Леонид Ленч
Штраф
Инженер-конструктор Игорь Николаевич Шагалов, молодой, но уже начавший полнеть блондин с добрыми голубыми глазами, стоял со стаканом воды в руке у дивана, на котором лицом вниз лежала и громко плакала его жена Елена Васильевна, и с туповатой растерянностью, свойственной мужчинам, которые не выносят женского плача, повторял:
— Леля!.. Елена!.. Выпей водички!.. Это же страшная чушь! Даю тебе слово!.. Ну, выпей же воды, я тебя прошу!
Однако Елена Васильевна продолжала плакать, и это было невыносимо. Незаметно для себя Игорь Николаевич, чтобы успокоиться, сам выпил всю воду.
И тут Елена Васильевна приподнялась, села, вытерла платочком слезы и, протянув руку, не глядя на мужа, сказала резко:
— Дай воды!
— Пожалуйста! Вот!
— Боже мой! Сует пустой стакан! Сядь! И, пожалуйста, не улыбайся. Все это гораздо серьезнее, чем ты думаешь!
Игорь Николаевич согнал улыбку с лица и покорно сел рядом с женой.
— Значит, ты утверждаешь, — со зловещим спокойствием сказала после паузы Елена Васильевна, — что ты третьего дня после работы остался у себя в бюро на производственное совещание, которое продолжалось три с половиной часа?
— Я не утверждаю, а это так и было! Спроси Попова, Палкина, позвони Ивану Сергеевичу...
Елена Васильевна взяла лежащую на диване бумажку с официальным штампом и торжествующе прочитала ее вслух. Игорь Николаевич развел руками. Это действительно было необъяснимо. Бумажка с официальным штампом отдела ревизоров энской железной дороги предлагала гражданину Шагалову Игорю Николаевичу немедленно уплатить 30 рублей штрафа за безбилетный проезд в пригородном поезде. Число, месяц, фамилия, имя, отчество, адрес — все совпадало!
— Я... не знаю, что это такое! — наконец сказал Игорь Николаевич. — Какое-то недоразумение!.. Или подлог! Я не ездил за город! И вообще... Зачем мне ездить за город? К кому?!
Елена Васильевна саркастически прищурила потемневшие от гнева глаза:
— К кому? Я тебе скажу, к кому! Ты ездил в Надельную к Валечке — к этой своей... волейболистке!.. Думаешь, я не замечала, как ты все лето глядел на нее маслеными глазами?
— Фу, какая пошлость! Честное слово, птичка, с тобой невозможно разговаривать!
Игорь Николаевич вскочил и стал нервно ходить по комнате. Елена Васильевна сидела, поджав под себя ноги, шмыгала острым покрасневшим носиком и действительно была похожа сейчас на какую-то маленькую взъерошенную, но довольно свирепую птичку. Взмахнет крылышками, сядет на темечко да ка-а-ак клюнет!
И птичка «клюнула».
— Неделю тому назад, — сказала Елена Васильевна с тем же ледяным, как ей казалось, спокойствием, — нам принесли точно такую же бумажку. Значит, ты и тогда ездил к своей волейболистке? И опять «зайцем»! Если вам не совестно обманывать жену, Игорь Николаевич, постеснялись бы хоть железную дорогу обманывать, государство!..
У Игоря Николаевича дыхание перехватило от подступившей к горлу ярости. Он подумал, что сейчас закричит, затопает ногами, и начнется противный, некрасивый скандал. Надо сосчитать мысленно до двадцати, взять себя в руки! Он начал считать: «Раз, два, три, четыре, пять...» Елена Васильевна продолжала говорить, и то, что она говорила, было таким обидным и несправедливым, что конструктор, громко выкрикнув «Двенадцать!», выбежал в прихожую, накинул пальто, нахлобучил шапку и опомнился лишь на улице.
Когда, немного остынув, он вернулся домой и открыл своим ключом дверь в квартиру, Елены Васильевны уже не было. На столике в прихожей лежала записка. Игорь Николаевич взял ее и прочитал нервные крупные строки:
«Уехала к маме. Не пытайся звонить, объясняться. Свое решение сообщу. Елена».
Утром Игорь Николаевич позвонил в свое конструкторское бюро, сказал, что плохо себя чувствует и поэтому немножко опоздает на работу, взял такси и поехал в Управление энской дороги. В отделе ревизоров его принял пожилой сотрудник. Он был такой аккуратный, такой чистый со своей до блеска промытой лысинкой, в отутюженном кителе, с любезной улыбкой на свежепобритой, благодушной физиономии, что Игорь Николаевич подумал невольно: «Хоть на витрину его ставь, в магазин форменного платья».
Он выслушал конструктора очень внимательно и похохатывал с явным сочувствием. Да, к сожалению, такие прискорбные факты не редкость. По-видимому, неизвестный — хе-хе! — «заяц» назвал фамилию и адрес уважаемого товарища Шагалова. Видите ли, по существующей междуведомственной инструкции, железнодорожные контролеры не обязаны проверять документы. «Заяц», простите, безбилетный гражданин, отказавшийся уплатить штраф в вагоне, называет фамилию, имя, отчество и адрес. Контролер на ближайшей станции звонит в адресный стол и проверяет в присутствии «зайца» эти данные. Затем посылается извещение. Он советует уважаемому товарищу Шагалову уплатить 30 рублей, деньги небольшие, а то ведь юристы у железной дороги — хе-хе! — народ цепкий, они все равно взыщут штрафик, «затаскают по инстанциям».
