Навсегда в моём сердце [Егор Селявин] (fb2) читать онлайн

Егор Селявин Навсегда в моём сердце

В этом мире на каждом шагу западня.

Я по собственной воле не прожил и дня.

В небесах без меня принимают решенья,

А потом бунтарем называют меня…

Омар Хайям

Глава 1. Лестница в небо

— Сережа, ну что мне делать?

— Не знаю! Я не знаю, что ты будешь делать! — раздраженно ответил парень.

Он сидел на парапете спиной к реке и плевал перед собой на тротуарную плитку между раздвинутыми коленями, докуривая почти до фильтра уже третью сигарету подряд. Совсем недавно вопрос о беременности Иры не представлял для него особых проблем. Казалось, что ситуация пустячная, легко решаемая. О возможных последствиях он даже не задумывался.

— Не знаю, — повторил парень и добавил: — Что в таких случаях делают? Правильно — аборт! Почему я должен тебя учить?!

— Сережа, ну ты же знаешь, я тебе говорила, нельзя мне аборт делать!

— А ты особенная, что ли? Всем можно, а тебе нельзя?

Девушка опустилась перед парнем на корточки, положив ладони ему на колени, и, глядя в его серые колючие глаза, прошептала:

— Сережа, я в лучшем случае умру, а в худшем — не смогу иметь детей! Так мне врач сказала!

— А ты правильно акценты расставила? Может, в худшем случае умрешь?

— Нет, Сергей, в моем случае лучше умереть.

Девушка тяжело вздохнула, медленно поднялась, опираясь на колени друга, и села рядом.

— Зачем я живу? Мамы нет, отец пьет, и тебе я нужна так, для забавы. А будет ребенок — хоть какая-то цель в жизни появится!

Она сидела, склонив голову и закусив губу. Из прикрытых глаз бежали слезы.

— Ирка, ну сходи к другому доктору! У нас много врачей, а денег им не дают. Сейчас всем зарплату задерживают! Возможно, они вымогают? Мол, дай денег, и все будет в ажуре! Сходи еще раз, скажи, что услуга будет оплачена! Вот тогда посмотришь, как они забегают! Я дам тебе, только ты спроси, сколько надо. А хочешь, я с тобой пойду? Ты же, Овечка, сама за себя слова не скажешь.

Парень обрадовался такому решению. И как это сразу на ум не пришло — заплатить! Ирка тоже хороша, ходила все вокруг да около, какие-то намеки бросала — про материнство, детей сопливых. Не могла сразу сказать, что залетела! Только время, дура, тянула!

Сергей довольно усмехнулся. Хорошее настроение возвращалось к нему. Он щелчком отбросил окурок сигареты за спину, в сторону Томи.

— Все нормально, Ирка, будет!

Сергей пододвинулся поближе к девушке, обнял за худенькие плечи и притянул к себе. Ира не сопротивлялась.

— Я буду рожать, — уверенно сказала она.

— Что? — Сергей убрал руку с ее плеч и встал. — Будешь рожать? Кого? Очередного никому не нужного человека? Оглянись, дура! Кому ты нужна, еще и с ребенком? Отцу алкоголику? Я тебя умоляю… А жить где будешь? В покосившемся от старости бараке, сдавая пустые бутылки? Да батя и тебя, и ребенка твоего быстро на улицу выставит!

— Нашего ребенка, — напомнила она.

Сергей стоял перед девушкой, схватившись за голову.

— Нет, Ира, давай с начала: мы идем к доктору, даем деньги, ты делаешь аборт, и все будет, как прежде!

Парень присел на корточки, положив руки на колени девушки, как совсем недавно сидела она, и пытался заглянуть Ире глаза.

— Как прежде? Будешь пить пиво с друзьями, играть с ними в карты, тащить всякие железяки домой. Все, как прежде… Нет, Сергей, не хочу! Я вот рожу и уеду к бабушке, в Северск. Она давно меня зовет к себе. Буду в огороде помогать, по дому. От голода не помрем. А ты, Сережа, живи, как прежде. У меня нет к тебе претензий. Наоборот, очень тебе благодарна. Я чувствовала себя как за каменной стеной! Просто ты решил взять надо мной шефство, да? Так, ради шутки? Ты же сильный и должен кого-то защищать. А тут я появилась, убогая: ни красоты, ни ума. Как в той сказке: «У нашей дуры ни ума, ни фигуры»! Я-то поначалу поверила, вернее, убедила себя, что сам Пирог, Сергей Пирогов, добрый и честный человек, любит меня! Дразнить перестали. Оказалось, что я не Овца, а Ира Овечкина. Бывало, даже не отзывалась на свое имя, думала, что не ко мне обращаются. И лишь когда ты называл меня Овечкой, мне слышалось: «Люблю тебя!». Как было здорово!

Сергей поднялся. Сел на каменный парапет рядом с девушкой, но лицом к реке, достал и закурил очередную сигарету.

Да, Ирка была в чем-то права. Он вспомнил тот день, вернее, вечер, когда впервые увидел ее.

***

— Ну что, для разминки в дурачка пару-тройку раз? — предложил Витя, усевшись на стул у журнального столика.

— Не, пацаны, дурачком начнем и закончим им же, — сказал Антон, ставя на стол два стакана с горячим чаем. — Я сегодня ненадолго. Скоро за мной Таня придет, хочет меня в кино вытащить. Я по глупости позавчера пообещал, а она запомнила. Так что не обессудьте!

— Да, Антоха, раз обещал то иди! С ней всяко интереснее, чем с нами. А еще ей скажи, что картинная выставка открывается, правда, не помню где. Я про это сегодня по радио слышал. Думаю, она разберется, — улыбаясь, заметил Сергей, поставив на стол третий стакан чаем и сахарницу.

— Ну что, наснем? — отхлебнув горячего чая, прошепелявил Витя, символически поплевал на ладони и, потерев их, начал тасовать карты.

«Ну вот как так? — думал Сергей, рассматривая друга. — Во скольких передрягах были, сколько приходилось драться — и ничего! Так, синяки да шишки, а тут неудачный поворот гаечного ключа — и нет двух передних зубов!»

И вообще, Витя был колоритной внешности: долговязый, сутулый, с вытянутым лицом, с копной рыжих волос, не поддающихся укладке. Сидя на стуле у низкого журнального столика, Витя был вынужден нагибаться, вытягивая шею, в результате чего осанкой походил на шахматного коня.

А однажды в процессе игры Антон, оставшись в очередной раз в дураках, да еще и с «погонами», повешенными Витей, в порыве эмоций выкрикнул: «Ну и конь же ты!»

На что друг ответил, изобразив, причем очень похоже, ржание!

Так в узких кругах он приобрел кличку Конь.

Парни доигрывали третью партию, когда в дверь негромко постучали.

— Открыто-о-о! — подал голос Антон.

— Привет, пацаны! — поприветствовала всех вошедшая миловидная девушка.

— Танюха, проходи! — не глядя на гостью, пригласил Сергей, раскладывая по мастям карты в руке.

— А я не одна! — отозвалась Таня.

Все трое, оторвав глаза от карт, устремили взгляды в прихожую.

— Ну, чего стоишь? Проходи, — Таня тихонько подтолкнула в спину стоящую рядом девушку. — Я сейчас к тете Вале на пять минуток заскочу и вернусь.

Незнакомка разулась, поставив туфли «мыльницы» у входной двери, и несмело прошла в зал.

— Здравствуйте! — поздоровалась она тихим голосом. — Меня зовут Ира. Ира Овечкина.

— Значит, Овсой будешь! — «просвистел» Витя, довольно улыбаясь своей находчивости.

— Сам овес, — спокойно, без обиды среагировала девушка, даже не взглянув в его сторону.

Сергей и Антон, не сговариваясь, переглянулись. Почему бы и нет: Конь, Овес, что-то в этом было.

Худенькая девушка среднего роста в джинсовой юбке, футболке и великоватой ей кофточке стояла посреди комнаты, рассеянно обводя взглядом лица парней и обстановку в зале. Было заметно, что Ира чувствовала себя не в своей тарелке: то спрячет руки в карманы кофты, позвякивая там ключами, то поправит челку.

— Антон, уступи даме место, — нарочито деловым тоном попросил Сергей.

Друг поднялся и пересел на другой конец дивана, манерно, двумя руками, указав гостье на освободившееся место.

Девушка послушно присела на край, быстро взглянула на Сергея, вальяжно откинувшегося на спинку кресла, и тут же перевела взгляд на окно.

Хозяин внимательно рассматривал незнакомку: русые волосы, собранные в хвостик, высокий лоб, голубые глаза с длинными ресницами и аккуратно подведенными веками. Легкий макияж не скрывал веснушки. Помада если и была, то ее цвет не отличался от естественного цвета губ.

Больше всего Сергея впечатлили глаза девушки и веснушки на скулах и переносице. Первое, что пришло ему на ум от увиденного — солнышко, каким его изображают на картинках в детских книжках.

Было в этой худенькой, смешной девчонке что-то, от чего сердце Сергея впервые с того злополучного январского вечера оттаяло и учащенно застучало, разгоняя тепло по телу.

— Ты что такая худая? — внезапно выпалил Сергей, изначально собираясь сделать комплимент ее глазам.

Девушка мгновенно напряглась. Она медленно перевела взгляд с окна на Сергея и лишь затем повернула в его сторону голову.

— А ты что, есть меня собираешься? — холодно спросила Ира, прищурив глаза.

Сергей растерялся. Сперва он хотел извиниться, потом стал подыскивать слова, чтобы перевести все в шутку. Но в конце концов покачал головой и развел руками.

— Я же, как воспитанная девушка, не спрашиваю, как можно жить в таком свинарнике? Я, собственно говоря, не собиралась в гости идти. Это Таня меня с собой позвала. Говорит, четкие пацаны! Один Пирог чего стоит! Вот я и повелась. Любопытно стало — какая начинка в этом пироге? Слышала, ты автомастер? Очень интересно получается… Иннокентий Павлович, сторож из нашего детсада, рассказывал, что есть местный парень, который машины чинит качественно и недорого. Даже очередь к нему выстраивается. Один автолюбитель его назвал «богом из машины», дэус экс машина, так, по-моему, он сказал! А еще я слышала от соседей, что завелся некий мастер, который машины разбирает, аккуратно так, без царапин и вмятин: то фары, то магнитофон стащит, то еще чего! Одним словом — мастер! Интересно, не одно и то же ли это лицо?

Ира пристально смотрела Сергею в глаза, где-то в душе ожидая от него опровержения слухов об отрицательных сторонах «героя».

Витя и Антон с открытыми ртами переводили взгляды с дерзкой девчонки на друга, следя за его реакцией. Но он молчал. Лишь побелевший шрам на лбу выдавал его волнение.

Хозяин медленно поднялся, прошел к шифоньеру, открыл створки и, покопавшись в картонной коробке, стоящей на нижней полке, что-то зажал в кулаке. Вернувшись, сел обратно в кресло и протянул руку в сторону девушки. На его ладони лежал ключ.

— Ира, я прихожу в этот, как ты говоришь, свинарник лишь переночевать. И если тебе здесь что-то не нравится, можешь все исправить по-своему усмотрению. Я буду только рад!

Они долго и пристально смотрели друг другу в глаза. Ира сдалась первой. Она решительно взяла ключ и положила его в карман кофты.

— А ты не боишься чего-нибудь не досчитаться? — с иронией спросила она.

— У меня есть что красть? — искренне удивился Сергей, обводя взглядом комнату.

Девушка ответила, покачав головой:

— Здесь есть что выбрасывать!

В это время вернулась Таня.

— Ну что, познакомились? — спросила она, пройдя в зал.

— Это Пирог, Сергей Пирогов, — девушка указала в сторону хозяина квартиры.

— Антон Беляков, он же Беляш, — Таня чмокнула в щёку сидящего на диване парня.

— А это, — девушка указала на рыжего парня, расположившегося на стуле, — Витя Полянский по кличке…

— Овес! — не дал договорить Сергей.

— Овес? — удивилась Таня, разглядывая друзей. — Это с каких пор Витя стал Овсом?

— С этих самых! Так Ира решила, — довольно улыбаясь, ответил Сергей.

Таня с нескрываемым удивлением посмотрела на подружку. Ира лишь скромно улыбнулась, пожав плечами.

— Ну, Овес так Овес! — не стала возражать Таня. — А это Ира. Мы работаем вместе. Она постоянно дома сидит, никуда не ходит, ни с кем не дружит. Вот я и предложила со мной прогуляться. Еле уговорила.

Сергей с не свойственными его характеру теплотой и нежностью рассматривал новую гостью. Для себя он уже твердо решил, что Ира именно та девушка, которую он сможет полюбить!

«Серега, по-моему, ты втюрился!» — не без удовольствия признался он себе.

***

— Ира, а может… — начал Сергей, повернув голову в сторону девушки.

— Нет! — негромко, но уверенно ответила она, не дослушав.

Парень, понурив голову, тяжело вздохнул. Он прекрасно знал, что когда Ира говорила «нет», то спорить было бесполезно. Никакие уговоры или угрозы на нее не действовали. Упертая овца, одним словом! Вот если бы «не хочу» или короткое «не-а» — тогда да, можно было уговорить или заставить, в зависимости от ситуации.

Он еще раз поглядел на девушку. Та сидела, чуть сгорбившись, складывая и раскладывая носовой платок, иногда тяжело вздыхая.

— Ирка, тебе сколько лет? — спросил Сергей.

Нет, конечно, он знал, что девушке семнадцать. Хотелось лишь намекнуть, что она сама ещё ребенок, что ей в куклы играть надо, а не детей нянчить! Подумаешь, в детсаду работает! Ладно бы воспиталкой или нянькой, так нет же — поломойкой! Дома только и слышно: «Ой, у нас такой Ванечка забавный!» или: «У нас Танечка такая умница!» А ему это надо? Ей копейки платят, хорошо, что кормят манной кашей, еще и в банку накладывают домой. А у него «последний рубль» в кармане. Деньги, что он получил за очередную «вылеченную» машину, заканчиваются. Когда теперь следующий клиент будет? Оно же как бывает: то густо, то пусто! Эх, была бы своя мастерская или гараж какой-нибудь в собственности. Оборудовал бы, работал и жил — не тужил. А на дядю горбатиться желания нет. Один такой приглашал в автосервис. Неделю проработал — ушел! Во-первых, за копейки целый день пахать не хочется, а во-вторых, они не чинят, а с одного «корыта» на другое детали перекидывают, и нате вам — готово!

— Вчера восемнадцать исполнилось, — тихонько ответила девушка, не поднимая головы.

— Как вчера? — воскликнул Сергей, повернувшись к ней. — Почему же ты молчала?

— Так никто и не спрашивал, — спокойно ответила девушка, продолжая комкать платочек. — Или надо было с плакатом по Томску бегать?

Ира артистично продемонстрировала, как это могло бы выглядеть.

— Ира, ну ты бы хоть намекнула. Я тебе подарил бы что-нибудь!

— Сережа, ты мне уже сделал подарок! Самый лучший подарок на свете! — улыбаясь ответила девушка, поглаживая живот.

«Какой же я гад! Какой гад! — ругал себя Сергей, натирая лоб. — Овса поздравил, Коню этому дорогую зажигалку подарил, а про девчонку свою забыл! Нет, не забыл — просто не поинтересовался, когда у нее день рождения!»

— Прости.

— Да ладно, мне не привыкать.

Девушка спрятала платочек в сумочку, открыла принесенную с собой бутылку минеральной воды и сделала пару глотков. Настроение у Сергея окончательно испортилось. Он, ни о чем не думая, с тоской смотрел на Томь. Там, у самой кромки воды, заложив руки за спину, стоял какой-то мужик. На широкой лестнице, ведущей от набережной к реке, играла с куклой девочка лет пяти-шести. Она то прижимала игрушку к себе, то поднимала над головой или кружилась, держа ее на вытянутых руках. Иногда девочка усаживала куклу на ступеньку и, присев перед ней, что-то внушала, грозя пальчиком, затем опять подхватывала, прижимая к груди.

«Почему она одна? Где родители?» — подумал Сергей, оглядываясь по сторонам.

Поблизости, кроме них и мужчины, стоящего у реки и не обращающего внимания на девочку, никого не было.

«Странно. Может, это ее дед? Нашли, на кого ребенка оставить! Ступеньки разбиты, местами арматура торчит. Не дай бог поранится! — обозлился он, а потом усмехнулся: — Вот-вот, уже отцовские чувства проявляются!»

— Сережа, я тебя ни о чем просить не буду. Только, пожалуйста, забери меня с малышом из роддома. Это моя единственная просьба, честное слово! Заберешь, а?

Он кивнул.

— Спасибо! А то некрасиво получится. Вроде как заскочила в магазин, купила ребенка — и домой!

Сергей молчал. Да как будто сейчас это самая большая проблема — забрать из роддома! Сказала бы, куда потом их везти? В барак к отцу? Или в его «бункер»? До него только сейчас стало доходить, что он скоро станет отцом. Отцом! Хочет он этого или нет, но у него будет ребенок! Мальчик, девочка — неважно. Это будет его ребенок!

Он, Сергей Пирогов, неполных двадцати лет, без образования, нигде не работающий, к тому же вор (и не надо себя успокаивать, что из благих намерений), даже в армию не взяли — обидное плоскостопие! Хотя для друзей причиной было — с его слов — сильное сотрясение головного мозга!

Да, было сотрясение, и не одно. Но именно банальное и позорное плоскостопие отрезало путь к службе. А он хотел служить, видит бог, хотел! Сбежать от этой никчемной, неинтересной и скучной жизни! В любую горячую точку, в Чечню, например, в самое пекло! А скоро к нему будут обращаться папа, батя, отец… А мать его ребенка кто? Ха! Ирка Овечкина, она же Овца, восемнадцать лет, уборщица, живущая с отцом-алкоголиком в бараке.

Во всей этой истории Ирку жалко.

Что она в этой жизни хорошего видела? Ничего! Мать умерла от рака, когда девчонке семь лет было. Каково папаше с ребенком на руках? Поначалу держался, о дочке, как мог, заботился. А потом, по-тихой, пить начал. Сперва по выходным, потом через день, а там и каждый день. Что он ей мог дать? Каким женским премудростям научить? Какая там учеба или наряды! Это она еще молодец, не загуляла, по рукам не пошла.

Возможно, это сблизило его с Ирой. Сергей тоже рос без отца: развелись родители, когда он малой был. Мать говорила, отец другую нашел. Ничего про него не рассказывала — ни хорошего, ни плохого. Только то, что Сергей в него пошел по части любви к технике. А сама на двух работах пропадала, денег постоянно не хватало. Приходила поздно, наварит чего-нибудь, постирает — и спать. А рано утром опять на работу. Какая ему школа, какие уроки? Улица, друзья, гаражи…

— Да не реви ты, — сказал Сергей, услышав характерные звуки. — И так тошно!

— А я и не реву!

Сергей обернулся к девушке. Та хихикала, одновременно промакивая платочком слезы.

— Что тут смешного?

— Представляешь, как я сейчас толстеть начну? Правда, спереди только. Ты же всегда спрашивал, когда я поправлюсь? Ну вот, как ты и хотел!

— Дура ты, Ирка, — ответил Сергей, отворачиваясь от нее.

— Я знаю, Сережа!

Девушка пододвинулась к парню поближе и, обхватив его руку, положила голову ему на плечо.

— Я знаю, — повторила она, продолжая улыбаться. После короткой паузы она вкрадчиво спросила: — Сережа, у тебя все нормально?

— И ты еще спрашиваешь? — усмехнулся парень.

Ира, немного помолчав, добавила:

— Я не про это. Про беременность я тебе неделю назад сообщила, а ты какой-то не такой уже недели две ходишь, если не больше! Ты себе другую девушку нашел? Ты скажи, я тебе не буду мешать, уеду к бабушке, и все! Лучше сразу решить, мне так легче будет.

Ира приподняла голову, стараясь заглянуть в глаза Сергею.

Парень стиснул голову руками, до боли зажмурив глаза.

— Ирка, делай что хочешь, только уходи от меня! Не просто уходи — беги! Нельзя тебе со мной оставаться! — заявил Сергей. И, чуть помолчав, добавил: — Я человека убил!

Девушка резко отстранилась от парня.

— Что?! Кого ты убил? Когда? Сергей, ты что такое говоришь? Нет, я не верю! Ты специально это придумал, чтобы меня бросить?

Ира тормошила его, вцепившись в его предплечье. Сергей сидел молча, закрыв глаза.

— Нет, Ира, я убил ее. Зимой, на Рождество.

***

Сергей постучал в дверь.

— Иду! — раздалось с той стороны.

Сергей узнал голос Паши.

Щелкнул замок. Дверь открылась.

— Привет, Серый! Что-то ты поздно.

Гость вошел в прихожую. Из зала доносился оживленный разговор подвыпивших гостей.

— Я гляжу, пир в самом разгаре?

— Конечно, Серега, семеро одного не ждут! Договаривались к восьми, а ты пришел… — Паша посмотрел на часы, — почти в девять! Народ уже накидался! Раздевайся, ищи место на вешалке и проходи.

Парень снял пуховик и, засунув в рукав шапку, повесил его на оставшийся свободный крючок.

Сергей заглянул в зал. Там за столом сидели двое незнакомых ему парней и три девушки. Двух он знал: Надя, подруга детства, и Даша, Пашкина невеста. и Третью девушку Сергей видел впервые.

— Всем привет! — поздоровался он, махнув рукой и прикидывая, к кому из гостей лучше подсесть.

— О, Серега! Не ожидала. Привет-привет!

— Здорово, коль не шутишь!

— Привет, Сережа! Проходи, давно ждем!

— Штрафную ему! — вразнобой потребовали сидящие за столом.

— Проходи сюда! — позвал Паша из кухни.

Сергей пошел на зов. Сел на выдвинутую из-под стола табуретку. В помещении было тепло и вкусно пахло. А с учетом того, что обедал он в двенадцать, на отсутствие аппетита гость не жаловался.

Паша, не торопясь, доставал из шкафа тарелки, зачем-то протирая их полотенцем, и ставил на стол. Затем, так же лениво, из холодильника выплыли вазочки с неизменными в таких случаях салатом оливье, винегретом, маринованными огурцами и нарезкой копченой колбасы. В последнюю очередь на столе оказались бутылка коньяка и графин с прозрачной жидкостью.

— «Шило», что ли? — догадался Сергей.

— Шило? Зачем шило? — не понял Паша, вынимая из холодильника блюдце с нарезанным и посыпанным сахаром лимоном.

Сергей, уточняя, постучал ногтем указательного пальца по графину.

— Ах, это? — Паша улыбнулся. — Нет, Серега, это водка «Абсолют». Шведская. Тебе понравится. Или ты предпочитаешь французский коньяк?

Сергей отрицательно мотнул головой. Не понимал он, что может нравиться в спирте, подкрашенном заваркой. А отличался этот напиток лишь производителем спирта. Может, он французский, а может, из Германии. Только название совпадало — «Рояль»! Нет, не понравился ему коньяк, купленный однажды в ларьке рядом с домом.

Затем в тарелке гостя появилась вареная картошка, насыпанная хозяином из кастрюли.

— Вот с картохой ты угадал! Давно ее не ел, — засмеялся Сергей, вспоминая вчерашний ужин и сегодняшний обед, состоявший из картошки. Но на обед она была с любовью обжарена на сковородке до румяной корочки. Да с холодцом, или, как его там, зельцем, из кожи и хрящей. Зато вкусно, сытно и недорого!

— Понимаю твой сарказм, Серый, но это такой продукт, который можно подать и в дорогом ресторане, и в дешевой харчевне! Нет, я могу отварить тебе макароны. Я так понимаю, ты их тоже давно не ел?

Паша налил гостю водки из успевшего запотеть графина и немного коньяка себе в бокал.

— Ну, вздрогнем! — предложил хозяин.

— За Рождество! — поддержал гость.

Сергей выпил залпом, просто влив в себя жидкость. На удивление, водка оказалась мягкой, без спиртового вкуса и запаха. Он выбрал с блюда небольшой маринованный огурчик и захрустел им. Паша не спеша поднес бокал к носу, принюхался, покачивая емкость, блаженно улыбнулся и сделал небольшой глоток.

— Зря, Серега, от коньяка отказываешься, — сказал Паша, облизнув взятую с блюдца дольку лимона. — Напиток богов!

— Верю тебе. Но и водочка неплохая, — похвалил Сергей.

— Еще бы! «Абсолют»!

— Шведская, говоришь? — спросил Сергей. — Дорогая, наверно?

— Ну, как тебе сказать? Наверно, да, — ответил Паша. — Ты закусывай, Серега, закусывай!

Парень был голоден как волк, но не хотел показывать этого и потому не спеша крошил картошку вилкой и маленькими кусочками отправлял в рот. Попробовал винегрет, зачерпнул ложку оливье, положил в тарелку пару кружочков копченой колбасы.

— Серый, хватит выпендриваться, ешь нормально! — не выдержал Паша. — Хочешь вилкой, хочешь руками — как тебе удобно, но все, что находится на столе, ты должен съесть!

— А ты? — спросил гость.

— На меня не смотри. Я уже час за столом сижу. Да и во время готовки перехватывал!

Паша налил в рюмку из графина.

— Между первой и второй перерывчик небольшой! — напомнил он, поднимая бокал.

Чокнулись. Сергей привычным движением опрокинул рюмку. Паша сделал небольшой глоток из бокала.

— А почему ты меня за общий стол не сажаешь? — резонно заметил Сергей.

Паша улыбнулся:

— На данном этапе тебе будет скучно с ними, — он поднял указательный палец вверх и скосил глаза в сторону зала, откуда доносился передаваемый по телевизору концерт, смех и разноголосье гостей. — После пяти-шести рюмочек поймаешь их волну — и вперед!

— Я, по правде говоря, удивился, когда среди твоих друзей увидел Надю! Ты давно ее знаешь? — не переставая жевать, спросил Сергей.

— Среди моих друзей? — засмеялся Паша. — Да я их первый раз вижу!

Гость удивился:

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто сидит у тебя за столом?!

— Понятия не имею! Их Даша пригласила! Это ее затея с праздником была. Давай, говорит, на Рождество друзей пригласим. Я согласился. Ресторан предлагал, она отказалась. Дома, говорит, уютней. Вот пришлось «расконсервировать» эту квартиру, доставшуюся мне от бабули. Царство ей небесное! Это, так сказать, мой запасной аэродром. Обстановка, как видишь, небогатая, но квадратные метры личные. Не хотел я вести этот… — Паша на секунду задумался, — этих гостей к себе домой! Хотя батя предлагал собраться у нас. Говорит, гуляйте, мешать не будем, тоже в гости уйдем, а вам трех комнат хватит! Но после того, как я узнал, кого пригласила Даша, я понял, что к себе не поведу!

— Зря ты так, — возразил Сергей. — Я всех не знаю, а вот Надя — отличная девчонка! Она медсестра или фельдшер, не знаю, после медучилища в городской больнице работает. Живет недалеко от меня. Скольких она пацанов вылечила! Порезы, ушибы, вывихи… Сам понимаешь, не со всякой болячкой в поликлинику бежать или скорую вызывать. Для этого есть Надя! И уколет, и зашьет, и таблетку даст! Руки у нее золотые! И сердце тоже! Витя, друг мой, рассказывал, как брат его пошел соседа-алкоголика усмирять, а тот его ножом по брюху! Кишки не вылезли, но рана о-го-го какая была! Так матушка этого алкоголика взмолилась, чтобы ментов не вызывали. Сам знаешь, приедет скорая, увидит, что ранение ножевое, тут же ментам сообщат. А этот урод сосед на условном ходит. Пришлось ехать за Надей, чтобы оценила ранение. Она, слава богу, не на дежурстве была и, когда приехала, сказала, что повезло: ранение не проникающее. Промыла рану, чем-то помазала, обезболила, наложила швы. Потом всю неделю ездила, проверяла, повязку меняла. И представь себе: шрам сейчас — хрен увидишь! У него после аппендицита рубец остался: такое впечатление, что топором вскрывали!

— Она, что же, аптеку с собой возит? — заинтересованно спросил Паша. — И шприцы, и таблетки, и перевязочный материал?

— Не аптеку, конечно, но саквояж большой! У нее интересовались, откуда такое богатство. Отвечает: «Не ваше дело!» Я так думаю, что из отделения тащит: где бинтик, где иголку… У нее даже капельница есть. Одного начальника, «уважаемого человека», из запоя выводила. Откуда я знаю? У этого начальника есть служебная «волга» и шофер. А у таких водителей, как этот, тачки часто ломаются. Если коротко — он мой источник дохода! К тому же он разрешает иногда пользоваться их автобоксом! Понимаешь, Паша, ценят меня!

Сергей заметно захмелел. Алкоголь, выпитый практически на голодный желудок, давал о себе знать.

— И Надюшу ценят! — продолжал Сергей, выпив очередную порцию водки. — У нас руки золотые у обоих, понимаешь? Вот только она за свою работу ни копейки не взяла! Вот такая она, наша Надя!

— Верю, Сережа, верю, — согласно кивал хозяин. — Но ты закусывай! Сейчас я тебе еще картошки положу, только подогрею чутка.

Паша встал из-за стола. Выложил на сковородку оставшуюся картошку, обильно полив растительным маслом и включил плиту.

— А может, Надя какими-то другими таблетками среди ваших друзей зарабатывает? Раз у нее есть доступ к таблеткам, вполне возможно, что и к колесам тоже? — спросил он, не поворачиваясь. — Может, ты не все знаешь?

— Ты про наркоту, что ли? — догадался Сергей.

— Ну да, про нее.

Паша развернулся, посмотрел на Сергея.

— Нет, Паша, — усмехнулся Сергей. — Мне один местный «торчок» рассказал. Говорит, заикнулись ей насчет наркоты, так она таким матом их обложила! Сказала, подыхать будете — не подойду! Ни на улице не подойду, ни в больнице! И вообще забудьте, как меня зовут! А ты говоришь…

— Молодец девочка, — согласился Паша. — Уважаю таких! А в общем, Серый, я не удивлен. Это гости Даши. Я больше чем уверен, каждый из присутствующих обладает какими-то выдающимися способностями. Когда и где она с ними познакомилась, не знаю! Они не из нашего круга общения, если ты понимаешь, о чем я. Ты знаешь, кто Даша? Нет? Возможно, ты слышал такую фамилию — Вирт?

— На слуху фамилия. Упоминают частенько по радио, — подтвердил Сергей. — Да, буквально сегодня утром в местных новостях говорили, что господин Вирт в очередной раз порадовал жителей Томска, устроив какой-то там праздник. В очередной раз, короче, мужик бабло вбухал! Видать, богатенький Буратино! Не помню, как его зовут, а отчество запоминающееся — Генрихович, какой-то Генрихович Вирт. Еврей, что ли?

— Немец. Владимир Генрихович, — подсказал Паша. — У него бизнес большой: наука, производство. Даже с военными контракты есть! Понимаешь, какой величины человек? Так вот, Даша — его дочь! Дарья Владимировна Вирт!

— Во как! — восхитился Сергей. — Ну, ты тоже не из простых смертных! Батя — доцент, проектор.

— Проректор, — поправил хозяин.

— Ну да, проректор. Матушка тоже доцент на кафедре. Так, по-моему, ты говорил?

— Да не об этом я сейчас! Я про Дашу! С ее возможностями она могла бы занимать какую-нибудь должность у отца в фирме и плевать в потолок! С ее связями и, поверь мне, с ее умом могла бы работать в мэрии! А она сейчас справляет Рождество в хрущевке с непонятно какими гостями! Нет, я ничего не имею против них. Наверняка хорошие люди, Надя например, или Ксюша. Худая девушка в очках, заметил? Она ассистенткой на какой-то кафедре работает. А парни эти кто? Судя по их манерам и по одежде, они тоже не из высшего общества. Чем они ее заинтересовали? Я больше чем уверен, что у каждого из них тоже есть какой-то талант! Но, Серега, вопрос в другом: где она их нашла? Я не думаю, что Даша, вдруг заболев, решит обратиться к какой-то медсестре из городской поликлиники, к Наде! Не дай бог, конечно, но если с ней что-то случится, то дома у ее кровати будет стоять десяток профессоров! А теперь скажи, почему именно эти гости сегодня здесь?

Паша отвернулся к плите. Перемешал на сковородке картошку.

— Что ты к ней привязался? — вступился Сергей. — Девчонки и есть девчонки. Чего ты хочешь от них? Сам говоришь, что она умная. Надоели ей друзья вашего круга. А я, между прочим, тоже не из «ваших», если что! Но ведь ты именно меня пригласил. Зачем?

— Да ты не обижайся, Пирог! Мы-то с тобой давно знакомы!

— Не больше года, Паша, — уточнил Сергей. — Это было после того, как ты ушатал батину машину. Вот тебе и понадобился мастер, чтобы быстро и недорого! А уж кто тебе меня посоветовал, не знаю.

— Ну да, ну да, — задумавшись, согласился Паша.

Он выключил плиту и переложил со сковородки в тарелку гостя подрумянившийся картофель.

— А давай-ка, Серега, за дружбу выпьем! — предложил хозяин, наливая в рюмку водку. В свой бокал он слегка плеснул коньяка.

— Отчего же не выпить? Выпьем!

Сергей привычным движением опустошил емкость. Паша, как обычно, чуть смочил губы. Гость закусил соленым огурцом и принялся за картошку. Паша наблюдал за ним молча, держа бокал у носа. Сергей, почувствовав его взгляд, вопросительно вздернул голову.

— Ешь, ешь, — Паша поднялся, — я сейчас подойду. Посмотрю, как там гости, не надо ли чего.

Из зала доносились смех, оживленный разговор и песни из телевизора. Сергею определенно нравился этот вечер, и его не пугало получасовое возвращение домой пешком по морозной ночи. Он нечасто ходил в гости. Иногда бывал у Вити или у Антона. Чаще собирались у Антохи, когда у него был видик, которым расплатился с ними очередной автолюбитель. Приставка была неисправна, но Антон, знатный электрик и радиолюбитель, быстро починил ее. У него был небольшой цветной японский телевизор, у Вити — советский, который иногда показывал в цвете. У Сергея из средств массовой информации было только радио.

Сергею не терпелось выйти в зал и познакомиться с гостями, но он ждал, когда его представит Паша. Парень, пока хозяин общался с гостями, отхлебнул из его бокала. И был приятно поражен. Вкус коньяка разительно отличался от того, который пил когда-то Сергей. Он попытался прочитать и запомнить его название, но непонятные буквы никак не хотели складываться во что-нибудь вразумительное.

На пороге появился Паша.

— Секунду, — сказал он и закрылся в туалете.

Через минуту вышел, вытирая лицо и руки полотенцем. Прошел на кухню, достал из кухонного стола две бутылки вина с вытянутыми горлышками, от пробки до этикетки которых тянулась витая разноцветная нить.

— Извини, Серега, народ требует! — сказал Паша и вышел с бутылками.

Как только он появился в зале, тут же раздались одобрительные восклицания и аплодисменты:

— О, «Мурфатлар»! Как же давно я его не пила! — Сергей узнал голос Нади.

— Да ну, компот, — прокомментировал мужской голос.

Сквозь шум и гомон Сергей явственно услышал произнесенное кем-то свое имя. И это не был голос Нади. Даша? И в подтверждение этому на кухню вошла она.

Сергей первый раз видел ее близко. Пару-тройку раз замечал ее сидящей в машине, когда он встречался с Пашей, и раза два — стоящей чуть поодаль.

— Сережа, пойдем к нам! Ну его, этого Пашу! — пригласила Даша, взяв его за руку. — Сам не идет и тебя не пускает. Тоже мне, единоличник! Пошли!

Сергей, не особо сопротивляясь, поднялся. Как выяснилось, ростом девушка была сантиметров на пять ниже, чем он. Брюнетка с волосами чуть ниже плеч, с челкой, закрывающей лоб, с карими, почти черными глазами. Одета в черную юбку чуть выше колен и белую блузку, под расстегнутым воротником которой была завязана в виде бантика черная тесемка. В общем, Даша его не очаровала. Сергею нравились блондинки или русоволосые, как, например, Юлька, его подруга, которая приходила к нему в гости поиграть в карты и обсудить новости по району. А Даша была просто симпатичная девушка. Единственное, что его поразило — ее глаза. Что-то было в них такое, от чего становилось не по себе. Ее взгляд как будто сканировал его изнутри. И вроде бы стоит она и улыбается, а глаза оставались с налетом печали и грусти. И фигурой, честно говоря, была не модель. Вот у Юльки и попа, и грудь — то, что надо!

— Нет, Дашенька, извини. Серегу я вам пока не отдам, — замахал руками Паша. — Дай мне с ним пообщаться! Тебе я тоже предоставлю такую возможность, поверь мне! В конце концов, это мой гость!

— Ну, хорошо, — согласилась девушка, отпуская руку Сергея.

Парень поймал себя на мысли, что был бы не против задержать ее ладонь.

— Паша, только вы того, не сильно увлекайтесь! — посоветовала Даша, кивнув на графин и бутылку коньяка.

— Дашенька, ты не беспокойся, мы меру знаем: упал, значит, все, хватит! — отшутился Паша. — А почему гости не танцуют? Где лихой перепляс? Где страстное танго?

— Ты знаешь, под телек как-то не очень танцуется. Музыка не совсем та.

— Здрас-с-с-те! А для кого я магнитофон притащил? — удивился Паша. — Там, за телевизором, в большом синем пакете, — уточнил он, отреагировав на удивленный взгляд девушки.

— Пашка, что же ты молчал?! Мы уже насиделись, теперь подвигаться хочется! А кассеты взял? А мои любимые?

— Ну, конечно же, взял! И твои, и мои — все в пакете!

Даша подошла к Паше, слегка взъерошила его черные волнистые волосы, чмокнула в щеку, развернулась и, пританцовывая, ушла в зал.

— Нет, ну ты видел, а? — наигранно возмутился Паша.

— Ты о чем? — не понял Сергей.

— Ну как же, слышал, как она сказала: «Много не пейте»? Без году неделя как встречаемся, а уже указания дает!

Сергей равнодушно пожал плечами.

— Ну да, ты же у нас одинокий волк! Молодец, Серый. Так и надо: потусили — разбежались! — поучал Паша, подперев ладонью щеку, и, глядя в бокал, тяжело вздохнул. — Ты, Серега, не жди. Сам себе наливай.

— Ты, Серёга, не жди. Сам себе наливай.

— Что-то ты, Паша, загрустил, — заметил Сергей. — Тебе ли печалиться? У тебя все «пучком»: живешь безбедно, институт заканчиваешь, работой непыльной будешь обеспечен. Девушка у тебя умная, с неплохим приданым. С жиру бесишься, как говорит моя матушка!

Паша перевел взгляд на гостя. С минуту разглядывал его, после чего ухмыльнулся и допил свою порцию коньяка.

— А знаешь что, Серый, мне кажется, что ты здесь не просто так!

— Оно и понятно! Ты пригласил — я пришел. Я не напрашивался.

— Извини, я не так выразился. Не уверен, что это я тебя пригласил! Подожди, не возражай! Это все Даша! Когда она сказала, что хочет пригласить друзей, я не был против. Почему бы и нет? Рождество, праздник, к тому же суббота. Но когда она огласила список гостей, я был немного в шоке: какая-то Надя, Ксюша, Юра и не помню, как там второго парня кличут! Кто они? Откуда она их знает? Не хочу повторяться, но это люди не…

— Не нашего круга общения, — напомнил Сергей, наливая себе из графина. — Ты не стесняйся в выражениях. Мы привыкши!

Паша поморщился и продолжил:

— Ну так вот… А Даша тогда и говорит: «Паша, у тебя есть друзья, с которыми бы ты мог говорить откровенно? Не боясь, что над тобой будут смеяться или сплетничать о тебе? Которые не будут злорадствовать при твоих неудачах? И не предадут, в конце концов?» Я посмеялся над ее глупыми, как мне тогда показалось, вопросами. Я начал перебирать в уме всех своих одноклассников, однокурсников, просто знакомых и с ужасом понял, что нет таких, которые бы отвечали всем требованиям, озвученным Дашей. И мне стало страшно! Представляешь? У меня нет друзей! Настоящих друзей. А она смотрит на меня и качает головой, жалостливо так, будто мои мысли читает. А потом говорит: «Не там ищешь, Паша!» И тут меня осенило — Серега Пирогов! Не завистник, не склочник! У тебя своя жизнь, у меня своя. Мы нигде не пересекаемся. Мне ты не завидуешь, насколько я знаю. Мы разные люди по всем статьям! Но у тебя есть друзья, на которых ты можешь положиться: Антон, Витя. Это те, кого я знаю. А мне рассчитывать не на кого! Вот и приходится лгать, заискивать, притворяться. Ты не обременен знаниями, по большей части бесполезными. Ты наверняка думал: «Конечно, у Паши отец проректор, мама доцент, хрен ли ему не жить! Любой институт закончить может за год с его-то связями!» А я, Серый, между прочим, с первого класса отличник. И спрашивали с меня вдвойне: мол, не позорь родителей! И в кружки я ходил, и репетиторов мне нанимали, в олимпиадах разных участвовал. Призовые места занимал не только в Томске, но и по России! И все было прекрасно, пока я не познакомился с Дашей: умная, красивая… Хотя, ты знаешь, Серега, я считаю, что красота девушки имеет значение, пока она молчит. Но после того, как она начинает говорить… Были у меня девчонки с модельной внешностью… Ты бы послушал, какую они пургу несут! А Даша, она… Я тебе так скажу: она не человек! Не смейся, Серега! Я не настолько пьян, как ты думаешь. Просто я боюсь ее! А в последнее время ненавижу. Я не знаю, это страх, замешанный на ненависти, или ненависть — на страхе. Не перебивай! Я попытаюсь объяснить. Для начала — она немка. Возможно, ты знаешь, в Томске большая диаспора немцев. Для Даши русский и немецкий — два родных языка! Дома они с батей только на немецком разговаривают. Почему только с батей? Мать ее умерла, когда Даше пять лет было. Несчастный случай: поскользнулась — и головой об ступеньку. Жуть! Кстати, они очень похожи внешне. Даша фотки показывала. Почти один в один, особенно в детском возрасте! А еще Даша в совершенстве знает английский и французский языки. На испанском свободно изъясняется. Сейчас хочет заняться китайским. Физика, химия, биология для нее, как бы тебе объяснить… Как для тебя двигатель «копейки»! Музыка, рисование, танцы… Все что угодно — на профессиональном уровне! Но ни в одной олимпиаде, конкурсе, соревновании не участвовала. Спрашиваю: «Почему?» Говорит: «Неинтересно!» Она живая энциклопедия! Знает все и обо всем. И не только сухие цифры и факты, но и разные истории, имеющие отношение к данному событию. И рассказывает так, что заслушаешься! И в то же время может на экзамене по истории или, например, химии оценку «хорошо» получить. Спрашиваю у нее: «Как?!» Отвечает: «Скучно стало!» Иногда в начале учебы в институте даже трояки были. Это сейчас, когда ее преподаватели знают, автоматически пятерки ставят. Даже если она зависает! Некоторые преподы вообще боятся с ней спорить, чтобы в конце концов не выглядеть глупо. Сначала я гордился ею. Родственники в ней души не чаяли. Наконец-то, говорят, Паша, тебе повезло! А у меня и рот до ушей! Ходили с ней по гостям, на вечеринки, на праздники всякие, и были мы в центре внимания! Но потом стал замечать, что где бы я без нее ни появился, я ноль: «Ты один? Без Даши? Очень жаль!» И все, Паша переставал существовать. Я пытался шутить, вел умные разговоры, был тактичен и внимателен. Все зря. Так, мило улыбнутся, кивнут и в конце спросят: «С Дашей все в порядке? Не заболела? Большой привет ей!»

Да что там говорить, родители, родственники, друзья, о чем бы речь ни зашла: о погоде, о политике, об искусстве — о чем угодно, обязательно добавят: «Вот Даша правильно рассуждает», «Даша — умница, точно заметила!», «Как и предсказывала Даша!» Даша, Даша, Даша…

Паша вышел из-за стола, отвернулся к окну и, скрестив руки на груди, стал смотреть в темноту. Сергей не знал, как реагировать. По сути, он был далек от непонятных ему переживаний друга. Вот трагедия! Бросил эту, нашел другую.

С его Юлькой все просто: встретились, пообщались, переспали. И дурой ее не назовешь — в технаре учится. Читать тоже любит. У нее в сумочке всегда какая-нибудь книжка лежит в мягкой обложке: или детектив, или про любовь что-нибудь. А фигура у нее какая! Грудь, попа! Вспомнив про Юльку, Сергей улыбнулся: «И на фига я сюда пришел? Пашке слюни вытирать? Лучше бы я сейчас с Юлькой дома зависал».

— Понимаю, Серый, тебе смешно, — грустно заметил Паша, вернувшись за стол.

Из зала доносилась танцевальная музыка и мерный топот ног. Кто-то подхлопывал, кто-то подсвистывал в такт песне. На какое-то время музыка затихла.

— Дашенька, поставь медляк! — прозвучал мужской голос.

— Да-да, сейчас найду свою кассету. А пока резвитесь под то, что есть!

И вновь зазвучала танцевальная мелодия.

— Паша, а ты не боишься, что твою Дашу сейчас кто-то танцевать будет? — криво улыбаясь, спросил Сергей.

— А это уже его проблемы.

На кухне появилась Даша: разрумянившаяся, с блеском в глазах.

— Мальчики, что вы здесь сидите? Идите подвигайтесь!

Она схватила Сергея за руку, пытаясь поднять его из-за стола:

— Кстати, как твой зуб?

— Да вроде норм. Пломбу поставил, — ответил Сергей и добавил: — А откуда ты про зуб знаешь?

— Ну как же? Мы с Пашей проезжали на машине, а вы с Антошей и Витей возле «жигулей» стояли. И ты за щеку рукой держался! Это недели две назад было, да, Паша?

— Я, если честно, не помню.

— Ну как же? На Нахановича, у кинотеатра, мы мимо проезжали. Вспомни! Тогда ещекакая-то женщина поскользнулась и упала, а ты ее коровой обозвал! Я обозлилась и поругала тебя: она ушиблась, а ты смеялся! Так вот, как раз на противоположной стороне стояла машина, а рядом с ней Сергей, Витя и Антон! Я думала, что ты заметил их.

— А ты не помнишь, какого цвета пальто было на женщине? — спросил Паша.

— Помню — черного, рукавички белые, сапоги итальянские коричневые, шапка песцовая. Ты знаешь ее? — не задумываясь ответила девушка, удивленно глядя на Пашу.

— Да нет, просто спросил.

— Ну так что, идем? — не отпуская руки Сергея, спросила Даша.

Сергей сомневался. Ему хотелось размяться, подвигаться. Он в данный момент был на кураже. Но в то же время ему неудобно было бросать Пашу. В конце концов, это он пригласил его в гости, а не Даша. И ему импонировала мысль о том, что Паша рассказывал о своих страхах и слабостях. А это многого стоит! Казалось бы, баловень судьбы, нормальные родители, при деньгах. Живи — не тужи! И тут выясняется, что у него тоже есть проблемы. Смешные, глупые, непонятные Сергею. Но они есть. Скорее всего, Паша не ждал от него каких-то мудрых советов. Просто ему надо было выговориться. Как говорит друг Витька, «найти уши».

Сергей перевел взгляд на Пашу. Тот демонстративно вглядывался в темноту за окном. Гость нутром чувствовал, что от его решения будет зависеть вся его жизнь. Откуда это взялось, объяснить не мог. Он взглянул на Дашу. Девушка смотрела на него, чуть склонив набок голову, и улыбалась. Нет, не губами — глазами, чуть приподняв нижние веки. И тут он вспомнил слова Паши: «Она не человек!»

И действительно, было что-то в ее взгляде неземное, гипнотическое, завораживающее!

— Даша, а ты, случайно, не ведьма? — неожиданно выпалил Сергей.

— Сергей, как ты догадался?! — театрально воскликнула девушка, закрыв лицо ладонями, но продолжая игриво смотреть на него сквозь растопыренные пальцы.

— Сейчас я заколдую тебя, и ты перестанешь быть букой и пойдешь танцевать! У-у-у! — девушка закружила перед лицом Сергея ладонями.

Она стояла перед ним, чуть склонившись, и почти в упор смотрела на него. Сергей понял, что делало ее взгляд таким выразительным — бледная тонкая кожа под нижними веками, сквозь которую можно было разглядеть сеть мелких сосудов. В зале раздался негромкий шум.

— Эй-эй, поосторожнее, девочки! Сейчас всю квартиру разнесете!

— Так, кому-то больше не наливать!

— Да я-то тут при чем? Чуть задела. Он сам упал! — Сергей узнал голос Нади.

— Опять торшер уронили. Второй раз за сегодня, — догадался Паша.

Даша выпрямилась. Потрепала коротко стриженные русые волосы Сергея, а Паше, дразня, показала кончик языка.

— Мы вас ждем, — уходя, сказала она. — А тебя, Сережа, особенно!

— Ага, нашли танцора! — растерянно отозвался Сергей, виновато посмотрев на Пашу.

«Почему меня — особенно? — подумал он, вспомнив пристальный взгляд девушки. — Влюбилась, что ли? А почему бы и нет? Паша, похоже, размазня и нытик. Девчонки таких не любят!»

— Серега, ты ничего странного сейчас не услышал? — задумчиво спросил Паша, продолжая смотреть в окно.

— Да брось ты! — испугался Сергей. — Так, пьяный лепет. Ну да, меня она ждет! Это она тебя дразнит!

Паша перевел взгляд на Сергея.

— Да при чем тут это! — выкрикнул Паша. — «Меня», «тебя», «любит», «дразнит»… А если и вправду на тебя повелась, только перекрещусь! Еще и посодействую этому. Я про другое. Как ты думаешь, может человек вспомнить до мелочей, что было две недели назад? Почему я тебя не заметил, а Даша узнала и обратила внимание, что ты за щеку держался? Она, между прочим, видела твое лицо всего несколько раз. Или я чего-то не знаю? Ладно, не маши руками. Верю. Я специально спросил, какого цвета пальто было на женщине, которая упала. Она запомнила все: и цвет пальто, и цвет варежек, и про сапоги упомянула. А ты, между прочим, «как раз на противоположной стороне стоял» с пацанами! Так ведь? А она к тому же за рулем была! И двигались мы со скоростью не пять километров в час! И ты хочешь сказать, что она нормальный человек? Да она, спроси ее, поминутно весь тот день распишет, если захочет, в мельчайших подробностях! Ты думаешь, что она вот так вот забежала на кухню, мило улыбнулась, и все? Да она тебя, как открытую книгу прочитала! Да, Сережа, да! А не фиг было ей в глаза долго смотреть! Надеюсь, ты ничего такого с ней не делал в мыслях? А то знаешь, бывает, выпьешь, и все девки хороши становятся!

Сергей «отмотал» мысли назад. Да нет, вроде ни о чем таком не помышлял. Про ведьму вспомнил, так он прямо спросил.

«К черту Пашу! Несет всякую хрень, с больной головы на здоровую перекладывает!» — подумал Сергей, наполняя очередную стопку.

Паша сидел за столом, подперев щеку ладонью, и безучастно смотрел в пустой бокал.

— Паша, у тебя, по-моему, проводка где-то горит. Чуешь?

