Райдзин. Книга III. Резервация «Восток» [Сергей Извольский Angel Delacruz] (fb2) читать онлайн

Райдзин. Резервация «Восток»

Глава 1

— Это портал?

— Да.

— То есть я в него захожу, а выхожу в другом месте, далеко-далеко отсюда?

— Да.

Надо же. Каждый раз, когда начинаю полагать, что чудеса нового мира меня больше не могут удивить, всегда появляется что-то новенькое. Подумал я об этом отстраненно, пытаясь сдержать зевок. Не удалось.

Спать хотелось ужасно — за последнюю неделю, проведенную на райском уголке тропического острова среди океана, время было слишком дорого чтобы тратить его на сон. Жаркие дни сменялись не менее жаркими ночами, превратившись в сплошной яркий калейдоскоп, постоянно подпитываемый выработкой всех четырех гормонов счастья.

Я бы здесь надолго остался, если бы не навсегда, но… ладно, не будем о грустном.

Надежда, кстати, спала за последнюю неделю едва ли больше чем я. Но в отличие от меня ее кавайная светлость выглядела свежо и бодро. И донельзя официально — в своем черном с золотом мундире. Я тоже сейчас в мундире, парадной форме несуществующей более французской высше-магической школы «Ля Фудр», но вряд ли выгляжу так же собранно и по-деловому, как Надежда

Лицо у меня снова растянуло гримасой в попытке зевнуть, но я справился с собой и встряхнулся. Пора возвращаться в реальность. Выходить, как это было модно говорить в моем старом мире, из зоны комфорта.

— Мне туда? — посмотрел я сначала на портал, потом на Надежду.

— Да.

— Уже можно?

— Нужно.

— Ну ладно. Я пошел?

— Да.

— Просто идти вперед?

— Да. Подходишь, делаешь шаг и оказываешься на месте.

— Я первый иду?

— Ты первый. И последний.

— Это как?

— Пропускная способность портала один человек в сутки. Я прибуду позже…

Надежда вроде бы и закончила фразу, но осталась в ее словах переданная интонацией недоговоренность. Понятно почему — за грядущие сутки она может прибыть на место, а меня там уже не будет. Или там не будет, или вообще не будет. Нигде.

Не удержавшись, я снова зевнул — так, что из глаз едва слезы не брызнули. Повернулся к Надежде, взял ее за руку и галантно поцеловал с поклоном. Захотелось конечно, ее кавайную светлость обнять напоследок, но на нас смотрел с десяток глаз самых разных специалистов из обслуживающей портал команды, так что конечно я ничего подобного делать не стал.

Да и сама Надежда сейчас смотрела на меня без капли теплоты, максимально отстраненно. Хотя, тепло прощались мы совсем недавно, прямо перед выходом.

— До встречи, — кивнул я Надежде и развернулся к порталу.

«До встречи», — мысленно ответила она мне и едва заметно прикусила губу.

Шагать в портал было конечно боязно, но долго я не задерживался. Перед тем как уходить надел маску Ви-блокатора. С некоторым усилием, очень уж живы воспоминания как она впилась мне в лицо техномагическими щупальцами. И дождавшись активации намордника, уверенным шагом пересек зеркальную поверхность арки. Мазнуло ощущением холода, сопроводившего межпространственный переход, и я оказался по другую сторону портала.

Вышел я в помещении, которое мне совсем не понравилось. Так, похоже дело дрянь. Быстро обернулся — арка портала за мной стремительно тускнела, и только что совсем погасла, превращаясь в глухую каменную стену.

Все, обратной дороги нет.

Снова обернулся, глядя куда попал. Ф-фух, нет, не камера, как мне сначала показалось. Ошибся в первом впечатлении. Не камера, а по-спартански обставленная келья, вот это более точное определение. И двое у двери не надзиратели-конвоиры, а фельдшеры отряда быстрого реагирования служб медицины катастроф. Судя если по униформе; а вот если обратить внимание на синий отсвет активных глазных имплантов, то сразу понятно — форма явный камуфляж. И к медицине катастроф встречающие меня мужчины вряд ли отношение имеют, в действительности принадлежа к государевой службе в совершенно ином ведомстве.

Один из «фельдшеров» без слов показал мне на спрятанный в стене прет-а-порте принтер, который единственный выбивался из спартанского убранства кельи. В меню, после активации, я увидел всего один вариант: «Форменный костюм Арктической императорской гимназии имени Петра Кузьмича Пахтусова для 1-го года обучения». Его я себе и напечатал.

Переоделся, аккуратно сложил и оставил на узкой койке кельи парадный мундир студента более несуществующей французской высше-магической школы «Ля Фудр».

— Маску можете оставить здесь, — неожиданно произнес один из встречающих.

Интересно. Ну да ладно, я не против — снял и положил маску намордника сверху на костюм, после чего «фельдшеры» повели меня за собой. Когда пересек порог, понял что келья располагалась в совсем небольшой церкви. Находящийся здесь священник, кстати, даже бровью на нас не повел.

Вышли на улицу мы не через главный вход, а через заднюю дверь, вплотную к которой стояла карета скорой помощи в яркой желто-красной раскраске. Прежде чем зайти в распахнутую боковую дверь машины, я осмотрелся насколько позволяла ситуация. Увидел, что церковь представляет из себя небольшое деревянное здание, а небо заметно отличается от южного неба тропиков, под которым я провел последнюю неделю. От острова я переместился далеко на север, похоже. И еще похоже, что мой визит сюда — как минимум непубличный, если не тайный.

Сопровождающие меня фельдшеры, сохраняя молчание, в салоне сели напротив. Я на них постоянно косился краем глаза, но не замечал ни слишком назойливого контроля, ни готовности в любой момент отправить меня в медикаментозную кому. Просто дежурное внимание. Но все равно тревожило меня что-то, ощущалась в груди тяжесть беспокойства.

«Предчувствие у меня плохое. Атмосфера здесь гнетущая», — прозвучал голос воспоминанием из моей старой жизни в старом мире. Постоянно фраза в памяти всплывает, а откуда она — никак вспомнить не могу.

Предчувствие — с момента попадания в так похожую на камеру келью, у меня действительно не очень хорошее, как возникло, так и не отпускало. Не плохое, а настойчиво-тревожное я бы его назвал. Но пока все вроде спокойно.

В машине от меня не был закрыт доступ к информационному табло, и я видел карту с маршрутом движения. Но в большом масштабе, а названия улиц, по которым мы ехали мне ничего не говорили. Пытаясь понять где нахожусь поглядывал в окно — наша машина уже выехала на набережную.

Увидел я темное синее море, хмурящиеся облака на горизонте, мелькнул блеск солнечных лучей на куполах церквей мимо которых проезжали — целых три за пару минут. На Русском Севере я сейчас, нет сомнений — очень уж характерные пейзажи.

По пути переехали через два моста. Название первой реки, Кузнечиха, мне ничего не сказало, но когда на карте с маршрутом я увидел название второй — Северная Двина, понял что портал привел меня в Архангельск.

Везущая нас карета скорой помощи довольно быстро проскочила через тихий и уютный центр города, выехала на восьмиполосное шоссе «Холмогоры», встав в выделенную полосу. Почти сразу развив такую скорость, что мне показалось еще немного и взлетим.

Путь по шоссе занял совсем немного времени, картинки в окне мелькали как в иллюминаторе разогнавшегося по взлетно-посадочной полосе самолета. Взлетать не стали, а довольно скоро и вовсе сбавили скорость до приличной, выезжая на большую площадь. В ее центре возвышалась огромная четырехлучевая звезда. Непривычно выглядит — никак мне не принять, что в этом мире подобная звезда указывает на принадлежность к российской Северной флотилии, а не к блоку НАТО.

Едва выехав на круговое движение, наша машина вдруг совсем замедлила скорость и остановилась, пропуская небольшой кортеж представительских и тонированных по кругу машин. Я в это время внимательно смотрел на табло в салоне с картой. Судя по которой, одна дорога от площади — дальше прямо, вела в сторону Императорской высше-магической школы «Аврора», вторая — направо, к Николо-Корельскому монастырю, чьи синие и золотые купола я уже заметил из окна. Третья отходящая от площади дорога сворачивала направо, на мост ведущий на остров Ягры, где находилась Арктическая императорская гимназия имени Петра Кузьмича Пахтусова.

Учитывая, что на мне сейчас форма этой гимназии, похоже направо мы и поедем. Не ошибся — пропустив кортеж, карета скорой помощи туда и свернула. После моста некоторое время ехали вдоль высокого глухого забора, а потом через высокую арку ворот въехали на территорию гимназии. Пару раз крякнув, разгоняя гуляющих гимназистов, мы уже ехали по зеленой тенистой аллее. Катились медленно, осматривался по сторонам я с интересом. Картина за окном напоминала пейзажи из фантастических фильмов — корпуса гимназии представляли собой футуристические конструкции из стекла и бетона. Впечатление, как будто здесь целая эскадра космических кораблей приземлилась.

Вскоре карета скорой помощи свернула с аллеи к одному из блестящих остеклением и синей неоновой подсветкой зданий, сразу заезжая в зев ведущего вниз проезда. И на подземном паркинге машина остановилась почти сразу. А нет — когда дверь отъехала в сторону, я понял, что оказался не в паркинге, а в приемном покое госпиталя.

Людей вокруг машины было уже довольно много. Медики в униформе, гимназисты старших курсов (гимназистки, вернее — ни одного юноши, сплошь девушки), явно пара преподавателей, охрана… Похоже, все ждали именно меня, потому что едва я вышел из машины, сразу оказался в центре вполне деловой рабочей суеты.

Вот только было одно «но», которое весьма впечатляло. И смущало: у большинства людей здесь глаза были подсвечены голубоватым сиянием. Не яркий ультрамарин, как у Ангелины, не светло-голубой свет молний как у меня, а светло-синий холодный ледяной отсвет. Реально ледяной — здесь, в приемном покое, воздух словно напитан морозной свежестью.

Мне даже зябко стало, так что я плечами повел. Если бы не живые эмоции на лицах людей вокруг, можно было бы подумать, что оказался среди армии Короля Ночи из Игры Престолов.

Между тем меня уже почти под руки повели от машины по длинному коридору. «Фельдшеров» теперь рядом со мной было четверо, кроме того я оказался под наблюдением сразу нескольких дам в приметной униформе — на них были синие облегающие комбинезоны с голубого цвета накладками; причем стыки плотной ткани подсвечены светло-голубым сиянием.

К миру магии за последнюю неделю я так более и не прикасался знаниями, но мельком видел, как да Сильва смотрел сериальчик и там среди действующих лиц показывали боевых магов в таких вот похожих костюмах. Только на экране маги Огня и Земли были, комбинезоны других цветов, но суть одна.

Сопровождающие меня дамы не имели никаких знаков различий, но судя по манере себя держать и отзвукам ауры, которые я чувствую, это совсем не рядовые специалисты. Скорее всего очень сильные одаренные, ответственные и за мою безопасность, и за безопасность других от меня. Я здесь без маски, а значит скорее всего без афиширования личности и проклятого дара, так что меня очень внимательно опекают.

Первый кабинет, куда меня привели, был заполнен людьми в светло-голубых халатах. Почти все с обычными глазами, и совершали они со мной вполне обычные процедуры — забор крови, рост, вес, проверки зрения и слуха, постукивания молоточком по колену, сканирование тела в большом аппарате.

Во втором кабинете меня ждали магические тесты. Довольно простенькие и первичные как понял, в основном смотрели реакцию крови на разные катализаторы. Третий — психологический, собеседования и самостоятельно заполняемые вопросники с иногда весьма странными вопросами. Потом снова первый кабинет, снова забор крови, потом дальше по коридору — очередной магический тест, уже более сложный, потом магические тесты во время психологических тестов…

Медосмотр, на который меня привезли, продолжался уже больше трех часов. Я успел утомиться, возмутиться, снова утомиться, разозлиться и в конце концов смириться. В состоянии «делайте со мной что хотите», я уже машинально работал кулаком перед забором крови, отстранено раз за разом отвечал на повторяющиеся вопросы во время повторяющихся тестов.

После очередного опросника произошло что-то новенькое. Меня привели в одноместную просторную палату. Сопровождающий фельдшер (остался один, видимо опасности от меня больше не ждали) показал на кровать с приподнятым изголовьем. Когда я снял обувь и лег, он вышел и в помещении осталась лишь одна медсестра. В отличие от большинства психологов и осматривающих меня специалистов в последнем кабинете без голубого и синего отблеска в глазах.

Очень приятная девушка по впечатлению, очень приятная фигура. Она, как и большинство «обычных» сотрудников из персонала госпиталя, была в закрывающей лицо медицинской маске. Униформа ее медицинская, как и у остальных сотрудников госпиталя непривычного для меня футуристичного вида. В такой униформе мог ходить экипаж космического корабля в фантастическом фильме — настоящий комбинезон из будущего. А вот медицинская маска на лице совершенно обычная, светло-голубая с ниточками чтобы цеплять за ушами.

Как раз сейчас медсестра подошла ближе, наши глаза встретились. И что-то в ее взгляде показалось мне смутно знакомым. Как будто я ее уже где-то видел.

«Мне тоже, шеф», — произнесла вдруг Альбина, проявляясь впервые за долгое время.

Медсестра между тем наклонилась, смазывая ваткой со спиртом мне руку на сгибе. Один светлый локон выбился из укладки волос, мазнув мне по лицу. Молния униформы кокетливо расстегнута, так что в показавшиеся знакомыми глаза медсестре я больше не смотрел, глядя в заметную ложбинку между приятными полушариями, стиснутыми тугой плотной тканью обтягивающего комбинезона.

«Нелидова А.» — мельком обратил я внимание на нашивку на груди.

«Альбин, ты ее знаешь?» — поинтересовался я у фамильяра отстраненно.

«Да, шеф», — голос у Альбины заметно озадаченный.

— Сейчас поставим вам капельницу, это недолго. После еще один тест и на сегодня хватит, — приятным голосом сообщила мне медсестра Нелидова А.

Я почувствовал облегчение — бесконечный осмотр меня, если честно, уже заколебал в край.

— Глубоко вздохните и сразу выдыхайте, — попросила медсестра, глядя мне в глаза.

Знаю этот прием, когда кровь берут — выдыхаешь во время укола и ничего не чувствуешь, когда игла в вену заходит. Я послушно выдохнул, и в этот самый момент глаза медсестры зажглись фиолетово-лиловым отсветом. Краткий миг, и в моем восприятии остались только яркие глаза, а потом я почувствовал как душа выходит из тела.

Нечто подобное я испытывал во время допроса с принцессой Ядвигой. Но именно что нечто подобное, сейчас все же ощущения чуть иные: мою душу словно вытащили из тела и куда-то пульнули — я почувствовал невероятно реальное ощущение полета. Которое закончилось мягкой комфортной остановкой и постепенным осознанием себя в собственном теле. Мглистая серость перехода из одного состояния в другое пропала, окружающий мир вокруг заиграл яркими красками.

Но я сейчас в имитации, уверен. Хотя в невероятно реальной.

Осмотрелся. Материализовался я на застекленной панорамной террасе огромного пентхауса. Пол под ногами прозрачный и хорошо видно, как снизу, прямо подо мной, разбиваются свирепые волны северного моря о покатые валуны каменистого пляжа. А если бы я высоты боялся? Лежал бы сейчас уже на полу, не в силах двинуться.

Но вообще красиво. Впечатляет: вгрызающиеся в море клыки скал, свинцовые воды, хмурое даже в безоблачном состоянии небо, с которого порывистый ветер прогнал все облака. От Архангельска, в котором находился недавно, явно унесло меня не слишком далеко — если брать планетарный масштаб.

Вдоль берега, насколько хватало взгляда, я наблюдал возвышающиеся белые ветряки, медленно вращающие гигантские лопасти. Повернулся в другую сторону — а здесь по всему скалистому побережью возведена многоуровневая конструкция прозрачных жилых куполов, соединенных галереями переходов.

Обалдеть. «На далеком севере зацветут сады», — почти как в песне юных мичуринцев. Вокруг безлюдная и суровая земля, даже летом не всегда благожелательная к гостям, но судя по тому, что вижу, здесь созданы вполне комфортные условия. Целый город под куполами. Хотя, это же имитация, в ней что угодно можно создать, хоть жизнь на Марсе… Или не имитация, а копия существующей местности?

«Альбин?»

— Шеф… — послышался рядом растерянный голос.

Резко обернулся, увидел рядом фамильяра. Вживую увидел, не в дополненной реальности. Более того, Альбина была в образе, в котором впервые предстала передо мной: в сером деловом костюме, на каблуках даже повыше меня ростом. Узкая юбка чуть ниже колен, полузастегнутый пиджак и полурасстегнутая блузка, не скрывающая приподнятые бюстгальтером волнительные полушария; очки в массивной черной оправе, строгая прическа, кокетливо выбившийся локон на виске.

Это был тот самый ее сексуально-агрессивный образ, который по задумке искусственного интеллекта должен отвлекать меня от излишнего женского внимания, и тот самый образ, который всегда был доступен только для меня. Для других Альбина всегда появлялась в более сдержанном и целомудренном виде.

Так.

Фамильяр стала частью моей души, и если неизвестная медсестра вытащила мою душу из тела сюда (непонятно куда), то логично что и Альбина вместе со мной здесь оказалась.

— Шеф… — еще раз растерянно произнесла Альбина.

Я развернулся по направлению ее взгляда и посмотрев вглубь помещения, обомлел. Для начала, за моей спиной под огромным прозрачным куполом раскинулся самый настоящий тропический сад. Вот уж действительно «расцветут сады». Совсем неподалеку от нас с Альбиной, у небольшого водопада, обнаружилась медсестра «Нелидова А.»

Хотя какая она медсестра — это понятно уже. Как раз сейчас девушка грациозно поднялась с плетеного шезлонга, направляясь ко мне. Перемена в облике разительна — медицинскую униформу сменили белая туника и греческие сандалии, дополненные золотой диадемой в волосах и широкими золотыми браслетами. По-настоящему царственный образ, так, наверное, выглядели византийские императрицы.

Медицинская маска тоже исчезла, и теперь лицо Нелидовой А. показалось мне еще более знакомым. Ну очень знакомым, вот только кто она такая я так и не могу вспомнить.

— Ваше императорское величество, — склонилась в поклоне Альбина.

Да и действительно. Как я ее не узнал только? Вот почему Альбина такая загадочная была только что в палате, упомянув что ей «медсестра» тоже знакомой кажется. Конечно знакомый мне взгляд — даже будучи оторванным от большого мира, портреты русской императрицы я видел неоднократно, она на всех жителей империи во всех государственных и не только учреждениях смотрит. В паре, кстати, с портретами считающегося пропавшим без вести государем Александром.

Вот только на портретах выглядела императрица Ольга величественно, а вживую… нет, и вживую выглядит она величественно и по-царски, но очень уж молодо. Ей на вид лет двадцать, не больше.

— Ей двадцать шесть, шеф… Упс, я это вслух сказала?

Похоже, для Альбины стало серьезным сюрпризом, что ее слова звучат не только для меня. Для императрицы Ольги, которая сейчас чуть наклонив голову, смотрела на фамильяра, похоже происходящее тоже было удивительным.

— Ваше величе… — начал было я.

— Императорское! — привычно зашипела Альбина.

— Ваше императорской величество, проникновение в мое сознание может быть опасным для вас, — начал я осторожно, чувствуя возрастающее волнение.

— Не волнуйся, я хорошо подготовилась и держу все под контролем, — заговорила императрица Ольга приятным голосом. — Скажи мне только пожалуйста… Как она здесь оказалась? — взглядом показала императрица на Альбину.

В этот момент поодаль послышалось рычание.

Нет-нет-нет, только не это! Резко повернув голову, мы все втроем — я, Альбина и императрица Ольга, посмотрели по направлению звука. И все вместе увидели крупного, сотканного из молний призрачного волка.

— А это кто? — уже озадаченно спросила императрица.

Волк зарычал громче, ощерившись и опуская голову, словно готовясь к атаке. Вокруг него сверкнуло несколько молниеносных отблесков, запахло озоном — как после грозы. Императрица заметно напряглась и отступила на несколько шагов, оглядываясь то на нас с Альбиной, то на призрачного волка. Я тоже смотрел на него, думая как успокоить, но ничего кроме как гаркнуть команду «Сидеть»' в голову не приходило.

Что и собрался сделать, потому что волк уже зарычал громче. Поздно — окружающая действительность словно потекла, искажаясь и разрушаясь. Я услышал испуганный крик Альбины, почувствовал состояние свободного падения, последовавший рывок возвращающейся обратно в тело души — и вздрогнул, снова осознавая себя в палате. Ощущение точь-в-точь как в полусне, когда как будто падаешь и ошалело вздрагиваешь, просыпаясь.

Широко раскрыв глаза и с глубоким вдохом я рывком приподнялся в изголовье, осматриваясь. Государыня императрица без движения лежала у дальней стены, и судя по беспорядку улетела она туда быстро, резко и вместе с капельницей.

Просто прекрасно — похоже, уработал я ее нормально, вон траекторию полета кровавый пунктир щедро отмечает. Нет, с ней ситуация вроде получше, чем с Ядвигой — у императрицы хоть голова на месте. Но вряд ли это может быть поводом для радости.

При невероятном многообразии русского языка для краткой, емкой и точной характеристики ситуации подходило всего лишь одно слово. Его, соскакивая с кровати, я с чувством и произнес.

Характеризующее ситуацию оценивающее суждение я высказал как раз в тот момент, когда дверь вылетела вместе с коробкой и в палату залетело сразу двое вооруженных «фельдшеров» с подсвеченными синим глазными имплантами, а также три дамы в сине-голубой униформе и с глазами ярко горящими ледяным сиянием.

Глава 2

Едва вылетела дверь, и возбужденная толпа ворвалась в палату, увидел направленное на меня оружие. Ожидал что сейчас начнется стрельба, но ждал напрасно — вокруг мгновенно дохнуло стылым холодом и зазвенел лед. Все тело вдруг сковало, перед глазами появилась мутная синеватая пелена. Попытка понять, что происходит, безуспешная попытка вздохнуть и накатившее вдруг осознание: я оказался заключен в ледяную глыбу.

Буквально.

Это уже был какой-то невероятный уровень магии. Меня не просто полностью мгновенно заморозило, спрятав в ледяной глыбе, но, как понимаю, сковало параллельно и в астрале, замораживая еще и энергетический каркас.

Судя по тому, насколько сильное я ощутил эхо выплеска силы, подобный конструкт мог обездвижить самого сильного одаренного. Но вот со мной, похоже, сделали это зря — паника от невозможности дышать наложилась на инстинкты моего звериного альтер эго, и в ответ на ледяное сильномогучее колдунство проснулась моя молниеносная магия.

Очень ярко проснулась: в груди родилось утробное рычание, перед глазами сверкнуло; мгновением позже ледяная глыба, в которой я оказался заточен, разлетелась мелкими осколками в плетении многочисленных молний.

Когда глыба взорвалась, я не увидел императрицы — или ее уже забрали, или ее унесло взрывной волной. Серьезной по силе — в палате исчезли почти все стены и часть потолка, вокруг меня густо валились обломки. Наличие стекла в конструкции здания тоже сказалось — со всех сторон раздавался звон разбитых окон, рассыпались по полу мириады осколков.

Совсем рядом со мной сияли холодным отсветом несколько ледяных куполов. Видимо, охраняющие императрицу маги поставили защитные сферы. Кто не успел этого сделать, тот улетел — как раз пару фигур мельком увидел на фоне неба. Далеко на фоне неба, словно летящие вдаль как пущенные катапультой сердитые птицы, была такая мобильная игра раньше. Мысли об этом, мысли о мобильной игре в том числе, в некотором роде пока помогали мне сохранять себя — призрачный альтер эго внутри взбесился, явно слетая с катушек.

Это не было тупой яростью или направленной жаждой убийства, это было паникой загнанного в угол зверя. И паниковать было отчего — в мою сторону уже летели ледяные глыбы, отзвук ауры вокруг звенел эхом магической силы.

На месте я, кстати, давно уже не стоял. Проскочив под падающими балками перекрытия, пробежал в соседнее помещение. Здесь все скрипело и скрежетало, с потолка отлетали в пыли каменной крошки булыжники, искрила проводка. Выход наружу завалило, но я пробежал еще дальше, по проходу где совсем недавно были стены.

Выскочил в коридор, рванул в сторону выхода из здания, но тут же нарвался на ледяную преграду. Прямо передо мной, за мгновенье до, из пола и потолка коридора выросли десятки шипов, мгновенно увеличиваясь и превращаясь в непреодолимую на вид ледяную стену. Я лишь в последний миг сумел сгруппироваться, чтобы не забежать в нее с «открытым забралом», ударившись лицом. Выставил плечо, как регбист — подспудно надеясь лишь ослабить удар. На деле же я пробил выросшую на пути ледяную глыбу в буйстве светло-голубых всполохов, а моими молниями разметало не только ледяную преграду, но и еще немалую часть стен и перекрытий рядом.

Альбина все это время кричала, призрачный зверь рычал, а я недоумевал. Нет, я бежал конечно, уходя от преследования всего персонала госпиталя гимназии, среди которого прятались сотрудники службы охраны императрицы, но я не понимал зачем вообще бегу. Скрыться куда-либо я просто не имею шанса. В то же время я не мог остановиться, понимая, что фляга у меня конкретно засвистела и свои поступки, пока меня атакуют, я больше особо не контролирую, действуя просто на звериных инстинктах берущей верх над разумом силы.

Вокруг мелькали стены и дверные проемы, испуганные лица и нарастающий на моем пути лед, раздавался громкий скрежет металла и крошащегося бетона, звон стекла, ледяной скрежет не попавших в меня конструктов, ярко искрила проводка и сверкали молнии, что-то периодически падало и разбивалось.

Вот не зря у меня предчувствие недавно тревожное было.

— ОСТАНОВИТЕСЬ!

Вот это было самым настоящим голосом бога. Богини, вернее — голос женский, я не сразу это понял. Приказ прозвучал даже не с небес, а прогремел словно отовсюду. Снаружи, изнутри — не понятно, откуда вообще звучал голос. И столько силы в нем было, что, по-моему, остановились даже летящие после взрывов части здания, падающие стекла и запущенные в мою сторону конструкты.

Остановился и я. Как раз вовремя — прямо передо мной откуда-то сверху упала отломанная балка перекрытия. Это было последним, что упало — магов в здании было огромное количество, и вокруг все сильнее зазвенел лед. Частично разрушенное крыло здания госпиталя гимназии было серьезно повреждено, но его обрушение остановили, буквально замораживая.

Я замер и только сейчас увидел рядом выходящих из-под призрачной пелены пятерку фельдшеров. Похоже, раздавшийся приказ им даже пелену невидимости отключил. У фельдшеров в руках, кстати, штурмовые винтовки АЕК — которые в такой модификации на вооружение морской пехоты Северной флотилии состоят. Не зря меня Надежда номенклатурой вооружений армий Большой Тройки заставляла заниматься, теперь могу по самым разным признакам делать выводы о принадлежности бойцов.

Кроме переодетых морских пехотинцев и охраны гимназии вокруг было уже много магов — не меньше двух десятков. Некоторые стояли втроем-вчетвером, явно создавая усиливающие построения, кто-то поодиночке. Глаза у всех ярко горели сиянием — охота за мной на момент остановившего все возгласа похоже только-только начиналась. Но сейчас практически все — кроме тех, кто поспешно замораживал рушащиеся перекрытия, дисциплинированно замерли.

А сейчас замерли и они: ее императорское величество, перешагивая через обломки, степенно и грациозно шагала среди разрушений. В своем облегающем футуристическом комбинезоне медсестры, но медицинской маски на лице уже не было. Глаза обычные, без внутреннего сияния. Кожа только бледная, на фоне чего ярко заметна алая капелька крови над верхней губой.

Императрица Ольга подошла ко мне, встала рядом. Я сначала не был уверен, что она хочет, но, когда одна бровь такой неожиданно молодой правительницы в недоуменном жесте поднялась, я взял ее императорское величество под руку. Она степенно кивнула, и мы с ней вдвоем пошли к выходу из госпиталя. Внешне все выглядело легко и непринужденно, но я чувствовал, что императрица на меня опирается, стараясь делать это незаметно для остальных.

— Ваше императорское величество, — негромко произнес я.

— Да? — посмотрела она на меня.

— У вас чуть-чуть крови над верхней губой.

Императрица кивнула и не замедляя шаг прикрыла глаза. Я почувствовал отзвук силы, увидел едва заметный лиловый отблеск сквозь закрытые веки и капелька крови исчезла.

— Спасибо, — негромко произнесла императрица.

Вдвоем мы вышли из здания, прошли немного по зеленой аллее, направляясь ко второму корпусу госпиталя. Гимназистов на нашем пути больше не встречалось — когда я ехал здесь в карете скорой помощи стайками ходили, а сейчас парк совершенно обезлюдел.

Зайдя в распахнувшиеся автоматические двери второго корпуса, мы прошли через просторный холл. Здесь я отметил следы поспешной эвакуации — вон стакан с кофе полный, вот чьи-то личные вещи на стойке регистрации лежат. Сумочка, ассистант, еще мелочи какие-то. Видимо, гимназисты и персонал здесь крайне дисциплинированный, после оповещения об эвакуации не задерживался никто ни на мгновенье.

По обезлюдевшему холлу мы дошли до лифта, поднялись на второй этаж, после императрица привела меня к двери одного из номеров. Здесь, как понимаю, был номерной фонд гостиницы при госпитале — обстановка помещения явно намекала. Едва за нами закрылась дверь, ее императорское величество потеряла сознание.

Неожиданно.

Хорошо, я успел среагировать — подхватил неожиданно молодую для императрицы девушку на руки и отнес до кровати, куда и уложил. Мелькнула было мысль позвать сопровождающих, но сразу же ее отогнал. Думаю, государыня императрица не просто так устраивала внешне беззаботное «преодоление» последствий попытки влезть мне в голову, совершая показательную прогулку на глазах охраны и персонала.

Она определенно не хотела никому другому показывать свою слабость.

Как оказалось, догадка моя оказалась верной. Уже когда я положил императрицу на кровать, она пришла в себя. Ничего мне не сказала, но едва заметно кивнула, словно одобряя мои действия.

Несколько минут прошло в молчании — ее императорское величество лежала на кровати с закрытыми глазами, и судя по ощущаемым мною отзвукам силы занималась самолечением. Я все это время стоял у двери, ожидая. Сам бы сел в одно из кресел, на самом деле, но Альбина подсказала, что сидеть сейчас будет грубейшим нарушением протокола общения с царственными персонами.

Хотя я и так выступил на все деньги только что. Мне кажется если я закурю и начну пива из горла хлестать в перерывах между похабными анекдотами, хуже не будет. Но фамильяр все же убедила меня выглядеть воспитанным.

Ждал я недолго — на удивление, вскоре императрица легко соскочила с кровати, находясь явно уже в полном здравии. Выглядела она свежо и бодро, правда из носа снова показалась капелька свежей крови. На что я и показал молча, прислонив палец к своей верхней губе.

Императрица, явно намеревавшаяся сесть за стол, изменила направление движения и подошла к зеркалу. Раздраженно дернула уголком рта, совершенно буднично смочила слюной салфетку, стерла капельку крови из-под носа. Вдруг я заметил, что она смотрит на меня через отражение.

— Ах удивительно дело, — неожиданно прокомментировала случившееся государыня императрица.

Мне оставалось только плечами пожать. Ну а что еще сказать?

«Нужно было сделать полупоклон и сказать: 'Вы совершенно правы, ваше императорское величество», — проявилась Альбина.

Уже поздно — императрица прошла ко столу, села в кресло и показала мне присаживаться. И когда я сел напротив, заговорила.

— Я думала, что знаю абсолютно все о тебе. У меня было два отчета от двух разных ведомств с буквально поминутной расшифровкой твоих действий и поступков с того самого момента, как ты оказался во время ритуала в роли сосуда воли для младшей Лещинской.

Я с интересом ожидал, скажет ли императрица до какого момента у нее поминутная расшифровка. До прибытия в Нагасаки? До прибытия на безымянный остров? До прибытия сюда?

Я ждал, а она не сказала. Причем, судя по улыбке, она поняла, чего именно я ждал — ох уж эти маги ментаты и способность читать чужие мысли. Улыбка с лица императрицы исчезла, и она продолжила.

— Как показала практика, знаю я о тебе не все. Причем настолько не все, что ты смог преподнести удивительно громкий сюрприз. В связи с этим у меня к тебе сейчас убедительная просьба, к которой прошу отнестись со всей серьезностью: расскажи мне пожалуйста, что это был за призрачный волк, и почему твой фамильяр оказался неотделим от твоего создания.

«Шеф, мне кажется лучше будет рассказывать без утайки», — предупредила Альбина.

В принципе, я думал также. Если в иной ситуации я бы мог попытаться сохранить подобное в тайне, то присутствие в созданной реальности моих спутников такой возможности не давало. Тем более если я недавно открылся Ангелине, учитывая, что держать в тайне свои способности будет наименее выгодно в перспективе, то пытаться играть в недоговоренности с императрицей тем более казались не лучшим вариантом.

— Во время ритуала меня спас удар молнии…

— Ярость, — вдруг прервала меня императрица.

— Что? — машинально переспросил я.

— Что было сначала: курица или яйцо? — уголком губ улыбнулась она. — Удар молнии стал воплощением ярости. Именно твоя родившаяся ярость вызвала удар молнии.

Надо же, как она точно прочитала ситуацию. Мне самому не хватало знаний до этого дойти — возможно, если бы занимались с Надеждой куда-нибудь в сторону магии, я бы понял. Но и так нормально, лучше поздно чем никогда. Императрица между тем продолжила, и я понял, что не до всех сведений смог бы дойти самостоятельно:

— Именно ярость является сутью природы тех, кого называют Повелителями молний. Нет ярости, нет Повелителя молний. Об этом знает считанное количество человек на планете, ты теперь среди них, поздравляю. Итак, продолжай. Во время ритуала…

— Во время ритуала родившаяся во мне ярость прервала процесс, после чего последовал удар молнии. С этого момента, когда ситуация вокруг меня…

Я замялся, не зная, как более точно выразить словами ощущения.

— Нестандартная, сопряженная с опасностью для жизни и души, — подсказала императрица.

— Когда ситуация вокруг меня нестандартная в таких аспектах, всегда проявляются молнии, которые я не всегда могу контролировать. И не только молнии: когда Игорь Велльсгаузен передал мне личный терминал… когда я его активировал, я словно оказался в моменте остановившегося времени. Я тогда со стороны увидел себя, увидел, как лиловые змеи из терминала оплетают мой энергетический каркас, пытаясь связаться с маской Ви-блокатора. В этот момент я и увидел впервые призрачного волка: он как будто вышел из моего тела, словно является частью моей души. Его выход прервал лиловое плетение…

Жестом попросив меня подождать, императрица Ольга поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях, явно глубоко задумавшись. Долго думала — около минуты.

— Не является, — уверенно произнесла императрица, выпрямляясь и отнимая ладони от лица. — Фамильяр — определенно да. Это было видно и понятно по тому, как вы оба появились в моей ловушке сознания вместе и одновременно. Но волк — твой спутник, он пришел к нам в ловушку сознания позже. Он привязан к твоей душе, а не является ее частью.

Я хотел было продолжить рассказ о проявлении волка и сути фамильяра, но императрица словно потеряла интерес к этой теме. Она начала задавать мне вопросы о личном терминале, потом о впившейся мне в лицо маске, а после вернулась по хронологии в Белоцарск, к беседе с Модестом Петровичем. Своими вопросами она начала восстанавливать нашу встречу. Причем судя по ее вопросам, «поминутная расшифровка моих действий» у нее была до момента окончания встречи с тайным советником точно, и эту расшифровку она помнила полностью и досконально. Даже лучше, чем я.

Нет. Не полная у нее расшифровка беседы с Модестом Петровичем — сделал я вывод, когда после очередного моего ответа глаза собеседницы едва расширились.

— Повтори еще раз, что он сделал? — совершенно спокойно спросила ее императорское величество.

— Он сформировал на ладони небольшой огненный смерч и… — начал повторять я только что сказанное.

— Ты уверен, что это был огненный смерч? — снова прервала императрица меня на полуслове.

Странный вопрос. Конечно огненный смерч, я его отлично помню. Глаза императрицы, которые приобрели сдержанный лиловый отсвет, внимательно на меня смотрели. Был огонь на ладони Модеста? Да был же. Но я все же сделал паузу, восстанавливая в памяти картинку.

— Уверен. Абсолютно. Я это хорошо помню, потому что…

Я сделал еще паузу, пытаясь вспомнить слова тайного советника. И вспомнил, причем вспомнил дословно им тогда сказанное.

— Создав на ладони огненный смерч, Модест Петрович сказал, цитирую: Нельзя быть уверенным в том, что вместо такого небольшого и контролируемого конструкта, владеющий проклятый даром не создаст способный стереть с лица земли целый квартал огненный шторм, который погубит не только его. Именно так он сказал, именно про огненный шторм я фразу запомнил, а на ладони при этом он держал небольшой огненный смерч.

Снова жестом показав мне подождать, императрица Ольга активировала рабочую область на столе и судя по всему нажала кнопку вызова. Видимо, система связи была настроена так, что опция ожидания ответа для императрицы была не предусмотрена, потому что заговорила она сразу же.

— Александр Васильевич, — обратилась она к невидимому мне сейчас собеседнику. — Найдите и задержите Модеста Петровича и барона Радецкого. Да. Да. Только, прошу вас, будьте предельно осторожны. Похоже, я нашла нашего гостя из Инферно… Да, это он. Прошу вас, будьте предельно осторожны и берегите людей.

Собеседника императрицы я не видел и не слышал — возникший на столе экран был направлен к ней, и изображение со звуком предназначалась только ей. Снова техномагия, привык уже.

Ее императорское величество прервала связь и замолчала, явно задумавшись. Потом посмотрела на меня, неожиданно объясняя свои действия и решения.

— Модест инициировал Источник в стихии Земли. Он в принципе не может оперировать огнем. Если только…

«Если только это не…» — машинально продолжила фразу Альбина, которая как оказалась слушала императрицу с неизбывным вниманием.

— Если только это не адский огонь? — догадался я, вспомнив слова Надежды о том, что демоническое пламя не принадлежит к Розе Владения.

— Именно так. И теперь у нас остается два самых главных и важных вопроса: зачем?

— А второй? — после некоторой паузы спросил я.

— Это два вопроса, — посмотрела на меня ее императорское величество. — Первый вопрос заключается в том, зачем Модест пытался тебя убить в Нагасаки. Второй, не менее важный — зачем он показал тебе свою способность владения демоническим пламенем. Он ведь далеко не дурак и тем более не идиот, это один из самых светлых умов в России как минимум. И показывая тебе свою способность повелевать адским пламенем, он не мог не знать, что рано или поздно это станет известным Наде. Причем я крайне удивлена, что это всплыло настолько поздно, потому что… что? — отреагировала императрица Ольга на мое заметно изменившееся лицо.

— Надежда Геннадиевна с самого первого дня моего обучения категорически избегала всяческих упоминаний о магии.

Ее императорское величество вдруг хлопнула ладонью по столу. Причем этот ее хлопок, как мне показалось, скрыл вырвавшееся из ее уст восклицание, зовущее падшую женщину.

«Нам это показалось, шеф», — моментально отреагировала Альбина.

«Ты тоже слышала?»

«Я тоже слышала, но и мне, и вам это показалось».

Императрица посмотрела мне в глаза, после чего вздохнула тяжело.

— Конечно, это не означает, что Надежда была в курсе происходящего. Тем более Модест ее же и убил в виденной тобой развилке будущего. Но это означает, что снова приобретает актуальность вопрос…

Ее императорское величество замолчала, глядя в пространство, а потом и вовсе прикрыла глаза.

«Господи, как же я устала», — неожиданно уловил я эхо ее мыслей.

— Кому. Вообще. Можно доверять? — открыв глаза, негромко сказала императрица и снова посмотрела на меня: — Рассказывай, что с твоим фамильяром.

— Доступ к фамильяру у меня был настроен через встроенный в маску ви-блокатора визор, активацию я проводил через личный терминал. Из-за того, что после вмешательства призрачного волка личный терминал практически полностью отсекло от моего организма, фамильяр был сформирован в энергетическом поле моей души, как она сама сказала, в эгрегоре. И сейчас она является моим постоянным спутником. Вне зависимости от того в маске я или без. Она со мной везде и всегда. Кроме….

— Кроме случая божественного озарения? — спросила императрица.

— Да.

Все же насколько она в теме и насколько с лету понимает происходящие со мной процессы. Хотя, с чего бы ей не понимать, если она в ментальной магии разбирается весьма хорошо, явно не хуже Ядвиги. А может быть даже и лучше, ведь Ядвига весьма живописно раскинула мозгами, а…

— Я самая сильная и способная среди живущих сейчас на планете ментальных магов, — неожиданно сказала императрица. — И нет, сейчас я не читаю твои мысли, в приличном обществе делать это без предупреждения дурной тон. Конечно, я могу незаметноотодвинуть твои ментальные барьеры, весьма кстати качественные для того, кто практически не обучен их ставить. Но для этого нет нужды, у тебя периодически все на лице бывает написано.

Что у меня там может быть написано? Да на мне покер-фейс каменный, что там прочитать вообще можно⁈ — недоуменно подумал я.

— Для игроков в покер может быть и сойдет. Но не для меня, — чуть улыбнулась императрица.

Вдруг она мгновенно изменившимся взглядом показала мне подождать, периодически поглядывая на рабочую поверхность стола. Снова в невидимой для меня зоне рабочей области она открыла и прочитала несколько сообщений. Видимо, ничего из того, что можно было бы мне сказать там не было, так что чуть погодя Ольга начала подробно расспрашивать меня о моих взаимоотношениях с призрачным волком, фамильяром и, неожиданно, с Наоми.

В процессе я рассказал о своих способностях эмпата — раз уж открылся Ангелине, то не вижу причин держать это в тайне от императрицы. На удивление, она сказала, что давно почувствовала мои способности и сюрпризом они для нее не являются.

Беседовали мы с государыней императрицей еще около получаса, а после в рабочей области стола загорелась иконка оповещения. Ярко загорелась, так что даже я увидел. Видимо, это было запросом на видеосвязь. Собеседника я снова не слышал, лицо императрицы после доклада не изменилось никак. Закрыв окно монитора, она немного подумала, потирая лоб пальцами, потом посмотрела на меня.

— Барон Радецкий арестован, его сейчас допрашивают менталисты. Модест исчез. На Земле его нет, полагаю скрылся в Инферно.

Некоторое время в кабинете стояло молчание, после чего императрица поднялась, одновременно сделав мне знак оставаться на месте. Скрывшись в комнате, она отсутствовала несколько минут. Когда ее императорское величество вышла, она совершенно преобразилась. Футуристический костюм медсестры сменил на первый взгляд классический военный мундир с духом старины: синий китель с воротником стойкой, обтягивающие белые бриджи, высокие черные сапоги до колен.

Мундир классический, но заметно учитывающий женские анатомические особенности, отчего выглядел вполне современно. Знаков отличий на мундире не было, кроме одного — на рукаве у императрицы красовался шеврон с четырехлучевой звездой.

— Я почетный ректор школы «Аврора», — пояснила императрица, заметив мой изучающий взгляд. — Пойдем.

Вместе с ней, идя уже не под руку, мы вышли из номера и направились к выходу из здания. Уже не безлюдного, но людей вокруг было совсем немного. Несмотря на внешнюю их незаинтересованность, я прекрасно чувствовал на себе всеобщее внимание.

Едва выйдя через главный вход, мы сели в уже ожидающую нас машину, которая поехала сразу за ворота. Но ехали недолго: покинув остров с гимназией имени Пахтусова проехали через круговую площадь с четырехлучевой звездой и заехали в ворота школы «Аврора».

Когда машина медленно покатила по брусчатке, я с интересом оглядывался по сторонам. Императорская высше-магическая школа «Аврора» разительно отличалась от Арктической гимназии: если на острове Ягры среди северной природы воцарился сверкающий голубым неоном хай-тек, создавая впечатление приземлившейся эскадры космических кораблей, то здесь — на другом берегу, бал правил античный стиль.

Широкие улицы и впечатляющие дворцы, колоннады и амфитеатры, внешний облик и антураж делал похожим школу на центр старых городов римской империи в блеске своего могущества. Машина вскоре привезла нас на главную площадь внушительной территории школы, к широкому — как у Казанского собора, крыльцу самого настоящего дворца.

Покинув машину, мы вместе с императрицей зашли в широкий и светлый, а главное совершенно безлюдный атриум. Всех людей похоже отсюда заранее удалили. Вдвоем с императрицей Ольгой мы шли по пустому дворцу, по череде анфилад и крытых галерей. Я даже почувствовал себя словно на обзорной экскурсии. Проходящей, правда, в полном молчании.

Вскоре мы оказались в широком коридоре, по обеим стенам которого были развешены ростовые портреты самых разных людей. Самых разных девушек, вернее — ни одного мужчины не видно. Я это понял не сразу, потому что практически все портреты выполнены в одном стиле. Лишь единицы девушек на портретах в платьях или мантиях, большинство же изображены в мундирах. В том же стиле, что и наряд почетного ректора сейчас на императрице. Современные (подчеркивающие женственность) мундиры с печатью старины, стилизованные под наряды восемнадцатого века.

Подписей ни под одним из портретов не было. Но как понимаю, судя по возрасту и иногда изображенным на портретах регалиям, вижу я сейчас лучших выпускниц школы.

— Это галерея лучших учениц каждого года выпуска с момента основания школы «Аврора», — неожиданно нарушила императрица долгое молчание.

Произнесла она это как раз в тот момент, когда мы проходили мимо ее портрета. Массивная рама картины была подсвечена едва заметным лиловым сиянием, так что я догадался, что это признак принадлежности к факультету ментальной магии. Подобных лиловых подсветок, кстати, в галереи было совсем немного, в основном преобладало синее и голубое свечение. Вскоре мы с императрицей, по ее жесту, остановились у очередного портрета.

— Принцесса Елизавета Брауншвейг-Мекленбург-Романова, — сообщила мне императрица Ольга. — Супруга нашего президента Сергея Александровича Николаева.

Постояли немного, вдвоем глядя на портрет юной девушки, изображенной в античном портике в саду среди сиреней.

— У нее недавно были все возможности занять трон Российской Империи. Но она отказалась от короны в мою пользу, — неожиданно прокомментировала ее императорское величество.

Сразу после этого сделав приглашающее движение, императрица пошла дальше. Пройдя с десяток портретов с голубым и синим сиянием, мы подошли к очередному, подсвеченному лиловым отсветом.

— Саюми Кодзима. Лучшая выпускница школы «Аврора». Тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год, факультет ментальной магии. Ты знаешь, почему нашего государя императора называют Миротворцем? — вдруг совершенно невпопад спросила ее императорское величество.

— Нет.

— Как у тебя в общем с историей?

— Ничего не вспомнил, мало что восстановил в памяти.

— В семнадцатом году… в семнадцатом году двадцатого века, была совершена неудачная попытка государственного переворота: заговорщики попытались добиться отречения от императора Николая. Он был очень мягким правителем, тогда дело закончилось всего лишь самоубийством одного великого князя и парой виселиц для армейских генералов. Вышло совсем неубедительно: великих князей, как и их амбиций, уже тогда было слишком много. Николая убили в двадцать шестом. Сразу началась смута, перешедшая в гражданскую войну. Федерализация как компромисс в попытке избежать большой крови, грядущая потеря статуса великой державы… У России тогда, сразу после окончания Великой войны, почти не было одаренных. Страна покатилась прямо в ад, великая победа в великой войне грозила обернуться великим поражением. Но волей Господа у нас появился новый государь — император Александр. А у государя были мы, Дом Мекленбургов — первые из владеющих даром, кто присягнул ему на верность.

Императрица говорила не глядя на меня, смотрела она только на девушку на портрете.

— Реставрация монархии, создание Конфедерации на обломках возрождающейся Империи, собирание «исконных земель русских» — от Японского архипелага до Ольденбургского герцогства на берегах Рейна… Это все было после, а сначала в России кардинально сократилось количество амбициозных людей у подножия трона. Тех, кому жажда власти слишком застилала ум, и тех, кто был готов поменять величие страны на собственное личное благополучие в роли туземного администратора. Государь тогда буквально утопил Петербург в крови, об этом до сих пор даже шепотом боятся говорить. И ни у кого никогда не возникало ни капли сомнений, что государь способен легко уничтожить и извести под корень всех, кто хочет развала и гибели России. Ни у кого не было сомнений, — повторила Ольга. — Но никто и никогда не смог бы даже в мыслях предположить, что государь может изменить императрице. Никто и никогда, — повторила ее императорское величество, после чего впервые за время долгого монолога посмотрела на меня. — Наш государь Повелитель молний. Саюми — могущественная менталистка, чей потенциал развития возможно даже не уступал моему. Но она добровольно отказалась от своего дара перед самым рождением ребенка и погасила Источник. Никто тогда так и не понял, зачем она это сделала, а сама она никому ничего объяснять не желала. Ее дочь, Сати Александрова, появилась на свет без малейшей магической искры. Это был совершенно обычный ребенок.

Постояли у портрета еще немного, помолчали. Я, в принципе, уже понял все. Все — в смысле хронологию событий. Не понимал я мотивы действующих лиц в прошлом, и не понимал перспективы момента настоящего. И это меня сейчас интересовало больше всего.

— Зачем мы здесь? — спросил я у императрицы.

— Потому что, во-первых, после твоего рассказа о призрачном волке я догадалась почему государь сделал то, чего от него никто и никогда не ожидал.

— Во-вторых?

— А во-вторых, Дмитрий, нам с тобой надо обсудить множество важных вопросов. Кому из нас с тобой жить и править миром, а кому умереть, например. Как ты, не против побеседовать откровенно на эту тему?

Глава 3

«Как ты, не против побеседовать откровенно на эту тему?» — прозвучал эхом вопрос, когда глаза императрицы вдруг засияли ровным фиолетово-лиловым отсветом.

— Всегда готов.

— Тогда пойдем, — произнесла императрица, беря меня за руку.

Как только она меня коснулась, на несколько мгновений возникло ощущение полета в серой пелене, после чего я вновь осознал себя стоящим на застекленной террасе, выдающейся далеко вперед над каменистым побережьем северного моря. Едва восприятие себя и окружающей действительности пришло в норму, сразу оглянулся.

Вокруг уже виденный ранее скалистый пейзаж с массивными многочисленными ветряками и цветущим городом под куполами. Но в этот раз рядом не было Альбины и призрачного волка. Впрочем, в прошлый раз здесь волк тоже не сразу появился.

— В этот раз не появится, я учла совершенную по незнанию ошибку, — произнесла императрица Ольга.

Она сейчас стояла со мной рядом держа за руку — также, как держала только что в коридоре галереи портретов в школе «Аврора»; похоже, делала она это для большего контроля перемещения. Как раз сейчас, кстати, стоило только мне об этом подумать, императрица мою руку отпустила.

— Пойдем, — приглашающим жестом она поманила меня за собой.

Покинув террасу, мы двинулись вдоль аккуратных бассейнов в ярком тропическом саду. Я с интересом осматривался вокруг, спутница это заметила и заговорила, поясняя.

— Мы сейчас в созданной мною для тебя ловушке сознания. Это слепок моего сознания, воссозданный с реальной местности. Он существует только здесь и сейчас, только для нас двоих — в реальности время течет параллельно в обычном режиме, а мы сейчас с тобой стоим в картинной галерее выпускниц.

— Это не опасно?

— Главное здание совершенно пустое. Если кто-то нарушит мои указания и там появится я это почувствую, а мы с тобой сразу вернемся в реальность.

Императрица прекрасно поняла мой вопрос, потому что спрашивая об опасности я именно это и имел ввиду. Интересно еще, как там Альбина, но об этом спрашивать не стал. Уж не сломается, думаю. Надеюсь.

— Мы на Кольском полуострове?

— Да.

Больше я вопросов не задавал. Тем более что мы уже двигались по панорамной галерее, было на что посмотреть. Почти другой мир, словно форпост человечества на необитаемой планете — удивлялся я, осматривая окружающие пейзажи.

Недолго рассматривал — мы уже свернули в одни из коридоров. Лестница, еще одна — винтовая, потом снова лестница, но обычная — мы спускались ножками, не на лифте. Переходы по лестницам привели нас к дверям кабинета, расположенного явно прямо в толще скалы.

Судя по табличке на двери, это был кабинет командующего Русской Арктической экспедиции князя Николая Бутакова. Императрица открыла дверь и глядя на меня заговорила, сопроводив слова приглашающим жестом:

— Отсюда, Дмитрий, наша Родина диктует свою непреклонную волю остальному мировому сообществу.

Сказанное месту вполне соответствовало. Не кабинет, а самый настоящий пункт управления, с огромным совещательным столом в центре мозаичной четырехлучевой звезды на полу. Императрица уже подошла ко столу и оживила рабочую область, сразу после чего на огромной столешнице возникла удивительной четкости рельефная карта мира. Которая волей императрицы приобрела объем, превращаясь в изображение земного шара, видимого теперь частично — примерно наполовину.

Посмотрев на меня, убедившись в моем внимании к проекции земного шара, императрица повела рукой по изображению, и за движением ее руки на карте начали одна за другой загораться голубые, бело-голубые, белые и синие четырехлучевые звезды. Они опоясывали шар, и я вдруг понял, что возникают все звезды по периметру Северного полярного круга. Две голубые звезды увидел неподалеку от Архангельска — гимназия имени Пахтусова и школа «Аврора», похоже. Две из множества других звездочек на карте.

— Это все российские военные базы, цитадели и высше-магические учебные заведения, — пояснила императрица.

Российские. Не очень привычно — несколько звезд были и в Гренландии, делая круг практически полным. Не очень привычно, но удивления я не испытал — с новейшей историей, основными вехами, уже ознакомился. И знал — когда после Парижского инцидента Трансатлантическое содружество поглотило Европейский союз, став Трансатлантическим союзом и превращаясь в игрока условно равного Российской Конфедерации и Британской Империи, Гренландия под шумок была аннексирована русскими, которые под предлогом национальной безопасности проводили масштабную экспансию в Арктике.

Императрица еще раз повела рукой по сияющим холодным светом отметкам, после чего голубые звезды разгорелись ярче. Шесть звезд, шесть высше-магических учебных заведений, судя по тому, что две из них — школа Аврора и Арктическая гимназия имени Пахтусова.

— Больше пяти десятков лет в высше-магические школы Севера охотно шли представители не слишком влиятельных и богатых родов старой аристократии. И все те, кто демонстрировал способности выше среднего, гарантированно попадали под крыло к Дому Мекленбургов, главой которого ныне я являюсь. Под моей рукой сейчас тысячи лояльных лично мне владеющих даром управлять водной стихией и ледяным пламенем. Русская магическая школа Воды является одной из лучших в мире, а наши магические школы Льда и Холода являются непревзойденными совершенно и безоговорочно. Ты знаешь, как меня называют?

«Ваше императорское величество?»

Если бы я это сказал, думаю прозвучало бы глупо. А как по-другому ее называют, я не знаю. Поэтому не отвечая вслух, неопределенным жестом пожал плечами.

— Меня называют Королевой Севера.

Некоторое время царило молчание, после этого императрица легким движением заставила планету медленно закружиться.

— Ты слышал о перекосе среди владеющих даром в соотношении мужчин и женщин?

— Да.

