А.К. Удар, направленный на себя [Надежда Дмитриевна Дурова] (fb2) читать онлайн

Надежда Дурова А.К. Удар, направленный на себя

Непоколебимые тайны прошлого настигли молодую девушку журналиста в погоне за преступником, чья хитрость и гениальное мышление начинает напоминать саму героиню. Череда несчастных случаев, скандалы и страх окутывают родной дождливый городок и только небольшие блики света и тепла помогут выбраться из всепоглощающей лжи. Теперь юной Мисс Кейн придется столкнуться не только с тем, кто следует за ней по пятам, но и со своим внутренним я, разбирая самые скрытые и травмирующие воспоминания и изо всех сил стараясь помочь своим близким.

Предисловие

Может однажды, когда звук захлопнувшейся двери или скрип пола от угасающего грохота шагов наконец перестанет тревожить ваше сознание, а попытки свернуть, созданную вами, историю окажутся тщетными, — вы воспримите иначе каждое слово, строчку и запятую, что были написаны мною, пока я доходила до точки.

Я всегда полагала, что эмоции — самый невежественный, неторопливый и главный недостаток всех времён и любого на этой земле. Любого, кто когда-либо дышал. Любого, кто когда-либо лишь вглядывался в глаза проходящего его человека и улавливал суть каждого вздоха, что он слышит.

Эмоции — разрушительное оружие, похлеще пистолета или острого кинжала. Любовь — страшнее войны. И дело здесь вовсе не в прикрытых спинах людей, которых любят, а в ударе, направленном на себя.

Сердца не разбиваются, — они угасают. Ведь неравнодушие — это не преимущество.

Глава 1

Неугомонным порывом чего-то стоящего Адалинда Эдэль Кейн продолжала внимательно рассматривать лица прохожих, заглядывающих в окна небольшой забегаловки, где девушка уже который час пила давно остывший крепкий чай и доедала пересоленный омлет. Казалось бы, ничего удивительного. Каждый третий появлялся в этом месте в поисках одного только покоя, скрывая отчаянье и страх. Иные же приходили сюда ради дешёвой кухни и, застывшего где-то на подмостках, проведенного времени.

Адалинда долгое время изучала истории, что охватывали каждый невзрачный уголок этого заведения. С тех пор как она переехала в новый район ее часто одолевало чувство, будто чего-то не достает, чего-то не хватает. Сердце требовало перемен. Когда-то давно она взялась бы за исправление бардака прошлого каждого человека на улице, сменяя милость на гнев, а вину на жажду чего-то столь же необычного как она сама. Но сейчас это скромное кафе, в паре шагов от любимой квартирки, вовсе не требовало изменений или утоления страха.

Вот мужчина за барной стойкой, ему, кажется, за 50. Он женат, на безымянном пальце виднеется лёгкая вмятина от кольца, которое он снял, судя по всему, пару секунд назад. На галстуке еще не высохшее пятно от кофе, пиджак помят и совсем не чищены ботинки. Он прячется от своей жены в этих стенах уже который месяц подряд, пытаясь найти в себе силы войти в свою квартиру и признаться, что уже давно ее не любит. История с избитым смыслом и жуткой тоской. Как часто люди лгут и притворяются, когда хотят превозмочь житейские порывы, но выбирают покой и привязанность к привычному укладу. Насколько же велика глупость забвения в глубоких закромах мысли, что человек готов каждый день мучиться от отсутствия воли. Вдруг перестать кого-то любить — это не преступление. Истинный преступник тот, кто привязывает к себе кого-то, кто давно стал чужим, но любит палача без памяти.

А вот молодая девушка, недавно окончившая институт. Это видно по уставшему лицу и документам, торчащим из ее сумки. Возможно, она все еще не оставила попыток пропихнуть в двери крупных компаний свой красивенький красный диплом. Забавное зрелище, если хорошо понимать на что способны знания и как неприглядна полученная корочка. К слову, недавно она также решилась на откровение бабнику с милым личиком. И вот она сидит здесь, проглатывая очередную стопку. Как же все таки девушкам нравится романтизировать грозные объекты с красивыми глазками и дикими манерами, считая, что по-настоящему любить будут лишь их.

А вот у окна пожилая пара. Они приходят сюда по вечерам. Заказывают ужин и сидят при свечах о чем-то болтая. Им хорошо вместе. Они счастливы, и любому покажется, что в этой жизни — они выиграли самый главный приз из всех существующих. Приятно, наверное, каждый вечер видеть уставшее лицо, которое будет искренне улыбаться тебе, даже после самого тяжелого дня. Будь ты испачкан в муке, с грязью под ногтями, в слезах или говорящим из последних сил.

Адалинда в последний раз осматривает помещение и выходит на пустую улицу. Лампы на фонарных столбах давно перегорели, закоулки освещает лунный свет. Темно. Порывы ветра слегка утихли после обеда и небольшие молодые компании прогуливаются где-то вдалеке.

Она знает куда пойдет. Еë уже давно ждёт подруга, которой она обещала быть ровно в восемь, но задержалась уже на два часа. Конечно, опаздывать не входило в её планы, но какая-то хрупкая ниточка в голове отчаянно не хотела отпускать девушку вовремя.

Грубые черные ботинки ступают в мелкую лужицу. Ворот от любимого свитера продолжает мешать завязывать дурацкий шарф. Как только злосчастный узел наконец сделан — Адалинда шагает в сторону парка, медленно отбирая у губ, намазанных нюдовым блеском, свои волосы. Длинное чёрное пальто, переставшее согревать секунды назад, прячет руки девушки в неудобные карманы.

Всего пара кварталов этого города и вот виднеется силуэт неугомонной девушки, жадно ищущей силуэты в темноте. Волосы завязаны в тугую косу, единственная прядь цвета сгоревшего уголька аккуратно спадает на плечи. В её руках большая спортивная сумка, которую пришлось захватить с собой из-за кучи накопившейся работы, яркий костюм цвета тёмного маджента отдает красотой и изяществом, едва накинутый плащ почти слетает с плеч.

— Ты вновь опоздала…

София Джорджия Вэйнер… Она — криминалист, пишет свой блог, часами гуляя по парку ночью, изучая окрестности и фотографируя. Зная их вдоль и поперек, ей все равно всегда удается найти что-то новое.

— И снова прости. К слову, на этих улицах такое умиротворение. Сплошное гадство.

Ах, да Ада всегда была такой. Не знающей мучений от тяжелых известий, скрытого смысла угасших чувств или успокоения в тишине рядом с близкими.

Но, почему-то, она улыбнулась. Этот подтекст в ее фразах всегда был неуловимым отголоском к тому, что ее перекрывает стезя связи.

— Идём, Софи…

В заваленном смогом, но довольно уютном районе стоит неровный двухэтажный дом, его стены оплетает зелёная лоза виноградника, а дорожка у входа усыпана мелким гравием. Окна зашторены. Пусто. Здесь, несколько лет назад, обосновались девушки, что бежали от скупых эмоций, продрогших мокрых улиц, не самых лучших воспоминаний и людей. Красивая картина жизни, которую они никогда не стремились уберечь. Воспоминания отдают невнятным звоном…

* — Я бы очень не хотела, чтобы ты разбрасывала вещи по всему дому, Софи.

— Сегодня ведь награждение! Лучше бы порадовалась за меня и просто помогла. Ты ведь придешь?

— Ты знаешь, что эти праздники не для меня. Да и статью нужно закончить как можно раньше.

Спустя пару часов, Софи стояла по центру улицы и всматривалась в глаза каждому прохожему, все они пришли сегодня посмотреть на криминалиста, знания и умения которого не просто помогли раскрыть убийство, но и позволили найти неопровержимые доказательства вины того, кто не должен был быть пойманным.

Конечно, в голове Софи событие было сильно приукрашено, просто очередное торжество притягивало взгляды и не отпускало до яркой речи или суматошного возгласа со стороны. Софи хотелось верить в то, что они пришли ради нее и ее первой победы.

— Ты заслужила, ты заслужила, заслужила…

Она все повторяла снова и снова, заставляя себя поверить.

Глянцевая бумажка за тонким стеклом вовсе не была чем-то дорогостоящим или наиважнейшим в ее жизни, но Софи ухватилась за нее, как за переключатель жизненного смысла, за серьезный толчок вперед.

Вернувшись домой, её переполняло чувство гордости за саму себя.

— Это было чудесно. Чудесно, весело и блестяще. Я почетный работник, черт возьми!

— Твоему шефу не понравилась речь и яркие туфли, а еще он скрестил пальцы, когда ты получала свою стекляшку. Смешанные эмоции не лучший показатель для создания в будущем совместной плановой работы. Но он гордится тобой. Ты молодец.

— Прямого эфира не было. Ты пришла…*

Утро. Дождливый день, сырые тротуары, солнце скрылось за очередной тучей. Девушки вели разговор о работе, квартире, в которой давно пора навести порядок и глупой привычке подруг забывать о личном пространстве друг друга. Их укромные уголки находились в одном доме на разных этажах. Адалинда въехала сюда после того, как нашла себе призвание и поступила в институт. Признаться, ей всегда хотелось сбежать из дома, и она нашла успокоение здесь. Софи же переехала чуть позднее, благодаря стараниям и помощи их общих друзей после того, как её жизнь подкосила ссора с родителями.

После завтрака Адалинда села за очередную скандальную статью, а Софи уехала на работу, обещая себе закончить сегодняшний фотоотчёт для своего красивенького, но никому не нужного портфолио.

Где-то около шести вечера послышались громкие шаги на лестнице. В комнату ворвался детектив из местной полиции:

— Ты написала это? Ты знаешь откуда эта женщина достала гребаный пистолет и как именно, со своим чертовым зрением в минус три, умудрилась пристрелить своего недоумка мужа, даже не воспользовавшись ничьей помощью!

— Она была у врача около месяца назад. Я проверила записи с ее электронной больничной карты и просмотрела данные с камер видеонаблюдения для того, чтобы убедиться, что именно она была в той клинике. Ее очки — бутафория. Лишь незаметный прием, скрывающий помыслы и знание об измене ее драгоценного супруга. Стреляла она. Загляните в ее сумочку. Она не выбрасывает скопление чеков из магазина. Вероятно, там найдутся сведения о покупке Colt 1902 года.

— Ты писака. Как ты вообще получаешь доступ?

— Дверь там.

Адалинда указала на дверь, продолжая смотреть совсем в противоположную сторону. Мужчина вышел с лютой злостью и чрезмерным восхищением.

Через пару часов вошла Софи, она держала очередной отчет из лаборатории и с визгом бормотала о том, как сильно она рада, что снова оказалась права.

— Ради Бога, Софи, правда — это понятие протяженностью даже длиннее, чем время.

— Я прекрасно знаю, что ты умная, но быть умной и умничать — это совсем не одно и то же.

Они давно были знакомы, и пересчитывать годы не имело смысла. Так что любое отхождение от правил сострадательной или подбадривающей речи уже не казалось таким заносчивым.

— Лютик был здесь?

— Чудесное прозвище, не перестаю удивляться. — Они обменялись взглядами одобрения и усмешками на губах. — Да, был, показал, как он довольно разочарован и вновь вышел за дверь. Надо бы сменить замки.

Софи посмеялась, но отвечать не стала. Хотя заменить замки действительно было бы к месту.

Почти в полночь, того же дня, "старый" добрый журналист жёлтой прессы очутился в доме, где проживали девушки и вошёл в квартиру Адалинды. Он был незаменимым помощником долгие годы и никогда не оставался в стороне.

— Хенри!

— Мисс!

— Всегда знала, что твои похождения на эти заезды до добра не доведут.

Она обратила внимание на небольшой порез на его левой руке, точно зная, что он снова сел за руль того злополучного автомобиля, что продолжает чинить снова и снова.

— Исправлюсь…

— Мы это уже слышали. — незаметно для всех Соф вошла в дверь с огромным тортом.

— Мы что-то празднуем?

— Твое повышение, мистер Хенри Л. Стигмун, главный лже-редактор.

Веселье длилось не долго. Детектив Лютик, а если быть точнее — Эмер Лютин Кейн вошёл в гостиную в подавленном состоянии и сообщил, что только что был ограблен банк в центре города. Вот только, никто ничего не взял, лишь перебил шесть человек и просто ушел.

— Невозможно…

Адалинда оперлась на стол и с диким ужасом провернула в своей голове тот, факт, что жена Эмера работает в том самом банке.

— Твоя жена!

— Она… она в порядке. Был выходной. Но… Не дает мне это покоя. А друзей у меня больше нет.

Верно, они были друзьями. В добавок ко всему, Эмер был ее старшим братом.

— Люди в странных черных костюмах с масками вошли в банк под предлогом взятия кредита и закончили свой выход грандиозной перестрелкой. — Мужчина закончил и присел. Его глаза стягивало пеленой.

Все сводилось к детективу, которого многие злостно ненавидели, но дело было также и в другом: семья Кейн отличалась совсем не раскрытием дел особой важности или усадкой преступников за решетку, а девушкой, что каждый раз стояла в стороне, рядом с местом преступления.

Что тут сказать, ее незаурядные мысли и способности сводили людей с ума, многие не могли находиться в одной комнате с Адалиндой более пары минут. А что говорить о совместной работе?

Рассказ Эмера дал не так много, но четко определил один единственный факт — это не было пустой тратой их времени, не стало заварушкой по получению денег… это стало вызовом. Вызовом, что прогремел в давно застывшем городе.

Глава 2

Жëлтая газета. Пристанище для дураков, что отказываются верить в то, что видят собственными глазами, предпочитая этому обычные выдумки или вырезки из чьих-то жизней и смертей.

— Вы видели, что они написали!? Хенри черт тебя подери! "Детектив из местной полиции чуть не потерял жену!".

Старший Кейн был вне себя от злости и разочарования. Это стало пиком трагедии, что он мог пережить. Он неустанно дублировал ноты крика в своем севшем голосе и скромно замолкал, чтобы услышать ответ.

— Я этого не писал…

В телефоне, уже давно уставший от этих расспросов Хенри бежал на любимую работу, поспешно повторяя и без того очевидные слова: "Я этого не писал".

В доме брата сидела и Адалинда, разглядывая новенький домик, который ее братец назвал укромным гнёздышком. Она долго не могла привыкнуть к этой светлой мебели, технике, картинам, что выделялись из всего этого белого разнообразия цветом граната, и их бежевая машина совсем не разбавляла эту гамму оттенков… потому Адалинда часто моргала, чтобы остановить слезы от боли в глазах.

— Эдель.

— Бога ради. Я — Адалинда. Просила же, милый.

— Это единственное, что беспокоит тебя сейчас?

— Ты мог подобрать любые другие слова для того, чтобы выяснить, кто конкретно так заботится о твоей карьере в противном жёлтом свете. Но выбрал именно эти. В очередной раз ты закаляешь мое мнение о том, что ваша любовь — это скопление бешенства, безумства и дичайшей глупости.

— Рита в порядке, я это знаю. Но кто-то явно хочет поменять уклад наших жизней не в самую лучшую сторону.

— У них были маски, но они не побоялись их снять, когда кричали на заложников. Полиции они не бояться, их страшит то, что с ними сделает заказчик. И я точно знаю, что мы уже скоро познакомимся с его дальнейшими планами, брат. Не теряй контроль.

— Пойду подышу…

— Софи на работе, на той, где монтируют видео об интересных преступлениях.

Эмер надел тоненькую курточку и, совершенно не позаботившись о небольшом замятом воротничке, вышел на улицу. Машина была единственным любимым средством передвижение по городу и вовсе не требовала опрятности и теплых вещей.

Адалинда осталась в комнате. Ехать на работу не хотелось, ведь местом её работы была квартира, в которой она проживает, и меньше всего сейчас ей хотелось видеть запыленный письменный столик, кипу бумаг от прошедшей мимо Софи и уставших глаз в потемневшем зеркале. Этот милый домик, где она предпочла сейчас остаться, принадлежал Эмеру уже третий год. Со дня свадьбы этого параноика белых стен прошло достаточно времени, чтобы окутать помещение теплом и уютом.

* — Всё никак не могу понять, братик, зачем тебе столько бежевой краски?

— Да, Ты права… Надо бы ещё немного светлее…

— Светлее? Ещё? Немного?! Ты дом в огромный фонарь превращаешь?

— Да ладно тебе, нам с Ритой нравится. А цвета твоего дома лучше что ли?

— Мне хотя бы не хочется там плакать…*

Наверное, каждый прячет или кутает свою жизнь в определенные оттенки. Кто-то выбирает светлые, а кто-то потемнее. И вряд ли можно точно описать, что именно ощущают люди, перекрашивая свое жилище. Сейчас все должны сказать, что оттенки, темнее ночи, заставляют нас умирать от грусти и тоски, замирать слыша уходящие шаги и верить, что снова захочется дышать. Но ведь каждому дано своё видение. Разве не так? Разве не в силах яркость приглушить радость или свет уничтожить подобие улыбки? Разве может человек быть по-настоящему несчастен из-за цвета стен в его квартире? Разве цвет его души не важней?

Вот и Адалинда, медленно прогуливаясь по пейзажному домику, задумывалась о счастье брата и о несчастье его души, терпеливо волнующейся за жену.

Софи и Эмер встретились у яркого ресторанчика в центре. Эмер открыл девушке дверь своей машины и поспешно усадил ее на пассажирское сиденье, не давая промокнуть и промочить ноги.

— Думал, что ты на работе.

— Да, я… Сказала так Адалинде, просто … не хотела мучить себя расспросами. Давай просто поедем, ладно? Мне всё же нужно сдать отчет.

Соф совсем не хотелось признаваться в том, что она успокаивала Хенри, пока тот нервно разбирался с редакторами собственной газеты. Обеденный перерыв с каждой минутой превращался в поле боя, где один и тот же человек был палачом и пленным одновременно, внимая порывам эмоционального дисбаланса. Спустя пару часов было уволено три человека и не найдено ни одного виновного.

Поэтому теперь, сидя в запотевшей машине и прослушивая устаревшую музыку по радио, девушка медленно внимала каждому прерывистому вздоху своего друга и начальника.

Работали они вместе, но в разных областях. Однажды Софи просто вошла в большие деревянные двери и сказала, что непременно будет тем, кто сможет помогать людям. Сомнительно для криминалиста, но так точно для её сердца. Конечно, было немного сложно совладать с тем, что ребята знают друг друга вечность, но это прошло. Невнимательность Эмера быстро сменилась властным тоном, а мышление Соф стало настоящим побуждением к действию.

Поездка длилась дольше обычного и тяжелый вздох детектива заключил фразу:

— Она невыносима. Но это вполне нормально. Эдель похожа на отца, вечно остывшая и всегда социопатическая.

Софи переключила своё внимание с цифр в отчете на злившегося друга.

— Ты вроде ее брат, а так и не понял.

— Что именно?

— Взгляни. Она ведь не сумасшествие среди глупых эмоций. Она — эмоция, посреди своего сумасшествия. К тому же, сейчас ты не способен мыслить здраво. Твоя жена могла пострадать и тебе кажется, словно ты виновен во всех совершенных в мире преступлениях. Выдохни, пожалуйста, мне бы очень не хотелось успокаивать водителя громадной машинки на оживленной дороге. И, Эмер…

— Мм?

— Адалинда.

На другом конце города Мистер Кейн решился посетить дом своего сына и какого было его удивление, когда на пороге стояла его взрослая дочь.

— Отец.

Она отрезала это слово так, как когда-то давно их отец произносил ее имя. Это была ни боль, ни месть, это было состояние большей глубины. И эта девушка искренне не знала зачем она повстречала родного человека, исковеркав его социальную роль в семье.