Паша очнулся и стал принюхиваться, поворачивая голову. Затем встал и прошел в зал.

— Ну, наконец-то, Паша, вставай в круг!

— Не вынесла душа поэта.

— А Серега где? Давай его сюда!

— Дети мои, вы мне хату спалите! Вы что, не видите, у вас торшер оплавился! — укоризненно запричитал Паша. — Включите люстру и танцуйте!

— Нет, Паша, с торшером прикольнее. Он создает интимную обстановку!

— Темнота — друг молодежи!

— Даша, пожалуйста, не трогайте торшер! Я немного его поправил, и все же… Абажур почти проплавился! Горелой пластмассой по всей квартире несет. Неужели не чувствуете?

— Паша, я думала, это проводка или розетку где-то замыкает. Проверила — вроде нормально все. Ну и подумали, что это от соседей, — оправдывалась девушка. — Теперь-то будем знать и следить за ним.

— Хорошо, только поаккуратнее будьте! Елку еще не роняли? Даже странно как-то.

— У нас Даша — Снегурочка. Она ее охраняет! Если бы не она, пару раз завалили бы!

— Все потому, что кое-кому из нас, не будем говорить кому, хотя это была Надя, не хватает простора!

— Ага, давайте на меня все валить будем! Между прочим, торшер последний раз не я уронила.

— Ладно, ладно, веселитесь. Только форточку откройте!

— Паша, вы с Сережей вообще не хотите с нами общаться? Я бы с ним, например, потанцевать хотела.

— А ты, Даша, сама его пригласи. Может, он стесняется?

— Обязательно приглашу! Только свою любимую кассету найду. Ты ее точно взял?

— Ну да! Там она должна быть, в пакете. Может, в другом футляре?

Паша вернулся на кухню.

— Все слышал? С тобой танцевать хотят! Ты как? Согласен? А то скажешь, что я тебя удерживаю.

— Паша, ты что, ревнуешь, что ли? — обиженно спросил Сергей.

— Нет, нет и еще раз нет! — убежденно проговорил Паша, в упор глядя на Сергея. — Я тебе уже объяснял, что не хочу с ней иметь никаких отношений! Может, у тебя что-нибудь получится? Я тебе скажу, ты только не обижайся!

Паша дрожащими руками налил себе коньяк и тут же выпил.

— Серега, скажи, только честно, тебе Даша нравится? Да не ерепенься ты! Дай договорить. Даша — девчонка хорошая, умная, добрая. С закидонами, правда! Не хочу повторяться, но мы с ней не пара! Мы вечные конкуренты. И я всегда в проигрыше. Причем я прикладываю все силы, чтобы быть с ней на одном уровне, а Даша играючи «убивает» меня наповал! Я не вижу никаких перспектив в жизни, пока я с ней. Я больше не могу быть на вторых ролях! Я мужик! А она… даже не знаю, как ее назвать. Но она точно не человек! Так не бывает! А сказать ей о нашем разрыве я не могу! Не получается. Только соберусь, вот, думаю, прямо сейчас скажу, а она мои мысли прочитает, чмокнет в щеку, прижмется ко мне, и все, Паша «поплыл»! Стою дурак дураком и улыбаюсь от счастья, как параша! А еще мне кажется, что она тобой заинтересовалась. Да, Серый, тобой! В последнее время несколько раз тебя упоминала. Даже не она, а я — под ее влиянием. Не знаю, как тебе объяснить, но она так хитро и тонко, издалека заводила разговор, что мне в конце концов просто оставалось назвать твое имя. Услышит «Сергей» или «Пирог», задумается, помолчит и переводит разговор на что-нибудь другое. Вот и с Рождеством та же ситуация приключилась. Нет, я рад, конечно, что ты пришел. Мне с тобой нравится общаться. Ты нормальный пацан, без закидонов.

Сергей слушал Пашу не перебивая. Ему хотелось дать какой-либо мудрый совет, но на ум, затуманенный алкоголем, ничего не приходило.

— Знаешь, зачем я тебе нужен? — спросил гость.

— Интересно зачем? — с удивлением спросил Паша.

— Тебе сколько лет? Двадцать четыре? У тебя по жизни все хорошо складывается: учеба, работа денежная будет. И тебе, по большому счету, плевать на нищету и безработицу. Водка у тебя дорогая, коньяк французский тоже, по-видимому, недешевый. Вино, шампанское рекой, закуски не из гастронома. Я знаю: там пустые полки, а то, что осталось — на это денег не хватит. Я не в укор тебе это говорю. Как говорится, кто на что учился! Вся твоя проблема в том, что ты умеешь жить, а я умею выживать! Вот поэтому я тебе и нужен. Не дай бог, какой-нибудь катаклизм в стране случится, и все — нет Паши с его знаниями и умениями! А я выживу и даже не замечу перемен. Я не прав?

Паша слушал молча, кивая, не глядя на собеседника.

— Ты прав, Серега. Наверное, прав. А дальше что? Как ты видишь свое будущее? Тебе сейчас девятнадцать? А будет двадцать пять, тридцать лет? Так и будешь прозябать в Томске? Под машинами в мазуте валяться? А семья, дети, жена? Это тебе сейчас хватает денег, как ты говоришь, чтобы выжить! А дальше что?

— Дальше? Да ничего! Посижу с тобой еще немного, приду домой и лягу спать. На ужине я уже сэкономил. На завтра, послезавтра работа есть. С Витей и Антохой одну машинку «вылечим», и на неделю денег хватит. Бабла немного, но зато честно заработанные. А то, что нечестно получил, сдам Джону Цыгану, он оптику с автомагнитолой пристроит, и еще деньжата будут. Хотя надо завязывать с этим бизнесом: выхлоп небольшой, а на душе неспокойно. Так что как-то так! А послезавтра ко мне Юлька придет — и душу, и тело успокоит! И я не буду заморачиваться, что она не так посмотрела или сказала что-то не то.

— Как у тебя все просто получается, Серый, аж завидно становится. Да только это кажущаяся простота, самообман! Ну хорошо, допустим, тебе предложили бы стать владельцем автомастерской. Деньги, не буду говорить, что лишние, появятся. Квартиру в хорошем доме купишь. Или откажешься? Только не ври!

— От автомастерской не откажусь, врать не буду. С Витей и Антохой справимся с делами как-нибудь. Вот если мне начнут навяливать магазин или рынок, то это не мое. Прямо скажу: «Пойдите прочь со своими мелкими предложениями!» Насчет квартиры… Я так привык к своим соседям: к Зойке, с которой у меня постоянная война из-за громкой музыки; к Славке, у которого нюх на выпивку: только соберемся с пацанами пива попить, он тут как тут! Или баба Валя, которой кажется, что мы наркоманы, весь подъезд прокурили. Если я и буду переезжать, то всех с собой заберу! Я же к тому времени богатый буду, да? Вот только ты мне скажи, Паша, кто и когда ко мне с этими предложениями придет? Я для приличия шнурки поглажу!

Паша пристально смотрел на Сергея, не перебивая его, а потом произнес:

— Я знаю такого человека! Зовут его Владимир Генрихович Вирт!

— Господи, ты опять за свое! — Сергей картинно закатил глаза. — Успокойся уже! Прими Дашу такой, какая она есть. У тебя, походу, больное самолюбие! Тебе лечиться надо. Сергей на секунду задумался и тихо добавил: — Паша, мне кажется, я знаю, где кроется причина твоих, а может, и ваших взаимных неприязненных отношений!

Пашина рука замерла, наливая коньяк. Он вопросительно поглядел на Сергея.

— Секс! Кто-то кого-то любит не до конца! Понимаешь, о чем я? У меня с Юлькой все окей! Бывает, так поругаемся, что кажется, все, конец любви. А в постели раз — и помирились, и остались довольны друг другом! И снова жизнь прекрасна! А? Угадал?

Паша рассмеялся. Да так, что слезы потекли. Успокоившись, он протер глаза кончиками пальцев:

— Серега, я уже давно так не смеялся! Если бы здесь сидел кто-нибудь другой, я бы сказал: «Не учи отца трахаться!» Можно, конечно, помериться писюнами, но мы же не озабоченные школьники-переростки. Хорошо, откровенность на откровенность! Как ведет себя твоя Юлька после секса?

— Если коротко — хрен угомонишь. Может долго трещать. Мне ничего уже не надо, я спать хочу, но приходится выслушивать, какой я хороший, сильный, умный. Какая бы из нас семья получилась. Она бы для меня то, она бы для меня это. В общем, бред несет!

Паша слушал внимательно. Сергею даже показалось, с завистью.

— А что, как-то по-другому бывает? По-моему, они все такие. Я-то знаю, опыт какой-никакой есть. Она не первая и, надеюсь, не последняя.

— Ну да, ну да, — скучно прокомментировал Паша. — У нас с ней начинается все как всегда: вроде любовь, страсть и все такое. А после этого она, знаешь, что делает? Ничего! Поцелует в щечку или лоб, погладит по голове, повернется набок и начинает мурлыкать какую-то песенку. Я сперва не вникал, о чем она поет: не до этого было, сам понимаешь. И только позднее, когда это стало напрягать, я разобрался: она поет колыбельную на немецком языке! Колыбельную! Как пацану какому-то! Поцелует, погладит по голове, вроде: «Молодец, Паша, старался!» Может еще одеялко поправить. И колыбельную поет! Поначалу меня это устраивало: как ты говоришь, без лишней болтовни. Я думал, что это во мне дело, что не до конца выкладываюсь. Но поверь, в процессе «любви» у нее и охи, и вздохи настоящие, без притворства. Я, бывает, еще о-го-го! А она полежит, отдышится, поцелует в щеку и поет колыбельную! Я иногда думаю, что ее предки из «Аненербе». Была такая тайная организация при Гитлере. Они искали всякие мистические прибамбасы по всему свету и, похоже, нашли. И применили на себе. Вот и появилось что-то в третьем поколении, и назвали это Дашей! Другого объяснения я не нахожу. Она ведьма, точно тебе говорю! И если она сейчас такая, в двадцать лет, то кем будет в тридцать, в сорок? Страшно представить! Я лично в этом участвовать не хочу.

Сергей слушал внимательно. Ему действительно казалось, что у Даши не все как у нормальных девчонок, если верить Паше. А повода сомневаться он не давал. Уж больно эмоционально рассказывал. Паша, который всегда был себе на уме, не стал бы выставлять себя в невыгодном свете! Тем более в сексе. Значит, что-то было не так с Дашей. Да что там, одни глазища какие! Сергей передернулся, вспомнив ее взгляд.

«Неужели она действительно мысли читает? — с испугом подумал Сергей. — Да нет, бред какой-то! Если это так, то она давно бы ликвидировала Пашу, как разгадавшего ее тайну».

В зале из магнитофона звучала мелодичная приятная песня на английском языке. По-видимому, Даша нашла свою кассету.

Паша встал, достал из холодильника шампанское, открыл его без хлопка и почти до краев наполнил хрустальный фужер. Потом снял с пробки проволочку, выпрямил и стал размешивать ею шипящий напиток.

— Ты на шампанское перешел? — удивленно спросил Сергей. — Насколько я знаю, градус понижать нельзя! И что ты там размешиваешь?

— Я не себе. Это Даше. И не размешиваю, а провожу дегазацию напитка. А наиболее эффективно это делает именно проволока с пробки! Можешь взять на заметку. Даша не любит газированные напитки, — пояснил Паша.

И все же Сергею показалось, что Паша что-то перед этим бросил в фужер. А может, действительно показалось?

Песня в зале закончилась. Воцарилась секундная тишина.

— Дашенька, подойди, пожалуйста, к нам! — выкрикнул Паша, наполняя рюмку гостя водкой. Наливая себе коньяка, он подмигнул Сергею.

На кухне появилась Даша.

— Да, Паша? — спросила девушка, переводя взгляд с одного приятеля на другого.

— Выпей с нами! — предложил парень, протягивая ей фужер.

— Да хватит вам здесь сидеть! Пойдемте за стол, там и выпьем!

— Отведай с нами волшебного напитка, и мы придем! Как там гости, в состоянии домой дойти будут?

— Да все нормально, не беспокойся! А вы как? Ты хоть гостя покорми, а то пьете, а на тарелках пусто!

— Серега, ты как? Я тебе сказал, съедай все, что видишь на столе! — напомнил Паша.

— А ты угощал Сережу голубцами? Я же специально для него отложила в кастрюльку!

— Забыл, Дашенька, честное слово, забыл! — Паша схватился за голову. — Я сейчас подогрею!

Даша, глядя на Пашу, укоризненно качала головой:

— Ну как всегда! Недосмотришь, и будете голодными сидеть.

Паша достал из холодильника кастрюльку и переложил из нее на сковородку несколько голубцов, обильно сдабривая их подливкой.

— Ну, Даша, давай! — Паша поднял руку с бокалом. — За нас! — предложил он.

— За хозяйку, за Дашу! — поднял рюмку Сергей.

— Спасибо, Сережа! За вас, мальчики!

Сергей церемонно, с отставленным локтем, поднес рюмку ко рту и выпил. Паша в два глотка опустошил свой бокал. Даша сделала глоток и с некоторым удивлением посмотрела на фужер.

— Паша, у тебя шампанское открытое стояло?

— Нет, как положено, закрытое.

— Странно, оно не шипучее, — пожимая плечами, заметила девушка.

Сергей с интересом и подозрением поглядел на Пашу.

— Так это я пузырьки выпустил. Ты же не любишь газированные напитки.

— Паша, ну не шампанское же! — засмеялась Даша.

— Хорошо, впредь буду знать! Нет, Дашенька, давай до дна! — добавил он, увидев, что девушка ставит фужер на стол после двух небольших глотков.

Даша допила шампанское.

— Странно, — произнесла она, — вкус какой-то необычный. Ты туда ничего не добавлял?

Сергей подозрительно смотрел на Пашу, но тот, избегая его взгляда, демонстративно отвернулся к плите, переворачивая на сковороде голубцы.

— Конечно, добавил — любви! — отшутился парень, не оборачиваясь.

— Ну ладно. Теперь идете к нам?

— Да, конечно, как и обещали. Только сначала гость отведает твоего блюда!

Даша улыбнулась, как обычно у нее получалось, чуть приподняв нижние веки.

— Хорошо, мы ждем! — добавила она и вышла из кухни.

— Ну вот и ее фирменное блюдо! Пальчики оближешь! — искренне нахваливал Паша. — Честно тебе признаюсь, не хотел я их доставать, уж больно вкусные! Извини.

Сергей не очень любил голубцы, называя их «котлеты в капусте». Он съедал только содержимое, а капуста всегда оставалась на тарелке. Но в данный момент ароматный запах со сковородки заполнил всю кухню. Да так, что у него с новой силой разыгрался аппетит.

Паша переложил голубцы со сковородки гостю в тарелку. Сергей втянул носом исходящий от них пар и прикрыл глаза. Вилкой отрезал небольшой кусочек и, подцепив его, отправил в рот. Голубец действительно был очень вкусный: и начинка, и капуста в меру острые, с небольшой кислинкой подливка, и, что немаловажно, капустная обертка не слишком твердая и не противно мягкая.

— Подожди, Серый, давай с тобой за хозяйку выпьем. Видишь, как она о тебе заботится! Я надеялся, что она забыла про голубцы. Ан нет! — Паша суетливо поставил рядом две емкости, налил спиртное.

— Ну, вздрогнем!

Сергей без комментариев выпил и приступил к поеданию голубцов. Доев последний кусочек, он до чистоты вымазал тарелку хлебом.

— Прикольно! — коротко выразил удовольствие Сергей.

— А теперь ты просто обязан выразить хозяйке благодарность! Она ждет тебя. Смелее! Не скупись на комплименты!

— А ты?

— Здесь посижу. Мне еще лекарство принять надо, приболел я что-то, простыл, наверно.

Сергей поднялся. Отряхнул со свитера предполагаемые крошки, подтянул джинсы и пятерней поправил прическу. Его охватила паника. Он не мог вспомнить, когда последний раз ходил на танцы. А если и ходил, то не для того, чтобы танцевать, а так, себя показать, на других посмотреть. Ноги предательски дрожали то ли от выпитого, то ли от предстоящего танца с девушкой. Ему казалось странным, что он не испытывал робости, будучи раздетым в кровати с Юлькой. А сейчас всего лишь танец, а ноги трясутся! До этого момента он не обращал внимания на свою одежду: на не совсем новый черный свитер с синими ромбами на груди, который он надевал только по праздникам, на вытертые на бедрах джинсы. Он не обратил внимания, кто во что был одет, но Даша выглядела элегантно в белой блузке и черной юбке. Особенно его привлек тонкий аромат ее духов, резко отличающийся от запаха духов знакомых девчонок. Сергей вошел в зал, в котором, несмотря на открытую форточку, воняло паленой пластмассой от старого торшера с красным абажуром.

В центре зала под мелодичную песню танцевали две пары: высокая худощавая девушка в очках с коренастым парнем ниже ее на полголовы и Надя с партнером одного с ней роста. Даша сидела на диване с закрытыми глазам, подперев левую щеку ладонью, локтем упираясь в подлокотник. Сергей поймал себя на мысли, что Даша в данный момент больше походила на школьницу, чем на взрослую и серьезную девушку, какой она казалась ему некоторое время назад. Похоже было, что она спала, чуть оттопырив пухлую нижнюю губу, словно обиженный ребенок. Музыка смолкла. Пары разъединились, продолжая молчать, пребывая под чарами музыки и приятного голоса певицы.

Надя первой увидела Сергея.

— Ну наконец-то! — воскликнула она и, подойдя, чмокнула его в щеку. — Как делишки?

— Норм, — коротко ответил Сергей. — Сама как?

— Да все по-прежнему: дом — работа, работа — дом! Ничего не меняется в этом мире!

— Ты все там же, в больничке работаешь?

— Ну да, в ней, родимой! Куда ж я без нее.

— Ты только про нас не забывай, Надюша!

— Ага, забудешь тут! Каждый день с вами что-то происходит, — тяжело вздохнула Надя. — Хотя ты знаешь, Пирог, я с вами такую практику приобрела: и хирурга, и анестезиолога, и травматолога!

— Это мы можем! — улыбнулся Сергей.

Кто-то из гостей выключил магнитофон.

— Серега, кажется? — спросил парень, танцевавший ранее с Надей. — Давай выпьем за знакомство!

Сергей согласно кивнул.

Все подошли к столу. Парень, тот, что повыше, разлил по рюмкам водку, второй, коренастый, налил девчонкам вина. Сергей обратил внимание, что водка была обыкновенная, «Русская», в бутылке.

— Сергей, — назвался он.

— Юра, — представился тот, что танцевал с Надей.

— Виталий, — кивнул второй.

— А это Ксюша, — Надя представила девушку в очках.

Сергей коротко кивнул и выпил свою порцию.

«Да, разница чувствуется! — подумал он, быстро закусывая выпитое маринованным помидором. — Шведская водка получше будет!»

— А Даша? Где Даша? — опомнилась Ксюша.

Даша сидела на диване в той же позе.

— Спит, что ли? — удивился Юра.

Ксюша подошла к дивану и указательным пальцем несколько раз дотронулась до носа спящей девушки.

— Дашенька, просыпайся! — тихо позвала она.

Даша открыла глаза и обвела комнату взглядом. Складывалось впечатление, что она не до конца проснулась и не понимала, где она и что происходит.

— Даша, там Серега пришел, — тихонько сказала девушка.

Даша встрепенулась и попыталась встать. С первой попытки это ей не удалось. Она встряхнула головой, несколько раз моргнула и протянула руку. Ксюша помогла девушке подняться.

— Я долго спала? — робко спросила Даша.

— Даже не знаю. Минут пять-десять, не больше.

— Странно как-то. Такая слабость. И спать хочется, — недоумевала она.

Сергей с интересом наблюдал за девушкой.

«Когда она успела так набраться? — думал он. — Это с фужера шампанского ее так развезло?»

— Извините, я сейчас подойду, — сказала Даша и вышла из зала.

Было слышно, как Даша на кухне о чем-то разговаривает с Пашей. Затем из туалета послышался шум льющейся из крана воды. Через некоторое время девушка вернулась в зал.

Лицо у нее было бледное, взгляд уставший, и только мокрые кончики волос на челке выдавали причину посещения туалета.

— Извините, ребята! Наверно, я выпила лишнего: так в сон потянуло, что не помню, как отключилась! — оправдывалась девушка, глядя на гостей.

— Даша, после двух неполных фужеров легкого вина, я бы сказал, компота, за весь вечер, тебя вырубило? — удивился Юра. — А если бы ты чего покрепче выпила?

— Ничего, сейчас поставим какую-нибудь легкую танцевальную музычку — сразу проснешься! — пообещал Виталий. — Ты так прикольно танцуешь, загляденье просто! Не в обиду нашим девочкам будет сказано!

— Что есть, то есть! Здорово получается! — подтвердила Надя. — Надо будет взять у нее уроки танцев.

— Нет, ребята, на быстрые танцы у меня уже сил нет. Честное слово! — пожаловалась Даша. — Как будто батарейка раз — и закончились! Такая слабость в ногах. Но вы не обращайте на меня внимания! Когда теперь соберемся? Да и время еще позволяет.

— Хорошо, Даша, еще полчасика, и по домам! — пообещала Ксюша, которая была явно на взводе.

Сергей заметил, что она частенько посматривала на Виталия, и когда их взгляды встречались, она начинала кокетливо улыбаться и поправлять прическу.

Даша подошла к подоконнику, на котором стоял магнитофон, включила перемотку и через несколько секунд «пуск». Затем немного назад и снова «пуск».

Из динамиков после нескольких мгновений шипения зазвучали первые аккорды узнаваемой песни в исполнении той же певицы, что звучала до этого. Даша не торопясь пошла к Сергею. Он двинулся навстречу. Они встретились в центре зала. Даша смотрела на Сергея, робко улыбаясь, и, видимо, ждала, когда он пригласит на танец. Он же был в некоторой растерянности. Слова: «можно пригласить тебя на танец?» или «потанцуем?» казались ему глупыми. Даша легко разрешила этот вопрос, положив руки ему на плечи. Сергей обхватил ее талию. До этого ему казалось, что девушка была полновата. Возможно, потому, что она не подчеркивала свою талию, как это делала Юлька, перетягивая себя широким ремнем.

Какое-то время они танцевали молча. Если можно было назвать танцем мерное покачивание телом. Сергей просто наслаждался ароматом ее духов, который перебивал еще не выветрившуюся вонь горелого торшера.

— Кто это поет? — прервал он молчание.

— Тебе нравится? Это Шаде, британская певица. У нее все песни мелодичные, — ответила Даша. — А эта моя любимая. А ты какую музыку слушаешь?

— Я рок люблю: «Дип Перпл», например, или «Назарет». Да много чего.

— Я другого и не ожидала, — улыбнулась Даша. — А любимые песни есть? Которые ты можешь слушать несколько раз подряд?

— А как же, есть, конечно! Например, «Лестница в небо»! Под настроение могу тысячу раз прослушать!

— Да, ты прав! Композиция отличная: и стихи, и музыка! Роберт Плант — просто молодчина! У «Лед Зеппелин» это самая лучшая песня, как мне кажется! — согласилась Даша.

Сергей от неожиданности замер.

— Ты слушаешь «Зеппелинов»? Ты знаешь Роберта Планта?

— Почему нет? С Плантом я лично, конечно, не знакома, но если это талантливо написано и исполнено, с удовольствием слушаю. Я тоже рок люблю, как ты говоришь, «слушаю под настроение».

Сергей был приятно поражен вкусами девушки. Теперь, когда она стояла рядом, а он обнимал ее за талию, она не казалась такой взрослой и «заоблачной», какой представлялась до этой встречи.

«Ну как же, — думал Сергей, — Паша — взрослый парень: институт, дорогая иномарка, знатные родители. И девушка у него должна быть такая же серьезная! А тут раз — и рок любит! Да не просто любит — по именам участников групп знает!»

Его Юлька на дух не переносила тяжелую музыку! К нему приходила со своими кассетами. Всякое фуфло слушала, аж жуть! А Даша, она вот какая, оказывается!

И тут он вспомнил слова Паши: «Она все про все знает!» и «Она не человек!»

«Дурак ты, Паша!» — подумал Сергей и ухмыльнулся.

— Паша говорил, что ты много языков знаешь. О чем песня «Лестница в небо»? — поинтересовался Сергей.

— Если коротко, там поется про девушку, которая верила: все, что блестит — золото. И она покупает лестницу в небо, потому что знает: чего бы она ни пожелала — получит! А дальше… Дальше я перевожу под настроение. Вернее сказать, там много двусмысленности: хочешь так понимай, хочешь этак. Если тебе интересно, могу сделать дословный перевод. А там — как твоя душа пожелает!

— Да, Дашенька, очень хочу! — убежденно произнес Сергей и в знак благодарности притянул девушку к себе.

Даша, не особо сопротивляясь, прижалась к партнеру, уткнувшись лбом в его грудь.

— Извини! Я не знаю, что со мной. Ноги не держат, мысли путаются, и мне кажется, что я сплю на ходу, — оправдывалась девушка, пытаясь отстраниться.

«А ведь Паша был прав, — думал Сергей, прижимая к себе Дашу. — Она точно на меня запала. Она умная, знает толк в парнях! А Паша — хлюпик и размазня! Господи, какая же она мягкая и нежная! Да я для нее такую лестницу в небо выстрою!»

— Паша тебе что-нибудь говорил про меня? — спросила девушка после недолгого молчания, не поднимая головы.

— Нет! — испугался он, вспомнив разговор на кухне.

Даша приподняла голову и поглядела Сергею в глаза:

— Не обманывай. То, что я иностранные языки знаю, говорил? Что еще?

— Так, в общих чертах о тебе рассказывал, — парень пожал плечами. — А в чем дело? Что-то не так?

— Ох, не знаю! Мне кажется, он меня стесняется, — тяжело вздохнула Даша. — Раньше он без меня никуда не ходил, а сейчас большую часть времени сидим дома или гуляем где-нибудь только вдвоем. Он красивый, очень умный, начитанный! Вокруг него столько девушек крутится: все модели, красавицы! Не то что я, толстая уродина! Не возражай! Я же в зеркало смотрюсь! Я и на диетах сидела, и спортом занималась — все напрасно! Надеялась хотя бы до его уровня дотянуться. Да куда уж мне!

Сергей слушал молча. У него в голове не укладывалось: как такое может быть? Двое вроде бы нормальных, интеллигентных людей не могут разобраться в своих чувствах? Вот уж действительно, горе от ума! Это не любовь, а какое-то соревнование получается! Выпендриваются друг перед другом. Зачем? Чего не хватает Паше? Лидерства? Почета? Скорее всего, зависть его душит! Ну как же: какая-то девчонка умнее его! Матушка всегда говорит в таких случаях: «Злоба и зависть съедают человека изнутри!» Вот и наглядный пример.

Сергей в порыве чувств чмокнул Дашу в темечко. Теперь ему казалось, что девушка гораздо младше его, что он сам — умудренный опытом мужчина, с багажом житейских знаний. А Даша стояла перед ним, прижавшись к груди, как котенок, вцепившись руками в его свитер, и, похоже, спала.

Сергей оглянулся по сторонам. Рядом, не обращая ни на кого внимания, танцевали Виталий и Ксюша. Они о чем-то мило ворковали. Надя и Юра сидели за столом друг напротив друга. Они тоже не молчали. Но их беседа резко отличалась от разговора танцующей пары. И было понятно, что сегодняшний вечер у них закончится по-разному: у одних, возможно, будет любовь, у других — просто приятно проведенное время.

Сергей и Даша уже не танцевали. Она, прислонившись щекой к его груди, спала. Парень прижимал партнершу к себе, придерживая за талию и спину, не давая ей упасть.

«И что мне теперь делать?» — думал он.

Сергею очень хотелось поговорить с ней. О чем? Да о чем угодно! Просто слышать ее голос, дыхание, ощущать аромат духов! Как же было приятно вот так стоять обнявшись, чувствовать тепло ее тела.

Он, стараясь не наступить девушке на ноги, мелкими шагами двинулся к дивану. Даша уже практически висела в его объятиях. Кое-как достигнув цели, Сергей усадил ее на диван. Девушка тут же откинулась на спинку, запрокинув голову. Она так и не проснулась.

Сергей выпрямился и огляделся по сторонам в поисках подушки или того, что могло бы ее заменить.

— Надя, Ксюша! — негромко позвал он.

Присутствующие повернулись в его сторону. Надя, поднявшись со стула, вопросительно кивнула.

— По-моему, она спит, — Сергей указал движением головы на Дашу.

Все четверо подошли к Сергею. Надя присела на диван рядом со спящей и взяла девушку за руку.

— Как-то странно все это, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла она, пытаясь нащупать пульс на Дашином запястье. — Полчаса назад такая бодрая была, веселая, а тут раз — и заснула!

— Дашенька, у тебя все нормально? — вкрадчиво спросила Надя, пытаясь разбудить Дашу и легонько тормоша за плечи.

Девушка не реагировала.

— Пульс у нее очень слабый, еле прослушивается. И сон на медикаментозный похож. Эх, был бы тонометр!

— Может, на нее водой побрызгать? — предложил Юра.

— А может, оставить ее в покое и дать поспать? — отреагировала Ксюша. — Возможно, она не выспалась сегодня?

— Ну, если не выспалась, то все вопросы к Пашке! — попытался пошутить Виталий, искоса поглядывая на Ксюшу.

— Не смешно! — тут же огрызнулась она. — Я не доктор, но тоже заметила, что Даша к концу вечера какая-то потерянная была.

— Может, болеет? Лекарства принимает какие-нибудь? — Надя обвела взглядом присутствующих, почему-то задержавшись на Сергее.

— Понятия не имею! — искренне ответил он. — Пашка должен, наверно, знать.

— Ну так ты спроси у него! — раздраженно воскликнула Надя.

Сергей послушно развернулся и пошел на кухню.

Паша сидел, навалившись грудью на стол, положив голову на руки, согнутые в локтях, и тоже спал. Подойдя поближе, Сергей потрепал его за плечо.

— Паша, проснись! Ты в зале нужен!

Ответа не последовало. Сергей схватил его за волосы и приподнял ему голову.

— М-м-м… — промычал Паша.

Из его полуоткрытого рта текли слюни. Сергей разжал пальцы, и голова Паши стукнулась лбом о стол.

— Слышь, ты, там Даше плохо! — наклонившись к самому уху, раздраженно произнес Сергей.

— А кому сейчас хорошо? — сквозь сон прошептал Паша. — И вообще, это теперь твои проблемы!

Сергей схватил его сзади за воротник и резко рванул вверх. Паша приподнял голову и, улыбаясь, затуманенным взором посмотрел на гостя.

У Сергея возникло спонтанное желание ударить его головой о стол. Да так, чтобы эта улыбка навсегда осталась на его лице.

— Что ты ей подсыпал, гад? — едва сдерживая гнев, спросил Сергей.

— Колдовское зелье! — продолжая улыбаться, ответил Паша.

Сергей отпустил его и с брезгливостью вытер руки о свитер.

«Ох, Даша, Даша! Ты что не видела, с кем связалась? Ну как же так, а? Девчонки, по какому принципу вы себе парней выбираете? Красота? Сила? Богатство? Или кто языком чесать умеет? Ведь ты же умная девушка! Неужели ты до сих пор не поняла, с кем связалась?»

Сергей стоял перед развалившимся на столе Пашей и думал: «Как теперь быть? Что говорить гостям? Рассказать им про “шампанское без газа”? Нет, Надя сразу начнет желудок хозяйке промывать! Ладно, что-нибудь придумаю», — заключил Сергей и, сделав глоток водки из графина, пошел в зал.

В зале обстановка поменялась. Теперь Надя сидела на диване, Даша лежала рядом, свернувшись калачиком положив голову ей на колени. Остальные гости сидели за столом и о чем-то шептались.

— Ну? — спросила Надя, увидев Сергея.

— Да, как ты и предполагала, Даша пила какое-то успокоительное. Паша говорит, что она перенервничала сегодня и что-то выпила. Она иногда так делает. По совету врача, — на ходу придумывал Сергей.

— Я так и поняла, — вздохнула Надя. — Снотворное с алкоголем ну никак нельзя мешать! А Паша не сказал, где у них постельное белье находится? Или подушка хотя бы?

— Посмотри в диване, — предложил Сергей, вспомнив о своих простынях и подушке.

— Действительно, как я сама не догадалась? — поморщившись, сказала Надя. — Ну-ка, Юра, помоги!

Парень подошел к дивану, наклонился, и, подхватив Дашу под колени и плечи, выпрямился.

Сергей оценил силу Юры. Вот так, запросто, без видимых усилий поднять сорок-пятьдесят килограммов не каждый бы смог.

«Но почему “Юра”, а не “Сергей”? Я ведь рядом был! Или Надя меня слабаком считает?» — обиделся парень.

Пока Юра держал спящую девушку, Надя приподняла сиденье дивана и заглянула внутрь.

— Ага, вот и подушка! И одеяло есть. Пододеяльника и простыни не вижу. Ну ладно, хотя бы подушка в наволочке.

Закрыв диван, Надя взбила подушку и положила в изголовье.

— Клади ее. Только аккуратно!

Юра бережно уложил Дашу.

— Ни фига она спит! Даже не пошевелилась! Я тоже хочу таких таблеток. А то, бывает, ворочаешься полночи, а сна ни в одном глазу! — позавидовал Виталий.

Надя строго посмотрела на парня:

— Значит, не устаешь, раз не спишь! Сидишь целый день со своими бумагами и реактивами, химичишь. На свежем воздухе чаще бывать надо, тогда и сон будет! Мне другое интересно: что за препараты она принимает? Больной она не казалась. Странно как-то!

Надя покосилась на Сергея.

— Да не знаю я! Паша, кстати, тоже спит.

Ксюша, стоявшая в стороне, прошла на кухню.

— Ага, спит, — коротко ответила она, вернувшись в зал.

— Ладно, завтра разберемся, — подытожила Надя. — Какие предложения на сегодня?

— Можно ко мне: посидим, чай попьем, — предложил Виталий, поглядывая на Ксюшу.

— Нет, ребята, вы как хотите, а я домой! — со вздохом ответила Надя. — Проводите?

— Я тебя провожу! — предложил Сергей — Нам в одну сторону.

— Нет, Сережа, ты сперва разбуди Пашу. Приберитесь тут. Хотя бы посуду отнесите на кухню. Дашу не будите, пусть спит. Я завтра приду, помогу ей. И проследи, чтобы Паша после твоего ухода дверь на ключ закрыл. И не пейте больше, а то знаю я вас!

— Хорошо, — согласился он.

Гости прошли в прихожую. Виталий галантно помог одеться Ксюше, придержав дубленку. Юра, последовав примеру Виталия, помог Наде надеть пуховик.

Гости коротко попрощались с Сергеем.

— Я на тебя надеюсь, Пирог! — напомнила Надя, выходя за дверь.

— Да понял я, — со вздохом подтвердил парень.

Дверь закрылась. Сергей стоял в прихожей один.

«И что теперь? — задался он вопросом. — Мне-то что делать?»

Он вернулся в комнату. На диване, не поменяв позы, спала Даша. Правая рука была вытянута вдоль тела, левая, свесившись с дивана, кончиками пальцев касалась пола. Челка, которую она поправляла в течение вечера, сейчас закрывала весь лоб и глаза. Паша по-прежнему спал за столом, положив голову на согнутые руки. Что в зале, что на кухне, несмотря на открытую форточку, воняло паленым пластиком абажура.

Подойдя к дивану, Сергей присел на корточки у свисающей руки девушки, взял ее за запястье, пытаясь нащупать пульс. Но у него ничего не получилось. Да это было и неважно. А вот просто держать теплую, нежную ладонь в своей руке было приятно. Он рассматривал кисть со всех сторон, водил по ней указательным пальцем, как хиромант, изучающий линии, перебирал пальцы с аккуратными, совсем не острыми и не длинными ногтями. И как-то само собой получилось, что он провел по своей щетинистой щеке ее мягкой ладонью. Сергей зажмурился от удовольствия.

«Оказывается, можно быть счастливым от простого прикосновения! Или важно, кто прикасается? Или какие чувства в это прикосновение вкладываются? — размышлял парень. — Хотя о каких чувствах я рассуждаю? Ведь это я сам себя, дурак, жалею! Мой уровень удовольствия — Юлька с ее фальшивыми поцелуями и нежностями! Нужен я ей, как собаке пятая нога! Да и я в ней тоже не особо нуждаюсь!»

Сергей заботливо убрал челку со лба девушки.

«И все же она какая-то странная, — подумал Сергей, в упор разглядывая лицо Даши. — Вроде бы спит, глаза закрыты, а такое ощущение, что следит за мной. И это выражение лица… Вот если сделать так, — парень ладонью прикрыл верхнюю часть лица девушки, — то кажется, что она на что-то обиделась. А если так, — Сергей переместил ладонь, прикрыв Даше рот и подбородок, — кажется, что она смеется! Во сне!»

Сергей наклонил голову и коснулся щеки губами. И еще раз, но уже задерживая прикосновение.

«Почему же она казалась мне такой недоступной и взрослой? Ведь у нас разница в один год! И нужно будет у Нади поинтересоваться, когда и где они познакомились? Ведь она, как и я, “человек не их круга общения”. Или это только для Пашки важно? Еще в мои друзья записался. Да фиг там! Приезжал ты ко мне с одной целью — похвастаться: “Я умен, я крут, я умею жить!” А с девчонкой ты ошибся, Паша! Думал, не уродка, с приданым, с богатым папой! Только Даша оказалась умнее тебя во сто крат! Но почему ты ее так упорно мне сватал? Или я и вправду ей нравлюсь? А что, может быть! Вон она как во время танца ко мне прижималась! И про зуб мой спросила. Переживала, наверно!»

Сергей продолжал рассматривать спящую девушку, не отпуская ее руки. И мечтал, что когда она проснется, обязательно признается в любви! И если Даша отвергнет его, то пусть знает, что у нее есть друг, который будет защищать ее и выполнит любую просьбу!

— Сдохну, но выполню! — в продолжение мысли прошептал он.

Сергей опять наклонился над девушкой и поцеловал в губы. Не поцеловал — лишь прикоснулся. Но даже этого хватило, чтобы кровь взыграла во всем теле. Парень поднялся и присел на краешек дивана, продолжая держать руку девушки.

«Интересно, что ей снится? — размышлял Сергей. — Говорят, что человеку, когда он спит, можно внушить что угодно, как под гипнозом. Может, и мне это удастся?»

— Даша, я тебя люблю, — полушепотом произнес Сергей, пытаясь придать своему голосу уверенности. — И хочу, чтобы ты всегда была со мной! Я исполню любую твою просьбу! Клянусь! Я твоя «лестница в небо»!

Закончив торжественную речь, Сергей наклонился и поцеловал спящую девушку в лоб.

«Да что это я? — тут же испугался он. — Матушка говорит, что в лоб только покойников целуют!»

И поцеловал девушку в губы. Ему вдруг показалось, что Даша вовсе и не спит, а просто лежит с закрытыми глазами и наслаждается его признаниями.

— Даша? — тихо позвал он.

Девушка не реагировала. Тогда он обхватил ее подбородок и слегка потряс. Сомнений не было: Даша спала. Сергей не знал, радоваться этому или огорчаться. Он тяжело вздохнул и, встав с дивана, осмотрел комнату.

В тускло-красном свете торшера зал, покинутый гостями, представлял собой жалкое зрелище: вилка, кем-то оброненная на пол, сдвинутые стулья, стол, заставленный грязными тарелками, пустыми бутылками и салатниками с остатками закуски. И этот тошнотворный запах горелой пластмассы вперемешку с запахом заветренных, недоеденных салатов! Дополняли невеселую палитру красные блики на отражающих поверхностях посуды.

«Прямо этюд в багровых тонах!» — пришло в голову Сергею.

Лишь елка, стоявшая в стороне у стены, украшенная немногочисленными игрушками и нитками дождя, оживляла тоскливую картину.

Гость прошел на кухню. Паша спал в той же позе, навалившись корпусом на стол и похрапывая.

Сергей открыл кран в мойке, подождал, пока сбежит вода, и жадно сделал несколько глотков.

Вернувшись в зал, присел на диван в ногах у спящей девушки. В ее позе тоже ничего не поменялось: вытянутые стройные ноги, левая рука, свисающая с дивана, волосы, разбросанные по подушке. Нижняя часть блузки, ранее заправленная в юбку, задралась, обнажив небольшой участок мерно вздымающегося при дыхании живота.

Сергей несмело положил ладонь на открывшуюся часть тела. Погладил. Приятная истома наполнила его тело. Он подсел ближе — и уже втораярука лежала на ее животе.

Парень от удовольствия зажмурился. Осмелев, он расстегнул пуговицы блузки, кроме верхней, над которой была завязана на бантик черная тесемка. Он хотел развязать и ее, но дрожащие руки лишь сильнее затянули узел.

«Ну и ладно!» — подумал Сергей, распахивая блузку.

Грудь девушки скрывал белый бюстгальтер.

«Странно, — подумал парень, — зачем ей лифчик? Сисек же почти и нет! Когда мы танцевали, и она прижималась ко мне, вроде были! Вот у Юльки, что в вертикальном положении, что в горизонтальном — все на месте! — Сергей, чтобы удостовериться, обеими руками помял плотную ткань чашек бюстгальтера. — Да нет, на месте, — с удовольствием подумал он. — Так даже лучше — аккуратно в ладонь помещаются!»

«Ну а что у нас с ногами?» — Сергей сдвинулся назад.

Обеими руками провел по бедрам спящей девушки сверху вниз. Но вместо того, чтобы плавно скользить по гладкой поверхности капрона, его грубые, обветренные ладони, покрытые ссадинами и царапинами, ежесекундно цеплялись за ткань.

«Ладно, давай попробуем по-другому!» — сообразил он и, найдя под юбкой пояс колготок, потянул их вниз. Стягивая колготки, он не сводил глаз с лица Даши.

Но ни одна мышца ее лица не реагировала на его действия. Лишь кончики пальцев руки, касающейся пола, слегка подрагивали.

— Вот и молодец! — обращаясь непонятно к кому, прошептал Сергей.

Когда же молодой человек перевел взгляд с лица девушки на свои руки, он понял, что вместе с колготками стащил с нее и трусики!

Его сердце бешено колотилось. Он провел ладонями по своему лицу. Сейчас стоит только приподнять юбку и… И он это сделал!

Теперь, когда Даша лежала перед ним обнаженная, не считая мелких, уже ничего не значащих деталей одежды, он гладил ее, пощипывал, мял везде, где только мог себе позволить! А позволить он мог все, пользуясь ее беспомощностью и своей безнаказанностью.

«А не на это ли мне намекал Паша? Заинтересуй ее, говорил, будь смелее! Он прямо сватал ее мне. А Даша? Походу, и она в меня втюрилась. Как она висела на мне весь вечер! Спать хотела? Уж не намекала ли она? Может, со мной спать? Заботливая: вон, про зуб вспомнила. Ужин специально для меня приготовила! Рок любит, музыкантов поименно знает. Любую иностранную песню, говорит, для тебя переведу! И вообще, ты настоящий мужчина, не то, что этот Паша!»

Чем больше Сергей вспоминал и додумывал события прошедшего вечера, тем больше ему казалось, что все было подстроено ради него!

«Даша умница, все учла, вечеринку устроила для меня. Гости — так, для отмазки. Поняла однажды, что Паша — не вариант: нытик, скучный, до приторности сладкий. Таких, как он, мутными называют!»

Он еще раз осмотрел девушку с ног до головы и понял, что джинсы ему стали ну очень тесны! Дрожащими руками он окончательно стянул с девушки колготки и бросил их за подлокотник дивана. Снятые с себя джинсы он аккуратно сложил и разместил рядом. Трусы просто сбросил на пол.

Но самое неприятное его ждало впереди, потому как заниматься сексом на узком диване со спящей оказалось не таким простым делом. Он пробовал и так и сяк: то раздвигал ей ноги, то сгибал их в коленях, то пытался положить девушку поперек дивана. Наконец, он нашел наиболее приемлемую позу и у него получилось!

«Вот видишь, Даша, все как ты хотела! Да? Ты же об этом мечтала? А я докажу тебе, что ты не ошиблась в выборе! Потому… что… я… тебя… люблю… Я… сделаю… твою… жизнь… незабываемой… Я… выполню… любую… твою… просьбу… или сдохну! Клянусь! Да-а-а-ша-а-а!»

Сергей уловил тот момент, когда разумно было завершить акт дружбы между «красавицей» и «чудовищем»! Он встал над девушкой на колени и в ту же секунду «выстрелил» в нее тугой струей спермы, которая попала девушке на лицо, шею, грудь, и последние капли — на живот.

Сергей хищно возвышался над девушкой, глубоко и часто дыша, запрокинув голову к потолку. Пот ручьем стекал по его лицу и шее под свитер, который он забыл снять в порыве страсти.

«Ну вот и все. Теперь ты, Даша, моя лестница в небо! И как бы дальше ни сложилась твоя и моя жизнь, я буду твоим исполнителем желаний! Все, что будет в моих силах, любое твое желание для меня — закон! Стоит тебе только намекнуть — в лепешку расшибусь, но исполню!»

— Убей меня, — произнес кто-то шепотом, еле слышно.

— Что? Не понял, что? — мысли Сергея витали где-то в небесах, далеко от этой комнаты.

— Убей меня, пожалуйста… — все так же тихо произнес кто-то.

Сергей со страхом оглядел комнату и… О ужас: в старом кресле, стоящем возле елки, повалившись набок, сидел Паша!

Сергей сполз с дивана и, не отрывая взгляда от сидящего, быстро натянул трусы и джинсы.

«Когда же этот гад выполз из кухни? Неужели он все видел? И что он будет теперь предъявлять? — страшные мысли крутились у него в голове. — Будет меня шантажировать? Неужели это все было подстроено им? Гости, водка, сказки про разрыв с Дашей? В конце концов он что-то подсыпал ей. И вот достойный финал!»

Сергей пристально, почти в упор смотрел в лицо сидящему. Но нет, Паша спал, никаких сомнений: склоненная голова, отвисшая челюсть, слюна, текущая изо рта.

— Убей меня, — опять послышалось ему.

Сергей резко обернулся, обводя комнату взглядом.

— Кто здесь? Кто? — с ужасом спрашивал Сергей.

Спрятаться в почти пустой комнате было невозможно. Пройти неслышно, как это сделал Паша, — да, но затаиться — нет, нет и нет!

— Убей… Убей… Убей… — монотонно повторял чей-то голос.

Парень схватился за голову, закрывая уши ладонями. Но это не помогало. Этот же голос, казалось, на уровне ультразвука проникал в каждую клеточку мозга, угрожая расплавить его.

— Хватит! Пожалуйста, хватит! — взмолился Сергей.

Голос стих. Парень нерешительно опустил руки. Тишина. Он подошел к дивану с безмятежно спящей на нем девушкой. Нагнувшись, всмотрелся в ее спокойное бледное лицо.

Вдруг, как ему показалось, ее губы дрогнули. Он нагнулся ниже, почти касаясь ухом её рта, и услышал:

— Убей меня!

Сергей отпрянул.

«Неужели она не спит? — с ужасом подумал он. — Неужели она все чувствовала?»

— Убей меня! — опять резануло по ушам.

Но Сергей пристально смотрел на лицо девушки и с уверенностью мог сказать, что ее губы едва шевельнулись.

Парень стоял рядом и дрожал. Нет, не дрожал. Его трясло! Он не понимал, что происходит: не могла Даша, не открывая рта, еле шевеля губами, кричать!

Он опять несмело приблизился к ней и нагнулся над лицом. И случилось то, чего он никак не ожидал: Даша медленно открыла глаза и посмотрела на него. И не было в ее взгляде ни ненависти, ни страха, лишь всепоглощающая, душераздирающая тоска!

— Пожалуйста, убей меня, — очень тихо повторила девушка, и глаза ее наполнились слезами.

— Нет! Не надо! Пожалуйста, не надо! Прости меня! Прости! — Сергей в беспамятстве бросился в прихожую, схватил с вешалки пуховик, оборвав петлю, натянул на ноги ботинки и, не зашнуровав их, вылетел из квартиры.

Он бежал не разбирая дороги в полной темноте дворами. Редкие прохожие шарахались от него в сторону, всматриваясь во тьму и пытаясь понять причину столь странного поведения.

На улице было морозно, но Сергей, в распахнутом пуховике, незашнурованных ботинках, без шапки, то ли где-то оброненной, то ли забытой в квартире, не чувствовал холода. Перебегая дорогу, он не смотрел по сторонам и даже надеялся, что какая-нибудь машина собьет его, только обязательно, непременно насмерть, чтобы раз и навсегда покончить с его никчемной жизнью и тем позором, с которым он дальше не сможет жить!

Но немногочисленные машины либо притормаживали, либо объезжали ополоумевшего пешехода.

«Зачем? Зачем я пошел туда? Зачем я сделал с ней это? — в гневе и страхе спрашивал себя парень. — Ведь она действительно чудесная, милая девушка! Она видела меня пару раз, а вела себя так, как будто мы знакомы целую вечность. Ну что же, Сережа, отблагодарил ты ее по полной, сволочь! Секса захотелось? Дурак! Твой уровень — Юлька, местная шалава, возомнившая себя королевой красоты! Господи, что же теперь со мной будет? Какой позор!»

Пробегая по незнакомому двору и не глядя под ноги, Сергей споткнулся и упал лицом на выброшенную новогоднюю елку. Ему показалось, что миллионы иголок впились ему в кожу. Встав на колени, он провел ладонью по лицу. Крови не было, лишь саднило лоб.

«Мало тебе, — пронеслось у него в голове, — надо было падать мордой на сук, и чтобы в глаз, до самого мозга! Хотя о каком мозге я говорю?»

Поднявшись на ноги, парень осмотрелся. Все это время он просто бежал, не выбирая направления. Отдышавшись, подошел к углу близстоящей пятиэтажки. По адресной табличке с названием улицы и номером дома он понял, что направление выбрано верно, что еще минут десять-пятнадцать — и он будет на месте.

Его трясло, но уже от холода. Сергей непослушными замерзшими пальцами с большим трудом застегнул пуховик и завязал шнурки на ботинках.

«Интересно, что сейчас делает Даша? Ушла домой или пишет заявление в милиции? Нет, не в том состоянии она была, чтобы куда-то идти. А может, она разбудила Пашу, и они сейчас решают, как действовать дальше, — размышлял Сергей, растирая замерзшие уши и расцарапанный лоб. — Когда за мной придут? С утра или к обеду? Допрос, протоколы, очная ставка. Господи, как я буду смотреть ей в глаза? Нет, расскажу все как было и подпишу, лишь бы не встречаться с ней! А Витя, Антон? Им как сказать? Они же отвернутся от меня и забудут, кто я и как меня зовут!»

Погруженный в тяжелые размышления, он подошел к своему дому. Остановившись под аркой, соединяющей его дом с соседним, он достал сигарету и жадно закурил. Осмотрел двор. Никого. Большинство окон в доме не светилось. Докурив, он поднялся на третий этаж и зашел в квартиру.

Сняв пуховик и заметив оборванную петлю-вешалку, бросил его на пол. Снятые ботинки заняли свое место. Пройдя в зал, он осмотрелся. Убогая обстановка, которую он видит, возможно, в последний раз.