— В России и остальном мире не так давно зрел масштабный заговор, который некоторые поставленные о нем в известность называли «заговор скучающих мамаш». Целью было, прости Господи, попытка введения матриархата на планете, — с нескрываемым пренебрежением произнесла императрица. — В России, в ходе управляемого переворота планировалось добиться отречения императора, который должен был занять почетную роль главы Госсовета. Я была пешкой в этом заговоре, и мне предстояло занять трон в качестве абсолютно управляемой фигуры. Я была против и с течением времени мои аргументы стали настолько весомыми, что заговор в результате заболел, пару раз кашлянув кровью, а потом и вовсе был отменен. Но после того, как во время Ассамблеи ООН в Париже произошел прорыв демонов, и наш государь пропал без вести, политическая ситуация в стране оставляла желать лучшего. Страна находилась на пороге новой смуты, так что при полной поддержке президента и большинства элит, пользуясь проделанной работой тех, кто долгое время двигал меня к власти, я заняла трон Российской Империи хотя изначально не собиралась этого делать. Тебе, наверное, интересно зачем сейчас я это все рассказываю.

— Конечно.

— С тем, что я заняла трон, согласны не все. Не только в мире, где все ждали смуты у нас, но и непосредственно в России.

Императрица повела рукой и глобус повернулся, так что теперь фокус внимания был юго-западные имперские губернии и субъекты Конфедерации вокруг и около Черного моря.

— Юго-Западный край. Бывшая клановая Вольница, после подавления мятежа в Елисаветграде потерявшая былые права и привилегии. В большинстве регионов на руководящих должностях назначенные мною генерал-губернаторы, но по факту наибольшим авторитетом и влиянием здесь обладает княгиня Анастасия Юсупова, глава императорского княжеского рода Юсуповых, а также глава национальных кланов Разумовских и Шуйских, объединивших под собой все то, что осталось после разгрома клановой Вольницы. Как ты уже мог догадаться, Анастасию Юсупову в противовес мне называют Королевой Юга. Ты же слышал про высше-магическую школу «Ля Фудр», которую недавно расформировали во Французской Гвиане? — вдруг совершенно неожиданно перевела тему императрица.

— Да.

Еще бы я о ней не слышал, ведь в мундире этой школы я участие в смертельном матче принимал.

— Еще бы ты о ней не слышал, ведь в мундире этой школы ты участие в смертельном матче принимал, — улыбнулась императрица. — Нет-нет, я не читаю твои мысли, просто ты думаешь иногда настолько громко, что они звучат для меня словно крик в ушах. Полагаю, мне придется прислать тебе грамотного наставника, чтобы помог тебе повысить умение ментальных практик защиты.

«Придется прислать наставника», — так безоговорочно сказано. В смысле, без упоминания чего-либо по типу «если мы договоримся». Или это просто такой успокаивающий и настраивающий на рабочий лад прием?

Пояснять мои мысли императрица не стала, хотя думал я специально «громко», и не услышать она не могла.

— Так вот, насчет расформированной школы. Ее преподавательский состав в немалой части состоит из потомков русских эмигрантов, бежавших из страны по время смуты тридцатых годов двадцатого века. Сейчас они вместе с немалой частью материальной базы перевезены в Геленджик по программе репатриации соотечественников. Новое название высше-магической школы «Сила Ветра», но предпочтение в обучении будет отдаваться совершенно другой стихии…

Некоторое время мы молчали. Я не очень понимал, к чему собеседница ведет речь, глядя на меня глазами с фиолетово-лиловым отсветом. Если дать мне время, наверное, догадаюсь, но похоже я именно из тех людей, которым очевидные (а также достойные, саркастические, хлесткие и обезоруживающие) варианты ответов в диалоге приходят на ум через неделю-две после уже состоявшегося разговора.

— Вода, — пояснила императрица Ольга, не дождавшись от меня ответа. — Основная стихия проходящей реорганизации школы «Сила Ветра», которая в большинстве преподавательского состава с сохранением более чем трети обучающихся переехала из-под французской юрисдикции в российскую, будет Вода. Сам факт того, что Франция потеряла высше-магическую школу, а Россия приобрела, сейчас подается как значительная геополитическая победа русских, об этом безостановочно говорят по всему миру. Но есть нюанс, — усмехнулась императрица и снова показала на Юго-Западный край.

— Анастасию Юсупову, фактически правящую Юго-Западным краем, в противовес мне называют Королевой Юга. Вот только она, будучи королевой на юге — Повелительница Ледяного пламени, самый настоящий гений стихий Льда и Холода. Она, если бы была моей союзницей, могла бы претендовать на трон царицы Польской, но ее личные амбиции оказались сильнее — Анастасия несогласна с тем, что трон Российской Империи занимаю я. Сейчас ее практически открыто поддерживает Речь Посполитая и неявно — Трансатлантический союз. Пример, который я тебе привела с высше-магический школой лишь один из многих. И геополитическая победа не доставляет мне радости — это не Россия приобрела новую школу, это Анастасия Юсупова лично приобрела в сферу своего усиливающегося влияния еще одну высше-магическую школу.

Императрица смотрела на меня, а я в ответ кивнул. В этом мире высше-магическое образование определяло будущее владеющего даром четко и навсегда, причем не только выбором стихии. Это не мой привычный мир, и даже по вполне обрывочным знаниям я уже понял, что здесь выпускники учебных заведений по окончанию всегда тесно связаны (скорее даже завязаны) друг с другом и с покровительствующей учебному заведению элитой, так что любая высше-магическая школа всегда является важным стратегическим активом для любого государства.

Собеседница кивнула, почувствовав, что я действительно понимаю о чем речь. И продолжила:

— С тем фактом, что я заняла трон Российской Империи, было и остается много несогласных. Но ни тогда, ни сейчас никто не задавал и не задает вопросов. Пока не задает. Потому что здесь я в полной безопасности, — императрица вновь повернула изображение планеты, показывая окруженный звездами военных баз, магических школ и цитаделей Север. — Пока в безопасности, потому что мои противники делают все, чтобы заполучить аргументы в возможном разговоре со мной с позиции силы. Пройдет всего три-четыре года, и у Анастасии Юсуповой будет несколько сотен способных владеющих стихией Воды, подчиненные только ей. Север неприступен зимой, но летом… при наличии желания, могут найтись те, кто попытается рискнуть. И это один из многих подобных аргументов, которые готовят к тому, чтобы в будущем положить на стол во время серьезного разговора со мной насчет справедливости моего нахождения на троне.

Я внимательно смотрел на императрицу. О том, что она сейчас говорит, в новостях конечно писать бы никто не стал. Но никаких намеков на подобное в местной Сети я даже близко не нашел и как-то даже не предполагал, что все настолько плохо. А вот оно как оказывается выходит.

— По тональности беседы ты уже наверняка понял, что твое происхождение или заведет тебя в могилу, или гарантирует место на самой вершине мира. Изначально, не буду скрывать, отправляя к тебе Надежду я предполагала использовать тебя втемную.

— Как, если не секрет?

— На тебя в самое ближайшее время должна выйти принцесса Ядвига. Вряд ли она сразу попытаться склонить тебя на свою сторону, но для начала как минимум даст понять, что не держит зла за произошедшее в Познани. Кроме того, в твое окружение уже ввели принцессу клана Новиковых, который всецело поддерживает Анастасию Юсупову. Возможно и сама Королева Юга предпримет шаги чтобы познакомиться с тобой в самое ближайшее время. У меня в окружении обеих этих дам — имею ввиду Анастасию и Ядвигу, в самом их ближнем кругу есть свои люди, поэтому я абсолютно в курсе всего происходящего. И в предполагаемом мною изначально варианте событий от твоих действий зависели бы мои дальнейшие решения. Если бы ты сохранил верность трону — я бы приблизила тебя к себе. Если бы прельстился предложением Ядвиги, предложением которое несомненно последует — стать правителем Московии, я бы тебя уничтожила сразу на взлете. Не сомневайся, ресурса для того, чтобы из Дмитрия мгновенно превратить тебя в Лжедмитрия, у меня хватит. Ты помнишь, что я обещала тебе откровенный разговор?

— Да.

— Я выполняю свое обещание. И не буду скрывать, что второй вариант меня привлекал даже больше. Это настолько хороший триггер, чтобы спровоцировать и задавить смуту на начальной стадии, что я даже обрадовалась. «Если бы Дмитрия Новицкого не было, его стоило бы придумать», — сказала я сама себе и до недавнего момента планировала не очень приятную для тебя беседу, ненавязчиво толкая тебя в сторону Польши или Юга. Надеюсь без обид? — внимательно посмотрела на меня императрица.

— Ничего личного.

В любом анализе, планировании или дискуссии правила номер один, два и три должны формулироваться так: «Ничего личного, ничего личного, ничего личного». Это была явно не моя мысль, цитата всплыла в глубинной памяти старого мира. Попытался вспомнить где и от кого слышал, но не удалось — императрица помешала, вновь заговорив.

— Прекрасные правила любого анализа, планирования или дискуссии, — согласилась она с моими мыслями.

Глаза ее сейчас были обычными, безо всякого намека на магический отсвет. Но я и без ее комментария не сомневался, что именно сейчас она вопреки всем правилам хорошего тона обошла мои ментальные барьеры и как детектор лжи пытается сканировать мои эмоции.

— Когда речь идет о деле государственной важности правила хорошего тона отходят далеко на второй план. Рада, что ты это понимаешь, — кивнула императрица. — Могу попросить прощения, если ты хочешь.

Вслух отвечать я не стал, просто отрицательно покачал головой. И, неожиданно, почувствовал слабый отклик удовлетворения и облегчения. Видимо, мои способности эмпата настолько сильны, что в ловушке сознания не только мои мысли для императрицы криком звучат, но и ее эмоции я улавливаю усилившимся восприятием.

— Именно так, — кивнула заметно озадаченная императрица. На краткий миг заметно озадаченная, продолжила она как ни в чем не бывало: — Когда я узнала о божественном вмешательстве, я уже не была уверена в своем актуальном плане действий. Ну а когда увидела твоего призрачного волка окончательно поняла что именно происходит, и мой первоначальный замысел потерял актуальность. Поэтому и говорю тебе сейчас о нем совершенно открыто.

— И что сейчас по планам?

— Ты же слышал определение homo deus?

— Да.

— Это больше, чем название нового человеческого вида, обладающего новыми способностями. Если мы все не сгорим в пламени второй великой войны, мы действительно станем для обычных людей как боги из греческих мифов, и это не метафора. Подобное будущее сложно понять и принять, но сделать это нужно, чтобы понять к чему все идет. Мы, владеющие даром, уже победили смерть — каждый, в ком присутствует яркая искра силы, уже получил возможность технического бессмертия. Вопрос только в том, кто окажется в конце пути на Олимпе, — с легкой улыбкой пожала плечами императрица. — Это все, что я тебе сейчас говорю, очень широкий вопрос, и об этом я тебе говорю, чтобы ты понимал какие ставки в игре. Но самое главное для нас — для нас как для владеющих даром, сейчас то, что в этом мире есть еще кое-кто, кто обладает не меньшей, а в некоторых аспектах гораздо большей силой чем мы.

Императрица сделала паузу, словно предлагая мне догадаться. Альбины рядом не было, подсказать некому. Но в этот раз я не тупил в пустоту, даже для меня все довольно очевидно: если речь идет о людях божественных и совсем недавно я стал не просто свидетелем, а главным участником как сказала Бертезен «божественного» вмешательства, то скорее всего эта сила…

— Боги?

— Именно так. Мы, владеющие даром, только поднимается на свой Олимп. В очередной раз меняя его контуры для того, чтобы все оставалось как было. В шестнадцатом веке за власть над планетой, если обобщать модель управления миром, боролись духовенство, монархия, аристократия и свободные города, суть корпорации. Власть тогда взяла монархия при поддержке аристократии, Вестфальским миром засвидетельствовав начало эры государств. В канун Великой войны человечество обрело магию, в результате был подписан Стихийный пакт, который практически не изменил положение вещей, лишь аристократия разделилась на соперничающие Старую аристократию и Новую знать. В начале же двадцать первого века корпорации вернули себе былую силу и влияние для того, чтобы вновь попробовать поучаствовать в гонке за властью над миром. Ты слышал определение homo deus, но наверняка не слышал про homo bionicus.

— Не слышал.

— Владеющие даром приобрели силу и бессмертие благодаря магии. В корпорациях нашли способ сохранять сознание в цифровом виде. Что, вкупе с имплантами и аугментациями позволяет создавать бессмертных людей силой не уступающих владеющим. Это не технология массового использования и никогда ею не станет, но она есть, это факт. И совсем недавно над всем миром висела опасность превращения в одну большую корпорацию, но этой Гидре вовремя отрубили голову. Не без участия новой, так скажем, силы… Давай назовем ее третье сословие.

— Народ?

— Слишком банально, но да, ты прав. Официальной информации об этом нигде нет, и ты этого нигде не найдешь и ни у кого не услышишь. Просто потому, что это может создать опасность существования нашего вида, опасность для человека божественного. И то, что ты сейчас слышишь — достояние буквально нескольких десятков человек в этом мире. Итак, среди очень узкого круга есть теория, что мысли материальны. И после появления магии на планете люди, обычные люди, сами создают себе богов: чем сильнее вера, тем сильнее питаемое ею божество. В природе этого явления пока никто не разобрался, да и… никто особо его пока и не касался, не было возможности. Кроме твоего я пока знаю только один случай, которому лично была свидетелем.

Вновь движение земного шара по движению руки императрицы и акцент внимания сместился на Африку, где серо-стальным цветом раскрасилось немалое количество территорий.

— Это так называемая зона территорий вне юрисдикции ООН, контролируемая корпорацией Некромикон, специализирующейся на решении продовольственных проблем на планете.

После этих слов императрица повернула глобус дальше и показала мне на Индостан и Индокитай, окрашенные в красный и синий цвета принадлежности к Британской Империи и Трансатлантическому союзу.

— Самый густонаселенный регион в нашем мире. Сюда, по соглашению правительств Британии и Франции, семь лет назад должна была заходить корпорация Некромикон. Корпорация, по договоренностям между Британией и Францией должна была решить здесь насущный продовольственный вопрос, и… Ты уже догадался, что населяющих эти территории людей в большинстве своем не ждало ничего хорошего?

Я кивнул. Чем выше уровень развития и влияние любой корпорации, тем быстрее люди превращаются сначала в ресурс, а потом в материал. И никаким знатоком быть не нужно чтобы понимать — там, где во время решения насущных вопросов корпорацией житель первого мира испытает незначительные неудобства, в третьем мире всегда случится самая настоящая катастрофа. Особенно если это происходит по договоренности, в которой каким-либо образом участвует Британия.

— Появление здесь Некромикона грозило настоящим геноцидом жителям этих территорий, и в результате в дела людей вмешалась богиня Кали, наделив силой и ситуативно помогая всего одному человеку. А богиня Кали что делает?

— Я не знаю, что она делает, — покачал я головой.

О богине Кали я конечно же слышал, но без интернета и Альбины даже особо не вспомню, что она из себя представляет, не говоря уже о ее мотивах и заявленной деятельности.

— Богиня Кали уничтожает демонов. Меньше чем через год после ее вмешательства почти все правление Некромикона было уничтожено, а те кто выжил теперь работают на нового владельца корпорации, который получил дар богини. История еще не закончена, но это примерное описание произошедшего, чтобы ты понимал о каких процессах может идти речь во время божественного вмешательства в дела людей, когда работает, как это назвали французы, «фактор третьего сословия».

— У них есть информация об этом божественном вмешательстве?

— Нет, об этом нет, — покачала головой императрица, но объяснять больше ничего не стала. По ее жесту земной шар вновь переместился, теперь я смотрел на Японию.

— Японская Империя. Население — всего в два раза меньше, чем в Российской. Территория — в пятьдесят пять раз меньше. Невероятная плотность населения единой национальности, при этом обладающего серьезным запасом веры. Неудивительно что здесь проявились боги.

Сейчас я уже улавливал примерное направление беседы, поэтому начал понимать, куда клонит императрица.

— Перед чем проявились?

— За власть над миром в очередной раз соревнуются не только монархии, аристократия и корпораты, при новом проявляющемся факторе третьего сословия. Борьба идет и в другой плоскости: Россия, Британия и Франция, будем называть вещи своими именами, сейчас готовятся к очередному раунду матча, в ходе которого рано или поздно будет определено кто станет властелином мира. Какой язык будет главенствующим на планете, и какая форма правления здесь воцарится — конфедерация, колониальная империя или рабовладельческая демократия.

«Рабовладельческая демократия», — надо же, какое интересное определение. И удивительно верное. Императрица сделала паузу, явно ожидая вопроса, но я только кивнул. С начала времен «власть народа» всегда была властью какого надо народа — все «отцы основатели» основных демократий всегда были рабовладельцами, и положение дел к двадцать первому веку даже у меня дома не сильно изменилось. Не говоря уже об этом мире, где киберфеодализм наступил гораздо раньше.

— Прямое столкновение, пока все три претендента одинаково сильны, не выгодно никому. Но это не значит, что никто ничего не делает: Япония в ближайшее время практически гарантированно станет горячей точкой столкновения интересов, и на благополучии территории и ее населения ничем хорошим как ты понимаешь это не отразится никоим образом. Причем горячая фаза все ближе: Новиков, назначение которого продавили против моего желания, это тень действий французов, которые негласно поддерживают Анастасию Юсупову. Едва не убивший тебя Модест и демоническое пламя из портала — британцы, тут даже сомнений не нужно. Всегда где в пламени зарождается хаос, там они, это аксиома. На японском архипелаге сейчас зарождается самая настоящая буря и именно поэтому, полагаю, богиня Аматерасу выбрала Саюми Кодзиму как проводницу своей воли чтобы предотвратить катастрофу для своего народа.

Вот здесь я удивился: как-то забыл, откуда мы в ловушку сознания переместились. Может быть, если бы на моем месте был настоящий Рейдзи Александров, он бы принял сказанное как должное. Но мне японская девушка на портрете родственницей ни разу не была, поэтому я как-то упустил тень ее молчаливого участия в беседе. Чтобы скрыть эти мысли, я уже задал вопрос переводя внимание. Причем спросил быстро самое первое что в голову пришло:

— Аматерасу — это же богиня Солнца? А я ведь делаю молнии…

«Делаю молнии, Господи, надо же было такое сквозануть!»

— У нас не так много времени для беседы, и ты, наверное, не совсем еще понимаешь ситуацию из моего скомканного объяснения. Объясню: сила богов не позволяет двигать горы, сила богов — лишь воплощение веры простых людей, и именно люди выступают проводниками этой силы. Императора на троне сейчас нет, страной правит регент. И единое и единственное сейчас возможное воплощение веры японского народа — именно Аматерасу, самая популярная богиня мифологического пантеона. Ее волей я полагаю и созданы обстоятельства, давшие тебе силы повелевать молниями для того, чтобы стать в глазах верующих воплощением бога грома и молнии Райдена, иначе называемого Райдзином. У которого, согласно мифологии, есть спутник — Райдзю, сотканный из молний призрачный волк.

— Но я ведь не японец.

— А где ты видел пророка в своем отечестве? — с нескрываемым удивлением даже развела руки императрица. — Попробуй найти в фамилиях Гольштейн-Готторп, Саксен-Кобург-Готских и Буонапарте хоть каплю русской, английской и французской крови. В тебе же в отличие от названных даже есть японские корни, этого более чем достаточно.

Неожиданно. Ну вообще да, с этим не поспоришь — не говоря уже о происхождении домов Романовых и Виндзоров, во времена оны русская и английская правящая аристократия разговаривала на французском лучше, чем на «родном». В отличие от родителей Наполеона, кстати — его мать французский так и не выучила.

Но все равно, сравнивать развивающиеся вширь империи, которые на троих поделили почти весь мир, с добровольно изолирующейся от окружающего мира Японией не факт, что корректно. Императрица явно почувствовала мои сомнения и покивала.

— Аматерасу, уверена, сознательно — пусть это и далекое для нашего понимания сознание высшей сущности, выбрала для Саюми именно российского императора, а не кого-либо из британской королевской семьи или Дома Буонапарте. Только русская имперская модель, которую мы сейчас называем Конфедерация, интегрирует чужие национальные элиты в собственные. В британской и французской модели японцы обречены стать людьми второго сорта — или колонией, или ресурсно обеспечивать благосостояние свободных народов. Так что для меня выбор пути богиней очевиден и не вызывает никаких сомнений. Когда ты проанализируешь ситуацию, сомнений в этом и у тебя не останется.

Теперь уже настала моя очередь кивать в задумчивости. Но из витающих высоко мыслей о судьбах мира меня выдернули слова императрицы, моментально возвращая на землю, к насущному.

— Но прежде, конечно же, тебе сначала предстоит справиться со своей силой и выжить, что уже в общем-то нетривиальная задача, а я попробую тебе в этом помочь. Начнешь ты с малого — действуй по плану, что вы согласовали с Надеждой. Взять под контроль силу — хотя бы предварительно, чтобы не разрушать здания в нестандартных ситуациях, и получить первую известность — вот твои цели на ближайший учебный год.

Снова я покивал, оставляя сказанное без комментариев.

— Вот только достигать ты эти цели будешь уже без Надежды, — вдруг огорошила меня императрица.

— Почему?

— Потому что она самый настоящий идол в регионе. Ее известность, ее сияние гарантированно тебя затмит, и рядом с ней ты всегда будешь оставаться в тени и просто не сможешь добиться нужного результата. Весь мой опыт и знания говорят: находясь с тобой рядом Надежда в самое ближайшее время исчезнет или погибнет. Погибнет неотвратимой волей богини, в которой не будет ничего личного — лишь нацеленность на результат. Это не только мои домыслы, сама Надя так же прекрасно это чувствует. Она одержимая, с рождения ходит по самому краю рядом со смертью, и предчувствие у нее развито на максимальном уровне. Можешь спросить у нее прямо при встрече, лгать тебе она не осмелится.

Я сейчас безоговорочно поверил в сказанное императрицей: Надежда ведь действительно знала и все понимала, когда говорила, что нам осталась всего неделя.

— Да, думаю тебе надо знать: Надя прекрасно понимает, что сейчас находится в шаге от смерти, но несмотря на это не готова оставить тебя и намерена находиться рядом с тобой чем бы это не кончилось. Она моя подданная, но я не уверена, что она не ослушается моего приказа, если я дам ей указание тебя оставить. В этом я рассчитываю на твою помощь — Надя мне, и надеюсь тебе, слишком дорога для того чтобы обрекать ее на смерть. По крайней мере до того момента, как ты не выполнишь свое предназначение как его видит Аматерасу.

Некоторое время мне потребовалось, чтобы осмыслить сказанное. Дождавшись моего полного понимания, императрица продолжила.

— Когда ты приобретешь силу, если ты выживешь, конечно, тебе предстоит делать выбор. Думать над тем, на чью стороны ты встанешь — на мою, получив весь Восточный край и став одним из тех, кто считается опорой трона, на сторону Анастасии Юсуповой, чтобы попробовать стать властелином Московии, которая станет лишь одним из осколков России, либо же вовсе тебя может прельстить возможность стать императором страны Восходящего солнца и начать большой завоевательный поход. Кто знает? — открыто улыбнулась императрица.

— Вот так просто у меня будет возможность выбирать? — спросил я, памятуя об упомянутом императрицей выражении «жить или умереть», когда она анонсировала откровенный разговор.

— Избавиться от тебя я сейчас могу в любой момент, если ты на это намекаешь. Но получив ситуативную и весьма спорную прибыль, я не могу даже представить негативные последствия такого своего решения. Потому что пойти против воли набирающей силу богини… На дистанции стратегического планирования это может аукнуться очень страшными последствиями. А учитывая реальный вариант получить тебя в надежные союзники, с моей стороны это будет величайшей глупостью. Если же ты примешь решение и вернешься в Польшу, чтобы попробовать организовать новый поход на Москву… я приложу все наличные силы для того, чтобы тебя уничтожить, и эти силы у меня будут, поверь.

Некоторое время стояло молчание. Потом императрица поманила меня за собой, и мы вышли из кабинета. Молча прошли по многочисленным лестницам, поднимаясь обратно наверх, на обзорную галерею. Заговорила императрица только тогда, когда мы остановились, любуясь северным морем.

— Ты, наверное, очень хочешь задать мне вопрос.

— Да.

— Так задавай.

— Почему ты так уверена, что забрав силу и оказавшись у трона, я стану твоим надежным соратником, а не попытаюсь этот трон забрать, пользуясь своим происхождением?

— Откровенный вопрос. На который будет откровенный ответ, — улыбнулась императрица, которая никак не отреагировала, что я перешел на «ты».

Отвернувшись, Ольга помолчала немного, потом — не глядя мне в глаза, заговорила.

— Данная богами сила — это и слабость тоже. Если ты примешь дар богини, ты будешь ограничен в своих решениях и поступках. Богиня определенно не хочет, чтобы Япония превратилась в выжженную пустыню. Что неизбежно случится, если ты попробуешь занять трон РоссийскойИмперии. Просто потому, что в своей борьбе ты будешь опираться в первую очередь на обожествляющий тебя народ, среди которого как нигде сильны идеи расовой нетерпимости, национализма и собственной избранности. С таким набором весь мир не покорить, союзников — тем более таких, чтобы занять среди них главенствующую роль, ты просто не найдешь, а без союзников станешь просто кормом. В истории был всего один случай, когда страна в одиночку играла против всего мира — это была Россия, во время Крымской войны, и сумела тогда лишь свести матч вничью. Япония против всего мира? Смешно. У тебя может быть и будут некоторые успехи, но это обреченная на неудачу затея, в попытке захватить мир ты захлебнешься уже в Китае, даже на Австралию инерции разгона вряд ли хватит. Поэтому уверена, если ты используешь силу богини для подобной попытки, богиня же тебя и уничтожит. Если же ты откажешься от божественного дара, тебя скорее всего убью я. Просто потому что ты — реальная угроза моему существованию. Если ты мне не надежный союзник, то ты автоматически становишься моим врагом, даже не противником. Полагаю, нам с тобой обоим не нужен мир, в котором не будет России. А я — ты это и так понимаешь, но, наверное, нужно сказать вслух: я не могу представить Россию, в которой не будет меня. И не сомневайся, я готова залить все кровью так же щедро, как это сделал наш государь почти сто лет назад. Так предельно откровенно?

— Да.

— Вот и хорошо. Пойдем обратно, угощу тебя обедом, — подала мне руку императрица и через пару мгновений мы вновь оказались в картинной галерее выпускниц рядом с портретом Саюми Кодзимы.

— Нам туда, стол уже накрыт, — показала мне направление Ольга. Она встала так, что мне не оставалось ничего другого как выставить локоть. Императрица взяла меня под руку, и мы вместе направились в сторону обеда.

«Шеф, шеф, прием, вы здесь?»

«Да»

«Шеф, что это было? Меня как будто заархивировали, замуровали, заморозили! Я чуть с ума не сошла — билась как муха об стекло, пока вы тут три часа без движения стояли!»

«Альбин, не кричи».

«Я не кричу!»

«Три часа? Ты уверена?» — зацепился я за ее слова. По ощущениям, мы не больше получаса с императрицей разговаривали.

«Двадцать семь минут», — сбавив тон, нехотя признала Альбина.

«Расслабься и не паникуй, все под контролем»

«Точно?»

«Точно»

«Уверены, шеф? Точно все хорошо?»

Я только вздохнул.

Все просто тип-топ, Томии, как однажды сказал один широко известный в России моего старого мира киногерой.

Глава 4

Солнце клонилось к закату, просторный рабочий кабинет освещали яркие лучи багрянца. Императрица Ольга сидела за столом, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза.

— Боже, как же я устала, — пробормотала она едва слышно.

За спиной императрицы стояла удивительно красивая высокая девушка с волосами цвета воронова крыла и подсвеченными ультрамариновым отблеском глазами. Анастасия Юсупова, известная как Королева Юга и главная соперница Ольги в борьбе за трон Российской Империи. Анастасия сейчас массировала плечи расслабившейся императрице.

— Настя, если бы ты знала, как меня это все заколебало, — честно призналась Ольга, пользуясь редкой минутой доступной слабости. — Это просто какой-то пи…

— Ваше императорское величество, вам не следует выражаться таким образом на людях, это может сказаться на репутации, — прервала Анастасия Ольгу на полуслове.

— Что мне, интересно, надо сделать, чтобы это сказалось перед тобой на моей репутации? — со смешком произнесла императрица, не открывая глаз.

Анастасия, хотя Ольга и не видела ее лица, тоже улыбнулась. С самого рождения они обе волей родителей шли к тому, чтобы занять трон Российской Империи, обе в качестве инструмента кукловодов. Но сложилось так, что волею высшей сущности они из соперниц превратились в соратниц. Став при этом гораздо ближе чем сестры — обменявшись памятью и получив нерушимую и постоянную эмоциональную привязку.

— Здесь не только я, — произнесла Анастасия.

Ольга открыла глаза, понимая, что во время массажа впала в полудрему и не заметила появление третьего в комнате.

— Я ничего не слышал, — произнес Сергей Александрович Николаев, президент Российской Конфедерации, усаживаясь напротив государыни императрицы, подданным которой являлся.

Ольга зажмурилась, стряхивая накатившую усталость и выпрямилась в кресле. Когда Анастасия также присела за стол, Ольга подробно рассказала обоим обо всех недавних событиях.

Анастасия и Сергей Александрович слушали молча, без уточняющих вопросов — Ольга, являясь лучшим в мире магом-менталистом и без этого предугадывала моменты, вызывающие у слушателей неясность. После того как она закончила, некоторое время за столом висело молчание.

Обе королевы — и Юга, и Севера, с ожиданием смотрели на президента, ожидая от него мнения — для них он обладал непререкаемым авторитетом. Обе не только в разное время были его ученицами, но и были обязаны ему жизнью и своим нынешним самостоятельным положением.

Сергей Александрович думал недолго, и вскоре не скрывая эмоций дернул губой с глубоким вздохом.

— Корона подчинения, — уверенно произнес он, после чего пояснил: — Во время одной из операций в Инферно, шесть лет назад, был уничтожен готовящий вторжение на Землю король-демон. Один из них. Модест тогда был в составе экспедиционного отряда, именно он подобрал с тела уничтоженного инфернала его черную корону, и он же после участвовал, а потом и возглавлял рабочую группу для ее изучения. Сделанные им через несколько лет выводы официально подтвердили первичное предположение в том, что корона — средство подчинения демонов. Но если взять как гипотезу предположение, что корона подчинения была предназначена не только для подчинения демонов, но в первую очередь для подчинения короля демонов?

— Тогда все становится на свои места и выглядит очевидным, — кивнула Ольга.

— Теперь уже да, — кивнул президент, не скрывая досады разочарования.

— Хорошо быть умным раньше, как моя жена потом, — в сердцах высказалась Анастасия.

— Все становится на свои места, за исключением одного нюанса, — произнесла Ольга.

— Почему он так глупо показал Александрову демоническое пламя? — догадалась Анастасия.

— Именно.

Когда Ольга подтверждающе кивнула, обе девушки снова посмотрели на президента. И тот, после недолгой паузы, взятой на обдумывание, сделал предположение:

— Полное подчинение разума без превращения в безвольную куклу невозможно. А подобное не проходит незамеченным. Поэтому… заражение чужой волей, давайте назовем это так, происходило наверняка исподволь и незаметно для Модеста. И мне кажется, что он слишком поздно это понял, потеряв возможность сопротивляться чужой воле. И сейчас он не в подконтрольном — иначе кто-нибудь из нас это обязательно заметил или почувствовал, а в подчиненном положении. И показав Александрову огонь, он сделал это сознательно, обходя таким образом запреты подавляющей его чужой воли. Пытаясь таким образом, единственно возможным для него способом, предупредить нас об опасности которую несет. Иного объяснения произошедшему у меня нет.

— Звучит правдоподобно, — кивнула Анастасия.

— Сергей Александрович, у меня к вам просьба, — посмотрела Ольга на президента.

— Говори.

— Надежда. Я бы отдала ей приказ, но она меня не послушается. А рядом с Александровым она обречена, ее ждет смерть рано или поздно. Скорее всего рано.

— Надя рядом с ним обречена ровно до того момента, как он не выполнит свое предназначение, как его видит помогающая ему богиня, — поправил императрицу президент.

— Это дело не сильно меняет и явно ее не убедит. А я не хочу ее потерять.

— Я разберусь.

— Как?

— Пока не знаю. Непростые проблемы требует непростых… или нетривиальных решений. Не волнуйтесь, я решу вопрос. Анастасия, пора откланиваться, слишком опасно нам всем находится вместе. Тем более в такое время.

— Подождите, — подняла руку Анастасия. — На меня уже вышла Ядвига, просит организовать встречу с Александровым.

— Так организовывай, — без раздумий и в один голос произнесли императрица и президент.

Сергей Александрович сразу после этого поднялся и кивнув обоим девушкам, вышел из кабинета. Ольга и Анастасия проводили его взглядом, после чего крепко обнялись, постояв так немного. Подмигнув и ободряюще улыбнувшись императрице, Анастасия не прощаясь вслух активировала амулет и ушла через портал.

Ольга же еще долго сидела за столом, невидящим взглядом глядя вглубь своих мыслей. И не только своих — по крупицам восстанавливая все те чувства, мысли и эмоции, которые смогла прочитать во время общения с Рейдзи Александровым.

Глава 5

После обеда — на фоне недавней беседы прошедшего вполне обыденно, без потрясений и новых удивительных откровений, мы с императрицей Ольгой вполне дружелюбно распрощались.

На выходе из главного здания школы «Аврора» меня уже ждал представительский автомобиль с эскортом из двух массивных внедорожников в черном окрасе. Все три машины — Руссо-Балт, надо же, с одинаковыми эмблемами на выполненных в одном стиле массивных радиаторных решетках; у тяжелых внедорожников они были черными матовыми, у представительского седана решетка блестела хромом.

Когда кортеж выехал с территории школы, повернули на круговой площади мы не в сторону Архангельска, а к Николо-Корельскому монастырю. Туда заезжать не стали, проехали мимо и поехали дальше. Пока низко летели по пустынной трассе, удаляясь от Архангельска, я даже несколько заволновался: договоренности договоренностями, но не везут ли меня в скит куда-нибудь для заточения?

Очень вовремя еще вспомнил, что где-то здесь кто-то из претендентов на российский трон сидел в неволе, именно в этих местах. В Холмогорах этот кто-то сидел, вспомнил — как раз и трасса так называется, а вот кто это был вспомнить не могу.

«В Холмогорах были заточены император всероссийский Иван, называемый третьим или шестым в разных интерпретациях, а также остальные члены Брауншвейгского семейства, удаленной от правления ветви династии Романовых. Только сидели они не в той стороне, куда мы сейчас едем, шеф»

«А куда мы едем?»

«А вот этого я не знаю, сама в недоумении, этой дороге нет на карте»

«Как это?»

«Вот так, шеф. Карта есть, дороги нет»

«Так вот же она»

«А судя по общедоступной для граждан Конфедерации карте, этой дороги не существует»

«Чудеса»

«Не чудеса, а яркие признаки сословного общества, шеф, с доступной не для всех информацией. Могу попробовать вскрыть маршрутное задание»

«Уверена, что тебя не пропасут с этим вскрытием?»

«Гарантии не дам»

«Тогда пока не нужно», — принял я решение, давшееся мне непросто.

Слова Альбины спокойствия не добавили. С другой стороны, если бы меня хотели выключить или заточить, сделали бы это уже давно. Или все должно пройти по графе «эксцесс исполнителя», мол везли-везли не довезли, а императрица не при чем? В таких делах мелочей не бывает, особенно учитывая карму владеющих — сила нерушимого слова, и прочее с этим связанное, могущее вернуться ответкой от мироздания. И, если подумать, кто мешает сейчас императрице пожаловаться невзначай вслух, что мое появление мешает ей жить и править. А то что рядом с ней в этот момент совершенно случайно будет находиться доверенный человек с отрядом обученных охотников на магов, например? И примет самостоятельное решение во благо своей государыни, а она об этом знать даже не будет? И карма чистая…

Рабочий вариант? Рабочий, вполне.

Пока я таким образом накручивал себя, мы уже приехали. Волновался напрасно — кортеж довез меня в аэропорт, который судя по внешнему виду определенно не был аэропортом общего пользования. На подъезде мы миновали довольно много самых разных запрещающих и предупреждающих знаков о видеосъемке и работающих охранных системах. При этом я практически не видел людей — на подъезде и стоянке у терминалов едва пару десятков машин, причем половина явно служебной принадлежности.

Когда наш кортеж остановился, сразу же по громкой связи, опережая мой порыв выйти, невидимый за перегородкой водитель попросил меня надеть маску. И только когда я нацепил намордник Ви-блокатора, послышался щелчок разблокировки дверей. Из машины на свежий воздух выходил с облегчением — все же накрутил себя, пока ехали, неслабо. С удовольствием подставил лицо мелкому моросящему дождю, вдохнул полной грудью, осмотрелся.

Здание терминала, к которому мы подъехали, напомнило стилем корпус гимназии, который я частично разрушил — такой же холодный неоновый хайтек, еще одна приземлившаяся летающая тарелка. На площадке для высадки пассажиров было пусто, внутри — в просторном атриуме, разделенным зелеными перегородками на разные зоны, даже двух десятков человек не увидел. Судя по виду все люди деловые, совсем не обычные туристы. Осматривался я недолго — едва зашел внутрь, как моим вниманием тут же завладела девушка администратор в синей форме Аэрофлота, которая приняв меня у сопровождающей охраны, повела за собой.

Следуя за провожатой, я спустился по траволатору вниз в зону регистрации — где меня регистрировать никто не стал, а сразу провели к лифту. Еще один спуск вниз, и после открытия дверей я увидел перед собой площадку, с другой стороны которой был зев прохода, определенно напоминающий посадочный рукав.

Под землей. Вот это было неожиданно.

«Альбин?»

«Мы в шахте вертикального взлета суборбитального челнока, шеф»

Ах вот оно что. Если бы я недавно не перемещался с тропического острова в Южном океане в Архангельск через портал, я бы сейчас, наверное, удивился. А так — привыкаю все же, похоже скоро вообще перестану обращать внимание на такие удивительные вещи.

Салон суборбитального челнока мало чем отличался от большого самолета — размерами, я имею ввиду. Так-то обстановка как на президентском борту, большие группы людей этот челнок явно на орбиту не выводит. Не было лишь привычных иллюминаторов, а так — ничего необычного. Я, конечно, на президентских бортах не летал, но на картинках видел нечто похожее, обстановке не удивился.

На самом входе меня встретила стюардесса, проводила и усадила в кресло, проверила ремень и мило улыбнувшись, исчезла. Уже в процессе этого по салону пошла мелкая вибрация, а пол начал наклоняться — суборбитальный челнок готовился ко взлету.

Я приготовился почувствовать себя космонавтом, но ощущения при взлете были вполне комфортными, как в скоростном лифте. Даже заволноваться толком не успел. Около часа полета — с развлечениями в виде просмотра новостей в Сети, хоть окружающего мира впервые неделю коснулся в новостях, и мы приземлились в аэропорту Южно-Сахалинска. Отсюда, военным бортом, меня уже перевезли в Нагасаки — этот перелет по времени длился вдвое дольше, чем суборбитальный вояж из Архангельска до Сахалина.

В особняке я оказался один. Совсем один. Правда, как только пересек порог, Альбина сразу проинформировала что для меня есть сообщение от Надежды. Довольно лаконичное — ее кавайная светлость сообщила, что планы поменялись и она отбывает в Москву за дальнейшими инструкциями по вопросам нашей работы. Мне полагалось ждать возвращения ее и команды, а в процессе ожидания работать по ранее утвержденной программе тренировок.

По этой самой программе — вирткапсула плюс тренажерный комплекс днем с перерывом на прием пищи, а вечером ментальные упражнения, я и начал работать, сразу после ужина. В особняке так и находился совершенно один, лишь ротмистр Соколов к вечеру зашел в гости поинтересоваться здоровьем и настроением. Еду я себе заказывал доставкой, на улицу — кроме привычной плановой утренней пробежки, не выходил.

Пользуясь свободным временем, занялся изучением страны, главная богиня которой обратила на меня свое внимание. Для начала, оказалось это непростой задачей — в местной Сети была жесткая цензура. Если бы не Альбина, научившая меня пользоваться серыми зонами, я не получил бы и десятой доли той информационной картины, которая мне открылась. Весьма удивительной, надо сказать, картины.

Едва углубился в вопрос понял, что все очень и очень непросто: Япония в этом мире только на карте выглядела единой страной-членом Конфедерации. На деле же — самое настоящее лоскутное одеяло, сотканное из русских территорий, префектур — управляемых назначаемыми Регентом людей и земель национальных кланов, где эти самые национальные кланы безраздельно правили. Потому что кланы — как владеющая аристократия, признавали власть над собой только по арагонской формуле «первого среди равных». И именно в этом крылась причина такой лоскутности, даже раздробленности страны: императорская династия в Японии была, вот только у императорской династии не было дара владения.

Из-за отсутствия дара национальные кланы не были согласны подчиняться императору, не принадлежащего к виду homo deus. При этом право на трон у императорской семьи никто не отбирал, гарантом этого выступал президент Конфедерации, к которой принадлежала Япония. Патовая ситуация — особенно учитывая, что поделившие страну кланы вряд ли пойдут на компромисс, а русские элиты не согласятся на низложение царственной династии, создавая прецедент.

На самом деле, ситуация патовая только для Японии, а вот для России определенно выгодна. Это политика, здесь никто в здравом уме конкурентов себе не создает, так что я даже не удивился совсем вникая в суть происходящего. Ничего нового — в моем мире американцы японцев примерно с таким же здоровым цинизмом пользовали, только без магии.

В этом мире в стране, которая хоть и называлась Японской Империей, а по факту являлась территорией, разделенной на русские анклавы, самые настоящие феодальные клановые вотчины и управляемые назначенным из Москвы регентом префектуры, ситуация сейчас царила такая, что я назвал бы ее вооруженным нейтралитетом. При таком раскладе озадачившее меня было наличие действующих банд босодзоку в крупных городах уже совсем не удивляло. Теперь я скорее удивлялся тому, насколько в стране при таком раскладе все спокойно.

Впрочем, насчет того, что все спокойно, я серьезно ошибался — немного поиска в нужную сторону и вдруг оказалось, что смертность среди одаренных владеющих в Японии одна из самых высоких в мире. Просто разборки уличных банд (если смотреть снизу), и кланов владеющих (если смотреть на самый верх) практически не затрагивали обывателей, хотя война за сферы влияния получается шла постоянная. Что за возможность собирать копеечную дань с нелегальных торговцев, что за возможность собирать налоги и доходы с подконтрольных территорий — границы владения кланов постоянно менялись.

Полагаю, и Альбина была со мной согласна, что подобная ситуация — шаткое враждебное равновесие под взглядом арбитра в лице президента Конфедерации (и негласно русских императоров), могло бы продолжаться долго, если не веками — как это уже было в истории страны, только без пригляда большого соседа. Могло бы, если бы не перспектива для архипелага превратиться в скором времени в горячую точку на планете.

В общем, едва углубился в местную политическую ситуацию, сразу стал обладателем множества открытий чудных. Неудивительно, что в подобной ситуации проявилась богиня, желая спасти свою страну и свой народ. Удивительно, что выбрала она для этого меня. Хорошо, пусть не меня, а Саюми Кодзиму и российского императора (интересно с ним-то она как договорилась), но именно мне со всем этим теперь жить и работать, пытаясь изменить ситуацию.

За тренировками и безвылазном нахождении в Сети в свободное время прошел один полный день, второй, начался третий… Каждое утро и каждый вечер мне приходили дежурные сообщения от Надежды, сухим официальным языком сообщая, что решение вопросов по нашей дальнейшей деятельности все еще в процессе.

Похоже, вопросы оказались совсем непросты, так что я снова начинал понемногу волноваться. Даже испытал некоторые проблемы с тем, чтобы заснуть на четвертый вечер в одиночестве, мысли самые разные одолевали. Но заснул, хоть и получилось провалиться в сон далеко после полуночи. И едва заснул, как — по ощущениям, практически сразу из сна меня вытащил голос Альбины.

«Шеф, приехала!»

Вздрогнув и даже не полностью открыв глаза я соскочил с кровати. Проморгался, просыпаясь, посмотрел на часы. Половина третьего — двух часов не поспал даже.

«Кто приехала? Мы приехали? Куда приехали?» — очередью вопросов обратился я к Альбине, уже готовый к чему угодно.

«Ее светлость Надежда Геннадиевна приехала».

«Одна?»

«Да, шеф».

«Где она?»

«Подходила к вашей комнате, постояла у двери недолго. Заходить не стала, ушла только что».

«Понял, спасибо».

Быстро одевшись, вышел в коридор и направился к комнате Надежды. Подошел, взялся за ручку — дверь оказалась открыта. Прошел внутрь, аккуратно закрыл за собой. В комнате пусто, слышен звук льющейся воды. Дверь в ванную комнату приоткрыта, но туда уж заходить не стал — сел в кресло и принялся ждать.

Надежда вышла из душа без одежды, на ходу вытираясь полотенцем. Заметила меня не сразу, а когда почувствовала присутствие едва заметно вздрогнула. Едва заметно для меня, кто-то другой этого бы никогда не увидел и не почувствовал.

Закрывшись, вернее обмотавшись полотенцем — словно простыней в бане, ее кавайная светлость изменила направление движения и подошла ко мне. Постояла молча, глядя сверху-вниз, потом боком села на подлокотник кресла, не отрывая от меня взгляда. Темные глаза ее в призрачном свете луны казались абсолютно черными.

— Давно ждешь?

— Только зашел.

— Я тебя не слышала.

— Старался не шуметь.

— Ты уже знаешь направление своего будущего, — произнесла Надежда это больше как утверждение, а не как вопрос.

— Ну… так, с оговорками.

— С какими оговорками?

— Движение в сторону того, чтобы стать властелином… чего-то там, — с некоторым трудом сформулировал я общее направление своего будущего.

— «Чего-то там» это чего? — подняла брови Надежда.

— Властелином народных чаяний, а также самых разных земель и территорий, возможно неизведанных.

— Про неизведанные территории мне никто не говорил.

— Это я от себя добавил. Ставлю тебя, так сказать, в известность о собственных тайных планах. Вроде как множественность миров неожиданностью для тебя не будет.

— Ты знаешь, как выглядят изведанные другие миры?

— Ну… слабо представляю, вопрос не изучал. Хотя догадываюсь, что хорошее место Нифльхеймом или Инферно не назовут.

— Все известные планы, к котором сейчас есть доступ — это миры с агрессивной средой, малопригодные для комфортного проживания людей.

Похоже, мои слова о неизведанных мирах Надежда приняла довольно близко к сердцу, и они стали для нее сюрпризом. Для меня самого, кстати, тоже — об этом направлении будущего я даже и не думал как-то, а сейчас к слову пришлось и гляди ж, интересная идея оказалась.

— Если известно о так называемой множественности миров, перспективный список на известных малокомфортных для проживания планах точно не заканчивается, — пожал я плечами. — К тому же, другие миры другими мирами, но… Везде хорошо где нас нет, для начала нужно попробовать создать благоприятные условия для проживания, не выходя из дома. Что мне всенепременно потребуется сделать как задачу минимум. Создание плацдарма, так сказать, для возможности дальнейших исследований.

— Ясно, — покивала Надежда.

Подобрав полотенце, она грациозно переместилась с подлокотника и села на меня, положив руки мне на плечи, по-прежнему глядя сверху вниз темными блестящими глазами.

— Ты же знаешь, что если у тебя не получится достигнуть заявленных целей ты умрешь?

— Да, мне на это непрозрачно намекнули. Тяжело идти путем происхождения, особенно когда сам только недавно узнал, что по нему идешь.

— А если я буду находиться рядом с тобой, то скорее всего погибну я, — Надежда, похоже, к моим словам даже не прислушивалась.

— Тебе на это тоже непрозрачно намекнули, или ты это сама чувствуешь?

— Да.

Кавайная светлость как обычно, в своем репертуаре.

— Сама чувствуешь?

— Сама чувствую. Ну и намекали, конечно, не без этого.

— Угрожали?

— Упаси боже. Беспокоились.

— Президент тоже?

Надежда удивленно подняла было брови, но потом кивнула. Она говорила мне, что о местонахождении меча, в котором содержится слепок ее души, знает кроме меня только президент Конфедерации. Так что о том, что она имела беседу не только с императрицей, догадаться было несложно. Тем более что писала, что в Москву отправлялась, а Москва — столица Конфедерации.

— И что мы с этим будем делать?

Надежда в ответ на мой вопрос пожала плечами, так что полотенце с нее соскользнуло. Она, правда, внимания никакого на это не обратила, задумчиво глядя в пространство.

— Завтра я уезжаю.

— Далеко?

— А какая разница? — усмехнулась кавайная светлость. — Вместе мы все равно не будем, а расстояние при этом не так важно, хоть я в соседний дом перееду.

Сказав это, она ненавязчиво наклонилась так, чтобы у меня была возможность поцеловать ее грудь.

— Если у тебя все получится, на роль твоей первой жены я претендовать не буду. Это политический вопрос. Но если ты решишь предложить мне стать твоей наложницей, или второй женой…

Говоря это, она повернулась так, чтобы я мог поцеловать и вторую грудь.

—…обещаю подумать над этим. Ну или ты можешь отправиться на неизведанные земли и территории, позвав меня за собой.

Надежда говорила уже прерывисто, а сейчас и вовсе запрокинула голову, негромко ахнув. Отпускать ее не хотелось, но и одежду надо было снять. Зачем только одевался, когда из комнаты выходил, спрашивается.

Глава 6

Утром на пробежке Надежда вела себя отстраненно, полностью закрывшись в себе и своих мыслях. Мы уже попрощались, уже разошлись пути — и она, и я это прекрасно понимали.

С наступлением нового дня мы друг другу не сказали ни слова. И только после окончания пробежки — во дворе, едва зашли, Надежда сообщила мне, что через пару часов прибудет остальная команда вместе с новым наставником.

Команда и новый наставник должны были прибыть через час-два, но раньше всех приехала Наоми — она уже была здесь. И едва Надежда сказала мне про прибытие нового наставника и команды, сестра серебряным росчерком пролетела через лужайку, оказавшись рядом. Вдруг остановилась — стоп-кадром самым настоящим, и почтительно поклонилась Надежде.

— Надежда-сама, доброе утро.

— Здравствуй, Наоми.

Только после этого Наоми запрыгнула на меня, обнимая.

— Я волновалась, — сообщила она доверительно.

Отвечать я не стал, только вздохнул и кивнул. Наоми улыбнулась и спрыгнула с меня, теряя серебряный отблеск взгляда и сияние роскошных волос — перемещалась она только что на грани превращения. Не до конца может контролировать свои эмоции во время волнения.

Схожая с моей ситуация — только вот она, когда теряет контроль над даром, просто превращается в страшного зверя, и для окружающих не опасна, ничего вокруг не рушится. Хотя, с другой стороны, кто из нас двоих превращается в страшного зверя, вопрос дискуссионный… Она хоть и принимает нечеловеческий вид, но не теряет разум в отличие от, не буду на себя пальцем показывать.

— Пойдемте, — отвлекая, позвала нас за собой кавайная светлость, заходя в дом. — Мне надо вам обоим кое-что рассказать, — обернулась она на пороге.

Привела нас Надежда, что неожиданно, в мой кабинет. Где заняла мое кресло, пригласив нас усаживаться на места для посетителей. Пока мы с Наоми рассаживались, Надежда уже положила на столешницу ассистант и активировала экран, откуда на нас посмотрело лицо пожилого японца.

— Ичиро Огасавара, — произнесла Надежда, сделав небольшую паузу.

Имя мне было уже знакомо — тот самый префект Нагасаки, внуком которого я (ну не я, конечно, но остальным это неведомо) развалил унитаз во время школьной драки в младших классах, с чего и начался наш с Наоми вояж в Польшу.

— Ичиро глава рода Огасавара, присягнувшего на верность императорской фамилии и правящему сейчас от ее имени регенту. Сейчас он занимает должность префекта Нагасаки… но, кроме этого, Ичиро также является дайме острова Кюсю как представитель новой знати. Он глава не только имперского рода Огасавара, но и национального клана Огасавара.

«Дайме — это титул сословия военно-магической аристократии, шеф»

«Я знаю»

«Ну я на всякий случай. А остров Кюсю — это третий по величине остров в Японском архипелаге, мы на нем сейчас находимся. Как и префектура Нагасаки»

«О том, что здесь не только мы, но и префектура Нагасаки, могла бы и не говорить»

«Простите шеф, случайно вырвалось»

Пока Альбина ставила меня в известность о важных, по ее мнению, нюансах, Надежда продолжала:

— Ичиро Огасавара, возглавляющий одновременно род и клан, исключительная фигура в Японии. С одной стороны, занимая должность префекта Нагасаки, он является частью исполнительной власти Конфедерации. С другой стороны, позиции Огасавара весьма сильны среди национальных кланов, четыре из которых являются его прямыми вассалами, так что на клановых землях острова Кюсю именно дайме Ичиро Огасавара является арбитром и непререкаемым авторитетом для новой владеющей знати.

Такое разделение сюрпризом для меня не стало — учитывая, что я был уже подкован в реалиях Японии, в существующей реальности феодальной раздробленности страны. Зато большим сюрпризом для меня стало то, что префект Нагасаки, к которому я относился в мыслях без особого внимания, воспринимая как чиновника средней руки, оказался неожиданно могущественным человеком.

Мое незнание объяснимо: информационная Сеть в этом мире эффективно закрыта и цензурирована не потому, что хорошо работают ограничения доступа, а потому что нарушения запретов предполагают строгие наказания. А информация, касающаяся всех владеющих даром — относится к тем, за которую «любопытной Варваре» нос отрывают вместе с головой, и это не фигура речи. Об этом, во время изучения ситуации, предупреждала меня Альбина, так что ситуацию с национальными кланами и рейтингом местных феодалов я сильно не изучал, ограничившись общей картиной. И вот теперь такой сюрприз.

Правда, как чуть погодя оказалось, настоящие сюрпризы для меня только начинались.

— По сути, семья Огасавара — мостик между новой клановой знатью и конфедеративной властью в Японии. Ичиро не состоит в Совете Регента, но имеет в нем статус наблюдателя и является одним из серых кардиналов, определяющих внутреннюю политику страны. По предварительным данным, полученным сразу после… нашей поездки в ресторан, — сделала Надежда многозначительную паузу, намекающие на обстоятельства поездки. — По предварительным данным, Ичиро лично являлся заказчиком твоего похищения, которое должна была совершить банда босодзоку. Вот только эти сведения оказались ложными, инициатором дезинформации является сам знаешь кто.

Точно, меня же еще должна была похищать банда мотоциклистов, а префект Нагасаки (теперь уже якобы) в этом принимал участие. На фоне всех событий совсем забыл об этой детали, как о совершенно малозначительной на фоне всего остального. Хорошо, что об этом не забыли государственные службы, которые похоже раскрутили эту ниточку довольно далеко.

Кстати о том, что инициатором дезинформации в сторону Ичиро оказался Модест, я догадался бы и без ремарки Надежды по поводу «сам знаешь кто», теперь это вполне очевидно. Именно что теперь — хорошо быть умным раньше, как моя жена потом, как говорится в одной поговорке.

Для меня теперь многое было совершенно очевидно, а вот Наоми естественно не поняла о чем речь, ее никто в известность о подробностях произошедшего с нами не ставил. Но у нее такое воспитание и почтение к старшим, что спрашивает она только после разрешения. Вот и сейчас промолчала, но Надежда пояснила специально для нее.

— Инициатором дезинформации и исполнителем состоявшегося в неслучившемся будущем покушения, в ходе которого мы должны были все погибнуть, является тайный советник Модест Петрович Кюхельбекер, с которым вы беседовали в Белоцарске после эвакуации из Познани.

Наоми в ответ на это только глаза расширила, но комментировать никак не стала. Хотя, судя по виду, явно с трудом удержалась чтобы не высказать нечто, выбивающееся из образа юной благородной леди — который мне честно-честно обещала олицетворять.

