Путь Акогаре. Том 1 [Александр Адамович] (fb2) читать онлайн

Александр Адамович Путь Акогаре Том 1

«Увы, наш мир — не плавучий ли, зыбкий мост сновидений?»

Мурасаки Сикибу. «Повесть о Гэндзи». XII век.

Глава 1 Тоска

Они напали на меня, опять.

Мертвецы наскакивали, пытались впиться в плоть, оторвать конечности, уничтожить и так потрёпанное кимоно. Я уже долго живу в этом лесу, и ни дня не обходится без встреч с ними. Никогда не знал особых техник, но рука была крепка — я много лет учился точить камни у горных ручьев. Во время их полёта вынул катану, миг, и первая волна уничтожена, осталось ловким движением смахнуть кровавые остатки к серой земле.

Меч, который держу в руках, зовётся Акогаре, он был подарком самой судьбы, во имя борьбы с мертвецами. Акогаре — это воплощение воли, средство, чтобы справиться с нашествием сих бедствий на арене Сейкацу. Я живу на арене, моя жизнь — сражение.

Мертвецы были разными, они как творения сошедшего с ума художника, фантасмагоричные, безумные в формах своих уродств и жутко приставучие. От их свисших кишок исходило амбре обиды, в их выпавших глазах текли слезы печали, их искривленные во все стороны пальцы рвали остатки собственной кожи.

Они — часть пути, часть арены.

Арена терниста, она обросла корнями — шрамами прошедших лет, деревьями, которые стремятся к высокому — к проблеску солнца, но я прекрасно знаю — чем растение выше, тем глубже оно впивается в землю.

Понимаю, что думать мне запрещено, от мыслей — их количество становится больше. Вторая волна, оправдывая сказанное, хлынула на меня. Ранили. Левая рука засочилась кровью, но ответным выпадом рассёк страшилище поперек — оно раскроилось, излившись внутренностями на бесцветную землю.

Мертвец — мой главный спутник в этом лесу, хоть добра и не желает. Я живу в отшельничестве уже множество лет и могу уверенно заявить — компания демона мне приятнее человеческой, нежить есть чистое воплощение людского порока. Самое приятное в этом то, что я могу разрубить его мечом, уничтожить порождённое душами других путников чудовище, ведь рождаются мертвецы от людских обид, разочарований…

Раны, нанесённые ими, никогда не заживали, оставались глубокими шрамами на коже, чем-то, даже, походя на имена мертвецов. На теле таких знаков, в общем-то, было много, и каждый, конечно, считал своим долгом зудеть.

От боли я истошно зашипел и, стиснув зубы, терпел.

— Терпи, путник, терпи, — шептали мне деревья, — твой Сейкацу длинен.

Справляться с мертвецами не трудно, главное изучить их манеру поведения. Чем больше я сталкиваюсь с ними, тем увереннее себя чувствую, а сталкиваться приходилось множество раз… Наверное, папа говорил именно об этом «боевом опыте».

Мой отец любил побеседовать. Он считал себя мастером пути меча, поэтому всегда очень строго относился к моим тренировкам. Мне нравилось заниматься вместе, а когда папа пропускал удары — чувствовал себя настоящим победителем, хоть после поражений он и становился только строже. Но я понимал, что это только проявление «особой» любви.

Только вот загрызли мужика, толпой, бесчестно.

Чёрт… Опять задумался. Стоит тревожащему душу воспоминанию всплыть, напомнить о испытанной боли, как тут же рождается новый демон.

На сей раз из-под земли полез одиночка, живой, недомолотый фарш, ковыляющий на двух копытах — Соншитсу. Рёв свинной головы прогремел в ушах, сия тучная фигура ползла, оставляя за собой стекающий гнойный след.

Выбора нет — встречай ужас лицом к лицу.

Оттолкнувшись от рыхлой земли, он попытался меня раздавить, но я смекнул, что можно оборвать опору в виде копыт и свалить его на землю, где до самого уязвимого места — головы, остаётся рукой подать.

Я ловко увернулся от Соншитсу, но оно, использовав заминку, приготовилось к прыжку, намереваясь, видимо, закончить одним укусом — лишить меня головы.

Либо отступай, либо контратакуй.

Решение очевидно.

Акогаре моментально пронзило пасть. Поток гноя, крови, слюны и соплей, полился в сторону лица, еле успел прикрыться рукой.

Ксо!

Жидкости оказались ядом…

Жуткая боль, похожая на горение, начала изъедать кисть, её кожу, пронзать мышцы и руку. Ощущение, будто рой кровожадных муравьев пожирал каждый клочок плоти.

Вместе с тушей Соншитсу, от боли свалился и я.

* * *

Я… Умираю?

Почему всё вокруг такое яркое?…

Кто эти люди?…

Мать… Отец?

Но на арене Сейкацу ты остаёшься один, рано или поздно. Может кого встретишь, может потеряешь, но держишь в уме — одиночество. Фигура в демонической маске, мрачном наряде, всегда находится в незримом присутствии. Его тень напоминает о том, что ты всего лишь ободранный отшельник без крова и семьи.

Если есть тень, должно быть и солнце?

Возможно, но с каждым годом арена тускнеет, на Сейкацу я потерял цвет, вкус. Для меня нету радуги, только два цвета — чёрный и белый. Потому не отличишь, откуда светит солнце — осталось ли оно вообще?… Но одно известно наверняка — он ждёт своего времени, чтобы обнять, выпустить в затылок своё смердящее дыхание. Эту тварь мечом не разрубить, она одна из самых коварных, никто не придумал как с ней боротся, остаётся только терпеть её томное веяние.

Веяние одиночества — Кодоку.

Впереди озарял свет, позади тянула тьма, чувствовал ледяные объятия, и тогда всё понял. Меня откинуло назад, глубже к воспоминаниям, это — мой предсмертный сон.

Меня зовут Кен Кё, и я всегда сражаюсь на Сейкацу, веду наивную борьбу с мертвецами, но мой разум порождает новых. С чего всё началось? Как выйти на арену? Кто есть нечисть и что ей нужно? Вечности не хватит, чтобы ответить на эти вопросы — ведь никто не знает сути, никто не может оказаться по ту сторону.

Помню семью…

— Руби! — крикнул отец, — Такими темпами ты ничему не научишься и тебя загрызут дворовые собаки, — так он отреагировал на мою неудачную попытку расколоть бревно, — А ну-ка, дай сюда, — потянулся, чтобы отобрать топор.

— Нет! — я отмахнулся в сторону, — Сейчас сам всё смогу! — набрал воздуха, замахнулся и повторил попытку… Вновь безуспешно. Эта деревяшка никак не поддавалась, а отец только ухмыльнулся и посмотрел исподлобья.

— Уже через четыре года ты должен покинуть родительское гнездо и отправиться в своё вольное путешествие, по ту сторону врат взрослой жизни Содасту, там ведь ждут свои демонюги, Кен. Там ты один против всех. Разве что…

— …Разве что Кодоку захочет объятий, — закончил я его нудные разглагольствования, — Я всё это уже кучу раз слышал.

— И всё никак не можешь справиться с бревном.

— За четыре года с бревном-то справлюсь, — ответил я самодовольно, — Ну вот, бери, руби, — уже сам ткнул инструментом в руки отца.

— Раз… Два… Три! — по правде говоря, родитель сам был как большой дуб, с ногами и руками, напоминающими крепкие корни, вековые ветки дерева, — Видал, с одного удара! — радовался он, бахвалясь перед ребенком. Много ещё было заготовлено дров. После, одну корзину всучил мне, две закинул на свои широченные плечи и мы пошли домой. Весенние лепестки распускались, опадали на каменную тропинку, матушка умела готовить отменный чай с паданцев, я закинул несколько в карман. Будет награда нам с отцом за труды.

— Ты зачем мусор подбираешь? — недоуменно прокомментировал папа.

— Ты не понимаешь, это вовсе не мусор! А ин-гри-ди-ент! Для чая!

— Хм, ну, ясно-ясно. Не приспособлен к борьбе, может тебе больше женские занятия подойдут, травничество или что-то в этом роде, а? Хотя, мы должны быть готовыми ко всему, узкие направленности бесполезны, когда не можешь справиться с мертвецами, — его позиция была строгой, но справедливой. Я знал, что если не помогу себе сам, не поможет никто, — Махать мечом — вот этому в первую очередь учись, и приспосабливаться к новым уродам тоже, боевой опыт зарабатывай! Жизнь это не только битьё палкой по кукле.

— Если бы я не слушал нравоучения каждый раз, как оступлюсь по мелочи, то, может, и удивился бы твоей неимоверной мудрости, — я попытался свести его морали к шутке, беззаботному баловству.

— Ладно, сын, ладно. Мы сегодня как, обмоем удачный улов?

— Улов в виде дерева?

— Ну… Да! Целых три корзины домой притащим, это же какие заготовки на зиму будут, ты только представь.

— Ты прав. Убедил! Точно обмоем! Вот только… Мама. Она не будет против? — зная, как относится вторая глава семьи к нашему с папой алкогольному пристрастию, спросил я.

— Может и не будет, — он пожал плечами, — Ну, если уж и осталась в коим-то веке дома, пусть потерпит нас.

— Ты не в курсе, куда матушка девается?

— Нет… — задумчиво ответил отец.

Наша мама часто пропадала в городе, оставляя всё хозяйство на меня с отцом. Мы вместе поле готовим к посадке, вместе сажаем и выращиваем рис, после — варим саке! Где-то глубоко я понимал, что пить — это крайне плохо, папа, когда перебирал, начинал себя вести себя, как животное, да вот проблема — подобное мы делали на пару… Детский ум не понимал, что меня попросту спаивали. Отец был единственной отдушиной при часто отсутствующей матери, с ним я чувствовал себя сыном, чувствовал строгую, но любовь. Именно папа слепил из меня того, кем я был.

Тем временем, мы уже подходили к дому, одноэтажному зданию, во дворе которого высились цветущие мягко-розовыми лепестками вишни.

Исключительная простота внутреннего убранства помещения, в частности, моей комнаты, располагала к творчеству и каллиграфии. Перегородки между частями жилища — фусумы, были расписаны ландшафтами нашей префектуры и сюжетами геройских историй.

Я любил медитировать там. В светло-кремовых стенах родительского «гнезда» чувствовал умиротворение, так ведь должно быть? Так и живут остальные люди?…

Странная фигура пробежала рядом с домом.

— Кто это!? — крикнул отец, заметив мужчину, выбегающего со двора, — Вор?! А ну стой! — выронив корзину с дровами, он кинулся вслед незнакомцу.

Я побежал к матери. Харуко! Держись! Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось!

— Мама! — я вбежал внутрь. Первая комната, спальня — царил беспорядок, никого. Кухня — застал маму, та спокойно готовила обед.

— Что стряслось? Где папа? — изображая недоумение, начала она.

— Там какой-то воришка пробрался к нам на территорию, ты разве не заметила? — впопыхах мне было трудно связать несколько слов в цельное предложение, — Отец бросился за ним! Они побежали за Содатсу!

— Там же очень опасно, Кен! Не нужно было его отпускать! — мама бросила кухонную утварь и побежала в другую комнату, — Подожди здесь!

Ждать мне решительно не хотелось, управляемый эмоциями, я побежал за ними, врата находились в нескольких десятках дзё от дома, за густыми лесными тропинками. К Содатсу мне ещё определённо рано, но на кону стояла жизнь отца. Несколько устрашающих балок кроваво-красного цвета обозначали границу, за которой главенствовала неизвестность — царство мертвецов и одиночества.

— Папа! — в надежде на ответ, крикнул в чащу, — Возвращайся! Не надо гнаться за ним!

— Постой, Кен! — за мной слышался матушкин голос, — Ты сам не можешь ничем помочь!

Было поздно — я оказался по ту сторону.

Фантомного «вора» на опушке не было, только отец, отчаянно размахивающий в разные стороны катаной. Его окружали мертвецы, тогда как тучи над головой сгущались, потихоньку поднимался ветер. Собирается дождь.

Когда им надоело наматывать круги, грозно разглядывая друг друга, уроды бросились на папу, толпой и сразу, тот рьяно кинулся навстречу и вспорол брюха нападавшим.

Из-под земли его ногу схватили.

— А вы только хитрее становитесь! — игриво заорал отец, и воткнул в держащую его лапу клинок, — Вот жаль — я тоже не дурак! — подошедшего в опасную близость схватил за шею и руками раздробил внутренние кости, после чего бросил им же в толпу.

Постепенно, капля за каплей, начинался ливень. Видимо, папа настолько сильно вошёл во вкус сражения, что не замечал ничего вокруг. Я понимал, что скоро его силы иссякнут, но единственная надежда в виде матери не спешила появляться рядом. Впервые видел, чтобы земля Сейкацу окрашивала реки из дождевых луж в красный. Отец, подобно цапле, танцевал с ними, напрыгивал, его тактика была жутко рисковой, он по другому и не умел, воспитанный встречать всех противников только с гордо поднятой головой и воздетым мечом.

— Это все? — вбив голову по самые плечи касирой, нижним основанием рукояти катаны, он продолжал унижать вражин, — отдыхайте уроды, рано вам ещё со мной тягаться! — смахнул прилипшие от мороси локоны.

В кустах возникла фигура другого мужчины. Тот самый вор? На голове соломенная шляпа, в руках лук, незнакомец целился куда-то в сторону места сражения, я не мог понять, то ли он помогал, то ли хотел подстрелить папу.

Не успел поразмыслить, как оправдалось второе. Стрела, мгновенно вылетевшая из зарослей, пробила папино плечо.

— Так уже не честно! — движения раненого ослабли, его начало заносить, техника постепенно ухудшалась, он сражался на пределе.

Стрелок, в свою очередь, не планировал останавливаться, натягивая тетиву с второй стрелой.

— Нет! — заорал я, и бросился к нападавшему, но меня остановили сзади, женская рука обхватила плечи и прикрыла рот.

— Тише, Кен, не нужно резких движений, — в сдерживающей фигуре узнавалась горячо любимая мать.

«Предательство!», - закричало подсознание.

Папу обстреливает неизвестный, мама помогать не хочет, и даже наоборот — не даёт вмешиваться мне! Четырнадцатилетний ребенок мало что может, но многого хочет…

— Ему… ну-жна… по-мощь…, - пытался выдавить слова сквозь прижавшие рот пальцы, но материнская рука была крепкой, прямо как отцовская. Я безуспешно втаптывал грязь, рассматривая обидчика, из всего наряда выделялись только сережки, изображающие морскую волну.

Почему матушка меня держит?

Почему не даёт помочь мне и не помогает сама?

Мама в сговоре с убийцей?

Но кто он?…

Я отчетливо чувствую — меня предали.

Лучник выстрелил ещё раз, попал в ногу, цапля потеряла лапу, обессилено свалилась на колени, и с ухмылкой приняла свою участь — быть пищей мертвецов.

— Если бы вы играли по правилам — победа бы осталась за мной, — это последние слова отца, вслед за которыми его лицо оторвали когтистые пальцы демона. А я был вынужден смотреть, как демоны запрыгивают на него, вгрызаются в лакомый кусочек, как рвётся кожа, как его крепкое тело не даётся, пытается держаться кучно.

Брызги запятнали землю, алые реки смешались с кровью человека. Довольный мертвец отбежал в сторону, держа добычу, обгладывал мясо до кости, а после, с хрустом, втоптал их в землю.

Каждую рану на теле отца я ощущал как собственную, будто моё предплечье разгрызают мертвецы, словно мои пальцы выступают закуской к потрохам, вроде как мои кишки впихивают в горло, чтобы забить желудок.

За что ты так с нами матушка, я ведь чувствую — этот спектакль поставила ты?… Укусил её за пальцы, да поглубже — хотел вырваться, подумал, что отпустит.

Но в ответ получил по затылку.

Отрубился.

Следующее воспоминание было намного отвратительнее предыдущего. Проснувшись, я почувствовал лёгкое помутнение.

Родные кремовые стены, неужто все произошедшее всего лишь дурной сон? Незнакомец в серьгах с волнами, отчаянно сражающийся отец, мать — всё почудилось?

Но продолжение кошмара поджидало за перегородкой.

Дверь в комнату отодвинулась, долговязая фигура в голубом кимоно с рисунком волны, показалась в коридоре.

— Наконец очнулся, Кен, — раскроив рот в добродушной усмешке, изрек стоявший, — Ты в порядке, нормально себя чувствуешь?

— Кто вы? — робко спросил я, — Где мама и папа?

— Теперь я твой новый папа, моё имя — Урагири, приятно познакомиться, — представившись, взял поднос с едой и положил его рядом со мной. Когда он наклонился, я увидел его серёжки, те самые, что были на стрелке в лесу. От испуга перевернул обед, — Что ты делаешь, мальчик?

— Я тебе не мальчик! Зачем ты сделал это!? Кто тебя подговорил!? Мать?! А ей это зачем?! — вскочив с места и забившись в угол, проклинал этого урода на чем свет стоит.

— Я стану для тебя лучшим отцом, Кен, — он приблизился, дабы обнять меня, — Теперь вы можете чувствовать себя в безопасности.

— Лжец! Не надо выставлять меня дураком, убийцы!

— Что у вас за шум, Кен? Ты плохо себя чувствуешь? — мама играла изворотливо, подобно своему любовнику.

— Да как ты смеешь! Наглая убийца! Изменщица! Предательница! Проклинаю тебя, слышала? ПРОКЛИНАЮ!

— Постой! — крикнула матушка вслед, но продолжать эту беседу я был не намерен, схватил с полки Акогаре. Хлопнул дверью. Пусть умру, пусть съедят мертвецы, но с этими не останусь.

Именно так и обрушилась моя мирная жизнь…

* * *

— Уже проснулся, — я был завёрнут в спальный мешок, рядом, кроме разведённого костра, сидел и штопал моё кимоно статный юноша, — Слышал, как ты бормотал во сне, рассказывал историю, вероятно, свою. Так цель твоего персонажа — отомстить за смерть отца? Как бана-а-ально, — незнакомец осудил невольно поведанную тяжелую судьбу.

— Я не говорил о мести вообще-то. Искать его бессмысленно. Так… Стоп. Кто ты вообще такой и почему я лежу голый!? — судорожно ощупывая тело, я пытался узнать местность.

— Голый, потому что латаю твои лохмотья, — будто говоря о чем-то совершенно обыденном, продолжал парень, — А сам я — Чино Тэгами.

Глава 2 Письмо Кровью

— Ну, и далеко же ты от дома забрался, — пытался поддержать разговор мой новый собеседник.

— А ты откуда знаешь? — ответил я, с подозрением глянув на него.

— Только предполагаю, — оправдывался парень умело, — По крайней мере, твой вид уже о многом может сказать, — как бы прискорбно это не звучало, но выглядел я как дрочённый ботинок, использованный и никому не нужный. В отличии от Тэгами. Юноша сидел с гладко выбритым подбородком, и аккуратно уложенными волосами. Он, будто, воплощал собой ухоженность и Сюдо, — Тебя ведь зовут Кен Кё?

— Это тоже рассказал во сне? — я обреченно выдохнул.

— Ха-ха! Ну, да! — Чино улыбнулся, — Вроде впервые тебя вижу, а уже столько всего выслушал.

— Вероятно, это последнее, что ты про меня узнаешь.

— Почему же?

— Закончишь сеанс ухаживаний — разойдёмся, — мне сложно складывать слова, — Жду кимоно.

Он первый человек, с которым я вступил в контакт за всё время своего отшельничества. Как странно, что, в коем-то веке, передо мной не книга и не пейзаж, а кто-то живой и здравомыслящий. Я крайне благодарен ему за спасение, но случайная ли это встреча?

— … - мальчишка расстроено упустил иглу из рук, — А я хотел поучиться у тебя.

— Чему?

— Фехтованию, твой отец ведь так искусно владел мечом, из того, что я успел услышать, по крайней мере.

— Ну, не думаю…

Неудобно вышло, ксо… Кто же знал, что я говорю во сне, ещё и так детально могу рассказать о пережитом; вероятно, худшее знакомство из возможных. Будто сижу перед ним голый не только в прямом смысле, но и в переносном. Ещё смотрит он так… Насквозь видит.

— Точно! — перебил Чино, — Отец! Чуть не забыл, — достав перо для каллиграфии и пергамент, парень со всей силы пробил инструментом свою ладонь, используя вместо чернил кровь, — нужно записать подробности его сражения, там такие краски!

— Ты пишешь… Кровью?

Про «Здравомыслие» — я крайне поспешил с выводами.

— Да. И вовсе не уважаю тех, кто не делает также, письмо кровью — самое искреннее!

— Ты писатель?

— Ну, это слишком громко сказано, увлекаюсь сочинением историй, но чтобы гордо называться «Писателем» не хватает опыта.

Писатель…. Значит — образованный. Тогда решительно непонятно почему столь ухоженный юноша, знающийся на положенных науках, спасает бродяг по лесам. История складывается крайне глупая, ведь выходит, что он: шёл себе, спас меня, выслушал историю, поухаживал и теперь решил учиться?…

Дел других вообще не было?

— Так чему мне тебя учить, пацан? Я и сам толком ничего не умею.

— Но, ты можешь хотя бы в теории всё мне разъяснить, а практику сам догоню, или вместе догоним, — полностью погрузившись в текст, говорил Тэгами, — С кем-то учиться всегда веселее.

Непонятный он, зато вызывает интерес, но, в первую очередь, — жутко злит. Да кто он такой, чтобы так самодовольно сидеть и, насвистывая соловьиные трели, записывать боевые «краски» моего отца?

Этот чёрт меня серьезно раздражает, не дожидаясь одежд, вскочил нагой, схватил бережно оставленный меч и бросился к нему, не был готов убивать, но вот показать эту «теорию» сразу на практике — запросто.

— Постой-постой, — обнажив клинок, Чино заблокировал первый выпад, — Мы же должны с монстрами сражаться, а не друг с другом.

— Если ты поймешь технику человека, побороть примитивный интеллект мертвеца окажется проще простого, — не знаю, что нашло на меня в этот момент, но я ощутил небывалый азарт от битвы — сражаться с кем-то, неуправляемым банальными инстинктами, куда увлекательнее.

— Решил использовать неожиданность и засмущать меня? Не тут-то было, друг! — найдя опору на двух ногах, юноша полетел навстречу моему Акогаре, — Хитрым тут не только тебя родили, — из рукава Тэгами вылетела горсть земли. Я ослеп, в глазах чувствовалось жжение, даже протереть времени не было — он уже готов нанести решающий удар. Шорохом справа догадка оправдалась. Я бросил оружие прямо в сторону звука.

Была не была.

Промахнулся. Краткая пауза, звук уклонения, а после — тишина. Меня, будто бы перенесло в другое место, тихий и вязкий подвал. Скрип ветки. Он слева! Туда же ударил кулаком, но, на удивление, опять мимо. Почувствовал боль в темечке.

— Победа! — Тэгами ударил меня основанием рукояти по голове, протерев и открыв глаза, увидел перед собой улыбающейся лицо парня, — Ещё чуть-чуть и убил бы! Не шути так больше.

Его победа хоть и нечестная, но справедливая.

Живя в лесу, я выучил главный закон — кто сильнее тот и прав.

— Ладно, будем учиться… Вместе, — последнее было выдавить крайне тяжело, — Закончил латать кимоно?

