По преданиям старинным
раз в году из вод глубинных
поднимаются на свет
те, кто знают твой секрет,
те, кто слышат твои думы,
и идут дорожкой лунной
за тобой, ведь ты их звал,
раз желание загадал.
*
Летний вечер тихий, томный,
и надеждами нескромный
восхищает взгляд закатом,
будоражит ароматом
он цветочным, сочным, пряным,
что вдохнешь и станешь пьяным.
И душа в плену дурмана
затомится, и туманом
взгляд подернется девицы.
И грустить, и веселиться
ей захочется. И спать
до утра она не сможет.
Вечер сердце растревожит,
ведь любовь в нем зародилась.
На беду она влюбилась.
*
Ну а как тут не влюбиться?
Ведь в округе все девицы
в плен попали того взгляда,
что для них был как награда,
что им в сердце проникал,
что красой околдовал.
Миша вправду был хорош.
Он высок и он пригож.
Синева озер в глазах.
Солнца луч на волосах.
Гордый профиль, губы — маки.
Собирал он охи, ахи
по селу со всех сторон,
только сам был не влюблен.
Для него сердечки бьются,
и ручьями слезы льются,
но его то не тревожит.
И утешить он не может
никого своим вниманием,
о другом его мечтания.
— Эх, Анюта, — говорил.
Он к соседке заходил
иногда по вечерам.
— За мечту я все отдам!
— Так о чем же твои думы?
— взгляд понятливый и умный
на него Анюта бросит.
— Да такого сердце просит,
что не встретить никогда!
Вот ведь горе-то, беда!
А девица утешает,
чаем, медом угощает.
У нее он был как дома.
С детских лет они знакомы.
Он считал ее сестрой
доброй, милой и простой.
Всем он с ней привык делиться.
Ей завидуют девицы
и соперницей считают.
Но Анюта точно знает:
ей не быть его невестой.
В сердце Миши мало места
для нее. Она подруга
для возлюбленного друга.
— Отчего ж душа болит?
Сердце что твое томит?
— Эх, мечтаю я о той,
что своей бы красотой
затмевала солнца свет,
той, что лучше в мире нет.
Чтоб взглянуть и задохнуться,
от восторга захлебнуться, -
он Анюте объяснял.
А в глазах огонь пылал.
Говорит, не замечает,
как напротив взгляд печален.
С болью там любовь смешалась.
Но Анюта улыбалась,
понимающе кивала
и смиренно отвечала:
— Ты вокруг бы поглядел
и нашел бы, что хотел.
Много девушек хороших
и красивых, и пригожих.
— Ах, да я же про другое!
Тут свои все, все родное.
Друг на друга все похожи.
Да, не спорю, все пригожих
и добры, да и послушны.
Только мне не это нужно.
Нужно, чтобы била дрожь,
чтобы ум кричал: «Не трожь!
Обожжешься и сгоришь!».
Ну а ты не устоишь
перед дивной красотой,
прыгнув в омут с головой.
— Ох, такая страсть опасна!
— Ну и что, зато прекрасна!
*
Он ушел. Она одна.
За окном висит луна,
лик девичий освещает.
Сердце юное страдает,
ищет в зеркале ответ.
Ничего такого нет
в добром, милом отражении,
что есть в Мишином видении.
Хороша, стройна, нежна,
только Мише не нужна.
*
Летний зной утихнет к ночи,
что становится короче
и тревожней. И разбудит
грезы девичьи о чуде,
и поманит за собой,
соблазнив ее мечтой.
От реки прохладой веет.
И закат уже алеет.
А девицы нарядились
и смеялись, веселились.
Стайкой пестрой собрались
и по улице прошлись.
И Анюта к ним примкнула.
Стайка песню затянула.
Льется песня по деревне
про обряд старинный, древний,
про легенды и сказания
и про тайные желания.
Миша хор тот повстречал.
У девиц в глазах печаль
о красивом молодце,
но улыбки на лице.
— Эй, Анюта, ты куда?
— Нынче темная вода
нас к себе зовет и тянет.
Да об этом каждый знает.
— Да ведь это только сказки.
— Для того, кто хочет ласки,
безнадежно счастья ждет,
каждый способ подойдет.
— Что ж, возьми тогда с собой.
Пошепчусь и я с рекой.
Ерунда, да интересно.
И Анюте стало лестно,
что он рядом с ней идет,
ее под руку берет.
И они чуть-чуть отстали.
А девицы уж кидали
взгляд завистливый на них.
Прям невеста и жених!
В поле вышли, рвут цветочки,
чтоб сплести себе веночки.
Миша тоже собирает,
только вот не понимает,
как их все соединить.
— Аня, можешь подсобить?
— Да, конечно, это можно,
только в радость мне, не сложно.
Васильки она взяла
и венок ему сплела,
и на голову надела,
и с отрадой поглядела.
— Он к лицу, под цвет очей.
— Ну пошли к реке скорей!
*
У реки склонились ивы.
Отражается красиво
в водной глади свет луны.
И напротив не видны
очертания берегов,
ночь взяла их под покров.
И причудливые тени
между явью и видением
в свете призрачном гуляют,
страх и трепет нагоняют.
Песни больше не слышны.
Не нарушат тишины
голоса девичьи, смех.
И река манила всех,
лунным отблеском играла
и звала, и ожидала
дань принять, раскрыв объятия.
И подол намок у платья.
И летят, кружась, венки,
в сердце падая реки.
— Мой поплыл, а вон и твой, -
шепчет Аня над водой.
— Ну и что? Чего мы ждем?
Смотрит Миша в водоем.
— Ждем русалку, коль придет.
