-Латерано, заложенная даже ранее Святого Петра, длиной немногим ме
нее ста метров; базилика Санта-Кроче-ин-Джерусалемме (Святого Креста
в Иерусалиме), построенная по желанию матери императора Елены (пого
варивали, будто она привезла из Святой земли кусочек того самого креста,
на котором был распят Иисус); базилика Сан-Себастьяно на Аппиевой до
роге, длиной 75 метров; мавзолей дочери императора Констанции на виа
Номентана, сегодня известный как базилика Санта-Костанца, — одна из са
мых красивых и впечатляющих протохристианских церквей.
Рим классической эпохи был городом, заполненным статуями и памятни
ками: скульптуры облаченных в тоги людей на форумах, императоры вер
хом на лошадях, грандиозные термы и нинфеи (священные гроты нимф),
храмы языческих божеств, украшенные колоннами, мозаикой, искусными
изображениями людей, флоры и фауны. С IV по VI столетие, после возве
дения больших христианских базилик, прежний Рим как город античных
монументов претерпевает трансформацию. Многие скульптуры снесены
или уничтожены, одни по небрежности, другие — по вполне определенным
идеологическим соображениям. Христианство стремится к сублимации
своих символов, избегая материализации объектов, к чему были склонны
римляне. Предпринимаются первые попытки наглядноиллюстрировать
сферу сакрального через живопись и мозаику, а не посредством скульптуры.
В V веке процесс замены римских аул и святилищ христианскими церквя
ми начнет набирать обороты и переместится в центр города. Именно тогда
* Aulam — букв, «зала, дом, пространство, дворец» (лат.).
N. Цена славы
79
возникнут церкви Санти-Джованни-э-Паоло на холме Целий, Сан-Маркоаль-Кампидольо (на Капитолийском холме), Сан-Лоренцо-ин-Лучина,
Санта-Мария-ин-Трастевере (древнейшая из сохранившихся в честь Мадон
ны), Санта-Сабина на Авентинском холме, Сан-Клементе неподалеку от Ко
лизея, Санта-Мария-Маджоре на холме Эсквилин.
Христианский Рим, наследуя Риму классическому и постепенно замещая
его, фактически ликвидирует его физическое присутствие и обнуляет па
мять об античном городе. Место языческих статуй и алтарей занимают хри
стианские, божества-покровители различных областей человеческой жизни
и деятельности вытесняются святыми, старинные обряды — ортодоксией:
хватило всего нескольких десятилетий, чтобы от античных религий не оста
лось какого-либо видимого следа. Конечно же, сохранились тексты, посвя
щенные философии и естественным наукам, а также литературные шедев
ры и драматургические произведения, — терпеливые и изобретательные
монахи-переписчики, сами нередко искусные художники и графики, будут
скрупулезно копировать их в монастырях для тех немногих, кто окажется
в состоянии прочесть их. Но истинно народные культы и суеверия, прежде
защищаемые широко трактовавшейся римской религиозной терпимостью,
исчезнут безвозвратно.
Пожалуй, наиболее горячий сторонник христианства, Савл из Тарса (апо
стол Павел) осыпает бранью древние обычаи и поносит культы, с ними свя
занные:
Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили
естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины,
оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью
друг на друга , мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе
должное возмездие за свое заблуждение. И как они не заботились иметь
Бога в разуме, то предал их Бог превратному у м у — делать непотребства,
так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства , корыстолю
бия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия,
злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды,
изобретательны назло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны,
нелюбовны, непримиримы, немилостивы*
* Новый Завет. Послание к Римлянам апостола Павла. 1, 26-31. Цит. по электронной версии
на сайте: http://days.pravoslavie.ru/Bible/B_riml.htm
80
Секреты Ватикана
Безжалостный портрет, обнажающий, помимо сути порока, всю мощь
гнева, на который был способен неофит, наделенный пылающим умом
и безмерной страстью.
И все-таки не что иное, как Рим императорский (и языческий), имеет
в виду Константин, когда инициирует строительство новых базилик и по
кровительствует ему с ясным намерением сделать очевидным для всех тот
факт, что христианство отныне — религия государственная. Мавзолей,
сооруженный на берегу Тибра по приказу императора Адриана, благодаря
своей внушительности и торжественному облику, на который и была сде
лана ставка, рассматривается как прототип раннехристианской архитек
туры. Константин воспользуется им в качестве опытного образца. С тече
нием времени имперская модель будет взята на вооружение папами, что
придаст их статусу и роли легко опознаваемую коннотацию. Размеры зда
ний, пышность облицовки и убранства, великолепие обрядов, всепроника
ющий аромат ладана, чарующая сила гимнов, реверберация света в золоте
мозаик — все призвано подтолкнуть человека к идее о могуществе, пре
восходящем императорское, ибо христианские папы обладают верховной
властью судить земных правителей, отпускать им грехи и обеспечивать
вечную жизнь в чертогах райских. Так церковь наследует империи, возла
гая на себя универсальную цивилизаторскую миссию, в чем-то равную ей,
но в целом даже более значимую, чем та, что в классическом мире осущест
влял Рим.
На раннехристианских мозаиках Христос часто предстает в образе им
ператора, сидящего на троне в позолоченной тоге, — Dominus dominantium
(Господина и Повелителя), окруженного апостолами, которые своим обли
чьем напоминают римских сенаторов. Вселенский идеал новой церкви от
талкивается от Римской империи, чье солнце клонится к закату, и подчер
кивает континуитет, неразрывность с ней. Если же вести речь о папах, то
общепринятой является точка зрения, что первым принявшим титул понти
фика (Pontifex Maximus) был Дамас (366-384), хотя выражение в форме аб
бревиатуры (Pont. Мах.) появится на фронтонах церквей и фасадах зданий
несколько позже.
Избрание Дамаса было довольно драматичным и бурным, поскольку рим
ский клир разделился на две фракции, враждовавшие друг с другом как
по вопросам доктрины, так и в сфере властных притязаний. В результате
получилось так, что предпочтение было отдано сразу двум претендентам —
Урсину и Дамасу, — непримиримо и резко конкурировавшим между собой.
N. Цена славы
81
Историк Аммиан Марцеллин, один из крупнейших позднелатинских авто
ров, оставивший исключительные свидетельства упадка империи, в своем
труде Rerum gestarum («Деяния») пишет об этом так:
Дамас и Урсин горели жаждой захватить епископское место. Партии
разделились, борьба доходила до кровопролитных схваток и смертного
боя между приверженцами того и другого. Не имея возможности ни ис
править их, ни смягчить, Вивенций [префект] был вынужден удалиться
за город. В этом состязании победил Дамас благодаря усилиям стоявшей
за него партии. В базилике Сицинина [Санта-Мария-Маджоре], где со
вершаются отправления христианского культа, однажды найдено было
137 трупов убитых людей, и долго пребывавшая в озверении чернь лишь
тогда исподволь и мало-помалу успокоилась. Наблюдая роскошные усло
вия жизни Рима, я готов признать, что стремящиеся к этому сану люди
должны добиваться своей цели со всем возможным напряжением своих
легких. По достижении этого сана им предстоит благополучие и возмож
ность обогащаться добровольными приношениями матрон, разъезжать
в великолепных одеждах в собственных экипажах, задавать пиры столь
роскошные, что их блюда превосходят царский стол*
В конце концов Дамасу удалось одержать верх над соперником, хотя ме
тод, каким была достигнута победа, повредил его репутации религиозного
человека. Но важность этого понтифика в контексте нашего рассказа со
стоит в том, что он стал первым епископом Рима, который обосновал свое
главенство не решением церковных соборов или эдиктами иной природы,
а непосредственно Евангелием, знаменитым «наречением Петра» (Матфей:
16,18): «и Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою,
и врата ада не одолеют ее». Такую прокламацию можно с полным успехом
считать важным шагом на пути утверждения самой что ни на есть настоя
щей династии последовательно восходивших на ватиканский престол пап.
В дальнейшем данный принцип окончательно сформируется и закрепится.
Вернемся к христианским базиликам, имитирующим общественные соо
ружения классического Рима, которые ввиду римской тенденции к унифика
ции одновременно являлись и сакральным, и гражданским пространством.
* Аммиан Марцеллин. Деяния. XXVII, 3. Цит. по электронной версии на сайте: http://www.
alanica.ru/library/Ammian/text.htm
82
Секреты Ватикана
Подобно Ромулу и Рему, которые стояли у истоков старого города, в новом
Риме, осененном знаком креста, эти функции принимают на себя святые
апостолы Петр и Павел. Постепенно, с отходом от первоначального строгого иудейского монотеизма, новая религия воссоздает собственный панте
он. Нет больше одного-единственного библейского Яхве: перед нами целая
божественная фамилия, родители и их сын. Вокруг них собираются мно
гочисленные божественные и полубожественные фигуры, их количество
за столетия приблизится к паре тысяч. Любое место, поступок или орган че
ловеческого тела — у всего отныне появился святой защитник-покровитель.
Сходство с античным сонмом языческих богов вполне очевидно.
В медленно умирающем городе, чьи дворцы, дома, аулы, акведуки и хра
мы были к тому или иному моменту разграблены, заброшены или разруше
ны, блеск и просторность новых базилик, особенно главной из них, сразу же
рождали в душе каждого посетителя — хоть римлянина, хоть паломника —
отчетливое, неизгладимое ощущение того, что прежнюю власть сменила
новая и теперь именно к ней надлежит обращать взоры и чаяния, касаю
щиеся как земной, так и загробной жизни.
Поэтому было крайне необходимо, чтобы собор Святого Петра соответ
ствовал столь неподъемным задачам укрепления веры и политического
господства. Нужно было, чтобы каждый, вне зависимости от того, простой
это верующий или царствующий монарх, входя в пределы базилики, без
промедления почувствовал силу власти, от которой зависела порой не толь
ко его легитимность, но и само его существование. Еще ни одна религия
не осмеливалась замахнуться на что-то похожее.
Однако со временем базилика, отличавшаяся при Константине броской
пышностью, приходит в упадок. Приблизительно в середине XV века гени
альный архитектор и гуманист Леон Баттиста Альберти обращает внимание
папы Николая V (в миру Томмазо Парентучелли) на тот факт, что стены цен
трального нефа накренились уже более чем на метр. Между тем Флоренция
лишь недавно обрела новый собор Санта-Мария-дель-Фьоре, увенчанный
прекрасным куполом работы Брунеллески. Гармонично вписавшись в окру
жающий равнинный пейзаж, обрамленный цепью холмов, он горделиво
вознесся над городом. Николай V, тосканец по происхождению, с особой
остротой воспринимает брошенный вызов. Он избрал Ватикан в качестве
папской резиденции и теперь думает, как укрепить его статус. Понтифик
велит построить четыре дозорные башни по углам замка Святого Ангела,
добавить высокие бастионы к прежним «львиным» крепостным стенам,
N. Цена славы
83
мелиорировать и привести в порядок улочки и переулки городского района
Борги — настоящего притона бандитов, убийц и воров. Кстати, флорентий
ский священник Розелло Розелли в письме к Козимо де Медичи от 1450 года
весьма красноречиво описывает нравы той части Рима: «Эта земля не ина
че как гнездо ворья и сброда: каждый норовит обчистить и прирезать
ближнего, словно не люди это, а бараны; ладно бы просто убили, так они
еще и искромсают на кусочки, точно репу».
Папа Николай — фигура спорная и противоречивая, насчет него в Риме
сразу же начинают циркулировать дерзкие шутки и непочтительные купле
ты, надолго вошедшие в городской фольклор. Его слава человека, крутого
на расправу с врагами и большого любителя выпить, саркастически обы
грывается в таком анонимном двустишии: «С тех пор как в папах Нико
лай — убийца он давно, / Обилен Рим на кровь и скуден на вино». Во второй
главе XIII книги «Истории Рима в Средние века» Фердинанд Грегоровиус от
зывается о папском дворе этого времени сухо и хлестко:
Папский Рим в ту эпоху морально разложился, коррумпированный клир
был ненавидим народом. Кардиналы жили в шелках и злате, словно князья
в миру; их расточительность и легкомыслие оскорбляли чувства не толь
ко республиканцев, но и простых горожан. Многочисленные члены курии
и прелаты кичились доходами от имущества, коих им вечно не хватало,
но всегда желали заполучить все больше и больше. Их отталкивающее
поведение казалось спектаклем высокомерия, жадности и нравственного
упадка*
Многое удалось сделать папе Николаю, но отнюдь не все, что было им
задумано. В заслугу ему стоит поставить то, что проблема почтенной Кон
стантиновой базилики была обозначена так, что пренебрегать ею далее
было нельзя. Воспользуется этими замыслами и разовьет проект по вос
становлению собора другой папа, наделенный не меньшим темперамен
том, — Сикст IV (Франческо делла Ровере), царствовавший добрую дюжи
ну лет — с 1471 по 1484 год. Его ключевым деянием была реконструкция
Capella magna, главной капеллы папского дворца, которая с тех пор и носит
его имя — Сикстинская. Важность этой капеллы заключается в том, что она
* Русское переиздание книги, которое цитировалось ранее, доводит события только до конца
XIV века. Поэтому данный отрывок является прямым переводом текста, присутствующего
в книге автора.
84
Секреты Ватикана
станет площадкой для художественных экспериментов, чему стоит посвя
тить отдельный, более подробный рассказ в одной из следующих глав.
Кроме того, Сикст приказал проложить новые дороги и заменить старин
ный мост Сант-Анджело более просторным (мост Сикста), чтобы в периоды
притока паломников там не возникали ужасающие пробки и стычки (к при
меру, в Святой 1450 год верующие столпились на входе и выходе с моста,
перегрузив его так, что в результате около двухсот человек погибли в давке,
утонули в Тибре или получили смертельные ранения под копытами лоша
дей). В лихорадочном темпе работ плечом к плечу с папой везде находился
молодой кардинал, оказавшийся, как это часто водилось, его племянни
ком, — Джулиано делла Ровере.
Кардиналу Джулиано тоже суждено стать понтификом; более того, он от
носится к числу тех, кто сумеет наложить на всю эпоху отпечаток своего
характера и непомерных амбиций. В людях подобного склада и закалки нет
ничего религиозного; они, по сути, кондотьеры, с одинаковой ловкостью
носящие церковную рясу и рыцарские латы, совершенно убедительно раз
махивающие и кропилом, и шпагой. Джулиано избрали папой в 1503 году
на конклаве, длившемся всего сутки. Его понтификату надлежало остаться
в истории и памяти, недаром принятое новым папой имя — Юлий II — пря
мо и недвусмысленно намекало на Юлия Цезаря. Папа — политик и воитель,
вдохновитель и инициатор грандиозных проектов, создатель национальной
монархии, в структуре которой преемник Святого Петра, pontifex maximus,
является неоспоримым лидером с императорскими полномочиями. Его иде
ал — модель правления Октавиана Августа; его безграничная энергия об
рушивается на все области, включая искусство, рассматриваемое им исклю
чительно как эстетическое выражение одного из возможных инструментов
политики — и не более того.
Именно он твердой рукой завершит неоконченные проекты Николая V
и даст старт реализации новых. Уже через три года после вступления на пре
стол, в 1506 году, он возложит на одного из лучших архитекторов того пе
риода, Донато Браманте, миссию спроектировать новый собор, который
заменил бы находящуюся в аварийном состоянии базилику Константина.
Воплощение проекта в жизнь растянется на столетие с лишним, станет зада
чей множества сменяющих друг друга понтификов. Внешние конструкции
обретут сегодняшний вид к 1621 году, еще дольше продлится внутренняя
отделка. Римляне даже поговаривали, что затея такого размаха никогда
не будет доведена до финальной точки.
N. Цена славы
85
Доверенная Браманте стройка продвигалась в быстром темпе: 18 апре
ля 1506 года заложили первый камень. Ключевой идеей было не разрушать
сразу до основания старую церковь, а начать с переделки существовавших
внешних конструкций. В следующем году приступили к сносу, что вызва
ло немало критики и полемических выпадов в отношении методики, пре
жде всего потому, что античные сооружения через пару месяцев выгляде
ли столь же неприглядно, как и любые стройплощадки: отдельные части
изуродованы, структура и опоры деформированы, а крыша почти полно
стью демонтирована.
В 1513 году семидесятилетний Юлий умирает, вслед за ним папский пре
стол занимают двое его преемников из дома Медичи, а в 1534 году, после
кончины Климента VII, на троне Святого Петра оказывается Павел III (Алес
сандро Фарнезе). Этот папа оставил по себе хорошую память, если не брать
в расчет его неприкрытый непотизм — к примеру, он сделал кардиналами
двух собственных юных внуков от прижитого когда-то сына. Именно он,
папа Фарнезе, в конце 1546 года предложит Микеланджело взять на себя от
ветственность за «стройку Святого Петра». Художнику семьдесят два года,
его здоровье подорвано, а задача сложна; сперва он прибегает к уловкам,
стараясь уклониться от работы, которая даже ему, непревзойденному ма
стеру, кажется чрезмерно тяжелой. Однако папа настаивает. Вазари счита
ет, что в этом выборе понтифик и правда «был вдохновлен Богом». В итоге
Микеланджело уступает и соглашается, но при одном условии: если уж ему
предстоит руководить процессом, то только он и должен принимать реше
ния, без вмешательства с чьей-либо стороны.
Это неслыханная просьба, имевшая не только профессиональные, но и по
литические последствия; вообразим, что Микеланджело выдвинул ее в на
дежде получить отказ. Нам с вами, знающим о том, каковы будут резуль
таты, легко рассуждать, что папа сделал наилучшую ставку из возможных;
а вот тогда никто в столь очевидном результате не был уверен, к тому же
возведение собора продолжалось уже не один десяток лет и стоило «многих
средств». А ведь именно этому собору надлежало стать духовным центром
религии, чьи основы сотрясали невиданные события: лютеранская рефор
ма и схизма короля Англии Генриха VIII. Буонарроти был прославленным
художником, его предыдущие произведения чудесны и достойны восхище
ния, однако выступить в роли архитектора и прораба — даже для него это
в новинку, особенно принимая во внимание титанические усилия, необхо
димые для реализации такой затеи. Невероятно, но факт: папа согласился.
86
Секреты Ватикана
1 января 1547 года motu proprio (по собственной воле) понтифик доверил
проект Микеланджело практически с неограниченными полномочиями,
вручив ему в письменной форме «любую власть, которая потребуется, что
бы сделать или переделать, увеличить или уменьшить либо изменить вся
кую вещь на его усмотрение».
Вариации не заставили себя ждать. Микеланджело забраковал чер
теж, предложенный Сангалло, посчитав его слишком перегруженным
и запутанным, чрезмерно дорогим и чересчур «немецким», то есть готиче
ским; он укоротил некоторые уже имеющиеся стены трансепта и внес моди
фикации в эскиз купола, созданный Браманте за сорок лет до этого. Нетруд
но представить себе, сколько протестов, обид и зависти вызвали эти резкие
меры. Судачили о тщеславии, выброшенных на ветер деньгах, бесстыдных
амбициях.
Был даже сформирован специальный орган — Конгрегация депутатов, —
которому делегировались функции надзора за строительством храма и свя
занными с ним затратами. Именно из стен Конгрегации раздавалась самая
яростная критика тех, кто, считая себя сведущим и компетентным в дан
ном вопросе, полагал, что их задвинули в тень. В марте в замке Святого
Ангела состоялось заседание, на котором председательствовал лично папа
Фарнезе. Многие из его участников жаловались, что для удовлетворения
всех требований флорентийского мастера придется уничтожить две трети
сделанного ранее. Разве в этом есть хоть какой-то смысл? И где это видано,
чтобы так бездумно распылялись денежные ресурсы и усилия? К тому же
именно нужда в звонкой монете для возведения собора и спровоцировала
среди прочих причин лютеранский бунт. Вдобавок все помнят, что ранее
сам папа утвердил план Сангалло, от которого теперь отказывались на
прочь.
Однако Павел III был непреклонен: воспользовавшись своей суверенной
властью, он подтвердил, что среди всех рассмотренных чертежей лучшие
принадлежат Буонарроти, а потому ими отныне и далее и следует руковод
ствоваться во всем.
Микеланджело вернулся к первоначальной идее Браманте о вписан
ном в квадрат греческом кресте (с четырьмя равными по длине рукава
ми) в основании собора, над которым в точке пересечения двух осей воз
несется огромный купол. Логичным был и следующий шаг: усиление
несущих стен, превратившихся в те циклопические, что мы видим сегодня,
за счет чего пространство внутри базилики «испарялось», разреживалось
N. Цена славы
87
спроектированными Браманте колоннами и кольцевыми коридорами, за
думанными Сангалло. Микеланджело разработал и конструкцию купола,
который в год его смерти (1564) находился на стадии создания цилиндра:
мощные двойные колонны («близнецы»), чередующиеся с большими окон
ными проемами.
Папа Сикст V (Феличе Перетти, 1585-1590) сразу после своего избрания
придаст новый импульс всему проекту, а также станет инициатором многих
других начинаний. При Юлии II были проложены виа Джулиа и виа Лунгара
по обоим берегам Тибра; Лев X и Павел III придумали знаменитый Трезубец
(Триденте) — расходящиеся лучеобразно от Порта дель Пополо (Народных
ворот) в сторону центра улицы Бабуино, Корсо и Рипетта. При Григории XIII
была проложена виа Мерулана, соединившая Латеранский холм с базили
кой Санта-Мария-Маджоре.
Сикст V («нет большего самодура и более черствого безумца, чем папа
Сикст», отметит Джоаккино Белли) за отведенную ему пятилетку успеет
сделать почти все. Например, при нем на вершинах двух колонн с рельеф
ной резьбой по спирали — Траяна и Антонина Пия — установят статуи
святых Петра и Павла; реставрируют двадцатикилометровый участок ак
ведука (FAcqua Felice, буквально «Счастливая вода», альтернативные на
звания — «Священная» и даже «Тухлая»); наметят пару прямых, как стрела,
улиц, невероятных для той эпохи. Кроме того, у Сикста V родился замысел
строительства настоящей четырехкилометровой магистрали (нареченной
по названию последнего ее отрезка улицей Сикста — виа Систина), кото
рая от Санта-Кроче-ин-Джерусалемме мимо Санта-Мария-Маджоре огибала
Квиринал (поблизости от виа делле Кваттро Фонтане, то есть улицы Четы
рех Фонтанов) и тянулась к Тринита дей Монти. Что же до нашей истории,
то тут важнее всего сказать, что в январе 1588 года неутомимый папа вызы
вает к себе архитекторов Джакомо делла Порта и Доменико Фонтана и при
казывает, чтобы в максимально короткие сроки базилика, все еще не по
крытая куполом, наконец обрела его.
Архитекторы составили смету и планировали это сделать за десять лет;
но понтифик потребовал завершить работу за двадцать два месяца. Делла
Порта изучает несколько вариантов, стремясь в срок исполнить волю папы.
Он нанимает команду почти из восьмисот ремесленников, которые, трудясь
денно и нощно, успевают разобраться со всеми техническими сложностя
ми: 15 июня 1590 года уложен последний камень. Сиксту V семьдесят лет,
через два месяца он умрет. Однако он успевает увидеть всю впечатляющую
88
Секреты Ватикана
конструкцию целиком: купол, венчающий собор Святого Петра, станет при
мечательной деталью облика всего города.
Деятельный понтифик, занимавший престол лишь пять лет, был инициа
тором еще одного поразительного мероприятия — переноса египетского
обелиска. Цельный монолит был переправлен из Александрии в Рим в I веке
н. э. по приказу императора Калигулы. К концу XVI столетия он лежал
на земле, заброшенный и бесхозный, там, где когда-то располагался цирк
Нерона. Речь шла о том, чтобы перетащить этот обелиск в неровное угловое
пространство, на площадку неправильных форм, образовавшуюся между
вечной стройкой собора и сырыми опасными улочками квартала Борги, что
упираются у самой реки в замок Святого Ангела.
Предприятие создавало немало трудностей, причем не столько по причине
горизонтальной транспортировки, сколько из-за необходимости поднять его
на такую высоту, чтобы обелиск смог строго перпендикулярно встать на базу.
В распоряжении исполнителей имелась единственная энергия — мускульная
сила людей и животных, усиленная, насколько возможно, лебедками, которые
благодаря системе тросов снижали нагрузку. Для того чтобы достичь прием
лемого уровня безопасности, понадобилось семь месяцев предварительного
анализа, несколько сотен людей и коней, десятки лебедок. На подготовку ис
полнения замысла ушло четыре месяца, с апреля по сентябрь 1586 года. Была
сконструирована настоящая подвесная дорога, по которой монумент долж
ны были перевезти в горизонтальном состоянии. Кроме того, для поднятия
обелиска на надлежащую высоту возвели два деревянных помоста. Специ
альный эдикт угрожал смертной казнью любому, кто рискнет проникнуть
на площадь и помешать крайне рискованной операции.
Племянник Доменико Фонтаны Карло Мадерно, тоже архитектор по про
фессии, занятый на стройке Святого Петра, почти век спустя после описыва
емого события оставил нам обстоятельный рассказ о нем. Вот что он пишет:
Фонтана рассчитал , какой вес мог бы приподнять, удержать и переме
стить на прочных веревках из пеньки каждый ворот, приводимый в дви
жение четырьмя крепкими лошадьми и страхуемый приставленными
людьми так, чтобы от натяжения не порвался даже самый толстый
канат. Он выяснил, что каждая лебедка поднимала груз весом около двад
цати тысяч фунтов* стало быть, для подъема восьмисот тысяч фунтов
* 1 фунт равен 453,6 грамма.
IV. Цена славы
89
нужно было сорок лебедок, а также два длинных рычага, действующих
под давлением лебедок и поднимающих вверх оставшуюся часть обелиска,
опоясанного тросами, весом в миллион сорок три тысячи пятьсот трид
цать семь фунтов.
Синхронность и скоординированность действий всех лебедок была не
пременным условием того, чтобы мероприятие прошло без сучка без задо
ринки. Руководителю операции требовался панорамный обзор местности
и тотальный контроль над всеми задействованными в деле механизмами
и людьми, которые должны были отчетливо слышать команды, поданные
голосом, — разумеется, никаких микрофонов и громкоговорителей не было
и в помине. Поэтому все должны были молчать (впрочем, онемение от на
хлынувших эмоций и так было всеобщим), а звуки трубы подавали сигнал
приступить к различным фазам работы.
Благодаря скрупулезной подготовке и гигантским усилиям заключитель
ный этап операции обошелся без инцидентов:
Каждый [пришедший] на место внимательно и с тщанием исполнил от
веденную ему роль. Сперва все преклонили колени и вновь обратились
за помощью к Господу Главным распорядителем был архитектор, си
девший на специальном возвышении, по его знаку заиграла труба; тогда
все единым движением пришпорили 140 лошадей, тащивших 44 лебедки,
а всего участвовало восемьсот работников. Они следили за тем, чтобы
машины работали слаженно и были в полном порядке, отчего поднятие
получилось таким быстрым и легким , что привело всех присутствовав
ших в изумление. Он [обелиск] встал перпендикулярно в предназначенном
для того месте в 23 часа того же дня [10 сентября 1586 года], и в озна
менование окончания такого поразительного дела было много гуляний
и ликования.
Самым опасным моментом стала кульминация, когда напряжение кана
тов было таким, что они начали дымиться; несомненно, еще чуть-чуть —
и от трения они загорелись бы, что могло привести к самым пагубным
последствиям, какие только можно себе представить. По народному преда
нию, в толпе тогда находился один генуэзский моряк, нарушивший катего
рическую инструкцию о тишине криком: «Воды на канаты»!» — что было
тотчас исполнено. Операция была спасена.
90
Секреты Ватикана
Через пару десятилетий папа Павел V (Камилло Боргезе) вознамерился
вернуть базилике форму латинского креста, который он предпочитал гре
ческому, с одинаковыми рукавами, взятому на вооружение Микеландже
ло. Он поручил Карло Мадерно удлинить неф, слегка передвинув вперед
фасад, в том числе с целью увеличения вместимости собора. На практике
это означало возврат к ранней концепции продольного, «вытянутого» храма
Сангалло, которую исправил Буонарроти. Мадерно исполнил это с похваль
ной проницательностью и удивительным чутьем: тот, кто сегодня смотрит
на Святого Петра, может легко уловить ритмику всей конструкции, обеспе
чиваемую наравне с куполом анфиладами окон, перемежающихся огром
ными колоннами. Шесть из них сгруппированы в центре и будто служат
подпорками для опирающегося на них тимпана; вместе с тем они акценти
руют внимание зрителя на выдающейся вперед центральной лоджии, пред
назначенной для важнейших церемоний: провозглашения нового понти
фика, торжественных папских благословений народа на площади и других
мероприятий.
Первый эскиз Мадерно не пришелся по вкусу папе, который нашел чрез
мерной разницу между высотой здания и ее длиной. Поэтому понтифик
посоветовал архитектору расширить фасад с обоих концов, чтобы уравно
весить и стабилизировать продольность всей структуры. Тогда же вне пиля
стров, замыкавших ансамбль, были добавлены два дополнительных окна,
которые расположили над остающейся на уровне земли аркой. Их верхние
части были декорированы в конце XVIII века двумя часами, автором кото
рых стал Джузеппе Валадьера.
Получившееся здание в 1656 году будет окаймлено площадью, которую
уже немолодой к тому времени Бернини сделает гармоничным элементом
всей композиции. Результат до сих пор у нас перед глазами, и сложно вооб
разить, что у площади мог быть другой автор. Разве найдется тот, кто сумел
бы лучше Бернини исполнить в мраморе восхитительную двойную колон
наду, обнимающую обширное пространство с фонтанами, обелиском и тол
пой верующих, что регулярно его заполняет?
Сколько же стоила новая базилика? Цифра, без сомнения, невообразима,
но вполне соразмерна объему строительных работ и тем амбициям, кото
рые проект должен был символически воплощать в камне. Однако стены
и огромный купол — это мелочь в сравнении с обстановкой, убранством,
бесчисленными художественными и декоративными элементами, коли
чество которых в соборе постоянно увеличивалось. Если размеры собора
N. Цена славы
91
делали очевидной исключительность и безраздельность власти, которая су
мела воплотить в жизнь такое великолепие, то окончательное устройство
нефов и облицовки добавляло этой самой власти отблеск вечной славы.
Когда Бернини (в очередной раз ему — и никому другому) было поруче
но при помощи золота и света придать ликующе-радостный облик престо
лу Святого Петра в глубине абсиды, он наиболее подходящими средствами
интерпретировал ту монархическую идею, которую кропотливо вынашива
ли столетиями папы, приписав себе императорские прерогативы. Великий
мастер создал картину из феерических позолоченных лучей, дымки и обла
ков, четырех колоссальных статуй учителей латинской и греческой церкви,
ангелочков-путти, поддерживающих ключи от врат небесных и папскую
тиару... В центре грандиозной композиции располагался престол, принад
лежавший, по легенде, святому Петру, хотя реально этот трон был подарен
папе Карлом Лысым в 875 году.
Именно так слава воспевается предельно ясно, она лучезарна и торже
ственна. Впрочем, нет ни одной организации в мире — будь то королевская
династия или правительство, государственное учреждение или иной ин
ститут, — которая могла бы соперничать с Римско-католической церковью
в пышной красочности церемоний: похорон, интронизаций, беатификаций.
Поэтому, задаваясь вопросом, в какую сумму обходится Святому престолу
создание, поддержание и сохранение такой роскоши, мы должны помнить,
что не все в этой жизни можно свести к денежному измерению. Разумеется,
деньги были нужны, и, чтобы раздобыть их в достаточном количестве, ни
кто не стеснялся опускаться до самой бессовестной симонии и скандальной
торговли индульгенциями, что явилось одной из причин лютеранского дви
жения.
В 1507 году, в понтификат Юлия И, была выпущена булла Salvator noster
(«Спаситель наш»), из текста которой следовало, что всем предлагающим
церкви финансовую помощь или денежный взнос в виде пожертвования
будут отпущены грехи; сбор звонкой монеты делегировался епископа
ту. То, что прозвали «святой коммерцией», становилось своеобразным
внеземным помилованием, воспользовавшись которым верующие мог
ли скостить себе многие годы чистилища; дополнительной опцией была
возможность перевести деньги своим покойным родственникам. Расходы
папского двора приводили к бюджетным дырам, поскольку полученные
деньги шли не только на стройку Святого Петра, но и на сведение платеж
ного баланса, так как европейские банкиры, финансировавшие Ватикан,
92
Секреты Ватикана
время от времени, по истечении условленных сроков, начинали требовать
возврата кредитов.
Вероятнее всего, раскол христианства произошел бы и сам по себе,
но, несомненно, недостойная спекуляция такого типа усугубила и уско
рила эту ситуацию. В конце октября 1517 года монах-августинец Мар
тин Лютер, немец крестьянского происхождения, профессор библейской
экзегетики, прибил, как гласит легенда, к вратам кафедрального собора
Виттенберга воззвание со своими «Девяноста пятью тезисами», то есть
пунктами, которые оспаривали и опровергали практику индульгенций.
Одним из поднятых вопросов был следующий: «Почему папа, будучи на
много богаче триумвира Красса, не оплачивает из собственного кармана
работы по возведению базилики Святого Петра, а взимает милостыню
с бедных верующих?»
Впервые со дня своего основания церковь, называемая католической,
иными словами, универсальной, подвергалась риску именно со стороны
этого заложенного в ней значения. Проблема уже не сводилась к наличию
маленьких или больших «ересей», что сопровождали, особенно поначалу,
ее развитие. Это был настоящий и драматический разлом, к которому до
бавилась схизма англикан, твердо проводимая в жизнь честолюбивым Ген
рихом VIII, утвердившим положение о том, что премьер-министр Англии
католиком отныне быть не может. Только в 1829 году герцог Веллингтон
(победитель Наполеона в битве при Ватерлоо) добился того, чтобы король
Георг IV санкционировал Акт об эмансипации католиков — закон, уравни
вавший в политических правах католиков с англиканами и снимавший все
препятствия к тому, чтобы католики могли быть избранными в парламент
или руководить правительством Его Величества. Однако британские мо
нархи и поныне украшают себя титулом Defensor fidei («Защитник веры»),
который Генрих VIII заработал непримиримым трактатом «В защиту семи
таинств», направленным против Лютера. Подобные противоречия часты,
когда в религии сверх меры смешиваются вера и политика.
Почти через полтора столетия после возникновения протестантизма,
в 1656-1657 годах, иезуит Пьетро Сфорца Паллавичино, кардинал и исто
рик, написал «Историю Тридентского собора», примечательный своей
объективностью труд, несмотря на то что он был заказан и субсидировался
напрямую папой. Полное название этого опуса — «История Тридентского
собора, написанная П. Сфорца Паллавичино, принадлежащим к Обществу
Иисуса, где авторитетными свидетельствами отвергается ложная история,
IV. Цена славы
93
распространенная на ту же тему Пьетро Соаве Поллано». Это не что иное,
как католический ответ на полемически острое произведение, опубли
кованное несколькими годами ранее. Тем не менее автор еще раз уточня
ет свою позицию: «Материальное сооружение Святого Петра уничтожило
основную часть его духовного фундамента; ибо с целью собрать многие
миллионы скудо, каковые поглощала необъятность работ над этой церко
вью, преемнику Юлия пришлось предпринять то, что стало истоком ереси
Лютера, истощившей церковь на многие миллионы душ».
В любом случае, прав был иезуит Сфорца Паллавичино или нет, и если
да, то в какой степени, никто не знает. Но подводить итог и оценивать смету
всей этой истории каждый будет по-своему.
V. Безгласная церковь
Избрание свершилось при плохом предзнаменовании. Шел август 1978 года,
несколько дней назад скончался Павел VI, чей понтификат длился пятнад
цать лет. Конклав, задачей которого было возвести на престол его преем
ника, прошел очень быстро: четыре раунда голосования за сутки, меньше
двадцати четырех часов. Итог следующий: 101 голос «за» из 111 участников.
В борьбе двух течений — консерваторов (сплотившихся вокруг архиеписко
па Генуи Джузеппе Сири) и прогрессистов (поддерживающих архиепископа
Флоренции Джованни Бенелли) — в конце концов победил он, Альбино Лучани, венецианец шестидесяти шести лет, кроткий и благочестивый, быть
может, даже слишком для такой должности.
Повторюсь, все видели плохое предзнаменование: традиционно дым, ко
торому надлежит быть белым в случае, если конклавом сделан выбор, в этот
раз взвился серым и вскоре обратился в черный, несмотря на практически
полное единодушие коллегии кардиналов. Через пару мгновений Радио Ва
тикана объявило граду и миру радостную весть, и короткий промежуток
времени спустя распахнувшееся центральное окно на фасаде собора Свя
того Петра развеяло все сомнения: Иоанн Павел I смог предстать перед ве
рующими, преисполненными восторга. Между тем черный дым уже совер
шенно рассеялся в прозрачном воздухе Рима. Новый папа с удовольствием
обратился бы к верующим и, не мешкая, охотно раскрыл бы им свое сердце.
Но главный церемониймейстер настоятельно порекомендовал ограничить
ся обычным благословением, предусмотренным программой.
Однако то, что это был особенный папа, всем стало ясно сразу. Говорил
он скорее в манере приходского священника, чем царствующего монарха,
часто улыбался, использовал деликатные выражения, легко краснел и до
пускал это. Он признался также, что испытал страх от осознания того, что
ему отведена роль преемника Святого Петра (Tempestas magna est super me,
V. Безгласная церковь
95
то есть «Буря великая надо мной разразилась»). Правдоподобно, что именно
по этой причине он первым в тысячелетнем ряду понтификов остановился
на двойном имени — Иоанн Павел I, — как бы взывая к защите и поддержке
сразу двух своих незаурядных предшественников.
Все знают, что его понтификат стал одним из самых коротких — всего
тридцать три дня, а его смерть была внезапной. Но чтобы попытаться по
нять, почему же вокруг истинных причин этой смерти осталось так мно
го сомнений и загадок, нужно по крайней мере резюмировать весь объем
дел, которые мягкий Альбино Лучани сумел исполнить или хотя бы наме
тить за тот месяц с небольшим, что был ему отведен. С ходу он начинает
порывисто и пылко пересматривать детали некоторых процедур или цере
мониала, отнюдь не ничтожные и бурно обсуждаемые во всех средствах
массовой информации. Подумать только — папа отменяет принцип pluralis
majestatis* (множественного поименования монарха), хотя газета «Оссерваторе Романо»** упорно корректировала его тексты перед публикацией. Далее
он избавляется от папской тиары, подтверждая тем самым волю Павла VI,
равно как и от папского кресла, переносимого на плечах пажами и сопро
вождаемого позади двумя опахалами: сценография египетского типа, при
годная больше для оперных постановок. Новый понтифик отказывается
от коронационной мессы, заменяя ее «торжественной церемонией в честь
начала апостольского служения», и отвергает возможность сидеть на троне
во время церемониальных мероприятий.
Странными, неслыханными были и его первые речи. Он заявил, что Го
сподь был Отцом, да, но еще более Матерью: папа апеллировал к Ветхому
Завету, нарушая вместе с тем давно сложившуюся и устоявшуюся тради
цию. Действительно, нынешний папа Ратцингер, возглавлявший в то время
Конгрегацию доктрины веры, без промедления подкорректировал его сло
ва, восстановив незыблемость тезиса «Бог — это только Отец». Лучани часто
говорил о себе простыми, близкими обычному человеку словами, рассказы
вая о своем опыте и прошлых обязанностях, не скрывая ничего и призна
ваясь в собственных слабостях. Тотчас стало понятно, что он смиренный,
скромный папа, и вскоре раздались мнения (я в качестве современника
и хрониста отчетливо помню это), что, возможно, он не соответствует воз
ложенной на него ноше и что его избрание было ошибкой. Предполагали
* Ср. для примера: «Мы, Николай Второй...»
** Официальный печатный орган Святого престола. Прим. ред.
96
Секреты Ватикана
с большой долей вероятности, что его понтификат не продлится долго. Так
и случилось. В далекой древности папа Целестин V отправился на свою ин
тронизацию верхом на муле или осле, и Бонифацию VIII не составило труда
его свергнуть. Иоанн Павел I назвал себя слугой Иисуса и Церкви — и на сво
ем посту надолго не задержался.
После его неожиданной смерти стало известно, что на столе папской
опочивальни был обнаружен экземпляр еженедельника «Иль Мондо», от
крытый на странице журналистского расследования, озаглавленного «Его
Святейшество... Верно ли это?». Обращаясь непосредственно к понтифику,
газета вопрошала, правильно ли, что «Ватикан оперирует на рынках всего
мира в качестве обычного спекулянта? Насколько корректно иметь в распо
ряжении Святой церкви банк, фактически покровительствующий экспорту
капитала и уходу от налогов части итальянских граждан?».
Далее мы увидим, насколько показательным могло быть наличие «Иль
Мондо» в комнате. Но в чем нет сомнения, так это в том, что проблема бо
гатств, то есть ватиканских финансов, которыми распоряжались беззастен
чиво, не гнушаясь произволом, доставляла папе Лучани огромное огорче
ние, была для него настоящим кошмаром. За молниеносные тридцать три
дня своего понтификата он много раз касался этой темы; хотел даже напи
сать энциклику о нищете в мире, но не хватило времени; предвещал (меч
тая) возврат церкви к истокам — евангельской бедности — и намеревался
хотя бы один процент доходов клира передавать в пользу бедных. Церкви
претит обладание властью и сокровищами, повторял он.
У папы были и другие идеи. Он полагал, что маргинальное положение
женщины в обществе и в самой церкви должно быть пересмотрено и истол
ковано по-новому. Считал, что нельзя sic et simpliciter (так, и именно так;
волевым решением) запрещать контрацептивы и противозачаточныесред
ства, поскольку иногда обстоятельства, подчас драматические, диктуют та
кую необходимость или подталкивают к их использованию. Он настаивал,
что любому банку, и в частности Банку Ватикана, всегда надо помнить о це
лях этического порядка, служить инструментом поддержки малоимущих
классов (почти через двадцать лет после его смерти, в 2006 году, бенгальско
му экономисту Мухаммеду Юнусу будет вручена Нобелевская премия мира
за реализацию идеи, не столь далекой от папской: микрокредит — систе
ма небольших займов для предпринимателей, слишком несостоятельных,
чтобы получить кредит у нормальных банков). Папа Лучани был почти ре
волюционером, он просто не мог пробыть на троне долго, будучи окружен
V. Безгласная церковь
97
курией, находясь под давлением обстоятельств, ответственности и памяти
о предшественниках. Так что ничего удивительного.
Еще одним тревожным сигналом, на сей раз крайне серьезным, стала
публикация списка сотни духовных лиц, принадлежащих к масонству, ко
торая появилась спустя пару дней после конклава в журнале «Оссерваторе
политико». Автором списка был Мино Пекорелли, убитый через год. Само
издание воспринималось читателями преимущественно как инструмент
итальянских спецслужб (или их части) для передачи адресных посланий
разного рода, не исключая предупреждения и угрозы.
Между тем было известно о связях Пекорелли с Личио Джелли, руково
дившим подпольной масонской ложей «П-2». Какой тогда смысл был в том,
чтобы предать гласности список? А ведь в нем значились, среди прочих,
госсекретарь Ватикана (эквивалент председателя Совета министров) Жан
Вийо, ватиканский «министр иностранных дел» Агостино Казароли, ви
карий Рима Уго Полетти, могущественный управляющий Банка Ватикана
Поль Марцинкус, заместитель директора «Оссерваторе Романо» дон Вирджилио Леви, директор Радио Ватикана Роберто Туччи.
Альбино Лучани, должно быть, ощущал, что он окружен и загнан в ловуш
ку. Секретный ассоциативный пакт, который, как поговаривали, связывал
воедино всех этих людей, был призывом папе Иоанну Павлу I к осторожно
сти, приглашением внимательно следить за поступками, не делать резких
движений, не мутить воды, давно стоячие, не нарушать хрупкое равновесие
выгод и интересов. Одним словом, если опубликованный список перевести
на язык бытовых повседневных бесед, то он, казалось, говорил: ну же, Ваше
Святейшество, будьте спокойнее, осмотрительнее, а лучше бросьте совсем
это дело!
Таковы предпосылки, заставляющие подозревать, что внезапная кончина
Альбино Лучани была насильственной. Гипотеза, облегчаемая (опять!) мно
гочисленными нестыковками и непоследовательностью в реконструкции
и трактовке фактов. Время смерти сперва было зафиксировано в 23 часа,
а позже смещено почти на утро — в 04:45. Обнаружение тела приписыва
лось папскому секретарю Джону Мэги, однако днем ранее было заявлено,
что ужасное открытие сделано преданной понтифику монахиней сестрой
Винченцей Таффарел. Третий слух, циркулировавший весьма настойчиво,
выдавал за несомненный факт то, что первым в комнату вошел не кто иной,
как Жан Вийо. Шептались, что в момент кончины руки понтифика сжима
ли (по порядку) книгу «Имитация Христа» Томаса де Кемписа, несколько
98
Секреты Ватикана
листочков с заметками, лист назначений, которые следовало сделать наза
втра, и черновик речи. Естественно, из его спальни незамедлительно были
убраны все личные вещи: очки, тапочки, записи, медицинская смесь — ле
карство от пониженного кровяного давления.
Достаточно ли этих элементов, чтобы выстроить модель убийства? Или
по меньшей мере выдвинуть такое предположение? В этом уверен англий
ский писатель, специалист по расследованиям Дэвид Яллоп, много занимав
шийся Ватиканом и написавший на тему смерти папы Лучани книгу, про
низанную обличительным пафосом, — «Во имя Господа». Стоит отметить,
что этот опыт оказался успешным, поскольку книга разошлась по миру ти
ражом шесть миллионов экземпляров. Что же утверждает Яллоп? Папа Лу
чани затронул два чрезвычайно опасных вопроса: один — доктринальный,
другой — совершенно практического свойства.
Первый был связан с откровенной враждебностью церкви к любому типу
контрацепции, что хотел подвергнуть сомнению Иоанн Павел I. По мнению
ряда сановников курии, в том числе госсекретаря Вийо, любые инновации
в этой области означали предательство твердой линии, проводимой папой
Павлом VI в его энциклике от июля 1968 года Нитапае vitae («Человеческие
жизни»).
Другой аргумент более обязывающий, нормативного порядка: финансо
вое управление маленьким государством, в частности функционирование
такого банка, как ИОР (Банк Ватикана), с его транзакциями, денежными
и безналичными потоками, его спорной клиентурой, стратегическими це
лями, в большинстве случаев не связанными с религиозными проектами.
Как станет яснее из главы, посвященной непосредственно ИОРу, никогда
не было понятно, использовался ли глава банка монсеньор Марцинкус сво
им окружением, или же, наоборот, именно он исподволь добивался макси
мальной отдачи от обширной сети своих знакомств в Италии, Европе и США.
За несколько дней до смерти Иоанна Павла I в прессу просочилась весть
о том, что папа пожелал провести отчуждение большей части финансовых
средств Ватикана, чтобы направить их на возведение домов и школ в тех ча
стях мира, где это было наиболее необходимо. То есть в странах, где нищета
выглядела абсолютно оскорбительной в сравнении с нередкими случаями
бесстыдного изобилия и вызывающей роскоши Запада.
В общем, казалось, папа Лучани вознамерился вернуть церковь к истокам
бедности и смирения. Сама мысль об этом для многих была неприемлемой,
к тому же это повлекло бы за собой удаление от дел некоторых влиятельных
V. Безгласная церковь
99
членов курии. Хроника той эпохи передает сплетни о сильнейших разногла
сиях папы с госсекретарем Вийо, вылившихся в неприкрытый конфликт.
Перед лицом такой неожиданной смерти было бы правильно развеять
все подозрения, проведя вскрытие тела. Но такое предложение было от
клонено. Необъяснимый отказ в аутопсии возбудил еще больше враждеб
ных подозрений среди тех, кто строил догадки о насильственной причине
смерти понтифика. Ситуацию обострила еще одна деталь. Официальный
бюллетень объявил, что смерть последовала в результате острого инфаркта
миокарда. Разумная версия, принимая во внимание, что инфаркт может по
разить и внешне здорового человека. Однако этому противоречит тот факт,
что на лице мертвого папы не были заметны следы страданий, которые не
избежно спровоцировал бы сердечный приступ. Из этого вкупе с прочими
обстоятельствами английский писатель Яллоп вывел свою гипотезу: смерть
вызвана сердечным приступом, но привело к нему действие яда. Столкнув
шись с такой вереницей слухов, воспроизведенных крупнейшими мировы
ми СМИ, было бы логично на месте церкви более подробно изучить причи
ны трагедии, прояснить их и предать огласке. Однако, как и всегда, Святой
престол избрал путь тревожного молчания.
Оставим Ватикан с его тайнами и переместимся из соображений ана
логии, которые скоро объясним, к одному из чудес Рима — базилике СанПаоло-фуори-ле-Мура.
Летними вечерами на закате мозаика фасада вспыхивает в косых лучах
солнца, ненадолго задерживающегося на горизонте. В такие мгновения ба
зилика Сан-Паоло излучает удивительное сияние и блеск: в ее глубине ста
новится видна фигура благословляющего Христа между святыми Петром
и Павлом; чуть ниже Агнец Божий и почтенные стены Рима на заднем пла
не; на ближайшем к земле ленточном карнизе четыре античных пророка
обрамляют три окна, как бы скрепляя связь между Библией евреев и Новым
Заветом христиан.
Многовековой истории этой базилики с лихвой хватило бы, чтобы за
полнить все страницы нашей книги. Построенная, согласно легенде, на том
месте, где был погребен после обезглавливания Павел из Тарса, освящен
ная в 324 году папой Сильвестром I, перестроенная и переосвященная
в 390 году, превратившаяся в эпоху Средневековья в центр небольшого фео
дального района, возникшего вокруг крепостных стен и обитаемого вплоть
до 1348 года, когда в результате землетрясения обрушились колокольня
и часть прилегающих к ней ветхих сооружений... Впоследствии была вновь
100
Секреты Ватикана
декорирована и отреставрирована, пока в середине июля 1823 года ужасаю
щий пожар практически полностью не уничтожил ее. За пару дней до того
царствующий понтифик Пий VII (папа Кьярамонти) сломал ногу. Незначи
тельный инцидент, однако из-за тогдашнего слабого развития медицины
это оказалось неизлечимым. Агония папы была длительной и мучительной.
Когда загорелась базилика, ему ничего не сообщили, чтобы лишний раз
не тревожить. Он умер месяц спустя, в августе, а посмертным утешением
ему стало захоронение в изумительном мавзолее, созданном датским скуль
птором Бертелем Торвальдсеном.
Вновь с похвальным упрямством реконструированная, Сан-Паоло не таит
в своих стенах такого же изобилия предметов искусства, как иные базили
ки, к примеру Санта-Мария-Маджоре или Сан-Джованни. Но она имеет осо
бую ауру; вольно или нет, но все переделки XIX века приводят к двойному
синтезу. Мы входим в эту церковь и оказываемся между суровой строгостью
раннего христианства и пышным католицизмом Отточенто (XIX в.); меж
ду Западом и Востоком, европейским континентом и родной землей еврея
Шауля из Тарса; Римом как городом Европы и окраинным ответвлением
Ближнего Востока, расположенным вдоль «дороги Солнца». Четверной пор
тик, встречающий каждого посетителя, в этом смысле очень эмблематичен.
Ослепительная мозаика заднего фасада, гигантская статуя Святого Павла
в центре (в руках он сжимает свои символы: книгу и меч), пальмы, гранит
ные колонны, вздымающиеся тройным рядом на десятиметровую высо
ту, — базилика одновременно величественная и по-домашнему семейная,
очень римская и экзотическая.
И еще. В ее стенах нас ждут великолепная дароносица XIII века, выплав
ленный для пасхальной свечи канделябр, огромное мозаичное панно аб
сиды со стилизованными изображениями, позволяющими перенестись
в переходную эпоху медленного оформления новой «христианской» рели
гии. Помпезный трансепт, богато изукрашенные книги и свитки, потолок
с вырезанными на нем папскими гербами и вензелями, темно-лиловые
пилястры, которые разделяют между собой стены, два алтаря, покрытые
малахитом и ляпис-лазурью (дар российского царя Николая I), — роскошь,
трубящая о королевском статусе понтификата, унаследовавшего славу им
перского Рима.
Можно попытаться вообразить самую первую базилику, оригинальную
по форме и положению, в то время когда это место было еще затерянным
в полях, в двух- или трехкилометровом отдалении от пояса городских стен,
V. Безгласная церковь
101
на голой равнине, окаймляющей берега одного из изгибов Тибра, где воды
текут медленно и лениво. Река, море, империя, провинции, беспокойная
земля Палестины со своими экстравагантными пророками и духовидца
ми, несгибаемая вера в единого Бога. Так все начиналось. Нужно помнить
и о человеке, в честь которого возведена эта церковь. С его образом посе
титель сталкивается при входе и затем еще множество раз внутри, в скуль
птуре и живописи, а фрагменты его гробницы и то, что сохранилось от тела
с отрубленной головой, находятся под алтарем, в крипте, тут и там выходя
щей на поверхность пола густой латунной решеткой.
Кем был на самом деле Павел из Тарса, святой Павел католической церк
ви, Савл или Шауль, если вспомнить его настоящее еврейское имя? Кем он
был вне рамок агиографии, вне своих бесспорных способностей и во многом
революционной деятельности, благодаря которой он, последним вступив
ший в узкий круг ранних христиан, стал первым среди всех? Он оказался
самым активным? Он был человеком, справедливо прозванным «апостолом
язычников», который сумел распространить проповедь Иисуса за пределы
иудейских общин? Человеком, которого без обиняков считают «истинным
основателем христианства»?
Шауль родился в Тарсе, в Киликии, между 5 и 10 годами н. э., в семье эл
линизированных фарисеев; его отец получил римское гражданство. Сам
апостол пишет: «Я тоже еврей, потомок Абрама из племени Беньямина».
Отучившись в Иерусалиме при школе Гамалиеля, он отправляется в Дамаск
по поручению — в том изложении фактов, что мы имеем, — первосвящен
ника, который поручил ему восстановить порядок в одной из общин, потря
сенной явлением Иисуса как Мессии и стихийным обращением людей в но
вую веру. По другой и, вероятно, более обоснованной версии, путешествие
в Дамаск было его личной инициативой.
Сосредоточимся на первом из озвученных вариантов. Деликатность
миссии позволяет понять, что первосвященник распознал в юноше осо
бые дарования. Задача и правда сводились к тому, чтобы отыскать выход
из кризиса; сегодня мы сказали бы, что потребовалось найти разумный ба
ланс между методами полицейских репрессий и призывами к более орто
доксальной линии поведения. С молодых лет Павел зарекомендовал себя
мотивированным и целеустремленным человеком, наделенным недюжин
ной энергией, четким осознанием целей, а также необходимыми пылом
и усердием для их достижения. Он предстал на сцене гонителем привер
женцев Христа, утвердил избиение камнями святого Стефана и сам при
102
Секреты Ватикана
этом присутствовал. Возможно, его изображают более жестоким, чем он
был в реальности. Однако зерно истины здесь есть, возьмем хотя бы его не
сгибаемый волюнтаризм.
Итак, Шауль уезжает, и в пути у него происходит видение, болезненно
расколовшее надвое его собственную жизнь и оставшееся одним из самых
поразительных эпизодов истории протохристианства. «Внезапно окутал
его свет небесный, и, упав на землю, услыхал он глас вопрошающий: “Савл,
Савл, почто преследуешь ты меня?” Тот в ответ: “Кто ты, о Господин мой?”
Голос: “Я есмь Иисус, которого гонишь ты. Поднимись и войди в город, и бу
дет сказано тебе то, что надлежит тебе делать”».
Сияние ослепило его, и прозрел он только тогда, когда ученик Христа по име
ни Анания возложил на него руки и вернул утраченную способность видеть.
Так уже позднее Савл или Павел повествует о событиях, хотя и не исключает
ся, что «видение» и слепота были последствием эпилептического припадка.
Стоит отметить, что рассказ об этом обращении по дороге в Дамаск, три раза
приведенный в Деяниях Апостолов, в письмах самого Павла едва затронут.
Поскольку он прибывает в Дамаск в облачении вероятного преследователя,
новоиспеченные «братья», конечно же, не доверяют ему и направляют в Таре,
где в течение нескольких лет он обучается и медитирует. Между тем прочие
христиане, в числе которых мы видим Петра, успешно проповедуют в разных
регионах страны. В этот период именно Петр совершает отважный поступок,
приняв приглашение на обед от римского центуриона по имени Корнелий.
Для ревностного иудея сидеть за одним столом с гоем означало вкушать неко
шерную, то есть религиозно нечистую, пищу. Но у Петра было видение, в ко
тором Господь собственной персоной уполномочил его нарушить Моисеев за
вет о еде. Интерпретировав событие в расширительном смысле, Петр делает
вывод о божественном дозволении посещать отныне и язычников.
Этот эпизод, упомянутый в Деяниях Апостолов, предоставляет Петру не
что вроде первенства в проповеди учения вне замкнутого еврейского про
странства. И все же данную ситуацию можно трактовать как «прецедент»,
который ему приписали, чтобы легитимизировать задним числом слишком
энергичные действия Павла, совершенные им впоследствии. Среди уче
ных оживленные дискуссии по этому вопросу ведутся много лет, и поста
вить окончательную точку не так легко. Но что определенно ясно, так это
острота распри, возникшей между евреями, желавшими хранить верность
наставлениям Моисея, и теми, кто с благосклонностью принимал новое те
чение как альтернативу, в русле которой Павел обещал манящее облегчение
V. Безгласная церковь
103
предписаний по части пищи, и прежде всего отмену обрезания, провозгла
шенного необязательным для перешедших в христианство язычников.
Павел был наделен большой физической силой, высоким уровнем интел
лекта и темпераментом холерика, он был вспыльчивым и раздражительным;
естественно, комбинация таких качеств только ожесточила спор, который
касался важной дилеммы — что именно требовалось от человека для спа
сения души: соблюдение Моисеева закона или вера в Иисуса Христа? Оче
видно, что Петр был согласен с ним относительно превалирования веры над
послушанием. Однако, несмотря на это, он уступил, скорее всего, давлению
какого-то иудеохристианина и опять стал придерживаться старых правил.
В Послании к Галатам мы видим, что Павел приступает к делу с убежден
ностью и решительностью. Отдавая себе отчет в том, что многие намеренно
искажали его проповеди, подталкиваемые теми, кто «сеет смятение и жаж
дет извратить евангельскую весть Христа», он в ярости пишет: «Но если бы
даже мы или Ангел с неба благовествовал вам вопреки тому, что мы благовествовали вам, — да будет анафема. Как мы прежде сказали, и теперь я снова
говорю: если кто вам благовествует вопреки тому, что вы приняли, — да бу
дет анафема» (I, 8-9). Откуда в нем возникла подобная уверенность в своей
правоте, он сообщает тут же: «Возвещаю вам, братия, что Евангелие, кото
рое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился
не от человека, но через откровение Иисуса Христа» (1,11).
Пусть Павел и не говорит об этом открыто, но намекает и ясно дает по
нять, что Петр не соблюдает иерусалимское соглашение, согласно которому
именно ему предоставлялось исключительное право обращать необрезанных язычников-римлян.
Апостол требует признания своего главенства. Он вещает: обратите вни
мание, я и только я, а не другие, самый преданный толкователь Иисуса.
Исследователи акцентируют внимание на том факте, что после ассамблеи
в Иерусалиме и горячей ссоры, последовавшей за ней, Петр исчезает из Дея
ний. Оставшийся текст почти целиком сосредотачивается на Павле.
Одной парой фраз у нас, конечно, не получится резюмировать слож
ную доктрину Павла, породившую несметное количество комментариев
и интерпретаций. Чтобы сориентировать читателя, упомяну о нескольких
пунктах. Павел развивает теорию, согласно которой Иисус Христос дол
жен был умереть и потом воскреснуть, принеся спасение как иудеям, так
и язычникам-римлянам. Он превозносит культ Воскресения и считает важ
нейшим актом человека обязанность хранить память о Страстях Христовых.
104
Секреты Ватикана
В Первом Послании к Коринфянам апостол пишет: «Если нет воскресения
мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и пропо
ведь наша тщетна, тщетна и вера ваша. Притом мы оказались бы и лжесви
детелями о Боге, потому что свидетельствовали бы о Боге, что Он воскресил
Христа, Которого Он не воскрешал, то есть мертвые не воскресают; ибо если
мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес» (XV, 13-16). Нужно обла
дать поистине поразительной необъятностью веры, чтобы считать правдо
подобными такие слова, явно противоречащие повседневному опыту, кото
рый учит воспринимать смерть как путешествие без возврата.
Чтобы добиться вожделенного результата, Павел вынужден провести еще
одну операцию доктринального свойства: деполитизировать фигуру Иису
са, заменить пророка, проповедовавшего только «заблудшим овцам Израи
ля», предвестником всеобщего спасения. Так, «освободитель» (liberatore)
земли израильской становится «спасителем» (redentore) человечества. Рас
пространив свое послание на язычников, основав его на вере в Спасителя,
а не на соблюдении Пятикнижия, то есть Закона («Никогда не сможет ктолибо оправдаться перед Богом Пятикнижием»), он переводит учение Христа
во вселенское измерение, оглашает Слово Господне всем людям на земле,
превращая новую веру в katholike — универсальную.
Это больше не религия одного избранного народа; отныне навсегда
упразднены узы, навязывающие каждому новорожденному вероисповеда
ние отцов и предков, и теперь выбор конфессии зависит от самосознания
и души индивида. Веры достаточно, чтобы спастись. Возможно, не стоит
поддерживать разделяемое рядом ученых убеждение в том, что Павел — ис
тинный основатель христианства. Но безусловно, именно он придает новой
вере доселе неизведанный масштаб и закладывает предпосылки ее даль
нейшей трансформации в религиозную систему.
Какое отношение может иметь Альбино Лучани, умерший после тридцати
трех дней понтификата, к базилике в честь Павла из Тарса? Связь тут скорее
косвенная, но от этого не менее значимая. Как раз в этой базилике когда-то
под давлением Ватикана вынужден был отречься от своих взглядов и уйти
с кафедры молодой аббат, воспринимавший «церковь как демократическую
ячейку общества, обращенную к социальной проблематике» и обвиненный
в «регулярном непослушании». Аббата звали Джованни Баттиста Францони, он был одним из многих представителей той самой «безгласной церкви»,
всегда сопутствовавшей истории католицизма. Миноритарная церковь, цер
ковь меньшинства, иногда встречала терпимое к себе отношение, но чаще
V. Безгласная церковь
105
всего блокировалась ватиканской иерархией; ей никогда не удавалось одер
жать верх, и лишь с Альбино Лучани на короткий промежуток она смогла
пробраться на престол Святого Петра.
Пьер Паоло Пазолини в своих «Корсарских записках» от 1975 года утверж
дал, что «церковь не может не быть реакционной: она не что иное, как часть
власти; ей не остается ничего иного, кроме как принять авторитарные и фор
мальные правила человеческого сосуществования». Или же, как написал
9 февраля 2007 года в газете «Ла Репубблика» католический историк Пье
тро Скоппола, «есть народная религиозность, которая, пусть порой и в фор
ме суеверия, консервирует глубинные запасы человечности и солидарности.
Перед нами любопытный феномен добровольной позиции христианского
образца, абсолютно чуждый в плане культуры и практики любой тенденции
к гегемонии. Есть нравственные резервы и культурные учреждения, неза
метные и подспудные, но прочно укорененные в социальной ткани и всегда
распахнутые к диалогу и сотрудничеству... здесь уже церковь “молчания”,
страдающая от некой официальной эмаргинации, которой она подвержена,
однако в ней и есть искомый источник альтернативного пути».
Все знают, кто был идеалом этой самой церкви «молчания»: Франциск Ас
сизский, поборник мистического христианства, чьи «подрывные» убеждения
оппонировали религии, понимаемой как институт. Франциск взбунтовался
против отца, отказался от состояния, чтобы посвятить себя Богу и стать слугой
самых обездоленных на земле. «Святой революционер», как уже упомянуто,
вызывал подозрения в Риме. Его орден в XIII веке интегрировался в широкое
движение пауперизма* осуждавшее коррупцию в рядах духовных лиц, вовле
ченных в кровавые схватки за инвеституры и прочие материальные блага.
Франциск был первым, но не последним голосом-выразителем мисти
ческого христианства. Несколько лет спустя после его смерти (1226 год)
другой францисканец, Якопоне да Тоди, создал самый прекрасный гимнсеквенцию Мадонне: Stabat Mater («Скорбящая Мать»). Он примкнул
к ордену в 1278 году в качестве брата-послушника, выбрав для себя риго
ристичное течение спиритуалов, или братьев-миноритов (fraticelli), в про
тивоположность доминирующей фракции конвентуалов. Эти последние,
опираясь на поддержку папы Бонифация VIII, пытались смягчить стро
гость францисканского устава. Бросая вызов законно установленной власти
и отстаивая истинный дух францисканства, Якопоне отказался признать
* Нищенствующие монашеские ордена, ассоциации и тому подобное.
106
Секреты Ватикана
легитимность избрания этого понтифика, за что сперва был отлучен от церк
ви, потом приговорен к пожизненному тюремному заключению и брошен
в темницу монастыря Сан-Фортунато в Тоди. На свободу он вышел только
после смерти Бонифация в 1303 году.
Не избежал мести церкви и другой защитник идеалов пауперизма, еретикмонтаньяр (из горных районов Пьемонта), пропагандировавший равен
ство, бедность, избавление женщин от гнета, восстание против притесне
ний со стороны феодалов и церковного клира. Даже сегодня его имя порой
всплывает в перепалках соперничающих пьемонтских движений. От Ивреи
до Вальсезии на стенах иногда встречаются граффити: «Дольчин жив».
В 1291 году фра Дольчин Торниелли из города Новары присоединился
к апостоликам («апостольским братьям», одной из расцветших в тот пери
од нищенствующих сект), ведомым Герардо Сегарелли. Это движение было
подавлено церковью как еретическое, а сам Сегарелли сожжен на костре
18 июля 1300 года. Тогда руководство и принял на себя фра Дольчин. Пропо
ведуя в окрестностях Тренто, он познакомился с юной Маргеритой Буонинсенья — красивейшей девушкой, как сообщают хронисты, — которая стала
ему подругой и сопровождала его повсюду.
В 1304 году апостолики бежали в Вальсезию, где тогда назревал мятеж про
тив бесчинств ленников; сторонники Дольчина объединились с восставшими,
но против них была брошена внушительная армия епископов Новары и Верчелли. Дольчинианцы, измотанные осадой и нехваткой продовольствия, со
противлялись отчаянно, но в итоге были разбиты и взяты в плен в Святую не
делю* 1307 года. Почти все захваченные пленники были казнены; фра Дольчин
после краткого и поспешного судебного процесса был приговорен к смерти.
Его провезли на телеге по улицам Верчелли, подвергая пыткам, раскаленны
ми щипцами оторвали нос и пенис. Он вынес эти муки, не крича и не жалуясь.
Потом его привязали к столбу и живьем сожгли на берегу реки Сезия.
Имя Дольчина стало легендарным. В 1907 году, в ознаменование ше
стисотой годовщины его страшной смерти, на вершине горы Массаро был
воздвигнут двенадцатиметровый обелиск, на открытии которого присутство
вали около десяти тысяч человек, преимущественно рабочие. В 1927 году,
в начале фашистской эры, бригады чернорубашечников расстреляли его
из орудий. Должно было пройти еще пятьдесят лет, чтобы в 1974 году чуть
меньший по размеру монумент вернулся на прежнее место.
* Страстная предпасхальная неделя. Прим. ред.
V. Безгласная церковь
107
Итак, францисканство и его нищенствующие ответвления были усми
рены Ватиканом; их революционный заряд сломлен силовыми методами.
И все же антагонистическое, миноритарное течение католицизма полно
стью не исчезло. Католическое диссидентство столетиями существовало
автономно и подпольно, развиваясь параллельно с ростом власти Рима.
«Католики из катакомб» никогда не пропадали насовсем, пусть веками их
присутствие и не было столь очевидным, ведь они жили в ожидании менее
враждебных времен. Только в XX веке эта церковь обездоленных возроди
лась с новой силой, во многом благодаря Второму Ватиканскому собору.
Однако этому предшествовало появление дона Милани со своими посту
латами («Послушание не есть более добродетель») и утверждениями («Я тре
бую права сказать, что и бедняки могут и должны бороться с богачами»).
Его зачислили в категорию так называемых католико-коммунистов и суди
ли за апологию преступления (он отстаивал сознательный отказ от несения
воинской службы). Он умер прежде, чем был вынесен вердикт.
Второй Ватиканский собор (1962-1965) открыл новый период в истории
церкви. Это был реванш прогрессистов, выразивший необходимость отказа
от вековых авторитарных традиций. В Латинской Америке многие приход
ские священники, последователи теологии освобождения, симпатизирова
ли марксистской борьбе. В Европе возникли координирующие организации
«священников-рабочих». В Италии расцвели низовые христианские прихо
ды. В рамках этого разнородного и разностороннего движения функциони
ровала община Сан-Паоло, сложившаяся в конце шестидесятых годов; пред
стоятелем ее и стал дон Джованни Баттиста Францони.
Пьер Паоло Пазолини писал о нем в 1974 году: «Ни одна проповедь дона
Францони не обходится без того, чтобы, почерпнув условный тезис из Еван
гелия или Посланий апостола Павла, не обрушиться неумолимо на власть».
Его точка зрения против конкордата и войны во Вьетнаме, как и солидар
ность с участниками стачек и забастовок рабочих в 1969 году, обеспечила
дону Францони неприкрытую враждебность Ватикана. Мало того: в июне
1973 года своим пастырским посланием «Земля Господа» он разоблача
ет тайный сговор ватиканских кругов со строительными спекулянтами
в Риме. Немного погодя он складывает с себя полномочия аббата, но многие
верующие не покидают его, прокладывая тем самым собственную дорогу
к Богу — так рождается церковная община.
В 1974 году дон Францони заявляет, что выступает за свободное голосова
ние католиков на референдуме по вопросу разводов. Большинством голосов
108
Секреты Ватикана
(около 60 процентов) это право граждан было подтверждено. 27 апреля дон
Амброджо Порку, прокуратор бенедиктинцев, уведомляет дона Францони
о временном отстранении от должности a divinis, latae sententiae (божествен
ной волей заранее вынесенное решение; терминология канонического
права). Тот, в свою очередь, называет наказание незаконным; двести свя
щенников подписывают воззвание в его поддержку, генеральные викарии
некоторых диоцезов тоже отправляют письма солидарности с опальным
священником. Но на следующий день кардинал Уго Полетти выражает «пол
ное согласие» с этим решением, — дон Францони смещен.
По случаю электоральной кампании 1976 года экс-аббат заявляет о наме
рении голосовать за компартию Италии. 2 августа того же года его офици
ально лишают духовного сана — он становится мирянином, причем в спе
циальном декрете кардинал Полетти мотивирует это тем «сильнейшим
волнением, которое поведение дона Францони спровоцировало и продол
жает вызывать в католической пастве»; его «повторяющимися актами непо
виновения», а также отказом в течение двух лет после отстранения a divinis
продемонстрировать «знаки искреннего раскаяния».
Ответ Францони лаконичен и сух: «Влоне церкви нас оттеснили на задний
план, изгнали и подвергли подозрениям; мы вернемся туда во всей полноте
должностей, титулов и полномочий, лишь когда церковь перестанет навязы
вать нам политический выбор, диктуя отказ от наших идей... Мы вновь ста
нем частью церкви, мы одни, преследуемые священники, но приведем с со
бой товарищей, повстречавшихся за эти годы в битвах на фабриках и полях,
в квартальных стычках и акциях солидарности с народами третьего мира.
И когда в церкви мы сможем быть все вместе, во весь голос провозглашая
наши политические взгляды, тогда и на нашей улице будет праздник».
В феврале 2007 года «настойчивый интервентизм итальянской Епископаль
ной конференции», возглавляемой кардиналом Камилло Руини и ориентиро
ванной на противодействие проекту закона о правах сожительствующих вне
брака пар (Dico) подтолкнул общину Сан-Паоло вмешаться в ситуацию и опу
бликовать открытое письмо к итальянской католической церкви (Possumus,
Lettera aperta alia Chiesa cattolica italiana), «оппозиционное той линии, что про
водится католической иерархией»: «Мы убеждены, что ни одна церковь или
религия не могут указывать гражданам и парламенту верную интерпретацию
естественного закона. Впрочем, в таком русле римская церковь уже не раз про
тиворечила самой себе в ходе исторического развития и может совершить эту
ошибку сегодня. Ее миссия, плечом к плечу с церквами-сестрами,— возвещать
V. Безгласная церковь
109
Евангелие Христово... Будучи благочестивыми католиками и по соображени
ям теологического свойства, мы объявляем о нашем откровенном несогласии
с позицией, занятой Епископальной конференцией, которая, по нашему мне
нию, далека от евангельских принципов».
Твердое сопротивление официальной политике церкви не изолировало об
щину Сан-Паоло. Напротив, противодействие наставлениям Ватикана в сфе
ре брачных отношений фактически сплотило вокруг нее все базовые христи
анские ячейки. 20 марта 2007 года национальный секретариат христианских
общин издает документ, который стоит прочесть хотя бы частично:
Долгие годы мы , как и многие другие, брали на себя обязательство отожде
ствиться с человеческим шлаком, рыться на свалке человеческих отходов,
произведенных «городом обычных семей». И там мы нашли зачатых на сто
роне и брошенных детей; несовершеннолетних матерей, демонизированных
общественным мнением и погрузившихся в черную пучину одиночества; ин
валидов, от которых все отвернулись; заключенных без родных и близких;
гомосексуалистов без надежды на лучшее; пары, которым отказано в до
стоинстве только потому что они не вписываются в общепринятую нор
му; детей, над которыми измываются их собственные родители; женщин,
насилуемых за ширмой супружеского долга. Сегодняшние девочки-матери
сами шествуют с гордо поднятой головой к повивальным бабкам или от
казываются от детей ради чести семьи, их уже не принуждают к этому
ни родители, ни священники на исповеди. Неполноценные люди перестали
быть позором семьи, их больше не скрывают в училищах или приютах толь
ко потому что на них будто бы отпечатался знак какого-то греха. Геи при
свете дня проживают свою жизнь, а молодежи больше нет нужды лицемер
но утаивать отношения друг с другом. И скрытое насилие в семье все чаще
выходит на поверхность. Необходимо опять раскрыть пути к всепланетарной открытости семьи, насыщенной евангельской историей, к опыту мо
лодых поколений и новых социальных организмов, не замалчивая пределы,
издержки и опасности любой устремленности к новому но отвергая любую
демонизацию этого процесса, ибо мы полагаем, что в подобной открытости
и содержится залог спасения человеческой семьи и института брака.
У низовых ячеек есть и другой видный глашатай — дон Энцо Мацци,
основавший общину Изолотто в одном из кварталов на юго-западной пе
риферии Флоренции. Этот квартал возник в ноябре 1954 года, когда в ходе
110
Секреты Ватикана
реализации государственной программы расселения очередников первая
тысяча ключей от квартир была вручена жителям вновь спроектированно
го города-сателлита тосканской столицы: в нем были народные дома, не
обходимая инфраструктура, церквушка и приход. Именно здесь в конце
60-х годов и сложилась община дона Мацци. «Беспрекословное подчинение
католической иерархии означает почти всегда игнорирование глубинных,
истинно евангелических требований народных масс», — провозгласил он.
Под этим призывом подписывается еще один «неудобный» священник —
дон Франко Барберо, учредитель базового христианского сообщества в Пинероло, что в Пьемонте. 25 января 2003 года «падре, благословляющий гомо
сексуальные пары», лишен духовного статуса распоряжением Конгрегации
доктрины веры, тогдашним префектом-председателем которой был карди
нал Йозеф Ратцингер. Неудовольствие Римской церкви вызвали не только
свершаемые им бракосочетания среди людей нетрадиционной сексуальной
ориентации, но и его сочинения (более двадцати христологических текстов),
в которых дон Франко утверждает, в частности, что догмат о непогрешимо
сти папы — это не более чем идеологический постулат, не имеющий соот
ветствующего подтверждения в Библии; лишение женщин допуска к священнослужению — это плод мачизма и сексистских воззрений Ватикана;
непорочное рождение Иисуса у Марии — это легендарное измышление, по
скольку у Христа были братья и сестры из плоти и крови; целибат есть пора
зительный выбор, но решение о нем не может быть навязано автоматически;
у гетеро- и гомосексуалистов должны быть равные права и возможности.
Сегодня около пяти миллионов итальянцев (12 процентов взрослого насе
ления) вовлечены в обширную сеть католических ассоциаций. Целая армия
верующих, периодически несогласная с официальной позицией церкви, на
деленная чувством единения, принадлежности к определенному кругу и са
мостоятельностью, если не сказать критичностью, взглядов по отношению
к Ватикану. Pax Christi («Мир Христа»), «Мы есть Церковь», «Белая Роза» —
вот лишь несколько примеров прогрессистских католических объедине
ний, требующих церковного обновления. Движения различной природы,
варьирующиеся по числу приверженцев и организации, — все они тем не ме
нее сильно мотивированы на теологическом и социальном уровнях.
Другой достойный внимания пример — это, вероятно, Читтаделла,
комплекс зданий в самом сердце Ассизи, задуманный как «перекресток
и пространство праздничного общения, лаборатория слияния различий,
образец твердого убеждения в том, что любая культура и любая религия —
V. Безгласная церковь
111
носительницы аутентичных ценностей». Духовные и светские лица Читтаделлы заняты тем, что стимулируют рефлексию и молитвенное созерцание,
творческий диалог и диспуты со свидетелями века, нашими современника
ми: художниками, режиссерами, учеными, теологами, психологами, фило
софами — всеми, кто отстаивает честь и достоинство человека.
В сентябре 1961 года Пазолини, принимавший участие в одном из этих со
браний, был приглашен погостить там пару дней. В своей комнате он, как
и все посетители, обнаружил экземпляр Евангелия. Поначалу Пазолини за
подозрил в этом хитроумную провокацию дона Росси и его волонтеров, пусть
даже он и приехал в Ассизи для того, чтобы обсудить фильм об Иисусе. На
звание его будущей киноленты — «Евангелие от Матфея» — пришло в голову
Пазолини как раз в эти часы. В «Правилах иллю зии» режиссер вспоминал:
Инстинктивно я протянул руку к ночному столику и взял лежавшее на нем
издание всех четырех Евангелий, эта книга была в каждом номере. Само
собой , я принялся читать с самого начала, то есть с Евангелия от М ат
фея. С первой до последней страницы я не м ог оторваться, очень хорошо
это помню; с радостью я укрылся в них от грохота и криков ликующего
за окном города. В итоге , вернув книгу на прежнее место, я обнаружил,
что не успели утихнуть гуляния и смолкнуть колокола в честь отъезда
странствующего папы [папа Ронкалли находился там тогда с визитом],
а я уже прочел целиком тот суровый , но нежный и хрупкий , такой иу
дейский по характеру и яростный текст апостола Матфея. Идея филь
ма на евангельские сюжеты не раз у меня возникала, но окончательно она
оформилась в тот день, в те мгновения.
Эта «церковь пограничья», близкая сирым и убогим, открытая дискусси
ям и далекая от власти Римской курии, нашла незаурядного представителя
в лице дона Луиджи Чиотти, священника, рукоположенного в 1972 году кар
диналом Микеле Пеллегрино, поручившим ему в качестве епархии улицы
городов и селений. Точкой отсчета общественной деятельности дона Чиотти
стал 1966 год, когда была создана «Группа Авеля», помогавшая заключенным
тюрем для несовершеннолетних преступников и жертвам наркотической за
висимости. В 1982 году дон Чиотти способствует образованию CNCA (Coordinamento nazionale delle comunita’ di accoglienza) — структуры, объединяющей
260 благотворительных и правозащитных организаций, которые действуют
во всех социально неблагополучных сферах, борются против любых видов
112
Секреты Ватикана
эмаргинации и маргинализации, строго придерживаясь принципа «светско
сти и плюрализма». В 1995 году он основывает сеть ассоциаций Libera (букв.
«Свободная»), призванных бороться с мафией и распределяющих на благо
общества конфискованное у боссов преступного мира имущество. Но даже
ему не удалось избежать трений с государственными органами и церковью.
Почему? «Потому что до тех пор, пока ты помогаешь попавшим в переплет,
ты молодец, — признался он Марко Полити, автору книги “Возвращение
Бога ”. — Однако стоит тебе начать задавать вопросы или обличать неспра
ведливость, вот тогда ты и превращаешься в помеху».
Католицизм как христианская конфессия может гордиться богатейшим
опытом евангельских инициатив, которые не всем знакомы и проявляются
только спорадически. Я ограничился лишь несколькими именами, в реаль
ности их бессчетное множество. От великого теолога (диссидента) Ханса
Кюнга до кардинала Карло Мария Мартини, от священников в латиноаме
риканских фавелах до настоятелей приходов в Южной Италии, противо
стоящих мафии, каморре и ндрангете.
Даже если папа Альбино Лучани был преданным и послушным слугой церк
ви, уже первые его поступки и постановления со всей очевидностью показали,
к чему склонялась его душа, кто и что вызывали его симпатии и какой была
бы направленность его понтификата, если бы обстоятельства (или люди) по
зволили ему сосредоточиться на своем служении. Возможно, Альбино Лучани
был убит, а может, и нет. Так или иначе, несомненно одно: отмеренные ему ко
роткие дни понтификата были мучительным осознанием пропасти, разделяв
шей Евангелие и должность, всем своим весом обрушившуюся на его плечи.
Завершились чествования, и он оказался в полном одиночестве в необъятных
покоях Ватикана, окруженный хитросплетениями интересов и интриг курии,
не имеющей с ним ничего общего, более того, порой неприкрыто враждебной
его намерениям и чистоте веры. Отныне он был замкнут в дворцовых стенах,
отделен этим заслоном от надежд, чаяний и стремлений множества христиан
ских общин, ведомых простыми священниками. Архиепископ Генуи Джузеппе
Сири в частной беседе поведал, что причину смерти папы Лучани стоит, веро
ятно, искать в его излишней эмоциональности, в том лихорадочном возбужде
нии, которое не покидало его ни на минуту со дня избрания на престол.
Можно также предположить, что убила его безотчетная, глубокая
скорбь — синдром, в просторечииназываемый «разрывом сердца». То, что
он был так резко доведен до кульминации ядом, — это не более чем гипоте
за, мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть, ни исключить ее.
VI. Соперничество двух гениев
В Риме есть один чудесный перекресток, которым, к несчастью, можно полю
боваться, только рискнув жизнью и здоровьем; во многом именно поэтому
его обычно все обходят вниманием. Если бы я сказал, что имею в виду раз
вилку, образуемую пересечением улиц Пиа (букв. Благочестивая) и Феличе
(букв. Счастливая), меня поняли бы далеко не все. Современная топонимика
позволяет с точностью до миллиметра распознать его положение на карте
города: это развязка виа XX Сеттембре и виа делле Кваттро Фонтане. Пер
вую из них римляне издавна называли Альта Семита (Alta Semita), она вьет
ся вдоль хребта холма, ведя от Порта Пиа к Квириналу, где ныне на заднем
плане с одной стороны видны чудесные ворота в стилистике Микеланджело,
а с другой — прекрасный египетский обелиск и комплекс Диоскуров.
Вторая улица, перпендикулярная первой, тянется от Санта-МарияМаджоре до Тринита дей Монти; она была проложена, как мы помним,
Сикстом V, и фоном для нее тоже стали два обелиска. Впрочем, по чистой
случайности перспектива в сторону Порта Пиа не завершается таким же
обелиском. И действительно, так случилось, что в 1822 году папа Пий VII
задумал установить в районе Пинчо маленький изящный девятиметровый
обелиск, с незапамятных времен лежавший плашмя в ватиканском двори
ке Пинья. Однако аббат Канчелльери давно уговаривал папу расположить
его на крепостной башне Порта Пиа таким образом, чтобы, стоя на указан
ном перекрестке, можно было одновременно восхищаться всеми четырьмя
обелисками. В конце концов, точка зрения понтифика возобладала и этот
обелиск воздвигнут на небольшой площади в саду Пинчо рядом с виллой
Казина Валадьер. Монумент был создан по приказу императора Адриана
в память о его погибшем любовнике Антиное, что всегда навевало при взгля
де на него легкую грусть. А Элий Спартиан* уверяет, что после получения
известия о смерти красивого юноши, утонувшего в Ниле, Адриан «рыдал,
словно какая-то бабенка».
Печально, что нет возможности без спешки остановиться посреди этой
развилки: днем и ночью здесь непрерывное движение и транспортный хаос.
Все четыре луча достойны самого пристального изучения как минимум
по причине событий, составивших вековую историю этих мест. Менее по
разительны фонтаны, которые все тот же папа Сикст повелел воздвигнуть
в четырех углах, чтобы визуально сгладить их, но скромная облицовка этих
фонтанов не идет ни в какое сравнение со многими иными, бесподобными
внешне, что существуют в Риме. Если же ненадолго замереть на тротуаре,
то удастся провернуть менее рискованную, но заслуживающую того опера
цию. Нужно зафиксировать взгляд на фасаде церкви Сан-Карло алле Куаттро
Фонтане, ласково называемой — и отнюдь не только из-за своих скромных
размеров — Сан-Карлино. Это один из шедевров Франческо Борромини, ко
торый спроектировал ее в 1634 году для испанского ордена босоногих тринитариев (trinitari scalzi), нищенствующего монашеского братства со стро
гим уставом. Как известно, их главной целью был сбор денежных средств
на выкуп попавших в плен к «туркам»* христиан.
Борромини важен для Рима, и его значение было бы еще более заметным,
доведись ему жить и творить в другую эпоху или в ином городе. Но в пап
ской столице его подавляло мощное, всепроникающее присутствие гени
ального Джан Лоренцо Бернини. Вышло так, что этим великим мастерам
своего дела приходилось работать бок о бок друг с другом (а нередко вопре
ки и в противовес), оставив последующим поколениям возможность срав
нить два различных видения религиозности, в обоих случаях родившейся
под сенью Ватикана и под знаком кошмарных лет Контрреформации. Бер
нини был обращен к миру и старался охватить своим гением всю Вселен
ную; напротив, Борромини постоянно замыкался в себе, вплоть до своего
трагического конца, о котором нам вскоре предстоит узнать.
Бернини использовал свой талант во всех областях, не чураясь и сферы,
говоря языком наших дней, «связей с общественностью». В сущности, он
всегда делал то, чего хотел сам, но преподносил это как то, что может осчаст
ливить заказчика. Борромини и в этом был полной противоположностью
сопернику: он не терпел возражений, демонстрировал несговорчивость
* Под «турками» понимались как собственно подданные Оттоманской Порты, так и арабы,
берберы, пираты-мусульмане и все остальные, кто мог представлять угрозу для христиан.
VI. Соперничество двух гениев
115
и строптивость, никогда и пальцем не пошевелил, чтобы доставить миру
удовольствие, выставляя напоказ свою независимость. И это происходило
в ту чудовищную эпоху, которая требовала исключительно повиновения!
Зато сегодня каждый человек, посещающий Рим, получает шанс полюбо
ваться, помимо прочего, двумя бесценными творениями этих архитекто
ров, которые разделены всего парой сотен метров, — Сан-Карлино Борро
мини и Сант-Андреа-аль-Квиринале Бернини.
Обратимся для начала к Сан-Карлино. На небольшом участке земли, кото
рым распоряжались церковные власти, тридцатипятилетний Борромини су
мел расположить дортуар для двадцати братьев ордена и трапезную, а чуть
поодаль — библиотеку, внутренний дворик и, наконец, церковь, включая
ее подземную крипту. К работам над монастырским двориком приступили
в феврале 1635 года. Через три года был заложен фундамент церкви, стро
ительство которой прерывалось неоднократно, что повлекло за собой зна
чительное отставание в графике, особенно в отношении фасада: он долго
будет оставаться «голым», пока архитектор не вернется к нему, будучи уже
в весьма почтенном возрасте, но по иронии судьбы к моменту его смерти
будет завершен только нижний ярус; задача довести проект до финальной
стадии выпадет племяннику Борромини — Бернардо.
Фасад слегка выступает вперед по центру, изгибается по крыльям дву
мя вогнутыми крыльями и взмывает ввысь заостренной верхушкой поза
ди крошечной колоколенки. Движение линий стремительно, неистово, нет
ни одного отрезка, даже самого микроскопического, для которого не были
бы спроектированы или предусмотрены ниши, статуи, орнаментальное об
рамление, символические детали. По краям входных ворот расположены
два овальных окна, под каждым из них — скульптурная голова оленя, рога
которого образуют полукруг, куда вписан крест тринитариев. Под оленьими
головами видны фестоны в форме гирлянд или венков.
Над главным входом установлены три статуи, инициатором создания
которых был Бернардо Борромини. Центральная фигура, изображающая
святого Карло Борромео, находится в нише, над которой распахнуты два
больших крыла, а чуть ниже мы видим их обладателей — двух ангелов, ря
дом с которыми— две колонны с капителями смешанного ордера и сложной
орнаментальной вязью. Антаблемент* посередине отворяется подвижным
* От франц. entablement — верхняя горизонтальная часть сооружения, стены или колонны,
составной элемент классической архитектуры ордера. Прим. ред.
116
Секреты Ватикана
абрисом балюстрады; далее опять идут ниши, выемки, колонны, панно,
скульптурные элементы (пальмовые листья, кресты), оконный проем под
своеобразным балдахином, еще два ангелочка, поддерживающие медальон
в том месте, где когда-то была фреска Троицы, позднее утерянная. Такое
описание фасада, приблизительное и неполное, уже дает представление
о том невероятном объеме информации, аллюзий и подсказок, которые ма
стер разместил на столь ограниченной по размерам поверхности.
Переступив порог церкви, мы оказываемся в эллипсоидном простран
стве, где превалируют светлые оттенки, почти белый цвет, перемежаемый
золотистым свечением, льющимся из окон, и позолотой алтарных карнизов.
Линия стен так же неровна, резка, как и снаружи. Мы видим чередующие
ся вогнутые и выпуклые изгибы, колонны и ниши, некоторые с трехлопаст
ным сводом либо покрытием в виде сдвоенной ракушки; а порой они просто
украшены отточенными листочками. Везде видны профили, выступы, рамы
и лепнина, наклонные плоскости, игра кривых и изогнутых линий. Потолок
(точнее, внутренняя полость купола) — сам по себе вершина всего сооруже
ния, с ритмичной мозаикой алебастровых кессонов, намеренно создающих
рельефный эффект чересполосицы шести- и восьмиугольников, с непре
менными вставками из крестов тринитариев. В антрвольтах расположены
четыре гипсовых медальона.
В проеме стен архитектор выкроил небольшое пространство для лестнич
ного пролета, ведущего в ризницу, и две маленькие капеллы, расположен
ные справа от входа и слева от главного алтаря. Там, в ларце-реликварии,
хранятся мощи блаженной Элизабет Канори Мора, монахини третьего (терциария) ордена тринитариев, женщины несчастной и благочестивой, имев
шей за плечами опыт насыщенной семейной жизни, к тому же отмеченной
многими милосердными деяниями. В коридоре монастыря выставлены две
плети (одна из бечевок, другая из железных прутьев), которые служили ей
орудием жестокого самобичевания при замаливании грехов.