Надежда между тем уже вывела на экран ассистанта новый портрет — теперь это был молодой японец, у которого даже на протокольном фото выражение лица было злым, скорее даже озлобленным. Лицо незнакомое, но я догадываюсь кто это — полагаю, видел я его в полученных благодаря Ядвиге картинке воспоминаний. Правда, был он тогда лет на семь помладше. Надежда мои догадки подтвердила:

— Кенджи Огасавара, внук Ичиро. Тот самый, который в ходе школьной драки с тобой, Рейдзи, получил физические и, что самое главное, репутационные повреждения, после чего вы вместе с опекуном были вынуждены в срочном порядке покинуть страну.

Вот насчет «школьной драки» я бы поспорил, скорее в результате «школьной травли», но комментировать не стал.

— После происшествия в школе Кенджи пробовали использовать как рычаг давление на главу рода. Первые попытки прямых насмешек были жестко, даже жестоко пресечены, но как оказалось это стало лишь началом провокаций. Именно жесткость ответа использовалась как предлог для двусмысленных намеков на самых разных уровнях общения, вполне достигая цели вывести подростка из себя. Так что, после пережитого позора Кенджи практически мгновенно из перспективного кандидата в состав ближнего круга Ичиро и опоры главы рода и клана стал слабым звеном. Его вывезли из Нагасаки вскоре после того как город покинули вы. Сейчас он под чужой личиной живет на Сахалине. Под маской новой личности, под именем Гэндзи Маэда он в этом году закончил среднюю школу Южно-Сахалинска, четыре дня назад зачислен на первый курс высше-магической императорской гимназии «Карафуто», в которой обучаются принявшие подданство Российской Империи жители Восточного края и иных близлежащих территорий. Сегодня я отбываю в Южно-Сахалинск, для того чтобы возглавить команду по практической стрельбе гимназии, в которой определенно для Гэндзи Маэда найдется место. Команды школы «Аскольд» и гимназии «Карафуто» будут в одной группе, и нам наверняка предстоит встретиться на турнирных площадках в качестве соперников. Возможно, перед одним из таких матчей, или после оного, Кенджи решит снять маску Гэндзи, заявив о своем настоящем имени. Точно пока не знаю, это будет зависеть от ситуации.

Наоми, которая слушала Надежду раскрыв глаза, ошарашенно смотрела то на меня, то на нее. Вопросов она вслух не задавала, но по ее выражению лица было и так понятно, что ее сейчас интересует. Надежда, угадывая незаданный вопрос, посмотрела на Наоми.

— Наставником Рейдзи я больше быть не могу, так сложились не зависящие от нас обстоятельства. Но тебе я предлагаю последовать за собой, гимназия «Карафуто» готова тебя принять на подготовительные курсы. Это учебное заведение обладает чуть более высоким рейтингом, чем «Паллада», я останусь твоим наставником, так что шагов назад в развитии для тебя не будет.

Наоми прикусила губу. Она, определенно, сейчас готова разорваться — сестра явно была не против последовать за своим личным идолом хоть на край света, но и меня оставить не могла, я это сейчас очень хорошо чувствовал. Поймав взгляд Наоми, я успокаивающе кивнул. Кажется мне, что вместе с Надеждой ей будет и полезнее и безопаснее.

— Сочту за честь принять ваше предложение, Надежда-сама, — с поклоном произнесла Наоми.

— Хорошо, я рада твоему решению. Но это не все, у меня для вас есть еще информация. Касающаяся вашего опекуна и двоюродного деда, Сэкиро Хиро.

После этих слов Надежды повисла долгая пауза. Во время которой я совершенно иначе воспринял упоминание опекуна: раньше ведь, без памяти реципиента и без знаний о его и не только его прошлом, для меня практически все упоминание о Сэкиро Хиро были сухими строками, не больше чем сводками далеких событий. Тем более что личное общение с опекуном заняло всего несколько минут, дольше времени тело его разделывал для сокрытия.

Сейчас же упоминание имени двоюродного деда заиграло яркими красками: я ведь совсем недавно стоял перед портретом Саюми Кодзимы, лучшей выпускницы высше-магической школы «Аврора» в восемьдесят седьмом году — а ей Сэкиро Хиро, на минуточку, приходился родным братом. И именно государь император Александр лично отдал нас с Наоми на воспитание двоюродному дедушке. В том, что это произошло по просьбе Регента я теперь о-очень сильно сомневаюсь — учитывая связь императора и Саюми, которая не обошлась без вмешательства проснувшейся богини. Так что теперь, стоило обо всем этом подумать, ситуация приобретала совершенно иной коленкор от привычного моего отношения.

— Я не в курсе, знал Сэкиро знал о ваших способностях или нет, — заговорила Надежда. — Но скорее всего, судя по его действиям, он об этом как минимум предполагал. И все то время, пока вы росли, он пытался ваши возможности пробудить. С тобой, — посмотрела на меня Надежда, — он двигался путем провокации, форсируя события. С тобой, — перевела кавайная светлость взгляд на Наоми, — он шел путем созерцания, ожидая.

— Так он и… — начал было я, но сразу осекся.

Хотел сказать «вскрылся», но вовремя сдержался — это для меня он чужой человек, а для Наоми родная кровь. Кроме того, только сейчас я постепенно начал понимать настоящий масштаб личной и семейной трагедии. А вот Наоми этого пока не осознавала, поэтому я заговорил, объясняя ей.

— И я, и Надежда Геннадиевна за последнее время узнали очень многое из нашего с тобой прошлого, ранее сокрытого. Тебе сейчас эти знания не нужны, но рано или поздно ты об этом узнаешь, или от меня или от Надежды-сама. Но сейчас я многое понимаю. Может быть дедушка Сэкиро не испытывал к нам родственных чувств, а может быть он нас любил всей душой, этого уже никак не узнать. Но теперь мне уже понятно, что в его действиях не было злого умысла, он руководствовался в первую очередь намерением пробудить нашу силу. И когда он пришел к нам в дом, не имея возможности оправдаться перед нами не раскрыв информацию, которую раскрыть он не мог в силу ряда причин, он просто признал свою вину за ошибку. Скорее всего ошибку — думаю, это тебя надо было провоцировать, начиная с детства, а меня изолировать. И тогда все могло бы пройти гораздо более безболезненно со стихийной активацией нашего дара, не пришлось бы для этого уезжать в Польшу, убегая из дома. Сэкиро или ошибся, или…

«Или у него была недостоверная информация», — хотел было сказать я, но не сказал.

Карма владеющих, она такая — работает безотказно. Но как я недавно раздумывал о возможности избегнуть кармы для императрицы Ольги, подобное ведь могло случиться в совершенно ином варианте событий, лет пятнадцать назад. Когда кто-то просто ошибся, без злого умысла, но под чужим приглядом. Особенно мне в этот — или в похожий вариант верится, потому что наши родители скорее всего не сами по себе погибли. Кирпич на голову никому просто так не падает, тем более таким людям.

Но для Наоми, думаю, всего этого пока лучше не знать. Пусть спит крепче, чем я. Ей и так пока достаточно: сестра ошалелым взглядом смотрела то не меня, то на Надежду. Она до сих пор не в курсе моего «божественного» предназначения, да ей этого пока и не нужно. Но и мой, и ее дар даже без этого фактора невероятно могущественны и загадочны, так что у нее не могло возникнуть сомнений — игра стоила свеч, пусть на кону и стояли наши жизни, души и судьбы.

— Ваш опекун, пытаясь разбудить ваш дар, ошибся, — эхом за мной произнесла Надежда. — Но теперь понятно, что действовал он не один.

Сказав это, Надежда убрала с экрана портрет Кенджи, он же Гэндзи, и снова вывела изображение с префектом Нагасаки и дайме острова Кюсю.

— То есть, — начал я понимать, — школьная травля в мою сторону была не просто организована искусственно, а дедушка Сэкиро действовал в паре с Ичиро…

«Огасавара», — подсказала Альбина, когда я замялся.

— В паре с Ичиро Огасаварой?

«С Ичиро Огасавара, шеф, не склоняется фамилия!»

— С Ичиро Огасавара, он владеющий даром, и его фамилия в русском языке не склоняется, — одновременно с Альбиной поправила меня Надежда. — Постарайся не произносить ничего подобного в обществе, это является тяжким оскорблением. У меня в планах было проработать с тобой эти вопросы перед поступлением в школу, я обязательно напомню об этом твоему новому наставнику.

В ответ я только кивнул. Все же японовед из меня, мягко скажем, не очень — знаю только, что «суши» правильно на японский манер произносить «суси», а вот с произношением фамилий пробелы. Как, впрочем, и с большинством всего остального культурного пласта. Пока в планах было обучении в школе-резервации в анклаве русской территории, это не было проблемой. Но сейчас планы поменялись и надо догонять — в этом мире, где вопросам репутации среди владеющих даром уделяют невероятно много внимание, подобная ошибка может дорого стоить. А прилюдно отрубать себе мизинец в качестве извинений не очень хочется.

«Шеф, что за дичь?» — даже опешила Альбина от таких ходов в моих мыслях.

«Ну, отрубить себе мизинец чтобы сохранить честь после небольшой ошибки, это же самурайская тема?»

«Самурайская тема, шеф, это отрубить кому-нибудь голову проверяя заточку катаны, например! А обряд юбицумэ с отрубанием себе пальцев по фалангам — это в традиции японских криминальных группировок»

«Да? Ну ладно тогда, успокоила»

— Сэкиро Хиро,получается, действовал в паре с Ичиро Огасавара? — задал я вопрос Надежде, разобравшись с отрубанием пальцев.

— Да. И его внук Кенджи, он же Гэндзи Маэда, задевая тебя в школе действовал не из личной неприязни, а по прямому указанию старших рода в интересах государства так, как их понимали Сэкиро Хиро и Ичиро Огасавара. Тогда.

— Сейчас? — обратил я внимание на последнее слово Надежды.

— Сейчас Гэндзи Маэда тебя ненавидит за сломанную жизнь.

— Это печально, — поцокал я языком.

Печально, но в принципе ожидаемо и неудивительно, нечто подобное я и предполагал. Другое дело, что я не знал о сложных причинах возникновения ненависти, но она от этого никак не исчезнет.

— Стихия Кенджи — Воздух, в последний год он демонстрирует в ней невероятные способности. Полагаю, что именно неугасимая внутренняя злость и ненависть питает быстрое развитие его дара. Скорее всего именно Кенджи будет капитаном команды, которую я возглавлю. Одна из моих главных задач на новом месте — попробовать вашу вражду превратить хотя бы в соперничество, потому что потенциально один из самых могущественных одаренных Японии во врагах тебе не нужен. А ты мне в этом поможешь по мере сил, — посмотрела Надежда на Наоми.

После этих слов я не почувствовал никакой недосказанности. Ее не было в интонациях Надежды. Но недосказанность определенно присутствовала: Надежда многое мне рассказала за неделю, проведенную вместе на тропическом острове. И я знал, что в случае чего она должна была помочь моему дару меня уничтожить — если бы она сочла опасность от меня большей чем пользу. Сейчас, как понимаю, одной ее из задач на ее новом месте является реализация подобное с Кенджи, он же Гэндзи. Две главные ее задачи, одна из которых обязательно должна быть выполнена, для достижения поставленного результата избавления меня от личного врага.

— Как пожелаете, Надежда-сама, — между тем склонила голову Наоми.

— Тогда я оставлю вас, можете попрощаться. После того как попрощаетесь — Наоми, собирай вещи и будь готова выезжать. Рейдзи, ты встречай остальную команду, скоро они приедут.

— А новый наставник?

— Он тоже в пути, уже на подъезде. Но сначала я с ним поговорю наедине, потом представлю его тебе и остальным.

Глава 7

— Дим, эрманито! — обнял и поднял меня да Сильва, едва оказался рядом.

Отпустив, он похлопал меня по спине, сверкая белозубой улыбкой и не скрывая радости возвращения. Остальные вели себя гораздо более сдержанно — Магнуссон просто протянул мне руку, Бертезен и Гарсия приветствовали кивками и улыбками. Ангелина зашла в дом последней, отстраненно кивнула мне, сохраняя при этом абсолютное спокойствие.

Никаких эмоций от нее не чувствую — полная пустота; глядя на прекрасное видение я испытал слабый отзвук ощущения, похожего на то, когда идешь по лестнице и не глядя вниз под ноги рассчитываешь наступить на очередную ступеньку, а ее под ногой не оказывается. Очень-очень слабо, но именно это чувство — я вижу Ангелину взглядом, но вот ментально ее вообще не чувствую. Словно при взгляде на нее моя эмпатия проваливается через пустое место — настолько хорошо она, получается, закрылась от меня щитами.

Столь серьезное развитие восприятия тоже в некотором роде стало для меня сюрпризом. Потому что оно проходило практически без моего участия, при этом способности развивались довольно активно. Я, например, уже находясь в комнате с завязанными глазами мог бы сказать, сколько в помещении человек, просто ощущая их присутствие. Сколько человек из тех, кто не умеет так же качественно закрываться от чужого взгляда, как Ангелина, конечно же.

От прекрасного видения сейчас совершенно ничего не чувствую, а вот она от меня, похоже, что-то ощущает — я вот уже несколько секунд безотрывно смотрел на нее, и на губах девушки появилась легкая отстраненная улыбка.

Вообще странно, что Ангелина вообще приехала — на второй день на острове я ее практически не видел, и мне казалось, что она вот-вот решится на то, чтобы покинуть нашу компанию. Но что-то ее держало, похоже.

Подмигнув Ангелине, отчего легкая улыбка с ее губ пропала, я жестом пригласил девушку в гостиную и прошел за ней следом ко столу, за которым уже расселась вся прибывшая команда. Судя по направленным на меня взглядам, у всех накопилось немало вопросов. Но после того как я сказал, что ждем Надежду с нашим новым наставником, никто у меня ничего не спрашивал. Даже да Сильва молчал — видно, что с трудом держался. Но вопросов не задавал. Креме́нь.

Понемногу ожидание затягивалось — прошло уже несколько минут, но никто не появлялся. Новый наставник команды прибыл раньше остальных — я его не видел пока, общался с Наоми, но похоже их разговор с Надеждой быстрым не получается.

Когда в ожидании прошло уже около четверти часа, за столом постепенно повис негромкий гул голосов. Гарсия вполголоса беседовала с Бертезен, да Сильва присел на уши Магнуссону. Альбинос судя по виду не горел желанием общаться с горячим бразильцем, но — неожиданно, слушал и даже иногда комментировал.

Одна Ангелина сидела обособленно ото всех. Внешне она охраняла совершенно спокойный вид, эмоций я ее так и не ощущал — ментальный щит непробиваемый, как у князя Новиковых, как помню его по беседе. Как раз в этот момент наши взгляды снова встретились, и Ангелина снова легко улыбнулась. А после этого вдруг поднялась с места и двинулась вокруг стола в мою сторону.

Да Сильва, который в этот момент втолковывал что-то внешне безучастному и безразличному Магнуссону, осекся на полуслове, провожая ее взглядом. Глядя на нижние девяносто с приоткрытым от оборванной фразы ртом. Гарсия это заметила, и щелкнула пальцами привлекая его внимание; что там у них было дальше, я уже не обращал внимания — Ангелина села рядом со мной. И неожиданно взяла меня за руку.

— Дмитрий, у меня к тебе будет большая просьба.

Эмоций девушки так не чувствую, полнейшая тишина по-прежнему. Огромные ультрамариновые глаза совсем рядом, смотрят с ожиданием.

— Слушаю внимательно.

— В конце июля я приглашена в дворцовый комплекс Четырех сезонов в Царском селе, на свой первый взрослый бал…

Договорить Ангелина не успела — открылась дверь, и в помещении зашли Надежда и невысокий пожилой японец с зачесанными в хвост седыми волосами. Надежда зашла первой, но отступила в сторону, так что на первый план вышел прибывший гость.

— Знакомьтесь, Таро Судзуки, наследный принц национального клана Сацуми и князь Кагосимы. Ваш новый наставник команды, прошу любить и жаловать, — представила нам его Надежда.

Невозмутимый японец осмотрел нас всех поочередно. Когда он задержался взглядом на Ангелине, она отпустила мою руку и села прямо, а не вполоборота и чуть подавшись вперед, как сидела до этого. Что, кстати, не укрылось от взгляда Надежды.

Я между тем, глядя на нового наставника команды понял, что ошибся в определении его возраста. Изначально мне показалось, что волосы у него седые, а сам он заметно стар, но это было не так. Не стар, а суперстар: волосы у него не седые — пепельного цвета, а их обладателю явно не больше тридцати, выглядит он очень молодо. Не старше ее кавайной светлости, которая как раз сейчас снова заговорила.

— Как вы уже все знаете, обстоятельства изменились, и я вынуждена вас покинуть. Но не сомневайтесь, мы еще встретимся, возможно в самое ближайшее время. Желаю всем удачи, — кивнув всем на прощание, Надежда вышла. На меня она не посмотрела, хотя — я это почувствовал, хотела это сделать, бросив последний взгляд.

Все. Теперь точно все.

После того как за кавайной светлостью закрылась дверь, новый наставник прошел и сел во главе стола. Снова принялся пристально осматривать нас всех поочередно, но уже не молчал.

— Карлос да Сильва, — произнес он, глядя на бразильца, после чего повел взглядом по остальным: — Анна Гарсия, София Бертезен, Сигурд-Атиль Магнуссон, Ангелина Новикова. Рейдзи Александров, — перевел он на меня взгляд. — Все верно, всех правильно назвал?

— Меня можете называть Эмилия, — произнесла Бертезен.

— Хорошо.

— Как наставник команды, вы можете называть меня Сигурд, — сказал Магнуссон.

— Хорошо.

— Меня можете называть Дмитрий, — вставил и я свое слово.

— Могу. Но для успеха поставленных нам с тобой задач будет лучше, если я буду называть тебя Рейдзи. Согласен?

— Да.

— Хорошо.

Краем глаза я заметил, как остальные при упоминании о «поставленных нам с тобой» задачах начали переглядываться. Но вопросов никто конечно же задавать не стал, даже да Сильва.

— Надежда Геннадиевна ушла. Но в некотором роде она остается с нами, — пепельноволосый японец бросил взгляд на дверь, закрывшуюся за ее кавайной светлостью. — Ее светлость будет занимать должность наставника по практической стрельбе в гимназии «Карафуто», и совсем скоро нам предстоит встретиться в качестве соперников на соревнованиях. Мне с ней предстоит соперничество в роли наставников команд, вам — выступать соперниками с ее новыми подопечными.

Эта информация оказалась для всех остальных сюрпризом, никто эмоций скрывать не стал. Никто, кроме Ангелины — я ничего с ее стороны так и не чувствовал. Правда, краем глаза заметил, как после эти слов на губах девушки заиграла легкая улыбка.

Сделав короткую паузу, пепельноволосый наставник продолжал.

— Карлос, Анна, Эмилия, Сигурд. По возрасту вы поступаете в школу Аскольд на курс второго года обучения. Рейдзи, Ангелина — вы на первый. Это дает нам возможность в этом году принимать участие в турнире на приз герцога Ольденбургского, начиная с нижней сетки. На второй год мы примем участие в матчах верхней сетки, без изменения состава.

Ничего нового и сложного к пониманию для меня сейчас не прозвучало. Все же времени даром не терял, изучил особенности предстоящих соревнований: в мире высшего магического образования проводилось три знаковых турнира, все по одному утвержденному порядку. Кроме российского, на приз герцога Ольденбургского, был еще британский — за Кубок лорда Стенли, а также европейский турнир имени Вольфганга Амадея Моцарта. Участвовали в турнире владеющие даром в возрасте от семнадцати до двадцати одного года — от момента инициации Источника, до момента остановки его в развитии, промежуток между первым и вторым совершеннолетием у владеющих даром.

В нижней сетке участвовали обучающиеся первых и вторых курсов, в верхней — третьих и четвертых. Конечно, в общей массе слушатели первых двух курсов по способностям никак не были равны обучающимся на третьем и четвертом, поэтому они не только составляли команды нижней сетки, но и вместо магии использовали оружие и доспехи шестого поколения. Что, вкупе с некоторыми ограничениями на команды, использующие магию, официально должно было пусть не уравнивать шансы, но хоть как-то уравновешивать.

Разделение на возрастные группы приводило к тому, что в финальной стадии турнира всегда принимали участие команды нижней сетки: на предварительной стадии команды соревновались с собой только в пределах своих групп, и только когда начинались матчи на выбывание, команды верхней и нижней сетки впервые встречались между собой.

Понятно, что оперирующие магией более старшие владеющие имели заметное преимущество, но были и команды-сюрпризы из нижней сетки, наводившие шума. Однажды такая команда — составленная целиком из первокурсников и вовсе выиграла турнир. Это было в самый первый раз его проведения, первый и единственный пока раз, когда победу одержала команда из нижней сетки — с Надеждой в составе кстати. Правда, официально в тот раз победу одержала более старшая команда Пажеского корпуса, использующая силу владения, но Надежда мне рассказала, что реальные результаты турнира тогда просто не показали общественности из политических соображений, а на самом деле именно ее команда выиграла финальный матч. Во все остальные семь лет проведения во всех трех турнирах победы одерживали команды верхней сетки, и было всего несколько случаев, когда команды нижней сетки доходили до полуфиналов.

В общем, в этой сфере ничего нового и сложного к пониманию для меня не прозвучало. Ничего нового не прозвучало для понимания, но неожиданное в сказанном было: арифметика не билась с учетом того, что на второй год наш новый наставник хочет, чтобы мы начали с верхней сетки. Ведь через год мы с Ангелиной будем (если будем) слушателями второго курса, а не третьего и четвертого. Озадачило это кстати не только меня, и новый наставник команды после короткой паузы отреагировал на удивленные взгляды.

— Состав нашей команды по плану на второй год меняться не будет. В положении турнира нет запрета участия студентов второго курса в высшей сетке соревнований, наше участие уже согласовано, как и озвучены ожидания от нашей команды. Мой контракт подписан на два года. В первый год мы с вами должны занять место не ниже четвертого, чтобы попасть во Флоренцию на международный турнир на приз Первого гонфалоньера справедливости герцога Алессандро Медичи. На второй год мы должны выиграть русский турнир, начиная в верхней турнирной сетке. Поэтому чтобы выполнить поставленные задачи вам, Карлос, Анна, Эмилия и Сигурд, предстоит много работать. Вам, Рейдзи и Ангелина, работать придется еще больше, чтобы соответствовать своему статусу гениев и оправдывать возложенные на вас ожидания в освоении владения даром.

Звучало все сказанное красиво и амбициозно. И нереально, ну если для меня, прислушиваясь к собственным ощущениям. Впрочем, спорить не хотелось — я уже после беседы с императрицей, даже, вернее, после откровенной беседы с Надеждой понимал, во что ввязываюсь. Ангелина тоже с новым наставником спорить не собиралась — на губах девушки по-прежнему играла легкая улыбка.

Эмоций я от нее так никаких и не чувствовал, но кажется мне что такая улыбка может означать. Почти уверен, что прекрасное видение внутренне готова все послать на все четыре стороны, и сейчас просто слушает с интересом ожидая чем кончится собрание. Чтобы, вернувшись под крыло клана с проваленным заданием принести хотя бы немного никогда не бывающей лишней информации.

Ангелина кстати сейчас почувствовала, что я на нее смотрю краем глаза и повернулась ко мне. Наши взгляды встретились, улыбка девушки при этом стала еще загадочней.

Новый наставник, замечая удивление всех присутствующих от амбициозности задач и давая время переварить информацию, выждал некоторую паузу. Не дождавшись вопросов и комментариев, он с заметным удовлетворением от этого кивнул и продолжил.

— Сегодня и завтра я планирую побеседовать с каждым из вас наедине. Это будет попытка узнать друг друга лучше, ведь нам всем вместе предстоит долго и упорно работать, на первых порах в условиях дефицита времени. С завтрашнего дня тренировки мы будем проводить на военной базе, расположенной на русской территории Нагасаки. После этого, скорее всего максимум через неделю, мы всей командой переедем на один из островов моего клана. К этому времени прошу каждого подготовить основанное на обоснованном собственном мнении предложение о том, кто будет капитаном команды. Предлагать можно всех, кроме самого себя и Рейдзи.

В тот момент, когда пепельноволосый Таро это произносил, он смотрел на меня. Сказанное оказалось неожиданностью — ведь изначально команда собиралась, по замыслу Надежды, именно под меня как капитана. Но на фоне всего остального подобный заход меня совершенно не взволновал, и отреагировал я совершенно спокойно, что видимо нового наставника удовлетворило, потому что я увидел его сдержанный кивок.

— Кроме участия в турнирах среди императорских высше-магических заведений, есть еще одна область военно-спортивной дисциплины, в которой Надежда Геннадиевна собиралась принимать участие как наставник вашей команды. Направление не меняется, это будет кровавый спорт, Грязная лига по Русскому покеру. Но, учитывая изменения поставленных перед нами с тобой задач, будут некоторые изменения в планах, — снова посмотрел на меня Таро Судзуки, вызвав некоторое удивлением собравшихся. — Участвовать в кровавом спорте будем неполным составом — Рейдзи, Карлос, Сигурд. Я, как лорд Кагосимы, буду вашим спонсором и покровителем.

Тут я почувствовал эмоции от девушек — кроме общего недоумения, ощутил радость от Бертезен, которую она не смогла сдержать, и разочарование от Гарсии, которая похоже явно намеревалась дать джаза в кровавом спорте. Только от Ангелины по-прежнему абсолютная тишина, лишь играющая на губах легкая улыбка и по-прежнему отстраненный взгляд.

— Состав команды будет неполным на постоянной основе — не шесть, а четверо, даже в турнирных соревнованиях мы будем принимать участие без запасных. Правда, кто будет четвертым в нашей команде, я пока не знаю. Скорее всего он все-таки будет, но позже…

Серые глаза пепельноволосого японца внимательно на меня смотрели. По логике событий — особенно учитывая, что Надежды не было несколько дней, очень уж долго решали вопросы, четвертым скорее всего планируется Гэндзи, он же Кенджи, уже не помню фамилию.

«Огасавара, а фамилия его маски — Маэда, шеф», — напомнила Альбина.

Под взглядом нового наставника команды я кивнул. Таро Судзуки принц национального клана, видный представитель местной владеющей аристократии. И видимо именно он по каким-то неизвестным мне причинам выбран как доверенное лицо русской императрицы или российского президента, которые хотят воспользоваться ситуацией в связи со вмешательством богини. Если это так, то рокировка с Надеждой и попытка замирить нас с внуком Огасавара может иметь смысл. Правда, учитывая его ненависть, нужно будет для этого сильно постараться.

Мои мысли об этом прервало очередное заявление нового наставника команды — как оказалось, сюрпризы сегодняшнего дня все не заканчивались.

— Выступление в Грязной лиге вы начнете втроем неполным составом в смертельном матче, сразу с рейтинговой десятки. Выступать будете инкогнито, в масках. Место и время первого выступления уже известно, матч состоится через месяц.

Услышав это, мы все — сидящие за столом, невольно начали переглядываться. Потому что это была очень серьезная заявка. Не настолько амбициозная, конечно, как мифический шанс выиграть через верхнюю сетку высше-магический турнир через два года, но при этом заявка гораздо более смелая и намного более рискованная. Причем не для нас рискованная — Сферы жизни никто не отменял, а для Таро Судзуки. Он сейчас осознанно ставил на кон свою репутацию — которая в таком раскладе целиком зависела от нашего выступления.

В русском покере действовала система рейтинга, по которой можно было получить право на вход в соревнования разного уровня. Для любого матча или турнира — от самых низких до самых высоких по статусу, каждому участнику команды нужно было приобрести карту доступа. Которые были выполнены в виде игральных карт, на системе старшинства которых и основывалась система рейтинга — от двойки до туза. Чем карта выше, тем выше ее стоимость в денежном эквиваленте и получаемые в случае победы, или теряемые в случае поражения очки рейтинга.

Призовой фонд соревнований (кроме процента от ставок и отдельно заявленных гонораров) в русском покере складывался в первую очередь из стоимости купленных рейтинговых карт доступа. Вход на соревнования до уровня десятки купить можно было сразу, не проходя постепенно более низкие рейтинги. «Старшие карты» — валет, королева с королем и туз для допуска к соревнованиям покупались только при наличии высокого рейтинга. В этой системе был значимый нюанс: покупка карт доступа, так называемый «денежный вход» в соревнования, отражалась на их стоимости. Чем выше рейтинг покупных карт без наличия соответствующего рейтинга, тем выше их цена, отличаясь на порядок большей от обычной. Так что в наше выступление Таро Судзуки вкладывал очень серьезную сумму.

Но поставленные на кон деньги не шли ни в какое сравнение с репутационными рисками. Если мы выиграем свой первый матч заходя деньгами сразу в соревнование в середине рейтинга лиги, серьезных доходов и рейтинговых очков команда не получит — из плюсов только ажиотаж вокруг неполного состава и смелости участия. Мне — и Таро теперь, как я понимаю, это и нужно, чтобы ажиотаж и всеобщее внимание конвертировать в мою известность и популярность. Если выиграем. Если же проиграем, то потери будут серьезные: система рейтинга Грязной лиги, пусть и имея допуски — такие как покупки доступа сразу в высокий рейтинговый матч, предполагала в первую очередь традиционный способ участия в соревнованиях. С самого низа, начиная с двойки и выше — причем при проигрыше падение рейтинга никогда не было критично, после поражения никогда не опускаясь больше чем на уровень ниже от уже достигнутого.

Можно было игнорировать постепенный подъем по рейтингу, как в нашем случае начиная не с самого низа, но тогда при проигрыше потерянные очки рейтинга увеличиваются кратно от обычного. А вариант, который озвучил сейчас Судзуки, самый рискованный — мы начинаем с высшей возможной планки денежного входа, и в случае поражения рейтинг команды не просто упадет, а уйдет далеко в минус.

Для нас троих это не сильно принципиально — мы ведь участвовать будем инкогнито. Но вот сам Таро Судзуки, если мы проиграем, понесет все репутационные издержки такого звучного поражения. От внимания к болезненному проигрышу в обществе, до постоянного нахождения его команды в подвале рейтинга — откуда, чтобы выбраться, нужно будет выиграть много, очень много матчей.

«Для выхода в ноль двадцать три одиночных матча или не менее трех турниров на самом низком уровне карты-двойки», — подсказала Альбина.

В этом мире вообще честь и репутация среди владеющей аристократии серьезные слова, не пустой звук. А у японцев и подавно — Сэкиро Хиро подтвердил бы, если бы мог. Так что не только я, но и остальные прекрасно понимали репутационные риски для Таро Судзуки, принца национального клана Сацуми и князя Кагосимы, который собрался выступать покровителем нашей команды.

И все явно недоумевали от такого риска. Вернее все, кроме Ангелины — внешне безразличной к происходящему, и кроме меня, потому что я знал, что именно стоит на кону. Уже не сомневаюсь, что Таро Судзуки поставлен в известность о явлении воли богини, и именно поэтому готов поставить на кон свою репутацию, зная, что делает это ради благополучия своей земли.

Потому что если мы выиграем… наглость заявки, наш неполный состав и инкогнито участников, все это наверняка привлечет максимальное внимание к матчу. И это станет серьезным подспорьем в выполнении «поставленных перед нами с тобой задач», как недавно выразился наш новый бесстрашный перед репутационными рисками наставник команды.

Остается только победить, вот только это сказать легко, а сделать… Судя по взглядам и выражениям лиц остальных, у всех присутствующих насчет «сделать» были примерно одинаковые со мной мысли.

— Вам не кажется, что слишком велики риски? — спросил я, облекая общие чувства в слова.

— Кажется. Но чтобы у нас все получилось, ты должен помочь.

— Я?

— Да. Ты.

— Каким образом?

— Попроси помощи у богини, — как само собой разумеющееся произнес пепельноволосый японец.

Ну да и действительно, чего это я — как все просто. Вжух, и можно сходить к богине с просьбой о помощи. Впрочем, тень сарказма как мелькнула, так и исчезла — воля богини совсем недавно спасла меня от смерти, и воля богини стала причиной моего появления…

Так, стоп.

Причиной моего появления здесь стал странный незнакомец, который по причине «почему бы и нет, вот почему» вмешался в ход ритуала, в котором мы с Наоми должны были лишиться собственной воли.

Либо странный моложавый незнакомец действует в паре с богиней, либо же богиня не настолько (может быть пока) сильна, чтобы суметь сохранить мне жизнь там, в предместьях Познани. С другой стороны, ну не может же быть так все плохо продумано со стороны богини, неужели все настолько прошло по краю на грани срыва всего замысла?

Неожиданно я почувствовал, что решение этой загадки очевидно и совсем близко, но с мысли меня сбил новый наставник команды: Таро Судзуки как раз сейчас поднялся из-за стола так, что его стул с шумом скрежета ножек по полу отодвинулся назад.

— Еще вопросы есть? Тогда для всех, кроме Рейдзи: собираетесь через час во дворе, выезжаете знакомиться с тренировочным полигоном…

Говорил Таро Судзуки тоном не оставляющим сомнений, что вопросов быть не должно. И вопросов действительно не последовало, зато случился очередной, я уже со счета за сегодня сбился который, сюрприз.

— Вопросов нет, но есть комментарий, — произнесла Ангелина, воспользовавшись тем что наставник сделал небольшую паузу.

— Да? — не скрывая удивления глядя на прекрасное видение спросил пепельноволосый японец.

Ангелина смотрела на него совершенно спокойно, но я неожиданно почувствовал самую настоящую бурю ее самых разных эмоций — сокрытых до этого, и сейчас на краткий миг прорвавшихся сквозь созданные девушкой ментальные щиты.

Что-то конкретное в ее эмоциях я не вычленил — там реально целая буря, сразу исчезнувшая под вновь восстановленным колпаком пустоты, но теперь понятно, что настроена прекрасное видение серьезно. И если судить по отстраненному взгляду и блуждающей улыбке, Ангелина все же приняла решение покинуть нашу команду.

Вопрос у меня оставался только один — будет она хлопать дверью на эмоциях, чему никак не удивлюсь, или уйдет спокойно и красиво?

Глава 8

Ангелина хорошо почувствовала, как на нее устремились все взгляды. Внутри на миг похолодело, сердце пропустило удар — от волнения она даже на миг потеряла контроль над ментальными щитами.

Причина нервничать была: если сейчас у нее ничего не получится, это будет крайне неприятным и сильным ударом по ее самолюбию. Хотя куда уж сильнее — мысленно усмехнулась девушка самой себе. Чувствуя, что все взгляды собравшихся устремлены на нее, и видя как во время затянувшейся паузы брови Таро Судзуки поднимаются в недоумении, Ангелина заговорила.

— Считаю, что именно я должна быть капитаном команды по практической стрельбе и прошу разрешения привести свои аргументы.

— Разрешаю.

— У нас осталось совсем мало времени до начала сезона, мы практически не знаем способности друг друга, у нас не налажено командное взаимодействие, а задачи перед нами стоят амбициозные. Если мы примем решение о капитане команды прямо сейчас, у нас будет дополнительное, не потерянное время на более полную и всеобъемлющую подготовку без оглядки на неизвестность с будущим капитаном. Это одна сторона вопроса, практическая. Другая сторона: Рейдзи капитаном быть не может по вашему решению. Карлос и Сигурд, как и он, будут заняты выступлениями в Грязной лиге, в перспективе это явно будет отнимать немало времени и не позволит им в полной мере выполнять обязанности капитана, представляя интересы команды на официальных мероприятиях. Остаются только три кандидата: Эмилия, Анна и я. Здесь проявляется третья сторона вопроса, в которой играет роль фактор происхождения: не сомневаюсь, что Эмилия и Анна могут обладать или воспитать в себе необходимые качества для капитана, но они обе лишь совсем недавно приняли гражданство Конфедерации. Я единственная в команде подданная империи, а обучаться нам предстоит все же в высше-магической имперской школе. Кроме того, я принцесса могущественного клана, и у меня есть возможность привлекать на нашу сторону административный ресурс, что немаловажный фактор для решения поставленных перед нами задач. Ну и последнее: может быть в стрелковой подготовке я и не стану лучшей в составе команды, хотя буду к этому всецело стремиться, но на второй год обучения, во второй плановый соревновательный год, я уже смогу использовать магию. А так как я официально признана гением и мой потенциал развития позволяет мне рассчитывать достижения ранга Повелителя стихии, высока вероятность, что на второй год обучения и участия в турнирах именно я официально буду лучшей в составе по возможностям владения силой.

Закончив говорить, Ангелина — пытаясь сохранить спокойствие, незаметно перевела дыхание, глядя в серые глаза пепельноволосого наставника. Она смотрела ему в глаза, при этом хорошо ощущая взгляды остальных. Удивленные, озадаченные — все же Повелителей стихий в мире не так уж и много. Понятно, что на острове она продемонстрировала свой крайне высокий потенциал развития, но все же ее слова стали сюрпризом для остальных, подобные сведения обычно хранятся в тайне.

Таро Судзуки выдержал долгую паузу, потом кивнул, показывая, что услышал высказанные аргументы. Смотрел он Ангелине в глаза, но при этом взгляд его проходил сквозь нее — новый наставник команды определенно думал и принимал решение.

Ангелина терпеливо ждала, гася волнение. Понимая, что от решения Судзуки зависит сейчас многое — получится ли у нее комфортно жить в команде, или же ей придется терпеть некоторые сложности общения в случае отказа. В том, что они будут — в случае отказа наставника, она не сомневалась.

— Вы все слышали предложение Ангелины. Есть кто-то против? — наконец произнес Таро Судзуки, оглядывая остальных.

Сразу после того как наставник заговорил, Ангелина едва удержала вздох облегчения. Сама постановка вопроса уже показывала, что Таро Судзуки на ее стороне: спроси он «кто за?», была бы большая вероятность того, что никто бы не высказался. А «кто против?» — в такой ситуации самый идеальный вариант, практически отметает отрицательное решение. Так и произошло — против высказанных Ангелиной аргументов вслух никто не высказался.

— Никого против нет, я вас всех услышал, спасибо за мнения. Тогда я принимаю решение и назначаю Ангелину капитаном команды. Еще вопросы есть? Нет, отлично. Тогда все по плану, встречаемся через час во дворе, выезжаете знакомиться с тренировочным полигоном. Мы также прибудем туда вместе с Рейдзи. Жду тебя во дворе через десять минут, поедем на Место силы и попробуем просить помощи у богини, — последнее Таро Судзуки сказал уже обращаясь к Новицкому, после чего вышел из гостиной.

Сразу после того как дверь за ним закрылась, поднялись и остальные. Все, кроме Ангелины и Новицкого, которого девушка придержала, вновь взяв за руку.

— Дмитрий, продолжим? У меня к тебе есть большая просьба.

— Слушаю внимательно, — глянули на Ангелину светло-голубые глаза.

Новицкий смотрел на нее с нескрываемым интересом, и с привычной легкой и отстраненной усмешкой, которую Ангелина (она надеялась что успешно) пыталась копировать все то время, пока шло собрание команды.

— В конце июля я приглашена в дворцовый комплекс Четырех сезонов в Царском селе на свой первый взрослый бал. Как принцесса клана Новиковых я свободна в выборе кавалера… Но, учитывая поставленные перед нами амбициозные цели, полагаю было бы правильно, если бы я пошла на бал с кем-то из нашей команды. Вот только Карлос не дотягивает воспитанием и происхождением, Сигурд при всем уважении мне не очень приятен — меня мутит при одном виде крови, а он ей оперирует. Так что ты — единственно возможная и более того, идеальная кандидатура. Учитывая, не буду скрывать, и мою миссию перед кланом для возвращения тебя обратно в фамилию, хотя это совершенно неважно для меня сейчас. Если ты ответишь «да», буду считать себя тебе лично обязанной — я уже несколько лет мечтала о том, как появлюсь на своем первом балу…

Ангелина, во время того как говорила, полностью сбросила ментальные щиты. Что стало сюрпризом для Новицкого — он, ощущая весь спектр ее чувств и эмоций, сейчас смотрел на нее с нескрываемым удивлением, даже привычная полуулыбка с его лица исчезла.

— Странная ситуация, — произнес он задумчиво, и вдруг переменил тон: — Если нас отпустит новый наставник и позволят обстоятельства, я естественно составил бы тебе компанию в качестве кавалера, только есть серьезная проблема.

— Какая? — понимая, что сейчас услышит аргументированный отказ, Ангелина ощутила как внутри все похолодело.

— Я не уверен, было ли в моей программе обучение танцам и бальному этикету, но даже если и было, после потери памяти в этой области я ощущаю полную пустоту, совершенное отсутствие навыков и знаний.

Ангелина едва удержала рвущийся из груди вздох облегчения.

— Не волнуйся. У нас еще куча времени, так что не вижу проблемы помочь тебе обрести или вернуть базу этих навыков. Тем более что человек, так изумительно играющий в бридж, наверняка с легкостью справиться с элементарной задачей научиться танцам и вспомнить бальный этикет, с которым ты наверняка был знаком.

— Я, если честно, не очень в этом уверен. Но если ты готова рискнуть, тогда…

— Спасибо, — повинуясь импульсу радости, Ангелина вдруг сжала руку Новицкого и, крайне неожиданно для самой себя, ее поцеловала. Тут же смутившись, она порывисто поднялась и вновь полностью закрывшись ментальными щитами, торопливо направилась к выходу. При этом она чувствовала, что Новицкий смотрит ей вслед провожая взглядом. И ей — несмотря на сильное смущение после столь неожиданного порыва с поцелуем, это понравилось.

Неделю назад, когда Ангелина не спала всю тяжелую ночь, к утру она приняла решение. Она не будет никуда уходить — она остается в команде и станет лучшей. И не просто лучшей в команде, а вообще лучшей, затмив даже славу этой черной змеи. Для этого у нее есть все возможности, превосходящие те, что были у этой… княгини Кудашовой — мысленно придержала мысли Ангелина.

Она все сделает для того, чтобы Новицкий понял кого именно он потерял и оттолкнул. Это на данный момент у нее первоочередная задача. Что будет дальше — время покажет, но к поставленной цели Ангелина как никто другой умела двигаться шаг за шагом.

Выходя из гостиной, девушка снова легко улыбалась. Неделю назад, когда она рыдала в подушку, а грудь жгло от отчаяния, ей казалось, как будто внутри нее что-то надломилось. Прошла неделя и Ангелина поняла — не надломилось. Закалилось.

Глава 9

«Просить помощи у богини», до сих пор в глубине души удивляет меня подобная формулировка, поехали без промедления. Вышли из дома вдвоем, вместе с Таро Судзуки. На выходе из особняка у ворот я ожидал… не знаю, чего ожидал — наверное, привычного уже представительского автомобиля с эскортом, подобные тем что возили меня в Архангельске, или может обычное такси, на котором привык ездить с Надеждой.

Не оказалось ни того, ни другого — у ворот стоял белый спортивный автомобиль, широкий и низкий, в моем мире такие называют суперкарами. Как их называют здесь, я не знаю, а Альбина не подсказала — она, как я уже давно заметил, совершенно не реагировала на мои мысли о старой жизни и старом мире. Не думаю, что сама отмалчивается, скорее всего происходящее следствие воли странного незнакомца, который выдернул меня сюда — он упоминал, что закроет часть моего сознания для других. И от искусственного интеллекта фамильяра, получается, тоже.

Спрашивать напрямую что за автомобиль у Альбины я не стал, не особо интересно. Что-то японское, судя по виду и очертаниям — эмблема на капоте странная и незнакомая.

«Это эмблема автоконцерна Тойота, шеф», — проявилась Альбина, едва из мыслей ушли воспоминания старой жизни в старом мире.

Тойота, значит. Н-ну, тоже ничего. Я конечно приверженец итальянских идолов — Бугатти, Дукатти, Мазератти, Ламборгини, Феррари, но и эта японская колесница вроде неплохо выглядит. Что-то странное правда в облике ее… Что именно странное я понял, когда подошли ближе — у машины не было лобового стекла. Да и вообще стекол не было, как и зеркал заднего вида — глухой обтекаемый болид даже без видимых зазоров.

Недоумевал недолго — зазоры на кузове все же были, просто невидные глазу: при нашем приближении двери мягко отошли и поднялись вверх, открывая салон больше похожий на внутренности космического корабля. Отсутствие стекол стало понятно, когда мы сели и двери мягко опустились на место — перед нами сразу загорелись экраны, показывая окружающую улицу, с некоторыми яркими элементами дополненной реальности, которые расцвели ярче, когда Таро поехал. Поехал используя ручное управление, отключив автопилот и выдвинув себе руль, больше похожий на штурвал.

За всю дорогу не было сказано ни слова. Я бы может и хотел что-то спросить, но ведущий машину Таро Судзуки был несколько занят — похоже, он имел неудовлетворенные амбиции автогонщика, двигаясь по скоростной дистанции от светофора до светофора, выборочно игнорируя некоторые из них. Таким образом добрались мы до переулка с нужной нам аркой торией довольно быстро. Все так же молча вышли из машины и двинулись к затерянному среди тесных переулков святилищу.

Проходя под аркой, я прислушался к себе. Ничего подобного ранее испытанным ощущениям и близко нет, никакого эха ауры или силы не ощущается. Таро Судзуки шел рядом, но при этом чуть позади, сознательно пропуская меня вперед. Из-за этого я не заметил, как перед входом на площадку святилища он приостановился и под раскидистые кроны двух камфорных деревьев я зашел один.

Подошел. Встал. Никаких ощущений раздвоенности, божественного касания и чужого присутствия. Вообще ничего. Почувствовал я себя даже немного глупо. Совсем немного — просто потому, что уже был здесь в ситуации, когда божественная помощь спасла мне жизнь. Но сейчас… пустота.

Так, ладно. Надо что-то делать. Правда, нет у меня опыта прямого общения с божественными сущностями, что сейчас делать даже не представляю. Впрочем, когда не знаешь что делать — делай хоть что-нибудь. Не очень хороший рецепт, из серии «копайте здесь, а я пока пойду узнаю где надо», но в ситуации, когда именно ты — тот, кто должен знать где надо, и такой рецепт сойдет. Так что я подошел к одному из деревьев, положил руку на кору.

Не знаю, кем я был в прошлой жизни, но проблем с выражением своих мыслей вроде никогда не испытываю. Да, часто ошибаюсь в ожиданиях действий от других людей — как буквально полчаса назад с Ангелиной, когда уверенно думал, что она уйдет, а она осталась. Да, наиболее хлесткие аргументы для дискуссии у меня появляются постфактум и не всегда даже сразу после беседы. Но чтобы выразить словами свои мысли вроде проблем никогда не было. До этого момента: сейчас я просто не знал, что сказать.

«Здравствуй. Я пришел», — единственное на что меня хватило.

Негусто, прямо скажем. Но судя по всему большего от меня и не требуется — не думаю, что в общении с могущественной сущностью нужен утвержденный и согласованный порядок. Может быть, конечно, нужно встать на колени или даже склониться лбом в утоптанную землю у корней, демонстрируя поклонение, но на такое я при всем уважении…

«Не нужно»

Голос знакомый. Слышал я уже его один раз, именно здесь — не мужской, не женский.

«Мне, наверное, нужна твоя помощь», — произнес я, глядя в зеленые кроны дерева.

Господи, что я несу — сразу же мелькнула мысль. «Наверное нужна», — это же надо было такое сказать. «Наверное нужна, наверное не нужна», — тут же подкинуло лишнего воображение.

Либо богиня (или божественная сущность) оказалась удивлена моим ораторским талантом и мешаниной мыслей и образов, либо оскорблена, не знаю. Но ни ответа, ни привета больше никакого не последовало. Стоял у дерева я еще минут десять, пытаясь по-разному обратиться к высшей сущности. Безрезультатно.

«Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Это не Альбина сказала, это как вживую у меня из прошлой жизни в памяти голос прозвучал. Ну ладно: я пришел, я был услышан, уже результат. Дальше как карта ляжет. Не думаю, что божественная помощь включает в себя благожелательный к пользователю интерфейс с выбором опций и настройкой обратной связи.

В общем, поживем увидим.

Отойдя от дерева, я исполнил уважительный полупоклон, после чего развернулся и двинулся на выход с поляны святилища. Ожидающий на краю площадки Таро Судзуки вопросов никаких не задал и молчал все то время, пока мы возвращались по тесным переулкам.

— Ответила? — спросил он, только когда мы сели в машину.

— Да.

Пепельноволосый наставник посмотрел на меня не скрывая интереса.

В ответ я только руками развел.

— Я к ней обратился, она ответила, проявилась. И все, больше никакой связи. Ни вопросов, ни ответов.

— Этого достаточно, — удовлетворенно кивнул Судзуки, а уже через секунду меня вжало в кресло ускорением.

Дорога на военную базу, несмотря на скорость и особенности перемещения, прошла для меня как-то совершенно мимо. На полигон вместе с пепельноволосым японцем мы приехали без опоздания, даже заранее. Вышли, оформили пропуска по биометрии, двинулись на полигоны к тренировочным площадкам, здесь встретились с остальными и началась ознакомительная программа.

Я участвовал в процессе, не тупил и не выпадал из жизни; но моя душа словно разделилась надвое. Несмотря на присутствие в настоящем, большей частью своих мыслей я погрузился в прошлое, отпустив даже чувства и эмоции встречи с божественной сущностью. Неожиданно остро воспринималась разлука с Наоми — как будто часть целого от меня оторвали, я ведь уже привык к ней. Кроме того, в памяти я то возвращался на тропический остров вместе с Надеждой, то заново переживал нашу беседу с императрицей в галерее выпускниц школы «Аврора».

С такими мыслями и воспоминаниями я бродил в конце общей вереницы, осматривая полигоны и площадки, на которых нам с завтрашнего дня предстояло тренироваться. После этого мы пришли в большой зал, явно предназначенный для брифингов и здесь я немного вернулся в реальность.

Свет в зале стоял приглушенный. Сразу у дверей, у стены, выстроилась безмолвная четверка военных. Чудо-богатыри все какна подбор — похоже наши будущие инструктора. В центре помещения совещательный стол, подковой. Напротив широкий экран во всю стену, сейчас неактивный; неподалеку в углу небольшой и явно не местный здесь стол, накрытый бугрящейся плотной тканью — судя по очертаниям, под ней образцы оружия.

Предполагая ближайшую активность, я все-таки усилием полностью вернул расфокусированное было внимание, целиком возвращаясь в реальность происходящего. Таро Судзуки уже прошел вперед и указал нам на места за столом. Сели так, что инструктора оказались за нашими спинами, а пепельноволосый наставник встал перед нами. За ним, у стены справа, я только сейчас заметил шесть массивных черных ребристых ящиков, размером поболее стандартного чемодана, поначалу не примеченных в тени полумрака помещения.

«Шеф, данный ящик — комбинированный транспортировочный контейнер для Индивидуального комплекса экипировки пехотинца шестого поколения под названием Шевалье ноль три ноль шесть, а также для модульного стрелкового комплекса АЕК. Этот стрелковый комплекс поставляется Российской Конфедерацией на экспорт и широко распространен в мире. Комплект экипировки пехотинца „Шевалье“ состоит на вооружении Французской колониальной армии, в немалом количестве частных военных компаний и корпоративных армий, действующих в основном на Африканском континенте, а также традиционно используется на всех трех высше-магических турнирах командами нижней турнирной сетки», — скороговоркой проинформировала меня Альбина. Пока она говорила, мы все уже расселись с одной стороны полукруглого стола, глядя на стоящего перед нами пепельноволосого наставника.

— Кто не знает правила проведения высше-магического турнира? — поинтересовался у нас Судзуки.

Ответов не было, правила главных студенческих соревнований знали все присутствующие.

— Отлично. Кто досконально знает правила и особенности проведения предстоящего нам высше-магического турнира? — задал следующий вопрос Судзуки.

Этот вопрос был уже посложнее. Хотя я изучал правила, уверенно о том что знаю их досконально не ответил бы. И я, кстати, не один такой — похоже никто не берется утверждать подобное.

«Я знаю правила досконально», — произнесла Альбина.

— Я знаю правила досконально, — эхом сказала и сидящая рядом со мной Ангелина.

Хм, ну насчет того, что никто не возьмется утверждать, похоже я погорячился.

— Отлично, — едва заметно улыбнулся Судзуки. Мне показалось, что он сейчас даст задание Ангелине рассказать о правилах, но я ошибся: пепельноволосый японец заговорил сам, доводя до нас важную, на его взгляд, информацию.

— Отбор команд для участия в российском турнире на приз герцога Ольденбургского осуществляется по общему рейтингу высше-магических заведений. В Российской Конфедерации соревнования нижней турнирной сетки проводят в четырех дивизионах: Восток, Запад, Север, Юг. В нижней турнирной сетке дивизиона «Восток» примут участие шесть команд высше-магических заведений, одна из них — команда школы Аскольд. Единственной школы, представляющей учебное заведение проекта «Резервация», и самой низкой по рейтингу императорского регистра в нашей группе и вообще среди участников турнира этого соревновательного года. Всего на групповом этапе нам предстоит провести пять матчей, и в каждом из них наши противники будут иметь преимущество домашней площадки потому, что их учебные заведения находятся выше по рейтингу. Это всем понятно?

Чего уж тут не понятного.

— Не слышу ответов.

— Да, понятно, — нестройным хором голосов ответили мы.

Подумал, что сейчас будем тренироваться в синхронности ответов, но опять не угадал. Вопреки моим ожиданиям Судзуки заговорил спокойно, обстоятельно объясняя:

— Мне нужны от каждого из вас внятные ответы на мои вопросы как свидетельство понимания темы. Слишком мало времени у нас впереди, и слишком много нужно сделать. Поэтому если вы в чем-то не уверены, не стесняйтесь об этом сказать: лучше не бояться выглядеть глупо и уточнить кажущийся элементарным вопрос, чем в критический момент стать слабым звеном для всей команды. Я никогда не стесняюсь спрашивать того, чего не знаю, и от вас жду такого же отношения. Это понятно?

— Да, понятно, — после небольшой паузы раздался нестройный хор голосов. Кивнув, пепельноволосый японец продолжил.

— В нижней турнирной сетке традиционно не участвуют команды учебных заведений Золотой лиги, таких, например, как Пажеский корпус или Самарская академия, так что в командах наших соперников скорее всего не будет таких гениев, как Ангелина, София, Сигурд и Рейдзи…

О том, что Бертезен и Магнуссон также высоко выделяются в потенциале развития, я в принципе и раньше догадывался, но вслух авторитетное мнение об этом услышал впервые.

—…так что наши шансы на выход из группы были бы весьма высоки, если бы мы использовали силу владения. В этом же соревновательном сезоне нам всем, не оглядываясь на потенциал развития, предстоит упорно работать над стрелковой подготовкой. Наша задача — занять место в группе не ниже второго, что дает право участия в финальной части турнира со стадии одной восьмой финала, где мы встретимся с одной из команд дивизиона Восток верхней турнирной сетки, занявшей первое или второе место в своей группе.

Таро сделал небольшую паузу, судя по виду ожидая вопросов. Их не последовало, и он продолжил.

— Каждый матч между командами в ходе группового этапа предполагает три возможных раунда. За сухую победу в первых двух раундах команде начисляется три очка, при условии проигрыша с победой в одном из раундов проигравший получает одно очко, победитель — два. Это всем понятно?

— Да, понятно, — хор ответов был уже стройнее.

