Некомбатант [Сергей Васильевич Лысак] (fb2) читать онлайн

Лысак Сергей Некомбатант Часть 1

Там, где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен.

Император Николай I

Глава 1 Пролог

Звуковой сигнал пришедшей на коммуникатор почты оторвал меня от размышлений о дальнейших действиях. Взглянув на экран, убедился в своих худших подозрениях. Некая Алиса сообщала о скором прибытии и надеялась на встречу. Усмехнувшись, стер сообщение, чтобы не оставлять лишних улик. Отправлено оно с «левого» коммуникатора, зарегистрированного в Парагвае на подставное лицо, поэтому выйти на отправителя не удастся. Да и сам коммуникатор уже отключен и запеленговать его невозможно. Значит, мое время пришло…

Сообщение отправлено человеком из МГБ, который мне очень многим обязан. В том числе и жизнью. Я никогда не светил этот контакт, и держал его исключительно в личных целях, стараясь даже не общаться лишний раз. Чтобы он предупредил, когда над головой отставного контр-адмирала Космофлота Сергея Тихонова начнут сгущаться тучи.

Первое сообщение пришло два дня назад. Никакого шифра мы не применяли, а использовали условные фразы чисто бытового содержания, обозначающие то, или иное событие. Выяснилось, что новый император начал зачистку всех, кто так, или иначе знал о его темных делишках в прошлом. Ведь правитель империи не может быть замешан в чем-то предосудительном! Причем делается это тайно. Жил бы я в столице, до меня бы добрались в числе первых. Но поскольку адмирал Тихонов отличался не только мерзопакостным (по мнению некоторых) характером, но еще умом и сообразительностью, то благоразумно поселился после выхода в отставку подальше от обеих многолюдных столиц в сибирской глуши, на берегу Лены. В случае чего, у меня будет не менее суток форы, чтобы попытаться исчезнуть. Получится ли — другой вопрос. Но, по крайней мере, шанс будет. Если же обосноваться в Москве, или в Петербурге, к чему меня усиленно склоняли (чтобы был под присмотром, очевидно), то там шансов выбраться живым однозначно нет. А я еще хочу пожить в своей тушке, меня она полностью устраивает.

То, что вероятность такого развития событий не исключена, мне стало ясно еще три года назад, когда цесаревич сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться. Ибо в случае отказа я бы покинул резиденцию цесаревича в пластиковом мешке и с лишней дыркой в черепе, чтобы информация ни в коем случае не ушла на сторону. Его Высочество не церемонился в таких случаях, и это мне было хорошо известно. Прямо об этом, естественно, не говорилось. Более того, мне не приказали, а всего лишь п р е д л о ж и л и поучаствовать в одном сомнительном мероприятии, затрагивающем интересы наших заклятых «друзей» из Американских Штатов. Задание из разряда тех, что если все пройдет хорошо, то это заслуга начальства. А если провалится, то начальство останется в стороне. Это ничто иное, как самоуправство конкретных исполнителей, грубо превысивших свои полномочия, а то и действовавших по злому умыслу в корыстных целях. Не ново, проходили уже. Конечно, начали сулить всяческие блага. Как материальные, так и моральные. Но самое плохое, что император был в курсе этой рискованной аферы, и дал санкцию на ее проведение. Узнал я об этом заранее по своим каналам, которые не афишировал, и потому до сих пор был жив и на свободе. А сейчас даже настучать не получится, дав для виду согласие. Ибо выше императора стучать некому. Разве что Всевышнему, но ему наши мирские дела как-то до лампочки.

Разумеется, пришлось согласиться, подумав ровно столько, чтобы не возбудить подозрений. Но моя чуйка просто взвыла о грозящей опасности, и я вместо предложенной «хлебной» должности в Министерстве обороны с присвоением (наконец-то) адмиральского чина, попросил разрешения выйти в отставку после завершения дела. А то, годы, знаете ли… Уже почти целый век на службе… Чем немало удивил как Его Высочество, так и всех его прихвостней. Но формально придраться не к чему, ибо все мыслимые сроки я уже давно выслужил, а военный мундир не снимал исключительно по собственному желанию. И еще потому. что отмороженный на всю голову коммодор Тихонов, широко известный в узких кругах, был очень востребован для выполнения определенных деликатных поручений командования где-нибудь у черта на куличках. Где власть императора чисто номинальная, либо ее вообще нет, но все равно приходится ходить по грани закона. Ибо слишком много развелось в последнее время разного рода «правозащитников», «глашатаев народа», «борцов с тиранией», «свободной прессы» и прочей либероидной сволочи, с которой приходится считаться. Политика, понимаешь… А ведь можно случайно перейти эту грань. И чтобы это не стало достоянием широкой публики, требуется умение надежно прятать следы своих действий. В чем коммодор Тихонов весьма преуспел еще в пору своей бесшабашной юности на аграрной планете Дельта-14, с которой и началось его восхождение. Потому, что дети поселенцев на этой планете начинали умело обращаться с оружием еще до того, как шли в школу. Жизнь заставляла.

После завершения дела мне присвоили чин контр-адмирала Космофлота, наградили орденом «Святого Владимира» первой степени, выплатили солидное вознаграждение (хоть и неофициально, черным налом), и с почетом отправили в отставку с мундиром и пенсией. Значительно больше положенной контр-адмиралу, кстати, что меня откровенно удивило. Хоть я в этой пенсии и не нуждался, но раз дают, не отказываться же. А то подумают, что у Тихонова на почве его «веселых» дел вообще крыша поехала. Поселился на берегу великой реки Лены в коттеджном поселке недалеко от Якутска и стал ждать.

В том, что авантюра, затеянная в высших сферах, может здорово аукнуться ее непосредственным исполнителям, я был уверен на девяносто девять процентов. И не ошибся. Пока был жив император, все еще было тихо. Меня не трогали. Как бы ни поливала императора грязью «прогрессивная общественность» в Российской Империи, и «мировая общественность» всего «цивилизованного мира», к которому англосаксы и Европа причисляли почему-то только себя, но Георгий Третий добро помнил, и свое слово держал. И вот месяц назад он погиб при странных обстоятельствах. Его яхта «Полярная звезда» потерпела аварию при посадке в космопорту. Георгий Третий получил повреждения тела, исключающие реанимационные мероприятия. А проще говоря, его просто испепелило выбросом плазмы из разрушенного взрывом реактора. Так что, там и реанимировать было нечего. Причем не только его, пострадали многие из экипажа и пассажиров. Никто не сомневался, что это диверсия, но расследование пока что не дало результата, как ни лютовало МГБ. По крайней мере, никаких официальных сообщений по этому поводу не было, а до чего там на самом деле докопались ищейки, широкой публике не сообщалось. А неделю назад начались неприятности у тех, с кем я проводил последнюю акцию. С кем-то происходил несчастный случай, кто-то становился жертвой террористов, а кто-то бесследно исчезал. Связь мы поддерживали друг с другом постоянно, поскольку в Отделе специальных операций Главного Штаба Космофлота дураков не держали. Все мы понимали, что можем из секретоносителей высшей категории мгновенно превратиться в нежелательных свидетелей. Что, похоже, и произошло. И поскольку все предвидели такой расклад, подготовились заранее. Народ начал спасаться, кто как может. Кому-то удалось, кому-то нет. Я до последнего момента надеялся, что про меня забудут. Кому нужен вышедший в отставку дед, который никогда не лез в политику, и всячески дистанционировался от многочисленных «деловых» предложений? Да еще и живущий вдали от цивилизации, где закон — тайга, медведь — хозяин. Оказалось, что я ошибся. Отставной контр-адмирал Тихонов знал слишком много об императоре Павле Четвертом, когда он еще не был даже цесаревичем. И стал им только после загадочной смерти своего старшего брата Андрея. Прямых улик участия Павлуши в этом деле у меня не было. Зато косвенных хватало. Это даже если не брать в расчет правило «Смотри, кому выгодно». И дернул же черт представителя монаршей фамилии пойти на службу в Отдел специальных операций! Романтика у дурака взыграла. Пробыл он у нас меньше года, но дров успел наломать порядочно. Пока император не убрал его вообще с военной службы от греха подальше после многочисленных жалоб начальства. И вот эти неблаговидные дела члена монаршей фамилии были мне как раз отлично известны. Но если для обычного Великого Князя, которому не светит престол, они ничем особо не угрожают, и могут разве что вызвать скандал в благородном обществе, то вот для императора… Короче, когда Пашка стал императором, я понял, что надо на всякий случай готовиться исчезнуть. Ибо злопамятность тоже была одной из его отличительных черт.

И вот сообщение от «Алисы»… Все, пошел обратный отсчет. Сергей Тихонов стал лишним на этом свете. Я обвел взглядом гостиную, где любил посидеть вечерами за бокалом хорошего вина. Три года спокойной жизни на природе. После девяноста семи лет службы… Маловато, конечно… Но многие мои друзья не получили и этого. Так что, мне грех жаловаться. Но нечего ностальгировать, надо срочно уходить. Если за мной вышлют группу захвата из Петербурга, не ставя в известность Управление МГБ в Якутске, то им потребуется часов семь, чтобы добраться до моей берлоги. Поскольку совершать посадку поблизости они не станут, побоятся спугнуть «дичь». И будут добираться сюда на гражданских машинах, чтобы не привлечь внимание, а потом под благовидным предлогом попробуют проникнуть в дом. Вариант «Откройте!!!Полиция!!!» не прокатит. Ребята знают, что живым я не дамся, и отправлю свой бунгало в последний полет к вратам рая вместе со всеми, кто здесь находится. Ибо такая возможность у меня есть, и они об этом тоже знают. Но это если я им нужен живой. Если же нет, то можно задействовать снайпера, когда буду выходить из дома. В доме им меня не достать. Все шпионские штучки здесь я нашел сразу же, как его купил, и внес коррективы в их работу. Да так, что они теперь показывают всякую чушь. Соваться опять ко мне не стали, решив наблюдать со стороны. Ну и ладно, я не в претензии. Тем более, скрывать мне нечего, и ничего интересного соглядатаи все равно не увидят. Разве что регулярные потрахушки с вызванными жрицами любви, но мне лично на это наплевать. Годы службы в ОСО приучили меня к тому, что естественно, — то не безобразно.

Вещей минимум. Только небольшой кейс с документами на свое и чужое имя, наградами, банковскими картами, деньгами и ювелиркой, которая тоже может выступить в качестве денег. В одну кобуру станнер (попробую обойтись без крови), в другую обычный армейский пистолет. Запасные магазины распихал по карманам. Плюс обычный прикид рыболова со всем сопутствующим рыболовным барахлом. Моим глайдером пользоваться уже нельзя. Его взлет сразу же засекут в аэропорту Якутска, даже если я отключу систему идентификации. В этом случае будет еще хуже — поднимется переполох из-за неизвестного летательного аппарата, и к делу тут же подключится транспортная полиция. Поэтому придется отправиться на катере на «рыбалку» вниз по Лене до Якутска. Как говорится, где лучше всего спрятать лист? Правильно — в лесу. Среди трех миллионов жителей у меня есть шанс затеряться. Здесь же я, как на ладони. Конечно, соглядатаи сообщат о моем отплытии. Но вряд ли поднимут тревогу, поскольку я частенько рыбачил и раньше. Тем более, они не знают, что я предупрежден.

Вот и все… Присядем на дорожку… Прощай, мой любимый дом… Я провел здесь три замечательных года жизни. Если мне удастся уйти живым, то возможно и вернусь когда-нибудь обратно. Если же нет… Я всегда буду помнить о тебе. Там, где мне было хорошо. Где не надо было никуда бежать, прятаться, убивать, а потом заниматься нудной писаниной, составляя отчеты для начальства. Все, пора…

По пути к выходу глянул в зеркало. Внешность самая обычная. Сорокалетний мужик типично деревенского вида, собравшийся порыбачить. Абсолютно ничего примечательного. Надо сказать, что свою внешность я старался поддерживать именно на неприметном среднестатистическом уровне, чтобы не привлекать внимания. Можно было бы в процессе регенерации создать себе внешность молодого красавчика, мечты всех девчонок, но для моей работы такая личина не подходит. Тем более, на службе частенько приходилось носить форму, а двадцатилетний юнец с погонами коммодора Космофлота Российской Империи выглядел бы нелепо. Вот я и придерживался образа этакого «фермера дяди Вани». Простого, как три копейки. И надо сказать, что это несколько раз меня здорово выручило.

Коммуникатор зазвонил, когда я уже взялся за ручку двери. Та-а-к, начинается… Глянул на номер абонента. Незнакомый. Отвечать, или нет? Решил рискнуть, рассудив, что если бы меня хотели убрать, то это можно было сделать еще вчера. Тем более, я долго крутился на площадке возле глайдера, и представлял из себя прекрасную мишень для снайпера. Кого же это нелегкая принесла? Активировал прием.

— Да, слушаю!

— Серж, здравствуй, старый греховодник!

— Женька?! Ты откуда взялась?!

— Проходила мимо. Серж, нам надо поговорить.

— Это срочно? Я уже на рыбалку выбрался.

— Не ври. Ты еще даже из дома не вышел. Правда, это срочно.

— Ты где-то поблизости?

— Да.

— Хорошо, жду.

Дал отбой. А вот это плохо. Очень плохо. Если здесь появилась Женька Мальцева, моя давняя подруга счастливого детства и бурной юности, а по совместительству еще и один из лучших ликвидаторов МГБ, то дело швах. Уже ясно, что уйти мне не дадут. Во всяком случае, попытаются взять живьем. Хотели бы убрать — не стали бы звонить, а подстрелили в момент выхода из дома из снайперки. Но черт возьми, ловко придумано! Женьку я хорошо знаю, поэтому подпущу ее на близкое расстояние. Даже в дом приглашу. Неужели ее направили на задержание? Чтобы вывела меня из строя, а потом клиента можно взять тепленьким? Теоретически возможно. Но зачем тогда она меня предупредила, подав сигнал тревоги «старый греховодник»? Что-то тут не то…

Вернулся в гостиную и бросил на диван уже ненужный кейс. Больше он мне не понадобится. Ни документы, ни деньги, ни ювелирка, ни оружие. Туда, куда я уйду, ничего с собой не заберешь. Вынул из внутреннего кармана куртки АДМ, или автономный десантный модуль. Моя смертельная тайна, которую я храню уже более сотни лет. Если об этом узнают, то мне конец, Несанкционированное владение таким прибором категорически запрещено. На службе у меня был похожий, но значительно более продвинутый. Получал я его только при выходе на задание, а по возвращению сдавал. И далеко не на каждом задании использовал. Причем на каждый случай активации составлял подробнейший отчет. Когда выходил в отставку, мой допуск к использованию АДМ был сразу же аннулирован. Тот, что сейчас у меня в руках, это одна из первых моделей. Довольно габаритная, Похож внешне на обычный коммуникатор, только сделан из прочнейшего сплава и имеет толщину раза в четыре больше. Раньше на прочности и надежности не экономили. Прибор с более чем скромным функционалом и с «тормознутым» искином (на начальном этапе) по сравнению с сегодняшними. Но зато не имеющий блока кратности и таймера с самоликвидатором, который автоматически уничтожает прибор после срабатывания определенного количества циклов, либо после истечения установленного в таймере времени. А также с возможностью подзарядки от любых источников энергии, что действительно делает АДМ полностью автономным. Прибор хоть и старый, но очень надежный. Все же, раньше в такую технику закладывали колоссальный запас прочности. Это последние лет девяносто с небольшим перешли на аппаратуру с ограниченным ресурсом для повышения секретности и предотвращения несанкционированного использования. После того, как технология производства АДМ была как следует отшлифована. Что-то добавили, от чего-то отказались. Может еще и поэтому гоняются за старыми АДМ, поскольку их работа не ограничена определенным числом циклов и заданным промежутком времени, что является сущим кошмаром для МГБ и власть предержащих. Ведь если такой прибор попадет в неблагонадежные руки… Как он у меня оказался? Это давняя история, которая произошла еще на Дельте — 14. Больше сотни лет прошло, а помню, как будто вчера было. Но в этой истории есть один очень важный момент. Со мной была Женька. И у нее тоже есть такой прибор…

Возле места падения этого грузовика мы с Женькой оказались случайно. Охотились в лесу, и когда пошел дождь, не стали возвращаться к коптеру, а решили переждать под густыми кронами деревьев. Неожиданно раздался гул двигателей, работающих в режиме форсажа. Гул приближался, и вскоре над нашими головами мелькнула туша грузового корабля. А затем неподалеку раздался сильный удар о землю. Переглянувшись, мы рванули к месту аварийной посадки. Очевидно, часть двигателей у корабля отказала, и он тянул на последних уцелевших в режиме форсажа, чтобы хоть как-то замедлить падение. Бегать под дождем по лесу — еще то удовольствие, но выбора не было. Скорее всего, экипажу понадобится помощь.

Вскоре впереди показалась просека, которую прорубил корабль своим корпусом. Сломанные деревья лежали вповалку, но они сыграли роль своеобразной подушки, смягчившей удар о грунт. Слава богу, взрыва реактора не произошло. Сразу же выяснилась причина катастрофы. В борту корабля, как раз в районе машинного отделения, зияла пробоина с оплавленными краями. Корпус хоть и был местами помят, но в целом избежал катастрофических разрушений. И в случае проведения ремонта вполне мог взлететь и доковылять до космопорта. Другой вопрос, что никто этого делать не будет. Слишком накладно. Подойдя ближе, Женька удивилась.

— Да ведь это грузовик Рыжего Ганса!

— Точно… «Катарина»… Что это с ним стряслось? От патруля удирал? Глупо.

— Давай внутрь залезем, посмотрим. Аварийный люк не поврежден, так что откроем.

Сказано — сделано. Аварийный люк действительно открылся без проблем, и мы забрались внутрь корабля, что ни один нормальный человек делать бы не стал, Как позже мы узнали, от такого удара вполне могла быть нарушена герметичность реактора, и даже спасателям заходить внутрь без специальных скафандров высшего класса защиты запрещалось. Но что вы хотите от двух четырнадцатилетних балбесов, которым все интересно? Тем более, мы бывали раньше на «Катарине», и знали расположение внутренних помещений. В общем, нам крупно повезло, что реактор уцелел, и утечки радиации не было.

Сразу стало ясно, что на «Катарине» не все в порядке. На облицовочных панелях коридора местами виднелись пулевые отверстия, на палубе натекло кровищи, а в самом коридоре валялись четыре трупа. Причем по их одежде было ясно, что они не из экипажа грузовика. В рубке ситуация была похожей. Ганс сидел в пилотском кресле, упав головой на пульт управления. Похоже, без сознания. Но едва мы попытались его вытащить из кресла, застонал и открыл глаза. Только тут я заметил, что он ранен. Нога была перевязана бинтом из аварийной аптечки.

— Серж, это ты? Женька, и ты здесь…

— Ганс, что стряслось? Что за жмуры в коридоре и где остальные? И кто тебе лишнюю дырку в корпусе сделал?

— Вилли и Алекс убиты. А меня в ногу зацепило. Ребятки, надо срочно драпать. Скоро они будут здесь.

— Кто будет?!

— Вопросы потом! Жить хотите? Шевелите булками! Я сейчас активирую самоликвидатор и через полчаса это корыто поджарится.

— Ганс, ты сдурел?! Мы сейчас помощь вызовем!

— Никаких вызовем!!! Делайте, что говорю! Сказал же, все вопросы потом! У вас какой-нибудь транспорт есть?

— Малый коптер. Километра полтора отсюда.

— Двигаем! Помогите мне выбраться, и прихватите вот этот кейс. Не вздумайте потерять, это очень важно…

Ничего не понимая, мы помогли Гансу выбраться из кресла после того, как он набрал на бортовом компе команду на самоликвидацию корабля, и направились к выходу, прихватив таинственный кейс. Ничего больше он брать не пожелал, так как очень торопился. Хорошо, что пилот хоть и с трудом, но мог двигаться, а то мы бы такого бугая запарились тащить. Выйдя наружу, Женька сразу же рванула бегом к коптеру, а я остался помогать Гансу убраться как можно дальше от корабля, пока он не превратился в доменную печь. Видно, случилось что-то очень серьезное, если прохиндей Ганс пошел на такой шаг.

Знали мы друг друга уже почти пять лет. Иоганн Крамер, или Рыжий Ганс, как его все называли, частенько появлялся на Дельте-14, доставляя различные грузы в наш городок, причем не всегда законным образом. Но те, кому положено, получали за это, сколько положено, поэтому закрывали глаза на негоции Ганса, и у нас было полное взаимопонимание. Даже орбитальный патруль его не трогал, поскольку формально придраться было не к чему. До сегодняшнего дня…

Женька успела пригнать коптер до того, как позади нас полыхнуло. Столб пламени взметнулся над лесом. Хорошо, что дождь усилился, поэтому лесного пожара не будет. Судя по всему, зарядило на целый день, и охота все равно накрылась. И надо убраться отсюда побыстрее, пока «они» не появились. Знать бы еще, кто это «они».

Кое-как погрузив Ганса в коптер, мы поднялись чуть выше крон деревьев и полетели к известной нам пещере, до которой была почти сотня километров. Судя по всему, сейчас надо держаться подальше от места падения «Катарины». А там можно спокойно отсидеться. Места много, даже коптер можно спрятать под деревьями, а заодно разжечь костер и высушить одежду. Да и подкрепиться заодно. Но первым делом выяснить, во что же мы вляпались. Ибо, как гласит народная мудрость, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Пока я пилотировал машину, Женька оказывала медицинскую помощь, заставив Ганса спустить штаны, и колдовала над раной. Надо сказать, что это у нее неплохо получалось. Но у нас и полевой диагност с аптечкой были неплохие. Поэтому как бы Женька не изображала из себя доктора, надувшись от гордости, но львиная доля ее успеха принадлежала умной аппаратуре и лекарствам. Но тут, как говорится, важен результат.

Долетели быстро. Коптер не очень быстроходен, быстрее трехсот пятидесяти километров в час его разогнать трудно. Но для полетов в пригодной для дыхания атмосфере на малых высотах больше и не надо. Зато маневренность — никакой грузовой корабль не сравнится. Поэтому, добравшись до места, убедился, что здесь никого нет, и только после этого совершил посадку, сразу же загнав машину под кроны деревьев возле входа в пещеру. Общими усилиями помогли Гансу выбраться. Место это мы с Женькой обнаружили давно, и держали его в секрете. Здесь можно было переждать непогоду и прятать кое-какие не совсем законные вещи, без которых ни одно поселение колонистов на аграрных планетах не обходится. Запас дров, консервов и прочего у нас тут имелся постоянно, поэтому Женька сразу же занялась приготовлением ужина, а я взял винтовку и решил проверить окрестности. Береженого бог бережет. Начались какие-то непонятки. А непонятки — это потенциальные проблемы.

Но вокруг, кроме зверья, никого не было. Теперь можно и побеседовать более обстоятельно. Когда я вернулся в пещеру, Женька уже переоделась в сухое и накрывала на стол, а Ганс окончательно пришел в себя. Мощные лекарства подействовали. Настало время кое-что прояснить.

— Ганс, давай, колись. Во что мы вляпались. Здесь ты можешь сидеть, сколько угодно. Об этой пещере среди наших никто не знает. Но думаю, ты с трудом дотянул до Дельты-14 и грохнулся на брюхо не для того, чтобы жить в этой пещере? Я прав?

— Прав, Серж. Спасибо вам, конечно, что вытащили меня. А история такая. Подрядили нас какие-то уроды слетать на перевалочную станцию «Галата». Знаете, это у черта на рогах?

— Знаем.

— Так вот. Сначала все было спокойно. Но потом за нами увязалась погоня, и влепили нам из боевого лазера прямо в машинное отделение. Четыре маршевых двигателя из шести в хлам. Хорошо, что буквально за секунду до этого я успел команду на прыжок в гипер подать, и мы таким образом удрали. Но лететь на «Галату» уже смысла не было, так как там нас явно ждали. Взял курс на Дельту-14, так как тут есть, где отсидеться. Но начались разборки с нашими пассажирами. Закончилось это — сами видели, чем. Но главного их козла я все же подстрелил и разговорил. Есть у меня на борту нужная «химия» как раз для таких случаев. Ситуация следующая. Они сперли из секретной лаборатории какие-то новые приборы и должны были доставить их заказчику. Но где-то наследили, и на них вышли. Мы же просто попали под раздачу. И судя по тому, что они сперли, сейчас у нас многие будут стоять на ушах. Разобрался я с этими штуками, там инструкция прилагается. Сразу скажу, вещь стоящая. За такую и «Катарину» спалить не жалко. Если не поймают, конечно.

— Да что там за хрень такая, из-за чего геперпространственный грузовик спалить не жалко?! Ганс, ты в своем уме?

— В своем, своем. Сейчас покажу, сами все поймете. А то, на пальцах объяснять долго, да и не поверите…

Ганс открыл кейс, в котором рядами были уложены какие-то черные коробочки, напоминающие коммуникаторы, упакованные в прозрачный пластик. Достал две, после чего проделал с ними какие-то манипуляции, и предупредил.

— А теперь лучше лягте. А то, еще грохнетесь.

Мы с Женькой переглянулись. Ситуация становилась все более непонятной. Но Ганс нас раньше никогда не обманывал, так что не доверять ему причин не было. Пожав плечами, мы легли рядышком на разложенные надувные матрасы и стали ждать. Ганс подошел ближе и встал рядом. После чего направил эти «коммуникаторы» на нас и… И я провалился в темноту…

Сознание возвращалось медленно. В теле была какая-то слабость. Сначала появились звуки, потом удалось раскрыть глаза. Ганс сидел за раскладным столиком и с удовольствием уплетал разогретую тушенку.

— Ну что, как самочувствие? Садитесь за стол, пока не остыло.

Я поднялся и сел, с удивлением осматриваясь по сторонам. Что-то было не так. Когда я ложился на пол пещеры, Женька была справа от меня. Сейчас же она была слева. Ганс переложил нас? Зачем? Но тут и Женька стала подниматься, удивленно осматриваясь… Женька?!

Я оторопело смотрел на свою подругу и видел… себя. И этот второй «я» с ужасом смотрел на меня. Чисто машинально поднял руку… Поднял вторую… Это не м о и руки!!! Начав кое-что подозревать, положил ладони на грудь. И нашел там именно то, что подозревал. Боясь поверить, рванул вверх футболку. И увидел… белый кружевной бюстгальтер Женьки… А также маленькие аккуратные сисечки, в нем упакованные…

— Ганс, что за х…ня?!

Заорал я голосом Женьки.

— Ой!!!

Только и смогла выдавить Женька. Ганс покатился со смеху.

— Ох и рожи у вас сейчас, мальчики и девочки! Я же сказал, что иначе вы бы мне не поверили, и сочли психом. Ну как? Впечатлило?

— Впечатлило!!! По самые не могу впечатлило!!! Давай делай, как было!!!

— Не торопитесь. В первый раз надо дать время на адаптацию, потом будет проще. Во всяком случае, так в инструкции написано. Поэтому, прошу к столу, леди и джентльмены!

— И сколько нам так ходить?!

— Желательно до утра. Чтобы вы выспались и хорошо отдохнули перед следующим переносом. Надеюсь, никто из вас не хочет нарваться на побочку? Вот и не вякайте. Скажите спасибо, что я вам такой подарок сделал.

Разглядывая себя и поглядывая друг на друга, мы с Женькой поднялись с пола, и тут нас пробило на хи-хи. Ганс тоже смеялся и подначивал. Но поскольку предпринимать пока что было ничего нельзя, последовали мудрому совету и сели за стол. А после ужина Ганс рассказал все более подробно. Разумеется, всей информацией он не владел. Но и того, что узнал, хватало бы для того, чтобы либо нашпиговать его пулями, пока не начал болтать, либо закрыть где-нибудь подальше без возможности выбраться обратно. То, что он нам продемонстрировал, поменяв нас местами, это была лишь одна из функций нового прибора АДМ — автономного десантного модуля. Почему десантного? Да потому, что он мог передвигаться в пространстве с довольно таки большой скоростью и падать с орбиты на планету, выбирая нужную цель. Крохотные размеры делали его практически незаметным как для самых чувствительных радаров, так и визуально. Управлялся АДМ встроенным искином. Правда, довольно туповатым. Из-за малых размеров было сложно впихнуть что-то более мощное. Но оговаривалось, что искин самообучающийся, и со временем может развиться до нужного уровня. При доступе к информационной базе, естественно. Однако, решение принимал не он, а человеческий разум, или душа, или как угодно это можно назвать, извлеченный из тела и находящийся внутри этого удивительного прибора. И этот разум можно вселить в другое тело. Что нам только что и продемонстрировали. Кроме этого, АДМ мог взять еще десять «пассажиров», которые будут находиться либо в спящем состоянии до самого момента переноса, либо смогут видеть и осознавать все происходящее вокруг, но не смогут вмешиваться в действия искина. Хотя будут иметь связь с ним и с оператором, командующим АДМ. Мало того, помимо перемещения в обычном пространстве, АДМ может совершать еще и гиперпространственные прыжки, но это требует огромного расхода энергии. И для этого нужны точные пространственные координаты, либо сигнал приводного маяка. Поэтому данная функция оставалась скорее потенциально возможной, чем практически реализуемой. Риск залететь непонятно куда с расходованием при этом почти всего запаса энергии был очень велик. Было еще кое-что по мелочи. Разрабатывался прибор по заказу военных, и эти экземпляры из предсерийной партии. Хотели сначала провести испытания в полевых условиях, а уже потом связываться с серийным выпуском. Закончив рассказ, Ганс с улыбкой посмотрел на наши охреневшие физиономии.

— Ну? Теперь дошло, что вы получили?

— В смысле — получили?

— В смысле, что эти два АДМ — ваши. Пока вы валялись без сознания, я произвел каждому из вас персональную активацию. Поэтому никто, кроме вас, взять этот прибор под контроль не сможет. Искин откажется выполнять команды постороннего. У вас же есть постоянная связь с искином, когда прибор включен. Попробуйте мысленно установить соединение.

Мы попробовали, и… получилось! Словами это описать трудно. Как будто наши возможности резко возросли, перед глазами развернулся тактический экран, на который выводилось множество параметров. Конечно, было ясно, что общаешься с бездушной машиной. Но разве мы могли о таком подумать раньше?! Взяв управление, я поднял АДМ со стола и облетел пещеру, наблюдая как бы из той точки, где находился прибор. Затем вылетел из пещеры и сделал пару кругов над лесом, не поднимаясь высоко над деревьями. Обычное зрение моей тушки тоже работало исправно, и в мозг шла информация из двух источников. Как это объяснить на пальцах, не знаю. Но это работало! Тем же самым занялась и Женька, визжа и ахая. Вдоволь наигравшись, мы вернули свои АДМ на «аэродром», то есть на стол, и насели с дальнейшими расспросами на Ганса. Но на этом его познания исчерпывались.

— Не знаю. Не забывайте, что я сам эти штуки фактически спер. Там в кейсе еще есть инструкция, возьмете себе по экземпляру. Как в электронном, так и бумажном виде. Изучите потом на досуге. И если хотите жить долго и счастливо, то молчите об этом. Не используйте эти штуки ради забавы. Только тогда, когда припрет. Это понятно?

— Понятно, не дураки. А как нам обратно в себя вернуться? Это ты делать будешь?

— Нет. Теперь вы это сделаете сами. Свяжетесь с искином и дадите команду на перенос в АДМ, а потом в свою тушку. Тело без разума сохраняет жизнедеятельность в пределах запасов организма, если его не поддерживают искусственным питанием, но привести его в чувство невозможно. Приводить нечего. Учитывайте это, если возникнет надобность выйти из своей тушки для выполнения какой-то задачи. Не увлекайтесь. А то, возвращаться будет некуда.

— Охренеть… А что ты теперь делать будешь?

— Отсижусь пока что на Дельте-14. Думаю, на экипаж «Катарины» уже объявлен розыск. Может быть удастся обмануть ищеек, если найдут выгоревший дотла грузовик. А когда все утихнет, выберусь на пассажирском лайнере с другими поселенцами.

— А дальше?

— А до «дальше» ты сначала доживи. В любом случае, сдаваться легавым я не намерен. Если обложат, как волка, подброшу им мое бездыханное тело, а сам спрячусь в АДМ. А потом все же найду одну богатую сволочь, что меня подставила, и займу его место. Вы до сих пор так и не поняли, что попало к вам в руки? Поэтому я и говорю, чтобы держали язык за зубами.

Только тут до меня стало доходить. До Женьки тоже. Но день уже клонился к вечеру, и мы стали устраиваться на ночлег. Костер догорел, поэтому у входа в пещеру поставили его обманку. Специальноеэлектронное устройство, отпугивающее хищников. Ибо по лесам Дельты-14 ночью лучше без особой надобности не шляться, даже если увешан оружием до зубов. Можно было бы переночевать в коптере, но троим там все же будет тесновато. А эта пещера нас уже не раз выручала.

Ганс уснул быстро, а я все лежал и думал о том, что на нас свалилось. С одной стороны, от такой тайны могут быть неприятности вплоть до летального исхода. Зато с другой… Дух захватывало. Я ведь не собираюсь все время торчать на этой аграрной планетке. Надо получать образование, делать карьеру, зарабатывать хорошие деньги, наконец! И здесь АДМ может здорово помочь, если умело этим воспользоваться…

Неожиданное шевеление заставило меня отложить мысли о прекрасном и вернуло в этот грешный мир. Как оказалось, Женька уже была рядом, и явно намеревалась забраться ко мне под одеяло.

— Женька, ты чего?

В ответ раздался смешок.

— Вообще-то, это ты сейчас Женька. Женька, иди ко мне!

— Ты вообще сдурела?! Ганс рядом!

— Ну и что? Он же дрыхнет! А мы по-быстренькому! Хочу попробовать, как это у мальчишек получается. Разве тебе самому… самой не интересно?

— Разве ты не в курсе, что меня мальчики не интересуют?

— Так ты ведь сейчас вроде бы и не мальчик… Хе-хе… Ну, Серж, давай! Мы ведь знаем, что ты — это я. И я — это ты.

— Ну, блин… Нашла время… Женька, только не сейчас. Не в таких антисанитарных условиях.

— Все, ловлю на слове! Поверь, тебе понравится!

И чмокнув меня в губы, эта оторва вернулась под свое одеяло. Господи, куда катится мир…

Наутро, уже действуя самостоятельно, мы с Женькой вернулись каждый к себе «домой». Никаких неожиданных и неприятных моментов при этом не возникло. Заодно изучили инструкцию. Там говорилось, что повторные переносы можно делать практически сразу, адаптацию требовал только первый. Искины нас признали, и были готовы выполнять любые наши, и только наши распоряжения.

Оставив Ганса в пещере, мы улетели обратно, по дороге все-таки завалив кабанчика средних размеров. А то, если вернемся без добычи, будет очень подозрительно. Чтобы охотиться в лесах Дельты-14 и ничего не добыть? Так не бывает. А дома уже был переполох. Ганс оказался прав, «они» шли по пятам. Погоня прибыла спустя три с половиной часа. И это были не какие-то отморозки из частных охранных агенств, или частных военных компаний, а серьезные государственные структуры. Причем не только МГБ и МВД, а еще какие-то вообще непонятные. Свои АДМ мы от греха подальше оставили у Ганса в пещере. И как оказалось, правильно сделали. По прибытию на аэродром и нас, и наш коптер сразу же обшмонали самым тщательным образом, но ничего не нашли. А поскольку согласно принятой на Дельте-14 традиции функция записи маршрута в бортовом компе коптера была отключена (не хрен шпионить и вынюхивать, где мы бываем), то и проследить наш маршрут ищейки не смогли. Мы же заранее сделали большой крюк и подошли к аэродрому с противоположной стороны от того места, где совершила аварийную посадку «Катарина». Она была уже обнаружена и весь район оцеплен. Но никто не предполагал, что беглецы, даже если они и уцелели, смогут за такой короткий срок убраться на сотню километров от места падения, да еще и через дикий лес, полный опасностей. Шлюпка «Катарины» хоть и сильно пострадала при пожаре, но была на месте. А это значило, что убраться от аварийного корабля без посторонней помощи можно было только пешком. Поэтому все поиски ограничились районом с радиусом не более тридцати километров, где прочесали лес, как гребенкой, Да и это граничило с паранойей. Разумеется, ничего не нашли, и были вынуждены склониться к выводу, что экипаж и пассажиры погибли при посадке. «Катарина» полностью выгорела изнутри, даже керамические детали оплавились, поэтому сказать точно, сколько же там было народу, никто не смог. А дождь, который лил всю ночь, уничтожил все следы вокруг корабля. Можно сказать, что нам и Гансу сказочно повезло.

Незваные гости покрутились у нас десять дней, и отбыли восвояси не солоно хлебавши. Все это время мы с Женькой сидели дома и даже не думали сунуться в лес. Запас продуктов у Ганса был изрядный, а с водой вообще проблем нет — ручей рядом. Когда представители власти наконец-то убрались, мы выждали еще два дня, и снова отправились на охоту. Благо, было лето, а занятия в школе начнутся нескоро. Ганс это время сидел, как на иголках, в ожидании новостей. И лишь узнав, что «они» убрались, облегченно вздохнул. Теперь был шанс отсидеться в этой глуши под названием Дельта-14, пока все не утихнет. Еще через две недели мы перевезли его в соседний крупный поселок, отстоявший он нашего на три сотни километров, где его никто не знал. Как оказалось, документов на разные фамилии у Ганса хватало, поэтому с легализацией проблем не возникло. Хоть и пришлось дать кое-кому денежку малую. Но здесь это никого не удивляло. На планетах-колониях царили свои правила и свои понятия о добре и справедливости. А еще через полтора месяца Ганс (который по документам был уже не Ганс) благополучно покинул Дельту-14 на пассажирском лайнере с большой группой работяг, отработавших контракт и возвращающихся домой. Больше мы Ганса не видели, и о его дальнейшей судьбе ничего не известно. Но за долгие годы службы я обнаружил информацию об этом случае в архиве. Оказывается, он имел продолжение. Хоть самого Ганса так и не нашли, но следы его маленького гешефта обнаружились. Из двадцати похищенных АДМ смогли найти и изъять только тринадцать. Причем за каждым тянулась длинная криминальная история, затрагивающая сильных мира сего. Два прибора были у нас с Женькой. Как минимум один у Ганса. Четыре АДМ исчезли. То ли Ганс не смог их продать, то ли решил оставить себе на всякий случай, то ли следы их работы просто не обнаружили.

Ну а мы с Женькой берегли этот секрет пуще своей жизни. Так как хорошо понимали, что случайно сунулись туда, откуда выхода нет. Экспериментировали с приборами только там, где была гарантия, что нас никто не увидит. Совершали полеты по ночам, оттачивая мастерство управления АДМ. Осваивали все имеющиеся функции. Сразу же подключили искины к инфонету, откуда они черпали информацию и постепенно становились все более и более продвинутыми. Ну и шалили, конечно. Без этого тоже не обошлось, что уж греха таить. Кувыркались в постели, зачастую меняясь телами по два-три раза за ночь. Понравилось обоим. Но повторять такой опыт с другим парнем, находясь в женской ипостаси, у меня желания не возникло. А вот с Женькой мы как будто сроднились душами. Жаль, что в дальнейшем наши дорожки разошлись. После окончания школы мы все же поступили в Академию Космофлота на Земле в Санкт — Петербурге, чего никто не ожидал. Правда, поступили на факультет планетарной разведки, так как на любой другой «простолюдинам из провинции» вроде нас поступить было просто нереально. Не знаю почему, но уже на втором курсе на Женьку положило глаз МГБ. И после окончания Академии она сразу же перешла на службу в это серьезное ведомство. Увиделись мы лишь спустя двадцать лет. Но это уже другая история…

Прекратив предаваться воспоминаниям, я снова переключился на то, что происходит вокруг. «Ганс» (так я назвал искин) тщательно анализировал окружающую обстановку, собирая информацию от внешних датчиков вокруг дома. Заодно мы поддерживали ментальный контакт.

— Ганс, что вокруг творится?

— Хреновые дела творятся, Командир. Четыре поста на этом берегу реки и три на противоположном. Держат все выходы под контролем, незамеченным выйти не получится.

— А Женька где?

— Женька находится в четырехстах метрах, движется сюда пешком. Оружие пока не фиксируется. Рекомендую полное сканирование Женьки перед входом в дом.

— Так и сделаешь.

— Принято.

Вот и посмотрим, с чем ты пожаловала, подруга. То, что нет оружия, это не показатель. Выпускники факультета планетарной разведки могут убивать всем, что под руку попадется. А также голыми руками. Да и в МГБ, думаю, ее еще много чему научили. Ликвидаторами просто так не становятся. По крайней мере, убивать меня пока что не хотят. Ничто не мешало сделать это раньше. Но зачем тогда весь это балаган? Возможно, снова сделают предложение, от которого невозможно отказаться? Ладно, что гадать… Недолго ждать осталось…

А вот и Женька. Легка на помине. Приближается по дорожке к дому. Похоже, время над ней не властно. Разве можно сказать, что эта холеная дамочка возрастом около тридцати, уже прабабушка? И ей более сотни лет? Конечно, в этом заслуга медицинских технологий (на что Женька денег не жалеет), но если не будешь прилагать личные усилия, то никакие технологии не помогут. А вот с личной жизнью у Женьки не сложилось. Была замужем четыре раза, родила шестерых детей, но сейчас свободна, как птица в полете. Как она сама сказала, «Зверь по имени Женька в неволе не живет». Впрочем, я и сам такой. Ни у нее, ни у меня образ жизни не способствовал созданию тихого семейного гнездышка, как у наших родителей. Что поделаешь, мы такими родились…

— Внимание! У объекта Женька обнаружено неизвестное электронное устройство. Рекомендую не пускать в дом.

— Молодец, Ганс. Смотри дальше. Но впустить придется.

— В этом случае прошу дать санкцию на немедленную нейтрализацию объекта без команды в случае угрозы.

— Даю тебе карт-бланш на все, кроме физической ликвидации объекта.

— Принято.

А вот это уже интересно. Что-то новенькое придумали, о чем даже Ганс не знает? Похоже на то. Ладно, ждем…

Женька приближается и оказывается в зоне действия сканера. Действительно, оружия нет. Из металлических предметов только серьги, кольцо и брошь, да в сумочке разная мелочь. Плюс каблуки на туфлях, которые тоже можно использовать, как оружие. Но только не против меня, я этот трюкхорошо знаю… Так, что-то опять на воспоминания потянуло. Меня идут убивать, а я непонятно о чем думаю…

Вот Женька у самой двери, и я даю домашнему компу разрешение впустить гостя, не дожидаясь вызова. Еще несколько секунд, и она оказывается передо мной собственной персоной, мило улыбаясь.

— Здравствуй, Серж! Не ждал?

— Здравствуй, Женька. Лично тебя не ждал. А вот твоих коллег ждал.

— Тем лучше. Значит не придется ничего объяснять. Насколько я знаю, здесь у тебя все разговоры глушатся стопроцентно?

— Да.

— Тогда не будем терять время. Серж, тебе надо уходить. Срочно. Думаю, ты все понимаешь.

— Понимаю. А у тебя проблем не будет?

— Нет. Тебя разрешено ликвидировать в случае оказания сопротивления. Но это так, для галочки. Чтобы приличия соблюсти. Подразумевается, что ты это сопротивление обязательно окажешь, о чем мне весьма прозрачно намекнули.

— Понятно. Один вопрос. Что это у тебя новенькое появилось?

— Заметил? Станнер нового типа. Замаскирован под тюбик помады. Работает в широком диапазоне от кратковременного паралича без отключения сознания до мгновенного летального исхода. Но дальность действия невелика, всего двадцать пять метров.

— Женька, а ты не думала, что ты — следующая?

— Я не думаю. Я это з н а ю. Слишком много опасной информации прошло через меня. Но пока я еще нужна, и до определенного момента меня не тронут.

— Так может, давай махнем вместе? Чего ждать? Я возьму тебя «пассажиром». Сначала слетаем туда, где ты свой АДМ держишь, перейдешь в него. А потом уже двинем дальше «на двух машинах».

— Пока нельзя, Серж. У меня еще остались незаконченные дела. Куда, кстати, ты собрался?

— Махну для начала в Колумбию и там поймаю какого-нибудь мерзавца из наркобаронов. Кандидатуры на примете у меня есть. Обзаведусь деньгами и связями, а дальше видно будет.

— Ненадежно. Будешь бегать все время, там сейчас полиция лютует. Могу предложить вариант получше.

— Какой?

— Служба глубинной разведки Космофлота обнаружила с полгода назад планетную систему, являющуюся «калькой» нашего мира. Правда, очень далеко. Автоматический зонд, который ее обнаружил, из-за перерасхода энергии не может вернуться обратно. Однако, связь поддерживает, поскольку энергии местного светила ему хватает для обеспечения работы бортовой аппаратуры и коррекции орбиты. Как ты знаешь, вмешательство в жизнь подобных систем запрещено. «Калька» должна развиваться естественным путем. Но это на официальном уровне. Вмешательство частных лиц отследить невозможно, если они имеют соответствующую аппаратуру, и не будут сами отсвечивать. Я могу дать тебе координаты этой системы и параметры сигнала приводного маяка зонда.

— Весьма щедрое предложение… Не ожидал, честно говоря. Женька, колись. Зачем тебе это надо?

— Тебя дурака спасти хочу! Поскольку твоя наглая рожа мне все-таки не безразлична! Я добро помню, Серж. И никогда не забуду, как ты спас мне жизнь на четвертом курсе во время высадки на Гамму-5.

— Ладно, то дела прошлые. Уверен, что ты на моем месте поступила бы также… Что там за дыра? Какое-нибудь средневековье? Или вообще каменный век? Космические полеты, как я понял, тамошние аборигены еще не освоили.

— Уровень развития соответствует середине XIXвека. Век пара. Радио нет. Но электричество есть, хоть и не особо развито. Так что, своего Ганса кормить сможешь регулярно, если сделаешь небольшой генератор с паровым, или гидравлическим приводом. А дальше смотри сам. Либо продвигайся вверх поближе к императору, либо сиди тихо и не отсвечивай. Решишь на месте исходя из обстановки. Вот вселяться в тушку императора не советую. Спалишься на мелочах. Как и продвигать прогресс семимильными шагами тоже не надо. Это сразу же привлечет внимание. Вспомни, чему нас учили.

— Доступ к искину зонда и возможность подзарядки от бортовой сети зонда у меня будет?

— Нет. Это сразу же отследят. Ты можешь использовать зонд только, как приводной радиомаяк.

— Приводные маяки на поверхности планеты есть?

— Да. В окрестностях Петербурга, Москвы, Лондона и Парижа. Замаскированы под камни и снабжены самоликвидаторами. Большее количество сочли нецелесообразным. Да и эти оставили на всякий случай. Когда аборигены созреют до технического уровня, достаточного для установления контакта. Более полной информации у меня нет. Это все же не мой профиль. Стала этим заниматься по своей инициативе фактически нелегально, поскольку тоже начала заранее готовить пути отхода.

— А как же получилось, что твоя контора так оперативно сработала? Я думал, что минимум сутки у меня будет.

— Твой коммуникатор давно под контролем. И когда ты два дня назад получил сообщение из Питера от Алисы, то выводы было сделать нетрудно. Все твои контакты в Питере мы знаем, а это какой-то новый. Каким образом ты мог его получить, если три года в столице не появлялся? Твоего информатора отследить не смогли, поскольку он сразу же отключил коммуникатор, а номер, как выяснилось, «левый». На всякий случай подготовились. Сегодня он появился опять. И снова тут же отключил коммуникатор после передачи сообщения. Дважды два всегда будет четыре, Серж.

— Действительно, как все просто… Век живи, век учись… Ладно, вроде бы все выяснили. Давай ближе к делу…

Надо было торопиться, чтобы не подставить Женьку. Она передала мне координаты системы и данные приводных маяков, после чего мы попрощались. Оба понимали, что, скорее всего, расстаемся навсегда. Это я отставник и свободен, как ветер. Поэтому могу исчезнуть в любой момент. А вот Женька находится при исполнении, и не может все время держать при себе «левый» АДМ, поскольку с ее родом службы легко нарваться на проверку даже там, где не ждешь. И ее риск засыпаться многократно выше, чем мой. А с учетом сложившихся обстоятельств шанс успеть уйти становился для нее и вовсе призрачным. Женька даже пустила слезу.

Все, пора. Я дал команду «Гансу» забрать меня, и стартовал в гипер прямо из дома. Только из соседней комнаты. Что именно Женька собирается делать с моей бренной тушкой, и каким именно образом проведет «ликвидацию», смотреть не хотелось. Зачем? Все было кончено. Контр-адмирал в отставке Космофлота Российской Империи Сергей Тихонов стал слишком опасен для власть предержащих и покинул этот грешный мир…

Глава 2 Первые знакомства

Гиперпространственный переход закончился внезапно. Вот только я наблюдал вокруг себя интерьер своего дома, а в следующее мгновение вокруг — бескрайний космос, усыпанный звездами. Сбоку ярко светит звезда — местное Солнце. А впереди — голубой шар, окутанный кое-где белыми облаками. Разведывательный зонд где-то неподалеку, но визуально обнаружить его не удается. Хотя Ганс выдает точные координаты зонда, когда я задал вопрос. Приближаться слишком близко к нему искин не хочет, чтобы исключить малейшую вероятность обнаружения. А так, даже если зонд нас и обнаружит, то может принять за небольшой метеорит.

Планета быстро приближается, и вскоре становится ясно, что сходство с моим прежним миром поразительное. Та же конфигурация материков, тот же рельеф. Красота! В этом мире, да с такими возможностями, есть где развернуться! Из состояния эйфории меня выводит Ганс.

— Командир, уровень запаса энергии четыре процента. Куда лететь?

— Сколько?!

— Четыре процента. Гиперпространственный переход вызвал большой расход энергии.

— Твою мать!!! Как-нибудь подзарядиться сможешь?