Стянув с себя свитер и джинсы, лег на засаленный продавленный диван.

«Убей меня!» — словно молния пронзила его тело.

Сергей зарычал, как раненый зверь, закрывая лицо руками.

О чем она думала, беспомощно лежа на диване, когда он насиловал ее?

«Пожалуйста, убей меня! — просили ее черные бездонные глаза. — Убей, убей, убей… Пожалуйста, ты же обещал!»

Сергей резко поднялся с дивана и пересел в кресло, обхватив голову руками и опершись локтями на журнальный столик. Посидев так несколько минут, поднялся, прошел в ванную, где напился из-под крана воды и умылся. В прихожей из брошенного пуховика достал сигареты и вернулся в зал.

Подойдя к окну, открыл форточку и закурил. Сделав пару затяжек, машинально включил магнитофон. После секундного молчания из динамика донеслось:

There’s a feeling I get

When I look to the West,

And my spirit is crying for leaving.

Ну, конечно же: «Лед Зеппелин», Роберт Плант, «Лестница в небо».

Именно на этом месте он остановил песню, уходя в гости!

Не докурив, Сергей выбросил окурок в форточку и выключил магнитофон.

«Я выполню любую твою просьбу! Клянусь!..» — вспомнил он свое обещание. «Убей меня, ты же обещал!»

Сергей понимал всю безвыходность ситуации. Ничего уже не исправить. Вот так один глупый поступок перечеркнул почти двадцать лет жизни.

Таких глупых моментов в его жизни было немало: курили с пацанами травку, которую, почти не пряча, он хранил дома, снимали с машин оптику и вытаскивали автомагнитолы, били оборзевших новоявленных рэкетиров, которые пытались брать дань с их бизнеса. Да много чего мелкого, пакостного, полукриминального. За некоторые поступки было стыдно, некоторыми можно было похвастать перед пацанами и подругами, все остальное совершалось от скуки и ради адреналина.

Сергей попытался определить тот момент сегодняшнего вечера, с которого все пошло не так. Пьяная беседа на кухне с Пашей? Именно тогда он начал жаловаться, какой он хороший и умный, а Даша, ведьма, отравляет ему жизнь! Или во время танца, когда ему, пьяному, почудилось, что Даша виснет на нем и прижимается к нему, воспылав страстью?

Да, собственно, какая теперь разница? Что сделано, то сделано!

Бедная Даша! Что она испытывала, лежа на диване, беспомощная, раздетая, не имея возможности ни защищаться, ни позвать на помощь!

Сергей тут же представил себя голым, стоящим над ней и заливающим все спермой!

«Убей меня!» — естественное, осознанное желание после перенесенного предательства и унижения. И ее глаза — бездонные, молящие, какие-то потусторонние…

Сергею стало дурно. Он вскочил, зажимая рот ладонью, и бросился в туалет. Его рвало не переставая. Казалось, что его сейчас вывернет наизнанку, и все его бесцельно прожитые годы останется смыть в канализацию!

Выйдя из туалета, он на ватных подгибающихся ногах добрался до дивана и сел. Упершись руками в бедра, не моргая смотрел в одну точку на противоположной стене, покачивая корпусом вперед-назад. В голове было пусто. Казалось, что в унитаз была смыта душа. Теперь все казалось нереальным: нереальный он, сидящий на диване, нереальный диван в его квартире, квартира вместе с домом — нереальны, как, впрочем, и весь мир — иллюзия, созданная неведомым талантливым фокусником.

Качнувшись еще пару раз, Сергей замер, покосился набок, лег и отключился.

***

Пробуждение было таким же быстрым и тяжелым, как и засыпание. Он просто открыл глаза. Первое время он лежал ни о чем не думая. Перед его взором находилась консервная банка, выполняющая роль пепельницы, игральные карты, разбросанные по журнальному столику, и граненый стакан с недопитым чаем. Лишь спустя некоторое время его захлестнула волна воспоминаний о вчерашнем вечере.

Сергей до боли зажмурил глаза, сердце бешено заколотилось, отдаваясь тупой болью в висках, желудок отозвался резким спазмом, да так, что Сергей непроизвольно подтянул колени к животу.

«Убей меня!» — первая мысль, которая пронеслась в его голове.

— А-а-а! — простонал он, сдавливая виски ладонями.

Весь вчерашний вечер, как быстрая череда слайдов, пронесся в его воспаленном мозгу: Паша, Даша, дружба, доверие, предательство!

Как такое могло произойти с ним всего за один вечер? Двадцать лет жизни было перечеркнуто одним махом! Как теперь смотреть в глаза людям? Как объяснить все друзьям: Антохе, Витьке? А мама? Что она скажет? Она, которая всю свою жизнь посвятила ему?

«Сережа, пусть мы живем небогато и, боюсь, что богато жить не будем. Возможно, это моя вина, что не смогла дать тебе всего того, что есть у других. Но, пожалуйста, всегда будь честен перед людьми и перед собой. Счастье измеряется не деньгами, а добром. Не материальным добром, а душевным! Доброта и честь — вот из чего состоит душа человека! И никогда не обещай людям того, чего не сможешь выполнить. А пообещал — сделай! Самое страшное в этой жизни — прослыть бесчестным!» — «Да, мама, я сделал все, как ты говорила, с точностью до наоборот!»

Сергей заплакал. Сперва появились редкие слезы, которые он успевал смахнуть ладонью, затем они потекли ручьем, и не было уже никакого смысла утираться, а через минуту он уже рыдал, уткнувшись лицом в подушку.

«Только бы сейчас никто не пришел! — думал он в первую очередь о друзьях. — Только не сейчас! Потом я смогу хоть как-то все объяснить. Не придумать, не соврать, а именно объяснить!»

Ведь не было у него в планах сделать это! И не был он настолько сильно пьян, чтобы совершить такое. Тогда что? Пашкины уговоры? Давай, Серега, смелее, она ждет тебя! Не упускай момент! Но ведь он другое наверняка имел в виду: подружись, назначь свидание, а там, смотришь, и…

И все же что он ей подсыпал в шампанское? В этом он уже не сомневался. Наркотик? Снотворное? Ведь она буквально через несколько минут после выпитого «потерялась»! И не от любви она висла на нем, а искала опору в его лице, чтобы не рухнуть на пол.

Он вдруг вспомнил ее темно-карие, почти черные глаза, ее пронизывающий взгляд. Как она держала его руку, когда хотела увести в зал. Как ворожила перед его лицом ладонями, доказывая, что она «ведьма». Какая она была милая и беззащитная, когда лежала на диване!

«Убей меня!» — как разряд тока, пронзило его тело.

— Хватит! Пожалуйста, хватит! — простонал Сергей, уткнувшись в подушку.

«И как это у нее получалось кричать, еле шевеля губами? А может, она правда, того, ведьма? — задумался он. — Сколько сейчас времени? Почему за мной еще никто не пришел? Скорее бы уже все решилось… Ладно, хватит уже нюни распускать! — Сергей сел, опустив ноги на пол. — Кто бы ни пришел, надо выглядеть достойно! Интересно, это про какое достоинство я сейчас говорю?» — усмехнулся парень.

Сергей прошел в ванную. Взглянув мельком в небольшое зеркало, повешенное на внутренней стороне двери, он увидел в нем отражение осунувшегося лица с опухшими красными глазами и расцарапанным лбом. Тяжело вздохнув, отвернулся.

Отрегулировав чуть теплую воду, Сергей разделся и залез в ванну. Намылил голову и потом долго сидел, поливая себя из душа.

После этого немного полегчало: уменьшилась головная боль, почти ушла дрожь тела и рук. Зато скрутило желудок. Были позывы к рвоте, но, кроме едкой желчи, вытекать было нечему. Сергей открыл холодильник: кастрюля с пятью-шестью вареными картофелинами, три сырых яйца в дверце, полбанки тушенки, треть бутылки растительного масла и… все.

«Что же я хотел там найти? Голубцы, приготовленные специально для меня?»

Сергей вздохнул, захлопнув дверцу холодильника. Проверил наличие воды в чайнике и включил конфорку. Через несколько минут он сидел в кресле со стаканом крепкого чуть подслащенного чая в руке и грустно смотрел на разбросанные по столу карты.

«А почему, собственно, я жду ментов? — вдруг пришло ему в голову. — Не тот она человек, чтобы жаловаться чужим людям, хоть и представителям власти, тем более по такому вопросу! Скорее всего, расскажет бате. А уж он-то решит вопрос быстро, без лишних судов и свидетелей. Придет кто-нибудь специально обученный — и все! Потом будут соседи удивляться: “Как это он умудрился в окно выпасть?” Или: “С чего это он вдруг решил повеситься?”»

Этот вариант с ее отцом ему даже понравился: ни суда, ни позора, ни тюрьмы! Раз — и все! Только хотелось бы верить, что это будут профессионалы: «Вину признаешь?» — «Да!» — «Каешься?» — «Да!» — «Ну, тогда получай!»

Не выпив и половины стакана, Сергей услышал шум подъезжающей машины. Этот звук он узнал бы из сотен голосов других работающих двигателей — это Витька на «жиге», скорее всего, с Антохой!

Сергей растерялся. Что говорить? С чего начать? За всякими мрачными мыслями он не подготовился к разговору с друзьями! Не в той очередности ожидал он гостей! Ох, не в той!

Он не придумал ничего лучше, чем притвориться спящим и выиграть хоть несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Сергей поставил недопитый стакан на столик и лег на диван, уткнувшись лицом в подушку. Но так лежать было неприятно: наволочка была мокрой от слез.

Быстро перевернув подушку, он лег на бок, лицом к спинке дивана.

Через какое-то время Сергей услышал смех и оживленный разговор друзей за дверью. Один стук — и, не дожидаясь ответа, гости открыли дверь.

— Виу-виу-виу! — он узнал голос Вити, изображающего сирену. — Скорая помощь! Вызывали? Нет? А зря! Только у нас самые вкусные и полезные лекарства!

Сергей не шевелился. Он слышал, как друзья прошли в комнату и что-то тяжелое поставили на журнальный столик.

— Да он, похоже, спит!

— Витя, не верь этому коварному типу — он притворяется! Отвечаю на твой немой вопрос: видишь стакан с недопитым чаем? А пар от него идет, видишь? Делаем вывод: чай был вскипячен и налит совсем недавно. Это элементарно!

— Серега, ты изобличен, вставай! — сказал Витя, легонько похлопав лежащего друга по плечу.

Сергей услышал, как кто-то из друзей прошел к кухонному столу и, открыв висящий над ним шкафчик, загремел посудой.

— Серега, я тебе когда-нибудь куплю пивных кружек! — пообещал Антон. — Из стаканов пиво пить не по приколу!

— Я твой чай выливаю? — спросил Витя и, не дожидаясь ответа, со стаканом пошел в ванную.

«Спасибо, что вы есть, пацаны!» — подумал Сергей и сел.

Антон разливал по стаканам пиво, что-то тихонько напевая и ожидая, когда осядет пена. Из ванной с чистым стаканом вышел Витя.

— Ну вот, другое дело! — сказал он, подставляя третий стакан под банку, и добавил, посмотрев на Сергея: — Ни хрена себе! Это кто ж тебя так пометил?

Антон, наполнив стаканы янтарной жидкостью, мельком взглянул на сидящего перед ним друга и присвистнул:

— Да, классная галочка!

Сергей, не понимая, о чем они говорят, провел ладонью по лицу.

— Выше! — подсказал Витя.

Дотронувшись до лба, Сергей почувствовал неприятное жжение.

— Это я вчера упал, кажись. На елку.

— Да, видать, классно вы посидели! — с завистью в голосе сказал Антон.

— Да уж! — тяжело вздохнув, ответил Сергей, вспоминая вчерашний вечер. — Лучше не придумаешь.

— Да ладно тебе! Пара глотков живительной влаги — и мир засверкает новыми красками! — подбодрил Витя, принимая состояние друга за похмелье.

Сергей, ничего не говоря, помотал головой.

— Ну, за твое здоровье! — Антон произнес тост и сделал пару больших глотков.

Сергей пил маленькими глотками, ощущая, как холодное пиво, проходя по пищеводу, остужало его разгоряченное сознание.

«А Даша, что она сейчас делает? Лежит в постели, уткнувшись лицом в подушку? Ненавидит весь мир в целом или плачет, проклиная меня? А что я? Я просто растоптал человека! Просто так, ни за что. “Убей меня, ты обещал”. Дашенька, я не обещал тебя убивать! Да, я негодяй, заслуживающий самого жестокого наказания, но не убийца! Я не мог этого обещать!»

— Пирог, ты еще с нами? — Антон вывел его из задумчивости.

Сергей окинул взглядом лица друзей. Они беззаботно о чем-то говорили, шутили, смеялись. Но он никак не мог уловить смысл их разговора. Только-только начиная вникать в суть, он тут же проваливался в пучину воспоминаний о вчерашнем вечере. Надругательство, побег. Ради чего? Разве нельзя было просто уйти? Да что там, теперь-то…

Парни допили свое пиво и разлили по новой. Сергей чувствовал, что каждый из них, несмотря на беспечность, ждал, что он сейчас оклемается и расскажет, как все вчера прошло. Он хорошо знал друзей: первыми они не спросят. Захочет — расскажет. Нет — значит нет!

Возможно, он им поведает обо всем и покается, но не сейчас! В данный момент он наслаждался их присутствием, их заботой, их бессмысленной болтовней. Как было бы чудесно поддержать их, нести всякую чушь, строить планы…

«А может, пронесет? Может, она, затаив обиду, отомстит как-нибудь по-другому?»

В дверь негромко постучали. Три раза. С расстановкой, не торопясь. Сердце заколотилось, словно барабанщик перед казнью ритмично отсчитывал последние секунды жизни.

«Ну вот и все, — на удивление спокойно подумал он. — Вот и все…»

— Заходите, не заперто! — крикнул Витя. — Серега, ты кого-то ждешь?

Входная дверь открылась, слегка скрипнув. Сергей, не отрываясь, смотрел на лица товарищей, боясь повернуть голову в сторону прихожей.

Он увидел, как брови друзей в удивлении поползли вверх. Рука Антона с зажатым стаканом замерла в воздухе. Витя, так и не налив пива, не глядя поставил банку на столик.

«Ну же? Кто там?»

— Надя?! — изумленно, почти одновременно спросили друзья.

Сергей не спеша перевел взгляд в сторону входной двери. Да, это была Надя. Такой вариант он не рассматривал, а зря!

Конечно же, в милицию Даша по такому щекотливому вопросу обращаться бы не стала. Отца, которого очень любит, тоже расстраивать не захочет, а вот подруге пожаловаться — самое то!

«Серега, как ты мог?! Зачем ты это сделал? Все, пацаны, пошли отсюда! Наш друг Сергей оказался последним…»

Сергей пытался разглядеть в движениях девушки раздражение, неприязнь или хоть что-то, что могло бы рассказать о ее настроении.

Но Надя не торопясь разулась, сняла пуховик, аккуратно повесила его на вешалку, вязаную шапку положила в пакет, который держала в руке, одернула и расправила на себе кофточку и только потом прошла в зал.

Ее лицо не выражало никаких эмоций: ни гнева, ни раздражения, ни неприязни. Лишь припухшие веки и круги под глазами говорили о чудесно проведенном вчерашнем вечере.

Но тогда зачем она здесь? Были случаи, когда она заходила к нему с утра. В качестве медицинского работника: ушибы, порезы, травмы случались довольно-таки часто. Но чтобы утром в воскресенье, после вечеринки!

— Я так и думала, что вы здесь! — вместо приветствия сказала Надя, подходя к друзьям. — Пьете с утра?

— Наденька, про какое утро ты говоришь? — отозвался Витя, продолжив разливать пиво по стаканам. — Для меня утро длится ровно четыре минуты: с момента появления верхнего края солнца над горизонтом до полного его восхода, все остальное — день!

— Ну-ну. Тоже мне, пивные философы!

Антон, взяв наполненный стакан, пересел на диван к Сергею, уступив стул девушке.

— Тебе налить?

Надя брезгливо наморщила нос.

— Серега, ты во сколько вчера вернулся? — спросила она.

Парень инстинктивно сжался.

— Не помню, на часы не смотрел.

— Ну примерно? Вы еще долго сидели, после того как мы ушли?

Сергей несколько раз протер лицо ладонями, выигрывая время, чтобы придумать более-менее правдивую историю.

— Я разбудил Пашу. Выпили еще. Поболтали, так, ни о чем. Потом… потом я ушел.

— А Даша?

— Что Даша? — с волнением в голосе спросил Сергей и быстро добавил: — Она спала. В зале. Мы на кухне пили. Потом я ушел. Все!

Надя перевела взгляд от Сергея в сторону окна:

— Странно все как-то…

— Что тут странного? — недоуменно спросил Антон. — Милое дело — посидеть в тишине с выпивкой!

— Да все странно! Все! — с раздражением ответила ему Надя.

Она задумчиво посмотрела на парней, покусывая губы, как бы собираясь с духом, чтобы сказать что-то важное. Тяжело вздохнула.

— Ладно, я знаю, вы, пацаны, вроде неболтливые. В общем, когда мы уходили, я просила тебя, чтобы вы с Пашей маленько прибрались, не тревожа Дашу. Так?

Сергей кивнул.

— И чтобы Паша запер дверь. Да? Так вот, когда мы прошли больше половины пути до моего дома, я вспомнила, что оставила свою сумочку у Даши. И все бы ничего, да только ключи от квартиры в ней остались. Ну, мы поржали и повернули обратно. Времени вроде немного минуло, может, еще не разошлись.

Когда мы поднялись на этаж, Пашина дверь оказалась открытой. Не просто не запертой на ключ, а почти настежь распахнутой! Постучались — ни звука! Зашли в прихожую — тишина. Свет только на кухне горит, в зале тускло торшер светит. И воняет горелой пластмассой. Со свежего воздуха это хорошо ощущалось. Я еще раз позвала — никто не откликнулся. Ксюша на кухню прошла, в ванную заглянула — никого! Самое странное, что Дашина шубка и Пашина дубленка на вешалке висели, и обувь их на полке стояла. Я заглянула в зал: на диване и за столом никого нет. К соседям зашли? Вряд ли. Даша говорила, что они в этом доме никого не знают. В общем, чертовщина какая-то! И лишь когда я включила в зале свет, то увидела Пашку. Он спал, развалившись в кресле, которого из прихожей заметно не было. Вид у него, того, не очень приятный был: глаза полузакрыты, из-под век одни белки видны, челюсть отвисла, слюни текут, сопли… И джинсы мокрые. Ну, вы понимаете… В общем, так себе зрелище. А Даша? Куда делась Даша? И тут я совершенно случайно поглядела на елку…

Надя замолчала. Сглотнула слюну, кончиками пальцев стерла с глаз набежавшие слезы:

— Она на корточках сидела, под елкой. Полуголая.

— Полуголая сверху или снизу? — подал голос Витя.

Надя мельком посмотрела на него:

— Дурак ты.

— Есть маленько, — согласился он, поняв бестактность вопроса.

— Я к ней, спрашиваю: «Дашенька, что случилось?» Она молчит. И смотрит куда-то в пустоту. Меня вроде как и не замечает. Я Ксюшу позвала. Она посмотрела и тоже испугалась. Парней мы на кухне усадили. Незачем им видеть это. Мы попытались вытащить Дашу из-под елки. Да какое там! Вцепилась руками в ствол — не оторвешь! И этот взгляд! Нет, не безумный. Наоборот даже. Вроде бы и узнала нас, губы еле шевелятся. У меня такое впечатление сложилось, что она то ли спрашивала нас о чем-то, то ли просила. В общем, жуть жуткая!

«Я знаю, о чем она просила, знаю! — стиснув зубы, думал Сергей. — Только вот не к вам она обращалась! Господи, что я наделал! Что я наделал…»

— Вытащили мы ее из-под елки с горем пополам! До последнего за нее цеплялась: то за ствол ухватится, то за ветки. Как будто это последняя защита была. У Даши царапины на ладошках остались от хвойных иголок. Одели её. Хорошо, что не сопротивлялась. Только иголки, которые в руке остались, нюхала. Парни потом пытались Пашку разбудить: и трясли его, и водой поливали, и по щекам били — бесполезно! А Юра вслух высказал то, что все мы чувствовали: «Что-то неприятное и мерзкое совершило вот это…», — указал он на Пашу.

Надя поморщилась: либо она вспомнила пережитое, либо образ Пашки всплыл перед ней. Какое-то время девушка молчала. Потом посмотрела на сидящего рядом Антона, который небольшими глотками пил пиво, внимательно слушая рассказ девушки.

— Да хватит уже пить! — вдруг резко произнесла она, выхватив из его руки стакан, и, к изумлению всех, не поставила его на стол, а выпила в два приема.

— Налей еще, — спокойно попросила она.

Парни замерли, не веря в происходящее. Надя, борец с вредными привычками, ведущая и пропагандирующая здоровый образ жизни — и вдруг такое!

— Да, конечно, Надюша! — засуетился Витя, аккуратно, почти без пены налив в стакан пиво.

— Наденька, ты не стесняйся, — вкрадчиво, боясь вызвать гнев гостьи, обратился Витя и совсем тихо добавил: — Может, водочки, а?

Надя на миг задумалась и тут же отрицательно мотнула головой.

— Одеть-то мы ее одели, а куда вести — не знаем! Знаю лишь, что Даша живет, с ее слов, в десяти минутах ходьбы от универа, на улице Советской, и все. Согласитесь, адрес сомнительный. Уточнять бесполезно было. Мы и до этого пытались до нее достучаться, хотели выяснить, что да как произошло — ни звука! Только смотрит на нас своими глазищами и молчит! Б-р-р! — Надя, зажмурившись, вздрогнула. Сделала глоток пива и отставила стакан в сторону.

— Ладно, думаем, выйдем на мороз — там очнется. Ничего подобного! Стоим, топчемся, парни курят, варианты прокручивают. «Может, ко мне домой отведем?» — предложила Ксюша. И тут Даша голос подала: «Домой». Повернулась и пошла. Не торопясь, не оглядываясь, как будто нас не существовало! Мы было хотели остановить Дашу, но Юра жестами предложил идти за ней. Так и шли: Даша в центре, парни по краям, мы с Ксюшей чуть позади. В общем, этот вариант себя оправдал: через каких-то полчаса Даша привела нас к своему дому. Поднялась на свой этаж, достала ключи из сумочки, которую ей предусмотрительно передала Ксюша, открыла дверь. Как оказалось, в квартире, слава богу, никого не было. Даша спокойно разулась прошла в зал, переоделась в пижаму, умылась. Все это она проделывала на автомате, спокойно, размеренно, нас вообще как будто не видела. Ксюша спросила: «Даша, все нормально? Мы пойдем?» «Да, хорошо», — спокойно ответила она, даже не повернувшись к нам. Да ни фига не хорошо! Не могла она за какой-то час из нормальной, жизнерадостной девчонки превратиться в зомби! Вот что могло произойти с ней за час нашего отсутствия? А, Сережа? Что?! Когда мы уходили, Даша спала, что тоже подозрительно: за десять-пятнадцать минут вырубилась. Пашка тоже спал. Сергей, ты один бодрствовал! Что там случилось? Пожалуйста, скажи правду!

Сергей молча, с каменным лицом смотрел в пол. Он еле сдерживал слезы и ругал себя последними словами.

«Эх, Надя, Надюша! Если я сейчас скажу тебе при пацанах, что там произошло, то через секунду выброшусь в окошко! Пожалуйста, потерпи, дай мне шанс попросить у нее прощения! А там видно будет!»

— Я уже говорил: пили на кухне, Даша в зале спала, потом я ушел, — вслух сказал он.

— Да-да. Где-то я уже слышала подобное: шел, упал, очнулся — гипс!

Надя не спеша поставила на столик свой пакет и, покопавшись в нем, достала черную вязаную шапку Сергея.

— Ты так быстро засобирался домой, что забыл надеть шапку? Да? — пристально глядя другу в глаза, спросила Надя. — И лоб расцарапал случайно? В какой момент?

— Сергей, пацаны, — окинув взглядом парней, продолжила она, — я знаю, что вы травокуры! Антон, не надо делать такие невинные глаза! Меня не проведешь. Но это ваши проблемы. Пирог, честно, между нами, может, вы еще что-нибудь проглотили? Может, вы по приколу ей тоже что-то дали, подсыпали, подлили… А?

Надя пристально всматривалась в глаза Сергея.

— Я вышел на улицу покурить. Шапку не надевал, — на ходу придумывал Сергей. — А потом… Потом внезапно захотелось домой. Пьяный я был, понимаешь? Пьяный!

Говоря это, Сергей смотрел на друзей, ища в их лицах понимание и сочувствие. И, естественно, находил: Антон и Витя слушали его, согласно кивая. А что? Обычная ситуация.

— Наркоту я не употреблял! Паша? Не знаю, во всяком случае, я не видел. Даша…

Сергей напрягся, вспомнив, как Паша химичил с шампанским.

— Не знаю. Может, мне показалось… Он зачем-то размешивал шампанское, говорил, что Даша не любит газированные напитки.

— Я так и знала! — Надя тяжело вздохнула, закрыв лицо ладонями. — Я так и знала.

— Я вчера, после того как мы проводили Дашу, домой не пошла, — после недолгой паузы продолжила Надя. — У Ксюши ночевала! — последнюю фразу она адресовала Вите. — Сами понимаете, после такого не уснешь! Так вот, она рассказала одну историю, которую ей, в свою очередь, поведала Даша. Не так давно, может, месяц назад, может, два, в одном из клубов милиция поймала трех студентов с наркотиками. Не с травой, а с тем, что покрепче. Так вот: на двоих из них уголовное дело завели, а третий свидетелем пошел! Двоих сразу отчислили, а третий как ни в чем не бывало на занятия ходит! А теперь вопрос: назовите имя и фамилию студента-счастливчика? Ну?

— Пашка Виноградов! — сразу догадался Антон.

— Молодец, Антоша, возьми с полки пирожок! — с ухмылкой сказала Надя и обвела взглядом троицу.

— Я почему-то не удивлен, — спокойно отреагировал Витя. — Мне он никогда не нравился. Что-то неприятное было в его физиономии. Приедет на своей колымаге, блин, и начинает свою философию о смысле жизни впаривать. И девчонку свою за собой таскал: смотри, мол, какие мы и какой ты!

— Ага, мне особенно его последняя фраза нравилась. Перед отъездом всегда говорил: «Эх, выпить бы с вами! Да дела-делишки!» А вот подружка его, Дашка, норм девчонка: никогда в наш разговор не ввязывалась. Постоит в сторонке, послушает… Кстати, водитель она, чувствуется, классный: как паркуется, как разворачивается в ограниченном пространстве — не у всякого мужика так получится! — поддержал разговор Антон, изображая рукой переключение скоростей и крутя невидимый руль воображаемой машины.

И чем больше в разговоре упоминалось имя Даши, тем горше становилось на сердце Сергея. Он тихонько в знак согласия кивал, а в душе возникал ее образ: вот она стоит в сторонке возле машины, вот держит его за руку на кухне, вот она спит на диване, вот он ее…

«Убей меня!»

Сергей машинально закрыл уши руками.

— Уже убил! — сорвалось у него с языка.

— Что? Кого ты убил? — не поняла Надя.

Сергей растерянно посмотрел на присутствующих:

— Э-э-э, Пашку, говорю, убил бы за это!

Гости согласно закивали.

Надя привстала со стула и наклонилась к Сергею.

— Покажи лоб, — велела она.

Друг послушно подался вперед. Девушка внимательно осмотрела его царапины, вертя его голову, выбирая подходящее освещение.

— Ничего, до свадьбы заживет. Если ничего нового не приключится, — констатировала она.

— Да, о чем это я… — задумалась Надя, вернувшись на место. — Ага, так вот, после того случая с наркотиками Владимир Генрихович, Дашин папа, запретил ей общаться с Пашкой. Не хочу, говорит, видеть его в нашем доме и с тобой рядом видеть тоже не хочу! А ведь до этого он ей ничего не запрещал. Ни разу! Она была вполне самостоятельной девочкой. Рассудительной, училась хорошо… Только наивная малость: все у нее друзья, все подруги. Она не видела в людях хитрости, лукавства, подлости. Так и в этот раз: «Паша не виноват! Раз милиция отпустила, значит, невиновен». Глупая! Я так поняла, это был как бы их последний совместный вечер. Видать, пока они готовились к нашему приему, у них разговор был. Даша вроде бы счастливая была, порхала по квартире, а Пашка хоть и улыбался всем, но видно было, что чем-то недоволен. Все: «Дашенька, Дашенька…» А в глазах… Не знаю, ненависть, что ли, типа: «Ну-ну, веселитесь!» И за стол долго не садились, между прочим, из-за тебя, Пирог! Даша говорит: «Давайте еще немного подождем, скоро Сережа прийти должен!» Я сперва не поняла, какого Сережу она постоянно упоминает. Это потом в разговоре я узнала, о ком речь! Даша нахваливала тебя: и какой ты мастер, и какой самостоятельный! Меня аж гордость взяла, что знакома с тобой! А Пашка сидит ухмыляется, поддакивает. Только взгляд у него какой-то недобрый был. Ну а потом ты пришел. Вот чего вы там, на кухне, уселись? Присоединились бы к нам, глядишь, и не было бы ничего.

Надя вздохнула. Посмотрела на совсем поникшего Сергея, на банку с пивом, на притихших друзей.

— Ну ладно, пойду я. Съезжу, загляну к Даше, возможно, отошла уже, дай-то бог! Может, расскажет что.

— Ага, привет ей от нас передавай! — попросил Антон.

— Хорошо, пацаны, передам!

Надя ушла. Парни какое-то время сидели молча: Антон тасовал карты, Витя маленькими глотками пил пиво, Сергей сидел с опущенной головой, безвольно сложив на коленях руки, и разглядывал пол. Не было у него ни сил, ни желания смотреть друзьям в глаза.

— Надо будет с Пашкой поговорить. Серьезно поговорить! — нарушил молчание Витя, ни к кому конкретно не обращаясь. — Может случиться так, что Даша переедет в «Сосновый Бор», а он, гад, будет жизни радоваться. Мститель хренов!

— Сосновый Бор? У нее там дача или дом? — спросил Антон, продолжая тасовать карты.

— Ага, дом. Психбольница там, вот что!

Сергей с испугом посмотрел на друга.

— Да! Ты же не знаешь, что он ей подсыпал! Всякое может быть, — пояснил Витя, отвечая на немой вопрос Сергея. — Бывает, после этого всю жизнь «мультики» смотришь!

Дальше разговор не клеился.

— М-да. Ты знаешь, Пирог, мы, наверно, пойдем. Пивасик тебе оставляем, лечись. Мы к тебе вечерком заскочим, — предложил Витя. — Может, Надюша чего нового узнает.

Сергей с подавленным видом смотрел в окно и молча кивал в ответ.

Стемнело. Но никто не пришел: ни Надя, ни друзья.

Сергей целый день валялся на диване. Есть не хотелось — пил крепкий чай, почти чифир. Банку с пивом он убрал в холодильник. Много курил, сперва в открытую форточку, потом лежа на диване.

Ближе к ночи, когда уже было понятно, что никто не придет, Сергея захлестнули мрачные мысли: почему не пришла Надя? Не смогла достучаться до Даши? Или Даша пребывала в том же состоянии? А скорее всего, она оклемалась и все Наде рассказала: и про наркотик, в чем не было сомнения, и про изнасилование. А если так, то, возможно, Надя встретила Витьку с Антоном и открыла им всю правду.

Тогда это конец всей его жизни! Бежать из города? Куда? К матушке? Нет, к ней он не поедет. Пусть живет спокойно. Она последние года два, как сошлась с дядей Леней, почувствовала себя счастливой. Он мужик хороший, хозяйство свое имеет, не пьет, матушку любит. Они ему изредка продукты привозят: овощи, закрутки всякие, а он, дядя Леня, тайком от мамы деньги ему дает. Немного, но все же… Нет, к ним он не поедет! Куда угодно — подальше от Томска!

Хотелось лишь одного — здоровья Даше! Может, со временем у нее получится жить с тем, что произошло. Возможно, это заставит Дашу снять розовые очки, и она сможет найти настоящих друзей. Дай бог, дай бог!

Ну а он? Что ж, за все надо платить! Можно будет сказать (как говорит Витя), что легко «обделался»! Это будет хорошим уроком до конца жизни.

Эх, Витю с Антоном терять жалко! Таких друзей у него уже никогда не будет!

«Убей меня — ты обещал!» — «Даша, не мог я обещать убить тебя! Не мог! С чего ты это взяла?»

Сергей начал вспоминать, все, что он говорил ей:

«Я тебя люблю…» — да, это так. Могу сто раз повторить!

«Я сделаю твою жизнь незабываемой…» — увы, исполнил!

«Я выполню любую твою просьбу… Клянусь!» — Сергей заскрежетал зубами.

Вот оно! Она же все слышала! И, естественно, решила, что жизнь после такого унижения не имеет смысла! А он действительно обещал выполнить любую просьбу! Еще и поклялся!

Сергей закрыл лицо руками. Одно преступление — изнасилование, поруганная честь, за что он готов понести самое суровое наказание. Второе — отказ выполнить собственное обещание, подкрепленное клятвой! Это перебор! И никакой побег из города уже не спасет: от себя не убежишь!

Убить? Но как?! Он в свое время котят новорожденных не смог утопить, а тут…

«Эх, надо было тогда, на квартире, подушкой накрыть ее и…» — подумал Сергей и тут же испугался своих мыслей.

«Нет, нет, нет! Я не смогу! Нет!» — он подскочил с дивана и, обхватив голову руками, заметался по комнате. От безысходности слезы покатились из глаз.

«Выполню любое твое желание! Клянусь! Любое… Клянусь… Клянусь…» — повторял он обещания, данные девушке в порыве страсти.

Да, он обещал — искренне, от всей души, от всего сердца! И он верил в себя и в свои силы.

«Выполню или…» — Сергей резко остановился посреди комнаты. Мысль, только что промелькнувшая в голове, заставила его посмотреть на ситуацию с другой стороны. Его помятое, осунувшееся лицо с красными провалившимися глазами и подсохшими царапинами на лбу стало вдруг преображаться: сухие, потрескавшиеся губы медленно расползлись в улыбке, в потухших глазах появились искорки, на щеках стал проявляться румянец.

«Так-так-так… — Сергей быстро сел в кресло, достал сигарету и, откинувшись на спинку, закурил. — А ты, Сережа, оказывается, не так глуп! Можешь мыслить, когда припрет! Ведь решение проблемы-то лежало на самом виду! Надо было просто подумать хорошо, а не впадать в панику».

«Убей меня, ты обещал…» — ну конечно же, Даша, конечно! Не просто обещал — клялся! Я хоть и подлец, но слово держать умею! Прощения у тебя просить? Да какой же здравомыслящий человек, да хоть сам ангел, простит такое? Поэтому выход один — смерть! Только она может решить все проблемы. Есть маленькая закавыка, которая, впрочем, тоже разрешается легко — найти исполнителя. Кто? Ну конечно же, Джон Цыган! Вот что значит вдохновение! Бандит со стажем, не раз сидевший, знает толк в таких делах. Оплата? Ха! Во-первых, он мне должен, немного, правда, за автомагнитолу, которую я ему отдал на продажу, а сроки, междупрочим, прошли. Во-вторых, всегда можно уговорить человека, зная правильный подход к нему!

Сергей поднялся, тряхнул головой: «Так, теперь, когда решение принято, главное — не расслабляться!»

Он посмотрел из окна на улицу. Темно. Но темно — это не обязательно поздно. Который час? Будильник показывал восемь вечера. Сколько же он времени потерял, валяясь на диване!

Сергей быстро, но без спешки, заправил диван, выбросил окурки из пепельницы. Из шифоньера из-за небольшой стопки постельного белья вытащил бутылку водки, спрятанную там на всякий случай. Вылил из стакана оставшееся выдохшееся теплое пиво и наполнил его почти до краев сорокоградусной прозрачной жидкостью. Понюхал содержимое, но пить не стал. Поставив стакан на кухонный стол, прошел в ванную. Умылся, тут же, над раковиной, помыл голову и побрился. Выходя, заглянул в зеркало и ободряюще подмигнул своему отражению.

Душа пела! Сергей уже и не помнил, когда последний раз был так счастлив.

Он, будучи уже одетым в пуховик, в ботинках и в шапке сел на свой «трон» — старое кресло, — довольно похлопал ладонями по подлокотникам. Решив, что пара-тройка минут ничего не решат, включил магнитофон. Из динамика донеслись чудесные переливы гитарного и вокального соло.

«Значит, говоришь, все, что блестит, — золото? — вспомнил он примерный перевод песни “Лестница в небо”, озвученный Дашей. — А вот тут я могу поспорить!»

Сергей набрал полную грудь воздуха, задержал на секунду дыхание и, резко выдохнув, поднялся. Выключил магнитофон, на пороге еще раз окинул взглядом квартиру и, не погасив свет, вышел за дверь.

«Как удачно все складывается! — подумал Сергей, заскочив в отходящий почти пустой автобус. — Лишь бы он был дома!»

Очень не хотелось откладывать принятое решение на следующий раз.

Дорога до Черемошников заняла примерно сорок минут. Еще минут десять по дороге в частном секторе — и вот он, дом, где живет Джон Цыган.

«Интересно, почему Джон Цыган? Ну, Джон, понятно, — Женя, а Цыган почему? Ведь судя по его “фейсу”, он, скорее, бурят или татаро-монгол какой-то. Надо будет спросить у него».

Повернув за угол искомого дома, Сергей улыбнулся: «Вот я счастливчик!»

Перед крыльцом, на небольшой площадке с утоптанным снегом, стоял старенький «жигуленок» с открытым багажником. Рядом с автомобилем толкались трое коренастых мужиков: они то ли что-то загружали в него, то ли выгружали. Двое одеты соответственно погоде, третий был в свитере, в штанах с белыми лампасами и без шапки. Было похоже, что он выскочил из дома ненадолго. В третьем Сергей узнал Джона Цыгана.

— Привет… Женя! — выкрикнул Сергей, подойдя поближе.

Троица замерла. Переглянулись. О чем-то пошептались. Наконец Женя, он же Цыган, медленно, вразвалочку направился к Сергею.

— Пирог, ты, что ли? — подойдя поближе, удивился он. — Ты чего здесь?

Сергей на мгновение растерялся. Он не мог решить, стоило ли подавать руку для приветствия, если пришел с таким деликатным вопросом. И чтобы не затягивать процесс переговоров, спросил:

— Помнишь, я тебе товар сдал? Сроки прошли. Я за деньгами!

Мужчина долго рассматривал гостя и не мог понять, шутит тот или нет.

— Пирог, ты что курил сегодня? — наконец спросил он, криво ухмыляясь.

— Деньги давай! — Сергея начало потряхивать.

— Нет? Ну, тогда извини. За всё надо платить! — парень сделал шаг вперёд и ударил.

Ударил без размаха, хлестко, в подбородок.

Мужчина дернул головой, глаза его закатились, и он, пошатнувшись, повалился на Сергея. Парень подхватил его и аккуратно уложил на снег.

Один из двоих, стоящих у машины, присвистнул от удивления. Затем, не сговариваясь, оба пошли к нему. Сергей, перешагнув через лежащего, двинулся навстречу.

«Господи, ну хоть у кого-то из них должен быть нож?» — без малейшего страха подумал Сергей.

«Даша, я выполню любое твое желание! Выполню или сдохну! Клянусь! — вспомнил он свое обещание. — Прощения не прошу. Ответ знаю. Слово держать умею!»

Двое приближались молча, без угроз и мата. Один шел на него, другой заходил сбоку.

Сергей рассматривал их руки.

«Где ножи? Почему ножей нет? — с сожалением думал он. — Ладно, потерпим. Она же терпела! Может, они потом меня…»

Пинок последовал неожиданно, сбоку, под колено. Сергей пошатнулся, но не упал. И тут же получил удар в лицо. Тысячи звездочек посыпались из глаз, и гул, протяжный, глухой, заполнил всю голову. Второй удар он не почувствовал, просто земля и небо поменялись местами. Во рту ощущалось что-то вязкое и соленое. Сергей хотел сплюнуть, но челюсть не двигалась. Он попытался подняться, встал на четвереньки, но тут же получил ногой в голову, в лоб. Лишь благодаря тому, что удар прошел по касательной, Сергей не потерял сознание.

«Хватит… Где нож? Давайте, пора уже…» — единственная мысль не покидала Сергея.

Он лежал на спине. Его лоб и глаза залило кровью. Не было видно ни звезд, ни лица склонившегося над ним.

— Что-что? — спросил наклонившийся над его головой мужчина, приближая ухо ко рту парня.

— Да легко! — тут же ответил он, видимо, разобрав слова лежащего.

Он схватил Сергея за волосы и невысоко приподнял его голову над землей. Кивнул напарнику. Тот, сообразив, что от него требуется, подошел к машине и вытащил из багажника бейсбольную биту. Не спеша протирая спортивный инвентарь рукой в перчатке, приблизился к напарнику. Встал рядом с ним, расставив ноги, обхватил двумя руками рукоятку биты и несколько раз, примеряясь, коснулся затылка Сергея противоположным ее концом, затем размахнулся и…

— Стой! — раздался голос из-за спины. — Что вы делаете?

Человек с битой в руках замер.

— Что мы делаем? — ехидно переспросил он. — Выполняем просьбу клиента.

— Он попросил убить его, — ответил тот, что удерживал голову парня.

— Убить? Попросил?

Джон, не вставая, на четвереньках дополз до Сергея, окровавленная голова которого лежала на снегу.

— Почему, Пирог? — спросил Джон, разглядывая залитое кровью лицо Сергея.

— Убей меня. Пожалуйста, — еле слышно, едва приоткрывая рот, прошептал он. — Убей.

— М-да, видимо, ты сильно где-то накосячил, дружок! Но ты ошибся: мы грехов не отпускаем! Мы не палачи и не расстрельная команда. С этим прожить надо. Ты вынес себе приговор? Это хорошо. Значит, не все еще для тебя потеряно. А за Женю спасибо! Давно меня по имени не называли!

Джон поднялся на ноги, стряхнул с себя налипший снег, подвигал нижней челюстью, растер подбородок.

— Хороший удар, ничего не скажешь, — ухмыльнулся он и продолжил, обращаясь к напарникам:

— Грузите его в машину и везите домой!

— Домой?! Джон, какого хрена? Он же всю машину нам перепачкает!

— Давай мы его где-нибудь в снегу прикопаем?

Джон смотрел на них молча, исподлобья.

— Он живет… Где-то у меня записано было, — мужчина развернулся и направился к дому.

Один из двоих со злостью плюнул, второй, пожав плечами, пошел к машине. Забросил биту в багажник, достал оттуда грязную ветошь и, вернувшись к лежащему парню, протер ему лицо.

Вдвоем они затащили Сергея в «жигули» на заднее сиденье, захлопнули дверцы и, закурив, стали ждать.

Минут через пять вышел Джон.

— Вот адрес, — он протянул клочок бумаги.

— На Фрунзе?! — всполошился один из мужчин, прочитав адрес. — Джон, ты издеваешься?! Через весь город с трупом в машине? А если менты остановят?

— А вы не нарушайте, и не остановят! — огрызнулся хозяин. — У тебя дети есть? Он же пацан еще, ребенок!

Посмотрев на лежащего окровавленного парня, добавил:

— Выживет он. Я таких знаю. Раз смело смерти в глаза смотрел, значит, жизнь ценить больше будет! Все, поезжайте!

— О-о-о! — закатив глаза к небу, протянул один и уселся на водительское сиденье.

Второй молча сел рядом. Машина завелась.

— Стой! — крикнул Женя, постучав по крыше автомобиля. Открыл заднюю дверцу, достал из кармана штанов небольшой газетный сверток и спрятал его у Сергея на груди, под залитым кровью пуховиком.

Автомобиль проехал небольшой участок проселочной дороги, свернул на главную и растворился в ночи.

Джон Цыган, он же Евгений, какое-то время смотрел вслед удаляющейся машине и что-то тихо, почти беззвучно шептал. И только последнее слово он произнес отчетливо и громко: «Аминь!»

***

— Вить, а мы не поздновато к нему идем?

— Да не, нормально, — друг посмотрел на часы, — полдевятого, время детское еще. Мы же ненадолго: узнаем, как дела — и по домам. Может, к нему Надюшка приходила, чего нового рассказала.

— Ну да, — согласился Антон. — Интересно, чем все кончилось.

Последние сто метров друзья прошли молча. Выходя из-под арки соседнего дома, Витя вскинул руку:

— Видишь, свет горит в его окне — не спит!

Витя, сделав последнюю затяжку, отбросил окурок, и парни шагнули в подъезд. Поднявшись на третий этаж, подошли к нужной двери.

Антон постучал и, как обычно не дожидаясь ответа, с возгласом «Свои!» друзья вошли в прихожую. В квартире стояла тишина.

— Серый, ты где? — улыбаясь спросил Витя.

Антон, раздеваясь, пальцем указал на закрытую дверь туалета.

— Понятно. Ты не торопись, это надо делать с чувством, с толком, с расстановкой! — посоветовал Витя, проходя в комнату.

— Мы тебе тут хавчика принесли: пирожков с капустой, с картошкой и сладких — мать пекла сегодня, — перечислил Витя, усаживаясь на диван.

Парни еще какое-то время переговаривались, шутили, изредка поглядывая на дверь в уборную. Так прошло несколько минут. Антон в очередной раз бросил взгляд в сторону прихожей и нахмурился. Он молча поднялся и, подойдя к туалету, открыл дверь. Туалет был пуст.

— Витя, его нет!

— В смысле?

— В прямом… И одежды его нет: ни пуховика, ни ботинок!

— Может, он в ларек выскочил? Не знаю, за сигаретами там или еще за чем, мало ли? — спокойно тасуя карты, ответил друг. — Скоро вернется — дверь-то он не запер, свет не выключил!

На Антона эти аргументы не подействовали, он по-прежнему стоял в прихожей, оглядываясь по сторонам.

— Витя, — позвал он, наморщив лоб. — По-моему, все плохо!

— Что плохо? — Витя бросил карты на стол и посмотрел на Антона.

— Все!

Витя подошел к другу и, проследив за его взглядом, посмотрел на кухонный стол. На столе стояла открытая бутылка водки и почти до краев наполненный стакан, накрытый сверху отломанной четвертиной черствого хлеба.

— Зачем это? — Витя вопросительно посмотрел на друга.

Антон пожал плечами:

— Знаешь что? Давай мы его на улице подождем.

— Ты думаешь? — с сомнением в голосе спросил друг.

Антон утвердительно кивнул, не сводя глаз со стола. Друзья оделись и не торопясь покинули квартиру в надежде, что вот сейчас раздадутся шаги и появится Пирог. Но так никого и не встретив в подъезде, парни вышли на улицу. Было морозно. Воскресенье заканчивалось. Во многих окнах свет не горел.

Парни молча курили у подъезда, изредка оглядываясь по сторонам, ожидая появления товарища.

— Интересно, куда он пошел? — нарушил молчание Антон.

— Не знаю. Может, к Юльке?

— Да нет, вряд ли, — засомневался друг. И тут же его глаза оживились:

— К Наде он пошел! Она же недалеко живет. Выскочил на минутку — дверь не закрыл, свет не выключил. Скоро вернется!

Витя, не разделяя оптимизма друга, покачал головой:

— А для кого тогда этот набор на столе?

Антон вздохнул, пожав плечами.

Они долго стояли на морозе, изредка заходя в подъезд погреться, затем снова выходили. Молча прохаживались от одного угла дома до другого, боясь пропустить появление Сергея. Иногда высказывали различные гипотезы, причины его отсутствия и появления на столе загадочного натюрморта. Расходиться по домам, не выяснив обстоятельств странного исчезновения друга, не хотелось.

Когда они в очередной раз вышли из подъезда, увидели под аркой соседнего дома «жигули» с работающим двигателем и включенными фарами.

В ту же секунду фары погасли. Из машины вышли двое. Открыли задние двери, не без труда достали из салона что-то объемное и тяжелое и, сделав несколько шагов в сторону подъезда, опустили ношу у края дороги. Затем, шустро запрыгнув в машину, не включая свет, задним ходом выкатились из-под арки на дорогу и там с пробуксовкой рванули прочь.

Витя с Антоном переглянулись и одновременно двинулись в сторону оставленного предмета. Не дойдя до него нескольких метров, приятели поняли, что брошенным на снег грузом был человек.

Предчувствуя беду, сердце у Вити защемило. Он не помнил, как преодолел последние метры, оказавшись на коленях перед лежащим.

Тишину ночи прорезало что-то среднее между воем и рычанием. Витя стоял на коленях рядом с телом, закрыв лицо руками. Антон, сообразив, что произошло нечто страшное, побежал за уехавшей машиной. Но через несколько метров остановился, осознав всю абсурдность своих действий.

Он уже понял, что случилось и кто сейчас лежит на земле. На слабеющих и дрожащих ногах Антон подошел к другу, остановившись в паре метров за его спиной:

— Он… живой? — срывающимся голосом спросил он.

— Я не знаю, — ответил Витя, не убирая рук от своего лица. — Посмотри ты. Я не могу.

Антон присел на корточки у головы Сергея, снял перчатки и провел ладонью по лицу друга, пытаясь стереть кровь. От движения его пальцев кожа на лбу отделилась и треугольным лоскутом задралась вверх, обнажая белую лобную кость. Сергей издал тихий стон.

— Живой! Он живой, Витя!

Парень убрал ладони от лица, схватил Сергея за руку:

— Серега! Ты, пожалуйста, не умирай! Мы сейчас! Мы все сделаем! Антон, быстро к Славке беги, тащи его сюда!

Антон бросился к подъезду.

— Серега, ты, пожалуйста, очнись хоть на секунду и скажи, кто это сделал! Хорошо? Ну хоть намекни! Я же порву его на части! Загрызу! Ты только скажи — кто?

Дверь подъезда отворилась, и на улицу выбежали Антон и Слава, сосед Сергея.

— Ну? — спросил друг, подбегая к Вите.

— Домой его надо занести! Слава, помоги!

— Это Пирог?! — спросил удивленно сосед, подойдя поближе. — Твою ж мать! Кто это его так?

— Потом, Слава, потом!

— Да-да, конечно! Давайте так: ты, Витя, бери его за ноги, я подхвачу за плечи, а ты, Антоша, придерживай голову!

Не без труда парни подняли друга и, ступая мелкими шагами, донесли сперва до подъезда, где произошла небольшая заминка с подпружиненной дверью, затем на третий этаж и в квартиру. Положили Сергея на пол в прихожей.

— Спасибо тебе, Слава! — поблагодарил Витя. — Вон стакан с водкой, можешь махнуть!

Сосед посмотрел на стол.

— Не, пацаны, что-то не хочется. Давайте лучше его разденем и на диван уложим, — предложил Слава.

С большими предосторожностями сняли с Сергея окровавленный и порванный в нескольких местах пуховик, ботинки и стянули джинсы. После чего так же аккуратно перенесли парня на диван.

Несколько секунд они молча разглядывали друга, который ну никак не был похож на того Сергея, каким парни оставили его утром.