— Не-а, ещё несколько дырочек, если бы не неожиданная тренировка от кое-кого, закончил бы уже, — в голосе читалось самодовольство, бахвальство, юмор. Чино, полностью уверенный в себе и своих силах, не теряя шанса по лисьи ухмыльнуться.

Зачем я согласился? Наверное, после пятнадцати лет моего отшельничества разуму захотелось какой-нибудь разрядки. Я не перестал питать свою ненависть к людям, но встреча с Чино будто подтолкнула меня к возвращению в общество, хоть этот парень и чудной, но мне хочется узнать, что у него на уме.

Но пока я не понимаю его, сложно отшельнику понять того, кто жил среди людей. Чувствую себя зверем, и Тэгами не сможет понять это чувство, ведь он — дитя людей, а я воспитан лесом.

— Ты так забавно выглядишь, — вдруг Чино прервал поток мыслей.

— Почему?

— Стоишь в драматичной позе, нагим перед костром, а на лице вся палитра жизненных переживаний.

Откуда тебе вообще знать о моих переживаниях…

А. Точно.

Сука…

— Не то чтобы я думал о чём-то шибко важном… Но, у меня есть вопрос — почему я так хорошо пахну? Неужто ты искупал меня спящего?

— Да, а что в этом такого? И меч твой в чистейший вид привёл, и бороду эту тоже сбрил, не знаю просто, согласился ли бы ты на это всё в сознании… И вообще! Мой спутник должен подобать мне самому! Потом, понятно, я заниматься этим не стану, сам ухаживать за собой будешь.

— Чтобы подобать тебе?

— Чтобы вши заживо не сожрали!

Как же трудно… Совсем не понимаю этого человека. Со стороны здравого смысла, можно утверждать — к незнакомцу, такому как я, никто не стал бы проявлять столько заботы, но и Тэгами, правда, не похож на образец здравомыслия.

Ждал ли я этого шанса вернуться к людям?

Да.

Напрягает меня эта ситуация. Тэгами кажется чересчур подозрительным персонажем, но, в любом случае, он — это мой шанс ухватиться за ниточку и выйти из лесу. Наконец-то влиться в общество… И я не могу упустить свою возможность. Может, из-за долгой изоляции, мне любой человек будет казаться странным, а резкая смена обстановки — отталкивающей.

Но! Мне надоело быть «лесным духом», объектом поклонения в народе… За подобный образ жизни они и нарекли эту чащу «отшельнической» и постоянно приносили мне дары, как живущему бок о бок с дикой природой, как тому, кто был её частью.

Но для Тэгами я нечто большее?…

— «Именно этот парень посадил в моей душе зерно прощения, стал лучом, утверждающим — свет таки есть! А я заблуждался, уверяя себя в его отсутствии. Чино своей открытой добротой показал, что на Сейкацу остались достойные люди!» — Мысль. Тьфу, бредятина какая.

Всё это приятно, но при этом очень подозрительно…

Естественно, принять его сразу будет глупо, да и нрав мне не позволит. Впервые встречаю, чтобы человек был и хитрым, и добродушным одновременно… Что же у тебя в голове, Чино Тэгами? И как мне с тобой поступить?

* * *

Деревянные сандалии-гэта звонко постукивали на тропинке, выложенной громадными булыжниками. После ночного знакомства это был первый день в компании Тэгами… Нет. Это были первые часы. Мы шли в тишине, настороженно вслушивались в шелест листвы деревьев Юме. В любой момент высок риск нарваться на мертвецов, спутать их передвижение с обычным порывистым ветром, рассшатывающим плоды Кибоу…

Их, подобно человеку, нужно срывать вовремя — иначе вкус будет невыносим…

— Тоже задумался о цветах? — не привык я ходить в компании, постоянно думаю о своём, а подобные «компаньоны» только отвлекают. Как сейчас, например, — Или проголодался? — ухмыльнулся Тэгами.

— Не думаю, что они уже созрели.

— Никто не может быть уверен когда. В этом вся суть — узнаешь только попробовав, — уверенно сорвав Кибоу и откусив кусман от фрукта, парень скривил недовольную рожу, — Гадость! — выплюнул в ближайшие кусты содержимое, — Эти точно ещё не готовы.

— Если ещё вернёмся — они переспеют.

После того, как Тэгами понял, что у меня ничему научиться нельзя, он предложил пойти к некому «мастеру», человеку, которого писатель повстречал на путях, и к которому договорился прийти подготовленным. Хм, теперь история складывается в голове намного чётче. Получается, узнав в народе о знаменитом «отшельнике», то бишь мне, парень бросился в лес на поиски, думая, что я мастер пути меча. А по итогу мы вместе будем пытаться не потерять лица перед его знакомым «сенсеем».

— Однообразно здесь всё, — выдохнул парень.

— Ты о чём?

— О Сейкацу. Эта рыхлая земля, одинаковые деревья, кислые плоды. Единственное, что радует разнообразием — палитра из уродцев, вот их-то матушка природа насочиняла по самые гланды.

— …

Всё, что я привык тихо думать в голове — он проговаривает вслух.

— Посуди сам, мы, скитальцы — те кто могут добавить красок, изменить, побороть!

— А в конечном итоге либо умереть, либо, подобно нашим отцам и матерям, остаться где-то в семейной гнезде.

— Не нужно мне семейных гнёзд!

— Ну, парень, это в тебе максимализм говорит, твой протест можно понять, но глупо считать, что именно ты перевернёшь устройство людского.

— З-а-н-у-д-а.

— Может ты и видишь смысл в пути, в своих книжках, но рано или поздно придешь к относительности, переменности мира вокруг. Ведь на Сейкацу…

— …Всегда остаешься один, — закончил Чино, — Забавно, но ты очень похож на отца из своих рассказов.

— Именно, а раньше я думал, что никогда не стану, как старик. Вот тебе прямое подтверждение моих слов. Ты ещё не созрел.

— И не созрею… — пробурчал он, — Нам определённо будет чему научить друг друга, — поклонившись, сказал Тэгами, — Так ведь?

— Возможно, — ответил тем же, — На этой земле нет ничего постоянного, парень.

— Будем же первыми, кто нарушит сей закон!

Не доверяю ему, этой самодовольной роже. Он точно что-то хочет от меня скрыть, завести в ловушку, западню, прибить.

Только вот ради чего?

О чём желает написать свои кровавые рассказы?

Сколько я бы не рассуждал о его мотивах, они остаются туманными. Может Тэгами и не понимает, зачем я начал путешествовать с ним, но, вероятно, писателя тоже терзают разные мысли, ведь он не знает о моём желании вернуться к людям. Не знает, что он — только удачное обстоятельство…

С моей стороны, конечно, это звучит как оправдание, но в одиночку выйти к обществу, попросту, было по-звериному страшно. После пятнадцати лет бродяжничества чащами крайне сложно, хоть и имея желание, вот так заявиться к вратам ближайшей деревни и просить там кров.

Вдвоём, как ни посмотри, легче.

Чино, из того, что мне удалось узнать, жил в отдалении от цивилизации. Больших городов в жизни не видал, всё воспитание и наука — от родителей.

— Ты постоянно задумываешься, — подытожил спутник, — Отвлекаешься от нашего разговора, либо тебе неинтересно, либо у тебя есть проблемы поважнее.

— Нет, я просто… Давно не говорил с кем-то. Мне трудно поймать волну.

— Ну, что могу сказать, привыкай.

* * *

— Ты свернул не туда, — начал Тэгами, — Нам в другую сторону.

— Можешь со мной не идти, — ответил я, продолжая уверенно углубляться в лес.

— Скажи хоть, куда мы идём?

— Я иду.

— Ладно… Куда ты идёшь?

— Прощаться.

— У тебя тут были друзья?

— Мои «друзья» сейчас перед тобой.

— А-а-а!… Лес! Твой друг — лес!

— Мгм.

— Ну так, прощайся.

— Не здесь.

— Чем тебе здесь не лес?

— У меня есть своё место.

— Там лес — больше «лес», чем здесь?

— Оно для меня особенное, — холодно отрезал я, лишь бы заткнуть его говорящую голову.

Он не понимает меня, может, пока не понимает. Всё-таки, занятие писателя заставляет тебя разбираться в людях, чтобы быть хорошим писателем — надо хорошо понимать людей.

— Ты хорошо разбираешься в людях? — резонно спросил я.

— После нашей встречи… Уже не уверен.

— Плохой, тогда, из тебя писатель.

— Так уверенно судишь не прочитав ни одной работы? — сказал Чино с обидой, вопросительно подняв бровь.

— Я оценил тебя по собственным критериям.

— Норовливый ты напарник, — подытожил Тэгами.

— Сам такого выбрал.

— … - парень притих так, будто ему есть, что сказать, но из множества слов — подходящего ни единого.

— Вот, — напряжённый разговор прекратился, мы вышли на поляну.

Здесь я чувствую себя, как в родительских объятиях. Листва криптомерии укрывает от солнца, подобно отцовским рукам, птицы убаюкивают, словно материнские колыбельные. Аромат травы и цветов наполняет воздух, заставляя чувства раскрыться. Лёжа на траве и наблюдая за облаками, моя душа разливается вместе с шумом леса, эта поляна дарует успокоение, и я надеюсь, что не забуду её, ведь, для меня, нет лучше места на свете…

— Мило, — незатейливо улыбнулся Тэгами.

— Здесь моя семья, — подойдя к булыжнику, я достал меч из-за пояса и сел в самом сердце опушки, — Только тут я свой.

Мигом, чувствуя мой скорый уход, плечи, руки, ноги начали облеплять крохотные птицы. Соловьиные трели омрачнели, тоскливо прощаясь. И моя грудь, вторя, сжималась от печали.

Я навсегда останусь частью этой поляны.

— Я созрел… — произнёс едва слышно, — Спасибо, что приняли меня.

— Ты там с пернатыми кумекаешь, чудак? — недоумевал Тэгами, — Подожди, я это запишу… А лучше нарисую! — он в своей манере проделал дыру в ладони.

— Вы не хотите, чтобы я уходил.

— О-о-очень трогательно, Кен. Посиди ещё немного в этой позе, мне пару штрихов, — были слышны мазки кистью по пергаменту, — «Сын старой криптомерии» — как тебе название?

— Мне по душе простое: «Отшельник».

— Уже не в моём стиле.

— Я не разбираюсь в стилях начинающих писателей.

— Некрасиво указывать, что я начинающий.

— «Некрасиво» — это учить старшего, — поднявшись, я подошёл к дереву. Прикоснувшись ладонью к стволу, ощутил — оно тоже плачет от моего ухода.

— Ладно, прекращай эти слезливые сцены. Толку-то с деревом обниматься.

— Ты не понимаешь…

— А ты — чу-дак!

— Как скажешь, — недоверчиво окинув Тэгами взглядом, я продолжил: — Ночевать будем здесь.

— Здесь?

— А куда ты сейчас собрался идти? Как раз проверим, не убьешь ли ты меня в первую ночь, — раскладывая ветки под криптомерией, я создавал привычную для себя «койку», — Позволь мне в последний раз поспать здесь.

— «Первая ночь» уже была вообще-то! Но, если так подумать, бояться тут надо мне.

— С чего бы?

— А вдруг ты захочешь взять реванш?

— Не захочу.

— …Или подговоришь своих птичек выколоть мне глаза. Уверен, ты и такое умеешь.

— Проверять не советую, — умостившись у корней дерева, я расслабленно прищурил глаза и сложил руки у затылка.

— И мы будем спать вот так?

— Нам спать не обязательно. Можешь заночевать и под тем деревом, — указал куда-то в сторону.

— Я не об этом… Вдруг мне под кимоно что-то заползёт!

— Съешь.

— Бр-р-р. Есть охота, но не настолько.

— Добудь.

— Я?

— Скажи ещё, что не умеешь добывать пищу. Кого вообще я взял в напарники?…

— Я сам тебя выбрал, — пародируя мою манеру, молвил Чино, а после воскликнул: — Ага! Вот и мой ужин! — юноша триумфально нарвал охапку лесных ягод.

— Дело действительно близится к ужину, — справедливо заметил я, прикрываясь от закатных лучей, — Пока перебьемся ягодами и тем, что заползёт тебе под кимоно.

— Шутить начал?

— Стараюсь поднять себе настроение, забыть об уходе. А мы, кажется, слишком разные, чтобы понять друг друга.

— Знаешь, как в народе толкуют: «Противоположности притягиваются»! — пропел Чино.

— Мгм.

— Мне интересно сводить персонажей разных взглядов в одной сцене — занимательное зрелище выходит!

— Мы — «Персонажи разных взглядов в одной сцене»?

— Именно, Кен!

— … - я призадумался, — Кстати, хочу чтобы ты уяснил: пока мы в лесу, ты бесприкословно слушаешься меня. Я намного опытнее.

— Не спорю, но при чём тут…

— Это, — я перебил его, — Правило, которое нужно озвучить сразу. Хочется избежать недопонимания.

— Ои, ои! Не смотри на меня как на бездарность! — Тэгами хвастливо вытянул жменю сухой травы и огниво. Сложив несколько веток для костра, юнец принялся разводить огонь, натужно высекая искру. Сразу видно — дело для него нечастое, сноровки мало.

— И долго ты так мучаться будешь? — спросил я.

— Подожди! — изо всех сил ударяя кремнем о кресало, отмахивался Чино, — Оно почти вышло!

— Дай-ка мне, — парень был непреклонен, потому я схватил костлявую ладонь огнедобытчика и, словно кукловод, помог ему высечь искру, — Видел?

— И сам бы управился, — поражённо смотря на то, как по траве расходится огонь, ворчал писатель.

— Дальше точно сам управишься, — я передал Тэгами трут и отошёл в сторону, начав мочиться вокруг нашего «лагеря».

— Чудак… — пробормотал он.

— Если не хочешь, чтобы тебя загрызли дикие звери — покажи им, где твоя территория.

— А мертвецы?

— О них просто нужно не думать. К слову, где ты свои ягоды сложил?

— Тут, — спутник гордо похлопал себя по животу.

— Добычей надо делиться, — я наклонился к довольному лицу Тэгами, что мигом скривилось в испуге, — Напоминаю — нас двое. Усёк?

— Усёк.

— Уже поздно искать другие. Тебе повезло, что у меня есть запасы, — из походного мешка достал рисовые колобки, поделив один из них пополам, протянул часть Чино, — На первый раз оплошность прощаю.

— … - он молча принял еду.

Этой ночью Тэгами уснул почти сразу, а я долго ворочался на расстеленной листве: кожа чесалась от острых веток, как ни повернусь — везде грызёт. Может, меня грызли мысли? Почти детское предвкушение встречи с обществом.

Ксо! Лучше попробовать уснуть на спине. В очередной раз повернувшись, уставился на небо, а там звёзды… Огоньков не счесть. Словно множество ответов к которым я не могу прикоснуться.

Нужно спать.

* * *

Медленно спускаюсь с горы. Меж веток виднеются дома людей, хорошо проглядываются рисовые поля, где во всю трудятся крестьяне. Мне хочется поскорее оказаться поближе, поздороваться с прохожими, пожелать им хорошего дня, а рабочим — плодотворного урожая.

Я не боюсь, но почему-то уверен — они смогут принять меня.

— Гляньте, это же сам умиротворённый отшельник! Вышел, наконец, к людям! — воскликнул первый встреченный юноша и уважительно поклонился, — Не хочешь зайти в гости? Угол для ночлега мы с женой всегда найдём!

Не успел я опомниться, как парень сопроводил меня в свой дом, который состоял из двух комнат. В первой находился камин, вокруг оного располагались мягкие подушки, а рядом — миловидная женщина, готовящая рис с маринованными овощами. Вторая комната — спальня, но я не успел в неё заглянуть. Внутреннее убранство дома было скромным и не отличалось от других сельских жилищ.

— Вам, господин, действительно стоило вернуться к людям, — жена относилась ко мне с уважением, — Столько времени вы были лесным защитником, духом, охраняющим природу, но даже святым, порой, нужен покой.

— Ой, не смущай господина лестью! — прервал даму юноша, — Извини за грубость, но не изволишь ли представиться? — он дружелюбно подливал мне саке.

— Меня… Зовут… Меня зовут Кен Кё.

— Очень приятно! Я — Ужас, а моя жена — Ненависть к Себе.

— Вас так… Зовут?…

Что происходит? Где Тэгами?

Когда мы успели спуститься с горы?

— Угощайтесь, не надо стесняться! — не успел я отвести взгляд, как миска от еды превратилась в мою голову, украшенную полным сгнившего риса и овощей ртом. Чертовщина! — Или вам не нравится? — палочками она вынула оттуда горсть варева, — Попробуйте!

Нет!

Нет!

НЕТ!

— Не стоит отказываться от еды, когда ты в гостях. Это может задеть хозяина дома. Посмотри, мою женушку ты уже обидел.

Я рванул с места, но на пороге неведомая сила пригвоздила меня к полу, начала втягивать внутрь. Хозяева подошли, оттянули нижнюю челюсть и всыпали «угощений». Склизкая масса планомерно заполнила глотку.

— Тэгами! Тэгами! Где ты, Тэгами?! — захлебываясь, я вопил едва различимо, — Мне нужна помощь!

Пару мгновений и мои мучения закончились, я вскочил в холодном поту не понимая, где нахожусь. В ушах звенит, перед глазами пляшут чудные фигуры.

— Сука! — выругался я: во рту всё то же мерзкое послевкусие.

Но поляна та же, значит сон…

Всего лишь дурной сон.

— Ты звал меня, Кен? — объявился Чино, — Я слышал, как ты кричал, снова во сне?

— Всё нормально… — ответил, медленно отходя от шока, — А что с тобой? Почему промок до нитки?

— Это?… Я рыбу ловил, хотел за вчерашнее извиниться.

— Боюсь спросить… Как ты её ловил?

— Руками! Вот этими! — для наглядности, видимо, он помахал ими перед моим лицом, — А рыба там, недалеко от берега осталась.

— Ты бросил свою добычу?

— А как иначе, если тут во всю орут: «Тэгами!»? Я порядочно испугался.

— И поэтому упал в речку?

— Упал, потому что камни скользкие, — оправдывался горе-рыбак.

— Ладно, лучше сними с себя мокрую одежду и отдохни пока, за рыбой я сам схожу.

— Будь так любезен. У тебя, кстати, никакой халабуды нету?

— Есть.

— Почему тогда мы спали тут?

— Во-первых — мой дом это лес. Во-вторых — там я только зимую, к той хижине ещё попробуй добраться.

— Усёк.

— Хм, — я улыбнулся и пошёл в сторону речки, — Ты хорошо постарался… — проронил напоследок.

— Ага! Я вот таку-у-ую рыбень поймал! — воодушевленно кричал вслед писатель.

Почему я начал звать его? Когда во сне мне угрожала смертельная опасность, имя Тэгами вырвалось наружу. Прошло всего два дня, а я…

Ксо…

Всегда считал, что люди — это источник зла. Они лгут, обманывают, убивают. Я ушёл от них, чтобы найти спокойствие, но всегда боялся, что они придут и захватят моё мирное убежище. Я никогда не смогу доверять людям, они слишком непостоянны, чтобы рассчитывать на них. И так тяжко сталкиваться с тем, что я сам непостоянен, а мои убеждения узки и предвзяты.

В подобные моменты я вынимаю катану из саи.

Выхожу к берегу реки.

И слушаю…

Ручей стремится вниз, а мое лезвие следом — рассекает воздух поперёк. Дуновение ветра вздымает волосы на юг, а я уворачиваюсь и бью эфесом, отмахиваюсь от сил природы. Листва колышется над головой, но меня не пронять — один прыжок и ветка под ногами. В этом танце я забываю о себе, становлюсь духом леса, пляшущем под дудку криптомерий. Сейчас я силён, несокрушим как Фудзияма, но уже спустя мгновение пелена спадает и я снова маленький человек в большом лесу…

На берегу реки открываю глаза и сразу же вижу собственное отражение в воде. Каждый раз, когда смотрю на себя, моя рука непременно дрожит от желания разрезать глядящий лик. Возле меня лежат несколько рыб, которые не могут вернуться в воду, иногда, только, подавая признаки жизни.

Но одна из рыб оказалась в шаге от ручья.

— Ты заслужила… — я подтолкнул её к воде, — Заслужила прожить чуть дольше.

* * *

Вечерело.

— Я видел это, Кен! — воскликнул Тэгами, жадно обгладывая жареную рыбу, — Сначала туда, потом сюда, что аж воздух за тобой сотрясался! Это такие тренировки, или что?

— Я так… Отпускаю дух.

— Хм, кажись, я даже начинаю понимать тебя.

— Да?…

— Когда ты прощался с лесом… Я ощутил… Как лес прощается с тобой, — тихо, с долей неуверенности, проронил Чино.

— … - замолчал, — Удивительно. Мне приятно слышать.

— Твою душу что-то терзает, она ноет и всё никак не может угомониться, как открывшаяся рана. Не сочти за грубость, но мне кажется, что ты конкретно потерялся в попытках найти покой. Как люди, что бегут от городской суеты поближе к природе, не понимая, что именно дарит им радость. Это, — писатель провел жестом по округе, — Нужно поместить сюда, — ткнул пальцем мне в грудь, — Найти спокойствие в себе, а не снаружи.

— …

— Ои, ои! Прости. Просто мне выдалась минутка на подумать, пока я ждал твоего возвращения.

— Ты прав. Есть те неумолимые ответы, к которым мне не дотянуться, — я откинулся на спину и протянул руку к небу, которое озарилось вечерним блеском и первыми звездами, — Завтра мы отправимся в путь.

— Как скажешь, — ответил Чино, глядя на костёр. Огонь аккуратно окаймлял изгибы его лица, парень всерьёз впал в раздумья, но неожиданно выдал: — Ты прощался с лесом, словно навсегда, это неправильно.

— … - я молча развернулся, обиженный, что малец поучает меня.

Ёкай побери мою душу, но поучает ведь правильно.

Жизнь сильно переменилась.

Или только собирается?

Не знаю.

Будто я посреди пропасти, стою на перекинутом через дереве. Дороги назад— уже нет, но каждый шаг вперёд — неизвестность, риск упасть вниз.

Ночь, на удивление, прошла без кошмаров.

Лёгкая утренняя роса встретила меня на следующий день.

— Всё хочу тебя спросить, Тэгами…

— Да?

— Кто сейчас правит Японией? Я уходил в лес после смерти Хидэёси, обстановка тогда крайне накалилась.

— Не бери в голову. Токугава подавил Тоётоми и был таков.

— Ты, вижу, не очень доволен этим.

— Он очень неоднозначный правитель, но, как ни как, этот человек завершил великое дело по объединению страны. А дальше… Будь что будет.

— Мы входим в новую эру, — сокрушался я.

— Мгм.

Наш разговор прервала фигура вдали тропы. На широченных плечах которой умещались ещё более массивные наплечники — железные плиты с плотной шнуровкой. Конструкции защищали перед, зад и боковые части путника, ведь эта самая шнуровка была настолько плотной, что не оставляла шансов мечам. Голова украшалась устрашающим шлемом, с железными вырезками в виде рогов, и кривящей жуткую гримасу маской.

— Тц, проповедники смерти, — раздраженно прошептал Чино.

