Острова объяты тьмой [Тори Лангрейн] (fb2) читать онлайн

Тори Лангрейн Острова объяты тьмой

Дисклеймер

Все персонажи и события являются вымышленными. Любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно. Данное произведение создано как полёт творческой фантазии. Мнение автора может не совпадать с мнением героев книги. Автор не приемлет насилия, предупреждает о вреде курения и употребления алкоголя, а также обращает ваше внимание на возрастной ценз.

P.S. Настя, как всегда, реальна.

Приятного прочтения.

В сюрпризы

За четыре года работы Аня к этому так и не привыкла. Сначала такое поведение казалось забавным: ну, стоит за дверью директор – дядька-здоровенный лоб, пятьдесят плюс – ну, заглядывает в щёлочку, прежде чем войти в собственную приёмную, что тут такого? Прикалывается, наверное.

Или, может, ждёт, что она поднимет голову от груды бумажной работы, заметит его, улыбнётся широко и счастливо, поздоровается. Не тут-то было. Ни в тот, первый свой рабочий день, ни уж тем более теперь, Анна не собиралась вестись на странную провокацию собственного начальника. Да и дел, действительно, было невпроворот.

С утра уже забегали экономист Марго с нескончаемыми колонками цифр и вездесущая Марина Петровна, заместитель по вопросам, в которых вообще ничего не понимала. Да и много кто ещё хотел видеть непосредственного руководителя Театра русской культуры. Но не видел, потому как тот предпочитал приезжать после обеда, отоспавшийся, довольный жизнью и в шаловливом настроении. Последним фактом Аня объясняла его патологическую тягу время от времени простаивать под дверью и наблюдать за ней. В подобные моменты она чувствовала себя ужасно неловко, словно бы обезьянка в клетке питерского зоопарка.

– М-м-м, Анютка, ты сегодня прекрасно выглядишь! – произнёс вместо приветствия директор, широко распахивая дверь и впуская громкие звуки проходящей в соседнем зале репетиции.

– Здравствуйте, Максим Сергеевич, – дежурно улыбнулась девушка в ответ. – Подпишите документы?

– На-ка, разбери. – На стол ей тут же плюхнулась кипа каких-то журналов в ярких, зазывающих обложках. – И кофе мне сделай, будь добра.

– А документы? Там срочно!

– Ну, раз срочно, – усмехнулся начальник, проходя в кабинет.

Пространные его ответы Анна уже давно привыкла расценивать в свою пользу, поэтому, оторвавшись от составления очередного регламента и подхватив стопку бумаг, она направилась следом за Максимом Сергеевичем. Тот уже успел скинуть лёгкую олимпийку на спинку кожаного кресла и скрыться в дверях небольшой, совмещенной с гардеробом кухни, что располагалась в дальнем конце его кабинета.

– Вам со сливками или без? – уточнила Аня, кладя документы на директорский стол.

Ответа не последовало, и девушка недоуменно обернулась. Точно знала, что начальник мгновение назад стоял в дверном проёме и не мог не слышать вопроса.

И он действительно там стоял. Оценивающим взглядом проходился по её фигуре и широко ухмылялся:

– Очень сексуальное платье, между прочим.

Платье было обычным: строгим, белым, чуть выше колен, как раз самое то для приёмной руководителя, когда за окнами плюс двадцать пять, а летние сарафаны носить запрещено, ведь они не вписываются в офисный стиль.

– Максим Сергеевич, вам кофе со сливками или без? – с нажимом повторила Аня.

– Ну, допустим, без.

– Тогда позвольте мне пройти на кухню.

– Иди, кто тебе мешает? – Мужчина, сложив руки на широкой груди, облокотился о дверной косяк. Проход он собою загородил полностью и стал пристально, с затаенным в уголках глаз издевательским интересом наблюдать за чужой реакцией. Девушка подошла чуть ближе, но Максим даже не подумал пропустить её.

– Максим Сергеевич! – воскликнула Аня, чувствуя себя полной дурой.

– Ты идёшь делать кофе или нет?

– Отойдите!

Начальник пожал плечами и нарочито медленно развернулся, оставляя мизерное пространство, чтобы девушка могла пройти. Габаритное тело его она ожидаемо задела бедром, но на кухню протиснулась, даже сделала пару торопливых шагов, когда в спину ей донеслось:

– Да ты истеричка, Ань.

Анне захотелось разбить любимую директорскую чашку об уже давно нелюбимую директорскую голову. Но она лишь глубоко вздохнула и щелкнула кнопкой небольшой кофемашинки. Та затарахтела, выпуская из себя переработанную воду вперемешку с горячим паром. Светлая кухня наполнилась тягучим, чуть кисловатым ароматом перемолотых зёрен, что привнесло хоть какую-то приятную ноту в этот невыносимо долгий и, видимо, только начинающий набирать обороты рабочий день.

Кратко прогудел мобильник в кармашке платья, словно напоминая Анне о вот-вот грозившем переполнить края чашки кофе.

«Последнее твоё про бога, которому бы родиться девочкой», – высветилось на экране сообщение из мессенджера.

Тимур, её персональная энциклопедия, личная подушка для жалоб и лучший друг в одном лице, отвечал на предыдущий вопрос о том, какое из стихотворений ему больше всего понравилось. На днях Аня решилась подаваться на конкурс, но всё никак не могла выбрать наиболее подходящее из своих произведений.

Другу в чат она отписалась кратким «спасибо», и вновь поймала себя на мысли, что хорошо бы им когда-нибудь встретиться, хотя бы разок. Интересно же увидеть человека вживую после стольких лет общения в сети.

– Анна, ты там скоро? Что подписывать-то? – раздался нетерпеливый возглас из-за стены, и Аня поспешила вернуться в рабочую рутину.

Обычно документы директор просматривал быстро, благо столько лет работы довели это действие до автоматизма, но едва Анна успела выдохнуть, заметив, что стопка подошла к концу, как Максим Сергеевич замер с занесенной над очередным приказом рукой и уставился куда-то вбок. Там, на темной поверхности столешницы он заметил небольшую резную шкатулку, тут же схватил её и победоносно воскликнул:

– Наконец-то!

Про себя девушка тихонько заскулила.

Мало того, что срочные задачи горели в приёмной уже синим пламенем, так теперь явственно стал слышен трезвон одного из трёх служебных телефонов. И если какой-либо из пропущенных звонков окажется важным, можно даже не гадать, кто именно первым делом начнёт возмущаться по поводу хреновой работы секретаря.

– Максим Сергеевич, давайте с бумагами закончим, нам отчетность закрыть надо, крайний срок, – почти жалобно попросила Анна.

– Нет, ты только погляди! – возмущенно заявил он. – Фиолетовый!

– Максим Сергеевич, подпишите…

– Это ж цвет женской неудовлетворенности!

Девушка перевела вопрошающий взор на усеянный мелкими лампочками потолок, но никакого адекватного ответа на происходящее не получила. Пришлось заглянуть в нутро шкатулки, куда так настойчиво указывал пальцем директор.

Когда Максим притащил эту рухлядь на работу впервые, она походила на форменное безобразие, которое вывернули наизнанку и вывали в грязи, на что Анна посоветовала выкинуть её в мусорку. Но директор отнёс шкатулку в бутафорский цех, и девочки, мастерицы на все руки, и без того заваленные подготовкой к гастролям, умудрились за каких-то пару дней сотворить ему чудо. Теперь дно шкатулочки ровно устилал нежно-пурпурный атлас, а некогда отсутствующая крышка сияла тонкими вензелями и искусственной позолотой.

– Очень красиво, – улыбнулась Аня.

– Да хрень какая-то, – недовольно буркнул директор, убирая шкатулку. – Ладно, где там ещё черкануть?

– Сейчас. – В желании забрать часть уже подписанных документов, она потянулась вперёд. Тут же ощутила, как по обратной стороне коленей что-то ползёт, и, едва не вскрикивая, резко отшатнулась в сторону. Подальше от директорского стола, а заодно и от директорской руки.

Встретившись гневным взглядом своих карих глаз с его смеющимися, Анна в который раз почувствовала себя полной дурой. Раздраженным клубком в голове пронеслась мысль, что Максим вновь взялся за старое. И угрозы уйти с работы ему по боку, и собственные же клятвенные заверения никогда так больше не делать, видимо, тоже.

– У-у-у, а взгляд-то какой, – усмехнулся начальник. – Я же просто шучу, Анютыч!

– Это не смешно! И не называйте меня так!

– Да ладно, чё ты как…

– Максим Сергеевич! – донесся звонкий возглас от входной двери. – А я к вам с отличными новостями!

В кабинет впорхнула Марго – главный экономист их театра, как всегда громкая и вся в лучах жизнерадостного энтузиазма. В руках своих она несла желтую пластиковую папку, на ходу уже начиная пояснять, что в ней содержится:

– Это сметы на наши гастроли! Комитет всё согласовал!

– А платить кто будет?

– Ну Максим Сергеевич, ну тайцы, конечно, принимающая сторона!

– Ой, не знаю, Марго, – ворчливо отозвался он, небрежно отодвигая от себя наконец подписанную стопку бумаг. – Мутно это всё как-то, вилами по воде, как говорится. Да и собрать труппу за две недели – тот ещё геморрой.

– Марина Петровна у нас по творческой части, вот пусть и активизируется, – начала увещевать Марго. – Только есть одна небольшая проблемка: тайцы требуют не менее пяти человек руководящего состава. Там выставка мирового уровня, им нужна не просто театральная труппа, а делегация от страны. Кого-то попросят быть спикером.

– Да какая ж это проблема? – хохотнул Максим. – В Таиланде-то на халяву отдохнуть! Вон, Аньку с собой возьмем.

– Нет! – едва сумев скрыть испуг, выдала девушка. – Извините, но я никак! Тут работы полно, да и…

– Давайте другую кандидатуру рассмотрим, – пожала плечами Марго. Бросила любопытный взгляд в сторону Ани, которая забирала стопку документов с директорского стола на вытянутых руках, и, хмыкнув, поинтересовалась: – Может, я попозже зайду?

– Зачем? Сначала с гастролями разберёмся, – постановил директор, жестом показывая своему секретарю задержаться. И той ничего не оставалось, как замереть и начать отстраненно выслушивать чужую, совсем её не касающуюся болтовню.

***

Едва услышав про гастроли, Аня уже была не в восторге, потому что прекрасно понимала, кому придётся заниматься сбором загранпаспортов и покупкой билетов. Ко всему прочему летний квартал закрытия отчётности дышал ей в спину. Как обычно ни продажники, ни бухгалтерия ничего не знали и ничего не успевали, а желающие пожаловаться театралы задавали уйму вопросов, разрывая городской телефон, да и самого секретаря на части. И ещё был директор, который доставал неимоверно из одного лишь желания развеять собственную скуку. Каждый раз проходя мимо её стола, он пытался как-либо обратить на себя внимание: то громко хлопнуть в ладоши, то ни с того ни с сего спросить в шесть вечера обедала ли она, не особо вслушиваясь в чужой ответ.

Часам к девяти, когда Аня запоздало поняла, что пора бы высунуть голову из-за горы поручений, из кабинета директора шумной толпой вышла вся верхушка администрации. Марина Петровна и Марго весело щебетали, обмениваясь любезностями по поводу и без, а Максим Сергеевич молча плёлся следом за своим безопасником.

Должности такой в театре не предполагалось, поэтому круглобокий лысеющий Пётр Фомич был ещё одним заместителем по каким-то там вселенским задачам и нерешенным вопросам, но по части безопасности знал многое. И пытался сие сакральное до всех постоянно донести.

– Перед уходом не забудь включить камеру, – напомнил он Анне, как делал тысячу раз до этого.

– Кабинет сама закроешь, – тут же присоединился к нему Максим Сергеевич.

Аня подождала, когда женская половина их группки с объятиями и целованиями в обе щеки, наконец, покинет приёмную, а затем, потирая гудящие от боли виски, ответила на все поручения разом:

– Да, хорошо.

– Что, голова болит? – поинтересовался начальник. – Нужно записаться на томографию.

– Или к мануальщику, – предложил Пётр Фомич. – Это у тебя защемление, он быстро вправит.

– Нет, спасибо, это я заработалась, – с вымученной улыбкой выдавила она, желая только одного: поскорее бы остаться в тишине.

– Да, Анют, отдыхать нужно больше, – задумчиво протянул директор. – А химчистка завтра?

– Да, завтра.

– Не забудь костюм мой забрать.

– Конечно.

– Макс, так давай её с собой в Таиланд возьмём! – словно осенённый, воскликнул Пётр. – Там и отдохнёт!

– Точно, режиссёр же отказался, – кивнул Максим Сергеевич. – Придётся, Анютыч, тебе нас выручить.

– Но я не могу… – начала лепетать девушка, но слушать её, конечно же, никто не стал.

– Бронируй место и на себя! – приказным тоном заявил директор, и, подхватив Петра под руку, потащил того прочь из приёмной под неторопливое обсуждение дел насущных. Последним, что донеслось до раздосадованной Анны, была полная энтузиазма фраза Максима Сергеевича:

– Говорю тебе, Петь, это будут лучшие гастроли нашего русского народного!