— Для проведения первого и второго раунда матча предусмотрено четыре соревновательных локации, иначе называемые картами: Метро, Крыша, Порт, Сосновый Бор. Первые две, Метро и Крыша — локации коридорные, Порт и Сосновый Бор ландшафтные, что предусматривает разную тактику на каждой из них. Перед началом матча капитан каждой из команд должен заблокировать к выбору одну из четырех локаций, по итогу для участия остаются всего две, по одной на каждый раунд. Далее для капитана команды учебного заведения, находящегося выше в рейтинге имперского регистра, для нас в любом случае — для капитана команды противника, предполагается очередной выбор: площадки, а также роли в первом раунде. Выбор крайне важный, потому что правила проведения матчей предполагает четкое разделение ролей: в одном из двух первых раундов одна из команд является защищающейся, во втором атакующей. Для атакующей команды победой в раунде является или ликвидация всех противников, или выполнение заявленных условий по захвату объектов, незначительно отличающихся на каждой из четырех локаций. Раунд ограничен по времени в девять минут, если атакующая команда за это время не достигла цели, это автоматически приравнивается к ее поражению. При этом защитники на любой из локаций имеют тактическое преимущество перед атакующими, что приводит к тому, что победы с сухим счетом весьма редки, как правило в первых двух раундах происходит размен и результат матча определяется в третьем раунде. Этот момент всем понятен?

— Да, понятен, — прозвучал в ответ уже стройный хор наших голосов.

— В первом и во втором раунде принимает участие по четыре человека от каждой команды, по двое находятся в запасе. Теперь важное уточнение из правил, от которого зависит весь наш тренировочный процесс: на каждую пару членов команды, принявших участие в первых двух раундах матча, капитан другой команды имеет право блокировать одного члена команды-соперника для участия в третьем раунде. Что это значит?

Таро Судзуки направил взгляд на Ангелину, та ответила моментально:

— Это значит, что после первых двух раундов при двух совершенных заменах один член команды гарантированно по решению капитана команды-соперника не будет допущен для участия в третьем раунде.

Вот этот пункт правил, кстати, довольно давно — в моменте изучения турнирных правил, заставил меня озадачиться. Не сразу арифметика из сухих определений в правилах сложилась, Альбине пришлось мне на пальцах объяснять: если не делать две замены во втором раунде, или делать всего одну, тогда в каждом из двух раундов принимает участие больше чем одна пара участников, и соперник может заблокировать сразу двоих. Что — при отличии условий проведения первых двух раундов матча от третьего, довольно критично.

— Все верно, — между тем кивнул Судзуки, глядя на Ангелину. — В третьем финальном раунде матча участвует пять человек от каждой команды. Или меньше, если после первого раунда в команде не было произведено две замены. В третьем раунде нет определенных ролей, победа присуждается той команде, которая смогла ликвидировать всех игроков команды противника. Для проведения третьего раунда предусмотрено три локации: Берег Ридли, Ледяная пустошь и Колледж Харрингтон. Локации площадью больше, чем карты для первых двух раундов, и это локации смешанные: имеют как ландшафтные зоны, так и коридорные. Перед третьим раундом капитан каждой из команд имеет право заблокировать для участия одну локацию. Третий финальный раунд проводится на оставшейся, на его проведение отводится девяносто минут. Локация разделена на десять зон, каждая из которых по истечении девяти минут становится запретной к нахождению и, если ее не покинуть за короткое время, пребывание на ней ведет к быстрому выбытию игрока. Это понятно?

— Да, понятно, — в этот раз хор голосов прозвучал стройнее.

— На проведение каждого матча отводится три дня. Первый день, как правило это пятница — официальная часть, включающая в себя представление команд и светские мероприятия в зависимости от региона проведения матча. Второй день — проведение первых двух раундов. Утром третьего дня проводится решающий третий раунд, после обязательный официальный прием с участием капитанов и минимум еще по одному представителю от обеих команд. Все мероприятия, проводимые под эгидой высше-магического турнира на приз герцога Ольденбургского привлекают повышенное внимание и пользуются широким вниманием публики, так что кроме тренировок в стрелковой подготовке необходимо сосредоточится на обсуждении вариантов имиджевой стратегии. Это понятно?

— Да, понятно, — уже слитным хором ответили мы.

— Возражения, вопросы? Нет? Отлично. Значит, наша задача на следующую неделю состоит в том, чтобы определить тактику и стратегию на первый матч, который мы будем проводить от себя, не ориентируясь на соперника ввиду отсутствия информации для анализа о других командах. В первом раунде матча обязательно должен принимать участие капитан. Значит, стартовая тройка постоянного состава для каждого матча: Ангелина, Эмилия, Анна. Условно-постоянная тройка для участия во втором раунде: Рейдзи, Сигурд, Карлос. Для того, чтобы понять кто будет четвертым номером в составе в первом и втором раунде, мы проведем несколько тестов и тренировок. Полагаю, для этого разделимся на постоянные пары Ангелина-Рейдзи, Эмилия-Сигурд и Карлос-Анна. К этому вопросы есть?

Мастер-наставник, который всерьез задает вопросы по тренировочным планам меня несколько удивил и озадачил. И судя по реакции остальных не только меня — явно для всех стало сюрпризом отсутствие авторитарного подхода в процессе подготовки.

— Что такое условно-постоянная тройка? — поинтересовался я, заметив при этом, что немного опередил Ангелину.

— Хороший вопрос, я на него обязательно отвечу. Но потом. Сейчас прошу подойти ближе и разобрать комплекты своей экипировки, — обернувшись, показал Таро Судзуки на черные массивные ящики.

После этих слов мы все одновременно поднялись со своих мест и направились к стене, где стояли транспортировочные контейнеры. Только поднявшись, я обернулся и скользнул взглядом по безмолвным инструкторам — совсем забыл, что они здесь стоят слушают наставника команды вместе с нами. Посмотрел и снова вернулся вниманием к ящикам.

На крышке каждого транспортировочного контейнера было пустое щитовое поле для герба, но ни на одном из контейнеров гербы изображены не были. Белым маркером только написаны имена, так что мы быстро разобрали каждый свой контейнер. Они оказались на колесиках и с выдвигающимися ручками, как у чемоданов.

Откатив массивный контейнер в сторону, я положил его и открыл крышку, которая поднялась с тихим шипением. Разделен транспортировочный контейнер был на две равные части. В одной из них я увидел компактно сложенный контактный костюм — на первый взгляд напоминающий гидрокостюм из неопрена с плотными накладками, в отдельных секциях располагались элементы полного доспеха бронекостюма: шлем с глухим забралом-визором, перчатки, щитки на бедра, голени, руки, составная кираса, горжет и высокие сапоги. Контактный комбинезон, а также элементы доспеха, были выкрашены в черно-синий цвет, цвета школы «Аскольд».

— В первом блоке вы видите экипировку пехотинца, во втором модульную оружейную систему АЕК. К участию в турнире допускается только четыре ее варианта: полуавтоматическая снайперская винтовка, пистолет-пулемет, штурмовая винтовка и ручной пулемет.

Так, если доспехи я видел, то во «втором блоке» не видел ничего — отделение кейса глухой крышкой закрыто.

«Чтобы открыть доступ, надо нажать на вот эту кнопку, шеф», — появилась вдруг в поле зрения Альбина, которая присела рядом со мной у контейнера, показывая куда нужно нажать. Когда утопил вглубь аккуратный пластиковый квадрат, крышка «оружейной» части контейнера поднялась и отошла в сторону, открывая вниманию многочисленные отделения с модульным комплексом. Больше десятка самых разных магазинов, элементы обвеса оружия, четыре ствола разной длины, один из которых приметно-широкий из-за интегрированного глушителя, а один — снайперский, во всю длину контейнера, разные ложи с телескопическими прикладами.

— Все, кроме Рейдзи, проверяем комплектность в ведомости выдачи, отправленной каждому из вас на личный ассистант, — произнес наставник команды.

Мне делать этого было не нужно, потому что у меня была Альбина: «Все в комплекте, шеф», — моментально сообщила она, едва Судзуки закончил говорить.

Когда все остальные проверили все по комплектности, кейсы мы закрыли и каждый из нас прислонил ладонь к выемке, где были написаны наши имена — настраивая доступ к контейнеру только для себя по биометрии и, как мне сообщила Альбина, отзвуку ауры. К сохранности экипировки и оружия в этом мире — если ты владеющий, относились серьезно, порча и проклятие здесь не пустой звук. После того как каждый настроил доступ, контейнеры мы поставили обратно к стене и вернулись к местам за столом.

— В ближайшую неделю одна из наших основных задач состоит в том, чтобы выбрать для каждого из вас оптимальную специализацию, и уже исходя из этого определиться с типом локаций для первых двух и третьего раунда, действия на которых мы будем отрабатывать. И, соответственно, определиться с двумя локациями для первых и третьего раунда, которые мы гарантированно на постоянной основе будем исключать из списка доступных и не будем проводить на них никаких тренировок. Вопросы? — среагировал Судзуки на поднятую руку Ангелины.

— Господин наставник, но такой подход добавляет элемент нашей предсказуемости для противников.

Судзуки согласно кивнул девушке, но говорить продолжил совершено о другом, словно вопроса Ангелины даже не услышал:

— Все команды нижней турнирной сетки в России, Европе и Британии используют индивидуальный комплекс экипировки пехотинца Шевалье. Первый, базовый уровень защиты которого — контактный костюм с реализованной функций жидкой брони. Второй уровень — бронекостюм, элементы доспеха которого выполнены из композитно-керамических материалов. Бронекостюм включает в себя интегрированный экзоскелет, перераспределяющий на себя вес вооружения, доспеха и амуниции. Третий уровень защиты — это кинетические щиты, способные выдерживать очередь из штурмовой винтовки в упор. Ангелина, отчего зависит ресурс кинетических щитов?

— От уровня заряда энергетических накопителей, проще говоря от емкости батарей бронекостюма.

— Верно. В комплекте вашей экипировки идет боевой шлем со встроенной системой связи, умным тактическим модулем обработки информации, а также коммуникационной системой дополненной реальности, позволяющий каждому из членов команды наблюдать общую картину боя. При этом большинство возможностей тактического модуля — такие как автоматическое прицеливание, например, неактивны, предполагая индивидуальное мастерство участников и командную работу как основные факторы победы в матче. Но умный помощник тактической сети отключен не полностью, он используется для обеспечения безопасности: выбывшим считается участник, у которого полностью выбит ресурс третьего уровня защиты бронекостюма, поэтому при уничтожении кинетических щитов любого из членов команды соперника ваше оружие просто перестанет в него стрелять, а бронекостюм выбывшего участника заблокирует ему возможность передвижений до конца раунда. Кроме функций тактического модуля, безопасность участников гарантируют два уровня защиты — контактный комбинезон, а также бронекостюм. Поэтому залог выживаемости в ходе каждого раунда как активного участника целиком и полностью зависит от сохранности заряда энергетических накопителей. Из-за этого подавляющее большинство команд нижней сетки в тренировках и матчах использует разрешенную умную функцию тактического модуля — настроенную так, что поддержка экзоскелета, обеспечивающая максимально возможную боевую эффективность, включается непосредственно перед или во время огневого контакта. Для чего? — посмотрел Судзуки на Ангелину.

— Этим достигается максимальная экономия запаса батарей костюма для повышения шанса выживаемости, — моментально ответила она.

— Правильно. Так вот, Ангелина, отвечаю на заданный тобой вопрос о предсказуемости: в нашем случае вторая тройка команды нацелена в первую очередь на участие в кровавом спорте, в связи с чем мы не будем достигать максимальной толщины удельного веса брони и выживаемости команды. Мы пойдем другим путем, больше рассчитывая на индивидуальное мастерство и, соответственно, на достижение подавляющего тактического превосходства в каждом матче. Именно для этого я принял решение исключить из программы тренировок сразу две карты, для того чтобы сосредоточится на подготовке действий на оставшихся, имея целью в первую очередь победы в матчах за два раунда. Рейдзи, ты спрашивал о… — посмотрел на меня Судзуки, сделав многозначительную паузу.

— О том, почему тройка для второго раунда названа вами «условно-постоянной».

— Условно-постоянным составом для второго раунда я назвал вашу тройку потому, что если тренировочный процесс первой тройки будет успешным, я предполагаю проведение первых двух раундов матчей без замен. Это крайне редкая и рискованная практика, но она периодически имеет место во всех турнирах и при условии должной подготовки команды часто приносит положительный результат. Это понятно?

— Да, понятно, — уже привычным стройным хором откликнулись мы.

— Ангелина, Эмилия, Анна. Вы трое, если подготовка и уровень соперника будет позволять, будете участвовать в первых двух раундах матча постоянным составом, дополненным кем-то из второй тройки. От вас я жду упорных тренировок сейчас и уверенных побед в будущем. Цели ясны?

— Да, — ответили синхронно все три девушки.

— Есть возражения?

— Нет, — ответила за всех уже одна Ангелина.

— Отлично. Часть наших тренировок будет проходить в полном составе команды, с противниками из военнослужащих армии Конфедерации. Часть тренировок будет проводиться раздельным составом — первая тройка будет готовиться к турниру, вторая к грядущему матчу кровавого спорта. Ангелина, Эмилия, Анна, — пепельноволосый наставник повернулся, впервые показывая на безмолвных инструкторов у стены. — Препоручаю вас наставникам по огневой подготовке.

Девушки поднялись, захватили каждая свой транспортировочный контейнер с оружием и экипировкой, после чего вереницей вышли из зала. На удивление, все четверо инструкторов — так и оставшиеся безмолвными, вышли следом за ними. Теперь здесь остались только мы втроем с да Сильвой и Магнуссоном, и Таро Судзуки. Наставник быстро прошел ко столу, накрытом плотной тканью и одним движением отбросил ее в сторону, после чего приглашающим жестом показал нам подниматься и подходить.

На столе у стены, как я и предполагал, лежало оружие. Но на стволы я глянул мельком, потому что в первую очередь приковывали внимание четыре одинаковые маски. Выглядели они… самобытно, по-японски. Не демоническая маска, в которой меня в неслучившемся варианте будущего чуть было не аннигилировал Модест Петрович (скорее всего это был он, я полагаю), но тоже с местным колоритом. Эти маски были не демоническими, а выполненные в стиле волчьих морд, белого цвета с красным орнаментом.

«Это маска оками, шеф»

«Что такое оками?»

«Кто такие, шеф. Слово имеет несколько значений: в одном из них — это вид японских волков, которые полностью вымерли в начале двадцатого века. Кроме того, словом оками называют посланников богов. Полудемонические сущности, только не злые, а защищающие и оберегающие природу и людей в Японии. Могут принимать форму волков или волков-оборотней, что мы и видим в отражении исполнения маски и полагаю в сознательно использующемся символизме, учитывая наши обстоятельства»

Вот оно что. Действительно, если мы будем принимать участие в кровавом спорте в этих масках, эффект внимания и ажиотажа нам обеспечен. Особенно если выиграем, — хмыкнул я мысленно, полагая что и в случае проигрыша ажиотаж будет не меньшим, если не большим.

— Вот это ничего себе копье! — между тем схватил да Сильва со стола один из представленных образцов оружия. Это был «Тип 99» — громоздкий ручной японский пулемет образца середины прошлого века — с секторным магазином сверху, широкими сошками и внушающим размером длинным штык-ножом.

— Дева Мария, оно еще и стреляет! — восхищенно произнес бразилец, осматривая пулемет и отмыкая магазин, рассчитанный на тридцать патронов.

На узком лезвии штык-ножа, а также на прикладе пулемета, который сейчас легко крутил в руках да Сильва, было изображено черное сердце, знак масти «пики». Так, похоже с принадлежностью рейтингового пути по карточной масти — от которого в русском покере зависел выбор оружия, да Сильва определился сразу.

Я раньше не был знатоком японского оружия; тем более не был знатоком японского оружия, созданного местной промышленностью в столетнем расстоянии от развилки истории во время Первой (в этом мире единственной) мировой войны. Но это раньше я не был знатоком, теперь подкован хорошо. Все потому, что рейтинг на уровне десятки в Грязной лиге разрешал использовать модели оружия выпуска до середины прошлого, двадцатого века, конкретно до шестьдесят третьего года. Кроме того, в матчах по русскому покеру на японской территории все доступные виды оружия традиционно представляли только японскую оружейную промышленность, здесь с этим строго, так что знатоком мне пришлось стать.

Кроме пулемета, на столе остались лежать три единицы оружия. Масть трефы представлял помповый дробовик — «Тип 500», удивительно напоминающий пятисотый Моссберг. Тоже со штык-ножом — правда не такого внушительного размера, как длинное копье на пулемете в руках да Сильвы. Также и на лезвии, и на прикладе был черный значок масти треф.

Для бубн, они же здесь даймондс, бриллианты, полагался пистолет-пулемет «Тип 100». Отдаленно похожий на ППШ — цельным деревянным ложем без рукоятки и защитным кожухом ствола с прорезями. Только этот без банки, а с тонким изогнутым секторным магазином, причем примкнутом сбоку, как у английского «Стена». И пистолет-пулемет был с примкнутым штык-ножом — небольшого размера по сравнению с тем, что на пулемете и дробовике.

Для червей, или сердец — предполагалась штурмовая винтовка «Тип 64». Массивная и внушительная на вид, ненамного уступающая размером пулемету, с сошками и прямым коробчатым магазином на двадцать патронов. Ну и конечно также с примкнутым штык-ножом, как и остальные виды оружия.

Мы вместе с Магнуссоном, обойдя по дуге ставшего опасного в широком радиусе да Сильву, подошли выбирать себе оружие. Сейчас стояли у стола и задумчиво смотрели на представленные образцы.

Таро Судзуки молчал, наблюдая за нами, да Сильва с детским восторгом так и игрался с неудобным и громоздким ручным пулеметом. Зачем десятикилограммовой дуре такой массивный штык — учитывая, что делался этот пулемет для японцев, которые далеко не все борцы сумо, и работать им таким дрыном как копьем довольно сложно даже в теории, загадка. Но широкоплечему и высокому бразильцу самое то. Сейчас он как раз с криком «ра-та-та-та-та» делал вид что косит противника, поэтому пришлось попросить его отойти подальше, чтоб нас ненароком штык-ножом не задел.

Когда да Сильва удалился на безопасное расстояние, мы с Магнуссоном переглянулись, после чего альбинос с вопросом во взгляде коснулся пистолет-пулемета. Я подумал, кивнул, после чего взял себе штурмовую винтовку, примериваясь.

Сошки можно снять, будет чуть полегче; без штык-ножа длина метр, штык тоже можно снять. А можно и не снимать: русский покер, как и русская рулетка — дело такое, патронов хватает не всегда и не всем, так что слова да Сильвы про хорошее копье совсем не шутка, а вполне актуальная действительность.

Дробовик остался лежать на столе и ждать четвертого участника команды. Если он, конечно, когда-нибудь будет.

— Отлично, — прокомментировал наш выбор Таро Судзуки, едва мы разобрали оружие и определились с рейтинговой мастью. — В ближайшие недели нам с вами нужно будет сосредоточиться на тренировках для подготовки к смертельному матчу. Для того, чтобы скрыть ваши личности, мы будем использовать маски оками. Наша команда, об этом уже заявлено, будет называться «Волки Аматерасу».

Вот это ничего себе заявка, — удивился я проявленной сходу решительности. Репутационные риски после такого подхода вырастали многократно — предыдущее мое впечатление, когда Таро Судзуки только заявил о намерении участвовать в кровавом спорте с середины рейтинга и неполным составом, показались самыми настоящими цветочками.

И все это навевало на определенные мысли — мельком глянув на пепельноволосого японца, я крепко задумался. Слишком многое поставлено на карту, особенно учитывая столь спонтанное решение на проведение смертельного матча так скоро и практически без подготовки.

Не бывает так, чтобы лорд-владелец земель и территорий, наследник и принц национального клана, сходу бросал все на красное. Тем более что я целых три дня один в особняке сидел, пока в Москве и Петербурге думали, что делать. И не думаю, что там решали-решали и вдруг после мозгового штурма выдали нечто в стиле: «А давайте бомбанем на авось так, чтобы все сильно удивились, ну а плана на случай громкого проигрыша придумывать просто не будем».

Да ну бред, так дела просто не делаются. И в голову мне сейчас приходил только один реальный вариант: подставной матч. Да, для репутации Таро Судзуки — если это вскроется, подобное гораздо опаснее чем проигрыш. Зато результат гарантирован, а на кону стоит слишком многое.

Альбина, кстати, со мной в этом полностью согласилась. Но при этом — начиная с вечера, не уставала напоминать, что подставной характер матча, в котором мы оба уже были уверены, не повод относиться к тренировкам спустя рукава.

Подтверждение принятой версии с подставным матчем мне пришло через несколько дней, когда мы всей командой активно вошли в тренировочный ритм. Альбина информацию принесла, найдя новости в глубинных сегментах Сети: ажиотаж вокруг анонсированного смертельного матча поднялся такой, что право на участие в нем в качестве соперника Таро Судзуки выкупил, кто бы мог подумать — Ичиро Огасавара, глава имперского княжеского рода и национального клана, префект Нагасаки и дайме острова Кюсю.

Впрочем, несмотря на глубокую уверенность в подставном, предполагающем положительный для нас результат характер матча, что-то меня в этой во всей истории настораживало. Неявно, но грыз какой-то червячок сомнений. Внешне, конечно, все выглядит идеально. Но черт побери… будь я могущественным серым кардиналом, как Ичиро Огасавара, стал бы я с такой легкостью уверенно проигрывать раз за разом — что в истории с позором внука, что теперь, с планируемым проигрышем команде Судзуки? Настолько он болеет за будущее страны? Но перед глазами у меня императрица Ольга, которая совершенно по-честному сказала, что России без самой себя представить она не может. Хорошо, здесь не Россия, а Япония. И вполне вероятно, что у этого самурая Ичиро Огасавара нет цели, есть только путь, и вообще иной менталитет? Возможно. Или все же наш выигрыш не планируется договорняком как данность, и все будет по-честному? Нет, вот это вряд ли — пусть здесь Япония, но решали-то вопрос в России.

С нашим наставником команды я на эту тему не говорил и не собирался. Альбина, кстати, мое решение поддержала: вопросы чести владеющей аристократии довольно размыты и для меня, и для нее — она не настолько глубоко погружена в тему владеющих даром. Тем более эти границы сложно определить среди местной военной-аристократии — предки которой в порядке вещей проверяли заточку меча отрубая голову мимо проходящим пейзанам. И если я задам вопрос, одно мое предположение о подставном характере матча может оскорбить Судзуки так, что последствия будет сложно предугадать. Причем оскорбить, даже если этот матч действительно планируется подставным.

В общем, тренировался я под руководством наставника и инструкторов, не рассчитывая всерьез на подставной и положительный для нас характер поединка. Всецело положился на крепость рук и, подспудно, надеясь на помощь богини. Тем более что и да Сильва, и Магнуссон — да и я, если честно, в тренировках показывали невероятный прогресс.

Но прошло буквально пара дней и у меня появилось осознание обладания удивительным козырем, после чего даже неявная тень сомнений в результате матча исчезла. Дело в том, что в каждом комплекте индивидуальной экипировки предполагался тактический анализатор, с помощью дополненной реальности не только показывающий общую картину боя, но и помогающий в выборе целей с системой прицеливания «выстрелил-забыл». Подобные функции были отключены в подготовленных к турниру комплектах экипировки, но у меня ведь была Альбина, которое все это взяла на себя, просто скопировав необходимый функционал.

Так что теперь я обладал расширенными возможностями не только будучи в бронекостюме, но и без него, когда мы тренировались перед смертельным матчем кровавого спорта. Причем настолько мы с Альбиной сработались, что я за судьбу столь неожиданно возникшего на горизонте поединка был абсолютно спокоен — кажется мне, что и помощь богини может не потребоваться, какие бы противники или сюрпризы нас там не ожидали.

Глава 10

В предрассветной дымке среди тысячелетних кедров по каменной паломнической тропе поднимался темноволосый высокий юноша. Здесь, в практически нетронутом царстве девственной природы, путник выглядел достаточно странно: у него были блестящие иссиня-черные волосы, которые разбавляли выкрашенные в белый цвет пряди; прическа выглядела словно искусственный беспорядок волос, являющийся на самом деле результатом работы стилиста. В одежде у идущего по паломнической тропе преобладал черный цвет — тяжелые ботинки на высокой шнуровке, темные подкатанные штаны, широкий кожаный ремень с металлическими заклепками, черная растянутая футболка с широким воротом, в котором видна массивная серебряная цепь. На запястьях у юноши были многочисленные браслеты с черепами, в ухе серьга, довершала вызывающий образ татуировка под глазом — переливающаяся перламутром слеза.

Юноша шел по тропе в полном одиночестве. Она всеми силами старался сохранять спокойствие и выдерживать ровный шаг, при этом с трудом не сбиваясь на бег. На бег не переходить пока получалось, а вот спокойствие удавалось плохо. Была причина — впервые за несколько лет его призвал к себе глава рода для личной встречи. Еще и куда призвал — к одному из Трех храмов Кумано, на священное Место силы.

Вокруг стояла полная тишина спящего перед рассветом леса, разбавляемая громким скрежетом металлических набоек каблуков тяжелых ботинок. Все же не сдержавшись, юноша вскоре перешел на бег, пытаясь уменьшить время ожидания до столь важной для него встречи. Важной, жизненно важной — в этом просто не было сомнений, учитывая время, место и способ призыва от главы рода.

Несколько километров паломнической тропы юноша преодолел, не замечая ни времени, ни расстояния, ни окружающих пейзажей — он двигался нацеленный лишь на встречу, все сердцем жаждая узнать зачем наконец понадобился главе рода. Каменная тропа наконец кончилась и одинокий путник — даже не запыхавшийся после бега, прошел через высокую арку торию, заходя в безлюдный сейчас храм.

Пройдя по пустой территории среди высоких, тянущихся к небу деревьев, юноша вышел на смотровую площадку прямо к подножию красивейшего водопада — вода свободно падала со скального утеса с высоты более чем в сто метров.

Слева и позади юноши темной зеленью сейчас возвышались многочисленные деревья, спереди стеной стояла отвесная скала, с которой падал вниз поток воды, и только справа — вдоль каменистого, усыпанного острыми валунами устья реки, открывался вид на простор до горизонта, изрезанного линией гор. Там сейчас, на востоке, небо уже светлело в ожидании приближающегося рассвета.

Оглядевшись, на смотровой площадке юноша заметил ожидающего его главу рода, устроившегося на подушках у низкого столика. Подошел, почтительно поклонился.

— Ичиро-сама…

Едва юноша начал говорить, уважительно приветствуя старшего в роду, как был прерван жестом на полуслове. После того как голос юноши потух, словно сбитый огонь со свечи, Ичиро Огасавара показал внуку место рядом с собой. И когда тот присел, заговорил — глядя не на юношу, а любуясь водопадом.

— Гэндзи, ты должен научиться приостанавливаться. Нельзя бежать по дороге жизни столь быстро, так ты можешь упустить много важного.

После этих слов Ичиро широким жестом показал вокруг себя, предлагая внуку полюбоваться окружающим видом. Юноша замолчал, выполняя волю деда и главы рода, глядя то на величественный водопад прямо перед собой, то переводя взгляд на пики гор вдали, уже окрашенные алой зарей рассвета.

Глава клана, внешне безучастный, в этот момент украдкой наблюдал за внуком. Он давно его не видел и сейчас подмечал изменения во внешности и внешнем виде. Кенджи, который вот уже много лет носил маску с именем Гэндзи Маэда, выглядел на его взгляд, очень эпатажно. Впрочем, говорить об этом сейчас — не время, перевел взгляд глава рода на водопад, любуясь отблесками зари в потоке падающей воды.

Долгое время на площадке царило молчание. Гэндзи, не двигаясь и практически не моргая, смотрел на поднимающееся солнце, глава клана наблюдал за водопадом и рассветом, со смаком прихлебывая чай. Когда солнце показалось из-за гор больше чем наполовину, Гэндзи повернулся к главе рода и заговорил с поклоном.

— Я благодарю вас за то, что подарили мне этот рассвет, Ичиро-сама.

— Ты как всегда спешишь, — вздохнул глава рода, отставляя в сторону кружку.

— Мне еще нужно многое успеть в этой жизни, — еще раз поклонился юноша.

— Это синтай, Место силы, — показал в сторону падающей воды Ичиро. — Считается, что здесь живет дух богини милосердия Каннон.

Юноша внимательно смотрел на главу рода, не совсем понимая, к чему было только что сказанное. Но Ичиро объяснять ничего не стал, неожиданно переменив тему:

— Гэндзи, после того, как тебе пришлось покинуть нашу цитадель и забыть прошлое имя, ты сильно изменился. Скажи мне, маска на тебе не стала ли твоим новым настоящим лицом?

Над ответом юноша думал несколько секунд. Он готовился к этому вопросу, но сейчас обдумал еще раз, прислушиваясь к себе — честно ли будет то, что он сейчас скажет. О том, чтобы пытаться лукавить в разговоре с главной рода, у него даже мысли не было.

— Не буду скрывать, мне не доставляет никакого труда ее носить, Ичиро-сама. Но когда представится возможность вернуться на полагающееся мне по праву рождения место в иерархии рода или клана, и вернуть старое имя, я сниму эту маску безо всякого сожаления.

— Достойный ответ. Я рад что ты честен со мной и с самим собой. Скажи, тебя хорошо учили в русской школе?

— Насколько я могу судить, да.

— Усердно ли ты работал с наставниками от нашего клана?

— Да, Ичиро-сама.

— Хорошо. У меня к тебе сегодня серьезный и важный разговор. Надеюсь ты к нему готов, и у тебя хватит духа и времени понять и принять сказанное. Ты знаешь, что такое синтай?

— Вместилище божественного духа, Ичиро-сама.

— Да. Этот водопад… Это синтай, Место силы. Считается, что здесь живет дух богини милосердия Каннон, — показал в сторону падающей воды Ичиро, повторяя недавно сказанное. — Вместилищем духа могут быть не только природные объекты, но и рукотворные предметы. Считается, что в Зеркале Мафуцу обитает дух богини Аматерасу. Зеркало хранится в храме Исэ недалеко отсюда, я его видел три раза. Сорок шесть, семнадцать и десять лет назад. В последний раз в храме Исэ перед этим зеркалом мне передали Небесный меч сотканный из облаков. С того времени он хранится в нашей семье, у нас в цитадели.

Гэндзи слушал главу рода и с трудом сохранил невозмутимость — речь шла о двух из трех царских регалиях — божественных символах власти, доступ к которым имела только императорская семья. И такая неожиданная информация — Гэндзи уже поверил, но еще не мог полностью осознать, то божественный Небесный меч, считающийся утерянным, хранится в их роду!

— Этот меч когда-нибудь может стать твоим, Гэндзи. Вот только для этого тебе нужно будет сделать выбор: окажешься ли ты готов поставить на кон свою жизнь и репутацию?

— Готов.

— Не спеши, Гэндзи, я еще не договорил.

— Мне не важны никакие обстоятельства, Ичиро-сама, если в конце пути такая цель.

Глава рода внимательно посмотрел в глаза юноше, после чего тот низко поклонился.

— Прошу простить, Ичиро-сама.

Низко склонившись, Гэндзи вдруг подумал, что за последние полчаса он кланялся уже больше, чем за последние несколько лет.

— Водопад, Гэндзи, — снова показал в сторону скалистого утеса Ичиро. — Считается, что здесь живет частица духа Каннон, богини милосердия. Люди верят в это, хотя не все — есть те, кто готов ставить этот факт под сомнение. Когда таких людей станет слишком много, дух богини в водопаде умрет. Ты это понимаешь?

— Да, — после некоторой паузы ответил Гэндзи. — Да, понимаю, — добавил он сразу же.

— Если понимать элементарную природу вещей, осознать это очень просто, — кивнул Ичиро, после чего широким жестом простер руки вокруг себя. — Вот это все есть наша земля. Здесь мы живем, так же как живет в этом водопаде дух богини милосердия. В это не нужно верить, это факт. Но скоро, если история пойдет своим чередом, дух нашего народа на этой земле умрет. Я спросил, хорошо ли тебя учили наставники. Так вот, если они хорошо тебя учили, ты поймешь сказанное мною дальше. Представь, что наша страна, наша земля — это тело. Израненное междоусобицами, истекающее кровью и теряющее своих лучших сынов. Для жизни любому телу нужен дух, и этот дух у нас есть. Пока есть: без энергетического каркаса как у владеющих даром, духу становится все более сложно удержаться в израненном теле. И постепенно истончаясь, душа тело покидает. Это неприятно слышать и осознавать, но наша нация обречена на постепенное угасание, гибель и забвение. Чтобы удержать в теле твердость и дух нужен скелет, энергетический каркас. Что может им стать?

— Вера?

— Вера во что?

— В богов? — не очень уверенно предположил Гэндзи.

— У нас в стране почти сто пятьдесят миллионов населения обычных людей, а кроме этого больше пятидесяти национальных кланов владеющих даром, объединенных в шесть соперничающих между собой группировок. Мы все верим в одних богов, и ставим перед собой одинаковые цели. Но ни эта вера, ни эти цели не создают из разрозненного целое.

— Вера в Императора?

— Вера может стать сердцем страны, питая ее дух. А скелетом, энергетическим каркасом для духа нации может быть только одно: сильная армия. У нас ее нет, лишь насмешка в виде отрядов самообороны кланов и отдельных частей, которые воюют в интересах Конфедерации по всему миру. Но даже если мы сумеем создать свою армию, для того чтобы напитать силой и мощью этот национальный каркас, ему нужна энергия — дать ее может только контроль над стратегическими отраслями. Без них ни одна армия ни одного государства не будет иметь силы. У нас сейчас нет ни армии, ни даже иллюзии контроля своей земли, потому что наша экономика целиком и полностью зависит от Конфедерации. И самое главное, у нас сейчас нет никакой свободы действий, для того чтобы попытаться это изменить. Ты это понимаешь?

— Да, — ответил Гэндзи.

Он не лукавил — его действительно хорошо учили, и он сразу понял всю суть приводимых аналогий.

— Наша страна в самое ближайшее время обречена стать полигоном для разборок тех, кто считает себя сильными мира сего, великими державами. Для того, чтобы нам избежать этого, есть два пути — один предполагает мир, второй войну. Первый путь мне предлагал русский император два раза. Сорок шесть лет назад, и семнадцать лет назад, когда в храме Исэ мы с ним беседовали у Зеркала Мафуцу. Ты же помнишь, что такое синтай?

— Да, Ичиро-сама.

— Вместилищем божественного духа могут быть не только природные или рукотворные объекты. Вместилищем божественного духа могут быть и люди: русский царь сказал мне о том, что таким вместилищем будет один из потомков Саюми Кодзимы, моей сестры, которая вышла из нашего рода. Предполагалось ранее, а теперь можно сказать с абсолютной уверенностью, что таким вместилищем божественного духа русские считают ее внука Рейдзи Александрова, более известного тебе по имени Дмитрий Новицкий.

При этих словах главы рода лицо Гэндзи стало каменным — он с трудом удержал застарелые эмоции, колыхнувшиеся сейчас в его душе. Лицо осталось бесстрастным, но глаза полыхнули серым стальным магическим отблеском, а бушующие в груди чувства едва-едва не вырвались наружу с яростным возгласом.

— Два раза, когда мы беседовали с русским царем я слушал и анализировал его аргументы. Он предлагает нам мир. Это легкий путь, но он не предполагает свободы и самостоятельности для нашей страны. Но. Я бы пошел по этому пути, если бы у меня не было иного выбора. Но выбор есть: не только мир, но и война. Только она даст возможность нам получить свою армию, контроль над своей землей и свободу воли, иначе называемую суверенитетом. Если тебя хорошо учили, ты должен понимать, что мы не сможем победить русских на поле боя… если они будут воевать только с нами. И мы никогда не сможем победить, если начнем воевать с русскими первыми, как это было ошибочно сделано в начале прошлого века. Ты это понимаешь?

— Да, Ичиро-сама.

— Гэндзи. Я позвал тебя сюда сообщить, десять лет назад я выбрал войну. Я выбрал предложенный путь прекрасно зная на что иду и… из-за этого с тобой случилось то, что случилось.

Гэндзи внимательно смотрел на главу рода, ошарашенный услышанным и надеясь услышать если не объяснения, но подробности. Ичиро же замолчал и долгое время смотрел на водопад. Заговорил он очень нескоро:

— Через три недели состоится смертельный матч в Йокогаме. Русский покер под эгидой Грязной лиги. В этом матче заявлено участие команды «Волки Аматерасу», покровителем которой является Таро Судзуки. Ажиотаж вокруг матча не только из-за претенциозного именования: состав команды Судзуки будет неполным, участвовать в матче будут всего трое, инкогнито. Но всем, кому нужно, их имена уже известны. Эти волки Аматерасу… — впервые позволил себе эмоции Ичиро, произнеся название с презрением, как плюнув. — Эти волки Аматерасу на самом деле три гайдзина: Карлос да Сильва, Сигурд-Атиль Магнуссон и Рейдзи Александров.

Глаза Гэндзи расширились, вновь блеснув серым отсветом.

— Я выкупил право на участие в матче, выкупил право выставить против команды Таро свою. По заключенному нами с Таро тайному соглашению я могу привлечь для участия четырех членов клана возрастом не старше второго совершеннолетия, чтобы соблюсти равные условия. Соблюсти для вида: уже сейчас я могу уверенно говорить, что в любом исходе поединка все три гайдзина или проиграют или умрут. Исчезнут из этого мира, если выиграют. Хотя, их выигрыш просто невозможен — скорее солнце упадет с неба, чем они могут победить в этом смертельном матче.

Ичиро снова сделал паузу, глядя на водопад. Гэндзи — хотя ему и хотелось задать вопрос, молчал.

— Я знаю, что ты хочешь спросить. В поединке будут участвовать трое твоих сестер и ты, это вопрос уже решенный. Причем ты будешь участвовать в этом матче вне зависимости от того, где ты в этот момент будешь находиться и будешь ли ты участвовать в матче.

Гэндзи с первыми словами главы клана сначала обрадовался, понимая, что его участие — дело решеное, а после озадачился, уловив совершенно неясный смысл сказанного, граничащий с бессмыслицей.

— Я не очень представляю о чем речь, Ичиро-сама.

— В смертельном матче будут принимать участие четыре клона, созданные на основе штампованных людей. Этот ресурс — один из даров, который я получил вместе с Небесным мечом. Из-за магического воздействия у таких созданных клонов есть временной лаг, во время которого их невозможно отличить от живых копий, потому что на каждый из них наложен слепок души реального человека. Пока подготовлено три клона, которые будут представлять на матче твоих сестер. Четвертым участником можешь быть именно ты, и лично убить Рейдзи Александрова. Либо же это будет клон со слепком твоей личности.

Гэндзи хотел было сказать в очередной раз, что он согласен принять участие в матче, но осекся под взглядом главы рода и клана.

— Гэндзи, я тебе уже говорил: ты должен научиться приостанавливаться. Нельзя бежать по дороге жизни столь быстро, так ты можешь упустить много важного.

Юноша под строгим взглядом главы клана поклонился в очередной раз, после чего внимательно посмотрел на главу рода, ожидая продолжения.

— Если ты так и будешь пытаться меня перебить, то так и не узнаешь, для чего именно я тебя сюда позвал. А сделал я это для того, чтобы рассказать о том, что семнадцать лет назад русский царь под взором Аматерасу в храме Исэ обещал мне, что ты станешь императором. Это тот самый путь мира, который он мне предлагал: ручной император, фигурка как в кукольном театре. Владеющий только тем, до чего ему разрешает дотянуться кукловод. Но тайно встречался я не только с русским царем, десять лет назад мы беседовали с английским королем. Он не обещал мне ничего, но кроме ранее утерянного Небесного меча дал мне все инструменты и знания, чтобы я мог сделать наш род императорской фамилией.

Не сразу Гэндзи понял и осознал сказанное. Но когда понял — не смог сохранить бесстрастное выражение лица.

— Путь, который показал мне английский король, предполагает войну. По итогам которой мы можем обрести и армию, и контроль над своей землей, и суверенитет, избавившись от внешнего управления кукловодов. Если ты принимаешь путь мира и хочешь попробовать стать императором — что мне было обещано и эти обещания до сих пор в силе, их гарантом выступает президент Российской Конфедерации, ты будешь заключен на три недели под стражу в цитадели. После матча — если невероятным образом Рейдзи Александров в нем выживет, ты сможешь сбежать из цитадели, отречься от рода и сообщить о нашем сегодняшнем разговоре русской царице или президенту. Если же ты готов пойти вместе со мной по пути к свободе, то тебе нужно будет пойти и самому убить Рейдзи Александрова. Три клона, которые будут участвовать в матче, превосходят способностями не только этих трех гайдзинов, но и три сотни таких гайдзинов вместе с самим Таро Судзуки, тебе будет нужно лишь нажать на спуск в нужный момент. При этом тебе нужно знать: я, как глава рода, поддержу любой твой выбор. Обдумай до вечера все, что услышал от меня, место к этому располагает, — широким жестом обвел вокруг себя Ичиро, неспешно поднимаясь. — Когда сделаешь свой выбор, я жду тебя в цитадели. Решение за тобой.

— Мне не нужно времени на решение, Ичиро-сама, — без промедления поднялся с со своего места и Гэндзи.

Глава 11

Дверь закрылась, и Гэндзи Маэда наконец остался в одиночестве.

Покинувшие комнату распорядитель арены и целитель проводили все необходимые процедуры по проверке активированных браслетов негаторов магии и Сферы жизни. И только сейчас, когда он остался в комнате один, Гэндзи позволил себе поморщиться: ощущением пустоты тянуло так, как тянет голодом пустой желудок. Только от действия браслетов-негаторов подобные ощущения были по всему телу. Неприятно.

Блокировка дара и способностей Гэндзи совершенно не нравилась, но таковы правила участия в смертельном матче. Поэтому он принимал неудобства стоически.

Подождав, пока усилившиеся ощущения тянущей пустоты после проверок целителя немного угаснут, Гэндзи начал одеваться. За это время дискомфорт почти исчез, осталось только ощущение инородной тяжести в спине и шее.

Впрочем, не обращать на это внимание он уже научился — браслеты-негаторы и Сферу жизни ему поставили два дня назад, успел привыкнуть. Все еще периодически морщась, Гэндзи — надев приготовленный для участия в матче костюм, подошел к зеркалу. Морщился он теперь, правда, не от вызываемого браслетами-негаторами дискомфорта, а совершенно от другого: раньше ему нравилась школьная форма, сейчас вызывала отвращение.

«Только война даст нам возможность получить свою армию, контроль над своей землей и свободу воли, иначе называемую суверенитетом», — вспомнил Гэндзи слова главы клана Ичиро, глядя в свое отражение.

На нем сейчас была японская школьная форма, мужской вариант — под названием гакуран, созданный по образу и подобию западных военных мундиров. Черные штаны, черный китель с воротником стойкой, белая рубашка; на верхние пуговицы Гэндзи китель и рубашку не застегивал, а наоборот максимально растянул ворот, чтобы выглядеть как можно более небрежно. Глядя на себя в зеркало, он сейчас думал о том, что если с самого детства нация слепо подражает культуре инородцев, о каком суверенитете духа может идти речь?

Кулаки юноши невольно сжались, но усилием воли он заставил себя успокоиться. Осталось совсем немного до момента истины, эмоции лучше приберечь на потом. Резко выдохнув, Гэндзи повернулся к столу. На котором лежал последний элемент наряда для участия в смертельном матче — черная маска с рогами и гримасой демонического оскала. Маска была с густым париком жестких волос, так что закрывала голову Гэндзи полностью, сохраняя инкогнито.

Последний раз взглянув в зеркало, Гэндзи надел на себя маску. Поле зрения сразу сузилось до размеров прорезей для глаз. Несколько секунд потребовалось на настройку встроенного визора, после чего взору вновь вернулся полный обзор. Подхватив со стола дробовик, Гэндзи подошел к двери и замер в ожидании. Через полминуты комната погрузилась в полумрак, а чуть погодя контур двери замигал желтым отсветом: участникам предлагалось подготовиться к выходу.

Как только желтый свет контура сменился зеленым, юноша — резко толкнув плечом дверь, вышел из номера. Сделал два шага, остановился у ограждения галереи, обозревая пространство вокруг.

— До-о-обрый вечер уважаемые гости! Сегодня я имею честь приветствовать вас на закрытом смертельном матче нашей Грязной, очень грязной лиги, если вы понимаете, о чем я…

Гэндзи прекрасно понимал, о чем именно сейчас говорит ведущая — больше похожая на шлюху из заведения средней руки в Кабуки-тё. Грязь в Грязной лиге, на его взгляд, заключалась совсем не в стремлении к похоти, что пыталась сейчас продемонстрировать кривляющаяся женщина. Грязная лига изначально не подразумевала честных условий соревнований — на то она и грязная, потому что преимущество в ней можно попробовать купить.

Ведущая говорила что-то еще, но Гэндзи больше не слушал ее противный мерзкий голос — не обращая на него внимания, как не обращают внимания на звучащие объявления на вокзалах и в аэропортах. Он теперь внимательно осматривался по сторонам.

Смертельный матч проходил в пригородном гостиничном комплексе — это было двухэтажное квадратное здание со внутренним двором под открытым небом, вокруг которого раскинулся сад с многочисленными беседками, скоплениями валунов и горбатыми мостиками через журчащие ручьи.

Идеальная площадка для командного поединка — который можно затянуть, сразу после начала покинув здание и рассредоточившись по обширному парку, либо же решить все сразу, даже не покидая стены гостиницы и без оглядки на присутствующих здесь гостей. Их здесь собралось немало: внутренний двор здания, сейчас превращенный в площадку ресторана, занимало девять длинных столов. За ними располагались зрители — около трех десятков, и все они уже готовились наблюдать смертельный матч, которых привлек к себе столь широкий ажиотаж.

Перед самым началом командного поединка, ограждая внутренний двор от остальной территории гостиничного комплекса, поднимутся прозрачные стены, создавая защитный короб для гостей. Которые таким образом смогут либо наблюдать поединок вживую — если схватка будет происходить на открытых галереях первого и второго этажей, либо на экранах, если действие переместится в парк.

Гэндзи один раз уже был здесь, в этом гостиничном комплексе. Только на мероприятии не Грязной, а Синей лиги — специализирующейся на гладиаторских поединках, и был здесь в качестве зрителя, а не участника. Тогда происходило все наоборот: зрители собирались на галереях, а гладиаторы сражались с монстрами во внутреннем дворе.

Кто бы тогда мог подумать, что Гэндзи скоро сам сюда вернется в роли участника. С этими мыслями он впервые обратил пристальное внимание на зрителей. На лица не смотрел, рассматривал больше внешний вид. Замечая и европейские классические костюмы, и японскую национальную одежду — как и на мужчинах, так и на женщинах. Многие из зрителей жевали, пили, показывали в сторону галерей пальцами. Пока шли приготовления участников, собравшиеся убивали время и набивали желудки во время гастрономического ужина, и не все присутствующие еще закончили праздник живота.

Гэндзи сейчас подумал бы о зрителях с презрением, если бы в самом центре зала за отдельным малым столом не расположились Таро Судзуки и Ичиро Огасавара. Поэтому от презрения в мыслях Гэндзи удержался. С трудом.

На сегодняшних оппонентов и настоящих хозяев вечера Гэндзи бросил взгляд лишь мельком. Заметив при этом, что оба они — и Судзуки, и Огасавара, демонстративно не замечали выход команд, о чем-то беседуя. В отличие от остальных гостей, многие из которых параллельно с говорящей ведущей обсуждали команды. До Гэндзи хорошо доносились обрывки фраз — речь в обсуждениях шла о значении масок, составах и возможных личностях участников. Обсуждать, и предвкушать, было что — по уговору между принцем Судзуки и князем Огасавара, выигравшая команда раскрывала свое инкогнито — об это как раз сейчас сообщила гостям больше похожая на шлюху ведущая.

Гэндзи поднял взгляд и посмотрел вдоль галереи, на которой расположились остальные члены его команды. Три девушки, якобы три его сестры по клану (на самом деле три их клона), стояли по правую руку от него на равноудаленном расстоянии вдоль всей галереи. Были все трое, как и он, в школьной форме, в ее женском варианте: серые пиджаки, белые гольфины чуть ниже колен, красные юбки чуть выше колен, яркие алые банты убранных в хвосты волос. И — ярко-красные маски Хання на всех троих девушках. Маски, которые под разным углом зрения изображают то демонический оскал, то безутешные рыдания.

Безымянные демоны. Так только что назвала их команду шлюха-ведущая. Первая безымянная, вторая безымянная, третья безымянная и четвертый — он. Каждую фразу ведущей зрители приветствовали аплодисментами и криками. Гэндзи посмотрел в небо — чтобы не видеть как под его ногами, во дворе ресторана все более нарастает возбужденное веселье. Ведущая мерзким противным голосом сейчас говорила что-то о его команде, но он не слушал — просто ждал.

Он ждал возможности отомстить много лет, подождет и еще несколько минут. Прикрыв глаза, Гэндзи постарался отрешиться от реальности, но получилось плохо: как раз сейчас прозвучало название команды противника — волки Аматерасу!

Под хлипкие аплодисменты от мерзкой шлюхи-ведущей звучало поочередно «первый волк», «второй волк», «третий волк»… Четвертого не было, состав команды противника неполный. И только сейчас Гэндзи все же посмотрел прямо перед собой, на пустое место четвертого оппонента. И уже потом перевел взгляд дальше вправо, обозревая противоположную галерею.

Трое. Все трое, как и он, в черных школьных костюмах, и в белых масках оками с красным орнаментом. Лица закрыты, но сразу понятно кто есть кто. Худощавый и самый низкий среди троицы — Сигурд-Атиль Магнуссон, какой-то скандинавский королевский ублюдок-кровопийца, отторгнутый своей фамилией то ли из-за кровожадности, то ли из-за принятия Магии Крови. Второй, самый высокий и широкоплечий с пулеметом наперевес — Карлос да Сильва, выбравшийся из трущоб простолюдин. И стоящий дальше всех от Гэндзи, в конце противоположной галереи, демонстративно рассматривающий небо Рейдзи Александров.

Гэндзи на несколько секунд задержался на нем взглядом, но маска противника в его сторону не повернулась. Между тем уже начиналась лотерея удачи, как ее называли: две красивые девушки в алых платьях прошлись по галереям, выкладывая перед каждым из участников на перилах по пять карт рубашками вверх. Что за карты, было не видно, но Гэндзи — как и все собравшиеся здесь знал, что это туз, двойка, тройка, четверка и джокер.

Сейчас проходила немаловажная часть предматчевой программы. Соревнование не на жизнь, а на смерть уже началось, и началось оно с проверки удачливости — каждый из игроков выбирал карту, от которой зависело количество получаемых патронов к своему оружию. В случае для дробовика Гэндзи, емкость магазина которого составляла четыре патрона магнум, это было четыре, восемь, двенадцать или шестнадцать патронов при выборе туза, двойки, тройки или четверки соответственно. Пятой картой был джокер, если он попадался — патронов не полагалось, оружием можно было пользоваться как копьем или дубиной.

Как раз сейчас пришел через выбирать первому «волку» — Гэндзи едва не фыркнул презрительно, когда шлюха-ведущая назвала его так. Но презрительный смешок он все же не удержал, когда увидел результат выбора: джокер! Изображение карты с веселым клоуном возникло в виде проекции над зрителями, и было встречено громкими возгласами.

Отлично, просто отлично. Лучшего начала матча пожелать невозможно.

Второй «волк» — с пулеметом, перевернул тройку, получив три магазина, кровопийца с автоматом — двойку, став обладателем двух магазинов. Могло быть лучше, но все равно прекрасно получилось — Гэндзи сейчас даже жалел, что в его команде гарантирующие результат клоны, потому что с таким раскладом можно было бы справиться и без них.

Если, конечно, удача сейчас не отвернется от его команды.

Между тем ведущая уже пересекла двор и подошла к галерее, где расположилась команда Гэндзи. Сначала карты выбирали «сестры», и Гэндзи следил за их выбором затаив дыхание. Раз за разом испытывая чувство нереального восторга: тройка, тройка, тройка — каждая следующая карта не только у него вызывала все большее волнение, взрыв эмоций каждый раз возвращался все сильнее и от аудитории гостей.

Сам Гэндзи, перед тем как сделать свой выбор, высоко поднял руку, максимально привлекая всеобщее внимание. После этого, выдержав театральную паузу, показал пальцем в самого дальнего от себя противника — Рейдзи Александрова и резко провел большим пальцем себе по горлу. Улыбнулся под маской, и опустив взгляд на карты перед собой, загадал — если сейчас выберет тройку или четверку, в жизни и во всех начинаниях его ждет несомненный спех.

Подумал немного, коснулся самой левой карты. Выдержав паузу, уверенно ее перевернул. Четверка. Максимальный боекомплект, вместе с остальными тройками «сестер» — просто невероятная удача, встречающаяся редко в смертельных матчах.

Выбор Гэндзи был встречен громкими криками зрителей, и он шуточным жестом приложил два пальца к виску. Настроение у него улучшилось настолько, что исчезло даже презрение к собравшимся в ресторанном дворике гостям. Еще раз улыбнувшись под маской, Гэндзи развернулся и зашел в номер, закрывая за собой дверь.

На противоположной от входа стене стояло в ряд четыре сейфа, подсвеченные сейчас красным светом. В одном из них лежат его шестнадцать патронов, пока закрытые — до того момента, пока не поднимутся стены защитного короба, огораживающие площадку со зрителями: гарантии безопасности для всех тех, кто приобрел билет на смертельный матч.

Довольно скоро дверь одного из сейфов осветило зеленым светом, щелкнул замок. Гэндзи подошел, достал неполную коробку, в которой было шестнадцать патронов. Быстро затолкал четыре в магазин, один положил в окошко экстрактора, резко повел цевьем вперед. Сыто лязгнул затвор — все, четыре патрона в магазине, один в стволе. Остальные патроны Гэндзи рассовал по карманам кителя.

Когда закончил, в номере уже притихло освещение, а желтый контур на двери стал ярче. Послышался женский голос — шлюха-ведущая начинала отсчет до момента старта смертельного матча. Голос ее, усиленный микрофоном, звучал по всему зданию. И после визгливого крика: «Погнали!», Гэндзи ударом ноги распахнул дверь, снова выходя на галерею.

Прозрачные стены, огораживающие теперь весь внутренний двор по периметру, были практически незаметны — фигуры зрителей за ними прекрасно видно. Но на зрителей Гэндзи не смотрел, краткий миг он держал глазами черную фигуру Ичиро Огасавара — который в свою очередь сейчас глядел на него.

Кивнув главе рода и клана, Гэндзи перевел взгляд на противоположную галерею, по которой уже бежали черные фигуры. Все трое — в одну сторону, направо, спускаясь по лестнице вниз. Гэндзи так и не двигался с места, краем глаза замечая внизу зрителей — многие из которых поднялись с мест, наблюдая за начальной стадией матча; открывались дырки ртов, махали руки. Гэндзи видел их, но не слышал — прозрачные стены отсекли все звуки, убрав их из зоны доступа.

Гэндзи так и не двигался с места. Он, как и вся команда безымянных замерла. И только когда противники скрылись из вида, все три «сестры» пришли в движение. Две сорвались на бег, направляясь в ту же сторону, куда ушла команда противников. Третья «сестра» метнулась в его сторону, и как только серый жакет мелькнул мимо, Гэндзи пристроился ей вслед, двигаясь за мельканием красной плиссированной юбки и белых гольфин.

Девушка двигалась быстро и без опаски — все противники ушли в другую сторону, это крыло здание было совершенно пустым. Гэндзи слетел по лестнице, почти не касаясь ступеней, а теперь бежал по мелькающим коридорам здания. Следил он только за мельканием красного и белого, не успевая даже выхватить обстановку, настолько быстро «сестра» передвигалась.

Впереди вдруг загремели выстрелы — много, густо. «Сестра» ускорилась, так что мелькание белого и алого превратилось в размытый росчерк, исчезнувший в одной из комнат. Гэндзи забежал следом, успев увидеть только распахнутое окно, через него и вышел на улицу следом за «сестрой».