Взялся за меч, от идущего веяло злобой и враждебностью — я чувствовал предстоящую битву. Каждый шаг бронированного отдавал звонким стуком пластин доспеха, те тёрлись друг о друга издавая громкий звук и привлекая всю округу. Путник всё-таки нарвался на драку, из кустов выпрыгнул мертвец.

— Мы будем вмешиваться? — спросил меня Тэгами.

— Нет.

А, собственно, в этом и не было надобности, ведь воину не пришлось даже доставать свою волыну. Буквально голыми руками он разорвал нападавшего в разные стороны. Уродец долго кричал, мучился находясь в сознании, но в конце таки издал бессознательный хрип. Окончательно убить демона можно только Акогаре, а так он просто восстановится, спустя некоторое время, и пойдёт себе дальше.

— Вот, что их делает настолько сильными? — будто бы боясь привлечь внимание, продолжал шептать Тэгами.

— Важно то, как ты думаешь. Эти «Проповедники» слишком сильно убеждены в своих идеях, готовы возложить всё на их реализацию, не мудрено, что слепая верность порождает столько мощи, — как бы я не хотел казаться уверенным, в кусты мы с писателем всё-таки спрятались. Нарываться на неприятности неохота.

— Он всё ещё там?

Аккуратно выглянул из-за дерева.

Фигура немного посмотрела по сторонам, но после пронзительного воя барабанов тайко, тот сорвался с места и побежал по направлению к звуку.

Чино выскочил за ним.

— Это же ритуал! Возможность посмотреть на такое будет ещё нескоро, — оправдывался товарищ, — Пошли!

— Но… — даже если бы я продолжил, вряд-ли бы кто-то меня услышал — юноша убежал слишком далеко. Остаётся только догонять.

Преследование привело нас к зданию, скрытому в чаще. На кустарно возведённой арене, рядом со строением, сидели трое мужчин: их торсы были оголены, а в руках они держали клинки, над каждым возвышался бугай в доспехах, и каждый — готов к удару. Эта фантасмагория напоминала «обратную» казнь, только когда палачом выступаешь ты сам. «Сэппуку», если по-самурайски. В понимании культистов это была свобода, всё предписано их учением — «Дзию». Удивительно, но раньше они были простыми охотниками на демонов, как бы ими же и остались, но с новым главой клана начались странные метаморфозы. Как, вот, например — подобные ритуалы.

Их дурная слава дошла даже до меня. Отшельника.

— Родители всегда говорили о них с осуждением, — комментировал действо Тэгами, — Но, стоит признать, представления у этих ребят зрелищнее некуда. Всегда было интересно — откуда берется столько дураков, сознательно готовых запихнуть себе катану в брюхо?

— Есть им откуда браться, — в монолог писателя вмешался нежданный слушатель. Мы стояли поодаль от толпы, смотревшей за обрядом, но даже тут представители секты смогли нас найти, — Меня зовут Согия, я тут за мёртвыми присматриваю, за окончательно мёртвыми, — наш новый собеседник был крайне дружелюбным и улыбчивым.

— А вы здесь откуда взялись? — справедливо заметил Чино.

— Вы тут новенькие, — игнорируя вопрос, продолжил он, — Ростом вы один кэн, гробы под ваш рост у нас точно имеются.

— На глазок подсчитали?

— И посчитал достаточно точно, — самодовольно уточнил господин, — Под цвет ваших лиц отлично подойдет дубовая и кленовая порода, со вторым будут проблемы, отправим запрос леснику, — Согия задумчиво планировал похороны людей, которых впервые видел.

— Так. Остановитесь. Поясните-ка подробнее — чем вы тут занимаетесь?

— Гробовщик я, хоронить, кремировать, скидывать в братские могилы, это — основные задачи, — не выглядел мужчина как тот, кто роется в земле и на короткой ноге находится с трупами, уж слишком чистым было его кимоно, а обувь напомаженной.

— По виду и не скажешь, — сразу сыронизировал я.

— Если хотите, могу показать вам процесс работы, — кроме чистоплотности, тот мог похвалиться крайней педантичностью и деловым настроем в голосе.

— Нет, спасибо, у нас свои…

— Да! С радостью! — у Чино загорелись глаза, — А записать можно будет? — Спрашивал, доставая перо с пергаментом.

Образ Тэгами складывается занимательно, потащил нас сюда ради материалов для книжек, с одним сектантом общается как с лучшим другом, и всё ради проникновенного текста. Этот мир что — сошёл с ума? Очередной человек с абсолютно непонятными ёкаями в голове. С чего бы этому Согие быть таким открытым с незнакомцами?

— Не всё подряд, у производства есть и свои секреты, — гробовщик многозначительно улыбнулся, — но, конечно, реклама нам не помешает, вы ведь писатель?

— Балуюсь, есть такое.

— А вот оно и началось, — Согия перевел наше внимание обратно на сцену, там смертники обнажили мечи и уверенно вонзили их в брюшную полость. Оттуда фонтаном хлынула кровь прямиком в смотрящую толпу, а каждый из самоубийц заорал и начал корчится в жутких муках, затем милосердный клинок бронированных закончил дело поразив головы страдальцев, — Забавно ещё то, что каждый из них успевает передумать, исши ведь специально не сразу добивают, в этом вся суть обряда Фуканазаши… Ты меня слушаешь вообще? — проповедник обратился к Тэгами.

— Да-да, — активно проделывая дыру в ладони пером, тараторил Чино, — столько эмоций в лицах людей я ещё никогда не видел! Это — чистое разочарование в том, что тебе проповедовали и во что ты свято верил!

Писатель тоже походил на дикаря, в своём роде, конечно. Видать, не соврал про воспитание в четырех стенах. Хоть его и учили манерам, как можно заметить, но столкновение с реалиями Сейкацу не могло не вызвать в нём ярких впечатлений.

— Подождите меня вон в том домике, а я пока приберусь здесь, — Согия указал на деревянное строение, по гробам и кучам хвороста стало понятно — именно там и готовятся все проводы на тот свет.

— Надеюсь, там есть стол, а то на земле писать неудобно, — собирая свои принадлежности, проговорил Чино.

Глава 3 Проповедники Смерти

— Мы разве не к учителю шли? — мне сильно не нравилась ситуация, поэтому шёпот прозвучал раздражённо, — Я и так почти тебе не доверяю, а ты завёл нас в логово к этим… Психам!

Начинаю осознавать всю подноготную ситуации. Кто вообще гарантирует, что мы не станем следующими жертвами «свободы», что дружелюбный гробовщик, подмеряющий гробы под наш рост, делает это только шутки ради?

Чую, западня близко.

— Тут пока только ты ведёшь себя как псих, Кен. Мы не можем добраться из одной точки в другую молниеносным движением. Нас застал голод, отсутствие ночлега, а дружелюбный Согия-сан соизволил приютить бродяг, накормить, еще и материалов для книжек понарассказывать, уж не обессудь, но лично я отказаться не смог!

Признаю, он прав…

— Тяжко будет с тобой… — сталкиваться с последствиями решения путешествовать вместе крайне неприятно… И признавать свою неправоту перед ним тоже. Ну, меня за язык никто не тянул, — А кто этот учитель, что мы к нему за столько ри7 топаем?

— Я бы рекомендовал тебе поменьше о нём говорить. Мастер находится в розыске — он очень разозлил толпу, когда отказался учить какого-то зажиточного даймё.

— А ты о нём откуда знаешь?

— Он сохранил мне жизнь на пути, и пообещал обучить мастерству клинка, когда я стану совершеннолетним и подготовлюсь.

— Тоже рано стал на путь?

— Похоже на то, — уводя взгляд в сторону, видимо, не желая затрагивать тему прошлого, пробурчал Тэгами, — Подготовится хотел, собственно говоря, вместе с тобой, но в результате…

— …Мы оба неподготовленны, — впервые улыбнувшись, закончил я.

— Так, а где хозяин дома?

Вопрос действительно стал ребром, ведь на улице вечерело, внутри оставался только одинокий огонек свечи. С каждой минутой помещение начинало внушать всё больше страха, эти вездесущие гробы, органы по банкам, расставленные на полочках, и особняком — бальзамированный самурай, украшаемый стеклянной коробкой в углу. Даже без глаз он умудрялся сверлить душу насквозь.

— Не заскучали? — костюм вошедшего гробовщика не запятнался ни на йоту, — Я, вот, только что закончил, — задвинув за собой сёдзи, выдохнул Согия.

— Нам было что поразглядывать, — проводя комнату настороженным взглядом, говорил Чино, — У меня только один вопрос — кто этот самурай? Ваш знакомый, друг может?

— Этот воин служил моей семье много лет, был товарищем для старшего поколения и наставником для младшего. Но потом пришли проповедники, попереубивали тут всех, присвоили фамильное поместье, а мне оставалось только работать на них. И вот первым «клиентом» оказался именно верный слуга моего клана.

— А как так получилось, что они вас пощадили?

— Моё Акогаре таинственно исчезло из поместья, по началу отец просто не давал его, велел тренироваться на деревянных мечах, а после нападения проповедников от катаны вообще не осталось ни следа. Когда захватчики увидели меня безоружным — пощадили, — холодно отрезал Согия, — Но, как известно, Акогаре теряются или ломаются, только когда человек теряет всякую волю к жизни.

— Впервые вижу такое! — воодушевился писатель, — А что чувствуешь, когда теряешь единственный способ защитить себя?

— Пацан, не надо, — я вмешался в беседу, положив руку на плечо длинноволосому.

— Нет-нет, что вы, давно уже никто не интересовался моими делами, — тот едва заметно, но тоскливо улыбался, — После захвата особняка фанатиками, маленький я собирал самурая по частям на поле битвы. Такой вид — это заслуга особенного метода бальзамирования. Господин моя личная гордость, лучшее творение!

— Ну, он реально как живой там стоит.

— Последнее, что осталось на память по тем временам… — в комнате выдержалась томная пауза. — А вы кем будете, что вас сюда привело?

— Мой компаньон очень сильно захотел взглянуть на здешние ритуалы, так и попали. Мы сошлись случайно — он сохранил мне жизнь, а сейчас… — вспомнил, что мастера упоминать нельзя, — Путешествуем вместе, пытаясь найти себя и своё место среди людей…

Чино удивлённо посмотрел на меня с немым вопросом: «Как ты вообще на ходу такое сочинил?», - но если договорились не раскрывать тайну похода, то нарушать слово будет не по-мужски. При условии, конечно, что вся история с «учителем» это не обман.

— Как и каждый, мой милый друг, как и каждый, — продолжал давить лыбу гробовщик, — А зовут-то вас как?

— Чино Тэгами и Кен Кё.

— Рад знакомству.

— Взаимно.

— Может Чаю? Или чего покрепче? — ухмыльнувшись, предложил мужчина.

— А есть чего покрепче? — пропел я, вспоминая свою страстную любовь к саке и страх отказаться от лишней рюмочки, — Если уж пришли — почему бы и не выпить! — таким радостным я себя давно уже не чувствовал — этот вечер начинает мне нравится.

* * *

— Эта сука сговорилась со своим любовником и убила моего отца, убила! Бесчестно и жестоко! — плакался я, изливаясь слезами на костюм Согии, — А меня заставила смотреть на это, ещё и привела эту тварь в дом! Хотела, видите ли, чтобы с ним жил — принял как нового отца!

— Ничего, это всё уже дело прошедших лет. Сейчас у тебя новая жизнь, Кен Кё, — пьяный гробовщик был также спокоен, он положил руку меж прядей моих волос и по-дружески погладил, — Вас ждёт новый, увлекательный путь.

— От навязчивых мыслей скрыться нельзя, — Тэгами под градусом ставал задумчивым, более рассудительным, по виду не скажешь, что вот-вот и его туша свалится без сознания, даже наоборот, такого уважаемого человека не хотелось отвлекать от решения мировых вопросов, — Кто знает, может матушка убивается по своему поступку, рисует твои портреты, хочет увидеть, как ты подрос, попросить прощения.

— А тебе откуда знать? — прорычал я, резко перескочив на агрессию. Затем голос засочился обидой и ехидством, — Может ты её знал, чтобы теперь выгораживать? Что, может и сам трахнул разок, а, па-по-чка?

— …

— Ну-ну, ребята, не ссорьтесь! Лучше пейте! — Согия обновил наши деревянные коробочки масу, — Саке, кстати, моего личного приготовления!

— Получилось неимоверно, друг! — вновь качнувшись с эмоции в другую, воскликнул я, — Подаришь нам бутылочку в дорогу?

— Даже две! — радостно сказал Согия, — Вы отличные собеседники!

Сейчас, в объятиях гробовщика, я понял, что нужно прекращать подозревать всех вокруг, перед мной уже второй пример того, что люди не безнадёжны. Краски возвращаются, мир обретает цвет, а горячее саке — вкус.

Жуткий контраст затяжного одиночества и столь быстрого возвращения. Кимоно Согии запятналось слезами радости.

Я снова среди людей?…

Радостную атмосферу прервало отодвигание перегородки, грозный силуэт возвышался над проёмом, от его присутствия комнату забивало смердящим напряжением.

— Кто это? — грубым голосом, спросил вошедший.

— Н-никто, — бросившись на колени, гробовщик заскулил лицом в пол, — Они скоро уходят, приношу свои извинения. Что вам понадобилось в столь позднее время?

— Я услышал шум и пришёл проверить, что здесь происходит, — продолжал тот, — Тебе запрещены такие своевольности.

— Д-да, — будто ужаснувшись ещё больше, скулил мужчина, — Они новенькие, я вводил их в основы.

— В ОСНОВЫ? С САКЕ!? ДА ТЫ ЗА ДУРАКОВ НАС ВСЕХ ТУТ ДЕРЖИШЬ! — подойдя ближе, проповедник наступил на пальцы, по тем было видно — такое происходит не впервые, — Чтобы к утру их здесь не было, а с тобой поговорим отдельно, — бронированный, в сопровождении напряженной тишины, вышел из дома. На наших лицах застыло немое недоумение.

— Сегодня у него плохое настроение, — поднявшись, как ни в чем не бывало, сказал Согия, — раньше мне разрешалась, даже поощрялась, вербовка новых лиц. И с саке и без него…

Нельзя с добрыми людьми обходится так плохо. Согия не заслуживает жизни порицаемого слуги, убирающего трупы после бессмысленных ритуалов — он достоин лучшей жизни. И коль наше путешествие стало началом чего-то нового…

— Мы вас украдём, — подытожил Тэгами, будто прочитав мои мысли.

— К утру они не найдут не только нас, — продолжил я, — Но и ящик отменного саке! — громко рассмеялся и по дружески хлопнул по плечу Согию, — Нам ведь можно будет взять его с собой?

— Но… А как же фамильное поместье! Я же не могу всё здесь бросить! Не могу бросить господина!..

— Это уже не господин, а бальзамированный труп, одумайтесь Согия-сан, не цепляйтесь за прошлое, — Чино выступил голосом разума, — Мы поможем вам бежать. Найти новый дом.

— А место, куда вы идёте, туда с вами можно? — жалостливо спросил гробовщик.

— Нет, — отрезал писатель, — мы держим опасный путь. Вы будете с нами, пока не найдём другой дом, где ваши таланты примут и будут уважать. Моё сердце не выдерживает смотреть, как с вами тут обращаются, но взять с собой — не можем.

— Но вдруг ему будет лучше служить здесь? — настораживает такой резкий отказ Тэгами… Теперь я перестаю быть уверенным, что выкрасть Согию хорошая идея.

— Я слишком эгоистичен, Кен. Если Чино Тэгами что-то сказал, он так и сделает! Можете не сомневаться!

— У меня есть какие-то гарантии, что я выживу? — продолжал гробовщик.

— У вас есть возможность начать новую, лучшую жизнь! Даю вам честное-писательское, — подойдя к футляру с самураем, он открыл крышку и взял меч воина, — Вот, Согия-сан, возьмите, вам он понадобится больше.

— Это же кодати господина…

— Носите его с честью. У вас есть ещё какие-то вещи?

— Только ящик саке.

— Об этом уже позаботились! — с усмешкой выкрикнул я из угла, — Так что, мы готовы?

Мне эта затея совершенно не нравилась: жутко стыдно за то, что я вытворяю пьяным — алкоголь делает меня слишком импульсивным.

Точно, вот почему я поклялся бросить пить…

Дурное влияние саке, ёкай бы его побрал.

Будь я трезвым, напрочь бы отказался от мысли выкрасть, знакомого мне день, гробовщика из лап сектантов. Но из-за алкоголя мой рассудок помутился, и всё стало ощущаться как в тумане…

А… о чём я думал?…

Точно!

Нужно вывести Согию!..

На мои плечи легла важная задача — защита ящика и бесшумное передвижение с ним по кустам. Под ночной пеленой, подобно немного пьяным змеям, ползущим ниже всякой травы, мы покинули поместье проповедников.

— Смотри, патрульный! — притихли. Похоже — вероятность успешной операции резко снизилась, — Давайте мы с Кеном пройдём и отвлечём его, а вы прокрадётесь мимо, — обратился Тэгами к Согие.

Так, две еле стоящих на ногах фигуры оказались посреди тропы. В глазах двоилось, иногда даже троилось, а у земли стремительно шатался горизонт. Но саке придало уверенности, и мы загорелись рвением защитить новоявленного друга. Как и планировалось, патрульный зашагал в нашу сторону.

— … - это был тот же мужчина, что недавно угрожал Согие, — Уходите, — пробормотал тот, и, пройдя пару шагов, продолжил, — Но только вдвоём.

Нас раскрыли.

Принимать бой от такого сильного противника рискованное занятие, поэтому наша троица сразу решила бежать, сорвавшись вместе с ящиком наперевес. Первым был Согия, в след за ним Тэгами, а закрывал цепочку я.

Спустя несколько мгновений, обернувшись, не заметил никого.

— Стойте! Его нету! — после того, как я оповестил товарищей, весь лес загрохотал от боя барабанов — объявили тревогу.

— Бежим скорее, пока есть шанс! — но оного уже не было, взявшись из ниоткуда, две фигуры сомкнули строй спереди и сзади, угрожающе сужаясь. Я не был уверен, что сумею победить одного, не уже говоря о двух таких…

— Я беру переднего, ты — заднего! — вероятно, Чино был другого мнения, — Согия-сан, прячьтесь!

Вытянул катану, враг также обнажил свою волыну, в отличии от моей, это был большой клинок, которым он не побрезговал воспользоваться. Первый удар я парировал, тот отдался неприятной вибрацией по руке, знатно меня отрезвив, ещё немного и я бы выронил оружие, а так оперативно отскочил назад. Силой его точно не взять. Только смекалкой. Но вот где уязвимое место у непробиваемого истукана?

Заметил на земле факел.

И сразу понял, что делать дальше.

— Дай бутылку! — крикнул гробовщику. Ещё мгновение, и сосуд оказался в моих руках. Уклонился от следующего выпада, схватил меч зубами и прыгнул на ветку, лиходей промахнулся прямо в ствол дерева, но я удержал баланс. Тот срубил мою опору, я перескочил на другую и оттуда выкинул бутылку в факел. Наконец-то сработало!

Созданная лужа запылала под ногами противника, он панически задёргался, желая потушить огонь, и, заодно, подтолкнул светильню ближе ко мне. Теперь, пока броненосец был в замешательстве, у меня получилось спрыгнуть и выхватить факел. В левой — катана, в правой — пламя. В ход пошла ещё одна бутылка из запаса, алкоголем я облил и поджёг клинок, Акогаре подхватило огонь и заискрилось кроваво-красными языками.

— А-А-А-А! — враг не стоял на месте, громко заорав, бросился на меня. Теперь пришлось заблокировать целую серию поперечных ударов, руки потихоньку отказывали, ткани будто бы отмирали от звенящей вибрации. Ответом сунул факел в прореху между пластинами на его доспехе, в районе плеча. Супостату жар нипочём, едва заметно зашипев он, подобно неожиданному камнепаду в горах, щёлкнул головой о мой лоб. Я пошатнулся и отошёл назад, в глазах резко забегала рябь, но на ногах удалось устоять.

— Кен, всё нормально!? — выкрикнул сзади Тэгами. Ситуация у паренька была не лучше, единственное чего добился — несколько царапин на доспехах, эта система шнуровки была непобедимой для наших зубочисток. Кроме того, эти двое норовили сомкнуть нас плечом к плечу, только не учли, что я уже обскакал первого.

— Живой! — следующий выпад последний, либо для него, либо для меня. Все силы он вытянул своим сотрясающим напором.

В этот момент каждый волосок на теле был сконцентрирован, ноги расставлены на ширине плеч. Внутри повторяю мантру — я больше него, его размер не собьет меня с толку, рука не дрогнет. Решился на штурм этой бронированной крепости. И вот, пламенный клинок стремится добить раненое ожогом место, входит в зону поражения, и, подобно лесной гадюке, точечно летит в шрам.

Сука! В последний момент! Он как чувствовал — сдвинул наплечник!

— Ксо, — катана упёрлась в пластину, но я продолжил напирать и плавить шнуровку. Свист в правом ухе. Не успел. Засочилась кровавая линия, пригнулся, с перепугу прикусил язык, ощутил терпкий вкус крови. В глазах темнеет. Удар сверху, едва успел перекатиться. Сил всё меньше. Выдыхаюсь. Снова оказался сзади. Мгновение, вопрошающе пожираю глазами доспех, противник уже поворачивается. Вижу прореху! Атака. Кровь вытекала из-под доспеха, проворачиваю меч в сторону, один взмах, его рука упала на землю, — Фу-у-у-у-ух.

Повернулся.

От места где некогда была конечность фонтаном выплескивалась алая жидкость. Но тот стоял гордо. Железной перчаткой схватив Акогаре, он оборвал мой следующий удар, ему всё равно на лезвие, всё равно на огонь. Тумаком меж глаз обрушил меня на землю.

Темнота.

Смутная фигура замелькала сверху.

— Кен! Осторожнее! — голоса сопровождались звоном, из моего тела был выжат максимум, больше не могу ничего. Даже веки предательски смыкались, чувствую, будто надо мной нависает лезвие, противник норовил отомстить за отрезанную руку, за разжиженные ткани, за поплавленный, дорогущий доспех.

Искра, словно вспышка фейерверка, что это было?

— Вставай! — Согия сдерживал фатальный для меня удар. Его решимость отрезвила.

— Держись, — сказал, отползая в сторону нашего главного козыря — ящика с саке. Схватил в каждую руку по бутылке, плеснул ему в лицо — последняя попытка. Гора сдвинулась, вероятно, удалось задеть глаза, победа уже близко!

— Отлично! — неумело махнув в сторону головы клинком, радостно воскликнул гробовщик. Враг немного пошатнулся, и с грохотом свалился лицом в землю.

Первый повержен.

Путь для отхода открыт.

— Тэгами! Оставляй его, побежали!

— ПРЕДВЕСТНИКИ ВАМ ЭТОГО НЕ ПРОСТЯТ!

* * *

— Как он вообще додумался свой меч поджечь? — начиная приходить в сознание, послышались знакомые голоса.

— Понятия не имею, Кен крикнул: «Дай бутылку», а потом всё так стремительно закрутилось. Я ничего и не заметил.

— Вы, Согия-сан, спасли жизнь этому непутевому бродяге, спасибо вам больше. Он мне ещё нужен.

