Чемпион 3 [Валерий Гуров] (fb2) читать онлайн

Чемпион — 3

Пролог

«Летит черный джип, за рулем опасный тип (Тигр)

Пока город спит, его life дымит

Он нелегал, при виде него встает генерал

Взгляд как кристалл, Ice нет, но он блистал

Это мой выбор, больше никаких игр

Я заряжаю калибр, че за лев этот тигр

Че за лев этот тигр», модная песня артиста Gazan

Жизнь налаживалась и перла в гору.

Подъездная дверь, открытая с ноги распахнулась и лязгнула о поручни лестницы. Так, что штукатурка осыпалась.

На пороге появился горячий молодой

мужчина — рубаха поверх накаченного торса, расстегнута. Рост под два метра, бицухи как наливные яблочки, мышцы пресса бугрятся титановыми пластинами. На руке золотые котлы, спортивная сумка «Адидас» через плечо и стильные солнцезащитные очки на переносице.

Бабульки на лавочке вздыхают:

— Ой, только посмотрите какой красавчик вырос!

— Настоящий мужчина!

— Ален Делон, девчата!

Самец спускается на мурмулях по лестнице. Шлейф одеколона накрывает пенсионерок и те штабелями падают с лавочки от одного его вида и запаха.

Идёт по придомовой дорожке, грудь колесом, полная боевая готовность актирована. Глиста и Цыган жмутся в стороны, пропуская богатыря, провожают завистливыми взглядами — на лицах застыли испуг и почтение. Правильно. Боятся надо серьёзных дядь.

Рука скользит в карман шорт, достаёт брелок от автомобиля:

Пик-пик.

Срабатывает сигналка огромного чёрного внедорожника Cherokeе с блатными номерами «777».

— Ах, это же сам Сашка Пельмененко идёт…

У двух милашек блондинки и брюнетки в коротких мини и в оттопыренная сосками топиках, подкашиваются коленки. В них легко узнать одноклассниц — Зойку и Светку.

— Садитесь девчули, прокачу, — Саня кивает на автомобиль.

— Куда же?

— Следующая наша остановка — рай! — опускает очки и подмигивает.

Личный водитель, в котором угадывается Лёха Грузовик открывает двери внедорожника, усадить девчат поудобней на кожаные сидушки.

— Садитесь, дамы, босс велел мчать с ветерком.

И тут одна из девчонок хищно упирает руки в боки, хмурится, сдвигая брови к переносице и, топая кончиком босоножка по асфальту, говорит:

— Ты совсем очешуел, братец?! Черкаши за тебя кто будет убирать?

А через мгновение Саня открывает глаза и видит в десяти сантиметров от своего лица лицо собственной сеструхи. Ее симпатичную мордашку перекашивает от злости.

— Э… че случилось, систер? — с трудом выдавливает Пельмень, протирая глаза.

В ушах через наушники играет Тальков на заношенной кассете. А вот девок, джипа, Лехи Грузовика — ничего этого, увы, больше нет. Он находится в своей кровати.

— И вообще, отдай мой плеер, козел!

Сестра стягивает наушники и забирает плеер себе. Обматывает провод наушников вокруг гладко полированного серебристого корпуса и суёт на полку.

Понятно.

Саня заснул, слушая новенький П-410С сёстры, который ей подарил Грузовик. Что же, самое время просыпаться. Впереди тренька.

Глава 1

«Август пахнет скошенной травой, арбузами и несбывшимися мечтами на лето…»,

модная цитата из статуса в социальных сетях.

Начался последний месяц лета. Сеструха, снова умайнавшая на моря с Грузовиком, перед этим заявила:

— Я тут поняла, Санчес, что только в августе начинаешь ценить лето по настоящему, — и со вздохом понесла в вишнёвую девятку Лехи свой чемодан с купальниками.

Пельмень был согласен с ее высказыванием на все сто. Ни разу за июнь и июль не довелось побывать не то, что на море, но тупо окунуться на местном пруду не получилось. Ножки помочить некогда оказалось пацану, когда ровесники по второму кругу сгорали на солнце у пресных водоемов.

Саня тоже не бамбук курил. Тренил, как умалишённый в зале Пал Саныча и выжимал себя до семи потов. Зубодробительный график, жесткая диета и нагрузки, нагрузки, нагрузки. В зале, который Саня обрёл в качестве второго дома, он бывал каждый день, а то и по несколько раз на дню. Пахал, как Папа Карло и не давал организму пощады.

Тренер пару раз пытался остудить его пыл словами:

— Але гараж, угомонись, Пельмененко, подорвёшься к херам и что потом с тобой делать, — хмурился он.

Но Пельмень особо не слушал. Новое молодое тело впитывало нагрузки, как губка мыльную воду. С каждым новым днём появлялась пластичность, росла силушка, подтягивалась физуха. А раз так, то чего и не попахать, как проклятый, не вылезая из зала.

Пал Саныч чем дальше, тем больше уделял Сане внимание. Становился поработать на лапах, делал замечания, помогал подтянуть технику и функционал. Пельмень по прежней жизни работавший с разного уровня спецами и на последние бои имевший целый штаб тренеров, отмечал в нынешнем наставнике талант и подход к делу. Не думал Саня, что мужичок из провинциальной ДЮСШ начала 90-х сможет показать ему что-то новое, чего Пельмень не знал.

Смог ведь.

Пал Саныч в чистом виде представлял старую советскую школу бокса, не разбавленную ещё методиками из-за бугра. И изо дня ко дню передавал свои знания ученикам. Но и без того Саня планомерно увеличивал нагрузку, следил за показателями пульса и сахара в крови. Бегал, прыгал, отжимался и делал все для того, чтобы в сентябре попасть на первые соревнования в новом теле. Ну и показать на них результат.

А ещё потихоньку копилась спортивная злость у пацана — хорошая такая мотивация крепла.

Сыграли на руку обстоятельства — последние две недели не нашлось отвлекающих факторов, способных сбить рабочий настрой юного спортсмена. Соседка, которую Пельмень до сих пор не дожал, развернулась и умотала с новым кавалером (ни разу не с тем додиком, неа) в горы. Зойка поехала в деревню проведать бабушку, откуда кстати писала душещипательные письма с эротическими подробностями.

С пацанами по залу конфликт поутих в отсутствии Глиста, чьё отстранение от тренировок шло третью неделю. Да и соревнования близились, боксеры, как и Саня, занимались в зале пахотой. Кто-то потихонечку скидывал вес, кто-то набирал мышечную массу. Некоторые работали над техникой, другие над фунционалом.

Сначала пацаны боксёра не здоровались с Саньком одно время, а потом один руку протянет, второй. Серега правда продолжал кукситься и то и дело бросал на Пельменя косые испепеляющие взгляды. И что неожиданно — Вовка, который после того случая с «наказанием» как воды в рот набрал и Саню не замечал.

Говоря иначе, через неделю-другую Пельменя в зале приняли за своего и про конфликт с Ромкой в своём большинстве забыли. Было и было.

И вот к 1 августу Пельмень пришёл на очередную тренировку. Сегодня стояли в парах, куда до сих пор тренер Саню не пускал — «рано». Насчёт «рано» у Сани понятно своё мнение имелось — Пал Саныч хочет избежать поводов для возобновления конфликта. Хотя ссылается на то, что в зале нет ребят Сашиной весовой и работать ему не с кем. Потому Пельмень настроился в очередной раз работать по мешку. Ну а че, отличная аэробная нагрузка, полезно для сердечно-сосудистой системы.

Но сегодня тренер подозвал Саню к себе и критично осмотрел. Из подсобки он приволок напольные весы, которые держал подмышкой.

-Слышь, на трусах полоса, давай ка мы с тобой прямо сейчас взвесимся, голубчик, — Пал Саныч поставил весы на пол. — Ну ка, становись, жиры взвесим.

— Гавно вопрос, тренер, — Пельмень охотно встал на весы.

Крайний раз он вывешивался дома пару недель назад и стрелка на весах показала 117 килограммов. Дальше о своём весе он был не в курсе. Не потому что неинтересно, а потому что сестра красотка весы сломала, сучка сисястая. А в зале весы тренер уносил к себе в подсобку и там запирал. Ну чтобы умники прибору шею не свернули и не бегали взвешиваться по два раза за день. Это ж всегда при весогонке обострение начинается.

Стрелка на весах резко дёрнулась, замедлилась после сотки и показала ровно 109 килограммов.

— Восемь сбросил, хорош пацан, — тренер в шутку хлопнул Саню коротким прямым в пузо. — Значит где-то там все таки есть прес. Ты был прав. Слезай давай, не на подиуме.

Пельмень встал с весов, чувствуя приятное удовлетворение от промежуточного результата. До боевого веса осталось согнать всего четыре килограмма, но по опыту он знал, что эти килограммы будут самыми «тяжелыми». 105 килограммов он планировал показать на взвешивании накануне соревнований.

— Короче, — вернул к себе внимание Пал Саныч. — Сегодня с Вованом в пару встаёшь, готов, пионер?

— Спрашиваете ещё? — Пельмень в улыбке расплылся. — Всегда готов.

— Вова, хоть сюда, родной! — подозвал боксера тренер.

Вован, заметно набравший мышечной массы за последние пару недель, подошёл — перчатки уже на руках, капа вставлена. Взгляд, как у голодного волка — вызывающий, хищный.

— Вован, хорош мне из средневеков дух выколачивать. Сегодня работаешь с Пельмененко. Тебе на заметку — он скинул за две недели восемь килограмм.

Вова набычился как-то сразу, на оппонента исподлобья взглянул.

— Хорошо, тренер. Постоим, — согласился.

— Смотрите пацаны, работаем аккуратно, чтобы без грязи и выпендрежей, в удар не вкладываемся. Надо повторять?

Тренер поочерёдно посмотрел на Пельменя и на Вована.

— Понятно, — подтвердил Вова.

— Ноль вопросов, — кивнул Пельмень.

— Вот и славненько, что понятно и вопросов нет. Работаем по свистку.

Пал Саныч забавно пошевелил усами и перед тем как уйти, взглянул оценивающе на Вована.

— Слышь, ты куда так раздулся. Через две недели соревнования, а ты как на дрожжах растёшь. Вес то потом до категории сбросишь?

— Нам же нужен супертяж, а в первом тяжелом пусть Боря бьется, — просипел Вован, ударяя перчатка о перчатку.

— Не веришь что ли в Санька? — хмыкнул Пал Саныч, как будто подначивая.

Вован промолчал, продолжая смотреть на Пельменя исподлобья. Ну сорян, мужик, сам виноват, что на слова Глиста повелся. Это тебе капитанской повязки в зале стоило. Нечего было исполнять.

Тренер захлопал в ладоши, привлекая внимание остальных ребят.

— Отрабатываем сдвоенный в печень, все как работали на мешках. Теперь практика.

Подошёл к Боре, взял того за руку и вместе с ним вышел в центр зала.

— Стойку.

Боря сразу поднял перчатки.

— Пошёл.

Боксёр предпринял попытку атаковать передней рукой и тренер тотчас показал как проводить комбинацию, нанеся сдвоенный удар в печень.

— Все увидели? — он оглядел присутствующих. — Делаем мелкий шаг, расстояние между ступнями максимально держим между ударами. Повторим Боря, ещё раз.

И через секунду Пал Саныч вновь показал комбинацию. Несмотря на то, что тренеру было хорошо за пятьдесят, он все ещё имел отличную скорость и форму. Двигался тренер так, как ее каждому дано.

— Бьем по прямой, локоть держим параллельно туловищу, вот так! — Пал Саныч медленно показал комбинацию на Борисе. — Траекторию не разгоняем, чем меньше у нас дистанция удара, тем лучше.

Он повторил движения ещё несколько раз, нанося сдвоенный удар и смещаясь за спину Боре.

— Вес равномерно распределяем на обе ноги. Все понятно?

Одобрительно загудели. Пельмень хорошо знал комбинацию и практиковал — вот так в своё время усадил на канвас четверых оппонентов по любителям. Глядя на Пал Саныча, Саня с уважением отметил, что тренер показывает комбинацию правильно. От начала и до конца. Например, совет распределять вес при ударе на обе ноги, а не на переднюю, исключал потерю равновесия. И открыться под контратаку шансы становились меньше — плечо при переносе веса на переднюю ногу опускается, а при равномерной нагрузке на месте сидит, чтобы воробушка не зевнуть.

— Стараемся хотя бы один удар донести, пройдут оба — вообще молодцы. И помним — обработаете печень и голова сама упадёт. По парам!

Тренер свистнул.

— Серёжа ты глаза не пучи, пропустишь — выпадут, — остудил он пыл средневеса, как всегда готового ломать и крушить.

Вован, ставший с Саней в пару, снова ударил перчатками друг о друга. Приветствовать Пельменя не стал. Саня тоже руки не протягивал, насильно мил не будешь.

— Ты первый, — буркнул Вова.

— Погнали.

Он выбросил джеб, Саня сделал уклон, зашагнул за ногу и нанёс сдвоенный по печени, не сильно так, как по письке ладошкой похлопал. Это отчего-то Вована разозлило.

— Че ты меня гладишь?

Саня не прокомментировал, не успел — Боря снова выбросил джеб, на этот раз более резко, чем по первой. Уклон, комбинация, зашагивая за спину, как тренер показал.

Боря промолчал, запрыгал, задвигался, кивком позвал Саню к себе. Снова встали друг напротив друга и полутяж (или уже нет?) выбросил очередной джеб. Быстро так, силу вкладывает, явно с намерением бороду прочувствовать. Вот засранец.

Пельмень среагировал и заблокировал джеб перчаткой. Понятно, что увернуться от удара не успел, да и не смог бы.

— Хорош, а? Не исполняй.

Саня опустил перчатки и размял шею. Вован хищно улыбнулся в ответ. Тренер свистнул, настала пора меняться — теперь работали наоборот.

Пельмень выбросил свой джеб, аккуратно и видимо для противника, чтобы он мог выполнить то, что требовалось — отточить комбинацию накануне соревнований. Но Вован похоже успел что-то напридумывать у себя в голове. В корпус влетело два жёстких удара. В печень не попал, удары смазались, что первый, что второй. Но Саня хорошо прочувствовал тоннаж. Стиснул зубы. Обычно таким идиотам, путавшим на тренировке берега, выписывалось всегда одно и тоже лекарство — крепкий пиздюль. И Саня уже хотел выписать Вовану фирменную рецептуру, но поймал на себе взгляд тренера.

— Заканчивай, слышь.

— А что не так? Извини, руки сами летят, — пошёл в незнанку Вова.

Саня кивнул, выбросил новый джеб, перекрыться от нырка под бьющую руку было проблематично при стандартной советской технике бокса, но филадельфийская раковина, проповедником которой был Флойд Мейвезер, такую возможность давала. При такой защите подбородок остается «брошенным» из-за опущенной левой руки, которая защищает корпус, а защита подбородка отводится левому плечу. Вован влетел в печень Сане, но наткнулся на подставленную перчатку.

Ну и на этом Пельменя перекрыло.

Он оттолкнул Вована с обеих рук от себя, выбивая из под ног равновесие. Опустил руки.

— Ты попутал?

— Слышь че ты печень прячешь? Работать не даёшь?

Вован решительно двинулся на Пельменя несмотря на оглушительный свист тренера. Собственно этот стало последней каплей. Как только Вован оказался в зоне досягаемости, Саня с опущенной левой впечатал ему в бороду «удар из кармана». Бил спецом с левой, чтобы Вован на рефлексах не успел перекрыться и поставить блок.

Не успел.

Однако удару не хватило нокаутирующей мощи, Пельмень не вложил в боковой корпус, не развернул ступню и бедренную мышцу, как и не сделал доворота кулака, по сути нанеся смачную оплеуху открытой перчаткой. Вована поправило, последовал шаг назад и он сразу кинулся в драку.

Разнимали всем залом. Пельмень успел насовать оппоненту с колена в бровь, сам пропустил удар с локтя. А когда их разняли, оба стояли набычившись и с опухшими лицами от пропущенных ударов.

— Вы что творите, бездари? — истошно орал тренер.

Пельменя и Саню держали, чтобы драка не вспыхнула снова.

— Тренер, дайте пацанам на ринге разобраться, — предлагал понятно кто — Сергей.

Вован утвердительно кивнул, Пельмень тоже. Возможно следовало выпустить пар, не зря в одном из популярных промоушенов поп мма существовало «минутка», за которую спортсмены выражали все претензии друг к другу в импровизированном ринге. Однако тренер рассудил иначе.

— Перчатки снимаем. Снимаем живо, кому говорю!

Пельмень нехотя снял перчи, все ещё чувствуя бурлящий в груди гнев. Вован тоже расчехлился.

— К стенке подходим. Живо!

Тренер сам подошёл к стене и указал Пельменю встать по левую руку, а Вове по правую.

— В планку встаём, ступнями в стену упираемся! Встаём-встаём Вова, нечего драку было затевать! Сейчас вы у меня остынете.

С этими словами тренер на своём примере показал упражнение, которое Пельмень узнал сразу — легендарное отжимание Тайсона, которое тот использовал сидя в тюрьме. За отжиманием классическим следовало сгибание коленей и отведение назад таза. И все со строгим упором ступней в стену.

— Увидели? А теперь отжимаемся по счету, оба сразу! Стопы от стены не отрываем! Раз! — Пал Саныч начал отсчёт.

Пельмень понял — тренер вместо спарринга решил выдворить с головы дурь через нагрузку. Упражнения были Сане знакомы, как их правильно выполнять — представление имелось, хотя с новым телом давались повторы не просто так.

— Пять! Работаем-работаем, дожимай Саня! Вова тебя тоже касается. Кто будет филонить, тот протухшая редиска!

Вовану это упражнение было в новинку, но справлялся он хорошо и быстро понял, как делать правильно.

Тренер продолжал вести счёт. Остальные пацаны активно происходящее обсуждали и хихикали.

— Двадцать!

— А сколько всего делать тренер? — спросил Вован, выполнив очередной повтор.

— А кто первый сдаться, Кулыженко! — ответил Пал Саныч. — Можешь уже сейчас подниматься.

Сдаваться Вован не собирался. Пельмень тоже. Продолжили выполнять и через пару минут счёт дошёл до семидесяти. Саня слышал как Вован задышал. Самому Пельменю тоже приходилось несладко. Мышцы на руках медленно, но верно забивались.

— Девяносто два! Пельмененко ты сдаёшься? Кулыженко?

В ответ последовало молчание. Отсчёт продолжился. На 105 повторе у Сани предательски задрожали руки, с кончика носа упали первые капли пота. 120-й повтор Пельмень уже выполнил с трудом. А на счёт 130 еле вернулся в исходное положение в планке. Тело жгло, мышц он уже практически не чувствовал.

— Сдаётся кто, господа хорошие? У кого не хватило душку?

В ответ снова разлилась тишина. Саня принял решение, что не сдаться до тех пор, пока собственное тело не уйдёт в отказ окончательно. Правда оно и сейчас уже не слушалось ни хрена. Не лучше обстояли дела у Вовы, тот пытался расположиться удобнее, переставлял то и дело руки. Тут ещё играло роль и то, что ему, в отличии от Пельменя не приходилось делать упражнение прежде, что уравнивало шансы. Потому когда тренер возобновил отсчёт, случилось то, что случилось. И Саня и Вован рухнули навзничь, грудью на пол, и никто из них так и не сумел подняться. Оба лежали на полу тяжело дыша и не чувствуя мышц.

Тренер подошёл к драчунам, сел на корточки и похлопал их поочерёдно ладонью по плечу.

— Теперь на ринг, щеголята?

Ответа ни с той ни с другой стороны не последовало. Похоже было на то, что Пельмень ждёт первым ответа Вована, и наоборот.

— Руки пожали, недовояки.

Пельмень и Вован переглянулись. Саня первым протянул руку, у него собственно не было никакой вражды, если не считать последнего спарринга. Вован задумался, но руку все же подал. Ну как, вяло коснулся своим кулаком кулака Саши.

— Надеюсь вопрос закрыт, — резюмировал тренер, поднимаясь. — А ты Пельмененко ко мне в кабинет, серьезно поговорить надо!

Глава 2

«— Ничего не радует

— Вы стали хуже соображать

— Тело работает гораздо хуже обычного»,

Три признака, когда в жизни надо «что-то менять» по мнению господ психологов

— Саня это вообще что было, подскажешь? — строго спросил тренер, сложив руки на стол и переплетя в замочек пальцы. -Ты что Куклачёв? Никулин?

— Никак нет, тренер. Я Пельмененко.

— А чего исполняешь, артист?! Зал с цирком что ли перепутал?

Пельмень всего второй раз попал в закуток Пал Саныча и бросал туда сюда косые взгляды, не в силах перебороть любопытства. Интересно же че по чем. Посмотреть здесь было на что. Куча медалей разного достоинства, грамоты на стенах — от районных до всесоюзных соревнований. Последних так много, что обои даром ненужны — вся стена увешана сплошняком. Ну и Пал Саныч тоже далеко не пацан в своём деле — заслуженный тренер СССР по боксу. Не знал Саня, не знал — ну типа респект и уважуха.

Опыт у Пал Саныча имелся колоссальный — ребята ученики где только не выступали и что только не выигрывали. На это помимо медалей и грамот, указывала импровизированная «Алея славы» лучших воспитанников местной спортивной школы. Тут тебе и мастера спорта и международники, а один вовсе заслуженный мастер спорта по боксу, на 69 килограммов бился, брал Европу и на различных играх первые места неоднократно брал. Имя этого боксера Саня хорошо помнил, когда сам путь начинал, тот парень уже проводил свои последние бои по любителям.

Помимо следов спортивных подвигов в комнатке тренера стоял стол с журналом учета, компактный металлический сейф у задней стены, и старенькая раскладушка. Видать между тренировками Пал Саныч был не прочь покемарить на боковой.

— Ты может на солнышке перегрелся, Пельмененко? — продолжил тренер. — Или весогонка тяжело даётся, что на людей кидаешься?

— Нет, — виновато покачал головой Саня

— Месячные у подруги пошли?

— Никак нет.

— А какого рожна ты распускаешь свои культяпки в моем зале?! — Пал Саныч съездил кулаком по столешнице.

Пельмень не нашёл что ответить. Сыпать на Вована он не хотел, это уже лишнее будет, ну и нормальным пацанам влом ябедничать. Да и сам дурак, надо было просто прекратить работу в паре… наверное. Ну и чего греха таить, состояние у Сани честно говоря было «не до разговоров». Нерабочее. Выше скулы гематома расплылась от пропущенного локтя. Руки и мышцы живота совершенно не чувствовались посла сотни отжиманий. Поэтому все на что Саню хватило — пропищать смущенно «простите» в ответ. Вину свою в любом случае следовало признать. Где-то он слышал, что если один из дерущихся не хочет драки, то ее не будет. Саня же хотел пустить крови, это факт. Да и вдарил первым, как ни крути.

— Дебилы недоделанные блядь, оба, прости господи, что скажешь, — тренер, выругавшись, перекрестился.

Пельмень опустил голову и промолчал. Ща, остынет… перетерпеть надо. Заслуженно Пал Саныч негодует. Хорошо хоть из зала не выпер к кузькиной матери.

— Ты вообще в курсе, что Вован начал набирать вес, массу мышечную нагоняет?

— В курсе, вы же сами сказали это тренер.

— А догадаешься зачем он это делает?

— Зачем?

— Он на соревнования в супертяжелом хочет выступить… — тренер сузил глаза. — А знаешь на кой черт его в супертяжи дёрнуло?

Саня во второй раз пожал плечами.

— Да чтобы тебя туда не пропустить!

Неожиданно, Саня даже жопой по стулу заёрзал — булки вспотели. Вован был более чем серьёзный конкурент, а если уберёт эмоции, так вовсе машина. Однако внешне Пельмень никакого беспокойства на сей счёт выражать не стал.

— Пусть попробует, флаг ему в руки, Пал Саныч. Я то своё место не отдам.

— Попробует пусть! — взмахнул руками тренер. — У меня теперь из-за ваших детских конфликтов тяжа хорошего нет на область поставить! В первом тяжёлом выступать некому! Это то ты тоже понимаешь?

— Зато два супертяжа в зале, — выкрутился Пельмень.

— Ты посмотри ушлый какой, как уж на сковородке вертится.

Пал Саныч помассировал виски подушечками пальцев, выдохнул, успокаиваясь.

— Один поедет на область, понятно? Лимит у нас.

— Более чем.

Конкуренции Саня не боялся, а наоборот обеими руками был за появление серьёзных оппонентов. Вован виделся серьезным соперником, но Пельмень семимильными шагами возвращал базовые кондиции и хотел почувствовать ринг с равным соперником, а не какими-то мешком, который роста не даст. Так что не так страшен черт, как его малюют.

— Понятно тебе, ты вообще в курсе что зимой Вова кмс? Видел, как он соперника выигрывает?

Саня снова пожал плечами — ну и молодец, а видеть не видел. Будет время — посмотрит, оценит.

— Вот и хорошо. Только чтобы без конфликтов! Ты пацан смышлёный вроде и голова на плечах есть — вот что мне делать прикажешь, если вы друг друга поубиваете к ядреной Фене? Короче… — тренер отмахнулся. — Я тебя по другому поводу к себе позвал, пацан.

Обернулся, открыл сейф, достал оттуда папку, а из папки документ. Его Пал Саныч положил на стол.

— Ознакамливайся.

— Что это? — уточнил Саня.

— Читай, узнаешь.

Саня взглянул на бумажку, взял в руки, заскользил по ней глазами. Любопытненько.

«Форма 26».

Призывнику Пельмененко Александру Игоревичу, проживающего по адресу ул. Павлика Морозова дом 16, квартира 35.

ПОВЕСТКА:

На основании закона о «Всеобщей воинской обязанности» вы подлежите призыву на действительную военную службу.

Приказываю 3.08. к 9.00 часам прибыть на призывной пункт по адресу…

Ну а дальше шёл адрес местного военкомата. Вот так новости нежданно негаданно подвалили.

-Э… — Саня поскреб макушку. — Меня че в армию заберут послезавтра?

В прошлой жизни Пельмень служил формально, как спортсмен показывающий хорошие результаты. И вместо службы отбился пару турниров по армейскому рукопашному бою, на обоих взяв призовые места, пощёлкав тамошних соперников, как орешки. Поэтому срочная служба в прошлой жизни обошла его стороной. Он даже своего военника не видел не разу — у тренера лежал.

Сейчас же служба его настигла, и Пельмень не совсем понимал, что делать с этой обязанностью. Не то чтобы он от армии отлынивал или служить не хотел, просто неожиданно как-то получилось. Раньше то вопрос без его участия решился, вот Пельмень и ни сном, ни духом как теперь с повесткой поступать.

С другой стороны, удивляться было не чему. Пельменю стукнуло восемнадцать годков, после школы ни в какое учебное заведение он не поступил, успехов в спорте тоже не достиг и отсрочки от службы как следствие не имел. А значит удивляться тут особо нечему — раз призывник, будь добр долг Родине отдать. Положено так.

Все бы ничего, но армия совершенно не вписывалась в обозримые планы, где перед глазами маячила успешная спортивная карьера в мире единоборств.

— Тренер, а альтернативную службу пройти нельзя? — уточнил он. — Побиться за клуб, поездить по соревнованиям, я готов если че…

— Альтернативную службу, блин, — насупился тренер. Пройти то можно, только где альтернативная служба, а где ты, умник? Ты даже ринга не нюхал, мало того, что спортивного разряда нет, но даже боя ни одного нет за плечами.

— Ну это щас нет, — возразил Пельмень. — Дело наживное.

— Самоуверенный какой… Ты ознакомился с повесткой то, все понятно? — Пал Саныч зыркнул на документ, переключая разговор.

— Понятно. Ну че делать, надо идти — пойду, — сказал равнодушно Саня. — Не буду же от военкомов прятаться.

— Пойдёт он, — забурчал тренер. — Знаю я эти ваши геройства, потом через два года возвращаетесь деревянными и заканчиваете, вместо того чтобы советский бокс прославлять. Кому от этого лучше? Родине?

— Я ж не знаю, Пал Саныч? Это вы по таким вещам в курсах. Своё предложение я вам озвучил. Надо где-то побиться, значит побьёмся. Не надо — в армейку пойду, раз таланты на гражданке не пригодились.

— Короче, Пельмененко, альтернативную службу пройти можно. Но для этого ты должен быть первым парнем на деревне и именно ты должен защищать клуб на соревнованиях в своей весовой. А ты мало того, что с Вованом по пустякам конфликтуешь и как бараны уперлись, так ещё с сентября я тебя в зале держать уже не смогу.

— Почему? Я разве плохо тренируюсь? — удивился Саня.

— Потому что ты не учишься нигде дурень! По бумагам официальным тунеядцем безработным числишься. Это ещё хорошо 209 статью в апреле отменили. А так бы поехал в исправительные лагеря, как миленький.

— Аче Вован где учиться разве? — удивился Саня, боксёры в зале в своём большинстве совсем не производили впечатления учёных котов.

— Вован твой в Политехническом числится, поступил.

— А Серый?

— Серега в педюшнике, второй курс на физкультурника, а ты что?

— Ничего, — согласился Саня, тут не возразишь, все по полкам тренер разложил. Не подумал Саня как-то о нюансах в самом начале своего «попадания», а теперь вот стрельнуло.

— Вот в том то и дело, что ничего. А мне между прочим списки учеников по отчетности в минспорт сдавать. Чтобы государство понимало на кого деньги из бюджета тратит, кто учится где. Положено так.

— Тренер…

— Тренер-тренер, ей богу с вами всеми как с малыми детьми надо нянчиться, — сказал Пал Саныч куда более миролюбивым тоном, чем прежде. — Что ты с этим делать собираешься, Пельмененко, — он похлопал по повестке на столе.

— Ну стало быть в военкомат пойду?

— Накрылись соревнования медным тазом, да?

— А у меня разве варианты другие есть, Пал Саныч? Нет же.

— Варианты у него есть…

Пал Саныч достал из той же папки ещё один документ, корочку с надписью золотыми буквами «студенческий билет». Положил его перед Пельменем, рядом с повесткой.

— Вот тебе варианты. Скажи спасибо, что мой ученик директором в ПТУ сидит и тренера добрым словом вспоминает.

Саня билет взял.

Открыл.

Профессиональное техническое училище номер 2

Студенческий билет номер 173

Фамилия: Пельмененко

Имя: Александр

Отчество: Игоревич

Форма обучения: дневная

— Это что такое?

— Твоя путевка в новую жизнь, не благодари, пацан.

Саня ещё с минуту смотрел на студенческий билет, славливая.

— Ещё раз, Пельмененко, просто так в секцию ходить нельзя. Да и тебе надо по жизни как-то устраиваться, потом самому образование пригодиться.

— Не тренер, не кайф учиться, если по чесноку… не мое это.

Не соотносилось в голове, что он отныне — студент. Пельмень вспомнил с каким трудом в прошлой жизни закончил 11 классов средней школы и вздрогнул. Едва все вечерней школой не закончилось. Перспектива поторчать ещё пару лет за партой в бурсе мягко говоря не впечатлила.

— А в армию кайф топать? Мне уже с военкомата звонили, спрашивали — придёт ли рядовой Пельмененко третьего числа?! На спортивной карьере крест кайф поставить?

— Не кайф, Пал Саныч.

Тренер помотал головой

— Ты там определись на досуге, что тебе кайф, что не кайф, а пока будешь слесарем механосборочных работ. Короче договорился я за тебя, пацан. Практику будешь на заводе проходить, отсрочка, все дела. Диплом тебе тоже придумаем, разряд получишь по слесарке.

— Точно надо, тренер?

— Не всю же жизнь боксом заниматься, ты не в штатах парень, на старость спортом не заработаешь боксом. Вы себе вечно что-то в голове понапридумаете, а потом облом. Надо как-то и после устраиваться по жизни, врубаешься?

— А соревнования? — возразил Саня.

— Что соревнования? — тренер приподнял бровь. — Ты сначала на них отберись. То, что ты жопу больше сотки наел ещё не значит, что на соревнования попадёшь. Выигрывай конкуренцию у Колуженко и тогда будем смотреть.

Пал Саныч взял со стола журнал, открыл и начал заполнять, давая понять, что разговор закончен и все темы обсудили.

А когда Саня выходил, тренер бросил в догонку.

— На тренировку как штык! Никакие оправдания не приму.

Глава 3

«На заводе энергетических напитков сторож работает две недели через сутки…»,

шутка без авторства

Из зала Пельмень выходил помятый, не только физически, но и морально. Бил Вован, как мул копытом, а тренер добил со своими новостями про армию и учебу.

Не знала баба горя, купила баба порося, как говориться.

Потому вернувшись домой Саня принял контрастный душ и вырубился наглухо, проспав больше 12 часов подряд. Тело требовало восстановления.

Снилась хрень всякая — зачетки, экзамены, от чего он даже пару раз просыпался в холодном поту. Ну где он, а где вся эта студенческая суета. Разные полюса.

Только к утру следующего дня он, наконец, смирился с мыслью, что практику на заводе все же надо пройти. Успокаивал себя тем, что иначе два ближайших года придётся зависать в одной из воинских частей — ходить в наряды, картошку чистить, заборы красить. Можно, конечно, и там себя проявить — рукопашку в ВС ценят, любят и уважают, но что-то подсказывало Пельменю, что армейка начала 90-х годов это не лучшее времяпровождение, а тупо два года своей жизни совсем не хотелось терять. Дай бог, если из автомата пострелять дадут, да и то вряд ли.

Потому проснувшись спозаранку, пришлось проковыряться чуток в мусорном ведре (туда Пельмень накануне выбросил направление на практику от училища) и заняться сборами. В начале шестого он ошарашил вернувшуюся со смены мать, когда та застала его гладящим рубашку и брюки на гладилке в коридоре.

— Сын, ты чего надумал? — настороженно спросила женщина, видя как Саня вовсю наглаживает брюки.

— Учиться пошёл, ма, прикинь, — буркнул Пельмень, в десятый раз наглаживая залом, который никак не хотел распрямляться. — Вот собираюсь на первый день, чтобы при параде.

— Учиться… ты?

Она запнулась, но с чем связана пауза — понятно. В глазах матушки застыл немой вопрос: «Какая учеба? Ты как винная пробка тупой Сашенька».

— А куда поступил?

— В бурсу на слесаря. Второе училище. Знаешь такое?

— Вообще то, Александр, это училище твой дед заканчивал, — с гордостью сообщила мать.

— Ясно.

Честно говоря по фигу, что там заканчивал дед.

— А почему на занятия не в сентябре? — удивилась мать. — Первое августа на дворе, сын!

— Практика на заводе, — Пельмень по новому кругу начал разглаживать штанину, которая никак не поддавалась падла и успела основательно выбесить.

Мать несколько секунд переваривала информацию:

— Поздравляю, горжусь тобой! — и следом поставила свои сумки на пол. — Так, сын, ты сейчас только ткань сожжешь, кто ж так гладит то?

Женщина решительно двинулась на кухню, там набрала полный рот воды из под крана и подойдя к гладильной доски выплюнула воду лучше всякого пульверизатора на брюки.

— М-м муме, — промычала она ртом наполненным водой.

— Че мам?

Она в ответ загребла утюг и принялась энергично разглаживать помятости на ткани. Смоченная, штанина поддалась сразу и складки выпрямились. Не то чтобы Пельмень о такой фишке не знал, просто подзабыл малость. Следом мать положила на доску рубашку, выдала очередную струю брызг, как сломавшийся брандспойт и принялась за глажку.

— Вот! — закончив, вручила Сане утюг. — Выключи и поставь на место, где было. Зубы не забудь почистить, у тебя изо рта воняет.

С этими словами женщина подняла сумки и пошла сгружаться к холодильнику.

— Отца там разбуди!

Саня довольный тем, что ему удалось избавиться от самой неприятной части утренних сборов, решил примерить брюки и рубашку. Те самые, в которых он отмечал выпускной в первый день пребывания в новом теле. Убрав утюг и сложив гладилку, надел на себя рубашку и брюки. Ну и прифигел, увидев отражение в зеркале.

— Опа, — Саня покрутился туда-сюда, разглядывая себя со всех сторон, и так, и этак.

Видок был «так себе», это ещё мягко говоря — чистый чепух. На выданье. Скинутый вес убрал сразу несколько размеров. По итогу штаны сели так, будто Пельмень обделался и кучка каках отягощает зад. Рубашка вовсе смахивала на концертный балахон Аллы Борисовны.

Пришлось повозиться — затянуть потуже ремень на пузе, дабы не спадали брюки, полы рубашки поглубже вправить. По итогу после манипуляций, Саня напоминал сам себе первоклашку переростка, которому вещи купили на вырост, на три года вперёд. Гематома, оставленная Вованом придавала образу дополнительный колорит.

— М-да, нехило ты так схуднул, пацан, — батя вырос в дверях и зевал во весь рот. — На свидание собирался, хера так вырядился?

— Какое свидание, на практику, слесарить буду. Тебя кстати матуха искала, — припомнил Пельмень

— А сколько по бабкам платят на твоей практику? — бывший физрук заговорщицки подмигнул, слова про мать пропустил — не хотел заниматься домашними делами, а матушка такая — припряжет. — Ты ж это, Саш, подкинешь копеечку отцу?

— Я ж тебе только заряжал недавно, — Саня нахмурился. — На ресторан с матушкой. Не говори, что ты уже все пропил и вы никуда не пошли!

— Не пропил, — батя бочком-бочком и растворился в коридоре, сворачивая неудобный разговор.

Правда направился не на кухню к мамке, а в ванную.

— Тебе матуха искала, — напомнил в догонку Пельмень.

Ладно, не до него сейчас. Саня в последний раз критично осмотрел себя в зеркало, прикидывая где можно обновить гардероб. Запхал в карман брюк направление воняющее борщем после свиданка с мусоркой, вышел из дома.

До завода было с получаса езды, другой конец города — промзона. С десяток километров по прямой. Пришлось пилить на трамвайную остановку. В час пик там собралась куча народа.

Вскоре Саня уже трясся в забитом до отказа трамвае, вдыхая устойчивый запах пота вперемешку с запахом вяленой рыбы, перегара и пердежа. Ехал прижатый к дверям грудями шестого размера одной колоритной дамочки.

Выходить предстояло на конечной, и Саня грешным делом ждал, когда народ рассосётся и мясистая дама уберёт с него свои сиськи. Не тут то было, трамвай оказался забит работягами, спешившими к началу рабочего дня. Поэтому когда двери открылись на «Автозаводской» Пельменя вынесло из трамвая живой лавиной работяг, тотчас устремившихся на проходную.

Без десяти семь, через полчаса поездки жопа к жопе в общественном транспорте, Саня остановился у проходной. В помятой рубашке и брюках, как будто и не было глажки. В руках он держал такое же помятое направление. Документ следовало предьявить по назначению на заводе.

— Слышь, дядька, — Пельмень окликнул проходившего мимо работягу, — Сюда иди.

Мужик странно посмотрел на него, но подошёл. Мелкий такой, Сане в пупок дышит.

— Вам чего надо, товарищ? -спросил он настороженно и с видом готовности слинять при любом шорохе.

Мало ли что надо огромному детине с гематомой?

— С этим куда? — Саня протянул работяге направление.

Тот вздрогнул , но переборол желание встать на лыжи и сдрыснуть, поняв, что никто не собирается его бить. Взял лист.

— А-а, ты практикант! Так бы сразу и сказал.

Страх как сдуло. Работяга расправил гордо плечи.

— Вон туда идёшь, это отдел кадров называется, там Лидия Ильинична принимает, начальница. Тебе прямиком к ней.

— Спасибо, дядька. А то непонятно ни хрена, — поблагодарил Пельмень.

Указывал работяга на одноэтажное здание аккурат возле проходной, куда тянулась внушительная очередь рабочих.

— Тебе там пропуск выдадут и распределят в цех, — со знанием дела сказал мужик.

— Понял, принял, спасибо тебе ещё раз, отец.

Пельмень поплёлся к зданию, подёргал входную дверь, но обломался — закрыто.

— Часы работы читайте, молодой человек!

К двери пропорхнула тетя предпенсионного возраста, в нелепых очках с толстенными линзами и с задним приводом метра под два в обхвате.

— Пройти дайте, не на параде! — фыркнула она и протискиваясь вдавила Саню в лестницу,

— Пожалуйста.

Дамочка открыла дверь и зашла внутрь — боком. Иначе не проходила.

— Я на практику, теть! — спохватился Пельмень.

— Закрыто! Специально для таких как вы написаны часы приема!

Дверь захлопнулась перед носом. Саня поскрёб щетину, взглянул на расписание и обнаружил, что отдел кадров открывается в 7.30.

Ближайшие полчаса пришлось слоняться у проходной, наблюдая как медленно рассасывается очередь рабочих. Побродив и поглазев на округу, Саня вернулся к дверям отдела кадров. Часы, установленные на проходной показывали 7.35. Мадам, судя по всему та самая Лидия Ильинична, о которой упомянул работяга у остановки, уже сидела за рабочим столом, перебирая кипы бумаг.

«Крыска Лариска», — подумал Саня про себя. — «Где ты свои достоинства отъела?»

— Здрасьте ещё раз, зайду, теть?

— Заходите, вы работать не начали, а уже опаздываете, молодой человек. Я вас пять минут как жду, — ответила дама, не отрывая взгляд от бумажек.

— Простите извините.

— Двери закрываем или вы в лифте родились! Понаберут по объявлению.

Саня плотно закрыл за собой дверь, застыл на пороге, рассматривая Лидию Ильиничну. В очках ее глаза увеличивались раза в три по сравнению с обычным размером. Сидела мадам на двух табуретках сразу, потому как ее филейная часть, даже не половина, не помещалась на стул, поглощая несчастные табуретки, как кракен вылезший из морской пучины поглощает корабли.

— Молодой человек, вы что-то хотели?— напомнила она своим пискливым голосом, от которого у Пельменя по коже мурашки бежали. — Вы у меня время отнимаете! Не в музее, нечего вокруг пялиться!

— Вы ж Лидия Ильинична? — на всякий уточнил Саня.

— Читать умеете?

Она поставила перед собой именную табличку.

-Голубко Лидия Ильинична, начальник отдела кадров, — прочитал Саня вслух. — Значит по адресу.

Он положил направление на стол. Дама некоторое время продолжала перебирать бумажки из стопки в стопку и на направление не обращала внимания.

— Ну че? — потерял терпение Пельмень. — Долго ждать, теть?

— Вы не видите я занята? Знаете сколько у меня вас таких? — взвизгнула дама. — Ждите.

Пельмень пожал плечами, огляделся. Хрен поймёшь как тетя умудряется числиться начальником отдела кадров, если в комнате один стол и тот — Ильиничны. В остальном — обычная бюрократическая дыра. На столе кадровика шпарил вентилятор, повсюду кучи бумаг. У стены стеллаж с полками по буквам алфавита, там обычно лежат трудовые книжки.

Наконец, Лидия Ильинична закончила бенефис собственной важности и посмотрела на направление.

— Вы с ним что делали, молодой человек? И откуда достали, что оно все измятое и так воняет? — зло фыркнула она.

— Вам лучше не знать, — ответит Саня.

— А вас не учили, как обращаться с документацией? Сейчас вот из-за вредности такое направление не приму.

Саня не нашёл ничего лучше, чем выдавить дебильную лыбу. Женщина изучила направление, нахмурилась.

— Вы бы ещё в сентябре пришли! Во даёт, практика как месяц закончилась!

Пельмень сделал улыбку ещё шире. Понятно, Лидия Ильинична из той категории баб, которым секса не надо, дай поскандалить. А у этой барышни похоже давно климакс наступил…

— Ладно, вам все об стенку горохом, так, — она продолжила изучать направление. — На слесарное учитесь, Александр Игоревич?

— Без понятия куда меня определили, — честно признался Саня. — Написано слесарное, значит слесарь.

А откуда это понятие брать, если даже не разу в бурсе не бывал. Женщина в ответ зыркнула так, что стало не по себе и даже захотелось под стол спрятаться.

— Пошла молодёжь… значиттак, пойдёте в цех номер 7, выдаю вам временный пропуск — распишитесь. Там к мастеру третьего участка подойдёте, он все покажет и расскажет. Виктор Сергеевич звать.

На стол лёг пропуск в виде картонного прямоугольника, заполненный от руки. А рядом — документ на подпись для отчётности. Пельмень не глядя оставил закорючку, пропуск забрал, в карман сунул.

— Пропуск на проходной предъявишь.

— Все? — Саня собрался уходить.

— Минуточка, Александр Игоревич, перед началом практики необходим получить медицинский допуск.

— Это ещё зачем?

— Затем, что вы быть может физически неполноценны или у вас в голове каша, — Лидия Ильинична скорчила милое личико, но тут же посерьёзнела. — Положено так.