Неподалеку послышался пронзительный крик, а сам Гэндзи даже не успел ничего увидеть и понять — выскочив на улицу через выбитое сестрой окно, он увидел лишь лежащие тела, и спину последнего противника. Черный пиджак как раз в этот момент взбугрился попаданиями, сломанную фигуру бросило на землю.

Гэндзи уже был рядом — он безошибочно понял кто это, и сейчас наступил на винтовку противника, избегая возможной атаки штыком. Наклонился, сорвал маску с лица Рейдзи Александрова. Глянув в загорающиеся светло-голубым сиянием глаза (а как это так, на нем же должны быть негаторы?), Гэндзи опустил дробовик — так, что острие штыка смотрело прямо Рейдзи в лицо и нажал на спуск.

Вспышка выстрела, обычно едва-едва заметная при дневном свете, сверкнула неожиданно ярко. Грохотом выстрела стегануло по ушам неожиданно сильно — убирая из окружающей реальности абсолютно все звуки. Гэндзи вдруг почувствовал себя словно в скоростном лифте — в животе неприятно ухнуло, детали окружающего мира словно смешались как краски на палитре, и он вдруг осознал себя стоящим перед перилами галереи. Снова. Там, где стоял совсем недавно.

— До-о-обрый вечер уважаемые гости! Сегодня я имею честь приветствовать вас на закрытом смертельном матче…

Гэндзи моргнул. Сглотнул. Потом крепко зажмурился.

Ничего не помогло, время обратно вперед не вернулось: похожая на шлюху ведущая продолжала говорить, вокруг происходило самое начало матча, хотя в ушах звенело фантомное эхо выстрелов. Гэндзи, не понимая, что происходит, в недоумении закрутил головой.

Гомонящие гости за столами, полуголая ведущая, чье платье-сетка совершенно не скрывает ее фигуры; «сестры» на галерее рядом, черные фигуры противников напротив. Начало смертельного матча шло своим чередом, мерзко скрипел противный голос ведущей, и происходило совершенно все то же самое, что Гэндзи уже видел и пережил буквально недавно, только что!

Те минуты, которые потребовались ему на осознание происходящего, шлюха-ведущая представляла участников команд. Происходило все по-прежнему совершенно одинаково с тем, что было с ним только что. Точь-в-точь, до мельчайших подробностей. Гэндзи до сих пор не понимал, что это было — предчувствие, галлюцинация, видение будущего?

— Туз, господа и дамы, интересное начало! — прокомментировала ведущая выбор Рейдзи Александрова в лотерее карт, который испытал удачу первым. Как и в прошлый раз, вот только в прошлый раз Рейдзи Александров выбрал клоуна и остался сам как клоун, без патронов. Сейчас же — туз. В остальном выборы не отличались — бразилец и скандинав взяли двойку и тройку, у «сестер» также изменений не случилось.

— Три тройки, господа и дамы, три тройки! Давайте посмотрим, что покажет нам удача четвертого безымянного демона! — неприятным голосом вещала ведущая.

Гэндзи сглотнул, посмотрел на пять карт перед ним, которые недавно разложила милая девушка в алом платье. Машинально повторяя свой прошлый порядок действий — изменились только испытываемые при этом чувства, перед тем как сделать выбор Гэндзи высоко поднял руку, привлекая к себе внимание и показал пальцем в самого дальнего от себя противника. Выдержав паузу, дождавшись пока Рейдзи Александров посмотрит на него, Гэндзи провел большим пальцем себе по горлу.

Опустил взгляд вниз, снова коснулся самой левой карты. Выдержав паузу, уверенно ее перевернул. Четверка. Снова. И снова громкие крики зрителей, снова восхищенные возгласы похожей на шлюху ведущей.

Снова, повторяя за самим собой в недавнем видении (?) Гэндзи приложил два пальца к виску, после чего развернулся и зашел к себе в номер, закрывая за собой дверь. Он не знал, что это только что было — но знал, чем все должно закончиться. Если ему нужно два раза убить Рейдзи Александрова — он его убьет два раза. Если нужно будет сделать это десять раз — сделает десять. Да хоть тысячу раз он будет его убивать!

С такими мыслями успокоившийся и принявший реальность Гэндзи заталкивал патроны в магазин дробовика. Он так и не понял, что произошло, но ему это уже было не нужно — действовал механически, раз за разом повторяя совершенные ранее движения. Все что ему нужно — сделать еще один раз то, что он совсем недавно сделал.

Легче легкого, как конфетку у ребенка отобрать.

Когда послышался мерзкий пронзительный голос — ведущая начинала отсчет до момента старта смертельного матча, Гэндзи дождался момента и ударом ноги распахнул дверь, выходя на галерею.

Короткий взгляд вниз — за прозрачными стенами видны гости, возбужденно наблюдающие за начальной стадией матча. Глядя на них краем глаза Гэндзи видел, как снова бегут направо черные фигуры по галерее, и снова, как только противники скрылись из вида, двое «сестер» Гэндзи сразу же встрепенулись и также побежали направо. Снова промелькнул мимо серый пиджак, и снова действуя по плану Гэндзи пристроился «сестре» вслед, двигаясь за росчерками красной плиссированной юбки и белых гольфин.

Если в прошлом (видении) все получилось, зачем что-то менять?

Лестница, коридоры, снова мельтешение перед взором, которое разум просто не успевал охватить и обработать полностью, так быстро двигалась его «сестра». Все происходило совершенно так же, как это было только что. Вновь ускорившийся росчерк от вышедшей в окно сестры, та же активная густая стрельба… нет, не та же — вот работает только один пулемет, а крика — который слышал Гэндзи в прошлый раз, нет.

Раздумывать над этим вдруг оказалось некогда — когда он выпрыгивал через окно, сестра перед ним вдруг вернулась в поле зрения и восприятия, резко остановившись. Остановилась она на краткий, очень краткий миг — дернувшись так, словно в невидимую стену влетела. Ее руки и ноги еще двигались вперед, а тело уже изгибалось назад — и вот она уже летит обратно, словно получила сильнейший удар в грудь.

Девичью фигуру буквально смело, она пролетела совсем рядом с Гэндзи и сразу же раздался глухой удар тела в стену здания. Самым краем взора Гэндзи увидел, когда тело «сестры» пролетало мимо, воткнутый в ее грудь пистолет-пулемет. Осознав картинку Гэндзи понял, что оружие только что запустили словно томагавк, и запустил его самый массивный противник, широкоплечий бразилец. Причем он уже был рядом — двигаясь даже быстрее, чем «сестра», перемещаясь буквально чередой вспышек-телепортаций.

Это уже не было вереницей росчерков действий ускорившийся «сестры», Гэндзи теперь не успевал за происходящим даже глазами. И воспринимал происходящее постфактум. Вот как сейчас, когда отчетливо понял, что раздавшийся хруст — это хруст его челюсти от встречи с прикладом ручного пулемета.

Сразу после удара Гэндзи машинально нажал на спуск, но выстрел прогремел, уйдя в молоко. Массивный противник уже присел рядом, и Гэндзи увидел его глаза в прорезях маски: они были весело-безумны. Широкоплечий бразилец покровительственно похлопал Гэндзи по щеке и резко выпрямился, поднимаясь.

Мелькнуло перед взором росчерком и последнее что увидел Гэндзи, был выхваченный в остановившемся мгновенье блестящий от крови затылок приклада.

Вспышка.

Глава 12

— До-о-обрый вечер уважаемые гости! Сегодня я имею честь приветствовать вас на закрытом смертельном матче нашей Грязной, очень грязной лиги, если вы понимаете, о чем я…

Звонкий и громкий, но в то же время приятный голос ведущей мероприятия постепенно терял силу и по мере продолжения фразы превратился в усиленный микрофоном волнующий, даже воркующий шепот. Впечатление усиливало то, что ведущая как раз сейчас провела себе по высокой груди — подчеркнутой, а не прикрытой нарядом.

Интересное зрелище.

Марина Шульц, креативный директор Новогвинейской компании корпорации Ганза, уже привычная мне в роли тамады кровавых развлекательных мероприятий, выглядела привычно неприлично. Полностью в своем стиле. Ее распущенные волосы горели алым отсветом, лицо, а также все тело были выкрашены белой краской. Вообще все тело белое, сомнений никаких — из одежды на Марине была только красная крупная веревочная сетка, не оставляющая никакого пространства для воображения. Кроме сетки, на Марине были еще высокие белые туфли на каблуках (с красной подошвой), и две наклейки на сосках — два кружка, тоже красных. Алым блеском горел и взор Марины, которая смотрела на мир красными глазными имплантами. Интересно, это у нее настраиваемый цвет глаз, или она каждый раз новые импланты вставляет?

Интересно… Интересно… эгей, ты здесь? Альбин…

Странно: фамильяр почему-то не отвечала как обычно на мои мысли, так что я удивился и даже начал чуть волноваться. Без нее матч конечно можно выиграть, но начинать его придется уже без уверенности в результате.

«Шеф, занята, систему ломаю», — с запозданием проявилась Альбина.

Даже выдохнул с облегчением, когда она отметилась. Тяжело мне без нее будет — вдруг понял я. Выводы из этого сделать хотел, но не успел — Марина уже прошла по двору ресторана, обойдя центральный стол с Таро Судзуки и Ичиро Огасавара, направляясь непосредственно в мою сторону. Когда подошла ближе к нашей галерее, глядя снизу-вверх, наши взгляды встретились.

— Приветствую команду «Волки Аматерасу»! Ребята также выступают инкогнито, поэтому зовите их просто: первый волк, второй волк, третий волк… а четвертого не будет! Первый выход на ринг и неполный состав! Я могла бы сказать, что такого раньше вы еще не видели, но у меня для вас впереди еще много сюрпризов!

Марина хорошо выполняла обязанности кровавого тамады, представляя нашу команду, довольно умело вызывая у гостей эмоции. И словами, и мимикой тела — работающей вместе с ярким образом. Если бы я не видел ее в отеле Парадиз, наблюдать за ней было бы откровенно интересно, а так прелесть новизны пропала. Больше внимания я сейчас уделял все же команде-сопернику, которая выстроилась на галерее напротив.

Если мы втроем были одеты в традиционную японскую школьную форму черного цвета, то противники — трое из них, девушки, в серую. В серо-красно-белую, вернее: напротив меня стояла невысокая хрупкая девушка в сером жакете, красной юбке и белых гольфинах. Штурмовая винтовка в ее руках казалось огромной, а сама юная девушка (Таро говорил, что возраст участников будет не старше двадцати одного года) была в красной маске Хання с демонической гримасой.

Именно такая маска была на Модесте, когда он вышел из портала чтобы меня убить — только на нем была маска цвета слоновой кости, с желтизной, а на девушке напротив ярко-красная. Как и на двух других — а вот у четвертого из команды-противника маска черная, как и парик-грива жестких, торчащих во все стороны волос. Лохматый чертила, самый настоящий — я теперь знаю, как это словосочетание вживую выглядит.

Веселье немного наигранное, пытался сам с собой сейчас смеяться я специально. Потому что вроде цвет демонических масок другой, но все равно подобное сходство меня серьезно насторожило.

«Шеф, это широко распространенные маски в Японии, на вашем месте я бы не переживала. Не удивительно, что команда Огасавара выбрала их в пику нашим, решив выступать инкогнито», — вдруг привычно проявилась непривычно притихшая недавно Альбина.

«Ты закончила?»

«О да», — с плохо скрываемой гордостью в голосе заявила фамильяр.

«Рассказывай»

«Я вскрыла не только местную систему наблюдения, но и безопасности, так что теперь у нас вообще все под контролем. Хотите, могу прямо сейчас что-нибудь кому-нибудь из гостей отстрелить, тут во дворе сразу две автоматических турели есть».

«Не хочу»

«Ну на всякий случай, имейте ввиду. А сейчас… вуаля!»

В этот самый момент в поле моего зрения на несколько секунд в дополненной реальности проявились несколько красных силуэтов видимо из персонала, которые находились в глубине здания. Проявились и исчезли — Альбина продемонстрировала полученные возможности, после чего отключила отображение. Теперь, когда начнется матч, я буду видеть противников без ограничений.

Отлично, просто отлично. Причем на этом наши преимущества не заканчивались: в ходе недавних тренировок альбинос Магнуссон нашел способ взломать систему. Причем это стало сюрпризом не только для нас всех, но и для Таро Судзуки. Подобный поворот сначала меня удивил, но потом новый наставник объяснил — Магия Крови только недавно была легализована, и не все ее возможности находятся в открытом доступе. Да и в закрытом доступе не все есть, тем более что учебников по ее изучению пока нет и не предвидится — знаниями в этом мире делятся очень и очень выборочно. Не только в системе магии, кстати.

Впрочем, все это неважно. Важно то, что Сигурд научился обходить ограничения браслетов-негаторов — с помощью активации крови буквально сращивая обратно свою ауру, и возможности его теперь с блокировкой магии ничем не уступали возможностями без оной. Понятно, что кровавые крылья здесь он создавать не будет, но стоит начаться матчу, как включит свою жажду крови — и начнет видеть противников, чувствовать их. По крови. Так что несмотря на наш неполный состав, преимущества у нас таковы, что я даже представить не могу что должно случиться, чтобы мы сегодня проиграли.

Между тем Марина уже закончила представление команд и пришло время испытать удачу. Русский покер на то и русский, что в смертельной схватке присутствует элемент случайности — как в русской рулетке, только иначе применяемый. Причем по-разному применяемый: бывает, например, что в некоторых турнирах и отдельных матчах перед смертельной схваткой члены команды противников иногда играют в покер.

Реально играют, реально в покер — организаторы ставят столы среди гостей, и первым делом идет сражение противников в карточной игре. В разном формате — или все восемь бойцов за одним столом, или четыре пары играют один на один, зависит от фантазии организатора или предпочтений зрителей, заказавших турнир или матч. Не изменяется никогда только валюта ставок: патроны.

Сейчас все гораздо более проще — пять карт, пять возможных вариантов выбора, завязанных на количество патронов, получаемых перед началом матча. И мне предстояло делать выбор самым первым. Я выдохнул, после перевернул вторую справа карту.

Джокер.

— Double Ѣ! — выругался я.

Ругался совершенно не стесняясь. Гомон зрителей громкий, меня не слышно, а под маской лица не видно, по губам никто не прочитает.

Неудачный выбор серьезно разочаровал и выбил из колеи — недавние бравурные мысли о том, что проигрыш невозможен, показались сейчас слишком смелыми. Вот выберет сейчас эрманито Карлито тоже джокера, вот будет весело… Да Сильва, к счастью, вытянул тройку, что означало три магазина. Сигурд двойку — два. Плохо. Могло быть и хуже, но все равно плохо.

Впрочем, прорвемся. Уверен.

«Почему вы так уверены, шеф?» — поинтересовалась Альбина.

«А потому что у нас другого выбора нет, вот почему».

«Н-ну… согласна, аргумент».

Во время выбора карт юными девушками в демонических масках я рассчитывал на то, что хоть кто-нибудь из них останется без патронов. Зря рассчитывал: вот уже третья девушка брала карту, и вот уже третья карта была тройкой. Мне это сильно не нравилось, перспективы становились все неприятнее. При этом неожиданно забавным показалось, как Гэндзи Маэда — сложно было не понять кто это, даже учитывая лохматую маску демона на нем, показал мне интернациональный жест, чиркнув большим пальцем по горлу.

Этот пафосный порыв меня неожиданно успокоил. Все в порядке, против нас вполне обычные люди, со вполне обычными слабостями. Две руки, две ноги, после попадания в голову перестают двигаться. У нас есть да Сильва с пулеметом, Сигурд с дарованной ему жаждой крови зрением, так что нам нужно просто действовать по заранее утвержденному плану. А именно — пользуясь преимуществами видения площадки, пойти втроем вперед в атаку по одному флангу, сминая часть команды противника, которая скорее всего разделится. Ну а если не разделится, то у нас и на этот вариант были наработки.

Марина между тем, не отдавая ни секунды тишине — я уже ее голос замечать перестал, отправила команды в комнаты. Здесь мы — гарантия безопасностей зрителей, ожидали пока поднимутся прозрачные пуленепробиваемые стены. Только после этого один из четырех сейфов должен был открыться — откуда я бы забрал патроны, если бы выиграл хоть что-то в лотерее удачи.

Ладно, прорвемся. Тем более что я уже видел силуэты противников — едва стоило только обернуться, как в дополненной реальности за стенами комнаты контурами оказались дорисовано объемное и схематичное изображение здания. И четыре красных фигуры. Подскажу да Сильве в какую сторону стрелять хотя бы, если все будет хорошо. Если не очень — он умрет, а я заберу его пулемет, мы об этом тоже договаривались и прорабатывали такие варианты действий в ходе подготовки к смертельному матчу.

Желтый свет контура двери замигал, неумолкающий — приятный и обволакивающий голос Марины постепенно переставал быть слышен: стены стеклянного короба поднимались все выше, огораживая площадку ресторана от места проведения матча. Голос Марины сначала полностью угас, а потом раздался громче: усиленный микрофонами, начался финальный отсчет.

— Три… два… один! Погнали, девочки и мальчики!

Удар плечом в дверь, бег по галерее — даже не глядя на противников. Зачем смотреть — я и так знаю, где они. А все четверо, кстати, стоят на месте не двигаясь, ожидая пока мы скроемся из вида. Ну, ждите.

Сбежал по лестнице вниз, дождался Сигурда и Карлоса, который спускался с грохотом подошв по ступенькам. Сигурд на середине лестницы притормозил и клыком прикусил себе запястье, чтобы почувствовать вкус крови и активировать ее жажду. Не разрешенный, но и не запрещенный (пока) в правилах прием. Я пропустил обоих вперед, тесной группой мы выскочили на улицу и побежали по изумрудному газону парка.

— Двое, к точке выхода! — крикнул я, увидев в дополненной реальности, как начали двигаться фигуры девушек, скрытые от взора остальных стенами здания.

Вроде все по плану, они не успевают: мы почти на месте. Сигурд уже метнулся вперед, снова забегая в здание, занимая позицию в глубине открытой террасы. Мы с да Сильвой залетели в небольшой ров, по дну которого протекал журчащий ручей. Действия, отработанные многократно на тренировках. Если бы у меня были патроны, я бы тоже в здание заскочил вместе с альбиносом, но патронов у меня нет.

Да Сильва между тем уже стрелял — беспокоящий огонь в сторону противника; здесь некоторые стены бумажные, так что шанс попасть есть даже на дурака, тем более я направление ему показал. Бразилец продолжал стрелять в сторону приближающихся силуэтов — куда я ему показывал, как вдруг алые контуры фигур просто размыло, и я перестал их видеть.

— Я их больше не вижу! — вдруг закричал Магнуссон, пригнувшись и перебегая по террасе.

Ответить я ему не успел — он еще бежал вперед, но уже дергался от пулевых попаданий. Почувствовав чужое присутствие за спиной, я резко обернулся — на другой стороне рва, словно телепортацией переместившись из ниоткуда, стояла одна из безымянных девушек в красной демонической маске.

Да Сильва только что умер — мне на лицо брызнуло его кровью. Причем ни он, ни я, ни Альбина — судя по ее возгласу, не смогли понять, что сейчас произошло. Я вскочил, пытаясь уйти с линии огня, и в этот момент мне в спину ударило, и я почувствовал, что падаю.

Изумрудная зеленая трава прыгнула прямо мне в лицо, ноги потеряли чувствительность. Боли ни было — пока не было. Она пришла после удара под ребра, перевернувшего меня на спину. Нависший надо мной Гэндзи Маэда в лохматой маске демона сорвал маску с моего лица. Я попытался перехватить винтовку, чтобы воткнуть в негоштык — хотя бы.

Перед взором мелькнуло голубоватое сияние — злость от ситуации пробуждала молнии, и я на краткий миг почувствовал надежду. Только на краткий миг, магия проснуться не успела: в этот раз никакого пафоса в действиях Гэндзи не было, и я ничего не успел сделать. Винтовка, которую я пытался поднять, не поддалась — лохматый черт на нее наступил, а в следующее мгновение я увидел черный зрачок дула сразу же исчезнувшего за яркой вспышкой.

Меня оглушило звуком выстрела, эхо которого заметалось вокруг. Как это? Почему я это слышу — запоздало подумал я, уже понимая что произошло и хорошо ощущая как крутится временная воронка. Навалившаяся серая темнота закрутилась вокруг, в животе появилось ощущение невесомости.

Почувствовав себя снова в здоровом теле, с трудом удержался от того чтобы не покачнуться и не вцепиться в перила галереи в попытке сохранить равновесие. Справился без этого.

— До-о-обрый вечер уважаемые гости! — пробились сквозь вату слова, с каждым мгновением набирающие силу звука окружающей реальности. — Сегодня я имею честь приветствовать вас на закрытом смертельном матче нашей Грязной, очень грязной лиги, если вы понимаете, о чем я…

Снова я стою на галерее и наблюдаю за тем, как выгнувшаяся Марина проводит себе по груди, игриво ее приподнимая и наблюдая за реакцией гостей. Я смотрел на ведущую вечера, но при этом ее не замечал: в голове — ураган мыслей, а воля направлена целиком на то, чтобы сдержать бурю эмоций и погасить ярость в груди.

Сейчас прийти в себя оказалось немного проще, чем в прошлый раз — все же памятная схватка в ресторане «Могучий ростбиф» была дольше и жарче, сегодня произошло все намного более скоротечно.

«Спасибо, богиня».

Ну а что еще можно здесь сказать? Теперь остается еще понять, что теперь делать.

— Что-делать-что-делать, — от возбуждения схватки, еще до конца не ушедшего, я даже негромко забормотал себе под нос, пользуясь тем что под маской меня никто не видит.

Плюсы: я теперь знаю, какую карту выбирать не нужно. Знаю, что против нас нечеловеческой силы противники — что не только плюс, но и минус. А особенно плохо, что Альбина не видела произошедшего и не сможет…

«Шеф, я все видела!» — возбужденно вдруг заявила мне Альбина.

«Что ты видела?»

«Неслучившийся вариант будущего!»

«Отлично. Просто отлично», — почувствовал я некоторое облегчение.

Все по-прежнему не очень хорошо, но уже и не так плохо.

«Что нам делать, шеф?»

«Ты меня об этом спрашиваешь?» — опешил я даже от такого подхода Альбины.

«Я в том смысле, что будем делать — бежать или драться?» — тут же уточнила она.

«Ты помнишь, как они ускорились? Я их просто не видел»

«Да, на несколько секунд они ускорились так, что оказались незаметны для человеческого взора. Но я могу в этот момент включить систему безопасности периметра, она будет играть за нас. Кроме того, можно зарядить знанием Магнуссона, и дать ему указание использовать свою силу Крови на полную. Сначала будут проблемы, но против нас не люди, потом оправдаемся»

«Когда его попросить? Минуты не прошло как нас развальцевали, мы ведь едва мы в парк вышли!»

«Здесь бумажные стены, шеф», — подсказала вариант Альбина.

«И?»

«После лотереи зайдите к нему, не пользуясь дверьми»

«А…», — я подумал было, но потом понял что зря подумал. Альбина, впрочем, уже ответила:

«Как только лотерея закончится, картинку во всех комнатах я заменю на сгенерированную, никто ничего не заметит».

Пока я таким образом переговаривался с Альбиной, пришел черед выбора карт. Вторую слева с клоуном в этот раз брать конечно же не стал, взял следующую, третью.

Туз — ну что за…

«Поражены вашей неудачей, сударь», -очень в тему вспомнился мне баянистый мем-картинка из прошлой жизни с двумя сочувствующими джентльменами. Впрочем — один магазин это все же лучше, чем большое и внушительное «ничего» из прошлого варианта.

Карлос и Сигурд уже выбрали карты — у них все по-прежнему, теперь пришел черед противников. У тех тоже все происходило одинаково с предыдущим вариантом, даже жест Гэндзи Маэда повторился, снова меня умилив. Это же надо клона такому научить, чтобы столь пафосно и достоверно выглядело.

Едва я зашел в номер, и Альбина сообщила что уже можно, пошел в гости к соседям. Просто развернулся и плечом вперед прошел через реально бумажную стену, ограждающую меня от соседней комнаты.

Увидел расширившиеся глаза да Сильвы, останавливаться не стал, двигаясь дальше. Бразилец, когда я появился из стены проводил меня взглядом, а потом следом за мной зашел в комнату Магнуссона. Альбинос, в отличие от да Сильвы, происходящему не удивился, посмотрел на нас спокойно и внимательно.

— Нас сейчас загасят, — буднично сообщил я. — Против нас не люди, скорее всего штампы. Они просто умножат нас на ноль за секунды.

— Бежим или сражаемся? — спросил альбинос. Забавно, думает совсем как Альбина, только мысли формулирует спокойно и без истерики.

«Какая такая истерика, шеф⁈»

— Сигурд, ты сможешь усилить себя Кровью вне правил поединка?

— Да.

— Тогда сражаемся.

— Хорошо. Я использую силу, только не для себя, — кивнул Магнуссон.

— А для кого?

— Для него, у него патронов больше, — ткнул пальцем в грудь альбинос бразильцу. — Будь готов, подожди меня на выходе из здания, у двери.

— Я всегда готов, только не совсем понимаю, что мне надо буде…

— Тебе не нужно ничего понимать. Просто когда настанет время, начинай убивать, — спокойно перебил да Сильву Магнуссон.

— А когда оно настанет, как я…

— Не ошибешься, не переживай.

Голос Марины между тем начал стихать — стеклянный короб уже поднялся достаточно высоко, сейф с двумя магазинами для автомата альбиноса уже открылся. Мы с да Сильвой вернулись по комнатам, желтый свет контура двери уже мигал, голос Марины совсем не слышен. Я в последний момент успел примкнуть магазин и встал у двери, сразу же увидев зеленый свет на выход.

Снова удар плечом в дверь, снова бег по галерее — даже не глядя на противников. Стремительно спустившись по лестнице, остановился у двери — тормозить плечом в стену даже пришлось, так разогнался. Хорошо, что здесь стены здания не бумажные.

Да Сильва, как и просил Магнуссон, тоже притормозил — в этот раз мы на улицу сразу не выходили. Альбинос спускался третьим, и еще на ходу ногтем большого пальца полоснул себе по запястью; опять магия — так-то ногтем с трудом царапину на коже оставишь, а тут реально глубокий порез, из которого сразу хлынула кровь. Практически сразу же Магнуссон чиркнул удлинившимся ногтем (уже когтем) да Сильве по шее, прислоняя свое кровоточащее запястье к его ране.

— Э-эй… — начал был Карлос, пытаясь отшатнуться.

Больше он сказать ничего не успел — тело Магнуссона буквально за несколько мгновений словно иссушилось. Я сразу понял природу происходящего: альбинос передал практически всю свою жизненную силу бразильцу, который аж засветился кроваво-красной аурой на несколько секунд. Это была не просто сила, это оказалась самая настоящая мощь — лицо да Сильвы исказилось, приобретая хищные черты и он вдруг исчез из поля зрения. Вместе с дверью, которую даже открывать не стал.

Я в этот момент подхватил падающего Магнуссона, который явно отдал жизненной силы больше, чем планировал. И усаживая его на пол только сейчас заметил, что у него в руках больше нет оружия. Когда да Сильва успел забрать его пистолет-пулемет, я просто не заметил.

Где-то на краю сознания в этот момент мелькнула мысль-воспоминание о перветине — он же амфетамин, на котором воевали немцы (и не только они) во Второй мировой. Промелькнула потому, что я вспомнил довольно известную историю о финне, который вместо одной съел все предназначенные на взвод тридцать таблеток и устроил себе долгий, очень долгий наркотрип, пройдя на лыжах по зимнему лесу полтысячи километров. Мелькнула эта мысль у меня потому, что похоже Магнуссон переборщил с дозой передаваемой энергии, и да Сильва повел себя соответственно, явно находясь не совсем в адекватном состоянии от излишка магической энергии.

Сожравший тридцать таблеток первитина финн чудом выжил. В том, что выживет Магнуссон — да и да Сильва, я понемногу — по мере осознания произошедшего, начала сомневаться. Ситуация точь-в-точь из серии: «Все трюки выполнены профессионалами, не пытайтесь повторить их в домашних условиях».

Чувствуя нарастающее волнение, подумал я в этот момент еще и о том, что даже при наличии идеального плана любая ситуация с боестолкновением может начать напоминать охваченный пожаром бордель. Мы же сейчас вкатились в битву со штампами вообще без плана, просто на кураже.

На улице уже вовсю гремела стрельба — я было заволновался сильнее, но Альбина фоном сообщила мне, что Карлос просто уничтожил первых двух штампов, потому что на некоторое время получил возможность двигаться даже быстрее их, стремительно скользя по течению времени. Настолько бразилец стремительно двигался, что, когда я усадил иссохшего Магнуссона на пол и прислонил его спиной к стене,

а после перехватил свою винтовку, выглядывая на улицу, да Сильва уже вбивал голову Гэндзи Маэда в землю прикладом. Неподалеку от этого действа у стены извивалась девушка-штамп, в груди которой торчал воткнутый пистолет-пулемет Магнуссона. Не штыком воткнутый, а дулом — более чем наполовину в грудную клетку вошел, это ж какая сила броска была.

Что-то вдруг озадаченно закричала Альбина, но я сразу не услышал — как раз сейчас короткой очередью разнес голову штампу. Вот только извиваться как змея после этого хрупкая девушка в белых гольфинах и красной юбке не перестала.

Да Сильва, кстати, уже забил голову Гэндзи прикладом глубоко в землю, и сейчас бросился к девушке-штампу у стены. Видимо он, заряженный пока неистраченной энергией желал превратить всех противников вокруг в кровавый фарш. Хотел, но не успел — вдруг раздался взрыв и стены здания вздрогнули, иссекаемые сотнями, если не тысячами крупных осколков.

Стеклянный короб в ресторанном дворе разлетелся — понял я причину за миг до того, как все здание исчезло во вспышке огня. Из которой уже через пару мгновений передо мной оказался старый знакомый. Совершенно невредимый и спокойный — языки бушующего пламени, от которых уже тлела моя одежда, а волосы с треском плавились, его не трогали.

Только сейчас я с опозданием понял, что именно мне кричала обеспокоенная Альбина. А кричала она, что надо бежать. Теперь бежать было поздно: на меня прямо из стены пламени вышел японец в черном плаще, с черными волосами и широким лицом. Руки его объяло оранжево-багряное сияние демонического пламени, пальцы превратились в огненные когти, кисти рук увеличились, став похожими на клешни из жидкой лавы.

Только демонической маски на нем сейчас не было.

«Не Модест это был», — догадался я запоздало, узнав в демоническом пришельце Ичиро Огасавара. Молний сейчас у меня с собой не было — магия отсечена браслетами-негаторами, это не маска Ви-блокатора, действие которой Альбина может помочь обойти. Так что, когда японец-демон только показался, я начал в него стрелять. Результата это не принесло: увидел только взмах огненных рук, следом за которым перед глазами появилась яркая вспышка.

— До-о-обрый вечер уважаемые гости! Сегодня я имею честь приветствовать вас на…

— Double Ѣ! — выругался я громко и совершенно не стесняясь.

«Шеф, это полная жопа! Огасавара сжег всех, вообще всех сжег всех в стеклянной колбе, он их просто уничтожил, аннигилировал!»

Альбина говорила громко и сбивчиво, с нотками истерики. Не она одна на грани потери контроля над собой: руки у меня ощутимо дрожали от напряжения. Случившаяся только что схватка была ненамного дольше первой, но колотило меня гораздо сильнее. Ведь, во-первых, эта смерть была уже второй, а во-вторых слишком много новых нюансов ситуации мне открылось.

«Как с этим сражаться, шеф, это нереально, надо делать отсюда ноги!» — голосила Альбина, которая явно впечатлилась пришествием Ичиро Огасавара, который подчинил себе демоническое пламя.

«Если мы сбежим, это уничтожит репутацию Судзуки»

«А если мы не сбежим, то это уничтожит нас! Причем целиком и полностью!» — вполне справедливо ответила Альбина.

— Приветствую команду «Волки Аматерасу»! Ребята также выступают инкогнито, поэтому зовите их просто…

— Пока не зовите! — мой голос звучно раздался в резко наступившей тишине.

Сразу после возгласа я шагнул вперед, поднимая с лица маску и слегка перегнувшись через перила. Марина, взгляд которой я поймал, прервалась на полуслове и с интересом на меня посмотрела.

— Марина, прошу тайм-аут, — показал я двумя ладонями букву «Т», как в хоккее тренера и судьи делают.

После этого нашел взглядом Таро Судзуки, который сидел за столом вместе с Ичиро Огасавара. Которого взглядом я сейчас старательно избегал, чтобы не потерять контроль над эмоциями.

— Господин Судзуки, прошу вас подняться к нам на минуту, я как капитан команды беру тайм-аут.

Лицо наставника при этих моих словах осталось каменным. Как и лицо Ичиро Огасавара. Зато остальные гости далеко не все смогли удержать эмоции в себе — кто-то вскочил, кто-то всплеснул руками, кто-то удивлялся молча, а кто-то громко затараторил, выплевывая оценочные суждения со скоростью пулеметной очереди.

Таро Судзуки, играя желваками под взглядами Марины и зрителей, направился в сторону лестницы. Эмоции свои Таро Судзуки умело скрывал, но в его походке чувствовалась резкость движений.

Если бы не его знание о том, что у меня ранее состоялся контакт с божественной сущностью, даже боюсь представить его реакцию. Сейчас же он понимает, что просто так я столь вызывающе нарушать ход смертельного матча бы не стал, поэтому явно не стал сразу делать резкие выводы. Переходящие в более резкие поступки, чтобы сохранить честь.

— Вот и нарушено инкогнито одного из участников, — звонко произнесла вдруг Марина. — Молодой человек, вы специально маску сняли, или это случайно получилось? — с кокетливой улыбкой спросила она. — А я знаю ваше имя, можно назвать его гостям?

— Пять минут, Турецкий, — произнес я, обратив к Марине открытую ладонь.

В любой сложной ситуации, когда от тебя ждут каких-то слов, есть проверенный вариант действий — говорить как можно более непонятно. Тогда неважно, мудрость ты изрек или полную ерунду спорол, все равно точно с уверенностью никто этого не поймет. Сразу не поймет, как минимум, ну а потом уже по ситуации можно действовать.

Таро Судзуки между тем почти поднялся к нам на галерею, а я в этот момент обернулся к наблюдающим за мной да Сильве и Магнуссону, приглашающе махнув рукой. После того как все оказались в моей комнате, и наш наставник прикрыл за собой дверь, его серые глаза внимательно посмотрели на меня.

— Рейдзи, в чем дело? — только и спросил Судзуки обеспокоено, как вдруг стена и дверь за его спиной исчезли в огне.

Яркая вспышка демонического пламени, в языках которого исчезло вообще все вокруг — лишь на краткий миг я успел увидеть сгораемые силуэты всех, кто находился в комнате, а потом почувствовал, как меня затягивает обратным водоворотом времени.

— Double Ѣ! — выругался я уже не просто громко, а криком, в ярости от тупика ситуации и безысходной ярости. Которую не смог сдержать в себе, сильно ударив ногой по ограждению галереи.

— До-о-обрый веч… — Марина, услышав мое громкое ругательство и звук удара, осеклась на полуслове, глядя вверх. — Добрый вечер уважаемые гости! — она все же была профессионалом и продолжила говорить, не снимая с лица улыбку.

Я попытался сдержать эмоции, но у меня ничего не получилось: ярость и злость в груди колыхнулись с новой силой, превращаясь во всепоглощающую бешенство. Кулаки сжались, лицо исказилось в гримасе — не видной никому за маской. И в этот момент я сначала почувствовал, а потом заметил взгляд Ичиро Огасавара. Он смотрел на меня снизу-вверх, из-за стола. Смотрел спокойно, уверенно, расслаблено.

«Я даже представить не могу что должно случиться, чтобы мы сейчас проиграли», — думал я три варианта реальности вперед и примерно час времени назад. Вот только шутка в том, что Ичиро Огасавара наверняка сейчас думал примерно о том же самом.

Бешеная ярость стала настолько уже сильной, что я начал полностью терять контроль над собой. Лицо исказилось в гримасе, и я вдруг почувствовал сильное жжение на запястьях. Вспышка боли меня чуть отрезвила, но совсем чуть-чуть — одновременно с ней раздался громкий хлопок — браслеты негаторы у меня на запястьях просто разлетелись, расплавившись в полете на заряженные негативной энергией капли металла.

Я в этот момент так и смотрел на уже поднимающегося с места Ичиро Огасавара — он что-то почувствовал. Но не успел ничего предпринять: молния ударила ему прямо в голову, оставляя только пепел и черное, чадящее жирным дымом пятно на полу. Я уже смотрел на галерею напротив — и взмахом руки со злым криком направил туда пучок молний.

Полетели доски, взвилась клубящаяся пыль, сквозь которую ветвились пучки молний — противоположная часть здания, оба этажа и галерея где стояли все четверо клонов, обрушилась. Причем не просто обрушилась, а оказалась снесена, улетая обломками далеко прочь, в сад.

Одна из четырех частей сторон просто перестала существовать — при этом во внутреннем дворе, за исключением чадящего пятна на месте Огасавара, все осталось спокойно.

Несколько десятков секунд за столами с гостями царило ошеломленное молчание. Почти все вертели головами, глядя то на фундамент исчезнувшей части здания, то на меня. Причем на меня с каждой секундой смотрели все больше. И судя по всему, смотреть было на что: маски на лице я больше не чувствую, куда делась не знаю — и судя по голубоватому отсвету понимаю, что глаза у меня сейчас горят ярким сиянием. Кроме того, заметил, что вокруг кистей рук у меня с треском посверкивают пучки небольших молний. Постепенно успокаивающихся.

Как раз в этот момент раздались первые возгласы ошарашенных зрителей. Некоторые из них — не впавшие в оцепенение, довольно мудро упали на пол спрятавшись под столами, когда все началось. Именно их появление из-под столов послужило триггером, после которого раздались первые громкие голоса. Я к этому моменту, чувствуя как понемногу стихает ярость в груди, обозрел дело рук своих.

— Рейден винз. Экселлент! — произнес я специально не своим голосом.

Фраза всплыла в глубинной памяти — комментарий из игры Мортал Комбат, в которую я часто играл в детстве на игровой приставке. Вот только лишь после того как я это сказал, запоздало понял, что здесь игры Мортал Комбат на игровых приставках не было. И, похоже, смотрящие на меня сейчас в полном изумлении зрители, Марина Шульц и Таро Судзуки явно интерпретировали мои слова совершенно по-другому.

«Да пофигу, шеф, главное что живы», — неожиданно прокомментировала Альбина.

— Ничего себе ты их разобрал, братишка, — прокомментировал да Сильва, который подошел ближе ко мне и сейчас озадаченно почесывал затылок.

— Ты не подумай, мы не против… Но обязательно было вот так жестко? — сдержанно поинтересовался и Магнуссон, который тоже подошел ближе.

— В смысле с Огасавара жестко, — добавил да Сильва, показывая на черное пятно. — Он же имперский чиновник, вроде как.

— Да-да, я именно этот и имел ввиду, — согласно кивнул Магнуссон.

Так.

Смертельный матч закончился, но вот связанные с ним проблемы, похоже, только начинаются. Ладно, Альбина правильно сказала — главное, что живы, с остальным можно разобраться.

Глава 13

Щурясь от лучей яркого солнца, с террасы своего дома я наблюдал как Ангелина ухаживает за цветами во дворе. Прямо сейчас принцесса клана Новиковых поднялась и перейдя от одной клумбе к другой присела рядом как раз с тем самым местом, где пару месяцев после эпичного падения с балкона приземлилась Прасковья Богдановна. Смятые растения после этого еще долго хранили силуэт ее фигуры — впечаталась она в землю тогда хорошо, все же не пушинка, дама с весьма внушительными статями.

Воспоминание об улетевшей обладательнице пышных форм, которые я прекрасно рассмотрел из– за распахнувшегося халатика, настроило меня на благодушный лад. «Паша– а– а!», — почти вживую услышал я крик, раздавшийся после того как Наоми исполнила что– то из своего кун– фу на заместителе директора школы «Аскольд». Потом вспомнил, как мы чуть погодя после полета вместе с сестричкой– лисичкой смеялись над этим и сейчас тоже невольно улыбнулся. Конечно нельзя над таким смеяться, неправильно это, но не смог удержаться. Почувствовал себя при этом я правда не очень хорошим человеком.

Улыбка у меня против воли стала еще шире. Вдруг понял, что сейчас смотрю на Ангелину — она мой взгляд ощутила и только что подняла глаза. Прекрасное видение заметила мою улыбку, улыбнулась в ответ и немного покраснела. Хм, неудобно получилось. Хорошо, что Ангелина быстро отвела взгляд, вернувшись к клумбе и к цветам. Я же оперся на перила и прикрыв глаза, вдохнул полной грудью.

Тихо, спокойно. Все как я люблю.

После моего молниеносного перфоманса из гостиничного комплекса нас эвакуировали быстро, силами бронекавалеристов Соколова — только после матча я узнал, что они были неподалеку, сопровождая нас. Причем серьезным таким представительством сопровождая: за нами самая настоящая маленькая армия прибыла буквально через пару минут после того, как я Ичиро Огасавара обратил в пепел. Из Йокогамы нас с Магнуссоном и да Сильвой привезли в Нагасаки, в наш с Наоми особняк на улице Адмирала Путятина. Той же ночью сюда — из цитадели Кагосимы, прибыли все три девушки.

И на этом все закончилось. Вообще все движение вокруг нас закончилось. Наступила полная тишина и вокруг нас буквально возник информационный вакуум. Даже Ангелина не смогла ничего узнать — связывалась с отцом, но с ее слов князь Новиков ей ничего внятного о происходящем вокруг нас не сказал, посоветовав просто подождать. Выхода в Сеть нас не лишали, но прояснить ситуацию это не помогало. Не только мы, но и гораздо более подкованный в информационных потоках искусственный интеллект Альбины не смог найти что в официальных, что в неофициальных новостях ни единого намека на информационное возмущение после нашего смертельного матча.

Вернее, кое– что Альбина все же нашла: местами она обнаружила пустоту. Некоторые сферы жизни Японской империи, как например деятельность некоторых префектур и ведомств практически исчезли из новостной повестки, будучи разбавленными консервами. Или, иначе говоря, новостными сюжетами, снятыми заранее без привязки к конкретным датам и пускаемыми для наполнения эфира при необходимости. К примеру, Альбина переслала мне новостной выпуск, в одном их сюжетов которого префект Нагасаки Ичиро Огасавара открывает очередную среднеобразовательную школу — выпуск вышел в эфир на следующий день после того, как от префекта осталось только черное пятно сажи на полу. Но превратившегося недавно в пепел Ичиро Огасавара, пусть даже и не объявляя официально о его кончине, хотя бы показали, а вот Таро Судзуки просто пропал. Исчез наш пепельноволосый мастер– наставник как не было — ни ответа, ни привета, ни упоминания в новостных сводках.

Ротмистр Соколов сразу после нашей эвакуации из Йокогамы в Нагасаки убыл в Петербург, оставив для коммуникации с нами на двух парней из ФСБ — Никонова и Кононова. Вот только общались они с нами банально воспроизводя фразы словно из официальных ведомственных пресс– релизов. Оба были сдержанно напряжены при этом — судя по всему потому, что сами не понимали, что происходит.

По итогу, подспудно нервничали и переживали все, в том числе Альбина. Вернее, нервничали и переживали все, кроме меня — несмотря на случившуюся вокруг неясность, за минувшие дни я совершенно не волновался. Тренировался как обычно, по вечерам с остальными иногда играли в покер, иногда устраивали дискуссионный клуб.

В искусстве спора, как оказалось, у нас есть настоящий лидер: Магнуссон в этом деле понимал больше всех нас, вместе взятых. Понятно мне теперь, почему родственнички решили его загасить, отправив в Дарвин — и вовсе не от того, что он проигнорировал волю старших в роду и выбрал путь освоения Магии Крови.

В общем, Магнуссон в дискуссиях оказался крайне хорош. Я бы даже мог сказать король искусства спора, но постепенно у него проявился достойный противник — да Сильва. Причем бразилец действовал так прямолинейно и бесхитростно, что это оказалось настолько плохо, что даже очень хорошо. Не все сразу это поняли, но после того как да Сильва щитом своей непроходимой простоты пару раз заставлял тупиться острые аргументы Магнуссона, мы вошли во вкус и каждый раз с интересом наблюдали за их пикировками. Было интересно хотя бы потому, что дебаты Магнуссона и да Сильвы напоминали схватку фехтовальщика и крестьянина с тяжелым дубьем.

В общем, все переживали в неизвестности, но пока не скучали. Правда, с каждым последующим днем ожидания все больше волновалась Ангелина. Со вчерашнего дня и вовсе она была крайне напряжена — безуспешно стараясь не думать о том, что нам с ней уже завтра пора бы выдвигаться в Петербург, чтобы не опоздать на бал в дворцовом комплексе четырех сезонов. Вот только последнее полученное от Таро Судзуки указание было ждать, а нарушить его значит нарушить волю мастер– наставника. А где Таро? Никто не знает.

Впрочем, сегодня утром наконец был прерван режим «радиомолчания», когда Никонов с Кононовым пришли и сообщили, что сегодня днем в шестнадцать ноль– ноль нам всем нужно быть дома и собраться в гостиной для встречи. Ангелина сразу повеселела от проблесков надежды — она действительно хотела реализовать мечту и попасть на бал в столицу, я несколько раз чувствовал ее прорывающиеся эмоции. И хоть какое– то изменение в грядущей неизвестности ее серьезно обрадовало.

Она и ухаживала сейчас за цветами, потому что этим занятием сдерживала нервное напряжение — ожидая момента «Х», когда станет ясно отправляется она на бал или нет. Между тем часы в гостиной уже показывали «15:55», но пока никого в особняке не было. Улица перед домом пустынна, вокруг тихо, ни движения. От этого хорошо слышно, как в гостиной за моей спиной все громче звучат голоса. Ну да, вечерний дискуссионный клуб уже постепенно переходил в дневные пикировки — снова бразилец и альбинос зацепились.

— В первый год именно команда нижней сетки выиграла турнир! Они смогли, сможем и мы! — повышая голос, произнес да Сильва. Он даже привстал — я услышал, как скрипнули ножки стула по полу.

— Не аргумент, — спокойным голосом ответил Магнуссон.

— Не аргумент, но факт.

Я уже сделал пару шагов и теперь через проем выхода видел стол, за которым собрались все кроме меня и Ангелины. Да Сильва как раз поднялся с места, жестикуляций показывая возмущение непробиваемостью Магнуссона. Альбинос показательно устало вздохнул, после чего сказал спокойным голосом:

— Карлос, это исключение.

— Исключение подтверждает правило! — да Сильва даже по столу хлопнул.

— Ты где такую ерунду услышал? — недоуменно поинтересовался Магнуссон.

— Какую ерунду?

— Ну вот это вот: исключение подтверждает правило.

Да Сильва нахмурил лоб, даже не зная, что на это ответить.

— Ты в своей отдельной реальности что ли живешь? — наконец выдал он. — Это же каждому дураку известно!

— Может быть я просто не вхожу в число дураков? — совершенно серьезным голосом поинтересовался Магнуссон.

Бертезен в этот момент покраснела и отвернулась, явно сдерживаясь чтобы не фыркнуть смехом. Ей почему– то противостояние Магнуссона и да Сильвы нравилось больше всех. Да Сильва между тем собрался было ответить, но Магнуссон его опередил.

— Карлос, друг, исключение никак не может подтверждать правило, включи логику.

— Да как так– то не может?

— Слышал ли ты такие имена как Цицерон, Помпей и Красс?

— Конечно слышал, совсем уж за идиота меня не держи!

Магнуссон собрался было продолжить, но да Сильва еще не закончил говорить:

—…Помпей, Красс, Цезарь, Цицерон, Антоний и Клеопатра — это команда Пажеского корпуса, которая в восемнадцатом году выиграла гранд– финал во Флоренции!

Магнуссон даже не сразу нашелся, что на это ответить. Вместо слов он скрестил на груди руки и с усталым видом закатил глаза глядя вверх. Зря он так: я, кстати, тоже слышал про эту команду Пажеского корпуса. Устоявшаяся традиция, и не только в России, когда студенты элитных учебных заведений принимали участие в высше– магических турнирах инкогнито, скрываясь под масками. Боги и богини самых разных мифологий, исторические личности, вымышленные персонажи массовой культуры — под какими только масками не скрывались высокородные аристократы. Смысл в этом, конечно, был — выбить из игры команду соперника, состоящую из великих князей, например, гораздо более проблематично для будущей карьеры, чем выбить шестерку скрывающих свои лица и имена участников. Поэтому инкогнито было проще для всех — как для победителей, так и для проигравших. В узком кругу все конечно знали настоящие имена скрывающихся под масками, но это знание в узком кругу как правило и оставалось. За редким исключением, когда информация искусственно попадала в прессу.

Магнуссон между тем еще раз глубоко вздохнул и покачав головой, посмотрел красными глазами на да Сильву.

— Знаешь, я довольно часто не понимаю, всерьез ты говоришь, или шутишь. Друг мой, рискну спросить, слышал ли ты когда– нибудь об Imperium Romanum?

— Что– то на иностранном, — немного успокоившийся да Сильва отрицательно покачал головой, присаживаясь обратно на место.

— Так вот, эрманито Карлито, — продолжил пропустивший его слова мимо ушей Магнуссон. — Примерно две тысячи лет назад некий Цицерон вместе с двумя не последними в Империи людьми, звали которых Гней Помпей и Марк Лициний Красс, во время судебного процесса отстаивали позицию своего друга и товарища по фамилии…

Уже да Сильва скрестил руки на груди и с усталым видом закатил глаза, показывая насколько ему интересно слушать Магнуссона.

— Впрочем, неважно, в подробности процесса погружать тебя не буду. Нас интересует то, что в судебных прениях Цицерон апеллировал аргументом, что наличие исключения подтверждает наличие правила. Понимаешь? Если существует исключение, значит есть и правило, а само по себе исключение никак правило подтверждать никак не может, это противоречит логике. Но за две тысячи лет логика вышла из беседы, и с того времени эта аргументация трансформировалась в нечто странное, в то что ты сейчас цитируешь совершенно без применения критического мышления.

— Ничего не понял, но было очень интересно, — кивнул да Сильва. — А покороче можешь рассказать?

— Просто не говори так больше, этим ты делаешь другим людям больно, — вздохнул Магнуссон.

— Мне не делает, — вдруг произнесла Бертезен. — Анна, а тебе?

Гарсия в ответ просто пожала плечами. В этот момент в гостиную зашла Ангелина, которая поднялась наверх к назначенному времени. Все посмотрели на прекрасное видение, а она замерла и развела руками, показывая, что не совсем понимает, что от нее хотят.

— Когда Карлито говорит, что исключение подтверждает правило, тебе бывает больно? — спросила у нее Бертезен.

— Эм. Нет, — в недоумении покачала головой Ангелина. — А должно быть?

— Ты исключение, Сигурд, — сообщила Бертезен Магнуссону.

— А исключение подтверждает правило! Так что говорить я так больше не буду, — хлопнул в ладоши да Сильва. — Видишь, эрманито, разными путями идут избранные к цели.

В гостиной раздался смех — и только Магнуссон очень внимательно смотрел на да Сильву. В этот самый момент я услышал шум приближающегося двигателя — обернулся и увидел, как к воротам подъезжает черный тонированный микроавтобус. Было уже такое; и микроавтобус был той же модели, если даже не этот же самый. Правда, тогда рядом со мной на террасе стояла Наоми, а вышла из машины княгиня Надежда Кудашова, которую я в тот момент вышел впервые.

Сейчас Наоми рядом со мной не было, да и Надежда далеко.

Автоматические ворота поползли в сторону, массивный микроавтобус закатился во двор. Боковая дверь распахнулась и из нее — пригнувшись в проеме, вышла прибывшая гостья в знакомом черном с золотым шитьем мундире. Я в этот момент даже немного забыл, как дышать: приехала ее кавайная светлость. Очень неожиданно — хотя я, не скрою, в глубине души на это надеялся, но совершенно не верил.

— Привет, — вдруг услышал я сказанное прямо в ухо.

Только сейчас понял, что одновременно с открытием двери увидел и серебряный росчерк. Наоми приехала вместе с Надеждой, и очень, просто очень быстро переместилась в пространстве, оказавшись рядом со мной. Сестра только что вернула человеческий облик и уже меня обнимала. Вернее, уже не обнимала — развернувшись, помахала остальным собравшимся в гостиной.

Надежда в этот момент подняла взгляд и улыбнулась мне, после чего вновь обрела серьезность и двинулась ко входу в здание. Ее появление в гостиной встретили с молчаливым удивлением — надо сказать, ее увидеть мало кто ожидал.

— Таро Судзуки больше не является вашим наставником, — сразу же после приветствия огорошила нас Надежда.

Совсем неожиданной новость не оказалась — все– таки после того как он просто исчез, мысли такие были. Точно не громом с ясного неба прозвучало. Но все равно удивительно, насколько недолго музыка играла. С другой стороны, если учитывать последний аккорд, довольно громко получилось. Интересно, Таро ушел вверх или вниз? Едва я хотел об этом спросить, как меня опередили.

— Мы снова с вами или у нас будет новый наставник? — поинтересовался да Сильва.

— Да, — ответила Надежда, при этом отрицательно покачав головой.

Информативно до невозможности. Вот этим мне кавайная светлость сильно нравится. Я заметил, как переглядываются остальные, но опережая вопросы Надежда пояснила:

— Я не буду заниматься вашей подготовкой к турниру. В ближайшее время к вам прибудет новый наставник, он будет готовить вас неофициально. Официальное же назначение и объявление состава команды произойдет после начала обучения в школе. Кто станет вашим наставником я пока не знаю.

— Но он уже определен? — поинтересовалась Бертезен.

— Об этом у меня тоже нет информации. Знаю только то, что наставник на оставшееся до начала учебного года время присоединится к вам после того как вы вдвоем, — посмотрела Надежда сначала на меня, потом на Ангелину, — вернетесь из Петербурга после бала.

Значит, на бал мы все– таки едем — после слов Надежды я почувствовал искреннюю радость от Ангелины. Странное желание, как можно хотеть ехать куда– то за тридевять земель, чтобы… Впрочем, ладно, люди разные, а желать потанцевать и покрасоваться на балу не самое плохое желание.

Надежда между тем продолжала, продолжая нас удивлять:

— Я не буду иметь отношения к турниру, но мы с вами, с некоторыми из вас, снова вместе. Команда «Волки Аматерасу» продолжает участвовать в Грязной лиге, и я ее новый покровитель вместо Таро Судзуки. Анонимный покровитель, — бросила она на меня быстрый взгляд. — Наш следующий матч в Лондоне. Отправимся мы туда в конце сентября, сразу после вашей Инициации, прямо перед первым матчем группового этапа российского высше– магического турнира.

— В Лондоне? — не смог скрыть я удивления.

Некоторые из собравшихся тоже не промолчали, удивленные плотностью графика. Инициация — одно из знаковых событий в жизни владеющего, самая настоящая веха. Да и первый матч в высше– магическом турнире тоже надо сказать не проходное мероприятие. Втиснуть между ними матч кровавого спорта, это… неожиданный замысел.

— У нас у всех мало времени, если делить его на количество всех нерешенных задач, поэтому не удивляйтесь плотному графику, — довольно загадочно ответила остальным Надежда, после чего повернулась ко мне. — Да, матч будет проходить в Лондоне.

По моему впечатлению, она хотела сказать что– то еще вдогонку, но явно сдержалась и снова перешла на дежурно– информативный тон:

— Состав команды для участия в лондонском матче Грязной лиги: Карлос да Сильва, Сигурд– Атиль Магнуссон, Дмитрий Новицкий, Гэндзи Маэда. Вопросы?