В нескольких десятках метров от церкви, если двигаться к площади
Квиринале по той же стороне улицы, высится церковь Сант-Андреа, один
из множества шедевров Джан Лоренцо Бернини. Ее реконструкция началась
в 1658 году, через двенадцать лет после освящения Сан-Карлино (1646 год).
Хотя Сан-Карлино поражает обилием декора и бурной фантазией в орна
ментах, из этой церкви выходишь под впечатлением глубинной, пропитав
шей ее суровости. Пусть художественные замыслы и были конвульсивны,
однако само сооружение остается строгим, даже аскетичным, особенно
VI. Соперничество двух гениев
117
если учесть, что все стены церкви внутри покрыты простой штукатуркой.
Но едва вступаешь в пределы Сант-Андреа, как на тебя обрушивается вне
запный удар: этот эффект достигается из-за того, что на смену известковой
белизне приходят изысканность, сияние, пестрота цветов: полихромный
мрамор, великолепие живописи и блеск красок, перегруженные орнамен
тальными украшениями капеллы, ангелы в волнообразных, взволнованных
невидимым порывом ветра одеяниях, их позы, жесты, весь облик... Все теа
трально, напыщенно, высокопарно, призвано пустить пыль в глаза. Ни Бор
ромини, ни Бернини не требовали денег за свои труды, но оба претендовали
в качестве компенсации на то, чтобы им была предоставлена полная свобо
да самовыражения. Именно по этой причине обе церкви как будто слегка
разоблачают своих создателей: этих двух произведений вполне достаточно,
чтобы проникнуть в самую суть личности их авторов, понять, кем же они
были на самом деле.
Форма прежде всего: обе церкви овальны по контуру, но заметна разни
ца между эллипсоидной конструкцией, взятой на вооружение Борромини,
и идеальным овалом у Бернини. Различается свет, проникающий в здания,
окутывающий и затапливающий их своими лучами: белый и холодный —
в Сан-Карлино, золотистый, теплый, успокаивающий, утонченный— в СантАндреа. То же и с декоративностью, ибо в первом случае заказчиками были
бедные тринитарии, во втором — всемогущие иезуиты. И действительно,
в Сант-Андреа самая пышная капелла посвящена святому Игнатию.
Оба шедевра столь радикально не схожи друг с другом, что впору поду
мать о двух разных религиях, если бы некоторые символы все-таки не сбли
жали их. Но именно подобные отличия позволяют нам осознать, что же по
нималось под словом «барокко» и каким был политический подтекст этого
стиля, так долго характеризовавшего церковь и искусство в целом.
Слово «барокко» относится к конкретной стилистике? Указывает на опре
деленные пространственно-временные координаты или на общую культур
ную среду? В реальности барокко задает вектор той самой чрезмерной, вы
чурной, изобильной витальности, которую проще всего интерпретировать
через отрицание: барочно все то, что не «классично». Пусть философ Бене
детто Кроче и был неправ, когда посчитал барокко «отсутствием стиля», ина
че говоря, «дурным вкусом», однако он справедливо указал на то, что оно
служит индикатором узнаваемой культурной и духовной атмосферы эпохи.
Сказанное в полной мере можно оценить и почувствовать в обеих
церквях. Их нашумевшее несходство отсылает исследователей не только
118
Секреты Ватикана
к полярности темпераментов двух архитекторов, но и к противоположным
духовным концепциям.
Любой художник знает о накладываемых его ремеслом ограничениях и не
разрывных путах, которые для архитекторов становятся фактически приго
вором, они сковывают полет фантазии самой необходимостью преобразовы
вать не поддающиеся модификациям элементы— материалы и пространство.
Когда молодой Борромини появился на стройплощадке Сан-Карлино, он знал,
что обязан возвести все затребованное суровыми монахами, а в его распо
ряжении оказались всего двадцать четыре квадратных метра напротив виа
XX Сеттембре, где и должны были поместиться монастырь с церковью. Более
того, территория под застройку имела неправильную форму: один из углов
участка был срезан фонтаном. Принужденный или, возможно, побуждаемый
этими трудностями к оригинальным решениям, он тщательно изучил каж
дую деталь и находчиво реализовал в Сан-Карлино множество интересных
решений. Его подход отличался тонкостью и элегантным воплощением заду
мок: от фундамента до балюстрад, от ниш до колокольни — вплоть до необыч
ной полости купола. И, естественно, фасад: идеи настолько смелые, что они
наложили отпечаток чего-то фантастического на это суженное пространство,
артикулировали его, придали ему беспримерный размах.
Помещение, мимо которого пройти нельзя, — это монастырский дворик;
в него можно попасть через маленькую дверцу сбоку от главного алтаря. Его
прямоугольная форма смягчается срезанными углами и колоннами, разде
ляющими пространство на два уровня. Балюстрада верхнего этажа подпи
рается элегантными колонками, часть из них, в отличие от прочих, перевер
нута. В центре — восьмиугольный колодец; специально для него Борромини
спроектировал крышу из кованой стали. На такой ограниченной площади
особенно важная роль отведена игре света, в тот или иной час дня то при
хотливо выхватывающей из темноты все эти арки, перила и колонны, то
укрывающей их благословенной тенью. В эпоху Борромини поговаривали,
что эта церквушка целиком могла поместиться на одном пилястре купола
собора Святого Петра. Это близко к истине, но столь же верно, что мы со
вершим ошибку, заключив творческий полет мастера, невзирая на его со
кровенную религиозность, в тесные рамки церковного искусства.
Вот что действительно имеет значение, так это дух сердечности и сосре
доточенного уюта, царящий в этих крошечных комнатках, — чудо, сотво
ренное очарованием этого места и ощущением кроткой умиротворенности
перед лицом священного. Если говорить о биографии создателя церкви, то
VI. Соперничество двух гениев
119
Сан-Карлино стала первым заказом, принесшим Борромини в небольшом
кругу его поклонников славу архитектора, способного сочетать чутье и сме
калку в осуществлении проекта с экономией средств, на него отпущенных.
Строительство не принесло ему лично ни одного кваттрино прибыли, что
подтверждают и документы тех времен: «Мы можем смело заявить, что
от нашего сооружения он [Борромини] никогда не требовал ни единого
гроссо», — пишет фра Хуан де Сан Бонавентура, приор ордена, зорко кон
тролировавший ход работ. В восхищении он замечает также, что эта церк
вушка настолько красива, что, «по мнению многих, редко где в мире можно
встретить нечто подобное: искусное, оригинальное, необычное».
Еще одно проницательное наблюдение принадлежит брату-тринитарию,
написавшему, что «творение сие основано на сочинениях людей эпохи Ан
тичности и лучших архитекторов». В завершение он сообщает, что много
численные иностранцы, даже гости из Индии, часто обращались к монахам
с просьбой показать чертежи церкви. Финальные похвалы он приберегает
для профессионального мастерства и опыта Борромини, распоряжавшегося
поденщиками и направлявшего те или иные этапы стройки, поскольку
он так ловко обращался с ремесленными делами , что сложнейшая работа,
которая должна была отнять много дней, у него спорилась, будто была
совсем обычной и привычной; ибо названный Франческо сам руководил
каменщиком, занятым кладкой, поправлял кельму штукатура и пилу
столяра, резец каменотеса, молоточек кирпичника и напильник кузнеца;
поэтому и велика ценность усилий его и малы траты, как бы ни вещали
злопыхатели и завистники.
В Риме до той поры не встречали архитектора, который был бы в состоя
нии создать что-то похожее.
В общем, хроника тринитариев показывает нам человека большого талан
та, жаждавшего говорить с ремесленниками на их языке и направлять их
мастерство туда, куда звала его собственная творческая фантазия. Он напо
минал дирижера оркестра, способного подсказать любому из оркестрантов
динамику или тональность музыкальной фразы, которую можно исполнить
на его инструменте. «Франческо» — так зовет его монах. В действительно
сти это и было имя того, кого привычно зовут Борромини. Франческо Ка
сте л л и родился в Швейцарии, в Биссоне, кантон Тичино, в скромной ры
бацкой деревушке у озера Лугано 27 сентября 1599 года. О Джан Лоренцо
120
Секреты Ватикана
Бернини мы знаем гораздо больше, поскольку о нем было многое написано
даже современниками, а его произведения предстают взору каждого из нас
в самых выгодных и прославленных местах Рима уже несколько столетий
подряд. С Борромини все иначе, еще при жизни хроники им пренебрегали,
поскольку молва не сообщала почти никаких занятных эпизодов, которые
расцвечивали бы его существование и привлекли к нему биографов. Хрони
стам нужна плоть и кровь, чтобы будоражить как собственную фантазию,
так и воображение тех, кто прочтет их книги.
В этом смысле сверкающий гений Бернини на десятилетия заполняет со
бой творческую сцену Рима XVII века, которая без него показалась бы пусты
ней. Впрочем, ничего удивительного, ведь свой путь он начал очень рано,
когда кардинал Шипионе Боргезе, племянник папы Павла V, безошибочно
определил в нем вундеркинда (enfant prodige). Бернини трудится безоста
новочно, не жалея себя, и во многом накладывает заключительные штрихи
на современный нам облик города. Он фаворит сильных мира сего, он доми
нирует при папском дворе, заполняет знаками своего присутствия большие
и пышные пространства, постоянно получает заказы, как государственные,
так и частные. Проворный и обольстительный, он очаровывает своих слу
шателей. Он полностью осознает степень своего таланта, он разносторонен,
непостоянен, креативен, гибок и при этом ничуть не скрывает своих много
гранных творческих способностей. Он художник, скульптор, архитектор,
декоратор, сценограф, театральный костюмер, специалист по пиротехнике.
Позднее скажут, что он был последним универсальным гением Ренессанса.
Станут сокрушаться, что он, точно Вагнер или Бетховен, не оставил наслед
ников и последователей. Будут осуждать смехотворные попытки тех, кто
пытался ему подражать, имитируя его стиль.
На самом деле вовсе не деятельный Бернини, а другой — меланхолик Бор
ромини — посеет зерна архитектуры будущего, пусть всходов и придется
ждать долго. Борромини — настоящий соперник, в некоторых обстоятель
ствах даже враг, осмелившийся бросить вызов самому Бернини и сумевший
однажды даже разрушить одно из его творений, чтобы заменить собствен
ным. Бернини естествен в своей театральности, но именно Борромини,
внешне немногословному и непритязательному, удастся изобрести бес
прецедентные, невероятные изгибы, узоры, орнаменты и иные декоратив
ные элементы, пусть даже не всегда функциональные. Как точно подметил
монах Сан-Карлино, он ориентировался на классические модели, которые
потом искривлял, преобразовывал и заставлял буквально вибрировать
VI. Соперничество двух гениев
121
в соответствии со своими личными вкусами, потребностями конструкции
или духом времени, и получалось у него «на редкость необыкновенно».
Франческо Кастелли был девятилетним ребенком, когда ему пришлось
покинуть не слишком дружелюбные берега своего озера и переехать в Ми
лан. В качестве ученика каменотеса он подвизался на стройке Дуомо, где
и освоил все секреты резьбы по камню. А ведь это тончайшее ремесло, изы
сканное искусство, и при должном уровне квалификации оно не менее бла
городно, чем профессия столяра-краснодеревщика, кузнеца или ювелира.
Когда годы спустя он приступит к возведению фасада оратория (молельни)
Сан-Филиппо Нери, стоящего рядом с Кьеза Нуова на проспекте Витторио,
желанием Борромини будет вылепить его стены так, словно «это цельный
кусок терракоты».
Не имея возможности реализовать свое стремление, он ухитрится найти
аналогичное решение. Римский кирпич, как можно видеть на примере ан
тичных строений, имеет правильную форму, ровную поверхность и малую
толщину. Взяв его за основу, Борромини приказывает изготовить точно та
кие же кирпичи и между двумя блоками поместить смальту, что минимизи
рует практически и зрительно сочленения и стыки. Таким образом удается
приблизиться к идее «терракоты», которая занимала его мысли, и одновре
менно с этим исполнить волю заказчиков, требовавших от него «стыдливо
сти и скромности», дабы фасад оратория был «бедным» и не затмевал собой
великолепие соседней церкви Кьеза Нуова ди Санта-Мария-ин-Валличелла.
То, что в итоге получился шедевр, признавал — про себя — даже Бернини.
Единственным его возражением было то, что внешний вид здания скорее
приличествовал «дому свиданий или помещению для игры в карты на какойнибудь вилле», но уж никак не религиозному сооружению.
Едва преодолев деликатный период юности, Франческо решает пере
браться в Рим. Итак, он покидает Миланский собор и пешком отправляется
в столицу католицизма. Ночами спит на монастырских подворьях, питает
ся где придется. Этот молодой человек снедаем огнем двойственной при
роды: религиозным и профессиональным. В Риме он находит пристанище
у своего двоюродного брата по материнской линии, некоего Леоне, который
проживает в переулке Аньелло (букв. Ягненок; ныне переулок Орбителли)
недалеко от церкви Сан-Джованни-дей-Фьорентини на набережной Тибра.
Вскоре Борромини находит работу — он становится, как мы сказали бы се
годня, прорабом на стройке собора Святого Петра. Леоне, тоже каменотес,
родом из той части кантона Тичино, где широко распространено искусство
122
Секреты Ватикана
резьбы и моделирования камня. Кстати, оттуда, помимо Борромини, вышла
еще пара выдающихся архитекторов; достаточно упомянуть крупнейших
из них — Карло Мадерно (Леоне женился на его племяннице Чечилии) и До
менико Фонтана.
Короче говоря, Франческо, как и другие иммигранты, попадает в новый
для себя семейно-родственный круг. В зарплатных ведомостях Святого Пе
тра он проходит под новым именем — Франческо Бромино, или Борромино.
Вероятным мотивом было чувство почтения (его и всей семьи) к святому
архиепископу Карло Борромео: Биссоне и некоторые районы Ломбардии
входили в состав «борромейских» провинций (топонимический след обна
руживается и сейчас, если вспомнить Борромейские острова на Лаго Маджоре). Возможна и более банальная версия: это прозвище позволяло ему
выделиться из массы прочих Кастелли, трудившихся на стройплощадках,
верфях и в забоях.
Первым безоговорочное доверие оказывает ему именно Мадерно, при
звавший юного земляка помочь ему в «анализе», как бы мы сказали сегодня,
то есть в изготовлении чертежей и придумывании тех или иных конструк
тивных деталей. Иногда, давая задание привести в порядок и отшлифовать
свои проекты, он позволяет Борромини привнести в них что-то свое, пред
ложить иной вариант. Мадерно весьма резок с учеником, но за маской ворч
ливости и раздражительности прячется уважение к благоприобретенному
родственнику, которое порой граничит с привязанностью. Он выглядит
старше своих шестидесяти пяти лет (а мы с вами сейчас где-то в 1620 году),
страдает от камней в почках и отложения солей, передвигается с таким
трудом, что его приходится транспортировать «в портшезе». Хоть Мадерно
и не показывает вида, но этот немногословный и находчивый молодой чело
век, целыми днями кружащий по мастерской и всегда умело упреждающий
его желания, для него большое утешение.
Двадцатилетний Борромини молчалив. Когда у него нет работы, он учит
ся. В перерывах между строительными работами все развлекаются, он же
погружается в книги, выводит на бумаге необычный изгиб или округлость,
ищет неожиданное архитектоническое решение. Его библиотека пере
полнена томами по самым различным научным сферам: математике, ги
дравлике, физике. Но видны здесь и произведения классиков, что-то вроде
трактатов по химии, науке, к основам которой в те времена примешива
лись сверхъестественные материи и магия: алхимические трансформации,
символы и свойства, закодированные в природе вещей и слов. Впрочем,
VT. Соперничество двух гениев
123
не исключено, что Борромини состоял в гильдии каменщиков, предшество
вавшей масонству (возникшему официально лишь в 1717 году).
Борромини, по крайней мере в молодости, весьма симпатичен; его био
граф Филиппо Бальдинуччи описывает архитектора как «рослого и при
ятного мужчину, с крупными и сильными конечностями, крепкого духом,
проникнутого благородными и высокими побуждениями». Напротив, ано
нимная гравюра, запечатлевшая Борромини в зрелом возрасте, показывает
нам человека сурового и беспокойного, иссушенного очевидным неврозом.
«Меланхолия» его так никогда и не покинет, что вкупе с мрачной религи
озностью, которую обстоятельства его жизни лишь укрепят, и приведет
Борромини к фатальному поступку, совершенному им на излете жизни. Лю
бой психиатр сегодня с легкостью диагностировал бы у него «маниакальнодепрессивный психоз» — душевное заболевание, о котором в ту эпоху
и не подозревали: каждый догадывался о синдромах, но никто не мог пред
ложить эффективного лечения.
Как бы то ни было, душевный недуг мастера выражался и в его одежде,
всегда черной и сшитой по старинному испанскому крою, по моде его юно
сти. По мнению другого его биографа — Пассери, — он «хотел всегда по
являться в одном и том же облачении, с одинаковой наружностью, позой
и осанкой, избегая принятого обыкновения менять что-то в ежедневном
обиходе». Между тем ничего странного: Борромини начинал свою деятель
ность в Ломбардии, в которой два столетия (до 1714 года) сохранялось ис
панское владычество, о чем повествует Мандзони в своем романе*.
Ясно, что меланхолия Борромини сродни другой тоске — знаменитого
Торквато Тассо. Однако признаки безумия у автора «Освобожденного Ие
русалима» были гораздо более явными: он переходил все границы, его по
ведение становилось настолько скандальным, что его покровители были
вынуждены прибегнуть к крайней мере и держать поэта под надзором.
Борроминиевская же печаль была полностью обращена в себя, ее внешние
симптомы сводились к жесткости и некой черствости темперамента, слож
ностям в межличностных отношениях и, если хотите, к странному, даже
противоестественному целомудрию. К моменту рождения Борромини Тассо
уже четыре года был в могиле: два художника жили в принципиально раз
личных социумах, хотя в их поведенческих установках и взглядах на жизнь
* Речь идет о романе «Обрученные» ( I promessi sposi) классика итальянской литературы
XIX века Алессандро Мандзони.
124
Секреты Ватикана
можно найти немало схожего. Более серьезным было помешательство Торк
вато Тассо, но более безжалостным оказался невроз Борромини, которого
судьба уберегла от принудительной госпитализации или помещения в при
ют для умалишенных, но, насколько мы знаем, в отличие от поэта ему так
никогда и не довелось познать любовь женщины и искренность дружбы.
Единственной «женщиной» его жизни была преданная служанка Маттеа,
долгие годы бывшая у него в услужении. По окончании рабочего дня Фран
ческо возвращался к себе в жилище, где компанию ему составляли только
книги и проекты, над которыми он корпел вплоть до поздней ночи в дрожа
щем свете порядочно дымившей масляной лампы. Вечерами, в редкие часы
досуга, он шел в молельню (oratorio) при больнице Санто-Спирито, чтобы
послушать органные композиции Джакомо Кариссими. В этих произведе
ниях, родоначальником которых был Палестрина, постепенно выкристал
лизовывалась музыкальная форма, в наши дни называемая «ораторией»*
и ставшая одной из характерных черт Контрреформации.
Джан Лоренцо, или, точнее, Джованни Лоренцо Бернини, совершенно
случайно родился в Неаполе. Его отец Пьетро, скульптор, происходивший
из Сесто Фьорентино, нашел работу на строительстве картезианской оби
тели Сан-Мартино. В Неаполе, кстати, он пробыл недолго. В 1605 году, когда
Джан Лоренцо было всего семь лет, семья Бернини осела в Риме. Всем тем,
чего недоставало Борромини, который был к тому же почти на год младше,
Бернини был наделен чрезмерно: симпатией, признанием, наградами, ре
путацией, деньгами, славой.
На заре XVII столетия в Европе блистало несколько гениев, наложивших
отпечаток на свою эпоху: Шекспир, Рембрандт, Галилей, Декарт, Ньютон.
Рим тоже переживал исключительную фазу расцвета искусств: именно там
бок о бок творили Караваджо, братья Аннибале, Агостино Карраччи и Ру
бенс — для иллюстрации моей мысли достаточно сослаться и на них. Однако
в Риме по сравнению с другими папскими областями царили самые крутые
законы и нравы в сфере художественного творчества, введенные церковью
после травматического опыта лютеранской реформы.
Основная часть созданных в этот период произведений отражает
со всей четкостью те культовые и назидательные цели, ради которых они
* Оратория как жанр крупного музыкального произведения для хора, солистов и симфониче
ского оркестра зародилась в середине XVI века в Риме. Первые произведения исполнялись
в церковных молитвенных залах — ораториях (oratorium). В дальнейшем музыкальный
жанр получил название этого помещения. Прим. ред.
VI. Соперничество двух гениев
125
и заказывались. Более того, за неимением в Риме буржуазии, или третьего
сословия, что было, например, характерно для Нидерландов, князья церк
ви являлись почти эксклюзивными заказчиками произведений искусства.
Чаще всего это были образованные и обеспеченные кардиналы, желающие
украсить свои дворцы, резиденции, виллы, сады. Пьетро Бернини был при
глашен в Рим папой Павлом V, ставшим понтификом благодаря компро
миссному решению конклава; на деле это был человек широкого кругозора
и неординарного темперамента. Он был известным меценатом и, в част
ности, спонсировал создание семейной капеллы «Паолина» в базилике
Санта-Мария-Маджоре, где хранится шедевр Пьетро — горельеф «Успение
Пресвятой Богородицы», на котором скрученные и удлиненные фигуры
ангелов-музыкантов сопровождают мать Иисуса на небо, а несколько апо
столов с некоторым беспокойством наблюдают за свершающимся на их
глазах чудом. Становление многих художников, включая Бернини, проис
ходило в боттегах: Джан Лоренцо был сыном искусства, он рос и обучался
в мастерской отца, постигая там все секреты и тонкости, дыша упоительным
воздухом творчества. В общем-то, так случалось и до и после него: младше
му Бернини, подобно Россини или Моцарту, Пикассо или Стравинскому,
не пришлось осваивать свое искусство с нуля: оно было у него в крови.
Папа Павел V возвел в кардиналы и назначил на должность личного се
кретаря своего обожаемого племянника Шипионе. И как раз этот человек,
преисполненный любопытства и осведомленный о слухах, циркулирующих
вокруг необыкновенного подростка, вызывает его к себе на беседу. Сын
Джан Лоренцо, Доменико, в биографии отца пишет, что на этой ответствен
ной встрече мальчик выступил мастерски: «Его поведение было смесью жи
вости, скромности, покорности, сообразительности и готовности к службе,
так что он завоевал сердце этого князя очень быстро; кардинал захотел не
медленно представить его понтифику». Вторая и наиболее обязывающая ау
диенция станет для Джан Лоренцо триумфальным пропуском в будущее.
Действительно, случилось так, что Павел V, с целью испытать Бернини,
попросил его не сходя с места и в его присутствии нарисовать голову. Ничуть
не оробевший Джан Лоренцо с самой медоточивой невинностью задал пон
тифику вопрос, какая именно голова ему требовалась: мужчины или женщи
ны, какого возраста и с каким выражением лица. Голова святого Павла, отве
тил папа. Не прошло и получаса, как рисунок головы был готов. Его фактура
была такова, что изумленный понтифик заявил столпившимся вокруг него
кардиналам: «Этому ребенку суждено стать Микеланджело своего времени».
126
Секреты Ватикана
Фразу приводит все тот же Доменико, разве что из сыновней любви он слег
ка преувеличил. Однако восхищение Павла V, вложившего в детские ручки
Джан Лоренцо двенадцать золотых монет, неоспоримо. Это был первый гоно
рар, заработанный им благодаря своему феерическому таланту.
Суть этой книги — не история искусства, а папская политика, в том числе
в сфере искусства. Поэтому я ограничиваюсь тем, что воспроизвожу те или
иные эпизоды, дающие возможность проиллюстрировать отношения меж
ду двумя архитекторами и их обоих — с властью, от которой они зависели.
Историк и художник XVII века Филиппо Бальдинуччи одной убедительной
и эффектной формулой так резюмирует все существование Борромини:
«Он был воздержан в еде и прожил непорочно. До крайности ценил свое ис
кусство, из любви к которому не скупился на усилия и тяжкий труд».
Разумеется, до такой степени скромная, обделенная не только излише
ствами, но и элементарно необходимыми вещами жизнь не могла пойти ему
на пользу. Рим, как всегда, оставался тем городом, в котором исступленная
и чисто показная религиозность отражалась в зеркале всепроникающей
коррупции; если не мздоимство, то колоссальная изнеженность или же от
резвленный, разочарованный взгляд на окружающую действительность,
нередко граничивший с цинизмом. Даже не обладай Борромини своей зна
менитой склочностью, все равно ему хватило бы неподатливого упрямства
вкупе с кристальной честностью и высоконравственностью для того, чтобы
предстать перед Римом в неприглядном свете. Его соперник Бернини знал,
как поставить себя в центр сцены, как обратить на себя внимание, как при
влечь к себе симпатии и благосклонность присутствующих, кем бы они
ни были. Напротив, Борромини производил впечатление человека надмен
ного и неприступного, одним словом, «неприятного».
Даже в том, как они обращались с деньгами, проявились их разитель
ные отличия. Если верить биографу Леоне Пасколи, Борромини «в плане
собственных материальных интересов был достаточно деликатен, никогда
не запрашивал цену своих трудов у кого-либо, равно как не желал объеди
няться с ремесленными старшинами, дабы ничто не кинуло тень подозре
ния на его знания и участие в работе». Несложно вообразить, насколько экс
центричным казалось подобное поведение в Риме той эпохи.
Едва получив должность на «фабрике» Святого Петра, Бернини зовет его
на помощь, прежде всего для консультаций по техническим вопросам стро
ительства, в чем Борромини общепризнанный эксперт. Сотрудничество
не складывается, идет со скрипом. Судя по всему, Бернини пользуется своим
VI. Соперничество двух гениев
127
начальственным положением, чтобы присвоить достижения коллеги, вос
хваляя его на словах, но не сопровождая свои восторги надлежащей ком
пенсацией. Бальдинуччи свидетельствует:
Борромини довел до конца строительные работы этого понтификата,
а Бернини, получая большие выплаты и жалованье и за фабрику Святого Пе
тра, и за палаццо Барберини, а также деньги за измерения и расчеты , так
никогда за долгие годы и не выделил Борромини ничего, кроме добрых слов.
В феврале 1631 года Борромини исполняется тридцать два года, он уже
не тот юный каменотес, что прибыл в Рим пятнадцатью годами ранее. Тем
не менее за все работы, выполненные им на посту «помощника архитекто
ра» на стройплощадке дворца Барберини, ему было выплачено 25 скудо.
Когда до Борромини дошла весть об этом, он, по версии биографа, будто бы
воскликнул: «Мне не нравится не сумма денег, а то, что кто-то приписывает
себе честь сделанного мною». И все же он продолжает сотрудничать с Бер
нини еще и потому, что, похоже, по-другому поступить было просто нельзя.
Однако враждебность нарастает и прорывается, иногда в шутливой форме,
но порой — самой настоящей яростной злобой.
Три понтифика оказывают влияние на профессиональную карьеру Борро
мини. Наиболее благожелателен к нему, безусловно, Иннокентий X (Джам
баттиста Памфили), взошедший на трон в 1644 году, наследуя Урбану VIII Бар
берини. Это был человек довольно-таки способный, хотя и невежественный.
Хронист описывает его так: «Он не был другом ни литераторам, ни ораторам,
ни поэтам, посему тщетно пытались многие представить на суд ему свои пи
сания, кои не вызывали у него ни удовольствия, ни какого-либо отклика».
Помимо грубого характера, папа Памфили мгновенно впадал в гнев,
а то и вообще в неистовство. В придачу к этому он имел откровенно безоб
разную внешность. Поговаривали, что единственным человеком, который
мог утихомирить и умаслить его, была Олимпия Памфили, урожденная
Майдалькини, властная женщина и искушенная интриганка, вторым бра
ком сочетавшаяся с братом понтифика (и принявшая, стало быть, династи
ческую фамилию), официальная фаворитка (en titre) и любовница папы,
способствовавшая его избранию на престол. Бедный Иннокентий скончал
ся в январе 1655 года после продолжительной агонии, во время которой
его родственники и донна Олимпия вынесли из папского дворца все, что
представляло хоть какую-то ценность. Трое суток всеми заброшенный труп
128
Секреты Ватикана
лежал бесхозно на складе позади ризницы Святого Петра. Местные рабочие
ночами несли там караул, чтобы мыши не растерзали разлагающееся тело.
Впоследствии Камилло, племянник бедного Иннокентия, возвел в его честь
памятник в церкви Сант-Аньезе-фуори-ле-Мура на площади Навона.
Слава донны Олимпии была настолько продолжительной и устойчивой,
что, когда французский импрессионист Эдуард Мане в 1863 году написал
знаменитый портрет обнаженной женщины, лежащей на постели и бес
стыдно взирающей прямо на зрителя (отдаленный отзвук «Венеры» Тициа
на), он назвал полотно «Олимпия», имея в виду, по всей вероятности, именно
великую куртизанку римской Контрреформации. Художник намекал на то,
что кокотки были такими же королевами парижского общества Второй им
перии, как Олимпия Памфили при папском дворе.
Так вот, именно папа Иннокентий X, лишенный какой-либо галантности
и любезности, почувствовал стойкое расположение к Борромини. Успеху
способствовало и то, что тайным советником, ведающим распределением
пожертвований и милостыни, был назначен Вирджилио Спада. Падре Спада,
высокообразованный священник, в период работы Борромини в оратории
являлся приором ордена филиппинцев. Укрепившись в новой должности,
он уведомил папу о мастерстве и доблести архитектора, а также о примеча
тельной праведности его личной жизни.
Папа, мечтавший избавиться от фаворитов своего предшественника, по
ручает Борромини завершить палаццо делла Сапьенца и возвести церковь.
Великодушный жест, само собой, но Борромини в который раз приходит
ся не создавать что-то с нуля, а модифицировать проект, частично реали
зованный другими. Однако он вновь одерживает верх. Хронист той эпохи
отмечает, что кавалеру Борромини «не доставляло ни малейших огорчений
смешение углов, прямых и кривых линий или же недостаток яркого света,
ибо он знал, что важнейшим трофеем для подлинного архитектора было
преодоление всех этих трудностей».
Бернини тоже не смущали никакие сложности. О нем поговаривали,
что, будучи вынужден в силу обстоятельств нарисовать портрет, не имея
модели перед глазами, он воскликнул: «Кто познать желает, на что спосо
бен человек, тому надобно поставить его в безвыходное положение». Джан
Лоренцо был почти в постоянном фаворе в Ватикане, хотя, разумеется,
и его окружала атмосфера зависти. Самым благосклонным к нему папой
был Урбан VIII Барберини, амбициозный человек, желавший после бо
лезненного кризиса Реформации сделать искусство привилегированным
VI. Соперничество двух гениев
129
инструментом демонстрации триумфа церкви, ее светской и военной
мощи. Папа Барберини был покровителем и защитником Бернини: в Риме
из уст в уста передавалась ехидная сплетня, что «пока Джан Лоренцо не по
доткнет ему одеяло, папа не засыпает». Были и те, для кого Бернини ассо
циировался с «комнатной собачкой понтифика». Их близость была такова,
что в определенный момент папа, дабы умолкли злые языки, заставил ар
хитектора жениться.
В 1627 году папа Урбан заказал свою гробницу Бернини, который посвя
тил этому проекту многие годы, интерпретируя по-своему конструктивно
декоративные элементы микеланджевской могилы Медичи во Флоренции.
Величественно восседающая четырехметровая статуя понтифика, более
чем вдвое больше его настоящего роста, рука вытянута в благословляющем
жесте, исполненная торжественности фигура облачена в тяжелые церемо
ниальные одежды. У его ног две женщины, Милосердие и Справедливость,
а в центр композиции водруженсаркофаг, на крышке которого в завуа
лированной форме изображен скелет, подпирающий картуш с надписью
URBANUS VIII BARBERINUS PONT. МАХ. (Урбан VIII Барберини, понтифик).
Для монумента использовались разноцветный мрамор, полированная и по
золоченная бронза; в нем акцентировано архитектоническое членение
и явно ощущаются живописные эффекты. Одной лишь этой гробницы хва
тило бы, чтобы понять, к чему сводилось римское барокко и какой коннота
цией наделил этот стиль самый гениальный из его творцов.
Если для Бернини почти все практически всегда было просто, то трудно
сти Борромини, по контрасту, были многочисленны, и первой из них была,
конечно же, работа по созданию палаццо делла Сапьенца. Когда вступаешь
во дворик этого здания через ворота со стороны проспекта Ринашименто,
сразу отдаешь себе отчет в том, сколько уловок потребовалось изобрести
архитектору, чтобы поправить конструкцию, брошенную другими на полпути. Предыдущий архитектор, Джакомо делла Порта, уже возвел вогнутую
стену, замыкавшую двор, намереваясь разместить в оставшемся простран
стве круглую церковь, вписанную в четырехугольник.
Борромини все изменил, заложив в основу схему из двух равносторон
них треугольников, перекрещивающихся таким образом, чтобы образова
лась шестиконечная звезда: maghen David, щит, еврейская звезда Давида,
символ мудрости, особенно подходящий церкви делла Сапьенца (Sapienza,
букв, знание, мудрость). Помимо этого, он разработал централизованную
планировку, напоминающую Сан-Карлино, которая в данном случае была
130
Секреты Ватикана
предназначена для наилучшего восприятия проповеди с амвона, что, несо
мненно, важно для церкви, чьими прихожанами были студенты и профессу
ра городского университета (Studium Urbis)*.
В планировке зашифрована сложнейшая символика, хотя бы потому, что
совмещенные в звезду Давида треугольники являются печатью Соломона,
а в ней, в свою очередь, заключен синтез герметической и масонской мысли.
Комбинация и пересечение линий представляют четыре базовых элемента
вселенной: огонь, воздух, землю и воду. Звезд на купольном своде 111 —
число, которое может быть написано как 1 + 1 + 1, что дает нам в сумме 3,
то есть символ неба и совершенства (Omne trinum est perfectum — в любой
троичности есть совершенство), Троицы, других магических компонентов,
включая три ступени мистического преображения: очищение, просветле
ние, единение с Богом.
В творениях Борромини — отсылки к магическим, масонским, эзотериче
ским и мистическим символам нередки. Молельня филиппинцев также изо
билует ими: пылающие сердца и лилии относятся к символико-знаковой си
стеме святого Филиппа Нери; короны и пальмовые ветви (в стилизованной
форме) связаны с вечной жизнью и царствием небесным, но могут намекать
и на келью «Святая святых» храма Соломона, особенно когда сопровожда
ются головками херувимов и соломоновыми колоннами. Восьмиконечная
звезда, использованная Борромини в библиотеке, символизирует Отцов
Церкви. И так далее.
В церкви Сант-Иво самый любопытный и бросающийся в глаза сим
вол — это причудливое спиралевидное завершение фонаря в виде штопо
ра или иглы, и сегодня возносящееся над крышами Рима. Какую смысло
вую нагрузку несет этот единственный в своем роде грациозный шпиль?
Вавилонская башня? Виноградная лоза? Ракушка? Огненная корона? Или
же прав историк искусства Маурицио Фаджоло, написавший: «Спираль,
теорема и эмблема бесконечной божественной Мудрости, закручивается
в пространстве змеей вечности». Среди бесчисленных объяснений лично
мне ближе всего версия Вавилонской башни, часто изображаемой (начи
ная с зиккуратов** Месопотамии) в виде усеченного конуса с восходящими
террасами-уровнями (самый известный из сохранившихся и поныне су
ществующих зиккуратов — это, пусть и искореженный войной, минарет
*
Прославленный атенеум Италии — римский университет Ла Сапиенца.
* * Многоступенчатых башен Древнего Междуречья. Прим. ред.
VI. Соперничество двух гениев
131
Мальвийя (араб. Улитка) в иракском городе Самарре. Высота — 52 метра,
сложена в XIII веке из глиняных кирпичей; является шедевром исламского
искусства).
Купол Сант-Иво доставил своему создателю неприятности практического
свойства, скажем так, угрожал санкциями по контракту. Заказчикам пока
залось, что архитектор неверно рассчитал распределение нагрузки и потому
«огромный вес, водруженный на купол», мог причинить серьезный ущерб
всему зданию. Ректор Studium Urbis направил ему официальное предупре
ждение, согласно которому «вышеназванный синьор ректор намеревается
предъявлять архитектору претензии за любой урон в течение пятнадцати
лет, как то определяется городскими регламентами». С ледяным спокой
ствием, уверенный в своем опыте и знаниях, Борромини ответил ему, га
рантируя в письменной форме стабильность конструкции:
Я, нижеподписавшийся , признавая обязательство, по всеобщему мнению
возложенное на архитекторов, поддерживать пятнадцать лет в над
лежащем состоянии построенные ими сооружения, не имею намерения
от него уклонит ься... и обязуюсь собою, наследниками и имуществом, как
то установлено Апостолической камерой, нести ответственность за л ю
бую порчу купола Сапьенцы и иные убытки и повреждения, от строитель
ства капеллы проистекающие.
Спустя три с половиной столетия, как можно убедиться, купол по-преж
нему цел и невредим.
Даже Бернини, чей успех был постоянным, порой сталкивался с униже
ниями. Например, особенно тяжкое спровоцировала идея папы Урбана воз
вести две колокольни по краям фасада собора Святого Петра. Распоряже
нием папы в 1637 году этот проект был поручен Бернини. Попытки такого
архитектурного дополнения уже предпринимались в прошлом, но тогда
было решено отложить эту затею по причине проблем с «песчаной» почвой
и непрочностью фундамента. Самого Мадерно подвергли критике за то,
что он «удлинил» базилику, в результате чего купол был виден со стороны
площади лишь частично (как и сегодня). Несмотря на это, папа потребовал
построить обе колокольни, чтобы усилить величественность облика всей
конструкции.
Бернини принял предложение, спроектировал две большие трехэтаж
ные башни совокупной стоимостью в семьдесят тысяч скудо, — гигантская
132
Секреты Ватикана
цифра по сравнению со сметой Мадерно, которая была в два раза меньше.
Прежде чем приступить к выполнению замысла, он подстраховался, собрав
авторитетные отзывы специалистов, в частности двух опытных «бригади
ров» из Конгрегации священной фабрики Святого Петра. По общему со
гласию пришли к выводу о достаточной надежности фундамента и его
способности выдержать давление новых конструкций. Филиппо Бальдинуччи сообщает: «Отчего осмотрительный мастер мог на этом месте взяться
за дело с полной уверенностью».
Но это было не так. Бернини сохранил опоры фундамента, уже постро
енные Мадерно, с мыслью реализовать на их основе собственный проект,
как обычно, тщательно разработанный. В конце июня 1641 года папа лич
но прибыл к собору, чтобы проинспектировать ход работ. Увиденное ему
не слишком понравилось, хотя бы из-за возникших на фасаде трещин и раз
ломов. Публично высказав свои замечания и недовольство архитектору, он
повелел в сжатые сроки снести построенное. Бернини воспринял унижение
столь остро, что, как говорили, даже заболел. А вот понтифик, скончавшийся
в июле 1644 года, оставил казну государства в катастрофическом состоянии,
как из-за непомерных трат на базилику, так и в связи с расходами на войну,
которую вел с династией Фарнезе за обладание герцогством Кастро.
Между 1646 и 1649 годами Борромини трудится над реставрацией по
чтенной базилики Сан-Джованни-ин-Латерано, mater et caput (матери и гла
вы) всех церквей мира. Степень ее ветхости была такова, что, едва к ней
притронулись, она осыпалась целиком, и пришлось все переделывать снизу
доверху. Причем требовалось разобраться с этим в спешке, учитывая при
ближавшийся Святой год (1650). Но во время проведения работ произошла
трагедия: в декабре 1649 года, за несколько дней до торжественного откры
тия базилики, был найден мертвым юный служка по имени Марко Антонио
Буссони, на теле которого имелись недвусмысленные следы побоев.
Началось расследование, активность которого подкреплялась получен
ным органами юстиции анонимным письмом, в котором выдвигалось тре
бование непременно раскрыть предумышленное убийство. Следствию уда
лось разрешить загадку. Буссони был пойман с поличным, когда занимался
порчей мраморной облицовки базилики, «выламывая кромку и угловые вы
ступы». Проинформированный об этом Борромини повелел рабочим нака
зать его. Был ли это опрометчивый приказ? Или приказ был сформулирован
недостаточно ясно? Или рабочие перегнули палку? Факт остается фактом:
этот несчастный скончался от полученных ударов и тумаков, а его брат
VI. Соперничество двух гениев
133
Джузеппе обвинил Борромини в убийстве; публичность акта влекла за со
бой превентивное тюремное заключение подозреваемого. Это была обида,
которую архитектор снести не мог. Чтобы избежать позора, он направил хо
датайство понтифику, попросив его разобраться в деле и вынести вердикт
в качестве последней инстанции, аннулируя тем самым любые иные. Борро
мини напомнил о своих заслугах в реставрации базилики, о своей неопро
вержимой нравственности, а также о том, что Буссони застали за соверше
нием преступления: повреждение храма считалось святотатством.
Папская оценка случившегося по смыслу соответствовала ожиданиям ар
хитектора, хотя юридически приговор был противоречивым: Борромини ех
speciali gratia (по особой милости) был оправдан, а обвинения были сняты,
однако при этом его сослали на три года в Орвието. В дальнейшем благодаря
вмешательству Вирджилио Спада срок ссылки был существенно сокращен.
Через два года, в 1652-м, папа на публичной церемонии в соборе Святого
Петра даровал Борромини крест ордена Христа и право именоваться кава
лером.
По меньшей мере пару раз двое заклятых соперников трудились вместе
или хотя бы напротив друг друга. Первый случай имел место при сооруже
нии балдахина Святого Петра, одного из шедевров Бернини, в процессе чего
сотрудничество с Борромини было длительным. Во время выполнения это
го заказа Бернини было двадцать шесть лет, но он уже так хорошо осознавал
ценность своего таланта, что за это произведение выставил счет в двести
тысяч скудо. Тут следует вспомнить, что Борромини подписал свой первый
профессиональный контракт только в тридцать пять лет.
Словом «балдахин» обозначается, согласно трактовке словаря Дзингарелли, «передвижной навес в форме полога или шатра, удерживаемый
на особых шестах, под которым процессии несут Святые Дары по церков
ным праздникам». В практике католической церкви было принято, чтобы
понтифик, сидя на папском престоле и благословляя толпу верующих, был
укрыт балдахином. В более широком смысле балдахин — это нарядный на
вес из дорогой ткани, помещенный над алтарем, троном, спальным ложем
аристократа. Этимологически слово происходит от «Бальдак(ко)», антично
го названия Багдада — города, откуда импортировались ценные ткани.
Бернини, обратившись к семантическим истокам слова, создал из камня,
дерева и бронзы самый роскошный балдахин, который только можно было
представить. Захватывающий творческий вызов даже для художника его по
лета: речь шла о том, чтобы заполнить более чем значительный по размеру
134
Секреты Ватикана
участок под громадным куполом Микеланджело. Проектирование и ис
полнение замысла заняли почти десять лет, но лишь после неоднократных
исследований и доработок удалось сформулировать окончательный вари
ант. Четыре спиралевидные колонны, поддерживающие венец, что придает
всему сооружению восточный привкус, намекая на колонны Константино
вой базилики, а также в символическом смысле — на ордер колонн храма
Соломона в Иерусалиме, словно обвитых виноградной лозой. Впрочем, ар
хитектор охотно «приводил в движение» все используемые материалы, будь
это камень или бронза, как в данном случае. Эту бронзу, если верить хро
нике, он раздобыл, демонтировав кое-что в покрытии Пантеона. Именно
по этому поводу папский медик Джулио Манчини разразился импровизи
рованной эпиграммой: Quod non fecerunt Barbari, fecerunt Barberini, то есть
«Чего не сделали варвары, то оказались способны свершить Барберини».
На верхушках колонн четыре ангела, за плечами которых видны такие же
большие волюты в форме дельфиньего хребта, сходящиеся к центру компо
зиции и подпирающие шар, увенчанный крестом. Результатом предприня
тых усилий стала ярко выраженная декоративная, театрализованная бро
скость и зрелищность — иными словами, была достигнута одна из целей,
которую Бернини ставил перед собой.
Полог воспроизводит идею движения и легкости, как и его боковые ор
наменты, которые, будучи украшены филигранными узорами и кисточ
ками, имитируют фактуру ценной материи. Бернини обожал такие вир
туозные зрительные обманы, дававшие выход его склонности к показной
театральности; именно эти приемы лягут в основу эстетики барокко. Од
нако он никогда не забывал о сути. Его балдахин соревнуется с куполом
высотой более ста метров, располагаясь вдобавок ко всему под главным
нефом высотой сорок четыре метра. Со всей своей строгой вертикально
стью и тридцатиметровой высотой, что почти сравнимо с десятиэтажным
домом, будучи интегрирован в окружающий интерьер, балдахин, по мне
нию наблюдателя, предстает в пропорциях базилики скорее изящным, чем
внушительным. Борромини неоднократно вмешивался в длительный про
цесс разработки и изготовления всех деталей этой структуры, прежде всего
покрытия, которое Бернини хотел завершить громадного веса статуей. На
конец, он выбрал позолоченную сферу, схожую с той, что венчает внешний
купол; а поддерживают ее деревянные завитки, напоминающие о дельфи
нах, — гармоничное решение, по большей части придуманное и осмыслен
ное именно Борромини.
VI. Соперничество двух гениев
135
В 1653 году папа Иннокентий X повелел Борромини взять в свои руки ру
ководство строительством церкви Сант-Аньезе на пьяцца Навона, — здесь
судьбы двух архитекторов пересеклись вновь, пусть и косвенно. Первым де
лом Борромини приказал снести все, что было создано его предшественника
ми, добился их увольнения и вывода за рамки проекта. Естественно, за этим
шагом последовали досада и яростное возмущение отстраненных от дела
мастеров, тем более что через два года понтифик умер и обстоятельства его
смерти были чудовищны, как мы помним. После чего Камилло Памфили вос
становил контроль над строительством на пьяцца Навона, из-за чего его от
ношения с Борромини резко ухудшились и стали крайне бурными.
Вероятнее всего, подрядчики начали подстрекать на неповиновение на
нятых рабочих, в то время как дон Камилло, преисполненный вызывающей
спеси из-за вновь обретенного главенства, докучал Борромини критикой: то
стены ему казались не слишком прочными, то фундамент якобы был подго
товлен неудовлетворительно. Вскоре атмосфера стала просто невыносимой.
Тичинский биограф Борромини, Пьеро Бьянкони, рисует ее весьма вырази
тельно:
Каменщики не знали, как им поступать и что делать, они целыми дня
ми праздно слонялись вокруг, пока архитектор выглядел неуверенным,
нерешительным, непостоянным ... солнечные лучи ласкали круглый свод
и розоватый шпиль, вздымавшийся посреди площади; белоснежные гиган
ты жестикулировали над грохотом воды из фонтанов и напоминали ему
[Борромини] о ненавистном Бернини.
«Белоснежные гиганты», упомянутые Бьянкони, — это великолепные
статуи Фонтана Четырех Рек, над которым возвышается обелиск, постав
ленный Бернини в центре площади (1648-1651). Одно из многих его уди
вительных творений, безупречно декорационное, может, самое прекрасное
в Риме, — концентрированный импульс, порыв, идеальные для площади
пропорции, роскошные театрализованные детали, придающие красоте це
лого некую завершенность. Буквально пара примеров: морской змей, лев,
высунувшийся из логова, чтобы утолить жажду, согнутая порывом ветра
пальмочка. Борромини (за много лет до того) участвовал в конкурсе на про
ект по прокладке канализационной сети, которая позволила бы доставлять
воду из античного акведука Аква Верджине («Вода непорочной Девы»)
на пьяцца Навона. Однако его проект, отвергнутый как «слишком бедный,
136
Секреты Ватикана
скудный и строгий», был просто раздавлен размахом берниниевского. Че
тыре изображенные реки представляют четверное членение познанного
тогда мира: Дунай (Европа), Нил (Африка; с покрытой верхушкой, так как
истоки его были еще неизвестны), Ганг (Азия) и Рио де л а Плата (Америка).
Над утесами воздвигнут египетский обелиск, собранный воедино из об
ломков, найденных в цирке Максенция на Аппиевой дороге, и отреставри
рованный Бернини.
Как бы там ни было, даты соответствующих работ опровергают легенду,
согласно которой жесты скульптур фонтана полны негодования, отвраще
ния или отрицания в адрес борроминиевского фасада Сант-Аньезе: будто
бы Рио де ла Плата тревожно вздымает руку, словно фасад вот-вот обрушит
ся; у Нила покрыта голова, только бы не смотреть на подобную мерзость.
Истина в том, что, когда Борромини работал в Сант-Аньезе, Фонтан Четы
рех Рек уже занимал свое место, то есть порочащее намерение Бернини —
это не более чем фольклорное предание.
Приход к власти нового папы Александра VII (Фабио Киджи) вновь поста
вил Бернини в центр римской жизни и вернул ему статус придворного ар
хитектора. От этого понтифика художник получил множество грандиозных
заказов, среди которых колоннада площади Святого Петра, Царская лестни
ца в Ватикане, церковь Сант-Андреа-аль-Квиринале, которой мы и открыли
наш рассказ. Напротив, Борромини было позволено лишь завершить ранее
данные ему поручения. Ясно, что Александр VII его не любил, поэтому все
проекты Борромини продвигались медленно и с большими трудностями,
прежде всего из-за недостатка наличных средств. В ряде случаев они так
и не были окончены.
На первый взгляд нелегко полюбить Борромини, особенно профанам,
от внимания которых ускользают многие технические находки его проек
тов. Бернини более обходителен, нет ни одного произведения, где бы его
гений не заявлял о себе громко, порой прямо-таки нахально. А вот главное
качество Борромини состоит в том, что, однажды открытый, он остается не
забываемым, даже в малых своих работах. Один из примеров — панорамная
галерея палаццо Спада на площади Капо ди Ферро. Борромини внес массу
коррективов в облик этого здания, ныне являющегося резиденцией Госу
дарственного совета. В одном из закоулков двора он наткнулся на тесный
«коридор» длиной немногим более восьми метров, практически непригод
ный к использованию, и превратил его в галерею более чем двадцатиметро
вой длины, создающую впечатление объемности. Такой эффект достигается
VI. Соперничество двух гениев
137
только путем вдумчивого манипулирования перспективой. Это одно из тай
ных сокровищ Рима и вместе с тем маленькое безошибочное свидетельство
того, что рационализированная достоверность Ренессанса постепенно ис
чезала, сменяясь, как в данном случае, иллюзорной игрой несуществующих
пространств.
Не только полярные судьбы. Абсолютно всем разнился мир двух великих
соперников. Темперамент, взгляд на мир, поиск наслаждений и любви в це
лом, отношение к чувственности, понимаемой предельно широко как уме
ние наслаждаться жизнью с помощью ощущений. Все творения Бернини
говорят о его сенсуальной распахнутости вовне. Все творения Борромини
ее отрицают. Первый — католик и язычник; второй, пусть формально и ка
толик, но, кажется, стоит ближе к протестантским реформаторам Европы —
Лютеру, Кальвину, Цвингли. Бернини заигрывает, распыляет аллюзии, шу
тит со своей работой; Борромини размышляет, подсказывает, предвещает.
В первом заключен и художник, и скульптор, и архитектор, и иллюзионист,
и литератор. Борромини же непреклонно и исключительно архитектор; че
ловеческие фигуры его не интересуют, точно так же как и женщины. Берни
ни создает их из мрамора, и под его резцом камень обретает шелковистую
изнеженность и мягкость кожи.
В искусстве Контрреформации единственным способом отразить красо
ту женщин было изображение святых и мифических героинь. Скульптура
«Похищение Прозерпины Плутоном» (Рим, Галерея Боргезе) — это, по сути,
стоп-кадр, уведомляющий о неизбежном изнасиловании. Пальцы похити
теля погружаются, врезаются в плоть девичьих бедер и спины, отчаянность
жеста, которым она пытается защититься, лишь делает очевидным прибли
жение акта насилия. Неприкрытая сексуальность «Экстаза святой Терезы»
(Рим, Санта-Мария-делла-Витториа) была описана и изучена бессчетное
число раз. Менее известна, но столь же красноречива другая статуя: бла
женная Людовика Альбертони (Рим, Сан-Франческо-а-Рипа), воссозданная
скульптором в момент, когда она извивается и, пожалуй, даже стонет от не
выносимого удовольствия.
На закате своих дней Борромини все реже доводится жить в лихорадоч
ном ритме и творческом беспорядке строительной площадки. Это способ
ствует тому, что постепенно одерживает верх латентная маниакальность
его темперамента. Он обитает в небольшом, бедно меблированном доме
в переулке Анджело, близ церкви Сан-Джованни-дей-Фьорентини. Его
внешний вид в полной мере отражает внутренний душевный хаос; он пред
138
Секреты Ватикана
стает очевидцам «изнуренным телесно с обезображенным лицом». Вновь
обратимся к Бальдинуччи:
Он всегда очень страдал от приступов меланхолического настроения ,
или, как говорили некоторые его близкие, от ипохондрии . По причине та
кой болезни, совмещенной с непрерывным созерцанием своего искусства,
с течением времени он погружался в постоянные оцепенелые размышле
ния , избегал , насколько это было возможно, общения с людьми, запирался
в одиночестве дома и не занимался ничем иным, кроме как постоянным
блужданием в своих смутных мыслях.
Его племянник Бернардо неоднократно приглашал на консультации ме
диков, но психиатрия, вплоть до сегодняшнего дня сомнительная и риско
ванная, тогда была еще в зачаточном состоянии. Единственный разумный
совет, который могли дать доктора, заключался в том, чтобы за поступками
Борромини внимательно наблюдали и не давали ему причинить себе какойлибо физический вред. В остальном же лучше доверить лечение священни
кам, считали эскулапы. Бальдинуччи пишет:
За несколько дней до смерти он сжег все свои чертежи различных видов
резьбы и гравировки, которые так и не удалось воссоздать. Он сделал это
из боязни, как бы через родственников они не попали к его врагам, которые
бы их присвоили или исказили.
Ночью 2 августа 1667 года, после долгих часов сильнейшего беспокой
ства и волнения, он вставляет в поперечину кровати шпагу клинком вверх
и наваливается на нее всем телом. Лезвие пронзает его, на вопли бедного
безумца прибегает Франческо Массари, один из мастеров-строителей, при
служивавших по дому. Рана была ужасной, но не смертельной. Примчав
шиеся на помощь люди извлекают смертоносный металл из обессилевшего
тела, в доме появляются представители правопорядка. Поспешившему для
последнего причастия духовнику Борромини успевает вовремя сообщить,
что вина за случившееся лежит всецело на нем, рассказывает о своем раз
дражении и тревоге:
Наконец, вспомнив, что у меня была шпага в комнате, у изголовья крова
ти, подвешенная к канделябру с благословенными свечами, почувствовав
VI. Соперничество двух гениев
139
растущую во мне озабоченность из-за темноты кругом, в отчаянии я вы
хватил эту шпагу из ножен, рукоятку ее прикрепил к кровати, острием
к себе, и кинулся на него со всей силы так, что оно вошло в мое тело спере
ди и вышло сзади.
Страшная рана спустя сутки мучений сводит его в могилу. Беспокойный,
неугомонный Борромини испускает последний вздох в шесть часов утра
3 августа 1667 года. Газеты сообщают эту весть вкратце: «Покончил с собой
кавалер, архитектор Франческо Борромини». Церемония похорон скром
на и непритязательна. Его, как он и желал, похоронили под куполом СанДжованни-дей-Фьорентини, рядом с Карло Мадерно.
Борромини умирает в возрасте шестидесяти восьми лет; Джан Лоренцо
Бернини — в восемьдесят два года. То есть он переживет своего соперника
на четырнадцать лет и трех понтификов. Смерть Борромини придется на тот
же год, что и кончина Александра VII Киджи; а Бернини между тем успел
послужить Клименту IX, Клименту X и еще года два — Иннокентию XI. Бор
ромини гибнет трагически. Бернини же умирает так, как и приличеству
ет его возрасту. Его сын Доменико написал, что отец в 1680 году «страдал
от затянувшейся лихорадки, после чего произошло кровоизлияние в мозг,
лишившее его жизни». Он пытался сопротивляться апоплексическому уда
ру, хотя был парализован на всю правую сторону, включая руку. Как сооб
щает Доменико, он даже удовлетворенно шутил над этим обстоятельством:
«Пусть немного отдохнет рука, которая трудилась так много». Он боролся
с недугом пару недель, но, пока силы неуклонно покидали его тело, ни разу
не изменил свойственной ему трезвости суждений и некоторой эксцентрич
ности. Бернини скончался в собственном доме 28 ноября 1680 года. К месту
упокоения в базилике Санта-Мария-Маджоре его сопровождала огромная
толпа народа.
Разные во всем, вплоть до пути в вечность.
VII. Авантюрная история одного дворца
Пьяцца дель Квиринале — одна из самых пленительных в мире, с трех сто
рон закрытая, с четвертой — обращенная к бельведеру, едва видимым вда
ли контурам холмов и огромному куполу, что выделяется в небе к западу.
С этой террасы летними вечерами можно наблюдать закат в вихрях лазу
ри, индиго, розовых и синих красок, который не осмелился бы вообразить
ни один художник, боясь показаться избыточным, чрезмерным. Впечатля
ющая, трогательная красота, порождаемая не только тем, что в состоянии
объять взгляд, но и тем нагромождением событий, которые разворачива
лись на вершине этого холма, как на сцене, имматериальным присутствием,
волнами памяти, страницами недавней и древней истории, часто драмати
ческой, порой двусмысленной и ускользающей, в иных случаях определяю
щей, решающей, каким быть грядущему. Можно сказать, что повествование
о Квиринале — площади, дворце, точнее дворцах, фонтанах и садах — от
ражает целиком историю Рима и папства, правившего им на протяжении
столетий.
Говорят, что название восходит к Куресу — старинному городу сабинян,
первыми поселившихся на этом холме. Здесь по велению Константина были
построены термы, носившие его имя и довольно быстро окруженные ро
скошными виллами, так что вскоре эта зона стала престижным районом
жилых резиденций. Заброшенная в Средние века, она была вновь обнаруже
на только в XVI веке, когда на месте прежних терм на свет божий вытащили
статуи Диоскуров — Кастора и Поллукса, которых приняли за укротителей
лошадей. Отсюда и пошло народное название Монте Кавалло (букв. Гора
Лошади), сделавшее известной эту возвышенность. При папе Сиксте V оба
колосса были установлены на площади, по бокам фонтана. Скульптурная
группа с вздымающимся за ней обелиском вносит заключительные штрихи
в облик площадки. Что же до Диоскуров, то речь идет о двух прелестных
VII. Авантюрная история одного дворца
141
статуях, искуснейших по исполнению копий с греческих оригиналов V века
до н. э., приписываемых Фидию и Праксителю. Ошибочная атрибуция уве
ковечена надписью на цоколе, породившей целый ряд недоразумений —
что-то среднее между насмешкой и политкорректностью, — о чем непре
менно вспомнит любой, кто сумеет ее рассмотреть.
Действительно, во второй половине XVIII века Пий VI поручил архитектору
Джованни Антинори передвинуть статуи, разместив между ними обелиск,
взятый из мавзолея Августа, близнец того, что сейчас стоит на Эсквилине.
Первая попытка в 1783 году провалилась, и народ иронически перефрази
ровал надпись OPUS FIDIAE («Творение Фидия») в звучащую насмешкой
OPUS PERFIDIAE РИ SEXTI («Гнусное дельце Пия Шестого»). Вторая попыт
ка, предпринятая тремя годами позже, напротив, была успешной, и всеоб
щий энтузиазм в связи с этим мероприятием (трудным, учитывая скудный
инструментарий той эпохи) обернулся сочинением высокопарной фразы,
в которой обелиск от собственного лица рассказывал о своей тысячелетней
истории, завершая так: INTER ALEXANDRI MEDIUM QUI MAXIMA SIGNA /
TESTABOR QUANTO SIT MINOR ILLE PIO («Поставленный между этими ве
ликими статуями Александра, я удостоверяю второстепенность его в срав
нении с Пием»).
Когда в 1798 году французы провозгласили якобинскую республику, та
кого рода отзыв, принижающий Александра Великого, мог показаться про
вокационным в отношении Наполеона, поэтому пафос последней строчки
был смягчен: TESTABOR SEXTI GRANDIA FACTA РИ (удостоверяю великие
деяния Пия). Однако торопливый каменотес забыл стесать одну деталь,
из-за которой под буквой S в слове SEXTI все еще читается черточка от Q
из прежнего слова QUANTO. Наконец, в 1818 году установка грандиозного
монумента была закончена. Раффаэле Стерн задумал там новый фонтан,
для которого использовал большой сосуд, добытый на римском Форуме, где
его в свое время приспособили под поилку для волов.
Диоскуры, обелиск и фонтан сами по себе подсказывают мысль об исто
рических событиях, свидетельницей которых была эта площадь. Можно
было бы также упомянуть и сад, располагающийся на улице Квиринале,
напротив палаццо, — для того чтобы его разбить, были снесены две церк
ви и столько же монастырей. Хотели, чтобы германский кайзер Вильгельм,
гостивший у короля Италии в 1888 году, из окна своих апартаментов мог
любоваться максимально широкой перспективой. Если заглянуть внутрь,
то стоит вспомнить капеллу Паолина, равную по размерам Сикстинской
142
Секреты Ватикана
в Ватикане, или же Лоджию Благословений над главным входом, спроек
тированную Бернини, или мощную крепостную башню в правом секторе,
служившую оплотом обороны и укрепленную артиллерией. Здесь тоже
пришлось разрушить часть примыкающей к зданию виллы Колонна, чтобы
у пушек появилось достаточное пространство для прицельной стрельбы.
Окончательным оформлением площади по воле папы Пия IX занялся ма
ститый архитектор и инженер середины XIX столетия Вирджинио Веспиньяни. Необходимо было адаптировать узловую дорожную развязку к усло
виям прогрессирующей урбанизации и к потребностям возникающих новых
столичных кварталов. Веспиньяни выровнял и сгладил поверхность площа
ди, создав парадную лестницу, спускающуюся к улице Датария, и соедини
тельный отрезок, который двойным поворотом на 90 градусов подступает
вплотную к западному склону холма. Дабы проложить его, архитектору по
требовалось разрушить уступчатую подъездную дорогу к конюшням (Скудерие) и возвести укрепляющую внешнюю стену, украшенную особыми ни
шами со статуями. Эффект чудесен, как отмечали уже тогда, поскольку при
подъеме к площади «почти внезапно перед твоим взором предстают вели
чественные громады Апостолического дворца, совещательной консульты,
восхитительная скульптурная группа лошадей, обелиск, фонтан».
Отдельного упоминания заслуживают покои, приготовленные по слу
чаю приезда Наполеона, который в Риме так и не побывал, но всегда меч
тал иметь здесь второй по значению дворец-резиденцию после парижского.
В частности, именно поэтому он и дал своему сыну титул римского коро
ля. Париж и Рим должны были стать столицами его империи. Судьбой ему
не было дано реализовать свой проект, поскольку на смену стремительному
взлету через десять лет пришло падение, а финалом всего правления оказа
лось унизительное заключение и агония на острове Св. Елены.
Летом 1809 года французская армия вновь оккупировала Рим, и папа
Пий VII, подобно своему предшественнику, был пленен и вывезен во Фран
цию. Если ориентироваться исключительно на эффективность, абстра
гируясь от любых иных соображений, то наполеоновская администрация
продемонстрировала свою открытость и продуктивность в бытность пре
фектом города барона Камиля де Турнона, который мог полагаться, поми
мо всего прочего, на сотрудничество с Кановой, Камуччини, Валадьером,
Стерном. К примеру, была приведена в порядок зона между мостом Мильвио и Порта дель Пополо, что позволило заложить прямую, как стрела, ули
цу, параллельную виа Фламиния (ныне бульвар Тициано), и разработать
VII. Авантюрная история одного дворца
143
берегоукрепительные сооружения для того участка Тибра, что располо
жен в сердце города, между двумя высокими крепостными стенами. Барон
приложил руку и к осушению зловонных Понтийских болот, что было на
чато еще при Пие V в XVI веке и доведено до победного конца только при
фашистах. Образовались площадки для баров, ресторанов, гимнастических
залов-палестр, театров и забав на открытом воздухе. Подумали и о мертвых,
отведя территорию под кладбище Верано.
Для нас здесь наиболее интересно то, что были предприняты усилия для
трансформации палаццо дель Квиринале в самый настоящий монарший
дворец. 28 февраля 1811 года императорским архитектором был назначен
Раффаэле Стерн, лелеявший в уме идею дворца, в котором бы «объедини
лись характерная стилистика и роскошь обиталища Цезарей, внушитель
ными остатками коего мы поражаемся и по сию пору». Между тем ситуа
ция, в которой пребывал упомянутый объект, оставляла желать лучшего.
С грустным чувством он пишет:
То, что ныне существует и где проживал папа, слишком мало и неподхо
дяще, чтобы принять нашего августейшего монарха... здание нуждает
ся во всем , у окон косые рамы и витражи, полы из обожженного кирпича
пришли в негодность, вся обстановка Папы состояла из ветхих камча
т ых обоев, пары-тройки столов и деревянных лавок.
Корреспонденция и отчеты в Париж непрерывны; следует примирить два
основных требования: оборудовать покои с предельной пышностью и про
вести реконструкцию как можно скорее. За строительство взялись в ноябре
того же года. Объем работ гигантский, привлечены три тысячи рабочих.
Проводится реставрация сводов, фризов, дверей, мраморных вставок, извле
ченных из кусков античных колонн, сооружаются критически необходимые
бытовые помещения, например ванные комнаты и туалеты (как отмечает
Марина Натоли, автор качественной монографии о дворце, опубликованной
издательством «Либрериа делло Стато» в 1989 году, «ванны Квиринала —
первые из возникших в Риме после купальни Люсьена Бонапарта в палаццо
Нуньеж»). Марциал Дарю, интендант имущества короны, кажется неудо
влетворенным темпом и ходом работ, он находит, что римские рабочие ме
нее усердны и старательны в сравнении с парижскими, пусть их мастерство
и непререкаемо. Но именно их искушенность и профессионализм поража
ют префекта Камиля де Турнона, который в своих «М ем уарах» пишет:
144
Секреты Ватикана
Бесчисленные скульпторы, занимающиеся в Риме обработкой блоков мра
мора для своих произведений, нанимают большое количество простых
каменотесов, наделенных живым умом и способностями ... резьба, грави
ровка , ваяние из твердого камня или раковин , будь то полости или релье
фы., — это целая индустрия по экспорту замечательных изделий в Евро
пу Было время , когда на работу туда набирали до восьмидесяти человек ,
и это не считая управлявших ими блестящих художников.
Военные кампании Наполеона не позволили завершить строительство.
После победы при Липсии австро-прусские войска в конце марта 1814 года
вступают в Париж. 4 апреля император отрекается от престола и месяц спу
стя высаживается на острове Эльба. 24 мая в 19 часов папа Пий VII въезжа
ет в Рим через Порта дель Пополо; его сопровождают высокопоставленные
приближенные — кардиналы Маттеи и Пакка.
Палаццо дель Квиринале ожидает самая грандиозная реконструкция в его
жизни, осуществленная к тому же с невиданным пылом. Стерн продолжает
оказывать свои услуги, но наличные средства, имеющиеся в распоряжении
папского правительства, уже совсем не те, что раньше. Положение усугу
бится после смерти Пия VII в 1823 году, достигнув кульминации упадка при
Пие IX. Как написал Джулиано Бриганти в своем очерке о Квиринале, «все,
что было сделано, это лишь бесполезные добавления или, хуже того, непо
чтительное и неряшливое искажение архитектонической целостности».
Многие из вещей, созданных специально для Наполеона, были разобраны
и демонтированы; ситуация не улучшилась и после 1870 года, когда во двор
це поселилось королевское семейство из Савойской династии. К примеру,
постыдным решением был снос (по случаю визита в Рим Гитлера) того кры
ла дворца, где располагались очаровательные апартаменты французской
императрицы. По мнению Марины Натоли, то немногое, что сохранилось
до наших дней, — «это почти археологические артефакты и фрагменты»,
лишь тени художественной культуры, не имевшей равных в мире.
Эта книга посвящена некоторым эпизодам политической истории Свя
того престола, к которым сейчас и следует вернуться. Сикст V был первым
понтификом, умершим в Квиринале (1590 год), но на «постоянное место жи
тельства» туда перебрался в 1592 году лишь его последователь, Климент VIII.
Дворец оставался папской резиденцией вплоть до трагической ночи 5 июля
1808 года, положившей начало событиям, упомянутым ранее в этой гла
ве. Цепочка фактов была такова: 2 февраля 1808 года корпус генерала
VII. Авантюрная история одного дворца
145
Миоллиса оккупирует Рим от имени императора французов. Неслыханное
происшествие, особенно если учесть, что царствующий папа Пий VII 2 де
кабря 1804 года присутствовал в соборе Парижской Богоматери на церемо
нии коронации Наполеона, который на прославленном полотне Давида уже
с лавровым венком на голове изображен возлагающим тиару на чело импера
трицы Жозефины. Папа примостился в углу, с грустным выражением лица,
а порядок размещения гостей и поза понтифика сами по себе выразительно
свидетельствуют о шаткости взаимоотношений между двумя монархами.
Они не наладились и в дальнейшем. 17 мая 1809 года император изда
ет в Вене декрет об аннексии Римского государства Францией, что влекло
за собой крах светского владычества понтифика. Юридическая мотивация,
назовем ее так, сводилась к тому, что влияние, оказываемое иностранным
правителем на внутренний курс империи, может служить угрозой ее безо
пасности; соответственно, рекомендуется аннулировать дарение Карла Ве
ликого римскому епископу. В документе можно прочесть, что,
когда Карл Великий , император французов и наш августейший предше
ственник , вручил в качестве дара епископам Рима несколько графств,
сделано это было во благо этих территорий, но Рим все же не переста
вал быть неотъемлемой частью его империи. Впоследствии подобное
сочетание власти спиритуальной и мирской превратилось в источник
разногласий и остается таковым, ибо нередко понтифики прибегали
к воздействию первой власти для подкрепления претензий второй. Таким
образом , интересы духовные и дела небесные, суть которых неизменна,
смешивались с земными заботами , а они по самой своей природе изменчи
вы в зависимости от обстоятельств и политики конкретного времени.
Обоснования в чем-то частично взвешенные, в чем-то претенциозные,
но в целом не слишком отличающиеся от тех, за которые ухватится не
сколько десятилетий спустя Кавур в своей попытке миролюбиво разрешить
острый и щекотливый римский вопрос: «дела небесные» и политические
интриги редко согласуются между собой, наоборот, они часто подталкива
ют к рискованным компромиссам. Впрочем, по этому пункту с ним охотно
соглашались и представители церкви из числа наиболее либеральных като
лических теологов.
Реакция понтифика тверда: Наполеон предан анафеме, и в булле Quum
memoranda от 10 июня 1809 года Пий VII заявляет: «Да поймут в очередной
146
Секреты Ватикана
раз монархи, что подчинены они Престолу нашему и приказам нашим по за
кону, данному Господом нашим Иисусом Христом. Коим мы суть хранители
самого благороднейшего суверенитета».
Незадолго до рассвета 5 июля сотня французских солдат при помощи гор
стки римских «якобинцев» пробирается во дворец через окна, обращенные
к церкви Сант-Андреа на виа дель Квиринале. Оскорбительный поступок.
Наполеон потом скажет, что это была личная инициатива генерала Миоллиса, опасавшегося народного мятежа, или же приказ генерала Раде. В лю
бом случае мандата на это он им не давал. Солдаты вламываются во дворец,
швейцарская гвардия не реагирует и позволяет себя разоружить. Пока Напо
леон на равнине под Ваграмом, к северо-востоку от Вены, готовится к одной
из своих лучших битв, в Риме генерал Раде предстает перед Пием VII и име
нем императорского правительства требует подписать отказ от притязаний
на светскую власть.
Папу не запугать, напротив, его ответные реплики отважны: «Мы не мо
жем ни уступить, ни бросить то, что нам не принадлежит. Император может
разорвать нас в клочья, но все равно ничего не получит. Разве после всего
сделанного нами для него мы должны были ожидать подобного поведения?»
Генерал в ответ сообщает, что его долг — переправить папу в другое место.
Понтифик просит два часа на подготовку, в чем ему отказывают; тогда он
требует, чтобы ему разрешили покинуть Рим в обществе его доверенных
лиц, но тоже безрезультатно. В итоге Пий VII совершает возвышенно теа
тральный жест: он берет с собой только требник и распятие и, сев в карету,
отправляется в изгнание.
Скверное приключение после многих мытарств завершается благополуч
но. Падение наполеоновской империипогасило конфликт, а Пий VII сумел,
наконец, возвратиться в Рим из ссылки в Фонтенбло. При содействии лов
кого госсекретаря Эрколе Консальви (рукоположенного кардинала, то есть
никогда не являвшегося священником) папа посвятил себя упорядочению
собственного государства, которое решением Венского конгресса 1814 года
было восстановлено практически полностью в прежних границах. Какая
изысканная ирония! Ведь вся эта история началась в том же городе, где спу
стя шесть промелькнувших как один миг лет в ней была поставлена финаль
ная точка.
Через несколько десятилетий, в 1848 году, в еще более трагических усло
виях дворец был осквернен вновь. В церковном государстве, как и по всей
Италии, 1848-й — это год восстаний и бунтов. В Риме положение особенно
VII. Авантюрная история одного дворца
147
запутанное. Как всегда случается, когда потребность в переменах не нахо
дит выхода в политическом поле, импульс толпы, не сконцентрированной
на конкретной цели, распространяется во все стороны, порождая сумятицу;
в годину смуты разумные и справедливые требования чередуются с самыми
абсурдными претензиями. Экстремисты любого толка играют на струнах
всеобщей нетерпимости, подпитывая и усугубляя ее. В сентябре папа вверя
ет правительство заботам Пеллегрино Росси, дисциплинированного, скру
пулезного человека, пэра Франции и профессора политэкономии, который
был направлен в Рим в качестве французского посла. За тонкое дипломати
ческое искусство его возвели в графское достоинство.
Росси следует попытаться вернуть былой авторитет и имидж понтифи
ку и одновременно сформировать менее ретроградную администрацию,
запустив неизбежные социально-экономические реформы. Вероятно, ему
удалость бы решить поставленные задачи, но не хватило времени даже по
пробовать. Однажды, через два месяца после своего назначения, 15 ноября,
Росси поднимается по парадной лестнице дворца Апостолической канцеля
рии на торжественное открытие парламентской сессии, но внезапно двое
или трое преступников бросаются ему наперерез и убивают, полоснув кин
жалом по горлу. А ведь Росси едва начал двигаться к своей цели по прида
нию светского характера царству понтифика, к тому же он симпатизировал
концепции «Итальянской лиги», то есть федерации государств полуострова,
в условиях которой каждое из них сохранило бы свою автономность. Его ре
форматорские действия были осмотрительными и осторожными, насколько
позволяла обстановка, за это его и ненавидели самые яростные карбонарии,
охваченные революционной манией, — извечная трагедия любого полити
ческого процесса. В своей первой речи с трибуны итальянского парламента
Кавур отнесет Росси к числу величайших фигур Рисорджименто.
В результате его смерти мятежный дух, до того выплескивавшийся спо
радически, перерос в открытое восстание. Пий IX затворился в палаццо
Квиринале, осажденном взбешенной толпой. Бунт, беспорядочный и не
внятный, имел вполне опознаваемую политическую ориентацию. Мани
фестанты потребовали, чтобы папа объявил войну Австрии, упразднил
дворянские привилегии, созвал общеитальянское Учредительное собра
ние, провел радикальные преобразования. На площади разглагольствуют,
кричат, распускают слухи, сплетничают, беснуются, наседают на ворота.
Швейцарцы, скорее испуганные, чем грозные, дают залп; мятежники, спер
ва обескураженные, быстро реорганизуются; в их рядах тоже есть солдаты
148
Секреты Ватикана
и гражданские гвардейцы, то есть люди, обученные обращению с оружием.
Интенсивная перестрелка сменяется попытками штурма. Убитые и ране
ные есть с обеих сторон, застрелен папский секретарь.
Это несчастье подтолкнуло понтифика к решению покинуть Рим. Его
бегство в короткие сроки подготавливается при помощи баварского посла
Карла фон Спаура. Ночью 24 ноября, переодевшись простым священником
и выдав себя за гувернера семьи Спаур, Пий IX устремляется в Гаэту под за
щиту короля обеих Сицилий.
Пий IX, Джованни Мария Мастаи Ферретти (1792-1878), сыграл видную
роль как в истории католической церкви, так и в политической истории
Италии прежде всего благодаря двум взаимосвязанным причинам: долгое
тридцатидвухлетнее царствование и необычайные перемены, с которыми
мало-помалу ему приходилось сталкиваться. Достаточно подумать, что
его детство выпало на годы Французской революции, а юность — на эпо
ху Наполеона и Реставрацию. В зрелом возрасте он застает революционные
волнения 1848 года и утверждение рисорджиментских идеалов, которые
поставят под вопрос легитимность его монархии. Стариком он будет наблю
дать, как пьемонтские солдаты хозяйничают в его резиденции, а Квиринал
превратится в королевский дворец «узурпаторов» из Савойской династии.
Исключительная парабола жизни, взбудораженная, истерзанная эпоха, ко
торую нужно было встречать лицом к лицу, имея определенный интеллек
туальный и политический горизонт, гибкость, сговорчивость, широту воз
зрений. Всего этого в арсенале у него не было.
Уже в тридцать пять лет Джованни Мастаи Ферретти был назначен архи
епископом Сполето, в 1840 году произведен в кардиналы. Шесть лет спустя,
16 июня 1846 года, в четвертом раунде голосования большинством в трид
цать шесть голосов из пятидесяти участников конклава его избрали папой.
В заключительном круге он обошел кардинала Ламбрускини, беспощадного
реакционера; это давало надежду на то, что его понтификат будет ориен
тирован на умеренный реформизм. Действительно, итальянские патриоты
выказали ему свое расположение, кто-то даже разглядел в нем воплощение
«неогвельфского» идеала, о чем писал священник Винченцо Джоберти в сво
ем труде «О духовном и гражданском превосходстве итальянцев». Джобер
ти придерживался концепции федерализма как фундамента итальянского
единства и политической программы, сконцентрированной на идеях, рас
пространенных и во Франции: примирение религиозности и духа нации,
католицизма и либерализма.
VII. Авантюрная история одного дворца
149
В специфически итальянском контексте папа, относившийся к проекту бла
гожелательно, мог бы послужить для него важнейшей точкой опоры. Мандзони, Розмини, Пеллико, Томмазео с энтузиазмом восприняли успокаивающую
мысль о переходе к федеральной системе в Италии во имя устойчивого равно
весия и без пролития крови. В стане противников оказались некоторые като
лические иерархи, а также иезуиты, опасавшиеся, и не напрасно, противоре
чивого смешения политического режима и религиозных порядков.
Среди тех, кто, пусть лишь поначалу, загорелся этими идеями, был Джузеп
пе Монтанелли (дед знаменитого журналиста и историка Индро Монтанелли), писатель, чиновник, депутат, яркий представитель течения романтизма.
В «Итальянских мемуарах» он поведает о своей увлеченности этими идеями
на раннем этапе: «Да, мы все были охвачены порывом, и ошибка была благоде
тельна; поскольку без возгласа “Да здравствует Пий IX” кто знает, когда бы еще
массы итальянцев смогли ощутить свою принадлежность к национальной
жизни, образ которой сегодня, вольно или невольно, бережно хранят их души;
именно он рано или поздно приведет нас к единству». Суждение трезвое, ли
шенное иллюзий, вероятнее всего, реалистичное относительно поводов, пред
логов и причин, способных разжечь из искры пламя народного энтузиазма.
На первых порах папа проявил себя неплохо: объявлена амнистия по по
литическим преступлениям, учреждены залоговые органы и институт по
ручительства, гарантирована ограниченная свобода прессы. В Риме, где
до 1815 года публиковался лишь один вестник «Диарьо бисеттиманале»
(букв. «Двухнедельный журнал») и напрочь отсутствовали ежедневные из
дания (до 1846 года), внезапно расцвели частные газетные предприятия
умеренно-либерального толка. Пий IX отменил меры, дискриминирующие
евреев, равно как и требование их принудительного проживания в гетто;
санкционировал прокладку короткой железнодорожной ветки в Лацио;
14 марта 1849 года позволил сформировать и, что принципиально с поли
тической точки зрения, направить отдельные армейские полки на фронт
военных действий с Австрией, в эпоху знаменитой Первой войны за незави
симость. Она продлилась недолго; уже к концу апреля папа недвусмыслен
но выразил желание покинуть ряды борцов за итальянское дело: «На земле
поручено замещать нам Того, кто является творцом мира... и отеческая лю
бовь наша обращена ко всем народам и нациям, без изъятия». Практиче
ским и непосредственным следствием этого шага было то, что его войска,
походным маршем продвигавшиеся к северным границам церковного госу
дарства, были отозваны.
150
Секреты Ватикана
Почему это произошло? Дебаты вокруг такой молниеносной перемены
взглядов были долгими и упорными, мнения разделились. Заявляли о «пре
дательстве Рисорджименто», намекали о настойчивом давлении иезуитов,
противников объединительного процесса, и о том, что папа ощутил себя
марионеткой, «инструментом» в руках «итальянцев», поэтому и решил дать
обратный ход. Возможно, истина лежит где-то на стыке этих доводов, среди
которых есть один фундаментальный: папе надлежит быть политиком. Это
и подтолкнуло его к осознанию, что на посту главы церкви и главы госу
дарства, воплощая двойную власть, духовную и мирскую, будучи понтифи
ком и королем, ему придется подчиняться требованиям осмотрительности
и благоразумия, причем его собственная воля в данном случае не сможет
разорвать узы возложенной на него ответственности.
Крутой поворот, низкое предательство, отказ от идеи, понимание под
спудных течений... Как бы мы ни называли этот факт, но он оказался са
мой что ни на есть убедительной предпосылкой трагических событий по
следующих месяцев. Не исключено, что более дальновидный или же менее
скованный традицией и доктриной политик сумел бы извлечь совершенно
иной эффект из такого рода препятствий, например, проанализировать
и взвесить вопрос светской власти, которая достигла высшей точки своего
развития и клонилась к закату. Легче сказать, чем сделать, — всяк задним
умом крепок. Так или иначе, но реакция папы была совсем другой.
О том, что случилось в Риме после его бегства в Гаэту, о краткой и слав
ной авантюре Римской республики рассказано мною в главе «Братья Ита
лии» книги «Секреты Рим а», к ней я и отсылаю всех интересующихся этим
периодом. Напротив, здесь мы проследим за Пием IX в изгнании, которое,
впрочем, не было слишком длительным: семнадцать месяцев, с ноября
1848-го по апрель 1850 года.
Папская политика по восстановлению контроля над государством про
текает по двухчастному сценарию. С одной стороны, он дезавуирует дея
тельность республиканского правительства, с другой — побуждает к вме
шательству и интервенции европейские католические державы. В феврале
в речи, обращенной к дипломатическому корпусу, папа призывает:
М ы обращаемся к вам, дабы довели вы до сведения дворов и правительств
ваших чувство Нашего глубокого возмущения и протеста . Низвергну
ты подданные понтифика в бездонную пропасть нужды, и сподвигнуты они на это все той же дерзновенной сектой, извечной противницей
VII. Авантюрная история одного дворца
151
человеческого общежития; М ы , как светский князь и еще более как пон
тифик католической религии, выражаем стоны и мольбы большей части
означенных подданных , алчущих избавиться от сковывающих их цепей.
В то же время просим , чтобы соблюдено было священное право светского
владычества Святого престола, принадлежащее нам столетиями , повсе
местно признанное и легитимное.
В апрельском (через год) торжественном обращении к Святой коллегии
кардиналов он предостерегает:
Кто не ведает того, что город Рим, средоточие католической церкви, сей
час (увы, о горе нам!) превратился в непроходимую сельву с рыкающими
животными, изобилующую людьми разных народностей, отступниками,
еретиками или, как принято говорить, наставниками коммунизма или
социализма? Вдохновлены они самой чудовищной ненавистью к догматам
католической веры, изустно или письменно, любым доступным способом
изыскивают они пути распространить и рассеять по свету зловредные
ошибки любого рода, совратить сердце и душу каждого, дабы в самом Риме
стало возможным замарать святость католической религии, незыбле
мые принципы вероучения.
Параллельно с этим госсекретарь кардинал Антонелли направляет в пра
вительственные канцелярии Испании, Франции, Австрии и Королевства
обеих Сицилий послание, где среди прочего пишет:
Ситуация в Папском государстве подобна опустошающему пожару, вы
званному деятельностью партии, стремящейся подорвать социальные
устои. Под обманчивыми, иллюзорными предлогами национализма и не
зависимости она не гнушается никакими средствами, чтобы довести
до кульминации свои низость и подлость. Так называемый фундаменталь
ный декрет есть не что иное, как акт, коим повсюду порождается самое
мерзкое вероломство и отвратительное безбожие.
И завершает: «[Папа] вновь обращается к державам, прежде всего к ка
толическим, которые с таким благородством и великодушием явили свою
твердую убежденность... в уверенности, что они сумеют действовать бы
стро и осуществить нравственное вмешательство с целью возвращения Ему
престола». Кардинал пишет о «нравственном вмешательстве», но намекает
152
Секреты Ватикана
при этом на вооруженную интервенцию. И действительно, послание, ин
терпретируемое в таком ключе, станет основанием для военной операции.
Политическая активность папы непрерывна, лишена всяческих нюансов
и оттенков. Он ведет наступление по всему фронту, идет в лобовую атаку,
бросает вызов, отвергает любое посредничество. Из Гаэты он провозглашает
республиканское правительство незаконным и запрещает «добрым христи
анам» под угрозой отлучения от церкви участвовать в выборах, определяе
мых им как «святотатство». Фактически это приводит к тому, что умеренные
манкируют голосованием, в результате чего (а процент голосующих высок:
всего около 50 процентов, в ряде районов эта цифра доходит до 70) форми
руется ассамблея, где доминирующие позиции занимают радикалы, не чу
рающиеся экстремизма.
Как расценивать такой поступок? Как политическую ошибку? Или же это
была хитроумная уловка? Не допустив к урнам для голосования последо
вателей умеренных течений и предоставив всю политическую сцену экс
тремистам, новорожденная республика оказалась под контролем несбалан
сированного кабинета министров с сильным креном влево (в сегодняшних
терминах). Тем самым создавалась питательная среда для эксцессов и край
ностей, что, безусловно, сделало бы ее мишенью для критики. Нечто похо
жее опять произойдет с буллой Non expedit от 20 сентября 1870 года, появив
шейся после вступления итальянцев в Рим через брешь в Порта Пиа; она
станет очередным подтверждением близорукости в отношении фанатичной
непримиримости.
Можно себе представить, в каком душевном состоянии папа вернулся
в Рим, как только обстановка позволила это сделать. Если на первом эта
пе понтификата его поведение в глазах многих казалось двойственным,
то сейчас любые сомнения были развеяны. Он приступил к самой настоя
щей, аутентичной и скрупулезной реставрации прежних порядков, вклю
чая восстановление смертной казни, отмененной Римской республикой.
Пий IX концентрируется на пастырской деятельности (конгрегации, семи
нарии, миссии для обращения «неверных», семинары и церковные служ
бы), а также на некоторых социальных вопросах, которые пробудившееся
народное сознание не позволяет больше игнорировать. Но по доктриналь
ным и непосредственно теологическим темам его воззрения остаются
абсолютно реакционными. 8 декабря 1854 года он объявляет догматом те
зис о непорочном зачатии, а булла Ineffabilis Deus («Невыразимый Господь»)
уточняет:
VII. Авантюрная история одного дворца
153
Оглашаем , обнародуем и определяем, что доктрина, согласно которой
Пресвятая Дева Мария в м иг своего зачатия, единственно по воле всемо
гущего Господа, даровавшего сие ввиду заслуг Иисуса Христа, Спасителя
человечества, осталась непорочна и была спасена от первородного греха ,
открыта нам Богом, отчего каждому католику надлежит верить в нее
постоянно и неукоснительно.
Этот жест, несомненно, наложил печать на весь его понтификат и вызвал
бурные эмоции в католическом мире, пусть многие верующие в наше время
уже и утратили точное понимание его значения, более того, нередко этот
постулат смешивают с другим — о девственности и целомудрии Марии.
Десять лет спустя Пий IX издает энциклику Quanta сига («Заботы наши»),
приложением которой был пресловутый Силлабус, иначе говоря, нечто вро
де каталога ошибок и заблуждений современности.
Время движется галопом, новости сменяют друг друга во всех сферах,
промышленный переворот и инновации в самом разгаре, стремительно
и неудержимо идет обновление политической жизни, социальной борьбы
и средств коммуникации. Тот старый, привычный мир, служивший ориен
тиром для папы и идеалом для всего его поколения, клонился к закату, ис
чезал на глазах. Будучи духовным лидером, Пий IX боялся, что этот процесс
опасен для церкви, рискующей очутиться за бортом, утратить функцию
точки опоры и осевого стержня человеческой морали. Тревога подталкива
ет его к написанию печальных слов осуждения
злодейских махинаций и преступных козней тех , кто извергает , точно
бушующее море, обломки, пену фальши и несостоятельности, кто обе
щает свободу хот я сам является рабом развращенности и гниения. Об
манчивыми суждениями и пагубными сочинениями вознамерились они
ниспровергнуть основы католической религии и гражданского общества,
устранить из мира любую добродетель и справедливость, совратить
души иумы людские. . . и в наибольшей степени испортить несведущую м о
лодежь, утянуть ее в западню ошибок, чтобы, в конце концов, вырвать ее
из лона католической церкви.
Силлабус резюмирует беспокойство понтифика. Это документ, в котором
решительно, без половинчатых фраз и экивоков осуждается прогресс и все
то, что он несет с собой: либерализм, современную цивилизацию, свободу,
154
Секреты Ватикана
в том числе печати и совести. Пий IX считает тяжелейшими грехами развод,
низложение светской власти папства — гипотезу, в рамках которой католи
цизм больше не является единственной религией государства, — да и саму
идею о возможности отделения от него церкви. Он полагает неприемлемым
публичное отправление прочих культов, демонстрацию плюрализма мне
ний, мыслей и воззрений. Социализм характеризуется как «роковая ошиб
ка». Понтифик обрушивает проклятия на либеральные принципы устрой
ства социума, которые постепенно и повсеместно укрепляются на Западе,
он словно одержим этим, опасаясь (прозорливо), что такой современности
непременно будет сопутствовать религиозная индифферентность. В той же
энциклике его жалобы пропитаны грустью:
Разве не видно и не понятно каждому; что тот , кого полностью устраи
вает человеческое общество, избавленное от уз религии и истинной спра
ведливости, конечно же, не может стремиться ни к чему иному, кроме
как к добыванию и накоплению богатств, и нет для него иного закона, по
мимо необузданной алчности души, потакающей собственным желаниям
благоустроенности и удовольствий?