Чей венок она возьмет,
то исполнится желание.
— А… То бабкины сказания, -
Миша только отмахнулся.
— Ерунда, — он усмехнулся.
Тишину нарушил смехом,
а в ответ услышал, эхо
раздалось из темноты.
И шуршат вокруг кусты,
будто шепчутся с рекой.
Тень мелькнула под водой.
Миша вздрогнул, но собрался.
— Птица! Я уж испугался, -
он вздохнул, к реке нагнулся,
только сразу отшатнулся.
Гладь подернулась волной.
Пеной белой ледяной
ноги парню окатило.
И течением закрутило
все венки и разбросало.
Только Мишина не стало.
— Что такое это было?
Что венок мой зацепило?
Может, рыба иль бревно?
— Ты не веришь все равно, -
ему Аня отвечала.
— То русалка здесь играла.
Твой венок ей приглянулся.
Миши снова отмахнулся.
— Утонул веночек мой.
Ну и пусть, пошли домой.
От реки он отвернулся,
но и сразу обернулся.
— Что такое? Кто-то звал?
Будто «Рана» мне сказал.
*
Крепок сон его, глубок.
В нем он видит свой венок.
Не плывет тот и не тонет.
И во сне парнишка стонет.
Стало сыро и прохладно.
Силуэт высокий, ладный
нависает над кроватью.
Мокрый след ползет за платьем.
Ледяной руки касание.
— Говори свое желание!
Голос требует и просит,
и из сна его выносит.
— Кто ты? — парень отвечает.
Темный взгляд его встречает.
Не поймет, то явь, виденье.
Что за странное явление?
Дева с черными очами
передернула плечами.
И прекрасна, и страшна,
и почти обнажена.
Платье тела не скрывало.
Тень густая нависала
от ресниц на бледной коже.
Ни на что то не похоже.
И веночек васильковый
у красотки чернобровой
с мокрым локоном смешался.
Парень даже растерялся.
И смотреть на деву стыдно,
оттого что тело видно.
И страшит та, и пугает.
Только взгляд бездонный тянет
и зовет, повелевает
и сомнения разрушает.
— Мое имя ты узнал.
Помнишь, «Рана» повторял?
— Рана? — парень встрепенулся.
— Значит, я не обманулся!
Мне не чудилось, не снилось.
Ты зачем ко мне явилась?
— Ты венок мне свой отдал.
Мое имя ты назвал.
Говори свое желание.
Что душе твоей страдание
доставляет, что мешает?
Что покой твой нарушает?
Только я ведь вижу, знаю.
Без труда я отгадаю
мысли тайные твои.
Говори же, не томи!
Опиши в словах мечту.
— Я хочу увидеть ту,
что прекрасней всех на свете.
Чья краса как солнце светит,
даже ярче, дня ясней,
чтоб назвать ее своей!
Не задумавшись сказал.
— Лишь об этом я мечтал.
О несбыточном, о чуде!
— Как желаешь, так и будет!
Изогнула дева губы.
И блеснули хищно зубы.
— Ночь пройдет, и минет день.
У воды сгустится тень.
Из тумана над рекой
воплотится образ той,
о которой ты мечтаешь,
и которую желаешь
в жены взять, назвать своей.
Протяни ты руку ей!
И исполнится желание!
В ночь русалочью мечтание
станет явью. Быть тому
по велению моему!
*
Рано утром Миша встал.
Будто вовсе и не спал.
Утомлен, не отдохнул.
Потянулся он, зевнул.
— Что за сон чудной приснился?
Кто во сне к нему явился?
Парень ноги опустил,
прямо в лужу угодил.
Пол сырой, залит водой.
И цветочек голубой…
— Василек. Откуда он?
Миша очень удивлен.
Он растерянно моргает,
у двери вдруг замечает:
не бумага, не платок.
Водной лилии цветок!
Знать все правда, а не сон
и не сказка, понял он.
И сначала он смутился,
а потом вдруг и решился.
Шанс бывает только раз!
Помнит девы он наказ.
Этой ночью все случится.
К нему явится девица,
что желанней в мире нет.
Так быстрей погас бы свет,
солнце село, ночь пришла,
чтоб мечта его нашла!
*
Не дождавшись темноты,
парень бродит у воды.
Нетерпением объят.
Подгоняет он закат.
— Ну когда же все случится?!
Где моя мечта-девица?!
Камыши зашелестели.
Очертания посерели
берегов. Взошла луна.
Непрозрачна и черна
гладь реки порывом ветра
возмутилась. Ждет ответа
сердце парня, замирает.
Взгляда он не отрывает
от воды. Поплыл туман.
Правда, морок иль обман?
Бьются мысли в голове.
А туман уж на траве
рядом с Мишей опускался
и дрожал, и расступался.
Из него рука тянулась,
к парню нежно прикоснулась.
Голос ласковый пропел:
— Видеть ты меня хотел.
Так смотри, встречай меня!
Вот же я, мечта твоя!
Та из облака явилась,
что ночами ему снилась.
Сразу он ее узнал.
О такой он и мечтал.
То прекрасное виденье,
совершенное творение.
Красота то неземная.
Не поверишь, что живая.
Локон светлый и густой,
с плеч играя наготой,
словно шелк скользит по коже,
что сравнится с розой может
своей нежностью и тайной.
Раз взглянув один случайно
в глаз бездонных океаны,
ты навеки будешь пьяным,
одурманенным любовью.
Потечет по венам с кровью
страсть, ожоги оставляя,
сердце в прах испепеляя.
По щеке ладонь скользила.
От восторга грудь сдавило.
Разум мечется в смятении.