— Да я здоров как бык, — хмыкнул Саня и не удержался дамочку за столом подколоть. — Хотите десять раз присяду с вами на руках? — сказал он подмигивая.

Ильинична раскраснелась и принялась обмахиваться обходным листом, но потом спохватившись вручила его Пельменю.

— Так, выходим, у меня технический перерыв. На выход!

Она поднялась и бойко орудуя своей жопой, подошла к двери и повесила табличку «Учёт».

— А куда идти? Где медчасть?

— Найдёте Александр Игоревич.

Саня не спорил, вышел держа документы в руках. Медпункт оказался с другой стороны отдела кадров. Далеко идти не пришлось.

Сразу на входе располагалась регистратура. Пельмень заглянул в окошко и обнаружил возле одного из стеллажей «сестру» Ильиничны, но с талантами сосредоточенными в верхней части туловища. Та ковырялась в историях болезней.

— Любезная, не подскажите бедолаге?

Дама вздрогнула, выронила одну из историй — по полу разлетелись квиточки от анализов и флюорограмма.

— Так до инфаркта недолго довести, — возмутилась она. — Что вы хотели?

— Мне бы обследование пройти? Медицинское в смысле.

Через пять минут Сане завели историю болезни и пустили в свободное плавание по кабинетам врачей.

— Начинайте с 7 кабинета, — напутствовала женщина из регистратуры. — Там терапевт. Без очереди, сразу в кабинет, я пока историю занесу.

Женщина вышла из регистратуры и направилась по коридору, занести историю в седьмой кабинет.

Кого чего?

Саня двинулся следом. У седьмого кабинета на лавке у стены сидело человек пять работяг. Но с историями болезней в руках. В очереди Пельмень сидеть не собирался, сказано же — без очереди заходить и двинулся прямиком к двери седьмого кабинета, когда дорогу ему перегородили сразу двое подскочивших с лавки ребят.

— Але, очередь вообще то!

Глава 4

«Дует в худенькие ладошки, в пальцах лёд, а в ушах серёжки

Ей сегодня идти одной, вдоль по улице ледяной»,

певец Евгений Осин.

— Че такой борзый, а молодой?

— Щегол блин, оперился.

Саня остановился, нахмурился и внимательно взглянул на говоривших, не врубаясь сходу, кто воздуханит и откуда идёт звук.

— Че? — приподнял бровь.

Перед ним стояло два молодца одинаковых с лица. Ростом метр восемьдесят, может выше чуть на сантиметр другой. Килограмм по девяносто веса в каждом, не пузатые, крепкие такие хлопчики, если подсушаться самую малость, то в первый тяжёлый поместятся. На одном старая рубашка в клетку, измазанная мазутом. Брюки от спецовки, из кармана торчит промасленная ветошь. Второй чистенький, судя по спецовке с опалёнными нитками на швах — сварщик или что-то типа того.

Он то и базарил криво, корча наглую надменную рожу и пуча глаза.

— Ты кто такой, слышишь? — набычился сварщик, подаваясь вперёд, чуть наклоняя голову.

— За углом подышишь! — спокойно отреагировал Пельмень. — Че тебе от меня надо?

— Очередь здесь, ты слепой внатуре? — включился в разговор второй в грязной рубашке и с ветошью. — А ты без очереди лезешь.

Идёт бычок качается, вздыхает на ходу, вот лестница кончается, сейчас я упаду, или как там в оригинале. Но два бычка явно намеревались упасть — шли ребята по тонкой кромке.

— За мной будете, — коротко ответил Саня, сказали же ему без очереди, поэтому пусть сварщик лесом идёт и сам свою очередь занимает.

Может если бы не разговаривали вот так, то и Саня бы по другому среагировал на претензию. А такой гнилой базар надо сразу на корню пресекать, в зародыше. Раз подобное зевнёшь и второго раза можно уже не ждать — всегда так будет.

— Ты понял Лёха, молодой дерзит, — распылялся работяга с ветошью в кармане. — Надо пояснить.

— Дерзит малец, согласен, — сварщик, бывший Алексеем, закивал. — Слышь, Вася, ты берега походу попутал?!

Лёха пуще прежнего выпучил глаза и положил руку на плечо Сане. Пельмень все также спокойно проследил его ладонь взглядом. Надо смотреть, что дальше будет с телодвижениями или сразу в бороду разрядиться — вот в чем вопрос встал, собственно. Саня все же решил посмотреть. Дать шанс работягам одуматься.

— Знаешь чем отличается лев от педераста? — стиснул зубы сварщик, шепелявя слова. — А я скажу! Тем, что на льва нельзя положить руку, а вот на педераста…

Саня резко сбросил его руку с себя, не дав договорить крылатую фразу.

— Уроню, — спокойно так предупредил. — За базаром следи. Второй раз не предупреждаю.

— Слышал Валёк? — деланно изумился Лёха. — За базаром следи говорит! Угрожает!

Заржали, как Бивис и Батхед.

— Ты, баклан упоротый, блин, знаешь хоть с кем разговариваешь и чем тебе это чревато?

Пельмень обратил внимание, что другие мужики работяги на лавке делают вид, что не происходит ничего. Глаза в пол, за происходящим наблюдают искоса, в разговор предпочитают не вмешиваться и замечаний не делать. Вполне возможно, что этот мистер «ты знаешь с кем разговариваешь» действительно имеет на заводе какой никакой вес. Походу местный рейнджер, который свои порядки устанавливает. Таких остепенять надо, проходили.

От того, чтобы не размазать этого товарища по стенке двоечкой, Саня сдерживался потому что не хотел подставлять воешь тренера. Вот будет умора, если ещё даже не попав на практику, устроит заварушку в медчасти. Пал Саныч ради него сделал столько, а одним ударом Пельмень все это перечеркнёт. Однако сварщик Лёха делал абсолютно все, чтобы дать конфликту дальнейшее продолжение.

-Ить!

Резко выбросил кулак, замедлившись у самой бороды Пельменя. На понт хотел взять, да не получилось. Было заранее четко видно, что бить сварщик не собирается, так чисто припугнуть хочет, потому Саня даже не шелохнулся, остался как вкопанный стоять. Иногда терпение для бойца самый важный и нужный навык. И у Пельменя терпение имелось в достатке, научился он как-то на провокации не реагировать — после стольких то пресс-конференций и битв взглядов фейс ту фейс с разгоряченными соперниками по предстоящим боям.

Однако сжатая в кулак пятерня сварщика коснулась щеки, и работяга не собирался ее убирать. Бесило Леху, что молодой никак на его потуги не реагируют и стоит спокойный, как скала. Он то рассчитывал, что Пельмень задергается, испугается, заменжуется — видать с другими такие фокусы прокатывали на раз два. А тут сходу затык вышел и уже сварщик неловко со стороны смотрится. Потому что если собрался бить — бей.

Неизвестно как бы закончился вспыхнувший конфликт, но в этот момент открылась дверь седьмого кабинета и на пороге появилась терапевт. Именно «появилась» — это была молоденькая женщина, не так давно закончившая медицинский. Саня как-то сразу забыл о кулаке Лехи, которым тот тщетно пытался продырявить щеку. Внимание приковал коротенький белый халат, сильно выше колена. Три расстёгнутые верхние пуговицы, демонстрирующие зону декольте смотрелись не менее вызывающие. Лифчик доктор не носила, а грудь хорошего третьего размера угрожающе еле-еле сдерживалась четвёртой пуговицей, казавшейся весьма ненадёжной.

Терапевт, открыв дверь, поправила коротким движением головы волосы и у Сани перед глазами будто замедленную съемку врубили. Волосы женщины, словно в рекламе дешёвого шампуня от перхоти медленно взметнулись в воздух и упали на плечи.

Сварщик Лёха сразу убрал кулак и все внимание переключил на терапевта, вытянувшись по струнке.

— Доброе утро Соня Максимовна, — робко проблеял, как малолетний пацан.

— Доброе Пухляков. Так, кто у нас на приём, — она посмотрела на стопку историй болезни в своих руках. — Красноухов, Кизилов, Науменко вы у нас повторные… Пельмененко кто?

Саня поднял руку.

— Я Пельмененко, — сообщил.

— Проходите значит. Вы же на медосмотр прибыли? — уточнила она.

Саня коротко кивнул. Все так.

— Соня Максимовна, вообще-то мы очередь занимали, — возразил корешь сварщика. — У Леши болит голова, он нуждается в лечении…

— Без направления не принимаю, у нас вообще-то день профосмотра. А голова не жопа, Пухляков, поболит и перестанет, если хочешь таблеточку возьмите на регистратуре у Нины Никифоровны, — она улыбнулась, показывая свои белоснежные аккуратные зубки. — Заходите, Александр Игоревич, не стойте.

— Э… Ну почему?

— Ну Соня Максимовна!

Что возразить работягам толком не нашлось, да и Лёха вдруг разом принял придурковатый вид. Явно смущался в обществе терапевтши. Вообще, конечно, девка знатно их отшила — Саня это оценил.

— Заходите, заходите Александр Игоревич, — повторила Соня Максимовна.

Запустив Пельменя в кабинет, терапевт закрыла дверь прямо перед носом Лехи, который едва слюни пускать не начал, сверля женщину похотливым взглядом разгоряченного самца.

— Присаживайтесь к столу, — она указала на стул. — Сейчас начнём.

Голос у Сони Максимовны был под стать внешности и ласкал слух лучше музыкального инструмента. Терапевт вздохнула, театрально закатила глаза, хлопая ресницами.

— Вы не обращайте внимания, Александр Игоревич, что я так с ними разговариваю с Пухляковым и его дружком пирожком. Заслужили.

— Не обращаю, — уверил Пельмень. — А то, что заслужили — догадываюсь, Соня Максимовна.

— Вы представляете, этот Пухляков из пятого цеха был у меня уже три раза только в этом месяце. А у меня вообще-то квота, и человек который действительно нуждается в помощи из-за этих выкрутасов на приём не попадёт, — пояснила терапевт свою позицию и добавила со вздохом, — Вечно у него что-то болит, а сам же как огурец здоровенький.

— И зачем это ему? — спросил Саня, хотя видя как сварщик Лёха на терапевта слюни пускал в коридоре, догадаться было совсем несложно. Внимание работяга хотел к себе привлечь, да судя по реакции Сони Максимовны, ей это внимание нужно не было. Впрочем, обручального кольца на пальце женщины Пельмень тоже не увидел, а в это время ношение данного атрибута едва не обязательным виделось.

— Он хочет в стационар попасть, представляете? — пояснила терапевт.

— От работы отлынивает?

— Какой там, Пухляков второй месяц перерабатывает норму, тут другое.

Саня не долго думал над ответом:

— Хотите он с черепно-мозговыми в стационар попадет, могу устроить, — улыбнулся, усаживаясь на неудобный стул возле стола.

— Вы мне жизнь испортить хотите, Александр Игоревич? — выразительно зыркнула на Пельменя терапевт. — Я в этом стационаре вообще-то работаю на пол ставки!

— А-а… ну это другое дело. Не знал, Соня Максимовна, извините. Я ж как лучше хотел.

— Ничего, придётся и дальше на него бумагу изводить, — она отмахнулась.

— Так не изводите? — предложил Пельмень, как ему казалось, очевидный вариант. Хотелось и дальше продолжать этот странный разговор и послушать мелодичный голос терапевтши.

Соня Максимовна подошла к окну, где у неё стояли цветы в горшках. Взяла лейку, полила цветочки, взглянула в окно и несколько секунд молчала. На предложение-вопрос Сани не ответила. Потом вернулась к столу и присев открыла историю болезни Пельменя. Начала ознакамливаться

— Вы к нам на практику пришли, так? — уточнила.

— Вроде того, из ПТУ направили обучаться.

— Жалуйтесь значит, — предложила Соня Максимовна.

— Не на что жаловаться, — заявил Пельмень. — У меня ровно все.

Жалоб у него действительно не имелось. Раньше давление скакало, а теперь вот вес сбросил и проблема отпала сама собой.

— Хронические заболевания у вас имеются? Назовите.

— Не припоминаю таковых. Здоровенький я.

— Что-то беспокоит сейчас? Одышка, учащённое сердцебиение, может быть головная боль? Давайте давление померим?

Взяла прибор для измерения давления, повязала вокруг руки Пельменя. Вернее хотела повязать, потому что тряпочный фиксатор прибора на бицепсе не застегнулся. Больно рука у Сани оказалась большой. Соня Максимовна и так, и этак попыталась зафиксировать прибор, да не получалось ничего.

— И как с вами быть? — задалась вопросом она, сдавшись

— Да никак. У меня давление, как у космонавта. А единственное, что меня сейчас беспокоит, так это тот тип за дверью. Пухляков ваш. Думаю вот как бы ему так объяснить, чтобы и к вам не лез без надобности, и в стационар не попал, — признался Пельмень.

— Вы однако шутник, Александр Игоревич. То-то я смотрю у вас гематома налилась, уже успели с кем-то объясниться?

— Можете меня Саней называть, — поправил Пельмень, которому терапевт понравилась мягко говоря. — Я спортсмен, это на тренировке царапину получил.

Соня Максимовна оторвала взгляд от истории болезней, в которую делала записи, посмотрела на Пельменя внимательно.

— Хорошо спортсмен Саня, — тотчас приняла она просьбу. — Давайте мы с вами проведём профессиональный осмотр. Моя задача понять — пригодны ли вы для работы на заводе. Для этого надо провести медицинское освидетельствование.

— Всегда пожалуйста. Что нужно делать? Вы говорите.

— Поднимайтесь, для начала померим ваш рост и вес, я занесу информацию в вашу персональную карточку. Спецовку вам вряд ли выдадут, сейчас жуткий дефицит на складах, но правила прежние у нас остались.

Соня Максимовна подняла Пельменя. Взвесились на весах с гирьками, чем то смахивающими на весы, которые используют на взвешивании перед боями. И надо сказать, что напольные весы в зале Пал Саныча ничуть не врали. Вес был показан тот же самый, что и на тренировке вчера.

Потом подошли к стене, померили рост.

— Выпрямитесь, спинку держите ровно, смотрим прямо. Я сейчас быстренько зафиксирую.

Саня тотчас исполнил все распоряжения терапевтши, встал на приблуду, которой измерялся рост, поднял бегунок, установленный перпендикулярно измерительной шкале. Сама терапевт была женщина миниатюрная и едва доставала Сане до груди. Поэтому мерить рост высокому пацану было для неё задачей проблематичной и затруднительной. Она привстала на цыпочки, чтобы опустить бегунок на макушку и коснулась своей грудью тела Санька.

— Ой, извините…

— Не извиняйтесь, Соня Максимовна. Работа такая у вас сложная.

Хотелось получить от терапевта разрешение называть ее просто Соня, но такого разрежения Пельмень не дождался.

Померили кое как. Следом она сунула ему под мышку градусник.

— Крепко держите, только вчера один товарищ разбил.

— Держу. Обещаю не разбивать имущество.

— Покажите горло, покашляйте. Давайте вас теперь послушаем, расстёгивайте свои пуговицы, — просила она. — Глубокий вдох, медленный выдох. Вот так.

Пельмень с радостью все ее просьбы выполнял. И горло показал, и покашлял, рубаху расстегнул, чтобы Соня Максимовна сердце и легкие послушала.

Потом она вернулась за стол — заполнять документы после прошедшего медицинского освидетельствования. Саня медленно застёгивал рубашку.

— Ну как жить буду?

— Будете, вы совершенно здоровы, молодой человек. Я выдам вам допуск на прохождение практики.

Соня Максимовна заполнила графы в истории Пельменя. Обычно у врачей был неразборчивый почерк, что черт ногу сломит, а вот она писала как клинописью. Саня даже засмотрелся за движениями ее руки.

— Обходите других специалистов, они вам свои отметки проставят, а ко мне возвращаться не надо.

— А если хочется? — попытался добавить щепотку флирта Пельмень.

— Перехочется, — показалось, что Соня Максимовна залилась румянцем. — Не рекомендую вам этого делать.

— Это ещё почему? Противопоказания какие имеются?

Терапевтша промолчала. А когда он уже встал, добавила почти шепотом:

— Не связывайтесь с ними, ничем хорошим это не закончится. Для вас. Страшные люди.

Пельмень изумился. Это Пухляков страшный что ли? Надо было все таки его щелкнуть в коридоре, чтобы Соня Максимовна собственными глазами увидела, что ничего страшного в этом придурке нет и быть не может. Понятно, что серьезно отнестись к словам терапевтши Пельмень не мог. Откуда тут серьёзности взяться?

— Если понадобиться помощь с Пухляковым или вообще… — начал он, но женщина перебила.

-Не понадобиться. Пообещайте мне, что не станете с ними связываться.

— Для меня закон желание дамы. А вы подумайте…

— Вам восемнадцать только исполнилось, Саня, — мягко сказала она. — Не стоит,

Саня плечами пожал. Как говорится — мое дело предложить. Но отказ Пельмень не собирался принимать. Потому уже прикидывал в голове как организовать новую встречу с Соней Максимовной, но в более неформальной обстановке и вне стен медицинского кабинета. А еще желательно без этого белого халатика. Уж больно терапевт понравилась пацану.

Взял свою историю, направился к выходу.

— До скорой встречи, Соня.

— Вам все понятно с обходным?

— Угу. Пройти других специалистов, получить отметки. Сделаем.

— Вот и славненько. Вызовете ко. Не Красноухова. Пусть заходит на приём.

Пельмень вышел, копошась в истории и пытаясь понять куда идти.

— Краснухов, заходите, — позвал он очередного, выйдя из кабинета.

Со скамьи поднялся пожилой работяга, который минимум пару лет на пенсии пребывал. Из повторных видать, таким медицинские освидетельствования требуются чаще обычного. Сварщика Леху с его друганом Пельмень не заметил — ушли, видимо поняв, что ничего им сегодня не светит с Соней Максимовной.

Следующим в обходном листе значится психиатр. Четвёртый кабинет и Саня пошёл прямо по коридору, когда плечо в плечо ударился со сварщиком, который уже отправлялся на выход из медчасти.

— Тебе крышка, урод. Ещё увидимся, — прошипел Лёха и зашагал дальше.

Останавливать его Саня не стал, теперь уже и Соне обещал, что трогать сварщика не будет. Сейчас по крайней мере, ну а потом… кто ж его знает, как потом сложится?

Глава 5

«Из объявления о трудоустройстве: «Если вы в конце рабочего дня все еще способны улыбаться, приглашаем вас на работу»,

Ричард Брэнсон.

Медосмотр протекал достаточно быстро для подобного рода мероприятий. Пришлось правда помотаться по кабинетам вдоль коридора туда-сюда. Обходить то целую кучу врачей.

Саня который за свою профессиональную карьеру прошёл десятки медицинских освидетельствований (ну ка к соревнованиям допуск получи, к боям по профессионалам — тоже) оказался приятно удивлён тем, как бойко получалось переходить из кабинета в кабинет. Чем хороша собственная поликлиника при производстве — так это отсутствием в ней «левых» очередных. Ну не попадут в заводскую больницу люди не будучи сотрудниками настоящими или бывшими (и то заслуженными). А значит в теории все делается быстро, качественно и на высоком уровне (платят здесь врачам побольше, чем в районной поликлинике, кстати). Понятно, что теория часто с практикой расходилась, но перекосов Пельмень пока не замечал.

Единственный раз наткнулся на старушенцию у кабинета офтальмолога, и та будучи ветераном труда и имевшая права на приём вне очереди, уже отстрелялась на своём приеме.

Но скорость все же не равно качеству, а в некоторых сферах, так эти два параметра обратную зависимость имеют.

В обходном листе вставленном в историю болезни появлялись одна за другой новые записи. Состояние — «удовлетворительное», к работе — «допущен». И подписи с печатями освидетельствовавших врачей, которые ставили свои отметки часто не глядя и на скорую руку.

Короче дело было так.

Был Пельмень у стоматолога в третьем кабинете, где колобкообразный мужик пару минут с умным видом ковырялся в его рту острой металлической палочкой. Даже на кресло стоматологическое не усадил, у порога отработал. Потом сел за свой стол и не говоря ни слова сделал пометку в истории болезни, которую тут же Пельменю вручил. Ну здорово, что нет кариеса, что тут ещё скажешь?

Дальше посетил Саня и кабинет невропатолога, за номером два. Там застал врачом пузатого усатого дядьку, который занимался тем, что ел во время работы бутерброд. Когда Пельмень зашёл, дядька свой бутрик отставил, вытер руки прям о свои штаны и с недовольно грозным видом взял молоточек.

— Присаживайтесь, молодой человек, не стойте. Это раздражает безумно.

Ну и словно в отместку стал Саню этим молоточком по коленкам обхаживать — че то там по части неврологии проверял. Потом ещё просил палец к носу приставить. Можно предположить, что реакции пузатого удовлетворили и Пельмень вышел из кабинета с пометкой о прохождении осмотра у невролога.

После следовал кабинет хирурга, где принимала женщина средних лет, по комплекции схожая с тяжелоатлеткой из олимпийской сборной или какой-нибудь метательницей молота. Та осмотрела кожные покровы, проверила осанку и кивнула на кушетку.

— Прилягте на спину.

Уложила, майку задрала и принялась ощупывать Саню со всех сторон, уделяя отдельное внимание животу. Когда закончила, а Пельмень поднялся, велела снять штаны.

— Трусы тоже снимать?

— Снимайте обязательно, посмотрим что у вас там.

Саню если женщина просит штаны снять дважды просить не надо. Он стянул штаны и показал тяжелоатлетке причиндал. Доктор видимо увиденным удовлетворялась и в истории болезни Сани появилась ещё одна отметка «удовлетворительно».

Но прежде чем Пельмень вышел, доктор подозвала его:

— Иди ка сюда.

И с этими словами наклеила ему лейкопластырь, где гематома надулась на скуле. Выходя из кабинета, Пельмень бросил взгляд, что за шторкой операционной кушетка кровью запачкана, а хирург не успела убрать. Видать кто-то производственную травму получил.

Поинтереснее стало у ухогорлоноса. Врач женщина за пятьдесят с химией на голове попросила Саню отойти к дверям, как только забрала историю.

— Левое ухо ладошкой прикройте, — сказала она.

Пельмень закрыл и доктор начала «шептать» слова, которые ему следовало воспроизвести вслух.

— Ракушка, сверло, яйцо, — собственно, воспроизводил Пельмень.

На самом деле шепотом тут и не пахло, говорила дамочка настолько громко, что даже глухой смог бы слова разобрать, находясь в соседнем кабинете. Пельмень полагал, что вслед за первым ухом доктор попросит закрыть второе, но отоларинголог просто сделала свою пометку в истории болезни и Саню из кабинета выпроводила.

— Двери закрывайте! — гаркнула она вслед.

Ещё Пельмень побывал в кабинете глазника окулиста.

-Присаживайтесь на стул, вон там, — распорядилась офтальмолог, указывая на шаткую табуретку в уголку кабинета. — Сейчас мы будем проверять ваше зрение.

Пельмень присел, аккуратно так, опасаясь, что под его весом у хлипенькой табуретки разойдутся ножки. На противоположной стене увидел плакат для проверки зрения, одиноко перекошенный в левую сторону. Зрение Пельмень проверял много раз и привык видеть плакат, на котором ряды с буквами русского алфавита шли на уменьшение с каждой последующей строчкой — «Ш, К, Б, Н», какой там порядок дай бог памяти. Ну или в детстве вместо букв припоминал рисунки — утюжок, слоник, зонтики. А тут плакат был совсем иной — вместо букв изображались кольца не замкнутые до конца. Где-то сверху, где-то снизу, а где-то по сторонам имелись разрывы. По их местоположению и проверилось зрение. Прикольно так.

— Закройте левый глаз, пациент.

— Закрывалку то дадите? — припомнилось, что Саня видел специальную штуковину на столе у глазника, когда входил.

— Ладонью закрывайте. И не подсматривайте вторым глазом, нам нужны объективные результаты.

Ну ладно, видимо офтальмологу было лень отрывать от стула пятую точку и нести «закрывалку», правильного надевания которой не вспомнилось. Пельмень пожал плечами, глаз закрыл ладонью и на плакат уставился.

— Че говорить то? Я не в курсах.

Слева от каждой строки значилось расстояние, с которого должны были читаться кольца при 100% зрении. Ну типа 50 метров верхний ряд и 2,5 метра нижний. Справа от строк указывалась острота зрения, от 0,1 у верхнего ряда до 2 у нижнего. Обычно при 100% зрении следовало увидеть с расстояния пяти метров пред-предпоследнюю строку. Смущало, что Саня сидел метрах в трёх от таблицы. Впрочем смущал сий факт разве что самого Пельменя, потому что врачиха попросила его прочитать верхний ряд, где два кольца размером были с жопу начальницы отдела кадров. Огромные до неприличия просто.

— Слева дырка на первом кольце, справа на втором.

Саня думал, что этот вопрос «пристрелочный», и следом офтальмолог попросит прочитать другие ряды, где кольца изображались мельче, но тетка только сказала:

— Второй глаз закрывайте, — противным таким скрипучим голосом всезнайки.

Пельмень у которого было веселое настроение решил немного постебать противную тетку и поюморить. Поэтому не убирая руку от левого глаза, закрыл второй рукой правый. Куки домики, епта доктор.

— Руку от левого глаза уберите! — завизжала офтальмолог, юмор не оценила.

— Да шучу я, теть, релакс.

— Шутить дома будете! Сейчас недопуск напишу! Или на допобследование отправлю.

— Боюсь, каюсь, молю о пощаде.

— Свободны!

И с этими словами поставила отметку в обходной лист и закрыла историю болезни. Саня поднялся со стула и поплёлся в последний кабинет — к психиатру. Зрение на втором глазе офтальмолог смотреть не стала, видать моду у отоларинголога переняла. Ну и поставила все 100%, не вникая особо. Ну а че, видишь верхнюю строчку с трёх метров, значит зрение достаточное, чтобы разглядеть жопу начальницы отдела кадров уж точно хватит.

Вообще ничего удивительного для такого рода осмотров. В 99,9% случаях работники здоровы без исключений и ежегодное медицинское обследование превращается в простую рядовую формальность. Как пописать сходить, ну или раз плюнуть ещё говорят. Не то чтобы болезней в промышленном производстве не бывает. Бывает, просто кому болезни на производстве нужны? Вот-вот. С болезнями то надо потом что-то делать.

Пельмень потёр глаза (переусердствовал самую малость и передавил на приеме у окулиста) и постучал в кабинет психиатра.

— Можно? Тук-тук.

— Заходите, конечно.

Психиатров Пельмень не особо жаловал, разные разговоры с ними случались. И вопросы эти ребята задавали такие дурацкие, что глаз дергался ещё неделю после визита. Один умник из областной в Саратове даже грозил Саню в дурку на учёт поставить, когда после очередного тяжелого боя по любителям дюже болела башка после пропущенного, а доктор свои дебильные вопросики сыпал. Ну Пельмень его как бы и в пень послал, за что получил приглашение встать на учёт в психушку. Тренер тогда отмазаться помог…

За столом сидел худющий, как жук палочник мужчина лет сорока пяти. Впалые глаза с мешками, взгляд человека у которого в жизни приключилось горюшко горемычное и халат висит на острые плечах как на вешалке.

— Историю давайте, — попросил он.

Саня историю на стол положил. Тот взял руками с желтыми от никотина ногтями.

— Здрасьте что ли.

Психиатр не ответил, начал изучать документы. Спрашивается на кой хрен ему понадобилось знать, что пишут другие врачи? Ну понадобилось ведь зачем-то. Может времени просто вагон, к психиатру в отличие от того же терапевта очереди не наблюдается.

— Вы у нас на практику устраиваетесь?

— Ну не просто ж так я к вам пришёл, — хмыкнул Саня.

— Пельмененко у вас фамилия?

— Ага, — кивнул Пельмень. — Угадали. Сектор приз на барабане… я шучу.

— А вы у нас раньше случайно не были? Что-то фамилия больно знакомая, — не отрывая глаз от истории болезни спросил психиатр.

— Не были, — ответил Пельмень. — Хотя… батя у меня за воротник закалывает, это считается?

Саня решил, что будет пытаться отвечать на вопросы максимально честно. Тогда у этого психиатра не останется шансов загнать его с помощью своих дурацких уловочек в тупик. А то, что у доктора вопросики дурные начались, Саня сразу понял и на стуле заерзал даже, чувствуя как потеет жопа.

— Покажите руки, молодой человек.

Саня показал. Психиатр поднял голову, взглянул через сползшие на нос очки. В начале девяностых начался резкий рост наркомании и поэтому такие вопросы были совсем неудивительны. Вряд ли на заводе нужны ребята с изменённым сознанием, хотя чем отличается та же белка от наркоманского прихода Пельмень никогда не понимал. А выпить на заводе любили и вряд ли психиатр таких красавцев с работы на медосмотре заворачивал.

Далее последовали те вопросы, которые всегда Пельменя калили до бесячки.

— Есть такие замечательные пословицы, молодой человек — «Не в свои сани не садись», «Нет дыма без огня», «Не все то золото, что блестит». Запомнили?

— Ну, есть такие, — согласился Саня, хотя пословицы не запомнил. Голубая муть.

— Не могли бы вы немного порассуждать вслух и сказать мне, как вы их понимаете? — попросил психиатр.

— Че нет то? Повторите что там нужно пояснить? Поясню по возможности.

— Ну вот, например, пословицу «Не в свои сани не садись», как вы ее понимаете?

Саня задумался. Во вопросики отмачивает. С подвохом явно, на крючок хочет посадить и подсечь потом.

— Не ну в смысле, так и понимать — если не твои сани, то не хер в них садиться, — выдал Пельмень, чуть подумав над речевым оборотом пословицы.

— А вот смысл у пословицы, он какой по вашему?

— Такой и смысл. А вы иначе видите? Или двойное дно пытаетесь найти?

Палочник в ответ что-то в истории болезни накалякал. Карандашом правда. Молча. Потом снова заговорил:

— «Нет дыма без огня» и «Не все то золото, что блестит», как вы мне их смысл объясните?

Пельмень долго не думал.

— Ну как, без огня дыма внатуре нет, а блестит не только золото, знаю. Медали серебренные и бронзовые блестят не хуже… Какие-то очевидные вещи спрашиваете, без обид док.

— Вы спортсмен?

— Боксёр, да.

— В неврологии не лежали?

— Если вы про чердак, то не свистит, док. Порядок.

Тот дополнил свои записи. Саня только сейчас, что пишет психиатр не в истории болезни, а на небольшом клочке бумаги туда вложенном. Походу на понт решил взять.

— Спасибо, эта методика называется «толкование пословиц». Скажите мне вот ещё что, на ваш взгляд что есть общего между ботинком от карандашом?

— Кожаным или тряпочным? Вы все таки считаете, что у меня свистит кукуха? — Пельмень заржал.

— Кожаным, — психиатр как будто сам после такого вопроса в просак попал.

— Тогда общее — это вы, психиатр, — гоготнул Пельмень.

Доктор приподнял бровь, потом взглянул на карандаш в своих руках, которым делал пометки и улыбнулся кончиками губ.

— Хорошо. Ну и последнее. Последовательно отнимите от 100 по 17 единиц, и дойдите до нуля, — предложил психиатр новую задачку.

— Эм, без калькулятора считать? — озадачился Саня.

— Понятно все с вами.

— Че понятно то сразу, док?

Психиатр поставил в истории болезни и в обходном листе свою печать, там же расписался.

— Держите обходной, историю я сам сдам.

Саня взял обходной лист и с облегчением увидел, что прошёл осмотр.

— Теперь идите в регистратуру и поставьте печать поликлиники. Удачной вам практики на нашем предприятии.

Пельмень в приподнятом настроении вышел из кабинета, подошёл в регистратуру, там поставил недостающую печать у сотрудницы.

— Можете идти в цех, мужчина, — женщина в белом халате взглянула на часы, застывшие на отметке 11.30. — Сейчас правда обед начнётся через полчаса, но вы ступайте в любом случае, осмотритесь пока.

— Спасибо вам большое, — поблагодарил Саня, удивившись, что проторчал на медицинском освидетельствовании почти три часа. Быстро так время пролетело, он то думал, что проторчал в части максимум час-полтора.

Ну и с этими мыслями, полностью удовлетворённый, собрался выходить из медсанчасти и идти к себе в цех. Обед, не обед, женщина на регистратуре права — идти в цех надо уже сейчас. Пока осмотришься, пока смекнёшь куда там идти и к кому, чтобы направление на практику отдать. Однако выйти Саня не успел, потому как увидел одну любопытную картину. Двери медсанчасти открылись, да так, что едва не слетели с петель и внутрь ворвался мужчина средних лет с лысиной на голове, но с пышными усами. С выпученными глазами он бросился к стойке регистратуры.

— Любанька, на месте Белоконева? — без «здрасьте» он сразу перешёл к сути дела.

— На месте Белоконева, что у вас опять случилось, Влад? — обеспокоилась женщина, поднимаясь со своего стула.

— Неси историю болезни… — мужчина запнулся, будто вспоминая, чью именно историю болезни надо попросить. — Лопатов, второй цех. Участок тебе нужно назвать? Второй.

— Не нужно вообще-то, мы участки не фиксируем… так что там стряслось хоть?

Женщина уже искала историю на стеллаже. Причём недолго думая вывалила все документы на букву «Л», настолько спешила. И нервничала отчего-то.

— Живей давай булками шевели, что ты там копошишься! — торопил ее Влад.

— Да я ищу! Какой у тебя Лопатов хоть? У меня их тут аж два — А.Д или Л.Е.

— Я откуда знаю, давай обе истории!

— Ну ты же мастер на участке!

Влад отмахнулся, покосился на Пельменя, нахмурился, но быстро переключился обратно на Любу, вновь начал поторапливать женщину, которая итак вертелась юлой.

Пельмень заметил, что у мужика на спецовке расплылись пятна крови. Похоже, что у одного из его рабочих случилась производственная травма и отсюда вспыхнул весь этот сыр-бор. Производственная травма — дело крайне неприятное, особенно для тех людей, которые в ответе за технику безопасности. Чаще всего рабочие оной сами пренебрегают, но это не освобождает от ответственности тех же мастеров, можно очень даже хорошо прилипнуть, вплоть до уголовочки.

Пельмень по натуре человек любознательный решил задержаться и поглазеть, что такого стряслось на предприятии. Вариантов покалечиться на любом промышленном производстве — вагон и маленькая тележка. Но долго гадать не пришлось — в медсанчасть завели молодого паренька не многим старшим нынешнего Санька. И Пельмень даже бровь приподнял от удивления. Если это была производственная травма, то паренька похоже где нибудь в токарный станок намотало. Выглядел этот Лопатов жутко и с трудом держался на ногах, сопровождающему рабочему его даже приходилось поддерживать под локоть, потому что бедолагу вело, ноги как ватные. Его лицо оказалось как буто свезено: брови посечены, кровью залито все лицо, под глазом расплылась внушительная гематома, обычно бывшая следствием удара тупым тяжёлым предметом. Во рту не хватало верхних передних зубов. Ещё у паренька были как будто выбиты костяшки на руках — обе руки странно опухли, складывалось впечатление, что он отлупил ими бетонную стенку…

— Давай, сразу в кабинет его веди, — распорядился Влад сопровождающему. — Люба какой у нас кабинет?

— Шестой. Может его в больницу, в травмпункт повезти, Влад он совсем плохонький, — предложила Люба, от беспокойства высунувшись из окошка регистратуры. — Жалко парня.

Мастер сделал вид, что не услышал последних слов. Забрал истории, сразу две и двинулся вслед за покалеченным пареньком и его сопровождающим. Зашли в кабинет. Правда дверь закрыли не сразу, поэтому Пельмень уже уходя услышал краем уха отрывок разговора хирурга и мастера.

— Хорошо ему досталось, тут не только зашивать надо, в больницу надо его вести…

— Валя, нельзя в больницу. Не знаю, обработай, зашей, йодом помажь, больничный выпиши, еб твою мать. Ты хирург или я?

— Вы бы заканчивали с этим всем, Влад? Я серьезно.

— Ты им так тоже скажешь — заканчивайте, в курсе вообще какие там бабки крутятся? Я бы хотел на это глянуть, как ты им скажешь заканчивать!

— Ладно, укалывайте его на кушетку, что-нибудь придумаем.

Глава 6

«Инициативы, проявлять не нужно,

Делайте вид, что трудитесь дружно.

Можете спать и бить баклуши,

Для завода это будет лучше»,

группа «Ленинград»

Завод, куда Пельмень на практику попал, слыл крупным производственным предприятием. Причём градообразующим, по сути поддерживающим портки городской экономики немалыми отчислениями налогов в бюджет. Работало здесь несколько тысяч работяг, боявшихся оказаться за забором больше, чем помереть. По разговорам, которые доходили до Пельменя от соседей, он знал, что последний год завод (ввиду наступившие жуткого дефицита и обвала экономики) выживал как мог и не чурался отойти от основной деятельности. Цеха охотно брали заказы на изготовление тачек, раскладушек и все того, что могло принести бабки на быстрой дистанции. Делали абсолютно все, что позволяли производственные мощностя и на что имелся спрос. Как ни крути, это давало предприятию какую никакую стабильность и помогало выжить. Ну и благодаря этому множество цехов — оснастки, обработки металлов, сборки и тому подобное — были загружены в столь непростые времена.

Это же придавало предприятию колорит и специфику. Проходишь через проходную и как в Зазеркалье попал, внутри за высоким забором отдельный мир ютится с особыми порядками, укладом и течением жизни. А главное все друг дружку знают и стоят горой, а попасть внутрь можно только по большому блату — работают в основном «трудовые династии». И что Пельмень внутри завода оказался было связано с тем, что тренер в городе слыл уважаемым человеком, отказать которому не с руки. Ну а Саня в свою очередь не имел права ударить в грязь лицом и решил, что обязан себя хорошо зарекомендовать на практике. В смысле чтобы тренера в неловкое положение не ставить, что ученики у него аболтусы и порочат зал. Потому он для себя твёрдо решил, что всякие непонятные ситуации постарается обходить стороной и станет себя вести ниже травы тише воды.

С такими мыслями Пельмень прошёл через проходную сунув пропуск в харю сонному дежурному.

— Слышь, дядь, меня тут на практику определили, — Пельмень вытащил направление и взглянул на номер цеха, который поставила кадровик. — Второй цех у меня, это куда топать?

Дежурный отмахнулся в сторону стелющейся за проходной дороги.

— Вниз шуруй, не ошибёшься.

Саня поблагодарил мужичка, сунул направление обратно в карман и вышел из проходной, по ту сторону забора. Перед глазами раскинулись «имения» здешних боссов, чувствовавших себя финансово не хуже городских бандюков. А судя, что рядом с заводскими корпусами стояли сплошь да рядом новенькие тачки, большой вопрос кто из этих двух категорий по жизни лучше устроился. Понятно почему — стружку сдай, инструмент вывези, премию себе начисли на уборщицу и жизнь ниче так складывается.

Колорит предприятия тоже чувствовался сходу. Обед подходил к концу, народ успел пожрать (зачастую делая это сильно заранее, чтобы не тратить обеденное время) и толпился в курилках, где зёрнышку было негде упасть. Стоял ржач, мат-перемат, сами курилки «куполом» накрывал сигаретный дым — курили абсолютно все. Перерыв уходил на игру в домино и в карты, хотя встречались и те кто в шахматы играл, но не чаще одной доски на курилку.

— Рыба!

Когда Пельмень по первой услышал этот истошный вопль, сопровождаемый ударом фишки домино об стол, то вздрогнул даже. Ну а потом попривык — резвились мужики как могли, чтобы хоть как-то переключиться от действительности.

Как и посоветовал дядька на проходной, Саня плёлся по дороге вниз, мимо корпусов и читал номера цехов на истершихся табличках, которые никому не приходило в голову подкрасить. Номера шли на убывание и следовало предположить, что корпус с искомым цехом найдётся в конце дороги. Так и оказалось, вскоре на табличке одного из корпусов Пельмень приметил нужный номер:

Механосборочное производство (МСП), цех 2.

Цех оказался настолько большой, что занимал целый корпус. Внутри вели громоздкие ворота, рассчитанные на въезд внутрь техники. Сейчас по летней жаре ворота были открыты, чтобы гонять воздух. Само строение напоминало огромный ангар с пыльными окнами, тоже распахнутыми настежь.

Жара внутри стояла адская, как будто в сауну попал. Ничего удивительного, вентиляция как класс отсутствует, станки греются безбожно, поэтому если вне стен цеха стояла тридцати градусная жара, то внутри было все пятьдесят градусов и дышать как оказалось тут совершенно нечем.

Пятьдесят один градус, если точнее.

Пельмень взглянул на установленный на стене термометр, застывший на жуткой цифре. Вот тебе сауна, вес скидывать, как раз искал Саня. Уже на пороге он почувствовал как взмокла спина и как по лбу заструился липкий пот. Можно охренеть, как работает внутри этого ада народ. Но ко всему привыкаешь…

В цеху стояла практически полная тишина, ни один станок не работал, свет был выключен, как подобает по инструкции. Единственным источником шума стали воздушные пушки, установленные в проходах. Их выключать не стали, иначе вернувшись с обеда можно было натурально свариться, как заваривается лапша быстрого приготовления. Прохлады от этих пушек правда было чуть больше, чем от козла молока — проходя мимо одной из них, Пельмень почувствовал поток горячего воздуха. Но что поделать, работяги спасались как могли.

Саня огляделся — пустые ряды с токарными и фрезерными станками, слесарные верстаки. Оборудование старое, наверное 60-х годов. Народ весь на улице (курилка в корпусе МСП видать находилась с противоположной стороны) за исключением нескольких отчаянных бедолаг. Один фрезеровщик сидит у своего станка с горизонтальной фрезой и читает книгу. Второй токарь на стуле с ногами запрокинутыми на тумбочку — спит. И третий, слесарь стелит на верстак газету и чистит варёное яйцо.

Пельмень припомнил, что паренёк из медчасти, которого привели к хирургу был как раз из второго цеха. Казалось бы, здесь должна происходить суета. Обед не обед, но начальство обычно при таких делах на ушах стоит, комиссию собирают, а тут как будто и не случилось ничего. Да и места происшествия особо не видно — нигде ни крови, ни следов других.

Саня пожал плечами, ещё походил по цеху, поосматривался, вертя башкой и смахивая пот со лба. Куда идти, к кому — вот так с ходу не разберёшься. Пару раз он пересекся взглядом со слесарем, у которого и хотел поинтересоваться насчёт своего вопроса, но идею отложил. Слесарь смотрелисподлобья так, будто он собирается «гостя» сожрать вместе с потравами. Махнул тому рукой, тот не ответил, но сожрав варёное яйцо принялся мешать сахар в своей металлической кружке с такой силой, будто хотел крупинки не размешать, а перемолоть на хер. Какой-то дюже чувствительный типок, лучше не связываться без особой надобности.

Ну а потом, понимая, что до конца обеда ещё пятнадцать минут, Пельмень решил выйти и посмотреть че по чем в курилке. Не хотелось дальше париться в духоте, ну и поинтересоваться у народа куда определить своё направление на практику тоже не помешает. Может подскажет кто? По хорошему бы получить отметочку задним числом и не создавать проблем — ни себе, ни здешним работягам. Где Пельмень, а где какой нибудь токарный станок? Нажмёт не ту кнопку, жало не туда сунет и намотает на хер на станок, потом куски по цеху собирать, что тетка хирург уже не поможет. Оно кому надо?

С этими мыслями Пельмень вышел из помещения и потопал в курилку. Здесь беседка оказалась чутка побольше, чем встречались у остальных корпусов. Однако то ли потому что народ работал неаккуратный, то ли потому что беседка была отнесена от дороги (где начальство ездило) здешняя курилка представляла из себя плачевное зрелище. Крыши нет (судя по пенькам по периметру, ее просто спилили, не став чинить), все оплёвано, засрано шкарлупками от семечек, столы и лавки некрашены. Контингент тоже… разнообразный. Пельмень взглянул на валявшегося у беседки пожилого мужичка с сединой в висках, которого добрые коллеги накрыли картонкой, сначала подумав, что тот покемарить на обед лёг, но быстро смекнув, что дядя просто убранный в зюзю. И никому до него дела нет, ну если картонки не считать.

Остальные работяги облепили заборчик беседки по периметру, наблюдая за мужичком, который заполнял какую-то тетрадь. Саня подошёл ближе, обратил внимание, что мужик за столом то и дело достаёт из сумки на пузе рубли и раздаёт, согласно записям в тетради.

— Ставил? — спросил стоявший рядом с Пельменем мужик.

— Нет.

— Иди тогда куда шёл.