— Так, Антоха, беги за Надей, тащи ее сюда! — опомнился Витя, и, подумав, добавил: — Пусть она скорую вызовет, у нее телефон дома есть!

— Пацаны, у Тамары Павловны с пятого этажа телефон есть! Я поднимусь, позвоню! — предложил Слава и выбежал из квартиры.

— Витя, а если Надя на дежурстве?

— Сбегаешь в больничку: она через дорогу от ее дома, ты же знаешь. Скажешь, что произошло — придет! Беги, Антоша, беги!

— Да, конечно! Я быстро!

Антон выскочил в коридор и побежал. Его гулкий топот через секунду затих.

Витя сел на диван у ног друга.

«Эх, Серега, Серега, ну где же ты был? Куда ходил? Почему нас не предупредил? — причитал он, глядя на Сергея. — Нет, это не местные. Его откуда-то привезли. И машина вроде бы знакомая. Да, мне бы твой слух, я бы сразу узнал по звуку, кто это! Но ты не переживай, мы все равно докопаемся до истины и отомстим!»

Сергей застонал, шевельнув губами. Витя подскочил, не зная, чем помочь другу. Он вспомнил по фильмам, что надо прикладывать мокрое полотенце к голове. Подошел к старенькому шифоньеру и открыл его. На полках лежала пара белых простыней, наволочки, какое-то тряпье, сваленное в кучу, и в самом низу, слава богу, несколько вафельных полотенец!

Обильно смочив одно из них, Витя приложил его к губам друга. Затем аккуратно протер лицо, стараясь не задевать лба, где зияла скальпированная рана. На этом его познания в оказании помощи при подобных травмах закончились.

Он постарался прикинуть время пути до Нади: минут десять дворами туда, на объяснения и сборы, предположим, пять минут. Потом обратно. А если она на дежурстве? Пусть так, но она обязательно придет, хоть времени на это уйдет немного больше.

Дверь без стука открылась. В прихожей появился Слава.

— Норм, скорую вызвал, сказали ждать! — доложил он, проходя в зал, и шепотом добавил: — Как он?

— Не знаю, вроде ничего, дышит…

Они сели: Витя на диван, в ногах у Сергея, Слава на стул, у журнального столика.

— Тете Вале, наверно, надо сообщить? — предложил Слава.

— Не торопись, скорая приедет, там видно будет! Зачем зря мать волновать?

— Ну да, тоже верно, — согласился сосед и, посмотрев на опухшее и окровавленное лицо Сергея, зацокал языком. — Что за звери, а? У нас, в наши годы, такого не было: дрались до первой крови, лежачих не били. Нет, были, конечно, отдельные отморозки…

— А сколько тебе лет? — перебил его Витя.

— Двадцать восемь.

Витя смерил его взглядом.

«Странно, он как будто человек без возраста: иногда кажется стариком, иногда — подростком. Не бухарь, но выпить любит, за чужой счет, конечно. Не женат. Ему бы с тетками зажигать где-нибудь вечерами, но он к Сереге приходит. Чай попить, в карты поиграть, за жизнь поговорить. Поучать любит. А сам всю жизнь под маминой опекой. Частенько, бывало, Серега рассказывал, после десяти — стук в дверь: “Сережа, Слава у тебя? Пусть домой идет, поздно уже!” Жалко мужика!»

Иногда Сергей стонал, Витя подскакивал к нему, протирал лицо влажным полотенцем, смачивал губы, при этом стараясь не смотреть на лоб.

Через какое-то время дверь распахнулась, и на пороге появилась Надя в незастёгнутом пуховике и со своим неизменным саквояжем. Сразу за ней в квартиру влетел Антон.

— Вот! — Антон указал рукой на лежащего Сергея.

Оба, не раздеваясь, прошли в комнату.

Надя посмотрела на Сергея и, на мгновение побледнев и зажмурив глаза, замерла в оцепенении. Ее оторопь длилась недолго. Собравшись с духом, девушка скинула с себя пуховик, который тут же поймал стоящий за ее спиной Антон.

— Освободите стол! — сухо, деловито произнесла она. — Антон, Слава, покиньте помещение. Витя, найди чистые полотенца или что-нибудь из тряпья. Еще нужен тазик или любая емкость. Быстро!

Парни засуетились: убрали с журнального столика разбросанные карты, банку с окурками, стакан с остатками чая. Слава протер столешницу влажным полотенцем, Витя достал из шкафа чистую простынь.

— Пойдет? — спросил он.

Надя одобрительно кивнула.

Девушка сидела на стуле перед диваном. На столике, застеленном сложенной простыней, расположились: коробка из нержавеющей стали со шприцами, картонная коробка, набитая доверху различными упаковками ампул и таблеток.

Парни завороженно смотрели, как Надя измерила Сергею давление, поочередно заглянула ему в глаза, приподняв пальцами опухшие веки, помяла живот, прощупала ребра.

По завершении этих процедур друзьям показалось, что Надя еле заметно улыбнулась и расслабилась. Этого было достаточно, чтобы напряжение в комнате спало. Все трое переглянулись, одобрительно кивая.

— Так, я сказала, всем спасибо, все свободны! А тебя, Витя, я попрошу остаться! — с иронией предложила девушка. — Слава, иди домой, а то мама придет, увидит это, расстроится, спать не будет. Антон, ты тоже иди домой, мы справимся.

— Пацаны, Надя, вы это, если что — я рядом! — отрапортовал сосед и пошел домой.

Антон, сомневаясь, переминался с ноги на ногу.

— Да, иди, Антоха, пока Надя здесь, мы справимся. Тебе на работу утром, а если я не приду, никто и не заметит. У нас все с утра «вату катают», — предложил Витя и добавил: — Только, пожалуйста, не надо дворами, иди по центральной!

Перед уходом, уже в дверях, Антон замешкался, хотел что-то сказать, но, просто махнув рукой, вышел.

В комнате воцарилась тишина. Надя сделала Сергею пару инъекций в бедро, обработала ссадины на лице и рассеченную кожу на лбу. Потом достала из недр саквояжа какую-то ампулу и задумалась, перекатывая ее в пальцах, но наконец решилась и ввела содержимое внутривенно.

Витя с восхищением наблюдал за манипуляциями девушки. Но когда она стала зашивать рану на лбу, он не выдержал и вышел в прихожую.

— Надюш, кровь отмывается? — спросил он, держа в руках пуховик Сергея.

— Проще выкинуть, — ответила девушка, мельком глянув в его сторону.

Витя аккуратно, чтобы не испачкаться кровью, стал складывать пуховик и увидел, как что-то выпало из рукава на пол. Он бросил пуховик в ванну. Поднял выпавший газетный сверток, развернул… и замер. У него в руках были купюры!

«Так, все становится на свои места: Серега поехал “на стрелку”, ему отдали деньги, потом подкараулили, избили, но денег не нашли! Так получается, — рассуждал Витя. — Тогда зачем его к дому привезли? Да нет, ерунда какая-то выходит».

Витя завернул деньги обратно в газету и спрятал в шифоньер под тряпье.

Надя сидела в кресле, склонившись над столиком, и что-то быстро выводила на тетрадном листе. Закончив писать, устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

— Ну как? — спросил Витя, присев на стул.

— Нормально. Спит он, — не открывая глаз, ответила она.

— Витя, ты веришь в знаки? — через некоторое время спросила девушка, посмотрев на приятеля.

— Даже не знаю. Не задумывался над этим. Поводов не было.

— А ты задумайся! — Надя секунду помолчала и добавила: — Ты помнишь, какой формы и размера были царапины на его лбу?

— Треугольной, по-моему. С левой стороны. Вершиной вправо, — вспомнив, ответил Витя.

Надя молча поднялась с кресла и, подойдя к дивану, отклеила полоски пластыря, удерживающие повязку на лбу Сергея, затем приподняла ее. Под повязкой красовалась треугольная рана, стянутая аккуратным стежками.

Витя сглотнул:

— Да, именно так было утром!

— Такое впечатление, что били как по выкройке, — подтвердила Надя, усаживаясь в кресло.

Они молча смотрели на Сергея. Каждый думал о своем: Надя — о том, все ли она сделала, чтобы облегчить страдания друга; Витя — о том, что же могло произойти с Сергеем за время их отсутствия и кто мог так избить его.

Витя перевел взгляд на Надю: ее круглое лицо осунулось, обычный румянец на полных щеках пропал, под строгими светло-карими глазами легли синеватые круги. И вообще, бойкая Надя, которую они знали еще с детства, выглядела очень уставшей. Витя так проникся ее добротой и отзывчивостью, что готов был встать перед ней на колени и целовать руки.

— Все должно быть хорошо, Витя, не переживай, — сказала девушка, по-своему истолковав его взгляд. — Ввела я ему одно лекарство, которое долго хранила и после которого он будет спать и не чувствовать боли.

— Надюш, а почему ты в медицинский не поступаешь? Медсестра — это, конечно, хорошо, но ты же прирожденный врач!

— Знаешь, Витя, моя бабушка в семнадцать лет на фронт ушла. На передовой раненых солдат с поля боя вытаскивала, сама ранения имеет. В прифронтовых госпиталях работала. Опыт огромнейший! А после войны закончила медучилище. Долго фельдшером работала. И только потом, через несколько лет, она решила, что достойна стать доктором! Сейчас она заслуженный врач! А у меня, Витя, опыта еще маловато. В реанимации я год проработала, сейчас, как ты знаешь, — в детской больнице. Потом в роддоме хочу попрактиковаться. А там решу, достойна ли я быть врачом! Так-то вот.

Надя стала аккуратно укладывать в саквояж свой медицинский инвентарь.

— Наденька, может, тебе чаю налить?

— Спасибо, Витя, дома попью.

— А с Дашей что? Ты ходила к ней?

— Да. Что с ней — не знаю: никто не открыл.

Девушка еще раз измерила Сергею давление, подержала его за руку, вздохнула и пошла в прихожую одеваться.

— Надя, скажи мне, Серега останется таким, как был, когда очнется?

— В смысле? — не поняла девушка.

— Видишь ли, Серый — особенный человек. Он машины любит больше, чем людей! Он, как доктор: сперва поговорит с авто, послушает, погладит… Разве что на язык масло с движка не пробует. Злится, когда видит, что хозяева не заботятся об автомобилях.

— Да?! Именно поэтому разбирает их тайком на запчасти?

— Нет, Надя, тут особый случай, не совсем понятный. Он, бывает, увидит машину, дотронется до нее и говорит: «Не жилец, пора на органы разбирать, пока она себя вместе с хозяином не угробила!» И если нам не удавалось ее обездвижить, то через неделю-другую ищи на авторазборке, в хлам перемолотую! Были такие случаи, и не раз. Последнее время к Серому серьезные люди свои авто прикатывают — «на диагностику». Молва, знаешь, как разносится! Вот я и боюсь, что после травмы головы исчезнет у него этот дар.

Надя с сомнением выслушала Витю и, пожав плечами, сказала:

— Ничего страшного не вижу, обычный сотряс. Ты, кстати, тоже можешь домой идти: Серый как минимум до обеда спать будет. Я завтра на работу к шести вечера, в ночь, так что в девять утра можем здесь встретиться.

— Нет-нет, что ты! Я не уйду! Тебя провожу и вернусь!

— Нет уж, я сама как-нибудь! У вас, пацаны, похоже, кнопка самоликвидации есть или магнит, который беды притягивает. Вас вообще из дома выпускать опасно.

Витя спустился с Надей до первого этажа, постоял на улице, провожая девушку взглядом, покурил и вернулся в квартиру.

Зайдя в помещение, он почувствовал неприятный запах — то ли лекарств, то ли запекшейся крови. Витя открыл форточку, предварительно укутав друга одеялом, погасил в зале свет, оставив освещенным ванную. Налил себе чаю, достал принесенные пирожки и, устроившись в кресле, расслабился. После перекуса его сморил сон.

Разбудил его стук в дверь. Витя вскочил, рассеянно оглядываясь и не понимая, где он находится. Стук повторился.

— Кто? — спросил он, подойдя к двери.

— Скорая! Вызывали? — раздался мужской голос с другой стороны.

Витя открыл дверь. В прихожую вошли двое: мужчина и женщина в куртках, накинутых на белые халаты.

— Проходите. Сюда, — засуетился Витя. — Можете не разуваться, — добавил он вслед врачам, которые уже прошли в зал.

— Что случилось? — спросил мужчина, разглядывая спящего Сергея.

— Поскользнулся он и упал. На улице, — соврал Витя, посчитав, что рассказывать длинную историю не имеет смысла.

— Да-а-а, падал он, судя по всему, минут пять, не меньше! — ухмыльнулся доктор, осматривая опухшее лицо и отклеивая повязку с головы Сергея. Нахмурившись, добавил: — Что, вызов трудно отменить было?!

— Зачем отменять? — не понял Витя.

— Сигнальный лист где?! Скорая давно приезжала?

— Нет! В смысле, вы первые!

— Что ты тут сказки рассказываешь? Думаешь, у нас работы мало? Кто ему рану зашивал?

Витя, расслабившись, улыбнулся:

— А, вы про это… Знакомая сестричка заходила, она в больнице работает, знает в этом толк!

— Пили? — спросила молчавшая до этого женщина.

— Нет! — коротко ответил Витя и громко выдохнул в ее сторону.

— Сестричка, говоришь? Ну-ну, — доктор пододвинул стул к краю дивана.

Внимательно осмотрел спящего, проделывая те же манипуляции, что и Надя.

— Сколько лет вашей сестричке? Где работает? — спрашивал он, рассматривая швы на ране.

Витя уже было открыл рот, чтобы разразиться дифирамбами, но врач прервал его:

— Так-так-так! Ничего себе! — сказал он, рассматривая ампулу, оставленную Надей среди прочих на столе. — Лена! Елена Владимировна, посмотри, чем лечит пациентов сестричка в домашних условиях!

Женщина взяла ампулу.

— Не, ну нормально так, ничего не скажешь! — удивилась она, прочитав название.

— И как часто происходит лечение? — спросил насупившийся врач, забрав ампулу у напарницы.

Витя понял: произошло что-то страшное! Он хотел улучить момент и выхватить эту злополучную стекляшку. Но мужчина, как будто угадав его намерения, убрал ее в карман халата.

— Знаешь, сколько стоит такое лекарство? Не в аптеке — на рынке? И какой срок можно за это получить?

Витя готов был упасть в ноги доктору и молить, чтобы он вернул эту злосчастную ампулу! Но вместо этого, собравшись с духом, решил рассказать правду:

— Мы подобрали его на улице, возле подъезда, — сквозь зубы начал Витя, — в таком состоянии, что мама родная не узнала бы! И если бы не… Если бы не знакомая медсестра, которая еще в детстве, играя с нами в войнушку, медсестрой у нас была, то дожил ли бы он до вашего приезда — большой вопрос! А если она и вколола что-то такое, то это было, поверьте, жизненно необходимо, а не ради прикола! Вы лучше скажите ей спасибо, что половину вызовов, которые легли бы на ваши плечи, она обслуживает! Или вам интересно приехать к какой-нибудь старушке давление измерить и таблетку дать? Или температуру сбить особо мнительным? Давайте, стучите! Да только я скажу, что это я эту ампулу принес и уколол его! Мне пофиг!

Доктор слушал молча, читая написанное на листке бумаги, оставленном на столике Надей. Посмотрел на Витю и, не сводя с него глаз, протянул листок напарнице:

— Почитай.

Женщина взяла бумагу и пробежала взглядом по написанному:

— Так, состояние на момент осмотра… давление… повреждения… лечение. На латыни все. Ого, даже рекомендации есть! Что я могу сказать? Все ясно и понятно, молодец!

Напарница положила листок на стол:

— Знаешь что, Игорь, я в машине тебя подожду. Не задерживайся.

Женщина украдкой от Вити кивнула доктору на его карман и на парня, после чего вышла из квартиры. Доктор еще раз перед тем, как заклеить рану, осмотрел лоб Сергея, прочитал «сигнальный листок», оставленный Надей, и на обратной его стороне сделал короткую запись. Затем достал из кармана ампулу, завернул ее в обрывок бинта и, бросив на пол, растоптал.

— Ладно, надеюсь, эта ампула была единственной в ее аптечке, — сказал он, вставая. — Я тут номер своего телефона оставил, пусть позвонит.

И, уже в дверях, добавил:

— Хотел бы я такую сестричку под рукой иметь на вызовах!

Витя запер дверь и, пройдя в комнату, обессиленно рухнул в кресло.

— Все будет хорошо, Серега! — прошептал он, вытирая проступивший на лбу пот. — Все будет хорошо…

***

Ира пристально смотрела Сергею в глаза, ожидая его исповеди. Она знала, что он не стал бы говорить о смерти просто так, ради каких-то уверток. Девушка и раньше замечала, что когда он обнимал ее и говорил, что любит, в его интонациях были слышны скорбь или печаль.

— Сережа, пожалуйста, расскажи, что случилось? Кого ты убил? — спросила Ира, стараясь не выдавать волнение.

«Убил?! Все что угодно: разлюбил, нашел другую, не готов стать отцом, но только не убийство! Нет! Это страшно! Очень страшно! Лишить жизни человека! А ведь он сказал, что убил ее! Женщину? Девушку? Ох-ох-ох!»

Сергей стоял молча, безвольно опустив руки и склонив голову.

— Да, я убил ее. И себя убил. Вот только ее уже нет, а я еще, гад, существую! Да, Ира, да, ты дружишь с покойником. Ее нет уже давно, а меня — девять дней. И ничего уже не исправить!

Ира была в полной растерянности и ничего не понимала: убил ее в январе, сам умер девять дней назад. О чем это он? Может, он какие-то наркотики употреблять стал? Это, конечно, плохо, но поправимо.

Девушка внимательно вглядывалась в глаза друга. Сергей не мог выдержать этого и пытался отвести взгляд в сторону. Ненадолго.

«Что же случилось девять дней назад? — лихорадочно думала Ира. — Как он мог убить себя? Не была ли она тому причиной? И кто эта “она”, про которую он говорит, что убил зимой, но умерла только сейчас?»

Много вопросов и ни одного ответа. Ира попыталась восстановить в памяти, что же произошло девять дней назад. Да, она заметила перемену в его настроении. Он то обнимал очень нежно, прижимая к себе, то разговаривал нарочито грубо. То рассматривал, как ей казалось, с любовью, то вдруг просил уйти.

Может, это началось с того, что она сказала Сергею, про беременность? Но это было две недели тому назад, она даже может назвать тот день и час! Она помнит его реакцию на это известие. Неожиданно спокойную. Он взял ее за руку и долго не отпускал. И не задал ни одного вопроса. Его взгляд не отражал ни радости, ни испуга.

Что же случилось потом?! Почему он стал настаивать на аборте? Сергей завел об этом разговор вечером у него дома. Сперва шутя, потом настойчиво, пытаясь аргументировать решение, затем перешел на крик. Он не слышал объяснений, что из-за некоторых особенностей организма ей нельзя делать аборт. Вариантов немного — либо смерть, либо бездетность! Но он не слушал. Она ушла домой в слезах. Мыслей об аборте Ира не допускала. Девушка уже сейчас представляла себя мамой. Ну и пусть, что будет тяжело! С Сергеем или нет, но у нее будет ребенок!

И все же что случилось с Сергеем? Ира перебирала день за днем, переворачивая страницы прошлого. Первое время казалось, что друг забыл про эту новость или, по крайней мере, никак не выдавал мысли по этому поводу. Она не знала, радоваться этому или нет. И вдруг такая реакция!

Что же все-таки стряслось? Еще раз подумав, она вспомнила тот день, когда с ним произошла эта перемена.

***

Серега с Витей и Антоном сидели в своей машине и устанавливали новую автомагнитолу, которую очень нахваливал Антон. И когда новинка стояла на своем месте и был подключен последний проводок, из динамиков раздалась веселая танцевальная песенка, которую передавало местное радио. Мальчишки дружно стали подпевать и приплясывать: Сергей — прямо за рулем, Антон ерзал на переднем пассажирском сиденье, а Витя — стоя у открытой передней двери.

Сергей молча, в такт музыке, кивал. Ира, поддавшись общему настроению, тоже стала пританцовывать, сидя на заднем сиденье.

Через минуту песня закончилась, и после непродолжительной паузы заиграла тихая, грустная мелодия, на фоне которой ведущий объявил: «Выражаем соболезнования господину Владимиру Генриховичу Вирту в связи с безвременной кончиной его дочери, Дарьи Владимировны…», и далее слова, положенные в таких случаях.

Парни замерли. Улыбки моментально исчезли с их лиц. Кто-то из пацанов присвистнул, кто-то охнул. Лишь Сергей сидел с каменным лицом, вцепившись в баранку автомобиля, глядя куда-то вдаль через лобовое стекло.

Никто из друзей не комментировал услышанное. Ира могла лишь догадываться, что, возможно, они были знакомы с этой девушкой Дашей. А может, и с ее отцом. Во всяком случае, при ней никто из друзей не упоминал этих имен. А вот на работе слышала, как заведующая в разговоре с воспитательницей упоминала легко запомнившуюся фамилию Вирт в связи с какой-то трагедией:

«Ведь совсем ребенок еще!» — «Говорят, ей двадцать было!» — «Ох-ох-ох! Да, как говорится, на все воля случая!» — «Вот горе-то отцу!»

Ира удивилась: почему только отцу? Или у этой девушки мамы тоже не было? И про заведующую слухи ходили, что у нее дочь в молодом возрасте то ли погибла, то ли своей смертью умерла. Тяжело, наверно, когда ни детей нет, ни внуков. Вот и отдает себя уже много лет детсаду! А Ире постоянно какие-нибудь шмотки приносит. Позовет тайком к себе в кабинет и говорит: «Ну-ка, примерь платье. Соседка дочке купила. Та надела пару раз и сказала, что это немодно и носить отказывается. Продавать не хочет, и выбрасывать жалко. Я ей сказала, что у меня девушка работает примерно такой же комплекции, так что примеряй и носи».

И таких случаев было немало. Под разными предлогами: родственники, знакомые то вырастали, то полнели резко, то худели внезапно. А вот ей всегда было все впору. За редкими исключениями.

«Ладно, бери! Поправишься (или подрастешь — в зависимости от ситуации) — впору будет!»

Вот только вещи были совсем неношеные, а на некоторых еще и бирки висели. В конце концов заведующая стала приносить шмотки и отдавать без примерок и сказок про соседей и родственников. Ира благодарила Тамару Михайловну, несла домой, надевала обновки, смотрелась в зеркало и складывала в шкаф. Некуда ей было наряжаться, близких друзей и подруг не было. Так, выйдет на улицу, пройдется по району, в магазин заскочит за продуктами — и домой. Да и средств не было на гулянки. Денег хватало на оплату квартиры и на еду. Сильно не зашикуешь!

Единственная подруга у нее была — Таня, которая работала воспитателем в их садике. Она рассказывала ей о новых веяниях в мире моды, о популярных исполнителях и делилась всякими сплетнями местного масштаба. Она-то и познакомила Иру с друзьями своего парня Антона. Нормальные пацаны. А вот один из них, Сергей Пирогов, ей понравился. Не красотой, конечно. Что-то было в нем такое… Только шрам на весь лоб чего стоил! И он, как ей показалось, тоже проявлял к ней интерес. Но как-то по-особенному: вроде больше, чем друг, но и не жених.

После работы Ира с радостью бежала к нему домой. Чаще всего Сергей приходил позже, и она ждала, забравшись с ногами в кресло, представляя себя женой, ждущей мужа с работы. Ира уже давно навела порядок в квартире, насколько это было возможно в помещении в восемнадцать квадратных метров, где требуется хоть какой-то ремонт. Принесла из дома кое-что из посуды, пару небольших кружевных скатерок и так, по мелочи, отчего в квартире появилось некое подобие уюта. Были еще занавески на окно. Сергей сказал, что надо сверлить дырки в бетоне. Даже принес старую стремянку. На этом его пыл угас. И теперь эта лестничка стояла у окна и портила и без того унылый вид.

Вот тут-то, с появлением в ее жизни Сергея, и пригодились наряды, подаренные заведующей! И Танюше спасибо за то, что научила пользоваться косметикой. Даже соседи делали комплименты: «Иринка-то наша как повзрослела! Прям красавицей стала!» — перешептывались бабушки за ее спиной, но так, чтобы девушка это слышала.

Даже Степа Сверчок, бывший одноклассник, сосед по подъезду, который, кроме как Овцой, никак не называл, стал проявлять к ней интерес: «Привет, Ирка, приходи вечером. У меня праздник сегодня, — что-нибудь придумывал он на ходу. — Выпьем, музон послушаем!»

Это поначалу было. Предлоги разные, а финал один — «выпьем», «послушаем»…

Затем пошли угрозы: «Опять к своему хахалю (в его исполнении это звучало по-иному) собралась? Увижу вас вдвоем — ноги поотрываю! Обоим!»

Ира только смеялась. Потому что сил у Сверчка максимум на пару затяжек хватит! А ведь был он когда-то нормальным мальчишкой, с первого до пятого класса вместе в школу ходили, во дворе играли. Общие интересы были: книгами обменивались, он филателией увлекался, коллекцией хвастался. Потом Степа связался со старшаками, курить стал, дальше — выпивать. Впрочем, чему удивляться: в семье все алкоголики — и родители, и бабушка, и старший брат, пухом ему земля! Жалко Степку, но не нынешнего, а того, из детства: белобрысого мальчишку — веселого, суетливого, болтливого…

Отцу Ира не рассказывала о своем положении: страшно! Понимала, что надо, но откладывала на потом. До первого удобного момента. А Тамаре Михайловне, заведующей, она сказала.

Боже, как она отреагировала! Сперва побледнела, потом покраснела. Вскочила со стула, открывая и закрывая рот, не произнося ни слова. Потом опять уселась на место.

Ира, пытаясь ее успокоить, сказала, что сделает аборт и поэтому ее какое-то время не будет на работе. Но получилось наоборот: заведующая расплакалась. Кое-как успокоившись, вытерла глаза платочком, открыла выдвижной ящик стола, достала и положила под язык таблетку и, рассасывая, долго смотрела в окно, куда-то вверх, на небо. Покопавшись в том же ящике, взяла оттуда черно-белую фотографию, улыбнулась, проведя по ней рукой, как бы поглаживая изображенную на ней девушку, и потом уже строго посмотрела на Иру:

— Девочка моя, не вздумай! Никаких абортов! Забудь про это! Ты у гинеколога была?

Ира утвердительно кивнула.

— Что она сказала?

— А что она могла сказать? Объявила, что я беременна, — смущенно пожала плечами девушка. — Спросила еще, буду ли я рожать или аборт делать? А я и сама еще не решила.

— Вот что, Ира, ты с решением не торопись! — Тамара Михайловна на секунду задумалась. — Давай так: съездишь в первый роддом, это на Ленинском проспекте, там у меня хорошая знакомая работает, отличный доктор! Она тебя посмотрит, возьмут анализы, возможно, дополнительные обследования проведут. И главное — никого больше не слушай, только ее, понятно? И не тяни, завтра же с утра поезжай. Приедешь, спросишь Аллу Григорьевну, тебя проводят.

Ира поблагодарила Тамару Михайловну и вышла из кабинета. На душе сразу стало спокойно. О своей беременности она решила никому пока не рассказывать: ни отцу, ни Тане. Вот завтра все решится, и тогда…

Ира не видела и не слышала, что как только она вышла от заведующей, та набрала чей-то номер и стала просить человека на том конце провода об одной услуге…

Встретили Иру в «единичке» хорошо, как будто давно ждали. Она только в дверь вошла, медсестра из приемного покоя окинула ее взглядом, улыбнулась, спросила имя, переодела в больничный халат и, позвонив кому-то, повела в отделение.

Алла Григорьевна, гинеколог, приветливая женщина примерно одних лет с Тамарой Михайловной, спросила о здоровье, о родственниках, кто отец будущего ребенка и как он относится к ее беременности. Потом был осмотр, взяли анализы, измерили давление, рост, вес. В общем, сделали все, что нужно в таких случаях, но для поступления в стационар! А ей-то зачем? Нет, конечно, ей льстила такая забота. Непривычно было после посещения местной поликлиники.

Потом Ира сидела в ординаторской и пила чай с печеньем. Порой, когда открывалась дверь в коридор, из каких-то палат доносился плач новорожденных. Ира в этот момент замирала, сердцебиение учащалось, хотелось подскочить и бежать успокаивать малыша.

Примерно через час в ординаторскую вошла Алла Григорьевна с кипой бланков в руках. Какие-то из них она рассортировала и разложила на столе, а несколько бумажек остались у нее в руке.

— Ну, как ты? — спросила она, мельком взглянув на девушку, и стала рассматривать бланки.

— Спасибо большое вам, все очень хорошо! — довольно улыбаясь, ответила Ира, поставив пустую чашечку на стол.

— Рассказывай, что решила? Как видишь свое будущее?

— Ох, не знаю, Алла Григорьевна! Страшно мне. За ребенка моего страшно! Что я смогу ему дать? Ведь у меня ни образования, ни работы толковой… И помочь мне, если что, некому. Папа… Вряд ли. Бабушка — та в Северске. Конечно, она будет рада мне… наверно. Вот если бы Сережа что-то определенное сказал! А так…

Доктор какое-то время молча рассматривала Иру, изредказаглядывая в бланки анализов и покусывая губы.

— В общем, так, Ира, анализы у тебя хорошие, но… Видишь ли…

У девушки ускоренно застучало сердце: «О боже! Что не так?! Алла Григорьевна, пожалуйста, не тяните!»

Доктор уже было открыла рот, но в это время в ординаторскую заглянула медсестра.

— Алла Григорьевна, вы меня искали? Я в процедурке была.

— Да, Вера, спустись, пожалуйста, к Вике и спроси, готов ли анализ Овечкиной Иры.

Девушка кивнула и ушла.

— Так вот… — начала доктор, растягивая слова.

Потом, бросив взгляд на побледневшую девушку, улыбнулась и, положив бумажки на стол, продолжила:

— Нет, Ира, все у тебя хорошо, не переживай! Просто… Есть у меня знакомая, давно ее знаю. У нее дочь примерно твоего возраста. Была. Забеременела. Ни образования у нее не было, как ты говоришь, ни работы. Мама испугалась. Не знаю, за кого больше: за себя или за дочь. И настояла на аборте. Но, знаешь, как в таких случаях говорят: что-то пошло не так! В итоге она потеряла дочь… Лена у нее одна была… Так что решать, конечно, тебе, но мой тебе совет: рожай! Да, согласна, будет тяжело, но мир не без добрых людей — помогут! Обязательно помогут! И, кто его знает, как жизнь у тебя в дальнейшем сложится! Ты просто не представляешь себе, скольким женщинам хотелось бы забеременеть, а не могут! Так что прими это за счастье и думай о хорошем! Мысли, они, знаешь ли, материальны.

Домой Ира ехала в полной уверенности, что будет рожать! Ей показалось, что врач о чем-то умолчала, что-то недоговорила. Теперь она с особым вниманием разглядывала мамочек, прогуливающихся с колясками, или вспоминала умиленные взгляды родителей на утренниках в саду, когда их детки танцевали или декламировали стишки. Как родители старательно наряжали своих дочек и сыночков «снежинками», «зайчиками», «лисичками» и прочими сказочными персонажами!

«Я буду самой лучшей мамой на свете! — решила Ира. — Ведь мысли материальны!»

***

— Знаешь, Сережа, в детстве мне рассказывали сказки, что есть такие люди, они как бы живые и находятся среди нас. Но есть у них одна особенность — эти особи не отбрасывают тень и не отражаются в зеркале! Представляешь? Их кто как называет: нечисть, привидения, вампиры всякие… Правда, страшно?

Сергей, как ему казалось, незаметно покрутил опущенной головой в поисках своей тени. И, найдя ее, вопросительно посмотрел на Иру.

Девушка спокойно продолжила:

— Но недавно я поняла, что есть люди гораздо страшнее. И тень есть, и отражение в зеркале — а самого человека нет! Он как бы рядом: можно прикоснуться к нему, толкнуть, ударить… Но по факту он пустое место: его не замечают, он не вызывает никаких эмоций — ни хороших, ни плохих. Вот это действительно страшно! Ты понимаешь, о ком я говорю? Нет? Я о себе! Да, я такой была до недавнего времени. Пока с тобой не познакомилась. Это ты вернул меня в этот мир! Меня стали замечать, заботиться обо мне! Ты превратил меня из Овцы в человека! Из гадкого утенка в женщину! Не знаю, что у тебя произошло с той девушкой, Дашей, по-моему, но попробую доказать всем и в первую очередь тебе, что ты не виноват! Скажи, что я могу для тебя сделать?

— Ни-че-го! — спокойно произнес Сергей, глядя себе под ноги. — Ничем ты уже не сможешь мне помочь. Знаешь, я где-то слышал, что если долго смотреть в бездну, то эта бездна начнет присматриваться к тебе! Поверь мне, Ира, я каждый день вижу глаза этой «бездны»: черные, глубокие… Когда ложусь спать, когда просыпаюсь, даже когда моргаю — бездна смотрит на меня!

Я однажды поступил плохо. Даже не плохо, а подло! Я должен был сдохнуть после этого! Но даже это у меня не получилось. И тогда я поклялся, что отыщу ее и в ногах буду вымаливать прощение! А теперь что же? Ее нет… А я поклялся. Ну вот как я буду воспитывать своего ребенка? Что я буду ему говорить о доброте, о чести?! Да я даже разговор об этом завести не смогу! Я папа? Нет, дерьмо я на палочке, вот кто! Ира, я очень тебя люблю! И поэтому тебе надо держаться подальше от меня! Я буду отдавать тебе все деньги, буду делать подарки! Все что угодно, но на расстоянии! Поэтому уходи от меня, пока я не сотворил еще какую-нибудь подлость!

— Куда же мне уходить? — растерянно спросила Ира.

— Например, туда, к бабушке! — Сергей резко отвел руку назад, в предполагаемом направлении города Северск. И тут же почувствовал, как рука ударилась обо что-то твердое.

— Ой!

Парень резко обернулся. Позади него стояла девочка. Та самая девочка, которую он совсем недавно видел играющей на ступеньках.

— Вот ты… Вот ты…

Глаза ребенка сверкали, щечки раздувались. Девочка явно подыскивала слова пообиднее, но в силу своего возраста ничего не могла придумать.

— Дурак! — наконец произнесла она.

Сергей окинул ее взглядом в поисках места, куда попала его рука.

— Извини! — растеряно произнес парень.

Он не мог понять, как девчушка оказалась у него за спиной? Ну ладно он. А Ира? Она должна была ее видеть! Он посмотрел на подругу. Судя по всему, она тоже пребывала в недоумении.

— Извини?! И ты думаешь, это все?! — так же сердито спросила девочка, уперев руки в бока.

Вдруг у Сергея кольнуло сердце. Да так сильно, будто кто-то вонзил шило под левую лопатку.

— А что еще я должен сделать? Я тебя обидел — я извинился!

Он по-прежнему ощущал боль в груди. Дыхание перехватывало.

«Блин, надо бросать курить!» — пронеслось у него в голове.

Девочка, посмотрев на парня, внезапно рассмеялась. Но как-то не по-детски, громко и зловеще.

— Если бы ты меня обидел, то давно бы лежал где-нибудь под черемушкой! — внезапно перестав смеяться, ответила девочка. — Ты не меня обидел! Ты мою доченьку обидел, Дашеньку!

Девочка наклонилась и подняла с тротуарной плитки куклу. Ту самую, с которой она так самозабвенно нянчилась на лестнице.

Сергей пошатнулся. Боль в сердце становилась нестерпимой.

«Давно бы лежал под черемушкой… Или в Черемошниках? Доченьку Дашеньку обидел… Кто ты, девочка?»

Воспоминания, как из фильма ужасов, пронеслись в его голове: Рождество, «Лестница в небо», Даша, Черемошники, Джон Цыган… Сергея трясло. Он смотрел на окружающий мир, словно через кровавую пелену.

«Господи, по-моему, я умираю! Нет, только не сейчас, не при Ире! Нельзя ей сейчас волноваться!»

Сергей стиснул зубы. Надо терпеть! Через мгновение боль в сердце стихла, дыхание восстановилось. Он вытянул руки вперед, намереваясь взять куклу.

Девочка испуганно отступила, но Сергей успел выхватить игрушку из детских ручек.

— Отдай! Сейчас же отдай! — испуганно закричала девочка, пытаясь забрать «дочу» обратно. Сергей держал куклу на уровне глаз. Он почувствовал что-то влажное и липкое на своих ладонях. Белые пятна покрывали платье и лицо игрушки. Он брезгливо вытер руки о футболку.

— Что, неприятно?! — прищурившись и сдвинув брови, прошипела девочка.

Парень от стыда до боли зажмурил глаза, вспоминая рождественскую ночь.

— Ира, пожалуйста, дай платочек, — попросил Сергей. Еще он хотел попросить, чтобы Ира смочила его водой. Но когда платочек оказался в его руке, Сергей понял, что он был уже мокрым от слез.

Он тщательно и заботливо, словно родного ребенка, протер всю куклу. И даже пригладил пальцами ее черные волосы. Сергей задумался: куда выбросить платочек?

— Не бойся, это она мороженым испачкалась, уж очень она его любит! — с умилением произнесла девочка. Сергей по-прежнему держал куклу в руках. Обыкновенное кукольное лицо: нарисованные карие глазки смотрели на него. Но в голове у него был совсем другой образ.

— Даша, прости меня! Я все понимаю… И если ты решила меня… то, пожалуйста, не здесь и не сейчас. По крайней мере, не при Ире! — шептал Сергей.

Девочка резко выхватила куклу из рук обидчика и прижала к себе:

— Нечего на нее таращиться! Вот когда будет у тебя… — девочка перевела взгляд на Иру, — своя дочка, тогда и разглядывай ее!

«Кто ты? — думал Сергей, рассматривая стоящую перед ним девочку. — Откуда ты взялась? Ведь не случайно ты здесь оказалась? Откуда ты все про меня знаешь? А если это так, то прими хоть какое-то решение. Я устал жить с этим… И почему этого не случилось там, в Черемошниках? Или ты хотела, чтобы я сперва помучился? Ну что ж, справедливо».

Девочка молча рассматривала парня, прищурив глаза.

— Все, до свидания, пожалуйста, уходи! — подала голос Ира. Девушка не понимала, что происходит. Почему Сергей оправдывается перед этой мелюзгой? С куклой разговаривает… Побледнел, дрожит весь. Да и девочка эта странная какая-то. Появилась здесь не понять как!

— Давай, топай отсюда! Где твои родители? Ишь взрослая какая! — Ира встала перед ребенком, заслонив собой Сергея, чтобы он, в случае чего, мог на нее опереться.

И не напрасно. Сергей положил руки ей на плечи и навалился всей тяжестью.

— Ира, пожалуйста, не надо! Перестань! Мы сами разберемся. Лучше пройдись, погуляй. Мы скоро закончим, — тяжело дыша, шептал парень ей на ухо.

— А чего это ты его защищаешь? — удивленно спросил ребенок. — Не ты ли это стояла перед ним и плакала, а? Или это от счастья? Он плохой! Он мою дочу обидел! Она ничего плохого ему не сделала, а он взял и…

— Но ведь это всего лишь кукла! Тем более он извинился! — продолжала Ира, присев на корточки перед девочкой, чтобы быть с ней на одном уровне.

И тут она заметила одну странность: девочке на вид было лет пять или шесть, но когда девушка смотрела в глаза собеседнице… Что там Сергей говорил про бездну? От взгляда малышки веяло таким холодом, что становилось не по себе. И вопрос о ее истинном возрасте повисал в воздухе.

— Сама ты кукла! — обиделась девочка. — Перед тобой он уже извинился, да?

Ира поднялась и прижалась спиной к Сергею.

— Все равно я его люблю! Слышишь, люблю!

Девочка не ответила. Она лишь посмотрела на парочку снизу вверх, ухмыльнулась и, повернувшись, прижав куклу к груди, не спеша пошла прочь.

— Она… Она простила меня? — задыхаясь, спросил Сергей, опираясь на худенькие плечи подруги.

Девочка остановилась. Посмотрела на свою «дочу».

— Да, — не оборачиваясь, коротко сообщила она, при этом недоуменно пожав плечами, и зашагала дальше.

Сергей обессиленно сел на парапет. Рядом села Ира, взяв его холодную ладонь в свою руку.

Дыхание Сергея потихоньку восстановилось, сердце уже не болело и стучало равномерно, багровая пелена исчезла с глаз. И мир вдруг засиял яркими красками: небо, солнце, река — голубое, желтое, синее.

Она простила его! Простила! Несмотря ни на что!

— Ира, у тебя есть сигареты? — спросил Сергей, сжимая ладонь девушки.

— Угу, — ответила девушка и стала рыться в своей сумочке. — Только у меня дамские.

Наконец-то найдя их, Ира протянула пачку Сергею. Парень, взяв упаковку, заглянул внутрь. Пачка была практически полной, не хватало двух или трех сигарет. Сергей демонстративно смял ее вместе с содержимым и размахнулся, чтобы выбросить, но, подумав, спрятал в карман джинсов.

— Ира, не кури больше, тебе нельзя!

— Ты что, Сережа? Да я и так не курила, две сигареты всего! Первый раз это на дне рождения у Вити было, второй раз — это когда мы на пикник с пацанами ездили. Ох и тошнило же меня! Между прочим, Сереженька, ты мне сам их дал, забыл?

Ира, улыбаясь, рассматривала Сергея.

— Ты знаешь, я, наверно, тоже бросать буду. Что-то сердце барахлить стало, и дыхалка уже не та.

Никто из них уже не помнил про встречу со странным ребенком. Да и была ли девочка? Посидев еще минут пять, Сергей хлопнул ладонями по своим бедрам и резко встал:

— Все, поехали к тебе!

Ира поднялась, и они не спеша пошли, держась за руки. Пройдя мимо лестницы, ведущей к Томи, Ира, не останавливаясь, спросила, заглядывая в глаза Сергею:

— А ко мне мы зачем едем?

— За твоим паспортом.

Девушка согласно кивнула. Пройдя еще несколько шагов, Ира сказала:

— Сережа, а мой паспорт со мной! — и добавила, увидев удивленный взгляд парня: — Заведующая сказала, чтобы я принесла его. Хочет меня еще на полставки устроить: работы немного больше будет, а прибавка к зарплате не помешает!

— Ну тогда поехали ко мне. За моим паспортом.

Пройдя с десяток шагов, Ира виновато поглядела на друга:

— Сережа, а твой паспорт тоже у меня. Я, когда порядок у тебя дома наводила, все твои документы: паспорт, свидетельство о рождении, военный билет и всякие непонятные бумажки твои — все в один пакет сложила. И свои тоже к тебе принесла! А вчера утром, чтобы не шелестеть пакетом, я его себе в сумочку бросила, а выложить забыла.

Сергей остановился. Он долго и внимательно разглядывал голубые глаза девушки, ее веснушки, аккуратный носик и небольшой шрам над левой бровью. Он только сейчас понял, насколько сильно ее любит! Ему хотелось прямо здесь и сейчас крепко обнять девушку и не выпускать из объятий!

— А зачем тебе наши паспорта? — спросила Ира, выведя его из задумчивости.

— Хочу поменять тебе фамилию!

— На какую? — тихо спросила девушка, быстро заморгав.

— М-м-м… Пироговой быть согласна? — улыбаясь спросил Сергей.

Девушка, закрыв лицо ладонями, быстро-быстро закивала и, обняв любимого, прижалась к нему.

— Ты случайно не знаешь, где находится ближайший загс? — спросил Сергей, прикасаясь губами к ее волосам.

— Я видела. Здесь рядом, минут десять пешком. Не доходя до роддома. По той же стороне.

— Ну тогда пошли, не будем терять время! — нехотя разжимая объятия, предложил Сергей.

Он шел уверенной походкой с гордо поднятой головой. Ира старалась поддерживать его темп, иногда поворачивая голову в попытке поймать взгляд друга. Ей казалось, что он сейчас остановится, ухмыльнется и скажет: «Ирка, ты что, поверила? Ну ты овца! Да я же прикалываюсь! Ну какая ты жена?»

Теперь было важно пройти этот километр, и чтобы не случилось чего-нибудь непредвиденного!

Они двигались вдоль Ушайки и подходили к проспекту Ленина, когда услышали сзади:

— Пирог! Ира!

Они оглянулись. По противоположной стороне улицы, от Дома правительства, догоняя их, бежали Антон и Витя. Сергей и Ира остановились. Пропустив пару машин, парни пересекли дорогу и подошли к парочке.

— Привет! — поздоровался Витя, протягивая руку Сергею и кивая Ире.

— Фу-у-у, еле вас нашли! Мы к тебе — а вас дома нет. Хорошо, Зойка сказала, что вы собирались на набережной встретиться!

— А Зоя откуда узнала, что мы здесь? — удивленно спросил Сергей.

— Это элементарно! Она слышала, как Ира сказала тебе перед уходом в коридоре, что будет ждать тебя на набережной после обеда! — пояснил Антон.

— Я понимаю, что вы не просто так проделали этот путь? — спросил Сергей, всматриваясь в лица друзей. Ира в тревоге прижалась к Сергею.

— Ты только, это… — начал Антон, но Витя перебил его:

— Пашка Виноградов умер!

— Ох! — вскрикнула Ира, прикрыв пальцами рот. Она не знала этого Пашу, даже никогда не слышала о нем. Но раз друзья так отреагировали на его смерть, то он что-то значил в их жизни. И теперь это известие может повлиять на их с Сергеем планы! Она прекрасно помнила новости о смерти неизвестной ей Даши и последовавшие за этим перемены в поведении Сергея. А ведь так хорошо все начиналось: загс, смена фамилии, семья… Ира тяжело вздохнула, обреченно глядя на Сергея.

— Когда? Где? — как-то не очень расстроенно спросил он.

— Сегодня утром на улице Карташова в машине нашли! — начал Антон.

— Наш участковый, Сергей Палыч, встретил нас и говорит: «Слышали, что друг ваш Паша умер?» Мы такие: «Нет, не слышали!» А он такой: «Задумайтесь, пацаны, о своей жизни!» Ну, мы адресок-то у него узнали, где Паша того… Потом сразу к тебе! А вас нет! Мы — в машину и погнали на адрес. А там пацаны местные рассказали, что какая-то девочка, хрен пойми чья, подошла к бабкам у подъезда и говорит: «Там дядя в машине, мертвый!» Те в кипиш — скорая, менты… В общем, как-то так.

— На Карташова? Да, там его бабушка жила… Значит, говорите, девочка нашла? — потирая шрам на лбу и глядя себе под ноги, спросил Сергей. — А отчего он…?

— Пока неизвестно. Вскрытие покажет, — вздохнул Витя.

— Да чего там вскрытие… Это элементарно: пацаны говорили, что у него рукав рубашки был закатан и шприц на полу в салоне валялся!

— Его она, значит, не простила… — ни к кому не обращаясь, с улыбкой на губах резюмировал Сергей, глядя в небо.

— Кто не простил? Кого не простил? — удивленно спросил Витя, поочередно переводя взгляд с Сергея на Иру. — Серый, у тебя все нормально? А то вид у тебя…

— Ладно, пацаны, забудьте. Я и сам не все понимаю. — Сергей посмотрел на растерянную и прижавшуюся к нему девушку:

— Витя, Антон! Такое, понимаете, дело: мне нужен будет свидетель!

— Да не вопрос! — быстро отреагировал Витя. — Как сейчас помню, мы сидели у тебя дома, играли в карты, возможно, пили пиво, поэтому некоторые нюансы могли забыть! Если что, Зойка подтвердит! Нормальная баба, с ней договоримся! Ты только определись с числом и временем, а там что-нибудь придумаем! Ты куда-то вляпался? Опять без нас?

Сергей, сдерживая улыбку, смотрел на друзей.

«Спасибо вам! Спасибо, что вы есть! Спасибо за новую куртку и шмотки, которые вы купили мне после моей поездки к Джону Цыгану! Хоть вы и говорили, что это мои деньги, но я-то знаю, что после той глупой выходки им взяться было неоткуда. И Зое спасибо за то, что подкармливала меня, когда я с трудом мог передвигаться от дивана до туалета! А Надюшке, солнышку нашему, я вообще по гроб жизни обязан! Спасибо вам!»

— Подожди, Овес, я, кажется, догадываюсь, по какому делу ему нужен будет свидетель! Если это так, то тебе, Витя, в ближайшее время потребуется новый лапсердак! Да, Серый? — улыбаясь спросил Антон.

Сергей молча кивнул, прижимая к себе Иру.

— Не понял! Я чего-то не знаю? И зачем мне костюм? — растерянно спросил Витя, подозрительно рассматривая друзей.

— Ладно, Витя, пошли. Не будем их задерживать. Я тебе потом все объясню. Ведь это элементарно!

— Приходите к нам сегодня вечером! Будем ждать! — Сергей был рад тому, что Антон сам обо всем догадался. А уж вечером он официально объявит о своих планах на дальнейшую жизнь! Влюбленная парочка прошла несколько метров, когда их снова окликнул Витя. Они обернулись.

— Серега, Ира, поздравляю вас! — прокричал он, вскинув вверх руки, и исполнил какой-то незамысловатый танец.

— Спасибо, Витя! — помахала в ответ Ира.

Сергей молча махнул рукой.

Влюбленные, взявшись за руки, уверенной походкой пошли к намеченной цели.

***

В палате с новорожденными находились две медсестры — Надя и Вера. Вера проводила туалет недавно появившимся на свет малышам, Надя стояла у окна.

— Вера, ты давно уже замужем, своего ребенка не хотите завести?

Подруга, запеленав ляльку, обернулась, устало посмотрела на подругу, тяжело вздохнула:

— Уже не хочу.

— Почему?!

Девушка подошла к следующему ребенку. Молча распеленала его и, не оборачиваясь, ответила:

— Видишь ли, Надя, я розовые очки сняла. Ты думаешь, я не мечтала об этом? Муж, семья, дети… Только вот на деле все как-то по-другому получается. Я со своим Сашкой со школы дружила. Хороший был парень: остроумный, спортсмен — боксом занимался. Все у нас было: цветы, конфеты, прогулки под луной! — Вера грустно улыбнулась. — Даже стихи для меня сочинял! Все было прекрасно, пока мы нашу дружбу не скрепили браком! Учиться дальше после школы не стал. На фиг, говорит, та учеба! Гляди, сколько сейчас нищих умников! В армию тоже не пошел — купил справку. У психиатра. Хотя, ты знаешь, ему бы эту справку и так дали. А потом куда-то делись конфеты, цветы, прогулки… Хотя гулял он где-то под луной, только не со мной! А ко мне относился как к личной вещи: «Туда не ходи! Этого не делай!» Ага, сиди дома и ублажай его! — Вера ухмыльнулась. — Ублажай… Придет вечером из спортзала, где он и пропадал целыми днями, встанет перед зеркалом, полюбуется собой — и в душ! Спать ложимся: «Меня не трогай, я устал!» Приготовлю чего-нибудь — не ест! Неполезно, видите ли. А сам жрет какую-то химию, анаболики. Правда, полгода назад устроился работать. Куда — не говорил. Зато хвастался: бригадиром назначили! Гордый такой ходил. Ну, хоть деньги в доме появились, и весьма приличные по нынешним временам, а главное — вовремя, без задержек! Только длилось это недолго. Притащили его как-то домой избитого до полусмерти! Еле отошел! Месяц дома сидел, боялся нос на улицу высунуть. Подойдет к окну, из-за шторки посмотрит во двор — и обратно в кресло, к телевизору. Сейчас в магазин грузчиком устроился, за копейки и подачки работает! А ты говоришь, дети! И вообще, устала я, разводиться буду. Я как-то по-другому представляла семейную жизнь. И ты, Надя, не спеши с замужеством.