Эти слова, вне всякого сомнения, точно схватывают суть одного из глав
ных аспектов современности. И в самом деле, все это свойственно массовому
обществу; безусловно, жадность и ниспровержение нравственных ценностей
характеризуют многие современные культуры, где превалирует неистовая
мания денег и потребления. Предугаданное папой, запертым в цитадели
Святого Петра, точно совпадает с тем, что было предсказано крупнейшими
мыслителями нашей эпохи, в частности во второй половине XX века. Вывод
в том, что папа Мастаи видит возможное зло, но пренебрегает всем осталь
ным: социальными завоеваниями, преимуществами свободы, распростра
нением знаний, прогрессивным вкладом научных исследований, ускольз
нувших из силков насильственного подчинения доктрине. Прежде всего,
человек, претендующий на роль политика, предлагает неверные управлен
ческие средства, отстаивая возврат к беспримесному абсолютизму, уже не
актуальному и элементарно невозможному в текущей повестке дня.
6 декабря 1864 года, за два дня до публикации Силлабуса, Пий IX уведом
ляет Конгрегацию ритуалов о своем намерении созвать в кратчайшие сроки
Вселенский собор, то есть совещание всех католических епископов мира,
дабы обсудить всю ту тематику, касающуюся церковной жизни, которую
VII. Авантюрная история одного дворца
155
само время выдвинуло на первый план. Он будет двадцатым в истории
церкви и впервые пройдет в базилике Святого Петра, отсюда его назва
ние — Первый Ватиканский. Потребуются месяцы подготовительных работ
и согласования повестки, прежде чем он будет официально открыт. Между
тем в 1866 году вспыхивает война между Италией и Австрией, в связи с чем
французские войска, дислоцированные в Риме для защиты папства, будут
выведены из города. В том числе и поэтому только 29 июня 1868 года булла
Aeterni Patris («Вечного Отца») ознаменует сбор всех делегатов собора.
Первая сессия ассамблеи пришлась на 8 декабря 1869 года, на ней при
сутствовали почти восемьсот кардиналов из всех уголков земли. Какие же
цели преследовало столь торжественное событие? Историки выделяют две
ключевые цели, полностью соответствующие важнейшим решениям, при
нятым собором. Первая сводилась к утверждению иерархами церкви тех
положений, что были прописаны папой в Силлабусе. В этом документе, как
мы помним, понтифик осудил современность, акцентируя свое порицание
на самых негативных моментах. Ныне речь шла о том, чтобы обернуть не
приятные перспективы к пользе Римской церкви, доктрина которой должна
была противостоять рационализму, либерализму, материализму и особен
но «губительному» политическому учению социалистов.
24 апреля 1870 года было единогласно одобрено (667 присутствовавших
членов «за») установление D efide catholica («О католической вере»), утверж
дающее догматическую природу этой религии и уточняющее среди проче
го, в каком именно смысле Библия считается вдохновленной Богом.
Однако наиболее болезненные столкновения вызвало другое, более обя
зывающее решение, затрагивающее примат папы и его непогрешимость
в случаях, когда ex cathedra (с амвона) он высказывается по вопросам веры.
Пусть этот аргумент и не числился в распорядке дискуссий на момент откры
тия собора, все знали, что он будет затронут. Уже первая, предваряющая де
баты фаза довольно резко поделила участников собора на фракции. Многие
епископы, преимущественно французские, австро-германские и частично
североамериканские, считали утверждение такого типа чрезмерно ответ
ственным и, более того, потенциально опасным как по отношению к иным
религиям, так и в контексте внутреннего церковного устройства, учитывая
концентрацию в руках папы гигантской власти, способной задушить в за
родыше любую коллегиальную фронду.
На практике эта мера предусматривала следующее: понтифик, укре
пляемый или прямо вдохновляемый Святым Духом, не может ошибаться,
156
Секреты Ватикана
прокламируя новый догмат или окончательно фиксируя какие-либо эле
менты доктрины. Недаром установление о непогрешимости (от 18 июля
1870 года) получило название Pas tor Aeternus («Вечный пастырь»), а его «рас
порядительная часть» гласит:
Провозглашаем догмат , возвещенный Господом: каждый раз, как римский
понтифик говорит ex cathedra, то есть исполняет функции пастыря и на
ставника всеххристиан, и апостолическим авторитетом объявляет, что
какая-либо доктрина, касающаяся веры или нравственной жизни, должна
восприниматься непреложно всей церковью, тогда он, в силу Божествен
ного присутствия и содействия, пожалованного святым Петром, обла
дает во всей полноте непогрешимостью, коей Спаситель наш пожелал
наделить церковь свою в решениях, связанных с вероучением, обычаями
и нравами. Тем самым подобные декреты и заветы римского понтифика
не подлежат каким-либо изменениям... Тот же, кто присвоит себе право,
вопреки Господу, перечить этому решению, да будет предан анафеме.
Оба постановления — о вере и непогрешимости — в тех или иных пло
скостях неразрывны. Например, и по сей день животрепещущими остаются
отношения веры и разума. Тайны веры, как удостоверял документ, не могут
быть постигнуты человеческой натурой, но, взаимообратно, явленная исти
на никогда не может противоречить умопостигаемым результатам. Отсюда,
в очередной раз сокрушая перспективу, следует вывод, что любое утверж
дение, опровергающее подсказанные верой истины, должно быть ложным.
Однако вера, как вытекает из установления, не сравнима ни с одной фило
софской системой, развиваемой и совершенствуемой с ходом времени. Ис
тины веры определены раз и навсегда. Доверенные защите, протекции и не
погрешимой интерпретации церкви, они не могут быть модифицированы
под предлогом более углубленного толкования. В целом в заключительных
разделах доктринальное учение смыкается с папской непогрешимостью.
Этот догмат был проведен под сильнейшим давлением понтифика, под
талкиваемого, в свою очередь, иезуитами. Против него выступали свет
ские круги и наиболее либеральные слои католиков. Уже в ходе дискуссии
по Ватикану начали циркулировать анонимные листовки, которыми разо
блачалась невозможность свободного обсуждения и высокомерная наглость
папы, претендовавшего на абсолютизацию власти, что расходилось, как по
говаривали в кулуарах, с буквой и духом Евангелия.
VII. Авантюрная история одного дворца
157
Между тем если в 1866 году была в разгаре итало-австрийская война,
то сейчас над Европой сгущались тучи гораздо более серьезного конфлик
та — между Францией и Германией. Воспользовавшись этим несчастьем,
воспринятым почти всеми как неизбежное, и прибегнув к нему в качестве
удобного повода, многие епископы покинули Рим. В реальности это была
группа, представлявшая оппозиционное догмату о непогрешимости мень
шинство, и ее отъезд был способом избежать голосования, влекущего за со
бой одобрение, к чему епископы были не готовы. В те дни возникла даже
маленькая секта центральноевропейских епископов под названием «Цер
ковь старокатоликов», что породило настоящую схизму. Результатом всех
волнений стало итоговое голосование в понедельник 18 июля 1870 года,
накануне франко-прусской войны, в ходе которого папа добился прерога
тивы верховенства и непогрешимости одобрением только 433 епископов
из первоначального списка, насчитывавшего 800 человек. Результат был
достигнут, но весьма высокой ценой — глубоким расколом внутри самого
католицизма.
Полученной благодаря установлению о непогрешимости экстраординар
ной властью воспользовался, к примеру, Пий XII, когда в 1950 году провоз
гласил догмат об Успении Пресвятой Богородицы при помощи торжествен
ной формулы, продиктованной как раз намерением выбить почву из-под ног
любых интерпретаторов-диссидентов: «Оглашаем, объявляем и определяем
догмой, открытой нам Господом, что чистая и непорочная Мать Христова,
Дева Мария, по завершении земной жизни была вознесена духом и плотью
к славе небесной».
Однако критические выпады теологов не утихали. Среди них были Ханс
Кюнг и его ученик Август Бернард Хаслер, который, в частности, сфокуси
ровал свое расхождение во взглядах с церковью на размытости и нечетко
сти границ мнимой непогрешимости, принимая во внимание и гибкость
выражения ex cathedra: «Концептуальная неопределенность позволяет как
экстенсивное применение догмата, расширяющего папскую власть, так
и более узкое толкование, которое перед лицом неверных заветов прошло
го всегда будет допускать положение, что данное утверждение не вписыва
ется досконально в рамки так называемого “непогрешимого учительства”
церкви». Впрочем, ни догма о непорочном зачатии Мадонны, ни пункт
о непогрешимости никогда не были признаны другими христианскими кон
фессиями по мотивам как доктринального свойства, так и напряженности
двусторонних отношений.
158
Секреты Ватикана
Восемьдесят девятая и последняя сессия собора была проведена 1 сен
тября 1870 года. Через неделю пьемонтские войска вступили в пределы
Папской области, и 20-го числа, за несколько минут до восьми часов утра,
пробив брешь в Аврелиановой стене, в ста метрах от Порта Пиа, они вошли
в Рим, свергнув светское владычество пап. Пий IX затворился в Ватикане,
объявив себя добровольным узником; интендант священных дворцов отка
зался вручить победителям ключи от Квиринала, путь к которому преграж
дали баррикады. Поэтому пьемонтцам пришлось взломать ворота, чтобы
войти в него: понтифик хотел, чтобы учиненное над ним насилие было оче
видным. Ровно месяц спустя, 20 октября, буллой Postquam Dei типеге Пий IX
отсрочил закрытие собора на неопределенный срок. И действительно, он
был официально завершен только в 1960 году папой Иоанном XXIII в ходе
подготовки к созыву Второго Ватиканского собора.
Тем временем в Европе продолжались потрясения. Разгром при Седане, как
и многие другие поражения, привел к полному краху хрупкую империю На
полеона III и позволил королю Пруссии Вильгельму провозгласить себя в зер
кальной галерее Версальского дворца германским императором. А вот послед
ствия прорыва у Порта Пиа имели большое значение прежде всего для вновь
образованного королевства Италия, поскольку конфронтация папы и короля
оказала тяжелое и длительное воздействие на жизнь итальянцев. В сентябре
1874 года Апостольская пенитенциария, верховный трибунал и политический
орган Ватикана, выпустила знаменитый документ Non exped.it («Не дозволяет
ся»), согласно которому всем католикам искренне советовали не участвовать
в общественной жизни государства. Италии придется ждать 1905 года, когда
другой папа, Пий X, смягчит запрет, и 1919 года, ознаменованного тем, что
Бенедикт XV аннулирует его и разрешит священнику дону Луиджи Стурцо
основать «Пополари», Итальянскую народную партию, стоявшую у истоков
будущей ХДП — Христианско-демократической партии Италии.
Каковы причины настолько жесткой реакции церкви? Мотив, лежащий
на поверхности, — это, естественно, потеря светской власти. После многих
столетий доминирования римский понтифик оказался лишен функций су
верена, с соответствующими негативными последствиями для его формаль
ного статуса, интересов на мировой арене и политического веса. Более того,
присоединение Рима сопровождалось многочисленными эпизодами экспро
приации имущества Ватикана, что нанесло прямой удар по финансовой со
стоятельности и прочим дополнительным преимуществам церкви, происте
кавшим от обладания мирской властью. Напрасно Кавур (преждевременно
VII. Авантюрная история одного дворца
159
скончавшийся в 1861 году) ясными доводами пытался увещевать папу и по
казать ему, каким анахронизмом в условиях новой Европы было сохранение
полномочий и духовного, и политического свойства. Еще в марте 1861 года,
выступая в палате депутатов, он заявил:
Все то оружие и те рычаги влияния , которыми должна быть обеспече
на гражданская власть в Италии и за ее пределами, перестанут быть
нужными, как только понтифик ограничится духовной властью . Имен
но поэтому его авторитет, не будучи никоим образом умален, возрастет
и укрепится в единственной сфере, ему причитающейся .
Призывы чередовались с заверениями:
Каким бы ни был способ овладения Вечным городом, по соглашению или без
него, но стоит лишь Италии заполучить Рим, падение светской власти
папы произойдет сразу же, равно как без промедления будет введен прин
цип отделения церкви от государства в сочетании с принципом свободы
церкви на самых разумных и широких началах.
Ввиду таких соображений Пий IX ни на шаг не отступил от своих позиций.
Помимо чисто финансового ущерба, королевство Италия воплощало в себе,
на его взгляд, наихудшие веяния века, те самые, на которые он яростно об
рушился в Силлабусе, видя в либеральном рационализме просвещенческой
закваски претензию на установление верховенства разума над верой, послед
ний плод той Французской революции, что смела старый теократический ре
жим. После 1870 года он не преминул коллективно отлучить от церкви пра
вящий класс объединенной Италии, а позднее, в 1873 году, — лично короля
Виктора-Эммануила II. Он ни в коей мере не сомневался, что является одним
из пап, до глубины души преданных духовной миссии, на них возложенной.
Экспроприация движимого и недвижимого имущества Ватикана тоже
сыграла свою роль, но изнанка распри была сугубо идеологической, то есть
непоколебимой и неразрешимой. Пий IX заточил сам себя внутри ватикан
ских стен, намереваясь наглядно показать миру, что его подвергли насилию,
навязав разделение церкви и государства. В Италии и по всей Европе верую
щие выставляли напоказ иконы, изображавшие папу-пленника. Священни
ки и монахини, будто священную реликвию, продавали солому, на которой,
громогласно вещали они, итальянское правительство заставляло спать не
счастного Святого Отца по ночам.
160
Секреты Ватикана
Все это подпитывало его обиду и злобу, укрепляло в убеждении, что но
вые теории несли с собой ужасные беды и непоправимый вред. В социализ
ме он порицал не столько политическое мировоззрение или экономическую
модель, сколько концепцию семьи, изменение роли и положения женщины,
домашнюю мораль, противоположную, как он считал, христианской; он ви
дел в нем инструмент «обмана и совращения беспечной молодежи», сред
ство сделать ее чуждой учению церкви, направить ее, беззащитную, к ис
ключительно земным идеалам. Разрыв между церковью и государством,
обоюдная независимость и свобода, на чем настаивал Кавур в качестве га
рантии нормализации обстановки, воспринимались понтификом как самая
страшная угроза.
С другой стороны, можно понять, что для такого института, как католи
ческая церковь, считавшего себя хранителем единственно возможной и до
пустимой истины, любое иное предположение прозвучало бы провокацион
но и, более того, богохульно. Недоверие к правам индивида, отвоеванным
в конце XVIII столетия, не вытравилось и в сознании преемников Пия IX.
К примеру, Пий XI, папа Ратти, ничтоже сумняшеся заявит уже в XX веке:
«Если и есть тоталитарный режим, фактически и юридически, то это режим
церкви, потому что человек всецело принадлежит церкви, он должен ей при
надлежать, принимая во внимание, что он творение доброго Бога... и, кроме
церкви, нет представителя прав Господа нашего, выразителя идей Его и мыс
лей». Напротив, Иоанн Павел II, папа Войтыла, в энциклике Evangelium vitae
провозгласил, а после еще раз подтвердил, что «демократия, вопреки своим
нормам и порядку, шествует по пути сущностного тоталитаризма», когда
перечит поддерживаемой церковью этике. Одна и та же идеология — тота
литаризм — отважно отстаивается, если ее вменяют самой церкви, и оспари
вается, если она реализуется на практике демократической системой.
Свирепость споров и столкновений итальянского королевства и папства
вызвала противоположную реакцию либеральных кругов, ударившихся
в бесчисленные антиклерикальные манифестации — от самых вульгарных
шуток (тот же Гарибальди назвал Пия IX «кубометром навоза») до навязчи
вых подозрений в том, что каждая католическая организация есть скрытый
маневр против нации и государства. Дошли до того, что задавали вопрос,
а правомерно ли вообще считать католиков полноценными гражданами.
Католики тоже не сидели сложа руки. Они настойчиво пропагандировали
идею о том, что Рисорджименто и единство Италии были плодом интриг
и интересов европейского масонства, а Кавур, будучи членом этой секты,
VII. Авантюрная история одного дворца
161
получал указания от международного масонства, манипулировавшего
из Лондона внешней политикой маленького Пьемонтского королевства.
Для многих верующих католиков Пий IX стал фигурой, обладавшей не
вероятным престижем и популярностью. Пожалуй, не будет преувели
чением сказать, что «культ личности» понтификов начался именно с него
не только из-за проводимой и твердо защищаемой им политической линии,
но и по причине известности его человеческих качеств и достоинств, добро
душия, приветливости, душевной теплоты.
Пий IX умер в Риме 7 февраля 1878 года в возрасте восьмидесяти шести
лет. Он был погребен в Ватикане, но это рассматривалось как временный
вариант. Через три года, по окончании работ над гробницей в базилике СанЛоренцо аль Верано, его прах был перенесен туда. По соглашению с префек
том и начальником квестуры* Рима транспортировка к месту назначения
должна была пройти ночью, во избежание возможных инцидентов. Одна
ко эта новость благодаря стараниям представителей клерикальных кругов,
надеявшихся, что церемония будет сопровождаться проявлениями любви
и почтения к понтифику, как это было при его жизни, просочилась сквозь
ватиканские стены. Антиклерикалы также мобилизовались, но их сообра
жения по поводу любви и почтения, само собой, разительно отличались.
Правительство (IV кабинет Агостино Депретиса) продемонстрировало яв
ное нежелание обеспечить в ходе церемонии надлежащий порядок, необо
снованно ожидая от участников мероприятия сдержанности и корректного
поведения. В результате похоронный кортеж, двигаясь по согласованному
маршруту, натолкнулся на толпу людей, скандирующих, размахивающих
флагами и плакатами. Причем по одну сторону улицы чествовали и восхва
ляли папу-короля, а по другую им в ответ орали: «В реку грязную свинью»,
угрожая сбросить останки понтифика в Тибр. Полетели камни, взбешенные
люди потрясали палками и тростями, шум, гам, стычки приняли такой раз
мах, что процессия на всех парах поспешила к месту назначения, пресле
дуемая ревущей толпой. Царствующий папа Лев XIII протестовал энергично
и пылко, даже на миг показалось, что «римскому вопросу» суждено открыть
ся вновь. Префект был снят со своего поста, а министру иностранных дел
Италии пришлось извиняться перед главными европейскими дворами.
3 сентября 2000 года папа Иоанн Павел II совершил беатификацию Пия IX
на площади Святого Петра.
* Местное полицейское управление. Прим. ред.
VIII. Две гробницы
На верхушке ворот Порта дель Пололо, со стороны, обращенной к одно
именной площади, вмурована большая мемориальная доска из белого мра
мора, на которой можно прочесть: FELICI FAUSTOQUE INGRESSUI — ANNO
DOM MDCLV. О каком же счастливом и благоприятном вступлении в город
в 1655 году здесь идет речь? Какой персонаж заслужил столь долгую память
о своем прибытии?
Посвящение относится к королеве Швеции Кристине, одной из наибо
лее примечательных женщин своей эпохи, вдохновительнице бессчетных
«академий», наделенной живым умом и легким нравом, при этом несколько
раздражительным, бесстыдным и непостоянным в пристрастиях. Личность
Кристины соизмерима с некоторыми из величайших и неоднозначных ее со
временников — от Людовика XIV и кардинала Мазарини до папы Алексан
дра VII и вспыльчивого аббата Ванини; с ними она пыталась соперничать
в хитрости, великолепии и щедрости, но в большинстве случаев оказыва
лась побежденной. Один из ее лучших биографов, Вероника Бакли, напи
сала, что Кристина, безусловно, обладала могучим интеллектом и много
численными талантами, однако в своей лихорадочной и отчаянной погоне
за блеском славы ей недоставало искры гениальности. Баланс ее жизни
может быть подведен одной точной фразой, где она описана как «неровная
жемчужина барокко, сверкающая и драгоценная, невзирая на ее несовер
шенство».
Именем Кристины Шведской в Риме названа улица, краем своим заде
вающая ботанический сад палаццо Корсини (тогда Риарио), ею когда-то
заложенный. Но наиболее важно то, что королева оказалась единственной
женщиной, удостоенной пышного мавзолея (скульптор Карло Фонтана)
в соборе Святого Петра, а внизу, в крипте, находится ее могила, которая
по случайному совпадению (оно бы ей наверняка понравилось) находится
VIII. Две гробницы
163
рядом с захоронением Иоанна Павла II. На ее саркофаге надпись: CORPUS
CHRISTINAE ALEXANDRAE GOTHORUM SUECORUM VANDALORUMQUE
REGINAE — ОВИТ DIE XIX APRILIS MDCLXXXIX (здесь покоится тело Кристи
ны Александры, королевы готов, шведов и вандалов, скончавшейся 19 апре
ля 1689 года).
Кристина умерла в возрасте шестидесяти трех лет весной 1689 года. Она
приехала в Рим за тридцать лет до того, сразу после отречения от шведского
трона в пользу своего двоюродного брата. Что подвигло ее отказаться от ко
роны? Что побудило пересечь всю Европу, стать католичкой и поселиться
в городе пап, колыбели Контрреформации? Это запутанная история, в ко
торой неразрывно сплелись самые сокровенные порывы души и политиче
ская целесообразность, случайность и страшные события, происходившие
на континенте в те годы. Совокупность всех этих обстоятельств привела
Кристину, урожденную лютеранку, лесбиянку по сексуальной ориентации
и подлинную виновницу ряда убийств и преступлений, к посмертному оре
олу славы под покровом Святого Петра.
Уже ее рождение — а Кристина была дочерью короля Густава Адольфа
Великого и Марии Элеоноры Бранденбургской — сопровождалось подозри
тельными недоразумениями. Она появилась на свет 8 декабря 1626 года полуобернутой в амниотическую оболочку* Странная комбинация, полная
предзнаменований: год ее рождения совпал со временем освящения собора
Святого Петра. Она имела громкий, звонкий голос, жизненную силу и фи
зическую крепость, а также, вероятно, клиторальную гипертрофию, из-за
чего повивальные бабки в смущенииприняли ее за мальчика.
Только день спустя, после более внимательного исследования гениталий,
был установлен ее истинный пол. Поговаривают, что королю это даже при
шлось по вкусу; вроде бы он прокомментировал, смеясь: «А она будет способ
ной, коль сумела обмануть нас всех». Ее отец, монарх доблестный и вспыль
чивый, пал на поле брани во время войны. Он был ревностным защитником
лютеровской Реформации, яростным врагом папской коррупции и непо
тизма. Эти детали способствовали возникновению грандиозного скандала,
когда Кристина открыто объявила о своем обращении в католицизм.
Первоначальное заблуждение по поводу ее пола сопровождало ее всю
жизнь; наверное, оно может послужить самым простым объяснени
ем ее склонности к лесбийской любви. В течение многих лет к этой теме
* В народной традиции это называется «родиться в рубашке». Прим. ред.
164
Секреты Ватикана
возвращались неоднократно, быть может, она стала одной из главных при
чин ее отречения от престола. Однажды, уже будучи в весьма зрелом воз
расте, она вывалилась из двуколки, несшейся на большой скорости по садам
палаццо Корсини, и распласталась на земле, а ее юбки задрались настолько,
что никто не решался приблизиться к ней и помочь встать. Она поднялась
сама и, улыбаясь, бросила окружающим: «Теперь вы знаете, что я не мужчи
на и не гермафродит, как некоторым хотелось бы думать».
Кристина взошла на трон в шесть лет, а уже в восемнадцать ей пришлось
взять управление страной на себя. Она отреклась от престола в пользу ку
зена Карла Густава в двадцать восемь, процарствовав десять лет, причем
вряд ли была недовольна своим положением, если принять на веру ее слова:
«Престол был моей люлькой, я едва родилась, а уже предстояло на него взо
браться... я была слишком маленькой, чтобы понять, какая удача мне выпа
ла и какая беда; тем не менее я отлично помню, что была счастлива видеть
всех этих людей у моих ног, целующих мне руку».
Среди памятных событий ее царствования стоит отметить прибытие
ко двору французского философа Декарта, у которого молодая женщина,
образованная и любознательная, хотела получить знания по философии
и улучшить их в математике. Бедняга очутился в Стокгольме вопреки соб
ственной воле и после настойчивых уговоров. Он был вынужден начинать
свои уроки в пять часов утра и стоять перед лицом монарха на сквозняках
с непокрытой головой. В сорок лет Декарт написал «Рассуждение о методе»,
запечатлевшее решительный поворот в применении человеческого разума
и отказ от какого бы то ни было догматизма. И вот теперь, переступив порог
пятидесятилетия, он согласился читать лекции, стуча зубами от холода. Де
карт не выдержал ледяной скандинавской зимы и умер в феврале 1650 года
от воспаления легких, оплакивая, надо полагать, умеренный климат и кра
соты родной Турени.
Сказать по правде, насчет его смерти с недавних пор стала циркулиро
вать и другая версия. Профессор Теодор Эберт из университета Эрлангена
в 2009 году опубликовал книгу под названием «Загадочная смерть Рене
Декарта», где утверждается, что философа убил не мороз, а яд. Порывшись
в архивах, Эберт откопал рапорт медика Декарта, диагностировавшего у па
циента «продолжительную икоту, отхаркивание мокроты черного цвета,
прерывистое дыхание». Эти симптомы, пишет он, свойственны отравлени
ям мышьяком, токсическим веществом, давно и хорошо знакомым церкви.
По мнению ученого, мотивом для убийства могла быть направленность
VIII. Две гробницы
165
обучения и взгляды философа, который, по всей видимости, возражал про
тив запланированного королевой перехода в католичество. А инструментом
стала пропитанная ядом гостия* подготовленная и предоставленная авгу
стинцем падре Жаком-Франсуа Виоге. Кстати, этот священник испытывал
такую лютую ненависть к Декарту, что отказал ему в соборовании, желая,
чтобы тот «отправился прямиком в преисподнюю».
Причина, навсегда лишившая Кристину шведского трона, заключалась
в очередной попытке государственных сановников надавить на нее и под
толкнуть наконец-то к выбору достойного мужа, чтобы подарить стране
и династии наследника. Поначалу королева в гневе покинула зал заседа
ний парламента; позже, успокоившись, подтвердила свой отказ от брачных
уз: «Для меня невозможно выйти замуж, — воскликнула она. — Я не наме
рена объяснять вам мои мотивы, просто имейте в виду, что для меня это
не представляется возможным. Свадьба вызывает во мне настолько сильное
отвращение, что я вряд ли смогу преодолеть его когда-либо». Впоследствии
она много раз поясняла свое отношение к половому акту как свидетельству
подчиненного положения женщины в обществе мужчин; сама эта мысль
казалась ей невыносимой. Кроме того, она говорила: «Я не потерплю даже
мысли о том, чтобы быть использованной мужчиной так, как крестьяне
распоряжаются своими полями и пашнями». Противореча себе самой, она,
однако же, была способна сказать французской королеве-матери (Анне Ав
стрийской, по другой версии), что «совокупление — это то, для чего созданы
красивые девицы».
Такая брезгливость по части секса распространялась и на женщин? Во
прос спорный, поскольку известны некоторые ее любовные интриги именно
с женщинами. Самая знаменитая история касается связи с очаровательной
шведской графиней Эббой Спарре, фрейлиной двора, которую Кристина
игриво называла Belle (красотка, крошка). Однажды королева, свободная
от предрассудков, представила ее английскому послу как «мою обожаемую
спутницу в постели». Проведя в Риме несколько лет, Кристина все еще от
правляла ей томные, слащавые по содержанию и стилистике письма: «Как
бы я была счастлива увидеть Вас, Belle, но, даже любя Вас с нежностью,
я знаю— это больше никогда не случится, а значит, мне не удастся быть счаст
ливой. Я целиком Ваша, как было и прежде, не имеет значения, куда меня
* Евхаристический хлеб в католическом богослужении латинского обряда. Используется
в ходе литургии для причащения верующих. В православии для причащения используют
просфоры. Гостию делают из пресного теста, а просфору — из квасного. Прим. ред.
166
Секреты Ватикана
забросила судьба. Я Вам так же дорога, как когда-то?» Или же: «Ты не должна
сомневаться в моей дружбе, сохранившейся, невзирая на трехлетнюю раз
луку. Если ты задумаешься о силе той власти, которую имеешь надо мной,
то вспомни и о нашей любви, продлившейся двенадцать лет. Я принадлежу
тебе, ты никогда меня не потеряешь, я буду любить тебя до самой смерти».
Кристина не отличалась внешней привлекательностью, что демонстри
руют ее бесчисленные портреты, несмотря на то что художники пытались
польстить ей и придать облику королевы благообразие. То же самое утверж
дают и ее современники. Английский путешественник Эдвард Браун в част
ной переписке от 1665 года сообщает: «Она маленького роста, полна, слегка
кривонога; обычно она носит лиловый жакет с широкими оборками и гал
стуком, а также мужской парик; она всегда весела, а ее поведение весьма
распущенно и вольготно». Пару десятилетий спустя, в 1688 году, какой-то
француз в своем письме описывает ее гораздо менее сдержанно, не пытаясь
приукрасить: «Низкого роста, слишком тучна, даже дородна. Телосложение,
черты лица и голос таковы, что ее можно спутать с мужчиной. Мясистый
нос, большие голубые глаза, светлые брови и двойной подбородок, на кото
ром проглядывают волоски бороды».
В пору ее юности крупнейшим политическим событием стал Вестфаль
ский мир, подписанный 24 октября 1648 года и положивший конец Трид
цатилетней войне между североевропейскими монархами-лютеранами
и католиками Габсбургами. Войне, обернувшейся массовыми бойнями
и разбоями, в основном на германской территории, ставшей ареной боев
и теперь полностью опустошенной. Этим трактатом в Европе был установ
лен новый порядок, продержавшийся почти до наших дней: Франция начи
нала восхождение к вершине могущества, когда будущему «королю-солнцу»
Людовику XIV было всего десять лет, а вот величие Испании уже клонилось
к закату, она к тому времени потеряла свои нидерландские провинции.
Среди побежденных оказался и понтифик, который, как мы видели, расце
нил этот договор как окончательный крах надежды католической церкви
объединить и унифицировать континент под сенью папской тиары.
А что же Кристина? Королева Швеции, дочь погибшего на войне великого
Густава Адольфа, превратилась в одного из гарантов мира и стабильности.
Если по причинам личного свойства ей не нравилось сидеть на престоле, то
она могла бы ограничиться отречением от него и все равно остаться одной
из ключевых фигур в своей стране. Она могла бы отстаивать религиозную
терпимость, воздав тем самым честь своему почившему отцу. Но Кристина
VIII. Две гробницы
167
поступила иначе, и по поводу мотивов ее выбора биографы расходятся
во мнениях, поскольку источники уклончивы и многое умалчивают, к тому
же давно сказано: чужая душа — потемки. Но определенно, что ее отец, до
блестный защитник Реформации, не одобрил бы ее шага.
Кристина остановилась на Риме: средиземноморское солнце, мягкий
климат, щедрая природа, менее холодный и резкий свет, согревающий все,
вплоть до нищеты, убожества и грязи в закоулках Вечного города, чего,
впрочем, хватало и в Швеции. Один из ее биографов пишет: «Она отказа
лась от короны, но не от королевского статуса, она желала быть в центре
событий», а Рим для этого оказался самым подходящим местом. Но быть
лютеранкой и поселиться в городе пап — абсурд, это было в любом слу
чае неуместно. Будучи королевой, она являлась главой шведской церкви,
равно как все английские монархи после Генриха VIII олицетворяли цер
ковь англиканскую. Жизнь в Риме делала необходимым переход в католи
ческую веру.
Процедура была непростой. Экс-королева уехала из Стокгольма в сопро
вождении всего лишь четырех дворян; одним из этапов ее путешествия был
Брюссель, где она со всеми почестями была размещена в великолепном двор
це Эгмонт. Там, в смежной с ее комнатой личной капелле, она торжествен
но отреклась от лютеранства и прочла наизусть Credo* католиков. Это был
только первый шаг, ибо в Брюсселе, в сущности, речь шла о частной церемо
нии, которая, само собой, не могла удовлетворить беспокойную Кристину.
Действительно, через несколько месяцев, 3 ноября 1655 года во время по
сещения эрцгерцога Фердинанда в Инсбруке в королевской капелле бывшая
королева Швеции была окончательно и официально принята в лоно новой
церкви с соответствующей ее рангу помпой, подходящими одеяниями, пыш
ной мессой, включающей исполнение Те Deum («Тебя, Господи, славим»), ко
локольным звоном, пушечными выстрелами и народным ликованием.
Между тем в Риме на престоле Святого Петра воцаряется Александр VII.
Кристина сразу же посылает ему письмо, в котором на сочном итальянском
языке выражает новому папе безоговорочную преданность и покорность:
«Я явила миру послушание Вашему Святейшеству и теперь чувствую ра
дость, покидая то королевство, где почитать Вас — один из недопустимых
грехов...» Обращение королевы, каким бы тактически обусловленным оно
ни было, становится важным завоеванием католической церкви после
* «Символ веры». Прим . ред.
168
Секреты Ватикана
глубочайшей раны, нанесенной Реформацией. Как сказали бы сегодня,
папа предполагал воспользоваться этим в медиапространстве, в рекламных
и пропагандистских целях. В частности, именно поэтому, если не считать
бушевавшей в Риме чумы, маршрут Кристины оказался более извилистым,
чем это требовалось на самом деле; нужно было время на достойную подго
товку к прибытию царственной неофитки: Мантуя, Феррара, Болонья, Пезаро, Анкона, Лорето, Ассизи, Браччано.
В реальности въезд Кристины в Рим свершался дважды. Первый произо
шел чуть ли не украдкой, тайком, вечером 10 декабря. Передохнув пару
дней, Кристина снова покинула город и добралась до моста Мильвио, где
ее уже поджидал роскошный кортеж из аристократов, прелатов церкви, ры
царей, карет, паланкинов и лошадей, эскортом сопровождавший ее до со
бора Святого Петра. Специально для нее папа повелел соорудить особый
экипаж, но молодая женщина (а ей едва исполнилось двадцать девять лет)
предпочла оседлать своего породистого скакуна и верхом вступила в Рим
через ворота Порта дель Пополо, пересекая улицы, заполненные толпами
любопытствующего народа, встречавшего ее аплодисментами. Облаченная
в зеленый бархат, со шпагой на боку, в шляпе с большим плюмажем из пе
рьев, служившей королеве не только украшением-аксессуаром, но и защи
той от моросящего дождя и неприветливой римской погоды. Для светской
хроники могу добавить, что похожую шляпу с перьями водрузили на голову
Греты Гарбо, которая в 1933 году сыграла главную роль в фильме «Королева
Кристина» у режиссера Рубена Мамуляна.
Александр VII был удовлетворен церемонией ее встречи, хотя с нетерпе
нием ждал возможности узнать лучше эту импульсивную женщину, чтобы
как следует оценить ее. Фабио Киджи, папа набожный и суровый, долго
жил в немецкоязычных странах, отдав должное строгой и серьезной рели
гиозности, молчаливой сосредоточенности протестантства, столь отличной
от шумной и в чем-то языческой веры, принятой в Риме. В своей спальне он
приказал установить гроб, который должен был постоянно напоминать ему
о бренности всего сущего (memento mori). Что же до женщин, то он сумел
удалить из Ватикана внушающую опасения Олимпию Майдалькини, быв
шую любовницей его предшественника на протяжении многих лет.
Олимпию, ушедшую со сцены и чуть позже умершую во время эпиде
мии чумы, теперь сменила шведка Кристина, такая же интриганка, но с до
лей наивности, делавшей ее скорее мечтательницей, чем настоящим ин
струментом власти и сопряженного с нею риска. Выросшая в условиях
VIII. Две гробницы
169
безальтернативного лютеранства и пронизывающего холода своей страны,
экс-королева с восторгом погрузилась в сияние барочного Рима и атмосферу религиозности, где щегольство ритуалов нередко замещало глубину
веры. Это был город праздников, балов, сплетен, ухаживаний, состязаний
и турниров; дворцы нобилей, подобные жемчугу и самоцветам, разбросаны
в море убогих лачуг, а аристократия в своих плащах и рясах блистала по
среди плебса, забитого и довольно невежественного. По сути оставшийся
языческим город, в котором странные предметы, овеянные ореолом легенд
и преданий, почитались мелким людом как священные реликвии: кисть
руки Иосифа Аримафейского, один из тридцати Иудиных сребреников,
фрагмент креста, на котором был распят Иисус, один из хлебов, чудесным
образом умноженных Христом, и даже его крайняя плоть, удаленная во вре
мя иудейского обряда обрезания.
Первой резиденцией Кристины стало одно из самых чудесных римских
зданий — палаццо Фарнезе, с галереей фресок Аннибале Карраччи, памят
ник ренессансного искусства. В честь ее прибытия были устроены празд
ничные гуляния, где оригинальные маски помогали скрыть коварство, коз
ни и запретные галантные приключения. Также состоялись карнавальные
скачки, в которых соревновались лошади и ослы; в забегах, помимо живот
ных, заставляли принимать участие и евреев-«богоубийц», даже престаре
лых. Чернь веселилась, высмеивала, подзуживала, запускала в бедняг всем,
что попадалось под руку, — от гнилых фруктов до дохлых кошек. В общем,
«вечный Рим», как всегда балансирующий на грани великолепия и позора,
блеска и унижений, склонный к издевке и злой шутке, к жестокости и бла
городству, но слегка инфантильный в любой ситуации. Кстати, в августе
1686 года, за три года до смерти, Кристина провозгласила себя покровитель
ницей «евреев города Рима». Это был мужественный поступок, особенно
в том городе, где всего лишь за столетие до этого придумали заключить их
в гетто.
Кристина, понимая, к чему ее обязывает монарший ранг, распахнула
двери своих салонов «сливкам» общества, всем тем, кто мог предложить ей
самое лучшее — интеллект, остроумие, власть. Большинство кардиналов,
обитавших в Риме, примерно человек тридцать, взяли за обыкновение по
сещение ее вечеров, довольные радушием и гостеприимством — веселым
и торжественным, — которое для них приберегалось.
Среди ее гостей часто замечали кардинала Дечио Адзолино, родом из Фермо: с молоком матери он впитал хитрость и изворотливость родной области
170
Секреты Ватикана
Марке. Это был непримечательный мужчина среднего роста, наделенный,
однако, живейшим умом; пять из его девяти сестер были отданы в монахи
ни, в священники подался и один из его братьев. В семьях скромного достат
ка отличным выходом из затруднительного положения считался постриг
бесприданниц.
В эпоху Иннокентия X двадцатилетний Адзолино благодаря протекции
грозной донны Олимпии получил пост секретаря шифра, то есть человека,
ответственного за секретные коды папской корреспонденции. Естественно,
должность весьма деликатная, требовавшая особых умений, непредвзятой
трезвости и определенной склонности к интриганству. Все эти способности
Адзолино проявит сполна, пройдя все ступени церковной карьерной лест
ницы, вплоть до должности кардинала. Это не исключает того факта, что
его жизнь была чрезвычайно насыщенной и интенсивной в сексуальном
плане, по крайней мере до тех пор, пока он не познакомился с Кристиной.
Этих двоих связала любовь, длительная, нежная, быть может, даже плот
ская (здесь нет точных сведений) и уж точно пронизанная порывами чувств,
острой ревностью, мелкими обидами и отмщениями — как и всякое истин
ное чувство.
Когда оба состарились, их еще видели спокойно прогуливающимися вме
сте в саду палаццо Корсини, тихо дискутирующими на различные темы,
обсуждающими книжные новинки, поверяющими друг другу заботы и не
дуги; шаг замедлялся, вероятный пыл молодости усмирялся возрастом. Все
фантазии, утопии и мечтания, составлявшие предмет вожделений короле
вы на протяжении ее бурной жизни, постепенно ушли. К шестидесяти годам
у нее осталось только одно — присутствие и поддержка престарелого карди
нала, когда-то способного влиять на ход избрания папы, а сейчас занятого
отчуждением части своего имущества в пользу нуждающихся и на благо
творительные цели.
Однако предыдущий этап жизни Кристины содержит эпизод, о котором
стоит поведать, так как он в полной мере демонстрирует и ее темперамент,
и политически ангажированную благожелательность папы и его двора. Речь
идет об убийстве, совершенном настолько беспощадно, что оно наложило
отпечаток даже на такое хаотичное существование, как жизнь Кристины.
В ноябре 1657 года она по приглашению короля Франции Людовика XIV
находилась в Фонтенбло. Цель визита состояла в попытке окончатель
но прояснить, поспособствует ли будущий Roi Soleil («король-солнце»)
завоеванию для нее трона Неаполя. Кристина, по простодушию или же
VIII. Две гробницы
171
по неосмотрительной амбициозности, воображала, что сможет вклинить
ся в борьбу Франции и Испании, чтобы выкроить для себя королевство
на Апеннинах. Людовику было всего девятнадцать лет, но его «наставник»,
проницательный и коварный кардинал Мазарини (родившийся в затерян
ной деревеньке в Абруцци и добравшийся до французского двора), дал ей
понять, что, быть может, рано или поздно стоит попытаться.
В действительности Мазарини думал только о себе самом и о своем коро
ле. Половинчатые и расплывчатые обещания стали не более чем уловкой,
чтобы сдерживать эту неугомонную женщину, которая — кто знает— может
оказаться полезной в Риме. Время шло, и с каждым месяцем Неаполитанское
королевство становилось все более призрачной затеей. Хуже того, циркули
ровали упорные слухи, что Мазарини вел с Испанией секретные переговоры
о мире — для Кристины это значило бесповоротное прощание с трепетно
взлелеянной мечтой. Экс-королева так долго вынашивала эту идею, что оза
ботилась даже эскизом униформы армии, во главе которой она встанет: чер
ные и фиолетовые кители с серебряным шитьем и позументами. Сейчас же
все того и гляди канет в небытие, рассеется, как туман на заре. Сильнейшая
досада или же более приземленные соображения подвигли ее возложить от
ветственность за собственный потенциальный провал и бесчестье на мар
киза Джан Ринальдо Мональдески, придворного оруженосца, персонажа не
надежного и скользкого, но явно не заслуживавшего той страшной участи,
на которую его обрекла Кристина, обвинив в измене.
Чудовищная сцена разыгралась 10 ноября в Оленьей галерее замка Фон
тенбло. Там собрались королева, трое мужчин, священник и незадачливый
маркиз. Кристина продемонстрировала всем пачку писем, адресованных мар
кизу, за подписью его конфидента, некоего Франческо Мария Сантинелли,
в которых о ней неприкрыто злословили, смакуя всяческие сальности и ска
брезности. На деле же все послания были сфальсифицированы самим Мо
нальдески, признавшим после тщательного допроса этот факт и приведшим
крайне слабые доводы в свою защиту. Маркиз был напуган, королева непре
клонна, трое мужчин молча поглаживали эфесы шпаг. Внезапно Мональде
ски бросился перед королевой на колени, умоляя ее о прощении (сохранив
шаяся в замке картина воссоздает ситуацию). Он рыдал навзрыд, торопливо
что-то говорил, глотая слова и всхлипывая. Королева бесстрастно выслушала
его. Затем, по завершении бессвязной и затянувшейся речи Мональдески, хо
лодно бросила священнику: «Подготовьте этого человека к смерти». Произ
неся приговор, она покинула галерею и вернулась в свои покои.
172
Секреты Ватикана
Было предпринято несколько попыток заступничества. Кристине даже
указали на то, что замок — это королевская собственность и убийство че
ловека в нем было бы нарушением закона, суверенных прав и основ госте
приимства. Кристина парировала, что даже в Фонтенбло ее право судить
своих подданных оставалось неприкосновенным; она велела священнику
поскорее разобраться со своими обязанностями и с тем, что диктовала ему
совесть. Когда стало очевидным, что все попытки безуспешны, один из трех
мужчин молниеносным движением всадил клинок в живот просившего по
щады маркиза. Удар не был смертельным, в том числе потому, что Мональдески под одеянием носил (ненужная предосторожность) железную коль
чугу. Понадобились другие удары, еще и еще, но и они не поставили точку.
Истекающий кровью, искалеченный, потерявший несколько пальцев, пыта
ясь защититься от шпаг нападавших, маркиз ползал вдоль стены, стонал,
взывал к милости Господа, теряя силы и превращаясь в истерзанный кусок
мяса. Казалось, его агония будет вечной. В итоге одному из трех палачей
удалось его добить, перерезав горло.
Что же такого натворил маркиз? Что породило такую безжалостность
в душе королевы? Теперь этого никто и никогда не узнает. Конечно же, ис
тинным мотивом стали отнюдь не фальшивые письма маркиза — они были
только поводом для грубо инсценированного придворного заговора. Пого
варивали о любви, обернувшейся ненавистью, об откровенных признаниях,
использованных ей во вред, о сговоре с целью лишить ее надежд на неаполи
танский трон, о льстивых и подхалимских речах, цинично опровергаемых
поведением в конкретных обстоятельствах. В итоге сообщили, что маркиз
был виновен в политической измене — объяснение, которое придавало хоть
какую-то видимость законности такой ужасающей казни. Несмотря на это,
гнев Мазарини и замешательство папы были весьма сильны; последний
прямо наказал Кристине какое-то время не возвращаться в Рим. Надменная
и гордая королева не сочла нужным подчиниться.
Тем не менее на протяжении всей своей жизни, каждый раз, когда ей при
поминали этот эпизод, Кристина торопилась громогласно подтвердить, что
верит в свою правоту. Мазарини она написала: «Мы, люди Севера, довольнотаки дикие и не больно пугливые... По поводу того, как я поступила с Мональдески, могу сказать Вам только то, что, не будь это уже сделано, я бы
сегодня вечером не уснула в своей постели, не завершив начатое, и рас
каиваться мне не в чем». Тот, кто посетит замок Фонтенбло сегодня, смо
жет собственными глазами увидеть выставленные на всеобщее обозрение
VIII. Две гробницы
173
железную кольчугу и шпагу, которым Мональдески тщетно пытался вверить
свою жизнь. Если присмотреться, то кажется, что между кольцами кольчуги
виднеются остаточные следы крови, хотя это может быть и ржавчина.
Убийство маркиза отбросило тень на всю дальнейшую жизнь Кристины.
Пусть это событие и не имело каких-то зримых последствий, но оно никог
да не было забыто. В Риме существование Кристины вошло в прежнее рус
ло: академии, собрания выдающихся личностей, художников и артистов,
сердечная дружба с кардиналом Адзолино. При ее «дворе» регулярно появ
лялись композиторы Алессандро Скарлатти (занимавший какое-то время
должность ее личного капельмейстера) и Арканджело Корелли, клавесинист
Бернардо Пасквини, а нередко — и сам Бернини. Сердечные приглашения
рассылались и некоторым из лучших певиц города (Анджелине Квадрелли,
Антонии Корези, Марии Ландини), а также кастрату Антонио Ривани, про
званному Чиччолино, виртуозу с ангельским голосом, — Кристина (в худо
жественном смысле) была от него без ума и непрестанно ревновала ко всем.
В здании, где раньше располагалась старинная тюрьма Тор ди Ноне, бывшая
королева оборудовала первый в Риме общественный театр. На его подмост
ках перед публикой упражнялись в декламации, исполнительском мастерстве
и пении настоящие женщины, ее «красавицы-протеже». Для этого папа Кли
мент X (1670-1676) был вынужден аннулировать давнишнее постановление,
запрещавшее женщинам выступать на сцене и участвовать в постановках, где
их заменяли кастраты, обладавшие чистейшим фальцетом; этот запрет был
одним из элементов привычной католицизму мизогинии (женоненавистниче
ства), особенно подпитываемой пылом иезуитов после Тридентского собора.
Но активность бывшей королевы не ограничивалась исключительно
увеселительной деятельностью. Помимо ботанических работ в саду, Кри
стина с нуля собрала библиотеку, состоявшую почти из тридцати тысяч то
мов и десяти тысяч манускриптов; организовала комнату медалей, орденов
и прочих наград; основала научную лабораторию, где ставились алхимиче
ские эксперименты. Она, как и многие люди, бросавшиеся с головой в омут
изучения оккультного мира, мечтала трансформировать свинец в золото.
Однако в ее случае это были не просто мечты, а точная мысленная установ
ка, граничившая с утопией и иллюзиями: с помощью извлеченного таким
путем золота она намеревалась снарядить армию в поход против турок.
Естественно, никакого богатства из воздуха добыть не удалось, и армия
осталась одним из многих нереализованных экстравагантных проектов
Кристины. Между тем конклав 1676 года под давлением могущественного
174
Секреты Ватикана
Людовика XIV избрал папой Бенедетто Одескальки под именем Иннокен
тия XI. Новый понтифик принес с собою дух Реставрации: закрытие театров,
включая Тор ди Нона, возобновленный запрет на участие женщин в спекта
клях, потом отказ в праве брать уроки музыки, осужденной «как вредное
для их целомудрия искусство». Протесты были, но осторожные: новый пон
тифик сам подавал пример аскетичной жизни, да и докучать едва воцарив
шемуся суверену было неосмотрительно. Его предшественник Климент X
назначил Кристине ежегодную ренту в двенадцать тысяч скудо, что Инно
кентий поспешил отменить. Говорят, что ее это не особенно огорчило. Она
всегда жила не по средствам, залезая в долги и черпая деньги из неведомых
источников с такой непринужденностью, какая встречается только в тех,
кто никогда не сталкивался с бедностью и лишениями.
Жизнь Кристины катилась по уже накатанной колее, у нее было еще не
сколько любовных увлечений, помимо многолетней трепетной привязанно
сти к кардиналу. Одной из ее последних любовниц стала балерина и певица
Анджелика Волья по прозвищу Джорджина. Отношения Кристины с женщи
нами всегда были любопытными и запутанными, хоть по большому счету
вполне объяснимыми в отличие от некоторых других ее поведенческих ре
акций. К примеру, во время своего путешествия во Францию она пожелала
познакомиться с Нинон де Ланкло, прославленной куртизанкой, «заточен
ной» в монастырь Ланьи за то, что чрезмерно щедро раздаривала свои ласки
и благоволение окружающим. Кристина часами беседовала с ней, обмени
ваясь сокровенными мыслями, суждениями и оценками. Рассказывают, что
остроты, отпущенные ею в этих разговорах на тему религии, весьма оскор
били папу. Действительно, бывшая королева заявила, что ее истинным ве
роисповеданием было учение античных философов, а все прочее казалось
ей чепухой или же мошенничеством.
Вероятно, она была искренна в своей пылкой любви к жизни, свободной
от рамок, крайне беспорядочной и бесповоротно языческой. Вполне возмож
но, что по той же причине она не переносила даже вида беременных женщин,
ведь и трон-то она покинула из-за отказа подчиниться династическому долгу,
выступив в роли матери престолонаследника. Прознав, что одна из ее каме
ристок ждет ребенка, она велела той больше не появляться в ее присутствии.
Такой она оставалась до самой смерти, окруженная двором, невероятно
пестрым и уникальным даже для видавшего виды Рима: лучшие умы, вели
кие художники и артисты, и тут же — всевозможные шарлатаны, авантю
ристы, сводники, сутенеры и проститутки. На излете отмеренного ей срока
VIII. Две гробницы
175
Кристина ощутила совсем иное душевное волнение и одухотворенность,
парадоксальным следствием чего стало растущее раздражение или разоча
рование, вызванное неуемной роскошью понтификата. К примеру, в письме
к своему Адзолино она высказалась крайне категорически: «Предосудитель
но наблюдать, как многие миллионы из церковной казны выбрасываются
на ветер — на неуместное пускание пыли в глаза или награды абсолютным
ничтожествам и подхалимам, цель которых высосать до капли кровь и пот
бедняков».
Возможно, она поняла, что ей самой было дано и прощено слишком мно
гое только по причине ее обращения в католицизм. Она не могла знать зара
нее, что ждет ее после жизни земной, но, очевидно, ее вполне удовлетворил
бы тот великолепный мавзолей, который воздвигли позднее в ее честь в со
боре Святого Петра. Конечно, гениальность слегка коснулась ее своим кры
лом, но вместе с тем в той же степени она была капризной, взбалмошной,
безжалостной женщиной, способной без колебаний отдать приказ об убий
стве, к тому же лесбиянкой, и потому ее присутствие в базилике, полной
святых, благочестивых дев и мучеников веры (начиная с основателя церк
ви — апостола Петра), безусловно, вызывает некоторое удивление. Однако
даже после смерти — как и при жизни — Кристина оставалась для церкви
беспроигрышной картой и одним из ее лучших завоеваний. Королевой, вы
рванной из лап лютеранской ереси.
Базилика Святого Петра не испытывает недостатка в надгробных мону
ментах; большинство из них признаны выдающимися памятниками либо
из-за своей эстетической значимости, либо из-за масштаба личности тех
людей, которых они прославляют. Присутствие в таком месте мавзолея
Кристины Шведской и другого монумента, о котором я сейчас расскажу,
обусловлено исключительно тем, что политическая стратегия всегда оста
валась для понтификата приоритетной.
В левом нефе, недалеко от входа, можно увидеть поразительный кено
таф, высеченный Антонио Кановой в чистейшем неоклассическом стиле,
свойственном этому мастеру. Сложная посвятительная надпись на нем гла
сит: IACOBO III IACOBIII MAGNAE BRIT REGIS FILIO KAROLO EDUARDO ЕТ
HENRICO DECANO PATRUM CARDINALIUM IACOBI III FILIIS REGIAE STIRPIS
STUARDUAE POSTREMIS ANNO M.DCCC.XIX*.
* Якову III, сыну Якова И, короля Великобритании, Чарльзу Эдварду и Генриху, декану Колле
гии кардиналов, сыновьям Якова III, последнего из королевского дома Стюартов, 1819 год.
176
Секреты Ватикана
Итак, в 1819 году Канова обессмертил семейство Стюартов, с 1371 года
в течение трех веков правившее Шотландией, а потом — до 1714 года —
и всей Великобританией. Интересно происхождение фамилии Стюарт, по
скольку изначально это слово (Stewart или Steward, далее Stuart) обозна
чало должность сенешаля (мажордома, крупного сановника), дарованную
в XII столетии королем Дэвидом I, сувереном тех земель, одному из членов
рода. Нас же в данном контексте волнует иной период, XVII век, эпоха гран
диозных перемен, именуемых Glorious Revolution — «Славной революцией»
1688 года, — цепочкой событий, в результате которых в Великобритании —
первой из европейских держав — возникла конституционная монархия.
Случилось так, что несчастный Карл I Стюарт, король Великобритании
и Ирландии (1600-1649), женился на католичке Генриетте Марии, доче
ри Генриха IV Французского и сестре Людовика XIII. В начале XVI века его
предшественник, могущественный Генрих VIII, взбешенный отказом папы
признать его развод, приложил руку к образованию новой христианской
конфессии — англиканской церкви (Anglicana Ecclesia). Он провозгласил
себя ее главой и постановил, что этот статус отныне будет передаваться
всем его преемникам. Соответственно, брак Карла с «паписткой» считался
крайне неосмотрительным: многие восприняли его (с опасением) как путь
к сближению с Римом.
Подобное латентное недоверие к монарху перешло во взрывоопасную
фазу из-за тяжелого фискального бремени, к которому Карл вынужден был
прибегнуть, дабы иметь возможность покрывать расходы на свои войны.
Постоянный конфликт короны и парламента, диспропорция между волей
короля и теми ненадежными, хрупкими рычагами влияния, которыми он
обладал (к слову, так всегда бывает, когда слабость сочетается со спесью),
поспособствовали тому, что разразилась гражданская война. Вкратце собы
тия складывались так: 9 февраля 1649 года король окончил свои дни на пла
хе, под топором палача. За полтора века до того, как якобинцы в Париже
отрубили голову Людовику XVI (1793 год), англичане уже показали пример
того, как нужно расправляться с сувереном.
Александр Дюма сплетает сюжет своего романа «Двадцать лет спустя»
именно вокруг попытки Атоса и Арамиса спасти жизнь бедного Карла. Два
бравых мушкетера отправлены с особой миссией в Англию вместе с лор
дом Винтером по просьбе Генриетты Марии, сестры Людовика XIII и супру
ги короля Англии, Шотландии и Ирландии Карла I. Арамис, Атос и Винтер
должны прийти на помощь английскому монарху. Эта троица встречается
VIII. Две гробницы
177
с Карлом на границе с Шотландией, где королевские войска отчаянно сра
жаются с армией мятежников. Однако план спасения проваливается, и Кар
ла после недолгого судебного процесса казнят.
Король мертв, но на троне его сменяет не другой король, а настоящий
тиран. Тот самый Оливер Кромвель, лидер пуритан, принявший титул
лорда-протектора Содружества (Commonwealth) и провозгласивший лич
ный характер власти, но с аллюзиями на мнимую возможность учреждения
республики. В ходе реставрации династии Стюартов на троне сменят друг
друга двое братьев — сыновья убитого Карла I: Карл II с 1660 по 1685 год
и на короткий промежуток Яков II с 1685 по 1688 год.
Когда говорят о том, что «Славная революция» была событием молние
носным и, в сущности, бескровным, в этом чувствуется некое преувеличе
ние и неточность. Можно сказать, что ее темп был быстрым (в целом не бо
лее трех месяцев), да и жертв было относительно немного. Но это будет
правдой, если только принять во внимание, что события, героем которых,
как мы увидим, станет Яков И, — лишь заключительная часть конфликта,
зародившегося в эпоху судорожного и печального царствования его отца
Карла I. Герцог Йоркский — такой титул он носил до своего недолгого прав
ления — был главнокомандующим королевским флотом (лорд — первый
адмирал). Когда в 1664 году англичане захватили заморскую территорию
Нидерландов — Новую Голландию, именно в его честь важнейшему городу
этой провинции — Новому Амстердаму — было присвоено имя Нью-Йорк.
Первая жена Якова Анна Хайд умерла в 1671 году, произведя на свет двух
дочерей — Марию и Анну (согласно традиции, одни и те же имена повторя
лись из поколения в поколение, как в римских императорских династиях).
В качестве новой супруги для Якова была выбрана итальянская принцессакатоличка Мария Беатриче д’Эсте из рода герцогов Модены; этот шаг не
медленно спровоцировал волну подозрений в парламенте, где нашлись и те,
кто считал Марию шпионкой папы. Стремясь сбалансировать ситуацию,
царствующий Карл II организовал свадьбу Марии, дочери его брата Якова
от первого брака, с протестантом Вильгельмом Оранским, штатгальтером
(правителем) Голландии. Дети, которые должны были появиться в этом бра
ке, выросли бы в традициях реформатской религии, тем самым нейтрализо
вав угрозу возврата страны в лоно католицизма.
Однако подобная брачная стратегия не утихомирила недовольство. Ан
гликанский министр и бывший иезуит Тит Оатс принялся распространять
слухи о потенциальном папистском заговоре, нацеленном на ликвидацию
178
Секреты Ватикана
короля Карла II и замену его католиком Яковом. Супруга Карла, порту
гальская принцесса Екатерина Браганса, оказалась бесплодной, а потому,
несмотря на дюжину детей от различных любовниц, законного наследни
ка у монарха не было. Это делало Якова наиболее вероятным кандидатом
на престол.
Карл II скончался в феврале 1685 года, тоже перейдя на пороге смерти
(in extremis) в католицизм. Новым королем становится Яков, герцог Йорк
ский; ему пятьдесят два года, и поначалу его появление на престоле вос
принято всеми с воодушевлением. Однако вскоре он сталкивается с заго
ворами и восстаниями; его «Прокламация об индульгенции» провозглашает
религиозную свободу в королевстве, но монарха тут же обвиняют в том, что
она не столько уравнивает англикан с католиками, сколько предоставляет
последним все преимущества. Положение усугубляется еще больше, когда
становится известно, что королева Мария Беатриче в положении. Если ро
дится мальчик, ему суждено стать первым в линии наследования, оттеснив
потомков ветви Оранских.
Будучи храбрым солдатом и военачальником, Яков II оказался нереши
тельным и бесхарактерным монархом. Его почти ничему не научил траги
ческий опыт отца, жизнь которого оборвалась на эшафоте; напротив, он
частично даже повторил некоторые его ошибки. Он упрямо отстаивал свою
приверженность католичеству, что мгновенно настроило против него авто
ритетные круги англикан. Он оспаривал влияние протестантизма везде, где
только возможно (в правительстве, вооруженных силах, в университетах),
продвигая католиков на ключевые посты. Яков впервые с 1558 года вос
становил дипломатические отношения со Святым престолом, чем вызвал
ярость многих соотечественников. Конечно, как частное лицо он был като
ликом. Но при этом не имел права забывать, что в качестве короля выступа
ет как глава англиканской церкви. Очевидный конфликт интересов, как мы
определили бы это сегодня.
Короче говоря, бедняга Яков совершает самую серьезную, непроститель
ную для любого политического лидера ошибку: от него ускользает (или же
он им пренебрегает) настроение толпы, состояние души народа. В период
царствования его брата Карла в Лондоне произошли два прискорбных собы
тия: в 1665 году— опустошительная эпидемия чумы, год спустя — катастро
фический пожар, известный как the great fire (Великий лондонский пожар),
практически целиком разрушивший город. Простой люд устал от стольких
лишений, неприятностей и религиозных войн, многие внутренне готовы
VIII. Две гробницы
179
были воспринять призыв Джона Локка и прочих просветителей к религи
озной толерантности и внедрению принципа о том, что ни одна религия
не должна навязываться императивно; то есть вера должна привести чело
века к церкви, но принуждать его — незаконно. Противником такого пути
выступает папа Иннокентий XI, в связи с чем католиков в Англии и считают
«суеверными» и «идолопоклонниками».
В мае 1688 года английская делегация отправляется в Голландию, чтобы
официально просить Вильгельма о вмешательстве. Штатгальтер отвечает,
что если от него ждут высадки армии на Британских островах, то есть во
оруженной интервенции, то для придания легитимности подобному пред
приятию ему требуется документ, подписанный значительным числом но
таблей и именитых граждан. К 30 июня этот документ был подготовлен, его
завизировали многие влиятельные люди и выдающиеся деятели страны,
хотя не все из них были того уровня, какого желал Вильгельм. Между тем
неумолимое давление хода событий заставило пренебречь недостаточной
престижностью собранных подписей.
По другую сторону пролива 10 июня Мария Беатриче родила мальчика,
крепкого и жизнерадостного, которого окрестили под именами Джеймса
(Якова) Франсуа Эдуарда и даровали ему традиционный титул принца Уэльс
кого. У короля Якова отныне есть наследник; но в рядах англикан и проте
стантов появление этого невинного ребенка разбудило и усилило страх пе
ред возможным возвращением пропапской династии на трон Англии.
В общем, позиции Якова продолжают стремительно ослабевать. Архиепи
скоп Кентерберийский и большая часть англиканского клира отказывают
ся зачитывать с амвона новое издание «Прокламации об индульгенции», как
велел король. Взбешенный монарх жаждет предать епископов-бунтовщиков
суду, но его отговаривают от поспешных шагов под предлогом того, что их
вероятное оправдание только лишний раз подчеркнет непрочность его по
ложения. Король продолжает настаивать, и процесс, завершившийся вер
диктом о невиновности епископов, оборачивается, как и ожидалось, позо
ром и бесчестьем для него самого. Некоторые историки полагают, что этот
приговор стал точкой отсчета в истории его падения.
Другая ошибка короля, плодобщей сумятицы того времени, заключалась
в угрозе приостановить действие закона Habeas corpus, принятого в 1679 году
и гарантировавшего презумпцию невиновности в ходе уголовных процес
сов. Своими корнями этот важнейший институт восходит прямиком к «Ве
ликой хартии вольностей» (Magna Charta Libertatum), подписанной королем
180
Секреты Ватикана
Иоанном Безземельным в 1215 году. Нет нужды говорить, какой фатальной
ошибкой было угрожать ущемлением этого фундаментального права, за
воеванного с таким трудом. Предупрежденный о риске вторжения, Яков
сохраняет уверенность, что Вильгельм, его зять, не посмеет нанести ему
подобного оскорбления: дочь Мария воспрепятствует тому, чтобы муж по
кусился на ее собственного отца. Мы знаем, что все случилось иначе, а мно
гие примеры из той же итальянской или римской истории подсказывают
нам, как часто политические соображения превалируют над личными мо
тивами.
Итак, 30 октября 1688 года Вильгельм отплывает из Голландии, и уже
5 ноября его флотилия бросает якорь в Торбее, в графстве Девон. Впервые
с 1066 года чужая армия высаживается на английских берегах с враждебны
ми намерениями. Уже в который раз король Яков не знает, как ему поступить:
отправиться с армией навстречу врагу, оставив за плечами беззащитный
Лондон, или же окопаться вокруг столицы, то есть ожидать неопределен
но долгое время прибытия Вильгельма, что опасно. Единственные при
ближенные, на которых он может положиться, — это католики, которые,
вопреки народной молве, занимают только десять процентов командных
позиций. В эти тревожные дни Яков постоянно напоминает французскому
послу и папскому нунцию о судьбе Эдуарда II, Генриха IV и Ричарда II, ко
торые были убиты собственными родственниками. Говорят, что Вильгельм
дал жене единственное обещание: ее отец Яков останется неприкосновен
ным. Но всем хорошо известно, чего стоят обещания правителя: достаточно
какой-то мелочи, и он забывает о своих клятвах.
Кроме того, король боялся, что у него отберут новорожденного сына, что
бы вырастить и воспитать его как протестанта. Поэтому он приказывает
одному из немногих верных ему приближенных вывезти во Францию свою
супругу с ребенком. Там они будут в безопасности под защитой его кузена
Людовика XIV. Яков дает им двадцатичетырехчасовую фору, и вслед за тем
под покровом ночи тоже бежит из города, предварительно распустив ар
мию. По дороге его останавливают, приняв за священника, и вынуждают
возвратиться в Лондон. Вильгельм, уже ведущий переговоры о принятии
короны, выслушивает эту новость с досадой. Для того чтобы добиться нуж
ных решений насчет будущего, престол должен быть свободен и пуст. Имен
но в этот миг Яков и получает рекомендацию, если хотите, даже повеление
отправиться туда, куда ему будет угодно, главное, за пределы Англии. Он
следует совету и обустраивается с небольшим двором в Сен-Жермен-ан-Лэ,
VIII. Две гробницы
181
в паре километров от Парижа* в одной из многочисленных резиденций
французского короля.
Именно таковы были факты, предшествовавшие «Славной революции».
События запутанные, и, даже если излагать их предельно упрощенно, как
это делаю я в данной книге, в полной мере демонстрирующие, какие мощные
импульсы руководили их участниками; каковы были политические идеалы
и религиозные убеждения, предопределившие их поступки. Но самое глав
ное, что исключительно личные интересы всегда брали верх над чувствами
и верой. Тем не менее именно эта совокупность разрозненных, несходных
элементов и действий, часто мотивированных эгоизмом, спровоцировала
фундаментальный перелом в истории западной цивилизации. Конечным
результатом борьбы и ожесточенных схваток стали весомые ограничения,
которые английский парламент навязал короне. В Англии, а в дальнейшем
и в ряде других государств был внедрен в практику политический прин
цип, согласно которому власть короля должна быть сбалансирована рядом
противовесов, чтобы впредь никому не пришло в голову принять царский
скипетр за дубину тирана. В том, что касается истории Англии, важно от
метить, что на ее трон больше никогда не сядет ни один католик.
Вильгельм высаживается в Торбее 5 ноября 1689 года; Яков бежит 23 де
кабря; парламент собирается на заседание во второй половине января;
13 февраля Вильгельму и его жене Марии большинством голосов парламен
та предложена английская корона.
Для нашей же истории особый интерес представляет тот самый едва
родившийся сын Якова и Марии Беатриче, поспешно вывезенный с остро
ва, чтобы уберечь его от неизбежного воспитания в протестантском духе.
В 1718 году этот ребенок, уже ставший тридцатилетним молодым челове
ком, обосновывается в Риме, поощряемый и радушно встреченный папой
Климентом XI и его преемниками. Понтифик преподнесет ему в дар палац
цо Мути Папаццурри, чудное здание с импозантным порталом-колоннадой,
которое расположено на пьяцца Пилотта и обращено фасадом к нынешне
му Григорианскому университету. Вдобавок к этому дворцу папы впослед
ствии добавили и солидную ренту в двенадцать тысяч скудо, когда неза
дачливый претендент на трон женился на Марии Клементине Собесской,
состоятельной польской принцессе, католичке; она была моложе своего
супруга на четырнадцать лет и приходилась родной внучкой тому самому
* Около 20 километров к западу от Парижа. Прим. ред.
182
Секреты Ватикана
Яну Собесскому, который в 1683 году внес решающий вклад в освобождение
Вены от турецкой осады.
Не стоит думать, что слишком просто было организовать свадьбу, в ко
торой присутствовал такой красноречивый политический и религиозный
подтекст. Напротив, согласие жениха и невесты стало всего лишь зачином
серии авантюрных ходов и контрходов во взаимоотношениях целого ряда
монархов, включая папу. Тайные посланники, пришпоривая скакунов, пере
секали Европу из конца в конец, дипломаты изучали приемлемые решения
и делали прогнозы, было затеяно множество козней, чтобы помешать этому
браку. Юная принцесса очутилась в самом центре хитросплетения таких
интриг, которые сегодня могли бы лечь в основу сценария увлекательного
телевизионного фильма.
Самым настойчивым противником проекта был Георг I Ганноверский,
тогдашний король Великобритании и Ирландии, опасавшийся повторно
го возникновения католического вопроса на острове, где, ко всеобщему
удовлетворению, наконец-то установился порядок, как надеялись многие
подданные, раз и навсегда. Император Австрии Карл VI разделял опасения
британского монарха; зная, что Марии Клементине предстоит пересечь тер
риторию его государства, чтобы достичь Рима, он распорядился арестовать
ее и заключить в замок Инсбрука. Это было на редкость мрачное жилище,
откуда принцессе, однако, удалось сбежать, обманув стражников. Едва она
достигла Болоньи, было решено, дабы избежать повторных покушений на ее
свободу, провести бракосочетание с Джеймсом по доверенности. Настоящая
свадьба была отпразднована в Монтефьясконе в сентябре 1719 года. Папа
Климент XI провозгласил их королем и королевой Англии (в этом и заклю
чался смысл всего действа), предоставив в полное распоряжение супругов
гвардейский эскорт в дополнение к римскому дворцу и поместью на холмах
Лацио к югу от Вечного города.
В этом союзе на свет появились двое сыновей: первенец, Карл Эдуард Луи
Филипп Казимир, через год после свадьбы; второй, Генрих Бенедикт, —
в 1725 году. Брак не был счастливым, невзирая на то упорство, с каким все
участники этой истории добивались его осуществления. Вскоре после появ
ления на свет второго ребенка Мария Клементина ударилась в подлинный
религиозный фанатизм и удалилась в монастырь, обвиняя мужа то в адюль
тере (что было правдоподобно), то в желании передать детей на попечение
наставника-протестанта, а это в Риме сделать было весьма затруднительно
даже монарху, пусть и лишенному власти.
VIII. Две гробницы
183
Несчастная принцесса умерла в тридцать два года, в 1735 году. Папа Бене
дикт XIV, болонец Просперо Ламбертини, заказал скульптору Пьетро Браччи
(автору статуи Нептуна в комплексе фонтана Треви) величественный над
гробный памятник, которым и сейчас можно полюбоваться в соборе Свя
того Петра. Композиция, своей барочной изысканностью и волнообразны
ми драпировками отсылающая к Бернини, сделана из мрамора, алебастра
и бронзы, а изображение усопшей выложено мозаикой в овальном медальо
не, поддерживаемом маленьким ангелочком.
Их первенец Карл Эдуард продолжал, опираясь на ресурсы и помощь
папы, сражаться за свой трон. В возрасте двадцати пяти лет ему удалось
осуществить высадку на Гебридские острова, где он торжественно водрузил
штандарт отца. Он даже сумел заручиться поддержкой нескольких влия
тельных шотландских кланов, но ничто не помогло сдержать английское
наступление, и ему пришлось ретироваться обратно в море. Его отца на ро
дине иронически называли «Старым претендентом», а к нему самому при
цепилось прозвище «Красавчик принц Чарли» или «Молодой претендент»,
что содержало в себе хлесткую словесную игру, поскольку понятие pretender
имеет двойной смысл: с одной стороны, «претендент» (на трон), с другой —
«притворщик, обманщик, симулянт».
В реальности такое на редкость двусмысленное прозвище больше подхо
дило его брату Генриху, к которому перешел принадлежавший деду титул
герцога Йоркского. После смерти брата Генрих продолжал выдвигать пре
тензии на английский престол, хотя в Европе всем уже было ясно как божий
день, что идее о католической реставрации в Англии суждено остаться при
зрачной и невыполнимой. В 1747 году, когда Генриху было всего двадцать
два года, папа Бенедикт XIV назначил его кардиналом и поручил епархию
Санта-Мария-ин-Портико в Кампителли. В 1761 году другой папа, Кли
мент XIII, произвел его в епископы Тусколаны во Фраскати. Именно в ка
федральном соборе Фраскати кардинал Генрих Бенедикт, герцог Йоркский,
и захотел провести торжественную церемонию погребения своего брата,
скончавшегося в январе 1788 года. Причем с помпой, достойной монарха:
на гроб были возложены корона и королевский скипетр.
В жизни кардинала-герцога Йоркского не наблюдалось особенно ярких
эпизодов, если не брать в расчет регулярно возникавшие кривотолки о том,
что его гомосексуальные наклонности чрезмерно афишировались, а это
было несовместимо с его рангом и самой атмосферой города Рима. Ан
глийская писательница Эстер Линч Траль (1741-1821), подруга и биограф
184
Секреты Ватикана
Сэмюэля Джонсона, эпитафия на могиле которой называет ее женщиной
«остроумной, живой и очаровательной», в своих знаменитых дневниках от
мечает, что кардинал «публично держал при себе любовника» — поведение,
воспринимающееся итальянцами «как признак дурновкусия».
Похожее по содержанию свидетельство мы имеем от Джузеппе Горани
(1740-1819), ярчайшего персонажа, солдата, писателя и авантюриста (кста
ти, ведущая в Милан дорога напоминает нам об этом человеке), примкнув
шего к ломбардским просветителям и немедленно отправившегося в Париж
в 1789 году, как только там вспыхнула революция. Горани разделял сексуаль
ные привычки кардинала, которые приобрел, как он сам признавался, еще
в юности, проведенной в стенах миланского колледжа отцов-барнабитов.
В своих воспоминаниях, ставших первоклассным источником сведений
о нравах и обычаях XVIII века, он пишет:
Я озабочусь тем, чтобы просто поведать все то, что мне довелось увидеть,
не претендуя на какие-либо выводы. Его [кардинала] дворец показался мне
забитым молодыми юношами благообразного вида, облаченными в одея
ния аббатов. Все это заставило меня подозревать, что его королевское
высокопреосвященство питает пристрастие к тому, в чем был обвинен
кое-кто из его собратьев.
Впрочем, аналогичный отклик оставил нам и Гаэтано Морони (18021883), великий эрудит и высокопоставленный функционер папского прави
тельства, который, прикрываясь туманными недомолвками, рассказывал
о длительных отношениях кардинала с монсиньором Анджело Чезарини,
возведенным в достоинство каноника кафедрального собора Фраскати.
Однако все эти подозрения не были приняты во внимание, и в 1803 году
кардинал-герцог Йоркский был назначен деканом Священной коллегии,
что и объясняет отрывок надписи на кенотафе Кановы: DECANO PATRUM
CARDINALIUM (букв. «Декан Отцов-кардиналов»). Он умер в июле 1807 года,
но на его гроб, в отличие от похорон брата, не были водружены ни корона,
ни скипетр. На нем лежали просто митра и пастырский крест, хотя именно
Генрих так долго и упорно добивался трона. Останки братьев Стюартов позд
нее были перевезены в Рим и захоронены в подземных гротах Святого Петра
рядом с их отцом Яковом III. В 1939 году король Георг VI Виндзор заказал для
них прекрасный саркофаг из красного гранита, которым сегодня можно по
любоваться в крипте базилики. Да упокоятся с миром (Requiescant).
VIII. Две гробницы
185
Мы смотрим на эти гробницы и истории, с ними связанные, испытывая
глубокую грусть от того, что здесь в очередной раз в полной мере ощущается
та огромная разница между церковью и Ватиканом, которая является клю
чевым аргументом этой книги. И Кристина Шведская, и кардинал-герцог
Йоркский были явными и убежденными гомосексуалистами; разумеется,
это ничего не отнимает (и не прибавляет) к их личностной характеристике,
кроме того, что и в XXI веке церковь считает однополую любовь страшным
пороком или чем-то вроде того.
Очевидно, что Ватикан не всегда придерживался этого суждения, раз уж
предоставил им обоим право быть погребенными в главной базилике ка
толического мира. Соображения теологические удалось гармонизировать
с доводами политической целесообразности. Впрочем, как мы увидим далее,
в другой римской базилике — Сант-Аполлинаре покоится прах серийного
убийцы Ренато де Педиса, главаря банды делла Маньяна, похороненного
там в качестве компенсации за ряд сомнительных услуг, что прямо нару
шает канон 1242, в соответствии с которым «погребение внутри церковных
стен запрещено, за исключением тех случаев, когда речь идет о римском
понтифике или (в собственных церквях) о кардиналах, епископах, а также
заслуживших сие прихожанах».
Идеалы веры и политический расчет опять вступают в конфликт, получая
в разных жизненных ситуациях диаметрально противоположные оценки.
Само собой, тут ничего нового. За много столетий до нас люди, куда более
влиятельные и значимые, чем автор этой книги, жаловались приблизитель
но на то же самое. К примеру, Франциск Ассизский или Мартин Лютер.
IX. Загадка тамплиеров
Из всех благородных и жестоких, знаменательных и эфемерных деяний, со
вершенных за многие столетия Ватиканом, из всех начинаний, предприня
тых им по тем или иным — религиозным или политическим — причинам,
ничто не сравнится с историей подвигов рыцарей, называемых «тамплиера
ми». Даже сегодня, спустя семьсот лет после их трагического конца, мощь
этой легенды провоцирует полемику, вызывает замешательство, заставляет
выдвигать требования о компенсации и возмещении ущерба.
Откуда проистекает такое многообразие толкований и размах, такая длина
мифического шлейфа и загадочность ауры, окружающей монахов-воителей?
В Риме количество мест, напоминающих об истории тамплиеров, весьма
невелико. Но все места, где еще жива память о них, обладают невероятной
притягательностью. Они воскрешают мир веры и приключений, напомина
ют о крепких духом и праведных людях. И не только о них... Сколько еще
разного рода мошенников, жуликов, святых девственниц и чувственных
авантюристок в течение нескольких веков принимали участие в одной
из величайших эпопей, которые когда-либо знала Европа.
Одно из самых древних мест, связанных в Риме с историей тамплиеров, —
это Каза дей Кавальери ди Роди на площади дель Грилло, откуда открывает
ся захватывающий вид на форумы Траяна и Августа.
Здание возвели в XII веке рыцари Родоса — таково старинное название
Суверенного военного ордена Мальты. И в наши дни на улицах города мож
но порой видеть автомобили с надписью SMOM (Sovrano Militare Ordine
di Malta) на бампере, обозначающей аббревиатуру этого ордена*. Одно
* Старейший в мире из всех ныне действующих военно-религиозных орденов, Суверенный
военный орден рыцарей-госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Маль
ты, Суверенный военный странноприимный орден Святого Иоанна, Иерусалима, Родоса
и Мальты. Прим. ред.
IX. Загадка тамплиеров
187
из принадлежащих ему сооружений — это как раз тот самый дом, о котором
я говорю; бессчетное число раз он менял свое предназначение, то священ
ное, то мирское: частное жилище, столярная мастерская, доминиканский
женский монастырь Сантиссима Аннунциата, где обращали в католичество
юных послушниц и посвящали себя божественным таинствам. Чтобы по
сетить Каза дей Кавальери, необходимо запросить и получить разрешение
у приората ордена в резиденции на виа Кондотти.
Также по специальному дозволению можно посетить виллу рыцарей
Мальты на Авентинском холме, тоже на редкость притягательное сооруже
ние. Следы первого поселения, возникшего на этом месте, восходят к пери
оду до тысячного года. В то время оно являлось частью комплекса протохристианских церквей и монастырских обителей, которые и поныне делают
близлежащую улицу Санта-Сабина одной из самых уютных в городе — ми
стически тихой, отстраненной от шума и гвалта современного Рима.
Улица соприкасается с небольшой площадью, элегантно украшенной
опоясывающей ее стеной. Она ритмически структурирована обелисками,
нишами и стелами с морскими и религиозными эмблемами в стиле раннего
неоклассицизма. Такова была задумка Джованни Баттиста Пиранези, рабо
тавшего над этим проектом по поручению кардинала Реццонико, великого
приора ордена. На маленькой пьяцце есть и портал со знаменитой замочной
скважиной, отверстием, в которое идеально вписывается, в глубине овитой
зеленью галереи, купол Святого Петра. Чуть дальше калитка ведет к прио
рату ордена с примыкающей к нему церковью Санта-Мария-дель-Приорато,
тоже спроектированной Пиранези; в ее стенах располагается могила самого
художника.
Монахом этой древней бенедиктинской обители был Гильдебранд ди
Соана, позднее ставший папой под именем Григория VII и прославленный
в веках совершенными им деяниями — как добрыми, так и преступными.
В XII веке монастырь перешел в руки тамплиеров, воинствующих рыца
рей, о чьем печальном конце я планирую сейчас рассказать. Два столетия
спустя монастырь был передан рыцарям Родоса, чтобы впоследствии пре
вратиться в резиденцию великого приората рыцарей Мальты. Церковь —
это единственный объект, который Пиранези, выдающийся рисовальщик
и гравер, скажем так, «построил». Сама по себе она не особенно интерес
на, а вот пространство вокруг нее весьма гармонично: тщательно ухожен
ный сад, линии зданий, колодец тамплиеров, восходящий к XIII веку. Здесь
можно ощутить вибрацию времени, его ауру и аромат. В этом месте проще
188
Секреты Ватикана
простого представить, каким магическим казался город в ту далекую эпоху,
когда на него глядели с головокружительной высоты: долина внизу, лента
реки, многочисленные колокольни, купола и холмы, закрывающие обзор
к востоку.
Третье место, имеющее отношение к памяти рыцарей-тамплиеров, — это
церковь Сант-Онофрио на склонах Яникула. Она относится к XV столетию,
но много раз перестраивалась; там похоронен Торквато Тассо, проведший по
следние годы своей жизни в тесной келье расположенного рядом монастыря.
Там же находится и посвященный поэту музей, где хранятся манускрипты,
маленькие реликвии, а также тот самый лавровый венок, которым великого
поэта увенчали на Капитолии. Весь этот комплекс находится под защитой
ордена кавалеров Санто-Сеполькро ди Джерусалемме*, тоже рыцарского.
Это место, как и предыдущие, обладает особой атмосферой и удиви
тельным очарованием, нисколько не утраченным с течением времени,
что ощущали все посетители, в том числе и самые прославленные из них.
Гете написал трагедию «Тассо» после того, как побывал там, где поселил
ся итальянский поэт. Шатобриан, находясь в сильнейшем эмоциональном
возбуждении от окружающей обстановки, написал в своих «Замогильных
записках»:
Если мне выпадет удача окончить дни свои здесь, то я уже договорился
о том , чтобы мне выделили в Сант-Онофрио комнатку смежную с той,
где умер Тассо. В свободные от посольских обязанностей часы, сидя у окна,
я продолжу мои «Записки». В одном из самых прекрасных мест на земле,
среди апельсиновых деревьев и зеленеющих дубов, видя перед глазами каж
дое утро Рим, приступая к работе в пространстве между смертным ло
жем и могилой поэта, я буду призывать гений славы и злой рок.
В стенах церкви и других помещениях комплекса хранятся ценнейшие
предметы и произведения искусства, но я хотел бы повторить, что важнее
любых материальных артефактов воздух, которым там дышишь, внутрен
ний дворик, портик, крытые галереи-амбулакры, гробницы в склепах... На
пример, та, что принадлежит маркизу Йозефу Рондинину, «римскому патри
цию», для которого был изготовлен любопытнейший монумент: сделанный
* Букв, орден всадников храма Гроба Господня в Иерусалиме —
один из религиозно
рыцарских орденов католической церкви, основанный в 1099 году с целью защиты христи
ан на Святой земле и оказания им помощи.
IX. Загадка тамплиеров
189
в реалистической манере скелет обнимает саркофаг, предназначенный при
нять вскоре прах самого заказчика.
Даже в условиях жесточайших, яростных битв ощущение мира и гармо
нии этих мест успокаивало людей, залечивало их раны. В 1849 году, когда до
блестная Римская республика стояла на краю гибели под пулями артиллерии
французской армии, было предложено расплавить один из колоколов церк
ви, так называемый колокол Тассо, чтобы превратить его в пушку. Однако,
несмотря на тревогу за исход сражения, Гарибальди отдал категорический
приказ оставить колокол в неприкосновенности в знак глубокого уважения
к поэту и признания сакрального значения территории этого монастыря.
То, что собой представляли для каждого из нас рыцарские ордена, отра
жает прежде всего не столько история, сколько долгое и грандиозное эхо
этого феномена в литературе, начиная с цикла о короле Артуре и его всепо
беждающем мече, рыцарях Круглого стола и возлюбленных Ланселота. По
читаемая всеми могила Тассо напоминает нам о том, что поэма «Освобож
денный Иерусалим» на протяжении нескольких столетий воспринималась
в качестве ключевого ориентира, точки отсчета европейской культуры, при
чем как образованными слоями, так и народными массами.
Поэма повествует о волшебных и благородных деяниях, рыцарях и дамахвоительницах, об авантюрах и погонях, о бегстве и любви. Переведенная
на множество языков, поэма «Освобожденный Иерусалим» была очень до
рога сердцу барочных поэтов, превозносилась романтиками, вдохновляла
многих художников, граверов, кинорежиссеров (Энрико Гуаццони, Карло
Людовико Брагалья). В свою бытность в Риме Леопарди до слез растрогал
ся у гробницы Тассо. Шатобриан, помимо уже процитированного отрывка,
в письме к госпоже де Рекамье от 21 марта 1829 года признавался: «Вчера,
в промежутке между двумя голосованиями по выбору нового папы, я отпра
вился в Сант-Онофрио... Какое пленительное одиночество! Какое счастье
отдыхать в окружении фресок Доменикино и Леонардо да Винчи! Хотел бы
и я покоиться там, уже ничто не соблазнит меня так же сильно».
Всего за пару десятилетий до Торквато Тассо Лудовико Ариосто затронул
ту же тему, воспев похожие приключения в своем «Неистовом Роланде»,
одном из литературных шедевров эпохи. Ариосто и Тассо сплетают сюжет
ные линии вокруг войн между христианами и сарацинами во времена Кар
ла Великого (у Ариосто) и Первого крестового похода, ведомого Готфридом
Бульонским (у Тассо). Даже когда рыцарство практически исчезло, миф
о нем выстоял, о чем с большой прозорливостью в свое время догадается
190
Секреты Ватикана
Сервантес, автор книги, в которой «хитроумный идальго», обуянный ры
царскими идеалами, провозглашает самого себя «дон Кихотом».
«Рыцарство» в средневековом значении не стоит смешивать с кавалерий
скими военными соединениями, типичными для любой армии со времен
седой древности. На практике это понятие* является сложносоставным,
в нем фиксируется как буквальный, так и символический смысл. В ари
стократическом обществе лошадь — это знак принадлежности к сословию
и важный символ, но рыцарство — инструмент силы, власти и богатства,
преобразующий профессию в совокупность этических императивов.
Невероятная история тамплиеров начинается промозглым осенним
днем 27 ноября 1095 года, когда папа Одон де Лажери, француз, правив
ший под именем Урбана II (историки оценивают его как истинного пре
емника Григория VII), закрывал Церковный собор, созванный им в цен
тре Франции — в Клермоне, что в провинции Овернь. Церковь упрямо,
можно сказать, «отчаянно» пыталась реформировать саму себя; особое
беспокойство внушали феномены николаизма (конкубината** и браков
священников) и симонии (купли-продажи церковных предметов, бенефи
циев, услуг***). Урбан взывает к мирянам и клиру, в том числе к монархам.
Он порицает их, одновременно указывая им путь к спасению: отправить
ся освобождать Иерусалим. Хронист Фульхерий Шартрский в своей «И е
русалимской истории» оставил нам одну из версий этого обращения:
И да ринутся в борьбу с неверными все те, кто до сего момента поглощены
были войнами личными и противоправными , чиня зло и убыток верую
щим! Пусть станут рыцарями Христа те, кто были бандитами и разбой
никами! Пусть по божественному велению сражаются с варварами те,
кто бился с братьями и родителями своими... здесь вы в печали и бедно
сти, там снизойдет на вас благодать и богатство. Те, кто были врагами
Господа здесь, да обретут там милость Его.
Искусные фразы, проникнутые страстью и пафосом, открыли всем, кто
слышал призыв папы, высокую и предельно ясную миссию: не легкомыс
ленность и коварство пустых деяний, а «священная война». На самом деле
*
Слово cavalleria в итальянском языке означает и рыцарство, и кавалерию, то есть конницу.
* * Сожительства. Прим. ред.
* * * Прежде всего в симонии прихожан возмущала купля-продажа церковных должностей.
Прим. ред.
IX. Загадка тамплиеров
191
призыв в Клермоне имел еще одну цель: вновь утвердить власть церкви,
защитить ее имущество и материальное благосостояние, продолжить гри
горианскую реформу, навязав всем и каждому, особенно монархам, ее волю
и устав. Достаточно подумать, к примеру, о суровых матримониальных нор
мах, к которым будут в этом случае принуждены короли, что заложит мину
замедленного действия и выльется в многочисленные драмы и схизмы.
Вспомним самую знаменитую из них — при Генрихе VIII, благодаря чему
в 1534 году образуется отдельная англиканская церковь.
Отзвуки воззвания, прозвучавшего в Клермоне, таковы, что папа приоб
ретет вес и статус настоящего лидера христианского Запада. Несколько ме
сяцев спустя тысячи людей уже выдвинулись походным маршем в Иеруса
лим. Их путь был отмечен эпизодами крайней свирепости. В долине Рейна
первыми «крестоносцами» были истреблены евреи, на венгерских равнинах
систематически грабили крестьян и ремесленников, мародерство в дерев
нях Византийской империи поражало своими масштабами. В этих разно
мастных шайках было огромное количество сброда — отовсюду понемногу,
что, впрочем, всегда наблюдается в такого рода добровольных «армиях».
Бок о бок шагали плуты и дворяне, одних манила жажда добычи, энергию
других подпитывали идеалы и абстрактные фантазии.
Первый крестовый поход, вероятно, самый знаменитый. Именно он стоит
у истоков мифа, именно он открыл собою почти двухсотлетнюю освободитель
ную эпопею; однако он с самого начала разделился на два потока — офици
альную военную экспедицию и безжалостное, бессмысленное дилетантское
предприятие. Костяк армии составляли французы, фламандцы и норманны.
Среди руководителей похода особенно выделялся Готфрид Бульонский, гер
цог Нижней Лотарингии. В июле 1099 года Иерусалим был подвергнут осаде
и взят штурмом; позор долгой мусульманской оккупации крестоносцы уто
пили в крови. В древнем Иерусалиме учреждается Франкское королевство
во главе с Бодуэном И. Гроб Господень освобожден, то есть цель достигнута.
