Корпуса и закончили его в апреле этого года.
Разговаривали они по-французски[4], чтобы не вводить в смущение извозчика обсуждаемой темой. Говорили, как и следовало ожидать, о смерти наследника в далекой варварской стране.
— Убийство наследника престола азиатскими варварами — это действительно повод для войны. При всем миролюбии Его Величества, сие обстоятельство никак не может быть проигнорировано, — горячо доказывал сидевший справа князь Владимир Владимирович Трубецкой.
— Теперь я понял, Влад, почему ты предпочел Сибирскую флотилию, — улыбнулся его собеседник — мичман Петр Иванович, носивший французскую фамилию Анжу и прозвище «Герцог Анжуйский».
— Куда же мне было деваться, коли вы, герцог, с вашим высоким баллом забрали себе единственную вакансию на броненосцы, — ответил на шутку Трубецкой. — Но я так и понимаю, что ты считаешь иначе?
— Полагаю, что все ограничится дипломатической перепиской и каким-либо репарациями, — ответил Петр. — Думаю также, англичане будут содействовать такому исходу, вплоть до угрозы своим флотом нашим эскадрам. Ибо им невыгодно укрепление наших позиций на Дальнем Востоке. Кроме того, как мы будем перебрасывать туда войска и флот? Ни промежуточных пунктов базирования, ни снабжения по суше… Владивосток, насколько я знаю, мал и не имеет никаких возможностей для снабжения и ремонта флота. Местные войска раскинуты по огромной территории и годятся только для того, чтобы гонять китайских разбойников. А из европейской части войска придется везти и снабжать морем…
— Но тогда наша честь будет унижена сильнее, чем при проигрыше Крымской войны. И Его Величество на такое не пойдет, — возразил Владимир. — А еще я тебя покритикую, Петр, за слабое знание стратегии и нынешних международных раскладов. Напомню, что у альбионцев есть враг в лице Франции, которая тоже хочет закрепиться в том районе. И французы, как мне кажется, поддержат нас с большой охотой, чтобы получить очередные приращения своих колоний. Кроме того, как я слышал, Китай весьма обеспокоен претензиями Японии на Корею. Вот вам и возможности для базирования и снабжения за счет местных средств. Флот наш, по прибытии подкреплений, например из Балтики, будет явно сильнее японского. А войск… полагаю, что против туземцев хватит небольшого экспедиционного корпуса. Как у Черняева, Скобелева и Кауфмана… — добавил он по-русски.
— Не буду спорить, Влад, не буду спорить. Ты у нас по стратегии круглое двенадцать[5] получил, тебе и карты в руки. Вообще, наше дело — стрелять и помирать. А где, как и за что — господа адмиралы скажут, — прервал спор Анжу. — Ты лучше скажи, Диму видел?
— А что Дима, — усмехнулся Трубецкой. — Дима наш весь в хлопотах. Готовится в Севастополь ехать. Ну и суженную свою туда везти собирается.
— Нам остается только завидовать князю, — снова улыбнулся Анжу. — Не так ли, князь?
— Конечно, герцог, — улыбнулся в ответ Трубецкой. Только необходимость соблюдать траурное настроение, не позволило мичманам рассмеяться в голос. То, что у их третьего приятеля, Максутова, имелась официальная невеста из семьи, связанной с судейским сословием, давно служило предметом шуток всего корпуса. И не без причины. Тройку неразлучных друзей уже с первого года обучения прозвали «мушкетерами». Причем князя Дмитрия Максутова называли Портосом, Анжу, за его французскую фамилию и второе, герцогское, прозвище — Арамисом, а Атосом, как и следовало ожидать, стал самый представительный и аристократически выглядевший из тройки неразлучников — князь Трубецкой.
— Приехали, вашсиясь, — обернувшись к седокам, объявил извозчик. Трубецкой расплатился, дав извозчику целый рубль. Тот принял денежку с поклоном, через мгновение, впрочем, передумав и заныв привычное.
— Добавить бы надо, барин. На водку.
— Лошади водку не пьют, — перебил его нытье Анжу. Пока ошеломленный извозчик придумывал ответ, мичмана выбрались из коляски. Впрочем, огорчаться «водитель кобылы» даже и не подумал. Tак как он все равно остался с изрядной прибылью, обычно за такую поездку платили максимум копеек шестьдесят.
— И все же жаль мне, Влад, что мы расстаемся, — приостановившись перед дверями парадного подъезда и поправляя сбившуюся фуражку, заметил Анжу. — Мне будет не хватать нашей компании.
— Так о чем тут думать? — наигранно изумился Трубецкой. — Надоела Маркизова лужа[6]? Меняй ее на что-нибудь другое… Дима в любом случае из нашей холостяцкой жизни выпадает. А мы вдвоем вполне можем служить вместе. Веселаго не очень рвется служить на дальнем Востоке. Меняйся и будем служить рядом.
— Ты издеваешься? Вроде бы раньше за тобой приверженности к поклонникам маркиза де Сада я не замечал, — удивленно заметил Петр. — Поменять новейший броненосец на шхуну? Этого не выдержит не только мой отец, но и моя душа. Просто разорвется,
