— Да не переживай ты так, Лео!
— Тебе легко говорить.
— Шевели лапами, здесь недалеко!
Тео, он же Теодор, был моим сводным братом уже почти год. Мы вместе квартировали у бабы Зои. Хоть Тео и переехал к нам с помойки в районе вещевого рынка, он замечательно освоился, а навыки уличной жизни, прекрасно помогали ему в общении с противоположным полом. К тому же Теодор был ослепительно рыжим с симметрично выбеленной шерстью на груди и лапах, что в наших краях было большой редкостью. Сам он часто любил прихвастнуть, что это так проявились его дворянские корни, поскольку он является побочным потомком от морганатического брака персидской матроны Кисмет и безымянного ханского эмиссара из далекого Сиама, ненадолго посетившего наши края по какому-то неотложному делу. Девчонки этому верили и весьма благосклонно относились к дворянскому отпрыску.
В те дни, когда ещё бывало прохладно, а ночи становились всё короче, нами стало овладевать странное душевное томление, знаменовавшее собою начало отрочества и настойчиво требовавшее катарсиса. В душе каждого из нас, как оказалось, всё это время зрело зерно социализации. Теперь оно неуклонно стремилось прорваться наружу.
Нам были необходимы девушки, но они, казалось, не слишком разделяли наши стремления. Я всерьёз опасался, что в общении с ними рискую оказаться непонятым. Тео, который был лишь немного старше меня, но несравнимо более дерзок и обаятелен, уже вторую неделю по ночам посещал различные подвальные клубы и модные тусовки. Под утро он заявлялся домой, весь пропахший дамскими благовониями и голодный как настоящий дикий зверь.
Я же никак не отваживался последовать его примеру, и опыт мой в общении с противоположным полом оставался весьма скудным. Дважды я пытался завести разговор с полосатой мамзелью, непостоянно проживавшей через дорогу. Она не была ко мне благосклонна и в корне пресекла попытки завязать диалог. В первый раз я оробел и просто молча наблюдал, сидя на почтительном расстоянии и потирая лапой след от пощёчины, как она целеустремлённо обнюхивает наше крыльцо. Во второй раз, получив решительный отказ и возмущенный столь явной несправедливостью, я громко спросил её прямо в лицо: «Это потому, что я — чёрный?!». Она странно на меня посмотрела и молча удалилась, не переставая принюхиваться. И сейчас, полный разочарованием и сомнениями, я на ходу слушал легкомысленный инструктаж Теодора, который наконец взял меня с собой на какой-то оупен-эйр на крыше большого двухэтажного дома.
— Не дрейфь, братишка! Ты на самом деле симпатяга и ведь тоже благородных кровей, — бубнил сквозь зубы Теодор. — Забудь ты про ту полосатую мымру. Она была меркантильна, да и не могло быть у вас ничего общего кроме блох. Запомни, девушки любят ушами, ну и ещё когда им вкусняшку приносят. Так что всё у нас с тобой будет гладко. Главное, расслабься, не забывай разговаривать с ними. Держи хвост по ветру и ухо востро — это в смысле дай им рассказать о себе, выговориться — они это обожают.
— Это значит, внимательно их слушать?
— Да нет. Просто держи хвост по ветру — соблюдай приличия. Ну и не упускай нужный момент, и всё будет полный Вискас! Мы, кстати, пришли. Сигай на забор.
Мы пробежали по хлипкому штакетнику, перебрались на крышу гаража, а оттуда и к месту самого мероприятия. Когда уже собрались перемахнуть на крышу дома, навстречу нам раздался заливистый лай. Я, будучи и без того в нерешительности, отпрянул. Даже уши пригнул на всякий случай, чтобы не возбуждать в оппоненте излишней агрессии.
— Ну, чего замер? — оглянувшись, нетерпеливо прошипел Тео. — Это старина Арчибальд — администратор двора и наш сегодняшний конферансье. Здесь не режимный объект. Он просто ведёт учёт новоприбывших. Ответственный социальный работник.
Тео изготовился и перемахнул на крышу большого дома впереди, и я последовал за ним. Как только мы приземлились, навстречу нам из темноты выплыли два ярких светящихся глаза, а вслед за ними и их грациозная обладательница — вся в белом и очень пушистая.
— Меня зовут Мария. У нас закрытое мероприятие. Вы приглашены? — Спросила красавица. Глаза у неё оказались голубые. Они смотрели на нас настороженно и заинтересовано.
— Я — Теодор Барсикович Мурчун-Бурчун третий, граф Шерстерсфилд, корнет лейбполосатого полка. — отрекомендовался мой товарищ. — А мой когда не надо молчаливый компаньон — сам Леопольд Васильевич Когатович, потомственный дворовладелец с улицы, где размещается общественная Столовая номер один. Ну а это — Вам.
Тео элегантно взмахнул лапой, и я положил перед Марией мышь-полёвку, которую до того всё время нёс во рту. В глазах красавицы сверкнула искра.
— Присоединяйтесь к нам, друзья. А это стоит отнести к остальным закускам.
