Эта история произошла в городе Лихославле Тверской области — городе, где каждый второй житель знает первого в лицо, а третьего обязательно где-нибудь встречал. В маленьких городах, как в коммунальной квартире — всегда найдется тот, кто знает о тебе больше, чем ты сам, особенно если ты ученик в среднеобразовательной школе, где каждый как на ладони. Однако десятиклассник Миша Чашкин смог опровергнуть эту незыблемую истину: он понятия не имел о пристрастиях своей учительницы по географии Нины Васильевны.
Стоя в магазине под томным взглядом пышногрудой продавщицы тети Шуры, Миша терялся от изобилия продуктовых стеллажей. Его руки вспотели, и он то и дело вытирал ладони об штаны. Волновался.
— Ты что, с ума сошел? — крутил пальцем у виска его друг Леша Смагин, перед тем как Мишка отправился в магазин. — Какие конфеты?! Смотри, деньги давать не смей! Тогда точно кранты!
Слова Лешки — кремень. Ему можно было верить, потому что Лешка в отличие от Мишки не имел привычки прогуливать уроки, оттого-то он и знал, что за фрукт эта самая Нина Васильевна. А фрукт она была не простой. С кислинкой. С косточкой внутри. С закалкой советских времен, нерушимыми принципами и жизненными устоями. Сказала, придешь завтра, значит, завтра. Сказала, не сдал, значит, не сдал.
Мишка был в панике. Глаза шарили по полкам с продуктами в поисках спасения, лицо горело огнем. Ладони вспотели еще больше.
— Ну что! — не сдержалась тетя Шура. — Брать-то будешь что-нибудь?
Мишка ответил молниеносно, словно голос тети Шуры разбудил его ото сна.
— Да. Давайте пачку яблочного сока и сладкого что-нибудь. На ваше усмотрение.
— ???
— И еще пакет. Да покрасивее! Мне на подарок.
Словно айсберг, тетя Шура отделилась от прилавка.
Мишка понял, что давно так не волновался. Он не волновался так даже тогда, когда отец просматривал его дневник, краснеющий от замечаний учителей — явления, прямо скажем, нередкого.
— Значит так, — заключил тогда отец, положив дневник на стол. — Если в этом году ты заваливаешь хотя бы один экзамен, летом в деревне останешься без мотоцикла. Никаких тебе покатушек, пока не возьмешься за ум.
И Мишка взялся, а точнее, схватился. Последний оставшийся экзамен был на грани провала. Если первые два он с зубным скрежетом сумел-таки натянуть на тройки, то предстоящий поход в кабинет географии не оставлял надежды вообще. Нина Васильевна имела безупречную репутацию неподкупного добросовестного педагога.
С полным пакетом, но пустой головой Мишка пулей вылетел из магазина. По пути заскочил в цветочный ларек, прихватил букет красных роз — и в школу. Времени было в обрез.
— Успел? — задыхаясь, выпалил Мишка.
У двери с надписью «Кабинет географии», где еще утром толпился весь его класс, двадцать два человека, сейчас стоял только один.
— Успел, — ответил его друг Лешка Смагин. — Где тебя так долго носило? Уже твоя очередь.
Вид у него был самодовольного делового человека. Неудивительно, ведь его в дневнике ждала твердая пятерка. Несмотря на статус отличника, Лешка не сторонился дружбы с Мишкой. Наоборот, всячески старался помогать ему, а точнее, вытаскивать за уши, в какую бы передрягу тот ни угодил.
— Что ты там купил? — потянулся Лешка к пакету. — Ты в курсе, что она не ест сладкое? Я слышал, ей нельзя много сахара.
Мишка белел прямо на глазах.
— Вот, все что смог, — ответил он. — Надеюсь, поможет.
Последние слова прозвучали как признание перед расстрелом.
— Не дрейфь! — запретил раскисать Лешка. — Я скажу тебе, что делать, чтобы выйти на три.
Он схватил друга за локоть и отвел в сторону. Без надобности говорил шепотом, в коридоре кроме них никого не было.
— Короче, план такой.
Мишка напрягся.
— Во-первых, убери с лица эту кислую мину. На жалость ее не возьмешь. Никакие «помогите, пожалуйста» или «папа меня убьет» не прокатят. Она этого не любит. Фальшь чует сразу, как собака. Понимаешь? Во-вторых, говори, что угодно, только уверенно. Не запинайся. Поверь сам в то, что говоришь. Если будешь мямлить — два! А действовать будешь так…
Дальше Лешка в подробностях изложил свою стратегию по выживанию двоечника на ковре у строгого учителя. О том, как важно показать свою любовь к предмету, как можно увернуться от дополнительных вопросов и еще много чего того, что такой отличник, как Лешка Смагин, никак не должен был использовать по определению. Мишка слушал внимательно как мог, но в силу глубокого волнения не запомнил ни слова.
— Ты все понял? — выдохнул Лешка.
Мишка кивнул, и этот кивок показался Лешке жестом фатальной обреченности. Он хотел сказать еще несколько напутствующих слов, но тут из-за двери раздалось:
— Следующий!
Гордо подняв подбородок, с букетом роз в одной руке и продуктовым пакетом в другой, Мишка шагнул вперед навстречу неизвестности.
— Можно?
— Это ты, Чашкин? — не отрываясь от журнала, с