— Я и не надеялся увидеть тебя здесь. Никогда бы не подумал, что моя дочь найдет умиротворение в доме радуги.

— Это дом, папа. Не нужно оскорблять неодушевлённое. Низко, даже для тебя.

— Смешная… Да, да, смешная, моя девочка.

Он присел на крохотное кресло, схватил первую попавшуюся книгу и наконец решился узнать, что все-таки произошло вчерашним вечером.

— Ты разучился читать, папочка? Ограбление или его жалкое подобие. Шесть жертв, трое пострадавших. Они ничего не взяли, лишь хотели припугнуть кого-то, но, в конечном итоге, сорвались и выстрелили. Жена Эмера у своей матери, ее не было в том здании.

— Он так чувственен, признаться я и не хотел идти на контакт…

— Но все же ты здесь. И ты даже представить не можешь на сколько я рада тому, что осталась вместо брата.

— Не будь похожа на Эмера, дорогая. Те голоса, что таят в себе чувства — тебя погасят.

— А я и не горю.

Стоит ли говорить, что присутствие Адалинды было спасением утопающего? Эмер явно не желал видеть отца и потому, когда услышал о госте, быстро сбросил трубку, не желая тянуть липкую ниточку воспоминаний.

Софи встретила подругу по пути домой и тайно размышляла о накатившем чувстве страха.

— Ничего ведь не произошло, да? Я к тому, что ты похожа на испуганную лань.

— Ну спасибо, утешила, хорошо хоть не на кобылу.

— Ладно, это было смешно!

— Хенри не отвечает, а Эмер много волнуется, никогда не видела, чтобы кто-то из нас ругался так сильно. Этот идиот уволил квалифицированных работников, а проблему так и не решил и теперь утопает в вине и сожалениях, предпочитая молчать.

— Я полагаю, что всё быстро пройдет. Давай просто вернемся домой и подумаем о том, как мы обе будем обозревать новый преступленческий контент. Мы с Эмером считаем, что тот, кто подстроил ограбление и перебил народ — скоро объявится и нам с тобой не следует сидеть сложа руки.

Весь оставшийся путь девушки обсуждали как скоро большой старший брат перестанет дуться на весь белый свет и примет извинения друга за то, чего он никогда бы не посмел совершить.

В квартире Адалинда заметила новую статуэтку, что тайком прислал ей отец.

— Меняем замки. Завтра же!

Статуя располагала к себе скорее холодом, чем восторгом. Мужчина, что держал в правой руке книгу, а левую оставлял парить над своей головой, красовался на выгравированной столешнице из красного дуба. Почему-то казалось, что никчемные никому не нужные размышления всегда будут уходить именно к этому сгустку фарфора и разочарования, давая возможность немного передохнуть. А уж где поставить ударение — разбирайтесь сами. За мягким диванчиком Ада заметила коричневую сумку, где непристойно валялось красивенькое ружье рядом со всеми необходимыми разрешениями. А вот на столе был действительно подарок. Это были уникальные клинковые экземпляры с заточенными гранями и короткой рукоятью округлой формы.

Софи, послушавшись подругу, собиралась отснять очередной репортаж и тащила за собой огромную аппаратуру по лестнице. Забросив всю тяжесть подальше и отложив флешку с материалом, она начала было говорить, но ее отвлекла новая картинка.

— Смею предположить, что это ты довела бедного мужика.

Адалинда слегка улыбнулась, но не отрываясь от статуи и новеньких ножей, сообщила подруге, что виделась с отцом.

— Твой отец — не то что сейчас может помочь нам… — Софи дважды краем глаза обернулась к огромной открытой сумке. — Это что? Винтовка!?

— Говорю же, виделась с отцом. А еще я бы с радостью поставила у входа охрану.

— Он бы еще гарпун тебе подарил. Погоди. Ада!?

— Нет, нет, лишь винтовка и парочка новых ножей в мою коллекцию.

— Зачем тебе ножи?

— Развлечение.

Она произнесла это уверенно, с сарказмом. Ножи она коллекционировала несколько лет подряд. Это стало тонким напоминанием о том, что холод — то же оружие.

Вечер закончился сладким какао, парочкой сплетен и классной статьей, которую уже стали бурно обсуждать в сети.

Хенри вернулся домой поздно ночью. Уставший и слегка разволновавшись паренек неспешно подходил к входной двери своего дома. На двери была царапина, будто ее очертили чем-то очень тяжелым и острым. Замок был вскрыт, а дверь слегка приоткрыта.

Глава 3

— Здесь никого не было. Вещи не тронуты, ноутбук всегда при мне, даже на сером паркете нет следов от грязных ботинок.

Хенри был спокоен. Довольно часто работникам его структуры приходится терпеть подобные выходки. Чем-то ужасным никогда не заканчивалось. Лишь угрозы или гвозди в колесах машины.

Софи осматривала дверные ручки и, ничего не найдя, решила, что Хенри прав и никому даже не хотелось забираться в дом. Это была лишь уловка, чтобы поволноваться. Но заметила в углублении для ключа небольшую записку с адресом человека по имени Скотт Д.

— Ну, и кто это такой?

— Не имею ни малейшего понятия, но мы это выясним примерно за минут 20. — в дверях появилась Адалинда, она уже держала в руках потертую записку и осматривала лица своих знакомых.

— 20 минут?

— Верно, Софи, от дома Хенри до этого адреса — ровно 20 минут езды на такси.

Это был большой загородный дом. Молодой человек открыл почти сразу, многократно извиняясь, что вытянул их всех именно таким способом.

— Скотт Д.?

— Донбар. А вы видимо Адалинда Кейн?

— Верно. София Вейнер, Хенри Стигмун.

Что-то ее насторожило. Девушка стояла неподвижно, анализируя каждый взмах руки, отвод глаз, смену дыхания…

— Я тебя знаю. Ты работаешь в нашей больнице уже год. — София прервала размышления.

— Да, уже год. И я хотел рассказать как раз о людях, что погибли в том банке. У них у всех были обнаружены ожоги, точно от раскаленного ножа, на котором выгравированы буквы А. К.

— Адалинда Кейн. Кто-то так жаждет со мной познакомится или увидеть меня на месте этих трупов?

— Спаси тебя безмозглую!

— Самонадеянная ирония, Софи.

Хенри отступил немного в сторону и присел на диван. Ему не было интересно, почему именно его дом оказался мишенью нового врача больницы. Погруженный в свои мысли, он так и покинул дом того человека, не произнеся ни слова. Он сел в такси и уехал на работу, обещая позвонить после того, как разберётся с историей о жене детектива.

— Я не видел результатов вскрытия, меня не допустили… — Скотт продолжал говорить, спокойно, облокотившись на спинку кресла.

— Почему ты не пришел к Софи?

— Потому что знал, что мне нужна ты, а выманить тебя можно лишь загадкой.

Это было сказано с долей размытого сарказма и ироничным движением глаз от Софи к Адалинде. В комнате воцарилась атмосфера негодования.

— Вы видите во мне лишь шифр для тайн и ключ для разгадок, Мистер Донбар?

Последующий разговор зашел вовсе не о деле. Софи стало интересно, почему молодой врач перебрался из дорогой клиники в обычную больницу, как оказался в городе, почему один…

— Моя бабушка скончалась около года назад, оставив мне этот дом. Она растила меня, никого другого у меня нет. Я подумал, что в этом городе, в этом доме и на этой работе — у меня получится восполнить то, что я упустил за время моего отсутствия.

— Ты здесь вырос?

— Жил здесь до 16. Затем перебрался, поступил в университет на нейрохирурга…

Они болтали еще около часа, прежде чем Ада медленно встала со своего места и направилась к выходу, подхватив за собой подругу за локоть.

На обратном пути Ада молчала, размышляя об инициалах и убитых людях.

— Что думаешь? Адалинда?

— Если верить словам, которые мы только что услышали, кто-то или что-то искренне желает меня видеть, поскольку найти меня — ему или же им, уже удалось. Вот только всякому преступлению, что строится на подобной лживой тематике нужны подробности, а этот человек, заикаясь и изнемогая от порывов эмоционального взрыва, — не смог мне в этом помочь.

— Не зная тебя, я бы подумала, что у тебя заработал клапан в сердце.

Значение этим словам Ада не придала, лишь устало взглянула на шмоток той записки с адресом. "Скотт Д."

Они направились за подробностями нападения к Эмеру, к их удивлению, на столе уже лежали все нужные им факты, а Хенри и Эмер стояли и разглядывали пули, что были в телах ушедших.

— Может это совпадение, дорогая сестренка, но на этих пулях четко видно А. К.

— Совпадение это лишь…

— Даже не начинай.

Ребята произнесли это вместе, показав подруге, что сейчас не время слушать ее, её нужно защищать.

Факты, что касались дела так ни к чему и не привели. Учитывая не знания о личностях, что участвовали в этом балагане, отсутствие мотивов и непросвещённость ребят о некоторых деталях. Ребята ушли ни с чем.

Конечно, никто не собирался так просто оставлять это, но кто знает, что может произойти в следующую секунду, им стоило быть начеку, а не нагонять разнообразие отвратительных мыслей вокруг произвольной стрельбы.

Адалинда и Софи ехали в свои просторные квартирки с чувством, что что-то вот-вот должно произойти. Адалинда собрала весь свежий воздух, что был в машине в непроизвольный вздох и спросила:

— Что думаешь ты?

— Что? — Софи совсем не привыкла, что Ада рассуждает вслух. Обычно проще заставить замолчать самую брюзгливую старушку на задымленной улочке, чем мысли ее подруги.

— Софи?

— Да, прости. Я просто думала о том, почему до сих пор нет ни одного видео с места преступления. У прохожих вдруг разом отключились телефоны?

— Уверена ты сможешь это выяснить…

— С тобой что-то не так. Ты…

Она не договорила. Адалинда вышла из машины с желанием дойти оставшийся маршрут пешком и напоследок бросила:

— Что-то не так…

Прошло пару дней. Эмер искал улики, зверски беседовал со всеми, кого ему удавалось найти, развивал идеи и анализировал зацепки.

Девушки в это время который день подряд сидели в своих квартирках, то и дело гоняясь с этажа на этаж другу к другу, чтобы не оставаться в одиночестве.

Софи любила немного позабавить подругу, она становилась своего рода реабилитацией от тяжелых тайн.

В один из таких дней своеобразного одиночества, их отвлек звонок от Эмера, в его голосе читалось то ли что-то паническое, то ли, на удивление, знающее какую-то информацию. Отложив все, что было в их руках и забыв о делах, что еще пару секунд назад были так важны, — они обе надели пальто и спустились по коридору.

Пройдя мимо зеркала, Адалинда остановилась.

Локоны цвета меди аккуратно спадали на хрупкие тонкие плечи. Глаза, несравнимые даже с цветом светлейшей стали, почти сливались с бледным лицом. Она вспомнила как мечтала о глазах, цвета изумруда, как у Софи, как они перекрашивали волосы в яркие оттенки, закрашивая столь яркий натуральный рыжий оттенок волос Ады и насыщенные черные волосы Софи. Как забывали поесть в перерывах между глупыми попытками найти что-то очень опасное среди дел, которые откапывали на столе Эмера. Такие тончайшие нити воспоминаний кружились в ее голове вокруг единственного человека, что мог точно объяснить каждое ее движение.

Быстро отбросив тяготения слабых нот, она обернулась на себя последний раз и спустилась за подругой.

Эмер уже ждал девушек в своем кабинете.

— Мы нашли одного из участников убийства

— Это ведь прекрасно. — Соф произнесла, совершенно не заботясь о том, что кто-либо может ее услышать.

— Он мертв.

Адалинда взглянула на брата, спрятав злость и скуку, она произнесла:

— Там было что-то.

Не подумайте, она не задала вопроса, она утвердительно сделала акцент на этом предложении.

— Да, была записка "Сыграй со мной. Иначе люди будут умирать. Т. "

— Т.? — вместе воскликнули девушки.

Глава 4

В квартире девушки царила тишина. За окном шумел сильный ливень, оставляя разводы на стекле. Капли иногда залетали в чуть приоткрытое окно, на которое совсем не обращали внимания. Софи металась из стороны в сторону, продолжая искать гуманность в сложившейся ситуации, но не находила даже самой обычной логической связки… Все превратилось в ужасающее месиво из отрывистых деталей и скопа дурных мыслей в ее голове.

— Что это значит?! Этот человек хочет с тобой сыграть!? А откуда нам знать, что он не заставит тебя умереть где-нибудь на середине улицы!?

Адалинда молчала, пытаясь собраться она продолжала писать очередную статью по блогу, что ведет ее подруга.

— Человек, которого ты нашла. Тот, что стоял около того научного центра, когда была потасовка. Кто он такой?

— Серьезно?! Это тебя волнует!?

София видела, как взгляд ее подруги спустился на записку от неизвестного "Т." Она понимала, что как бы не охватывала паника всех вокруг, — Адалинда будет обязана оставаться той, кем она является…

— Он реализатор одного из проектов… Кажется Эдмунт В. Как-то так. — девушка присела на стул перед монитором компьютера, снова принимаясь за работу.

— Я знаю, что ты воспринимаешь всё совсем не так, как это делаю я, но от того, что мы разведём панику в, и без того маленькой, квартирке — это положит начало, скорее, взрывоопасному эмоциональному несдержанию, нежели чем расследованию.

— Я понимаю. Но все те разы, когда ты лезла в драку и вся эта ситуация — не одно и то же. И Эмер волнуется, а ты ему всё никак не объяснишь.

— Не объясню? Софи, Эмер — мой старший брат. Человек, который жил со мной, пока я росла, но не находившийся рядом, пока я вырастала. И, да, я знаю, что в этом вина нашего отца, но подумай сама: что ему ещё оставалось? Хорошо, что он съехал тогда, хорошо, что не был приплетен ко всем несчастьям, что я приносила.

— Но ты не можешь злиться на него за то, что он не такой как ты.

— Я не злюсь. Я просто не хочу втягивать его в свою голову.

В комнате повисла тишина. Прохлада стала заполнять сантиметры пространства и окно пришлось закрыть. Уже отходя от окна, Софи уловила звук пришедшего смс, исходящий от ее мобильного. Адалинда, встав заваривать кофе, чуть с иронией и странным трепетом повернулась к подруге и произнесла:

— Мы знаем его почти всю жизнь. Может, ты дашь ему хотя бы небольшой шанс? Он не прекратит гонять на потертом автомобильчике потому, что только так забывает о страданиях, которые приносит людям словами, что пишет, в, теперь уже, своей газете. И никогда не перестанет искать ответы на несуществующие вопросы, потому что они могут когда-нибудь возникнуть. Ты заслуживаешь быть счастливой.

— А ты?

Девушка не ответила. Лишь устало схватила любимую кружку и присела на стульчик у окна на кухне.

На следующее утро Адалинда ехала к брату, чтобы узнать какие действия он станет предпринимать.

Эмер Кейн не был человеком способным на грамотное рассуждение, Адалинда не раз задумывалась насчет того, по какой причине его поставили на такую высокую должность, но несмотря на это она любила брата и гордилась им, хоть и не могла понять смысла его действий и порыва его чувств.

Эмер был похож на их мать. Вечно уставшие глаза цвета самого чистого янтаря, небольшая родинка возле глаза была точно скопирована с лица их матери. И эти ослепляющие рыжие волосы. Он никогда не стриг их коротко, по самой глупой, наверно, на то причине: Адалинда всегда говорила, что покрасит его волосы в желтый если тот осмелится состричь хотя бы лишний миллиметр.

Когда-то давно, в раннем детстве их отношения были похожи на связь нелюдимых знакомых, нежели чем на родных. Адалинда, — смурная и дерзкая, но спокойная и рассудительная, помыкавшая чувствами матери и желающая всеми силами суметь выказать непослушание отцу, — часто забывала, что в их семейном доме есть кто-то еще. Она не желала вечной войны и не стремилась к лидерству, но их отец так жаждал заполучить дочь, что будет способна абсолютно на все — так и не дал маленькой девочке побыть просто ребенком.

А Эмер всегда был другим. Он помогал матери по дому и часто обижался на отца за излишнюю черствость. Его всепоглощающая любовь и стремление к взаимопониманию так сильно сводили отца с ума, что он не позволял себе даже смотреть в сторону сына. Мама же, напротив. Она была мудрой женщиной, отдавала всё, не требую ничего взамен. Те же янтарные глаза, русые волосы и небольшое родимое пятнышко над глазом… Тонкие губы в милой улыбке и нежные движения рук. Она была точно со страниц какой-то сказки о принцах и принцессах. Только у истории о принцессе было слишком грустное завершение…

После ее смерти Эмер долго не мог справится. Его переживания поглощали все, что стояло у него на пути, он хотел узнать, что случилось с самым дорогим для него человеком. Так он и стал детективом. Вот только в его первом деле всë оказалось проще, чем могло бы. У их матери, Авроры Шеллестор Кейн, случился разрыв сердечного клапана из-за, выявленного столь поздно, порока сердца. Никакого криминала. А после раскрытия первого дела — идти было больше некуда, кроме как к сестре, что в первый раз, за всю свою сознательную жизнь, не стала говорить ему о чувствах и лжи, которую они порождают, а просто приняла брата.

Так, погрузившись в размышления, Адалинда добралась до дома Эмера.

— Как идет?

— Мы определили из какого оружия стреляли.

— Дай угадаю. Ни следов, ни лазеек. Лишь пустота.

— Довольно образно, но, да, ты права. Оно даже куплено нигде не было, точно всплыло неизвестно откуда и уплыло неизвестно куда.

— Этот человек все продумал. Сам посмотри. В банк пробраться сложно, уйти — еще сложней. Если он проделал такой путь только для того, чтобы привлечь мое внимание, то что он сделает для того, чтобы выиграть в игре, которую сам затеял?

— Ты в этом разберешься. Я уверен. Как и всегда.

— Не надо.

— Что?

— Не говори так словно я какая-то легенда.

— Я говорю так, потому что ты моя сестра и я уверен, что ты справишься!

— Нет, ты говоришь так, потому что наша мама не успела мне этого сказать!

Выйдя из дома и поймав легкий ветерок, Адалинда подумала о том, что, если у выпущенных пуль нет зацепок, они могут быть у оружия, что выжгло еë инициалы на телах погибших.

Подумав о смерти всех этих людей, девушка слегка поëжилась, но с полной уверенностью отправилась в тот самый загородный дом.

Во дворе стояла машина Софи

"Что же ты делаешь здесь? "

Зайдя на террасу Адалинда услышала прощающийся голос подруги.

— Ты будешь хорошим врачом, если перестанешь бояться ошибки, Скотт. Все мы их совершаем, так или иначе.

Обдумав дальнейшие шаги, Ада спрыгнула со ступени и спряталась за стеной дома, провожая машину подруги.

Ничего не происходило. Нет, в буквальном смысле — ничего. Совсем. Адалинда стояла на том самом месте и, кажется, ее мысли погрузились куда-то очень далеко.

— Машина, ну конечно, у банка огромная стоянка и вся она была совершенно пуста. Но прямо за углом дом, пройдя через садик которого можно выйти прямо к метро. Какие же глупые улочки в этом городе!

— Будешь стоять под моими окнами? — из окна показалась светлая макушка хозяина дома.

Голос не напугал ее, встревожил мысли, но не напугал.

— Задумалась. Могу войти?

— В окно? Уверен, многие предлагали тебе в него выйти, причем в весьма различных интерпретациях, но чтобы войти…

Тугие нотки сарказма. Снова. Ада поняла, что мужчина хочет добиться от нее чего-то кроме дискуссии на тему лже-ограбления и злополучных записок…

— Мистер Донбар, что происходит по…

— Скотт.

