Жизнь и приключения Санта-Клауса [Лаймен Фрэнк Баум] (fb2) читать онлайн

Лаймен Фрэнк Баум Жизнь и приключения Санта-Клауса

АВТОРСКОЕ ПРАВО

СОДЕРЖАНИЕ

МОЛОДОСТЬ

Глава первая. Бурзи

Вы слыхали про огромный Лес Бурзи? Моя няня часто пела мне о нём, когда я был маленьким. Она пела о больших деревьях, прижавшихся друг к другу, об их корнях, переплетающихся под землёй, об их одежде из грубой коры и причудливо раскинутых кривых ветвях; о густой листве, покрывающей весь Бурзи, как шатёр, и о солнечных лучах, проскальзывающих сквозь неё, — они падают на землю маленькими пятнышками и отбрасывают затейливые, странные тени на мхи, лишайники и кучки сухих листьев.

Лес Бурзи необъятный, величественный и страшный для тех, кто в нём оказался. С залитой солнцем поляны забредаешь в его лабиринты — сначала он кажется угрюмым, потом приятным, и постепенно открываешь, что он полон бесчисленных сокровищ.

Сотни лет стоит он в своём великолепии, храня тишину, которая нарушается только шорохом бурундуков, ворчаньем диких зверей и пением птиц.

Но есть здесь и другие обитатели. Природа с самого начала заселила Лес феями и нимфами, карликами-нуками и коротышками-рилами. И пока Бурзи стоит, он будет и домом, и убежищем, и местом для игр этих милых бессмертных созданий, которые припеваючи живут в его чаще.

Цивилизация ещё не добралась сюда. И доберётся ли когда-нибудь?

Глава вторая. Сын Леса

Однажды давным-давно, наши прадедушки едва помнят это время, жила в огромном Бурзи лесная нимфа по имени Несил. Она была близкой родственницей могущественной Королевы Зурлины. Домик её стоял под сенью раскидистого дуба. Каждый год, в День Цветения, когда на деревьях распускаются почки, Несил подносила Золотой Кубок Великого Ака к губам Королевы, которая выпивала напиток в честь процветания Леса. Видно, она была важной персоной, эта нимфа. Кроме того, говорят, что её высоко ценили за красоту и грацию.

Она сама не знала, когда появилась на свет; не знала и Королева Зурлина, и даже сам Великий Ак. Это было давно, когда мир был молод и нимфы были нужны, чтобы охранять леса и ухаживать за молодыми деревцами. И вот в один прекрасный день, который никто не помнит, появилась Несил — сияющая, прелестная, стройная, как молодое деревце, ради которого она и была создана.

Волосы её были цвета молодого каштана, глаза — голубые на солнце и тёмные в тени, на щёчках цвели розы — нежные, как облака на закате, а полные губы были ярко-красными и сладкими. Она одевалась в одежды цвета дубовых листьев, как и все нимфы: это их самый любимый цвет. На свои маленькие ножки она надевала сандалии, а шёлковые локоны ничем не покрывала.

Обязанностей у неё было немного, и они были немного, и они были несложные. Несил не позволяла вредным сорнякам расти под её деревьями, чтобы они не высасывали из земли соки, нужные её подопечным. Она отпугивала злых гадголов, которые летали вокруг деревьев и ранили их стволы, чтобы деревья поскорее поникли и умерли от их яда. В сухую погоду она приносила воду из ручьёв и прудов и поливала корни своих чахнувших питомцев.

Так было в самом начале. А потом сорняки поняли, что им нельзя расти там, где живут лесные нимфы; противные гадголы больше не смели подлетать близко; деревья выросли и окрепли и лучше переносили засуху. Время же тянулось медленно, год за годом, скучно, без событий. Весёлые нимфы этого не любят.

Правда, у обитателей Леса было много праздников. В каждое полнолуние они водили Королевский Хоровод вокруг Королевы. Были ещё Ореховые Пиры, Фестивали Осенних Цветов, Торжественные Церемонии Падающей Листвы и пирушки в День Цветения. Но между ними всё же оставалось много скучных часов.

Сёстрам Несил и в голову не приходило, что лесная нимфа может быть чем-то недовольна. Она же поняла это после многих лет размышлений и, решив, что жизнь скучна и утомительна, уже не могла более терпеть такого положения — она страстно захотела делать что-нибудь действительно интересное, посвятить свою жизнь таким вещам, о которых лесные нимфы раньше и мечтать не могли. Только Закон Леса удерживал её от того, чтобы пуститься на поиски приключений.

И вот когда нашей хорошенькой нимфой овладели такие настроения, Великий Ак навестил Лес Бурзи и позволил лесным нимфам, по традиции, пристроиться у его ног и слушать мудрые речи, которые произносили его уста. Ак — Лесной Хозяин Мира; он всё видит и знает больше, чем человек.

В ту ночь он держал руку Королевы нимф. Всех нимф он любил, как отец любит своих детей. Несил лежала у его ног среди своих сестёр и внимательно слушала его слова.

— Мы так счастливы, красавицы мои, на наших лесных полянах, — говорил Ак, задумчиво поглаживая седую бороду, — что ничего не знаем о печалях и несчастьях, выпавших на долю бедных смертных, которые живут на открытых пространствах земли. Правда, они не нашего племени, но у тех, кто так богато одарён, как мы, должно быть сострадание. Часто, проходя мимо жилища какого-нибудь страдающего смертного, я испытываю желание остановиться и избавить беднягу от его несчастий. Однако страдание в меру — естественный удел смертных, и нам не следует вмешиваться в законы Природы.

— Тем не менее, — сказала прекрасная Королева, наклонив свою золотистую головку к Лесному Хозяину, — нетрудно догадаться, что Ак не раз помогал этим несчастным смертным.

Ак улыбнулся:

— Иногда, когда в беду попадают совсем ещё маленькие дети, смертные зовут меня — и я спасаю их. В жизнь мужчин и женщин я не смею вмешиваться: они должны нести ношу, которую Природа им предназначила. Но беспомощные младенцы, невинные дети людей, имеют право на счастье, пока не станут взрослыми и не смогут переносить испытания, которым подвергается род человеческий. Поэтому я стараюсь помочь им. Недавно — может быть год тому назад, я обнаружил четырёх бедных малышей, ютившихся в деревянной хижине. Они могли замёрзнуть до смерти. Их родители ушли в соседнюю деревню, чтобы добыть еду, и оставили в очаге огонь, чтобы дети не замёрзли. Но поднялась буря и снег занёс дороги; их путь оказался долгим. Между тем огонь погас и мороз пробрал ребятишек до костей.

— Бедняжки! — прошептала Королева. — Что же ты сделал?

— Я позвал Нелько, приказал ему принести дров из моих лесов и дуть на огонь, пока он хорошенько не разгорится и не согреет комнатушку, где лежали дети. И они перестали дрожать и спокойно спали, пока не вернулись родители.

— Я рада, что ты это сделал, — сказала добрая Королева, с сияющей улыбкой глядя на Хозяина, а Несил, которая жадно ловила каждое слово, шёпотом вторила ей: «Я тоже рада».

— И как раз сегодня ночью, — продолжал Ак, — подходя к Бурзи, я услышал слабый голос, как мне показалось, детский. Я огляделся вокруг и обнаружил на траве у опушки Леса, беспомощного младенца, совершенно голого и жалобно плачущего. Неподалёку под пологом Леса притаилась львица Шигра, готовая сожрать младенца на ужин.

— И что же ты сделал, Ак? — затаив дыхание, спросила Королева.

— Почти ничего, потому что спешил на встречу с моими нимфами. Но я приказал Шигре лечь около ребёнка и накормить его своим молоком, чтобы он не плакал от голода. И я велел ей предупредить всех зверей и гадов лесных, чтобы они не причинили вреда малышу.

— Я рада, что ты это сделал, — сказала Королева с облегчением; но на этот раз Несил не повторила её слова, ибо со странной решимостью она вдруг незаметно удалилась.

Гибкая фигурка нимфы быстро мчалась по лесным тропинкам, пока не достигла края дремучего Леса Бурзи. Здесь она остановилась и с любопытством огляделась. Никогда раньше Несил не забиралась так далеко, ибо Закон Леса повелевал нимфам жить в самой чаще.

Несил знала, что нарушает Закон, но это её не остановило.

Она решила своими глазами увидеть младенца, о котором говорил Ак, ибо ещё никогда не видела человеческое дитя. Все бессмертные — взрослые, среди них нет детей.

Вглядевшись в тень под деревьями, Несил увидела лежащего на траве ребёнка. Сейчас он сладко спал, напившись молока, которое дала ему Шигра. Он был ещё слишком мал, чтобы чувствовать опасность, и, если голод не мучил его, он был доволен.

Нимфа тихонько подобралась к малышу и опустилась на траву; длинное платье цвета дубовых листьев окутало её, как паутина. Прелестное личико Несил выражало любопытство и удивление, но прежде всего нежность и жалость, свойственные женщине. Ребёнок, видно, недавно появился на свет; он был розовый, с пухлыми щёчками и совершенно беспомощный. Нимфа глядела на него, пока он не открыл глаза, улыбнулся ей и протянул маленькие ручки в ямочках. В следующее мгновение Несил прижала его к груди и поспешила по тропинкам в Лес.

Глава третья. Ребёнка принимают

Лесной хозяин вдруг встал и нахмурился:

— Я чувствую присутствие чужого в Лесу.

Королева и её нимфы обернулись и увидели, что перед ними стоит Несил, крепко прижимая к груди спящего ребёнка и с вызовом глядя на всех тёмными синими глазами.

Так они и стояли какое-то время — нимфы в изумлении и оцепенении, а Лесной Хозяин, постепенно добрея, внимательно разглядывал прекрасную бессмертную, которая сознательно нарушила Закон. Потом Великий Ак, к удивлению всех, ласково погладил вьющиеся локоны Несил и поцеловал её в лоб.

— Сколько себя помню, — сказал он с нежностью, — впервые нимфа ослушалась меня и нарушила мой Закон, но в душе я не могу найти слов порицания. Чего ты хочешь, Несил?

— Позвольте мне оставить ребёнка себе! — взмолилась Несил, задрожав и упав на колени.

— Здесь, в Лесу Бурзи, куда ещё никогда не проникало человеческое племя? — изумился Ак.

— Да, здесь, в Лесу Бурзи, — смело ответила Нимфа. — Это мой дом, и я устала от безделья. Позвольте мне заботиться о ребёнке! Посмотрите, какой он слабый и беспомощный. Он же не может причинить вреда Бурзи и Лесному Хозяину Мира!

— Но Закон, дитя моё, Закон! — воскликнул Ак со всею строгостью.

— Закон создан Лесным Хозяином, — возразила Несил, — и если он разрешит мне заботиться о ребёнке, которого он сам спас от смерти, кто во всём мире посмеет мне помешать?

Королева Зурлина, которая всё время внимательно прислушивалась к разговору, радостно захлопала в свои хорошенькие ладошки, услышав ответ нимфы.

— Ты попался, Ак! — воскликнула она со смехом. — Я умоляю тебя, прислушайся к просьбе Несил.

Как обычно в задумчивости, Хозяин медленно поглаживал седую бороду. Потом он сказал:

— Она оставит дитя себе, и я возьму его под свою защиту. Но предупреждаю вас, что я смягчил Закон в первый и в последний раз, впредь я его не нарушу. Никогда, до скончания Света, смертный не будет принят бессмертными. Иначе нам придётся отказаться от нашей счастливой жизни и подвергнуть себя волнениям и несчастьям. Спокойной ночи, мои нимфы!

Ак покинул их, а Несил поспешила в свой домик, чтобы там радоваться обретённому сокровищу.

Глава четвёртая. Клаус

На следующий день домик Несил стал самым популярным местом в Лесу. Нимфы толпились вокруг ребёнка, спавшего у Несил на коленях. Глядя на обоих с любопытством и восхищением, они не скупились на хвалу доброму Великому Аку, который позволил Несил оставить себе ребёнка и заботиться о нём. Даже Королева пришла взглянуть на невинное дитя и подержать беспомощную пухлую ручку в своей прекрасной руке.

— Как мы его назовём, Несил? — спросила она, улыбаясь. — Ты же понимаешь, что у него должно быть имя.

— Пусть его зовут Клаус, — ответила Несил, — что значит «малыш».

— А ещё лучше Неклаус, — предложила Королева. — Это будет значить «малыш Несил».

Нимфы захлопали в ладоши от восторга, и ребёнку дали имя Неклаус*, хотя Несил всё-таки больше нравилось называть его Клаусом, и спустя какое-то время сёстры последовали её примеру.

Несил собрала для Клауса самый мягкий мох по всему Лесу и устроила ему постельку в своём домике. Еды малышу хватало. Нимфы искали в Лесу цветочное вымя — плоды козьего дерева. Внутри плодов было сладкое молочко, и лани с нежными глазами также охотно делились своим молоком, чтобы накормить маленького незнакомца, и львица Шигра часто украдкой подползала к домику, ложилась около ребёнка и, тихо мурлыча, кормила его.

Итак, малыш процветал, становился больше и крепче с каждым днём, а Несил учила его говорить, ходить и играть.

И мысли, и слова его были добрыми и нежными, потому что нимфы не знали, что такое зло, и их сердца были любящими и чистыми. Он стал любимцем обитателей Леса. Ак своим декретом запретил птицам, зверям и гадам нападать на него, и поэтому Клаус без страха мог гулять там, где хотел.

Скоро и другие бессмертные узнали, что нимфы Бурзи приняли человеческое дитя и что это было сделано с позволения Великого Ака. Поэтому многие из них приходили навестить маленького приёмыша и разглядывали его с большим интересом. Сначала коротышки рилы, которые приходились двоюродными братьями лесным нимфам, хотя совсем на них не походили. Рилы ухаживают за цветами и растениями, так же, как нимфы ухаживают за деревьями. Они бродят по всему свету в поисках удобрений, необходимых цветущим растениям, и своей яркой раскраской распустившиеся цветы обязаны тем красителям, которыми рилы поливают землю и которые текут по тонким венам корней и стеблям растений, помогая им расти. Доверенные им цветы постоянно расцветают и увядают, поэтому рилы обычно очень заняты, но они веселы и беззаботны, и другие бессмертные любят их.

Потом пришли карлики нуки, которые следят за всеми зверями в мире, и добрыми, и злыми хищниками. Нукам приходится нелегко, потому что многие звери не хотят повиноваться. Но в конце концов рилы справляются с ними, и некоторые правила нуков соблюдают даже самые свирепые животные. Из-за множества забот нуки выглядят старыми, усталыми и сгорбленными, а по характеру они грубоваты, так как постоянно имеют дело с дикими существами; зато их правила — единственные, помимо Законов Лесного Хозяина, которые соблюдают лесные звери.

Ещё приходили феи, опекавшие людей. Их очень заинтересовало то, что Клауса приняли в Лесу, потому что законы фей запрещают им знакомиться с их подопечными-людьми. Известны случаи, когда феи являлись людям и даже разговаривали с ними, но вообще они должны охранять жизни человеческих существ невидимо и неслышно, и если они любят одного человека больше, чем другого, то, значит, этот человек заслужил их уважение, потому что феи очень справедливы и беспристрастны. Однако мысль усыновить человеческое дитя никогда не приходила им в голову — ведь это во всех отношениях нарушает Закон. Поэтому они с таким любопытством разглядывали маленького человека, усыновлённого Несил.

Клаус бесстрашно смотрел на бессмертных, столпившихся вокруг него, и улыбался. Он смеялся, когда весёлые рилы сажали его себе на плечи, озорно щипал за седые бороды низколобых нуков и доверчиво прижимал свою кудрявую головку к нежной груди самой Королевы фей. И рилы радовались его смеху, нуки — его бесстрашию, а феи — его невинности.

Мальчик подружился с ними и узнал их Закон. Он не затоптал ни одного лесного цветка, чтобы не огорчить дружелюбных рилов. Он никогда не мешал лесным зверям, чтобы не рассердить своих друзей нуков. Фей он очень любил и, ничего не зная о людях, не понимал, что он единственный из своего племени мог дружески беседовать с бессмертными.

Конечно, Клаус скоро понял, что во всём Лесу только он не имеет себе подобных. Лес заменял ему мир. Он не знал о существовании миллионов страждущих, изнывающих от тяжёлого труда человеческих существ.

Он был счастлив и всем доволен.

Глава пятая. Лесной Хозяин Мира

Годы быстро летели в Бурзи, ибо нимфы никогда не наблюдают за временем. Даже века не меняют этих хрупких существ; они всегда всё те же — бессмертные и неизменные.

Клаус же, поскольку был смертным, постепенно взрослел. Несил беспокоило, что он так вырос и уже не хотел сидеть у неё на коленях, пить молоко — ему уже требовалась другая еда. Крепкие ноги уносили его далеко в чащу Бурзи, и там он собирал орехи и ягоды, а также сладкие полезные коренья, которые были лучше для его желудка, чем цветочное молочко. Он всё реже сидел в домике Несил и постепенно стал приходить туда, только чтобы переночевать.

Несил, которая горячо любила Клауса, не могла понять, почему так меняется характер её питомца, и, сама того не замечая, стала подчинять свою жизнь его интересам. Она охотно бродила с ним по лесным тропинкам, как и многие из её сестёр-нимф, объясняя ему все тайны гигантского Леса, повадки и характер существ, которые живут под его сенью.

