Орис Орис
Баллада о блокадном Ленинграде
«Книги, собранные в цикле «Исторические произведения», состоящего из 10 изданий, частью которого является и данная книга, были написаны Орисом с целью возродить в сознании молодёжи священную историческую память о завоевании Русью и Россией своей государственности, свободы, в борьбе с внешними и внутренними врагами, а также героизме народа в годы тяжелых испытаний во имя справедливости и светлого и независимого будущего последующих поколений».
Самым масштабным и сложным испытанием для России стала Великая Отечественная война 1941-45 г.г. Нам уже сложно представить через что прошли тогда люди. Неизгладимое впечатление оставляют события блокады Ленинграда. Осажденный Ленинград отстаивали не только солдаты на фронте, но и немощные старики, женщины и дети, что умирали в нем от голода и холода.
— Почему, Господи? — Стон Души женщины, выжившей в аду. Кто еще может дать ответ почему могло случиться такое бесчеловечие? Кому еще задать все вопросы, жалящие сознание? Почему кто-то умирал, падая от голода у станка, а кто-то грабил и убивал, чтобы выжить самому? И где источник той стойкости, который помог оставаться человеком и не забыть о Боге?
Дорога Жизни… Дорога Жизни, где погибали люди. Погибали, чтобы смогли выжить другие! Дорога Человечности, Дорога Любви и Надежды! Дорога Добра вопреки злобе и ненависти врага, пытавшегося задушить волю человека к миру.
И наказ потомкам — помнить! Помнить, чтобы ту цену, какую заплатил советский народ в борьбе с фашизмом! Помнить, чтобы сердца хранили Благодарность! Помнить, чтобы никогда такое не могло повториться!
К 79-й годовщине прорыва Блокады Ленинграда
МОЛИТВА-ОБРАЩЕНИЕ БЫВШЕЙ БЛОКАДНИЦЫ-ЛЕНИНГРАДКИ К БОГУ
Почему я стою здесь? Не знаю…
Но стою, на иконы взирая…
Огоньки на лампадах, мерцая,
От обиды меня очищают,
Наполняя теплом и покоем,
Избавляя от страшных вопросов.
Ведь в Исаакий зашла я, не скрою,
Чтоб уйти от обиды заносов,
Что так мучают с самой блокады
И сомненья в Душе порождают,
В том, что зло, все исчадия ада
Бог для Блага людей допускает,
Что страдания наши — путёвка
В Жизнь посмертную. Но почему-то
Мне за Бога обидно и горько, -
Очевидно, Он что-то напутал…
Задержалась на этом я свете…
Но пока не предстала пред Богом,
Здесь надеюсь найти я ответы,
Упокоившись с миром в итоге…
Я не знаю, меня кто уважит,
Коль не Бог, то Апостол пусть Павел
Всё, как есть, откровенно расскажет,
От сомнений тяжёлых избавив…
Умоляю, явись ко мне, Боже,
Чтоб могла подойти я поближе,
А то мне и общаться негоже
С Тем, кого я не слышу, не вижу.
Вот гляжу на Тебя. На иконе –
Вседержитель Ты наш и Спаситель,
Побеждающий зла легионы
И от дьявола Освободитель…
Но тогда, объясни мне, старухе,
Для чего все болезни и войны?
Для чего голод, смерть и разруха?
Почему мир похож наш на бойню?
Почему всем, кто это затеял,
Безнаказанно жить позволяешь?
Почему самых злых Ты лелеешь,
А достойных людей — убиваешь?
С сентября девятьсот сорок первого
По февраль месяц сорок четвёртого -
Девятьсот дней, с надеждой и верою,
Уповали на Милость мы Богову…
Для чего? Почему?.. Прошу, Господи!
Дай понять! Дай постичь, разобраться
С непростыми, — из сердца! — вопросами,
Чтобы с верой в Тебя не расстаться!..
Для меня остаётся загадкой:
Почему это было со мною, -
Молодой коренной ленинградкой,
Той, что ныне стоит пред Тобою,
Пред Тобой — Всемогущим, Всесильным,
И таким Всепрощающим Богом!..
Но, Ты Сам, зло прощая обильно,
Соучастником зла стал в итоге!..
Почему Ты, Всевышний, всё это
Допустил, и фашистам позволил
Убивать, превращая планету
В юдоль скорби, страданий и боли?…
Расскажу я Тебе о блокаде…
Расскажу, не таясь, не скрывая!
Это — нашим потомкам знать надо,
Что живут ныне, горя не зная…
Но сначала ответь на вопрос мне!
Я в Душе его долго носила,
И когда жить с ним стало несносно,
Лишь тогда с ним к Тебе обратилась:
Почему? Для чего нужно было
Ленинград, весь врагом окружённый,
Превращать в человечий могильник,
Уморив полтора миллиона?..
С ними — полмиллиона детишек,
Не виновных ни в чём пред Тобою –
Добрых девочек, славных мальчишек -
Уравнял Ты с голодной толпою!