Тело требует забвения
в этих ласковых руках,
в этих мягких волосах.
Обещает рай улыбка.
Под ногами почва зыбкой
в то мгновение показалась.
И вокруг все зашаталось,
завертелось, закрутилось.
То любовь на свет явилась.
— Кто ты? Как тебя зовут?
— Видишь, лилии цветут?
На меня они похожи.
Как они, я Лиля тоже.
— Да, сама ты как цветок!
Стан твой словно стебелек.
Кожа — нежный лепесток.
Губы — вишни спелой сок.
Я тебя так долго ждал!
Без надежды я страдал!
Голос Миши задрожал.
Страстью парень воспылал.
Руки к ней он протянул.
Захлебнулся, утонул
в теплом сладостном дурмане.
Разум был уже в тумане.
Только запах, ощущения,
поцелуев вкус, смятение,
вихрь, огонь, водоворот…
Он у райских у ворот!
Ночь минутой обернулась.
Тьма вздохнула, покачнулась,
уступая место свету.
Миша требует ответа.
— Будешь ты моей женой?
Так пойдем сейчас со мной!
— Нет, должны мы разлучиться, -
тихо молвила девица.
— Не могу пойти с тобой,
мой любимый, дорогой!
— Как же так и почему?
Уж ни сердцу, ни уму
не видать теперь покоя!
Как мне вынести такое?!
Не смогу ни есть, ни спать.
И готов я все отдать
за тебя. Я умоляю!
Без тебя я погибаю.
— Знаю, милый. Ты прости.
Не печалься, не грусти.
На закате вновь придешь
и опять меня найдешь.
Ну а мне пора. Прощай,
мой любимый, не скучай.
И желанная невеста
словно лань скользнула с места.
Он рванул за ней в кусты.
— Лиля! Лиля! Где же ты?
Нет ответа. Тишина.
Только мягкая волна
прошуршала по песку.
Пели птицы про тоску.
И роняли слезы ивы.
И печально, и красиво
все вокруг. И рай, и ад,
все смешалось. Он и рад,
и несчастен, и смущен.
Понял парень, он влюблен.
*
Каждой ночью он ходил
до реки и находил
там любовь и совершенство,
ласку, райское блаженство.
Но на утро все терял.
Он просил и умолял,
исступленно повторял:
— Я прошу, пойдем со мной.
Будь навеки мне женой!
И услышал он ответ:
— Для меня на свете нет
никого тебя красивей,
никого тебя любимей!
Просишь быть меня женой,
но не честен ты со мной.
— Что такое ты сказала?
Речь девицы изумляла.
— Для тебя я весь открыт.
Мир ничтожен и забыт
для меня, коль ты не рядом!
И окинув грустным взглядом
парня, Лиля отвечала:
— Так ведь я про то узнала,
у тебя другая есть!
— Кто принес такую весть?
— Все в округе это знают.
Все девицы то болтают.
То твоя соседка Анна.
— Слышать это очень странно.
Да, она ко мне добра,
но она мне как сестра.
— Как поверить? Я ревную.
Вдруг ты любишь и другую?
Докажи, что не обманешь,
мое сердце не изранишь.
Приведи ее сюда.
Пусть полночная вода
смоет ревности налет.
И река пусть унесет
недоверие и страх.
И глаза ее в слезах,
и мольбы полны, надежды.
— Я люблю тебя как прежде.
Я неопытна, ранима.
Если так же я любима,
дай мне с ней поговорить,
все понять и уяснить.
— Что же, это пустяки.
Жди нас ночью у реки.
Ты забудешь страх и ревность.
Докажу свою я верность.
*
— Как-то, Миша, это странно.
Много морока, тумана
в твоем тайном приключении, -
не желая скрыть волнение,
Аня мыслями делилась.
Но однако в путь пустилась.
Пусть история смущает,
но ведь другу доверяет.
И послушно шла за Мишей.
Солнце спряталось за крыши.
Тьма объятия раскрывает.
Ночь в права свои вступает.
Лиля их уже ждала.
— Вот Анюта и пришла.
Это Лилия, Анюта.
И девица необута,
в платье очень откровенном
говорит: — О сокровенном
поболтать с тобой хотела.
Отойдем, обсудим дело.
Аню за руку взяла
и в сторонку отвела.
— Знаю ведь, его ты любишь.
А себя ты только губишь.
Вижу я в глазах страдания.
Лучше быть на расстоянии
от такой любви опасной.
Посмотри, ведь ты прекрасна.
А себя меж тем хоронишь.
Сердце ты его не тронешь.
Он теперь навеки мой!
— Не пойму, зачем со мной
ты все это обсуждаешь.
Или что-то ты скрываешь?
Смотрит Аня с недоверием.
— Ты же знаешь то поверье.
Ведь вы вместе тут стояли
и веночки нам кидали.
Аня ахнула: — Русалка!
Неужель тебе не жалко
Мишу? Хочешь погубить?
— Тише. Хватит голосить.
Я русалка, но другая.
Мне земля была родная.
Я могла по ней ходить,
а могла по речке плыть.
Дочь русалки и мужчины.
И ни в чем я неповинна,
здесь теперь заключена.
Стала пленом мне волна.
— Да, дела! Так я при чем?
Смотрит Аня в водоем,
а на сердце неспокойно
от речей красотки знойной.
— Он зовет меня с собой,
чтоб была его женой.
Но пойти я не могу.
Только здесь на берегу
наши встречи и возможны.
Только вместе быть нам можно.
Заберу его к себе!
Как такой исход тебе?
Аня чуть не задохнулась,
от русалки отмахнулась.
Закричала: — Убегай!