Маленький Клаус научился понимать язык зверей, но не мог постичь, почему у них такие угрюмые, мрачные характеры. Казалось, только белки, мыши и кролики бодры и веселы. Но мальчик смеялся, когда пантера рычала, и гладил блестящую шерсть медведя, когда тот ревел и угрожающе скалил зубы. Ведь он рычал и ревел не на Клауса, который это хорошо знал и не обращал внимания.

Он мог жужжать, как пчёлы, он слышал поэзию цветов и знал историю каждой лупоглазой совы в Бурзи. Он помогал рилам кормить растения, а нукам — поддерживать порядок среди животных. Маленькие бессмертные считали его важной персоной, потому что ему покровительствовала Королева Зурлина и её нимфы и он пользовался любовью самого Великого Ака.

Однажды Лесной Хозяин вновь пришёл в Лес Бурзи. Он по очереди посещал все леса в мире, а их было много повсюду.

Только выйдя на поляну, где Королева и её нимфы собрались, чтобы приветствовать его, Ак вспомнил о ребёнке, которого усыновила Несил. Потом, сидя, как обычно, в кругу прелестных бессмертных, он увидел широкоплечего рослого юношу, который уже доставал самому Хозяину до плеча.

Ак помолчал, нахмурившись, и, склонив голову, стал внимательно рассматривать Клауса. Ясный взгляд юноши говорил о том, что он бесстрашно принял вызов, и Хозяин вздохнул с облегчением, увидев покой в глубине его глаз и прочитав историю его храброго, чистого сердца. Однако, сидя рядом с прекрасной Королевой, пока Золотой Кубок, наполненный нектаром из редких цветов, передавался по кругу, Лесной Хозяин был странно молчалив и сдержан и в задумчивости всё поглаживал бороду.

Когда наступило утро, он отозвал Клауса в сторону и сказал добрым голосом:

— Попрощайся на время с Несил и её сёстрами, ибо ты будешь сопровождать меня в странствиях по свету.

Это предложение обрадовало Клауса, который хорошо понимал, какая это высокая честь — сопровождать Лесного Хозяина по свету. Но Несил зарыдала впервые в жизни и прижалась к юноше так, будто не вынесет разлуки. Нимфа, которая вырастила этого крепкого молодца, была всё такой же хрупкой, такой же прекрасной и очаровательной, как и в тот день, когда осмелилась явиться к Аку с ребёнком на руках, и любовь её была не менее пылкой. Ак посмотрел, как они прижались друг к другу, будто брат и сестра, и взгляд его снова стал задумчивым.

Глава шестая. Клаус узнаёт людей

Лесной Хозяин привёл Клауса на небольшую поляну посреди Леса и сказал:

— Положи руку мне на пояс и крепко держись. Сейчас мы взлетим, облетим весь мир и увидим множество мест, где живут люди, от которых ты произошёл.

Эти слова удивили Клауса, потому что до сих пор он считал себя единственным в своём роде. Однако он молча ухватился крепкой рукой за пояс Великого Ака — он был так поражён, что не мог говорить.

И вот бесконечный Лес Бурзи будто опадает с их ног, и они быстро несутся по воздуху на большой высоте.

Скоро внизу показались шпили множества зданий самых разных форм и расцветок. Это был город людей. Ак приостановил полёт, спустился и повёл Клауса в город. Лесной Хозяин молвил:

— Пока ты крепко держишься за мой пояс, никто из людей тебя не увидит, хотя ты будешь видеть их хорошо. Если же ты отпустишь пояс, то навсегда расстанешься и со мной, и со своим домом в Бурзи.

Первый Закон Леса — повиновение, и Клаусу в голову не пришло ослушаться Хозяина. Он крепко держался за его пояс и оставался невидимым.

Тем временем удивление юноши, шедшего по городу, росло с каждым мгновением. Он, который считал, что сотворён не таким, как все, вдруг обнаружил, что земля кишит существами, подобными ему.

— На самом деле, — говорил Ак, — бессмертных мало, а смертных много.

Клаус внимательно вглядывался в своих соплеменников. У одних лица были печальные и озабоченные, у других весёлые и бесшабашные, приятные и добрые.

Одни выполняли утомительную работу, другие ходили с важным, напыщенным, нахально-надменным видом; одни были задумчивы и грустны, а другие казались счастливыми и довольными. Здесь были люди с разными характерами, как и везде, и Клаусу многое понравилось, но многое его и опечалило.

Больше всего его привлекали дети — сначала они вызвали любопытство, потом любовь. Малыши в лохмотьях возились в пыли улиц, играли с мусором и камешками. Другие, нарядно одетые, восседали на подушках, поедая сладости. Но Клаусу казалось, что дети богачей не счастливее тех, которые играли с камнями.

— Детство — такое время, когда человек всем доволен, — сказал Ак, прочитав мысли юноши. — Это годы невинных удовольствий, когда малыши ещё не знают забот.

— Скажи мне, — попросил Клаус, — почему у этих малышей такие разные судьбы?

— Потому что дети рождаются и в хижинах, и во дворцах, — ответил Хозяин. — От состояния родителей зависит судьба ребёнка. Богатым уделяют много внимания, их наряжают в шелка и тонкое бельё, бедных не замечают, и они ходят в лохмотьях.

— Но все они кажутся одинаково невинными и милыми, — задумчиво проговорил Клаус.

— Пока они совсем маленькие — да, — согласился Ак. — Они радуются жизни и не задумываются. Но с годами судьба человечества настигнет и их, и они обнаружат, что должны бороться, беспокоиться, работать, добиваться состояния, которое так дорого сердцу человека. Такие вещи неизвестны в Лесу, где ты вырос.

Клаус помолчал и затем спросил:

— Почему я вырос в Лесу, среди других племён?

Тогда Ак поведал ему историю его детства: как его бросили на краю Леса и оставили на съедение диким зверям, и как любящая нимфа Несил спасла его и вырастила под защитой бессмертных.

— Но я другой, — всё так же задумчиво сказал Клаус.

— Ты другой, — ответил Хозяин. — Нимфа, которая заботилась о тебе, как мать, теперь для тебя — словно сестра, а потом, когда ты состаришься и поседеешь, она будет тебе, как дочь, пройдёт ещё совсем немного времени — и от тебя останется только память, а Несил будет всё такая же.

— Тогда почему, если человек должен умереть, он рождается? — в голосе юноши звучал вызов.

— Всё умирает, кроме самого мира и тех, кто его поддерживает, — ответил Ак. — Но пока жизнь продолжается, всё на земле имеет своё назначение. Мудрые стремятся быть полезными миру, потому что те, кто полезен, обязательно родятся вновь.

Многое из сказанного Клаус так до конца и не понял, но его охватило желание быть полезным своим соплеменникам. Погружённый в свои мысли, он снова отправился в путь с Аком.

Они посетили множество мест, где живут люди, — во всех частях света; они видели, как фермеры трудятся на своих полях, как воины бросаются в страшный бой, как купцы обменивают товары на кусочки белого и жёлтого металла, и повсюду глаза Клауса с любовью и жалостью выискивали детей, ибо мысль о его собственном беспомощном детстве завладела им, и он жаждал помочь невинным малышам своего племени, подобно тому как сам он был вскормлен доброй нимфой.

День за днём Лесной Хозяин и его ученик странствовали по земле, и Ак лишь изредка беседовал с юношей, который крепко держался за его пояс. Он старался показать ему все места, где он мог узнать, как живут люди.

Наконец они вернулись в огромный старый Лес Бурзи, и Хозяин опустил Клауса на землю, в круг нимф, среди которых красавица Несил с нетерпением ждала его.

Теперь Ак был спокоен и умиротворён. Клаус же, напротив, погрузился в глубокую задумчивость. Несил вздыхала, видя, как переменился её приёмный сын, который раньше был всегда весел и улыбчив, и она подумала, что никогда больше жизнь юноши не будет такой, как до этого полного приключений путешествия с Лесным Хозяином.

Глава седьмая. Клаус покидает Лес

Когда добрая Королева Зурлина поднесла золотой кубок к своим прекрасным губам, а потом пустила его по кругу и все стали пить за возвращение путешественников, Лесной Хозяин, который до сих пор молчал, обратил свой открытый взгляд на Клауса и сказал:

— Ну?

Юноша понял и медленно поднялся, встав рядом с Несил. Он лишь взглянул на знакомых нимф, каждую из которых помнил как любящего друга. Он не мог сдержать слёз, которые мешали ему смотреть на них, и остановил свой взгляд на Лесном Хозяине.

— Я ничего не знал, — сказал он просто, — пока Великий Ак не сказал мне, кто я есть на самом деле. Вы, невинно живущие в своих лесных хижинах, вечно прекрасные, молодые и чистые, не можете быть друзьями сына человеческого, ибо я увидел людей и понял, что их жизнь на земле коротка, они обречены тяжким трудом зарабатывать себе необходимое, стариться и умирать, как осенние листья. Но у каждого человека есть миссия — сделать мир лучше, чем он был, когда человек пришёл в него, я принадлежу к человеческому роду, и судьба человека — моя судьба. Благодарность за вашу нежную заботу о бедном брошенном ребёнке, которого вы усыновили, за вашу любовь и дружбу, которой вы окружили меня в детстве, всегда будет переполнять моё сердце. Мою приёмную мать, — здесь он остановился и поцеловал Несил в её белоснежный лоб, — я буду всегда любить и лелеять, пока жив. Но я должен покинуть вас, принять участие в извечной борьбе, на которую обречены люди, и прожить свою собственную жизнь.

— Что же ты будешь делать? — печально спросила Королева.

— Я буду заботиться о детях человеческих и попытаюсь сделать их счастливыми, — ответил он. — Ведь ваша нежная забота сделала меня счастливым и сильным, поэтому будет справедливо, если я посвящу свою жизнь тому, чтобы дарить радость другим малышам. Так память о любящей нимфе Несил будет жить в сердцах тысяч людей многие годы, и о её добрых делах будут слагать песни и рассказы, пока стои́т мир. Я хорошо объяснил, Хозяин?

— Ты хорошо объяснил, — ответил Ак и, поднявшись, продолжил: — Но нельзя забывать ещё одну вещь. Тебя приняли как Сына Леса, твоими товарищами по играм были нимфы, и ты приобрёл характер, который отличает тебя от других людей. Поэтому, когда ты уйдёшь в их мир, ты по-прежнему можешь пользоваться защитой Леса и сохранишь свои способности, которые помогут тебе в твоей работе. Если тебе что-то понадобится, ты всегда сможешь позвать на помощь нимф и фей, нуков и рилов, и они с радостью будут служить тебе. Это говорю я, Лесной Хозяин Мира, а моё слово — Закон!

Клаус посмотрел на Ака с благодарностью.

— Это сделает меня могущественным в мире людей, — ответил он. — Под защитой таких добрых друзей я смогу дарить радость тысячам маленьких детей. Я буду всё делать, чтобы выполнить свой долг, и я знаю, что обитатели Леса всегда будут сочувствовать и помогать мне.

— Конечно! — серьёзно сказала Королева фей.

— Конечно! — весело закричали рилы и рассмеялись.

— Конечно! — громко и сердито воскликнули горбатые нуки.

— Конечно! — гордо заявили добрые нимфы.

Но Несил ничего не сказала. Она только обняла Клауса и нежно поцеловала его.

— Мир велик, — продолжал юноша, снова обращаясь к своим верным друзьям, — но люди есть повсюду. Я начну работать где-нибудь поблизости от моих друзей, и, если у меня будут трудности, я смогу прийти в Лес за советом и помощью.

С этими словами он обвёл всех любящим взглядом и отвернулся. Не было нужды прощаться, но чудная вольная жизнь в Лесу для него закончилась. Он храбро шагнул навстречу своей судьбе — судьбе человеческого рода: необходимости беспокоиться и работать.

Но Ак, зная душу юноши, был милосерден и руководил им.

* * * * *

Выйдя через Бурзи на восточный край Леса, Клаус увидел Смеющуюся Долину Ха-Ха-Ха. Со всех сторон её окружали мягкие холмы, между ними бежал ручей, унося свои воды далеко за пределы Долины. За спиной Клауса был угрюмый Лес, за Долиной расстилалась широкая равнина. Молодой человек стоял молча, глядя на Смеющуюся Долину, и его глаза, которые до сих пор отражали лишь серьёзные мысли, постепенно становились светлее и веселее. Потом вдруг в них загорелись огоньки, как звёздочки в ясную ночь, и они широко распахнулись. Ведь у его ног заулыбались примулы и ромашки, внимательно и дружелюбно разглядывая его; ветерок, весело посвистывая, пролетел мимо и пошевелил его волосы; ручей радостно смеялся, прыгая по камешкам, умывая извилистые зелёные берега; пчёлы пели свои сладкие песни, перелетая с колокольчиков на нарциссы; жуки довольно жужжали в высокой траве, и солнечные лучи мягко освещали всё вокруг.

— Здесь, — воскликнул Клаус, протягивая руки, как будто хотел обнять Долину, — здесь будет мой дом!

Это было много-много лет тому назад. Его дом и до сих пор там.

ЗРЕЛОСТЬ

Глава первая. Смеющаяся Долина

Когда Клаус вышел из Леса, Долина была пуста — только трава, ручей, цветы, пчёлы и бабочки. Если он собирался поселиться здесь и жить, как живут люди, ему нужен был дом. Сначала это его озадачило, но, стоя, улыбаясь, на солнышке, он вдруг увидел старого Нелько, слугу Лесного Хозяина, у Нелько был топор, большой и крепкий. Его остриё сверкало, как отполированное серебро. Нелько протянул топор молодому человеку, а потом исчез, не сказав ни слова.

Клаус всё понял и, вернувшись в Лес, стал выбирать поваленные деревья и очищать их от веток. Он не хотел губить живые деревья. Нимфы, которые охраняли Лес, научили его, что живое дерево — священное творение, наделённое чувствами. Вот засохшие и поваленные деревья — другое дело. Они выполнили своё назначение как активные члены лесного сообщества, и теперь их останки могут послужить нуждам человека.

С каждым ударом топор глубоко врезался в бревно. Казалось, он обладает своей собственной силой, а Клаусу оставалось лишь замахиваться и направлять его.

К тому времени, когда тени поползли по зелёным холмам и стали укладываться на ночь в Долине, молодой человек заготовил уже много брёвен одинаковой длины и нужной толщины для постройки дома — такого, какие он видел у бедняков. Решив дождаться следующего дня, чтобы подогнать брёвна друг к другу, Клаус поел сладких корешков, которые умел находить, напился из ручья и лёг спать на траве, выбрав место, где не росли цветы, чтобы не помять их.

Пока он спал, вдыхая аромат чудесной Долины, Дух Счастья прокрался в его сердце, прогнав страх, тревогу и плохие предчувствия. Никогда больше на лицо Клауса не упадёт тень тревоги; никогда больше жизненные испытания не лягут на него тяжёлым грузом. Смеющаяся Долина признала его своим.

Ах, если бы мы все могли жить в этом восхитительном месте! Но тогда, наверное, там стало бы слишком тесно. Многие века счастливая Долина ожидала своего обитателя. Случай ли привёл сюда молодого Клауса? Или, может быть, заботливые друзья-бессмертные направляли его шаги, когда он уходил из Бурзи в поисках своего дома в огромном мире?

Во всяком случае, пока луна, выглядывавшая из-за холмов, освещала своими мягкими лучами фигуру спящего Клауса, Смеющаяся Долина заполнилась странными горбатыми тенями его друзей нуков. Не произнося ни слова, они быстро и искусно работали. Брёвна, которые Клаус обтесал своим блестящим топором, они отнесли поближе к ручью и подогнали друг к другу, так что за ночь на этом месте вырос крепкий просторный дом.

На рассвете в Долину слетелись птицы, и их песни, которые так редко можно услышать в чаще Леса, разбудили Клауса. Он смахнул с глаз паутину сна и огляделся. Взгляд его упал на дом.

— Это, конечно, нуки, — произнёс он с благодарностью. Потом он подошёл к дому и открыл дверь. Он увидел большую комнату с камином в дальнем конце, столом и скамьёй посередине. Около камина стоял шкаф. За ним была ещё одна дверь. Клаус прошёл в неё и увидел комнату поменьше, где у стены стояли кровать и табурет. Кровать была застелена толстым слоем сухого мха, принесённого из Леса.

— Да это просто дворец! — воскликнул Клаус, улыбаясь. — И построили его нуки: они знают, что нужно человеку, и потрудились ради меня.

Он вышел из своего нового дома с радостным чувством, что не одинок в мире, хотя и покинул Лес. Дружба так просто не кончается, и бессмертные есть повсюду.

Спустившись к ручью, он попил чистой воды и присел на берегу, наблюдая за весёлыми, озорными прыжками волн, которые толпились вокруг камней или толкались в отчаянной попытке прорваться вперёд. Ручей бежал вдаль, а Клаус слушал песню его волн:

Клаус стал собирать съедобные коренья, а нарциссы поднимали к нему свои маленькие глазки и весело бормотали свою тихую песенку:

Клаусу стало весело от этих счастливых слов, грациозно танцевавших цветов. Но тут до его уха долетела другая мелодия. Это солнечные лучи нежно коснулись его лица и прошептали:

— Да, — закричал Клаус, — здесь всё наполнено счастьем и радостью. Смеющаяся Долина — это Долина мира и добра.