***

– Народ, все собрались? Не теряемся, за нами скоро приедет автобус! – перекрикивая людской гул, Эдик, администратор труппы, встал на свой чемодан, и замахал алой папкой, призывая коллектив подойти к нему.

Теперь он, конечно, расхаживал с важным видом и сверялся со списками, которые собрала Аня буквально за ночь до отлёта, потому что Эдуард сделал всё не так и всё неправильно. О чём ей в одиннадцать вечера гневно сообщила Марина Петровна, кляня администратора на чём свет стоит и умоляя переделать.

Невыспавшаяся, уставшая до предела за всю двухнедельную подготовку к этим гастролям Анна, тем не менее, уже успела сбегать за кофе для начальства и вместо Эдика уточнить, к какому всё-таки терминалу им выходить, чтобы не пропустить автобус.

Всемирная выставка культуры и искусств проходила не в столице Таиланда, а где-то на побережье, в бизнес-центре крупного города, название которого всё никак не задерживалось в голове. Туда ещё предстояло доехать и не потерять их русско-народный коллектив по дороге, вместе с постоянно слоняющимся по залу ожидания директором, бегающим по туалетам членам вокального ансамбля и неугомонной Марго, которая так и норовила выйти из здания тайского аэропорта и скрыться в неизвестном направлении.

– Хочу красивые фотки, Ань, – ответила она, когда девушка отыскала её и попросила пройти к автобусу.

Снаружи был удивительно густой воздух и какое-то бескрайнее в своей величине светло-голубое небо. Чуть поодаль едва качались под легким ветерком невысокие пальмы. Вдохнув полной грудью, Анна почувствовала, как плечи тянет усталость и тяжело опустилась на свой чемодан. Подумала, что делающую селфи Марго она все равно насильно никуда не потащит.

В кармане звякнул телефон, видимо, каким-то чудом подключившись к вай-фаю аэропорта, и Аня прочла сообщение от Тимура:

«Как добралась?»

«Отвратительно», – напечатала девушка и вставила несколько блюющих смайликов. Морская болезнь не давала ей покоя весь долгий перелёт до Таиланда. Друг об этом знал, поэтому тут же прислал слова сочувствия в ответ.

«Не хотел говорить раньше времени, но…»

«Что?»

«Мои парни подготовили сюрприз. Тебе понравится»

Аня засмеялась, уткнувшись носом в экран телефона. Тимур, несмотря на замечательную привычку поддерживать её в трудные моменты, порою вёл себя довольно странно. Они познакомились много лет назад в сети, на каком-то кинофоруме, где сошлись во мнении, что вышедший в российском прокате фильм – полное дно. И уже тогда, рассказывая о себе в личной переписке, Тим создал образ компьютерного гения, этакого хакера криминального мира, который зарабатывает на жизнь тем, что торгует информацией. А критика кино – так, хобби.

Поначалу она вела себя настороженно, ожидая, что он начнёт просить внести деньги на какой-нибудь счёт или окажется извращенцем, и в чат посыплются непристойные фотки члена. Однако ничего страннее хакера мирового уровня за Тимуром не наблюдалось, поэтому Аня предпочитала не вдаваться в подробности (у самой за плечами было немало скелетов в шкафу) и продолжала общение.

Отсмеявшись, девушка хотела напечатать, что у друга её дурацкие шутки, но вдруг заметила, как позади Марго выплывает до боли знакомая фигура.

Эдик пока их не видел, лишь воровато озирался по сторонам в поисках удобного места для курения. Остановился у дальней стены, вытащил тонкую сигаретку из мятой пачки, да так и застыл, подняв глаза. Аня с улыбкой помахала ему рукой.

– Девушки, ну что за хрень?! – тут же заорал Эдик, как можно незаметнее пытаясь засунуть курево обратно в карман. – Я вас минут десять ищу уже! Идите в автобус, пора отправляться!

Марго, от взгляда которой также не укрылась выходка их администратора, всем известного проповедника здорового образа жизни, лишь обменялась с Анной понимающими смешками. И со вздохом проговорила:

– Ну, поехали?

***

Резкий визг тормозов. Болезненный удар. И небо, рассекаемое автоматной очередью. Это всё смешалось для Ани в одну жуткую какофонию криков, неприятных ощущений и размытых картинок. Она не могла понять, когда всё пошло не так? В какой момент её сознание отключилось, чтобы через мгновение вновь вернуться и увидеть с десяток людей в пёстром камуфляже с оружием наперевес.

И почему Максим Сергеевич оттаскивает своего окровавленного безопасника Петра куда-то за автобус, а вокалисты кто как положены с заломленными руками на землю?

– Анечка, – тихо всхлипнула Марго и потянула за рукав, – ты в порядке?

Но Аня не услышала. Сильный удар о стекло оглушил её, и головная боль набатом разнеслась внутри черепной коробки, от чего звуки стали доходить как-то притуплено, замедленно.

Ещё этот алый туман повсюду, то ли дымовые шашки, то ли со зрением тоже приключилась беда. Девушка осторожно коснулась раны на своей голове, затем опустила руку и с трудом поняла, что кровь на пальцах – её.

Кто-то заговорил на классическом английском, так чётко и размеренно, что даже слабо соображающая Анна уловила смысл едва долетающих до сознания фраз.

– Юстас.

– Йа? – донёсся нервный ответ сквозь дым.

– Дорогой мой Юстас. Ты меня слышишь?

– Йа.

– Я хочу, чтобы ты внимательно меня послушал, Юстас. Гут? Славно. Так вот, Юстас. Моё сугубо субъективное мнение, конечно же, ни в коем разе не отражает полноту картины этой реальности. И я вполне могу проецировать свои чувства и эмоции на других людей, на события, происходящие вокруг. Пока улавливаешь?

– Й-йа?

– Я вот что хочу отметить. Мои проекции, они же… – говорящий на миг умолк, будто хотел подобрать наиболее точные слова. – Вот смотри, Юстас. Могу ли я переносить свой личный опыт на других людей? Могу, конечно. Но это не значит, о, нет… – в чужом голосе послышался вздох сожаления, – ни в коем случае не значит, что человек думает точно так же, как я, чувствует так, как я. Правильно, парни?

– Да, босс.

– Ага.

– Йа.

Анна, всё ещё силящаяся понять, что здесь происходит, попыталась привстать. Но трясущиеся ноги отказывались держать её, поэтому девушка с тихим болезненным стоном, опираясь на крышу перевернутого автобуса, вновь осела на асфальт. Перед едва сфокусировавшимся зрением расступились клубы тумана. Из них сначала показались джоггеры цвета хаки и чьё-то туловище в иссиня-черной толстовке с изображением алого черепа посередине.

– Проекции, да, Юстас? – Человек присел перед Анной на корточки и протянул руку к её подрагивающему подбородку.

– Йа!

– Хуй-на! – ругнулся он, переходя на чистый русский. Чужие черты лица показались девушке смутно знакомыми. – Я, блядь, явственно могу отличить «пустышку» от взрыва полноценной гранаты, Юстас, тупое ты мудло!

– Тимур? – удивленно прошептала Аня, с трудом вспоминая единственную присланную другом фотографию. Оттуда смотрели такие же бесцветные глаза за стёклами круглых очков, которые едва прикрывала челка с выкрашенными в черно-белую полоску прядями волос.

– Прости, Ань, – проговорил он. – Никогда не умел в сюрпризы.

Пределы нормы

Все её любимые героини начинали свои лучшие приключенческие романы с лучей утреннего солнца, беспощадного зова будильника или же, на худой конец, просто нового дня. У Ани глаза распахнулись ближе к полуночи, потому что резко накатил очередной приступ рвоты. Первый случился ещё на катере, который увозил их вместе с театральной труппой куда-то в открытый океан. Мозг, претерпевший сотрясение, не выдержал непрекращающейся качки.

– Ань, моя помощь точно не нужна? – донеслось из–за двери, после того как девушка вывернула остатки своего желудка в унитаз и нажала на резной рычажок слива воды.

– Ох, бедная, бедная кляйне, – причитал уже знакомый голос Юстаса где–то под окнами. – Йа виновайт.

– Сюр какой–то, – пробормотала Анна, опираясь рукой о раковину розового мрамора и стараясь собрать воедино расползающиеся мысли. – Фу–у–ух.

Умывальник действительно был в форме ракушки, очень похожей на ту, что принесла Венеру с картины Боттичелли к берегам Кипра. Аня сосредоточила всё внимание на этой внезапно всплывшей информации, простой, понятной и доступной, а затем сделала упражнение на глубокий вдох–выдох. Ничерта оно, конечно, не помогло. Взгляд поднялся к зеркалу, то отразило её пепельно–бледное измученное лицо и лихорадочно блестящие глаза. Аня сдержала рвотный позыв. Из–за двери снова донесся вопрос, но девушка, не обращая внимание на посторонние звуки, попыталась набрать в подрагивающие ладони воды, чтобы умыться.

– Ань? – В чужом голосе послышалось беспокойство.

– Да, Тимур.

– У тебя всё в порядке?

Она застыла с мокрым полотенцем у лица на несколько долгих минут, а после развернулась и, пошатываясь, направилась к выходу из ванной комнаты.

– Да зашибись! Всё просто охренительно! Спасибо, что спросил! – начала орать Аня, едва распахнув дверь. – А ты сам, блядь, как думаешь? Тимур, что вообще за хрень происходит? Что за мужики с оружием? Где мы?!

– У меня дома, – тут же ответил парень, явно ошарашенный её резким появлением.

– Чего?!

– Не думал, что у тебя настолько живая мимика… – В замешательстве он указательным пальцем поправил очки на переносице и как–то неуверенно улыбнулся. – Ань, я всё объясню, ты только ляг, пожалуйста, если уже не тошнит, сотрясение лучше не переносить на ногах.

– Нет уж, ты мне объяснишь всё сейчас же, или…

– Или? – Улыбка ещё блуждала на его тонких губах, но за ней явственно читался ответ хотя бы на один вопрос: кому тут подчиняются упомянутые мужики с оружием.

Анна, игнорируя предложенную руку, сама прошла вдоль стеночки к широкой кровати, с которой не так давно поднялась.

– Пойми, я ни в коем случае не угрожаю, – поспешил заверить Тимур. – И я не хотел, чтобы так вышло.

– Моя перебинтованная башка говорит об обратном, – проворчала Аня, опускаясь на кровать. – У тебя дома – это где?

– Я не могу сказать точного местоположения, ради твоей же безопасности.

– Ты представляешь, насколько тупо это звучит?

– Ну, давай по–другому скажу. – Тимур сел рядом. – Мы сейчас на одном из островов Тихого океана.

– Да я не об этом! – возразила она. – Кто ты, Тимур? Зачем ты всё это устроил?

– Я же говорил тебе, я…

– Так, стоп. Да, ты говорил. Ты хакер, крутой спец по сбору информации, ты продаёшь её всяким богатым дядькам.

– Ну, если сильно обобщать, то да. Но…

– Да, блядь, да… хах… – забормотала Аня со странными, против воли возникшими меж слов смешками. – Да кто в такое поверит, ты вообще в своём уме?!

– Аня, у тебя истерика.

– У меня? Да ты что! С чего бы это, Тимур? Не с того ли, что… ах–хах…что меня чуть гранатой не убило?

– Ань, Анют…

– Нет? А может, потому, что мой друг на самом деле мафиози какой–то? Боги мои! Что за бред…

– Смотри мне в глаза, Аня! – голос его вдруг стал жестче, прямо как тогда, у перевернутого автобуса, когда в дымном мареве аварии парень объяснял некоему Юстасу о проекциях.

Тимур аккуратно взял Анино лицо в ладони и заговорил так, что сразу захотелось сделать всё, чтобы он не потребовал, только бы никогда больше не встречаться с этим леденящим кровь взглядом, сквозящим через стекла очков:

– Ты сейчас ляжешь в кровать. Проревёшься как следует, отоспишься, поняла?

Анна едва заметно кивнула. Он продолжил:

– Стресс к утру станет меньше, ты придёшь в норму, и мы спокойно поговорим. Хорошо?

– Да.

Тимур не стал наблюдать за тем, как находящаяся словно бы под гипнозом девушка покорно кладёт голову на подушку. Осторожно поднялся с кровати и направился к выходу из комнаты.

– Извини. За всё, – негромко произнёс он, притворяя дверь за собой.

***

Позади виллы, у дальних хозяйственных построек располагалась своеобразная зоологическая аллея с огромными стальными вольерами, некогда предназначенными для содержания крупных диких животных. Прошлый владелец острова имел весьма специфические представления об экзотике и, видимо, лелеял какие–то заводчиские планы. Увы, им не суждено было воплотиться в жизнь.

Когда Тимур впервые прибыл сюда, клетки уже пустовали довольно долгое время. Куда подевались львы и гориллы, он не знал, да и не особо горел желанием узнавать. Вольеры бередили старые воспоминания из детства, того далекого времени, где человек, называемый отцом, склонялся к чёрным прутьям и выдыхал табачный дым пленникам в лицо.

«И чем я отличаюсь от тебя?» – пронеслась в голове хмурая мысль.

Аллею стоило бы снести уже давно, но сейчас она пришлась как нельзя кстати. Тим отдал приказ разместить в вольерах всех Аниных коллег, которых его ребятки прихватили с собой, возвращаясь на остров.