Миша, жизнь свою спасай!
— Не кричи. Он не спасет.
Все равно за мной пойдет!
А вот ты могла б спасти,
жизнь другую обрести.
Подмени меня в реке.
И забудешь о тоске!
Новый мир ты там откроешь!
Свое сердце успокоишь!
Выручай скорее друга,
наша верная подруга!
Миша возглас услыхал
и к девицам подбегал.
— Не ругайтесь, не кричите!
Что случилось объясните.
И русалочка пропела,
и смиренно поглядела.
— У меня дурные вести.
И не быть с тобой нам вместе.
Здесь мой дом, моя река.
Не сойти на берега.
Путь закрыла мне волна.
Здесь навек заключена
я по воле ведьмы злой.
Жить судьба мне под водой.
— Почему же ты молчала?
Я просил, не отвечала!
Я найду колдунью ту
и на берег приведу.
Упрошу ее, заставлю!
Я смогу, я все исправлю!
— Нет, не надо, не ходи!
И себя побереги!
Закричали две девицы
в один голос. — Не годится.
С ведьмой той не совладать.
Стала Лиля объяснять.
— Сам в беду ты попадешь.
И меня ты не спасешь.
Та колдунья очень злая.
Не придет сюда, я знаю.
Мне самой бы к ней добраться.
Лично с ней бы повидаться…
— Как же дело то решить?
Как тебя освободить?
Миша грустен, озабочен
и вздыхает тяжко очень.
— Аня может нам помочь, -
говорит речная дочь,
а в глазах ее мольба.
— Послала ее судьба.
На нее надежда вся.
Нам она теперь судья.
— Ты, Анюта, мне сестра.
Ты всегда была добра, -
смотрит преданно и верно.
На душе у Ани скверно.
— Помоги, прошу, нам, Аня!
Разум девушки в тумане.
Стало друга очень жалко.
Только фальшь в словах русалки
сердце чувствует и ноет.
Аню это беспокоит.
Не понятно, в чем подвох.
Был ответом тяжкий вздох.
А русалка говорила,
глаз с Анюты не сводила.
— Да ведь то не навсегда.
Здесь хорошая вода!
Ты познаешь глубину.
И полюбишь ты волну.
Хорошо здесь и спокойно.
И я всем была довольна.
Я б реки не покидала,
если б Мишу не узнала!
А как с ведьмой все решится,
снова станешь ты девицей!
И ответ уже не ждет.
По руке ногтем ведет,
кожу сдернув до крови.
— Мое имя назови!
— Лиля, — Аня прошептала.
И русалка кровь смешала
и девичью, и свою.
— Я взамен себя даю
эту деву этим водам.
А себе беру свободу
по земле идти как люди.
Как скажу я, так и будет!
Аню в реку утащила.
И волна их там накрыла.
И круги лишь на воде.
— Эй, девчата, а вы где?
Быстро все произошло.
И до Миши не дошло,
что случилось, он не знал.
И не все он понимал.
Аня тоже не успела
осознать, какое дело
с ней русалка сотворила.
Их бросало и крутило.
Крепко Лилия держала,
ноги с ней переплетала.
— Поменяются местами
хвост с красивыми ногами, -
прошептала ей на ушко.
— Вот и все, моя подружка.
Не серчай, не обижайся.
Под водой ты оставайся.
И сама вся не своя
видит Аня, чешуя
ее тело покрывает.
Кто-то рядом подплывает.
То реки родная дочь.
И глаза ее как ночь
смотрят с бледного лица.
И ресницам нет конца.
Говорит: — Спокойна будь.
Отправляйся, дочка, в путь.
Погуляй, повеселись
и назад не торопись.
За девчонкой пригляжу.
Ну пошли, все покажу, -
обратилась к Ане Рана.
— Лиле я — родная мама.
*
И темна вода вокруг.
И луны взошедшей круг
светом бледным не пробьется
сквозь глубины, не коснется
дна, поросшего травой.
Тишина здесь и покой.
Здесь причудливы коряги.
Есть и отмель, и овраги.
Стаи мелкой пестрой рыбы.
Сом завис могучей глыбой.
И течение плавно, ровно.
Здесь просторно и свободно.
Но душе девичьей тяжко.
Горько плакала бедняжка.
Но вода слезу смывала,
все секреты покрывала.
— Сердце чувствует обман.
Миша был любовью пьян.
А русалка не вернется.
Не видать мне больше солнца!
— Не реви, — сказала Рана.
— И не много здесь обмана.
Что хотел, он получил.
И за это заплатил.
Ну и ты уж не серчай,
к жизни новой привыкай.
— Так за что я пострадала?
Аня грустно отвечала.
— Ни за что. Судьба такая.
Только дочь моя родная
тоже хочет погулять,
веселиться, танцевать.
Кровь людская в ней играла,
а вода не отпускала.
Ну а ты нам помогла.
Так что я не буду зла.
Мы подружимся с тобой.
Обретешь ты здесь покой.
Не печалься, то не сложно.
И сойти на берег можно,
только ночью, вдоль воды
проложив свои следы.
Часто парни здесь рыбачат.
И не будет скучно значит!
Рана Ане подмигнула
и в глубины утянула.
*
Миша счастьем опьянен.
Он любим, и он влюблен.
И сбылась его мечта.
Рядом с ним навеки та,
что прекрасней в мире нет.
Глаз ее лучистых свет
солнца парню стал милей.
Он зовет ее своей.
Самому поверить сложно,
стало чудо вдруг возможно!
Он русалку вел домой.
Станет та его женой.
И она была влюбленной.
Как цветок одноименный
нежной прелестью сияла,
хорошела, расцветала.