Если во время начала фразы все за столом думали о своем, слушая Надежду вполуха после ее загадочного заявления о задачах на единицу времени, то последнее сказанное имя вернуло настоящему моменту всеобщее внимание.

Ответом Надежде стало молчание, даже да Сильва сдержался и ничего не спросил. И после паузы заговорил я.

— У меня два вопроса. Первый: «Зачем?». И второй, самый главный…

Второй вертевшийся у меня на языке вопрос тоже был со смыслом: «Зачем?», только выраженный другим словом. Задавать я его все же не стал, сделал короткую паузу и продолжил:

— Второй вопрос почему Таро Судзуки перестал быть нашим наставником, и что вообще вокруг нас происходит? Ну и про этого… товарища. Гэндзи Маэда, каким он боком к нам?

Надежда кивнула, и не став упоминать что вместо одного вопроса я сформулировал сразу три, заговорила. Для остальных собравшихся за столом она выдала вполне подробную версию, описывая последствия памятного смертельного матча в общих чертах. Для меня — позже, уже в беседе наедине, версию представила расширенную, с конкретизирующими деталями.

В принципе, все сидящие за столом жизнью тертые. Да Сильва и Гарсия пробивались в высше– магическое образование из самых низов, Бертезен и Магнуссон участвовали в жизни верхушек своих фамилий, что привело их на эшафот по итогу. Ангелина… без эмоций, но она в принципе в конкурсе красоты участвовала, так что и на нее касание мира настоящей политики сильного впечатления не произвело. Наоми только слушала, буквально приоткрыв рот, но она почти всегда Надежду так слушает. Меня же услышанное несомненно могло бы неприятно удивить, будь мне, наверное, лет как реципиенту. А так — все происходящее вполне соответствовало реалиям взрослого мира взрослых людей.

Оказалось, что Таро Судзуки, приняв предложение возглавить нашу команду, принял на себя и обязательства иного рода. Встав перед выбором без возможности выбора, причем перед выбором серьезным и без лишнего пафоса судьбоносным. Он, готовя нас к матчу, без шансов остаться в стороне находился на развилке из двух вариантов. Первый — действовать вместе с Ичиро Огасавара, в союзе с которым клан Судзуки готовился выступить против Конфедерации в хаосе наступающей смуты. Другой вариант, вместе с предложением сотрудничества, сделал Таро Судзуки президент Российской Конфедерации не так давно, и основным его аргументом была помощь, которую оказывает мне богиня. Вернее, основным аргументом было само вмешательство богини.

Таро, похоже, про богиню на слово президенту Конфедерации не поверил. Уж не знаю какими аргументами перед обоими сторонами, но он смог выбить для себя возможность дождаться результата матча, в котором как мы теперь все поняли ставкой была не репутация наследного принца клана Судзуки, а судьба всей страны.

Если бы мы проиграли, Таро Судзуки выступил бы против Конфедерации вместе с Ичиро Огасавара, став его вассалом. Мы не проиграли — и Таро Судзуки сейчас был очень сильно занят: он уже стал главой клана (старший Судзуки неожиданно умер), а также готовился официально вступить в должность префекта Нагасаки и дайме остров Кюсю. Причем занят сейчас Таро был тем, что вел локальные боевые действия по всей стране, с помощью конфедератов подчиняя или выжигая всех тех, кто поддерживал или был готов поддерживать Ичиро Огасавара в планируемом восстании.

В остальном мире, во время клановых разборок до самого конца, до талого, тем более если клан обезглавлен, никто не сражается. Но это Япония — и здесь все происходило несколько по– другому. И клан Огасавара, как и десяток других, за последние дни фактически перестал существовать.

В стране, при полном внешнем спокойствии и обычной программе новостей, лишь чуть– чуть разбавленной консервированными новостными сюжетами, происходили самые настоящие революционные перемены: менялась сама структура власти. Институт Совета Регента менялся на Сегунат, во главе которого — при поддержке президента Российской Конфедерации, должен был встать клан Судзуки, а сегуном становился сам Таро Судзуки.

— Если Судзуки получает столько власти, что ему мешает сыграть партию Огасавара, только без Огасавара? — поинтересовался вдруг Магнуссон.

— Таро вырезает противников с помощью конфедератов, поэтому у него никак не получится сделать то, что сделал Огасавара, играя на национальной гордости клановой элиты

Магнуссон задал прямой вопрос, и получил такой же прямой ответ. Которые его полностью удовлетворил, но это оказался не последний его острый вопрос.

— А если местная клановая элита вдруг решит подхватить падающее знамя, что этому сможет помещать?

— Божественная воля? — вопросом на вопрос ответила Надежда, коротко глянув на меня.

— Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь, — неожиданно произнес альбинос, задумавшись.

Ничего себе, вот это он четко прочувствовал — у меня, если честно, подспудно такие же мысли были насчет всей этой божественной истории. Надежда, кстати, тоже впечатлилась — кажется, она тоже об этом думала, или же что– то знает.

Надежда между тем продолжила рассказывать нам об истинном положении вещей в стране, я же параллельно думал о том, как бы могли развиваться события, проиграй мы в смертельном матче. Слушать Надежду больше было не так интересно: после того как была разъяснена общая картина и пошли детали, большинство из того что она говорила у меня пролетало между ушами не задерживаясь. Просто не получалось усвоить сказанное из– за недостатка знаний.

Я покане настолько хорошо знаком с местными реалиями, и новость о механизме преследования и полном уничтожении банд босодзоку была мне гораздо понятнее, чем информация про замену высоких институтов власти: если про банды уличного криминала я еще обладал информацией, то чем принципиально будет отличаться Совет Регента от Сегуната для себя бы сходу не сформулировал.

Альбина бы сформулировала, но я ее тормознул, думая, что лишнее сейчас. Мне ведь в моей ситуации в принципе все равно, оттаскивать или подтаскивать, я — пока не обуздал свой дар и нахожусь в самом начале пути, даже свободой действий не обладаю. Нет, конечно я могу самостоятельно пойти разбежаться и прыгнуть со скалы, например, но на что– то более серьезное замахнуться пока сложно. Все в фарватере чужих замыслов.

Факт, и не очень приятный.

Пока я холодно думал о том, как послужил фигурой в политических играх, разбавленных божественной волей, остальные посматривали на меня с удивительным вниманием. Было отчего — Надежда как раз сейчас говорила о том, что Таро Судзуки получает власть с условием, что когда (или если) мне придет время выходить из тени, он должен стать опорой моего трона. Вот здесь– то все и удивились. Все, кроме Наоми, которая похоже была в курсе и сейчас из– за спины Надежды показала мне поднятый сжатый кулак. Ей вообще происходящее очень нравилось, похоже.

И уже не только ей — Гарсия и да Сильва быстро прикинули свои перспективы, и я видел по их взглядам, что озвученный вариант их явно привлекает. Бертезен, как и Магнуссон, сохраняли спокойствие. Но они гораздо лучше владеют эмоциями, уверен они тоже не предполагали подобные возможности, когда приняли решение со мной связаться, и сейчас услышанное стало для них приятным сюрпризом.

На фоне масштабов происходящего как– то замылилось и забылось предполагаемое участие в составе нашей команды Гэндзи Маэда. До того, как как об этом вспомнили, Надежда уже распустила собрание, после чего мы с ней переместились ко мне в кабинет. Здесь– то я об этом и напомнил, снова задав вопрос. Надежда в ответ сообщила, что это связано с привлечением остатков клана Огасавара к построению новой модели государственности.

Прозвучало это донельзя официально, и — пусть и будучи по форме верным ответом, совершенно не отражало сути моего вопроса. Надежда по глазам увидела мою реакцию, но взглядом показала, что пока не время об этом говорить, надо подождать. Я помню, как она организовывала наш предыдущий приватный разговор, вытащив нас за границы мира, так что переспрашивать пока не стал. Похоже, информация действительно важная и из разряда той, что просто так вслух не озвучиваются.

Кивнув, подошел к окну и задумчиво смотрел во двор, наблюдая как Наоми вместе с Ангелиной разговаривают, сидя в шезлонгах у бассейна. Причем сестра довольно активно махала руками, возбужденно что– то объясняя. После недели на тропическом острове они весьма сдружились — я раньше как– то видел это, но не замечал.

Смотрел на Наоми с Ангелиной, а сам пытался привести мысли в порядок, которые после услышанного пошли враздрай. Нужно успокоиться, а то не ровен час особняк восстанавливать придется, мне с эмоциями крайне аккуратным надо быть.

Все же знание, что тебя довольно спокойно кидают в воду, с прицелом «выплывет — молодец, а если нет, неудачники нам не нужны», не очень приятно. И полагаю, что если бы не Надежда мне это сообщала, я бы мог и не сдержаться. И еще полагаю, что именно поэтому кавайная светлость сюда сейчас и приехала рассказать обо всем: Ольга определенно не глупа и прекрасно осознает, что рано или поздно о случившемся, о всей подноготной, я бы или узнал, или догадался.

Надежда подошла по мне сзади, и отбросив всякий сохранявшийся до этого момента официоз обняла, положив подбородок на плечо.

— Если у тебя в руке молоток, все проблемы начинают казаться гвоздями. Слышал о таком?

— Слышал.

— Проблему с тем, что британцы решили использовать Ичиро Огасавара в качестве наконечника для копья можно было решить двумя способами. Первый — забить Огасавара в землю большим молотком, попутно растерев в пыль несколько мегаполисов и мирный уклад жизни на Японском архипелаге, превратив его в выжженные земли. Либо же можно было попробовать использовать инструменты тонкой настройки, что и было сделано. Сейчас, в случае с Гэндзи Маэда, речь так же идет о подобном варианте действий.

— Как ты изящно меня инструментом назвала, — хмыкнул я.

— Ты хочешь оставаться в пределах Резервации, или тебе нужно что– то большее? — вдруг спросила Надежда, прижимаясь ко мне сильнее.

Я задумался. Иногда мне хочется кого– нибудь убить, иногда хочется клубничную панна– котту, но вот насчет прямо большого масштабного будущего я пока даже серьезно не задумывался. С одной стороны, от добра добра не ищут, с другой — я ненавижу, когда мне приходится подчиняться. И речь сейчас совсем не о русской императрице, а о богине, проводником воли которой мне предлагается стать. О чем совершенно прозрачно недавно намекнул Магнуссон.

Интересно, а он просто догадался, рассуждая гипотетически, или сам сталкивался с божественной волей? У них скандинавские божества довольно неприятные ребята, с ними вообще сталкиваться опасно, так что вполне вероятно Магнуссон не голой теорией оперировал недавно.

Думая над ответом, я постепенно вдруг начал понимать, что Надежда задала очень сложный вопрос. Нет, не так. Не сложный, а…

— Красивая девушка, да? Когда придет время, тебе придется выбирать… — произнесла Надежда негромко. Смотрела кавайная светлость сейчас вроде как на Ангелину, но принцесса клана Новиковых к ее словам о выборе отношения не имеет, я это вдруг понял совершенно ясно.

— А у меня вообще есть этот выбор?

— Конечно.

— Это какой? — повернул я голову, глядя Надежда прямо в глаза.

— Ядвига.

— Ах да, точно, — вспомнил я о том, что кроме императрицы Ольги есть и еще кандидатуры тех, кто может мне что– то предложить, но пока сделать этого не успел. Как– то озвученный императрицей проект Московии затерялся в моей памяти. Я все больше думал, что делать с тем что прямо передо мной навалилось за недавние события, и совсем забыл о похожей на валькирию светловолосой дознавательнице.

Вопрос Надежды про Резервацию не просто сложный, а по– настоящему опасный. Неужели кавайная светлость меня на ту сторону тянет, почву прощупывает? Очень неожиданный разговор получается, после которого один из нас вполне может прогуляться в подвалы контрразведки, причем не польской, а российской.

— Ты знаешь, когда придет это время выбора? — безо всякой надежды на конкретный ответ поинтересовался я у Надежды. Спросил лишь для того, чтобы не задать другой вопрос и не неосторожным словом случайно не разрушить все то, что сейчас есть между нами. Я пока к этому точно не готов.

— Да, — неожиданно ответила Надежда.

— Знаешь?

— Да.

— И когда?

— Скорее нужно сказать где.

— Где?

— В Лондоне.

— В Лондоне? — удивился я.

— Да, в Лондоне. Это где дрянная еда, мерзкая погода и Мэри, зонтик ей руку, Поппинс, — неожиданно произнесла Надежда.

Фраза показалась до боли знакомой, я даже нахмурился, сдвинув брови в попытке ее вспомнить.

«Альбин?»

«Я не знаю откуда эта фраза, шеф», — откликнулась фамильяр.

— Слушай, а откуда ты эту фразу слышала? — спросил я у Надежды. И вдруг заметил, как она смутилась неожиданно мило покраснев.

— Глава Госсовета так иногда говорил.

Глава Госсовета… глава Госсовета… Что– то знакомое, где– то я уже про что– то про главу Госсовета слышал.

«В разговоре с Модестом Петровичем прозвучала фраза „shit happens“, и было упомянуто, что так любит говорить глава Госсовета», — напомнила мне Альбина.

Точно, вспомнил. Но вот во фразе про Лондон я чувствую, что есть что– то важное. Цепляет она меня чем– то, причем сильно цепляет, не отпуская.

— Интересный у вас глава Госсовета, — задумчиво пробормотал я, думая, как бы задать следующий вопрос. Надежда в это время потянула меня за плечо, разворачивая к себе.

— У нас времени только до рассвета, если что. Ты же пригласишь меня поужинать?

Глава 14

— Хочу тебе открыть один секрет.

Слова Надежды выдернули меня из сладкой неги полудремы. Вернее, сначала я — ощущая прикосновения шепчущих губ, отреагировал на ее горячий шепот, и только после уловил смысл сказанного, который выдернул меня из накатывающего сна в реальность.

Когда открыл глаза, пришлось напрячься чтобы сдержать зевок. Надо же, я настолько расслабился, что действительно только что чуть было не заснул. Вот это ничего себе, что несколько спокойных дней делают, так и привыкнуть можно.

Я приподнялся на локте, посмотрел на лежащую рядом кавайную светлость. Она, увидев куда именно я смотрю, потянула на себя простыню. Я поднял взгляд и невольно вздрогнул, только сейчас увидев ее глаза — они были абсолютно черными.

Вот это довольно действенно взбодрило, сон как рукой сняло. За спиной Надежды я заметил клубящуюся серую мглу. Вот оно что, это не я сам заснул, похоже это она меня или усыпила, или переход в иной уровень окружающей реальности сказался: кровать стояла среди мглистой пелены, явно отделившая ее от президентского номера отеля Империал, куда мы приехали после ужина.

— Это очень важно, — произнесла Надежда напоминая о том, что хочет рассказать мне какой– то секрет.

Я так привык к тому, что для меня что– то важно, что даже не напрягся. Ну важно и важно; сколько всего этого важного услышал за последнее время, не переварить еще. Вдруг понял, что Надежда может сейчас заговорить о том, о чем она говорила недавно, намекая на Ядвигу и на возможность мне сделать то, чего не смог когда– то сделать Лжедмитрий. Так, а не начинать ли мне все же волноваться? Неужели я не ошибся в предположениях?

— Поджигай, раз важно, — вздохнул я.

— Воздух — не моя стихия. Я не могу ей повелевать.

Вот на это я даже сразу не понял, что ответить и что думать. Как– то к такому не готовился. Нахмурился, задумавшись — потому что похоже это действительно важно. Так, Надежда — кроме того, что одержимая темными искусствами, инициирована в стихии Воздуха, это я знал. Все одержимые могут повелевать стихиями — как и элементарные маги, просто не на таком высоком уровне, а довольно средне. До того, как темные искусства были легализованы, одержимые и вовсе выдавали себя за элементарных одаренных средних талантов. И то, что Надежда может повелевать Воздухом, это вполне официальная информация, известная многим.

Что– то странное она сейчас сказала, тем более что я видел, как она повелевает воздушной стихией.

— Ты видел, как я оперировала воздушной стихией, а не повелевала, — отвечая на мои мысли, произнесла Надежда.

— Почему это важно?

— Потому что… — Надежда начала было говорить, но чуть погодя замолчала. — Это не только моя тайна.

— Может не нужна она мне тогда?

— Может и не нужна, — задумчиво произнесла Надежда.

Невольно прикусил губу, чтобы не прокомментировать. Мне такое не очень нравится: я вам посылку принес, только я вам ее не отдам. Если мне это не нужно знать, то и упоминать об этом определенно не стоит.

— Может быть тебе и не нужна эта информация, но выбора у тебя нет.

— Тогда слушаю.

— Я не повелеваю стихией.

— А что ты с ними делаешь?

— Я с ними разговариваю.

Хм. Что– то неправильное в ее словах.

— С ними?

— Да.

— То есть тебе подвластен не только Воздух.

— Да.

— Это серьезная тайна?

— Очень, — кивнула Надежда. — В просторечии мое умение называется шаманством. В нашем мире оно не сильно распространено.

— Так почему это так важно, что… — я не договорил, обвел рукой вокруг себя, намекая на мглистую пелену изнанки мира.

Надежда — чью кавайность даже не портили абсолютно черные глаза, благо с кожей и остальным все в порядке, ни следа черных змеящихся вен и неестественной белизны как иногда бывает у нее, задумалась. Видимо, разговор она запланировала, а вот ход беседы про себя не проговорила и сейчас ищет нужные слова.

Я же в это время думал совсем о другом. Недавний вопрос Надежды, о том хочу ли я остаться в Резервации — а если говорить прямо, в Восточном крае, заставил меня на него все же ответить. В первую очередь для себя ответить.

Я этого не хотел — меня совершенно не прельщало становиться проводником воли божественной сущности для того, чтобы обеспечивать на отдельно взятом архипелаге мир, труд, май. С другой стороны, императрица недвусмысленно намекнула, что мое нежелание это сделать переведет меня в список персон, подлежащих уничтожению для обеспечения государственной безопасности. И сходу даже не скажешь, какой вариант лучше — Магнуссон недавно не в бровь, а в глаз подал цитатой Грибоедова.

Надежда днем недвусмысленно намекала на Ядвигу, на польский вариант. Она что– то знает? Выбирает между интересами своим (или нашим) или интересами государства? Или действует по велению императрицы или президента, чтобы узнать куда в моей голове ветер дует? Или это были просто слова без намерения направить меня куда– либо, а просто… черт, сейчас голова лопнет от мыслей.

— У нас в иерархии каста воинов стоит ниже магов, — произнесла Надежда.

— У нас? — не сразу понял я смысл ее фразы, с трудом возвращаясь вниманием к предмету разговора.

— В нашем мире.

— Ах, — невнятно выдохнул я.

Что– то мне подсказывало, что вчерашний масштабный экскурс в политику может показаться незначительным по сравнению с тем, что сейчас могу услышать.

— Давай примерно объясню. В нашей модели цивилизации наступила эпоха магов, ниже находятся касты воинов, рабочих и купцов. Есть миры, такие как например Инферно, где в модели цивилизации воины контролируют магов. Если бы не появление магии в начале двадцатого века, есть мнение, что в нашем мире восторжествовала бы каста купцов.

— Эм… — я приподнялся на локте, глядя в черные глаза Надежды. Непривычно, когда они у нее такие, даже волнуюсь немного несмотря на кучу одолевающих мыслей.

— Не волнуйся. Мои глаза такие оттого, что я держу барьер, чтобы нас никто не услышал.

— Хорошо, не буду волноваться.

— Вернемся к цивилизационной модели. Среди демонов Инферно каста магов находится в подчиненном положении, главенствуют у них воины. Силой пользуются, но ограниченно — и делают это в основном шаманы. Не повелевая стихией — одной, выбранной, а, чтобы тебе было понятно, обращаясь к стихиям с просьбой. Маги Инферно ограничены в возможностях, потому что наверху пирамиды власти воины.

Я вдруг неожиданно понял, о чем речь. Ядерного оружия здесь тоже не просто так нет, хотя далеко не факт, что оно не создано — вряд ли в этом мире, технологически более развитом чем мой старый, не смогли воспроизвести технологию, которую у меня дома освоили в сороковых годах прошлого века.

Надежда вдруг приподнялась на кровати, села скрестив ноги. Я даже не знал на что посмотреть — на нее целиком, потому что простынь упала, либо же на ее ладони, на одной из которых закрутился небольшой огненный смерч, на второй смерч воздушный.

По демонстрации небольших конструктов все же только взглядом мазнул, смотрел больше на другое. Правда, при этом черные глаза Надежды работали барьером, максимально настраивая на рабочий лад, так что я больше сейчас ради эстетического удовольствия осматривал ее совершенную фигуру. Надежда это заметила и сжала кулаки. Небольшие проявления стихийной энергии сразу исчезли, а простынь вернулась на место.

— Я сейчас оперировала одновременно воздухом и огнем.

— Это важно? — полуутвердительно сказал я, и увидел удивленный взгляд Надежды.

— Это очень важно, — с выражением произнесла она.

— Держать меня в неведении о магии, и потом удивляться моему неведению… — пожал я плечами.

— Прости. Не подумала, я просто волнуюсь, — Надежда неожиданно смутилась.

А я неожиданно почувствовал, что ее кавайная светлость действительно волнуется, да еще как.

— Если ты спросишь об этом преподавателя в школе, получишь ответ что подобное невозможно, — добавила Надежда.

— Это тайна из разряда тех, что «на ноль делить нельзя», или…

— Что? — не поняла Надежда.

— Неважно, продолжай, — махнул я рукой.

— Элементарный владеющий после инициации всегда оперирует только в пределах одной стихии. Шаман может разговаривать сразу со всеми. При этом создание конструктов у элементарных владеющих получается гораздо быстрее и гораздо более предсказуемо чем у шаманов. Если проводить поединок на арене по правилам, элементарному владеющему шаман при примерно равном потенциале силы всегда проиграет. Всегда. Если бы в нашем мире все владеющие даром повелевать стихиями вместо своего дара практиковали шаманство, то среди правителей не было бы столь подавляющего превосходства одной из каст, и скорее всего наша цивилизация бы шла по другому пути. Возможно, каста магов в таком варианте и вовсе бы оказалась подчиненной в самом низу пирамиды.

— К чему ты сейчас ведешь?

— Да, прости, я увлеклась. У меня есть темные искусства, это моя основная сила и мощь, поэтому я могу практиковать шаманство без потери боевого потенциала. Очень многие одержимые — также как и я, последние два десятилетия все чаще практикуют шаманизм, и это тайна доступная лишь немногим.

— Шаманство открывает более широкие возможности?

— Именно так. Прошу тебя отнестись к этому со всей серьезностью.

— Я это уже понял. Не понял только, зачем мне эта информация.

— Перед тем, как отправиться в Лондон, ваша команда будет проходить Инициацию. Знаешь, что это такое?

— Да.

— Чисто технически знаешь особенности процесса?

— Создается аватар стихии, владеющий с ним сливается, принимая выбранный путь развития, тем самым исключая возможность работать с другими стихиями.

— Хорошо, что мы не на экзамене.

— Суть же верна?

— Да, суть верна. Создавать аватары стихий для вашей команды буду я.

— Одна, для всей команды? — похоже начал я понимать, причем здесь шаманство.

— Для всех, кроме Бертезен и Магнуссона, они уже прошли инициацию.

Да, точно, я как– то забыл про это. Значит инициация предстоит мне, Ангелине, Карлосу и Анне.

— Инициация предстоит тебе, Ангелине, Карлосу и Анне, — эхом повторила Надежда за моими мыслями. — И… я хочу тебя предупредить. Внешне, для тебя, в какой– то момент это не будет выглядеть инициацией. Ты можешь начать волноваться, может быть даже мне не доверять, но… поверь, я буду делать все так, как нужно и как будет правильно. Как нужно…

— Как нужно кому? — понял я, в какую сторону недоговаривает Надежда.

— Нам.

— Нам это мне и тебе?

— В общем и целом да.

— А если подробнее?

— Если подробнее, то это вопрос твоей личной безопасности. Мои действия согласованы с президентом и императрицей. Больше я пока не могу тебе сейчас ничего сказать, прости.

Вот здесь я серьезно задумался. Недавно, когда мы раз за разом умирали во время смертельного матча, я на самом деле серьезно поволновался. И тогда, я уверен, происходящее тоже было согласовано с президентом и императрицей. Другой вопрос, насколько эти самые президент и императрица были осведомлены о грозящей мне опасности, все же не думаю, что они знали о том, что Ичиро Огасавара окажется посланником из ада. Хотя…

Надежда между тем прикусила губу так, что она побелела. Смотрела она на меня сейчас полностью черным взглядом, явно серьезно переживая. Она понимала, о чем я думаю, и понимала мои эмоции.

— Есть еще кое– что, что я должна тебе сказать.

— Так говори, — довольно резко сказал я.

Тайны определенно начинали утомлять.

— Шаманство, кроме прочего, предполагает возможность гадания. Вкупе с развитым предчувствием у меня, как у одержимой, это дает серьезный эффект видения будущего, его вариантов развилок. Считай, что сильный шаман, тем более одержимый темными искусствами, разговаривает не просто с природой, а со всей нашей планетой. Эффект, конечно, не такой направленный как у тебя во время дарованных божеством видений неслучившегося будущего, у меня картинки более размытые. Но не было ранее случая, чтобы предвидение ошибалось.

— Говорят, что дельфины спасают тонущих людей, толкая их к берегу.

— Ты это к чему?

— Есть версия, что об этом говорят потому, что те люди, которых дельфины толкали от берега, рассказать ничего никому больше не могут.

— Это другое, — покачала головой Надежда и замолчала.

Ну, ладно. Мне остается или верить, или нет. Прислушался к себе — вроде верю.

— Так что ты нагадала?

— Все очень размыто.

— Но?

— Все размыто. Но именно для меня, для нас…

Надежда замолчала. Последние фразы она говорила сбивчиво, взволнованно — раньше я никогда не видел ее такой. Вдруг показалось, что кавайная светлость сейчас заплачет.

— Если я действительно тебе нужна, если тебе нужно будущее, в котором мы будем рядом и вместе… как мужчина и женщина, во время осеннего равноденствия, двадцать третьего сентября, ты должен быть в Лондоне. Что бы не случилось.

— Двадцать третьего сентября, в Лондоне. Что бы не случилось.

— Если ты выберешь дорогу, в которой рядом с тобой буду я. И для тебя, поверь, это будет сложный выбор.

— А прямо не сказать?

— Нет, — невидящим взглядом глядя сквозь меня, покачала головой Надежда. Она снова прикусила губу, так что та стала белой.

— Это, во– первых, совершенно секретно, а во– вторых если ты узнаешь, что именно тебя ждет, события пойдут совсем другим чередом.

— Для меня? Или для нас?

— Для всех.

— Слушай, так все сложно, я словно оказался среди древнего пророчества. Неужели нельзя как– то все упростить?

— Ты не представляешь, как бы мне самой этого хотелось, — сказала Надежда с таким отчаянием, что я не сдержался и обнял ее.

— Не злись на меня, пожалуйста. Я сама сейчас… — уткнувшись мне в плечо, она замолчала, явно не как выразить свои чувства и эмоции. Которые я, кстати, сейчас хорошо прочувствовал.

— Думаю если бы я злился, ты бы заметила. Тебе, случаем, не нужно делать свой выбор?

— Да я уже давно сделала, — выдохнула Надежда и вдруг смутилась.

Некоторое время просидели на кровати, обнявшись, потом пелена вокруг разошлась, и мы с кавайной светлостью снова вернулись в реальный мир. Надежда отстранилась, глядя на меня уже обычным взглядом. Простынь, кстати, уже куда– то подевалась.

— Мне показалось, или ты только что собрался засыпать?

— Тебе показалось.

Глава 15

Два раза в своей новой жизни я уже надевал браслеты-негаторы. Крайне неприятная процедура. Еще есть нюанс: браслеты-негаторы легко надеть, но избавиться от них непросто. По инструкции снимать их полагается магом-ментатом при контроле целителя, в любой школе проекта Резервация такие рабочие пары есть. Причем два раза браслеты я надевал, но снимать пока не доводилось: как-то так получилось, что оба раза они исчезали с меня не полагающимся образом, и до момента снятия по инструкции я просто не доходил.

В первый раз, во время смертельного матча в Дарвине, браслеты-негаторы исчезли потому, почему даже думать не хочу, догадываясь из какого состояния меня восстанавливали с помощью Сферы жизни. Во второй раз негаторы я снял самостоятельно; никто при этом не произносил слово «невозможно», но по ощущениям от эмоций всех тех, кто видел и знал о произошедшем, оно определенно витало в воздухе. Также, как летели в воздухе раскаленные капли металла, оставшиеся от уничтоженных браслетов, которые в теории просто не могли расплавиться.

В общем, именно из-за сложности деактивации браслетов, полностью обрубающих доступ стихийной силы, проклятые даром во время обучения и ходят постоянно в масках — которые способны контролировать спонтанные всплески силы. Маску, в отличие от браслетов-негаторов, снять легко, секундное дело. А вот избавиться от браслетов мало того, что долго и сложно, так говорят еще что сама процедура комфорта совершенно не несет.

Мне, правда, похоже маска больше не светила. Более того, сегодня утром браслеты-негаторы мне надевала лично Надежда — видимо, по специальному поручению, чтобы проконтролировать правильность их установки и активации. Причем надевала она привезенные с собой особые браслеты — выглядели они посерьезнее чем те две стандартные пары, которые я за последние пару месяцев обнулил. Все же в Петербург еду, на бал где будет присутствовать много важных и ценных для общества гостей, надо их обезопасить от меня — все, в общем-то, понятно.

После того, как я вновь оказался в непривычной пустоте без отклика силы, мы с Надеждой попрощались — довольно сдержанно, все эмоции еще утром в номере отеля Империал оставили.

Кавайная светлость уехала, остальная команда оставалась в Нагасаки, для тренировок под руководством кавалеристов Соколова, мы же с Ангелиной отправились в Петербург.

Летели вполне обычными авиалиниями, портальные пути и суборбитальные челноки ради нас в этот раз никто гонять не стал. И не особо хотелось — с некоторым разочарованием подумал я; впрочем, разочарование быстро прошло, когда понял, что у меня появилось больше десяти часов свободного времени практически наедине с собой. Какое-то количество этого времени я потратил на разговоры с Ангелиной — с памятного вечера на тропическом острове сохраняющей вежливо-официальную дистанцию. Довольно мило побеседовали, словно галочку поставили, после каждый занялся своими делами, уткнувшись в планшет ассистанта.

Время в свободном плавании в Сети я провел без особой цели, просто изучая массовую культуре этого мира. Когда утомился от потока информации, дочитал наконец местную версию Властелина Колец — которая при общей фабуле от известного мне оригинала отличалась весьма серьезно. Ощущение, что фанфик от хорошего автора прочитал.

В Петербург прибыли поздним вечером. Пока ехали от аэропорта — в молчании, я внимательно осматривался по сторонам. Город серьезно отличался от того, к которому я привык — не было на Пулковским шоссе ни большой надписи: «Ленинград», ни завода Кока-Кола, ни торговых центров и автосалонов.

Когда ехали уже по Московскому проспекту, обратил внимание на многочисленные вывески заведений. Все — в старой орфографии, что выглядело довольно необычно. В Нагасаки и в Архангельске я такого не наблюдал, здесь же видимо подобное является элементом общего городского дизайна. Как в Рыбинске — всплыло в глубине памяти воспоминание из старой жизни. Наверное, именно из-за этого воспоминания не проявилась Альбина, которая обычно реагировала на мои мысли, восполняя пробелы в знаниях, неся нужную или не очень нужную информацию.

Проехали в центр города мы быстро, по выделенной полосе, пользуясь привилегиями сословного мира. Получаса не прошло, как машина привезла нас в отель Астория у Исаакиевского собора, и безо всяких проверок документов и оформления мы сразу поднялись в княжеский люкс.

Когда я зашел в апартаменты и осмотрелся, впечатлился. Нормально так припарковались — просторная гостиная, кабинет, две спальни каждая с отдельной ванной комнатой, панорамное окно с видом на Исаакиевский собор и памятник Николаю I. В своей спальне обнаружил прет-а-порте принтер, в меню которого было цветом выделен пункт печати парадного костюма гардемарина школы «Аскольд». Мой наряд для посещения бала — здесь, в этом мире, мундиры у классических костюмов по частоте использования выигрывают с огромным перевесом.

Напечатал мундир, примерил — чтобы завтра вдруг не столкнуться с какими-нибудь сюрпризами. Ничего не ожидал, просто на всякий случай, привычка. Все оказалось нормально, так что разделся и завалился на кровать. Последние несколько ночей провел практически без сна — сначала бессонница одолевала из-за неизвестности после матча в Йокогаме, потом с Надеждой спать некогда было, так что сейчас с удовольствием проспал с самого вечера до звонка будильника.

Когда вышел из душа, за дверьми уже царила суета, в гостиной буквально проходной двор: команда стилистов, визажистов и не знаю кого еще с гербами клана Новиковых на форменной одежде готовили Ангелину к балу. С самого утра ее начинали готовить, хотя нам туда после обеда выезжать в общем-то. Мне никаких приготовлений не требовалось — парадный мундир я распечатал и примерил уже, бриться не надо, для прически много времени не требуется, так что улизнул по-тихому из номера и сходил погулял вокруг Исаакиевского собора, дойдя до Дворцовой площади.

Альбина попробовала намекнуть, что делать этого не стоит, потому что опасно. Правда, когда я спросил кого именно мне боятся, она подумав согласилась, что криминального элемента на улице нет, а если на нас (на меня) захотят напасть в центре столицы, то вряд ли нахождение в гостинице станет для злоумышленников проблемой. Тут ведь дело такое, кто решится на подобное не на меня в первую очередь нападет, а на авторитет императорской власти, а таких явных дураков в мире вроде как нет пока.

Вернулся в номер до обеда — погулял бы еще, но на улице случился типичный Петербург — утреннее солнышко пропало, небо заволокло низкими облаками, а стылым ветром принесло мелкий моросящий дождь. Вспомнилась сразу картинка-мем с расстроенным Ди Каприо, который на вопрос «В январе в Петербурге плюс восемь, когда еще такое было?», грустно отвечает: «В августе». Сегодня, правда, чуть потеплее, но люди почти все в летних куртках, летних пальто и летних плащах. И почти все с зонтиками, предусмотрительные.

На улице случилось холодное питерское лето, зато в номере царила настоящая жара приготовлений. Ангелина для бала выбрала синее, в тон ультрамариновых глаз платье, в прическу ее уже были вплетены такого же оттенка синие розы; словно капельки воды и на волосах, и на лепестках цветов посверкивает переливчатой россыпью небольшие камешки.

«Это бриллианты, шеф», — сообщила мне Альбина.

«Да? Ну ничего себе»

Впрочем, и без знания о том, что в создании образа прекрасного видения использованы бриллианты, выглядела Ангелина прекрасно, о чем я ей и сообщил, вызвав легкую улыбку. Внешне она сохраняла спокойствие, но я чувствовал волнение девушки. Сам, кстати, даже не переживал — ну бал и бал, большая тусовка, чего волноваться, не понимаю. Понятно, что там происходит ярмарка тщеславия, но я в ней не участвую — вне конкурса прохожу, так что и переживать не о чем. Главное стараться больше молчать чем говорить, и все нормально будет.

В общем, мне было совершенно фиолетово на важность мероприятия. А вот Ангелине переживать есть о чем: из-за перекоса полов среди одаренных балы, тем более императорские, давно превратились в самые настоящие смотры. Частично подобные мероприятия по-прежнему выполняли функции парада невест, но немаловажной составляющей мероприятия была и ярмарка тщеславия, выливающаяся в соревнование на предмет приведенных с собой кавалеров.

Я, кстати, в официальной классификации проходил как «дежурный» кавалер, которого берут просто чтобы был рядом. И похоже, как я по некоторым оговоркам уже понял, некоторые владеющие мужчины среднего потенциала занимаются только лишь тем, что сопровождают самых разных девиц на самые разные мероприятия. Просто потому, что статусные кавалеры разбираются далеко заранее, всем не хватает.

В этот момент только я подумал о том, что даже не знаю кого изначально Ангелина планировала брать с собой. Судя по некоторым оговоркам девушки, совсем не такого же «заменителя», а серьезного, прямо настоящего кавалера. Но конечно, после того как она «отказалась» от обучения в Самарской Академии в пользу школы-резервации с прицелом кланового задания вернуть меня в фамилию Новиковых, о старых договоренностях уже не могло быть и речи.

Теперь ее кавалером являюсь я, и думаю для всех гостей (ну или почти всех) мероприятия буду выглядеть как бессловесный ходячий манекен. Меня это не сильно трогало — внешнее признание, похоже, меня никогда не интересовало. Тем более что происхождение у меня вполне неплохое (это я так скромненько), и, если кто сегодня попытается меня уязвить ролью болванчика при Ангелине, если сильно будет стараться обратить этим на меня свое внимание, можно будет его запомнить.

«Нужно будет запомнить, шеф», — произнесла Альбина, сделав акцент на слове «нужно».

«Ты намекаешь, чтобы я каждую гавкающую на меня собаку запоминал? У меня оперативной памяти на это не хватит»

Едва ответил, как сразу понял — у меня памяти не хватит, а вот у Альбины вполне, так что даже ни один косой взгляд незабытым не останется.

«Вот именно, шеф», — с нотками самодовольства подтвердила фамильяр.

— О чем задумался? — подошла Ангелина сзади.

— О демографии, — пожал я плечами, обернувшись. И невольно осмотрел девушку с — выглядела она конечно потрясающе.

— О какой ее части? — спросила прекрасное видение, когда мой взгляд задержался на вырезе ее платья.

Когда поднял глаза увидел, как Ангелина едва заметно покраснела. Вот это ничего себе — мысленно усмехнулся я, понимая о какой именно стадии демографии она сама только что подумала. И чтобы помочь ей справиться со смущением, пояснил:

— Я думаю о том, что из-за перекоса полов возникает тенденция того, что у немалой части мужского населения появляется возможность выезжать в общество просто по факту принадлежности к мужскому полу. Если уже сейчас есть те, кто профессионально занимается сопровождением девиц на балы, причем поставив это дело на поток, то даже боюсь представить, к чему это может привести буквально через несколько десятков лет.

— Тебе ли расстраиваться? Меньше конкурентов, — задумчиво протянула Ангелина.

Я только головой покачал. Не нравятся мне перспективы владеющего даром общества, ой как не нравятся.

— Нам пора, — тронула меня за руку Ангелина.

— Поехали, раз пора. Вперед к мечте? — посмотрел я в ультрамариновые глаза, снова заставив девушку покраснеть.

Вот ведь, а ведь на самом деле у нее все так серьезно.

И с мечтой тоже.

Глава 16

Мероприятие должно было состояться в известном на весь мир (это мне так Альбина по дороге сказала) дворцовом комплексе «Времена года». Который, как я понял по рассказу Альбины, был в некотором роде аналогом питерского Экспофорума, где кроме балов постоянно проводились какие-то мероприятия. Стоило мне об этом подумать, как фамильяр оборвалась на полуслове — как это обычно с ней и бывает, выключаясь при моих воспоминаниях о старой жизни в старом мире. Подарок странного незнакомца, защищающий часть моего сознания от других. Так что о том, что именно за мероприятия кроме балов во «Временах года» проводились на постоянной основе, я не дослушал и не узнал. Да и не очень-то и хотелось.

В дворцовый комплекс мы ехали по Царской дороге — начавшейся в том месте, где в моем мире находилась площадь Стачек. В этом мире стачек никаких не было, панно с революционерами и призывом к пролетариям объединяться отсутствовало — как и Кировский универмаг, и здание администрации района, а место я узнал только по триумфальной арке Нарвских ворот. Причем не сразу догадался, что это именно она — в этом мире арка была не зеленой, а темно-красной. Узнал я место не сразу еще и потому, что с неба уже хорошо так капало, и все вокруг было в оттенках серого.

После того как мы свернули с Царской дороги и проехали Лигово, въезжая в Красное село проехали еще одну триумфальную арку, воздвигнутую в честь взятия Константинополя. Эту арку я и не рассмотрел совсем, все стекло в потоках дождя. Почти сразу мы свернули с большой дороги, и когда в окне смутно показались Дудергофские высоты, через шлагбаум КПП въехали на особо охраняемую территорию.

После того как проехали охранную зону отчуждения, въехали в витую арку цветочных ворот — Ворота Орхидей. Дождь сразу как отсекло — похоже облака разгоняют, а мы попали в настоящую весну — в май месяц среди цветущих кустов сирени. На территории комплекса располагалось четыре дворца — Весенний, Летний, Осенний и Зимний. Каждый из них окружало по огромному парку, где поддерживался соответствующий названию времени года климат.

Магия, я уже привык и даже не удивлялся.

Мы медленно ехали мимо аккуратных, словно игрушечных беседок, проезжали под висячими дорожками и опутанными плющом белоснежными корпусами дворца. Абсолютно безлюдного — что вызвало у меня ассоциации с постапокалипсисом, что снова заставило Альбину отключиться на полуслове. После весны через ворота с лилиями въехали в лето — здесь светило яркое солнце, и лето было самое настоящее, не календарное. То самое лето, которого так не хватало в той серой хмари, сквозь которую мы добирались сюда из центра города.

После того как проехали через лето, полюбовавшись на расположенный на невысокой горе Летний дворец, заехали — через украшенные виноградными гроздьями рога изобилия ворота на территорию осени. Красивая, золотая осень — в Петербурге такая иногда и без магии случается. Среди горящего золотом и багрянцем парка в окно я рассмотрел дворец красного кирпича в готическом стиле, который быстро исчез из вида.

Неожиданно уже оказался доволен посещением бала — где бы я еще такую красоту посмотрел. Осень за окном между тем кончилась и после очередных, уже ледяных ворот, началась зима — с блестящим снегом, утоптанными тропинками и пышными, одетыми в белоснежное одеяние деревьями. Зимний дворец напоминал обитель Снежной Королевы, устремившись в небо острыми шпилями. К этому дворцу мы и подъехали, объезжая собравшуюся у крыльца толпу тепло одетых репортеров. В окно я успел заметить, что от крыльца в это время отъезжает представительская машина.

Похоже, поездка в одиночестве через все сезоны — следствие работы организаторов, которые разделяют многочисленных гостей, оперируя буквально в секундных интервалах.

Дворецкий в бело-голубой «зимней» ливрее открыл мне дверь, после чего я уже — как кавалер, обошел машину и помог выйти Ангелине. Защелкали затворы фотоаппаратов, мы сразу оказались в прицелах десятков объективов. Вот здесь я себя немного неуютно почувствовал. Вдруг понял, что до этого самого момента я существовал словно в вакууме, как будто под куполом, совершенно не выходя в большой мир. Как в коридорной бродилке, ограниченной в пространстве и выборе.

И сегодня, когда гулял по Дворцовой, как такового свободы перемещения у меня не было — даже до Петропавловской крепости не дошел, потому что был привязан временными рамками к обязательствам. Пусть сегодня я и гулял без чужого пригляда, но все равно в определенных границах.

Сейчас же большой и безграничный мир — с обратной стороны объективов, сам нашел меня. Странное ощущение, которое заставляло меня думать о степени своей свободы все сильнее, и меньше обращать внимание на происходящее. Да кого я обманываю, просто думал об этом чтобы не волноваться под взглядами множества глаз.

Ангелина, кстати, чувствовала себя как рыба в воде и наслаждалась происходящим. Это не просто опыт нахождения в центре внимания — ее фотографии уже давно разлетелись по всему миру после конкурса красоты; для нее происходящее было энергетической подпиткой. Как прекрасный цветок требует полива водой, так и прекрасному видению нужно было всеобщее внимание — понял я по отголоску ее восторженных эмоций.

Отстояв перед фотографами положенное по протоколу время на крыльце, мы с Ангелиной двинулись к высоким дверям. Перед тем как зайти, чтобы проверить догадку, я обернулся. Ну да, огибая крыло дворца, к крыльцу уже подъезжает следующая машина, все четко.

Пройдя в высокий арочный проем дверей, по широкому коридору мы с Ангелиной шли вдоль замерших кавалергардов. Выглядели бойцы внушительно — в парадной бело-алой форме, в блестящих металлом кирасах и касках парадных мундиров под старину. Я с интересом скользил взглядом по безукоризненно выглядящим кавалергардам, при этом вдруг почувствовал некоторое… не пренебрежение, но чуть покровительственно отношение к парням. Вот ведь, вроде совсем недавно узнал, что гардемарин, причем думаю, в море в прошлой жизни самостоятельно если только на надувном матрасе или на доске для серфинга выходил, а уже как человек флотский немного свысока на армейцев смотрю.

Пока я удивлялся неожиданным изменением в мировоззрении, мы с Ангелиной миновали коридор и преодолев несколько ступеней широкой лестницы, подошли к выходу в огромный зал, сразу оказавшись в густой толпе собравшихся. Сразу запестрело разноцветье платьев и мундиров — классических костюмов практически не видно.

Мелькали вокруг белозубые улыбки и блеск драгоценностей, золото и серебро эполет, неестественного цвета сияние взглядов владеющих даром — все это слилось для меня в один поток. При этом людская масса не была статичной: народ вокруг не толпился, а существовал как единый организм. Формировались группы по знакомству и интересам, сновали официанты, люди обменивались поклонами, комплиментами, приветствиями. Ангелина явно не была чужой на этом празднике жизни, знала, как себя вести и уже вела меня по залу.

Мы нигде не задерживались и у меня даже возникло ощущение, что для нас танец словно начался. Ангелина заметно наслаждалась общением, слушала комплименты, здоровалась со знакомыми, а я хоть и присутствовал здесь, но ощущал себя максимально отстраненно. Все равно никого не знаю, а знакомиться со мной особо не лезли, довольствовались представлением от Ангелины и моим скромным полупоклоном.

Лишь изредка, когда на меня все же соизволяли обратить внимание, ощущал чужие взгляды — заинтересованные, пренебрежительные, презрительные даже, самые разные. Но в основном реакцией было безразличие, в отличии о Ангелины на меня просто не обращали внимания. Вот если бы в маске был, тогда думаю взглядов бы больше привлекал. Но если я даже в браслетах-негаторах опасенвыплеском силы, то маска мне вообще как декоративное украшение, что в принципе даже к лучшему. Кто знает, как бы на меня смотрели, заявись я на бал в наморднике.

Когда на меня внимание все же обращали, пытаясь вовлечь в разговор, дежурно здоровался, дежурно шутил, пытался по крайней мере. Пару раз было искушение удивить особо навязчивых, анекдотом про Бологое, например, но я конечно же сдержался. Один раз, правда, было сложно, но я промолчал ради Ангелины, а потом она меня увела прочь от привязчивой, даже можно сказать прилипчивой мадам неопределенного возраста.

Мадам исчезла и осталась безликим воспоминания. Тут я вдруг понял, что те, кто к нам подходят сами, вылавливая в толпе, какие-то никакие. Увидел и забыл. А вот те, к кому подходит сама Ангелина, вызывают мой интерес, серьезные люди. Как, например, вот этот вот господин, облаченный в мундир Кавалергардского полка и представленный мне как Сергей Юрьевич. У него были странные погоны, которые я сразу и не идентифицировал на память — такое в выданных Надеждой классификаторах я даже не видел.

«Свиты Ее Императорского Величества бригадный генерал Измайлов Сергей Юрьевич», — подсказала мне Альбина. И пока очень молодо выглядящий — не старше лет тридцати пяти бригадный генерал беседовал и шутил с Ангелиной о погоде, Альбина мне про него чуть рассказала. И о нем, и о Свите Ее Величества — группе офицеров для особых поручений, состоящих при императрице. Особо Альбина отметила, что молодой и невладеющий даром бригадный генерал был единственным офицером, который оказался в свите императрицы из Армии Конфедерации, а не из Русской Императорской Армии.

Глядя в бесцветные сейчас глаза генерала, глазные импланты вернее, я вспомнил недавние слова Надежды о том, что в этом мире каста магов главенствует над кастой воинов. А судя по тому, что генерал — тем более нетитулованный, находится так высоко, думаю нелегко ему приходится в окружении большого количества владеющих.

Ладно, у него свои проблемы, у меня свои, сильно зацикливаться я на этом в мыслях не стал. Когда с бригадным генералом Измайловым раскланялись, интересных собеседников как назло больше не встречалось. И во время разговоров с мелькающими калейдоскопом говорящими головами я в основном отмалчивался, постепенно уходя в себя. Было отчего — разговорившаяся Альбина устроила мне ликвидацию безграмотности в нюансах культуры балов для владеющей молодежи. Как оказалось, Ангелина — по возрасту, и по положению, могла бы принимать участие в традиционном февральском Бале Дебютанток, к которому приковано внимание всего мира. Могла бы, если бы принадлежала к имперской аристократии, а не к национальным кланам — для отпрысков которых вход на Бал Дебютанток закрыл. Это мероприятие во «Временах года» — замена ему. Пусть и неравнозначная, но тоже весьма статусная. Только после этого я понял, почему Ангелина так сюда стремилась — это ведь, по сути, такая же веха начала ее взрослой жизни, как и инициация Источника.

Альбина между тем уже объясняла мне, что если брать общую массу участников в килограммах, на балах клановой аристократии средний удельный вес влияния женского пола много выше, чем мужского. Если точнее — среди имперской аристократии сейчас гораздо больше влиятельных мужчин, чем среди клановой. В процессе этого объяснения я постепенно начал понимать, чего именно лишилась Ангелина после перевода из своей блистательной юности в мое окружение.

Параллельно, задав пару наводящих вопросов, получил этому подтверждения и со слов Ангелины — она не стала отрицать, что большая часть кавалеров здесь просто сопровождающие девушек спойлеры. Из этого я сделал неожиданный вывод: если бы Ангелина пришла сюда в своем прежнем статусе с изначально планировавшимся кавалером, она могла бы стать королевой бала. Забрав первое место в центре внимания, которое не смогла получить на конкурсе красоты, где стала лишь финалисткой. Альбина, кстати, только что согласилась с моими догадками, придя к такому же выводу.

«Шеф, внимание!»

Альбина неожиданным возгласом меня взбодрила, но я и сам почувствовал изменение тональности собравшейся толпы, которая вокруг задвигалась, расходясь по сторонам широкой бальной залы. Ангелина потянула меня за собой, и когда мы отошли с центра зала, освобождая пространство, я увидел императрицу. Ольга по широкой парадной лестнице спускалась в зал вместе с высоким арийцем в черном мундире, лицо которого показалось мне знакомым.

«Вильгельм Бастиан Риттер фон Валленштайн», — представила мне его Альбина.

Точно. Командующий немецкой эскадрой, которого Надежда просила о помощи во время смертельного матча в Дарвине. Неожиданно. Скорее всего это намек, но на что именно — я пока не понял.

Чуть погодя я заметил еще кое-что, что вызвало перешептывания среди собравшихся групп людей рядом. Следом за императрицей, чуть позади среди прочих, в зал спускалась моя старая знакомая — принцесса Ядвига, вот это ничего себе. Под руку похожую на валькирию светловолосую принцессу держал высокий молодой человек в мундире серого мышиного цвета и модной стрижкой — с выбритыми висками и зачесанной назад челкой. Как раз сейчас он повернулся, и я смог рассмотреть его лицо.

Один его глаз был вполне обычный, а вот второй какой-то мутный; прямо через него со лба на щеку заметен тонкий шрам. Лицо спутника Ядвиги от этого как будто искажено в гримасе, через которую проглядывают знакомые мне черты.

«Анджей Лещинский», — снова подсказала Альбина.

Ну, неудивительно, что лицо знакомым показалось — я его видел в воспоминаниях, которые доставала из моей головы Ядвига. Только тогда у него с лицом все в порядке было.

Ольга, кстати, уже спустилась в зал и приостановившись, уже мило беседовала с Ядвигой, находясь в центре всеобщего внимания. Я же смотрел на наследника клана Лещинских, глубоко и ровно дыша в попытке успокоиться.

Не нравится он мне. Лещинский, кстати, тоже на меня смотрел, и похоже наши чувства абсолютно взаимны. Меня это вдруг повеселило, и я снова едва удержался от неподобающего поведения, и не стал беззвучно (по губам все равно бы потом прочитали) шутить про вилку в глаз. Но все равно не удержался — указательным пальцем прикоснулся к коже рядом с уголком глаза и чуть оттянул вниз. В польской традиции жестикуляции это означает посыл: «ты втираешь мне какую-то дичь», уж не знаю почему, но в данном случае Лещинский точно воспринял его в ином контексте. Я хорошо ощутил его холодную ярость, и мне это очень понравилось.

Странно кстати, очень — он ведь имеет доступ к самой лучшим врачам и целителям этого мира. Меня восстанавливали в Дарвине из состояния о котором даже думать не хочу, а этому Наоми лицо располосовала, и у него шрамы остались.

«Может быть дело здесь не в медицине, а в Наоми, шеф?» — предположила Альбина.

Похоже на то. Развить мысль я не успел — появившийся на всеобщем обозрении обер-церемониймейстер зычно объявил, что близится момент открытия бала. Жаль, а я уже начал входить во вкус, а теперь похоже танцевать надо будет.

Открывать бал, по традиции, должна была сама императрица. Причем Бастиан фон Валленштайн, который был рядом с ней, вдруг отошел в сторону, явно не претендуя на первый танец. Ничего себе, а с кем она тогда танцевать будет?

В этот момент послышались негромкие, но постепенно нарастающие звуки музыки. Большинство взглядов было приковано к императрице, которая как раз сейчас закрывшись веером — чтобы не прочитали по губам, разговаривала с бригадным генералом Измайловым из своей свиты. Когда офицер особых поручений ей наклонился к уху и что-то сказал, императрица кивнула и неожиданно двинулась в нашу сторону.

Прямо в нашу.

Очень много пар глаз смотрело теперь не только на нее, но и на нас с Ангелиной — безошибочно определив направление движение императрицы.

— Сударыня, прошу оказать мне честь и подарить первый танец, — послышался совсем рядом голос, и я вдруг понял, что перед Ангелиной стоит Бастиан фон Валленштайн. Императрица в это время подошла ко мне, недвусмысленно встав так, что мне не оставалось ничего иного, как взять ее за руку.

Соглашаясь составить компанию Ангелине, я совершенно не предполагал, что буду именно тем, на кого в определенный момент окажется устремлены взгляды практически всех присутствующих. Нет, вернее предполагал — в случае если бы повторилось что-то подобное Йокогаме, но вот чтобы все так происходило…

Танцевал я, кстати, на удивление неплохо — по своим ощущениям. И занятия летние сказались и память тела заработала — в школах тут действительно бальным танцам обучали в стандартной программе. С императрицей мы пока так и не сказали друг другу не слова. Надо бы поздороваться, наверное, ради приличия.

«Поздно, шеф», — намекнула мне Альбина.

«Где ты и где приличия», — деланно расстроенно вздохнула императрица. Глаза ее, впрочем, при этом улыбались.

Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы сохранить спокойствие. Все же произошедшее в Йокогаме накладывает отпечаток на возможный тон разговора. Хотелось спросить об этом, но я сдержался. Не сегодня и не здесь.

«Зачем?» — поинтересовался я о причине выбора меня для первого танца, глядя в фиолетовые глаза императрицы. Она сразу отвечать не стала, просто кивнула, показывая что слышала и поняла вопрос.

«Необходимо защитить тебя», — чуть позже по время очередного пируэта ответила Ольга.

«Защитить?» — не смог я скрыть удивления.

«На тебя обращено слишком много внимания как на кавалера Новиковой. Есть в этом зале много людей, которые не представляя кто ты такой могли бы попробовать за твой счет поднять свою самооценку, нам это сейчас совсем не нужно»

Да, точно. Я как-то совсем забыл, что несмотря на отсутствие намордника я в этом обществе пария. Даже среди клановых девиц, которые привели сюда болванчиков-кавалеров за неимением иного.