Значит, мы уже в безопасности, преследование позади. На теле ощутил повязки, новые раны зудели под ними, чувствую себя так, будто не смогу двигаться ближайшие несколько дней, конечности оцепенели, покрылись синяками.

— Да не за что, Тэгами-кун, Кен-сан, я обязан вам свободой, вы вытащили меня из лап проповедников, так отчаянно сражались за мою свободу, искренне благодарю…

— Просто ваше саке — это какое-то чудо! Я летал, подобно пушинке, а удары наносились от самой души. Не губительный алкоголь, а боевой стимулятор!

— Рецепт господина, в детстве я постоянно шастал за зрелым самураем — тот был человеком множества талантов. И главное — не брезговал передавать знания другим, — проговорил Согия с лёгкой ностальгией.

— Бальзамировать трупы тоже он вас научил?

— Нет, ритуальные услуги это семейное дело, мой отец, дед и прадед. Все оттачивали рецепт и своё мастерство — семья проводила похороны почитаемых лиц.

— Хоть вы и сбежали из дому, но талант с воспоминания навсегда останутся с вами, не расстраивайтесь, Согия-сан! — хоть глаза открыть было сложно, но я точно знал, что в этот момент Чино лучезарно улыбается, — Костёр начинает тухнуть, пойду-ка я за хворостом, а вы присмотрите за нашим больным.

— Подожди… Можно взглянуть на рукописи? Ты рассказывал о своих повестях, — в голосе читалась крайняя заинтересованность.

— Да, конечно, возьмите, — ответил юноша, — Приятного чтения.

Глава 4 Клинок

— Как твой меч мог пропасть без вести? Это же очень сакральная вещь, — жадно глотая сваренную Согией похлебку, спрашивал я.

Акогаре не делались из обычной стали и не продавались за деньги. Это реликты, что даруются при рождении ребенка, впоследствии долгих молитв. Меч становится твоим ещё в младенчестве, как только клинок выпьет крови. Этот обряд называется Кэтсуен. У каждого путника на плече, немного ниже шеи, есть особый знак, который вырезан Акогаре и обозначает кровную связь ребёнка с катаной. Оставляется он обычно родителями, в полугодовалом возрасте, иногда, даже раньше. С этого момента вы с клинком неразлучны. А когда человек умирает, его Акогаре положено оставлять на могиле — у контакта с оружием умерших непредсказуемые последствия. Приносит катану многоглазый ворон судьбы — Унмэй, но из чего куются мечи и откуда берутся птицы — для меня остаётся тайной. Акогаре единственное средство для борьбы с мертвецами, однажды его потеряв, не обретаешь снова — свою тоску нужно ценить.

— Отец боялся давать мне в юном возрасте столь опасное оружие. Хоть оно и закаляется опытом, родительское беспокойство — выше всякого ума. А сам он, видать, не доглядел, — беззаботно закончил тот, обесценивая значимость клинка, — Меч господина послужит мне хорошую службу, — всмотрелся в длиннющую кодати, мирно лежащую на пеньке.

— Против мертвецов не поможет — стальные изделия для этого не предназначены.

— Ну, всё равно новый я уже не получу, так что беспокоится не стоит, — сквозь огонь костра гробовщик озарял меня своей улыбкой. Проникаюсь его маленькой вовлеченностью в общую канву, подобному уровню спокойствия надо поучится. С него выйдет отменный мечник, все качества имеются, не то что у меня.

— Тэгами ушёл по хворост? — спросил я, прерывая нависшую тишину.

— Да, давненько уже ушёл, я даже успел дочитать его рукописи… надеюсь с ним всё в порядке.

— О, а я даже не просил ознакомится.

— Зря-зря, для начинающего писателя очень важна аудитория и оценка со стороны. Мог хотя бы уважить вашу дружбу, прочитав произведение.

— Потом прочитаю.

— Все вы так говорите, — насмешливо ответил Согия, — Кто он тебе, как вы познакомились?

— Ну, я уже говорил, что он спас меня от особо опасной твари, выбрил, вымыл, кимоно заштопал.

— И всё по доброте душевной?

— … - действительно, всё ли по доброте душевной?

— Просто, когда Чино доставал рукописи, выронил это, — Согия показал карандашный рисунок меня, но чем-то странный, будто это не я, а вольная интерпретация моего внешнего вида в зрелости, — Наш автор же пишет кровью, если правильно помню?

— … - не могу ответить, все факты никак не вяжутся между собой. Что же у тебя в голове, Тэгами? — Да, пишет, но не знаю с чего бы ему рисовать мои портреты — я для Чино не больше, чем источник материалов для книг.

— Вот как… — уведя взгляд в сторону, промычал мужчина, — В последней истории, которую мне любезно предоставили, прослеживаются факты из твоей жизни, смешанные с вымыслом. Тут ты прав, Кен. Может, к рисованию он относится по другому и разрешает себе использовать не только кровь, — его вечный позитивный настрой впечатлял.

— С самого начала не верил Чино, и до сих пор не верю. Мне просто жутко интересно, чем я, давно всеми забытый путник, мог ему понадобится.

— Ты такой увлекательный собеседник, честно, грех не использовать как материал. Будь я писателем, не удержался бы, уж прости.

— Наоборот — мне льстит то, что кто-то считает мою жизнь достойной того, чтобы растаскивать её на книги. Только вот для Тэгами это не главная цель, уже достаточно пожил, чтобы это понять.

— Но слишком мало, чтобы прекратить осознанно лезть в ловушку! — Согия рассмеялся, — Не спрашивай его пока что о рисунках, авось спугнёшь лиса!

Этот парень мыслит здраво.

И самое главное — его я хотя бы начал понимать. Если я сбежал из дому сам, Тэгами оказался на путях неизвестно как, то вот Согию насильно удерживали в доме мёртвого клана, он не обладает даже самыми простейшими боевыми навыками. Когда я считал себя и Тэгами неумёхами, крайне ошибался, писатель прав — брать гробовщика с собой к учителю нельзя.

— А вот и наш автор, кстати, — гробовщик указал на фигуру с охапкой деревяшек в руках.

— Извините, что задержался, — бросив несколько добытых палок в огонь, молвил пришедший, — Вы уже прочитали, Согия-сан?

— Да-да! С пребольшим удовольствием!

— И что можете сказать?

— Ну, боёвка хромает, а остальное, по моему скромному мнению, на уровне. Не воспринимай в штыки, пожалуйста.

— Никаких штыков, Согия-сан! Вы определённо должны знать толк в литературе.

— А то! Было чем коротать время между кремациями. Продолжай в том же духе, Тэгами-кун. Ты молодец!

— Спасибо! А что вы тут без меня обсуждали?

— Клинки. Я переживаю о Согие, не знаю как он в одиночку справится со всем, у него ни практики, ни оружия. На нас лежит ответственность за жизнь этого большого юноши.

— Слышали, Согия-сан, вы наш малыш!

— За сим: взирая на своё мастерство — принимаю сей чин, — иронично отдекламировал он.

— Даже ребёнок победит в спарринге с ним. А вы тут хи-хи, ха-ха. Жизнь — не игра.

— Ну, тут ты перегнул, Кен. Уже забыл как тебе жизнь спасли? — отвечал Чино.

— Очень глупо спасли, буквально подставившись, а вдруг бы с тобой случилось что, а, Согия? Он был больше, сильнее — мог раздавить.

— Ничего же не произошло, друг. Знаю, как ты обо мне переживаешь, но все же живы!

— Нда-а-а…

* * *

Мы отправились дальше. Теперь никаких фанатиков, культов, и всего такого. Даже если нас ищут проповедники — нет никакого прока прятаться от них. Надеюсь, гоняться за нами по селениям никто не станет… Если верить Согии — к ближайшей деревне несколько дней ходьбы.

Неожиданно для себя, мне пришлось примерить роль наставника Согии: ему приходилось учиться основам выживания в лесу. Это не было лёгким занятием, так как гробовщик оказался довольно неуклюжим и неопытным. Я был вынужден бегать за ним, как за ребёнком, показывая: какие растения можно, а какие нельзя, где пройдём, а где совсем овраг; с огорчением наблюдать, как Согия боится взять рыбу в руки, потому что она: «Скользкая и активно дёргается». Меня впечатляло умение Чино так терпеливо объяснять Согии все нюансы — самому терпения и выдержки недоставало. Безусловно, Тэгами настоятельно хочет помочь Согии выжить, по-настоящему заботится о нём. Гробовщик со временем стал менее зависимым, и я, в общем, доволен тем, что получилось. Я видел, что Тэгами и Согия на самом деле заботятся друг о друге и хотят помочь мне выжить в дикой среде…

Думаю, они заслужили доверие.

Наша компания планомерно выходила из глубокой чащи и уже скоро в поле зрения возникнет первое селение.

— Ну как ты, готов? — начал Чино.

— Готов к чему?

— К встрече с народом, — объяснил Согия.

— Готов… — ответил я неуверенно, — Точно готов.

— Н-да… — Чино, кажется, не впечатлился моими словами.

— Поверь на слово, Тэгами-кун, Кену тяжело, как никогда. Ты, верно, не видел, с каким трудом он принимал меня в первые дни и как раздражённо реагировал на мои постоянные неудачи. А теперь представь, что он выйдет туда, где таких людей множество…

— Ваша правда, Согия-сан. Но мы уже почти неделю из лесу выбираемся, пора бы привыкнуть к обществу хотя бы нас двоих.

— Я правда… Привык.

— Не переживай, Кен. У тебя, как ни посмотри, есть мы! — сказал Тэгами, смягчив голос, — Если что вдруг, так я сам обезьяной прикинусь, дабы ты себя комфортнее чувствовал! Ха-ха-ха!

— Хи-хи, — прикрываясь рукой, едва слышно посмеялся гробовщик, — Шуткам нет места. Мы должны помочь Кену.

— Поможем-поможем! — заливаясь хохотом, продолжал Чино.

— Смотрите, что это? — указывая вдаль тропы, спросил я.

Подойдя чуть ближе перед нами распростерлись кучки изрубленных трупов, по костюмам можно было определить род их занятий, убитые — актёры театра Кабуки. Их глаза всё ещё залиты ужасом… Нелёгкая смерть.

— Никогда не видел ничего подобного, — сокрушался Тэгами, его руки дрожали, а взгляд изумленно бегал, — Кто их так?…

— Мертвецы, — уверенно ответил Согия, — такие рваные раны остаются только после встречи с демонами, не хочу вас пугать… Но трупы пока теплые, а это значит — опасность не миновала.

— Тогда убираемся… Да поскорее! — паниковал Чино.

— Нет, мы должны сжечь тела: нельзя, чтобы лес видел эту жестокость.

— Ты думаешь головой, Кен? Сейчас не время заботиться о том, что увидит лес! — заводился Чино.

— Я согласен с Кеном, — флегматично заметил Согия, — Если мертвецы вернутся — мы сумеем отбиться.

— Я бы не был так уверен…

— Мертвецы с набитым брюхом сюда не сунутся — чего бы им тут делать? — я начал стаскивать тела в одну кучу, — Простите, но я не знаю где чьи вещи… — рядом с бывшими актёрами лежали чудные одежды, естественный вывод — перед смертью у них была репетиция.

— У Кена, видать, увлечение такое — говорить с теми, кто не может ему ответить, — комментировал Тэгами.

— Ты бы помог, — отозвался Согия, и, сверкая своим профессионализмом, раскладывал скинутых мною жертв, готовя их в последний путь, — Не будем сжигать их прямо на тропе.

— Согласен, — на моём лбу начали выступать капли пота, никогда бы не подумал, что таскать трупы так изматывающе. Неужели Согия этим занимается всю жизнь?

— Я могу насобирать веток для костра! — Чино слинял от физического труда в глубь леса, позабыв о своём страхе перед демонами, — Моргнуть не успеете, как я вернусь!

Никогда не видел такого серьёзного отношения к мёртвым, как у Согии. Гробовщик смотрел на них по отцовски заботливо, поправлял рукава одежд, некоторых даже причёсывал. Он старается подарить трупам любовь и уважение так, будто они не испытывали их при жизни.

— С Тэгами-куном всё будет в порядке, как думаешь? — заметив моё изумление, спросил Согия.

— Да… Думаю, да.

Завершив все приготовления, мы стали разводить костёр. Вскоре вернулся Тэгами с кучей веток, и дело пошло бодрее. Согия сказал, что обязательно нужно помолиться за души умерших. Тэгами и я не знали подобных сутр, потому гробовщик обречённо заявил, что можно прочитать её вместе, вслух:

— Дорогая душа, ты освобождена от физического тела, но ты по-прежнему жива. Ты перенеслась в другой мир, но твоё существование продолжается. Ты теперь свободна от страданий, от боли и ограничений. Ты теперь находишься в мире без горестей, где ты сможешь обрести покой и счастье. Не бойся, дорогая душа, ты будешь сопровождаться нашими молитвами и мы поможем тебе найти путь…

Согия напоминал монаха, который с уважением и набожностью ведёт каждую душу к небесам. Его голос звучал спокойно и уверенно, навевая мысль, что он неоднократно помогал ушедшим отправиться в бесконечность. Гробовщик лично видит всех призраков, которые появляются на той стороне… Сами небеса послали его на землю проводить мёртвых.

Немного позже, смотря на тлеющие трупы, я сказал:

— Моя мать была актрисой театра Кабуки.

— Да?! — удивился Тэгами, — Быть того не может!

— Она занималась творчеством до встречи с отцом, говоря по правде, именно он вывел её из этого дела.

— Можешь рассказать подробнее? — заинтересовался Согия.

— Подробностей не знаю… Но их история начиналась очень романтично, папа был фанатом народной любимицы и следовал по пятам за её труппой.

— Он представляется мне неким Гэндзи из одноимённой повести, которого кидало от женщины к женщине в тщетных поисках одной единственной…

— Да-да! — подхватил Чино, — До момента, пока блистательный принц не встретил матушку Кена!

— Он взял её… Силой, — проронил я.

— … - гробовая тишина.

— Когда отцу надоело терпеть невзаимность он напился и… Произошло то, что произошло.

— Выходит, ты…

— Тэгами-кун, — прервал юношу гробовщик, — Не всем романтическим историям суждено остаться таковыми, Кен. Всё в прошлом.

— Всё в прошлом… — повторил я, — И даже эта жуткая маска…

— Жуткая маска?

— Папин подарок, ещё во времена ухаживаний.

— Маска старика? — заметил Тэгами.

— Ты её знаешь, Чино?

— Догадываюсь, — задумчиво уронил он.

* * *

Вот она — мирного вида деревня, спрятанная в лесной чаще: аккуратные домики были возведены прямо на дне высохшего озера, наверное, выращивать там рис — одно удовольствие. Внутри бурлила жизнь, каждый занимался своим делом: работал, отдыхал, а кто умел — читал и писал.

Только переступив порог врат, меня проняла дрожь.

Уйма людей.

Страшно.

Я будто животное, выставленное на показ. Крестьяне сразу засверлили нас взглядами, все поняли — мы не местные. Паника подступает, желание сорваться с места и побежать обратно в лес покоряет меня, чувствую, что мой дом не здесь, тут нет моих учителей — горных ручьев и мудрых дубов. Ступил дальше, закружилась голова, глянул на своих спутников, те держались нормально, но я… Жутко напуган обществом. Но надо держаться, первые шаги всегда самые сложные.

— О, смотрите, Согия-сан, здесь вы! — Тэгами указал на дощечки с разыскиваемыми, где светилось лицо и имя гробовщика, — Лучше возьмите это, не выделяйтесь, — протянул соломенную шляпу.

— Ну, разыскиваемый в шляпе тут тоже есть, — заметил я, — Некий Тамаши Ханта, Охотник на Акогаре. Только вот кроме головного убора у этого ещё маска на лице и оголенный торс в татуировках. Никогда не слышал о таком.

— Ты действительно отшельничал, Кен. Этого зверя боится каждый на путь выходящий, он нарушает главный закон мечников: «Будь-то даже злейший враг, не отбирай его Акогаре — не лишай защиты от невзгод». Для Тамаши переходить границу морали — подобно развлечению, — рассказывал гробовщик.

Бродяга, подобный мне?

Вероятно, он жил в другом лесу, и для народа был моим антонимом: не добрым духом, но злым проклятьем.

— Тамаши идёт, и во всей долине твари не сыщешь страшнее его! — весело напевала детвора, кучкуясь у харчевни, — Твари не сыщешь страшнее его!…

— Интересно было бы пообщаться, — подытожил Чино, наблюдая за народными песнями.

— Надеюсь, мы с ним не пересечемся, — добавил Согия, — Помню, как-то был слух, что, пока наша семья ездила с важным визитом, к поместью наведался Ханта и его чудом удалось прогнать. Наверное, заслуга господина.

— Так, ладно, не будем столько пялиться, а то на нас уже косо смотрят, — Тэгами отвел всех в сторону, — Пошли, найдём харчевню, может тут где-то и бани будут. А то не привык я, как пёс бродячий выглядеть.

Его правда, мы отвратительно пахли, наши одежды, особенно моё кимоно, после сражения приобрели ужасный вид. Тем более, цвет кожи потемнел от налипшей грязи, а волосы растрёпанно светились под солнцем, пробегающие дети нас сторонились, а дамы демонстративно закрывали носы.

— А у нас есть чем расплатится? — решительно спросил я.

— Если у тебя и нету — у других точно чего-нибудь найдется, — улыбнулся писатель, — Правда, Согия-сан?

— Да-да! На первое время точно хватит.

— А что нам мешало помыться в полевых условиях? Как тогда со мной сделал Чино?

— Ну, попариться в сэнто намного приятнее, чем вычищать грязь друг друг вручную, — он рассмеялся, — Так что пошли, не могу уже терпеть эту вонь вокруг себя.

* * *

Эти бани что-то невероятное. Овальные резервуары выполнены из очень ценных пород древесины: кедра, дуба, лиственницы. Знахари говорят, что они питают воду жизнью. Только погрузившись туда, я сразу почувствовал, как приятный жар обволакивает мои раны, заживляет каждую прореху в теле. Жаль, что из-за температуры в бане можно находится не больше десяти минут. Но за это время перестаёшь думать о том, что тебе под третий десяток лет, словно вновь восемнадцать — тело порхает.

— У тебя живого места на теле нет, Кен, — начал Согия, сидящий в воде рядом со мной, — весь в шрамах…

— Шрамы только украшают мужчину, — начал я, — Это вы ещё не видели, что там внизу…

— Понятное дело не видели! — вмешался Тэгами, — Ты же как волосатая обезьяна, я уже, конечно, не стал брить твоё тело полностью, но матушка же моя родная!

— Вероятно, Кен говорил не про волосы, Тэгами, а о том, что мы в воде находимся, ещё и за паром почти ничего не видно, — заметил гробовщик, — Может, нашему другу так комфортнее, чего тут жаловаться.

— У Чино, вообще-то, спутник должен подобать ему самому, — с юмором пояснил я.

— Именно! Не забудь потом побрится, а то уже щетина проявляться начала, — дополнил писатель, — Бери пример с Согии-сана, глянь, какой ухоженный господин!

— Ой, не льсти мне, — краснел гробовщик.

— Никакой лести, только чистая правда, — отвечал парень, сидя в углу резервуара, — Кто нибудь, можете мне помочь волосы распутать?

— Да как так, Тэгами, чтобы у тебя и запутанные волосы!? — сыронизировал я, широко расставив руки на ободке.

— У тебя есть расческа? — отвечал на просьбу Согия.

— Естественно!

Миг, и старший начал педантично, с самого низа, распутывать длинные пряди волос писателя. Чёрные и цвета смолы космы оставались на расчёске, такое происходит, скорее всего, когда человек испытывает много стресса, но, в нашем случае, растительность на голове Тэгами была настолько густой, что все выпавшие волоски не влияли на общую картину вовсе.

— Ваши руки, Согия-сан, пахнут трупами…

— Ха-ха-ха! — рассмеялся гробовщик, — Забавный ты, Тэгами-чан, разве забыл, кем я работал?

— Теперь этот запах с вами навсегда.

— А я чем пахну? — с интересом спросил я, покосившись в сторону парочки.

Может елью или корой дерева?

Горным духом, кристальным ручьем?

— Кабаном, — уверенно ответил Чино, — Лучше, Кен, не задавай глупых вопросов, а постирай свою одежду.

Моё кимоно служило мне уже пятнадцать лет, наверное, даже больше. Оно со мной с того рокового дня… Я рос в нём и ткань будто быподстраивалась под растущее тело, хотя, на самом деле, все дырки были проделаны специально — когда-то я сам, кустарными средствами, расширял его, чтобы помещаться внутрь. Но сейчас на нём даже цвет не отличишь.

— Вроде рабочее время, а так много людей в купальнях, — подметил Тэгами, — С чего бы им всем так рваться к чистоте?

— Понятия не имею, — ответил я, расслабленно откинув голову назад, а то горбатится над стиркой было утомительно, — Может праздник какой-то, фестиваль.

— Вы что, не знаете? — вмешался Согия, — Ведь в здешних деревнях все наслышаны о ежегодной церемонии сошествия Рёко Ша, бренного скитальца. Он исполняет ритуальный танец с веерами и благословляет земли на плодовитый урожай. А после, позволяет задать себе вопрос, в идзакае, за стаканчиком саке.

— Он тоже любитель выпить? Тогда мы сумеем найти общий язык, — я уверенно ухмыльнулся.

— Это ж какой силой надо обладать, чтобы одним танцем урожаи благословлять? — интересовался писатель.

— Странник не обычный человек. Ходит по земле уже больше шести тысяч лет, он тот, кто подарил людям защиту от мертвецов — катаны Акогаре. А вороны Унмэи его питомцы и глаза, наблюдающие за всем происходящим на земле.

— Интересно… А это точно правда? — засомневался Чино.

— Лично видел чудеса, друг мой, — педантично прошептал гробовщик.

— Звучит как шарлатанство, — скептически прошипел я, — а денег он, случаем, не просит, или женщин, или бесплатной выпивки?

— Нет, он пользуется хорошей славой, ему наливают бесплатно. А урожай после визита Рёко становится невиданно большим, с его помощью каждая деревня процветает.

— Так ты складно поёшь, но что-то тут не чисто.

— Все так говорят, пока с ним не встретятся. Я лично только один раз пересекался, когда отец отвёл меня на церемониальный танец в ранней юности, но всё-равно проникся.

— Ну, Кен у нас известный скептик, а я более лоялен к таким историям, — продолжал допрос Тэгами, — Если в нашем мире есть многоглазые вороны и неломающиеся катаны, то должен и быть источник такой мистики!

— Тогда, источник всех злодейств тоже существует? — уточнил я.

— Демон Кодоку, отец остальных мертвецов, что прячется в тени. Все эти шесть тысяч лет скиталец пытается придумать как его побороть, но все попытки тщетны. Одиночество абсолютно.

А вот в это я верю.

За пятнадцать лет скитания я испытал томное веяние на собственной шкуре, этот скиталец может стать крайне правдоподобным объяснением всему происходящему, как и говорит писатель. Мне хочется задать ему вопрос, или хотя бы увидеть бессмертного воплоти, какой же он?…

Что же у тебя в голове, Чино Тэгами?