Он весь день беседовал с муравьями и жуками, шутил с беззаботными бабочками. А вечером лёг на свою мягкую постель из мха и крепко заснул.

Тогда появились феи, весёлые, но бесшумные, и принесли кастрюли, горшки, сковородки и множество других вещей, необходимых для приготовления пищи и создания уюта в доме смертного. Они заполнили шкаф и каминную полку, а на табурет рядом с кроватью поставили большой сундук с шерстяной одеждой.

Когда Клаус проснулся и протёр глаза, он засмеялся и стал громко благодарить фей и Лесного Хозяина, который послал их. С нетерпеливым любопытством он рассматривал свои новые пожитки, иногда с трудом понимая, для чего они предназначены. Но за то время, что он путешествовал, держась за пояс Великого Ака, он побывал во многих городах людей, где его глаз зорко отмечал привычки и обычаи рода, к которому он принадлежал, и он догадался по тем дарам, которые принесли ему феи: Лесной Хозяин Мира хочет, чтобы он жил так, как его соплеменники.

«А это значит, что я должен возделывать землю и сеять хлеб, — размышлял он, — чтобы, когда настанет зима, у меня в закромах было довольно еды».

Но, глядя на поросшую травой Долину, он понял, что если вспашет эту землю, то уничтожит красивые беззащитные цветы и нежные травинки. Этого он не мог сделать.

Поэтому он протянул руки и издал особый свист, которому научился в Лесу, а потом крикнул:

— Рилы, хозяева полевых цветов, придите ко мне!

В ту же секунду десятки рилов-коротышек уселись на земле вокруг Клауса и весело закивали, приветствуя его.

Клаус внимательно посмотрел на них.

— Вы мои лесные братья, — сказал он. — я знаю и люблю вас много лет. И буду любить и впредь. Для меня Законы рилов, лесные и полевые, священны, я ни разу по своей воле не сорвал ни одного цветка, за которыми вы так заботливо ухаживаете. Но мне надо посеять хлеб, чтобы холодной зимой у меня была еда, а как это сделать, не убивая тех маленьких существ, которые поют мне свои песенки о благоухающих цветах?

Жёлтый рил, который ухаживал за бабочками, ответил так:

— Не бойся, друг Клаус. Великий Ак говорил с нами о тебе. Тебя ждёт более важная работа, чем труд ради пищи, и, хотя Ак не живёт в Лесу и не может приказывать нам, мы с радостью окажем услугу тому, кого он любит. А ты посвяти жизнь тем добрым делам, которые решил предпринять. Мы, полевые рилы, обеспечим тебя едой.

После этой речи рилы исчезли, и Клаус понял, что возделывать землю ему не придётся.

Когда он вернулся в свой дом, на столе стоял кувшин со свежим молоком, в шкафу лежали хлеб и сладкий мёд. И ещё его ждала красивая корзина с красными яблоками и свежайшим виноградом.

— Спасибо вам, друзья! — крикнул он, обращаясь к невидимым рилам, и приступил к еде.

И с тех пор, проголодавшись, он лишь заглядывал в шкаф и обнаруживал там еду, принесённую добрыми рилами. Нуки заготавливали и складывали дрова для камина. Феи приносили ему тёплые вещи.

Так началась его жизнь в Смеющейся Долине, где бессмертные окружили его любовью, взяв на себя заботу о его нуждах.

Глава вторая. Как Клаус сделал свою первую игрушку

Клаус был очень умён, потому что чем счастливее он жил, тем больше в нём крепло решение помогать самым юным в своём племени. Он знал, что бессмертные одобряют его план, иначе они не любили бы его так сильно.

И вот Клаус начал знакомиться с человечеством. Он прошёл через Долину и вышел на равнину, которую надо было пересечь, чтобы добраться до жилищ людей. Дома стояли по одиночке и группами и назывались деревнями, и почти в каждом доме, большом или маленьком, жили дети.

Малыши скоро стали узнавать его весёлое, смеющееся лицо с добрыми глазами, а их родители, хотя и смотрели на молодого человека с некоторым неодобрением, потому что он любил детей больше, чем взрослых, всё же были рады ему: ведь у девочек и мальчиков появился товарищ по играм, который, казалось, только и желает их веселить.

Итак, дети возились с Клаусом, играли с ним, мальчики катались у него на плечах, девочки устраивались на коленях, а младенцы прижимались к его груди. Где бы ни оказывался Клаус, повсюду за ним следовал детский смех. А чтобы вы лучше поняли, нужно сказать, что в то время детьми мало занимались, родители почти не обращали на них внимания, и для ребят было просто чудом, когда такой большой человек, как Клаус, тратил своё время, чтобы сделать их счастливыми. И можете не сомневаться — те, кто его знал, были по-настоящему счастливы. Печальные лица бедных и обиженных впервые повеселели; калеки улыбались, несмотря на своё несчастье, больные переставали стонать, а обездоленные — плакать, когда их весёлый друг приходил утешить их.

Только в прекрасный дворец лорда Лерда и в хмурый замок барона Брауна не пустили Клауса. Там тоже были дети, но слуги захлопывали двери перед самым носом незнакомца, а свирепый Барон грозился повесить его на железном крюке в стене замка, и Клаус, вздыхая, возвратился в жилища бедняков, где ему всегда были рады.

Приближалась зима.

Цветы увядали, жуки зарывались поглубже в тёплую землю, бабочки покинули луга, и голос ручья стал хриплым, как будто он простудился.

Однажды в воздухе над Смеющейся Долиной закружились снежинки. Они весело танцевали, спускаясь на землю, и одели в чистый белый наряд крышу дома, в котором жил Клаус.

Ночью в дверь постучал молодой Мороз Джек.

— Войдите! — сказал Клаус.

— Выйди ко мне, — ответил Джек. — У тебя там огонь горит.

И Клаус вышел. Он познакомился с Джеком в Лесу и любил этого весёлого бродягу, хотя и не совсем доверял ему.

— Сегодня я здорово повеселюсь, Клаус, — громко сказал ВолшебникМороз. — Правда, великолепная погода? Вот уж я пощиплю на рассвете носы, уши и пальчики!

— Если ты меня любишь, пощади детей, — стал умолять его Клаус.

— Это почему же? — удивился Мороз.

— Они нежны и беззащитны, — ответил Клаус.

— Но я как раз и люблю щипать нежных и беззащитных! — заявил Мороз. — Те, кто постарше, слишком жёсткие, их и не ухватишь.

— Но малыши слабые и не могут с тобой бороться, — сказал Клаус.

— Что правда, то правда, — задумчиво согласился Мороз. — Ну да ладно, не буду я щипать детей на этот раз, если, конечно, смогу устоять перед искушением, — пообещал он. — Спокойной ночи, Клаус!

— Спокойной ночи.

Молодой человек вернулся в дом и закрыл дверь, а Мороз побежал в ближайшую деревню.

Клаус подбросил дров в огонь, и тот ярко разгорелся. Рядом с очагом сидел Щур, большой кот, подарок карлика Питера, у кота была мягкая блестящая шерсть, и он постоянно мурлыкал от удовольствия.

— Я теперь не скоро увижу детей, — сказал Клаус, обращаясь к коту, который любезно перестал мурлыкать, чтобы лучше расслышать. — Зима наступила, на много дней дороги будут засыпаны глубоким снегом, и я не смогу играть со своими друзьями.

Кот поднял лапу и в раздумье погладил свой нос, но ничего не ответил. Пока горел огонь, Клаус сидел в кресле у очага и мог не обращать внимания на погоду.

Так прошло много дней и длинных вечеров, в шкафу всегда было полно еды, но Клаус устал от безделья. Ему совсем нечего было делать, кроме как подбрасывать в огонь дрова, которые он брал из большого штабеля, заготовленного нуками.

Однажды вечером он взял в руки полено и стал ковырять его своим острым ножом. Сначала он резал просто так, чтобы хоть чем-то занять время. Он посвистывал и пел коту песенку, снимая с полена стружку. Кот сидел на задних лапах и наблюдал за ним, прислушиваясь к весёлому свисту хозяина, который любил ещё больше, чем собственное мурлыканье.

Клаус взглянул на кота, потом на полено, с которым возился, — и вот дерево стало приобретать форму, а эта форма напоминала голову кота с торчащими вверх ушами.

Клаус перестал свистеть и рассмеялся, оба, и кот, и его хозяин, с удивлением смотрели на деревянную голову. Потом Клаус вырезал глаза и нос, закруглил нижнюю часть головы.

Кот не знал, как на это реагировать, и сидел неподвижно, с подозрением ожидая, что же будет дальше.

Клаус знал. Эта деревянная голова подкинула ему идею. Он работал ножом осторожно и искусно, вырезая туловище кота, и изобразил его сидящим так, как сидел настоящий кот, а хвост обвивался вокруг лап.

Работа заняла много времени, но вечера зимой длинные и никакого более полезного дела у Клауса не было. Наконец он громко и восхищённо рассмеялся, оглядывая результат своей работы, затем поставил деревянного кота — уже совсем готового — на полку над очагом, прямо напротив настоящего.

Кот уставился на своё деревянное изображение, шерсть у него вздыбилась от гнева, и он возмущённо зашипел. Деревянный кот не обратил на него никакого внимания, а Клаус очень развеселился и снова засмеялся.

Тогда Щур приблизился, чтобы получше рассмотреть двойника и изучить его запах: глаза и нос говорили ему, что кот деревянный, хотя выглядел он как живой. Потом кот вернулся на своё место и снова замурлыкал, но, аккуратно умываясь своими мягкими лапками, не переставал поглядывать с восхищением на хитрого хозяина. Наверное, ему было так же приятно, как и нам, когда мы смотрим на свой удачный портрет.

Хозяин кота и сам был доволен своей работой, хотя и не совсем понимал почему. На самом деле он мог бы поздравить себя в тот вечер, и все дети в мире могли бы радоваться вместе с ним, ведь Клаус сделал свою первую и игрушку.

Глава третья. Как рилы раскрасили игрушки

Смеющаяся Долина теперь была погружена в тишину. Снег укутал сё белым одеялом, и вокруг дома, в котором перед огнём сидел Клаус, выросли сугробы из пушистых снежинок. Ручей по-прежнему журчал подо льдом, а все живые растения и насекомые прижимались к Матери-Земле, чтобы не замёрзнуть. Луну скрывали тёмные тучи, и ветер, играя в зимние игры, кружил снежинки, так что они даже не могли упасть на землю.

Клаус слышал, как ветер свистит и воет, забавляясь, и мысленно снова и снова благодарил добрых нуков за своё уютное жилище. Щур лениво умывался и поглядывал в огонь с видом полного удовлетворения. Игрушечный кот сидел напротив настоящего и смотрел прямо перед собой, как и положено игрушечным котам.

Вдруг Клаус услышал шум, не похожий на вой ветра. Это был скорее стон страдания и отчаяния.

Он встал и прислушался, но ветер громко выл, стучал в дверь и громыхал оконными рамами, чтобы отвлечь его внимание. Клаус ждал, когда ветру это надоест, и прислушивался. Вдруг он услышал ещё один крик о помощи.

Он быстро натянул пальто и шапку и открыл дверь. Ветер ворвался в комнату и раскидал угли в очаге, а на Щура набросился с такой яростью, что тому пришлось спрятаться под столом. Тут дверь захлопнулась, и Клаус остался снаружи, тревожно вглядываясь в темноту.

Ветер ворчал и пытался сбить его с ног, но Клаус стоял твёрдо. Беспомощные снежинки падали ему на ресницы и мешали что-либо увидеть, но он смахивал их и продолжал вглядываться. Снег был повсюду, белый и блестящий. Он покрывал землю и кружился в воздухе.

Криков больше не было слышно.

Клаус хотел вернуться в дом, но ветер снова набросился на него, и он споткнулся и упал в сугроб. Рука его погрузилась в снег и вдруг нащупала там что-то.

Он схватил это что-то и, осторожно потянув к себе, увидел ребёнка, в следующее мгновение он поднял его и занёс в дом.

Ветер хотел последовать за ним, но Клаус крепко захлопнул дверь. Он положил спасённого ребёнка поближе к очагу, смахнул с него снег и обнаружил, что это Викум, маленький мальчик, который жил в доме на краю Долины.

Клаус завернул малыша в тёплое одеяло и растёр его замёрзшие ножки. Скоро мальчик открыл глаза и, увидев где находится, радостно улыбнулся. Потом Клаус согрел молоко и осторожно напоил ребёнка. Всё это время кот смотрел на него серьёзно и с любопытством. Наконец малыш свернулся калачиком на коленях у Клауса, вздохнул и заснул, а Клаус, переполненный радостью, оттого что нашёл бедняжку, крепко прижал его к груди.

Ветер, не зная, что бы ещё такое натворить, взобрался на горку и полетел на север. Усталые снежинки смогли наконец опуститься на землю, и в Долине воцарилась тишина.

Мальчик, хорошо выспавшись на руках у своего друга, открыл глаза и сел. Потом, как все дети, с любопытством стал рассматривать комнату и всё, что в ней было.

— У тебя хороший кот, Клаус, — наконец сказал он. — Можно мне его подержать?

Но кот не пожелал идти к мальчику и убежал.

— Тот, другой, не убежит, Клаус, — снова попросил мальчик. — Дай мне подержать его.

Клаус положил игрушку в руки мальчика, который стал её гладить и целовать в кончики деревянных ушей.

— Почему ты оказался здесь в такую бурю, Викум? — спросил Клаус.

— Я пошёл к своей тёте и заблудился, — ответил малыш.

— Было холодно, — сказал Викум, — снег залепил мне глаза, и я ничего не видел. Тогда я пошёл вперёд, пока не упал в снег, я не знал, где оказался, а ветер занёс меня снегом с головой.

Клаус нежно погладил его по голове, а мальчик посмотрел на него и улыбнулся.

— Теперь мне хорошо, — сказал Викум.

— Да, — ответил Клаус со счастливой улыбкой. — Теперь я уложу тебя в свою тёплую постель, и ты будешь спать, а утром я отнесу тебя обратно к маме.

— А можно мне взять кота с собой в постель? — спросил мальчик.

— Да, если хочешь, — разрешил Клаус.

— Это очень красивый кот! — сказал Викум, улыбаясь, когда Клаус укрывал его одеялом. Скоро малыш уснул с деревянным котом в руках.

Наступило утро, и в Смеющуюся Долину заглянуло солнце, залив её своими лучами. Тогда Клаус собрался отнести заблудившегося ребёнка матери.

— Можно мне взять с собой кота, Клаус? — спросил Викум. — Он лучше настоящего, потому что не убегает, не царапается и не кусается. Можно мне его взять себе?

— Да, конечно, — ответил Клаус, довольный, что игрушка, которую он сделал, так понравилась ребёнку. Он завернул мальчика вместе с котом в тёплое одеяло, взвалил их на плечи и пошёл по занесённой снегом дороге, мимо сугробов, по равнине, в бедный домик, где Викум жил со своей мамой.

— Смотри, мама! — закричал мальчик, как только они вошли в дом. — У меня кот!

Добрая женщина заплакала от радости, увидев своего спасённого ребёнка, и стала благодарить Клауса за его доброту.

Клаус возвращался домой в Долину с теплом и счастьем в груди. Так начался его нелёгкий труд.

Следующий кот был ещё лучше первого. Когда Клаус вырезал его, в гости к нему зашёл жёлтый рил и так восхитился искусством человека, что побежал и привёл своих друзей — красного, чёрного, зелёного и голубого рилов.

Они уселись в кружок на полу, а Клаус трудился, посвистывая, и деревянный кот приобретал форму.

— Он мог бы быть того же цвета, что и настоящий кот, и никто не смог бы их различить, — сказал жёлтый рил задумчиво.

— Малыши, наверное, не смогли бы отличить, — ответил Клаус, которому эта мысль понравилась.

— Я принесу тебе немного красной краски, которой я подкрашиваю розы и тюльпаны, — воскликнул красный рил. — И тогда ты сможешь покрасить коту губы и язык.

— А я принесу зелёную, которой я окрашиваю траву и листья, — пообещал зелёный рил, — и тогда ты сможешь нарисовать коту глаза.

— Тут понадобится и немного жёлтого, — сказал жёлтый рил. — Я принесу немного жёлтой краски, которой я раскрашиваю лютики и золотые шары.

— Настоящий кот — это чёрный кот, — заметил чёрный рил. — Я принесу чёрную краску, с помощью которой я делаю глазки на анютиных глазках, и ты покрасишь деревянного кота в чёрный цвет.

— Я вижу у Щура на шее голубую ленту, — добавил голубой рил. — Я принесу тебе голубую краску, которой окрашиваю незабудки и колокольчики, и ты вырежешь ленту на шее деревянного кота и покрасишь её в голубой цвет.

И тут рилы исчезли, но к тому моменту, когда Клаус закончил вырезать кота, они уже все вернулись с красками и кисточками.

Они заставили Щура сидеть на столе, чтобы Клаус смог раскрасить игрушку точно в такие же цвета, и, когда работа была завершена, объявили, что кот получился как живой.

Щур, видно, обиделся, что всё внимание приковано к игрушке, и, всем своим видом показывая, что не одобряет подделку, с достоинством уселся у очага.