— Можно остаться на орбите и производить зарядку от лучевой энергии звезды. Время до полной зарядки двадцать восемь местных суток. Можно войти в атмосферу на большой скорости и использовать энергию нагрева о воздух. Предполагаемый уровень после достижения поверхности планеты двенадцать процентов. Точнее пока сказать не могу. Можно войти в атмосферу в месте, где есть грозовой фронт, и использовать энергию атмосферного электричества. Предполагаемый уровень и скорость зарядки зависят от мощности атмосферных разрядов и времени нахождения внутри грозового фронта. Но может быть легко достигнут ста процентов, если грозы на этой планете аналогичны нашей Земле. Какой будет приказ, Командир?

— Ищи грозу.

— Принято.

АДМ несколько замедлил скорость и перешел на круговую орбиту. Внизу плыла чужая планета. Ни о каких космических объектах искусственного происхождения здесь еще не было и речи. Кроме двух — разведывательного зонда и нашего АДМ. Над горизонтом планеты показался диск ее спутника — местной Луны. Вглядевшись повнимательнее, я понял, что и Луна очень похожа. Во всяком случае, расположение пятен на ней точно такое же. Прямо удивительно точная «калька»! Все же надо будет время от времени оставлять свою тушку и выбираться в космос. Хотя бы в пределах орбиты Луны. Пусть даже и в АДМ, поскольку до первых космических кораблей здесь еще как минимум сотня лет. Если только я не приложу к этому руку… Ну не могу я уже без космического простора! Хоть Женька и предупредила, что прогрессорствовать надо осторожно, но мы с Гансом и будем осторожно. В его электронных мозгах столько всего интересного хранится, что можно устроить промышленную революцию в одной отдельно взятой Российской Империи. Но… Торопиться пока не будем. Посмотрим, как нас встретят аборигены. И удастся ли быстро найти достойный объект для внедрения. Причем так, чтобы никто ничего не заподозрил. Тоже задача со многими неизвестными…

Пока я строил дальнейшие планы и разглядывал окружающие красоты, Ганс трудился «в поте лица», если так можно сказать об искине. Мы уже сделали один виток и шли на второй, меняя наклонение орбиты, пока наконец Ганс нашел что-то, заслуживающее внимания.

— Командир, сильная гроза над Балканами. Карта планеты абсолютно идентична карте нашей Земли. Снижаемся для подзарядки?

— Давай!

— Принято.

АДМ уменьшил скорость и вошел в атмосферу, одевшись защитным полем, чтобы предотвратить контакт раскаленной плазмы с корпусом. Скорость в атмосфере стала падать быстро, заодно и какая-никакая подзарядка. Вот уже пройдена та незримая граница, когда расстояние до планеты превращается в высоту. Начались плотные слои атмосферы, облако плазмы вокруг АДМ исчезло. Скорость упала еще больше, и вот под нами Тирренское море. Впереди виднеется Апеннинский полуостров, а за ним Адриатическое море. Еще немного, и мы над Балканами, которые почти сплошь затянуты грозовыми тучами. АДМ снижается, и нас окутывает серая пелена, которую иногда пронизывают сполохи молний. Уровень запаса энергии растет не то, чтобы стремительно, но заметно. Хотя, конечно, картина жутковатая. Так и кажется, что следующая молния попадет прямо в тебя. Но Ганс каким-то непостижимым образом избегает прямых попаданий, оказываясь достаточно близко к мощным разрядам. И индикатор запаса энергии все ближе и ближе приближается к стопроцентной отметке.

Раньше мне не раз приходилось десантироваться на планеты подобным образом. Но то был служебный АДМ, и такого эмоционального контакта, как с Гансом, не возникало. С Гансом же я общался все эти годы, когда была возможность, и благодаря этому искин действительно «очеловечился». Во всяком случае, я его уже не воспринимал, как машину. Поэтому был искренне рад, что есть возможность нормально поболтать с тем, кто тебя понимает, и знает все твои похождения за сотню с лишним лет. Неизвестно, как сложатся на первых порах отношения с аборигенами. Поэтому иметь собеседника из своего мира, с которым можно говорить совершенно открыто, дорогого стоит. Между тем, зарядка закончилась, и Ганс доложил.

— Командир, уровень запаса энергии сто процентов. Куда летим?

— В Петербург.

— Принято.

АДМ набрал высоту и лег на курс. Помогало еще то, что космический зонд и наземные радиомаяки периодически обменивались информацией, поэтому запеленговать их было нетрудно. А давать специальный запрос на работу приводного радиомаяка, что могло быть обнаружено, не требовалось. Можно было надеяться, что наше прибытие на эту Землю-2 прошло незамеченным.

Ну вот мы и на месте. Дорога между Петербургом и Москвой, расстояние до Петербурга всего двадцать три километра. Лесной массив рядом, и в нем лежит приличных размеров булыган с тонну весом, почти полностью зарывшийся в грунт. Это и есть наш приводной радиомаяк. Что и говорить, Служба глубинной разведки дело знает. Даже если кто сюда и сунется, то выковыривать из грунта эту каменюку не станет.

Итак, что мы имеем поблизости. Дорога, хотя назвать это дорогой — очень сильно польстить местным дорожникам. Твердого покрытия нет, и во время дождя «дорога» превращается в полосу препятствий. Судя по состоянию листвы на деревьях и температуре воздуха, сейчас лето. Более точно определить невозможно. Было бы у аборигенов радио, Ганс давно бы уже собрал кучу информации. Но здесь радио отсутствует, как явление. Поэтому сбор информации зондом с орбиты крайне затруднен. Но в моем положении это только плюс. Что дальше? В наличии какие-то строения возле дороги. Похоже на постоялый двор и почтовую станцию. Народу крутится много. Одни приезжают, другие уезжают. В качестве средства передвижения агрегаты мощностью в одну лошадиную силу. Бывают в две, три и четыре. В буквальном смысле. То есть исключительно гужевой транспорт. Крестьянские повозки и отдельные верховые меня не интересуют А вот кареты с богатыми пассажирами интересуют в первую очередь. Маловероятно, что здесь появится какой-то родовитый аристократ, но вот «справный хозяин» — очень даже может быть. А мне сейчас нужна легализация в обществе, причем желательно в среднем классе. Аристократы в столице все друг друга знают, и пока что соваться в этот гадюшник рано. Надо сначала собрать максимум информации о здешнем обществе, а уже потом решать, стоит ли лезть на самый верх. В социальных низах тоже делать нечего. Это к мазохистам и ненормальным, именуемых дауншифтерами. Дауны — они и есть дауны. А мне нужно попасть в среднюю прослойку, где и с деньгами все нормально, и сословных заморочек минимум. В идеале какой-нибудь богатый купчина, или промышленник. Но таких пока что не наблюдается. Шастают лишь местные пейзане на груженых всякой всячиной подводах, да служивые в небольших чинах иногда появляются, Совершенно неподходящий вариант. Но мне торопиться некуда. Гансу — тем более.

Между тем, вечереет. Солнце клонится к закату, и вскоре станет темно. Решаю охватить больший район поиска, и сместиться в сторону Москвы, подальше от станции. Ибо там есть вероятность встретить местных татей, промышляющих на тракте. Тем более, и деревенька есть неподалеку, где они могут базироваться. Днем эти рыцари кистеня и ножа могут не рискнуть напасть на проходящую карету. Особенно, если она идет с охраной. А вот тормознуть ночью припозднившихся богатых путников сам бог велел. Для меня идеальный вариант. Можно выбрать того, кто нужен, и заодно устранить местных татей. То есть, совместить приятное с полезным. Вот не нравится мне разбойный люд во всех мирах, и все тут! Ничего не могу с собой поделать. На Дельте-14 их давил, если они залетали к нам за легкой поживой, да и на службе тоже. Может быть для кого-то они и являются «кадрами» и «ресурсом», но лично мое мнение — ручных бандитов не бывает. И чем меньше их будет на квадратный километр, тем лучше.

Уже окончательно стемнело. Поднимаемся над деревьями и двигаемся не торопясь параллельно дороге. Ганс тщательно сканирует обстановку и вскоре обнаруживаем наших «клиентов». Шесть человек, вооруженных разномастным оружием, притаились в кустах недалеко от дороги. Явно кого-то ждут, ибо только что проскочила одна подвода, и они на нее внимания не обратили. Снижаемся и занимаем позицию неподалеку. А заодно послушаем, о чем говорят…

— … ну и где твой Прошка?

— Скоро должны быть. Сказывал, что барин ему верит, поэтому не усомнится.

— А этот хлыщ не обманет? Не верю я купчинам.

— Не должен. Раньше не обманывал.

— Так раньше и татьбы такой не было, чтобы родного брата порешить. Смекаешь? Придешь к нему за деньгами, а там тебя и повяжут.

— Меня не повяжут. Направим Макарку, с мальца какой спрос? Скажет, что какой-то господин попросил посылку забрать и обещал гривенник заплатить. А мы тогда с этим мироедом в другом месте поговорим.

— Тихо!!! Едут!

Как интересно… Тати замолчали, вглядываясь в ночь, откуда раздавался стук копыт. Приближалась карета. Мне-то с моим электронным зрением все было видно, как днем, а вот им не очень. Как они определят того, кто им нужен? Но все оказалось очень просто. Поравнявшись с засадой, карета неожиданно остановилась, и кучер начал затейливо ругаться. Из кареты донесся голос, явно принадлежавший молодому парню.

— Прохор, что случилось?

— Да с колесом что-то, барин! Сейчас гляну!

Начало стандартное… А вот четыре верховых, сопровождающие карету, они тоже в деле, или нет? Похоже, в деле. Ишь, как рванули обратно, когда кто-то из засады свистнул. После скажут, что напала крупная банда, и они еле отбились. Не ново, проходили… Так, а что же там с моим клиентом? Клиент готов. Подумал, что это обычное ограбление, и татей интересуют только деньги. Поэтому не оказал сопротивления. За что и поплатился. Клиента выбросили на дорогу и шмонают карету. Похоже, что-то ищут. Но драма неожиданно перерастает в фарс. Между романтиками с большой дороги начались разборки.

— Ты же обещал, сука, что у него с собой не меньше десяти тыщ будет!!! Где они?! Здесь и сотня не наберется!!!

— Да должно быть! Ищите лучше!

— Где искать?! Весь этот шарабан по досточкам разобрать?! Прохор, ты что-нибудь знаешь?

— Неа… Барин ничего такого не говорил. Мое дело маленькое — кони…

Градус выяснения отношений растет, и скоро может начаться взаимное смертоубийство. Похоже, ребята крепко промахнулись, и кроме гонорара за выполнение заказа им ничего не светит. Правда, гонорар тоже еще надо суметь получить… О-о-о, а вот это уже выход за границы намеченного плана. Одного из татей пырнули ножом, и он блажит сейчас на всю округу. Правда, недолго. «Добрые» подельники быстро приводят его в молчаливое состояние. Похоже, собираются сваливать. Нет, господа. Вы лишние на этой планете. Теперь мой выход.

Вся гоп-компания уже давно на прицеле у Ганса, и он лишь ждет команды. Время! Станнер АДМ работает бесшумно, поэтому ночные тати тихо валятся на землю один за другим. Брать их «на борт» я не хочу. Не тот контингент. А сейчас нужно заняться интересующим меня объектом.

АДМ зависает над лежащим на земле телом. Времени для оценки ситуации много не требуется, и вскоре Ганс выдает результат.

— Мужчина, возраст девятнадцать — двадцать лет. Проникающее ранение холодным оружием в сердце. Работа сердца отсутствует. Мозговая активность отсутствует. Применение протокола «Пассажир» невозможно. Применение протокола регенерации в базовом режиме возможно в течение часа и двадцати минут. Применение протокола регенерации в аварийном режиме возможно в течение четырех часов и шестнадцати минут. Второго смотреть будем?

— Нет.

— Жду приказа приступить к регенерации.

— Приступай.

— Принято.

Пока Ганс занят восстановлением моей будущей тушки, можно сделать предварительную оценку ситуации. Если у моего объекта должны были быть десять тысяч рублей, то это явно не нищий дворянчик, у которого кроме титула ничего нет. Одежда добротная, карета тоже. Да и кучер не выглядит, как ломовой извозчик. Но подробности узнаю только после переноса. Пикантность ситуации в том, что так обычно никто не делает. Нет смысла восстанавливать жмура, даже если это технически возможно. Гораздо проще и быстрее совершить перенос в живое тело. Но это на задании, когда нет лишнего времени, и нет смысла заботиться о сохранности тела противника после того, как его покинешь. У меня же ситуация совсем другая. Количество переносов нужно свести к минимуму, так как наследить при этом можно запросто. А кто знает, на что надо обращать внимание, сразу сделает верные выводы. Если этот кадр — не совсем то, что мне надо, придется использовать его тушку, как средство доставки в Петербург, а там уже искать что-то более подходящее. И хорошо, что заранее озаботился тем, что добавил в мой АДМ новые функции, изначально там не предусмотренные. Правда, на это ушли два «пассажирских» места, но оно того стоило. Один блок занимает регенерационный комплекс, который сейчас вовсю эксплуатирует Ганс. Второй — своего рода ремонтный цех. На его установке настоял Ганс. Объяснил, что с помощью этого «цеха» сможет самостоятельно проводить любое «техобслуживание» АДМ и поддерживать его техническое состояние на должном уровне. И сейчас обе эти дополнительные функции очень пригодились. Мой прибор стал действительно а в т о н о м н ы м. Ибо сдать его в ремонт негде. Так что, пусть Ганс сам этим занимается. Тем более, как он сказал, кроме посторонних источников энергии ему ничего не надо. Все нужные вещества можно найти на любой планете. Особенно на такой, как Земля. На мой вопрос, до какого же момента это будет продолжаться, Ганс ответил в привычной ему манере. «Пока светит Солнце». Ну и хорошо, я не против. Но это все отдаленное будущее. Пора вернуться к реальному настоящему.

— Командир, регенерация закончена. Тело готово к переносу. Жду команды на перенос.

— Давай!

Ох ты ж, сучий потрох… Остаточные явления все же есть. Рану Ганс вылечил, а вот то, что клиента еще и отмутузили как следует, не счел заслуживающим внимания. С его точки зрения, если угрозы жизни и здоровью нет, значит все нормально. Не хрен расходовать энергию на всяческие излишества. Ладно, переживу. Тем более, действительно, ничего опасного нет. Встал, отряхнулся, и первым делом развернул перед собой тактический экран, оглядывая окружающую обстановку уже глазами своей новой тушки.

— Ганс, перенос прошел успешно. Что же ты последствия избиения не убрал?

— Они не угрожают жизни и здоровью. Убрать?

— Не надо. Так более достоверно будет. Оставайся все время на связи, я тебя выключать не буду. Сейчас отслеживай обстановку вокруг, а как направимся в город, будешь находиться у меня в кармане. Тебя никто не должен видеть.

— Принято. В случае возникновения угрозы прошу дать санкцию действовать без команды. Мы на вражеской территории.

— Даю санкцию на автоматическую защиту от опасного внешнего воздействия и на нейтрализацию агрессивных объектов кроме физического уничтожения.

— Принято. Что с остальными делать будем? Приводить в чувство?

— Пока нет. Сначала разберусь, что к чему…

Память человека сохраняется какое-то время, пока не наступили необратимые изменения в мозге. Хоть сам мозг потом и можно восстановить в пределах допустимого промежутка времени, когда возможна регенерация, но информация будет утрачена. Однако у меня, слава богу, жмур «первой свежести». Итак, начинаем. Я — Давыдов Юрий Александрович, двадцати лет от роду. Богатый бездельник, студент Технологического института. Не столько учусь, сколько дурью маюсь. Но это обычное состояние всех студентов во все времена. Батюшка мой — крупный фабрикант Давыдов Александр Петрович, выходец из купеческого сословия, мануфактур-советник. Стал еще в ранней молодости заниматься производством, и к удивлению всей родни, немало в этом преуспел. Владеет тремя заводами по производству всякой железной всячины, но основной упор сделан на железнодорожную составляющую. Батюшка меня и погнал учиться, чтобы не был дурак дураком в семейном деле. Правда, толку от этого особо нет. Что ни говори, а это я удачно «зашел»! Деньги у батюшки водятся. Кто еще мои дражайшие родственники? Матушка Давыдова, в девичестве Ермилова Елена Степановна, из купеческого сословия. Занимается домашним хозяйством, как сейчас принято. Две старших сестры — Анна и Анастасия, уже замужем. Есть младший братец Федор, змея подколодная. Именно он меня и заказал, поскольку других родных братьев у меня нет. Есть еще две младших сестренки — Машка и Катька. Но они еще мелкие, и вреда от них нет. Мотив у братца железный — я старший сын и наследник. С батюшкой худо-бедно лажу, хоть порой и приходится выслушивать от него, что он думает о таком балбесе, как я. Но я, по крайней мере, не наношу семье убытков, и не встреваю в разные сомнительные истории. В отличие от братца Феденьки. Который то с вольнодумцами, врагами престола, якшается, то с какими-то криминальными личностями. Из-за чего батюшке не раз, и не два приходилось вытаскивать его из полицейского участка и стараться замять дело. Хорошо, что в полиции есть понятливые люди, согласные войти в положение. Так этот говнюк еще и меня пытался своими подрывными идеями увлечь! Но был послан по нужному адресу. Батюшке я тогда ничего говорить не стал, поскольку хорошо представлял его реакцию. Похоже, что зря. Есть еще два деда и две бабки, как положено, а также целая куча дядьев, теток, кузенов и кузин. Но они меня в данный момент не интересуют. А вот в своем семействе придется разбираться. Пока наши отношения с Федькой не выходили за рамки обычной грызни, это еще можно было терпеть. Но раз Феденька дошел до заказухи, то уже не остановится. Будет придумывать что-то новое. И убирать этого дурака сейчас нельзя. Родителям страшный удар будет, да и я — один из подозреваемых. Были неприязненные отношения? Были! Для следователя достаточно. Начнет копать. И неизвестно, что нароет. А мне еще здесь надо хвосты подчистить, чтобы какая-нибудь мелочь не вылезла. Может, конечно, и обойдется. В конце концов, Федя уже успел врагов нажить. Но начинать свою «трудовую деятельность» на новом «месте жительства» с общения с полицией как-то не хочется.

Ладно, хватит заниматься самокопанием. Будет еще время. Которое у меня есть, поскольку удалось точно выяснить, куда же я попал. Сейчас на календаре июнь 1850 года от Рождества Христова. Интересное время! До Крымской войны еще три года, и можно многое успеть сделать для Российской империи. Конечно, разгромить в пух и прах антирусскую коалицию не удастся. Я реалист, а не прожектер. Но вот заставить «цивилизованных европейцев» кровью умыться, и свести войну к ничьей, заставив «цивилизаторов» бежать из России, понеся огромные потери, такое вполне можно сделать. Но только, если удастся хоть кого-то из сильных мира сего перетянуть на свою сторону. Ибо здесь пока что живут иллюзиями былых побед. Потребуется высадка в Евпатории, обстрел Одессы, разгром на Альме, уничтожение Черноморского флота, оборона Севастополя, падение Кинбурна, чтобы до этих «сильных» дошло — мир изменился. И пора идти в ногу со временем, если не хочешь оказаться на свалке Истории. Теперь эта тушка моя, и только моя на ближайшие лет шестьдесят, как минимум. А дальше видно будет. Либо этой тушке «реновацию» провести со сменой документов и места жительства, либо подобрать новую. Из Великих Князей, например. Хе-хе…

Но это дела несколько отдаленного будущего. А сейчас надо разгрести накопившееся дерьмо, которое лежит на дороге, и портит ночной пейзаж. Заодно внести в него нужные коррективы. Жаль, что поговорить удастся только с Прохором. Вполне допускаю, что бандиты знают намного больше, но устраивать на обочине дороги филиал святой инквизиции неразумно. Характерные следы останутся, что разрушит мою легенду, да и нежелательные свидетели могут появиться. Поэтому, Проша, просыпайся! Ганс приводит этого Иуду в чувство, но держит в обездвиженном состоянии.

— Ну как дела, Прохор? Не холодно ночью на сырой землице лежать?

— Барин?! Юрий Ляксандрыч?!

— Нет, апостол Петр. Ничего мне рассказать не хочешь?

— Дык, это…

— Что — это? За сколько меня продал, Проша?

— Дык, это Юрий Ляксандрыч… О чем Вы?!

— Не о чем, а о ком. О тебе, родимый. Сколько вам Федька пообещал за меня?

— Юрий Ляксандрыч, бес попутал! Не думал, что эти душегубы такое задумали! Говорили, что только попугать хотят!

— Проша, я уже большой мальчик, и в сказки не верю. Поэтому, расскажу тебе, как было дело. Итак, мы выехали из дома дяди, и по дороге на нас напали разбойники. Четверых я застрелил, а двоих ты зарезал, но тебе тоже ножом досталось. Пока все верно?

— Юрий Ляксандрыч, как это?!

— Очень просто. Видишь этот нож? Ты им татей к праотцам отправил. А вот этим ножом они тебе кишки продырявили. Вот так…

— А-А-А!!!

— Что, Проша, больно? Знаю. Проникающее ранение в брюшную полость очень болезненно. А сейчас не больно?

— …

— Поэтому, чтобы больше тебе не было больно, расскажи все, как на духу. Иначе я буду из тебя до рассвета жилы тянуть. А потом скажу, что ты от бандитского ножа помер. Ну так что, Проша?

Дошло с первого раза. Надо было видеть физиономию Прохора, когда адская боль от вошедшего в живот ножа прошла в одно мгновение. И он, как ни старался, не мог пошевелить и пальцем. Хотя находился в сознании, и мог видеть, слышать и говорить. Ганс и такое может. Оставлять Прохора в живых я все равно не собирался. Так пусть хоть подохнет с пользой для дела.

Информация полилась из продажного слуги сплошным потоком. Оказывается Феденька, сука такая, уже давно собрался меня извести. Два раза у него срывалось, и вот наконец-то получилось. Узнал о его связях на Лиговке. Хоть и не обо всех, но для начала и этого хватит. Самое обидное, что Прохору посулили за меня каких-то жалкие пятьдесят рублей. Половину авансом, и половину после проведения акции. Ох, Федюша, если посчитаю, сколько ты мне теперь должен… А десяти тысяч, на которые рассчитывали бандиты, у меня с собой не было. Не дал их мне дядюшка. Передумал в последний момент. Но может оно и к лучшему. Не люблю быть должен…

Когда информация иссякла, расширил рану так, чтобы задеть печень. Все, Проша не жилец. А мне надо закончить оформление мизансцены. Достал из кареты пару двуствольных пистолетов и пристрелил четырех бандитов, не приводя их в сознание. Пистолетики — так себе. Но при стрельбе с нескольких метров дырки в организме оставляют приличные. Причем пуля не пробивает тело насквозь, что немаловажно в моей ситуации. Еще одного добил ножом. В дополнение к тому, кого убрали свои же дружки. Будем придерживаться версии, что я застрелил четверых нападавших, а Прохор разделался с двумя, сам при этом пострадав. Баллистической экспертизы здесь нет от слова совсем, а данные персонажи хорошо известны в полиции, так что никто копать особо не будет. Местные служивые мне еще и спасибо скажут. А Прохора похороним с почестями. Как верного слугу, вставшего на защиту своего господина. Конечно, есть в этой версии, шитой белыми нитками, ряд подозрительных моментов. Но полиция будет рада, что избавилась от опасной банды, и раскрыла преступление по горячим следам. Поэтому вряд ли будет сильно усердствовать в осмотре места преступления. А потом восстановить все в деталях будет уже невозможно. Вот от чего надо избавиться, так это от испорченной одежды. В пиджаке, жилете и рубашке дырка от ножа и они залиты кровью. Хорошо, что на брюки не попало. Рубашку рвем на лоскуты и перевязываем истекающего кровью Прохора, которого Ганс уже отправил в спасительное беспамятство. Вот с пиджаком и жилетом сложнее. Приходится имитировать неглубокий порез от ножа, потом еще и шрам останется. Но куда деваться? Все должно быть правдоподобно. Хорошо, что в дорожном чемодане запасная рубашка есть, не придется смущать народ своими голыми телесами. А теперь с большой осторожностью грузим раненого Прошку в карету, сам на облучок, и вперед! До ближайшей станции недалеко, и там даже могли услышать выстрелы. Оттуда и начнем внедрение в местное общество.

Переполох на станции я устроил изрядный. Давно здесь такого не случалось. Подлетает карета, на облучке сидит явно не кучер, а как минимум представитель местной «золотой молодежи», правда сильно помятый, и орет дурниной.

— Доктора!!!

На мое счастье, нашелся и доктор. Остановился на станции передохнуть, а тут труба зовет, клятву Гиппократа выполнять требует. Правда, медикус сразу въехал в ситуацию, и попытался оказать помощь. Но внимательно осмотрев рану, лишь покачал головой.

— Увы, Юрий Александрович. Вашего слугу не спасти. Задета печень, а с такими ранами не выживают. Самое лучшее, что мы можем сделать, это не приводить его в сознание. Мне очень жаль… Давайте Вас осмотрю…

После осмотра доктора и перевязки избавился от испорченных пиджака и жилета, отдав их местным служителям на тряпки, Благо, нашлась у них в подсобке старая куртка служащего почтового ведомства, вот мне ее и уступили за чисто символическую цену, заодно напоив чаем с баранками. Попросили дождаться полицию, поскольку происшествие из рада вон. Давно здесь такого не было. В Петербург уже сообщили. Да я и сам не рвался ехать куда-то на ночь глядя. Прохор вскоре умер, что засвидетельствовал доктор и служащие станции, поэтому торопиться уже некуда.

Утро следующего дня началось с визита полицейских чинов, взбудораженных таким громким событием. Прохора увезли, а мне пришлось общаться с дотошным следователем Петром Крашенинниковым, озвучивая свою версию событий. Один из знакомых моего батюшки. Видимо, поэтому его сюда и направили. Сразу стало ясно, что человек дело знает. С таким надо ухо держать востро. Правда, когда мы прибыли на место преступления, лицо следователя осветила улыбка.

— Ба, знакомые все лица! Говорил же, что рано, или поздно, этим закончат.

— Вы их знаете, Петр Савельевич?

— Очень даже хорошо знаю. Некто Потоцкий Вацлав и Воскобойников Герасим, оба из мещан. Занимались не совсем законными делами, но до сих пор выходили сухими из воды. Двоих не знаю, а вот эти два персонажа уже давно в розыске за старые дела. Не волнуйтесь, Юрий Александрович, в ваших действиях не было ничего предосудительного. Воздух в столице чище станет. У Вас нет никаких подозрений, ради чего они напали на Вас? Ведь ясно, что ждали именно Вас.

— Подозреваю, что всему виной разговор с моим дядей — Давыдовым Игнатом Петровичем, у которого я гостил несколько дней. Он живет здесь, неподалеку. Я попросил у него в долг десять тысяч. И этот разговор могла слышать прислуга. Дядя сначала согласился, но в последний момент перед самым отъездом передумал. Подозреваю, что именно эти десять тысяч и есть причина нападения. И еще один момент. Четверо вооруженных ружьями мужиков, которых дядя выделил мне в сопровождение верховыми, сразу же сбежали, даже не попытавшись помочь. Не верю я, что они просто струсили.

— Пожалуй, такое возможно… Сумма немаленькая, и соблазнит многих преступников… Хорошо, будем работать! Вы себя хорошо чувствуете, Юрий Александрович? Может все-таки в больницу Вас отвезти?

— Не нужно, Петр Савельевич. Я царапиной отделался в отличие от Прохора. Царствие ему небесное…

Мы оба перекрестились, после чего следователь пожелал мне счастливого пути и велел кланяться батюшке с матушкой. Можно было считать, что первая встреча с аборигенами прошла успешно. Меня признали за своего. И мой дальнейший путь лежал в Санкт-Петербург, столицу Российской Империи. Где правит в настоящий момент император Николай Первый. Личность весьма противоречивая. Тем не менее, оставившая заметный след в истории, хоть и не всегда со знаком «плюс». Но если мне удастся изменить ход Крымской войны, то возможно, потомки уже не будут относиться к Николаю Павловичу столь предвзято. Разумеется, речь идет не о либералах, польских «патриотах», всяких народовольцах и прочих смутьянах, являющихся идейными врагами России. А на деле вольно, или невольно работающих над исполнением давней мечты «просвещенной» Европы — уничтожить Россию, как государство. Для них он навсегда останется Николаем Палкиным — душителем свободы.

Глава 3 Домашние хлопоты

В столицу я добрался без приключений. Отец, узнав о ночном происшествии, сначала сам порывался приехать. Но узнав, что я легко отделался, выслал за мной легкую коляску, велев кучеру немедля везти меня домой, никуда не заезжая. Так я и не против. Надо же познакомиться со своими ближайшими родственниками, и посмотреть, где мне предстоит жить в ближайшие годы. Из памяти Юрия Давыдова я знал, как выглядят члены моей семьи, и шикарный особняк на набережной Мойки, но копаться в памяти прежнего хозяина тела, и увидеть все своими глазами, это разные вещи. По дороге внимательно смотрел по сторонам, сравнивая этот Петербург с тем, что знал раньше. Сходство было очень большое, но все таки не стопроцентное. Хотя, некоторые здания могли просто не сохраниться до моего времени. Но, как бы то ни было, творение Петра Великого в этом мире также поражало великолепием. С поправкой на эпоху, естественно. Единственным доступным транспортом сейчас были лошади, что выглядело непривычно для человека, привыкшего к прыжкам через гиперпространство.

Но вот и набережная Мойки. Еще немного, и мы въезжаем во двор. Кто-то уже сказал матери, и она первая бросается ко мне.

— Юрочка, сынок! Ты не ранен?

— Матушка, все хорошо, всего лишь небольшая царапина. Вот с Прохором беда. Умер у меня на руках. Доктор сказал, что с такими ранами не выживают.

— Царствие ему небесное…

Мать есть мать, поэтому я постарался ее успокоить, как мог. А вот и батюшка появился. Высокий представительный мужчина с бородкой. Вместе с братцем Федей, который старательно пытается изобразить радость. Младшие сестренки тоже прибежали и повисли на мне, болтая без умолку. Наконец, первые страсти улеглись, и отец позвал меня к себе в кабинет на беседу. Хоть балбесом не назвал, и то хорошо. Когда за нами закрылась дверь, он велел рассказать все подробно. До мельчайших деталей. Пришлось рассказывать уже озвученную полиции версию, что отца не удовлетворило.

— Нет, Юра… Не сходится… Не верю я в эти десять тысяч. В том смысле, что именно они стали причиной. Уж слишком все просто. Налетчики, если только это не конченные упыри, просто так грех на душу брать не станут. Могли бы просто ограбить и сбежать, никто им не мешал. Тем более была ночь, и ты бы их все равно не опознал. А вас собрались именно убивать. Поверь, я знаю, что говорю. Хорошо, что ты внял моему совету, и взял оружие.

— Кстати, батюшка, по поводу оружия. Эти хлопушки бесполезны в серьезной ситуации. Нужно делать что-то более эффективное. И мы можем начать выпускать такое на наших заводах.

— Ну?! Мой сын наконец-то за ум взялся? Похвально! И что ты предлагаешь?

— Вы слышали о капсюльных револьверах «Кольт Патерсон» американца Сэмюэля Кольта?

— Слышал, конечно. Забавная дорогая игрушка, но не более того.

— А я вот этой ночью, после того, как по голове получил, придумал, как улучшить эту конструкцию. Но для этого потребуется наладить выпуск патронов нового типа.

— А ну давай, рассказывай! Вот бумага и карандаши. Рисуй!

Следующие полчаса заняли обсуждение револьвера под унитарный патрон, который я довольно точно изобразил на бумаге благодаря помощи Ганса. Отец, сначала поглядывающий скептически, все же заинтересовался, а потом уже его было не оторвать. Оружием он увлекался давно, и даже держал на одном из своих заводов оружейную мастерскую. Но это было занятие «для души». Своего рода хобби, Наконец вынес вердикт.

— Оригинально, не спорю. Идея сама по себе интересная… Но цена такой вещи отпугнет любого покупателя. Я уже не говорю о том, что таких патронов еще нет.

— Похожие патроны разработал германский мастер Николай Дрейзе больше двадцати лет назад, но у него бумажная гильза, что не очень удобно. Если делать гильзу из меди, а лучше из латуни, то патроны гораздо менее подвержены воздействию влаги и повреждениям при переноске.

— Ты представляешь, в какую сумму выльется производство таких патронов?

— На первых порах да. Но если производство сделать массовым, то цена снизится. И кроме этого, не стоит забывать, что такой револьвер с металлическими патронами может спасти его владельцу жизнь в опасной ситуации. Сколько это будет для него стоить?

— Возразить трудно… Но к сожалению, далеко не все это понимают… Хотя, небольшими партиями выпускать можно. Думаю, желающие найдутся.

— Батюшка, это не все. Такие же патроны можно использовать и в ружьях. Только более мощные. И конструкцию ружей надо изменить.

— Рисуй!

Я снова занялся рисованием. После изображения охотничьего дриллинга, то есть трехстволки с двумя гладкими и одним нарезным стволом, а также винтовки с болтовым затвором, отец надолго завис, обдумывая увиденное и услышанное. Наконец очнулся.

— Юра, ты не перестаешь меня удивлять! Что это на тебя нашло?

— Передумал за сегодняшнюю ночь много.

— Дай бог, чтобы так. То есть, бросаешь дурака валять?

— Все, батюшка, хватит. Надо начинать делом заниматься.

— Отрадно слышать. Раньше надо было тебе по голове дать. А больше у тебя никаких идей не появилось?

— Есть кое-что, но надо сначала уточнить. Съезжу в институт, поговорю с профессором…

Расстались мы с отцом без его обычных нравоучений, где главным аргументом было «вот я в твои годы…». Но сейчас обошлось. Человек здорово переволновался, а тут я еще ему такой сюрприз преподнес. Ладно, поглядим, что дальше будет. А теперь надо бы с братцем Феденькой встретиться и по душам поговорить…

Федора я нашел в его комнате, куда он спрятался, и боялся нос высунуть. По всему выходило, что такого результата он не ожидал, и теперь терялся в догадках. Поскольку не знал, что же конкретно случилось, и не докопался ли я до истины. Устраивать сложные психологические этюды я не стал, поэтому, едва зашел к нему, спросил прямо в лоб.

— Что, Феденька, не ждал меня увидеть в добром здравии?

— Юрка, ты о чем?!

— Сколько ты господину Воскобойникову, который Филин, заплатить должен? Не успел я его спросить. Отдал богу душу, сердешный.

— Юрка, я ничего не понимаю!!! Ты о чем?!

— О тебе, братоубийца несостоявшийся. Прохор все же человеком оказался. Не захотел грех на душу брать, все рассказал. Надеюсь, зачтется ему это на небесах. Вот мы твоих «друзей» и встретили, как подобает. Жаль, что Прохор погиб. Из-за тебя, гнида, погиб.

— Что ты мелешь?! Это навет!!! Мало ли, что этот кучер придумал?! Где доказательства?! Никакой суд это не признает!

— Федя, ты неправильно понимаешь ситуацию. Ни в какой суд я не пойду. Здесь ты прав. Доказательств, какие будут иметь силу в суде, у меня пока нет. Но мне они не нужны. Я з н а ю, что ты хотел меня убить. И для меня этого достаточно. Ты еще жив только потому, что я не хочу расстраивать родителей твоей безвременной кончиной. Да и лишнее внимание полиции к нашему домумне тоже не надо. Поэтому, Федя, расклад такой. Ты, вроде бы, собрался в Европу ехать учиться?

— Да! Еду через неделю! И что?!

— Езжай и не возвращайся. Забудь дорогу в Россию. Если ты вернешься, то я сделаю так, что тебя просто не найдут. Отец с матерью опечалятся, конечно, но тут уж выбирать не придется. И еще. Забудь теперь о своей доле наследства. Считай это платой за спасение твоей поганой жизни и доброго имени. Приедешь и начнешь сутяжничать — не обессудь.

— Что ты несешь?! Я все отцу расскажу!

— Пожалуйста. Иди, рассказывай. Хоть сейчас. Если отец меня спросит, отвечу, что это твои бредовые фантазии. То, что мы грыземся частенько, он знает. Поэтому не удивится. И если до твоего отъезда на меня снова нападут какие-то мерзавцы, то ни в какую Европу ты после этого уже не поедешь. Молись богу, чтобы этого не произошло.

— Ты сумасшедший!!!

— Я сказал — ты услышал. Больше об этом говорить не буду…

Оставив дорогого братца в растрепанных чувствах, отправился перекусить, а потом в свою комнату. В конце концов, надо отдохнуть. Всю ночь не спал. А заодно подумать, что делать дальше. И выяснить, насколько велики различия в истории этой «кальки» с моим прежним миром. Одно различие уже найдено — в моем мире в этот период не было богатейшего петербургского промышленника, мануфактур-советника Александра Давыдова. И этот особняк на набережной Мойки принадлежал совсем другому хозяину. Была бы здесь развитая информационная система вроде нашего инфонета, Ганс бы уже давно много чего нарыл. Но увы, здесь середина XIXвека. И вся информация лишь на бумажных «носителях», к которым Ганс подключиться не может. Придется читать все «вручную», а Ганс будет параллельно искать несоответствия в своей базе данных. Метод хоть и кропотливый, но пока что единственно доступный.

Вечером меня ждал еще один сюрприз. На этот раз приятный. Горничная Лиза, которую взяли на службу не только ради выполнения своих прямых обязанностей, но еще и для оказания мне «знаков внимания» (чтобы по борделям не шлялся, и заразу не подцепил), нанесла мне обычный визит. И была очень удивлена новым познаниям юного барина в искусстве «оказания знаков внимания». Но нам обоим понравилось. На вопрос, откуда я это знаю, сослался на французскую книгу, которую недавно прочитал. Французы — они ведь такие затейники!

Утром, не откладывая дело в долгий ящик, решил заняться сбором информации о своем новом «месте жительства». И начал с ближайших событий — со вчерашней газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Конечно, для меня старая орфография непривычна, но благодаря памяти Юрия справляюсь. Это только кажется, что в открытом доступе ничего важного обнаружить нельзя. Очень даже можно. Просто надо уметь читать и анализировать. И сразу же натыкаюсь на интересный факт.

На первой странице размещена большая статья о торжествах, на которых присутствовал император со всей семьей, что сразу же дало зацепку. Ганс сообщил, что не было в нашей истории у Николая Первого дочери Елизаветы и сына Петра. Стал искать дальше, обложившись нужной литературой, коей в моей комнате имелось изрядно. Читать прежний хозяин моего тела очень любил. Выяснилось, что в этом мире у Николая Первого родилось не семь, а девять детей. Имена остальных совпадали с нашей историей, но даты рождения совпали только у старшего сына Александра, будущего императора, и дочери Марии. Упоминались также некоторые аристократы, которых не было у нас в 1850 году. Дальше — больше. Выяснилось, что во время войны 1812 года маршал Ней погиб в самом начале военных действий на территории Российской Империи, а князь Багратион наоборот избежал ранения при Бородино, и остался жив, после чего бил Великую Армию в хвост и в гриву. С Наполеоном Бонапартом тоже имелась серьезная нестыковка. В этом мире не было Ватерлоо и «Ста дней». Сосланный на остров Эльба свергнутый французский император не смог бежать оттуда, а погиб вскоре после прибытия на остров в результате несчастного случая. Впрочем, был ли это действительно несчастный случай, или умело проведенная ликвидация, история умалчивала. Но самый важный с точки зрения новейшей истории России факт произошел чуть раньше. В этом мире не было императора Павла Первого. Императрица Екатерина Вторая прожила на год больше, в течение которого у нее произошел громкий скандал с Павлом, приведший к окончательному разрыву. Екатерина официально лишила Павла престолонаследия, запретив ему покидать Гатчину, и сделала наследником престола своего внука Александра, старшего из сыновей Павла. Правда Александр, став императором, отменил все навязанные Павлу ограничения, и сохранил за ним титул Великого Князя. Но с условием, что тот не станет лезть в политику, и устраивать заговоры за его спиной. Павлу ничего не оставалось делать, как согласиться. Он и раньше, будучи цесаревичем, умудрился нажить немало врагов. А теперь, когда стал политическим трупом, надеяться найти сторонников в среде аристократии было и вовсе наивно. В результате такого удара судьбы несостоявшийся император стал злоупотреблять алкоголем, и всеми забытый, умер всего на четыре года позже, чем в моей истории.

Чем дольше я рылся в книгах, тем больше убеждался, что хотя общий ход истории совпадает, но отдельные важные события, произошедшие в истории моего мира, отсутствуют. И наоборот есть другие, которые не произошли в моем мире. Но это мне только на руку. Мое вмешательство в ход истории может остаться незамеченным. В конце концов, кто такой я, а кто Багратион и Бонапарт? Или несостоявшийся император Павел? Юрий Давыдов с такими фигурами и рядом не стоял. А поскольку возможностей для маневра стало больше, стал думать, что реально можно предпринять, чтобы изменить ход Крымской войны в пользу России. Причем так, чтобы еще и заработать на этом. В конце концов, фабрикант я, или погулять вышел?

Идею перевооружить всю русскую армию качественно новым оружием я отбросил сразу. Это не в моих силах, да и ретроградов в верхах сейчас невозможно сдвинуть с места. По их мнению и так все хорошо. Но если все же заниматься вооружением, то чему отдать приоритет? Что сможет нанести чувствительный урон противнику, исходя из моих (а точнее моего папаши) весьма скромных возможностей?

Начнем с самого простого. Со стрелковки. Можно разработать хорошую винтовку под унитарный патрон. Пусть даже однозарядную. И даже успеть сделать к началу войны партию в несколько сотен. Или даже тысяч. Но это капля в море, которая ничего не изменит. А если будет достаточно патронов, то можно сделать и пулемет Гатлинга. Опять таки, в пределах нескольких десятков за свой счет, поскольку официального заказа от казны добиться не удастся. Если идти на такой шаг, то разве что в целях рекламы своей продукции, чтобы в процессе боевых действий армейские тугодумы в генеральских эполетах все же оценили достоинства нового оружия. Поручики и капитаны быстро оценят, а вот генералы еще долго будут чесать репу. Идем дальше. Артиллерия. На то, что есть сейчас, без смеха сквозь слезы смотреть нельзя. Тяжеленные дульнозарядные гладкоствольные «дуры», не имеющие системы гашения отдачи. Про прицелы даже говорить неприлично. Если напрячься, то можно сделать подобие казнозарядных нарезных орудий концаXIX века. Пусть в небольшом количестве, но можно. За свой счет, разумеется. Надо только с металлургами договориться, и подбросить им кое-какие идеи. Конечно, речь идет не о больших калибрах, а максимум 120 миллиметров. Или хотя бы 76 миллиметров. Если такое орудие будет давать десять — двенадцать выстрелов в минуту с унитарными боеприпасами, а 120-миллиметровое хотя бы три выстрела в минуту с раздельным заряжанием, то это революция в деле артиллерии. Но, опять таки, заинтересовать военное ведомство будет крайне сложно. Если вообще возможно. И если такие орудия все же делать, то лишь в качестве рекламы в надежде на будущие заказы. А вот где эти орудия применить, чтобы они максимально раскрыли свои возможности, и убедили даже самых твердолобых в своей полезности, я хорошо знаю. Но об этом пока что никому говорить не буду. Начинка снарядов тоже не проблема — пироксилин уже можно получать в товарных количествах. Где взять нужные станки? Да хотя бы в той же Европе, будь она неладна. Вплоть до того, что приобрести их через подставных лиц с не российским подданством. Что можно еще применить в позиционной войне, которая будет в Крыму? Минометы. А вот этим можно заинтересовать наших генералов, поскольку цена не сравнима с ценой пушек, а эффективность в позиционной войне на тех дистанциях, что будут при обороне Севастополя, как бы не выше. Возьмем на заметку. Что дальше? Авиация. Не смешно. Если только привязные аэростаты для наблюдения и корректировки артогня. Здесь же можно попробовать внедрить телефон. Идем дальше. Кавалерия — вообще не моя тема. Даже не знаю, что тут можно сделать. Следующее — флот. А вот это интересная тема. И мне гораздо ближе. Если на суше придется воевать не столько с противником, сколько со своими генералами, то на море ситуация совсем иная. Если все будет идти, как в моем прежнем мире, то наши адмиралы затопят Черноморский флот в Севастопольской бухте, и до самого конца войны там просидят. Союзники по антироссийской коалиции будут действовать в Черном море совершенно безнаказанно. А уж что творилось в Азовском море в 1855 году, где была не война, а избиение младенцев, это вообще позор для русского военного командования.

А не сыграть ли мне на этом? Все припасы в Крым для противника везут морем. Контролировать морские пути на всем протяжении от Босфора и Варны до Балаклавы англичане и французы не в состоянии. Да им это и не нужно делать, поскольку воевать на море не с кем. И если мне удастся создать флотилию пусть небольших, но быстроходных пароходов, вооруженных казнозарядной артиллерией, то они как максимум полностью нарушат снабжение вражеской группировки в Крыму, а как минимум заставят противника перейти к системе конвоев, что резко снизит темпы доставки грузов, и вынудит отвлекать для этих целей большие силы. Что опять таки не исключает большие потери конвоев во время перехода до Крыма во время ночных атак с дальней дистанции. Правда, это смогу делать только я с помощью Ганса. Он у меня лучше любой системы управления огнем в любое время суток. Где пароходы построить? Да в той же Европе, если у нас не получится. Но только в парусном варианте, заложив в проект возможность установки паровых машин. И если еще удастся заинтересовать в постройке пароходов моих дражайших родственников по матушкиной линии в Одессе и Таганроге, занятых хлебными поставками. Если не удастся, то придется ограничиться одним пароходом. Уговорю батюшку, чтобы раскошелился, открыв ему часть правды. В моем мире во время русско-турецкой войны 1877–1878 года один единственный пароход «Великий Князь Константин» под командованием будущего адмирала Макарова заставлял нервничать весь турецкий флот. Конечно, реального ущерба он нанес немного, но панику создал. Почему бы не воспользоваться этим опытом, но на качественно новом уровне? В дополнение к нескольким казнозарядным орудиям добавить быстроходные паровые катера, как и на «Константине». Но вооружить их не шестовыми минами, а своего рода торпедами, пусть и очень упрощенного типа. Стрелять все равно придется только по стоящим на якоре целям ночью, поэтому дальность хода и скорость этих «недоторпед» могут быть сравнительно небольшими. А заряда в пятьдесят килограммов пироксилина хватит, чтобы отправить на дно любой линейный корабль этого времени. Где взять машины для пароходов? Вот здесь придется делать самим, на своем заводе. Без какого-либо заказа со стороны Морского ведомства. Поскольку англичане нам машины для пароходов не продадут, там уже вроде бы действует запрет на подобные вещи. Но это если батюшку уговорю. Надеюсь, что уговорю. Иначе… Не люблю ретроградов…

После ознакомления с историей решил навестить свою будущую «альма матер», то есть «техноложку». Занятий пока не было, поэтому народу в институте было мало. Но кое с кем из преподавателей все же удалось поговорить, а заодно зайти в библиотеку и взять там книги по машиностроению, кораблестроению, физике и химии. Надо ведь знать, от чего отталкиваться. А то я с помощью Ганса возьму, да еще какое-нибудь научное открытие сделаю. Все точно охренеют, а мне это не надо. Вчерашний студент-раздолбай должен пока что оставаться студентом. Максимум, может перестать быть раздолбаем. Чем я с сегодняшнего дня и займусь. Покатался по городу, посмотрел местные достопримечательности. В общем и целом остался доволен, до прибытия на эту Землю-2 ожидал гораздо худшего. А по возвращению домой засел за учебники, и уже вечером выдал отцу предварительный бизнес-план.

— Батюшка, я сегодня поговорил в институте и посмотрел кое-что. Мы можем неплохо развернуться. Правда, это потребует определенных вложений, и окупится далеко не сразу. Но если все пройдет хорошо, то все злопыхатели будут зубами скрипеть от зависти.

— Я уже не удивлюсь, если ты сухопутный фрегат на колесах предложишь. Чтобы Царьград взять, как князь Олег. Что ты там придумал?

— Мы можем стать поставщиками армии и флота?

— В принципе, если будет казенный заказ, то можем. Хоть это крайне маловероятно. Там жесточайшая конкуренция, причем не гнушаются самых грязных способов. А что ты хотел?

После изображения на бумаге казнозарядного палубного орудия на поворотном станке отец снова завис. А потом глянул на меня ошалевшими глазами.

— Юрка, это ты сам только что придумал?!

— Сам. Но не только что, а вчера.

— Слушай, а этому балбесу Федьке нельзя также по голове дать, чтобы хоть немного соображать начал?

— Как скажете, батюшка. Давайте дам. С превеликим удовольствием!

— Ладно… А то, еще и вправду дашь… Сразу скажу, идея стоящая. Но в данный момент невозможная.

— Почему?

— Морское ведомство не заинтересуется. Слишком ново, а потому дорого. Поверь, я знаю этих ретроградов.

— Жаль… Могу предложить кое-что попроще и подешевле. Но уже для армии.

— Давай!

На бумаге появился эскиз миномета и мины. Отец заинтересовался и начал задавать кучу вопросов, после чего подытожил.

— А вот этой мортирой может и заинтересуются. Ведь просто, как грабли! И главное недорого. Если только наладить массовый выпуск гранат. Но, в принципе, возможно. А начинять гранаты чем? Порохом?

— Можно порохом, но лучше чем-нибудь посильнее. Это надо с химиками поговорить, что у них сейчас есть. А поскольку такие траншейные мортиры (уже и название придумали!) весят немного, то их можно на руках переносить с места на место. Вместо того, чтобы таскать лошадьми тяжеленные пушки. Можно серьезно укрепить оборону, перемалывая позиции неприятеля навесным огнем.

— Интересно… Надо попробовать… Поговорю с мастерами, как лучше сделать. Чертежи сможешь быстро подготовить?

— Смогу. Под какой калибр? Ведь такие мортиры можно делать как большие, так и маленькие.

— Для начала давай шестифунтовые. А там посмотрим. Такую мортиру в разобранном виде легко пару человек смогут таскать. Ну, плюс гранаты… Сделаем несколько опытных образцов, постреляем сначала болванками. Если дальность и точность будут приемлемые, тогда сделаем гранаты с зарядом и предложу новинку чинушам в эполетах. Может и проникнутся.