Девушка с интересом выслушала подругу, а в конце усмехнулась: «Ну да, “не спеши”! А то у меня под дверью очередь выстроилась из желающих меня под венец вести! Кому я нужна с моей комплекцией!»

В палате воцарилась тишина.

— Ох, как мне эта девочка нравится! — нарушила молчание Надя, увидев, что Вера распеленала очередного новорожденного. — Прям булочка какая-то! Позавчера, в субботу, родилась, а выглядит так хорошо! В тот день такой дождь лил, а Алла Григорьевна говорит, что это природа плачет. А я думаю: почему плачет? Может, наоборот, очищает мир для этих крох!

— Да, хорошенькая девчушка! Только вот я бы сказала, не булочка, а пирожок!

— Почему пирожок? Это же девочка, а значит, булочка! — возразила Надя.

— Так, читаем, — Вера посмотрела на бирку на ручке младенца, — мама — Пирогова Ирина. Я же говорю, пирожок!

Надя задумалась.

— Так… Подожди, как ты сказала? — Надя подошла к подруге и прочитала сама:

— Ирина Пирогова… — глаза ее округлились. — Господи! Ну конечно же! А я думаю, на кого похожа та девушка из двенадцатой палаты?!

Разглядывая младенца, Надя не переставала улыбаться.

— Так вот ты какая… Вера, я хорошо знаю родителей этой девочки! Папу ее, Сергея, — вообще с детства! Хороший пацан, но балбес! Господи, в какие только переделки не попадал! А Ирка… Там же смотреть не на что было! Невысокая, худющая, конопатая… Впрочем, они нашли друг друга — гусь да гагарочка! Поженились они. А сегодня утром по коридору отделения идет мне навстречу девушка… Ну просто красавица: русоволосая, голубоглазая, вся такая ладная, фигуристая! На улице бы встретила — ни за что бы не поверила, что у нее роды были день назад! Я еще подумала: наградил же Бог внешностью! Ей бы где-нибудь в фильмах сниматься или моделью работать! А она, проходя мимо меня с улыбкой, кивнула! Мне даже на ум не пришло, что это Ирка! Вот что жизнь семейная с людьми делает! Интересно, какое он имя даст дочке? — тихо спросила Надя, продолжая рассматривать младенца.

— Ты сейчас сказала: маленькая, с веснушками, худенькая… Припоминаю ее. Раза два встречала в отделении. Ею Алла Григорьевна занималась. Я думала, родственница ее. Хм, мне казалось, что она подросток лет пятнадцати! И мужа ее сегодня видела в приемном покое. Передачу приносил. Я не знаю, каким он был раньше, но сейчас выглядит очень даже ничего! Лицо у него такое мужественное, со шрамом на лбу, одет прилично. Большой пакет продуктов жене передал! Я еще подумала: вот бы себе такого парня найти! Сколько ему лет?

— Так, если мне двадцать три, то ему… — Надя задумалась, — двадцать! Да, уже двадцать, он мартовский… А Ирке его восемнадцать или девятнадцать сейчас. Ох, давно я к Сереге не заходила! Друзей его встречала, спрашивала про него. Говорят, на хорошую работу устроился. Порекомендовал его кто-то боссу одной крупной фирмы. Слышала такую фамилию — Вирт? Серега автомехаником у него! Не удивлена! Есть такие люди — самородки! Я не знаю, как у него это получалось, но он, как доктор: послушает «поломашку», поговорит с ней и выдает диагноз. Всегда верный! Ему бы отучиться, хотя бы для корочки. Далеко бы пошел!

Их разговор прервал вошедший в палату мужчина в медицинском халате, застегнутом на все пуговицы, в медицинской маске, закрывающей лицо до самых глаз, в шапочке, надвинутой до бровей. Не хватало лишь фонендоскопа, накинутого на шею.

— Здравствуйте! — бодро поздоровался вошедший. — Не помешал?

— Нет-нет, что вы! — сказала Вера. — Мы закончили. Мы вам нужны?

— Отдыхайте, пока есть возможность! Я справлюсь.

— Если что, мы рядом, — отозвалась Надя.

Подруги вышли в коридор и сели на топчан у окна.

— Ты его знаешь? — спросила Вера, кивнув в сторону палаты, откуда они только что вышли.

— Нет, — пожав плечами, ответила Надя, — не знаю. Говорят, что анестезиолог новый должен прийти. Может, это он и есть?

— Интересно, сколько ему лет? — ни к кому не обращаясь, спросила Вера.

Надя посмотрела на подругу, покачав головой. Через секунду девушки рассмеялись.

Неизвестный мужчина стоял в центре палаты и не торопясь, как будто прислушиваясь к чему-то, разглядывал младенцев. В какой-то момент он вздрогнул и перевел взгляд на стену справа от окна, где стоял пеленальный стол, на котором спали три младенца.

— Ты здесь? — тихо спросил он, обводя взглядом помещение, и, будто получив ответ, добавил: — Тогда проявись.

Возможно, в это время в какой-то комнате дома напротив женская рука повернула зеркальце, чтобы поправить макияж, или внезапно подувший ветерок распахнул форточку, но, как бы то ни было, на стене над пеленальным столиком со спящими младенцами появился солнечный зайчик. Он дрожал, то увеличиваясь в размере, то сжимаясь. В общем, вел себя как живой и словно не зависел от источника света.

— Так-то лучше! — удовлетворенно произнес мужчина. — Если я правильно понял, выбор сделан?

Зайчик на секунду замер, затем вновь пришел в движение, хаотично заплясав.

— Ну что ж…

Мужчина стоял, скрестив руки на груди, и задумчиво разглядывал новорожденных.

— И все же почему она?! Ты хочешь что-то изменить?

Неизвестный в белом халате остановился на полуслове, будто выслушивая чьи-то доводы. Он растерянно потирал лоб, одобрительно кивая, иногда отрицательно качая головой.

— Возможно, это и так. Мы учтем это, но помни: бойся своих желаний, они иногда сбываются! — сказал он и после недолгого раздумья добавил: — Все равно я не имею возможности влиять на твой выбор. Да будет так!

Солнечный зайчик замер в метре над головами младенцев. Затем решительно, в один миг, переместился на личико спящего младенца, на бирке которого было указана фамилия Пирогова.

Грудничок состроил недовольную гримасу, завозился, поджал нижнюю губку, явно собираясь заплакать. Солнечный зайчик тем временем, увеличиваясь в размере, осветил все лицо младенца и, постепенно теряя яркость, исчез.

Ребенок успокоился. Некое подобие улыбки отразилось на его губах.

— И будешь ты любить врага своего, как самого родного тебе человека — отца! — сказал мужчина и вышел из палаты.

Проходя по коридору, он остановился у сидящих на топчане девушек.

— Как вас зовут? — поинтересовался он.

— Я Вера! — кокетливо ответила одна.

— А меня Надя, — серьезно отозвалась другая.

Мужчина, внимательно рассматривая их, проникновенно произнес:

— Девочки, вы просто не представляете себе, как это символично, что именно сейчас здесь находятся Вера и Надежда!

Девушки улыбнулись. Вера хотела было спросить имя незнакомца и уже открыла рот, но тот развернулся и пошел прочь. Через несколько шагов он остановился, постоял и, повернувшись к подружкам, спросил:

— Вы сладкое любите? — и, получив утвердительный ответ в виде кивка, продолжил: — Мне бабуля варенье передала, клубничное, а я заработался и забыл про него. Оно в холодильнике в ординаторской стоит, угощайтесь! Только все не съедайте! Стасу оставьте, он, кстати, уже подошел!

— С удовольствием! Спасибо вам! — поблагодарила Надя.

Неизвестный зашел в ординаторскую, закрыв за собой дверь.

— Странный он какой-то. Мог бы имя свое назвать. Наверняка же у нас работать будет! А может, он и Стаса с собой привел? И одевается как-то странно: весь закутанный. Я понимаю, что стерильность, но у нас никто так не ходит! Вот сколько ему лет? Хотя бы примерно?

Надя, улыбаясь, рассматривала подругу. Внезапно она посерьезнела.

— Варенье… бабуля… — шептала она. — Вера, сколько сейчас времени?!

Девушка достала из кармана халата наручные часы и показала подруге.

— О боже! — воскликнула Надя и, подскочив, бросилась по коридору.

— Валентина Николаевна, извините, я отлучусь минут на пятнадцать? Я до остановки и обратно — бабушке ключи передать! Я быстро… — затараторила Надя, заскочив в ординаторскую.

Она даже не обратила внимания, что дежурный врач Валентина Николаевна в помещении была одна. Что никакого мужчины, одетого во все белое, не было. Да и про странного доктора она уже не помнила.

— Надя, я думала, ты уже вернулась! — удивленно сказала врач, глядя на девушку поверх очков. — Давай, только быстро! Вера на месте?

— Да-да! На месте! — ответила девушка, выбегая из кабинета.

Быстро переодевшись, Надя выскочила на улицу.

«Господи, ну как же так! Как я могла забыть про бабулю! Всего-то ключ ей передать, чтобы она не выходила из трамвая! Бабуля же не ездит к нам пустой — всегда с сумками, с гостинцами! А сейчас стоит, наверно, бедненькая, на остановке и ждет свою полоумную внучку! Вот же я… — корила себя Надя. — А может, она еще по какой-то причине не подъехала? Может, я сейчас подойду, и тут же трамвай появится?»

Пробегая мимо храма Александра Невского, девушка подняла глаза туда, где на фоне голубого неба блестели золотом кресты.

«Господи, а я еще удивляюсь, что меня никто не любит! Кому я нужна, малахольная!» — продолжала убиваться Надя.

Пройдя последние метры переулка, она свернула на проспект, к трамвайной остановке.

Чуда не случилось — бабушка была на месте. У ее ног находилась большая холщовая сумка, и явно не пустая. Девушка, подбежав, обняла бабушку:

— Бабуля, миленькая, прости свою внучку непутевую! Забыла я! Представляешь, забыла! Все утро помнила, даже у Валентины Николаевны два раза отпросилась! А тут раз — и из головы выскочило.

— Надюша, ты что?! Ничего страшного не случилось! Подумаешь… Ну постояла, подышала свежим воздухом! — успокаивала бабушка. — Я варенья твоего любимого, клубничного, везу! Вечерком сядем — чай с ним попьем!

— Не, бабуля, я сегодня на сутках. Только завтра.

Бабушка отстранила от себя Надю, взяв ее за плечи:

— Ну-ка, дай полюбуюсь! Ох, ты ж моя красавица!

— Да, конечно… — начала Надя и тут же замолчала, увидев за спиной бабушки мужчину лет, наверно, тридцати, плотного телосложения, среднего роста, с зачесанными набок волосами, с редкими усиками и в очках в роговой оправе. Он стоял метрах в пяти от них и наблюдал разыгравшуюся сцену. Наде показалось, что он похож на медвежонка — доброго плюшевого медвежонка!

Бабушка продолжала что-то говорить про работу, про тяжести, которые ей приходилось таскать, еще про что-то, но Надя не слушала ее. Она изредка посматривала на стоящего рядом мужчину. И когда их взгляды встречались, оба смущенно отворачивались.

«Какой же он… хороший! И глаза у него добрые, и взгляд умного человека. Наверно, в школе отличником был. Вот бы с ним…»

— Надюша, ты, часом, не влюбилась в кого? — спросила бабуля, с любопытством разглядывая внучку. — А то я тут говорю, а ты витаешь где-то в облаках!

— Ну что ты, бабуля! — засмущалась девушка. — Некогда мне глупостями заниматься!

Последняя фраза была адресована, на всякий случай, стоящему рядом мужчине. И как показалось Наде, он улыбнулся.

«Да что я, как дурочка, стою тут, фантазирую. Он наверняка женат!» — вздохнув, подумала она и опустила взгляд в землю.

И тут мужчина, как будто прочитав ее мысли, провел правой ладонью по лицу. Обручального кольца не было! Надя засветилась солнцем. Бабушка внимательно рассматривала внучку, на щеках которой играл румянец.

— Ладно, птичка моя, беги на работу! А то потеряют тебя, ругать будут. Только ключ мне все же дай!

— Не, бабуля, я тебя в трамвай сперва посажу, сумку подам, а потом пойду.

— Кхе-кхе, — откашлялся мужчина. — Извините, пожалуйста, я тут стал невольным свидетелем вашего разговора. Надя, вы не беспокойтесь, я помогу бабушке: и в трамвай посажу, и до дома, если надо, провожу! Можете быть спокойны.

Надя, быстро посмотрев на незнакомца, перевела взгляд на бабушку.

— Спасибо! Не перевелись еще мужчины! — поблагодарила бабушка, оглядев галантного кавалера.

— Вот видишь, внуча… — бабушка запнулась, разглядывая Надю: «Так вот в чем крылась причина внезапной рассеянности! А что, парень вроде неплохой, серьезный. Ладно, Надюша, выясню, что да как».

— Ну, все, беги, не переживай за меня! А о том, что ты хотела бы узнать, я обязательно расспрошу! — пообещала бабушка, заговорщицки подмигнув внучке.

— Да, телефон у тебя на посту в роддоме тот же самый остался? — улыбаясь громко спросила бабуля, продиктовав вслух легко запоминающиеся цифры.

— Да-да! Ничего не изменилось. Все тот же… — Надя повторила номер телефона.

Она чмокнула бабушку и, отойдя на пару шагов, не удержалась, повернулась и помахала рукой. Ответили ей оба.

— Вас как зовут, молодой человек?

— Стас.

— Спасибо вам, Стас! Вы далеко едете? Я на «Детской больнице» выхожу.

И так получилось, что, отойдя на несколько метров и услышав бабушкины вопросы, Надя почувствовала, будто на ее кроссовках развязались шнурки. Она присела на корточки.

— Да вы что?! Мы, выходит, соседи! Я на Лебедева живу!

— Вот здорово! Стас, раз уж так вышло, может, вы сумку поднимете: дом рядом с остановкой, да этаж пятый. А силы уже не те! С меня обед и чай с вареньем! Или вас дома ждут?

— Меня только Белорус ждет — кот мой, белый и пушистый!

Весь остальной разговор Наде был уже неинтересен! Шнурки завязаны, душа поет, сердце радостно стучит! Теперь поскорее вечера дождаться и бабушкиного звонка! А может быть, и не только бабушкиного!

Глава 2. Мой личный ангел

Поваленные стулья, разбитая посуда… Тусклый свет лампочки, приглушенный разговор… Труп на полу, повсюду кровь… Слияние, разветвление, короткая линия… Клубочек, петля, дуга… Черное — белое, черное — белое… В глазах рябит от полос папиллярных линий на дактилокартах.

Я проснулся, но глаза не открывал. Это всего лишь сон. Работа не отпускала даже дома. Короткий отдых не принес облегчения. Но, как говорят мудрецы: «Самый темный час — перед рассветом!»

Я встал с кровати и прошел в ванную. Принял контрастный душ и растерся полотенцем. Зеркало запотело, но осушать его я не стал. Зачем? Чтобы увидеть небритое осунувшееся лицо с красными глазами? Причесался на ощупь.

Есть не хотелось. Поэтому перекусил двумя бутербродами и чашкой кофе.

Было у меня одно хорошее, годами проверенное средство от усталости — рыбалка! Рыбалка как медитация: отрешенно смотреть на поплавок или вдаль, за горизонт. И еще немаловажное условие — чтобы не было рядом ни рыбаков, ни праздношатающихся отдыхающих с глупыми вопросами: «Что ловится?», «Клюет или не клюет?» Ужасно это раздражает, особенно когда не клюет и не ловится!

Сборы были недолгие. И вот уже через десять минут я шел по аллее вдоль бухты со старой бамбуковой удочкой в руке и пригоршней замороженных чилимов в пакете. Несмотря на конец августа и яркое солнце, жарко не было. Может, потому что ночью и утром была гроза или потому что все лето не отличалось в этом году солнечной погодой.

Отдыхающих было немного: несколько человек купались, некоторые прохаживались вдоль берега, кто-то зашел по колено в воду, несколько детей строили песочные замки. В общей сложности у воды было человек десять-пятнадцать, не больше.

Да, это был уже не тот санаторий, что десяток лет назад, когда сюда съезжались отдыхающие со всех республик СССР. Свежий воздух, лечебная грязь, относительно чистая бухта, убранный, уютный пляж. Но с каждым годом народу становилось все меньше и меньше, и к середине девяностых санаторий практически зачах: беседки, расположенные почти у самого берега, никто не подкрашивал, прогнившие доски пола и перил не меняли. Многочисленные клумбы, некогда засаженные всевозможными цветами, зарастали бурьяном, аллеи не подметались, декоративные кустарники, которые раньше постоянно подстригали, постепенно превращались в сплошную зеленую стену с торчащими в разные стороны ветвями.

Я подходил к тому месту, где надо было принимать решение, куда идти дальше. Либо на каменную насыпь, уходящую метров на пятьдесят в закрытую бухту, где глубина и открывающийся вид позволяли и рыбешку поймать, и просто отдохнуть, или пройти чуть дальше метров на сто, за мыс, где море от леса отделяла грунтовая дорога, заканчивающаяся тупиком.

Преимущество второго варианта — редкие прохожие. Недостаток: добротный низкий железобетонный пирс, спроектированный в виде ласточкиного хвоста, был построен на отмели, где глубина на самой крайней его точке во время прилива достигала чуть больше полуметра. Поэтому шансы поймать какую-либо рыбку приближались к нулю.

Я подходил к точке принятия решения. Еще издали было видно, что на насыпи находились два рыбака-завсегдатая, которых я узнал по одежде и по привычному их месторасположению.

«Хорошо, пусть будет насыпь!» — решил я. Но, когда я свернул с асфальтированной аллеи на тропинку, ведущую к берегу, со мной произошла странная штука: сперва на мгновение перехватило дыхание, затем по глазам ударил яркий свет, как будто в лицо направили прожектор, после чего окружающий меня мир окрасился странными цветами. Вернее, цвета остались те же, но без оттенков и полутонов: трава — зеленая, неестественно зеленая, одуванчики — ярко желтые, небо — пронзительно голубое, асфальт — черный. Все было очень яркое, контрастное, без теней. Как будто рисовал ребенок, макая кисточку в акварель определенных цветов, не смешивая их.

В этот же момент показалось, что меня приподнял над землей и подтолкнул вперед плотный поток воздуха. Сердце учащенно забилось, ноги задрожали. Я остановился. Несколько раз глубоко вдохнул — выдохнул. Все вокруг приобрело прежний, естественный вид. Сердцебиение пришло в норму, дрожь в ногах почти пропала. И только сейчас я заметил, что прошел (а прошел ли?) лишних метров семьдесят от того места, где надо было сворачивать к морю! Я решил посмотреть на реакцию людей, которые, возможно, находились рядом. Медленно обернулся. Позади меня никого не было. Ближайшие голоса доносились из-за стены зеленого кустарника, отделяющего аллею от пляжа. Лишь кто-то очень похожий на меня, высокий, худой, в такой же футболке и с бамбуковой удочкой, шагнул за угол лодочного гаража.

«Что-то странное творится со мной сегодня! — подумал я. — Наверно, так люди сходят с ума. Но почему? Недосып, или что-то съел?»

Так рассуждая, я продолжал идти по дороге в сторону «варианта номер два» — к пирсу на мелководье. Я заметил, что поднялось настроение, дышать стало легко, особенно на вдохе, когда невообразимое количество различных запахов проникало в мой мозг!

Почему же я раньше не обращал на это внимания: трава, одуванчики, море, даже чуть подгнившие водоросли, выброшенные на берег волнами, источали невероятный аромат! И какие-то другие запахи, которые я не мог опознать, приятно щекотали ноздри! Мне казалось, что я по-новому вижу этот мир, несмотря на то что прожил здесь почти тридцать лет! Все мое детство и юношество прошли на этой земле, я знаю здесь каждый куст и дерево, все песчинки пляжа побывали под моими стопами! Так почему же только сейчас я увидел, насколько прекрасен этот мир?!

«Оттуда все кажется иным!» — подумал я. «Откуда — оттуда?» — тут же пронеслось в голове. Создалось впечатление, что кто-то другой управляет моими мыслями! Мне по-настоящему стало страшно! А вдруг я и вправду схожу с ума?

Размышляя подобным образом, я прошел оставшийся отрезок дороги. Вот сейчас поворот, потом еще метров сто — и пирс! Только бы на нем никого не было!

Дойдя до небольшой полянки, где любили останавливаться автомобилисты, которые приезжали на пикник или просто полюбоваться видом на залив и противоположный берег, я увидел, что у груды больших камней, оставшихся от возведения насыпи, стояла молодежь: два парня и три девушки, все примерно одного возраста — лет двадцати. Они, вероятно, что-то праздновали: в руках у них были пластиковые стаканчики, а на песке у валунов стояли два полиэтиленовых пакета, пустая бутылка из-под шампанского и початая бутылка вина.

Видимо, выпито было достаточно: разговор молодежи был громкий, смех искренний, один из парней, что-то рассказывая, отчаянно жестикулировал.

Я вспомнил свою молодость. Так же с друзьями мы приходили сюда, только располагались в лесу, рядом с берегом. Костер, шашлык и, конечно же, спиртное…

Когда я поравнялся с молодыми людьми, они смолкли. Сделав пару шагов дальше и почувствовав спиной чей-то взгляд, я обернулся. Одна из девушек, брюнетка, улыбаясь, слегка склонив голову набок, продолжала, как мне показалось, с интересом смотреть на меня.

— Даша, тебе подлить? — спросил у нее один из парней, заглядывая в стаканчик.

— А? Нет, у меня еще есть, — девушка переключилась на компанию.

Ну вот и пирс. Размотав удочку, я забросил леску. Поплавок с легким всплеском упал в воду. Все! Теперь можно расслабиться. И плевать мне на ту рыбу и поклевку. Я закурил, сделав первую глубокую затяжку. Мой взгляд безучастно блуждал по заливу: чайки, белыми буйками качающиеся на волнах, одинокая лодка на середине залива, зеленый противоположный берег, а дальше сопки, затянутые белесой пеленой. Красота и покой!

Я не знаю, сколько так простоял: может, пять минут, может, десять. Но вдруг краем глаза заметил движение справа от себя.

«Только не это! — подумал я, когда увидел рядом черноволосую девушку, которая там, у камней, провожала меня взглядом. — Интересно, с чего она начнет разговор?»

Но девушка не торопилась с вопросами. Она так же, как и я, всматривалась в даль залива, приложив ладонь козырьком ко лбу. Иногда приседала на корточки у самого края пирса и, рассматривая дно, придерживала волосы у лба. Следила, как и я, за поплавком, мерно качающимся на небольших волнах.

И все же мне казалось, что она украдкой поглядывала на меня. Причем девушка переходила с правой стороны пирса на левую, так же глядя вдаль, изучала дно, бросая в воду рядом с собой мелкие камушки, поднятые с пирса. Но с каждым таким переходом она становилась ближе ко мне.

Я уже откровенно с улыбкой наблюдал за девушкой. Незнакомка напомнила мне молодого голубка, которому накрошили хлеба. Те крошки, которые находились далеко, склевывались сразу, а насчет тех, что упали рядом с кормящим, возникали сомнения: уж не ловушка ли это? Стоит ли доверять?

Да, «бойтесь данайцев, дары приносящих…»

— Ну, чтоскажешь, Даша? — спросил я девушку, вспомнив, как обратился к ней парень там, у камней.

Брюнетка, которая находилась уже в паре метров от меня, вздрогнула и вонзилась в меня взглядом.

Мне стало не по себе: таких выразительных глаз я еще не видел — темно-карие, почти черные, со взглядом, как в таких случаях говорят, преданной собаки! Волосы девушки, оказывается, не были абсолютно черными: внезапно подувший ветерок взъерошил их, и отдельные волоски под лучами солнца отсвечивали золотом. Аккуратный носик, чуть приоткрытый рот с пухлой нижней губой, узкий подбородок. Все вместе придавало ей ангельский вид!

Даша продолжала молча стоять рядом. Она прикрыла веки и, казалось, к чему-то принюхивалась, чуть вытянув шею вперед.

— Я, если что, Егор, — нарушил молчание я, изменяя своему же правилу не озвучивать своего настоящего имени при мимолетных, ничего не значащих знакомствах.

— А я знала, что именно сегодня найду тебя! — тихо произнесла она.

— Да я не особо-то и прятался!

— Я поняла, — улыбнулась девушка. — Но сегодня ты здесь!

Я растерялся. Интересный разговор у нас получался.

— Я здесь и не здесь, я везде и нигде…

— Да, я догадалась. Ты, наверно, был занят?

Вся эта история походила на моноспектакль со стороны незнакомки. На хорошую, я бы сказал, талантливую импровизацию! Возможно, группа студентов театрального института от скуки и выпитого алкоголя решила повеселиться и заодно отработать актерское мастерство. Ну что ж, получалось здорово! Я посмотрел на «зрителей», по-прежнему находящихся у камней. Никто из них не смотрел в нашу сторону. Да и насладиться игрой своей подруги с того места было проблематично. Тогда что это? Я еще раз внимательно рассмотрел лицо Даши. Может, мы когда-то встречались? Нет, такие глаза я бы точно не забыл! Возможно, когда-то давно, когда она была ребенком, я достал из речки мячик, оброненный ею, и она запомнила меня? Нет, такого тоже не помню. Тогда кто она?

— Занят? Наверно, да. Но сегодня решил посетить это место, — ответил я. — Вдруг ты наконец-то появишься!

Мне захотелось подыграть ей, так, на всякий случай, для разнообразия. Удочку к этому времени я бросил на пирс: тут наклевывалось более интересное занятие.

— Извини, Егор! — виновато посмотрев на меня, ответила девушка, понурив голову. — Я и вчера сюда приходила. Ошиблась на день.

Мне стало неудобно. Ну конечно же — девушка меня с кем-то перепутала! А я стою, кривляюсь перед ней! Теперь я думал о том, как бы потактичнее выйти из этой ситуации, не обидев незнакомку. Я уже открыл рот, чтобы сделать пару красивых комплиментов и объяснить девушке, что она ошиблась, как вдруг Даша уткнулась лбом мне в грудь:

— Егор… — тихо произнесла она, как бы пробуя на слух произнесенное имя.

Черт возьми! Я решил пока не разубеждать ее. Такого нежного прикосновения я не ощущал давно! Да что там давно — никогда! На секунду мне показалось, что я растворяюсь в ней. Я чувствовал каждую клетку ее тела, мерное движение крови в сосудах, биение сердца. Одновременно с этим меня окутало вселенское спокойствие и счастье! Вернуло меня в реальность то, что ее волосы при дуновении ветра попадали мне на лицо и щекотались.

— Даша, а тот парень, блондин, не обидится на тебя? Что ты здесь, со мной… — я обратил внимание девушки на одного из парней из компании, который уже давно наблюдал за нами.

— Кто? Сашка, что ли? Нет, Егор, он просто наш друг, — девушка, отстранившись от меня, махнула ему рукой.

Друг Сашка не ответил, демонстративно отвернулся.

— Они все мои однокурсники: блондин — Саша, та девушка, что рядом с ним, — Маша, второй парень…

— Да-да: Саша, Маша, Гриша, Наташа! — перебил я Дашу, не зная почему вспомнив имена детей Александра Пушкина.

— Ты даже знаешь имена моих друзей?! — с каким-то уважением и восторгом спросила Даша.

Я просто пожал плечами: бывают же совпадения!

— Ну что ты, просто назвал случайные имена и, по-видимому, угадал, да?

Девушка согласно кивнула.

— Да, этим миром правит его величество случай! Допустим, ты с друзьями пришла на берег, где совершенно случайно встретила меня, очень похожего на кого-то! Как тебе такой вариант?

Девушка молча, с серьезным видом изучала меня.

— Егор, ты что, проверяешь меня? Как я могу тебя с кем-то перепутать? Ты тогда сам сказал: «Ищи меня во Владивостоке!» И вот я здесь!

— Я сказал тебе, чтобы ты меня нашла… А сама ты откуда?

— Откуда? — удивилась девушка. — Я из Томска.

Вот тут мне стало все более-менее понятно! Понятно и грустно. Но я не мог связать воедино ее ангельское лицо, умный взгляд и… наркотики! Да, скорее всего, так и есть! Все ее поведение говорило об этом. Интересно, под чем она? Сейчас у молодежи в моде «синтетика».

Девушка выжидательно смотрела на меня.

— Забавно. А что я еще говорил?

— Больше ничего. Ты вообще молчал. Я не знаю, как ты это сделал, но я поняла, что надо лететь во Владивосток! — убедительно объяснила девушка. — Ты, наверно, забыл. У тебя много таких, как я, да? Это же твоя работа… — чуть расстроенным голосом закончила девушка.

— Нет, Дашенька, таких, как ты, я еще не встречал! — ответил я, ничуть не соврав.

Мне показалось, что на глаза девушки навернулись слезы.

— Правда?! Значит, я могу считать тебя своим ангелом? Своим личным ангелом, да?

Господи, этого я уже вынести не мог! Я хорошо себя знаю и точно могу сказать, что ни внешне, ни внутренне я не ангел.

— Знаешь, Дашенька, давай сделаем так: ты сейчас пойдешь к своим друзьям, а я пойду домой. Встретимся завтра. Хорошо?

Девушка внимательно слушала меня, согласно кивая. И как ни вглядывался в ее глаза, я не мог найти в них чего-то безумного, затуманенного. Обычные выразительные карие глаза с притягательным взглядом!

— Хорошо, Егор, давай увидимся завтра, — спокойно приняла мое предложение Даша. И, прикрыв веки, добавила: — Завтра, здесь же, в это же время?

Я растерялся. Ведь именно это я хотел предложить. Завтра. Сегодня она еще погуляет, допьет с друзьями принесенное. Вечером примет душ, выспится. Здесь же. Куда-то далеко идти не хотелось, а это место она знает. В это же время? Может быть, и так, но я не знаю, сколько сейчас…

— Хорошо, приблизительно в это время! — добавила Даша, вопросительно глядя на меня. — Я правильно тебя поняла?

— Э-э-э, да! — подтвердил я, удивляясь ее проницательности.

На миг мне показалось, что она «порылась» у меня в голове. Внезапно всплыли какие-то образы: девушка в домашней пижаме на кровати в комнате с минимальной, казенной обстановкой… Новогодняя елка… Торшер с бордово-красным абажуром…

— До завтра, Егор! — попрощалась Даша.

— Да, конечно… До завтра… — я все еще не мог прийти в себя.

— Даша, мы уходим! Ты с нами? — издалека кричали друзья, подавая девушке знаки руками.

— Да, уже иду!

И она ушла. Просто повернулась и ушла. Без обнимашек, без поцелуйчиков, хотя бы в щеку. Разве так прощаются с «ангелами»?

***

На следующий день примерно в то же самое время я стоял на пирсе.

Без удочки. Погода резко отличалась от вчерашней: небо затянуто низкими тучами без единого проблеска солнца. Море свинцового цвета было спокойно. Ни людей на берегу, ни чаек на воде. Тишина, как перед дождем. Как же я люблю такую погоду!

А теперь вопрос: зачем я здесь? Да, я пришел на пирс, чтобы увидеть ее, эту странную девушку Дашу! Не буду врать: мои мысли не были заняты ею вечером, она не снилась ночью, я не думал о ней, выходя из дома. Вспомнил о девушке, только когда подошел к берегу моря. Вот тут-то и всплыл в памяти ее образ. А почему бы не дойти до пирса?

И вот теперь стою, переминаясь с ноги на ногу, в ожидании неизвестно чего. Если честно, вариантов развития событий было немного.

Вариант первый: скорее всего, вернувшись домой, Даша забыла про меня. Возможно, они продолжили отмечать какое-то событие, плавно перекочевав с берега моря в домашнюю обстановку.

«С кем это ты, Даша, разговаривала там, на пирсе?» — спросит светловолосый парень Саша. «Не знаю, мужик какой-то. Мне сначала показалось, что я его знаю. Но нет, ошибочка вышла!» — ответит она.

И чтобы друг больше не ревновал, поцелует его. А в том, что он ревновал, сомневаться не приходилось.

Вариант второй, фантастический: если она придет, то только затем, чтобы извиниться: «Я, видите ли, вчера обозналась», или: «Извините, я вчера по пьяни лишнего наговорила…»

Впрочем, второму варианту я буду очень рад. Хотелось бы еще раз заглянуть ей в глаза! Бывает же такое: ничего примечательного в ее образе не было — обыкновенная миловидная девушка. Фигура? Тоже не могу сказать ничего определенного: одета девушка была, если мне не изменяет память, в рубашку навыпуск с короткими рукавами, джинсы… Рост? Средний или чуть выше… Полнота? Когда Даша лбом коснулась меня и я приобнял ее за талию, то показалось, что если бы девушка сбросила килограмм-другой, было бы идеально!

Зато глаза… Даже не глаза, а именно взгляд! Умный, добрый, преданный, с тенью печали… Не хватит эпитетов, чтобы приблизительно передать это!

— Привет, Егор! — послышалось у меня за спиной.

Не веря своим ушам, я медленно повернулся. Да, это была она. Даша стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей на пирс.

— Привет, — каким-то неестественным от неожиданности и, как мне показалось, хриплым и недружелюбным голосом отозвался я.

Девушка, сделав пару шагов мне навстречу, остановилась. Поправила челку на лбу и, мельком взглянув на меня, отвернулась. Я растерянно смотрел на девушку не зная, с чего начать разговор. Такое со мной случалось крайне редко.

«Ну же, легкий комплимент, безобидная шутка, небольшой восторг — где все это? Почему я стою на дрожащих ногах и молчу?»

— Прости меня, пожалуйста, Егор! — нарушила молчание Даша. — Не надо было мне вчера…

«Вариант номер два!» — подумал я.

— …не надо было мне вчера пить! — договорила Даша и посмотрела на меня: — Ведь знала же, что тебя встречу! Но я так волновалась, что… А тут еще друзья… Я всего-то шампанского чуть-чуть… — оправдывалась она.

И оправдывалась так, что не возникало ни капли сомнения в ее искренности! Но почему? Зачем она это делает? Зрителей рядом не было: ни друзей, ни случайных прохожих. Кто я ей? Ах да — «личный ангел»! Да, видела бы ты этого «ангела» на прошлой неделе на днюхе у сослуживца!

Девушка по-прежнему стояла в трех шагах от меня, изредка бросая на меня виноватый взгляд. Да, тот самый взгляд, от которого сердце начинало стучать сильнее и учащалось дыхание. Мне стало неудобно за то, что я стал виновником ее плохого настроения. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, я подошел к ней и слегка погладил по спине. Даша приподняла поникшую голову и снизу верх посмотрела на меня.

«Ты простил?» — без сомнения, читалось в ее глазах.

— Ну конечно же, да! — вслух ответил я.

Даша улыбнулась и прижалась ко мне. И опять это чувство полного слияния: тепло, комфорт и спокойствие.

Даша отстранилась, по-прежнему глядя мне в глаза.

— Ты знаешь, Егор, вчера, придя домой, друзья еще одну бутылку шампанского выпили! Представляешь? Мало того, Сашка, ну тот, светленький парень, ты его видел, притащил еще бутылку вина! Оказывается, они с Гришей привезли спиртного с собой целую сумку! — повеселев защебетала Даша. — Хорошо посидели! Я давно не пила, поэтому уже после стаканчика шампанского захмелела и ушла спать. Я даже не знаю, во сколько они разошлись. Я вино с ними не пила! Честное слово, Егор!

Девушка стояла рядом и так преданно смотрела на меня, что стало неудобно.

«О господи, Дашенька, мне-то какая разница? Ушла спать — молодец! А если бы посидела с друзьями, тоже ничего страшного бы не случилось. Саня обиделся, наверно. Так старался!

— Вот только на берегу все же не надо было пить, — потупилась девушка.

— Да все нормально! Я же сказал — ничего страшного! Я и сам в твои годы… Кстати, сколько тебе сейчас?

— Мне уже двадцать! — гордо ответила Даша. — А тебе? — девушка с любопытством посмотрела на меня и тихонько, заговорщицки добавила: — Земных лет сколько?

«Земных?! — удивился я про себя. — Я похож на марсианина? Ах да, я же “ангел”! Нет, все же она какая-то странная!»

— Представляешь, Даша, мне уже тридцать! — заявил я и добавил, наигранно оглядевшись по сторонам: — Земных лет.

Девушка молча кивнула.

С моря подул свежий ветер. Он не был холодным, но стало неуютно. Волосы девушки, подхваченные ветром, сперва взмыли вверх и затем опустились, закрыв ее лицо. Даша, улыбаясь убрала их назад, удерживая непослушную челку ладонью. Сейчас, без солнца, ее глаза были действительно черными, как угольки, и по-прежнему добрыми, с налетом легкой грусти.

Ей двадцать лет? Вчера, при ясной погоде, когда глаза блестели и движения были активными (возможно, под действием алкоголя), мне казалось, что ей от силы восемнадцать. Сегодня же, в пасмурный день, с гривой густых черных волос, легко подхватываемых малейшим порывом ветра, с задумчивыми и, без сомнения, умными глазами, она выглядела, мне казалось, как минимум на двадцать пять. Разительная перемена между вчера и сегодня!

Ветер усиливался. На море появилась рябь, затем — волны: небольшие, но достаточные для того, чтобы поднять ил со дна мелководного залива. Тут же повеяло запахом моря, смешанным с ароматом морских водорослей.

Девушка стояла, повернувшись лицом к ветру. Глаза ее были прикрыты, подбородок вздернут, волосы, подхваченные ветром, черным флагом развевались за спиной. Казалось, что девушка наслаждалась началом бури.

— Как же я люблю такую погоду! Раньше я такого за собой не замечала. Дома я любила приходить на набережную в любую погоду, с друзьями и без, и смотреть на Томь. В любое время года — очень красиво! А осенью мы семьей ездили на Синий утес, такое место есть под Томском, там вообще рай! — не меняя позы и не открывая глаз, говорила девушка. — Да. Ездили, пока мама была жива.

Девушка замолчала. Лишь легкое движение кадыка, поджатые губы и плотно прикрытые веки выдавали ее волнение.

«А сейчас ей под тридцать!» — я в очередной раз удивился произошедшей в ней перемене:

— Даша, ты сказала — Томск, ты давно оттуда?

— Сегодня неделя.

— Ты с друзьями в Приморье отдыхать приехала?

Девушка с легким недоумением посмотрела на меня:

— Нет, учиться. Я в ДВГУ поступила. А ребята местные.

— Ничего себе! Из Томска? Насколько я помню географию, это Сибирь, по-моему, Западная. Далековато. А что, в Томске нет высших учебных заведений?

Даша улыбнулась:

— Есть вузы. Даже много. Считается, что в Томске каждый седьмой житель — студент.

— Ничего не понимаю, почему тогда Владивосток? Не Москва, не Питер?

Девушка не ответила. Лишь пристально смотрела мне в глаза и улыбалась. Очередной порыв ветра взъерошил ее волосы. Волны стали круче и разбивались о бетонный пирс. Брызги, подхваченные ветром, оседали на нас.

— Ладно, Дашенька, давай-ка прогуляемся. Кстати, ты где сейчас живешь? На турбазе или в санатории?

— Пока в санатории «Экспресс», до воскресенья. Там Гришина мама работает, она договорилась насчет номеров. Так что до воскресенья мы все там.

— Я никого не обижу, — спросил я, имея в виду Александра, — если тебя провожу до дома?

— Ну что ты?! Конечно, не обидишь! — как мне показалось, счастливо согласилась Даша.

Я, как сторожил данных мест, отлично знал расположение этого санатория. Если не торопясь идти по асфальтированной дороге, то это займет примерно минут сорок. Но есть другой путь: вдоль берега, потом через лес, через заброшенный пионерский лагерь. Так мы сэкономим, наверно, минут пятнадцать. Второй вариант я выбрал не потому, что тяготился обществом девушки, а по причине быстро портящейся погоды: дождь мог начаться в любую минуту. За себя я не беспокоился. А вот Даша в джинсах и футболке вымокнет быстро.

Мы спустились с пирса и пошли по грунтовой дороге вдоль берега. Даша шла рядом, беззаботно разглядывая пустынный берег. Она не спрашивала, куда мы идем, почему в противоположную сторону от того направления, откуда пришла.

Метров через сто грунтовка закончилась и уткнулась в небольшую поляну, в центре которой находилось место для костра, ограниченное по кругу кирпичами и булыжниками. Прекрасное место для пикника! Если бы еще люди убирали за собой мусор…

— Какой чудесный воздух! — девушка, прикрыв глаза, глубоко дышала носом. — Прям как на Синем утесе осенью. Только здесь морской воздух, и водоросли, и этот ни с чем не сравнимый запах хвои!

На последней фразе я с удивлением посмотрел на нее:

— Запах хвои? Насколько я знаю, рядом нет ни одного хвойного дерева!

— Да? А ты разве не улавливаешь этот аромат? — девушка встала передо мной, заглядывая в глаза.

— Нет! — я на всякий случай несколько раз вдохнул носом.

Мы сошли с дороги на песчаный берег. В этом месте береговая линия меняла направление, и крутой косогор, поросший лесом, гасил ветер, о силе которого можно было судить по крутым волнам на середине залива.

Даша шла молча, на несколько шагов опережая меня. Иногда она подходила к самой воде и что-то с интересом рассматривала на дне. Волны, хоть и небольшие, все же накатывали на берег. Тогда она, как маленький ребенок, с легким визгом отпрыгивала назад и снова возвращалась.

«Вот сколько ей сейчас лет? Наверно, где-то от семи до десяти, не больше!» — удивлялся я, следя за поведением девушки.

Через десяток метров дорогу нам перекрыл ручей, бегущий из небольшого болота, образованного стекающей с обрывистого берега дождевой водой.

В сухую погоду этот ручеек можно было перешагнуть, не заметив его. Но сейчас он представлял собой небольшое препятствие. Он был неглубокий, пару метров в ширину, но волны и дождь расширили русло, и его берега превратились в некое подобие трясины. Пара булыжников и кусок асбестовой трубы, заботливо брошенные кем-то до нас, давали надежду пересечь ручей, не замочив ног. Я бы сделал это в два счета, а вот Даша…

Девушка в это время, наклонившись и уперев руки в колени, опять что-то рассматривала в воде.

— Интересно, если вот этих маленьких рыбок пересадить в аквариум, они приживутся? И вот этого крабика тоже…

— Да Даша, я в детстве так делал. Были у меня и гуппи, и скалярии, но они быстро надоели. Хотелось чего-то нового. А главное, воду в аквариуме можно менять хоть каждый день: пришел на берег, зачерпнул ведерко — и все!

Девушка медленно выпрямилась и через плечо посмотрела в мою сторону. Затем подошла ближе и, таинственно улыбаясь, стала рассматривать меня.

— Что не так? Правда, надолго меня не хватило. Аквариум я променял на какие-то монеты, стал их собирать…

Даша, как будто не слыша, продолжала с неподдельным интересом смотреть на меня. Потом, взяв мои ладони, чуть сжала их.

— Егор, я ничего не говорила про рыбок и про аквариум! Я всего лишь подумала об этом!

— Бывает такое: о чем-то подумал и не заметил, как произнес вслух! Ты, я гляжу, девушка эмоциональная, впечатлилась морской фауной и произнесла, что думала.

Даша молча кивала. Но по ее взгляду было понятно, что мой ответ ее не удовлетворил.

«Да и бог с ней! Себе-то я доверяю больше, чем этой милой, но очень странной девочке!»

— Хочешь, я угадаю, о чем ты сейчас думаешь? «Как же я в своих новых кроссовках буду перебираться через этот ручей?» Угадал?

— А хочешь, я предскажу будущее? Ты сейчас возьмешь меня на руки и перенесешь через него! Я могу и сама перепрыгнуть, но на руках интересней! Я тоже угадала?

Я подхватил ее на руки:

— Ну, тут все предсказуемо. Вангой быть необязательно!

Даша, обхватив меня за шею, уютно положила голову на плечо.

«Наверно, так выглядит со стороны мужчина с ребенком на руках!» — пришло мне в голову. Спокойное теплое дыхание девушки вызывало именно такие чувства.

«А может, действительно пора определиться и обзавестись потомством? Найти такую вот девушку, только постарше…»

Даша вздохнула и попыталась встать на ноги. Я не без сожаления опустил ее.

— Спасибо, — коротко поблагодарила она и зашагала дальше.

Я смотрел ей вслед. Обыкновенная девушка, каких много, не обладающая модельной фигурой, из украшений — узкий золотой перстенек с маленьким камушком и такие же незатейливые сережки. Но было в девушке что-то притягательное, непосредственное. Так бывает, когда общаешься с человеком, которого знаешь много лет: ему не надо угождать, показывать свою значимость или стараться понравиться. Даша была именно таким человеком, хотя даже просто знакомой ее трудно было назвать. Кроме того, что она Даша из Томска, я не знаю о ней ничего. Но чувство, как к очень близкому, можно сказать, родному человеку, было невероятно сильным.

Девушка о чем-то говорила: о природе, вспоминала Томск, что-то об отце, про какую-то тетю Таню. Я даже не пытался прислушиваться к ее болтовне. Мне было просто приятно ее присутствие. Еще я боялся быть уличенным в моих «способностях» к телепатии: я не видел движения губ девушки.

— Так ты приедешь? — спросила Даша, повернувшись ко мне.

— Я подумаю, — уклончиво ответил я, так и не поняв, куда меня приглашали.

— Приезжай, я тебе город покажу! Погуляем в наших замечательных парках, обязательно съездим на Синий утес! — мечтала Даша, прищурив глаза. Похоже, что она мысленно была дома, в Томске.

— Ты знаешь, некоторые части улиц старого Владивостока очень похожи на улицы Томска! Иной раз иду и думаю, что стоит повернуть на соседнюю улицу — и я дома! Вот было бы здорово! А еще у нас много старых деревянных домов! Они прям как живые среди кирпичных — уютные, добрые… Только никто не хочет ими заниматься, ремонтировать, поддерживать. Очень жаль! Папа думает поднять этот вопрос.

Даша замолчала. По ней было видно, что она скучала по родине.

— Егор, приезжай к нам, а? — Девушка подошла ко мне вплотную и, коснувшись лбом моей груди, выжидательно посмотрела в глаза.

Господи, этот взгляд! Попробуй тут обмани!

— Даша, жизнь — такая штука, понимаешь… Не хочу тебе ничего обещать. Но как только появится возможность, обязательно приеду! Веришь мне?

— Конечно, верю! — девушка быстро закивала. — Кому же еще верить, если не тебе?

До того места, где можно было подняться в заброшенный пионерский лагерь, оставалось метров сто. Теперь надо было быть внимательным и не пропустить железную лестницу, ведущую от берега вверх по крутому склону. Я подумал, что с моей стороны было опрометчиво провожать девушку дорогой, по которой ходил последний раз лет пятнадцать-двадцать назад, еще подростком. Тогда на территории еще действующего лагеря было установлено два боевых самолета МиГ. Один — на постаменте при входе, другой — прямо на земле, для общего пользования. Представляете, что это значило для детей?! Настоящие истребители, без «начинки», но с пулеметами, пушками и даже со штурвалом! Один их вид заставлял учащенно биться сердце!

И вот среди зарослей я увидел железную лестницу: ржавую, узкую, невзрачную. Совсем не такую, какой она казалась раньше — широкой, торжественной, окрашенной двумя или тремя цветами. М-да. Хотя, как говорится, раньше и деревья были выше…

Я осторожно, проверяя каждую ступеньку, поднялся.

Как такового лагеря уже не было: среди зарослей кустарников и деревьев стояли заброшенные одноэтажные деревянные корпуса без окон, без дверей, со стропилами вместо крыш. Лишь кое-где на облупленных стенах можно было разобрать нарисованных мультяшных героев. Но той крылатой «серебряной мечты», ради которой мы проделывали этот, как тогда казалось, неблизкий путь, не было. Металл, знаете ли, в это непростое время на металлоприемке дороже всякой мечты будет. Как в шутку говорит мой друг: «Все, что не прибито, — мое! Все, что могу оторвать, — не прибито!»

И тут я вспомнил, что нахожусь здесь не для этого! Я оглянулся. Даша стояла на цыпочках на середине лестницы, выгнув спину, и пыталась дотянуться до ветки какого-то кустарника.

Вид у девушки при этом был грациозный. С чего я взял, что у нее проблемы с весом? Ничего подобного! Именно сейчас, в этой позе, она выглядела идеально. Похоже, что она почувствовала мой взгляд, обернулась и, виновато улыбаясь, стала быстро подниматься. Не успел я Дашу предупредить, что лестница недостаточно надежна, как она уже была рядом.

Я разглядел асфальтированную аллейку среди разросшейся травы. Девушка взяла меня за руку, и мы пошли. Где-то далеко прогремел гром. Я поглядел на небо: казалось, что тучи проплывали над нами, едва ли не задевая верхушки деревьев. Но я знал, что в ближайшие полчаса дождь не начнется. До санатория «Экспресс» оставалось минут пятнадцать ходьбы, даже не торопясь. Мы шли молча. Даша смотрела по сторонам, изучая старые корпуса, или, подняв голову, наблюдала за пролетающими над нами тучами. Иногда девушка вдруг резко поворачивала голову и смотрела на меня, при этом кивала или просто мило улыбалась, как будто я с ней разговаривал или о чем-то спрашивал. Но я молчал, наслаждаясь ее присутствием, теплом ладони в своей руке. Я был благодарен девушке за то, что посетил это место. Конечно, стоя на пирсе, я предавался мечтам, что надо когда-нибудь потом навестить эти места. Но, как говорится, мечтать так мечтать и ни в чем себе не отказывать!

И еще… Ладно я, взрослый, в меру воспитанный мужчина, гуляю по безлюдному берегу с молодой симпатичной девушкой, веду ее через заброшенный пионерский лагерь с одной целью — уберечь от возможного ливня, поскорее доставить до места проживания. И никаких других мыслей не возникало. Но Даша? О чем она думала, соглашаясь идти с незнакомым мужиком, которого видит первый раз в жизни, не зная о нем ничего, кроме возраста и имени. Но ведь и это я мог придумать! Были ли у девушки какие-то более веские причины доверять мне, кроме той, что я ее «личный ангел»? А если бы она ошиблась? От дурных мыслей я непроизвольно вздрогнул.

— А с другим бы я не пошла! — вдруг ответила девушка, как мне показалось, обиженным голосом.

— Даша, ведь я ничего не говорил!

— Да? А мне показалось… Ну, тогда это доказывает, что я не ошиблась!

Я, честно говоря, был в большой растерянности! Телепатия? Ладно там, на берегу, когда она говорила про аквариум с морскими рыбками и крабом… Я на сто процентов был уверен, что она рассуждала вслух, хоть и не видел движения ее губ. Но сейчас я об этом только подумал! Тут уж сомневаться не приходилось. Или нет? Если вспомнить мой вчерашний приступ неизвестно чего на пляже.