Но Клаус был в восторге, и, как только рассвело, он отправился через занесённую снегом Долину и равнину в деревню. Там, в бедной лачуге, приютившейся у стен прекрасного дворца лорда Лерда, лежала в своей жалкой кроватке девочка и стонала от боли.

Клаус подошёл к малышке, поцеловал её и стал утешать. Потом он достал игрушечного кота, которого прятал под пальто, и положил его девочке в руки.

Как же он был вознаграждён за свой труд и долгий путь, когда увидел, как глаза малышки засияли от удовольствия! Она прижимала котика к груди, как драгоценный камень, и ни на минуту не выпускала его из рук. Её уже не так лихорадило, боль стала меньше, и скоро она заснула спокойным оздоровительным сном.

Клаус смеялся и насвистывал всю дорогу домой. Никогда он не был так счастлив, как в тот день.

Войдя в свой дом, он обнаружил там львицу Шигру. Львица любила Клауса с самого детства, и, когда он жил в Лесу, она часто навещала его в домике Несил. Когда же Клаус ушёл жить в Смеющуюся Долину, Шигра почувствовала себя одинокой и заскучала. И вот она не побоялась снежных буранов, которые все львы терпеть не могут, и пришла повидать своего любимца. Шигра состарилась, зубы у неё начали выпадать, а шерсть на кончиках ушей и хвоста стала из тёмно-жёлтой совсем белой.

Когда Клаус вошёл, она лежала у огня. Он обнял львицу и с любовью прижал к груди. Кот удалился в дальний угол. Он не хотел находиться рядом с Шигрой.

Клаус рассказал старой подруге про котов, которых он делал, и о том, как они понравились Викуму и больной девочке. Шигра почти ничего не знала про детей. На самом деле, попадись ей ребёнок, она вполне могла бы его съесть. Но её заинтересовало то, что делает Клаус, и она сказала:

— Эти игрушки, наверное, очень красивые. Но я не понимаю, почему ты делаешь котов, — ведь это такие мелкие животные. Почему бы тебе, пока я здесь, не сделать львицу, королеву зверей? Вот когда дети действительно обрадуются — и в то же время они будут в безопасности!

Клаусу это предложение понравилось. Он взял кусок дерева, наточил нож, и, пока Шигра лежала у его ног около очага, стал осторожно вырезать львиную голову и даже выпилил два страшных клыка над нижней губой и глубокие морщины над широко раскрытыми глазами.

Когда голова была готова, он сказал:

— У тебя страшный вид, Шигра.

— Тогда это похоже на меня, — ответила она, — ведь я и в самом деле страшная для всех, кроме моих друзей.

Потом Клаус вырезал туловище с длинным хвостом, как у Шигры. Изображение лежащей львицы получилось очень правдоподобным.

— Мне нравится, — зевая и грациозно потягиваясь, сказала Шигра. — Теперь я посмотрю, как ты будешь раскрашивать.

Клаус достал из шкафа краски, которые ему дали рилы, и раскрасил изображение так, что получилась вылитая Шигра.

Львица положила большие мягкие лапы на край стола и поднялась, внимательно разглядывая игрушку — свой портрет.

— Ты и правда искусник! — горделиво сказала она. — Детям она понравится больше, чем кошки, я уверена.

Потом, оскалившись на Щура, который выгнул спину от страха и боязливо визгнул, она величественно удалилась домой в Лес.

Глава четвёртая. Как испугалась маленькая Мэри

Зима прошла, и вся Смеющаяся Долина наполнилась радостным возбуждением. Ручей был так счастлив, наконец освободившись ото льда, что журчал громче обычного и бесшабашно нёсся по камням, рассыпая вокруг фонтаны брызг. Острые маленькие травинки, до сих пор прятавшиеся под снегом, пробивались сквозь толщу сухих стеблей. Только цветы ещё боялись показаться на свет, хотя рилы уже подкармливали их корешки. Солнце было в особенно хорошем настроении, и его лучи весело плясали по всей Долине.

Однажды Клаус обедал в своём доме, как вдруг услышал робкий стук в дверь.

— Войдите, — откликнулся он.

Но никто не входил, а через некоторое время стук повторился.

Клаус вскочил и распахнул дверь. Перед ним стояла маленькая девочка, которая крепко держала за руку братишку ещё меньшего роста.

— Ты Клаус? — спросила она.

— Да, это я, милая! — ответил он, засмеявшись, поднял обоих детишек на руки и поцеловал. — Я вам очень рад, вы как раз вовремя — пообедаем вместе.

Он поднёс их к столу и накормил свежим ореховым печеньем с молоком. Когда они наелись, он спросил:

— Почему вы проделали такое длинное путешествие, чтобы повидать меня?

— Я хочу кота! — ответила маленькая Мэри, а её братишка, который знал совсем мало слов, кивнул и повторил, как эхо: «Кота!»

— А, вы хотите моего игрушечного кота, да? — спросил Клаус, очень довольный, что его создания так полюбились детям.

Маленькие гости живо закивали.

— Жаль, — продолжил он, — у меня сейчас готов только один кот, потому что двух других я уже отнёс вчера детям в город. А этого я дам твоему брату, Мэри, потому что он маленький, а следующего я сделаю для тебя.

Мальчик сиял, когда брал драгоценную игрушку из рук Клауса, но маленькая Мэри закрыла лицо руками и горько заплакала.

— Я-я-я хочу кота сейчас! — причитала она.

Её разочарование огорчило Клауса. Но вдруг он вспомнил про Шигру.

— Не плачь, милая! — сказал он ласково. — У меня есть игрушка получше, и я тебе её подарю.

Он подошёл к шкафу, достал львицу и поставил её на стол перед Мэри.

Девочка протянула руку, но, увидев свирепый оскал и страшные глаза зверя, закричала от страха и выбежала из дома. Мальчик, тоже громко крича, побежал за ней, в испуге уронив своего драгоценного кота.

Клаус застыл на мгновение, поражённый и озадаченный. Потом он швырнул деревянную Шигру в шкаф, и побежал за детьми, крича им вслед, что не надо бояться.

Маленькая Мэри остановилась, и братишка прижался к ней. Оба со страхом смотрели на дом, пока Клаус не убедил их, что запер зверя в шкафу.

— И потом, чего вы так испугались? — спросил он. — Ведь это же просто игрушка!

— Она плохая, — сказала Мэри решительно. — П-п-просто ужасная, совсем некрасивая, не то что коты!

— Возможно, ты права, — ответил Клаус, задумавшись. — Но если ты пойдёшь со мной обратно в дом, я скоро сделаю тебе красивого кота.

И дети боязливо вошли в дом, поверив словам своего друга. А потом Мэри с интересом смотрела, как Клаус вырезал кота из куска дерева и раскрашивал его, чтобы он был похож на настоящего. Клаус быстро управился, потому что он уже научился очень ловко работать ножом, и Мэри была в восторге от своей игрушки, тем более что она видела, как её делали.

Маленькие гости Клауса отправились домой, а он ещё долго сидел, задумавшись. Тогда-то он и решил, что больше не будет брать за образцы для своих игрушек таких свирепых зверей, как его подруга-львица.

«Ничто не должно пугать моих милых детишек, — размышлял он. — И хотя я хорошо знаю Шигру и не боюсь её, вполне естественно, что ребёнку её изображение внушает ужас. Теперь я всегда буду делать таких невинных животных, как белки, кролики, олени или ягнята, потому что малыши должны любить свои игрушки, а не бояться их».

Он начал работать в тот же день, и к наступлению ночи сделал деревянных кролика и барашка. Они не были так похожи на настоящих, как коты, потому что Клаус вырезал их по памяти, а не так, когда Щур сидел неподвижно, и можно было смотреть на него, вырезая игрушку.

Но новые игрушки всё же нравились детям, и слух о них быстро дошёл до каждого домика на равнине и в деревне. Клаус всегда приносил подарки больным детям, а те, кто мог, сами прибегали в его дом в Долине и получали зверушек, так что скоро дети протоптали дорожку к двери мастера.

Сначала приходили малыши, с которыми Клаус играл, когда ещё не делал игрушки. Они конечно же не уходили с пустыми руками. Потом другие дети, которые жили подальше, тоже услыхали про чудесных зверушек и стали приходить за ними в Долину. Всем малышам Клаус был рад, и ни один ребёнок не ушёл без подарка.

Его игрушки были всем нужны, и Клаус трудился не покладая рук, но он был счастлив, оттого что доставляет радость милым детям. Его друзья-бессмертные тоже радовались его успехам и всячески ему помогали.

Нуки выбирали для него самые лучшие куски мягкого дерева, чтобы его нож не тупился, рилы приносили краски всех цветов и кисти, которые они делали из луговых трав, феи обнаружили, что кроме ножей, ему нужны ещё пилочки, резцы, молоточки и гвозди, и подарили ему хороший набор инструментов.

Скоро Клаус превратил свою гостиную в самый замечательный цех. Он сделал скамейку и, поставив её под окном, разложил на ней инструменты и краски, чтобы всё было под рукой. И, заканчивая игрушки одну за другой, на радость детям, он и сам становился веселее и счастливее и просто не мог не петь, не смеяться и не свистеть весь день.

«Это потому, что я живу в Смеющейся Долине, где всё смеётся!» — подумал Клаус.

Но причина была не в этом.

Глава пятая. Как Бесси Блайтсэм пришла в Смеющуюся Долину

Однажды, когда Клаус сидел на пороге своего дома, греясь на солнышке и вырезая голову оленя с рогами, он поднял глаза и обнаружил, что к нему через Долину приближается кавалькада всадников.

Когда они были уже совсем близко, он увидел около двадцати вооружённых солдат, одетых в блестящие доспехи, с копьями и боевыми топорами в руках. Впереди ехала маленькая Бесси Блайтсэм, хорошенькая дочка того гордого лорда Лерда, который однажды прогнал Клауса из своего дворца. Её лошадка была белоснежна, седло покрыто золотистой тканью с богатой вышивкой, а уздечка сверкала драгоценными камнями. Солдаты должны были защищать её во время путешествия.

Клаус удивился, но продолжал вырезать и напевать, пока кавалькада не остановилась прямо перед ним. Девочка наклонилась через голову лошадки и сказала:

— Пожалуйста, господин Клаус, я хочу игрушку!

В голосе её звучала такая мольба, что Клаус вскочил. Но он не знал, что ответить на её просьбу.

— Ты — дочь богатого лорда, — сказал он, — и у тебя есть всё, что ты пожелаешь.

— Кроме игрушек, — возразила Бесси. — Во всём мире нет таких игрушек, как твои.

— Но я их делаю для бедных детей, у которых больше ничего нет, — настаивал Клаус.

— Разве богатые дети меньше любят игрушки, чем бедные? — спросила Бесси.

— Пожалуй, нет, — задумчиво сказал Клаус.

— Разве я виновата, что мой отец — лорд? Разве я не могу иметь твои замечательные игрушки, которых мне так хочется, только потому, что другие дети беднее меня? — продолжала спрашивать Бесси.

— Боюсь, что не можешь, — ответил Клаус. — Ведь у бедных нет ничего другого, никаких других развлечений, а у тебя есть пони, на котором ты катаешься, тебе прислуживают, окружают комфортом, который можно купить за деньги.

— Но я хочу игрушку! — плакала Бесси, утирая слёзы, катившиеся из глаз. — Если ты не дашь мне игрушку, я буду очень несчастна.

Клаус не знал, что делать, потому что её горе напомнило ему, что он хотел дарить счастье всем детям, в каких бы условиях они ни жили. Но пока столько бедных детей ждали его игрушек, он не мог отдать их Бесси Блайтсэм, у которой уже так много есть для счастья.

— Послушай, дитя моё, — сказал он нежно. — Все игрушки, которые я сейчас делаю, уже обещаны другим детям. Но потом я обязательно сделаю тебе игрушку, раз уж ты так сильно хочешь. Приходи через два дня, и она будет ждать тебя.

Бесси даже вскрикнула от радости и, наклонившись через голову лошадки, поцеловала Клауса своими хорошенькими губками. Потом она позвала своих стражей и весело помчалась домой, а Клаус вернулся к своей работе.

«Если я буду делать игрушки не только для бедных, но и для богатых, — думал он, — у меня ни минуты не останется свободной, мне придётся трудиться целый год. Но правильно ли это — дарить игрушки богатым? Надо посоветоваться с Несил».

Итак, закончив вырезать оленя, очень похожего на того, которого Клаус видел на полянах Леса, он пошёл в Бурзи к домику прекрасной нимфы Несил, своей приёмной матери.

Она нежно, с любовью приветствовала его и с интересом выслушала рассказ о визите Бесси Блайтсэм.

— А теперь скажи мне, — сказал он, — должен ли я дарить игрушки богатым детям?

— Мы в Лесу ничего не знаем о богатстве, — ответила нимфа. — Мне кажется, что все дети одинаковые, они все из одного теста, а богатство — как одежда, которую можно надевать и снимать. Ведь ребёнок всё тот же. Но людей опекают феи, они лучше знают детей смертных, чем я. Давай позовём Королеву фей.

Так они и сделали. Королева фей села рядом с ними и стала слушать, как Клаус объяснял, почему богатые дети могут обойтись и без его игрушек, но также и то, что говорила нимфа.

— Несил права, — заявила Королева, — богат ребёнок или беден, он всё равно хочет иметь красивые игрушки, это естественно. Богатая Бесси может страдать не меньше, чем бедная Мэри; она может быть так же одинока и несчастна или так же весела и счастлива, я думаю, друг мой, что твой долг дарить радость всем малышам, живут ли они во дворцах или в хижинах.

— Твои слова мудры, прекрасная Королева, — ответил Клаус, — и моё сердце говорит мне, что они так же справедливы, как и мудры. Отныне все дети могут рассчитывать на мою помощь.

И он склонил голову перед любезной Королевой фей, а потом, поцеловав Несил в красные губы, пошёл обратно в свою Долину.

У ручья он остановился напиться, присел на берегу и взял в руки ком влажной глины, раздумывая, какую бы игрушку сделать для Бесси Блайтсэм. Он и не заметил, как его пальцы принялись лепить из глины, а когда взглянул, обнаружил, что получилась головка, напоминающая нимфу Несил!

Клаус заинтересовался. Набрав ещё глины на берегу, он отнёс её домой. Потом с помощью ножа и кусочка дерева сделал из неё игрушечную нимфу. Он старательно вылепил длинные волнистые волосы и накинул на фигурку платье из листьев дуба, на ножки, видневшиеся из-под края платья, надел сандалии.

Но глина была мягкая, и Клаусу приходилось быть очень осторожным, чтобы не испортить такую удачную работу.

«Может быть, на солнце влага испарится и глина затвердеет», — подумал он и положил фигурку на доску в солнечном месте.

Покончив с этим, он сел у своей скамьи и стал раскрашивать оленя. Клаус так увлёкся работой, что совсем забыл о глиняной нимфе, но на следующее утро, взглянув на неё, обнаружил, что глина высохла и стала твёрдой как камень, и теперь её не страшно было брать в руки.

Тогда Клаус раскрасил нимфу, стараясь, чтобы она была похожа на Несил: глаза синие, зубы белые, губы красные, а волосы каштановые с красноватым оттенком. И когда краски высохли, он залюбовался новой игрушкой. Конечно, она не могла сравниться по красоте с настоящей Несил, но, учитывая, из какого материала она сделана, Клаус решил, что она прекрасна.

Когда на следующий день Бесси прискакала на своём белом пони и вошла в его дом, Клаус подарил ей новую игрушку. Глаза девочки засияли, как никогда прежде, и она долго рассматривала фигурку. Она сразу же полюбила нимфу и прижала её к груди, как мать своё дитя.

— Как её зовут, Клаус? — спросила она.

Клаус знал, что нимфы не любят, когда смертные говорят о них, поэтому он не сказал Бесси, что это изображение Несил. Однако он стал подыскивать имя для новой игрушки, и первое же слово, пришедшее ему в голову, показалось подходящим.

— Её зовут Куколка, Бесси, — сказал он.

— Я буду называть её моя маленькая Куколка, — ответила Бесси, с нежностью целуя игрушку. — И буду ухаживать и заботиться о ней, как моя няня заботится обо мне. Большое тебе спасибо, Клаус, за подарок — я никогда ещё не была так счастлива!

Потом она ускакала, крепко прижав игрушку к груди, а Клаус, видя, как она счастлива, подумал, что сделает другую куклу, ещё более похожую на живую.

Он принёс глину и, вспомнив, как Бесси назвала игрушку своей маленькой Куколкой, решил, что теперь вылепит малышку. Такому искусному мастеру, как Клаус, это было нетрудно, и скоро маленькая куколка лежала на доске и сушилась на солнце. Потом, из остатков глины, Клаус стал лепить саму Бесси Блайтсэм.

Оказалось, что это непросто, так как он обнаружил, что не может вылепить из глины шёлковое платье, которое было на дочери лорда. Тогда он призвал на помощь фей и попросил их принести цветной шёлк, чтобы одеть глиняную фигурку. Феи немедленно отправились выполнять поручение и ещё до наступления ночи вернулись с множеством лоскутков шёлка и кружев и с золотыми нитками в придачу.

Клаусу не терпелось закончить новую куклу, и, не дожидаясь утра, он положил фигурку в очаг, зарыв в горячие угли. Когда утром он достал куклу из кучки пепла, она стала такой твёрдой, как будто пролежала целый день на солнце.