Если сила странника действительно сравнима с божественной, получу ответ на то, что волнует меня с самого начала нашего путешествия.

— А вы хоть о «Акогаре-но доу» слышали? — спросил Согия.

— Да-да! — вслед за Чино, одобрительно кивнул и я, — Меня отец по нему учил катаной махать.

— Ну, автор сего труда — Рёко Ша!

— Я читал, когда в лесу бродяжничал, мне приносили эту книгу.

— Вы не только на словах отшельники! Сейкацу огромен, но вы предпочли одинокие скитания, и жизнь в иллюзиях. Дали поглотить себя Кодоку… Так дайте и свету проникнуть в душу! — воодушевленно выкрикнул гробовщик.

— Ума приложить не могу, как при таком живом божестве, кто-то может предпочесть проповедников и катану в брюхе… — ворчал Чино, — А ты уже уверовал, Кен Кё?

— Частично.

— Скоро начнётся схождение, — выходя из воды, говорил Согия, — пойдёмте, вижу, и вы захотели увидеться с ним!

— Вы, чертяка, умеете нагнать интриги! — крикнул вслед писатель.

— А вот в твоих рукописях это получается постольку-поскольку — слишком спешишь раскрывать главные козыри, — спокойно критиковал он, — но это дело практики, не боись, придёт со временем.

— Да-да-да, — выдохнул Тэгами, — Со временем…

Впопыхах накинув свои лохмотья, наша троица оказалась на улице, там дорогу залило местными, создавая длиннющий туннель от врат Содатсу — импровизированную сцену. Гул разговоров стих, когда из чащи вышел долговязый юноша, что никак не смахивал на того, кто живет уже шесть тысяч лет, максимум — двадцать пять. На плечах сидел один из многоглазых воронов, наблюдая за каждым в толпе. По длине волос вышедший вполне бы составил конкуренцию Чино, их гривы отличались только собранностью пучка второго. Мгновение, и в его руках появился веер, Рёко замер на несколько секунд, после чего плавно перешел в движение. Подобно летнему ветру, спокойно колыщащему листву на деревьях, божество начало выполнять около боевые приемы — разводить руки в стороны, смещать тяжесть ног. Казалось бы, бред, но зрелище настолько завораживающее, что музыка в голове подставлялась сама по себе, а отвести взгляд от пляшущего в облаках горного дракона — задача не из возможных. Темп ускорился, играющий в подсознании сямисэн запрыгал, аки кузнечик по стебелькам травы. А ход танцора стал более обрывистым, в репертуар полились выпады, резкие свёртывания и развертывания главного атрибута — веера. Оно могло продолжаться вечно, но как только на лбу Ша выступили первые капли пота, тот уверенно смахнул их вместе с пристающими длинными волосами. Вытянул руки вверх и вновь застыл.

Сямисэн затих.

Благословение получено.

Последним элементом в игре стал дождь, что лёгкой моросью вымочил сухую землю.

— Это доброе знамение, — сказал Согия, — Странник вновь одолел засуху и заслужил милость природы.

— Очень красиво, конечно, но вопросы-то когда можно будет задать?

— Ну, сейчас Рёко отправится отдыхать в идзакаю, там его окружат местные, а когда разойдутся, мы сможем спокойно побеседовать. Вероятно, я даже знаю какой вопрос ты хочешь задать, Кен, — загадочно улыбнулся гробовщик.

* * *

Неужто в этом мире есть тот, кто может противостоять Кодоку? Это вселяет надежду, наша борьба не столь однобока, как мы об этом думали. Как я об этом думал, если точнее… Много же от меня ушло, пока скитался в отшельничестве, даже подумать не мог, что знаменитое «Акогаре-но доу» именно его авторства.

В лесу я зачитывался многими классическими произведениям китайской и японской философии, которые любезно приносились народом дарами «лесному духу», были там: «Искусство Войны», «Бусидо», сборники Конфуцианских учений. И средь них выделялось «Акогаре-но доу», оно учило настоящей жизни, а не слепому следованию воле господина, например. Прямо чешется уже повстречаться с автором этого монументального произведения… Интересно, как я раньше не слышал, что он является людям и, самое главное, что он и есть создателем катан Акогаре, воронов Унмэев? С чего бы ему не указывать этого в книге?

Перед встречей со странником всё тело безудержно трясло, я вроде не ребёнок, но одновременно внутри играли и страх, и уважение, хотя часть меня отказывалась верить в божественное начало Рёко, ибо, как сказал Тэгами: «У каждого мистического явления есть объяснение, иначе это просто миф».

Хорошо, что мы успели принять ванную до такой важной встречи, а то было бы неудобно выступать перед человеком подобного происхождения в грязном виде, хотя… Вряд-ли после стольких лет жизни он будет оценивать нашу внешность.

Идзакая была совершенно неформальным заведением, где подавались разные блюда и алкогольные напитки. Сесть можно было как и на традиционные татами, так и на стульчики у барной стойки. Здесь никто и никуда не спешит, еда заказывается медленно и в несколько заходов. Блюда к трапезе подаются не по порядку заказов, а по мере приготовления, то бишь те, что приготовить легче, принесут первыми, а которые готовятся сложнее и дольше — последними. Мы пришли туда поздней ночью, когда уже весь цивильный люд мирно спал, светился только фонарь у входа.

— Он там? — нервно спросил Чино.

— На всю деревню тут одна харчевня, — ответил Согия.

— … - вместо всяких разговоров я напролом вошёл внутрь. Почти пусто, только барный стул занял тот самый юноша, рядом с ним клевал закуски Унмэй. Наша троица, все как один, уважительно поклонились.

— Оставьте официоз, ребята, — успокаивающим голосом, начал Рёко.

— Мы пришли побеседовать, я хочу задать тебе вопрос! — быстро подходя к сидящему, тараторил Тэгами.

— А ты не созрел ещё, чтобы мне вопросы задавать! — странник ухватил юношу за пах, — Ха-ха-ха, — во время смеха румянец на его щеках горел.

Глава 5 Странник

Фарбы! Златая роспись кимоно, румянец на щеках, я вижу их! Бросил взгляд в окно, там кремом светилась луна, я вижу! Вывеска у входа, цвета апельсина, вижу! Глаза Согии, как бушующий в горах ручей, вижу! Сейкацу! Ты… Вовсе не серый? Ты… Полон радуг? Значит… Их теряют не все?… Да их утратил я один!

— Какое удивленное у тебя лицо, будто бога во плоти увидел! — рассмеялся Рёко, прищурив глаза, — Ладно, давайте вопросы начнёт задавать самый старший, а это… — он окинул нас оценочным взглядом, — Ты! — указал он на меня, — Кен Кё, если правильно помню — ожидая вопроса, он смотрел так, словно и сам знает о чем я думаю, но не хочет этим хвастаться.

— Да-да, — такая резкая манера речи Ша, убрала всю сонливость, — у меня только один вопрос — чего хочет Тэгами?

— Ха-ха-ха! Если скажу — пропадёт весь интерес!

— То бишь ты не ответишь?

— А кто вам гарантировал ответ, может, я вопросы послушать хочу?

— Глупо ты свой шанс потратил, — прокомментировал писатель.

— А этот ваш малец, смотрите, завидует! — указывая на Чино, раскатисто смеялся странник, — Следующий ты, Согия.

— Что случилось с моим Акогаре? — как по заготовке, выдал гробовщик.

— Хм… — скиталец заметно помрачнел и задумался, несколько секунд промычав, продолжил: — Он сейчас в очень опасных руках, вам не справится — даже втроём. Дай-ка сюда кодати твоего самурая, — Рёко вытянул клинок из ножен и провел по лезвию языком, кровь мгновенно впиталась в сталь, — Теперь этот меч может убить мертвецов, но, в отличие от Акогаре, остался таким же хрупким, будь осторожнее, — протянул обратно.

— Спасибо.

— Исчезновение его катаны связано с Хантой? — вмешался Тэгами.

— Да, но если расскажу как — вы сильно расстроитесь, — Ша дезинфицировал рану на языке алкоголем, — Этот Тамаши, как прыщ на заднице, с каждым днём в народе о нем всё больше и больше слухов. «Воплощение Кодоку», «Падший Ворон Судьбы», тьфу!

— Он и вправду так силен?

— А то! Но лично проверить новую силу не удавалось, от меня «непобедимый охотник» прячется.

— Новую силу?

— Длинная история, неважно.

— Ладно. А разве твои вороны не могут видеть всё?

— Даже если они и заметят передвижение Ханты, пока они донесут сюда, пока меня донесёт туда — слишком много времени.

— Получается, что ты говоришь с ними? Я думал птицы как глаза, работающие на расстоянии.

— Много думаешь, пацан! И вообще, с чего это я тебе тут детали производства рассказываю! Заговорился что-то…

— Это правда, что ты шесть тысяч лет не можешь одолеть Кодоку? — тут уже поинтересовался я, поняв — из-за объемов выпитого саке Рёко не контролирует количество рассказываемого. Да и правило «одного вопроса» чисто формальное и нас, по всей видимости, уже не касается.

— … - замолчал, Рёко задели за больное, вытянули изнутри тяжелейшее бремя, — Да, - выдохнул он, залпом опустошив рюмку. Отвернулся от нас — как бы выражая отвращение к этой теме.

Замолчали все. Многозначительно уставились себе в кружки, время от времени попивая содержимое. Мой вопрос был неуместен, стало стыдно и неудобно. Кто же знал, что у полубогов тоже есть чувства. Как только открыл рот, чтобы разрядить обстановку, скиталец выдал:

— Вы так хорошо пахнете ребята… Как-то даже некомфортно, что я настолько неприглядно выгляжу. Уж сколько не мылся с этими церемониями… Вот зараза.

— Так, церемония только раз в году, в остальное время ты, должно быть, свободен? — спросил Чино.

— Ишь умник нашелся! Тебе вообще говорить нельзя, помолчал бы… — была выдержана драматичная пауза, — Я просто… Устал. Вы бы знали какое это удовольствие жить человеческую жизнь, а я свое время уже истратил.

— Ты привидение?!

— Внутри — возможно, но снаружи тело вполне осязаемое. Но не могу умереть, как бы ни пытался, — руки Рёко были трупно фиолетовыми, кроме синяков сверкали и шрамы, вены вскрывали, вероятно, не один раз, — Это — моё проклятие. Хитрая месть Кодоку за создание Акогаре. Людская жизнь — полна удовольствий. Когда испытываешь всё впервые, и, не успев попробовать даже половины — умираешь. В людской жизни есть азарт, который ценю один я, эту самую жизнь уже потерявший.

— Жить вечно — иметь безграничное количество лет на испробование всех удовольствий! — пел писатель.

— Ты не понимаешь, — вмешался Согия, — Смысл в азарте, в осознании неизбежного конца, который приободряет действовать активнее. В мёртвых лицах много несбыточных надежд, — он педантично улыбнулся, — Знаю, как гробовщик, не понаслышке.

— Оставьте ваши нудные беседы! Давайте лучше выпьем, да побольше! — ворвался я в рассуждения компании, — Уши вянут от ваших депрессивных мыслей! Трактирщик, обнови-ка нам стаканы!

Обновилось и настроение за столом, с каждым выпитым литром я всё меньше и меньше контролировал ситуацию, самого себя в первую очередь. Но одно могу сказать наверняка — о плохом мы точно не думали! Заливисто смеялись, травили жизненные байки и пили, пили, пили…

* * *

— А ну-ка, дай это сюда! — выкрикнул Рёко, отбирая сямисен у одиноко играющей дочери владельца идзакаи, — Давайте, ребята, песню! — настраивая инструмент, подергивая струны и колки их удерживающие, созывал нас к плясу странник.

— Давайте, Рёко-сама! — Согия погрузился в кураж, весело похлопывая в ладоши и пытаясь танцевать что-то невразумительное. В обнимку с гробовщиком пританцовывал и я, размахивая в разные стороны рюмкой, где половина жидкости лилась нам в рот, а половина — на пол.

— Я знаю — каждый из нас умрёт! Только на том свете отдохнёт! — в ход пошел хлёсткий тембр Ша, на каждый виртуозный удар по струнам приходилось нелепое движение нашей парочки, — Я знаю! И с ног собьёт он всех! Способ действенный, что стар как грех!

— Ну, что вы дурачитесь, — задумчиво, игнорируя общие радости, сетовал Тэгами, — Так же нельзя…

— Танцуй и пой пока живой, завтра будет поздно!

Вытянув Чино к нам с Согией, мы заставили парня плясать за компанию, тот, видно, сопротивлялся, но поняв, что отпускать его никто не собирается, тоже пустился в ход за песней. Троицу кидало из стороны в сторону, шатало вместе с горизонтом, но как только кто-то один хотел свалится, тут же двое других приподнимали обессиленного и, наполняя алкоголем, придавали энергии бедняге. Тэгами то и время подташнивало в разные углы идзакаи, но юноша уже так вошел во вкус, что ему это вовсе не мешало.

— Танцуй и пой пока живой, завтра будет смерть!

Отдыхали мы будто завтра нас по-настоящему ждала погибель, словно воины, которые знают, что не проживут и минуты дольше, пытаясь наполнить каждый миг, ведущий к концу.

— Я знаю, что каждого из вас, могила заберёт! Я знаю, что нахожусь на волоске, когда вину свою топлю в саке!

Даже не смотря на то, сколько Рёко выпил, всё равно выдавал мастерскую игру на сямисене. Но тут его что-то остановило… Резкий удар сзади! Общее веселье прервано, странник пошатнулся и поднялся к нападающему.

— Извините, господин, не узнал, — резко упав к ногам Ша, начал скулить мужчина, — Я только слышал, что мою дочурку обидели, знал бы, что это вы, наказал бы её за то, что пожаловалась на самого скитальца!

— Ничего, — потирая ушиб на затылке, подытожил Рёко, — только вот инструмент твой… Сломался из-за удара.

— Реликвия сломалась по моей вине, я вас ударил. Примите извинения.

— Реликвия?

— Сямясен подарил моему отцу милостивый даймё, за верную службу. Отца уже нет, а память о нём… Была.

— Мне очень жаль, мы можем как нибудь загладить свою вину?

— Прогоните женщину, сидящую в том углу, — мужчина указал на стройную даму, одиноко выпивающую саке. Она вела себя настолько тихо, что войдя сюда мы её даже не заметили, но выглядела нежеланная посетительница ярко — как актриса Кабуки, не смывавшая свой грим несколько дней.

— А что она сделала? — поинтересовался Согия, — Выглядит прилично, хотя, стоит признать, достаточно необычно…

— Пьёт третий день и не платит.

— Такой даме можно и простить, — игриво заметил Ша, — Тэгами, сгоняй-ка разберись с ней. Полагаюсь на тебя, — неожиданно скомандовал скиталец.

— Эм… — удивился Чино, — Ладно.

— Я не буду говорить с тем, от кого несёт пергаментом, смоченным кровью, — не успел писатель подойти, как его опередила гостья.

— Чего? — покосившись, юноша засверлил женщину стеклянным взглядом, и, видимо, стал заводиться.

— Успокойся, Тэгами-кун, — Согия отодвинул Тэгами, и сам прошёл вперёд, — Леди, что скажете на мой счёт?

— Скажу, что ты ещё хуже. От тебя несёт мертвечиной.

— Можно, по крайней мере, узнать ваше имя? — педантично продолжил гробовщик, — Я — Шитай-но Согия.

— Вырезанного клана? Очень забавно. Окуни.

— Очень приятно, Окуни-сан, — подчёркнуто игнорируя сарказм, продолжил: — Можно ли узнать, почему дама вашего положения, — с нажимом произнёс Согия, — оказалась в деревенской харчевне?

Согия — сама обходительность.

— Нельзя.

А вот с партнёром не повезло.

— Что, грязный бродяга и бессмертный полубог не будут пробовать меня прогнать? — продолжила Окуни, повернувшись в анфас.

— Будут, — странник поднялся, — Обменяемся услугами. Я отвечу на твой вопрос, а ты изволишь не создавать проблем господину.

— Резко же ты протрезвел, — заметила посетительница, — Предлагаю тебе, бренный скиталец, сравнить наши навыки в танце.

— Хи-хи-хи! — Рёко похлопал в ладоши, — Думаешь, я не знаю кто ты?

— Именно потому и предлагаю.

— А судьи кто?

— Я пойму, если проиграю, — отсекла Окуни, — Начнём.

Мы уже успели насмотреться на навыки Рёко в танце, удивительно, но он даже под градусом не теряет своей утончённости, его движения легки и грациозны, будто веер сам несёт его за собой.

Я был под впечатлением от умения, которые он проявлял в танце. Каждое движение было так хорошо спланировано и красиво исполнено, что я не мог удержаться от желания попробовать себя в этом занятии. Хмель подавил заботы о том, что люди могут подумать, и я постарался взять под контроль каждое движение, чтобы мой танец был хоть немного похож на то, что демонстрировал Рёко.

— Что этот чудак вытворяет? — изумилась Окуни, — Уберите его, пусть не мешает.

— ХА-ХА-ХА! — Тэгами с Согией уже катались по полу от смеха, не слыша возражений актрисы, — Небеса всемогущие, Согия-сан, я сейчас лопну! Нет, ну вы видели этого грациозного журавля! Ха-ха-ха!

Мне стало жутко стыдно.

В голове вертелся только один вывод: «Алкоголь — зло».

— Всё, иди сюда, не смущай этих неумёх своим талантом, — я податливо свалился на землю, когда писатель оттянул меня к себе — Продолжайте!

— Я увидела достаточно, — прервала действо Окуни, — Уж прости, на церемонию я не успела, а как ты танцуешь посмотреть очень охота… Хи-хи! — впервые она кокетливо улыбнулась.

— Чертовка… — Рёко изумился комбинацией, ненадолго замолчал, и выдал: — Эти трое… Они похоронили твою труппу, — от услышанного все в комнате переменились в лице.

Удивительно. Из них кто-то ещё и выжить умудрился?

— Врёшь, — процедила актриса.

— Мне незачем.

— Во дела! — в беседу вклинился Тэгами, — Ждём извинений и благодарностей!

— Я струсила, — она проскрипела зубами, — Убежала. Когда вернулась увидела… Гору трупов я увидела! — горестно вскрикнула дама.

— Не стоит сдерживаться, поплачь, — Согия.

— Не могу, этот макияж сделала мне… Неважно. Испортить его будет неуважением к ушедшей душе.

— А ты достаточно принципиальная, — продолжал Чино.

— Давайте прекратим этот балаган, — заявил Ша, — Перед вами, очевидно, юноша. В театре Кабуки принято, чтобы мужчины играли женщин.

— Ты сбрендил, странник? — Окуни схватил Рёко за воротник и прижал к стене, от удивления нашу троицу пригвоздило на месте, осталось только изумлённо наблюдать, — Что ты себе позволяешь!?

— Стоит ли так бурно реагировать, когда вся правда уже известна? — спокойно спросил странник, проведя рукой по лицу Окуни — стирая макияж, — Постарайся отпустить свой образ, прекрати топить горе в саке и не закрывайся от людей под слоем белил.

— …

— А если уж топишь — соизволь заплатить! Ха-ха-ха! — закончил Ша, легко освободившись от паренька, — Пойдёмте, ребята, с нас хватит приключений на сегодня.

* * *

Мне снились пейзажи. Водопад, вечно стремящийся вниз и одинокий булыжник внизу, где я и сидел, медитировал, погружаясь в гармонию с фауной. Ценил своё отшельничество, единство в потоке природы. Я чувствовал злобу к людям, понимал, что ненависть владеет мною, и всё из-за коварного предательства, которое уже успело потеряться в реках времени, но не уйти из моей головы. Но сейчас… Вновь вернулся в общество, закрутил ураган — теперь вокруг меня люди, а в близком окружении — три незнакомца, как никак знаем друг друга всего лишь пару дней, что несоизмеримо мало с полутора десятилетиями, проведёнными в лесах. Но даже так я успел привыкнуть к новым товарищам, к хорошему, как говорится, быстро привыкаешь…

— Кен! Кен! Просыпайся! — сквозь сон услышал голос Чино.

— А? — попытавшись поднять голову, меня поразила боль, — Что тебе надо? — раздраженно спросил я, чувствуя в горле жуткую сухость.

— Мы идём выбирать новую одежду, так что поторапливайся, все уже ждут, — как Тэгами мог вообще стоять на ногах? Вчера же пили одинаково, а он тут, как огурчик, понимаете ли!

— Подожди-подожди, — едва сумев подняться, останавливал парня, — Присядь-ка, давай поговорим. А то не удаётся, что-то, наедине остаться.

— Весь во внимании, Алкаш-сама, — рассмеялся он.

— Вообще понимаешь насколько сильно мы сбились с курса?

— Ха-ха, а ты знал, куда мы держим курс? Может, всё наоборот, идёт строго плану?

— За дурачка меня держишь? Я тебе в отцы гожусь, Тэгами, а ты тут козни строишь. Лично я соглашался на поход к учителю, а не на встречу с гробовщиками, богами и хер пойми кем ещё! Сам хоть осознаешь — как и куда меня тащишь?

— Пойми, Кен, у нас есть путеводная звезда, что светит ярко-ярко, но где-то вдали. И есть густые облака, туманы, что загораживают светило. Нету смысла в спешке, друг. Нас не ждут семьи, дети, жёны, родители, мы одни друг у друга. Никому, ничем не обязаны, прекращай спешить и наслаждайся процессом, встречами, новыми людьми и нелюдьми тоже! Чем опытнее и мудрее мы к мастеру заявимся, тем больший кредит доверия получим!

— А чем нам не подходит любой другой учитель?

— Любой другой захочет денег! И вряд-ли владеет универсальной техникой, как тот.

— Эх, — выдохнув, проводил писателя взглядом за фусуму. Чего же им всем от меня надо? Хотя, сам за всеми и тащусь…

Прокрутил в голове события вчерашнего вечера.

Выходит, что мы затеяли пьянку с полубогом?…

Кому расскажешь, не поверят.

Собираться долго мне не нужно, ведь попадали спать мы — в чём было. Сменной одежды-то нет. Только взглянул напоследок на усталый и опухший вид своего лица в зеркале.

Зеркало…

Я привык смотреться в водную гладь, а не в зеркало. Так непривычно, что отражение глядит будто с соседней комнаты Прикоснулся к поверхности зеркала, наивно думая, что оно перенесет меня в мир по ту сторону… Спал вообще на татами, а привык, опять же, на земле, камнях и разного рода зелени. Всё у этих людей не так. Или наоборот — людям неудобно с такими как я?

Вероятно, всё-таки второе.

Откинув лишние мысли, пошёл к компании. Я уже воспринимаю их как свою компанию… Красота, как известно, в моменте, но мне крайне интересно то, куда мы всей оравой придём в итоге. Сможет ли Согия найти своё место здесь? А мы с Тэгами благополучно дойти к учителю? И что же будет после? Чего я хочу среди людей?

Вот зараза… Придумал вырваться, но не придумал зачем.

Троица шумно что-то обсуждала у идзакаи снаружи.

— Когда ты провёл языком по кодати Согии, что-то поменялось? — увлечённо спрашивал Тэгами.

— Ну, ваш гробовщик стал увереннее себя чувствовать с ним! — ответил Рёко, — Я же не какая-то ведьма, чарами не владею.

И вновь новое лицо.