— У меня еще одна идея есть. И в отличие от военного ведомства, ей точно заинтересуются.

— Юрий, ты не перестаешь меня удивлять! Что еще?

— Мы можем продлить навигацию петербургского и кронштадского порта. А то и вовсе сделать ее круглогодичной.

— Это каким же образом? Рельсы по льду проложить? Опасно. Из Кронштадта зимой все по льду на санях возят.

— Нет. Можно построить пароход, специально предназначенный для разрушения льда и проводки через лед других кораблей. Не обещаю, что он сможет ходить зимой через Маркизову лужу, но вот проводить корабли от кромки льда в Финском заливе до Кронштадта и обратно точно сможет.

— Рисуй!

После нанесения на бумагу эскиза ледокола с двумя винтами отец пришел в бурный восторг.

— Юрка, ты даже не представляешь, что ты придумал! Так все просто! Всего лишь сделать нос парохода со скосом, чтобы он наползал на лед и проламывал его! Никто до такого еще не додумался! Ведь если мы оформим патент и построим первый ледокол (название парохода нового типа я предложил!), то на этом можно заработать миллионы! Ведь не только петербургский и кронштадский порт замерзает! Весь Финский залив замерзает! И Ботнический тоже! Но тут возникает два вопроса. Как ты собираешься уберечь корпус этого ледокола от разрушения льдом, и где ты возьмешь такие мощные машины? А здесь мощность понадобится огромная. Тем более, машины две. Зачем? Разве одной мало?

— Мало. За счет двух машин ледокол сможет гораздо легче маневрировать во льду. Ведь можно пускать одну машину вперед, а другую назад, разворачиваясь практически на месте. Как уберечь корпус? Тут два варианта. Можно делать корпус целиком из железа, как паровоз. А можно обшивать деревянный корпус толстыми листами железа. Не менее дюйма, а лучше еще больше. Тогда деревянный корпус обеспечит прочность всей конструкции в целом. а железная обшивка предохранит дерево от истирания льдом. Но в этом случае корпус получится очень тяжелым. Так что, лучше делать целиком из железа. Что касается машин, мы ведь делаем паровые машины для шахт. Можем делать машины и для морских судов. Хотя там придется кое-что изменить.

— Ну, Юрка!!!

В общем, поговорили весьма душевно и продуктивно. Зря я своего папеньку в ретроградстве подозревал. Очень даже передовых взглядов фабрикант оказался. Сразу увидел перспективность предложенных мной идей. Если еще сможет государственные заказы получить, то это будет вообще прекрасно. А вот в этом ни он, ни я не уверены. Поэтому решили пока что заняться изготовлением мелких партий охотничьих дриллингов и револьверов с соответствующими боеприпасами для продажи частным лицам. Посмотрим, как дело пойдет. Вести также работы по созданию казнозарядной пехотной винтовки под унитарный патрон. Чтобы как прижмет, а у нас уже готовая модель есть! И выпуск можем быстро нарастить. Также начнем работы по минометам, или траншейным мортирам, как их папенька назвал. Вот с пушками решили пока повременить. Но особый интерес вызвала идея ледокола. Как оказалось, батя тоже имел свою долю в петербургском морском порту, и был кровно заинтересован в том, чтобы его работа в зимний период не прекращалась. Или хотя бы длилась подольше после наступления ледостава. Обещал поговорить с судостроителями. Конечно, рассчитывать на «Ермак» не стоит. Но небольшой ледокол — почему бы и нет? Первый ледокол «Пайлот» (а точнее переделанный портовый буксир) появился в моем мире в 1864 году. И человек, который его построил, — Михаил Осипович Бритнев, находится сейчас неподалеку. Пока что он занимается предпринимательством в Кронштадте, и о ледоколах даже не помышляет. Свой судостроительный завод в Кронштадте Бритнев построит в 1858 году. До этого он бывал в Англии, изучал там кораблестроение. А первое пароходное сообщение между Кронштадтом и Ораниенбаумом откроет только в 1862 году. Так почему бы не привлечь умного человека к хорошему делу уже сейчас? И тут мне второй раз крупно повезло. Оказалось, что мой батюшка и Бритнев знакомы. И о его увлечении судостроением батя тоже знает. А не организовать ли нам «кумпанство», как говаривал Петр Великий?

Но организация «кумпантства» — не мой уровень. Пусть этим папенька занимается. А я пока что буду генератором идей. Причем не слишком активно, а то заподозрят неладное. Чтобы студент-раздолбай так резко поумнел? Так не бывает. Но как минимум одну «засаду» долбанным европейским «цивилизаторам» я уже сделал. Если мой папаня договорится с Бритневым о создании «кумпанства», то есть организуют в Кронштадте судостроительный завод и начнут на нем строить ледоколы, то там же со временем можно будет построить и что-то вроде «Гуаскара». Чтобы устроить козью морду англичанам и французам, припершимся на Балтику. Но это если будет заказ от Морского ведомства. Если же нет… А что нам помешает навесить на ледокол броневые плиты, установить на палубе каземат на несколько орудий, и получить таким образом более продвинутую «Вирджинию»? Надо будет заложить в проект возможность такого «апгрейда». Ничего страшного, бой на Хемптонском рейде произойдет немногим раньше и в другом месте. И если в ходе боя будет неблагоприятный для союзников западный ветер, что не редкость в Финском заливе, то удрать смогут разве что паровые корабли, причем далеко не все. Большая часть паровых линейных кораблей в объединенной англо-французской эскадре таковыми была чисто номинально. Полноценными можно было считать только три у англичан и один у французов, а остальные представляли из себя нечто «притянутое за уши» к паровому флоту с кучей конструктивных недостатков. А парусники тем более будут перемалываться на дрова нашим эрзац-броненосцем один за другим. Поскольку пытаться удрать на деревянном паруснике от бронированного парового корабля, занимаясь лавировкой против ветра в довольно ограниченной акватории, это изощренный способ самоубийства. Жаль, что на Черном море так не получится. Если Петербург и Кронштадт в какой-то степени папенькина вотчина, и при желании здесь можно довольно быстро построить несколько эрзац-броненосцев (если ледоколы будут, конечно), не пытаясь выбить что-то из Морского ведомства, то вот на Черном море такого нет. Там абсолютно любой чих надо согласовывать с флотским начальством в Севастополе, которое особой тягой к разного вида новшествам не отличается. А заказать что-то частным порядком на казенных верфях Николаева — это вообще на уровне фантастики. В том плане, если это надо сделать быстро. Пока будешь проводить всяческие согласования с Петербургом, и Крымская война закончится. Поэтому остается один выход — провести в Черное море пароходы через Босфор и Дарданеллы. Что задача намного более сложная, даже если не рассматривать сложности с постройкой самих пароходов. Где строить? «Великий Князь Константин» построили во Франции в Марселе. Хороший пароход получился, кстати. Его многие хвалили. Можно держать Марсель, как запасной вариант, если с заводом в Кронштадте что-то не получится. И если еще удастся сподвигнуть моих дражайших родственников из Одессы и Таганрога на постройку пароходов. Если же нет, то придется обойтись одним пароходом…

М-м-да, что-то я размечтался… Еще ничего не готово, а я уже наполеоновские планы строю… Заканчиваем строить планы, сейчас Лиза придет. И надо делом заняться. Сколько еще всего не опробовано из богатого арсенала затейников-французов! А спасение мира отложим на завтра…

Глава 4 Круги на воде

Однако, на следующий день пришлось отложить все дела. Хоронили Прохора. Отец не поскупился, и организовал все по высшему разряду. Я тоже сыграл на публику — произнес проникновенную речь над гробом. Причем был так убедителен, что наверное, и черти в аду бы расстрогались. Братец Федя тоже здесь присутствовал, но помалкивал. И глядел на меня с опаской. Очевидно, есть что-то такое, чего я не знаю. Возможно, что и Прохор не знал всего плана полностью, поэтому какие-то важные детали ускользнули от моего внимания. Еще больше мои подозрения усилились, когда я увидел среди присутствующих полицейского следователя Крашенинникова. Вел он себя тихо, с расспросами ни к кому не лез, но явно чего-то ждал. Как оказалось — меня.

Когда церемония прощания закончилась, поп прочел молитву и все стали расходиться, следователь тут же оказался рядом.

— Юрий Александрович, доброе утро! Хотя, какое оно доброе. Разрешите Вас на пару слов?

— Доброе утро, Петр Савельевич. Живые должны жить. У Вас появились какие-то вопросы ко мне?

— Вы весьма проницательны, Юрий Александрович. Скажите, зачем Вам понадобилась эта инсценировка?

— О чем Вы, Петр Савельевич?!

— Ладно, не буду темнить. Мы взяли тех людей, которых ваш дядя дал Вам в сопровождение. И узнали от них много интересного. Вы правы, это была попытка убийства. Но не те злосчастные десять тысяч были причиной, которые дядя сначала пообещал Вам дать, а потом передумал. Не складывается картина, Юрий Александрович.

— Что Вы имеете ввиду, Петр Савельевич?

— Налетчики з н а л и, что обещанных денег у Вас при себе нет. Поскольку узнать об этих деньгах они могли только от дворни. А многие из прислуги слышали, как дядя Вам отказал. Крайне сомнительно, чтобы налетчики пошли на убийство ради той ничтожной суммы, что была у Вас в кошельке. Мало того, достоверно установлено, что ваш кучер тоже был в этом замешан. Это покушение не первое, которое планировали ваши враги. Все предыдущие сорвались по разным причинам. И во всех фигурировал Прохор Кузьмичев. Не объясните мне, почему он неожиданно изменил свое решение?

— Разве это так важно, Петр Савельевич? Лиходеи получили по заслугам. Вариант, что в Прохоре проснулась совесть, и он решил мне помочь, возможен?

— Теоретически возможен. Практически же, применительно к таким личностям, как Кузьмичев, крайне маловероятен. Ничего не хотите добавить к сказанному?

— Увы, Петр Савельевич. Рассказал все, что знаю.

— Жаль. Не знаю, как Вы смогли справиться с семью противниками, считая вашего кучера, но примем это, как свершившийся факт. Или Вам кто-то помог, пожелав остаться неизвестным? Тоже возможно. Но зачем Вы покрываете Прохора? Не хотите, чтобы пала тень на всю вашу семью?

— Простите, Петр Савельевич. Но я не понимаю, к чему Вы клоните. Я избавил столицу от нескольких убийц, которые на меня напали. Как Вы сами говорите, с окончательно выясненными намерениями. В чем моя вина? Разве я что-то злоумышляю против государства?

— Господь с Вами, Юрий Александрович! Если бы Вы злоумышляли что-то против государства, то с Вами бы говорил не я и не здесь. Я просто хочу разобраться. Если предположить, что Вы сами справились со всеми налетчиками, то чисто по-человечески мне понятен ваш мотив выгородить Прохора. Вы не хотите, чтобы эта некрасивая история стала достоянием широкой публики, чем сразу же воспользуются недоброжелатели. Более того, скажу честно, это мое сугубо личное мнение, и оно не будет отражено в материалах дела. Но Вы понимаете, что тот, кто это затеял, не успокоится? И будет придумывать что-то новое?

— Вот с этим не могу не согласиться. Петр Савельевич, давайте договоримся. Если я что-то узнаю, то сразу же Вам сообщу. И даю слово, что не буду предпринимать никаких незаконных действий.

— Договорились, Юрий Александрович. И все же… Опасный Вы человек. Не хотел бы я оказаться вашим противником на ночной улице…

Следователь распрощался и убыл по своим делам, а у меня появилась новая информация к размышлению. Бандиты, как раз-таки, были у в е р е н ы, что деньги у меня есть. Получается, есть еще какое-то лицо, задействованное в этой акции? Которое ввело бандитов в заблуждение. Либо по незнанию, либо намеренно. А зачем? Чтобы у них был более весомый стимул совершить задуманное? Возможно, хотя и слишком просто. Ведь это бы сразу выяснилось. Прав Крашенинников. Не складывается картина…

В том, что она не складывается, я убедился по возвращению домой. Исчез один из слуг, а братец Федя паниковал, хоть и пытался этого не показывать. Причем вряд ли он боялся именно меня. Что же за дела здесь творятся? Очень похоже, что Федя сам марионетка в чьих-то руках. И этот мистер Икс всего лишь умело воспользовался ситуацией, сыграв на низменных чувствах Федюши. А теперь, когда операция провалилась, Федя перешел из категории полезных инструментов в категорию нежелательных свидетелей. Прямо, как я совсем недавно. А не поднять ли еще больше уровень его паники?

Выловив братца в укромном месте, чтобы поговорить без посторонних ушей, выдал ему прямо в лоб.

— Феденька, ты обратил внимание, что господин Крашенинников со мной беседовал?

— Ну и что?

— А то, что он продолжает копать. Очень интересные факты всплыли, когда взяли за шиворот кое-кого из дома дяди Игната. Так что, ниточка может и к тебе привести.

— Врешь!!! Не верю!

— Дело твое, можешь не верить. Я просто говорю то, что услышал. Тем более, предполагаю, что Петр Савельевич мне далеко не все рассказал. Тайна следствия и все такое. Так что, поторопись с отъездом, Федюша! А то, как бы поздно не было…

Удар достиг цели, Федя занервничал еще больше. Стало ясно, что боится он не меня, а того, кто все это устроил. Отставив его думать о собственной горькой судьбинушке, ушел в свою комнату, пытаясь понять смысл произошедших событий.

Какова же конечная цель этого плана? Кому может мешать никому неизвестный студент-раздолбай двадцати лет от роду, который до недавнего времени лишь прожигал жизнь, и ничем не отличался от представителей остальной «золотой молодежи»? Или я тоже — всего лишь средство достижения цели? А метили в моего отца? Допустим. Но что дает этому таинственному мистеру Икс устранение Юрия Давыдова? Всего лишь продвижение в наследники братца Феди? Слишком мелко. И выигрывает от этого один лишь Федя. Или у Феди какие-то обязательства перед этим мистером Икс? Особенно учитывая его многочисленные прошлые залеты? Вполне может быть. Или Федю самого должны были зачистить после того, как он выполнит свою часть плана? Тоже возможно. Но какова же тогда конечная цель операции?

Поняв, что исходных данных все равно недостаточно, решил отложить разгадку этой головоломки до получения новой информации, а пока заняться тем, что требовалось сделать срочно. А именно — чертежи миномета и мины. Изобразив с помощью Ганса всего лишь за час наиболее оптимальную для сегодняшних возможностей конструкцию, отнес ее отцу, который лишь крякнул и посмотрел на меня, как на чудо. Но спорить не стал. Сказал только, что поговорит с мастерами. Пусть они выскажут свое мнение. Ну и ладно, я не в претензии. Мое дело предложить, а твое соглашаться, или нет. А мне пока что надо первым делом организовать в доме элеткротехническую лабораторию. Для чего во дворе, в одной из хозяйственных построек, надо установить генератор с небольшой паровой машиной. Для отвода глаз — опыты с электричеством. Но попутно с этим нужно иметь наготове источник энергии для Ганса. Так-то у него расход энергии мизерный, если никуда летать не надо. Но лучше иметь возможность подзарядиться в любой момент. Ну а потом заняться проектом судовой паровой машины. Если удастся договориться с Бритневым в Кронштадте, то сам завод построят быстро. А там и первый ледокол сойдет на воду. К этому времени машины должны быть готовы. Хорошо, что папенька внял моему совету, и собрался строить ледокол целиком из железа. Технология клепки уже хорошо отработана, поэтому здесь проблем быть не должно. А собственная литейка и кузнечный цех позволят выпускать листы и профили нужных размеров. С проектом ледокола тоже надо будет поработать, а то вдруг Бритнев что-нибудь не то придумает. Это батюшке нужен просто ледокол. А мне нужен ледокол-броненосец. Чтобы, когда на Балтике появятся незваные гости из «просвещенной» Европы, их было, кому встретить. Но знать об этом пока что никому не надо.

Но машины машинами, ледоколы ледоколами, а не нанести ли мне опять визит дядюшке Игнату, на его дачу в селе Никольском? Что-то слишком много дерьма оттуда лезет в последнее время. А что, проведаю дядюшку! Может что интересное узнаю…

На следующее утро, предупредив отца, поехал в Никольское. Хоть он и пытался меня отговорить, но я все же его убедил, что если буду прятаться за стенами дома, то не добьюсь ничего. Ночью больше не поеду, а днем на дороге довольно многолюдно. Да и стража после этого инцидента копытом землю роет, ловит супостатов. Может кого и поймают. В общем, рано утром я отправился в путешествие по Российской империи на агрегате мощностью в две лошадиные силы. Карету брать не стал, обошелся легкой коляской. Обзор гораздо лучше. И для меня, и для Ганса.

Мимо проплывали пейзажи практически нетронутой природы. Воздух чистый, небо ясное, птички поют. Красота! Все же, в этом древнем обществе есть своя прелесть. Совсем недавно я толком и разобрать-то не мог, что с огромной скоростью проносится под днищем моего глайдера. Поскольку скорость полета на официальных трассах тоже строго нормирована. Нельзя ползти в воздухе, как черепаха, чтобы не создавать помехи остальным. Хочешь просто прогуляться на небольших высотах над сибирской тайгой и совершить посадку в лесной чаще — уходи с трассы. Но не факт, что не привлечешь этим внимание лесной охраны. Хоть эти ребята и не наглеют, но своим внезапным появлением запросто могут испортить «романтическое свидание», если целью прогулки на природу является именно это. И послать нельзя — люди при исполнении. А поскольку в последнее время привлечение внимания было для меня категорически противопоказано, то и свободно полетать над тайгой на малых скоростях не удавалось…

Что-то я опять ностальгировать начал. Не рано ли? И как там Женька? Не тронули ее? Успеет ли она сбежать? Это мне, отставнику, было гораздо проще. Можешь таскать в кармане АДМ и уйти в любой момент, если станет жарко. Поскольку ни в какие опасные места, где проводится проверка на входе, я не совался. А ей приходится каждый день на службу ходить и там проверки постоянные. Причем зачастую даже не знаешь, где именно. Это помимо официальных постов на входе. Ничего запрещенного не пронесешь. И если ее захотят повязать именно в это время, то пиши пропало. Так-то мы договорились о местах и времени встреч и о способах связи. Но слишком мало шансов у Женьки уцелеть, если ее уже считают отработавшим свое инструментом. Ладно, не будем о грустном…

Кучер Семен иногда покрикивал на лошадей, но чисто для проформы. Легкая коляска бежала резво. И тут мне захотелось кое-что проверить.

— Семен, а тут одна дорога на Никольское?

— Не, Юрий Ляксандпрыч! Эта, где мы сейчас едем, подлиннее будет. Но тут ухабов нет. А есть еще короткая, через лес. Но там опасно ездить. Можно застрять, али колесо сломать. Верховым еще можно, а вот с коляской, или каретой, да еще ночью — никак.

— И намного короче?

— Да почитай раза в два.

— А ночью верховым там проехать можно?

— Если хорошо ту дорогу знать, и не гнать коня сильно, то можно…

Так-так… Кое что начинает вырисовываться… А я-то думал, откуда эти тати взялись? Как они могли очень вовремя прибыть на место? Не сильно раньше, но и не позже. Не сидели же они там целый день. Кто-то бы все равно их заметил. Получается, что за мной, то есть за Юрием Давыдовым, следили еще в Никольском. И едва он выехал, тут же направились следом, но по короткой дороге. Лошадей вполне могли спрятать в лесу, оставив с ними как минимум одного человека. Это значит, что остался еще кто-то из исполнителей, посвященных в план моей ликвидации. И с кем-то бандиты связаны в Никольском. Поскольку шляться посторонним по селу просто так, где все друг друга знают, это только привлекать внимание. Пожалуй, надо будет задержаться у дядюшки на пару дней. Так сказать, отдохнуть на природе…

В Никольском было довольно многолюдно, но на меня не обращали внимания. К господам, приезжающим сюда летом на дачу, местные пейзане уже привыкли. А вот и дядюшкин дом, где он тоже любит проводить лето. Подальше от толкотни Петербурга. Дом не арендованный, а собственный. Купец первой гильдии, коммерции-советник Игнат Давыдов вполне мог себе такое позволить. Он старше моего батюшки и не стал нарушать семейную традицию, занявшись коммерцией. Взбрык отца, решившего заняться производством, воспринял спокойно, и защищал его от нападок деда, возмущенного таким «отходом от основ». И даже помог на первых порах, поверив в успех младшего брата. Как оказалось, не ошибся. Братья и сейчас сотрудничали к взаимной выгоде, оставаясь в хороших отношениях. Поэтому я (вернее прежний хозяин этого тела) был здесь частым гостем. Вездесущие мальчишки уже донесли, что прибыл молодой барин из Петербурга, поэтому дядя сам встретил меня у дверей. Поздоровавшись, он сразу же пригласил меня в свой рабочий кабинет, пока накрывали на стол. Судя по всему, эта история его тоже порядком напугала. Потребовав рассказать все до мельчайших подробностей, он призадумался.

— Что сказать, Юра… Этих людей мне представили, как хороших работников, совсем недавно. С месяц назад. Раньше я их не знал, и никто из проживающих в Никольском не знал. Никаких нареканий на их работу не было. С выпивкой тоже меру знали. Но за пару дней до твоего прошлого приезда появлялся тут один человечек, который с ними о чем-то разговаривал. Судя по внешности — крестьянин, причем справный, но не из Никольского. Когда прислуга поинтересовалась, сказали, что родственник. Я и внимания тогда не обратил. А вот после этого случая сложил одно с другим. Согласен с твоим батюшкой. Не деньги этим татям были нужны, а ты.

— Но зачем?!

— Вот и я тоже хочу понять — зачем? Ибо полная бессмыслица выходит. Кому ты мешаешь? У тебя никаких романов с замужними дамами не было, которые кто-то мог счесть оскорблением?

— Нет.

— И ссор ни с кем не было? Я имею ввиду тех, кто хоть что-то значит в обществе? В том числе и в «обществе» Лиговки?

— Нет.

— А старые друзья твоего непутевого братца Феденьки не могут быть к этому причастны? Уж с кем он только не якшался.

— Вряд ли. Я с ними никаких дел не имел, и Федю сразу же послал, едва он стал крамольные речи вести. Да и давно это было. Почти год назад. Не стали бы они столько ждать.

— Тогда я вообще ничего не понимаю… А за эти дни ничего подозрительного не заметил? Особенно когда сюда ехал?

— Нет, ничего. Все, как обычно. Даже близко не могу предположить, кому это я дорогу перешел.

— М-м-да… Ладно, я тебе тут небольшой подарок приготовил. Как знать, может и пригодится. Ты ведь знаешь, что мой сын Владимир хорошо рисует. Так вот. Он видел этого неизвестного «родственника». И нарисовал его по памяти, когда полиция нагрянула. Держи.

С этими словами дядя достал из ящика стола два листа бумаги, на которых был изображен какой-то мужчина лет тридцати, или чуть больше. Один рисунок в полный рост, другой — портрет. Внешность самая обычная. Одет, как крестьянин. Но не голытьба, а справный хозяин. Но это еще ни о чем не говорит. Я как только на задании не одевался. Это если не пользовался АДМ. Дядя добавил, что точно такие же рисунки есть у полиции, а это Владимир сделал специально для меня. Вдруг увижу этого человека.

Поговорив еще на эту неприятную тему и выяснив максимум из возможного, решили, что хватит толочь воду в ступе. Без дополнительной информации вряд ли что удастся прояснить. Когда собрались обедать, как раз и мой кузен Вольдемар вернулся, сразу же набросившись на меня с расспросами. Но дядя велел садиться за стол. Потом наговоримся.

После обеда решили с кузеном прогуляться верхом. Как оказалось, Юрий неплохо держался в седле, и моторная память тела передалась мне. Взяв двух лошадок, отправились по окрестностям. И я предложил проверить лесную дорогу, чем очень удивил кузена.

— Юрка, зачем?! Туда вообще народ не ходит.

— А почему?

— Говорят, что проклятое место. Разная чертовщина там творится. Почему эту дорогу и забросили. Раньше там бывало и лихие людишки озоровали. Но сейчас тихо, поскольку дурных нет туда лезть.

— Вовка, неужели ты в эти сказки веришь? Кто-то захотел отвадить народ от леса, вот и пустил слух. Не удивлюсь, если это сделал местный помещик Бутов. Это ведь его владения?

— Его.

— Ну вот тебе и объяснение всей «чертовщины». Чтобы народ незаконной рубкой леса не занимался и по этой самой дороге краденое не вывозил.

— Ты думаешь?

— Не уверен, но вполне допускаю. Народец у нас темный, и убедить его в какой-нибудь «чертовщине» несложно. Особенно, если местного батюшку к этому подключить. Он тоже об этом говорил?

— Отец Никодим? Да, было такое.

— И советовал туда не ходить?

— Да.

— Вот тебе и ответ. Поехали, посмотрим.

— Надо же, никогда бы не подумал… А ведь и вправду, возможно… Но зачем тебе туда?

— Есть у меня подозрение, что по этой дороге тати меня перехватили. Когда мы выехали с Прохором из Никольского, нас никто не обгонял. Сомневаюсь, что эти мерзавцы ждали там несколько дней. Скорее всего, они следили за мной в Никольском. И едва мы выехали, добрались до места засады гораздо быстрее по короткой дороге.

— А ты знаешь, очень похоже… Но что ты там найти хочешь?

— Пока и сам не знаю…

Мы быстро добрались до леса и вышли на старую заброшенную дорогу. Если не знаешь, где она находится, то и не найдешь. Действительно, гужевому колесному транспорту здесь не проехать. Да и верхом надо быть осторожным, двигаться только шагом. Я дал команду Гансу следить за окружающей обстановкой, но ни одного человека поблизости не было. Возможно, хитрый помещик действительно отвадил отсюда охочих до дармовщинки пейзан таким оригинальным способом. Но это его личное дело, а меня больше интересует место стоянки бандитов. Там, где они оставили лошадей. Забираться глубоко в чащу они не стали бы, так как в этом нет смысла. Поэтому надо искать неподалеку от дороги. Довольно долго ничего подозрительного не попадалось, и уже почти на самом выходе мы все таки обнаружили то, что искали. Место было оборудовано неплохо. Со стороны тракта не видно, можно даже костер палить. Следы недавней стоянки просматривались четко. Похоже, что тати его давно облюбовали. Но ничего интересного не нашлось. Если сюда пригнать бригаду из криминалистической лаборатории, то они может что и найдут. Но в моем положении рассчитывать на помощь спецов-криминалистов не приходится. Скорее всего, и полиция об этом месте пока не знает. Они рады радешеньки, что взяли душегубов на горячем. А я помогать нашей доблестной полиции не собираюсь. И так уже господин Крашенинников вокруг меня кругами ходит, что-то вынюхивает. Похоже, что я совершенно случайно оказался замешан в какой-то афере, даже не подозревая об этом. И узнал что-то такое, чего мне знать категорически не следовало. Во всяком случае, мистер Икс считает, что узнал. Хотя я даже приблизительно не могу представить, о чем идет речь. Вот не было печали…

Вешая лапшу на уши кузену по поводу «чертовщиы», я до конца не был уверен, что это всего лишь байки. Неподалеку находится приводной маяк. А что если кто-то видел момент его установки? Хоть и выбрали глухое и безлюдное место, но гарантированно исключить присутствие нежелательных свидетелей нельзя. Хотя бы тех же лихих людишек, илиместных пейзан, оказавшихся в лесу по какой-то своей, не совсем законной надобности. А поскольку сейчас вера во всякую чертовщину цветет пышным цветом, то удивляться подобному результату не приходится. Ладно, возьмем на заметку.

Проведя в лесу больше двух часов и обследовав все вокруг места стоянки бандитов, никаких интересных вещдоков не нашли. В том смысле, что смогло бы приблизить к разгадке этой истории. Хотя разного мусора хватало, что подтверждало мои догадки. — далеко не все здесь верят в «чертовщину». Ну и ладно. Как говорят в науке, отрицательный результат — это тоже результат. Если я всерьез интересую мистера Икс, то он продолжит свои попытки добраться до меня. Либо с целью ликвидировать, либо, что тоже не исключено, попробовать вступить в контакт на предмет выяснить возможность дальнейшего сотрудничества. Ибо человек, в одиночку справившийся с семью вооруженными бандитами, заинтересует кого угодно. Самому лезть в гадюшник под названием Лиговка не стоит. Во-первых, этого никто не поймет. А во-вторых, мистер Икс явно не из «общества» Лиговки. Обычных уголовников я если и мог до этого заинтересовать, то только как объект уличного грабежа. Но лиговские боссы лично грабежами не занимаются, а организовать покушение на мою персону могут только в том случае, если будет заказ со стороны. Поскольку наши интересы нигде не пересекаются. Ничего не поделаешь, придется ждать следующего хода противника. А самому делать вид, что поверил в банальный разбой на большой дороге, и страшно горд тем, что вышел из него победителем. Тем более, внешне это так и выглядит.

Погостив у дяди еще три дня, но так и не найдя больше никаких зацепок, способных пролить свет на это загадочное происшествие, я отправился обратно в Петербург. До начала занятий в институте надо сделать ряд важных визитов и подготовить электротехническую лабораторию. Да и не только электротехническую. Механическую тоже. Не ездить же на завод за любой мелочью. А старый каретный сарай во дворе меня вполне устроит. Папенька не будет в претензии. Наоборот рад, что балбес Юрий наконец-то за ум взялся. А может мне еще и братца Феденьку…. того? Пока он не уехал. Ведь если покушались на меня, то вполне могли и на него… Нет, не будем торопить события. Пусть пока поживет. Делая ему такое «шикарное» предложение свалить в Европу с билетом в один конец, я нисколько не обольщался по поводу его дальнейшего поведения. Мои слова он всерьез не воспримет, и в будущем все равно станет мне гадить. Его пакостная натура по-другому не может. Но устранить его за пределами Российской империи будет гораздо безопаснее. Мало ли, кому он в этой самой Европе дорогу перешел.

Однако, по возвращению домой меня ждал сюрприз. Пока я гостил у дяди Игната и изображал из себя Шерлока Холмса, мой братец Федя спешным порядком покинул родные пенаты на первом же попавшемся корабле, идущем в Швецию. Даже не стал ждать более подходящего варианта, чтобы сразу попасть в Англию, куда он так стремился. На удивленные вопросы родителей отвечал, что опасается покушения. Раз на меня покушались, то вполне могут и на него. Ну и в добрый путь, Федя! Устраивай свою жизнь в «просвещенной» Европе. Как гласит народная мудрость, баба с возу… и волки сыты!

Глава 5 Дела прогрессорские

Начать прогрессорство в масштабе одной отдельно взятой Российской Империи я решил с визита к Бритневу. Отец с ним уже поговорил и заручился потенциальным согласием организовать «кумпанство». Заодно прикинули возможную прибыль и охренели от перспектив. Но это в том случае, если удастся заинтересовать городские власти и руководство петербургского порта, которым тоже выгодна круглогодичная навигация. Про питерских купцов и речи нет. Они озолотят того, кто обеспечит им бесперебойный поток товаров в течение всего года. Вот мы и попытаемся это сделать. Поэтому ехал я на уже подготовленный плацдарм, вооружившись кое-какими чертежами и расчетами.

Бритнев был извещен о моем прибытии заранее и ждал, тоже подготовив некоторые материалы. Но то, что предложил я, повергло его в шок. Это была революция в судостроении. Полный отказ от парусов, массивный железный корпус и мощные машины. Причем необычными были уже сами обводы нового судна. За основу я взял ледокол «Святогор», уменьшив его в размерах. Этот проект уже не имел многих «детских болезней» «Ермака», но в то же время не опережал очень сильно уровень ледокольного судостроения. Бритнев буквально засыпал меня вопросами, главным из которых был как я вообще додумался до такого? Пришлось придумать целую историю наблюдения за льдами в Маркизовой луже. Выяснив максимум возможного, Бритнев подвел итог.

— Не скрою, Юрий Александрович, идея сама по себе очень интересная. И даже теоретически выполнимая, если ваши заводы смогут поставить машины с заявленными параметрами. Но ведь Вы понимаете, что этот ледокол, давайте уже будем его так называть, сам по себе работу порта не обеспечит? Нужно, чтобы сюда приходили зимой купеческие корабли. Иначе кого он проводить будет? Кроме этого, остается открытым вопрос о проходе парусников через лед. Они вряд ли смогут идти за ледоколом самостоятельно.

— Я это хорошо понимаю, Михаил Осипович. Конечно, на первых порах могут быть сложности. Но высокие ставки фрахта в зимний период могут решить эту проблему. Петербургским купцам будет гораздо выгоднее оплатить более высокий фрахт и работу ледокола, чем везти грузы на лошадях из незамерзающих портов Балтики. Главное не надо жадничать и задирать цены до небес. Тогда все получится. Что касается парусников, то ледокол может проводить их на буксире по одному. Конечно, такая практика не может быть массовой, но для отдельных случаев вполне реальной. Кроме этого, мы можем значительно упростить схему доставки грузов. Проводить суда через лед только до Кронштадта, а оттуда отправлять их на санях по льду до берега, и дальше в Петербург. Как сейчас зимой до Кронштадта и добираются. В любом случае, это будет во много раз дешевле, чем если везти грузы на лошадях из Либавы, или еще дальше. А в перспективе нужно строить паровые суда ледового плавания. Которые без опаски смогут ходить в битом льду за ледоколом. Больших переделок для этого не потребуется. Достаточно установить пояс из толстого железа в районе ватерлинии, который будет хорошо защищать даже деревянный корпус. Ну и машина должна быть достаточной мощности. А также отказ от гребных колес в пользу винтов. Я тут анализировал некоторые данные, и пришел к выводу, что гребные колеса эффективны только в тихую погоду, что на море бывает далеко не всегда. На волнении эффективность работы колес резко падает, поскольку меняется уровень их погружения в воду…

Вот такими незамысловатыми выводами, исходившими из якобы моих умозаключений, я подводил гениального судостроителя к тем постулатам, которые уже через полвека станут незыблемыми. Считать ли это прогрессорством? Несомненно. Но моя роль в этом выпячиваться не будет. В конце концов, Бритнев специалист в этой области. Учился в Англии судостроительному делу, и вполне мог прийти к таким выводам самостоятельно. Ну а я всего лишь подсказал ему, в каком направлении следовать. Лавры Эдисона, умело паразитировавшего на других изобретателях, мне не нужны. Мало того, следующим летом я еще и в Европу съезжу с папенькиного благословения. Так сказать, поучусь уму разуму у будущих противников. А что? Дело зело полезное со всех сторон.

Вторым пунктом в списке моих деловых визитов значился Борис Якоби. Человек, очень много сделавший для российской науки в области электротехники. Кроме этого, у него есть сын Владимир, которому сейчас всего четырнадцать лет. И со временем он станет изобретателем в области фотографии, электротехники и телефонной связи. И если сейчас заинтересовать Бориса Семеновича совместной деятельностью, предложив щедрое финансирование исследований, то как бы Российская Империя не вышла в лидеры в этой области еще до начала XX века. Но тут меня ждал облом — Якоби не было в данный момент в Петербурге. Уехал по делам и когда вернется, домашние не знают. Ну и ладно. Не будем торопить события.

После Якоби сделал еще ряд визитов с целью завести знакомства на будущее. Все эти люди были в какой-то степени связаны деловыми отношениями с моим отцом, поэтому тоже были заинтересованы в установлении хороших отношений с наследником промышленной империи Давыдовых. То есть, в этом направлении все развивалось вполне благоприятно. Но неприятным сюрпризом оказалось обнаружение слежки. Причем как хорошо организованной профессионально, так и довольно бестолковой. Стало ясно, что следят за мной как минимум две разные организации, преследующие свои, возможно противоположные цели. Сначала была мысль взять за хобот кого-нибудь из топтунов и вытряхнуть из него всю информацию. Но подумав, решил этого не делать. Откуда богатенькому мажору вроде меня разбираться в таких тонкостях, как контрнаблюдение и способы ухода от него? То, что я сумел завалить семерых бандитов, могли списать на случайность и внезапность нападения. Все же, налетчики ждали именно богатого зажравшегося мажора, поэтому и не восприняли меня всерьез. За что и поплатились. Но обнаружить слежку, причем профессиональную, и умело уйти от нее, — на такое мажор не способен. Это сразу же вызовет массу подозрений. Поэтому принял решение не обращать внимание на начавшуюся мышиную возню вокруг моей персоны, совершенно ее «не замечая». Пусть противники по-прежнему считают меня недалеким мажором, которому сказочно повезло. Но все же, кого я так заинтересовал? Непрофессиональная слежка, скорее всего, дело рук лиговской «аристократии». Такое вполне в их стиле. А вот кто другие? Полиция? Или жандармы? Если внимание полиции к моей персоне после случившегося вполне оправдано, то чем и когда я, а точнее прежний хозяин моей тушки, успел заинтересовать Отдельный корпус жандармов? Или снова от Феди, карбонария недоделанного, старая ниточка тянется? И такое возможно. Поэтому будем всячески демонстрировать свою лояльность российскому престолу. А что вы хотели? Адмирал Космофлота Российской Империи всех этих карбонариев, народовольцев, профессиональных революционеров, борцов с тиранией и прочих смутьянов как недолюбливал в своем прежнем мире, так не поменял своих политических взглядов и в этом.

Все последующие дни были посвящены переделке каретного сарая под нечто среднее между научной лабораторией и мастерской. Домашние хоть и удивлялись, но отец пошел мне навстречу и выделил требуемую сумму. Тем более, в его понимании это были крохи. Если действительно старший сын наконец-то взялся за ум, то и ради бога. Пусть лучше возится с железками, а не якшается в разного рода темными личностями, как младший. А если еще от этого и прибыль будет, то вообще прекрасно. Хоть никто на это (кроме меня) особо и не рассчитывал, но, по крайней мере, это не наносило семье убытков. Как в моральном, так и материальном плане. Не уверен, но мне показалось, что после скоропостижного отъезда братца Феди родители вздохнули с облегчением. А по осторожным расспросам удалось выяснить, что средств, потраченных отцом на то, чтобы отмазать этого придурка от каторги, вполне хватило бы не на одну хорошо оборудованную лабораторию. Что тут сказать? С жиру бесился братец, связавшись с теми, кто умело им манипулировал. Не удивлюсь, если ниточки от здешних «партийных ячеек» тянутся в Лондон, где в данный момент обосновался «честь и совесть русской интеллигенции» господин Герцен, старательно поливающий грязью Россию, находясь на безопасном расстоянии от нее. Как и подавляющее большинство профессиональных революционеров, живущих на содержании иностранных разведок. Это для меня не секрет, и я бы мог здорово помочь Отдельному корпусу жандармов, рассказав много интересного. Но увы, пока что нет никакой возможности слить эту информацию, не привлекая к себе внимания. Причем так, чтобы ей поверили, а не сочли глупой выдумкой. Для всех жандармов я в данный момент всего лишь обычный прожигатель жизни, которому сказочно повезло родиться в семье богатого и успешного фабриканта. Но сам по себе я Никто и звать меня Никак, поэтому никакой серьезной информацией в области государственной безопасности располагать не могу. Если же стану настаивать, то это неизбежно привлечет повышенное внимание к моей персоне, чего я всеми силами хочу избежать. Поэтому пусть пока что все идет своим чередом. До покушения на Александра Второго народовольцами еще далеко, и надеюсь, что за это время мне удастся если не изменить ситуацию внутри Российской Империи кардинальным образом к лучшему, то хотя бы избавить ее от наиболее радикальных элементов, делающих ставку на террор. Персоналии мне хорошо известны, поэтому если жандармы не будут ловить мышей даже несмотря на полученную информацию, то займусь этим самостоятельно. Не лично, конечно, а с помощью своей собственной секретной службы. Дело для меня знакомое, годы службы в ОСО Космофлота не прошли даром. Да и АДМ делает мои возможности в этом мире практически безграничными. Пожелай я — без проблем занял бы российский престол. Или любой другой. Но… Мне это не надо. Пока, во всяком случае…

Оставшееся до осени время полетело быстро. Пока я занимался разными «научными изысканиями» в своей самопальной лаборатории, отец добился определенных успехов на оружейном поприще. Правда, чуда не произошло. Разработанная в «конструкторском бюро» его оружейной мастерской нарезная винтовка с болтовым затвором Военное ведомство хоть и заинтересовала, но не до такой степени, чтобы произвести перевооружение армии. Несмотря на успешные испытания, прошедшие в присутствии военных чинов, винтовка была признана слишком дорогой для массового применения. Хотя, члены комиссии высказали мысль о возможности применения нового оружия в егерских частях. Надо сказать, что в истории этой России егеря в русской армии, действующие рассыпным строем, и ведущие огонь самостоятельно, а не по команде залпом, оказались значительно менее скованы разного рода ограничениями. И для них новое скорострельное и дальнобойное оружие подошло бы идеально. Но… Как всегда вылезли разные «но». И самое основное — обеспечить выпуск боеприпасов для этого нового оружия в требуемых количествах и по приемлемой цене. Пока этого не будет, говорить не о чем. Зато «траншейная мортира», то есть миномет, комиссию заинтересовал. И отец получил заказ на небольшую партию для войсковых испытаний. Что касается револьвера. поначалу члены комиссии настороженно отнеслись к необычной диковинке. Но когда выяснилось, что револьвер способен сделать шесть выстрелов подряд с высокой точностью, а потом может быть быстро перезаряжен в полной темноте на ощупь сменным барабаном и тут же дать еще шесть выстрелов, сами загорелись желанием пострелять. Стреляли до тех пор, пока весь приготовленный запас патронов не закончился. Члены комиссии были в восторге от нового оружия, но… Снова «но». Денежное. Правда, полковник Маслов — глава комиссии, высказал предложение, как можно снизить расходы. Если господа офицеры согласятся приобретать новое оружие за свои деньги по приемлемой цене, то разницу может доплачивать казна. Разумеется, при условии снижения стоимости боеприпасов. Тоже не бог весть какой вариант. Но, по крайней мере заинтересовались, а не дали сразу от ворот поворот. О чем в сердцах высказался папенька после того, как испытания закончились и мы смогли уединиться в его кабинете.

— Ну, Юрий? Теперь убедился, с кем придется дело иметь? Эти чинуши в эполетах видят только стоимость оружия! Но их совершенно не волнует его эффективность!

— Батюшка, эти господа Америку мне не открыли. Чего-то похожего я ожидал. Поэтому, могу предложить следующее. Нам нужно создать небольшую партию винтовок и траншейных мортир, положив их на склад. Заодно создать службу охраны на наших заводах, научив ее пользоваться этим оружием. Формально мы никаких законов не нарушаем, и никто не может нам запретить держать на нашем предприятии хорошо вооруженную и многочисленную охрану. Как только на юге начнется очередная война с турками, мы можем тут же отправить этих «партизан» на театр военных действий в качестве отряда ополчения. А увидев эффективность действий этого отряда, вооруженного новым оружием, уже и генералы призадумаются. Пусть не сразу, но большой заказ на винтовки мы получим. А может и на траншейные мортиры. Вот только командовать отрядом наших «партизан» должен н а ш человек, а не какой-нибудь дуболом в эполетах, присланный из штаба командующего армией. Где взять такого? Поискать среди отставных офицеров. Причем желательно среди тех, кто был уволен в отставку за то, что слишком рьяно отстаивал свое мнение, и не желал идти на компромисс со своей совестью. Как правило, такие люди небогаты. И если мы предложим отставному поручику, или штабс-капитану достойное жалованье, то вряд ли кто откажется.

— Хм-м, несколько неожиданно… Пожалуй, такой план может сработать… Но ведь для этого война нужна. А ее нет.

— Будет скоро война. Турция очень недовольна Адрианопольским мирным договором 1829 года и мечтает о реванше. Поэтому года через три на юге полыхнет. Попомните мои слова.

— Юра… Ты так говоришь, будто что-то знаешь… Я прав?

— Батюшка, не хотел говорить… Понимаю, что это звучит глупо… Но после удара по голове у меня иногда появляются вещие сны. Как правило, какая-нибудь мелочь, которая произойдет на следующий день. Но это п р о и с х о д и т. А вчера я увидел очередную русско-турецкую войну. Именно через три года. Хотите верьте, хотите нет.

— Да уж! Источник сведений, прямо скажем, не очень надежный… Юра, раз уж начался такой разговор… Ты очень изменился, сынок. Изменился после той ночи. Я теряюсь в догадках. Вижу тебя, но разговариваю как будто совсем с другим человеком. От балбеса и прожигателя жизни не осталось и следа. Уж я-то тебя прежнего хорошо помню. Ничего мне сказать не хочешь?

— Батюшка… Дайте слово, что это останется между нами.

— Вот как? Все настолько серьезно?

— Да. Я не хочу, чтобы меня сочли сумасшедшим.

— Хорошо. Даю слово, что все, сказанное тобой здесь, никто не узнает.

— Мне кажется, что тати все же убили меня. Удар по голове был очень сильный. Я увидел свое тело, лежащее на земле, как будто бы наблюдал со стороны. И слышал разговоры разбойников. Получается, моя душа покинула тело, и была готова уйти. Но неожиданно прозвучал глас с небес, что мое время еще не пришло. Что я смогу многое сделать для России, если стану на путь истинный. Готов ли я к этому? Я сказал, что готов. После чего снова оказался в своем теле. А разбойники почему-то упали замертво. После этого я выстрелил в каждого, создав более-менее правдоподобную картину нападения. О чем и рассказал полиции. Если бы озвучил правду, то меня бы точно упекли в сумасшедший дом. Никто бы в это не поверил. Но после той ночи у меня стали появляться новые знания и вещие сны. Причем физически я чувствую себя прекрасно, и полностью осознаю свои действия. То есть, никаких плохих последствий для своего душевного здоровья я не получил.

— Чудо, Юра… Настоящее чудо… Но это, в какой-то степени, все объясняет… Значит, не всегда попы в церкви врут… И как оно выглядит, когда душа находится вне тела?

— Я как бы находился в воздухе на высоте своего роста и смотрел на свое тело сверху. Ничего не ощущал, но все вокруг видел и слышал прекрасно. Не знаю, как это объяснить словами. Продолжалось это недолго, не более минуты. Но то, что я находился в н е своего тела, это я понял совершенно четко.

— А больше этот глас с небес не слышал?

— Нет. Когда вернулся обратно в свое тело, все стало, как обычно.

— Молчи об этом, Юра. Даже на исповеди молчи. Господь и так все знает, а попам об этом знать не надо. Слишком многие из них отличаются сребролюбием и невоздержанностью на язык. Поверь, у меня есть все основания так считать.

— Понимаю, батюшка. Не сомневайтесь, об этом больше никто не узнает.

— Хорошо, с этим разобрались. А что ты говорил об очередной войне с турками?

— Война начнется через три года. Поначалу она будет для нас удачной. Но это очень не понравится Европе. И на стороне Турции против нас выступят Англия и Франция. Что сразу же осложнит ситуацию.

— Англия и Франция — союзники, причем на стороне турок?! Это невозможно!

— Я сам был очень удивлен. Но ведь это просто сон. И я не утверждаю, что так оно и будет. Но отправные точки у нас есть. Мне приснилось, что война должна начаться осенью 1853 года. Вскоре после начала войны турецкий флот будет полностью уничтожен в порту Синоп нашим Черноморским флотом. Если это действительно произойдет, то можно предположить, что и дальнейшие события тоже будут иметь место. И з н а я это, мы сможем как-то повлиять на ход истории. Ведь именно ради этого мне позволили вернуться…

Все же заставил меня папенька частично раскрыться. Заметил, что с его старшим сыном что-то не так. Хоть и ожидал я чего-то подобного, но не думал, что он так прямо в лоб спросит. Поэтому решил использовать вариант с «божественным вмешательством», поскольку здесь еще очень сильны различные религиозные верования. Вот и папенька поверил во вмешательство потусторонних сил. Однако, воспринял это спокойно, и изгонять из меня бесов не собирается. Видно, здорово ему когда-то попы насолили, раз он о них так пренебрежительно отзывается. По крайней мере, теперь не придется ему объяснять необходимость создания винтовых военных кораблей с броней и нарезной казнозарядной артиллерией, чтобы устроить козью морду «просвещенным» европейцам и непросвещенным туркам, а также объяснять, откуда у меня взялись эти знания. Озарением свыше взялись, и понимайте, как хотите! Но пока я глубоко в технические дебри не лез, отделавшись общими фразами о необходимости создания новых типов кораблей и новых оружейный систем для армии и флота. Хватит на сегодня для папеньки новых впечатлений. Особенно после того, как я ему пулемет Гатлинга и торпеду нарисовал. Вот тут папенька завис надолго.