Кажется, мы добрались до финала, но это лишь только начало.
Здесь в игру и вступают тамплиеры. Действительно, около 1120 года*
Гуго де Пейн собирает отряд из восьми рыцарей из Бургундии и Шампа
ни (по другим источникам, в нем было тридцать человек) и отправляется
к Святой земле, в Иудею. Эти люди зовут себя paupers commilitones Christi, то
есть бедными рыцарями Христа; прибыв в Иерусалим, они занимают одно
* Согласно официальным источникам, в 1118 году. Прим. ред.
192
Секреты Ватикана
из крыльев дворца Бодуэна, возведенного на фундаменте разрушенного рим
лянами храма Соломона. Там прибывшие рыцари строят для себя монастырь
и принимают имя монахов-храмовников (тамплиеров). В центре обширного
пространства (известного сегодня как Площадь Мечетей) возносятся две ме
чети: Аль-Акса и Купол Скалы с позолоченным сводом, одна из жемчужин
исламской архитектуры, украшающая и в наши дни облик города. Внутри
нее находится камень, на котором Авраам собирался принести в жертву сво
его сына Исаака и где уснувшему Иакову было видение Небесной лестницы.
Скала, считающаяся пупом мира и сакральным центром трех монотеисти
ческих религий, была и остается одним из узловых пунктов всепланетарной
религиозности, а также объектом бесконечных споров и притязаний.
Орден тамплиеров — одновременно монашеский и военный; историк
Жак де Витри, епископ Акры, в своей «Восточной, или Иерусалимской, исто
р и и » так описывает этих монахов:
Некоторые рыцари, взявшие в руки оружие во имя Господа и отдавшие
ся служению Ему; отреклись от мира и посвятили себя Христу. Принеся
торжественную клятву перед патриархом Иерусалимским, они приняли
на себя обязательство защищать паломников от разбойников и грабите
лей, охранять улицы и быть стражами при особе короля. Они соблюдали
заветы бедности, целомудрия и повиновения согласно обычным канониче
ским правилам монашества.
Итак, тамплиеры произносили три классических католических монаше
ских обета, но к ним добавляли и четвертый, пытаясь примирить неприми
римое: служить Иисусу Христу не только верой, но и оружием. Будучи до
зволенным, это действительно потребуется и, более того, как мы увидим,
поспособствует выработке сложной и губительной концепции войны. Оде
яния тамплиеров просты: белые туники или плащи, на которых в области
левого плеча или посередине груди заметно выделяется вышитый алый лап
чатый крест (croix pattee), сужающийся к центру. Выдача плаща — это торже
ственная церемония, которая превращала послушника в тамплиера на веки
вечные (ad vitam aeternam): «Те, кто оставил жизнь во мраке, да примирятся
с Создателем белым облачением своим, знаком чистоты и целомудрия».
Их задача прежде всего оберегать паломников, патрулируя ведущие в Ие
русалим дороги, вдоль которых нередко совершались разбойные нападе
ния и акты насилия. Люди, направлявшиеся в Святую землю воздать честь
IX. Загадка тамплиеров
193
Страстям Христовым, часто подвергались нападениям банд преступников,
в том числе с сексуальными намерениями. Секта ассасинов, регулярно за
нимавшаяся такого рода деятельностью, получила свое название от нар
котика гашиша, который все ее члены принимали непосредственно перед
вылазками. Одурманенные им, они сначала грабили, а затем безжалостно
и методично вырезали своих жертв.
Орден Храма возникает около 1120 года в Иерусалиме, но официальная
дата его основания— январь 1129 года, когда в Труа* собирается Церковный
собор с участием прелатов Шампани и Бургундии, на котором присутствует
пользующийся авторитетом монах-цистерцианец Бернард Клервоский, весь
ма могущественный человек, проницательный политик, советник сильных
мира сего, глубокий знаток церковной доктрины. Поначалу Бернард проти
водействовал чрезмерному признанию заслуг тамплиеров, но впоследствии
его мнение изменилось настолько, что он даже написал прославивший его
трактат De laude novae m ilitia («Похвала новому рыцарству»), своеобразную
апологию тамплиеров, где, применяя ловкий риторический прием, среди
прочего провозгласил:
Новое рыцарство появилось на земле Воплощения Господня... сражающие
ся против врага не пробуждают в нас удивления , необыкновенны те, кто
борется с абсолютным Злом ... они выходят на поле брани неразряженные
в пух и прах, а в лохмотьях и белоснежном плаще... они почитают не само
го благородного, а самого доблестного, они рыцари Христа, рыцари Храма.
Девиз тамплиеров взят из 113-го псалма Библии: Non nobis Domine, non
nobis, sed nomini tuo da gloriam («Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему
дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей»). Звучит подобно обе
регу, который должен был хранить их хотя бы в христианской среде. Как мы
увидим, этого окажется недостаточно.
Как же монах Бернард дошел до того, чтобы восхвалять настолько не
двусмысленным образом военный орден, то есть людей, пристрастившихся
к войне? Ведь христианство всегда исповедовало воззрения, отвергающие
любую форму насилия. Однако в свое время святым Августином уже была
разработана концепция «справедливой войны», иными словами, «войны,
* Собор в Труа, на котором был принят Устав тамплиеров, состоялся 14 января 1128 года.
Прим. ред.
194
Секреты Ватикана
карающей несправедливость, когда народ или государство, против кото
рого она ведется, сами наказывали злодеяния людей и возвращали то, что
было незаконно отнято». Следующим шагом было возникновение другой
теории — «священной войны» в защиту христианской веры или церкви про
тив врагов внешних (язычников, неверных) или даже внутренних.
Концепция «священной войны» (джихада) существует и широко применя
ется в исламском мире вплоть до наших дней. Бернард Клервоский всего лишь
сместил некоторые смысловые акценты, аргументируя необходимость ис
пользования оружия тамплиерами тем, что оно не подразумевало убийств:
Смерть во имя Христа, твоя собственная или от тебя исходящая, не вле
чет за собой греха и покрывает неувядающей славой. Ибо в первом случае ты
побеждаешь для Христа, а во втором — победу одерживает сам Христос,
охотно принимающий смерть врага как акт справедливости и с еще боль
шей радостью предлагающий себя как утешение павшему рыцарю... Не без
причины носит он меч: он посланник Господа в наказание мерзавцам и во сла
ву праведникам. Уничтожая злодея , он превращается не в убийцу, а, скажем
так, в «борца со злом». В нем, без сомнения, уважают несущего Христово воз
мездие всем, кто причиняет зло, и видят защитника, радетеля христиан.
Иными словами, священную войну следует воспринимать как самую
справедливую из всех войн: этот принцип заложит юридическую базу Кре
стовых походов, направленных на возвращение христианам святых мест,
которыми незаконно завладели неверные. Клич «Так хочет Бог» — с ним
на устах крестоносцы шли в атаку — в форме краткого девиза воспроизво
дит скрупулезно выпестованную доктрину. В дальнейшем армии многих на
родов мира пытались придать сакральный оттенок той роли, ради которой
люди вступали в их ряды. Даже у солдат вермахта в Третьем рейхе на пряжке
ремня было выгравировано изречение Gott m it uns («С нами Бог»), само со
бой, в их случае звучавшее совершенно кощунственно. Идеологическая си
стема Бернарда долго служила тому, чтобы, прикрываясь безупречными по
стулатами веры, прятать от взоров современников прочный политический
и экономический расчет, ставший истинным мотивом этих экспедиций.
Благодаря такому энергичному и умелому поручительству формируется
позитивный имидж ордена тамплиеров. В Европе много говорят об их по
ступках и строгих нравах, со временем все более овеянных ореолом леген
ды. Молодые дворяне наседают с требованиями принять их в орден Храма,
IX. Загадка тамплиеров
195
который становится многочисленным и могущественным еще и потому,
что вступление в него всегда сопровождается щедрыми пожертвованиями:
землями, замками, деньгами, драгоценностями. Предложения поступают
и от тех, кто не примыкает к ордену лично; многие вносят свою лепту в фи
нансирование «освобождения владений Господа», как принято было гово
рить, то есть в организацию и ведение военных действий, стоивших немыс
лимо дорого, учитывая дальность расстояний.
Военная подготовка безукоризненна, дисциплина строжайшая: запре
щены охота и любые игры в карты или кости. Неприлично смеяться, нель
зя говорить слишком много или чересчур громко, равно как и отращивать
волосы сверх установленной меры. Столь же четко регламентирован и сон:
рыцари спят «при оружии», встают до восхода солнца, они должны быть
всегда начеку и в полной готовности к чему угодно. Того, кто нарушает нор
мы, изгоняют или заключают в карцер; некоторые проступки караются осо
бо унизительными наказаниями. Например, провинившийся должен есть
в одиночестве, сидя на полу, вместо того чтобы вкушать пищу за столом
и в компании собратьев, как это принято в ордене, по двое из одной миски:
для Средневековья такая практика была нередкой. Впрочем, дошедшие
до нас изображения показывают двух тамплиеров в седле на одной лошади,
что тоже иллюстрирует жесткие пункты орденского устава, но некоторыми
интерпретируется в скабрезно-насмешливом ключе*.
В любую эпоху в элитных корпусах были и сохраняются не менее суровые
порядки. Особенно жесткими для этих монахов-воинов были нормы, по ко
торым физический контакт с женщиной находился под запретом вплоть
до того, что тамплиеру не позволялось целовать даже собственную мать
(mulier instrumentum diabolic — «женщина суть орудие дьявола»). Это от
ражало привычно недоверчивое и подозрительное отношение монашеских
орденов к женственности, несущей, пусть и непреднамеренно, заряд бесовства: «Общество женщины опасно, потому что ветхозаветный дьявол при
помощи женщины сбил многих с пути истинного, ведущего в рай».
Тамплиеры — не простые рыцари, как все остальные, но первоклассные
солдаты, вышколенные и натренированные для участия в самых риско
ванных операциях. Кстати, в этом тоже заключалось новаторство ордена.
К тому моменту существовало уже несколько рыцарских орденов: к примеру,
* На печати ордена были изображены два всадника на одном коне, что символизировало
обет бедности, двойственность рыцаря Храма (монаха и воина) и смирение (гордец никог
да не сядет с кем-либо на одну лошадь). Прим. ред.
196
Секреты Ватикана
рыцари Святого Иоанна Иерусалимского, более известные как госпиталье
ры, предшественники мальтийцев. Однако до появления тамплиеров речь,
как правило, шла о соединениях конных рыцарей, посвятивших себя заботе
и лечению увечных или больных паломников; их вовлеченность в военные
кампании была незначительной.
Тамплиеры стали первыми, кто наряду с защитными и благотворитель
ными функциями начал в своей деятельности использовать оружие, что,
естественно, усилило привлекательность ордена для молодых рыцарей,
ускорило распространение молвы о них и укрепило их репутацию, ибо они
были облечены двойной броней — веры и железа. Кто хоть раз видел ужа
сающее зрелище атакующих отрядов тамплиеров — развевающиеся белые
плащи, лица скрыты под шлемами с опущенным забралом, солнечные бли
ки на свистящих в воздухе лезвиях мечей, — еще долго не мог забыть ощу
щение пробирающего до костей страха. Со временем их мужество, реши
тельность, целеустремленность и загадочность способствовали созданию
мифа о тамплиерах.
Царствующим папой в те годы был Иннокентий II (Грегорио Папарески), его понтификат был одним из самых бурных и непростых. В ИЗО году
драматическая схизма раскалывает христианство, враждебные друг другу
фракции не гнушаются никакими средствами, дабы одержать верх. К пер
вой, официальной партии примыкают кардиналы, поддержавшие Иннокен
тия и заручившиеся симпатиями германского императора Лотаря, а также
многочисленных аристократических и олигархических государств Север
ной и Центральной Италии. К оппозиционной группировке примкнули
остальные кардиналы, избравшие «антипапу» Анаклета II (Пьетро Пьерлеони), опиравшегося на норманнского короля Сицилии, Апулии и Калабрии
Роджера II. Соответственно, его последователи чаще всего встречались
в южных регионах полуострова, и, вероятно, впервые в истории церкви на
блюдалось столь явное деление по географическому признаку, позднее про
являвшееся неоднократно.
Среди многочисленных обвинений, которые выдвинул Иннокентий про
тив своего соперника, прозвучало и то, что Анаклет II якобы имеет еврей
ские корни. Антииудаизм Римской церкви всегда был бескомпромиссно
яростным, поэтому такой выпад весил немало. И правда, во многом благо
даря своей гибкости и умению маневрировать Иннокентию удалось взять
верх, а бедный «папа из гетто» был заключен в темницу замка Святого Ан
гела, где в январе 1138 года завершил свой земной путь. Смерть Анаклета
IX. Загадка тамплиеров
197
позволила зарубцеваться болезненной ране, нанесенной схизмой, но реше
ние проблемы оказалось временным. Ставка в игре была слишком высока,
в электоральном законе наблюдалось очень много дефектов и недочетов,
что стало причиной не менее острых баталий, которые возобновились в по
следующие годы.
Бернард Клервоский, должно быть, сразу угадал исход противостояния,
поскольку не мешкая примкнул к партии Иннокентия, наиболеевероятного
победителя, добившись для него поддержки короля Франции Людовика VI,
при котором состоял советником: к нему прислушивались, его мнением до
рожили. По завершении борьбы за папский престол Бернарду удастся по
лучить для тамплиеров особую папскую протекцию: в 1139 году Иннокен
тий II буллой Omne datum optimum переподчиняет орден монахов-рыцарей
напрямую понтифику, тем самым выводя его из-под юрисдикции церковных
властей иных уровней, включая патриарха Иерусалимского, и освобождая
орден от уплаты любых налогов и пошлин. Формулировка многозначитель
на: «Сам Господь возвел вас в защитники церкви от врагов Христа». Все ре
лигиозные ордена пользуются привилегиями и упорно отстаивают их перед
лицом притязаний других орденов, мирян и светских властей. Среди них
тамплиеры на особом счету; с этого момента только папа сможет отлучить
от церкви рыцаря Храма или члена его «семьи».
Таким образом, орден добавляет к своему богатству еще и колоссальное
могущество. Получаемые им дары и пожертвования столь солидны, что, не
взирая на гигантские расходы по ведению военных кампаний (транспор
тировка, снаряжение и экипировка, сооружение фортов), его инвентарные
описи свидетельствуют о положительном балансе относительно любого
движимого и недвижимого имущества. Параллельно с военными акция
ми положено начало активной деятельности в финансовой сфере; многие
утверждают, что именно тамплиеры изобрели чеки и векселя. Безусловно,
они заботились о безопасном переводе денежных сумм в удаленные точки
присутствия ордена, взимали десятину от имени папы, выдавали займы вы
сокопоставленным лицам, если те адекватно мотивировали нужду в них,
предоставляли казначейские услуги дворянам, не желавшим заниматься
этим самостоятельно. Кругооборот денег всегда благоприятствует тем, кто
способен им управлять. Тамплиеры еще раз подтверждают это правило, со
средотачивая в своих руках все больше материальных средств и власти; мы
увидим, как в дальнейшем, на следующем витке развития ордена, этот факт
превратится в причину (или предлог) для их разорения и гибели.
198
Секреты Ватикана
Сражения с мусульманами порой достигали пика неслыханной жестоко
сти, причем с обеих сторон. Один из самых свирепых эпизодов относится
к 1153 году, эпохе Второго крестового похода. Хроники рассказывают, что
при осаде Аскалона орудийная башня, подожженная христианами, была
сброшена на крепостную стену. От удара и пламени в стене образовалась
брешь. До этого долгие месяцы осаждавшие пытались войти в город, казав
шийся неприступным. И вот теперь Бернар де Трембле, командовавший от
рядом тамплиеров, отдает приказ о незамедлительном прорыве.
Сорок всадников галопом несутся к образовавшемуся проему в стене. К не
счастью, никто не следует их примеру: тамплиеры изолированы от остальной
массы войск, в тот момент ведущих бой в других местах. Мусульмане, осо
знав незначительность брошенных на штурм сил, без особого труда их рассе
ивают. Итог страшен: все тамплиеры перебиты клинками кривых сабель, их
обезглавленные тела подвешены за ноги вне линии стен, а оторванные от ту
ловищ головы при помощи катапульт заброшены в лагерь христиан. Ужас по
добного спектакля только удваивает решимость осаждающих, которые, на
конец, проникают в город и обрушивают на врагов не менее жестокую кару.
В ходе этих войн самым способным и отважным мусульманским воена
чальником был легендарный Саладин, Салах ад-Дин, несправедливо про
славившийся на Западе как «жестокий Саладин». Он сумел собрать под
своими знаменами почти двухсоттысячную армию и в 1174 году совершить
чудо — сначала политическое, затем военное, — заручившись содействи
ем и поддержкой всего мусульманского мира. В 1179 году Саладин вторгся
в Галилею, а затем направился на юг, к Иерусалиму. Тамплиеры преградили
ему путь, окопавшись в хорошо укрепленной крепости Брод святого Иако
ва*. Однако в июне непреклонный полководец возобновляет атаки и на сей
раз добивается успеха: крепость взята, тамплиеры уничтожены. В руки Са
ладина попадает и великий магистр ордена Одон де Сент-Аман. Когда ему
сообщают, что он может обрести свободу, заплатив выкуп, он отвергает это
предложение с негодованием. Тогда его отправляют в тюрьму Дамаска, где
он вскоре умрет от лишений и болезней.
Теперь дорога на Иерусалим для мусульман была открыта, хотя на самом
деле пройдут годы, прежде чем Саладин и его несметное воинство смогут
захватить Святой Град; произойдет это только в октябре 1187 года, после
* Замок Шатле, построенный франками у переправы через Иордан в верховьях Генисаретского озера. Прим. ред.
IX. Загадка тамплиеров
199
многих недель осады. Христианские символы — кресты — тут же заменят
исламскими полумесяцами; что же до тамплиеров, то их командный центр
перебазируется в Акру, где и будет находиться вплоть до 1291 года.
Но еще многие десятилетия волны паломников и воинов Христовых будут
выплескиваться на берега Палестины и Северной Африки. Люди, движимые
глубокой верой, военным расчетом, коммерческим азартом или жаждой ис
купления, пытались вернуть христианскому миру Гроб Господень. А ведь
с учетом всех условий и рисков, которые влекло за собой подобное путе
шествие, паломничество само по себе становилось суровым испытанием
на прочность плоти и духа. Только в 1229 году Иерусалим был возвращен
христианам, на сей раз без кровопролития, благодаря дипломатическому
соглашению* Фридриха II с султаном Египта Маликом аль-Камилем, чело
веком просвещенным, другом наук и искусств, с которым хотел встретиться
сам Франциск Ассизский.
Император Фридрих вступает во владение Иерусалимом, где торжествен
но венчает себя кроваво-эфемерной королевской короной. Проходит боль
ше полувека, и 28 мая 1291 года капитулирует крепость Святого Иоанна
в Акре, последний христианский бастион, что ознаменует собой оконча
тельное падение Иерусалимского королевства. Тамплиеры храбро сража
ются за Акру, мощное фортификационное сооружение, в стенах которого
на тот момент остается сорок тысяч жителей. Однако 17 мая мусульманам
удается пробить в стене брешь и прорваться внутрь. Рыцари оказывают от
чаянное сопротивление, многие из них могли бы спастись, уйдя по морю,
но не сделали этого. Наоборот, когда их осталось немногим более сотни,
они забаррикадировались в цитадели и продержались там целую неделю,
несмотря на непрекращающиеся атаки разъяренных мусульман. В итоге,
полностью изнуренные, они сдались. В Европу вернулись считаные едини
цы. Остается вопрос: а не лучше ли им было всем пасть тогда, на поле брани,
чем совсем скоро столкнуться с тяжелейшими страданиями и пытками, ко
торые им уготовили на родине?
Я попытался в нескольких наиболее ярких эпизодах концентрированно из
ложить всю долгую и насыщенную историю тамплиеров, полную героических
порывов, ожесточения и неистовства; резюмировать в паре фрагментов це
лую эпоху, начавшуюся Первым крестовым походом 1095 (или 1096) года и за
вершившуюся почти два столетия спустя бойней в Акре. Потери тамплиеров
* Соглашение было заключено на десять лет. Прим. ред.
200
Секреты Ватикана
на Святой земле составили, по разным оценкам, от двенадцати до двадцати
тысяч человек. Что бы о них ни думали, но не приходится сомневаться ни в их
вере, ни в их верности клятве и долгу. Можно дискутировать на тему, могут
ли монахи с моральной точки зрения сражаться в первых рядах, взваливать
на себя самые рискованные, а значит, и наиболее кровавые операции, то есть
представлять собой самый настоящий «корпус особого назначения», как ска
зали бы мы сегодня. Риторический вопрос. Если однажды все это было до
зволено, а религиозная и военная обстановка диктовала подобные шаги, то
все прочее не требует обсуждения. Хотя в этом и заключается коварный па
радокс, поскольку именно «все прочее» будет использовано для того, чтобы
уничтожить орден. Его крах будет быстрым и беспримерно жестоким.
Король Франции Филипп IV Красивый на секретном совещании в аббат
стве Мобюиссон 14 сентября 1307 года приказывает произвести массовые
аресты тамплиеров. Все, что следует далее, — это цепочка предательств, до
носов, зверств и подлостей, замаскированных под доводы правосудия. По
чему этот приказ был отдан? Мотивы были сложны, но они требуют хотя
бы краткого объяснения. Противоречия между французской короной и пап
ством возникли еще в конце XIII века при папе Бонифации VIII, оставившем
по себе дурную память: Данте обвинял его в симонии, Якопоне да Тоди счи
тал «новым Антихристом», другие прямо заявляли, что он будто бы задушил
собственными руками своего предшественника Целестина V.
Конфликт обострился в связи с вопросом взимания некоторых налогов,
которые, по мнению папы, причитались церкви, а король, в свою очередь,
не желал их терять; в общем, денежные вопросы, как водится, всегда самые
деликатные. В марте 1303 года Филипп созывает в Лувре Государственный
совет, во время которого его советник Гийом де Ногаре формулирует обви
нительный акт против папы, в котором Бонифаций прямо назван привер
женцем симонии, еретиком, содомитом и убийцей. Получивший столь тре
вожную весть в Ананьи, понтифик тут же готовит буллу об анафеме короля
Франции. Но не успеет обнародовать ее, поскольку утром 7 сентября груп
па заговорщиков, опирающихся на знатное семейство Колонна, врывается
в папский дворец с криком «Да здравствует король Франции!». Бонифаций,
облаченный в парадные одеяния, молча сидит на папском троне и ждет раз
вития событий.
А события эти войдут в историю, ведь именно здесь произойдет знамени
тый (может, даже легендарный) эпизод, известный как «пощечина в Ананьи».
Рассказывают, что Гийом Ногаре, которому велели доставить папу в Париж
IX. Загадка тамплиеров
201
любым способом, наносит Бонифацию самое страшное по представлениям
той эпохи оскорбление, ударив его по лицу рукой в железной перчатке. Это
громкое событие — одна из предпосылок всего того, что случится далее.
После трех дней заключения Бонифация освободили, но психологическая
травма оказалась настолько сильной, что понтифик умер буквально через
пару недель.
Преемник Бонифация Бенедикт XI предпримет попытку посредничества
между враждующими сторонами; отчасти она оказалась успешной, но, так
или иначе, этому папе не было суждено пробыть на троне долго. Он скон
чался от дизентерии, съев очень вкусный инжир, с большой долей веро
ятности отравленный. И теперь в нашем рассказе наступает поворотный
пункт: на авансцену истории выходит папа Климент V, в миру Бертран де
Гот, француз, архиепископ Бордо, воцарением которого открывается пери
од «авиньонского пленения пап»*. По мнению ряда историков, хитрый Бер
тран купил для себя престол Святого Петра, уступив королю, в случае свое
го избрания, право на все церковные десятины Франции в течение пяти лет.
Данте тоже уверен, что Бертран — «пастырь не по закону», ибо он приобрел
для себя эту должность; подозрения подкрепились тем, что интронизация
папы Климента прошла в Лионе, а с 1309 года его резиденция была пере
несена в Авиньон, в зону непосредственного влияния французской короны.
Король Филипп, обуреваемый жаждой мщения, хочет осудить Бонифа
ция даже после его смерти. Климент при помощи тонкой игры, состоявшей
из недомолвок и уклончивости, нисколько не противится этому абсурдному
решению. Напротив, он сам велит, чтобы были приняты во внимание тези
сы, свидетельствующие в его пользу. Впоследствии он намерен извлечь ди
виденды из такой дипломатической податливости. Когда неумолимый Фи
липп заставляет его распустить орден тамплиеров, папа Климент медленно
и неохотно уступает, одновременно с этим приостановив процесс по делу
своего предшественника Бонифация: стыд, который даже такой нещепе
тильный и беззастенчивый понтифик, как он, стерпеть не мог.
Для короля дело приобретает весьма выгодный оборот. Злобный выпад
против мертвого Бонифация был не более чем капризом; правильнее бу
дет удовлетворить в такой мелочи Климента, который вроде бы согласен
проявить послушание. А вот враждебность монарха к тамплиерам базиру
ется на куда более конкретных соображениях. Во время народного бунта,
* Период с 1309 по 1377 год. Прим. ред.
202
Секреты Ватикана
вызванного налоговым гнетом и сильнейшей инфляцией, рыцари укрыли
Филиппа в самом безопасном месте — в Тампле, своей парижской тверды
не, в тщательно укрепленном замке (в сегодняшнем IV округе Парижа). Там
было огромное количество комнат и камер, в случае необходимости превос
ходно выполнявших тюремные функции (и действительно, в годы Француз
ской революции там пройдет первая часть заключения Людовика XVI и его
семьи). Пока народ и сам папа клеймили Филиппа, чей портрет красовался
на серьезно обесценившихся денежных знаках, оскорбительным прозви
щем «король-фальшивомонетчик», рыцари имели дерзость (или наивность)
показать королю переполненные золотом и драгоценностями сундуки, сто
явшие в подземельях Тампля.
Рискованная игра продолжается; Климент полагает, что сможет удержать
королевскую инициативу под контролем, предоставив все полномочия епи
скопату. В свою очередь, король вводит преданных ему людей в состав ко
миссий, которым надлежит оценить объективность тяжких обвинений, вы
двинутых против рыцарей. Как нередко случается в историях с заговорами,
нужный кончик нити в клубке интриг ему предоставляет доносчик. Некий
Эскью де Флориан, бывший каторжник из Безьера, сообщает, что в тюрьме
познакомился с исключенным из ордена тамплиером, который поведал ему
постыдные вещи: в момент вступления в орден рыцари плюют на крест; они
обмениваются похотливыми поцелуями, нередко переходящими в акты со
домии; они поклоняются странному идолу, а великий магистр присвоил
себе функции священника, дарующего отпущение грехов. На костре в то
время заканчивали и за куда меньшие проступки.
В этот период великим магистром ордена был Жак де Моле, человек ше
стидесяти четырех лет, скромного происхождения, из низов, родившийся
в Эльзасе, в окрестностях Бельфора*. Почувствовав, что над орденом на
висла серьезная угроза, он попытался сыграть на опережение, обратившись
с просьбой к понтифику инициировать расследование вменяемых тамплие
рам абсурдных обвинений, о которых повсюду распространяют слухи. Это
был отчаянный ход, не принесший никаких положительных результатов.
Король Филипп между тем передал своим бальи** секретные инструкции:
в условленный день отправленные им конверты должны быть одновременно
*
Согласно многочисленным данным, Жак де Моле происходил из дворянского рода и был уро
женцем провинции Франш-Конте (нынешний департамент Юра (Jura), Бургундия). Прим. ред.
* * Бальи — в средневековой Франции представитель короля или сеньора, управлявший об
ластью (бальяжем), где воплощал собою административную, судебную и военную власть.
IX. Загадка тамплиеров
203
вскрыты, а изложенные в сообщениях указания неукоснительно исполне
ны. Гийом Имбер, доминиканец, духовник короля и великий инквизитор
Франции, при необходимости должен содействовать надлежащей реализа
ции монарших повелений без санкции и поручительства папы. Именно так
и происходит. Королевское послание гласит: «Все без исключения члены
вышеназванного ордена на территории нашего королевства должны быть
арестованы, заключены в тюрьму и преданы церковному суду, а все их дви
жимое и недвижимое имущество должно быть конфисковано и передано
в наше распоряжение».
Мандат и содержащийся в нем наказ не могли быть более ясными и не
двусмысленными: истинные намерения короны изложены досконально.
Король Филипп, внук Людовика Святого, ханжа и лицемер, не принимав
ший ни одного государственного решения, не прослушав пару-тройку месс,
подумывает убить двух зайцев сразу, причем одним и тем же способом:
разгромить ересь и развращенность, укоренившиеся в среде тамплиеров,
и вместе с тем прибрать к рукам их богатства, что позволит ему разобраться
с собственными финансовыми проблемами, особенно неприятными с уче
том продолжающейся войны с англичанами.
Королевский приказ надлежало выполнить максимально быстро и сла
женными усилиями. Замысел удался. 13 октября 1307 года Гийом де Ногаре,
проникнув в парижский Тампль, самолично берет под арест великого ма
гистра; в подземельях того же Тампля производятся чудовищные допросы,
сопровождаемые бесчеловечными пытками. Папа, получив весть об этом,
чувствует себя оскорбленным: события застали его врасплох, авторитет
понтифика растоптан, полномочия попраны. Тем не менее лишь спустя две
недели он решается написать королю:
Вы , возлюбленный сын Наш, в отсутствие Наше свершили насилие над
тамплиерами и захватили их ценности. Вы дошли до того, что броси
ли их в темницы... Мы же Вам уже сообщили, что приняли к рассмотре
нию этот вопрос, желая удостовериться, что истинно, а что, напротив,
лож но ... В этом внезапном поступке многие увидят, и небезосновательно,
оскорбительное неуважение к Нам и Римской церкви.
Пустые слова, хотя бы потому, что они запоздали; папе придется ждать от
вета два месяца. Между тем Ногаре, с особой изворотливостью находящий
нужные для его целей свидетельские показания, сумел выследить, разыскать
204
Секреты Ватикана
и допросить немало рыцарей, изгнанных иди дезертировавших из ордена.
Теперь дело строится не на шатком фундаменте сплетен, пересказанных
бывшим каторжником: волна арестов санкционируется на основании це
лого тома подписанных и заверенных протоколов. Сломленные пытками
и угрозами, ожидающие еще более страшных мучений и боли, арестован
ные тамплиеры чаще всего подтверждали любые обвинения в свой адрес.
Ногаре и великий инквизитор присутствуют на допросах, они крайне при
страстны и изобретательны в обвинениях и пытках. Им достаточно малей
шего знака согласия, чтобы объявить подсудимого еретиком; после чего
другие мнимые обвинения становятся несущественными.
Историк Жорж Лизеран, тщательно изучивший процесс тамплиеров и из
ложивший все его этапы в исследовании под названием Le dossier de Vaffaire
des Templiers («Досье по делу тамплиеров»), которое было опубликовано
в Париже в 1923 году, выдвинул тезис, что зверства тюремщиков были бы
невозможны, продемонстрируй Климент энергию и волю, откажись он
с пассивностью и смирением признать свирепые методы и процедуры до
знания великого инквизитора. История, в том числе недавняя, знает ана
логичные примеры поведения понтификов, отличившихся вялостью и чрез
мерной «осторожностью». В делах такого рода политика — всегда худшая
советчица.
В стане католиков и сегодня пытаются оправдать поведение папы Кли
мента чрезвычайными обстоятельствами и противодействием, с которым
ему пришлось столкнуться. Так или иначе, но вполне определенными ры
чагами, которые были в его распоряжении, он не воспользовался. Он мог
сместить великого инквизитора, который как священнослужитель обязан
был ему подчиниться. В реальности так и произойдет, но будет уже слиш
ком поздно. Благожелательно настроенные историки описывают Климента
как человека мирного и добросердечного, неспособного справиться с такой
тяжелой обстановкой. К тому же они утверждают, что было совершенно
невозможно противостоять такому человеку, как Филипп, — непроницае
мо холодный и одновременно вспыльчивый, раздражительный, ведомый
темными страстями и ненавистью, позволивший своему приближенному
за несколько лет до того отхлестать по щекам Бонифация, восседавшего
на папском троне. Вполне вероятно, папа боялся, как бы его открытое со
противление не спровоцировало более масштабные беды, например схизму
со стороны короля Франции. Но и этот вопрос не имеет окончательного от
вета. Истина в том, что пытавшийся поначалу противостоять монарху папа
IX. Загадка тамплиеров
205
затем по причинам, нам почти неизвестным, вдруг уступил и предоставил
Филиппу карт-бланш.
Ногаре хотел обезглавить орден, его мишенью был сам великий магистр.
Стоит убрать его — и посыплется вся конструкция. Согласно одной из бес
численных версий процесса, некий Жак, служивший оруженосцем маги
стра, признался, едва на него надавили, в том, что тот насиловал его по три
раза за ночь. Допросили самого де Моле, но он все отрицал; а после повтор
ного допроса вдруг покаялся в массе страшных вещей: «Орден тамплиеров,
созданный для прославления имени Божьего и христианской веры, а также
для отвоевания и защиты Святой земли, по совращению сатанинскому от
верг Христа Вседержителя; члены его плевали на распятие, а также совер
шали иные злодеяния на церемонии посвящения». Впоследствии он отка
жется от своих слов, но судьба его уже предрешена.
Справедливо задать вопрос, какие соображения сподвигли магистра со
гласиться со столь очевидно необоснованными обвинениями и возвести
на себя напраслину. Одна из самых убедительных гипотез сводится к тому,
что коварный Ногаре поставил перед Жаком де Моле дьявольскую дилемму:
пожертвовать собой или орденом. Иными словами, ему было предложено
замять постыдный грех надругательства над подчиненным, если взамен
тот согласится со всеми пунктами обвинений в адрес ордена.
Пока разворачиваются эти события, король Филипп объявляет себя фи
дуциаром* — распорядителем всего орденского имущества на территории
Франции. Он требует, чтобы все материальные средства были реквизиро
ваны, и утверждает, что направит их на финансирование очередного кре
стового похода. Разумеется, никакой крестовый поход так никогда и не бу
дет осуществлен. Напротив, через некоторое время возобновятся работы
по возведению капелл собора Нотр-Дам и королевского замка Консьержери,
а звонкую монету, буржуа (bourgeois), станут чеканить из сплава с более су
щественным содержанием драгоценного металла.
22 марта 1312 года в кафедральном соборе Вены папа Климент зачиты
вает буллу Vox in excelso, где по пунктам изложены тяжкие прегрешения
ордена рыцарей Храма: «Рыцари, вопреки заветам Господа нашего Иисуса
Христа, впали в позорное отступничество, постыдное идолопоклонниче
ство, гнусный грех содомии и прочие разнообразные ереси и злодеяния».
* Юридическое или физическое лицо, управляющее имуществом и несущее ответственность
за него в интересах другого лица. Прим. ред.
206
Секреты Ватикана
В лучших традициях обличительной речи он постановил: «Не по непрелож
ному решению, но мерой апостолической Мы, с одобрения Святого собора,
отстраняем орден тамплиеров от исполнения любых функций, от устава,
одеяния и самого имени его, декретом безоговорочным и вечным, навсегда
запрещающим его и равным образом воспрещающим кому бы то ни было
ныне и присно и во веки веков вступать в него, принимать облачение и но
сить его, а также вести себя как тамплиер».
По сути, папа не упраздняет орден, а ограничивается приостановкой его
деятельности, к тому же приговор не окончательный («не по непреложному
решению») и компромиссный, что ясно демонстрирует его смятение перед
лицом стольких недоказанных обвинений. Кроме того, он добавляет, что
не допустит разграбления имущества тамплиеров и вмешательства в управ
ление им, хотя на самом деле Филипп втайне уже присвоил его себе. Но сво
ей следующей буллой все тот же понтифик передаст остатки этого имуще
ства рыцарям ордена Святого Иоанна, нынешним мальтийцам.
Де Моле после семи лет строжайшего заключения, проведенного на хле
бе и воде (от такого режима питания жизнь в нем едва теплилась) ожи
дал еще один процесс, который завершился 18 марта 1314 года. Последний
всплеск чувства собственного достоинства, крайне неожиданного для инк
визиторов в человеке, который больше напоминал собственную тень, вы
разился в том, что великий магистр, произнеся краткую речь в свою за
щиту, воскликнул: «Я знаю, какая судьба меня ждет, но не желаю вносить
свою лепту в нагромождение лжи; я заявляю, что орден всегда был право
верным и ортодоксальным, незапятнанным и безупречным, посему я с чи
стой совестью покидаю этот мир». Отречение от собственных показаний
влекло за собой верную смерть, и де Моле знал, чем ему придется заплатить
за эти слова.
Действительно, тем же вечером его в присутствии огромной толпы со
жгли живьем на берегу острова Ситэ*, в самом сердце Парижа. Уже охва
ченный пламенем, он будто бы выкрикнул, что не пройдет и года, как они
вместе с королем и папой встретятся перед лицом Всевышнего.
После де Моле на костер взошел, восхваляя ставшего мучеником и стра
дальцем магистра, его друг и помощник Жоффре де Шарни. Утверждают,
что кому-то из зрителей удалось подобраться поближе к месту аутодафе,
* Казнь состоялась на Еврейском острове, расположенном напротив острова Ситэ. На месте
сожжения тамплиеров в XX веке установлена мемориальная плита. Прим. ред.
IX. Загадка тамплиеров
207
чтобы забрать в качестве реликвии горстку их пепла, прежде чем его раз
веял ветер.
Произнес или нет на самом деле агонизирующий Моле свое пророчество,
но факт остается фактом: папа Климент скончается через месяц, а король
Филипп — в ноябре того же года. Папа умрет от злокачественной опухоли
в кишечнике, король — от ран, полученных в результате падения с лошади
во время охоты. Легенды, как это случалось и с другими смертями, признан
ными несправедливыми или чересчур жестокими, родились в огне казни
и надолго задержались в памяти поколений.
Однако страшная участь, выпавшая на долю тамплиеров, не стерла па
мять о них. Напротив, именно такой конец их приключений подпитывает ее
вплоть до наших дней. Таинственность процедур и секретность мест, нако
пленные ими колоссальные богатства, мрачные ритуалы инициации, тень
брошенных на них подозрений, обладающая особой притягательностью для
пытливых умов, — многие элементы этой истории разжигали любопытство
и фантазию целых поколений. Согласно некоторым предположениям, се
годняшние масонские ложи являются прямыми наследниками старинного
ордена Храма; по мнению других, эта роль отводится различным оккульт
ным и мистическим обществам, например розенкрейцерам XVI века.
Тамплиеров почитали и французские революционеры 1789 года, видев
шие в них жертв обеих властей сразу — королевской и клерикальной. Про
чие гипотезы подчеркивают, что посмертные легенды о тамплиерах были
связаны с волнующе-загадочными трактовками их церемоний, в которых
неразрывно сплелись священное и мирское, аскетизм и чувственность, су
ровость и распущенность, при этом благочестивые христианские установки
и дьявольский искус были практически неразличимы. В наши дни изобра
жение на печати тамплиеров (два всадника на одном коне) привлекло вни
мание определенных кругов движения за равноправие гомосексуалистов.
С весьма впечатляющим свидетельством об одной из церемоний идоло
поклонства можно познакомиться, прочтя показания некоего Антонио Сиччи из Верчелли, нотариуса, состоявшего на службе у тамплиеров в Сирии
и не являвшегося членом ордена. Эти показания были даны членам папской
комиссии 1 марта 1311 года:
Я слышал , как в городе Сидоне много раз судачили о местном дворяни
не, полюбившем знатную женщину-армянку; при жизни он так и не по
знал ее плотски , но вот когда она умерла, он тайно овладел ею, выкопав
208
Секреты Ватикана
из могилы, едва наступила ночь после погребения. Совершив это, он услы
шал голос, сказавший ему: «Вернись сюда, когда наступит момент родов,
ибо найдешь ты тут голову, дочь от деяния твоего». Свидетель слышал,
что вышеназванный рыцарь якобы явился к гробнице в обозначенный срок
и обнаружил человеческую голову между ног погребенной женщины. В тот
м иг голос опять зазвучал: «Бережно храни эту голову, поскольку прине
сет она тебе блага и удачу». В те годы командором той области [Сидона]
был Матье ле Сармаж, происхождением пикардиец. Он стал побратимом
султана, царствовавшего тогда в Вавилонии [в Каире], поскольку они при
губили кровь друг друга, отчего их и считали с тех пор братьями.
Есть и другая версия этой истории, явно имевшей широкое хождение:
Он отнес к себе голову, превратившуюся в его гения-защитника, поэтому
ему удавалось громить врагов, просто показывая им эту голову. В надле
жащее время голова перешла во владение ордена.
Многие рыцари, допрошенные с пристрастием, говорили о существе под
названием Бафомет, монстроподобном объекте, имевшем отношение к за
клинаниям бородатой головы идола в ходе сатанинских церемоний. Эти
мон слова Baphomet полностью не ясен. По мнению одних исследователей,
оно происходит от искаженного имени Магомет, Mahomet; действительно,
исламский пророк часто фигурирует в протоколах процесса; точка зрения
других возводит его корни к арабскому словосочетанию Abu fihamat, кото
рое испанские мавры произносили как Bufihimat, понимая под ним «отца
познания».
В монографии «Рыцари Христ а» историк Ален Демурже замечает, что все
эти рассказы кажутся серией повторяющихся лейтмотивов и мифических
элементов: сексуальные отклонения; сила волшебной головы, убивающей
всякого, кто посмотрит ей в глаза, но делающей всемогущим того, кто об
ладает ею, избегая при этом ее взгляда. Очевидна отсылка к голове Медузы,
жуткому символу женского пола, поэтому легенда может интерпретиро
ваться как «репрезентация фантазмов, связанных со страхом перед женщи
ной; в этот контекст максимально естественно встраиваются темы бесче
стия после смерти, инцеста и содомии».
К вышесказанному добавляются и остальные кусочки мозаики эзо
терического толка. К примеру, утверждается, что голова, упомянутая
IX. Загадка тамплиеров
209
в отчетах, на деле была Туринской плащаницей (ныне воспринимающей
ся как чудотворный образ Христа) и вроде бы принадлежала ордену почти
целое столетие — между 1204 и 1307 годами, до момента ареста тампли
еров. Историк Барбара Фрале посвятила этой теории очерк «Тамплиеры
и Туринская плащаница». Согласно протоколам процесса, ответы трех
рыцарей из числа всех допрошенных инквизиторами позволяют предпо
лагать, что идол в реальности был именно плащаницей. В подкрепление
этой идеи исследователь приводит тот довод, что Жоффре де Шарни, вер
ный соратник последнего великого магистра Жака де Моле, принадлежал
к тому самому семейству де Шарни, у которого плащаница и была обнару
жена в 1353 году.
Такие «черные» легенды, в которых неразрывно переплелись элементы
Востока, некромантии, алхимии и отзвуки мутных чувственных страстей,
в реальности начали циркулировать еще раньше. Вольфрам фон Эшенбах,
тамплиер и немецкий поэт, живший в конце XII века и считавшийся одним
из крупнейших эпических авторов своего времени, в своей поэме «Парсифаль» превращает рыцарей Храма в защитников святого Грааля — предмета
(или слова), обладающего особым сверхъестественным значением. Вокруг
Грааля в поэме Эшенбаха разворачивается целая серия приключений и сю
жетных коллизий, в которых опять же экстаз мистический неразрывно свя
зан с эротическим. Французские трубадуры тоже воспевают Грааль на сво
ем мелодичном языке, внося немалый вклад в создание и распространение
мифа, переплетенного с историей тамплиеров.
Но что же такое этот Грааль? Прежде всего, стоит сказать, что речь идет
об одной из многих легенд, касающихся Иисуса Христа, но она была так
тщательно обработана и расширена, что со временем выделилась в особый
цикл. Таинственный Грааль в средневековых хрониках и поэмах обретает
несколько смыслов: название кубка, из которого пили вино во время Тай
ной вечери; поднос, с которого Иисус и его ученики вкушали ягненка в ка
нун Пасхи; наконец, чаша, куда Иосиф Аримафейский собрал кровь Спаси
теля после его распятия, а затем увез ее с собой на Запад, сопровождаемый
Марией Магдалиной, нареченной супругой Христа и матерью его сына.
Однако периодически Грааль рассматривали как блюдо, которое исполь
зовалось верующими в общих празднованиях общины; а кубок, помещен
ный рядом с копьем, воплощавшим энергию мужского естества, являл
ся недвусмысленным символом женщины, из чрева которой изливается
жизнь. Христианская традиция причисляет к священным два сосуда: чашу
210
Секреты Ватикана
евхаристии, то есть причастия, и Пресвятую Деву Марию. В «Лоретской
Литании »* Мадонна описывается как духовный сосуд, достойный высшего
благоговения и почитания: в лоне (утробе) Марии Божественное начало об
ратилось в плоть и кровь.
В упомянутом мною произведении Вольфрама фон Эшенбаха Граалем
является не кубок, а камень, называемый lapis exillis, интерпретируемое
двояко понятие: то оно означает «камень изгнания», отсылая к традиции
еврейской диаспоры, то его идентифицируют как lapis ex coelis — камень,
упавший с неба. По мнению автора, этим камнем был изумруд, оторвавший
ся от шлема мятежного Люцифера после того, как его поразил меч архан
гела Михаила. Очутившийся в океанских водах, он был найден благодаря
магическим способностям мудрого царя Соломона и преобразован в кубок,
которым и воспользовался Иисус на Тайной вечере. Если верить еще одной
версии, кардинально отличающейся от первой, то камень, трансформиро
ванный в сосуд для мазей, был привезен Иосифом Аримафейским в Англию,
где бесследно исчез. Существует и символическое толкование, в рамках ко
торого Грааль от случая к случаю становится знаком западной традиции,
бессознательного, святого Сердца Христова или же чистой сексуальности.
Слово «конец» в истории загадочного священного Грааля вряд ли когдалибо прозвучит. Именно в этом и состоит мощь настоящей легенды: до тех
пор, пока облик Грааля и его точная природа теряются в сумраке веков, со
вмещая в себе элементы фантазии и реальности, его тысячелетние чары
останутся нетленными. Недаром ее питает целый нарративный пласт. Дей
ствительно, тема поисков Грааля вдохновила многие поэмы бретонского
цикла. Первую великую интерпретацию этого сюжета мы находим у Кре
тьена де Труа в «Персевале, или Повести о Граале», относящейся прибли
зительно к 1180 году. Через несколько лет этот мотив будет подхвачен фон
Эшенбахом, и так вплоть до современности: вспомним Рихарда Вагнера
(оперы «Лоэнгрин» и «Парсифаль»), а также художественные фильмы и по
рой чрезмерно авантюрные романы.
Помимо многочисленных запутанных и неясных легенд, есть по меньшей
мере один эпизод, продолжающий вызывать беспокойство. В тот предвещав
ший великие беды октябрьский день, когда бальи Филиппа IV исполняли по
веление об аресте тамплиеров, один из гарнизонов ордена сумел избежать
расставленных сетей и выбраться из них невредимым. Речь идет о рыцарях,
расквартированных в Безу, в Провансе, неподалеку от Ренн-ле-Шато. Они
спаслись, поскольку их командующим был некий сеньор де Гот (Seigneur de
Got), принадлежавший, стало быть, к тому же роду, что и папа Климент V.
Полвека тому назад, в 1956 году, во Франции начали публиковаться пер
вые исследования, посвященные тайнам Ренн-ле-Шато. В этих книгах, по то
нальности напоминающих фольклорные сказания, в одном котле варятся
рыцари Храма, династия Меровингов, розенкрейцеры, алхимия и прежде
всего потерянное золото тамплиеров — та часть их состояния, что уплыла
из алчных рук короля Филиппа. В 1984 году в Италии был издан мировой
бестселлер трех авторов — Майкла Байджента, Ричарда Ли и Генри Лин
кольна — под названием «Святой Грааль. Цепочка загадок, что тянется вот
уже две тысячи лет»*. Ключевой тезис книги состоял в том, что католиче
ская церковь купила молчание аббата Беранже Соньера, который, реставри
руя свою приходскую церковь в Ренн-ле-Шато, будто бы открыл взрывоопас
ную тайну: Иисус не умер на кресте, а укрылся в Провансе вместе с супругой
Марией Магдалиной и их общим ребенком.
На чем базируются все эти истории? Возможно, как это часто случается
с легендами, священный Грааль, тамплиеры, Меровингская династия, би
блейские притчи, Страсти Христовы и остальные части этой тайны сплави
лись в единую приключенческую реконструкцию, достаточно необоснован
ную; в любом случае проверить домыслы уже нельзя. Нет сомнений лишь
в притягательности самой легенды, что наглядно продемонстрировал оглу
шительный успех романа «Код да Винчи» Дэна Брауна, базирующегося имен
но на таких элементах. Не меньшей удачей в свое время стал и знаменитый
«Мальтийский сокол» Дэшиэла Хэммета, который обновил миф о Граале,
сделал его почти «светским», показав предмет, за обладание которым так
упорно сражались, обычным куском свинца. С другой стороны, романтиче
ский флер таких историй как раз и состоит в полумраке, их окутывающем,
куда ни один лучик света проникнуть не в состоянии.
В событиях, происходивших вокруг рыцарей-тамплиеров, остается незы
блемой жесткая подкладка истории: низменные соображения, приведшие
к уничтожению ордена, его внезапное исчезновение, спровоцированное
как жадностью короля, так и недостаточным мужеством понтифика.
* В России был опубликован под названием «Святая кровь и святой Грааль» издательством
«Эксмо» в 2005 году. Прим. ред.
X. Неугомонное папское воинство
Услышав название базилики Иисуса на одноименной площади, легко дога
даться, что речь идет о главной церкви иезуитов в Риме; ее поразительно
пышный облик символизирует крепость веры, победу религии, горделивую
тягу к реваншу после вызванного Лютером трагического надлома, смысл
и ощущение всемирной миссии, принятой на себя орденом (Компанией Ии
суса) с самого его основания. Внешний фасад, внушительный, но по боль
шому счету безыскусный и простой, обманывает взгляд, мешает догадаться
о том, какое нагромождение мрамора, скульптур, бронзы, лепнины, але
бастра, позолоты, рам, карнизов, колонн, антаблементов и фресок скрыто
внутри.
Именно в центре свода этой церкви Бачичча (таково генуэзское прозвище
Джованни Баттиста Гаулли) в 1679 году выполнил фреску, представлявшую
собой множество падающих вниз головой фигур, — в ней удачно обыгры
вался необычный эффект перспективы, благодаря чему создавалось впечат
ление, что изображения выпуклы и выступают наружу, за пределы позо
лоченной рамы, поддерживаемой ангелочками. Эта композиция получила
название «Триумф имени Иисусова», в ней Христос показан в ореоле ослепи
тельных снопов света, разрывающих картину посередине, озаряющих сво
им сиянием ряды святых и верующих, столпившихся вокруг.
В этой церкви много достойных внимания произведений искусства —
любой путеводитель с дотошностью их перечислит внимательному тури
сту. Но, возможно, наибольшее значение (так случается часто, и не только
в Риме) имеет панорама, буйство цветов и орнаментов которой становит
ся прямой декларацией о намерениях, программой, манифестом, что под
тверждается, в частности, двумя группами персонажей по бокам алтаря
святого Игнатия Лойолы (левый трансепт). С одной стороны «Триумф Веры
над идолопоклонством», с другой — «Религия сокрушает ересь». Святой
X. Неугомонное папское воинство
213
погребен под алтарем, но в центральной нише, между четырьмя огромными
колоннами, облицованными ляпис-лазурью, находится его большая статуя,
которая каждый день в 17:30 открывается взорам желающих: все оставшее
ся время она скрыта картиной, снабженной подъемным механизмом. Когдато статуя была полностью выполнена из серебра, ныне она состоит преиму
щественно из гипса. Оригинал статуи был расплавлен по приказу Пия VI,
принужденного Наполеоном по трактату в Солентино к выплате приличных
военных репараций.
На последнем этаже прилегающего к церкви дворца (дом номер сорок
пять на этой же площади) расположены комнаты святого Игнатия, иными
словами, то, что осталось от прежней резиденции Компании и обиталища
ее основателя (вплоть до его смерти в 1556 году). Маленькая любопытная
деталь, которую следует отметить: в церкви, сразу слева от алтаря, есть ме
мориальный памятник в честь святого Роберто Беллармино с бюстом ра
боты самого Бернини. А вот могила этого иезуита, наделенного большими
талантами и проницательным умом, но обделенного милосердием — имен
но он вынудил Галилея отречься от своих воззрений и отправил на костер
Джордано Бруно, — находится в другой церкви, принадлежащей Компании
и посвященной, разумеется, святому Игнатию Лойоле. К Беллармино мы
еще вернемся.
В Сант-Иньяцио мы находим все ту же роскошь ордена Иисуса, все те же
спесивые максимы и высокомерные лозунги, изумительные по исполнению
фрески — образ веры, обязательной к распространению во всех концах зем
ли, — с надменной убежденностью в ее истинности и исключительности.
Расположенный почти в центре нефа камень обозначает точку, с которой
можно наиболее отчетливо, детально разглядеть украшающую потолок
фреску работы Андреа Поццо (1685 год): ангелы, святые и блаженные, небо
неизмеримой глубины и тут же, в отблесках божественного света, святой
Игнатий, сам излучающий его по всем четырем направлениям: на север, юг,
запад и восток. Вновь то же самое послание: всемирная миссия есть ключе
вая установка ордена.
Папа Григорий XV (Алессандро Людовизи), бывший студент иезуитского
коллегиума, в 1622 году подал своему племяннику Л юдовико Людовизи идею
возведения этого храма. В капелле на заднем плане с правой стороны мож
но полюбоваться гробницей-мавзолеем, быть может, одним из самых орна
ментально перегруженных в Риме: трон с балдахином, массивные занавеси
из драгоценных тканей, ликование торжествующих ангелов, полихромный
214
Секреты Ватикана
мрамор. На верхушке установлена статуя благословляющегопонтифика,
у ног которого возлежат Вера и Изобилие; в овальном медальоне, поддержи
ваемом ангелочками-путти, профиль кардинала Людовико. Вокруг капел
лы установлены статуи важнейших добродетелей. Каждая кромка, каждая
грань монумента воплощает собой движение, декоративный элемент, орна
ментальное украшение.
Примечателен алтарь, равно как и могила святого Луиджи Гонзага, извест
ная своими высокохудожественными скульптурами, рельефами, колоннами
и символами; здесь же несметное число ангелов. Церковь построена на том
месте, где в эпоху императорского Рима возвышался храм Изиды, прямо
посреди «египетского» квартала. Вместо нынешнего фасада здесь когда-то
была так называемая Мостра делл Аква Верджине: монументальный фонтан,
являвшийся частью римского акведука времен Менения Агриппы, которым
бесперебойно пользуются вплоть до наших дней. На финальном отрезке вода
из акведука выплескивается в знаменитый фонтан Треви.
Церкви Иисуса и Сант-Иньяцио зримо предъявляют в золоте, бронзе, гип
се и мраморе славу и широту амбиций иезуитов. Не случайно их религиоз
ный католический орден во все времена был самым ненавидимым и почита
емым, а члены его славились как люди невероятных познаний и учености,
способные в совершенстве овладеть и виртуозно манипулировать аргумен
тацией на самые тонкие темы. Однако при этом они были весьма беззастен
чивы, как подчеркивает их сложившаяся за столетия репутация, в примене
нии уловок лицемерия и двуличности.
Подобно евреям, мастерам рассказывать побасенки и анекдоты о самих
себе, иезуиты тоже не прочь посмеяться над собственными недостатками.
На их сайте (www.gesuiti.it) можно прочесть образец такого юмора: умира
ет монах-капуцин и попадает в рай. Очутившись у стойки ресепшен, он до
жидается того, что ему назначают персональное облако и указывают путь,
как до него добраться. Идя себе потихоньку, внезапно видит капуцин при
ближающийся позолоченный экипаж и шесть белых скакунов, впряжен
ных в него. Чудеса да и только. Немного погодя он встречает святого Петра.
«Ваше Святейшество, — спрашивает он, — но кто же был в той прекрасной
карете?» — «Ах, этот? — произносит Петр. — Так это иезуит». — «Почему
же он в экипаже, а я плетусь тут пешком?» На что Петр отвечает: «Знаете,
падре, в этих местах иезуиты встречаются так редко...»
Нужно обладать большой уверенностью в себе, чтобы иронизировать
над такой не слишком положительной репутацией; более того, порой она
X. Неугомонное папское воинство
215
просто резко негативна, что в те или иные периоды истории не раз находило
практическое подтверждение. Так, «Миланско-итальянский словарь» Керу
бини, издание 1814 года, приводил к слову «иезуит» такие значения: «боров,
свинья, грязный тип, поганец». Словари тоже имеют свою идеологию; та,
которой придерживался Керубини, более чем очевидна. В связи с этим мож
но и вспомнить словарь Дзингарелли, издание 1943 года, пояснявший слово
«еврей» вполне однозначно: «ростовщик, скряга, жадный до прибыли».
Вопрос о репутации и толковании значений приводит нас к одному
из наиболее знаменитых исторических эпизодов конца XVI века. Вечером
27 декабря 1594 года король Франции Генрих IV, экс-гугенот, обратившийся
в католицизм (брошенная им фраза «Париж стоит мессы» давно стала кры
латой) и получивший прозвище «Пылкий любовник» (le Vert Galant) из-за
множества фавориток, направлялся с визитом к одной из них, Габриэль
д’Эстре, в Отель де Шомберг, находившийся недалеко от дворцового ком
плекса Лувра. Там его поджидала не только женщина, но и юноша, некий
Жан Шатель, намеревавшийся убить монарха. Действительно, он нападает
на Генриха с ножом, промахивается, рассекает ему губу и выбивает зуб.
Покушение провалилось, убийца пойман. Душевнобольной? Одиноч
ка из враждебного лагеря? Сведений о нем мало: ему всего девятнадцать
лет, он сын торговца тканями. Подозрения падают на группу священников:
мальчик вырос в школе иезуитов, и, должно быть, мысль о безумном поступ
ке сформировалась у него в годы учения. Кстати, перейдя в стан католиков,
Генрих сохранил широкие религиозные воззрения; поэтому через пару лет,
в 1598 году, он издал прославленный Нантский эдикт, один из первых образ
цов религиозной терпимости, документ, допускавший и гарантировавший
определенную свободу вероисповедания протестантам на всей территории
королевства.
А следствие по делу о покушении на монарха привело к тому, что на ска
мье подсудимых рядом с молодым Шателем оказались и члены ордена ие
зуитов.
Вторжение королевских следователей, искавших доказательства вины
ордена, в иезуитские колледжи Клермона и Мэзон Сен-Луи только укрепило
всеобщие подозрения. Выходит, что Шатель был киллером, отправленным
на это задание зловещей Компанией Иисуса. Его по-быстрому приговарива
ют к смертной казни через два дня после совершения преступления и, при
вязав ноги и руки к четырем лошадям, пущенным в галоп в разные сторо
ны, живьем разрывают на куски. Но правда ли иезуиты были заказчиками
216
Секреты Ватикана
этого покушения? Повторимся: подозрения сильны, улики недостаточны.
Так или иначе, результатом следствия было изгнание ордена из Франции
на некий период.
Посягательство на жизнь короля стало отличным предлогом для при
нятия мер, которых требовали многие подданные Генриха: поговаривали
о незаконном вмешательстве ордена в политику и чрезмерной активности
иезуитов в сфере педагогики. Кроме того, учитывая, что многими послуш
никами являлись испанцы, а корни Компании были сугубо пиренейскими*,
иезуитов не без причины подозревали в близости к мадридскому двору,
усердно оспаривавшему у Франции главенство в Европе в тот период.
Генрих IV погибнет в 1610 году, став жертвой другого покушения. Смер
тельный удар нанесет ему католический экстремист Франсуа Равальяк,
тридцати двух лет, безуспешно пытавшийся примкнуть к ордену иезуитов.
Его также четвертуют на парижской площади Отель де Билль.
Буквально за несколько десятилетий своего существования Компания
Иисуса приобрела отвратительную известность, что то и дело подчерки
вают всевозможные пасквили, судебные процессы и бытовавшие в народе
кривотолки. К примеру, опубликованный в Англии в год убийства Генри
ха IV памфлет озаглавлен так: «Разоблачение тайных порядков и привычек
иезуитов». Маленький томик до отказа набит клеветническими измыш
лениями, перемешанными с мелодраматическими элементами, которые
впоследствии превратятся в типичные мотивы готического романа: «Перед
будущим убийцей клали нож, завернутый в отрез материи и спрятанный
в корзинку из слоновой кости, покрытую пластинкой с выгравированным
агнцем (Agnus Dei) и текстом, выведенным изящными буквами. Нож доста
вали оттуда, чтобы окропить его святой водой».
К каждому орудию убийства прикреплялись пять или шесть цветных жем
чужин, имевших двойной смысл: они указывали на число кинжальных ран,
которые требовалось нанести приговоренному, а также на количество душ,
освобожденных, как только убийство свершится, от пребывания в чистили
ще. «Вся дьявольская Компания склонялась к его [наемного убийцы] ногам.
Его убеждали в том, что в нем сокрыта частица божественного, а окружаю
щие так ослеплены блеском, от него исходящим, что не выдерживают и пада
ют ниц. Новобранца убеждали, что он сразу же отправится в райские кущи,
* Игнатий (Игнасио) Лойола, основатель ордена, родился и вырос в замке Лойола, в баскской
провинции Гипускоа, что в испанских Пиренеях. Испанцами были и еще четыре человека
из числа основателей ордена. Прим. ред.
X. Неугомонное папское воинство
217
избежав мук чистилища». Обещание, которое фанатики любого толка,
и не только религиозные, повторяли во все времена, продолжая прибегать
к нему даже сегодня, к несчастью для своих наиболее наивных адептов.
В другой книжечке-пасквиле от 1759 года под прицелом оказывается мне
ние об иезуитах как о великих экспертах по части химии и фармакологии.
В «Докт ринах и практиках иезуитов» читаем, что они могли предоставлять
убийцам яды, «способные занести смертельную инфекцию на блюда, тарел
ки, солонки, чашки, пиалы, котлы и любые виды домашней утвари, даже
если их предварительно вымыли и почистили десяток раз».
Эпохальным процессом для ордена стало дело, имевшее явно сексуальный
подтекст и массу будораживших воображение деталей. Оно было иницииро
вано девушкой Мари-Катрин Кадье (родившейся в Тулоне в ноябре 1709 года)
против ее исповедника, иезуита Жана-Батиста Жерара. Этот случай рассма
тривался в парламенте Экс-ан-Прованса в 1731 году. Юная девушка, дочь
купца, обвинила своего духовного наставника в колдовстве, в том, что он
подталкивал ее к непристойному поведению, в результате чего она забере
менела от него. Иезуит все отрицал, настаивая на истеричности женщины,
а также ее подверженности припадкам и конвульсиям. Она будто бы считала
себя святой и заявляла о стигматах на своем теле, как у Христа. Стремясь
доказать это, она пачкала руки менструальной кровью. Процесс, вызвавший
волну откликов не только во Франции, вскоре превратился еще в один пункт
обвинительного акта против иезуитов, в рамках которого Катрин Кадье от
водилась роль жертвы их порочного, извращенного сладострастия. Сперва
бедную девушку приговорили к смерти; через месяц, в атмосфере всеобщего
восторга, ее оправдали и передали на поруки семье, а падре Жерара переве
ли в другое место. В этом деле ощущалась ярко выраженная метафорическая
интерпретация, согласно которой в иезуитах видели инородное, вброшенное
из-за границы тело, пытавшееся внедриться в галликанскую церковь и опу
тать неразрывными путами французскую корону.
Между тем в Лондоне в 1731 году поэт Джереми Джингл опублико
вал книжку под названием «Духовное прелюбодеяние», определив ее как
«поэму-бурлеск», где «дается веселая реконструкция событий вокруг мисс
Кадье и падре Жерара». К примеру, он вообразил, что священник своими по
хабными танцами при помощи сатанинских сил гипнотизировал женщину,
после чего немедленно заставлял красавицу Катрин раздеться и наносил ей
«три удара хлыстом, каковые она встречала весьма охотно. Свершив это, он
натирал и царапал ей спину, целовал ее зад и иные прелести... ездил на ней
218
Секреты Ватикана
верхом, скакал галопом, возбуждая и лаская те части тела, что были снизу,
под ним», и тому подобное. Финал памфлета печален: бедную Кадье, ждав
шую ребенка, вынудили сделать аборт и заключили в монастырь.
Антииезуитская настойчивость английской публицистики не долж
на удивлять читателей. После англиканской реформы Генриха VIII анти
патия английских христиан к Римской церкви проявилась в полной мере,
а в Лондоне было зафиксировано множество инициатив различного толка,
и не только литературных, направленных против католиков, презрительно
именовавшихся «папистами». Дошло до того, что им вменили в вину опу
стошительный пожар (тот самый the great fire), уничтоживший в сентябре
1666 года значительную часть города; тревожное предзнаменование обна
ружили в самой дате, поскольку порядковый номер года, написанный ла
тинскими цифрами (MDCLXVI), содержит в убывающем порядке целиком
всю римскую нумерологию*. Мрачная слава укрепляется предполагаемой
близостью прелатов к оккультной практике, магическим искусствам и алхи
мии, а также утонченностью их мышления, не чуждого обманчивых, иллю
зорных, жульнических тезисов и аргументов. Слаженный хор неприязнен
ных голосов сопровождает повседневную жизнь членов Компании, в целом
все это иногда напоминает фельетон с романными элементами. Не случайно
гений приключенческой литературы Александр Дюма превратит Арамиса,
одного из славной четверки мушкетеров, в генерала ордена иезуитов, обла
дателя и хранителя тайного могущества, которое через цепочку хитроумных
интриг должно было привести его на трон Святого Петра.
Однако наиболее упорная критика всегда культивировала двойную мо
раль. Естественно, что иезуитская философия в связи с этим активно по
лемизировала с текстами янсенистов и ответом Паскаля, изложенным в его
«Провинциальных письмах»:
Насмехаясь над вашей моралью , я столь же далек от глумления над свя
тыми вещами, как далека доктрина ваших казуистов от доктрины еван
гельской ... Подобно тому как христианские истины нуждаются в любви
и уважении , противные им заблуждения заслуживают презрения и нена
висти , ибо два свойства сокрыты в истинах нашей религии: божественная
красота, коей внушается любовь к ним , и священное величие, воздающее
* В римской нумерологии расшифровка MDCLXVI (Remember M.D. C.L.X. V. and L) указывает
на события, равные ужасам Апокалипсиса, и по нисходящей идет от тысячного года к пер
вому, то есть к концу времен. Прим. ред.
X. Неугомонное папское воинство
219
им почести и почет; есть два свойства и в заблуждениях: нечестивость,
от которой проистекает чудовищность постулатов, и дерзость, отчего
они кажутся смехотворно нелепыми (Письмо XI).
Суровые слова, прикрытые элегантной стилистикой XVII века, великий
критик Франческо де Санктис резюмирует так: «Иезуитской морали удалось
разложить мораль народную, привив ей привычку к фарисейству и ханже
ству, научив довольствоваться видимостью и пренебрегать содержимым».
Все началось 15 августа 1534 года в Париже, городе, нередко фатально
влияющем на человеческие судьбы. Семеро мужчин направились из универ
ситета Сорбонна, расположенного в Латинском квартале, к вершине холма
Монмартр, пересекли весь город с юга на север и вошли в старинную церковь
Сен-Пьер, освященную папой Евгением III в 1147 году. День с самого утра был
неспокойным: несколько нападений на статуи Непорочной Девы, убитые,
раненые, заключенные в тюрьмы. Через два месяца после этого, в октябре,
протестанты расклеили на стенах многочисленные манифесты, где открыто
насмехались над одной из основополагающих догм церкви о пресуществле
нии — «Сие есть тело мое», — то есть над тезисом о трансформации гостии
в тело Христово в процессе причащения Святым Дарам. Самому Франциску I,
королю Франции, после таких волнений пришлось участвовать в религиоз
ной процессии, идя с факелом в руке рядом с реликвиями, выставленными
на всеобщее обозрение, дабы закрепить свою роль католического монарха
в разрешении острых теологических споров и конфликтов.
В 1517 году Лютер дал старт своей реформе, в 1532 году Генрих VIII про
возгласил англиканскую схизму; впервые со дня своего основания церковь
рассечена, драматический раскол уводит из-под ее крыла целые страны: зна
чительная часть Северной Европы отдаляется от Рима. Предстоят Тридентский собор и Контрреформация. Они неизбежны, но процесс восстановле
ния утраченных позиций будет длительным. Между тем незамедлительно
требуются новые силы для противостояния «ересям».
Тем временем семеро упомянутых нами друзей в возрасте от девятнадца
ти до сорока трех лет уже собрались на Монмартре. Они изучали теологию,
имели за плечами различный опыт, помимо веры их всех объединяла без
мерная стойкость и упорство. В тот день, когда католики празднуют Воз
несение Девы Марии* (в 1950 году это событие будет объявлено догматом
* В православии — Успение Пресвятой Богородицы. Прим. ред.
220
Секреты Ватикана
веры), все семеро в ходе торжественного ритуала принесли обеты бедности
и непорочности, поклявшись совершить паломничество в Святую землю.
Позднее число обетов было увеличено до четырех: бедность, целомудрие,
послушание и безоговорочное подчинение папе. Именно тогда, 15 августа,
и возникла Компания ордена Иисуса. Из семи человек лишь один был свя
щенником — француз Пьер Фавр, более известный под именем Пьетро Фабро. Остальными были испанцы Игнатий де Лойола, Франческо Саверио,
Никола Бобадилла, Альфонсо Сальмерон, Джакомо Лайнес и молодой пор
тугалец Симон Родригеш.
Три года спустя, в 1537 году, все семеро прибыли в Рим испросить у папы
одобрения деятельности ордена и утверждения его устава; в том же году
в Венеции они были рукоположены в священнический сан. Однако Святая
земля остается в тот период отдаленным приоритетом, поскольку постоян
ные войны делают такое путешествие практически несбыточной мечтой.
В 1540 году Компания Иисуса официально признана в качестве ордена; папа
Павел III поручает им первую миссию — катехизацию всех детей в рим
ских школах, одновременно с этим Игнатия Лойолу избирают верховным
генералом.
Подобно всем вдохновителям и организаторам великих предприятий,
Игнатий Лойола был личностью исключительного размаха, необыкновен
ного ума и воли. Но при этом обладал физически слабым телом. Он родился
в 1491 году в городке Лойола, в баскской провинции Гипускоа, в нескольких
километрах от Сан-Себастьяна, в семье мелких дворян, что предопредели
ло характер его карьеры — неизбежную военную службу. В годы юности
и возмужания он читает различные рассказы и повествования, в основном
агиографического толка, или те, что обращаются к привычным сюжетным
схемам: мотовству и легкомыслию, пирушкам и кутежам, женщинам и раз
влечениям, оружию и поединкам. Но однажды молодого Игнатия тяжело
ранят в сражении с французами при Памплоне, после чего ему приходит
ся соблюдать длительный постельный режим для восстановления здоро
вья. В период вынужденной неподвижности он поглощен чтением: изучив
от корки до корки все рыцарские романы, близкие ему по темпераменту,
духу и опыту, он обращается к томику о жизни Христа, попавшему ему
в руки. Это молниеносная вспышка, внезапное озарение.
25 марта 1522 года в древнейшем монастыре Монтсеррат перед образом
Черной Мадонны (Моренеты, святой покровительницы Каталонии) Игна
тий, которому было в ту пору немногим более тридцати лет, складывает
X. Неугомонное папское воинство
221
свое оружие, доспехи, шпагу и плащ. С палкой паломника, в грубой тунике
и сандалиях на босу ногу он отправляется в свое большое странствие, спер
ва по Европе, затем — через Иерусалим — снова в Испанию, где приступает
к теологическим изысканиям. С февраля 1528 года он учится в парижской
Сорбонне, где знакомится с товарищами, с которыми вместе основыва
ет орден.
В личностном плане, безусловно, выдающейся чертой Лойолы был его
талант к исследовательской и теоретической деятельности. Его здоровье
нестабильно, любые длительные перемещения чересчур изнурительны;
но зато он знает, как придать завершенность своей доктрине, разработав ее
в мельчайших деталях. И как внедрить в ордене дисциплину. Согласно его
концепции, практика веры очень схожа с армейскими порядками. Военное
повиновение — на этот путь его подтолкнули родители — он идеологически
сближает с волей церкви и ее пастыря — папы. Он борется и за послушание
членов ордена, и за усмирение собственного тела, истерзанного болезня
ми. После смерти Лойолы в Риме в 1556 году профессор Ренальдо Коломбо,
патологоанатом при университете Падуи, проводивший аутопсию, в своем
медицинском заключении констатировал: «Из почек, легких, печени и во
ротной вены я извлек бесчисленное количество разноцветных камней и от
ложений солей».
Между тем роль и заслуги куратора евангелизации, в том числе на от
даленных территориях земного шара, принадлежат другому основателю
ордена — Франческо Саверио, тоже испанцу, родившемуся в знатной на
варрской семье, чье имущество и доходы были конфискованы Фердинан
дом Католическим после победы над профранцузским движением борцов
за автономию Наварры. Спасаясь от нищеты, Франческо Саверио оставля
ет отчий дом и уезжает в Париж, где изучает теологию и довольно быстро
становится преподавателем этой дисциплины. Авантюрный этап его жизни
начинается в 1540 году, когда орден иезуитов получает официальный ста
тус. Из Лиссабона он отплывает в сторону Индии. В течение десяти лет он
проповедует Евангелие на Востоке, достигает берегов Японии и планирует
проникнуть в Китай, но умирает в возрасте сорока шести лет, истощенный
трудами праведными, на острове Санчан, близ Кантона. Знаменитый пор
трет Мурильо изображает его бледным, опирающимся на трость, с очами,
воздетыми к небу, пронзенному снопами света. Пятнадцать месяцев спустя
его останки перевозят в индийский Гоа, и здесь мы сталкиваемся с первыми
легендами — позднейшими наслоениями чудесных элементов.
222
Секреты Ватикана
Рассказывают, что на его теле не было заметно ни малейшего следа раз
ложения, а кровь продолжала циркулировать в сосудах. Поползли слухи
о чуде. Он был похоронен там, в Гоа, но судьба распорядилась так, что и по
сле смерти Франческо Саверио не обрел покой. Именно по причине чудодей
ственности его тело разрезали на части, разослав их в монастыри и церкви
по всему миру. В 1614 году предплечье Саверио попало в Рим, в церковь Ии
суса, где было помещено в реликварий и до сих пор охраняется как зеница
ока. То же самое произошло в последующие столетия и с его внутренними
органами — таков результат фанатизма, подкрепляемого легковерием на
рода. «Вода Саверио», то есть обычная вода из источника, куда окунали ча
стицы его мощей, будто бы могла залечить раны, избавить от хворей, гер
песа и лихорадки. Смешанная с «Водой Лойолы», она служила отличным
средством против инвазии — заражения организма глистами. А в Баварии
вплоть до XVIII века полагали, что, если прикрепить изображение святого
над входом в конюшню, оно помешает дьяволу пробраться туда и навести
порчу на табун.
Жизни этих двух людей, столь не похожие друг на друга, сожженные
дотла и испепеленные одной и той же верой, позволяют нам понять, в чем
изначально заключались две принципиальные установки Компании, ка
ким было ее призвание. Битва за истинную веру — католический ответ
на протестантскую ересь — и евангелизация, проводимая повсюду, даже
на отдаленных от европейского центра территориях, на границах ойкуме
ны*. Отметим, что планетарная миссия иезуитов даже вдохновила Бернини
на создание одной из его самых известных работ, в которой очевидно пря
мое влияние немецкого ученого-иезуита Атанасиуса Кирхера (1602-1680),
профессора математических наук и физики из Римского колледжа. Речь
идет о Фонтане Четырех Рек на площади Навона, где, помимо Нила и Дуная,
знакомых европейцам рек, художник впервые представил реки заморских
континентов: Ганг и Рио де ла Плата.
От юноши, мечтавшего стать иезуитом, требовали проявления особых
способностей. Он должен был продемонстрировать твердость духа и силу
веры, привязанность к Компании и преданность ее интересам, хорошую
память и развитой ум, умение формулировать мысли корректно и выстраи
вать речь гладко. Тогда, как и сегодня, дисциплина в ордене поддерживалась
суровыми правилами. Симон Родригеш, один из семи «основателей», при
* Освоенной человечеством части мира.
Прим. ред.
X. Неугомонное папское воинство
223
содействии и поощрении короля Португалии воспитывал послушниковкандидатов в примечательной строгости, без поблажек, практикуя суровый
пост, самобичевание и, если верить источником той эпохи, традицию запи
рать юношей в комнатах или принуждать их на коленях молиться у трупа.
Слово «повиновение», таким образом, становится ядром иезуитской док
трины и сближает режим ордена с казарменными порядками.
Действенный инструмент для формирования, лепки и ковки душ, а также
для их очищения от греха, что помогало приблизиться к осознанию боже
ственного послания, — это духовные упражнения, придуманные Игнатием
Лойолой и одобренные папой. На четыре недели, пишет основатель орде
на, надлежит удаляться в подходящие места (позднее названные «Домами
упражнений») и проводить там дни, пребывая в молчании, молитвенном
сосредоточении и размышлении о жизни Христа. При этом духовный на
ставник должен способствовать тому, чтобы небесные сообщения были вос
приняты и состоялся переход на привилегированную стадию contemplatio ad
amorem — созерцания ради обретения любви. И поныне эти занятия очень
важны для членов ордена, что засвидетельствовано самим фактом существо
вания Федерации духовных упражнений (Federazione esercizi spirituali, FIES),
главная задача которой — популяризация наставлений святого Игнатия.
Наряду с духовным обогащением каждого из членов ордена существует
и дисциплинарный устав целого организма — в качестве гарантии кол
лективной эффективности. Такая упорно внедряемая схожесть с военным
подразделением в свое время навела кого-то на идею назвать иезуитов
«папским воинством». Конституирующие положения, то есть долг, правила
и обязанности Компании, продиктовал сам Игнатий: орден основывается
на фундаменте четкой иерархии, где нижестоящий уровень всегда находит
ся в абсолютном подчинении уровню вышестоящему. На вершине пирами
ды — понтифик, которого, писал Игнатий, надлежит слушаться так, словно
ты не живой человек, а труп (perinde ас cadaver). Тотальное повиновение,
символически отшлифованное кратким и звучным девизом: «Я верю, что
белое в глазах моих является черным, если так решит церковь».
Помимо великолепных церквей, о которых я упоминал в начале главы,
в Риме существовали и другие места, связанные с деятельностью Компа
нии. Одним из них был Римский колледж, предназначенный для обуче
ния новых воспитанников, то есть заведение крайне важное, если принять
во внимание будущую роль его выпускников и интеллектуальные требова
ния, предъявляемые к полноправным членам ордена.
224
Секреты Ватикана
Основанный в 1584 году, Римский колледж был главной иезуитской шко
лой, остававшейся таковой вплоть до 1773 года, когда, как мы увидим, иезу
иты подвергнутся временным репрессиям. Компания снова вернулась туда
в 1814 году, после повторного учреждения ордена папой Пием VII по завер
шении наполеоновской эпопеи. А в 1870 году орден был изгнан оттуда окон
чательно: присоединив Рим к королевству Италия, правительство страны
конфисковало у иезуитов Римский колледж, частично переделав его в свет
ский лицей. Большая часть образовательных программ ордена была (и оста
ется) посвящена изучению доктрины церкви, но в заслугу иезуитам ставят
прежде всего то, что они включили в образовательный процесс латинский
и греческий языки, поэзию и философию. В «еретических» странах целью
школ ордена, впрочем, не особенно скрываемой, было привлечение молоде
жи в лоно Римской церкви. И действительно, многие семьи, не только като
лические, отправляли своих детей в иезуитские колледжи, полагаясь на се
рьезный характер обучения и безупречную репутацию самих учреждений.
С ростом могущества Компании усиливалась враждебность по отноше
нию к ней не только при дворах многочисленных европейских монархов,
но и внутри самой церкви. Скажем однозначно, что иезуиты были вовле
чены во многие светские дела, порой довольно щекотливые. В своем труде
«Нулевая линия: Компания Иисуса и рабство в процессе формирования коло
ниального общества в португальской Америке» Карлос Альберто де Моура
Рибейру Дзерон пишет, что до своего изгнания из Бразилии в 1759 году
иезуиты пользовались подневольной рабочей силой аборигенов и африкан
цев, не гнушаясь и торговлей рабами из Анголы.
После смерти Климента XIII в феврале 1769 года иезуитский вопрос пере
шел в фазу вирулентности, обострения, поэтому избрание «неправильного»
преемника могло обернуться для ордена проигрышем. Влиятельные пред
ставители дома Бурбонов без обиняков потребовали, чтобы все кандидаты
на папский трон приняли на себя письменное обязательство по роспуску
и запрету ордена. Потребовались три месяца и сто восемьдесят попыток го
лосования, пока понтификом не объявили Джан Винченцо Антонио Ганганелли (Климента XIV), уроженца Романьи, которому было тогда немногим
более шестидесяти. Это казалось компромиссом, приемлемым для всех, не
взирая на отказ нового папы формально гарантировать упразднение Ком
пании.
Климент унаследовал запутанную политическую ситуацию, которую
попытался разрешить, в частности, методом стратегической раздачи
X. Неугомонное папское воинство
225
пурпурных кардинальских мантий. Однако проблема иезуитов продолжала
довлеть над его понтификатом. После четырех лет колебаний и беспокой
ства в июле 1773 года ему пришлось своим декретом расформировать Ком
панию и отдать приказ об аресте генерала ордена Лоренцо Риччи, до своей
кончины содержавшегося в заключении в темнице замка Святого Ангела.
Даты здесь важны. Мы находимся на излете XVIII столетия, ознамено
вавшегося расцветом философии Просвещения со всей совокупностью
свойственных ему политических и культурных последствий для Европы
и всего мира, которые были вызваны именно этой системой взглядов на че
ловеческое существование, социальную организацию и отношения между
личностью и государством. Во Франции в это время на авансцену выходят
энциклопедисты, подтачивающие и разъедающие основы монархическо
го абсолютизма. В Англии за несколько десятилетий до того свершилась
«Славная революция», утвердившая первенство парламента, а не короны.
В данном контексте неудивительно, что ключевой мишенью для нападок
стала Компания Иисуса, считавшаяся многими не без причины символом
самых ретроградных черт католической церкви.
В нашем путешествии по следам иезуитов есть еще одно любопытное ме
сто — берниниевская церковь Сант-Андреа в римском Квиринале, о кото
рой мы уже говорили. Теперь предлагаю взглянуть на нее под другим углом.
Церковь и расположенный рядом с ней институт были предназначены для
молодых послушников ордена. В первой капелле справа мы видим картину
кисти Бачиччи, которая изображает кончину Франческо Саверио, прижи
мающего к груди распятие; он окружен ангелами и херувимами, утешаю
щими и ободряющими его в агонии. Под алтарем, в драгоценной урне, хра
нятся мощи святого Станислава, юного польского иезуита, скончавшегося
в возрасте всего восемнадцати лет.
Станислао (Станислав) Костка родился в октябре 1550 года в Росткове,
недалеко от Варшавы, в дворянской семье; его отец князь Ян был членом
польского Сейма. Отправленный на учебу в Вену, Станислав прошел курс
духовных упражнений согласно уставу Игнатия. В противоположность сво
ему брату, повесе-либертену*, он был глубоко верующим человеком. В пят
надцать лет, будучи в гостях в доме лютеранина, он тяжело заболел. Его опе
кун Ян Билинский, посчитав, что мальчик умирает, хотел позвать к его ложу
* Последователю нигилистического движения либертанизма, стороннику свободной, гедо
нистической морали.
Прим. ред.
226
Секреты Ватикана
священника для последнего причастия, однако опасался негативной реак
ции хозяина дома, враждебно настроенного по отношению к католическим
пастырям.
Тогда произошло что-то необыкновенное, о чем агиография сообщает так:
«Опекун в изумлении внезапно увидел Станислава, озаренного небесным
сиянием, с выражением кротости и благоговения на лице. Удивление опеку
на еще более усилилось, когда мальчик обратился к нему, говоря отчетливо
и убедительно: “Опустись на колени, преклонись перед Святыми Дарами.
Два ангела Господа нашего ныне с Ним и пречистая великомученица святая
Варвара”». У юноши было видение, им самим в дальнейшем подтвержден
ное, во время которого его причастил один из ангелов.
Убедившись в крепости своей веры, Станислав решил отправиться в Рим
и стать иезуитом, ничего не рассказав об этом семье из опасений противо
действия с ее стороны. После короткого пребывания в Германии он отпра
вился в столицу католицизма. В пути феномен видений повторился. Однаж
ды он вошел в церквушку, когда-то католическую, но позднее переделанную
в лютеранский храм. Когда он осознал это, его охватило смятение, но сра
зу же явились ангелы, один из которых протянул Станиславу освященную
гостию. Станислав рухнул ниц и принял Тело Христово непосредственно
из рук небесного посланника. Преодолев полторы тысячи километров (род
ственники между тем были в отчаянии, считая его пропавшим без вести),
молодой человек наконец добрался до Рима и пришел в Дом послушников.
Быть может, по причине испытанных потрясений или же из-за слабого здо
ровья 15 августа 1568 года он умер в возрасте восемнадцати лет.
Церковь приберегла для него высшие почести. В 1605 году его, первым
из членов Компании Иисуса, провозгласили блаженным; в 1671 году он стал
святым патроном Польши; в 1726 году папа Бенедикт XIII канонизировал
его вместе с Луиджи Гонзага. Впоследствии Станислава объявили покро
вителем религиозных послушников, учащейся молодежи и умирающих.
В примыкающих к церкви Сант-Андреа комнатах еще сохранилась капелла,
где бедный мальчик мучился в агонии, — теперь на этом месте установле
на внушительная статуя, запечатлевшая Станислава за несколько мгнове
ний до смерти. Эту скульптуру в 1702 году изваял Пьер Легро, парижский
мастер, поселившийся в Риме, где ему дали прозвище «месье Легро». Она
целиком выполнена из многоцветного мрамора, воспроизводящего в реали
стичной манере с небольшой примесью воображения одежду, домашнюю
утварь, личные вещи и даже цвет кожи почившего.
X. Неугомонное папское воинство
227
Достойна внимания и еще одна деталь: в той же церкви Сант-Андреа со
стоялась церемония вступления в орден прославленного иезуита Маттео
Риччи (1552-1610), математика и картографа, сумевшего побывать в Пеки
не, столице Поднебесной империи, и первым из европейцев получившего
допуск в Запретный город.
О могиле другого выдающегося иезуита стоит поведать отдельно, по
скольку история ордена формируется, может быть, даже больше при помо
щи памяти и культа мертвых, чем посредством деятельности живых. В тре
тьей капелле справа в церкви Сант-Иньяцио под алтарем можно увидеть
покрытые роскошной алой кардинальской тканью мощи Роберто Беллармино (1542-1621), тоже присоединившегося к Компании в юности, но прожив
шего свой век иначе, чем Станислав Костка.
Кости Беллармино перевязаны серебряными нитями, из этого же метал
ла выполнена маска, покрывающая лицо и руки. Известно, что он обладал
могучим интеллектом и разящей, точно бритва, проницательностью. Дока
зал он это еще в молодости, в течение трех дней защищая свою дипломную
работу по теологии; безжалостным подтверждением его внутренней силы
станет и та неумолимая решимость, с которой он приговорит к сожжению
на костре философа Джордано Бруно.
Едва достигнув тридцати лет, он получил кафедру в иезуитском Григори
анском университете, где сосредоточился на работе со студентами из Север
ной Европы, которые, вернувшись на родину, должны были противостоять
протестантству.
Беллармино ясно видел, что сметенная Лютером плотина ортодоксии
грозила риском прорыва многих других с трудом удерживаемых запруд.
Поэтому он сделал смыслом и целью своей жизни защиту доктрины и кано
на. Таким образом, желание казнить Джордано Бруно было для него впол
не естественным. Процесс по обвинению философа длился семь лет, поль
зы от него не было ни малейшей, несмотря на многочисленные допросы
и пытки. Непреклонный кардинал занялся этим делом в 1599 году и за парутройку недель довел его до единственно возможного приговора — аутодафе.
Обвиняемого в ереси должны были сжечь живьем. 1600 год был объявлен
святым, и образ философа, корчившегося в пожирающих его языках пламе
ни, должен был послужить предупреждением всем — и паломникам, и рим
лянам, — кто захочет прислушаться к лютеранскому учению.
Беллармино интуитивно догадался, что идея Бруно о бесконечной множе
ственности миров открывала новую эру свободомыслия; что если поставить
228
Секреты Ватикана
под сомнение целое здание, построенное на канонической интерпретации
Писания, то рухнет вся доктринальная конструкция целиком. В своем труде
«О бесконечности , Вселенной и м ирах» философ написал: «Существуют бес
численные Солнца, и многие Земли вращаются вокруг них». Некоторое вре
мя спустя будет получено доказательство того, что это и в самом деле так.
Бруно изложил теорию, на столетия опередившую открытия астрономов,
но тем самым создал помехи доминированию идеи о Боге-творце и вере в ис
купление Иисусом Христом грехов рода человеческого. В общем, философ вы
шел за рамки христианства — наказание было неизбежным. По иронии судь
бы, в мае 2008 года другой иезуит, падре Хосе Габриэль Фунес, назначенный
папой Ратцингером на пост директора ватиканской обсерватории, спокойно
сообщил аудитории, что можно без особых проблем признать существование
иных миров, пространств и жизней, даже стоящих на более высокой ступени
эволюции, но совершенно не обязательно при этом дискутировать и выра
жать скепсис относительно веры в творение, воплощение Христа и спасение
человечества. Бедный Бруно говорил ровно то же самое, но слишком рано.
Процесс беатификации Беллармино, проталкиваемый иезуитами, затя
нулся на добрые три столетия, с 1627 по 1930 год. Этому препятствовали как
соображения технического свойства, так и доктринальные мотивы, да и ощу
щение некоторой неуместности затеи в отношении человека, который в слу
чае с Джордано Бруно совершил просто-напросто преступление, с чем со
глашались даже главы католической церкви. В святые возвел его в 1930 году
папа Пий XI, через год Беллармино был провозглашен учителем христиан
ской церкви и отныне почитался как покровитель преподавателей катехизи
са и адвокатов канонического права. Эпитафия на его могиле гласит: «Мой
меч подчинил гордых духом». Когда в 1889 году в Риме, на Кампо дей Фьори,
был торжественно открыт монумент Джордано Бруно, папа Лев XIII выпустил
специальное предостережение, которое должны были огласить всем верую
щим с церковных амвонов: «В нем философ был повторно проклят». Ватикан
и далее продолжал оказывать давление на итальянские власти, настаивая
на сносе памятника. К чести Бенито Муссолини, при нем как при главе пра
вительства эти попытки каждый раз оборачивались полным фиаско.