Веселилась, улыбалась,
жизнью дева наслаждалась.
Все ей ново, интересно.
Манит все, что неизвестно:
лес густой и луг, и поле…
Кружит голову от воли!
Счастье жадными глотками
они пили и кусками
отрывали жизни радость.
Упоительная сладость
в плен взяла и поглотила.
Их любовь заворожила.
Все прекрасно, только вот
мысль покоя не дает,
что про Аню-то забыли,
к ведьме так и не сходили.
— Чтобы долг нас не терзал, -
Миша Лилие сказал,
— надо к ведьме отправляться
и с заклятьем разбираться.
— Ах, так скоро, неужели?
— Но прошли уже недели.
— Подожди еще чуть-чуть.
Дай мне воздуха глотнуть.
Дай свободой насладиться, -
смотрит преданно девица.
— То опасно. Я боюсь.
Дай, я с духом соберусь.
Разговор тот повторялся.
Неизменно соглашался
парень с девушкой своей,
отказать не в силах ей.
*
Ну а вскоре мысль об Ане,
о заклятье и о тайне
отодвинулась, забылась
и другими заслонилась.
Жизнь прибавила забот.
Ее новый поворот
неприятным стал сюрпризом.
Не наградой и не призом
нрав русалки обернулся.
Миша с ревностью столкнулся.
Незнакомо чувство, жгуче,
неприятно и колюче
мучит парня день и ночь.
Не унять, не превозмочь.
Все вокруг, и стар, и млад,
все на Лилию глядят.
Что за дева! Так красива!
То не дева — чудо, диво!
Манит прелестью и тайной.
Стали взгляды не случайны,
откровенней и смелей.
Улыбнуться каждый ей
норовит и молвить слово.
И не смотрит та сурово,
и внимание поощряет,
комплименты собирает,
как и должно, без смущения,
распаляя то волнение,
что в сердцах она рождает.
Взглядом манит и сияет.
И улыбка соблазняет,
рай и ласку обещает.
Да случались и гулянья.
То и вовсе наказание
для измученного друга.
Потому как в центре круга
его Лилия танцует
лучше всех. И кровь бушует
от движений этих плавных
и изгибов тела ладных.
И летели жарки взгляды
на волнующи наряды.
И от них краса-девица
еще больше веселится.
Вечер дерзость раздавал
и стыдливость усмирял.
И девицу приглашали,
руки, стан ее держали.
Напрягается плечо.
И дыхание горячо.
То забавно, ей по нраву.
На огонь найти управу
разве можно, усмирить?
Как русалку приручить?
*
Миша лаской, уговором,
взглядом грустным и с укором
поначалу все пытался
вразумить ее. Старался
не ругать и не сердиться.
Но в ответ ему девица
говорила: — Что не так?
Просто танец ведь, пустяк!
Да, люблю я веселиться
и хочу я подружиться
с местным людом. Ничего,
что уныния твоего
быть причиной бы могло,
в этом нет. И что с того?
Мне нотаций не читай.
И меня не обижай
подозрением своим.
Знаешь ведь, что мной любим!
Миша мрачен, подурнел.
И никто уж не глядел
из девиц ему во след.
На лице печать от бед.
Стали гости к ним ходить
и подарки приносить,
и цветы, и угощения.
И у Миши позволения
уж никто и не искал.
И прием радушный ждал
всех, кто двери отворит.
Лиля к ним благоволит.
— Я ведь тоже не дурак!
Ведь они не просто так!
Вижу, как они глядят!
Увести тебя хотят, -
повторял невесте он,
тяжкой думой увлечен.
Вскоре ревность все затмила.
Страсть ей место уступила.
Изменился парень очень.
И одним лишь озабочен:
как бы Лилю усмирить,
дома рядом усадить,
никого к ней не пускать
и хозяином ей стать.
То не нравится девице.
И она уж не таится,
раздражения не скрывает,
хуже прежнего гуляет.
— Для тебя забыла воды!
Я искала здесь свободы,
свежий воздух, чисто поле!
Я не стану жить в неволе!
Хочешь в клетку усадить?
Так с тобой не буду жить!
И к ногам моим любой
упадет, мой дорогой!
Больно ранили слова.
Закружилась голова.
От обиды задохнулся,
на нее он замахнулся.
Не ударил, но хотел.
А в глаза ей посмотрел,
отшатнулся, отступил
и от холода застыл.
Поругались в этот вечер.
И накинув шаль на плечи,
Лиля шла из дома прочь.
И настала уже ночь.
А девицы след простыл.
Миша злился, волком выл.
Повторял он как в бреду:
— Погоди, тебя найду!
Ты узнаешь, как сбегать,
моим чувством помыкать!
Парень был уж не в себе.
И доверившись судьбе,
он искать ее пошел.
На беду свою нашел.
*
На окраине села
льется песня весела.
Смех и музыка слышна.
Может, там его жена?
Смотрит он из-за угла.
Так и есть. Она светла,
ослепительно красива
улыбается игриво
и плечами пожимает.
Парень рядом надевает
на девицу свой кафтан.
И поплыл в глазах туман.
И пошла по телу дрожь.
Не поймет, откуда нож
у него в руке сверкает.
С криком Миша выбегает
из засады. Взмах и стон.
Он и сам был удивлен.
Лиля сильно побледнела,
обернуться не успела
и к ногам его упала,
и сознание потеряла.
И на землю льется кровь.
— Ты прости, моя любовь!
На колени он упал.
Ее руки целовал.
— Не хотел! Сошел с ума!
Поселилась в сердце тьма!
Стонет, сам белее мела.