Теперь наш Клаус научился не только вырезать и лепить игрушки, но ещё и шить. Он выкроил красивое платьице из шёлка цвета лаванды и примерил его новой куколке. На шею ей он надел кружевной воротничок, а на ножки — шёлковые туфельки. Естественный цвет высохшей глины — серый, но Клаус раскрасил личико куклы, и оно стало как живое, у неё были карие глаза Бесси, золотистые волосы и румяные щёчки.

На куклу было действительно приятно смотреть, и она наверняка порадовала бы ребячьи сердца. Клаус любовался игрушкой, как вдруг услышал стук в дверь, и в комнату вошла маленькая Мэри. Лицо её было печально, а глаза покраснели от слёз.

— Что тебя так опечалило, моя дорогая? — спросил Клаус, обнимая девочку.

— Я-а-а сломала кота! — рыдала Мэри.

— Как? — строго спросил Клаус, но в глазах его сверкали озорные огоньки.

— Я… я уронила его, и у него отломался хвост, а потом я ещё раз уронила его, и у него отлетело ухо! И теперь он совсем сломанный!

Клаус рассмеялся.

— Ничего, милая Мэри, — сказал он. — А хочешь, я дам тебе эту новую куколку вместо кота?

Мэри посмотрела на куколку в шёлковом платье, и глаза её расширились от удивления.

— Ах, Клаус! — воскликнула она и в восторге захлопала в ладоши. — Ты правда подаришь мне эту красивую даму?

— Она тебе нравится? — спросил Клаус.

— Очень! — сказала девочка. — Она лучше кота!

— Тогда бери её, милая, и постарайся не разбить.

Мэри взяла куколку с радостью, почти с благоговением, и улыбка озаряла её лицо всю дорогу домой.

Глава шестая. Злые огвы

А теперь я должен рассказать вам кое-что об огвах — ужасных существах, которые причинили Клаусу так много неприятностей, что дети чуть не потеряли своего самого лучшего друга.

Мне неприятно говорить об огвах, но они тоже участвуют в событиях, и о них никак нельзя умолчать. Они не были ни смертными, ни бессмертными, они находились посередине. Обычные люди не могли видеть огвов, зато бессмертные могли. Огвы быстро перелетали из одной части света в другую и заставляли человеческие существа выполнять свою злую волю.

Они были гигантского роста, с грубыми, хмурыми лицами, откровенно выражавшими ненависть, которую питали к человечеству, у них совсем не было совести, и единственным удовольствием для них было делать гадости.

Огвы жили в горах, и спускались внезапно, чтобы выполнить очередной свой злой план.

Огв, который мог придумать что-нибудь самое ужасное, становился Королём огвов, и все ему подчинялись. Эти существа жили иногда по сто лет, но так как они всегда яростно сражались друг с другом, то многие погибали в этих битвах. Смертные не могли причинить им вреда, а бессмертные содрогались при одном упоминании о них и старались их избегать. Поэтому они процветали многие годы, не встречая никакого сопротивления, и сделали много зла.

Но я с удовольствием хочу вам сообщить, что эти отвратительные существа уже давно исчезли с лица земли. Однако когда Клаус начал делать свои первые игрушки, племя огвов ещё было многочисленным и могущественным.

Одно из основных занятий огвов — возбуждать злобу в душах маленьких детей, чтобы они ссорились и дрались друг с другом. Они соблазняли мальчишек есть незрелые фрукты и потом радовались, наблюдая, как дети корчатся от колик; они заставляли маленьких девочек не слушаться родителей и потом веселились, когда их наказывали. Сегодня я не понимаю, почему ребёнок вдруг начинает шалить, но когда на земле жили огвы, это обычно было делом их рук.

Клаус, даря детям радость, таким образом защищал их от влияния огвов. Потому что дети, у которых такие прекрасные игрушки, не хотят подчиняться воле огвов, которые внушали им злые мысли.

В тот год это отвратительное племя выбирало нового Короля. Им стал огв, который предложил уничтожить Клауса, отнять его у детей.

— Как вам известно, с тех пор как Клаус поселился в Смеющейся Долине и начал делать игрушки, в мире совсем не осталось непослушных детей, — сказал новый Король, сидевший на большом камне. Он обвёл взглядом хмурые лица своих соплеменников и продолжил: — Даже Бесси Блайтсэм ни разу за целый месяц не топнула ножкой, и брат Мэри ни разу не ударил её по лицу и не бросил щенка в бочку с водой. Маленький Викум вчера не кричал и не сопротивлялся, когда его мыли, потому что мама обещала ему, что он будет спать со своим деревянным котом! Все огвы в ужасе от этого, и единственный способ, чтобы дети снова стали непослушными, — это отнять у них Клауса.

— Отлично! Отлично! — хором закричали великаны-огвы и захлопали, приветствуя речь Короля.

— Но что же мы с ним сделаем? — спросил один из них.

— У меня есть план, — ответил Король злого племени.

А каков был этот план, вы скоро узнаете.

В ту ночь Клаус лёг спать очень счастливым: он закончил четыре красивые игрушки за один день и был уверен, что они порадуют четырёх малышей. Но пока он спал, банда невидимых огвов окружила его кровать, связала его толстыми верёвками, унесла в чащу тёмного леса, в далёкий Этоп, и бросила там на землю.

Когда наступило утро, Клаус понял, что стал пленником диких джунглей в незнакомой стране за тысячи миль от человеческого жилья.

С ветки дерева над его головой свисал огромный питон — одна из тех змей, что способна переломать человеку все кости, стиснув его своими кольцами, в нескольких шагах от него сидела свирепая пантера, уставившись злыми красными глазами на беспомощного человека. Чудовищный пятнистый паук, чей укус смертелен, бесшумно подкрадывался к нему по листьям, которые свёртывались и чернели от его прикосновения.

Но Клаус вырос в Бурзи и не испугался.

— Придите ко мне, лесные нуки! — крикнул он и тихо просвистел сигнал, который нуки хорошо знали.

Пантера, уже готовая прыгнуть на свою жертву, вдруг повернулась и бесшумно удалилась. Питон уполз на дерево и исчез в его кроне. Паук замер на месте, а потом спрятался под полусгнившим стволом.

Клаус не успел даже заметить их, потому что его окружила команда нуков с такими грубыми лицами, горбатыми спинами и кривыми ногами, каких он никогда ещё не видел.

— Кто ты и почему позвал нас? — закричал один из них хриплым голосом.

— Я друг ваших братьев из Бурзи, — ответил Клаус. — Меня принесли сюда враги, огвы, и бросили тут умирать. Но я умоляю вас помочь мне выбраться отсюда и вернуться домой.

— А ты знаешь наш знак? — спросил другой нук.

— Да, — ответил Клаус.

Они разрезали верёвки, которыми он был связан, и, высвободив руку, он сделал тайный знак нуков.

В ту же секунду они подняли его, принесли пищу и воду, чтобы он восстановил силы.

— У наших братьев из Бурзи странные друзья, — проворчал один старый нук с белоснежной длинной бородой. — Но он знает наш тайный знак, а это сигнал, по которому мы должны оказать помощь любому, кто бы он ни был. Закрой глаза, чужеземец, и мы принесём тебя в твой дом. В какой стороне он находится?

— В Смеющейся Долине, — ответил Клаус и закрыл глаза.

— Во всём мире нам известна только одна Смеющаяся Долина, так что мы не ошибёмся, — заметил нук.

Не успел он договорить, как звук его голоса стал едва слышен, и Клаус открыл глаза посмотреть, что случилось. К своему изумлению, он обнаружил, что сидит на скамейке около своего дома, и перед ним расстилается Смеющаяся Долина. В тот же день он навестил лесных нимф и рассказал о своих приключениях Королеве Зурлине и Несил.

— Значит, огвы — твои враги, — сказала прелестная Королева задумчиво, — и мы должны сделать всё, чтобы защитить тебя от них.

— Трусы! Они связали его спящего, — возмутилась Несил.

— Злые всегда трусливы, — ответила Зурлина, — но больше никто не потревожит сон нашего друга.

В тот же вечер Королева сама пришла в жилище Клауса и приложила свою печать на дверь и окно, чтобы огвы не могли забраться в дом. А под печатью Королевы Зурлины приложили свои печати феи, рилы и нуки, чтобы магическая сила умножилась.

И Клаус снова стал раздавать детям свои игрушки и доставил удовольствие ещё многим малышам.

Можете себе представить, как злились Король огвов и его свирепая банда, когда они узнали, что Клаус выбрался из Этопского Леса.

Они бесились целую неделю, а потом снова собрались на своих скалах, и Король сказал:

— Бесполезно тащить его туда, где правят нуки, потому что они защищают его. Давайте бросим его в пещеру в наших горах — уж там-то он наверняка погибнет.

Все сразу согласились, и в ту же ночь бандиты отправились к дому Клауса, чтобы схватить его. Но они обнаружили, что его дом охраняется печатями бессмертных, и ушли, обескураженные и разочарованные.

— Ничего, — сказал Король. — Не всегда же он спит.

На следующий день, когда Клаус пошёл в деревню за равниной, где он собирался подарить игрушечную белку хромому мальчику, на него внезапно напали огвы, схватили и унесли в горы.

Там они затащили его в глубокую пещеру и завалили вход огромными камнями, чтобы он не смог убежать.

Без света и пищи, в духоте пещеры у нашего Клауса был, конечно, жалкий вид. Но он сказал волшебные слова, которым его научили феи и которыми всегда можно призвать друга на помощь. Феи пришли спасти его, и в мгновение ока он снова оказался в Смеющейся Долине.

Так огвы поняли, что не могут уничтожить того, кто дружит с бессмертными, и тогда злые существа стали искать другие возможности помешать Клаусу дарить детям радость. Им очень хотелось, чтобы дети снова стали непослушными.

Стоило Клаусу отправиться к малышам с игрушками, как какой-нибудь огв, который следил за каждым его шагом, нападал на него и отнимал подарки. Клаус горевал даже больше детей и возвращался домой безутешным. Но он не отступался и снова делал игрушки для своих маленьких друзей и отправлялся с ними в деревню, и каждый раз огвы грабили его, как только он выходил из Смеющейся Долины.

Игрушки, которые огвы отбирали у Клауса, они бросали в одну из своих пустых пещер, и вскоре там образовалась целая гора из игрушек, и Клаус, наконец, отчаялся и отказался от попыток покидать пределы Долины. Тогда дети сами решили приходить к нему. Но злые огвы окружали их, сбивали с пути, запутывали тропинки, так что ни один ребёнок не мог добраться до Смеющейся Долины.

Клаус был теперь очень одинок, его лишили удовольствия дарить радость детям, которых он так полюбил. Но он не падал духом и знал, что обязательно настанет день, когда огвы откажутся от своих злых намерений помешать ему.

Он всё время мастерил игрушки и, закончив, ставил их на полку, которую специально для этого сделал. Когда вся полка заполнилась игрушками, он сделал ещё одну. Скоро у него уже было много полок с яркими красивыми игрушками — лошадками, собачками, кошками, слонами, барашками, кроликами и оленями, а также красивыми куклами всех размеров и разноцветными шариками из глины.

Часто при взгляде на эти сокровища Клаусу становилось грустно — ему так хотелось отнести игрушки детям. Наконец он больше не мог этого вынести и решил отправиться к Великому Аку — рассказать ему о том, как его преследуют огвы, и умолять Лесного Хозяина о помощи.

Глава седьмая. Великая битва Добра со Злом

Ак внимательно слушал рассказ Клауса, всё время поглаживая бороду медленными изящными движениями. Это означало, что он глубоко задумался. Ак одобрительно кивал, когда Клаус рассказывал, как нуки и феи спасали его от смерти, и хмурился, когда слушал, как огвы отнимали у него игрушки. Наконец он сказал:

— Я с самого начала одобрял то, что ты делаешь для детей человеческих, и мне больно слышать, как твоим добрым делам мешают огвы. Мы, бессмертные, не имеем никакого отношения к злым существам, которые нападают на тебя. Мы всегда старались избегать их, а они всегда следили за тем, чтобы наши пути не пересекались. Но теперь я считаю, что они вмешиваются в дела нашего друга, и я попрошу их, чтобы они больше не трогали тебя, потому что ты находишься под нашей защитой.

Клаус горячо поблагодарил Лесного Хозяина и вернулся в свою Долину, а Ак, который никогда не откладывал выполнение своих обещаний, немедленно отправился в горы, где обитали огвы.

Там, стоя на голой скале, он стал звать Короля и его соплеменников. Вскоре его окружила толпа хмурых огвов, а их Король, усевшись на вершину скалы, свирепо зарычал:

— Кто посмел вызвать меня?

— Это я, Лесной Хозяин Мира, — ответил Ак.

— Здесь нет твоих лесов, — злобно крикнул Король. — Мы тебе не подчиняемся и другим бессмертным тоже!

— Это верно, — спокойно ответил Ак. — Но ты посмел вмешаться в дела Клауса, который живёт в Смеющейся Долине и находится под нашим покровительством.

Огвы заворчали, услышав эти слова, а их Король бросил на Лесного Хозяина угрожающий взгляд.

— Твоё дело править в Лесу, а равнины и долины наши! — крикнул он. — Сиди в своём тёмном Лесу! Мы будем делать с Клаусом всё, что захотим.

— Вы не причините никакого вреда нашему другу! — ответил Ак.

— Неужели? — нагло спросил Король. — Посмотрим! Наша власть намного сильнее, чем у смертных, и ничем не уступает бессмертным.

— Ты слишком самонадеян и глубоко ошибаешься! — сурово произнёс Ак. — Вы промежуточное племя между смертными и бессмертными. Мы живём вечно и испытываем к вам не только жалость, но и презрение. Все живущие на земле ненавидят вас, и на небе вам нет места! Даже смертные после земной жизни попадают в Вечное Царство, и потому они сильнее вас. Как же смеете вы, не смертные и не бессмертные, ослушаться меня?

Огвы вскочили и угрожающе замахали руками, но их Король приказал им сесть.

— Никогда ещё бессмертный не объявлял себя господином над огвами! — крикнул он дрожащим от гнева голосом. — Никогда бессмертный не посмеет нам помешать! Ибо мы отомстим тебе за твои презрительные речи и убьём твоего друга Клауса — и трёх дней не пройдёт. Ни ты, ни твои бессмертные не смогутспасти его от нашей ярости. Мы презираем твою власть! Убирайся, Лесной Хозяин Мира! В стране огвов тебе не место!

— Это война! — сверкая глазами, объявил Ак.

— Это война! — подтвердил Король свирепо. — Через три дня твой друг будет мёртв.

Хозяин отвернулся и пошёл в свой Лес Бурзи, где собрал всех бессмертных и рассказал им о вызове огвов и их намерении убить Клауса в течение трёх дней.

Его маленький народ слушал молча.

— Что будем делать? — спросил Ак.

— Эти существа не приносят миру никакой пользы, — сказал Повелитель нуков, — и мы должны их уничтожить.

— Они несут только зло, — сказал Повелитель рилов, — и мы должны их уничтожить.

— У них совсем нет совести, и они стараются сделать всех смертных такими же злыми, как они сами, — сказала прекрасная Королева Зурлина. — Мы должны их уничтожить.

Лесной Хозяин улыбнулся.

— Правильно, — сказал он. — Мы знаем, что эти огвы — могущественное племя и будут отчаянно драться, но исход предопределён. Потому что мы не можем умереть, даже если наши враги будут побеждать нас, а каждый поверженный огв означает, что врагов стало на одного меньше. Готовьтесь же к битве, раз мы решили, что Злу нет пощады!

Так началась беспощадная война бессмертных со злыми огвами, о которой в Волшебной Стране до сих пор поют песни.

Король огвов и его банда решили выполнить свою угрозу и уничтожить Клауса. Теперь у них были две причины ненавидеть его: он дарил детям радость и был другом Лесного Хозяина. Но после визита Ака они стали опасаться сопротивления бессмертных и своего поражения. Поэтому Король огвов разослал гонцов во все части света, чтобы позвать на помощь всех злых существ.

И на третий день после объявления войны он уже командовал мощной армией, в ней было триста азиатских драконов, извергающих огонь, который пожирал всё вокруг. Они ненавидели человечество и всех добрых духов. Были там и трёхглазые великаны — большие любители подраться. Потом пришли чёрные демоны из Паталонии с огромными, распростёртыми крыльями, как у летучих мышей, которые наводили на всех ужас, к ним присоединились и гоблины-гузлы с длинными когтями, острыми, как сабли, которыми они терзали тела своих врагов. Наконец, со всех гор мира спустились огвы, чтобы поучаствовать в битве с бессмертными.

Король огвов окинул взглядом эту громадную армию, и сердце его забилось сильнее от злой гордости, ибо он был уверен, что одержит победу над своими врагами-неженками, которым никогда раньше не приходилось драться.

Но Лесной Хозяин тоже не тратил времени даром. Никто из его подданных никогда не воевал, но теперь, когда их призвали бороться со злыми огвами, они с нетерпением готовились к бою.

Ак приказал всем собраться в Смеющейся Долине, где Клаус, не подозревающий о страшной битве, которая готовилась из-за него, спокойно делал свои игрушки.