Ты не только забрал у них детство, -
Ты не только лишил всех их хлеба,
Ты виновен в ужасном злодействе,
Отобрав у них чистое небо!..
Из которого только лишь бомбы
Могли в каждый момент появиться,
Превратив Ленинград в катакомбы,
Где летать не смогли даже птицы!..
Что, скажи, может быть ещё хуже
Малышей, на людей не похожих, -
Грязных, вшивых, голодных, опухших
Привидений, обтянутых кожей?..
Для чего? Почему? Почему же
Наказал Ты детей-ленинградцев,
Вынуждая в январские стужи
Их в промёрзших стенах оставаться,
Спать ложиться в кровать среди трупов,
Под матрацем во сне коченея,
И счастливыми быть, если в супе
Есть хоть ложка столярного клея?
Не хочу пререкаться с Тобою,
Но ответь мне, Господь наш Всесильный,
Для чего ели хлеб с лебедой мы,
И опилки с обойною пылью?
Или суп из сухими дрожжами?
Почему, о, Господь Многоликий,
Ты давал нам отвар с отрубями,
Корабельным приправленный жмыхом…
Кусок свёклы — для дёсен спасение,
Поражённых ужасной цингою,
А для «чая» копали коренья,
Что служили для нас и едою, -
Их варили с обрезками кожи
От старинных добротных диванов…
Если долго варить, то похоже
На похлёбку плохих ресторанов.
Нас зима в сорок первом застала
Неожиданно сильным морозом:
За минуту вода замерзала,
За секунды — солёные слёзы…
Окна, стены покрыты все инеем,
По полгода пальто не снимали…
Но от холода пальцами синими
Мы снаряды на фронт собирали…
О таком говорить неуместно –
Ни публично, ни дома, ни в школе,
Но молчать обо всём, что известно,
Я не в силах, Господь, уже более.
Расскажу о той боли ужасной,
Что, подобно змеиному жалу,
Ежедневно тогда, ежечасно
Души многих людей поражала…
Как одни у станков умирали,
Чтоб на фронт поступали снаряды,
А другие — людей убивали
За картины, колье, бриллианты…
Помню, я, лет тринадцать от роду,
У станка на скамейке стояла,
И снарядов в пургу, в непогоду
По три нормы, порой, выдавала.
Я спала у станка, на заводе,
Под кусочком открытого неба,
Чтобы стать через смену к работе
За сто двадцать грамм чёрствого хлеба,
Что подолгу во рту растворялся,
А потом так внезапно, нежданно
В горстку крошек в руке превращался
И казался мне просто обманом,
В животе отражавшимся болью –
Очень острой и невыносимой,
От которой ничто, кроме воли,
Не спасало надолго, стабильно…
Те, кто выжил, питались Надеждой,
Приправляя её хрупкой Верой
В то, что наши одержат Победу
Над проклятой фашистской химерой.
Вера в нашу Победу рождалась
И питалась Дорогою Жизни,
По которой всем нам доставлялась
Помощь нашей родимой Отчизны.
В день по несколько раз нас бомбили
Улиц цепь разрывая на клочья…
Дети все «зажигалки» тушили,
Круглосуточно — днём и ночью!
Цена жизни так низко упала,
Что бандиты на людной дороге
Убивая за хлеб и за сало,
Не боялись ни чёрта, ни Бога…
Когда съели собак всех и кошек,
А зима становилась сильнее,
Стали есть то, что есть невозможно,
Что похуже столярного клея…
Чтобы выжили те, что помладше,
Иногда для домашнего супа,
И в горячую жмыхову «кашу»
Клали мясо из крыс или трупов…
Ты, мой Бог, обо всём этом знаешь!
Это чувствую я в Твоём взгляде…
Если знаешь, зачем позволяешь
Злу себя насаждать? Чего ради?..
Чего ради страдать и молиться,
Подставляя всем, бьющим нас, щёки?..
Чего ради прощать нам убийцу,
И людей озверевших, жестоких?
Объясни мне, Господь Милосердный,
В чём Твоя заключается Милость
Когда Ты помогаешь усердно
Тем, кто губит Добро, Справедливость?..
Почему всех, виновных в блокаде,
Не постигла такая же участь?
Почему все фашисткие гады
Жили долго и сытно, не мучась?..
Не познав даже тысячной доли
Тех страданий, что мы испытали
Среди голода, смерти агоний
Тех, кто, рядом живя, умирали!..
Умирали везде: и в постели,
И в подъездах, в цехах, на работе,
По дороге идя еле-еле,
И не радуясь чьей-то заботе…
Умирали, домой возвращаясь
И в сугробе без сил засыпая,
Умирали, ни с кем не прощаясь,
Молча, тихо и не понимая,
Почему и за что на их город,
На страну, на народ неповинный
Бог наслал вместе с бомбами голод,
Награждая смертями обильно…
…Так ужасно болели колени
И спина от поклонов заныла…
Но зато из Души постепенно
Боль душевная прочь уходила.