— Очень скверное тут дело, -
парни рядом говорят.
И с тоской они глядят
на предмет своих желаний.
Солнца луч коснулся ранний
ее кожи. — Так бледна.
Не поправится она.
Красоту такую жаль.
В голосах тоска, печаль.
— Неужели я убил?!
Боже, что я натворил!!
Миша в ужасе кричал,
на груди рубашку рвал.
— Да, умрет, как ни крути.
— Может, к лекарю снести?
— Бесполезно. К ведьме надо.
— Торопись. Твоя отрада
кровью быстро истекает.
И ребята помогают.
Туго рану завязали.
Лошадь резвую достали.
— Через лес и бурелом.
Там найдешь ты ведьмин дом.
И кричи погромче, Миша.
Может, ведьма то услышит,
знак подаст. Не заплутай.
Свою Лилию спасай.
*
К лесу быстро доскакали.
Там тропинку отыскали.
Лошадь фыркала, бежала,
уши к шее прижимала.
Страшно ей. Темно тут, дико.
И малина с ежевикой
плетью за ноги цепляют.
Здесь гостей не ожидают.
А дорожка все сужалась,
вскоре вовсе потерялась
в буйной заросли лесной.
Ели тут стоят стеной.
Бурелом, не перебраться.
Еще больше опасаться
стала лошадь, захрапела.
И идти уж не хотела.
Да и чует рядом волка.
Тот завыл протяжно, громко.
— Где же ведьмы этой дом?
Озирается кругом.
Щеки Миша вытирает,
слезы это, понимает,
по лицу ручьем бежали
от бессилия и печали.
— Ведьма, где ты? Покажись!
Ты нужна мне! Отзовись!
Знак подай, открой дорогу!
За мечту моя тревога.
Плохо ей, она умрет!
Диким зверем он орет.
Лес косматый зашумел
и как будто побледнел.
И подняли ветки ели.
И кусты зашелестели.
Ветер буйный налетал
и коряги раскидал.
Расступилась тьма густая.
И дорожка вновь лесная
взгляду молодца явилась.
Лошадь снова в путь пустилась
к свету, к солнечной поляне,
что видна уже в тумане,
уползавшем за кусты.
Здесь цветы росли пестры.
Дом ухоженный стоит.
Кот на лавочке сидит.
«Мяу», вырвалось из пасти.
И услышал Миша: — Здасьте.
Что кричишь-то на весь лес,
будто мучит тебя бес?
Вышла девушка из дома.
Показалось, что знакомо
это милое лицо.
Он шагнул к ней на крыльцо.
На кого-то ведь похожа,
высока, стройна, пригожа.
Очи сини, светлый волос
и спокойный, нежный голос.
— Ведьма очень мне нужна.
Подскажи-ка, где она.
— Так ведь ведьма я и есть.
Заслужила чем я честь,
что пожаловал ко мне
парень видный на коне?
Не сойдет за ведьму злую.
Представлял себе другую.
Только некогда дивиться.
— Я прошу тебя, девица,
коль ты ведьма, помоги
и жену мне сбереги.
Еле дышит, умирает!
Жизнь уж тело покидает.
— Заноси-ка ее в дом, -
соглашалась та с кивком,
— на кровать ее клади.
Сам за дверью подожди.
Миша мается в сенях.
Беспокойство мучит, страх.
Вдруг услышал разговор
за стеной и будто спор.
Может, Лилия очнулась?
Радость к сердцу прикоснулась.
Дверь ответом отворилась.
Недовольна ведьма, злилась.
— Уж не думала, не знала,
что судьба нас так связала,
что мы встретимся опять.
Парню речь ту не понять.
— Так жива моя невеста?
Не найду себе я места!
— Да жива любовь твоя.
И тебе я не судья.
Но ты знал, она темна
и с водой обручена, -
от укора не сдержалась.
— Так ведь ты тут постаралась.
Ты ее заколдовала!
— Наврала?! Я так и знала!
Помни, я тут ни при чем.
Заключенной в водоем
по своей вине была.
Жизнь чужую забрала.
Не поверю. Быть не может!
— Пусть тебя то не тревожит.
То история другая
и стара, и непростая.
— Моя Лиля не такая.
— Мне сестра она родная
по отцу. И мне известно,
что за фрукт твоя невеста.
Парень ахнул: — Вот дела!
— Жениха я не спасла.
Унесли его глубины.
А зовут меня Полина.
Что-то, видно, вспоминала
и расстроенно вздыхала.
— Не найти другой девицы!
Нет, с русалками водиться
парню надо непременно!
А закончится все скверно!
Разве ты о том не знал,
когда Лильке доверял?
— Да откуда было знать.
Только мог я, что мечтать
о такой красе небесной.
— Это мне неинтересно.
Но ведь дружбу предал ты!
Сделал пленницей воды
ты невинную девицу!
Как же тут не разозлиться?
— Но мне Лиля говорила,
что с тобой бы все решила.
Ты заклятье бы сняла
и обеих бы спасла.
— Удивляюсь простоте!
Повинуясь красоте,
верить лживым уговорам!
Смотрит девушка с укором.
— Ладно это все пустое.
Надо думать про другое.
Да, русалка пострадала,
крови много потеряла.
Утром, может, не проснется.
Лишь в воде она спасется.
Надо все вернуть на место.
Ждет река твою невесту.
— Подойди ко мне же Миша, -
из-за двери они слышат.
— Лиля, Лиля! Ты прости!
Он припал к ее груди.
— Сам себя я не прощу.
И тебя я отпущу,
лишь бы ты была жива, -
говорил он ей слова,
омывал слезами руки.
