Дмитрий Соловьев
Зюзюка и Бебека… Блюк, Блюк… Продолжение книги МОИ ВЫВИХНУТЫЕ УШИ
Предисловие
Читайте. Надеюсь, что вы буквы знакомые встретите. Рекомендую ребятам постарше 14 лет. Они острее чувствуют, что детство неумолимо проходит, и хотят возвратиться на пару лет назад. Но если честно, не стоит об этом переживать.
Главное ребята всегда в душе оставаться детьми способными фантазировать, надеяться и удивляться. Тогда никакая бяка не сделает черным ваш овеянный светом мир. Москва 2021 год. Дмитрий Соловьев. Контактный тел. 8 917-567-56-35, почта s89175675635@yandex.ru
Вместо эпиграфа
***Я на лбу нащупал шишкуЯ не елка — я мальчишка.
Вставные челюсти, это круто!
На днях у меня выпал один молочный зуб, а так как раньше у меня выпало еще несколько зубов (точно не помню, толи три, толи восемь), то я стал похож на бабу ягу. У бабы яги тоже мало зубов и она старая и страшная. А я беззубый, но симпатичный, пока рожицы не строю и уши в разные стороны вместе со ртом пальцами не растягиваю. Так мне папа говорит, а я ему верю.
Теперь, когда я улыбаюсь, сверху только десны видны, а по бокам торчат клыки, а снизу то зуб, то дырка.
У бабушки тоже зубы выпали, только давно и они у нее почему-то не растут, а у дедушки вообще зубов нет, а челюсти вставные, как у робота.
Я это сегодня случайно узнал, когда зубы чистил. Смотрю, стакан на полочке стоит, мне сразу стало интересно, раньше я его не замечал. Вообще-то я очень любопытный, тут же на цыпочках приподнялся, шею вытянул и в него заглянул,… а там зубы! Я думал они игрушечные, что бы пугать, а оказались дедушкины.
Вот же ему повезло! Можно спорить с ребятами, что ты себя за ухо укусишь, да и вообще…
Я дедушку, после этого, раз десять просил эти зубы то вынимать, то вставлять, чуть от смеха на пол не свалился (даже живот заболел), когда у него подбородок у самого носа очутился.
Челюстей у дедушки оказалось две, верхняя и нижняя и я сразу стал у него одну выпрашивать: — Дедушка, ну подари…..Зачем тебе две!?
Раньше мне его всегда уговорить удавалось, а тут заупрямился.
Я ему свой рот показываю: — Видишь деда, у меня тоже зубов нет, дай поносить, а у тебя другие вырастут.
— Это у тебя вырастут, а у меня не вырастут — улыбается дедушка, — потому что я старый, а ты молодой. И вообще, зачем они тебе?
— Ну, нужно — задумался я, — вот например вампира изображать или акулу, а можно просто играть в солдатики и она их будет жрать!
— Гоша, она грязная и вообще в твой рот не поместится — говорит дедушка.
— В твой помещается, а в мой нет — заспорил я.
Дедушка обреченно вздохнул: — Ну как тебе объяснить? — и, порывшись в шкафу, достал свои новые тапки, затем приподнял меня, в воздухе потряс, чтобы мои тапочки с ног слетели и в свои поставил.
— Ну как? — спрашивает, — Подходят они тебе.
— Ты что дедушка, не видишь, какие они огромные? — спрашиваю я.
— А почему они для тебя огромные, а для меня в самую пору? — задает дедушка вопрос.
— Ну потому что ты большой, а я маленький, — отвечаю.
— Вставная челюсть тоже как тапок… — начинает что-то объяснять мне дедушка.
Но я его перебиваю, хитро улыбаюсь и пальчиком грожу: — Дедушка, ты, что не понимаешь, я тапки в рот засовывать не буду, даже и не проси, жалко тебе лишнюю челюсть отдать, своим тапком хочешь отделаться.
— Тапки тебя никто грызть не заставляет — начинает злиться дедушка, — это я так, для примера показал, в смысле, что челюсть эта в твой рот не поместится, ну может и поместится, если тебе его до ушей растянуть.
— Дедушка! — радостно запрыгал я вокруг него, — ты мне эту челюсть подари, как яблоки, под краном помой, нет, лучше с мылом, а я свой рот только так до ушей растяну.
— Хочешь, покажу, как это делается!?
Когда я был совсем маленький, мне нравилось есть таблетки
Когда я был совсем маленький мне нравилось есть таблетки. Если мне давали анальгин, то я хрумкал его как заяц морковку и требовал еще.
Таблетка, как я понимаю, была горькая и ужасно противная. Но мне почему-то тогда было все равно.
Мама относилась к этому легкомысленно. У нас на столе часто валялись коробки и баночки с бабушкиными таблетками от давления и от чего-то еще.
А вот папа, который с нами в то время уже не жил, боялся, что я ими отравлюсь.
Слова, типа аяяй это бяка, меня не убеждали, я считал таблетки разновидностью конфет и сильно злился, когда мне их не давали.
С обычными конфетами неплохо действовала проверенная система, пустить слезу и немножечко поныть, а вот с таблетками она почему-то не срабатывала.
— Дай табетку — ныл я — ну папа дай табетку!
Но папа ее не давал.
Тогда я шел к маме с теми же словами и снова получал отказ.
Я курсировал между ними как рейсовый пароход и никакого результата. Слабым звеном в нашей семье