Невозможно представить себе более несхожих людей, чем эти двое свя
тых: умерший в восемнадцать лет, охваченный экстазом от видений Христа
и ангелов небесных польский юноша — и твердый, как кремень, приверже
нец доктрины и догмы, скончавшийся на пороге восьмидесятилетия. Однако
оба они — иезуиты, оба чтимы церковью. Явственные различия между ними
X . Неугомонное папское воинство
229
ставят несколько важных вопросов: можно ли свести Компанию к общему
знаменателю? Из кого, в сущности, состояло папское воинство? Не слишком
ли часто его деятельность потворствовала политическим нуждам момента
и казалась абсолютной импровизацией? Какую из позиций они заняли бы
в вечном споре внутри католицизма между милосердием к ближнему и гор
деливой прокламацией нетленных истин? И верно, действия иезуитов, их
теоретические разработки и конкретные поступки регулярно колебались
между двумя этими полюсами.
В 1981 году, когда внутри Компании разразились яростные дебаты, папа
Иоанн Павел II решил назначить своего персонального представителя, монсиньора Паоло Децца на пост генерала ордена вместо неизлечимо больно
го Педро Аррупе. Сами иезуиты предлагали на этот пост своего кандидата,
Винсента О’Кифа. В соответствии с официальной версией, Ватикан пытался
таким маневром компенсировать «некоторую растерянность» в Компании
и «помочь иезуитам услышать глас здравого смысла». Но в приватных бе
седах утверждалось, что подобное волевое решение отражало стремление
поставить под контроль левое течение в Компании, вовлеченное, особенно
в Латинской Америке, в так называемую теологию освобождения. В целом
ключевым мотивом этого процесса стало желание помешать «либерально
му» перевороту, к которому орден подвел генерал Педро Аррупе в период
своего почти двадцатилетнего мандата.
В 1968 году в колумбийском городе Медельин латиноамериканская Епи
скопальная конференция заняла недвусмысленную позицию противостоя
ния авторитарным режимам — военным диктатурам, которые проводили
безжалостную политику репрессий, часто поддерживаемую Римской цер
ковью (или, во всяком случае, не получающую открытого противодействия
с ее стороны). В ходе сопротивления местным хунтам и их кровавым мето
дам латиноамериканский клир в большинстве своем сплотился с самыми
обездоленными слоями населения, поддержав собственным авторитетом их
борьбу и укрепив идеал социально активной церкви, близкой народу. Теоло
гия освобождения никогда не признавалась Ватиканом, а потому он сочтет
своим долгом остановить это движение даже ценой ликвидации автономии
ордена иезуитов, приближенного к высшей католической иерархии, но при
этом сочувствующего угнетаемым народам Латинской Америки.
Другая тема, спровоцировавшая оживленные споры, возникла в 2001 году,
когда влиятельная ежедневная газета «Коррьере делла Сера» организовала
дискуссию историка Давида Кертцера, автора книги «Папы против евреев»,
230
Секреты Ватикана
и падре Джованни Сале, историографа Компании Иисуса. Кертцер обрушил
ся на церковь с обвинениями в том, что своим многовековым антииудаизмом
она подготовила почву для нацистского антисемитизма. В подтверждение
сказанного писатель, в частности, процитировал отрывки из серии статей,
опубликованных на страницах выходящего раз в две недели иезуитского
журнала «Чивильта католика», учрежденного в 1850 году. Так, в 1882 году
журнал с определенным удовлетворением извещал читателей о первых кон
грессах современных антисемитских движений. В 1890 году он опубликовал
три статьи по еврейскому вопросу, в которых предвосхищались самые позор
ные клеветнические выпады нацистов; позднее эти выступления и заметки
были объединены в книгу, переведенную и изданную на многих языках.
Иезуитскийисторик парировал эти тезисы решительным утверждением,
что проявленный «Чивильта католика» антииудаизм был достаточно кор
ректным по форме и содержанию; к тому же в 1938 году это был единствен
ный журнал, осудивший расовые законы, введенные Муссолини. На самом
деле среди католических священников, в том числе иезуитов, были зафик
сированы многочисленные случаи оппозиции режиму, а в период Сопротив
ления — и прямого сотрудничества с борцами за свободу. И все же в контек
сте антисемитизма имидж Компании остается, по существу, сомнительным
и двойственным, как, впрочем, и репутация самого Ватикана.
Тот же падре Сале, высказывая свои аргументы по теме («Чивильта като
лика», ноябрь 2008 года), отозвался о поведении Эудженио Пачелли, позд
нее ставшего папой Пием XII, в бытность его госсекретарем Ватикана, как
о «чересчур осторожном»: «В отношении данного вопроса Государственный
секретариат предпочел придерживаться осмотрительной тактики, полагая,
что таким образом сможет добиться конкретных уступок в пользу евреев,
особенно обращенных в католицизм». Согласно такому подходу церковь на
стаивала на том, чтобы фашистское правительство «дискриминационным
критерием сделало не расово-биологические признаки, а вероисповеда
ние», то есть соображение, которое, по словам падре Сале, «кажется ныне
неудобным и щекотливым для католического историка, тем более после
заключений Второго Ватиканского собора по этому поводу подобную тео
ретическую установку и модель действий сложно оправдать в категориях
морали и религии».
Впрочем, в конце Второй мировой войны неоднократно встречались ана
логичные примеры двойственного отношения к проблеме. После отмены
правительством Пьетро Бадольо расовых законов иезуит падре Луиджи
X. Неугомонное папское воинство
231
Такки Вентури, специальный посланник госсекретаря кардинала Луиджи
Мальоне, высказался в том духе, что «в соответствии с принципами и тра
дициями католической церкви среди этих постановлений были положения
как заслуживающие упразднения (в частности, насчет обращенных в като
личество и смешанных браков), так и нуждающиеся в подтверждении и все
мерной поддержке». Такой взгляд отражал его стремление изолировать
религиозный аспект (обращение) проблемы, сохранив ограничения, вдох
новленные расовыми предрассудками.
В годы управления орденом падре Аррупе Компания Иисуса нередко де
монстрировала открытость и новаторство как в социальной области, так
и в вопросах доктрины. В январе 2008 года, за пару дней до избрания ново
го руководителя Компании, устами испанского теолога Адольфо Николаса
папа Бенедикт XVI потребовал от иезуитов продемонстрировать большую
верность «в деле продвижения идеалов истинной и святой католической
доктрины... особенно по ряду аспектов теологии освобождения и по раз
личным пунктам сексуальной морали». Посыл ясен, очевидна и обеспокоен
ность папы темами, которые и сегодня характеризуют его понтификат.
Другой иезуит, вызвавший сильнейшие опасения Ватикана, — это амери
канский теолог Роджер Хейт. Еще в 2004 году Конгрегация доктрины веры
(бывшая инквизиция — Сант-Уффицио*), которую возглавлял тогда как раз
кардинал Ратцингер, осудила тезисы Хейта и запретила ему преподавать
теологию в Weston School of Theology, иезуитском университете Кембриджа,
штат Массачусетс. Летом 2008 года теолог был заклеймен повторно; предпи
сание об отстранении от преподавательской деятельности на сей раз было
распространено на все школы, не только католические. Параллельно появи
лось официальное вето на публикацию книг Хейта до тех пор, «пока его по
зиция не будет скорректирована, а мнения исправлены».
Главное обвинение в адрес Хейта сводилось к тому, что он использовал
теологический метод, в рамках которого содержание вероучения и его трак
товка были обусловлены исключительно тем, насколько оно приемлемо для
современного социума. Американец парировал, что в этом случае у католи
ческой теологии появляется больше шансов на выживание, успех и восприя
тие ее доминирующей на Западе культурой, включая молодежную субкуль
туру. Ватиканская иерархия и воинствующий теолог-иезуит по большому
* По названию палаццо Сант-Уффицио, где размещается Конгрегация доктрины веры.
Прцм. ред.
232
Секреты Ватикана
счету мыслят похоже, но анализируют проблему с двух совершенно проти
воположных точек зрения. Естественно, за столетия своей истории церковь
много раз оперативно и решительно адаптировалась к требованиям, дикту
емым политикой, обычаями и нравами. Иными словами, нет смысла четко
определять, что важнее — общество или доктрина. На кону в очередной раз
совсем иная ставка: главенство или, если хотите, подчинение.
Впрочем, падре Хейт встретил сопротивление и внутри самой Компании.
Другой иезуитский теолог, падре Джеральд О’Коллинз, преподающий в пре
стижном Григорианском университете Рима, обрушился на него с резкой
критикой, заявив, что «для Иисуса, каковым его задумал и понимает Хейт,
уж точно не было никакого резона умирать на кресте». Согласитесь, крайне
деликатные вопросы, по которым не так-то просто и, может, даже не дозво
лено высказываться столь непринужденно. Здесь перед нами явная демон
страция тревог, будоражащих Компанию в непростой для Римской церкви
период. Согласно подсчетам специалиста по Ватикану Сандро Маджистера,
из семи теологов, деятельность которых расследовалась Конгрегацией док
трины веры, четверо — иезуиты.
Один из крупнейших ныне живущих теологов, тоже иезуит, — кардинал
Карло Мария Мартини, которого, вероятно, избрали бы папой, не помешай
этому его теологические и социальные воззрения. В своей книге «Ночные
беседы в Иерусалиме» падре Мартини дискутирует с собратом по ордену
австрийцем Георгом Споршиллом по ключевым вопросам католической
доктрины. Из его слов рождается гуманизированная концепция церкви, со
размерная человеку, например трудная тема целибата священников («Быть
может, не у всех есть харизма»), возможность священнического служения
женщин или гомосексуализм. В вопросе допустимости контрацепции падре
Мартини разрушает сложившееся табу, которого неукоснительно придер
живались (более того, упрочивали) трое пап — Павел VI, Иоанн Павел И,
Бенедикт XVI*. В 1968 году папа Павел VI обнародовал свою знаменитую
энциклику Нитатгае vitae («Важнейший дар передачи человеческой жиз
ни...» — Нитатгае vitae tradendae munus gravissimum...), которая содержа
ла доктринальные положения о сексуальном акте в браке строго в связи
* В настоящий момент в позицию понтифика внесены только легкие акценты: «Церковь,
естественно, не расценивает их [презервативов и противозачаточных средств] применение
как адекватное и морально допустимое решение, но, в том или ином конкретном случае,
в их использовании, дабы уменьшить риск заражения, можно тем не менее видеть первый
шаг в направлении другого, более гуманного пути полноценной сексуальности». Цит. по:
http://www.evangelie.ru/forum/t79265.html
X. Неугомонное папское воинство
233
с воспроизводством себе подобных. Падре Мартини вспоминает, как папа
лишил членов собора права решать что-либо по этому вопросу, возложив
задачу на себя самого: «К сожалению, энциклика Нитапае vitae спровоци
ровала и негативные последствия... Это решение, принятое в одиночку,
в долгосрочной перспективе не являлось положительной предпосылкой для
обсуждения тем сексуальности и семьи».
Но, вероятно, самым громким шагом к христианству, сконцентрирован
ному более на любви, чем на надменной горделивости истины, стало извест
ное восклицание матери Терезы из Калькутты «Бог не католик», перефра
зированное Мартини следующим образом: «Ты не можешь сделать Господа
католиком». Логические выводы из этого положения безмерны и в мировос
приятии кардинала должны быть адаптированы к личности самого Христа,
по его мнению, гораздо более благожелательного и доброго и уж точно дале
кого от того образа «истинного Бога и настоящего человека», который скон
струирован в книге Йозефа Ратцингера «Иисус из Назарета»*.
История иезуитов, насыщенная и бурная, отмечена волнениями и проти
воречиями, рассеяна в многочисленных эпизодах, где в разных пропорци
ях встречаются зло (его было предостаточно) и добро. Но, как правило, это
обычная ситуация для любого великого человеческого предприятия, затеи
или авантюры. На практическом уровне Компания вроде бы присвоила себе
мысль-увещевание Мартина Лютера, обращенную к его любимому ученику
и фактически идеологическому наследнику Филиппу Меланхтону; вождь
Реформации в своем письме сформулировал наставление, которое будут
много и часто цитировать, недопонимая или толкуя ошибочно: Esto peccator
etpeccafortiter ; sed forties crede etgaude in Christo, то есть «Будь даже грешни
ком и греши обильно, но верь в Господа еще крепче и возрадуйся во Христе».
Оно ни в коей мере не было восхвалением греха, как нередко принято счи
тать. Напротив, в нем содержался призыв быть всегда и полностью честным
и искренним в общении с Богом благодаря силе веры.
Можно думать об иезуитах плохо; кстати, так порой и было. Но в трудах
на ниве диалектики и в напряженной интеллектуальной работе ордена ие
зуитов состоит сегодня одно из немногих свидетельств витальности, жиз
неспособности религиозной доктрины перед лицом ватиканской политики,
все более склоняющейся к ограниченному кругозору, замкнутой, заражен
ной конформизмом, а иногда, увы, и высокомерием власти.
* В России книга была опубликована издательством «Азбука-классика» в 2009 году. Прим.
ред.
XI. Банкиры Господа
В мощной башне Николая V, пристроенной к дворцу и приспособленной под
резиденцию понтифика, ныне располагается центральный офис ИОР* —
очень известный акроним, обозначающий Институт религиозных дел
(Istituto per le Opere di Religione — IOR), то есть Банк Ватикана. Внушитель
ная громада этой конструкции видна даже извне, если стоять на виа Порта
Анджелика напротив ворот, охраняемых швейцарскими гвардейцами. Об
разование банка приходится на июнь 1942 года, когда Пий XII, папа Пачелли, слил несколько ранее существовавших организаций в самый настоящий
банк, обладающий соответствующим юридическим статусом.
Его цель была вполне типичной для любого банковского учреждения
и заключалась в извлечении прибыли из капиталов посредством запуска их
в оборот. Однако особенность состояла в том, что большую часть доходов
необходимо было направлять, согласно статуту и в подкрепление названия,
на богоугодные «религиозные дела». Поскольку в разговоре о политике нет
ничего более показательного, чем использование и поиск денег, необходимо
задать вопрос, в какой мере ватиканская политика, реализуемая в том числе
и через банк, похожа на деятельность любого другого государства, которое
не может похвастать небесной помощью и авторитетом для своих проектов.
В связи с этим вспомним один многозначительный прецедент. Для управ
ления огромным состоянием Святого престола, переданным ему по конкор
дату 1929 года, Пий XI вызвал к себе инженера Бернардино Ногара, способ
ного и ловкого банкира. Перед тем как принять предложенную должность,
Ногара выдвинул папе одно четкое условие: инвестиции Ватикана по всему
* Здесь и далее Банк Ватикана будет обозначен буквальной калькой с итальянского языка —
ИОР (IO R), без перевода аббревиатуры на русский язык — ИРД. В литературе и СМИ встре
чаются оба варианта.
Прим. пер.
XI. Банкиры Господа
235
миру должны быть избавлены от какого-либо давления религиозных сооб
ражений и постулатов. Так и будет, причем даже Вторая мировая война ни
сколько не повлияет на состояние ватиканских финансов, так как Ногара,
при содействии влиятельных католических посредников, сумел перевести
основную часть средств в США и вернуть их в Европу уже с процентами
по завершении военных действий.
В долгой цепочке (ставшей традицией) талантливых финансистов и инвесто
ров стоит сделать небольшой шаг назад и заглянуть в прошлое. В 1862 году, ког
да уже было очевидно, что, невзирая на сопротивление Пия IX, светская власть
папства клонилась к закату, Франческо Саверио де Мероде, бельгиец по про
исхождению, персонаж гениальный и предприимчивый, не чуждый авантюр,
приобрел у Общества недвижимости (Societa’ Immobiliare) земли, примыкаю
щие к будущему вокзалу Термини* Он выторговал их по смехотворной цене,
поскольку тогда эта зона считалась лишенной какого-либо значения в планах
урбанизации Рима. Однако Мероде интуитивно угадал, что будущая столица
Итальянского королевства будет расширяться и развиваться именно по направ
лению вверх, поднимаясь на холмы и не затрагивая низинные средневековые
кварталы и районы застройки XVII века. Пока негодующий папа после штурма
ворот Порта Пиа запирался в священных дворцах, его финансисты занимались
консолидацией недвижимого имущества Святого престола в Третьем Риме.
Так вот, эти «недвижимые» прецеденты выявили крайне запутанную про
блему, эхо которой можно с легкостью уловить в диалоге публициста Эрнесто
Галли делла Лоджиа и кардинала Камилло Руини о христианстве и совре
менном мире, все фрагменты которого сведены под одной обложкой в книге
«Границы». В определенный момент высокопоставленный прелат провозгла
шает: «Взаимосвязь... христианского послания... с теми или иными формами
власти в истории — это тема чрезвычайно сложная, но неизбежная». Более
того: «Необходимо сочетать абсолютный императив морали с историческим
реализмом: таков вечный вызов, бросаемый нам». Да, разумеется, в этом есть
вызов, особенно если мы будем выстраивать наше суждение исходя из фи
нансовой биографии Святого престола и чрезвычайной гибкости упомянутой
границы между «христианским посланием» и «историческим реализмом».
В лоне самой церкви этот сюжет породил массу достаточно авторитетных,
но очень разных мнений. Обсуждая аналогичную тему в беседе с Эудже
нио Скальфари в июне 2009 года, кардинал Карло Мария Мартини отметил:
* Сегодня главный железнодорожный вокзал Рима.
Прим. ред.
236
Секреты Ватикана
«Задача церкви— свидетельствовать Слово Господа, воплощенное библейское
Слово, наступающее царство праведников. Все прочее — вторично». И доба
вил: «Во всем и всегда превалирующим фактором являются пастырское при
звание и умение, а не способности на почве дипломатии и теологии».
Таковы две почти полярные точки зрения. По мнению Руини, следует «со
четать», сочленять две реальности; Мартини, наоборот, призывает становить
ся на одну из двух позиций, указывая точно, какая из них — доминирующая.
Если и есть сфера, в которой результат подобного вызова может быть из
мерен или, точнее, «высчитан», то это не что иное, как манипулирование
денежными потоками. В отношениях с деньгами, то есть с финансами, ины
ми словами, применительно к образованию, накоплению и использованию
больших сумм, можно увидеть четко и ясно, где обстоятельства, воля, случай
и конкретные нужды устанавливают ту самую грань между «христианским
посланием» и «формами власти в истории» или между «абсолютным импера
тивом морали» и «историческим реализмом». А также проверить, насколько
убедительна до сих пор мысль евангелиста Матфея (6, 24): «Никто не может
служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить;
или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить
Богу и Мамоне». Богу и золотому тельцу, жажде наживы и прибыли.
События в истории ИОР вроде бы как раз и свидетельствуют о трудности
выбора. В сравнении с любым другим итальянским банковским институтом,
полномочия и прерогативы ИОР делают его уникальным. Во-первых, он не пла
тит налоги с дивидендов, равно как его вкладчики не производят отчислений
с прибыли от вложенных под высокий процент средств. Во-вторых— и это сбли
жает его с офшорными структурами— любой запрос о прояснении банковских
операций, направленный из других государств, должен убедительно аргумен
тироваться судебными органами и поступать по официальным каналам через
Министерство иностранных дел. Благодаря этому обстоятельству вплоть до се
годняшнего дня Святой престол ни разу не ответил — утвердительно или от
рицательно — на такого рода обращения. Привычное молчание.
О третьей привилегии стоит вспомнить из-за ее весомости в контексте дан
ной главы. Конкордат, подписанный между Святым престолом и тогдашним
королевством Италия в феврале 1929 года, как и некоторые последующие по
становления итальянской судебной системы (магистратуры), определяет, что
менеджмент ИОР и в целом все, кто работает в центральном аппарате Свято
го престола, обладают полным и всеобъемлющим иммунитетом, поэтому их
не могут вызвать на судебное разбирательство и тем паче подвергнуть аресту.
XI. Банкиры Господа
237
Прикрытие, пресекающее на корню слабые поползновения прокуроров и су
дей, желающих пригласить кого-либо из управляющего звена Ватикана для
предоставления отчета о возможных преступлениях, совершенных в Италии.
У руля ИОР девятнадцать лет, с 1971 по 1989 год, стоял человек, достойный
войти (и вошедший) в легенду благодаря удивительному сочетанию личных
качеств. Он известен своим невероятным даром маневрировать, физической
силой, фантастической энергией, неоднократно продемонстрированной
изобретательностью (некоторые считали, что еще и наивностью), а также
многочисленными ошибками и просчетами. Тот самый монсиньор Пол Марцинкус, который, строго говоря, был еще и священником, то есть пастырем
душ человеческих, хотя это обстоятельство в круговороте его забот и дея
ний, по всей видимости, было не столь важным. Марцинкус родился в Сисеро, в предместье Чикаго, штат Иллинойс, в 1922 году, а умер в Сан-Сити,
штат Аризона, в 2006 году. Семья была скромного достатка, но мальчик ока
зался смышленым, учился в католических школах, а в 1950-е годы переехал
в Рим, чтобы продолжить обучение в Папском Григорианском университе
те. Он тесно сотрудничал с епископом Джованни Баттиста Монтини, став
шим в 1963 году папой Павлом VI.
Если верить О. Р.*, пресловутой публикации Мино Пекорелли (застрелен
ного в 1979 году), имя Марцинкуса фигурирует в компании высших чинов ва
тиканской иерархии, вошедших в список ста священнослужителей-масонов.
Его восхождение наверх в ватиканских стенах происходит стремительно,
в частности, потому, что в 1970 году он проявил себя самым героическим об
разом в Маниле, столице Филиппин, где ему удалось молниеносным жестом
отклонить клинок одного фанатика, покушавшегося на жизнь Павла VI. Уже
через год его назначают президентом ИОРа. Вообще, когда пишешь и чита
ешь обо всем этом спустя много лет после упомянутых событий, поражаешь
ся тому, какими волнениями, ухищрениями, кознями, подозрительными
персонажами, гигантскими аферами и наконец, пролитой кровью отмечены
последние десятилетия XX века. С этими аферами, надувательством и кро
вью Марцинкус и ватиканский банк связаны прочнее, чем кто-либо другой.
Рассказывать историю этого банка и монсиньора Марцинкуса — все рав
но что разоблачать множество ключевых лиц, вовлеченных в те или иные
* О. Р. — Osservatorio Politico. Одно из первых агентств политических новостей, а позднее
еженедельный журнал, где нередко публиковались засекреченные сведения. Директор из
дания Мино Пекорелли был убит через год после Альдо Моро, в 1979 году. По сути, речь
идет о некоем аналоге нынешнего WikiLeaks.
238
Секреты Ватикана
интриги: Роберто Кальви, повешенного под лондонским мостом в 1982 году,
Микеле Синдона, отравленного в тюрьме в 1986 году, вездесущего Личио
Джелли, главу преступной масонской ложи «Пропаганда-2» (Propaganda
Due, сокращенно — «П-2»), организатора заговоров и подрывных действий.
Здесь же можно вспомнить и бедную Грациэллу Коррокер, секретаря Каль
ви, выбросившуюся из окна за день до убийства шефа.
Согласно оценкам математика Пьерджорджио Одифредди, Святой пре
стол стоит Итальянской республике девять миллиардов евро ежегодно бла
годаря механизму прямых субсидий, к которым добавляются еще примерно
шесть миллионов в виде освобождения от налогов различного типа. Точные
подсчеты произвести нереально, поскольку ватиканские счета и бюджет
Святого престола, уклончивые, полные лакун, не позволяют провести де
тальный анализ, хотя, справедливости ради, стоит сказать, что недавно си
туация слегка улучшилась. С 2008 года по воле Бенедикта XVI кардиналам
и епископам вручается финансовый отчет. Размноженный в нескольких ты
сячах копий документ, само собой, предается огласке.
С финансовой точки зрения смерть папы Иоанна XXIII в июне 1963 года
стала для церкви катастрофой. Колоссальная популярность понтифика
очень помогала стимулировать пожертвования верующих. После его кончи
ны этот источник финансирования резко сократился, почти иссяк. К тому
же в конце 60-х годов итальянское правительство постановило, что на сме
ну полному налоговому иммунитету предыдущих десятилетий отныне при
ходит налогообложение дивидендов по акциям Святого престола. Двойной
удар, повлекший за собой необходимость немедленного улаживания кри
зиса папой Джованни Баттиста Монтини, Павлом VI, преемником Иоанна.
Деликатная миссия перевести за рубеж значительные пакеты акционерно
го капитала Ватикана, дабы избежать принудительньных фискальных опе
раций, была доверена Марцинкусу, а также прожженному сицилийскому
бизнесмену, продемонстрировавшему все необходимые знания и компетен
цию, уроженцу коммуны Патти Микеле Синдона.
Внутри «львиных» стен (Леонины) был серьезно недооценен тот факт,
что Синдона, сколь бы ловок он ни был, управлял деньгами мафии и зани
мался контрабандой, а также был связан тесными узами с влиятельными
итало-американскими «семьями» (кланами) и выступал советником неко
торых самых кровавых боссов организованной преступности. С другой сто
роны, момент был критический, а церковь, как не раз повторял Марцинкус,
«не управляется молитвами “Отче Наш” да “Аве Мария”». Получив задание,
XI. Банкиры Господа
239
Микеле Синдона в соответствии со своими представлениями организовал
и осуществил едва ли не самый колоссальный в итальянской финансовой
истории вывоз капитала за рубеж. Направление — Швейцария. Для при
крытия операции сделали так, что несколько миллионов долларов не дошли
до швейцарских банков и осели на счетах крупнейших политических партий,
расходы которых на политическую борьбу достигали немыслимого уровня.
Так, например, была облагодетельствована Христианско-демократическая
партия: попутно Ватикан профинансировал кампанию против разводов,
идеологически поддерживаемую церковью.
Денежная цитадель — частично подкрепленная наличностью, частично
фиктивная, — возведенная Синдона на обоих берегах Атлантики, начала
рушиться к концу 1974 года из-за сложного комплекса причин, в числе кото
рых были и напряженность на Ближнем Востоке, и общая опасная междуна
родная ситуация, и падение цен на нефть. Когда «Банка Привата Итальяна»,
принадлежавший сицилийскому финансисту, обанкротился и был ликвиди
рован, куратором процесса со стороны государственного Банка Италии был
назначен адвокат Джорджо Амброзоли, один из немногих героев общества
в тогдашней зараженной коррупционными миазмами Италии. На него было
оказано беспрецедентное давление, дабы он выступил поручителем и гаран
тировал официальными документами благонадежность Синдона. Ставка
в игре была громадна; Синдона оказывал протекцию могущественный по
литик Джулио Андреотти, который публично назвал его «спасителем лиры».
Поддайся Амброзоли этому давлению, Синдона ускользнул бы от уголовного
преследования, а Банк Италии был бы вынужден покрыть его долги.
Прекрасно зная о том, что риск велик, Амброзоли не уступил ни изыскан
ной лести, ни подкупу, ни угрозам. В письме к своей жене, своеобразном
духовном завещании, он написал: «Без сомнения, я в любом случае дорого
заплачу за этот пост и данное поручение: я знал об этом заранее, до того как
принять его, поэтому не жалуюсь, ведь для меня это была уникальная воз
можность сделать что-то во благо моей страны». Заключения, изложенные
в его докладе, сводились к тому, что «Банка Привата Итальяна» готовили
к ликвидации, а ответственным за его крах был именно Синдона. Сицилий
ский финансист отдал приказ убрать Амброзоли: 11 июля 1979 года он был
убит Уильямом Арико, завербованным в США киллером, которому запла
тили 115 тысяч долларов разовым переводом на швейцарский счет. На по
хоронах Амброзоли присутствовал менеджмент Банка Италии, но не было
никого из руководителей государства.
240
Секреты Ватикана
В 1976 году, пока рушились финансовые структуры Синдона, Личио
Джелли, глава ложи «П-2», предложил самому Андреотти, в тот момент ми
нистру обороны Италии, план по спасению сицилийца. Министр одобрил
его; скорее всего, этот план был бы исполнен, не воспротивься ему министр
по делам казначейства (надзора за государственным долгом, бюджетными
расходами и монетарной политикой) Уго Ла Мальфа. В итоге события по
шли совсем по иному сценарию. Что же до Синдона, то в марте 1986 года его
отравят кофе с цианидом в тюрьме особого режима Вогера.
Таков общий драматический фон. А теперь снова вернемся к рассказу
об архиепископе Марцинкусе, вставшем у руля ИОР в 1971 году. Через не
сколько месяцев Синдона представляет ему Роберто Кальви, успешного, как
и он сам, банкира. Карьерный рост Кальви начался рано. В 27 лет в 1947 году
он становится сотрудником «Банко Амброзиано» — структуры, тесно спаян
ной с ИОР. В 1971 году Кальви занимает пост генерального директора этого
банка, а в 1975 году — президента. Его амбиции, как и честолюбие прочих
персонажей истории, в прямом смысле слова безграничны: он хочет укруп
нить банк и ввести его в международные финансовые круги. Кальви всту
пает в ложу «П-2», устанавливает перекрестные взаимоотношения с миром
мафии, совместно с ИОР основывает ряд компаний в офшорных зонах («на
логовый рай»). В 1977 году Синдона, оказавшись в затруднительном положе
нии, обращается к нему за помощью, но Кальви вынужден (или сам желает)
отказать: его позиции уже не столь прочны; кроме того, он из осмотритель
ности хочет держать в отдалении компаньона, ставшего весьма опасным.
Месть Синдона не заставила себя долго ждать: 13 ноября 1977 года внима
ние миланской публики привлечено скандальными новостями, где во все
услышание говорится о многочисленных нарушениях и упущениях «Банко
Амброзиано». Инспекция Банка Италии в апреле 1978 года подтверждает
факт многочисленных нарушений и обоснованность выдвинутых обви
нений. Итоговое досье с результатами проверки вручено судье Эмилио
Алессандрини, которого в январе 1979 года застрелят террористы Передо
вой линии (Prima Linea)*. Весь этот сюжет показывает в мельчайших дета
лях и красках Италию тех времен, неспокойную, тревожную, непрерывно
* Прима линеа («Передовая линия»; Италия), или «П Л». Создана в 1976 году покинувшими
«Красные бригады» террористами и экстремистами, ранее не занимавшимися террором.
«П Л » уделяла внимание теоретическому обоснованию борьбы, считая это необходимым
условием успешной деятельности: «Без теории и без партии мы не только не совершим на
шей революции, но и не сможем внести свою лепту в мировую революцию».
XI. Банкиры Господа
241
сотрясаемую преступлениями мафиозного или политического свойства,
как в худшие периоды ее бурной, безотрадной истории. Всего этого было
бы более чем достаточно, чтобы заставить так назывемый Институт религи
озных дел как можно скорее избавиться от порочащих его персонажей или
хотя бы не иметь с ними ничего общего. Однако возобладали политические
соображения, всегда дорогостоящие, крайне срочные и требующие прежде
всего необходимости крепко стоять на твердой почве, не поднимать от нее
глаз и не совать нос куда не следует.
В шайке всех этих аферистов, жуликов и самых настоящих бандитов фигу
ра Кальви выделяется особо: он отличается особой беззастенчивостью, во
пиющим легкомыслием в манипулировании деньгами и вместе с тем нашу
мевшим простодушием. В октябре 2005 года, через двадцать три года после
его смерти, в Риме открылся судебный процесс против его предполагаемых
убийц. Приговор, оглашенный в 2007 году, был оправдательным за недостат
ком доказательств, как формулировал эту статью старый Уголовный кодекс.
Нас же в данном контексте более всего интересуют документы, всплывшие
как до, так и во время разбирательства. 30 мая 1982 года Кальви, когда ему
оставалось жить всего пару недель, отправил письмо кардиналу Палаццини, считавшемуся человеком Opus Dei в Ватикане, и написал в нем:
Ваше Высокопреосвященство ... моральная и экономическая надежность
Ватикана уже серьезно скомпрометирована; почему же никто не х о
чет вмешиваться?.. Внутри Ватикана существует заговор, направлен
ный, при попустительстве светских сил и пособничестве национальных
и международных антиклерикалов, на изменение имеющейся системы
власти в рамках самой церкви. То, что кардинал Казароли и монсиньор
Сильвестрини — соучастники, замешанные в неблаговидных коррупцион
ных схемах Синдона, уже доказано; и я сам, если Вы того пожелаете, могу
поведать Вам об обстоятельствах распределения взяток за проводимые
банковские операции, могу даже указать точные суммы и номера теку
щих счетов! Но чего они все добиваются? Многие финансовые вливания,
взятки и проценты за посредничество, выплаченные «Банко Амброзиано»
партиям и политическим деятелям, были инициированы ими. К тому же
им прекрасно известно, что я об этом знаю ...
Намерение шантажировать очевидно, но стиль письма выдает душевное
смятение автора, однако все знают: настоящий шантаж требует взвешенных
242
Секреты Ватикана
формулировок и ледяной невозмутимости. И действительно, ответа на это
письмо не последовало. Тогда банкир в совершенном отчаянии разыгрывает
последнюю карту и обращается напрямую к понтифику. Копия этого посла
ния была найдена сыном Кальви в личном архиве отца и передана журнали
сту, ведущему расследование, Ферруччо Пинотти. В документе читаем:
Ваше Святейшество ,
именно я и никто другой взвалил на себя тяжелейшее бремя ошибок и про
счетов, совершенных как нынешними, так и прежними руководителями
ИОР, включая вероломство и грехи Синдона... я, согласно недвусмысленным
распоряжениям Ваших уполномоченных представителей, выделял при
личные суммы в пользу м ногих стран и политико-религиозных ассоциаций
Востока и Запада; я, в согласии с ватиканскими властями, координировал
создание бессчетных банковских учреждений в Центральной и Южной Аме
рике, что являлось существенным препятствием проникновению и экспан
сии на континенте промарксистских идеологий; и наконец, я и никто другой
сегодня предан и брошен на произвол судьбы этими самыми властями ...
А чуть ниже в этом письме мы видим упоминание о человеке, в котором
он видел своего злейшего врага, — кардинале Казароли:
Мне бы не хотелось останавливаться подробно на слухах и сплетнях о неко
торых прелатах и в особенности о частной жизни госсекретаря кардинала
Казароли ... но полагаю полезным проинформировать Вас о его превосходных
отношениях с кругами и лицами, известными своим ярым антиклерика
лизмом, о контактах с коммунистами и им сочувствующими, например
с министром от ХДП*НиноАндреат т а, с которым, судя по всему, достиг
нуто соглашение об уничтожении финансовой группы «Ам брозиано» и ее
разделе на доли между всеми заинтересованными участниками.
Кальви пытается воспользоваться единственным имеющимся в его распо
ряжении оружием: он просит защиты, требует гарантий, пытается извлечь
эффект из противоречий внутри курии, угрожает, за неимением лучшего,
дать признательные показания судебным органам. Чудовищные недостачи
в зарубежных дочерних организациях, подконтрольной структурой которых
* Христианско-демократическая партия Италии.
Прим. ред.
XL. Банкиры Господа
243
на самом деле являлся «Банко Амброзиано», — один миллиард двести мил
лионов долларов по тогдашнему курсу. Таков был дефицит Банка Ватика
на а стало быть, и самого Ватикана. Но Кальви с потрясающей наивностью,
а может, под влиянием отчаяния и страха просит его спасти. Только он пре
небрегает тем фактом, что существуют столь же эффективные, сколь и эф
фектные методы заткнуть рот любому. Навеки.
Письмо папе датировано 5 июня 1982 года, а 18-го числа того же месяца
Кальви был найден повешенным под мостом Блэкфриарс Бридж в Лондоне.
Во время процесса 2005 года обвинение будет утверждать, что
подсудимые привлекли организации мафиозного типа, называемые Коза
ностра и Каморра, к подготовке и осуществлению казни Роберто Кальви
с целью наказать его за присвоение значительных денежных сумм , при
надлежавших упомянутым организациям; добиться безнаказанности
в получении и сохранении прибыли от преступной деятельности , в от
мывании , употреблении и обмене финансовых средств, добытых преступ
ным путем; помешать Кальви шантажировать занимающих важные
политико-институциональные должности представителей масонства ,
лож и «П -2 » и ИОР, совместно с которыми он управлял инвестициями , ре
гулируя крупные финансовые потоки , ассигнования и ссуды .
По версии Ферруччо Пинотти, Кальви предпринял попытку сделать «Банко
Амброзиано» финансово независимым учреждением, однако, мягко говоря,
небезупречный характер проводимых им операций превратил его в жертву вы
могательств, в результате чего он был вынужден выписывать крупные суммы
фирмам, связанным и ассоциированным с ИОР. Когда трудности обострились,
он попробовал вернуть средства, «одолженные» у ватиканского института,
а точнее, безвозмездно переданные ему. Естественно, у него ничего не вышло,
так как этих денег уже давно и след простыл: они растеклись по счетам и кар
манам религиозных и политических группировок, близких к Святому престо
лу, особенно в Польше. Впрочем, Кальви был полностью об этом осведомлен;
более того, он гордился тем, что много раз оказывал папе конкретную помощь
в операциях в пользу польского движения «Солидарность».
6 августа 1978 года умирает папа Монтини. Он оказывал протекцию Марцинкусу, Синдона и Кальви, которые после его ухода лишаются надежно
го покровителя. Терзаемый болезнями Павел VI еще застал крестные муки
Альдо Моро, попытавшись, пусть и безуспешно, предотвратить трагическую
244
Секреты Ватикана
развязку. Его понтификат войдет в историю и по многим иным причинам,
к примеру, благодаря противоречивой энциклике Нитапае vitae (июль
1968 года), посредством которой была подтверждена неправомерность и не
допустимость любой контрацептивной практики (или приспособлений)
в сексуальной сфере.
Его преемник Альбино Лучани, принявший имя Иоанна Павла I, отметит
ся одним из самых мимолетных понтификатов в истории церкви: тридцать
три дня (26 августа — 28 сентября). Неожиданную кончину папы офици
ально припишут обширному инфаркту миокарда. Но повсеместно — тут
и там, по всему миру — начнут циркулировать иные, более зловещие вер
сии, о чем уже говорилось в главе «Безгласная церковь». Английский писа
тель Джон Корнуэлл, хотя и настроенный скептически по отношению к ги
потезе об убийстве, подробно описывает ватиканскую курию, жужжащую,
точно улей, и обеспокоенную замыслами нового папы, по мнению многих,
наивного, а значит, опасного мечтателя. Лучани хотел перераспределить
церковное имущество и, что касается непосредственно нашей темы, карди
нально изменить структуру и функции ИОР. Требования о проведении ау
топсии тела папы, на которой настаивали со всех сторон, из предосторож
ности отвергли.
Впрочем, из-за необычного совпадения и взаимосвязи событий, многих
людей, вовлеченных в историю с ИОР, постигла, как мы увидели, внезапная
или насильственная смерть. А в самой этой истории ощущается постоянная
склонность к риску (который чреват непредсказуемым финалом отношений
с различными учреждениями и лицами) и темным финансовым махинаци
ям, где нашлось место даже капиталам сицилийской мафии. По крайней
мере, об этом заявляли некоторые пентити («раскаявшиеся» мафиози), сре
ди которых были Франческо Саверио Маннойя и Винченцо Калькара. Пер
вый в ходе видеоконференции из Нью-Йорка засвидетельствовал, что без
жалостная группа корлеонцев инвестировала часть своего состояния в Банк
Ватикана. Второй утверждал, что пронес с собой в самолет два чемодана,
набитых деньгами, и доставил их из Палермо в Рим, где уже была подготов
лена машина, в которой его с нетерпением ожидал монсиньор Марцинкус.
Откровения пентити всегда воспринимаются с осмотрительностью, хотя
бы потому, что их невозможно объективно проверить, нельзя собрать ули
ки и сверить доказательства. Между тем судья Джованни Фальконе просил
считать Маннойю одним из самых достоверных источников, согласившихся
сотрудничать с органами юстиции.
XI. Банкиры Господа
245
Когда банкротство аффилированных с ИОР банков всплыло на поверх
ность, Марцинкус поспешил заявить, что Ватикан в таких непростых усло
виях не понес ни малейшего ущерба. Это было неправдой. Министр казна
чейства Беньямино Андреатта (христианский демократ) с ходу насчитал
свыше одного миллиарда долларов прямых убытков Святого престола из-за
краха «Банко Амброзиано» и высказался так: «Правительство ожидает, что
ИОР ясно и однозначно примет на себя часть ответственности, поскольку
в ряде операций “Банко Амброзиано” ватиканский финансовый инсти
тут фактически выступал его компаньоном». Многие мировые газеты вы
шли тогда с броскими заголовками, освещая эти новости, но Ватикан, как
обычно в критические моменты, предпочел хранить неприступное молча
ние. Никто так и не признался, что знал о нелегальном денежном трафике,
организованном Синдона совместно с мафией, о горестях и злоключениях
пары Кальви — Марцинкус, о разверзшейся бездне в ситуации с банковски
ми счетами, о нецелевом использовании средств, которые в соответствии
со статутом должны были быть потрачены на «религиозные дела».
В 1978 году Иоанн Павел II в возрасте пятидесяти восьми лет восходит
на трон Святого Петра (он родился в Вадовице, в Краковском воеводстве
Южной Польши, в мае 1920 года). Это невероятно энергичный, физически
выносливый человек, что не раз подтверждалось его частыми изнуритель
ными поездками. И прежде всего это человек, возложивший на себя мис
сию освобождения родной земли от ярма советского коммунизма. Эта ко
лоссальная задача требовала настойчивости, политической хитрости и сети
выгодных альянсов по всему белу свету. А еще огромных денег. Пусть монсиньор Марцинкус и ослаблен скандалами, но папа рассматривает его как
необходимую пешку для своего проекта. По мнению английского эссеиста
Дэвида Яллопа, Ватикану удалось добыть для польского профсоюза «Соли
дарность», своими забастовками подрывавшего советскую власть не только
в Польше, порядка ста миллионов долларов.
В мае 1982 года Банк Италии предает гласности дебиторскую задолжен
ность «Банко Амброзиано» на сумму в один миллиард долларов, а Кальви,
бросив все, бежит в Лондон, надеясь спастись и уклониться от неизбеж
ных обвинений и даже вендетты, более чем вероятной, когда речь идет
о манипуляциях фондов, запятнанных сотрудничеством с мафией. Может
быть, он добился каких-то обнадеживающих заверений, но факт остается
фактом — он даже не подозревал об ожидавшей его ловушке. В британской
столице его ждала чудовищная смерть. Он находился в самом расцвете сил
246
Секреты Ватикана
и как никто умел добиваться желаемого. Ведь еще за год до того, как все
рухнуло, именно он сумел получить кредит, о котором и мечтать было не
возможно; частично из-за умений иллюзиониста, которыми пестрит исто
рия мировых финансов, от Джона Ло, изобретшего в XVIII веке «фидуци
арные монеты», до Бернарда Мэдоффа, жонглера фиктивными деньгами;
частично по причине известной всем и каждому близости к ватиканскому
банку.
После его смерти примерно сотня кредиторов (юридических лиц) объеди
нились в комитет, чтобы с максимальной эффективностью добиваться воз
врата вложенных средств. В это время в Ватикане совещания следуют одно
за другим, кругом царит смятение. Марцинкус, в один миг потерявший
большую часть своего влияния, говорит, что никогда не догадывался о ма
хинациях Кальви, поставивших под угрозу имя и репутацию ИОР. Он пы
тается погасить пожар, грозящий испепелить его самого, но все знают, что
это ложь.
Госсекретарем в те годы был кардинал Агостино Казароли, человек, на
деленный блестящим тактическим чутьем, который, будучи досконально
осведомлен о фактах и реальных масштабах катастрофы, придерживает
ся иной линии. Во время очередного заседания он советует принять более
взвешенное решение, записанное в официальном протоколе так (целиком
документ имеется в книге «ЗАО Ватикан» Джанлуиджи Ницци):
Его Высокопреосвященство кардинал государственный секретарь заметил ,
что фундаментальной целью была защита имиджа Святого престола,
и выразил мнение о необходимости полюбовного разрешения конфликта.
Марцинкус против. В попытке вытащить из пропасти банк и самого себя
он с нажимом парирует: «Если мы невиновны, то и платить нам не следу
ет». Английский журналист Чарльз Роу, специализирующийся на экономи
ческой тематике, занимался журналистским расследованием этого дела.
В своей книге «Великий обман» он отмечает, что финансовая небрежность
предприимчивого архиепископа обошлась Святому престолу в полмилли
арда долларов. Роу пишет: «Говоря об этом, я вовсе не имею в виду, что Мар
цинкус положил их всобственный карман. Крупнейшими бенефициарами
были лидеры ложи “П-2” Личио Джелли и Умберто Ортолани».
Дебиторский счет ИОР в итоге был закрыт в конце мая 1984 года. Банк
Ватикана остался должен «Банко Амброзиано» свыше 400 миллиардов лир.
XI. Банкиры Господа
247
Комитет банков-кредиторов продолжал оказывать давление, скандал раз
растался, конфликт предпочли разрешить по-быстрому и на условиях, един
ственно возможных в той ситуации. Ватиканский банк официально объявил
о своей непричастности к финансовой неразберихе, однако согласился вне
сти «добровольный вклад» в размере 240 миллионов долларов. Фактически
тем самым он сделал скрытое признание в соучастии: если бы Банк Ватика
на и в самом деле не нес некой доли ответственности за обвал и банкротство
«Банко Амброзиано», то поступил бы более правильно, примкнув к прочим
банкам в составе комитета. В протокольном соглашении читаем, что на
званная сумма выплачивается «исключительно по причине особой позиции
ИОР», а также для поддержания «духа взаимного примирения и сотрудни
чества».
4 июня печатный орган Святого престола «Оссерваторе Романо» акцен
тировал внимание общественности на том, что такой ход был продикто
ван желанием «облегчить поиск глобального решения для последующей
консолидации отношений между всеми сторонами и укрепления между
народного порядка и стабильности». В чисто финансовом смысле 240 мил
лионов долларов — это выгодная сделка по сравнению с реальным объемом
долговых обязательств. Марцинкусу пришлось смириться, в том числе по
тому, что через три года, в феврале 1987-го, он получит извещение об ор
дере на его арест, подписанном миланскими судьями. Как мы помним, это
сугубо показательная и бесполезная мера с юридической точки зрения, так
как она была направлена на человека, обладавшего неприкосновенностью
на итальянской территории. Но инициатива прокуратуры и суда еще раз
продемонстрировала, что терпеть и далее такого человека у штурвала ИОР
не представляется возможным. Тем не менее Ватикан принял окончатель
ное решение в свойственной ему медлительной и осторожной манере — он
выждал два года, прежде чем снять Марцинкуса с занимаемого поста. Все
тот же Иоанн Павел II распрощается с ним в марте 1989 года — об этой гром
кой отставке возвестит «Оссерваторе Романо».
Комментарий архиепископа лишен иллюзий и полон горечи: «В деле
Кальви меня всегда будут поминать как человека, исполнившего роль зло
дея». Марцинкус оставался в стенах Ватикана до 1997 года, до наступления
пенсионного возраста, после чего в семьдесят пять лет отказался от всех
должностей и вернулся в Соединенные Штаты, где исполнял скромные
(а в чем-то даже унизительные) функции замещающего приходского свя
щенника в церкви Сан-Клементе в Сан-Сити, штат Аризона.
248
Секреты Ватикана
Циник? Наивный простак? Путаник? Суждения о нем, подозрения и обви
нения в его адрес были многочисленными, но за все это время так и не появи
лось ничего более определенного или однозначного. Чтобы подвести баланс
деятельности Марцинкуса, нужно знать многие засекреченные эпизоды,
которые предадут огласке разве что через пару столетий — и то нет гаран
тий. В 1989 году рухнула Берлинская стена; в 1991 году в Москве на шпилях
кремлевских башен были приспущены флаги Советского Союза. Это были
события, поставившие точку в ужасной истории XX века, с его войнами и во
пиющей дикостью. Не будет чересчур смелым сказать, что именно такой
ход событий предопределили и те деньги — грязные и отмытые, — которые
Марцинкус исхитрялся собирать и передавать тому, кто готовил столь гром
кий финал.
После отъезда Марцинкуса в Ватикане остался его последователь и под
ражатель, сумевший, в общем-то, даже превзойти своего учителя. Его зо
вут Донато де Бонис, священник, родившийся в 1930 году в бедной семье
в Пьетрагалле, область Базиликата, что на юге Италии. Де Бонис проявил
себя во сто крат большим циником и ловкачом, чем его наставник Мар
цинкус. Его изобретением стало нечто вроде секретного подразделения
ИОР, к которому лишь он один имел право доступа. Он создал в самом
сердце Рима настоящую офшорную сеть, через которую прошли многие
миллиарды лир. Ими предприимчивый де Бонис управлял и распоряжался
по собственному усмотрению, получая баснословные проценты (ни один
европейский банк не смог бы соответствовать такому размаху и тягаться
с ним), прежде всего благодаря фискальным привилегиям, полученным
Святым престолом.
О таком процветании свидетельствует, например, счет, открытый на имя
кардинала Фрэнсиса Спеллмана (1889-1967), влиятельного архиепископа
Нью-Йорка, являвшегося проводником самого оголтелого антикоммуниз
ма и доблестным защитником финансовых интересов церкви. Чувство дол
га и миссии, которую ему надлежало исполнить, были в нем так сильны,
что это подвигло его на полемику с Элеонорой Рузвельт и самим Джоном
Кеннеди, когда под угрозой закрытия оказались федеральные фонды, фи
нансировавшие содержание католических школ. Доведенная до исступле
ния страсть заставила его сделать ставку в электоральной гонке 1960 года
не на кандидата-католика Джона Кеннеди, а на Ричарда Никсона, дававше
го вроде бы большие гарантии лояльности церкви и обещания конкретных
уступок для ее деятельности. Кроме того, воинственный кардинал никогда
XI. Банкиры Господа
249
не скрывал своего одобрения кампании (очевидно антиконституционной)
сенатора Джозефа Маккарти по пресечению явной или мнимой антиамери
канской подрывной деятельности и симпатий к диктаторам самого дурного
пошиба вроде никарагуанца Анастасио Сомосы.
Поэтому выбор его имени для открытия секретного счета Ватикана
вполне вписывается в схему сначала психологического, а уж после — по
литического порядка. Здесь возникает вопрос схожести идеалов, но вполне
адекватным будет и словосочетание «родственность душ». Впрочем, стоит
вспомнить, что именно Спеллман сразу после Второй мировой войны на
правил средства тайных американских денежных фондов на финансирова
ние итальянской христианской демократии.
Согласно реконструкции Нуцци в книге «ЗАО Ватикан», на счет, фигури
рующий в деле как «Фонд кардинала Фрэнсиса Спеллмана», только за пять
лет (1987-1992) в деньгах и ценных бумагах поступило не менее 26 милли
ардов лир. Малая доля этих средств была выделена на раздачу милостыни
и субсидирование деятельности монашеских орденов, священников, мона
стырей и детских приютов. Основная же часть предназначалась для целей
куда более приземленных и почти всегда двусмысленных. Дошло до того,
что в августе 1992 года новый президент ИОР Анджело Калойя, обеспоко
енный перемещением средств, как он интуитивно догадывался, в неиз
вестных направлениях и с весьма смутной мотивацией, информирует папу
Иоанна Павла II о своих подозрениях (вполне обоснованных) относитель
но проведения незаконных операций на сотни миллиардов, маскируемых
под благотворительные цели. Особенно циничным было то, что махинации
по нелегальному отмыванию денег и извлечению прибыли прикрывались
помощью детишкам из неимущих семей, Конгрегации сестер Божественно
го провидения* а также организацией святых месс по усопшим или в честь
образов святых.
Все сказанное, по большому счету, лишь предисловие к тому, что слу
чится позднее, когда через механизмы ИОР будет проведена большая
часть «макси-взятки “Энимонт”»** известной как «мать всех взяток», если
перефразировать выражение экс-диктатора Ирака Саддама Хусейна. Чтобы
* Ancelle della divina Prowidenza — букв, служанки Божественного провидения. Речь идет
о католической благотворительной организации, заботящейся о брошенных детях, стари
ках и всех нуждающихся в помощи людях.
* * «Энимонт» — итальянский химический концерн, вовлеченный в один из крупнейших кор
рупционных скандалов в новейшей итальянской (и ватиканской) истории.
250
Секреты Ватикана
разобраться, о чем речь, вернемся в май 1989 года, к моменту образования
концерна «Энимонт», гиганта национальной химической промышленно
сти, восемьдесят процентов акций которого в равных долях были поделены
между государственной нефтегазовой компанией ЭНИ и частной компани
ей «Монтэдисон», принадлежащей семье Ферруцци из Равенны.
Слиянием обеих организаций и начинается история одной из крупней
ших химических групп мира. Держатель частной квоты акционерного ка
питала Рауль Гардини по прозвищу Корсар, неуемный предпринимательавантюрист и экстравагантный мечтатель, поглощенный масштабными
проектами, зять основателя фирмы Серафино Ферруцци. Гардини со свой
ственным ему темпераментом никак не может удовлетвориться половиной,
желая быть собственником всех активов, поэтому он приступает к подрыву
позиций концерна изнутри, чтобы в итоге прибрать его к рукам за бесценок.
Президент ЭНИ Габриэле Кальяри, прознав об этом, требует разрыва пакта
с Корсаром и отстранения его от всех рычагов влияния. Через полтора года
после появления этого проекта на свет дерзкая мечта об итальянском лиде
ре химической индустрии мирового значения разбита вдребезги. Гардини
предложен выбор: либо выкупай акции целиком, либо самоустраняйся. Тот
предпочитает второй вариант и перепродает ЭНИ свой пакет за сумму около
2,8 триллиона лир (свыше 1,5 миллиарда евро).
От этой сделки сразу же станет попахивать душком, поскольку запла
ченная сумма очевидно и непропорционально завышена. Она вызовет еще
большее подозрение, когда выяснится, что для получения согласия различ
ных сторон, заинтересованных в данной транзакции (а их много), пришлось
скрытно, из-под полы, вне банковского контроля, раздавать щедрые выпла
ты многочисленным вовлеченным в историю лицам и структурам. Причем
делали это через подставных лиц, посредников и аферистов: разброс общей
суммы — от 130 до 170 миллиардов лир (точные данные никогда не были
подтверждены и нигде не «всплывали»). Итак, большая часть этих денег
(примерно 100 миллиардов лир) шла транзитом через ИОР, чтобы далее рас
пределяться по бесчисленным счетам, открытым в Швейцарии и в осталь
ном мире. Оба протагониста этих событий — Рауль Гардини и Габриэле Ка
льяри — покончат жизнь самоубийством, удлинив, таким образом, шлейф
насильственных (или вынужденных) смертей, напоминающих проклятие,
накладываемое на любого, чей путь пересечется с ИОР.
Истинным инициатором и распространителем «макси-взятки» был монсиньор де Бонис. В своей книге «Отечество. 1978-2008» Энрико Деальо
XI. Банкиры Господа
251
приводит датируемую 27 апреля 1993 года сцену, которая отлично воссо
здает атмосферу, окружавшую этого раскованного до развязности человека.
Итак, мы с вами
в римской церкви Сапта-Мария-делла-Фидуча, в присутствии более ты
сячи приглашенных лиц , пятнадцати кардиналов, сорока епископов, эксминистра Коломбо, экс-президента Коссига. В епископский сан посвящает
ся Донато де Бонис, бывшая правая рука архиепископа Пола Марцинкуса,
бывший генеральный секретарь ИОР, банка Ватикана. Новоиспеченный пре
лат направляется к алтарю и провозглашает: «Я хотел бы поблагодарить
премьер-министра Андреотти за то, что он спас нас своими бесценными со
ветами. Глубокой ночью, входе совещания на нашей территории его советы
уберегли нас от колоссального риска». Переполненная церковь взрывается
бурей аплодисментов, овации не стихают в течение нескольких минут.
Без тени смущения, не моргнув глазом де Бонис говорит Андреотти спаси
бо за помощь, полученную во времена скандала с «Банко Амброзиано». Здесь
весьма полезно вспомнить, что монсиньор на случай своей смерти именно
Андреотти указал в качестве бенефициария счета «Фонд Спеллмана».
Во всей этой истории, даже в таком «пунктирном» виде, достойной стать
сюжетной канвой роману в стиле нуар, среди прочих персонажей есть
одна фигура, менее значительная, но вполне подходящая на роль «второ
степенного злодея», — Луиджи Бизиньяни. Журналист новостного агент
ства, который на раннем этапе своей карьеры превратится в управляющего
фирмой с государственным участием и довольно быстро научится спеку
лировать своими и чужими деньгами. Он вступает в ложу «П-2» (членский
билет № 1689), что, похоже, являлось обязательным для любого дельца в ту
эпоху, и в лице ватиканского банка, курируемого де Бонисом, находит ко
нечную инстанцию и перевалочный пункт своих манипуляций. Если из
лагать историю вкратце, то он оказался в числе «героев» так называемого
дела «Танджентополи» (букв. Город взяток) и заплатил тремя годами и че
тырьмя месяцами тюрьмы за собственные ошибки. Но, как мы увидим да
лее, не только за них.
В начале 1993 года прокуроры Итальянской республики по Риму и Мила
ну приступили к расследованию всех обстоятельств дела о «максив-зятке»
в закрытом формате. Стоит вспомнить, какова была атмосфера в Италии в те
годы: действия судебных властей поддерживались общественным мнением
252
Секреты Ватикана
столь активно, что нередко это граничило с фанатизмом; сотрудники про
куратуры и суда Милана рассматривались публикой как мстители за любую
несправедливость, на улицах их встречали криками одобрения и аплодис
ментами, призывами не сдаваться и не отступать. В свете такого мощного
и опасного консенсуса, грозившего обернуться девятым валом обществен
ного возмущения, облик и деятельность де Бониса ставят Ватикан в щекот
ливое положение и вынуждают отстранить его от банковского руля, даро
вав менее заметную синекуру: должность духовника Суверенного военного
ордена Мальты, старинного рыцарского братства, возникшего еще в XI веке
в целях охраны паломников и заботы о них в Святой земле, а ныне вовлечен
ного преимущественно в гуманитарные проекты, медицинское и социаль
ное обеспечение бедных и нуждающихся. Пусть этот пост и кажется менее
влиятельным, чем предыдущий, но предприимчивый монсиньор ничтоже
сумняшеся продолжит (в течение долгих лет) маневрировать и управлять
секретными рычагами ИОР.
Между тем прокурорам, изучившим ряд красноречивых свидетельских
показаний, удалось реконструировать весь маршрут перевода «макси-взят
ки». Уже было ясно, что пунктом назначения являлся ватиканский банк, ко
торый, столкнувшись с просьбами судебных органов о предоставлении объ
яснений, по обыкновению ограничился ответом, что их следует направить
официально, через соответствующие структуры обеих стран, как предусмо
трено международными порядками. Бизиньяни, державший нос по ветру
и почуявший, куда именно он дует, осознает, что самое время испариться;
в спешке он закрывает счета, набивает пару чемоданов снятой с них налич
ностью и скрывается от правосудия, уклоняясь от явки в суд. Вот уже и пре
зидент Калойя, взволнованный чудовищными объемами денежного тра
фика, прямо обвиняет де Бониса в «осознанной преступной деятельности».
В октябре он направляет драматическое письмо госсекретарю Ватикана
Анджело Содано. В документе, приведенном в книге Джанлуиджи Нуцци,
можно прочесть, что ценные бумаги и средства, прошедшие через ИОР, —
это результат выплаты взяток политическим деятелям , когда значи
тельные поступления возвращались к ним обратно «от м ы т ы м и». Не что
иное, как точное повторение механизмов прошлого... Есть четкое ощуще
ние т о г о ч т о перед нами вскрывается потенциал неслыханной разруши
тельной силы, о чем надлежит проинформировать самое высокопостав
ленное руководство.
XI. Банкиры Господа
253
Действительно, Содано доводит все до сведения Иоанна Павла И. Но ког
да в ноябре по международным каналам в Ватикан поступает официально
оформленный судебный запрос, поведение Святого престола по-прежнему
остается невнятным. Одни выступают за необходимость что-то признать;
другие возражают, предлагая, дабы не отступать от принятой линии, при
поднять завесу как можно меньше и ограничиться признанием нелегаль
ного оборота средств (так как это не получится отрицать), но умолчать обо
всем остальном. И главное, нужно защитить де Бониса, который, пошли его
на верную гибель, втянет большую часть ватиканской иерархии в не имею
щий прецедентов скандал.
Венесуэльскому кардиналу Хосе Росалио Кастильо Ларе, министру казна
чейства и председателю комиссии по надзору за ИОР, поручено отстаивать
репутацию Святого престола. Он тоже весьма ловок и искусен. Постоянно
интервьюируемый, он заверяет, что Ватикан по всем направлениям и бес
прекословно сотрудничает с властями республики, а ИОР — это просто
жертва зловредных манипуляций извне: «Ватикан использовали для инспи
рированной кем-то в неизвестных нам целях операции».
В своих интервью он отмечает, что де Бонис и правда не имел ни малей
шего понятия о незаконном использовании фондов, проходивших через его
руки, и напоминал, что тот, согласно конкордату, является членом ватикан
ского правительства и не подлежит судебному преследованию со стороны
иностранного государства (то есть Италии). Козлом отпущения делают Лу
иджи Бизиньяни, на плечи которого переложена большая часть ответствен
ности. Через пару месяцев, выйдя из подполья, Бизиньяни попытается отве
сти удар и заявить, что он тоже не подозревал о «взяточнической» природе
этих денег.
Как же протекало дело о «макси-взятке “Энимонт”»? Ответ на обраще
ние миланской прокуратуры, тщательно взвешенный и многократно от
редактированный, поступил только в декабре, почти через два месяца. Его
сформулировали хитро: абсолютный минимум согласия и допущений со
четался со столь откровенной волей к сотрудничеству, что казалось, буд
то в тех обстоятельствах для следователей сделали все возможное и даже
больше.
Согласно свидетельству Карло Сама, другого зятя «основателя» холдин
га Серафино Ферруцци, ИОР заплатил за «очищение» полученных взяток
и процентов от посреднической деятельности около 9 миллиардов лир.
В мае 2009 года журналист «Коррьере делла Сера» Джан Антонио Стелла
254
Секреты Ватикана
взял у него интервью, поинтересовавшись, почему все эти взносы выплачи
вались политическим партиям. Совершенно естественно, будто речь шла
о чем-то само собой разумеющемся, Сама ответил: «Было необходимо про
должать двигаться избранным путем... поэтому избежать взяток не пред
ставлялось возможным».
Процесс на тему «макси-взятки “Энимонт”» был открыт в июле 1994 года.
На скамье подсудимых восседали крупнейшие политические деятели стра
ны, от Арнальдо Форлани до Беттино Кракси, от Умберто Босси до Джанни
де Микелиса, от Джорджо ла Мальфа до Паоло Чирино Помичино. В октябре
1995 года почти все они были признаны виновными, а назначенные им на
казания были неоднократно подтверждены более высокими судебными ин
станциями после обжалования приговоров.
События операции «Танджентополи»*, особенно данный процесс, поста
вили точку в истории Первой республики в Италии, причем не в парламен
те, а в зале судебных заседаний. В 1994 году в общенациональных выборах
принимала участие партия нового типа, иной формации, гениальной на
ходкой которой стало название, взятое из лексикона спортивных болель
щиков: Forza Italia!, то есть «Вперед, Италия!». Ее вождем был энергичный
и повсеместно обсуждаемый предприниматель, который тогда тоже стре
мился выпутаться из расставленных кругом судебных ловушек, — Сильвио
Берлускони, конечно же, состоявший в ложе «П-2» (членский билет № 1816).
За несколько месяцев — самый настоящий блицкриг — принадлежавшее
ему рекламное агентство «Публиталья» (Publitalia) было преобразовано
в политическую партию, завоевавшую успех в государстве, опустошенном
неслыханным кризисом доверия институтам власти.
Что же до ИОР, обновленного или нет в плане методов и системы управле
ния, то он исчез со сцены, где выступал фигурантом в делах «Банко Амбро
зиано» и «Монтэдисон». Получилось так, что были утеряны даже следы тех
многих и многих миллиардов, которые Банк Ватикана так никогда и не вер
нул обратно.
В завершение этого рассказа снова вспомним о той самой глубинной
проблеме, упомянутой кардиналом Камилло Руини в процитированной
выше беседе: «Необходимо суметь сочетать абсолютный императив морали
с историческим реализмом, в этом состоит брошенный нам вызов».
В нашем случае исторический реализм одержал решительную победу.
* Зарубежному читателю известны под названием Mani pulite — операция «Чистые руки».
XII. Божественная капелла
Входя в пределы Сикстинской капеллы, застываешь в ослеплении. Я говорю
это не ради красного словца, не в качестве риторического приема — ника
кой высокопарности, простая констатация. Тот, кто пожелает внимательно
рассмотреть ее, будет подавлен пространством, заполненным ста пятьюде
сятью фигурами, загадочностью некоторых сцен, иллюзией рельефности
и несуществующих архитектурных орнаментов, мастерством пропорций
в столь гигантском масштабе, развертыванием сюжетов в огромном поме
щении и с разных ракурсов, наконец, божественным величием — раздвоен
ным и утроенным, явленным и скрытым. Сотня лиц и тел на фреске Страш
ного суда — одетых и обнаженных, заполонивших собой свод и стены так,
будто небо и земля предстают нашему взору. Сказать, что в мире нет ничего
подобного, — вполне естественно, но знать, как родился замысел этих фи
гур, какие соображения, подчас злонамеренные, благоприятствовали соз
данию шедевра, каким был замысел Микеланджело и как он довел до конца
свой титанический труд, абсолютно необходимо для действительного по
нимания того, какое произведение перед нами.
Пожалуй, начнем со стен, поскольку капелла была возведена по воле Сик
ста IV, папы делла Ровере, между 1475 и 1481 годами, и размеры ее колоссаль
ны: 40 х 13 метров у основания, почти 21 метр в высоту. Едва была готова
конструкция, понтифик вызвал в Рим самых прославленных тосканских
и умбрийских художников той эпохи для украшения ее фресками изнутри.
К работе приступили Боттичелли и Гирландайо, Перуджино и Пинтуриккьо,
Лука Синьорелли и Пьеро ди Козимо, создавшие самый большой цикл кар
тин позднего Кваттроченто (точнее, последней трети XV века). Эти великие
художники разместили в промежуточной зоне между стенами два цикла фре
сок. Если обратить взгляд к фреске Страшного суда, то слева мы видим исто
рию Моисея, а справа — жизненный путь Христа вплоть до Тайной вечери.
256
Секреты Ватикана
Что же касается свода, то он, по моде того времени, воспроизводил голу
бое небо с золотистыми звездами, напоминающими тончайшую вышивку.
Именно о своде примерно двадцать лет спустя задумался папа Юлий И,
племянник Сикста, тоже принадлежавший к дому делла Ровере. Юлий же
лал обновить эту внушительную конструкцию и сделать ее уникальной
в своем роде. Для осуществления такого проекта он обратился к Микелан
джело Буонарроти. Непростые отношения между двумя сильными лично
стями сопровождались яркими взлетами и падениями, случались моменты
напряженности, перебранок и споров до хрипоты. Никто в мире не позволял
себе так обращаться с папой, как порой вел себя Микеланджело. Особенно
с этим папой... Мастера больше всего огорчала и злила неопределенность
относительно другого заказа, доверенного ему понтификом ранее, о судьбе
которого ему так и не удалось ничего узнать. Задумывалось сооружение вну
три собора Святого Петра — монументальная гробница, украшенная сорока
статуями, — грандиозный проект, абсолютно невероятный; Микеланджело
ухватился и крепко держался за эту идею, которая позволила бы ему добить
ся максимально выразительного единства архитектуры и скульптуры.
Между тем папа успел передумать. Всецело поглощенный строительством
новой базилики Святого Петра под руководством Донато Браманте, о гроб
нице он уже не помышлял; напротив, его внимание привлек план по при
данию нового облика Сикстинской капелле. Вот и почва для первой крупной
ссоры. В 1508 году Микеланджело было немногим более тридцати лет, он
был знаменит, но скорее своими творениями в мраморе (Пъета, Давид), чем
живописными полотнами. Пламя скандала раздувал и Браманте, архитек
тор и художник, сталкивавший папу с Микеланджело по различным моти
вам, включая обостренное чувство своего соперничества с флорентийцем.
К тому же Браманте покровительствовал молодому (всего двадцать пять лет),
но многообещающему сородичу из провинции Марке Рафаэлю Санти. Если
бы Микеланджело отказался заняться капеллой, это привело бы понтифика
в ярость; приняв это предложение, он, по мнению Браманте, не справился бы
с такими размерами и объемами сколь-либо удовлетворительным образом.
В сущности, начальная идея по оформлению свода не была особенно слож
ной: маэстро должен был изобразить двенадцать апостолов на консолях
между люнетами. Микеланджело согласился выполнить порученное, но вы
ставил одно условие: он нарисует то, что посчитает сам наиболее подходя
щим, согласно собственному представлению. Быть может, сегодня сложно
понять смысл такого дерзкого поступка. Этот тридцатилетний молодой
XII. Божественная капелла
257
человек отвергал диктат, предписания и правила, требовал у папы, человека
вдвое старше его самого, наделенного несгибаемо железным характером, по
зволить ему рисовать в священном месте абсолютно свободно, сколько угод
но и по своему усмотрению! Причем он хотел расписать не только консоли,
но и весь свод, люнеты, паруса* то есть поверхность площадью свыше пятисот
квадратных метров. Немногие творцы решались на произведения подобного
масштаба. Возможно, лишь Людвиг ван Бетховен продемонстрировал такую
же твердую убежденность в своих способностях — и ему действительно ча
сто удавалось делать именно то, что подсказывала гениальность. Но то был
уже канун XIX столетия и композитору не приходилось иметь дело с папой
делла Ровере, таким же крепким и непреклонным, как дуб, присутствующий
на его фамильном гербе. Однако факт остается фактом: на столь необычную
просьбу последовал не менее удивительный ответ: «Хорошо, я согласен».
Теперь требовалось организовать работу. Сам Микеланджело спроекти
ровал специальные леса, которые позволяли приблизиться на расстояние
вытянутой руки к стенам и своду. Подмостки были смонтированы сперва
у входа, а потом их постепенно перемещали к алтарю, чтобы не мешать про
ведению религиозных церемоний. У художника не было какого-то особен
ного опыта в создании произведений фресковой живописи, которая, как
подсказывает название, заключается в методе быстрого нанесения краски
на влажную штукатурку, дабы цвет смешался с ней и впитался в раствор,
став его неотъемлемой частью. К недостатку опыта добавлялось неизбеж
ное сравнение его произведений с теми, что располагались ниже, — а они
между тем принадлежали кисти лучших мастеров прошлого века. Понача
л у Микеланджело поручил своим помощникам, чтобы они наняли во Фло
ренции небольшую команду специалистов, готовых оказать ему поддержку
на этапе практической работы. Так была собрана команда из семи усердных
ассистентов — кто-то из них был знаменит, другие почти или совсем без
вестны, — но все они были молодыми, умелыми и преданными мастеру.
Однако дело не заладилось. По причинам, о которых мы можем только
догадываться, так как точных сведений нет, помощников, сколь бы сведу
щими они ни были, отослали обратно во Флоренцию. Вазари пишет:
Видя , что усилия их далеки от желаемого результата, не будучи удовлет
ворен ими , однажды утром он скинул на землю все, что было сделано ими,
* Паруса — элементы купольной конструкции, обеспечивающие переход от квадратного
в плане подкупольного пространства к окружности купола или его барабана.
258
Секреты Ватикана
а после затворился в капелле и больше не пожелал впускать их туда. Дома
они его тоже так и не застали. Из-за насмешки и такого издевательства
над ними , которое, как им показалось, длилось чрезмерно долго, приняли
они решение и посрамленные вернулись во Флоренцию.
Впрочем, кое-кому из помощников пришлось остаться, чтобы избавить
Микеланджело от самых унизительных обязанностей вроде приготовления
штукатурки, измельчения и смешивания красок, переноски, очистки и ре
монта инструментов.
Сами по себе условия работы были бесчеловечными. Часами нужно было
находиться в одном и том же положении, с поднятой рукой, кончик носа в не
скольких сантиметрах от свода. Неотвратимым было и попадание капель
краски на лицо — почти пытка. Мало того что он сутками напролет корпел
над своими творением — вдобавок к этому приходилось держать в поле зре
ния критику, следить за соперниками и врагами, напоминать папе об обе
щанной оплате, огорчаться из-за мучительных просьб родственников. Стар
шему из своих четырех братьев, Буонаррото, после энного по счету запроса
о вспомоществовании он ответил: «Я вас предупреждаю, что я не толстосум.
Я сам гол как сокол и не смогу получить остаток, пока не закончу дело, от
чего претерпеваю лишения и тружусь денно и нощно». И отцу: «Я нахожусь
здесь, всем недоволен, не очень здоров, работаю без перерыва, да к тому же
за мной нет ухода и ни единого сольдо в кармане». А самому распущенному
и наглому из братьев, Джан Симоне, художник однажды устраивает самый
настоящий яростный нагоняй:
Я с двенадцати лет брожу по Италии , нищенствуя; сношу любые униже
ния, страдаю от бедности и усилий, прилагаемых ради добычи куска хлеба;
мое тело разрывают боли от трудов, и жизнь свою я столько раз подвергал
опасности, только бы помочь семье; а сейчас, едва удалось немного облег
чить ееучасть, ты жаждешь внести сумятицу и порушить сделанное мною
за столько лет и с таким напряжением сил, — клянусь телом Христовым,
так не будет! Если понадобится, я десять тысяч таких, как ты, одолею.
Пока Микеланджело работал над Сикстинской капеллой, более молодой
Рафаэль начал покрывать фресками четыре комнаты — «станцы» (названные
в его честь), расположенные на втором этаже папского дворца, выбранного
Юлием II в качестве своей резиденции. Буонарроти приступил к реализации
XII. Божественная капелла
259
своего замысла в мае 1508 года, урбинец Санти нанесет первые мазки кистью
в конце того же года. Различны темпераменты обоих художников, несхожа,
как все знают, их манера письма, непростыми были и их взаимоотношения.
Два эпизода среди многих других, известных нам, лучше всего иллю
стрируют сложившуюся непростую ситуацию. Одна из историй, оставших
ся в памяти поколений, рассказывает о том, что у Браманте имелась копия
ключей от Сикстинской капеллы. Воспользовавшись отсутствием Микелан
джело, он тайком привел туда своего протеже Рафаэля, дабы показать ему
фигуры, создаваемые более старшим товарищем по ремеслу, помочь моло
дому художнику освоить элементы техники и обучиться прочим премудро
стям. Когда в 1511 году нетерпеливый папа Юлий заставил опрокинуть леса,
чтобы поглядеть хотя бы на часть готового свода, Рафаэль проявил сме
лость, попросив понтифика позволить Микеланджело довершить задуман
ное. Как пишет верный биограф Буонарроти Асканио Кон диви, художник
«в величайшем возбуждении предстал перед папой Юлием и пожаловался
ему на несправедливость, учиненную Браманте в отношении него, и на все
притеснения, полученные от него». Папа же показал себя благоразумным
человеком и беспристрастным судьей, поскольку, «услышав обо всех этих
горестях, пожелал, чтобы Микеланджело продолжил свою работу, и даро
вал ему столько милостей, сколько никогда прежде».
Рафаэль как человек нисколько не обладал тем ангельским характером,
какой можно в нем предположить, глядя на небесную гармонию его по
лотен. Джованни Паоло Ломаццо, художник и хронист XVI века, сообщает,
к примеру, следующую историю: «Однажды Рафаэль, прогуливаясь в ком
пании своих учеников, повстречал Микеланджело, который ему бросил:
“Куда это ты идешь, окруженный людьми, точно приходской настоятель?”
А тот парировал в ответ: “А вы почему вечно один, словно какой палач?”»
Но неизменно то, что оба художника в одни и те же годы со схожим пылом
создавали в десятке метров друг от друга свои шедевры и в таком немного
странном тандеме стали творцами одного из самых возвышенных памятни
ков культурного наследия Запада.
Целиком сосредоточенный на своем изматывающем труде, одинокий,
лишенный друзей (как он пишет в письме: «Друзей у меня нет и не надо»),
Микеланджело в любую погоду, в пронизывающий холод и испепеляющую
жару, взбирается каждое утро на подмостки и возобновляет работу. Пыт
ка эта была настолько продолжительной, что после ее окончания художник
всю жизнь мучился от ослабевшего зрения. Все тот же Кондиви отмечает:
260
Секреты Ватикана
Микеланджело, долго писавший свод, обратив глаза кверху, после, глядя
вниз, видел плохо; и, когда нужно было прочесть письмо или рассмотреть
прочие маленькие вещицы, ему приходилось брать их в руки и держать вы
соко над головой.
Часто задают вопрос, пользовался ли художник чьей-либо помощью или
консультациями при создании сюжета, вернее сказать, теологического
сценария свода. Некоторые историки допускают, что автором комплексной
иконографической программы был некий ученый, глубокий знаток библей
ских материй, имя которого можно было бы при желании даже разыскать.
Как бы то ни было, но мы знаем об использованном в ходе работы методе.
Великие художники XV столетия в рамках цикла фресок о жизни Моисея
и Иисуса разворачивали хронологическую канву рассказа, отталкиваясь
от алтаря.
Зачин истории Микеланджело тоже располагается у алтаря, где девятью
картинами перед нами воссоздается сюжет от создания мира до опьянения
Ноя. Однако рисовать мастер стал от входа, то есть в противоположном хро
нологическому направлении. Получается, он уже заранее имел четкое пред
ставление о том, что будет им изображено на ближайших сорока метрах.
Так же очевидно, если смотреть внимательно, что фигуры шаг за шагом
увеличиваются в размерах и обретают большую выразительную мощь, как
будто творец постепенно все более убеждается в собственных возможностях
по высвобождению заключенной в нем гигантской энергии.
От боковых стен благодаря иллюзионистскому эффекту возносится архи
тектоническая структура, которая, обрамляя, ритмизирует и разделяет от
дельные эпизоды и фигуры. В люнетах и парусах размещены изображения
предков Христа, согласно составленному евангелистом Матфеем списку,
вплоть до Маттана, отца Иосифа, и значит, деда Иисуса. Персонажи более
крупные маркируются картушем, несущим их имена. На месте, первона
чально предусмотренном для двенадцати апостолов, появляются семь про
роков и пять сивилл, мужчин и женщин, евреев и язычников-римлян. Это
провидцы, которые, в соответствии с Вульгатой* — канонической версией
христианского Писания, предсказали явление Мессии.
* Vulgata, то есть «народная»; латинский перевод Библии блаженного Иеронима (386-405).
Включает в себя Ветхий и Новый завет. В 1546 году Тридентский собор объявил Вульгату ау
тентичным текстом Библии, а в 1592 году она принята католической церковью в качестве
канонического текста Священного Писания.
Прим. ред.
XII. Божественная капелла
261
Кумекая сивилла, изображенная в череде прочих, выглядит наиболее
впечатляющей: хмурый лик старой женщины и на переднем плане —
атлетическая рука с напряженными мышцами. Этот образ противоре
чив, он отсылает зрителя к тьме язычества со сверкающими проблеска
ми света. Самая соблазнительная сивилла — Дельфская (на картуше она
помечена словом Delphica), изображенная юной девой с вдохновенным,
идеальным («аполлоническим») лицом, выражение которого дополняет
ся экспрессией смущенного, растерянного взгляда: она почти ребенок,
подросток. Для композиционного и ритмического выравнивания картин
свода художник добавил десять пар молодых мужчин-атлетов в различ
ных позах, которые держат венки из дубовых листьев в качестве дани
почтения папе делла Ровере*: это прославленные «И гнуди» (Ignudi), или
«Обнаженные». Все персонажи капеллы и многочисленные декоратив
ные элементы, обильно использованные художником в работе, прекрас
но описаны в неохватной библиографии, с которой читатель может озна
комиться самостоятельно.
Важнейшая часть произведения Микеланджело — это, разумеется, свод
с его девятью картинами, четырьмя большими и пятью чуть поменьше. Две
наиболее драматичные сцены (из-за чего они и приобрели такую популяр
ность) относятся ко второй из них— «Господь создает Солнце, Луну и Землю»,
где Бог изображен дважды. Справа он величественно-предостерегающим
жестом направляет Солнце на его орбиту, а слева, на втором этапе действа,
он поворачивается спиной к смотрящему, готовясь вознестись и исчезнуть
в непроницаемой бездне космоса.
Другой и, пожалуй, еще более прославленный сюжет — это «Сотворе
ние Адама», где мы видим молодого, безжизненно вялого мужчину, внешне
слегка осовелого, полураспростертого на зеленовато-голубом склоне хол
ма. К нему направляется Бог, вписанный вместе с сонмом ангелов во что-то
вроде лилового плаща-покрова, раздуваемого ветром. Божественная длань
вытянута вперед, указательный палец вот-вот приблизится к пальцу Ада
ма — этот жест должен мгновенно вдохнуть в него душу. Однако две руки
так и не касаются друг друга, жест зафиксирован непосредственно за мгно
вение до своего завершения. Гениальная интуиция художника подсказала
ему оставить все именно так, чтобы любой мог по личному усмотрению
и выбору мысленно закончить эпизод. Эти образы превратились в символы
* Rovere — дуб (ит.).
262
Секреты Ватикана
ренессансного искусства, синтез человеческого и божественного, иудейско
го Ветхого Завета и учения неоплатонизма.
Две короткие стороны свода заняты пророками Захарией (над входом)
и Ионой (над алтарем). По мнению многих критиков, сравнение этих двух
фигур позволяет предельно наглядно проследить эволюцию стиля Мике
ланджело. Захария сидит и листает книгу, он сосредоточен. Его пропорции
не идеальны: несмотря на длинную струящуюся бороду, голова слишком
мала в соотношении с телом, чрезмерно вытянутым, в частности, по при
чине широких драпировок. Рост Ионы колоссален. Это самый большой пер
сонаж во всем произведении, даже слегка выступающий за архитектурные
границы, которые должны бы его удерживать: ноги словно подвешены в пу
стоте, а дерзкий разворот тела выражает его устремленность к бунту, со
противлению. Из правого сектора прямоугольника выглядывает угрюмого
вида «кит» (довольно-таки приблизительно изображенный в плане зооло
гического соответствия), который его и проглотил. В своем исследовании
от 1926 года критик Адольфо Вентури так описывал эту сцену: «Выпукловогнутая статуя, рывком вырванная из стены, превосходно нарисованная
скульптура».
Много раз я задавался вопросом, отчего Иона таких размеров и почему он
размещен на вершине, точно над алтарем, то есть там, где по первоначаль
ному проекту должен был находиться Святой Петр. И в связи с чем поза его
столь искривлена, а рот и взгляд выдают тревогу?
Ответ кроется в причудливой истории самого персонажа, где смешались
трепетная вера и мятежность. Иона, пусть и второстепенный среди библей
ских пророков, личность особенная: отправленный Богом проповедовать
среди язычников-римлян, он восстал, посчитав эту задачу неблагодарной.
Он даже взошел на корабль, пытаясь избегнуть уготованного ему поруче
ния. Но велением Господа на море разразился шторм, грозивший потопить
утлое суденышко. Иона, желая, чтобы его спутников минула незаслуженная
кара, попросил выбросить его за борт, где тут же был проглочен гигантской
рыбой. В чреве этого монстра пророк молится Богу и заверяет Его, что ис
полнит все, что Он ему доверит сделать. Через три дня кит изрыгает из свое
го чрева Иону на берег живым и невредимым. Итогом множества иных, под
час драматических приключений станет то, что Ионе удастся и в язычниках
пробудить тягу к покаянию.
Сегодня лишь специалисты вспоминают об этом пророке, но в ту эпо
ху его историю нередко цитировали в двух ключевых аспектах. Первый
XII. Божественная капелла
263
заключается в том, что перед нами — некое символическое воскресение
из могилы, которой в данном контексте является чрево кита. Иными сло
вами, близость к факту воскрешения Иисуса, что подтверждает и апостол
Матфей (12, 3 8 -4 0 ):
Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: «Учитель! Хотелось
бы нам видеть от Тебя знамение». Но Он сказал им в ответ: «Род лукавый
и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знаме
ния Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи,
так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи».
Второй и столь же важный смысл — это прозрение пророка, свершившее
ся благодаря божественному милосердию, после изначального бунта, то есть
в легенде о нем заложены символы греха и раскаяния, которые рано или
поздно приводят человека к пониманию и признанию авторитета Господа,
проникающего в сердца людские и способного на всепрощение. Следова
тельно, изображение Ионы в Сикстинской капелле отсылает нас к potestas
clavium, символической власти ключей, а обладающий ими епископ Рима,
подобно Ионе, призывает мир к покаянию.
Это наблюдение уводит нас еще к следующей иллюстрации, размещен
ной в капелле, — картине, не принадлежащей кисти Микеланджело, а от
носящейся к предыдущему циклу XV века: «Вручение ключей» Перуджино.
В сцене — упорядоченной, степенной и торжественной — мы видим Христа,
вручающего ключи от царства небесного и царства земного коленопрекло
ненному Петру. Перед нами художественное свидетельство божественного
происхождения власти, позднее перешедшей от Петра к егопреемникам —
понтификам. В нынешнем компендиуме католического катехизиса читаем:
«Сохранение веры доверено апостолами всей церкви без изъятия... един
ственно аутентичная интерпретация веры дозволена только живущему
учителю церкви, то есть наследнику Святого Петра, епископу Рима, и со
бранию епископов подле него». Мы догадываемся о том, что Сикстинская
капелла уже тогда обрела вполне определенную функцию: служить, если
можно так выразиться, избирательным участком высшего должностного
лица католицизма.
Во исполнение данной функции капелла, божественная благодаря ма
стерству стольких художников, превращается в человеческую, даже слиш
ком человеческую, поскольку папе, как и прочим сильным мира сего, для
264
Секреты Ватикана
своего избрания приходится добиваться посредничества и идти на компро
миссы, чтобы достичь консенсуса. В прошлом к этому правилу добавлялась
жестокость, диктуемая эпохой, бездна коррупции дозволяла это, а значи
мость ставки в игре просто-напросто делала ее необходимой.
С этой точки зрения показательным может являться пример Мароции,
в течение нескольких десятилетий на рубеже тысячного года по-настоящему
распоряжавшейся институтом папства. В ее истории сконцентрировано все
очарование мрака, она в числе тех немногих, кто восстанавливает перед
нами в полной мере «дух» тех времен. Мария, по прозвищу Мариоцца, а за
тем Мароция, родилась около 890 года от Теодоры, бывшей проститутки,
и Феофилакта, римского сенатора германского происхождения. Рассказы
вают, что она была хороша собой, но главное, умело пользовалась своей
красотой.
Ее мать Теодора, женщина неграмотная, но очень хитрая, была любов
ницей папы Иоанна X. Мароции явно удалось добиться большего, ведь она,
тоже не получившая образования, по меньшей мере два десятилетия доми
нировала в римской жизни, выхлопотав назначение для трех понтификов:
Льва VI, Стефана VII и Иоанна XI. В своей «Истории города Рима в Средние
века» Фердинанд Грегоровиус так отзывается об обеих женщинах: «Нам
не стоит усматривать в Теодоре и Мароции двух современных Мессалин; они
всего лишь амбициозные женщины, наделенные прозорливостью и храбро
стью, алчущие власти и наслаждений». Они действительно были жадными,
но при этом обладали большой проницательностью. И уж точно были ис
куснейшими манипуляторшами, в чем дочь перещеголяла мать.
В пятнадцатилетием возрасте Мароция уже была наложницей папы Сер
гия III, своего двоюродного брата; насыщенные отношения между ними
не скрывались и открыто демонстрировались при свете дня всему Риму, где
коррумпированность папства служила зеркалом любому, кто имел доста
точно средств, чтобы позволить себе подобные вольности. В 910 году в ре
зультате их связи родился сын Джованни, который, в свою очередь, взойдет
на престол под именем Иоанна XI. Кажется, потом, устав от своего любов
ника, Мароция приказала его убить; впрочем, Сергий III отметился на тро
не только чудовищным упадком, в который погрузилась при нем церковь.
От времени его правления отсчитывают период, названный Лиутпрандом,
епископом Кремоны, «порнократией», то есть правлением проституток.
Мароция трижды была замужем. В первый раз за Альбериком I, герцо
гом Сполето, от которого родила второго сына, Альберика II, о нем мы еще
XII. Божественная капелла
265
поговорим. Едва умер супруг (павший в сражении), как она помчалась на
встречу новому браку с Гуидо, маркизом Тосканы, ярым противником папы
Иоанна X, которого Мароции удалось низвергнуть; незадачливого понти
фика вскоре задушат. В 931 году внушающая всем страх Мароция посадила
на престол Святого Петра своего сына Джованни, хотя ему был всего двад
цать один год: хрупкого сложения, слабохарактерный, слезливый отрок, со
вершенно не обладающий необходимым для такой тяжкой ноши опытом.
И правда, вместо него управлять будет мать; вероятно, такое назойливое
присутствие Мароции и заложило в народном сознании фундамент леген
ды о так называемой «папессе Иоанне», женщине, облаченной в мужские
одежды и руководившей на каком-то этапе всей Римской церковью. Снова
откроем книгу Грегоровиуса: «Иоанн XI был сыном этой так обесславившей
себя римлянки, которая приказывала титуловать ее именем senatrix и даже
patricia, так как она действительно была и светской властительницей го
рода, и сама назначала пап. Отцом Иоанна XI считался Сергий III, но это
не вполне достоверно»*.
В 932 году Мароция пошла под венец в третий раз; ее избранником стал
Гуго Провансальский, король Италии, портрет которого тоже приводит Грегоровиус:
Вероломный, корыстный и чувственный интриган , отважный и не знаю
щий совести , готовый ради того, чтобы расширить свое итальянское ко
ролевство , прибегнуть к самым бесчестным средствам , Гуго был истин
ным представителем своего времени... Если бы мы имели возможность
выйти из пределов истории Рима , мы указали бы, как Гуго распродавал
епископства и аббатства Италии, водворяя всюду своих бесчестных лю
бимцев, как он давал волю всякому вожделению и всюду душил чувство
справедливости **.
Поскольку Мароция, вне всякого сомнения, также прекрасно иллюстриру
ет своим нравом ту эпоху, оба супруга, безусловно, образовали то, что можно
назвать идеальной парой, безупречно гармонирующей со своей эпохой.
Характер Гуго неплохо проявляется уже в эпизоде подготовки к их свадь
бе. Он был братом Гуидо, второго мужа Мароции; соответственно, жениться
* Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века. Полное издание в одном томе. М. :
Альфа-Книга, 2008. С. 444.
* * Там же.
266
Секреты Ватикана
на ней не имел права, поскольку это воспринималось бы церковью и обще
ством как инцест. Чтобы обойти это препятствие, Гуго без долгих колеба
ний опорочил свою мать, поклявшись в том, что он плод адюльтера и, зна
чит, сводный, а не родной брат Гуидо. Удовлетворенная королевской тиарой,
но все еще не насытившаяся почестями, Мароция потребовала от своего
сына-папы провозгласить Гуго императором: «В своих мечтах она шла даль
ше, видя себя в блеске императорского пурпура: ее сын, Иоанн XI, не по
смел бы отказать в императорской короне королю Италии, который вскоре
должен был стать его отчимом»*. Само собой, у нее все должно было пройти
без сучка без задоринки — Иоанн был податливой глиной в ее руках, если
бы проекту не воспротивился другой ее сын, Альберик И, изгнавший Гуго,
арестовавший Мароцию и заключивший Иоанна XI под стражу в покоях
папского дворца.