– Послушай…

– Тимур, – представился парень, облокотившись о железные прутья крайней клетки. К полудню металл стал настолько горячим, что к нему невозможно было прикоснуться, но Тимур словно бы этого и не замечал. Не отводил уже порядком покрасневшее плечо, не морщился, лишь изредка бросал взгляд на свою кожу, проверяя, не разъело ли его там до кости. Боль была адской, но она помогала остудить собственный, плавящийся внутри гнев.

– Послушай, Тимур, мы же цивилизованные люди, – негромко произнёс Максим Сергеевич. Он сидел на устланном деревянными дощечками полу, уперев локоть о согнутую в колене ногу, и доброжелательно улыбался. Весь его вид будто бы приглашал присоединиться к дружеской беседе. – Меня зовут Максим, я директор этой труппы. Ты выглядишь здравомыслящим человеком, Тимур, уверен, мы сможем с тобой договориться.

Максим Сергеевич окинул взглядом худую фигуру парня, замершую по ту сторону прутьев. На чужой матово–бледной коже, обильно усеянной мелкими пигментными пятнами, не было и капли пота, чёрная майка–борцовка выглядела идеально свежей. Сам же Максим, в мокрой насквозь рубашке, чувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха в этих дышащих полуденным зноем тропиках.

– Моим людям нужна ещё вода, а Петру требуется квалифицированная медицинская помощь. – Мужчина кивком указал в сторону грузного тела, бессознательного лежащего в тени клетки.

Тимур молча взглянул на раненого и подумал, что вояку Петра никто не просил лезть под пули. Кроме того, наёмники совершенно точно стреляли в воздух, поэтому задело его лишь по касательной, и угрозы жизни, как сообщила Мишель (а та, будучи личным врачом Тимура, в таких вопросах никогда не ошибалась), не было никакой.

– Максим Сергеевич, – раздался жалобный голос, – тут Марине плохо.

Директор поднялся на ноги, и, бросив Тимуру укоризненный взгляд, должный, видимо, пробудить хоть какую–то совесть, направился к дальнему концу вольера. Там он опустился на колени, протянул руки сквозь прутья и погладил по голове тихо всхлипывающую Марину Петровну.

– Вы узнали, что им нужно? – прошептала Марго, сидящая с ней рядом.

– Выкуп, что же ещё, – невесело усмехнулся Максим.

– Господи–боже, какой выкуп… – тут же запричитала одна из вокалисток, – у меня нет таких денег…

– Маш, ни у кого их нет, – ответил ей Эдик из соседней клетки.

– Не беспокойтесь, я обо всём позабочусь, – заверил их Максим Сергеевич. Вновь встал и, вернувшись к прутьям, возле которых все ещё задумчиво зависал Тимур, убежденно заговорил:

– Я же вижу, что ты адекватный парень. У меня есть деньги, связи. Петя вообще отставной КГБ–шник, его свои искать будут. Зачем нам проблемы, да, Тимур? Просто скажи – сколько?

Тим не торопился с ответом. Он неспешно снял свои круглые очки, потёр переносицу и взглянул на мужчину пронизывающим взглядом бесцветных глаз.

– М–а–а–акс, Максик, Максим Сергеевич, – медленно, с едва угадываемой угрозой протянул парень. – Понимаешь, дружище, ты аппелируешь к здравому смыслу так, словно жонглируешь мячиками в цирке. Вот скажи мне, Макс…

– Слушай…

– Нет. Стоп. Закрой рот! Не перебивай меня, Макс! – рыкнул Тимур и тут же поморщился, едва понял, что начинает повышать голос. – Спокойно. Я объясняю, будь добр, умолкни. О какой адекватности ты говоришь, если я насильно привёз вас сюда и запер в клетках? Ты сам понимаешь, какой бред сейчас сморозил? А?

– Эй, парень, ты чего завёлся? – улыбнулся в ответ Максим. Спокойно и примирительно, в излюбленной своей манере пытаясь показать, что собеседник совершенно зря растрачивает на него агрессию.

Тимур завис буквально на мгновение. И, чуть склонив голову набок, вдруг тоже расплылся в дружеской усмешке, правда, гораздо больше напоминающей оскал.

– Ты действительно всегда на своей волне, да, Максим Сергеевич?

– Мы договоримся? – спросил тот.

– О, конечно, – с готовностью закивал парень. – Только у меня будет одно небольшое условие.

– Какое?

– Максим Сергеевич? Тимур?! Почему все в клетках?

За каких–то несколько секунд Анна пересекла грунтовую дорожку аллеи и в удивлении застыла у самых вольеров. Хотела было вцепиться в прутья, но Тим резко перехватил её руки. Тут же осторожно отвёл их в сторону и отпустил.

– Извини за грубость, – спокойно проговорил он. – Металл горячий.

– Это всё, что тебя сейчас волнует? – изумленно уточнила она.

– Пожалуй.

– Я просто поражаюсь… – язвительно начала Анна, но кто–то позвал её по имени, и девушка вновь обратила внимание на запертых в клетках коллег. – Вы там как? Все живы?!

– Анечка! – со всхлипом пробормотала Марина Петровна.

– Ань, мы думали ты погибла! – присоединились к ней остальные.

– Почему ты держишь их здесь? – спросила она, взглянув на Тимура.

– У меня мало людей, чтобы следить за каждым, – ответил тот.

– Зачем за ними следить, они что, дети малые? – возмутилась девушка. – Или заложники?

– Остров небезопасен. Здесь дикие животные и ядовитые растения. За пределы виллы посторонним лучше не выходить.

– Думаешь, они настолько тупые?

– Я не думаю, Ань, я делаю.

– И давно вы знакомы? – вклинился в их диалог сидящий у самых прутьев Эдуард.

– Мне вот тоже очень интересно это узнать, – поддакнула ему Марго.

– Так, может, мы из–за неё и вляпались в эту задницу? – выкрикнул кто–то из вокалистов.

– Вытащи нас отсюда!

– Это ж какого хрена я в этом виновата? – возмутилась Анна, пытаясь вставить хоть слово в свою защиту, но коллеги и не думали слушать. Перепуганные произошедшими событиями, загнанные точно зверье в огромные вольеры и подгоняемые некоей первородной злобой, они принялись наперебой обвинять девушку едва ли не во всех смертных грехах. Кто–то даже умудрился выкрикнуть парочку проклятий, но никому, почему–то, не пришло на ум предложить разобраться в сложившейся ситуации. А сама Аня просто не представляла, есть ли у неё хоть малейшая возможность оправдаться.

Где–то с час назад, когда она очнулась от лихорадочного полузабытья, не с первой попытки встала с кровати и с мурашками перед глазами добралась до ванной, в голове начал прорисовываться хоть какой–то план дальнейших действий. Для начала, Аня хотела отыскать остальных. И ей нужен был чемодан с вещами, чтобы сменить заляпанную кровью и грязью футболку.

– Гутенморген, – отозвался Юстас, когда Анна, окончательно придя в себя, выглянула за пределы комнаты.

Высоченный и тяжеловесный, он стоял напротив двери, криво, но радостно улыбаясь. При всём его обмундировании: патронаже вдоль груди, нескольких ножен на бёдрах и короткого пистолета–пулемёта в руках, от него так и разило простодушной доброжелательностью.

С трудом прорвавшись сквозь двойной языковой барьер (собеседник, то ли немец, то ли австриец по происхождению, не понимал и слова по–русски, к тому же имел слабые представления об английском) Аня узнала, что её чемодан безнадежно утерян, а выходить ей разрешается только в непосредственном сопровождении самого Юстаса.

– Клейфиг? – не поняла девушка, когда он попытался пояснить, где разметили её коллег. – Можешь меня отвести?

– Йа, натюрльих, – согласился Юстас.

И действительно отвёл.

Теперь Анна, что пару минут назад была готова требовать от Тимура либо выпустить всех, либо засунуть её в клетку к остальным, стояла с опущенной головой. И совершенно не понимала, что делать дальше. А коллеги, тем временем, всё продолжали требовать от неё какой–то справедливости.

– Анна, – с укоризной позвал Максим Сергеевич.

– Что? – хмуро отозвалась девушка.

– Не думал, что ты способна на такое предательство.

– Какое ещё предательство?!

Притихшая труппа ожидала от начальника каких–то дальнейших слов или действий, но тот лишь удрученно покачал головой, всем своим видом показывая, насколько разочарован поступком собственного секретаря.

Голосить принялись с новой силой, но как гром среди ясного неба прозвучала пара–тройка коротких автоматных очередей. И резко повисла напряженная тишина.

– Ну вот и заткнулись. – Тимур в знак благодарности кивнул опустившему оружие Юстасу и повернулся к Анне. – Да, за это тоже прости, – со вздохом продолжил он. – Можешь остаться здесь и дальше выслушивать необоснованные обвинения от любимых коллег. Все уяснили? – повысил голос парень, обращаясь к остальным. – Не–о–бос–но–ван–ны–е. Это значит ровно то, что она тут действительно не при чём… И нет, Ань, клетки я не открою.

– Понятно, – поджав губы, угрюмо проговорила Анна. – А ещё варианты?

– Ну, можешь присоединиться ко мне за… что у нас сейчас, обед?.. Нет, судя по солнцу, у нас ещё поздний завтрак, да. Можешь присоединиться ко мне за завтраком.

– И чем мы там займемся? Пожрём и светски побеседуем?

– Да. Мы, наконец, поговорим, – отозвался он, не скрывая скользнувшую по губам презрительную усмешку, – как блядские цивилизованные люди.

– Предложение просто отпад, Тимур.

– Выбор за тобой.

Аня бросила краткий взгляд в сторону вольеров. По лицам её коллег сразу становилось ясно, что если бы не громила, возвышающийся за спиной девушки с оружием наперевес, они бы без промедлений вылили на неё весь свой страх и накопившийся гнев.

Наверное, нужно было как–то поддержать людей. Узнать, что им необходимо из вещей, кормят ли их? Вон, девчонки–вокалистки совсем перепуганные, а у заместителя Марины Петровны, кажется, форменная безостановочная истерика. Марго смотрит волком, Пётр Фомич без сознания, хоть и перебинтован. Эдик с хористами, игнорируя всех, о чём–то тихо переговариваются в противоположном углу вольера. А Максим Сергеевич…

– Анна, мне все равно, какие отношения между вами, – негромко произнёс директор, когда спина Тимура виднелась уже где–то в конце аллеи. – Но ты обязана вытащить нас отсюда.

– Вечно вы про свои сраные отношения! – гневно ругнулась Аня и сама же устыдилась своих слов.

Спускать собак на Максима она не видела смысла, тот тоже был не виноват в сложившейся ситуации. С другой стороны, вместо того, чтобы встать на сторону девушки, он, конечно же, предпочёл оставаться рыцарем–защитником в сияющих доспехах, что обещает свободу своим подданным и ничего для этого толком не предпринимает.

Нет, он предпринимал. Да ещё как.

Будучи запертым, истекающим потом и явно измотанным, Максим умудрялся давить на неё даже сквозь железные прутья вольеров. И взгляд его, всё высматривающий в лице девушки нечто недоступное пониманию, будто сверлил нервы. Она не выдержала и отвернулась с ощущением жгучей неприязни внутри. И если ещё совсем недавно Анна размышляла над тем, чем действительно может помочь этим людям, то сейчас явственно поняла, что единственное, чего ей хочется, так это сбежать от них. Но куда?

Она каким–то невероятным образом оказалась на безымянном тропическом острове посреди Тихого океана, с одной стороны осуждаемая невесть за что собственными коллегами, с другой же окруженная мордоворотами с огнестрельным оружием в руках. И единственный человек, который хоть как–то мог объяснить происходящее, сейчас преспокойно сидел на своей вилле и лопал каких–нибудь лобстеров (или что там у него сегодня на завтрак), тогда как сама Аня…

– Какого ж чёрта! – раздосадовано ругнулась девушка, и, бросив ни к кому особо не адресованное "я вернусь", направилась вслед за Тимуром.

***

Поднимаясь по узким деревянным ступеням, что с заднего двора виллы вели наверх, к небольшой крытой террасе, она задумчиво наблюдала за маячившей перед собой спиной Юстаса. Чуть пониже, на кожаном поясе как какие-то брелоки болтались колечки от гранат, штук сорок, не меньше. Да и сама граната, округлая и вытянутая, точно правильной формы авокадо, висела тут же, только с другого бока.

"Охренеть", – подумалось Анне.

В их бесконечной переписке Тимур не раз упоминал, что вынужден пользоваться услугами телохранителей. Называл он их, правда, наёмниками или (что проскальзывало чаще) тугомордыми придурками, если те в чём–то косячили. Однако Анна и подумать не могла, что эти так называемые косяки выходили на уровень "подорвать не тот автобус".

Впрочем, раз девушка оказался здесь, автобус был явно тот. Но и Тимур, её лучший друг, с которым она общалась на протяжении почти десяти лет, он ведь был тоже. И повадки эти, и интонации голоса, и просто до чёртиков Аню вымораживающее его железобетонное "я решил", когда переубедить Тима в чём-то оказывалось той ещё непосильной задачей. Отчасти, она знала, как с ней справиться, но для этого им действительно стоило хотя бы нормально поговорить.