— Скотт… Хорошо. Так что, по-твоему, происходит?

— Софи была здесь. Рассказала о записке и игре. Я не думаю, что игра для тебя.

— Она скорее для того, другого, верно?

— Ты и так это знала, да?

— Те люди ушли через метро. Наверняка камеры их не поймали, но дело в том, что они и не должны были быть пойманы. Они лишь марионетки человека, что хорошо играет в куклы.

— У тебя случайно не было младшей сестры?

— Жалкая пародия на Шерлока?

Адалинда прошлась по коридору дома, уставившись на фотографии, висящие на стене. — Если он хочет сыграть, то в скором времени он либо даст загадку, либо время для того, чтобы я раскрыла суть ограбления. Чем были выжжены гравировки?

— Что-то вроде прута из закаленной стали. Он был острым, видны порезы, так что поначалу я решил, что это был нож. Скорее всего делали вручную и где-то в подполье, ведь в мастерских вряд ли забудут о людях, что попросили изогнуть инициалы.

— Ну конечно.

Адалинда направилась к двери, без объяснений и прощаний.

— Постой! Почему ты говоришь 'он'?

— Увидимся, Мистер Донбар Скотт. И закрепите фотографию в центре, она вот-вот рухнет.

— Я Скотт… Просто Скотт…, — уже совсем неслышно для Адалинды, повторил молодой человек. Фотография падает. А он смотрит вслед уходящей девушке, точно зная, что они ещё встретятся.

По пути Адалинда позвонила подруге и брату.

Следующих действий ждать долго не пришлось.

В участке стояла паника, каждый, кто находился в здании, был в замешательстве. Эмер распахнул двери.

— Что здесь такое!?

— Записка.

"Поиграем, А.К.?" На столе лежала кукла. Просто кукла…

Ада и Софи приехали, как только смогли. Хенри всё еще отмывал доброе имя Кейн и не отвечал на звонки друга. Но ждать было нельзя.

— Знаешь, что делать с ней, Эдель?

— Ада.

— Да, да, Адалинда. Знаешь или нет?

В комнате стояла тишина, казалось, что даже дыхание прекратилось, дабы не нарушать поток мысли.

— Кукла довольна старая. Потертая. А такую одежду шили на игрушки еще в 80-х годах. Меня тогда даже в планах не было. Но у этой куклы точно есть хозяин. Ее любили. Смотрите: на плече платье несколько раз было перешито, несколько нитей разных цветов; она в обуви из ткани, в то время у кукол вообще маловероятно была обувь, на лице кто-то вырисовывал веснушки. Ее точно кто-то потерял. Много лет назад.

— Так загадочный Т. просит найти хозяина? Ух ты, как это зловеще!

— Не печалься, Эмер. Я уверена, что зловещее еще впереди. А пока… Адалинда?

— М?

— Мы ищем хозяина?

— Вообще-то… Я уже нашла его.

Глава 5

— С чего ты решила, что кукла принадлежала нашей матери?

— Было фото, в старом доме, помнишь? Мама говорила, что эта фотография очень дорога ей как память, на том снимке не было никого кроме нее, а в руках была игрушка. Если это память, то о ком или о чем она? Как думаешь?

Поездка до фамильного дома Кейн проходила в полной тишине, никто так и не решился нарушить молчание.

Выйдя из машины, пришлось оглянуться: близко к дороге стояла женщина, наблюдавшая за тем, как ребята входят на территорию дома. Вероятно, она очень давно здесь никого не видела и пыталась понять, что же происходит, но выглядело это как банальный шпионаж за судьбами соседей.

Дом был старым, но внутри свежий ремонт давно сменил потускневшие стены и сломанные доски под ногами. Комнаты уже не казались мрачными и темными, а милый балкончик наверху уже не был столь опасным для человека.

Гостиная напоминала полукруг. Диван, стоящий поодаль от ребят, занимал весь дальний угол комнаты, здесь не было ни телевизора, ни иной техники… Много книг и предписаний огромной давности.

— Зачем он сохранил газеты?

— Зачем он вообще сделал ремонт, если уже никто давно не живет в этом месте, Соф?

— Может ваш отец просто бережливо относится к фамильнымвещам?

В проходе появился Эмер.

— Тогда бы он сохранил старую мебель.

Коридор напоминал лабиринт. Из кухни можно было войти в гостиную, из гостиной в кухню и кладовую, а из кладовой, почему-то именно из нее, вела лестница на верхние этажи дома. Второй этаж был немного задымлен, но проходить по нему не хотелось по другой причине. На стенах висели старые потёртые газеты и странные фотографии, которые хранил отец. Это были вырезки из прошлого, дела умерших или пропавших без вести.

Прежняя комната Адалинды была на третьем этаже. В свое время отец сделал дочери укромный уголок, подальше от всего мира, переместив чердак в подвал. Мебель была новой, но стояла на прежних местах. Небольшой комод у стены, рядом с невзрачным окном, кровать в самом тёмном углу, где ее было не достать лучам солнца, напольная лампа и много старых рукописей. А что важно: воспоминания…

"По дому бежит маленькая девчушка. Ей всего семь. Бежит, не смотря под ноги по лестнице в комнату и падает на последней ступени. Вот она уже сидит на кровати, мама обрабатывает рану, а отец чинит опасный подъем.

— Мне совсем не нравится, что твоя комната теперь здесь.

— Мне сложно среди вас, ты знаешь.

— Да, милая. Эдель, дорогая, может мы с тобой сходим в гости к нашей соседке? У нее три дочери, наверняка они смогут составить тебе хорошую компанию.

— Может быть, мама…"

— Адалинда! Ада!

— А? Прости, Соф. Я…

— Ты произносила слова вслух. Как прошел день с теми девочками?

— Они… Заперли мою собаку в сарае, я нашла ее по следам за пару минут и после этого больше с ними я не заговорила.

— Мне очень жаль…

Эмер рылся в своей старой комнате. Пыльные вещи занимали почти всё пространство. Новая мебель перегружала, а воспоминания отказывались уходить. Это место всегда было его спасением от неугомонного отца и клеткой для его многочисленных вопросов.

«Мальчику 11, отец кричит на него за очередные безрассудные поступки, а Эмер стоит, прижавших к матери с опущенными глазами.

— Ты никогда меня не поймешь!

Ему обидно, папа не понимает действий родного сына и даже не хочет понять.

— А зачем? Ты распускаешь нюни, льешь ненужные слезы и всегда жалуешься!

— Я просто хочу, чтобы мой отец меня любил!

Аврора отодвигает сына за спину и смотрит в большие испуганные глаза мужа.

— Это стул, дорогой, это стул, что твой сын смастерил для тебя, чтобы ты больше не стоял на ногах, когда пишешь картины, чтобы твоя спина перестала болеть.»

Увидев картину, что отец повесил в комнату после той ссоры, Эмер схватился за полотно и выкинул его в окно вместе со старыми книгами и табуреткой, что он соорудил в школе.

Девушки расхаживали в это время вдоль коридора, слабо понимая, что они вообще ищут.

— О чем ты говорила со Скоттом? — Адалинда уже отошла от того, что только что видела и устремила свой взор на подругу.

— Скотт? Ты была там, верно… Я хотела узнать его, ну знаешь, странно, что в город приезжает человек и через какое-то время твою подругу хотят убить и все такое…

— Соф?

— Ну хорошо. Я хотела понять его. Он боится быть хирургом, думала мне удастся ему помочь.

— Ты добра. У меня не выходит.

— А ты бы хотела?

— Я бы хотела понять, как отыскать Т. Хотела бы знать по какой причине пропадает Хенри и почему моя лучшая подруга так не желает стать счастливой с кем-то рядом. Хотела бы….

За окном послышался сильный хлопок. Полотно картины приземлилось на острый забор, книги разлетелись по газоны, а небольшой стульчик издал громкий звук от удара о землю.

— Хотела бы понять, где у моего брата кнопка выключения!

Софи рассмеялась. Адалинда вытащила куклу из сумки и взяв подругу за руку закричала.

— Давай, нужно найти фотографию!

— Кейн!

Ноги сами привели девушку к дальней комнате на втором этаже.

В комнате родителей новой мебели не нашлось. Старая кровать была поломана временем и стояла на трёх ножках. Стоявший напротив, шкаф состоял из каких-то отдельных досок, а стены размыло дождевой водой, из-за того, что окно, находившееся рядом, больше было похоже на сквозное отверстие в стене. Фотография валялась у развалившегося комода, на ней была маленькая девочка, мама Адалинды, с красивой куклой в руках. В дверях показался Эмер.

— Та самая кукла. Наша мама потеряла ее…

— Он принес мне эту куклы для того, чтобы я могла вернуться в этот дом. Такое чувство, что он пытается влезть в наше прошлое.

— Думаю, нам стоит уйти. — Эмер, взволнованный он недавних воспоминаний, выбился из сил и его охватило жуткое желание бежать подальше от дома, в поисках спокойствия, которого им всем стало так не хватать.

— Ада?

"Эдель 10. Она сидит у маминой кровати и слушает историю о фотографии, что мать просит хранить и оберегать как ее память о чем-то очень важном. Сейчас, вспоминая это от своего лица, но видя это воспоминание, словно "третий лишний", Адалинда видит, как в зеркале отражается силуэт отца, который зачем-то стоит у двери и слушает интересный рассказ.

— Отец сказал, что сомневается в своем родстве с Эмером…

— Не слушай его, когда ты родилась, про тебя он сказал то же самое лишь потому, что ты не родилась мальчиком. Он любит вас обоих, просто он… такой."

И снова Адалинда в старой захламленной комнате.

— Даже воспоминания говорят загадками.

— Эдель!

— Не называй меня так! *Вдох* Идем. Нужно вернуться домой до темноты.

По пути к выходу пришлось остановиться у небольшой комнаты на первом этаже. Маленький неуютный диван, алое покрывало на нем, новенький ковер у стеллажа с наградами родственников из прошлого. Много никому не нужных игрушек на полу и тонкий лучик света, падающий на кресло у двери…

"Эдель 13. Она сидит на стуле в коридоре и слушает как мать говорит сыну, что он должен и обязан заботится о сестре. Что он сильнее, чем ему кажется и что отец не посмеет его сломать.

На кухне слышны тяжелые вздохи отца. Сейчас, в это мгновение, он стоит у окна, облокотившись на тумбу, и осознаёт, что его жена вот-вот его покинет. Она была его женой 25 лет… И Эдель слышит разъяренный удар отца о что-то очень твердое.

В комнату нужно войти. Нужно взглянуть на маму еще раз, но ноги ее не ведут…

— Сестренка?

— Она умирает. Прямо сейчас, в эту секунду, а мы с тобой можем лишь стоять и убеждать еë в том, что мы справимся и она не напрасно о нас заботилась. Но в еë голове — лишь страх, Эмер. И я не могу сидеть здесь и понимать, что боится она за меня. Потому что это я здесь проблема, я сломана, я словно игрушка, изношенная кукла, которую не собрать.

— Тебе всего 13, ты еще поймёшь, как проживать всё это."

— Это я.

Воспоминания вновь сменились настоящим. Софи в ужасе стояла и смотрела как подруга поднимается с пола.

— Это я.

— Ты?

— Эмер! Помнишь, как я говорила, что я словно кукла. Сломанная игрушка, которую не починить?!

— Что ты имеешь в виду?

Ада стояла в комнате, держа в руках ту самую куклу.

— Т. хотел, чтобы я снова ощутила себя той девочкой. Девочкой, что считает себя проблемой, сломанной игрушкой, потерянной куклой…

— Немного сомнительные доводы, Э… Ада

— Мама называла меня Эдель. Всю мою жизнь мама звала меня Эдель, потому что когда-то давно она дала своей любимой куколке это имя, а потом потеряла еë. В ту ночь, когда мама умирала, — я заставила себя войти в комнату. Она умерла на моих глазах и единственное, что успела сказать это: "Ты больше, чем моя маленькая Эдель".

Эмер позволил себе неловкость, он подошёл и слегка приобнял сестру.

— Я хочу следующую загадку…

Софи выхватила куклу из рук подруги и выбросила в дальний угол коридора.

— Пусть прошлое останется в прошлом! К черту эти старые игрушки!

Но как только кукла с треском коснулась пола, — прогремел взрыв.

Глава 6

Машины скорой помощи, пожарных инспекторов и несколько полицейских. Эмер, Софи и Адалинда, успевшие выпрыгнуть в окно до того, как разгорелся дом, — сидели на кушетке скорой и смотрели как последняя ниточка детства Кейн обрывается, ускользая в горячем пламени.

Мобильный Софи зазвонил, на экране высветилось фото Хенри.

— Хенри?

— Черт, черт, черт, черт!!! Вы целы!? Скажи мне, вы целы!?

— В норме, успокойся, мне немного тяжело говорить, надышалась гарью, и я не очень-то хочу тебя перекрикивать.

— Конечно, прости. Я уже еду к вам, заберу вас домой…

По дороге в город, Адалинда спала. Может это была усталость от нескончаемых попыток разгадать загадку какого-то идиота, а может попытка побыть немного в бегах от самой себя, оборвав все нити в голове, не строя цепей и связей. Своего рода, тихое укромное место внутри неё самой, замкнутые круги и изогнутые линии. Казалось, будто в этот момент, она перестала быть социопатом, перестала быть всем ненавистной девушкой и просто, впервые за долгое время, — позволила себе крепкий сон посреди хаоса и раздора.

В этой машине каждый думал о своем. Эмер, не желающий воспринимать всерьёз ситуацию с куклой, сидел и смотрел на прохожих, которых они проезжали и думал о том, что, если бы их мама была жива, — она бы дала ему совет, как и прежде. Потому что, по правде говоря, он уже так устал быть сильным, устал смотреть на людей, которых он не может спасти… На дела, которые не в силах раскрыть. И в эту самую секунду он вдруг понял, что Аврора просила его совсем не о той силе, что позволит ему свернуть этот мир в клубок и присматривать за каждым его разматыванием, нет, — она просила его о силе, которая потребуется ему с ней. С этой непослушной, неординарной девчонкой на заднем сидении автомобиля. Он вдруг вспомнил как ее ждал, и как однажды бежал изо всех сил к реке отогнать злобных подростков от сестры…

«— Я бы, и сама справилась. Они противные, говорят, что я чокнутая ведьма.

— Тебе пять, хочешь справиться сама с кучкой недоумков?

— Папа говорит, что сила моего ума способна на всё!

— Ну конечно, папа… Только он забывает, что ты еще ребенок, сестренка, подрасти, научись жить, и однажды эти идиоты будут забиты в угол силой твоего ума.

— Правда так думаешь?

— Да. И… Не ведьма ты, не слушай никого, просто иди вперед.

— Ты не слабый. Папа не прав. Просто ты силен в другом.»

— Она невыносима, разрушительна, саркастична, груба и похожа больше на глыбу огромного ледника, но я так боюсь ее потерять…

— Я тоже… — Софи смотрела на Адалинду, пока та спала и погрузилась в незабытое воспоминание:

"Весенние каникулы были в самом разгаре, наступавшее на пятки день рождения совсем не прибавляло воодушевляющего настроения, по причине того, что никто в округе не понимал стремления Софи к выдержке чего-либо из социальных сетей и объективном разборе самых неприглядных ситуаций. Было сложно адаптироваться в обществе, когда как минимум его половина обсуждает твое несостоявшееся будущее. В то время мало кто был на ее стороне, но ее желание было сильнее людей вокруг.

В одну из весенних холодных ночей, Софи взяла фотоаппарат с папиной полки и ключи от маминой машины. Без прав и без согласия она мчалась на другой конец города увидеть красочную драку своих одноклассников, но по приезде туда обнаружила тело мальчика — соседа по дому и участника той самой драки.

На следующее утро она проснулась в холодном поту. Страх, боль и разочарование в жизни поглотили юную девушку и, хотя было нужно бежать на занятия, — она направилась в полицию отдать фотографии с места преступления, но в участке она получила злобное наставление и сильный пинок от сержанта полиции. На выходе она услышала, как стоявшие недалеко друзья погибшего и еë одноклассники обсуждали, что может быть это она убила бедного паренька, ведь ей так нужен грандиозный репортаж для блога.

Уже почти убегая от тех ребят, она наткнулась на девочку. Та была немного выше ростом, челка слегка перекрывала сердитые глаза, рюкзак почти спадал с плеч, а красивенькое бирюзовое платье развивалось по ветру от чего та немного вздрогнула, так как лёгкая курточка уже давно еë не грела.

— Совершила побег? — девчонка указала на здание полиции и укоризненно, с легкой ухмылкой на губах посмотрела на Софи.

— Ннеет, я… Хотела помочь, отдать фото с места преступления, вчера… В общем, меня вышвырнули. — Взор потупился.

— Дай угадаю. Сержант Кейн собственной персоной.

— Знаешь его?

— Ага, иногда думаю о том, что лучше бы не знала.

Они двинулись в обратную сторону и стали подниматься по лестнице, ведущей ко входу в участок.

— Эй, сержант Кейн, не могли бы вы соизволить подойти к этой, давно требующей ремонта, стойке и принять помощь от небезразличных граждан этого города?

— Что ты творишь? — Софи, слегла испуганно, посмотрела на девочку, но та даже не моргнула.

— Я же сказал ей, что мы не принимаем помощь от столь юных девушек, Эдель.

— Не называй меня так. И прекрати паясничать. Вам предлагают помощь. И, кстати, насколько я знаю — вы так и не продвинулись в этом вашем расследовании, да и к тому же у вас даже нет фотографий с места преступления. Ведь труп исчез.

— Так, а ну. Хватит! Идемте.

Молодой человек провел девочек в небольшой кабинет и, взяв фотографии Софи, — вышел.

Соф сидела там и думала о том, как ей попадет от родителей, когда та вернётся домой, но раздумья прервала та девочка:

— Не беспокойся, если тебе не нужна огласка, ее не будет. В любом случае, ты выйдешь отсюда со спокойной душой.

— Не думаю, что это возможно. А, почему он послушал тебя?

— Кто? Этот парнишка? Он мой брат.

— Ты злишься?

— Почему я должна злиться?

— Ну не знаю. Просто твой взгляд такой…

— Какой? Слушай, я тебе помогла, если ты хочешь, — то можешь сейчас идти по своим делам.

Девочка встала, отперев дверь и указала на выход. Софи быстро прошла мимо нее и с уверенностью зашагал мимо всех этих людей в форме, но решила обернуться.

— Я София. София Вейнер.

— Адалинда Кейн. Весьма рада.

На следующий день Софи все же ощутила последствия своего выбора. Еë и всех одноклассников вызвали в полицейский участок, для дачи показаний, вместе с родителями. Сержант Кейн встречал их у входа в кабинет заместителя участка.

— Мистер Кейн.

— А, нахальная девчушка. Зови меня Эмер. Ты первая с кем заговорила моя сестра и кто не сбежал от неё в первые же секунды.

Софи не заметила, как улыбнулась.

После, так называемого, опроса, все столпились у дороги, на парковке перед главным зданием.

— А вот и она, наша звездочка с неба. Ну что, довольна? Из-за тебя теперь все мы должны рассказывать наши тайны. Ведь это так важно для расследования.

— Человек погиб. А вам важно, что о вас подумают?

— Да как ты смеешь! — грубый мальчуган уже было замахнулся на Софи, но удар кто-то поймал.

Софи узнала Адалинду.