«Я чужое внимание только Лещинского видел»

«Он сегодня к тебе приближаться точно не будет, не переживай».

«Кроме него на меня никто больше особого внимания и не обращал»

«Значит плохо смотрел, минус тебе. Если бы не наш танец, тебя бы определенно в самое ближайшее время попытались бы задеть, оскорбить, унизить, спровоцировать или сделать это все сразу. Не именно к тебе обращаясь, в первую очередь к твоей спутнице Новиковой, чтобы уязвить именно ее таким образом. Теперь же к тебе могут рискнуть подойти не случайные люди, я только лишь дураки или подлецы. Первых не жалко, вторых будет увидеть полезно»

«Мне или тебе полезно?»

«Нам», — усмехнулась императрица и продолжила: «Пожалуйста, не вздумай показывать здесь ничего подобного тому, что было в Йокогаме, это может быть очень опасно для тебя»

«Чем?»

«Последствиями того, что о твоей силе узнают и заговорят»

«Я и не собирался»

«А как ты думаешь, для чего тебя, именно тебя, вообще могут здесь попробовать спровоцировать?»

«Ядвига здесь за этим?»

«Скорее всего».

«Мне ожидать беседы с ней?»

«Сегодня точно нет. И еще…»

Ольга замолчала, задумавшись и осматриваясь по сторонам, потом снова посмотрела мне в глаза.

«Если вдруг что-то все же произойдет, будь аккуратен пожалуйста. Я очень люблю этот дворец»

Музыка стихала, больше с императрицей мы ничего друг другу не сказали. После императрицы я танцевал с Ангелиной, потом оказался в паре с зеленоволосой девушкой с зелеными же глазами, потом меня попробовала пригласить даже на вид высокомерная девица, но на ее пути встала Ангелина, тихим шепотом пообещав этой девушке затолкать зубы в глотку, если еще раз увидит ее рядом со мной.

Я даже сначала не сразу понял, что именно только что услышал, особенно после того как Ангелина с милой улыбкой обернулась ко мне беря под руку. Хорошие подруги, наверное, очень уж у них неформальное общение. Были хорошие подруги, судя по взгляду обернувшейся высокомерной девушки.

В одном из следующих танцев я оказался в паре с девушкой, лицо которой сразу показалось мне знакомым. Партнерша была в белом платье, с высокой прической украшенной диадемой. Тоже бриллианты, кто бы сомневался. В этот раз, кстати, не только бриллианты, но и знакомое лицо я узнал без подсказки Альбины.

— Мария тоже здесь? — поинтересовался я у Софии Лещинской, ведя ее в пируэте.

— Нет, Мария осталась дома.

Говорила младшая Лещинская как-то странно, но смотрел я сквозь нее, не в глаза, так пока не понял, что у нее с голосом.

— Неужели не пригласили?

— Недомогание, — покачала головой младшая Лещинская.

— А что такое? — эмоционально, с псевдоискренним участием поинтересовался я.

— Мария расстроена снизившимся потенциалом развития. Хандрит, — сдержанно произнесла София.

Эта фраза была более длинной чем остальные, и по-прежнему прямо не глядя на девушку я наконец понял в чем причина странного звучания ее голоса. Так говорят те, кто засовывает себе за щеки грецкие орехи, тренируя дикцию специальными упражнениями. Либо те, у кого были серьезные травмы челюсти.

— А что с ее потенциалом развития? — впервые посмотрел я Софии в фиолетово-лиловые глаза.

— Случилась неприятность во время одного проходного эксперимента.

Девушка говорила, не размыкая зубов. Кроме того, лицо ее немного перекашивало, периодически отмечаясь тиком. Если не присматриваться, этого не видно. А вот если присматриваться, как я сейчас, совершенно бесцеремонно рассматривая лицо младшей Лещинской, становится заметно что потрепало ее прилично.

Софии мой прямой взгляд удовольствия точно не доставлял. Но я определенно не отличаюсь милосердием, особенно к тем, кто собирался превратить меня в живой овощ, поэтому продолжил непринужденные вопросы.

— Ты сама как? Как здоровье?

— Не очень.

— А с тобой-то что случилось? — снова с псевдоискренним участием поинтересовался я, добавив в вопрос еще больше экспрессии.

— Пришлось выбирать между здоровьем и магией.

— И что же ты выбрала?

— Сам пока не заметил?

— То есть способности мага-ментата ты сохранила?

— Даже, скорее, преумножила. Но моя астральная проекция необратимо изменилась, и я теперь немного уродлива лицом и телом.

— Да? — отстранился я от девушки, с показательным интересом ее рассматривая. — А так вроде и не скажешь.

— Ты меня голой не видел, — неожиданно подняла она планку беседы на совершенно иной уровень. Впрочем, мне это даже начинало нравится.

— А есть варианты?

София не ответила, только ее лицо дернулось несколько раз в неконтролируемом тике.

Странный разговор, странный танец. Эмоций от нее я никаких не чувствую, взгляд безо всякого выражения. Смотрит она на меня совершенно спокойно. Я же своим непринужденным тоном беседы словно сдерживаю всю злость, которая тлеет у меня в груди.

Причем не конкретно на эту сестру Лещинскую злость. Наоми сейчас наверняка бы не сдержалась и располосовала Софию в лоскуты. У меня же она, почему-то, вызывает безразличие — как если бы проходя мимо дивана и больно-пребольно ударившись мизинцем, я не стал бы винить в произошедшем ножку дивана.

Вот не знаю почему у меня такое к ней отношение. Если бы на месте Софии стояла бы сейчас Мари, чья воля должна была вытеснить мою душу из тела реципиента, то, наверное, ненависть бы через край перехлестывала. А с этой девушкой даже интересно, что она может сказать — здесь главное вопросы правильно формулировать. Музыка понемногу заканчивается, а два танца с ней, наверное, перебором будет. Так что надо думать быстрее, что еще спросить.

— Ты меня пригласила чтобы спровоцировать? Или приобщилась к последователям маркиза де Сада и хочешь попробовать себя снизу?

София сдержалась, хотя я почувствовал, как при намеке на ее мазохизм она вздрогнула, едва не сбившись с шага. Но взяла себя в руки, заговорила — причем явно озвучивая то, зачем и пригласила меня на танец.

— Я смотрела запись. Если бы ты не дошел до машины и не нажал кнопку, я бы умерла.

В ответ я ничего не сказал. Да, помню такое — странный незнакомец упоминал об этом — о возможной смерти Софии, которая пострадала больше сестры.

— Я же не ради тебя шел, — пожал я плечами.

Сказал машинально, сам в это время серьезно задумавшись над ее словами. Запись ритуала ведь вел беспилотник контрразведки, вершиной деятельности которой явилась допрашивающая меня Ядвига. Получается… что получается?

— Запись вашему клану отдали, или вы ее как-то получили?

— Я не состою больше в клане Лещинских.

— А что такое? — снова поинтересовался я, вот только в отличие от прошлых аналогичных вопросов говорил уже совершенно нормально, без наигранных эмоций.

— Дело семейное, это неважно. Я теперь на службе Короны, в свите Ядвиги, но это тоже не важно. Важно, что ты спас мне жизнь.

Последние два предложения девушка сказала не вслух. Лицо ее подергивалось в тике уже заметно, а губы не шевелились.

— Ты же понимаешь, что это последнее, о чем я в тот момент думал.

— Тем не менее. Спасибо, — снова голос слышу, а губы не шевелятся.

— Пожалуйста. Это все, что ты хотела сказать?

— Нет. Тебе грозит опасность.

— Как неожиданно.

— Не ерничай. Тебе желательно поскорее покинуть это место, или же постарайся не пересекаться с Василием Шуйским, он идет за тобой.

Голос Софии Лещинской по-прежнему раздавался у меня в голове, губы ее не шевелились. Последние ее слова прозвучали так внушительно, что я даже оглянулся. Ни одного Василия Шуйского, который за мной идет, не увидел.

София же — очень неожиданно, подняла руку и довольно бесцеремонно повернула мое лицо обратно к себе, так что наши взгляды снова встретились. Да, по уровню беспардонности в общении мы стоим друг друга.

Смотреть в глаза мне ей нужно было для того, чтобы продолжать беззвучный разговор:

— Шуйский обязательно должен тебя спровоцировать, я не знаю зачем. Ядвига же хочет снова попробовать залезть к тебе в сознание, но это вряд ли будет сегодня. Имей ввиду, она серьезно подготовилась и полагаю у нее есть шансы на успех. Либо же шанс сжечь тебе мозги при неудаче. Спасибо за танец, — дежурно улыбнулась София, говоря уже вслух, и только сейчас я увидел и понял насколько у нее перекошенная улыбка.

— Выздоравливай, — подмигнул и улыбнулся я ей, отходя.

Несмотря на широкую улыбку, веселья никакого не было — я осмысливал все то, что услышал. В танцах как раз наступил перерыв и лавируя в толпе я начал искать Ангелину. Прекрасного видения в зале не видно, и по подсказкам Альбины направился на улицу. Пока шел, в голове кое-что не укладывалось. На удивление, уперся я в совершенно безобидную тему — в сравнении о всем остальным, что говорила мне покинувшая клан Лещинских София.

Шуйские, Шуйские, Шуйские… Странная фамилия, практически мифологичная.

«Клан Шуйских, обитают в Речи Посполитой. Это уехавшие в Польшу отступники кланов Разумовских и Юсуповых, главой которых теперь является Королева Юга Анастасия Юсупова», — пояснила Альбина.

Шуйские, Разумовские, Юсуповы… что-то меня в наборе всех этих фамилий смущало. Ощущение лубочности происходящего, что ли, понять не могу. Или как будто дети взрослыми пытаются выглядеть, никак не поймать ощущение.

«Это все фамилии Новой знати, шеф», — подсказала Альбина.

«Новая знать? Фамилии-то старые», — по-прежнему не мог понять я, что меня задевает, но уже улавливая направление.

«Это старые фамилии старых родов, пресекшихся до момента появления владеющих даром, еще до момента появления в этом мире магии. И эти фамилии возрождались в виде национальных кланов»

«Новая знать под чужой старой вывеской?»

«Грубо, но верно, шеф»

Пока решал сам с собой вопросы табличек со старыми фамилиями на новых персоналиях, уже вышел на свежий воздух. Здесь, среди расчищенных в снегу дорожек стояли столы с закусками и напитками. Сильно холодно не было — температура плюсовая, бодрящая.

Зацепив бокал с чем-то, лишь бы руки занять, пошел искать прекрасное видение. Предупреждение Софии я воспринял всерьез и когда найду собирался сказать Ангелине, что начинаю искать возможность отклоняться с этого праздника. Кроме того, на ходу осматривался в поисках Василия Шуйского, который за мной должен идти, но пока никого не видел.

Ангелину вскоре заметил — в окружении небольшой компании молодежи, и двинулся в ее сторону. Надо было по-другому действовать, конечно, но понял я это как обычно с опозданием.

— Энжи, а почему твой кавалер без намордника? — поинтересовался у Ангелины один из стоящих рядом с ней парней. — В России это разрешено?

«Василий Шуйский, шеф», — подсказала Альбина.

Ольга сказала, что после танца с ней лапу на меня могут поднять только дураки или подлецы. На дурака молодой представитель самозваного и самоназванного рода Шуйских определенно не походил. Причем только что он как хороший актер поиграл эмоциями — продемонстрировав кратковременное смущение, хотя я хорошо заметил, что фразу про намордник он сказал только после того, как заметил мое приближение.

Его оскорбительная подача оказалась настолько резкой и дерзкой, что удивились абсолютно все. Кстати, а не бывший ли это запланированный кавалер на этот бал для Ангелины? Учитывая связь князя Новикова с Королевой Юга — рядом с которой кланы Шуйских, Разумовских и Юсуповых, вполне возможно. И в принципе — осмотрел я нарушителя спокойствия с головы до ног, она ведь с ним вполне могла претендовать на роль королевы бала.

Так что произошедшее может быть еще и личным делом, кроме всего прочего.

Среди небольшой компании между тем повисла неловкая пауза. Я видел, как краснеет Ангелина, не зная, что сказать; видел заинтересованные взгляды, видел направленные на меня глаза возмутителя спокойствия. И памятуя не только слова императрицы, но и предупреждение Софии Лещинской, решил сделать вид что ничего не слышал.

— Ангелина, разреши украсть тебя на пару слов… пока я здесь не начал исключать ущербные элементы из генофонда человечества, — улыбнулся я девушке подавая руку.

Эх, не получилось сделать вид, словно ничего не слышал. Как-то сами слова вырвались, я такого точно не хотел говорить — как будто кто-то вместо меня это сказал. Ангелина, кстати, явно не собиралась разжигать конфликт — она быстро взяла меня под локоть и уже вела прочь от удивленной произошедшим компании, большинство из которой еще даже не поняли мною сказанное.

Шли мы с Ангелиной не торопясь, прогулочным шагом — сохраняя спокойное достоинство. Но я чувствовал, как она разволновалась и желает побыстрее удалиться от места произошедшего. Похоже, попытка вывезти меня из себя ее серьезно испугала — причем явно не за меня она боялась, будучи в курсе, что произошло в Йокогаме. Утаивать от девушек я ничего не стал, так что Ангелина вполне представляла, чем может закончиться провокации для смелых экспериментаторов. Даже при наличии у меня на руках браслетов-негаторов.

— Это твой несостоявшийся спутник на этот бал? — спросил я у Ангелины, наклоняясь к ней.

Снова не сдержался. Ангелина — прекрасная девушка, как ни посмотри. И сейчас, наклоняясь к ней таким образом, я определенно рассчитывал, что рассуждавший про намордник Василий это увидит.

— Да.

— Потенциальный жених? — вдруг догадался я.

Ответить Ангелина не успела.

— Дмитрий, мне кажется вы меня оскорбили, — раздался позади голос. — Потрудитесь объясниться.

Надо же, он и имя мое вдруг знает и помнит. И ведь догнал почти сразу, даже не стал пытаться для второго раунда паузу выдержать. Причем догнав нас, Василий шлейфом спутников привел с собой почти всю компанию, в которой только что находился с Ангелиной. А я как-то вдруг устал от всего.

— Ты дурак что ли? — обернулся я, глядя в мгновенно расширившиеся глаза несостоявшегося жениха. — Перекрестись, если кажется, и не мешай нам с леди общаться.

— Это переходит всякие границы, и я вынужден…

Отпустив руку Ангелины и отойдя от нее на пару шагов, я оказался у стола с закусками. Отставив бокал, положил ладонь на стол, похлопав ей пару раз и взглядом пригласил Василия сделать также. Он, надо же, сделал — я не рассчитывал особо, а гляди ж ты, получилось.

«Может же подлец быть и дураком, верно?»

Или же он просто растерян и расстроен — в принципе, любой другой который увидел бы как какой-то проклятый, еще и без намордника, уводит его невесту, огорчился бы изрядно.

Буквально через мгновение после того как Шуйский положил ладонь на скатерть рядом с моей рукой, я вилкой пришпилил его руку ко столешнице. Пронзительный крик оборвал тычком пальцами в горло, после чего похлопал резко замолчавшего Василия по щеке.

— Со мной связывают только дураки, или подлецы. Дураки потому что не знают, кто я, а подлецы — потому что знают. Ты, похоже, собрал оба варианта.

Я сейчас похоже по лезвию прошел. Шуйский наверняка не ожидал от меня подобной тактики, и не был к ней готов, как не готов фехтовальщик к бесхитростному удару дубиной. Хорошо, что последние дни я наблюдал за дискуссиями Магнуссона и да Сильвы, подсмотрел много нетривиальных ходов и сумел оппонента ошеломить.

К нам с Шуйским, кстати, уже устремилось несколько ранее незаметных фигур, явно обеспечивающих безопасность. Меня никто не трогал, но двое товарищей с серьезными лицами — делая вид, что оказывают помощь Шуйскому, его вырубили. Буквально: он как-раз хотел что-то сказать возмущенное, но только вздохнул устало, засыпая. Да, серьезные ребята, я даже не заметил как и что было сделано. Зато заметил, как один из них показал мне взглядом уходить побыстрее, что я и сделал.

— Так вот, о чем я…– обернулся я к Ангелине, чтобы снова взять ее за руку.

Продолжил не сразу, замялся. Было отчего — глаза девушки ярко горели, вокруг кистей яркое голубое свечение. Суля по тому, как она смотрела — не на меня, а на остальных кто был рядом, она была готова вмешаться. Надо же, приятно, — подумал я, увлекая Ангелину за собой и снова негромко заговорил ей на ухо:

— Мне тут мимоходом посоветовали как можно скорее покинуть бал, потому что здесь мне грозит опасность провокаций.

— Уезжаем? — упавшим голосом спросила Ангелина.

Она пыталась сохранить спокойствие, но я чувствовал, что она расстроена. И, надо же, не спросила меня уезжаю ли я один, сразу приняла решение.

— Нет, зачем уезжать? Мы же только начали, — увлек я прекрасное видение за собой.

У меня здесь неплохая знакомая есть, надо ее найти и попросить помочь с выбором королевы бала. Кажется, Ангелина на эту роль вполне подходит. Вон, кстати, бригадный генерал Измайлов из Свиты, наверное, лучше через него лучше просьбу передать, чтобы у всех на глазах к императрице не подкатывать. Провокация все же состоялась, а дворец — voilà, в полном порядке, только одна скатерть испорчена, так что думаю Ольга не откажет.

В общем, бал покидать мне перехотелось.

Сейчас еще пару бокальчиков вина, чтобы испортившееся настроение смазать, можно даже без тоста, и будем продолжать.

Глава 17

В машине, когда мы незадолго до полуночи — усталые и довольные проведенным временем покидали дворцовый комплекс, Ангелина молчала. За всю дорогу не было сказано ни единого слова, хотя периодически прекрасное видение посматривала на меня с немым вопросом во взгляде.

В отеле она также не сказала ни слова, но было видно, что сдерживается от вопросов девушка с трудом. Все же абсолютное отсутствие каких-либо последствий после того как я пригвоздил вилкой ко столу руку Василия Шуйского ее крайне удивляло. И перед тем как мы собрались расходиться по своим комнатам, я решил с ней все же поговорить.

— Василий не идиот. Он сознательно меня провоцировал.

— Зачем?

— Зачем… Сложный вопрос.

Я задумался, под внимательным взглядом Ангелины прикидывая, как бы объяснить попроще.

— Вот ты зачем резко переменила свою жизнь и приехала в Нагасаки? Затем, что я в некотором роде особенный. Василий же, похоже, пытался проверить насколько именно я особенный. Причем определенно не он сам был инициатором этой проверки, он просто удобная фигура.

— Ему определенно удалось посмотреть, насколько ты особенный, — со скрытым удовлетворением и едва заметной улыбкой на губах произнесла Ангелина. — Или нет? — изменилось у нее выражение лица.

— Полагаю, что нет. Тот, кто просил или приказывал ему меня спровоцировать, определенно не удовлетворен результатом.

— Почему?

— Потому что мне кажется, расчет был на демонстрацию моих возможностей.

— Ты же в браслетах-негаторах?

«Когда меня это останавливало?» — взглядом поинтересовался я у Ангелины.

— Действительно, — нахмурилась она. — Ты предполагаешь, кто это был?

Я предполагал, причем по дороге из дворца напредполагал довольно много. Судя по тому, что мне сказала София Лещинская, если ей верить конечно, Ядвига приехала на меня посмотреть. Но вот то, что именно она была инициатором провокации, я не уверен — скорее, по ее указанию, это делал бы Лещинский. Толку бы больше было в попытке лишить меня душевного равновесия. И возможно, произошедшее с Шуйским их просто остановило. Возможно, но далеко не факт.

Одно ясно — на меня смотрели, и смотрели очень внимательно, ожидая скорее всего того же, что произошло в Йокогаме. Поэтому сейчас, под взглядом Ангелины, я сначала показал двумя пальцами вверх, а потом развел руки в стороны, имея ввиду и запад, и восток, и север с югом.

Я считал, и Альбина была со мной согласна, что инициатором этой проверки мог быть кто угодно — и императрица, и Ядвига, и иные неизвестные мне государственные мужи и жены, имеющие влияние на клан самозваных новых Шуйских. Забавно — в девяностые были новые русские, а здесь новые Шуйские и прочие извлеченные на свет из праха истории фамилии.

Ангелина между тем после моего жеста задумчиво кивнула, а потом довольно странно глянула мне в глаза долгим взглядом. Ничего больше не сказав, она развернулась и скрылась в своей комнате.

«И совсем не странно она на вас смотрела, шеф. Если обратите внимание, дверь в комнату оставлена чуть приоткрытой», — вмешалась вдруг Альбина. Комментарий я ее проигнорировал, отошел к окну и сел на подоконник, глядя на ярко освещенную Исаакиевскую площадь.

«Шеф, у нас проблема», — через несколько минут снова проявилась Альбина. «Нет-нет, не сейчас, а в общем», — добавила она, когда я ожидаемо напрягся и соскочил с подоконника.

«Ах в общем? А я-то не в курсе», — с сарказмом подумал я, забираясь обратно на насиженное место.

«Шеф, это не шутки. У нас реальная проблема»

«Говори уже, что такое?»

«Вы уже больше месяца являетесь объектом влюбленности Ангелины Новиковой. Она почти постоянно рядом с вами, и судя по виду старается сохранять ровный эмоциональный фон. Заметно, что ей это стоит серьезных усилий, ввиду чего уверенно предположу, что очень долго так продолжаться не может. Что, в свою очередь, учитывая взрывной характер девушки…»

«Взрывной характер?» — удивился я. Вот что-то, а взрывным я бы ее характер в последнюю очередь бы назвал.

«Именно так. Она просто очень хорошо имеет держать себя в руках»

«Да ну брось»

«Шеф, когда она на балу пообещала затолкать зубы в глотку потенциальной сопернице, это было сделано под влиянием импульса. При этом это не были пустые слова»

Вот кстати об этом — на фоне случившегося потом с Шуйским, я как-то подзабыл. Но вообще эпизод да, согласен, стоит внимания.

«Продолжай, проблема-то в чем? Она и мне может пообещать затолкать что-нибудь куда-нибудь?» — начал я было с долей шутки, но Альбина меня прервала серьезным тоном.

«Не исключено».

«Прямо вот так, грубо и неженственно?»

«Шеф, у нас осталось не так много спокойного времени рядом с ней. Вскоре девушка либо начнет предпринимать какие-то импульсивные действия под давлением усиливающихся чувств, переходя ваши личные границы агрессивно-настойчиво, либо же — это и есть наша проблема, при сохранении бездействия с вашей стороны ее эмоции могут сменить полярность. Кроме того, это может произойти и в случае вашего повторного отказа, после того как она проявит инициативу. А она ее обязательно проявит. Сегодня дверь в комнату у нее приоткрыта, но она из нее скорее всего не выйдет, будет ждать. В следующий раз, когда вы окажетесь с ней наедине, она уже с большой долей вероятности выйдет из комнаты, и, если как я говорила получит второй отказ, точка ее зрения на происходящее может кардинально поменяться. Как и отношение к вам».

«От любви до ненависти один шаг?»

«Все верно, шеф»

Самое что интересное, я сам об этом знал. Но как-то не думал — за последние недели голова другим была занята. Но факт — проблема есть и ее надо бы решать.

«Альбин?»

«На месте».

«Что делать?»

«Есть у меня один компромиссный вариант».

«Говори»

«Жениться бы вам надо, барин».

«Отличная идея. На ком?»

«Для того, чтобы по воле императрицы Ольги остаться в Японии и легитимировать свои связи с богиней, вам нужна одна из представительниц высоких фамилий Японской Империи, которая станет вашей первой женой».

«Первой женой?» — сделал я ударение на слове «первой».

«Именно так. Второй и третьей можем взять Надежду и Ангелину. Судя по особенностям психотипа, будучи вашими женами только вдвоем они не уживутся, а если между ними будет первая жена, как демпфер…»

«Альбин, это ерунда какая-то, ты же понимаешь, что…»

«Шеф, я по умолчанию не могу вам ерунды для размышлений накинуть. Любой иной вариант действий в перспективе предполагает разъяренную отказом могущественную леди — и неважно, будет ли это наша кавайная светлость, или прекрасное видение. Увяз коготок, просто так вы теперь из этой бочки с медом не выберетесь. Представьте себе вариант, что…»

«Все, хватит», — прервал я Альбину понимая, что в принципе она права.

Надежда, когда наши пути недавно расходились, вполне недвусмысленно намекнула на свои планы. Ангелина, которая сейчас постоянно находится рядом демонстрируя полное спокойствие, точно является тихим омутом. И любое решение вопроса, которая оставит за бортом одну из них или сразу обеих, запустит процесс трансформации любви в ненависти. Не тот это случай, чтобы остаться друзьями.

Вот думал бы головой — начиная с Дарвина, было бы попроще все в этой жизни — мысленно вздохнул я. Можно же было держать дистанцию с Надеждой, хотя бы.

«Знаете, шеф…»

«Ась?»

«Анализируя имеющуюся информацию, с уверенностью я могу предположить, что если бы вы думали головой, все могло быть гораздо хуже от имеемого»

«Серьезно?»

«Зуб даю»

«Чей?»

«Да чей-нибудь, шеф, это неважно. Дверь открыта, пойдем?»

«Нет»

«А надо, шеф»

«Не сегодня»

«А когда?»

«Слышала про то, что проблема должна отлежаться?»

«С продолжением, что иногда проблема перестает быть проблемой?»

«Именно».

«Скорее всего у нас не тот случай, шеф. Но вы здесь главный, а у нас пока к критичной точке не подошло».

«Разрешаешь не ходить? Ну спасибо».

«Все равно решать надо будет»

«Не сегодня, Альбин. Не сегодня»

«Почему?»

«Потому что это будет как минимум нечестно перед Надеждой».

«Вы ей не давали никаких обязательств».

«А какая разница?»

Проведенную в гостинице ночь я не спал — сидел у окна, глядя на Исаакиевский собор. Сна ни в одном глазу — хорошо понимал, что не засну. Да и все же лучше бодрствовать, когда за тобой приходят, чем выбираться из кровати. Особых причин для беспокойства я не видел, но все равно ощущал себя не очень уютно — я не дома.

Ожидаемо никто за нами не пришел, так что по этому поводу волновался я зря. Зато в ситуации с бессонной ночью были некоторые плюсы — перелет, который мог быть долгим и утомительным, я просто проспал, переместившись во времени и пространстве будто порталом. Перед самым взлетом глаза закрыл, а когда открыл мы уже шли на посадку во Владивостоке. Здесь сразу же перешли на рейс до Нагасаки — пользуясь сословными привилегиями, не толкаясь ни с кем в очередях. И только перед посадочным рукавом перед нами оказалась весьма колоритная компания из трех пассажиров.

Очень колоритных: высокий и худой рыжий мужчина шел в обнимку с двумя чернокожими девушками. Обе были в одинаковых обтягивающих белых платьях (очень туго обтягивающих приятную полноту) и у обеих волосы были заплетены в длинные косички с вплетенными зелеными нитями.

Косички находились в постоянном движении — их обладательницы с интересом осматривались по сторонам и разговаривали; держащий девушек под руки мужчина шел спокойно и на активность спутниц совершенно не обращал внимания. Единственное, что он сказал, было довольно громкое: «I don’t give a shit, ma’am», обращенное к встречающей нас бортпроводнице — немолодой красивой женщине в строгой форме Аэрофлота. На что именно было «насрать» рыжему незнакомцу я так и не понял, но сработало как пароль — громкую троицу пропустили.

Мы прошли в салон самолета следом за ними, вместе с Ангелиной рассматривая впередиидущую троицу. Ведущий девушек персонаж был не только огненно-рыжим, но и с красной от выпивки рожей я бы сказал — если бы не был хорошо воспитан. А так, можно сказать что лицо у обернувшегося на нас незнакомца обветренное, например. Как у старого морского волка. На этом красном лице, когда рыжий обернулся и смерил нас с Ангелиной взглядом, очень сильно выделялись светлые глаза. Возраст его… сложно сказать, я бы выразился так: неопределенное количество лет. От тридцати до шестидесяти, зависит от освещения и угла зрения. Рожа… лицо, вернее, я же воспитанный, не очень приятная. В национальных особенностях не разбираюсь, но вроде как обитатель островов — или британец, или ирландец.

Странная компания. Особенно странная тем, что ни на аристократов, ни на владеющих даром ну никаким боком не тянет, но пользующаяся равными с нашими сословными привилегиями. Поглощенный осмотром колоритных попутчиков я вдруг не сразу понял, что самолет пуст — кроме нас с Ангелиной и рыжего с двумя девушками здесь больше никого нет. Ну точно, пустые сиденья все, надо же.

«Альбин, как думаешь, что это за пассажиры?»

«Полагаю это новый наставник вашей команды, шеф»

«Чего?» — удивился я, недоуменно глядя на впередисидящую яркую компанию. «Да ну брось, ерунда же!»

«Как скажете, шеф», — спокойно согласилась Альбина.

Да ну нет, ну не может быть — я просто не верил. Неопределенного возраста англоязычный рыжий алкоголик с двумя вульгарными и громкими чернокожими подружками как-то на наставника команды не тянул. На фоне Надежды, княгини между прочим, и Таро Судзуки, наследного принца клана, выглядел этот персонаж совершенно бледно. Альбина, кстати, сейчас в ответ на мои мысли явно захотела возразить и что-то сказать, но к нам уже подошла бортпроводница, узнавая насчет напитков.

— Ирландский кофе есть? — повинуясь внезапному импульсу поинтересовался я.

— Кофе по-ирландски, — поправив меня, кивнула бортпроводница. — Конечно, сударь.

— Нет-нет, спасибо, — тут же отрицательно помотал я головой и даже руку поднял в отрицательном жесте. — У вас кофе по-ирландски, а мне именно ирландский нужен. Не обращайте внимания, — снова махнул я рукой, показывая озадаченной бортпроводнице что не нужно больше вопросов.

Женщина на меня посмотрела вежливо с дежурной улыбкой (благодаря эмпатии я примерно понял, что она сейчас думает) и спорить не стала.

Кофе пить не собирался, просто глядя на рыжего пассажира перед нами, решил забросить удочку насчет ирландского кофе. Правда, если передо мной англичанин и он знает русский, у меня могут быть проблемы. Вот как обычно, сначала сделаю, потом думаю.

«Он ирландец, шеф»

«Да? А ты откуда знаешь?»

Альбина ответить не успела — бортпроводница уже ушла за бокалом шампанского для Ангелины, а та обернулась ко мне.

— А в чем разница между ирландским кофе и кофе по-ирландски? — негромко и не скрывая недоумения спросила прекрасное видение.

— Кофе по-ирландски делается из кофе, виски и взбитых сливок, да ты знаешь, наверное. Ирландский кофе — это когда ты наливаешь себе кофе, открываешь виски, выпиваешь виски, забываешь про кофе и идешь месить в бар сраных англичан.

По мере того как я говорил вдруг понял, что ровный гул щебетания чернокожих девушек впереди смолк. Рыжий пассажир неопределенного возраста как раз поднялся и развернулся на сиденье, уже глядя на меня.

— Я много слышал о тебе, парень, — на английском сказал он. — Много дерьма, да. Но полагаю это все херня полная, ты мне уже нравишься.

Кивнув, глядя на меня светлыми прозрачными глазами, он сел обратно на свое место, больше не обращая на меня внимания. Мы с Ангелиной переглянулись, и прекрасное видение помахала рукой как веером, разгоняя оставшийся в воздухе перед нами густой алкогольный выхлоп.

«Это что было?» — прочитал я по ее губам.

«Я сам не понял», — ответил я ей.

Но тут заговорила Альбина, которая произнесла то, что не успела сказать, когда нас прервала бортпроводница:

«Этого человека зовут Патрик О’Брайан, шеф. Бывший шеф-сержант Третьего пехотного полка Иностранного Легиона. В июле двадцатого года в самом начале сражения за аэропорт Энжанжель с отрядами Свободной армии, вы изучали это боестолкновение колониальных войск, Патрик О’Брайан обнаружил и уничтожил превосходящие силы противника близ населенного пункта Йасьомбо. За самоотверженные действия награжден Военной медалью, одной из высших наград Франции, но уже меньше чем через месяц был уволен со службы по причинам низкого коммуникативного самоконтроля. Никакого официального объяснения этому я найти не могу, но могу предположить, что причиной послужила гибель во время боестолкновения некой Аделайн Мукасса, девушки девятнадцати лет от роду. Две спутницы Патрика О’Брайана прямо перед нами — ее старшие сестры».

«Ничего не понял», — нахмурился я.

Альбина вкинула мне информацию для размышления быстрои на одном дыхании, а вычислительные мощности у меня в голове не настолько серьезны, чтобы схватывать все на лету. Особенно сейчас, когда я еще не до конца сбросил полудрему после перелета из Петербурга.

«Три сестры Мукасса были временными женами Патрика О’Брайана, шеф. Распространенная практика в колониях, когда местные девушки вступают во временный брак с белыми. Я нашла упоминание о заключении такого временного брака в Йасьомбо, есть записи об уплате в местный бюджет налога за каждую из сестер. Получается, что именно после того боя у нашего наставника начались проблемы с головой: бронегруппа под его командованием, уничтожая бельгийские колониальные войска, раздолбала половину поселка, в котором кроме отрядов противника среди мирных жителей находились три его временные жены. Одна из них, младшая, тогда погибла»

«А… то есть вот эти две девушки — это выжившие ее сестры».

«Именно так. После увольнения из Легиона О’Брайан судя по информации о штрафах и приводах в архиве полицейских служб опустился на самое социальное дно, потом на некоторое время исчез из поля зрения, а после проявился на Занзибаре в качестве оперативного сотрудника службы безопасности корпорации Некромикон. Судя по размеру его легальных счетов, занимался он тем, что решал самые разные щекотливые вопросы корпорации и делал это крайне успешно».

«Это все хорошо. Но к нам-то он каким боком, какая дорога его привела к нам в наставники?»

«Вот этого я не знаю, шеф»

Ясно. Что ничего не ясно. Ангелина между тем продолжала смотреть на меня с вопросом во взгляде.

«Это наш новый наставник», — произнес я беззвучно.

«Этот?» — взметнулись вверх брови девушки, а выражение лица явно показало ее отношение к услышанной информации. Прекрасное видение даже поморщилась — дыхнул на нас ирландец хорошо, кому другом и опьянеть бы хватило.

«Этот», — кивнул я.

«Удивительное дело», — только и пожала плечами Ангелина.

«Согласен», — кивнул я.

Альбина, кстати, ошиблась: Патрик «Мне насрать» О’Брайан не стал нашим наставником. В Нагасаки он приехал для того, чтобы стать нашим инструктором по практической стрельбе — наставника команды, официально, нам пока не назначили, и этот вопрос оказался отложен до начала учебы.

Обеих жен своих наш новый инструктор по практической стрельбе поселил в отеле на русской территории и все свободное время тратил на них. Проводили они свой досуг примерно так же, как и в самолете — девушки ходили под руку с ирландцем, беспрерывно разговаривая и удивляясь красотам окружающего мира, он молча оплачивал счета и хотелки спутниц, при каждом удобном случае заливая в себя алкоголь. Постоянно находясь в кондиции — я ни разу не видел Патрика трезвым, но при этом ни разу не видел его и пьяного. Об алкоголе в крови говорил только выхлоп, а на скорость реакции и соображение выпитое ирландцем никак не влияло. В чем — во время тренировок, мы убедились неоднократно.

Оставшиеся до начала учебного года недели прошли без особых потрясений, в почти постоянном режиме тренировки. Было только одно неудобство: я по-прежнему был в браслетах-негаторах. Обратился с этим вопросом к ротмистру Соколову, но он сообщил что в пределах острова и всего Восточного края пока нет ни единого мага-ментата, который может мне помочь без опасения за него и за меня, так что принято решение браслеты с меня до начала обучения не снимать.

На мой вопрос — появится ли умелый маг-ментат после начала обучения, Соколов только плечами сказал, сообщив что не в курсе, но скорее всего должен, вряд ли я буду учиться магии без доступа к магии. Надежда — с ней, как и с Наоми, я разговаривал почти каждый день, тоже не помогла. Также как и Соколов сказала, что поблизости сейчас не наблюдается способных снять с меня браслеты доверенных магов-ментатов, и вообще мне лучше в браслетах, намекнув потому что я сам знаю почему.

Подобное было вполне ожидаемо, так что я не сильно расстроился. Даже привык понемногу к неприятному чувству пустоты и отсутствию отклика силы. И, что удивительно, во время сменяющих себя очередным днем сурка тренировок уже ждал начало учебного года — понимая, что с началом занятий браслеты я все же сниму и наконец погружусь в изучение мира магии.

Глава 18

Первое сентября. Проснувшись утром, долго смотрел на часы, пытаясь свыкнуться с мыслью, что пора вставать в школу.

Удивительное дело.

Странный незнакомец забрал у меня память о личной жизни, оставив только общие знания о старом мире. Вместе с памятью ушли все воспоминания и об учебе. Наверное, это и хорошо, потому что начинать все по второму разу, по второму кругу, не очень приятное занятие.

С другой стороны, здесь начинается совершенно иной круг, образование мне грозит высше-магическое, так что даже по второму разу вполне могло было быть интересно. Впрочем, ситуация сослагательного наклонения не предусматривает, так что будем жить с тем, что есть — думал я, слезая с кровати.

Мысли о том, что «второй раз в первый класс», преследовали меня до того самого момента, пока я не вышел из машины перед крыльцом главного здания школы «Аскольд». Приехали сюда мы все вместе, вшестером — на черном и тонированном вкруг микроавтобусе, который подогнали нам бойцы ротмистра Соколова. По пути сюда нас сопровождал эскорт из нескольких машин, сейчас оставшихся у ворот школы и должных нас по идее отсюда забрать.

Мысли о том, что захожу в систему образования по второму кругу постепенно отошли на дальний план, и я с интересом осматривался по сторонам. Территорию учебное заведение занимало немалую — несколько угловатых белых корпусов расположились по склону горы, поодаль видна самая настоящая арена. Почти как римский Колизей, только размерами скромнее. Отсюда же, с места где я сейчас стоял, открывался прекрасный панорамный вид на Нагасаки — но на город я уже не смотрел, обернувшись ко входу, куда меня понесло движение нашей небольшой группы. А именно — да Сильва за локоть ухватил и потащил вперед, сообщая что не стоит тормозить.

После того как поднялись по крыльцу и зашли в здание, оказались среди настоящей толпы, состоящий из местных учеников. Вернее, учениц — женский пол преобладал серьезно. Меня сразу накрыл гомон голосов, мелькание белых рубашек девушек, смех, повсеместное движение.

Недавно в Петербурге на балу я почувствовал себя впервые не в рамках одной комнаты, вырвавшись в большой мир; сейчас у меня возникло схожее чувство. Снова открылись границы коридорного мира, снова я смотрю шире, чем за пределы ограниченного ситуацией пространства, открывая новые горизонты.

Мы все вместе, в общей толпе, шли сейчас в большой зал, на анонсированное выступлениедиректора школы с речью. По пути я осматривался вокруг — и только сейчас на практике увидел и понял, что именно означают слова о том, что владеющих даром женщин почти в пять раз больше, чем мужчин.

Ситуация, когда каждая девушка имеет пару, наблюдалась лишь в ограниченных кругах владеющих даром — среди тех, например, кто может получить приглашение на императорский бал. Либо же подобное можно увидеть в несколько иных местах и мероприятиях, как в Грязной лиге. В общем, наблюдать подобное можно довольно редко, потому что повсеместная реальность — именно такая картина, как сейчас. А сейчас, куда не глянь — девичьи лица. И взгляды: двигаясь по коридорам школы, я замечал на себе даже не десятки, сотни внимательных изучающих глаз. Смотрели не только на меня — мы с Магнуссоном и да Сильвой держались тесной группой, а Ангелина, Гарсия и Бертезен не сговариваясь словно бы обступили нас.

Интересно — я вдруг снова вспомнил, как Ангелина на балу обещала одной девушке затолкать зубы в глотку, если та еще раз приблизится ко мне. Очень похоже, что нечто подобное могут услышать и девушки в этом учебном заведении; а учитывая, что школа — часть проекта «резервация», и учатся здесь отнюдь не паиньки, кто знает к каким проблемам это приведет. Об этом я пока даже не думал, а следовало бы.

На меня — да и не только на меня, но и на других новых парней в учебном заведении смотрели крайне внимательно. Цепко я бы даже сказал смотрели — это были и обычные взгляды не прошедших инициацию Источника первокурсниц, видел я и озаренные магическим сиянием глаза обучающихся старших курсов.

Меньше чем за пару минут на территории школы мне уже успели подмигнуть десяток раз, были несколько попыток показать интерес гораздо более выраженными жестами. Одна девушка попыталась подойти познакомиться, но на ее пути встала Ангелина, под взглядом которой незнакомка решила изменить направление движения.

Еще одна девушка, с густыми синими волосами собранными и поднятыми в два дерзких хвоста, глядя в нашу сторону вдруг довольно вульгарно, но — очень сексуально, не отнять, повела себе ладонью по лицу, оттягивая нижнюю губу, а после и вовсе засунула пальчик в рот, картинно его облизав. Смотрела она при этом правда не на меня, а на да Сильву. Он, кстати, тут же улыбнулся во все свои тридцать два, послав синеволосой девушке воздушный поцелуй.

Вдруг между мной и синеволосой девушкой как-то вдруг, я даже не понял как, появилась странно-знакомая фигура. Деловой костюм, подчеркивающий тонкую талию, обтягивающая ягодицы юбка — из-под которой видны чулки в крупную сетку, папка под мышкой. Это что за учительница такая, прямо из кино для взрослых…

— Помните, шеф, что я вам говорила? — обернулась ко мне учительница, приподнимая очки во фривольном жесте.

Альбина, надо же — давненько она в поле моего зрения не появлялась. Настолько долго, что я картинку дополненной реальности даже не распознал.

«Вот именно за тем я выбирала свою внешность с претензией на долю внимания, чтобы вы не теряли голову в подобных ситуациях», — произнесла исчезнувшая из поля зрения фамильяр.

Ну да, вроде мелочь, а имеет смысл. Потому что, судя по направленным на меня взглядам, девушки здесь весьма цепкие — могут нагрузить так, что об учебе и думать не будешь. Пока я воспринимал новую реальностью направленного на себя, причем не как на личность, а на как лицо мужского пола общее женское внимание, мы уже прошли в зал и заняли предназначенные нам места.

Первый курс усаживался последним, в дальнем от трибуны конце зала. К трибуне уже, когда мы рассаживались, подошел директор училища в мундире Российского Императорского флота с погонами вице-адмирала. Произносимая им речь оказалась довольно сдержанна и совершено бесцветна — такие дежурные наборы фраз год за годом говорят миллионы раз в десятках тысячах мест. Я даже не слушал, думая о том почему вице-адмирал флота директор школы, а не начальник, и почему это школа, а не училище.

«Он вице-адмирал запаса», — в ответ на мои мысли произнесла Альбина. «А насчет того, почему школа, а не училище… смотрите, шеф, даже руководство за его спиной как будто разделено»

Действительно, когда я присмотрелся к группе персонала школы, заметил, что по правую руку от нашего директора стоят в основном мужчины во флотских мундирах, а справа в основном женщины в деловых костюмах. И, в большинстве, с неестественным, нечеловеческим отблеском глаз — которого в армейской группе руководящего состава школы почти не наблюдалось.

«Шеф, это не армейская, а флотская группа, осторожнее с определениями»

«Ага, а еще мне не стоит говорить, что корабли плавают, да?» — моментально отреагировал я, решив фамильяра подловить.

«Именно»

«А почему тогда капитан дальнего плавания?»

«Потому что в гражданском флоте ходят в дальние плавания, а военные корабли ходят в морские походы, это же очевидно, шеф», — моментально ответила Альбина.

Мда, с искусственным интеллектом попытки козырять остроумием просто так не проходят.

«Так почему школа, а не училище?»

«А вот этого я пока не знаю, шеф. Поискать?»

«В Сети?»

«Нет, в Сети такого нет. Могу в местные базы заглянуть»

«Нет, пока не стоит наглеть, тем более вопрос не сильно важный», — задумчиво ответил я и сразу переключился на другую тему. Потому что за спиной вице-адмирала, продолжающего бесцветную речь, увидел знакомое лицо: надо же, какие люди! Заместитель директора высше-магической императорской школы «Аскольд», обладательница так смутивших меня три месяца назад внушительных статей, именно этими самыми статями выделялась среди немалой группы гражданского персонала школы. Имя у нее еще необычное, забыл только. Как она в полете кричала «Паша-а-а» хорошо помню, а вот имя…

«Прасковья Богдановна ее зовут, шеф», — тут же подсказала Альбина.

Точно, теперь вспомнил. Надеюсь меня Прасковья Богдановна не заметит, а если и заметит, то мы с ней будем максимально удалены друг от друга. Все же общение с заместителем директора не думаю, что будет включать в себя сплошь конструктив и позитив. Вряд ли она забыла, как экстренно покидала наш дом через террасу второго этажа после удара ногой.

Директор школы между тем речь закончил — промежуточную ее часть, как оказалось, предназначенную только для обучающихся первого курса. Сейчас он начал озвучивать фамилии учеников первого курса, формируя классы. После того как набралась первая группа — пятнадцать человек списочного состава, было озвучено имя классного руководителя, называемого здесь мастером-наставником.

Пока происходило распределение по классам, Альбина мне объясняла, что сквозной нумерации в системе высше-магического образования нет. Учебные классы во всех странах обозначаются по названиям букв фонетического алфавита для радиообмена — Альфа, Браво и прочие Кило и Лима. «Класс „Лима“ первого года обучения», например. И надо же, как раз сейчас один из формирующихся классов обозначение «Лима» и получил. Это был уже третий по списку, и каждый из них состоял из пятнадцати человек, среди которых в двух оказалось по два, в третьем — три юноши.

— Ангелина Новикова, — прозвучала наконец знакомая фамилия.

Ангелина, которой удивительно шла обтягивающая парадная форма, поднялась и сделала шаг вперед, в проход.

— Дмитрий Новицкий.

Поднялся, встал рядом с Ангелиной, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Теперь посмотрим, кого нам еще…

— Анна Гарсия.

Вот это поворот — вообще-то Анна уже закончила первый курс обучения в высше-магической школе «Мажика Куритиба», я даже без Альбины название помню.

Не удивляясь — внешне, Гарсия поднялась и вышла в проход, встав рядом с нами. Может ее уровень образования сочли недостаточным?

— София Бертезен.

Нет, уровень образований Гарсии недостаточным точно не сочли, потому что после нее и Бертезен рядом с нами встали да Сильва и Магнуссон, уровень образования которого еще Надежда озвучивала как «королевский».

На нас по-прежнему смотрели, но без сильного удивления — все же подавляющее большинство точно не знает, что мы все по возрасту и багажу должны быть разведены по разным курсам.

— Класс Икс-шесть, мастер-наставник Прасковья Богдановна Стасюк, — подытожил озвученный список директор.

Вот сейчас удивления среди сидящих в зале гардемаринов стало много больше. Все же класс в шесть человек — что-то экстраординарное и непривычное для остальных. У нас же шестерых, наоборот появилось некое понимание — мы с Ангелиной гении и потенциальные Повелители стихий, так что похоже нам шестерым просто подготовили специальную отдельную программу.

Ну да, ну да — об этом и Судзуки говорил, что нам с Ангелиной работать придется много и упорно, чтобы соответствовать статусу гениев и оправдывать возложенные на нас ожидания в освоении владения даром. Говорил он это, правда, в контексте участия в турнире и ожидания результата от нашей команды, но полагаю, что этот подход положен и в расчете на наше совместное обучение в небольшом по составе классе. Смысл в этом, учитывая наши с Ангелиной потенциалы, конечно есть, вот только меня не покидает ощущение что нас, как бы это выразить…

«Ощущение, что на нас немного забили, шеф», — выразила мои мысли Альбина.

Именно. А еще есть ощущение, что…

«Что все как-то через жопу», — снова без обиняков резюмировала фамильяр.

Вот да, иначе и не скажешь.

После того, как я испепелил в Йокогаме Ичиро Огасавара, как-то вдруг казавшиеся отлаженными процессы вокруг нас казаться такими перестали, и о нас не то чтобы совсем забыли, но немного подзабили, и все теперь идет не очень-то по маслу. Я ведь, в отличие от Альбины, воспитанный, и не использую грубые речевые обороты.

«Ой-ой, я сейчас смутиться должна?» — с выражением протянула Альбина.

Какая-то она в последнее время слишком человечная в общении. Очень много эмоций — причем некоторые наши разговоры в последнее время кроме этих самых эмоций никакого смысла больше и не несут. На эти мои мысли фамильяр, кстати, промолчала. Прасковья Богдановна между тем вышла из общей группы за спиной директора — причем шла она с каменным лицом.

Похоже, была в курсе назначения. Зато некоторые преподаватели и работники административного корпуса совершенно не скрывали удивления во взглядах.

Ладно, неважно. У системы образования определенно есть касающийся нас план, и она — система, его придерживается. Так что вопросы задавать стоит точно не здесь и сейчас, директор и администрация школы этот нетривиальных ход не сами придумали.

Директор, кстати, снова взял слово, обращаясь с речью уже непосредственно к нам, к поднявшимся на ноги и стоящим по разделенным на классы группам обучающихся первого курса.

—…здесь и сейчас вы находитесь у подножия лестницы, доступной благодаря дару владения всего лишь десятой доли процента населения нашего мира. Вы оказались на этой лестнице благодаря вашему праву по рождению, и только вы сами решите, как этим правом распорядиться. Мы же, преподавательский состав школы, со своей стороны сделаем все, чтобы помочь вам открыть дорогу на вершины мира и воспользоваться полученным шансом на полную.

— Где-то я такое уже слышал, — негромко пробормотал Магнуссон.

— И я, — также негромко сказал да Сильва.

— Они, похоже, по одному шаблону речи говорят, — добавила тихим шепотом Бертезен.

Гарсия тоже не промолчала, но она просто выругалась на испанском, явно выражая удивление происходящим. Когда я обернулся к ней, подняв брови в демонстрации удивления, смуглая девушка задорно мне подмигнула. Это не укрылось от Ангелины, причем голубые глаза прекрасного видения коротко блеснули.

«Шеф, а я вам говорила, что есть проблема и ее надо решать», — не осталась в стороне от происходящего Альбина.

Директор между тем речь наконец закончил, после чего раздалось несколько хлопков, которые перешли в скромные и непродолжительные аплодисменты.

Собравшиеся совершено не демонстрировали особого энтузиазма, и я вдруг понял, почему. В узком составе нашей команды привык, что я лишь один проклятый даром — а здесь ведь, в этом зале, таких немало. Вот у одной девушки вижу браслеты на руках, у второй, у третьей… та самая девушка с синими хвостиками, второй курс судя по нашивкам, тоже с браслетами. Еще несколько дней и все мы снимем их, после чего наденем маски, и толпа на входе в школу будет в намордниках Цербера. Проклятый дар — это не игрушки, и совладать с ним может только…

«Десять процентов от общего количества», — напомнила Альбина как раз в тот момент, когда я об этом подумал.

Наверняка это не афишируется, но все проклятые что-то, да знают. Или предполагают, особенно наблюдая отсев обучающихся к старшим курсам. Так что большинство присутствующих здесь проклятых совершенно четко понимают, что не в сказку попали, поэтому и висит в воздухе напряжение. Конечно, не все здесь с проклятым даром, но их количество немалое, и немалое количество присутствующих до конца обучения не дойдет. Или дар будет элиминирован, или…

«Или его носитель будет элиминирован», — закончила за меня Альбина.

Да, чудесными годы обучения под крышей нашего образовательного заведения здесь точно не являются — ведь еще и психологический пресс наверняка чем дальше, тем сильнее. Если первые курсы больше сосредоточены на получении базы знаний, то последние — на том, чтобы проверить крепость резьбы у собравшихся в резервации проклятых. И неудивительно что такая тяжелая атмосфера здесь уже в первый учебный день.

Об этом обо всем я думал, медленно двигаясь в толпе остальных первокурсников (первокурсниц в основном), когда по жесту директора все классы во главе мастерами двинулись на выход. Чуть больше полусотни человек. Интересно, сколько среди остальных проклятых даром. Ладно, маски когда все наденут, увидим.

Покинув большой зал собраний, мы поначалу двигались в толпе с остальными классами по коридорам школы, но постепенно группы расходились по сторонам. Вскоре остался только наш небольшой состав, и сейчас мы следом за Прасковьей Богдановной поднимались по лестнице на третий, как понимаю административный этаж.

Прасковья Богдановна шла первой, и я невольно обратил внимание на ее привлекающие внимание нижние… сто, если навскидку, прямо вариант Дженнифер Лопес. Не только я, кстати, обратил внимание на ее маячащие перед взором нижние параметры — рядом звучно раздался звук лязгнувшей челюсти. Это Гарсия подловила момент и легонько ткнула пальцами под подбородок да Сильве, заметив его открытый рот. Судя по реакции, получилось — вот так с громким лязгом зубов, неожиданно для обоих. Но более неожиданным для меня оказалось то, что поднимающаяся по лестнице Прасковья Богдановна от резкого звука едва заметно вздрогнула. При этом она не обернулась, а я ощутил от нее самый настоящий испуг.

Она нас боится? Додумать не успел — лестница кончилась, мы поднялись на третий этаж и прошли по пустому коридору.

«Заместитель директора по экономике и финансам Прасковья Богдановна Стасюк», — гласила табличка на двери, в которую мы по одному и зашли. Когда я проходил мимо пропускающей нас в небольшой кабинет Прасковьи Богдановны, увидел как бьется жилка у нее на виске. Вдруг понял, что взгляд у нее — как у затравленного зверя, и ощутимо почувствовал ее липкий страх.

Надо же, она меня — именно меня, боится. Похоже, серьезно опасается мести с моей стороны. Вот это поворот, ничего себе! Весьма забавная коллизия — я-то опасался, что Прасковья Богдановна после своего полета со второго этажа в клумбу будет мне мелко пакостить в силу служебного положения. Она же наоборот боится меня как огня, и ее состояние сейчас близко к панике.

В принципе, логично — у меня с головой не все в порядке, и, когда мне браслеты-негаторы снимут, я же могу ее превратить в кучку пепла, оправдавшись после неустойчивым психическим состоянием. Тем более я владеющий даром и, в отличие от нее — обычного человека, обладаю сословными привилегиями.

Из-за коридорного существования с момента появления в этом мире я не выходил в большой мир, и некоторые вещи мерил своими старыми воспоминаниями. Но привычные нормы уголовного права моего мира здесь — в сословном обществе, неприменимы.

Из-за того, что мысли-сравнения сословного общества у меня всегда шли рука об руку с воспоминаниями о старой жизни, Альбина в эти моменты отключалась. И я как-то не акцентировал внимание, что охарактеризовать местное положение дел в отношениях сословий можно не иначе как «беспредел». Только сейчас примерил на себя реальность и понял, что если я Прасковью Богдановну убью, мне за это — если я хоть чуть-чуть озабочусь поиском оправданий, серьезного наказания не последует.

Вернее, наказание может и будет — если ситуацию начнут качать условные оппоненты из высокого сословия, используя произошедшее для нанесения мне репутационных или материальных издержек. Но жизнь обычного человека все равно в этом во всем вторична, а Прасковья Богдановна даром не обладает, поэтому и на справедливый суд надо мной рассчитывать не может.

Теперь только начинаю понимать, что наверняка Прасковья Богдановна больше всего желала оказаться от меня как можно дальше, но вдруг стала нашим мастером-наставником. Надо же, а я ее еще опасался. Захотелось подойти к заместителю директора, хлопнуть ее по плечу и воскликнуть: «Давай бояться вместе!» Делать этого я конечно же не стал, просто прошел в кабинет и встал как и остальные на удалении от единственного стола в ожидании.