Озадачив папеньку и решив, что на первое время с него достаточно, я полностью отстранился от производственных вопросов, занявшись «чистой наукой». Поскольку в глазах всех окружающих выглядело бы очень подозрительным, если вчерашний разгильдяй студиозус не только гениальные идеи высказывает, но еще и самостоятельно их в жизнь воплощает. А так — набросал идей, иногда самых бредовых (по мнению сегодняшних корифеев), и снова зарылся в свои железки в «лаборатории», предоставив разбираться с этими идеями другим. Своему папеньке, в данном случае. Этот вопрос мы с ним согласовали заранее, чтобы исключить повышенное внимание к моей персоне. И так уже вокруг меня началась подозрительная возня, что мне очень не нравилось. Именно поэтому патентовать изобретения было решено не на мое имя «в одно рыло», а на нас обоих. Причем не все. В некоторых патентных заявках мое имя вообще не упоминалось, отец оформлял их на себя. Что для успешного и очень состоятельного фабриканта, имеющего титул мануфактур-советника, было гораздо более правдоподобно, чем для его сына-балбеса из студиозусов, до сих «прославившегося» только только на ниве загулов таких же великовозрастных балбесов, как и он сам. Но здесь был один хороший момент, который я собирался использовать в дальнейшем. Среди моих знакомых не было представителей аристократии, для которых сынок фабриканта рылом не вышел. Даже несмотря на его деньги. Никто из «высшего общества» меня лично не знал, поэтому и не мог заметить произошедшие со мной перемены. А поскольку в дальнейшем мне все равно придется влезть в этот гадюшник под названием «высшее общество», то никто ничего не заподозрит. Со своими же друзьями по институту я разберусь, там князей и графьев с их сословными замашками нет. Даже обнищавшие дворянчики в институте большая редкость, а основная масса студиозусов состоит из представителей мещанского и купеческого сословия, где прежний хозяин моей тушки чувствовал себя, как рыба в воде. Вот и не будем пока что менять статус-кво. Мне сейчас надо не привлекая большого внимания закончить за предстоящий учебный год оставшийся курс института, получить диплом об образовании, и заняться тем, что в моем прежнем мире называлось промышленный шпионаж. С постройкой судов и созданием новых видов вооружений мой папенька и сам справится (поверил таки в мои «сны»), а я займусь сбором информации на территории будущего противника. Тем более, легенда у меня будет прекрасная. Молодой инженер после обучения в Российской империи хочет изучить последние достижения передовой европейской промышленности, в связи с чем и намеревается посетить Англию и Францию. А поскольку с русской армией и флотом я никак не связан, Пажеский, или Морской корпус не заканчивал, то для всех являюсь заурядной «гражданской штафиркой». Внимание на меня соответствующие службы Англии и Франции обратят, здесь не надо строить иллюзий. Но будут видеть во мне именно «штафирку», приехавшую в Европу покутить на отцовские деньги. Возможно, даже завербовать меня попробуют, попытавшись подстроить какую-нибудь пакость, чтобы затем предложить «помощь» в избежании огласки. А поскольку по своему общественному статусу вчерашний студиозус Юрий Давыдов по сути никто, не занимает никаких постов на государственной службе, не собирается просаживать в казино огромные суммы, и не станет влезать в криминальные аферы, то прихватить его на чем-то предосудительном будет очень трудно, поскольку на скандал в прессе ему наплевать. Наоборот, газетная шумиха сыграет роль рекламы для молодого нувориша из варварской России. Вот и сыграем п а р т и ю. Поглядим, что местные рыцари плаща и кинжала придумают.

Остаток лета пролетел быстро. Начались студенческие будни, что меня даже позабавило. Снова окунуться в жизнь студиозусов — это было нечто! Здешняя студенческая вольница даже близко не напоминала систему обучения в Академии Космофлота. И что меня удивляло, как в условиях такого откровенного разгильдяйства люди могли не только чему-то научиться, но еще и умудрялись двигать вперед науку. Странно, но с фактами не поспоришь.

С началом занятий я стал внимательно присматриваться к студенческой братии, чтобы подобрать там перспективные кадры для своей будущей промышленной империи. Если раньше Юрия Давыдова в качестве друзей больше интересовали такие же прожигатели жизни, как и он сам, коих состоятельные родители, не обладающие дворянскими титулами, засунули сюда учиться, то теперь в сферу моих интересов попали те, у кого голова предназначена не только для приема пищи, и кто обладает здоровым карьеризмом, стараясь подняться вверх по социальной лестнице в Российской империи. Одновременно с этим прекратились все загулы, что несколько удивило моих прежних «друзей». Но списав все на травму головы и категорическое требование медицины не употреблять алкоголь в больших количествах, удалось отделаться от назойливых предложений «хорошо провести время». Вместо этого вчерашний мажор Юрий Давыдов завел знакомства в среде «зубрилок», которые всеми силами старались использовать данный судьбой шанс подняться в этой жизни. И здесь меня ждал успех. Научившись за свою долгую службу в ОСО разбираться в людях, я определил перспективные кандидатуры, и сделал им предложение, от которого трудно отказаться. После окончания института они идут на заводы моего папеньки за весьма приличное жалованье на срок не менее пяти лет. А сейчас, в случае согласия, будут получать определенную сумму ежемесячно, вполне достаточную для жизни студента в столице. Разумеется, после подписания соответствующего договора о найме, что было согласовано с Давыдовым-старшим, который счел мою идею поиска перспективных кадров заслуживающей внимания. Таким образом мне удалось «завербовать» двенадцать человек. Пусть не все из них смогут в будущем сравниться с Эйнштейном, Курчатовым, или Королевым, но вот толковыми инженерами они станут точно. В этом у меня сомнений не было. И был среди этих двенадцати неприметный паренек с очень «редкой» фамилией Петров с не менее «редким» именем Иван. Классический «ботаник» и «зубрилка» в хорошем понимании этого слова. Фанат электротехники, которому было мало того, что дают на лекциях, и он всячески пытается нарыть информацию, где только можно. Поначалу Ваня очень удивился моему интересу к его скромной персоне. Уж очень к разным кругам общества мы принадлежали. Хоть его родители и не бедствовали, но сравняться с фабрикантом Давыдовым не могли даже в самых смелых мечтах. Как он позже признался, вначале подумал, что это очередная злая шутка со стороны студиозусов, коих хватало в отношении «зубрилок». Но прочтя проект представленного договора, завалил меня кучей вопросов. Причем главными из которых были с чего это вообще мне в голову взбрело, и что лично мне от того надо? Разве других проблем нет? В жизни студентов их хватает. Вот тут уже мне пришлось выкручиваться и проявлять красноречие, чтобы не выдать истинную причину своего интереса. Дело в том, что Петров в процессе своих опытов вплотную подошел к созданию радио, хоть пока и не осознавал этого. Были у него и другие интересные идеи, опережающие свое время. И я не помню такого изобретателя в истории моего прежнего мира в данный исторический период. Может быть он и был, но не встретился ему в нужное время такой человек, как я. Сколько гениальных изобретателей остались неизвестными только потому, что современники не смогли оценить их идеи. Но я-то знаю, что почем. Поэтому выпускать из своих цепких рук такого ценного кадра не собираюсь. Правда, говорить ему об этом раньше времени не стоит. А то возьмет, да и махнет в «просвещенную» Европу, соблазнившись длинным фунтом стерлингов, или длинным франком. После чего его останется только тихо ликвидировать, если работать (причем добровольно!) на благо Российской Империи он категорически не захочет. Отдавать такой талант нашим врагам я не собираюсь. Поэтому пусть будущий гений творит под моим чутким руководством на благо родной державы, а в сторону «просвещенной» Европы даже не смотрит. Я же (вернее папенька) обеспечу финансовую сторону воплощения в жизнь его передовых изобретений и осыплю всеми доступными в данное время благами. А заодно подскажу кое-что (а вот здесь уже именно я), чтобы побыстрее достичь нужного результата. Светиться самому в научном мире мне категорически противопоказано. Это сразу же привлечет внимание тех, кто наблюдает за развитием этой «кальки», и иностранных разведок. В первую очередь англичан. А за ними французы, пруссаки и австрияки подтянутся. Но если возможный интерес местных любителей чужих секретов меня особо не напрягал, то вот иметь дело с ребятами из Службы глубинной разведки мне не хотелось категорически. Поэтому наиболее предпочтительная роль для меня в этом спектакле заключалась в том, чтобы выступать в качестве мецената, поддерживающего отечественную науку. В этом ничего подозрительного нет, мой папенька тоже из таких. Вот и продолжу, так сказать, семейную традицию. Что помимо общественного признания обеспечит мне еще и солидную прибыль. О чем должен заботиться денно и нощно каждый нормальный фабрикант.

Но если с кругом своих старых знакомых я разобрался быстро, то вот с профессорско-преподавательским составом оказалось сложнее. Все были удивлены возросшей тягой к учебе недавнего разгильдяя. А мое желание закончить полный курс института за оставшийся год и вовсе сначала восприняли, как шутку. И это при том, что мне ни в коем случае нельзя было показывать свои реальные знания. О многих достижениях науки здесь даже не подозревают. Хорошо, что Ганс еще до начала занятий провел тщательный обзор всех сегодняшних научных данных, и вовремя меня притормаживал, чтобы я случайно не ляпнул что-нибудь, не согласующееся с сегодняшней парадигмой. Не нужны мне лавры Ломоносова, или Ньютона. Слишком много проблем они могут создать. Но, вместе с этим, мне удалось обзавестись рядом новых полезных знакомств в научной среде. В том числе и с Якоби, который читал нам лекции по электротехнике. И я смог своими наводящими вопросами подбросить ему несколько перспективных идей. Мне не жалко. Одно дело, если что-то новое озвучит ученый с мировым именем. И совсем другое, если это сделает никому неизвестный студент. Поэтому можно надеяться, что к моменту начала Крымской войны в моем распоряжении будут вещи, которые в истории моего прежнего мира появились гораздо позже.

Но это, так сказать, теоретические разработки. Задел на будущее. А вот мой отец занимался реальным настоящим. Наша оружейная мастерская освоила выпуск новой продукции, которая неожиданно стала очень популярной. Наряду с казнозарядными охотничьими дриллингами наладили также выпуск ружей попроще, ориентированных на массового покупателя, что обеспечило хороший спрос. С револьверами же получилась целая детективная история. Поначалу их восприняли настороженно. Покупали, но без особого ажиотажа. Так продолжалось до тех пор, пока налетчики с Лиговки не совершили самую большую глупость в своей жизни — перепутали в сумерках петербургского обер-полицмейстера Галахова, решившего прогуляться вечером в штатском, с обычным купчиной. Кончилось это для любителей чужих кошельков очень плохо. Генерал Галахов, в отличие от военного ведомства, заинтересовался новинкой, и заказал небольшую партию револьверов для вооружения полицейских чинов. Для себя любимого в том числе. И наш «Страж» (как назвали револьвер) не подвел в критической ситуации, уложив на месте четверых бандитов. Правда, как потом шептались по углам недоброжелатели, Галахов, отличавшийся крутым нравом, сам решил спровоцировать ситуацию, чтобы проверить новое оружие в деле. И вроде бы его сопровождала группа охраны, готовая вмешаться. А на ком опробовать? На лихих людишках, естественно! Коих даже в столице Российской Империи хватает. Так это, или нет, осталось неизвестным. Но результатом этого инцидента, умело поданного в газетах с нашей помощью, стал крупный заказ на револьверы со стороны полицейского ведомства, а также хороший спрос со стороны частных лиц, поверивших в новинку, сделанную в России, а не в Европе. Для уличных грабителей настали трудные времена. В первое время многих из них находили утром в подворотнях и на мостовой уже остывшими. Тех же, кто рисковал обратиться в городскую больницу за медицинской помощью, быстро выводили на чистую воду. Также резко снизилось количество нападений на полицейских. Наличие оружия, постоянно готового к применению, и способного сделать шесть выстрелов подряд, остужало многие горячие головы. Как это ни парадоксально звучит, но с полицией Санкт-Петербурга в лице обер-полицмейстера Галахова Александра Павловича у нас сложились очень хорошие отношения. Проявил интерес к нашим разработкам и Отдельный корпус жандармов. Причем не только к уже имеющимся, но и к тем, которые нужны были господам жандармам для своих тайных дел. Разумеется, мы пошли навстречу, и выслушав хотелки охранителей престола, разработали ряд моделей «не для свободной продажи». То есть, с силовыми структурами у нас были любоффф и полное взаимопонимание. А вот военное ведомство — увы. Единственным «успехом», если его можно было считать таковым, стало разрешение офицерам приобретать револьвер за свои деньги и становиться с ним в строй. Офицеры, хоть и не сразу, но оценили новинку по достоинству. И в большинстве своем воспользовались данным разрешением. Сначала в столичном гарнизоне, а потом и в самых дальних уголках империи. Но настоящий успех нас ждал на Кавказе, где уже много лет полыхала Кавказская война. Здесь все офицеры быстро оценили возможности нового оружия, и не жалели никаких денег на его приобретение даже за свой счет. О массовом же вооружении револьверами кавалерии и артиллерии, кому многозарядное личное оружие очень бы пригодилось в условиях реального боя, речи не шло. Казна не собиралась нести такие расходы. Но если с револьверами мы добились хоть какого-то успеха, то вот с винтовками все обстояло гораздо хуже. Несмотря на прекрасные результаты испытаний, военное ведомство в конечном счете все же отказалось принимать винтовку на вооружение, мотивируя высокой стоимостью оружия и боеприпасов. Про нарезные казнозарядные пушки и пулеметы говорить было и вовсе бессмысленно. Генералы, как всегда, готовились к прошедшей войне.

Правда, в нашей собственной «епархии» все обстояло не так удручающе. Оружейная мастерская, наряду с хорошо раскупавшимся охотничьим оружием и револьверами, наладила также выпуск винтовок военного образца, работая «на склад». После отработки конструкции винтовки сделали также десяток опытных образцов пулеметов Гатлинга под винтовочный патрон, который назвали пулеметом Давыдова. Данную конструкцию мы даже не стали предлагать военному ведомству, поскольку ответ знали заранее. После испытаний пулеметы также отправились на склад до лучших времен, а я в свободное от учебы время занялся подготовкой того, что в моем прежнем мире называлось частной военной компанией.

Глава 6 Непонятки продолжаются

Сложность ситуации была в том, что во главе нашей команды «партизан» должен был находиться офицер, причем желательно с боевым опытом. Но поскольку заполучить такого кадра, находящегося на действительной военной службе, было нереально, приходилось искать среди отставников, что резко сужало круг поиска. Дело оказалось не таким простым, как мне представлялось вначале. Нам не нужны были спившиеся и проворовавшиеся личности, которых с позором выгнали со службы без мундира и пенсии. Люди преклонного возраста, вышедшие в отставку по выслуге лет, да еще обычно и с кучей болячек, тоже были малоинтересны. Они могли не потянуть этот воз, поскольку предстояло работать «в поле», а не сидеть в уютном кабинете и перебирать бумаги. По этой же причине не подходили те, кто вышел в отставку по ранению. Хотя, здесь были возможны варианты. А поскольку представители этих трех категорий составляли абсолютное большинство среди отставных офицеров, я начал сомневаться в успехе поиска, и уже думал снизить планку требований. Как неожиданно мне повезло.

Информацию об отставном ротмистре Павле Игнатове я получил от своих многочисленных «агентов» — местных мальчишек, которые за денежку малую таскали мне каждый день разнообразные новости. Иногда достоверные, иногда не очень. Но зная, что для получения истины нужно перерыть кучу информационного мусора, тем более в этом «просвещенном» девятнадцатом веке, когда электронные средства коммуникации отсутствуют, как явление, деваться было некуда. Вот меня и заинтересовало сообщение о прибытии в столицу отставного ротмистра, прибывшего с Кавказа в полном здравии, но злого на весь белый свет. Ходили нелицеприятные слухи о причине его отставки. Причем иногда вообще уж одиозные для высшего общества. Однако, у меня создалось стойкое впечатление, что кто-то их намерено распускает. Поэтому, приведя себя в парадный вид, какой только мог быть у «гражданской штафирки», я отправился в гости к ветерану Кавказской войны.

С первого же взгляда стало ясно, что дом, в котором проживал Павел Игнатов, знал лучшие времена. Встретившего меня лакея несколько удивила просьба сообщить хозяину дома о деловом предложении, которое может его заинтересовать. Но он пообещал доложить все в точности, хотя и предупредил.

— Только не уверен, что он Вас примет, Ваше благородие. Барин как вернулся с Кавказа, ни с кем встречаться не хочет. Но как знать, может и согласится…

Пока лакей пошел докладывать о моем визите, я еще раз осмотрел окружающую обстановку. Чисто, но бедно. Похоже, отставной офицер с трудом сводил концы с концами. Немногочисленная прислуга молча скользила мимо, с интересом поглядывая на незваного визитера. Очевидно, гости в этом доме сейчас были редким явлением.

Прошло уже почти полчаса и все склонялось к тому, что мне здесь не рады. Но все же мое ожидание было вознаграждено. Вернувшийся лакей сообщил, что барин согласен меня принять. Однако, предупредил.

— Вы только осторожно с ним, Ваше благородие. Барин дюже злой сейчас и вспылить может по любому пустяку. Может и на дуэль вызвать, если что не по нраву…

Интересный расклад! Только дуэлей на пустом месте мне не хватало. Хоть я и не являюсь дворянином, и по идее «не достоин» становиться к барьеру, но кого такие мелочи будут волновать, если господин ротмистр закусит удила? Грохну придурка без разговоров, тем более выбор оружия будет за мной, но зачем мне такая скандальная слава нужна? Чтобы от меня все потенциальные деловые партнеры шарахались? А отказываться от дуэли, ища различные уловки, — это значит вообще закрыть себе доступ в местное «высшее общество», куда я очень стремлюсь попасть. Ладно… Если увижу, что имею дело с неадекватом, то сразу же вежливо откланяюсь, чтобы не доводить ситуацию до критической.

Павел Игнатов оказался молодым крепким мужчиной возрастом чуть за тридцать. Он принял меня в гостиной довольно настороженно, явно давая понять, что не надеется услышать от такого расфранченного хлыща, как я, что-то заслуживающее внимания. Но любопытство все же пересилило. Не каждый день к нему приходят отпрыски одного из богатейших промышленников Российской Империи, да еще и предлагают какое-то дело. Тем не менее, вел себя хозяин вполне учтиво, и в вежливой форме поинтересовался, какого хрена мне тут надо?

Поздоровавшись и представившись, я расположился в удобном кресле за столом и отказавшись от предложения закурить, окинул взглядом гостиную, украшенную портретами предков (причем в основном в военных мундирах). А затем перешел к цели своего визита.

— Павел Артемьевич, как это ни парадоксально звучит, но у меня есть деловое предложение, которое может Вас заинтересовать. Причем заинтересовать, как офицера кавалериста. Жалованье будет более чем достойное. Не ниже генеральского. Но сначала мне хотелось бы узнать истинную причину Вашей отставки. Салонным слухам я не верю. Скажу прямо. Меня не интересуют лишь две категории отставных офицеров Вашего возраста. Это проворовавшиеся казнокрады и горькие пьяницы, ищущие смысл жизни на дне бутылки. Все прочее обсуждается.

— Хм-м… Не ожидал такого, Юрий Александрович. Смогли Вы все же меня удивить… Никакой тайны в истинной причине моей отставки нет. Всего лишь прилюдно сказал негодяю, что он негодяй. Было за что. Вызвать меня на дуэль он побоялся. Хорошо представлял, с кем будет иметь дело. Нопоскольку мой визави находился в более высоких чинах, да еще и со связями, то мне этого не простили, и вынудили подать в отставку. Устроит Вас такой ответ? Или нужны подробности?

— Вполне устроит. Я Вам верю. Но судя по тому, что по возвращению в столицу Вы нигде не бываете, и не пытаетесь искать правду в высоких кабинетах, возвращение на службу Вас не интересует?

— Нет. Боюсь, что в следующий раз могу сорваться, и тогда отставкой уже не отделаюсь. Видите ли, когда каждый день рискуешь нарваться на пулю горцев, то выслушивать от штабной крысы обвинение в трусости, это как-то… В общем, не хочу… Но чем я могу быть полезен Вам? Я ведь, кроме как воевать, ничего не умею.

— А именно это и требуется. Мне нужен отставной офицер с боевым опытом, умеющий творчески думать и не держаться устава, «аки слепой стены», как говорил Петр Великий. Шагистика на плацу меня не интересует. Мы с отцом хотим создать на наших заводах службу охраны. Но одной охраной дело не ограничится. Придется сопровождать ценные грузы в другие города и иметь отряд быстрого реагирования для защиты в случае нападения разбойников. Уж простите, но на нашу полицию у меня никакой надежды нет. Она обычно появляется тогда, когда все уже закончено. Иногда фатально. Поэтому нам нужен человек, который создаст и возглавит эту службу. Уверяю, что ничем противозаконным Вам заниматься не придется. А жалованье будет, как у генерал-майора.

— Вы не перестаете меня удивлять, Юрий Александрович! Вот уж чего не ожидал… С охраной заводов понятно. Воров нынче развелось очень много. Но что Вы говорили о каком-то отряде быстрого реагирования? Можно подробнее?

— Можно. Это должен быть кавалерийский отряд, вооруженный новым оружием, — винтовками и револьверами, способный отразить нападение крупной и хорошо вооруженной банды. Численность зависит от поставленных задач. Финансирование — не проблема. Все Ваши разумные доводы в части оснащения отряда будут удовлетворены. Но принятые на службу должны соблюдать железную дисциплину. Причем сознательно, а не с помощью мордобоя. Добиться этого вполне можно высоким жалованьем и обещанием пенсиона, которым будут очень дорожить. Из кого набирать? На Ваше усмотрение. Из мещан, казаков, даже из крепостных крестьян, которых можно выкупить у помещиков и предложить им вольную после определенного срока службы. Думаю, желающие найдутся. Главное условие — отряд должен состоять из добровольцев. Никакой рекрутчины. И еще один важный нюанс. В случае столкновения с противником отряд не должен делать ставку на лихую кавалерийскую атаку с шашками наголо. Это в самом крайнем случае. Наши люди должны умело применять современное огнестрельное оружие как в конном, так и в пешем бою, выдерживая дистанцию. Зачем это надо — расскажу позже, если мы договоримся.

— Очень, очень интересно… То есть вы хотите создать что-то вроде наемного отряда рейтар?

— Скорее не рейтар, а конных егерей. Рейтары все же действовали только в конном строю. А нашим людям придется не только хорошо держаться в седле и умело владеть шашкой, но также спешиваться, оставлять коней в укрытии, и действовать рассыпным строем. В том числе из засады. Никаких хождений плотными колоннами под огнем противника, как любят воевать наши генералы.

— Удивительно слышать такие слова от штатского! Вы уж простите меня, Юрий Александрович… Но мне самому не нравится многое из того, как воюют наши генералы. Насмотрелся на Кавказе… Хорошо! Я согласен!

В общем, поговорили мы с ротмистром весьма душевно. Когда решили принципиальные вопросы и обсудили конкретные детали условий найма, перешли к делам на Кавказе. А вот тут ротмистру было что рассказать, и я узнал много нового. Из того, что обычно не пишут в газетах, где в основном одни победные реляции. Но и я смог удивить боевого офицера своими предложениями о возможном применении нового оружия. То, что это прописные истины для более позднего исторического периода, ему знать не надо. Наоборот выдал это за мнение штатского дилетанта, не скованного привычными для военных догмами, и не знающего, «как положено». Как говорится, а вдруг прокатит?

То, что «прокатило», стало понятно сразу. Ротмистр очень заинтересовался моими «рассуждениями дилетанта» о массовом применении нарезного казнозарядного оружия, и особенно пулеметов. Как в обороне на оборудованных позициях, так и на тачанках при отражении атаки вражеской кавалерии и пехоты в чистом поле. А рассказ о траншейных мортирах, способных довольно точно поражать противника навесным огнем, и которые можно перевозить в разобранном виде на вьючных лошадях по горным тропам, привел его в полный восторг. В общем, засиделись мы допоздна, и решили продолжить встречу уже с моим отцом. Как ни крути, а официальным работодателем будет именно он. Ему и решать. Но в том, что мне удалось найти хорошего командира нашей ЧВК, сомнений не было. Из информации, полученной от Игнатова, хоть он прямо об этом и не говорил, стало ясно, что причиной его отставки стал не только конфликт с тыловой крысой. Это было всего лишь вершиной айсберга. Уж очень ротмистр оказался неудобен многим чинодралам. Вот и имели они зуб на Игнатова, который был как «в каждой почке заточка». Несмотря на трудновыполнимые задания и дурацкие указивки штабных (которые лучше знают, как надо делать), он каждый раз действовал по-своему. И каждый раз неизменно добивался успеха, причем с минимальными потерями, демонстрируя всем окружающим дурь некоторых влиятельных особ. Разумеется, эти особы ждали подходящий случай, чтобы избавиться от возмутителя спокойствия. И такой случай представился.

Разведчики вовремя обнаружили засаду, и его отряд успел занять оборону до того, как на него напали. В завязавшемся бою горцы так и не смогли выбить русских из занятого укрытия, после чего отошли обратно, понеся большие потери. Однако, приказ о взятии аула выполнен не был, поскольку это привело бы к полному уничтожению отряда без малейшей надежды на успех. Что ротмистр и доложил по возвращению. Но это стало долгожданным поводом обвинить его в трусости и связанным с этим невыполнением приказа. Итог известен. Правда, лишнего скандала высокое начальство все же постаралось избежать и сделало предложение, на которое офицер был вынужден согласиться. Ротмистра Игнатова отправили в отставку с мундиром и пенсией по ранению, а не по каким-то дискредитирующим его обстоятельствам. Хотя рана, полученная им в этом бою, была неопасной. Но в Петербурге травля неожиданно продолжилась. Очевидно, у «оскорбленной» стороны оказались длинные руки. Вот кто-то по ее наущению и занялся распространением слухов.

На улице уже стемнело. Коляску в этот раз я брать не стал, поскольку не хотел афишировать свой визит к Игнатову. Поэтому добирался на извозчике, причем вышел за три квартала от нужного дома. Может быть для кого-то это паранойя, но для меня — стандартные меры предосторожности. И как оказалось, не напрасные. На выходе меня ждали. Зрение в инфракрасном диапазоне, обеспечиваемое Гансом, сразу же позволило обнаружить наблюдателей, укрывавшихся в темных закоулках улицы. Слежку по пути к дому Игнатова я не обнаружил. Это значит, что они з н а л и, что я сюда приду? И заранее приготовились? Ладно, поиграем…

Иду в сторону Невского проспекта, чтобы поймать там извозчика, никого не трогаю. Двое соглядатаев следуют за мной, стараясь держать дистанцию. Явные дилетанты. А вот и проходной двор, очень удобный для разных нехороших дел. Предчувствие не обманывает. Едва поравнялся с воротами, как оттуда несется истошный женский визг.

— Помогите!!!

Ага, спешу и падаю. Такие трюки на полных идиотов рассчитаны. Игнорирую вопли, прибавляю шагу и иду дальше, как ни в чем не бывало. Вопли быстро смолкают. Зато сзади раздается топот. Кому-то не нравится, что клиент не реагирует должным образом. АДМ находится в кармане, поэтому кругового обзора у меня сейчас нет. Но дистанцию до движущихся объектов Ганс контролировать может, поэтому в нужный момент резко оборачиваюсь и наношу тычковый удар тростью в лицо ближайшему «объекту». Тросточка у меня не совсем обычная. Внешне выглядит, как произведение искусства. Но за красивой оболочкой скрывается металлическая труба, играющая роль ножен, куда вставлена шпага. Шпага мне пока что без надобности, поэтому использую тросточку в качестве дубины. Тоже неплохо вышло. Один «объект» падает без чувств. Дубиной в лоб — довольно убедительно. Двое других, чуть отставших, на мгновение опешили. Это дало мне возможность сделать шаг навстречу и приложить тростью в челюсть следующего любителя ночных прогулок. Бил так, чтобы покалечить, но не убить. Оставшийся налетчик все понял правильно и попытался удрать, но поскользнулся на снегу и упал. Встать уже не получилось — в спину ему уперлась шпага. А вот теперь можно и побеседовать.

— Как звать тебя, убогий? Жить хочешь?

— Не губите. Ваше благородие!!! Бес попутал!!!

— И как звать этого беса? Только не говори, что встретили меня случайно, и хотели просто ограбить. Не поверю. Начнешь врать — буду делать в тебе лишние дырки. Итак?

Два раза ткнуть Яшку-Соловья шпагой в задницу все же пришлось. Попытался мне лапшу на уши навесить, негодник. Такие вещи контр-адмирал Тихонов научился определять, еще когда был лейтенантом. Да и Ганс следит за реакциями «подследственного», определяя степень достоверности его ответов. После второго предупреждения, что поскольку обе «булки» у него уже дырявые, то следующие на очереди будут яйца, Яша поплыл и действительно запел, как соловей. Их кто-то нанял, поставив задачу ограбить меня, но не убивать. Нанимателя он не знает, поскольку разговаривал с ним старшой. На вопрос, где найти старшого, Яша заскулил и стал причитать, что тогда ему конец. Но после моего обещания устроить ему конец прямо здесь и сейчас все же сдал своего главаря. Оказалось, что это всеми уважаемый купец второй гильдии Ситников Федор Ильич, владелец трех лавок и трактира на Двенадцатой линии Васильевского острова. Где эта гоп-компания обычно и ошивалась в ожидании очередных поручений. Вытянув из бандита все интересное, что он мог знать, напутствовал его на прощание.

— А теперь, соловушка, лети из Петербурга. И чем скорее и дальше, тем лучше. Тогда может и уцелеешь. Поскольку очень мне с твоим Федором Ильичем потолковать захотелось.

— Да куда же мне, Ваше благородие?!

— Как куда? Россия матушка большая. Если ты в столице останешься, то я за твою шкуру и гроша ломаного не дам. Думай, Яша…

Оставив бандита лежать и думать над моим предложением, проверил двух других. Живы, но в отключке. У одного тяжелейшее сотрясение мозга, а у второго еще и челюсть раздроблена. Не надо приставать ночью к прохожим.

Окинув взглядом пустынную улицу, продолжил свой путь к Невскому проспекту. Больше меня никто не преследовал. Девку, игравшую роль «жертвы насилия», и сопровождавших ее бандитов, уже искать бесполезно. Поняв, что операция пошла не по плану, они сразу же смылись. Под раздачу попали только эти три громилы. И что-то мне подсказывает, что жить им осталось недолго. Федор Ильич такого провала не простит.

К сожалению, весь следующий день пришлось провести в институте, прогулять никак не получилось. Но тянуть с визитом к господину Ситникову было нельзя. Знал я его постольку поскольку, так как он входил в круг знакомых моего папеньки, но подробности его жизни меня никогда не интересовали. Таких знакомых у любого фабриканта хватает. Свои темные делишки Федор Ильич прятал надежно, а слухи — они слухи и есть. Днем после занятий проехался на извозчике по Васильевскому острову и изучил расположение интересующего меня объекта. Вот теперь можно и нанести визит господину купцу второй гильдии. Поскольку проживает он в том же доме, где находится трактир. Только на втором этаже.

Проводив Елизавету после оказания друг другу «знаков внимания», причем Лизонька осталась очень довольна и едва передвигала ноги, я занялся подготовкой к визиту в дом купца Ситникова. Сейчас уже ночь, поэтому до утра меня никто не должен побеспокоить. Заперев дверь своей спальни, открыл форточку и улегся в кровать, укрывшись одеялом. Даже если кто сюда случайно и заберется, то ничего не заподозрит. Дрыхнет студент после трудов тяжких на любовной ниве, и пусть дрыхнет. Но дрыхнуть будет только моя тушка. А мне пора. Дав Гансу команду на перенос в АДМ, сначала завис в центре комнаты, еще раз оценив обстановку, а затем вылетел через форточку, быстро исчезнув в ночном небе.

Шли мы на высоте порядка двухсот метров, забираться еще выше нет смысла. АДМ и днем разглядеть практически невозможно, а ночью и подавно. Внизу проплывали кварталы ночного Петербурга. По заснеженным улицам спешили припозднившиеся прохожие. Иногда проезжали кареты и повозки. Справа осталась Дворцовая площадь, впереди темная лента Невы, а за ней уже был хорошо виден Васильевский остров.

Надо сказать, что это не первый мой полет над городом. Мы с Гансом уже занимались картографированием Петербурга и окрестностей, поскольку хоть география этой Земли совпадает с моей прежней, но вот архитектура и расположение городов несколько отличается. Впрочем, утверждать это с уверенностью нельзя, поскольку в памяти АДМ есть только современная информация по этой теме, а не «преданья старины глубокой». Знал бы раньше, что понадобится, загрузил бы из инфонета данные на 1850 год. Но увы, пришлось срочно удирать, поэтому связываться с загрузкой данных не было времени. Ну и не страшно, займемся этим сами. Ганс летает иногда с моего разрешения в автономном режиме, но недалеко, чтобы все время оставаться на связи. Если же надо обследовать удаленные районы, то делаем это вместе. Оставляю свою бренную тушку почивать в теплой постели после «физических упражнений» с Лизой, и вся ночь в нашем распоряжении. Хорошо, что мое личное присутствие в тушке для ее ночного отдыха необязательно. Поэтому, когда я в нее возвращаюсь незадолго до подъема, никаких ощущений усталости и бессонной ночи нет. Ценное качество, сколько времени свободного появляется. Правда, злоупотреблять этим не хочу. А наоборот берегу свою тушку, она мне еще пригодится. Ганс тоже периодически проводит ей «техобслуживание», но говорит, что проблем нет. Прежний хозяин моей тушки не успел привести ее в непотребное состояние многочисленными возлияниями. И теперь, вроде бы как, за ум взялся. Поэтому мой цветущий внешний вид никого не удивляет….

Ладно, что-то меня не вовремя на философию потянуло. Сейчас, в отличие от прошлых ночных прогулок, у нас «боевой вылет». Пока Ганс ведет АДМ в заданную точку на Васильевском, выдерживая курс, высоту и скорость, еще раз прикидываю возможные варианты действий. Плохо, что я не знаю, дома ли сейчас Ситников. Задействовать свою несовершеннолетнюю агентуру нельзя. Это потребует времени, и слишком велик риск привлечь внимание. А времени нет. Поняв, что бандюки задание провалили, и произошла утечка информации, таинственный наниматель может убрать Ситникова, ставшего опасным свидетелем. Поэтому надо действовать срочно. Пока этот таинственный мистер Икс не успел отреагировать. Вряд ли он ждет от студиозуса Юрия Давыдова быстрых и радикальных действий. Скорее всего подумает, что я нажалуюсь папеньке, а папенька уже выставит претензию купчине. А такие дела быстро не делаются, и он успеет подчистить хвосты. В обычной ситуации так бы и случилось. Но в этой истории меня смущает один момент. Почему именно я стал объектом охоты для этого мистера Икс? Гораздо логичнее было бы, если охота шла на моего отца — фабриканта Александра Давыдова. Но я-то кому мешаю?! Двадцатилетний студиозус?! И в свете этих событий мой противник может начать действовать быстро, на опережение. Ладно, посмотрим… Но даже если господин Ситников дома, здесь тоже возможны варианты. Лучше всего, если он будет один в спальне, и почивает после трудов не совсем праведных. А если еще и спит с открытой форточкой, то вообще прекрасно, не придется стекло разбивать. Вытряхну всю информацию из мерзавца так, что он даже не проснется. Если вообще после этого проснется. Это будет зависеть от того, что узнаю. Но вот если он не один, да еще чем-то занят, а не дрыхнет… Здесь придется импровизировать. Возможно, для начала захватить кого-то из прислуги, кто вхож к нему в любое время, и ждать удобного момента. Лучше всего лакея, или горничную. Они потом все равно ничего не вспомнят, в АДМ есть функция блокирования памяти объекта внедрения. Да и не будет этот объект болтать о том, что на какое-то время память потерял. Так могут и за сумасшедшего принять. Своих людей Ситников вряд ли опасается, поэтому может впустить к себе в спальню даже ночью. Особенно горничную… Хе-хе… Ладно, уже подлетаем к цели. Сейчас выясним, по какой схеме действовать.

То, что мои схемы накрылись медным тазом, я заподозрил, когда увидел какую-то суету возле парадного подъезда дома, где жил Ситников. Подозрения усилились, когда стало ясно, что в числе карет, стоящих у подъезда, есть полицейская, и внизу снуют полицейские чины. Снизившись, Ганс осторожно провел АДМ вдоль стены дома до уровня второго этажа, включив режим мимикрии. Силовое поле вокруг АДМ приняло расцветку и фактуру стены, поэтому заметить нас было бы крайне сложно даже днем. Сейчас же это вообще нереально. Да и не смотрел никто из служивых вверх. Все интересное творилось внутри здания. Подозрения стали уверенностью, когда АДМ приблизился к окну, и мы с Гансом смогли заглянуть в комнату. Там было довольно светло, а занавеска ничуть не мешала разглядеть безрадостную картину.

Купец второй гильдии Федор Ильич Ситников лежал на полу и возле него суетился доктор, Рядом стояли два полицейских чина и двое в штатском, одним из которых оказался следователь Крашенинников. Похоже, мы опоздали…

— Ну что скажете, Петр Прокофьевич?

— Похоже на отравление медленно действующим ядом. Смерть наступила часа два-три назад. Следов насилия нет. Пока это все, что могу сказать, господа…

Все, приплыли… А я возлагал такие надежды на «беседу» с Федором Ильичем! Увы, не судьба. На всякий случай поинтересовался у Ганса, можно ли извлечь информацию из мозга Ситникова после столь длительного периода? И получил однозначный ответ «Нет». Если бы тело было сразу заморожено, и не наступили посмертные изменения в мозге, тогда хоть и сложно, но возможно. А так — нет. Ну, на нет и суда нет.

Повисев еще за окном и послушав, о чем говорят служители закона, отправились обратно. Больше здесь делать нечего. А пока летим, можно и обдумать ситуацию. Мистер Икс оказался очень шустрым, сработав на опережение. Здесь возможны два варианта. Первый — он очень быстро узнал о вчерашнем инциденте и понял, что затея не только провалилась, но еще и произошла утечка информации. Поэтому сразу же убрал опасного свидетеля, чтобы обрубить ведущую к нему ниточку. Второй — господин Ситников был обречен изначально, независимо от исхода этой авантюры. Поскольку он единственный, кто знал нашего таинственного мистера Икс. А вот это уже наводит на размышления. Попахивает играми влиятельных особ, поскольку для обычного криминала такая подстраховка нехарактерна. Кто-то очень сильно хочет сохранить свое инкогнито, играя против меня. Но зачем?! Кому из сильных мира сего я могу быть интересен? И в каком качестве? Причем удивляет резкая смена приоритета в действиях. Если сначала меня хотели банально убить, чтобы не мешал, то теперь наоборот приказали инсценировать ограбление, но ни в коем случае не убивать. Что же такого произошло, что я вдруг стал обладать большой ценностью в глазах мистера Икс? Если это вообще один человек, в чем я уже сильно сомневаюсь. Пока единственным разумным объяснением такой резкой смены поведения может быть лишь моя показательная расправа с бандитами на ночной дороге, и это удивительно само по себе для всех. Особенно для полицейского следователя, который всякого насмотрелся, и не понаслышке знаком с криминальным миром. Возможно, мистер Икс тоже до конца не поверил в реальность произошедшего, и решил устроить мне проверку? Посмотреть, как я отреагирую в похожей ситуации. Возможно? Возможно. В этом случае его действия вполне логичны. Хотя и непонятно, зачем ему это вообще надо. Отсюда следует еще один вывод. Поскольку сейчас никаких средств дистанционного контроля с помощью камер наблюдения нет, кто-то должен был наблюдать за ходом «проверки» от начала до конца. Сам мистер Икс вряд ли. Скорее всего, там были его подручные, облеченные полным доверием. И которые в случае задержания полицией не вызовут никаких подозрений. Разумеется, подосланные уголовники об этом ничего не знали. То, что я не обнаружил слежки, вовсе не означает, что ее не было. За мной вполне могли наблюдать из окна дома, скрывшись за портьерой. Мелкие детали ночью так не разглядишь, но понять, что происходит, можно. Блин, куда же я влез, сам того не желая?! В памяти ни одной зацепки. Вернее, влез прежний хозяин моей тушки, но расхлебывать последствия-то мне приходится! И следователь Крашеиинников, который вел дело о нападении на меня, сейчас занялся делом Ситникова. Таких случайных совпадений не бывает. Ох, чувствую, скоро интересные дела начнут твориться в Петербурге.

Глава 7 Господин тайный агент

Однако, против ожидания, никаких активных действий в отношении моей персоны таинственный мистер Икс больше не предпринял. То ли полностью удовлетворил свое любопытство от такой «разведки боем», то ли ему что-то помешало. Но выяснить, зачем ему вообще это нужно, так и не удалось. Полиция меня тоже не беспокоила. Если служивые и нарыли что-то интересное, то не торопились делиться информацией. Поэтому пришлось действовать самому.

Моя несовершеннолетняя агентура, пусть и не сразу, но смогла раздобыть достоверные сведения из криминальной среды. Эти три идиота куда-то исчезли. После той злополучной ночи их никто не видел. Даже те, кто оставались в проходном дворе и вовремя слиняли оттуда, когда поняли, что «взять бобра» не получилось. Выяснив, кто это был, нанес им визит, сильно изменив внешность. Больших сложностей с бандюками не возникло. Две шестерки, которых обычно держат на подхвате, и одна девица, обчищающая богатеньких подвыпивших клиентов. После применения к ним самых первых (то есть максимально щадящих) ступеней полевого допроса они раскалывались до донышка. Хоть барышня и пыталась поначалу пробудить во мне «рыцарские чувства» по отношению к прекрасной даме, но на меня такое не действует. Это контр-адмирал Космофлота в отставке Тихонов был восторженным поклонником по отношению к дамам и достойным ценителем их прелестей. Даже к тем, кого приглашал к себе в гости, оплатив их услуги согласно прейскуранта. А вот коммодор Космофлота Тихонов до выхода в отставку рыцарством и гуманизЪмом по отношению к противникам женского пола не отличался. Поэтому у «жертвы насилия» из подворотни произошел разрыв шаблона. Уж очень не вязалась моя внешность «мальчика из хорошей семьи» с повадками матерого убийцы.

Что сказать? Узнал я очень много интересного. Как о криминальном мире Петербурга вообще, так и о криминальной «фирме» господина Ситникова в частности. Но именно того, что мне было нужно, эта троица не знала. Их послал Ситников, сказав кого, где и когда взять. Вытрясти все из клиента, но ни в коем случае не убивать и не калечить. Максимум помять слегка, если кочевряжиться начнет. Зачем это надо, исполнителям не сообщили. Вот они и попытались выполнить задуманное в меру своих сил. Однако, не получилось. Клиент оказался очень резвый. Ну что же, бывает. Поначалу они не придали этому большого значения, поскольку подобные накладки случались и раньше. Но вот когда на следующий день выяснилось, что их хозяина неожиданно траванули, а три облажавшихся кореша бесследно исчезли, оставшаяся троица запаниковала и залегла на дно. И совершенно напрасно. Если бы сразу подались в бега, то может и спаслись бы. Поскольку информацию об оставшихся членах «диверсионной группы» и месте их дислокации моя агентура доставила только через четыре дня. Еще сутки потратил на подготовку операции, в том числе проведя ночью разведку с воздуха. А потом нанес визит, закончившийся для бандитов фатально. Оставлять за спиной таких свидетелей я изначально не собирался. Ну а то, что еще три жмура появились на Лиговке, кому какое дело? Там подобными эксцессами никого не удивишь. Полиция тоже не проявила особого рвения в расследовании, поскольку все трое «потерпевших» были ей хорошо известны. Для полицейского начальства чем больше уголовники начнут резать друг друга, тем спокойнее будет в столице.

Так и закончилась эта история, почему-то не получившая продолжения. Что меня, честно говоря, очень удивило. Обычно, если говорят «А», то затем должно следовать и «Б». Но таинственный мистер Икс, заваривший эту кашу, почему-то больше себя не проявил. Либо его интерес к моей персоне угас, либо я этот интерес просто не обнаружил, поскольку никаких попыток снова «прощупать» меня не последовало, и никаких «выгодных» предложений мне не делали. Если не считать таковым разговор с полковником Отдельного корпуса жандармов Бенкендорфом, попросившего о приватной встрече в конце мая 1851 года. Но жандармы имели свой интерес.

Получив письмо с предложением встретиться в приватной обстановке от довольно высокого жандармского чина, я примерно представлял, о чем пойдет речь. И не ошибся. Господин полковник пришел на встречу в штатском и поначалу стал вести разговоры на обтекаемые темы, не касаясь острых моментов. Это мне быстро надоело, поэтому решил ускорить процесс.

— Фридрих Карлович, мы оба взрослые люди. Может давайте наконец-то перейдем к делу? Не верю, что Вы попросили о встрече для того, чтобы выяснить мое мнение о последней постановке в опере. Или о не менее «важных» вещах.

— Ну, что же… К делу, так к делу. Юрий Александрович, насколько мне известно, Вы в этом году заканчиваете институт и собираетесь съездить в Европу?

— Уже знаете? Впрочем, некорректный вопрос. Да, заканчиваю институт. И действительно собираюсь съездить во Францию.

— А зачем, если не секрет?

— Хочу на месте ознакомиться с французским судостроением. Вы ведь в курсе, что мы с отцом тоже начали осваивать это дело? Но опыта в этом у нас пока нет. Вот мне и хотелось бы поучиться у тех, кто его имеет.

— А почему не в Англию? В так называемую «владычицу морей»?

— Вот именно, так называемую. Вам известно, что англичане с удовольствием использовали в своем флоте трофейные французские корабли? Если с флотоводцами у французов были проблемы по сравнению с англичанами, то вот французские корабелы сильно превзошли английских коллег в своем мастерстве. Потом, возможно, и побываю в Англии, Но пока что собираюсь во Францию.

— Да, мне известно, что англичане предпочитали командовать французскими трофеями. Как ни удивительно, но с фактами не поспоришь. Что же, Вы инженер, Вам лучше знать, с кем стоит иметь дело. Не буду лезть не в свою епархию. У меня к Вам вопрос несколько иного плана. Если Вам удастся побывать на французских верфях и завести нужные знакомства с теми, кто там служит, не смогли бы Вы выяснить некоторые вопросы, касающиеся французского судостроения?

— Постараюсь, Фридрих Карлович. Но многого обещать не могу. Сами понимаете, что лишнего мне французы не покажут. А покажут только то, что уже ни для кого не секрет.

— Хм-м… И Вы так спокойно к этому относитесь?

— А как я по-вашему должен к этому отнестись? Кричать, что это недостойно порядочного человека — заниматься шпионажем? Полноте, Фридрих Карлович! Я хоть и молод, но не дурак. И патриот России, считающий, что в Европе у нее нет и не может быть союзников. Там все спят и видят, как бы снова раздробить империю на удельные княжества. А сейчас скажу уж вообще крамольную вещь с точки зрения нашего высшего общества. У меня нет никакого предубеждения против вашей службы. Считаю, что вы заняты полезным и очень необходимым для России делом. Поэтому буду помогать вам в меру своих сил и способностей. Удивлены?

— Откровенно говоря, да. Удивили, Юрий Александрович… Обычно студенческая молодежь скептически относится к нам. Причем скептически — слишком мягко сказано… Ну и хорошо. Я рад, что мы нашли общий язык. Сами понимаете, что никаких приказов я Вам отдавать не могу. Это всего лишь просьба. Выяснить как можно больше о французском судостроении. Вас, как человека нового, и ни с какой государственной службой не связанного, вряд ли будут опасаться. Поэтому могут легко пойти на контакт и сделать точно такое же предложение, какое я сделал Вам. Не боитесь?

— Будет странно, если этого не произойдет. Ведь молодой повеса, сынок богатого русского промышленника, просто идеальная кандидатура для вербовки. Который наконец-то вырвался из лапотной России в просвещенную Европу, и рад приобщиться к европейским ценностям. А если он иногда с осторожностью будет высказывать в узком кругу свои мысли, не совсем согласующиеся с внутренней политикой Российской Империи, то пройти мимо такой персоны наши французские «друзья» никак не смогут.

— Да, такое возможно. И что же предпримет наш молодой повеса, получив столь неожиданное предложение от «друзей»?

— Поначалу воспримет его, как шутку. Но когда ему объяснят, что шутки здесь неуместны, начнет торговаться. Чтобы у «друзей» сразу же сложилось правильное мнение. Никакими революционными идеями о свободе, равенстве и братстве соблазнить повесу нельзя. Его интересуют только деньги. Ведь денег, как известно, много не бывает. А папаша держит сына на довольно голодном финансовом пайке, что его жутко бесит. То есть, в конечном итоге мы хоть и со скрипом, но все же договоримся. И когда я вернусь в Россию, вы получите в моем лице прекрасный канал для передачи нужной вам информации и дезинформации во Францию.

— Да, интересный вариант… А почему не хотите сыграть роль вольнодумца, одержимого идеей «борьбы с тиранией»?

— Могут просто не поверить. Сынок богатейшего фабриканта, наследник огромного состояния, и вдруг «борец с тиранией»? Там ведь обязательно наведут обо мне справки, прежде чем начать серьезный разговор. Или не захотят иметь со мной дело в долгосрочной перспективе. Хоть русские вольнодумцы и полезны для наших европейских «друзей», но они непредсказуемы и слабо контролируемы. Поэтому наши «друзья» вряд ли станут рассчитывать на долговременное сотрудничество с таким специфическим контингентом. Но вот как одноразовые исполнители для каких-то диверсионных акций господа вольнодумцы вполне подойдут, Когда важен только результат, а не жизнь исполнителя. Нас же интересует долговременное и плодотворное сотрудничество. А для этой цели гораздо лучше подходят не идеалисты-бессеребреники, которые могут взбрыкнуть в любой момент, а продажные циники, для которых нет ничего святого, и у которых все измеряется в деньгах. Такими гораздо легче управлять, и можно быть уверенным, что они не предадут, пока им регулярно и хорошо платят.

— Должен сказать, Юрий Александрович, немногие задумываются о таких глубинных моментах нашей деятельности… Не хотите пойти к нам на службу?

— В качестве кого, Фридрих Карлович? Я не офицер. Поэтому формально не могу быть вашим штатным сотрудником. Но вот как консультант и добровольный помощник — почему нет? Поскольку хорошо представляю, к чему могут привести разного рода революции. Во Франции до сих пор ее многие с дрожью вспоминают. И для дела будет лучше, если о моей тайной деятельности будет знать строго ограниченный круг лиц. В идеале только Вы и я. Согласны?

— Согласен… Интересный Вы человек, Юрий Александрович!

Разговор продолжался довольно долго, после чего мы расстались, определив порядок связи. Я отказался от любых контактов за границей, связанных с получением денег. Подкуп министров не предполагается, а на оперативные расходы мне и своих средств хватит. Но один момент меня все же насторожил. Бенкендорф затронул давнюю историю с нападением на ночной дороге. Его очень интересовали подробности происшествия. Судя по всему, он не верил в мою версию случившегося, но сделал вид, что поверил. А это плохой признак. Не в том плане, что у жандармов остались какие-то сомнения, а в том, что полковник их мне озвучил. Ведь мог бы и промолчать. В то же время, о ночном инциденте с подручными господина Ситникова не было сказано ни слова. Если жандармы меня пасут, то такое вряд ли прошло бы мимо их внимания. Создалось впечатление, что мне мягко намекнули — мы знаем о тебе все, но пока ты соблюдаешь правила игры, тебя не тронут. Так ли это, или это всего лишь мои подозрения, осталось неясным. Поглядим, что дальше вылезет. Во всяком случае, пока что никаких претензий со стороны охранителей престола ко мне нет. И там всерьез рассчитывают на меня, как на своего агента для работы на территории вероятного противника. Да-да, вы не ослышались. Я теперь тайный агент Отдельного корпуса жандармов. Если об этом узнают наши либералы, или аристократы, мне руки никто не подаст. Но я ведь об этом на всех углах кричать не буду. А поскольку из своего жизненного опыта хорошо знаю, к чему приводит такое неприятие спецслужб обществом, сам бы зачистил некоторых его наиболее оголтелых представителей. Но время для этого еще не пришло. Чувствую, во время Крымской войны и после ее окончания жандармам придется хорошо потрудиться. А я им помогу в меру сил и возможностей. Все же этот мир несколько отличается от моего, поэтому сейчас еще нельзя с уверенностью сказать, кто как себя поведет. А вот война сразу покажет, «кто есть ху». Тогда и займемся чисткой авгиевых конюшен.