Мария подбросила полёвку, изящно поймала её на лету за хвостик и приглашающе двинулась в темноту. Тео по-хозяйски последовал за ней. У дома было две поперечных пристройки, и их общая крыша имела много изгибов, образующих массу укромных мест, где уже расположились гости. Тео на ходу обернувшись, кивнул мне, мол, давай, двигай. И я, немного смущённый, поплелся по коньку крыши разыскивать себе компаньонку.
На первом же повороте мне повстречалась длинношерстная дымчатая кошечка с милой слегка приплюснутой мордашкой. Она сидела, обвив вокруг ног свой пушистый хвостик. На мой вкус она не была очень уж интересной, но зато сидела одна. Деваться с этой крыши мне было некуда, ведь Арчибальд уже внёс меня в список прибывших, так что я просто подошёл к «Дымке» и сказал традиционную банальность, чтобы начать беседу.
— Привет! Меня зовут Лео. А тебя?
Она посмотрела на меня оценивающе и, немного поколебавшись, ответила.
— Я Кэмури.
— Необычное имя. Тебе дали его люди?
— Конечно люди! — Кэмури раздраженно пошевелила кончиком хвоста. — Они всегда и всему дают имена, чтобы всю свою жизнь прожить в добросовестном заблуждении, будто придумав чему-то название, они смогли понять его суть.
— Вот как? — я решил поддержать разговор, припомнив недавний совет. — А для чего им это?
Она посмотрела на меня долгим печальным взглядом.
— Общеизвестно, — наконец произнесла Кэмури — Что всё дело в чувстве собственной безопасности. Ведь если понимаешь суть предмета или явления, то начинаешь меньше его бояться. А когда начинаешь чего-то меньше бояться, то перестаешь дальше пытаться понять его суть. Формируется порочный круг. В результате — стереотипное мышление и элементарное невежество.
— Думаю, ты права. — На всякий случай я решил согласиться с Кэмури, чтобы продемонстрировать, будто хорошо понимаю её.
Я немного придвинулся к ней, но она лишь нервно дёрнула хвостом. Я ретировался.
— Слушай, Кэмури, я там видел полёвку. Хочешь?
— Свежую?
— Кажется, вчерашнюю.
Она неопределённо прянула ушами. Это могло означать и «да» и «нет», но я на всякий случай решил, что это «да».
— Я скворцом: за ней и обратно.
Ответа не последовало. Когда я вернулся назад с мышкой, Кэмури уже не было. Я разочаровано побрёл прочь с места своего фиаско. За следующим изгибом кровли я чуть не столкнулся с другой кошечкой, в двухцветном «черепаховом» вечернем наряде, которая неторопливо, словно бы безо всякой цели прогуливалась вдоль водосточного желоба и, так уж получилось, шла мне навстречу.
— Привет! — сказал я с полёвкой во рту. — Меня зовут Лео.
— Добрый вечер! — заметила она меня. — Я Муриэль. А у Вас это, простите, что?
— Полёвка.
— Хм, надо же, полёвка. Как странно. — задумчиво проговорила она, глядя куда-то в ночь. — Полёвка, подумать только! И что же?
— Собственно, даже и не знаю… — опешив, признался я. — А что, обязательно должно что-нибудь быть?
— Всегда что-нибудь должно быть. — наставительно заметила моя новая собеседница. — Наша Вселенная не терпит пустоты и наполнена смыслом.
— Скорее всего так и есть. — осторожно предположил я. — С Вселенными, как правило, всегда так. Набиты под завязку. Куда ни глянь кругом звёзды, собаки, деревья, люди…
— Кроме людей, пожалуй, — прервала меня Муриэль. — Самые бессмысленные существа во Вселенной! Свою единственную жизнь посвящают бегству от момента, когда станет совершенно ясно, что всё когда-либо сделанное ими было начисто лишено всякого смысла.
— Правда? А что же они такого делают?
— Большинство из них называют это «поисками счастья», понимая под «поисками» лишь своё суетливое бестолковое мельтешение, а под «счастьем»… — она дёрнула правым ухом. — Да они даже и не понимают, что это вообще такое! Впрочем, каких разумных решений можно ожидать от существ, которым не хватает элементарной дисциплины, чтобы спокойно спать хотя бы по четырнадцать часов в день?
С этими словами она возмущённо и пренебрежительно вздёрнула хвостик и продолжила свой прерванный путь, более не обращая на меня ни малейшего внимания.
— Полёвка, ну надо же! — донеслось до меня в последний раз прежде, чем очертания фигуры Муриэль окончательно слились с темнотой.
Я снова остался один и, чувствуя себя каким-то непостижимым неудачником, поплёлся навстречу следующему изгибу крыши, постепенно открывающемуся передо мной на фоне звёздной ночи. Повернув за угол, я увидел, что, похоже, попал на тематическую вечеринку. Здесь, кажется, собралась почти вся элита полосатой диаспоры окрестного района. Они сидели и возлежали в позах подчёркнутой неги. Многие переговаривались о чём-то своём полосатом, а двое отчаянного вида кавалеров, напряжённо поглядывая друг на друга, демонстративно разминались. Очевидно, они готовились усладить слух одной из сидевших перед ними в позе благосклонного ожидания дам серенадой или славным диспутом. Я сразу же почувствовал себя лишним здесь, среди этого полосатого разнообразия, и уже готовился ретироваться, когда от небольшой группки дам отделилась одна особа и лёгкой пружинящей походкой направилась ко мне.