— Ух ты! Посмотрите, как яро ты доказываешь чью-то неправоту. А может быть это ты скрываешь, что-то больше, чем просто детские тайны? Скажем, ты знаешь, что произошло с пареньком?

Мальчик явно смутился, Адалинда опустила руку и обернулась на толпу ребят.

— Знаешь. Не так ли? Твоя футболка, почему на ее плече незаметный надрез? Откуда он?

Парень натянул, слетевшую от ветра, куртку и запрятал одну из рук в карман брюк.

— Я поранился!

— Но раны нет, иначе бы плечо ныло, и ты бы не смог замахнуться. Что ты спрятал в своей сумке? Ты не брал её в участок, ведь так? Кроссовки явно давно не мылись. Парень опустил голову и тихо ухмыльнулся. — Ставлю на то, что на подошве, при экспертизе, найдутся следы грязи с места, где видели убитого последний раз.

— Это была моя с ним драка! Может это был несчастный случай. Ты что самая умная?

— А это был несчастный случай?

— Отстань!

Парень выхватил мобильный из рук стоявшей недалеко матери и ринулся в противоположную от всех сторону.

Софи была удивлена, на еë лице читалось выраженное негодование. Как она смогла так быстро вызвать его на этот разговор, как она вообще обнаружила эти детали. Но она ее защитила…

— Спасибо.

— Хочешь узнать правду? Иди за мной.

Девочки пришли на склад, где был найден труп. Обыскав всë в округе и не найдя следов, пришлось войти внутрь. Темнота поглощала каждый угол, и София достала фонарь.

— Всегда носишь с собой?

— Каждый день — крайний случай.

Адалинда посмотрела на нее с некой озадаченностью, но по какой-то причине ей не хотелось выяснять причины этой произвольной странности, напротив, — еë увлекла именно она.

Продвинувшись еще немного, стена заставила развернуться.

— Здесь ничего нет. Но там на окне след от краски. Такая продается в магазине дядюшки Томми.

— Это же в трущобах. Райончик не из приятных…

— Тем не менее, ты о нем знаешь!

— Надо же где-то доставать пленку для фото. Родителям не по душе мои увлечения, приходится справляться самой.

— Дядюшка Томми хороший человек. Трущобы это или нет, а людей судить не спеши.

В тот день они так и не попали в магазинчик. Было слишком поздно, Софи нужно было ехать домой, и она заставила новую подругу пообещать ей, что так никуда не поедет одна. На следующий день они собрались с духом и выдвинулись в неблагополучный район, где толпы буйных людишек побаивались только владельца небольшого магазинчика — дядюшку Томми.

Оказавшись у магазина, пришлось остановиться.

— Что ты делаешь?

— Почему люди предпочитают тьму, София?

— Потому что во тьме многое можно скрыть.

Адалинда не вошла в магазин, она направилась к небольшому домику рядом и вошла внутрь, взломав замок.

— Адалинда! Это незаконно!

— Неужели? Кстати, ты знала, что у Томми есть юный внук?

Адалинда немного оглядела место. Всё было захламлено. Лишь один луч фонаря падал и словно уходил вглубь щели в полу. Ада отошла в сторону и стала с силой прыгать по прогнившим деревянным балкам в полу, в поисках лазейки или чего-то вроде неë, и она еë нашла. Это было что-то вроде подвала, с многочисленными коридорами и большим лабиринтом вместо комнат. Адалинда отправила брату смс и стала двигаться вперёд.

— Как ты догадалась?

— Помнишь того парня? У него в рюкзаке торчали спички и фонари. Три фонаря. Зачем ему столько? Вероятно, он много времени проводит в темноте. А на его футболке был надрез, но сам он был цел. Там, на входе в дом торчит огромный ржавый гвоздь, следы ржавчины были по краям пореза, вероятно, случайно задел.

— Я не…

— Не понимаешь? Я знаю…. Тихо!

Адалинда остановила Софи.

— Приготовься, сейчас нас найдут.

— Что!?

Их что-то оглушило, девочки потеряли сознание.

Очнулись уже в закоулке лабиринта, напоминавшем раздевалку с железными прямоугольными шкафчиками и тоненькой скамейкой посередине. На них смотрел тот мальчуган и усмехался. Где-то за его спиной сидел грустный мальчишка, уставившийся в пол. А рядом стоял труп, но почему-то — Живой.

— Пришли сюда одни? Неразумно.

Адалинда повернулась к недавнему убитому.

— Хотел обокрасть семью? Вот с этим недоумком? Видела в новостях, что ваш дом обчистили, пока твои родители были в участке. Смело. И место то какое выбрали! Воспользовались скромным парнишкой?

— Что ты можешь знать?

— Что полиция уже едет сюда. Упс.

Раздались громкие шаги и сигналы раций. Ища пути отхода, парнишки бросили дымовую шашку перед лицом девочек и подожгли комнату. Сбежать им не удалось, сержант поймал их довольно быстро:

— Неразумно было выводить мою сестру на конфликт.

Из-за огня, что заполонил коридоры, Софи и Адалинда оказались в западне.

Вспомнив всë то, чему учил Адалинду отец, — она высвободилась из верёвочного узла и, вытащив Соф, побежала в противоположную сторону от огня.

— Адалинда! Там нет выхода!

— Этот коридор явно старый и похож на какую-то заброшенную шахту. У таких всегда два выхода.

Эмер стоял у машины и спокойно ждал пока его найдет сестра.

— Ну наконец, теряешь хватку.

— А твоя где? Растерял в домике подружки?

— Чего?

— Порезался ты. Идиот. Софи, отвести тебя домой?

— Ты — очень странная… но я бы умерла там без тебя.

Спустя пару выходных, Софи собиралась на занятия. Несмотря на события, родители все же заставили дочь идти в школу и забыть о том, что произошло. Но на пороге дома стояла Адалинда. Да, верно, неразговорчивая, отстраненная и, как сказала Софи, со злым взглядом на мир.

— Я принесла тебе твой фонарик.

— Спасибо… Ты не такая, как все те, кого я встречала.

— Да знаю. Я могу уйти, если

— Нет. Я не говорила, что это плохо…"

Воспоминание оборвалось. Ребята уже подъехали к дому. Выйдя из машины, никто не решался будить спящую подругу.

— Я нашел того, кто написал статью. В газете теперь написали опровержение, а из сети удалили весь материал.

— Хенри, ты прости, я был зол и…

— Всë нормально, мы друзья, помнишь? И теперь я в деле. Хочу знать, что твориться в этом гребаном городе.

Глава 7

Утро началось в головной боли. Адалинда еле смогла поднять свое тело с кровати и не упасть при первом же шаге. От громкого взрыва остался гул в голове, от окна, в которое выпрыгнула, — синяки и порезы. Пройдя в кухню и прижавшись к кофе машине, Ада нажала на небольшую кнопочку и поняла, что силы покидают еë. После выпитой чашечки кофе, она заснула еще на пару часов.

Софи сидела за рабочим местом на небольшом балкончике в своей квартире. Мешать подруге отдыхать она не стала и занялась не менее важным делом, хотя каждый раз вздрагивала от криков на улице. Эмер и Хенри этой ночью ночевали в еë квартире. Много отчаянных попыток найти зацепки, найти хоть что-то, что связало бы всë в одно целое — привело к почти нервозному состоянию.

— Не знаю как вы, но я перестала понимать, что происходит. Сначала шесть человек умирают просто так из-за гнусной шалости, потом старая давно никому не нужная кукла пытается убить нас всех, захоронив под завалами в доме Кейн. И самое главное, так это то, что всë это — как беспорядочный парадокс, без края и конца.

— Конец есть у всего…

Эмер выглядел грустным. Под глазами красовались огромные синяки, одежда была сильно помята, а его рука ныла от жгучей боли после удара об оконную раму.

— Я думала о том, что было бы лучше найти край, а не конец. Иначе, это бы означало…

— Не думай об этом. — Хенри выглядел на удивление спокойным, в его глазах Софи увидела давно забытую поддержку. Что-то заставило еë разум немного успокоиться и прикрыть крышку ноутбука, позволив себе немного отдохнуть.

— Вы двое — как луч света, посреди кошмара. Нет, не подумайте! Я даже рад, хоть что-то во всем этом меня радует. Ада уже знает?

— Ничего нет. — Софи вздохнула. — знает, да. Она просила меня быть счастливой.

— Она никогда ни о ком не заботится так, как о тебе. Хотя последнее время — я совсем перестал ее узнавать.

— Может быть на нее давит атмосфера смерти? Ты не думал?

— Она раскрывала дела похуже. Писала статьи, после которых многие хотели бы ее в гроб закатать…

— Ты прав. Т. всех нас подкосил, но, кажется, что ее тревожит совсем не это.

Тем временем, Адалинда уже заставила себя подняться, одеться, привести в порядок волосы и заклеить порез над бровью. Она вышла из дома с чётким осознанием того, куда направится. Где она оказалась? Да. Дом на окраине города, но войти не захотела. Она лишь стояла у ворот и ждала пока мысли сами себя приведут в порядок. На удивление, гул в голове быстро успокоился, а вот неприятный осадок остался.

Она шла по улице, замечая каждого прохожего на ее пути. Маленькая девочка, обеспокоенная проблемами матери, что болтает по-мобильному, не обращая никакого внимания на уже промокшие ботиночки дочки, красный носик и синие губы. Девочка всë шла, своими маленькими шажочками и спрашивала маму не о том, когда они пойдут домой, а как у нее дела и почему она вдруг стала такой рассеянной.

На соседней улочке стояла машина небогатого паренька. Капот в царапинах, колесо проколото, фара разбита, а паренек стоит и объясняет отцу, что всë в порядке, хотя у него большие проблемы, он погряз в долгах и уже очень давно ничего не ел. Худоба, синяки на руках от наручников, боль при объятиях, что вероятно говорило о сломанном ребре, и глаза… пустые.

— Почему кому-то всегда тяжелее всех остальных…

Вернувшись в квартиру, Ада снова увидела эти лица, полные тревоги, непонимания и желания доказать, что этот мир еще не до конца погряз во лжи и бесконечных преступлениях.

— У нас новости, ты должна это послушать.

Адалинда присела на край дивана и принялась прослушивать запись звонка, сделанного в участок около получаса назад. Софи уже работала над поисками места откуда звонили.

"— Я хочу заявить о пропаже дочери. Ее зовут Абигейл Рортман. Она пропала 27 лет назад. С детской площадки у нашего дома.

— Мэм, вы…

И гудки…"

— Кто принял звонок, Эмер?

— Я не уточнял, а какая разница кто ответил?

— Дело может быть и в звонившей, но проблема вовсе не в ней. 27 лет назад не пропадал этот ребенок, а утонул в нашем озере. Не дочь, а сын и звали мальчика Гейл Роттман, ему было 15. Тот, кто принял звонок — точно знал, что нужно говорить, но вопрос в том, что он делал в твоем участке в пик рабочего дня.

— Черт!

Эмер выскочил из дома и поехал на работу. А Софи в это время закончила поиск геолокации и передала ребятам готовый адрес — 105А, Роузманд.

— Ну что? В погоню за приключениями? Только на этот раз, давайте не будет разбрасывать незнакомые нам предметы. Хорошо?

Хенри вышел вперед, дав девочкам немного обдумать дальнейшее передвижение.

— Снова в деле?

— Он… Может немного не из тех, кто может помочь понять или разгадать головоломку, но меня он успокаивает.

— Не переживай. Я всегда знала, что однажды моя Софи встретит человека, который утихомирит ее пыл… — Адалинда слегка рассмеялась, им нужна была небольшая разгрузка и это действительно помогло.

— А мне всегда было интересно, кто усмирит твой.

Ехать пришлось довольно долго. Кто же мог знать, что это окажется не улица городка, а пригородный поселок с маленькими домиками вокруг большого озера Шелестор. Нужный дом был почти развалившимся, двери не закрывались, окна шатались от порывов ветра. На веранде сидел старый мужчина преклонных лет.

— Простите, мы немного заблудились.

— Софи решила не начинать разговор с упоминания умершей девочки. Зная, что Ада сразу спросит о ней — продумала разговор первой, давая подруге погрузиться во фразы мужчины, его поведение и манеры речи.

— Наверное, вы не туда свернули, детки.

— И вы единственный, кто с нами заговорил.

— Замерзли? Заходите — погреетесь, да отправитесь дальше, а дорогу то я покажу, не переживайте.

В доме было, на удивление, прибрано и тепло. Камин горел ярким оранжевым пламенем, мебель была подобрана исключительно в тон стен и пола и, кажется, была родом совсем не из этого времени. Аккуратные картины, вышитые из нюдовых нитей окружали внутренние стены дома.

— Садитесь. Устали же, я чай поставлю.

— Он милый.

— Он помешан, Софи. У него зрачки даже не двигаются. Глаза смотрят не на нас, а сквозь, руки дрожат, даже полотенце не в силах удержать. Шнурки не завязаны, но обувь только на шнуровке, причем старая. Что вызвало такие последствия?

— Класс, мы попали в старый, добрый, уютный — дурдом.

— Хенри!

— Ну а что?

— А вот и ваш чай!

— Здорово, спасибо. Ааа

— Я Дейл. Дейл Роттман, зовите меня просто дядюшка Ротти. Все в поселке меня так и называют.

— Дядюшка Ротти, мы благодарны вам за помощь и прием — Софи хотела казаться неравнодушной и стремилась показать это, даже своими движениями, ведь если Ада права, а она права, — такие люди, как он — не самые безопасные.

— Простите. — Бросила Адалинда, — Роттман. Вы дедушка мальчика, что…

— Отец, я его отец. Отец, отец, отец…

— Дядюшка Ротти, вы не переживайте так, всë в порядке, Ада просто не так выразила мысль.

— Отец, я его отец. Гейл, мой дорогой Гейл.

— Он был поздним ребенком, да? Из тех, кого не любили в округе, ведь вы наверняка баловали ребенка, долгожданный. Говорят, он утонул весенним утром, когда на озере стали таять ледники, а дети как раз начинали радоваться приходу тепла.

Хенри вспотел. Пот скатывался по его хладному лицу, а руки он запрятал в карман.

— Может быть не нужно? — Прошептал он, немного наклонившись к подругам.

— Тише. Дети бывают жестокими, верно? Мистер Роттман, посмотрите на меня, сделайте глубокий вдох и постарайтесь объяснить, кто звонил с вашего адреса в полицейский участок, с просьбой найти пропавшего ребенка?

— Не знаю, не знаю, я не знаю. Я отец, отец…

— Звонила женщина, утром, в районе 11.

— Женщина… Нет, не женщина, не могла, нет женщин, жену похоронил, похоронил той зимой… Шнурки… Не умею, не получается…

— Она завязывала ваши шнурки?

— Шнурки, да, руки не слушают…

— Мы включим запись, хорошо?

Хенри, не отрывая взгляда от мужчины, достал из кармана мобильный и открыл папку с записью разговора, после которого дядюшка Ротти вскочил и схватился за голову.

— Жена, жена, моя жена!

— Это голос вашей жены? — Софи встала с места и ухватила мужчину за рукав куртки, чтобы тот немного разжал голову в висках. — Но вы сказали, что ваша жена умерла той зимой.

Она обернулась на Аду и хотела было говорить, но…

— Знаю, ты думаешь, что он выжил из ума.

— Нам стоит уйти, дети разыгрались, и мальчик просто не смог справиться.

Склонив голову и накинув капюшон на хвост, — Адалинда двинулась к машине.

— Он совсем помешался, девочки. Если он и был уже с помутненным рассудком, то стало только хуже.

— Теряя ребёнка, теряешь всё… И сна лишишься и рассудка.

Ребята сели в машину и замолчали.

Через некоторое время после отъезда от дома Роттманов — позвонил Эмер и Адалинда включила громкую связь.

— Никто не звонил сегодня в участок. Мои ребята не принимали вызовов и даже на камерах ничего такого не видно. Запись явно смонтирована, и кто-то оказался очень умен, чтобы взломать наш сервер. Я просмотрел данные прошлых лет и обнаружил, что похожий разговор произошел 11 марта, 27 лет назад. Я включу, подождите:

" — Мой сын, сын упал в воду, ее имя Гейл, Роттман Гейл, найдите моего ребенка, найдите!

— Мэм! "

Софи замерла.

— Это мать?

— Вода на заднем плане. — Адалинда придвинулась к лобовому стеклу и зачем-то попросила брата проиграть запись ещё раз.

— Журчит какой-то ручеек, ну и что?

— Разворачивайся!

Глава 8

Не понимая, что услышала подруга, Хенри мчал по дорожному покрытию, совсем не замечая встречных машин.

— Мы разобьемся, если ты будешь так гнать!

— Я сойду с ума если сейчас же не узнаю, что такого она там услышала!

Адалинда выглядела немного уставшей. Ссадина стала кровоточить, а тело ныть, когда, выпитое утром, обезболивающее — перестало давать эффект. Нужно было отвлечься.

У Хенри она заметила складки на брюках, часы на руке остановились на 13:16, а дата была оставлена где-то тремя днями ранее, что стало странным замечанием для молодого человека, внимательно следящего за временем выпуска каждой своей статьи.

— Как давно ты был в издательстве?

— Что? Причем здесь моя работа?

— Как давно?

— Ну, вчера, когда опубликовывал рекламную статью…

Он соврал. На шее стали виднеться крупинки пота, а голос слегка качнул неровные ноты. Хенри опустил руки на нижнюю часть руля, показывая, что он полностью расслаблен и ничего не скрывает. Но это было не так.

Незаметно для него, Адалинда отправила Софи смс, с коротким текстом: «Солгал».

Подруги слегка коснулись друг друга взглядами и, не став тревожить паренька, отвернулись каждая в свое окно.

Добравшись до дома дядюшки Ротти, появилось жуткое ощущение присутствия чего-то, что никто из ребят не хотел бы увидеть в столь дальнем, от города, местечке. Дверь всë еще была распахнута, а пожилой мужчина ходил по кухне с лёгким покачиванием, напевая детскую песенку:

"Совсем еще дитя, жизнь тонкая ленточка,

Прижмись ко мне чуть-чуть, мир этот полон обмана,

Красуйся как луч солнца, колыхайся как веточка,

Всë будет ровно так, как сказала твоя мама."

— Очень пугающая мелодия, да и слова…Тоже.

— Не слушай, идем.

Хенри заставил Соф двинуться вперед за Адалиндой, которая уже свернула за угол дома и остановилась у маленькой трубы, из которой, тонкой струйкой, текла вода.

— Она звонила отсюда. Но за детьми всегда присматривали, значит она должна была находиться точно на этом же месте, чтобы увидеть, как ее сын играет. Народ бы решил, что она распутна, если бы не обращала внимания на него — поползли бы слухи. В то время за этим следили, да и что еще делать людям при таком малом населении?

— Она видела, что произошло.

— И сразу позвонила?

— Мыслите объемней. Если женщина видит, как ее ребёнок тонет или только начинает делать что-то не так — она не берет телефон, звоня в участок, а бежит к мальчику.

— Значит, она не хотела, чтобы его спасли.

Адалинда двинулась в сторону берега.

— Она хотела, чтобы Гейл утонул!

Дойдя до Озера, пришлось остановиться. Вода разливалась куда дальше берега, грязь растеклась по ботинкам, оставляя разводы, а запах прогнивших веток деревьев — заполонил пространство вокруг. Дорога в сторону следующей деревни выглядела как стойкая болотная местность. Поверить в то, что когда-то на этом месте было красивое озеро и яркий пейзаж — стало так же сложно, как поверить в то, что мама может так поступить со своим ребенком.

— За что?