Пельмень нахмурился, даже мысль проскочила — а не перевернуть бы десантника прямо тут, но вспомнилось данное самому себе слово.

— Погоди нагонять, че ставка стоит? Давай заряжу. На че ставим?

Особо лишней копейки у Санька не было, чисто на проезд обратно на автобусе. Но надо же как-то в коллектив трудовой вшиваться. Хотя и непонятно до конца на что ставки принимают.

— Иди давай, — ответил мужик и грозно пошевелил пышными усами.

Во как. У них походу здесь в крови так базарить. Саня сжал кулаки разжал, выпуская пар. Ну и отошёл на лавку, установленную рядом с урной у входа в корпус. Там сидело ещё несколько работяг, видимо тоже оставшихся вне этой игры.

— Здоров мужики. Меня Саня зовут.

Те базарили о каких-то там классах чистоты и о развёртках, на Пельменя особо внимания не обратили и знакомиться тоже не стали — так, кивнули ради приличия. Потом дружно встали, покидали бычки в урну и затопали в цех.

Обстановочка малость напрягала и Саня уже решил дождаться эти десять минут, что до конца перерыва остались, ну а дальше уже определяться с тем куда дальше идти. Вон внутри цеха кабинетик видел с надписью «госк», туда и сходит, там походу мастера трутся.

Однако в этот момент Саню окликнули:

— О, студент!

Перед Пельменем вырос тот самый дядька, которого он встретил с утра на остановке. Ну который как к проходной идти подсказал. Сейчас он был переодет в поношенную спецовку, майку и штаны прихваченную ремнём. Не жарко же, блин, вот так выряжаться.

— Тебя че к нам направили? Какой у тебя цех в направлении стоит?

— Второй.

— Ты как знал к кому обращаться с утра.

— Че?

— Ну у меня шестой слесарный разряд, могу тебя в ученики взять. И я во втором цеху пашу, теперь понял?

— Ясно.

Саня отвечал сухо, во-первых жара разморила, а во вторых ни к кому в ученики он идти не собирался, надеясь на практике в принципе не появляться.

— Меня Михал Елисеич зовут, — мужик протянул руку. — Тебя как, студент?

— Санек.

Пельмень руку пожал.

— Че там за движ в беседке?

— Ать, — слесарь отмахнулся. — Дурью мужики маятся. Ты главное туда не лезь. Мастера нашего видел Митьку? Разговаривали уже?

— Неа.

Пельмень посмотрел на беседку. Минута другая осталась до окончания перерыва, а мужики не собирались расходиться.

— Слышь, Елисеич, а мне куда с направлением идти?

— Ща, погодь. Я ж не зря у тебя насчёт Митьки спросил. Подведу, познакомлю и он тебя определит. Там бумажки оформите, распишитесь и ко мне, — объяснил слесарь.

— Ну покажешь тогда мастерка своего, Елисеич?

— Да вот он, Митька наш…

Слесарь резко поднялся и затушил в урне окурок. На улицу выскочил небольшого роста мужик лет тридцати, тоже усатый, грудь колесом, рубашка расстегнута и являет нехилую такую фактуру. В руках кружку держит. Пельмень с хорошей такой завистью насчитал у мужичка все восемь кубиков пресса. Хорош че, на заводе такую шикарную форму держать.

Оказавшись на улице, мастер звонко захлопал в ладоши.

— Мужики, заканчиваем! По рабочим местам!

— Минуточку, Дмитрий Дмитриевич, заканчиваем.

— Да по херу мне! Заходи, Борко. Доиграете за проходной. Кому че не нравится — за забор.

Пельмень думал, что этого мастера фломастера пошлют, как никак не под интерес мужики играют, а на бабки. Но рабочие засунув языки в жопы начали расходиться. Митька же подошёл к валявшемуся на траве рядом с беседкой алкоте, откинул картонку ногой и выплеснул воду из кружки в лицо.

— Товарищ Хренов, обед закончился, поднимаемся и к концу смены сдаём мне аварийные позиции. Иначе я вам бутылку с самогоном в жопу засуну. Домой так пойдёте.

Рабочий поднялся на нетвёрдых ногах и покачиваясь поплёлся в цех. Молча.

— Елисеич, он же в драбадан, какая ему работа? — удивился Пельмень, глядя на Хренова, который не с первого раза в проход зашёл.

— Кто? Толик то? Брось, это его нормальное рабочее состояние, — отмахнулся слесарь. — Ему трезвому личное клеймо в руки никто не даст. Была одна история, когда…

Рассказать историю Михал Елисеич не успел, потому как мастер обратил внимание на него и Пельменя, тех единственных, кто на улице остался.

— Тебе особое приглашение нужно Карапузов? — Митька вырос перед ними, упирая руки в боки.

— Дмитрий Дмитриевич, тут просто новый практикант пришёл из училища… — заблеял Елисеич с таким видом, будто наложил в штаны. И мастера сразу по имени отчеству начал назвать, про «Митку» забыл.

— Ты что ли практикант?

Мастерок вымерил Саню взглядом сверху вниз.

— Я практикант.

— Как зовут тебя?

— Саня.

Мастерок коротким кивком на ворота показал Елисеичу, что тот может идти. Слесарь тотчас исчез в проходе корпуса.

— Дмитрий Дмитриевич. Здорова Саня, — с этими словами мастер руку протянул.

Пельмень пожал в ответ. Подниматься правда не стал, он то в отличии от слесаря не соизволил зад с лавки поднять. Не кайф, жарко. Мастерок этого жеста не понял, резко дернул Пельменя за руку на себя. Удивительно, но у него вполне хватило сил, чтобы Саню от лавки оторвать. Пельмень аж изумился — во даёт, мелкий, а силищи хоть отбавляй, за малым руку не оторвал.

— Ты жопу от лавки приподнимай, когда со старшими здороваешься. Направление твоё где?

Может, конечно и следовало быкануть в ответ, но Саня смекнул, что сам не прав, поэтому вытащил скомканное направление из кармана. Мастерок на документ взглянул, но брать не стал.

— Будешь у меня на втором участке практиковаться, идём бумажки подпишу, оформимся как следует.

Саня ничего не ответил и двинулся вслед за мастерком внутрь корпуса, думая как бы этому товарищу намекнуть на то, что он не прочь практику не проходить и взамен проставится или че там надо ему будет.

Зашли в госк где сидели ещё несколько мастеров других участков, вернее должны были сидеть — все уже по цеху разойтись успели. Помещение было маленьким, как конура, столы едва друг на друге не стояли, вместо стен вмонтированные стеллажи с ячейками, а в них технологии с инструментами.

Дмитрий Дмитриевич сел за стол, руки сложил.

— Давай сюда направление.

Саня снова скомканный лист вытащил, расправил как мог, на стол перед мастером положил.

— Ты его где носил? Аккуратнее нельзя с документами? — мастер поставил дату принятия Пельменя на практику сегодняшним числом и свою заковыристую подпись. — Надо будет потом у начальника подписать и печать поставить, но пока у меня полежит. Каждый день отмечаемся, смена в 7 утра начинается, чтобы без десяти на рабочем месте как штык был. Лично буду проверять. Ясно все?

— Без бэ…

— Все, иди давай к Михал Елисеечу, он тебе рабочее место покажет, в курс дела введёт, а я потом приду посмотрю как ты обустроился, — сказал Дмитрий Дмитриевич, а потом хмыкнул и добавил, покачав головой. — Хитрый он, конечно жук, твой Елисеич.

— А че хитрый? — поинтересовался Саня.

— Ну как, ему за таких как ты воробушков доплачивают прибавку, за ученичество.

— Понятно все с ним…

Пельмень переступил с ноги на ногу, прикидывая как так завернуть мастеру, что практику ему проходить не кайф и приходить сюда каждый день в 7 утра — тем более. Как вспоминал Саня, что в автобусе сюда пиликать в час пик, так дрожь пробирала. Помявшись, решил прямо залупить, че ходить вокруг да около.

— Слышь, Дмитрий Дмитриевич, может это, чиркнешь где галочек, распишешься в направлении наперёд? Ну типа я практику проходил, а я потом когда надо подойду, не с пустыми руками, разумеется, — начал Пельмень. — Мне оно особо не надо сюда каждый день ходить, да и тебе морока эта не нужна. У меня руки под другое заточены, а тебе итак гемора прибавиться из-за этого как его, — Саня припомнил имя мужика из медсанчасти, который как раз со второго участка был. — Лопатова…

— Ты что его знаешь? — мастер приподнял бровь. — В том то и дело, что Лопатов на больничном с обеда. Из медчасти мне звонили, чи вросший ноготь, чи геморрой, работать не может — домой пошёл. А мне надо детали сдавать, вот Елисеич тебя и научит ничего сложного.

— Может договоримся как? — не отступал Пельмень.

— Пацан, — Дмитрий Дмитриевич обернулся. — Ты мне прекращай эту лабуду на уши вешать. Мне ж Пал Саныч звонил вчера. Говорит за тобой глаз да глаз нужен.

Пельмень теперь бровь приподнял, удивился. Однако тут же попытался ситуацию в свою сторону вывернуть.

— Ну так тем более, если тренер звонил, Дмитрий Дмитриевич. У меня же областные на носу…

— Боксёр, а боксёр, а потом кем работать будешь? Дворником? Я тоже думал в своё время, что Леонарду просраться дам в Мэдисон сквер гарден, а потом разрыв крестов и девичья фамилия. Теперь вот здесь мастером работаю, тренеру спасибо говорю, что дурака на верный пусть наставил. Иначе бы спился, как Хренов или дворником работал, — Дмитрий Дмитриевич вздохнул. — А я между прочим мастер спорта СССР и когда кресты порвал должен был на Олимпиаду отбираться… ещё вопросы?

Пельменю было нечего ответить. Пал Саныч и тут его достал.

— Все, Саня, иди. У меня совещание, — на столе мастера зазвонил телефон.

Глава 7

«Я у станка весь день стою -

Дневную норму выдаю.

Мне нравится работа,

Хоть мучает зевота.

А после я домой тащусь -

Поем, попью и спать ложусь.

Зато мне будет премия,

Почёт и уважение»,

песня легендарной группы «Бригадный подряд»

* * *

— Расписывайся.

— Слышь, бабуля красотуля, на кой мне этот набор юного слесаря вдался?

Пельмень смотрел на нехилую такую горку инструмента, разного самого. Ну и щетину задумчиво скрёб. Напильник, сверлильный патрон, штангенциркуль, надфиля и прочая приблуда. Не то чтобы Саня инструмент по жизни не видел, всякое бывало — и ринг собирать помогал на соревнованиях, и ремонт в зале делали своими силами, но тут че то лабуду такую выдали, что и не сориентируешься сходу че к чему. Например, на хрена трехметровый резиновый шланг нужен… вот и непонятно — на хрена? А лежит в куче, как миленький, смотанный.

Но не о том разговор.

Михал Елисеич подвёл его к инструментальной кладовой, где в окошке выдачи сидела тучная тетка с коротким фиолетовыми волосами кучеряшками и толстой жопой, халатом белым обтянутой. У них здесь что — соревнование ударное на самый толстый зад, вяло подумал Пельмень. Если так, то у этой мадам призовой пьедестал, ваще без вариантов.

Сидела бабуля на табуретке, но Саню попутало — по первой показалось, что тело у неё как будто висит в воздухе, жопа то табуретку нещадно съела… Есть ещё такой популярный видос на Ютубе, где дядька как будто в воздухе сидит.

— Кто бабуля то, внучок блин?! — вспыхнула кладовщица. — Окуляры протри, сам толстожопый, кто бы что говорил!

Понятно, Саня не приметил сразу губы бабы, накрашенные в ярко красный цвет. Ну это дело меняет, как минимум Клаудия Шифер сидит — прости бабуля, бес попутал. Все же первое впечатление о себе Пельменю следовало исправлять. Мало ли побежит мастеру жаловаться, на кой эти проблемы на ровном месте нужны.

— Не бухти, я ж любя, — Саня сунул руку в карман и достал леденец «Дюшес», в зале пацаны угостили, ешь такие ништяки и голод меньше чувствуется. Вон сам уже пять штук таких леденцом с утра слопал. Сахара конечно много в таком добре, но обманка неплохая.

— Вот паршивец, каждый раз новые способы познакомиться с женщинами придумываете, — заохала кладовщица и облизала своим змеиным язычком тонкие едва различимые полоски, губы в смысле. Ну и уже собралась имя назвать — мол, подкат зачтён, но Пельмень поспешил ретироваться.

— Ещё увидимся! За инструмент спасибо!

Сгрёб слесарный «набор» с подоконника окошка инструменталки — скрученный шланг через плечо перекинул, штангелек в карман сунул, патрон в другой, остальное в руках понёс. Ну и поплёлся гружённый к верстаку.

— Погоди, куда пошёл, увидится он, а кто за тебя расписываться в журнале будет? У нас вообще-то отчётность!

«Клаудия» аж по пояс вылезла из своей кладовой, не застрять бы как Винни Пух в норе у кролика. Рожа возмущённая.

Пришлось возвращаться.

— Где расписываться? — уточнил Саня.

— Вот, здесь поставь, — ткнула кладовщица в строку в журнале учета. — Роспись, фамилия и инициалы.

Следом упёрла локти в подоконник и сложила на них подбородок.

— Как-то мы с тобой не с того начали. Меня Алла Игоревна зовут… для тебя просто Аллочка, ты заходи если что.

Бля… Пельмень сглотнул, черканул в журнале и давя лыбу ретировался. Она ж несерьёзно, не? Ей внатуре седьмой десяток, Аллочке.

Верстак находился в самой жопе, в уголку корпуса с солнечной стороны и больше напоминал адовый противень для прожарки куриных бердышек, чем рабочее место.

«Чтобы мастерку бегать далеко было и Митька часто не заглядывал, а то он любит нос совать», как сказал поучительно Елисеич.

Внешне верстак представлял из себя обычный стол с громоздкими намертво посаженными на болты тисками, да инструментальный шкафчик (в стол вмонтированный, такой с полочками ещё). На полу перед верстаком лежала деревянная решётка, видать чтобы током не зашибало, а там кто его производственные приблуды поймёт. На деревяшках решётки прилипла стружка вперемешку с мазутом.

И все бы ничего, но помимо палящего в глаза солнца, бензином у верстака несло за версту. Саня покосился на два железных ведерка, кое как накрытых такими же железными крышками колпаками.

— Эгей ученичек!

Михал Елисеич вырос перед Пельменем, усами зашевелил. Ну и расчувствовался походу или в себя поверил, но сблизившись с Саней потрепал его по плечу.

— Буду тебя уму разуму учить, станешь слесарем от бога, — Елисеич озорно хлопнул в ладоши.

Перегаром от бедолаги пахнуло за версту, видать пока Саня за инструментом ходил, Елисеич успел полтишок в себя запрокинуть. Лихо они тут за воротник закладывают. Сюда бы Игоря Борисыча пристроить — заживет и какую никакую деньгу в дом приносить начнёт. Может мамке идею такую подать?

— Слышь, слесарь от Бога, руки при себе держи, а то самым случайным образом окажешься на больничном. Куда это все? — Саня кивнул на набор инструмента в своих руках

И не дожидаясь ответа сгрузил все на верстак одной кучей. Михал Елисеич залыблился, видя что Саня не в зуб ногой с инструментом.

И в этот момент к ведёркам подошёл дядька, что-то насвистывающий себе под нос. Дядька, держа в руках проволочку на которой барахтались шайбочки, покрытые густо синькой, открыл первое ведерко и Саня почувствовал едкий тошнотворный запах ацетона. Вонь даже, какой там запах. Сунул шайбочки в ацетон, несколько секунд потряс в жидкости, прополоскал отчего запах стал совершенно невыносим. Следом сменил ведерко — бензином пахнуло. Ну и закончив с процедурами свильнул к себе за верстак, в самом начале слесарного ряда, уже с чистыми детальками. А запах то остался. И Пельменю его нюхать пришлось.

— Давай ка сходи в материальную кладовую, а я пока подготовлю все, — предложил Михал Елисеич.

— Куда идти?

— На кудыкину гору… к Веньке, блин — идешь вперед, не доходя до сартиров закуток будет.

— Ясно.

Саня недолго думая взял ведерки, ну и отнёс к вёрстаку мужичка, прежде чем в материальную кладовую топать.

— Это че, — слесарь глаза выпучил. —

— Хер в очо, — буркнул Пельмень, у которого запах бензина и ацетона вперемешку поперёк горла встал. — Тебе надо, пусть у тебя стоит.

— Я мастеру скажу…

— Да хоть папе римскому.

Оставил ведёрки с химикатами, с трудом сдерживаясь чтобы не сунуть этого мужичка головой в ведро с ацетоном. Мужик глаза попучил, ну и в госк побежал — жаловаться походу, как и обещал. Саня только рукой махнул. В материальную кладовую пошёл. Надо себя сразу правильно в коллективе трудовом поставить.

После перерыва работа закипела и цех превратился в один большой улей. Мастерки бегали туда сюда, кто с технологиями в руках, кто детали таскал или тягал инструмент, а кто руки в карманы — делать не хер, все на мази, вот и слоняются. Также и рабочие — кто чем занят. Большинство пахало, стремясь выполнить сменное задание, перевыполнить план, получить премию и оказаться на доске почёта. Кто-то менее ответственный валял дурака, ковыряясь в носу на своём рабочем месте. Некоторые чесали языком, делая вид, что обсуждают рабочие нюансы — ну типа как бы так технологию обойти, чтобы и деталька получилось и меньше делать понадобилось. А пару бедолаг вовсе успели в курилку смайнать через пятнадцать минут после обеда. Шустрики.

Помещение материальной кладовой находилось ровно там, где и сказал Михаил Елисеич. Едва заметная дверь в закутке перед поворотом в сортир. Уже здесь неприятно воняло дерьмом и можно только представить какого Вене кладовщику было работать в таких условиях. Наверняка от того дверь в кладовую была плотно заперта, несмотря на духоту. У кладовой стояло пару работяг, переминавшихся с ноги на ногу — токарь и фрезеровщик, их Саня прежде приметил и рожи запомнил.

Пельмень подошёл к двери в кладовую, хотел открыть, но фрезеровщик с красной потной рожей его опередил.

— Закрыто там.

— Че так?

— Че, ниче, Веня пока не открывает, — пожал плечами фрезеровщик.

— Он же всегда после обеда задерживается, — добавил токарь, ковыряясь в носу рукой на которой отсутствовали сразу два пальца.

— А постучать не пробовали? — предложил Пельмень.

Токарь и фрезеровщик заржали. Ну а Саня стукнул трижды в хлипкую дверцу материальной кладовой, а потом на себя потянул. Ну и совершенно случайно сорвал щеколду, сила есть ума не надо. Дверь распахнулась. Веня (наверняка это был он, никого другого в кладовой не нашлось) от такой подачи аж со стула за малым не перевернул.

— Извините простите, — пробубнил Пельмень, косясь на поломанную дверь. — А мне спецовку получить, выдадите?

Веня оказался мужичком пенсионного возраста, который занимался тем, что в рабочее время собирал кубик Рубика. Хотя посмотрев на него пристальнее, Саня прикинул, что судя по всему Веня, собирая кубик, развивает моторику руки и старым выглядит потому, что его инсульт бедолагу пробрал — половина лица мужика отвисла.

-Орнел, блть пцан, — он как на идиота на Саню уставился.

Что Веня сказал Пельмень. Не разобрался, говорил тот будто с кашей во рту. И тотчас взяв ручку начал что-то писать на листике. Закончив вручил листик фрезеровщику. Тот зачитал.

— Слышь, молодой — Веня спрашивает ты не охренел?

Кладовщик выдернул листик и дописал.

— Щеколду кто чинить будет? — прочитал продолжение работяга

Веня тотчас уставился на Пельменя своим единственным глазом, который шевелился и немного косил.

— Че он нормально сказать не может? — нахмурился Саня.

— У него врожденное заболевание с детства, — шепнул на ухо токарь. — Ты с ним поаккуратнее. Ему начальник разрешил обед на двадцать минут продлять, упражнения делать, как врачи советовали.

Вот блин. Саня переступил с ноги на ногу. Предупреждать о таком надо. Токарь и фрезеровщик похватали нужный материал заготовок, все сами нашли, сами же расписались в журнале. Ну и ушли, оставив Пельменя один на один с Веней.

— Вень, ты это, не обессудь, не знал, — Пельмень пожал плечами и извинился как мог. — По щеколде я с Елисеичем перетру, а ты если проблемы какие, суета где нарисовывается — обращайся, впрягусь. Я тут на практике.

Веня кивнул, взял лист и написав на нем, вручил Сане.

«Че хотел то», — было написано корявым почерком.

— Ну спецовку получить, туда-сюда, — ответил Пельмень, возвращая листик.

Веня окинул собеседника взглядом и снова начал писать: «ты бы ещё в домашнем халате пришёл… размер какой?».

— Хрен его знает, 60.

Веня заржал. Кивнул на вешалку, где висела спецовка.

— Щи, — выдал он, что видимо можно было интерпретировать как предложение поискать себе спецовку самостоятельно.

Саня от такого предложения отказываться не стал и пошёл к вешалке. Веня вернулся к своим манипуляциям с кубиком.

Спецовка на вешалке висела в разнобой, не по размеру ни разу. Причём ладно бы новая была, так нет — одно старьё ношеное переношеное, явно с чужого плеча. Не то чтобы Саня особо жаждал в куртку кутаться по пятидесяти градусной жаре, но портить единственную нарядную рубашку тоже не хотелось. Поэтому поискав самый большой размер из предложенных, коим оказался 52 размер, Пельмень попытался напялить куртку на себя.

Маленькая, будь она не ладна. Налезть то налезла, а тесно — руки не сходятся, нормально по швам не опустить. Ну и на пузе не застегнуться — от пуговицы до пуговицы сантиметров по пятнадцать расстояние.

— Дядь, а по шире че есть?

Веня покачал головой.

Понятно. Не ну ладно, всяко лучше чем в рубахе. Брюкам Сани повезло меньше — к куртке прилагались штаны, но их он даже не рискнул примерять. А ещё были ботинки. Пельмень в новом теле гонял с 46 размером ласты и нужный размер нашёлся сразу. Не то чтобы ходовой особо, но в наличии. Ботинки были громоздкими дерматиновыми, закрытыми полностью и ходить в таких по жаре значило устроить мини сауну для собственных ног. Но убивать туфли хотелось ещё меньше, чем рубашку, можно помучится с дискомфортом. Пельмень вспомнил как туфли скрипели о металлическую стружку, которой был устелен пол в корпусе и переобулся таки.

Укомплектовавшись вернулся к Вене. Тот с улыбкой взглянул на Пельменя, показал большой палец и велел расписаться в журнале. Кивнул на ботинки и показал сверлящие движения большим пальцем.

Саня не понял ни хрена, но в журнале расписался. Напоследок Веня ему ещё очки защитные выдал и перчатки тряпочные.

На этом закончили — ушёл Пельмень, держа в голове, что надо попросить Елисеича щеколду глянуть, а то и в правду некрасиво получилось по незнанке.

Возвращаясь у верстаку, Пельмень заметил кореша того самого сварщика, с которым случился в медсанчасти мимолётный конфликт. Опаньки… видать в одном цеху придётся работать, ну ничего. Глядишь удастся между делом поинтересоваться у него, когда эта парочка собирается свои обещания исполнять. Работяга, запоздав маленько с обеда, кинул пропуск табельщице, которая к тому моменту давно разложила пропуска по ячейкам и отметила отсутствующих. К нему подошёл тот самый тип из курилки, который на обеде ставки собирал, и они о чем то переговорили. Руки подали друг другу, разошлись.

Елисеич уже успел к этому времени место трудовое обустроить. Инструмент по местам разложил, шланг к воздушной магистрали присоединил. В патрон сверлильный конус вставил. Теперь работай не хочу. Приметил Саню.

— Во, теперь ты на человека хоть стал похож!

— Ну так. Че делать то, Михал Елисеич?

— Ща, мгновение!

Слесарь подключил к шлангу подачи воздуха дрель, вставил сверло восьмерку, и похлопал по столешнице верстака.

— Тапку положь.

— Зачем?

— Дырки проковыряем, вентиляция.

Пельмень припомнил вращательные движения Вени в кладовой — вон оно оказывается че. Ну и задрал ногу на верстак, благо растяжка после тренировок имелась теперь уже.

— Сапог сними, — засмеялся слесарь.

Снял, один-другой. Михал Егисеич отверстия просверлил, чтобы нога дышала, по кругу. Пельмень наблюдал с изумлением, тюнинг. А когда одел тапки обратно, почувствовал, что ноге стало куда легче дышать.

— Спасибо! Я думал париться придётся.

— Угусь. Ладно работничек, пока ты жопу в инструментальной мял, мастерок наш заходил, — Елисеич кивнул на ящик с детальками на верстаке, накрытый технологией. — Работу тебе первую подогнал.

— Че делать то?

— Ходь сюды, все объясню.

Пельмень подошёл. Слесарь странно так огляделся по сторонам, как будто смущаясь чего. Потом — опа, и аккуратненько железную финтифлюшку из ящичка достал.

— Берёшь напильник и аккуратненько заусенчик сбиваешь по краям.

Дабы подкрепить свои слова, Михал Елисеич взял напильник и плавными выверенными движениями посбивал заусенчик. Показал, что делать нужно.

— Понял? Это второй разряд, хоть и третий взяли моду писать в маршрутках. Справишься?

— Нех баловаться, — заверил Пельмень.

Ума много не надо заусенцы подпилить. Считай как ногти маникюрной пилочкой подровнять.

— А технологию там поглядеть, чертёж? — решил уточнить.

— Ты давай делай, что велено, — Михал Елисеич наклонился к ученику и шепнул. — Это шабашка. Как заусенчики посбиваешь — домой пойдёшь.

— Понял. Михал Елисеич… А мне с шабашки сколько на карман причитается?

— Ишь ушлый какой, далеко пойдёшь…

— Давайте так, я там щеколду у Вени в кладовой навернул, глянете? А я пока че надо тут послесарю.

— Ты че к нему ломиться полез? — хохотнул слесарь. — Посмотрю, мне как раз в кладовую заглянуть надо. Ты только аккуратненько тут, не спеша. Я скоро вернусь.

И с этими словами слесарь потопал в инструментальную, оставив Саню один на один с целым ящиком деталек.

Пельмень покосился на ящик, взял технологию, полистал. Ну так и есть — точно шабашка, чертёж вставлен другой совершенно, ничего общего с детальками из ящика не имеет. Ну и хрен бы с ним, как расплачиваться договорились. А что именно делать Пельменя особо не колышело, побыстрее управится лишь бы. Если существовал вариант скорее управится и слинять — хотелось бы таким вариантом воспользоваться.

Саня взял детальку, покрутил повертел, попробовал подрочить напильником — с одной стороны, с другой потёр. Также ловко как показывал наставник ни разу не выходило, тут приноровиться нужно. А деталек целый ящик, штук двести. Если на каждую столько времени убивать, до проторчишь тут до конца рабочего дня, а чего хуже в первый же день задерживаться придётся. Подумать бы как ускорить производство…

Саня огляделся и увидел как неподалёку один из слесарей подошёл к херовине, смахивающей чем то на стиральную машинку, которая вращалась с умеренной скоростью и издавала странные звуки. Слесарь машину выключил, открыл крышку, ну и высыпал на решётку внизу кучу мелких камней, а среди них — детали.

— Братское сердце, ты че такое мутишь?

Пельмень заинтересовался, подошёл ближе, глянуть.

— Галтовал, — буркнул слесарь не поднимая глаз и закидывая детальки в ящик. Гладенькие такие из барабана детали вышли, блестят.

— Эм… на хрена?

— Заусенцы посбивать, — как и большинство местных работяг этот был не особо расположен к разговору, взял ящичек и затопал к своему верстаку.

— Дядь, а на сколько барабан запускать?

— Полчаса с головой хватит! — ответил слесарь не оборачиваясь.

Бинго!

Саня довольно потёр руками. Ну а че, сейчас он свои финтифлюшки в барабан тоже побросает, прополоскает с камушками как следует и дело в шляпе. Елисеич тоже жучара, хоть бы сказал, что такая опция есть. Вернувшись к верстаку, Пельмень взял свой ящик, приволок к галтовочному барабану, высыпал в него детали и следом камушки побросал. Крышку закрыл, болты прикрутил, ну и включил. Через секунду барабан начал трястись, снимая заусеничики с деталей.

Саня время засёк, вернулся к верстаку, предвкушая, что через какие-то полчаса отстреляется и встанет на лыжи.

Детали барахтались минут пятнадцать, когда подошёл Дмитрий Дмитриевич.

— Ну че Саня, как твои дела?

— Пока не родила, — Саня широко зевнул. — Жду когда сваливать, у меня тренька в пять.

— Где Михал Елисеич? — мастерок огляделся.

— Да в материальной кладовой.

— А он тебе шабашку приносил?

— Ну так.

— Ты сделал?

— В процессе, — Пельмень кивнул. — Сказал как сделаю — я свободен на все четыре стороны. Поэтому за мной не заржавеет

— И… где детали? — насторожится мастер.

Пельмень кивнул на галтовочный барабан.

— Заусенчики сбиваем, Дмитрий Дмитриевич. Все как сказано делаю.

И тут стало видно прям как разгоряченная рожа мастерка бледнеет.

— Где?! — бывший боксёр аж подпрыгнул на месте.

И не дожидаясь ответа бросился к галтовочному барабану, остановил и вывалил детали и не на секунду не боясь перепачкаться в мутной водице, сунул туда руки. Даже рукава на рубашке засучивать не стал.

Ровно в этот момент из материальной кладовой возвращался Михал Елисеич — присвистывая себе что-то под нос. Завидев мастерка ковыряющегося в галтовке, слесарь резко остановился, оторопел. Ну и пулей бросился к барабану. Пельмень понял — что-то пошло не так…

Глава 8

«Специалист, который все усложняет работает неправильно. Профессионал должен уметь делать вещи простыми»,

Ричард Брэнсон.

Оказалось, что далеко не все детальки вот так запросто можно закинуть в галтовочный барабан — заусенчики посбивать по простому варианту. Из стоящего галдежа, половина из которых были матерные слова, Пельмень сделал выводы, что галтовочный барабан напрочь испортил «чистоту» и «шероховатость» (и хрен ещё пойми что) поверхности деталей. Ну и собственно ударами камешков о поверхность — загнал детальки в неисправимый брак.

— Был шестой класс чистоты, стал третий… — как сказал Дмитрий Дмитриевич, если запикать в выражении слова покрепче.

Потому и паника возникла. Мастер стал на Елисечиса собак спускать:

— Старая алкашина, где тебя носило, когда он кронштейны в барабан совал? Я ж тебя без тринадцатой премии оставлю! Ты у меня больше капли в рот не возьмёшь за верстаком!

Слесарь тоже в стороне не оставался, орал так, что слюни летели в разные стороны.

— Не надо только на меня вешать свои косяки! Сам сказал молодому дать заусенцы снять, чтобы втихую и с другими не делиться! Я всего на пять минут отошёл, посрать приспичило! Или мне теперь перед тобой отчитываться, когда на парашу хожу?!

По итогу доругались до того, что слесарь Михал Елисеич и мастер Дмитрий Дмитриевич приуныли так, будто вести о кончине близких родственников услышали. Слесарю вдруг резко дурно стало, он будто сдулся воздушным шариком и стек бесформенной грудой на грязный бетонный пол, вытирая брюками металлическую стружку и масляные разводы.

— Ох сердце хватает, ох дурно стало как… — то и дело шептал Елисеич.

Мастерок вовсе схватился руками за голову, пальцами в жидкие волосёнки впился. И тяжело дышал, глядя поочерёдно то на застывшие среди камешков в пропесоченной мутной водице детальки, то на собиравшегося склеить ласты слесаря.

Пельмень в этой ситуации предпочёл оставаться в роли зрителя. И вообще, когда милые скубутся, так только тешатся.

Потом Дмитрий Дмитриевич в себя пришёл, вставил в рот пальцы и оглушительно свистнул. Ор в цеху мало кто слышал из-за работающих станков, а вот свист был пронзительным и сразу внимание привлекал. Из-за защитного металлического щита, выкрашенного в темно-зелёный цвет, выглянул фрезеровщик и мастер кивком подозвал его к себе.

Фрезеровщик выключил станок, подошёл, вытирая руки, перепачканные в масле о ветошь.

— Чего такое стряслось, Дмитрий Дмитриевич? — сходу спросил.

— Костен, братское сердце, видишь Елисеичу поплохело, отведи ка его в госк под вентилятор, валерианки налей, корвалол. Пускай очухается.

Костен покосился на галтовочный барабан, присвистнул, глаза вытаращил.

— Ох е… кого ж угораздило в галтовку кидать…

— Давай делай, что говорю, нос в чужое дело не суй, — мастерок похлопал фрезеровщика по плечу. — Знаешь про любопытную Варвару присказку?

И с этими словами потянул к мясистому носу Костена пальцы — отрывать как будто бы.

— Понял я, понял… давай, поднимаемся Михал Елисеич, аккуратненько встаём, — фрезеровщик подошёл к слесарю и как пушинку поднял того за ноги.

Ну так Костен ещё тот бычара, шея как нога толщиной — как ещё? Попробуй потаскай поворотный стол без крана. А этот здоровяк таскает играючи — Пельмень собственными глазами видел и не потеет даже. А там в поворотном столе веса сразу на пупочную грыжу можно заработать.

Остальные рабочие заслышав свист мастерка (видимо не предзнаменовавший ничего хорошего по определению), тоже выглянули в проход, проводили взглядом Михал Елисеича и Костена, учесавших в госк, под ручки словно влюблённая парочка. И теперь работяги таращились в закуток с галтовочным барабаном. Любопытно же узнать, что такого стряслось, развлечений в цеху не так много. Дмитрий Дмитриевич махнул им рукой, давая понять, что ничего интересного не произошло и все могут возвращаться по своим рабочим местам. Бывший боксёр, успокоившись и взяв себя в руки, зыркнул на Пельменя так, что Сане даже не по себе чутка стало.

— Ты вообще в курсах, что ты натворил, пацан?

Дмитрий Дмитриевич взял одну из деталек, медленно повертел в руках с глубоким вздохом и выбросил обратно в жидкость, пошедшую пузырьками. Хлюп — деталька пошла ко дну. Саня только сейчас понял, что в ящичке было два вида деталей, вернее деталь то была как раз одна, но составные позиции разные.

— Ну, как я понял, Дмитрий Дмитриевич, нельзя оказывается эти херовины в барабан кидать? — пожал плечами Пельмень. — Буду на ошибках учиться.

Саня все ещё не до конца понимал масштаб бедствия. Ну накрылись детальки и фиг с ними. Если так по каждому производственному браку с ума сходить, за голову или за сердце хвататься, то никакого здоровья не хватит на такую работу. И поседеешь от нервов раньше времени.

Однако Дмитрий Дмитриевич видать иначе считал. Побагровел весь, позеленел, стиснул зубы, пытаясь хоть как-то сдержаться.

— Тебе походу в зале конкретно башку отбили! — прошипел мастерок сквозь стиснутые зубы и походу хотел Сане по лбу костяшками пальцев постучать, но одумался. — Ты хоть знаешь, что это такое и куда оно идёт?!

— В брак идёт? — также спокойно предположил Саня, не особо так чтобы смутившись. — Я без понятия, Дмитрий Дмитриевич. Ты тоже трагедию заканчивайте ломать. Ну запорол и запорол. Из зарплаты вычтешь, если она мне положена.

Ну а чего, не на пляжу загораем, брак порет каждый, кто хоть раз в руки инструмент брал — Пельмень что пингвин? Свою первую порцию брака сделал, какие проблемы то могут быть? Однако видя, что мастерок совсем приуныл, Саня попытался чуть сгладить и предложил:

— Дмитрий Дмитриевич, вообще не вопрос — я брак запорол, я значит и исправлю. Скажи че делать с детальками, переделаю завтра. Так тебя устроит, родной?

— Ну ты внатуре, Пельмененко, как бы дал тебе затрещину… нельзя так.

— Руки распускать? Так ты Дмитрий Дмитриевич в зал заглядывай — там можно.

Мастер махнул на горе ученика рукой и подозвал к себе вернувшегося Костена.

— Отошёл Елисеич?

— Девки корвалолом отпаивают, совсем мужику херовастенько, — сообщил фрезеровщик и покосился на галтовочный барабан. — Я правильно понял, Дмитрий Дмитриевич, что жопа?

Мастер промолчал, достал снова детальку из мутной жижи, вытащил торчащую ветошь из кармана фрезеровщика и насухо детальку вытер. Повертел ее с разных сторон, покусывая губу.

Пельмень в свою очередь видел в руках Дмитрия Дмитриевича самую обыкновенную железяку — будто половину круга отрезанного. Типа небольшого кронштейна с креплениями внизу под болты. Соединяешь две вот такие половинки, болты крутишь и получается типа колечка фиксаторов. Куда такое можно — кто ж его поймёт, может провода какие перехватывать? Ну чтоб в кучу. На большее у Сани воображения не хватило.

Следом мастер вытащил ещё одну деталь — получается ответную. У этой также имелись отверстия под болты (как Пельмень и предполагал) но вот с другой стороны там шли направляющие типа «рельсов», как предположил Пельмень. Ну или фиг пойми чего, Саня то не особо соображал.

— Шлифовщика позови, Кость, — велел Дмитрий Дмитриевич фрезеровщику.

Шлифовальный станок стоял в следующем ряду, фрезеровщик сбегал — одна нога здесь, другая там, что называется. И не пришло и минуты, как Костен вернулся в компании шлифовщика.

— Че случилось, че за спешка? — спросил рыжий дядька, чьё лицо было усыпано конопушками.

— Посмотри, Макар, — мастер протянул деталь шлифовщику в руки. — Можно как-то изловчится и пазики по новой шлифануть?

Макар взял деталь, покрутил, судя по всему видел ее в первый раз. Видать шлифовали детальку в другую смену.

— Так это ж титан, он не магнитится, как я его по твоему крепить буду на плиту? — сказал он.

— А если приспособу ребят попросить собрать?

— Собирали уже?

— Ну было дело.

Шлифовщик ещё детальку покрутил повертел.

— А чертёж на них где?

— Нет, чертежа, на карман пойдёт, — заверил мастер и как могло показаться — нехотя.

— Какой допуск?

— Тут пару соток… Я тебе ещё дополнительно закрою сверхурочные, возьмёшься?

Было видно, что предложение Макару понравилось. Он достал из кармана брюк нулевку, аккуратно затер пазики, снимая налёт из песка. Вытащил микрометр, померил и медленно покачал головой.

— Тут уже проебан размер, — с важным видом заявил он. — Видишь поверхность побило? Если снимать, то минимум по десятке на сторону, чтобы выровнять. Критично? Если нет — могу попробовать.

Дмитрий Дмитриевич вздохнул. Ответ шлифовщика его явно не устроил.

— Нельзя это поверхность рабочая, если ее сейчас хотя бы пять соток на сторону шлифануть, то будет как хер болтаться — посадка здесь должна в натяг идти… ладно, Макар, спасибо. Я понял, что каши здесь не сваришь.

— Ладно кашу, Дмитрий Дмитриевич, здесь на гавне сметану не соберёшь.

Шлифовщик вернул мастер деталь и ушёл, прежде ещё пару раз извинившись, что поручение выполнить не может.

— Да знаю я, знаю. А ты что скажешь Костен? — мастер перевел взгляд на фрезеровщика. — Может подварить? Пройдёшь потом фрезой?

— Пройти то пройду, Дмитрий Дмитриевич, но кто ж титан варит? Тут если брак, то брак.

По итогу так и ни к чему не пришли. Мастер с фрезеровщиком ещё прикинули пару вариантов, ото всех них отказались и Костен тоже вернулся на своё рабочее место. Пельмень с мастерком остались один на один.

— Че делать то? — спросил Саня. — Ты не обессудь Дмитрий Дмитриевич, не я себе сам работу выбирал.

— Ниче, до Михал Елисеича я ещё доберусь, он своё получит, — заверил мастер. — Без премии сучонок такой весь год ходить будет.

— Ну ему то тоже не в домек было, — сказал Пельмень, понимая, что сваливает вину на Елисеича, чего делать не хотелось.

Итак дядька чуть ласты не склеил.

— Это ты намекаешь, что я сам дурак, Пельмененко? Тебе же надо было просто заусенцы снять! Напильником повозюкать… — Дмитрий Дмитриевич нырнул лицом в ладони и растер красное, как вареная свёкла лицо.

Пельмень промолчал. Не а че, если по фактам — сам Дмитрий Дмитриевич дурак, раз такую ситуацию допустил.

— Вот почему Прокопьеву или Голушко не дал… боялся, же, что заложат! — продолжил сокрушаться мастер, но надо отдать ему должное, быстро себя в руки взял. — Короче Саня, одна такая заготовка стоит как месячная зарплата Елисеича. Смекаешь?

— Ну допустим, и че делать, чтобы старый не встрял на бабло?

Дмитрий Дмитриевич достал из кармана пропуск Пельменя, вручил.

— Иди домой уже, завтра будем разбираться, — он помассировал пальцами виски и зашагал в госк, причитая. — Мне ж за кронштейны жопу порвут.

Саня постоял ещё некоторое время, пожал плечами, ну и пошёл в раздевалку, раз отпустили. Порвут и порвут, он то тут причём, пусть Дмитрий Дмитриевич разбирается, без обид. Головой думать надо было мастеру, когда такие ответственные детали подвыпитому Елисеичу давал. И копейку другим слесарям с шабашки не жидить. Дело то наверняка в этом, что прибыль мастер хотел себе в карман положить. А то что кто-то кого-то закладывать бы стал — тут шабашка шабашку погоняет. Не верилось в это как-то. Ну прям совсем.

Ближайшие полчаса Пельмень был занят тем, что сходил в раздевалку к своему ящичку, сгрузил туда спецовку и пошёл в душ. Там долго стоял под струей холодной воды. Откисал. Стружка и масло казалось забились во все щели тела и хотелось с себя эту вонючую корку во чтобы то ни стало смыть. Да и тело в цеху нагрелось настолько, что за малым кровь в венах не вскипела.

Ну а в начале четвёртого, за час до выхода рабочих , Пельмень походкой в развалочку пересёк проходную, отработав (пусть и не совсем удачно) свой первый рабочий день на производственной практике. С тем пареньком, с которым у Пельменя конфликт случился накануне Саня больше не виделся. Да и не до него как-то было, но и его время придёт. Как и второго козла — сварщика. Встретятся они обязательно.

Сев на автобус, Пельмень добрался до дома, избежав утренней толчеи и давки в транспорте. Там по бырому переоделся по спорту под храп Игоря Борисыча, решившего устроить себе тихий час. Ну и на вечернюю тренировку пошёл — занятие начиналось ровно в пять.

Хотелось выпустить накалившийся за день негатив. Однако в зале все пошло «не так». Но обо всем по порядку.

— Ребят, построились,выходим на пробежку на свежем воздухе, — распорядился Пал Саныч.

— Тренер, жарко…

— Может в следующий раз?

Начали причитать боксеры. Не хотелось пацанам на солнце жариться, оно и понятно. Однако Пал Саныч был непоколебим.

— На ринге вы противнику тоже будете говорить «может в следующий раз»? Строимся!

Пельменю вспомнилось как время назад встретил бегающих по парку боксеров по пути в больничку. Тогда никто из них, включая самого тренера не мог предположить, что толстый запущ, сумеет привести себя в форму и явиться в зал. А теперь вот так вышло, что этот самый запущ на пробежки с ребятами бегает,

Боксеры начали выходить из зала, Пал Саныч при таком раскладе всегда выходил последний, дабы замок на дверях закрыть. Но сегодня уже на выходе в коморке Пал Саныча раздался истошный телефонный звонок.

Дилинь-дилинь-дилинь,— трезвонил телефон.

Пельмень, у которого развязались шнурки и он сел на присядки и принялся их завязывал. Краем глаза заметил как тренер заслышав голос из трубки сначала улыбнулся, потом нахмурился, а следом медленно присел на стул. Он так всегда делал, когда по важным вопросам звонили. По итогу Пал Саныч покивал, выслушал говорившего и повесил трубку.

— Ребята, сами побежали, я догоню, — бросил он боксёрам, пребывавшим на низком старте. — А ты Саня погоди. Вопросы у меня к тебе есть.

Пельмень, победив непослушные шнурки, выпрямился. Пал Саныч дождался, когда пацаны из зала вышли, обернулся.

— Сань, а Сань, куда там на заводе Митяй влез — ты в курсах?

— Куда влез, Пал Саныч? Все вроде на мази было.

— Ты сам не косячил?