Когда Анна вслед за Юстасом поднялась на террасу, первое, что овладело её вниманием, был открывающийся отсюда вид. Сочно–зелёные макушки пальм, белесая прибрежная линия и океан. Он шелестел прибоем и слизывал крупинки пляжного песка мягко набегающей волной, а у далёкой полосы горизонта сливался с небом, отчего мир выглядел каким–то нескончаемо–огромным, пугая до оторопи и завораживая одновременно. Строчки стихов пришли в её голову словно сами собой, однако запомнить она их попросту не успела.

– Красиво? – долетел до слуха вопрос Тимура, словно бы возвращая в реальность.

– Очень, – прошептала Аня в ответ, но, опомнившись, тут же заговорила более требовательным тоном: – Давай мы сразу перейдём к той части, где ты всё обстоятельно объясняешь. Или где я открываю глаза в тайской больнице и мне сообщают, что автобус случайно занесло, я ударилась головой, а всё вот это вот, – девушка неопределённо помахала в воздухе рукой, – придумало моё воспалённое сознание.

– Есть одна загвоздка.

– Какая?

– У меня таких галюциногенов нет, – усмехнулся Тим. – Но, если очень надо, знаю, у кого достать.

– Смешно тебе? – возмутилась Аня. – Нет, ну, конечно, это же не ты ходишь с сотрясением! И не твоих коллег держат в клетках, как каких–то зверушек!

– Ну, они у тебя тот ещё зоопарк…

– Тимур!

– Ань, – со вздохом произнёс он. – Тебе проораться на меня надо?

– Надо! – сложив руки на груди, буркнула девушка. – Но прежде всего мне надо знать, что тут вообще происходит.

– Ладно. – Тимур жестом пригласил Анну к расположенному в глубине террасы столу, низкому, окруженному плетеными креслами и столь же невысокими, обитыми белоснежной тканью диванчиками. – Я всё объясню, только дай мне минутку на разрешение одного вопроса, окей?

– Кто я такая, чтобы тебе что–то запрещать, – проворчала она, усаживаясь в ближайшее кресло.

– Вот и славно. Юстас!

– Йаволь, фюрер! – тут же отозвался наёмник.

Ещё пару мгновений назад он со скучающим видом переминался с ноги на ногу у верхних ступеней лестницы, а теперь весь словно бы подобрался и видом своим показывал, что с готовностью исполнит любое из озвученных поручений.

– Английский, Юстас! Мы с тобой стараемся переходить на английский, помнишь? – устало потирая переносицу под дужкой очков, произнёс Тимур на том самом английском, о котором столько раз талдычил подчиненному. – Чувствую себя сраным фашистом, честное слово… Ты выучил азы первой помощи пострадавшим при взрыве?

– Н–найн… э–э–э… ноу?

– Если до завтрашнего утра не справишься, мне придется вышибить тебе мозги. Иди учи.

– Гут, – хмуро пробормотал разом как–то присмиревший Юстас, и, позвякивая своим обмундированием, покинул террасу.

– Вышибить мозги? – с изумлением переспросила Аня.

– Воспитательные меры, не обращай внимания.

– Ты человеку только что угрожал!

– Я? Ему? Ты его вообще видела?! – наигранно воскликнул Тим. – Гора мышц, напичканная взрывчаткой! Поугрожаешь такому, как же…

Внутри у неё уже поднималась волна возмущения, чтобы осадить эту очередную вожжу, попавшую Тимуру в одно место и заставляющую его вновь сводить всё к дурацкому осмеиванию происходящего. Но открыв было рот, Анна вдруг отчётливо осознала, что перед ней сейчас человек, которого она знает как облупленного. Человек, в чьём характере шутить по поводу и без оного, и даже без разделения на допустимую или недопустимую ситуацию. Это не значило, что Тимур несерьёзен. Да, возможно, плевать он хотел на адекватность своего поступка, когда решил засунуть труппу целого театра в клетки, но Аня не могла припомнить ни одного момента, чтобы ему не было дела лично до неё самой.

Оставалось напомнить этот факт Тимуру.

– Ты сейчас угрожал человеку, – терпеливо повторила она. – И мне крайне важно понимать, можешь ли ты привести эту угрозу в исполнение или нет.

С ответом собеседник явно не торопился. Спокойно взял в руки небольшую глиняную пиалу и пригубил тонко–пахнущий травяной настой, покатал во рту его вязкую пряность. Затем окинул Анну внимательным взглядом, словно бы примериваясь, какие именно слова ей придутся по вкусу, и, наконец, серьезно произнёс:

– Я не хочу тебя пугать. И даю слово, что здесь, на моём острове, тебе никто не причинит вреда.

– Но?

– Но Юстас наёмник и убийца, я разговариваю с ним на его языке. Поверь мне, другого такие, как он, не понимают.

– Боги мои, Тимур! – не выдержала Анна. – Но ты–то должен понимать, что это всё вообще ненормально!

– А что нормально, Ань? – нахмурившись, ответил он. – Директор твой, который всех стравливает сплетнями, а остальные на это только улыбаются? Безопасник, что прослушки в чужих кабинетах устанавливает? Или игры эти ваши подковёрные, когда каждая крыса пытается подсидеть другую ради мизерной прибавки к зарплате?

– Да я… – Аня на мгновение умолкла, понимая, что просто напростовдохнуть не может из–за накрывшей её волны возмущения. – Я же просто жаловалась тебе! Если бы я знала, что ты мне мои жалобы вот так в лицо бросишь!..

– Я не бросаю, – как можно спокойнее произнёс Тимур. – Просто пытаюсь пояснить, что я здесь тоже начальник, но у меня, в силу специфики коллектива, свои нормы. И они разительно отличаются от ваших.

– Ни за что не поверю, что ты можешь вышибить человеку мозги!

– Ты тоже можешь. И коллеги твои могут. Дело, опять–таки, в пресловутой общепринятой норме. И ещё в тех обстоятельствах, когда она перестаёт действовать. Как любит повторять один человек: «Если тебя не сожрут джунгли, это сделаю я».

– Отец? – тихо спросила Аня.

При последних его словах гнев её как будто бы весь разом сдулся. Невозможно было злиться, зная, по старой их переписке, сколько всего скрывается недосказанного и страшного в семейных историях и воспоминаниях из детства друг друга.

Тимур умолк и отвёл задумчивый взгляд в сторону. Аня же, чувствуя, что они случайно коснулись довольно–таки болезненной темы, в смятении принялась рассматривать чистую тарелку перед собой. По краю той витиевато шли какие–то совсем простые островные узоры, явно сделанные умелой рукой. Рядом стояла такая же расписная миска с ярко–зелёными листьями, маленькими помидорками и нашинкованным крупными кубиками сыром внутри. К нелюбимым ею оливкам, что совершенно точно проглядывали сквозь салатную смесь, Аня придираться не стала. Тем более желудок предательски свело голодным (благо не очень громким) спазмом, и девушка решительно потянулась к еде.

– Возьми рыбу, – подал голос Тим, заметив, как она накладывает себе в тарелку салат, стараясь ложкой отделить охристые кружочки оливок. – Она у малайцев получается просто обалденная, такую в Питере не попробуешь.

– Вот эти кусочки в ананасах?

– Да.

– О, класс.

– Извини меня, – вздохнул он, решив продолжить предыдущий их разговор. – Изначально я планировал просто пригласить тебя погостить, ну, пока все эти твои коллеги на гастролях. Ты же знаешь, я часто зову к себе друзей, но сам вообще стараюсь не светиться на материке. Что в крупных городах, что у аэропортов полно камер слежения.

– Ты реально вф розышке? – невнятно из–за полного салатом рта спросила Аня.

– Нет, – как–то неловко улыбнулся Тимур. – Просто, если засвечусь, они поймут, кого ищут… В общем, единственный вариант встретить тебя был где–то по дороге, и я решил вместе с парнями остановить автобус на трассе. – Он протянул стакан воды вдруг закашлявшейся Анне. – Признаю, план так себе. Да ещё и исполнение хреновое. Юстас отлично разбирается во взрывчатке, но почему–то вместо обычной хлопушки он закинул гранату. Водитель должен был подумать, что у него спустило шину, и остановиться. Но получился взрыв и автобус перевернуло. Ваш этот Пётр Фомич начал палить по чём зря, естественно, мои в долгу не остались.

– И всех повязали, – тихо добавила Аня.

– Ты с сотрясением, этот вояка–безопасник с ранением, у кого–то вывихи… по–хорошему, людей надо было бы отвезти в больницу, но, повторюсь, ни мне, ни моим ребятам попадать под наблюдение ни к чему. И без того накосячил. – Тимур поставил локоть на стол, подложил кулак под щеку и вновь внимательно посмотрел на Анну. – Мне правда жаль, что ты пострадала.

– Что ты с нами намерен делать? – настороженно вымолвила она.

– Блин, Ань, ну я же не террорист! – воскликнул парень в ответ. – Погостишь у меня недельку, я давно думал с тобой встретиться. Поболтаем, остров тебе покажу, если захочешь. Можешь купаться, загорать, отдыхать сколько влезет. А этих твоих коллег осмотрел мой врач, ничего там серьезного нет. Через несколько дней мимо пройдёт грузовое судно, всех туда ссадим и спокойно отправим обратно.

– То есть ты их реально в клетках держать собрался?

– Этот вопрос я точно не обсуждаю, – отрезал Тимур. – Вода у них есть, еда тоже, матрасы выделим. Здесь теплые ночи, так что не вижу причин для паники.

– Мне бы твоё хладнокровие! – раздраженно отозвалась Аня. – Нас же искать будут!

– Не найдут.

– А как ты уговоришь целую кучу народа молчать о том, что на самом деле произошло?

– А кто им поверит?

– Тимур, в России меня первым делом сдадут на руки каким–нибудь ФСБэшникам или, чего хуже, сослуживцам Петра Фомича! Те даже разбираться не станут, кто прав, а кто виноват, сразу всю дурь на допросах выбьют. Об этом ты подумал?

– Подумал, – как можно серьезнее кивнул головой Тим. – Есть проверенные средства, помнить никто ничего не будет, это я тебе гарантирую.

На край тарелки Анна аккуратно положила вилку с наколотым на её короткие зубцы кусочком рыбного филе. Смерила уставшим, недоверчивым взглядом Тимура и постаралась спокойно выдохнуть.

Какие у неё вообще были варианты? Продолжать орать и требовать отпустить коллег, а затем вернуть всё на круги своя? Во–первых, Тимур и так сказал, что отпустит всех, даже вполне себе чётко обозначил время. Во–вторых же, пресловутое "вернуть всё на круги своя" он уже не сможет. Да и куда? К чему возвращаться? К истеричным артистам и требовательному, в любую минуту готовому поджать хвост начальнику? Чтобы по приезду в Россию из чувства вины метаться по больницам, обзванивать чужих родственников и прогибаться под лавиной бессмысленных поручений от заместителей и директоров? Это всё, конечно же, ждёт её впереди. Через пару дней труппа вновь окажется на родине, и Анна с головой погрузится, если не в ад, то в круговерть чистилища уж точно.

А сейчас перед её взором до небес поднимался океан, стелился голубеющим покрывалом и наверняка у самых своих берегов был на ощупь словно парное молоко. Аня никогда в жизни такого не видела. И не купалась в столь теплых водах.

И если ей предстояло провести без малого неделю в этом первозданном тропическом раю, а цена тому всего лишь риск довериться чьей–то сдвинутой морали, то она, в общем–то, была совсем не против.

– Тим, – тихо позвала Аня.

– М?

– Обещай моей совести, что никого твои бандиты не тронут.

– Если ваше высочество того пожелает…

– Тимур. – Анна перевела на него строгий взгляд и внутренне удивилась той мягкой смешливой улыбке, с которой он смотрел на неё в ответ. В переписке и редких разговорах по телефону они часто шутили, но ей и в голову не приходило, какое у него в этот момент выражение лица. Оказалось, что вот такое: немного лукавое и одновременно заразительное.

– Я обещаю тебе, что мои бандиты никого не тронут, – уже серьёзнее произнёс Тимур. – Даже если твои коллеги сами нарвутся. Не будем забывать и про такое развитие событий.

– Спасибо.

Спирит Душа Прерий

– Ну и что ты здесь забыл, Сеймур? – донесся недовольный вопрос из–под днища автомобиля.

– А что, – тем же ворчливым тоном отозвался Тим, – не могу провести время со своим братом?

Позади виллы, у обочины грунтовой дороги располагался небольшой крытый старым шифером навес. Этакое парковочное место, как раз на тот случай, когда кому–то ленивому понадобится поставить здесь машину, смысл которой на таком маленьком клочке земли, в общем–то, отпадал как–то сам собой. Потому что за каких–нибудь пятнадцать–двадцать минут остров можно было объехать по кругу. Раза два. А то и все три, если наподдать газу и молиться мелким малайским божкам, поскольку лишь на их благосклонность и оставалось уповать мчась на таких скоростях по единственной дороге, необъезженной, да ещё и обрывающейся где–то у прибрежных скал. А дальше – первозданный тропический лес, что невозможно пересечь на тачке будучи в здравом уме и трезвой памяти.