— Егор, смотри, там скамейка, посидим?

Действительно, в нескольких метрах от нас, на краю аллеи, среди травы стояла почти целая скамейка — не хватало лишь одной перекладины на спинке. Притоптав траву, проросшую сквозь рейки сиденья, мы сели.

— Как тут здорово! Спасибо тебе, что мы пошли по этой дороге! Так тихо: ни людей, ни машин… Даже птичек не слышно: перед дождем, наверно, спрятались?

— Наверно. Но дождя не будет, по крайней мере ливня, — с уверенностью ответил я.

— Ты умеешь погодой управлять? — спросила Даша и с неподдельным уважением посмотрела на меня.

— Нет, все гораздо проще — не первый год живу.

Какое-то время мы сидели молча, откинувшись на спинку скамейки, наслаждаясь тишиной и запахами леса. Мне временами казалось, что девушка напрочь забыла, что я сижу рядом. Она озиралась по сторонам, порой подолгу разглядывала пролетающие тучи. И лишь иногда с легкой довольной улыбкой посматривала на меня. Я, собственно говоря, тоже не пытался завязать с ней разговор. Она рядом, она довольна! Все остальное меня на данный момент не волновало.

Что она говорила? Что они будут здесь, в пансионате, до воскресенья? Ну что ж, сегодня пятница. Сейчас отведу ее домой, а то Саня-блондин уже, наверно, извелся в ожидании Даши. Это уж как пить дать! Завтра? Не знаю. Начальник отдела сделал мне предложение, от которого я не могу отказаться:

«Приезжай в субботу, будем играть в футбол!» И увидев мою не совсем довольную физиономию, перефразировал, в корне изменив мое настроение:

«Приезжай, заодно и в футбол поиграем!», намекая на посещение недавно открывшегося пивного бара.

Так что сегодня, возможно, наше короткое знакомство на этом и закончится. Но в том, что оно останется в моей памяти надолго, я не сомневался!

Я мельком посмотрел на девушку. Она сидела все в той же позе, откинувшись на спинку лавки, с чуть прикрытыми глазами. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, сквозь деревья, при этом губы девушки слегка двигались. Было похоже, что она что-то напевала. Но как я ни прислушивался, так и не мог разобрать слов. Лишь по интонации ее голоса было понятно, что это было что-то успокаивающее, расслабляющее, невероятно чувственное. Сама ее поза, ее профиль, нежный голос создавали невероятную обстановку спокойствия и умиротворения. Мне казалось, что Даша сама в своих мыслях была где-то далеко отсюда.

Наконец я понял, что она пела на иностранном языке, вероятно, на немецком. Я улавливал только некоторые обрывки слов: «ихш…», «нихш…», которые из ее уст звучали невероятно нежно, совсем не так, как я привык слышать немецкую речь в фильмах про войну!

Даша замолчала и, взглянув на меня, смущенно улыбнулась.

— Извини, Егор, задумалась… — сказала она, положив голову мне на плечо.

«А может, ну его на фиг, этот футбол?» — промелькнула мысль.

Внезапно подул свежий ветер. Он взбудоражил и без того непослушную челку девушки. Даша привычным жестом убрала ее в сторону.

— Пошли? — предложил я.

Девушка, коротко кивнув, поднялась. Я обратил внимание на ее светло-голубые джинсы, которые почти до колен были испачканы красной и желтой пыльцой с многочисленных цветов, растущих по краям аллеи. Я собирался указать ей на это, но Даша меня опередила.

— Не страшно, дома отряхну! — даже не посмотрев вниз, на ноги, ответила девушка.

Мне кажется, я стал привыкать к нашему с ней безмолвному диалогу. Как будто чувство родства или очень близкой многолетней дружбы связывало нас. Вот и сейчас, неторопливо шагая по старой аллейке, я ловил себя на мысли, что мы здесь когда-то уже гуляли. Вдвоем. Иногда хотелось обратиться к ней с вопросом: «А помнишь, как мы…», но я вовремя останавливался. Самое интересное, что Даша быстро на это реагировала, поворачивая голову в мою сторону, как будто ожидая окончания неозвученного вопроса. Я же просто улыбался, заглядывая в ее невероятно чистые и добрые глаза.

— Даша, что будет дальше?

— Дальше? Что ты имеешь в виду? — откликнулась девушка, растерянно моргнув.

— Дальше — это в понедельник. Ты говорила, что здесь ты до воскресенья. А потом? Общежитие?

— А потом будет сюрприз! — хитро улыбнулась она, чуть прищурившись.

Сюрприз? Не знаю, обрадовало меня это или насторожило. Чего можно было ожидать от нее, если она сама по себе являлась сюрпризом — ярким, неожиданным и очень милым!

Мы прошли территорию лагеря и оказались у его главного входа. Как я и думал, второго самолета, стоявшего на постаменте у ворот, тоже не было. Казалось, что детские грезы улетучились вместе с этими самолетами.

«Никогда не возвращайтесь туда, где когда-то были счастливы!» — вспомнилась прочитанная фраза.

Оставшуюся сотню метров пришлось проходить ускоренно: свежий ветер с моря, проникнув сквозь лес, принес с собой слабую морось, которая мелким бисером оседала на густых волосах девушки, делая ее похожей на эльфийку.

Мы подошли к санаторию, который находился метрах в пятидесяти слева от дороги. Я бросил взгляд в его сторону. Ну конечно же, как я и думал: на крыльце перед входом стоял тот самый Саня! Мне было по-настоящему жаль его. Завидев нас, он развернулся и быстро зашел в здание. Было непонятно, пошел ли он к себе в номер или остался в холле наблюдать за нами.

— Спасибо, Егор! Ты меня больше не оставишь, да? — сказала Даша, снимая с моей футболки невидимые мне, а может, и вовсе несуществующие соринки. Казалось, что она не просто спрашивала, а ждала от меня положительного ответа.

Мне хотелось заглянуть ей в глаза, но ее взор постоянно ускользал от меня.

«Ты меня больше не оставишь?» — именно эта фраза вызвала во мне чувство вины, будто я клялся ей в вечной верности и однажды предал. Мне не хотелось напоминать девушке, что я вижу ее первый раз, не считая вчерашнего дня. Тем более обещать ей, что не оставлю, что всегда буду рядом. Я даже не знаю, кто она, Даша из Томска! Не хотелось настаивать, что никакой я не ангел, а обыкновенный мужик, каких тысячи, со своими интересами, привычками, слабостями. И в то же время я винил себя за то, что провел с Дашей сегодня столько времени и ничего о ней не узнал, не спросил, не поинтересовался!

Да, видимо, придется назначать новое свидание! Уж больно она загадочный человечек!

— Дашенька, я с большим удовольствием еще раз встречусь с тобой! Но завтра я буду занят. Служба, знаешь ли…

Про себя же подумал: «Ну конечно, лучше в свое удовольствие поиграть в футбол, который пойдет в зачет по физподготовке, чем бегать кросс, подтягиваться, отжиматься… И пиво, выпитое с командой соперников после игры независимо от исхода матча, гораздо вкуснее и полезнее».

— В воскресенье у меня дежурные сутки. А вы с друзьями, как я понял, съезжаете из пансионата. Так? Поэтому место и время встречи назначай сама.

Девушка, соглашаясь, с серьезным видом кивала. Потом хитро улыбнулась.

— Хорошо. В понедельник на пирсе, как будешь свободен, приходи! — она на секунду задумалась. — После обеда буду ждать!

После обеда? Знать бы, когда у меня обед! Как проголодался — так и обед. И потом, она, что же, специально сюда приедет? Из города, из общаги? Или она комнату снимает? Или от тети Тани, про которую она упоминала? Из Владика в пригород ради встречи со мной? Ох-ох-ох, девонька, не пугай меня!

— Ладно, договорились. Кстати, Даша, он тебя ждет! — я кивнул в направлении пансионата, за дверями которого совсем недавно скрылся Александр. — Может, даже наблюдает за нами из окна. Хороший парень. Мне кажется, что ты ему нравишься.

Даша, повернув голову, стала пристально вглядываться в окна корпуса.

— Знаешь, Егор, мне тоже кажется, что он хороший. Но здесь ключевое слово — кажется! Всем все только кажется: мне кажется, им кажется, ему тоже кажется. Даже ты не уверен! Я больше не хочу, чтобы мне что-то казалось. Я хочу, чтобы все было по-настоящему: любовь, дружба… Понимаешь?

Девушка смотрела на меня в упор, не моргая. Взгляд ее был серьезен, холоден, лицо без эмоций:

— Егор, я понимаю, что у тебя и без меня забот хватает. Таких, как я, много. Но я так долго ждала этой встречи… Пожалуйста, не оставляй меня сейчас!

Я молчал, не в силах отвести от нее взгляд: «Нет, Даша, такую, как ты, встречаю первый раз!»

Не оставлять ее — это как? Жениться? Переехать к ней жить? Это по меньшей мере смешно и глупо. Гулять с ней, просто находиться рядом? С большим удовольствием! По-хорошему, завтра бы провести с ней весь день! Но нет, не могу: футбол, зачет по физподготовке… Я тяжело вздохнул.

— Тогда до понедельника? — улыбаясь спросила она. — Да, с меня сюрприз! Думаю, тебе понравится!

Взгляд ее ожил, в глазах заблестели искорки. Она снова превратилась в очаровательного ребенка. Очередной порыв ветра поднял и опустил ее волосы. Сейчас, в пасмурную погоду, они были черными, как и ее глаза. Даша двумя руками убрала волосы с лица, продолжая удерживать за ушами. Одну непослушную прядь она пыталась сдуть с глаз смешно оттопырив нижнюю губу. Само очарование!

Ветер и морось усиливались. Надо было как-то прощаться. Обнять ее или поцеловать? Сказать: «Пока-пока» или «С нетерпением буду ждать понедельника»? Первое — как-то сухо, второе — слишком вычурно. Пока я размышлял, девушка решила мои проблемы. Она привстала на цыпочки и чмокнула меня в щеку, потом кончиком носа коснулась моей шеи, коротко втянув воздух, довольно зажмурилась, развернулась и пошла к корпусу санатория. Я провожал ее взглядом, пока она не закрыла за собой дверь.

«Могла бы и обернуться! — с усмешкой подумал я. — Скорее бы понедельник!»

***

Выйдя из вагона электрички, я быстро прошел к расположенному рядом с железнодорожной платформой ларьку, где продавалась всякая всячина: от сигарет и зажигалок до хлебобулочных изделий. Я же выбрал полторашку обыкновенной газированной воды. После финального матча, в котором наша команда проиграла… нет, не проиграла, а «уступила» сопернику со счетом 2:3, пришлось проставляться пивом. Но для нас это было незатратно, потому как перед этим, в полуфинале, мы выиграли у другой команды с «разгромным» счетом 2:1! В общем, победила дружба, пиво пили вместе. И все бы ничего, да только пить не хотелось. Бывает же такое! Я кое-как осилил бутылку светлого и, сославшись на дела, ушел. И уже в вагоне понял, что лучше бы не пил вовсе: выкуренная перед посадкой сигарета и духота сделали свое дело — страшно мучила жажда!

— Егор, ты не поехал?!

Я обернулся. Рядом со мной стояла соседка по лестничной площадке и удивленно смотрела на меня.

— Я же видела, как ты в автобус садился буквально пару минут назад! Вот, думаю, хорошо молодым: пробежался чуть — и домой на автобусе! Я даже пытаться не стала: куда мне с моими ногами! А сейчас гляжу: ты стоишь. Что не поехал-то?

Я смотрел на нее и не мог понять, о ком она говорит? Обозналась? Выйдя из электрички, я никуда не побежал, ни в какой автобус не садился. У меня была одна мысль — пить!

— Теть Люда, ошиблись вы! Не садился я в автобус, похоже, конкурент у меня появился.

— Нет, ну надо же! Точь-в-точь как ты: высокий, худощавый! И одет так же: джинсы, футболка синяя… Да, видать, «мартышка к старости слаба глазами стала…»

Соседка вздохнула и, прихрамывая, пошла к автобусной остановке. Я не торопясь сделал еще пару глотков и задумался, стоит ли мне сегодня идти к Даше. Одна мудрая поговорка гласит: «Хочешь узнать, как к тебе относится человек — приди к нему внезапно в гости!»

Еще вчера я не сомневался: припереться к девушке уставшим, с пивным «выхлопом» было бы крайне неудобно. Кто же знал, что все закончится так быстро и без возлияний? Теперь побыстрее добраться до дома, ополоснуться и прогуляться до пансионата. Вот только ждут ли меня там? Договаривались-то на понедельник. А что если Даша с друзьями гулять ушла? Или уехала в город по делам? А если она дома в номере сидит, то в каком? Семь этажей, номеров много… Спросить у дежурного, где живет девушка Даша с обалденными глазами? Кто спрашивает? Ее «личный ангел»!

Вопросов и сомнений было много, но в душе я уже решил, что пойду! К тому же она говорила про какой-то сюрприз! Вот как раз сейчас мне не помешал бы рейсовый автобус, который, к сожалению, уехал с моим «двойником» минут пять назад. Ждать следующего, теряя время, смысла не было. В конце концов, пятнадцать минут пешего хода проблемы не создадут.

Когда я прошел несколько десятков метров, меня обогнала отполированная до блеска черная иномарка. Проехав мимо меня, она вдруг затормозила и задним ходом подъехала ко мне. Из приоткрытой дверцы выглянула женщина лет сорока-сорока пяти.

— Молодой человек, подскажите, пожалуйста, как проехать на улицу Коммуны?

Я задумался. Точно знал, даже совсем недавно где-то слышал о ней! В том, что улица эта не здесь, не рядом, я был уверен! Но ведь совсем недавно…

— Вам нужен жилой дом или организация? — задал я уточняющий вопрос.

— Жилой дом. Но рядом расположен санаторий «Экспресс»!

Вот оно! Ну конечно же — на воротах при въезде в санаторий висела адресная табличка: «ул. Коммуны, 14, санаторий „Экспресс”»! Как тут, не поверишь, в проведение, случай и прочую атрибутику невероятного? Садись, Егор, указывай дорогу, и будет тебе счастье!

— Да, конечно, знаю! — поспешно вырвалось у меня. — Я мог бы жестикулировать, объясняя направление, но, боюсь, только запутаю вас. Наверно, проще, если я буду находиться в салоне машины?

Женщина улыбнулась, кивнула:

— Садитесь.

Я слабо разбираюсь в машинах, но понял, что это была «тойота», совсем новая. В салоне сохранился запах пластика вперемешку с запахом ароматизатора, кожаные сиденья поскрипывали, из динамиков автомагнитолы лилась легкая джазовая музыка. Машина тронулась.

— Не знаю, почему поехала этой дорогой… Обычно через «Спутник» добиралась. Мне сказали, что здесь дорога лучше.

— На перекрестке — прямо, — подсказал я.

Женщина кивнула:

— Только что домик там построили. Можно новоселье справлять, мелкие, так сказать, штрихи остались. Сколько сил на него потратили! — делилась радостью женщина, не отрывая взгляда от дороги.

Было видно, что она была в приподнятом расположении духа, и ей не терпелось поделиться своим счастьем.

— А уж как она будет рада! — тихо добавила женщина, упомянув только ей известную личность.

— Здесь налево, и метров через пятьсот еще раз налево.

— Вы не переживайте, я дорогу запомнила, отвезу вас, куда скажете! — быстро взглянув в мою сторону, пообещала женщина.

— Здесь направо!

— Да-да! Теперь я знаю!

Машина уверенно повернула и, преодолев незначительный подъем, остановилась у края дороги.

В двух десятках метров справа от нас, в лесу, за невысоким металлическим забором находился небольшой двухэтажный кирпичный дом. Рядом, в стадии строительства, находились еще два таких же.

— Вот мы и на месте. Огромное вам спасибо! Куда вас отвезти?

— Это вам спасибо! Мне как раз в эту сторону надо было.

Выходя из машины, я заметил на заднем сиденье два объемных пластиковых пакета, набитых всякой хозяйственной мелочью.

— Вам помочь? — я кивнул в сторону пакетов.

— Нет, что вы! Я сама. Тем более что у меня помощница есть. Сейчас позову ее. Надеюсь, она дома.

Женщина достала из бардачка машины связку ключей и пошла к воротам. Отворив калитку, хозяйка зашла во двор. Я не уходил: машина оставалась незапертой. Береженого Бог бережет! Сейчас она откроет ворота, и тогда я со спокойной совестью уйду. Ворота распахнулись минут через пять.

— Может, все же подвезти вас? — спросила женщина, подойдя к машине. — Племяшки, помощницы моей, пока нет. Гуляет где-то.

— Нет-нет, спасибо. Мне недалеко.

— А вот, кстати, и они! — радостно воскликнула женщина.

Я проследил за ее взглядом. По дороге в нашу сторону шли двое — парень с девушкой. Он одной рукой придерживал подружку за талию, другой отчаянно жестикулировал, что-то увлеченно рассказывая. Девушка смеялась, слушая собеседника, иногда что-то отвечала ему. В общем, это была обыкновенная счастливая парочка.

Но мне при этом было не очень весело, потому что этой парочкой были Даша и Саша. Да, сюрприз ей удался! Мне стало смешно: на что я, собственно говоря, рассчитывал? Что ко мне будут относиться как к «личному ангелу»? Что можно будет видеть каждый день эти черные глаза и ее магический взгляд? Мне было интересно, зачем она так упорнодобивалась свидания? Хотела заполнить мной свободное время, или это была месть в чем-то провинившемуся другу Сане? Тогда «мстя» ей удалась! С другой стороны — дураков надо учить! Это относится к нам с Саней обоим.

Машина стояла на обочине, прикрытая спереди небольшим кустарником. Возможно, поэтому Даша не видела свою родственницу. Или, увлеченная собеседником, не обращала на нее внимания.

Я хотел, не привлекая к себе внимания, незаметно уйти, но женщина, выйдя из-за машины, громко крикнула:

— Даша, Егор, идите сюда!

Егор?! Зачем же девушка тогда назвала его Сашей? Нет, конечно, новая знакомая была маленько странной девушкой, но зачем было переименовывать парня? Мне без разницы, кто он: хоть Саша, хоть Паша, хоть Сережа… Даша вскинула голову, услышав свое имя.

— Тетя Таня! — радостно всплеснув руками, она ускорила шаг.

Саша — Егор отстал. Меня девушка не замечала, так как я находился позади машины. Но, подойдя поближе и увидев меня, она замедлила шаг. В это же время подоспевший друг, поравнявшись с подругой, взял её за руку. Я просто заставил себя приветственно помахать Даше рукой. Не устраивать же, в конце концов, сцену ревности! Тетя Таня, подойдя к племяннице, крепко обняла ее.

Я спокойно повернулся и пошел домой. Не обида, а легкая грусть охватила меня. Я не претендовал на нее как на невесту или еще кого. Просто за короткое время, проведенное с девушкой, я почувствовал на себе, что значит по-настоящему быть «личным ангелом»! Быть ангелом-хранителем? Да, наверно, это так: заботиться, охранять, помогать…

***

Суточное дежурство в воскресенье прошло более-менее спокойно. Часа три поспать удалось. Удалось наконец-то «подобрать хвосты» по справкам и экспертизам, которых накопился целый ящик письменного стола. Слава богу, я ни разу не вспомнил про Дашу. Боюсь, если бы это случилось, то ни о какой работе не могло быть и речи. Уж я-то себя знаю!

Вспомнил я о девушке, как ни странно, только выйдя из подъезда дома. Я шел к пирсу, на сто процентов уверенный, что Даша не придет. И все же ноги сами несли меня на берег, несмотря на мелкий дождь и свежий ветер.

И вот я опять стою на пирсе. Я вспоминал, как Даша неожиданно появилась около меня: вот она смотрит на воду, удерживая руками волосы… Вот девушка уже с другой стороны: присела на корточки и кидает камушки в воду. Теперь снова перешла на другую сторону, но на метр ближе ко мне: всматривается в даль… И эта привычка сдувать челку с глаз, выпятив нижнюю губу, выглядела по-детски мило!

Неужели все это было задумано ради мести своему парню Саше — Егору? Я вздохнул, вспомнив ее глаза. Стоило, наверно, поговорить с девушкой вчера. Пошутить про коварство женщин, спросить, остается ли в силе назначенная на сегодня встреча? И не надо было строить из себя обиженного идиота!

Продолжать стоять на пирсе и постепенно мокнуть не было смысла, как, впрочем, не было никакого смысла приходить сюда. Я сошел на берег. Дойдя до валунов, где в пятницу стояла Даша с компанией, я остановился. Зачем я тогда вообще пошел сюда? Ведь изначально хотел отправиться на каменную косу. Ах да, хотелось побыть одному! И при этом в этом обществе нашел собеседника, который мог «громко» молчать!

Небольшой прибой приятно шумел у моих ног морской галькой. Группа из семи чаек мерно раскачивалась на волнах недалеко от берега и, казалось, с любопытством рассматривала меня. Сзади, с каким-то надрывным криком вылетела еще одна чайка и, сделав круг над остальными, приводнилась рядом. Я помахал им рукой, как старым знакомым. Только что прилетевшая чайка ответила мне еще одним криком, не таким громким, как прежде, можно сказать, дружеским. Я улыбнулся и кивнул в ответ. В ту же секунду сзади раздался короткий звук клаксона автомобиля. Я вздрогнул и обернулся. Невдалеке, на небольшой грунтовой площадке, где обычно парковались автомобили отдыхающих, стояла иномарка черного цвета. Из открытой двери вышла женщина.

— Егор?! — позвала она.

Конечно же, я узнал ее. Это была та самая женщина, что так «удачно» довезла меня до своего только что отстроенного дома. Тетя Таня, по-моему. Не знаю почему, но я был рад ее видеть! Но как она оказалась здесь?

— Егор, пожалуйста, присядь в машину, — попросила она, сделав пару шагов в мою сторону.

Действительно, начавшийся дождик не располагал к беседе на открытом воздухе. Я послушно прошел и сел в машину. Запахи пластика и ароматизатора остались те же, а вот лицо тети Тани изменилось. Теперь она выглядела уставшей: отсутствие макияжа, синие круги и морщинки под глазами состарили ее лет на пять. Татьяна бросила на меня быстрый взгляд и отвернулась, глядя через лобовое стекло на море.

— Егор, ты женат?

Я подозревал, что должен состояться какой-то разговор, но чтобы он начался с этого!

— Н-н-нет, — не очень уверенно от растерянности получилось у меня, — не женат.

Татьяна выдохнула и, как мне показалось, расслабилась, откинув голову на подголовник кресла.

— Извини. Я здесь из-за Даши.

Женщина опять мельком взглянула на меня.

— Что-то случилось?!

— Да, Егор, случилось. Я постараюсь тебя не задерживать. Только, пожалуйста, выслушай меня!

Женщина, видимо, раздумывая, с чего начать, включила дворники, которые легко убрали бегущие по лобовому стеклу струйки дождя. Слезы с глаз она промокнула платочком.

Глядя на женщину, я почувствовал, как ускоренно забилось сердце:

— С Дашей все хорошо?!

— Послушай, Егор, давай я тебе расскажу, что случилось, а ты решишь, хорошо с ней или плохо.

Татьяна задумалась, прикрыв глаза.

— Я уже говорила, Даша — моя племянница. Она из Томска, возможно, она рассказывала тебе об этом. Какое-то время она жила у меня. У нас с мужем. Сейчас, как ты знаешь, мы отстроили дом. Строили, конечно, для себя, но… Ох, Егор, мне трудно об этом говорить, но, видимо, придется. Даша жила в Томске с отцом. Ее мама умерла, когда Даше было десять лет. Она сильно переживала, даже хотели обратиться к специалистам. Но все, слава богу, обошлось, со временем сама справилась. Дашенька с детства была очень умненькой девочкой, не по годам развитой, талантливой! Это я не как родственница говорю, поверь мне! Володя, ее отец, не знал с ней забот. Сам он, директор крупной фирмы, человек очень занятой. Так что домашние хлопоты лежали на Даше. И девочка с этой ролью справлялась. Володя за Дашу не переживал: училась она хорошо, деньги тратила с умом, в основном на книги. Друзей и подруг у Даши было немного, и все они хорошие ребята. И парень у нее был, Паша, из хорошей семьи, воспитанный, умный. Не знаю, любила ли его племяшка или нет, но они много времени проводили вместе. Отцу парень тоже нравился поначалу… Через какое-то время Паша попал в неприятную историю с наркотиками. Вот тогда-то брат категорически запретил Дашеньке общаться с ним! Это был единственный случай, когда он накричал на нее! Не знаю, что решила Даша, но Володя сильно переживал по этому поводу. Говорил, что надо было как-то по-другому обсудить это. Потом Даша и Паша решили устроить вечеринку на Рождество. Пригласили друзей…

Татьяна замолчала. Потерла кончиками пальцев виски, чуть приоткрыла окно со своей стороны. Распахнув бардачок, перебрала упаковки таблеток и, найдя то, что нужно, положила одну капсулу под язык.

Группа из семи чаек по-прежнему качалась на волнах почти у самого берега, напротив нас. Восьмая чайка, та, что прилетела последней, была самой неугомонной: то куда-то улетала и с криком возвращалась, то кружилась над своими сородичами, но к ним не присоединялась.

— Когда Володя вернулся домой, — успокоившись, продолжила женщина, — на следующий день вечером, Даша спала в своей комнате, хотя было еще не поздно. Но он не волновался: мало ли, ну, погуляла молодежь, устали, не выспались! На следующий вечер была та же ситуация. Даша спала или делала вид, что спит, на застеленной кровати. И тут он тоже не проявил беспокойства, решив, что она либо поругалась с Пашей, либо вообще прервала с ним отношения, возможно, обвиняя во всем его, отца. Володя пытался с ней заговорить, но она отвечала коротко, односложно: «да», «нет», без волнения и без раздражения. На третий день ему позвонили из института и поинтересовались, почему Даша не посещает занятия? Дома он хотел серьезно поговорить с ней. Но когда он увидел ее глаза… Вот тут ему стало страшно! Даша смотрела, как он говорит, в пустоту! Абсолютно безжизненный взгляд. Это не передать словами. Он пытался у нее выяснить, что случилось? Все бесполезно: односложные ответы без эмоций! Два дня с ней дома просидел. Какая уж там работа! Где она была на Рождество? С кем? Чем они там занимались? Из Дашиных друзей он знал только Пашу, который ситуацию тоже не прояснил: да, пили, танцевали… Все как обычно! Потом по домам разошлись. Все живы-здоровы. Все, кроме Даши! Посоветовали Володе хорошего доктора. Тот пришел, посмотрел, попытался поговорить с ней, выписал какие-то таблетки и ушел, пожав плечами. Даша? Она ела, пила, все как обычно… Потом садилась в кресло и смотрела в одну точку или лежала на кровати с закрытыми глазами. Спала ли она? Не знаю. До этого если Даша и молчала, то только потому, что читала. А читала она много!

Татьяна замолчала. Она по-прежнему смотрела вперед, на море. Ее ладони так крепко сжимали руль, что даже костяшки пальцев побелели. Дождинки, скапливаясь на лобовом стекле, ручейками, словно слезы, скатывались вниз. Воздух в салоне, несмотря на опущенное стекло, был душным, и запах ароматизатора, до этого казавшийся приятным, стал каким-то химическим, с оттенками горелкой резины или пластмассы.

Женщина достала очередную таблетку и закинула в рот. За все это время она ни разу не посмотрела на меня. Мне показалось, что она просто забыла о моем существовании.

— Володя попросил свою сослуживицу, Лизу, побыть с Дашей рядом, — продолжила она. — Сам он не мог бросить работу: уж слишком много у него в подчинении людей. А Лиза, женщина молодая, могла найти подход к Даше. И это в какой-то мере принесло результат. Братик Володя рассказывал, что Лиза немного успокоила его: она завела с Дашей разговор о детях. Даша вдруг ожила, в глазах появился интерес, на губах промелькнула улыбка… На мгновенье. На работе Володе кто-то посоветовал опытного психиатра, ведущего частную практику. Он пригласил врача домой. Доктор долго пытался «расшевелить» девочку и в конце концов предложил поместить ее на время в свою клинику. Это даже не клиника, а большой загородный дом или дача, переоборудованная под больницу в частном порядке. Других вариантов не было. Сам же доктор никак не мог объяснить душевное расстройство Даши:

«Понаблюдаем, посмотрим…». Уехала она. Сколько племяшка там пробыла… Неделю, две? Врач рассказывал Володе о ее обонятельных галлюцинациях. В общем, никакой ясности или чего-нибудь ободряющего. Но однажды, в один воистину чудесный день Володе позвонил врач: «Приезжай срочно!» Хорошо, что он сказал это бодрым голосом, иначе, говорил Володя, у него бы сердце остановилось! Когда брат приехал в клинику, на пороге его встретила Даша: веселая, бодрая! Кинулась обниматься, слезы ручьем: соскучилась, говорит! Теперь перед ним стояла настоящая, живая Даша с ясными глазами и разумным взглядом. В беседе с врачом, пока Даша собиралась, выяснилось, что вечером, перед сном, она была в мрачном настроении, приняла таблетки, помылась и легла спать. А уже утром племяшка сама зашла к доктору и бодрым голосом сообщила, что очень хочет домой, к отцу! На нее весь медперсонал приходил смотреть! Кстати, Даша всех по именам знала, несмотря на ее отрешенное состояние в течение всего пребывания там! В общем, племяшка за одну ночь превратилась из «зомби» в прекрасную девушку! Доктор пытался полунамеками узнать, что же с ней случилось? Даша лишь счастливо улыбалась и пожимала плечами. И уже дома она сама начала разговор с отцом, сообщив ему, что бросает институт и уезжает во Владивосток! Почему? Да потому что к ней этой ночью приходил «ангел» и просил ее, чтобы она нашла его там! Володя сперва испугался, подумал, что болезнь перешла в новую стадию, но, видя счастливые глаза дочери, успокоился. Он был готов на все, лишь бы она оставалась такой же веселой и жизнерадостной! Из института она ушла. Даша пробыла дома до середины мая. Вела, можно сказать, обычный образ жизни. Домашние дела, походы в магазины, просто прогулки. Ни с кем из своих друзей и подруг она не общалась. И они не приходили и не звонили ей. Володя еще тогда, во время ее болезни, говорил всем звонившим, что Даша временно уехала из города. Затем племяшка перебралась ко мне. Даша когда-то давно гостила у нас с семьей. Первый раз они приезжали лет пятнадцать назад, еще Наташа — Наталья Викторовна, Дашина мама — была жива. Второй раз приезжали к нам, когда племяшке лет пятнадцать было, но уже без мамы. Вот такие дела… Про «ангела», пока жила у меня, Даша не вспоминала, ничего особенного я за ней не замечала — обычный ребенок! Недавно кто-то из новых друзей пригласил ее пожить в пансионате. Я несказанно обрадовалась: наконец-то у Даши появились друзья! А в пятницу она мне позвонила. Что она говорила, понять было трудно: во-первых, она была навеселе, во-вторых, ее переполняла какая-то радость. Все, что я поняла из Дашиного разговора, — это то, что она «наконец-то нашла своего “личного ангела”»!

Татьяна убрала руки с руля, размяла кисти, сжимая и разжимая кулаки. Оценивающе посмотрела на меня, возможно, примеряя на меня образ ангела. Улыбнулась.

Морось закончилась. Чайки дружно взмыли вверх, как будто тоже решили размяться.

Я ни разу не перебил женщину, не задал ни одного вопроса. Мне казалось, что я смотрю фильм, созданный по рассказу «тети Тани» о жизни любимой племянницы. После недолгой паузы Татьяна продолжила:

— Я не знала, радоваться этому или нет! Ведь за время, прожитое у меня, она ни разу не вспомнила о прошлой жизни в Томске! Ни об ангелах, ни о бывших друзьях… Я сперва испугалась, но потом, слыша ее счастливый голос, успокоилась. Возможно, она встретила молодого человека, которого полюбила? Она даже имя назвала — Егор. Может, он станет для нее ангелом? Но… Но в субботу все пошло наперекосяк! Егор, я знала эту дорогу до дома и не раз по ней ездила! Почему я решила остановиться возле тебя? Почему, Егор?!

Мне осталось только пожать плечами. Я и сам был не очень доволен результатом прошлой поездки.

— Дело в том, что Даша, после того как ты увидел ее с Сашей… Да, Егор, с Сашей, это я решила, что он Егор! Так вот, Даша подумала, что ее «личный ангел» пришел к выводу, что все в порядке, что теперь ее можно оставить. А сейчас с Дашуткой произошло то, о чем рассказывал Володя! Это очень страшно! Одно дело, когда тебе рассказывают об этом по телефону, и совсем другое, когда ты видишь это сам! Боже, что у нее случилось с глазами? С лицом? Вселенский холод и пустота в глазах, аж до озноба! И лицо… Нет, оно осталось прежним, таким же милым, но… Мне показалось, что оно стало симметричным! Понимаешь, Егор? Неестественно симметричным. Мне трудно это передать словами, но… Поверь мне, Егор, так у живых людей не бывает! В общем, она опять ушла в себя. Я боюсь теперь, что мне позвонит брат. Господи, что я ему скажу?

Татьяна всхлипнула, промокнула платочком слезы, навернувшиеся на глаза. Тяжело вздохнула.

— Единственное, что я узнала, — у вас была назначена на сегодня встреча. На берегу. Я с утра мотаюсь по побережью в поисках тебя. А теперь сам решай, все ли у нее в порядке?

Я молчал. Не знаю почему, но мне было стыдно смотреть в глаза сидящей рядом женщине, как будто я был главной причиной всех бед, свалившихся на голову девушки и ее тети.

Чайки разлетелись по своим делам. Лишь одна из них, возможно, та, которая не хотела присоединиться к своим сородичам, ходила по берегу. Она появлялась то справа, то слева от машины. Мне это напомнило поведение Даши, когда она ходила вокруг меня по пирсу, незаметно сокращая между нами расстояние.

Возможно, Татьяна по-своему восприняла мое молчание:

— Извини, Егор, зря я это все… Только время у тебя отняла. Наверно, мне надо было выговориться. Думала, полегчает.

Она решительно включила зажигание:

— Куда тебя подвезти?

— Домой.

Татьяна вопросительно смотрела на меня, ожидая уточнения.

— Я не помню адрес, знаю только, что там пансионат «Экспресс» рядом.

У меня были варианты? Наверно, да. Но чувство вины, неосознанно охватившее меня, другого ответа не подсказывало. Скажу больше: я все равно пошел бы к ней. Сперва по берегу, через ручей, потом по старой лестнице, постоял бы на том месте, где она пыталась дотянуться до ветки какого-то кустарника, обязательно посидел бы на скамейке… Может, мне удалось бы понять, о чем она тогда думала? Что пыталась рассмотреть там, в небе? О чем мечтала? Что ни говори, но была какая-то незримая нить, связывающая нас!

— Спасибо, Егор! Может, у тебя что получится… Ты не представляешь, что мне пришлось пережить за эти два дня.

Татьяна прибавила газу. Ее глаза ожили, движения рук стали уверенными:

— Представляю, как она обрадуется! — женщина улыбнулась. Первый раз за сегодня.

— Ох ты ж! — Татьяна резко притормозила перед белкой, перебегающей дорогу. — Ты посмотри-ка, разбегались! У нас возле дома дуб растет, так там одна белка постоянно крутится. Я мужа попросила, чтобы он кормушку сделал. Теперь там уже трое пушистиков бегают!

Через пару минут мы подъехали к уже знакомому мне дому. Ворота во двор были открыты: видимо, хозяйка в расстроенных чувствах забыла их закрыть. Сама же она на это никак не отреагировала, уверенно въехав во двор.

Мы вышли из машины. Двор еще не был благоустроен: в центре лежало десятка два штабелированных брусьев и доски, накрытые сверху брезентом. Чуть поодаль находилось несколько листов гофрированного железа. Строительный мусор был собран у противоположной от ворот стороны забора. Ни огорода, ни клумб, ни каких-либо садовых насаждений не было. Только небольшая площадка у дома, используемая для стоянки машин.

Татьяна достала из бардачка ключи от дома и подошла к двери:

— Заходи, Егор. Только не пугайся: не все прибрано и расставлено. Все впопыхах делалось.

Хозяйка открыла дверь и вошла. Меня же охватила оторопь. Что я сейчас увижу? Сидящую на табуретке посреди пустого зала девушку со смиренно сложенными на коленях руками, всклокоченными волосами и безумными, смотрящими в пустоту черными глазами? И всему этому виной буду я? Не справившийся с заданием «личный ангел»? Я несмело шагнул через порог.

Хозяйка, на шаг опережая меня, заскочила в ванную, быстро сняла с полотенцесушителя какие-то вещи, потом так же быстро прошла в зал. Я снял кроссовки в небольшой прихожей и, зайдя в ванную, ополоснул лицо холодной водой. Если честно — я тянул время. Мне было страшно.

Подходя к дверному проему зала, услышал мягкий, вкрадчивый полушепот Татьяны:

— Дашенька, ты спишь? Просыпайся, солнышко, у нас гости.

Выдержав небольшую паузу, я вошел в комнату. Мне сразу бросился в глаза диван, стоящий под окном у стены напротив входа. На диване спала или просто лежала Даша, свернувшись калачиком, лицом к спинке дивана. Она была накрыта тонким пледом. Не закрытыми оставались лишь часть голеней и стопы. Лица девушки не было видно за волосами. Татьяна попыталась разбудить племянницу, тихонько трогая за плечо.

— Не надо, пусть спит, — я шепотом остановил женщину.

Хозяйка согласно кивнула. Она рассматривала племянницу, расстроенно качая головой, прикрыв рот ладонью. Затем глубоко вздохнула и указала рукой на два кресла и журнальный столик, стоящие у стены с противоположной стороны от дивана. Мы сели. Татьяна какое-то время наблюдала за спящей девушкой, потом, повернувшись ко мне, предложила:

— А знаешь что, Егор, давай-ка выпьем!

И не дожидаясь моего согласия, вышла. Видимо, прямо за стеной располагалась кухня: слышалось негромкое позвякивание посуды, хлопанье дверок и журчание воды, льющейся из крана.

Я осмотрелся. В комнате, помимо дивана, на котором спала Даша, и кресел со столиком, в правом углу от входа, рядом с диваном, стоял сервант. На его нижней полке находился музыкальный центр с колонками, на верхних — книги, журналы, альбомы, небольшая черно-белая фотография в бумажной рамке и декоративная шкатулка. На потолке вместо люстры висела обыкновенная лампочка.

Все: и обстановка в доме, и невыветрившийся запах стройматериалов, и отсутствие занавесок на окнах — говорило о том, что заезд проводился в спешке. Не было того уюта, который царит обычно в жилом доме и проявляется в мелочах, в запахах, присущих хозяевам. Здесь все еще только начиналось.

Татьяна зашла в зал с подносом в руках. Она на секунду замерла, посмотрев на лежащую на диване племянницу, покачала головой. Затем поставила поднос на столик и села в кресло.

На подносе стояла открытая бутылка коньяка, две рюмки, тарелка с нарезанной копченой колбасой, сыром и тремя ломтиками батона.

Татьяна почти до краев наполнила рюмки. Мы молча, чуть соприкоснувшись рюмками, выпили. Коньяк приятно обжег горло. Татьяна смешно зажмурилась, подхватила ломтик сыра и отправила его в рот.

— Надо было хотя бы морс развести, — вслух подумала она. — Егор, ты закусывай, тоже, наверно, голодный?

Я отрицательно помотал головой. Есть действительно не хотелось, но в качестве закуски я сделал из отломленного кусочка хлеба и колбасы бутерброд. Жевали молча, лишь иногда посматривая друг на друга и на спящую Дашу.

Девушка лежала, не меняя позы, иногда вздрагивая. Интересно, что ей снится? Надеюсь, либо что-то приятное, либо ничего! Зато я чувствовал себя на удивление хорошо и спокойно: я здесь, рядом с Дашей! Скоро она проснется, и я увижу ее глаза, надеюсь, не те, что описывала мне Татьяна.

Я перевел взгляд с девушки на ее тетю. Оказывается, она рассматривала меня. Женщина растерянно моргнула и перевела взгляд на поднос. О чем-то раздумывая, стала раскладывать кружочки колбасы по окружности тарелки.

— Егор, почему — ты?! — хозяйка снова посмотрела на меня. — Почему она выбрала тебя? Почему я остановилась рядом с тобой? — посыпались, видимо, мучившие ее вопросы. — Я анализировала свое поведение и не могу объяснить, почему я решила остановиться перед тобой там, на станции. Как будто кто-то сказал, нет, приказал: «Остановись!» Сможет ли Даша объяснить, почему тем человеком, который ей привиделся тогда в Томске, оказался ты? Она рассказывала мне, что это был незнакомый ей человек, не ангел с крыльями, не привидение, а врач: в халате, в медицинской маске, натянутой под самые глаза, и в шапочке до бровей. У тебя есть соображения по этому поводу?

— Нет. Но есть такая поговорка: «Все, что ни делается, делается к лучшему!» Я постараюсь, чтобы с Дашей все было хорошо. Сделаю все, что в моих силах.

— Дай бог, дай бог! Спасибо тебе.

Татьяна наполнила рюмки.

— Минутку…

Хозяйка поставила бутылку на поднос и вышла. За стеной послышался шум льющейся воды и позвякивание ложечкой по стеклу. Через минуту она вернулась с двумя стаканами, наполненными розовой водой.

— Морс, — коротко пояснила она. — Вот с хлебом проблема…

Мы чокнулись, не соприкасаясь рюмками. Я краем глаза уловил движение на диване. Даша просыпалась. Она глубоко и прерывисто, как после плача, вздохнула и неслышно выдохнула, поджав ноги к животу.

Татьяна, затаив дыхание, смотрела на племянницу, держа наполненную рюмку в руке. У меня заколотилось сердце и задрожали руки. Сглотнув слюну, я выпил коньяк и запил морсом. Хозяйка поставила наполненную рюмку на поднос, пересела на край дивана.

— Дашенька, просыпайся! Погляди, кто к тебе пришел!

Татьяна склонилась к голове племянницы, приглаживая ей волосы. Девушка шевельнулась и, слегка приподняв голову, посмотрела на тетю. Реакция Татьяны была неожиданной: она резко отстранилась от племянницы, прикрыв губы пальцами. Даша, продолжая подниматься, медленно поворачивала голову в мою сторону. Это было как в страшном кино! Я дрожал, не в силах отвести от нее взгляд. Сев, девушка поглядела на меня, но я не видел ее глаз из-за волос, закрывающих лицо Даши. Зато она увидела меня. Поначалу она глядела на меня исподлобья, не проявляя никаких чувств, затем, подняв голову, убрала с лица волосы.

Теперь я увидел обыкновенную девушку. Даша отвела взгляд от меня в сторону окна и, прикусив нижнюю губу, вытерла слезы в уголках глаз. Затем снова посмотрела на меня. Легкая улыбка коснулась ее губ. Отбросив плед в сторону, поднялась с дивана. Девушка была одета в трусы-шорты голубого цвета и такого же цвета короткую майку, плотно облегающую грудь и спину. Нисколько не стесняясь своего полуобнаженного вида, Даша, сделав пару шагов в мою сторону, устроилась у меня на коленях, обняла за плечи и уткнулась носом мне в шею. Я чувствовал кожей ее спокойное, теплое дыхание и короткие шмыганья. Иногда девушка то одной, то другой рукой вытирала с глаз слезы, не забывая протереть мне кожу на шее там, где она касалась носом. Сколько мы так сидели? Минуту? Пять минут? Я потерял счет времени. Единственное, чего я желал, чтобы это длилось вечно! Я не прижимал девушку к себе. Достаточно было того, что Даша сама довольно крепко обнимала меня. Я лишь, слегка прикасаясь, гладил ее спину и перебирал пальцами ее густые волосы.

— Тетя Таня, это и есть Егор, про которого я тебе говорила! — чуть отстранившись от моей шеи и не оборачиваясь к родственнице, произнесла Даша.

— Я это уже поняла, — вздохнув, ответила женщина, сидевшая на диване.

Мы встретились с ней глазами. Татьяна улыбалась. Ее спокойное лицо, руки, лежащие на бедрах, и расслабленная поза говорили о многом. Я представил, что ей пришлось пережить за эти два дня. Бессонные ночи, груз ответственности перед братом Володей и этот неподдельный испуг, когда она увидела ледяной взгляд своей любимой племяшки. Слава богу, что этого не видел я! Сейчас же у меня на коленях сидел беззащитный «котенок». И это было чертовски приятно!

— Солнышко мое, ты бы оделась, — предложила Татьяна.

Даша, приподняв голову, посмотрела на меня.

«Я быстро, только никуда не уходи, хорошо?»

Я не мог понять, произнесла девушка это вслух или только подумала об этом. Я не видел движения ее губ, я видел только глаза.

Даша соскочила с моих коленей и вышла из зала.

— Извини, Егор, — грустно улыбаясь, тихо сказала Татьяна, глядя вслед вышедшей племяннице, и после, переведя взгляд на меня, добавила: — Мне крайне неудобно, что тебе приходится наблюдать и выслушивать все эти семейные… Тем более участвовать в этом. Я вижу, что Даша готова слушаться тебя во всем. Может, тебе удастся, как-то повлиять на нее? Пообещать что-нибудь? Я все понимаю, Егор, у тебя своя жизнь, свои интересы, работа. Ты не обязан присматривать за ней. С другой стороны, я боюсь, что это, возможно, повторится, а тебя не будет рядом. Я этого не переживу! И потом, мы с мужем живем на Эгершельде, там и работаем. Мы могли бы снять для Даши квартиру где-нибудь рядом, но на радостях сказали ей, что достраиваем дом за городом. Ты не представляешь, как она была счастлива! Не тому, что у нее свой дом будет, а тому, что ты будешь рядом! Вот ты мне и скажи, откуда Даша знала, что ты живешь в этом районе? Или это совпадение?

— Татьяна… Извините, не знаю вашего отчества?

— Генриховна.

— Татьяна Генриховна, поверьте, мне теперь совсем небезразлична судьба Даши! И ничем таким, кроме работы, я не занят. Обещать ей то, что не смогу выполнить, не буду. Не в моих это правилах. Если Даша захочет меня видеть, я приду, если не буду на дежурстве. Меня на данный момент заботит другое: как она будет отсюда добираться до электрички? Это пока на улице светло и тепло — не страшно. А зимой? Километра два с лишним до станции по снегу, морозу и ветру? А ведь она девочка!

Хозяйка слушала меня, кивая.

— Егор, мы тоже об этом думали. У Даши будет своя машина. Уже оформляем.

В это время в зал вошла Даша: в голубых спортивных штанах, в белой футболке навыпуск, слегка накрашенная. Татьяна Генриховна поднялась с дивана и шагнула навстречу племяннице.

— Дашенька, ты, наверно, проголодалась? — тетя приобняла племянницу, заглядывая ей в глаза. — Давай я хоть картошки отварю, что ли! Что-то эти два дня меня совсем из колеи выбили. Садись, сейчас что-нибудь придумаю!

— Теть Тань, не надо, потом, я перекушу чуть, и все!

Девушка села в кресло и, мельком взглянув на меня, стала сооружать бутерброд из лежащих на тарелке продуктов.

Наблюдать за тем, как она ест, было большим удовольствием! Она не набивала рот, нет, но маленькие канапе, изготовленные ею из отломленных кусочков батона, колбасы и сыра, исчезали с завидной быстротой. Она сосредоточенно пережевывала и глотала их, запивая морсом. Иногда, переставая жевать, она с улыбкой смотрела поочередно то на меня, то на Татьяну. Через несколько минут поднос был пуст. Еще бы, ведь она не ела, если верить Татьяне Генриховне, два дня! С субботы. Когда с ней случилось это…

Даша, допив второй стакан морса, довольно улыбнулась.

— Ой, я, кажется, всю вашу закуску съела! — покраснев, сказала она. — Теть Таня, дай ключи от машины, я быстренько в магазин съезжу, куплю чего-нибудь. А то я проспала целый день и ничего не приготовила.

Девушка протянула руку в сторону тети. До нее, по всей видимости, не доходило, что проспала она больше, чем один день.

— Ничего страшного, Дашенька, с голоду не помрем. Егор, давай мы что-нибудь приготовим? Мы быстро с моей девочкой что-нибудь сообразим!

— Нет, спасибо! Я, пожалуй, домой пойду. Что-то меня в сон клонит. Я после суток, толком не спал. Еще и погода такая располагающая.

— Егор, а ты ложись здесь, — всполошилась Даша, указывая на диван. — Мы не будем тебе мешать! Мы на кухне будем тихонько сидеть. Господи, какой диван?! Что-то я сегодня рассеянная. На втором этаже спальня! Закройся и спи, сколько хочешь! А когда проснешься, мы на стол накроем. А?

Я посмотрел на хозяйку. Татьяна Генриховна сидела в той же позе, со сложенными на коленях руками, и, мне показалось, грустно улыбалась. Было непонятно, то ли она поддерживала предложение племянницы, то ли осуждала ее. Я, если честно, остался бы. Странная штука: я не любил оставаться на ночлег где бы то ни было. Если была возможность, я всегда возвращался домой. Были, конечно, моменты… Но сейчас я не чувствовал себя в гостях! Было ощущение, что я давно знаком с этой семьей. Если они и не были для меня близкими родственниками, то старыми знакомыми — это да! Особенно это относилось к Даше. Мне действительно хотелось быть ее «личным ангелом»: оберегать, заботится о ней. Почему? Не знаю. Это больше походило на искупление вины. Когда, где и в чем я провинился — не знаю! Может, девушка меня убедила своей искренностью и верой, что я тот человек, который ей нужен на данном этапе жизни? Ну что ж, да будет так! Я готов.

***

Даша сидела на стуле за недавно купленным письменным столом, на котором были разложены учебники и тетради с конспектами, тут же лежали яркие модные журналы и художественная литература.

Девушка увлеченно читала какой-то учебник, затем брала другой, по той же теме, но другого автора, сравнивала написанное, на секунду задумывалась, потом вносила запись в тетрадь с конспектами. Через некоторое время она резко убирала учебники и тетради в сторону и начинала перелистывать и читать журналы. Журналы были на английском и, как я понял, немецком языках. И она их именно читала: бегло, скользя взглядом по странице, не задерживаясь на непонятной фразе. То же самое она проделывала с текстами на других языках. По прошествии недели с моего знакомства с ней я уже ничему не удивлялся.

Она была настолько умственно развита, что иногда становилось страшно! Музыка, история, математика… Что у нее ни спроси — все знает! При этом она не была занудой. Любую, например, теорему так объясняла, что стоишь и думаешь: как это я сам не мог понять такую простую вещь! Или какую-нибудь книгу из классической литературы начнет пересказывать — слушаешь, как будто кино смотришь.

Как-то раз зашли с Дашей в книжный магазин. Я сразу к полкам с художественной литературой пошел, а Даша остановилась возле секции «Наука и техника», взяла первую попавшуюся книгу и стала читать. Пока я листал пару книг и читал аннотации (и понял, что ничего интересного для меня нет), прошло минут пять.

Подходя к Даше, я увидел, что в ее руках была та же книга, которую она, как мне показалось, читала с интересом, быстро перелистывая страницы. Заглянув ей через плечо, заметил, что прочитано было пятьдесят семь страниц.

