Лиза не спешила домой после окончания уроков, как её подруги. По лестнице на шестой этаж она всегда поднималась с чувством тревоги.
Родители уже давно не ладили. Постоянные скандалы, пьяные компании в доме, музыка до утра — стали нормой. Два года подряд они отправляли её в санаторную школу на весь учебный год. Она, часто болела с детства, нуждалась в санаторном лечении и получала всегда бесплатную путёвку. В этом году, занятые своими проблемами, родители даже не смогли найти время, чтобы вовремя собрать справки и документы.
Мать лишилась работы и всё чаще впадала в длительные запои. Отец пока держался. В выходные он выпивал, а в понедельник, жалкий и измученный алкогольным похмельем, шёл на стройку.
Лиза попробовала бесшумно открыть дверь собственным ключом, в надежде, что мать, после вчерашних долгих посиделок с подругой, всё ещё спит.
Войдя в квартиру, услышала звук включённого телевизора. Заглянула в комнату.
— Привет, — мать лежала на неубранной постели и смотрела какой-то сериал.
— Что там в школе? — безучастно спросила женщина. Лиза знала, что сейчас она будет просить её сходить в магазин.
— Сходи хлеба купи.
— А ещё чего?
— Пива, плохо мне что-то после вчерашнего.
— Ну, ты же знаешь, что детям спиртное не продают.
— Попроси кого-нибудь, ради матери.
Чтобы уйти от этого разговора, который часто заканчивался скандалом, Лиза ушла на кухню.
На столе стояла неубранная посуда, но тарелки были пустыми — поживиться было нечем. На полу, возле окна, пустых бутылок было больше, чем обычно — значит и отец вчера тоже выпил немало. Сегодня, при наличии денег, продолжат. Она открыла морозильную камеру — запас пельменей закончился. Лиза заглянула в холодильник — там было пусто. Последние три яйца сиротливо лежали в лотке, в бутылке было немного молока. Девочка взяла лишь два, пожарила, на неубранных, уставленных коробками и посудой, кухонных столах удалось отыскать остатки хлеба.
Переставив часть посуды в мойку, Лиза уселась за стол и начала есть свой скудный обед, как услышала за спиной:
— Приберись тут.
— Почему я? Ты ведь дома сидишь, я только из школы — устала.
— Завидуешь? Ты же видишь в каком я состоянии.
— Так не пей и всё нормально будет.
— Ты ещё меня учить будешь? Думаешь я от хорошей жизни пью? Мала ещё матери указывать!
У Лизы сегодня и в школе был не самый лучший день. Смирнов вновь самоутверждался и набирал очки перед публикой, подшучивая и унижая именно её.
Предметом для насмешек стала её причёска. Но кому расскажешь, что дома просто не было шампуня, а денег у родителей не допросишься.
Вспоминая всеобщий смех, который он срывал в классе в качестве аплодисментов, она ещё больше злилась на мать. Быть в собственном доме, при живых родителях — золушкой — не очень-то весело. Жизнь в санаторной школе казалась ей райской, по сравнению с теперешним её положением.
Она доела яйца и ушла в другую комнату, помыв лишь свою тарелку. Она почитала историю, выучила химию, решила задачи по математике, в интернете нашла повесть, которую задали по литературе и стала читать её в телефоне — компьютера дома не было.
Вскоре шум в коридоре отвлёк её от чтения. Она лишь приоткрыла дверь — отец был сильно пьян.
Лиза вновь поспешила уединиться. Сосредоточиться на чтении, на чужих проблемах и страданиях не получалось. Своё собственное положение было слишком сложным, проблемы для двенадцатилетней девочки казались нерешаемыми.
— Почему бардак? — донёсся из кухни возмущённый голос отца, — Две бабы в доме, прибрать не могут, жрать нечего.
— Я её просила по-человечески, помой посуду. Совсем от рук отбилась. Опять в телефоне сидит, — оправдывалась мать.
— Сейчас я её воспитаю, — Лиза невольно вся съёжилась в ожидании продолжения скандала и уже пожалела о том, что не выполнила просьбу матери.
— Дай сюда телефон, хватит бездельничать, уже не маленькая, пора за ум браться, — и он выхватил телефон из рук девочки.
— Не буду, — зло ответила Лиза. Внутреннее возмущение и сопротивление несправедливости по отношению к себе, в какой-то момент оказались сильнее инстинкта самосохранения.
— Тогда и я не буду кормить и одевать тебя, — кричал гневно отец, — Убирайся вон, поищи себе других родителей, раз мы тебя не устраиваем, — он со всей силы швырнул телефон на пол. Разбиться ему не дал лишь старый потрёпанный коврик.
Лиза вскочила с кровати, схватила телефон и бросилась к выходу. Она в спешке обула кроссовки, схватила с вешалки куртку и выбежала из дому.
Она шла по улице и плакала. Что делать в такой ситуации девочка не знала. В городе жила тётка — сестра отца, но она не общалась с семьёй брата. Да Лиза и не хотела обращаться за помощью к женщине, которая, скорее всего знала, как несладко приходится племяннице с такими родителями, но помочь ничем не хотела.
Она написала сообщение Маше, которую считала самой близкой подругой. Маша сразу согласилась выйти, выслушала её слёзный рассказ и посоветовала вернуться домой и попросить прощения.
— А можно у тебя переночевать?
— Нет, ко мне сейчас нельзя, мать с отчимом поссорилась. Итак в доме накалённая обстановка…
Маша бродила с Лизой по улицам города, они зашли в супермаркет и на мелочь, что была у девочки в кармане, она купила булочку, большую часть которой, великодушно отдала Лизе.
Начинало смеркаться, Маша заторопилась домой. Лиза написала ещё двум одноклассницам, которых считала подругами. Но их родители категорически были против ночлега девочки вне дома.
Сумерки сгущались, стал накрапывать мелкий дождик, Лизу уже знобило от затянувшейся прогулки. Она хотела зайти в какой-нибудь подъезд, чтобы согреться, но на всех были кодовые замки.
Девочка ещё раз зашла в супермаркет. Там было тепло, но вид готовой еды, изобилия салатов, приготовленного мяса, булочек, сладостей, вызывал, у давно не евшей ничего девочки, ещё большее чувство голода и приступ тошноты.
Лиза вновь вышла на улицу. Единственное место, где можно было согреться — собственный подъезд. От двери у Лизы был кодовый ключ.
Она пристроилась на широком подоконнике между вторым и третьим этажами, и за всю ночь её никто не побеспокоил — люди мирно спали в своих жилищах.
Позже выяснилось, что кто-то из девчонок разболтал о том, что одноклассница не ночевала дома. В гости зачастили учителя. Они видели до какого состояния опустились родители девочки. Подняли шумиху и, в итоге, директор настояла на том, чтобы Лизу отправили в приют.
Все знали, что несколько лет назад своего мужа директор увела из семьи. Дети там остались с пьющей мамой. Мысли отдать детей мужа в приют у директора не было, также, как и желания помочь отцу позаботиться о страдающих детях. Проявлять великодушие, сострадание и другие человеческие качества теперь стало не модно. Чужую девочку, тем более, не жалко было сдать в приют…