Скоро вся Долина, от одной гряды холмов до другой, заполнилась маленькими существами. Перед ними стоял Лесной Хозяин с топором, который сверкал, как отполированное серебро, в первых рядах были рилы, вооружённые острыми шипами с ежевичных кустов. Далее — нуки с копьями, которыми они обычно пользовались, когда нужно было заставить диких зверей слушаться. Феи, одетые в белые прозрачные платьица с крылышками всех цветов радуги и с золотыми волшебными палочками, и лесные нимфы в своих зелёных одеяниях с прутиками ясеня в качестве оружия.

Громко засмеялся Король огвов, когда увидел этих малюток и их оружие. Конечно, следовало опасаться грозного топора Лесного Хозяина, но миловидные нимфы и хорошенькие феи, неженки-рилы и горбатые нуки казались совсем безобидными, и он чуть было не засомневался, что зря созвал свою страшную армию на битву с ними.

— Но раз уж эти дураки хотят драться, — сказал он вожаку великанов, — я поражу их всей мощью моей армии!

Чтобы подать знак к началу боя, он взял в левую руку огромный камень и швырнул его со всей силой в крепкую фигуру Лесного Хозяина. Но тот отбил его своим топором. Потом трёхглазые великаны набросились на нуков, гоблины-гузлы — на рилов, а огнедышащие драконы — на милых фей. Так как нимфы были приближёнными самого Ака, банда огвов выбрала их, считая, что справится с ними без труда.

Но таков Закон, что, хотя Зло может вершить ужасные дела, если ему не сопротивляться, силу Добра победить нельзя, когда оно выступает против Зла. Если бы только Король огвов знал этот Закон!

Его невежество стоило ему жизни, потому что одним взмахом топора Лесной Хозяин рассёк злого Короля надвое и освободил землю от самого злого существа, которое она когда-либо носила на себе.

Очень удивились великаны, когда копья маленьких нуков вонзились в их толстые шкуры так, что они взвыли от боли и стали кататься по земле.

Ужас овладел гоблинами с их острыми когтями, когда рилы воткнули шипы прямо в их беспощадные сердца, и кровь залила всю равнину. Позже на месте каждой капли крови вырос чертополох.

Драконы остолбенели, когда феи своими волшебными палочками повернули обратно огонь, который извергали их глотки. Они испеклись и сдохли.

Огвы, едва успев сообразить, что происходит, были уничтожены, ибо прутики нимф обладали невиданной силой, и при первом же прикосновении враг превращался в ком глины.

Когда Ак опустил свой сверкающий топор и обернулся, чтобы взглянуть на поле боя, то увидел, как несколько великанов, которые ещё могли передвигаться, скрылись за дальними холмами. Гоблины погибли все, и страшные драконы тоже, а от злых огвов осталось только множество бугорков по всей равнине.

Бессмертные также исчезли из Долины, как роса под солнечными лучами. Они снова занялись своими делами в Лесу, а Ак медленно, в задумчивости подошёл к дому Клауса и открыл дверь.

— У тебя так много уже готовых игрушек для детей, — сказал он. — Теперь ты можешь, ничего не опасаясь, отнести их за равнину в дома людей.

— И огвы мне не помешают? — обрадованно спросил Клаус.

— Их больше нет! — ответил Ак.

* * * * *

Я бы с удовольствием забыл о злых духах, и битвах, и кровопролитиях. Но я не мог не рассказать об огвах и их союзниках, об их великой битве с бессмертными. Ведь они участвовали в событиях, и нельзя было умолчать о них.

Глава восьмая. Первое путешествие с северными оленями

Счастливые дни настали для Клауса. Он разносил скопившиеся игрушки детям, которые так заждались их. Во время своего заточения в Долине он так много трудился, что заполнил все полки в доме и быстро одарил всех детей в округе, а потом понял, что должен отправиться ещё дальше.

Вспоминая своё путешествие с Аком по всему свету, он думал о том, что дети живут повсюду, и мечтал одарить подарками всех детей.

И вот он взвалил мешок со всевозможными игрушками на спину, чтобы было удобнее, и пустился в своё самое долгое странствие.

И где бы ни появлялось его весёлое лицо, в посёлке или на ферме, ему оказывали сердечный приём, ибо слава о нём разнеслась далеко, в деревнях дети окружали его и следовали за ним повсюду, а женщины горячо благодарили его за радость, которую он дарил их малышам; мужчины смотрели на него с любопытством, удивляясь, что он тратит время на такие странные вещи. Но все улыбались ему и говорили добрые слова, и Клаус чувствовал себя вознаграждённым за тот долгий путь, который он проделал.

Когда мешок опустел, он вернулся в Смеющуюся Долину и снова заполнил его до краёв. На этот раз он выбрал иную дорогу, в другую часть страны, и очень порадовал ребятишек, у которых никогда раньше не было игрушек и они даже не знали, что на свете существуют такие восхитительные вещи.

После третьего путешествия, такого длинного, что Клаус много дней шёл без передышки, запас игрушек кончился, и он без промедления принялся делать новые.

Теперь он повидал так много детей и так хорошо узнал их вкусы, что придумал несколько новых игрушек, которых раньше не делал.

Он убедился, что куклы больше всего нравятся совсем маленьким, хотя часто они даже не могут сказать слово «кукла» и лепечут что-то вроде «ку», и девочкам. Он решил сделать кукол разных размеров и нарядить их в яркие платьица. Мальчикам постарше и даже некоторым девочкам нравились животные, поэтому он, как и прежде, мастерил котов, слонов и лошадок. Многие малыши любили музыку и обожали барабаны, бубны, дудочки и свистки. Поэтому он делал барабанчики с маленькими палочками, свистульки из ивы, дудочки из камыша и музыкальные тарелочки из кусочков металла.

Клаус так много работал, что не заметил, как наступила зима. Снегу в ту зиму намело больше обычного, и он понял, что не сможет пройти через Долину с такой тяжёлой ношей. Ведь на этот раз ему придётся идти ещё дальше, и Мороз-проказник, пожалуй, отщипнёт ему нос и уши, если он отправится в такой долгий путь во время царствования Короля Мороза. Король Мороз был отцом молодого Мороза Джека, и он никогда не ругал сына за его забавы.

Итак, Клаус не выходил из дому и не покидал своей рабочей скамьи, но он, как всегда, весело посвистывал и напевал, ибо не мог допустить, чтобы разочарование испортило ему настроение.

Однажды ясным морозным утром он выглянул из окна и увидел двух оленей, с которыми познакомился в Лесу. Они направлялись к его дому.

Клаус удивился — не тому, что друзья-олени решили навестить его, а тому, что они шли по снегу, не проваливаясь, и так легко, будто по твёрдой земле. А ведь по всей Долине снегу намело многофутовым слоем. Он выходил из дому пару дней тому назад и провалился в сугроб по самые плечи.

Когда олени приблизились, он открыл дверь и сказал:

— Доброе утро, Флосси! Скажите, как это вам удаётся ходить по снегу, не проваливаясь?

— Но он крепко подмёрз, — ответила Флосси.

— Король Мороз подышал на него, — сказал Глосси, приближаясь, — и он стал сверху крепкий, как лёд.

— Может быть, — сказал Клаус в раздумье, — я смогу отнести детям свой мешок с игрушками.

— А это далеко? — поинтересовалась Флосси.

— Да. Мне понадобится много дней, тем более с тяжёлым мешком, — ответил Клаус.

— Тогда снег может подтаять, прежде чем ты вернёшься, — сказали олени. — Придётся тебе дожидаться весны, Клаус.

Клаус вздохнул:

— Если бы у меня были такие быстрые ноги, как у вас, я бы обернулся за один день.

— Но у тебя они не такие, — возразил Глосси, с гордостью взглянув на свои стройные ноги.

— А если бы я сел тебе на спину? — помолчав, отважился спросить Клаус.

— Ну нет, наши спины не такие крепкие, ты для них слишком тяжёлый, — сказала Флосси решительно. — Но если бы у тебя были санки, ты смог бы запрячь нас и мы бы легко отвезли и тебя, и твой мешок.

— Если я сделаю санки, вы согласитесь отвезти меня? — спросил Клаус

— Ну, — ответила Флосси, — сначала мы должны спросить разрешения у нуков, которые заботятся о нас, и, если они согласятся, а ты сможешь сделать санки и упряжь, мы с удовольствием тебе поможем.

— Так бегите немедленно! — обрадовался Клаус. — Я уверен, что мои друзья нуки согласятся, а к тому времени, когда вы вернётесь, у меня будут готовы и сани, и упряжь.

Флосси и Глосси были умными оленями и давно хотели посмотреть мир, поэтому они весело побежали по подмёрзшему снегу спрашивать у нуков, можно ли им отвезти Клауса.

Тем временем наш мастер соорудил санки из поленьев. Длинные полозья загибались спереди вверх, а поперёк были прибиты доски покороче, и получилась платформа. Клаус быстро управился, правда, сани получились грубоватыми на вид.

Сделать упряжь оказалось более трудной задачей, но Клаус скрутил вместе две крепкие верёвки и, завязав узлом, сделал по два хомута для оленей, вроде воротников. К этим верёвкам он прикрепил другие, чтобы привязывать оленей к передку саней.

Не успел он закончить, как вернулись из Леса Флосси и Глосси. Они получили разрешение от нука по имени Вилл отвезти Клауса, только при условии вернуться в Бурзи до рассвета.

— У нас совсем немного времени, — сказала Флосси, — но мы сильные и быстрые, и если отправимся вечером, то за ночь сможем пробежать немало миль.

Клаус решил попытать счастья и поспешил закончить приготовления как можно быстрее, и вот он закрепил верёвочные хомуты на оленьих шеях и запряг их в свои грубо сколоченные сани. Потом поставил на платформу табурет и уложил в мешок самые красивые игрушки.

— А как ты будешь нами править? — спросил Глосси. — Мы никогда не выходили из Леса дальше твоего дома. Мы не знаем дорогу.

Клаус ненадолго задумался. Потом принёс ещё две верёвки и привязал их к ветвистым рогам оленей — одну справа, другую слева.

— Вот мои поводья, — сказал Клаус, — когда я потяну за правую верёвку, вы должны повернуть вправо, а когда за левую — влево. Если я не тяну за поводья, значит, вы должны идти прямо.

— Очень хорошо, — ответили Флосси и Глосси. — Ты готов?

Клаус сел на табурет, поставил мешок у ног и взял в руки поводья.

— Всё готово! — крикнул он. — В путь!

Олени напрягли спины, и в следующее мгновение сани уже летели по подмёрзшему снегу. Такая скорость поразила Клауса, ибо они пересекли Долину в несколько секунд и заскользили по широкой равнине.

День незаметно перешёл в вечер ещё до того, как они отправились в путь: как ни быстро работал Клаус, всё же много времени ушло на приготовления. Но луна ярко светила им, и Клаус понял, что ночью путешествовать так же приятно, как и днём.

А оленям ночное путешествие понравилось ещё больше. Несмотря на то что они хотели посмотреть мир, встреча с человеком пугала, но ночью все обитатели городов и ферм крепко спали и не могли их увидеть.

Они неслись вперёд, всё дальше и дальше, за горы, через долины и равнины, пока не домчались до деревни, где Клаус ещё не бывал.

Тут он приказал оленям остановиться, и те немедленно повиновались. Но возникла новая трудность: ложась спать, люди заперли двери своих домов, и Клаус не мог войти, чтобы отдать игрушки.

— Боюсь, друзья мои, мы напрасно проделали такое путешествие, — сказал он. — Придётся везти игрушки обратно: я не могу отдать их детям.

— Но в чём дело? — спросила Флосси.

— Все двери заперты, — ответил Клаус. — Я не могу войти.

Глосси стал рассматривать дома. Снега намело так много, что прямо перед ним, всего на несколько футов выше санок, находилась крыша. Из неё торчала большая труба, и Глосси решил, что Клаус вполне сможет в неё пролезть.

— Почему бы тебе не залезть через трубу? — спросил Глосси.

Клаус посмотрел на трубу.

— Это будет нетрудно, если я заберусь на крышу, — ответил он.

— Тогда держись покрепче, и мы поможем тебе, — сказали олени. Они подняли Клауса и посадили на крышу прямо перед трубой.

— Здорово! — воскликнул Клаус, очень довольный, перекинул мешок с игрушками через плечо и полез в трубу.

Там было много сажи, но он не обращал внимания и, упираясь в стенки трубы руками и коленями, полз вниз, пока не очутился в камине. Легко перепрыгнув через затухавшие угли, он обнаружил, что стоит в гостиной, где горит тусклый свет.

Из этой комнаты две двери вели в другие, поменьше. В одной спала женщина, а рядом, в колыбели, ребёнок.

Клаус засмеялся, но негромко, чтобы не разбудить дитя. Он вынул из мешка большую куклу и положил её в колыбель. Малыш улыбнулся, как будто ему приснилась красивая игрушка, которую он увидит утром, а Клаус тихонько вышел из комнаты и открыл другую дверь.

Здесь крепко спали, обняв друг друга за шею, два мальчика. Клаус недолго полюбовался ими, а потом положил рядом с ними барабан, две дудки и деревянного слона.

Он больше не медлил и, закончив дело, забрался в камин, вылез через трубу и уселся в сани.

— Найдёте ещё трубу? — спросил он оленей.

— Запросто, — ответили Глосси и Флосси.

Они понеслись к следующей крыше, и, не останавливаясь, запрыгнули на неё, прямо в то место, где торчала огромная старинная труба.

— Поторопись, — крикнула Флосси, — а то мы не успеем вернуться в Лес до рассвета.

Клаус спустился по трубе и, обнаружив в доме пятерых спящих детей, быстро разложил игрушки, которых с лихвой хватило на всех.

Он вернулся к оленям, и они понеслись к следующей крыше. Но, спустившись по трубе, Клаус не нашёл здесь ни одного ребёнка. Однако таких домов было в деревне немного, поэтому он не потратил времени на эти унылые бездетные жилища.

Побывав во всех домах и оставив игрушки всем спящим детям, он увидел, что мешок опустел меньше чем наполовину.

— Вперёд, друзья! — крикнул он. — Мы должны найти ещё одну деревню.

Хотя было уже далеко за полночь, они понеслись вперёд и на удивление быстро оказались в большом городе. Это был самый большой город, в котором Клаус побывал с тех пор, как стал делать игрушки. Но, не оробев от такого количества домов, он сразу принялся за дело. Его красавцы олени быстро переносили его с крыши на крышу, минуя только самые большие дома, которые были слишком высоки даже для таких шустрых прыгунов.

Наконец все игрушки были розданы. Клаус уселся в сани, бросив пустой мешок под ноги, и они повернули назад к дому.

Спустя некоторое время Флосси спросила:

— Что это за серая полоса на небе?

— Это приближается заря, — ответил Клаус, удивившись, что время пролетело так быстро.

— Боже мой! — воскликнул Глосси. — Мы же не успеем добраться домой до зари, и нуки накажут нас. Они никогда больше не разрешат нам путешествовать.

— Надо бежать быстрее, изо всех сил, — ответила Флосси. — Держись, Клаус!

Клаус ухватился покрепче, и в следующее мгновение они помчались так быстро, что он перестал различать деревья, мимо которых вихрем пролетали сани. Вверх в гору и вниз в долину, быстро, как стрела, выпущенная из лука! Клаус закрыл глаза, чтобы защитить их от ветра, и предоставил оленям самим находить дорогу. Ему казалось, что они летят в пустом пространстве, но страшно не было.

Нуки строги, и их надо слушаться, что бы ни случилось, а серая полоса на небе становилась ярче с каждой минутой.

Наконец сани остановились, и Клаус от неожиданности свалился в сугроб. Поднявшись, он услышал крик оленей:

— Быстрее, быстрее! Распряги нас!

Он вытащил нож и обрезал верёвки, потом протёр глаза от снега и огляделся вокруг.

Сани стояли в Смеющейся Долине в нескольких шагах от дома. На востоке занималась заря и, взглянув в сторону Бурзи, Клаус увидел, как Глосси и Флосси исчезли в Лесу.

Глава девятая. Санта-Клаус!

Клаус думал, что никто из детей никогда не узнает, откуда взялись игрушки, которые они нашли у своих постелей, когда проснулись на следующее утро. Но о хороших делах всегда известно, и добрая слава, как на крыльях, разносится в самые дальние края. И вот на много миль вокруг все заговорили о Клаусе и его замечательных подарках для детей. Его доброта и щедрость раздражала эгоистов, но даже они были вынуждены признать, что такой благородный человек, который посвящает свою жизнь тому, чтобы доставлять удовольствие беспомощным малышам, заслуживает уважения.

Поэтому во всех городах и деревнях, где дети не дождались Клауса, родители сказали им, чтобы они немного потерпели и не сердились.

На следующее утро после первого путешествия Клауса на оленях малыши показали родителям красивые игрушки, которые они нашли у своих кроваток, и спросили, как они там оказались. Вот что ответили родители:

— Наверное, у нас побывал добрый Клаус. Больше никто в мире не может принести такие замечательные игрушки!

— Но как же он попал в дом? — спрашивали дети.

На этот вопрос отцы качали головами, потому что они сами не могли понять, как он это сделал. Но матери, глядя на счастливые лица детей, шептали, что добрый Клаус не такой, как все люди, он наверняка святой. И они благословляли его имя за ту радость, которую он подарил их малышам.

— Святой, — говорили женщины, — может входить в запертые двери, если захочет.