Пельмень попытался припомнить, что такого мог натворить. Рожи обидчикам он чистить не стал, сдержался. К терапевту если яйца и подкатывал, то не шибко прям нагло. Брака напорол с Елисеичем? Так Митька сам Саню отпустил, не станет же он звонить тренеру и жаловаться? Хотя… может мымра с отдела кадров чего нехорошего наплела? Так тоже по мировой с ней разошлись, без обоюдных претензий. Гадать Пельмень не стал и решил дождаться, что ему скажет тренер.

— Мне тут Митяй звонил, денег просил занять, сумму немаленькую… а на что именно молчит.

Пал Саныч положил Сане руку на плечо и посмотрел внимательно.

— Не врублюсь тренер, — признался Пельмень.

— Сань, — перебил тренер задумчиво. — Митя недавно спецзаказ от одних очень влиятельных людей получил — фиксаторы для оптического прицела охотничьего ружья. Через меня заказ одному из моих лучших учеников поставляли. Как бы там чего с этими фиксаторами не стряслось. Но Митяй заверяет, что на мази все. Я потому и спросил у тебя…

— Бандосы? — предположил Пельмень, кого ещё в 90-е называли влиятельными людьми. Поэтому именно бандиты первыми в голову пришли.

— Выше бери.

— А если стряслось, что будет? — внутри как-то разом неприятно кошки заскребли.

-Такое спросишь, кое у кого псу под хвост пойдёт начало сезона охоты на кабана и настроение кое у кого испортится. Ну и Митяй на бабки встрянет, что не дай бог. Но не должно быть так.

— Как это понимать? — уточнил Пельмень.

— Так и понимать, что медным тазом наше финансирование накроется, — заявил тренер. — Хрен тебе будет вместо соревнований.

Пельмень опешил. Вон оно как оказывается подворачивается. Теперь то понятно отчего мастер за голову хватался. Кто ж знал, что все настолько серьезно. Охота там, кабан.

— Надеюсь все обойдётся, Пал Саныч?

— Ну мне Митяю помочь нечем, я ему прямо сказал — сделай так, чтобы у этих влиятельных людей настроение не испортилось. Ищи титан, делай детали, чтобы к 1 сентября заказ был готов! И будут тебе бабки. Людей не должно подвести, тем более таких…

Пельмень закивал.

— Ладно, Саня, я было подумал, что с фиксаторами что приключилось, но видать на мази все. Ты там ему помоги, если что. Быстрее сделаете, быстрее он бабки получит.

Тренер указал Сане на выход, давая понять, что разговор окончен. Пельмень двинулся к дверям на слегка ватных ногах. Выходит. мастер выгородил Пельменя, на себя вину ваял и перед влиятельными людьми в долг влез. Разбираться надо…

Глава 10

«Рosition number one — отдыхаю сам

Рosition number two — тебя хочу

Я знаю точно, знаю наверняка

Сегодня вторник и ты дома одна

И я тебе звоню, рosition number 2»,

Кай Метов.

Домой Саня пришёл в несколько подавленном настроении. Откуда хорошему настроению взяться? Рабочий день через одно место прошёл, потом выяснилось, что своей рукожопостью Дмитрия Дмитриевича подставил. Вот тож.

С понурой головой Пельмень зашёл в комнату, где встретил батю — бывшего физрука Игоря Борисыча. Довольного как слон. У него всегда все было зашибись. Ну и наряжен батя тоже был как всегда — в трусы семейки и майку алкашку с разводом чуть выше пупка. Уже что-то пролил видать, мамка то его регулярно обстирывала.

— О Санечек, здорово сыняра!

Завидев Пельменя, бывший физрук начал энергично подниматься с дивана, видимо хотел руку подать, ну а поскольку не трезвый был, завалил нафиг стул, на котором у него поляна была раскинута с дневной дозой «лекарств». Газетка вон постелена аккуратненько «Советский спорт», селедочка порезана на блюдечке, не с голубой каёмочкой правда, но тоже ничего. Ну а следом пузырь открытый и наполовину приговорённый, Игорь Борисыч тоже перевернул, с рюмочкой вместе.

— Вот бля. Ну какого спрашивается хера?! — возмутился бывший физрук, вздыхая.

Нет бы селедку с ковра убрать и не засираться, а Игорь Борисыч бутылку бросился поднимать — граммов пятьдесят драгоценной жидкости уже пролились, в ковёр сразу впиталось. Бутылка то открытой оказалась, мозгов не хватило у бати пробочку на место вернуть.

— Виделись мы с тобой бать, днём, — Саня прошеб в свою комнату, положил сумку на кровать, размял шею.

Помогать бывшему физруку не стал, сам насрал, пусть сам и убирает. Хоть что-то в доме делать то надо, не все же время баклуши бить.

— Я че то не понял немного, сын, а сын — ты с тренировки или как? — батя кое-как соскреб с ковра сельдь, покидал обратно кусочки в блюдечко, масло оставшееся на полу в ковёр втер и руки благополучно вытер о труселя. — Че со спортивной сумкой шатаешься, а завод, практика? Ты уж утром говорил, что трудиться пойдёшь.

-Так уже отстрелялся, пораньше с завода отпустили, — нехотя пояснил Пельмень, ну не то настроение сейчас разговоры заводить. — Ты просто спал, когда я домой пришёл, а будить тебя я не стал. Вот и разминулись.

— Ясно… да на сон чё то потянуло, днем так припёкло, что никакой вентилятор не спасал, — бывший физрук зевнул делано. — Ну как твой первый рабочий день прошёл? Пообтерся, шишек понабивал?

Понабивал… Пельмень поёжился дальше.

— Пойдёт в общем то, — Саня открыл сумку, достал оттуда мокрые вещи после треньки. Пробежка вышла просто адовая, пекло даже в пять вечера никуда не ушло, но после пятидесяти градусной бани в цеху, уличная жара все же казалась этаким лёгким недоразумением. Однако пропотел Пельмень хорошо и сейчас его сковывала приятная усталость.

— Напильник хоть в руках подержал? Детали видел?

— Подержал, бать… кстати, зашибись тебе бы туда попасть, не хочешь работягой устроиться? Там тоже мужики на газ квас не дураки, быстро освоишься. Рабочим хорошо платят.

— Я что ли рабочим? — с недоверием переспросил Игорь Борисыч. — Ты там на солнышке перегрелся? У меня высшее образование!

— Ну а че, я за тебя перетру, пойдёшь не? Мамке поможешь, совсем мы ее загоняли, — предложил Саня.

— Пф-ф, ещё чего, я физрук сына!

С этими словами Игорь Борисыч полез в стенку, достал вторую рюмку, на стул поставил. Ну и оформил два снаряда в полную боевую готовность — до краев считай.

— Ну че по пятьдесят сообразим? — довольно руками потёр. — Угощаю.

— Я ж не пью, забыл бать? — отказался Пельмень.

— Пьёшь не пьёшь, а надо же тебе в новую культурную среду вживаться? Белых ворон не любят!

Бывший физрук поднял наполненные рюмочки, Сане одну протянул.

— Давай погнали.

— Не, я пас бать, уморился.

— Ну, мое дело предложить!

Батя отказывать себе не стал. Насвистывая под нос Киркорова «Ты, только ты» тяпнул сначала свои пятьдесят граммов, а затем и Сашкину водку выпил. Ну и селедочкой закусил, той самой, что побывала на полу. Надо ж чем-то закусывать.

— За твоё здоровье! Расти большой не скажу, ты итак детина у нас с мамкой вымахал.

Пельмень вещи в рулон свернул, дернул чистые трусы с полки и пошёл стираться намываться. Хотелось скорее смыть с себя духоту сегодняшнего дня, да поваляться в кровати. Может сестра плеер не взяла, по кайфу будет музон послушать, расслабиться как следует. Песни у сестры на кассете классные.

С этими мыслями Пельмень вышел в коридор. Там его ожидал приятненький сюрприз — проходя мимо квартиры своей сексапильной соседки, по которой Саня давно пускал слюни, он увидел, что домашних тапок на месте нет, зато рядом с ковриком стоят туфельки на высоком каблучке.

Опа.

А вот это уже интересненько складывается — вернулась гулена стало быть. Первая мысль пришедшая в голову при виде туфелек на высоком каблучке, стала мысль о кофе. Как хорошо, что у Сани хватило тяму Нескафе в загашнике оставить — в пакетике ещё на пару тройку чашек должно хватить.

Дверь в квартиру соседки оказалась незаперта, более того — приоткрыта, щёлочка маленькая видна. Проходя мимо Саня разумеется в комнатушку как бы не нароком заглянул, огляделся как следует. Свет в тесной комнатушке был включён и посмотреть внутри было на что. Половину комнаты занимала одна большая кровать натуральный траходром, на ней куча трусиков, целая коллекция, чулки… все как Пельмень любит.

— Есть кто? — Саня трижды постучал в дверь. — Поздороваться хотел.

Не ответили, соседки внутри комнаты не оказалось. Впрочем понимание, где она может быть пришло сразу — из ванной доносился плеск воды.

Саня подошёл ближе к двери, ухо прислонил, прислушался.

— Я ждала тебя, так ждала

Ты был мечтою моей хрустальною

Угнала тебя, угнала

Ну и что же тут криминального?

Соседка намывая телеса упражнялась в вокале песней Ирины Алегровой, когда Пельмень вдруг понял, что привычка не запирать за собой дверь, обнаружилась у неё и тут. Дверь в ванную была открыта. Ну то есть незаперта.

Саня огляделся, удостоверился, что в коридоре он совершенно один, ну и дверь потянул на себя.

А тут даже уже не оп, а прямо таки опля…

Он сглотнул, наливаясь пунцом и переступая с ноги на ногу. Соседку Пельмень застал в той любопытной позе, когда она стояла раком у раковины и тянулась к трусикам, лежавшим на тумбе. Из ванной она вышла, вода плескалась из крана раковины и красотка даже успела полотенцем обмотаться. И все бы ничего, но полотенце на талии, без того короткое, сейчас немного (ну совсем немного) сползло вверх, приоткрывая филейную часть и эм… как бы так сказать… Приоткрывая кое чего пикантное, смахивающее на спелый персик.

Следом Пельмень понял, что достаточно одного дня на заводе, чтобы профдеформации хапнуть. По крайней мере, в голову полезли вопросы глупо-разные. Интересно, а там посадка прессовочная? В системе отверстие вал?

Саня, понятное дело, в проходе замер, и дверь как-то сразу забыл закрыть. Кашлянул в кулак — горло першить начало. С чего бы это вдруг? Забылись проблемы минувшего дня и вся мозговая активность нырь— и ниже пояса нырнула.

Заслышав сухой кашель, соседка обернулась и вылупила на Пельменя свои выразительные глазки.

— Сашка ты… — удивилась она, а потом скользнула по телу Пельменя взглядом. — Ничего себе ты подтянулся. Я тебя с трудом узнала!

Саня то тоже в ванную не в шубе шёл — в трусах одних.

Соседка встала на цыпочки, провела указательным пальцем по груди, на пальце висели трусики. Язычок она вытащила, прикусила.

— Здрасьте, вы тоже замечательно выглядите, я вот вещи постирать… шёл.

— Рада тебя видеть, мамке передавай привет, — соседка вновь окинула Пельменя таким взглядом, будто трусы сняла — Сани трусы в смысле, свои то она сняла давно.

Саня почувствовал как приливает кровь. А она такая блин, горячая штучка, одним взглядом может раздеть. Понял, что снова залился краской и опять ведёт себя не как взрослый мужик, а как пацан, пялясь и пуская слюни на соседку, но ничего при этом не предпринимая.

Совершенно ничего!

Поняв это, Пельмень решил действовать решительней. Поэтому когда соседка уже собралась дверь закрыть, он эту самую дверь придержал — ногу опа и поставил.

— Мне тут вещички бросить в стирочку надо.

— А я думала ты уже хочешь за мной подглядеть, шалун, — она закатила глазки.

Какой там поглядеть, хочу тебя шпили-вили по полной программе, чтобы тебе больше никакого мужика не захотелось, — подумал Саня.

Однако вслух сказал.

— Ну может одним глазком подглядеть, теть Марин.

— Ну тогда ладно. Давай бросай, что там тебе нужно, я почти закончила. Я же тебе не буду мешать?

— Неа. Не будете ни в коем случае.

Пельмень облизал пересохшие губы. Бросил вещи в тазик, залил водой. Ну и замер. Уходить? Не станет же он прям тут… ну к соседке приставать в смысле.

Полотенчик соседки теперь сполз вниз, и теперь как будто бы держался на одних сосках, стоящих колом. Дабы не натворить греха (а непослушные руки уже начали подниматься к груди соседки), Пельмень развернулся к выходу.

— Сашуль, а чем ты вечером сегодня занят? — ласково прощебетала соседка.

— Ничем, — Саня замер в дверном проёме, как вкопанный.

— Заглянешь ко мне?

Он чувствовал, что Марина сверлит взглядом его ягодицы. Ну как чувствовал — зеркала в ванной комнате были повешены друг против друга. Одно на двери, другое на стене у раковины и куда смотрела соседка было видно весьма отчётливо. Как видел Пельмень и то, что она коснулась рукой себе между ног.

Саня зажевал губу, сдерживая желание развернуться и овладеть соседкой прямо на раковине. Понятно, что спрашивать зачем ему при таких раскладах заглядывать к ней в квартиру — лишнее. Может помочь полотенце снять, а то вон за соски стоячие как за крючки зацепилось.

— Розетка у меня сломалась, — выдвинула свою версию происходящего женщина. — Мужика нет посмотреть.

Пельмень продолжая справляться с волнением, взял себя в руки, совладал с эмоциями и прямо спросил:

— Хахаль против не будет, что я своей отвёрткой по чужим розеткам лазаю?

— Так то хахаль, а это ты Сашечка, тем более мы с Никитой вчера окончательно расстались… а отвертка у тебя большая, Саш?

Марина вышла из ванной, ну и пошла, виляя сочной попой.

— Через полчаса будь у меня, — бросила напоследок она.

Пельмень гулко выдохнул, снимая оцепенение, ну и бросился намываться. Вот так с бухты барахты шанс выпал какой! А он себя ещё успокаивал последние пару недель и оправдывал отсутствие близости — мол не надо секса перед соревнованиями, вредно. Хрена два! Надо Федя, надо, как говорится! Соревнования? Че соревнования — подождут.

Вскочив в ванную, Саня встал под поток воды из душа, огляделся и схватил кусок хозяйственного мыла и давай натираться мочалкой. Блин жалко нету нормального геля для душа, а ещё лучше с феромонами, от хозяйственного мыла эффект совсем не тот.

Через пять минут он уже забежал обратно в свою квартиру. Быстро нашёл целлофановый пакетик с остатками кофе у себя под кроватью. Пренебрежительной покосился на заброшенные вкладыши с голыми женщинами и самодовольно хмыкнул. Вот тебе и потрахен вырисовывается, обломитесь девчонки.

Подошёл к шкафу, вывалил груду одежду и просканировал — что лучше по такому поводу одеть. С нарядом у Сани все было проблематично. Что имелось толковое, то сейчас уже было ему велико и сидело на нем примерно также, как сегодня штаны и рубаха. Комично как минимум и отбивающе все желание воспринимать Саню как мужика. Поэтому единственно верным решением, как показалось, было надеть халат бати. Игорь Борисыч хоть и серьезно отличался по комплекции от своего сынка, носил (когда носил) свободный халат. И когда Пельмень его примерил, то обнаружил, что халат ему в притык, но считай как раз.

Немного поразмыслив о насущном, он все же подошёл к тумбочке своей сестры. Открыл верхний выдвижной ящик и достал оттуда презик, который давно заприметил. Без оного никуда, понятно ведь, что посадка у тети Марины отнюдь не прессованная, с таким то количеством ухажеров. В угоду чистому кайфу, но другого варианта особо нет. Резинку он сунул в карман халата.

Следом залился батиным одеколоном, который у того был «на всякий случай». Вонял одеколон крайне специфическими какими-то травами вразнобой, но лучше, чем пахнуть хозяйственным мылом, правда? Ну и напоследок Пельмень ещё несколько минут причёсывался у зеркала. Смущали жидкие водянистые усики. По хорошему их бы сбрить нафиг. Но время — ВРЕ-МЯ! Почему то казалось, что шикарная предоставленная возможность может вдруг исчезнуть. Соседка передумает, ее на работу вызовут или этот Никита придёт!

Закончив с туалетом, Пельмень кивнул собственному отражению в зеркале.

— Теперь то внатуре Ален Делон.

Жирненький конечно… ну чуть чуть если только. Ну а так ещё килограмм десять скинуть и очертания пресса появятся.

В халате, причёсанный и надушенный, Пельмень двинулся к соседке, полный в уверенности в себе. У двери ее квартиры он стоял всего через пятнадцать минут после того, как они в ванной разошлись и обусловились встретиться. По хорошему бы выждать ещё чутка, мало ли женщина прихорашивается, ясно ведь сказала приходить через полчаса, но терпеть не было никаких сил. Да и дверь собака была снова приоткрыта, как будто приглашала зайти и не телиться у входа.

— Я пришёл…

Марина стояла в атласном халатике, таком же коротеньком как полотенце, в котором она была прежде. На ногах были те самые чулки, что Пельмень недавно приметил у соседки на кровати. Если она и хотела прихорошиться, то успела. Ещё как. Саня не мог отвести от женщины взгляд.

— Закрывай за собой дверь.

— Понял.

Он тут же закрыл дверь, запер.

— Я тут кофе принёс, настоящее, пила такое?… — начал Пельмень, показывая целлофановый пакетик.

Вокруг кровати горели свечки и лежали лепестки роз. Саня с любопытством огляделся. А ещё пахло так… сексом пахло.

— Потом, — шепнула соседка, выключая свет.

Комната погрузилась во тьму, разрезаемую блеклым и успокаивающим светом от свечей. Темнота друг молодёжи, решил Пельмень. Теперь назвать комнату соседки иначе, как территорией блаженства и удовольствий, не поворачивался язык.

Долгих разговоров им на этот раз не потребовалось. Халатик Марины, такой непослушный упал вниз. Пельмень кое как, не так изощренно, скинул свой халат.

Ну а дальше Саня себя уже не сдерживал. Взял Марину под упругие ягодицы и покрывая страстными поцелуями понёс на кровать, чувствуя как тает будто сливочное масло на сковородке, ее тело в его руках.

— Какая у тебя большая отвёртка! — изумилась женщина.

Что происходило дальше? Так Саня не помнил ровным счетом ничего, хотя нагло провёл в квартире Марины время до утра. Крышу у пацана сорвало начисто. И память он терял примерно пять раз в течение последующей ночи. Помнил только как в перерывах между беспамятством, они пили Нескафе, как соседка рассказывала Пельменю истории из своей весьма насыщенной жизни, как они смеялись. Помнил как включали Нэнси, как Марина курила ментоловые сигареты и они качались в угаре, прям как пелось в песне, но качались на кровати.

Однако происходящее хорошо запомнили другие соседи. Прикемаривший Игорь Борисыч просыпался даже несколько раз, когда из-за стены доносились стоны. Соседка бабка с трудом поймала упавший со стены натюрморт…

Хорошо было.

По разному хорошо.

Глава 11

«Да я же местный ребята вы че?

Возмутился слесарь и потряс ключом

Атлеты в ответ лишь пожали плечами

И стали выписывать тычки ногами

А слесарь, он тоже ведь парень не промах

Как выдаст вертуху в сандалях огромных»,

рэпер Серега.

Минус любой бессонной ночи (как бы шикарно и насыщено она не проходила) в том, что за ней всегда следует утро. Не в смысле лечь в 4 утра и проснуться в 9 (хотя тоже вариант так себе стремный), а в смысле лечь в 4, а проснуться в 5!

Раннее утро, блин.

Стоило Пельменю закрыть глаза и отдаться царству Морфея в начале пятого утра, как через сорок минут истерично затрезвонил будильник соседки. На работу тети Марине понадобилось — смена в 6 утра. У Сани практика начиналась чуточку позже, поэтому с мыслями «какого хрена», Пельмень нащупал тарахтелку и выключил. Сделаем вид, что не расслышали утренней трели, че нет то? Тем более так сладко спали. Ещё пятнадцать минуточек покемарить и самое то…

Однако будильник в 1991 году мало напомнил современный по части своего функционала. «Напоминалок» для сонь на нем не имелось, такую технику только заново заводить каждый раз. Потому поспали десять минут, двадцать, и через полчаса примерно, так и не заслышав привычного звонка, Марина резко распахнула глаза.

— Твою мать, Саша! Как так?

И пока пельмень «чекал» и «какал» протирая глаза и зевая в полный рот, соседка вскочила в чем мать родила с кровати.

— Проспали, прикинь! Половина шестого! Ты будильник что ли трогал? — возмущалась она.

— Неа, — соврал Саня, хотя теть Марина вроде была не прочь ещё поспать. — Не сработал он походу. Я то че. Самому на работу.

Саня наконец с трудом разлепил глаза и потянулся, отгоняя сон. Сон то и отгонять особо не надо, если заснуть толком не успел. А вообще как-то не правильно утро началось что ли, он то рассчитывал на завтрак в постель, на минет «доброе утро» вместо будильника — это вообще классика.

Губу раскатал походу.

Пришлось подниматься. Пока Пельмень сидел на краю кровати, соседка прыгала на одной ноге и натягивала на себя трусики. Пришлось ненароком пооблизываться, все таки фигура у теть Марины огонёк. Поняв, что сегодня ему уже ничего не перепадёт, Саня поднялся с кровати, накинул на себя халат, повязал поясок.

— Давай давай, Сашенька, быстрее шевелись! Я же на работу опаздываю!

Соседка буквально выпроводила Пельменя из квартиры. Тоже наткнула на себя халат и закрыв дверь намылилась в ванную.

— Теть Марин, мы с тобой увидимся ещё? Вечером сегодня вы что делаете?

— Работаю, дуранда! Но если будешь себя хорошо вести, подумаю, — бросила она не оборачиваясь. — Смотри только мамке своей не скажи чем мы с тобой занимались! А то она с меня живьём шкуру спустит.

Саня хотел пошутить пошленько про то, что он себе новую мамку, но шутка застряла в горле. Увидел выглядывающую из двери бабку соседку, щурившую глаза.

— Развратники! Извращюги!

— Здрасьте, бабуль, вам тоже доброе утро…

— У него ещё наглости хватает здороваться, у меня из-за вас картина между прочим упала! А ты Маринка, слышь тебе говорю, ты совсем совесть потеряла с малолетками…

— Извините! — крикнула теть Марина захлопывая дверь в ванную комнату.

Пельмень дебильно улыбаясь решил, что правильнее всего ретироваться, не вступая в словесную перепалку со старухой. У бабульки соседки шок, ну ещё бы — в начале шестого утра два полуголых тела выбежали из квартиры в коридор, разница в возрасте между объектами совокупления — 20 лет… ну это ещё бабка про Пугачеву и Галкина не знает, ага.

Заскочив домой, Саня просочился в свой уголок мимо спящего Игоря Борисыча, которого совсем не хотелось будить — бывший физрук крепко спал. Скинул халат, переоделся и сделал утреннюю зарядку. Тело после бурной ночки охотно отозвалось на пластику и приведение его в тонус.

Далее последовал привычный контрастный душ (у ванной пришлось таки подождать пока теть Марина примет водные процедуры, ну типа опоздание опозданием, а водные процедуры по расписанию). Ещё через пятнадцать минут они снова встретились на кухне, где соседка уже закончила доедать приготовленный завтрак.

— Сашка, я тебе кашу подогрела, твоя?

На плите действительно стояла железная миска с овсянкой. Пельмень готовил себе вчера.

— Моя теть Марин. Спасибо.

Он вывалил себе в миску кашу, выскребя пригоревшие остатки со дна. Не чуть пригоревшие, а конкретные такие угольки — походу соседка «забыла» о том, что кашу неплохо разбавлять водичкой перед тем как подогревать. Ну и помешивать тоже. Однако тетю Марину сий факт нисколько не колышил. Она чмокнула Пельменя в лоб, все равно, что сынка и убежала.

— Пока Сашенька, — выдала она напоследок.

Вот так пока? Пельмень проводил ее подтянутый покачивающийся зад взглядом, по новой чувствуя во рту обильное слюноотделение.

Хотелось конечно побольше чуточку впечатлений услышать о минувшей ночи. Ну типа ты секс машина Саня, отбойный молоток, лысый из Браззерс или че там ещё говорят для красного словца, когда секс удался. Но есть как есть. Видимо силы свои переоценил.

Стоило соседке уйти, как Пельмень вывалил овсянку в мусорное ведро. Отварил четыре яйца и жуя белок со сваренным вкрутую желтком с содроганием вспомнил, что на завод снова придётся ехать на общественном транспорте. Желание по новой вытирать собой любимым стёкла на пыльных автобусных дверях особо не было, потому идея устроить легкую пробежку до проходной зашла на ура. Да и до начала смены оставался ещё целый час — бегай не хочу. К В чем плюс молодого тела — оно стойко переносит невзгоды. Поэтому после бессонной ночи Саня оказался готов к новым нагрузкам, а тело их жаждало.

Сказано — сделано.

Ещё через 15 минут он уже выскочил из подъезда в шортах и майке вместо рубашки и брюк, и трусцой побежал на заводскую проходную, без спроса воткнув в уши плеер сёстры. Качала Комбинация:

До завода было километров пять, самое то для качественной пробежки и растряски оставшихся жиров. К тому же с утра ещё не было дневной жары, царила приятная прохлада и дышалось хорошо и полной грудью.

Во время пробежки ничего интересного не произошло, поэтому без двадцати пяти минут семь Пельмень пересёк проходную, сунув дежурному в рожу пропуск. Пока спускался к своему цеху среди потока людей, растекающегося в разные корпуса, восстановил дыхание. Заглянул в раздевалку, по пути здороваясь с совершенно незнакомыми мужиками, каждый из которых тянул приветственно руку с серьёзным выражением лица. Переоделся в вонючую рабочку, слушая пошлые шуточки работяг из соседних шкафчиков о любовницах, тещах и Горбачёве. Ну и как велел вчера мастер, появился на рабочим месте чуть раньше начала смены. Отчего-то не хотелось огорчать Дмитрия Дмитриевича, нормальный мужик оказался, без говна. И за вчерашнее неудобно перед ним, ответить добром на добро хочется.

Цех за ночь остыл и находиться внутри корпуса казалось сплошным удовольствием. Нигде ничего не преет, пот из жировых складок не течёт. Но то ли будет ещё, Саня с содроганием вспомнил о пятидесяти градусной жаре на столбике термометра.

Людей в цеху не нашлось, как и на обеде народ забился в курилку перед началом рабочего дня. И наслаждался последними минутами тишины перед тем, как огромные станки включаться и завод заработает на полную катушку.

Правда самого мастера Саня так и не увидел. Опаздывал может быть, что на Дмитрий Дмитриевича не похоже вовсе. Наставника Пельменя не было тоже, но тот видать после вчерашнего на больничный пошёл.

В курилку Саня выходить не стал. Прошёлся к галтовке — упоротых деталей не обнаружил. Прибрали все, ну или следы замели — шабашка все же. Может таки нашли варианты, как брак исправить? Вряд ли конечно…

Ну а потом начался рабочий день.

Пельмень не нашёл ничего лучше, чем вернуться к верстаку. Там, в отличие от верстаков других работяг слесарей, не обнаружил сменного задания. То есть формально никакой цели на сегодняшний рабочий день у Сани не появилось. А значит делать ему нечего.

Вот так стоя у пустого верстака первые полчаса рабочего дня, Пельмень ждал когда придёт Дмитрий Дмитриевич и даст новое задание. Самонадеянно после вчерашнего верить, что ему хоть что-то поручат, но все же.

В ряд заглянул работяга с первого верстака.

— Тю, а где?

Держа в руках связку с деталями, слесарь огляделся, ища ведра с химией. Не найдя вёдер, на Саню уставился.

— О! Практикант, здорово, говорят ты старого до белого коленья довёл?

— А что с ним?

— Сердце прихватило, в больничку вчера после смены повезли.

Пельмень не ответил. По крайней мере, теперь точно понятно, что с наставником.

— Бензин не видел?

— Там, — Пельмень кивнул себе за спину, куда вчера ведра отнёс. — Серьёзное что?

— Очухается, — слесарь отмахнулся. — Мужик железный. Помню ему лет пятнадцать назад в голову деталью прилетало — у шлифовщика со станка сорвалась, так ниче, ходит как видишь.

Саня выслушал историю.

Понять бы ещё куда мастерок делся.

— Дмитрий Дмитриевича вы случайно не видели?

— Так ты зайди в госк, там мастера сидят, — ответил рабочий и насвистывая себе пол нос отправился искать ведерко с бензином.

Саня проводил его взглядом. Ну и понял, что если дальше продолжит стоять у верстака без дела, ковыряясь в носу, то от скуки сгорит до обеда. Да и время без работы тянется мучительно. Поэтому раз гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе или как там говорят. С такими мыслями пошёл в госк, своего мастера участка искать.

В помещении госка Саня уже бывал вчера, поэтому знал куда идти. Открыл металлическую дверь выкрашенную в болотный цвет, зашёл внутрь. Вчера здесь было немноголюдно, а сегодня напротив в госк набились мастера других участков, каждый сидел на своём месте и занимался кто чем невпопад. Чертежи изучали, технологии читали, в потолок плевали. Кому как нравится. Место Дмитрий Дмитриевича пустовало.

— Здорово мужики, — поприветствовал народ Пельмень, застыв на пороге.

Мастера неохотно отвлеклись от своих дел и тот, кто занимался плеванием в потолок сказал.

— Тебе чего?

— Где мастер второго участка?

— Эт Димкин практикант, Сева, — пояснил мужик читавший чертёж, не отрывая глаз.

— А практикант… ну так бы сразу и сказал. Иди сюда, чего сразу не зашёл.

Мастер кряхтя поднялся с насиженного места, подошёл к столу Дмитрия Дмитриевича.

— Димка в другой цех до обеда слинял, а тебе оставил задание, — пояснил Сева.

— Что делать надо? — обрадовался Пельмень.

— На, — мастер взял со стола Дмитрий Дмитриевича стопку методичек и Пельменю вручил. — Изучай пацан. Основы техники безопасности, слесарное дело.

— А поработать нормальное есть че? — смутился Пельмень, совсем не хотелось тратить время на чтение методичек. Радость тоже улетучилась.

— Какой поработать, — гоготнул Сева. — Чтобы тебя в точило засосало или на сверлильный станок намотало?

Мастера в голос заржали.

— Иди давай, читай. Дмитрий Дмитриевич сказал, что когда вернётся будет спрашивать.

— Чтобы от корки до корки прочёл и от зубов отлетало, — вставил свои пять копеек мастер с чертежом.

Ну понятно. Саня пожал плечами. Методички сгрёб в охапку и отправился изучать, обратно на свой верстак. Видимо вера в его таланты у Дмитрия Дмитриевича упало после вчерашнего. С другой стороны, без наставника за работу действительно лучше не браться.

Выходя из госка, Пельмень не нашёл ничего лучше, чем выместить раздражение на входной двери. Та открывалась от себя, ну и Саня хорошенечко так по ней пнул ногой для ускорения.

— Ох… — раздалось с другой стороны.

А когда дверь открылась, Пельмень столкнулся со своим старым знакомым, тем самым, что обещал Сане в санчасти яйца открутить. На пару со своим дружком сварщиком.

Как столкнулся — снес бедолагу с ног, выбив из рук технологию на которой лежали готовые детали. Он их сдаваться в именную ячейку нёс.

Сейчас парниша оказался на пятой точки — глазами хлопает, технология на полу, детали разбросаны.

— Ты, козел драный?! — прошипел он.

Обращало внимание, что фрезеровщик был хорошо покоцан на лицо. Виднелись несколько свежих рубцов, ещё розовых, а над левым глазом пацана вовсе зашивали не так давно. Штук десять швов было наложено. Честно говоря не мудрено, то как он разговаривает натурально стимулирует оппонента к применению физической силы.

— Я точно также рад тебя видеть, — заверил Саня.

Ну и с этими словами как будто бы не специально пнул носиком ботинка одну из деталек, которая подкатилась под мусорный жбан и там застряла.

— Ой не увидел, прости.

И пошёл к верстаку не оглядываясь. Настроение было такое, что если этот индюк что-то пропилит в спину, то Пельмень его головой в мусорный жбан вставит. Детальку искать.

Но без дружочка пирожочка у фрезеровщика видать исчезла былая духовитость. Он засунул язык в одно место, поднялся и начал собирать детали. Нет, он конечно что-то там шипел, но сквозь стиснутые зубы и так тихо, что из-за шума в цеху ничего не разобрать. Хай живет пока, до следующего раза.

Вернувшись к верстаку, Пельмень покидал на него полученные методички. Полистал первую попавшуюся инструкцию «слесаря механосборочных работ», вздохнул.

До обеда чтения точно хватит, причём с головой. Он огляделся, приметил за соседним верстаком табурет (у Сани своего стула попросту не оказалось), забрал себе под задницу, ни у кого разрешения не спрашивая. Это явно не понравилось сверлильщику, который чуть шею не свернул, наблюдая как уводят его стул с рабочего места.

— Эй! Молодой! Куда понёс? Ща встала и шею намылю!

— Сиди пока сидится, братское сердце, — буркнул Пельмень, усаживаясь на стул и понимая, что дальше бравады дело у сверлильщика не пойдёт. — Я отдам!

Да и не нужен сверлильщику стул, до конца смены точно — вон сколько нахапал себе добра, целый ящик финтифлюшек для сверловки по кондуктору. Так что заняться ему есть чем, пусть бабки зарабатывает.

Расположившись, Саня открыл первую страницу, пробежался глазами:

«Слесарь механосборочных работ осуществляет подготовку деталей, сборку машин и механизмов, операции по подгонке, соединению…»

Да ну его нафиг. Пельменя аж пробрало. И такой вот хрени несколько десятков страничек, исписанных мелкими буковками, с редкими схемами и сносками на непонятных словах или формулировках.

Оно точно надо? Дмитрий Дмитриевич сам то эту хрень знает? Не наизусть, а в принципе? Или только в руках держал.

Короче.

Саня отложил должностную инструкцию и взял взамен инструкцию по технике безопасности. Тоже со спущенным лицом полистал пару тройку страниц, закрыл. Чего непонятного — руки ноги береги, никуда ничего не суй.

Скучновато как-то.

Короче, надо Дмитрий Дмитриевичу, пусть сам и читает. Пельмень отодвинул от себя методички. До обеда оставалось ещё три часа, и сидеть у верстака не хотелось. Поэтому Пельмень реши, что использует свободное время для того, чтобы территорию вокруг корпуса посмотреть. Прогуляться тупо. Может где турничок найдётся, площадочка спортивная.

С такими мыслями вышел из корпуса, где уже начинило потихоньку припекать. Далеко идти не пришлось, турник действительно оказался неподалёку от курилки. Уважали в советские времена спорт. Ну и Саня уважал — подошёл к турнику, повис, пару раз подтянулся, кайфы поймал.

И в этот момент заметил на углу корпуса следующую картину. Две хорошо знакомые рожи в виде сварщика и фрезеровщика, с которым Саня только столкнулся в дверях, стопорнули молодого пацана с телегой. Таких бегунков Пельмень уже видел — чи диспетчеры, чи транспортировщики, дай бог памяти вспомнить как правильно называются. Так вот сейчас у фрезеровщика и сварщика с бегунком происходил не самый приятный разговор. Сварщик схватил пробегавшего мимо паренька за шиворот, как лев хватает из засады лань, подтянул к себе. И что-то ему в грубой форме высказывал. У них похоже агрессия дополнительная просыпается, когда эти два кренделя вдвоём ходят. Фрезеровщик картинно поигрывал перед испуганным бегунком фрезой, толсто намекая, что непрочь использовать инструмент для нанесения тяжких телесных. Что эта троица друг с другом не поделила, Саня не знал, да и знать особо не хотел. Однако когда из соседнего корпуса вышло парочка ребят и направились в танмошнюю курилку, вопросы у сварщика и фрезеровщика к бегунку сразу же исчезли. Паренька они отпустили и тот подняв телегу почапал прочь, то и дело оглядываясь.

Что собрались делать дальше эти двое комнатных терминаторов, Пельменя шибко не интересовало. Он снова подпрыгнул, повис на турнике, закрыл глаза, сосредоточился и и собрался подтягиваться по второму заходу, когда раздался свист.

— Але, туша! Глаза открой!

Голос сварщика Пельмень узнал сразу, как сразу понял, что обращаются к нему. Открыл глаза и увидел перед собой две рожи.

Бля…

Ну какого спрашивается рожна? Только ж начал нормально тренироваться и не трогал никого. Обязательно лезть именно в этот момент?

Фрезеровщик возбужденно переступал с ноги на ногу и незакрывая рот тарахтел помелом.

— Отвечаю, дверью меня ударил, суку уработаю прямо здесь…

Он по прежнему держал в руках фрезу. Намекал, что напрочь исполнить обещание прямо сейчас.

— Погоди, — перебил дружбана сварщик и перевёл взгляд на Пельменя. — Думал не найдём? Я же говорил тебе, что мы встретимся. Че ты такой борзый?

Саня отпустил перекладину, спрыгнул на землю.

— Я не терялся чтобы меня искать. Фрезу убери, дурачок, от греха подальше, — Пельмень кивнул на инструмент в руках фрезеровщика.

-А че, очко играет? Кто дурачок, туша?!

Саня промолчал. Приготовился, понимая, что драка может вспыхнуть в любой момент, а получить фрезой не хотелось. По ощущениям фрезеровщику должно хвалить одного удара, а вот со сварщиком чуть повозиться придётся — крепкий гаденыш, а удар в новом теле ещё не поставлен.

— Готов побазарить по мужски? — сварщик набычился.

Пельмень огляделся. Мимо корпуса то и дело проезжал транспорт, ходили люди. Не самое лучшее место чтобы разбивать этих двух крендельков.

— Отойдём может чуть в стороночку?

— Какой отойдём! Я тебя здесь уработаю!

— Ну поближе к санчасти, я как раз обещал доктору тебя в стационар на пару неделек отправить, — Саня подмигнул. — А я пока с ней на свидание схожу.

— Чего?! Думаешь борзый такой и с рук тебе это сойдёт?!

— Если честно, то думаю как тебя ронять — в печень или в голову, — хмыкнул Пельмень, становясь в стойку. — Дилема прикинь?

Пора было заканчивать пустой трёп.

— Ах ты сука…

Ну и понеслась по классике.

Пельмень дождался когда сварщик попрет вперёд и он попер, влетев в Саню прямой ногой. Думал уронить сразу, что ж им всем так неймется душу Пельменя прочувствовать. Не вышло — сайдстеп, и сварщик летит со своей ногой мимо. Пельмень продолжает движение — резкий разворот корпуса на 180, в голову фрезеровщика летит вертушка. Растяжка у Санька ещё так себе, но хватает, чтобы выбросить ногу обутую в тяжёлый ботинок в голову невысокого работяги.

Не успел Пельмень докрутить удар, как у него прямо на лету падает челюсть — работяга легко подныривает под удар и как только Саня отдаёт спину, делает проход.

Ниче се.

А он то явно обученный этот черт, думает Пельмень заваливаясь на траву и сразу блокируй фрезеровщику выход в открытый гард, переплетая ноги за его спиной. Точас подскакивает сварщик, собираясь прописать пенальти лежащему Сане в висок. Удар приходится в локоть — рука на месте и блокирует соккер кик. Саня сбрасывает с себя борца, сам оказывается в маунте… неизвестно чтобы произошло дальше, но тут раздались крики.

— Пацаны! Вы чего?! Хорош! Хорош кому говорю!

Голос Дмитрий Дмитриевича Пельмень узнал сразу.

— Я вам щас головушки поотрываю!

Международник есть международник, даже после завершения спортивной карьеры. Рука Дмитрий Дмитриевича сомкнулась на шивороте Пельменя как тиски и сдёрнула его с фрезеровщика, который собака уже за фрезой полез (слава богу хватило тяму перед началом драки ее в карман спрятать).

— Заканчиваем!

Саня стоял на ногах, чуть задышав и исподлобья смотрел на фрезеровщика и сварщика поочерёдно. Недооценил. Бывает. Нечего было понты с вертушками колотить.

Мастер, видимо закончивший пораньше со своими делами в другом цеху, вырос между сторонами.

— Вы блин красавцы друг друга бить, — сказал Дмитрий Дмитриевич. — Пожали руки! Чего вы исполняете?

— Дмитрий Дмитриевич…

— Через полчаса все в госк как штык!

— Дмитрий Дмитриевич…

— Иди давай, я в отличие от практиканта гладить не буду, ты меня знаешь? Или может два на два схлестнёмся, чтобы по честному силы уровнять?!

Сварщик и фрезеровщик переглянулись, ну и побрели в цех. Мастер проводил их взглядом и обернулся к Сане.

-Чего ты на это ведёшься?

-Виноват…

На секунду Саня скользнул по лицу мастера взглядом и нахмурился. У Дмитрий Дмитриевича под левым глазом открылась глубокая такая сечка, совсем свежая. Сам он был взмыленный и сильно уставший. Все бы ничего, всегда можно списать на то э, что шёл, упал и головой ударился. Но у Дмитрий Дмитриевича оказались сбиты костяшки на кулаках.

-А где вы были? — насторожился Пельмень.

Глава 11

«Коль уверен в силе тела, подставляй плечо, ты, смело»,

Людмила Щерблюк.

Пошли прямиком в госк. Видно было, что Дмитрий Дмитриевич при всем своём внешнем спокойствии — взвинчен. Движения резкие, дверь открывает рывком, зубы стискивает.

В госке не оказалось никого. Мастера разбежались кто куда. Но рабочие периодически заглядывали. Кто детальки положить, кто за работу спросить, кто от делать нечего шатается — баклуши бьет.

Так и сейчас, в госк зашёл работяга со знакомой Пельменю рожей. В мелкой дюралевой стружке весь, усами забавно шевелит, в руках штангенрейсмас держит.

— А где Никифор Петрович делся? — кивнул на место мастера который в прошлый раз технологию изучал.

Дмитрий Дмитриевич покосился на часы на стене.

— Совещание у них с начальством.

— Может вы тогда сориентируете по вопросу? Вы ж за старшего? У меня тут детальки дюже…

— Казявкин, обед уже через полчаса. Давай потом все разговоры! — перебил Дмитрий Дмитриевич. — Иди вон в столовую сходи. Там баба Зина борщ сегодня обещала! Со сметаной!

— Понял. Нет вопросов, — тотчас согласился с предложением мастера рабочий.

И Казявкин с сияющей рожей ушёл. Чего бы в столовку не сходить, раз мастер разрешает. Тем более на борщ со сметаной!

— Саша, дверь закрой, пожалуйста, — велел мастер, рабочий на радостях не закрыл госк и из цеха доносилсяшум работающего оборудования, который с толку сбивал.

Пельмень дверь прикрыл, погружая небольшое помещение в тишину. Единственным звуком здесь был звук работающего вентилятора.

— Дмитрий Дмитриевич, вы на мой вопрос так и не ответили, — напомнил Пельмень.

— Какой ещё вопрос — где я был? Где-где, шабашка подвернулась, — раздраженно ответил мастер. — Много будешь знать быстро состаришься.

И с этими словами достал из кармана штанов увесистый такой пресс денег. Не в плане именно толщины, а в плане номинала. Пельмень только на первый взгляд насчитал несколько сотен рублей. Точно конечно не посчитаешь, но сумма серьезная, а зарплату сегодня не выдают — видать от той самой шабашки капнуло. Видимо хорошая такая шабашка выпала Дмитрию Дмитриевичу, правда сечка тоже хорошая нарисовалась… Деньги мастер сунул в ящик стола.

Следом подошёл к аптечке, висевшей на стене — белая такая с красным крестом. Открыл. Достал оттуда лейкопластырь, перекись водорода и йод. И с этим добром подошёл к зеркалу возле которого аккуратно обработал свою рану. Сначала перекисью как следует ливанул — рана зашипела, перекись запузырилась. Дмитрий Дмитриевич зубы стиснул.

Ему бы по хорошему в медпункт пойти показаться, подумал Пельмень, сечка все же довольно неприятная и глубокая, по правильному бы зашиться, чтобы быстрее повреждение зажило,но идти никуда мастер не собирался. Его дело.

Дождавшись пока перекись перестанет «работать», Дмитрий Дмитриевич насухо вытер рану стерильной ватой, далее обработал сечку йодом по краям и аккуратно заклеил лейкопластырем, соединяя разошедшиеся концы кожи.

— Ну вот, теперь как огурчик, — заявил он собственному отражению. — Как на собаке заживёт.