— Хай, я — Кэт. — непринуждённо выдала она. — А ты новенький?
— Хай! Пожалуй, что так. Я — Лео, и сегодня впервые здесь.
— Ой, да это вообще не страшно! — весело успокоила меня Кэт. — Все мы когда-то были здесь (она широким жестом лукавой мордочки описала большую дугу, вмещавшую в себя и крышу, и двор, и, казалось, даже саму ночь) новенькими. Ты прекрасно впишешься. Я тебе всех представлю. Смотри, вон там сидит моя подружка Кэт…
— Кэт?
— Да. А рядом с ней её троюродная кузина Кэт…
— Тоже Кэт?
— Почему тоже?
— Но ты ведь только что сказала: «Кэт».
— Это я про кузину. А с ними там ещё Кэт сидит…
— Погоди! Я кажется, запутался. Между твоей подругой Кэт и кузиной Кэт сидит ещё одна Кэт? И ты тоже Кэт?
— Нет, конечно!
— Фух, а то я уже подумал…
— Я не Кэт, и не Кэт, и даже рядом не эта полосатая посредственность Кэт! Я Кэт. Понял?
— Не уверен. А как вас различают люди? Они не путаются?
— А на людей нам пофиг. — объяснила мне Кэт.
— А как вы… — Начал было я свой новый уточняющий вопрос, но тут долгая разминка, игра глазами и мускулами двух маститых кавалеров, видимо, как раз закончилась.
Первый из них вступил на высокой ноте — у меня аж шерсть на загривке стала дыбом. Аккомпанируя себе подёргиванием длинных раскидистых усов, он выдал тираду о своей давней тоске, почти забытой неге и сладостном томлении одинокой души. Завершил своё выступление кавалер нарастающим обещанием бурной, но вечной любви.
Присутствовавшие дамы в ответ благосклонно и загадочно улыбались. Арчибальд из темноты двора предложил всем вести себя потише. Второй кавалер не пожелал отставать и, басовито урча, оповестил присутствующих о зове природы, долгих мытарствах, стойком ощущении близящегося конца пути и закончил обещаниями не менее вечной любви с многочисленными аллюзиями на заявления предыдущего оратора. Дамы загадочно улыбались и ему, а над аллюзиями хихикали. Арчибальд поэзию явно не одобрил.
В ответ первый кавалер оповестил публику о своём желании немедленно доказать свои намерения. Тогда его визави исторг из себя возглас страсти столь необузданной, что Арчибальд снизу взахлёб призвал оппонентов к благоразумию. Дамы были в ажитации. Атмосфера накалялась с чудовищной скоростью. Соперники опасно придвинулись друг к другу. Кульминация поэтического поединка неминуемо приближалась.
И вдруг в мягкий свет Луны беспардонно плеснуло электрической кислятины. Изящная палитра красок ночной гармонии смешалась. Мистическую атмосферу ночи и фееричное таинство ритуального поединка будто перечеркнули одним небрежным мазком. Громко хлопнула входная дверь дома, в образовавшемся прямоугольнике света возникла исполинская фигура, и полный невыносимого невежества голос скорбно вопросил: «Да какого же рожна вы здесь так разорались?!».
Фигура внезапно согнулась пополам, а когда разогнулась, в нашу сторону со свистом полетело и звучно грохнуло о настил крыши что-то большое.
Поднялась паника. Поощряемые Арчибальдом, который продолжал вести строгий учёт, гибкие серые тени ночных сибаритов в спешке покидали негостеприимное прибежище. Я успел увидеть, как над забором мелькнули, осознав, что злоупотребили человеческим терпением, Кэмури, Муриэль и Кэт в сопровождении своих созвучных компаньонок. Их красноречивые спутники, позабыв о недавней конфронтации, также торопились ретироваться.
Откуда-то из темноты вынырнула знакомая фигура Тео. Мой братец был суетлив, но выглядел довольным.
— Вечер перестаёт быть томным, — задорно проорал он мне в ухо. — Рвём когти, герой-любовник!
Меня не надо было особенно уговаривать.
Мы неслись по крышам под вечным светом звёзд. Прохладный ветер ласково ерошил нам шёрстку. Впереди нас ждал то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак и уютная старая подушка в гостиной бабы Зои.
— Ну что, надеюсь, ты готов как следует повеселиться? — на бегу бросил мне Тео.
— Что?! — от неожиданности я резко затормозил, чуть не запутавшись в собственных лапах. — Мы разве не домой?
— Конечно, конечно! — быстро заверил меня Теодор и заговорщицки подмигнул. — Просто где-то в районе мебельной фабрики как раз сегодня должна проходить одна вечеринка, и она может быть ещё не закончилась… Да не переживай ты так, Лео! Шевели лапами, здесь недалеко!