А потом, когда ребёнок шалил или не слушался, матери стали говорить:

— Ты должен помолиться доброму Клаусу и попросить прощения. Он не любит непослушных детей, и, если ты не раскаешься, он больше никогда не принесёт тебе красивую игрушку.

Но сам Клаус не одобрил бы их речи. Он дарил игрушки детям, потому что они маленькие и беззащитные и потому что он любил их. Он знал, что даже самые лучшие дети иногда бывают непослушными и что непослушные часто даже очень хорошие. Просто они ещё дети, и такие они повсюду, и он не хотел бы изменить их, даже если бы мог.

Вот как Клаус стал Санта-Клаусом. Любой человек может добрыми делами заслужить право называться Санта, то есть святым, если люди поверят в это всем сердцем.

Глава десятая. Канун Рождества

Утро после ночного путешествия с Глосси и Флосси принесло Клаусу новую заботу. Главный хранитель оленей Вилл пришёл к нему хмурый и злой, недовольный тем, что он задержал его подопечных и те явились после рассвета, вопреки приказу.

— Но они, наверное, не намного опоздали, — пытался оправдаться Клаус.

— На одну минуту, — ответил Вилл, — но это не лучше, чем на час. Я напущу на них голодных москитов, — пусть как следует помучаются за то, что ослушались.

— Не надо! — умолял его Клаус. — Это я виноват.

Но Вилл не стал слушать никаких объяснений и ушёл, сердито ворча и бормоча, как обычно.

Вот почему в тот день Клаус отправился в Лес. Он хотел посоветоваться с Несил, как спасти добрых оленей от наказания. К своей радости, у Несил он застал Лесного Хозяина, окружённого нимфами.

Ак выслушал рассказ Клауса о ночном путешествии, о том, как олени помогли ему — отвезли в санях по подмёрзшему снегу.

— Я не хочу, чтобы моих друзей наказали, я хотел бы выручить их, — сказал наш мастер, закончив свою историю. — Они опоздали всего на одну минуту и летели быстрее птицы, чтобы успеть домой до рассвета.

Ак задумчиво гладил бороду, но уже через минуту послал за Повелителем зверей, которому подчинялись все нуки — хранители зверей в Бурзи, и ещё за Королевой фей и Повелителем рилов — хранителей деревьев, трав и цветов.

Когда они прибыли, Клаус по просьбе Ака вновь рассказал, как всё было, а потом Хозяин обратился к Повелителю зверей:

— Доброе дело, которое делает Клаус для людей, заслуживает поддержки любого честного бессмертного. Его уже называют святым в некоторых городах, и скоро Санта-Клауса будут знать и любить в каждом доме, которому Бог дал детей. Кроме того, он сын нашего Леса, и мы обязаны помогать ему. Ты, Повелитель зверей, знаешь его уже много лет — разве я не прав и он не заслуживает нашей дружбы?

Горбатый и хмурый, как все хранители зверей, Повелитель не отрывал взгляда от опавших листьев под ногами и только бормотал:

— Ты — Лесной Хозяин Мира!

Ак улыбнулся и продолжал негромко:

— Оказывается, олени, о которых ты заботишься, могут здорово помочь Клаусу, и, раз они готовы возить его в санях, я умоляю тебя — разреши ему пользоваться их услугами в любое время.

Повелитель не отвечал, лишь постукивал копьём по загнутому носку сандалии, как будто задумавшись.

Потом Королева фей обратилась к нему с такими словами:

— Если ты выполнишь просьбу Ака, я прослежу, чтобы с твоими оленями ничего не случилось, пока они не вернутся в Лес.

А Повелитель деревьев, цветов и трав добавил:

— Со своей стороны я разрешу любому оленю, который помогает Клаусу, есть мою сил-траву, которая придаёт силу, и мой волшебный корень, который делает ноги быстрыми, и мой долголетник, продлевающий жизнь.

А Королева нимф сказала:

— Олень, который возит в санях Клауса, может купаться в моём озере Нэрс, и тогда его шерсть будет изумительно красивой.

Слушая эти речи, Повелитель зверей переминался с ноги на ногу от смущения, потому что на самом деле он терпеть не мог отказывать своим собратьям-бессмертным, хотя сейчас они просили его о необычной услуге, а хранители зверей вообще не привыкли оказывать услуги. Наконец он повернулся к своим помощникам и сказал:

— Позовите Вилла.

Когда пришёл угрюмый Вилл и услышал, чего хотят бессмертные, то стал громко протестовать:

— Олень это олень, и больше ничего. Если бы это были лошади, то запрягать их было бы вполне естественным. Но нельзя же запрягать оленей, ведь это свободные дикие животные, и они не обязаны служить людям. Трудиться на Клауса унизительно для оленя — ведь он всего лишь человек, несмотря на дружбу, которой одарили его бессмертные.

— Вы слышите? — обратился Повелитель Вилла к Аку. — В том, что говорит Вилл, есть доля справедливости.

— Позовите Глосси и Флосси, — ответил Хозяин.

Привели оленей, и Ак спросил их, согласны ли они возить Клауса в санях.

— Конечно! — ответил Глосси. — Нам очень понравилось это путешествие.

— И мы так старались успеть домой до рассвета, — добавила Флосси, — но нам не повезло, и мы на минуту опоздали.

— Минута после рассвета — это пустяк, — сказал Ак. — За это я вас прощаю.

— При условии, что это не повторится, — сурово добавил Повелитель зверей.

— И вы позволите им ещё раз отвезти меня? — обрадовался Клаус.

Повелитель задумчиво поглядел на хмурого Вилла и на Лесного Хозяина, который улыбался.

Потом он встал и обратился ко всем со следующими словами:

— Раз вы уговариваете меня дать согласие, я позволю оленям путешествовать с Клаусом один раз в год, в канун Рождества, при условии, что они будут всегда возвращаться в Лес к рассвету. Он может выбрать столько оленей, сколько захочет, и они будут возить его в санях, а называть мы их будем северными оленями, чтобы отличать от других. Они будут купаться в озере Нэрс и есть сил-траву, волшебный корень и долголетник и находиться под особой защитой Королевы фей. А теперь хватит ворчать, Вилл, ибо моё слово — Закон!

Он заковылял прочь в чащу, чтобы не слышать, как его благодарит Клаус и хвалят другие бессмертные. И Вилл, всё такой же сердитый, последовал за ним.

Ак был доволен. Он знал, что Повелитель сдержит обещание, как бы скупо он ни выразил своё согласие.

И Флосси и Глосси побежали домой, подпрыгивая от радости.

— А когда будет канун Рождества? — спросил Клаус Хозяина.

— Осталось дней десять, — ответил тот.

— Значит, в этом году олени мне не понадобятся, — задумчиво произнёс Клаус, — ведь я не успею сделать мешок игрушек.

— Хитрый Повелитель знал это, — откликнулся Ак, — потому и выбрал канун Рождества как день, когда оленям разрешено возить тебя. Он знал, что тебе придётся ждать ещё год.

— Если бы у меня сейчас были те игрушки, которые отняли огвы, — грустно сказал Клаус, — я бы мог отвезти детям целый мешок.

— А где они? — спросил Хозяин.

— Я не знаю, — ответил Клаус, — но злые огвы могли спрятать их в горах.

Ак посмотрел на Королеву фей.

— Ты сможешь их найти? — спросил он.

— Попытаюсь, — пообещала Королева.

Клаус пошёл в свою Смеющуюся Долину и принялся за работу, а несколько фей немедленно полетели в горы, где хозяйничали огвы, и принялись искать украденные игрушки.

Как мы хорошо знаем, феи имеют волшебную силу, но хитрые огвы спрятали игрушки в глубокой пещере и завалили вход камнями, чтобы никто не смог туда забраться. Поэтому несколько дней поиски не давали результатов, и Клаус, ожидавший известий от фей, почти потерял надежду, что игрушки будут найдены до Рождества.

Он работал, не отдыхая ни минуты. Но нужно было время, чтобы вырезать и слепить игрушки и хорошо их раскрасить. Так что к утру в канун Рождества только одна небольшая полка над окном была заполнена готовыми фигурками.

Но в то же утро феям, которые искали игрушки в горах, пришла в голову новая мысль. Они взялись за руки и пошли в одном направлении, прямо по скалам, с самой высокой точки вниз, чтобы их зоркие глаза не пропустили ни одного уголка, и наконец они нашли пещеру, где злые огвы спрятали игрушки.

Феи без труда освободили от камней вход, и каждая взяла с собой столько игрушек, сколько смогла. Они прилетели к Клаусу и положили всё это богатство у его ног.

Добрый Клаус был в восторге, оттого что в последнюю минуту получил так много игрушек. Теперь можно было загружать сани, и он послал за Флосси и Глосси и попросил их собираться к ночи в путешествие.

Со времени последней поездки, несмотря на свои заботы, он нашёл время починить упряжь и укрепить сани, чтобы вечером можно было быстро запрячь оленей.

— Сегодня поедем в другом направлении, — сказал он, — к детям, у которых я ещё не был. И надо ехать побыстрее, а то мой мешок лопается от игрушек!

И вот, как только взошла луна, они поскакали через Смеющуюся Долину и равнину за горы на юг. Воздух был свежим и морозным. Снежинки танцевали в свете звёзд и сверкали, как бриллианты. Олени скакали вперёд большими, сильными прыжками, на сердце у Клауса было так легко и весело, что он смеялся и пел, ветер свистел у него в ушах.

Молодой Мороз Джек, услыхав, как кто-то распевает, прибежал пощипать весельчака, но, когда увидел, что это Клаус, рассмеялся и повернул обратно.

Матушка-сова услышала, как кто-то проехал по краю Леса и высунула голову из дупла. Но когда увидела Клауса, стала успокаивать своих птенцов: это же Санта-Клаус, и он везёт детям игрушки. Интересно, откуда эти совы всё знают?!

Клаус остановился у крестьянских домов и, забравшись по трубам, оставил подарки малышам. Спустя немного времени показалась деревня, и он ещё час весело трудился, разнося подарки спящим детям, и снова в путь, и снова он напевает весёлую рождественскую песенку:

Оленям нравилась его песня, и они старались скакать в такт. Но скоро они остановились, и Санта-Клаус, раскрасневшийся, с сияющими глазами, снова спустился по трубе и оставил подарки детям в доме.

Это была весёлая и счастливая ночь. Быстро бежали сани, и без устали трудился их седок, раздавая подарки спящим детям.

Наконец мешок опустел, и олени повернули в сторону дома. Вновь им пришлось соревноваться с зарей. Глосси и Флосси вовсе не хотели получить выговор за опоздание, и они летели с такой скоростью, что обогнали самого Короля Мороза. Скоро они уже были в Смеющейся Долине.

Правда, когда Клаус распряг их, в небе на востоке появилась светлая полоса, но Глосси и Флосси были уже в чаще Леса.

Клаус так устал после ночных трудов, что повалился на постель и крепко заснул. А пока он спал, взошло рождественское солнце и осветило сотни счастливых домов, где детский смех возвестил, что здесь побывал Санта-Клаус.

Да благословит его Бог! Это была его первая поездка в канун Рождества, и с тех пор уже сотни лет он творит свои добрые дела, дарит радость маленьким детям.

Глава одиннадцатая. Как появился обычай вешать чулки у камина

Если вы помните, до того как появился Клаус, у детей никогда не было игрушек, и вы можете себе представите, какое счастье пришло в те дома, которые посетил этот благородный человек. Все ещё долго горячо и с любовью благодарили его за добрые дела. Правда, вспоминали и о славных воинах, могущественных королях и мудрых учёных, но ни одного из них так не любили, как Санта-Клауса, потому что ни один из них не был таким бескорыстным, не посвятил свою жизнь людям. Ибо память о щедрости дольше живёт в сердцах людей, чем воспоминания о великих битвах, или указах королей, или открытиях учёных. Слава о ней быстро облетает мир и передаётся из поколения в поколение.

Договор, заключённый с Повелителем зверей, изменил планы Клауса: ведь олени могли помогать ему только один раз в году, и он решил всё остальное время изготавливать игрушки, чтобы в канун Рождества раздать их всем детям мира.

Однако он понял, что за год можно сделать такое огромное количество игрушек, что в старых санях они не поместятся, и Клаус решил соорудить новые сани, побольше и покрепче, лучше приспособленные для быстрой езды, чем прежние, которые он сколотил на скорую руку.

Сначала он навестил Короля гномов и договорился с ним, что в обмен на три барабана, трубу и две куклы тот даст ему стальные красиво загнутые полозья. Ведь у него тоже были дети, они жили в глубоких пещерах, шахтах и карьерах, и им тоже хотелось повеселиться.

Через три дня стальные полозья были готовы, и, когда Клаус принёс Королю гномов игрушки, его величество был так доволен, что подарил ему ещё и связку сладкозвучных колокольчиков.

— Вот уж Глосси и Флосси будут довольны! — сказал Клаус, позвякивая колокольчиками и прислушиваясь к их весёлому звону. — Но мне нужны две связки — каждому оленю по одной.

— Принеси мне ещё трубу и деревянного кота, — ответил Король, — и я дам тебе ещё одну связку колокольчиков, точно такую же.

— Договорились! — воскликнул Клаус и поспешил домой делать игрушки.

Над новыми санями он трудился очень старательно. Хранители деревьев принесли ему крепкие, хотя и не толстые доски. Клаус сделал высокий щиток, чтобы снег из-под быстрых копыт оленей не залетал в сани, и высокие борта, чтобы можно было уложить побольше игрушек, и, наконец, прикрепил тонкие полозья, которые ему сделал Король гномов.

Сани получились очень красивые, большие, просторные. Клаус раскрасил их в яркие цвета, хотя вряд ли кто смог бы их увидеть во время ночных путешествий.

Теперь, когда всё было готово, он послал за Глосси и Флосси, чтобы они посмотрели на его работу.

Олени были в восторге от саней, но решительно объявили, что они слишком большие и тяжёлые и им такие не утащить.

— По снегу мы, конечно, проедем, — сказал Глосси, — но не так быстро, чтобы добраться до далёких городов и деревень и вернуться в Лес до рассвета.

— Тогда придётся взять ещё двух оленей, — поразмышляв, сказал Клаус.

— Повелитель зверей разрешил тебе взять хоть десять. Почему бы тебе так и не сделать? — предложила Флосси. — Тогда мы неслись бы, как молния, и взлетали бы на самые высокие крыши, как птицы.

— Десять оленей! — обрадовался Клаус. — Это будет превосходно. Пожалуйста, немедленно бегите в Лес и выберите восемь оленей не хуже вас. И все вы должны есть сил-траву, чтобы быть ещё сильнее, и волшебный корень, чтобы стать ещё быстрее, и долголетник, чтобы жить дольше и путешествовать со мной, и ещё вам полезно плавать в озере Нэрс — ведь Королева Зурлина сказала, что после купания в этом озере вы станете на редкость красивыми. Если вы всё это выполните, можно не сомневаться, что к следующему Рождеству мои олени будут самыми сильными и красивыми в мире!

Итак, Глосси и Флосси вернулись в Лес, чтобы выбрать себе помощников, а Клаус занялся приготовлением упряжи для десяти оленей.

В конце концов ему пришлось позвать на помощь Питера — очень доброго горбатого нука — хранителя зверей, но при этом страшно хитрого. Питер согласился сделать крепкие кожаные ремни для упряжи.

Он вырезал их из шкуры льва, который состарился и умер естественной смертью. С одной стороны ремни были покрыты рыжеватой шерстью, а с другой — тщательно выделаны искусным карликом и стали мягкими, как бархат. Клаус аккуратно сшил из них упряжь для десяти оленей. Она оказалась крепкой и удобной и прослужила много лет.

Упряжью и санями Клаус занимался в свободное время, а главное — надо было сделать побольше игрушек. Они теперь были намного лучше, чем его первые поделки, потому что бессмертные, которые часто приходили смотреть, как он работает, давали Клаусу полезные советы. Например, Несил придумала, что кукол надо научить говорить слова «папа» и «мама». Нуки подсказали, что барашков надо снабдить пищалками, чтобы, если в них подуть, они издавали бы звук «бе-е-е-е». А Королева фей посоветовала Клаусу сделать свисточки, чтобы вырезанные им птички могли петь, а ещё колёса для лошадок, чтобы дети могли их возить за верёвочку. В Лесу по разным причинам умирало много животных, и их мех Клаус использовал для своих игрушек. Один весёлый рил подсказал Клаусу сделать ослика с качающейся головой, и малышам он очень понравился. Так постепенно игрушки становились всё красивее и интереснее, и даже бессмертные восхищались ими.

Приближалось Рождество, и Клаус приготовил невероятное количество игрушек. Оставалось только погрузить их в новые сани. Клаус наполнил до краёв три мешка и ещё множество игрушек рассовал по углам саней.

И вот когда стало смеркаться, появились десять оленей, и Флосси представила их Клаусу. Это были Бегун и Скакун, Отважный и Бесстрашный, Беспечный и Безупречный, Проворный и Задорный, и с тех пор вот уже сотни лет они вместе с Флосси и Глосси возят по всему свету своего хозяина. Они были изумительно красивы и стройны, с раскидистыми рогами, бархатными тёмными глазами, шерсть у них была гладкой, желтовато-коричневого оттенка и с белыми пятнышками.

Клаус полюбил их раз и навсегда, они стали его верными друзьями, и услуги их были неоценимы.