— К врачу бы тебе, долго затягиваться будет рана, — все таки сказал Пельмень.

— Успеется к врачу, — Дмитрий Дмитриевич отмахнулся от предложения Пельменя как от назойливой мухи.

Гулко выдохнул, кивнул на стул.

— Присаживайся, не стой, глаза мозолишь… это, Сань, тебе с утра передали пацаны мастера чем сегодня заниматься? Инструкции там, методички? Я же надеюсь ты сделал то, что я велел?

Было видно, что Дмитрий Дмитриевич самую малость суетиться — растерян, как будто места себе не находит. Ну понятно что так, адреналин в крови видимо упал.

— Ну ка расскажи мне основные должностные обязанности слесаря механосборочных работ, — велел он.

— С лицом у тебя что? — не обратил внимания на вопрос мастера Пельмень, а вот ответ на свой вопрос все же хотелось услышать.

— Ты про это… — мастер указал на сечку и махнул рукой. — Ерунда. Будем считать, что поскользнулся и упал.

Он поднял со стола шариковую ручку, повертел.

— А с костяшками тогда что случилось? — Пельмень кивнул на свезённые кулаки собеседника. — На автомате упор лёжа принял, когда падал?

— Принял, пацан… — с этими словами Дмитрий Дмитриевич зло переломил пополам ручку. — Ты давай здесь не юли, а называй основные должностные обязанности слесаря! Сейчас доиграешься и я тебе день не зачту!

Пельмень помолчал, желая немного снизить градус диалога, но потом все же продолжил.

— Дмитрий Дмитриевич, я не юлю, но и не дурачок какой чтобы верить в рассказы об «упал», поэтому понимаю, что у тебя на лице сечка от удара голым кулаком.

— Что ты там понимаешь… — начал мастер.

В этот момент в помещение госка зашёл очередной работяга — готовые детали принёс, в ячейку сложил. Мастер резко замолчал, дождался пока рабочий выйдет, а потом закрыл поплотнее дверь в госк. Но опять таки, на озвученный вопрос Сани он не спешил честно отвечать. Начал что-то там в столе копошиться, искать или делать вид, что ищет, а на самом деле тему сушил. Пельмень прикинул, что возможно стоит по другому спросить, так сказать с другой стороны к вопросу подойти. Ну и спросил по другому, правда также в лоб и прямо.

— Дмитрий Дмитриевич, а эти двое бедолаг, они выходит тоже поскользнулись и на кулаки упали?

Саня хорошо понял, что и у сварщика и у фрезеровщика были сбиты костяшки на кулаках. Несвежие правда, чуть затянувшиеся. Было время и Саня всерьёз подумывал выступать по голым кулакам в одном из поп-мма промоушенов. Ну а чего именитым спортсменам платят там хорошо, уровень кулачки в России серьезно подрос за последние пару лет. Поэтому этот вид спорта Пельмень изучил достаточно хорошо, как и специфику получаемых в кулачных боях травм. Общий тоннаж принимаемого в купол ущерба в кулачке куда меньше, чем в том же боксе, но зато травмпоопасность крайне высокая.

— Нет… эти ребята вообще-то в мою секцию по боксу ходят, — сказал Дмитрий Дмитриевич, малость задумавшись перед ответом. — Надо же куда-то дурь после смены вымещать.

О том, что на заводе есть секция бокса Пельмень, попятное дело, не знал. Хотя тренировать работяг мастер мог себе позволить. Регалии Дмитрий Дмитриевича позволяли.

— У нас соревнования на носу межзаводские, готовимся плотно, разные травмы случаются. Ну ты если от бокса далеко не ушёл, то и сам понимаешь как у спортсменов с травмами дело обстоят.

Пельмень внимательно слушал Дмитрия Дмитриевича, и что ему нравилось меньше всего, так это когда его вокруг пальца пытаются обвести. Вот мастер как раз пытался. Осталось выяснить — зачем ему это. Конечно, предположение у Пельменя появилось. Ну и Саня, как всегда, спросил прямо — дабы предположение своё либо подтвердить, либо опровергнуть.

— А ваши соревнования межзаводские случайно не подпольные бои называются? Вот чисто любопытства ради спрашиваю, Дмитрий Дмитриевич.

Мастер вздрогнул всем телом. Как разрядом тока его прошибло. Однако надо отдать должное, отнекиваться не стал.

— Как догадался? — сухо спросил он.

— Так и догадался, говорю же — не дурачок, кое что в контактном спорте я тоже понимаю. И сечку перчаткой от сечки голым кулаком отличить могу.

Повисла минутная пауза, ну в потом Дмитрий Дмитриевич признался во всем, как на духу, что называется.

— Бои, прав ты Саня, есть такое дело. Дерёмся мы с пацанами на голых кулаках, даже не бинтуемся, иногда ноги тоже подключаем с борьбой, но чаще именно боксируем…

— И кайф какой? Вряд ли интерес спортивный. После одного такого боя лицо на фарш похоже.

Факт фактом, в кулачке куда сложнее перекрываться от ударов и приходиться их ловить либо открытым забралом, либо атаковать первым, чтобы как можно меньше ущерба на себя принимать.

— Ну ты прав пожалуй, мало спортивного в том, чтобы друг другу рожи голыми кулаками чистить, — не стал отпираться Дмитрий Дмитриевич.

— Деньги хорошие?

Дмитрий Дмитриевич огляделся, голос понизил.

— Деньги, Саня, на потеху дерёмся, пол видеозапись.

— Сколько за такой бой платят?

— 500 рублей победа платиться, 250 рублей участие.

— Неплохо… — согласился Пельмень.

Деньги конечно были невеликие, но весьма и весьма достойные для обычных работяг. Примерно столько работяга на заводе получал за месяц труда непокладая рук, ну и в случае выполнения нормы, разумеется. А тут за один бой предлагают месячную оплату. При должном подходе, а главное умении, можно вполне себе проводить по пять боёв в год. О том, что подпольные бои в разных своих проявлениях начали процветать в 90-х, Пельмень хорошо знал. Застать не застал, но старшие в зале в своё время много о таком рассказывали. В казино бились, которых в то время тоже было хоть отбавляй.

— И сколько раундов дерётесь?

Пельмень смутно припомнил, что обычный формат кулачного боя — три раунда по 2 минуты — в угоду зрелищности, чтобы бойцы могли сохранять темп на протяжении всего боя и восстанавливались в перерывах.

Мастер хмыкнул.

— Какой там раундов, Сань. Дерёмся пока не упадёт кто-то. Без перерывом, без подсчета очков.

— Пока не финиширует или не сдастся?

— Нет Сань, пока не упадёт вглухую, — покачал головой мастер.

— Ты серьезно?

— Да, противника приходиться добивать, только наглухо…

А вот это уже смутило самую малость. Заканчивать бои глухими нокаутами с добиваниями… ну так себе история. Конечно, достаточно вспомнить первые турниры по мма, так до сих пор дрожь пробирает. Но когда это было, правила давно пересмотрели.

А если у тебя к примеру крепкая держалка, но уровнем ты ниже своего оппонента? Так недолго и отъехать в мир иной после поединка. Пельмень даже поёжился, представив финиш с добиванием у себя в голове.

— Запись боёв потом куда идёт? — спросил он.

— Отправляют куда-то за океан, оттуда заказчики. То ли Америка, то ли что-то такое. Есть там кровожадные толстосумы, которые готовы щедро за своё развлечение платить.

— Слушай, Дим, и на хрена оно вам надо?

Мастер внушительно пожал плечами.

— Денег нет, черти что выдают последние месяца… вон последнюю зарплату нам с ребятами инструментом дали, а тут хоть зубы на полку не сложишь, живые бабки, — пояснил Дмитрий Дмитриевич свою позицию.

Не сложишь, как же, дай бог в принципе без зубов не остаться, один пропущенный удар и будешь всю оставшуюся жизнь на манной каше сидеть, через трубочку питаться.

— Да и наши местные дельцы — ушлые, как бои начались, так они тотализатор быстро организовали, — чутка подумав добавил мастер. — Касса у начальников греется, если выигрываешь, то можно сверху денег хорошо поднять, не обижают в этом плане. Ну если на себя поставишь.

— А если не на себя? — спросил Пельмень.

-Не на себя самому ставить нельзя, чтобы бои не сливать, да и мало кому захочется в глухаря отлетать, давай по честному, — задумчиво прочесал макушку Дмитрий Дмитриевич. — Правда последнее время мужики из соседнего корпуса воду мутят и результаты боёв подтасовывают, но ниче… мы с ними разберёмся ещё.

Саня внимательно выслушал мастера.

— Так ведь покалечиться можно запросто. Потом никакие бабки уже не нужны будут. Ты ж сам боксировал, знаешь как бывает.

Пельмень поёжился, припомнив того паренька, с которым довелось накануне в медпункте повидаться. Теперь понятно откуда те травмы у пацана — с боев. Его видать в котлету там превратили. И не факт, что он теперь сумеет восстановиться.

— Сань, базара ноль, по всякому бывает. Можно покалечится, но можно и с голоду подохнуть? Сечёшь? Или в криминал пойти и с пулей в землю сырую лечь, — криво улыбнувшись пояснил Дмитрий Дмитриевич. — По факту для тех, кому здоровье позволяет, это единственный доступный способ денег поднять. Да и ты тоже пацан чья бы корова мычала — брак вчера напорол? А мне надо сдавать заказ, неважно хочу я или не хочу. Надо. Заказчики люди серьёзные. И я уже договорился на титан. Пару боёв ещё, выйду в финал и заберу призовой фонд 1000 рублей.

Саня продолжал внимательно слушать. Неприятно, конечно, что вот так оно оборачивается и из-за вчерашней ошибки приходиться страдать мастеру. С другой стороны — никто Дмитрий Дмитриевича драться на кулаках не заставляет… и почему то Саня уверен, что не стой вопрос о титане, то мастер все равно бы бился.

— А сколько бабок надо на титан? — уточнил он.

— Две тысячи рублей заготовки стоят.

— Нехило…

— Вопросы ещё есть, пацан?

Пельмень промолчал. Вопросов и вправду не было. Кто ж знал, что какие-то вонючие железяки стоят целое состояние. С другой стороны, титан всегда был металлом далеко не дешёвым. Хотя… вопросы у Сани все же имелись. Глядя на сечку, которую мастер получил в крайнем бою, тяжело было представить чтобы с такой нехорошей травмой выйти на ринг в разрезе ближайших нескольких месяцев. Вполне вероятно усугубить полученную травму и уйти на покой с инвалидностью. Сечка была крайне неприятная, как уже Саня подмечал…

— Как же ты собираешься с таким драться? — задал Пельмень свой вопрос.

— Есть другие варианты? — с безразличным выражением лица пожал плечами мастер. — Я понимаю, что травмировался конкретно, и на каком-нибудь чемпионате СССР меня бы уже в травму увезли и с соревнования сочли, но ничего заживёт до следующего боя. По сравнению как пацаны некоторые секутся — это ещё цветочки…

Конечно, самоуверенность Дмитрия Дмитриевича поражала, но Пельмень получавший множество травм за свою спортивную карьеру, понимал что с такими сечками нельзя ни в коем случае выходить на ринг. Лечиться с таким нужно — долго и муторно.

— Ты тоже пойми правильно, Саня, из наших в турнире я остался, да эта парочка, с кем ты турник не поделил. Мужики из соседнего корпуса ушлые, мало того что с тотализатором мухлюют, так ещё настоящих спортсменов на завод «работать» зовут, по белому их оформляют. Они как рабочие рукожопые, да все со спортивным прошлым. От нас то самые обычные пацаны выступали, так их давно повыбивали с турнира всех. А об меня их ребята зубки сломали, — мастер фыркнул. — Че думаешь взвинченные такие мои пацаны ходят, в следующем бою им с настоящими бойцами предстоит драться. А если я из-за травмы снимусь, то противник выиграет автоматом и потом свежим на одного из моих пацанов выскочит.

Да, без ста граммов тут не разберёшься. Бабки, подпольные бои, тотализатор. Закручено так, что крутить больше некуда. Неудивительно, что играть начинают нечестно. Хотя кто ж правила устанавливает, вот каждый и вертится как может по своему разумению? Пельмень снова вспомнил того пацана из санчасти, видать попал на одного из спортсменов. Более понятно для Сани стало поведение двух его новоявленных «корешей». Очевидно, что переживают и от того так по дурному себя ведут, опыта ещё толком нет. Хотя надо отдать им должное, в схватке у турника они показали неплохие навыки. Видно, что тренируются.

Как бы то ни было, но Пельмень чувствовал, что пройти мимо и не помочь мастеру он не имеет право. Пусть Дмитрий Дмитриевич и не просит ничего, а Саня его сам «на чистую воду» вывел.

— Когда у вас следующие бои намечаются? — спросил он.

— Завтра в обед будем биться.

Пельмень задумался крепко, ну а потом сходу предложил.

— Давай я может вместо тебя завтра выскочу? — не мог не предложить.

— Гонишь что ли? — Дмитрий Дмитриевич даже бровь приподнял. — Ты? В смысле биться вместо меня завтра собрался?

— Ну а чего, на замену выйду — с корпуса одного, с цеха тоже. Никаких нарушений правил не будет. И опыт у меня какой никакой есть… добро?

— Меня ж тренер убьёт, у тебя же соревнования по боксу на носу! — покачал головой Дмитрий Дмитриевич.

— Так мы ему не скажем ничего, — заверил Пельмень. — Мне, во первых, неудобно, что ты один долг отрабатываешь, а во вторых, ответственность какая никакая коллективная!

Глава 12

«Легко в ученье — тяжело в походе, тяжело в ученье — легко в походе»,

Суворов А.В..

Остаток рабочего дня Саня провёл ничего не делая и слоняясь бесцельно по цеху. Туда — сюда, руки в карманах. В разных рядах побывал, посмотрел как производство выстроено, где-то языком зацепился и почесал. Баклуши бил, и готовился бить людей. Впечатлений после прошедшего разговора с Дмитрий Дмитриевичем скопилось вагон и маленькая тележка. И всех их следовало переварить и осознать.

Во-первых, кулачка, особенно в разрезе подпольных боёв, имела мало чего общего с той кулачкой, которая процветала в России в 20-х годах нового тысячелетия и широко пропагандировалась по различным ютуб промоушенам. Во-вторых, если говорить о любых правилах и ограничениях, то их здесь в принципе не существовало, как таковых. Ну как бы «наше главное правило — никаких правил». Тупо выходишь против своего визави и наносишь друг дружке физический урон до тех пор, пока соперник не отскочит в царство Морфея. По сути своей — чистое первобытное насилие, когда бойцы выступают, как расходный материал. Ну а чего, есть же одноразовые перчатки или тарелки, так почему не могут быть одноразовые бойцы? Философия у организаторов проповедовалась именно такая.

На самом деле, получаемый в подобных боях урон был реально жуткий, особенно в том случае, если друг против друга сходились равные по силам соперники. Это при превосходстве в классе можно быстренько оппонента прихлопнуть или также быстренько самому в нокаут отлететь. Тем более нокаут от разового удара чаще всего доставляет куда меньший ущерб здоровью, чем пропущенный тоннаж ударов. А равные по классу бойцы не желая друг другу ни в чем уступать бьются жестко, идут кость в кость и до конца… Дай бог в таком темпе выдержать хотя бы несколько сражений. Та же отметка в 20 боёв, которые обычно стабильно проводят профессионалы в боксе или по смешанным единоборствам, здесь недостижима априори. Ну а сотни боёв, как у любителей — вовсе из разряда сказок Ганса Христиана Андерсона.

Ну и адреналин от таких от таких «собачьих» боев тоже херачит так, что дай бог каждому… Понимая все это, Пельмень при своём богатом опыте выступлений по любителям и профикам, несколько раз поймал себя на мысли, что чувствует мандраж перед неизвестностью.

Понятно, что ни о каких методичках и инструкциях от мастера, уже не могло быть и речи. Да и Дмитрий Дмитриевич не настаивал больше — спрашивать ничего не собирался, но отметку прохождения практики по сегодняшнему дню Сане проставил. Заодно договорились, что этим же вечером Пельмень заглянет на тренировку пацанов с цеха и проверит свои навыки. Мастер опасался за кондиции Пельменя и прямо ему об этом сказал:

— Кулаки и бокс это совсем не одно и тоже, Саш. Я сам при регалиях и бокс не по наслышке знаю, но сам видишь, — Дмитрий Дмитриевич указал на полученную сечку. — Удар зевнул, недосмотрел и на своей шкуре разницу прочувствовал.

— Готовился конкретно или как есть вышел отбился? — уточнил Пельмень.

— Думал, что в бою че по чем сориентируюсь и на опыте разберу, все таки три сотни боёв да плечами по любителям. И первый бой ещё ничего так прошёл, а во втором сразу посекли, на первых же секундах. Соперник ещё сука, как Тайсон молодой — кулаком бьет, локтем добавляет. Чувствительно…

— И это ни фига не запрещено? — спросил Саня, хотя уже знал ответ на свой вопрос.

— Какой там запрещено, — отмахнулся мастер. — Оно же чем больше крови, тем лучше. Зрелище подавай.

Ну а после разговора Дмитрий Дмитриевич все таки пошёл в медчасть — пластырь слез, а рана разошлась и неприятно кровоточила. Зашиться хотел.

Успел Пельмень и с мужиками помириться — в смысле со сварщиком и фрезеровщиком, с которыми недавно дрался. Те, когда узнали о Сане побольше информации, так руку первыми подали.

— Уважаю, — сказал сварщик, когда узнал, что Саня предложил подменить Дмитрий Дмитриевича в бою.

Правда и скепсиса у работяг тоже поубавилось, сразу после того, как с Саней у турников случилась стычка. С работягами Пельмень тоже перекинулся парой слов.

— Чует жопа, что Димку гады специально посекли, — задумчиво протянул фрезеровщик.

— Почему? — поинтересовался Пельмень.

— Ну как ещё, Сань, сам рассуди — нашу команду хотят лишить сильного бойца! — подключился сварщик. — По мне так очевидно же все.

— К тому же они на победу своей команды хорошо зарядили, — следом подтвердил фрезеровщик. — А Димка он такой, что ставку перебить может и всю малину испортить. Поэтому нашли способ, как его выключить. Он то хорохориться, но биться с такой сечкой не сможет ни фига.

— Хотя паренёк, который ему травму нанёс, наверняка об этом пожалел, нокаут был жуткий, — заржал сварщик.

— Как всегда у Димки…

Пельмень только плечами пожал в ответ. Даже если так и мастера спецом пытались вывести из турнира, то удивляться особо нечему. Дмитрий Дмитриевич действительно сильный спортсмен, высококлассный боец, но именно поэтому он не должен был дать себя посечь, сам виноват. Подставился.

На том с работягами и сговорились, обусловившись встретиться эти же вечером в зале, который располагался в заводском Дворце культуры. Сане не терпелось поскорее понять чего он на самом деле стоит по кулачке.

Рабочий день наконец неминуемо подошёл к концу, он забрал пропуск, переоделся и потопал на тренировку по боксу. Весь в своих мыслях. Встреча с Дмитрий Дмитриевичем намечалась в восемь, а пропускать очередную тренировку перед важными соревнованиями не хотелось. Тренер не поймёт. Пусть головой Пельмень растворился в других делах.

Тренировка выдалась самая обыкновенная, восстанавливающая по части общей физической подготовки офп. Нагрузок толком не было, но были спарринги. Их Пал Саныч давал теперь каждый день, последовательно увеличивая число раундов накануне соревнований. Обращало внимание, как тренер внимательно наблюдает за Пельменем всю тренировку. Скорее всего видит, что Саня на нервяках и головой в другом месте пребывает. Как следствие — выкладывается не на все сто.

В конце тренировки, когда народ начал расходиться, Пал Саныч даже поговорить подошёл, вместо того чтобы в своей коморке запереться, как он обычно делал.

— Сань, а Сань, у тебя порядок? — нахмурившись спросил он, сверля Пельмень тяжёлым взглядом исподлобья

— Да тренер, никаких проблем нет.

— Точно нет проблем? Ты сегодня совсем необязательные удары зевал на спарринге.

— Да что то никак не могу сосредоточиться, тренер, не привыкну никак, что на практику ходить… исправлюсь обязательно! — пообещал Пельмень.

— Смотри, мы на следующей недели уже заявки будем подавать. Если ты и дальше будешь лицом удары блокировать, то свою фамилию там не увидишь. Там в твоём весе ребята такие подобрались, что не зевай — на то и ярмарка.

— Понял. Исправлюсь, тренер, — повторил Саня.

— Ну ну.

Пал Саныч похлопал Пельменя по плечу, ну и в коморку ушёл. Саня действительно зевал и сегодня ловил лицом все, что летело. Пропусти такой удар на соревнованиях, где никто смягчать не будет и проснёшься на полу… Но нервы у Пельменя были действительно в комок скручены.

Вот так час за часом, время подходило к восьми. Тренировка по боксу закончилась в половину седьмого и Саня думал домой зайти, переодеться, перекусить, но потом решил сразу идти в дворец культуры. Заодно пешей прогулкой мышцы после боксерского зала растряс.

Дворцом культуры оказалось довольно большое здание непонятной планировки, где помимо собственно спортивного зала, имелись множество секций, кружков разного народного творчества. Как выяснилось, Дмитрий Дмитриевич после работы мастером на заводе, тренировал школьникам младшего возраста карате. С 7 до 8 вечера шла тренировка. Судя по количеству мамаш и папаш, ожидавших своих чад на лавках небольшой аллеи, желающих попасть на секцию было хоть отбавляй. Мало того, что карате имело популярность, так и тренер производил впечатление. Откуда мастер спорта по боксу познал основы карате — другой вопрос, хотя Пельмень догадывался — из голливудских боевичков, выходивших в большом количестве на экраны.

Саня решил, что не станет терять время и толпиться на небольшой аллейке, а зашёл внутрь дворца культуры.

— К Дмитрий Дмитриевичу на тренировку, — бросил он проходя мимо бабульки вахтёрши, вяжущей свитер.

— Второй этаж, — бросила бабулька, даже не оборачиваясь.

Поднялся по лестнице, прям в коридоре наткнулся на указатель «спортивный зал» и пошёл по указанной дороге. Залом оказалось большое такое помещение, раза в два больше, чем у Пал Саныча. Но внутри — абсолютно пустое и положа руку на сердце, для серьёзных занятий совсем не приспособленное. Ни матов тебе, ни снарядов, ни тренажеров. По стенам висят зеркала, хорошее освещение, да детвора бегает по паркетному полу. Все в кимоно, с разноцветными поясами. Гогочут, тыкают друг друга, подначивают и носятся как угорелые. Посреди всего это действа — Дмитрий Дмитриевич собственной персоной. На нем тоже кимоно, подпоясано чёрным поясом.

Пельмень хмыкнул — вон оно как оказывается.

Тренировка школят как раз подходила к концу. Мастер захлопал в ладоши, взмыленная мелюзга тут же остановилась как вкопанная, построилась. Ну правильно — в любом виде спорта самое главное — дисциплина.

— На сегодня все, — сообщил Дмитрий Дмитриевич своим ученикам. — Слушайтесь родителей, читайте книги и не применяйте свои навыки против слабых. Особенно тебя касается Василий Николаевич! Узнаю, что обижаешь свою сестру и тебе не поздоровиться!

Василием Николаевичем оказался мелкий пацанёнок лет восьми, ковырявшийся в носу, с растрёпанным кимоно.

— Всем спасибо, увидимся в субботу!

Мастер снова похлопал в ладоши и детвора ломанулась к выходу, едва не сбив с ног Пельменя.

Дмитрий Дмитриевич обернулся и завидев Саню приветственно взмахнул рукой.

— Проходи. Только разувайся.

Пельмень присел на лавочку у входа, где обычно сидели дюже любопытные родители, желавшие воочию лицезреть за успехами своих чад. Начал переобуваться, но мастер остановил его.

— Босяком Саня. Завтра тебе никто не даст обуться.

Ну не даст и не даст. Как скажете, хотя конечно лучше фиксировать стопу.

— Ты только после Пал Саныча?

— Да, тренировка была.

— Ну как, на соревнования проходишь?

— Ну если завтра на посекусь, — Саня улыбнулся.

— Точно уверен, что оно надо тебе?

— На глупые вопросы не отвечаю, вы уж извините Дмитрий Дмитриевич.

Пока Саня с мастером в риторике упражнялись, подошли работяги, ровно к восьми. Чем хороша работа на заводе, так это тем, что прививает должную дисциплину.

— Мы будем четверо? — уточнил Пельмень, когда мастер закрыл дверь в зал.

— Все кто остался. Остальных пацанов повыбивали.

— Ясно.

Ну а дальше «тренировка» сразу началась. На физику никто не собирался работать — Дмитрий Дмитриевич не стал проводить пробежек, упражнений, что правильно. На носу важный бой, да и что там можно за один вечер наработать, если только мышцы забить… А вот отточить приёмчики, подвигаться — это пожалуйста.

— В стойку становись, — велел Дмитрий Дмитриевич, обращаясь к Пельменю.

Одновременно кивнул сварщику, предлагая тому встать с Саней в пару.

Пельмень в стойку встал. Левостороннюю. Правое плечо к подбородку поднято с одной стороны, левый кулак бороду прикрывает с другой.

— Поработайте аккуратно, — предложил мастер.

Начали.

И тут случилось неприятное — первый же джеб сварщика прошёл у Пельменя между рук и попал в носяру! Это, ещё повезло что работяга в удар не вкладывался, так чисто погладил…

Понятно.

Пропущенный оказался неожиданным, Саня его откровенно не то чтобы прозевал — он то удар видел, контролировал. Просто небольшой кулак как нож через масло легко прошёл между кулаками. То ли сказалось пристальное внимание Пельменя на бокс с большущими перчатками, где такой удар не прошёл бы и 1 раза из 10. Но нет же — в том же мма малые перчатки, но какая никакая зашита есть. А здесь перчаток вообще нет! Равно нет никакой защиты, по крайней мере в том привычном формате, к которому Пельмень за годы привык.

Саня привычно потёр нос. В новом теле переломов носа у него ещё не случалось, пока. Но вот само движение перенеслось вместе с некоторыми другими привычками. Аккуратнее надо, будь это настоящий бой и ничем хорошим пропущенный джеб не закончился бы… уже на собственной шкуре Пельмень отчётливо ощутил, что каждый пропущенный удар голым кулаком может привести к тяжёлым последствиям. Сам удар, конечно, не такой тяжёлый как в боксе (все же голой рукой не нанесёшь нормальный сильный удар без боязни травмироваться), но все же.

— Стоп! — вмешался Дмитрий Дмитриевич и тотчас внёс коррективы. — Саня, это не бокс — пропускать будешь все что летит, если попытаешься на блок удары принимать. Голые кулаки они такие доставучие… вот перекройся.

Пельмень в блок тотчас ушёл, а мастер медленно и наглядно нанёс несколько ударов совершенно под разными углами. И в защите Пельменя сразу нашлись километровые дыры. Туда, как к себе домой, залетели поочерёдно все до одного удара Дмитрий Дмитриевича.

— Перекрываться тут бесполезно, только дистанцию рвать, смещаться, за руку заходить, — продолжил мастер.

— Ну или навстречу бить, — подключился фрезеровщик. — Га опережение.

— Здесь вполне можно разбить одной рукой, джебом одним — понимаешь?

Пельмень кивнул.

Факт на лицо, приспособиться надо. Сложно будет, поскольку большинство движений уже на уровне инстинктов заложено, но что поделать. Хорошо, что заранее пришёл, потому что иначе бы на жопу сел, опозорился бы и работяг подвел. Потому что между кулаками и боксом — пропасть. Это как на бокс после мма выходить. Совершенно разная специфика и многие сыпятся, не проводя подготовки — даже функционалка разная.

— Давайте ещё попробуем, — предложил мастер занять позиции.

Попробуем.

Следующие джебы Пельмень также успешно лицом схавал. Скорость у сварщика была достаточно взрывная, тяжело пришлось, хотя опять же оппонент в удары не вкладывался. Но потом Пельмень таки начал смещаться, что-то даже получаться начало. Поймал себя на мысли, что по большому счету весовые на голых кулаках не так важны, и это даже плохо, что их здесь нет — умелый боксёр средневес схавает тяжа, порхая вокруг бабочкой и велосипедя. И поговорка, что большой хороший боец побьет маленького хорошего бойца, здесь не настолько актуальна.

Однако стиснув зубы и хавая прилетающие в лицо неприятные тычки, Саня потихоньку перестраивался под манеру ведения поединков на голых кулаков. По крайней мере делал то возможное, что можно было сделать за короткий промежуток времени.

И примерно через полчаса сделал следующее — сбил вытянутой рукой руку сварщика, заступил за переднюю ногу и нанёс, вернее имитировал удар, попав точно в цель.

Начало получаться.

Глава 13

«Ожидай неожиданного, и ничто не застанет тебя врасплох»,

слова доктора Кевина Кейси из сериала «Клиника».

Придя домой Саня принял душ, ничего не поел, а сразу лёг спать без задних ног. Ну ка, отпаши смену на заводе от звонка до звонка (тупо побудь на пекле пусть и ничего толком не делая — это тоже гемор), и проведи две тренировки в зале. Разных тренировки. Вот оно и ну ка получается — спал Пельмень не просыпаясь до пяти утра, как младенец.

Будильник услышал с трудом. Однако глаза разлепил быстро — выспался, набрался сил. Встал, размялся — бодряка словил, что важно, учитывая что сегодня бой планировался. На зарядке отдельное внимание уделил растяжке. От завтрака отказался, чтобы организм не грузить. Кефирчик зато выпил — это пожалуйста, чтобы в животе перед боем не урчало.

Вчера, расходясь, Пельмень и Дмитрий Дмитриевич между собой договорились, что на работу следует приходить во время. Чтобы как ни в чем не бывало и вопросы не возникли у тех, у кого они возникнуть не должны. Поэтому в начале смены Саня был как штык на проходной, ну и в цех пришёл сильно заранее. Переоделся, переобулся и был готов.

Мастер встретил Пельменя как ни в чем не бывало, вручил методички по слесарному мастерству штудировать и удалился в госк, ни слова не сказал. Конспирация, твою мать — дело непростое. Пельмень методички кинул на свой верстак, ничего читать не собираясь, когда к нему подошли фрезеровщик и сварщик, оба на серьёзных щах. Напряженные такие. Бой как никак, а опыта у парней видать мало, не могут с собой совладать… Так и перегореть недолго. Потому что накручиваешь себя больше чем положено, в голове подгоняешь, а значит — тратишь силы. Кто не в курсе — мозговая активность сжигает калорий не меньше, чем некоторые физические нагрузки.

— Как дела, мужики, как спалось? — спросил Саня, обменявшись с работягами рукопожатиями.

— Нормально, на нервяках правила, как сам? К бою хоть готов? — спросил сварщик, не став отнекиваться и отрицать, что нервничает.

— Пионер всегда готов, — ответил Пельмень.

Хотя в ответе своём малость приукрасил. Как тут приготовишься, если соперник по бою заранее неизвестен (ну может кроме самих организаторов). Выбирают пары уже во время самого ивента — по жребию. Кстати сам по себе отличный маркетинговый ход, интриги противостояниям добавляет и смотрибельности. Конференций только перед боем не хватает.

Впрочем, Саня своим соперником по предстоящему бою даже не интересовался, потому что это ровным счетом ничего не поменяло бы. Ну узнает, что ему будет противостоять условный слесарь Вася Пупкин, а толку? Времени на подготовку нет, записи предыдущих боёв тоже отсутствуют. Тут бы просто одуплиться как на кулаках выступать, для самого себя понять…

— Вы чтобы нервяки снять и не перегореть, на турнике повисите, — спокойно предложил Пельмень. — Грузиться не нужно, но переключиться — самое то. Рекомендую.

— Ты такой умный Саня, как будто сам не переживаешь! Но на турник правда сходить надо…

На этом разошлись. Пацаны на турнике побарахтаться, а Пельмень от нечего делать, чтобы время скоротать, полистал вручённые ему методички. Ничего интересного правда не нашёл в них, но тоже переключился, разглядывая картинки с изображением типов сверлильных станков.

Примерно через час подошёл Дмитрий Дмитриевич, который Пельменя от созерцания отвлёк.

— Идём пацан? Все в силе? — уточнил мастер.

— Пошли, — Саня пожал плечами, закрывая методичку сверлильщика.

— За мной иди, если что кто спросит, то мы с тобой идём в другой корпус, рабочие моменты утрясать, — Дмитрий Дмитриевич потряс в воздухе свернутой технологией.

— Как скажешь.

На выходе из корпуса к ним присоединились сварщик и фрезеровщик. Постояли, пообщались прежде чем дальше идти.

— Никто на хвост вам не упал? — спросил Дмитрий Дмитриевич.

— Не, чисто. Сказали, где сегодня у нас локация будет?

— Сказали в столовую идти, — подтвердил мастер.

Пельмень на ус мотал. Выходит, что локация проведения подпольных боёв менялась из раза в раз. Скорее всего — в зависимости от предпочтений заказчика. Любопытно. И судя по всему место встречи называли только накануне начала.

— Столовая? — удивился фрезеровщик. — А ничего, что через полчаса народ туда попрет? Да ты и сам знаешь, Дмитрий Дмитриевич, мужики туда периодически вне обеденное время ходят. Не палевно разве?

— Сегодня столовая закрыта, на проходной распоряжение висит, на профилактические работы, — пояснил мастер. — Ты бы хоть когда на работу идёшь, по сторонам смотрел.

То, что столовую закрыли, явно указывало — в подпольные бои вовлечены серьёзные начальники. Ну и скорее всего финансово вовлечены, что тоже логично.

— А раньше какие локации были? — поинтересовался Саня.

— Каждый раз по разному. Вчера, например, в бомбоубежище дрались, — ответил мастер.

— Неплохо. И пустили?

— Ну если дрались, то пустили, как понимаешь. До этого в ангаре у нас открытие было… ладно че, все готовы к труду и обороне? Ни у кого травм за ночь не появилось? Понос не прошиб?

Дмитрий Дмитриевич обвёл взглядом троицу бойцов.

Все трое кивнули молча в ответ.

— Готовы, какие варианты. Тут хоть обосрись, а драться придётся, — хохотнул фрезеровщик.

— Ну тогда пошли! Пора.

Пошли.

Саня в столовой прежде до этого не бывал, не доводилось как-то, но где столовая находится знал. Небольшое такое здание, от которого всегда пахло готовящейся едой. Поэтому они и подметил сразу, что помимо их троицы туда подтягивались ребята из других цехов и корпусов — остальные бойцы. Тоже выходили из корпусов кучками по два-четыре человека. На вид — в основном обычные пацаны, возраста среднего и комплекции не впечатляющей. Однако среди них была пара тройка прямо таки крепышей, отдельно выделявшаяся. Вот эти антресоли были действительно похожи на спортсменов — походка, пластика и Пельменю что-то подсказывало, что это троица хорошо так на стероидах сидит. Похоже они и есть те самые залетные «гастролеры», которые должны побить остальных работяг и помочь сорвать куш на ставках. Мутанты бля…

У входа в столовку стоял толстый мужик в чёрных солнцезащитных очках, с жирнючей золотой цепярой и в совершенно новой заводской спецовке. Фейсер или что-то типа того. По всему понятно, что толстый никаким работягой не был, а спецовку получил за тем, чтобы никак не выделяться из массы, типа «свой». Хотя надо признать, что получалось у него плохо. Работяг то можно сразу заприметить по движениям, по взгляду. А этот — другой.

Подошли к нему. Толстяк окинул всех взглядом, ловко упражняясь со спичкой выполнявшей роль зубочистки — та повисла в уголке его рта.

— Фамилии свои называйте, — сказал он вместо приветствия.

— Я Пельменко, — первым откликнулся Саня.

Фейсер сверил список. Попросил фамилию повторить.

— Пельмененко Александр Игоревич меня зовут.

— Нет такого, шуруй отсюда.

— Мою фамилию посмотрите, — включился Дмитрий Дмитриевич и свою фамилию назвал, следом дополнительно пояснив. — Пельмененко на моем участке практику от училища проходит слесарем, сегодня мне на замену выйдет. Я подавал уведомление, но видимо ещё не успели поменять в ваших списках.

Толстяк вновь вымерил Пельменя взглядом.

— Точно согласовано все? Мне потом пропиздон не вставят? — спросил он.

— Согласовано, — подтвердил Дмитрий Дмитриевич.

— Ладно, проходите оба. Ваши как фамилии? — обратился он к сварщику и фрезеровщику. — Цех у вас тот же? Один стол?

Фамилии назвали, номер цеха подтвердили. Фейсер коротко кивнул.

— Майки только на входе сразу снимайте, здесь оставляйте. Потом на выходе заберёте.

Саня обратил внимание, что рядом с толстяком стоит короб, в котором действительно сложены майки тех, кто уже внутрь зашёл.

— Очередь не задерживайте, да? — поторопил толстяк.

Майки сняли, взамен толстяк в чёрных очках выдал всем четверым шапки ушанки и вручил каждому свой номерок.

— Это то на хрена? — удивился Пельмень, глядя поочерёдно то на номерок с цифрой «12», то на ушанку с Красной звездой.

— Шапки — для съёмок реквизит, номерки — для жребия, охотно пояснил Дмитрий Дмитриевич, напяливая на себя шапку ушанку.

Пельмень покрутил свою ушанку, тоже надел. Надо — значит надо, вообще не вопрос. Кто его знает какие причуды у организаторов, но как известно кто платит, тот и заказывает музыку. С организаторами и промоутерами у Пельменя вопросов никогда не было.

Кстати плату за вход здесь не брали, хотя обычно в других местах, где проводили подпольные бои, за вход приходилось платить, причём суммы не малые. Зашли, толстяк уже переключился на следующих очередных.

Внутри все оказалось приготовлено. Столы расставлены кругом, в центре круга освобождено пространство для драки, на самих столах борщ в тарелках и чай в стаканах.

Мда… внатуре, кино целое.

На столах помимо прочего стояли таблички с номерами участников, чтобы не потеряться кто куда рассаживается. Саня огляделся, ища номер — нашёл за третьим столом от входа. Подошли, начали располагаться. Поскольку стульев за этим столом было всего три (по числу участников в списке), Пельмень не долго думая присвоил стул из-за соседнего стола, на нем никто не сидел. И уже собрался присаживаться, когда на его плечо со спины легла чья-то ладонь. Тяжелая такая рука…

— Ты ничего не попутал, бедолага?

Пельмень тотчас обернулся и обнаружил перед собой ту самую компашку из стероидных мутантов. Один из них, сука самый здоровый бычара, с лицом не обделённым интеллектом и с большими прыщами, как раз положил руку Сане на плечо.

— Руку убери.

— Стул на место поставь.

Саня бы может поставил и даже извинился, что чужой стул взял, но с этими словами бычара сильнее сжал Пельменю плечо. Если за спиной быка стояли два его подельника, то за спиной Пельменя тотчас нарисовались работяги. Тоже в случае чего готовые кипешевать за своего.

— Проблемы какие? Нормально сказать нельзя?

— Будут, если стул не вернёшь, — продолжил накалять стероидный мутант.

— От тебя проблемы?

Неизвестно как бы закончился было вспыхнувший конфликт, но вмешался мастер.

— Мужики, мы ваш стул по незнанке взяли, не обессудьте. Саня отдай им стул, я тебе уже другой нашёл.

Пельмень не отводя глаз от бычары стул отдал. Ну как отдал — пальцы разжал и стул упал на ножки. С трудом удалось подавить в себе желание зарядить боковой в бороду этому мудаку. Чтобы малость спустить его с небес обратно на землю, похоже ему этого не хватало. В ответ бычара убрал руку, но перед этим трижды похлопал Пельменя по плечу. Снисходительно так.

— Скажи спасибо мастеру своему. Иначе сейчас поехал бы в больничку, пидарок…

А вот тут уже Пельмень не стал терпеть. Резко подался вперёд и боднул головой бычару. Прям в носяру, может и недостаточно сильно, чтобы нос к чертям сломать, но достаточно чтобы тот за базаром следил, когда в следующий раз вздумается рот открывать. Здоровяк удар зевнул, попятился что-то рыча, но тут же ответил правым боковым, решив Саню тут же положить. Пельмень перекрылся, удар заблокировал, пошёл в тайский клинч.

Наверняка начался бы кипишь заводской корпус на корпус, но Дмитрий Дмитриевич снова среагировал, втискиваясь между бычарой и Пельменем.

— Хорош мужики! Что творите?!

Саню он тотчас оттеснил. К ним уже бежали кореша фейсеров из числа организаторов, дабы помешать начаться драке, которая не под камеру никому не была нужной — рано ещё. Пельмень особо сопротивляться не стал, отошёл демонстративно поднимая руки. То, что он хотел донести до бычары и его кентов — он донёс: базарить с ним так не надо, руки на плечи складывать — тоже. А вот бычара взьярился, попытался продраться через подбежавших оргов, стул начал хватать — в Пельменя видимо запустить. И орал, что с Саней поговорит позже и похоронит заживо.

Пельмень демонстративно сел за стол, не обращая внимание на оры, отпил чай. Хуепутало, сука. Разбить бы ему стакан об голову… но стоило отдать должное этому гаврику, навыки у него были на должном уровне. Когда Саня в тайский клинч зашёл, то сразу колено выбросил, чтобы ударом в солнышко оппонента угомонить, но тот забрал таз, провалил колено своим коленом и чуть Пельменя не уронил подсечной — не успел правда.

— Мужики, нам за драки вне турнира никто не заплатит, — зашипел Дмитрий Дмитриевич. — Зачем рисковать на пустом месте. Они нас из равновесия выводят!

По итогу через несколько минут все расселись по местам. Правда орги решили отсадить быков, во избежании что называется и от греха подальше. Пельмень обратил внимание, что к бычаре у которого юшка носом пошла подошла та самая сексуальная терапевтша из медчасти. Осмотрела, вытерла кровь, показала большой палец организаторам. Неожиданно немного, Саня то думал, что девка не при делах и от подпольных боёв стороной держится…

Народ продолжал сходиться и занимать отведённые места согласно номерам. Вскоре появилась камера — настоящая, профессиональная, самая то, чтобы кино снимать.

— Аркадий Иванович пришёл…

Вдруг зашептались с разных сторон, когда в столовку вошёл мужчина в брюках, рубашке и галстуке. Крепкий такой, вплечах косая сажень, но роста маленького.

— Кто это? — поинтересовался Пельмень ввиду пристального внимания окружающих к персоне.

— Заместитель директора завода… — ответил мастер.

Собственно стоило заму занять своё место (он сидел за отдельным столом бед борща и чая) как организаторы сразу попросили тишину.

— Начинаем съемку через пять минут, — в середину столовой вышел молодой человек, видимо бывший режиссёром всего действа. — Рты позакрывали, ложки взяли, ведите себя так как будто вы на обед пришли — жрите борщ и пейте чай. Хлопайте когда дам сигнал… если кто в стол влетит, на вас упадёт — выкидывайте обратно в ринг. Все вам понятно? Вопросы есть?

Жесткие правила. Пельмень задумчиво покивал. Вопросов у него не возникло — понятно все.

— Давай тогда, Вась, начинаем, — обратился режиссёр к ведущему. Мужику в строгом чёрном костюме и с микрофоном в руках.

Ведущий вышел в центр ринга.

— Раз-раз-раз, — проверил микрофон, тот работал исправно. Голос донёсся из динамиков.

Посмотрел следом в камеру, оператор показал большой палец, мол Камера — мотор.

В центр столовой, к ведущему поднесли необходимый реквизит — вращающийся барабан с помощью которого можно было провести жеребьевку и достать номера (листки с номерами лежали в барабане).

— Дамы и господа, — разнесся приятный баритон из динамиков по помещению столовой. — Мы рады объявить новый день интереснейших боёв, следующий раунд крупного турнира по диким, жестоким и невообразимым правилам…

Саня внимательно слушал. Надо сказать, что у турнира была относительно неплохая организация.

— Сегодня мы определим вторые пары раунда и узнаём имена тех бойцов, которые сойдутся в битве не на жизнь, а на смерть за правь пройти дальше. И наша первая пара…

С этими словами ведущий закрутил барабан — листки с номерами озорно запрыгали, перемешиваясь. Пельмень в предвкушении заёрзал на стуле, ожидая когда ведущий назовёт первые номера бойцов, которым предстоит открыть сегодняшний «кард».

Глава 14

«Да эй, погоди — не уходи. Ха. Я тобой сейчас займусь.

Здесь не твой район и не твой закон, рядом все друзья, мы одна семья

Да раз, да два, да три, да пять — будет драка опять»,

группа «Отпетые мошенники».

По столам запустили листовку.