«А вот пьяными…», – со смешком подумалось Тимуру. Он вспомнил их давнюю поездку на спор, в результате которой пришлось вправлять ключицу, а кому–то и перебинтовывать пробитую голову. Однако остров они действительно объехали по кругу. Пусть и с пятой попытки, зато за рекордные семь с половиной минут. Мишель тогда ругалась так, что Тимур выучил парочку новых слов в родном малайском, но даже после этаких приключений ума лично у него, казалось, не прибавилось ни на йоту, а вот желания влезть в какую–нибудь дикую авантюру – это, пожалуйста. Этого всегда хватало с лихвой.

Тим со скучающим видом облокотился о капот некоего подобия машины, что стояла здесь под гаражным навесом уже несколько месяцев. Без дверей, но с парочкой добротных кресел от джипа, странная конструкция тачки напоминала то ли раздолбанный драндулет, то ли внедорожник без крыши, а, может, и их общее дитя. Его брат собрал машину так, от безделья, пока всё это время жил на острове. Заказал наёмникам доставить с материка нужных железок, лобовое стекло, подержанный движок и кассетную магнитолу. Когда Тимур спросил, на кой чёрт ему сдалась такая древняя примочка, брат ответил кратко и непривычно умно: "Для аутентичности". Каркас тачки взял всё от того же старого джипа, что давненько догнивал тут, оставшись от прошлого хозяина. Как и вольеры без зверья.

– У тебя на вилле гостья, приезда которой ты ждал с нетерпением, – вновь послышалось из-под машины. Следом что–то брякнуло и раздалась длинная матерная конструкция на китайском, сопровождаемая звонким дребезжащим грохотом. Так, словно бы кто–то кулаком вмял нежелающую вписываться деталь в железное днище автомобиля, прямо туда, где ей (по мнению горе-механика) было самое место. Только Тим хотел поинтересоваться всё ли нормально, как его брат спокойно докончил мысль: – И ты хочешь провести время со мной?

– Вот видишь, как я тебя люблю.

– Дарма, подай–ка мне ключ. – Из-под днища показалась рука с вьющейся по загорелой коже запястья чёткой татуировкой глаза.

Тут же, сидя на корточках у левого заднего колеса, меланхолично попыхивал папиросой один из наёмников, с коротким темным ершом волос на округлой голове и шрамом, что рассекал лицо наискось.

– Какой? – усмехнувшись, спросил он.

– Я, по-твоему, в них разбираюсь? Какой-нибудь вытащи из ящика, мне тут одну хрень прикрутить нужно.

Пока Дарма неторопливо рылся в облезлом, некогда ярко-красном кейсе для инструментов, Тимур шустро вынырнул из–под навеса и в пару шагов дошёл до ближайшей пальмы. Подобрав небольшой кокос, валявшийся у основания её толстого ствола, он также быстро вернулся, чтобы тут же сунуть находку в растопыренную пятерню брата.

– Сеймур. – Рука его с подозрительно грозным хрустом сжала ворсистый бок кокоса.

– Да, Ян? – невинно откликнулся Тим.

– Я сейчас выберусь из-под тачки.

– Так.

– И знаешь, что сделаю?

– Что же?

– Позову твою Анну.

– Это зачем?

– Пусть посмотрит, как я её лучшему другу кокос в задницу засовываю.

Дарма всё–таки не сдержал хриплого, больше похожего на хрюканье смешка, а затем, когда его командир одним ловким движением (что и ожидалось при такой-то сноровке) выскользнул из–под машины и молниеносно вскочил на ноги, расхохотался уже взахлёб.

– Ты мою задницу защищать должен! – орал Тимур, прячась за багажником от просвистевшего мимо коричневого ядра. Следом в него полетели гаечные ключи и парочка с виду болючих ломиков.

– Правда, что ли? – удивился Ян, взвешивая в руке грязно-ржавую, длинную железку домкрата так, словно это был воздушный шарик. – С чего бы?

– Ты на него работаешь, – хмыкнул Дарма. – По контракту.

– А, точно, подписывал какую–то дерьмобумажку, – закивал головой он. Помню–помню.

– Она электронная была! – возразил Тимур, за что тут же получил гайкой в лоб.

Домкрат его брат всё–таки положил обратно на капот, предостерегающе близко к себе, и вместо тяжелой артиллерии решил использовать пригоршню гаек. Более мелких, но в меткости от того не уступающих.

Вокруг машины они носились минут десять, обкладывая друг друга шутливыми ругательствами, а заодно пытаясь увернуться от летящих друг в дружку подручных предметов. Кончилось всё капитуляцией Тимура, который с одышкой сообщил, что из белого у него только трусы, но ими размахивать он не станет, хотя и великодушно сдаётся первым.

– Как же, – со смешком проговорил Ян, поднося к зажатой в губах сигарете огонёк, неспешно прикуривая и с благодарным кивком возвращая зажигалку Дарме. – Я даже не вспотел. Может, ещё кружок?

– Ага, – пробормотал Тим, – как–нибудь после обеда.

– Ты тут до обеда торчать собрался? – удивился Ян. – Это из–за того, что вчера вечером случилось?

– А что случилось вечером?

– Сеймур…

– Ну да, да, да… – протянул Тимур со вздохом, полным унылой безнадежности, – я такой придурок, у меня нет и шанса!

– Поэтому прячешься здесь?

– Я не прячусь! Я хочу исправить ситуацию, и почти придумал – как.

Ян хмыкнул и выпустил колечко дыма в знойный тропический воздух. До полудня оставалась ещё парочка утренних часов, но солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы попробовать поджарить на металлической крыше виллы яичницу. Они как раз развлекались чем–то подобным на прошлой неделе.

Не то чтобы Ван Хэ Ян частенько вёл себя как десятилетний мальчишка, в силу характера и образа жизни он себе и позволить такого не мог, но его старший брат был тем самым человеком, от чьих выходок ты либо вешаешься, либо принимаешь в них непосредственное участие.

– А что всё–таки произошло вчера вечером?

– Чего? – возмущенно воскликнул Тим. – Я думал, ты в курсе!

– Нет, – Ян скосил взгляд на вновь не сдержавшего громкого смешка Дарму. – Мишель лишь обмолвилась, что ты выставил Анну за дверь.

– Не выставил, просто попросил не отвлекать от работы.

– Чем она тебя отвлекала? – ухмыльнулся собеседник. – Собой?

– Вот тебе смешно, а она пришла и потребовала выдать ей футболку и шорты, потому что наёмники просрали её чемодан с вещами!

– Я тут не при делах, босс, – поспешил заверить Дарма.

– Мне не жалко, – проигнорировав его, продолжил Тимур, – я полез в шкаф и вытащил оттуда несколько своих тряпок.

– А она? – спросил Ян.

– А она решила переодеться прямо при мне… Нет, ничего такого, Аня в купальнике была, что я, девушек в купальниках не видел?! Но это же мои шорты и моя любимая футболка… на ней…

– Я так и не понял, ты в итоге вещей зажлобился? Или…

– Или. – Хмурый и смущенный Тим отвёл взгляд в сторону, словно бы не хотел показывать брату, насколько его всё это взволновало до крайней степени.

И если Дарма, оказавшийся тут невольным слушателем, так ничего и не понял, то Яну пришлось для этого приложить некоторые усилия. Потому что тактичным он бывал нечасто, а вот выдать так и просящийся на язык язвительный комментарий по поводу чужого глупого поведения считал своим долгом. Но смолчал. На этот раз.

Его осмотрительный и вечно скрытничающий брат успел за несколько дней натворить столько, что по законам той же Австралии (близлежащей к ним) хватило бы на парочку тюремных сроков с лихвой. Но не запертые в клетках люди волновали Хэ Яна. Ему, профессиональному наёмнику, приходилось наблюдать вещи и похуже, и куда как кровавее, чем это. Скорее беспокоил тот факт, что причина всего происходящего, рыжеволосая такая и длинноногая, расхаживала сейчас по вилле в мужских шортах, а их обладатель вёл себя как оголтелый пятнадцатилетний пацан, хотя давно уже таковым не являлся.

Советов брат не слушал, от предостережений отмахивался, поэтому Яну ничего другого не оставалось, как молча выполнять возложенные на него обязанности, которые всё больше начинали походить не на обеспечение безопасности, и даже не на работу тюремного надзирателя, нет. Похоже было на чистой воды фарс, и конечная цель его, если Ян всё правильно понимал, вряд ли кому–нибудь из присутствующих придётся по вкусу.

***

Если бы не Тимур, вчерашний день был бы по–особенному ублюдским. О таком не пишут в романах. С такими выражениями в раскалывающейся надвое черепной коробке не валяются в постели до полудня. Но Аня страдала, ворочалась на широкой кровати среди роскошных темно–алых простыней, мирилась с головной болью и не очень–то жаловала жару за окном. Хотя в выделенной ей комнате, небольшой, но довольно светлой, во всю мощь работал кондиционер.

На ночь она приняла травяные пилюльки, выданные очаровательным врачом по имени Мишель, и не то чтобы быстро уснула, скорее, провалилась в какую–то зыбкую пустоту без сновидений и прочих насущных проблем. Времени подумать о происходящем особо не было, зато поутру его появилось с лихвой, и очнулась девушка в препоганейшем настроении.

Дернул же чёрт вчера вечером сходить проведать изнывающих в клетках коллег. Они же такие бедняжки, а она такая бессовестная…

Но бедняжки, мало того, что ничуть не поменяли своего мнения, и всё не смолкающие требования вызволить их сыпались на неё градом, так ко всему этому потоку прибавились и бессмысленные угрозы. Прав был Тимур, когда высказал предостережение, что очередной поход к вольерам Аниной совести ничем не поможет. Как в воду глядел.

«Тоже мне, соглядатай долбанный, – ворчливо подумалось девушке, – по чьей оно всё вине, скажите, пожалуйста…»

Черта эта его, дар даже какой-то, был Ане давно знаком: будто друг заранее умел предугадать людские реакции, мысли и поступки, а заодно предвидел, чем оно может обернуться впоследствии. Тимур так часто оказывался прав, особенно в тех вещах, когда действительно понравившийся Ане человек по итогу был тем ещё подонком, что девушка в какой-то момент разозлилась и перестала рассказывать вообще хоть о каких-то новых лицах в своём окружении.

Гордая, предпочитала набивать шишки сама, а год назад так сильно споткнулась об уже приевшиеся грабли, так больно стесала колени и локти, что пережить случившееся не хватило никаких душевных сил. И на долгие шесть месяцев она потеряла контакты с внешним миром. Даже с Тимуром они вновь начали переписываться не столь давно, и, кто бы мог подумать, Аня наконец-то встретилась с ним вживую.

Изумляться было чему. Друг сам по себе всегда казался ей удивительным и ни на кого не похожим, а уж внешность его… люди такое притягательным не называют. Но Аня, знавшая цену собственной кукольной красоте, подобными категориями мыслить перестала уже очень давно. И Тимур, с его алебастровой кожей, всей будто бы крапчатой, обсыпанной пигментными островками пятен, от основания шеи и по плечам забитый татуировками, понравился ей сразу. Будто она всегда знала, что к нему, умному, чудаковатому и сумасбродному, с этими картинно–театральными движениями, когда шутит или на эмоциях много говорит, прилагалась именно такая внешность.

А ещё вот такой необычный стиль.

Девушка со вздохом перевернулась на спину. С ткани натянувшейся на груди футболки на неё взглянула стайка диснеевских принцесс. И всё было при них: блёстки, короны, платья. У Золушки в руках зажата хрустальная туфелька, а Русалочка держит маленький трезубец. Только вот бороды и явно накачанные банки бицепсов говорили о том, что ожидаемые девочки совсем никакие не девочки, а их брутальные мужские версии.

– Креативно, – с улыбкой пробормотала Аня, вновь разглядывая вроде как знакомых с детства героинь и думая, что ярко-розовые в ультрамариновых клубничках шорты как нельзя лучше дополняют весь этот образ.

Валяться дальше не имело смысла. Головная боль как будто бы отошла куда-то в затылок, да и осталась там вместе с зудящей мыслишкой, что отлеживать бока столь долго – это хамски по отношению к чужому гостеприимству. Тут же к размышлениям снова присоединились воспоминания о коллегах, которым, в отличие от Анны, такой радушный приём оказан не был, и настроение вновь ухнуло в дыру.

С очередным полным уныния вздохом она поднялась с кровати. Сходила в ванную, застелила постель, попялилась в окно (вид на макушки высоких пальм и океан за ними был изумительный). На самом деле, дико хотелось есть и не чувствовать за собой такой поглощающей, ничем, по сути, не обоснованной вины, но справится Аня могла лишь с собственным голодом.

Минут через десять, едва вспомнив, где в этой королевской резиденции местного деспота по имени Тимур находится огромная, выложенная жемчужным кафелем кухня, Аня уже грабила холодильник. Тот, мерно урчащий и занимающий целых две широких секции встроенных стенных панелей, был забит под завязку всем подряд: начиная от безглютеновых батончиков заканчивая кусками мраморной говядины. Складывалось впечатление, что вкусно поесть тут любят, но в ингредиентах этих самых вкусных блюд совершенно не разбираются. И на всякий случай скупают весь ближайший малайский (или какая там вчера была рыба?) рынок.