— Я полагаю, что Т. хочет, чтобы мы как раз это и выяснили. Помните песенку, что мы слышали? "Всë будет ровно так, как сказала твоя мама". Еë в этом доме слушали, но любили столь же сильно. Она не была злом, она просто скрывала суть.

Адалинда в последний раз оглядела местность и вернулась в дом старика.

— Мистер Роттман, могу я спросить от чего скончалась ваша жена?

Но его нигде не было. Девушка прошла в сторону комнат и остановилась. Детская комната была наполнена множеством толстых книг по психологии, физике и истории. Огромный стол посередине весь набит вырезками из книг и газет. Игрушек нет, что странно, ведь, судя по всему, в комнате всё осталось как прежде, почему же тогда мальчик 15-ти лет хранил книги, а не игрушки?

Адалинда осмотрела дом и вернулась в комнату. Фотография на стене, где ребенок обнимал отца показалась ей знакомой, словно на фото был кто-то, кого она знала. В комоде девушка нашла кучу дневников маленького Гейла и поняла кое-что очень важное:

— Такой, как я.

Пока ребята осматривали Роузманд, она села в машину и отправилась в морг, куда попали паренёк и его мать после их смерти.

Здание напоминало квадратный картонный домик. Внутри не было ни души, пожилая женщина в халате отозвалась лишь с четвертого раза, когда Ада буквально начала кричать во всех помещениях.

— Что вы так кричите! Я ведь не глухая.

— Очень в этом сомневаюсь. Моё имя Адалинда Кейн, я журналист. Могу я поговорить с вами?

— Ну а чего же не можешь? Можешь. Пойдем, выйдем на воздух.

— Как давно вы здесь работаете?

— Да уж лет 40, в одном месте всю жизнь провела, у меня и семьи то нет, всë отдала этой смертоносной дыре в глуши.

— Значит вы помните, как к вам поступил подросток, Гейл Роттман?

— Ааа, та бедняжка. Да, чего ж не помнить. Все на ушах стояли, да плакали. Утонул бедный, а, как и что, — неизвестно.

— Той зимой умерла женщина.

— Мать его, да, припоминаю. Погорела она заживо.

— В каком смысле?

— Да от температуры она умерла. Говорят, искупалась в том самом озере зимой, пару дней провалялась в постели, да не выдержала.

— Это точно была она?

— Да точно-точно, я тут всех знаю, всех видела, детей как своих рóстила.

— Могу я взглянуть на документы?

— А чего ж не можешь? Можешь. Давай за мной.

Адалинда стояла у ящиков с документами и копалась в именах и фамилиях, пока не обнаружила то, что и было ей нужно.

— Не еë сын.

— Чего, милк?

— Нет, нет. Всë в порядке. Спасибо вам, что помогли.

— Да обращайся, обращайся.

Машина остановилась у дома Роттманов. Хенри и Софи промерзли до костей и тряслись от холода.

— Ты куда пропала?

— Да еще и на моей машине!

— Гейл не был сыном Марты.

— Так она избавилась от пасынка?

— Не думаю, что она хотела свободы от детских шалостей. Мне кажется, ребенок не был родным и для самого мистера Роттмана. Вы нашли его?

— Нет, осмотрели всë, ужасно замерзли, но никаких следов.

— Он на озере, на месте, где Гейл утонул. Вызовите медиков. Вероятно, он уже мёртв.

Спустя пару часов приехала скорая и патрульная машина местного участка. Дядюшку Ротти нашли повешенным на одной из веток деревьев у берега. Странно, что она не обвалилась под его весом.

— Как ты узнала?

— Когда я зашла в дом и не нашла его, я сразу подумала о том, что психически больной человек должен находиться лишь в тех местах, что были ему привычны. Из-за обстановки в доме, я поняла, что он не выходил дальше забора. А значит кто-то надоумил его выйти и вспомнить.

— Так пока мы ходили… Кто-то…

— Да, и он его видел. Но теперь он нам этого не скажет.

— Почему ты не помешала, раз знала всë?

— Не каждое течение можно остановить.

Вернувшись домой и забросив грязные вещи, Ада присела на мягкий ковер у дивана и задумалась

— Марта вышла замуж за психически больного человека, у которого был неродной сын, хотя, мне кажется, что сама Марта об этом не знала. Дождалась пока мальчишка вырастет и дала ему погибнуть… Наследство? Дом маленький, местечко забытое. Ревность? Муж любил еë, душевно больные видят больше, чем говорят. Если только, она не была в бегах… "Всë будет ровно так, как сказала твоя мама", но Марта не была его матерью, хотя сам Гейл об этом, вероятно, не знал. Или знал? Узнал, что женщина в бегах пришла в дом и заняла пространство. Гейлу было 15… В комнате нет книг с рассказами, старых игрушек, нет даже этих странных плакатов, которыми молодежь завешивают комнаты…

— Адалинда!

— Гейл была как я. Умный, может где-то расчетливый, слегка не в себе.

— Ему было не так уж и много лет. Серьезно?

Вопросительно посмотрев на Софи, Ада запрокинула голову на диван.

— Мне было 11, когда я разъяснила папиному сотруднику его права.

— Точно. Так значит подросток шантажировал приемную мать, и та громко отомстила…

В дверь позвонили. На пороге лежал конверт, на котором был адрес девушки, а рядом "Т."

— Что там?

— "Горе от ума."

Через пару часов по новостям объявили о заложниках в городской школе, Эмер вбежал в квартиру и сделал погромче. Сигнал стал пропадать, а звук искажаться.

— "У тебя 20 часов на то, чтобы узнать, куда пропал владелец машины."

— Машины?!

Протяжный вздох Эмера перебил волнение:

— Мы нашли брошенную машину, сиденье в крови, владелец исчез. А его сын в панике бегает по моему участку и грозится въехать на этой тачке в мой кабинет.

Глава 9

— А он довольно прозаичен, не находишь?

— Если бы я хотела сыграть в искусство я бы отправилась в театр. Спасибо, что забрал, кстати. Ребята, кажется слегка устали.

Адалинда, склонила голову, сидя в машине, у открытого окна и задумалась.

— Ты заболеешь.

— Моросящий дождь освежает мысли. Когда твоя жена вернётся?

— Рита пока поживет у матери какое-то время, не хочу, чтобы она была в городе, пока такое твориться.

Участок был переполнен криками и воплями. Те, кто пытался успокоить паренька давно устали предпринимать какие-либо действия и просто старались заглушить всех остальных. Его нельзя было арестовывать. Эмер Кейн дал прямой приказ дождаться его в участке, но он никак не думал, что всё дойдет до абсурда.

— Какого?! Эй, Сэм, живо в мой кабинет!

— Вы найдете отца, иначе я

— Иначе я засажу тебя поглубже за узкую решеточку до тех пор, пока не пойму, что делать с тобой дальше.

— Ваша сестра, шеф…

— С прискорбием сообщаю, да, моя сестра. Адалинда.

— Я готова слушать.

Адалинда плюхнулась на неудобный стул, сняв шарф и внимательно посмотрела на молодого мужчину. Коричневые ботинки, убитые в хлам, джинсы новые, но совсем не ухоженные. На куртке следы от потушенных сигарет и ужасный запах от всей одежды и тела.

— Мой отец. Он… Уехал вчера вечером, но домой не вернулся. Мама ему звонила, а я нашел по GPS через часы…

— Часы были в машине, Сэм.

— А его нет!

— Ты куришь? — Ада, подошла к пареньку и закинула капюшон от его куртки на голову.

— Что, нет, и что вы делаете? — пробурчал Сэм, скидывая капюшон так, словно на его голове сидела дюжина жучков.

— Ты весь пропах прогорклым дымом. Твой отец состоятельный человек, он не мог позволить сыну новые ботинки?

— Я купил их недавно.

— Мы оба знаем, что это не так.

Адалинда вышла их участка, не став слушать дальнейший лепет сына пропавшего бизнесмена.

Слушать людей, что спешат по своим делам, расталкивая окружающих, — ей также совсем не хотелось. Адалинда вернулась в старенькое кафе, но не выдержав то ли своих собственных эмоций, то ли натиска человека, решившего преподать ей урок — заблудилась в толпе, что скопилась у барной стойки.

— Хватит!

Шум прекратился. Ада поняла, что взоры направлены на неё. Сложив руки в карманы, она задрала нос и гордо вышла. Идти по улице в лёгкий холод и моросящий дождь оказалось приятнее, чем сидеть в участке брата и разбираться с тем, по какой причине послушный сын миллионера выглядел как обшарпанные стены в нищем дворике.

Софи и Хенри в это самое время обсуждали как им быть дальше. С одной стороны — многолетняя дружба, безудержный смех от нахлынувших воспоминаний и моменты… Много совместных моментов. С другой же — неприкрытое чувство лёгкости и покоя, будоражащие прикосновения и яркие блики в глазах.

— Думаешь это хорошая идея? — Софи медленно переводила взгляд от одного окна машины к другому.

Печка стала топить сильнее и окна запотели из-за разницы с температурой на улице. Машина стояла под открытым небом в нескольких километрах от города. Шум, стучащих по крыше капель отзывался в ушах как звонкое эхо.

— Сойтись?

Хенри заметно помрачнел, он знал, что одно неловкое движение, фраза или прикосновение может тут же нарушить спокойствие его подруги и заставить её навсегда забыть об этом разговоре.

— Адалинда говорит

— Не нужно, Соф. Просто скажи мне, что ты сама думаешь.

Отпив глоток кофе из стаканчика в её руках, девушка нашла в себе силы принять поток горячего воздуха.

— Я бы не хотела потерять столь долгую дружбу. Не хотела бы обидеть все наши воспоминания. Но мне спокойнее, когда я не считаю тебя другом, правда пока не уверена, что это значит.

— Этосамо должно случится, верно?

— Я думаю, будет лучше, если мы просто поплывём по течению.

Когда Кейн возвращалась в свою квартиру — было уже совсем поздно. Темные тучи ночного неба обволакивали город и заставляли вглядываться в лунный свет. Холод, окутавший улицы, словно повторял движения людей, идя вслед за их упрямыми шагами. За поворотом, вдоль аллеи у дома Адалинды, стоял мотоцикл, вероятно недавно, покрывшийся ржавчиной. Парень, стоявший рядом, о чём-то громко разговаривал по телефону и стучал подошвой по асфальту.

— Не буду я делать как она хочет! У нее маразм! Пусть просто успокоится и сидит ждет пока папочка вернётся!

На другой стороне линии, видимо такой же, грубый голос, совсем не был с ним согласен.

— Сэм. Давно вы стоите здесь?

— Мисс Кейн. — голос слегка утих, на губах промелькнула наигранная улыбка.

— Вы приехали затем, чтобы…

— Я здесь за ответами. Вы же, говорят, хороший специалист.

— Расследования, — это дело брата, не мое.

Адалинда уже хотела уходить, как вдруг Сэм достал какую-то бумажку из своего кармана и передал ей.

— «Семьи рушатся от непонимания, а твоя жизнь от знаний.» Что это?

— Это было в моем почтовом ящике, там было сказано, что я должен Вам это передать. Найдите папу, я правда не знаю, что произошло, но хочу выяснить.

— Почему ты не тянешь на сына миллионера?

— Он никогда ко мне не относился с особой заботой в плане баловства и покупки брендовых вещей. Я всего стараюсь добиться сам. Курю на нервной почве, обещал ему бросить.

Молодой человек перекинул ногу через мотоцикл и завёл двигатель.

— Шлем.

— Если судьба разбиться, — я разобьюсь.

Оставшееся время, до прихода полуночи, Ада сидела на скамье у входа в дом. И вдруг поняла, что, если отец хочет воспитать сына мужчиной — он мог воссоздать ситуацию, где у него не останется выбора. Что если это просто мошеннический трюк? А кровь на сиденье? Нет. Здесь что-то не так. Может быть, сын узнал, что его обманом хотят вовлечь в длительную историю? Тогда он бы не приходил ко мне, его слова были ясными, на лице ни доли сомнений. Отец хотел проучить свою семью, но ошибся в том, кому доверял. Враги? Любовница? Еще дети?

— Адалинда!

— Соф. Если бы ты хотела проучить меня, то к кому бы обратилась за помощью?

— К Эмеру, наверное, он ведь ближе всех к тебе. А что?

Расхаживая по комнате и стремительно возвращаясь к любимое кресло, Адалинда размышляла над тем, как взрослый состоятельный мужчина мог провернуть аферу, но не задуматься о возможных проблемах.

— Он не помогал сыну. Сэм жил в его доме, ел его еду, но деньги отца его не содержали. Его одежда больше похожа на мешок с картошкой, чем на среднестатистический прикид молодого человека, и он водит мотоцикл, поддержанный. Много курит. А его обувь будто носил солдат на поле боя, а затем отдал какому-то идиоту за гроши. Как же я не заметила!

Схватив пальто и забыв зонт, Адалинда выскочила на проезжую часть и, поймав первое такси, устремилась в дом, где проживал Сэм Шельдски с матерью и пропавшим отцом.

— Мисс, здравствуйте. Рад приветствовать вас в нашем доме.

Дворецкий открыл почти сразу, на его лице читался злобный восторг от встречи.

— Мисс Кейн.

— Кто та девушка, что ты скрываешь?

— Какая девушка, о чем вы?

— Духи, что я почувствовала, они женские. И явно не принадлежат твоей матери, ведь она взрослая женщина и такие ароматы не в её стиле.

— У меня есть девушка. Ее зовут Изабэль. Но я не видел её, уже пару дней.

— С тех пор как заметил странное поведение в своем отце? Ты знал, что он собирается тебя проучить? Чтобы ты завязал с гонками по ночному городу за деньги, морально вырос, бросил курить?

— Вы не знаете как это. Знать, что твой отец владеет огромной компанией, но даже не стремиться хоть немного помочь. Но я его не трогал, ясно. Я не знаю где он!

— А Изабэль? Она знает?

— ….

— Я тебя поняла.

Попросив брата отыскать пропавшую девушку, в скором времени, ребята наткнулись на труп в придорожном отеле. Изабэль О'Лорел.

Глава 10

На входной двери по-старинке «Просьба не беспокоить».

Перевёрнутая кровать была наклонена к стене, что, кажется совсем недавно, оцарапали чем-то очень острым. Из комода вещи были выброшены и раскиданы по всему периметру комнаты. Красное пальто жертвы красовалось на потертом кресле, а одна из туфель аккуратно стояла возле него с прикреплённой к каблуку запиской: «Осталось шесть часов, милая. Т.». Послание явно было адресовано Адалинде, Т. Знал что она выйдет на след. Вот только указанное время было неверным. С момента получения первой записки прошло уже около 16 часов. А значит осталось лишь четыре часа до завершения нападения в городской школе. И только от Ададинды зависело, как именно оно завершиться, но она нещадно опаздывала.

— Почти два часа назад.

— Ада… Что? Прости, я не расслышал. — Задумчивый Эмер ознакамливался с результатами экспертизы умершей молодой девушки, она была задушена поздно вечером прошлого дня.

— Я сказала, что Т. был здесь до нас. Почти два часа назад.

— Как ты..?

— Первая записка и вторая. Время на них. Изучай.

Автомобильные сирены заглушал скрежет помех от включенного телевизора. Софи, с заметной злостью и неуважением, попросила новеньких офицеров не трогать абсолютно ничего в этой комнате и не приближаться к ней даже на пару метров. Её неизбитое желание кого-то ударить или разбить что-то хрупкое буквально витало в воздухе.

На кафельном полу в ванной комнате виднелись два ярко-красных пятна от крови. Разбитый мобильный телефон, наушники и старенький ноутбук были утоплены в наполненной ванне. На зеркале были размазаны следы от ладони девушки, а потрескавшаяся раковина дала понять, откуда появилась сильная ссадина над глазом жертвы.

Её тело лежало в проходе между двумя этими комнатами. На шее следы от удушья голыми руками. Судмедэксперты установили, что ее душили около 8 минут.

— Эдель?

Адалинда с заметной усталостью от происходящего, обернулась на брата.

— Я даже не стану исправлять тебя. Снова. Смотри: на кафеле следы крови, можно решить, что на нее напали с чем-то очень тяжёлым, но это не так. Её толкнули. Первые несколько секунд она ещё пыталась удержаться за наличник в дверном проёме, — Ада кивнула в сторону глубоких царапин от ногтей, — но не удержала вес и упала, разбив голову. После того как попыталась подняться, — размазала одно из капнувших пятен. У нее выдран клок волос, её схватили сразу после падения и сильно приложили об раковину, где она так же пыталась ухватиться, но рука соскользнула и оставила отпечаток на зеркале. Вероятно, после всего этого она начала терять сознание, но продолжала ползти к выходу. Здесь и здесь, — Адалинда указала на небольшое размазанное пятно крови на ванне и слегка поцарапанный пол, — видно, что сил оставалось не много. В проходе убийца спокойно добрался до неё и задушил. Душил долго, значит нужно было, чтобы наверняка.

— Она что-то знала?

— Просмотри ее вещи, но я не думаю, что в них что-то есть. Такой бардак в комнате. Что-то явно искали, но найти не удалось.

— Думаешь, она знала, что случилось с пропавшим.

— Думаю, она ему помогла.

— Что?

— Я полагаю, что наш глубокоуважаемый богатенький папаша симулировал свою смерть и посмертное похищение, обратившись к девушке своего сына, потому что, по какой-то на то причине, она была ему ближе, чем Сэм.

— Так значит, есть возможность, что мы повесим убийство этой девушки на посмертно похищенного человека?!

Софи тихо подошла к ребятам и указала на пришедшие анализы из лаборатории.

— Ада права. Шельдски отец убитой.

В участке царила тишина. Все офицеры были вызваны в центр города для подготовки штурма городской школы, на своих местах оставались лишь операторы и пара дамочек из бухгалтерии.

Слезы родителей сегодня не прекращались, просто прохожие наблюдали за происходящим, проходя мимо или не тактично смотря на родственников и территорию школы.

Мордред Шельдски — миллионер, владеющий огромной компанией с ответвленными филиалами в разных штатах, отец без детей.

Как взрослому, уважающему самого себя человеку, смогло прийти в голову столь глупое проявление отцовской заботы, и почему его внебрачная дочь, кажется, оказавшаяся втянута во что-то безумно опасное и скрытное, так бесцеремонно была задушена в грязном придорожном отеле за несколько километров от города…

Адалинда рассуждала молча, не вникая в детали, что говорит её брат или бунтовской режим, что включила Софи. Кажется Т. манипулировал положением дел не только в глазах девушки, но и на улицах города, и в домах местных жителей.

— Они начнут операцию ровно по окончанию данного тебе срока. — Эмер был холоден и серьёзен. Аккуратные рукава рубашки были закатаны по самый локоть, а бомбер, валялся где-то у стола.

Чуть позже Софи трудилась, поддерживая тех, кто мечется у школы, не давая женщинам и мужчинам вломиться в здание и погибнуть, уговаривала быть спокойнее. Но как успокоить родителей, чьи дети не могут выбраться из четырех стен.

Ада сидела чуть поодаль брата.

— Миллионер — отец девочки из небогатой, приемной семьи, которая встречалась с опять же его ребенком.

— Знаешь, брат, мне кажется, что Сэм не знал об Изабель.