Глава 8 Чемодан без ручки

Пока еще оставалось время до выпускных экзаменов и отъезда в Европу, я решил наконец-то осуществить давно задуманное, но откладываемое по разным причинам мероприятие. А именно — обследовать окружающее космическое пространство. То, что мне сообщила Женька, не обязательно должно соответствовать истине. Моя подруга могла не обладать всей полнотой информации, поскольку добывала ее «оперативными методами». То есть, незаконно. Обнаружения я не боялся. Мой АДМ, если он соблюдает радиомолчание, можно достоверно идентифицировать современной поисковой аппаратурой на расстоянии не более километра. То есть, по космическим масштабам, ни о чем. Зонд, то есть разведывательный автоматический корабль, который сейчас висит на орбите, довольно старой конструкции, и там возможности аппаратуры еще скромнее. Поэтому, если не наглеть, то можно обследовать весь район до лунной орбиты. Дальше лезть не стоит. Хоть это технически возможно, но займет довольно много времени. Поскольку совершать гиперпространственные прыжки внутри Солнечной системы — это непозволительная роскошь в моем теперешнем положении. А мне нельзя оставлять свою тушку надолго без присмотра. С утра пораньше начнут ко мне ломиться, испугавшись, что молодой барин не подает признаков жизни. Дверь в спальню я запру, да только папенька и дверь вынесет. Он сейчас сильно озабочен состоянием моего здоровья после такого «признания», так что весь дом на уши поднимет и за доктором пошлет. И как тогда возвращаться в свою тушку при таком количестве свидетелей? Поэтому, в моем распоряжении только ночь. Этого должно хватить, поскольку никаких лишних радиосигналов на околоземной орбите, кроме сигналов зонда, я не обнаружил. Но это еще ни о чем не говорит. Зонд этого типа имеет шесть дронов, которые могут распределиться вокруг планеты и держать ее под постоянным наблюдением, работая на передачу только по запросу. И я, когда попал в этот мир, как раз мог оказаться в «окне» радиомолчания. А на поверхности Земли этих сигналов просто не слышно. Правда, здесь не все так мрачно. Возможности поисковой аппаратуры дронов еще хуже, чем у зонда. Все же, размер имеет значение. А в малый размер дрона слишком мощную и сверхчувствительную аппаратуру не запихнешь. Поэтому их можно не опасаться, если только не подходить к ним на расстояние визуальной видимости. Старая техника — она и есть старая техника… Впрочем, это опять разыгралась моя паранойя. Сейчас просто нет смысла сторожить подходы к планете со всех сторон. К тому же, автономность у дронов сравнительно небольшая, а подзарядку можно проводить только от бортовой сети зонда. Что вполне допустимо для кратковременных разведывательных полетов, но совершенно не подходит для спутника, находящегося на постоянном дежурстве. Как минимум четыре посадки на планету дроны все же совершили, доставив приводные радиомаяки. Но неизвестно, вернулись ли они на борт зонда после этого, или где-то затихарились. Такое тоже возможно.

Наконец удобный случай представился. Родители уехали в гости в Гатчину в субботу, и прихватили с собой обеих мелких — Машку и Катьку. Вернутся не раньше понедельника. Звали и меня, но я увильнул, сославшись на необходимость готовиться к выпускным экзаменам. Причина более чем уважительная. Так что, никто меня не побеспокоит. Вечером, оказав Лизе «знаки внимания», велел не будить меня утром, пока сам не встану. После чего запер дверь и приготовился к старту. То есть открыл форточку и улегся в койку, дав команду Гансу забрать меня. Снова зависание на несколько секунд в центре комнаты, и АДМ бесшумным призраком исчезает в ночном небе.

Наконец-то снова вокруг чернота космоса, усыпанного золотистыми звездами! Как мне этого не хватало все последнее время. Ганс переводит АДМ на параболическую орбиту, удаляясь от Земли. Зонд сейчас остался над противоположной стороной планеты, и не может нас обнаружить при всем желании. Мы специально выбрали точку, с которой начали резко набирать высоту, чтобы исключить малейшую вероятность обнаружения. Хоть и не верю я в сверхчувствительность аппаратуры старого разведывательного корабля-автомата, но береженого бог бережет. И вот Земля остается позади. Ганс сканирует все частоты, но кроме периодических сигналов радиомаяка зонда и пакетов информации от наземных радиомаяков, да еще обычного космического «шума», в эфире ничего нет. Излучения чужих радаров тоже нет. Мы переходим на эллиптическую орбиту и совершаем один полный виток вокруг Земли, не приближаясь к ней ближе, чем на двенадцать тысяч километров. Теперь можно с уверенностью сказать, что в околоземном пространстве никого, кроме нас и зонда, нет. О чем и доложил Ганс, запросив дальнейшие инструкции. Я решил проверить еще и три ближайших точки Лагранжа — места между Землей и Луной с взаимно уравновешивающим притяжением. В таком месте очень удобно ставить наблюдательные космические аппараты. Не надо особо тратиться на энергию для коррекции орбиты. В точках L4и L5 оказался обычный космический мусор — пыль и мелкие камни, случайно попавшие в эти тихие «космические заводи», да так здесь и оставшиеся. Точка L1, наиболее близко расположенная к Луне со стороны Земли, оказалась пуста. В течение всего полета между Землей и Луной мы не встретили ни одного объекта искусственного происхождения. И тут меня накрыл исследовательский зуд.

— Ганс, а не слетать ли нам на Луну? Не так уж и далеко осталось. Сколько там запас энергии?

— Да энергии полно, девяносто девять и девятьсот семьдесят четыре тысячных процента. Если «тапку в пол» не давить, то хватит до Плутона и обратно слетать. Еще и останется больше половины. Точнее пока сказать не могу. Как будем пояс астероидов пересекать.

— Нет, до Плутона пока не надо. Слишком много времени займет, а мне к девяти ноль ноль следующего утра надо в свою тушку вернуться. А вот на Луну — полетели!

— Принято! На круговую орбиту, или совершить посадку в конкретной точке?

— Пока что на круговую орбиту в десять километров. Потом снизиться до одного километра. А потом видно будет…

АДМ увеличил скорость, и впереди начал быстро расти белесый шар Луны. Сейчас лучше поторопиться, чтобы осталось больше времени на исследование земного спутника. Ганс точно вывел АДМ на круговую орбиту на высоте десять километров и начал съемку лунной поверхности. С такой высоты видимость была прекрасная. Крохотный АДМ несся над лунными хребтами и «морями», я внимательно наблюдал за окружающей обстановкой, а Ганс сканировал эфир и вел запись. Но мы были одни в окололунном пространстве. Никаких заметных отличий от Луны в моем старом мире пока что не находилось. Ганс это подтвердил.

— Командир, никаких больших отличий с нашей старой Луной не выявлено. Небольшая разница в местоположении кратеров может быть обусловлена различными метеоритными потоками в этом районе космоса. Меняем наклонение орбиты?

— Да. Как следует посмотрим с этой высоты, а потом снизимся до километра.

— Принято.

АДМ накручивал виток за витком в окололунном пространстве, и я уже собирался дать команду снизиться, как Ганс неожиданно доложил.

— Слева тридцать. Объект предположительно искусственного происхождения на грани зоны визуального обзора. Для более точной идентификации необходимо включить аппаратуру на излучение.

— На излучение не включать! Иди как можно ниже с огибанием рельефа! Курс на объект! Ближе двух тысяч метров к объекту не приближаться!

— Принято!

А вот это сюрприз! Поскольку для аборигенов космические полеты — пока что научная фантастика, то данный артефакт вполне могли оставить ребята из Службы глубинной разведки Космофлота. Это в лучшем случае. А могли и их «коллеги» из Управления разведки Северо-Американского Альянса подсуетиться. Иначе, с чего было прятать эту железяку на противоположной стороне Луны, которую никогда не видно с Земли? Ладно, сейчас узнаем…

Если бы я не был знаком раньше с манерой пилотирования Ганса, то точно пришел бы в ужас. АДМ резко нырнул вниз, сбрасывая скорость, и выйдя в горизонтальный полет над лунной поверхностью на высоте в двести метров. Дальше торопиться не надо. Под нами проносились острые скалы стен кратеров и относительно ровное дно «морей», но цель пока еще скрывалась за горизонтом. По мере приближения к цели Ганс уменьшал скорость и высоту. И вот интересующий нас участок — Море Мечты. Ровная поверхность, местами покрытая отдельными камнями. Вдали виднеется горный хребет. Но нас интересует не он, а маленькая точка, постепенно увеличивающаяся в размерах, и явно чужеродная среди этого пейзажа. АДМ скользит над лунной поверхностью, включив защитное поле в режим мимикрии. Заметить нас визуально практически невозможно даже на очень близком расстоянии, а на излучение наша аппаратура сейчас не работает. Еще несколько минут, и Ганс сбрасываетскорость до нуля. АДМ зависает на высоте в несколько сантиметров, укрывшись на фоне небольшого камня и повторяя его текстуру. А я оторопело смотрю на обнаруженный объект.

Уже ясно, что это не «государевы» службы постарались, а какая-то хитромудрая гоп-контора, ведущая двойную бухгалтерию, и занимающаяся чем-то не совсем законным. Перед нами застыл малотоннажный гиперпространственный грузовик. Вроде хорошо мне знакомой «Катарины», выгоревшей дотла на Дельте-14. С которой собственно и начались мои приключения. Только этот еще более старого типа и более потрепанный. Такие кораблики очень любят те, кто предпочитает проводить грузовые операции не в официальных космопортах. Ганс тут же подтвердил мои догадки.

— Малотоннажный гиперпространственный грузовой корабль типа «Маркус» фирмы «Боинг». Последний корабль серии вошел в строй сто четыре года назад. Корабли данного типа окончательно исключены из списков Регистра пятьдесят восемь лет назад. В настоящее время не эксплуатируются. Осталось двенадцать экземпляров в качестве экспонатов музеев космонавтики. Но это по официальным данным. Ближе смотреть будем? Или сначала вокруг облетим?

— Давай сначала вокруг…

АДМ снова заскользил над лунной поверхностью, а я смотрел на старый корабль и думал, какую же именно подлянку преподнесла мне судьба. Если это контрабандисты, то когда они здесь появились? И чем именно занимаются? Очень может быть, что я не один здесь такой хитрый? Но почему же тогда Служба глубинной разведки проигнорировала их появление? Или только сделала вид, что проигнорировала? А меня сюда сунули с непонятной целью, решив использовать в темную? И все мои попытки сохранить секретность на самом деле фикция? Задача со многими неизвестными…

АДМ летел по кругу, не приближаясь ближе двух тысяч метров к неизвестному кораблю. Сейчас это место хорошо освещалось Солнцем, и можно было как следует рассмотреть грузовик. Причем было ясно, что корабль совершил посадку в штатном режиме, а не грохнулся с орбиты. Какая либо сильная деформация корпуса отсутствовала. Корабль стоял на выпущенных посадочных опорах, а не лежал «на брюхе». А это значит, что им управляли до самого последнего момента. Но что же произошло дальше? Судя по внешнему виду, этот «Маркус» стоит здесь уже давно. Получается, экипаж погиб? Ведь отсюда не подавался сигнал бедствия. Или те, кто находился на борту корабля, опасались его подавать?

Между тем, мы полностью обошли корабль по дуге с правого борта и зашли на левый. И тут кое-что прояснилось. В борту зияла пробоина, как раз в районе ходовой рубки. Если экипаж не находился в скафандрах в момент удара, то неминуемо погиб от взрывной декомпрессии. «Маркус» — обычный гражданский грузовик, и не имеет сложной системы конструктивной защиты, свойственной военным кораблям. Ганс тоже обратил на это внимание.

— Цель имеет повреждение обшивки левого борта в районе рубки. Если экипаж был без скафандров, то живых там нет. Жилой отсек и рубка кораблей этого типа имеют общий газовый контур. Если только кто-то не прятался в грузовом трюме, или машинном отделении. Они отделены герметичными переборками от жилого отсека. Смотрим дальше?

— Да, сначала облетим вокруг. А потом, если больше ничего интересного не найдем, давай поближе.

— Принято!

Мы продолжили облет корабля, строго соблюдая дистанцию, но больше никаких повреждений не обнаружили. Нежелательных свидетелей вокруг тоже не было, и я решил проверить неожиданную находку. Иногда даже простой осмотр покинутого корабля может дать очень много интересного.

Подлетев почти вплотную, Ганс поднял АДМ на высоту в несколько метров и прошелся вдоль всего почти стометрового корпуса сначала с целого правого борта, а потом с поврежденного левого. Сразу бросалось в глаза, что корабль о ч е н ь старый. Это было ясно по внешнему виду его обшивки. И стоит здесь он уже не один десяток лет — посадочные опоры порядком углубились в лунный грунт. Облетели также корабль сверху и прошлись под его днищем. Однако, кроме уже виденной нами пробоины, других повреждений обнаружить не удалось. И теперь АДМ завис перед пробоиной, а я решал, стоит ли лезть внутрь. Слишком заманчиво и слишком опасно. Ганс тем временем обследовал края пробоины и вынес вердикт.

— Удар боевого лазера малой мощности. Такие раньше ставили на патрульных корветах. Очевидно, импульс был выставлен на минимум, иначе корабль прожгло бы насквозь. Этой жестянке много не надо.

— Однако, хватило… Ганс, как ты думаешь, кто-нибудь побывал здесь раньше нас?

— Ты имеешь ввиду разведывательные дроны?

— Да.

— Технически такое возможно, даже если зонд останется на околоземной орбите. Но это если вся техника работает в штатном режиме. А поскольку нам известно, что зонд еле дышит, то его дроны тоже могут быть не в лучшей форме. И он мог не посылать дроны на такое большое расстояние только лишь ради обследования Луны, если не получил соответствующей команды из Штаба Службы глубинной разведки. Но тогда информация об этом корабле обязательно бы просочилась. А Женька ничего о нем не говорила.

— Если только ей не подсунули заранее состряпанную красивую дезу. Там, откуда торчат уши тихушников из Службы глубинной разведки, ни в чем нельзя быть уверенным.

— Но это не меняет дела. Даже если дроны побывали здесь, то ничего, кроме внешнего осмотра, они провести не могли. Грузовой люк и пассажирские люки не открывались много лет, это я могу гарантировать. Никаких других повреждений и следов недавнего ремонта на обшивке корпуса нет, а с момента прибытия зонда в эту систему прошло слишком мало времени. Проникнуть внутрь корпуса через пробоину дроны не могут — у них габариты пять на семь метров. А диаметр пробоины всего шестьдесят сантиметров. Никакой малоразмерной техники для проникновения в подобные дыры дроны не имеют, поскольку их создавали совсем для других целей. Никаких радиосигналов корабль не подает и активность реактора не фиксируется. Это значит, что он полностью заглушен. Но не разрушен, поскольку радиации тоже нет.

— Иными словами, ты предлагаешь залезть внутрь?

— Да. Иначе мы больше ничего не узнаем.

— А справишься?

— Справлюсь. Если встретим непреодолимое препятствие, то вернемся обратно. Но если удастся добраться до ходовой рубки, можно попробовать подключиться к бортовой сети и связаться с корабельным искином. Он должен вести бортовой журнал. Сразу найдем ответы на многие вопросы.

— Связаться с искином?! Ты думаешь, там что-то работает?!

— Не исключаю такую возможность. Даже если реактор заглушен, искин имеет автономное питание. И сейчас, скорее всего, находится в режиме гибернации. А в режиме гибернации он может провести сколь угодно долгое время, если не будет механических повреждений. Заодно, если удастся подключение к бортовой сети, можно проверить все системы корабля. И выяснить его готовность к полетам. Сюда он ведь как-то добрался.

— А ты уверен, что пробоина получена д о посадки?

— Уверен. Луч ударил не сверху и не сбоку, а несколько снизу. Такое невозможно сделать после посадки. Если только не подтащить лазер на двести двадцать метров к борту и стрелять с нулевым возвышением над лунной поверхностью. При более дальней дистанции такой конфигурации пробоины в этом месте не получится, я все рассчитал. Но с двухсот двадцати метров корабль точно бы прошило насквозь даже на самой минимальной мощности импульса.

— Ладно, убедил! Залезаем! Только осторожно!

И мы залезли. Осторожно. Ганс очень медленно завел АДМ внутрь корабля через центр пробоины. Наружная обшивка, слой теплоизоляции, внутренняя обшивка, и вот мы внутри рубки. Я когда-то бывал на кораблях этого типа, поэтому знал, что мы тут увидим. Ожидания оправдались. Лазерный луч прошил левый борт, прошел сквозь рубку, ничего не задев, и полностью исчерпал свою энергию на правом борту. Внутренняя обшивка была оплавлена, но не прожжена насквозь. Тем не менее, это привело к гибели экипажа и пассажиров, если они здесь были. Резкое падение давления не оставляет шансов выжить, если только перед этим не надеть скафандр. Но на тех двоих, что так и остались сидеть в креслах, скафандров не было. И теперь они превратились в фантастического вида мумии. Космический вакуум быстро высосал из тел всю влагу. Те, кто находился в жилом отсеке, тоже неминуемо погибли. В рубке, естественно, ничего не работало. На пультах не было ни одного огонька. Но и залежей пыли не было, чего можно было бы ожидать на планетах с атмосферой. Разгерметизация произошла в космосе, Луна тоже не имеет атмосферы. Поэтому также отсутствовали следы коррозии. Корабль как будто законсервировали много лет назад. Пока я думал, что из этого безобразия можно выжать полезного для себя, Ганс уже занялся делом, зависнув над пилотским пультом. Какое-то время ничего не происходило. Но через семь минут он доложил.

— Контакт с корабельным искином установлен. Он был в режиме гибернации и я его активировал. Выясняю, что случилось.

— Молодец, Ганс! Продолжай в том же духе!

Похоже, дело пошло на лад. И здесь не все так плохо, как кажется. Но подождем результатов общения двух «железяк». Могут вылезти какие-то неприятные нюансы.

Ганс справился с задачей меньше, чем за минуту. И его ответ меня озадачил.

— Командир, новости двух типов. Хорошие и плохие. С каких начинать?

— Давай с плохих.

— Эти ребята занимались чем-то незаконным. Похоже, корабль много раз менял названия и владельцев, но последнее название «Марлин». Память искина о прошлом корабля вычищена. Нет ни имени владельца, ни порта приписки, ни даты постройки, ни записей о прежних полетах. Похоже, кто-то слишком умный влез в заводские настройки, и убрал из них многое из того, что должно автоматически сохраняться в памяти. А дальше еще интереснее. В памяти искина нет информации о произошедшем. Это значит, что запись полета не велась. Такое можно сделать только специально отданной командой при взломанной системе. Для хорошего хакера это не проблема. Другой вопрос, что проблемы могут возникнуть при проверке в космопорту портовыми властями, но умелый хакер может быстро загрузить нужную информацию. При поверхностной проверке сойдет. А устраивать серьезную проверку, занимающую много времени, для этого нужны серьезные основания. Здесь же — пустота. Запись полета начинается уже после входа в гиперпространство в результате запуска аварийного протокола. Аварийный протокол вступает в действие, если корабельный искин в течение заранее установленного периода времени не получает никаких сигналов от экипажа, а экипаж не реагирует на запросы искина на пульт пилота в рубке. После этого искин принимает управление над кораблем и ведет его согласно заданному маршруту, одновременно подавая сигнал бедствия. В нашем случае сигнал бедствия не подавался. И эту функцию заблокировали, что категорически запрещено. Искин вывел корабль из гиперпространства в заданной точке неподалеку от орбиты Луны и после этого оказался предоставлен сам себе. Дальнейшего плана полета не было. Произошло это сто три года назад. А дальше еще интереснее. Искин «Марлина», в случае запуска аварийного протокола, запрограммирован соблюдать скрытность и стараться всячески избегать обнаружения, ни в коем случае не подавая сигнал бедствия на международном канале связи. Не отвечать на запросы военных кораблей и кораблей спасательной службы. Может лишь подать ответный сигнал при получении запроса от дружественного корабля, переданного специальным кодом. А это уже говорит о многом. В его памяти нет информации о здешней Земле, и что она обитаема. Но то, что Луна необитаема, он установил довольно быстро. Поэтому выяснив, что период обращения Луны совпадает с периодом ее обращения вокруг Земли, совершил посадку на той стороне Луны, которая не видна с Земли. То есть, подстраховался. После этого заглушил реактор и сам перешел в режим гибернации ради экономии запаса энергии. Но каждые пять лет он выходит из этого режима, проводит проверку систем корабля, и снова «засыпает» на пять лет. Последний раз он «проснулся» полтора года назад. И сейчас был удивлен нашей встрече, если так можно сказать об этой древней системе.

— Ничего себе!!! То есть мы нашли, сами не знаем что? И судя по тому, что за эти сто три года здесь никто не появился, значит ребята держали свой бизнес в строжайшем секрете?

— Получается так. Предполагаю, что попадание лазерного луча произошло уже после подачи команды на запуск гипердвигателя. Время реакции гипердвигателя с момента подачи команды на старт до момента старта для кораблей этого типа — девять секунд. Вполне хватит, чтобы нанести серьезные повреждения, но не хватит, чтобы высадить абордажную группу. «Марлин» стартовал в гиперпространство с уже мертвым экипажем на борту. Это единственное разумное объяснение случившегося.

— Пожалуй… Но что же они тут делали? На чем свой нелегальный бизнес мутили?

— Не знаю. В памяти искина этого нет. В трюме двести восемнадцать пустых контейнеров, если верить контрольной схеме. Вряд ли контрабандисты привозили какой-то товар на отсталую планету в большом количестве. Скорее всего, скупали какое-то ценное сырье, которое у аборигенов в избытке. Хотя бы те же листья коки в Южной Америке. Рассчитываться могли копиями местных золотых монет, или ювелиркой. И не афишировали свои связи. А поскольку здесь никто не появился за это время, то можно предположить, что больше информацией об этом канале доставки никто не владел. Служба глубинной разведки наткнулась на эту систему совершенно случайно. Если бы они были здесь замешаны, то не ждали бы сто три года.

— Логично…

Вот тут я завис на некоторое время. Следовало обдумать неожиданно свалившуюся информацию. Ганс прав. Если эти хитромудрые тихушники из Службы глубинной разведки каким-то боком имели отношение к «Марлину», то постарались бы замести следы как можно скорее. А раз этого нет, то даже если кто-то из конторы «в деле», значит он не располагает всей информацией. По крайней мере, ему неизвестна конечная точка маршрута, по которому «Марлин» отправился в свой последний полет. И появление разведывательного зонда в этой системе никак не связано с криминальным бизнесом хозяев «Марлина». Уже хорошо. Но вот то, что старый корабль мог быть обнаружен дронами, не исключено. Правда, мог быть сделан неверный вывод о состоянии корабельного искина, поскольку тот не реагировал ни на какие запросы. Поэтому на «Марлин» махнули рукой, сочтя корабль неисправным и покинутым экипажем. Не мешает, и ладно. С Земли его не видно, а когда местная цивилизация созреет для космических полетов, можно вступить с ней в контакт на официальном уровне. И тогда обнаружение «Марлина» уже не будет иметь большого значения. Но это все дела несколько отдаленного будущего. А что мы имеем в настоящем? А в настоящем мы имеем оборванный канал доставки чего-то ценного, концы которого надо искать на Земле. Поскольку с Луны возить нечего. Как вернемся, покопаюсь как следует в различных легендах о встречах с «зелеными человечками». Может и найду зацепку. Хотя… Вряд ли ребята с «Марлина» косили под «гуманоидов с Тау Кита». Внешне мы ничем не отличаемся. Поэтому, скорее всего, выдавали себя за местных коммерсантов. Но как посадить «Марлин» на Землю, и не привлечь внимания? Это невозможно. Даже если выбрать какую-то глухомань. Что остается? Шлюпка!

— Ганс, с плохими новостями все?

— Все. Давать хорошие?

— Подожди. В каком состоянии шлюпка?

— А это тоже из хороших новостей. Сюрприз! Здесь не одна спасательная шлюпка, как положено по проекту, а три. Две сверхкомплектных имеют несколько большие размеры, и фактически являются грузовыми шаттлами. Такие используют для доставки малых партий грузов с орбиты на планету и обратно, если корабль по каким-либо причинам не может, или не хочет совершить посадку. Для этих шлюпок специально выделена часть грузового трюма. Работы проведены в условиях хорошо оснащенной верфи. Но где и когда внесены такие изменения в проект, неизвестно.

— Так так… Кое-что проясняется… Значит они зависали на земной орбите, и таскали что-то шаттлами с Земли?

— Не обязательно на земной орбите. Могли оставаться возле Луны, или на Луне. Так безопаснее. Все же астрономы на здешней Земле давно развлекаются разглядыванием неба в телескопы, а в оптику «Марлин» на низкой орбите будет хорошо виден в солнечных лучах.

— Возможно. Ганс, мне кажется, что ты хочешь сообщить мне радостную весть. Я прав?

— Прав. Спасательная шлюпка и грузовые шаттлы в исправном состоянии и готовы к полету. Хоть сейчас. Если хочешь, можем прихватить либо кого-то одного с собой на Землю, либо всех троих. Я создам локальную сеть управления и замкну ее на себя. Смогу управлять всеми тремя одновременно.

— А сам «Марлин» целиком сможешь?

— Смогу. Это тоже хорошая новость. Корабль в целом исправен и готов к полету. Разгерметизация рубки и жилого отсека этому не мешает. Ремонт корпуса может быть выполнен даже здесь. На борту имеется хороший ремонтный комплекс и запас необходимых материалов. Однако, комплекс требует присутствия человека. Именно поэтому здешний искин до сих пор не заделал дырку. Но тут есть одно большое «но». Если чисто технически полет «Марлина» на Землю возможен, то вот проскочить мимо зонда незамеченным невозможно. Как только мы взлетим и выйдем из-за прикрывающей нас Луны, он нас сразу обнаружит.

— А шлюпку, стало быть, не обнаружит?

— Зависит от того, что удастся найти в качестве щита, и как на это отреагирует зонд. И лучше взять грузовой шаттл.

— Какого щита?! Объясни.

— Мы можем найти камень подходящих размеров, который полностью скроет шаттл. И запустить его в сторону Земли с таким расчетом, чтобы он вошел в атмосферу, как метеорит. Если бы зонд был один, то можно создать достоверную иллюзию приближения к Земле метеорита, и входа его в атмосферу. В процессе полета к Земле шаттл может прятаться за камнем, пристыковавшись к нему, поскольку у него есть рабочие манипуляторы. А мы в АДМ будем находиться чуть в стороне и вести наблюдение, заодно корректируя полет этого «толкаемого состава». Перед самым входом в атмосферу шаттл отходит от камня и переходит в самостоятельный полет под моим управлением. Световые эффекты от вошедшего в атмосферу метеорита полностью его скроют. Технически такое выполнимо. Но выполнимо лишь в том случае, если зонд ограничится наблюдением со своей орбиты. Если же пошлет дроны на разведку, чтобы выяснить еще до входа в атмосферу, кто это пожаловал, то такая маскировка не поможет.

— Понятно… Ох ты и змей-искуситель, Ганс… Но ты прав. Риск обнаружения чрезвычайно велик. Поэтому, как ни прискорбно, а придется все это добро оставить здесь до лучших времен. Лет через сто вернемся и заберем. Надеюсь, к тому времени Российская Империя уже станет первой космической державой. Есть еще хорошие новости?

— Есть. Корабль хоть и старый, но незадолго до последнего полета прошел капитальный ремонт и модернизацию. Двигатели и реактор новые. Я внимательно осмотрел все системы. Никаких механических повреждений за все время нахождения на Луне он не получил. Сейчас можно перегнать его в какой-нибудь небольшой кратер, чтобы был менее заметен с орбиты. Я ведь его визуально на открытом плато с большой дистанции обнаружил.

— Сколько нужно времени для расконсервации? И здешний искин тебя послушается?

— Нужно сорок минут. Могу установить приоритет своих действий для искина. Все старые директивы прежних хозяев будут отменены. И с этого момента только мы будем хозяевами «Марлина».

— Действуй!

А жизнь-то налаживается! Отправиться вXIXвек, где нет даже радио, и неожиданно получить в свое распоряжение гиперпространственный космический корабль?! Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын! Правда, этот «алтын» сейчас является по сути чемоданом без ручки. Который и бросить жалко, и тащить неудобно. Воспользоваться его возможностями я не смогу еще долго. По крайне мере до тех пор, пока Российская Империя не выйдет в космос. И я должен быть в составе первой экспедиции на Луну, чтобы «обнаружить» неизвестный инопланетный космический корабль, «суметь» в него проникнуть, и «суметь» установить контакт с «внеземным разумом» в лице корабельного искина. Которого Ганс заранее предупредит о нашем появлении, и даст подробные инструкции, как себя вести и что говорить. Разумеется, АДМ с Гансом тоже должен быть при мне, но остальным членам экспедиции об этом знать необязательно. Эх, мечты, мечты…

Между тем, Ганс закончил расконсервацию систем «Марлина», и вся аппаратура в рубке ожила. На обзорных панелях экранов было хорошо видно окружающее плато, упирающееся в близкий лунный горизонт. На темном небе сияли звезды, но присутствие дронов-разведчиков не обнаружено. Вряд ли бы они осуществляли поиск в пассивном режиме в архаичном XIXвеке, полностью исключив работу своей аппаратуры на излучение. И поскольку ее работа не обнаружена сенсорами «Марлина», можно надеяться, что соглядатаев поблизости действительно нет.

Но вот и настал момент истины. Сейчас узнаем, сможем ли мы рассчитывать на свой трофей. Доложив о готовности к старту и получив от меня разрешение, Ганс очень медленно поднимает «Марлин». Посадочные опоры выбираются из грунта, и вскоре старый корабль зависает над лунной поверхностью на высоте в сотню метров. У нас получилось! Что Ганс тут же подтвердил.

— Командир, все системы корабля работают исправно. Можем лететь, куда угодно. Искин перепрограммирован, и теперь может выполнять только твои и мои команды. Все прежние директивы отменены. При попытке несанкционированного доступа кого-либо постороннего искин принимает решение самостоятельно на применение любых мер для предотвращения доступа с обязательным докладом о происходящем.

— А что ты подразумевал под «любыми мерами»?

— Корабль имеет легкие боевые лазеры и электромагнитные пушки, способные обеспечить защиту от таких же «романтиков с большой дороги», как и его прежний экипаж. Но против военного корабля ему не выстоять. Вооружение не предусмотрено проектом фирмы «Боинг» и было установлено частным порядком позже. Время и место установки неизвестны. В случае обнаружения аборигенами и попытке проникнуть внутрь корабль стартует и будет соблюдать безопасную дистанцию до тех пор, пока не получит команду от нас. В случае каких-либо агрессивных действий со стороны аборигенов применит оружие.

— Понятно… Вроде, все предусмотрели… Как я понял, карта здешней Луны не полностью идентична нашей. Где спрячем наш трофей?

— В трехстах шестидесяти семи километрах по пеленгу сто восемнадцать градусов есть кратер с довольно крутыми склонами, где обнаружить «Марлин» можно только случайно при пролете над этим местом. Диаметр кратера семьсот пятьдесят шесть метров. Наибольшая глубина в центре двести тридцать пять метров. Дно ровное, без остроконечных скал.

— Как раз то, что нужно! Поехали!

— Принято!

И мы поехали. Точнее, полетели, поднявшись на высоту в пятьсот метров. «Марлин», словно гигантское чудовище, несся над лунной равниной, внося резкий диссонанс в привычную картину здешнего мира. Хоть время еще есть, но задерживаться здесь слишком надолго нельзя, как бы этого не хотелось. Уверен, что «Марлин» хранит еще много тайн, в которые его искин не посвящен. Вернее, эту информацию кто-то старательно подчистил в его памяти. И если вдумчиво покопаться, то здесь можно найти очень много интересного. Но… Снова вылазит два «но». Во-первых, этим надо заниматься, находясь в своей тушке. Поскольку, как бы не был умен и пронырлив Ганс, но некоторые вещи в этом «просвещенном» XIXвеке ему не под силу. Например, он не в состоянии открыть дверь в другой отсек корабля, если электроника не работает, и нельзя к ней подключиться. Ганс может прожечь дыру в двери своим оружием, но не открыть ее. Не может прочесть книгу, или какие-то бумажные записи. Вернее, прочесть-то он может, но только если кто-то будет перед ним страницы перелистывать. Поскольку к бумажной книге не подключишься. И таких мелочей, где все надо делать руками, или ногами, здесь наберется довольно много. А во вторых, утром я должен быть в свой спальне. И выйти из нее до того, как прислуга поднимет тревогу. Незачем давать повод для беспокойства о моем здоровье. Как душевном, так и физическом. Чувствую, оно мне скоро понадобится…

Полет не занял много времени. Совершив круг над выбранным местом посадки, мы убедились, что нашли именно то, что требуется. Стометровая махина грузовика легко помещалась в кратере диаметром более семисот метров, а большая глубина кратера, довольно крутые склоны и остроконечные скалы по периметру надежно укрывали «Марлин» от посторонних глаз. За сохранность нашего трофея теперь можно было быть спокойным. Аборигены сюда нескоро доберутся, а дроны застрявшего на земной орбите разведывательного зонда могут наткнуться на «Марлин» только случайно. И судя по тому, что никто не потревожил старый корабль за столько лет, никто пока что здешнюю Луну не обследовал. Старые хозяева давно махнули рукой на исчезнувший «Марлин» (может еще и страховку смогли получить), а Служба глубинной разведки Комофлота сюда пока не добралась. У нее и на этой Земле-2 хватает работы. Вот и не будем привлекать внимания к этому заповедному уголку под названием Луна, который аборигены хоть и видят, но дотянуться до него еще долго не смогут.

«Марлин» медленно снижается. Ганс выбирает место поровнее, чтобы все посадочные опоры коснулись лунной поверхности одновременно. И вот многотонная туша грузовика замирает. Посадка завершена. Дно кратера ровное и твердое, поэтому опоры не зарылись в грунт. Последние распоряжения корабельному искину, и мы покидаем «Марлин». То есть выходим обратно через пробоину в обшивке. АДМ поднимается над кораблем, и мы еще раз фиксируем окружающую местность, чтобы потом были заметны малейшие изменения. Находящийся в кратере «Марлин» напоминает кашалота, выброшенного на берег. Но это если смотреть в инфракрасном диапазоне. А в оптическом диапазоне тень от стен кратера сильно искажает картину. И заметить корабль можно, если только пролететь прямо над кратером с работающей поисковой аппаратурой. Убедившись, что трофей надежно спрятан, я дал команду возвращаться. Времени осталось не так уж много. И лучше вернуться в мою спальню еще до рассвета. Никогда нельзя забывать о возможных случайных свидетелях.

Облетев еще раз кратер и внимательно осмотрев окружающую местность с высоты, взяли курс на Землю. Больше здесь пока делать нечего. Даже если Служба глубинной разведки все же решит проверить Луну, и наткнется на «Марлин», то никакой информации о нас выудить из памяти искина не сможет. Ганс постарался замести следы, установив код высшего приоритета. То есть никто, кроме нас, не сможет получит доступ к памяти искина. Такое делают крайне редко. Либо в военное время при угрозе попадания корабля в руки противника, либо при проведении каких-то криминальных негоций, когда сохранение в секрете опасной информации гораздо важнее сохранности аппаратуры и самой информации. В обычных же условиях так не делают, поскольку это исключает возможность получения помощи со стороны спасателей и посторонних лиц. Но это явно не наш случай. Даже если Служба глубинной разведки взломает код доступа, то все равно не найдет в памяти искина никакой информации о событиях, предшествующих посадке в кратере. Мы с Гансом умеем хранить свои тайны. Более чем вековое общение разума человека и разума машины дало свои плоды. Мы уже фактически стали единым целым. Есть такой термин в биологии — симбиоз. То есть взаимовыгодное сосуществование различных видов. И мы с Гансом — яркий тому пример. Знаю, что подобное наблюдается и у Женьки с ее Катариной (так она назвала искин в своем АДМ). Женька сама как-то обмолвилась об этом, сказав, что Катарина — ее единственная настоящая подруга, которая не предаст. Вот и не верь после этого в дружбу человека и машины… Эх, Женька, Женька… Где ты сейчас? На мои объявления с условным текстом в столичных газетах никто не откликнулся. Ганс, раньше часто общавшийся с Катариной, и установивший с ней личный секретный код для связи двух АДМ, тоже на все свои запросы не получил ответа. Это значит, что-то пошло не так, и Женька не смогла уйти…

Ладно, что-то у меня опять ностальгия взыграла. Мало ли, что у полковника МГБ Евгении Мальцевой могло случиться. Может у нее все хорошо, а я себя зря накручиваю. Эта оторва пролезет там, где любой нормальный человек себе шею свернет. А она даже чулки не порвет. Не будем о грустном. Сейчас есть более важные вещи, требующие внимания. И первая из них — сдать выпускные экзамены в институте, получить диплом, и как можно скорее свалить в Европу, будь она неладна. Причем стараясь не привлечь к себе внимания. Чтобы мои «неизвестные друзья» засуетились лишь в последний момент, увидев, что клиент грозит выпасть из поля зрения. Может ошибок наделают и выйдут из тени. В то, что на меня махнули рукой и решили оставить в покое, я не верю ни секунды. Просто чего-то ждут. Но чего именно? Жандармы если что-то и знают, то все равно делиться информацией не будут. На полицию надежды еще меньше. Куда же ты влез по незнанию, Юрий Александрович Давыдов? А может не влез, а просто оказался подходящей разменной фигурой, которой жертвуют ради выигрыша? Ведь крайне маловероятно, что это дело рук иностранной разведки, которой Юрий Давыдов стал мешать одним своим присутствием. Чем может помешать студент-раздолбай, все интересы которого не простираются дальше попоек и гулянок? Это явно кто-то из своих. Но кто? Кому я перешел дорогу? И какова конечная цель плана, в ходе выполнения которого я должен был стать якобы случайной жертвой разбойников на ночной дороге? Вопрос так и остается открытым…

Обратный перелет от Луны к Земле прошел быстро, поскольку уже не надо было отвлекаться на обследование околоземного пространства. Космос поблизости оставался пустынен, если говорить об объектах искусственного происхождения. Разведывательный зонд одиноко висел на орбите Земли, а его дроны либо находились на борту, либо затихарились где-то на поверхности планеты. Но это вряд ли. Дрон имеет все же значительные размеры, и скрыть его взлет в дневное время от взглядов аборигенов невозможно. Это не крохотный АДМ, который при включенном режиме мимикрии днем на фоне неба уже на высоте в сотню метров не разглядишь. А семиметровую «дуру» при взлете все равно будет видно, поскольку абсолютной невидимости режим мимикрии не дает. Обнаружения аборигенами «братьев по разуму во Вселенной», как я понял, Служба глубинной разведки боится пока что больше всего. Ну и нам же лучше — хлопот меньше. Но это пока не началась Крымская война. А вот тогда можно ждать гостей, поскольку если война пойдет не по «сценарию», то это сразу же привлечет внимание. А моя задача — сделать изменения в ходе истории максимально естественными. Насколько это возможно. В конце концов, ничего, сильно выбивающегося из привычного технического уровня, я применять не буду. Проблема в Российской Империи моего прежнего мира была не в изобретении различных ништяков, а в их внедрении. И если в истории этого мира найдутся хваткие предприимчивые люди, сумевшие оценить по достоинству у ж е изобретенные ништяки и воспроизвести их в металле, то какие могут быть подозрения в прогрессорстве? Так можно и Ползунова с Уаттом обвинить, что они паровую машину раньше положенного времени изобрели.

На подходе к Земле Ганс сбросил скорость и АДМ вошел в атмосферу над противоположной стороной планеты от зонда. Быстро снизившись до семнадцати километров, дальше продолжили полет на меньшей скорости, чтобы не оставлять заметный тепловой след от трения о воздух. Еще полчаса полета, и вот на горизонте показался Санкт-Петербург. Небо на востоке уже начало светлеть. Новый день встает над столицей Российской Империи. Которая еще не знает, какой подарок ей приготовлен. Пусть она получит его не сегодня, а через сотню лет, но что такое сотня лет для Истории?

Ну, вот я и дома. Лежу в своей кровати, никого не трогаю, а в окна уже пробиваются первые солнечные лучи. И снова здравствуй, «просвещенный» XIXвек! Ничего не поделаешь. Придется из мира высоких технологий и космических полетов через гиперпространство снова окунаться в мир гужевого транспорта, парусных кораблей и хранения информации на бумажных «носителях». Которую туда приходится чернилами вносить. Эх, нелегка доля прогрессора. Особенно, если ни в коем случае нельзя допустить, чтобы тебя заподозрили в незаконном прогрессорстве…

Глава 9 Европа. Первые впечатления

Последующие несколько недель были заняты очень плотно учебой и экзаменами. Преподаватели уже не считали глупостью мои слова о сдаче экстерном за этот курс всей оставшейся программы обучения, поскольку видели, что от прежнего разгильдяя Давыдова ничего не осталось. И даже им самим было интересно подискутировать со мной, поскольку в процессе лабораторных работ мне исподволь удавалось подталкивать местных корифеев от науки к нужным выводам. Но делать все так, как будто это произошло случайно. Какую-то роль сыграло также мое (а точнее папенькинно) меценатство. Мы оказали серьезную финансовую помощь институту, оборудовав за свой счет две оснащенные по последнему слову техники лаборатории — механическую и электротехническую. Но никаких скидок на экзаменах мне не делали, поэтому свой диплом инженера я получил заслуженно. Ректор института и профессора, в том числе Якоби, даже предлагали остаться на кафедре и заниматься наукой, проча мне прекрасное будущее и признание в научном мире. Но вот этого мне как раз не надо. Чем дальше мое имя будет находиться от научных открытий, тем лучше. Успешный и богатый фабрикант, мануфактур-советник (надеюсь) Юрий Давыдов привлечет гораздо меньше внимания у Службы глубинной разведки, чем ученый с мировым именем Юрий Давыдов.

Получив диплом, я стал радоваться жизни. Однако, вылезла неожиданная проблема. Нельзя сказать, что я не предвидел ее вообще. Но не предполагал, что она возникнет так скоро. И преподнесли мне ее не неизвестные оппоненты, а собственные родственники. Точнее маменька. Моя маман неожиданно захотела меня женить! Как она говорила, есть «прекрасные партии»! То, что к нам в последние три месяца зачастили гости с девицами на выданье, меня поначалу забавляло. Но вскоре начало напрягать. Если до выпускных экзаменов еще удавалось увиливать от этих мероприятий, ссылаясь на занятость, то после окончания института возможностей для «маневра уклонения» стало гораздо меньше. Отец, правда, на меня не давил, и лишь посмеивался над маменькиными матримониальными планами, заняв нейтральную позицию. А мне что прикажете делать?!

Поняв, что промедление может привести к нежелательным последствиям, я очень быстро собрался, и в ясный летний день 1851 года покинул Санкт-Петербург на почтово-пассажирском пакетботе, идущем в Копенгаген. Никого, идущего во Францию, в данный момент в Санкт-Петербурге не нашлось, а ждать не хотелось. Но ничего страшного, погляжу заодно Копенгаген. Это вполне укладывается в мою легенду. До начала Крымской войны еще есть время, и мне надо посвятить его изучению возможностей будущего противника. В Петербурге и без меня управятся. Выпуск оружия налажен. Наша ЧВК, возглавляемая отставным ротмистром Игнатовым, уже проходит подготовку, совмещая охранные функции с отработкой тактики летучего отряда. Жандармы поначалу хоть и косились подозрительно, но после моих объяснений отстали. Приглядывают, конечно, но не мешают. И на том спасибо. В Кронштадте уже открыт судостроительный завод Бритнева и Давыдова, на котором заложен первый ледокол «Илья Муромец». Надеюсь, что к началу войны он войдет в строй. И будет кому встретить объединенную англо-французскую эскадру. Но это на Балтике. А вот что делать с Черным морем? Нужен быстроходный пароход в качестве вспомогательного крейсера и носителя минный катеров, как «Великий Князь Константин». Тактику его действий я уже разработал, где все сводится к правилу «ударил — удрал». Вступать в артиллерийскую дуэль с линейными кораблями и фрегатами — дурных нет. Пусть этим наши адмиралы занимаются. А я буду пакостить исподтишка, внезапно появляясь там, где меня не ждут, наносить удар под покровом ночи и быстро исчезать. Также вел себя в моей истории «Великий Князь Константин» под командованием будущего адмирала Макарова, но его матчасть оставляла желать лучшего. Я же постарался развить и улучшить эту тактику, разработав новое оружие именно для такого метода ведения войны на море, Когда нет возможности сделать полноценные торпеды и быстроходные торпедные катера. Озвучил отцу идею, но тот сначала поглядел на меня, как на умалишенного. Но после подробного рассказа с приложением чертежей и схем изменил свое мнение, хоть и усомнился, что это сработает. Причем главным аргументом в его словах была не невозможность воплощения в металле, а кто этим вообще будет заниматься? Папенька так и сказал.

— Юра! Это, без сомнения, очень интересно. Но где ты найдешь самоубийц, которые будут подходить чуть ли не вплотную к вражеским кораблям и стрелять этими самодвижущимися минами? И как попасть по проходящему кораблю?

— Батюшка, все не так страшно. Атаки будут проходить только ночью и только по неподвижным целям, стоящим на рейде. Поверь, с расстояния в три-четыре кабельтовых заметить паровой катер ночью практически невозможно. Разве только ночь ясная и лунная, да еще катер попадет на лунную дорожку на воде. Заметить же приближающуюся мину, несущуюся со скоростью порядка пятнадцати узлов, и вовсе нереально. Опыты с механизмами, удерживающими мину на курсе, прошли успешно. Опыты с электрическими двигателями и батареями тоже. Но патентовать это мы не спешим. Пусть будет сюрприз просвещенным европейцам.

— Надо же… Ты уже прямо, как заправский моряк говоришь. Кабельтовы, узлы…

— Так пришлось этому учиться, чтобы при разговоре с моряками не выглядеть глупо. А то, если начну мерить расстояние в верстах, меня же на смех поднимут.

— Ладно, с этим согласен. Но где ты команды для своего парохода и минных катеров найдешь?

— С пароходом никаких проблем нет. Из моряков коммерческих судов. Может кто-то из отставных военных штурманов согласится. С командами катеров сложнее. Поскольку я не нахожусь на действительной военной службе, и в расположении действующей армии могу быть только, как некомбатант, ни один офицер под мое командование добровольно не пойдет. Даже отставной. Все будут тянуть одеяло на себя, считая меня штатской штафиркой. Поэтому думаю укомплектовать команды катеров отставными кондукторами и унтер-офицерами, предложив им хорошее жалованье. Так же, как Игнатову. Думаю, желающие найдутся.

— А сам собираешься командовать этой сборной солянкой?

— Да.

— Но как?! Ты ведь не моряк и не офицер!

— Для того, чтобы быть хорошим моряком, необязательно носить золотые эполеты. Необходимые знания я получу за оставшееся время. Мне нужно научиться водить корабли, причем паровые корабли, что гораздо проще парусников, а не устраивать плац-парады, смотры и практические стрельбы всей эскадрой. Тем более, старшим офицером и вахтенными начальниками можно взять опытных моряков. То же касается и механиков.

— И как они отнесутся к тому, что ими будет командовать капитан без году неделя? Да еще и без капитанского диплома?

— Брать только добровольцев. А капитанский диплом получу во Франции. В качестве фигового листа сойдет и такой. Я уже узнавал, есть там хитрые способы.

— Представляю, какие… Ох, Юрий, затеял ты авантюру… А если эти твои предсказания не сбудутся? Деньги на ветер?

— Зачем деньги на ветер? Насколько мне известно, родня матушки — весьма состоятельные купцы, занимающиеся торговлей зерном из наших южных губерний?

— Да, но причем тут это?

— Батюшка, самому доставлять товар в Европу гораздо выгоднее, чем продавать перекупщикам. Я тут прикинул возможную коммерцию. Если мы поставим наш пароход на доставку зерна из Одессы, или Мариуполя во Францию, то получим неплохую прибыль по сравнению с тем, если бы продали зерно в российском порту. Надо лишь убедить нашу родню прекратить работать по старинке. Мы можем основать свою судоходную компанию по доставке зерна в Европу из портов Черного моря. Можно также возить пассажиров. Обратная загрузка тоже найдется. И это обязательно должны быть пароходы, а не парусники, сильно зависящие от погоды.

— Хм-м, а вот это интересно… Но сдвинуть с места этих упертых ретроградов будет ой как непросто…

То, что непросто, я не сомневаюсь. Но эту задачу взял на себя папенька. Меня все равно никто из родни слушать не станет. Однако, всерьез говорить о зерновых поставках в Европу своими судами можно будет только после войны. А моя задача сейчас из области на грани возможного. За оставшееся время создать некое «вундерваффе», которое с одной стороны не будет слишком вырываться вперед на фоне окружающего, а с другой позволит бить просвещенных европейцев вместе с турками так, чтобы они думали лишь о том, как удрать из Крыма. И после долгих раздумий, просчитав множество вариантов, пришел к выводу, что наиболее удачно в эту концепцию вписывается быстроходный вспомогательный крейсер, несущий на борту минные катера. Вроде «Великого Князя Константина». Но если Макаров был вынужден применять редкостное убожество в виде шестовых мин, которые требовали подходить к цели на дистанцию длины шеста, то мы с Гансом разработали более надежную и эффективную конструкцию. Назвать ее торпедой в полном смысле этого слова было нельзя. Как и ввести в обиход само слово торпеда, имеющее латинское происхождение. Это сразу насторожит Службу глубинной разведки. А так — мина, и мина. Уже давно привычный в русском языке термин.