Густой, окутывающий тёплыми волнами воздух проникал внутрь сквозь оставленные нараспашку стеклянные двери кухни, что вели на небольшую уличную веранду. Там, под тенью навеса из пальмовых листьев потягивала терпко-пахнущий кофе Мишель.

– Энни, милая, ты одна? – донесся её мягкий голос.

– Одна, – отозвалась Анна, вытаскивая пару баночек с йогуртом и направляясь к собеседнице.

Сегодня врач блистала не столь ярким макияжем, и в отличие от вчерашних алых теней, что плавно уходили в оранжевые стрелки, сейчас на её глазах была лишь лёгкая сиреневая дымка.

Они познакомились, когда Аня находилась не в самом адекватном состоянии. После перевернутого автобуса девушка едва ли была в силах понять, кто там перебинтовывал её многострадальную голову, но отчего-то стойкий запах дорогущих шанелевских духов запомнила отчётливо. Помимо них и броского макияжа, Мишель, как выяснилось, обожала открытые коктейльные платья, которые неизменно выглядывали из-под её коротенького белого халата.

– Мой купальник произвёл фурор? – со смешком спросила врач, когда Анна приземлилась рядом, на мягкое сиденье небольшой плетеной софы.

– О чём ты?

– О том, что вещи Сеймура тебе почти в пору.

– Угу, – ответила девушка, зачёрпывая йогурт ложкой, – не кормите вы его тут.

– Это последствия…

– Зависимости, да, я знаю.

– Ещё бы, – хмыкнула Мишель. – Где провожатого потеряла?

– Юстаса? – уточнила Аня. – Он, кажется, наказан за неудачную попытку меня угрохать.

– О, и тебя оставили без охраны?

– Я клятвенно обещала, что не покину пределы виллы и не уйду шляться по джунглям в одиночку… а?..

– А коллеги твои здоровы и полны энергии, – поморщившись, отозвалась Мишель, – по крайней мере, у них хватает сил громко переругиваться с наёмниками у клеток, а заодно костерить и меня, когда прихожу осматривать их ссадины.

– Извини за это, – пробормотала Аня.

– Ну что ты, птичка, при чём тут ты? Люди, загнанные в угол – это мне знакомо, ничего нового. Этим ещё позволено довольно дерзко себя вести. – Она поднесла чашку к губам и осторожно пригубила всё ещё горячий кофе. – Сейчас не то что раньше, насилия в мире становится меньше и всё такое… вон, видишь, даже к заложникам теперь отношение особенное…

– Они не заложники.

– Как скажешь, – пожала плечами Мишель, вовремя вспоминая, что хозяин виллы был весьма убедителен, когда рекомендовал всем держать язык за зубами и не рассказывать его гостье ничего такого из их криминального прошлого, что могло бы её испугать, расстроить и прочее, прочее, прочее. Хотя Анна совсем не походила на ту самую нежную барышню, которая падает в обморок от пары капель крови… или от занимательной истории о том, как Мишель однажды помогла туристам из Аргентины сбежать от одного полоумного пиратского главаря.

Аня задумчиво поскребла ложкой донышко пластикового стаканчика и, не найдя там ничего интересного, по–русски проговорила:

– Оладушек бы.

– Что?

– Хочу на завтрак сделать… как же их… а, панкейки! – пояснила девушка уже на английском, указывая взмахом руки куда-то назад, в сторону кухни: – Только чёрт пойми, где среди всех этих полок и шкафчиков мука и масло.

– О, – улыбнулась Мишель, – на меня не надейся, здесь готовит только Дарма. Ну, или Ян, если есть настроение.

– Ян? Его младший брат?

– И про нашего Хэ Яна ты тоже слышала, ну надо же…

– Да, – кивнула Аня, – Тим много рассказывал про всех вас.

– Прямо… про всех? – уточнила Мишель, явно насторожившись.

– Да ладно тебе, я и без того уже поняла, что у меня друг мафиози какой-то.

– И тебя это не пугает?

– Скажем так, – задумчиво протянула девушка, – я пока вообще не поняла, стоит ли пугаться. Будь это кино, то сейчас был бы тот самый момент, когда зритель должен понять – вытащит ли маньяк нож или здесь вовсе нет никакого маньяка, а вся ситуация сложилась так из–за комичного стечения обстоятельств.

– Ну надо же! – вдруг обрадовано воскликнула собеседница, едва ли не хлопая в ладоши. – Какая прелесть!

– Что? – удивилась её реакции Аня.

– Вы с Сеймуром очень похоже приводите примеры из фильмов.

– А… ну, мы не первый год знакомы… Кстати, ты не в курсе, где он?

– Конечно, в курсе, – расплылась в загадочной улыбке Мишель. – И меня как раз просили тебя к нему торжественно сопроводить.

***

– Доброго утра, – поздоровалась Аня, с удивлением наблюдая, как на одной из высоких поперечных балок, пересекающих потолок гаражного навеса, интенсивными подходами подтягивается парень. С абсолютно голым, идеально накачанным торсом.

– Здрасьте, – раздалось откуда-то сбоку на ломаном английском.

Сделав над собой некоторое усилие, Аня перевела взгляд и увидела одного из тех мордоворотов, что исполняли роль охраны на вилле Тимура. Лет мужчине на вид было довольно много, но первое впечатление обманчиво скрадывал шрам на лице да застывшие, словно подёрнутые вечной ухмылкой губы. В них, темных и растресканных, то и дело мелькала пованивающая самокрутка. Сам охранник сидел в дуге здоровенного корабельного якоря, прислонённого к одной из стен навеса. Рядом друг на дружке громоздились деревянные ящики с трафаретными надписями TNT, парочка проржавелых газовых баллонов и жестяные канистры, наполненные, судя по едкому запаху, бензином.

– Мишель. – Аня осторожно подёргала свою спутницу за рукав халата.

– Да, птичка?

– Мне кажется, – тихо забормотала девушка ей на ухо, – или курить здесь не очень безопасно?

Врач смерила курящего наёмника выразительным взглядом своих оливково-карих глаз, но тот как ни в чём не бывало продолжил смаковать самокрутку да заодно вести негромкий подсчет за подтягивающимся командиром. Кажется, число уже перевалило за сотню.

– Кхм-кхм, – вновь попыталась обратить на себя внимание Мишель.

– Чего? – не понял Дарма.

– Не напомнишь, – ласково начала она, – кто у нас заведует кухней?

– Я. А что?

– Да так, ничего особенного. Просто уточнила.

– Ага.

– Дарма, – вдруг донеслось из–под балок навеса, – обед скоро.

– Жрать будем?

– Дарма.

– Окей, понял, – тут же подобрался мужчина, туша остатки курева о якорь.

В обманчиво-спокойном тоне командира жирным восклицательным знаком звучала далеко не шутливая угроза хорошенько навалять физически, если Дарма продолжит валять дурака умозрительно. В метафорах наёмники понимали плохо, потому, чтобы не запутаться ещё больше, а заодно и не получить по шее, мужчина поднялся с насиженного местечка, и, засунув руки в карманы, поспешил в сторону виллы.

– Надеюсь, сегодня без моллюсков, – отозвалась Мишель, провожая его удаляющуюся фигуру задумчивым взглядом.

– Ты права, – хмыкнул Хэ Ян, – готовить он их ни хрена не умеет.

– О, ты просто привередничаешь, дорогой.

– Не я начал этот разговор.

– У меня аллергия, ты же знаешь.

– Знаю. Поэтому на обед у нас сегодня мясной ранданг.

– О, благодарю за заботу.

За мимолетным их диалогом Аня наблюдала с плохо скрываемым любопытством. Хотя поначалу даже не поняла, в какой момент Ян успел спрыгнуть вниз, а заодно и натянуть на своё, кажется, вообще не вспотевшее тело, черную майку, что мгновением назад валялась на капоте стоящей тут тачки. Хотя теперь девушку больше интересовало, что такое этот их ранданг и куда, всё-таки, запропастился Тимур.

– Тебе по тропинке, чуть дальше, – проговорила Мишель, словно бы угадав ход чужой мысли. Она указала рукой куда-то сквозь гаражный навес, по другую сторону которого среди кустистой зелени скрывалась едва приметная, поросшая кочками истоптанной травы дорожка.

– Сама доберусь? – на всякий случай уточнила Аня.

– Да, минут десять быстрой ходьбы и выйдешь на полянку.

– Полянку?

– Полянку–полянку, – закивала головой врач. – Не бойся, птичка, не заблудишься. Хотя, – она стрельнула ставшим вмиг каким-то хитрющим взглядом в стоящего рядом Хэ Яна и смешливо предложила: – Но если так уж переживаешь, то Ян может проводить.

– Конечно, – отозвался тот с каменным выражением лица, – на руках понести?

– Шутки у вас, – буркнула Аня, всё же заметив на чужих губах тень усмешки. – Сама дойду. Ножками.

– Ну так топай, – улыбнулась Мишель. – Тебя там явно заждались.

– Угу.

Когда за Аниной спиной сомкнулись листья разлапистого папоротника, а шаги стали столь неосязаемы, что даже Ян, со своим сверхтонким чутьем перестал улавливать их поступь, Мишель вдруг обеспокоенно проворковала:

– Как твоё плечо дорогой?

– Всё в порядке, – произнёс он, спокойно поворачиваясь чуть боком вслед настойчивым касаниям чужих рук, что тут же деловито принялись ощупывать свежие шрамы на его коже.

– Да уж, – скривилась в недовольстве Мишель, – если бы не твоя регенерация, здесь бы было месиво из глубоких царапин и выдранных кусков плоти. Эти русские женщины просто дикарки какие-то.

– Ну не знаю. Сеймуру вон нравится.

– Энни мне тоже нравится, славная малышка. А ты увиливаешь от темы.

– Какой ещё темы?

– Ты же мог увернуться, когда эта бестия на тебя набросилась, но по непонятным мне причинам позволил себя изодрать! – воскликнула врач

– Не было возможности заломить ей руки, – нехотя пояснил Ян. – Сеймур просил не применять силу и не причинять вреда никому из гостей. Тем более женщинам.

– Он просил? – задумчиво повторила Мишель. – Надо же, его отец поступил бы совершенно иначе.

– Подвесил бы всех заложников вверх ногами к пальме и поджог бы им бошки.

– Хэ Ян!

– К примеру, – легко пожал плечами парень. – Ты не хуже меня знаешь, кто на что в нашей семье способен.

– Но от Сеймура я совсем не ожидала такого, – мягко возразила врач. – Он кажется таким…

– Дураком?

– Я хотела сказать "окрыленным". А ты, видимо, настроен весьма скептично.

Ян едва заметно выдохнул, впервые за это утро позволив себе своё обычное состояние, не насмешливое, не командирское, а всего лишь нормальное. С той толикой усталости, присущей молодым людям, которые не разменяв и третьего десятка успели повидать на своём веку столько, что хватит на три жизни вперёд.

– Шесть лет назад мы его едва не потеряли, – негромко проговорил он, прислоняясь задом к высокому багажнику машины и протягивая Мишель вынутую из кармана пачку сигарет. – Я не хочу проснуться однажды утром и вновь получить сообщение на телефон, что у моего брата передоз. А виной тому блядское разбитое сердце.

– Но я не вижу поводов для беспокойства, дорогой. Сейчас он вполне стабилен, – отозвалась собеседница.

– Гостей в клетках давно проверяла?

– О, это такие мелочи.

– Мне бы твою уверенность.

***

Спустя десяток–другой шагов она вышла на небольшую открытую поляну, обрамленную тонконогими высокими метелками каких–то кустов с большими сердцевидными листьями. За ними виднелись пальмы и приземистые, все в сочной зелени деревья Аглайи, название которых Аня когда-то давно запомнила, проведя смешную параллель с женским именем.

Тимур сидел на корточках у изгиба широкого, но мелкого ручья, который брал своё начало в каменистой насыпи по другую сторону поляны. Там земля уходила в возвышенность холма и стелилась дальше, к прибрежным скалам на противоположной оконечности острова.

– Это что вообще такое? – возмущенно выдала девушка, подходя ближе и шутливо стукая парня по плечу.

– Чего? – не понял он.

– Почему ты не говорил, что твой брат выглядит как азиатский Аполлон?

– Кто? – со смехом переспросил Тимур. – Аполлон?

– Ну у него реально внешность фотомодели! – воскликнула девушка. – Или как у актёра из какого–нибудь крутого боевика.

– Уж извини, Ань, но у тебя нет шансов.

– Да я же не об этом, – мягко возразила Анна, но тут же, повинуясь лёгкому любопытству, с лукавой улыбкой поинтересовалась: – А что? Лицом не вышла?

– Лицом ты очень вышла, правда, – с едва заметным смущением пробормотал Тим. – Но ему все равно.

– А-а-а, точно, ты же говорил.

– Расстроилась?

– Нет, – легко пожала плечами она. – Это разве мешает мне искоса пялиться на его накачанные мышцы? Чистая же эстетика.

– Тебе нравились парни с такой внешностью, – без особых эмоций выдал Тим. – Я помню.