На сей раз — бренный скиталец.

Мое подсознание считало его своим кумиром, но на деле — это юноша, по-своему несерьёзный, беспечный и подверженый мальчишеским повадкам. Он озирался на проходящих мимо дам, но не как обычный мужчина, женщины хоть и вызывали у него интерес, но за шесть тысяч лет, как по мне, уже успели и приестся… Пока что, после Согии, это мой любимчик, ведь несмотря на его мифичность, походил странник на обычного человека, безо всяких скрытых мотивов и непонятных поступков.

Хм, и мы ему, видать, понравились. Ведь «правило одного вопроса» уже стократ нарушено и Рёко беседует с нами как с товарищами, а не поклонниками. Не приведёт ли это к чему-нибудь плохому?

— Ты обещал рассказать о Тамаши Ханте, нам очень интересно! — продолжал Чино.

— Да, давайте, Рёко-сама, — поддержал писателя гробовщик.

— Помню, он также как и вы, очень долго ждал момента чтобы задать вопрос, но, после, подошёл и уверенно выдал: «Дяденька, а кто может называться непобедимым?», — искусственно повышая голос, рассказывал скиталец, — Я посмеялся с мальчика, призадумался, ответил: «Вероятно, малыш, это тот воин, которого нельзя победить», — в ответ пацан недовольно фыркнул, уставился себе под ноги, и продолжил: «А вы непобедимый?», — этот вопрос меня прямо таки отрезвил. «Не знаю», — сказал беспечно, не считая нужным серьёзно рассуждать. «Так давайте проверим, дяденька, сможете ли вы меня победить!?»

— Получается, ты дружил с Хантой!? — изумлялся Тэгами.

— Ну, больше был наставником, чем другом.

— И чем же закончилась ваша первая стычка?

— Ну, я поддался, мальчик почувствовал себя победителем, и сказал: «Дяденька, я всему вас научу!», - и больше не отцеплялся, бегал за мной, что-то рассказывал, постоянно тараторил, в общем.

— Не сходится твой рассказ с образом «Воплощения Кодоку», - вмешался я, подойдя к ним.

— История падения его личности, намного интереснее начала.

— Но ты нам её поведаешь… — Чино уловил взгляд Рёко, и добавил: — Позже?

— Конечно! После того, как угостите меня выпивкой. Уж не обессудьте! Ха-ха-ха!

— А у нас как раз завалялось пару бутылочек отменного, домашнего саке, — доставая из внутренних карманов сосуды, говорил Согия. — Только, сначала, давайте свой рассказ.

— Уговорили! — квартет сдвинулся с места в направлении магазина тканей, — Как-то мы засиделись в одной деревне — всякий, кто задержится на пути со мной, обречён на встречу с веянием Кодоку. Об этом же я предупреждал Тамаши, но парнишка, к тому времени ему было уже шестнадцать, постоянно игнорировал наставления и продолжал бегать следом.

— Неужто все, кто с тобой взаимодействуют, обречены?

— Только те, к которым проникаюсь лично. Иначе было бы глупо вот так с людьми беседовать после церемоний.

— То бишь, как только ты начинаешь что-то чувствовать к людям, нужно немедля их бросать?

— Нечто в этом роде, да. Так вот, задержались мы там не спроста, Ханта заявил — если помогу ему с одним делом, то он отцепится и останется в деревне. Меня, конечно, порадовала новость и я, с пребольшим интересом, потопал за ним. Парень привёл нас к храму, где молилась некая дама, тот рассказал, что её зовут Сэкико. Родня понравившиеся девочки была немногочисленна, из живых остались мать и старший брат. Отец оставил ей родительский дом в наследство и скончался на войне, туда же забрали и сына.

— Банальщину собираешься поведать, да? — претенциозно начал Тэгами, — Она сейчас отвергнет его любовь, тот озлобится на мир и пойдёт охотится на Акогаре. Пф, история стара как мир.

— Ну, его любовь действительно отвергли. Но! Тут уже вмешался я, и с помощью своих сил, помог подобрать ключ к сердцу Сэкико.

— Конфликт тогда в чём?

— Девчонка хоть и была образцом невинности, но как только родная матушка начала мешать встречам — отравила разлучницу, а Тамаши припахала припрятать труп.

— Теперь семейка безумцев заживёт счастливо!

— А вот и не тут-то было! С войны возвращается брат-дезертир, застает любовников в семейном гнезде, и не только проклинает сестру на чём свет стоит, но и вызывает парня на дуэль.

— Его тоже прибили?

— Зарезали в честном поединке, я бы сказал. Казалось, теперь точно ребятам ничего мешать не будет. Но, общественность считала иначе, обвиняя Сэкико в убийстве родни. Засадили её в тюрьму, тогда как Ханту прогнали с позором.

— Настало время тотальной ненависти к миру?

— Почти. Спустя некоторое время мы узнаем, что дама сердца не просто отсидела в тюрьме, но ещё и родила ребёнка! Тогда Тамаши уже не мог сидеть сложа руки, и потащил меня обратно. Колесо судьбы совершает очередной оборот, становится известно, что от горя разлуки, Сэкико, на пару с безымянным сыном, утопились.

— А вот как тут не озлобится… — проникся Чино.

— Девушка и сын имитировали смерть, сменили имена и бросились невесть куда. Только на этот раз я счёл нужным не рассказывать всё ему, дал бы им спокойно пожить.

— А Ханта что?

— Ханта во всём обвиняет меня. Говорит, что не нужно было их сводить, это породило одни несчастья. Тогда я ответил, что беды и так бы настигли его, ведь он за мной столько времени шлялся, и уверенно принимал все риски, просто не понимая их масштабов.

— Но ведь этого монстра осознано породил ты, — внимательно выслушав рассказанное я только сделал для себя вывод — от этого странника стоило держаться подальше. С тем, что он мой «любимчик» — тоже поспешил, ведь полубог играется с людьми, и мне это противно…

— Не отрицаю, Кен, тогда захотелось почувствовать немного человеческой дружбы, прожить обычную жизнь. Я натворил того, чего уже не могу изменить.

— Ты даже не пытаешься, Рёко! Спокойно выпиваешь, рассказываешь, смеёшься, — возмутился Тэгами, — Находишь кучи оправданий, чтобы не справлятся с тем, что приносит людям несчастья! Ты — эгоист!

И Чино опять прав.

Теперь-то его максимализм оправдан.

— Преувеличиваешь, — сказал Согия, — Рёко-сама выслеживает Охотника, и испытывает раскаяние за содеянное. Тебе просто пока не понять этого, ты еще не созрел, маленький друг.

И Согия тоже прав… Черт. Неоднозначная ситуация выходит в итоге, но точно можно сказать одно — пока в лесу будет поджидать этот безумец — дальше мы не сдвинемся: нужно как-то от него избавиться.

— Давай мы поможем тебе, а ты таки ответишь на мой вопрос, — предложил я, — Если нас будет много, то с большой вероятностью поймаем Тамаши в силки. А там уж удержим до твоего прихода.

— Исключено. Убьют. Первым же ударом, — и резюмировал: — Не смейте лезть на рожон.

— Тогда, может, потренируете нас — подготовите к битве?

— Ага, не хватало ещё привязаться и навлечь на вас беду.

— В таком случае, что же…

— Ладно, ребят, я вам историю поведал, как и просили. Теперь отдавайте бутылку и зайдём наконец-то в магазин.

— Ты же говорил, что у тебя нет денег.

— А мне они здесь и не нужны, я у жителей на хорошем счету, если мне что-то потребуется, получу это за просто так. С друзьями поделится тоже смогу, если вы об этом. Ха-ха-ха.

Проблема с Тамаши не решена. А что если Рёко так и слиняет, оставив нас наедине с охотником? Шансов, что скиталец именно так и поступит — много, особенно, учитывая, сколько Ша уже «пытается» поймать этого Ханту.

Если этот «Падший Ворон Судьбы» действительно так озлоблен на странника — с чего бы приходилось его искать? Логично же, что Тамаши ищет мести и не успокоится пока не расправится с Рёко… Вот и вывод — всё наоборот. Ша убегает от Ханты!

Тогда нам точно не сдобровать. Построение планов это, конечно, часть Тэгами, но тут ситуация тупиковая…

* * *

Войдя в помещение сразу же запахло чистой, выстиранной тканью, лёгким льном и шёлком. Полотна были исписаны различными узорами, своё место нашли и однотонные экземпляры. Приветливая девушка у прилавка сразу же обратила внимание на странника.

— Рёко-сама! Вы зашли за новым кимоно?

— Да, и моим товарищам подбери наряды получше.

— Сию минуту! — она ускакала куда-то в другую комнату.

— Выбор тут широк, — разглядывая ассортимент, заметил Чино.

— Не наглейте только, ребята. Что дама вам подберет, то носить и станете, но не бойтесь, чувство стиля у них в крови, как петухи выглядеть точно не будете. Ха-ха-ха!

— Поздравляю, Кен! — резко Тэгами обратился ко мне, — Наконец ты свои лохмотья чем-то нормальным заменишь.

— Не хочу, — холодно отозвался я.

— Да ты смотрел хоть на это посмешище, друг? — схватив кустарно зашитый рукав моих одежд, посетовал Чино, — ЭТО точно надо менять!

Я вспомнил, как латал и чистил кимоно в бане, не понимая, что это — единственная вещь, которая прошла со мной весь путь. Видела, как я сбежал, после, как жил в отшельничестве и, наконец, как вернулся к людям. Мне абсолютно не важно его внешнее состояние, предмет имеет ценность своей историей. Никто ведь не станет выбрасывать друга, как только тот состарится, верно?

— Слушаешь меня вообще? — затараторил Тэгами, щёлкая пальцами у лица, — Хочу тебе лучшего, Кен!

— Если ты, Тэгами, не придаешь вещам ценности, то вот Кен делает это охотно, не стоит лезть, когда не понимаешь причин, — педантично разглагольствовал Согия.

Спасибо…

Я одобряюще покачал головой, а Тэгами недовольно фыркнул.

Мы с Согией стояли неподалеку от прилавка, больше разглядывая сёдзи, чем сами товары. Как вдруг, света в помещении резко поубавилось — в проёме встали несколько тучных фигур в доспехах.

Проповедники.

За нами таки пришли.

Они не мешкая открыли двери, в лавке будто разразился гром. Недоброжелатели были большими, их головы едва помещались в проём, а массивными телами они загораживали выход. Гробовщик стоял в соломенной шляпе, его не узнали, да и меня, резко повернутого спиной, нужно было еще разглядеть.

— Это те самые! — крикнул со спины, вероятно, переживший предыдущую схватку патрульный, — Нашего взять, остальных убить!

— Кто это тут угрозами разбрасывается? — повернувшись, начал Рёко, — А, так это вы… — сказал Ша с презрением, — И чем же вам насолили мои друзья?

Глава 6 Судьба

Идти на диалог с Ша пришедшие решительно не хотели. Как только в голове проскользнула мысль опрокинуть стеллаж с тканями, чтобы задержать противников, странник звонко щёлкнул пальцами, и в комнату влетел ворон, но не через дверь или окно, а сквозь голову проповедника. Своим крепким клювом тот раздробил железный шлем и крепкий череп фанатика, а после, спокойно сел на плечо хозяину.

— Повторяю еще один раз — чем вам насолили мои друзья?

Упорства им было не занимать, второй бугай скакнул на убийцу товарища и разрушил прилавок, но скиталец вовремя уклонился. Процесс повторился, но теперь под руку проповедника попали вывешенные ткани — их он разрубил пополам, а бессмертный осталься всё так же невредим. Он играл с ними, подобно карпу, увиливающему от лап медведя, в бурном ручье. Остальные в комнате не поспевали за их движениями, этот ураган кругами проносился по залу, разнося имущество в клочки, один миг, как Рёко вытянул из ножен меч и, в очередной раз не попавшись под волыну, чётким выпадом закончил дело, со лба хлынула кровь — враг повержен.

— Неплохо, странник, неплохо. Рассказы о твоей силе вовсе не преувеличены, — за спинами патрульных прятался истинный источник опасности. На наше удивление — женщина. Посланница смерти, что выглядела как почерневшая от скверны, но все так же бурно цветущая, сакура.

— Кто ты? — наигранно удивлённо спросил Ша.

— Я — предвестница Фуканазаши, — лицо дамы закрывала повязка, виднелся только кончик аккуратного носа, и хлёсткий взгляд. Она, в общем, вызывала ассоциацию со змеёй, не только атрибутами, вроде колец, заколки в волосах, или расписного кимоно, но и поведением — было в этой прелестной девушке что-то этакое — коварное.

— Может хоть с тобой выйдет построить конструктивный диалог.

— Сражатся нам всё равно бессмысленно, ты же бессмертный, Рёко.

— Мы знакомы?

— Неужто всесильный и всеведущий меня не узнал? — иронично спросила девушка и стянула ткань с лица.

— Сэкико? — «удивился» странник, — Зачем было возвращаться?

— В тот день Сэкико действительно погибла. Но на её месте родилась Йуруши. Наша встреча случайна, странник, но судьбоносна.

— А сейчас-то что? Ты пришла выпрашивать мои извинения?

— Нет, Рёко, мне они не нужны. Я пришла по заданию — вернуть беглеца, — она указала катаной на стоящего в углу Согию, — но встретила тебя в этой компании, — смерила нас взглядом, — Они знают?

— Знают, — отрезал Рёко.

— Согия-сан с вами не пойдёт! — выкрикнул Тэгами, — Нам освобождение трудно далось, но мы справедливо вырвали его из ваших лап! Кем бы ты там не была, то ли Сэкико, то ли Йуруши, мне пле-вать!

— Вы попросту не знаете, кого защищаете, как минимум, эти двое не в курсе, — она обратилась ко мне и Чино, — Тебе-то, Рёко, точно всё известно об этих гробовщиках-шарлатанах.

— Попридержите свой язык, дамочка, — вмешался Согия, — Это заявление слишком громкое, а главное — безосновательное.

— Задела мужика за живое. Ха-ха-ха, — рассмеялся, в своем репертуаре, скиталец, — Пойдёмте, лучше присядем где-то, некрасиво в руинах лавки беседовать.

Крайне неожиданный поворот.

Кто бы мог предположить, что мать-одиночка не затеряется где-то на путях, а примкнёт к клану охотников на демонов. Ещё и дослужится там до титула предвестника. Согия, получается, был знаком с бывшей невестой Ханты всё это время… Мир тесен.

Мне крайне не хочется, чтобы сейчас весь мой с Тэгами труд был перечёркнут, неужто, проповедники отберут гробовщика обратно? Или таки выйдет, по крайней мере с ней, договориться? Глупо было бы предполагать, что они просто так забудут пропажу важного кадра, я уверен — Согия многое знает о них, но мало чем делится. Что скрывают стены клана «Сенши» никому достоверно не известно. Но, в целом, история стала ещё интереснее и, возможно, Йуруши станет ключом к очистке леса, а мы наконец сможем отправится дальше.

* * *

— Попрошу объяснится, Йуруши. Что значит: «Шарлатаны»?

— А что тут объяснять, беглец, — девушка пренебрежительно указала на статус Согии, — Род ваш был людьми падкими на деньги, а причиной того самого нападения стала агрессивная реакция на делегацию дипломатов, представляющих наш клан.

— Видать, малым ты ещё был, не помнишь всего, что родители творили, — подытожил Рёко, — Меня до сих пор удивляет, как отец в страхе отдал твоё Акогаре Ханте.

— Что?

— Отдал?

— Тамаши, ты знаешь где он?

— Ои-ои-ои, подождите. Я разве не рассказывал? — засыпанный вопросами, отнекивался Рёко.

— Говорил только, что мы очень расстроимся, если узнаем о подробностях пропажи Акогаре Согии-сана, — пояснял Тэгами.

— А, ой. Ну… Теперь вы знаете! Ха-ха-ха!

— Получается, слухи о том, что охотник на Акогаре приходил к нам домой, были не пустым звуком… — задумчиво опустил взгляд гробовщик.

— Вот видишь! Они даже не побрезговали пожертвовать твоей главной защитой, лишь бы шкуры свои спасти, — триумфально воскликнула девушка, — Это ладно. Но Тамаши! Когда я узнала, что тот самый охотник это он — удивилась до предела!

— Нужно расширять количество воронов, а то ишь — как много пропускаю! В первую очередь, из-за его поисков, которые, зачастую, безрезультатны, — наливая в стакан домашнее саке Согии, загрустил Ша, — Тебе он нужен?

— Хоть и стараюсь отпустить произошедшее, но при каждой мысли о нём тревога настигает меня. Думаю, возможно, разговор поможет — ему, и мне.

— Говорить там уже не с кем…

— Тамаши надо убить, — вмешался я, — Вы можете бесконечно жалеть себя, его, или погибших. Именно ваша жалость и делает всё безрезультатным. Рёко, ты не можешь допустить того, чтобы повторилась история Согии, теперь вас двое, прибейте гада.

— Почему сразу гада? — подхватил Тэгами, — Его тоже можно понять.

— Понять-то можно. Но разрешение на нарушение главного воинского кодекса это не даёт. «Отбирать Акогаре — смертный грех», - и искупить его можно, не иначе, как головой, — знаю, что я был критичным, но мне надоело слушать пустые разговоры и бесконечное: «Как же мне плохо», или: «Какой же он несчастный».

— Откуда этому бродяге знать и кто разрешал судить? — возмущалась Йуруши, — Прекращай шляться с кем попало, Рёко.

— Он старше вас, дамочка, не наглейте, — защищал меня Согия, — Проявляйте уважение к людям за столом.

— Проявил бы и ты уважение, беглец. Мы тебя пощадили, содержали, дали работу. Если среди присутствующих и есть наглец, так это только ты.

— Тихо-тихо, — утихомиривал бучу странник, — Не хочу слышать этих раздоров. Тебе, подружка, стоит понять, что гробовщик уже никогда не вернётся. А вам обоим, — он указал горлышком от бутылки в мою с Согией сторону, — Признать — эту железную даму не переубедить. Моей волей разойдитесь в разные стороны света и больше никогда не пересекайтесь. У клана проповедников есть средства, чтобы нанять еще одного работника, или обучить уже завербованного болванчика. Не разводите пустую драму, ребятки.

— Он прав, — вмешался Тэгами, — Зачем вам гоняться за несчастным Согией, когда у вас полно храмов и последователей?

— На обучение человека уйдёт много времени, и даже так, он не сможет приблизится к мастерству этого. Вот, что могу признать по достоинству — его навыки, — рубила правду Йуруши.

— Я, конечно, польщён таким отношением, но увольте. К вам в рабы не нанимался и вашей собственностью не являюсь.

— Вот. И. Всё! — выкрикнул Чино, — Вопрос решен.

— Поддерживаю, — опрокинув чарку, подытожил Ша, — Если хочешь повидаться со своим бывшим, Йуруши, добро пожаловать в клуб поисков. В котором состою пока я один. Ха-ха-ха!

— А мы? — переспросил писатель.

— А вы, если ещё пожить хотите, не лезьте.

Болтовню прервал прилетевший ворон. Тот был израненным, один из девяти глаз висел, выпавшим из орбиты, крыло погнуто, а на теле светились белые пятна от вырванных перьев.

— Кто это сделал с тобой, мой мальчик?

В ответ, он сел на плечо хозяину, и полушепотом, схожим на шелест листвы, передал какую-то информацию. На лице Рёкозаиграл интерес.

— Давайте-ка посмотрим вместе, ребята, что там насобирал Унмэй, — аккуратно переставил птицу в центр стола, — Прикоснитесь к нему и закройте глаза, — мы, все как один, выполнили наставление.

* * *

Глазами ворона открывалась большая панорама, я видел будто и макушкой, и затылком, и подбородком, и клювом. Правду говорят — судьба всеведущая. Цвета тоже отличались, эти пернатые видят столько оттенков и с такой невообразимой контрастностью, что человеческому взору остаётся только завидовать. Едва ли я мог бы представить себе такое в обычной жизни. По-началу, виднелись только бесконечные просторы лесов.

Как вдруг, будто что-то учуяв, птица спикировала вниз, к опушке, там сидел мускулистый человек, с разведённым рядом костром.

— Дорогие мои, угощайтесь, — бормотала фигура, трапезничая с бамбуковыми чучелами, — Папа старается для вас, изо всех сил старается, — его речь походила на гундёж, бездумное бурчание. Лагерь охотника был аскетичным, видать, он не спал, ведь места для этого отведено не было. Походная сумка битком набита мечами: «Вот и знаменитая коллекция Акогаре», - подумалось мне.

Куклы не отвечали создателю. Они были сделаны из подручных средств, но достаточно умело: в чертах вырезанных лиц узнавалась Йуруши, только на порядок моложе. Тамаши же всячески ухаживал за ними, напрочь игнорируя, что они не люди.

— Мальчик мой, не плачь, — взяв сверток с «ребёнком», он продолжил сцену, — Я рядом, и больше никогда вас не брошу.

Безумие.

Чистейшее безумие.

Казалось, «идиллию» умалишенного ничего не прервёт, он продолжит ухаживать за безжизненными созданиями, но мужчину схватил ступор, осознание. Молниеносно обнажив клинок, тот обезглавил импровизированное семейство из чучел.

— ЛОЖЬ, ЛОЖЬ, ЛОЖЬ! ВСЁ ЭТО ОДНА СПЛОШНАЯ ЛОЖЬ! — ещё мгновение, и он исчез — скрылся в деревьях. Ворон осмотрел лагерь с ветки, и, ничего не обнаружив, полетел следом, — Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ СМОТРИШЬ НА МЕНЯ! — пернатого схватили сзади, во все глаза животное увидело морду Тамаши: выпученный взгляд, отшельническая борода, остатки гнилых зубов, — НАБЛЮДАЕШЬ ЗА ТЕМ, ЧТО СОЗДАЛ, ЗА СТРАДАНИЯМИ! СТРАННИК, Я НАЙДУ ТЕБЯ! ОТРЕЖУ ГОЛОВУ И БУДУ НОСИТЬ НА ПОЯСЕ, ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ О СВОЕМ БЕССМЕРТИИ, ПОЖАЛЕЕШЬ О ВСЕХ ШЕСТИ ТЫСЯЧАХ ЛЕТ, О ТОМ, ЧТО ИГРАЛСЯ С МОЕЙ СУДЬБОЙ!

Меж его криков начали слышаться звон колокольчиков — они приближались со спины. Слепая зона для глаз ворона.

— КТО ЗДЕСЬ?! — выкинув птицу в сторону, начал охотник, — ООО, ПРИШЛА, ПРИШЛА! — игриво пританцовывая на месте, кричал он.

Но «обычным» пришедшего не назвать, во-первых, фигура мертвеца была женской, облаченной в костюм гейши и маску. Выделялись на ней те самые звенящие побрякушки и яркие цвета наряда. Она неуклюже двигалась, кокетливо носилась, изображая пьяный угар.

— НУ, ДАВАЙ, НАПАДАЙ! — вытянув второе Акогаре из ножен, Тамаши бросился навстречу демону. Парный взмах, не попал. Исчезла. Шорох сбоку, выпад. Ложная цель. Не драка, а игра на нервах, жутко давящая лыбу маска демона провоцировала на глупые решения, необдуманные ходы. Вертелась, смеявшись на всю округу, демонесса разочарования — Шитсубо.