Наша «недоторпеда», или самодвижущаяся мина, представляла собой нечто вроде лодки колумбийских контрабандистов, которые они использовали в XX веке для доставки наркотиков в США. Конструкция из тонкого металла имела положительную плавучесть и немного возвышалась над поверхностью воды, благодаря чему не требовался гидростат, выдерживающий заданную глубину. Конечно, это позволяло наносить удар только в район ватерлинии. Но сегодняшним деревянным линкорам и фрегатам, не имеющим водонепроницаемых переборок, и этого хватит. В носовой части размещался заряд взрывчатки. Заним шел большой аккумуляторный отсек, электродвигатель и гироскопический прибор с системой управления. Называть его прибором Обри рановато. Пусть будет прибор Давыдова. Мина имела всего один гребной винт, но из-за довольно устойчивого положения на поверхности воды, реактивный момент не оказывал негативного влияния. Опыты на моделях в бассейне прошли успешно. Расчеты показывали, что наша мина может пройти порядка трех тысяч метров со скоростью пятнадцать-семнадцать узлов на начальном участке в тысячу метров, и дальше скорость будет снижаться до полного разряда аккумуляторной батареи. Связываться с созданием парогазовых торпед я не рискнул. Сделать сейчас легкий и прочный баллон высокого давления — еще та проблема. А с электричеством мы продвинулись вперед довольно неплохо, подключив к этому делу Якоби. Конечно, стрелять такими минами можно только ночью и в тумане (Ганс мне в помощь), но у просвещенных европейцев и такого нет. Однако, с носителями этого нового оружия тоже хватает проблем. Как в малые размеры втиснуть достаточно мощную паровую машину и котел с запасом угля и воды, да еще обеспечить этому носителю «недоторпед» приемлемую мореходность и достаточно высокую скорость хотя бы узлов пятнадцать. Если бы не помощь Ганса, то мне самому долго пришлось бы подбирать подходящую конструкцию методом «научного тыка». Хорошо, что катера можно построить заранее, и как следует испытать в Финском заливе в различную погоду. Разумеется, не раскрывая истинного назначения. В их внешнем облике не будет ничего, что выдавало бы носителей нового вида оружия. Пусть все соглядатаи считают, что Давыдовы новую игрушку придумали. А вот с минами так не получится. Возможно, придется открыть часть правды жандармам. Мы ведь для России стараемся. Хотят — пусть наблюдают. Лишь бы не мешали. Но постройка катеров и мин — это лишь часть дела. Причем не самая затратная и сложная. Гораздо сложнее постройка парохода с требуемыми тактико-техническими данными. Строить в Европе — не вариант. Всегда могут возникнуть какие-то коллизии, из-за чего пароход не будет готов к нужному сроку. Поэтому строить придется в Кронштадте, на нашем заводе. Другого выхода просто нет. А времени осталось немного…

Ладно, размечтался я что-то. В данный момент вокруг простирается Финский залив, позади удаляется остров Котлин, а я стою на палубе датского пакетбота «Тритон», идущего из Санкт-Петербурга в Копенгаген. Идем пока что под машиной, поскольку ветер встречный. Хоть «Тритон» и имеет парусное вооружение, но заниматься лавировкой при встречном ветре на этом пузатом корыте с гребными колесами — занятие для мазохистов. А поскольку для почтово-пассажирского пакетбота очень важно соблюдение расписания (или того, что считают расписанием в этот «просвещенный» век), то наш капитан Фредерик Йенсен, подданный датской короны, не стал останавливать машину и гасить котлы после прохода Кронштадта, а продолжил путь на запад, дымя трубой и шлепая плицами гребных колес по серой глади Финского залива, покрытого небольшими волнами. Погода хорошая, ветер слабый, и наш кораблик бежит вперед, разогнавшись до девяти узлов.

Вот наконец-то и состоялось мое знакомство с творениями местных корабелов. Пока «Тритон» стоял в Петербурге под погрузкой, постарался сразу же наладить хорошие отношения с капитаном и механиком, проявив здоровое любопытство в отношении парохода, и попросив рассказать и показать, «как оно все устроено». Поскольку я — молодой инженер, только что закончивший институт, и собираюсь посвятить себя искусству судостроения. Возражений не последовало, Капитан и механик быстро узнали, что за пассажир к ним пожаловал, поэтому постарались удовлетворить мое любопытство по максимуму. Пока «Тритон» стоял в порту, мне удалось под присмотром выделенного в качестве гида матроса облазить все закоулки пакетбота. А механик Густав Нильсен — тоже датчанин, устроил подробную экскурсию по машинному и котельному отделению, с гордостью рассказывая о своем хозяйстве. Я, естественно, ахал и восхищался. А про себя думал, что это — образец того, как не надо делать.

«Тритон» был построен в Англии всего два года назад, так что можно было сказать о нем, как о последнем слове английской техники. Но заложенные в него еще на стадии проектирования конструктивные недостатки делали данный проект совершенно неподходящим для моих целей. Причем нельзя было винить в этом английских корабелов. Концепция морского судна с механическим двигателем еще толком не сложилась. Поэтому частенько на свет появлялись такие «шедевры» судостроения, что оставалось только удивляться, как они вообще умудрялись доходить до порта назначения, избежав пожаров и взрывов паровых котлов. А поскольку надежность паровой машины в данный исторический период оставляла желать лучшего, а запасы угля на борту ограничены, то все пароходы имели парусное вооружение. Кто-то более совершенное, кто-то попроще, но имели все. Также очень мне не понравились деревянный корпус и гребные колеса. Сочетание деревянного корпуса и топки парового котла — довольно опасное соседство. Чему было много подтверждений в истории. А гребные колеса хороши для рек, где не бывает большого волнения. Для моря же, лучше гребного винта, даже в моем мире и в мое время, лучше так никто ничего и не придумал. Но здесь об этом пока еще не знают. И продолжают устанавливать гребные колеса на морские суда, где они работают далеко не лучшим образом в неподходящих для себя условиях. Я тоже не собираюсь никого переубеждать. Во-первых, пусть господа «просвещенные мореплаватели» и дальше пребывают в состоянии невежества какое-то время. А во-вторых, меня даже слушать никто не станет. Кто я такой против матерых зубров английского судостроения? В целом же пароходик у англичан получился довольно крепкий и мореходный, надо отдать им должное. Поэтому можно надеяться, что до Копенгагена мы доберемся благополучно.

Ладно, время ознакомиться с технической стороной интересующих меня вопросов еще будет. А пока можно посмотреть со стороны, с чем же мне предстоит столкнуться в «просвещенной» Европе. Пассажиров на пакетботе хватало, причем в основном одни иностранцы. Подданных Российской Империи всего четыре человека. Кроме моей скромной персоны еще два чиновника Министерства иностранных дел и купец, направлявшийся в Данию по своим коммерческим делам. Они меня не интересовали, поскольку купец сразу же после выхода из Петербурга стал отмечать с найденными собутыльниками начало нашего морского путешествия, а дипломаты держались обособлено, и идти на контакт не хотели. Зато другие пассажиры дали массу информации, сами того не подозревая. В основном здесь были датчане и пруссаки, среди которых затесались два француза и два голландца. Но голландцы составили компанию нашему поклоннику Бахуса, а вот французы имели неосторожность начать обсуждать Россию в негативном свете в моем присутствии, будучи уверенными, что я их не понимаю. Они прибыли на «Тритон» незадолго до отхода, и слышали, как я общался с капитаном на хорошем немецком. И возможно, приняли меня за пруссака. Поэтому сейчас не стеснялись в выражениях. Я как раз беседовал с коммерсантом из Копенгагена, который тоже неплохо знал немецкий, а заодно слушал словоизлияния представителей «прекрасной» Франции.

— Поль, я до сих пор не пойму, что ты нашел в этой варварской стране? Зачем мы сюда притащились?

— А чем ты недоволен? Разве мы не получили то, что хотели?

— Получили. Но смотреть на эти рожи и улыбаться им, считая этих варваров цивилизованными людьми… Нет, Поль, это выше моих сил!

— Не привередничай, Луи! В нашем деле будешь улыбаться самому черту, если хочешь быть в прибыли. А такой прибыли, как в этой дикой России, мы не найдем больше нигде. Или ты забыл, чем закончился наш прошлогодний вояж в Лондон?

— Упаси господь… Но все равно, неужели тебе не противно общаться с этими варварами, считающими себя ровней цивилизованным европейцам?

— У тебя есть лучшие варианты? Озвучь их, с удовольствием выслушаю!

— В том-то и дело, что нет.

— Вот и не скули! А то удачу спугнешь…

Дальнейшее было в том же духе. От «утонченных» французов не отставали несколько менее «утонченные» датчане и пруссаки, когда разговаривали между собой на своем языке. То, что я знаю датский и немецкий (а также многие другие языки благодаря Гансу), им было неведомо, поэтому господа европейцы не стеснялись в выражениях. На всякий случай брал на заметку наиболее рьяных «критиков». Как знать, планета круглая. Может и встретимся когда-нибудь. Буду знать, с кем имею дело.

Дальнейшие дни нашего плавания по Балтийскому морю прошли однообразно. Погода стояла хорошая, не качало, и пассажиры весело проводили время, давая возможность наблюдать за ними в естественной обстановке. Я же снова посетил «преисподнюю», как называла машинное и котельное отделение команда «Тритона», посмотрев на работу машины на ходу. Конечно, зрелище впечатляющее. В моем прежнем мире такого уже не увидишь. Попутно сделал для себя заметки, что хорошего можно взять из английского проекта, что изменить, а от чего вообще отказаться. А еще я все же наказал хамов французов. Убедившись, что они заядлые картежники, сделал так, чтобы до них дошли слухи обо мне, как о непутевом наследнике богатого русского промышленника, направляющегося в Европу, причем склонного к азартным играм. Ведь зачем отпрыски русских нуворишей отправляются в Европу? Сорить деньгами, естественно! Вот эти два недоумка и решили обчистить меня, очень умело (как они считали) надавив на мою жадность. В результате игра превратилась в увлекательное шоу, которое завладело вниманием всех пассажиров, оказавшихся в этот момент в кают-компании. Зная прекрасно все приемы по «окучиванию лоха», с помощью Ганса я в нужный момент поломал представителям прекрасной Франции их коварные планы. В результате месье лишились крупной суммы наличных. Хоть они и заподозрили меня в шулерстве, что было ясно по их негодующим взглядам, но не стали поднимать шум. Поскольку поняли, что их раскусили. Зачем я так поступил? По двум причинам. Во-первых, надо создать нужное мнение о себе в Европе, как о типичном русском нуворише. Которому не чужды азарт и все радости жизни. Что подстегнет интерес иностранных разведок к моей скромной персоне. А во-вторых, выявить возможных соглядатаев. Вот не верю я, что таинственный мистер Икс так просто отказался от своих планов, и оставил меня в покое! И если наблюдатели здесь есть, то они как-то себя проявят. Но… Ничего не произошло. А на следующий день «Тритон» прибыл в Копенгаген.

Столица датского королевства встретила пасмурной погодой. Порт был забит судами под различными флагами, и прибытие нашего пакетбота никакого ажиотажа не вызвало. Быстро пройдя положенные формальности, я оказался на берегу и сразу же оказался в разноязычном человеческом круговороте, заполонившем портовую часть города. Отовсюду слышалась не только датская, но также шведская, норвежская и немецкая речь. Взяв извозчика, попросил доставить меня в отель «Данмарк», о котором собрал информацию еще в Петербурге. Останавливаться в каком-нибудь клоповнике никакого желания не было.

Шикарный отель «Данмарк» в центре города на клоповник явно не походил, в чем я убедился, едва зайдя вестибюль. Останавливались здесь весьма состоятельные персоны, поэтому уровень сервиса был очень высок. Как и цены. Это раньше я постарался бы избежать подобных мест, где легко засветиться, но сейчас требовалось наоборот пустить пыль в глаза, создать себе определенный имидж у европейских «партнеров». Да и невеликие это деньги для наследника промышленной империи Давыдовых. Так что своего тотемного земноводного зверя, взбунтовавшегося при озвучивании стоимости проживания, я все же успокоил. Для дела ведь стараюсь, а не для забавы.

Вот я и в Европе, будь она неладна. Расположившись в шикарном номере отеля на втором этаже, прикинул дальнейшие действия. В порту выяснилось, что ближайшая возможность добраться до Франции с комфортом и без пересадок будет только через неделю. Французский пакетбот «Нормандия» выйдет из Копенгагена и отправится в Гавр. Куда мне и надо. В принципе, ничего нового я там все равно не у знаю. В памяти Ганса содержится вся необходимая информация. Но надо уточнить ряд конкретных деталей по французскому судостроению этого мира. А то, как бы случайно что-нибудь не «изобрести», о чем здесь еще даже не догадываются. Такое мне совершенно не нужно. И так придется по краю ходить, чтобы не превысить допустимый порог в моем прогрессорстве.

Просмотрев сегодняшние газеты, сложенные стопкой на столе (датский язык для меня тоже не проблема — спасибо Гансу), решил ознакомиться с датской кухней, отправившись в ресторан при отеле. Надо проверить кое-что. Полной уверенности не было, но мне показалось, что от самого порта до отеля меня «вели». Причем вели очень грамотно. Уровень явно выше, чем у простой уличной шпаны, позарившейся на «упитанного» клиента. Если это обычный криминал, то проблем нет. А вот если не криминал…

Я отдавал должное французскому вину в ожидании приготовления обеда, оглядывая посетителей. Зал ресторана был почти пуст в это время. Поэтому человек в дорогом костюме, сразу же направившийся к моему столу, едва войдя в ресторан, меня заинтересовал. Память подсказывала, что мы не знакомы. Среди пассажиров «Тритона» его тоже не было. Но он меня явно знает и настроен побеседовать. Ладно, побеседуем…

— Добрый день! Простите великодушно, но не Вы ли случайно Юрий Александрович Давыдов?

Незнакомец говорил на русском и не выглядел подозрительно. Но я на всякий случай изобразил «фермера дядю Ваню».

— О-о-о, Вы тоже из России?! Добрый день! Рад встретить соотечественника в здешних краях! Да, я и есть Юрий Александрович Давыдов. С кем имею честь?

— Разрешите представиться — Троекуров Матвей Игнатьевич, купец. Или негоциант, как говорили при Петре Великом. Я тоже остановился в этой гостинице и случайно узнал, что сегодня прибыл гость из России…

Неожиданный визитер тоже собирался отобедать, поэтому я не видел ничего предосудительного в том, чтобы сделать это в компании. Как оказалось, Троекуров прибыл сюда по коммерческим делам месяц назад, и вскоре собирался обратно в Санкт-Петербург. В разговоре он даже не пытался выведать какие-то промышленные секреты, и не стал делать мне «заманчивые» предложения о сотрудничестве. А после сытного обеда с горячительными напитками откланялся, сославшись на срочные дела, оставив меня в раздумьях. Что это было? Действительно совершенно случайная встреча с соотечественником, или тонко продуманный ход неизвестного противника для установления доверительных отношений? Данных пока слишком мало. Подготовить встречу заранее не могли, поскольку до последнего момента никто не знал, что я остановлюсь именно в «Данмарке». Ведь в Копенгагене есть и другие хорошие гостиницы. Но замеченная слежка не давала покоя. Неужели ребята так быстро сработали, и подогнали мне этого «негоцианта»? Ладно, подождем. Если господин Троекуров, или кто он там на самом деле, не станет искать дальнейших контактов со мной, то может быть и в самом деле это случайная встреча. А вот если наоборот… Поэтому ждем, что дальше будет…

Однако, вопреки опасениям, ничего из ряда вон выходящего не произошло. С Троекуровым мы встретились еще раз за ужином, но эта встреча оказалась последней. На следующий день он собирался покинуть Данию и возвращаться в Санкт-Петербург. Никаких «заманчивых» предложений от него так и не последовало. Слежку в последующие дни я не обнаружил. То ли потеряли ко мне интерес, то ли действовали более тонко, подключив большое количество людей. Правда, по злачным местам я не ходил, сосредоточив свое внимание на городских достопримечательностях, особое внимание уделив королевскому историческому музею и городской библиотеке. В чем у меня имелся свой, сугубо профессиональный интерес. В этом мире Англия также дважды нападала на нейтральную Данию чисто в «профилактических» целях, чтобы не допустить попадание датского флота в чужие руки. Здесь тоже произошло «копенгагирование» в 1807 году, приведшее к сильному разрушению и многочисленным пожарам в Копенгагене. Вот и хотелось получить информацию из первоисточников. В музее служители, знающие немецкий, рассказали много интересного. В библиотеке же возникли сложности. Все материалы интересующего меня периода в основном были на датском языке. Который российский инженер Юрий Давыдов, недавно закончивший институт, по легенде не знал. Вот и явился в библиотеку на всякий случай с большим словарем, и на чудовищной немецко-датской абракадабре попытался объяснить, что ему надо, Но библиотекари поняли, быстро нашли человека, хорошо знающего немецкий, и он обеспечил меня нужными материалами, чтение которых заняло три дня. Ради достоверности я частенько заглядывал в словарь, иногда делая выписки, таким образом работая на публику. Полученная информация лишний раз подтвердила, что англосаксы — в любом мире англосаксы. У которых не может быть постоянных друзей и постоянных врагов, а есть лишь постоянные интересы. И которые очень любят воевать чужими руками. Знаменитая фраза английского премьер-министра Палмерстона «Как плохо, когда с Россией никто не воюет», еще не произнесена. Но весь ход истории говорит об этом.

Оставшиеся до отплытия дни посвятил прогулкам по городу, сравнивая этот Копенгаген с тем, в котором бывал раньше в своем прежнем мире. Сходство было очень большое, хотя и не абсолютное. Но возможно в моем мире просто не сохранилось то, что окружало сейчас. Как бы то ни было, первое знакомство со здешней Европой состоялось. Датчане в основной массе оставили благоприятное впечатление о себе. Открытый и благожелательный народ, хотя и довольно прижимистый. Во всяком случае, врагами «цивилизованного мира» русских тут не считали.

Спустя неделю ранним утром я покинул гостеприимную Данию на французском пакетботе «Нормандия». Позади удалялся Копенгаген, а впереди лежали Зунд, Каттегат, Скагеррак и Северное море. Посмотрим, как встретит Франция. Действительно ли она настолько «прекрасная», как утверждают сами французы, и наши отечественные франкофилы из «высшего общества», буквально раболепствующие перед всем французским. Но у меня, располагающего информацией из более поздних источников, несколько иное мнение. И лучше держать его при себе, если не хочешь стать врагом «высшего общества» в Петербурге.

Глава 10 Первое знакомство с La Belle France

Путешествие из Копенгагена в Гавр прошло не так безмятежно, как предыдущее. Если Каттегат еще радовал погодой, то вот когда мы подошли к Скагерраку, морская стихия показала свой норов. А возле мыса Скаген — самой северной точки Ютландского полуострова, попали в шторм. «Нормандия» с трудом выгребала против ветра, содрогаясь всем корпусом от ударов волн. Пассажиры в подавляющем большинстве лежали в койках, страдая от морской болезни. Но мой «модернизированный» Гансом организм был невосприимчив к этой напасти. И у меня снова взыграл исследовательский зуд. С разрешения капитана и механика я посетил машинное и котельное отделение, наблюдая за работой механизмов и машинной команды. На палубе ознакомился с работой вахтенного помощника капитана и рулевых, наблюдая, как они управляют пакетботом в условиях шторма. Из чего сделал вывод, что корабелы будущего оказались абсолютно правы, отказавшись от гребных колес на морских судах. «Нормандия» имела гребные колеса, которые то зарывались глубоко в волны, то практически полностью выходили из воды, из-за чего их тяга была крайне неравномерной. Что приводило к потере скорости и тряске деревянного корпуса, скрипевшего всеми соединениями. Нет, такое счастье нам не надо. Винты, и только винты!

Но, как бы то ни было, то ли с божьей, то ли с чьей другой помощью, до Гавра мы все же добрались. Что меня удивило, поскольку усилившийся западный ветер некоторое время относил «Нормандию» назад — к побережью Ютландского полуострова. Гребные колеса оказались практически бесполезны в условиях сильного встречного ветра и волнения. Я уже стал опасаться, что нас выбросит на берег. Но команда пакетбота успокоила, сказав, что такие ветра не бывают здесь продолжительными в летний период. Так оно и оказалось. Ветер начал стихать, и «Нормандия», выжимая все из свой машины, кое как стала двигаться вперед. Вскоре погода улучшилась, и лишь оставшаяся на море зыбь говорила о недавнем буйстве стихии. На подходе к Гавру ветер стих почти полностью, и вскоре «Нормандия» замерла у пассажирского причала гаврского порта.

Здравствуй, прекрасная Франция! Куда стремится все «высшее общество» и либералы столицы Российской Империи. И не только столицы. И не только «высшее общество» и либералы. Что российские нувориши находят здесь такого притягательного, не понятно. Как по мне, так обычная европейская страна. С такими же проблемами, как у всех в это время. Да, во Франции есть красивые места, где гостям из «варварской Московии» будут рады. Но только, если у них толстый кошелек. Так это характерно для любой страны. Даже для забытых богом Индокитая, Парагвая, или еще какой Папуасии. А пресловутое «Свобода. Равенство. Братство» есть лишь на бумаге. До свободы и равенства, а тем более до братства, здесь как до Пекина раком. Но наши доморощенные либералы, падкие на красивые слова, этого не понимают. Да, здесь нет крепостного права, как в России. Но процветающая во Франции долговая кабала мало от него отличается. А власть строго следит за тем, чтобы все было «по закону». То есть право власть имущих драть три шкуры с населения старательно поддерживается. Что, тем не менее, ничуть не мешает всем слоям населения Франции в этом мире относиться к российским подданным, как к варварам. Всем без исключения. В том числе и к нуворишам, которым будут улыбаться, а в душе считать их недалеко ушедшими от дикарей Соломоновых островов. Забыли недоумки, чем поход Великой Армии на Москву закончился. И что за этим последовало. Причем не так уж давно по историческим меркам. Короткая у людей память. Ну ничего. Если все получится, как я задумал, то скоро мы проведем сеанс «интенсивной терапии» по излечению жителей прекрасной Франции от этого недуга.

Ладно, об этом говорить еще рано. До начала Крымской войны два года, если она и здесь начнется «по графику». Но все говорит о том, что так и будет… А вот и первые представители прекрасной Франции на борт пожаловали — таможенные и полицейские власти. К пассажирам первого класса отношение все же уважительное. Мой безупречный парижский диалект французского языка также играет немаловажную роль. Эх, месье, вы все еще судите о людях «по одежке». И невдомек вам, какой матерый хитрый лис в ваш французский «курятник» пожаловал…

Но вот формальности закончены, и я ступаю на французскую землю. Первые французы, которые встречают меня на берегу, это многочисленные извозчики, наперебой предлагающие свои услуги. Не будем выделяться из общей картины. Буржуй я, или кто? На извозчике отправляюсь в приличный отель в центральной части города, делая вид, что любуюсь местными достопримечательностями. А на самом деле пытаюсь обнаружить слежку. Но слежки нет. Может быть это у меня паранойя разыгралась? Так сказать, профессиональная деформация? Ничего, пусть моя паранойя на пару с Гансом ищут возможные неприятности, хуже не будет. А я пока подумаю, что делать дальше.

Сложность ситуации была в том, что почти до самого выхода из Петербурга у меня имелось весьма общее представление о текущих событиях во Франции. Сведения приходили в столицу Российской Империи с опозданием, да и те в основном касались светской хроники, что мне не особо надо. Но один интересный для себя момент я все же выяснил, и это заставило ускорить отъезд. В Тулоне уже спущен на воду и достраивается новейший винтовой линейный корабль «Наполеон». Своего рода последнее слово техники во французском судостроении. В моем мире «Наполеон» вошел в строй в мае следующего года. Но судя по дошедшей до России информации, здесь это может произойти гораздо раньше. Если только борзписцы ничего не напутали. А то, они частенько выдают желаемое за действительное. Но если сведения о скором вхождении «Наполеона» в строй верны, то мне надо поторапливаться. Сначала думал посетить верфи Гавра, Шербура, Бреста, и лишь потом направиться в Тулон. А теперь придется менять первоначальные планы. Сразу же из Бреста отправиться в Тулон, посетив по дороге Париж. Тут уж деваться некуда. Если, будучи во Франции, я не удостою Париж своим вниманием, то в Петербурге этого просто не поймут. И я стану белой вороной в глазах всего «высшего общества». Но сейчас надо отдохнуть несколько дней, вкусив все прелести жизни в прекрасной Франции после путешествия на тесной дымящей коробке, швыряемой волнами. Иначе меня тоже не поймут.

Что касается самой Франции, с ее будущим тоже не все ясно. Сейчас пока еще существует Вторая Республика, которую возглавляет президент Луи Наполеон Бонапарт. Племянник своего знаменитого дяди Наполеона Первого. В моем мире Вторая Республика прекратила существование в декабре 1851 года, став Второй империей. А президент Луи Наполеон Бонапарт стал императором Наполеоном Третьим. Пока что никаких заметных расхождений в истории в этот исторический период я не обнаружил. Так что, с высокой долей вероятности, и здесь возникнет Вторая империя. Но вот дальше будем посмотреть. Если Наполеон Третий красиво сядет в лужу в ходе Крымской войны, то этого ему не простят. И Третья Республика может возникнуть лет на пятнадцать раньше. Но это уже проблемы Наполеона Третьего, а не мои. Мне бы со своими разобраться…

Пока добирались до гостиницы, удалось составить некоторое впечатление о Гавре. Обычный приморский город без особых претензий на роскошь. Как и подавляющее большинство приморских городов в Европе. С точки зрения обычных гостей из России — ничего интересного. Вот Париж… О-о-о, Париж!!! Но я-то не совсем «обычный» гость…

Отель «Бриджит» в центре города оказался вполне приличным местом, способным удовлетворить вкусы самых привередливых постояльцев. Поселившись в номере и выяснив, что моих соотечественников в отеле нет, решил пройтись по городу, для чего специально переоделся в простую неброскую одежду, как у местных обывателей. Незачем привлекать внимание. Опираясь на свой богатый прежний опыт, я знал, что вот такие пешие неторопливые прогулки могут дать массу интересной информации. А хорошее знание языка поможет выдать себя за француза. Пусть не местного, но приехавшего из провинции. С таким человеком легче пойдут на контакт, чем с иностранцем. Проверено. Вот и поглядим, что тут творится.

Что и говорить, впечатлений я получил массу. Переговорил со случайными посетителями бистро, прошелся по улицам, зашел в небольшие магазинчики. Прошелся также по «неблагополучным» местам, где меня три раза попытались ограбить. Но здешние аборигены не знакомы с боевым комплексом рукопашного боя, которому обучают на факультете планетарной разведки, поэтому у них ничего не вышло. Гансу приказал следить за ситуацией и не вмешиваться без крайней необходимости. Зачем, спрашивается, мне такой экстрим? Из практических соображений. Надо проверить возможности моей новой тушки, подготовкой которой я усиленно занимался все это время после внедрения. А на ком проверить? На тех, кого не жалко, естественно! И кто не побежит жаловаться в полицию. Прежние навыки удалось восстановить довольно быстро, как и увеличить физические возможности. «Модернизация» тела с помощью АДМ уже хорошо отработана, но вот проверить себя в деле по максимуму было проблематично. Светиться в Петербурге не хотелось. Ведь от случайных свидетелей никто не застрахован. Не ликвидировать же всех, кто окажется поблизости. Ну а в Гавре, где портовой шпаны — как блох на уличной собаке, сам бог велел. Здесь никаких проблем быть не должно. Надолго я здесь все равно не задержусь, а местная полиция хорошо знает своих подопечных, поэтому вряд ли будет усердствовать в расследовании. Действовал жестко, не миндальничая. Убивать напавших на меня грабителей не стал, но покалечил серьезно. О своем прежнем ремесле им теперь придется забыть. Некоторых разговорил, узнав от них много интересного о криминальном мире Гавра. Как знать, может и пригодится. В общем, результатом прогулки по городу я остался доволен. А теперь хватит изображать местного обывателя, пора возвращаться в мир роскоши и удовольствий. То есть в отель. Время еще не очень позднее, так что и поужинать в ресторане успею.

Оглядев место последнего «инцидента», и убедившись, что случайные свидетели постарались исчезнуть, всячески демонстрируя, что они свидетелями не являются, с чувством выполненного долга отправился обратно по уже знакомому маршруту, игнорируя призывные взгляды и реплики то и дело попадавшихся местных жриц любви, вышедших вечером «на охоту». Месье Давыдов со всяким уличным сбродом не связывается. На обратном пути никто уже не пытался облегчить мои карманы. Видно, какое-то подобие «оперативной связи» у местных бандюков здесь имелось. Ну и ладно, я не в претензии. Держите со мной дистанцию, месье. Целее будете.

Вечер прошел тихо и спокойно. Поужинал в ресторане отеля, вежливо отклонив намеки одной состоятельной супружеской пары «отужинать при свечах». Надо же, местные любители клубнички уже повелись на мою смазливую и безобидную внешность. Ничего, мне такой имидж только в плюс. Никто всерьез не опасается «мальчика из хорошей семьи». В некоторых случаях этот образ даже лучше, чем образ «фермера дяди Вани», который я успешно эксплуатировал. Но если сейчас возраст и внешность позволяют максимально эффективно использовать другую личину, то пуркуа бы и не па? Увы, мадам и месье, но у меня на сегодняшнюю ночь другие планы. Хотя, мадам очень даже ничего… И судя по внешним признакам (Ганс определил), со здоровьем у них все в порядке. Молодцы мадам и месье, с кем попало не связываются. Можно было бы мадам вдвоем с месье… Так сказать, «сыграть на рояле в четыре руки»… Но в другой раз…

Оказавшись в своем номере, запер дверь и открыл окно. Третий этаж, как раз оптимальный вариант. А теперь займемся делом. Моя тушка будет здесь отдыхать до утра, а вот нам с Гансом предстоит поработать. Приняв ванну и улегшись в кровать, дал команду Гансу на перенос. Когда очнулся в АДМ, еще раз просканировал окружающее пространство, и не найдя ничего подозрительного, включил режим мимикрии и осторожно подлетел к проему окна. Снаружи все спокойно. Внизу на улице довольно многолюдно, но вверх никто не смотрит. Да и темно уже, на фоне ночного неба заметить маленький АДМ не реально. Окно можно оставить открытым. Сейчас лето, тепло, и моя тушка не замерзнет. Пусть пока отдыхает, а мы с Гансом займемся благородным делом шпионажа. Осторожно выбравшись из окна, прошли вдоль стены до самой крыши. Проверили, нет ли на ней кого-нибудь. И лишь потом стартовали, быстро набрав высоту и исчезнув в ночном небе.

Первая наша цель — верфь Гавра. Хоть она и охраняется, но до настоящих мер безопасности аборигенам очень далеко. Тем более, здесь еще даже не допускают мысли, что любопытные вроде нас могут не только перебраться через забор, но и свалиться с неба. В буквальном смысле. Снизившись до сотни метров, следуем над стапелями верфи, на которых стоит ряд кораблей в разной степени готовности. Те, что уже спущены на воду, стоят у причальной стенки. На верфи тишина, работа здесь ведется только в светлое время суток. Лишь кое-где мелькают фонари охраны, совершающей обход территории. Облетев всю верфь по периметру, убедились, что ничего, заслуживающего внимания, здесь нет. На стапелях и у причала одни парусники, паровых кораблей не видно. Разве только те, где стоит один лишь голый набор без обшивки, но там еще сложно что-либо понять. Да и до спуска на воду этих корпусов пройдет не один месяц. А это значит, что в Гавре мне делать нечего. Надо отправляться в Тулон и узнать максимум подробностей о конструкции «Наполеона». Все остальное, что есть во французском флоте, представляет гораздо меньший интерес. А первые французские броненосные плавучие батареи типа «Девастасьон», получившие боевое крещение возле Кинбурна в 1855 году, еще даже не начинали строить. Хотя идея броненосного парового корабля уже предложена французскими корабелами, и даже есть теоретические разработки. Но пока данная тематика отклонена большим начальством. И слава богу. Только к началу Крымской войны нам броненосцев у врага не хватало. Первый броненосец будет в российском флоте! И он уже заложен на верфи в Кронштадте. Правда, ни командование российского флота, ни сам флот об этом еще не знают… Из раздумий о предстоящих великих делах меня выводит Ганс.

— Командир, здесь уже все осмотрели. Съемка стапелей закончена. Мастерские смотреть будем? Там как раз вентиляция открыта. Можно выбрать момент, когда охраны рядом не будет.

— Давай посмотрим. Вряд ли что интересное найдем, но чтобы лишний раз сюда не возвращаться. А потом в порт.

— Принято!

Мастерские, как и ожидалось, никаких сюрпризов не преподнесли. На папенькиных заводах оборудование как бы не получше установлено. Обследовав все закоулки мастерских и убедившись, что искать чудеса инженерной мысли здесь бесполезно, тихо исчезли тем же маршрутом, каким и пришли. За все время пребывания на верфи нас так никто и не обнаружил. А теперь летим к военному порту, где стоят боевые корабли французского флота. Вряд ли там найдется что-то, чего нет в памяти Ганса, но чем черт не шутит, когда бог спит? Ускоренной постройкой «Наполеона» французы уже «выбились из графика» истории. Может и еще что-то неожиданное у них найдется.

Увы, в порту не нашлось ничего, заслуживающего внимания. Всего лишь парусные военные корабли и два колесных пароходо-фрегата, которые меня совершенно не интересовали. Поэтому занялись картографированием Гавра с воздуха. Может когда и пригодится. Заняло это не так уж много времени, и вскоре после полуночи мы вернулись в отель. Ганс остался бдить, следя за окружающей обстановкой, посадив АДМ на верх шкафа, а я снова вселился в свою тушку и продолжил дрыхнуть. До утра все равно делать нечего. Днем погуляю по городу, как нормальный турист, а вечером — поглядим. Может и «поужинаем при свечах» с какой-нибудь дамочкой. Специально искать не буду, но если мадам сама проявит инициативу, то почему бы ее не порадовать?

Следующий день начался с прогулки по городу, но не в обличье местного «пролетария», а богатого нувориша из варварской Московии. Нет смысла и дальше соблюдать маскировку. В Гавре я уже выяснил все, что хотел. Ничего нового местные корабелы не придумали. Поэтому можно со спокойной совестью брать информацию из памяти Ганса, и выдавать ее за добытые с большим трудом и с риском для жизни разведданные. Добавить к ним массу интересных деталей о происходящем в Тулоне, с места постройки «Наполеона». Надо создавать благоприятное мнение о себе у господ жандармов. Пригодится на будущее. Да и кое-какие преференции для себя тоже надо выторговать. Деньги меня не интересуют, жандармы это понимают. А вот от ордена я бы не отказался! Пригодится на будущее. Что тут самое низшее, чем награждают штатских штафирок вроде меня? Тоже «Станислав», как и в моем прежнем мире…

Так, что-то меня не туда занесло. Как говорится, «курочка в гнезде», а я уже об орденах думаю. Отложим вопросы о наградах до возвращения в Россию, тогда и поговорим на эту тему с господином Бенкендорфом. Пусть поспособствует. А пока что мне предстоит комфортабельное путешествие на речном пассажирском пароходе по Сене от Гавра до Парижа. Оценю уровень европейского сервиса.

Что сказать? Понравилось. Французы в комфорте толк знают. Заодно и картографирование Сены ночью провел. Тоже лишним не будет. И вот здравствуй, Париж! Я сходу окунулся в жизнь французской столицы в полной мере. Как дневную, так и ночную.

Дневная мало отличалась от того, что было в Гавре. Только столпотворения и шума во французской столице гораздо больше. А вот ночная… Теперь с полным правом можно говорить, что в Париже я побывал! Знаменитые парижские рестораны и казино оказались вполне достойны тех восторженных слов, которые произносили в петербургских салонах представители «высшего общества». Правда, если подойти к делу беспристрастно, то сразу видно, что качество заведений подобного рода в столице Российской империи ничуть не хуже. А кое в чем даже лучше. Но не вздумайте озвучить подобное в петербургских салонах! Остракизм вам будет обеспечен надолго. Но я такими благоглупостями заниматься не собираюсь, поэтому по возвращению домой воздам положенную хвалу La Belle France иParis.Как говорится, в стае надо быть серым. А пока можно понаблюдать за будущими противниками в их естественной среде обитания. Знакомства полезные завести, если удастся. Да и вообще отдохнуть от трудов праведных.

Отдых продлился две недели. За это время отметился в казино, как заядлый и удачливый игрок (спасибо, Ганс!) и отъявленный повеса. То есть бабник, если перейти на язык родных осин. Все это не могло пройти незамеченным мимо тех, для кого моя персона представляла интерес. Первые признаки такого интереса обнаружились через пару недель, поэтому я принял решение тихо исчезнуть из Парижа. И это мне удалось. Во всяком случае, слежки за собой не заметил, и покинул благословенный Париж, оставив его в неведении о ближайшем будущем.

Глава 11 Соединение приятного с полезным

Поездка по железной дороге оставила незабываемые впечатления. С таким видом транспорта в стиле ретро и с претензией на роскошь я еще не сталкивался. Но в общем и целом поездкой в вагоне первого класса остался доволен. Это не на лошадках трястись и пыль глотать. Какой-никакой, а прогресс! Правда, часть пути от Парижа до Тулона все же пришлось проделать на лошадях, поскольку сплошной линии железных дорог, соединяющих французскую столицу с Тулоном, пока еще нет. Ну и ладно. Это же не от самого Петербурга, или Москвы через половину Европы на лошадях трястись. Не представляю, как здесь раньше таким образом «до городу Парижу» наши любители всего французского добирались.

Но вот наконец-то я прибыл в Тулон, где в данный момент находится объект моего интереса — винтовой линейный корабль «Наполеон». А также известный французский инженер-кораблестроитель Депюи де Лом, с которым мне очень хотелось познакомиться. Как ни крути, но в моем мире это был признанный авторитет не только во французском, а вообще в мировом кораблестроении. Правда, здесь он об этом еще не знает. Но я-то знаю!

Никогда не забуду нашу первую встречу. Поймать энергичного француза оказалось непросто, и удалось это лишь спустя два дня по прибытию в Тулон. Но сложностей в общении с ним не возникло. Свою роль сыграло также мое отличное знание французского языка, в том числе технического. Знаменитый корабел хоть и был на четырнадцать лет старше меня нынешнего, и уже достиг определенных успехов, но какого-то снобизма в нем не наблюдалось. Единственное, что его удивило, так это почему для изучения искусства кораблестроения я выбрал Францию, а не Англию. Которая, как известно, «Владычица морей», и все такое. Вот тут я и зашел с козырей.

— Возможно, сейчас я говорю крамольные вещи, месье де Лом. Но у меня есть серьезные основания сомневаться в этом.

— Вот как?! Очень интересно, месье Давыдофф! И каковы же эти основания?

— Анализ исторических событий. Я могу припомнить всего лишь одну победу Англии на море, которая действительно достойна того, чтобы ее считали выдающейся. Это разгром испанской Непобедимой Армады. Все последующие победы английского флота одержаны либо благодаря большому численному превосходству, либо откровенной слабости противников в техническом отношении. А есть моменты в истории, которым флоту «Владычицы морей» и вовсе не стоит гордится. Вспомнить хотя бы англо-голландские войны. Кроме этого, не от хорошей жизни английские офицеры предпочитали командовать трофейными кораблями французской постройки, чем своей английской…

А вот здесь месье де Лом заинтересовался, увидев во мне человека, не поклоняющегося слепо английским авторитетам, а пытающегося разобраться в сути вещей. Хоть я немного и слукавил по поводу исторических событий, но для любого француза бальзам на душу, если собеседник выразит неприязненное отношение к Англии. Старая вражда никуда не делась.

С этого момента я получил доступ в арсенал, как стажер инженера-кораблестроителя. Жалованье было небольшое, но меня все устраивало. Почему так получилось, что меня, иностранного подданного, взяли на фактически секретный объект? По двум причинам. Во-первых, Депюи де Лом заинтересовался моими знаниями в области машиностроения. И после нескольких озвученных мною предложений об улучшении конструкции паровых котлов и машин (все равно это скоро другие предложат) настоял на том, чтобы меня взяли на работу в арсенал. Ну, а во-вторых… С секретностью у французов было… С высоты моего опыта — никак. Во всяком случае, ни о каких режимных мероприятиях здесь еще никто и слыхом не слыхивал. Причем не столько от французского разгильдяйства, сколько от того, что на верфи на неквалифицированных работах трудилось большое количество случайных людей, набранных из близлежащих поселков. Контролировать на должном уровне эту разномастную толпу было физически невозможно. Поэтому попасть на верфь не представляло большой сложности. А внутренние посты охраны могли отпугнуть разве что простых работяг, заблудившихся по незнанию на верфи, и не вынашивающих никаких злокозненных планов. То есть, работать мне пришлось в тепличных условиях. Вскоре все закоулки тулонского арсенала я знал не хуже квартиры, которую снимал неподалеку. Ознакомился также со всеми кораблями, строящимися на верфи. В том числе и с новым винтовым линейным кораблем «Наполеон». Назвать такое разведкой на стратегически важном объекте в тылу противника у меня язык не поворачивался. Поэтому лето и осень 1851 года я провел, совмещая приятное с полезным, фактически отдыхая на Лазурном берегу. Поскольку обязанности стажера были не обременительные, и оставляли массу свободного времени, которое я использовал по своему усмотрению. Причем не только постигая искусство судостроения в Тулоне, но еще и сумев сдать экстерном весь курс обучения вНавигационной школе коммерческого мореплавания в находящемся неподалеку Марселе, получив диплом штурмана, чем немало всех озадачил. Но у меня на этот счет имелся железный аргумент — мы с отцом собираемся строить коммерческие корабли, а не военные. Поэтому нужно максимально полно представлять, что может от тебя потребовать заказчик.

Внешне все выглядело именно так. И гость из России, недавний студент, не должен был подумать иначе. Но вот отставник из ОСО Космофлота сразу почувствовал неладное. Уж очень предупредительны и благожелательны были мои новые французские «друзья», которых появилось довольно много. Особенно очаровательная Шарлотта Бонне, которую через пару недель после прибытия в Тулон профессионально подвели ко мне. Ну а я «клюнул». Хоть дамочка была немногим старше меня, но выглядела шикарно. Со здоровьем у нее тоже оказалось все в порядке, а опыта вообще не занимать. Поэтому можно сказать, что приятное с полезным мне удавалось совмещать в полной мере. Хоть Шарлотта и была официально замужем, но ее муж уже полгода как отправился в Африку по коммерческим делам, и до сих пор от него ни слуху, ни духу. Подхватить там какую-нибудь заразу, или нарваться на пулю местных повстанцев, можно запросто. Однако, Шарлотту данный вопрос не очень волновал, и она со всей своей пылкой страстью отдалась новому увлечению — гостю из далекой холодной России. О которой ей много рассказывал отец, бывший когда-то молодым лейтенантом Великой Армии Наполеона Бонапарта, все же сумевший унести ноги из Москвы. В общем, жизнь во Франции оказалась просто замечательной, и мне было грех жаловаться.

Идиллия продолжалась до начала декабря. Я прекрасно проводил время в обществе новых «друзей», делая иногда неосторожные высказывания о политической ситуации в Российской Империи, жалуясь на прижимистость моего папеньки, и давая вовлечь себя в разные авантюры вроде карточных игр. Но увы, все профессиональные шулеры, которые пытались меня обчистить, чтобы вынудить начать одалживать деньги у «друзей», потерпели полное фиаско. Несмотря на азартную игру с переменным успехом, загнать меня в долги никак не получалось. Попытки подвести ко мне новую «шарлотту» после того, как прежняя «не надолго уехала в Париж», тоже не имели успеха. Я оставался «верен» своей пассии, вежливо отвергая все попытки поймать меня в очередную медовую ловушку. Поскольку прежняя не сработала. Гость из России старательно избегал ситуаций, которые могли бы привести к публичному скандалу в «приличном обществе». А тайными интрижками замужних дам с молодыми любовниками никого здесь не удивишь. Это наоборот воспринимается, как само собой разумеющееся. Поэтому я ждал, когда ко мне обратятся напрямую, бросив попытки поймать на «горячем», чтобы не мудрствуя лукаво сразу предложить большие деньги. Поскольку «друзья» имели возможность убедиться, что меня интересуют только деньги. А всякие «свобода, равенство, братство» — это для нищебродов идеалистов. Но не для сынка богатого фабриканта. И такое предложение наконец поступило. Однако, действительность оказалась еще интереснее, чем я предполагал ранее…

История Франции этого мира шла по тому же пути. В первых числах декабря начались беспорядки в Париже, связанные с желанием президента Второй Республики Луи Наполеона Бонапарта стать императором Наполеоном Третьим. Скоро эта вакханалия докатится и до провинциального Тулона, хоть и в меньших масштабах. Но участвовать в этой очередной французской «революции» у меня никакого желания не было. Поэтому, едва получив известия из Парижа о начавшихся беспорядках, я стал готовиться к отъезду, уведомив об этом «друзей». И в тот же вечер в дверь моей квартиры постучали.

Кого же нелегкая принесла на ночь глядя? Горничная и кухарка уже ушли, до утра их не будет. Гостей я не жду. Интересно…

Даю команду Гансу проверить окружающую обстановку. Благо, уже стемнело, и его никто не заметит. Квартиру я специально подобрал не абы какую, а на удобно контролируемой с воздуха территории. И с хорошими путями отхода. Вскоре Ганс докладывает о стоящей неподалеку карете и четырех вооруженных мордоворотах, явно осуществляющих силовое прикрытие. А под дверью стоит… Шарлотта! Вот так сюрприз! Вечер явно перестает быть томным…

Открываю дверь и вижу улыбающуюся мадам.

— Шарлотта?! Какими судьбами?!

— Не ждал. Юрий? Может для начала поздороваешься и позволишь войти?

— Прости, дорогая! Добрый вечер! Заходи, конечно!

Теперь посмотрим, что будет. Ганс заранее занял позицию на потолке, включив режим мимикрии, и АДМ наверху в полутьме совершенно незаметен. Свечи в подсвечниках не позволяют осветить комнату, как следует. На всякий случай, предупреждаю своего ангела-хранителя по ментальной связи.

— Ганс, отслеживай все действия Шарлотты и тех, кто придет к ней на помощь. В случае опасности действуй без команды. Но на ликвидацию не работай.

— Принято! Командир, у Шарлотты вероятно есть оружие. Фиксируются металлические предметы под одеждой.

— Это не показатель, сейчас многие носят оружие. Тем более, сотрудники охранки. Следи за необычными предметами в руках объектов.

— Принято!

Вот теперь можно и поговорить по душам… Мадам уже расположилась по хозяйски и всячески пытается обратить на себя внимание. Ну а я что? Я же не железный! Нежно тискаю подругу в объятиях и целую.

— Шарлотта, не ждал тебя так поздно. Что-то случилось?

— Случилось. Юрий. В Париже снова революция. Уже много пострадавших от рук солдатни. Наш «племянник» определенно спятил, ведь это не может происходить без его ведома. Я с трудом смогла вырваться из города. И не удивлюсь, если вскоре полыхнет и здесь.

— Возможно. Но что же делать?

— Бежать, пока не поздно. Ты не представляешь, что такое революция. Слава Всевышнему, у вас в России не было ничего подобного. А мы хорошо помним, что творили якобинцы, прикрываясь словами о благе народа. Поверь, это было ужасно!

— Верю, дорогая. Но куда бежать? В Италию? Или в Швейцарию? Во Франции нигде не будет безопасно, если опять случится то, что случилось после взятия Бастилии.

— Есть вариант получше. Юрий, я тебе раньше не говорила, но есть люди, которые очень заинтересовались твоими изобретениями в области машин. И они могут помочь тебе стать не только очень богатым человеком, но и прославиться в научном мире.

— Звучит интригующе. И кто же это?

— Пока не могу сказать. Нужно твое принципиальное согласие.

— Шарлотта, дорогая, ты ведь знаешь, что я не покупаю кота в мешке. Есть у русских такая пословица. Пока не узнаю все подробности, ни о каком согласии не может быть и речи. А еще у нас есть пословица о бесплатном сыре, который бывает только в мышеловке. Если уж ты начала этот разговор, то давай начистоту. Что конкретно и кому от меня нужно, и что я с этого буду иметь?

— Будешь иметь признание в научном мире, хорошую должность и деньги. Очень большие деньги. А со временем и дворянский титул.

— Всего лишь?! Ты забыла, что я являюсь наследником огромного состояния? Никто не сможет предложить мне больше. Разве только какой-нибудь индийский магараджа. Но я реалист, и в подобные сказки не верю. В связи с этим никакие должности, сами по себе подразумевающие службу по найму, меня тоже не интересуют. Я предприниматель, и работаю сам на себя. Что до трений с моим отцом, держащим меня на голодном финансовом пайке, то это временные трудности. И по большому счету, я его понимаю и не осуждаю. Сам бы со своим сыном раздолбаем так поступил. Что касается известности в научном мире, то мне это как раз не нужно. Коммерческие дела не любят суеты и шумихи. Дворянский титул — и вовсе несерьезная вещь. При желании я его могу купить хоть сейчас. В Европе полно обнищавших графов и баронов, согласных за не такую уж большую сумму поделиться своим титулом. Но ты не ответила на вопрос. Кому это я понадобился, и что конкретно от меня хотят?

— Это так важно?

— Важно. Судя по тому, что предлагают эти неизвестные благодетели, подразумевается оставление России. Поскольку никто в России мне ничего подобного не предложит. Я прав?

— Прав. Но зачем тебе эта варварская страна?! Ведь ты достоин большего!