— Че там такое носят? — спросил Пельмень, видя как листовка ходит из рук в руки и с каким интересом ее рассматривают.

— Ставки принимают на наши бои, — ответил Дмитрий Дмитриевич. — Способ такой поднять бабла, копейку лишнюю заработать.

— Или бала проиграть?

— Или проиграть, ну тут как карта ляжет…

Когда листовка дошла до стола за которым сидел Пельмень, свои ставки сделали фрезеровщик, сварщик и Дмитрий Дмитриевич. Саня ставки делать отказался, ну его на фиг такое счастье, было время он тоже играл, да ни к чему хорошему кроме потерянных нерв и денег это не привело. Да и на бой надо настраиваться, а сделай ставку, так придётся переживать — зайдёт она или не зайдёт.

— Итак, дамы господа мы начинаем… — параллельно изощрялся в потугах ринг анонсер, голос у мужика был хорошо поставлен, оратор ни дать, ни взять.

Одет он был в новенькую рабочую робу, на голове — также шапка ушанка, все по колориту и специфике сегодняшнего вечера. С робой особо забавно сочетался галстук-бабочка, прям как вишенка на торте.

— Это если че известный актёр нашего местного театра, заслуженный артист республики, — поделился с Саней своим знанием Дмитрий Дмитриевич. — Прикинь, какой уровень задают? Говорят ему за вечер платят не меньше, чем нам за бой…

— Круто, наверное, — кивнул Пельмень, сразу прочухавший, что анонсер — настоящий артист.

— Блин, только не могу отделаться от ощущения, что это серый волк! Вот че делать — волк и все тут!

— Почему? Честно говоря, он не похож на волка, на идиота — да, но не на волка, — ответил Пельмень, рассматривая ряжённого ринг анонсера.

Мастер от смеха прыснул. Шутка зашла. Хотя Саня особо шутить не пытался — ну что делать, если этот ведущий реально на идиота похож в бабочке и шапке ушанке.

— Не, братан, тут весь прикол в том, что он играл в новогодней постановке спектакля о «Красной шапочки», мы с дочуркой ходили, профсоюз билеты выделил. Так вот там он был волком… ты кстати ещё красной Шапки с того спектакля не видел, — продолжил хихикать Дмитрий Дмитриевич.

Ясно все. Ну не Брюса Баффера же приглашать на вечер в столовую, тут и серый волк сгодиться или кто он там — заслуженный артист. Тем временем ринг анонсер продолжал.

— Первая пара сегодняшнего вечера будет объявлена прямо сейчас. Мы проводим абсолютно слепую жеребьёвку, прелесть которой в том, что ни соперники, ни зрители ничего не знают друг о друге до самого конца.

С этими словами заслуженный артист резко остановил вращающийся барабан, в котором хорошенечко растряслись листки с порядковыми номерами тех бойцов, которые присутствовали сегодня в столовой.

— И наша первая пара, которой предстоит открыть кард боев…

Ринг анонсер сунул руку внутрь барабана, достал бумажку в форме прямоугольника и продолжил чтение уже с неё — видать на бумажке помимо номера присутствовал текст, который содержал всю необходимую информацию о бойце.

— Он — токарь универсал четвёртого разряда, один из лучших специалистов седьмого цеха, звезда третьего участка. Он может поймать сотку, выправить брак и его мечта выиграть турнир и пролить как можно больше крови своих оппонентов. А ещё он намерен украсить свой станок зубами своих поверженных противников. Непревзойденный, кровожадный, испытывающий голод побед! Поприветствуем…

— Слушай, а капы у бойцов есть? — задался вопросом Саня, склоняясь к своему мастеру.

Вообще, наблюдая со стороны за всем этим срамом, что происходил в столовой, Пельмень четко понимал насколько высока травмоопасность таких боёв. Даже если соперники отработают аккуратно и сделают все, чтобы обойтись без травм при обмене ударами, существует серьёзный риск, что при падении в нокдаун или нокаут, боец проломит себе голову о бетонный пол. А покрытие здесь было самое что ни на есть бетонное… да и отсутствие канатов тоже серьезно напрягало.

— У кого как, у моих пацанов капы есть конечно… — пояснил Дмитрий Дмитриевич и насторожился тут же. — Ты же себе капу взял, а Сань?

— Взял, — кивнул Пельмень. — Догадался так-то. Совсем не хочется чтобы какой-нибудь токарь украсил свой станок моими зубами или что он там делать собрался.

Дмитрий Дмитриевич успокаиваясь кивнул. Судя по всему, забыл сказать Пельменю о капе.

В этот момент из-за одного из столов поднялся паренёк лет двадцати пяти на первый взгляд, молодой и крепкий. Есть такие ребята, кто от природы «бычки», фактурой как боевые гномы из большинства онлайн игр. Этот был такой же, крепко физически одарён от природы, хотя вряд ли паренёк системно занимался спортом.

Одновременно худосочный мужичок, стоящий рядом с камерой оператора, поднял табличку с надписью «аплодисменты». Все захлопали, чтобы картинка в кадре была поживей и передавала атмосферу. Саня захлопал тоже, ну чтобы идиллию не ломать.

Токарь прошёл в «центр ринга», шапку ушанку снимать не стал. Но стал дёргаться и сокращаться, нанося корявые удары по воздуху, демонстрируя бой с тенью и полное отсутствие какой бы то ни было бойцовской техники. Пельменю же глядя на эти испаражнения сразу стало понятно, что боец из этого товарища никакущий, одно название. Правда впечатлял огромный ключ, который он держал в руке (делая удары ещё более корявыми), завершавший образ лютого работяги с завода.

— Ну я ж надеюсь, что он не будет эти ключом гасить? — спросил у мастера Пельмень.

Не то чтобы переживал как-то, просто ничего похожего с собой не взял. А так пока время есть, если конечно его имя не назовут следующим, вполне можно метнуться к верстаку, молоток взять.

— Не, брат, чисто для антуража, — пояснил Дмитрий Дмитриевич.

— А чего мы тогда ничего для антуража не взяли из цеха?

— Да на фиг надо, мы вот это взяли, — сварщик потряс кулаками и подглядывая на токаря с ключом сказал. — Щас ляжет, бля буду. Он в прошлый то раз с трудом ноги унёс, подфартило.

Следом ринг-анонсер объявил его соперника, достав следущий листок с рандомным номером. Пельмень самую малость напрягся, ожидая имя. Назвать могли кого угодно, включая самого Санька.

— Инженер-конструктор! Он думает в бою и не оставит шансов своему сопернику хитроумными комбинациями, обыгрывая его в шахматной партии на ринге и кормя джебами… — надрывался заслуженный артист.

Инженером оказался худосочный высокий шлагбаум доходяга в очках, с патлами нерасчесанными, но под два метра роста, на две головы выше токаря, но одной с ним весовой категории. Судя по легкости в его ногах шансы у инженера были ой как неплохие. Хотя визуально казалось, что токарю будет достаточно дотянуться до инженера своей граблей и бой будет закончен тут же. Но высокий патлатый парниша мог легко включить велосипед. У инженера в руках имелся производственный чертёж, довершающий его боевой образ.

Они вышли в центр столовой, встали друг напротив друга. Ринг анонсер закончив представление забрал из их рук чертёж и ключ.

— У нас только одно правило! Никаких правил! — заявил заслуженный артист, делая шаг назад. — Пожали руки, коллеги, если у вас нет взаимных претензий друг к другу.

Бойцы пожали руки, претензий не нашлось и сделали несколько шагов назад, становясь в боевую стойку.

— Рефери здесь тоже нет? — поинтересовался Пельмень, понимая, что в центре «ринга» только двое.

— Неа, нет никого, — подтвердил Дмитрий Дмитриевич. — Без правил же типа. На фига нужен рефери.

Отсутствие рефери можно было считать серьёзной недоработкой. Во первых, что самое очевидное, бойцы в пылу боя могли запросто друг друга поубивать. Ну а чего, адреналин херачит, что будь здоров и часто в голове не срабатывает переключатель, чтобы остановиться, Во вторых, от отсутствия рефери могла серьезно пострадать зрелищность поединка. Клинчи — самая незрелищная часть в любом бою (хотя к примеру сам Саня никогда не выключался во время клинча и наносил урон), и если их не контролировать, то бой очень быстро превратится в скучную мышиную возню.

Сейчас же, глядя на инженера и токаря, Пельмень вспомнил финал одного популярного промоушена боев по голым кулакам, где отбились Леко Акопян и Самат Кыргыз. В плане антропометрии, токарь и инженер были очень похожи на тех ребят. Тот финал, на котором Сане довелось присутствовать лично, закончился нокаутом Акопяна, очень антропометрически схожего с токарем. Самат Кыргыз на антропометрии же перебоксировал и выиграл своего соперника, хотя класс соперников был сопоставим. Чем закончится этот поединок — предстояло только понять. Потому как токарь и инженер все же были похожи на названных визави спортсменов только в плане физиологии.

Дзин!

Это ударил не пойми откуда взявшийся гонг в руках ринг анонсера, оповестив соперников о начале боя. Токарь нагнул голову, втягивая в плеси и попер вперёд, как носорог попер, видимо решив напором снести оппонента. Рубака.

Как и предполагал Саня, техники у работяги не было в принципе, поэтому включилась мельница и в инженера полетели удары «исподжопники». Такие плюхи обладали большой амплитудой и сила в них вкладывалась недюжинная, поэтому один пропущенный исподжопник мог отправить спать крепким сном и нанести критический урон. Но чтобы это состоялось, такой привет ещё следует донести до цели. А вот с этим как раз у токаря возникли проблемы. Первый же выброшенный свинг мутант угодил в молоко. Пельмень видя с какой лёгкостью инженер отклонился от удара, понял что скоростные качества соперников находятся на в разных полюсах. Это как если бы пиковый Рой Джонс вышел против Баттербина. Вот здесь было примерно тоже самое.

Раз-два.

Инженер, двигаясь на челноке, легко провалил токаря и вонзил в небритую харю работяги двоечку. Удары из под жопы паренёк хорошо видел и читал токаря, как школьник читает открытую книгу. Правда и инженер далеко не был Роем Джонсом, это был скорее Крис Берд в бою с Айком Ибеабучи, потому что двойка инженера не произвела на токаря совершенно никакого впечатления. Тот лишь утёр потекшую носом юшку (удар то точный) и как ни в чем не бывало по новой ломанулся вперёд.

— Блин, как будто не на кулаках а в 16 унцовых перчатках бьются, — прокомментировал Дмитрий Дмитриевич, уклоняясь во время боя вместе с инженером, пропуская происходящее в центре столовки через себя. — Если бы я так разок попал, был бы нокаут.

— Ща он его прихлопнит, погоди, — заверил Саня.

— Я вообще то деньги на него поставил… — грустно прокомментировал сварщик, который поставил на победу токаря, видать коэффициент заинтересовал, как на андердога.

Однако разбитый нос заставил токаря задышать ртом. Он по прежнему пер вперёд комбайном, пытаясь донести свою одиночную плюху. Но цель каждый раз ускользала из поля зрения. Инженер смещался с линии атаки, в ответ наносил тычки, которые пока и не наносили видимый урон, но злили токаря, провоцировали того на ещё большую агрессию и заставлял выплескивать энергию в пустую. Сами тычки начали прилетать по корпусу и обхаживать печень.

Да и теперь Пельмень понял, что инженер совершенно не вкладывается в удар, а только лишь его обозначает. Понимал парень, что ему не свалить противника пока тот полон сил, вот и выматывал. К тому же места в центре столовки было достаточно и токарь-носорог, делавший ставку на одиночный удар, попросту наматывал круги. Ну а каждый новый исподжопник высасывал из него последние силы.

На исходе второй минуты боя токарь тяжело задышал, опустил неприлично руки, мышцы у него забились и стали совершенно непослушными. Каждый пропущенный удар теперь был более чувствителен и он уже не просто морщился, а вздрагивал всем телом. Но чего, а духовитости пареньку было точно не занимать. Провалившись в очередной раз, токарь снова попер на инженера, занявшего центр «ринга». И Саня понял сразу, что это все. Следующей комбинацией инженер закончит этот бой.

Бух Бах.

С таким звуком влетела очередная двойка, легши аккурат в подбородок токаря. Инженер ударил на встречу, прежде чем токарь сумел донести собственный удар.

Нокаут в который улетел токарь наверняка бы попал в рубрику Григория Стангрита «застрелил просто». Потому что инженер внатуре застрелил работягу, впервые в этом бою вложившись в удар. Кулаки прилетели прямо в бороду токаря и тот мигом лишившись опоры в ногах рухнул на настил. Так некогда падал Тайсон в своём легендарном бою с Льюисом…

В столовой повисла тишина. Нокаут был просто жуткий. Токарь был потрясён настолько, что вытянул руки вверх, видимо сознание рефлекторно все ещё пыталось защититься от удара. Но все для этого бойца было кончено. Никто из присутствующих не вымолвил и слова, все бойцы четко понимали, что их может ждать тоже самое в бою. А ущерб для здоровья бедолаги был нанесён просто колоссальный. Поэтому все до одного проигнорировали появившуюся табличку аплодисментов. Нечему тут хлопать.

Инженер победно вскинул руку, подошёл поближе к подверженному оппоненту и присел. Пельмень думал, что хочет помочь. Но этот черт поднял с пола выбитый зуб соперника, поднял его над головой, показывая присутствующим, а потом кинул зуб на грудь токаря.

Вот же сука. Руки жал перед боем ведь.

Ты хоть уважение к сопернику прояви.

Саня даже на стуле заёрзал, чувствуя отвращение к поступку инженера. Хотя как к противнику, Пельмень проникся уважением к этому долговязому пареньку. Соперник он был серьёзный, более чем и в бою с ним придётся ой как непросто. Стили определяют, а для Пельменя скоростной игровик был подобен смерти на данном этапе.

Инженер как ни в чем не бывало вернулся на свое место за столом. Выпил чай, получил поздравления от коллег из своего корпуса. К подверженному токарю тут же выскочила перепуганная терапевтша…

— Да бля… жестко все это, — вздохнул Дмитрий Дмитриевич, морща нос. — Насколько мне известно этот инженер кмс рукопашник и когда в армии служил бился на соревнованиях по рукопашке, места призовые даже брал. А у них сам знаешь, в крови заложено когда надо вовремя удар донести и как соперника раздёргать — тоже знают.

Саня только плечами пожал в ответ. Чем думал этот токарь выходя биться по кулачке — большой вопрос. Если ради копеек, которые платили за бой, то мужик явно просчитался. Теперь все деньги с боя ему придётся потратить на капельницу и лекарства. Лучше бы после смены на заводе вагоны пошлел разгружать.

По итогу токаря, который так и не пришёл в сознание, быстренько вынесли из зала столовой. Саня проводил его взглядом — дай бог пареньку здоровья, как говориться. Специальные люди протерли кровь и все было готово для следующего боя. Тянуть не стали. Ринг анонсер, тоже кстати малость побледневший после увиденного, приступил к новому объявлению. Как показалось Сане голос заслуженного артиста немного дрожал.

— Это ещё ему крепко повезло, что о бетонный пол не расшибся, — прокомментировал Саня. — Вот тогда было бы куда жёстче.

— Ты сам то ещё не передумал то выскакивать? — улыбнулся мастер.

— Нет, — Пельмень медленно покачал головой. — Жалко, что это чучело сегодня больше драться не будет.

— Че хотел бы с ним выскочить?

Саня хмыкнул. Мало того, что выскочить, что понятно, но ещё бы токарю инженерских зубов хотел подогнать.

Пока объявляли следующих бойцов по столам снова пошла листовка. Как и в первый раз, присутствующим предлагали сделать ставку на победителя следующего боя. Теперь дрались 6 и 19 номера.

— Слушайте, пацаны, так они походу заранее знают кого с кем ставить? — на этот раз Саня приметил, что номера следующей пары организаторы знают сильно заранее.

Приметил потому что таки листовку посмотреть взял. А если так, то значит рандом и жребий — все это чистая формальность, «обёртка» для зрителя от организаторов. Умно. Чтобы получить зрелищный бой, бойцов надо грамотно сводить с друг другом, для этого в будущем и появятся матчмейкеры.

— Они знают, но мы то нет, — подтвердил Дмитрий Дмитриевич. — Вот прямо сейчас из листовок узнаем.

Между тем следующий выход был фрезеровщика. Ставку Саня делать не стал и на этот раз.

— Его руки прочные как сталь, он…

— Скажи прикольный текст, это про меня, — шепнул фрезеровщик довольно потирая ладони.

Пельмень ничего не ответил, но приметил, что руки у паренька дрожат, проступило волнение, с которым он просто обязан сплавиться.

— Машина из 2 цеха, фрезеровщик 6 разряда, и он намерен отфрезеровать в бою своего соперника на повышенных оборотах и заподлицо, наплевав на любую технологию, — продолжал представление ринг анонсер.

— Всю ночь думал как написать, — захихикал фрезеровщик, правда и в его смешке тоже чувствовался нерв.

Саня лишь подумал, что никакого своего текста для выхода на бой, он не приготовил. Как и кару не сказали взять, так ничего о тексте ему не говорили,

— Вселяющий ужас, по прозвищу Фреза Смерти…

Фрезеровщик поднялся со своего места и вышел «в ринг». Далее уже обваляли 19 номера. Пельмень чувствовал волнение — это был тот самый стероидный бугай, с которым накануне случился конфликт.

— И его соперник, боец устроившийся из армии на завод, он только начал свой путь на производстве, но он продолжает путь ломания чужих челюстей. Краповый берет, несущий разрушение…

— Удачи тебе брат! — мастер перекрестил фрезеровщика.

Пареньку действительно могла понадобиться удача в бою. Других шансов, кроме как везения Пельмень не видел, какие хотел увидеть.

— Верю, что он справится, — сказал сварщик, переживающий за своего друга.

Хотелось бы согласиться, но Саня понимал, что ничего не светит фрезеровщику в этом бою.

— Держим за него кулаки.

— Держим.

Соперники сошлись в центре ринга. Руки жать отказались, претензии к друг другу имелись. А через несколько минут начался бой. Теперь уже Саня поймал нервяк и принялся раскачиваться взад-вперед, чувствуя такой мандраж как если бы он сам бился. В отличие от первой пары, здесь весовые категории были отнюдь не равны и это сразу определило рисунок боя не в пользу фрезеровщика.

Хлоп.

Это фрезеровщик предпринял отчаянную попытку ударить передней рукой вразрез. Будь на его месте Саня, то поступил бы точно также. Имелся всего один единственный шанс выйти сухим из воды — элемент неожиданности и фрезеровщик попытался им воспользоваться. И попал же! Плотный удар лёг в подбородок, стероидный мутант попятился, а фрезеровщик тотчас бросился на добивание.

Увы и ах.

Остальные удары летели в блок. Соперник успел перекрыться, а следом уже сам точно контратаковал.

Удар.

И фрезеровщик, получив увесистый удар в корпус отлетел на соседний с Пельменем стол. Там его поймали, вытолкнули обратно, уже пошатывающегося и то вытолкнули лишь только для того, чтобы стероидный бык его сожрал, как булочку в буфете. Так и произошло — удар, плотный. Кулак врезается точно в челюсть. Фрезеровщика пробирает крупная дрожь, бедолага оказывается в состоянии гроги — стоячего нокаута.

Пельмень видел стеклянные глаза, совершенно пустые и лишённые сознания, когда соперник ударил снова по совершенно беззащитному фрезеровщику…

Левый боковой — и на пол от удара упала капа. Тело начало заваливаться, когда как серп косящий стебли пшеницы, в фрезеровщика прилетел правый боковой. Как скошенный фрезеровщик завалился на пол. А стероидный бык бросился добивать его, стремясь нанести по телу утратившему способность защищаться, новые зубодробительные удары.

Повскакивали со своих мест другие бойцы, вскочил Пельмень. Но было поздно — несколько хаммерфистов молотком пригвоздили голову фрезеровщика в бетон.

— Саня, не лезь, — на руке Пельменя, готового выбежать в центр, повис мастер.

— Ты попутал нашего же пацана калечат! — Саня сбросил руку.

Увы, не пойми откуда в зале столовой появилось несколько человек по фактуре напоминавшие фейсера у входа. Они сразу перегородили проход от столов к центру. В том числе для Пельменя перегородили проход, чтобы не дать случиться драке.

Стероидный бык провернулся к столу у которого сидел Пельмень и глядя на него провёл большим пальцем поперёк горла.

Глава 15

«Ты еще ни разу не терпел поражения лишь потому, что пока не дрался с нужными ребятами.",

Мэтт Хьюз, член зала славы UFC и чемпион в полусреднем весе.

Присутствующие наконец-то успокоились. Фрезеровщика, который начал приходить в себя после страшного нокаута, вынесли из зала столовой. Оператор поднял большой палец, довольный тем какую бурную реакцию выдали собравшиеся. Даже не пришлось поднимать табличку с просьбой дать шуму для камеры и картинки трансляции. Кадр без того получился что надо… И заказчик определённо будет довольный, получит возможность пережить те же самые эмоции, что и присутствующие в зале, со скачком адреналина.

К столу за которым сидел Пельмень, подошёл один из организаторов. Здоровый такой дядька с шрамом на левой брови напрочь «съевшем» бровь.

— Слышь, ты сам остынешь или тебе надо помочь, малой?

Саня сидел на стуле, пользуясь этим громила занял позу при которой смотрел на визави сверху вниз и пытался тем самым подавить. Кстати не только пытался — внушительный живот громилы упёрся Пельменю в плечо.

— Ты тон сбавь, — Пельмень вымерил его взглядом. — И живот втяни.

Громила нагнулся, поравнявшись своим лицом с лицом Сани и зашипел.

— Ещё раз попытаешься вмешаться, я твоей головой вместо ёршика унитаз в цеховой параше почищу. Сиди и хлопай в ладоши, когда тебя об этом просят. Усёк?

Изо рта мужичка воняло протухшими рыбными консервами. Пельмень уже начал примерять как смотрелась бы на голове этого мудака тарелка борща из заводской столовой, но в разговор вовремя вмешался Дмитрий Дмитриевич.

— Учтём, Гена. Мы никому не собирались создавать проблем.

С этим утверждением Саня был не согласен, он то прямо сейчас как раз хотел создать проблемы этому гаврику, чутка поверившему в себя. Но чувствуя это желание, мастер отодвинул подальше тарелку борща и зыркнул на своего практиканта.

— Он здесь первый раз, я ему все объясню.

— Смотри, — гупик, которого как выяснилось хвали Геннадий, поправил портки, засветив рукоять пистолета. — Потому что если этот по незнанке, то ты в курсах и с тебя спрос.

И с этими словами развернулся и ушёл.

— Саня не связывайся, — сказал тотчас Дмитрий Дмитриевич.

— Кто такой? — Саня проводил недавнего собеседника взглядом.

— Просто не лезь сюда. Здесь большие бабки, а там где большие бабки всегда грязь и такие люди, как вот этот Геннадий.

— Как скажешь.

Пельмень вздохнул, не имея желания спорить. Геннадий заковылял к столу стероидных быков, чтобы там тоже выдать предупреждение. Любопытно, оборот про «ёршик» он тоже использовал? Впрочем, придавать значение инциденту не стал и быстро забыл о произошедшем — тяжело переживал случившееся с фрезеровщиком. Взять себя в руки взял, но пропускал боль пацана работяги через себя, тот получил жесточайшие увечья в неравноценной схватке. Матчмейкеры, при условии если они здесь в принципе существовали (а существовали, поскольку пары были известны заранее), сработали отвратительно. Задача любого нормального организатора — сделать яркий, но прежде всего конкурентный бой. Сделать так чтобы выходящие друг против друга бойцы пребывали примерно на одном уровне тактико-технической оснащённости и показали достойную схватку. Конечно разное случалось, как и разные задачи ставились (мешочную диету для набития рекорда у бойцов никто не отменял), но эмоции переполняли Саню через край.

В центр столовой выбежал народ из числа организаторов «мастеров чистоты» — с половыми тряпками и ведрами, чтобы хоть как-то оттереть кровь, которой оказался измазюкан пол. Встали на колени, начали драять — оно может и смотрится завораживающе, но для следующих бойцов «настил» превратиться в ледовый каток, что скажется на качестве выступлений. Был у Сани один бой, когда катмен соперника специально делал лужу в углу… Пельмень вздрогнул, почувствовав на своём плече руку Дмитрия Дмитриевича. Тот крепко сжал его плечо своими сильными пальцами.

— Все с ним будет хорошо, Саш. Он парень крепкий и со стержнем.

Хорошо это когда чувака с жутким сотрясом вынесли из столовки, потому что он не смог идти на своих двоих? Или хорошо то, что теперь парень ближайшие недели пролежит на больничной койке, питаясь через трубочку и вполне возможно останется инвалидом на всю оставшуюся жизнь? Пельмень раздраженно дернулся, сбрасывая с себя руку мастера. Спрашивать крутившиеся в голове вопросы не стал, но зло выдавил:

— Тебе нельзя было его выпускать на этот бой.

Возможно было неправильным винить Дмитрий Дмитриевича в произошедшем, но доля ответственности на нем определённо висела. Мастер, а не фрезеровщик имел за спиной пару сотен боёв по любителям и лучше многих понимал то к чему приводит разница в классе между бойцами. Ну а когда разница в классе накладывается на разницу в весе, то быть беде. Беда собственно и произошла.

— А если бы он попал? — Дмитрий Дмитриевич не стал отвечать в ответ эмоционально. — Это не бокс, здесь шанс есть у каждого понимаешь? У него был шанс нокаутировать соперника.

— Не понимаю, ты мне будешь рассказывать об отсутствии разницы? — продолжал закипать Саня. — Чего же тогда перворазрядники не выигрывают страну? Олимпиаду? Сам веришь в то, что мне говоришь?

Мастер заерзал на стуле.

— Давай по другому, если не догоняешь — у пацана жена беременная на седьмом месяце, жрать дома нечего, он сука клубники не может бабе своей купить, порадовать! Ни хрена не может купить и живет в вонючей коммуналке! Зайцем на автобусе ездит на работу! Чтобы лишнюю копейку сэкономить. Ты вообще цены как скачут видел? Или ты в другой реальности застрял? — зло процедил Дмитрий Дмитриевич.

— Лучше чтобы жена у него вдовой осталась или в нагрузку к ребёнку мужа инвалида получила? — не отступил Пельмень.

Мастер покраснел, сжал кулаки, костяшки мигом побелели. Но с нахлынувшими эмоциями справился, надо ему должное отдать.

— Дурак ты, он как настоящий мужчина решил деньги честно заработать, а не пошёл грабить стариков и детей, — медленно проговорил Дмитрий Дмитриевич. — Мне ему надо было сказать, чтобы его жена сегодня осталась голодной?! Зарплату вон снова задерживают… или ты думаешь я его не предупреждал чем это может кончиться? Думаешь он сам не видел, как ребят в каматозе выносили с прошлого карда?! Он же не первый, да и не последний. Это я тебе говорю как раз как человек, который провёл две сотни боёв.

Пельмень промолчал на этот раз. Понятно, что мастер также переживал за фрезеровщика, но ничего поделать с происходящим не мог. Такие были новые правила игры и возможно вот эти бои были действительно единственным достаточно честным и доступным способом заработать в стране, которая шла ко дну и лишилась всех социальных лифтов и вертикалей.

Продолжать этот разговор Пельмень не видел никакого смысла. Поэтому решил отступить первым — хочется Дмитрий Дмитриевичу быть правым — ради Бога.

Меж тем «вечер боёв» продолжился. Организаторам удалось привести в порядок «ринг» и всего через несколько минут вновь вышел ринг-анонсер, чтобы объявлять следующую пару сражавшихся на турнире.

Ведущий встал в центр столовки, заулыбался, покрутил пальцами микрофон, как чётки, заглядывая в свою бумажку с подсказками. Сука такая, сам же обычный мужик, на его глазах пацана считай покалечили, а с него как с гуся вода, ждёт не дождётся, когда за сегодняшний кард получит гонорар. Но он поэтому и актёр.

— Итак, мы продолжаем дамы и господа! Самое время объявить следующую бескомпромиссную схватку, от которой в ваших жилах будет стынуть кровь, а нервы натянутся в струну!

Ведущий подошёл к барабану, крутанул, остановил и сунул внутрь руку. Одновременно по столам стали разносить новые «бегунки» со ставками и предлагаемыми котировками, из которых можно было узнать о следующей паре бойцов. И судя по тому, что мужики с первых столов, получившие первыми же бюллетени, начали оглядываться и тыкать пальцами на сварщика, пришёл его черёд выйти в ринг и показать себя. Понятно, что сварщик сразу смекнул, что он будет драться следующий и подобрался.

— Следующий я походу, — сухо прокомментировал он внимание к своей персоне.

Ринг анонсер начал представление и запел соловьем.

— Первый боец второго поединка вечера! Он не боится высоких температур, он может прочно соединить сварочным швом то, что кажется сломаным безнадёжно, поэтому ждёт у себя на приём своего будущего соперника, чтобы накрепко сварить поломанную челюсть, которую сам же и сломает…

К этому моменту бюллетень дошла до стола и Пельмень не без интереса посмотрел за каким столом сидит будущий соперник сварщика. Не хотелось, чтобы работяге попался очередной стероидный бык, но исключать этого вовсе не стоило. Соперником оказался мужик с пятого столика. В регалиях его стоял прочерк, хотелось верить, что так оно и есть. Потому что у самого сварщика регалий не было никаких в принципе. Но как понял Саня откровенно слабых соперников среди представленных на турнире бойцов не осталось, всех слабых выбили на предыдущих стадиях. Однако смущал коэффициент — 1 к 3 в пользу соперника. Сварщик резво поднялся со своего места.

— Моя очередь биться, пацаны, — гулко выдохнул.

Мастер, а вслед и Саня поднялись, обняли работягу, чтобы поддержать.

— Будь осторожен, уходи от ударов, не лети вперёд, не принимай урон на защиту… — напутствовал сварщика Дмитрий Дмитриевич. — Если вдруг почувствуешь, что не идёт или как-то не получается, то сразу рви дистанцию, смотри на меня, я подскажу как положение исправить.

Дмитрий Дмитриевич явно нервничал после неудачи фрезеровщика, однако сварщик толком не слушал, уже полностью пребывал в бою. И у него наверняка имелся собственный план на поединок. Умение слушать собственный угол приходит далеко не сразу.

— Бей джебом, работай на отходах, не рубись, там шансы 50 на 50 и ты не будешь контролировать исход! Ты понял меня?

Сварщик коротко кивнул и вышел в центр ринга, тем более организаторов уже во всю подзывали бойца, чтобы в тот момент когда прозвучит его имя, он стоял рядом с ринг-анонсером и получился хороший кадр для телевизионной картинки.

В тот момент, когда начали объявлять соперника, Саня снова занервничал. Потому как в объявлении прозвучали регалии бойца, которые не были указаны в анкете листовке:

— Он имеет взрослый разряд по боксу, он победитель городских соревнований, он привык закаливать сталь…

— А у сварщика то есть разряд? — спросил Пельмень, чувствуя неприятное ощущение эффекта дежавю.

— Нет, он же только в прошлом месяце ко мне стал ходить, какой разряд на четвёртом десятке, я тебя умоляю, — ответил Дмитрий Дмитриевич. — Тут все ровно, я знаю Ваньку как облупленного, никакие соревнования он не выигрывал, разряд есть это да, но он то ходил, то не ходил и последние десять лет подбухивает, иногда через проходную выходит вися на спинах других работяг… короче наш куда талантливее будет, у того если и было что, то он давно и успешно это пропил. Уверен, что начни он заниматься со школы и спокойно бы выполнил норму мастера к своим годам.

Оснований не верить Дмитрий Дмитриевичу не было, но с какой стороны не смотри, а назвать спортивный разряд по боксу формальностью не получалось, язык не поворачивался. Успокаивало, что внешне сварщик смотрелся куда увереннее своего визави разрядника — подтянут, пластичен, когда как у разрядника пивной животик на грани «беременного» живота, в зал он наверняка не ходил. Поэтому хотелось верить, что все будет хорошо.

Сам мужик которому на вскидку было лет сорок пять, работал в термичке на заводе. Пельмень узнав это удивился, что пребывая по сути в сауне все своё рабочее время, работяга при этом ещё умудрялся иметь проблемы с лишним весом. Жар в термичке стоял как у черта в преисподней и за день можно было изойти на семь потов.

Когда сварщик и работник термички сошлись в центре «ринга», то первым делом пожали друг другу руки и следом обнялись. Уже это успокоило — грязи в бою не должно быть, раз соперники так тепло друг к другу относятся.

— Это ж Витька, он нормальный пацан, без всяких выкидонов, — прокомментировал Дмитрий Дмитриевич. — Ходит к нам часто в курилку, сигареты строчит и языком чешет.

— Курит?

— Как паровоз, блин. По две пачки в день спокойно убирает. А купить на заводе негде, вот к нам с завидной частенько навевается.

— С дыхалкой как понимаю у него беда? — предположил Пельмень.

— По идее…

Хотя Пельмень лично знал несколько спортсменов, которые курили и ещё умудрялись довольно таки успешно выступать. Впрочем, долго гадать не пришлось. Ринг-анонсер покинул центр столовки и противники двинулись друг на друга. Перед тем как начать бой, сварщик решил протянуть кулак своему сопернику.

Однако в боксе ли, в мма или в любом другом виде единоборств, существовало очень простое правило — все эти обнимашки и выражения глубокого уважения своему сопернику должны оставаться до того, как прозвучит гонг. Когда бой начинается — твоя задача донести как можно больший урон человеку напротив тебя. Если думаешь иначе… достаточно вспомнить судьбу Виктора Ортиса в бою против Флойда Мейвезера. И мозги сразу встанут в правильное русло. Однако бой между Ортисом и Флойд ещё не случился, и от того мозги у сварщика на место встать априори не могли. Зато вот мужичок из термички оказался больно ушлый, чем могло показаться на первый взгляд. Вместо того чтобы ответить взаимностью на протянутый кулак, мужик из термички атаковал через руку, рассчитывая срубить и закончить бой в первые несколько секунд. Удар у работяги был поставлен и чтобы не говорил Дмитрий Дмитриевич, навыки у товарища пребывали на должном уровне. Скорость только подкачала. Сварщик в последний момент поднял плечо, перекрываясь и пошёл в клинч. Но и тут его ожидал сюрприз — работяга из термички не был настроен на чистый бой и всадил сварщику апперкот по яйцам. Учитывая, что никакой защиты у ребят не было, плотный удар лёг точно в намеченную цель и по столовке разнесся стон.

— Ууууу, — загудели со столов.

Но надо отдать должное сварщику, из боя он не выключился ни на миг.

— Сигареты строчит, мужик нормальный? — покосился Пельмень на Дмитрий Дмитриевича.

— Пидар он конченный, больше ни одной сигареты ему не дам! — мастер зло ударил кулаком по столу. — Брат бей его по яйцам в ответ!

Сварщик то ли подсказку услышал, то ли сам ориентировался в ситуации и ударил в ответ. Тоже сильно ниже пояса. Ничего другого ему не оставалось. Даже супер талантливый боксёр должен понимать — если он никак не будет реагировать на грязь со стороны своего соперника в бою, то кончится это печально и приведёт к неминуемому проигрышу. Если Мейвезер не даст соврать, то Василий Ломаченко как раз может подтвердить, к чему приводит игнор грязи оппонента (первый чемпионский бой Лома именно поэтому слил) .

А сварщик, который очень быстро учился, ответил и причём ударил работяга из термички не один раз, а дважды, превращая яйца соперника всмятку. Работяга тотчас удар прочувствовал, согнулся, одной рукой хватаясь за повреждённые кокушки, а другую попытался выставить перед собой, прося сварщика остановиться.

— Погоди брат…

Но сварщик сделал шаг назад, разорвал дистанцию и растерял поочерёдно правым и левым боковым цель в виде подбородка соперника, срубив его как дровосек рубит дерево…

Работяга вздрогнул один раз — другой, и упал бессознательной кучкой на пол, уткнувшись носом в ботинки сварщика.

Наглухо.

В смысле вырубил.

Сварщик убрал ногу и работяга медленно распластался по полу, проехав щекой по покрытию. Добивать, как поступил стероидный бык с фрезеровщиком, работяга не стал — с мужичка было достаточно полученной трепки, чтобы он усвоил свой урок. Потому сварщик только лишь похлопал соперника по плечу и развернувшись, вернулся на свое место за столиком. Заметно прихрамывая, яйца то у сварщика отбило знатно.

Дмитрий Дмитриевич и Пельмень, как впрочем и все остальные в столовой, стояли на ногах. Больно красочным подучился нокаут. Саня не долго думая рванул навстречу сварщику, крепко обнял-поднял.

— Красавчик!

— Поздравляю! — тут же подхватил мастер, полезший в обнимашки вслед за Пельменем.

— Хогош, — ответил было сварщик, но вспомнил, что во рту у него вставлена капа, которая мешает нормально говорить, вытащил. — Хорош, мужики, долго возился, надо было раньше заканчивать.

— Ты целый? Нигде ниче?

Дмитрий Дмитриевич тотчас внимательно осмотрел своего бойца на предмет полученных потреблений.

— Ну если не считать, что я следующую неделю вряд ли смогу по мужски функционировать… — сварщик пожал плечами. — Порядок короче, не бой, а сказка.

Урон он действительно понёс небольшой и можно сказать «проскочил» в следующий раунд.

— Может к врачу все же показаться? — уточнил Дмитрий Дмитриевич.

— Успееться, — отмахнулся сварщик. — Хочу посмотреть как Санек отобьётся, а там уже и обследоваться можно сходить.

Ждать боя Пельменя оставалось недолго. Бедолагу из термички унесли с центра столовой, где его быстро привела в чувства терапевтша. В отличии от фрезеровщика, мужик не получил серьёзные травмы и через несколько минут уже стоял на ногах, массируя виски. Травм то может и не было у работяги, зато голова от пропущенных ударов наверняка раскалывалась.

Ну а дальше вернулся ринг-анонсер.

— Полагаю сегодняшние поединки заполнятся надолго всем любителям единоборств. Ну а мы продолжаем наш турнир. Я приглашаю следующую пару бойцов, которые, я уверен, покажут отменное зрелище не меньшего накала, чем показали наши отбившиеся бойцы.

Закрутился барабан вот уже в третий раз подряд. Вынесли новые бюллетени для ставок. И взгляды вновь уставились на стол за которым сидели Пельмень, сварщик и мастер. Смотрели на этот раз на Дмитрий Дмитриевича, которого похоже имя Сани так и не заменили в списках.

— Они похоже не поменяли имя, — сказал мастер.

— Значит заказчиков будет ждать хороший такой сюрприз, — улыбнулся Пельмень и размял шею, готовый к схватке. — И соперника тоже.

Глава 16

«Сначала только на инстинкты и оставалось полагаться. А потом запретили удары головой, и тогда пришлось всё же кое-каким приемам научиться.",

Марк Колман

Через пару минут бюллетени для ставок оказалась на столе. Пельмень смешно взял лист, внимательно изучил — ставки принимались на соперника как на очевидного фаворита в предстоящем бою. Либо соперник был настолько серьёзный, что в столовке сидел боец превосходящий Дмитрий Дмитриевича по регалиям. Ну или либо в бюллетени дали обновлённые данные, по части (кроме самого описания бойца) — верные. Потому что в бюллетени был записан верный номер, а значит стоял верный коэффициент, делавший Саню значительным андердогом. С каждого поставленного на Пельменю рубля можно было спокойно приобрести два с половиной рубля в случае победы Пельменя. То есть ставки принижались из пропорции 1,5 к 2,5… тем лучше. В том же ufc бойцам запрещено под страхом увольнения ставить на свою победу, но здесь такого запрета не было, чем Пельмень хотел воспользоваться сполна.

— Дамы и господа, вы все наверняка ждали появление в нашем кадре именно этого уникального бойца. Он мастер спорта по боксу, многократный победитель и призёр социалистических спортивных соревнований. Он поставил точку в спортивной карьере и стал мастером производственного участка, где одерживает новые и новые победы на благо своей могучей страны. Он готов выйти в финал и выиграть наш турнир даже не вспотев! Поприветствуйте…

— Дмитрий Дмитриевич, ставь на меня все, что есть, — обратился Пельмень к мастеру.

— Удачи Саня, — Дмитрий Дмитриевич протянул руку, никак не прокомментировал предложение Сани сделать ставку. — Ты справишься, соперник тебе по силам.

Пельмень резко поднялся из-за стола и двинулся к ринг-анонсеру, по пути нанося удары по воздуху. Засиделся на жопе ровно, что называется. Ну ка попробуй просидеть на стуле почти два часа.

Соперник у Сани был действительно не особо серьёзный, контроллер с соседнего цеха, по весу примерно килограмм на тридцать уступающий Пельменю вгабаритах. Но судя по всему этот парнишка неплохо проявил себя в предыдущем бою, раз буки давали на него такой сладкий коэффициент. Впрочем, дело было скорее в кажущейся никчёмности Пельменя.

Как бы то ни было, но драться с контролёром Саня не собирался, а что собирался — так это немного навести порядок в этой странной организации. Потому выйдя в центр столовки, Саня попросил у ринг-анонсера микрофон.

— Одну минуточку, уважаемый, — хрен его знает собирался ведущий делиться микрофоном или нет, потому что Пельмень попросту его нагло забрал. А забрав обернулся к столу за которым сидели те самые стероидные быки недавно отправившие в реанимацию фрезеровщика.

— Считаю несправедливым жребий по которому мне природному тяжу приходиться биться со средневесом, — начал он, стискивая микрофон.

В столовке все замолчали. Геннадий было метнувшийся к Сане, чтобы заняться очередным внушением, остановился — вернее остановил его режиссёр трансляции, посчитавший, что из выступления бойца может получится что-то любопытное. Что можно будет продать за бугор за отдельную плату.

Пельмень продолжил.

— Я считаю, что главная наша цель показать классный бой тем людям, которые нас смотрят и платят за это деньги. Потому прошу дать мне возможность заменить соперника. Ты, — Пельмень ткнул пальцем в ещё одного стероидного быка, сидящего рядом с обидчиком фрезеровщика. — Выходи, давай доставим людям то, чего они от нас ждут.

Бычара вылупил глаза, захлопал ресницами, с ходу не понимая, что от него хотят.

За кадром режиссёр трансляции уже подсуетился, подозвал к себе ринг-анонсера и всучил тому второй микрофон. Что-то зашептал актеру на ухо. Тот согласно закивал — мол будет сделано в лучшем виде.

— Дамы и господа, мы впервые сталкиваемся с той ситуацией, когда одного бойца не устраивает его жребий и он во имя красочности наших боёв хочет заполучить себе другого соперника!

Поднялась табличка с просьбой похлопать и помещение столовки заполнили аплодисменты. Понятно, таки сориентировался режиссёр.

— Но на то у нас и вечер боёв без правил, что никаких правил у нас нет!

И с этими словами ведущий двинулся к быку, которому Пельмень адресовал вызов. Дмитрий Дмитриевич и сварщик смотрели на Саню, как на идиота, не понимая для чего он затеял все это. Был ведь удобный соперник, был просто изумительный коэффициент— действуй, черт побери, а не дурью занимайся! Бабки поднимай, выигрывай… Пельмень показал большой палец в ответ, уверяя, что все нормально и он контролирует ситуацию от и до. Ну почти контролирует… хотя с другой стороны, хочешь ты того или нет, а с одним из этих ублюдков, перекачанных химозой, все равно придётся биться уже в следующем карде. И своим поступком Пельмень хотел избежать случайностей в виде полученной в бою травмы. В том, что он пойдёт контроллера Саня нисколько не сомневался, но вот посечься или травмироваться перед схваткой с быками, не хотелось от слова совсем. Поэтому если начинать выбивать этих товарищей, то почему бы не начать это делать уже сейчас.

— Вы принимаете вызов? — спросил ринг-анонсер, тыча опешившему бычаре микрофоном в лицо.

— Принимаю конечно.

— Как думаете, почему он бросил вызов именно вам?

Бычара, явно неотягощенный интеллектом подвис и тогда Пельмень ответил за него.

— Хочется показать товарищу самым что ни на есть наглядным способом, что биться головой об пол это очень и очень больно.

Бычара не сразу допер по смыслу сказанного, но когда допер, вскочил со своего стула как ужаленный. Саня не собирался скрывать, что хочет отомстить этим верзилам за отправку в реанимацию своего товарища. И он отомстит.

— Дамы и господа, вы хотите увидеть этот бой прямо сейчас? — залился в микрофон соловьем ведущий.