– Это правда только эстетика, да и они всем нравятся. Вряд ли бы я стала с таким встречаться.

– Почему?

– Дело ведь не во внешности, – Аня вновь улыбнулась ему. – Только в том, что тебя цепляет в самом человеке, да, Тим?

Он отвернулся, с трудом выговаривая тихое «да» и делая такой вид, будто нечто в салатовых листьях папоротника завладело его пристальным вниманием. Как нельзя кстати там раздался едва различимый шелест, и что-то шустрое юркнуло на ближайшую ветку дерева.

– Вот ты где! – воскликнул Тимур, словно того и ждал. В ответ листва подозрительно затихла. – Я тебя видел, давай спускайся!

Аня проследила за направлением чужого взгляда, но так ничего и не высмотрела, однако на всякий случай понизила голос до шёпота:

– Там кто-то есть?

– И кто-то очень вредный! – кивнули ей в ответ и грозно продолжили: – Я с кем разговариваю?!

«А действительно: с кем?» – изумленно подумалось девушке. Тут же до слуха донеслось негромкое, но полное недовольства то ли пищание, то ли тонкое порыкивание.

– Иди-иди, – поторопил Тим.

Ветки легко зашелестели, и, описав дугу вокруг поляны, с соседнего дерева прямо им под ноги спрыгнул длиннохвостый, весь в леопардовых пятнах зверёк. Размером с большую кошку, он был более приземист и не столь плавен в движениях. На узкой вытянутой морде застыло выражение, будто призванное показать людям, насколько он раздосадован тем фактом, что его любопытный нос так некстати заставили высунуться наружу. Поводя им из стороны в сторону, словно бы ловя новые запахи, животное осторожно покосилось на Аню, а затем с глухим шелестом прошипело в сторону Тимура, потянувшего к нему пальцы. К удивлению девушки, зверёк покорно принял чужие поглаживания и не стал сопротивляться, когда его взяли на руки.

– Чей это хитрющий зад стащил мой завтрак, а? – умилительно проговорил Тим. – Что вякаешь? Нет, не ты? А-а-а, это я ещё должен «спасибо» сказать за дохлого птенца в моих тапках?

– Боги мои, это вообще что? – всё ещё пребывая в лёгком изумлении, спросила Аня.

– Тангалунга.

– Как?

– Ну, циветта островная, не знаю, как ещё их называют.

– На помесь гиены с куницей похожа.

– По характеру так и есть, – отозвался Тим, с негромким «ауч» отдергивая надкушенный палец.

– О, теперь я точно не попрошусь её погладить.

– Да не, это любя. – Он склонил лицо к мордочке зверька и заглянул в карие бусины настороженных глаз. – Если я прикажу, то будет паинькой.

– Она дрессированная?

– Он. И нет, не дрессированный, просто меня слушается.

– Офигеть можно.

– Погоди-погоди.

– Что? – не поняла Аня.

– Офигевать, – улыбнулся парень. – Тебе предстоит увидеть кое-что удивительное.

– Да я уже…

– Это? – он кивком головы указал на вытянувшее лапки животное, что внимательно следило за их диалогом, также, видимо, как и Анна, не очень понимая происходящее. – Да нет, – усмехнулся Тимур, – на моих родных островах цивет как кошек держат, обычное дело.

– Тогда зачем он тебе?

– Поможет кое в чём.

– В чём же?

– Сейчас увидишь, – ответил Тим. – Только отойди, пожалуйста, к началу тропинки. Да, вот туда, откуда ты вышла пару минут назад. А мы пока пошушукаемся.

Спрашивать, о чём её друг собрался шушукаться с дикой островной полукошкой, полу-непойми-чем, Анна не рискнула. Тимур выглядел странно и одновременно с тем ужасно мило, когда принялся нашептывать в маленькое ухо зверька какие–то указания и даже, кажется, спрашивать совета. Девушка поймала себя на мысли, что уж точно не удивилась бы, закивай циветта мордочкой в ответ.

Закончив импровизированное совещание, Тим поставил животное на землю и слегка подтолкнул ладонью вперёд, на что получил очередной недовольный взгляд.

– Манго? – уточнил парень, но в ответ раздалось фырканье, и пришлось предложить плату за услуги куда как весомее: – Яйца всмятку? Серьезно? Ничего не треснет?

Судя по очередному вякающему рыку, трескать зверёк собрался только щеками и то только от удовольствия, поэтому Тимур со вздохом согласился на такие условия. Циветта посмотрела на него пристально, словно бы соображая в какой степени можно доверять этому чудаковатому человеку, и, наконец что–то для себя решив, побежала в сторону ручья.

Только сейчас Аня обратила внимание, что вся влажная глинистая поверхность прибрежной линии была усеяна торчащими вверх черными треугольниками то ли камней, то ли тончайших раковинок.

Так ей сначала показалось. Но когда зверёк добрался до них и приготовился к прыжку, в нетерпении смешно подергивая кисточкой хвоста, один из треугольников внезапно раскрылся огромными ярко-синими крыльями.

Бабочки поднимались в воздух неспешно, целым сонмом разноцветных огней, величественными, почти сонными взмахами рассекали влажный в своей плотности воздух. Потревоженные беспорядочными метаниями циветты, что не позволяла им сесть обратно, они принялись хаотично кружить по всему пространству поляны. Одна из таких красавиц, изумрудная, с черными прожилками узоров на крыльях, села Тимуру на руку. Он осторожно отвёл пальцы в сторону, неторопливо, чтобы не спугнуть, поднялся на ноги и приблизился к Анне.

– Вот это да, – проговорила она, заворожено наблюдая, как на его бледной ладони бабочка плавно поднимает и опускает свои большие крылья.

– Поселились у меня год назад, не знаю теперь, что с ними делать, – сказал Тим.

– Любоваться?

– Это с удовольствием, – улыбнулся он. – Но гусеницы у них прожорливые, а островная флора не так чтобы огромна. Да и некоторые виды кирказона здесь ядовиты.

– Кирказон? – переспросила девушка.

– Лианы позади тебя с лиловыми цветами.

– Эти? – уточнила Аня, обернувшись. – Жуткие какие.

– Ещё и мясом тухлым пованивают.

– Ой, блин, чувствую, – морща нос, пробормотала она. – Это чтобы насекомых привлекать?

– Чтобы туристов отпугивать, – пошутил Тим.

Анна хотела было иронично поинтересоваться, многих ли туристов видели эти лианы, если у хозяина острова тяга к запиранию людей в клетках, но мысли эти тотчас сменились удивлением. Почувствовав, как пальцы Тимура аккуратно коснулись её плеча, девушка затаила дыхание, чтобы ненароком не потревожить бабочку, которая принялась неуклюже переставлять лапки в попытках перебраться к ней на футболку.

Когда Анна с улыбкой подняла взгляд, лицо парня оказался неожиданно близко, и она изумленно выдала:

– Твои глаза…

– Опять покраснели?

– Нет, – качнула головой Аня, – ты говорил, что они практически бесцветные, но это же что–то с чем–то.

– Да уж, – протянул он, отстраняясь, – то ещё зрелище.

– Очень красиво.

– Что?

– У тебя красивая радужка, Тим, очень необычная.

– Спасибо, наверное… – он неловко потёр рукой позади своей шеи и подумал, что обескуражен не столько её словами, сколько тем чувством обычности происходящего, какое сложилось у них за долгие годы общения. Это ведь было в Анином духе: среди одного из самых удивительных на свете зрелищ, на поляне полной исполинских размеров и невиданных расцветок бабочек, не растерять своего человеческого отношения. И больше изумиться его глазам, чем диким лианам с цветами инопланетной какой-то формы или ручной пятнистой кошке, свободно разгуливающей по джунглям.

– Почему сейчас? – вдруг задала вопрос Аня, не без сожаления наблюдая за тем, как бабочка всё же улетает с её плеча. – В смысле, почему я не додумалась напроситься к тебе в гости раньше?

– Обошлось бы, по крайней мере, без взрывов, – со смешком выговорил Тимур. – Извини.

– Да ничего. Я почти уже не сержусь.

– О, я рад.

– А вольеры?

– Не-а, всё ещё не тема для обсуждения.

– Упёртый, – вздохнула девушка. – Так почему, Тим?

– Да, стоило встретиться раньше, – легко согласился он. – Но мне довольно далеко добираться до России, да и не то что бы хотелось туда возвращаться. Слишком много там осталось…

– Неприятного?

– Скорее, пережитого. А звать тебя к себе… – с ироничной улыбкой Тимур развёл руки в стороны, – ну, как видишь, приглашения в гости – не мой конёк.

– Я бы сказала, что не твоя лошадь, – отозвалась Аня.

– Ага, судя по масштабности косяка – целый не мой табун.

– Знаешь, я все равно очень рада нашей встрече, даже несмотря на перебинтованную голову и коллег…

– Да–да, я понял, – нетерпеливо перебил Тим. – Всё исправлю. Пара дней, помнишь?

– Помню.

– И я держу обещания.

– О, ладно, – заулыбалась девушка в ответ, – ну, тогда покорми кота.

На его недоуменный взгляд Аня пальцем указала куда–то чуть левее головы Тимура, и, повернувшись, он увидел сидящую на ветвистом суку циветту. К её привычно недовольному виду прибавилось ещё и требовательное шуршание, переходящее в писк.

– Вряд ли у нас есть готовые яйца всмятку, – с сомнением в голосе проговорил Тим.

– Да ладно тебе, – пожала плечами Анна, – пять минут сделать.

– Сделаешь?

– А тот бугай-наёмник… Дарма, кажется, да? Он меня за свою плиту пустит?

– Плита моя, как и кухня. И всё это полностью в твоём распоряжении.

– О–о–о, – шутливо протянула девушка, – ты не понимаешь, на что подписываешься!

– Ну и на что же я подписываюсь? – со смехом отозвался он.

– Я же русская женщина, – начала пояснять Анна, – сначала ты пустишь меня на свою кухню, потом разрешишь наводить порядки в комнатах, и, в конце концов, оглянуться не успеешь, как я сяду на твою шею и заставлю отдавать мне всю зарплату.

Мысль, что это меньшее, что он мог бы отдавать, проскользнула как–то сама собой, принесла тоскливость, от которой хотелось лишь глубоко вздохнуть и зажмуриться в попытке изгнать ощущения нереальности происходящего. С Аней ему всегда было легко. На серьёзные ли темы они общались, шутили ли, поддерживали друг друга, откровенничали… Но не все секреты стоили того, чтобы лишаться такой дружбы, тем более, если ты и без того уже достаточно наделал глупостей, втянув в них близкого тебе человека.

– Всё бы ничего, – отозвался он, стараясь скрыть истинные чувства за комичностью тона, – но зарплаты ты не дождёшься.

– Это чё это? – С наигранным нахальством девушка упёрла руки в бока, чтобы выглядеть повнушительнее, но прорывающихся наружу смешинок сдержать не смогла, уж очень дурацкой казалась ситуация. – Любовнице всё отдавать будешь?

– Небуду. – Тимур отвернулся и снял с дерева легко давшуюся в руки циветту, тихо сообщая той, что сейчас они пойдут за обещанным лакомством.

– А куда деньги денешь? – всё не унималась девушка.

– Лошадь куплю.

– Лошадь?.. – переспросила Анна и тут же вспомнила об их недавнем разговоре про неудачные приглашения и табуны коньков. – О, боги…

С поляны они уходили под её громкий смех и подколки на тему того, что Тимура она теперь будет называть не иначе как Спирит Душа Прерий.

Металл Океана

Она легко перегнулась через белые перекладины перил, кое-где выщербленные тонкими полосками, словно бы царапинками от коготков. Внизу, за пушистыми темно-зелеными кустами китайской розы, театральную труппу в полном составе, добром здравии и почти благодушном настроении возвращали из душевых. Шли по парам, как в детском саде, едва ли не держась за ручки, только что воспитатели были крепко сбитыми, загорелыми головорезами. Через их мускулистые, покрытые испариной шеи протянулись лямки оружейных ремней, но ни ожидаемой свирепости, ни излишней агрессии охранники не проявляли.

Анна настороженно наблюдала за тем, как её коллег жестами просят вновь пройти в распахнутые двери клеток, а тех, кто больше всего упирается, подпихивают дулами автоматов. Аккуратно, надо сказать, подпихивают, даже с некоторой осторожностью и явной неохотой. То ли наёмникам Тимура не очень нравилось выступать в роли нянек для капризных и сварливых гостей; то ли громилы попросту не умели ничего другого, как применять грубую силу, и вместо "а не соизволите ли вы пройти", пинками бы под зад да прикладами об затылок утихомирили бы всю толпу разом. Но её друг действительно держал обещания, а наёмники, по всей видимости, действительно беспрекословно ему подчинялись и никого не трогали.

Не то чтобы Аня смирилась с таким положением дел. В цивилизованном мире людей в клетках не держали, это выглядело не просто неправильно, а даже дико. Но она бы слукавила, если бы сказала, что внутри неё алым пламенем разгорается огонь борьбы за поруганную человеческую свободу. Нет. Просто Анне, однажды сумевшей вырваться словно бы из другого мира, пришлось выучиться жить в этом. А здесь всеми правилами предписывалось быть законопослушным гражданином, соблюдать какие–никакие моральные нормы. Она бы хотела соблюдать их в полной мере, всё ещё чувствовала себя чем–то обязанной и коллегам, и начальству… хотя кому–кому, а некоторым скотам за железными прутьями было самое место.