— Позвольте! — возмутился конструктор. — Дело же не в деньгах! Из-за вашей инструкции от меня жена ушла!
— Сочувствую, но интересы железной дороги от этого, извините, не пострадали!
— Вы не по-советски рассуждаете! Не человек для дороги, а дорога для человека!
— Это уж, извините, литература, философия (в голосе аккуратного ревизора появились издевательские нотки). Есть такой журнал «Вопросы философии», вы с этим — туда, а не к нам!..
Плохо работалось в этот день Игорю Николаевичу. Несколько раз он звонил теще, и каждый раз старуха тихо говорила в сторону: «Что сказать? «Он» звонит!» И после паузы сообщала, что «Леночка только что ушла и опять ничего не сказала».
Уже в конце рабочего дня в голову конструктора пришла счастливая мысль, которая его сразу успокоила: «Надо после работы поехать в Надельную к Вале, взять симпатичную волейболистку «за бока», вместе явиться к теще и доказать Елене Васильевне всю вздорность ее подозрений».
...Народу в пригородной электричке было немного. Игорь Николаевич сидел у окна, смотрел на проносящиеся мимо просторные поля и высокие строгие сосны и уже с удовольствием думал о предстоящем примирении с женой.
В вагоне появился контролер — усатый хмурый железнодорожник. Он стал проверять билеты у пассажиров, и вдруг Игорь Николаевич увидел сидящего впереди, через две скамейки от него, дачевладельца Линяева Павла Архиповича, у которого он прошлым летом снимал в Надельной комнатку на даче.
Павел Архипович, важный бритый старик с сизым лицом, сидел, поджав губы, хмурил клочковатые брови, читал «Вечернюю Москву». Игорь Николаевич хотел окликнуть его, но тут к Линяеву обратился контролер:
— Ваш билет!
Павел Архипович, не теряя достоинства, пошарил по карманам тужурки из рыжего бобрика, потом солидно произнес:
— Билета нет. Куда-то запропастился!
— Эх, гражданин Шагалов, гражданин Шагалов, — с упреком, громко, на весь вагон сказал контролер, — опять вы попались!.. Сейчас будете платить штраф или извещение прислать?
— Извещение присылайте!
— Адрес тот же?
— Тот же!..
Игорь Николаевич своим ушам не верил.
Когда контролер, проверив билеты, удалился, он поднялся, подошел к Линяеву и сказал:
— Привет, товарищ Шагалов!
Линяев опустил газету, увидел Игоря Николаевича и смутился. Но тут же взял себя в руки.
— Все шутки шутите, Игорь Николаевич! Уж не ко мне ли, случаем, направляетесь? Могу комнатку сдать, если договоримся.
— Идемте!
Линяев вздохнул и покорно встал. Поезд замедлял ход, приближаясь к станции.
Они вышли на пустой перрон и сели рядом на скамейку, словно старые друзья, которые давно не виделись и вдруг встретились после долгой разлуки.
— Ну?! — грозно сказал конструктор. — Объясните, почему вы называете мою фамилию, когда вас штрафуют?
— Так ведь... человек вы мне знакомый... при хорошей зарплате. Я же, Игорь Николаевич, не себе штрафы беру! Все в многоуважаемую казну идет, в Министерство финансов.
— Билет надо покупать! Стыдно в ваши годы «зайцем» разъезжать!
— Нам экономить тоже надо!
— Бросьте, вы человек состоятельный! У вас дача, клубника, цветы.
— Вам хорошо, Игорь Николаевич, у вас зарплата, чик-чик, чик-чик, как счетчик в такси, круглый год бежит, а у нас зимой притоку нет того! Тут урвешь, там ужмешь, так и ведешь существование!
«Вот червь навозный!» — с веселым бешенством подумал конструктор. А Линяев спокойно глядел на него, и его белесые, выцветшие глазки светились такой звериной хитростью, что Игорю Николаевичу стало не по себе.
— Вот что, — сказал он, — вы сейчас поедете со мной в Москву и скажете Елене Васильевне, что вы выдавали себя за меня. Вы обязаны это сделать!
Линяев поднялся и, покорно шаркая громадными валенками, поплелся к кассе.
Электричка подошла лишь через двадцать минут. Они вошли в вагон и опять, словно хорошие друзья, сели рядом на скамейку. Линяев молчал, обиженно сопел, отвернувшись к окну.
Вдруг в вагоне появился тот же усатый хмурый контролер. Видимо, он возвращался в Москву обратным поездом.
— Ваши билеты!
Линяев молча подал контролеру один билет. На сизой его морде появилось выражение мстительного торжества.
— Понятно! — громко сказал Игорь Николаевич и сам обратился к контролеру:
— Я без билета еду. И денег у меня нет при себе. Так что... штрафуйте!..
— Придется сойти на станции, гражданин, для проверки местожительства.
— Зачем? Моя фамилия — Линяев Павел Архипович, станция Надельная, Луговая, 25, собственный дом. Да вот гражданин Шагалов, как ваш постоянный клиент, может подтвердить, что я говорю правду. Подтвердите же, товарищ Шагалов!..
Линяев стал из сизого фиолетовым и, злобно скосив глаза на своего соседа, не сказал — прорычал:
— Подтверждаю!..
* * *
Я не выдумал сюжет этого рассказа, в основных чертах он взят из письма ко мне читателя С. Инструкция, о которой идет речь, действительно существует. И, наверное, не один инженер Шагалов, лицо, конечно, вымышленное, пострадал от «междуведомственного» равнодушия к человеку. Это и заставило меня взяться за перо.