— Кто мог так…

— Т. мог. Но, конкретно здесь…

*На лице Дворецкого дома Шельдски читалось необыкновенно зыбучее безумие. Уголки его рта были перекошены в рваной улыбке, адресованной Адалинде. Войдя в дом, она заметила мать семейства за столом в кабинете Мордреда, читающую какие-то записи. *

— Дневник! — Ада подскочила

*Коричневый блокнот с данными об имени, месте и дате рождения. Что мужчина может записать в дневнике? В доме царила тьма, но окна зашторили не от надоедливых папарацци. Прятались от самих себя? Если Сэм не появлялся в доме, пропадая на гонках и в доме своей девушки, ныне жертвы неизвестного, значит мать и дворецкий сами устроили нескончаемую тьму. Как иронично. *

— Эмер, в доме Шельдски, есть записная книжка, дневник. Ты должен его прочесть и проверь какое отношение Дворецкий семьи имеет ко всем людям, что нам удалось узнать.

Через час изъятые личные вещи с хранилища участка были на столе у Эмера. Офицеры привезли также дневник, к которому прилагались мать и дворецкий.

— По какому праву вы забираете мое личное имущество?! — Кажется женщина была в бешенстве, но едва заметный взгляд ее подчиненного, и она мигом смогла успокоиться.

— Как просто. — Ада устремила свой взор на задержанных. — В дневнике сведения и о выдуманном похищении, и о дочери любовницы, на начальных страницах. Где нашли?

— Я ничего не…

— Вы увидели дневник, когда ваш муж начал странно себя вести и стал рассеянным. И прочли запись о его плане как воспитать непутевого сынка. А потом нашли все пароли, карты и сведения о договорах и конкурентах. Дневник, вероятно, вы хотели взять себе, но ваш муж брал его всегда с собой, поэтому вы проследили за ним и, отбирая его, случайно навредили.

— Не докажите!

— Я не говорю, что это вы, это он. Ваш дворецкий. Кажется, готовый на все ради вас. Его комнату, вещи, биографию — никто не проверял, ведь он третье лицо, а все были заняты миллионером. Но уверена, он не чист, надеюсь офицеры уже нашли то, что нужно, например, орудие убийства, причину, по которой в машине так много крови. Мистер… Браян — куда вы дели тело?

— Яяя, — голос был томным, грубым, подвешенным на нити непокаянния и давки у горла. — Изабэль помогла закопать на кладбище, ее родители выкупали там место много лет назад для родственников. А потом она прочла дневник.

— Она поняла, что была его дочерью и что если бы не помогла вам, то получила бы гораздо больше. И она решила что-то украсть.

— Взяла листок, вырвала, с корнем. Имена тех, кто подписывал договора и. пароли.

— Поэтому вы сидели в кабинете, угрюмо прочитывая строки дневника? Вы не нашли то, что хотели, а двойное убийство уже на ваших кровавых руках…Верно, Саманта?

— Она напросилась сама, если бы не лезла!

— Мне всё понятно. Брат.

Эмер велел офицерам арестовать вдову Шельдски и дворецкого Браяна. В соседнем кабинете разговор прослушивал Сэм. Еще через пол часа, Капитан Кейн объявил, что были задержаны преступники по делам об убийстве двух гражданских лиц. Сэм оказался наследником всего.

Спустя мгновение после прямого репортажа, из дверей городской школы выбежали дети и учителя, а пустая школа говорила о том, что никого кроме заминированных дверей и пола, в здании не было.

Адалинда разгадала загадку и точно знала, что это не конец игры.

*За окном бушует сильная метель. Маленький мальчик бегает по скользким тропинкам и кидает белоснежные шарики в юную маленькую принцессу. Игра продолжается не так долго, как им бы того хотелось. Грозный и надменный голос мужчины в проёме входной двери подзывает детей к себе. *

Глава 11

На окраине города, в цветущем саду, на красивой террасе из белого дуба были разбросаны записи о проведении операций, карьерной единице клиники и, взявшиеся, вероятно, совсем неправомерным способом, данные о преступлении Т.

— Можно войти? — Адалинда медленно сделала пару шагов к мужчине, знакомство с которым произошло столь неявным образом.

Цветущий сад обволакивал сладким запахом цветов и меда. Небольшая пасека на заднем дворе, за террасой выглядела как отдельный мир, созданный творчеством и магической фантазией. Задний дворик напоминал уютное местечко для стареньких бабушек, которые так стремятся к покою и уединению. Сбитый энтузиазм молодого человека выдавали лишь малозначительные детали. Места было больше, чем хотелось бы в саду, украшенном вишней и яблонями, тропинки уходили каменными путями в сторону дома и пасеки. Грубые ступени, ведущие на кухню в доме, смотрелись словно неаккуратно вырезанная поделка из камня, а массивные скамейки слишком нагромождали пространство.

Разбросанные бумаги по всему полу не дали шанса ступить прямой ногой на белое дерево и Адалинде пришлось протиснуться к отдаленной скамейке.

Она наблюдала как светлые русые пряди у лба то и дело мешали мужчине спокойно разложить рабочие бумаги. Голубые глаза ярко светились от солнечного света, напоминая глубокое море или бесстрашный океан. Мужчина отвлек свой взор от пола и едва заметно улыбнулся.

— Ты молодец.

— А ты, кажется, не справляешь с кипой бумаг…

— Оу, мы перешли на ты?

Адалинда слегка улыбнулась и, заметив это, мигом исправила выражение лица на более привычное.

— Где твои родители, Скотт?

— Мне казалось, я уже отвечал на этот вопрос.

— Где они на самом деле?

— Мой отец умер. А мама живет далеко и предпочитает, чтобы её сын появлялся рядом как можно реже.

— Бабушка забрала тебя после смерти отца? Сколько тебе было? 9?

— Как ты?

— Фото в центре на стене. На нем моя мать, еще молодая, обнимает незнакомого мне мужчину.

Скотт чуть выпрямился, но, на удивление, стал более расслаблен, точно почувствовал облегчение от того, что ему больше не нужно притворяться.

— Мой отец работал в вашей фирме несколько лет подряд, он был другом твоей маме в школьные годы. На сколько я знаю, — они долго общались, а потом твой папа принял его на работу, чтобы помочь нашей семье. Мы карабкались как могли, бабушка раньше нам мало помогала, хотя имела неплохое состояние, забрала меня лишь после того, как похоронила сына.

— Что с ним случилось?

— Я точно не уверен. Говорили, что была крупная авария, кто-то твердил, что убийство за сделку. После его смерти твоя мама еще приходила, но в какой-то момент перестала…

— Она умерла.

— Мне очень жаль.

— Да, мне тоже…

— Заметила фотографию еще тогда, а пришла лишь сейчас. Не похоже на упрямую Адалинду Кейн. Думал, запишешь меня в предатели с первой встречи.

— К всеобщему недоумению, я этого не сделала. Наверное, тебе нужно работать, я пойду.

Вынырнув из кипы на полу, Ада направилась к воротам, но заметила приоткрытую дверь дома. Конечно, стоило пойти дальше, но мучившее девушку желание осмотреть «окрестности» взяли верх. Пройдя по лестнице на второй этаж, Ада остановилась у самой неприметной комнаты. Она принадлежала покойной бабушке. Внутри пустота, мебели не было, лишь пыль на полу и подоконниках, казалось, что тот, кто живет в доме изо всех сил пытался избавиться от сильного чувства горя и от боли вышвырнул всё, что хоть как-то напоминало ему об этом.

Прямо, по серому коридору, вел красивый черный ковер с вышитыми узорами. Пожилая женщина явно постаралась на славу. Комната была больше, в коричнево-бежевых тонах. По центру стоял круглый стол, рядом несколько шкафов и маленькая тумба, где лежали телефон и зарядка.

Адалинда услышала, как Скотт зашел на кухню внизу и решила, поскорее закончить с этой затеей, но наткнулась на фотоальбом, из которого торчали скомканные временем бумажки. На первой странице свидетельство о рождении: Арес Костильо, 7 февраля 1994 г.

— Костильо… Арес — это Скотт. Зачем же ты лжешь?

Осмотрев дальше, девушка увидела несколько снимков счастливой семьи, на последнем фото были оборваны углы, а позади подпись корявым детским почерком «Последняя папина улыбка». Не найдя даже капельку смысла, Ада решила воспользоваться заканчивающимися секундами времени до того, как ее обнаружат, и найти записную книжку или дневник или хотя бы какие-то записи молодого мужчины. Как ни странно, нужная вещь даже не была спрятана. Внутри записи из настоящего, мысли о будущем и сокровенные желания, которые совсем не были ей интересны, кроме одного: «Мисс Кейн была прекрасна, блеснула умом и красотой. Очень похожа на свою мать, хотя яркие рыжие волосы немного заземляют воспоминания. Как же я скучаю по этой женщине, как же ей повезло с такой чудесной матерью.»

Немного оторопев, девушка быстро пролистнула к началу: «Сегодня мне придется вернуться в город. Бабушка настояла на смене имени, хочет, чтобы я не влезал в неприятности как мой отец, снова портя титул ее фамилии. Веселая женщина, и как это мне поможет, я же вечно попадаю в неприятности. Скотт, теперь я Скотт, так странно. А если кто-то решит, что я какой-то маньяк? Хорошо. Я знаю, что бабушка просто желает мне спокойной жизни, чтобы я мог вернуться в город и помочь с разгоревшимся делом, без причастности к моей фамилии, которая вертелась на языке дома Кейн. Сейчас я должен как-то с ними связаться. Надеюсь, мне удастся все сделать правильно. Совсем не хочется быть для них врагом.»

Адалинда вернула блокнот на место и тихо спустилась вниз. Машины Скотта уже не было. *Хорошо, что я езжу на такси, заметил бы, что машина еще стоит и задумался*. Захлопнув входную дверь и поймав мелодию прохладного ветра, она поспешила к себе домой.

Квартира была наполнена ароматом кофе и молочного шоколада.

— Соф?

— Это я. Решила, что ты захочешь немного подкрепиться. Давно ты ела?

— Уже не помню. Когда все началось было как-то не до этого. Эмер не звонил?

— Нет, он собирался разобраться с документальной волокитой, и погряз в этом.

Подкрепившись, Ада решила немного прибраться в квартире, чтобы отвлечь себя от дурных мыслей. Шкаф был переполнен ненужной одеждой, которую давно пора было выкинуть, тумба почти взрывалась от гнета писем и зарисовок, а под кроватью скопилась пыль.

Эмер позвонил лишь ближе к вечеру, устало и немного грустно.

— Я как раз собираюсь ругать тебя за столь поздний звонок.

— Знаю, родная. Я просто хотел сказать, что у тебя есть время отдохнуть, пока все затихло. Пожалуйста, поспи.

Мужчина отключил вызов и сдавил педаль газа. Мокрые улицы заставляли притормаживать чаще обычного, что каждый раз сильно его злило. На телефоне высветилось маленькое уведомление. *Рита: у нас всё в порядке. Любим тебя.*. Дышать стало легче, Эмер воспроизвел в голове мягкий тонкий голос жены и нежный тон, с которым бы она это говорила. Так он добрался до дома.

Измученная, скованная желанием крикнуть на мир и выбросить эту головоломку в закрытый мусорный бак, Адалинда попыталась уснуть. Когда сил заставлять себя закрыть глаза уже не осталось, она вышла на лестничную клетку и спустилась в квартиру подруги.

По всему дому были развешаны красивые гирлянды, цветы на подоконниках украшали иллюзорностью и благоуханием. Софи уснула на неудобном кресле посреди гостиной с телефоном в руках.

— Соф. Соф!

— Ой, господи. Всегда забываю, что у тебя есть ключи.

— Прости, мне не спалось. Почему ты в кресле?

— Мы разговаривали с Хенри по телефону, но меня стало вырубать. Так что…

— Понятно. Вы не вместе, да?

— Подумали, что пока лучше, если все будет идти так как идет, без сцен, встреч и любовных записок. — она рассмеялась, но ее улыбка была подпитана грустью и долей разочарования, Ада заметила опущенные усталые глаза, растрепанный хвост подруги и то, как она перебирала пальцами клавиши телефона.

— Ты снова приняла решение, но совсем не подумала о том, как оно скажется на тебе?

— Я думала, что так будет лучше.

— Лучше кому, Соф?

— Просто… Все это. Давит, понимаешь. Меня тревожит Т. и ты.

— Я?

— Ты разговариваешь со мной. По душам. Когда ты вообще начала так делать? Выходишь из дома, оставляя окна распахнутыми, хотя всегда ненавидела шум, после возвращения и вечно мёрзла. Вылетаешь из такси, продолжая путь пешком. Ты мыслишь не одна, а с нами. Но… всё та же невыносимая дама с особняка.

— Очень смешно. Ха-ха

Софи медленно собрала колени и поставила ноги на пол. Взяв под руку одеяло и достав подушку из шкафа, она слегка уставшими движениями потопала в сторону спальни.

— Мисс Кейн, а не составите ли вы мне компанию?

Глава 12

Ночью подруги так и не заснули. Разговоры и размышления дурманили их головы, не давая сомкнуть глаз. Утреннее солнце едва ступило на угол кровати.

— Мы скоро не сможем передвигаться по собственным квартирам — Софи громко зевнула и, свесив ноги с кровати, глянула на лучи, что пробивались сквозь шторы.

*Софи 18. Родители ссорятся на первом этаже дома, споря о том, почему их дочь пошла учиться не на тот факультет, что они планировали. Последние дни осени заставляли ёжиться от холода. Но пришлось заставить себя встать и спуститься. Крики заглушали ее голос, втиснутая в угол маленькая и беззащитная, стоптанная шагами родителей, сделавшая шаг вразрез.

— Ну хватит, София, поиграли и достаточно! Тебе стоит подумать о своем будущем!

— Я на своем месте, мама, не нужно за меня принимать решения, это ведь не твоя жизнь. Если тебя устраивает твоя работа и должность, это не значит, что и я должна пойти по твоим стопам. Возьмите себе собаку, она пойдет за вами куда угодно.

— Не язви матери, Соф. А ты, Джоан — будь мягче, мы не хотим отдалить дочь.

— Так она тебя и послушала! Только и может, что идти наперекор всему, что мы ей дали!

— Ну хватит, мама. Я не намерена выслушивать очередное издевательство. Сегодня я еду смотреть квартиру в доме, где живет Адалинла, не буду мозолить тебе глаза.

Соф встала из-за стола, завязала пояс на талии потуже и, схватив ключи, выскочила во двор. Уже вечером она собирала вещи, готовясь к переезду.

— Папа? Заходи.

— Ты ведь справишься сама, да? Мы правда хотим как лучше для тебя, просто мама немного вспыльчива и

— И совсем не считается с чужими границами.

— Наверное.

— Я справлюсь, может, когда вы забудете о смене моего места, — я приеду домой.

— Я хотел подарить тебе кое-что. — Отец достал из кармана брюк маленькую коробочку и протянул дочери.

Коробочка была яркого алого цвета. Софи аккуратно сняла крышку и мягко улыбнулась.

— Кулон бабушки, всегда любила эти камни…

— Под цвет твоих глаз, милая. *

Воспоминание оборвалось и исказилось. Эта квартира — ее дом уже около пяти лет. Родителей, после отъезда, она видела лишь несколько раз. Они немного остыли и смирились, даже гордятся достижениями дочери, но обида не дает покоя при встречах и заставляет всё сжиматься в груди.

— Ну и что мы сидим?! — Ада выскочила из-под одеяла и резким движением выбила подругу из мыслей прилетевшей подушкой.

— Ай! Что ты хочешь?!

— Как это что? Кофе!

На кухне запахло пряной корицей и оладушками. Девушки задумчиво готовили себе завтрак, стараясь начать утро с легких нот.

— Я тут кое-что нашла. — Соф протянула подруге файл с бумагами, где на главной странице были сведения о компании матери Адалинды

— Что это?

— Начала копать после взрыва, думала, что с твоей мамой будет связан Т. В информации о компании нашла несколько подозрительных личностей, возможно, ты кого-то знаешь.

— Нет, я не знаю никого, с кем работали родители. Мама не втягивала нас в дела, а после ее смерти отец прекратил бизнес спустя пару лет.

— Ты не против, если я еще немного поищу?

— Конечно, как хочешь.

Софи присела на стульчик возле подруги и медленно сделала глоток горячего кофе.

— Я нашла фотоальбом. Ты забрала его из вашего старого дома?

— Нехорошо рыскать по вещам друзей, Софи.

— Я просто

— Да, забрала, он… лежал в моей комнате.

— А я и не заметила его, пока вы с Эмером решали у кого круче воспоминания.

— Там есть фотография мамы и ее младшего брата Арона. Мама говорила, что мой дедушка как-то пришел домой и сказал, что у неё больше нет брата, а через пару часов мама услышала крик бабушки.

— Он умер?

Адалинда кивнула. Столько потерянных жизней, на которые она, еще не так давно, просто не обращала внимания.

*— Не хочу уходить! Не хочу, чтобы Авроша меня не любила! Ты! У тебя руки дрожат, и кровь на ботинке, что ты натворил на этот раз, папа!?

— Всё ради вас. Смирись. *

Эмер уже заканчивал разбирать документы в кабинете. Все тот же уставший взгляд и нелепое молчание по пути от рабочего места до склада и обратно. Взбодрившись, он услышал, как загудел телефон и подошел к окну.

— Хенри?

— Привет! Сильно занят?

— Уже нет, встретимся?

— Да, давай через пол часа у меня.

Звонок оборвался. Мужчина допил крепкий черный чай и вышел к машине.

Дом Хенри напоминал замок Стервеллы. Какое-то сбитое чувство страха и восторга. Черно-белые тона комнат точно играли с хозяином в шахматы. Узкий коридор и просторные комнаты сливались в матово-черном великолепии. Уютная двухкомнатная квартирка досталась ему от родителей, что перебрались в деревню после выхода на пенсию. Качественный ремонт и квартира холостяка была готова.

— Преобладающий черный.

— Безрассудство и зыбучий страх, мой детектив.

Они рассмеялись. Ребята давно уже не собирались вместе вот так: молча слушая странные рассказы о будничной жизни и веселые истории из собранных воспоминаний.

— Я еще не бывал у тебя после ремонта.

— Все мы уже давно не бывали друг у друга в гостях просто так…

— Да. Жаль, очень жаль.

— Просто нужно быть рядом с твоей сестрой и это кончится немножечко быстрее.

— Думаешь, что наше присутствие как-то ей сил прибавляет?

Эмер рассмеялся, произнеся эту фразу, а затем задумался. Последнее время его сестра держалась рядом со всеми настолько близко насколько могла. Точно ощущала что-то, что еще ни к кому на ум не приходило.

— Я тут покопался.

Хенри вернул друга в реальный мир.

— Покопался?

— Да, пообщался с ребятами из прессы в соседних городах и в нашем. В округе ничего не слышно, а вот одна девушка из, только начавшего развиваться, издательства на окраине нашего городка рассказала, что видела большой фургон у дома Адалинды несколько дней назад.

— Что она вообще там делала?!

— Не кипятись. Сейчас взоры, как никогда раньше, направлены на всех нас. Она снимала репортаж, это ведь её работа. Так вот. Тёмно-зелёный фургон, предположительно, простоял у её дома где-то около получаса, а потом быстро уехал, следить за ним она не стала. Это было, когда вы нашли тело в отеле.

— Почему не сказал раньше?!

— Я искал фургон по номерам, что записала Амелия. Девушка из издательства.

— Будешь тянуть — припеку за сокрытие.

— Полегче, братец. Взгляни.

На мониторе высветилось фото и имя владельца — Деон Костильо.

— Надо срочно его разыскать, я направлю ориентировки.

— Да погоди же ты! Эмер!

— Ну что?!

— Он мертв. Деон Костильо мертв и уже очень давно. Но тебе нужно знать кое-что еще.

