говорил, что мною управляли боги. Гера, Афина.
Гомер задумался, а потом прочитал:
Он только меч огромный обнажил,чтобы убить Атрида,явилась перед ним Афина,чтобы разум усмирить Пелида.
— Так подойдёт? — спросил поэт.
— Так гораздо лучше, — согласился Ахиллес, — получается это не я испугался Агамемнона, а сами боги спасли его от моего праведного гнева.
Гомер тем временем закончил исправления:
Ответил быстроногий Ахиллес богине,как каждый день, как ныне,я должен Гере и тебе внимать,богинь великих волю исполнять.Послушен я богам и гнев свой подавляю,покорно меч свой острый опускаю.
— Теперь, ты наконец доволен? — спросил Гомер Ахиллеса, беря в руки чашу с вином.
— Конечно, о чем говорить, давай выпьем ещё вина, — ответил обрадовавшийся Ахиллес, подливая поэту. Но вот отрывок про дочь Брисея.
— Что ещё про Бресеиду? — Гомер остановился на глотке и отставил вино в сторону.
— Ты написал:
Возрадуйтесь завистники мои,и вознесите славу Зевсу.Но виноват во всем Атрид,не бойтесь, ближе подойдите.Он вас прислал за Брисеидой к Ахиллесу.Патрокл деву вам отдаст,вы с нею прочь тотчас уйдите.
— А здесь то, что не так? — взволновано спросил друга Гомер.
— Получается, как-то не хорошо. Не находишь? Агамемнон захотел забрать мою деву и забрал, без моего сопротивления. Я сам её отдал ему.
— Но так и было! — горячо воскликнул поэт. Разве нет?
— Конечно, так и было, — начал успокаивать друга Ахиллес. Не драться же нам с Агамемноном между собой из-за добычи! К тому же сама она была так себе, вся ценность только в том, что дочь жреца.
— Раз так и было, что же ты тогда хочешь?
— Ты бы мог это как-то по-другому описать.
— Как, например? — Гомер недовольно посмотрел на Ахиллеса.
— Например, они выкрали её тайком, пока меня не было, — Ахиллес почесал зачаток лысины на своей голове.
— Нет! — жестко ответил поэт.
— Но, Гомер?
— Я сказал, нет! Это важный эпизод поэмы, и я не пойду против своей совести. Не буду писать то, чего не было и очернять Агамемнона воровством.
— Эх, — вздохнул разочарованный Ахиллес и отхлебнул вина. Но напиши хотя бы, что я был в гневе, что ли?
— А вот это можно:
У кораблей Ахиллес быстроногий лежал,о Брисеиде горевал, он в гневе был и вспоминал,как стены Фив и Лирнесс разрушал,чтоб получить добычу.Как Эпистпофа и Минета побеждал,двух копьеносцев, сыновей Евена,что сыном был Селепа.Но скоро встанет он и вырвется из горя плена!
— Мне нравится, — примирительно сказал Ахиллес. Чувствуется, что я затаил обиду, но ещё встану и отомщу. И упоминание о победах совсем не лишнее.
— Я рад, что помог тебе, — облегченно сказал Гомер, поняв, что ему не придется переписывать значительную часть поэмы.
— Спасибо тебе, друг мой, спасибо. Ты не только увековечил мою память, а сделал её светлой для потомков, передав меня таким каков я есть на самом деле, — поблагодарил друга уже изрядно захмелевший герой троянской войны.
— Не стоит благодарностей, друг мой, — совсем уже расслабился, также подвыпивший поэт.
— Только вот Патрокл, — не глядя Гомеру в глаза проговорил Ахиллес.
— А с Патроклом то, что не так? — насторожился, успокоившийся было, поэт.
— Ты написал:
Проник он тайно, но решимо, пока отсутствовал там друг,чтобы одеть его доспех прекрасный,и в битву вырваться в нём вдруг,как Ахилесс,в момент ужасный, троянцев разметать вокруг,и корабли спасти ахейцам.
— Да, Патрокл тайком одел твои доспехи и привёл мирмидонцев на помощь. Атака была отбита.
— Всё было не так, — возразил Ахиллес, заново наполняя чаши.
— Не так? Это же все знают. Почему, не так? — обескураженно спросил поэт.
— Патрокл, бы никогда не сделал ничего у меня за спиной, — Ахиллес посмотрел в глаза Гомеру. Это я разрешил взять ему мои доспехи, за что до сих пор себя виню. Нужно было наплевать на клятву и самому вступить в бой. К сожалению, многое понимаешь только спустя годы. Но я говорил ему, только помоги отбить нападение. Не нужно было затевать новую битву, а тем более идти к стенам Трои. Он меня не послушал, поэтому погиб.
Гомер громко вздохнул, он понял, что ему всё же придётся переписать часть поэмы.
— Друг мой, тебе тоже жаль Патрокла, — Ахиллес поднялся и приобнял Гомера. Ничего, ничего. Но нужно как-то всё это исправить.
Гомер на мгновение задумался, а затем произнёс:
В доспехи Ахиллеса облачиться,просил Патрокл друга своего,чтобы троянцы ошибиться могли,приняв Патрокла за него.
— А затем, я понял, что ещё немного и троянцы сожгут корабли, — кивнул Ахиллес. И я разрешил ему одеть мои доспехи. Клятва, клятвой, а на чём домой возвращаться, скажи, пожалуйста? Они могли сжечь все наши корабли.