Публичный этап жизни Мароции здесь подходит к концу, но, чтобы до
бавить еще один цветной мазок к тусклой атмосфере той эпохи, процитиру
ем другой значимый факт из истории «порнократии». Мароция, уже почти
шестидесятилетняя, потратив годы на погоню за амбициозными миража
ми, встретила старость в стенах темницы замка Святого Ангела. Там ее на
стигла весть о том, что восемнадцатилетний Оттавиано, граф Тусколо, сын
Альберика II и ее внук, был возведен в понтифики под именем Иоанна XII.
Оттавиано был мальчишкой, абсолютно непригодным для таких функций,
да и проявит он себя наихудшим образом. Так думал даже кардинал Беллармино, сказавший про него: Fuerit fie ri omnium deterrimus, что означает
«Из всех пап никого не было хуже него».
Список его преступлений бесконечен: поговаривали, будто он даже изо
брел грехи, о коих никто до того и не помышлял, превратив Рим в тот самый
Град стыда, на который обрушится с осуждением Лютер много веков спу
стя. В Латеранском дворце он содержал гарем, состоявший из юных женщин
и мальчиков, всегда готовых к услугам, расхищал дары и подношения па
ломников, растрачивая их на игры и попойки, кормил две тысячи своих ска
кунов (явное преувеличение) миндалем и инжиром, вымоченным в вине.
Император Оттон Саксонский направил ему резкое письмо с упреками:
«Все, священники и миряне, обвиняют Вас, Ваше Святейшество, в убий
ствах, ложных клятвах, святотатстве, инцесте с родственниками, включая
* Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века. Полное издание в одном томе. М. :
Альфа-Книга, 2008. С. 445.
XII. Божественная капелла
267
Ваших двух сестер, а также в том, что Вы взывали, словно язычник, к Юпите
ру, Венере и прочим демонам». Подобно римским императорам эпохи упад
ка, Иоанн XII погиб рано — ему едва исполнилось двадцать четыре года. Он
был выброшен из окна ревнивым мужем, заставшим понтифика с поличным
в постели его жены, которую звали Стефанеттой, иных сведений не сохра
нилось. Папу погребли в базилике Сан-Джованни-ин-Латерано.
В предшествующие годы тоже произошел случай, не особенно известный,
но тем не менее показательный. Папа Формоз (891-896), пытавшийся лави
ровать между двумя враждующими аристократическими кланами, был экс
гумирован по воле своего преемника, Стефана VI. Труп, наряженный в па
радное папское облачение, усадили в кресло и подвергли одному из самых
отвратительных судебных процессов (больше напоминавшему фарс), какие
когда-либо были инсценированы. Признанный виновным по ложному доно
су, Формоз был навеки осужден, ему отрубили пальцы, которыми он благо
словлял народ, а полуразложившиеся останки выбросили в Тибр. Но самое
главное — что и было основной целью этого инфернального ритуала — все
его акты и постановления (включая назначения и рукоположения) были
признаны недействительными и денонсированы. Впрочем, судьба Стефа
на VI тоже была незавидной: через пару месяцев в ходе народных волнений
его бросят в тюрьму и вскоре там же задушат (897 год).
Пусть и медленно, но Римская церковь все же сумела выработать проце
дуру избрания своего главы. Цепочка норм и правил была изучена, апроби
рована и одобрена, что позволяло избегать хотя бы самых очевидных экс
цессов и произвола.
Следует учесть, что кафедра Святого Петра долгое время была разменной
монетой в сделках, интригах и схватках за власть. Порой она всецело зависе
ла от императора и его капризов, а «народ», некогда имевший вес в принятии
решений, отныне все больше задвигали на второй план. Одна из наиболее
фундаментальных реформ была осуществлена папой Николаем II, который
за период своего мимолетного понтификата (1059-1061) успел ограничить
круг обладающих правом голоса в выборе папы римскими кардиналамиепископами. Лишь после них, во вторую очередь, когда расклад уже поня
тен, высказываться могли другие кардиналы, клир и народ, причем их мне
ние уже мало что значило. В наши дни такая реформа была бы воспринята
крайне негативно, но тогда она была просто необходима в качестве гаран
тии большей свободы церкви от вмешательства светских сил. Тем самым
разрубался давний гордиев узел: избавление не столько от народа, которым,
268
Секреты Ватикана
как и сегодня, легко манипулировать, сколько от обладателей настоящей
власти, прежде всего от императора, что естественно.
Борьба понтификов и императоров давно привлекает внимание истори
ков; волновала она и современников этих событий, запечатлевших их в сво
их хрониках. Противоречия обретали особый накал, когда сталкивались
одинаково яркие, волевые личности, как в случае с Генрихом IV, германским
императором, и Григорием VII, знаменитым Гильдебрандом из Соаны, стре
мительно проскочившим путь от архидьякона до папы. В 1073 году Григо
рия избрали на престол вопреки принятым традициям: его навязала всем
остальным наиболее влиятельная часть церковной иерархии, а толпа, сти
хийно собравшаяся перед базиликой Сан-Пьетро-ин-Винколи, довершила
дело криками приветствия и одобрения.
У Гильдебранда были возвышенные представления о себе самом и о сво
ем сане: он утверждал, что любой папа, однажды наделенный всей полно
той властных полномочий, сам по себе является святым, а вот император
ский титул портит и развращает даже тех людей, кто до того жил праведно.
Он провозгласил и то, что папа может судить любого, кем бы тот ни был,
но сам при этом остается неподсуден: поэтому он один эксклюзивно имеет
право назначать епископов и низлагать императоров. Здесь не было ничего
новаторского, по большому счету. Новизна состояла лишь в том упорстве,
с каким эти масштабные привилегии отстаивались, точно вся Европа была
не более чем мозаикой феодов, которые папа мечтал тасовать, как коло
ду карт.
Параллельно с этим он кропотливо реорганизовывал церковь изнутри,
боролся с продажей церковных должностей и имущества — очень распро
страненным явлением, — а также выступал против женитьбы священни
ков. К примеру, были отстранены все епископы, которые в обмен на денеж
ные взносы сквозь пальцы смотрели на сожительство клира с женщинами.
Папа метал громы и молнии, сражаясь с Генрихом IV, посмевшим самостоя
тельно назначить ряд епископов и аббатов. Этот акт был полностью созву
чен предшествовавшим заявлениям, но означал, что разразилась та самая
война за инвеституру, которая вовлечет их обоих в многолетнюю дуэль без
права на передышку и ознаменуется серией драматических столкновений.
Папа отлучил Генриха от церкви, а Генрих объявил о свержении понтифи
ка. Но потом, столкнувшись с негативной реакцией некоторых своих наи
более влиятельных феодалов и ленников, император был вынужден отпра
виться к замку графини Матильды в Каноссу (мы об этом уже вспоминали).
XII. Божественная капелла
269
Григорий заставил его прождать трое суток, кающегося, на ледяном зим
нем ветру Апеннинских предгорий, прежде чем впустил к себе и милостиво
снял анафему. Император стоял у стен замка на коленях, и папа сполна дал
ему возможность ощутить горечь поражения, чтобы оно хорошенько запе
чатлелось в его памяти. Но в реальности все обстояло не так.
Генрих так никогда и не простил папе испытанного унижения; вернув
шись в Германию и вновь утвердив свой авторитет, он сломил непокорных
вассалов и потребовал, чтобы Григорий сместил с трона его соперника. Тот
наотрез отказался и повторно отлучил его от церкви. Генрих не подчинился
и предложил своего кандидата на престол Святого Петра — Гвиберта Ра
веннского, который, будучи посвящен в папы (или антипапы), принял имя
Климента III. Григорий постарался найти действенный ответ, но императо
ру благоприятствовала фортуна, и понтифику не оставалось ничего иного,
как удалиться за неприступные стены замка Святого Ангела.
В 1084 году Генрих, наконец, вступил в Рим, и в канун Пасхи «его» папа
торжественно короновал его. В данной ситуации все участники этой драмы
уже скомпрометированы, но Григорий решается на жест отчаяния: он зо
вет на помощь армию норманнов под предводительством Роберта Гвискара,
состоящую из уроженцев Южной Италии, Неаполя и Сицилии. Норманны
вторгаются в Рим, Генрих поспешно ретируется, папа освобожден из зато
чения. А вот на долю римлян снова выпадают страшные испытания — без
жалостные грабежи и насилие: это был один из немногих случаев практиче
ски тотального опустошения столицы. Когда лютеранская реформа начнет
распространяться по европейским странам, протестанты припомнят папе
те трагические дни (к тому времени минет без малого пять столетий) и ре
зюмируют их в афоризме: «Григорий I спас Рим от лангобардов, Григо
рий VII отдал его на потребу норманнам». Гильдебранд, исключительно по
литизированный папа, более того, гигант политики, предпочел ради своего
спасения и возвращения на трон пренебречь безопасностью и покоем вве
ренного его попечению города. Жители этого ему не простили. Едва утихли
разбой и мародерство, они выгнали понтифика из Рима вслед за Гвискаром.
Год спустя он скончался в Салерно в возрасте шестидесяти лет, произне
ся в оправдание себе строчку из псалма: D ilexi justitiam , odivi iniquitatem,
propterea m orior in exilio*. Однако затеянная им церковная реформа жива
вплоть до сегодняшнего дня. Краткий пассаж из «Истории...» Грегоровиуса
* «Я любил справедливость и ненавидел беззаконие, потому и умираю в изгнании» (лат.).
270
Секреты Ватикана
убедительно фиксирует немеркнущее значение этого понтификата и под
черкивает его драматическую составляющую:
В истории Григория разорение Рима является более темным пятном , чем
в истории Гвискара. Не желая , может быть , этого разорения и чувствуя
весь ужас при виде Рима , охваченного пламенем, Григорий , тел* не менее
точно движимый Немезидой, остался пассивным зрителем бедствий , по
стигших Рим. Не сказалась ли в Григории VII, когда на его глазах и по его
вине горел Рим, такая же ужасная роковая сила, как и в Наполеоне, когда
он с невозмутимым спокойствием объезжал поля битв, обагренные кро
вью? Полной и прекрасной противоположностью образу Григория V II яв
ляется образ Льва Великого, спасающего священный город от Аттилы,
смягчающего участь этого города, когда он был взят грозным Гензерихом. Ни у кого из современников Григория мы не находим указаний на то,
что он сделал какую-либо попытку спасти Рим от разграбления или вы
разил свое соболезнование бедственному положению города. Но что могло
значить для человека непреклонной воли разрушение Рима по сравнению
с идеей, в жертву которой этот человек принес спокойствие всего мира?*
После буллы Николая II церковную реформу продолжил папа Алек
сандр III, как только была поставлена точка в затянувшейся почти на двад
цать лет схизме. Основной сутью предложенного им была строгая форма
лизация процедуры голосования, которая выхолостила бы личные или
групповые интересы («течения»). Опубликованное в 1179 году апостольское
установление (Licet de vitanda discordia) недвусмысленно отражало его наме
рение. На практике оно сводилось к тому, чтобы кардиналам, и только им,
принадлежало право и обязанность заседать в конклаве. Более того, пред
писывалось, что для избрания необходимо набрать не менее двух третей го
лосов:
Постановляем, что в условиях, когда враги не прекращают сеять раздо
ры меж нами, если среди кардиналов нет единодушия в выборе понтифи
ка и, согласовав две трети голосов за кого-то одного, оставшаяся треть
не соглашается или предполагает избрать кого-то другого, то пусть
* Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века. Полное издание в одном томе. М. :
Альфа-Книга, 2008. С. 626.
XII. Божественная капелла
271
считается римским понтификом тот, кто был избран и признан дву
м я третями участников. Если же кто-то, полагаясь на согласие трети
кардиналов, осмелится принять титул папы , то и он, и признавшие его
должны быть отлучены.
Норма, закрепленная авторитетом Вселенского собора, исключала лю
бое возможное влияние епископов на борьбу за наследование престола.
Коллегии кардиналов и понтифику, стоящему во главе ее, — и только им
отныне было дозволено определять и вводить в употребление в церкви те
или иные положения хоть в сфере духа, хоть в сугубо политической обла
сти, что станет незыблемым принципом церкви на целых восемь столетий,
вплоть до понтификата Иоанна Павла II. При Александре III структурирова
ние церкви по «монархическому» образцу резко ускорится. Как справедливо
отмечает специалист по истории Ватикана Джанкарло Дзидзола (моногра
фия «Конклав: избрание пап от святого Петра до Иоанна Павла II»), «призыв
к апостолической легитимации и узаконению церковного авторитета всей
общиной верующих ослабевает, фрагментируется и обращается в чистую
риторику».
Позднее будет провозглашена доктрина, согласно которой если папа (ко
роль) считается преемником святого Петра, то кардиналы (князья церк
ви) — это наследники апостолов, представляющие, стало быть, группу
приближенных к Иисусу лиц — все в русле традиции, сложившейся на заре
христианства.
Между тем даже существование нормы о большинстве в две трети голо
сов не воспрепятствовало тому, что в течение нескольких десятилетий про
должали выбирать пап и антипап, вечно и яростно конфликтующих друг
с другом. А римский люд, у которого отняли ту самую привилегию легити
мации, все так же шумел и поддавался брожению, поддерживая то одного,
то другого кандидата, — порой это диктовалось симпатиями-антипатиями,
а иногда влиянием богатых и могущественных семей, контролировавших
город*
Примерно в середине XIII века, при Иннокентии IV (Синибальдо Фиески),
электоральные нормы еще более детализируют и уточняют роли, испол
няемые разными иерархами церкви: папа ставится в центр юрисдикции,
* Классический пример для Рима — это династии Орсини и Колонна, непрестанно боров
шиеся за доминирование на римской арене.
272
Секреты Ватикана
он источник любой духовной и светской легитимности, его окружает двор
кардиналов, наделенных привилегиями и властными функциями, также
довольно-таки обширными. При таком раскладе любой царствующий го
сударь подотчетен понтифику и зависим от него. При папе Фиески христи
анство приобретает облик режима со всеми сопутствующими и логически
вытекающими из этого понятия инструментами практического убеждения
и воздействия — от анафемы до пыток, дозированно применяемых в отно
шении тех или иных «противников» и возмутителей спокойствия: еретиков,
евреев, суверенов, проявивших упрямство или непослушание. Именно Ин
нокентий IV буллой Ad extirpandia позволил инквизиции использовать пыт
ки там и тогда, «где и когда это необходимо».
Однако еще много воды утекло и немало интересных промежуточных
вариантов было испробовано, прежде чем заработала сбалансированная,
относительно стабильная избирательная процедура. В эпоху позднего
Средневековья возникает конклав — этимология этого слова восходит к ла
тинскому выражению cum clave («под ключом»). Как метко отмечает Дзидзола, временное затворничество князей церкви изначально выглядит как «на
сильственное оспаривание, с шантажистским уклоном, отнятого у народа
права. Народ исключили из выборного процесса, он в ответ закрыл на ключ
обокравших его кардиналов».
Но, невзирая на все предосторожности и гарантии, избрание понтифи
ка с учетом множественности разнонаправленных интересов и могущества
людей, вовлеченных в игру, никогда не было простым и мирным. К приме
ру, очередной скандальный прецедент, спровоцировавший важные послед
ствия, возник после смерти Климента IV (Ги Фулькуа Ле Гро) в 1268 году:
его преемника выбирали добрых три года. Собравшиеся в папском дворце
в Витербо восемнадцать кардиналов разделились на фракции, поддержан
ные теми или иными европейскими монархами, и никак не могли согласо
вать кандидатуру приемлемого для всех понтифика.
Столкнувшись с такой ситуацией, жители Витербо сперва начали роп
тать, а потом буквально замуровали кардиналов во дворце, причем даже
влезли на крышу палаццо и содрали оттуда всю черепицу. В образовавшее
ся отверстие, подвергавшее голосующих испытанию непогодой и ветрами,
им спускали скудное питание, состоявшее только из хлеба и воды. Суровая
диета быстро побудила кардиналов прийти к согласию. В сентябре 1271 года
папой избрали безвестного архидьякона из Пьяченцы Тедальдо Висконти,
принявшего имя Григория X. Три долгих года стали результатом не только
XII. Божественная капелла
273
сплетенных князьями церкви интриг или трудносочетаемых интересов, —
столь длительное ожидание было порождено совершенно конкретными выгодами, которые кардиналы извлекали для себя в те периоды, когда папский
престол оказывался вакантен.
Григорий X был простым архидьяконом, поэтому, чтобы надеть на него
тиару понтифика, пришлось в спешке рукоположить его в священники,
а затем сразу же сделать кардиналом. Однако он настолько близко принял
к сердцу вопрос легитимности своей должности, что немедленно озабо
тился публикацией нового конституирующего регламента ( Ubi periculum,
1274 год), определявшего еще более суровые процедуры проведения
конклава, в том числе даже принудительную диету — меньший объем
потребления продуктов и воды. В Витербо меню из хлеба и воды сработало
без сбоев. Григорий же постановил, что по прошествии трех безрезультат
ных дней «в следующие пять дней кардиналы за обедом и ужином должны
довольствоваться только одним блюдом. Если же и в этот период не будет
принято положительное решение, то впредь им будут давать только хлеб,
воду и вино до тех пор, пока не свершится избрание понтифика».
Привилегии, связанные с переходной фазой, тоже были урезаны: в тече
ние всего времени конклава замораживались любые пребенды, то есть до
ходы с церковного имущества. Эффект нововведений был положительным,
но продлился недолго. Уже вскоре очередное столкновение интересов и ма
ниакальное желание власти, вопреки всяким правилам, обнажило прежние
проблемы. После смерти Николая IV (Джироламо Маши) в 1292 году пап
ский престол пустовал более двух лет, покуда не был избран благочестивый
отшельник Пьетро да Морроне, праведник, живший в духовном сосредото
чении и молитве в гроте на склонах горы Майелло в Абруццо; тиара понти
фика была вручена ему в восьмидесятилетием возрасте. Он принял имя Це
лестина V, и его понтификат вошел в историю как один из самых коротких,
наравне с царствованием Альбино Лучани в XX веке.
Целестин V, как и Иоанн Павел I, был человеком простым и непритяза
тельным, больше склонным к набожности и состраданию, чем к интри
гам, а значит, несостоятельным в плане управления таким сложнейшим
механизмом, каким стала католическая церковь. Если Иоанн Павел I про
был папой лишь тридцать три дня, то Целестин V — пять месяцев, после
чего в присутствии специально созванной консистории отрекся. Петрарка
в трактате De vita solitaria («Об уединенной жизни») восхвалял его за сми
рение; напротив, Данте в III кантике «А д а » поместил его среди вялых
274
Секреты Ватикана
и нерадивых грешников, сурово заклеймив знаменитой строкой: «Признав
иных, я вслед за тем в одном узнал того, кто от великой доли отрекся в ма
лодушии своем»*
В реальности, чтобы осуществился этот самый отказ от «великой доли»,
немало сил приложил кардинал Бенедетто Каэтани, человек безграничных
амбиций, обеспечивший себе благодаря этому шагу Целестина наследова
ние папского трона. Именно он и станет тем пресловутым Бонифацием VIII,
первым же актом правления которого будет заточение бедного Пьетро
да Морроне в застенки замка. Набожный отшельник предпочел бы вернуть
ся в свой грот, к своим молитвам и бдениям, но Бонифаций опасался, что
столь наивный человек может стать податливым инструментом в руках
оппозиционных фракций, а то и спровоцирует раскол, чего доброго. Поэто
му он предпочел держать его под замком все оставшиеся годы. Возможно,
в итоге даже отдал приказ убить бывшего папу.
Итак, методика избрания постепенно сложилась, пусть даже с большими
сложностями, срывами, противоречиями и недоверием, которые она про
воцировала; на деле почти каждый папа модифицировал ее после своего
восшествия на престол — это касается и нашего времени, о чем мы вско
ре поговорим. Но следует признать непреложный факт: чем больше цер
ковь смягчала свои претензии на светское владычество и напоминала одно
из множества королевств Европы, тем дальше она удалялась от истинно
евангельского духа раннего христианства: параллельно с ростом ее фи
нансовых аппетитов и потребностей утяжелялось бремя ее чрезмерной
власти.
Бонифаций VIII стал «изобретателем», если так можно выразиться, поня
тия «Святой год». Впервые это событие было торжественно отпраздновано
именно при нем, в 1300 году. Паломникам, прибывшим в Рим, было обе
щано полное отпущение грехов, нечто вроде амнистии, но не за телесные,
а за духовные проступки. Предложение всколыхнуло народ.
Папа Бонифаций усмотрел в гигантском притоке людей свой персо
нальный успех: денежные поступления влили свежую кровь в ватикан
скую мошну и пробудили в душе понтифика беспредельное ощущение
всемогущества. Два года спустя он издал буллу Unam sanctam , которой
была суждена вечная слава, потому что именно она заложила фундамент
* Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад. Песнь III, 58 / пер. М. Лозинского. М . : Правда,
1982.
XII. Божественная капелла
275
папской теократии: существует одна-единственная церковь, вне ее нет
спасения для души человеческой. Ее глава — сам Христос, который ру
ководит каждым человеком через папу, своего наместника на земле; цер
ковь напрямую использует духовную власть, а мирскую и гражданскую
делегирует князьям, распоряжающимся ею согласно директивам, исходя
щим от той же церкви. Власть католической церкви священна, она может
судить и карать любого, кто представляет власть политическую, и никто,
кроме Господа, не смеет быть выше нее. Любой человек, желающий обе
спечить себе спасение и вечную жизнь в райских чертогах, обязан под
чиняться епископу Рима.
Этим актом, на повторение или частичное воспроизведение которого
никогда не решился ни один монарх, папа Бонифаций, оправдав себя бо
жественным провидением, создал предпосылки для будущих мелких скан
далов и высоких трагедий. Даже тогда многие думающие люди сочли, что
его претензии носят чересчур светский оттенок, без примеси истинной ду
ховности. Среди них был и Данте, поместивший Бонифация еще при жизни
на страницы своего «А д а » (XIX кантик) в компанию к сторонникам симо
нии, то есть к тем, кто, позабыв о своей религиозной миссии, распродает
или покупает священные предметы, блага или церковное имущество.
Папа Каэтани не служил ни католической религии, ни Римской церкви.
После него битвы за власть не прекратились. Папы и антипапы продолжали
воевать, затем на семьдесят лет (с 1309 года) папство оказалось в принуди
тельной ссылке в Авиньоне, но дела не наладились и после возвращения
в Рим. Наоборот, годы правления Урбана VI, избранного в 1378 году, озна
меновались Великой схизмой, самым мрачным моментом в средневековой
истории церкви, когда трое пап и антипап взаимно отлучили друг друга.
По мнению Грегоровиуса, любая иная монархия, столкнись она с подобны
ми испытаниями на прочность, рассыпалась бы на куски. В каком-то смысле
то же случилось и с католической церковью, навсегда потерявшей с началом
Реформации в 1517 году целые провинции, а также значительную часть ве
рующих и прихожан.
Первым папой, избранным в Сикстинской капелле 9 марта 1513 года,
был Джованни де Медичи, второй сын Лоренцо Великолепного, принявший
имя Льва X. Грегоровиус пишет: «Из Флоренции прибыл в портшезе Джо
ванни де Медичи. Он был болен: загноившаяся фистула сделала его почти
недоступным для посетителей, а во время конклава хирургу пришлось его
прооперировать». Тот факт, что его отцом был сам Лоренцо, дал Джованни
276
Секреты Ватикана
видимые преимущества в гонке за трон. Еще в семилетнем возрасте Инно
кентий VIII назначил его апостольским протонотарием, в восемь лет буду
щий Лев X — уже аббат Монтекассино, в двенадцать — кардинал. Престол
достался ему в возрасте тридцати восьми лет. Это был папа весьма средних
способностей, особенно по контрасту с его предшественником, Юлием II;
зачинатель и жертва достойных сожаления событий, он, как в зеркале, от
разился на психологически выверенных портретах кисти Рафаэля: дряблое
лицо, подернутый дымкой, рассеянный взгляд.
В 1517 году, фатальном для истории церкви, он чуть было не погиб в ре
зультате заговора,
подготовленного кардиналом Альфонсо Петруччи,
подкупившего папского хирурга, дабы тот в ходе лечения занес инфекцию
в причинявшую понтифику мучения фистулу. Заговорщики были разобла
чены и казнены: «Хирург и секретарь Петруччи были подвергнуты ужасаю
щим пыткам. Кардинал встретил смерть, отважно проклиная папу и отка
завшись от исповедника; мавр Роланд задушил его в замке Святого Ангела».
Страх папы был настолько велик, что он поспешил заполнить Священную
коллегию тридцатью одним новым кардиналом, — все они были ему безого
ворочно преданы. Лишь Пий XII в XX столетии сможет побить этот рекорд,
назначив сразу тридцать два кардинала.
Непотист, приверженец кумовства, любитель утонченной роскоши, Лев
был еще и содомитом, если верить на слово Франческо Гвиччардини, напи
савшему о нем в 1525 году: «Многие полагали, что в первые годы своего пон
тификата он был целомудрен, а потом открылись все его пристрастия и из
лишества в наслаждениях, которые честный человек и произнести-то без
стыда не может». Грегоровиус описывает крикливую княжескую роскошь
его двора так:
Рим превратился в театральную сцену празднеств и пышных спекта
клей. Ватикан при нем кишел музыкантами, мимами, шарлатанами,
поэтами и артистами , льстиво пресмыкающимися придворными и пара
зитами всех мастей. Там ставились античные и современные комедии,
разворачивались самые похабные действа, а понтифик казался трибуном
всех эт их зрелищ (tribunes voluptatum), по примеру древних римлян. Перед
нашими глазами предстала бы пестрая картина, доведись нам окинуть
взглядом год жизни Рима при Льве X и узреть череду тех самых праздников
и постановок , в которых язычество и христианство смешивались в во
пиющем контрасте: карнавальные маскарады, мифы античных божеств,
X II Божественная капелла
Т71
римские истории , с блеском передаваемые на подмостках , процессии, тор
жественные религиозные церемонии , представления страстей Христовых
на арене Колизея , классические декламации на склонах Капитолия, рож
дественские речи и радостные шествия , ежедневные кавалькады кардина
лов , церемонные кортежи послов и князей , сопровождаемые эскортом слуг
и стражников*
Пока в Риме веселились, немецкий монах-августинец крестьянского
происхождения Мартин Лютер, профессор кафедры в Виттенберге, напра
вил епископам свои «Девяносто пять тезисов», написанных на латыни,
спровоцировав тем самым теологический диспут. Это стало началом Рефор
мации, расколовшей, разделившей впервые в таких масштабах христиан
ский мир. В Риме Лютер услышал и увидел столько всего, что вконец пере
полнило его душу презрительным отвращением. Впоследствии он скажет:
«Что за мерзкие людишки там были! Никогда бы я не поверил, что папство
может внушать ужас, если бы не увидел воочию римский двор! Если ад
и существует, то Рим возведен над ним». Папа Лев недооценил этот гнев,
подумав, что разделается с ним анафемой, но Лютер публично сжег эдикт
об отлучении на площади Виттенберга посреди ликующей толпы своих сто
ронников.
Какой грустный парадокс кроется в том, что капелла, над которой труди
лось так много гениев, придавших ей поистине божественный ореол, была
освящена папой, не соответствовавшим своему высокому сану, папой, пре
небрегшим своим долгом и Евангелием.
Последние на данный момент реформы электоральных норм были про
ведены Иоанном Павлом II и Бенедиктом XVI. В 1996 году папа Войтыла
предал гласности апостолическое установление Universi dominici gregis, ко
торым фиксировался отказ от правила двух третей, введенного в 1179 году
для проведения конклава. Понтифик опасался, что блокирующее мень
шинство (равное примерно 34 процента голосов и более) сможет задержать
выборы нового главы церкви на неограниченный период времени с пред
сказуемыми негативными последствиями, в том числе с большими имид
жевыми потерями.
Реформа Иоанна Павла II предписывала, что по истечении впустую тринад
цати дней голосования абсолютное большинство кардиналов (51 процент)
* Эти главы труда Грегоровиуса в русском переводе не имеются.
Прим. пер.
278
Секреты Ватикана
должно коллективно решить, как действовать далее: продолжать добивать
ся перевеса в две трети, сойтись на простом большинстве в пользу одного
из кандидатов или же провести перебаллотировку между двумя претенден
тами, которые стали лидерами по итогам предыдущих раундов. Но это пра
вило, как и любой другой избирательный закон, имело свое слабое звено,
ведь теперь кардиналы получали возможность спокойно пропускать первые
туры голосования, придерживая собственного кандидата, а потом, после
согласования модели того самого простого большинства, коллективно вво
дить его в игру и тем самым добиваться успеха.
В апреле 2005 года кардинал Ратцингер извлек для себя явную выгоду
из этого закона. Действительно, ему было бы крайне сложно добиться боль
шинства в две трети голосов в рамках регламента, функционировавшего
до Иоанна Павла II. Однако благожелательно настроенные по отношению
к нему участники конклава заявили, что готовы дождаться перехода к про
стому большинству, чтобы провести в папы своего кандидата. Эта угроза
внесла смятение в нестройные ряды оппозиции и проложила прямую доро
гу к престолу Йозефу Ратцингеру.
Став понтификом, Бенедикт XVI спешно внес поправки в правила папы
Войтылы, восстановив необходимость большинства в две трети голосов
и добавив, что после тринадцати потраченных дней должна проводиться
перебаллотировка между двумя ключевыми фамилиями, при этом прин
цип кворума двух третей сохранялся. Трудности, как видим, не исчез
ли, они все еще существуют. И даже мольбы о покровительстве Святого
Духа не избавляют Святой престол от человеческих, очень человеческих
слабостей.
XIII. 16 октября 1943 года
Места всегда хранят воспоминания о важнейших событиях, подмостками
и фоном для которых они становились. Необходимо уметь настраивать свой
взгляд, приспосабливать его, ухватывать знаки и подсказки, будить память,
активируя ее резервы, прочитывать подходящие слова и соответствующие
фразы. Например, те, что открывают нам трагически-прекрасное повество
вание Джакомо Дебенедетти о фатальной для Рима, для проживающих в нем
евреев и для самого Ватикана дате: 16 октября 1943 года, которую я и вы
брал в качестве заглавия. В память (in memoriam).
Пятничным вечером 15 октября в бывшем римском гетто была замечена
одетая во все черное женщина, растрепанная, неряшливая , насквозь вы
мокшая под дождем . Ей не удавалось ничего вымолвить внятно: от волне
ния в горле вставал ком, перехватывало дыхание, а слюна текла по подбо
родку Она прибежала из Трастевере так быстро , как смогла. Чуть ранее,
прислуживая одной синьоре, она увидела жену карабинера, и та ей сказа
ла, что ее муж , карабинер, повстречал немца, державшего в руке список
из двухсот еврейских фамилий: их намеревались вывезти куда-то вместе
с семьями ... Взволнованной , перепуганной женщине без труда удалось со
брать вокруг себя большую группу евреев и предупредить их об опасности.
Но ей никто не поверил, все только над ней посмеялись ...
Женщину звали Челесте. Она была бедна, одета в лохмотья; в ее семье, как
сплетничали повсюду, все были слегка тронутыми на голову. И потом, она
была слишком возбуждена, кричала, плакала, притягивала к себе детишек,
закрывала их ладонями, будто пытаясь уберечь,— жест был чересчур патети
чен. Однако же именно там, всего через несколько часов, это странное проро
чество полубезумной женщины исполнилось самым чудовищным образом.
280
Секреты Ватикана
Это место — площадь, несколько искривленная, неправильных очер
таний, столетиями сохраняющая свой первозданный вид, располагается
на перекрестке улиц Каталана и Сант-Анджело-ин-Пескерия. Позади —
мощные аркады театра Марцелла, напротив — Темпьо Маджоре, огромная
синагога римских евреев. Сбоку— полукруглая арка, одно из немногих зри
мых свидетельств когда-то существовавшего здесь портика Октавии, гран
диозного сооружения, воздвигнутого императором Августом в честь своей
сестры. От него сейчас остались лишь несколько разбросанных по городу
фрагментов да пара-тройка обрубленных, изуродованных колонн из почти
трехсот, некогда его украшавших.
Туда, на эту самую площадь, утром в субботу 16 октября 1943 года немцы
подогнали грузовики, куда, подталкивая прикладами, погрузили кричавших
и плакавших жителей гетто Рима. Мраморная табличка и сегодня напоми
нает нам об этом, но ее одной совершенно недостаточно, чтобы воскресить
в памяти картину этого злодеяния. Стены Рима увешаны мемориальными
табличками, поэтому нужно обладать большими знаниями, чтобы расшиф
ровать и осознать истинный смысл каждой из них, и особенно этой.
Предпосылкой описанных событий стал инцидент, произошедший дней
через двадцать после подписанного Италией 8 сентября 1943 года переми
рия с союзниками. В конце месяца майор СС Герберт Капплер созвал глав
еврейской общины, приказав им за тридцать шесть часов собрать и пере
дать ему полцентнера золота, угрожая при этом многим из них депортацией
в лагеря. К сбору приступили на заре 27 сентября. Счетовод протоколировал
сдаваемые вещи, три ювелира-еврея проверяли качество металла.
В первые часы сбор шел с таким трудом и так медленно, что решили об
ратиться за помощью к Ватикану. В 16:00 был получен ответ: Ватикан го
тов выделить бессрочный беспроцентный заем. В итоге он не потребовался,
поскольку в обозначенные сроки пятьсот килограммов и даже с излишком
были полностью готовы. С передачей золота каждый еврей надеялся, что
обеспечил себе нечто вроде страхования жизни, здоровья и безопасности.
Откуда им было знать, что эти злосчастные полцентнера были лишь пред
логом, точнее трагической насмешкой, в чем разобрались уже на исходе
войны, когда золото римских евреев обнаружили в Берлине внутри так и не
распечатанных ящиков.
В субботу 16 октября в 05:30 утра, под льющим как из ведра дождем
370 эсэсовцев, которые иногда во второстепенных вопросах пользова
лись помощью чернорубашечников, окружили гетто. Начались облавы
XIII. 16 октября 1943 года
281
и прочесывание местности — дом за домом. Кто-то спал или был болен, дру
гие кормили младенцев или готовились праздновать шабат, — солдаты без
жалостно согнали всех на улицу, ударяя прикладами автоматов замешкав
шихся и выкрикивая те самые немецкие слова, которые все, включая детей,
уже выучили наизусть: Schnell, Raus, Jude, Achtung, Kaputt*. Грузовики были
аккуратно выстроены в одну линию, капотом в направлении Тибра, что об
легчало колонне выезд. Пленников разместили в военном колледже припа
лаццо Сальвиати, на виа делла Лунгара. Машины сделали немало поездок
туда-обратно до тех пор, пока в гетто не смолкли последние голоса и весь
район не погрузился в безмолвие печального осеннего дня: гул дождя, уда
ряемая ветром о косяк дверь, какая-то тряпка в луже посреди дороги.
По этому случаю в Рим было направлено еще одно подразделение СС.
Со зловещей наивностью вновь прибывшие попросили у руководства раз
решения промаршировать по площади Святого Петра, а поскольку это тре
бовало всего лишь минимального отклонения от заданного маршрута, их
просьба была удовлетворена. Грузовики, забитые под завязку плачущими,
вопящими, молящимися людьми, пересекли границу Италии и государства
Ватикан (отмеченную на земле серией каменных плит). Это обстоятельство
позволило в дальнейшем послу Третьего рейха при Святом престоле Эрнсту
фон Вайцзеккеру написать в Берлин, что акция была осуществлена «почти
под окнами папы». Справедливости ради отмечу, что была предпринята по
пытка контакта: Пий XII повелел госсекретарю Луиджи Мальоне вызвать
на ковер немецкого посла, Мальоне потребовал от дипломата вмешаться,
чтобы депортации прекратились. В противном случае, добавил он, Ватикан
будет протестовать. Описание этой истории имеется в ватиканских доку
ментах, но отсутствует в германских архивах.
Несколько десятков человек отпустили после того, как выяснилось, что
они не являются евреями. Одну беременную женщину — у нее начались
схватки — оттащили рожать в соседний двор. Новорожденный младенец
сразу же попал под арест. В ночь с воскресенья 17-го на понедельник 18 октя
бря заключенные были выстроены в колонны и перемещены на станцию Тибуртина, где их посадили в пломбированные вагоны для перевозки скота.
Через неделю путешествия в нечеловеческих условиях — теснота, духота,
смрад, мучения — они были доставлены в пункт назначения, лагерь массо
вого уничтожения Аушвиц.
* Живо, Наружу, Еврей (Иудей), Внимание, Капут.
282
25
Секреты Ватикана
октября 1943 года ежедневная газета «Оссерваторе Романо» опубли
ковала крайне хвалебную статью о папе: «С усилением зла вокруг нас как
никогда эффективным стало осуществление понтификом универсальной
миссии пастырского милосердия, которое не остановит ни один нацио
нальный, религиозный или племенной конфликт». Эксперты по диплома
тическим формулировкам без труда смогли распознать в специфическом
понятии «племя, род» (stripe) намек на трагический еврейский вопрос.
В этом прекрасно отдавал себе отчет германский посол фон Вайцзеккер,
выславший переведенную статью в Берлин и присовокупивший к ней
письмо с комментариями: «Папа, хоть и подвергаемый давлению со всех
сторон, не позволил себе демонстративную критику депортации евреев
из Рима... мало кто воспримет текст в качестве аллюзии, пусть и весьма
неопределенной, на тему евреев». И чуть ниже: «Можно сказать, что дан
ная проблема, столь неприятная в свете германо-ватиканских отношений,
разрешена».
С римскими евреями тоже все было разрешено быстро: их ликвидиро
вали. Не случайно монсиньор Монтини сделал пометку в своем дневнике:
«Эти евреи больше не вернутся в свои дома». В течение нескольких дней по
сле прибытия в Аушвиц почти все эти люди погибли. Некоторые скончались
еще в пути.
В 1963 году в Берлине был представлен текст пьесы Рольфа Хоххута под
названием Der Stellvertreter («Викарий»). Поставленная на сценах Лондона
и Нью-Йорка, в Риме эта пьеса была запрещена из-за того, что она оскорбля
ла главу иностранного государства. Но актеры Джан Мария Волонте и Карло
Чекки сумели организовать тайное представление. Пьеса недвусмысленно
возлагала на понтифика ответственность за равнодушие к разоблачениям
того, что реально творилось в лагерях смерти. Папа Пачелли обвинялся
и в том, что преспокойно увязал свое поведение с соображениями финансо
вых выгод. Одной из самых острых сцен пьесы стала та, в которой Курт Герштайн, исторический персонаж, свидетель геноцида и уничтожения людей
в газовых камерах, в своем монологе вопрошает небеса и обращает к ним
мольбу, стоя на месте «зачистки» еврейского населения Рима.
Драма, непритязательная с художественной точки зрения и кое-где исто
рически необоснованная, заслужила внимание тем, что буквально взорва
ла и вывела на первый план замалчивавшуюся ситуацию: линию поведе
ния Пия XII в связи с холокостом. Проблематика комплексная и непростая,
по ней имеется большая библиография, но архивы Святого престола прочно
XIII. 16 октября 1943 года
283
закрыты от пытливых взглядов исследователей, и Ватикан не расположен
что-либо менять.
Рассказ о том, что произошло в тот период, мог бы показаться сценарием
шпионского фильма, если бы речь не шла о трагедии целого народа и всего
человечества в целом.
В июле 1942 года в Швейцарию пришли первые правдивые вести о нацист
ском плане по истреблению евреев, впрочем, уже предвосхищенном книгой
Гитлера «М айн кампф», изданной в 1925 году. Во время визита в Цюрих не
мецкий промышленник Эдуард Шульте, глава правления горнорудной ком
пании, одного из лидеров немецкой промышленности, поддерживавший
дружеские контакты с руководством Третьего рейха, сообщил своему другу
Исидору Коппельману, что штаб-квартира фюрера составила проект по де
портации всех европейских евреев на восточные территории, где их плани
ровалось массово уничтожить синильной кислотой. Коппельман тотчас же
поставил об этом в известность Беньямина Сагаловича, работавшего в Со
юзе еврейских общин Швейцарии. Сагалович посчитал этот слух страшной
угрозой и проинформировал Герхарда Ригнера, управлявшего в ту эпоху же
невским офисом Всемирного еврейского конгресса.
Они встретились и попробовали свести воедино все имевшиеся сведе
ния с обрывками новостей, полученных от различных более-менее непо
средственных свидетелей. Гипотеза о провокации была забракована, а ин
формация признана, по сути, верной, к тому же исходила она в этот раз
из надежного источника: убежденного противника нацизма, немца по на
циональности, а не еврея. Многое в чудовищном плане совпадало и с пас
сажами из проигнорированного многими литературного труда Гитлера,
но именно там будущий диктатор недвусмысленно декларировал програм
му уничтожения. Еще более убедительным знаком стала волна арестов
и облав, проведенная в мрачном июле 1942 года во всех крупных городах,
оккупированных нацистами.
Проконсультировавшись с дирекцией конгресса в Нью-Йорке, 8 авгу
ста Ригнер попросил аудиенции у американского вице-консула в Женеве,
чтобы, в свою очередь, сообщить ему о полученных сведениях. Разговор
был долгим и детальным. Новости были многократно взвешены и изуче
ны вдоль и поперек. Результатом встречи стала телеграмма, отправленная
в Госдепартамент США в Вашингтон. Аналогичный визит с точно таким же
исходом Ригнер нанес и в британское консульство. Финал оказался траги
ческим: никто, ни в Вашингтоне, ни в Лондоне, не воспринял всерьез это
284
Секреты Ватикана
дело. В Лондоне один из чиновников, прочитавших доклад, сделал пометку
на полях: «Безумные слухи, распускаемые евреями из страха».
Только 28 августа рапорт Ригнера попал в руки раввину Стефану Вайзу,
президенту Всемирного еврейского конгресса в Нью-Йорке, известившему
об этом судью Верховного суда Феликса Франкфуртера, влиятельного чле
на американской еврейской общины. Тот переправил информацию в Белый
дом, в президентскую администрацию.
Между тем тревожные новости добрались до Ватикана и Красного Креста.
Обе структуры ответили уклончиво, заявив, что у них нет возможности прове
рить достоверность полученной информации. Лишь к 17 декабря, когда всплы
ли и другие детали, многочисленные союзные правительства опубликовали
в Вашингтоне, Лондоне и Москве декларацию по так называемому «окончатель
ному решению еврейского вопроса»: «Доклады не оставляют сомнений в том
факте, что германские власти приводят в исполнение много раз подтвержден
ное самим Гитлером намерение истребить еврейское население Европы».
Последовали душераздирающие подробности: «Со всех оккупированных
территорий евреев в совершенно гнусной атмосфере ужаса и жестокости
депортируют в Восточную Европу... тех, кто пригоден к труду, обрекают
на медленную смерть в лагерях. Больных бросают умирать от холода и го
лода либо убивают в ходе массовых экзекуций и казней. Число жертв этих
кровавых зверств достигает многих сотен тысяч человек».
В реальности к тому моменту количество жертв уже перевалило за два
миллиона. Документ имеет большую историческую ценность, поскольку
с декабря 1942 году никто из тех, на кого была возложена политическая от
ветственность, уже не мог игнорировать факт геноцида евреев.
Как отреагировал Ватикан? Святой престол не подписал декларацию, где
поставили свои подписи главы одиннадцати правительств плюс подпись
де Голля от лица Французского комитета национального освобождения
(ФКНО). Неделю спустя, то есть накануне Рождества, папа Пачелли вы
ступил с радиообращением, где затрагивались и некоторые политические
темы. Например, осуждался коммунизм (но не нацизм), вспоминались
жертвы войны и бомбардировок, солдаты, павшие на всех фронтах, бежен
цы и эмигранты; звучал призыв к еще большему единению людей с Госпо
дом, к слиянию с Ним, а в заключение подчеркивалось: «Этим пожеланием
человечество обязано сотням тысяч человек, которые, не будучи в чем-либо
виновными, только по причинам национального или расового происхожде
ния обречены на смерть или прогрессирующее угасание».
XIII. 16 октября 1943 года
285
«Призыв» был ответом папы на заявление союзных правительств, где
упоминался геноцид и использовались такие громкие слова, как «еврей»,
«ужас», «резня», «варварство» и «зверства». Фразы Пия XII, сформулирован
ные холодным дипломатическим языком, прозвучали ясно и конкретно для
посвященных, но остались загадкой для простых верующих. Папа Пачелли уже все знал. В своей книге «Пий XII, человек на троне Святого Петра»
Андреа Торниелли приводит свидетельство одного из приближенных Пия,
который застал папу «плачущим, точно мальчишка», настолько сильным
было его потрясение. Однако он не отреагировал должным образом. Имен
но мотивы этой инерции спровоцировали не утихающую годами полемику
и расследования специалистов.
Безусловно, немалое влияние на папу оказывала многовековая тради
ция антииудаизма: «подлые евреи», поминаемые в литургии как народбогоубийца, посмевший поднять руку на Христа. Ему хорошо были знакомы
слова апостола Матфея (большинство экзегетов полагает, что они подложны): «И ответил весь народ: кровь Его падет на нас и детей наших», которые
стали клеймом, позорной меткой еврейского народа на многие столетия.
Даже если отвлечься от крайней свирепости этих репрессий, евреи рассма
тривались христианским обществом как существа низшего порядка, ко
варные и ненадежные, заслуживавшие того, чтобы быть по меньшей мере
вытесненными из рамок социума, маргинализированными. В 1555 папа Па
вел VI запер евреев в гетто, созданные во всех уголках государства, и обязал
их носить в качестве опознавательного знака головной убор желтого цве
та. Католический теолог-диссидент Ханс Кюнг писал об этом вопросе так:
«Антисемитский расизм, достигший кульминационной точки в терроре
холокоста, никогда не стал бы возможным, если бы ему не предшествовала
двухтысячелетняя история антииудаизма христианской церкви».
Сохранилось множество документов, указывающих на существование
этого типа ментальности. Письмо разоблачительной тональности принад
лежит перу апостолического легата Анджело Джузеппе Ронкалли, будущего
папы Иоанна XXIII, — оно было отправлено им из Стамбула кардиналу Лу
иджи Мальоне, государственному секретарю Ватикана:
В продолжение моего преданного донесения Вам от 20 августа сего года
№ 4332 направляю Вам ряд других вопросов, поставленных передо мной
с целью содействия делу израильтян . Один из них сводится к поже
ланию вмешательства Святого престола, дабы был облегчен исход
286
Секреты Ватикана
многочисленных евреев с итальянской территории... Признаюсь Вам , что
подобное сопровождение Святым престолом евреев в Палестину; почти
вплоть до воссоздания ими еврейского царства, а сперва помощь им в от
ъезде из Италии , несколько смущает меня. То, что делают их соотече
ственники или друзья из мира политики, вполне объяснимо. Но мне не ка
жется верным, чтобы именно простая и благородная миссия сострадания
и милосердия Святого престола создавала повод (или видимость его)
считать, что такого рода начальное и косвенное сотрудничество озна
чает поддержку реализации мессианской мечты, более того, в этом есть
элемент дурновкусия... К тому же понятно, что возрождение иудейского
царства Израиль — это не более чем ут опия...
Монсиньор Ронкалли написал это письмо 4 сентября 1943 года. Через четыре
дня «разразилось» перемирие, немцы оккупировали Италию, устроив там, как
и в остальной Европе, охоту на евреев. И даже Ронкалли, невзирая на свои вы
дающиеся религиозные качества и гуманизм, не раз проявленный им впослед
ствии, был восприимчив к той атмосфере, в которой его воспитали. Красно
речивым эпизодом, наглядно продемонстрировавшим царившие настроения,
стала аудиенция папы Пия X, любезно предоставленная Теодору Герцлю, осно
вателю сионизма. Перед своим избранием папа Сарто был патриархом Вене
ции — пост, который сам Ронкалли займет немного позже. Он был человеком
добродушным, мягким и кротким, но настолько политически несгибаемым,
что, к примеру, католиков-либералов называл «волками в овечьей шкуре».
26
января 1904 года понтифик принял у себя Герцля, и уже сам факт, что
он согласился встретиться с человеком, боровшимся за то, чтобы евреи об
рели родину в Палестине, показался многим знаком ободряющего благо
воления. Однако едва Герцль попросил о поддержке своих усилий, Пий X
воспротивился этому и отказал максимально четко. Сам Герцль опишет ре
акцию папы в своем дневнике так: «Мы не сумеем воспрепятствовать евре
ям отправиться в Иерусалим, но никогда не сможем поощрить это... Евреи
не признали Господа нашего, значит, мы не признаем еврейский народ».
И еще папа постарался подобрать убедительную теологическую мотива
цию: «Конечно, мы молимся за них, дабы их дух обрел путь к свету. Именно
сегодня Церковь отмечает день всех тех, кто не верил, но чудесным образом
обратился к вере, словно апостол Павел на улице Дамаска. Следовательно,
если вы, надумаете уехать в Палестину и поселить там ваш народ, то мы
с церквями и священнослужителями всегда готовы крестить вас всех».
XIII. 16 октября 1943 года
287
Папа Сарто затронул тут деликатнейший пункт о крещении, ритуале
инициации, фундаменте всего христианского существования, преддверии
к жизни Духа. В Доме оглашенных (Casa dei catecumeni), основанном Пав
лом III в 1543 году, праздновались все случаи обращения евреев в католиче
ство, осененные крещением. Нередко случалось и так, что еврейских мла
денцев крестили обманом, не имея на то дозволения их родителей. Однако
церковь считала таинство, пусть даже свершенное путем мошенничества
или человеком светским, столь же законным, как и обычное: главное, что
бы была произнесена ритуальная формула, а ребенка окропили святой во
дой. С этого момента он не мог больше оставаться с родителями, если они,
в свою очередь, не переходили в католицизм.
Необратимость освящения спровоцировала драматические коллизии
в послевоенные годы, когда стало известно, что еврейские дети, укрытые
от нацистов в монастырях, были там же и крещены: возникала щекотливая
проблема их религиозной принадлежности. 20 октября 1946 года СантУффицио переслал апостолическому нунцию Анджело Ронкалли документ
следующего содержания:
По поводу иудейских детей, которые во время немецкой оккупации были
вверены попечению католических институтов и семей и чьего возвраще
ния требуют ныне еврейские организации, Конгрегация вероучения СантУффицио приняла решение, резюмируемое так: 1. Избегать по возможно
сти письменных ответов иудейским властям и ограничиваться устными.
2. Каждый раз, когда потребуется ответить, нужно говорить, что церковь
должна провести свои изыскания, чтобы изучить каждый отдельный слу
чай. 3. Крещеные дети не могут быть доверены иным институтам, если те
не гарантируют для них христианского образования. 4. Лишившиеся роди
телей дети, о которых заботится церковь, не должны быть ею оставлены
на произвол судьбы или переданы людям, не имеющим на них никаких прав,
хот я бы до достижения ими совершеннолетия. Разумеется, речь идет о не
крещеных детях. 5. Если дети были вверены церкви их родителями, а сейчас
те заявляют о своих требованиях, то их следует возвратить, при этом до
пускается, чтобы они не были крещены. Просим принять во внимание, что
данное решение Конгрегации Сант-Уффицио одобрено Святым Отцом.
Директива Сант-Уффицио, с учетом привычной бюрократической казуи
стики, по сути, устанавливала, что крещеные еврейские дети не должны
288
Секреты Ватикана
возвращаться к своим родителям. Если те, конечно, были все еще живы. До
кумент, увидевший свет только в 2004 году, был найден в архивах церкви
Франции и сразу же вызвал яростные дебаты. Один из наиболее примеча
тельных аспектов ситуации заключался в том, что адресатом являлся тот
самый Анджело Ронкалли, который, будучи дипломатом среднего звена
в Стамбуле, тогда был назначен нунцием (то есть послом) в Париже по рас
поряжению Пия XII.
Причем изменился не только ранг Ронкалли, но и его умонастроения. Хо
локост тяжким грузом лег ему на сердце, так, будто он принял на себя вес
всего того омерзительного страха. В Париже в 1946 году будущий папа по
встречал верховного раввина Палестины Ицхака Герцога. Их общение про
текало в дружеском тоне, а центральным пунктом дискуссии стало именно
возвращение еврейских детей, спасенных от смерти в католических прию
тах и монастырях. В письме от 19 июля Ронкалли дозволяет «пользоваться
его авторитетом в заинтересованных учреждениях, дабы каждый раз, когда
об этом будет надлежащее уведомление, эти дети могли вернуться в среду
своего происхождения». В общем, он явно оппонирует тому, что в те же годы
предписывало распоряжение Сант-Уффицио.
Пройдет еще порядочно времени, прежде чем вся эта история обретет со
ответствующее ее размаху и значению продолжение. Еще в 1953 году, как
сообщает историк церкви Джованни Микколи, рецидив драмы произошел
во Франции в связи с судьбой двух еврейских детей, которых надежно спря
тали в приюте Гренобля в годы нацистской оккупации. Речь идет о знаме
нитом деле Finally («Наконец-то»).
Директор института, по чьей инициативе они были крещены, отказыва
лась передать их родной тете, проживающей в Израиле. Пока в судах раз
личных инстанций длилось разбирательство (без малого семь лет), кар
динал, заинтересованный в скорейшем разрешении проблемы, запросил
мнение Сант-Уффицио. 23 января 1953 года из Рима был получен ответ,
в котором подтверждался «незыблемый долг церкви защищать свободный
выбор этих детей, принадлежащих к ее лону по праву крещения». В письме
предлагалось также «сопротивляться в разумных пределах постановлению
о возврате детей, используя, в зависимости от обстановки, все средства, ко
торые затормозили бы исполнение судебного решения, нарушающего права
вышеназванных лиц».
Мучительная тяжба, вспоминает Микколи, завершилась возвращением
детей к родственникам, во многом благодаря вмешательству влиятельных
XIII. 16 октября 1943 года
289
иерархов французской католической церкви. Такие же коллизии выпали
и на долю будущего франко-израильского историка Шауля Фридлендера,
тоже прятавшегося в католическом благотворительном учреждении в пери
од немецкой оккупации. Но в его случае один монах-иезуит, увидев коле
бания мальчика, убедил его вернуться к религии предков. В подобных об
стоятельствах сталкиваются два права: естественное и то, что проистекает
из свершенного таинства. Однако таинство несет элемент обязательности
только для тех, кто воспринимает его таковым, в то время как естественное,
природное право непреложно в силу объективности. Поэтому поражает, что
даже после всех перемен, о которых я еще расскажу, находятся некоторые
католические писатели, продолжающие настаивать на том, что церковь —
«пленница». Процитируем одного из них, видного католического автора
Витторио Мессори: «Акт крещения, проведенный надлежащим образом, де
лает человека христианином ex potere operato*, и принадлежность к церкви
обретает неизбывность, поскольку она, воспринимая себя духовной мате
рью детям своим, никогда не бросит того, кто посредством таинства навеки
вошел в ее семью».
В этих многочисленных конфликтах друг другу противоречат не только
две системы права, но и две, скажем так, функциональные установки. При
чем ровно такие же, как и те, которые различными эпизодами стремится
проиллюстрировать эта книга. С одной стороны церковь, то есть священ
ники и верующие, открытые процессу взаимопонимания, состраданию,
евангельскому духу. С другой — Святой престол, Ватикан, чьи решения тес
но переплетены с соображениями политико-дипломатического свойства.
Здесь и спрятана сердцевина того самого противоречия, по поводу которого
дискутируют вот уже полвека. Перед нами (если вновь обратиться к теме
этой главы) надлом, внешне необъяснимый контраст между помощью, ока
занной беглецам монастырями и иными католическими учреждениями,
и ледяным молчанием или как минимум последовательной и затянувшейся
осмотрительностью Ватикана.
13 июня 1960 года Ронкалли, уже взошедший на папский престол под име
нем Иоанна XXIII, принял у себя историка Жюля Исаака совместно с други
ми интеллектуалами, составившего знаменитые «10 пунктов Зеелисберга»,
с помощью которых после трагедии холокоста предпринималась попыт
ка вновь завязать диалог между христианами и евреями. Встреча Исаака
* Исходя из самого факта крещения (лат.).
290
Секреты Ватикана
с предшественником Ронкалли, папой Пием XII, состоявшаяся 16 октября
1949 года, прошла очень плохо, несмотря на то что, по любопытному со
впадению, она пришлась на шестилетнюю годовщину депортации евреев
из Рима. Когда историк протянул понтифику папку с документом, Пий XII
сухо сказал: «Положите ее вон на тот стол».
Атмосфера встречи с Иоанном XXIII была кардинально иной. Папа не про
сто охотно принял документ, но в ответ на вопрос Исаака, чья семья была
убита в Освенциме («Могу ли я хотя бы надеяться?»), ответил: Vous avez droit
о! plus que de Vespoir, то есть «У вас есть право [Ронкалли воспользовался
именно этим словом] больше чем на надежду». Между тем запись в дневни
ке самого папы Ронкалли о визите ученого лаконична, в ней всего пять слов:
«Интересный еврей профессор Жюль Исаак».
Папа Ронкалли скончался 3 июня 1963 года, Жюль Исаак — три месяца
спустя. Ни один, ни второй не дожили до дня обнародования энциклики
Nostra aetate, в основе которой лежали и результаты их встречи. Декларация
II Ватиканского собора от 1965 года в пункте 4 гласила:
Исследуя тайну церкви, сей Священный собор памятует об узах , духовно
соединяющих народ Нового Завета с потомством Авраама. Ибо Церковь
Христова признает , что начатки ее веры и избрания обнаруживаются ,
по спасительной тайне Божией, уже у патриархов, Моисея и пророков. Она
исповедует , что на всех верующих во Христа , сынов Авраама по вере, рас
пространяется призвание этого патриарха и что спасение церкви таин
ственно предызображается исходом избранного народа из земли рабства.
Поэтому церковь не может забыть, что она приняла откровение Ветхого
Завета через народ, с которым Бог по Своему неизреченному милосердию
соизволил заключить древний союз, и что она питается от корня благой
оливы , к которой привиты были ветви дикой маслины , то есть языче
ские народы. Ибо церковь верует, что Христос, мир наш, примирил иудеев
и язычников на кресте и из обоих сотворил в Себе одно. Церковь также всег
да помнит о словах апостола Павла о сродниках его, «которым принадле
ж ит усыновление, и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение,
и обетования; их и отцы, и от них Христос по плот и» (Рим. 9, 4 -5 ), Сын
Девы Марии. Она помнит также, что в иудейском народе родились апо
столы, опора и столпы церкви, как и большинство первых учеников, воз
вестивших миру Христово Евангелие. По свидетельству Священного Писа
ния, Иерусалим не узнал времени своего посещения. Иудеи в большинстве
XIII. 16 октября 1943 года
291
своем не приняли Евангелия, а многие из них даже воспротивились его рас
пространению. Тем не менее, согласно Апостолу, ради своих отцов иудеи
доныне остаются любезными Богу, Чьи дары и призвание непреложны .
Вместе с Пророками и с тем же Апостолом церковь ожидает дня, ведомого
одному лишь Богу, когда все народы единогласно призовут Господа и будут
служить Ему единодушно (ср. Соф. 3, 9). В силу того что столь велико ду
ховное наследие, общее христианам и иудеям, Священный собор желает
беречь и поощрять взаимопонимание между ними и уважение друг к дру
гу, достигаемое прежде всего в библейских и богословских исследованиях
и в братских беседах. Хот я иудейские власти и их приверженцы настояли
на смерти Христа, однако то, что было совершено во время Его страстей,
не может быть огульно вменено в вину ни всем жившим тогда иудеям,
ни иудеям современным. Хотя церковь и есть новый Народ Божий, однако
иудеев не следует представлять ни отверженными Богом, ни прокляты
ми, утверждая, будто бы это вытекает из Священного Писания. Поэтому
в преподавании катехизиса и в проповеди слова Божия всем следует ста
раться не учит ь тому, что несообразно с истиной Евангелия и с духом
Христовым. Кроме того, церковь, осуждающая всякие гонения на кого бы
то ни было, памятуя об общем с иудеями наследии и движимая не поли
тическими соображениями, но духовной любовью по Евангелию, сожалеет
о ненависти, о гонениях и обо всех проявлениях антисемитизма, которые
когда бы то ни было и кем бы то ни было направлялись против иудеев.
Впрочем, как церковь всегда утверждала и утверждает, Христос по Своей
безграничной любви добровольно принял страдания и смерть за грехи всех
людей, чтобы все пришли ко спасению. Поэтому проповедующая церковь
должна возвещать крест Христов как знамение всеобъемлющей Божией
любви и как источник всякой благодати*
Эти проникновенные слова вызвали неслыханный доселе энтузиазм,
взволновали и заставили многих питать надежду на лучшее; они же изме
нили поведение церкви или, по крайней мере, части ее служителей. Исче
зала идущая из античности установка на ненависть к евреям, устранялась
концепция о «народе-богоубийце» и отсылки к «подлым иудеям» в ритуаль
ных формулах пасхальных литургий. Впервые и со всей торжественностью
признавалось, что христианство родилось во чреве иудаизма. А Христос сам
* Документы II Ватиканского собора. М . : Паолине, 2004. С. 279-281.
292
Секреты Ватикана
был евреем и оставался таковым вплоть до физической смерти на кресте.
Энциклика вроде бы действительно ознаменовала новую эру в мучитель
ных отношениях католиков и евреев, «старших братьев», как назовет их Ио
анн Павел II при посещении римской синагоги в апреле 1986 года.
Нет никакого сомнения в том, что слова папы Пачелли были чересчур
осторожными, а голос — слабым, поэтому он не смог воспрепятствовать
стальной воле нацистов по истреблению неугодного им народа. Он сам
вполне отчетливо осознавал вероятную неадекватность своих шагов чудо
вищности бушевавших в мире событий. В разгар войны, в октябре 1941 года,
он задал нунцию Ронкалли вопрос, «не будет ли превратно истолковано его
молчание по поводу деятельности нацистов».
Впрочем, для всех очевидно, с каким упорством и настойчивостью цер
ковь способна выступать (даже сегодня), когда та или иная тема кажется
ей важной в контексте духовной миссии и светских прерогатив. Отчего же
Пий XII вел себя с таким, скажем так, «благоразумием»? Первой причиной,
как уже было упомянуто, могли стать многовековые предрассудки и враж
дебность к евреям, интегрированные в процесс обучения в любой церков
ной семинарии.
Папа и большая часть курии пропитались этой культурой с младых лет,
их воззрения на иудаизм были очень негативными: это вероучение вос
принималось как матрица христианства, но выродившаяся, упадочная
и разложившаяся. Старая религия категорически отказывалась признавать
приоритет и непререкаемую истинность новой; иудаизм низводил Иисуса
Христа, почитающегося католицизмом в качестве Спасителя человечества,
до уровня любого из прочих библейских пророков. Видимо, нацистский
антисемитизм в своей ранней фазе нащупал отдельные точки соприкосно
вения с католической ортодоксией. Разумеется, только в ракурсе ненависти
к еврейскому народу. Речь, конечно же, не идет о газовых камерах.
Вторая причина заключалась в том, что масштаб уничтожения многие
месяцы недооценивался, поскольку новости были обрывочными, а сам про
ект нацистов был настолько «новаторским», что звучал неправдоподобно.
Слухи, постепенно просочившиеся в Ватикан, поначалу воспринимались
как многократно преувеличенные и нелепые. Более того, как точно подме
тил Ренато Моро в монографии «Церковь и геноцид евреев», правые тотали
тарные режимы в Италии, Испании, Германии и Хорватии (где «усташи» ка
толика Анте Павелича замарали себя абсолютно дикими преступлениями)
воспринимались Ватиканом с симпатией, ибо он верил (или желал верить),
XIII. 16 октября 1943 года
293
что в их склонности к оккультизму, мистицизму и парарелигиозной сакральности рано или поздно найдется тот мостик, который приведет их
к истинной вере.
Наконец, существовал и вечный конфликт с современностью, громко
и скандально возвещенный еще в 1830 году папой Григорием XVI, публично
утвердившим тезис о божественном происхождении папства и осудившим
демократию, свободу слова и печати, равноправие людей. Одним словом,
все отравленные плоды Просвещения, вырвавшие верующих из летаргиче
ских объятий привычки подчинения наставлениям церковной иерархии.
В этой войне против «марша времен», которая поглотила затем и Пия IX,
церковь была гораздо более озабочена свободой нравов, развязным англоамериканским модернизмом и просвещенческим мировосприятием свет
ской Европы, чем сумеречной мистикой Третьего рейха.
Впоследствии стало ясно, что в Германии и католики начали испытывать
на себе всю жесткость системы: верующих и священников преследовали,
пытали, бросали в лагеря, сажали в тюрьмы, убивали. Не менее десяти тысяч
священнослужителей были «допрошены» гестапо, десятки из них погибли.
Раздавались многочисленные голоса протеста и призывы к папе услышать
их, ведь жертвами Молоха уже становились не только евреи, но и собратья
по вере. Но даже в этом случае Пий XII не посчитал нужным повлиять на си
туацию с должной энергией. Опираясь на единодушную поддержку курии,
он полагал, что выбор недвусмысленной позиции или хотя бы такая попыт
ка все только усложнит и увеличит риски. Приходилось учитывать возмож
ную схизму немецкого католицизма, в среде которого были сильны патри
отические и антисемитские настроения. К тому же нацистская Германия
с неоспоримой стойкостью боролась против Советского Союза, преследо
вавшего церковь и исповедовавшего материалистический атеизм. Из двух
зол — если признать, что в Риме полагали их таковыми, — Германия пред
ставляла собой, безусловно, меньшее.
Следующий момент, который необходимо принять во внимание, — это
колоссальный объем просьб о помощи, поступавших в Ватикан ежедневно
со всех концов света. Эти почти всегда отчаянные мольбы доносили до благо
получного Ватикана эхо насилия, издевательств, нищеты, разрушений, над
ругательства над женщинами — всего того, что принесла с собой война. Каж
дый из этих голосов просил, даже требовал приоритетности в рассмотрении
своей беды; в подобной оглушающей какофонии было сложно установить
иерархию запросов. И в итоге ужасы холокоста, о точном размахе которого
294
Секреты Ватикана
еще не было никаких сведений, смешались с сотнями других трагедий, по
рожденных страшным конфликтом, разрывавшим мир на мелкие кусочки.
Поведение Пия XII не изменилось даже после того, как осенью 1942 года
стало понятно, что исход войны медленно, но верно склоняется в пользу
союзников. Никаких перемен не случилось ни после вступления амери
канцев в Рим 4 июня 1944 года, ни в 1938 году, когда правительством Мус
солини был принят ряд расовых законов. После прихода союзных войск
эти законы один за другим были отменены. Влиятельный падре-иезуит
Пьетро Вентури Такки, в свое время немало потрудившийся над «прими
рением» папства и фашистского режима Муссолини, написал госсекрета
рю Мальоне, прося его поспособствовать упразднению лишь тех норм, что
дискриминировали перешедших в католичество евреев, а прочие не затра
гивать. В общем, рожденные евреями, а после обращенные могли считать
ся «арианами»*.
Инерция Пия XII перед лицом нацистских зверств параллельно акцентиру
ет внимание и на другом вопросе: а что же делали остальные, то есть союзные
державы, сражавшиеся против гитлеровской Германии, и среди них в первую
очередь Соединенные Штаты? Ответ известен: они делали мало или совсем
ничего по меньшей мере вплоть до января 1944 года. Распоряжение Госдепар
тамента США требовало от американских консульств не выдавать въездные
визы всем тем, чье присутствие на американской территории могло лечь тяж
ким грузом на плечи налогоплательщиков, соответствующих общественных
служб и бизнеса. Ведение войны требовало от США чудовищного напряже
ния сил, но даже раздутому военно-промышленному комплексу не удавалось
поглотить всю незанятую рабочую силу и снизить уровень безработицы.
Шаг за шагом новости о геноциде обретали подтверждение — и тогда эти
инструкции были смягчены. К примеру, консулам поручалось уже не толь
ко оценивать профессиональные качества претендентов на въезд в страну,
но и запрашивать поручительство американских родственников, гаранти
ровавших им пищу и кров. Неадекватные действия в свете столь масштабной
трагедии. Вероятно, в них нашел отражение и некоторый антисемитский
* Ариане —
первоначально последователи учения пресвитера Александрийского Ария
(ум. в 336 г.). Арий в 318 году начал полемику с Александром, епископом Александрий
ским. По мысли Ария, Бог-Сын не вечен, не существовал до своего рождения, не может
полагаться безначальным. Ариане предлагали признать Бога-Сына «частью Единосущего». Это реально приводило к признанию Бога-Отца «сложным, и разделяемым, и изменяе
мым». Осуждена Церковью как ересь. Любопытно, что итальянское слово ariani может быть
переведено на русский язык и как «арийцы».
XIII. 16 октября 1943 года
295
настрой, наблюдавшийся в США. Президент Франклин Делано Рузвельт (за
нимавший этот пост с 1933 по 1945 год включительно) был в курсе тако
го положения вещей, поэтому, создавая комитет по координации действий
правительства, приказал назвать его органом помощи «политическим эми
грантам» или «беженцам войны» (War Refugee Board), предпочтя избежать
словосочетания «иммигранты еврейской национальности».
Когда в сентябре 1939 года разразилась война, ситуация ухудшилась
(хотя, казалось, куда уж больше). Визовая квота, ранее слегка увеличен
ная, тут же уменьшилась по причине объективных трудностей, порожден
ных конфликтом, а также из-за боязни легального проникновения в страну
шпионов. Ведь, говоря о приеме евреев, подразумевали, что они граждане
враждебного государства. Среди разного рода опасностей фигурировало
и то, что еврей-иммигрант, родственники которого остались в Германии,
мог подвергаться нацистскому шантажу. Такой мотив недоверия прекрас
но описан в исключительно точном рассказе «Адресат неизвестен» Кэтрин
Крессман-Тейлор.
Оставался еще один закономерный вопрос, задаваемый многие годы: по
чему англо-американцы, уже зная о существовании лагерей уничтожения,
не подвергли бомбардировкам железнодорожные пути, служившие для
перевозки депортированных. В те месяцы просьбы об акциях такого рода
были многочисленны и настойчивы, но реакция оказывалась неизменно не
гативной, при этом приводилась уйма обоснований. Конечно, в числе вы
сказанных доводов были вполне объективные — например, баллистические
сложности, ведь бортовые системы наведения огня в сороковые годы оста
вались не слишком развитыми, точность была приблизительной. Поэтому
авиационная бомбардировка лагерей могла привести к недифференциро
ванной бойне, где не уцелели бы ни тюремщики, ни узники. Во-вторых,
указывалось, что необходимые для удара силы авиации, то есть бомбарди
ровщики, сопровождаемые эскадрильей истребителей, были бы отозваны
с театров военных действий именно тогда, когда союзники вкладывали мак
симум рвения и энергии в достижение решающего перелома и окончатель
ной победы. Неизбежным выводом из такой мотивации был тот факт, что
ускоренное приближение конца войны означало спасение многих человече
ских жизней, вырванных из лап нацистских палачей.
Последнее обстоятельство, никогда не озвученное, но имевшее место
быть, повлияло на это решение: американские политики сопротивля
лись необходимости подвергать угрозе жизнь своих солдат ради блага
296
Секреты Ватикана
иностранных граждан. В данном случае снова возобладал старый принцип,
согласно которому электоральные интересы везде и всегда ставятся превы
ше гуманистических идеалов.
В 2008 году те же вопросы были заданы Эли Визелю, выжившему в аду хо
локоста и награжденному Нобелевской премией мира. Его ответ был таким:
Я много раз просил разных американских президентов объяснить мне, почему Соединенные Штаты , даже располагая сведениями о том , что тво
рилось в лагерях, не сделали ровным счетом ничего для прекращения гено
цида. Страх убить ненароком и пленников — старая отговорка. Каждый
раз, когда я и мои друзья слышали гул самолетов над нашими головами ,
мы желали , чтобы посыпались бомбы. Эта смерть была предпочтитель
нее газовых камер. Да и у союзников была альтернатива — разбомбить
железную дорогу в Аушвиц. Это спасло бы жизнь тысячам и тысячам вен
герских евреев, сосланных в лагеря у же на излете войны, когда весь мир уже
знал о происходивших там ужасах. Я никогда не забуду встречу с тогдаш
ним президентом Всемирного еврейского конгресса Наумом Голдманом,
сказавшим мне после войны: «М ы знали, но промолчали». Угрызения сове
сти преследовали его всю оставшуюся жизнь.
Заявить, что Пачелли был филонацистом или обозвать его «папой Гитле
ра», как провокационно прозвучало название одной книги о нем* было бы
исторически неправильным и тенденциозно полемическим. Истина в том,
что Пий XII довольно быстро осознал «дьявольскую» природу нацизма и пе
реживал практически до слез, видя печальную судьбу еврейского народа.
Если отставить в сторону обстоятельства, воспитание и сильнейший анти
коммунизм в его взглядах, то пассивность понтифика, помимо прочего,
проистекала из его темперамента. Он все отчетливо видел, но так и не су
мел перепрыгнуть через собственную тень, как гласит немецкая поговорка.
Папа предпочел держать свою церковь над схваткой, не вступать ни с кем
в альянс, преподнося себя как «духовного отца для всех».
Это был тихий человек, прятавший робость под жречески суровой маской
внешнего облика, склонный выполнять свои обязанности с бюрократическипедантичной осторожностью, имевший в своем жизненном багаже об
разование и карьеру церковного дипломата. Столкнувшись с варварской
* Книга Джона Корнвелла «Папа Гитлера».
Прим. ред.
XIII. 16 октября 1943 года
297
жестокостью, он попытался успокоить страсти путем осмотрительного по
средничества, в том числе потому, что видел в гитлеровской Германии ба
стион против большевизма. Посол Третьего рейха Эрнст фон Вайцзеккер
описывает его так: «Слишком изысканный, чересчур мудрый, чрезмерно
благоразумный и дипломатичный, идеальный генерал в отборном штабе,
никогда не нюхавший пороха на фронте». Отдельные эпизоды его жизни,
включая те, что всплыли совсем недавно, подтверждают прозорливое суж
дение немца.
Историк Эмма Фатторини откопала очень красноречивый документ,
приведенный в ее книге «Пий XI, Гитлер, Муссолини. Одиночество папы».
Из него следует, что за несколько дней до своей смерти предшественник Пачелли Пий XI подготовил речь, в которой клеймилась атмосфера лицемерия
и повсеместного шпионажа, внедренная в стране фашизмом и затронувшая
церковь; там же он со всей провидческой мощью обрушивался с критикой
«смертельного и самоубийственного безумия гонки вооружений». Папа Ратти намеревался произнести ее 19 февраля 1939 года, в десятую годовщину
примирения, что очень обеспокоило пронюхавших об этой затее фашист
ских главарей и самого Муссолини. Тяжелая болезнь понтифика свела его
в могилу 10 февраля, за девять дней до предполагаемой даты выступления.
Как только жизнь папы угасла, Пачелли, будучи государственным секре
тарем, приказал немедленно избавиться от оригинала речи, копии которой,
однако, сохранились в архивах. Этот жест был вовсе не трусливым. Напро
тив, волевое решение было продиктовано уверенностью в своей правоте,
в том, что он действует во благо церкви в период острейших распрей, когда
все отсрочки для неминуемой войны истекли: близился сентябрь 1939 года.
Пачелли этим не ограничился. Он приказал не оглашать энциклику Humani
generis unitas, в которой тот же Пий XIосуждал тоталитаризм всех типов, ба
зирующийся на обожествлении государства, расы, класса (то есть не только
большевизм, но и нацизм). Составление энциклики, так никогда и не опу
бликованной, было заказано папой Ратти американскому иезуиту Джону
Лафаржу; она должна была прозвучать окончательным и бесповоротным
церковным порицанием антисемитизма и расизма. Ею вводился бы в обо
рот тезис о единстве человечества. Но Пачелли велел и этот текст спрятать
на дальние полки архивов.
Малоизвестная ситуация, которая произошла в 1938 году, хорошо иллю
стрирует и подтверждает разницу в характерах Пия XI и его преемника Эуд
женио Пачелли. За два дня до издания Муссолини законов о защите расы,
298
Секреты Ватикана
то есть 15 ноября 1938 года, папа Ратти отправил в газету «Оссерваторе Рома
но» критическую заметку по поводу этих постановлений, особенно в части
смешанных браков между евреями и христианами. Однако статья была на
печатана в гораздо более мягкой версии, чем та, что была подготовлена па
пой. Через пару дней, после очередного рецидива смертельной болезни, папа
спросил, кто посмел приглушить тональность его текста. Пачелли с готовно
стью ответил: «Это был я». Католический историк Джованни Сале, обнару
живший в ватиканских архивах документы, касающиеся данного события,
прокомментировал это так: папа Ратти, обладая более энергичным и пылким
темпераментом, «был огорчен расистскими мерами и пребывал в тягостном
напряжении до конца своих дней». В противоположность более «диплома
тичному» человеку и куда меньшему сангвинику Эудженио Пачелли.
Несхожесть двух понтификов была тотчас же зафиксирована нацистски
ми секретными службами. Пачелли был избран папой 2 марта 1939 года.
На следующий день нацистское посольство в Риме отправило в Берлин до
клад, в котором содержалось следующее: «Пачелли не связан с конфронта
ционной политической линией Пия XI... наоборот, он много раз старался
искать компромиссы и выразил нашему посольству свое желание развивать
дальнейшие отношения в дружеском ключе». Вот как нацисты восприни
мали энциклику Humani generis unitas, на оглашении которой настаивал
Пий XI: конфронтационная политическая линия. «Политика насилия».
Какими бы мотивами ни диктовалось «молчание» Пия XII, но оспаривать
его невозможно. Эта характеристика бросила тень на его исторический
облик, скрыв его собственные упущения и недостатки: боязливость, осто
рожность, предусмотрительность, нерешительность. В такой абсолютной
монархии, как католическая церковь, где суверен признается «непогреши
мым», любые достоинства и проступки почти по инерции идентифицируют
ся с тем, кто ее официально воплощает. Если проанализировать факты, то
очевидно, что поведение различных церковных структур в реальности было
довольно-таки правильным, открытым навстречу нуждающимся. Огромно
му количеству антифашистов и евреев предоставляли кров в монастырях
и церквях, а самым удачливым (преимущественно видным католическим
функционерам, например Альчиде де Гаспери) — даже в стенах Ватикана.
Впрочем, после войны аналогичную поддержку получат уже многочислен
ные нацистские бонзы и военные преступники, которым были гарантиро
ваны новехонькие паспорта и безопасная отправка морем в Южную Амери
ку по так называемому the rat line (крысиному маршруту).
XIII. 16 октября 1943 года
299
История Пия XII, безусловно, трагична как из-за самой ситуации момен
та, так и по причине потенциальных эффектов, которые (возможно) повлек
ла бы за собой более твердая линия. То были годы, когда церковь нуждалась
в папе-пророке, способном бестрепетно продемонстрировать миру бук
ву и дух евангельских ценностей, а не дипломатическую изворотливость.
Но все было не так. В третьем раунде конклав избрал Пачелли — человека,
совершенно далекого от обладания пророческим темпераментом стальной
закалки. Голосование было быстрым, но не единодушным. Монсиньор Тардини, соратник Пия XII, так объяснил разногласия, возникшие среди членов
конклава: «Кардинал Пачелли — это человек мира, а мир сейчас нуждается
в папе войны». Думается, что даже он не мог тогда вообразить, насколько
справедливой окажется такая оценка.
В последующие десятилетия, с тех пор как проблема была обозначена, лич
ность Пия XII оценивалась полярно, в этом вопросе всегда существовал ши
рокий спектр мнений. Крайне критической позиции немецкого драматурга
Хоххута противостояла слепая защитная реакция церковной иерархии, при
этом не учитывались или попросту скрывались объективные факты и дово
ды, что, конечно же, накаляло дискуссию и не способствовало диалогу.
12
марта 2000 года папа Иоанн Павел II в торжественной атмосфере собора
Святого Петра попросил прощения за ошибки и прегрешения христиан в от
ношении евреев, начиная с рождения Иисуса. Ясно, что при этом он не мог
сказать, имелась ли в виду и вина (или, во всяком случае, предосудительный
подход) его предшественника Эудженио Пачелли. Так или иначе, но эти сло
ва были восприняты всеми как позитивный шаг, в декабре 2009 года опро
вергнутый его преемником Бенедиктом XVI, публично заявившим о «герои
ческих качествах» Пия XII. Амос Луццатто, почетный президент сообщества
итальянских евреев, прокомментировал эту фразу так: «Я не знаю, что под
разумевается под “героическими качествами” в теологии. Но общеупотреби
тельное значение слова “герой” — это тот, кто рискует собственной жизнью,
чтобы спасти других людей». К папе Пачелли это явно не относилось. Его до
стоинства были в ином: способный дипломат, благоразумный пастырь, про
ницательный посредник. А вот героем он не был точно.
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка
В конце Корсо Ринашименто располагается беспорядочно-очаровательный
комплекс площадей, перекрестков и небольших площадок, свидетельству
ющих о запутанности урбанистической планировки: пьяцца делле Чинкве
Луне, пьяцца Сант-Аполлинаре, пьяцца Сант-Агостино, пьяцца ди Тор Сангуинья. Все эти места известны, но наиболее загадочна здесь, помимо топо
графии, пьяцца с самым красивым названием — делле Чинкве Луне (Пяти
Лун). Кажется, оно происходит от вывески одной местной траттории, где
были изображены пять растущих лунных дисков.
Пьяцца ди Тор Сангуинья зовется так потому, что там находилась башня
дей Сангуиньи, ныне жилое здание, построенное еще в XIII столетии. Ма
ленькая пьяцца ди Сант-Агостино заимствовала имя у церкви, где хранится
прославленная «Мадонна пилигримов» кисти Караваджо; справа от нее —
входная дверь в Библиотеку Анджелика, относящуюся к XVII веку, — это
один из самых поразительных секретов Рима.
Пьяцца Сант-Аполлинаре тоже получила свое название от имени близле
жащей церкви, очень старинной, «архипресвитерианской» (in archipresbyteratu), то есть воздвигнутой протоиереем. Ее основателем был папа Адри
ан I, посвятивший церковь святому покровителю Равенны. Базилика была
перестроена до самого фундамента по желанию Бенедикта XIV (1740-1758),
в миру Просперо Ламбертини, родившегося в Болонье и ставшего главным
действующим лицом пьесы Альфредо Тестони «Кардинал Ламбертини»
(1905 год). Знаменитый своей щедростью, этот понтифик оставил нема
ло примеров собственного эксцентричного остроумия; к примеру, он был
не прочь вставлять в свои фразы выражение «Хер ли!»* в утвердительном
* В оригинале фигурирует слово cazzo — итальянское вульгарное выражение из запаса не
нормативной лексики. Прямой перевод не для печати.
Прим. пер.
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка
301
смысле. Просперо Ламбертини активно пользовался этим выражением, бу
дучи кардиналом, не изменил своей привычке и на папском троне. При этом
он добавлял: «Я хочу канонизировать это слово, даруя полное отпущение
грехов тем, кто произносит его по десять раз на дню».
В общем, папа Ламбертини был понтификом доступным, свойским пар
нем, грубо говоря, он путешествовал по городам и весям как обычный свя
щенник, веселился с простым народом — пополанами — так, будто был
одним из них. Многие историки проводят параллели между ним и папой
Ронкалли. Именно Бенедикт поручил переделку сооружения гениальному
архитектору Фердинандо Фуга (1699-1781). В этой церкви похоронен бароч
ный композитор Джакомо Кариссими, который служил здесь капельмейсте
ром. Но в крипте, о чем я намекал в восьмой главе, покоится и Энрико Де
Педис по прозвищу Ренатино, один из боссов пресловутой банды Мальяна.
Странное посмертное прибежище для человека, отдавшего всего себя пре
ступному миру: убийства, похищения, наркотрафик, вымогательства. Ито
гом всему стало то, что его самого пристрелил киллер, нанятый одной из со
перничающих группировок: 2 февраля 1990 года он находился на виа дель
Пеллегрино, намереваясь кардинально изменить свою жизнь, но времени
у него уже не было.
То, что профессиональный преступник исхитрился получить гробницу,
достойную понтифика, не должно никого удивлять. Кардинал Уго Полетти,
викарий Рима, разрешил сделать это после прочтения письма дона Вергари, экс-капеллана римской тюрьмы Реджина Коэли, в котором, в частности,
утверждалось, что «синьор Энрико Де Педис был великим благодетелем
бедняков, посещающих базилику, ведь он оказывал конкретную помощь
различным религиозным и социальным инициативам... с Вашего согласия
семья продолжит активно заниматься благотворительностью». Апология
и обещание должны были показаться убедительными или хотя бы достаточ
ными доводами.
Впрочем, если обратиться к истории, исключения такого рода случались
и в прошлом, причем всегда благодаря щедрым подношениям. Знаменитая
Фьямметта, великосветская проститутка, куртизанка, которую по церков
ным правилам ожидала могила в «оскверненной земле», сумела добиться
погребения в церкви Сант-Агостино, а одна из площадей, расположенных
неподалеку (пьяцца Фьямметта), даже обрела ее имя и донесла его до наших
дней. В начале XVI века Фьямметта Микаэлис, по происхождению флорен
тийка, являлась любовницей Чезаре Борджиа — тогда он был кардиналом.
302
Секреты Ватикана
Поговаривали, что в преклонном возрасте она сильно изменилась и во спа
сение души делала щедрые пожертвования церкви. В «Диалоге Дзоппино»
(букв. Хромоножки), приписываемом перу Аретино, читаем: «Фьямметта
обеспечила себе посмертную судьбу: я видел в Сант-Агостино капеллу в ее
честь». Кажется, что, когда она умерла в феврале 1512 года, грехи ей были
уже прощены.
Напротив, искупление грозило мало кому из членов банды делла Мальяна, которая на рубеже восьмидесятых годов XX века оказалась замешанной
в самые кровавые разборки, оставившие след в хронике терроризма и поли
тики. От убийств до разбоя, все с показательной жестокостью, вплоть до дела
банкира Роберто Кальви, трагического похищения Альдо Моро и масштаб
ной коррупции в среде партийных деятелей. Но Ренатино и его сподвиж
ники могли сыграть зловещую роль и в исчезновении пятнадцатилетней
Эмануэлы Орланди, героини этой главы. Драма разразилась в солнечный
июньский полдень на той самой пьяцца делле Чинкве Луне, имеющей столь
колдовское название. Поблизости располагалась музыкальная школа, ко
торую посещала Эмануэла; рядом — папский университет и различные
колледжи. Все это пространство экстерриториально, то есть находится вне
итальянской юрисдикции. Здесь Эмануэлу Орланди и видели в последний
раз, перед тем как она навсегда исчезла: один из самых загадочных фактов
криминальной хроники, повлекший за собой последствия международного
уровня как по причине таинственной цепочки событий, приведших к траге
дии, так и из-за невыясненности ее реальных мотивов.
Итак, Эмануэлу видели в последний раз после полудня в среду 22 июня
1983 года. День начинался обычно, и никто и не мог предположить, что он
так трагически завершится. В то время ей было пятнадцать лет с хвости
ком в несколько месяцев; она была восхитительна, как почти все девочки,
которые начинают превращаться в юных девушек. Она училась на втором
курсе лицея научного профиля, оценки были средними, причем восемь бал
лов в графе «поведение» заставляют думать, что ее мысли занимало что-то
иное, к тому же показатели успеваемости Эмануэлы за тот год явно контра
стировали с прошлогодними. Часто случается, что подростков в таком воз
расте волнуют разные вещи; они ревностно оберегают их от чужих ушей
и глаз, неохотно доверяя кому-либо. Что могло беспокоить Эмануэлу?
В целом той особенностью, которая могла сыграть фатальную роль в судь
бе девушки, было ее ватиканское гражданство. Семья Орланди состояла
на службе у Святого престола почти целое столетие. Дед, Пьетро, служил
XW. Бесследно исчезнувшая девушка
303
конюхом у Пия XI перед тем, как стать в 1932 году служащим — почтальоном
папы. Отец, Эрколе, в определенном смысле унаследовал должность и ре
месло, поскольку его назначили отвечать за сортировку и распределение
папской почты, включая приглашения, конверты, бандероли, дипломатиче
ские депеши. В связи с этим семья Орланди (пятеро детей: четыре девочки
и один мальчик) проживала в границах Святого престола, в четырехэтаж
ном дворце, обращенном фасадом к маленькой площади Сант-Эджидио; там
размещались и другие семьи, а также апостолическая Элемозинерия, вати
канская структура, ведавшая вопросами милостыни и пожертвований.
В ту среду родители Эмануэлы, Эрколе и Мария, отправились во Фьюмичино навестить родственников, намереваясь поужинать с ними и вернуться
домой к вечеру. Будучи заботливой матерью, синьора Мария приготовила
обед для детей, оставшихся дома.
После 16:00 Эмануэла пересекла Порта Сант-Анна и покинула преде
лы Ватикана, направляясь к музыкальной школе. Тут нас снова окружают
площади и здания, о которых было упомянуто выше. Школа, названная
в честь Томмазо Людовико да Викториа, представляет собой одно из подраз
делений Папского института священной музыки (где, если мне будет по
зволено вставить биографический фрагмент, я и сам изучал контрапункт
и гармонию в начале шестидесятых годов). Школа, которой управляла
тогда сестра-монахиня Долорес, примыкала сзади к гигантскому палаццо
Сант-Аполлинаре. Эмануэла училась играть на поперечной флейте и пела
в ватиканском хоре; одним словом, демонстрировала устойчивый интерес
к музыке. Мы не знаем, как она поступила, выйдя через ворота Сант-Анна,
охраняемые швейцарскими гвардейцами, — пошла пешком или поехала
на автобусе. Она могла выбрать любой вариант, поскольку, если отлично
знать маршрут, расстояние, которое требуется преодолеть, не превысит двух
километров. Однако у нас есть сведения о том, что на Корсо Ринашименто
ее заметили два человека — регулировщик дорожного движения Альфре
до Самбуко и сотрудник полиции Бруно Боско, дежуривший перед палаццо
Мадама, резиденцией сената Итальянской республики.
Уже первые свидетельства, как это часто бывает, противоречивы. Самбу
ко заявил, что видел девушку, шедшую со стороны площади делле Чинкве
Луне. Это позволяет предположить, если память его не подвела, что Эма
нуэла пришла пешком и, дабы добраться до школы, выбрала путь по Кор
со Ринашименто. И не только. Регулировщик обратил внимание на то, что
она остановилась поболтать с тридцатилетним элегантным и стройным
304
Секреты Ватикана
молодым человеком, припарковавшим неподалеку свой зеленый BMW. Он
добавил, что этот эпизод относится примерно к 17:00. В одном из выпусков
телевизионной программы «Телефоно джалло», на прямой эфир которой
я пригласил его через несколько лет, он говорил уже о 19:00. В следующем
интервью он признал, что ошибся, и подтвердил свои показания: встреча
состоялась в 17:00. Впрочем, в его воспоминаниях были и другие нестыков
ки. Хотя надо сказать, что в этой истории все смутно, все запутанно, тако
вым и останется: уже с первых реплик, в силу непредвиденных или (пусть
и отчасти) инсценированных обстоятельств, сформировались предпосыл
ки, которые только оттянут окончательную разгадку.