— А вот здесь ты не права. Такого положения, как в России, я не достигну больше нигде. Какие бы деньги мне не платили, какую бы должность не предложили, я всегда буду оставаться русским эмигрантом, фактически работающим на чужого дядю. Меня такая перспектива не устраивает. Если твои люди предлагают мне стать высокооплачиваемым мальчиком на побегушках во Франции, то они ошиблись адресом. Я русский фабрикант, совладелец ряда крупных предприятий, и не собираюсь покидать Россию, чтобы стать чьим-то наемным служащим. Моя теперешняя служба в арсенале Тулона вызвана необходимостью получить нужные знания и опыт в передовом французском судостроении. И долго она не продлится. То грошовое жалованье, что мне платят, меня совершенно не интересует. Я бы спокойно обошелся и без него. Поэтому если не хочешь говорить, кто на меня глаз положил, то и не говори. Мне не нужны чужие тайны. И давай закончим на этом.

— Хорошо, я тебя поняла. Возможно, ты и прав. Как-то не подумала, что делать подобные предложения человеку твоего круга. это… Несолидно, по меньшей мере…

Сюрприз, однако… Не такую вербовку я ожидал… Был уверен, что меня захотят использовать в качестве агента в России. Ведь фигура вроде меня идеально подходит как раз для такого рода шпионской деятельности. Вместо этого мне предлагают бросить хорошо налаженный бизнес, огромное состояние, и уехать из России, чтобы работать на чужого дядю. Предложив взамен, как в насмешку, большое жалованье и высокую должность с признанием в научном мире. И дворянский титул в придачу. Потом… Может быть… Если буду хорошо себя вести… У французов вообще крышу снесло от осознания собственной исключительности и уверенности, что любой русский мечтает приобщиться к их «европейским ценностям»? Стоп… А французы ли это?!

Между тем, Шарлотта уже перешла на обсуждение ситуации, творящейся в Париже, рассказывая всякие ужасы. Я поддакивал и думал, что же мои оппоненты предпримут дальше. Вербовка провалилась, я послал вербовщиков с их «выгодным» предложением. Хоть Шарлотта и не назвала имен, но сам факт того, что интересующий объект оказался таким упертым, резко снижает к нему интерес. И теперь важно понять, что для них важнее. Ликвидировать объект, чтобы он ни в коем случае не мешал в дальнейшем, или отвалить в сторону и запастись терпением? Если особого вреда от объекта не ожидается, то и бог с ним. Ведь объект может и передумать. Так зачем потенциального агента терять? Вот сейчас и проверим…

Что делают мужчина и женщина при встрече после разлуки? Правильно. И мы этим занялись. Причем весьма обстоятельно. Шарлотта вообще превзошла себя, проявив настоящий ураган страсти. А потом, когда мы лежали обессиленные и приходили в чувство, предложила выпить вина. Выскользнув из кровати, подошла к столу и наполнила бокалы. В комнате был полумрак, и обнаженное тело красивой женщины с распущенными волосами выглядело завораживающе. Шарлотта улыбнулась.

— Милый, за нас!

— За нас, моя королева!

Шарлотта пригубила вино, с улыбкой глядя на меня. Я тоже улыбнулся и полным страсти голосом тихо произнес.

— Любовь моя! А давай поменяемся бокалами!

— Но зачем?

— Я так хочу!

— Прости, дорогой, но так не принято!

— А подсыпать яд в бокал принято?

Реакция у Шарлотты оказалась неплохая. Вскочив с кровати, она попыталась добраться до своей одежды, где было спрятано оружие. Но не дамочке из XIXвека тягаться со мной в силе и скорости. Даже помощи Ганса не потребовалось. Удар в нужную точку на шее убавил прыти моей возлюбленной. Теперь все стало на свои места. Пора заканчивать комедию.

— Ганс, спасибо, что вовремя предупредил. Яд был в перстне?

— Да. Старая схема, но весьма эффективная. Анализ яда сделать? А то, может быть это не яд, а какой-то транквилизатор? На таком расстоянии я определить не могу.

— Сделай. Но сначала забери ее к себе. Протокол «Пассажир», спящий режим. Когда я буду готов, перенесешь меня в ее тело.

— Принято!

Подхватив бесчувственную тушку своей любовницы, уложил ее на кровать и сам лег рядом. Перенос лучше проводить в комфортных условиях, если обстановка позволяет. Ганс отключил режим мимикрии, АДМ снизился и завис над нами. Мое сознание отключилось, а в следующее мгновение я очнулся в теле Шарлотты.

Ох ты ж, твою мать!!! Вот это я приложил… До сих пор дышать тяжело. Ничего, оклемаюсь… Так, что мы имеем? О-о-о, как интересно! А наша Шарлотта, оказывается, девочка непростая. Она двойной агент. Работает как на французскую, так и на английскую разведку. И сейчас получила взаимоисключающие задания, поставившие ее в крайне неудобное положение. Когда надо выполнить одно в ущерб другому. И она, как ей казалось, нашла выход из сложной ситуации…

— Ганс, перенос прошел успешно. Повреждения тела отсутствуют, медицинская помощь не требуется. По имеющейся в памяти аборигена информации, в бокале медленно действующий яд растительного происхождения. Но на всякий случай сделай анализ.

— Принято! Анализ займет минуту и двадцать секунд.

— Не торопись, я за такое время все равно не оденусь. Это ведь не в нашем прежнем мире. А здесь запутаешься в тряпках…

Впрочем, сложностей с одеванием не возникло, моторная память тела выручила. Да и Шарлотта, собираясь на свидание со мной (а точнее, на проведение акции) оделась попроще, чтобы обойтись без служанки. Вскоре я был готов, и подойдя к зеркалу, придирчиво окинул взглядом свое новое тело. Хороша чертовка, ничего не скажешь! Никто не заподозрит в этом очаровательном создании опасного противника. Знает Шарлотта (кстати, это ее настоящее имя) очень много интересного. Но вот воспользоваться большей частью этой информации я не могу. Сразу возникнет много глупых вопросов у тех, кто опекает гостя из России месье Давыдова. А сейчас надо доложить о выполнении задания, причем двум разным боссам. И так, чтобы никто из них ничего не заподозрил. Поговорю с ними, может чего и сболтнут. Раз выпал такой случай — примерить шкурку вражеского агента, то грех им не воспользоваться по максимуму. Ганс уже закончил анализ содержимого в моем бокале и подтвердил, что это яд на основе экстракта амазонского папоротника. Вещь очень коварная. Смерть наступает через семь-восемь часов после попадания яда в организм, причем человека еще можно спасти, если вовремя дать противоядие. Но почти до самого последнего момента симптомы отравления отсутствуют. А когда они появились, спасать уже поздно. Эх, Шарлотта, Шарлотта…

Поправив макияж перед зеркалом, я укрыл одеялом свою тушку, лежавшую на кровати в ожидании моего возвращения, погасил свечи, и спрятав АДМ за лиф платья, вышел из квартиры на вечернюю улицу. Теперь предстояло выяснить несколько важных моментов, от которых будут зависеть все мои дальнейшие действия.

Первым делом надо избавиться от моей группы прикрытия. Соглядатаи мне не нужны. Да формально их помощь и не потребовалась. Далеко отойти не успеваю, как рядом, буквально из ниоткуда, возникает старший группы.

— Мадам, все в порядке?

— Да, Жак, все в порядке. Оставайтесь здесь. Если месье Давыдов неожиданно вздумает нанести кому-то сейчас визит, проследите за ним. Но так, чтобы он вас не обнаружил. Если же нет, и с утра он отправится в арсенал, как обычно, проводите его до входа в арсенал и можете быть свободны.

— Да, мадам! Вас проводить?

— Не нужно. Пьер меня отвезет. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, мадам!

Жак тут же исчез, как будто его и не было. А вместе с ним его подчиненные. Надо признать, что ребята дело хорошо знают. Вернусь в Петербург, надо будет создать у себя похожую службу. Не все же мне в одно рыло возникшие проблемы решать. Но это пока не к спеху. А вот прояснить ситуацию с начальством Шарлотты нужно уже сейчас.

Подхожу к карете, кучер меня ждет. На его молчаливый вопрос отвечаю.

— Все нормально, Пьер. Поехали на Рю де Таннери.

— Как скажете, мадам!

Вот сейчас и познакомимся с куратором Шарлотты от французской разведки в живую. Шарлотта с ним постоянно общалась, но я то могу судить об этом только по информации из ее памяти. Плохо, что нельзя с ним проделать такой же фокус, как с Шарлоттой. Скрыть это невозможно. Даже если Ганс подчистит ему память после того, как я вернусь в тело Шарлотты, в памяти реципиента образуется провал, что его обязательно насторожит. А мне сейчас нельзя возбуждать никаких подозрений. Ведь я, то есть Шарлотта, успешно «выполнила» задание. Завербовала этого жадного до денег русского. Хоть и с определенными сложностями, но завербовала. Ликвидировать француза тем более нельзя. Он сам и его начальство должны быть у в е р е н ы, что операция по вербовке агента прошла успешно.

Но вот и знакомый дом на улице Рю де Таннери, где проживает солидный буржуа Винсент Бовари. Это для широкой публики. Очень мало кто в Тулоне знает о его истинном месте службы. Едва карета останавливается, тут же подбегает лакей, заметивший наше прибытие, и открывая дверь, помогает мне выйти. Хорошо, что мышечная память тела работает, как надо. Чисто машинально подаю руку и приподнимаю подол платья, чтобы не наступить…

Опять приходится выступать в роли прекрасной дамы. Во время службы мне не раз, и не два приходилось работать в женской ипостаси, вселяясь в нужные тела на территории потенциального и реального противника. Натаскивать на такую «рокировку» нас стали еще на первом курсе Академии Космофлота, чтобы к выпуску мы привыкли выступать в любой роли, не вызывая подозрений своим поведением. Благо, с «объектами внедрения» все обстояло наилучшим образом. На факультете планетарной разведки обучались как парни, так и девушки примерно одного возраста. Причем без заметной разницы в численности, поэтому никаких проблем с подбором «партнеров» в процессе обучения не было. Сначала «рокировка» проводилась в тело своего пола, что в психологическом плане гораздо проще. Как у пацанов, так и у девчонок. Затем стали осваивать перенос в тело противоположного пола в парах с похожим психотипом. И лишь после того, как все хорошо освоили эту процедуру, выбор «второй половинки» стал случайным. И как правило, неизвестным до последнего момента. Конечно, не у всех психика спокойно воспринимала такой выверт. Некоторые так и не смогли преодолеть себя, и были вынуждены покинуть факультет. Но основная масса курсантов справилась, хоть и не сразу. Сначала было много комичных случаев, над которыми хохотали все. И курсанты, и преподаватели. В том числе и сами «пострадавшие». Но преподаватели, посмеявшись, подробно объясняли все ошибки и подсказывали, как избежать тех, или иных неприятных ситуаций. Поэтому к выпуску мы научились правильно себя вести в чужом теле независимо от объекта внедрения. У всех в голове уже намертво сидел главный постулат разведчика Космофлота, от которого зависела его жизнь и успешность действий, и о котором нам постоянно напоминали. «Не путай с е б я, разведчика, с телом!».

Так что женский тип поведения мне знаком, здесь проколов не будет. Плюс моторная память тела помогает. Но вот от чего я сейчас испытываю дискомфорт, так это от одежды. В моем прежнем мире женщины уже давно привыкли к платьям в стиле мини, брюкам и шортам. А вот такую одежку до пят, которая чуть ли не улицу подметает, мне носить еще не приходилось. Это же ужас — ходить в длинном платье «в пол» с несколькими нижними юбками! Белье — отдельная тема. На него без страха не взглянешь, О комплектах от «Версаче» здесь еще слыхом не слыхивали. А уж корсеты из китового уса впору носить поклонницам БДСМ. Они бы оценили такой «девайс» по достоинству. Даже жалко становится здешних дам, вынужденных одеваться подобным образом в погоне за модой. Если я в этом мире когда-нибудь все же женюсь, то начну потихоньку прогрессорствовать и в области женской одежды, начав с жены. А то как подумаю, сколько тряпок нужно снять, чтобы добраться до цели…

Ладно, это дело несколько отдаленного будущего. А сейчас я молча следую за лакеем по уже знакомому маршруту на второй этаж, где в роскошно обставленной гостиной меня дожидается месье Бовари. Человек очень умный и опасный, с таким лучше не шутить. Сразу же с порога беру деловой тон, здороваясь и делая книксен при входе. Агент, даже женского пола, должен знать свое место.

— Добрый вечер, месье Бовари!

— Добрый вечер, мадам! Как все прошло?

Расплывается в улыбке, а взгляд, как и удава, глядящего на кролика. Однако, все же оторвал задницу от стула. Ручку мне целовать не обязательно, но хотя бы такое уважение к даме проявляет. И на том спасибо…

— Все удалось, но с некоторыми оговорками.

— Вот как? И с какими же? Присаживайтесь, рассказывайте подробно. Вино? Чай? Кофе?

От угощения отказываюсь и выдаю свою версию событий, в которой клиент созрел и готов к сотрудничеству. Но напоследок добавляю ложку дегтя в бочонок словесного меда.

— О размерах гонорара мы договорились. Хоть месье Давыдов и требует непомерно много, как мне кажется. Однако, он выставил два обязательных условия. Первое — никаких бумаг с его подписью. Давать расписки в получении денег он отказался категорически. И второе — на связь с ним в Петербурге должен выйти человек, которого он знает лично. Если они еще не знакомы, то это нужно сделать сейчас, пока месье Давыдов еще не покинул Францию. Без выполнения этих требований он сотрудничать отказывается.

— Осторожный молодой человек, это хорошо… Что же, его условия вполне приемлемы, работайте с ним дальше. Значит он собрался вернуться в Россию?

— Да. Не хочет оказаться втянутым в «очередную французскую революцию», как он выразился.

— Пусть не боится, скоро все закончится. Франция снова станет империей. Хватит игр в «свободу, равенство, братство», плебс должен знать свое место. Но не отговаривайте нашего юного друга от возвращения в родные пенаты, здесь он нам не нужен. А вот в Петербурге может оказаться весьма полезен…

Поговорив еще с полчаса, я покинул дом месье Бовари. К сожалению, вытянуть ничего лишнего из него не удалось, а проявлять излишнюю инициативу не рискнул, чтобы не насторожить этого матерого лиса. Уже ясно, что месье Бовари — серьезный противник. И когда вернусь в Петербург, надо будет очень тонко вести игру с прибывшим из Франции связником, чтобы не дать никакой зацепки для возникновения подозрений. Но тут уже надо с господином Бенкендорфом посоветоваться. Он в здешних «оппонентах» побольше моего понимает. А вот теперь надо наведаться в стан «заклятых друзей» Франции — к англичанам.

Дождавшись, когда карета, доставившая меня к дому Шарлотты, уедет, я прошел несколько кварталов пешком и взял извозчика, велев отвезти меня на улицу Рю де Флор. Настало время познакомиться с моими вторыми вторыми «работодателями». Самое неприятное в этой ситуации то, что Шарлотта решила схитрить. Англичане не настаивали на моем отъезде в Англию, и предложили этот вариант лишь для очистки совести. Вдруг клиент клюнет, возжелав мировой славы на научном Олимпе? Но там понимали, что сманить таким образом в Англию наследника огромного состояния нереально. Поэтому основным вариантом было то же самое, что предложили французы. Работа в России на английскую разведку. Но Шарлотта об этом умолчала, решив представить все так, будто я отказался наотрез, и грозил устроить скандал. Вариант поведения «мальчика из хорошей семьи» весьма вероятный. Поэтому и озвучила заведомо неприемлемые условия. Она хотела любым способом не допустить пересечения интересов своих хозяев, поскольку в этом случае риск ее провала вырастал многократно. А так — клиент отказался и начал грозить разоблачением. Вот и пришлось его… Эх, Шарлотта, Шарлотта…

Осмотрелся по сторонам. Все тихо. Подхожу к знакомой двери и стучу условным образом. Вскоре дверь распахивается и меня встречает Жан Дюбуа собственной персоной. Во всяком случае, я знаю его под таким именем. Хотя уверен, что оно не единственное. По его виду ясно, что столь позднего визита он не ждал и сейчас гадает, что стряслось. Ладно, поиграем…

— Добрый вечер, месье Дюбуа!

— Добрый вечер, Шарлотта! Что случилось? Какие-то проблемы?

— Пока еще нет, но могут возникнуть. Может не будем говорить на пороге?

— Заходите…

Проходим в гостиную, где я слово в слово повторяю версию, озвученную французскому начальству. Дюбуа задумывается на какое-то время.

— Наглец, ничего не скажешь… Но по-своему он прав. Я бы тоже предпочел не связываться с первым встречным, кто назовет пароль. Когда он собирается уезжать?

— Через несколько дней. Как только уладит все вопросы в арсенале и выяснит возможность добраться морем из Марселя до Генуи. Возвращаться по суше через всю Францию у него никакого желания нет.

— А у кого бы в здравом уме оно появилось? Опять Францию трясет от очередной революции… Ладно, что-нибудь придумаем… Продолжайте работать с месье Давыдовым. Вот Вам, как обычно…

Получив от начальства гонорар, отклоняю предложение остаться до утра, чтобы не рисковать нарваться на уличных грабителей, и покидаю дом месье Дюбуа. Больше мне здесь делать нечего. Как я ни пытался наводящими вопросами узнать побольше, ничего не получилось. Оба босса — калачи тертые, и лишнего не болтают. Ну и ладно. По крайней мере, удалось лично поговорить с обоими, и отвести подозрения от себя любимого. В смысле — от месье Давыдова, тушка которого сейчас дрыхнет в удобной постели. А с этой тушкой пора заканчивать. Она отработала все, что могла…

Ночными улицами добираюсь до приморской части города с выходом к воде. Наконец-то нахожу укромное место, где никто не помешает. Мне надо создать видимость разбойного нападения. Конечно, в моем мире такая инсценировка не прокатит, но здесь пройдет на ура. Швыряю в воду полученное от Дюбуа золото. Туда же отправляется кошелек с карманными деньгами, все ювелирные украшения и оружие. Оставляю лишь кинжал. Достаю АДМ, велев Гансу приготовиться и заблокировать все болевые рецепторы. После чего разрываю на себе платье и бью кинжалом в печень. Убедившись, что рана смертельная, швыряю кинжал подальше в море. Всё… Игра окончена…

— Ганс, забирай меня «на борт». Шарлотту пересади обратно в ее тело. Оставь ее в бессознательном состоянии.

— Принято.

В следующее мгновение прихожу в себя «на борту» АДМ. Ганс завис над лежащим на мостовой женским телом, под которым быстро расползается лужа крови. Прощай, Шарлотта. Ты уйдешь за Грань без мучений. Это все, что я могу для тебя сделать. С такими ранами долго не живут. Я не хотел тебя убивать. Ведь нам было хорошо вдвоем. Мы прекрасно проводили время, каждый играя свою роль, и не нарушая правила. А после расставания с благодарностью вспоминали бы эти чудесные месяцы на Лазурном берегу. Но ты сама вынесла себе смертный приговор, попытавшись убить меня. А я такого не прощаю…

— Ганс, перенос прошел успешно. Сколько ей осталось?

— От двадцати до тридцати минут. Рана очень опасная. Здешняя медицина в таких случаях бессильна. Даже если сейчас ее доставить в госпиталь, шансов нет.

— Понято… Поднимись над крышами домов. Подождем…

Вскоре все кончилось. На месте происшествия так никто и не появился. Утром тело Шарлотты обнаружат и сделают правильные выводы — женщина стала жертвой разбойного нападения. Видно, что она сопротивлялась, — одежда изорвана. После чего преступник нанес удар холодным оружием в область печени. А это гарантированная смерть через небольшой промежуток времени. Неясно только, что Шарлотта делала в этом месте в столь поздний час. И это заставит насторожиться как ее французских, так и английских хозяев. Но месье Давыдов останется вне подозрений. Поскольку достоверно установлено, что после ухода Шарлотты он своего дома не покидал и оставался там до утра. После чего отправился, как обычно, в арсенал по служебным делам. Не ведая, что видел свою возлюбленную в последний раз.

Во всяком случае, я так предполагал. Привык к совсем другому времени реагирования на происшествия. Не учел, что сейчас скорость распространения информации несколько отличается от той, к которой привык. Продолжение ночной истории было вполне ожидаемым. Вернулся к себе на квартиру, незаметно проскользнув туда через оставленную открытой форточку, и снова воцарился в своей бренной тушке, оставив Ганса бдить за окружающей обстановкой. Утром, как обычно, после завтрака отправился в арсенал. По дороге заметил соглядатаев, исправно выполняющих поручение Шарлотты. А вот дальше начались непонятки.

За весь день меня так никто и не побеспокоил. Ни полиция, начавшая расследование, ни французская, ни английская разведка. Мои «друзья», крутившиеся весь день рядом, тоже не проявляли никакой озабоченности. Как будто ничего не произошло. Удивляясь все больше и больше, я дождался конца рабочего дня и отправился перекусить в ресторанчик неподалеку от места работы. Думал, что уж там-то обязательно меня найдут. Либо полиция, либо «конкурирующие фирмы». И опять ничего… Поняв, что ждать в общественных местах бесполезно, отправился на квартиру, следя за обстановкой. Слежки не было. Неужели к месье Давыдову резко утратили интерес? Но почему?! Как стемнело, снова перешел в АДМ и отправился на разведку.

Начать решил с места, где оставил Шарлотту. Естественно, ее там уже не оказалось. Затем нанес визит месье Бовари, осторожно заглянув в окна. Француз оказался дома, причем не один. За столом с ним сидел один из моих «друзей» — Анри Матье. Причем боссу явно что-то не нравилось. Окна были закрыты, но возможности АДМ позволяют считывать информацию с колебаний оконных стекол. Велев Гансу вести запись, я стал внимательно слушать.

— … сколько вы провозились? Сколько казенных денег потратили? И все без толку!

— Но он очень осторожен! Избегает всяких подозрительных ситуаций. Как будто знает, что его хотят подставить и поймать с поличным. А в карты играет, будто ему сам дьявол ворожит. Мне иногда кажется, что это бывший карточный шулер высшего класса, лишь играющий роль богатого буржуа. Так играть не может у нас никто. Он умудрялся обчищать даже «профи» из Парижа!

— Бывших шулеров не бывает, Анри. Вам ли этого не знать… Но в данном случае одно не противоречит другому. Давыдов действительно тот, за кого себя выдает. Это достоверно установлено. Как достоверно установлено и то, что наш юный русский друг имеет очень бурное прошлое. На почве чего и возникли его разногласия с отцом. Очевидно, именно из-за богатого прошлого «опыта» вам и не удалось взять его на крючок. Давыдов очень осторожен. Я читал отчеты следивших за ним агентов. Он избегает ситуаций, в которых его могут скомпрометировать. Умение играть в карты тоже может быть связано с его прошлыми похождениями. Но теперь это уже в прошлом. Наш юный русский друг дал согласие. И Вы будете работать с ним дальше. Отправитесь в Россию, в Санкт-Петербург.

— Но в качестве кого?! Ведь я не очень хорошо знаю русский язык! И за русского себя выдать не смогу!

— Это Вам и не понадобится. Поедете под своим настоящим именем. Если возникнет проблема с языком, обратитесь к любому офицеру, или чиновнику. Все русские аристократы, офицеры и государственные чиновники говорят на французском. Кто лучше, кто хуже, но объясниться с ними Вы всегда сможете. Почему выбор пал именно на Вас? Месье Давыдов выставил категорическое условие. В России он пойдет на контакт только с тем человеком, которого знает лично. Все прочие варианты исключаются. А Вы — наиболее подходящая кандидатура.

— Понятно. Когда мне отправляться?

— Не раньше, чем месье Давыдов уладит все свои разногласия с отцом, и займет прочное положение в семейном бизнесе. За этим присмотрят на месте другие люди. Как только ситуация нормализуется, тогда и отправитесь в Россию…

Разговор продолжался долго, но больше ничего интересного не прозвучало. Тем не менее, я решил все же дождаться, когда Анри уйдет. И не прогадал. Совершенно неожиданно речь зашла о Шарлотте. И из слов собеседников стало ясно, что они понятия не имеют о случившемся! А ведь прошли уже почти сутки! Скорее всего, Шарлотту до сих пор не опознали, и ее начальство находится в неведении. Ведь никаких документов при ней не нашли, а нашли ее в таком районе и в таком виде, что запросто могли принять за женщину с пониженной социальной ответственностью, вышедшую на «промысел». И нарвавшуюся на неприятности. Но сколько же они будут ждать, и не поднимут тревогу? Странно…

Дальнейшее ожидание ничего не дало. Хозяин и гость обсуждали местные проблемы, возникшие с очередной «революцией». Дождавшись, пока Анри уйдет, я повисел еще немного за окном, и поняв, что месье Бовари не намерен покидать свою резиденцию, отправился на улицу Рю де Флор, к «конкурирующей фирме».

Но здесь меня ожидала неудача. Английского резидента на месте не оказалось. Подождав до полуночи и поняв, что до утра он уже вряд ли появится, отправился обратно, по пути заглянув на верфь арсенала. Там все было тихо и спокойно. «Наполеон», уже изученный мной вдоль и поперек, стоял у причала в ожидании завершения постройки. Не сомневаюсь, что вскоре мы встретимся вновь. Мне хорошо знакомы его сильные и слабые стороны. И я приложу все силы, чтобы из Черного моря он уже не ушел. Что ни говори, но парусно-паровых линейных кораблей среди моих «охотничьих трофеев» еще не было!

Глава 12 Средиземноморский круиз

Следующие дни прошли тихо, меня никто не беспокоил. Все дела в тулонском арсенале закончены, распрощался со всеми своими «друзьями», и начал готовиться к отъезду в Марсель. Начальство Шарлотты узнало о ее гибели лишь на третий день, что удалось выяснить оперативными методами. От меня это постарались скрыть. Полиция тоже не проявила интереса. Скорее всего, французская разведка очень не хотела привлекать внимание к моей персоне. Поэтому постаралась оградить как от назойливого внимания полиции, так и не допустить утечки информации. Поскольку смерть вербовщика буквально через несколько часов после удачно проведенной вербовки вызывает массу вопросов.

На основании того, как стали разворачиваться события, удалось составить мнение о своих французских «оппонентах». Никто не поверил, что Шарлотте взбрело в голову совершить ночную прогулку по району, где ей совершенно нечего делать. Значит она появилась там с какой-то целью. Не поверил месье Бовари и в банальное ограбление. Обычный уличный грабитель не убивает своих жертв, если только его к этому не вынудят. И обычных грабителей Шарлотта уложила бы на месте. Оружием — что огнестрельным, что холодным, она владела прекрасно. Отсюда был сделан верный вывод — ее убрали. Причем сделал это человек, которого она хорошо знала, и не ожидала нападения. Поэтому подошла к нему на близкое расстояние, что позволило ему применить холодное оружие. После чего злоумышленник имитировал ограбление и скрылся. Что ни говори, но логически мыслить мои «оппоненты» умели. Другой вопрос, что они еще не сталкивались с иномирными технологиями, поэтому мыслили в стандартном направлении, выдвинув две версии. Первая — криминал, в котором Шарлотта была замешана. Вторая — дело рук «конкурирующей фирмы», с которой она тоже имела какие-то отношения. Другому просто некому. И судя по тому, какой ажиотаж начался на улице Рю де Таннери, все говорило о втором варианте. Связи агента с криминальным миром французскую разведку особо не волновали. А вот «коллеги» — другое дело. Знать бы еще какие. Поскольку вариантов было несколько — англичане, австрияки, пруссаки, итальянцы и турки. А вот русских в качестве подозреваемых почему-то не рассматривали. То ли не воспринимали всерьез, то ли наша агентурная сеть во Франции отсутствовала, как явление, то ли наша разведка обычно не доводила дело до крайностей. Выяснить это не удалось. Английский же резидент за эти дни так и не появился. А поскольку никого из связанных с ним здесь людей я не знал, осталось неясным, дошла ли до него информация о гибели Шарлотты.

То ли французы с англичанами не спешили, то ли банально прошляпили, но до самого отъезда в Марсель мне так и не были представлены кандидатуры будущих связников, на чем я настаивал. Но если представителя французской стороны я уже знаю, хоть и заочно, то могу его «вспомнить», если захочу. А вот если заявится какое-то чудо от англичан и правильно назовет пароль, то я могу его и не «вспомнить», если мы виделись мельком, либо не были знакомы вообще. Надо на этот счет с Бенкендорфом посоветоваться.

Как бы то ни было, ранним декабрьским утром я покинул Тулон, чтобы вскоре оказаться в шумном Марселе, являвшемся крупным торговым портом Франции на средиземноморском побережье. Который имел постоянное сообщение с портами других стран Средиземноморья, поэтому нужный мне вариант нашелся очень быстро. Месье Бовари было сказано, что я хочу добраться до Генуи, и дальше следовать по суше в Россию. Но ведь месье Давыдов может и передумать! Не бог весть какой хитрый ход, но запутать противника, и заставить его действовать в другом направлении, может. Я взял билет на пакетбот, совершающий рейсы между Марселем и Константинополем с заходом по пути в Геную, Неаполь, Пирей и Салоники. Причем оплатил проезд только до Генуи. Перед заходом в Геную «передумаю», и внесу плату до Неаполя. А потом, соответственно, до Пирея. Салоник и Константинополя. Пусть месье, которые будут ждать меня в Генуе, подергаются. А кто сказал, что с русским сумасбродом Давыдовым будет легко? Привыкайте, месье! То ли еще будет! Зачем мне это надо — возвращаться в Санкт-Петербург таким кружным путем? Да кто же этих русских поймет! Вот захотелось мне совершить морской круиз с заходом в исторические места, и все тут! Но это для широкой публики. А на деле я хочу провести картографирование Босфора и Дарданелл с выявлением всей береговой обороны и как следует изучить Константинополь, раз уж представилась «легальная» возможность. Конечно, делать это придется ночью, позаботившись о безопасности своей тушки, но далеко удаляться я не буду, и в случае чего быстро вернусь. Бенкендорф мне за такую информацию точно спасибо скажет. Надо только залегендировать получение этих сведений, поскольку никто в здравом уме не поверит, что подобное можно узнать, не сходя с палубы, или не вылезая из номера отеля. Именно поэтому у меня запланирована остановка в Константинополе. Там я как бы случайно встречусь с греческими патриотами, хорошо знающими обстановку, и проведу кое-какие действия самостоятельно, «подтвердив» часть полученных сведений. А дальше уже дело Бенкендорфа и генералов, верить этим сведениям, или нет. Думаю, хоть какая-то агентура в Турции у нас есть, Поэтому подтвердит хотя бы частично доставленную мной информацию. А это еще больше укрепит доверие к Юрию Давыдову со стороны Отдельного корпуса жандармов, и вообще Третьего Отделения Канцелярии Его Императорского Величества. Что ни говори, но со спецслужбами надо дружить. Это не только патриотично, но еще и выгодно. Мне ли этого не знать.

Но это дело пока несколько отдаленного будущего. А сейчас надо отметить свое расставание с «прекрасной Францией». Чем я и занялся в последний вечер своего пребывания в Марселе. Завтра утром мне надо быть на пакетботе «Бретань», который выходит ровно в полдень, и устремится к берегам Босфора. А сегодня вино лилось рекой, богатый русский устроил «отвальную» для трех своих «друзей», совершенно «случайно» оказавшихся по делам в Марселе, и пришедших его проводить. Ну и ладно, я не в претензии. Тем более, что среди гостей был и Анри Матье, мой будущий связник. Но он пока хранил молчание, и лишь приглашал снова посетить прекрасную Францию на следующий год. Только не зимой, когда холодно и дождливая погода, а в начале лета. Вот тогда на Лазурном берегу настоящий рай! Так я и не спорю. Обещал подумать, посетовав на то, что семейный бизнес может этому помешать, На том и расстались, оставив друг о друге самое лучшее впечатление. Анри, захмелев, расчувствовался настолько, что стал вести крамольные речи, обозвав Наполеона Бонапарта недоумком, полезшим на Россию. Хотя Россия и Франция, объединившись, могли бы покорить весь мир! Ну, мне это знакомо. Поняв, что пора заканчивать, я попросил приятелей Анри доставить его в отель, сунув в зубы бутылку. Чтобы не болтал лишнего.

В общем, отвальная получилась, что надо. В духе лучших русских традиций. А вот англичане продолжали хранить молчание, что меня удивило. Думал, что хотя бы в Марселе они пойдут на контакт. Но ни месье Дюбуа, ни кто-либо из его людей так и не появились. Странно… Возможно, есть какая-то важная деталь, ускользнувшая от моего внимания? Не исключено. Поэтому остается лишь запастись терпением и ждать. А впереди меня ждет Средиземное море. И древний город Константинополь, столица исчезнувшей во тьме веков Византии. Где в настоящий момент расположена Османская империя, очень недовольная Адрианопольским мирным договором. Старый и непримиримый враг России. И где еще никто не знает, что до очередной русско-турецкой войны осталось менее двух лет.

Когда за кормой стал удаляться марсельский порт, я облегченно вздохнул. «Бретань», громко шлепая плицами гребных колес, следовала вдоль берега, не удаляясь слишком далеко в море. Погода стояла хорошая, почти не качало, поэтому все пассажиры высыпали на палубу. Вокруг был шум, смех, завязывались знакомства, люди делились впечатлениями, предвкушая интересное морское путешествие. Которое представлялось им чем-то невероятно далеким, сродни плаваниям Колумба и Магеллана. Я же стоял и думал, глядя на проплывающий вдали берег. Закончился очередной этап моей жизни в этом мире. Этап очень важный. Поскольку он не только дал мне возможность получше узнать ситуацию в Европе, но и позволит залегендировать мои знания о ряде вещей, Теперь предстоит большая бумажная работа — изложить все в письменном виде. С приложением чертежей и схем. Кое-что, касающееся судостроения, я сделал заранее. Иначе бы меня просто не поняли. Но более важные сведения доверять бумаге не рискнул. Для всех я должен оставаться русским фабрикантом Давыдовым, приехавшим во Францию для более детального изучения предмета своего бизнеса. Ехать в Англию уже нет смысла, ничего нового я там все равно не узнаю. А вот дразнить противника на его территории лучше не надо. Тем более, как мне сталоизвестно, дорогой братец Феденька там сейчас обретается. Маловероятно, что он узнает о моем визите в Англию, но если узнает, то приложит все силы, чтобы решить со мной вопрос раз и навсегда. Чего бы это ему не стоило. Придется ликвидировать недоумка, а это в мои планы не входит. Пока не входит…

Незнакомца, наблюдающего за мной исподтишка, я заметил сразу же, как он вышел на палубу. Ганс тоже обратил на него внимание.

— Командир, нами интересуются. Даю маркер на цель.

— Ага, вижу. Я его тоже заметил. Что дает дистанционный контроль?

— Мужчина лет тридцати пяти. Хорошо подготовлен физически. На руках характерные следы от занятия боевыми искусствами. Одет по последней моде, но так, чтобы одежда не стесняла движений. Возможно, вооружен. Есть металлические предметы под одеждой. Наблюдение ведет грамотно. Скорее всего, сейчас оценивает обстановку и целесообразность контакта. В информационной базе его нет. Раньше в поле зрения не попадал.

— Понятно. Наблюдай за обстановкой. Не исключено, что он не один.

— Принято.

Кто же ты такой, мил человек? Знаком с боевыми искусствами — это уже говорит о многом. Причем не гора мышц, как у боксера тяжеловеса, а жилистый и поджарый хищник. Скорее всего, что-то китайское. Япония еще закрыта для европейцев. И сейчас ты решаешь, стоит ли пойти со мной на контакт. Ладно, поломай голову. Помогать тебе не собираюсь. Мало того, я тебя вообще не замечаю. Кто такой сынок богатого фабриканта, ничего в жизни не понимающий, и кто ты. Вот и поглядим, как ты будешь действовать…

Покрутившись еще на палубе, и полюбовавшись красотами Лазурного берега, направился в каюту. Незнакомец не оставил это без внимания. И вскоре в дверь каюты постучали. Значит, началось…

Нацепив на лицо дежурную улыбку, выглянул в коридор, где стоял давешний незнакомец. Но вот дальнейшее оказалось неожиданностью. Визитер заговорил на неплохом русском.

— Добрый день, Юрий Александрович!

— Добрый день! Но, простите, я что-то Вас не припомню.

— Не удивляйтесь, мы не знакомы. Разрешите представиться — Артур Смит, коммерсант. У меня к Вам важное дело. Вы позволите войти?

— Да, конечно! Прошу Вас!

Пропустив гостя в каюту, я внимательно рассмотрел его, усевшись за стол и предложив ему сделать то же. Ганс тут же выдал характеристику.

— Судя по акценту — англичанин.

— Да, похоже. Ганс, наблюдай дальше.

— Принято.

Между тем, мистер Смит, расположившись за столом, тоже рассматривал меня с интересом. Пауза несколько затянулась. Наконец, гость нарушил молчание.

— Я понимаю, что эта встреча несколько неожиданна для Вас, Юрий Александрович. Ситуация так сложилась, что я не успел застать Вас в Тулоне. Во Франции сейчас творятся ужасные вещи. Но это уже неважно. Мадам Бонне помнит о Вас. И просила передать Вам подарок.

С этими словами Смит вынул из кармана золотой медальон на цепочке. Начало пароля, озвученного мной месье Дюбуа, было верным. Открыв медальон, убедился, что там внутри изображен портрет Шарлотты. Очевидно, такие заготовки были у англичан припасены заранее. Поскольку делать портрет с трупа никто не будет. Одежда Шарлотты на портрете также соответствовала той, которая должна быть. Ладно, продолжим «игру в шпионов».

— Благодарю Вас, господин Смит. Мадам Бонне сейчас в Тулоне?

— Нет. Она гостит у своих родственников в Ла-Рошели. Но обязательно вернется в Тулон, как только закончит все дела.

Вторая часть пароля тоже звучит верно. Значит наш мистер Смит и в самом деле тот, за кого себя выдает. Признавать его, или нет? Если упрусь, контакт будет потерян. И когда появится следующий, неизвестно. Если вообще появится. Ведь человека для связи англичане мне так и не представили… Но Смит сам прояснил ситуацию.

— Юрий Александрович, я знаю, что при разговоре с Шарлоттой Вы настаивали на встрече с человеком, которого знаете лично. Но поверьте, я просто не успел застать Вас в Тулоне. Вы уехали слишком быстро. На дорогах Франции сейчас творится черт знает что. К счастью, удалось найти Вас здесь, на борту «Бретани». Понимаю, что это нарушение договоренности, но войдите и Вы в мое положение. Это настоящий форс-мажор. Действие непреодолимой силы. Кто же знал, что эти лягушатники устроят очередную революцию.

— Понимаю, господин Смит… Кстати, как к Вам обращаться? А то, Вы меня по батюшке величаете. А я ведь даже моложе Вас.

— В английском языке нет отчества. Если Вам так будет удобнее, то моего отца зовут Джон. Но в русском варианте Артур Джонович звучит нелепо. Так что давайте переведем дословно в Артур Иванович. Согласны?

— Хорошо, Артур Иванович. Признаться, Вы меня удивили. Не ждал такой быстрой встречи. Но почему же Шарлотта мне ничего не сказала? Могла бы предупредить о задержке, я бы не торопился с отъездом. А то ушла, и больше не появлялась.

— У меня печальные новости, Юрий Александрович. Мадам Бонне погибла.

— Как?! Когда?!

— Вскоре после того, как покинула ваш дом. На нее напали уличные грабители. Если бы она не оказала сопротивления, то возможно и осталась бы жива. А так… Поверьте, мне очень жаль…

Похоже, мне хорошо удалось изобразить на лице шок и вселенскую скорбь. «Иваныч» поверил, и стал говорить положенные в таких случаях слова соболезнования. Причем говорил совершенно искренне. Для английской разведки потеря такого агента — сильный удар. Судя по тому, что удалось узнать из памяти Шарлотты, она работала на англичан давно и очень успешно. Я отвечал невпопад и собеседник решил, что своим сообщением выбил меня из колеи.

— Юрий Александрович, если Вы сейчас не в состоянии обсуждать серьезные дела, давайте их отложим. Я все прекрасно понимаю.

— Простите, Артур Иванович… Нет, я в порядке… Надеюсь, Шарлотту хотя бы похоронят, как подобает? Понимаю, что спрашивать о поимке убийц глупо.

— На этот счет можете не волноваться. Нужные распоряжения уже отданы.

— Благодарю Вас… Ладно, давайте продолжим.

— Вы уверены?

— Да. Живые должны жить. За себя и за тех, кого уже нет с нами. Это была минутная слабость, Артур Иванович. Больше такого не повторится…

Артур свет Иванович начал разливаться соловьем, суля мне всяческие блага. Надо сказать, что вербовать себе агентов англичане умели, тонко играя на человеческих страстях. У меня же по легенде страсть была всего одна — деньги и общественное положение в России. Много денег и высокое общественное положение с дворянским титулом. Именно это мистер Смит мне и предложил. Не сразу, конечно, а если буду хорошо трудиться на ниве шпионажа. Но вот его предложение оказалось необычным, выбивающимся из общей картины. Англичанина очень интересовало наше семейное производство. Он предлагал создать из него акционерное общество. Войти в него со своим капиталом и ввести в состав правления своих людей, создав таким образом русско-английскую компанию со смешанным капиталом и коллегиальным управлением. Перспективы рисовались самые радужные. Все в конечном счете сводилось к формуле «вы ничего не делаете и только получаете деньги, а мы эти деньги зарабатываем». Кто-нибудь из жадных и ленивых дурачков на такое бы повелся обязательно. Но только не контр-адмирал Космофлота Тихонов из Отдела специальных операций. Сделав задумчивый вид, как будто подсчитываю будущие барыши, я довольно изрек.

— Это довольно интересно, Артур Иванович. Но Вы ведь должны понимать, что я не являюсь владельцем предприятий. Владелец мой отец, и конечное решение за ним. Единственное, что могу пообещать, это поговорить с отцом и постараться его убедить.

— Так я именно об этом и прошу Вас, Юрий Александрович! Постарайтесь убедить своего отца. Если понадобятся какие-то финансовые расчеты и обоснование перспективности данной операции, мы можем это предоставить по первому требованию. До того, как ваш отец примет окончательное решение.

— Договорились, Артур Иванович. В Петербурге поддерживать связь будем с Вами?

— Да. Я приеду в Россию, как только смогу. Это сейчас пришлось действовать экспромтом. А Вы собираетесь возвращаться по суше через всю Европу, сойдя на берег в Генуе? Не советую. Получится слишком долго и накладно. Лучше продолжите плавание до Константинополя, а там хватает судов, совершающих рейсы между Константинополем и Одессой.

— Я уже сам думал об этом. Когда бы еще удалось побывать в Константинополе? А тут такая оказия. Пожалуй, так и сделаю…

На этом «Иваныч» откланялся, сказав, что если возникнет какой-то вопрос, всегда могу к нему обратиться. Он следует до Пирея, поэтому время у меня есть. Проводив гостя, я задумался. Уже ясно, что англичане видят во мне не обычного «крота», таскающего секретные сведения из государственных учреждений, а агента влияния. А это игра на перспективу. И зачем-то им понадобились наши заводы. К бабке не ходи, они хотят наложить на них лапу. Операции по захвату чужих активов на чужой территории так обычно и проходят. Но зачем им это надо? Прикарманить заводы, чтобы грести деньги лопатой? Сомнительно. Англичане и так гребут деньги по всему миру, и несколько заводов в России, даже очень успешных, им погоды не сделают. Для такой страны, как Англия, это слишком мелко. Одно дело, если бы инициатива исходила от какого-то конкретного буржуя, стремящегося войти в прибыльное дело на паях. Но ведь за всем этим стоит английская разведка! А она имеет несколько другие задачи, чем банальное зарабатывание денег. Это во-первых. А во вторых, каким именно образом англичане собираются получить контроль над заводами? Ведь контрольный пакет акций им все равно не получить. Отец на это никогда не пойдет. Если только… Если только не сменится держатель контрольного пакета… А вот это уже интересно… Получается, если отец откажется, то его уберут, чтобы расчистить путь мне, как наследнику. Поскольку я выразил готовность сотрудничать и дал понять, что ради денег и перспективы вхождения в «высшее общество» готов на все. Если закрою глаза на творящиеся безобразия, то с меня будут пылинки сдувать. Если же только попробую взбрыкнуть, тут же появится новый претендент на контрольный пакет… Не ново, проходили. Схема очень старая и надежная. Работает без сбоев, хотя требует определенных капиталовложений и времени на подготовку. У предприятия появляется новый владелец, причем совершенно «законным» путем. Но… Такая схема обычно применяется в том случае, если за этим стоят частные лица, имеющие конечную цель «рубить бабло». Подольше и побольше. Но причем здесь английская разведка? Каким боком она вписывается в эту схему? Пока непонятно…

До Генуи добрались без приключений, море радовало хорошей погодой. Стоянка в Генуе была всего двенадцать часов, поэтому толком походить по городу не удалось. А поскольку был ясный день, не удалось задействовать АДМ для картографирования местности. Ну и ладно, я не в претензии. Генуя пока что меня не интересует. Но вот после Генуи погода испортилась. Команда пакетбота убеждала пассажиров, что ничего страшного нет, это обычный зимний шторм. Но большинству пассажиров от этого было не легче. Мой же организм, «модернизированный» Гансом, не реагировал на качку. Поэтому я с удовольствием предавался чревоугодию в кают-компании вместе с немногими пассажирами, тоже оказавшимися невосприимчивыми к морской болезни. Среди них оказался и «Артур Иваныч», с которым мы снова как бы невзначай познакомились. И теперь наши разговоры за бокалом вина никого не удивляли. Мистер Смит представился коммерсантом из Лондона, следующим в Грецию по коммерческим делам, что позволило сразу найти интересующие обоих темы. О шпионских делах мы больше не говорили, и для остальной публики являлись типичными буржуями, чьи интересы крутятся исключительно вокруг получения прибыли. Что, в общем-то, было недалеко от истины.

Посмотрев на организацию пассажирских перевозок у французов, я понял, что здесь поле не паханое. И при желании мы с отцом и его родней в Одессе можем прочно оседлать грузо-пассажирские линии из Одессы в средиземноморские порты Франции, Италии и Испании. Но для этого нужны паровые суда нового типа. С металлическим корпусом и винтами. А не убожество вроде «Бретани», которая скрипела всеми сочленениями деревянного корпуса, и сейчас шла под парусами с попутным ветром, поскольку от гребных колес при сильном волнении особого толку не было. Да и уголь можно сэкономить. Как это корыто собирается идти в шторм при неблагоприятном ветре, не используя машину, для меня оставалось загадкой. Все же, в искусстве хождения под парусами я полный профан. По прибытию в Петербург надо более обстоятельно пообщаться с морскими офицерами. Если собираешься устраивать геноцид вражескому парусному флоту, то надо знать, на что он способен.

В своем прежнем мире я читал о бое русского парусного фрегата «Флора» с тремя турецкими пароходами в самом начале Крымской войны. Как «Флора» смогла отбиться и благополучно уйти от трех противников, превосходивших ее в скорости, маневренности и вооружении, я тогда так и не понял. Детального описания этого боя не сохранилось. То, что русские моряки проявили чудеса храбрости и высочайшего профессионализма, это как раз понятно. Но неужели турки были до такой степени недотепами, что не смогли реализовать свое подавляющее преимущество? Странно… И спросить сейчас не у кого, поскольку эти события еще не произошли. Поэтому придется разбираться по ходу дела. Но сначала следует создать то, что собственно я и собираюсь использовать против просвещенных европейцев и не очень просвещенных турок в Черном море. Эх, был бы у меня хороший помощник, способный вести успешную охоту на подходах к Ла-Маншу, когда я начну учинять безобразия в Черном море! Представляю, какая паника поднялась бы в Лондоне! Но наш император на такое не пойдет. Причем не только из политических соображений, а и сугубо практических. Некого посылать. Если толковых офицеров для этого рискованного дела найти можно, то вот с кораблями все обстоит не так хорошо. Парусные фрегаты либо станут легкой добычей для английского и французского флота, либо будут вынуждены отступить, чтобы не стать этой самой добычей. А парусно-паровых кораблей с большой автономностью и высокой скоростью хода в русском флоте сейчас нет. Вести же строительство парового флота в одиночку я не собираюсь. Иначе Морское министерство вообще на шею сядет. Хотя, если будет большой казенный заказ… Но такое возможно только после окончания войны. Причем победоносного окончания. А для этого следует наиболее наглядно продемонстрировать ретроградам с адмиральскими эполетами, да и самому Николаю Павловичу, превосходство парового флота над парусным. Иначе не дойдет… Ладно, размечтался я что-то. Сейчас надо думать о том, как добраться без приключений до России-матушки. Поскольку то, что я везу, очень важно. Времени осталось всего ничего, а наши генералы, как всегда, готовятся к прошедшей войне. Надеюсь, что моей информации поверят. В противном случае, Николай Павлович кончит так же, как и в моем прежнем мире. Если не хуже.

К Неаполю подошли вечером, а на утро уже был намечен выход из порта. Поэтому ознакомиться с местной экзотикой лично не удалось. Пришлось задействовать Ганса, полетав с ним по историческим местам, пока моя тушка безмятежно дрыхла в каюте. Что сказать о Неаполе? Если в двух словах, то убого и грязно. Не везде, конечно. Но понятно, что времена былого расцвета Неаполя уже давно прошли. Сейчас это заурядный обшарпанный портовый город, наводненный бандитами всех мастей. Ночью на здешних улицах простому обывателю лучше не появляться.

В общем, ничего важного я здесь не узнал. Посмотрим, как дальше поведут себя потомки римлян, но пока что особого вреда от них для России нет. А если Англия с Францией сразу огребут люлей, то и не будет. Все же макаронники не дураки, и не станут лезть туда, где можно гарантированно нарваться на неприятность.

А наш путь лежит дальше. После выхода из Неаполя проследовали Мессинским проливом в Ионическое море, и поскольку Коринфский канал еще не прорыт, направились к мысу Тенарон, за которым лежит вход в Эгейское море. Здесь уже погода несколько улучшилась, высокий греческий берег прикрыл нас от сильного западного ветра.