Прасковья Богдановна закрыла за нами дверь, присела за стол на свое место. Сейчас, несмотря на внешне бесстрастный вид и сохраняемую грацию уверенной в себе дамы, заместитель директора — кроме того, что готова хлопнуться в обморок от сдерживаемого ужаса, явно растеряна и не совсем понимает, что делать. Но собой владеет — хотя голос едва заметно дрожал, когда она начала говорить:

— Всем здравствуйте. Меня зовут Прасковья Богдановна, я заместитель директора по экономике и финансам. С этого дня являюсь вашим мастером-наставником. Анна Гарсия, Карлос да Сильва, София Бертезен, Сигурд-Атиль Магнуссон, Ангелина Новикова, Дмитрий Новицкий. Все верно? — говоря, Прасковья Богдановна осматривала каждого из нас.

Она только сейчас смогла посмотреть мне в глаза, пусть и мельком. Не знаю, что ей про меня известно, или что ей про меня наговорили, но боится она сейчас не меньше, чем кролик оказавшийся перед удавом.

— Буду признательна, если вы будете называть меня Эмилией, — традиционно уже для общения с нашими меняющимися наставниками произнесла Бертезен.

— Хорошо, Эмилия.

— Как наставник команды, вы можете называть меня Сигурд, — также традиционно продолжил Магнуссон.

— Хорошо, Сигурд.

Я в этот момент усмехнулся, вспомнив состоявшийся пару недель назад разговор между Патриком О’Брайаном и Магнуссоном, когда ирландец знакомился с нашей командой. «Вы можете звать меня Сигурд. — Зачем мне тебя так звать? — Потому что это мое имя (недоуменно). — Да мне насрать, какое у тебя имя, будешь Беляш. Вопросы?»

Вопросов тогда у Магнуссона к нашему новому инструктору по практической стрельбе не нашлось. Да Сильва стал Чернышом, после чего пришел черед девушек получать новые имена. Фантазия у господина О’Брайана в тот момент немного засбоила, но думал наш новый инструктор недолго, мимоходом обозвав девушек списком алкогольных коктейлей: Ангелина стала Дайкири, Гарсия — Негрони, Бертезен — Бакарди.

Меня же О’Брайан стал называть Айриш Крим, имея ввиду ирландские сливки. Периодически «Крим» превращалось в вариации со словом «криминал» — с намеком на то, что если я не буду выкладываться на полную, пострелять сраных англичан у меня не получится, потому что сраные англичане неплохо стреляют в ответ и такой безнадежный организм как я сможет попасть в криминальные сводки только как тупая и неспособная к сопротивлению жертва. О том, что жертва неспособная к сопротивлению «сраным англичанам», подчеркивалось отдельно и неоднократно.

Вообще тренировки с Патриком О’Брайаном проходили довольно весело. Своеобразный оказался человек, с гонором: сходу заявил нам всем, что он лучший убийца на этом сраном острове. Кроме того, постоянно щеголял еврейскими поговорками, даже книжку с собой носил: «Золотые правила еврейского бизнеса», применяя цитаты оттуда к месту и не к месту. Но учил нас на совесть, этого не отнять — за прожитые годы набрав опыт участия в конфликтах в составе регулярной армии, частных военных кампаний и в корпоративной службе безопасности. В общении, правда, часто бывал откровенно неприятен и своим «мне насрать» успел оскомину всем набить, но даже Магнуссон признавал, что такого профессионала как ирландец найти нелегко. А Магнуссон — до недавнего момента получавший «королевское» образование, в этом толк определенно знал.

Прасковья Богдановна, в отличие от нашего инструктора по практической стрельбе непробиваемой уверенностью в себе не обладала. Несомненно, из козырей у нее приятная внешность, возможно определенные коммуникативные и профессиональные навыки в экономике и финансах, приведших ее на этот пост. Но этого явно мало: сейчас Прасковьи Богдановны хватало только на то, чтобы сохранять внешнее спокойствие. Когда она кивнула Магнуссону в ответ на его традиционное «можете называть меня Сигурд» я увидел, как у нее по виску стекает маленькая капелька пота.

В этот момент я несколько иначе посмотрел на женщину. До этого момента Прасковья Богдановна мне казалась — в восприятии, совершенно другой. Нет, может быть моральные ее качества в плане личных отношений и поведение под алкогольным градусом еще даже хуже, чем я себе представлял. Но одно точно — чтобы держаться перед нами сейчас так спокойно, Прасковье Богдановне определенно требуется личное мужество. Голос ее по-прежнему едва заметно подрагивал, но говорить продолжила она вполне ровно:

— Назначение вашим мастером-наставником, не скрою, стало для меня большим сюрпризом. Я никогда до этого не занималась непосредственно учебной работой, тем более связанной с магическим образованием, и не имею в этом деле совершенно никакого опыта. Должностной инструкции своей я тоже пока не видела. Полагаю, что при вашем классе я буду выполнять обязанности не наставника, а администратора. Никаких учебных часов у нас с вами не предусмотрено, вы будете посещать лекции и учебные занятия вместе с другими классами первого и второго курса, согласованное расписание будет у нас сегодня чуть позже. Своего кабинета, как у класса, у нас тоже нет, поэтому пока оно не появится, считайте мой кабинет нашим помещением. В ближайшие дни этот вопрос, как и другие организационные моменты, мы обязательно решим. Есть у вас ко мне какие-нибудь вопросы?

Вопросы у нас были и Прасковью Богданову мы ими засыпали. Отвечала она вполне подробно, где не знала ответа не стеснялась об этом сказать. Правда, не знала Прасковья Богдановна ответов на большинство наших вопросов — круг ее обязанностей в школе совершено не был связан с учебной деятельностью. Но каждый вопрос, на который у нее не было ответа, она скрупулезно записывала в ассистант чтобы переадресовать директору.

Постепенно, увидев, что в беседе я не демонстрирую к ней ни высокомерия, ни неприязни, Прасковья Богдановна немного успокоилась и наше общение происходило в рабочей обстановке. Липкий ужас ее постепенно угасал, сменившись сдержанной настороженностью. Которая — после того как мы с ней обсудили пару организационных моментов, перешла в едва сдерживаемое облегчение: похоже, Прасковья Богдановна понемногу начинала верить, что отыгрываться я на ней не собираюсь.

В кабинете заместителя директора мы провели больше двух часов. К этому времени подоспело расписание на ближайшую неделю, которое мы обсуждали еще около часа, после чего пошли знакомиться со школой, на обзорную экскурсию по аудиториям, корпусам и арене — то самое так похожее на Колизей здание.

К обеду, несмотря на еще более усилившуюся неясность, у меня неожиданно поднялось настроение. Несмотря на нависающие проблемы и как-то разладившиеся после Йокогамы процессы, у меня все-таки начинался новый этап жизни. Наконец-то я начну централизованно изучать магию, наконец-то смогу коснуться неведомых ранее знаний. А вопрос что с нашим составом происходит, и где вообще нормальный мастер-наставник… так этот вопрос просто надо кому-нибудь задать, только и всего.

Уже вечером, на базе конфедератов перед тренировкой с привычно источающим утонченный перегар от дорогого виски Патриком, поинтересовался у ирландца по нашим планам. «Тренировки по новому расписанию, учитывающему вашу учебу, а на остальное мне насрать, ничего не знаю», — таков оказался его ответ. Ожидаемо, так что я даже не расстроился.

Потом, уже поздним вечером, я двинулся к ротмистру Соколову. Без приглашения, после ужина просто вышел и по холодку перешел в соседний особняк, где квартировалось охраняющие наш покой бронекавалеристы. Моему появлению здесь определенно удивились, но к ротмистру пропустили.

Соколов сидел в комнате и рубился в приставку вместе с одним их сосланных в Нагасаки фээсбешников. Тот был по гражданке, нашивки с фамилией не видно, так что кто это — Никонов, или Кононов, я так и не понял. Никак не могу запомнить их лица в соответствии с фамилиями. Увидев меня, ротмистр Соколов не скрывая удивления поднял брови, но потом отложил в сторону джойстик, и его напарник по игре-файтингу комнату покинул.

— Эй, Нико, — окликнул его ротмистр.

Ясности в вопрос кто сейчас передо мной, кстати, не добавилось — обоих, и Никонова, и Кононова, называли «Нико».

— Нико, скажи Накамуре чтобы звук вокруг нас погромче сделал, — слова свои ротмистр сопроводил неопределенным жестом, но смысл я понял: он просит сделать так, чтобы наш разговор не смог никто прослушать.

Подождали несколько минут, после чего ротмистр кивнул — видимо, в дополненной реальности получил подтверждение от Накамуры. И теперь всем видом показал, что готов меня слушать.

Когда я изложил Соколову свои соображения — по отсутствию у нас ответственного и уполномоченного наставника и вообще общей неопределенности, а также сообщил о желании задать вопрос какому-нибудь ответственному за нас лицу — когда его найду, ротмистр прикусил губу. После минутного раздумья он почесал затылок и сказал, что попробует запросить информацию у вышестоящего начальства.

В этот момент, впервые в общении с ротмистром я вдруг понял — вернее обратил внимание, что не ощущаю от него никаких эмоций. Причем я не ощущаю и его ментальных щитов — если в случае с Ангелиной или даже императрицей, например, обращаясь эмпатией я чувствовал пустоту, в которую проваливается мое направленное внимание, слабое эхо ощущения падения, то с ротмистром подобного не было. Или у него вообще нет эмоций и он человек-робот, или он настолько искусно владеет собой, что это просто нереально высокий уровень.

«Выше чем у императрицы? Да ну не может быть, шеф. Вы что-то путаете» — не согласилась Альбина с моими мыслями.

Ротмистр, кстати, все это время задумчиво молчал, глядя в пространство. После того как мы просидели в тишине несколько минут, я решил — пока, удовлетвориться его обещанием переадресовать мой вопрос и поднялся, прощаясь. Но когда уже был у самой двери, Соколов меня остановил окликом. Показав на кресло напротив, ротмистр подождал пока я присяду. Потом еще подождал — явно задумавшись над тем, что и как сказать.

Молчал он довольно долго, я уже даже не знал, что и думать. Но когда Соколов заговорил, я вдруг почувствовал, что вещи звучат очень серьезные.

— Видишь ли, Дмитрий. Существуют в этом мире и в этой жизни, так скажем, сиюминутные проблемы. Ты погружен в них полностью, немалая часть твоего времени и жизненной энергии уходит на их решение, они кажутся тебе первостепенными. Погоди, сейчас объясню: представь, к примеру, что ты с компанией поехал на шашлыки и вдруг добравшись до места вы понимаете, что забыли мясо. И вот стоите вы большой компанией на поляне с пакетами в руках на поле между речкой и дорогой и думаете, что делать. Забытое мясо кажется вам реально серьезной проблемой. И вдруг р-раз, мимо по дороге проезжает самосвал с отказавшими тормозами и сносит к чертям все ваши припаркованные на обочине дороги машины, превращая их в груду железа. Вот буквально секунду все твои мысли были только о забытом мясе, а сейчас тебе на это мясо уже совершенно наплевать, ситуация изменилась. Понимаешь, о чем речь?

— Мне нужно держать в уме, что большой грузовик наказания уже в пути?

— Большой грузовик наказания, надо же, — вдруг довольно странно рассмеялся Соколов, но быстро вернул серьезность: — Во-первых, я этого не говорил. Во-вторых — да, нужно это держать в уме. Он едет не лично к тебе, и может быть ты даже не увидишь, как он проедет мимо. Может быть и не увидишь… Но вряд ли. В общем, мой тебе совет: просто подождать. Все скоро разрешится, и либо у вас появится ответственный и уполномоченный наставник команды, либо его отсутствие станет для тебя просто совершенно маловолнующим фактором. Ферштейн?

— Ясно. Спасибо за уделенное время, — кивнул я и покинул особняк охраны, крепко задумавшись.

Когда шел домой, хотел попробовать навести суету — хоть какую-то, сделать хоть что-нибудь. Но на мыслях о том, что сделать, фантазия как-то пасовала. Подумал-подумал над услышанным — примерно до утра думал, вместе с Альбиной, и забил.

В Лондон нам еще не скоро, до Инициации есть пара недель — а там приедет или большой обещанный грузовик, или Надежда и все прояснит. Поэтому, предвкушая передышку от всех интриг и неожиданных поворотов судьбы, я настроился на интересное времяпрепровождение в школе в течении пары недель.

И не зря настроился, как оказалось.

Глава 19

Второе сентября. Проснувшись утром, долго смотрел на часы, пытаясь свыкнуться с мыслью, что снова пора вставать в школу.

Удивительное дело.

Как и вчера, микроавтобус привез нас прямо к крыльцу главного корпуса. В коридорах которого все выглядело несколько иначе от вчерашнего: парадную форму сменила повседневная, на некоторых девушках (парней в толпе я даже не видел) появились маски Цербера. Очень мало, одна маска на двадцать-тридцать лиц, если примерно оценивать.

«Это потому что постепенно снимают. Школьный маг-ментат один, а вас много», — подсказала Альбина в общем-то очевидную причину.

Насчет меня в учебном плане никакой информации о снятии браслетов пока не было. Ни у меня, ни у Прасковьи Богдановны — вчера мы договорились, что она задаст вопрос директору. Вопрос задала, о чем сообщила сегодня утром. Ответ меня, среди других эмоций, даже позабавил: оказалось, что мой потенциал развития просто отсутствует в учебных наставлениях и никто пока не знает, что со мной делать.

Более того, школьный маг-ментат вместе с целителем на пару снимать с меня браслеты просто отказываются, заявляя, что мой случай вне их компетенции. Директор, со слов Прасковьи Богдановны, передал информацию в министерство, сейчас все ждут ответа и реакции.

Никакого удивления, впрочем, я не испытал. Благодаря своему послезнанию из прошлой жизни хорошо представлял, что чего не коснись в любой отлаженной системе, всякая нестандартная ситуация может стать серьезной проблемой. В случае же, когда отсутствует непосредственно ответственный исполнитель, такая ситуация обязательно проблемой станет. Еще одна немаловажная особенность, что над нестандартной проблемой можно биться довольно долго в попытках получить подходящий под принятый стандарт результат. Неважно, есть в мире магия, или нет, все равно все через преодоление происходит — я уж не буду использовать выражение, которое Альбина вчера употребляла.

«Есть и другой вариант объяснения происходящего, шеф», — отреагировала на мысли о себе Альбина.

Да, есть. Вариант, если браслеты на мне специально хотят оставить подольше, искусственно создав проблемы с их снятием. В этом случае, опять же, у меня возникают вопросы. Но разбираться с ними предстоит после занятий — прямо сейчас нас ждала лекция в аудитории класса «Лима». Причем лекция с говорящим названием «Начало начал».

Долго я ждал этого момента и вот он наконец настал. «В школе расскажут», — неоднократно говорила мне Надежда в ответ на многие мои вопросы. Время пришло, и сейчас наконец мне начнут рассказывать о том, о чем раньше я получить информацию не мог. Поэтому шагал по коридорам школы с энтузиазмом, не скрывая тяги к знаниям, отодвинув заботу о нависающих вопросах на второй план.

В аудитории класса, рассчитанной на сотню человек, вместе с нами собралось чуть больше двадцати. Как мельком пояснила Альбина, школа построена по общему стандарту высше-магических учебных заведений, в которых обычно состав классов больше. Это мы в резервации, здесь пятнадцать человек уже приличное количество.

Едва мы расселись, как преподаватель — Крюгер Вениамин Илларионович, мастер-наставник класса «Лима», с ходу начал рассказывать крайне интересные вещи о появлении дара владения. Выдавал базу, самую настоящую.

Вот только похоже, внимательно слушал его я один: в программе обучения первого месяца повторяются очевидные вещи, которые как правило поступающим в высше-магические учреждения уже знакомы. И все, кроме меня, никаких откровений сейчас не слышали.

Магнуссон и Бертезен всем своим видом показывали безразличие, Гарсия и да Сильва — скуку, Ангелина водила взглядом по девушкам класса «Лима», которые на нас старательно не смотрели. Я уже слышал, что пока утром беседовал с Прасковьей Богдановной, в женских туалетах произошло сразу несколько несчастных случаев из-за мокрого и скользкого пола. Причем произошло это тогда, когда в туалетах случайно присутствовали Гарсия и Бертезен. Ангелина же — не знаю по какой причине не успевшая к происходящему, похоже сейчас со спортивным интересом высматривала кандидатуру для очередного несчастного случая.

Альбина, кстати, мне даже по этому поводу пожаловалась — пробубнив фоном о том, что отсекающие от меня, да и вообще от нас троих всех остальных девушек Ангелина, Бертезен и Гарсия просто не дают ей выполнить заложенное предназначение помощи во избежание импульсивных решений в условиях повышенного женского внимания.

«И я от этого страдаю, шеф», — уловив мои мысли, снова напомнила Альбина.

Я тоже много от чего страдаю, — подумал я, отвлекшись на пару мгновений от речи Крюгера и оглядывая девушек класса Лима. Отстраненно посмотрел, задумавшись — ох не знаю, к чему может привести крайняя востребованность мужского пола среди владеющих даром. При таком перекосе уже в ближайшем будущем…

— Господин Новицкий! — вдруг окликнул меня преподаватель.

— Я.

— Что я только что сказал?

«Что он только что сказал?»

«Суть возможностей владеющих элементарным даром — это Эфир».

— Суть возможностей владеющих элементарным даром — это Эфир, — повторил я следом за Альбиной.

— Верно, — продолжил внимательно смотрящий на меня преподаватель. — Эфир, он же пятый элемент. Иначеговоря: душа.

«Что самое главное в девушке? — Душа! — А как же сиськи? — Сиськи это хорошо, но главное — душа», — вдруг вспомнилось мне что-то из старой жизни старого мира.

— Господин Новицкий, я сказал что-то смешное? — Крюгер явно заметил у меня на губах легкую улыбку.

— Никак нет.

Ноздри преподавателя на мгновение разошлись крыльями, глаза сверкнули. Он вроде как захотел что-то сказать, но сдержался. Странный дядька, как-то не владеет собой. Или у него это наигранное, как часть спектакля в формате «плохой школы»? Но мне вроде как железобетонно обещали первый год без педали в пол, просто обучение без прессинга. Хотя кто знает, какой уровень психологического воздействия здесь считается нормальным? Может после вводных занятий нас ждет нечто подобное тому, что Патрик ежедневно нашей команде устраивает. Но опять же, с меня браслеты-негаторы пока не сняли, смысл меня драконить?

Господин Крюгер, кстати, все еще буравил меня тяжелым взглядом.

«Может быть он подумал, что вы смеетесь на его прозвищем, шеф?» — предположила Альбина.

«Я же не знаю его прозвище».

«Зато я знаю».

«И что за прозвище?»

«Флюгер».

«Почему так?»

«У него фамилия Крюгер, что созвучно. Кроме того, он постоянно с темы на тему перескакивает, ведя лекцию совершенно неожиданными поворотами».

«Ясно. А ты откуда его прозвище знаешь?»

«Личное дело посмотрела».

«Альбин, ну я же просил пока не…»

«Случайно, шеф. Честно, случайно!»

— Новицкий! — наконец сказал, как плюнул, Крюгер.

— Я!

Долгая пауза, колючий взгляд.

— Садитесь.

Крюгер, он же Флюгер, похоже решил меня не напрягать. В этот раз не напрягать — выражение его лица и взгляд буквально кричали, что он меня запомнил. Отвернувшись, Крюгер активировал голоэкран, и мы увидели объемное изображение человеческой фигуры, пересеченное красными линиями энергетического каркаса с плотным свечением Источника в груди.

— Владеющий элементарным даром после инициации Источника может взаимодействовать со стихией, в определенные моменты становясь с ней буквально единым целым. Каждому из вас в самое ближайшее время предстоит инициация Источника, и я надеюсь вы уже выбрали стихию, к которой обратитесь…

Это был уже не первый раз, когда я видел подобное изображение, но это было первым разом, когда мне объясняли происходящее. Мои познания в магической составляющей с каждой минутой росли просто как на дрожжах, я как губка впитывал информацию. Весь первый день с трудом удерживался оттого, чтобы не ходить с открытым ртом, узнавая одно откровение за другим.

Ради этого в школу стоило приходить, думал я — и радость от происходящего не омрачало даже то, что к нам пришли разбираться пятеро волооких юношей, среди которых двое были со второго курса, видимо для усиления аргументации. Собирались они вроде как спросить ответа за обиженных Ангелиной (когда только успела) однокурсниц — одной, как я узнал, она даже руку сломала. Проблему решили без меня, да Сильва и Магнуссон вполне разобрались. Я на дачу объяснений успел только к тому моменту, когда пострадавших уже уносили. В общем, интересное со всех сторон место оказалась — храм знаний проекта «Резервация».

На следующий день в холле главного корпуса намордников на лицах обучающихся стало заметно больше. Первая лекция сегодня нам предстояла снова вместе с классом «Лима» у господина Крюгера, куда мы вновь и пришли. Я — с небольшим опозданием, потому что проведывал Прасковью Богдановну, напомнить о вопросе снятия браслетов. Из министерства ответа пока никакого не пришло, но сюрпризом не стало.

Ангелина тоже чуть опоздала, заходила в последние секунды перед началом лекции — задержалась у директора. Похоже, обсуждали ее способности оказываться свидетельницей несчастных случаев в женском туалете — потому что как мне да Сильва во время завтрака сообщил, с ней это случилось уже целых два раза. Еще один раз — после того, как к нам юноши на разборки приходили, оказывается.

Едва мы с Ангелиной, озвучив оправдания задержке, заняли свои места, как недовольно глядящий на нас преподаватель снова активировал трехмерную модель человеческого тела. Заговорил он без лишних предисловий:

— Нашей темой на сегодня является классификация энергетических щитов. Каждый владеющий даром после инициации в первую очередь создает и наполняет энергией внутренние щиты. Запас защитной энергии является неприкосновенным, это защита вашей души от истинной смерти. Сохранив душу, вы можете сохранить и жизнь…

Преподаватель продолжал говорить, рассказывая и показывая способы владеющего элементарной магией сохранить жизнь и душу. Я слушал внимательно, примеряя услышанное на полученные вчера знания. Помогала Альбина — Крюгер действительно как флюгер вертелся, переходя с одной темы на другую, без нее улавливать общее направление мне было бы нелегко.

Вчера, на последней лекции от целителя я узнал много интересного об отличиях в способах магического восстановления и услышанное тесно перекликалось с тем, что Крюгер вещал сейчас. Я весь в слух обратился, открывая для себя очевидные вещи, которые превращались в понятные знания.

Тело — сосуд души, починить при повреждении его можно разными способами. Лекари, использующие силу Жизни, восстанавливают физическое тело используя энергию своего Источника. Лекари-ментаты действуют по-другому: воздействуют на энергетический каркас и астральную оболочку, уже через нее вытягивая поврежденную физическую оболочку обратно к здоровой форме. Примерно по такому же принципу действовал и слепок души одержимых, только со слепка восстанавливали полностью физическую оболочку, создавая новую. Как раз сейчас Крюгер переключился на эту тему, рассказывая что сразу после гибели тело одержимого превращается в прах. Я слушал крайне внимательно — держа в уме, что Надежда говорила мне про свой слепок души, который находится в проклятом мече.

Крюгер снова перескочил с темы на тему, и сейчас рассказывал, что методы лечения и восстановления физического тела, как и методы создания защитной ауры — как постоянной, так и временной в виде щитов, происходили по одним и тем же принципам. По мере того как профессор говорил, я сам — сопоставляя услышанное вчера, все больше улавливал общее между этими процессами.

Причем снова только я один живо интересовался словами Крюгера. Все остальные — как и вчера, с рассказываемой им информацией были знакомы. Что наш ×6, что класс «Лима», большинство девушек которого все больше переглядывалось между собой, периодически бросая взгляды на троицу Бертезен-Гарсия-Ангелина. Похоже, первые дни в этом учебном заведении наполнены лекциями с очевидной (для всех кроме меня) информацией специально, чтобы за это время в каждом «дворе» появилась своя «королева» и к серьезным занятиям пострадавшие девушки успели поправить здоровье, потраченное в процессе выборов.

Несмотря на мое внимание, именно на меня Крюгер то и дело посматривал колючим и неприязненным взглядом. Со вчерашнего дня что ли расстраивается? Сам придумал, сам обиделся? Не понимаю. Вот сейчас опять зыркнул из-под насупленных бровей, причем неожиданно я волну открытой неприязни почувствовал.

— Сейчас мы посмотрим с практической стороны на работу щитов, — сообщил вдруг всем нам Крюгер. — Господин Новицкий, подойдите ко мне, требуется ваша помощь.

Краем глаза увидел обеспокоенный взгляд Ангелины — у нее тоже способности эмпата, она тоже чувствует неприязнь Крюгера. Так, не нравится мне это — думал, выходя на помост к трибуне.

— Ударьте меня.

— Эм. Простите?

— Попробуйте меня ударить. Сжимаете руку в кулак и бьете. Это сложно?

Пожав плечами, я ударил. Хорошо вложился, от бедра. И попал тоже хорошо — четко, плотно. Преподаватель — дядька худой, но под два метра ростом, так что упал он с высоты немалой. С глухим стуком затылок его ударился в паркет помоста, после Крюгер вытянулся в струнку, ноги его пару раз дернулись.

— Впечатляющее зрелище, — в полной тишине раздался голос Бертезен, а чуть погодя звуки сдерживаемого смеха — это да Сильва закрыв рот ладонью едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

Крюгер пришел в себя очень быстро. Всего несколько секунд, а он уже открыл глаза и поднялся. Не очень уверенно поначалу, но встав на ноги полностью вернул себе контроль над телом. Но не самообладание — его неприязнь сейчас ощущалась гораздо сильнее.

— Интересно, интересно, — спокойным голосом (на контрасте с обжигающей злостью во взгляде) протянул он. — А как вы это сделали?

— Я не очень уверен в своей способности правильно объяснить технику, потому что мои познания…

— Своими словами! — довольно резко перебил меня Крюгер.

От его окрика я слегка нахмурился. Подбешивает уже меня этот странный мужчина.

— Перенес вес тела на переднюю ногу и со скручиванием корпуса нанес удар по траектории…

Закончить объяснение не смог — настолько ощутимо меня ожег взгляд профессора.

— Я не спрашивал технику выполненного вами апперкота. Я спросил, как вы пробили мои щиты?

Вообще-то удар который я исполнил апперкотом не был. Говорить об этом профессору я не стал, спросил о другом:

— А у вас были активированные щиты?

Профессор смотрел на меня со злостью, в которой мешалось недоумение.

Я смотрел на него с недоумением, в котором уже мешалось раздражение.

Присутствующие в аудитории просто смотрели на нас с недоумением. Коротко обернувшись, увидел интерес во взглядах Гарсии и Бертезен, и беспокойство в глазах Ангелины. Ну и да Сильва показал мне большой палец.

«Красавчик!» — прочитал я по его губам.

— Давайте попробуем еще раз. Бейте, — произнес профессор, пощелкав пальцем чтобы я повернулся к нему.

Щелчки пальцев мне как пенопластом по стеклу оказались, спокойствия не добавили. Я глубоко вздохнул, прикрыв глаза, в попытке сохранить самообладание. Когда открыл, увидел что взгляд Крюгера загорелся ярким отсветом желтоватого сияния.

— Профессор, вы нарушаете технику безопасности, я подам на вас жалобу! — вдруг звонко раздался голос Ангелины.

Недоумения во взглядах наблюдающих за нами стало больше. И похоже все, кроме меня, понимали что должно произойти.

«Когда вы его сейчас ударите, сила противодействия окажется много серьезнее. Активная защита, вам может и руку сломать», — подсказала Альбина.

— Вы боитесь, господин Новицкий? — холодным голосом, превратившимся практически в змеиное шипение, поинтересовался Крюгер.

— Я полагаю, что после моего удара сработает ваша активная защита, поэтому да, опасаюсь, — согласился я.

— Все мы чего-либо опасаемся в этой жизни, — согласился профессор. — Но признаться в своей трусости, это довольно редкое явление.

— Я не за себя боюсь, за вас, господин профессор. Видите ли, сегодня утром у меня вышли из строя браслеты-негаторы, их необходимо заменить. Поэтому если я ударю, я могу нанести вам вред.

— Чушь! Вздор! — всплеснул руками Крюгер. — Браслеты-негаторы не могут сломаться, это невозможно!

— Они об этом не знают, господин профессор, — пожал я плечами.

— Кто не знает?

— Браслеты. Я как раз после этой лекции собрался доложить Прасковье Богдановне о том, что мои браслеты перестали выполнять свое предназначение, их как будто выключили.

— Профессор, я предупреждаю, что подам на вас жалобу в министерство образования и…

— Госпожа Новикова! Еще одно слово, и вы покинете аудиторию, — обернулся к Ангелине Крюгер, после чего снова горящим взглядом посмотрел на меня: — Вы же, юноша, не говорите ерунды! Я активировал усиление щитов, и прошу вас попробовать их пробить. Даже если браслеты вышли из строя, ваши способности, таковы, что никакого вреда причинить вы мне не сможете…

«Шеф, нет!» — громко крикнула Альбина.

— Дима, нет! — снова звонко крикнула Ангелина.

— Госпожа Новикова, выйдите вон! Вы, Новицкий, если не выполните моего распоряжения можете уходить следом за ней, прямиком к кабинету директора.

Глубоко вздохнув, я прикрыл глаза, пытаясь удержать накатывающую вместо раздражения злость. Сдержать не получилось, и открывая глаза я смотрел на окружающий мир через пелену голубой ярости, расчерченной всполохами молний.

«Шеф, не надо! Шеф, это провокация!»

Ну вот я же все понимаю, что как ребенка развели, но почему не могу противостоять? Почему так легко покупаюсь, почему не могу удержать в себе?

В этот раз бил уже из стойки, широко размахнувшись — как по груше. Пробил в корпус, и попал… хорошо попал, в общем. Мой объятый молниями кулак пробил лопнувший щит и профессора просто взорвало. Меня, как и предполагалось, отбросило к стене, в которую я ударился спиной.

Когда поднялся, слегка морщась, увидел что профессору крайне не повезло — целой у него осталось только нижняя часть туловища, все остальное превратилось в кровавый фарш, над которым поднимался дымок. Ну и голова целой осталась, в широко открытых глазах до сих порт отсветы гаснущего сияния. Все, потухло — а глаза вдруг заполонило Тьмой. Он, получается, одержимый?

— Рейден винз. Экселент! — произнес вдруг да Сильва в наступившей тишине.

Надо же, запомнил. Я же, глядя на разбросанные по полу дымящиеся внутренности Крюгера, вдруг понял, что произошедшее — примерно то же самое, что ожидали от меня увидеть на балу.

Кто-то очень хотел, чтобы мои способности стали достоянием общественности.

Кто-то знает, что перед моим даром пасует комплекс Ви-блокатора. Маска мне как дракону марлевая повязка, браслеты тоже довольно легко снимаются — в Йокогаме я это уже показал. Но зачем нужна еще одна демонстрация?

«Доказательство», — произнесла Альбина в тот момент, когда я сам об этом додумался.

В Йокогаме на мероприятии было ограниченное количество людей, и сразу после того как я превратил в пепел Ичиро Огасавара, на месте появился Соколов со своими кавалеристами в роли бригады зачистки.

Скорее всего, утечка — в виде слухов, или неподтвержденных данных, после Йокогамы все же была. Но для подтверждения требовались доказательства, причем серьезные. И вот теперь тот кому это надо, доказательства получил. Наверняка в классе ведется видеонаблюдение и наверняка видео уже ушло кому нужно.

Попался как дурак — причем знал ведь, понимал, что это какая-то ловушка, но все равно действовал на волне одолевающей меня ярости как баран. От злости я зажмурился, закрыв глаза и сжав кулаки. Ну почему все так по-идиотски получается⁈

Знакомое чувство невесомости и яркая надежда. Неужели?

— Сейчас мы посмотрим на щиты для начала с практической стороны, — услышал я вдруг голос Крюгера. — Господин Новицкий, подойдите ко мне, требуется ваша помощь.

Да, оно — время вернулось, разбитая ваза склеилась, как и не было падения.

Открыв глаза, увидел заметно обеспокоенный и недоуменный взгляд Ангелины — от нее не укрылось, что я зажмурился и бормочу ругательства под нос. Невредимый Крюгер надменно смотрел на меня и ждал пока я выйду к нему на помост трибуны.

— Простите, мне срочно нужно выйти, — поднявшись с места, под недоуменным взглядом преподавателя я направился к выходу из аудитории.

— Господин Новицкий! — крикнул мне вслед Крюгер, но я уже выскочил за дверь.

Переведя дух в коридоре — злость, рожденная совсем недавно в несостоявшемся будущем, никуда не ушла, заглушить ее пока не удавалось, я подумал немного и направился в кабинет к Прасковье Богдановне. Наш мастер-наставник проводила время в работе, глядя в экран монитора. Моему появлению несказанно удивилась, настороженно глядя.

— Прасковья Богдановна, мне нужна ваша помощь.

Говорить я старался сдержанно, но голос подрагивал. Злость в груди у меня все еще клокотала, кулаки сжимались и разжимались. Злился я и на Крюгера, и на себя — как не очень умный на простейшую уловку попался.

— Слушаю.

— Давайте придумаем повод, по которому мне оказалось нужно срочно покинуть аудиторию Крюгера.

— Давайте придумаем, — кивнула Прасковья Богдановна, и судя по виду начала думать. Вопросов она мне пока никаких не задавала, все еще настороженно на меня глядя. Охрану тоже пока не звала, спасибо ей за это.

Я же в это время мерил шагами кабинет, пытаясь собраться с мыслями и вернуть спокойное состояние. Злость и ярость, с того момента как я разметал в лоскуты преподавателя, у меня так и не прошли. Притупились, но не ушли — лежал в груди тяжелый груз. Да что ж такое-то!

Я сжал кулаки, и вдруг ощутил, как молнии обволакивают мои руки и запястья. И вдруг увидел себя словно со стороны. Также, как это происходило и во время допроса Ядвигой. Также, как тогда, когда избавлялся от внедрения в мой организм системы слежения личного терминала. Из моего тела как будто вышел, буквально вырос бесплотный дух сотканного из голубоватого сияния человекообразного вервольфа, разрывая браслеты.

Прасковья Богдановна вскрикнула от испуга, падая под стол — к счастью, раскаленные капли металла на нее не попали. Выплеск звериной ярости, когда сидящий внутри меня дух сотканного из молний волка разорвал оковы, занял считанные мгновения.

— Вот и повод, — произнес я, оглядываясь и видя, что серьезных повреждений не произошло. — Давайте составим акт утери браслетов. Мы же можем это сделать?

— М-можем, — кивнула Прасковья Богдановна.

— Отлично. Кстати, вы замужем?

— Н-нет. А вы по какому поводу интересуетесь…

— Одна живете?

— Да. Я не понимаю смысла ваших вопросов, — Прасковья Богдановна заметно покраснела, но голос ее звучал твердо. Боялась она меня сейчас уже как огня, но вида не показывала — ни внешне, ни на словах.

— Слушайте, вы только что видели то, что вам видеть не следовало. Думаю понимаете, что вам не стоит об этом распространяться. Но мы живем в такое время, что даже если вы никому об этом не расскажете, к вам могут залезть в голову и посмотреть, а мне очень этого не хочется. Поэтому мне кажется, вам лучше пожить вместе со всем нашим дружным классом. Мы все на Адмирала Путятина живем у меня дома, вы там были. Ну да, неприятные воспоминания, — кивнул я, увидев выражение лица Прасковьи Богдановны. — Но это же лучше, чем вам сейчас исчезнуть или даже умереть от выброса неконтролируемой силы в результате несчастного случая, верно?

— В такой постановке вопроса я согласна на предложение воспользоваться вашим гостеприимством.

— Вот и отлично, вот и договорились. Давайте помогу вам прибраться, а то у вас тут беспорядок какой-то.

С этого дня Прасковья Богдановна жила вместе с нами, и вместе с нами ездила в школу. Ночевала она в той самой спальне, откуда вышла в памятное утро, когда мы впервые увиделись. Наоми, кстати, я об этом не сказал — было подозрение, что сестра может прилететь разбираться, отпросившись у Надежды. Очень уж сестричку-лисичку факт того, что Прасковья Богдановна спала на ее постели, расстраивал, уж не знаю почему у нее пунктик такой.

Со следующего же дня из школы исчезли Вениамин Илларионович Крюгер вместе с директором. Крюгер пропал как не было, расписание утром без объявлений просто поменялось. Директор же не сразу доложил, что исчез — Прасковья Богдановна к нему несколько дней подряд ходила в гости безрезультатно, потом мне с недоумением сказала, что вообще никто не знает где он.

Я догадывался, что связано все это с тем, что я сразу после несостоявшегося инцидента с Крюгером сообщил ротмистру Соколову, что преподаватель пытается меня провоцировать. Догадывался о причине, но подтвердить не мог — Соколов тоже исчез. Ни ответа, ни привета. За себя ротмистр оставил лейтенанта Никонова — когда мне его представили, я наконец-то начал отличать его от Кононова. Никонов сведениями о местонахождении ротмистра не обладал, и вообще почти никакими сведениями не обладал, разговаривая со мной дежурными фразами.

Учебные дни после этого потекли своим чередом. Я — после промашки с Крюгером, от которой меня спасла возможность видеть будущее подаренная богиней, вел себя крайне осторожно. Впитывал базовую информацию на лекциях, вечерами тренировался с Патриком. После ужина мы традиционно собирались в гостиной всей компаний, причем Прасковья Богдановна на удивление не то чтобы в компанию вписалась, но лишней точно не казалась, несмотря на разницу в возрасте. Тем более что она не претендовала на права мастера-наставника, подчеркивая, что готова брать на себя только администраторские функции. В таком ритме прошло чуть больше недели, за которую — удивительно, ничего серьезного не произошло.

В один из вечеров, когда я вышел из комнаты как обычно, в гостиной оказалось неожиданно пусто. После того как неделю назад к нам присоединилась Прасковья Богдановна — любительница громкой музыки, вообще казалось что в доме обитает прямо толпа-толпа. Особенно когда да Сильва громко спорил с Магнуссоном, что у них бывало частенько. Сегодня же — тишина, в комнате только одна Гарсия.

И все, точно, больше никого.

— А где остальные? — спросил я, встретившись с темными глазами девушки.

— Энжи занимается собой, остальные друг другом, — пожала плечами Гарсия.

Она сидела в кресле с бокалом в руке. Полубоком, положив ногу на ногу. Достойные внимания ноги, из-за которых я даже не сразу на платье обратил внимание. Гарсия никогда как монашка не одевалась, но сегодня она прямо совсем смело выглядит — платье короткое и почти прозрачное. Косметики на лице никакой — да ей и не нужно, жгуче-черные волосы стянуты сзади в тугой хвост.

— Энжи занимается собой? — переспросил я машинально.

— Да. Спа, ноготочки, маски для лица. У девочек такое иногда бывает, если ты не знал.

— А-а, — многозначительно кивнул я.

Знал, конечно, что без этого не обойтись, но как-то неожиданно сейчас такое услышать. Звучит не очень убедительно, если честно — до этого никаких «спа-процедур» у Ангелины по вечерам не случалось.

— А что значит «остальные занимаются друг другом?»

— Магни повел Прасковью Богдановну в ресторан, раньше полуночи вряд ли появятся.

Гарсия во время этих слов откинулась на спинку кресла, широко разведя руки и принимая весьма приятную взгляду позу. Да, в таком ракурсе платье еще смелее выглядит — чем сильнее натянута ткань, тем она прозрачней кажется.

— Магни? Прасковью Богдановну? — поднял я взгляд, снова глядя в темные блестящие глаза Гарсии.

— Да. Она как раз в его вкусе, если ты не знал, — протянула девушка, покачивая ногой.

Худощавый Магнуссон рядом с поражающей статями Прасковьей Богдановной смотрелся как жердь рядом с… ладно, не мое дело.

— Мне казалось, что они с Бертезен…

— Эмили уже второй месяц спит с Карлосом. Еще с того времени, как мы на острове отдыхали. Ты не знал? — взметнулись черные брови Гарсии.

— Нет. Не знал, — покачал я головой.

Надо же, насколько я оторван от народа, оказывается, будучи погруженным в свои проблемы.

«Альбин?»

«Шеф?»

«Ты знала?»

«Конечно».

«Почему не сказала?»

«Во-первых, вы не спрашивали, а во-вторых — зачем?»

Ну да, действительно.

— А Карлос с Эмили где?

— Тоже в ресторан ушли, тоже рано не ждем, — пожала плечами Гарсия.

— Или их попросили уйти? — почувствовал я недосказанность в ее словах.

— Да никто их не выгонял, если ты об этом, — пожала плечами смуглянка. — Просто намекнула.

— Ясно. Намекнула, чтобы мы с тобой остались наедине сегодня?

— Да.

— Слушай, я…

— Слушай, я все понимаю и не претендую…

Заговорили мы одновременно. Слова Гарсии звучали вполне уверенно, но ее эмоции говорили совсем о другом — если брать часть фразы о том, что она не претендует.

— Я знаю, что у вас с Надежной Геннадиевной все на паузе без обязательств, так что не вижу причин тебе блюсти целибат. И…

— Откуда знаешь? — не сдержал я удивления.

— Наоми рассказала.

— Когда они приезжали в последний раз?

— Когда они приезжали в последний раз, — кивнула Гарсия. — Так как насчет моего предложения?

— Какого предложения?

— Насчет регулярного дружеского секса? Доктора говорят, дело полезное. Японские доктора вообще говорят, что два раз в день минимум для здоровья надо.

— Хм. Предложение заманчивое, не скрою, — кивнул я и вдруг почувствовал отклик знакомых эмоций неподалеку.

Так.

«Альбин?»

«Шеф?»

«Ты же знаешь, что Ангелина в доме и нас слушает?»

«Вообще по договоренности с Гарсией она не должна была вас слушать, но десять секунд назад не сдержалась и покинула спальню».

«Почему ты мне не сказала?»

«Во-первых, вы не спрашивали, а во-вторых — я вам говорила уже десять тысяч миллионов раз, у нас есть проблема, ее надо решить. Я как попугай с радио разговариваю, устала уже».

— Куда, говоришь, Ангелина ушла?

Гарсия отвела глаза и вздохнула.

— На ноготочки? — громко произнес я, оборачиваясь.

Через несколько секунд у галереи я увидел выходящую на свет из коридора Ангелину. Она поняла, что я почувствовал отклик ее эмоций, и скрываться уже не собиралась.

Пока прекрасное видение спускалось по лестнице, что-то меня в ее образе зацепило. Вдруг понял: она в таком же коротком полупрозрачном платье, как и у Гарсии, только белом. Тоже ни грамма косметики, тоже волосы стянуты в хвост. И тоже глаза влажно поблескивают, похоже как и Гарсия пару бокалов мартини для смелости закинула.

— Рассказывайте, — потребовал я.

— Да нечего рассказывать особо, — пожала плечами Гарсия. — Ты нравишься мне, ты нравишься Энжи. Она уже пробовала затащить тебя в постель, теперь была моя очередь. Договорились, что она не будет мне мешать, — с укоризной посмотрела Гарсия на Ангелину.

— Прелестно. И вы попросили остальных свалить из дома на ночь?

— Да их и просить особо не нужно, — пожала плечами Гарсия. Смотрела она в сторону, но краем глаза наблюдала за мной. Мимо нее не прошло мой комментарий насчет «заманчивого предложения», так что Гарсия явно ожидала продолжения беседы по теме. Как ожидала этого продолжения и Ангелина — до меня доносились отголоски ее эмоций.

Прекрасно, просто прекрасно.

«И кстати, шеф. Если сейчас сделаете ошибку, можете получить или одну, или сразу двух разъяренных…»

«Да я слышал уже, можешь не повторяться»

«Шеф, опять мне рот затыкаете, а я ведь только о вас забочусь. Подсказать безболезненный вариант решения проблемы?»

«Во-первых, ты поздно спрашиваешь, во-вторых я сам справлюсь».

— Дим, может ты… — начала было Ангелина, но я взглядом и жестом ее остановил.

— Ангелина. Анна. Видите ли… Существуют в этом мире и в этой жизни, в нашей жизни, сиюминутные проблемы. Мы погружены в них полностью, немалая часть нашего времени и жизненной энергии уходит на их решение, они кажутся первостепенными. Представьте, к примеру, что мы всей компанией…

Пример, который мне недавно привел Соколов с машиной и шашлыками показался не очень уместным, поэтому я перефразировал немного:

— Представьте, что мы всей компанией приехали в отель на берегу моря, а все номера заняты. Ну, так получилось, гипотетически, — отреагировал я на недоуменный взгляд Ангелины. — И вот стоим мы большой компанией в холле с чемоданами в руках и думаем, что делать. Ошибка бронирования кажется нам реально серьезной проблемой. И вдруг р-раз, начинается извержение вулкана, у подножия которого стоит отель. Вот буквально секунду все наши мысли были об отсутствии номеров, а сейчас на это уже совершенно наплевать, ситуация изменилась. Понимаете, о чем речь?

Гарсия с Ангелиной помолчали немного, потом переглянулись.

— У тебя по мужской части проблемы? — совсем негромко поинтересовалась Гарсия.

— Double Ѣ! — не сдержался я. — Нет.

Девушки снова переглянулись, после чего Гарсия снова заговорила.

— Так в чем проблема, почему дружеский секс — это табу? Ты можешь выбрать одну из нас или мы вообще можем…

— Вопрос доверия, — перебил я Гарсию. — Давайте подождем две недели, которые у нас остались до инициации. Приедет Надежда, я с ней поговорю и после этого буду свободен в выборе решения. Договорились?

— Ты можешь хотя бы намекнуть…

— Все проблемы мы решим. Договорились? — еще раз повторил я.

Ангелина первой молча кивнула.

— Договорились, — тоже кивнула едва заметно расстроенная Гарсия.

Похоже, она считала что если бы я не почувствовал присутствие Ангелины, заманчивый вариант — как я его назвал, мог бы претвориться в жизнь.

Как бы на этом фоне еще несчастного случая не произошло. Поэтому пришлось пригласить обеих в ресторан, чтобы на виду держать — сейчас к себе если уйду, черт знает, что у них наедине произойти может. Слово за слово, потом дом чинить.

Поздно вечером уже постучался в спальню к вернувшейся Бертезен. Изложив внимательно выслушавшей меня девушке суть проблемы, попросил ее приглядывать за Ангелиной и Гарсией, по возможности удерживая их от резких действий. Не знаю, это помогло, или Гарсия с Ангелиной отличались благоразумием, но оставшиеся до торжественного мероприятия по инициации Источника дни пролетели довольно быстро и без происшествий.

Надежда вскоре приехала на инициацию, после чего действительно все проблемы решились.

Бойтесь своих желаний, как говорится.

Глава 20

Императрица стояла у окна и наблюдала за закатом — в летнем Петербурге они каждый вечер как особый вид искусства. За спиной Ольги, в креслах у потрескивающего огнем камина, устроился ротмистр Алексей Соколов. Судя по виду, он чувствовал себя в личных покоях императрицы как дома. Сидел, развалившись в кресле с бокалом коньяка, глядя перед собой невидящим взглядом.

— Я очень. Очень рада тебя видеть, — ровным голосом произнесла Ольга, не оборачиваясь. — Но ты же знаешь, что тебе опасно здесь появляться.

Соколов не ответил, только губу прикусил, все также глядя в пространство.

— Что-то серьезное случилось? Все в порядке? — обернулась наконец Ольга.

Несмотря на попытку остаться спокойной, она не справилась с собой и едва не зарядила очередью вопросов, вовремя сдержавшись.

— Все в порядке, да, — покивал Соколов, вдохнув. — Лопату только сломали.

— Что?

— Лопату сломали, когда Жучку хоронили. Не слышала такое?

— Нет, — с холодком в голосе ответила Ольга.

Она на дух не переносила ни анекдоты, ни байки. Не было ни одной анекдотичной шутки, которое бы заставила ее усмехнуться. Соколов об этом знал, но все равно не оставлял попыток пробить ее броню удачным анекдотом. Сейчас, впрочем, речи о шутках не шло: голос Соколова, когда он начал пересказывать анекдот, звучал глухо, мрачно.

— Все в порядке? Да, только лопату сломали. Как? Когда Жучку хоронили. А с ней что случилось? Конины обожралась так, издохла. Откуда у нас столько конины? Всю ночь воду возили, несколько лошадей пало. А куда воду возили? Штаб тушили. Штаб тушили? Да, начштаба окурок неудачно выкинул. Он же не курит! Закуришь тут, когда знамя бригады пропало…

Ольга не сказала ничего, не лице ее не дрогнул ни один мускул. Соколов отставил бокал, поднялся. Подошел к ней и обнял за талию. Ольга вздохнула и прижалась к мужу, положив голову на плечо.

— Полтора часа назад в школе «Аскольд», во время тайного ритуала по инициации группы учащихся первого курса, случилось чрезвычайной происшествие.

— Я знаю.

— Круг Стихий уничтожен выплеском силы. Все участники ритуала погибли.

— Как и предполагалось.

— Они на самом деле погибли.

— Как? — отстранилась Ольга, расширенными глазами глядя на Соколова.

— Все семеро были в эпицентре взрыва, это уже подтверждено средствами объективного контроля.

— Надя не смогла уйти в Инферно?

— Смогла. Но почему-то вернулась и не справилась с Тьмой, которая ее поглотила.

— Но ведь… Как? Зачем? — не могла найти слов Ольга. — Зачем она вернулась?

— Не знаю. Но практически сразу после того как она вернулась, все наши порталы в Инферно перестали работать. Не только у нас, и у британцев. По атлантам информации пока нет, но у них полагаю тоже.

— Почему мне еще не доложили? — спросила Ольга, в голосе ее прозвучали стальные нотки.

— Так я сейчас что делаю? — удивился Соколов.

— А. Да, — покивала полностью выбитая из колеи императрица. — Что там произошло, есть у тебя предположения?

— Не знаю. Думаю, Надя в Инферно столкнулась с чем-то, что сподвигло ее рискнуть и вернуться в эпицентр взрыва.

— Что с ее слепком?

— Его нет.

— Я знаю, что его нет, знаю все про меч, я про то что…

— Его реально нет. Босс говорит, что меч пропал.

Ольга ненавидела, когда ее муж — скрывающийся сейчас под личиной Алексея Соколова, называл президента Конфедерации боссом. Но сейчас и бровью не повела, даже не заметив.

— Что еще говорит Сергей Александрович?

— Не буду приводить тебе дословно, но матерится он обычно на немецком.

Ольга только теперь поняла, почему Соколов такой растрепанный и растерянный. Всего один раз она слышала, что президент ругался. Было этот тогда, когда они вдвоем — вместе со стоящим рядом «ротмистром», ее — Ольгу, чуть было не убили во время безобидного ритуала.

— Святилище? Помощь богини? — Ольга еще не верила в то, что история Повелителя молний закончилась.

— Святилище мертво, сила из него ушла. Пусто и тихо, как не было.

Ольга только головой покачала.

— Я не верю.

— В гибель Наденьки я не верю. Сейчас босс дал задание найти сестру Александрова, Надежда с ней хорошо общалась. Может быть, меч у нее. Но вот то, что остальные погибли на арене — факт, они исчезли из мира живых. Святилище тоже пусто. Я конечно не люблю так говорить, но нет человека, не проблемы, — закончил Соколов, после паузы продолжил: — Но по сравнению с ним, на горизонте вырисовывается гораздо большая… проблема.

— Какая?

Голос Ольги уже был холоден и спокоен. К ней вернулась обычная рассудительность.

— Инферно.

— Я не понимаю, — покачала головой Ольга.

— Босс знает, кто инициировал вторжение демонов во время Парижской катастрофы.

— Почему я об этом не знаю? — в голосе Ольги зазвенел лед всех мировых океанов, глаза полыхнули лиловым сиянием.

— Не злись, — чуть сжал ее руки Соколов. — Во-первых, я тебе сейчас об этом рассказываю, во-вторых, это страшная тайна, в-третьих босс сам только что догадался.

— Перестань называть его боссом! — не выдержала Ольга.

— Ну прости, — поднял ее ладонь и легко поцеловал Соколов.

— Кто инициировал?

— Сами французы.

— Как?

— Случайно.

— Как⁈

— Говорю же, случайно. Как говорят умные люди, не стоит недооценивать предсказуемость тупизны. Во время ассамблеи ООН атланты дезактивировали все порталы в Инферно на своей территории в целях безопасности. Оказалось, что это было неудачным решением.

— Объясни.

— Видишь ли, только что босс высказал теорию. Говорит, что наш мир — это вместилище магической составляющей стихийной силы, босс называет это «Сияние». Через активные порталы лишняя энергия постепенно стравливается в другие планы, знаешь, как воздух через ресивер на грузовиках.

— Не знаю, что такое ресивер на грузовиках, но принцип понятен.

— Перед ассамблеей в Париже, за два месяца до ее проведения, в целях обеспечения безопасности все порталы в иные планы на европейской были закрыты. И, считай, что в этом месте возникло сильное давление. Представь, что ты стоишь у наполненного водой шара и тыкаешь иголкой, после чего тебя сразу…

— Портал в Париже был открыт с нашей сторон, — тут же поставила по сомнение пример Ольга.

— Да, неудачная аналогия, — согласился Соколов. — В общем, не суть, ты поняла о чем речь. Босс уверен, что имеет место трагическая случайность. Говорит, что в Париже произошел выплеск силы, который пробил ткань реальности, что открыло не портал, а настоящую дыру в Инферно. Это могло даже произойти случайно, не обязательно как результат злого умысла.

— То есть сейчас, когда не действуют все порталы, по всей планете…

— Да. Если с момента дезактивации порталов в Европе до Парижской катастрофы прошло два месяца, то сколько у нас сейчас времени? Неделя, две, месяц — кто знает?

— Прогнозы?

— Херовые.

— Артур! — не выдержала Ольга.

— Вариантов, собственно, всего два. Если порталы не заработают снова, но мы этот не рассматриваем. Первый — выплеск силы пробьет дыру, которая по размеру будет много больше той, что образовалась в Париже и которую закрывали всем миром. Если с обратной стороны не будет армии демонов, страна на чьей территории появится портал, получит широкие ворота и полный контроль над Инферно. Но судя по тому, что Надя перед смертью вернулась, нихрена не будет все так просто, и когда портал откроется, оттуда попрет нечисть. Парижская катастрофа покажется цветочками.

Ольга, когда Соколов сделал паузу, медленно кивнула.

— Да-да, — под ее понимающим взглядом произнес Соколов, и явно процитировала кого-то: — В мире, как ты знаешь, уже не четыре, а три центра силы. И босс говорит, что масштабный прорыв послужит триггером, какой-то из трех центров силы перестанет существовать. Или же вообще наконец случится так, что мы за короткий срок пройдем путь, на который рассчитывали едва не столетие, так что вскоре останется только один.

— Если начнется, мы не можем упустить шанса, — кивнула Ольга.

— Вот-вот. Только если портал откроется в России?

— Будем сражаться. Не в первый раз.

— Мы принимаем бой, ага, — вдруг усмехнулся Соколов. — Тебе нужно на Север, я хотел бы чтобы ты была в безопасности.

— Настя?

— Она в Архангельске сегодня, ты же знаешь.

— Да. Да. Знаю, но забыла.

— Пусть там и остается.

— А ты?

— Пора снимать маски.

— Это опасно.

Соколов не ответил, просто вздохнул.

— Ну да, — под его взглядом покивала Ольга. — Это уже несущественно.

Некоторое время Ольга постояла рядом с мужем, обнимая его.

— Ничего лишнего не натвори только. Будь, пожалуйста, осторожен.

— Осторожность — мое второе имя, ты же знаешь.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/280106

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20