— Не под силу стали муки.
Ревность разум мне затмила.
— Я ж тебе не изменила.
Веселилась и всего-то.
Вспоминать то не охота.
И обидно мне, и больно.
Поступил ты недостойно.
— Не простишь… Так мне и надо.
— Но раскаянию я рада.
И люблю тебя я, Миша.
Все печально как-то вышло.
Были мы обручены,
но расстаться мы должны.
Мог бы ты пойти со мной.
Будем жить мы под водой.
— Нет, — прикрикнула Полина.
— Нет для этого причины.
Договор ты наш забыла.
Надо все вернуть, как было.
— Ах, Полина, ты опять?
— Ладно, хватит вспоминать.
Собирайтесь и вперед.
Нас река к себе зовет.
*
Лес закончился, луга.
В легкой дымке берега.
Воды эти глубоки.
Гладь зеркальная реки
ловит небо в отражении.
Облака сменились тенью.
Звезды искрами зажглись.
К ночи к речке добрались.
— Опускай ее ты в воду.
Пусть Анюте даст свободу.
И за мной ты повторяй:
— Та, что брошена за край
без вины и по обману,
покажись к нам из тумана.
Повторяют раз, второй
заклинание над водой.
Но никто к ним не идет.
И река себе течет
ровно, гладко. Тишина.
Их не слышит глубина.
*
Но Анюта все слыхала.
Голоса она узнала.
Миша с Лилией явились.
Но не очень торопились
из реки ее забрать.
Значит, могут подождать.
Так сильна ее обида.
Стала Аня ядовитой
от предательства и боли.
И нет места ей на воле
рядам с Мишей. Ну и пусть!
И она забыла грусть
в легком плавании, кружении
в водном вихре, в погружении
в неизведаны глубины,
спрятав там свои кручины.
Рана ей кричит: — Скорей!
Плохо дочке ведь моей.
Снова станешь ты девицей.
— Не хочу я к ним явиться.
То забыли про меня!
А теперь нужна им я?!
Я поверила однажды,
но не буду дурой дважды!
Сами пусть все разрешают,
сами пусть себя спасают.
Свыклась с этой я рекой.
Не вернусь уже домой.
Рана злилась и ругалась.
Аня мстительно смеялась.
*
— Ах, вода не помогает, -
Лиля бледная вздыхает.
— Очень сильно давит грудь.
Вам меня уж не вернуть.
На краю я у могилы, -
о прощении молила.
— Ты прости меня, мой милый.
Я ведь дурно поступила,
что тебя я соблазнила.
Но я тоже полюбила.
Чуть тебя я не сгубила,
чуть на дно не утащила.
Но такая наша кровь.
И русалкина любовь
не доводит до добра.
Подтвердит тебе сестра.
Ты, Полина, не серчай
и обиды отпускай.
Да и я прощу тебя.
Знаем все мы про себя.
— Худо дело. Видно, Аня
злится, помнит об обмане.
— Что ж, обеих я лишусь?!
Лучше сам я утоплюсь!
— Погоди. Я попытаюсь.
Ведь я ведьмой называюсь.
Ворожба и колдовство -
мне родное ремесло.
Развела она костер.
И сверкнул в руках остер
ножик, воздух разрезая.
— В той воде живет чужая.
В землю ножик опустила.
— Сушу девушка забыла.
Разожги, огонь, в ней память.
И вонзился ножик в пламя,
раскалился до красна.
— Расступись-ка глубина!
И яви ты нам девицу.
Опустила нож в водицу.
— Все стихии призываю!
Вы услышьте, заклинаю!
Все расставьте по местам.
И воде я ту отдам,
что явилась из глубин.
Три, четыре, два, один.
Кровь, что смешана теперь,
отвори девице дверь.
Кровь с ножа стекала в воду.
— Отпускаю на свободу
ваш нечестный договор.
Потемнел Полины взор.
И прикован он к реке.
Нож дрожит в ее руке.
И невиданное дело!
Речка будто закипела.
Забурлила, пузырилась.
И воронка закрутилась
глубока, идет ко дну.
Взвыли волки на луну.
Пламя взвилось до небес.
Зашумел от ветра лес.
И волна песок накрыла,
дно речное обнажила,
задрожала, заревела.
Аня ахнуть не успела,
как течение схватило,
в своем вихре закружило,
утянув в водоворот.
Только вскрикнула и вот,
пролетела словно птица.
На земле лежит девица.
А над ней склонился кто-то,
повторяет тихо что-то.
— Позабудь русалки долю.
Я беру тебя на волю,
отпускаю на свободу.
Возвращаю этим водам
ту, что ходит не по праву.
Воздаю я силам славу
и небесным, и земным.
Колдовства развею дым
над рекой по берегам,
все расставив по местам.
Дрожь у Лилии по телу.
Чешуя в воде блестела.
Речка ходит ходуном.
И русалка бьет хвостом.
А потом все улеглось.
И до Миши донеслось:
— Ты прости меня, мой милый!
И прощай, ты мой любимый!
Лишь рукой она взмахнула
и под воду занырнула.
Парень в реку по колено
забежал. Бушует в венах
кровь его, стучит в висках.
А в глазах печаль и страх.
— Что случилось? Где она?
— Там, где быть она должна.
На своем законном месте.
Позабудь ты о невесте.
А соседку забирай,
о прощении умоляй.
Снова парень не в себе
и горюет о судьбе,
что сыграла шутку злую.
— Не любить уж мне другую.
Как в тумане, как во сне.
— Дай-ка руку свою мне, -
он знакомый голос слышит.
— И домой пойдем-ка, Миша.