О своей работе на месте помощника директора она могла бы рассказать превеликое множество вещей, начиная от смешливых лайфхаков, как управиться с неустойчивыми, полными горячего кофе чашечками, когда ты на высоких каблучищах и с неровным подносом в руках шествуешь по скользкому ворсу ковра; заканчивая пространной лекцией на тему, что такое харассмент и моральное насилие от одного всеми уважаемого, любимого и в целом очень доброго человека, руководящего целым театром. И как те, кто работает с тобой бок о бок каждый день, всё видят, но с недоуменной улыбкой отворачиваются в сторону, не особо желая знать, что вообще происходит.

– Ань, осторожней, – позвал Тимур, нежданно вырывая её из потока тревожных мыслей.

– Что? – поначалу не поняла она, но парень кивком указал куда–то вниз, и Аня увидела присевшую возле своих ног циветту. По недовольной мордашке было понятно, что зверька вновь отогнали от стола, на который он всё порывался запрыгнуть, чтобы добраться до миски, где в холодной воде остывали маленькие перепелиные яйца (куриных в холодильнике не нашлось). Одно из них циветта успела выхватить прямо из кастрюльки, едва ту убрали с кухонной плиты и слили в раковину кипяток.

– Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус, – неодобрительно произнес Тимур, когда зверёк с шипением обжег себе нёбо, раскрошив большую часть яйца на пол.

– Он просто голодный, – вступилась за животину Аня, предусмотрительно отодвинув кастрюльку подальше.

– Он просто жадный.

Конечно же, Тим оказался прав. Пока Дарма готовил, да и сейчас, когда расставлял на стеклянной поверхности стола плоские деревянные блюда, циветта то и дело путалась у него под ногами в надежде выпросить еды. И её постоянно кто–нибудь подкармливал. Мишель, развалившись на белоснежной обивке уличного диванчика, протягивала ей мягкие кусочки папайи, а Ян, что отошёл покурить к дальнему концу террасы, вытаскивал из кармана орехи каждый раз, когда наглое животное подходило и к нему.

Звуки длиннохвостый зверёк, всё напоминавший Анне чахоточного гепарда, издавал странные: то сипло мяучил, почти как самая настоящая кошка, то шипел где–то на уровне утробно–глухого шелеста. Тимур говорил, что такой стиль общения вполне нормален для представителей виверровых, к коим причисляли и циветт. Впрочем, конкретно эта наглая животина общалась с людьми порыкиваниями просто потому, что еду он не выпрашивал, а натурально требовал.

Кошак снова тоненько вякнул, привлекая внимание Ани. Дернул пятнистым хвостом в сторону Тимура, который стерёг миску с яйцами, и попытался на своём циветтьем объяснить девушке, что всё уже давно остыло, а этому пусть скажет (тут в сторону парня снова неодобрительно зыркнули), чтобы делился. Аня заулыбалась – до чего забавным показался ей зверёк – и склонилась в намерении погладить жёлто–серую шёрстку, но оклик Мишель заставил её руку замереть в паре сантиметров от вмиг насторожившейся циветты.

– Не стоит, дорогая, – пояснила врач. – Этот кошак может поцарапать тебя, и довольно сильно.

– А Тим на руки спокойно брал, – удивленно сказала Аня.

– Он не считает меня человеком, – ответил Тимур, ловя на себе любопытный взгляд Мишель и внимательный Хэ Яна. Конечно, им обоим было интересно, насколько много знает Анна, и если не знает ничего, то как он собирается пояснять эту будто бы невзначай брошенную фразу.

– Ну, хотя бы шкура пятнистая. Всё же лучше, чем оленьи рога, – тут же развеяла все сомненья девушка, и хотя выразилась не менее туманно, но понять, о чём идёт речь, им обоим труда не составило.

– Не припомню, чтобы тебя слушались олени, – с улыбкой подхватил Тимур.

– Не припомню, чтобы хоть раз видела живого оленя.

– А зоопарк?

– Ты опять о моих коллегах?

– Разве? – наигранно удивился парень.

– Да, – смешливо кивнула она, – есть там парочка рогатых.

– Так это ж козлы, Ань.

– А вы всегда так… – изумленно пробормотала Мишель, но сама себя оборвала на полуслове. При виде их искрящихся смехом взглядов, направленных друг на друга, вопросов у неё, в общем–то, не осталось. Вместо этого она с довольной улыбкой подмигнула подошедшему к столу Хэ Яну и посторонилась, когда тот решил присесть на диван рядом с ней.

Аня тем временем, поддавшись на нетерпеливое ворчание циветты, запустила руки в миску и начала ноготками счищать скорлупу на едва теплых перепелиных яйцах. Самого зверька, по–свойски рассевшегося у Тимура на коленях, пришлось придерживать обеими руками – тому не терпелось выхватить угощение прямо из мокрых Аниных пальцев, заодно потоптавшись лапами по чистой поверхности стола.

– Дай ему одно, – сжалилась девушка, опуская Тиму на ладонь желтоватый шарик очищенного яйца. Не успел парень поднести его к жадной мордочке, как добыча тут же была сцапана, и, не жуя, проглочена целиком.

– Обожрётся, – усмехнулся на это зрелище Ян.

– Н-да, – задумчиво хмыкнул Тим, – прошлый раз его знатно так рвало.

– И позапрошлый тоже.

– А я чёрт знает, можно ли зверушке те противорвотные, что есть у меня в аптечке, – отозвалась Мишель.

– Он и их сожрёт.

В мисочке у Ани ещё оставались яйца, и несколько из них она даже успела очистить, но судя по располневшему брюху зверька, с него действительно было достаточно. Сам он так не считал, и хотя вновь играть в попрошайку ему не позволили, опустив на пол и в строгом тоне приказав вести себя тихо, все равно предпочёл дожидаться подачки. С обиженным на весь свет видом он плюхнулся тут же, у их ног, прямо на бок. Покрытый светлой опушкой живот расплющился по поверхности пола, а лапки вытянулись во всю длину. Словно бы назло зверёк сначала хвостом стегнул голые лодыжки Тимура, а после с фырканьем уложил голову на пальцы Аниной стопы. Она как раз сбросила легкие плетеные шлёпки и хотела было подобрать под себя ноги, но замерла, чувствуя на своей коже щекочущие прикосновения.

– Надо же, – улыбнулась девушка, опуская взгляд вниз. – Пальцы мне не отгрызёшь?

– Я ему тогда сам что-нибудь отгрызу, – пригрозил Тимур, за что вновь ощутимо получил кисточкой хвоста.

Аня с мягким смехом прислонилась к округлой спинке своего кресла и ленивым расслабленным взглядом окинула пространство террасы, на которой они все собрались к обеду.

Послеполуденный жар обдавал тяжелым дыханием солнца, заставляя звонких цикад трещать ещё громче и даже будто бы пригибая ниже легкие, искрящиеся изумрудной зеленью листочки вьюна, что обвивали столбики крыши. Но здесь было по-особенному хорошо. Терраса удобно выходила на ту подветренную сторону, откуда океан приносил порывы легкого ветра, солоноватого и освежающего. Вдобавок под потолком вертелись лопасти нескольких вентиляторов, украшенных цветистыми ленточками и, почему-то, стодолларовыми купюрами.

«Есть в русском языке такое сленговое слово «вписаться», – подумалось Анне, когда в Тимура через стол полетела одна из тех палочек для еды, которую ещё мгновением назад Хэ Ян преспокойно сжимал в пальцах. «И вот это «вписаться» не про войти с размаху в столб, нет, скорее…» – попыталась продолжить мысль Аня, но тут Тим со смехом поймал вторую летящую в него тонкую деревяшку и обозвал Яна «тапиром одноногим», что в переводе на русский на памяти девушки равнялось фразе «свиньюха косорылая». И тут началась просто неистовая бойня. Кружочки нашинкованных овощей, косточки от фруктов, даже какие-то шкурки – весь мусор, который парни сумели найти в своих тарелках, был приравнен к статусу бронебойных снарядов и тут же отправлен на вражескую сторону. Поскольку в меткости они друг другу не уступали, никто из соседей по столу от их баталии не пострадал. Мишель лишь раз с легкостью отмахнулась от прилетевшей ей в руку редиски, и продолжила преспокойно просматривать на своём мобильном новостную ленту.

Аня, с интересом наблюдая за шутливым препирательством парней, продолжила размышлять над тем, что в эту часть семьи Тимура, о которой он правда очень много и с огромной любовью рассказывал, в общем, в неё даже вписываться не пришлось. Не ощущалось той нескладной неловкости при их первом более или менее осознанном знакомстве, не чувствовала Аня себя лишней и сейчас.

Они все были жутко разнообразные, иначе не скажешь. И к яркой внешности Мишель, а уж тем более к идеально выверенным чертам Хэ Яна так сразу привыкнуть казалось сложно. Но это не помешало Анне перекинуться с тем же Яном парочкой фраз по поводу того, сколько времени потребуется для варки перепелиных яиц, чтобы получились всмятку и скорлупа сошла полегче. Кто бы мог подумать, что брат Тимура тот ещё эксперт в кулинарии.

Мишель же постоянно сыпала уменьшительно-ласкательными словечками. При общении закадычных каких-нибудь подружек такое услышишь и посчитаешь чересчур слащавым, но у врача выходило произносить их так, будто бы ты правда была для неё дорогая, милашка и самая что ни на есть маленькая птичка, которую взять бы в руки да ворковать.

– Не беспокойся, Энни, – обратилась она к девушке, когда мимо просвистела кем-то в отместку брошенная вилка. – Эти двое часто ведут себя как драчливые щенята.

– А-а-а, – с улыбкой протянула Анна, – ну, теперь всё стало на свои места.

Ей в тарелку как раз плюхнулась крупная виноградина, предназначавшаяся Тимуру. Буквально мгновение назад он отбил её палочкой, на что Ян уже готовился запустить другую, чуть левее и повыше, чтобы точно в лоб, и соперник при этом не успел сориентироваться.

– На свои места? – в легком недоумении переспросила Мишель.

– Да, – кивнула девушка со всей серьезностью, на которую была сейчас способна вопреки прорывавшемуся наружу смеху: – Понятно, почему Тим постоянно называет Яна ворчливым псом.

Над столом вдруг повисла настороженная тишина. В голове у Ани уже табуном успели проскакать едкие сомнения на тему того, что она могла неправильно понять царящую здесь атмосферу; и вообще не стоило ей лезть со своими глупыми шутками, тем более выдавать их с Тимом личную переписку; да и как-то надо было сгладить всё, извиниться, что ли… но тут Ян повернулся к девушке и, похлопав ладонью по мягкой обивке диванчика, совершенно спокойно проговорил:

– Пересядь-ка сюда.

– Это зачем это ей пересаживаться? – возмутился Тимур.

– Чтобы твои пущенные по ветру кишки не мешали человеку спокойно обедать.

– С вами пообедаешь, – с облегчением выдохнула Аня, перекладывая в пустующую тарелку Тима виноградину. Её он тут же подхватил пальцами и закинул себе в рот. Неторопливо прожевал, хотя жевать там, в общем-то, было нечего, а после принялся рассказывать задумчиво оглядывающей стол Анне, что из всего многообразия блюд ей стоит попробовать в первую очередь. В их болтовню то и дело вклинивался комментариями Ян, потому как действительно гораздо лучше знал состав и способ приготовления, к примеру, того же ранданга, чьи крупные, в буром кляре мясные кусочки горкой возвышались на расписной тарелке в центре стола. На вкус они оказались сладко-пряными и очень сочными, с легким оттенком кокосового молока, в котором, как Ане поведали, ранданг обычно и томили.

Всё то время, что они провели за столом, девушку не покидало удивительное ощущение своего места, описать которое или назвать одним словом не хватало ни тех самых слов, ни средств хоть какой-нибудь выразительности. Как если бы ты наконец приехал к давно зазывавшим в гости друзьям, жившим где-то очень-очень далеко, а те не просто приняли тебя с радушием, но ещё с искренней любовью и толикой ностальгии начали рассказывать о своей земле, культуре и быте, не кичась, не восхваляя, а лишь желая поделиться этими ощущениями и с тобой. Чтобы ты тоже чувствовал себя как дома.

В итоге ей пришлось попробовать все расставленные на столе блюда, иначе бы парни просто так не отстали. Тем более каждый раз, когда Ане приходилось по вкусу то, что советовал Ян, Тимур, заметно раздосадованный, обещал жестоко отомстить подшучивающему над ним брату. Мишель, потягивая темное, охлажденное кубиками льда виски, смотрела на всё это соревнование с едва заметным удовлетворением во взгляде.

– В бар с ними тоже лучше не ходить, – мягко усмехнулась врач, когда Анна, вновь откинувшись на спинку кресла, приложила ладонь к животу и громко заявила, что в неё больше ни кусочка не влезет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

(обратно)

Оглавление

В сюрпризы

Пределы нормы

Спирит Душа Прерий

Металл Океана

Конец ознакомительного фрагмента.