Ханта сражался подобно спущенному с цепи зверю, каждое его движение не управлялось какой либо техникой или рациональным стилем. Сражение происходит не между демоном и человеком, а между двумя чудовищами, и решительно непонятно, кто из них страшнее.

Что было дальше мы не увидели, ведь испуганный и израненный пернатый кинулся наутек…

* * *

— Кто это был? — удивленно спросил Тэгами, — Что за неведомый демон? Она не похожа на остальных..

— Ну, кроме Кодоку, особо выделяются ещё много разных уродцев. Зверь Соншитсу, гейша Шитсубо, торговец Кейяку и так далее, — объяснял Ша, — Но, в отличии от их главаря, этих хотя бы можно одолеть, — вокруг компании затвердела напряжённая атмосфера…

— Как тебе, Йуруши, понравилось на бывшего смотреть? Ха-ха-ха!

— А ты неизменен, странник, наши жизни для тебя всё также мимолетная сценка полная эмоций. Нет, мне не понравилось, — резко оборвала предвестница.

— Если его задержала схватка, то, может, у вас будет время настигнуть Ханту? — предположил я, — Хотя, он не то чтобы настроен на побег.

— Видать, это ты от него убегаешь, Рёко, — говорил писатель, — Просто не хочешь с этим разбираться.

Вот!

Который раз замечаю, что, иногда, мне совершенно необязательно говорить, Тэгами прекрасно справляется за меня. Мы с ним будто думаем и смотрим на ситуацию одинаково, приходим к одним же выводам. Из-за чего я по-многу попросту молчу, отдавая Чино бразды правления в беседах.

— На это есть причина? — вмешался Согия, — Вы же бессмертный и мечник достаточно искусный, почему же просто не одолеть Тамаши в честном бою?

— Мы уже поняли, что ты за человек, если тебя можно так называть, — нагрубил Чино, — Я ожидал от тебя больше чести. Не думал, что…

— Разгильдяй он. Сколько знаю, Рёко всегда таким был, — поддерживала Йуруши.

На странника прямо таки давят.

— Хорошо, признаю. Да, я прятался от проблем и не хотел их решать. Да, мне нравилось играть с его эмоциями и самому чувствовать отголоски людского. Да, мне проще отследить и убежать, чем принимать сражение. И да, объявления по его розыску и награды установил я. Довольны? А теперь, пошли за Хантой.

— Прямо сейчас?

— Ну, а когда еще? Вы же уже достали меня.

— У тебя, разве, больше нету церемоний?

— В этой деревне была последняя. И вы, кстати, остаетесь, — странник указал на нашу троицу, — Когда лес станет безопасным — продолжите путь.

— Ты хотя бы расскажешь потом, как оно прошло? — самонадеянно скулил Тэгами, — А может мы через ворона посмотрим?

— Если отстанешь от меня, так уж и быть.

— Ура!

Я и не особо хотел вмешиваться. Глупо лезть к такому сильному противнику, ничего о нём толком не зная. Был ладен помочь — дабы узнать истинные цели Чино, но не больше. Пусть они сами там разберутся, а пока можно поискать место, куда бы пристроить Согию, поспрашивать у местных…

Размышления прервались криками снаружи.

— Это он! Он пришёл! — вопили крестьяне на улице, — Охотник на Акогаре пришёл! — вмиг и мы, без Йуруши, тоже оказались во дворе. Все попрятались куда могли, а в воздухе повисла тишина.

На лице птичья маска, за спиной несколько мечей, голову закрывает соломенная шляпа, торс оголен, пол тела покрыто татуировкой дракона, ноги в чёрном балахоне. Стоял он, подобно заброшенному храму на вершине холма, о котором местные слагают устрашающие истории.

— И как ты так быстро справился с демоном? — держась за ножны, начал Ша.

— Очень просто, — ответил Тамаши, выбрасывая из мешка голову гейши, — Прошло много времени.

— Достаточно времени.

— А я всё не могу тебя простить.

— Будто бы я когда-то извинялся перед тобой, Тамаши, не льсти себе! Ха-ха-ха. Она тоже здесь, — резко охладевшим тоном закончил он.

— Она? — удивленно подняв бровь, переспросил Ханта, — Сэкико? Она жива?

— Мгм-мгм, только вот… — Ша поднял указательный палец.

— Тамаши… Ты… кем ты стал?… — из здания показалась девушка.

— А где коронное: «В тот день…»? — дурачился Рёко.

— Всё это время, дорогая! — бросившись к возлюбленной, затараторил охотник. Но, за шаг до цели, ему преградил дорогу воздетый меч.

— Пару минут назад, ты, как яростный зверь, бросаешься на демона, уродуешь моего ворона, а теперь преспокойно беседуешь. Решительно непонятно, чего от тебя ожидать, Тамаши. Держись от цивилизованных людей подальше.

— Дай же мне поговорить с ней!

— Ну, вот она перед тобой, говори, — указывая взглядом на даму, снисходительно продолжил Рёко, — Это будут твои последние слова.

— … - голова Ханты дёрнулась в сторону, на лице изменилось настроение, глаза будто переменили свой цвет, начали светится, пробиваясь кровавыми лучами сквозь шляпу, — НЕ НАДО ТАК НАГЛО ГОВОРИТЬ СО МНОЙ, СТРАННИК, — сама личность, нутро охотника изменились, пробудился зверь.

Таки страшные вещи может сотворить с людьми отшельничество, ведь, если так подумать, Ханта — человек, который смог бы понять меня лучше остальных. Он также столкнулся с предательством, о коем его, конечно, предупреждали, но всё же… Тамаши также выбрал заперется в самом себе, остаться в одиночестве, я воспринимаю его как зверя, но как родного для себя зверя. Мы с ним волки, глядящие в лес как в дом родной.

— Прячьтесь! — махнув рукой в сторону, крикнул нам скиталец.

Думая только о собственной защите, мы беспрекословно выполнили указание.

— ПОСЛЕ ВСЕГО, ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ ТАК, РЁКО?

— Ну, не плакать же, — ответил Ша, заблокировав парный выпад в свою сторону. Отскочив назад, Ханта только встретился с одинокой каплей пота и самодовольной ухмылкой на лице злейшего врага, — Это всё, чему ты за прошедшие годы научился?…

Глава 7 Предательство

Мгновение переведя дух, Тамаши налетел опять. На сей раз Рёко не уворачивался, а парировал удары строго катаной. Держал оружие обеими руками. Схватка продолжалась, пугая, как гроза, с её нависающими тучами и пылающими молниями.

Несколько выпадов и клинч — противники сблизились вплотную.

Ша ударил телом, оттолкнул охотника в сторону. Тот попытался вернуть равновесие, держать клинки ровно. Но цепочка приёмов продолжалась: Акогаре скитальца обвилось вокруг одного из мечей Ханты, лёгким движением зверь остался наполовину безоружным.

— ХА-ХА-ХА! — Тамаши тут же перешёл в одноручную стойку.

Рёко остался глух — решил заканчивать. Миг до поражения, охотник отскакивает — контратакует. Лезвие глубоко в плече странника, поперечный взмах — голова скитальца повисает на спине.

— Это его задержит, — Ханта выдохнул, вытирая меч о нарукавник, — Мы сможем спокойно поговорить, Сэкико.

— Задержит!? — Рёко резко вернул голову на место, — Ты меня недооценил! — шрам остался, но разрез на шее затянулся моментально, — Продолжаем! — Тамаши сразу ответил: применил Дебана-ваза — лучший момент для ответного движения — рассечения кисти. Спустя десятки поединков, учишься ловить момент перед самым взмахом противника — учишься выигрывать мгновенно. Ханта прорубил руку наполовину, но этого достаточно — странник выронил оружие.

Используют приёмы одного стиля, сразу видно: Рёко бывший учитель Тамаши. И первый, и второй искусно используют знания на практике, но у странника фора — бессмертие, на какое чудо надеется Ханта?

Не успев толком поразмыслить, моё внимание снова перетянули к сражению.

Времени, чтобы вернуть клинок, не было, но Ша решился на смелый ход — отобрать катану у противника. Увернулся от выпада, критическая близость, схватил руку охотника, вывернул под углом, теперь безоружны оба. Тамаши без сомнений выбросил кулак в переносицу, не выходя из защитной стойки. Странник пошатнулся, отошёл назад, принял оборонительную позицию. Воспользовавшись помутнением, Ханта продолжил наступать, удар по корпусу, один, второй, третий. Вдруг… Свист! Ворон пытается повторить пронзающий приём, но в последний миг Тамаши уводит голову, и пернатый промахивается — летит на хозяина.

— Тц, — кровь затекает в глаза, видимость ухудшается. Враг хватает шею бывшего учителя и выворачивает в сторону. Оглушение, теперь скиталец точно задержан — бессознательно валяется в грязи.

— И НЕ ВСТАВАЙ! — начав молотить лицо лежавшего, кричал победитель, — Я ЛУЧШЕ, ЛУЧШЕ ТЕБЯ! НАКОНЕЦ-ТО, — поднял лицо к светящемуся солнцу, — НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ЛЕЖИШЬ ПОД МОИМИ СТУПНЯМИ, НЕПОБЕДИМЫЙ СКИТАЛЕЦ!

- «Непобедимый»… - выдавил из себя Рёко, выхватил лежавшую рядом катану.

Момент.

Лезвие в животе охотника. Побеждённый с немым удивлением затопал назад, заливая кровью и внутренностями землю. Упал. Маска и шляпа слетели. По щеке полился ручеёк. Поднявшись, странник этой же катаной пронзил шею, — …Всего лишь слово, — божество стояло к нам спиной, — Сайонара, Тамаши Ханта, — немного бринящим голосом, попрощался он.

— Извини, Йуруши, что не дал вам поговорить, — повернувшись к нам в профиль, Ша показал печальную улыбку, — Говорить там было не с кем, — скиталец подошёл к обранённым ранее Акогаре, осмотрел каждое и подытожил, — Согия, твоего здесь нет, и в лагере тоже не было. А этот меч… — Рёко поднял голубые ножны, со светло-волнистой росписью, — Принадлежал человеку по имени Урагири…

* * *

Землю осыпала лёгкая морось, будто бы сама природа хотела вычистить все остатки порчи зверя. Рёко тащил на руках труп Тамаши, бережно и легко, по-отцовски смотря в его лицо и улыбаясь. Наша компания брела следом, если Согия, Тэгами и я ничего кроме неприязни к нему не ощущали, то вот бывшей Сэкико было не просто, по лицу видно — она подавлена.

— Куда ты тащишь тело? — начала девушка, прерывая тишину.

— Нам стоит похоронить его по всем обычаям.

— В «Акогаре-но доу» есть обычаи для погребения? — вмешался Тэгами.

— Пользуемся уже придуманным буддистами, — хитро ухмыльнулся странник, — Интересно, что он оставил свой меч в лагере, когда остальные мы нашли здесь, при нём. Ритуал будет готов только к завтрашнему дню, тогда же и отправлю ворона, ведь без Акогаре хоронить нельзя.

— А другие мечи? Ты говорил, что один из них принадлежал Урагири? — с интересом переспросил я.

— Мгм-мгм, — промычал Ша в ответ, — Постараюсь найти и разнести воронами все украденные катаны.

— Где он?

Урагири.

Этот человек сломал мою жизнь, из-за него я отшельничал много лет, из-за него мне пришлось столько времени прощать людей. Он слишком много значит для меня. Пусть я его простил, но не утрачу возможности заглянуть ему в глаза.

— Ты хочешь отнести меч самостоятельно? Да, пожалуйста, мне меньше мороки будет, — выдохнул Рёко, — Раньше он жил на юге от леса, сейчас не знаю где. Но можешь отправится, посмотреть что там, зацепки какие-то может.

— У нас новая цель, Чино, мы идём туда, — взглянув в лицо Тэгами увидел странное выражение, тот побледнел, будто бы испугался чего-то, — Всё нормально?

— Д-да, пойдем, куда тебе надо, Кен.

— Ты тоже знаешь Урагири?

— Нет, не думаю, что этот человек мне знаком, — Тэгами так не разговаривает… Впервые за наше путешествие я почувствовал его неуверенность.

— Я знаю Урагири, — подключилась Йуруши, — Этот мужчина приходил к нам за помощью, говорил, что его жена теряет рассудок, просил дать лекарств или врача.

— Мама… — проговорил едва слышно я. Накрыло воспоминаниями… Броские образы зарябили перед глазами. Ведь я даже не дал тебе объяснится, мама… — Нам нужно спешить! Как давно это было?

— Полгода, год назад. Та дамочка, в лучшем случае, просто сошла с ума, в худшем — умерла, — в сердце ёкнуло, затопило воспоминаниями.

— Вы помогли ему? — судорожно переспросил я.

— Разбираться направили меня. Женщина действительно пребывала в ужасном состоянии, её комната была увешана рисунками одного и того же человека… — Йуруши окинула меня взглядом, — ТЫ! — указала на меня пальцем, — Я поняла, откуда знаю тебя! Именно твоими портретами она увешала все стены!

— Кен, — Согия подошёл сзади, — ты ведь помнишь рисунки Тэгами, которые он выронил?

Ответить не поворачивался язык, непонятная мозаика не складывалась, а наоборот, только усложнялась…

— Дальше! ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ!? — судорожный крик сам вырвался из горла.

— Мы не смогли ничем помочь, начальству их хижина оказалась без надобности, тогда я вернулась ни с чем.

— Как ты причастен к этому, Тэгами?! — осматриваюсь по сторонам, — Где он!? Убежал!? — по лбу стекал пот, глаза бегали, руки дрожали. Дыхание участилось… Горизонт уходит, — Что же у тебя в голове, Тэгами!? — из последних сил прокричал я.

Нутро заполнилось необузданным страхом.

— Успокойся, Кен, что на тебя нашло? — старался утихомирить меня гробовщик.

— … - не ответил, но бросился к вратам.

Южная часть леса, они все там.

Перебирал ногами как можно быстрее, хромал, спотыкался, конечность задевала другую. Бежал даже не я — испуганный зверь.

Ответы, мне нужны ответы!

Снова лес, снова терни, тут как свой, тут всё моё, все мои, ручьи вместо вен, трава вместо волос, земля вместо кожи. Но эта чаща… Казалась проклятой, будто бы бесконечной, деревья выступали многомиллионным легионом, на лице оставались ссадины от особо острых веток.

Мне страшно, ужасно страшно.

* * *

Прошло пол десятка минут, тело давало знать о усталости, а разум трезвел, уходя от непонятной тревоги. Вспомнил, как точно также бежал тогда, покидая родной дом, как лес казался бесконечным, как искал ночлег в первую ночь.

Вдалеке заметил очертания лагеря, видать, заброшенного. Тогда, впервые, не было так просто. Спать там в любом случае не буду, но нужно время, чтобы пораскинуть мозгами, вспомнить факты.

Скорее всего, Тэгами как-то связан с моей бывшей семьей и, если хочу узнать как, нужно добратся к дому, туда — примерно несколько часов ходьбы, по заверениям Рёко.

Выходит…

Все это время Чино вёл меня именно домой! Ведь не может быть, чтобы мы совершенно случайно оказались так близко к особняку. Непонятным остаётся только мотив.

Рисунки.

Мать изображала меня, а писатель упоминал, что она может «убиваться горем». Получается, мама просто хотела увидеть меня в добром здравии? Пожалела о содеянном? Если сейчас, всё-таки, вернусь к её очам — встречу умалишенную, это факт. Также открытой остается дилемма — кем же приходится матери Чино? Понятно хотя бы то, почему не сказал обо всем сразу. Но, как бы то ни было, разгадка ждёт по ту сторону леса, на юге.

Осмотрел лагерь, вблизи понял — это бывшее пристанище Тамаши, всё как показывал ворон. Даже место битвы с Шитсубо свежо, и его Акогаре на месте.

Лежит устрашающе.

Рёко рассказывал, что катаны всё-таки возможно сломать, её острота точится вместе с характером, оружие становится частью хозяина «ментальной конечностью». Боюсь даже трогать меч Ханты, невесть что может случится, кто знает какая сила там прячется.

Но он манит, это сладкое лезвие, легкие одежды сай, одно присутствие вблизи клинка вызывает странную дрожь по телу, хочется разглядеть его поближе, каждую царапину, роспись на рукояти, узоры цубы.

Дурное место, дурное. Нужно уходить.

Но если только одним глазком…

Нельзя!

Почему же нельзя, не надолго же, не буду присваивать себе…

Нельзя!

А вот и можно!

Резким движением схватил ножны и обнажил Акогаре. В отражении лезвия увидел мужчину: усталые мешки под глазами, потресканные вены на глазах. Но одно отличалось, почему-то в моём отражении кто-то другой!

Бросился к луже рядом, там не я!

Урагири, Урагири… УРАГИРИ!

Но как же так?!

Судорожно обхватил лицо, месил кожу пальцами, пытаясь нащупать очертания Кена Кё.

Где, где? ГДЕ!?

Всё этот проклятый меч! Не существует же такой силы, чтобы вмиг превратить одного человека в другого!

Бред!

Повторил ритуал с обнажением клинка, ничего! Не мои глаза, не мой рот, не мои зубы, не мои брови, не моя борода, не мои волосы!

Это.

Не.

Я!

Спокойно, может же быть, что в сумерках перепутал себя из-за стресса, неправильно понял. Взбодрился. Со всей дури ударился лбом о столб дерева, смотрю в лужу, не я!

Если сейчас убью его, то вернусь в своё тело, так ведь?

Приставил лезвие к горлу, надавил, пошла кровь.

Не могу! Это ведь должен быть я, никто другой!

Акогаре охотника вкусило крови.

Ударился ещё раз. Отрубился.

* * *

Ещё не открыв глаза, успел почувствовать, как нос забивается терпким запахом, дышать тяжело, воздух пропитан гнусным напряжением. Сквозь него с трудом пробивались хвойные нотки, я всё ещё в лесу. Разомкнуть веки трудно, но в первую очередь страшно.

Они сами открылись. Лес окутан туманом. Место, которое приносило только спокойствие во время отшельничества, заражено неизвестностью, но и сказать, что это всё по-настоящему язык не поворачивается.

Осмотрел тело — лохмотья мои.

Несколько шагов вглубь чащи, возник обветшавший мост над пропастью. Для кого и кем он построен в этой глуши? Ступил на первую доску, та проскрипела, но выдержала тело, вторая также, третья провалилась в туманную бездну. Переведя взгляд на противоположную сторону увидел фигуру, также шагающую на встречу, в точности повторяющую мои движения. Голова незнакомца, из-за невообразимой длины шеи, вилась меж деревьев, остальное… одежда, телосложение — всё от меня.

— Кто ты? — обратился я к тени, ожидая вразумительный ответ. Тот жестом указал на меня. Меч при себе, может попросту зарубить преграждающего дорогу?

— Ты, — голос послышался сверху, взглянув туда, ничего кроме белизны тумана не увидел, — Я — это ты, — на сей раз источник находился под мостом.

Его голова, видать, шныряет повсюду.

— Быть не может. Я ведь здесь стою.

— Ты не признаешь.

— Уйди с дороги, дел с тобой иметь не хочу.

— Придётся.

— Что значит: «Придётся»?

— Придётся признать меня, — шепнул на ухо, ощутил теплое дыхание, повернулся, опять никого.

— Идиотские шутки.

— Твоя жизнь не шутка, я не шутка, — он подлетел ко второму уху, оглянулся — вновь пусто, — Как бы ты не старался, я всегда буду в тебе, твоей неотъемлемой частью.

— Тогда повторюсь, кто ты?

— Кагэ.

Бред. Тупейший бред, не могу понять ни-че-го, с какого перепугу я резко стал Урагири, а теперь обратно собой, где нахожусь сейчас, чего от меня надо этому остолопу напротив и всем остальным?

Неужто нельзя было оставаться в покое…

Попёрся за Тэгами, и что теперь?

На эмоциях выхватил из сай Акогаре и кинулся на единственную живую душу в округе — незнакомца. Он даже не стал уворачиваться, полоснул ему руку, сняв кусочек кожи с локтя. Мгновение, эта же рана появилась у меня. Оторвав кусок кимоно, перевязал руку, от обжигающей боли не спасло.

— Говорю же, я — это ты. Максималист. Трус, сбегающий от своих проблем куда подальше, в вожделенный лес, прячусь, дрожу от страха. Не пытаясь даже понять других, они мне чужды, не то что деревья, — насмешливо закончил Кагэ.

— Сука, — решительно желая проучить обидчика, оставил шрам на ноге, проклятье повторилось.

Как же тогда его забороть?

— Признать меня, — ответил демон, читая мысли.

— Ладно, признаю. Что дальше?

— Признать как часть себя, Кен Кё, — его шея начала потихоньку обвивать тело, наконец-то увидел голову, лицо закрывала старческая маска, где, казалось бы, деревянная основа, двигала губами и моргала. Подобно змее тот душил, повторяя мантру, — Признай, Признай, Признай…

Как бы странно это ни было, но я совершенно не чувствовал страха по отношению к Кагэ, больше злобы и отвращения, чем тревоги. Не признавал опасностью, хоть дышать от того, что он сдавливает туловище и становилось всё тяжелее. Кагэ всё это время находился здесь, как сущность утяжеляющая плечи, подобно внутреннему бремени.

— Я есть твоя ненависть, — маска превратилась в лицо Урагири, — Порок, — приняла отцовский облик, — Предательство, — скривилась в материнской гримасе, — Разочарование… — морда Тэгами.

Глава 8 Терпимость

— Нам же стоит отправится следом, Рёко-сама?

— Ну, в этой ситуации нужно дать тем двоим разобраться между собой. Лично.

— А вдруг с ними что-то случится?

— Нет, Согия, не случится, — продолжал уговаривать меня Ша, — Двое взрослых людей — сами разберутся. И коль их выбором станет смерть — мы перечить не можем.

— Но… Как же?… Пускать всё на самотек?… Это как-то безответственно… Пока мы тут беседуем, с Кеном и Тэгами может произойти что угодно…

— И ты ничем не поможешь, ведь и сам толком махать катаной не обучен. Беспокоится не о чем, ворон за ними приглядывает.

Какой же он, всё-таки, беспечный… Не всегда это хорошо. Хотя, Рёко-сама прав. Никакими техниками я не владею, и если парни попали в беду, спасти не выйдет. Обидно. Ведь они много для меня сделали, а в ответ могу только смотреть.

— Так, а что хотел Тэгами-кун от Кена? — обреченно перевел тему я, — Мне-то сказать можно, «Интерес» не испортит.

— Матушка хотела повидаться с бежавшим сыном и отправила младшего брата в погоню. Перед чем, конечно, взращивала мысль «великого похода» за родственником.

— Получается, они братья?

— Ха-ха-ха! Быстро догоняешь, Согия, — хитро улыбнулся он, — Только Кен пока знать не знает о семейных, так сказать, узах.

— Почему вы ему сразу не рассказали?

— Интерес, друг, не больше. Для меня жутко занимательно наблюдать за людскими игрищами и, если уж вмешиваться, так только для того, чтобы сделать их ещё увлекательнее!

— Тогда, история с «опасным местом» всего лишь выдумка?

— Для тебя это «опасное место», для Кена «учитель боевых искусств», Тэгами наговорил херни всем, а те ему услужливо поверили.