В ответ раздались аплодисменты. Понятно, что табличку «аплодисменты» подняли снова, но сейчас хлопали и свистели действительно искренне — бой хотели видеть. Народ гораздо более оказался заинтересован в схватке двух дядек весовой категории 100+, чем в бое средневеса и тяжа. Ну и не стоило забывать, что вызов Пельменем быка означал и то, что с этим монстром не придётся делить ринг никому из присутствующих, а вместо него в соперники может достаться контролёр. Поэтому народ за силами встретил новый бой с ликованием.

Далее режиссёр своими жестикуляциями показал ведущему, что нужно брать паузу.

— Случай совершенно нестандартный, на нужно буквально несколько минут для того чтобы принять решение! — обьявил ринг-анонсер.

Начали советоваться. Санч прекрасно понимал, что задача режиссера выжать из происходящего максимальную выгоду, но само решение давно принято и совещание организаторов это не более чем формальность.

Пока шёл совет, за столом стероидных царила тишина и всеобъемлющая уверенность. Бычара отправивший в нокаут фрезеровщика мял влротнтковую зону другому быку, которого Пельмень выбрал в оппоненты. Соперник Сани с довольным выражением лица сверлил его своим взглядом, видя в Пельмене лёгкую добычу.

К самому Пельменю подбежал изумленный Дмитрий Дмитриевич.

— Ты че творишь?! Надо же хоть немножко дружить с головой, — с ходу наехал мастер. — Я к следующему бою заживу и вернусь в турнир, а ты сольёшь мое место! И возвращаться уже некуда будет!

— Не ссы в трусы, командир, я проигрывать не собираюсь.

— Ты совсем идиот? Тот кого ты вызвал в прошлом бою положил Стаса с клёпки с первого же удара! С первого! А в Стасе два метра роста и опыт какой никакой в единоборствах имеется!

— Поставь все что есть на меня, — пропустил Пельмень выпад Дмитрий Дмитриевича мимо ушей. — Коэффициент должны увеличить ещё ввысь.

— Ты с головой хоть не ноги дружишь… — мастер отчаянно всплеснул руками.

— Дружу, поэтому и говорю — грузи на меня все, что есть. Если есть у кого бабки занять — займи и тоже грузи на мою победу. Нам ещё за титан надо отдавать или ты забыл?

— А если проиграешь?

— Почку продам, — заявил Пельмень.

Дмитрий Дмитриевич ничего не ответил, только выдохнул гулко. Да и понимал мастер, что никак на происходящее не сможет повлиять — больно задумка показалась интересной для организаторов и обратно ничего не переиграешь. Те кстати закончили совещаться и в центр столовки вернулся ринг анонсер с объявлением, попросив тишины. Пока тишина устаканивалась, ведущий провернулся к Пельменю.

— Пацан, ты вообще уверен, что оно тебе надо? — зашептал он. — Это ж залётные гастролеры, ездят и дерутся по боям по всей стране. Жалеть не будут, сам видел, что с твоим друганом эти черти сделали.

— Уверен, — Саня коротко кивнул, не став пояснять.

— Смотри сам, конечно, здоровье то твоё.

— Правила какие? — это был единственный вопрос, который волновал прямо сейчас.

— Нет здесь никаких правил.

Саня кивнул. Если правил нет, то это очень хорошо.

Ну а дальше ринг-анонсер объявил решение:

— Впервые в нашем турнире боёв без правил, происходит замена участника! Наша организация выступает за самые лучшие бои…

Бычара заслышав, что бою быть, поднялся со своего места и вышел в центр столовой, встав аккурат напротив Пельменя. На его лице застыла самоуверенная усмешка — непохоже, что в Сане он видел хоть мало мальски сложного соперника и предстоящий бой воспринимал не более, чем лёгкую прогулку за очередным нокаутом.

— Вы принимаете вызов? — снова спросил ведущий у быка.

— Давайте начинать.

Ринг анонсер последний раз взглянул на Пельменя с таким сожалением на лице, будто заранее приготовился присутствовать на похоронах. Но не дождётесь.

— Бойцы на середину, — пригласил соперников ведущий. — Вы двое здоровенных детин, способных одним ударом свалить слона. Так подарите нашим зрителям лучшее зрелище из возможных! Пожали руки, если не имеете к другу другу претензий.

Саня всегда был приучен, что жать руки сопернику перед боем надо для того, чтобы проявить к нему своё уважение и за всю карьеру отказался коснуться перчатками перчаток всего один раз. Случилось это примерно год назад, когда ворвавшись на вершину профспорта столкнулся с грязным трештоком, который переходил все грани, затрагивая личности и семью.

Сейчас дело было не в трештоке, а в том, что соперника он хотел уронить и уронить наглухо. Месть эта такая штука, а в бою Пельмень хотел не столько выиграть, сколько отомстить. Впрочем стероидный тоже не подумал протягивать руку, что до него, то складывалось впечатление, будто этот залётный гастролёр даже не считает Пельменя ни то чтобы за соперника, но за человека. Так, ещё один кусок мяса, которому после боя суждено превратиться в фарш.

— Дамы и господа, наши бойцы готовы! Мы начинаем — б-оооо-й!

Объявление снова встретили аплодисментами.

— Ты труп — сказал бычара, вставая в боевую стойку.

Пельмень не ответил, но в боевую стойку тоже встал. Разговаривать во время боя он не любил, хотя считал это довольно эффективным приемом, который когда надо мог вывести из себя соперника и заставить нервничать, как следствие — делать на горячую голову необдуманные и поспешные шаги.

Застаиваться верзила не стал, и напоминая Нганну в ранних боях попер вперёд, сразу на максимальной передачи.

Удар.

И надо сказать, что Саня всегда сравнивающий себя скорее с думающим Джоном Джонсом, чем с нигерийцем, прущим напролом, так вот Саня бездарно прозевал первый же удар. И с первых же секунд почувствовал на своей шкуре разницу между реальным боем на кулаках и любым другим боем по правилам бокса или мма. Ты вроде видишь удар, вроде пытаешься его заблокировать но удар, как чертова ракета с навалкой, он летит точно в бороду. Именно это и пытался донести вчера Дмитрий Дмитриевич…

Пельмень словил увесистую плюху и попятился, отступая по прямой, что ни в коем случае нельзя делать в боксе. Но в боксе всегда можно защититься и смягчить удары блоком, а здесь… здесь соперник ринулся на добивание, желая смести Пельменя и удосрочить на первых же секундах боя.

Размашистый свинг настиг Пельменя и усадил на пятую точку, как по щелчку пальцев. Он завалится на пол, чем тотчас вызвал шквал эмоций — такая туша падает, поэтому зрители и любят бои тяжей, что одним ударом можно поставить точку в любом противостоянии.

— Давай Санечка, дерись, — истошно верещал из за стола мастер, перекрикивая остальных.

Нокдауна не было.

Вернее нокдаун здесь никто не считал, потому у Пельменя не было даже десяти секундного шанса прийти в себя. Противник тотчас бросился на добивание, чтобы оторвать голову оппоненту и вбить своими ударами его голову в пол. А значит риск что бой повторится точь в точь, как бой фрезеровщика, стал вполне себе осязаем.

К добиванию боксёр оказался не готов, но и Пельмень в прошлой жизни отнюдь не был просто боксером и на отсчёт рефери нокдауна, никак не рассчитывал. В боях по смешанным единоборствам добивания были разрешены и Пельмень, в прошлой жизни остановившийся в шаге от подписания в лучшую лигу мира, довёл до автоматики этот компонент и к добиваниям оказался хорошо готов. Того же самого похоже нельзя было сказать о сопернике. Громила с открытым забралом на полном ходу влетел в выброшенный в колено удар прямой ногой в исполнении Сани. Удар оказался нанесён в тот момент, когда рабочий вес приходился как раз на эту ногу, что кратно увеличило нанесённый ущерб. Любой другой на месте стероидного быка рухнул бы на пол, но этот товарищ тоже оказался не лыком шит. В последний момент смягчил удар, перенеся весь вес на другую ногу. Именно это спасло его от нелепого нокаута — второй ногой Саня легнул снизу вверх, метя в челюсть быка, но удар пришёлся в молоко.

Сука… ну какого спрашивается хрена, ведь подучилось почти.

— Не лезь, Ярик! Пусть поднимется! — заголосили из-за стола, быстро смекнув чем мог закончиться бой и закончиться отнюдь не в пользу их бойца.

Дмитрий Дмитриевич молчал, видать малость прифигел от происходящего.

Стероидный отступил, понимая, что усадить на жопу он Саню усадил, но сам только что за малым не хапнул горюшка. В партере судя по всему он был совсем нулевой.

Отойдя на дистанцию, бычара показал Пельменю подниматься.

— Как телка легаешься, как будто я с тебя хочу трусы стянуть, — прошипел он.

Саня начал подыматься.

Молча, никак не реагируя на сравнения.

Понимая, что бычара может в любой момент попытаться снова атаковать. Это бой, причём не просто бой, а по сути бойня без правил… кстати никто из организаторов и слова не сказал в ответ на попытку работать в партере — это определено облегчало задачу.

Из-за стола стероидного кричали разбивать соперника на дистанции и не лезть в ближний бой, откуда можно угодить в партер.

— Не бери удары на блок, смещайся! — это уже подключился пришедший в себя Дмитрий Дмитриевич.

Пельмень не собирался ничего брать, но следующий же удар снова пропустил. Пришло отчётливое понимание, что по скорости работы рук он серьезно уступает своему визави. Но Виталий Кличко тоже серьезно уступал в скорости работы рук Корри Сандерсу, как и Гленкофф Джонсон Рою Джонсу… оставалось понять как ситуацию здесь и сейчас исправить.

Боксировать с бычарой Саня не собирался, поэтому опыт Кличко или Джонсона перенять не мог при всем желании. А вот опытом другого легендарного бойца Нейта Диаса, воспользовался с охотой.

Когда бычара выбросил свой свинг с дистанции в очередной раз, Пельмень сместился, перекрываясь и удар фактически ушёл в молоко. Но Саня сразу схитрил и сделал вид, что соперник плотно по нему попал. Дезориентировался, снова попятился. Бычара как и в первый раз бросился на добивание, врываясь на ближнюю дистанцию с серией ударов, когда Саня пошёл в контратаку. Рискованную, поскольку был не до конца уверен как новое тело отработает задуманное, но эффективную. На автомате Саня бросил своё тело в один из эффективнейших приемов мира современного мма, но на момент описываемых событий неизвестного.

Так вот, Пельмень резко упал на спину, схватил впереди стоящую ногу соперника и, используя ее как опору-рычаг, кувыркнулся, захватив ноги бычары в ножницы. Бычара упал, на спину совершенно не сумев защититься. Далее «в оригинале» за иманари роллом следовал болевой на ногу, но Саня решил иначе — в голову стероидного полетели хаммер фисты, разбивая защиту, снимая всяческое желание сопротивляться. Да и попробуй нормально прикрыться, когда ты не умеешь этого делать, а на твоих кулаках нет даже обычных перчаток мма…

Примерно на четвёртый удар стероидный перестал сопротивляться, руки упали, чувак потерял сознание и следующий удар мог отправить бычару на соседнюю койку с фрезеровщиком. Однако убивать соперника Пельмень не стал и как только тот перестал сопротивляться, закончил свои зубодробительные атаки. Все было кончено. Для быка.

Глава 17

«После драки кулаками не машут», —

старая пословица.

Турнир продолжился и не закончился боем Пельменя. Но надо сказать, этот бой по праву заслужил называться если и не «боем вечера», то уж точно боем «основного карда». Саню провожали овациями, ну понравилось народу зрелище. С чего не понравится.

Дальше были бои с более выровненным составом пар, если судить по уровню мастерства и обученности. И надо сказать, что соперники побирались достойные и умелые. Пельмень, у которого за плечами было немало боев на разных уровнях, это оценил.

Однако есть очень тонкая грань между зрелищностью и собственно уровнем мастерства. Как не парадоксально, но в подпольных боях она отражается в прямой зависимости — чем выше у оппонентов мастерство, тем меньше бои напоминают «колхоз» или если хотите «драку в наливайке», которые так нравятся зрителю.

Так и произошло в последующих схватках в столовой. Бойцы, у которых имелся опыт прежних выступлений и соответствующее мастерство, теперь старались проявить большую осторожность и аккуратность, все меньше перли с открытым забралом друг на дружку. Хотели избежать травм и разыграть шахматную партию. Поэтому следующие пары отбились грамотно с точки зрения тактики, но отнюдь без огонька.

Первая пара товарищей возилась около получаса, пританцовывая друг против друга и толком не нанося друг другу ущерб. Так изредка повисая друг на друге в подобии клинча, чтобы дать себе отдышаться — перерывов между раундами, как и самих раундов не было. Зрители откровенно заскучали и минут через десять начали освистывать дерущихся, призывая тех к более активным действиям.

Пельмень же наблюдал за происходящим с интересом, понимая, что когда силы у соперников иссякают, то всегда находится кто-то, у кого получше обстоят дела с функционалом. И этот кто-то сумевший сохранить дыхалку, возьмёт верх. К тому же один из бойцов намерено работал по корпусу, ускоряя процесс.

Поэтому когда через полчаса один из соперников после очередного удара по корпусу опустил руки, он тут же отправился «отдыхать». Его оппонент взорвался и серией удара попросту забил своего соперника. Уронить не уронил, но сопротивляться парнишка больше не мог, по сути оказавшись в стоячем нокауте. Как уже отмечал Пельмень, вот такой массированный урон, когда приходится принимать на себя град ударов, куда негативнее сказывается на здоровье, чем разовый нокаутирующий удар. Поэтому пареньку хотелось пожелать здоровья…

Как и фрезеровщика, бойца из столовой вынесли, идти он уже не мог.

Вторая пара свела в центре «ринга» ударника и бойца. Тут бой не продлился и двух минут. Борец стремительно сократил дистанцию, сделал проход в ногу, а уже на земле забрал спину оппонента и придушил, как беззащитного котёнка. Сдаваться здесь было нельзя, поэтому ударник накрепко «заснул». Но надо отдать должное его сопернику, сработал тот аккуратно и не стал «отрывать голову» — почувствовав, что сопротивления больше нет, борец отпустил своего оппонента.

Через пару минут ударник уже пришёл в себя, чувствуя под носом нашатырный спирт от терапевтши. Он поднялся на нетвёрдых ногах и сел обратно на своё место за столом. Вид у парня был совершенно растерянный. Проводили парня аплодисментами.

Пельмень же отметил для себя, что борец, который также как ни в чем не бывало вернулся на своё место, очень даже неплохо борется, цепкий — быстро разрывает дистанцию, проходит в одну ногу для перевода, ну и удушающий к него отработан очень хорошо.

Собственно бой борца и ударника оказался фактически главным боем сегодняшнего карда. По итогам карда Пельмень сделал вывод, что по результатам прошедших боев, в сетке остались по большей части хорошо тренированные соперники. В целом и общем, случайные пассажиры (тут опять же стоит помнить, что даже они уже выиграли несколько предыдущих схваток) вышли из состава участников. Соотвественно в следующих боях «проходных» соперников фактически не осталось. За исключеним нескольких явных фаворитов, в остальном в сетке наметился ровный состав.

Когда последняя пара участников отбилась, в центр вернулся ринг-анонсер, который повернулся к камере, кивнул оператору и заговорил:

— Дамы и господа, сегодняшний вечер боев подошёл к концу, — заговорил он. — Мы с вами стали свидетелями бескомпромиссных рубок, страшных нокаутов и болевых приемов. И мы с вами собственными глазами видели, как выгрызали наши бойцы своё право сразится за главный приз — 10 тысяч р-р-рублей, который получит только один из участников!

Саня даже бровь приподнял, не знал, что на кону стоит такая внушительная сумма призовых. Неплохо так, десять кусков гонорара… если, конечно, деньги целиком уйдут в карман победителя. И теперь понятно почему на турнир съехались ребята профессионалы с разных концов страны. Деньги на самом деле были более чем серьёзные.

— А пока наши бойцы восстанавливаются, зализывают раны и проводят тяжелые тренировки в зале, готовясь к следующему карду, я рад сделать важное заявление для наших зрителей. Следующий турнир будет ещё более ярким и запоминающимся, а все потому что нами принято решение о его новом формате.

Актёр замолчал, оглядел столы в столовой (заметно поредевшие, не все возвращались после боя на свои места), создавая нужное напряжение перед объявлением. И надо сказать, у него это удалось блестяще. Даже Саня почувствовал как взмокли ладони от напряжения. Вот тебе и Серый волк в местном театре, ему с таким талантом впору на Золотой Глобус претендовать.

— Следующий кард сохранит так полюбившуюся традицию схваток на выбывание, — с придыханием заговорил ринг-анонсер. — Но следующий кард станет завершающим. Мы разобьём бойцов по турнирной сетке, и за один вечер выясним имя нашего победителя, для чего ему потребуется выиграть в трёх боях подряд всего за один вечер! Дамы и господа, вы узнаете имя чемпиона нашего турнира уже в следующем вечере боев.

Неплохой ход. Такой формат часто использовался в казино, где дрались по несколько поединков за один вечер. Тоже самое происходило в некоторых ютуб промоушенах уже в 20-е годы, когда бойцы особо хотели проявить себя. Устраивалось этакое гран-при, в котором могли принять участие все желающие, с открытой весовой категорией. Ну а победитель был всего один, он то и забирал главный чек. Сам Саня никогда не принимал участия в подобном формате по той причине, что в профессиональном мма существовал медицинский допуск. А получить через медицинское освидетельствование после боя допуск на следующий бой было практически невозможно.

Судя по тому, что из-за столов снова раздались аплодисменты, будущие участники боев приняли новость достаточно тепло. Пельмень предположил, что никто из этих ребят (возможно за исключением накаченных допингом быков) не имел должного опыта выступлений трижды за вечер. Думали они скорее о том, что организаторы предоставляют бойцам шанс побыстрее получить главный приз.

Как бы то ни было, ринг анонсер, с ловкостью трюкача вращавший пальцами микрофон, уступил своё место в центре столовой амбалу, прежде стоявшему на входе и вручавшему шапки ушанки.

— Сейчас будут вознаграждение выдавать, — пояснил Дмитрий Дмитриевич. — Занимайте очередь, пацаны.

И действительно, к здоровяку начали выстраиваться в очередь бойцы. Вставали спешно из-за столов, довольно потирая ладонями — бабки получать, чего бы вдруг недовольными быть. В конец очереди встал сварщик, ну а Саня пристроился вслед за ним — последним. Тоже не прочь так-то свою копеечку получить.

Расчёт производился довольно быстро — у здоровяка имелся полный список кому положено вознаграждение и даже белые конверты с купюрами были в наличии. Выдавая конверт, дядька просил взамен расписаться напротив фамилии в списке, что получатели охотно делали.

Через несколько минут Пельмень уже стоял напротив амбала, ожидая получить в руки свой конверт. Здоровяк вымерил Саню взглядом, внушительно кивнул, потянул конверт и также попросил расписаться в списке. Сказано-сделано. Пока Пельмень расписывался, мужик сунул руку в карман, откуда появилась новая порция нала.

— Хорош пацан, я на тебя поставил бабки, хотя особо не верил, но теперь ставку поднял, — он расплылся в улыбке и похлопал Пельменя по плечу. — Держи, братец, это тебе сверху от меня премия.

Саня улыбнулся в ответ, сунул бабки в карман — чего бы вдруг отказываться. Здоровяк, конечно, не Дана Уайт, но бонусы тоже вон раздаёт. Приятно.

— В финале могу на тебя ставить?

-А вы уже сами решите, дядь, — делать громкие заявления Пельмень не спешил, да и помнил хорошо чем закончилось такое «заявление» — пропущенным летящим коленом.

Саня собрался было уходить, но здоровяк окликнул его.

— Пацан, погоди, шапку то сдай!

Пришлось сдавать. Инвентарь возвратный как-никак. Интересно в следующем карде придумают что-нибудь новенькое? Ну чтобы зрителю заокеанскому угодить.

В очереди Пельмень был последний, остальные уже потянулись к выходу. Здоровяк огляделся, удостоверился, что никто их слушает и не подсматривает, и тихо сказал:

— Ты пацан ходи и оглядывайся, заварил ты кашу. У некоторых людей к тебе вопросики есть.

— А есть основания для вопросиков? А то ведь оглядываясь можно шею свернуть.

— Братец, это я бабки на тебе поднял, а очень многие потеряли, — недвусмысленно намекнул на причину возникновения вопросов здоровяк.

— Я то тут причём? Кто их заставлял бабки ставить?

— При том пацан. Не благодари, целее будешь. Все давай шуруй, заговорились мы с тобой, а у меня дел по горло.

Пельмень не ответил. Что тут ещё ответишь? Спросить, кто бабки проиграл — так не ответит все равно. А вот такие движения вокруг букмекеров для Сани были привычны. Его и бои по прежней жизни просили сливать и под противника лечь не раз уговаривали, да как-то договариваться не получалось по такому щепетильному вопросу. Отсюда и наезды с угрозами частенько случались, правда каждый раз они заканчивались ничем и не заходили дальше угроз. Потому и теперь Саня принял к сведению очередную угрозу собственной безопасности, но делать что-то в эту сторону отнюдь не планировал.

Поэтому быстро выкинул слова здоровяка из головы и вышел вслед за остальными из столовой. Там присоединился снова к мастеру и сварщику, которые ожидали у выхода.

— Что он тебе там наговорил? — Дмитрий Дмитриевич вымерил Саню взглядом.

— Да так, — Пельмень решил тему не поднимать. — Говорит, что я бой хороший закатил. На загляденье.

— Странно, обычно он не разговорчивый, — мастеру почему то не нравилось, что его практикант ведёт разговоры с амбалом.

— Ну как видишь теперь разговорился, я ж не буду ему рот затыкать, Дмитрий Дмитриевич, — отшутился Пельмень и тут же тему разговора переключил. — Ладно, мужики, мы отбились, мы красавцы, дальше то че делать будем?

— Ты Саня домой пойдёшь, а мы обратно работать, нас то раньше хрен кто отпустит с завода, — заявил Дмитрий Дмитриевич.

— Целое дело отпрашиваться, — подтвердил сварщик. — Заявления, подписи… брр.

— Ну, мужики — я только за. Но надо бы фрезеровщика в больничке навестить, как считаете?

— Надо, — согласился мастер. — Его сейчас в больницу повезли, давайте вечером проведаем, надеюсь пустят. Я фруктов куплю, не знаю что ещё нужно…

— Жене надо обязательно позвонить, — пояснил сварщик. — Она же ни сном, ни духом о том, что произошло.

Пельмень на секунду представил как жена фрезеровщика воспримет весть, что ее единственный кормилец «выпал». Зарпалаты начала 90-х имела такое неприятное свойство, как быстро заканчиваться, пожираемая бурным ростом инфляции. Денег итак не хватало, а теперь все, что есть пойдут на оплату лекарств муженька. Тогда не то что пояски придётся подтягивать, а в прямом смысле зубы на полку складывать.

— Мужики, надо ж наверное пацану финансово помочь? Дмитрий Дмитриевич, ты сам говорил, что у него жена беременная, не оставим же мы его без поддержки?

С этими словами, Саня достал свой конверт с сегодняшним гонораром на выступление. Сунул его мастеру в руки.

— Вы ж наверняка по цеху деньги будете собирать? Вот это мой посильный вклад.

Мастер деньги взял, в карман сунул. У пельменя беременной супруги не было, поэтому пусть так. Сумма конечно не великая, но Саня очень надеялся, что она поможет, если фрезеровщику потребуются дорогостоящие лекарства, операция или ещё что. Хотелось конечно верить, что обойдётся, но больно неважно выглядел фрезеровщик, когда его выносили из столовой.

— Не ожидал, — после некоторой паузы ответил мастер и потянул Пельменю руку для рукопожатия. — Спасибо, у вас может и были трения, но он нормальный пацан.

— Обиды ни на кого не держу, — подтвердил Саня. — Следующие бои у нас когда будут?

— Послезавтра.

— Мы же восстановиться не успеем.

— Не успеем, ну тут уже ничего не можем изменить.

Понятно. Больше задавать вопросов Саня не стал, сокрушаться по ситуации не было особого смысла. Пошли к корпусу, чтобы оттуда уже разойтись — кто как Пельмень до дома до хаты, а кто по рабочим местам, чтобы дальше ишачить от звонка до звонка.

Уже у входа в цех Дмитрий Дмитриевича догнал какой-то работяга и сунул в руку сложенный вчетверо листок.

— Листовки на следующий турнир, — охотно пояснил работяга и добавил. — Пары участников и турнирная сетка. Ознакомьтесь.

Мастер листок взял, начал ознакамливаться. Свои листки также получили Пельмень и сварщик.

Саня листок развернул и действительно увидел на нем «сетку» начиная с четвертьфинальных поединков и заканчивая финалом. На этот раз пары были известны заранее. Своего имени среди участников Пельмень не увидел — вместо него в сетке был мастер.

— Сука вонючая, — сварщик завидев своего соперника побледнел, скомкал листок и пошёл в цех.

— Мда, — прокомментировал Дмитрий Дмитриевич.

Останавливать сварщика он не стал, сказать ему было нечего, чтобы успокоить. Со жребием пацану конкретно не повезло — в соперники сварщику достался тот самый стероидный бычара, который вколотил голову фрезеровщика в пол, как молоток гвозди вколачивает. Поэтому реакция его была более чем понятной.

Что до мастера, ему в соперники попался один из участников предопоследнего боя с кулаками подушками, тот самый технарь, которому для победы потребовалось полчаса возни.

Логика организаторов была понятной и прозрачной — планировалось в парах четвертьфинала закатить максимальное зрелище с брутальными нокаутами. Сводить фаворитов друг с дружкой на столь ранней стадии никто не хотел — невыгодно совершенно. Замесы должны были начаться в полуфиналах. Причём по текущей сетке единственной возможностью встретиться у Дмитрий Дмитриевича и стероидного мутанта был финал.

Отдельно обращали на себя внимание коэффициенты ставок. На мастера в его бою ставки принимались практически 1 к 5. Никто не давал шанса и сварщику…

Закончив ознакомление с листком, Пельмень поймал взгляд мастера.

— Дмитрий Дмитриевич, он не вывезет, ты же понимаешь… упадёт. А после того как я уронил его другана, стероидные будут жестко мстить.

— Что ты предлагаешь?

— Давай я на замену выйду? — что ещё мог предложить Пельмень, если не выйти против сварщика самому.

Мастер даже думать над предложением не стал.

— Он не даст тебе выйти на замену, это точно не обсуждается.

Пельмень предполагал примерно такой ответ, потому сразу попытался возражение снять.

— Если дело в бабках, то я отдам ему свой гонорар независимо от результата, все до копейки. Вообще не вопрос.

Дмитрий Дмитриевич хмыкнул.

— Не, Сань, тут дело не в этом. Бабки бабками, а для него дело чести за другана своего отомстить. Они друг друга едва не с пелёнок знают, как братья считай.

— Лёлик и Болик, блин, — покачал головой Пельмень тяжело вздыхая.

— Вот а что бы ты делал, если твоего «лелика» вот так уработали до реанимации в твоём присутствии? — задал правильный вопрос мастер.

Ясно. Вопросов у Сани больше не появилось. Месть это дело благородное, особенно за другана, но было бы неплохо, чтобы работяги не путали саму месть и самопожертвование, которым сварщик собрался заниматься на следующем турнире. Вариантов при которых он бы выиграл у стероидного — их попросту не существовало. А вот шанс лечь на больничную койку рядом с фрезеровщиком — шанс был довольно высок. И зная об этом, Саня просто не мог не попытаться отговорить работяг от авантюры.

— Дмитрий Дмитриевич, может нам прессануть козлов по тихому? Как тебе такой вариант?

— Зачем?

— Ну как зачем, ручки ножки переломать… чтобы на бой не вышел.

Понятно, что методы были не самые популярные (хотя это ещё с какой стороны посмотреть), но ничего лучше попросту не пришло в голову. Да и кривые разговоры со стороны здоровяка со стволом тоже подсказывали, что игра может быть не совсем честной, а когда предупреждён, тогда вооружён и можешь в случае чего нанести превентивный удар.

На призыв переломать стероидным ребра, Дмитрий Дмитриевич не отреагировал и тему переключил.

— В общем давай брат, иди ка ты домой, приходи в себя, а вечером сходим проведать пацана… если пустят. Ну и буду благодарен, если найдёшь время к нам на тренировку заглянуть, а то не с кем даже спаринговать. А так поможешь нам к бою подготовится.

— Не вопрос, приду.

На этом разговор был закончен.

Саня сходил в раздевалку, умылся, переоделся и из проходной вышел в начале третьего, в самое пекло, когда солнце максимально высоко повисло в небесах. На земле палило так, будто идёшь не по асфальту, а по противню. Почувствуй себя курочкой гриль.

Мысли в голове бродили самые разные, но парило больше всего то, что в следующем бою у сварщика не будет шанса на победу. Был бы хотя бы мизерный шанс уйти с «ринга» с головой на плечах, так этого шанса тоже нет… Да и обидно так-то — незаконченное дело у Пельменя осталось с тем бугаем, который фрезеровщика покалечил. И его надо обязательно закончить

Глава 18

Дальше дело обстояло примерно так. Саня вернулся домой ближе к трем, взмыленный и мокрый насквозь, а ну-ка шастать в жару 40°? Вот Пельмень и шастал, вышло так. Стоило увидеть первый попавшийся автобус, выйдя из проходной, как уже через пару минут он плюхнулся на последний ряд сидений и вытянул гудящие ноги. Кайф, и разморило сразу — задремал. А закончилось тем, что Саня проехал остановку и вышел через одну.

— Блин… — прокомментировал, выходя из душного автобуса на ещё более душную улицу.

Возвращаться обратно пришлось уже на своих двоих по лютой жаре — автобуса в обратную сторону Саня не дождался. И ладно бы тенек какой был на остановке, но «остановкой» той была ржавая металлическая конструкция без крыши — сжаришься.

Усталость ощущалась дикая. Кулаки после боя напухли, дрались то совершенно голыми руками без бинтов и перчаток. По-хорошему, на восстановление от полученных травм требовалось несколько полноценных недель терапии. Однако в подпольных боях подобной роскоши не предполагалось по умолчанию. Они потому и подпольные, что номрального медицинского освидетельствования никто не проводит… ну кроме формальных вопросов терапевта по типу «здоров, боец?», «драться будешь?». Ек макарек, когда ты задаёшь такого рода вопросы бойцу, то и ответы на них будут такие же формальные — здоров, драться буду. Сечка говорите глубокая? Да плевать. Другими словами, вся ответственность перекладывалась с врачей, бригады судей и комиссии (впрочем, ни того, ни другого здесь в принципе не было) на самих бойцов. Целиком и полностью. А любой, кто когда-либо занимался спортом, поймёт чем грозит такое вот перекладывание. Боец чаще всего готов умереть на ринге, чем сдаться — характер у людей особый. Были у такого подхода несомненные плюсы. Так никого из зрителей особо не волновали травмы, которые получали бойцы. Да и отказаться от выступления при отсутствии прямо-таки серьезной травмы, тоже не выйдет. Принцип простой — не хочешь драться? Заставим. Не умеешь? Научишься. Ну и все в таком духе.

Бог с ним с освидетельствованием, но организаторы не давали участникам шанса нормально подготовиться к следующему бою и изучить соперника. Будь у Сани три недели для спортивного лагеря, он бы гораздо лучше выступил. Но и тут логика оргов вполне ясна — чем меньше боец знает о своём визави, тем выше вероятность красочного боя. Соперники не смогут изучить слабые и сильные стороны друг друга и выяснят их только в схватке. Впрочем, Пельмень отдавал себе отчёт, что в начале 90-х узнай он имя соперника заранее, и это толком не изменит расклад. В 21 веке можно посмотреть бои любого мало-мальски известного бойца по интернету, а в 90-х — никаких YouTube и Рутуб ещё не существует.

Во всем этом успокаивало то, что соперник находился в тех же условиях, что и сам Пельмень. А значит, в бою выиграет тот, у кого больше и тверже яйца.

Саня пришел домой и первым делом плотно поел — вернее заставил себя это сделать, есть совершенно не хотелось. А потом тупо поставил будильник на два часа и лёг спать, набираться сил перед вечерней тренировкой по боксу. Спал как убитый, да и честно говоря не до тренировки с такими то вводными, но когда будильник прозвенел, Пельмень всклочил с кровати. Что-что, а Пал Саныча нельзя подвести. Потому, как бы тяжело не приходилось, но к шести часам Саня зашёл в раздевалку клуба. Радовало одно — тренер накануне соревнований перестал давать пиковые нагрузки, тренировки стали умеренные, по большей части технико тактического содержания с отработкой приёмов и комбинаций в парах. Задача Пал Саныча заключалась в том, что выведя своих ребят на пик формы, теперь их на этом самом пике удержать до соревнований. Потому сегодняшняя тренировка оказалась не шибко внапряг. Тренер показал несколько новых фишек и все время откровенно уделял тем боксёрам на которых делал ставку в будущих выступлениях. Саня был в их числе, как единственный природный тяж. Тяжи кстати сложная категория, где нет такой бешеной конкуренции как у средневесов или полутяжей, зато именно на тяжах лежит большая ответственность по части представительности зала.

В конце тренировки Пал Саныч привлёк себе внимание, как обычно — свистком.

— Пацаны, благодарю вас за проделанный последние несколько недель труд. Каждый в этом зале знает, что у нас носу соревнования по области и сегодня я объявлю, кто на них выступит от нашего клуба.

Тренер прокашлялся в кулак, развернул список и нацепил на нос очки. Саня видел тренера в очках первый раз и, судя по всему, первый раз его видели другие бойцы, потому что боксёры захихикали, больно смешно в очках выглядел Пал Саныч.

— Так пацаны, у нас пять мест. Повторю, что вы все хорошо поработали и ни к кому из вас нет вопросов, потому передо мной вы все равны, — тренер обвёл присутствующих взглядом. — Но конкретно эти ребята на сегодня ровнее других.

И он назвал фамилии. Ни к кому из названных первых трёх фамилий вопросов не возникло. Вопросы вызвало наличие в списке Ромы Глисты, который тренировки то посещал по большим праздникам. Но тренер на то и тренер — ему виднее у кого какой потенциал. Последней прозвучала фамилия Пельменеко. Все присутствующие в зале захлопали.

Зачитав список, тренер сказал, что соревнования пройдут на следующей неделе и, начавшись в понедельник, закончатся финалом на выходных.

— У вас несколько дней на передых и восстановление. Подготовка подошла к концу.

Для Сани, который буквально с ног валился от накопившейся усталости эти слова стали сродни бальзаму на душу. Когда боксёры начали расходиться, Пал Саныч подозвал Пельменя к себе.

— Ну что молодой, как дела?

— Лучше всех Пал Саныч, у меня всегда так.

— Смотрю тяжело тебе дались нагрузки, не ошибся, что я тебя взял на соревнования? — тренер нахмурил лоб.

— А вот и посмотрим, Пал Саныч, у меня конкретно сегодня несварение с утра, поэтому разбитый такой. Но на соревнованиях я весь выложусь, — заявил Пельмень, чуть-чуть действительность приукрасив.

— Дай бог! Давай Сань, отдохни как следует, а то мне Виктор Исмаилович звонил из «Гладиатора» и сказал, что ребята у него в этом году просто звери. Так что смотри нам нельзя упасть лицом в грязь.

Кто такой Виктор Исмаилович и что за клуб «Гладиатор», Саня не имел ни малейшего понятия, но падать лицом в грязь не собирался, о чем прямо тренеру заявил. Добавив, что на любого зверя найдётся зверь более свирепый и голодный. Понятно, что настрой боксёра тренеру нравился.

На этом разговор не закончился. Тренер скрестил руки на груди и внимательно на своего ученика посмотрел.

— Теперь давай по-чесноку, что происходит? — спросил он.

— Радуюсь, что у меня на соревнования взяли, — Пельмень дурочку включил.

— Как там Димка? Не лютует особо?! Мастер наш.

Саня плечами пожал.

— Неа, работаем потихонечку, он меня слесарному делу учит. Так что спасибо вашему ученику, надеюсь я тоже когда-нибудь смогу помочь людям.

— Ясно, — задумчиво протянул тренер, продолжая сверлить Пельменя взглядом.

— Я пойду? — спросил Саня.

— Пойдёшь то пойдёшь, но прежде ты мне вот что скажи — почему сегодня руки берёг?

— Вам показалось Павел Александрович… не хотел на ровном месте травму получить, чтобы с соревнований не съехать.

— А чего бинты не снимаешь? — не уступал тренер.

— Так не успел еще, — выкрутился Пельмень.

— Не успел, значит, а ну-ка бинты сними, при мне прямо сейчас.

— Зачем?

— Хочу на руки твои посмотреть и убедиться, что ты мне мозги пудришь.

Пельмень замялся руки то у него были после боя опухшие, от того и за бинтами прятал.

— Давай-давай, дважды просить не буду, — поторопил Пал Саныч.

Ничего не осталось, как разбинтовать руки и показать кулаки. Чего лукавить, руки Сани представляли довольно жалкое зрелище… Не переломаны, ничего такого серьезного нет, зато есть ушиб, кулак заметно распух и посинел местами.

— Как это понимать, Пельмененко? — строго спросил тренер.

Пельмень понял что Пал Саныч прижал его к стенке. И выкрутиться так просто не получится.

— Пал Саныч, врать не буду, у нас с Дмитрием Дмитриевичем свои дела, вас они никак не касаются и честное имя клуба никак не порочат.

— Не касается, говоришь?

— Я сказал, что на соревнованиях выступлю, значит выступлю, — ответил Пельмень.

Тренер снова задумался, а потом ошарашил:

— Ты на подпольные бои влез, пацан?

Пельмень подвис, а следом повторил тоже самое, что сказал тренеру выше — на соревнованиях он обязательно выступит, проблем не будет. Тренер тяжело вздохнул, но сказать ничего не сказал, не попрощавшись резко развернулся и ушел в свою подсобку. Злой как черт. Сане тоже нечего было сказать. Понятно, что Пал Саныч мог психануть и снять его с соревнований, категорически выступая против всего, что с криминалом связано. Вообще, конечно неприятно получилось жутко.

Потупив с минуту на месте, Пельмень ушел в раздевалку, где принял душ, переоделся и отправился в Дворец культуры к мастеру и сварщику, следовало помочь ребятам подготовиться к боям. Но прежде, как и планировали — навестить фрезеровщика в больнице. По такому случаю у Сани в сумке лежала горстка спелых слив.

Когда Саня выходил из зала, Пал Саныч все ещё сидел в своей подсобке, схватившись руками за голову.

Ещё через полчаса вошёл в ДК, где его поджидала очередная неприятная новость. Посещение фрезеровщика пришлось отменить — сварщика Саня застал переодетым в спортивную форму, а значит идти в больницу никто не собирался. Насторожился вдвойне, когда услышал, что Дмитрий Дмитриевич разговаривает по телефону и, судя по тону, предмет разговора крайне неприятный.

— Все понимаю, не спорю, но вот так — других вариантов нет, — говорил мастер ледяным голосом.

Понятно, что лезть в разговор Дмитрия Дмитриевича Саня не стал, но сварщика, который отрабатывалудары в бое с тенью, окликнул.

— Как понимаю, мы в больницу не пойдём?

— Ох, братан, — остановился сварщик. — В больницу мастер звонил, там сказали, что он ещё в реанимации, стабильно тяжелое состояние. Когда переведут в палату — неизвестно, но точно не сегодня.

Слышать, что фрезеровщик до сих пор не пришел в себя было неприятно, но Саня не удивился. Предполагал, что последствия могут быть разные, в том числе тяжелые. Оставалось пожелать пареньку скорейшего выздоровления. В общем, поход в больницу пришлось переносить на неопределённый срок.

— Санек, спасибо, что откликнулся с подготовкой помочь, брат, — продолжил сварщик. — Соперник у меня фактурный, с мастером как с тобой не отработаешь, а ты как теперь понятно ещё и боксируешь неплохо.

Пельмень кивнул коротко.

— Не сочти за неуважение, но я все-таки у тебя спрошу.

— Спрашивай.

— Ты точно уверен, что оно тебе надо?

Сварщик приподнял бровь.

— Слушай, ты если хочешь помочь, то помогай… переодевайся. Хочешь перчатки одевай, хочешь так постоим. Но давай я буду сам за себя принимать решения. Вопросы есть?

— Вопросов нет, здоровье твое братец, ты прав — выбор твой, я его не понимаю, но уважаю, — Пельмень демонстративно руки поднял.

Бросил сумку, снова забинтовал руки, чтобы уберечь. Переоделся и вышел к сварщику. На происходящее у Пельменя имелось свое мнение, и он считал, что должен не дать пацану навредить самому себе. Как? Да как придётся. Лишь бы сварщик не вышел на бой. Впрочем, задавая вопрос, Саня изначально понимал, что получит отрицательный ответ.

Встали друг напротив друга спаринговать.

— Может мастера подождём? Покажет, что отрабатывать.

— А с кем он разговаривает?

— Не знаю, может по металлу звонят, может ещё какие проблемы, — сварщик плечами пожал. — Он передо мной не отчитывается.

— И сколько он разговаривает?

— Полчаса точно, с тех пор как в больницу позвонил, с докторами поговорил, так теперь на линии и висит.

— Ну и чего ждать? Может он ещё на полчаса повиснет. Предлагаю самим потихоньку подвигаться. Покажу тебе пару ништяков.

— Давай…

Сварщик был весь на эмоциях, дёрганный и соответственно не хотел терять время. Пельмень же холодной головой думал, в стойку встал. И оттуда недолго думая нанёс довольно мощный лоукик по икроножной мышце сварщика. Работяга, который в принципе не так давно начал работать на руках, удар пропустил.

— Что ты делаешь?

— Это я тебя одному эффективному удару учу, — пояснил Пельмень. — Рубиться ты с этим товарищем не сможешь, а вот замедлить его и разбить на дистанции — это вполне.

— В первый раз такой удар вижу, — сварщик, судя по выражению его лица, удар хорошо прочувствовал, кривился весь.

— Пользуйся, сейчас поставим тебе.

— Сам где такому научился?

— Боевиков с Ван Дамом насмотрелся.

Понятно, что никаких боевиков Саня не смотрел, а если и смотрел, то удар не оттуда взял. Лоукик по икроножке вместо бедра был приемом, который не так давно вошёл в оборот смешанных единоборств. Мода на них началась с десятых годов, а к началу двадцатых удар стал не менее популярным, чем лоукик по бедру. Причиной популярности стало то, что поверхность, которую требовалось «отбить» для вывода из строя соперника была несопоставима меньше, чем при классическом ударе по опорной ноге. Всего несколько точных лоукиков по икроножке могли привести к тому, что соперник уже не мог встать на ногу. А попробуй вести бой на одной ноге? Не получится.

Вот на этот лоукик и рассчитывал Пельмень, размышляя о том, как максимально эффективно, но с минимальным ущербом вывести сварщика из завтрашнего боя.

— Бей сюда, попробуй, — Саня похлопал по своей икроножной мышце.

Сварщик ударил, коряво, не поставлено, но как мог.

— Вот… очень хороший удар. Теперь давай я. Для защиты можешь попытаться коленом заблокировать, хотя честно говоря заблокировать весьма проблематично. Проще пытаться ногу убрать. Попробуй.

Несколько раз обменялись ударами. Саня со всей силы не бил, но бил точно и каждый пропущенный откликался у сварщика стискиванием зубов и приглушённым шипением. Пельмень понимал, что делает и планировал закончить начатое прежде, чем Дмитрий Дмитриевич выйдет из комнатки, где вёл переговоры.

Полетело ещё несколько ударов, а сварщик уже начал сильно заранее ногу поднимать и прихрамывать. Вряд ли работяга понимал, чем эта отработка может для него кончится. А кончилось тем, что после ещё парочки пропущеных ударов, опять же нанесённых в пол силы, работяга не смог встать на ногу. Икроножная мышца начала опухать.

— Ты как?

— Блин, давай завязывать, я походу ногу повредил, переусердствовали…

Сварщик остановился. Руки опустил и было видно, что он переносит вес с левой ноги на правую, меняя опорные ноги и как следствие — стойку. Ушиб разрастался в гематому. Пельмень подставил пацану плечо, помог присесть, чувствуя внутри себя облегчение. Через полчаса сварщик уже не сможет становиться на ногу, и завтрашний бой для него станет просто невозможным.

Так и произошло, но гораздо быстрее — через несколько минут работяга попытался встать, но со вздохом опустился обратно на скамью.

— Ох ты ж…

Запнулся. А потом все понял. В Пельменя впились полные ненависти глаза работяги.

— Ты… ты что сделал?!

— Так надо, брат, не обессудь.

— Я же теперь на бой не смогу выйти!