Агент Боско добавил одну деталь к описанию тридцатилетнего элегант
ного мужчины, приведенному регулировщиком: дословно он сказал, что не
известный из BMW «общался с девушкой, одновременно демонстрируя ей
рюкзак военной расцветки с надписью “Эвон”, содержавший, вероятно, кос
метику или что-то из парфюмерии». Как подметил Пино Никотри в своей
книге «Правда об Эмануле Орланди», образцы продукции такого типа и ра
нец защитного цвета плохо сочетаются между собой.
Совершенно точно мы знаем, что около 19:00 Эмануэла, ушедшая с урока
музыки пораньше, позвонила домой. В отсутствие еще не вернувшейся ма
тери она поболтала с сестрой Федерикой, сообщив ей, что получила от не
известного предложение о работе. Речь шла о «раздаче косметики во время
модного показа ателье класса люкс “Фонтана” в салоне Борромини на корсо
Витторио Эмануэле» за вознаграждение в 375 000 лир. Но и этот фрагмент
истории не выдерживает критики. Такая большая сумма за два-три часа ра
боты кажется невероятной, если только цифра не была приманкой, за кото
рой скрывалась ловушка. Обман заподозрила и Федерика, посоветовавшая
сестре бросить эту затею и идти домой.
Примерно в 19:00 другая студентка, Раффаэлла Монци, присоединилась
к Эмануэле и составила ей компанию в ожидании появления таинствен
ного мужчины из BMW. Прошло полчаса, Раффаэлле нужно было возвра
щаться к себе домой, и она села в автобус. Из окошка она успела заметить,
что какая-то женщина беседовала с Эмануэлой. Ее личность так никогда
и не была идентифицирована.
Утром в четверг 23 июня Наталина, старшая сестра Эмануэлы, подала за
явление о пропаже девочки в инспекторат общественной безопасности при
Ватикане. В документе она уточнила передвижения и расписание сестры
согласно схеме, приведенной нами вкратце. Вечером того же дня Иоанн
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка
305
Павел II возвратился в Рим после своей второй поездки в Польшу. Некоторые
члены его свиты рассказывали о некой нервозности, охватившей тех, кто
его сопровождал. Ходили слухи о новом покушении, которого всерьез опа
сались, но правдоподобна и другая версия, состоявшая в том, что это было
спровоцировано известием об исчезновении юной гражданки Ватикана.
Для полного понимания всей истории, помимо трагедии юной девушки
и горя ее родных и близких, нужно вспомнить, в какой напряженной, лихо
радочной политической атмосфере произошло «похищение» Эмануэлы.
Первый аспект касается того факта, что папа-поляк именно в те дни совер
шил свой второй визит на родину после 1979 года, когда в Москве с тревогой
и гневом ощутили открыто брошенный вызов. В Польше руководство като
лического профсоюза «Солидарность» было временно заключено в тюрь
мы по приказу генерала Войцеха Ярузельского. На это польский президент
был вынужден согласиться после жесткого советского давления; ему было
прямо рекомендовано помешать посещению понтификом страны. Москва
опасалась того, что потом неминуемо могло произойти: массовые народные
манифестации, где антикоммунистический и антисоветский политический
компонент превалировал бы гораздо более ощутимо над религиозным.
Курия разделилась по вопросу, какую линию следует проводить в отно
шении СССР и советского блока. Госсекретарь Агостино Казароли и «ми
нистр иностранных дел» Акилле Сильвестрини, помнившие о завете папы
Павла VI, предпочитали диалектику мягкого подхода, схожую с Ostpolitik
(Восточной политикой), когда-то провозглашенной в ФРГ канцлером Вил
ли Брандтом. Напротив, папа Иоанн Павел II был убежден, что сумеет под
толкнуть к падению в пропасть режимы, опирающиеся на Москву, начиная
с того, что сжимал в тисках его Польшу. Он осознавал, что у него предо
статочно энергии, харизматичности, ясности мировоззренческих установок
и финансовых средств, к тому же пора было сделать шаг навстречу духу эпо
хи, уже созревшей для решительного поворота. Это была долговременная
стратегическая партия, исход которой сегодня очевиден всем: сперва паде
ние Берлинской стены осенью 1989 года, затем, в 1991 году, развал Совет
ского Союза. Неужели эти грандиозные перемены и правда были связаны
с пропажей в Риме пятнадцатилетней девчушки?
Второй аспект относится к покушению на Иоанна Павла II на площади
Святого Петра 13 мая 1981 года, когда турок Мехмет Али Агджа дважды вы
стрелил в него из револьвера, тяжело ранив. Изменись траектория пули все
го на пару миллиметров — и один из выстрелов повлек бы за собой смерть.
306
Секреты Ватикана
Некоторые верующие поговаривали о чуде. Фотограф ватиканского еже
дневника «Оссерваторе Романо» Артуро Мари за три дня до того сделал не
сколько снимков папы, посещавшего один из римских приходов. Позднее
заметили, внимательно просмотрев изображения, что уже тогда с толпой
смешался турецкий убийца или как минимум его двойник.
Третий аспект связан с другой молодой римлянкой, Миреллой Грегори,
сверстницей Эмануэлы, дочерью владельцев бара на виа Вольтурно, также
пропавшей из дома за пару недель до того, 7 мая 1983 года. Оба прискорб
ных случая были объединены прессой в двойное похищение с применением
насилия с целью освобождения турецкого киллера или же с принуждени
ем белых женщин к проституции в восточных гаремах. Судьбы Миреллы
и Эмануэлы очень различаются. Они обе весьма драматичны, но лежавшие
в основе их похищений причины несхожи. В этом, видимо, убедилась су
дья Аделе Рандо, долгие годы анализировавшая оба дела. В следственном
заключении от 1997 года она объявила о том, что верит в гипотезу об «ис
кусственном наложении исчезновения Миреллы на пропажу Эмануэлы,
вероятно, с целью многократно усложнить расследование дела последней,
превращая его по возможности в еще более запутанное и сложное».
Мы не знаем, в сущности, взаимосвязаны ли истории этих двух девочек.
Разумеется, к Эмануэле было еще долго приковано внимание, в том числе
из-за недавних открытий. Поэтому на ней и сосредоточится наше повество
вание. Если придерживаться логически обоснованной гипотезы, пусть и ли
шенной объективных доказательств, можно сказать, что вереница улик,
сплетен и слухов о ее исчезновении, за которым, скорее всего, последовала
смерть, была прихотливой игрой различных персонажей, заинтересован
ных в том, чтобы отсрочить раскрытие тайны или извлечь для себя пользу.
На эту тему существуют великолепные книги, исследующие самые разно
образные допустимые мотивы и побуждения. Перед тем как углубиться
в эти версии, я попытаюсь изолировать отдельные моменты и действующих
лиц, а заодно разобраться в паутине слухов и догадок, будто нарочно спле
тенной разными прихотливыми умами, экспертами по коммуникациям
и контринформации (подчас вытекающей из самого дела), а не только про
фессиональными преступниками.
Одним из протагонистов этого дела, пусть и фиктивным, долго считался
турок Мехмет Али Агджа, приговоренный к тюремному заключению за по
кушение на папу и освобожденный условно-досрочно 18 января 2010 года
в Анкаре. Разные версии, выдвинутые им для объяснения мотивации его
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка
307
поступка или судьбы Эмануэлы, сами по себе являются доказательством
двусмысленности, двойственности, к которой привели темные побуждения
или иррациональные расчеты.
Судье Агджа поведал, что в случае ареста у него и его сообщников был
разработан превентивный план, чтобы пустить по ложному следу сыщиков,
разбавив крупицы истины обильной порцией лжи. В ходе судебного заседа
ния он заявил, что Эмануэла была похищена нелегальной масонской ложей
«П-2», возглавлявшейся Личио Джелли: «Эти люди знали, что я реинкарна
ция Иисуса Христа. Они хотели внедрить меня в Ватикан и манипулировать
мной, как послушным инструментом...» Пару дней спустя он отрекается
от своих слов: «Я впутал сюда “П-2”, так как Эмануэлу захватили “Серые
волки’4 и болгары. Они требовали, чтобы я максимально запутал процесс
и дискредитировал западную прессу, громко обвиняющую СССР и Болга
рию в потворстве международному терроризму».
Через семь лет после пропажи Эмануэлы Агджа подтвердил, что опознал
в некоем Атесе Бедри, турке, заключенном французской тюрьмы Пуасси,
своего друга Орала Селика, который будто бы и организовал похищение
девушки. В 1993 году в интервью Антонио Фортикьяри для еженедельника
«Дженте» он утверждает, что похищение было частью международного за
говора против Ватикана, а девочка была лишь наживкой, то есть подстра
ховкой в деле постыдного шантажа церкви. Возможность такого поворота
событий, густо приправленная абсурдными измышлениями, тогда прошла
почти незамеченной. Последние находки следствия придают ей интересную
достоверность, пусть и базирующуюся на несколько иных соображениях.
В 1997 году в письме к судьям Импозимато и Мартелла Агджа вернулся
к предыдущей версии. Он пишет, что его заказчиками и вдохновителями
на самом деле были советские секретные службы (КГБ СССР) и болгары,
а похищение требовалось для оказания давления на следствие и его осво
бождения после ареста. В тот же период он обращается и к Эрколе Орланди, заверяя, что с его дочерью «все в порядке, ее физическая и моральная
неприкосновенность абсолютно гарантированы». Ранее он говорил, что
девушка мертва; затем утверждал, что обе девочки, Мирелла и Эмануэла,
живут в Лихтенштейне: «Обеих никогда не похищали, они находятся в Лих
тенштейне. Это не более чем международная интрига».
* «Серые волки» — боевые группы молодежной организации турецкой Партии национально
го действия. Турецкая террористическая группировка.
308
Секреты Ватикана
Следователь Розарио Приоре установит полную ненадежность показаний
этого человека, добавив, что «с такого рода персонажем ни один процесс
не выстроить». Единственным достоверным фактом в этом нагромождении
лжи и фантазий, частично просчитанных до мелочей, частично порожден
ных воспаленным воображением, было то, что турецкий киллер стремится
держать следствие на коротком поводке, сшивая кусочки истины, обрывки
фраз, подслушанные или подсмотренные исподтишка в газетах, расплывча
тые обещания, позволяющие ему как можно дольше быть в центре внима
ния. Может быть, он боялся, что, как только о нем забудут, с ним произой
дет какой-нибудь неприятный инцидент? Мы не знаем, какого плана была
правда, поведанная им папе 27 декабря 1983 года во время их конфиденци
ального разговора, состоявшегося в тюрьме Ребиббиа. При условии, конеч
но, что он сам знал эту правду.
Другим действующим лицом был сам папа Иоанн Павел И, который, как
мы видели, вернулся из Польши в тот самый день, когда было заявлено
о пропаже Эмануэлы. Через несколько дней, в воскресенье 3 июля, появив
шись публично на своем балконе, обращенном к площади Святого Петра
для произнесения молитвы «Ангел Господень», понтифик скажет такие сло
ва: «Я хотел бы выразить живое участие и сочувствие близкой мне семье
Орланди, скорбящей по дочери Эмануэле, которая с 22 июня так и не воз
вратилась домой. Мы не теряем надежды на человечность тех, кто несет от
ветственность за это деяние». Слова непредусмотрительные, из них можно
заключить, что Эмануэла не ушла добровольно, а именно была похищена.
До этого никто о таком повороте событий даже не намекал. Слова недоста
точно хорошо продуманные и отшлифованные, что не ускользнуло от чут
ких ушей спецслужб и зарубежных разведок, в частности Штази*, внешнюю
разведку которой возглавлял в то время блестящий Маркус Вольф по про
звищу Миша, очутившийся, в частности, на страницах романов Джона Ле
Карре под именем Карла.
Почему папа и осторожнейшая, хладнокровная ватиканская дипломатия,
всегда такая сдержанная и уклончивая, допустили подобную ошибку? Или
же ее стоит трактовать как преднамеренное действие? Была выдвинута ги
потеза, что данными словами — вне зависимости от того, осознавал это пон
тифик или нет — намеревались скрыть истинную причину исчезновения
* Штази (нем. Stasi) — Министерство государственной безопасности (нем. Ministerium fiir
Staatssicherheit) Германской Демократической Республики (ГДР), контрразведывательный
и разведывательный (с 1952 года) государственный орган ГДР.
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка
309
Эмануэлы: увести внимание в сторону от возможного преступления или не
коего позорного инцидента в ватиканских апартаментах.
Семью Орланди (равно как и семью Грегори) месяцами атаковали ано
нимными звонками. Голоса неизвестных, говорившие от собственного име
ни или от лица каких-то организаций, предлагали сделки, обмен, перегово
ры, выставляли условия за освобождение девочек. Анонимные собеседники
порой выражались на хорошем итальянском языке, с безупречным произ
ношением, иногда, напротив, с четким, псевдоиностранным акцентом,
по мнению следователей, специально имитируемым. Но никто никогда так
и не доказал, что мог в самом деле распоряжаться свободой Эмануэлы. Ни
кто не смог просто убедить родителей в том, что она до сих пор жива. Макси
мум, чего удалось добиться от звонивших, это фотокопия пропуска в музы
кальную школу, квитанция об оплате взноса за экзамен и рукописная фраза
«С любовью, ваша Эмануэла». Эти документы могли быть у нее — живой
или мертвой — украдены или же вытащены из архивов секретариата шко
лы. Во время одного из таких диалогов анонимный голос со смехотворно
слащавым американским акцентом обменялся такого рода репликами
с родственником девушки:
Собеседник: Ну что же, слушайте хорошенько вот эту запись.
Родственник: Да, пожалуйста, Вы мне только дайте ее послушать.
Собеседник: Вслушивайтесь тщательно, всего пару мгновений... там
Ваша дочь.
Родственник: Да, включайте же.
Собеседник: Okay, one moment... All right, let’s go, let’s go*.
Голос девушки: национальная школа-интернат Витторио Эмануэле II.
Я должна перейти на третий курс в следующем году; национальная школаинтернат Витторио Эмануэле И. Я должна перейти на третий курс в следую
щем году; национальная школа-интернат Витторио Эмануэле II. Я должна
перейти на третий курс в следующем году [и так далее семь раз подряд].
Кроме того, был проведен детальный анализ целого ряда сообщений,
распространенных кем-то в те же дни. Доклад итальянских спецслужб
за ноябрь 1983 года описывает их предполагаемого автора следующим об
разом: «иностранец, вероятно, из англосаксонской среды», с «высочайшим
интеллектуальным и культурным уровнем», выучивший итальянский язык
только после курса латыни; неплохой знаток Рима, проинформированный
* О’кей, один момент... Отлично, поехали, запускаю запись (англ.)
310
Секреты Ватикана
об итальянских юридических нормах, осведомленный о логистической ор
ганизационной структуре Ватикана и «принадлежащий (или примыкаю
щий) к миру церкви». Фактически фоторобот.
Однажды в миланское новостное агентство ANSA было доставлено со
общение за подписью «Драгана», написанное на корявом и весьма прибли
зительном итальянском языке. В частности, оно гласило: «Эмануэла была
хорошей девочкой, мы хотели ее спасти, но вы повели себя плохо. Как она
того не заслуживала. Ее тело вы, наверное, никогда не найдете, но этот Ализ
был безжалостен, он не может быть турком, ибо мы, турки, не убиваем, мы
добрые. Эмануэла всегда плакала, хотела вернуться домой, грустила и пе
реживала, несколько раз пыталась сбежать, а Ализ ее колотил, а ведь бить
такое нежное создание нельзя. Меня зовут Драган и я из Славии, поэтому
я не понимаю этого выродка Ализа, зачем он убил Эмануэлу, сейчас я свали
ваю с М иреллой...» и тому подобное.
Перед нами столь грубо исковерканный стилистически итальянский
язык, что это кажется нарочитым. Тот, кто высказывается столь элемен
тарным, рудиментарным образом, явно не может писать comprendo* вме
сто общепринятого capisco или же вставлять слово bastardaggine**, крайне
трудное и встречающееся редко.
Похоже на группу болтливых хвастунов, желающих выловить рыбку
в мутной воде. В своей обличительной речи заместитель прокурора Джо
ванни Малерба напишет: «В ход дела вклинились мифоманы, экстравагант
ные фантазеры, лозоискатели, медиумы, провидцы, пророки, мошенники,
плуты, шакалы всех мастей, заключенные и скрывающиеся от правосудия,
ищущие для себя процессуальных преимуществ и выгод». В реальности си
туация была еще более запутанной. В темную интригу оказались вовлечены
и двое иностранных журналистов. Первый, Ричард Рот, римский корреспон
дент американского телеканала CBS, получил из Бостона конверт. Авторы
послания требовали выпустить нескольких турок, в том числе Агджу, в об
мен на освобождение Эмануэлы. Согласно экспертизе другого судьи, Доме
нико Сика (многочисленные представители судебной власти курировали
этот вопрос в течение целого ряда лет), сообщение аутентично и, что прин
ципиально важно, его автор демонстрирует осведомленность о содержании
* Comprendo и capisco означают одно и то же — «понимаю», но первое слово более свойствен
но формализованной, бюрократической, «культурной» речи.
* * Bastardaggine — выблядок, выродок, сучье отродье (итал., вульг.).
X N . Бесследно исчезнувшая девушка
311
письма родственников Миреллы президенту Италии Сандро Пертини. Зна
чит, здесь действовали уже не жалкие мифотворцы, а профессионалы, име
ющие доступ к конфиденциальным сведениям.
Вторым вовлеченным в дело представителем иностранных СМИ стала
американка Клер Стерлинг, журналистка и писательница, эксперт по ита
льянской тематике. Ее статья, опубликованная в «Нью-Йорк тайме», ана
лизирует гипотезу, которая подспудно циркулировала повсюду: вся опера
ция была организована болгарскими спецслужбами по заказу Советского
Союза. Логический фундамент этой версии базировался на заинтересован
ности Москвы и восточноевропейского блока в дестабилизации власти Ио
анна Павла II до того, как он расшатает коммунистическую систему в Евро
пе. Клер Стерлинг, безупречный профессионал, проявила здесь такой ярый
антикоммунизм, что навлекла на себя подозрения в связях с ЦРУ, впрочем,
так никогда и не доказанных.
Однако неопровержимо то, что в определенный момент в игру вступили
спецслужбы ГДР, точнее X департамент Штази, занимавшийся дезинформа
цией. 4 августа в миланское агентство «Аста» доставили заказное письмо
с уведомлением о вручении (sic!) за подписью так называемого «Фронта
турецкого антихристианского освобождения Turkesh (Туркеш)». Читаем
в нем: «Эмануэла Орланди, наша пленница, будет казнена в христианский
день 30 октября. Как вы знаете, это дата капитуляции нашей священной
и непобедимой страны в милостивый к вам год 1918-й...» и так далее. Опять
же итальянский оригинал намеренно безграмотен и отсылает читателя
ни много ни мало к концу Первой мировой войны.
Представители турецкого посольства в Италии поспешили заверить обще
ственность, что никакого «Фронта Туркеш» нет в природе. Невзирая на это,
нашлись некоторые, в том числе ряд родственников Эмануэлы и двуличный
адвокат семьи Орланди (выбранный и оплаченный итальянскими спецслуж
бами), кто поверил «заказному письму». Действительно, позже появятся
и другие послания от этого таинственного антихристианского фронта. Когда
ГДР вместе с остальным коммунистическим миром канет в небытие, полков
ник Гюнтер Бонсак, адъютант Маркуса Вольфа, признается репортеру газеты
«Ла Репубблика», что упомянутый X департамент Штази был вовлечен в опе
рацию «Папа (римский)», то есть нужно было сфабриковать турецкий след,
чтобы вывести из-под удара Болгарию, союзную и дружественную страну.
Другой загадочный участник все более усложняющегося дела— это некая
«Группа Феникс». Ее члены, кем бы они ни были, подбрасывают послание,
312
Секреты Ватикана
где утверждается, что Эмануэла была убита; к сообщению присовокупля
лись кое-какие лицемерно-моралистические соображения, похожие на это:
«Безмерна вина причинивших вред юной жизни». Через пару месяцев вновь
возникает «Фронт Туркеш», диктующий условия, на которых девочку могли
бы отпустить, тем самым намекалось на то, что она еще жива. Спустя не
сколько недель объявилась третья организация — НОМЛАК, итальянский
акроним, расшифровывающийся как Nuova Organizzazione Musulmana per
la Lotta Anticristiana (Новая мусульманская организация по антихристиан
ской борьбе), написавшая: «Девушка не в руках у “Фронта турецкого анти
христианского освобождения Turkesh”, она находится в Европе...» Не будь
это трагедией и не исчезни Эмануэла в самом деле, все происходящее напо
минало бы дурной фарс, но, надо признать, он был состряпан столь искусно,
что ситуация сделалась совсем необъяснимой.
Ни одна из этих фантомных группировок так никогда и не представит
ни единого доказательства в пользу того, что Эмануэла жива и остается их
заложницей, — ведь это было бы естественно, если бы речь шла именно
о похищении, да к тому же с политической подоплекой. Судья Аделе Рандо
в заочном приговоре напишет (с «обоснованной убежденностью»), что по
литический и террористический мотив был «только ловкой диссимуляцией,
направленной на сокрытие настоящей побудительной причины этого пре
ступления — похищения Эмануэлы Орланди... после семи лет расследова
ния результат заключается в том, что политико-террористическая мотива
ция лишена какого бы то ни было основания». Другой прокурор, Северино
Сантьяпики, главный эксперт и председатель трибунала, объявит: «Пропа
жа Эмануэлы Орланди не имеет ничего общего со всем тем, что в дальней
шем увязали с ней».
Еще одна, коллективная, скажем так, «героиня дела» — это ватиканская
иерархия. Многие следователи и судьи подчеркивали, что со стороны Свя
того престола не было оказано никакой помощи. Более того, чаще всего сле
дователи натыкались на недомолвки и помехи. В феврале 1994 года судья
Аделе Рандо заслушал свидетельские показания префекта Винченцо Паризи, заместителя директора СИСДЕ (итальянской спецслужбы по информа
ционной и политической безопасности), сообщившего, что ему довелось по
встречаться с монсиньором Дино Мондуцци, управляющим Папского дома,
учреждения курии, в котором работал Эрколе Орланди. Встреча состоялась
в июле 1983 года (то есть вскоре после исчезновения Эмануэлы) и остава
лась под грифом «секретно» свыше десяти лет.
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка
313
О чем же рассказал Паризи? «Ощущалась постоянная сдержанность Свя
того престола, фактически мешавшего осуществлению каких-либо след
ственных действий... что исключало наличие у Святого престола воли
к сотрудничеству во имя прогресса в расследовании». И добавил дословно:
«Я полагаю, что дознание и следственные мероприятия по данному вопросу
были затруднены из-за сохраняющейся преграды между Италией и Святым
престолом; вся эта история характеризуется обильными вбросами дезин
формации, очевидно, с целью ввести в заблуждение следователей, оставив
их в неведении и сомнениях». Судья тоже проанализировал данный факт
и в своем постановлении указал на то, что все заявления совпадали «с по
степенно зреющей уверенностью в этом» со стороны прокуратуры.
Вместе с тем итальянские судебные органы направили ряд международ
ных запросов «компетентным судебным властям» государства Ватикан, од
нако все они, с разными формулировками, так и не получили четких отве
тов. Что же до монсиньора Мондуцци, все-таки допрошенного после долгих
проволочек, то он ограничился тем, что категорически опроверг какие-либо
встречи с Паризи. К тому времени префекта уже не было в живых, а потому
парировать это заявление он не мог. Заместитель прокурора Джованни Ма
лерба в своей речи тоже упомянул о свидетельстве Паризи, воспроизведя
его точную фразу: «Я полагаю, что дознание и следственные мероприятия
по данному вопросу были затруднены из-за сохраняющейся преграды меж
ду Италией и Святым престолом; вся эта история характеризуется обильны
ми вбросами дезинформации, очевидно, с целью ввести в заблуждение...»
На практике все итальянские структуры, так или иначе занимавшиеся
этим делом, — государственные министерства, следователи, начальни
ки спецслужб — столкнулись с недостаточным уровнем взаимодействия
со стороны Ватикана. В оправдание своего отрицательного ответа на один
из запросов, к примеру, ими была приведена такая формулировка: «Ни одно
судебное расследование не было проведено ватиканскими органами в от
ношении событий, произошедших за пределами территории государства»,
то есть в Италии. Руководством Ватикана даже не была создана специаль
ная прямая телефонная линия, чтобы «похитители» могли в короткие сроки
выйти на контакт с теми, кто сумел бы их квалифицированно выслушать
и передать на рассмотрение компетентных лиц их возможные требования.
К многочисленным актам прилагается свидетельство, подтверждающее
полное нежелание сотрудничать в данном вопросе. Это запись телефон
ного разговора от 12 октября 1983 года, который состоялся в 19:53 между
314
Секреты Ватикана
человеком, называемом «Шеф», и Раулем Бонарелли, человеком номер два
в ватиканской полиции, — на следующий день ему предстояло дать показа
ния в итальянской прокуратуре. Вот отрывок из этой беседы:
Шеф: Алло!
Бонарелли: Да, слушаю...
Шеф: Что ты знаешь об Орланди? Ничего!.. Мы ничего не знаем!.. Мы
в курсе только из газет или новостей, принесенных извне!.. Ничего о факте,
который за рамками компетенции... итальянского правосудия.
Бонарелли: Ааа, что же я должен им сказать?
Шеф: Ну, ладно... итак... что мы об этом знаем? Если ты скажешь: «Меня
никогда не допрашивали»... Офис проводил внутреннее расследование... не
говори, что это дошло до Государственного секретариата.
Бонарелли: Нет, нет... Мы, я про внутренние дела ничего не должен гово
рить. Ничего и никому.
Шеф: Что же до внешних... это было ватиканское ведомство... если уж их
интересует именно оно... междуними вся эта... Ничего не говори, понял,
ничего из того, что тебе известно, ничего!
Бонарелли: Это они мне и говорят, однако, если я служащий Ватикана,
и по тем обязанностям, что я выполняю, не знаю, меня идентифицируют,
выяснят, кто я...
Шеф: Ну, они узнают, поскольку ты несешь службу, совершаешь обходы,
отвечая за безопасность Ватикана, слоняешься то тут, то там.
Бонарелли: Эх, хорошо, тогда завтра утром я иду дать показания, а после
возвращаюсь, все верно?
Шеф: Да-да, потом приходи.
В одном из своих публичных выступлений Иоанн Павел II среди прочего
обронил фразу: «Я вновь выражаю родителям Эмануэлы сочувствие из-за их
драмы. Со своей стороны я могу заверить, что мы пытаемся сделать все, что
в человеческих силах, для счастливого разрешения этой скорбной истории.
Пусть Господь сделает так, чтобы за тревогой этих дней наконец последо
вала радость объятий девушки с ее близкими». Нам неизвестно, насколько
папа был осведомлен о шагах своих подчиненных. И, само собой, сказанные
им слова «мы пытаемся сделать все, что в человеческих силах» совершенно
расходятся с реальностью.
Впрочем, подобное поведение Ватикана, которое уводило итальянские
судебные органы в другую сторону, было замечено и в ходе расследова
ния покушения на самого папу. Завершая трудный этап предварительного
XIV. Бесследно исчезнувшая девушка
315
следствия, прокурор Розарио Приоре жаловался, что «запросы [судебным
структурам Ватикана] не дали желаемых результатов... поскольку неред
ко на совокупность вопросов следовали краткие отрицательные ответы...
тем самым часто демонстрировался формализм, в то время как отношение
могло и должно было быть принципиально иным, особенно к таким темам
первостепенной важности».
Любопытное свидетельство представил кардинал Сильвио Одди. В ин
тервью римской ежедневной газете «И ль Темпо» в июле 1993 года он при
вел такой эпизод: «Эмануэла тем днем [в день исчезновения] после урока
музыки вернулась домой в Ватикан. Ее видели садившейся в роскошный
автомобиль... думаю, водитель не въезжал в пределы Ватикана, боясь быть
узнанным швейцарской гвардией. А вот девушка прошла мимо швейцарцев
и направилась к дому, где задержалась на какое-то время. Потом вышла,
нырнула в салон машины и уехала прочь».
Итак, мужчина за рулем автомобиля был известен в Ватикане, посколь
ку боялся, что гвардейцы узнают его в лицо. Через несколько недель в ин
тервью телевизионной программе «Миксер» кардинал добавил: «На мой
взгляд... случай Эмануэлы встраивается в ту цепочку похищений девочек
и девушек или помощи им в том, чтобы уехать в благоприятную среду, где
им будет хорошо, где они станут богатыми и выйдут замуж за состоятель
ных людей, получив очень много денег... Я считаю, что фундамент всей
истории таков». Кардинал был еще более откровенен в новом заявлении,
опять же для «И ль Темпо»: «Эмануэла Орланди, согласно ряду свидетельств,
собранных мною, могла оказаться в каком-нибудь эмирате или у какого-то
шейха, если правда то, что эти зажиточные и ненасытные мусульмане зака
зывают похищения европейских девушек, дабы влить свежую кровь в свои
гаремы».
Аналогичные признания и соображения Одди допускал и в частном по
рядке, причем таким тоном, будто речь шла о реально случившемся эпи
зоде, а не о выдумке. К сожалению, заговорить он решился только десять
лет спустя. Если бы он пошел на это сразу, то его намеки стали бы ценной
подсказкой. Тем более что в актах расследования по делу Орланди есть сре
ди прочих документов и анонимное письмо, адресованное «Доктору Аделе
Рандо, прокуратура Республики Рим», где фиксируется похожий эпизод
или же просто подозрение. Отправленное из Ватикана в октябре 1993 года,
послание имеет подзаголовок «Свидетельство, полученное на исповеди».
Вот текст:
316
Секреты Ватикана
Автомобилем , который ночью 22 июня 1983 года увез Эмануэлу Орлан
ди , управлял [им я и фамилия известного прелата], в настоящее время
являющийся [должность прелата]. Он привез ее в Чивитавеккью, где они
провели ночь вместе, утром он привез ее обратно в Рим , в район Пирами
ды [Цестия], но домой она не возвратилась, боясь гнева родителей. Здесь
исповедь завершилась. Я знаю, что [им я монсиньора] чрезмерно увлечен
плотскими соблазнами, чтобы быть священником, к тому же он всегда
проворачивал аферы с людьми , не слишком достойными... естественно,
я не могу назвать свое имя , будучи священнослужителем.
Анонимным письмам доверяют только в тех случаях, если имеются объ
ективные совпадения, здесь же их нет вовсе. Поэтому данный документ
процитирован мною лишь по той причине, что он фигурирует в актах рас
следования и совпадает, в сущности, с воспоминаниями кардинала Одди,
равно как и со слухами, «ходившими» в народе по поводу причин пропажи
Эмануэлы.
Каковы были эти сплетни, можно догадаться из более или менее прямых
аллюзий, проскальзывающих в обрывках документов и процитированных
свидетельствах. Бедняжка Эмануэла, настойчиво повторяли тут и там, вне
запно умерла на свидании с высокопоставленным прелатом. Тогда встала
проблема, как избавиться от трупа, не спровоцировав скандал. Это повлек
ло за собой вмешательство профессиональных гангстеров, привыкших раз
решать ситуации такого сорта.
Все остальное — международные заговоры, шантаж, спецслужбы — было
не более чем прикрытием для того, чтобы взбаламутить воду и перекрыть
следствию возможность беспристрастно реконструировать факты. Общим
местом всех разговоров было утверждение, что ватиканская иерархия
сладострастна и похотлива, причем преуспела в этом не меньше, чем в по
литических и придворных интригах. Но начиная с какого-то момента эту
гипотезу вытеснила иная, долгое время маячившая на заднем плане. И тут
возникла принципиально иная версия событий. Тоже гипотетическая, само
собой, но обогащенная рядом интереснейших деталей.
В июне 2008 года Сабрина Минарди, женщина примерно шестидесяти
лет, ставшая в восьмидесятых годах любовницей бандита Ренатино Де Педиса, изложила следователям свою собственную правду, развернув перед
ними сценарий похищения Эмануэлы, до той поры серьезно не принимав
шийся в расчет. Жизнь Минарди, родившейся в очень бедной семье, была
X N . Бесследно исчезнувшая девушка
317
авантюрной, полной приключений. Первым браком, когда ей было слегка
за двадцать, она сочеталась с Бруно Джордано, футболистом клуба «Ла
цио», в свое время прославленным бомбардиром. Любовь, вспыхнувшая
в переулках Трастевере, порадовала, как принято говорить, эту пару доче
рью Валентиной в 1981 году.
Итак, Сабрина не просто весьма симпатична, но обладает именно тем ти
пом красоты, что нравится мужчинам и воспламеняет в них желание. Од
нако она ревнива и не дает спуску мужу. Бруно тоже хорош собой, да еще
и регулярно появляется на обложках глянцевых журналов в компании звезд
экрана. Напряжение растет, трения между супругами увеличиваются, брак
распадается. Однако же Сабрина, дочь зеленщицы, уже вкусила сказочной
жизни, которая, как она думала, существовала только в сказке: роскошные
гостиницы, рестораны и автомобили класса люкс, драгоценности, шампан
ское в ведерке с кусочками льда... Бросив мужа, она пытается сохранить
тот же стиль жизни с помощью наркотиков и проституции. Полиции она
сознается: «Я знала, как приглянуться мужчинам, и заработала своим телом
много денег».
Затем весной 1982 года в ее жизни происходит кардинальный поворот;
сидя с подружками в пиано-баре «Ла Кабала», неподалеку от пьяцца Навона,
она получает на свой столик букет алых роз и бутылку шампанского. Жест
старинных кавалеров и современных гангстеров. Последнее было ближе к ис
тине. Энрико Де Педис, прозванный Ренатино, заметил ее и сейчас широко
улыбается ей, расписываясь в том, что этот подарок— от него. Он возглавляет
банду делла Мальяна, хотя ей из осторожности представляется владельцем
сети супермаркетов. Впоследствии в телевизионной программе «Кто это ви
дел?» Сабрина скажет: «Он обращался со мной, как с ребенком, водил в сауну
“Гранд Отеля”, мы жили точь-в-точь по фильму “Крестный отец”. Он мне да
рил тысячи разных вещиц, включая сумочки “Луи Виттон”, набитые банкно
тами по сто тысяч лир, и говорил при этом: “Потрать их все, если ты вернешь
ся домой, не спустив их на покупки, я тебе не открою дверь”. Я шла в бутики
“Булгари”, “Картье”, платила наличными за две пары золотых часов, продавцы
полагали, что это была не иначе как добыча от налетов. Но я их успокаивала,
твердя: “Мне дает их муж; вы знаете, он человек экстравагантный...”»
Пылкая страсть, кокаин, опасные связи, порой довольно-таки темные де
лишки. Этот авантюрный сериал длится до ноября 1984 года, когда Ренати
но был арестован. Конец авантюре; неуклонный упадок Сабрины начина
ется в тот самый момент, когда Ренатино выпускают из тюрьмы, а горячая
318
Секреты Ватикана
смесь любви, наркотиков, рискованного сообщничества перестает произво
дить эффект, хотя внешне кажется, что история продолжается. В 1989 году,
после семи лет таких отношений, Сабрина узнает, что ее Ренатино женился
на женщине вне своего круга, не сказав ничего об этом своей верной подру
ге. Она сбегает в Бразилию, затем возвращается в Италию. Де Педис звонит
ей сам, его брак близок к краху; он предлагает Сабрине сменить обстановку,
съездить, к примеру, в Полинезию, короче, быть вместе, начать с чистого ли
ста. Она довольна, но времени на осуществление замысла уже не остается.
Утром 2 февраля 1990 года, во время разговора с антикваром на виа дель
Пеллегрино, Энрико Де Педис был застрелен двумя убийцами, промчавши
мися мимо него на ревущем мотоцикле.
Потом Сабрина нашла в себе силы избавиться от наркотической зави
симости в реабилитационном центре, хотя алкоголь и наркотики все-таки
значительно повлияли на ее внешность и память. В том, что касается нашей
истории, остается вопрос: можно ли доверять свидетельству этой женщины,
поскольку жизнь она вела беспорядочную и решила раскрыть секрет больше
чем через двадцать лет после описываемых событий. Журналистка Рита ди
Джоваккино в своей книге «Истории высокопоставленных прелатов и рим
ских гангст еров» выдвигает гипотезу, что версия Сабрины, подтверждаемая
только частично, все же заслуживает доверия. В том числе потому, что ей не
чего требовать и желать, ей не нужно сводить счеты или извлекать какуюлибо выгоду своим рассказом.
В предельно сжатом виде ее версия такова: через пару дней после исчез
новения Эмануэлы Сабрина приютила девушку в своей машине. Де Педис
и некий Серджо посадили ее в салон («Ренатино и Серджо разместили ее
у меня в авто»). Преодолев какое-то расстояние, они добрались до бензоко
лонки у въезда в туннель на склонах Яникула, где девушку перевели в «мер
седес» с ватиканскими номерами — там ее уже поджидал мужчина в одежде
священника. Эмануэла, продолжает Минарди, была в сознании, но мало что
осознавала: «Говорила она плохо, растягивая слова, язык заплетался».
Женщина также сообщила о том, что знала о пребывании девушки под
замком в одном из домов района Монтеверде, оттуда был сделан специаль
ный ход в подвал и протяженные подземелья. Спустя несколько месяцев
любовник привез Сабрину в окрестности стройплощадки в Торвайанике.
Немного погодя там появился этот самый Серджо, который, достав из ба
гажника мешки, оттащил их к работающей бетономешалке и кинул внутрь.
Минарди заявила, что не видела содержимого мешков, но догадалась
X N . Бесследно исчезнувшая девушка
319
интуитивно, а после Де Педис прямо подтвердил ей это: там был труп Эма
нуэлы.
Причиной похищения и убийства, по мнению Сабрины, был шантаж или,
точнее, предупреждение Ватикану в мафиозном стиле. Юную и безвинную
гражданку Ватикана выкрали для того, чтобы дать понять: пакты нужно
соблюдать, а деньги возвращать, особенно когда речь идет о гигантских
суммах.
Масштаб затронутой темы растет на глазах. Доходы банды делла Мальяна, этой гидры криминального мира, со временем стали просто огром
ными. Бандиты не отказывались ни от одной нелегальной сделки, только
бы она приносила прибыль: от разбоя до вымогательств, от захвата людей
до торговли наркотиками на международном уровне вместе с сицилийски
ми мафиозными ячейками — косками. Они располагали колоссальными
деньгами, их уже не удовлетворяли повседневные траты — дома, магазины,
драгоценности для любовниц. Объем имевшихся доходов требовал совсем
иного измерения — прицельного инвестирования. Поэтому большая часть
их денег оказалась во внешнем круге дочерних структур «Банко Амброзиано» того самого Роберто Кальви, который, как мы узнали в главе «Банкиры
Господа», состоял в тесных отношениях с ИОР. Как только «Банко Амброзиано» обанкротился, он утянул за собой в эту пучину все мафиозные сбере
жения и вклады банды делла Мальяна. Следственная комиссия, изучавшая
материалы дела, пришла к выводу, что совокупная цифра приближалась
к планке в триста миллиардов долларов.
Когда банкир понял, что его загнали в тупик, он попробовал выкрутить
ся, шантажируя Ватикан намеками на то, что может огласить истинных
клиентов банка Ватикана и поведать об испарившихся миллиардах. Как мы
помним, бедного Кальви в итоге повесили под лондонским мостом.
Полиции не составило труда отыскать квартиру, указанную Минарди.
Она находилась в одном из кварталов близ Яникула, а внутри все полно
стью совпадало с описаниями женщины, включая подвальное помещение
с проржавевшей раскладушкой и кое-какими грубыми предметами обста
новки. Кто-то из экс-соратников Де Педиса в анонимном звонке в прямой
эфир передачи «Кто это видел?» сообщил, что прекрасно знал о существова
нии подвала: «Дом в Монтеверде использовался как тайное логово для скры
вающихся от правосудия, Ренатино сам пробыл там какой-то период после
дорожного инцидента со своим мотоциклом». Однако звонивший мужчина
исключил какую-либо причастность Де Педиса к похищению Эмануэлы.
320
Секреты Ватикана
Вместе с тем прочие улики подсказывают обратное. Фотографии Рена
тино, включая ту, что помещена над его великолепной гробницей в СантАполлинаре, уж слишком схожи с фотороботом, составленным сразу по
сле преступления, по горячим следам — со слов двух непосредственных
свидетелей происшедшего. Даже полковник карабинеров, бросивший тогда
мимолетный взгляд на этот эскиз, инстинктивно заключил: «Так это же Де
Педис».
Никола Кавальере, сегодня занимающий важный пост в разведке, а в ту
эпоху расследовавший похищение девушки, тоже считает, что интрига вер
телась вокруг Ватикана и попытки его шантажировать. Предполагают, что
после смерти Кальви теневые кредиторы «Банко Амброзиано», то есть те,
кому априори был заказан путь в суд за возмещением ущерба, принялись
размышлять, смогут ли они (и если да, то как) вернуть свои капиталы обрат
но. Они их вложили, будучи уверенными, что это наилучшая инвестиция
из всех возможных; а сейчас обнаружили, что остались ни с чем. Еще одна
маленькая ремарка: в апреле 1998 года, то есть за месяц до гибели, из сейфа
уже известного нам полковника швейцарской гвардии Алоиса Эстерманна
были украдены несколько досье, в том числе и на тему исчезновения Эма
нуэлы Орланди.
Хватит ли всего этого, чтобы подкрепить версию Сабрины Минарди? Есте
ственно, нет, и, в частности, вот почему: уже сама по себе идея о том, что
можно выкручивать руки и держать на мушке шантажа столь громоздкие
и влиятельные институты, как Ватикан, путем взятия в заложники обык
новенной девчонки, представляется весьма слабо обоснованной. Но эта ре
конструкция полезна хотя бы для того, чтобы придать некую логическую
связность цепочке действий и противодействий, которые без нее остались
бы совершенно необъяснимыми, разрозненными и непоследовательными.
Уклончивое (а иногда и откровенно отталкивающее) поведение ватикан
ской иерархии в очередной раз подчеркивает существующее разделение
между церковью и Святым престолом; последний подчиняется, и не может
иначе, «государственным соображениям», даже когда они явно контрасти
руют с доводами человеколюбия и милосердия. Но такая непоколебимая,
намеренная сдержанность могла зависеть и от так называемой «папской
тайны». В 2001 году папа Войтыла приказал обновить многолетнее пред
писание, согласно которому духовным и светским лицам, служащим Вати
кана, давались недвусмысленные инструкции хранить молчание в обще
нии с «иностранцами». Циркуляр был введен в оборот 18 мая 2001 года
XN . Бесследно исчезнувшая девушка
321
за подписью Йозефа Ратцингера и Тарчизио Бертоне, занимавших тогда по
сты председателя и секретаря Конгрегации доктрины веры.
Среди прочего на основании этого самого приказа трибунал Хьюсто
на, штат Техас, инкриминировал Ратцингеру сокрытие данных в ущерб
правосудию в процессе против священников-педофилов. В сентябре того
же года госсекретарь Ватикана Анджело Содано попросил президента Со
единенных Штатов заблокировать судебную процедуру, распространив
на понтифика право иммунитета, признаваемого в отношении всех глав
зарубежных государств. Президент Джордж Буш удовлетворил эту прось
бу. К информации, засекречиваемой в рамках «папской тайны», относились
и сведения о совершении священниками сексуальных актов в отношении
соблазненных или изнасилованных несовершеннолетних детей. Под словом
«иностранцы» подразумевались все те, кто не принадлежал к церковной ие
рархии, в том числе прокуроры и судьи, расследовавшие дело бесследно ис
чезнувшей девушки, как будто растворившейся в пустоте.
Однако тут начинается уже совсем другая история, о которой будет упо
мянуто в Приложении.
XV. Трибунал веры
Есть один памятник, который символизирует нетленное величие импера
торского Рима, может быть, даже в большей степени, чем Колизей или Пан
теон. Это мавзолей Адриана — более известный как замок Святого Ангела
с мостом напротив него (pons Aelius, Элиев мост), тоже посвященным Анге
лу: замок и мост связаны друг с другом общей историей и преданиями.
С первых лет II века, когда он был возведен, замок, или Адрианеум
(Hadrianeum), много раз менял облик и функциональное назначение, что
всегда сопровождалось драматическими эпизодами жизни города. Мало
кто помнит, что эта внушительная конструкция была построена в качестве
большой гробницы: там на протяжении почти целого столетия хоронили
императоров из рода Антонинов; внутри, помимо Адриана и его супруги,
упокоились Антонин Пий и Фаустина, вероятно, Марк Аврелий и уж точ
но Каракалла, убитый в 217 году н. э. командиром преторианской гвардии.
Естественно, ключевой персонаж в этих интерьерах — Адриан, великий
правитель Рима, чье полное имя содержало предикат Aelius (Элий), намека
ющий на аполлоническую, солнечную семантику. Этот человек предпочел
войне мир и даже умел его поддерживать; он хотел разузнать все о чудесах
и диковинах земель, которыми ему довелось править, включая самые от
даленные; он сошел с ума от любви к прекрасному Антиною, из-за смерти
которого во время приятного плавания по Нилу он «рыдал, словно какая-то
бабенка».
Что же до названия замка Святого Ангела (Кастель Сант-Анджело), то ему
мы обязаны легендой: в 590 году на его вершине будто бы появился ангел,
как раз тогда, когда многолюдная процессия во главе с папой Григорием Ве
ликим шествовала по городским улицам, взывая к Господу об избавлении
от ужасающей эпидемии чумы. Видение небесного создания было воспри
нято как знак того, что молитвы были услышаны.
XV. Трибунал веры
323
В память об этом чуде, согласно принесенному обету, сначала построи
ли капеллу, а потом установили статую ангела, неоднократно впоследствии
заменявшуюся. Та, что была воздвигнута в 1544 году, ныне выставляется
в одном из двориков замка. Она имеет в высоту более трех метров и высечена
(согласно данным Раффаэлло да Монтелупо) из цельного куска римской ко
лонны; ажурные крылья из меди с надлежащей резьбой не оказывают особо
го сопротивления ветру. Два века этот ангел взирал на город сверху, а затем,
в 1752 году, был отлит новый, гигантский бронзовый ангел работы фламанд
ца Питера Антона ван Вершаффельта, жестом как бы вкладывающий в нож
ны меч чумного поветрия; это прославленное произведение искусства вы
держало самые разные природные (и не только) катаклизмы. Стоит забраться
на верхний ярус замка хотя бы для того, чтобы полюбоваться им вблизи.
У нас нет точных данных о том, как выглядел едва законченный, нове
хонький мавзолей. Конечно же, в величии своем он соперничал с монумен
том Августа, построенным более чем за сто лет до того и расположенным
неподалеку, если двигаться по прямой, на противоположном берегу Тибра.
Тем не менее мы знаем (ибо сохранилась структура), что конструкция ба
зировалась на простых геометрических фигурах: квадратное основание,
на котором был установлен огромный цилиндр, возможно, покрытый сло
ем земли на манер сооружений этрусков*. Над цилиндром высилась башня,
вероятно, некогда увенчанная квадригой. Круг и квадрат, боги и мир, душа
и тело, один и множество — Адриан был интеллектуалом, он желал, чтобы
здание не только хранило и берегло прах его самого и членов император
ской семьи, но и отражало, передавая из поколения в поколение, его идеа
лы, его взгляды на жизнь.
Для строительства была выбрана территория «ватиканских полей» (ager
vaticanus) на периферии города, то есть равнинный участок, считавший
ся народом отдаленным, неосвоенным и диким. То же место, где при Кон
стантине возникнет посвященная Святому Петру церковь. Подобная бли
зость навсегда свяжет судьбы этих сооружений — замка и базилики. Когда
в 404 году император Гонорий прибыл в Рим, Августин, епископ Гиппон
ский, написал, что монарх, которому пришлось выбирать, где преклонить
колени — в храме Адриана или в соборе, построенном в честь рыбака, — бил
* Древние племена, населявшие в первом тысячелетии до нашей эры северо-запад Апеннин
ского полуострова в районе современной Тосканы (область Этрурия). Причины исчезно
вения цивилизации этрусков доподлинно неизвестны. Этруски оказали большое влияние
на формирование и развитие культуры Римской империи.
Прим. ред.
324
Секреты Ватикана
себя в грудь и клал земные поклоны там, где было тело Петра, рыбака и апо
стола... Незадолго до смерти Адриан, обожавший изящную словесность
и искусство, сочинил прощальное стихотворение, обретшее особую славу,
ибо это был трогательный пример латыни эпохи упадка — нежной, вибри
рующей, пропитанной меланхолией и грустью, столь далекой от эпической
прозы, мрамора, железа и огня бушующих, неумолимых страстей:
Animula vagula, blandula,
Hospes comesque corporis,
Quae nunc abibis in loca
Pallidula, rigida, nudula,
Nec, ut soles, dabis iocos...
Или же в свободном, но, полагаю, близком к оригиналу переводе: «Малень
кая душа моя, потерянная, сладостная, податливая, подруга и гостья тела
моего, уходишь нынче ты в пределы мертвых, в места неприветливые и пу
стые, где уж нет привычных забав...» Далее опять: «Взглянем еще мгновенье
на родные берега, на все то, что больше нам навек узреть не суждено...»
Гробница, крепость, тюрьма? За свою двухтысячелетнюю историю замок
побывал во всех трех ипостасях, сменяя одну за другой, а то и объединяя их.
В 403 году, в эпоху Гонория, он был включен в пояс городских крепостных
стен в качестве бастиона, выдвинутого за реку, а вскоре трансформировался
в настоящий форт, снабженный круговыми зубчатыми укреплениями, про
ходами и тайниками. Самые могущественные римские семьи оспаривали
друг у друга право владения им, а также другой цилиндрической гробни
цей — Цецилии Метеллы — на противоположном конце города, у Аппиевой
дороги. В кровавые периоды смут и столкновений казалось, что эти гранди
озные склепы изначально были созданы давать кров и защиту людям жи
вым, а не давно почившим. Действительно, когда в 1367 году завершились
авиньонское пленение и схизма, одним из главных условий возвращения
в Рим, поставленных папой Урбаном V, было вручение ему ключей от замка
как необходимой гарантии контроля над городом.
Шли годы, и эта обрубленная развалина, в значительной степени лишив
шаяся орнаментов, мрамора и статуй, стала прибежищем римских понтифи
ков в чрезвычайных обстоятельствах. Тот, кто в наши дни посещает замок,
сразу и с точностью распознает уровень, акцентированный карнизом из тра
вертина, где с римскими блоками срастаются, спаиваются более поздние
XV. Трибунал веры
325
наслоения: снизу — грубые туфовые массы, на них и над ними — упорядо
ченная структура из кирпича. Именно на этих верхних этажах со временем
возникли роскошные апартаменты, к обустройству которых приложили
руку многие папы. Однако эта книга — вовсе не путеводитель в традицион
ном смысле этого слова, поэтому я упомяну только двух героев насыщенной
событиями истории: папу Александра VI Борджиа и папу Павла III Фарнезе.
Внимательный посетитель, чуждый рассеянности, замечает присутствие
папы Борджиа уже при входе в замок, где прикрепленная над дверью таблич
ка гласит: ALEXANDER VI PONT MAX INSTAURAVIT AN. SAL. MCCCCLXXXXV.
1495 год* — это дата, когда были завершены реставрационные работы, ини
циированные именно папой Александром. Над табличкой установлен его
герб, но изрядно поврежденный: французские солдаты в 1798 году сбили
с него орнаменты. Вполне вероятно, что речь шла о папской тиаре с ключа
ми и красноречивой эмблеме династии — быке. Уцелел один-единственный
из всех гербовых щитов, и теперь его можно увидеть в расположенном чуть
выше внутреннем дворике, сбоку от парапета колодца.
Папа Борджиа сосредоточился преимущественно на фортификациях: ба
стионы, внешнее кольцо укреплений (включая башню на ватиканском берегу,
не позволявшую беспрепятственно попадать на мост), реконструкцию и при
ведение в должный вид Пассетто ди Борго, своеобразного аркадного коридо
ра, предназначенного для быстрого перемещения из апостолических дворцов
в замок. Этим проходом воспользовался Климент VII, когда войска императо
ра Карла V предали город огню и мечу в 1527 году. Даже в те дни войны и крови
замок продемонстрировал свое главное качество — неприступность.
Еще более значителен след, оставленный в истории замка Павлом III Фар
незе (Farnese), выдающимся понтификом, великим гуманистом, истинным
наследником классической эпохи, несмотря на то что папским пурпуром
он завладел весьма сомнительным способом. Папа Борджиа произвел его
в кардиналы уже в двадцать пять лет, по ходатайству его сестры Джулии
Фарнезе, ставшей в пятнадцать лет любовницей понтифика. Римский плебс,
по традиции дерзкий и непристойный до похабства, издевательски присво
ил ему кличку «кардинала Fregnese»**, то есть новоиспеченного между жен
ских ног кардинала.
* MCCCCLXXXXV в римской нумерологии — это 1495 год, где М — 1000, С — 100, L — 50, X —
10, V — 5. Прим.
ред.
* * Fregnese — вульгарное созвучие с фамилией Farnese, происходит от слова fregna — вульва
(женский половой орган). Корректному переводу не поддается.
326
Секреты Ватикана
Павел III взошел на трон в 1534 году, через несколько лет после начала
лютеранской Реформации в Центральной и Северной Европе и «разорения»
Рима ландскнехтами, на гребне уже другой серьезной схизмы — отпавшей
от Рима согласно декрету Генриха VIII англиканской церкви. Новый понти
фик всерьез намеревался восстановить утраченный религиозный и держав
ный авторитет церкви. Он одобрил создание иезуитского ордена, «переза
пустил» деятельность римской инквизиции и выступил ярым сторонником
созыва Тридентского собора, с помощью которого церковь хотела стимули
ровать свое моральное возрождение в противовес надвигавшейся Рефор
мации, тем самым укрепив легитимность универсального католического
порядка.
Что же до замка, то папа Фарнезе заказал для него изумительные фре
ски, посредством которых желал представить себя новым императором,
реинкарнацией самого Адриана, человеком, воспринявшим наследие ци
вилизации, умевшей властвовать над миром не только мощью оружия,
но и мудрой логикой своих законов. Павел в определенной степени сделал
собственным девизом проникновенные строки из «Энеиды» (VI, 852-853):
«Римлянин! Ты научись народами править державно — в этом искусство
твое! — налагать условия мира, милость покорным являть и смирять вой
ною надменных!»*
Фрески, украшающие зал библиотеки, — там изображены вехи основа
ния Рима, — воспроизводят культурную и политическую программу папы
Фарнезе, кульминация которой ощущается в зале Паолина: в великолепии
алебастра, лепнины, мрамора, перспективных иллюзий папа во славе сво
ей становится связующим элементом между языческой классикой и като
лической современностью, между Римской империей и учением церкви.
Надпись, лентой струящаяся у потолка, со всей очевидностью подтверждает
его намерение: «Павел III, верховный понтифик, превратил гробницу боже
ственного Адриана в священное обиталище».
Античные стены крепости хранят и многие другие сокровища, среди
которых восхитительная печурка Климента VII, таинственный зал казны
с огромным ларцом, погребальная ниша, куда был помещен прах Адриана,
изысканная лоджия Юлия II, обращенная к мосту, безупречных очертаний
и задумки спиралевидный лестничный пролет, позволявший кавалькадам
* Вергилий. Энеида / пер. С. Ошерова. СПб. : Биографический институт «Студиа Биографи
ка», 1994.
XV. Трибунал веры
327
добираться почти до самых верхних уровней... Но нельзя обойти молчани
ем еще одну функцию замка, поскольку даже пышность покоев не заставит
забыть, что часто он становился местом заключения, жестоких пыток и му
чений, будучи одной из тюрем трибунала святой инквизиции.
В зале Юстиции был оглашен смертный приговор, по которому юная
Беатриче Ченчи была отправлена на эшафот. Во дворике расстрелов еще
в XIX столетии казнили молодых патриотов, мечтавших об объединенной
Италии и конце светского господства пап. Не случайно Джакомо Пуччини
именно в это место перенес финальные сцены своей оперы «Тоска». Коло
кол на самой высокой башне, слева от ангела, назывался «колоколом осуж
денных», так как его удары возвещали неминуемость расплаты за грехи.
В определенные периоды замок Святого Ангела выполнял исключительно
эту функцию: был мрачным казематом, гигантские и зловещие своды кото
рого вдохновили Пиранези на «тюремные фантазии».
Если совершить визит в камеры-одиночки замка, то станет ясно, в каких
ужасающих условиях заключенным приходилось ждать своей участи: поч
ти пустое пространство, сырые стены, убогая подстилка на земле, отсут
ствие отхожего места или горшка. Малюсенькие, запертые, лишенные све
жего воздуха и света комнатенки, смрад экскрементов, боль после допросов
и бесчеловечных пыток, вечный полумрак, отверстия на самом верху (так
называемые «волчьи пасти»), до которых не дотянуться, — несчастные то
мились, задыхались, чахли в ожидании невнятного приговора, а во дворе,
расположенном над этим тюремным адом, порой слышались чарующие, не
реальные звуки — игра музыкальных инструментов, порхание танцующих
пар, серебристый смех светских дам, изысканные разговоры и любовное
воркование.
Среди сотен тех, кому выпало испытать на собственной шкуре заключе
ние в стенах замка, были и великие люди, например, Бенвенуто Челлини,
герой необычайного, но плохо удавшегося побега в духе Рокамболя. В своих
колоритных воспоминаниях скульптор рассказывает об этом так:
К несчастью, я был вынужден валяться на том насквозь гнилом от пота
и сырости матрасе, через три дня мокрым стало все вокруг. Я же, сломав
ногу, не м ог двигаться и постоянно лежал в одной и той же позе, а когда
требовалось слезть с кровати по малой или большой нужде, полз на чет
вереньках, задыхаясь от запахов грязи и нечистот, царивших там, где
я спал.
328
Секреты Ватикана
Челлини, уважаемому заключенному, было хотя бы дозволено иметь при
митивную, наспех сколоченную уборную (ее можно посмотреть и сегодня).
Обычным узникам в таком удобстве отказывали.
Последней знаменитой жертвой инквизиции был Джузеппе Бальзамо,
граф Калиостро. Гениальный мошенник и ловкий авантюрист из Палермо
умудрился поводить за нос половину дворов Европы своими мнимыми спо
собностями медиума, алхимика и некроманта. В реальности он был фана
тичным экзальтированным человеком, способным на невероятные выдум
ки, ложь и поразительные трюки. В 1789 году, изнуренный сифилисом, он
поселился в Риме, где основал масонскую ложу египетского обряда. У него
было всего два адепта — какой-то маркиз и монах-капуцин, ставший любов
ником жены Калиостро Лоренцы.
В 1791 году по доносу собственной супруги Калиостро был арестован. Про
тив него возбудили судебный процесс и приговорили к смерти за богохуль
ство и еретические суждения против Господа Бога, Иисуса Христа, Пресвя
той Девы, святых, таинств, чистилища, церковных правил и наставлений,
а также за ошибочные теории в сексуальной сфере и иные гнусные деяния.
Текст приговора, не лишенный трагикомического привкуса, определял его
как «человека, который ни во что не верит, не имеет религии, словом, как
дикого зверя, постыдного и очень злобного, прослывшего повсеместно как
жулик и негодяй, неистово скотский шарлатан, отъявленный плут, деист
и клеветник».
Монах-капуцин отделался десятью годами тюрьмы, жену Лоренцо упекли
в монастырь. Калиостро умудрился избежать виселицы или костра благо
даря папе, который смягчил наказание до пожизненного заключения в тем
нице. Поэтому его отправили в форт Сан-Лео, где он через некоторое время
сошел с ума из-за болезни и частых побоев, которым подвергался.
Римская инквизиция располагала и другими местами, где содержались
узники. Это были тюрьма Тор ди Нона (там побывал среди прочих Джордано
Бруно), которую впоследствии снесли для возведения вместо нее берегоу
крепительных сооружений по течению Тибра, и самая настоящая тюрьма
дель Сант-Уффицио, торжественно открытая осенью 1566 года большими
празднествами и артиллерийскими залпами, в наши же дни предназна
ченная для менее жестоких целей. Дворец дель Сант-Уффицио до сих пор
возвышается на одноименной площади, в двух шагах от площади Святого
Петра, и сегодня является резиденцией Конгрегации доктрины веры. Двад
цать четыре года подряд кардинал Йозеф Ратцингер входил в эти массивные
XV. Трибунал веры
329
ворота, поднимался на второй этаж и садился в кресло в своем кабинете.
Обстановка скромная: письменный стол из темного орехового дерева, анти
кварная картина, изображающая кающуюся Марию Магдалину, распятие.
Название палаццо вызывает воспоминания о телесных страданиях, нака
заниях и пытках, но само по себе здание — единственный сохранившийся
след старинного комплекса судебных учреждений, задуманного папой Пав
лом III в 1542 году. Святая римская и универсальная инквизиция возникла
как заслон, оплот защиты веры и борьбы с ересями.
Чудовищные допросы инквизиции велись в Новых тюрьмах, на виа Джу
лия. Эти здания были возведены согласно приказу папы Иннокентия X
Памфили в 1647 году по проекту Антонио дель Гранде и окончательно за
вершены в период понтификата Александра VII Киджи. Сегодня, по иронии
судьбы, там находится Национальная дирекция по противодействию ма
фии. На втором этаже, неподалеку от офиса прокурора, в одной из комнат
все еще заметны следы ее прежних функций: крюк, закрепленный в сте
не, служил для того, чтобы удерживать подсудимых во время истязаний
в одном положении. Вплоть до 1968 года Новые тюрьмы были отданы Музею
итальянской преступности, позднее куда-то съехавшему. Эти камеры были
обязательным пунктом посещения и часто становились этапом, предваряв
шим эшафот, для всех тех, кто исповедовал взгляды, расходившиеся с офи
циальными церковными.
На тему трибуналов инквизиции в Италии и за ее пределами написано
так много книг, что нередко мифология, коварная и цепкая, вытесняет фактуальность, историческую действительность, реконструируемую на основе
реальных событий. Отдельно от всякого рода преувеличений и искажений
следует отметить, что этот феномен, без сомнения, сыграл важную роль
в истории церкви, в частности итальянской.
С самых своих истоков, пока медленно формировались каноны и орто
доксия, церковь (как и всякий политический организм, возникший на базе
идеологии) почувствовала острую необходимость противостоять доктри
нальным уклонам (ересям), карая тех, кто запятнал себя приверженностью
им, равно как и тех, кто читал, распространял или хранил произведения,
считавшиеся еретическими. Собор, созванный в Тулузе в 1229 году, запре
тил мирянам владеть собственными экземплярами Библии, а в 1234 году
собор в Таррагоне повелел сжечь все имевшиеся книги Священного Писа
ния, изданные на вольгаре (народных языках, отпочковавшихся от латы
ни). Типичной чертой всех процессов был принцип — неведомый, кстати,
330
Секреты Ватикана
римскому праву, — согласно которому обвинение в ереси может осущест
вляться в рамках специальной процедуры, то есть в отсутствие достоверных
свидетельских показаний. И не только: каждый прознавший о возможной
ереси обязан был немедленно донести об этом в ближайший орган инкви
зиции, в противном случае его будут считать соучастником. Отзвуки это
го принципа обнаруживаются в тексте клятвенного отречения Галилея,
в котором среди прочего великий ученый был вынужден пообещать: «Если
я узнаю о каком-нибудь еретике или заподозрю кого-то в ереси, то заявлю
о нем в эту Святую палату [инквизицию], инквизитору или ординарию того
места, где я буду в тот момент находиться».
В ранние эпохи наказаниями по приговорам были преимущественно ин
тердикт* или отлучение. В дальнейшем меры ужесточились, хотя недавние
исследования и доказали, что их суровость варьировалась в зависимости
от страны и периода. Перед инквизицией представали по обвинениям в ма
гии, дьявольском колдовстве, порче, незаконном обладании кем-то или чемто, симулируемой святости, содомии; в более общем ракурсе — за все то, что
расходилось с доктриной и позволяло заподозрить возможную девиацию
от официального канона.
Долгие годы инквизиция обладала первостепенным влиянием внутри
церкви. К примеру, среди семи пап второй половины XVII века лишь двое
не занимали до этого те или иные инквизиторские должности. Папа Ратцингер, Бенедикт XVI, вновь возродил эту традицию.
Итак, чем же была инквизиция и какое положение она занимала в страте
гии Святого престола? Конгрегация святой римской и вселенской инквизи
ции — коллегия кардиналов и прочих прелатов, зависевших непосредствен
но от папы, — тоже была детищем Павла III Фарнезе. Точкой отсчета для
нее стала булла Licet аЪ initio (1542 год). В задачи этой структуры входили
поддержание и защита интегральной целостности веры, изучение и искоре
нение ошибок, заблуждений и ложных доктрин. Необходимым дополнени
ем являлся Индекс запрещенных книг, составлявшийся с 1571 года, — о его
целях мы поговорим чуть позже. Римские инквизиторы обладали юрис
дикционной компетенцией в отношении всего католического мира, хотя
* От лат. interdictum, то есть запрет. Духовное наказание, налагавшееся понтификами на го
сударей, общины и целые страны. Чаще всего состояло в запрете на проведение богослу
жений в стране, чей государь заслужил наложение интердикта. Расценивалось как суровое
наказание и могло спровоцировать бунт народа против своего провинившегося государя.
Прим. ред.
XV. Трибунал веры
331
на практике их деятельность почти всегда ограничивалась Италией. Среди
самых знаменитых процессов на ее счету те, что проводились над Джордано
Бруно и Галилео Галилеем.
Инквизиторы-доминиканцы Яков Шпренгер и Генрих Крамер, посланные
папой Иннокентием VIII в Германию, собрали в одной книге-руководстве
всю максимально полезную информацию, позволяющую узнать, допро
сить и покарать ведьм и еретиков. Труд был опубликован в городе Шпей
ере в 1486 году под названием, обреченным на долгую славу, — Malleus
maleficarum («Молот ведьм»); переизданный несметное число раз в XVII веке,
он достиг невероятного тиража в тридцать пять тысяч копий.
Отклонения в поведении, демонстрируемые «ведьмами», духовники
(передававшие в трибунал информацию о подозрительных случаях) при
писывали исключительно дьяволу, засевшему, как правило, в женских ге
ниталиях. На самом же деле большая часть обвинений касалась порочных
сексуальных отношений, внебрачных или извращенных совокуплений, не
пристойных поцелуев и в особенности Posculum infame, что означает «поце
луй анального отверстия Сатаны». Во многих документах проскальзывает
навязчивая идея неутолимой женской похоти, из-за которой обвиняемым
часто выбривали волосы на лобке, дабы лишить дьявола его любимейшего укрытия. Лекарством служили некоторые необычные виды экзорцизма, сопровождаемые «продувкой» и иными манипуляциями «в причинном
месте».
Предусмотренная процедура была схожа с обычными судебными: обви
нительный акт, устные или письменные свидетельства, прочие улики, вы
ступление стороны обвинения, ответная речь защиты (то есть состязатель
ность), приговор. Это в теории. Однако на практике все улики сводились
к паре-тройке запутанных, беспорядочных сплетен, да и сама процедура
отталкивалась от допущения, что отрицание дьявола есть уже ересь, а зна
чит, признание вины. Если во время первого допроса обвиняемый не созна
вался в своих ошибках, инквизитор угрожал применить особую методику
stricte, то есть пытки, эвфемистически называемые «строгим испытани
ем»; в случае повторного отказа привлекали профессиональных палачейистязателей.
Если же обвиняемый не уступал даже после мучительной боли, трибу
нал объявлял о своей неспособности вернутьеретика на путь истинный
и обратить к ортодоксии, после чего передавал его «светской власти», то
есть уполномоченному гражданскому суду, для исполнения надлежащего
332
Секреты Ватикана
приговора. Двойственность компетенции неоднократно способствовала
ситуациям двусмысленного компромисса, когда церковь опиралась на го
сударственную власть для осуществления наказаний неугодных, а свет
ские политические органы, в свою очередь, прикрывались доктриной веры
для придания легитимности собственным репрессивным кампаниям. Тю
ремное заключение часто обосновывалось незатейливой ритуальной фор
мулой, к примеру: «В этой Святой палате мы осуждаем тебя на пребывание
в темнице на веки вечные без надежды на прощение, дабы в ней ты бес
прерывно оплакивал душу свою, каялся и вымолил у Господа нашего про
щение за грехи свои и прошлые заблуждения».
На этих процессах не различали понятия «грех» и «преступление»: ис
тинной обвиняемой была душа, это ее судили, иначе говоря, клеймили
идеи, убеждения, принципы, влиявшие на то, как человек поступал, вел
себя, писал и мыслил. Поэтому именно монахи-доминиканцы, образован
ные, умные, подкованные и хорошо подготовленные, нередко оказывались
самыми успешными инквизиторами. Эхо их непреклонных приговоров
и суровых постановлений навсегда вторглось в пространство художествен
ной литературы. Среди многочисленных примеров вспомним «Айвенго»
Вальтера Скотта, «Имя розы» Умберто Эко и, разумеется, роман «Братья
Карамазовы» Федора Достоевского, краеугольным камнем которого стала
удивительная по своей мощи «Легенда о Великом Инквизиторе», расска
занная Иваном, одним из братьев, атеистом, жаждущим веры и отвергаю
щим Бога.
Если папа Павел III дал импульс формированию инквизиционных поряд
ков, то один из его преемников, Павел IV Карафа, поразмыслив, придумал,
как мудро использовать трибунал в качестве политического рычага. Я по
просил высказать свое мнение по данному вопросу профессора Массимо
Фирпо, академика Линчеи, возглавляющего кафедру истории в Туринском
университете и много лет изучающего культурную и религиозную историю
XVI века, которой он посвятил бессчетные статьи и монографии. Вот его
ответ:
Кардинал Карафа, который будет папой под именем Павла IV, адресовал
Клименту VII в 1532 году необычную докладную записку, страстно обличая
распространение ересей и дурных нравов, коррупцию и невежество клира,
равно как пассивность епископов и самого Святого престола . Все эти про
блемы, полагал он, сплетались в один клубок и требовали решительных
XV. Трибунал веры
333
действий. Это была ясная и энергичная программа действий, нацеленная
на реформирование церкви, прежде всего в спектре эффективной борьбы
против протестантской Реформации. За несколько лет упорство и непре
клонность в продвижении Карафой своей инициативы , базировавшейся
на принципе «обращения с еретиками так , как они того заслуживают»,
привели к тому что она во второй половине X V I столетия трансформи
ровалась в политическую линию церкви, иначе говоря, в Контрреформа
цию. Учреждение Сант-Уффицио передало в руки церкви страшное оружие
по сокрушению еретических групп , капиллярно проникших во все уголки
Италии , в том числе тех , что угнездились в лоне самой церкви , и склон
ных к соглашательству с протестантами вплоть до признания ряда их
теологических постулатов. Имеется подтверждение лишенного особой
щепетильности метода применения Карафой махины инквизиции: он со
бирал улики (сегодня мы обозначили бы их как «досье») и пускал их в ход
на конклавах , мешая избранию своих противников. К примеру римский
информатор сообщает, что на конклав 1555 года Карафа принес с собой
доказательства «прот ив всех претендентов на папский престол». Не
удивительно, что понтификом оттуда вышел уже он сам , вслед за чем
принялся «посредством инквизиции заполнять тюрьмы кардиналами
и епископами», как напишет одна из его жертв. Понятно, что, однаж
ды подчинив себе механизмы избрания папы, инквизиция в дальнейшем
с удовольствием практиковала такой подход, ориентируя церковь в на
правлении угодны х ей религиозных и политических установок. Только по
сле этого, стабильно укоренившись в верхах курии, Сант-Уффицио при
мется развивать бурную активность на периферии, против еретических
сообществ в больших и малых итальянских городах. Мне кажется, эту
деятельность можно характеризовать не только как сугубо религиоз
ную, но и как политическую, то есть основанную на продуманном, осо
знанном проекте, привлекающем нужные инструменты, учитывающем
фактор соперничества с прочими, полярными воззрениями на теологиче
скую и пастырскую роль церкви. Итак, понятно, каким образом ключевая
римская Конгрегация дель Сант-Уффицио в итоге превратилась в то, что
ныне зовется Конгрегацией доктрины веры, еще недавно возглавлявшейся
кардиналом Йозефом Ратцингером, теперешним папой Бенедиктом XVI.
Уже в X V I веке инквизиционная структура предоставила церкви привиле
гированный канал для рекрутирования кадров иерархии и лестницу для
блестящих церковных карьер.
334
Секреты Ватикана
Возможно ли, что эта спаянная, могущественная структура повлия
ла на процесс создания на полуострове итальянского национального
государства? А затем в какой-то степени определила его черты? Профессор
Фирпо отвечает на этот вопрос утвердительно:
Тот факт, что Италия и Рим совпали в одном и том же центре христи
анства, имел многочисленные последствия . Однако данный вопрос лучше
воспринимается, если абстрагироваться от наблюдения , что в Италии
всегда была церковь, которая стала вдобавок ко всему наследницей граж
данской власти после распада Римской империи. К своим выводам добавим
иное соображение: здесь во все времена недоставало государства. Италия
всегда была калейдоскопом древних городов, преобразившихся в коммуны,
управляемые семейными олигархиями и неувядаемым патрициатом , ча
сто разрываемым фракционными склоками, но неизменно проникнутым
корпоративной логикой поведения. Членов этого элитного клуба сбли
жало опасное смешение и взаимоналожение общественного и приватно
го. Трудный процесс строительства современного государства, который
во Франции, Англии и Испании разворачивался с X V века, в Италии начал
ся поздно и плохо. Что же до папской монархии, то ее выборный характер,
непотизм, беспорядочное сближение государственного самоуправства
и духовного деспотизма сделали ее образцовой моделью дурного админи
стрирования и недееспособного правительства. Например, уже в X V I сто
летии Франческо Гвиччардини писал в своих «Воспоминаниях»: «Я не знаю,
кому бы больше меня не нравились амбиции, скупость и изнеженность
священников: любой из эт их пороков ненавидим сам по себе, к тому же
каждый из них и все вместе мало соответствуют облику тех, кто ведет
праведную жизнь во имя и по воле Господа. И вообще, очень странно, как
все вредные привычки уживаются в одном и том же человеке». Вместе
с тем, продолжал он, работа на службе понтификов дома Медичи выну
дила его «в особенности полюбить величие их; не будь такого уважения,
я бы возлюбил Мартина Лютера как самого себя. Не для того, чтобы осво
бодиться от законов, навязываемых христианской религией, в той мере,
как она интерпретируется и понимается повсеместно, но дабы узреть,
как в надлежащий срок усмирится эта толпа злодеев, — либо избавив
шись от изъянов, либо лишившись власти и авторитета». Церковь Кон
трреформации сохранила свои пороки, но сумела спрятать их за фасадом
иезуитского постулата si non caste tamen caute («если не целомудренно,
XV. Трибунал веры
335
то хот я бы осмотрительно»), пастырского патернализма (выраженного
в церковных формальностях , далеких от душевного трепета), в религии,
зачастую сведенной до сугубо показательного благочестия. Любое дисси
дентство подавлялось.
Говоря о всплесках несогласия, нужно особо упомянуть о притеснени
ях евреев. За многие столетия истории церкви накопилось большое коли
чество папских постановлений, ограничивавших свободу передвижения
и торговли этого народа, навязывавших ношение отличительных знаков,
по которым их признавали с первого взгляда. К примеру, желтый берет рим
ских евреев, который в 1930-е годы вдохновит нацистов снабдить всех детей
колена Израилева вышитой на одежде звездой Давида, тоже желтой. Одна
ко в целом нужно сказать, что римская инквизиция обращалась с евреями
относительно «мягко», предпочитая физическому насилию грабительские
денежные штрафы и конфискацию имущества. Тем не менее жесточайшими
и постоянными были попытки подтолкнуть евреев к переходу в «истинную
веру». Здесь не гнушались даже настоящими похищениями людей. Пока
зательный пример приведен Андреа дель Колем в его книге «Инквизиция
в Италии с XII по XXI век»:
НаКьяру, супругу Анджело дельБорго, ложно донесли, заявив, что она буд
то бы хотела обратиться в христианство в 1712 году. Женщину продер
жали в заключении сверх всякого разумного срока, тогда муж подал про
тест в Сант-Уффицио, заведя самое настоящее дело при помощи ловкого
и подготовленного католического адвоката... И хот я Кьяра была беремен
на и настроена решительно против перехода в католицизм, Конгрегация
два раза поддержала приора монастыря, откуда ее не выпускали до родов.
Новорожденная девочка была тотчас же крещена, а Анджело попросил
Сант-Уффицио возвратить ему по крайней мере жену. Внезапно последняя
уступила давлению и 17 марта 1713 года приняла решение обратиться,
о чем приор триумфально доложил асессору Сант-Уффицио: «П од влияни
ем Духа Святого она объявила себя христианкой, усмиренная кротостью
евангельской, из рыкающей тигрицы стала она послушной овечкой, ибо
Д ух веет, где хочет (Spiritus quando vult, spirat), и эти бедные души долж
ны сами себе помочь так, дабы суметь отринуть порицаемый еврейский
народ и прийти к святости, дарованной верующим нашим дорогим Спа
сителем».
336
Секреты Ватикана
Финал всего этого дела, комментирует ученый, наглядно подтверждает
эффективность применения нелегальных методов по продлению пребы
вания человека в обители и бессмысленность любых апелляций к инкви
зиции.
Распространение идеалов свободомыслия после Великой французской
революции не облегчило положение евреев на папских землях. В начале
XIX века некоторые антииудейские брошюры по-прежнему продолжали
подпитывать самые стойкие предрассудки. Так, в 1825 году французский
доминиканец Фердинанд Жабалот описывал качества евреев следующим
образом:
Богоубийство, неумеренная жадность и стремление обогатиться за счет
обирания до нитки бедных христиан , амбициозные желания властво
вать над миром, наносимый морали и нравам вред, ненависть к христи
анской религии вплоть до самого что ни на есть варварства («вым ыт ь
руки в крови христиан , предать огню церкви, растоптать освященные го
стии, распять в ненависти верных Иисусу Христу, похитить и вырезать
младенцев, изнасиловать девственниц, невест Христовых, и покуситься
на крещеных»).
Отречение от принципов Просвещения имело очевидную цель противо
стоять импульсу перемен, которые принесла с собой современность: ее
составной частью была свобода евреев в различных европейских государ
ствах. Историк Марина Каффьеро в своем эссе «Принудительное крещение.
Истории евреев, христиан и обращенных в папском Риме» объясняет, что
число насильственных обращений жен, детей и внуков евреев, перешедших
в католицизм, равно как и подпольных крестин младенцев, резко увели
чилось в течение XIX века. Если где-то назревал протест против отеческой
власти церкви или же по причине отказа заинтересованному в обращении,
то «практика» (то есть документация и право курировать ситуацию) пере
давалась в ведение Конгрегации Сант-Уффицио.
В числе самых нашумевших (и тягостных) случаев значится тайное кре
щение служанкой-католичкой маленького четырехлетнего Эдгардо Мортара, когда тот серьезно заболел и находился на грани жизни и смерти. Этот
эпизод произошел в Болонье. Через два года, в 1858 году, служанка, воз
можно, из мести своим работодателям заявила об этом факте церковным
властям, из-за чего Эдгардо отняли у семьи и, поскольку он был крещен,
XV. Трибунал веры
337
по приказу инквизитора отправили учиться в римскую христианскую се
минарию, в Дом оглашенных* Невзирая на отчаянные просьбы родителей
и международное давление в лице Наполеона III и графа Кавура, мальчика
так никогда и не вернули. Будучи под защитой и протекцией папы, кото
рому он стал чуть ли не крестником, Эдгардо вступил в ряды Конгрегации
латеранских каноников** под именем падре Пио; укрывшись в Австрии по
сле ликвидации Папского государства, в 1873 году он принял священниче
ский сан.
Культура Просвещения и, в более общем плане, экспансия поведенческих
моделей, диктуемых «разумом», крайне обеспокоила церковь Рима. Кон
фликт обострился, к тому же многие протестантские конфессии оказались
благожелательно настроены к назревшим реформам. Красноречивым при
мером реакционно-оборонительной тактики церкви стал долгий понтифи
кат Пия IX (1846-1878).
Его идеологический манифест заключен в энциклике Quanta сига, издан
ной 8 декабря 1864 года, к которой был приложен пресловутый Силлабус,
о чем мы вкратце говорили в предыдущих главах. В комплексе этот доку
мент, словно зеркало, отразил воззрения понтифика, почти одержимого
опасностями либерального социума и осознающего, что современность мо
жет значительно усилить религиозную индифферентность.
Один из его преемников, Пий X (1903-1914), продолжал придерживать
ся такой непримиримой линии, вместе с тем чувствуя необходимость ан
нулировать слово «инквизиция», имевшее зловещий смысл и вызывавшее
негативные ассоциации. Он провел реорганизацию курии и постановил на
зывать структуру, что блюла чистоту веры, Священной Конгрегацией СантУффицио, которой в 1917 году были переданы конкретные полномочия —
отслеживать и обновлять список запрещенных книг.
В 1965 году папа Павел VI вновь поменял название этого органа — Свя
щенная Конгрегация по доктрине веры, — сохранив за ней прежнюю функ
цию — охранять и продвигать ортодоксию. В 1988 году Иоанн Павел II
снял обязывающий эпитет «священная», оставив лаконичное звучание —
* Оглашённые (написание «оглашённые» здесь является неправильным), катехумены (греч.
Kaxrixoofievoc;) в христианстве — люди, не принявшие крещение, но уже наставляемые
в основах веры (в церковнославянской филологии прилагательное «оглашенный» означает
желающий принять святое крещение и учащийся христианским догматам).
* * Латеранские каноники (лат. Ordo Canonicorum Regularium Sancti Augustini Congregatio,
CRL) — католическая мужская монашеская конгрегация регулярных каноников, основан
ная на уставе святого Августина.
338
Секреты Ватикана
Конгрегация доктрины веры. В речи, произнесенной в марте 2000 года, он
попросил прощения у мира за многие прегрешения церкви, включая дея
тельность инквизиции.
Индекс запрещенных книг тоже имеет любопытную историю. После
изобретения Гутенбергом технологии книгопечатания (передвижные бук
вы) в середине XV века книги превратились в главного разносчика воль
нодумства, будучи инструментами быстрого распространения опасных
идей и мнений. Поэтому инквизиторам с самого момента основания Кон
грегации вменили в обязанность, дав соответствующую власть, пресекать
на корню издание еретических книг. Теологический факультет парижской
Сорбонны, основной задачей которого было учительство и наставниче
ство, опубликовал в 1544 году перечень, содержавший названия 230 книг
(на латыни и французском языке), которые с того момента попадали под
запрет.
Первая официальная редакция Индекса, то есть списка книг, представ
лявших опасность для веры и морали католиков, была подготовлена Конгре
гацией священной римской и вселенской инквизиции в 1557 году. В ту эпо
ху папой был суровый и непреклонный Джан Пьетро Карафа, взошедший
на трон под именем Павла IV. Посол Венеции в депеше своему правитель
ству описал его так: «У него вспыльчивый темперамент и жестокий нрав...
Он порывист, неудержим в исполнении обязанностей и не терпит, чтобы ему
противоречили». Первый Индекс, очень избирательный и придирчивый,
дошел до того, что подверг цензуре даже часть Библии и некоторые труды
Отцов Церкви. В нем фигурировали «Декамерон» Боккаччо, «Государь» Ма
киавелли, а также «Новеллино» Мазуччо из Салерно и произведения Эраз
ма Роттердамского, величайшего гуманиста тех лет, повинного в том, что
он требовал реформирования церкви и ее обращения к истокам — чистоте
и непорочности раннего христианства.
Индекс был опубликован в начале 1559 года, чему предшествовал декрет
инквизиции, постановлявший следующее: «Пусть никто более не осме
лится писать, издавать, печатать сам или заставлять печатать кого-либо,
продавать, покупать, давать в кредит, дарить либо под каким-либо пред
логом получать, держать у себя, хранить у себя или требовать от других
хранить любые из книг и сочинений, поименованных в данном Индексе
Сант-Уффицио». Указывались фамилии авторов, которых разделили на три
категории; первая включала тех, кто совершил проступки ex professo
(преднамеренно); вторая охватывала тех, кого осудили лишь за часть ими
XV. Трибунал веры
339
написанного; наконец, в третьей фигурировали произведения еретическо
го содержания, увидевшие свет анонимно.
Новая версия Индекса, исключительной важности, была инициирована
папой Пием IV после закрытия Тридентского собора. В пандан* к ней шли
десять правил, или норм, имевших силу вплоть до 1896 года. Среди них,
например, запрет мирянам читать Библию, переведенную на народные
языки (вольгару). Действительно, в постановлениях Тридентского собора
единственным авторизованным вариантом Священного Писания была при
знана латинская Вульгата. Все иные тексты — от «оригиналов» на греческом
и еврейском языках до современных переводов — попали под запрет.
Индекс, отредактированный Тридентским собором, появился в обраще
нии весной 1564 года под таким километровым заголовком: Index librorum
prohibitorum cum regulis confectis per Patres a Tridentina Synodo delectos,
auctoritate Sanctiss. D. N. P ii IV, Pont. Max. comprobatus, то есть: «Индекс запре
щенных книг, согласно нормам, подобранным епископатом, собравшимся
на Собор в Тренто (Тридент), утвержденный властью нашего святейшего
Папы Пия IV». Конгрегация представила гигантскую программу цензури
рования всех произведений, которые расходятся с официальным вероуче
нием хотя бы в одном мельчайшем аспекте. Под топором палача пали Отцы
Церкви (от Амвросия Медиоланского и Тертуллиана до Фомы Аквинского);
медицинские трактаты, раскрывавшие секреты человеческого «механизма»
(Гиппократ, Гален, Парацельс); философы (к примеру, Платон и Аристотель);
историки (вроде Геродота, Тацита, Фукидида); античные классики чуть ли
не в полном составе (Овидий, Вергилий, Гораций, Саллюстий, Тит Ливий,
Плутарх, Гомер, Катон, Плавт, Эзоп).
Пристальное внимание было уделено еврейскому Талмуду, состоящему
из Мишны, то есть кодекса Устного Закона, и Гемары — комментария равви
нов. Эти фундаментальные книги еврейской мудрости и сострадания были
сожжены в Риме при папе Юлии III в 1553 году. На Тридентском соборе уста
новили, что евреи могли читать их вновь, но в очищенной форме, избавлен
ной от противоречий с Новым Заветом, от «оскорблений и поношений като
лической церкви» и прочих непристойностей. Здесь стоит уточнить, что нет
и не может быть уверенности в сколь-либо эффективном исполнении этих
предписаний.
* Предмет, парный с другим (от франц. pendant). Панданами называют любые парные пред
меты, схожие или равные по каким-то параметрам (величине, цвету, значению, расположе
нию). Прим. ред.
340
Секреты Ватикана
Конгрегация Индекса всегда пребывала в некотором подчинении у на
водящей страх Верховной конгрегации инквизиции (Suprema Congregatio),
которая, будучи прекрасно дотируемой, собиралась на свои заседания с за
видной регулярностью — два раза в неделю, один из них — в присутствии
понтифика. Между тем комиссия Индекса обладала более скудными фон
дами и весьма скромной численностью персонала; даты ее заседаний были
менее частыми и определенными. Даже если официально на их заседани
ях председательствовал кардинал, фактически курирующим сотрудником
оставался секретарь, выбиравшийся среди членов ордена доминиканцев.
Магистр Священного дворца — теолог папы — входил в обе Конгрегации
сразу и обладал правом запрещать хождение и распространение тех или
иных книг в городе Риме. Гораздо более прибыльной была должность се
кретаря инквизиции, которого по окончании службы (длившейся от одного
года до девяти лет) возводили в ранг кардинала.
«Философия», оправдывавшая цензуру, табу и запреты, бросалась в глаза
уже на обложке Индекса, украшенной прихотливой виньеткой: сверху два
ангела придерживают картуш с надписью Index librorum prohibitorum , допол
ненный гербом царствующего папы; посередине святые Петр и Павел, один
с ключами, второй — с мечом. Оба апостола пристально глядят на костер,
где сжигаются книги, в то время как присные их продолжают бросать в пла
мя все новые и новые сочинения; снизу две строки, приписываемые Павлу
(Деяния, 19, 19), которые послужили подписью к рисунку и обоснованием
горящим страницам: «А из занимавшихся чародейством довольно многие,
собрав книги свои, сожгли перед всеми, и сложили цены их, и оказалось их
на пятьдесят тысяч драхм»*.
Напряженные, полные страстей периоды сменялись весьма спокойными
и вялотекущими. Конгрегация Индекса, искусно балансируя между ними,
просуществовала вплоть до XX столетия и вновь окрепла на волне конфлик
та Римской церкви с современным миром, обострившегося в эпоху Пия IX.
Камнем преткновения, вызывавшим яростную конфронтацию, в частности,
стала тенденция протестантских конфессий изучать и анализировать свя
щенные тексты в историко-критической перспективе. Современный этап
в экзегетике Писания начался в век Просвещения, когда Лессинг опублико
вал (1776 год) фрагмент анонимного труда, автора которого тем не менее
* Деяния апостолов. Глава 19, 19. Цит. по электронной версии: http://deyaniya.ru/index.
php?id_menu=31
XV. Трибунал веры
341
все прекрасно знали: это был Самуэль Реймарус, профессор кафедры вос
точных языков из лицея Гамбурга.
В этом тексте, озаглавленном «О цели Иисуса и его учеников», Реймарус
впервые выдвигает гипотезу о том, что намерения пророка Иисуса и его
апостолов были не схожи между собой. Иисус терпит историческую неудачу
и страдает из-за нее, но благодаря инициативе учеников преодолевает ее
через «изобретение» воскрешения, что превращает Христа в мифический
персонаж. Здесь проходит первая линия раскола между историческим Ии
сусом, которого рассматривают как одного из многих пророков Израиля,
и Христом веры.
Другой конфликт связан с отношением церкви к тоталитарным идеоло
гиям XX века: коммунизму, фашизму и нацизму. Римская инквизиция была
достаточно сурова в отношении тех произведений, в которых политические
доктрины дерзали представлять себя светской религией. Были осуждены
даже отдельные расистские подделки, но не самая опасная среди них— пре
словутая «М айн камтгф», содержавшая программу, по большей части реали
зованную ее автором, Адольфом Гитлером. У истоков подобной глубокой
«забывчивости» могли стоять самые разные причины. К примеру, историк
Хуберт Вольф в работе «История Индекса: Ватикан и запретные книги» вы
двигает предположение, что Эудженио Пачелли, вначале как госсекретарь,
затем в качестве понтифика, мог считать неуместным открытый конфликт
с могущественной Германией — Третьим рейхом. Впрочем, как заключает
Вольф, “Майн кампф” не оказалось в Индексе запрещенных книг; однако
не появились там и другие книги — Муссолини, Ленина или Сталина».