Хенри медленно достал ядовито-желтую папку из стола и протянул вперед. В документах, которые нарыла пресса и сослуживцы Эмера в участке, что хотели помочь шефу, четко было написано, что тело Деона так никто и не нашел, гроб хоронили пустым, а вложенное рядом фото его маленького сына застыло в глазах у детектива.

— Скотт!

— Арес Донаван Костильо. Родной сын Деона. После похорон отца его забрала к себе бабушка. Мать навещала его каждую неделю, проводила с ним все каникулы. А потом вдруг перестала. После того как он окончил школу, — бабушка настояла на его поступлении в Нидерландскую академию, чтобы он был как можно дальше. А когда та была при смерти — Арес вернулся и после ее смерти получил всё.

— Я арестую его.

— Нельзя.

— Что? Почему?

— Мы не знаем кто был в фургоне. Кто друг, а кто враг. Кто Т. Как помочь твоей сестре. И почему Арес открылся нам как Скотт Донбар. К тому же, его отец работал в фирме твоего, а в студенческие годы — хорошо общался с твоей матерью и, до её брака с твоим отцом, даже набивался ей в любовники.

— Мама знала его.

— И принимала, Эмер. Так что прежде, чем ты вспылишь, мы поймем, что конкретно здесь не так.

Глава 13

Тень медленно проходила по ночным кварталам, мешая спокойному сну. Тихий ветер развивал тонкий плащ, обувь оставляла громкие звуки на мокром асфальте. Кто-то выкрикнул в окно.

— Эй! А ну давай тише! Все давно спят! Хватит тут разгуливать!

Голова проходившего медленно поднялась и глаза сверкнули в темноте как две зажженные лампочки.

— А вообще ладно. Знаешь. Ходи сколько хочешь.

Окно закрылось. А тень всё шла дальше, подгоняя рассвет.

Адалинда уже пару дней занималась тем, что нервировала старшего брата, влезая в его дела, первой раскрывая их и опубликовывая. Эмер перестал обращать внимание на ее пассивный взгляд и даже не решался более приходить в её квартиру. Всё стало как прежде. Кажется.

Сегодня Ада молчаливо стояла у открытого окна с чашечкой только что сваренного кофе.

Бабушка на улице потеряла свои очки и уже несколько минут искала их в своей сумке, некоторые бумажные чеки валялись у обочины дороги, создавая белый след, шедший за старушонкой. Ее очки, вероятно, были где-то за углом, на мощеной дорожке у пешеходного перехода, они выпали первыми, как большая тяжесть, увеличив дыру в сумочке бедной женщины.

На площади слева, немного поодаль о дома, через дорогу, — играли дети. Одна из девочек сидела на скамье и что-то тихо читала. Ухоженное платье, красивые белые ботиночки, шелковистый шарфик, укутавший шейку, и чистейшее белое пальто. Она не играла, потому что пожилой отец наблюдал за ней каждый раз, когда отпускал гулять и запрещал пачкать красивые вещи. Его крик разносился по улице так громко, что заставлял уши сжаться в трубочку, когда она ослушивалась приказа. Теперь девочка сидит одна, не играя ни с кем и читает любимую книжку.

— Разглядываешь прохожих? — Софи медленно положила новые фотографии на полку у лилового шкафчика Ады в гостиной и подошла. — Что на этот раз?

— Ничего, просто прохожие.

— Выглядишь уставшей.

— От Т. нет вестей. Брат пропадает и злится, а Хенри старательно избегает нас обеих.

— Заметила…

— Даже ты, значит это действительно демонстративный тон.

София слегка нахмурилась.

— Не это я имела в виду, Софи.

Эмер уже который час искал связь между семьями Кейн и Костильо, но ни одной ниточки, кроме той, что связывала Аврору и Деона, — он не нашел. Один университет, два разных факультета, дружба длиною в долгие годы и смерть. Одна на двоих.

В участке Эмер нервно схватил мобильный и набрал номер.

— Нашел что-нибудь?

— Нет. Хенри, я не думаю, что отец Скота, вернее Ареса, ну или как его там, может быть замешан в чем-то, что угрожало бы моей сестре.

— Но его тело не нашли и

— И мы не знаем точно правда ли это. У отца была крупная фирма, он работал с очень влиятельными людьми, порой имели место угрозы, выкупы и многое из того, что мне, как детективу, сейчас не очень приятно принимать от своей сумасшедшей семейки. Но я думаю, что те, кто подстроил его смерть или знал о ней, попросту скрыли всё, что могли. Даже тело.

— А машина?

— Младшенький?

— Он не выглядит как тот, кто будет следить за молодой девушкой у ее же дома.

— В слежку ты не веришь, а в воскрешение веришь, значит.

— Почему тогда Ада не увидела в нем ничего подозрительного, она бы никогда не промолчала, Эмер!

— А что, если она просто не заметила?

— Кто? Ада? Наша Ада?! Ты в своем уме?

— Ладно, давай-ка я получу ордер и осмотрю его дом.

— Так, пока ты еще не взбесился…

— Хенри?

— Ну, Скот — Арес уехал ненадолго, у него в больнице незаконченные дела. И я у него дома…

— Ты что?!

— Приезжай сюда, пока он не вернулся, осмотрим и тихо уйдем, а потом ты будешь читать мне лекции о том, как поступать не стоит.

В доме богатенького наследника не нашлось ничего, что можно было бы приплести к интригам вокруг сестры Эмера. Детектив бродил по коридорам, ругая себя за беспечность и посягательство на чужую территорию без ордера и банального разрешения хозяина дома. Домой он вернулся позднее обычного, подбросив друга домой и забрав в участке оставленные вещи.

Около полуночи ему позвонила сестра.

— Приезжай

— Спятила, взгляни на часы!

— Немедленно.

Гудки…

С кровати пришлось буквально сползать, спать хотелось настолько сильно, что после выпавших из рук ключей от машины и надетых наизнанку джинс — Эмер решил вызвать такси, поспав еще немного в пути.

— У тебя должны быть очень веские основания вытащить своего уставшего брата из теплой постельки досаждающим тоном и гнусными гудками и я

— Я всё думала… Почему все началось с куклы матери.

— Вроде бы всё началось с банка, но. Погоди, ты меня вызвала, чтобы обсудить что?

— Кукла была первой причиной, вытащившей меня из дома, прихватившей тебя, наших друзей. Я схватила альбом, когда мы там были, нашла несколько фотографий, где мама была маленькой и играла в эту куклу. Когда ты пошел в школу, а я еще сидела на шее у родителей, — я часто слушала ее истории, как дедушка привез ей эту куклу после смерти младшего брата, чтобы успокоить.

— Дядя Арон, да, я помню. Он умер ребенком.

— У нас постоянно кто-то умирает, ты заметил? Столько смертей тех, кого мы когда-то знали или могли узнать.

— Ты сказала смертей? Я не ослышался?

— Просто упростила фразу. Ты знаешь, мне начинает казаться, что кто-то играет с нами не просто так. От злости или скуки можно совершить много дурных поступков, но с истории, которую знает только семья — мало кто начнет.

— Полагаешь, это кто-то из близких?

— У нас нет близких, братец. Но всё же… Да.

— Тогда придется копать под самих себя, понимаешь к чему это может привести? У нас не самый уважаемый отец, не самая красочная репутация, а тебя каждый готов привлечь к ответственности просто за то, что ты родилась.

— Тот, кто знал о кукле. Тот, кто знал обо мне. Кто постарался разгадать загадку умершего много лет назад паренька и позволил себе роскошь принять его историю за мою.

— Если это окажется наш отец, клянусь богом я

— Ничего не сделаешь, кроме того, что должен.

Ближе к вечеру следующего дня Ада прогуливалась недалеко от редакции друга. Решив войти внутрь, она прошлась по узкому коридору, свернув в сторону кабинета главного редактора.

— Бесцеремонно!

Хенри опустился на подоконник и посмотрел на вошедшую подругу.

— У тебя проблемы. Ты зарылся в бумажках, словно ищешь в них успокоение или пещерку для пряток. Часы на твоей руке не ходят с тех пор, как ты разрешил скандальную статью о жене Эмера, а дата выпуска твоих статей не весит даже на главной доске у дизайнеров журнала.

— Можно хоть раз прийти и спросить как у меня дела, а не… — Хенри развел руками, — Это.

— Ты прячешься или боишься?

— Не понимаю.

— Давно ты был на гонках? Давно ездил в гараж?

Молодой человек не стал выкручиваться, ему не хотелось. Он действительно уже очень давно забросил любимое дело и даже не уделял внимания полюбившемуся хобби. Последний раз его статья выходила больше месяца назад, когда он только вступил на новую должность. Руки молниеносно опустились в карманы, взор потускнел, на лбу появились крупинки пота, а дыхание сбилось так, что потребовалась чуть больше времени, чтобы отдышаться.

— Меня хотят снять. Наверное, я перестал им подходить. Начальству буквально не нравится всё, что мы здесь делаем и дело тут вовсе не в том, что мы стали как-то не так писать, или оформлять, или решать дела редакции. Им хочется протолкнуть на это место другого человека, дать себе возможность следить на происходящим через чужие глаза, чего я им дать не могу. Я не крыса.

Пока Хенри рассказывал о том, что происходит в его жизни, Аду настигли сомнения по поводу того, что Т. прикоснулся только к её жизни. Её затянуло новое воспоминание.

*Ада уже несколько дней готовилась к последнему экзамену в институте. Репортажи давались ей тяжело. Настолько, что даже её разум начал уставать от бесконечной критики преподавателей.

— Адалинда Кейн! У вас на носу заключительный экзамен, вам нужно защищать диплом, а репортаж до сих пор не находится на моем столе!

Закатив глаза и резко развернувшись в противоположную сторону от криков, Ада не заметила, как наткнулась на кудрявого темноволосого парня.

— Эй, аккуратнее! Я же тебя чуть не сшиб!

— Подобное случается, когда люди не смотрят по сторонам.

— Это ты в меня влетела!

— Я лишь шла вперед. Ты бежал по лестнице, у тебя сбито дыхание, шнурок развязан кстати, наверняка уже давно опаздываешь. Рубашку тоже погладить забыл?

Ада слегка нахмурилась.

— Запах машинного масла так и тянется от тебя шлейфом, если ты идешь к проректору, то тебе стоило лучше подготовится. Но ты ведь прямо с гонок, да? Шлем в руках, рукава были недавно закатаны, вот почему рубашка кажется не глаженой. У тебя плохое зрение?

— Стоп, что? Нелепица какая-то!

— Ты щуришься, так, непроизвольно.

— Я пойду, ладно, хватит с меня… Тебя.

Эмер и Софи ждали Адалинду у выхода из института.

— Не видела случайно парня в розовой рубашке и со шлемом в руках?

— Вас он тоже чуть не сшиб?

— Он влетел в тачку моего начальника.

— Ого, вот это ему не повезло.

Ада вдруг вспомнила, где могла его видеть. Недавно по новостям показывали интервью с новым мэром города.

— Ты можешь замять это?

— Зачем мне это? Он влетел, пусть он и разбирается.

— Он сделает мне репортаж, ты замнешь дело.

— Хитро! Ладно, я сделаю. *

— В итоге я понятия не имею, как остаться в этом кресле. Это было моей мечтой, но я не могу позволить себе опуститься до уровня доносчика на всех и каждого, это невыносимо. Еще и Софи..

— Ты останешься в кресле.

— То есть?

— Ты пойдешь к Софи и сделаешь мою подругу самой счастливой на этом свете.

— Взамен на кресло?

— Нам с тобой всегда нравилось делать что-то, получив немного взамен.

— Надеюсь, что наша дружба на этом не основана…

— Нет, вовсе нет. Просто я уверена, что это делает Т. И я намерена его разгадать.

Глаза Хенри опустились и его взор коснулся небольшой спортивной сумки в руках девушки.

— Не надо, Хенри. Я лишь съезжу домой. И всё.

Глава 14

Шум мотора оглушал. Адалинда ехала по мокрому асфальту на арендованном спортивном байке Kawasaki. Бесконечное количество раз её неугомонный старший брат просил никогда не садится за руль двухколёсных убийц.

*Адалинде 18. Всё тот же шум мотора заглушает окружающие звуки и берет вверх над разумом девушки. Но воспоминание обрывается.

— Ты так разобьешься! Боже Ада, неужели в твоей голове, где есть место для хранения просто вселенского количества информации нет уголочка, где можно записать: «Не садись на чертов байк!»

— Четыре колеса тоже могут убить.

— Если уж на то пошло, тебе хотят убить половина людей в городе.

— Ты знаешь, что это ирония. Но раз вопрос лишь в том, что убьет меня раньше…

— Я забочусь о тебе.

— Ты мне мешаешь! *

Девушке стало немного грустно. Она вспомнила сколько раз братец помогал ей принять саму себя и сколько раз она гневно отталкивала его..

Припарковавшись у изгороди, сняв шлем и схватив сумку, Ада вышла на красивую лужайку рядом с домом, окутанным цветами и тончайшей лозой винограда.

— Надеюсь мой чудо мозг не старался воссоздать эту идиллию в моей квартире…

Яркие оттенки пугали красотой, а нити, что извивались по округе, заставляли бояться быть удушенным. Уведомление мобильного заставил молниеносно прийти в сознание. Парнишка Сэм, ставший наследником богатства мертвого и глупого отца — повесился в собственной спальне.

— Веселая меня ожидает поездка.

Веранда дома была точной противоположностью спокойствия и умиротворения, что царило в саду. Грубые перилла, лавочки, окрашенные в черный и, стертая временем, скрипучая половица. Дверь была не заперта. Войдя, послышался громкий детский смех. Адалинда пробурчала себе под нос два, едва разборчивых, слова.

— Сыграем Ада.

В это самое время Софи воевала на работе со студентами медицинского, пытаясь научить их правильно заполнять бумаги для общей отчетности. В дверях показалось очертание темноволосого друга. Каштановые кудри почти спадали на плечи, несколько прядей мешало желтовато-карим глазам смотреть прямо перед собой, давая понять, что уже давно пора подстричь непослушные локоны. Кожаная куртка была стерта то ли временем, то ли бесконечными скручиваниями в маленький рюкзак.

— Они еще даже вскрытия не проводили.

Пару человек заметно поморщилось, одну из девушек стошнило на пол, едва не попав на обувь Софи.

— Ааах! Ребята, пожалуйста, давайте вы придете снова, когда будете уже на последнем курсе.

— Но Мисс Вейнер!

— У-хо-дите.

Софи прошла в дальний угол комнаты и скинула перчатки на стол.

— Простите, мисс, мне уже было нехорошо и я…

— Вон!.

Халат оказался на полу, сразу после того, как последний студент покинул холодное помещение.

— Ты спаситель, знаешь это?

— Твоя подруга сейчас на пути к домику, где ее многоуважаемый отец складирует не самые хорошиевоспоминания о ее детстве.

— Привезли Сэма.

— Наследника дома драконов?

— Очень смешно. Я вскрыла его, недавно закончила отчет. Это убийство.

— С чего решила? Веревка подсказала?

— У него в прямой кишке была записка…

— Фу, Боже, Соф!

Она подошла и протянула небольшую бумажку в запечатанном файле.

«Тик-так. Тик-так.»

— Эмер?

— В бешенстве.

Дом, где сейчас ступала Адалинда Кейн, явно не сильно ее приветствовал.

*День рождение, 14 лет. Хороший возраст для красочной вечеринки, друзей и огромной пиццы.

— Но папа я хочу праздника!

— У тебя даже нет друзей!

— И кто в этом виноват?!

— Ты! Только ты. Но не переживай. Они тебе не нужны. Ты лучше каждого из них.

— У меня же день рождение! Разреши прийти хотя бы брату. *

В висках резко застучало. Голова стала кружиться. В тот день не было праздника. И Эмера в тот день… не было.

— О, моя дорогая. Здравствуй.

— Отец.

— Пришла за помощью?

*Аде почти 13. Она слышит, как внизу отец кричит на сына.

— Ты снова разочаровал меня!

— Ну, конечно, я же не твоя милая девочка. Не твой юный гений и не игрушка для помыкания и расточительства. Не расхлебываю твои дела направо и налево, не решаю вопросы с бумагами, зарплату побегушкам не просчитываю. Какое разочарование!

Маленькая сестра показалась в дверном проёме. Эмер нервно сделал глоток воздуха и сжал кулаки.

— Я не… я не это имел… Эдель, я не хотел. *

Старший брат, которого она почти не замечала все детство, но который каждый день напоминал ей о том, что она больше чем просто маленькая Эдель — в тот вечер ушел. И больше не ступил на порог отцовского дома.

— Думаю, я пришла зря.

— Постой. Я же не хочу обидеть.

— Да, ты всего лишь будешь менять мое мировоззрение до тех пор, пока я снова не превращусь в того, кого не хотят видеть абсолютно нигде.

— Ты уникальна. Тебя любят.

— Не ты.

— Это не правда. Я люблю тебя. И Эмера. Но я не могу тебе помочь. Я учил тебя всю свою жизнь. Отдал всё, что знал сам. Теперь твоя очередь себя нести.

— Кто-то затеял очень плохую игру, папа. Убил уже очень много человек и даже не постеснялся на этом самоутвердиться. Вертится вокруг меня как юла и совсем не показывает лица. Т. Это Теодор? Ты?

Глаза отца сменил ужас.

— Неет. Не ты. Но ты тоже считаешь, что это кто-то, кого мы подпустили слишком близко. Нет?

Теодор Кейн устало присел на мягкий диван и закинул ноги на столик.

— Нет. Этот дом, такой… Такой злой. Ни одного намека на счастливое воспоминание с тех пор, как мы въехали сюда, бросив фамильный домик. Почему мы переезжали?! Снова и снова!

— Я не мог справится.

— Мы тоже не могли. Каждый день просыпались и думали, что спустимся, а нас будет ждать вкусный завтрак, приготовленный мамой. Что она снова споет и сыграет на чертовом рояле и будет сидеть, улыбаясь и вышивая очередную дурацкую картинку! Ты нас сломал!

— А ты ломала меня! Тебя не принимали в школах. Учителя отказывались давать тебе уроки на дому. Соседи сторонились после первого же разговора. Они были готовы бесцеремонно послать подростка. Я не знал, что делать! Но я пытался как мог. Давал, всё, что смог. Ты поступила в институт, выбрала профессию, стала такой чудесной юной женщиной, я гордился тобой!

— Мне не нужна была твоя гордость. Я просто хотела, чтобы ты заботился обо мне, не уча вскрывать замки или не показывая, как выбираться из различного рода ловушек, что несомненно пригодилось…

— Пригодилось.

— Я не. Ты давно выходил из дома? Дверь открыта, но на лужайке нет следов. Дождь идет который день, ты бы не обошел грязь нее оставив следов. Почему наверху вещи разбросаны? Следишь за новостями и складируешь всё, что творится в городе? Ты знаешь, кто это может быть?

— Ты это знаешь, девочка моя. Моя невероятно умная девочка.

— Ты помог ему, верно? Приехал в дом к сыну спросить о здравии его жены, после того как сам же чуть её не убил. Зачем?

— Твой дар, такая редкость.

— Я не марионетка, папа. Я девушка со своей личной жизнью, границами и принципами.

— Но ты столь быстро поняла Т. Признаться, я и не думал, что ты придешь сейчас. Полагал, это случится позднее. После расстрела…

— Расстрела?

— Ну всё! Берите его!

Детектив и его свита появились в дверях. Прослушивающее устройство на девушке показало Эмеру истинное лицо его отца.