— Чино делал это только ради матери?

— Ну, фактически, да.

— Из-за ваших рассказов вопросов становиться только больше. Но, ладно. Не смотря на прошедшее, хотелось бы иметь одну гарантию — безопасности. Сейчас им что-то угрожает?

— На данную секунду — не знаю. Но если что и будет, ворон примчится сюда, лес же недалеко.

— А опасения есть?

— Одно. Лагерь Ханты, непосредственно, его Акогаре. Такое большое накопление ментальной энергии попросту не могло не повлиять на клинок. Проклятие точно в нём родилось, история знает такие случаи. Единственный изъян моих творений — связь с хозяином, её сила может стать крайне пагубной.

— В каком роде «пагубной»?

— … - в ответ Рёко многозначительно и печально посмотрел мне в глаза. Затем в его взгляде мелькнул весёлый огонёк, и Ша перехватил тело Тамаши поудобнее, — Хочешь, спроси его сам! Ха-ха-ха! — и ткнул труп лицом к лицу с моим.

— Уж увольте.

— Не надо с ним так. Тамаши заслужил покой, — сказала Йуруши, которая до этого только внимательно подслушивала наш разговор и наблюдала за происходящим.

— Ну, тогда бери его себе! — скиталец переложил тело предвестнице.

— … - девушка взглянула в мертвые глаза Ханты. На её лице переменялось множество эмоций, но держала она его точно с отвращением, — Сын похож на тебя, Тамаши… — тяжело закончила Сэкико.

А с моими товарищами что?

Бездействие меня, прямо таки, коробит. Как и отсутствие любой информации, чувствую — происходит что-то неладное. Но не могу позволить себе, подобно Кену, управляемым страхом и тревогой, сорваться с места и побежать. Если какой-то урок и вынес за эту жизнь, так это не поддаватся стихийным эмоциям, а в догонку — не держать их в себе, а то порвутся в самый неподходящий момент.

Вероятно, моего друга-пьянчугу это и сгубило.

— А вот и он, — Ша перевёл внимание на прилетевшую птицу, — Хотя бы этого не ранили, и на том спасибо, — ворон сел на руку хозяину и начал нашептывать доклад. Скиталец вмиг переменился, — Ну-с, дела плохи, Согия, опасения оправдались.

— Что будем делать?

— Продолжать стоять на месте тупо, — тут же он зашагал в направлении врат, выхода из деревни, — Надо спасать дурачков, игнорировать больше не получится.

— Вы уже разобрались, что угрожает Кену?

— Мужик покричал, пришибся несколько раз головой об дерево и упал без сознания.

— У этого была причина?

— Хм, сначала он странно косился в сторону меча Тамаши, потом вынул лезвие и посмотрел в отражение.

— Увидел там не себя?…

— Вполне возможно, смотря на реакцию… Ты слышал об обряде Кэтсуен? — спросил Рёко.

— Когда младенцу вырезают особый знак на плече, формируя кровную связь с Акогарой?

— Именно! А если отдать своей крови клинку уже умершего человека, то можно задеть осколки его души, последствия такого — могут быть кра-а-айне неожиданными…

— В таком случае, нужно спешить, — завёлся я, — Тэгами исчез около сорока минут назад, Кен тогда же. До лагеря примерно?… — ожидая дополнение от Рёко, вопрошающе посмотрел на него.

— Десять минут пешком. Мы потратили полчаса обсуждая «что же делать!?». Разумно… — шутливо комментируя происходящее, странник открыто жестикулировал, — Вероятнее всего, придётся утихомирить его силой.

Мы вышли в лес.

В любой другой ситуации я бы любовался здешними красотами: жутко опасными, но столь же манящими. Играющие светом около-пурпурные деревья, могучими ветками прикрывали нас от дождя. Необычайная красота прячется в устрашающих формах корней. Привести бы сюда талантливого художника, да запечатлеть всё буйство форм природы.

— Понравился лес? — вмешался Рёко, будто читая мои мысли, — Он тут и вправду неплох, но нас, сейчас, должно волновать не это.

— Ваша правда. Интересно ещё кое-что, если Тэгами нужно было только привести Кена к матери, зачем спасать и меня?

— Ну, а чего ты хотел, от неокрепшего-то ума? Чёткого следования цели?

— Ему, как минимум, промывали мозги, из ваших слов.

— В его возрасте все слепые истины родителей подвергаются сомнению, вот мальчишка и расставил приоритеты в пользу своих книжек. Он разрывался между исполнением материнской мечты и жизнью для себя, своего вдохновения.

— Погнавшись за двумя зайцами, не поймал ни единого. Разочаровывает…

— Постой, ты это слы… — повернувшись, увидел, что странник прервался из-за исчезнувшей головы, её снесли в долю секунды. Тело без черепа, только с кровоточащей дырой в области шеи, свалилось на землю. Серебряные пряди волос срезали также молниеносно, будто бы одним взмахом лезвия.

На нас напали?

— Согия, сюда! — голос Ша послышался сзади, — Это Шитсубо, она украла мою голову!

И возложила вместо своей… Кошмарное зрелище.

— Что же мне делать, Рёко-сама!?

— Хотя бы достать меч! И попробуй отобрать меня, желательно, без потерь.

Кодати было столь большим, что ножны приходилось прятать за спиной, опустив их ниже к поясу, открепил, обнажил клинок, а сами саи выкинул. Жду следующих указаний.

— Я не знаю, чего ожидать… Смотря на скорость Шитсубо, она так же легко может обезглавить и тебя.

Но пока угрожающе стоит, корчась со стороны в сторону.

Свыкается с новой головой?

Чем больше Рёко-сама говорит, тем хуже демон слышит меня, управлять головой она и не может, но воспринимать окружающую среду — вполне. Главное не спускать глаз.

Двинулась, зазвенели колокольчики на рукавах. Эти ходы крайне пугающие. Суставы Шитсубо не поддавались основам строения человека, изгибаясь во все стороны сразу.

Приближается.

Медленно.

Я только держу наготове меч, возношу молитвы всем богам.

Кажется, замер весь лес, целиком. Листья опасались шелестеть, трава под ногами шуршать, даже птицы на деревьях задержали дыхание. Но чудище сокращало расстояние именно со мной, вцепившись длинными ноготками на ногах в грунт и размахивая руками в стороны. Уверен, была бы голова — слышался бы злобный скрежет её смеха, а так только физиономия Рёко смотрела.

— Если ты ударишь сейчас, то либо отрубишь себе передние пальцы ног, либо меч застрянет в демоне, тебя убьют мгновенно. Стойка. Она неправильная. Ногу назад, ямочки между большими пальцами и ладонью кверху.

Перестроился.

— Верно. При правильном хвате в удар перейдёт вся сила тела. Благо, она пока что не видит моими глазами, и не слышит моими ушами. Сложно контролировать бренного скитальца, а, демон!? — насмешливо крикнул он, — Твой кодати большой, как только войдёт в зону поражения, постарайся ударить. Также, у тебя фора — Шитсубо не уверена где ты находишься, вся надежда на один выпад, — в столь экстренной ситуации, и унизительном положении, Рёко продолжал сохранять спокойствие и давать верные напутствия, вот оно — мастерство пути меча.

Но меня трясло. Перед глазами пелена, капли пота стекают вниз, болтовня странника хоть и помогает отвлечь её, но моё прерывистое дыхание, вероятно, осведомляет противника.

Анализировать сложно. Происходящее монотонно, подобно часам, отсчитывающим мою кончину.

Вошла в зону поражения.

Время действовать?…

Выдохнул. Попытался сосредоточился.

Давай, как на тренировках.

Ударил. Не рассчитал вес, промахнулся. Она среагировала мгновенно, пустила в ход когти, поцарапала руку. Больно! Держать кодати сложнее. Инстинктивно отскочил назад, дыхание участилось, сердце колотится.

Демон замер, фора проиграна, теперь Шитсубо точно знает где я, следующий удар может стать последним. Поднял меч. Еле-еле не сваливаюсь от тяжести.

Готов?

Выпад, махнул почти случайно. Зря! Передние пальцы на ногах отлетели в сторону!

Блядь, как невыносимо!

— Перепутал стойку! Вправо бьешь, правую ногу назад! — бурно отреагировал Рёко.

Разозлился, прихлынул адреналин. Вторая попытка. Попал в плечо! Первый десяток сунов прошёл легко, но, потом, кодати застряло.

— Говорил же, правильный хват!

Демон задёргался, хлынула кровь. Она пыталась достать меня, размахивая конечностями во все стороны.

— Меч, достань из неё меч!

Он прав!

Продолжать рубить бессмысленно!

Потянул оружие к себе, вышло!

— Забирай меня и бежим!

Легко сказать. Но… Как?

Повезло, она опять потеряла меня. Я абсолютно без понятия, как мне использовать полученное преимущество, хочется просто убежать. Но догонит ведь. И убьёт.

Трясёт.

— Голова, тебе нужен я! Бей в шею!

Следующий удар. Поперёк. Услышала, схватила лезвие на полпути, намертво. Не отдаёт! Руки потеют, ещё вот-вот и катана выскользнет. Нужно что-то делать, повалить!?

— Ногой её, ногой!

Оттолкнул, она полетела вниз, и чуть не утащила меня за собой — пришлось отпускать кодати. Использовал момент, чтобы наспех оторвать клочок кимоно и перевязать стопу.

— Не стой!

Подбежал, отцепил голову, и кинулся наутёк. Рёко у меня! Подбила по голени, свалился на землю, больно! Отползаю. Лишь бы спрятаться! Лишь бы не достали!

Свист, оборачиваюсь, ни тела Ша, ни раненого демона.

— Тц, упустили, — раздраженно подытожил странник, — и Акогаре моё тоже утащила, не подумали… Хорошо — хоть команды исполнять умеешь.

— Г-г-главное — живы, — все тело дрожало от ужаса пережитого, — но как вы не умираете?… Неужели голова может жить без тела?

— Моя, как видишь, может. Когда организму не хватает каких-то органов или процессов, он начинает питаться душой другого «живого». Растений, людей. Собственно, бессмертие так и работает, просто отбирая года других.

Трава под ним вянет.

— Ты лучше раны перевяжи, и кодати в ножны вставь обратно, у нас дело не оконченное.

— А как же… Я один должен буду помогать им?

— Ну… Да! А кто же ещё? Я разве что укусить побольнее смогу, на большее не способен. Лучше возьми меня, и на пояс повесь.

— Сейчас главное помочь К-кену.

— И-м-е-н-н-о!

Этими же повязками, оторванными кусками кимоно, обвил и закрепил Рёко на поясе. Непривычно и даже противно, когда на бедре болтается голова человека, ещё и говорящая. Но коль так надо, буду исполнять.

— Волосы жалко, — заговорил Рёко, — Я, конечно, давно уже хотел подстричься покороче, но не думал, что всё произойдёт так резко.

— С вами уже случалось подобное?

— Стрижка?

— Отрубание головы.

— Не-а. Такое впервые, раньше никто не мог настолько серьёзно ранить меня.

— А как так вышло, что телом вы уже не можете управлять?

— Ну, например, в схватке с Тамаши моя голова ещё была скреплена с телом, хоть и висела как капюшон, а сейчас вся связь пропала.

Под моими ногами продолжала вянуть трава, интересно, касается ли это меня? Сокращает ли странник мою жизнь?

— Ха-ха-ха, не беспокойся, у тебя я еще ничего не украл! — опять прочитал мысли, — Но на время, когда мне перестанет хватать жизненной силы обычных растений, надо бы что-то придумать.

— Вы совсем не расстроились?

— Расстроился, конечно, но что мне, плакать? Какой смысл в лишней грусти, когда там твои друзья в опасности? Ха-ха-ха, поддаваясь эмоциям, долго не проживёшь, Согия! Им надо давать отпор, также как и демонам. Они могут быть противниками ещё грознее.

— Понимаю.

— А ноги твои как? Вижу, еле ходишь.

— Да… Ничего, прорвусь.

Глава 9 Рассвет

— Вороны! — крикнул с пояса Рёко.

— М?

— Можно же использовать их, как источник жизненной энергии!

— Не жалко?

— Ну, они созданы дабы служить. Конечно, дрессировка занимает много времени, но и ситуация у меня не из лёгких.

— Ваша правда.

В ответ странник звонко свистнул, вмиг, меж ветвями блеснули девять глаз Унмэя, тот, будто зная что делать, приземлился мне на плечо.

— Это один из самых старых, его должно хватить пока не найдём тело, — подытожил Ша и задумался, — Пока я не найду тело.

— Как вы собираетесь в таком состоянии отобрать его?

— Что-нибудь придумаю, но надолго нам оставаться вместе нельзя. Сам знаешь, что случилось с Хантой.

— Как спасём Кена с Тэгами, разойдёмся?

— Да, ни минутой дольше.

— А кто тащить вашу голову будет?

— Ворон. Неприятно, когда за волосы держат, но что уж тут поделать. Ха-ха-ха, но не расслабляйтесь ребята, я же всегда буду приглядывать за вами!

Похоже, мы наконец-то добрались до лагеря, тут стоял потушенный костёр, были следы какого-то переполоха, сразу обратил внимание на одну свежую пару ног, уходящую на юг.

— Мы здесь, — подытожил Рёко, — По всей видимости, именно тут Кен и столкнулся с проклятием.

— После чего исчез вместе с катаной.

— Я не знаю как действует сила меча Тамаши, но точно могу сказать — он управляет нынешним хозяином.

— А куда Кен ушёл?

— Судя по следам, к фамильному дому.

— Мстить?

— Возможно.

— Ему было куда возвращаться? Ведь если Ханта украл Акогаре Урагири, то в живых вряд-ли его оставил, — рассуждал я.

— Ну, возвращатся-то было куда, а вот было ли к кому — вопрос посложнее. Мать умерла, а этот выскочка Урагири, как раз таки, остался жить. Стал бродячим сказителем или что-то в этом роде, дальше мне было неинтересно, я не следил.

— Он сам ничего не умел?

— Умел жить за счет женщин! Ха-ха-ха!

— Как выживать — дело каждого. Но ладно, пойдём дальше. Это ведь те следы? — указал я на тропу.

— Они самые. Согия, слушай внимательно, скорее всего, Кен попытается тебя убить, сейчас он не управляет собой. Запомни, ни в коем разе, ни-за-что, не пытайся его пощадить, придется убить — убьёшь, если этого еще не сделал Чино, — серьёзно проинструктировал Рёко.

— Тэгами-кун не посмел бы.

— Ага, как же. Просто предупреждаю тебя, не сглупи в последний момент.

— Хорошо, Рёко-сама.

Остаток дороги мы провели в тишине, преследуя закатное солнце. На улице вечерело, последние, в этом фатальном дне, лучи даже не было видно — они прятались за густыми облаками, что напоминали кровавые подтёки на небе. Под ними безмятежно планировали птицы, статные журавли увиливали куда-то за скалистые горы вдали.

У меня было множество вопросов, которые я бы хотел задать Рёко-саме, но, кажется, что от него мало когда дождёшься вразумительных ответов. В любом случае, это наша последняя прогулка. Немного подумав, таки выдал:

— А по ту сторону что-то есть?

— По ту сторону чего?

— Жизни.

— Ха-ха-ха, ну да! Ты станешь сосновой шишкой на берегу моря! Чем не радость!?

Промолчал.

Мы прошли мимо небольшой опушки. Уже виднеются врата.

— Вроде спокойно.

— Среда всегда пытается тебя обмануть, Согия!

Дом встретил меня разрухой и таинственностью, хижина обветшала, крыша впала внутрь, единственное, что оставалось целым — сакура, но и её листья начали опадать. Цветущее дерево, казалось, последнее живое на этом участке.

— Хотя, ты прав. Ни следов драки, отрубленных конечностей, крови и так далее, не наблюдается. Может они столкнулись внутри?

Аккуратно вошли в дом. Фусумы пробиты, старый чайный сервиз валялся разбросанным по полу, картины разорваны, либо попросту украдены. С соседней комнаты доносилось тяжелое дыхание.

— Мы не одни.

Взялся за ножны на спине. Все равно длины рук будет недостаточно, чтобы достать меч оттуда сразу, но, хотя бы, чувствую себя увереннее.

Шаг за шагом продвигались к источнику звука. Половицы скрипели, но больше пищали навзрыд. В тусклом свете комнаты не разглядеть, то ли раненное животное, то ли лежащий человек. Только по длинным волосам удалось узнать…

— Тэгами! — я резко бросился к лежащему, у парня поперек лба сочился шрам, — Это он с тобой сделал?

— С-согия?

— Да, это я.

— К-кен, он сам не свой. Дела плохи.

— Это мы уже поняли, парень, — вмешался странник, — Но сейчас нам что-то угрожает?

— Нет, он давно уже ушел, Рёко, а где ты?

— Тут, — Чино медленно опустил взгляд к источнику голоса, миг, и его лицо скривилось в гримасе ужаса.

— А-А-А! — и потерял сознание.

— … - Рёко тяжело выдохнул, — Позаботься о нём.

* * *

— Глазища — как у рыбы, смотрит — не пойми куда, будто бы мертвец! — Тэгами жадно опустошал тару с чаем из лепестков сакуры.

— И как он тебя в живых оставил?

— Говорю же, смотрел насквозь, катаной махнул почти случайно, не целясь, без намерения убивать.

— Тупик, — раздражённо сказал Ша, — Что же делать?…

— Будем действовать раздельно? — предположил я, — Вы же можете передавать информацию через ворона?

— Нет, сам всё сделаю, только тело бы вернуть.

— А что вас двоих так потрепало?

— Шитсубо.

— Та самая? Без головы?

— Да… Как видишь, голову захотела мою.

— Согия опять всех спас, получается? — ухмыльнулся писатель.

— Спас бы свои пальцы.

— Издержки производства, — весело продолжал Чино, — Главное ведь — живы!

В разговор вступила тяжёлая тишина. Мы провели здесь почти всю ночь, на улице начинает светать. Я пытаюсь хотя бы как-нибудь уложить в голове события. Выходит с трудом — сейчас мы загнаны ситуацией в угол, делать нечего.

— Придётся вам вдвоём остаться, парни.

— Уже уходите?

— Улетаю, — ворон, что сидел на голове Рёко, ухватил его за волосы и потянул вверх, — Как я понял, Кен ищет кое-кого определённого, так что вам боятся нечего. А если хотите помочь — закатайте губу, и дайте мне время на то, чтобы вернуть тело.

— Было приятно познакомится, странник, — добродушно сказал Тэгами, — Спасибо, что не рассказал мой маленький секрет Кену.

— Так бы было не интересно! — Ша улыбнулся в ответ, — А ты, Согия, есть что сказать?

— Мы обязательно встретимся ещё раз, чего тут устраивать слезливые прощания.

— Ваша правда, Согия-сан!

— Ну, как хочешь, — напоследок Ша смерил нас воодушевляющим взглядом, — Бывайте, бродяги!

Он упорхнул через открытые сёдзи. Мы с Тэгами переглянулись, говорить было необязательно, он понимал меня, а я его.

Все слова уже сказаны. Для нас начался новый день.

* * *

…Прошло два года. В головестоял только немой вопрос — почему так быстро? Я не пойми чем занимался эти две длинные зимы, и, даже сейчас, не уверен где моё место. Ведь после случая с Кеном всё превратилось в обыденность. Рёко молчал, церемонии не проводил вовсе. Тэгами, который тоже остался со мной, почти сразу начал возмущаться, буянить, а вскоре ушёл на поиски самолично, отговорить норовливого писателя невозможно.

А я…

Я делал, что умел.

Саке.

Доставляло удовольствие то, настолько людям нравилась моя выпивка, по фамильному рецепту. Про семью думаю постоянно, про дом и про выскочку Йуруши, да и они, проповедники, тоже здесь, под боком. Я ведь остался в этом селении, на дне высохшего озера, не стал далеко убегать. Время от времени езжу в столицу — Эдо, получил грамоту от самого сёгуна, наладил поставки алкоголя к ставке сёгуната в замке. Жизнь идёт своим чередом, а про историю дней минувших сейчас, разве что, за стойкой рассказывать.

Этот день был холодным, на улице вихрем кружились снежинки — перед приземлением к снежному плато, исполняли свой, неповторимый ритуальный танец. Бурный же у них цикл: низвергнутся с небес, увидеть, пролететь над бескрайними путями японских земель, и, в конце — быть втоптанным в грязь.

У нас в идзакае всё спокойно, простые люди отдыхают, иногда захаживают самураи. Из общественных мест согреваться толком больше негде.

— Красивая нынче зима, правда, Согия? — заговорил незнакомец с другого конца стойки. На голове потрепанная соломенная шляпа, лица не разглядеть, только покрытый густой щетиной подбородок. А кроме того, чёрная коса из длинных волос едва ли не касается земли, видать, тоже согревает бродягу. Тело защищалось обломками самурайских доспехов и накидкой из звериной шкуры.

— Разве мы знакомы?

— Ну, а как же! — тот стянул шляпу на спину и я увидел Тэгами. Но не рослого юношу. Теперь он был мужчиной. С бородой, крепкой статурой и руками, разве что взгляд тот же — лисий.

— Ох… — от удивления я тяжело выдохнул, — А ты крайне изменился, Тэгами-кун. Налить тебе чего-то, в честь нашей встречи?

— Да, конечно! Хочу вашего прославленного саке!

— Как скажешь.

— Вижу, вы тоже на месте не сидите. Вон, волосы длиннее стали, вам так, кстати, больше идёт, Согия-сан, — улыбнулся Чино.

— Ну, спасибо-спасибо. Просто с моими делами некогда по парикмахерским бродить, выкручиваюсь сам. А твои дела, в общем-то, как? Нашёл его?

— Не-а, — отрезал писатель, — Я тут мимо прохожу, мне вообще к проповедникам надо.

— Зацепок тоже никаких?

— Ну, лично я думаю, что он ищет Урагири, своего отчима и моего отца, если вы вдруг забыли. Ни с кем больше Кен не связан.

— Новая цель — найти Урагири?

— Да и это тоже не простое дело. Он исчез бесследно.

— А зачем тебе к проповедникам?

— Там у меня есть другая зацепка, уже поинтереснее. Я слыхал о неком человеке, что смог подчинить себе демоническую силу, — последнее он проговорил полушепотом, — Возможно, куда-то туда и затесался Кен.

— Вероятность очень маленькая.

— Но никогда не равна нулю!

— Постой, не надо тебе!…

— Спасибо за выпивку, было приятно повидаться, Согия-сан. Надеюсь, наша следующая встреча будет не через два года.

— Мы обязательно встретимся. Только прошу, береги себя.

— Конечно! — он улыбнулся и хлопнул дверью.

«Подчинивший демоническую силу».

Тьфу, байки, да и только.

Наиграется в героя и остынет, правда, неизвестно сколько лет пройдёт до этого. Пусть только не переходит дорогу не тем людям. Удачи тебе, Тэгами-кун, авось найдешь что-то. Дорога… Она ведь стелется под ногами идущего.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА

Оглавление

Глава 1 Тоска

Глава 2 Письмо Кровью

Глава 3 Проповедники Смерти

Глава 4 Клинок

Глава 5 Странник

Глава 6 Судьба

Глава 7 Предательство

Глава 8 Терпимость

Глава 9 Рассвет