я хотя бы промою, пожалуйста. Я очень виновата перед тобой.
— Хорошо, — вздохнул парень и довольно резво для больного поднялся с земли. — Тебя как зовут-то?
Котикова открыла калитку и впустила его внутрь.
— Лика. А тебя?
— Виктор.
Он осмотрел забитый вещами двор и сел на ступеньку. Котикова вынесла из дома тазик с водой и лейкопластырь. Виктор взял тряпку и принялся смывать с себя кровь на манер матросов, драящих палубу.
— Осторожнее, больно ведь будет.
— Нормально, — ответил он. — Чисто?
— Пойдёт, — Лика приклеила ему на висок широкий лейкопластырь и осторожно разгладила его края пальцами.
Виктор все это время, как дикой волк, следил за каждым её движением, готовый, в случае чего, броситься в атаку.
— Вот и все, — улыбнулась она виновато. — Извини ещё раз.
— Забыли, — бросил он и встал.
— Зато, может, завтра ты проснёшься и откроешь новый физический закон.
— Почему это?
— Ну как Ньютон. Только ему яблоко на голову упало, а тебе — черешня. Кстати, вы к нам уже приходили её брать. Забирай эту, если хочешь.
— Не надо мне. Почини лучше ведро.
— Да проще новое купить.
— Куда новое? Да тут проволоку вставить, закрутить — и как новое. Смотри, — он резко схватил ведро, тут же нашёл у них во дворе какую-то железяку и быстро соорудил новую ручку. — Вот.
— Спасибо. Может, теперь заберешь? Ребят угостишь.
— Не возьму. Это у вас, городских, от всего откупиться можно, а у нас здесь не так, — вспылил он, бросил ведро на пол и вылетел на улицу.
— Подожди, — схватила его за рукав Лика. — Я просто пытаюсь загладить вину! Ну хочешь, злись на меня, имеешь право, в конце концов.
— Я же сказал: «забыли». Пока, Лика, — фыркнул он и, не дождавшись ответа, ушёл.
— Пока, — вздохнула Котикова и, подтянув ведро, стала собирать с земли черешню. — И правда сладкая.
— У тебя что, руки-крюки? — крикнула от поворота Аня сестре.
— Ага. Придётся твоими работать.
— Не-ет! — Аня взвизгнула и бросилась за ворота.
— Пойдём кулинарить. Я надеюсь, ты умеешь делать из мороженого сердечки, — шепнул Лике отец.
***
На следующий день Дмитрий позвал в дом ремонтников — привести в человеческое состояние старую лестницу, ведущую на второй этаж — и Лике пришлось искать другое место для своих занятий. Она ещё плохо знала деревню, что не удивительно, поэтому, захватив ноутбук и тетрадки, пошла исследовать окрестности. Аня рассказала ей, как они с отцом ходили в магазин, и Котикова хотела повторить маршрут, но свернула куда-то не туда и вышла не к школе, а к какой-то длинной беседке, накрытой шифером, с лавочками и столами по краям. Лика заметила на крыше фонари с динамиками и решила, что здесь проводятся деревенские летние дискотеки.
Она разместилась за одним из столов и принялась за сборник заданий, включив в наушниках ненавязчивую музыку. Хотя, учитывая, как часто Лика её включала, та стала уже навязчивой, а поменять у Котиковой все времени не было. Она любила настраивать себя на учёбу: любила красивые тетрадки, цветные конспекты, хорошо смонтированные видео, удобные ручки, украшать рабочий стол вазочками с цветами и готовить вкусные напитки к уроку. Лика пыталась сделать подготовку к экзаменам нормальной частью своей жизни, а не временным стрессовым явлениям. Она хотела выжать из последних юношеских годов максимум, оставив их в памяти на всю жизнь.
Вдруг где-то между четырнадцатым и пятнадцатым заданием ЕГЭ по русскому ей кто-то постучал по плечу. Лика, погруженная в процесс, вздрогнула и выхватила наушники из ушей.
— Тише, я же не кусаюсь, — услышала она голос недавнего знакомого — а потом и увидела того.
Виктор сел напротив и расслабленно облокотился на спинку лавочки, осматривая её и компьютер пристальным взглядом. Лика педантично сложила наушники в кейс и лишь потом решилась с ним заговорить. Между вчерашним и сегодняшним Виктором, кроме этого прожигающего серьёзного взгляда, не было ничего общего. Сегодня перед Ликой сидел спокойный, крепкий паренёк, аккуратно одетый в джинсы, майку и даже тёмную джинсовку, которая сама девушка не додумалась надеть, хотя и видела гуляющие по небу тёмные тучи. Он сидел довольно расслабленно и изучал её без злости и фонтанирующей резкости. Лика, глядя ему в глаза, даже сумела различить их цвет — темно-карие, с почти чёрным ободочком.
— Как голова? — спросила она, стараясь высмотреть шрам на виске, но там ничего, кроме лёгкой розовой полоски, не было.
— Прошла. Не ищи — на мне все, как на собаке, заживает.
— По-моему, прекрасная способность, — неловко улыбнулась ему Лика.
— Что ты здесь делаешь?
— Здесь — это в дерев…
— Здесь — это именно в этой беседке.
— Я не хотела помешать тебе. Я уйду, если хочешь.
— Я не говорил, что ты мне мешаешь. Я просто спросил, что делаешь.
— Занимаюсь.
— А выглядишь как круглая отличница.
— Я готовлюсь к экзаменам.
— Уже?
— Говорят, чтобы очень хорошо сдать