— Какой же ты уро…

— Он не здоров. Смотри. На руках уколы, но это не инъекция, это капельница. И он довольно часто ей подвержен, столько синяков. На кухне стояли лекарства. Там следы от стоящих баночек, и он не вытирает пыль, а лекарства стояли на одном и том же месте. Постоянно. Перфекционист. Его мучают судороги, он спит прямо здесь на диване. Доверяет этому месту. Мышцы сводит, и он не может долго стоять на ногах. Он встревожен, личность явно уже не его. А когда я произнесла его имя — он его не узнал. Эмер, у нашего отца рак головного мозга.

Глава 15

Расстрел. Он проговорил это слово как мимолетный звук. Бред больного человека не мог быть таким отчаянно свирепым.

Арес был на пробежке, когда к нему подъехала Адалинда и предложила ему прокатиться. Приблизившись к дому новоиспеченного друга, она вдруг выронила ключи и встревоженно посмотрела на молодого человека.

— Что?

— По порядку. Я была у отца. У него рак мозга.

— Соболезную, я

— Он дал Т. хорошую пищу для ума. Меня. Стал одной из пешек в игре судьбы.

— Родной отец?

— Стадия. Потеря личности на лицо. Все тот же папа, но чудной старик. Он сказал, что готовится расстрел.

— Если разум помутнел, то он мог сказать тебе всё что угодно.

— Еще что я уже обо всем знаю. Знаю о Т. и знаю об игре, что он проворачивает.

— А ты знаешь?

— Хенри копает под тебя. Увидела у него на столе в редакции парочку бумажек, которые могут привести к тебе. Знает Хенри — знает мой брат, это как с Софи работает.

— У меня дома кто-то был.

— Я была.

— Что?

— Видимо, меня то ты и не заметил.

— Сложно тебя не заметить, Кейн.

— Ада. Так, о чем ты?

— Скорее всего у меня дома что-то искали.

— Мы им расскажем. Ты нам не враг и ты не Т. А значит пригодишься. И я предпочту больше никогда не назвать тебя Скоттом.

— Нашла записную книжку?

— Мы едем к Хенри, сейчас.

У участка красовался припаркованный фургон. На заднем сидении шесть больших бочек со взрывоопасным веществом, рядом — четыре подключенных взрывчатки.

Хенри и Софи шли до чёрно-белой квартирки пешком мимо парковой улицы, отгоняя птиц от вкусных свежих булочек в их руках и нежно улыбаясь каждому слову. Эмер догонял друзей, разговаривая по телефону с женой

— Милый, мы с мамой хотим приехать, нам очень страшно.

— Паники мне только сейчас не хватало. Честно, Рита, здесь делать тебе нечего. Твоей маме тем более.

— У нас будет малыш.

Эмер остановился и присел на холодный бордюр.

— У нас… Малыш…

— Милый, я очень тебя прошу, я умоляю, останься цел.

Не этого он ожидал от разговора с любимой женой. Ему стало не по себе, когда непроизвольная улыбка показалась на губах и он тут же стал ругать себя за это. Его сестра мишень.

Навстречу неуверенной походкой, прячась от ветра и прикрывая глаза от мешающего моросящего дождя, двигались Арес и Адалинда.

— И, что это значит?

— Братец, ты в порядке? У тебя будто сейчас счастье из всех щелей польётся. Ладно, потом. Аресу нужно кое-что вам рассказать.

— Извини?

Компания вошла в дом Хенри и остановилась на кухне у большого панорамного окна во всю стену.

Но они не успели друг друга выслушать. Теодор Кейн стал безумцем, но мыслил он здраво. Спустя пару мгновений в окно полетела первая пуля, остановившаяся в кудрявом парне. Он упал на пол, залив своей кровью пол. Софи закричала так громко, что казалось её крик был готов остановить каждую пулю этого мира. Эмер схватил её на руку и повалил на пол. Они доползли до гостиной и спрятались за стену, помогая Адалинде, стоявшей ближе всех к пострадавшему, протащить Хенри из-под залпа. Обернувшись, она схватила Ареса за руку. Залп не прекращался и на последнем издыхании задел парня.

— Арес!

Скорая приехала почти сразу. Хенри едва дышал, отголоски пульса звучали в висках у ребят, как приговор. Аресу повезло больше. Пуля попала в плечо. В больнице их обоих приговорили к операционному столу.

— Знала. Ты знала.

— Эмер, наши друзья в больнице.

— Мой друг в больнице! Арес Костильо мне никто! Как ты могла не сказать мне? Хотя знаешь, все равно! Я удивлен как ты вообще про задумку с отцом то мне рассказала, не то, что

— Что ты хочешь услышать?

— Что ты хоть немного сожалеешь!

— И о чём же? Я продолжала бороться одна после твоего ухода. Когда ты наконец нашел работу, а я смогла поступить в институт. Я только и делала, что пыталась подрожать твоей беззаботной жизни, вдали от семьи. Мечтала, что осуществлю все свои мечты, сама накоплю себе на квартиру. Жила в общежитии и думала, что вот скоро стану нормальной. Когда узнала, что Арес тоже прячется от семейного древа, то просто поверила ему, ясно! Просто поверила!

— У тебя была вполне беззаботная жизнь. Отец купил тебе квартиру. Квартиру! А меня выставил из дома в 17, когда я перестал отзываться на его крик.

— Он не мог на тебя смотреть. Ты напоминал мать. После ее смерти он каждый день закрывал глаза, проходя мимо тебя, потому что видел её.

— Это не давало ему права так себя вести.

— Я хотела быть как ты. Хотела смотреть в отражение и видеть хотя бы немного от матери. Всё жила и думала, а что было бы если бы Эмер остался? После того как папа бросил бизнес, всё стало еще хуже. Ты бросил меня, когда я только начала в тебе нуждаться, а я без колебаний приняла тебя, когда ты нуждался во мне. И кто из нас айсберг?

Ада хлопнула дверью в коридор.

Выбитая из сил Софи чуть слышно продолжила мысль своей подруги.

— Нельзя винить её за то, что ты боишься. И, кстати, в доме, где мы с ней живем четыре квартиры, две из которых её. Она все-таки накопила. Все порывалась сделать ремонт и сломать стену на кухне, чтобы проломить проход в другое помещение, но руки не доходили.

Хирург, проводивший операцию Ареса, вышел и сообщил, что с ним всё будет хорошо. Пулю извлекли, и молодой человек отходит от наркоза.

Эмер приподнял подборок, устало вздохнув, и приоткрыл дверь в коридор.

— Он будет в порядке, Эдель.

Но как только Софи спросила о втором пациенте, доктор лишь развел руками и посоветовал помолиться.

— Верующий идиот.

— София…

— Ну что? Кто мог так… Кто посмел так поступить… Я не…

Слезы покатились из глаз. Разочарование, боль, страх, помешательство — всё разом окатило девушку с ног до головы, не давая шанса выбраться. Она схватилась за голову, прикрыв глаза руками, и медленно скатилась по стене на кафель.

В эту самую минуту у дверей больницы толпился народ. Пресса, полиция и, кто знает, может быть Т. А три самых неблагополучных человека сидели там и опирались лишь на мысль, что всё будет хорошо.

Телефон Ады завибрировал. На экране неизвестный номер.

— Кто я?

Дрожа от нервов, холода или ощущения жуткой несправедливости мира, — Эмер подошел к сестре и попросил поставить разговор на громкую связь, чтобы получить возможность послушать.

— Тик-Так…

— Чего ты хочешь?

— Справедливости.

— Какая глупость.

— Кажется ты совсем не боишься, Адалинда.

— У тебя не особо получается пугать. Доставлять дискомфорт — да. Не пугать.

— Очень жаль. Знаешь, а ведь мы единое целое. Жаль, что ты слегка ошиблась в ощущениях, стала слишком заботится о родных. Твой разум забит ненужными проблемами и переживаниями. Так что я тут принял крохотное решение подорвать красивенький участочек, где так старательно трудится твой старший брат. Как же сильно он тебя любит… Как думаешь, он простит тебе, если его друзья, сторонники и ваш отец, сидящий за решеткой и ожидающий приезда врачей — погибнут?

— Чего ты хочешь?

— Кто я? Тик-так…

Глава 16

Все молчали. Ни один человек не позволил себе проронить ни слова после звонка Т. Но каждое молчание должно быть нарушено.

— Есть идеи?

— Отец сказал, что я уже знаю, кто этот человек, но быть может он прав? Может я действительно поддалась всем вам слишком сильно и уже не замечаю очевидных вещей?

Адалинда продвинулась прямо по коридору и свернула в палату, где лежал Арес. Бледное тело было покрыто странными синими пятнами, капельница довела его руки до изнеможения, а дыхание было сбитым и сухим. Она простояла там в полном одиночестве около часа, а затем услышала, как кричит Софи.

— Будет жить. Ада, он будет жить!

— Теперь ты наконец скажешь ему о том, что любишь?

— Да… Да… — Почти в слезах она повторила это еще пару раз, а потом побежала вслед за врачом, чтобы найти палату Хенри.

Ненадолго Ада вышла в Эмеру и, вздохнув, проговорила:

— Ну, братец. Где улыбка на лице?

— Боюсь за Риту. Она ждет ребенка. Они с матерью хотели приехать, а я не позволил.

— Оно и к лучшему.

— Ты не порадуешься?

— Я пойду.

Ада не знала, когда в следующий раз зазвонит телефон, но знала, что это произойдет сегодня.

— Т. не станет задерживаться, слишком просто. Он не доставит нам такой радости.

Вернувшись в палату и присев на крохотным стареньких диван голубого оттенка, — сон поглотил её. Усталость сбивала с ног с тех самых пор, как она увидела кровь на полу дома друга.

— Мисс Кейн, вы что заснули прямо в моей палате?

Девушка приоткрыла глаза. Арес был слаб, тяжело дышал и говорил сквозь зубы, точно сдерживая боль.

— Не стоило тебя вести туда.

— Ты же знаешь, что я сам пошел, да? Слушай, я должен кое-что тебе рассказать.

— Ты следил за мной. На машине своего отца, Эмер сказал мне.

— Я не знал, как поступить.

— Поспешные решения всегда были самыми опасными, особенно, когда в твоих историях есть старых добрый злодей.

— Помнишь хоть одну историю, где его не было?

Молодой человек слегка приподнялся, заставив Адалинду едва заметно дернуть рукой по направлению к нему, чтобы помочь.

— Волнуешься?

— Это помогает людям?

— Ммм, ты знаешь, нет!

— Тогда мне стоит избегать это зловещее ощущение. Т. звонил, хочет, чтобы я разгадала кто он такой.

— Ему самое место в психушке, он как потерянный ребенок посреди вечного хаоса?!

— Нет, он… Ребенок посреди хаоса…

— Ада?

— Моя маленькая Эдель… Т. привлек мое внимание с помощью семьи. Когда заставил отца подчиняться и до смерти напугал брата. Подтолкнул воспоминания о матери и о том, кем я всегда себя считала. Я была сломанной игрушкой, каждый день это ощущала. Так он заставил меня вспомнить. Потом мальчишка, что утонул и родитель, что не хотел его спасти. Он был как я и Т. понял это задолго до меня. Воспоминания о семье и родитель, отказывающийся тебя спасать, потому что ты не такой, как все. Эта смерть богатого папочки, не желающего принять дочь, но при первой же возможности — опирающийся на нее. Он погиб от её руки. Так Т. сказал, что даже в самых хороших семьях — может быть такая кромешная тьма. Мне надо найти брата!

— А, хорошо! Увидимся позже!

Эмер был у входа в больницу, когда его взволнованная сестра нашла его.

— Т. — это Тейт. Девичья фамилия мамы. Это Арон. Дядя Арон.

— Он мертв. Умер ребенком, дедушка же целую тираду по этому поводу нам рассказывал.

— Тебе ли не знать, что такое поддельная смерть. Он как я, вернее, я — такая, как он. Гены сыграли шутку, и я унаследовала то, что всегда копил в себе он. Дедушка сказал всем, что его сын погиб, когда перестал справляться. Где же он был всё это время… Но… это и не важно. Он зол на меня, потому что его все бросили, а меня нет. Меня приняли и полюбили, я смогла быть такой какая есть. Он не просто хочет отнять мою жизнь, он хочет забрать её себе.

На экране высветилось уведомление. Неизвестный номер сообщал, что сегодня никто не умрет.

— Кажется, мне нужен новый телефон.

В участке снова творился бардак, хотя казалось, что Эмера уже давно это не удивляло. После того как всё это началось — ни один человек из тех, кого он знал не мог спокойно принять ситуацию.

Софи сидела в палате Хенри и ждала пока тот очнется. Врач несколько раз заходил и пытался выгнать её из больницы на что получал жестокий отказ и сопровождающийся крик. Она не говорила с подругой, не звонила Эмеру, не сообщила родителям. Уже очень давно не спала. но каждый, кто был сейчас не рядом, знали, что это не конец.

От отца Эмер и Адалинда узнали, что их дядя Арон несколько лет подряд, со смерти их матери, готовил сюрприз племяннице. Его злоба окутала всё над чем он трудился и в итоге превратило его план во что-то ужасное.

После долгого разговора Ада не смогла больше сидеть и смотреть как близкие ей люди постепенно теряют свои жизни, ища ей спасение. Поэтому она рискнула позвонить на номер и договориться о встрече. Местом были выбраны руины их старого дома, поместье Кейн полностью снесли после взрыва и мгновенной огласки со стороны прессы. Никто не хотел, чтобы в люди просочилась даже самая маленькая тайна семьи, поэтому было решено от всего избавиться.

По приезде, пришлось пройти вглубь участка дома, прежде чем Арон Тейт заговорил с ней. Ада сразу поняла, что находится в ловушке и, скорее всего, выбраться ей не удастся. Изгородь стояла неподвижно и была слишком высокой, чтобы перелезть. Пойти назад она не могла, ведь позади был огромный обвал, который она с трудом перешла. Короткая смс брату, как и всегда.

— Пошла туда одна?! — Софи вылетела из кабинета друга

— До сих пор удивляешься?

— Вообще-то уже нет. Хенри всё время спит, и я больше не могу там сидеть… так что я поеду с тобой.

— Нет! Не поедешь. Ты отправишься домой и будешь послушно ждать, пока я не позвоню тебе.

— Не буду я просто сидеть!

— Я не буду переживать за вас обеих!

Адалинда не знала дошло ли письмо, она просто шла дальше, пока не услышала голос.

— И, о чем же ты хотела со мной поговорить?

— Выйди на свет, будет проще, если я буду видеть твое лицо, дядя.

Впереди показался силуэт мужчины. Ему было слегка за сорок, густые рыжие волосы спадали на плечи отдельными прядками, большая их часть была стянута в тугой хвост. Он был в дорогом черном костюме, руки запрятаны в карманы, ступал осторожно и на каждый шаг сильно морщился.

— Что с твоей ногой?

— Не важно. Ты красавица, но на мать не похожа. Хотя, кажется, вы с братом унаследовали мои шикарные волосы.

— У бабушки были рыжие волосы.

— Их для меня не существует! Не смей о них говорить!

— Почему? Это твои родители, наша семья и наследие.

— Мы с тобой — наследие!

— Тогда зачем ты хочешь меня убить?

— По правде, сначала я хотел лишить тебя всего. Думал, что ты сломаешься, когда каждый, кто тебе дорог падет от моей пули. Но… Признаться, я ошибся, стоило лучше понять твои мотивы.

— За что ты ненавидишь меня?

— Меня не любили. Всегда говорили: "Будь хорошим мальчиком, Арон. Веди себя прилично, Арон. Прекрати нас позорить, Арон." Столько ненависти только из-за того, что был не похож на других детей. Твоя мама любила меня, всегда говорила, как гордится моими успехами. И когда отец увез меня подальше и оставил на другом конце света в психушке для малолетних, — я всё сидел и думал, что вернусь, приеду к сестре, что она примет меня, что не позволит больше надо мной издеваться. А когда вернулся — застал лишь её похороны. И узнал, что у меня есть племянники.

— Ты мог просто прийти к нам и всё рассказать!

— За пару лет до этого обо мне узнал ваш отец и прислал ко мне своего человека, чтобы заставить меня никогда больше даже не думать о приближении к вашей семье. Я его убил. Он долго страдал.

— Года в психушке не прошли даром.

— Я просто… хотел к сестре. А потом узнал о тебе. Думал заберу тебя, когда твои близкие отвернуться, но ни через год, ни через два… У тебя было всё, а у меня это всё отняли. Вот я и захотел прожить твою жизнь.

— Я не…

Звук приближающейся сирены оборвал голос девушки, и она стала жалеть о том, что написала брату. Ей нужно было узнать больше.

— Стой, где стоишь, дядя! И не смей её касаться!

— Оо, я не убегу, товарищ детектив.

Мужчину погрузили в машину

— Хочу тебе признаться, дорогая! Я тебе соврал, всё же сегодня кое-кто умрет. Тебе не понравится…

Адалинда схватила ключи и быстро села на байк, Эмер поехал следом. Девушка сбежала в больницу и заглянула в палату к Аресу, а затем проверила всё ли в порядке у Софи и Хенри. Несколько полицейских распределились по зданию и стали проверять каждый уголок, но ничего не нашли. Спустя минуты, они узнали, что отца Адалинды больше нет.

Глава 17

Арона Тейта определили в психиатрический диспансер в связи с полной невменяемостью и расстройством личности. Он круглосуточно должен был находиться под надзором, не выходя из своей комнаты. С ним работали психиатры, но никто из них так ничего и не добился. Тогда его подсадили на сильнодействующие препараты и закрыли до конца его дней.

Хенри выписали спустя три месяца после полной реабилитации и неутешительных прогнозов. Он снова был дома, но, к сожалению, теперь зависел от обезболивающих. Они с Софи готовились к свадьбе, назначили дату, через пару дней после этого Адалинда уже кричала на бедного организатора свадеб как на котенка, разбившего любимую вазу хозяйки.

Арес оплатил ремонт в доме нового друга и помог выставить его на продажу. Родители Хенри не были против, ведь они едва не потеряли сына и были жутко злы на него за то, что он им об этом даже не сообщил.

Эмер постепенно восстанавливал дела в участке и каждый день наблюдал как его сестра снова и снова раздражает всех присутствующих полицейских, адвокатов и абсолютно любых смертный людей. Они похоронили отца на семейном кладбище, поспешно уничтожив могилу дяди.

— Всё наконец приходит в норму. Рита рассказала, что вы ждете мальчика. Поздравляю. Надеюсь, ты не назовешь сына в честь кого-то из нашей семейки, а вот будет доченька — обращайся, накидаю варианты.

— Очень смешно. Хоть что-то приятное во всем этом. Можно задать вопрос?

— Ты же все равно спросишь.

— Почему ты подумала, что Арон захочет убить наших друзей?

— Да… я не знаю. Только потом поняла эту очевидность. Отец помогал мне всё детство, просто он не умел показывать, как сильно меня любит. Я никогда толком не понимала такой любви. То есть… тебя я могла пусть не понять, так прочувствовать, а отца никогда. Но он любил по-своему. Дядя это знал. Понял сразу, как только впервые заговорил с ним. Поэтому посчитал, что и я сразу об этом подумаю. Но…он ошибся. Его главный просчет, я могла быть такой же жертвой, если бы поехала за ним.

— И что это значит? Ты извини, я всё-таки его умений не унаследовал.

— Ты знал, что это он убил отца Ареса? Бесцеремонно и жестоко оборвал человеческую жизнь. Убил того, кому доверяла наша семья. А ведь мог его использовать и подобраться к любимой сестре. И он дважды совершил эту ошибку.

— Дважды?

— Человек, который, по его мнению, ничего для меня не значит — оказался тем, кто значит для меня многое. И, кажется, это спасло мою жизнь…

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17