В целом Индекс постепенно терял актуальность из-за быстрой трансфор
мации общества, возникновения новых средств коммуникации и диффузии
идей, а также из-за того, что многие читатели, включая католиков по верои
споведанию, считали его неадекватным пережитком прошлого, устаревшим
инструментом. Последняя редакция Индекса была выпущена в 1948 году;
в 1954 году Пий XII велел напечатать дополнительный лист — приложение
к нему, где были указаны еще пятнадцать произведений. Затем шаг за ша
гом формировались предпосылки, приведшие церковь ко Второму Ватикан
скому собору, в ходе которого кардинал-архиепископ Кельна Йозеф Фрингс
выступил с недвусмысленной критикой Индекса: «Мне кажется уместным
и своевременным требовать, чтобы никто не мог быть обвинен, осужден
или порицаем за свои религиозные убеждения, верны они или нет, по
скольку прежде нужно обсудить все расхожие и, стало быть, неоднозначные
342
Секреты Ватикана
доводы против человека или написанной им книги». Интересно отметить
(это подчеркивает Хуберт Вольф), что эта часть текста была вручную добав
лена самим кардиналом к общему проекту речи, подготовленному его кон
сультантом, которого звали Йозеф Ратцингер.
Точку в истории Индекса поставил папа Павел VI. В рамках проведенной
им реформы курии в 1965 году Сант-Уффицио был понижен в иерархиче
ском статусе и поставлен в зависимость от решений кардинала. Конгрега
ция должна была продолжать получать заявления, обличающие подрывные
книги. Однако ее задачей отныне стало не осуждать их, а «перепроверять».
Но если Конгрегация больше не могла запрещать, то отсюда проистекала
естественная необходимость упразднения перечня. Не предавая это реше
ние огласке, действуя методом подковерной дипломатии, папа Монтини
спокойно положил Индекс под сукно. Поступки этого папы, чей понтифи
кат был весьма драматичным, диктовались, помимо прочего, пониманием
того, что книги стали только одним из каналов, причем отнюдь не самым
широким, распространения идей на земном шаре. Книга, игравшая ключе
вую роль в эпоху Контрреформации, сейчас превратилась в одно из средств
массовой информации, в составную часть блестящей пентархии* — вместе
с радио, кино, телевидением и Интернетом, чья революционная эпоха уже
наступала. С 1998 года архивы Индекса и бывшей инквизиции доступны
для исследователей. Список авторов и произведений, век за веком объяв
ляемых вне закона, включает в себя чуть ли не все шедевры современной
мысли — научной, философской и художественной: Бальзак, Беркли, Де
карт, д’А ламбер, Дарвин, Дефо, Дидро, Дюма (отец и сын), Флобер, Гейне,
Гоббс, Гюго, Юм, Кант, Лессинг, Локк, Мальбранш, Стюарт Милль, Монтень,
Монтескье, Паскаль, Прудон, Руссо, Санд, Спиноза, Стендаль, Стерн, Воль
тер, Золя. Среди итальянцев: Аретино, Беккариа, Бруно, Кроче, Д’Аннунцио,
Фогаццаро, Фосколо, Галилей, Джентиле, Джанноне, Джоберти, Гвиччар
дини, Леопарди, Макиавелли, Мингетти, Монти, Негри, Розмини, Саккетти, Сарпи, Савонарола, Сеттембрини, Томмазео, Верри. В хронологическом
ряду наиболее близкими к нам оказались: Симона де Бовуар, Андре Жид,
Альберто Моравиа, Жан-Поль Сартр.
Итак, столкнувшись с расколом и посттравматическим синдромом Ре
формации, Святой престол отреагировал не внутренним преобразовани
ем своей мировоззренческой системы, не попыткой вдохнуть новую жизнь
* Пятивластие. Прим. ред.
XV. Трибунал веры
343
в пастырскую и благотворительную деятельность, а организацией новых
рычагов доминирования и контроля, позволяющих подавить недовольство,
заставить умолкнуть, в том числе физически, любые критические голоса.
Отказ от более богатой и плодотворной духовности был вызван не общим
негативным отношением, а тем, что согласие на реформы означало необхо
димость отречения от осуществления политической власти с трудно преду
гадываемыми в сложном европейском контексте последствиями.
Отсюда и более простой путь — репрессивный, где костры, на которых
сжигались еретики и ведьмы, сочетались с изоляцией и травлей свободной
мысли, философских поисков, научных открытий, историко-критического
анализа Священного Писания. Иными словами, церковь инквизиции вела
себя подобно любому абсолютистскому режиму — от античных времен
до диктатур XX столетия. Если сталинские процессы с насильственно вы
биваемыми показаниями и заранее утвержденными приговорами и ориен
тировались на какую-то модель, то не будет ошибкой искать ее истоки в без
жалостных инквизиционных процедурах.
Сделанный тогда выбор, разумеется, повлиял на всю историю церкви,
лег тяжким грузом как на нее, так и на итальянскую историю: достаточно
вспомнить запоздалое возникновение на полуострове единого националь
ного государства, а также формирование специфических нравов и менталь
ности в отдельных его регионах. Одним словом, необходимо по достоинству
оценить дальновидность и проницательность Макиавелли, написавшего,
что присутствие церкви помешало объединению страны и превратило ита
льянцев в «скверных, грубых людей без какой бы то ни было религии».
XVI. Пресвятая секта Христа
В таком городе, как Рим, который просто-таки кишит секретами и являет
собой образец сценографии тайн и загадок, резиденцию в высшей степени
таинственной Конгрегации Opus Dei, можно вообразить притаившейся гденибудь в сокровенных переулках кварталов XVII века, вечно сырых и про
хладных, куда солнце пробирается с трудом даже летом, где все будто про
питано терпкими ароматами и мрачным прошлым.
Но дело обстоит не так. Офис этой ассоциации, таинственной и всесиль
ной, располагается на проспекте Бруно Буоцци в доме под номером 73, где
извилистая и элегантная улица разрезает пополам Париоли, район зажиточ
ной капитолийской буржуазии, облюбованный ею еще со времен фашизма.
Это белое здание постройки пятидесятых годов, похожее на все прочие, —
ничего особенного. Пять этажей, никакой таблички над входом, имен
на домофоне тоже нет. Единственная примета: три камеры наблюдения
по периметру контролируют пространство перед входом. На ближайшем
углу дома — мозаика, изображающая Мадонну с младенцем, благосклонно
взирающую на прохожих. Узловой, жизненный центр, гдь бьется пульс этой
богатой и вызывающей споры религиозной организации, предстает перед
нами зашифрованным, анонимным.
Здесь, в Риме, резиденция, скажем так, «политическая»; экономическая
же находится на противоположном берегу Атлантики и занимает добрых
семнадцать этажей роскошного небоскреба Мюррей Хилл Плэйс в НьюЙорке, на Лексингтон-авеню, 243, между 34-й и 35-й улицами: конференц- и лекционные залы, библиотека, спортзал, капелла, общежитие для
студентов и апартаменты для гостей... Спокойствие и комфорт, все очень
по-американски, никакой тени и полумрака.
На самом деле и в Риме дела не столь просты. За безликим фасадом
на виале Буоцци прячется огромный комплекс: строгих очертаний здание
XVI. Пресвятая секта Христа
345
из красного кирпича, облагороженное башенками и большими фонарями.
Это штаб-квартира женской ветви организации, замысловатый лабиринт
комнат, коридоров и дверей. Но даже эта головоломка в миниатюре не пол
ностью определяет дух, характеризующий прелатуру. Чтобы получить бо
лее точное представление, необходимо спуститься ниже уровня земли. Мра
морная лестница ведет в узкую подземную капеллу. Внутри нее — три ряда
скамеек и внушительных размеров драгоценный саркофаг из позолоченного
металла. В нише алтаря, в безопасности, вдали от нескромных и любопыт
ных взглядов чужаков покоится тело основателя Opus Dei Хосемария Эскрива де Балагера (1902-1975), беатифицированного папой Иоанном Павлом И
в мае 1992 года и объявленного святым десятью годами позже.
Впрочем, именно к этой могильной плите Кароль Войтыла долго припа
дал накануне конклава, избравшего его папой. В нескольких шагах от нее
мемориальная доска из черного мрамора указывает на другое захоронение:
дон Альваро дель Портильо (1914-1994), преемник Эскрива. Подземелья
безмолвны, торжественны, начищены до блеска; это место паломничества
и молитвы для многих верующих, преданных этой могущественной и со
стоятельной организации.
Если проследовать по виале Буоцци в направлении Тибра и дойти до скло
нов Париоли, то обязательно встретишь на своем пути базилику СантЭудженио, чей внушительный фасад из травертина господствует на виа
ле делле Белле Арти. Это сооружение возведено в сороковые годы по воле
Пия XII на участке, подаренном церкви рыцарями Колумба*. Финансирова
ние работ проводилось на пожертвования католиков всего мира, желавших
увековечить двадцать пятую годовщину епископского рукоположения пон
тифика. Базилику построили по проекту Энрико Галеацци и Марио Редини
в период между летом 1943-го и мартом 1951 года. 2 июня того же года папа
Пачелли освятил ее главный алтарь в честь своего тезки, святого Евгения.
В сентябре 1980 года приход был вверен священникам Opus Dei, взявшим
на себя обязательство «тянуть повозку туда, куда скажет местный епископ»
и убежденным в том, «какая это великая радость суметь сказать: я лю
блю свою Мать, Пресвятую Церковь» (Эскрива де Балагер, «Путь», № 518).
К собору примыкает колокольня высотой тридцать три метра, монастырь
* Рыцари Колумба — христианское братство, возникшее в рамках Римско-католической
церкви, объединяющее практикующих мужчин-католиков и основанное для благотвори
тельной, социальной деятельности. Целью этого движения является продолжение дела Хри
стофора Колумба, принесшего христианство в Новый Свет.
346
Секреты Ватикана
с двором-патио и большая спортивная площадка. В плане церковь пред
ставляет собой латинский крест, имеет три нефа, шесть боковых капелл
и одиннадцать алтарей; мозаики абсиды — это творение Ферруччо Феррацци, а изображение сцен крестного пути — задумка, воплощенная в бронзе
Джакомо Манцу. В пресвитерии доминирует внушительная статуя святого
Евгения. По левую руку от него — маленькая капелла с двумя молитвенны
ми скамеечками. Над алтарем висит портрет основателя «Божьего Дела»*
«2 октября 1928 года, во время праздника святых ангелов-хранителей,
Господь пожелал, чтобы возникла Opus Dei, мобилизующая всех христиан,
готовых с радостью жертвовать собой ради других, дабы обожествить все
пути человеческие на этой земле, придать святость любой достойной рабо
те, честному труду и всякому из мирских занятий». Так сорок лет спустя Хосемария опишет свое юношеское видение о «всеобъемлющем и тотальном»
благоволении Бога к его будущей организации. Стало быть, институт об
разовался по прямому божественному указанию с целью спасти, искупить
мир, но не удаляясь от его суеты, а «христианизируя его» как бы изнутри.
Согласно формуле самого основателя: «Освяти свою работу, освяти себя са
мого в процессе работы, освяти других через свою работу».
И действительно, члены Opus Dei — это врачи, журналисты, банкиры, ад
вокаты, менеджеры, медсестры, водители, продавцы. В общем, труженики
из средних и относительно зажиточных слоев, вовлеченные во все узловые
моменты ассоциированной жизни города. Статья 116 статута от 1982 года
категорически заявляет, что новые адепты должны рекрутироваться пре
жде всего из числа «интеллектуалов», в частности тех лиц, которые ввиду
«блестящей культуры и образования, занимаемых должностей и признан
ной авторитетности» могут оказать серьезную поддержку достижению сто
ящих перед организацией целей.
По мнению Эскрива, Opus Dei должна была стать «внутривенной инъекци
ей в кровеносный поток социума». Ее символ — крест, вписанный в круг, —
призван зримо продемонстрировать миссию по канонизации окружающего
мира изнутри. Известна одна показательная история, которая хорошо ил
люстрирует тотализирующий, подавляющий дух этой структуры. Хосемария Эскрива, рукоположив своих первых трех священников — Альваро дель
Портильо, Хосе Мария Эрнандеса де Гарника и Хосе Луис Мускиса, — заме
тил с досадой, что никто из них не курил. В Испании сороковых годов это
* Opus Dei в переводе с латинского — Дело Божие. Прим. ред.
XVI. Пресвятая секта Христа
347
рассматривалось как аномалия, между тем никому не следовало думать,
будто члены «Дела Божьего» оторваны от мира сего и отличаются от всех
прочих. Поэтому учредитель ультимативно заставил одного из троицы на
чать курить. Случай распорядился так, что первым сигарету опробовал Пор
тильо — он и станет его самым преданным учеником и преемником.
Сперва Эскрива не задумывался о точном названии для своего «творе
ния». Он ввел в оборот название Opus Dei после случайного вопроса своего
духовника: «Как продвигается дело Божие?» Дело Божие, именно так.
Разумеется, это самое «Божие Дело» — вовсе не религиозный орден, как,
например, францисканцы или доминиканцы, но и не светское движение.
Оно объединяет под своим крылом мужчин и женщин, мирян и священни
ков, и с течением лет Ватикан постепенно классифицировал его как благо
честивый союз, церковное сообщество, гражданский институт.
Своими правилами, способами, форматом действий, одержимостью иде
ей подчинения «Божие Дело» напоминает могучий орден иезуитов, кото
рый мы уже обсуждали. Кстати, если помните, он тоже возник в Испании
(но в XVI столетии по инициативе Игнатия Лойолы). Мрачная, угрюмая ис
панская религиозность чувствуется и в Opus Dei. Доминирование органи
зации над своими последователями, в сущности, абсолютно, а послушание
требуется если не до степени полного изнурения, как у иезуитов, то, во вся
ком случае, «слепое», ибо сам основатель определил его как предпосылку
«пути святости».
Все члены Opus Dei, включая «внештатных», которые, ко всему прочему,
женаты или замужем и живут в семьях, дают клятву всегда консультиро
ваться с вышестоящими лицами организации по любому профессиональ
ному или социальному вопросу, а также поверять им самые деликатные,
интимные тайны. «Штатные» единицы, то есть полноценные члены внутри
структуры, в момент вступления в ряды организации должны составить
завещание в пользу Opus Dei, передав ему все имеющееся и будущее иму
щество. Еще несколько лет назад — вероятно, эта норма действует и до сих
пор — «заявители» должны были подписывать при вступлении незаполнен
ный бланк, позволявший Opus Dei «отчуждать ту или иную их собствен
ность, которая, хотя и не записана на имя института, но предоставлена
в его распоряжение и управление» (статья 372*). Над всем и вся превалиру
ют принцип и обязательство поддержания секретности. Член организации
* Закрытые пункты статута прелатуры Opus Dei. Прим. ред.
348
Секреты Ватикана
никогда, ни при каких обстоятельствах не должен рассказывать кому-либо
о своей принадлежности к ней. Он не имеет права раскрывать имена прочих
лиц, к ней примкнувших. Сдержанность предписывается соблюдать даже
в сфере домашнего быта и семейного обихода. Исключений крайне мало:
верхушка иерархии сама определяет тех, кто может заявить открыто о сво
ем членстве.
Для женщин внедрены особые нормы, базирующиеся на гендерной дис
криминации, что в принципе вполне ожидаемо со стороны такого непри
крыто мачистского объединения. Среди женщин, которые проживают
в резиденциях Opus Dei, имеется большой процент «вспомогательного персо
нала», выполняющего функции «тылового обеспечения»: они готовят, моют,
убирают, обустраивают пространство. В виде компенсации за этот труд их
освобождают от обязательного покаяния, накладываемого на сестер более
высокого ранга, — необходимости спать на жестком топчане.
Первые сведения и отголоски информации о практически неизвест
ной широким массам структуре собрал в серии статей для еженедельника
«Эспрессо» (весна 1986 года) Сандро Маджистер. С тех пор стало возможным
узнавать и предавать огласке касающиеся ее новости, невзирая на то что
завеса секретности оставалась очень плотной: поговаривали даже о белом,
или католическом, масонстве. Или же, в уничижительном смысле, о «спруте
Господа», то есть мафии (0(cto)pus* Dei).
Хосемария Эскрива родился 9 января 1902 года в семье, принадлежавшей
к средней буржуазии, в Барбастро, сельском городке одной из арагонских про
винций на севере Испании. Малышом сраженный страшнейшей болезнью —
менингитом, он оказался на волосок от смерти. В отчаянии его мать Долорес
принесла мальчика в старинный храм-святилище Мадонны ди Торресьюдад.
Ребенок необъяснимым образом выжил и выздоровел. В 1915 году торговав
ший тканями и сукном отец обанкротился, и все семейство перебралось в Логроньо. Здесь, по версии официальной биографии, Хосемария впервые ощу
тил тягу к своему истинному призванию, проявившуюся в тот момент, когда
он увидел на снегу отпечатки босых ступней одного священника.
Между пятнадцатью и шестнадцатью годами он решил стать священни
ком и приступил к занятиям в местной семинарии. В 1923 году его зачисли
ли на факультет права университета Сарагосы, а в 1925 году рукоположили.
2 октября 1928 года, имея за плечами всего двадцать шесть лет жизни, он
* Octopus (англ.) — спрут, осьминог. Прим. ред.
XVI. Пресвятая секта Христа
349
учредил Opus Dei. Все произошло очень быстро — одного этого достаточ
но, чтобы почувствовать, с каким лихорадочным динамизмом действовал
и как был воодушевлен молодой человек. В 1946 году, едва завершилась
война, Хосемария отправился в Рим, где и прожил до самой своей кончины
в 1975 году.
На церемонии его канонизации в 2002 году Иоанн Павел II среди проче
го сказал следующее: «Святой Хосемария был избран Господом, дабы возве
стить универсальный призыв к святости и указать дорогу к ней в повседнев
ной жизни, которая в привычных, непримечательных поступках и содержит
в себе залог духовного странствия, освящающего ее. Полагаю, справедливо
было бы назвать его святым обыкновенности». В реальности «святойобыкно
венности» был фигурой весьма противоречивой и часто подвергавшейся кри
тике. Прежде всего за вероятную поддержку им франкистского режима. Дей
ствительно, развитие и экспансия Opus Dei напрямую соотносятся с годами
диктатуры Франсиско Франко в Испании. Тому же Франко 23 мая 1958 года
священник Эскрива, находясь в Риме, адресовал более чем примечательное,
многозначительное послание, отрывок из которого мы процитируем здесь:
Будучи чужд любой политической активности , я все-таки не могу не воз
радоваться как священнослужитель и как испанец тому обстоятель
ству что авторитетный голос главы государства провозгласил следую
щее: «Испанская нация считает для себя делом чести соблюдение заветов
Господа по единственно верной доктрине Святой Римско-католической
и апостолической церкви, нераздельной с национальным самосознанием;
ею же будет вдохновляться и законодательство».
Более чем обязывающее письмо, в котором церковный статус, политиче
ская принадлежность и гражданская роль религии тесно переплетаются.
Газета «Чикаго трибюн» написала в 2003 году: «Когда генерал Франко
одержал победу в гражданской войне, Эскрива выровнял линию своего по
ведения с авторитарным строем, а многочисленные члены Opus Dei заняли
стратегические посты в правительстве». К примеру, в 1975 году три члена
этой организации были назначены министрами: экономист Альберто Улластрес Кальво — торговли; банкир Марианно Наварро Рубио — казначей
ства; ученый Лауреано Лопес Родо — иностранных дел (сначала секретарем,
а затем министром без портфеля). В целом восемь человек из Opus Dei побы
вали министрами при испанском каудильо между 1939 и 1975 годами.
350
Секреты Ватикана
Стоит отметить, что в годы гражданской войны (1936-1939) испанская
церковь почти в полном составе сплотилась в филофранкистском блоке,
тем более что на республиканцах было несмываемое пятно пролитой кро
ви многих священников и монахинь. Хотя при Франко многих участников
Opus Dei тоже преследовали по политическим мотивам и бросали в тюрьмы
за критику режима. В основном это были фигуры мелкие и маргинальные
для организации, но они должны быть упомянуты в числе жертв франкист
ского режима.
Еще более гнетущее впечатление производят вменяемые Эскриве прогит
леровские симпатии — серьезное обвинение, сформулированное натурали
зовавшимся в Англии чехословацким священником Владимиром Фельцманом, вступившим в Opus Dei в 1959 году и вышедшим из него в 1982 году.
Через два года после своей отставки — точнее, 11 мая 1984 года — Фельцманн согласился на подробное интервью католическому немецкому теологу
Петеру Хертелю в Лондоне. В нем он обрушился с суровой критикой на осно
вателя организации: «Если в своей жизни он что-то ненавидел всей душой,
так это коммунизм. Он видел в нем беспримесное зло, ибо и сам от него по
страдал. Нацистскую Германию он рассматривал сквозь призму крестового
похода против коммунизма, а Гитлер в его глазах был вождем антимарк
систской кампании». И добавил к сказанному еще одну деталь: «Каждый
рядовой член Opus Dei решил спонтанно завербоваться в ряды “Голубой ди
визии” [испанских волонтеров, воевавших в СССР бок о бок с немцами]. Их
туда не взяли, конечно, но порыв был внезапным и коллективным».
Фельцманн рассказал и о том, как Эскрива однажды доверился ему, про
изнеся такую тираду: «Я думаю, что люди, по мнению которых Гитлер убил
шесть миллионов евреев, несомненно, преувеличивают. Он мог уничтожить
максимум миллиона три-четыре». Эти жестокие, циничные слова, воспро
изведенные журналом «Ньюсуик» 13 января 1992 года, были пару недель
спустя опровергнуты прелатом организации Альваро дель Портильо.
Все обвинения своего основателя в антисемитизме Opus Dei опровергает,
отсылая интересующихся к кинопленке от 14 февраля 1975 года. Во время
встречи в Венесуэле один мужчина обратился к Эскрива так: «Падре, я ев
рей...» На что тот, перебив его, сказал: «Я очень люблю евреев, поскольку
до безумия люблю Христа, а Он — еврей. Не говорю, что он был евреем,
он им и остается. Iesu Christus eri et hodie ipse et in saecula. Иисус Христос
продолжает жить, и Он еврей, как и ты. Вторая главная любовь моей жиз
ни — тоже из евреев: блаженная Дева Мария, мать Иисуса Христа. Поэтому
XVI. Пресвятая секта Христа
351
я смотрю на тебя с чувством искреннего расположения...» На что мужчина
произнес: «Полагаю, Вы ответили на мой вопрос, падре».
В адрес Opus Dei раздавались критические голоса и из недр самого като
лического мира, прежде всего со стороны иезуитов, соперничество «Божье
го Дела» с которыми никогда не утихало, как и их неусыпная подозритель
ность. Верховный генерал иезуитов Влодзимеж Ледоховский (1866-1942)
в докладе, подготовленном для ватиканской курии, написал, что Opus Dei
«крайне опасна для церкви в Испании», при этом он детально проанализи
ровал характеристики секретности организации, в которых узрел «призна
ки замаскированной склонности господствовать над миром в специальном
формате христианского масонства».
Однажды дон Луиджи Джуссани (основатель и лидер движения «Сопри
частность и Освобождение») высказал в беседе с Витторио Мессори одно
соображение (которое тот воспроизвел в монографии «Opus Dei. Расследова
ние»): «Видите ли, мы из СО всего лишь молодняк, балилла*, нерегулярно со
бираемый и действующий скрытно, исподтишка. Они же, из Opus Dei, идут
вперед как танки: закованные в броню и хорошо оснащенные, на гусенич
ном ходу, хотя и с резиновым покрытием. Шум и треск не слышны, но они
есть, вот так-то. И мы все более отдаем себе в этом отчет». В интервью, опу
бликованном «Мулино» в 1984 году, Джузеппе Доссетти, католик, трепетно
относящийся к евангельским ценностям и рукоположенный в священни
ки в 1959 году, выразил свое мнение по поводу Opus Dei: «Я намереваюсь
изучить “Комментарий для клира, проповедников и миссионеров” и найти
там... отрывок одного документа Конгрегации по вопросам духовенства,
разрешившего Opus Dei вести деятельность в диоцезах и представлять епи
скопату только часть положений своего статута. Здесь мы сталкиваемся
с тотальной нехваткой демократии... Ясно, что реакция епископов была
бурной. К тому же некоторые методы и уловки засекречены. Чем же тогда
все это отличается от масонства?»
Согласитесь, порой сложно взвесить степень объективности и правдопо
добия отдельных оценок и суждений, причем нередко весьма контрастных.
А вот ключевая политическая линия Opus Dei вполне вычленяема и замет
на, в том числе потому, что она, по сути, во многом совпадает с теми уста
новками церкви и ее большинства, которых неуклонно придерживалась
* Balilla в переводе с итальянского «пуля». Пришедшие к власти в Италии фашисты так на
зывали отряды малолетних юнцов — «Опера Национале Балилла» — итальянский вариант
гитлерюгенда.
352
Секреты Ватикана
в Свинцовые годы XX века, когда две диктатуры — нацифашизм и комму
низм — пускали Европе кровь, оспаривая господство над ней. Добавим, что
та же направленность мысли и действия была свойственна и Пию XII, что,
в частности, привело к уже затронутому нами двусмысленному поведению,
спровоцировавшему шквал обвинений в его адрес. Но все эти священники
считали колоссальной угрозой победу только одного из зол — атеистическо
го коммунизма. Нацизм был столь же безбожен, но казалось, что с гитлеров
ским режимом можно было достичь взаимоприемлемого согласия или хотя
бы сожительства без кровопролития; с коммунизмом это было бы абсурдом
априори, совершенно невозможным решением, так как он уже с элемен
тарных азов воспитания и образования претендовал на ликвидацию самой
идеи Бога.
28 ноября 1982 года, после полувекового исторического пути, Opus Dei по
лучила в дар от Иоанна Павла II личную прелатуру, первую (и до 2009 года
единственную) в католической церкви. Ее прелатом стал Альваро дель Пор
тильо. Этот торжественный акт ознаменовал собой завершение длительных
баталий внутри курии. При Павле VI высокопоставленная ватиканская ие
рархия поглядывал на Opus Dei с подозрением. Если изучить документацию
по процессу беатификации Эскрива, то, к примеру, выяснится, что без мало
го шесть лет, с 1967 по 1973 год, этот понтифик отказывал ему в аудиенции.
Преемник Эскрива, Альваро дель Портильо, сумеет отыскать и протоп
тать прямую дорогу к папе, что станет предпосылкой всех последующих
шагов этой организации. Затем, по восшествии на престол Кароля Войтылы с его четким благоволением к Opus Dei, ситуация упростилась, поэтому
получение прелатуры было вполне логичным финалом. Польский папа, по
мимо прочего, хотел продемонстрировать и то, что он оценил помощь «Бо
жьего Дела» в ходе двух тяжелейших кризисов: ИОР — «Банко Амброзиано»
(см. главу «Банкиры Господа») и родной ему Польши, где подготовленные
профсоюзом «Солидарность» и инспирируемые церковью забастовки начи
нали дестабилизировать ситуацию в правящей партии, которая контроли
ровала правительство и подчинялась Москве с раболепной покорностью.
Слово «прелатура» означает нечто вроде диоцеза (епархии) без конкрет
ной территории. Она возглавляется прелатом, который зависит напря
мую от понтифика, и представляет собой автономную с организационной
и финансовой точек зрения структуру, обладающую правом рукопола
гать собственных священников. Согласно данным «Папского ежегодни
ка» 2004 года, в рядах Opus Dei по всему миру состоят 1850 священников
XVI. Пресвятая секта Христа
353
и 83 641 мирянин (из них около 55 процентов — женщины). Первым ита
льянцем, примкнувшим к организации в 1947 году, был молодой римский
адвокат. Сегодня в Италии около четырех тысяч прихожан этой прелатуры:
это преимущественно профессиональные рабочие и признанные специа
листы в своих областях. Достаточно в ее рядах и политиков. Так, в апреле
2006 года в сенат была избрана Паола Бинетти, «внештатный» член Opus
Dei. До этого тоже «внештатник», Альберто Микелини стал депутатом
нижней палаты итальянского парламента от партии «Вперед, Италия»*.
Апостолические центры и учреждения прелатуры присутствуют сегодня
более чем в двадцати семи итальянских городах.
Путь к принятию в Opus Dei длителен, ритм ему задает цепочка после
довательных этапов, каждый — со своими строгими правилами — имеет
слишком много общих черт, которые роднят Opus Dei с прочими тайными
организациями. В общем, первым пунктом должно стать письмо с просьбой
о вступлении в Opus Dei. Направлять его можно в возрасте не моложе шест
надцати с половиной лет, но попасть в «кандидаты» реально уже с четыр
надцати с половиной. По истечении шести месяцев происходит собственно
«прием» — короткая церемония в присутствии двух штатных членов орга
низации, в ходе которой новичок соглашается с условием «жить в духе Opus
Dei». Через полтора года следует «проскомидия», в данном контексте —
формальный контракт, санкционирующий юридическую инкорпорацию
нового члена: «Я, будучи полностью свободен и независим, твердо заявляю
о том, что хочу полностью отдать себя делу достижения святости и зани
маться апостолическим служением со всей своей энергией, в соответствии
с духом и практикой Opus Dei... Я принимаю обязательство пребывать под
юрисдикцией прелата и компетентных органов власти прелатуры» и далее
по тексту.
Соглашение должно подтверждаться и возобновляться 19 марта каж
дого года (праздник святого Иосифа, покровителя трудящихся и патроназаступника Opus Dei). Спустя пять лет наступает фаза «верности», то есть
человек обретает постоянное членство, и необходимость в ежегодной про
цедуре отпадает.
* «Вперед, Италия» (итал. Forza Italia) —
крупнейшая правая партия Италии (около
400 ООО членов в 2006 году). Основана в 1994 году. Лидер — Сильвио Берлускони. Веду
щая партия коалиций «Полюс свобод» и «Дом свобод». На выборах 2006 года в нижнюю
палату парламента получила 23,7 процента голосов и 140 мест из 630, на выборах сената —
23,6 процента голосов и 79 мест из 315, уйдя в оппозицию. В 2009 году объединилась с На
циональным альянсом, создав партию «Народ свободы».
354
Секреты Ватикана
Существуют различные категории участников. В основном (примерно
семьдесят процентов) это внештатные члены: женатые или замужние люди,
живущие в собственных домах, работающие, исповедующиеся у священни
ков организации и имеющие духовного наставника из числа внутренних
членов.
Вторая категория — «штатники» (а это двадцать процентов от общего ко
личества) — проживают в центрах Opus Dei, соблюдают целибат, готовятся
к проповедническим миссиям и обучению прочих верующих, приписанных
к прелатуре. Все их финансовые средства, за исключением небольших сумм,
необходимых для личных расходов, идут на финансирование организации.
По крайней мере два часа в день, кроме воскресенья и праздников, они носят
власяницу — пояс из грубой ткани с приделанными к нему шипами, кото
рый затягивают на бедре. Раз в неделю, во время чтения молитвы «Падре
Ностро» («Отче Наш»), они используют также «бечеву» — плетку, которой
стегают себя и товарищей по спинам. Для Opus Dei низменные инстинкты
плоти предосудительны, с ними нужно бороться. А вот боль и муки — это
желанное средство искупления и, стало быть, спасения души. Сам Эскрива
говорил об этом откровенно: «Да будет благословенно страдание. Возлюбите
его, пусть оно станет священным. Воспойте ему осанну». И в другом месте:
«Если ты знаешь, что тело твое — враг тебе самому, то оно враждебно и сла
ве Господа, ибо только в нем сокрыта святость твоя; так почему же ты об
ращаешься с телом своим столь угодливо и ласково?» («Путь», № 208 и 227).
Настойчиво рекомендовалось целомудрие. В одном из разделов своей книги
«П ут ь» основатель Opus Dei вопрошал: «Дабы сберечь свою невинность, свя
той Франциск Ассизский катался в снегу, святой Бенедикт кидался в ежевич
ник, святой Бернард бросался в замерзший пруд... А что сделал ты?»
Opus Dei предусматривает в своей системе рангов так называемых «по
мощниц» (ausiliarie): более четырех тысяч женщин, работающих по полно
му графику и выполняющих разнообразные хозяйственные функции во всех
центрах и учреждениях организации. Во время работы они должны быть
облачены в униформу, кроме того, над ними установлен надзор и контроль
в непрерывном режиме — перлюстрируется даже личная корреспонденция.
Некоторые критики усматривают в таком устойчивом неравенстве муж
чин и женщин не столько привычную, хоть и латентную, мизогинию (же
ноненавистничество) церкви, сколько самую настоящую эксплуатацию
на почве сексизма, причем в отрывке из «Пути», обращаясь к женщинам,
Эскрива провозглашает: «Если вы хотите отдать себя Богу в миру, кроме
XVI. Пресвятая секта Христа
355
того, чтобы быть мудрыми — а женщинам мудрость не столь уж необходи
ма, достаточно умеренности и скромности, — вы должны быть духовными,
постичь единение с Господом через молитвенное сосредоточение. Вы долж
ны набросить невидимый покров на все ваши чувства и способности: мо
литься, молиться, молиться; искупать, искупать, искупать свои грехи».
Такое мировоззрение неприемлемо в наши дни. Вероятно, его истоки сле
дует искать в культурной атмосфере Испании первых десятилетий XX столе
тия, когда и сформировались жизненные взгляды самого Эскривы. Разуме
ется, силен и компонент сексофобии в предписываемой модели поведения.
Элена Лонго, ранее бывшая полноправным членом организации, написала
эссе под названием «Повседневная жизнь штатного члена Opus Dei», опу
бликованное в 2005 году в журнале «Клареттианум». В нем читаем:
Аскетизм самого учреждения требует того, что внутри называется «су
ровым присмотром за сердцем». Это правило должно соблюдаться и при
прочих обстоятельствах повседневной жизни, в кругу коллег, знакомых
и друзей. Женщинам-членам, равно как и мужчинам из параллельной сек
ции, надлежит любыми способами избегать обычной или же внеочередной
работы в одном помещении бок о бок с коллегами противоположного пола
и стараться всегда держать открытой дверь комнаты, где они находятся
в данный момент по той или иной причине. Не разрешается соглашаться
на поездку в автомобиле с лицами другого пола или предлагать таковую
самому. Если же текущая обстановка делает для женщины — члена ор
ганизации невозможным или крайне затруднительным точное исполне
ние эт их мер предосторожности, тогда предпочтительнее отказаться
от должности, чем подвергать опасности свой жизненный выбор апосто
лического безбрачия.
Наконец, священники. Под непосредственным руководством прелата
Рима их общее число — 1850 человек. Другие 2000 священников входят в ре
лигиозное Общество Святого Креста, тесно связанное с Opus Dei. В структу
ре организации имеется множество «апостолических учреждений», контро
лируемых и управляемых ею. Среди них: 15 университетов, где учатся более
80 тысяч студентов (крупнейшие — университет Памплоны (Наварра, Ис
пания) и недавно образованный биомедицинский кампус Рима), 7 больниц
(1000 врачей и 1500 медсестер), 11 школ бизнес-администрирования, 36 на
чальных и средних школ, 96 институтов профессионального образования,
356
Секреты Ватикана
166 университетских резиденций и общежитий, телевизионное новостное
агентство (Rome Reports). Внушительная организация, чей капитал был оце
нен журналом «Тайм» (24 апреля 2006 года) приблизительно в три милли
арда долларов.
Без сомнения, более всего наше коллективное воображение будоражит
тот загадочный ореол секретности, который окружает Opus Dei. Организа
ция скрывает не только статьи своего бюджета, но и имена тех, кто является
или перестает быть ее членами. Статья 191 конституирующего документа
от 1950 года гласила: «Члены должны знать, что им придется всегда хранить
осторожное молчание на тему имен прочих присоединившихся, равно как
никогда не раскрывать собственную принадлежность к Opus Dei». Позднее
статья была модифицирована статутами 1982 года, ее действие теорети
чески сохраняется до сих пор. Каждый может по своему усмотрению рас
сказывать или молчать о своей связи с Opus Dei. Тем не менее на практике
конфиденциальность является обязательной для всех, исключая тех, кому
официально поручается озвучить этот факт. Поэтому даже сейчас имена
и точное количество членов Opus Dei широкой публике неизвестны.
Отнюдь не все в состоянии сопротивляться психологическому давлению,
которое влечет за собой вступление в Opus Dei. Для многих невыносимы
дисциплина власяницы или тотальный контроль. Но, войдя в эту дверь
однажды, выйти не так просто. В последние годы была издана серия книг,
в которых рассказывается о перипетиях и притеснениях (нередких), сопро
вождавших подобные эксперименты, прежде всего в отношении женщин.
К примеру, впечатляющи и показательны воспоминания Марии дель Кар
мен Тапиа, содержащиеся в книге «За порогом. Жизнь в Opus Dei». Там до
вольно резко описываются повседневная жизнь и постоянные унижения,
частые стычки и острые взаимоотношения с охраной и надзирающими ли
цами. Если девушка начинает выражать намерение покинуть организацию
и вернуться к семье и миру, привычная суровость перерастает в настоящее
преследование. Автор пишет:
Вернувшись в свою комнату после допросов, я заметила, что они обыска
ли ее, перевернув вверх дном . Телефон прослушивался постоянно членом
местного совета. Они меня не заставляли убирать, но и не позволяли спу
скаться в обеденный зал. Еду мне приносили в комнату... Я была настоль
ко напугана, что все время дрожала. Я боялась, что они упекут меня в су
масшедший дом, как уже поступали с другими людьми.
XVI. Пресвятая секта Христа
357
Однажды, воспользовавшись минутным отдыхом вышестоящего руко
водства, она смогла дозвониться до мужа своей подруги. Коротенькое со
общение, в ужасе от мысли, что ее поймают с поличным. Но мужчина сумел
ухватить его смысл и в итоге добился, чтобы ее отпустили. Однако ее уни
жения на этом не прекратились:
Мне велели пойти в зал собраний ... Монсинъор Эскрива начал метаться
туда-сюда в возбуждении, весь пунцово-красный от ярости , повторяя при
этом: «Не говори ни с кем ни об Opus Dei, ни о Рим е... потому что если
я узнаю, что ты плохо о нас отзываешься , то я, Хосемария Эскрива де
Балагер — а в м оих руках вся мировая пресса, — опозорю тебя публично».
И, глядя мне в глаза с испепеляющим гневом , размахивая руками , словно
ему хотелось избить меня, проорал: «Грязная ш люха!»
Самая недавняя по времени публикации книга собрала многие другие
свидетельства и комментарии. Речь идет о «Неизвестной Opus Dei» Ферруч
чо Пинотти. Например, там заметно выделяется рассказ Амины Маццали,
тридцатишестилетней флорентийки: «Они начали предлагать мне прим
кнуть к Opus Dei, когда мне было всего пятнадцать лет, в 1985 году. И я во
все не была самой юной». Амина становится штатным членом, скрыв это
от родителей:
Все происходившее было кошмаром: в Opus Dei мне советовали прекратить
общаться с родителями... Мне говорили: «О н и вне нашего круга, в них нет
нашего духа, вероятно, они и не поймут тебя вовсе... у них не может быть
того состояния просветленности и благорасположения, чтобы дать тебе
подходящий совет. Попроси его лучшего у одного из нас либо у священника
Дела Божьего».
Ведя жизнь в штате, Амина следует всем типичным ритуалам органи
зации:
В семнадцать лет я приступила к умерщвлению плоти: я должна была
носить власяницу, шипованный ремень на ноге и хлестать себя бечевой .
Это не вопрос выбора или чего-то добровольного: от тебя ясно и катего
рически требуют умерщвления плоти... С того момента мои взаимоот
ношения с Opus Dei базировались целиком на чувстве вины.
358
Секреты Ватикана
Амина пускается в детальные описания: пояс власяницы представляет
собой «металлический ремень, составленный из колец различного разме
ра, каждое из которых имеет зазубрины и острия; его цепляют к верхней
части бедра. Можно регулировать или затягивать его по своей воле, есте
ственно, это зависит от самоощущения человека: завязать его, как жгут,
или, наоборот, ослабить. У меня остались шрамы, они есть до сих пор. Сей
час их особо не видно, а вот когда они только появились — зрелище было
отвратительным, страшным». Амина должна была носить пояс ежедневно:
«Я надевала его на два часа в день. Если это выпадало на период учебы, то
нога мало-помалу теряла чувствительность. Когда сидишь, все еще терпи
мо, но стоит встать или пойти куда-то, тут да, в самом деле больно». К телес
ным экзекуциям добавлялась психологическая зависимость. Предоставим
слово Амине:
Методика закабаления воли членов Opus Dei такова: тебя учат сомне
ваться в себе самом и в своей способности к самостоятельным суждениям ,
а также доверять лишь тому; что сообщается тебе начальством и самой
структурой. Ш аг за шагом тебе демонстрируют , что ты больше не м о
жешь должным образом распоряжаться собой. От тебя требуется следо
вать указаниям вышестоящих лиц, лучше тебя знающих, что тебе пойдет
во благо... Вот их девиз: «Кт о подчиняется, тот никогда не ошибается».
Амина отмечает и чрезмерный прозелитизм Opus Dei: «Стратегия про
зелитизма напоминала маркетинговые ходы какой-нибудь фирмы. Тебе
устанавливали число людей, которых необходимо привлечь в организацию,
формулировали самые настоящие тактические схемы и задачи. Помимо это
го, существовали специальные мероприятия по рекрутингу новых членов:
курсы журналистики, уроки латыни, конференции, семинары и симпозиу
мы. И ты должен был затащить туда потенциальных кандидатов». Когда мо
лодая девушка начала страдать от депрессии, ей прописали психотропные
средства. В итоге к концу девяностых годов она решила вырваться из этих
удушающих объятий.
Opus Dei вновь оказалась на гребне общественного внимания после все
мирного успеха бестселлера Дэна Брауна «Код да Винчи». Весьма скром
ное с художественной точки зрения творение, оно все же достаточно хо
рошо скроено в плане нарратива, все элементы подогнаны друг к другу;
прежде всего он так блестяще схватывает и живописует чувство глубокой
XVI. Пресвятая секта Христа
359
подозрительности в отношении Opus Dei, что это заставляет пренебречь
бесчисленными неточностями, которыми усеян текст. К примеру, убийцаальбинос Сайлас назван в романе монахом из Opus Dei— организации, кото
рая между тем никогда не являлась монашеским орденом и не имела таковых
в своей структуре. Очевидно, что Дэн Браун исхитрился ловко воспользо
ваться аурой мрачных легенд, циркулирующих вокруг этой организации.
Она же, в свою очередь, ответила пресс-релизом прелатуры, выпущенным
в Нью-Йорке в 2003 году. Там говорилось, что книга «изображает членов
Opus Dei как практикующих жуткие истязания плоти и убивающих людей;
утверждает, что прелатура не гнушается средств принуждения и промыва
ния мозгов; там же проскальзывают инсинуации о якобы имевших место
быть гарантиях ватиканскому банку в обмен на статус персональной пре
латуры. Все эти заявления абсурдны и являются необоснованными».
Важнейший аспект функционирования любой организации — это день
ги. Джон Рош (штатный член Opus Dei с 1959 по 1973 год; преподает историю
науки в Оксфорде, исповедует католицизм) оставил свое свидетельство,
тоже опубликованное в уже цитировавшейся книге Пинотти:
Opus Dei была организацией фашистского образца, в эпоху моего вхожде
ния в нее секретность была абсолютной . Кроме того, она была очень враж
дебно настроена к иезуитам. Ее члены почитали и одновременно боялись
Эскрива де Балагера. Вспышки его гнева были достойны Гитлера.
И насчет финансов:
Д ля меня сюрпризом оказался тот факт , что молодые члены , принесшие
евангельские обеты бедности , целомудрия и послушания, просто-таки
жаждали работать в банках , на фондовых и валютных биржах , в бизне
се, компаниях по экспорту-импорту, дабы накопить состояние, предна
значенное для Opus Dei. Они с гордостью культивировали идею богатства
и преуспеяния.
И еще о том, что Opus Dei
контролирует широкую сеть мультинациональных бизнес-структур
и
владеет
огромным
количеством
собственности,
разбросанной
по всему свету. Она стала более чем состоятельна благодаря своим
360
Секреты Ватикана
вспомогательным и дочерним фирмам: компании курируются Opus Dei
иуправляются ее светскими членами... Ей же принадлежат газеты, жур
налы, издательства, факультеты журналистики, новостные агентства
и прочие СМИ, она активно вовлечена в индустрию кино и телевидения.
По сути, аналогичные обвинения можно прочесть и в открытом письме,
направленном группой бывших штатных членов папе Ратцингеру в октя
бре 2005 года: «Нас тревожит, что верхушка Opus Dei систематически на
рушает церковное и гражданское право». Преступаются, добавляют они,
«моральные и гражданские нормы, относящиеся к использованию де
нег, статей контрактов и налоговых обязательств... Руководящие органы
не брезгуют заключать безнравственные или незаконные сделки, а также
манипулировать в нужном ключе потоками информации». Наконец, Opus
Dei свойственна «личная эксплуатация через аберрантное* некорректное
применение обязательств бедности, непорочности и послушания, что пре
вращает ее в самую что ни на есть секту по причине отчуждения индивиду
альной свободы во имя слепого подчинения... Детей и молодежь принуж
дают к разрыву со своими семьями, запрещают даже держать фотографии
родителей у себя в комнатах».
Последовательное появление таких схожих обвинений, выплывающих
на поверхность в разные моменты времени, в разных местах из уст совер
шенно разных людей, порождает неудобные вопросы. Тот же Дэн Браун, не
смотря на лихо закрученную до наивности фабулу, не решился бы в «Коде
да Винчи» представить Opus Dei в таком злодейском, чуть ли не пародийном
образе, не будь он уверен, что встретит понимание, основанное на чрезвы
чайно распространенном убеждении. Впрочем, Opus Dei, кажется, тоже осо
знала в последние годы необходимость большей открытости. После выхода
книги Пинотти она ответила публикацией многочисленных положитель
ных отзывов о себе на своем же сайте (www.opusdei.it). Например, Марты
Ризари, члена миланской ячейки, более десяти лет занимающей пост дирек
тора центра Opus Dei в Вероне:
Я организовала много образовательных мероприятий, причем мне всегда
помогаламоясемьяимногие другие семьи, срадостью видевшие, чтоихдет и
заняты увлекательными делами... Вспоминаю курсы по экономическим
* Отклоняющееся от нормы, плохо адаптивное, патологическое. Прим. ред.
XVI. Пресвятая секта Христа
361
предметам и семинары на тему женской идентичности применительно
к труду волонтерские микропроекты для инвалидов, стариков и сирот
в Вероне или же в Венгрии , только-только сбросившей ярмо коммунизма.
Большой энтузиазм вызвало участие м ногих девушек в Д нях молодежи
в Лорето, Париже и Риме. Вместе с группой смелых веронских студенток,
гот овых оказывать содействие беженцам из регионов, охваченных войной,
мы устраивали полные приключений празднования Рождества и Нового
года в Хорватии... Наставления и пример святого Хосемарии воодушевля
ют меня на то, чтобы встречать с радостью всех без исключения людей
на моем пути и творить благо бок о бок сними. Мы можем помочь самым
юным раскрыть свои способности и таланты, уверовать в Господа, до
вериться Ему, себе самим и своим ближним, научиться говорить с Богом
просто и естественно.
С одной стороны, очень серьезные обвинения, с другой — бесконечный
восторг, порой доходящий до экстаза. «Благословенной будет покорность
твоя», — так учил основатель Opus Dei. Вполне возможно, что одни и те
же лишения, назойливые вмешательства, закрытость от социума воспри
нимаются кем-то как невыносимое угнетение, а для других символизи
руют «благословенную покорность». Однако, кроме подобных полярных
откликов и свидетельств, имеются и некоторые моменты внутренней
жизни организации, которые продолжают провоцировать критику и не
доумение.
Например, «Библиографический указатель», выпускаемый к сведению
членов Opus Dei, не слишком отличается от Индекса запрещенных книг,
в котором в течение 407 лет, с 1559 по 1966 год, фиксировались сочинения,
запрещенные для чтения верующими. 60 541 том отрецензирован и клас
сифицирован с присвоением всем внесенным в него книгам баллов —
от 1 до 6. Произведения распределены следующим образом: от книг для
всех (1) до тех, что нельзя читать без разрешения прелата (5 и 6). Не реко
мендуются: Исабель Альенде, Норберто Боббио, Бенедетто Кроче, Ориана
Фаллачи, Антонио Грамши, Карл Маркс, Джон Стюарт Милль, Бенедикт
Спиноза. А также «Имя розы» Умберто Эко, произведения Альберто Мора
виа, Эльзы Моранте, Марио Сольдати, Пьера Паоло Пазолини, Филипа Рота
(одного из величайших ныне живущих авторов), Жана-Поля Сартра, Макса
Вебера, Гора Видала, Вольтера и Эмиля Золя. Напротив, к прочтению реко
мендуется «Властелин колец» Толкиена.
362
Секреты Ватикана
На любую критику по этому поводу представители «Божьего дела» реаги
руют так:
В Opus Dei рекомендуется информировать о том чтении, к которому че
ловек хотел бы приступить, при условии сохранения свободы решать са
мостоятельно, присущей каждому индивиду Следовательно, это можно
трактовать как духовное упражнение: понять, что заслуживает быть
прочитанным, и действовать в соответствии с желанием выбрать кни
ги, созвучные своей вере и собственным независимым жизненным принци
пам. Нет ничего более далекого от «Индекса запрещенных книг».
Итак, простые советы, которые чаще всего провоцируют замешательство
и растерянность, поскольку среди «отлученных» (vitandi) названий фигури
руют общезначимые произведения культуры, литературы и современной
мысли, пренебрегать которыми преступно.
Подталкивает ли Opus Dei своих членов к какому-либо политическому из
мерению образа жизни, деятельности и мышления? Если интерпретировать
понятие «политика» в самом широком его значении, то, безусловно, да. Про
цитируем профессора Роша: «СМИ всего мира обвиняли Opus Dei в том, что
она является политической организацией. В реальности ее интересуют пре
имущественно господствующие классы власть предержащих. Через них она
старается приобрести политическое влияние. Но такого рода влияние не не
сет в себе какой-то особой, специфической идеологии... Opus Dei невероятно
автократична и пропитана идеями, порожденными идеологией испанского
фашизма, но направлены они на достижение религиозных целей».
Объединяющим началом различного опыта (за редким исключением)
выступает поддержка сочувствующими Opus Dei людьми наиболее кон
сервативных политических сил, поскольку официально декларированной
политической линии у этой организации не имеется. Действительно, со
гласно распоряжению Эскрива, «Opus Dei не действует. Действуют его чле
ны». Однако нет сомнений в явной тенденции к сближению с реакционно
консервативными кругами, особенно когда на кону деликатные этические
вопросы вроде признания гражданских браков, эвтаназии, абортов, контра
цепции, врачебного вмешательства при рождении или гомосексуализма.
Как любой организм, четко осознающий свое большое значение и вес,
Opus Dei рассматривает в качестве первоочередной задачи сохранение,
укрепление и усиление своей роли. Такова глубинная направленность ее
XVI. Пресвятая секта Христа
363
«политики». В период понтификата Павла VI, противостоявшего Opus Dei
и отказывавшего ей среди прочего в предоставлении вожделенной лич
ной прелатуры, Эскрива предполагал довести дело до раскола, если эти
отказы будут повторяться неоднократно. В журнале «Кроника» (выпуск И,
1972 год) он дошел до того, что высказал недвусмысленную угрозу: «Зло ис
ходит изнутри церкви и от ее высшего руководства. В церкви наблюдается
подлинное гниение, и порой кажется, что мистическое тело Христа — это
не более чем дурно пахнущий разлагающийся труп». Затем, при папе Войтыле, поведение Opus Dei и отношение к ней Ватикана разительно изме
нились: в короткие сроки им была предоставлена персональная прелатура
(1983 год), после чего к лику святых причислили отца-основателя органи
зации (2002 год).
Период удач Opus Dei вроде бы продолжился и при папе Ратцингере. Чуть
ли не через день после его избрания на престол епископ-прелат Хавьер Эчеварриа напомнил всем: «Новый понтифик хорошо знает миссию прелатуры.
Он всегда может рассчитывать на усердие и старательность священников
и мирян, входящих в нее и имеющих перед собой цель служить церкви, что
всегда было единственным стремлением святого Хосемария Эскрива».
В марте 2002 года тогда еще кардинал Йозеф Ратцингер, участвуя в пре
зентации книги Джузеппе Романо «Opus Dei. Послание, труды и лица»,
сказал:
Теоцентризм Эскрива де Балагера, совпадающий со словами Иисуса, — это
вера в то , что Господь не покинул мир, что Он действует здесь и сейчас,
а от нас требуется только отдать себя Ему полностью и бесповоротно,
быть готовыми и способными ответить на Его призыв. Д ля меня именно
это было и остается посланием колоссальной значимости , ибо оно приво
дит к преодолению того, что может считаться величайшим соблазном
нашего времени: претензии на то, что после Большого взрыва Господь ис
чез из истории.
Будущий папа вник в самую сердцевину цели Opus Dei: отыскать Бога
в истории, где бы Он ни находился и какие бы средства ни понадобились
для этого.
Приложение
Когда церковь становится государством
Слово «Ватикан» восходит к эпохе античности. Поначалу оно обознача
ло местность, территорию. Ager vaticanus, ватиканское поле, которое счи
талось землей проклятой, вредной для здоровья, из-за чего пользовалось
дурной славой. Об этом упоминает Авл Геллий в «Ат тических ночах», воз
водя истоки данного топонима к слову vaticinium: «Как ватиканское поле,
так и его бог-покровитель заимствуют имя от “ватициний” — прорицанийпредсказаний, которые по обыкновению проявлялись сильно, будучи вдох
новляемы богами, и произносились на этом холме». Ватиканская террито
рия часто подвергалась наводнениям — разливам реки Тибр, поэтому долго
оставалась заболоченной, населенной дикими животными и вредоносны
ми насекомыми, зараженной малярией. Эти земли располагались позади
природной возвышенности — так называемой Ватиканской горы (Mons
vaticanus), которая была частью невысокого хребта, тянувшегося к западу
от Рима, от Монте Марио до Яникула. На уровне собора Святого Петра хол
мистый рельеф уже давно практически исчез, сгладился вследствие актив
ных земляных работ, которые потребовались для возведения базилики.
Тацит говорит о ватиканской зоне как об «отвратительном месте», воз
можно, еще и потому, что в этих безлюдных местах обустроили некрополь,
который только подчеркивал зловещую ауру, присущую месту; во время
бесчисленных выемок грунта, необходимых для закладки фундамента ба
зилики и его укрепления, строители то и дело откапывали многочисленные
человеческие кости. Позднее, примерно с I века н. э., благодаря постепен
ной мелиорации и дренированию этой территории возникли первые жилые
дома. Сегодня на том самом месте находятся горделиво высящийся собор
Святого Петра, часть зданий района Борги и больница Санто-Спирито.
Агриппина Старшая, жена Германика и будущая бабушка (если мне бу
дет позволена легкая банализация) Нерона, приказала построить тут виллу
Приложение
365
с окружающими ее садами, где император Калигула, преемник Тиберия
на римском троне, соорудил цирк, позднее завершенный Нероном. В импе
раторском цирке проводились забеги лошадей, колесниц и квадриг, пользо
вавшиеся огромной популярностью в Риме; здесь же, вероятно, из-за близо
сти к примыкающему некрополю проводились казни христиан, обвиненных
в предумышленном поджоге столицы в 64 году. Таким образом, эта область
неуклонно урбанизировалась, хотя всегда оставалась на задворках, на пери
ферии относительно центра города (Urbs).
Государство-город Ватикан (аббревиатура на автомобильных номерах
SCV) является, согласно юридической терминологии, суверенным террито
риальным образованием — «субъектом международного права». Малень
кое независимое государство занимает площадь в 44 гектара, в нем немно
гим более девятисот жителей, из которых примерно пятьсот — граждане
страны с достаточно высоким годовым уровнем дохода на душу населения.
Более того, все услуги (например, коммунальные) для граждан Ватикана
бесплатны.
Его экономика базируется на выгодных инвестициях наличных средств,
вкладах в недвижимость, ренте, денежных переводах из институтов и учреж
дений, разбросанных по всему миру, а также на ценных бумагах и различ
ных формах дарения (с получаемыми в результате косвенными прибылями)
со стороны Итальянской республики. Довольно сложно высчитать все сум
мы, поскольку отчетность не предается огласке, отдельные статьи бюджета
замалчиваются. Журналист Курцио Мальтезе в проведенном им расследо
вании оценил стоимость государства-города Ватикан для Италии в общей
сложности в 4 миллиарда евро. Математик Пьерджорджио Одифредди удво
ил этот показатель — 9 миллиардов евро. Бюджетный баланс Ватикана со
ставляется APSA (Администрацией владений и достояния апостолического
престола) и контролируется префектурой по экономическим вопросам.
Как и любое другое государство, Ватикан обладает всем комплексом кон
ституирующих элементов: территорией, армией, правом чеканить монету
и вводить в действие законы, «национальностью» (гражданством), абстракт
ной концепцией государственности, символизируемой флагом, гимном, го
сударственным языком и прочими компонентами. О территории уже было
сказано выше. Вооруженные силы имеются, но их размер невелик, а функ
ции сугубо церемониальны; однако полицейские подразделения весьма
эффективны. Есть штандарт, разделенный на две одинаковые половины,
желтого (ближе к древку) и белого цветов, где изображен герб — папская
366
Секреты Ватикана
тиара, венчающая скрещенные ключи. Гимном является «Папский марш»,
сочиненный Шарлем Гуно. Кроме того, функционируют судебные и след
ственные органы, хотя они, если уж по-честному, до сих пор не предостави
ли никаких доказательств своей работоспособности и беспристрастности;
извинением для них служит тот факт, что в абсолютистском государстве их
задача — скорее соответствовать политическим требованиям, чем изучать
и выносить суждения, следуя объективной реальности.
Есть в Ватикане и структуры с юрисдикционным функционалом. Среди
них особо известен трибунал Сакра Рота Романа, верховный церковный суд,
признававший недействительными браки, что служило суррогатом разво
да в Италии вплоть до принятия соответствующего закона. Уже известный
нам Сант-Уффицио сегодня улаживает доктринальные споры и разногласия,
а когда-то рассматривал дела, за которыми следовали суровые приговоры,
включая осуждение на смертную казнь, конечно, пока это было возмож
ным. Именно печальные воспоминания о прошлых жестокостях подвигли
понтификов сменить название, провести — говоря современным языком —
ребрендинг, и сегодня в итоге мы имеем Конгрегацию доктрины веры.
Государство Ватикан имеет собственный банк — Институт религиозных
дел (ИОР), о котором подробно рассказывалось в одной из глав; службу про
довольственного снабжения — что-то вроде супермаркета. Там есть даже
те товары, которые отсутствуют в продаже в Италии, причем по очень уме
ренным ценам, поскольку, как и в магазинах duty free при аэропортах, они
освобождены от налогов, — будь то вина, ликеры или бензин. Допуск туда
разрешен только резидентам Ватикана, но в реальности контроль не слиш
ком придирчив, вероятно, преднамеренно. Одним словом, если у вас в Ва
тикане есть полезные знакомства, то проблемы исключены. До определен
ного времени в государстве существовал свой монетный двор, чеканивший
и печатавший денежные знаки, но затем этиполномочия были переданы
аналогичному органу Италии. Монеты и марки Ватикана имеют в основном
нумизматическую ценность. Особенно востребованы те, что запускаются
в обращение по случаю очередного понтификата.
Стоит упомянуть и о большом количестве СМИ. Если многие из ранее
перечисленных прерогатив и функций эмбриональны, то есть их масштаб
незначителен в сравнении с «настоящим» государством, то Радио Ватикана,
напротив, мощнейший и развитый канал коммуникации. Вещание осущест
вляется на множестве языков в ближних и дальних странах, то есть возмож
ностям радиосигнала и трансляции в режиме реального времени можно
Приложение
367
позавидовать. Первые фразы в ватиканский радиомикрофон произнес папа
Пий XI в 1931 году, когда была запущена спроектированная Гульельмо Маркони станция. Однако вскоре оборудование, расположенное внутри вати
канских стен, оказалось не совсем адекватным растущим нуждам.
В 1955 году Святой престол оборудовал большую радиостанцию в СантаМария ди Галериа, приблизительно в двадцати километрах от Рима. Ее
гигантская антенна в форме креста видна издалека. Сверхсовременные,
с широчайшим диапазоном аппараты гарантируют передачу программ
на значительные расстояния, но они же доставляют неприятности многим
людям, обитающим по соседству, провоцируя определенные риски; во мно
гих домах можно слушать радио, просто открыв дверцу холодильника.
По традиции наиболее ответственные должности в работе по подготовке
и запуску в эфир программ на тридцати трех языках занимают иезуиты.
Официальный печатный орган Ватикана — это ежедневная газета
«Оссерваторе Романо», чей возраст уже преодолел столетний рубеж. В ее
первом номере сразу под заголовком была помещена надпись «Политико
моральная газета». В наши дни там можно увидеть двойной девиз:
Unicuique suum — «Каждому свое» и Non prevalebunt — «Пусть не возоб
ладаю т» (само собой, имеются в виду силы зла). Конечно, не все рубрики
одинаково интересны и приятны взгляду, но это не отменяет того факта,
что «Оссерваторе» озвучивает папу, стало быть, каждая строка газеты зор
ко отслеживается, чтобы не было никаких расхождений с линией Святого
престола, политической или доктринальной. В трагические месяцы на
цистской оккупации эту газету было днем с огнем не сыскать, ибо там
публиковались новости, которые подцензурная итальянская печать со
общать не осмеливалась. Конечно, весьма осторожно, как в случае с цер
ковными обычаями и нравами, но ватиканский печатный орган болееменее точно показывал градус политических баталий в мире и расклад
военных действий на различных фронтах. Но если оставить в стороне та
кие из ряда вон выходящие прецеденты, то понятно, что направленность
газеты в общем и целом заключается в поддержке самых консервативных
воззрений и позиций церкви.
Принципиально иное понятие — Святой престол, где слиты воедино
моральный авторитет личности и публичное право, связанное с тем, что
понтифик выступает в качестве суверена государства Ватикан, которое
можно определить как сферу папской юрисдикции. Святой престол на
правляет аккредитованных послов по всему миру, он признан постоянным
368
Секреты Ватикана
наблюдателем при ООН, имеет собственные представительства в ключевых
международных организациях.
С институциональной точки зрения речь идет об избираемой, а не насле
дуемой монархии. Этот монарх избирается пожизненно ассамблеей влия
тельных иерархов (кардиналов — князей церкви, собирающихся на кон
клав). В отправлении власти понтифику помогает «правительство» (курия),
членов которого назначает он сам: им поручаются те или иные задачи,
политико-административные направления работы или же доктринальные
функции. Глава этого своеобразного кабинета министров — координатор
курии — занимает должность государственного секретаря.
Как можно прочесть на сайте Ватикана, «в осуществлении своей верхов
ной, полной, прямой и непосредственной власти над всей церковью рим
ский понтифик пользуется услугами ведомств курии, которые тем самым
действуют в рамках своих полномочий от его имени и его авторитетом
во благо церкви и ее преосвященных пастырей». В обновленном Кодексе
канонического права (от 1984 года) папа Войтыла распорядился четко про
писать (канон 331), что понтифик «в силу своей функции и действительной
власти является верховным, неограниченным, непосредственным и уни
версальным главой церкви, наделенным всей полнотой свободы в осущест
влении своих обязанностей». Новаторским в данном контексте восприни
мается слово «непосредственный», что означает власть «без какого-либо
посредничества», фактически «абсолютную», — атрибуция подкрепляется
каноном 333, который устанавливает, что «приговор или декрет римского
понтифика не может быть оспорен, апелляции, ходатайства и обжалования
запрещены».
Да и статья 1 Конституции Ватикана, вступившей в действие 22 фев
раля 2001 года, не оставляет сомнений в роли папы: «Понтифик, суверен
государства-города Ватикан, обладает всей полнотой законодательной, ис
полнительной и судебной власти». Это верно, поскольку Ватикан игнори
рует не только так называемое «народное волеизъявление», предусмотрен
ное представительскими (парламентскими) демократиями, но и принцип
разделения властей, закрепленный в ходе либеральных реформ XVIII века.
Кроме того, он оставляет без внимания всевозможные системы сдержек
и противовесов, а также конституционные статуты, принятые с середины
XIX столетия большинством европейских монархий.
Понятия «Ватикан», «Святой престол», «католическая церковь» ча
сто смешивают, возникает путаница. Ошибки поощряются и некой
Приложение
369
двойственностью, создаваемой самой церковью, которая скрещивает рели
гиозную доктрину с земными заботами, духовностью и политикой.
Обращаясь к персоне понтифика, любопытно затронуть этимологию
этого слова. На латыни pontifex означало «тот, кто прокладывает путь», то
есть тот, кто открывает, помогает преодолеть дорогу к божеству, ведет че
ловека к цели. Корень вокабулы транслирует идею «моста» (pons), а сами
понтифики (pontifices) изначально должны были вести, указывать, обучать,
корректировать устремления людей к священным ритуалам и предметам
культа. Pontifex maximus возглавлял коллегию священников, наделенных
различными полномочиями, среди которых выделялось право отбирать
и назначать девственных весталок. Эта должность, вкупе со многими други
ми, была вручена Юлию Цезарю, а после него и всем римским императорам
вплоть до IV века н. э., когда она утратила свое сакральное значение и — с со
держательной точки зрения — постепенно перешла в ведение пап. Поэтому
никого не удивляет, что церковь для своего ключевого поста адаптировала
титул с такой богатой традицией и смысловыми оттенками.
Когда папский трон вакантен, Святым престолом руководит коллегия
кардиналов и кардинал-камерленго. Таким образом, Святой престол не
обходимо отличать от собственно города Ватикан, то есть территории, над
которой он осуществляет свой суверенитет. К примеру, иностранные послы
аккредитованы при Святом престоле, но не при государстве-городе Вати
кан, поскольку только первый обладает всей полнотой правомочий в сфере
международных отношений. Постановление Кассационного суда Италии
от декабря 1979 года резюмирует ситуацию следующими словами: «За Свя
тым престолом, сосредотачивающим в себе функции представительства ка
толической церкви и государства-города Ватикан, признан статус субъекта
международного права, который не исчезает и не ослабляется даже в перио
ды временного отсутствия той или иной государственной власти».
Владения Святого престола не ограничиваются 44 гектарами города Вати
кан — они включают в себя многочисленные объекты недвижимости боль
шой исторической и художественной ценности, причем не только в Риме.
Как предусмотрено Латеранскими пактами 1929 года, в отношении всех этих
объектов действуют привилегии экстерриториальности. Несколько приме
ров: базилика Сан-Джованни ин Латерано, Латеранский дворец, базилики
Санта-Мария-Маджоре, Сан-Паоло-фуори-ле-Мура с примыкающим к ней мо
настырем, постройки на холме Яникул и на пьяцца ди Спанья, принадлежа
щие Колледжу пропаганды веры, палаццо дей Санти Апостоли с одноименной
370
Секреты Ватикана
базиликой, палаццо делла Канчеллерия между Корсо Витторио Эмануэле
и Кампо дей Фьори, палаццо дель Сант-Уффицио, расположенный у Порта
Кавалледжери, палаццо ди Пропаганда Фиде на площади Испании, римские
резиденции Папского Григорианского университета на виа дель Семинарио
и на площади делла Пилотта. Но вне Рима у Святого престола тоже в собствен
ности немало объектов: от папского дворца в Кастель Гандольфо до базилик
в Лорето, Ассизи и Падуе. Если очень кратко обобщить, то можно сказать, что
под словосочетанием «Святой престол» идентификации поддается орган, об
ладающий полным и всеобъемлющим суверенитетом, правом владеть, поль
зоваться и распоряжаться государством-городом Ватикан.
Наконец, под католической церковью понимается христианская конфес
сия, признающая авторитет и власть римского папы, его наставления и за
ключения по вопросам веры. Сам папа считается непогрешимым ex cathedra
(когда вещает с амвона), ибо напрямую вдохновляется Святым Духом, то
есть Богом. Такая прерогатива была введена в июле 1870 года догматиче
ским положением Pater Aeternus по инициативе папы Пия IX, который остро
чувствовал неизбежность падения светского владычества понтификов. Этот
документ определяет следующее:
Ссылаясь на верность традиции, воспринятой нами с первых лет христи
анства, мы указываем, во имя Господа нашего и Спасителя, во славу ка
толической религии и ради спасения христианских народов, при одобрении
Священного собора, считать догмой, явленной Богом: каждый раз, когда
римский понтифик обращается с амвона, иными словами, когда выпол
няет свое пастырское и наставническое служение, любая доктрина, ка
сающаяся веры или нравственной жизни, объявляется его апостольским
авторитетом обязательной для всей церкви, поэтому он, будучи наделен
божественным соприсутствием, дарованным блаженным Петром, обла
дает той самой непогрешимостью, каковой Спаситель хотел наделить
церковь свою относительно решений по вероучению и нравам.
К католической церкви, провозгласившей то, что ее основал сам Иисус
Христос (Мессия, Помазанник), принадлежат все крещенные в ее лоне
и признающие это христиане. Слово «католик» происходит от греческого
прилагательного katholikos, что значит «универсальный, всеобъемлющий».
Конечно, тот факт, что Святой престол представляет собой анклав
на территории Итальянской республики, создает для последней ряд
Приложение
371
трудностей. Но преимуществ в этой ситуации не меньше. Вспомним хотя
бы неиссякающий поток туристов к святыням. Сосуществование бок о бок
двух суверенных образований — итальянского и ватиканского — в про
шлом приводило к противоречиям и недоразумениям. Да и ныне это слу
чается нередко, к тому же границы обоих государств проходят всего в паре
метров друг от друга.
На эту тему имеется обширная библиография с массой исторических и пу
блицистических трудов. Я же для наглядности приведу всего один красноре
чивый пример, не утративший с годами должного эффекта. Речь идет о фо
тографии, снятой в 1944 году во время нацистской оккупации Рима. На ней
мы видим двух немецких солдат с автоматами наперевес, патрулирующих
площадь Святого Петра. Они запечатлены на снимке в тот момент, когда
стоят, слегка пересекая границу Святого престола, отмеченную на земле
гранитными плитами, которые как бы визуально замыкают периметр ко
лоннады. Тут Италия, там Ватикан. Немногие это знают, мало кто обращает
на это внимание, но стоит перешагнуть за плиты, как с формальной точки
зрения попадаешь из одной страны в другую.
В эпоху наиболее мощной экспансии территориальные владения Свято
го престола (Церковного, или Папского, государства) распространялись
на большую часть Центральной Италии (за исключением Великого герцог
ства Тосканы) от Террачины, где начиналось Неаполитанское королевство,
до устья реки По на рубежах Светлейшей республики Венеция. Эта площадь
постепенно сокращалась, пока не была зафиксирована в нынешних раз
мерах после 20 сентября 1870 года, когда берсальеры генерала Ламармора
вступили в Рим через небольшую брешь, пробитую пушечными ядрами
в паре метров от Порта Пиа, присоединив Вечный город к итальянскому ко
ролевству, провозглашенному за девять лет до того (1861 год).
Царствующим понтификом тогда был Пий IX, Джованни Мастаи Ферретти, упрямо цеплявшийся за свои прерогативы в области светского господ
ства, невзирая на плачевное экономическое положение и невнятное адми
нистрирование государства. Безуспешно граф ди Кавур, самый блестящий
политик Рисорджименто, доказывал ему духовные, и не только, выгоды, ко
торые получит церковь в случае отказа от мирской власти, неприемлемой
для новой эпохи.
В 1871 году парламент королевства предложил папе закон о гарантиях (delle
Guarentigie), согласно которому понтифик имел бы суверенные прерогативы,
а его личность становилась бы «священной и неприкосновенной»; кроме того,
372
Секреты Ватикана
ему обеспечивалась ежегодная рента в 750 тысяч лир, равно как и экстерри
ториальность Ватикана, Латеранского дворца и Кастель Гандольфо.
Пий IX ответил, что скорее предпочтет жить на «обол святого Петра»
(на милостыню), чем согласится на это, — и объявил себя «пленником» Ита
лии, заперевшись внутри ватиканских стен. Главам католических государств
он запретил наносить визиты в Квиринал — римскую резиденцию короля
Италии. Впрочем, всем итальянским верующим (впервые еще в 1868 году)
было запрещено участвовать в политических выборах, — знаменитая фор
мулировка много раз повторилась в булле Non expedit, затем со временем ее
смягчили и в итоге официально упразднили в 1919 году.
Холодная война между королевством Италия и Святым престолом завер
шилась лишь в феврале 1929 года, когда Пий XI благодаря содействию свое
го способного госсекретаря кардинала Пьетро Гаспарри подписал конкордат
с премьер-министром Бенито Муссолини. Ватикану были твердо обещаны
полное возмещение убытков и компенсация за все экспроприации XIX сто
летия; прочие экономические преимущества прописывались в финансовой
конвенции, учитывавшей даже те доходы, которые принесет существование
Ватикана в Италии, например от потока паломников. Кроме того, данным
документом удостоверялось, что католицизм — это единственная религия
государства. Политические соображения и поиск национального консен
суса существенно повлияли на убеждения Бенито Муссолини, в молодости
яростного атеиста и антиклерикала, — теперь же он стал податливым ин
струментом в руках ловкой дипломатии курии.
Тот первый конкордат был даже частично превзойден новым соглашени
ем между Святым престолом и Итальянской республикой, подписанным
в 1984 году кардиналом-госсекретарем Агостино Казароли и председате
лем итальянского правительства Беттино Кракси. Одним из ключевых ре
зультатов, достигнутых благодаря деликатной и щекотливой работе по по
иску компромиссных решений, было изъятие из документа определения
«религия государства», присвоенного католичеству. Новый текст гласит:
«Считается отмененным принцип, изначально зафиксированный Латеранскими пактами, о католицизме как единственной религии итальянского
государства».
Важным пунктом нового документа стали изменения в системе содер
жания клира, согласно которым в пользу церкви теперь отчислялись во
семь из каждой тысячи единиц, заявленных в декларациях абсолютно
всех налогоплательщиков, за исключением тех граждан, которые ясно
Приложение
373
и недвусмысленно заявляли о своем желании направить эту сумму на иные
цели. Прочие договоренности касаются церковных органов и ценностей, на
значения руководства церковных организаций, религиозных праздников,
встраиваемых в гражданский календарь, факультативного изучения основ
католической религии в школах, уравнивания академических должно
стей и дипломов ватиканских учебных заведений с итальянскими, защиты
культурного достояния религиозного профиля, церковных архивов и биб
лиотек.
Отношения Святого престола с Италией никогда не были простыми и без
мятежными, в том числе из-за их очевидной асимметрии. Архиепископ
Рино Физикелла, ректор Папского Латеранского университета, резюмиро
вал исследования по этой теме в своей книге «Распавшаяся идентичность»
следующим образом:
В силу своей демократической сущности государство должно не только
согласиться сравнивать себя с церковью, но ему следует научиться безро
потно воспринимать — лишь затем умерять и обуздывать — ее возмож
ное вмешательство в светские дела... Церковь же, взывающая к принци
пам, происхождение коих божественно и непостигаемо человеком, никогда
не сможет одобрить даже малейшего вмешательства государства в осно
вы ее жизни и механизмы функционирования.
Если к такому тезису добавить догмат о папской непогрешимости, то
в этих словах настойчиво проглядывает чуть-чуть закамуфлированная вре
менем, древняя, так никогда и не разрешенная идея о политическом верхо
венстве Святого престола, корни которой восходят к средневековым схват
кам папства и империи.
Из ее двойной природы — земной и, скажем так, «небесной» — происте
кает и линия поведения церкви, точнее Святого престола, которой она при
держивалась во всех тех случаях, когда на нее возводили критику, выска
зывали подозрения или требовали уточнить позицию. Некоторые истории,
рассказанные в данной книге, неплохо это демонстрируют: никакого сотруд
ничества со следствием, никаких ответов, полное молчание, таинственная
уклончивость, как бы ни пытались суд и прокуратура сломить эту броню.
Аналогичный подход долгое время наблюдался и в отношении к скандалу
со священниками-педофилами, принявшему с конца 2009 года общеплане
тарный масштаб. «Тайм», «Шпигель», «Нью-Йорк тайме», «Вашингтон пост»,
374
Секреты Ватикана
«Ле Монд», «Эль Пайс», «Франкфуртер альгемайне», «Ла Репубблика» —
заголовки всех крупнейших мировых газет были посвящены этой теме;
все негодовали, что папа Ратцингер не допустил даже косвенной аллюзии
по поводу этого кризиса в своем пасхальном послании 2010 года. Кто-то
потребовал его «отставки», другие («Ш пигель») заговорили без обиняков
о «проваленной миссии».
Несмотря на это (или же по причине этого), реакция церковной иерархии
была в первый момент невнятной. Она словно пребывала в недоумении от
носительно того, как такая низменная, грязная история сумела обойти все
препоны привычной прозорливости и предусмотрительности ватиканской
дипломатии. Впрочем, так называемые sollicitatio ad turpia (сексуальные до
могательства во время исповеди) еще с XVI века были кошмаром для церк
ви, настолько большим было число священников, запятнавших себя этим
преступлением (и грехом). Поначалу ватиканские власти с возмущением
говорили об атаке на понтифика, самом настоящем «заговоре». При этом
на второй план отодвигался более серьезный аспект: священникам вменя
лись в вину тысячи случаев изнасилования несовершеннолетних (многие
из которых были инвалидами), а также сокрытие этих чудовищных эксцес
сов, непроницаемое молчание иерархии и самой Конгрегации доктрины
веры (бывшего Сант-Уффицио), в свое время четверть века возглавлявшейся
кардиналом Йозефом Ратцингером. Любые попытки тщательного расследо
вания пресекались.
Иерархия до последнего защищала папу Бенедикта XVI, но ряд ударов
был весьма ощутим. Так, 9 апреля 2010 года агентство «Ассошиэйтед Пресс»
опубликовало письмо кардинала Йозефа Ратцингера, собственноручно на
писанное им в ноябре 1985 года на гербовой бумаге с эмблемой его конгре
гации Sacra Congregatio pro Doctrina Fidei. В нем кардинал высказывает свою
точку зрения на ситуацию, которая возникла за три года до этого в епархии
Окленда, штат Калифорния (США). От церкви требовали лишить духовного
сана некоего падре Стивена Кисла, надругавшегося над детьми. На элегант
ной куриальной латыни кардинал ответил:
Конгрегация , насколько бы важной ни была аргументация в пользу такого
решения... тем не менее полагает , что необходимо принять во внимание
не только благо просителя, но и самой вселенской церкви, поэтому еледует избежать урона, которое вызовет в сообществе верующих согласие
на подобную меру.
Приложение
375
В попытке уберечь папу и церковь их стали активно представлять в сред
ствах массовой информации в качестве жертв «безжалостных нападок».
Папский проповедник-глашатай падре Раньеро Канталамесса сравнил об
личение церкви с преследованиями евреев при нацизме. Во время пасхаль
ной мессы кардинал Анджело Содано отметил, что «народ Господа нашего
останется слеп и глух к наветам, сплетням и болтовне». Иными словами, он
свел к «пустой трескотне» материалы, собранные и опубликованные миро
выми СМИ. Пару недель спустя архиепископ Вены кардинал Кристоф Шенборн обвинит Содано в легковесности сделанного им определения, и прежде
всего в том, что тот скрыл деяния Ганса Германа Гроера, ранее стоявшего
у руля Венской епархии, а теперь обвинявшегося в сексуальных преступле
ниях и злоупотреблениях.
Содано присовокупил к своим словам и мысль о том, что атаки на папу
Ратцингера напоминают о нападках на Пия XII, папу Пачелли, за молча
ние в связи с холокостом. Президент Ассоциации еврейских общин Италии
Ренцо Гаттенья парировал, что данная параллель «неуместная, неподходя
щая и просто опасная». Почетный епископ Гроссето монсиньор Джакомо
Бабини в интервью от 11 апреля 2010 года (сайт Pontifex, блог свободной
католической информации) назвал скандал вокруг педофилии «сионист
ским выпадом: они [евреи-сионисты] не любят церковь, они ее естествен
ные враги. В сущности, рассуждая исторически, иудеи — это богоубийцы».
Фраза на редкость неприятная и дикая, ее поспешили опровергнуть через
несколько часов. Так или иначе, серия опрометчивых заявлений и ложных
шагов наглядно выявила симптоматичную картину замешательства в от
ношении всего того, с чем так долго церковь не осмеливалась столкнуться
лицом к лицу. Наоборот, в Германии епископ Трира Штефан Аккерманн,
на которого Епископальная конференция возложила задачу разбирать
ся с сексуальным насилием в церковной среде, нашел в себе силы гром
ко заявить о «сокрытиях» и «волоките», как пишет газета «Райн цайтунг»
от 16 марта 2010 года.
Аналогичные наблюдения сделал Кларк Хойт, общественный редактор
(омбудсмен) «Нью-Йорк тайме». Столкнувшись с обвинениями его газеты
в антипапизме, 25 апреля 2010 года он написал:
Нравится это кому-то или нет, но существуют обстоятельства , кото
рые десятилетиями оправдывали моду на такие взгляды , включая хоро
шо задокументированную систему отрицания и затягивания со стороны
376
Секреты Ватикана
эт ого института, последователями которого являются миллиарды че
ловек. Как бы болезненно это ни было, но журнал обязан отслеживать
данную историю, куда бы она нас ни завела, пусть даже к порогу папской
опочивальни.
15 апреля 2010 года французское ежедневное онлайн-издание www.golias.
fr предало гласности одно письмо, датированное 2001 годом. Оно было на
писано тогдашним префектом Конгрегации по делам клира колумбийским
кардиналом Дарио Кастрильоном Ойосом и адресовано Пьеру Пикану, епи
скопу Байе и Лизье (Кальвадос, Франция), осужденному на три месяца тю
ремного заключения условно за то, что не донес о священнике-педофиле,
выявленном в рядах его епархии: «Я поздравляю Вас с тем, что Вы не сда
ли священника гражданской администрации. Вы действовали правильно,
и я радуюсь, что у меня есть собрат по церкви, который перед лицом истории
и всех других епископов мира предпочел скорее тюрьму, чем постыдный по
ступок по отношению к своему духовному сыну — священнику». Послание
Кастрильона, как тотчас же уточнил ватиканский пресс-секретарь Федери
ко Домбарди, «не отражает политику Святого престола». Однако кардинал
Кастрильон Ойос в интервью испанскому интернет-изданию «Ла Вердад»
настаивал: «Папа Войтыла уполномочил меня в 2001 году написать пись
мо поддержки французскому епископу, не разоблачившему священникапедофила перед государственными органами власти».
Разброд и шатание, признаки внутреннего беспорядка и склок — даже
если все сводится к позиции меньшинства. Задетый гигантским размахом
скандала, 19 марта 2010 года Бенедикт XVI направил свое пастырское по
слание католикам Ирландии, причем использованные в нем выражения
звучали достаточно смело по сравнению с обычными льстивыми и притор
ными пассажами священников:
Задача, стоящая сейчас перед вами, заключается в том, чтобы неуклониться от проблемы насилия внутри ирландского католического сообщества,
а встретить ее с убежденностью и храбростью. Пусть никто не вообража
ет, что эта мучительная ситуация разрешится в короткие сроки. Положи
тельные шаги уже были сделаны, но предстоит еще немало работы.
С еще большей энергией Бенедикт XVI повелел сместить с занимае
мых постов всех «легионеров Христа» — членов организации, основанной
Приложение
377
Марсиалем Масьелем Деголладо (1920-2008), священником мексиканского
происхождения, которого в свое время защищал Иоанн Павел И. В 2006 году
папа Ратцингер устранил его от активного служения, обязав «раскаиваться
и молиться». В официальной ноте от 1 мая 2010 года понтифик осудил его
как виновного в «истинных преступлениях» человека, который вел «бессо
вестную, аморальную жизнь».
В итоге 30 апреля 2010 года генеральный секретарь Епископальной кон
ференции Италии (ЕКИ) Мариано Крочата согласился с правомерностью
скандала вокруг всплывших фактов сексуальных издевательств над не
совершеннолетними детьми со стороны священников. Он также признал
ошибочность отношения к этому вопросу как к клеветнической кампании:
«Здесь нет никакого заговора средств массовой информации; подобное по
ведение вдвойне предосудительно, ибо исходит от человека церкви, свя
щенника, рукоположенного в священство лица». Секретарь ЕКИ также вы
сказался очень сурово по поводу протекции церковной иерархии тем, кто
был ответствен за акты насилия: «Тот, кто проявлял мягкотелость и снис
ходительность, благоприятствуя отстранению и смещению обвиняемых,
никогда на практике не выполнял директивы церкви, скорее предавал их,
извращая должную сдержанность до соучастия путем сокрытия прискорб
ных фактов».
Эти слова не отражают истинного масштаба ситуации по совокупности
всех фактов, но их нужно ценить хотя бы за вполне ощутимые намерения.
Мы видим, что после стольких лет тишины, а порой и сообщничества начал
ся процесс изменения в установках и ментальности католической иерархии.
Добавим, что Бенедикт XVI в целом подтверждает верность новой линии
в своих последующих выступлениях по поводу других скандальных ситуа
ций, например в ходе тягостных разбирательств относительно не вполне ле
гальных операций с римской недвижимостью.
Здесь заканчивается наш рассказ о событиях, фактах и явлениях. Галерея
изученных эпизодов и распутанных сюжетов — сегодняшних или много
вековой давности — различных по обстановке и последствиям, но с одной
общей чертой: все они имели одну причину — идею о государственной не
обходимости, что по большому счету ставит Святой престол в один ряд с лю
бым из остальных 192 государств, формирующих Генеральную ассамблею
ООН. Вопреки этому обстоятельству, наблюдатель от Ватикана при этой
организации — единственный, кто представляет государство, самопровозгласившее себя прямой эманацией Бога.
378
Секреты Ватикана
Такова вечная дилемма, неизбывная дуэль взаимно непримиримых це
лей: обладания политической властью и воплощения духовной миссии.
На ум вновь приходят слова кардинала Карло Мария Мартини, иезуита, ко
торый смог бы стать папой, если бы борьба течений внутри курии позво
лила ему это. Я уже приводил их в самом начале книги, но, на мой взгляд,
стоит процитировать их во второй раз в виде прощания, несущего высокий
нравственный заряд. Эти слова можно отыскать в книге кардинала под на
званием «Ночные беседы в Иерусалиме», и они гласят:
Было время, когда я грезил о Церкви, той, что свершает свой путь в бед
ности и смирении, о Церкви, не зависящей от мирской власти ... о Церк
ви, созидающей пространство для людей, способных мыслить шире, бо
лее открыто; о Церкви, что вселяет мужество, прежде всего в тех, кто
ощущает свою незначительность, в тех, кто считает себя грешниками.
Я мечтал о юной Церкви. Ныне сны рассеялись. По прошествии семидесяти
пяти лет я решил молиться за Церковь.
Благодарности
Я бесконечно признателен многим людям за редактирование этой кни
ги — занятие, потребовавшее нескольких лет упорного труда. Владимиро
Польки, умелый и ловкий, с замечательным усердием и проницательностью
помог мне провести ряд изысканий. Клаудио Рендина я обязан дружеским
содействием, равно как и бесценной информацией. Благодаря драгоценно
му вниманию Лауры Баини и Нунцио Джустоцци мне удалось лучше понять
историю замка Святого Ангела.
Андреа Кане и Николетта Лаццари из «Мондадори» просмотрели текст
и высказали неоценимые критические замечания. Кроме того, хочу восполь
зоваться случаем и ответить на заданный мне вопрос: почему я продолжаю
публиковаться в этом издательстве, несмотря на весьма спорную фигуру
его владельца*. Ответ здесь может быть только таким: давным-давно нала
женные профессиональные и дружеские связи с некоторыми его руководи
телями и редакторами.
Пьер Анджела Маццарино с исключительной скрупулезностью и компе
тентностью просмотрел мой текст и внес в него необходимые поправки.
Сабина Хайманн, готовя к скорой публикации немецкий перевод книги, об
ратила мое внимание на некоторую непоследовательность. Антонелла Ко
ломбо и Мара Самаритани из римского офиса «Мондадори» великодушно
облегчили мою работу.
В этой книге встречаются тысячи имен, дат, событий. Несмотря на самую
основательную сверку, вполне возможно, что в тексте могут обнаружиться
неточности; естественно, только я несу за них ответственность.
* Издательство «Мондадори» является составной частью медиахолдинга, принадлежащего
премьер-министру Италии Сильвио Берлускони.
Книги издательства
«Альпина Бизнес Букс»
Где купить наши книги
Узнайте, где можно купить наши книги в вашем городе, на сайте
www.alpina.ru
Специальное предложение для компаний
Если вы хотите купить сразу более 20 книг, например, для своих сотрудни
ков или в подарок партнерам, мы готовы обсудить с вами специальные усло
вия работы. Для этого обращайтесь к нашему менеджеру по корпоративным
продажам: (495) 745-89-14.
Книготорговым организациям
Если вы оптовый покупатель, обратитесь, пожалуйста, к нашему партне
ру — Торговому дому «Эксмо», который осуществляет поставки во все кни
готорговые организации.
142701, Московская обл., Ленинский р-н, г. Видное, Белокаменное ш., д. 1,
(495) 411-50-74, reception@eksmo-sale.ru
Санкт-Петербург
ООО «СЗКО», 193029, г. Санкт-Петербург, пр-т Обуховской обороны, д. 84,
лит. «Е»; +7 (812) 365-46-03 / 04, server@szko.ru
Ниж ний Новгород
Филиал ТД «Эксмо» в Нижнем Новгороде
603074, г. Нижний Новгород, ул. Маршала Воронова, д. 3;
+7 (831) 272-36-70, 243-00-20, 275-30-02, reception@eksmonn.ru
Ростов-на-Дону
ООО «РДЦ Ростов-на-Дону», 344091, г. Ростов-на-Дону, пр-т Стачки,
д. 243 А; +7 (863) 220-1934, 218-4821, 218-4822, info@rnd.eksmo.ru
Самара
ООО «РДЦ Самара», 443052, г. Самара, пр-т Кирова, д. 75/1, лит. «Е»;
+7 (846) 269-66-70 (71...79), RDC@samara.eksmo.ru
Екатеринбург
ООО «РДЦ Екатеринбург», 620007, г. Екатеринбург,
ул. Прибалтийская, д. 24 А; +7 (343) 378-49-45 (46...49)
Где купить наши книги
Новосибирск
ООО «РДЦ Новосибирск», 630105, г. Новосибирск, ул. Линейная, 114;
+7 (383) 289-91-42; eksmo-nsk@yandex.ru
Хабаровск
Филиал РДЦ Новосибирск в Хабаровске, 680000, г. Хабаровск,
пер. Дзержинского, д. 24, литера Б, оф. 1; +7 (4212) 21-83-81,
eksmo-khv@mail.ru
Казахстан
«РДЦ Алматы», 050039, г. Алматы, ул. Домбровского, За,
+7 (727) 251-58-12,251-59-90 (91, 92, 99), RDC-Almaty@mail.ru
383
Коррадо Ауджиас
Секреты Ватикана
Ответственные редакторы Анастасия Казакова, Дарья Денисова
Редактор Светлана Дрозд
Дизайн Наталья Савиных
Макет Надежда Кудрякова
Верстка Екатерина Матусовская
Корректоры Юлия Борисенко, Лев Зелексон