Вместе с ней уходила обида,
Та, что все эти годы держалась
И как будто осколок гранита,
В её сердце и в Душу впивалась…
И хоть ей уже за девяносто, -
Хоть и выжила в голод, блокаду, -
Оказалось, что очень не просто
Ей войти в Исаакия врата.
И она так отчаянно молится,
Три молитвы на сердце взрывая:
«Отче наш» и канон «Богородице»
Пятидесятым псалмом завершая.
Но вот сердце её встрепенулось
И когда на алтарь Душа взмыла,
Щепоть пальцев ко лбу прикоснулась,
Добралась до плеча и… застыла…
И неведомо мне, что Спаситель
Ей ответил с огромной иконы…
Только видел, как Ангел-Хранитель
Душу сопровождал в Мир исконный.
Где уже ни болезни, ни голод
Не нарушат Души равновесье,
Где любой из людей — вечно молод
И Любовь, как в Айфааровских Песнях,
Озаряет в духовном полёте
Все духовные наши творенья…
И где каждый — открыт и свободен,
И не ищет от Жизни Спасенья!
ДОРОГА ЖИЗНИ
Блокадный Ленинград.
По льду — «Дорога жизни».
Глубокой колеёй она
Сквозь нас должна пройти –
По Вечной Памяти Волнам –
Как ныне, и как присно,
Чтобы до самой тризны
Не сбились мы с Любви Пути!
Как и «Дорогу жизни» в блокадный Ленинград,
Что оставалась в дождь и в грязь сияющей и чистой,
Нам помогая и в пургу, и в сильный снегопад,
Должны сейчас построить мы свою Дорогу Жизни –
Дорогу Мира и Добра, чтоб люди во сто крат
Умножили свою Любовь друг к другу и к Отчизне!
Чтоб та Дорога пролегла
По памяти людей,
Сметая в ней ложь и вражду,
И зло, и укоризну!
Чтобы уверенно прошла
По льду бездушия властей,
По генам будущих детей
К Истоку Смысла Жизни!
Чтоб на Дороге Жизни всем не было преград,
Мы укрепим на всех столбах Огни Любви лучистой,
Которые от зла и тьмы идущих защитят,
Когда их жизненный маршрут вдруг станет слишком мглистым!
Ведь и Дорогу, что вела в блокадный Ленинград,
Бомбила постоянно авиация фашистов…
Хоть били по сто раз подряд
Враги Дорогу жизни,
Но ни Кронштадт, ни Ленинград
Не удалось сломить!
Так и Дорогу, что пройдёт
По льдинам Душ корыстных,
Душ злобных, ненавистных,
Вовеки злу не победить!
Свою Дорогу Жизни я предложить всем рад:
Все её мысли так чисты, а чувства живописны,
Что все, в кого мой Жизни Путь вольётся без преград,
Те смогут честно послужить своей родной Отчизне…
А те из них, что повернут с Пути Любви назад,
Уже не смогут осознать, в чём Суть их бренной жизни…
ПАМЯТЬ О БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ ХРАНЯЩАЯ ПЕСНЯ
Нельзя нам забыть девятьсот дней блокады,
И нашим потомкам нельзя забывать,
Как полмиллиону детей Ленинграда
Голодною смертью пришлось умирать!..
Нельзя забывать, как валяются трупы
На улицах, в парках, средь очередей,
И как кровоточат усохшие губы
На лицах обтянутых кожей детей…
Чтоб нашим потомкам того не изведать,
Что им довелось испытать,
Мы с вами всё то, во что трудно поверить,
Не можем забвенью предать!
Должны нашу память мы детям доверить,
Должны всё, как есть, передать!
О том рассказать, как под небом лучистым
Нет птиц — вместо них только бомбы летят,
Которые шлют днём и ночью фашисты
На непокорённый родной Ленинград!
И как пробивались Дорогою Жизни,
Чтоб хлеб голодающим в ночь завезти
Автоколонны, обозы Отчизны,
Стремящейся выживших как-то спасти…
О том мы должны нашим внукам поведать,
Что зла ненасытная рать
За два с половиною года победу
Так и не смогла одержать!
Какою ценою досталось нам это,
Мы детям должны рассказать!
Как жмых и опилки с мукою мешали,
Чтоб было что выпечь и распределить
Среди сотен тысяч детей, что не знали,
Как можно не мёрзнуть и сытыми быть…
Что может быть самой желанной на свете
Краюшечка хлеба в сто двадцать пять грамм,
Которую годы опухшие дети
Раз в день получали из рук своих мам…
Зло лишь возрастает, когда забывают,
То, что все обязаны знать:
Что злобу и ненависть те побеждают,
Кто могут Добро отстоять!
Что зло на Земле из-за тех процветает,
Кто щёки привык подставлять!..
Оглавление
МОЛИТВА-ОБРАЩЕНИЕ БЫВШЕЙ БЛОКАДНИЦЫ-ЛЕНИНГРАДКИ К БОГУ
ДОРОГА ЖИЗНИ
ПАМЯТЬ О БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ ХРАНЯЩАЯ ПЕСНЯ