— Я выйду.

— Ты…

Сварщик стиснул зубы и бросился на Саню с кулаками. Пельмень понимал какие эмоции одолевают сварщика, в драку ввязываться не стал, а сайтстепом ушёл из-под атаки, работягу провалил. Сварщик сильнее захромал и снова опустился на лавку, обхватив голову руками. Пельмень подошел к нему и аккуратно положил руку на плечо.

— Клянусь, это никаким боком не коснётся и не заденет твою честь и я сделаю все, чтобы за твоего брата гаду отомстить. Ты же этого хочешь?

Сварщик молчал. Саня был уверен, что работяга прекрасно понимает, что его, в смысле сварщика шансы, в бою со стероидным практически равны нулю. Но признаться не мог, хотя сам себя наверняка признавался.

В этот момент вышел Дмитрий Дмитриевич — злой после затянувшегося телефонного разговора. Объяснять ему ничего не понадобилось — все понял сам, достаточно было взглянуть на держащегося за ногу сварщика и склонившегося над ним Пельменя. В глазах мастера появилась благодарность.

— Дмитрий Дмитриевич, у нас тут травма и если ты не против, я пацана до дома провожу? А завтра вместо него на бой выйду.

— Сильно травмировался?

— Ходить не могу… — зашипел сварщик.

Мастер подошел к нему, ногу осмотрел, зацокал качая головой. Нога в месте повреждения серьезно распухла.

— Понятно. Как вы умудрились?

— Могу показать, — Саня улыбнулся.

— Обойдусь. Завтра в семь часов на заводе как штык.

— Не вопрос.

Пока сварщик собирал вещи, Пельмень отошёл с мастером — с глазу на глаз поговорить.

— Все в порядке? Кто звонил? На тебе лица нет, Дмитрий Дмитриевич.

— Кто-кто, дед Пихто и баба Тарахто… Пал Саныч звонил! Ты что ему там наговорил? Он всё знает.

Ну, положим Пельмень ничего тренеру не говорил.

— И что это значит?

Мастер вздохнул, выдержал паузу.

— Ничего хорошего. Злой, я его таким прежде не помню.

— Ну ты его успокоил?

— Тренера? Я тебя умоляю, — Дмитрий Дмитриевич хмыкнул.

Видя, что настроение у мастера не ахти, продолжать разговор Пельмень не стал и собрался вернуться к сварщику. Но Дмитрий Дмитриевич его остановил.

— Ты все правильно сделал, у меня бы мужества не хватило…

Саня промолчал — знал, что правильно. Это сейчас сварщик злится, а потом спасибо скажет, когда в себя чуточку придет.

На кармане лежал нал из премиальных от здоровяка, поэтому видя, что сварщик еле ходит, Саня решил вызывать на такси. Ну как вызвал, в девяностых годах не было Яндекса, пришлось выходить на дорогу и ловить тачку там. Через несколько минут после нескольких неудачных попыток остановить бомбил, притормозил старый запорожец, гонявший королей.

— Куда ехать?

Пельмень назвал номер дома сварщика. Водила цену назвал. Дорого конечно, но любишь людей калечить, люби и за такси платить. Помог пацану сесть в машину и напоследок без всяких слов похлопал сварщика по плечу. Тот все ещё злился.

— Сам доедешь или с тобой?

— Жена встретит, — буркнул сварщик.

Запорожец отъехал. Саня проводил автомобиль взглядом, пока тот не скрылся за поворотом. Ну и сам пошёл домой, чувствуя облегчение, что теперь-то наверняка пациентов в реанимации не прибавится. По крайней мере, точно не из Пельменя корешей.

Стемнело.

До дома от заводского квартала было несколько километров пути, но это если не по прямой топать. А по прямой, пусть и через черта кулички, но можно заметно срезать. Поэтому Пельмень долго не думал — срезал. Проходя мимо гаражного кооператива заметил парочку молодых крепких ребят, которые пили пивас, курили и в голос ржали. Сперва значения ребятам не придал — ну отдыхают пацаны, расслабляются, чего уж там. Однако затем приметил несколько «странностей» в поведении этих товарищей. Молодые вроде как и курили, но курили не в затяг. Вроде как пили, но при этом их бутылки были наполнены до самого горлышка. Ну и наконец, крепкие ребята, завидев Пельменя, побросали окурки и нетронутые бутылки с пивком, и отправились следом за Саней в темный переулок.

Понятно.

Саня сразу смекнул, что хлопцы идут за ним. Но чтобы это проверить наверняка — решил схитрить и резко повернул в гаражи, меняя траекторию движения. Мало ли — пописать ему захотелось, нужда прихватила в самый неожиданный момент. Зайдя в гаражи, Саня расчехляться не стал, а положил аккуратненько сумку на землю, сам встал за уголком в темноте. Уже оттуда услышал приближающиеся голоса парочки молодых.

— Борода, может здесь его подождем, пока он посыт?

— Не гони, сейчас по бырому отработаем, что ты очкуешь — ускользнёт ведь.

Значит Саня оказался прав — молодые шли по его душу.

Двое козлов вышли в проход между гаражами, один из них держал в руках не пойми откуда взявшийся металлический ломик. Компактный такой — черепа ломать самое то. Второй надел на кулак кастет — тоже череполомка знатная, по типу как у хахаля сестры был. Они прошли глубже, прошли через Саню, который надежно спрятался затаив дыхание. Начали оглядываться, Пельменя не обнаружив.

— Блин, ну и где он?

— Куда свалил?

Можно было конечно разыграть эффект неожиданности своего появления — типа «не ждали, козлы, а вот он я», но Саня решил не устраивать театральщину. Тихонечко так сзади подошел — первому с ломиком маваши-гери прописал, а второму вертушку. Два молодых рухнули на землю, как срезанные колоски пшеницы. Пельмень огляделся, присел на корты и взглянул в лицо своим преследователям. Никого не узнал. Следом пошманал по карманам, без удовольствия к шмону ясное дело, но мало ли получится узнать — кто такие. Однако ребята оказались пустыми. Да и спросить ни у кого не спросишь — вырубил наглухо и когда придут в себя непонятно. Как непонятна и их дальнейшая способность ясно говорить.

Саня выпрямился, еще раз огляделся, убеждаясь, что у произошедшего нет лишних ушей и глаз. Взял сумку и заковылял дальше — домой. Хотелось верить, что это все не более чем желание местной шпаны навариться на случайных прохожих.

Глава 19

Остаток дня пролетел незаметно. Описывать, что Саня делал вечером нет особого смысла, тупо потому что он спал, как медведь в берлоге во время спячки. Силы копил. Причем спал настолько крепко, что даже не услышал как вернулась с работы мать и примерно час выясняла отношения с Игорем Борисычем на повышенных тонах.

Утро следующего дня началось с привычного распорядка — зарядка, контрастный душ, легкий завтрак. На завод Пельмень снова отправился на своих двоих — утренняя пробежка по-тихоньку становилась хорошей традицией. А вот другая традиция — ходить и оглядываться, чтобы не получить ломом по голове, устраивать не могла. И от нее хотелось избавиться поскорее. Что до вчерашнего нападения, Саня проснулся с твердым ощущением, что оно случилось не просто так. Сами нападающие больно борзыми были — ну кто станет нападать на подтянутого здоровяка весом 100+, да еще и со спортивной сумкой? Ну и слова амбала фейсера из столовки тоже сразу вспомнились — «ходи оглядывайся»…

Как бы то ни было, без четверти 7 прошел через проходную. Заглянул в раздевалку, оттуда пошел прямиком к мастеру, не заглядывая к верстаку, где надо признать появлялся за все время «практики» от силы пару раз. Дмитрий Дмитриевич уже был на месте, как всегда спокойный и уверенный в своих силах.

— Саня здорова.

— И тебе не болеть, Дмитрий Дмитриевич. Как она?

— И не надейся.

Понятно, что речи о каких-либо сменных заданиях или поручениях, пусть даже формальных и для галочки, речи сегодня не шло. Мастер, как и сам Пельмень ждали одного — турнира, на котором определялся победитель, которому уходило десять кусков. Ждали финальной схватки…

Пельмень отодвинул стул от стола другого мастера участка, который сейчас шатался по цеху и раздавал рабочим задания. Присел, перекинув нога на ногу.

— Дмитрий Дмитриевич у меня такой вопрос щепетильный, а кто все это хозяйство держит?

Уточнять, что именно держит не понадобилось — мастер понял сразу.

— Серьезные люди, Сань.

— Я понял, что серьезные, а имена у них есть?

— Имен не знаю, такое спросишь. Сам понимаешь, о таком не говорят на каждом шагу. А тебе оно зачем?

Ну и Пельмень рассказал о том, что приключилось с ним вчера по пути из ДК домой.

— Неудобно получилось, Дмитрий Дмитриевич, что эти двое молодых решили мне как бы так сказать литературно, глаз на жопу натянуть.

— Ну как вижу, у них ничего не получилось, — мастер приподнял бровь, внимательно осмотрев своего собеседника. — Ты ж целый, братское сердце, не ушибся?

— Целый то целый, но впечатления остались яркие, из тех, которые бы не хотелось повторять.

Саня не лукавил — это повезло, что ему вчера не проломили башку. А проломили бы, так не было никакого боя сегодня. Отчего-то Пельменю казалось, что в таком случае фрезеровщика вытолкали бы на ринг даже со сломанной ногой…

— А почему ты подумал, что это как-то связано с боями? — уточнил мастер и дальше вполне резонно заявил. — Ты ведь формально в участниках не состоишь? И смысл тогда тебя «устранять»?

— Не состою, но блин, Дмитрий Дмитриевич мне вчера птичка на хвосте принесла, что теперь мне надо ходить и оглядываться. И в тот же вечер нашлись желающие проломить мою башку. Благо предупрежден был!

— Как я понимаю, птичка это тот здоровяк в столовой? — припомнил мастер разговор между Саней и тем здоровым мужиком фейсером со стволом.

— Правильно понимаешь, Дмитрий Дмитриевич. Он мне прямо сказал, что кому-то я ставку перебил и настроение знатно испортил.

— А… кстати, да. Бабки на тебе много кто потерял… но и поднял много кто, до сих пор по всем курилкам шушукается народ.

Саня замолчал. Поднял, опустил — кем бы ни были его тайные воздыхатели, но сегодня он сделает все, чтобы им стало вдвойне обидно, когда он выиграет гран-при. Кстати, турнир и прежде всего его сетка, были следующей темой, которую хотелось обсудить с мастером. С какой стороны не подходи, а Дмитрий Дмитриевич и Пельмень — конкуренты, конечно при условии, что оба выйдут в следующий этап. Саня свои мысли озвучил мастеру, хотелось понять, как он сам на это смотрит и каким видит расклад. Потому что в зависимости от этого — будут ставку следующую ставить. Дмитрий Дмитриевич выслушал, листок с сеткой турнирной достал, изучил — судя по всему прежде подобный вопрос ему в голову не приходил, потому что на турнирную сетку он смотрел как баран на новые ворота. Саня же отштудировал сетку от и до, поэтому знал, что сойтись они смогут только в финале.

— Ну, на четвертьфиналы у нас соперники уж есть, в полуфинале мы при всем желании не сойдемся, — прокомментировал мастер. — Остается только финал… хм. Хороший ты вопрос задал. И что делать будем?

— Бабки пилить.

— Конкретизируй.

— Помнишь, как братья Саша и Фёдор во время финала чемпионата России по самбо подрались?

Дмитрий Дмитриевич нахмурился — явно не помнил. Саня же спохватился, что тот самый легендарный финал в начале 90-х еще тупо не произошел…

— Короче, не знаю о каком ты финале говоришь, но калечить друг дружку нам точно не следует. Не знаю как у тебя, а у меня рука не поднимется твое лицо в отбивную превращать.

— И че предлагаешь?

— Ну, ты сам понимаешь, что у меня шансов побольше твоего… так что если так случиться, что мы в финале встретимся, придется тебе Саня под меня «лечь». Тогда и у букмекеров вопросов на такой исход не возникнет.

Пельмень пожал плечами. Спорить не стал, хотя у кого и чего побольше — это только в поединке можно выяснить. Но тут дело такое — щепетильное, да и внешних атрибутов у Дмитрия Дмитриевича реально больше. Поэтому с предложением спорить глупо.

— Как скажешь, Дмитрий Дмитриевич, побольше значит побольше, — сказал Пельмень. — А где у нас локация? Известно уже?

— Известно, только перед твоим приходом звонили на сей счет, место, хочу сказать, выбрано просто отвратительно.

— Ну-ка?

— Котельная, прикинь, — Дмитрий Дмитриевич аж поежился от одного только слова.

— Не врублюсь, что отвратительного в котельной?

— А ты когда-нибудь в бане был? Там пару блин, и жара, что термичка отдыхает. Не представляю, как там можно биться дольше пары минут и не сдохнуть.

Саня промолчал. Ну, на самом деле идея организаторов была более чем интересной. Бойцы, оказавшись не в привычных условиях, должны смекнуть, что из-за жары и пара у них есть всего несколько минут расправиться с оппонентом, до того как наступит кислородное голодание. Иначе говоря, бойцы сделают все, чтобы бой закончился скорее и тем самым зрители снова увидят то ради чего платят бабки — рубку. Вот и решение проблемы технарей и обученных спортсменов, из-за мастерства которых бои теряют в зрелищности… Похоже, что организаторы вдохновились легендарным «Триллером в Маниле». Но тут надо сразу оговорку делать — среди участников турнира не было ни Мохамеда Али, ни Джорджа Фрейзера. Хотя, конечно, любопытно чем закончиться этот эксперимент, сам Саня придерживался мнение — драка есть драка, хоть в Африке, хоть в Антарктике, хоть на котельной завода.

— Ты меня в списки вместо сварщика внес, Дмитрий Дмитриевич?

— Внес, вчера еще мужикам звонил, обещали на утро вопрос решить… вон он че, думаешь это из-за этого тебя прессанули? — насторожился мастер.

— Ну тут сходу не понять… ладно, когда начинаем? Если меня и хотели с турнира брать, то не получилось уже ничего.

Мастер взглянул на часы.

— Через час. В половину девятого надо быть на месте. А внатуре ведь похоже, что хотели…

На этом разговор был закончен. Разошлись. Саня по «традиции» пошел на турниках повисеть, размяться. Дмитрий Дмитриевич отправился сменные задания раздавать, ему то в отличие от Пельменя турнир турниром, а работать надо успевать.

Час пролетел незаметно. Разминаясь на турниках, Пельмень обратил внимание как в начале девятого утра в сторону котельной начал подтягиваться народ. Бойцов шло также много, как и в прошлый раз, шли в том числе уже выбывшие (из тех, кто сохранил способность ходить на своих двоих). Организаторам требовалось создать массовку для картинки на экране. Еще через десять минут подошел Дмитрий Дмитриевич

— Готов боец?

Саня молча спрыгнул с турника. Пошли в котельную. Оной оказалось небольшое одноэтажное здание, рядом стояли большие трубы из кирпича, из них валил густой пар. Как и в прошлый раз на входе стоял фейсер, тот самый здоровяк со стволом. Сегодня организаторы предложили новые декорации, а к ним подобрали антураж в стиле «Острых козырьков» и амбал вместо шапок ушанок выдавал подтяжки, белоснежные майки-алкашки и кепки ленинки. Когда Пельмень забирал свой наряд, здоровяк сделал вид будто его не узнал. Вручил одежду и тотчас переключился на следующего. Подымать тему произошедшего в гаражах вчерашним вечером, Саня не стал, успеется. Сейчас надо думать о предстоящих схватках.

Внутри котельной не оказалось стульев и столов, как в столовке, зрителям предлагалось провести турнир на ногах. Номера у участников отсутствовали тоже — занимай любое место, но обязательно возле огроменного котла, сердца котельной. Возле него располагался импровизированный ринг, контур которого выложили железными трубами. Жарко было даже не как в термичке, а реально как в преисподней, горячий воздух обжигал легкие. Саня и Дмитрий Дмитриевич насквозь промокли, пока искали место, которое занять.

Определившись с местом (максимально дальше от раскаленного котла), мастер и Пельмень переоделись в выданный реквизит. Выглядело это примерно также нелепо, как шапки ушанки с прошлого карда, и Саня, пристегивая подтяжки, чувствовал себя полным идиотом. Хотя белые майки-алкашки тоже выдали неспроста — кровь на таких, даже при малом ее пролитии, давала хорошую картинку в экране. А без крови сегодня не обойтись. Никак.

— Ну? — Дмитрий Дмитриевич, укомплектовавшись, покрутился перед Саней, для пущей наглядности выбросив пару джебов в воздух.

— Машина, — прокомментировал Пельмень, выглядел мастер действительно грозно.

— Без обид, — Дмитрий Дмитриевич окинул Саню взглядом в ответ. — Но о тебе того же не скажешь, ты выглядишь как самка беременного пингвина.

Поржали.

Обращало внимание, что стероидных быков до сих пор в котельной нет. Ребята взяли во внимание условия, и решили прийти в последний момент. Грамотный ход — даже просто стоять рядом с чертовым котлом, вытягивало силы не хуже любой тренировки.

Заканчивались последние приготовления. Организаторы, которые сами были не рады условиям проведения карда и ходили взмыленные, поправляли трубы вокруг «ринга» (входящие нет-нет, а задевали трубы ногами). В лучших традициях гран-при распечатали огромный чек с суммой выигрыша, которую получит победитель. Отдельно восхитил подготовленный и качественно напечатанный по мотивам сетки сегодняшнего турнира плакат, где были написаны имена участников и отражены их перспективы на случай выхода в полуфинал. Ну и фотки на нем — отдельный шедевр. Не имея возможности провести нормальную фотосессию, организаторы поставили на плакат фотки с пропусков работяг. Саня с удовлетворением увидел на плакате свою фотку. Подсуетились таки орги, он то думал, что биться придётся под «аватаром» сварщика.

Когда часы показали 8.25, в центр того, что здесь называли «рингом» вышел уже знакомый Сане ведущий. Жару Серый волк прочувствовал судя по красной потной роже. На нем красовался по-прежнему шикарный костюм, только вместо галстука — бабочка в черную крапинку на белой ткани, которая добавляла происходящему еще большей абсурдности. Пельмень поймал себя на мысли, что ни за какие бабки не согласился бы париться в котельной в пиджаке… хотя… в свою очередь ринг анонсер вряд ли согласится получать за 500 рублей по лицу. Поэтому каждому — свое.

— Ну что, начинаем? — сказал артист в микрофон, оглядываясь и обращаясь к снующим туда-сюда организаторам. — Готовность пять минут, поэтому давайте ускоряться, я уже изжарился.

С этими словами ведущий опустил микрофон, вытащил из переднего кармана пиджака платок и вытер им лицо с такой тщательностью, будто полировал для блеска на камеру. Вместо блеска рожа у ринг-анонсера стала цветом спелого помидора. Но организаторы зашевелились, закончили последние приготовления и показали большой палец — все готово, турнир могли начинать.

— Че то я не вижу наших залетных гастролеров? Снялись?

— Не дождешься, — Дмитрий Дмитриевич кивнул в сторону входа. — Ты про этих птенчиков?

— Про них самых.

Дверь в котельную открылась и внутрь зашло «стероидное ОПГ» во главе с главарем, с которым у Сани намечался сегодняшний бой. Вслед зашел здоровяк фейсер, плотно заперевший дверь, чтобы никто посторонний не зашел. Ну что ж, теперь все на месте.

— Мужики, быстрее, быстрее, — поторопил стероидных ведущий. — Раньше начнём, раньше закончим.

Дождавшись, когда опоздавшие разместятся, ринг анонсер снова взял микрофон.

— Мужики, у нас с вами очередное нововведение, — обратился он к собравшимся, продолжая тщательно вытирать пот со лба. — Сейчас объясню в двух словах и сразу начнём.

И объяснил, что кому то из организаторов в светлую голову пришло использовать в карде формат «дуэлей взглядов».

— Странно, что предматчевую конференцию не проводят, — хмыкнул Пельмень.

— А? — не понял мастер.

— Забей, мысли вслух.

По итогу, предполагалось, что перед началом турнира каждая из пар проведёт фейс ту фейс. Идея Пельменю понравилась — хотелось взглянуть в глаза стероидному мутанту, для которого замена соперника наверняка стала неожиданностью. Вот и посмотрим насколько товарищ накаченный будет к ней готов. Ринг анонсер представлял пары, соперники выходили в центр котельной, но толком не понимали, что от них требуется и не могли дать того шоу, которого ожидали орги. Вот и Дмитрий Дмитриевич, когда настал его черёд, вышел вместе с соперником, помялся на представлении, нервно улыбаясь на камеру, подал оппоненту руку, долго тряс, затем сел обратно.

— Хрен пойми зачем этот маскарад… — смущенно прокомментировал. — Мы сюда драться пришли или гляделки устраивать.

А между тем битва взглядов серьезно способствовала прокачке интереса к противостоянию. Поэтому когда назвали его имя, Саня знал, что делать.

— Он ворвался в турнир вихрем, он размазал одного из фаворитов… — начал распыляться ведущий с полоборота, когда пришла очередь представлять Саню для стердауна.

— Это я походу? — хмыкнул Пельмень.

— Погоди, ща, вот будет самая жара, — заверил мастер. — Это я текст им отсылал!

— Мясник из второго цеха! Мясорубка, превращающая соперников в жидкий фарш! Александр-р-р П-п-пельмененко!

Стероидный уже стоял возле ведущего, едва не пальцем в жопе ковырялся — что делать не понимал, как и мастер до того. Саня двинулся к ним, на ходу протягивая руку, обозначая желание рукопожатия. Соперник, без того смущённый заменой, не понимал — жать руку, не жать… когда таки решился (после подсказки ведущего), Пельмень резко сжал свою руку в кулак, оттопырив средний палец. Так когда-то сделал старший Диаз на конференции боя с Шемроком. Реакция стероидного? Он взбесился, бросился неподготовленный с кулаками, отстаивать свою честь. Этого Пельмень и ждал, встретив соперника мощным бэкфистом в стиле Александра Шлеменко. Удар пришёлся в блок — стероидный увидел бэкфист, перекрылся. Разнимать бойцов бросились организаторы, взорвался народ в котельной, когда соперников растаскивали по углам. Но цели, которую Пельмень ставил перед собой — он достиг. Соперник вышел из себя, к черту полетел его настрой, все о чем он думал теперь — как оторвать Пельменю голову.

— Отпусти, не полезу, — бросил Саня ринг-анонсеру, пытавшемуся его удержать.

— Точно?

— Слово даю.

Видя, как исходится стероидный, которого держали три человека, включая фейсера, Саня демонстративно провёл большим пальцем поперёк горла, жирными мазками вбивая гроб в крышку эмоционального состояния оппонента.

Прошло минут пятнадцать. Напрягало, что битвы взглядов закончились, а турнир никак не начинался. Да, после инцидента на стердауне произошел кипишь, малость не вспыхнувший массовой потасовкой, но когда бойцов развели, а конфликт в целом поутих, организаторы продолжили совещаться.

Саня занервничал. Понятно, что правил нет, но движения среди организаторов происходили такие, что в воздухе отчётливо попахивало дисквалификацией. Ну а чего, не получилось голову Пельменю в подворотне ломом проломить, так теперь здесь отыграются.

Нервничал и стероидный, тактика залезть ему в голову сработала исправно. Соперник не находил себе места, рвал и метал, сжирая и испепеляя Пельменя взглядом, но одновременно эмоционально сжирая самого себя. Как это работало? Да очень просто, можно вспомнить примеры из недавней истории лучшей бойцовской лиги мира. Заберись сопернику в голову, и он весь твой. Израэль Адесанья проиграл титульный бой бразильцу Перейре до того, как вышел в ринг, не имея предпосылок проигрышу. А все от того, что Алекс настроил чемпиона на проигрыш, засел у него в голове и проигрывая бой по очкам, рубанул Изи в последнем раунде. Конечно, Сане было далеко до Перейры, однако поселился в голову стероидному он накрепко. Было понятно, что как только начнётся бой, тот бросится в рубку с первого же удара. Однако прямо сейчас поведение организаторов настораживало.

Наконец в центр ринга вышел ринг-анонсер.

— Дамы и господа, мы принимаем решение объявить о перестановке пар.

У Пельменя глаза на лоб поползли. Какая перестановка, в смысле? Мотивировали перестановку тем, что в котельной может вспыхнуть конфликт между двумя лагерями и бой Пельменя и стероидного следует отсрочить, дабы бойцы успокоились и не поубивали друг дружку.

Да уж… Саня чувствовал, что начинает вскипать. С одной стороны, понятно желание организаторов перенести бой дальше по сетке, учитывая вспыхнувший к нему интерес (спровоцированный Саней своими же руками). Но с другой, откладывать драку не хотелось. Что хотелось, так это скорее поставить точку в противостоянии.

Организаторы быстро подсуетились и сняли плакат с прежними парами участников, как будто и не было его.

— Да ладно, не парься, все равно встретишься, — попытался успокоить Пельменя Дмитрий Дмитриевич. — Пусть как хотят, так и резвяться.

Саня внимательно выслушал новый состав пар.

— Если ты его оставишь мне, то встречусь.

— Он в моей сетке?

— А ты не слышал?

В полуфинале мастер обязательно сходился с стероидным. То, что оба они одержат победы в четвертьфиналах, пусть и с новыми соперниками, сомнений не было.

Мастер ничего не ответил, но от Пельменя не ушло, как тот побледнел. Понятно отчего — веса в стероидном примерно в 2 раза больше, чем в Дмитрий Дмитриевиче, а правило большой хороший боксёр побьет маленького хорошего бойца — никто не отменял. Радовало, что Пельмень и Дмитрий Дмитриевич остались по-прежнему разнесены сеткой до самого финала.

Когда решение озвучили, дела пошли быстрее. Турнир начался стремительно, пытались нагнать упущенное время — как краем уха услышалось, бои шли в прямом эфире. Вышли первые пары четвертьфиналистов, закатили яркие бои — ставка на локацию сыграла. Соперники перли вперёд, боясь потерять силы и целились на максимально быстрые финиши. Первый бой закончился нокаутом в течение первой минуты, дрался в нем как раз стероидный бычара, который после стердауна с Саней рвал и метал. Его соперник не сумел воспользоваться своим преимуществом и отлетел в нокаут после первого пропущенного удара. Второй бой продолжался порядка 5 минут, и бойцы уже с трудом стоящие на ногах показали отличное зрелище, обмениваясь ударами в центре ринга и пренебрегая защитой, делая это до тех пор пока один из них не упал. Третьим вышел мастер. Саня впервые видел Дмитрия Дмитриевича в бою и сгорал от любопытства. Мастер же прямо показал, что его регалии в боксе не в подземном переходе куплены. Подвигавшись на первых секундах и пораздергивая соперника, Дмитрий Дмитриевич резко атаковал сокрушительным ударом в печень. Соперник упал и больше не смог подняться. Сработано чисто.

— Не хотел причинять излишний вред, — прокомментировал мастер вернувшись на место.

Похвально.

Жест Саня заценил. Да и сам отрывать голову ближайшему сопернику не собирался. Стероидному — это другое, там очищение через реанимацию и максимальный ущерб. Потому первый четвертьфинал Пельмень выиграл буднично — вышел, показав удар вошёл в клинч, оттуда забрал шею на гильотину и придушил соперника в стойке. Дело сделано.

Хотелось верить, что между четверть и полуфиналами дадут передохнуть, не дали.

Сане в соперники выпал велосипедист, соскочивший с боя с Дмитрий Дмитриевичем и умудрившийся пройти соперника по четвертьфиналу — это он рубился без продыха порядка 5 минут. На бой с Пельменем заводской Лэнс Армстронг вышел с трудом удерживая тело в вертикальном состоянии. Саня решил пожалеть несчастного инженера, перевёл в партер, вышел на удушение диафрагмы.

— Сдавайся, — предложил Пельмень, шепнув.

— Пошёл ты, козе…

Не договорил. Саня закрыл захват, не принимает предложение — не надо. Отправляйся ка ты дядя спать. И вернувшись на свое место у стены котельной, Саня стал ожидать вторую полуфинальную схватку мастера и стероидного быка. За Дмитрия Дмитриевича было волнительно примерно также, как за того же Адесанью в потенциальном бою с Нгану. Для финиша стероидному требовался один удар.

— Дима, не рубись, — напутствовал мастера Пельмень.

Тот странно кивнул. Так, будто услышал, но не придал словам значения по причине несогласия.

— За фрезеровщика надо отомстить… — и с этими словами мастер пошёл в ринг.

Стероидный, как и в предыдущих своих боях бросился в атаку напролом, желая смести Дмитрий Дмитриевича. Но тот тоже не кукурузу в зале боксерском стерёг.

Сайтстеп и в корпус стероидного прилетел удар по корпусу. Провалил. Промах дезориентировал быка и тот развернувшись и кривясь, снова атаковал. Удары просвистели в считанных миллиметрах от бороды Дмитрий Дмитриевича, он отклонился, снова контратаковал. Точная двойка легла в бороду стероидного и того пошатнуло. Однако мощь, необходимая для разового нокаутирующего удара в кулаках мастера не имелась. Саня наблюдая за происходящим стиснул кулаки — энергозатратная работа мастера требовала много кислорода, которого в котельной не было. И Пельмень четко увидел как после пары контратак мастер замедлился, что для боксёра работающего на рефлексах подобно смерти.

Уставал и стероидный, он много пропускал, понятно чего ждал Дмитрий Дмитриевич — момента когда от общего тоннажа ударов соперник перестанет оказывать сопротивление. Не перестал. Да и несмотря на всю кажущуюся неотесанность, бойцовский интеллект у стероидного находился на высоте. Бычара быстро смекнул, что перед контратакой соперник заходит ему за руку. И когда эпизод случился в очередной раз, поймал Дмитрия Дмитриевича на движении в противоход…

Мастер вздрогнул, рухнул — удар пришёлся точно в висок, а стероидный бросился добивать, намереваясь сделать с Дмитрием Дмитриевичем плюс минус тоже, что с фрезеровщиком. Вбить голову в асфальт он хотел. Пельмень бросился к рингу, но было слишком поздно — несколько добивающих хаммерфистов пришли в голову Дмитрия Дмитриевича. Путь мастера в финал оборвался. Следующим был финальный бой.

Глава 20

Пельмень проследил как забирают Дмитрия Дмитриевича в больницу. Повезло мастеру куда больше, чем фрезеровщику — ватка с нашатырным спиртом, сунутая под нос, помогла быстро очухаться, и через пару минут мастер уже стоял на ногах. Реанимации удалось избежать. Хотелось верить, что хуже ему не станет, перед глазами до сих пор стояли примеры Маги Абдусаламова и Макса Дадашева. Саня поежился — вот такие «слепые» удары по бессознательному противнику — худшее, что есть в единоборствах. Тело уже не видит удар, не может отреагировать, и в этот момент получает самый значительный урон. Потому и тяжело нокаутировать соперника зрячим ударом, тело к нему подготовлено.

— Дим, как твоё состояние?

Мастер туговато соображал, но ответил вполне связно.

— Не стояния. Пропустил. Сука… он реально сильный боец Саня, думающий, — мастер эмоционально всплеснул руками, но поёжился — голова звенела, что не дай бог. — Ты видел, какую он ошибку все время допускает?

Несмотря на то, что сейчас для мастера было не лучшее время анализировать бой и допущенные ошибки, он все же встал в боевую стойку и наглядно показал Пельменю дыру в игре стероидного.

— Когда подшагивает и собирается бить, то опускает руку, ты же левша Сань? Сможешь туда всадить, а с твоим весом положишь ублюдка…

Подсказка была отличной. Пельмень к своему стыду не увидел толком дыр в действиях быка. Это не значило, что их нет, потому одну из ошибок и вскрыл Дмитрий Дмитриевич.

— Едь в больницу, тебе нужно МРТ, не отказывайся, — сухо сказал Пельмень, будучи всеми мыслями в финале.

— Я не могу пропустить твой бой.

— В записи посмотришь, — Саня не знал можно ли будет посмотреть запись карда, но оставаться здесь мастера нельзя. — Давай, здоровье у тебя одно.

— Вы едете или нет, молодой человек? — закатив глаза спросила фельдшер скорой помощи, которая от терапевтши получила отмашку на госпитализацию.

— Едет, — подтвердил Саня, видя что мастер снова собирается отказываться.

— Тогда проходим.

На прощание Пельмень и Дмитрий Дмитриевич обнялись.

— Выиграй, — попросил мастер.

Пельмень подмигнул в ответ.

— Сделаю все возможное.

Все шло к финальному бою. Перед объявлением в ринге собрались организаторы, чтобы бой не начался раньше времени. Между соперниками существовала вражда и задача организаторов — сделать все, чтобы не сорвать поединок. Крепкие ребята выстроили рубежную линию между частью Пельменя и частью стероидного. О том, чтобы дать бойцам пожать руки, не могло быть и речи. Припомнилось, что Саня уже видел нечто подобное, 2002 год, долгожданный бой между Майком Тайсоном и Леноксом Льюисом, жаркое тогда случилось противостояние. И на нем уже было вот это все с оцеплением перед боем ринга…

Вышел ведущий.

— Дамы и господа, ну вот и настал час грандиозного финала первого и уже ставшего легендарным турнира боев без правил, — соловьем запел он. — Бойцами проделан колоссальный путь от отборочных схваток через плей-офф в финал, и сегодня проведя уже по два боя за один вечер, они столкнулись лицом и выяснят, кто из них по праву достоин называться лучшим и заберёт главный приз 10 000 рублей!

Жара в котельной не убавилось, но разом забыли о жаре. Народ хлопал, кричал и ждал когда противостояние начнётся. Желающих покинуть котельную не нашлось, не столько потому что организаторы не давали такой возможности, сколько потому что людей реально интересовал главный поединок.

— Первым я представлю бойца, который прошел в финал, потратив всего 3 минуты и 12 секунд. Он нокаутировал соперника 5 раз из 5, он отправил каждого из них прямиком в реанимацию, — ведущий продолжил с придыханием, давая нужное напряжение. — Это не человек, это чудовище и он настроен выиграть финал меньше чем за минуту, установив рекорд, который никто ещё долго не смогут превзойти…

Флойд Мейвезер блин, если задуматься. Саня на секунду прикинул, что если считать заработок по времени проведённом в ринге, то чувак реально зарабатывает больше двух кусков в минуту. Березовский там в сторонке нервно курит…

— Весом 120 килограмм и ростом 183 сантиметров, поприветствуем…

Поприветствуем, угу, Саня продолжал разминать шею, чувствуя хороший боевой мандраж. Он понимал, что переросток с горой мышц, все же обладает хорошей выносливостью и главное — техникой. Это не какой нибудь алкаш из наливайки, а серьёзный соперник. Спасибо, конечно, Дмитрий Дмитриевичу за подсказку, но у Пельменя с самого первого боя варился план на бой с «чудовищем», и вот настал момент проверить как план сработает в бою. А бой вот он — уже сейчас.

Кстати с текстом представления ведущий явно импровизировал и сочинял на ходу. Так, стероидный теперь стал Ночным кошмаром и карателем. Ну что сказать, дядя весом 100 + действительно не собирался шутить.

Тем временем начали объявление Пельменя, которого тоже представили так, как вождя социалистической революции и последнюю надежду всего живого.

— Он последний представитель своего корпуса и надежда второго цеха, мастер самбо и мастер отрывать своему противнику голову!

На секунду, регалий в этом теле у Сани ещё никах не было…

— Ему нет ещё 20 лет и он пришёл на завод за практикой, вихрем влетев финал. На этот раз он обещает оторвать своему сопернику руку, которой тот его попытается нокаутировать! Поприветствуйте…

Саня поднял руку, приветствуя зрителей в ответ.

— Бойцы на средину, — распорядился ведущий.

Организаторы расступились, давая бойцам пройти в центр котельной, чтобы ведущий проводил их в бой последними «напутственными» словами. Ведущий, по левую и правую руку которого стояли ещё двое организаторов, продолжил:

— Время не ограничено, ваша задача нанести друг другу максимальный ущерб, заставить оппонента сойти с дистанции и забрать свой чек, — ведущий поочерёдно посмотрел на соперников. — Жать руки просить не буду, но напомню, что у нас нет никаких правил. Готовы к бою?

Стероидный внушительно кивнул.

— Ты труп… — прошипел он.

Саня кивнул не сразу, пожирая противника взглядом и улыбаясь.

— Удачи джентльмены, — пожелал ринг-анонсер.

Соперников развели, понимая, что драка может вспыхнуть в любой момент. Пельмень переминался с ноги на ногу, а его соперник ходил из стороны в сторону, как тигр в клетке и ждал, когда это самая клетка откроется. В Сане он видел следующую жертву. Секрета не было в том, что у Пельменя в нынешнем теле не имелось спортивных регалий и наград, а появившаяся приставка «мастер» в последнем объявлении значила примерно чуть меньше, чем ничего. Потому стероидный полагал, что легко выдержит натиск в борьбе зазнавшегося новичка. Почему полагал? Потому что на его плече красовалась татуировка — череп в легендарном краповом берёте. Десантник, значит и самбо он знает не понаслышке…

— Д-давайте приготовимся к драке! — выдал ведущий легендарную фразу Майка Бафера.

Котельная взорвалась. Стероидный встал в боевую стойку. А вот Саня убрал руки за спину, по прежнему широко улыбаясь и продолжая неспешно переступать с ноги на ногу. Бычара попер вперёд, страха в его глазах Пельмень не видел, но увидел зародившееся удивление, когда Саня резко рванул вперёд на встречных курсах, стремясь нанести один единственный и давно заготовленный удар.

Ударом, который готовил Пельмень стало летящее колено уличного Иисуса Хорхе Масвидаля. Чертов безумный взрыв. Стероидный, видя как соперник несётся на него, допустил роковую ошибку, пытаясь сконтрить проход в ноги…

Бум!

Летящее колено врезалось бычаре в подбородок. Тот вздрогнул, опустил руки и завалился лицом в бетонный пол. Саня не отпускал, ястребом бросился на добивание, ища размашистыми ударами подбородок соперника, чтобы вколотить его голову в бетонный пол. Жалеть Пельмень никого не собирался. Он залез в голову стероидному быку, приучил, что единственное чего от него можно ждать — проход в ноги, за что соперник ипоплатился.

Но какого же было удивление, когда перекачанная собака, стукнувшись об пол головой очухалась и начала защищаться, блокируя летящие размашистые удары. Саня понимал, что расходует впустую энергию, вкладывая силу в добивание, которое не приводило к финишу. А учитывая духоту котельной это было чревато тем, что Саня выдохнется, не достигнув цели и следом будет нокаутирован сам. Прямо сейчас, в партере, он видел отличный шанс перейти на удушение Иезекиля, но у стероидного такое строение шеи и трапеции, что сделать Иезекииль ему будет очень тяжело. Да и не хотелось заканчивать бой удушением…

Поэтому Пельмень резко поднялся на ноги, но встать следом сопернику не дал — полетели сокер кики, и один из них впечатался бугаю в носяру, расквасив его. Неизвестно из чего сделана эта туша, но стероидный хавал удары и поднимался, больше того, встав на колено заряжал убийственные плюхи в ответ. Пельмень отступил, но только для того, чтобы показать бычаре — вставай, простудишься. Толпа ревела.

Пельмень думал поначалу перейти в работу в челноке, но понял, что дыхалка стремительно списывается в утиль, закончится это могло плачевно. Тактика первоначального натиска не сработала, но других вариантов кроме рубки Саня для себя не видел. И рубку сопернику предложил. Стероидный дал тапку в пол и, вытирая кровь из разбитого пятака, пошел на сближение. Саня встретил его фронткиком, желая прочувстовать солнышко, сбить дыхалку. Нога врезалась будто в железную стену, стероидный перехватил ногу, заставил Пельменя прыгать на одной ноге и искать равновесие, атаковал зубодробительным кроссом, метя в затылок. Саня перекрылся и обострил — пошел на риск. Крутанулся, ударил подобие вертушки в голову. Попал. Соперник попятился, словив плюху, поднял руки, показывая, что удар пришелся в цель. Таким сложно нокаутировать, но удар оказался неожиданным. Саня пошел на добивание — комбинация из хуков, подсечка. Но неудачно, завалить соперника не удалось. Здоровяк кинулся в клинч, а дальше произошел обмен ударами в стиле легендарного боя Дона Фрая и японца Такаямы. Соперники вцепились друг в друга на ближней дистанции и прибегли к первобытному насилию, за которое так любили кровавый спорт — обрушили массу ударов, не вкладываясь, но причиняя ущерб. Саня понимал, кто первый выйдет из клинча, тот покажет слабину и бился до последнего, чуть опустив голову, пряча подбородок. По лицу заструилась кровь, появились повреждения — сечки, гематомы. По-хорошему, следовало разорвать дистанцию, выйти из рубки, всадив комбинацию из хуков или прямых — стероидному в бубен. Но делать этого не стал — рубиться он будет до конца.

Через несколько секунд стероидный попытался подключить колени, и неожиданно для Пельменя атаковал в прыжке, показывая неплохие навыки работы в тайском клинче. Саня сконтрил, забирая спину, попытался снова подсечь, чтобы перевести в партер, но соперник быстро смекнул, что происходит и грузно повис у Пельменя на руках. Тупо повис, как будто разом опрокинул в себя пол литра самогона и вырубился, а задача Сани — донести тело до дивана. Выбор виделся небольшим — отпустить, отказаться от задумки перевода или… Пельмень выбрал ИЛИ. Стиснул зубы, перехватил захват и поднял соперника в воздух, заводя на амплитудный слэм. От усилия закружилась голова, перед глазами поплыли звездочки. Саня отдавал себе отчет, что если он не доведет бросок, в который вложил все последние силы без остатка, до конца, то стероидный просто забьет его.

СУКА!

Превозмогая, Пельмень поднял тушу стероидного в воздух и вставил головой в бетон, сделав слэм в лучших традициях Кэвина Рэнделмана. Тело соперника обмякло — теперь уже по настоящему.

Добивать Саня не стал, нечего было добывать.

Нокаут был страшный, существуй хайлайты в начале 90-х, и он бы наверняка залетел в «рекомендованное» и держался там следующие недели. Пошатываясь, Пельмень тяжело поднялся на ноги, оставив в бою все силы до последней капли. В центр котельной, где и происходила вся эта жуткая драка, ломанулся народ. Кто-то пытался поднять Саню на руки и поднял же. В воздух не пойми откуда ударили конфети.

На лежавшего в состоянии каши стероидного никто не обращал внимания, будто надо так, а дядька прилег отдохнуть и через пару минут придет в себя. Даже другие быки из его команды (как Пельмень понял, они не выступали в турнире, представив лишь двух бойцов, и всех двух Саня выбил собственными руками), совершенно взбешенные, двинулись к выходу.

— Поздравления! — Пельменя поздравляли неизвестные люди, частью из других цехов, частью из организаторов, а частью хрен его вообще пойми кто.

— У нас есть победитель финала! — надрывался ведущий в микрофон. — ПОБЕДИТЕЛЬ! НАШ ЧЕМПИОН!

Следом притаранили чек, вручили Сане.

— Держи, парень ты это реально заслужил, бабки твои, — прокомментировал ведущий, вне микрофона.

Единственное за что стало обидно прямо сейчас, так это то, что его победу не видели пацаны — фрезеровщик, сварщик и Дмитрий Дмитриевич. Хотелось подарить победу этим людям и разделить с ними радость.

Эпилог

Здесь не было интервью после боя, не было объявление судебного вердикта, потому после вручения чека победителю — все по сути закончилось. Люди еще потолкались, потерлись, а потом начали расходиться — не стоит забывать, что в котельной была реальная Сахара.

Пельмень тоже направился к выходу, получив заверение, что за победу с ним рассчитаются сегодня же, и не где-нибудь, а почему-то в бухгалтерии завода.

— Заходи ближе к вечеру, — пояснил фейсер, который видимо решал вопросы финансового толка.

Саня кивнул, поблагодарил мужика, хотел задать вопрос про вчерашний инцидент, но мужик его опередил.

— Слышь, мясник из второго цеха, блин, тут с тобой серьезные люди хотят познакомиться. Организуем?

Конечно, единственное, что хотелось сейчас — сходить в медпункт, обработать раны, но если серьезные люди настаивают… ладно. К Пельменю подошли двое мужчин — как выяснилось иностранец с переводчиком. Иностранцем был американец внешне похожий на Тедди Атласа из-за большого шрама на лице. Но если у Атласа шрам располагался на левой стороне лица, то у этого чувака — справа.

— Как тебя зовут, парень? — перевел слова иностранца переводчик.

— Саня меня зовут. И я не мясник, я Пельмень.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/270492

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 10

Глава 11

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Эпилог