Лена снова опустила глаза. — Помнишь, как ты подошёл ко мне тогда, у фонтана в сквере? Неужели всё это было случайно? Неужели случайно, Вадим?
Он взял её за плечи.
— Нет, нет, не случайно, Лена. Всё, что мы пережили вместе, очень важно для меня. Я любил тебя. Но… Прости. Не знаю, что ещё сказать. Я… я виноват перед тобой. Но прошу тебя: не лишай меня сына. Что бы ни случилось, у Кости будет отец.
Лена тщетно старалась прикрыть лицо руками, но Вадим видел, как она беззвучно плачет. Он не мог простить себя за то, что снова сделал ей больно. В который раз.
— Я пойду. Передай Костику, что зайду на днях. И скажи, что я его люблю. Не плачь, Лена, прости. — Он встал и поспешил к двери.
— Вы что, опять поссорились? Пап, ты куда, я ещё не показал тебе, что мне мама и бабушка подарили. Мам, ты плачешь?
— Нет, сынок, не плачу. Соринка в глаз попала.
Вадим не знал, что ему делать. Он вдруг осознал себя лишним здесь.
— Костя, с Новым Годом тебя, сынок. Я приду дня через два, хорошо? Береги маму. — Вадим резко открыл дверь и вышел.
Хотелось убежать.
Но он просто опёрся о стену.
Нет прощения.
Лена открыла дверь. Подошла к Вадиму.
Он молчал.
Она улыбнулась сквозь слёзы, взяла его за руку.
— Ладно уж, останься. Уйдёшь в следующем году.
11 августа 2007 г.
♪ ONE REPUBLIC — Apologize
Вина
— Доктор, проснитесь… — почти прошептала медсестра. Ей не хотелось будить молодого ординатора, который спал всего двадцать минут после сложной операции. Но это было необходимо.
Алексей быстро спрыгнул с кушетки.
— Да-да, я не сплю. Что там?
— ДТП. Четверо поступили. Очень тяжёлые. Весь приёмник в крови. Все врачи уже внизу. Не справляются.
— Николая Михайловича вызвали?
— Сама ему звонила. Ругается на чём свет стоит. И как вы с ним работаете?
— Позвоните в хирургию, пусть придут все, кто может.
Молодой врач, застёгивая на ходу халат, побежал к лифту.
Ординатура в крупной столичной клинике когда-то казалась Алексею пределом мечтаний. Правда, сейчас, в четвёртом часу утра после двух изматывающих операций он был не так оптимистично настроен. Но для деревенского парня из глухой подмосковной деревушки, который с детства мечтал стать врачом и помогать людям, подобные трудности не имели значения. Да и возможностей для воплощения своей мечты у Алексея было хоть отбавляй. Травматология — вот где людям помощь врача нужна как воздух. Ну что, «студент»? Вперёд!
В приёмном отделении и вправду творился полный беспорядок. Пострадавшим помощь оказывали тут же. Несколько женщин, видимо родственниц, громко рыдали и просили врачей помочь. Два дежурных терапевта старались как-то их успокоить.
— Лёха, сюда! — крикнул ординатору пожилой травматолог.
— Что у нас, Никодим Ильич?
— Остановка дыхания. Множественные переломы таза и бедра. Давление нулевое. Я — сердце, ты — лёгкие, пошёл!
Пока Никодим Ильич и Алексей проводили реанимацию, подбежал третий врач и попытался войти в артерию.
— Так, что за чертовщина тут творится? Вывести посторонних! Где заведующий? Доложите о состоянии пострадавших! — Николай Михайлович, ведущий травматолог клиники, любил сразу же показать, кто здесь главный.
«А вот и кавалерия прибыла», — едва слышно произнёс заведующий и поспешил дать объяснения:
— ДТП на МКАДе. Трое насмерть, четверо поступили. Состояние у двоих крайне тяжёлое, у двоих других — критическое. У всех гемодинамика нестабильна. Травматический шок второй и третьей степени. Делаем всё, что…
— Здесь что? — резко перебил заведующего Николай Михайлович, указывая на человека, которому помогал Алексей. — Сколько времени уже проводите реанимацию?
— Шесть минут, — ответил врач, не отрываясь от экрана кардиомонитора. Никодим Ильич и Алексей продолжали попытки вернуть мужчину к жизни. Но сердце упрямо не хотело биться.
— Адреналин вводили? — каким-то неуместно спокойным голосом поинтересовался Николай Михайлович.
— Да, без эффекта. Где дефибриллятор?! — крикнул Никодим Ильич.
— Не надо дефибриллятора. Отойдите от него.
Врачи разом переглянулись.
— Ещё есть шансы, профессор, — не веря в то, что происходит, прошептал Алексей.
— Шансов нет. Видите, рефлексы отсутствуют, мышечный тонус на нуле, — Николай Михайлович поднял и опустил руку пострадавшего. Та упала как плеть. — Это терминальное состояние, агония, смерть. Господа, идите и помогите лучше тем троим, там шок второй степени, их можно спасти. А иначе у нас будет четыре трупа вместо одного. Давайте-давайте, живее, работаем!
— Профессор, мы можем спасти его. Сейчас сделаем дефибрилляцию… — попытался возразить Алексей.
— Вы оглохли, молодой человек? Я не для того семнадцать лет практиковал, чтобы ординатор первого года обучения сомневался в моей компетентности! — почти прокричал Николай Михайлович. — Я уже начинаю жалеть, что взял вас к себе в ординатуру. Мы обсудим ваше