— Время сердце не остудит.
Он русалку не забудет, -
говорила Ане Поля.
— Но такая видно доля.
Он придет сюда опять.
Будет Лилию он звать.
Та однажды все равно
заберет его на дно.
Там судьба его теперь.
Это ты уж мне поверь.
— Я сама почти русалка!
Отдавать мне Мишу жалко.
И я Лиле отомщу.
Жениха не отпущу.
Помоги мне хоть немного.
— Я могу закрыть дорогу
к этим темным берегам.
Но ответ тебе не дам,
то поможет или нет.
У русалки свой секрет.
Раз полюбишь, не забудешь,
помнить вечно ее будешь.
— Ну спасибо и на этом.
Я учту твои советы.
*
Приключения под водой
Аню сделали другой.
Ее Миша не узнал.
Хоть и сильно тосковал
он по Лилии, но Аня
и влечет его, и манит.
Стал темнее ее взгляд.
Там смешались рай и ад.
Появилась в нем загадка.
Улыбалась дева сладко.
Губы соком налились.
Косы змеями вились,
оплетая тонкий стан.
Самый маленький изъян
не найти на этом теле.
Щеки нежно розовели.
Кожа гладкая сияет.
Облик Ани восхищает
всех мужчин и нарушает
их покой, и заставляет
долгим взглядом провожать
и с надеждой встречи ждать.
Равнодушных было мало.
Но Анюта не искала
женихов среди парней.
Только Миша нужен ей.
*
Скоро осень наступила
и пути к реке закрыла,
к одиноким берегам.
Дождь и ветер бродят там.
И октябрь уж миновал.
Миша чарам уступал.
Аня близко, Аня рядом
и ласкает его взглядом.
И ни слова, ни намека
об обмане, ни упрека
он ни разу не слыхал.
И душой с ней отдыхал.
И красива, и добра.
Но теперь уж не сестра.
Стала новой, интересной.
Он назвал ее невестой.
Ночи зимние мелькали,
счастьем Мишу осыпали.
Пролетели словно птицы.
Вот бы им остановиться!
Но промчались незаметно.
И любовь уж не секретна.
И село все в предвкушении.
К свадьбе шли приготовления.
*
Хорошо все, только вот
ночь русалочья грядет.
Спать Анюта не ложилась
и молилась, и крестилась.
Ощущает вдруг — пора.
Не уснуть ей до утра.
Что-то тянет и зовет,
и покоя не дает.
Ново это, незнакомо.
И девица прочь из дома
за луной вослед идет.
То вода к себе зовет.
И сама не поняла,
как к реке она пришла.
Помнит Аня, не забыла
все, что здесь когда-то было
с ней на этих берегах.
Сердце тронул легкий страх.
— Я зачем сюда пришла? -
вслух она произнесла.
И волна вдруг набежала,
ноги Ане целовала,
принесла с собой венок,
незабудки, василек.
Рядом нету никого.
И взяла она его.
Аня речку оглядела
и веночек тот надела.
Засмеялся кто-то звонко.
— Я ждала тебя, девчонка!
— Лиля! — ахнула Анюта.
Чуть одета, необута
ей русалка улыбалась.
— Кровь моя в тебе осталась.
Потому ты и пришла.
Ночь русалки позвала.
Это я венок сплела.
Раз его ты подняла,
исполняй мое желание.
— И о чем твои мечтания?
Аня молвила с испугом.
— Повидаться с твоим другом
я хочу. Позволь нам встречу
ты сегодня в этот вечер.
Ну а там уж как пойдет.
Если любит, не уйдет.
И тебя он не оставит.
Ну а если запылает
наша страсть былая вновь,
значит, я его любовь!
Ну что скажешь? Честно это!
Лиля требует ответа.
— Ты закон не нарушай
и желание исполняй!
Аня! — имя называла.
И Анюта повторяла
как в бреду и как во сне:
— Принесла венок ты мне.
Назвала свое желание.
В ночь русалочью мечтание
станет явью! Быть тому
по велению моему!
*
Дома тихо и темно.
Кто-то ей стучит в окно.
Миша? Нет. Сирени ветка.
Стала комната как клетка.
Не находит Аня места.
Днем еще была невеста.
А сейчас? Вернется? Нет?
Утро только даст ответ.
Беспокойство, страх, сомнение…
Ожидание — мучение.
Неизвестность — наказание.
Будь то проклято желание,
что исполнила она.
Отчего так ночь темна?
Как дожить ей до рассвета?
Как дождаться ей ответа?
Аня злилась, горевала
и ругалась, тосковала.
Бьется сердце словно птица.
Разум мыслями томится.
До утра так изводилась
и последних сил лишилась.
Очень девушка устала,
незаметно задремала.
Солнца луч в окно стучит,
по щеке ее скользит.
— Неужели то не сон? -
тишину нарушил стон.
Закричала Аня: — Миша!
Может, просто он не слышит?
Встрепенулась, подскочила
и по дому закружила.
Двери настежь. За ворота.
И дошла до поворота.
Оглядела чисто поле.
Слезы вырвались на волю.
Но надежда не сдалась
и царапалась, скреблась.
Может, он еще вернется?
Может быть, он отзовется
на призыв ее сердечка?
И горит ночами свечка
на окошке одиноком
о любимом, но далеком.
*
Если веришь ты преданиям,
прошепчи свое желание
ночью лунной над водой,
отпусти венок с волной.
О мечте скажи, о тайне.
Будет встреча не случайна.
И придет на зов девица,
чтобы тайне сохраниться
глубоко на дне реки,
где покоятся венки.
Их русалки примеряли
и желания исполняли.
