сочетаются с пустым кошельком. Фальком задолжал многим и многое, и нуждался в деньгах куда сильнее, чем другие бездельники мира. От смерти Шекрама зависело не богатство, а сама его жизнь.
Он наблюдал за отцом издали. Делать это приходилось чужими руками, но казино и алкоголь помогают не только потерять деньги, но и найти сомнительных друзей, из числа тех, которые не любят патрульные машины и камеры слежения, а вместо имен предпочитают использовать клички. Штырь, мелкий вор, оказался не плох в слежке, и Фальком платил ему за прослушку телефона отца. В понимании техники Шекрам застрял в эпохе проводных телефонов, которыми пользовался до сих пор, и слов «информационная безопасность», наверное, вообще никогда не слышал. Сейчас Штырь сидел на стуле напротив, потягивал пиво и разглядывал официанток.
— Штырь! Отвлекись от баб, и расскажи, что узнал. Ты меня сюда притащил, как вроде что-то случилось.
— Случилось. Твой папашка уволил всю прислугу. И всех врачей.
— Ну, так и слава богу! Может, смирился, что помирать пора.
— Не смирился. Наоборот, бодрячком. Начал вставать из кресла, ходить с палкой. Заказал еду не по диете! И с ним какой-то тип. Несколько новых медсестер, горничная, и вот этот вот тип! — Штырь выложил на стол фотографию, на которой доктор Жетар шел рядом с Шекрамом, заботливо поддерживал его под руку, и что-то рассказывал, судя по перекошенному лицу.
— Что он тут говорит?
— Я почем знаю? Но я пробил этого мужика. Профессор Нарсен Жетар, выпускник всего на свете. В шестнадцать лет закончил школу, в двадцать получил первое образование, в двадцать пять нарисовал себе диссертацию по физике. А в тридцать два — еще одну, по медицине, что-то там, на счет работы нервной системы.
— Стало быть, врач?
— Врач. И физик. Говорят, крутой спец по изобретению всяких медицинских приборов. Но его выперли с работы за темные дела и эксперимент над студентами. Понятия не имею, что он творит. Но он творит это с твоим папашей.
Фальком посмотрел на фото. Внешность обманчива, и врач на снимке не походил на двойного гения. Хотя и на простого афериста он не походил.
— Лечение или разводка? — спросил Фальком.
— А лечение есть? — спросил в ответ Штырь. — Ты ж сам мне говорил, что старику уже никто не поможет, разве что ангелы! А у этого доктора я крыльев что-то не наблюдаю. Так что его явно разводят.
— Ну и ладно! — Фальком отпихнул фотографию. — Пусть себе разводят. Разведет профессор моего папашу, тот откажется от остатков лечения, и уже переедет жить на два метра ниже земли, наконец.
Штырь отхлебнул пива.
— Дурак ты, Фальком! Если он разводит старика, то разводит-то на бабки. И когда он переедет, они все достанутся профессору. А что тебе достанется, ты подумал?
Фальком подумал. И придумал только пустой конверт, в котором уже нет мятого чека.
***
Тело немощно, но когда в нем живет такая же немощная душа, сил не остается ни на что. После бесконечных сеансов лечения, пересадок органов, после сна в кислороде и очистки крови, Шекрам почти забыл, что такое жизнь. Но ради нового тела стоит собраться с силами. Прибор обмена разумами, которому создатель так и не придумал названия, разбудил его душу, и душа хотела жить.
Не только в новом теле, и не только один раз. Доктор Жетар радовался шансу рассказать кому-то о своей работе и охотно показывал, как управлять прибором, как ловить частоту чужого разума, как включать постоянный обмен или обмен по таймеру. Шекрам с годами стал немощным, но только телом, а не разумом. Он научится использовать прибор, и станет первым бессмертным! Когда новое тело состарится, он сможет найти еще одно. А потом еще одно, отныне, и во веки веков!
Жетар одержим наукой, и все, что ему нужно — это деньги для новых исследований. Дурак не видит дальше своего носа и не понимает, что изобрел!
Меньше сотни лет ушло у Шекрама, что бы превратить пустые карманы в триста миллионов флоринов. И это только начало! Он уже отсчитывал будущие века в своей голове. До какой степени богат он станет через двести лет? А через тысячу? А сколько получит, контролируя рынок вечной жизни, стоя во главе расы бессмертных избранных, верно служащих ему? Доктор только болтал про анализ несущей частоты разума, а сам, в своем чемоданчике, принес Шекраму власть над человечеством, которой не будет конца!
Если, конечно, все это не было обманом. Старик не стал бы богачом, если бы верил во все, что видел, и не мог разоблачить фокусника.
— Я хочу убедиться, что это все реально! — скрипел он фальцетом.
— Опять? Вы были в новом теле. Вы лично убедились во всем!
— И буду убеждаться снова! Тебе нужны мои деньги? Значит, я и условия диктую. Может твой прибор одноразовый.
— Мы привлечем ненужное внимание, если опять вломился в чужое тело! — протестовал Жетар.
— Не привлечем, академик. Я приму снотворное, и мое тело уснет. Тот, кто в него войдет, будет считать, что просто упал в обморок.
Он устал за этот разговор. Донорское сердце