— Что-то интересное? — поинтересовался я.

— Не, скука! — наморщив носик, ответила девушка и, поставив книгу на место, отошла к столу с календарями и плакатами.

Мне стало любопытно, что же она читала? Я посмотрел название книги, которую Даша только что вернула на место: «Кирпичная кладка каминов и печей» — вот что она изучала все это время! И только на пятьдесят седьмой странице ей стало скучно! А до этого было весело и увлекательно?!

— Егор, напиши книгу!

Я посмотрел на Дашу. Она сидела, подперев подбородок ладонями. Книги, журналы и тетради лежали в стороне. Взгляд девушки был задумчивым и серьезным.

— Книгу? О чем?

Даша пожала плечами:

— О нас — обо мне, о себе…

— Дашенька, о чем ты говоришь? Какая книга? — мне стало смешно. — Я сочинения в школе в лучшем случае на тройку писал! А ты говоришь, книгу!

Девушка продолжала смотреть на меня с серьезным видом.

— Пожалуйста, Егор, напиши. Для меня это очень важно!

— Хорошо, напишу. Давай тетрадь и карандаш. Это будет самый лучший рассказ всех времен и народов!

Я подвинул кресло к журнальному столику и уселся в позе, как мне казалось, маститого писателя. Но, взглянув на Дашу, понял, что девушка была далека от игривого настроения: ее взгляд был тяжелым, пронизывающим, и непонятно было, смотрела она на меня или сквозь меня.

— Ладно, напишу. Потом. Когда-нибудь я это сделаю. Возможно, на пенсии, когда будет много свободного времени или когда замучает совесть за невыполненное обещание. Только вот кто ее будет читать, кроме тебя? Я точно знаю, что многочисленных поклонников я не приобрету. Тогда зачем книга? Тетрадь в двенадцать листов с рукописным текстом тебя устроит?

— Нет, не устроит. И не нужны многочисленные читатели. Достаточно, чтобы ее прочитали и поняли всего… всего семь и один читатель! — Даша на секунду задумалась, закрыв глаза. — Да, именно семь плюс один!

— Всего восемь? Почему так мало?

— Нет, Егор, именно семь и один! Не восемь! Потом сам поймешь… И помни — ты обещал!

Девушка вышла из задумчивости, в ее глазах опять загорелись искорки, она кокетливо склонила голову набок и, вытянув губки, изобразила поцелуй. Я же оставался в растерянности. Она иногда говорила такими загадками, что я потом мучился, пытаясь расшифровать сказанное. Вот и сейчас: семь плюс один. Что к чему?

— И будет Таня рада… — негромко произнесла Даша.

— Чему она будет рада?

— Извини, что?

— Ты сейчас сказала: «И будет Таня рада». Или Аня? Ты так тихо сказала, я не разобрал.

Девушка растерянно заморгала. Она встала из-за стола, подошла, уселась мне на колени, обняла за плечи и уткнулась носом в шею. Господи, как я любил эти моменты! Даша делала это нечасто — в минуты растерянности или страха.

— Тебе, наверно, скучно со мной, да? — не глядя на меня, прошептала девушка. — Тяжелая у ангелов работа.

Я гладил ее по голове, слегка прикасаясь к волосам. Сейчас, когда она сидела у меня на коленях, не хотелось вступать с ней в очередную полемику о наличии ангелов и демонов в нашем мире.

— «Найди себе работу по душе, и тебе не придется ни одного дня работать!» По-моему, так звучит известная поговорка, — ответил я.

Через минуту Даша молча освободилась от моих рук, как будто получив порцию энергии, прошла и села к столу, взяв учебник. Я же поймал себя на мысли, что не знаю, на каком факультете она учится, кем хочет стать в будущем. О дне и месяце рождения я тоже у нее не спрашивал. Еще для меня было загадкой то, что я никогда не вспоминал о ней на работе! Одно дело — не рассказывать сослуживцам о знакомстве с такой чудесной девушкой, и совсем другое — даже ни разу не вспомнить о ее существовании! Да что там работа! Даже дома я не испытывал какого-либо дискомфорта: спал, ел, занимался своими делами, и ни разу в голове не возник ее образ, ее глаза, улыбка, ее чудачества… Зато выходя за порог, я знал, куда, к кому и зачем иду! Как-то странно все это…

Я поднялся с кресла и пошел на кухню за кофе для себя и соком для Даши.

— Мне лучше молока! — откликнулись она, не отрываясь от учебника, и тут же протяжно добавила, посмотрев на меня: — Пожа-а-алуйста!

Разве я озвучивал свои мысли? Конечно, нет! Но я уже привык к ее проницательности, не хочу называть это телепатией. Хотел бы я иметь в будущем такую жену? Думаю, что нет!

Я пил кофе небольшими глотками, сидя в кресле. Даша быстро опустошила полстакана и, вытерев пальчиками молочные «усики» на верхней губе, отставила стакан в сторону.

— Спасибо, — поблагодарила она, не отрываясь от книги.

Я не хотел отвлекать девушку разговорами и поэтому обозревал зал. С моего первого появления он стал «оживать»: на окнах появились тюлевые занавески, на подоконниках — горшки с цветами, на стенах висела пара эстампов и один небольшой авторский морской пейзаж. Диван и два кресла были застелены одинаковыми по цвету и узору покрывалами. На потолке появилась аккуратная ажурная люстра на три лампочки. Строительные запахи почти полностью выветрились, вместо них витал аромат Дашиных духов.

— Даша, ты друзьями уже обзавелась в универе? — спросил я, заметив, что она в очередной раз сменила учебники на какой-то журнал.

— Друзьями? Пожалуй, нет. Знакомствами — да. Сашка и Маша, ты их видел, — в других группах, встречаемся только на лекциях. Гриша и Наташа вообще с другого факультета. С одногруппниками… Хорошие ребята.

— Тебя послушать, все вокруг хорошие. Неужели у тебя нет врагов? Даже не врагов, а людей, которые тебе неприятны? Здесь, во Владе, или там, в Томске? Говорят, что человеческому мозгу нужно до десяти секунд, чтобы понять, свой человек или чужой. Это как любовь с первого взгляда.

Девушка отложила журнал в сторону и задумалась.

— Нет. Здесь точно нет. Дома, в Томске? Даже не знаю, как сказать… Есть два человека, за которых мне страшно. Мне кажется, что я их любила! Они были настолько разные во всем, что дружба между ними в принципе не могла существовать! Но она была. И вот эти двое сделали нечто такое, после чего я стерла их из своей памяти! Понимаешь, Егор, буквально стерла! Теперь я не помню, как они выглядели, не помню их имен, откуда я их знала, тоже забыла! Мне теперь страшно: вдруг я стерла их жизни? Вот они были — и вдруг не стало… И никто не заметил их исчезновения: ни родные, ни близкие, ни друзья!

Даша действительно была расстроена. Она сидела, словно провинившаяся школьница, сложив руки на столе, как на парте, и склонив голову.

— А ты бы могла простить? И полюбить кого-нибудь из них, скажем, как самого дорогого тебе человека? Или ненависть твоя настолько велика, что ты готова смириться с их исчезновением?

Даша оторвала взгляд от стола и посмотрела на меня — пронзительно, холодно. Мне стало не по себе. Неужели я сейчас увижу то, что мне так ярко и страшно описывала Татьяна Генриховна?!

Девушка не торопясь вышла из-за стола и двинулась в мою сторону. И было не похоже, что она, подойдя ко мне, заберется, как обычно, на колени, обнимет, уткнется в шею носом. Я завороженно следил за ней. Не выдержав ее взгляда, я поднялся. Подойдя ко мне вплотную, девушка остановилась и, как мне показалось, с холодным любопытством стала рассматривать меня, как будто увидела в первый раз. Чтобы укрыться от ее непривычно тяжелого взгляда, я обнял девушку за плечи и привлек к себе. Она поддалась, но не до конца, упершись ладонями в грудь.

— Даша, извини! Я не хотел тебя обидеть! Мне очень жаль, что в трудную для тебя минуту я не мог тебе помочь!

— Ты не мог мне помочь?! — спросила Даша с не свойственной ей злой усмешкой и, освободившись из объятий, слегка ударила меня ладонями в грудь. — А намекнуть, посоветовать или хотя бы дать знак ты мог?!

С каждым произнесенным словом удары становились все резче и сильнее. Сперва она била ладонями, затем кулаками.

— Остановись! Мне больно… — я схватил ее за запястья.

Да, мне было действительно больно, но боль была не физическая.

Через несколько секунд Даша снова превратилась в себя — в девочку с невероятно добрыми глазами и преданным взглядом.

— Егор, извини! Я не знаю, что на меня нашло.

Она, сделав шаг, прижалась ко мне, не обнимая, просто приложив ухо к левой стороне груди.

— Как часто оно бьется… Как настоящее!

***

До приезда Даши оставалась уйма времени, но, подойдя к дому, я увидел, что ворота во двор были распахнуты и на месте ее малолитражки стоял черный джип. Кто бы это мог быть? Даша говорила, что к ней должны приехать родственники, не уточняя, кто именно, и что, возможно, она задержится. Еще она обещала, что обязательно меня познакомит с ними. По правде говоря, я не особенно желал знакомиться с кем-то из ее родни. Мне было достаточно дружеских отношений с ее тетей, Татьяной Генриховной, с которой мы изредка виделись.

Немного постояв перед открытыми воротами, я вошел во двор. Стучаться в дверь мне не хотелось. Я присел на штабель досок напротив окна в зал в надежде, что кто-нибудь из находящихся в доме обратит на меня внимание.

— Могу чем-то помочь? — внезапно раздалось за спиной.

Я вздрогнул и обернулся. Сзади, буквально в паре метров от меня, стоял мужчина лет пятидесяти, ростом выше среднего, не атлетического, но крепкого телосложения. Я поднялся. Цепкие глаза с любопытством осматривали меня с ног до головы. По мимолетному прищуру глаз и движению уголков губ в мужчине угадывалось сходство с Дашей. Кто он? Ее родственник? Не о его ли приезде она говорила?

— Извините, я жду Дашу. Она говорила, что приедет позже, но, увидев открытые ворота, я позволил себе зайти.

Мужчина согласно кивнул.

— Владимир Генрихович, отец Даши, — он протянул для приветствия руку. — А ты, я так понимаю, и есть Егор?

— Да, вы не ошиблись.

Поздоровавшись, мужчина сел на небольшую чурку, лежащую тут же, я — на прежнее место, на доски.

— Задержатся они. Таня говорила, что по магазинам прокатятся.

— Хорошо. Я подожду, если не возражаете?

— Конечно-конечно!

Мы молчали, не зная, о чем говорить. Владимир Генрихович осматривал двор, я, не представляя, с чего начать беседу, щелкал зажигалкой.

— Может, это и хорошо, что они задерживаются. Я думаю, нам есть о чем поговорить, — нарушил молчание мужчина, прихлопнув на щеке комара. — Как считаешь?

— Согласен.

— Надеюсь, что ты в курсе всей истории? Татьяна тебе говорила?

— Да, в общих чертах.

— Хорошо. Расскажи мне для начала о себе, без подробностей.

Я пожал плечами. Без подробностей с какого времени — со школы, с института? Или на данный момент?

— Ты сейчас где работаешь, в больнице или поликлинике? — подсказал он тему.

— Я?! Ни там, ни там! Я старший лейтенант милиции, экспертно-криминалистический отдел.

— Старший лейтенант! — удивленно воскликнул мужчина, затем негромко рассмеялся: — Вот так новости! Я считал, что ты врач! Да и Таня с Дашей так думают, они-то меня в этом и убедили! Ну-ка, ну-ка, расскажи…

— Рассказать? Что именно?

— Ну как же? Почему они решили, что ты врач?

Я пожал плечами:

— Думаю, об этом лучше у них спросить! Хотя… Они правы, я действительно врач. Я окончил медицинский институт. Даже успел поработать в медицине. Но, наверно, вы понимаете, что сейчас не в цене врачи, учителя… В Томске, я думаю, ситуация не лучше. Вот друзья и посоветовали поступить на службу в органы внутренних дел, в эксперты; там таких, как я, много. Не от хорошей жизни, конечно. «Се ля ви», как говорят французы!

— Да, Егор, понимаю. Времена теперь не самые лучшие. Я тоже сейчас занимаюсь не свойственной мне работой. И все же ты никому — ни Даше, ни Татьяне — не говорил про свою службу?

— Нет. Говорил, что на дежурстве, где именно не уточнял. С другой стороны, какая разница? Мне поверили не как специалисту в какой-либо области. Паспорт тоже не просили предъявить. Я здесь, если можно так сказать, на общественных началах.

Владимир Генрихович ухмыльнулся, покачивая головой. Я понял, что сказал глупость и поправился:

— Извините, я не то хотел сказать! Поверьте, Владимир Генрихович, мне очень приятно находиться рядом с Дашей! Еще неизвестно, кто от кого получает больше радости и кто в ком больше нуждается. Мне несказанно повезло, что она выбрала именно меня, назначив своим «личным ангелом»!

— Ну да, ну да…

Мужчина, потирая ладони, задумчиво смотрел в землю перед собой.

— Егор, Даша что-нибудь рассказывала о себе? О своей жизни в Томске? Может, что-нибудь личное? Мне, как отцу, важно знать это!

Он с надеждой смотрел на меня, не отрывая взгляд. Я понимал, что именно он хотел услышать!

— Рассказывала, и очень много! Я не встречал людей, которые бы так безгранично и преданно любили свой город, как Даша! Она может очень долго говорить про Томск. Мне кажется, что я выучил все его районы и улицы. Теперь я знаю, что есть такая река — Ушайка, которая впадает в Томь в центре города. Черемушки, какой-то Каштак… И что в минуты грусти она любит в одиночестве бывать в Лагерным саду. Про Синий утес рассказывала, где вы семьей отдыхали на природе. Но про это месте она вспоминает с тоской и со слезами на глазах. И говорит, что одна туда не поедет ни за что на свете!

Владимир Генрихович слушал, кивая, с легкой улыбкой на губах.

— Да много чего говорила, всего не упомнишь. Для меня вообще загадка, почему Даша покинула Томск?! Но вы ждете от меня другого, да?

Мужчина напрягся, выпрямив спину, и сжал кулаки.

— К сожалению или нет, но про Рождественскую ночь она ничего не говорила. Можно было намекнуть или прямо спросить об этом, но я боялся увидеть в Дашиных глазах то, что видели вы!

Владимир Генрихович, тяжело вздохнув, прикрыл глаза.

— Синий утес … Боже, как давно это было! Это недалеко от Томска. Там-то я и познакомился с Наташей, Дашиной мамой. И потом мы любили посещать это место на выходных, сперва одни, потом с Дашей. А когда Наташа… Когда ее не стало, мы все реже и реже ездили туда. Чтобы отвлечься, я с головой ушел в работу. Конечно же, надо было уделять больше внимания дочке! Но она ни на секунду не давала повода в себе сомневаться: ни в поведении, ни в учебе! Знаешь, как ее называли все, кто с ней был знаком? Ангелочек! Именно тогда, после смерти жены, прозвенел первый звоночек. Как-то мама купила Даше куклу, не на день рождения, не на праздник — просто так. И подарила со словами: «Если меня не будет рядом, можешь делиться с ней своими тайнами, она никогда и никому их не выдаст!» А вскорости случилось то, что случилось…

Владимир Генрихович замолчал. Мельком взглянул на меня и продолжил:

— С тех пор Даша с куклой не расставалась. Куда бы ни пошла, что бы ни делала, кукла всегда была с ней: в руках, в портфеле… Дома она общалась с куклой чаще, чем со мной: что-то ей рассказывала, даже спорила с ней. А какие она ей наряды шила! Но в один прекрасный день, когда я с Дашей в выходные поехал на Синий утес, случилось то, чего я никак не мог ожидать! Мы шли вдоль реки, никого рядом, на сколько хватало глаз, не было — ни позади нас, ни впереди. Я остановился, чтобы разжечь костер и посидеть, отдохнуть с чашкой чая из термоса. Даша с куклой была рядом либо недалеко от меня, в поле видимости. И когда было все готово: чай, бутерброды, я понял, что Даши нет. Я позвал. Она вышла из-за небольшого утеса в месте изгиба русла реки. Мы присели у костра. Она спрашивала, почему мы редко сюда приезжаем, говорила, что хотела бы сходить со мной в кафе… В общем, дочка была на редкость разговорчива, чего я не замечал за ней в последнее время. Я снова был счастлив! И только потом, через какое-то время, я понял, что она была без куклы! Игрушки не было ни в руках, ни в ее рюкзаке, который лежал тут же, открытый. Потеряла?! Я боялся спросить у Даши об этом! И все же, пока не поздно было вернуть пропажу, найти куклу, я осторожно поинтересовался о причине отсутствия ее «подруги». Даша, совсем не расстроившись, ответила, что она свою любимую куклу отдала какой-то девочке, которую встретила за тем утесом! Даша так и сказала: «Я встретила девочку, которая так печально смотрела, что я решила отдать ей куклу. Я подумала, что ей она нужнее!» И все! Дальше она начала рассказывать про недавно прочитанную книгу, про что-то еще… О кукле она больше не вспоминала ни на берегу, ни дома. Я, кстати, вскорости прошел туда, за утес. И, естественно, никого не увидел. Неоткуда было там взяться пятилетней девочке! Мы километр шли по пустынному берегу: слева река, справа крутой, почти отвесный склон. Не знаю, чего я тогда испугался больше: легкого расставания Даши с любимой куклой, подаренной мамой, или той девочки, о которой она говорила! Но факт оставался фактом — куклы не было, я искал. Не могла же она утопить ее в реке или закопать! И уже потом, когда с Дашей случилось это… Когда она сказала, что к ней приходил «ангел», я не так сильно переживал. После того случая с куклой она стала другой, то есть, наоборот, — собой, нормальным ребенком. И после посещения «ангела» произошло то же самое. Знаешь, Егор, я всегда считал себя убежденным атеистом, но после нескольких случаев в своей жизни я стал понимать, что не все так просто в этом мире.

Владимир Генрихович надолго замолчал, погрузившись в свои мысли.

— Интересно получается! — усмехнулся он, с любопытством рассматривая меня. — Совсем недавно, когда Таня рассказала о встрече с тобой, я был недоволен ею. Мне казалось, что не стоит делиться со случайными людьми семейными проблемами! А сейчас, получается, я сам все выложил! Тебе бы психологом быть!

Мужчина какое-то время сидел, улыбаясь и тихонько кивая, видимо, предаваясь каким-то приятным воспоминаниям, затем поднялся и осмотрел двор.

— Знаешь что, Егор, раз уж мы здесь вдвоем ожидаем женщин, устроивших шопинг, то, поверь мне, у нас уйма свободного времени! Не помог бы ты мне навести порядок у дома? Анатолию сейчас не до этого. Таня взяла небольшой отпуск, так что муж теперь отдувается на работе за себя и за жену.

— Да, конечно! С удовольствием! — быстро согласился я.

— Ну вот и славно.

Владимир Генрихович прошел к машине, покопался в багажнике и, подойдя ко мне, протянул пару рабочих перчаток. После чего коротко обрисовал фронт работ: надо было перенести остатки строительного материала в виде бруса и досок с центра двора ближе к забору.

В процессе работы он рассказывал о планах Татьяны и Анатолия построить небольшую сауну. Даша, в свою очередь, мечтала о беседке, обязательно увитой виноградом! Вон там, под окнами, Таня хочет разбить клумбу, а там, куда мы сейчас складываем брус, будет небольшой огород с зеленью к столу и, конечно же, клубника и плодовые кустарники. В общем, Дашутка, живи да радуйся!

Я одобрительно кивал и со всем соглашался. Но, с другой стороны, я не мог понять, зачем он мне это рассказывает? С момента нашего знакомства прошел час. Я, в конце концов, не набивался ему в зятья и не строил насчет Даши каких-то планов. Мне она нужна такая, какая есть: немного странная, с ее умением смеяться глазами и «громко» молчать, прося о чем-нибудь. А где это будет происходить: в доме, на берегу моря или в центре города — мне было безразлично!

Скоро переноска стройматериалов была завершена. Владимир Генрихович с довольным видом окинул взглядом освободившуюся территорию, потер руки.

— Ну что, Егор, так, по-моему, лучше будет?

Он перегнал свой джип за угол дома и вернулся оттуда с упаковкой баночного пива.

— Не возражаешь?

— Почему бы и нет?

Из оставшегося на лужайке обрезка доски и нескольких кирпичей мужчина соорудил у забора импровизированную скамейку.

— Извини, в дом не приглашаю по причине отсутствия ключей.

Мы сели. Молча откупорили жестяные банки, издавшие легкое, короткое шипение. Первые три глотка сделали в тишине.

Затем во двор на скорости заехала темная легковушка и припарковалась у самых дверей дома, где совсем недавно стоял джип Дашиного отца. Из машины, небрежно хлопнув дверью, вышла Татьяна Генриховна и направилась к дому, перебирая связку ключей. С пассажирского сиденья встала Даша.

Мы поднялись, поставив банки на землю.

— Даша, Таня! — окликнул Владимир.

Даша обернулась первой.

— Папка! — вскрикнула она и с разбегу кинулась ему на шею.

Татьяна Генриховна, улыбаясь обошла машину и двинулась к ним. Не дойдя нескольких метров, она увидела меня.

— Уже здесь?! Быстро ты… — с удивлением, судя по взметнувшимся вверх бровям, и с нескрываемым раздражением сказала она.

Я был несколько озадачен таким приемом. Почему? Откуда этот негатив? Хозяйка не хотела признаться брату, что я являюсь здесь частым гостем? Реакция Даши была не менее любопытна: взглянув на меня, она отпустила отца и несмело шагнула в мою сторону. Испуг и интерес за мгновение промелькнули на ее лице. Девушка подошла ближе. Даша рассматривала меня, как будто перед ней стоял не я, а инопланетянин или, скажем, всем известная личность! Она сделала робкий жест в мою сторону, пытаясь дотронуться, но остановилась, продолжая рассматривать.

— Таня, что-то случилось? — озабоченно спросил Владимир Генрихович.

— Нет, Володя, все хорошо, — Татьяна вскользь чмокнула брата в щеку. — Как добрался? Как там у Дорофеевых?

Татьяна полностью меня игнорировала, в отличие от брата, который с подозрением косился в мою сторону. Даша, наоборот, сделав шаг, обняла меня, как мне показалось, чуть крепче, чем обычно.

— Володя, Даша пойдемте в дом! — Татьяна Генриховна, демонстративно не называя моего имени, пошла к дому.

Первым моим желанием было уйти. Но, в конце концов, я пришел не к ним, а к Даше, которая с незнакомым мне уважением и восторгом в глазах, схватив за руку, затащила меня в дом.

— Таня, так что же произошло? — спросил полушутя-полусерьезно Владимир Генрихович, усевшись в кресло.

Мы с Дашей сели на диван. Девушка была несколько напряжена и изредка бросала на меня тот же загадочный взгляд, с которым она рассматривала меня в день нашего знакомства. Татьяна, поставив чашки и чайник на журнальный столик, села во второе кресло.

— Егор, я понимаю, что ты не обязан нам докладывать о своей личной жизни, но элементарные правила приличия должен соблюдать! — выговаривала Татьяна, не глядя на меня, заливая кипятком гранулы кофе в чашках:

— Видишь ли, Володя, когда мы с Дашей возвращались домой, на автобусной остановке, на «Седанке», если ты помнишь названия остановок, я увидела Егора с какой-то девушкой. Я, как нормальный человек, хотела предложить, так сказать, свои услуги: может, думаю, подвезу, куда им надо. Я и посигналила им, и из машины вышла. Может, не узнал, думаю! Но как можно не узнать человека с пяти метров? Я же не в противогазе была! Ну ладно я, а Даша? Тоже не узнал? Ребенок обрадовался, из машины вышел… А он стоит, улыбается, смотрит, как будто первый раз видит! Хоть бы рукой махнул! Некрасиво это!

Владимир Генрихович, не совсем понимая, о чем идет речь, слегка нахмурившись, перебрасывал взгляд с сестры на меня. Я тоже не мог взять в толк, о чем говорит Татьяна: о какой остановке, о какой девушке? Даша откинулась на спинку дивана и, запрокинув голову и загадочно улыбаясь, смотрела в потолок.

— Таня, — перебил сестру Владимир Генрихович, — я не могу понять, про что ты рассказываешь? Это когда было?

— Полчаса назад, может, меньше, когда мы сюда ехали!

Владимир улыбнулся. Расслабился, сделал глоток кофе и поставил чашку на стол:

— Ты ничего не путаешь?

— Нет, Володя, не путаю! Обидно стало. Хоть бы кивнул…

— Я тебя, наверно, разочарую, но мы с Егором целый час, а то и больше, во дворе сидели, вас ждали. Вон, порядок навели! — Владимир кивнул в сторону окна, выходящего во двор.

Татьяна Генриховна замерла с поднесенной ко рту чашкой, внимательно посмотрев на брата.

— Ну да, я же слепая. Не веришь мне — у Даши спроси!

Девушка, о чем-то задумавшись, молчала.

— Татьяна Генриховна, я тоже не могу понять, о чем вы говорите! Я действительно нахожусь здесь давно и вообще сегодня никуда не ездил: из дома — прямо сюда.

— Это был не Егор! — не поднимая головы со спинки дивана, подала голос Даша.

— Да вы что, сговорились?

Женщина раздраженно поставила чашку на стол:

— Ладно, я понимаю Дашу — у нее свои интересы. Егор — пусть это останется на его совести. Но ты, Володя? Ты почему его защищаешь?

— Таня, я не знаю, кого ты там видела, но мы действительно находились здесь вдвоем! В одиночку я бы даже не стал браться за переноску бруса.

Татьяна Генриховна решительно поднялась с кресла и подошла к окну. Она с минуту осматривала двор. Отвернувшись от окна, присела на подоконник, растерянно потирая лоб ладонью:

— Ничего не понимаю. Егор, кого же я тогда видела? Ведь я ни на секунду не сомневалась, что это был ты!

— Вы знаете, недавно был случай, которому я не придал значения… Это было в первый день нашей с вами встречи, там, на станции, когда я сел к вам в машину. Моя соседка, которая знает меня с детства и видит практически каждый день, тоже с кем-то перепутала! И была крайне удивлена, увидев меня стоящим на остановке, хотя была уверена, что я только что сел в автобус! Мне теперь самому не терпится увидеть своего двойника!

Даша в это время с любопытством смотрела на меня.

— Интересно, кого из вас считать настоящим? — прищурившись, еле слышно то ли прошептала, то ли подумала она.

***

Мы опять стояли на пирсе. Это негласно была обязательная остановка, которая знаменовала собой середину прогулочного маршрута. Возможно, даже не осознавая этого, как бы мы ни прокладывали маршрут — по часовой стрелке или против, мы оба стремились попасть именно сюда, на место нашей первой встречи.

Во время прогулки мы практически не разговаривали, нам хватало нескольких ничего не значащих фраз. Если мы шли по дороге, Даша была рядом, при этом я не держал ее за руку, не обнимал ни за талию, ни за плечи. Если мы шли по берегу, она могла отойти на несколько шагов вперед и идти, не оглядываясь или, наоборот, отстать и стоять у самой воды, задумчиво устремив взгляд на море.

Я неоднократно предлагал ей прогулку по Владивостоку: кафе, кинотеатры, музеи, но она, смешно сморщив носик, категорически отказывалась. Когда девушка возвращалась домой с занятий, вид у нее был всегда уставший, взгляд потухший. Она быстро переодевалась в домашнее, при этом не особо стесняясь меня, умывалась, и тогда наступал любимый момент, когда Даша прижималась ко мне, прикладывая ухо к моей груди. Если я сидел, она удобно устраивалась у меня на коленях, тогда ее нос и губы приятно касались шеи.

Это длилось недолго: может, минуту, может, пять минут, в зависимости от степени ее усталости, но для меня, как мне казалось, это длилось вечность!

— Половина пути пройдена, — я указал на отрезок нашего кольцевого маршрута, который мы преодолели, и добавил, посмотрев на быстро надвигающиеся грозовые облака: — Теперь надо торопиться!

Даша как-то странно отреагировала на мое замечание. Она, стоя в паре метров от меня и глядя на море, резко повернулась и то ли с интересом, то ли с испугом посмотрела мне в глаза. Девушка хотела что-то спросить и уже было открыла рот, но, видимо, передумав, отвернулась, согласно кивая.

— Ты прав, надо торопиться.

Мне показалось, что она была чем-то встревожена. Тяжело вздохнув, не оборачиваясь, она все же спросила:

— Скажи, Егор, только честно: ты пришел ко мне или за мной?

— А ты как считаешь? — я не уловил смысла ее вопроса.

— Не знаю. Мне уже все равно, — ответила Даша, подойдя ко мне.

Несмотря на легкий ветерок, подувший с моря, и затянутое тучами солнце, близившееся к закату, воздух был достаточно теплым. И все же Даша зябко поежилась, застегнув молнию ветровки. Я обнял ее за плечи и прижал к себе. Девушка улыбнулась и, слегка повернув ко мне голову, протяжно вздохнула носом.

— Даша, я часто замечаю, что ты как будто принюхиваешься ко мне. Чем я пахну?

Девушка, как мне показалось, смутилась.

— Елочкой! Вернее, хвоей!

— Хм, у меня есть лосьоны, туалетная вода и дезодоранты, и ни один из них не обладает таким специфическим запахом!

— Нет, Егор, это другое. Это изнутри. Так замечательно пахнешь только ты!

— Интересно… А другие чем пахнут?

— Кто чем. А некоторые…

Даша замолчала, насупив брови, поморщилась.

— А некоторые — горелой резиной или пластмассой! Ты не представляешь себе, как это противно! Поначалу вроде нормальный мужчина или парень перед тобой, ничего особенного: стоит рядом, смотрит на меня, общается. А потом начинает «дымить»! Не все так, конечно, но многие. А я вдыхаю этот смрад. Самое страшное, что я впадаю после этого в какое-то оцепенение: стою и пошевелиться не могу! Мне бы уйти, а ноги не слушаются! Я не могу понять, почему это происходит?

— Даша, солнышко мое, это не с ними что-то происходит, а с тобой! Мне кажется, я понимаю, в чем тут дело. Ты молодая красивая девушка, возможно, те парни или мужчины, что находятся рядом, начинают проявлять к тебе особый интерес. А ты на каком-то интуитивном уровне это чувствуешь! Почему именно запах паленой пластмассы — не знаю! Хотя… Ты мне тоже очень нравишься! А ведь я тебя обнимаю, целую — и ничего, да? Ты, бывает, можешь переодеваться передо мной. В таком случае ты должна бы задыхаться и биться в конвульсиях, но этого не происходит. Почему?

Девушка внимательно слушала меня с серьезным видом, как будто я раскрывал ее внутренний мир, о котором она ничего не знала.

— Извини, Егор, — Даша покраснела, — я иногда специально это делаю — переодеваюсь перед тобой. Потому что ты в такие моменты еще сильнее пахнешь хвоей! Мне в это время кажется, что я нахожусь где-то в лесу, среди елей! Вот и тогда на остановке, когда тетя Таня тебя с другим Егором спутала… Я сразу поняла, что это не ты. По запаху поняла. Интересно, тот, другой, знает, что есть ты?

— Понятия не имею. Самому интересно. Татьяна Генриховна не стала бы так настаивать, если бы не была уверена, что это был я. Тем более что это не первый случай! Кто он? Хотелось бы с ним встретиться. Ты-то сама как думаешь? Ведь ты рядом была! Неужели, кроме запаха, между нами не было различий? — в очередной раз спросил я, пытаясь добиться хоть какого-то вразумительного ответа.

— Не знаю, — коротко, как обычно, ответила Даша.

Мы молча смотрели на надвигающиеся с запада тяжелые грозовые тучи. Ветер усиливался. Набегающие волны со всплеском разбивались о бетонный пирс. Пришлось отступить от края. Уходить совсем не хотелось.

— Помнишь, ты мне рассказывал про приметы и подсказки ангелов, по которым можно управлять своей жизнью?

Помнил ли я? Конечно! О чем еще я мог с ней говорить? Что интересного мог поведать той, у которой знаний в различных сферах жизни было в миллионы раз больше, чем у меня? Вот и приходилось выдумывать всякие сказки про ангелов-хранителей, приметы и прочую ерунду. Ей это почему-то нравилось, она слушала, открыв рот, разве что не конспектировала! Хотя с ее памятью это было лишним. Иногда я так увлекался, что в конце концов сам начинал в это верить!

— Конечно, помню!

— Ты знаешь, я, по-моему, начинаю понимать, как это происходит! Позавчера, когда ты был на дежурстве, я ночевала у тети Тани. Утром я собралась и вышла первой. И уже находясь на автобусной остановке, попробовала оценить обстановку в поисках каких-нибудь примет. Как ты говорил: сколько мужчин и женщин, их примерный возраст, стоят ли группами или по одному, если есть птицы, то летают ли они по кругу или в определенную сторону. Автобуса долго не было, и я попыталась анализировать обстановку вокруг себя. Все как обычно: женщины, мужчины… Голуби на карнизах… Я для себя поняла, что если и есть в этом какая-то подсказка, то разгадать ее мне не под силу! Но автобуса все не было, что само по себе странно для первого маршрута, который всегда славился своим постоянством. Я стала всматриваться в дорогу. И тут начала замечать, что мимо проезжает много машин красного цвета. Это во Владивостоке, где машины в основном белые и черные? А тут сразу пять красных мимо проехало, не друг за другом, а с небольшими промежутками, в разных направлениях. Как только я обратила на это внимание, тут же прошел большой грузовик с красным фургоном. Какая-то реклама на нем была, не успела прочитать. И, поравнявшись с остановкой, обдал всех черным дымом из выхлопной трубы. Ужас просто! Мне стало тревожно, сердце заколотилось. Начала озираться по сторонам: вроде ничего необычного. И тут мой взгляд упал на башенный кран в порту. Я точно помню, что его стрела была повернута не так, как раньше — как стрелка часов на без двадцати двенадцать на условном циферблате. Сейчас же его стрела показывала без пятнадцати. Пока я озиралась вокруг, стрела переместилась на без десяти… И двигалась эта «стрелка» в сторону дома, какого-то портового строения, — на двенадцать! Где-то в душе я поняла, что мне осталось десять минут до какого-то события. Не знаю почему, но я побежала домой. Егор, представь себе, тетя Таня так торопилась, что забыла выключить утюг! Он так и стоял на гладильной доске, на подставке. Когда я зашла в зал, уже чувствовался запах тления, а рядом с утюгом, между прочим, стопка белья находилась! Спасибо тебе, Егор! Если бы не ты, последствия были бы непоправимы! А ты нас пожалел — целых десять минут дал!

Даша приподнялась на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Обыкновенный поцелуй, каких было много как с моей стороны, так и с ее. Но на этот раз мне показалось, что это было по-другому. Может, поцелуй длился на мгновение дольше, чем обычно, может, объятия девушки были более нежными, возможно, ее взгляд был более чувственным? Не знаю, но по моему телу пробежали мурашки, сердце забилось чаще. Девушка тоже смутилась и отвернулась, глядя на тучи, которые были уже почти над нами.

Она о чем-то говорила, смеялась, опять вспоминала Томск. Ненадолго замолкая, пыталась поймать мой взгляд. Я же никак не мог сосредоточиться: я слышал слова, но не мог понять их смысл, я видел Дашу, но боялся посмотреть ей в глаза. Иногда по мне волнами пробегал озноб. Я заболел? Простуда? Нет, это было что-то другое. Это началось с ее обычного, безобидного поцелуя.

В какой-то момент я краем глаза заметил, что кто-то подошел со спины и встал рядом. Я мельком бросил взгляд в сторону незнакомца: мужчина, скорее даже старик, лет семидесяти — семидесяти пяти, высокий, худой. Он стоял, как будто не замечая нас, скрестив на груди руки, и с прищуром смотрел вдаль, на потемневшее море.

Даша продолжала что-то говорить про приметы, про ангелов, про то, как она была глупа, просила у меня за что-то прощения… Но через некоторое время я понял, что она молчит! Как давно она перестала говорить, я не знаю. Но сейчас она стояла молча, вцепившись обеими руками в мое предплечье, и дрожала. Я проследил за ее взглядом. Девушка, вытягивая шею, выглядывала из-за меня в сторону старика. И как только он поворачивал голову в нашу сторону, она пряталась за моим плечом. Вид у Даши при этом был испуганный и растерянный одновременно. Иногда она бросала взгляд на меня, как будто ждала ответа или объяснения, заговорщицки кивая в сторону соседа. Я еще раз взглянул в сторону старика. Откровенно разглядывать незнакомца было неудобно. Я пожал плечами.

Через пару минут старик печально вздохнул, развернулся и сошел с пирса. Куда он пошел дальше, я не проследил. Даша расслабилась, отпустила мою руку и встала передо мной.

— Егор, знаешь, кто это был? — спросила она взволнованно.

— Нет. Какой-то дед. Первый раз его вижу! По-моему, он чем-то тебя напугал?

Даша, улыбаясь, во все глаза смотрела на меня.

— Так ведь это же был ты! Только в старости!

— Я?! В старости? — я оглянулся на берег. Старика уже не было. — Ну что ж, я рад, что у меня, судя по его возрасту, лет сорок впереди есть!

— Ну что ж, я рад, что у меня, судя по его возрасту, лет сорок впереди есть!

Не знаю, обрадовало меня это или огорчило. Только свыкся с мыслью, что у меня есть двойник, который живет своей жизнью и которого Даша, к счастью, отвергла! И вот следующая новость — я старик!

— Егор, ты действительно решил, что половина пути пройдена и надо торопиться?

Я бросил взгляд на небо: дождевые тучи висели над нами и, казалось, не двигались. Было удивительно, что дождь еще не полился на наши головы.

— Да, Дашенька, да! И чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше для нас обоих!

Не успел я договорить, как тут же сверкнула молния, расколов пополам небо, и оглушительный раскат грома заставил меня вздрогнуть. Даша, к моему удивлению, не испугалась, даже не моргнула, а с какой-то озорной улыбкой посмотрела мне в глаза:

— Егор, я хочу домой!

Внезапный порыв ветра взбудоражил ее волосы. Я инстинктивно, спасая от свежего ветра, попытался прижать девушку к себе. Но Даша уперлась руками мне в грудь, немного отстранилась, привстала на цыпочки, обхватила мои щеки ладонями и, медленно приблизив лицо с прикрытыми глазами, поцеловала в губы. Поцелуй был мимолетный, но мне показалось, что она при этом что-то прошептала. Или это был ветер?

— Домой? — то ли спросила, то ли предложила она.

Я утвердительно кивнул. Если честно, эти два поцелуя за сегодняшний вечер заставили меня посмотреть на девушку по-другому. Сколько времени мы знакомы? Почти два месяца! Мне казалось, что время существовало для меня лишь тогда, когда я видел Дашу, был рядом с ней. Чем я занимался в ее отсутствие, я не мог даже вспомнить. Работа, дом, друзья — все как-то мимолетно, в шутку. Мне казалось, что она была для меня и семьей, и работой, и жизнью! Но я никогда не рассматривал девушку как близкую подругу, невесту, любовницу, в конце концов!

Бывало, приходя к ней после бессонных суток, я буквально засыпал, сидя в кресле. Но я знал, что Даша рядом, я чувствовал ее тепло и дыхание. Тогда девушка раскладывала диван, расстилала простынь и просто заставляла меня лечь. Сама она продолжала заниматься своими делами.

Просыпался я в обнимку с Дашей. Когда она ложилась рядом, я не знал. Возможно, это происходило тогда, когда я сквозь сон слышал колыбельную, которую она пела.

При пробуждении иногда я обнимал ее, иногда — девушка меня, или мы просто лежали рядом, не касаясь друг друга. Я к тому, что мы оба были раздеты до нижнего белья. Если первым просыпался я, то любовался ее, как она говорила, «неидеальной фигурой». И никогда, ни на секунду у меня не возникало каких-либо эротических фантазий на ее счет! Не знаю, насколько серьезно Даша меня считала «небожителем», но для меня она была действительно ангелом во плоти!

Так что же произошло сейчас? Почему эти два «дежурных» поцелуя так необычно волнительно подействовали на меня? Дело во мне, или в поцелуи были вложены другие чувства?

Видимо, выброс определенных гормонов в кровь вызвал озноб во всем теле. Даша с волнением осмотрела меня с ног до головы.

— Егор, ты, случайно, не заболел? — заботливо спросила девушка. — Ты дрожишь!

Не заболел ли я? Если это чувство, таившееся где-то глубоко в сердце, можно назвать болезнью, то да! Первые симптомы уже проявились. Я не мог оторвать взгляд от ее ангельского лица, от заботливых темных глаз, от родинки под правым веком, от ее густых черных волос, развевающихся на ветру, от теплой, нежной ладони, держащей мою руку. Да, я болен!

Следующий ослепительный всполох молнии и оглушительный удар грома вывели меня из оцепенения!

— Бежим! — воскликнула Даша и потянула за собой.

— Поздно, Дашенька, уже поздно!

Дождь начался сразу, как будто прорвало небесную дамбу. Это был поток воды, льющийся сверху. Мы вымокли мгновенно, поэтому торопиться не было смысла. Даша весело смеялась, возведя руки к небу, подставляя лицо под теплые струи дождя.

Хоть дождь и был теплым, меня знобило. Но это была не та дрожь, которая возникает от температуры. Это было что-то иное, чего я ранее не испытывал. Мысли путались, я не мог ни на чем сосредоточиться! Надо было возвращаться, но я не знал куда, не знал, где находится дом — мой, Дашин. Я видел дорогу, но не знал, куда она ведет. Я слышал голос девушки, но не понимал, о чем она говорила. Даже когда она замолкала, я не мог понять, о чем она думает, и это пугало больше всего! Слышала ли она меня? Замечала ли, что со мной происходит? По-видимому, нет. Даша продолжала о чем-то говорить, смеяться, иногда она брала меня за руку, иногда обнимала и прижималась ко мне. В этот момент я понял, что вижу перед собой не ангельское создание, требующее к себе трепетного отношения, а молодую, необычайно милую земную девушку, которая каким-то невероятным образом в данный момент очутилась рядом со мной!

Я не заметил, когда закончился дождь — или в начале пути, или когда Даша открывала дверь дома. Мы стояли в прихожей, промокшие до нитки. Под нашими ногами образовалась небольшая лужица от стекающей с нас воды. Девушка осмотрела меня сверху донизу.

— Такой смешной! — улыбаясь заметила Даша.

— Ага, обхохочешься! На себя посмотри!

Действительно, девушка была похожа на маленького промокшего домового: мокрая футболка, прилипшая к телу, намокшие волосы, закрывающие лоб, и отдельные непослушные пряди, убранные с лица и торчащие в разные стороны. Даша несколько раз быстро моргнула, глядя на себя в небольшое зеркало, висящее рядом с вешалкой.

— Но ты же меня и такую любишь, да? — очень тихо спросила Даша, прижимаясь к моей груди.

В этот момент мне показалось, что я обнял раскаленную печь! Я не вскрикнул лишь потому, что не хотел испугать Дашу, и продолжал удерживать ее в объятиях.

— Егор, ты заболел! Ты весь дрожишь! — девушка отпустила меня, испуганно заглядывая в глаза. — Что же мы стоим? Иди срочно под душ. Я тебе сейчас полотенце принесу. Пока будешь греться, я чай вскипячу и постель расправлю.

Даша быстро поднялась на второй этаж и скоро вернулась с банным полотенцем в руках.

— Иди, не стой! А я пока в аптечке покопаюсь.

Даша опять убежала на второй этаж. Я не чувствовал себя простывшим, у меня не было температуры, я не мерз. И дрожь была не мышечная — она шла изнутри. Под душ я встал только лишь из-за того, что этого хотела Даша.

Так как моя одежда была насквозь мокрой, из душевой я вышел, обмотав полотенце вокруг бедер. Джинсы, футболка и носки остались на кафельном полу. Я прошел в зал и сел в кресло. Через минуту пришла Даша, одетая в голубую пижаму. Она села напротив и стала заботливо рассматривать меня. Не удовлетворившись визуальным осмотром, девушка привстала и приложила ладонь к моему лбу. Снова ожог! Не такой сильный, но все же. Мы почти одновременно вздрогнули.

— Егор, да что же с тобой? У тебя нормальная температура! Может, тебе коньяка налить? Там полбутылки осталось!

Я отрицательно покачал головой и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Она спрашивает, что со мной? Я не мог объяснить этого даже себе! Я чувствовал, что во мне бурлит и клокочет энергия, казалось, что я готов перевернуть весь мир, и в то же время мышцы были предательски расслаблены. Это походило на страшный сон, когда надо бежать, сопротивляться, но ни руки, ни ноги не слушаются. Мне хотелось что-то сказать Даше, предупредить о чем-то жизненно важном! Но о чем?! Как бы мне хотелось, чтобы именно сейчас девушка смогла услышать меня, покопавшись в моей голове, как это происходило раньше!

— Может, тебе лучше лечь? Я расстелила…

Я не без труда приподнял голову и посмотрел на девушку. Как же она была красива! Но сейчас она была красива как человек, как девушка, а не как ангел, которым я считал ее до этого!

— Да, пожалуй… — ответил я и покосился на диван. На диване, как обычно, было расстелено покрывало. Две декоративные подушки и сложенный плед лежали нетронутыми.

— Там, наверху, в спальне, — ответила Даша, проследив за моим взглядом.

«Что я должен ей сказать? О чем предупредить?» — не давали покоя вопросы, на которые я не находил ответа.

Я выпрямил спину, отстраняясь от спинки кресла. Вспомнил о брошенных в ванной мокрых джинсах и футболке.

— Я развешу, не беспокойся. К утру высохнут.

— Да, конечно. Я, пожалуй, лягу.

У меня не было сил спорить с ней. Я знал, где разложена постель — на втором этаже, в ее спальне. С кресла мне не удалось подняться уверенно. Слабость в ногах прошла. И я, как зомби, подгоняемый чьей-то волей, направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Когда я подошел к неширокому лестничному пролету, меня внезапно окутал туман — густой, непроницаемый! Я пошатнулся, но успел схватиться за перила. Мой взгляд сфокусировался на ступеньках. Конца лестницы видно не было, лишь слабый свет где-то впереди, наверху. Туман рассеялся. Я стоял перед открытой дверью в спальню.

Комната была небольшая: полутороспальная кровать, прикроватная тумбочка, небольшой комод, стул, цветок в горшке на подоконнике и включенный ночник над изголовьем кровати, свет которого, скорее всего, я видел, поднимаясь по лестнице.

Сбросив с себя полотенце, я лег на кровать, укрывшись до пояса легким одеялом. Тонкий аромат то ли Дашиных духов, то ли шампуня исходил от большой и мягкой подушки. Выключил ночник. Лишь узкая полоска неяркого света, горевшего на первом этаже, проникала через неплотно притворенную дверь. Я закрыл глаза и постарался расслабиться. Мной овладело то чувство, когда это не сон, но и не бодрствование. Различные видения мелькали в моей голове, но ни на одном из них я не мог сосредоточиться. Меня ничего не тревожило, но сердце билось часто. Я отключился.

… Снова стою на лестнице. Откуда и куда она вела, непонятно. Неестественно густой серый туман окружал меня. Видно было только семь ступеней выше. Оглянулся — все тот же туман и семь ступеней вниз. Я понимал, что надо подниматься, но мне необходимо было дождаться ее, Дашу. Я знал, что одному мне не преодолеть этот подъем, что только вдвоем мы достигнем цели…

Кто-то присел на кровать.

— Ты спишь? — спросила Даша, заботливо приложив ладонь к моему лбу.

Я не ответил. Девушка тихонько прилегла рядом, обхватив мою грудь рукой и закинув на мои колени ногу. Я почувствовал ее теплое дыхание рядом со своим лицом и легкое прикосновение губ на своей щеке, шее, на губах. Я обнял девушку и провел ладонью по спине, ягодицам. На ней ничего не было — она была полностью раздета.

… Наконец-то я дождался ее. Девушка неслышно подошла со спины и молча взяла меня за руку. Даша вопросительно посмотрела на меня. Я утвердительно кивнул, и мы начали подъем. Легкая эйфория охватила меня, дыхание участилось, сердцебиение ускорилось. Видимые в тумане семь ступеней мы преодолели быстро. И когда мы должны были ступить на следующую, восьмую, ступень, туман рассеялся и в поле зрения показались следующие семь. Поднимались молча, слова были не нужны, так как мы знали, куда и зачем идем.

Я перестал считать ступеньки. Мы почти бежали по ним, мне хотелось быстрее достичь невидимой цели, но Даша еле поспевала за мной. Поэтому приходилось замедлять темп и шагать с ней нога в ногу. Иногда она первая ускоряла шаг, поглядывая на меня своими безмерно счастливыми глазами, сверкая озорной улыбкой и с легким румянцем на щеках. Временами я останавливался, чтобы восстановить дыхание и вытереть пот со лба. Даша в эти моменты прижималась ухом к моей груди и крепко обнимала, стараясь унять дрожь, охватывающую наши тела.

Я знал, что финиш близок: туман был уже не таким плотным, источник света за ним становился ярче, придавая мгле приятный розовый оттенок. Я понимал, что цель близка. Но сам подъем приносил не меньше удовольствия и счастья. Что ждет нас там, наверху? Минутная радость и эйфория? А потом? Обратно вниз, во мглу?

Мы, не сговариваясь, ринулись вперед. Одна ступень, вторая, третья… и вот он, финал: мы на вершине! Но никаких фанфар или фейерверков, лишь звенящая тишина и бешеное биение наших сердец! Бездна с миллиардами звезд окружала нас. И мы растворялись в этой пустоте, становясь ее частью. И только тихий, нежный голос, напевающий колыбельную, казалось, звучал отовсюду.

И тогда я понял, кем являюсь на самом деле.

***

Даша сидела в кресле, забравшись в него с ногами и сложив руки на коленях, и зачарованно смотрела в глаза сидящему напротив, тому, кто еще вчера называл себя Егором. Сколько они так сидели, сказать было сложно.

Нетронутый завтрак, состоящий из яичницы, пары гренок и чашки кофе, заботливо приготовленных для него, давно остыл. Пара сидела молча. Но разговор между ними все же шел, не на вербальном уровне. Эмоции на лице девушки постоянно менялись: она то грустно улыбалась, то удивленно округляла глаза, то, задумавшись, отводила взгляд на окно, при этом легонько кивая, словно с чем-то соглашаясь. Его же лицо не отражало никаких эмоций. Он лишь иногда обводил комнату взглядом, к чему-то прислушиваясь, затем возвращался глазами к Даше.

В какой-то момент они одновременно посмотрели в окно.

— Это тетя Таня, — вслух произнесла девушка.

Сидевший напротив молча кивнул. Минуты через две во двор въехала машина. Даша встала с кресла, прошла в прихожую и открыла входную дверь.

— Здравствуй, моя птичка! — поздоровалась тетя, входя в прихожую. — Как ты тут? Я уже соскучилась!

— Все нормально, тетя Таня, я тоже рада тебя видеть!

— А я тебе гостинец привезла! Угадай что?