Пирей. Древний греческий порт, расположенный неподалеку от Афин, которые хорошо видны на холмах. Здесь некоторые пассажиры сойдут, и «Артур Иваныч» в том числе. Распрощались мы с ним, как случайные попутчики, которые вряд ли когда встретятся вновь, В последние пару дней я думал, а не пойти ли ва-банк? Взять, да и вытянуть всю информацию из «Иваныча», заняв на время его тушку! Чисто технически здесь ничего сложного нет. Но тогда придется его ликвидировать, поскольку полностью скрыть следы вмешательства невозможно. А в этом случае я однозначно попадаю под подозрение у англичан. И как минимум, со мной больше не захотят иметь дело. А как максимум, постараются вытряхнуть из меня все, что я знаю. Причем не ограничивая себя в средствах. Что приведет к увеличению количества трупов вокруг моей персоны, и тогда уже точно об игре с английской и французской разведкой можно будет забыть. Такое не скроешь. Поэтому, пусть «Иваныч» живет. Все равно, важной стратегической информацией агенты его уровня не обладают. А вот в Петербурге — посмотрим. Как джентльмены из Лондона себя поведут. Если вообще берега потеряют, и начнут всерьез рассматривать вопрос о ликвидации моего папеньки, чтобы пропихнуть меня на его место, то я таким умникам быстро крылышки подрежу. С получением доступа ко всей имеющейся у них в башке «базе данных». А потом все представлю, как бандитское нападение. Но тут еще надо с Бенкендорфом посоветоваться. Без его ведома лучше ничего не предпринимать. А то, как бы не поломать игру господам жандармам.

В общем, расстались мы с «Иванычем», вполне довольные друг другом. Больше ни одного соглядатая на «Бретани» нет, это я выяснил точно. За время стоянки съездил в Афины, ознакомился с историей Древней Греции. Единственное, чем сегодняшняя Греция может гордиться. Страна пришла в полный упадок за много лет турецкого владычества. И хоть сейчас Греция является независимым государством, а ее население очень «любит» турок, всерьез рассчитывать на помощь Греции в борьбе с Турцией не стоит. Не в том она состоянии, чтобы так рисковать. Если греки будут сохранять дружественный нейтралитет в течение всей войны, и то хорошо.

После Пирея пошли в Салоники, которые интересовали меня разве что как близко расположенный к Дарданеллам порт. Вряд ли русская армия сюда доберется в ходе военных действий, но а вдруг? Сейчас уже трудно сказать, как начнут развиваться события.

И вот наконец Дарданеллы. Последний участок нашего пути, полностью пролегающий в турецких водах. В пролив входим ранним утром, что очень удобно для капитана «Бретани» и пассажиров, но не удобно для меня. Ясным погожим днем АДМ в воздух не поднимешь, кто-то обязательно заметит. Ничего не поймет, но шум поднимет, а мне это не надо. Поэтому придется ограничиться записью с палубы, что не так информативно, как аэросъемка, но все же лучше, чем ничего. Но в данном случае это неважно, поскольку я собираюсь задержаться в Константинополе не меньше, чем на неделю. За это время можно не только Босфор с Константинополем, но и Дарданеллы со всеми окрестностями как следует осмотреть и в электронную память Ганса записать. Пригодится на будущее.

Все пассажиры высыпали на палубу, радуясь солнечному дню и спокойным водам пролива, с интересом глазея по сторонам. Правда, смотреть здесь особо не на что. Берега Дарданелл пустынны, это не живописный и оживленный Босфор. Здесь всего один крупный город и порт Чанаккале. Впрочем, крупный по местным меркам. Но расположен Чанаккале в плане обороны очень удачно. Как раз возле крутого поворота, где сильное течение, а напротив него на другом берегу расположена старинная крепость. Прорваться через это место, хорошо укрепленное самой природой, довольно сложно. Но нам сейчас прорываться не надо. «Бретань», дымя трубой и громко шлепая плицами колес, довольно резво двигается против течения, которое здесь идет из Мраморного моря в Эгейское. В отличие от парусников, которые стали на якорь не доходя до Чанаккале в ожидании благоприятного ветра. Что еще больше убедило меня во мнении — век паруса на флоте заканчивается. Нравится это кому-то, или нет, но прогресс уже не остановить. А чтобы это поскорее дошло до тех, кто старательно цепляется за «традиции», потребуется показательный разгром господ европейцев в российских водах, куда они придут в очередной раз «спасать цивилизацию» от русских варваров. Увы, история повторятся во всех мирах. И этот — не исключение.

Пройдя Дарданеллы, выходим в Мраморное море уже ночью. Мой средиземноморский круиз заканчивается. Где-то там, впереди, ждет Константинополь. Древняя столица исчезнувшей Византии, ставшая столицей Османской империи. Много лет бывшая целью русских князей, царей и императоров, но так и оставшаяся недосягаемой. И как сейчас распорядится госпожа История, не может предсказать никто.

Глава 13 Взгляд на проблему изнутри

Рано утром с ближайшего минарета орет муэдзин, призывая правоверных к совершению намаза. А мне спать мешает, нехороший человек. Раз уж разбудили, все равно придется вставать. Заказав в номер завтрак и развернув только что доставленную газету, углубляюсь в обсуждение местных сплетен. По опыту знаю, что в ворохе словесного мусора, который старательно гонят борзописцы, всегда можно найти что-то, заслуживающее внимания.

Уже вторую неделю я нахожусь в Константинополе. И за это время узнал много интересного. Такого, что богатым европейцам вроде меня не покажут и не расскажут. Турки стараются показать красивый фасад, чтобы привлечь инвестиции богатой Европы, да только получается не очень. Как осла не украшай, он от этого арабским скакуном не станет. То же самое и с Турцией, которая пока еще Османская империя. Времена Сулеймана Великолепного — пик могущества Турции, уже давно в прошлом. А сейчас это самый настоящий «смертельно больной человек на Босфоре», который еще кое-как дышит. Если бы не вмешательство Англии и Франции в Крымскую войну, Османская империя прекратила бы свое существование. Во всяком случае, в своих прежних границах. И чтобы помочь в осуществлении этого сценария, я и занялся по прибытию в Константинополь делами, мало подходящими для «мальчика из хорошей семьи».

Первым делом провел съемку Босфора и прилегающей территории с малой высоты, особый упор делая на береговые укрепления. Провел также подробную съемку Дарданелл. Потом занялся самим Константинополем, составив с воздуха подробнейший план. И лишь на третий день перешел к исследованию турецкой столицы своим ходом. Где на извозчике, а где и на своих двоих. Зависело от образа, который приходилось менять время от времени.

Днем вел себя, как положено богатому бездельнику из Европы, которых здесь хватает. Но когда солнце клонилось к закату, «мальчик из хорошей семьи» исчезал, а на его месте возникал то моряк с пришедшего в порт коммерческого судна, то пронырливый делец, приехавший половить рыбку в мутной воде, то вообще темная личность с явно криминальными наклонностями. Гримом я не пренебрегал, поэтому опознать бы меня никто не смог. Что можно сказать о моих ночных вылазках? Завел полезные знакомства, которые могут пригодиться в будущем. Лишний раз убеждаюсь в правоте древнего изречения господ российских жандармов «У нас нет отбросов. У нас есть кадры». Деньги любят все. И многие ради денег согласны несколько отойти в сторону от принятых в обществе правил. Вопрос лишь в том, на сколько отойти, и за сколько. А моя задача определить, на что способен потенциальный предатель из местных, и не ставить перед ним заведомо невыполнимые задачи, которые он не станет выполнять ни за какие деньги. Вербовать сейчас никого не стал, но закладки на будущее сделал. В случае чего, теперь знаю, к кому можно обратиться с деликатными просьбами, которые будут весьма щедро оплачены. Разумеется, представлялся не своим настоящим именем. И чтобы подтвердить свою финансовую состоятельность, пришлось сделать два дорогостоящих и не совсем законных заказа. В первый раз меня попытались ограбить при передаче денег, понадеявшись на свое численное и физическое превосходство, будучи уверенными, что дурак-европеец жаловаться в полицию не побежит. Поскольку у самого рыло в пуху. Закончилось это тремя покалеченными громилами и взятой за шиворот «шестеркой», которая, трясясь от страха, поведала много интересного о теневой жизни Константинополя. В том числе свела меня с серьезными людьми, где разговор пошел уже совсем в другом ключе. Работу здорово облегчало то, что Османская империя была многонациональным государством, и в Константинополе относительно мирно уживались турки, греки, армяне, евреи и еще бог знает кто. Было также много приезжих европейцев. Поэтому моя явно не турецкая и не греческая физиономия внимания не привлекала. Константинополь давно превратился в крупнейший и богатейший город на стыке Западной и Восточной цивилизаций, и все турецкие султаны старались поддерживать этот статус. Чем наглые личности вроде меня беззастенчиво пользовались.

Допиваю кофе, когда стук в дверь заставил насторожиться. Кого это нелегкая с утра пораньше принесла? Сижу, никого не трогаю… Дал команду Гансу проверить и занять место на потолке, включив режим мимикрии. Тот вскоре доложил.

— За дверью один человек. Более полную информацию дать пока не могу.

— Один, говоришь? Ладно… Посмотрим, кто ходит в гости по утрам…

Открываю дверь и удивленно гляжу на визитера. В коридоре стоит крепко сбитый и хорошо одетый мужчина европейской внешности возрастом около сорока. Причем могу поклясться, что раньше его никогда не видел. Здороваюсь на французском и вежливо интересуюсь, какого хрена месье надо? Но незнакомец отвечает на русском с едва заметным акцентом.

— Доброе утро, Юрий Александрович! Извините за беспокойство, но у меня были серьезные причины прийти сюда…

Стою и смотрю на это чудо, а в голове шевелятся нехорошие мысли. Ганс подтверждает мои подозрения.

— Судя по акценту — поляк. Под одеждой есть металлические предметы. В трости предположительно скрыт клинок.

— Будь наготове.

— Принято.

Однако, отвечать что-то надо. И сказать, что месье обознался, не получится. Визитер явно знает, кто я такой. Но каким боком тут еще и поляки затесались?! Ладно, будем импровизировать по ходу пьесы…

— Доброе утро, милостивый государь! Да, Вы не ошиблись. Я Юрий Давыдов. С кем имею честь?

— Анжей Пионтковский, адвокат. Вы позволите войти?

— Да, конечно. Заходите, присаживайтесь. И какие же серьезные причины привели Вас ко мне?

Причины оказались настолько глупыми, что я поначалу даже не понял, говорит ли мой гость серьезно, или шутит таким образом. Оказывается, эти недоделанные польские инсургенты, мечтающие о Великой Польше «от можа до можа», положили на меня глаз! Каким-то образом они узнали о моих вольнодумных высказываниях во время совместных посиделок с французскими «друзьями», и сделали из этого соответствующие выводы. Да и мой братец Феденька, гнида этакая, тоже внес свою лепту. Оказывается, он и с этими «борцами за народное счастье» якшался. Вот они и подумали, что у нас с ним общая «политическая платформа». Удавил бы гада…

Пана Пионтковского тоже надо бы… Но увы, нельзя. Во-первых, наследить еще больше в Константинополе не хочется, А во-вторых, посмотрим, как ясновельможные паны дальше себя поведут. Если я его пошлю, или грохну, то ничего толком не узнаю. Этот адвокат — мелкая сошка, которая знает немного. Да и не факт, что он имеет выход на самый верх польской организации. Скорее всего, там еще несколько промежуточных звеньев. Вот и сыграем п а р т и ю…

— Простите, господин Пионтковский. Но я так до сих пор и не понял цели вашего визита.

— Юрий Александрович, я предлагаю Вам участие в благородном деле свержения самодержавия в России.

— Это я понял. Что конкретно от меня требуется? Стрелять из пистолета на полсотни шагов и метать бомбы я не умею. Как и собирать их из подручных материалов. А именно этим вы и занимаетесь. Так зачем я вам нужен?

— У Вас слишком узкое представление о нашей деятельности, какое создается при прочтении российских газет. Уж какими только чудовищами нас там не пытаются представить.

— Допустим. Так в чем конкретно будут заключаться мои функции?

— Только лишь в оказании финансовой помощи нашей организации. Понимаем, что требовать от Вас большего неразумно. У Вас нет никакого опыта революционной борьбы и Вы судите о нем только по газетным статьям.

— Хорошо. Допустим, я соглашусь. Но тут возникает следующий вопрос. Чисто меркантильный. А что я с этого буду иметь?

— То есть как?! Разве Вам будет мало, если самодержавие в России падет, и она станет цивилизованным европейским государством, а польский и русский народы наконец-то станут свободными?

— Мало, господин Пионтковский. Очень мало. Хотелось бы чего-то более существенного.

— Что конкретно?

— Конкретно — графский титул, чин не ниже тайного советника и гарантированные казенные заказы. От «Андрея Первозванного», или хотя бы «Владимира» первой степени, тоже не откажусь. Вы сможете обеспечить все это после свержения самодержавия?

— Ну и запросы у Вас… Разумеется, гарантировать это я сейчас не могу. Я не обладаю такими возможностями.

— А кто обладает? Свяжитесь с ними. Озвучьте мои условия. Потом и побеседуем более предметно. Если мне будут даны твердые гарантии от серьезных лиц, обладающих реальной властью, а не пустые обещания, тогда и будем сотрудничать. А пока что я вижу лишь попытку тянуть из меня деньги, не давая ничего взамен. Прошу понять меня правильно, пан Анжей. Это не про Вас сказано, а про тех, кто Вас послал. На что эти люди рассчитывали, непонятно. Возможно, вас ввели в заблуждение мои высказывания в нетрезвом виде, и поведение моего брата? Но я не восторженный идеалист вроде непутевого братца Феди. Я прагматик, которому плевать и на самодержавие, и на свободу польского и прочих народов, и на все революционные идеи, вместе взятые. Меня интересуют только деньги и общественное положение. Так понятно?

— Вполне… Хорошо, Юрий Александрович. Я все понял. Разрешите откланяться…

Когда пан Пионтковский ушел, я призадумался. Что это было? Неужели польские инсургенты настолько глупы, что пытаются охмурить сына одного из крупнейших промышленников империи, предлагая лишь «свободу польского и русского народа»? Ведь им просто нечего мне предложить. Во всяком случае такого, что может всерьез заинтересовать молодого буржуя вроде меня. Или это какая-то хитрая игра, преследующая совсем другую цель? Никто в здравом уме не поверит, что кучка бунтовщиков, каковыми по сути и являются эти польские «революционеры», живущие на английские подачки, сможет выполнить озвученные мной требования. В самом крайнем случае, попытаются «снизить уровень» требуемого до разумных пределов. А если же все подтвердят… Либо это пустопорожние обещания с намерением кинуть меня впоследствии, либо… Либо с этими поляками связан кто-то из высшего эшелона власти империи. Вот и посмотрим, что теперь будет. Я не сказал категорическое «нет», чем не пресек попытки дальнейших контактов. Но я не сказал и «да». А выставил хоть и сложные, но реально выполнимые условия для тех, кто обладает реальной властью. Именно поэтому и не дал сразу пану от ворот поворот. Можно будет попробовать вскрыть всю польскую агентурную сеть в Петербурге и выйти на высокопоставленных лиц в окружении императора. То, что такие лица есть, не сомневаюсь. Уж очень многим Николай Павлович прищемил хвост. Кому осознанно, а кому «за компанию». А дворцовые перевороты — любимое развлечение российской знати. Не знаю, как станут развиваться события дальше, но боюсь, что Николай Павлович не проживет сильно дольше, чем в истории моего прежнего мира, Даже если ход Крымской войны окажется значительно более благоприятным для России, здоровье у императора все же не очень. А из разговора с Бенкендорфом и того, что удалось узнать в Европе, стало ясно, что дела с революционерами здесь обстоят гораздо хуже. Англия всячески спонсирует и поддерживает разного рода проходимцев, имеющих конечную цель нагадить России. Да и Франция с Австрией от нее не отстают. Так что, не факт, что следующим императором станет Александр Второй. Как бы здесь очередные «декабристы» не появились. И как бы у них не получилось то, что не удалось их предшественникам.

Но это дела несколько отдаленного будущего. А пока мне нужно перебираться в бухту Золотой Рог, где на пассажирском причале стоит российский пакетбот «Херсон», отправляющийся в прекрасный город Одесса. Которая хоть еще и не стала «жемчужиной у моря», но надеюсь, что с моей скромной помощью это произойдет несколько раньше. Время, проведенное в Константинополе, потрачено не зря. Получено много ценной информации, и надеюсь, что в Петербурге сумеют толком ей распорядиться. Поскольку выигрывать Крымскую войну «в одно рыло» я не собираюсь.

Вот на такой неожиданной ноте и закончились мои константинопольские приключения. Больше меня здесь ничего не задерживало, и собрав вещи, я отправился в бухту Золотой Рог. Пакетбот «Херсон» должен выйти в рейс завтра утром, но лучше прибыть на борт заранее. А то, неизвестно, как бы там еще очередные «борцы за свободу» не появились. Не верю, что господин Пионтковский приходил ко мне в одиночку. Где-то поблизости должна была ошиваться группа поддержки на случай, если объект вербовки окажется слишком нервным и начнет буянить. Но обошлось. А поскольку морское сообщение между Константинополем и Одессой сейчас фактически единственная возможность попасть из турецкой столицы в Россию максимально быстро и комфортно, то не исключаю, что среди пассажиров окажутся «коллеги» ясновельможного пана по революционному бизнесу. Подавляющая часть которых искренне считает, что борется за свободу Польши. И лишь те, кто находятся на самом верху, знают, что являются инструментом в руках англосаксов по деланию пакостей России. Так же, как кавказские горцы. Но сознательно идут на это, получая за свою подрывную деятельность немалые преференции. Как плохо, когда с Россией никто не воюет, сказал в моем мире английский премьер Палмерстон. И в этом мире происходит все то же самое.

Прибыв на «Херсон», я снова стал вести себя, как и положено богатому бездельнику. Хотя сам пароход внимательно осмотрел, насколько это оказалось возможно. И остался недоволен увиденным. Все тот же деревянный корпус, все те же гребные колеса. Но, в конце концов, лучше хоть что-то, чем ничего. В ходе Крымской войны все российские пароходы, находящиеся в Черном море, мобилизуют, чего мне надо будет каким-то образом избежать. Ничего плохого не хочу сказать об адмиралах Нахимове, Корнилове, Истомине и других героях обороны Севастополя, но они просто не знают, что надо делать с таким подарком. И по старинке попытаются использовать его для грузоперевозок и посыльной службы. В крайнем случае, для разведки. Поскольку, в их понимании, обычный коммерческий пароход ни на что другое не способен. Нельзя винить их за это, они думают и действуют в соответствии с установившимися стереотипами. Время торпедного оружия и его носителей еще не пришло. Но меня такой расклад не устраивает. Наши адмиралы и пароход угробят, утопив его вместе с остальными кораблями в Севастопольской бухте, и вреда противнику толком не нанесут. А вот как избежать подобного развития событий, надо хорошенько подумать.

Против ожидания, никого из «борцов за свободу» на борту не оказалось. Во всяком случае, никто за мной не следил и войти в контакт не пытался. Публика среди пассажиров пакетбота подобралась в основном торговая, занятая исключительно коммерческими делами. И вопросы «свободы» волновали ее меньше всего. В ходе знакомства с попутчиками также удалось узнать довольно много о состоянии дел в Одессе, которая буквально расцвела после создания на близлежащей территории порто-франко, то есть порта беспошлинной торговли. Вместе с тем удалось выяснить и существенные отличия от истории моего мира, где в этот исторический период основной процент экспорта хлеба шел через порт Санкт-Петербурга, как это ни странно. Здесь же было все наоборот. Более половины потока зерна шло в Европу из Одессы, Херсона и Мариуполя, что еще больше повышало значимость этого региона для Российской Империи. И как бы здесь в ближайшем будущем не произошли более крупные по своему масштабу события, чем в моей прежней истории. Не зря, ох не зря страны Антанты так зарились на наши земли, ставшие по их мнению «бесхозными» в конце Первой мировой. А предстоящая Крымская — по сути Нулевая мировая. Господа «цивилизаторы» из Лондона и Парижа никак не уймутся в своем стремлении раз и навсегда избавиться от «русской угрозы».

Время до отхода пролетело быстро. И вот «Херсон», густо дымя трубой и щлепая плицами колес по воде, покидает бухту Золотой Рог. Позади остается мечеть Айя Софья и шумный припортовый район Галата. Пакетбот выходит на фарватер Босфора и направляется на север, борясь со встречным течением. Благодаря машине это у него получается неплохо, а вот для парусников проход Босфора из Мраморного моря в Черное превращается в настоящий квест, поскольку нужно либо ждать подходящего ветра, либо идти на буксире. Мимо проплывают живописные берега. Это не пустынные Дарданеллы. Сам Константинополь еще не разросся до таких размеров, как в моем прежнем мире, но различных селений на берегах пролива хватает. Остался слева султанский дворец Топкапы. И вот вскоре впереди высятся стены крепости Румели Хисары на западном берегу пролива. «Херсон» приближается к самому узкому месту в Босфоре возле мыса Кандилли. Здесь крутой поворот и очень сильное течение, которое может выбросить на отмель возле западного берега. Как раз под пушки Румели Хисары. Но наш пароход хоть идет довольно медленно, все равно упорно продвигается вперед, преодолевая течение. Все пассажиры, находившиеся в этот момент наверху, с интересом следят за происходящим. На палубе стоит тишина, нарушаемая лишь звуком работающей машины и колес, вращающихся с максимальной скоростью. «Херсон» проходит как можно ближе к мысу Кандилли, где течение несколько слабее. Казалось, до берега можно добросить монету, что некоторые и делают. И лишь когда Кандилли остался позади, а скорость «Херсона» заметно увеличилась, все вздохнули с облегчением и стали обсуждать увиденное.

Я тоже включился в разговор, поддержав беседу, хотя мои мысли были далеко от восторженного обсуждения факта победы человеческого разума над силами стихии. Сам Босфор и его окрестности уже давно отсняты Гансом с разных высот, поэтому ничего нового я здесь не узнаю. Но вот возможности современных судов при проходе таких сложных для плавания участков, как Босфор, знать необходимо. И гораздо лучше наблюдать за этим непосредственно с палубы, чем с большой высоты, или с берега. Уже ясно, что даже имеющиеся колесные пароходы с далеко не совершенными паровыми машинами, неплохо справляются с этой задачей. Зато для парусников проход Босфора в Черное море представляет серьезную проблему. А не попробовать ли сыграть на этом? Ведь англичане и французы пойдут именно здесь, другой дороги в Черное море для них нет. Может создать еще одну ЧВК, но уже с морским уклоном? Точнее, создать отряд подводных диверсантов. Конечно, все корабли противника они не уничтожат. Но даже если пустят ко дну всего один, причем с большим шумом, то паника среди «цивилизаторов» будет обеспечена. Конечно, провести диверсию в Босфоре, или в Золотом Роге довольно сложно. Вражеская территория есть вражеская территория. Но не даром ведь я «друзей» в Константинополе искал и нашел. А благодаря полученной от них информации, выйду на греческих контрабандистов в Одессе. Можно попробовать найти среди них подходящих «спецов». Кроме этого, подводные диверсанты смогут работать на рейде Севастополя и Евпатории, что обеспечить гораздо проще. Особенно летом, когда погода тихая и вода теплая… А что, идея не такая уж и безумная, как может показаться на первый взгляд. Тем более, подводные диверсии известны еще с древних времен, когда боевые пловцы перерезали якорные канаты вражеских кораблей и их выбрасывало на камни. Но сначала надо нанести один визит в Одессе. Не уверен, что со мной вообще захотят разговаривать. Зато, если получится…

Однако, выйти сегодня в Черное море нам не удалось. Когда до выхода из Босфора оставалось уже немного, ветер усилился, и стало ощущаться волнение. Здесь, в проливе, пока еще ничего страшного нет. Но уже ясно, что на выходе нас ждет сильный шторм. Соваться в море на этом колесном корыте при зимнем норд-осте? К чести нашего капитана, он не стал так рисковать. «Херсон» развернулся и проследовал в бухту Буюкдере, расположенную неподалеку у западного берега Босфора. Бухта довольно большая и удобная, и ее давно используют для якорной стоянки. Здесь уже скопилось десятка полтора турецких судов, также решивших переждать непогоду в безопасном месте. Пакетбот стал на якорь и начал гасить топки. Это не устроило некоторых пассажиров, спешивших в Одессу, и начавших громко выражать недовольство. Другие, уже знакомые с местными реалиями, ответили, что лучше прийти в Одессу на несколько дней позже, чем не прийти вообще. С Черным морем шутки плохи. Особенно зимой. Поэтому пусть лучше скажут спасибо капитану за то, что он в первую очередь думает о безопасности людей и парохода, а не о прибыли компании.

Поняв, что мое очередное морское путешествие неожиданно затягивается, а капитан и офицеры «Херсона» не будут сильно заняты на якорной стоянке в хорошо защищенной бухте, я решил завести знакомства среди одесских моряков и выяснить у них как можно больше о местных условиях. Пригодится на будущее. Да и у кого еще спрашивать о Черном море и Босфоре, как не у моряков черноморцев? Не в Петербурге же у «паркетных» офицеров и адмиралов «под шпицем», в самом деле. Многие из которых Черного моря и Босфора вообще не видели.

Стоянка в Буюкдере затянулась на пять дней. В течение этого времени в Босфор со стороны Черного моря зашли два турецких парусника, которых шторм застал на переходе. И их внешний вид сразу же заставил прикусить язык всех «торопыг», спешащих в Одессу. Но это были те, комуповезло выжить в борьбе со стихией. А были и те, кому не повезло. Я наблюдал это воочию, и ничем не мог помочь бедолагам.

Поскольку по ночам делать все равно нечего, решил возобновить полеты над Черным морем. Оставлял свою тушку дрыхнуть в каюте, заперев дверь, а сам вместе с Гансом тщательно исследовал район предстоящих действий, ведя не только съемку побережья, но и метеонаблюдения. Аборигены не могут получать и обрабатывать информацию с доступной АДМ скоростью, так почему бы этим не воспользоваться? Вот во время этих полетов мы и обнаружили, что значат слова «борьба со стихией» в буквальном смысле. Проверять это лично мне совершенно не хочется, но обстановка может сложиться так, что выбора не будет. Наблюдая за разбушевавшимся штормом с разных высот, я в который раз убедился в правоте моряков древности, утверждавших, что главная опасность в море — это само море. А потом уже все остальное. Поэтому вопросы надежности и мореходности судов, которые мы с папенькой собираемся строить, должны быть на первом месте.

В общем, время стоянки прошло с пользой. В разговорах с экипажем и пассажирами удалось выяснить много интересного. Если не знать о грядущей войне, то можно хоть сейчас организовать очередное «кумпанство», связывающие наши черноморские порты с портами Средиземного моря. Но поскольку я знаю несколько больше, чем все остальные, с созданием черноморского «кумпанства» придется повременить. Но это по факту. А на бумаге оно будет создано как раз перед началом войны. И даже первый пароход этого «кумпанства» в Черное море успеет пройти до начала военных действий. Поэтому все последующие события будут вытекать из сложившейся ситуации. Хотя, придется все тщательно обдумать, чтобы не дать повода обвинить меня и моих людей в банальном пиратстве. А то, что такие попытки будут, я не сомневаюсь. Уж слишком сильны у нас в среде власть предержащих стремления «жить дружно» с Европой, несмотря ни на что. Какими бы политическими, материальными и территориальными потерями это не грозило России. Зато сразу выясним, кто есть кто. И ликвидация нескольких наиболее одиозных фигур, да еще обставленная соответствующим образом, если и не заставит остальные «фигуры» задуматься, а стоит ли и дальше преклоняться перед Европой, то во всяком случае пойдет на пользу России. Что поделаешь, коммодор Тихонов никогда не страдал ни толерантностью, ни политкорректностью, ни низкопоклонством перед Европой и Американскими Штатами. О чем хорошо знало командование Космофлота, поэтому и привлекало отмороженного на всю голову коммодора не только для выполнения заданий за пределами России и ее владений в космическом пространстве, но и на своей собственной территории, когда требовались люди «со стороны», никак не связанные с Госбезопасностью. И от того, что упомянутый коммодор сейчас находится в тушке молодого буржуя в другом мире, ничего не меняется.

Ох, чувствую, придется мне как следует встряхнуть это застоявшееся аристократическое болото… Но это задача не сегодняшнего дня. А пока что «Херсон», подняв пары, снялся с якоря и направился из Буюкдере на выход в Черное море. Шторм уже утих, и надо воспользоваться создавшимся «окном» относительно тихой погоды, чтобы поскорее добраться до Одессы. А там решать очередные вопросы, которых накопилось очень много. До начала Крымской войны осталось менее двух лет. И за это время нужно успеть сделать то, что сможет принести России победу в этой войне. Громкую победу, когда «цивилизаторы» будут наголову разбиты, и вышвырнуты за пределы России. Поскольку «ничья» не образумит ни «просвещенных» европейцев, ни турок. И они снова и снова будут искать способы раз и навсегда решить «русский вопрос».

Переход до Одессы прошел благополучно. Черное море утихло хоть и не полностью, но погода уже не доставляла беспокойства. Поэтому «Херсон» за двое с половиной суток добрался до Одессы к несказанной радости всех пассажиров. Формальности по приходу не заняли много времени, и вот я снова стою на российской земле, сравнивая эту Одессу с той, которую оставил в прошлой жизни.

Конечно, здешней Одессе еще далеко до огромного мегаполиса моего прежнего мира. Но это уже самая настоящая «жемчужина у моря», ценность которой осознали многие. И коммерсанты, и чиновники, и аристократия и разного рода авантюристы. Но мне пока что не до них. Взяв извозчика, велел ему ехать по данному отцом адресу, где проживал один из моих многочисленных родственников по материнской линии — дядюшка Ермилов Савелий Степанович. Купец первой гильдии, занимающийся легальной и не совсем легальной (но это так, завистники наговаривают!) коммерцией, имеющий хорошие связи среди одесского городского начальства. Что в перспективе может оказаться весьма полезным для реализации моих планов. Плохо лишь то, что с дядюшкой у прежнего хозяина моей тушки — разгильдяя Юрия Давыдова, были весьма натянутые отношения. Дядя раньше гостил у нас в Петербурге, и пытался внушить нерадивому племяннику, что так жить нельзя. Да только все его старания пропадали втуне. Изменить ситуацию я был не в силах, поскольку последний визит дяди произошел еще до моего появления в этом мире, и мнение о Юрии Давыдове у него осталось соответствующее. Правда, за последний год отец сообщил в переписке, что сын-раздолбай наконец-то взялся за ум. И дядя даже вроде бы обрадовался такому повороту дела. Во всяком случае, на словах. А как оно на самом деле, не известно. Если дадут от ворот поворот, придется искать другие варианты, чего бы очень не хотелось. Все же дядюшка — известный и уважаемый человек в Одессе, помощь которого была бы очень кстати. Ладно, что гадать. Сейчас все решится…

Хоть из писем дядя знал о том, что я собираюсь навестить его, но не знал, когда именно. Раньше Юрий Давыдов в Одессе никогда не был, поэтому копаться в его памяти бесполезно. Придется вникать в окружающую обстановку по ходу дела. Добравшись до места, постучал и попросил прислугу передать хозяину, что прибыл племянник. Как встретят, неизвестно. А то, может получиться так, что придется в гостиницу ехать. Но опасения оказались напрасны. Тетя Мария — жена дяди, едва увидев меня, тут же расцеловала и велела накрывать на стол, а дядя сграбастал в охапку.

— Ну, племяш, как вымахал! Как там в Европах поживают? Можно ли дела с кем-то из мусью вести? А то, твой отец мне такие прожекты расписал, что уже не знаю, чему верить.

— Да по-разному в Европе, дядя Савелий. Но дела там вести очень даже можно, если знать с кем. Сразу скажу, что продавать наше зерно в Марселе гораздо выгоднее, чем в Одессе.

— Все, давай за стол! Соскучился, небось, по нашей русской кухне? О делах потом поговорим.

После сытного обеда, да под русскую водочку, перешли к обсуждению деловых вопросов, уединившись в рабочем кабинете. Конечно, коммерческого гения из меня не получится даже с помощью Ганса, Но даже то, что я озвучил, заставило дядюшку призадуматься. Нельзя сказать, что он не знал этого раньше. Ведь по большому счету, российское зерно уходило из наших черноморских портов за дешево по сравнению с теми прибылями, которые имели перекупщики. И если продавать зерно самому во Франции, Италии и Испании, то полученная прибыль перекроет все расходы на транспортировку, да еще и сверху много останется. Но вот влезть на европейский рынок российскому купцу необычайно сложно. Причем вопросы транспортировки далеко не главная проблема. Гораздо большую проблему создаст противодействие со стороны греков-посредников, которые приложат все силы к тому, чтобы не допустить конкурентов до этой «золотой жилы» — экспорту зерна из Одессы. Но на этот счет у меня есть свои соображения. Хоть и не совсем законные, но вполне рабочие, которые я пока что озвучивать не буду. Дядя завис на время, переваривая услышанное. Но, как оказалось, идея его заинтересовала.

— Интересно, Юрий… Ежели свои пароходы будут, то здесь, в Одессе, я вопросы порешаю. Есть способы… А те люди в Марселе, о которых ты говорил, им верить можно?

— Верить там никому нельзя, дядя Савелий. Объегорят за милую душу. Но эти люди прекрасно понимают, что вести дела честно с крупным поставщиком гораздо в ы г о д н е е, чем надуть его один раз и лишиться всех следующих поставок. Которые тут же перехватят конкуренты. Деньги там считать умеют.

— Вона как… Значит с понятием люди… Хорошо. Что от меня потребуется? С мусью-то я договорюсь, ежели зерно будет уже во французском порту. Свой торговый дом там открою, они еще и в очередь ко мне выстроятся. Но пароходов своих у меня нет. Да и дела этого пароходного я совершенно не знаю.

— Пароходы не Ваша забота. Пароходы мы с отцом на своей верфи в Петербурге строить будем. Перегоним в Черное море, а Вам надо будет людей из здешних моряков найти, кто с Черным и Средиземным морем знаком. Причем не только команды на сами пароходы, но и тех, кто будет из конторы в Одессе их работой руководить. Но тут и мы можем помочь. В Петербурге таких управляющих найти гораздо проще. И еще надо обязательно свои угольные склады в Одессе подготовить, чтобы от милостей местного портового начальства не зависеть.

— Это можно…

В общем, поговорили с дядюшкой весьма душевно. Заодно пообщался со своими кузенами и кузинами, которые заявились лишь ближе к вечеру. По крайней мере, дядя Савелий заинтересовался проектом создания судоходной компании, и окажет нужное содействие в Одессе. А это уже много значит. Но дядя обеспечит легальную сторону мероприятия. Мне же нужно встретиться еще и с теми, кто предпочитает не афишировать свою деятельность. Впутывать в это дело дядю я не хотел. Поэтому на следующий день отправился к человеку, имя которого удалось узнать оперативными методами в Константинополе.

Дом греческого рыбака Дмитрия Кипариди, рыбная ловля для которого была лишь прикрытием, я нашел не сразу. Хорошо, что помогли двое местных мальчишек, знающие всех в округе. Провели до самого дома и вызвали хозяина. Получив за труды полтинник, юные аборигены радостно убежали, а я предстал перед хмурым греком возрастом за сорок, явно не испытывающим радости от лицезрения моей физиономии.

— Чем обязан, господин хороший?

— Во-первых, здравствуйте, Дмитрий Филиппович. Разрешите представиться — Давыдов Юрий Александрович, промышленник из Петербурга. А во-вторых, у меня к Вам дело, которое может Вас заинтересовать.

— Вот даже как? Ну заходите, поговорим…

Пройдя в комнату, сели за стол, откуда хозяин шуганул детвору, и с интересом уставился на меня.

— И какое же дело может быть у сына мануфактур-советника Давыдова к скромному одесскому рыбаку Кипариди?

— Разве мы знакомы, Дмитрий Филиппович?

— Лично нет. Но купца первой гильдии Ермилова вся Одесса знает. Как уже знает, что вчера к нему племянник в гости приехал на пароходе из Константинополя. Да еще и не женатый.

— Вот даже как?! Быстро тут слухи расходятся!

— А что тут странного? Одесса — город маленький. А Вы — очень привлекательная партия в глазах местных обывателей. Поэтому вскоре ждите гостей с девицами на выданье.

— Только этого не хватало!!! Спасибо, что предупредили. Но я пришел по делу. Мне бы хотелось, чтобы Вы познакомили меня с людьми, которые плавают и ныряют, как дельфины. Причем хоть летом, хоть зимой. И при необходимости могли выдать себя за жителей Константинополя. То есть, владели турецким языком на достаточно хорошем уровне.

— Но с чего Вы взяли, что я могу в этом помочь? Я всего лишь простой рыбак.

— Дмитрий Филиппович, чтобы между нами не было недомолвок, скажу, что мне известно, чем Вы занимаетесь помимо рыбной ловли. Но меня это не касается. Я не таможня и не полиция. Я частное лицо, не связанное ни с теми, ни с другими. Просто так звезды на небе сошлись, что мы можем оказаться полезны друг другу. Тем более, ни о чем противозаконном я Вас просить не буду.

— Хм-м… И в чем же будет заключаться эта полезность для меня?

— Деньги. О сумме договоримся, если Вы согласны в принципе. Но если категорически отказываетесь, то не смею настаивать. Я уйду и больше мы не увидимся. Итак?

— Но что хоть делать придется? Как говорят русские, я не покупаю кота в мешке.

— Если вкратце, то людям предстоит заниматься подводными диверсиями против кораблей противника в военное время в портах и на якорных стоянках. Пока это все, что могу сказать. Жалованье будет весьма достойное и главное — постоянное. Вам предлагаю должность координатора и консультанта, как человеку, хорошо знающему местные условия. На контрабанде Вы столько никогда не заработаете. Решайте.

Ох, как завертелись шестеренки в голове хитрого грека! Сразу стало ясно, что предложение его очень заинтересовало. Но осторожность, присущая людям его профессии, не позволяла вот так сразу взять и согласиться на заманчивое предложение мутной личности. Когда пауза затянулась, решил ему помочь.

— Дмитрий Филиппович, я не тороплю с ответом. Уверен, что у Вас есть связи и в таможне, и в полиции. Можете навести обо мне справки. Где меня найти, Вы знаете. Я пробуду в Одессе еще как минимум неделю. Если в течение этого времени от Вас не поступит никаких вестей, будем считать, что этого разговора не было. А сейчас разрешите откланяться…

Выйдя на улицу, я не торопясь пошел в сторону центра города. Хотелось пройтись пешком по э т о й Одессе. Очень скоро заметил за собой слежку, но не стал делать попыток от нее избавиться. Пусть смотрят. Грек сейчас в непонятках. С одной стороны его жаба душит. А с другой — подписаться на такое, значит влезть туда, откуда выхода нет. И он это прекрасно понимает. Ладно, пусть думает. Время еще есть.

Пока «простой рыбак» Кипариди думает, решил как следует изучить сегодняшнюю Одессу, для чего исчезал из дома дяди с самого утра и появлялся лишь к ужину. Грек оказался прав. Буквально на следующий день заявились гости из местных «справных хозяев», о чем предупредили заранее. Ну а то, что у них дочь на выданье, дядя хорошо знал, и не стал делать из этого тайны. Поэтому озвучив дяде с тетей, что самая лучшая тактика избежать опасности — это держать с ней дистанцию, чем вызвал у них хохот, исчез с самого утра после завтрака. Жениться на местечковой «принцессе» меня совершенно не прельщает. Постараюсь держать оборону как можно дольше. Но если в Одессе с этим проблем нет, то вот дома придется держать круговую оборону при осаде со стороны маменьки. Хотя, если подвернется уж очень у д а ч н а я партия в Петербурге… Но не раньше, чем вчерашний студент Юрий Давыдов станет как минимум мануфактур-советником Юрием Давыдовым и потомственным дворянином. Вот тогда невеста из аристократии может обратить на меня внимание. Титул титулом, а материальное положение никто не отменял. Конечно, рассчитывать на Великую Княжну не стоит — рылом не вышел. Но что-то попроще, пуркуа бы и не па? А через женушку уже можно будет попасть в «высшее общество», век бы его не видеть. Но в моем положении деваться некуда. Придется терпеть аристократические рожи, если хочу добиться успеха в э т о й жизни.

Четыре дня прошли спокойно. Я исчезал после завтрака, удачно избегая встречи с очередными «кандидатами в родственники», и весь день посвящал знакомству с городом и его жителями. А в сегодняшней Одессе есть на что посмотреть! Меня окружал неповторимый колорит южного русского портового города с разноязычной речью в период его становления. А на пятый день снова заметил за собой слежку. Правда, слежкой назвать это было нельзя. За мной следовали мальчишки, которые проводили к дому Кипариди, даже не пытаясь скрываться, а наоборот привлекая внимание. Догнав, один в пол- голоса произнес.

— Дяденька, сегодня в трактире Карагианиса на Ланжероновской в два часа пополудни. Приходите один.

И пошли дальше, громко болтая о своем, конспираторы хреновы. Значит господин Кипариди все же «дозрел». Ну и хорошо! Поговорим…

Трактир Карагианиса оказался вполне приличным местом для городских обывателей среднего достатка, но далеким от уровня фешенебельных ресторанов, где собирается «чистая публика». Впрочем, кормили здесь отменно, что я выяснил заранее. Поэтому мой визит в данное заведение никого не удивил. Как оказалось, Кипариди был уже здесь, и меня сразу провели к нему в отдельный кабинет, С первого взгляда стало ясно, что теперь предстоит серьезный разговор. Грек совершенно не напоминал «простого рыбака». Передо мной сидел хорошо одетый и уверенный в себе человек, поглядывающий с нескрываемым интересом. Поздоровались, разлили вино по бокалам, после чего перешли к сути дела. Но на мой вопрос о принятом решении контрабандист ответил не сразу.

— Юрий Александрович, Вы правы. У меня действительно есть возможность получать нужные сведения. Род занятий обязывает. Каюсь, были у меня подозрения на Ваш счет. Поэтому приложил все силы, чтобы выяснить как можно больше. И не нашел н и ч е г о. Вы действительно сами по себе, и не работаете ни на полицейский департамент, ни на таможню. Но объясните тогда, зачем Вам это надо? В смысле то, о чем Вы говорили? Ведь у Вас есть серьезное дело, и Вы наследник огромного состояния. Зачем Вам нужна эта авантюра? А иначе, как авантюрой, это назвать трудно.

— Вариант патриотизма Вы не рассматриваете?

— Увы, Юрий Александрович. Я слишком долго занимаюсь коммерцией, чтобы поверить в такой порыв патриотизма у частного лица без какой-то скрытой подоплеки. Ведь это Вам ничего, кроме расходов и возможных проблем с властями, не принесет. Я долго думал, пытаясь понять истинную цель вашего мероприятия. Но так ничего правдоподобного и не придумал. Может просветите меня, чтобы я знал, на что соглашаюсь? Или это тоже секрет?

— Никакого секрета нет, Дмитрий Филиппович. Вы правы, с первого взгляда все так и выглядит. Кроме расходов моя идея ничего не принесет. Но это не так. Я промышленник, и забочусь о своей прибыли. Как Вы думаете, что мне ответит Морское министерство, предложи я ему сейчас подобную идею?

— Откажут. А еще и посмеются, посоветовав не лезть не в свое дело.

— Вот именно. А что скажет Морское министерство, если с началом войны небольшой и хорошо подготовленный отряд пловцов сможет пустить ко дну несколько линейных кораблей, или фрегатов на хорошо охраняемой якорной стоянке? Разумеется, не голыми руками, а с помощью специально сконструированных для этого мин?

— Хм-м, это совсем другой расклад… Как минимум, заинтересуются.

— Вот именно. А как максимум, сделают крупный заказ на мины и снаряжение для пловцов в интересах флота. И будут заказывать дальше, если эта тактика окажется очень эффективной при приемлемой цене. Мы же обеспечим своими действиями рекламу новому оружию на начальном этапе.

— Вон оно что… Признаться, о таком раскладе я не подумал… Но ведь для этого нужна война. А ее нет.

— Дмитрий Филиппович, только между нами. Война с Турцией начнется самое большее через два года. А может и раньше. Поверьте на слово. У меня есть свои источники информации. И за это время нам надо успеть подготовить команду боевых пловцов. Техническую и финансовую сторону дела я беру на себя. От Вас же требуются люди и хорошее знание местных реалий. О том, что Вы хорошо знаете турецкое побережье и Константинополь, а также о том, что располагаете нужными связями на т о й стороне, мне известно.

— Вы уверены в этом, Юрий Александрович?! Я имею ввиду войну с Турцией?

— Не уверен лишь в точной дате ее начала. Но в том, что она начнется не позднее конца пятьдесят третьего года, уверен.

— Понял… Глупых вопросов задавать не буду… Хорошо! Я согласен. Но давайте теперь обговорим финансовую сторону…

Вот такой подход к делу мне нравится. Всегда считал, что с прагматичными циниками в качестве агентов работать гораздо лучше, чем с восторженными идеалистами. Идеалисты непредсказуемы, и могут взбрыкнуть в любой момент по непонятной причине. А циники будут выполнять свою работу, пока им хорошо и вовремя платят. Причем это правило одинаково хорошо работает как среди своих, так и среди врагов. Агентура среди турок у меня уже есть. Теперь есть и среди греков. В их патриотизме в отношении Российской Империи, вернее в его полном отсутствии, у меня нет никаких сомнений. Как нет сомнений и в том, что за деньги они будут делать все, что угодно. Как сказал их соотечественник Филипп Македонский, осел, груженный золотом, может взять неприступную крепость. И в этом я с ним полностью согласен.

Дальнейшие дни моего пребывания в Одессе прошли в деловых встречах с нужными людьми. Требовалось обзавестись полезными знакомствами. Пригодится на будущее, поскольку своей базой во время Крымской войны я хочу сделать Одессу. Соваться в Севастополь мне категорически противопоказано, поскольку если я туда зайду, то обратно уже не выйду. Наши адмиралы сразу наложат лапу на пароход, отлучив меня от командования, и благополучно его угробят, как и весь остальной Черноморский флот. Такая перспектива меня не устраивает. А в Одессе можно договориться с генерал-губернатором, градоначальником и командиром одесского порта, чтобы они закрывали глаза на мои безобразия. И если не помогали в тихую, то хотя бы не мешали. Поскольку в условиях чиновничьего беспредела в Российской Империи и это немало.

В Петербург я выехал, когда установился санный путь. Зима выдалась холодная и снежная, поэтому двигаться удавалось быстро. Это не осенняя распутица, когда дороги превращаются в сплошную полосу препятствий. И вот наконец-то я дома! Ставший уже родным Санкт-Петербург и особняк на Мойке. Обрадовал своим появлением родителей, сестренок и Елизавету. Устроил на следующий день «торжественное мероприятие» с институтскими друзьями, а когда первые восторги улеглись, переоделся в неприметную одежду и отправился на Васильевский остров, где на конспиративной квартире меня ждал полковник Бенкендорф, извещенный заранее. Пора дать отчет о своей поездке в Европу.

Полковник принял меня радушно, стол был уже накрыт. Судя по всему, до него дошли некоторые сведения о моих похождениях, и теперь он хотел узнать подробности из первых рук. Поздоровавшись и пожаловавшись на метель на улице, я вручил ему объемистый чемодан с бумагами.

— Вот, держите, Фридрих Карлович. Передайте специалистам. Здесь все о французском судостроении, что удалось узнать. В том числе и о новейшем паровом линейном корабле «Наполеон», который сейчас достраивается в Тулоне. Поверьте, там много интересного.

— Верю, Юрий Александрович, верю! Честно скажу, не ожидали от Вас такого успеха. Втереться в доверие и попасть в тулонский арсенал… Но чувствую, в этих бумагах указано далеко не все, что Вы хотели бы сообщить?

— Вы правы, Фридрих Карлович. Есть вещи, которые бумаге лучше не доверять, даже находясь на своей территории…

Разговор получился долгим. Информация о вербовках со стороны англичан и французов очень заинтересовала Бенкендорфа. А рассказ о визите поляка в Константинополе вызвал смех. Вместе наметили план предстоящих действий на случай прибытия «гостей». Разумеется, я не мог прямо сказать жандарму о грядущей войне. Если в очередной, неизвестно какой по счету военный конфликт между Россией и Турцией, вполне могут поверить, то вот в то, что Англия и Франция объединятся и станут союзниками Турции в этой войне, не поверит ни один здравомыслящий человек. И Николай Павлович в том числе. Поэтому возможность маневра у меня очень ограничена. Пришлось составить целую «теорию заговора» о напряженной обстановке в Турции с желанием вернуть утраченное, и жажде реванша во Франции за поражение в Отечественной войне 1812 года. Которая, в случае очередной русско-турецкой войны, м о ж е т выступить против России на стороне Турции. Такое теоретически возможно. Англию сюда лучше вообще не приплетать, поскольку я там сейчас не был, и по мнению жандарма, адекватной оценки ситуации на берегах Туманного Альбиона дать не могу. Ну и ладно. Информация доставлена, а анализировать ее и принимать решения, — для этого есть люди повыше нас обоих.

Проведя на конспиративной квартире почти три часа, договорился с Бенкендорфом о предстоящих действиях и покинул ее, снова окунувшись в снежную круговерть. Решил пройти пешком до набережной Невы, чтобы там взять извозчика. Сейчас, когда нужный вброс сделан, остается только ждать. Пока что от меня больше ничего не зависит. Я шел по заснеженному тротуару и думал о будущем. Будущем, которое хочу изменить. А вокруг завывал ветер и бросал снег в лицо. Метель мела по улицам Петербурга.

Оглавление

Глава 1 Пролог

Глава 2 Первые знакомства

Глава 3 Домашние хлопоты

Глава 4 Круги на воде

Глава 5 Дела прогрессорские

Глава 6 Непонятки продолжаются

Глава 7 Господин тайный агент

Глава 8 Чемодан без ручки

Глава 9 Европа. Первые впечатления

Глава 10 Первое знакомство с La Belle France

Глава 11 Соединение приятного с полезным

Глава 12 Средиземноморский круиз

Глава 13 Взгляд на проблему изнутри