— Мороженое?! Ура! — радостно воскликнула Даша и добавила: — Пойдем на кухню, я тебе кое-что сказать хочу!

— Почему на кухне? Пошли в зал, там и расскажешь.

— Хорошо. Проходи, там Егор… Ты только не удивляйся.

— Не удивляться чему? Мне даже спокойнее, когда он здесь.

— Видишь ли, в чем дело… Мы вчера гуляли и попали под сильный дождь с громом и молнией! Я раньше такого не видела! Громыхало так, что уши закладывало! За минуту промокли до нитки! В общем, Егор остался ночевать.

— Вот это ты действительно удивила! Чтобы он остался на ночь? Помнится, совсем недавно вы тоже промокли. Но он ушел, как мы ни упрашивали остаться! Или ты чего-то не договариваешь?

Девушка пожала плечами и удалилась на кухню. Татьяна задумчивым взглядом проводила племянницу и прошла в зал.

— Здравствуй, Егор! Даша говорит, что вчера здесь была гроза? У нас тоже грохотало, но дождя не было.

Егор молча, не оборачиваясь, кивнул. Татьяна села на диван.

— Какие у вас планы на сегодня? Владимир завтра домой улетает. Сегодня ближе к обеду попрощаться приедет. Так что если пойдете гулять, далеко не уходите.

— Не пойдем. Он уже подъезжает. Не один.

— Не один? Откуда ты знаешь?

Женщина заинтересованно посмотрела на Егора. В это время в зал вошла Даша с подносом в руках, на котором стояли две чашечки кофе и стакан воды с кубиками льда. Поставив поднос на журнальный столик, она передала кофе тете, а сама забралась в кресло с ногами и, усевшись в позе лотоса, стала рассматривать сидящего напротив.

Егор сделал два больших глотка холодной воды и, поставив стакан на место, тихо произнес:

— Уже здесь.

Татьяна растерянно переводила взгляд с одного на другого:

— У вас все нормально? Вы, случаем, не поссорились?

— Нет, теть Таня, все нормально! Скоро ты все узнаешь!

За окном послышался звук подъезжающей машины, и через мгновение во двор въехал джип Владимира Генриховича.

Татьяна удивленно посмотрела в окно, потом на часы и потом, с не меньшим удивлением, на Егора.

Владимир Генрихович не торопился выходить из машины. Он разговаривал с пассажиром, сидящим на заднем сиденье. Через пару минут он покинул салон автомобиля и решительно прошел к дому.

Зайдя в зал, он остановился посреди комнаты.

— Все здесь? Замечательно! — сухо произнес мужчина, не здороваясь, и, подойдя к окну, присел на подоконник.

Татьяна, с поднесенной ко рту чашкой, с интересом смотрела на брата. Даша улыбалась, изредка отпивая кофе и поглядывая то на отца, то на Егора.

— Володя, что случилось? — взволнованно спросила Татьяна.

— Все хорошо, Таня, все хорошо… Ты без Анатолия?

— Да, приболел он, — смутилась Татьяна. — И все же что случилось?

Владимир стоял у окна и, потирая подбородок, рассматривал Егора, сидящего к нему спиной и ни на что не реагирующего.

— Егор, или, как тебя там… Ты ничего не хочешь сказать? — стараясь говорить спокойно, начал мужчина.

— Володя, да что случилось-то? — испуганно спросила Татьяна.

— Что случилось? Помнишь, Таня, ту встречу с Егором на какой-то остановке? Когда он вас не узнал и не поздоровался? Мне это показалось странным. Я хорошо тебя знаю — не могла ты ошибиться настолько, чтобы не найти различий между ними! Ты и сейчас, я больше чем уверен, считаешь, что встретила его. Но ведь и я был свидетелем того, что Егор был рядом со мной на протяжении длительного времени! И реакция Даши: «Это другой Егор» — меня смутила. Тогда сколько же их, Егоров? А, Даша?

Владимир строго посмотрел на дочь. Даша, не скрывая улыбки, глядела на отца.

— И вот я решил найти того, другого Егора, — продолжил отец. — Я знал с его слов, — Владимир Генрихович кивнул в сторону сидящего в кресле, — что он служит в милиции, в экспертно-криминалистическом отделе. Я решил проверить одну версию… Зная его имя и фамилию, я легко установил тот отдел, где он работает. Благо, что их немного. И уже на второй попытке мне сказали, что да, есть такой… В конце концов я с ним встретился!

ВладимирГенрихович замолчал, победоносно скрестив на груди руки и обводя взглядом находящихся в комнате. Татьяна, забыв про кофе, завороженно ждала продолжения. Дашу эта ситуация, похоже, забавляла: она не переставала улыбаться, делая небольшие глотки кофе. Егор сидел с тем же безучастным видом, подолгу задерживая взгляд на каком-нибудь предмете.

— Ну?! — Не выдержала Татьяна.

— Да, я был потрясен! Это был Егор! Но он не узнал меня! Поверьте, меня трудно обмануть, практически невозможно, я знаком с психологией! Моя фирма работает как часы, потому что я сам подбирал сотрудников. Я опущу наш с ним разговор, но тот Егор ни сном ни духом не знает никого из нас! И у него нет брата-близнеца!

Татьяна отвела взгляд от брата и с нескрываемым испугом посмотрела на сидящего в кресле человека.

— Кто ты?! — пытаясь скрыть злость, спросил Владимир, глядя на сидящего в кресле. — Что за организация стоит за тобой? Решили отнять у меня бизнес? Ну что ж, давайте воевать! Но вы пожалеете, что решили в этом использовать мою дочь! Как долго вы готовились? Пластическая операция, смена города, наркотики… Чем вы опоили Дашу?! Все раскрыто! Как ты думаешь, кто сидит у меня в машине? Наберись уже смелости и рассказывай!

Тот, которого называли Егором, не торопясь развернулся в кресле и равнодушно посмотрел на обличителя.

— Никого у тебя нет в машине, — монотонно начал он. — Егор Селявин три минуты назад покинул ее. Он вышел из салона покурить и увидел через открытые ворота, что по дороге идет человек, в котором он узнал своего одноклассника. Егор не видел его десять лет. И теперь они идут по дороге вдвоем, отдаляясь от этого дома.

Владимир Генрихович недоверчиво посмотрел в окно. Да, действительно, задняя дверь его джипа была открыта, и в салоне никого не было.

Он растерянно посмотрел на Егора.

— Даже если это так, ты думаешь, что я не смогу их догнать?!

— Нет, это невозможно. Если ты захочешь сделать это на машине, то она не заведется. Тебе покажется, что сел аккумулятор или спустило заднее правое колесо из-за того, что ты наехал на гвоздь. Ты даже как будто увидишь его, торчащим из шины. Вариантов много. Какие-то из них сложнее, какие-то проще. Совсем простой вариант: ты сел в машину, она завелась, и ты поехал. Но как только ты решишь, что догнал их, друзья свернут на лесную тропинку, чтобы сократить путь. А путей у них много: могут пойти к кому-нибудь из них домой, или сперва зайдут в магазин, а потом на берег моря, или решат зайти в гости к бывшим одноклассникам или общим друзьям. «Пути Господни неисповедимы», — так, по-моему, вы говорите?

— Что значит «вы так говорите»? А вы говорите не так? Или то же самое, но на другом языке? Интересно, на каком? На английском, немецком? Или, — мужчина ухмыльнулся, — на китайском?

— Я говорю на том языке, на котором вы думаете. Но это неважно. Ты предложил мне набраться смелости и рассказать. Хорошо. Тогда и ты наберись смелости и скажи то, о чем думаешь уже неделю. Скажи сейчас то, о чем не решался сказать по телефону. Скажи сейчас то, ради чего ты прилетел во Владивосток.

— Интересно, что это я должен сказать?! — с заметной неуверенностью в голосе спросил Владимир. — А здесь я потому, что у меня есть дочь, по которой я скучаю. У меня есть сестра, которую я не видел…

— Хорошо, — перебил его Егор, — я скажу.

Он повернулся к девушке:

— Твой отец прилетел к вам за тем, чтобы сообщить, что у тебя будет брат!

Глаза Даши округлились. Она устремила взгляд на отца:

— Это правда?!

Владимир Генрихович отстранился от подоконника, растерянно посмотрел на сестру, но тут же отвел взгляд. Поглядел в окно, словно ища пути отступления. Мужчина несколько раз сжал и разжал кулаки, хмурился, пытался улыбаться, разводил в стороны руки, надувал щеки. За короткий период в его глазах промелькнули и страх, и растерянность. В конце концов, глядя на дочь, выдавил из себя:

— Дашенька, доченька моя, видишь ли… Так получилось, что…

Даша, спустив ноги на пол, поднялась с кресла и медленно двинулась к отцу, не сводя с него глаз. Мужчина стоял как вкопанный, не шевелясь и не смея отвести от дочери взгляд.

— У меня будет брат? — еле слышно спросила она, подойдя вплотную к отцу.

— Да, — коротко, на выдохе, ответил мужчина и прикрыл глаза.

Даша обняла его и, ни к кому не обращаясь, тихо произнесла:

— У меня будет братик.

Немая сцена длилась недолго.

— Володя, как же так? — подала голос Татьяна, прикрывая рот рукой.

— Таня, я действительно хотел сказать вам об этом. Но, видишь ли, обстоятельства так складывались, что я… И будет ли сын или дочь, говорить рано. Она сама узнала об этом буквально неделю назад!

Даша расцепила объятия и, глядя на отца снизу вверх, тихо, убедительно произнесла:

— Папа, ты просто поверь: у тебя будет сын, а у меня — братик!

Девушка чмокнула отца в щеку и, подойдя к креслу, села в прежней позе.

— Володя, кто она? — спросила Татьяна, счастливо улыбаясь.

— Ее зовут Лиза, — подал голос Егор.

Он по-прежнему сидел в кресле, ни на кого не глядя.

— Слушайте, вы… Кто вы такой?! Танюша, ее действительно зовут Лиза, но о своем положении она никому не говорила! Об этом знаю только я, ну, и, соответственно, она!

Владимир уже с нескрываемым испугом смотрел в спину сидящего в кресле.

— Лиза — подлиза, — продолжил Егор, не обращая внимания на отца Даши. — Они действительно любят друг друга. Хорошая женщина. Ты ее знаешь, Даша. Она была рядом с тобой некоторое время.

— Да, я помню. Мне она тоже понравилась! — утвердительно кивнула девушка.

— Господи, вы и это знаете?! — Владимир перевел взгляд на сестру. — Я ее так называю, но только когда мы наедине! Кто вы?! — уже с совсем потерянным видом обратился он к Егору.

Теперь Владимир Генрихович был совсем не похож на главу крупной фирмы, на уважаемого в Томске человека, требовательного, но справедливого бизнесмена, немало средств вкладывающего в развитие города. Сейчас это был обыкновенный мужчина, любящий отец, которого больше всего волновала судьба дочери, непостижимым и невероятным образом нашедшей этого человека!

— Папа, тетя Таня, я же вам говорила, что это ангел! Мой личный ангел! Ну почему вы мне не верите? — обиженным тоном сказала Даша, с укоризной глядя на родственников.

— Ангел? — с сомнением в голосе спросила Татьяна, глядя на Егора.

— Не совсем.

— Неужели… бес? — Татьяна прикрыла рот ладонью.

— Стоп-стоп-стоп! — подал голос Владимир и присел на диван рядом с сестрой. — Я атеист, хоть и католик! Я закончил радиофизический факультет и, в конце концов, во всю эту муру — ангелы, демоны — не верю! Всему есть логическое объяснение!

Егор повернул голову в их сторону:

— Я не ангел и не бес. Это понятия относительные. Ангел может легко превратиться в демона и наоборот. Кто твой сосед по лестничной площадке, который вчера вечером случайно разбил нос твоему мужу? — последний вопрос был адресован Татьяне.

— Пьяный черт! — со злостью сказала она и, повернувшись к брату, пояснила: — Толя не заболел, ему вчера действительно пьяный сосед случайно разбил нос! Он с сотрясением дома остался.

— Поэтому он сегодня не приехал, — продолжил Егор. — Хорошо… Сегодня утром Анатолий должен был выехать по делам за город. И на перекрестке, на «Океанской», в него бы врезался грузовик, у которого отказали тормоза. Это была смерть твоего мужа. Сейчас — отсроченная смерть. Теперь скажи, кто твой сосед, «случайно» разбивший нос Анатолию, — ангел или пьяный черт?

Татьяна молчала. Слезы, скопившиеся в ее глазах, ручейками побежали по щекам.

— Иногда приходится искать варианты и идти по пути наименьшего сопротивления: проще разбить нос одному человеку, чем заставить водителя исправить тормозную систему.

— Вы спасли жизнь Анатолию?!

— Не я. Мы не спасаем жизнь. Как сказал один мыслитель: «Жизнь — это способ существования белковых тел». Не более того. Для нас важнее то, что вы называете душой. И пока она, душа, не выполнила своего предназначения, приходится оберегать ее. Продолжительность жизни зависит от полета стрелы, выпущенной при рождении человека. Смерть неминуема. Мы не можем остановить стрелу — мы можем передвинуть цель.

— Душа? Что же она собой представляет? Из чего состоит? — ухмыльнулся Владимир, не воспринимая беседу всерьёз.

Егор задумался:

— Это сложно. Сложно для вас. И для меня в данной ситуации. Душа состоит из: криков чайки, ароматов, частичек света и еще множества компонентов, о которых вы пока не знаете.

— Что за чушь? — рассмеялся Владимир. — Я уже было начал верить… Причем здесь чайка, запахи? Тому, кто называет себя ангелом, можно было придумать что-нибудь поинтереснее!

— Three quarks for Muster Mark, — продекламировал Егор и посмотрел на Дашу.

Девушка на секунду задумалась и затем улыбаясь взглянула на отца:

— Джеймс Джойс… «Поминки по Финнегану»… «Кварк» — крик чайки! Понимаешь?

— Да, по-моему, догадываюсь… — Владимир Генрихович задумался, потирая лоб. — Кварки… А запахи, то есть ароматы? Ах да: лептоны, бозоны… Частички света — фотоны? Неужели все так сложно? Или, наоборот, просто?

— Не то и не другое. Я дал примерное направление мысли, исключающее мистику. Каждый рожденный принимает на себя некую форму энергии, душу, как вы говорите, в которой записана память и знания предыдущих поколений. Но только единицы могут полноценно использовать этот дар. Те, кто смог, становятся выдающимися людьми. Но бывают случаи, когда человеку дается душа с чистыми знаниями, без опыта. Вы бы назвали таких людей «первородки». Такие люди либо становятся гениями, опережающими свое время, либо сходят с ума от перегрузки. Вот тогда и появляются те, кого вы называете ангелами. Для корректировки. Чтобы уберечь чистый разум от внешних тяжелых потрясений. Это выражается в сохранении жизни не только самого индивида, но и близких ему людей, в ограждении его от негативных явлений. Если же носитель информации, души, не может полноценно функционировать в силу обстоятельств, то должна произойти перезагрузка.

— То есть вы забираете душу у одного и отдаете другому человеку?

— Да. Не просто другому, а новорожденному. Перед этим душа, информация, будет исправлена и скорректирована.

— А кто исправляет душу? И где это происходит — в аду или в раю? Где оно, чистилище? — заинтересованно, подавшись вперед, спросила Татьяна.

— Рай, ад… Нет ни того ни другого. Есть одно информационное поле. Оно вокруг. Единый разум. Одно огромное, бесконечное хранилище душ. Наш Дом. Там всегда рады возвращению души, независимо от полученного результата. Знания сами по себе бесполезны, если ими не делиться. Поэтому Бог создал людей и дает им знания. Как пользоваться этой информацией, вы решаете сами. Расщепление атома, порох… Мы дали идею, как это сделать, вы решаете, как это использовать. Вы сами себе создаете рай или ад.

— Вы говорите «Бог». Кто он? Как выглядит? — спросила Татьяна.

Впервые с начала разговора по лицу Егора пробежала тень сомнения:

— Не знаю. Никто не знает.

Какое-то время он сидел с закрытыми глазами.

— Вы наверняка знаете или слышали о Большом взрыве, — заговорил Егор, глядя на Владимира Генриховича. — Сингулярная точка. Взрыв. Расширение Вселенной. Это есть дыхание Бога. Сейчас это выдох. Вся ваша и наша жизнь, все процессы, развивающиеся во Вселенной, происходят на его выдохе. Потом будет вдох… И это повторяется бесконечно. Вы спрашиваете, кто он — Бог, Творец, Создатель… Этого не знает никто.

Все молча смотрели на Егора, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему, уловить и понять смысл сказанного сидящим перед ними, несомненно, человеком.

— И все же я не верю в эту чертовщину! — воскликнул Владимир и потер руками лицо. — Всему есть хоть какое-то логическое объяснение: подслушали, проследили… В наш век науки и техники можно узнать любую тайну личной жизни! И популярные книги по небесной механике на полках стоят — читай, кому не лень! В общем, я не верю!

— Не ты первый, не ты последний… — Егор вздохнул, прикрыв глаза. — Хорошо. Хочу обратить ваше внимание на один момент: я уже давно с вами разговариваю, не открывая рта. Кто-нибудь заметил это? Нет. Потому что я — порождение вашего воображения, которым управляет она, — Егор кивнул на Дашу, — она и есть «первородок». Причем с таким набором данных ей знаний, что их хватило бы на десяток человек, рожденных последовательно, через определенное количество времени. Но так получилось, что все это досталось ей одной. Возможно, это был эксперимент. Да, знаний было вложено много, но без определенных компонентов — самозащиты. И как бы ни был развит человеческий мозг, какими бы ресурсами ни обладал, всему есть предел. Еще оставалась надежда… Но в конце концов произошел сбой программы. Чья в этом вина? Наша. Недосмотрели, упустили из виду, не помогли в нужный момент, не приняли в расчет человеческий фактор. Теперь надо искать выход из сложившейся ситуации: есть ли смысл продолжать функционировать данному организму. Или произвести перезагрузку? Для этого я здесь: чтобы оценить ситуацию на месте. Но решение принимаю не я, а Семья. Там, — Егор кивнул на потолок. — Решать будут дома.

— Я хочу домой, — тихо произнесла девушка, ни на кого не глядя.

— Да, доченька, я тебя заберу! Тебя ждут в Томске! Если бы ты знала, как часто мне звонят твои друзья и подруги! Спрашивают о тебе: все ли у тебя в порядке, когда вернешься… И в институт тебя обратно примут. Я договорюсь. И по правде говоря, мне твоя поддержка нужна будет в скором времени. Сама понимаешь…

Даша, смежив веки, равнодушно кивала.

— А дети? Дети от ангелов бывают? — открыв глаза, девушка с надеждой устремила взгляд на Егора.

— Да. Но не в этот раз.

— Дашенька! Егор! Как же так… Ведь вы же… — Татьяна Генриховна, ища поддержку, посмотрела на брата: — Володя, ты-то чего молчишь? Нет, конечно, я не против, но… Егор, но ведь ты же…

— Я человек. Я Егор Селявин. Нас двое: с одинаковыми мыслями, чувствами, желаниями… Почему я именно он? Не знаю. Видимо, на него там свои планы, — Егор кивнул в сторону Даши. — Ей была предложена лишь форма и образ конкретной личности. А мысли, они, знаете ли, материальны. Все остальное — дело техники. Мне трудно объяснить всю схему действий по воссозданию личности-дубликата, которой я являюсь, поскольку сам оригинал не обладает нужным набором знаний в этой области.

— Егор, я хочу домой, — тихо, почти шепотом произнесла Даша.

Все присутствующие — кто с ужасом, кто с надеждой, кто с недоверием — смотрели на Егора, ожидая его ответа.

— Я не решаю этих вопросов. Итоги подведут другие, потом. Моя миссия завершена. И теперь, чтобы вас успокоить, предлагаю посмотреть в окно.

Татьяна и Владимир взволнованно переглянулись и, вопросительно посмотрев на Егора, несмело поднялись с дивана и подошли к окну. Даша, с тоской в глазах глядя на своего ангела, осталась сидеть в кресле.

За окном ничего не изменилось: все так же светило солнце, пробиваясь сквозь ветки деревьев, голубое небо без туч и облаков, машины, стоящие на мокрой после вчерашнего дождя траве. Оживляли картину белки, прыгающие по ветке дуба, на которой висела кормушка.

— Знаешь, что я думаю, Таня? — начал Владимир Генрихович, прервав минутное молчание. — А не построить ли вам баньку, скажем, вон там, — мужчина ткнул указательным пальцем в стекло, пытаясь обозначить выбранное им место.

— Нет! — отчаянный крик Даши, раздавшийся за спинами, заставил их резко обернуться.

Девушка сидела в той же позе, закрыв лицо руками. Кресло напротив было пусто.

— Дашенька, что случилось?! — взволнованно спросила Татьяна.

— Папа! Тетя Таня! Вы что? Какая баня?! Вы не понимаете, что… — начавшая было нервно говорить девушка резко замолчала.

Отняв ладони от лица, она растерянно оглядела зал, убрала с глаз непослушную челку и, моргнув пару раз, попыталась улыбнуться.

— Володя, действительно, ну какая баня! — Татьяна укоризненно посмотрела на брата. — Я же тебе говорила: Дашенька хотела, чтобы там беседка была! С виноградом.

— Нет. Винограда не надо. Не хочу с виноградом, — задумавшись и потирая лоб ладонью, ответила Даша.

— Ну нет так нет! — тут же ответила женщина.

— Я, собственно, что хотел сказать, — Владимир решительно прошел и сел в кресло напротив дочери. Помолчал, поочередно заглядывая в глаза присутствующих, и, в конце концов остановив взгляд на Даше, произнес:

— Я полюбил одну женщину, и она…

— У меня будет брат? — перебила его Даша.

В комнате воцарилась тишина. Татьяна Генриховна с открытым ртом удивленно смотрела на брата. Отойдя от окна, села на диван, и, подавшись вперед, ожидала продолжения.

Владимир Генрихович на секунду растерялся, не ожидая такого развития разговора:

— С чего ты взяла, что брат? Нет, я не исключаю, конечно, что у тебя будет именно брат, но… Я, честно говоря, ожидал других вопросов.

— Лиза — подлиза. Так ты ее, по-моему, называешь? Я ее знаю. Хорошая женщина, она мне нравится. Папочка, я за тебя очень рада!

Даша поднялась с кресла, подошла к опешившему отцу и, присев на подлокотник кресла, крепко обняла его за шею.

* * *

Небо было затянуто тучами. Моросил дождик. Даша поднялась на второй этаж учебного корпуса университета, расположенного в центре города. До начала занятий оставалось минут двадцать. Некоторые студенты занимали учебные аудитории, другие, собравшись по два-три человека, обсуждали прошедшие выходные, делясь последними новостями. Кто-то был не выспавшимся и зевал, от кого-то исходил легкий запах перегара. Некоторые студенты читали, расположившись у окна и разместив на подоконнике учебники. Впрочем, этот понедельник ничем не отличался от других таких же понедельников.

Даша, на ходу здороваясь с однокурсниками, выбрала свободное место у окна, выходящего во внутренний двор, положила сумочку и пакет с конспектами на подоконник и со скучающим видом стала разглядывать снующих мимо студентов.

Последнюю неделю она жила на Эгершельде у тети Тани. Дядя Толя наконец-то занялся благоустройством двора на загородном участке и устранением некоторых недочетов внутри дома. Поэтому пришлось переехать на время в город.

Но переезд в центр никак не отразился на подавленном настроении девушки, внезапно навалившемся на нее в последнюю неделю. Ничего не приносило ей радость: ни прогулки на свежем воздухе, ни чтение книг, ни общение с одногруппниками.

Более того, она заметила, что стала забывать некоторые даты исторических событий, имена и отчества некогда любимых писателей, композиторов… Она больше не ходила по книжным магазинам, стала безразлична к всевозможным выставкам, театральным постановкам. А в один из дней, перебирая в загородном доме свои тетради, блокноты и альбомы с разными стишками, заметками и рисунками, она собрала все в одну кучу и развела из них большой костер во дворе. И ни капли сожаления не было в ее сердце! Девушка просто стояла перед огнем, вытянув вперед руки и почти касаясь ладонями языков пламени, и грустно улыбалась.

Еще она заметила, что вечерами, сидя на кухне за чашкой чая, обсуждая прошедший день, тетя Таня периодически пристально вглядывалась ей в глаза. Даша также заметила, что на шее тети вместо золотой цепочки с крестиком, украшенным мелкими драгоценными камушками, на серой веревочке висел невзрачный алюминиевый крестик, который ей когда-то очень давно подарил крестный. И на тумбочке у кровати ее родственницы лежал странный набор книг по эзотерике и квантовой физике для новичков.

— Доброе утро, Дарья Владимировна! Каков на вкус гранит науки? — вывел девушку из задумчивости проходивший мужчина.

— Доброе утро, Валентин Яковлевич! Вкусный камушек, очень вкусный! А главное, полезный!

Этот мужчина был завхозом, или электриком, или плотником, или всем вместе взятым. Само трехэтажное здание было старое, ремонта из-за нехватки денег не было давно. Вот и «сыпалось» оно потихоньку: то кран потечет, то мебель расшатается или с замком в дверях проблемы возникнут. Вот тогда и вспоминали «Яклича», как его коротко называли сотрудники учебного заведения.

Лет ему было за шестьдесят, ростом был выше среднего, с седыми, зачесанными назад, давно не стрижеными волосами. Лицо сплошь морщинистое, с впалыми щеками и густыми, всегда насупленными бровями. Работал мужчина здесь относительно недавно, но успел приобрести у студентов прозвище «Синяя Смерть» за свой суровый вид и неизменный синий хозяйственный халат.

Был мужчина нелюдим, с преподавательским составом здоровался кивком, просьбы что-либо починить выслушивал молча, но выполнял быстро и качественно.

Даша познакомилась с ним в первый же день пребывания в этом корпусе. Утром, проходя по коридору первого этажа, она столкнулась с мужчиной, выходящим из своей каморки с ящиком плотницких инструментов. Это случилось так неожиданно, что ящик вскользь задел колено девушки.

— Не зашиб? — сурово спросил Яклич.

— Нет-нет. Все нормально! — быстро заверила Даша и поглядела на мужчину.

Ей, наверно, единственной из всех учащихся и преподавателей его взгляд не показался грозным, а даже наоборот — добрым, но очень усталым. Их зрительный контакт длился всего мгновенье, но если бы кто-то находился в это время рядом с ними, то был бы крайне удивлен, увидев на лице Синей Смерти дружелюбную улыбку.

Первые два дня их встречи происходили случайно. Она здоровалась, он с улыбкой кивал в ответ. В последующие дни, когда Даша приходила на занятия, Яклич находился в холле перед входными дверями или стоял перед дверью в свою подсобку и рассеянно рассматривал проходящих мимо студентов. Но, завидев Дашу, оживал, здоровался, перекидывался с ней двумя-тремя ничего не значащими фразами и затем приступал к своей рутинной работе. Откуда он узнал ее имя и отчество, оставалось загадкой.

Проводив Валентина Яковлевича взглядом, Даша посмотрела в окно. Там, во дворе, под невысокой березой стояла девочка лет пяти-шести с куклой в руках.

У Даши защемило сердце. Девочка показалась ей до боли знакомой! Она, насколько это было возможно из окна второго этажа, пыталась рассмотреть ее лицо. Девчушка, как будто почувствовав на себе взгляд девушки, вскинула голову и, подняв куклу, помахала ею.

Даша растерянно огляделась. Нет, никто из студентов, стоящих у окон, на улицу не смотрел. Значит, девочка сигнализировала именно ей, Даше! И тут она вспомнила: это была та самая девочка, которую она встретила много лет назад там, в Томске, на Синем утесе, когда с отцом выезжала на прогулку! И это была та самая кукла, подарок мамы, которую она тогда без сожаления отдала этой девочке.

Дашу не смутило, что спустя столько лет девочка не выросла, не повзрослела. Девушка завороженно смотрела сверху вниз, приложив ладонь к стеклу, давая понять, что малышка не осталась незамеченной.

«Пожалуйста, не уходи! Я сейчас спущусь! У меня столько вопросов, и, кажется, ты единственная, кто может на них ответить!» — шептала Даша, пытаясь рассмотреть лицо девочки.

Девочка, как будто услышав ее, кивнула.

Даша, оставив свои вещи на подоконнике, заторопилась к лестнице: «Я иду! Пожалуйста, не уходи! Всего два лестничных пролета, поворот за угол здания — и я буду рядом! Только дождись!»

Сердце девушки билось так часто и сильно, что ей казалось, это слышали все, кто проходил рядом.

«Как много ступенек! — с ужасом подумала Даша, глядя на лестничный марш. — Почему я этого не замечала раньше?»

Пульсирующая в сосудах кровь болью отдавалась в висках. Она не видела ничего, кроме ступенек, уходящих далеко вниз и скрывающихся где-то там, в тумане.

«Ну и пусть! Я все преодолею, ведь меня ждут! Она расскажет всю правду обо мне! Я же знаю, что все вокруг ненастоящее! Почему я вижу и слышу то, чего не замечают другие?»

Девушка, стоя на третьей ступеньке сверху, растирала виски. Но это не помогало: пульсирующая боль, как стук колес на стыках рельс, медленно передвигалась в область затылка.

«Он сказал, что половина пути пройдена! Надо торопиться! Кто он? Да какая теперь разница!»

Преодолев пару ступенек, Даша опять остановилась.

«Да что ж такое происходит? Я бегу, а лестница не кончается! Где ее начало и где конец? И как тут что-то разглядишь в таком тумане? Но остальные же как-то находят дорогу? Вон, справа и слева чьи-то тени движутся уверенно! Кто-то спускается, кто-то поднимается… Нет, надо собраться, успокоиться. А девочка меня обязательно дождется, ведь она пришла именно ко мне. Или за мной? Да вот же она, наверху! Руку мне протягивает… Наверху? Значит, я не спускалась, а поднималась? Вот я рассеянная! Она рядом… еще чуть-чуть… Ох, как же тяжело даются последние ступени. Туман… Какой плотный туман. Я ничего не вижу, и ужасно болит голова! Ну вот и все — я держу ее за руку. Наконец-то путь пройден!»

Даша стояла на середине лестничного пролета с закрытыми глазами, ладонями сжимая виски. Парень, только что обогнавший ее, остановился на нижней ступеньке и с тревогой посмотрел на девушку:

— Эй, у тебя все нормально?

Даша не ответила. Легкая улыбка тронула ее губы, она отняла руки от головы и, покачнувшись, не подгибая ног, стала падать назад.

Парень кинулся к ней, но не успел. Голова девушки с ужасным звуком ударилась затылком о бетонную ступеньку.

Темнота. Мрак — плотный, обволакивающий, бесконечный. В какой-то момент он пришел в движение, стал сжиматься, концентрируясь в одной точке. Через мгновение, достигнув невероятно малых размеров и плотности, взорвался, разбрызгивая миллионы и миллиарды искр во все стороны. Выдох. Вдоха не последовало.

— Эй, кто-нибудь! Сюда! Помогите! — крикнул подскочивший к девушке парень, удерживая голову девушки в руках.

— Чего ты стоишь как вкопанный?! Зови кого-нибудь! — со злостью обратился он к студенту, появившемуся на лестничной площадке второго этажа.

Юноша, видимо, первокурсник, никак не реагировал, завороженно глядя на лежащую на лестнице девушку. В это время, услышав крик, из учебных кабинетов на лестницу стали выходить студенты и преподаватели. Поднялась суматоха. В конце концов Дашу поднял на руки тот самый студент, свидетель ее падения, и отнес в преподавательскую, где уложил на диван.

Пожилая женщина, методист, оказалась самой выдержанной. Она быстро организовала порядок: вызвала скорую, разогнала всех студентов по аудиториям. В кабинете остались два парня — очевидцы несчастного случая, и бабушка уборщица, которая собиралась протереть полы. Она так и осталась стоять в углу со шваброй в руках.

— О господи! Этого еще не хватало! — методист Клавдия Петровна уселась за свой стол. — Ладно, будем надеяться, что все обойдется! Где Валентин Яковлевич? За ним кто-нибудь пошел?

— Да, его ищут. Только зачем сейчас нужен электрик? — пожал плечами студент — тот, что постарше.

— Электрик? — недобро усмехнулась женщина. — Валентин Яковлевич — врач! Тридцать лет в реанимации проработал, между прочим! На пенсии решил спокойную работу найти.

Женщина дрожащими руками налила из графина в стакан воды и сделала глоток:

— Ну, рассказывайте, что там произошло? Я должна это первая услышать, перед тем как вас будут расспрашивать специально обученные люди.

— Да что рассказывать-то? Я спокойно спускался, когда она, — парень кивнул на Дашу, — выбежала на лестницу. Пять ступенек прошла и остановилась как вкопанная! Мне показалось, что она не в себе была. Стоит, мнется… То ли спускаться, то ли подниматься хочет — не понять. А потом побледнела, за голову схватилась и… упала! Затылком она сильно приложилась о ступеньку! Как вспомню этот звук… У меня теперь тоже голова болит.

Женщина продолжала смотреть на парня, но тот молчал, потирая затылок. Клавдия Петровна перевела взгляд на второго юношу:

— Ну, а ты что скажешь?

Парнишка, казалось, ничего не слышал и не видел. Он все это время неотрывно смотрел на Дашу.

— Ну? Что молчишь?

— Я… — наконец-то он подал голос, — я стоял в коридоре. Она стояла у окна. Я хотел подойти к ней… Она кому-то помахала в окно и побежала. На лестницу. Я хотел посмотреть, кто там за окном… И увидел там девочку…

— Какую девочку? — Клавдия Петровна старалась говорить спокойно, глядя на совсем уж расстроенного парня, по-прежнему не сводящего глаз с девушки.

— Маленькую, лет шести. Она уходила. Он тоже пошел за ней… А потом он забрал ее! Понимаете, он ее забрал!

Последнюю фразу он произнес дрожащим голосом, со слезами на глазах, впервые поглядев на Клавдию Петровну.

— Кто пошел? Как забрал?

— Дождь! Вслед за девочкой пошел дождь. А когда он ее настиг… В общем, она растворилась в нем!

— У-у-у… — жалостно протянула женщина. — Тебя же, по-моему, Костя зовут? Подойди сюда.

Юноша послушно приблизился к столу. Клавдия Петровна протянула студенту стакан воды и, подумав, накапала в воду успокоительного.

— Ты, Костя, выпей и выйди на свежий воздух. Погуляй немного и возвращайся. Хорошо?

Парень сделал пару глотков, повернулся и направился к выходу. Как только он потянулся к ручке, дверь распахнулась и на пороге появился Валентин Яковлевич.

— Ну, слава богу! Яклич, миленький, ну где же ты ходишь?! У нас тут несчастье приключилось: девушка упала, головой сильно ударилась! До сих пор без сознания лежит!

Мужчина, подтянув ближайший стул к изголовью дивана, сел. Взял в руки ладонь девушки и зажмурился.

— Давно? — спросил он тихо.

— Минут десять назад!

Мужчина тихонько закивал, не выпуская ладонь девушки из своих рук.

— Валентин, ну что же ты сидишь? Делай что-нибудь! Ты же моего мужа буквально с того света вытащил! Скорая должна вот-вот приехать!

— Не нужна ей скорая…

Валентин Яковлевич положил руку девушки ей на грудь, достал из кармана халата сломанную заколку для волос и оставил ее рядом с головой Даши:

— Я сразу все понял, когда нашел это на лестнице. Рано или поздно что-то подобное должно было случиться.

— Что ты понял? Что должно было случиться?! — со злостью выкрикнула Клавдия Петровна. — Она просто потеряла сознание! Валентин, пожалуйста, верни ее к жизни!

Мужчина усмехнулся и посмотрел на женщину:

— Невозможно вернуть к жизни человека, который к этому не стремился. Я это давно понял. По ее глазам. Поверь мне, Клава, я знаю, о чем говорю…

Мужчина поднялся со стула и, сгорбившись, направился к выходу.

— Ой, горе-то! Ой, горе! — подала голос молчащая все это время уборщица.

«Его-о-ор… Его-о-ор…», — что-то неосязаемое и невидимое металось по кабинету и билось в оконное стекло.

Перед выходом Валентин Яковлевич остановился, с болезненно гримасой приложил ладонь к левой стороне груди. Обернулся и, посмотрев на девушку, тихо произнес:

— Dolor ignis ante lucem. Да, свирепая тоска перед рассветом. Я всегда думал: как должна выглядеть моя смерть? Теперь я знаю — она прекрасна!

Через некоторое время подъехала скорая помощь. После недолгого осмотра девушки доктор сухо и деловито спросил:

— Данные на нее есть? — и, получив утвердительный ответ в виде кивка плачущей женщины, добавил: — У вас есть чем накрыть тело? И, пожалуйста, откройте окно!

Клавдия Петровна, всхлипывая, подошла к окну.

Старая деревянная рама со скрипом поддалась.

Свежий воздух стал заполнять помещение. Врач на секунду замер, перестал писать, глубоко вдохнул, наполняя легкие бодрящим осенним воздухом.

— Ох, горюшко-то! Ох, го-о-оре! — продолжала причитать бабушка, опираясь на ручку швабры.

«Его-о-ор…», — нечто последний раз отразилось от стены и, выскользнув в окно, растаяло в воздухе.

Дверь в кабинет резко распахнулась.

— Вы еще здесь? Слава богу! — взволнованно воскликнула вахтерша, увидев врача. — Клавдия Петровна, там Валентину Яковлевичу плохо. Он в своей мастерской на полу лежит!

Глава 3. Встреча

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…», — раздался голос из репродуктора вагона. Двери с легким шипением закрылись, и электричка пришла в движение.

Пятница. Вместе с рабочим днем закончилась трудовая неделя. Я сел на лавку, у прохода, справа по движению поезда. Сиденья слева, рядом с окнами, обращенными к морю, были традиционно заняты. Привычно осмотрел пассажиров. И конечно же, увидел знакомые лица незнакомых мне людей, которые изо дня в день вместе со мной в одно и то же время, следуя расписанию электрички, утром и в конце рабочего дня садились в один и тот же вагон примерно на одни и те же места. Я знаю, что та женщина, на две лавки впереди меня, поставила сумку на сиденье перед собой, потому что через одну остановку в вагон зайдет ее подруга и займет забронированное для нее место. Или та девушка у окна: она всю дорогу слушает посланные ей голосовые сообщения и отвечает, улыбаясь, быстро набирая текст. А за моей спиной на короткой двухместной лавке сидит мужчина потрепанного вида, который через каждые две-три минуты делает глоток кока-колы из полулитровой бутылки. Но я-то знаю, что это не просто сладкий напиток, а коктейль с водкой. И поэтому через три остановки, когда ему надо будет выходить, пассажир будет еле держаться на ногах!

Я вспомнил то золотое время в начале службы, когда работал сутки через трое. И пусть это было тяжело: редкое дежурство, когда можно было ночью расслабиться и вздремнуть, заняв горизонтальное положение. Печатные машинки вместо компьютеров, когда приходилось по нескольку раз перепечатывать текст экспертизы или справки из-за неправильно поставленной запятой или ошибки в слове. Когда надо было сделать «мокрым» способом до двухсот опознавательных фотографий не вернувшегося вовремя домой ребенка. Неналаженный быт в подразделении: холодные батареи зимой, отключения света по городу… В общем, «лихие девяностые» сказывались во всем!

Сейчас же все гораздо проще и комфортнее: компьютеры, принтеры, телевизор, микроволновка… А главное, значительно уменьшилось количество тяжких преступлений. И мне сейчас смешно слышать от молодых сотрудников, что дежурство прошло ужасно — поспать удалось всего пять часов за ночь!

Эх, встать бы сейчас в график! Но, увы, ни возраст, ни звание, ни должность этого не позволяли.

Я безучастно смотрел в противоположное от меня окно, на море. На соседних местах, через проход, сидела группа молодежи — два парня и две девушки, всем лет по восемнадцать, не больше. Трое из них несли свойственную их возрасту чепуху. Четвертая девушка с наушниками в ушах, не обращая на друзей внимания, смотрела в окно. Из их разговора было понятно, что подростки собирались на пикник.

— Паша, а дом-то приличный у тебя? Туалет, надеюсь, не на улице? — спросила девушка у кучерявого черноволосого парня, который, судя по всему, был лидером в их компании.

— Не очкуй, Натаха, все в доме — и туалет, и душ! Дом кирпичный, двухэтажный. Небольшой, но уютный. Предки купили его в середине девяностых по бросовой цене, почти даром достался! Во дворе беседка есть. Но ее мы сами достраивали. Хозяева начали возводить и бросили. Место красивое, рядом с дорогой, в лесу. Там рядом санаторий «Экспресс», но так, ни о чем, веселухи от него никакой!

Девушка, смотревшая в окно, в их разговоре не участвовала. Паша, приложив палец к губам, тем самым давая знак друзьям замолчать, резко схватил молчаливую девушку за коленку.

— Еще раз так сделаешь — откушу тебе руку! — холодно отреагировала девушка, взглянув на обидчика.

Парень снова приподнял руку, чтобы повторить попытку.

— Стоямба! Я предупредила: повторишь — выйду на следующей остановке, и Досвидония!

— Паша, не трогай ее, у Светы сегодня опять в голове хаос!

— Хаос? Что вы знаете о хаосе? — внимательно посмотрев каждому в глаза, спросила девушка. — Вот вы, когда ночью смотрите на небо, что видите? Беспорядочно разбросанные звезды, да? А если посмотреть на них с другой стороны, из бездны, то увидите, что они чудесным образом образуют спиралевидную галактику с черной дырой в центре! Это у вас в головах хаос. Потому что на этот мир надо глядеть шире, и тогда вы поймете, что любой хаос упорядочен!

— Слышь, Пирогова, у вас там, в Томске, все такие умные, — улыбаясь спросил второй парень, — и молчаливые?

— Я боюсь людей, которые говорят не то, что думают, и не понимаю тех, кто не думает, что говорит. Иногда лучше молчать, — девушка холодно окинула его взглядом и отвернулась к окну.

Я, оцепенев, смотрел на девушку! Нет, не потому, что она начала говорить на непонятном мне молодежном сленге, не потому, что она здраво рассуждала о высших материях. Нет! Просто эта симпатичная русоволосая, с двумя мелированными прядями у висков, девушка с серо-голубыми глазами, с веснушками на лице говорила Ее голосом! Голосом той таинственной незнакомки, которая сказала, что я «другой Егор»!

Эта история случилась много лет назад. Я стоял на автобусной остановке с незнакомой девушкой, так же, как и я, ожидающей автобуса, когда в нескольких метрах от нас, резко затормозив, остановилась черная «тойота». Сперва нам посигналили, затем из салона вышла улыбающаяся женщина и, поздоровавшись со мной, назвав меня по имени, предложила довезти нас до дома. Я не знал, как себя вести в данной ситуации — я видел эту женщину впервые! Она обозналась? Может быть. Но следом за женщиной из машины вышла девушка: брюнетка, среднего роста, лет двадцати. Она, улыбаясь, быстрым шагом направилась ко мне. Но, приближаясь, замедлила темп. Девушка остановилась в шаге от меня. Боже, как она смотрела! Эти глаза, этот взгляд…

Кого она во мне видела? Инопланетянина? Привидение? Ангела? На ее лице читалось и восхищение, и растерянность, и интерес. Незнакомка даже сделала движение рукой, как мне показалось, чтобы дотронуться до меня, но, передумав, опустила руку.

«Даша, поехали!» — раздраженно приказала ей женщина, садясь в машину, видимо, обидевшись на холодный прием с моей стороны. На что девушка, вздохнув и прикрыв глаза, ответила: «Тетя Таня, это другой Егор!»

Сперва я не придал этой встрече никакого значения. Кто-то другой, очень похожий на меня, с таким же именем — Егор, интересовал их больше, чем я.

Но в последующие ночи, среди снов, о сюжете которых я поутру забывал, как в рекламной паузе среди фильма, возникал образ черноволосой девушки: она, то грустная, то веселая, о чем-то рассказывающая, спорящая, просившая за что-то прощения… Я не помнил слов, но тембр ее голоса, эмоции, жесты надолго оставались в голове. В конце концов, спустя много лет мне стало казаться, что сама эта встреча на дороге тоже была из разряда сновидений.

И вот теперь эта девушка, сидящая у окна, заговорила ее голосом! И был похож не только голос, но и мимика, и незначительные жесты — один в один, как под копирку!

— А там, куда мы едем, море рядом? — спросила Света.

— Ну, не море, а бухта. И не то чтобы рядом — полчаса ходьбы. Есть пляж, кстати, можно искупаться! — пояснил хозяин загородного дома. — Купальники, надеюсь, взяли? Или мы вечерком, так сказать, в натуральном виде, голышом, поплещемся?

Все, кроме Светы, рассмеялись.

— А в этой бухте есть какая-нибудь коса или пирс? — продолжала расспрашивать девушка.

— Все есть: и коса — искусственная каменная отсыпка, и пирс, правда, уже раздолбленный годами и волнами. Да что ты все спрашиваешь, пойдем гулять завтра, и посмотришь!

Я уже откровенно рассматривал своих соседей, вернее, ту девушку, сидевшую у окна. Помимо того, что она обладала, как мне казалось, уникальным голосом, сравнимым со щебетом птички, она отличалась легким прищуром глаз, ускользающей, как у Джоконды, улыбкой и задумчивым, временами пронзительным взглядом. Я не мог разобрать, какого же цвета были ее глаза? Иногда они становились серыми, холодными, как льдинки, когда у кого-то из её друзей во время разговора вырывались ругательства, иногда — голубыми, как безоблачное небо, когда девушка была погружена в свои мысли. Как же правы были ее родители, дав ей имя Света! Действительно, было в ней что-то светлое, чистое, лучезарное! Интересно, я один чувствую тепло, исходящее от нее? И откуда возникло это ощущение, что я знаю эту девочку давно? Видимо, я был так погружен в свои мысли, рассматривая юную пассажирку, что не заметил ее пристального взгляда, устремленного на меня. Я смутился и отвернулся. Как же я, вероятно, глупо выглядел в глазах подростка! Что она могла подумать? Я виновато улыбнулся и еще раз взглянул на Свету. К моему удивлению, она продолжала смотреть на меня. Взгляд девушки не был осуждающим или подозрительным, скорее изучающим и вопросительным, как у той незнакомки из черной иномарки на автобусной остановке. Внешне они были похожи, как, черное и белое, как, да и нет, как солнечный день и темная, безлунная ночь. Я попытался вспомнить облик загадочной брюнетки, что преследовал меня во сне, и не смог! Как будто развеялись чары, преследовавшие меня много лет! На душе стало тепло и спокойно. Неужели и эта случайная встреча закончится таким же образом? Жаль. Мне бы очень хотелось поговорить с этой милой девочкой, узнать, как она оказалась здесь, далеко от дома? Кто родители? И если у нее здесь нет близких знакомых или родственников, возможно, я смогу поддержать ее в трудную минуту словом или делом. Но, увы, видимо, эта встреча останется светлым воспоминанием взамен той, такой же короткой, случившейся много лет назад.

Электричка подходила к моей остановке. Я поднялся, прошел в тамбур и уже оттуда еще раз поглядел на Свету.

— Оба-на! Чуть не проехали! — засуетился Паша, хватая объемистый пакет, в котором предательски позвякивало стекло.

Второй парень достал большие сумки с полки под потолком вагона. Света вытащила из ушей наушники и, аккуратно свернув их, спрятала в сумочку. Ее подруга Наташа, укоризненно взглянув на Пашу, поднялась с лавки:

— Ну, ты даешь! Не помнишь, где выходить?

— Да хрен знает. Я сюда с предками на машине езжу, — пояснил друг.

Я, не зная чему, обрадовался. Если сейчас на остановке не будет автобуса, то, возможно, какое-то время смогу слышать и видеть эту русоволосую девочку. Так получилось, что, находясь в тамбуре вагона, Света и ее компания оказались рядом, справа от меня. Электричка, замедляя ход, приближалась к перрону. Все молча ожидали остановки. Света, стоя за спиной Паши, нервно покусывала губы. Ее лицо было сосредоточенно. Она, наморщив лоб, пару раз мельком бросила взгляд на меня.

— Паша, мы завтра во сколько пойдем гулять на берег? — спросила девушка. — Надеюсь, не с утра?

— Конечно, нет! Думаю, часов в двенадцать. Выспимся. Мы с Серегой шашлыков нажарим. Дома поедим и с собой возьмем: под шампусик и коньячок хорошо пойдет! — довольно улыбаясь, ответил парень.

Слушая молодежь, я вспомнил диалог то ли из прочитанной книги, толи из какого-то фильма:

— Хорошо, Егор, давай увидимся завтра, — спокойно приняла предложение девушка. И, прикрыв веки, добавила: — Завтра, здесь же, в это же время?

Парень замешкался. Ведь именно это он хотел предложить… В это же время? Может быть, и так, но он не знал, сколько сейчас…

— Хорошо, приблизительно в это время! — добавила девушка, вопросительно глядя на Егора. — Я правильно тебя поняла?

— Э-э-э, да! — подтвердил он, удивляясь ее проницательности…

— Нет! Я пить не буду! — твердо ответила девушка и, помолчав, добавила: — А тот пирс, про который ты говорил, он один там, или еще есть?

— Один, — ответил Паша, перехватывая тяжелую сумку из руки в руку. — А зачем он тебе? На рыбалку собралась или понырять хочешь? Только учти — там мелко!

— Не собираюсь я нырять! Снится он мне часто… — глубоко вздохнув, ответила девушка и опять поглядела на меня.

На этот раз ее глаза были грустными.

Залив, пирс, насыпь… Мне ли, прожившему здесь почти всю жизнь, не знать это место? И не для меня ли были обозначены время и место встречи? Я самодовольно улыбнулся.

Вагон, притормаживая, дрогнул и остановился. Двери открылись, и пассажиры начали выходить. Компания подростков выскочила на платформу первой. Я, пропустив вперед пару пассажиров, вышел последним. Народ, чей путь совпадал с маршрутом общественного транспорта, завидев на остановке автобус, ускорил шаг. Так поступили и подростки: Паша и Сергей с тяжелыми сумками в руках широкими шагами шли по перрону, за ними с рюкзаком на плечах следовала Наташа. Света с наушниками в ушах и с небольшой сумкой на плече, не торопясь и изредка оглядываясь, как будто выискивая кого-то в толпе, замыкала шествие.

Я не спешил, предпочитая пройтись до дома пешком по свежему воздуху. Меня мало интересовал сегодняшний вечер: спиннинг, купленный месяц назад, лежал готовый. Настало время опробовать его в деле. Конечно же, я завтра приду на старый пирс, так верно описанный Пашей, и буду ждать, когда появится стайка подростков, решивших оттянуться на выходных. И, может быть, мне удастся поговорить с этим милым веснушчатым созданием, не участвующим в легкомысленной болтовне друзей. Я был уверен, что на дне ее серо-голубых глаз хранится тайна, о которой она, возможно, не догадывается. И мне хотелось узнать, будет ли соответствовать действительность тому, что Света видела в своих снах? Мне кажется, что эта встреча не была случайной, и я больше, чем уверен, нам будет о чем поговорить. Я приду завтра на пирс, обязательно приду!

Оглавление

Глава 1. Лестница в небо

Глава 2. Мой личный ангел

Глава 3. Встреча