Новая упряжь оказалась оленям в самую пору, и вскоре они уже стояли, запряжённые в сани по двое. Впереди — Глосси и Флосси. Своим старым друзьям Клаус надел на шею колокольчики, и они наслаждались звоном, всё время потряхивая головами.

Теперь Клаус мог садиться в сани. Он укрылся тёплой шубой и, натянув меховую шапку пониже, чтобы прикрыть уши, взмахнул кнутом. Это был сигнал.

Тут же десять оленей рванули вперёд и понеслись как ветер, а счастливый Клаус весело смеялся, любуясь их бегом, и запел своим сильным, громким голосом:

И вот как раз в этот вечер маленькая Марго и её брат Дик, а также их кузен Нед и кузина Сара, которые гостили у них, делая снежную бабу во дворе, совершенно промокли — и варежки, и ботинки, и чулки были хоть выжимай. Но родители не стали ругаться. Спать дети легли рано, развесив одежду на стульях для просушки. Обувь поставили на черепичный навес над очагом, где жар от горячих углей не мог её испортить, а чулки аккуратно развесили у трубы, прямо над камином. Санта-Клаус, спускаясь ночью по трубе, сразу их заметил. Все в доме спали. Клаус очень спешил и, увидев, что все чулки детские, быстро наполнил их игрушками и вылез по трубе обратно на крышу. Олени не ожидали его так скоро и даже вздрогнули от неожиданности.

«Хорошо бы дети всегда так развешивали чулки, — подумал Клаус, подъезжая к следующему дому. — Я бы сэкономил массу времени и успел посетить гораздо больше ребятишек до рассвета».

Когда Марго, Дик, Нед и Сара проснулись утром и побежали вниз за чулками, которые висели у камина, к своему восторгу, они обнаружили в них подарки Санта-Клауса, я даже думаю, что им досталось больше игрушек, чем другим детям этого города, потому что Санта-Клаус так спешил, что не считал, когда набивал чулки.

Конечно, дети всё рассказали своим друзьям, и все решили, что обязательно повесят свои чулки у камина на следующее Рождество. Даже Бесси Блайтсэм, которая со своим отцом, великим лордом Лердом, гостила в том городе, услышала от детей эту историю, и на следующее Рождество она повесила свои красивые чулочки у камина.

На следующее Рождество Клаус обнаружил так много чулок, развешанных у каминов в ожидании подарков, что раздал игрушки в два раза быстрее, чем тогда, когда ему приходилось разыскивать детей, чтобы положить подарки к их кроваткам.

С каждым годом всё больше детей узнавало об этом обычае, и Клаусу становилось всё легче. А ведь ему надо навестить так много своих маленьких друзей, и мы должны ему помогать во всём.

Глава двенадцатая. Первая рождественская ёлка

Клаус всегда выполнял обещание, данное Повелителю зверей, и возвращался в Смеющуюся Долину до рассвета благодаря быстрым оленям, потому что разъезжать ему приходилось по всему свету.

Он любил мчаться морозной ночью в санях и слушать весёлый звон колокольчиков. В первый раз отправившись с десятью оленями, он надел колокольчики только на Флосси и Глосси. Но следующие восемь лет подряд он приносил подарки детям Короля гномов, и этот добрый правитель каждый раз давал ему взамен по связке колокольчиков, так что, в конце концов, у всех оленей были колокольчики, и можете себе представить, какой весёлый звон раздавался, когда сани неслись по снегу!

Так как чулки у детей были довольно длинные, подарков требовалось гораздо больше, чтобы их наполнить. И Клаусу пришлось придумать другие вещи, кроме игрушек, которые могли бы понравиться малышам. Он послал своих старых друзей фей, в тропические леса, и они принесли апельсины и бананы. А другие феи полетели в чудесную Вкусную Долину, где прямо на кустах росли вкусные конфеты и шоколадки, и вернулись нагруженные большими коробками. Всё это Клаус каждое Рождество раскладывает в длинныедетские чулки вместе с игрушками, и малыши всегда очень радуются.

Есть на земле тёплые страны, где зимой нет снега, но Клаус со своими оленями бывает и там, потому что к полозьям его саней можно прикрепить маленькие колёсики, и сани катятся по земле так же хорошо, как и по снегу. И дети в этих тёплых странах тоже знают о Санта-Клаусе.

Однажды, когда олени уже готовы были отправиться в очередное путешествие, к Клаусу пришла одна фея и рассказала о троих малышах, живущих в юрте из толстых шкур посреди широкой северной равнины, где не росли деревья. Эти дети были очень несчастны, потому что их родители, невежественные люди, не обращали на них никакого внимания. Клаус решил обязательно навестить этих детей и по дороге прихватил для них макушку большой ели, которую сломал ветер.

Уже светало, когда олени остановились у одинокой юрты, в которой спали бедные дети. Первым делом Клаус укрепил деревце и украсил его ветки свечами. Потом развесил самые красивые игрушки и конфеты. Он работал очень быстро, а когда всё было готово, зажёг свечки и, просунув голову в окошко, крикнул: «Весёлого Рождества!» Потом вскочил в сани и скрылся из виду, прежде чем проснувшиеся дети успели открыть глаза и увидеть, кто это там кричит.

Представьте себе удивление и радость малышей, никогда в жизни не получавших подарков, когда они увидели дерево, сиявшее огнями в сером свете занимавшегося дня, с игрушками, которых им хватит на много лет! Они взялись за руки и заплясали вокруг дерева, смеясь и крича от счастья, пока им не пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Их родители тоже вышли посмотреть на чудо и с тех пор стали обращать больше внимания на детей — ведь сам Санта-Клаус подарил им такие красивые подарки.

Идея рождественской ёлки так понравилась Клаусу, что на следующий год он нагрузил ёлочками свои сани. Забравшись в дом бедняка, который редко видел деревья, Клаус ставил ёлку и украшал её свечами и игрушками. Конечно, он не мог за одну ночь раздать ёлки всем детям, которым хотелось бы их иметь. Поэтому в некоторых семьях отцы стали сами приносить деревца и устанавливать их до прихода Санта-Клауса. А тот всегда старался украсить их как можно красивее и вешал на ветки столько игрушек, сколько хватило бы всем детям, которые придут посмотреть, как зажигают свечи.

Благодаря этим новым идеям и щедрости, ночь перед Рождеством — самая желанная для детей. Они с нетерпением ждут дорогого Санта-Клауса, а такое ожидание всегда очень приятно. Малыши радостно предвкушают, что же ещё приключится, когда придёт Санта-Клаус.

Может быть, вы помните сурового барона Брауна, который однажды прогнал Клауса из своего замка и запретил ему приходить к своим детям? Так вот, когда старый барон умер, хозяином замка стал его сын, новый барон Браун. Он пришёл к Клаусу в сопровождении своих рыцарей, пажей и оруженосцев, слез с коня и смиренно снял шляпу перед другом детей.

— Мой отец не знал, что ты так благороден и добр, — сказал он, — и потому грозил повесить тебя на стене замка. Но у меня есть дети, и они мечтают, чтобы их навестил Санта-Клаус. Я пришёл умолять тебя не лишать их своей милости и любить, как всех других детей.

Клаусу понравились его слова. Ведь замок барона Брауна был единственным местом, которое он ни разу не посетил. Он с радостью пообещал, что принесёт подарки детям барона на следующее Рождество.

Барон ушёл довольный, и Клаус сдержал своё обещание.

Вот как человек своей щедростью и благородством покорил сердца всех, и неудивительно, что он сам был весел и бодр — ведь во всём мире не было семьи, где бы его не считали более почётным гостем, чем сам король.

СТАРОСТЬ

Глава первая. Мантия Бессмертия

Теперь мы подходим к важному моменту в судьбе Клауса, и я должен рассказать о самом замечательном событии с начала сотворения мира.

Мы следили за жизнью Клауса с того дня, когда лесная нимфа Несил нашла его беспомощным ребёнком и вырастила в Великом Лесу Бурзи. И мы помним, как он начал делать игрушки и раздавать их малышам во всех уголках Земли.

Много лет он выполнял эту благородную миссию. Он вёл жизнь простого труженика и отличался крепким здоровьем и силой. Кроме того, в Смеющейся Долине человек может прожить дольше, чем в другом месте, потому что здесь ему не о чем заботиться и живёт он в мире и согласии.

Но прошло много лет, и Санта-Клаус состарился. Его длинная золотисто-каштановая борода поседела и стала совсем белой. Волосы на голове тоже побелели, а вокруг глаз появились морщины, которые были особенно хорошо видны, когда он смеялся. Он никогда не был высоким, а теперь ещё и располнел и стал переваливаться при ходьбе, как утка. Но, несмотря на всё это, он был всё так же энергичен, весел и бодр, и его добрые глаза сияли так же ярко, как и в тот день, когда он впервые пришёл в Смеющуюся Долину.

И всё же настаёт время, когда смертному, прожившему долгую жизнь, приходится покинуть этот мир. И неудивительно, что, проделав с Санта-Клаусом много-много путешествий в канун Рождества, его верные друзья-олени стали перешёптываться между собой: не будет ли это путешествие последним?

Все в Лесу Бурзи погрустнели, а в Смеющейся Долине стало совсем тихо, у всех живых существ, которые знали Клауса, любили его и радовались звукам его шагов или весёлому свисту, не оставалось сомнений, что силы покидают старика, ибо он больше не делал игрушек, а лежал в забытьи в постели.

Нимфа Несил, которая вырастила его и стала ему матерью, была по-прежнему молода, полна сил и красива, и ей казалось, что ещё совсем недавно этот состарившийся седой человек был ребёнком, лежал у неё на руках и улыбался своей невинной младенческой улыбкой.

Вот в этом-то и есть различие между смертными и бессмертными.

К счастью, Великий Ак как раз в это время был в Лесу. Обеспокоенная Несил нашла его и рассказала, что ждёт Клауса.

Лесной Хозяин опечалился и долго стоял, опершись на свой топор и задумчиво поглаживал седеющую бороду. Потом вдруг выпрямился, решительно поднял голову и простёр могучую правую руку. Ему пришла в голову такая грандиозная идея, что весь мир с тех пор должен был бы преклоняться перед ним и чтить его имя!

Хорошо известно, что, если Великий Ак принимает решение, он никогда не колеблется ни минуты, и вот он позвал своих самых быстрых гонцов и, не медля, послал их во все концы света. Когда они отправились в путь, он обратился к Несил со словами утешения:

— Да успокоится твоё сердце, дитя моё; наш друг пока жив. А сейчас беги к Королеве и скажи ей, что я созываю совет всех бессмертных мира — здесь, в Бурзи, сегодня ночью. Если они повинуются и прислушаются к моим словам, Клаус будет путешествовать со своими оленями ещё много-много веков.

В полночь в древнем Лесу Бурзи происходили чудеса: здесь впервые за много столетий собрались повелители всех бессмертных, населяющих землю.

Среди них была Королева воды, чьё прекрасное тело прозрачно, как хрусталь, и с него постоянно капала вода на мох там, где она сидела. А рядом с ней — Король снов со своей волшебной палочкой, рассыпающей тончайшую пыль. Любой смертный заснул бы прежде, чем увидел его, ибо глаза смертного сразу закрываются, когда в них попадает эта пыль. А дальше — Король гномов, чьи подданные населяют всё пространство под поверхностью земли, где они охраняют драгоценные металлы и камни. По его правую руку стоял Король звуков, у которого на ногах были крылья. Его племя мгновенно разносит звуки. Если они очень заняты — то на короткое расстояние, потому что звуков очень много, но иногда — на много миль вокруг. Король звуков выглядел озабоченным и усталым, потому что большинство людей совершенно не считаются с его подданными, особенно мальчишки и девчонки, которые обычно часто шумят, и этот шум тоже приходится разносить, в то время как можно было бы заняться чем-нибудь более полезным.

Следующим в кругу бессмертных был Король ветров — стройный, вечно в движении, не способный и минуты оставаться на одном месте. Он то и дело вскакивал и облетал поляну, и каждый раз после этого Королеве фей приходилось распутывать свои золотые локоны и заправлять их за розовые ушки. Но она не жаловалась — ведь Король ветров не так часто появлялся в чаще Леса. Вслед за Королевой фей, которая, как вы знаете, жила в старом Бурзи, пришёл Король эльфов с Принцем света и Принцем тьмы. Он никуда не ходил без своих принцев, ведь они были такими озорниками и их нельзя было оставлять без присмотра.

Принц света держал в правой руке молнию, а в левой — рожок с порохом. Его сверкающие глаза оглядывали всё вокруг, как будто ему не терпелось сделать свои ослепительные вспышки, у Принца тьмы в одной руке были огромные щипцы для тушения свечей, а в другой — большой чёрный плащ, и все знали, что если за ним хорошенько не следить, то с помощью этих предметов он может погрузить всё в кромешную тьму, а тьма — самый большой враг Короля эльфов.

Кроме бессмертных, которых я назвал, здесь был Верховный Повелитель зверей, который прибыл из джунглей Индии; и Верховный Повелитель деревьев, цветов и трав, который живёт в Валенсии, где так много ярких цветов и сочных фруктов. Добрая Королева Зурлина, повелительница лесных нимф, завершала круг бессмертных.

Но в центре круга сидели ещё трое бессмертных, обладавшие такой большой властью, что все короли и повелители чтили их.

Это были Ак, Лесной Хозяин Мира, правящий в лесах, садах и рощах, Керн, Полевой Хозяин Мира, который правит полями, лугами и огородами, и Бо, Морской Хозяин Мира, — правитель всех морей и судов, плавающих по ним. Все остальные бессмертные так или иначе подчиняются им.

Когда все собрались, Лесной Хозяин Мира встал и обратился к ним, потому что это он собрал их на совет.

Он рассказал им историю Клауса, начав с того, как тот стал Сыном Леса. Хозяин говорил о его благородстве и щедрости и постоянных трудах ради детей, которым подарил столько радости.

— А теперь, — сказал Ак, — когда он завоевал любовь людей всего мира, Дух Смерти витает над ним. Никто из живущих на земле не заслуживает бессмертия больше, чем Клаус, и такую жизнь необходимо сохранить, пока есть дети человеческие, которые ждут его и будут его оплакивать, если он умрёт.

Он замолчал и огляделся вокруг, убеждаясь, что все бессмертные внимательно слушают и одобрительно кивают. Наконец Король ветров, который до сих пор тихонько посвистывал, громко спросил:

— Чего ты желаешь, о Ак?

— Передать Клаусу Мантию Бессмертия! — ответил Ак решительно.

Такое неожиданное требование заставило бессмертных вскочить со своих мест, с удивлением смотрели они друг на друга и с негодованием на Ака. Ибо это был очень серьёзный вопрос — передача Мантии Бессмертия.

Королева воды заговорила своим тихим чистым голосом, и слова её звенели, как капли дождя об оконное стекло.

— Во всём мире есть только одна Мантия Бессмертия, — сказала она.

Король звуков добавил:

— Она существует с начала времён, и ни один смертный ещё не осмелился посягнуть на неё.

А Морской Хозяин Мира поднялся и, разминая ноги, сказал:

— Её можно передать смертному только после единогласного решения бессмертных.

— Я всё это знаю, — спокойно ответил Ак. — Но Мантия существует, и если, как вы говорите, она была создана, то лишь потому, что Верховный Хозяин знал: настанет день, когда она потребуется. До сих пор ни один смертный не заслужил её, но кто из вас осмелится сказать, что добрый Клаус не достоин бессмертия? Неужели вы не проголосуете за то, чтобы передать ему Мантию?

Все молчали, по-прежнему вопросительно глядя друг на друга.

— Какой толк от Мантии Бессмертия, если она никому не принадлежит? — настаивал Ак. — Какая польза нам, если она вечно будет одиноко лежать в своём святилище?

— Хватит! — резко выкрикнул Король гномов. — Давайте голосовать, «за» или «против». Лично я «за»!

— И я! — быстро откликнулась Королева фей, и Ак благодарно улыбнулся ей.

— Мои подданные в Бурзи говорили мне, что полюбили его, поэтому я голосую за передачу Клаусу Мантии, — сказал Повелитель деревьев, цветов и трав.

— Он стал другом моих хранителей зверей, — объявил старый Повелитель нуков. — Пусть будет бессмертным!

— Пусть, пусть будет бессмертным! — вздохнул Король ветров.

— Почему бы и нет? — сказал Король снов. — Он никогда не нарушает сон, который мои подданные дают людям. Пусть добрый Клаус будет бессмертным!

— Я не против, — сказал Король звуков.

— И я, — прожурчала Королева воды.

— Если уж Клаус не получит Мантию Бессмертия, то совершенно ясно, что никто другой не сможет претендовать на неё, — заметил Король эльфов. — Давайте уж покончим с этим раз и навсегда.

— Лесные нимфы первые приняли его, — сказала Королева Зурлина. — Конечно, я проголосую за то, чтобы сделать его бессмертным.

Теперь Ак посмотрел на Полевого Хозяина Мира, который поднял правую руку и сказал:

— Да!

Морской Хозяин Мира сделал то же самое, и тогда Ак, улыбаясь, с сияющими глазами, воскликнул:

— Благодарю вас, собратья-бессмертные! Вы все проголосовали «за». Итак, наш дорогой Клаус получает Мантию Бессмертия, которую мы своей властью передаём ему!

— Так принесём её сейчас же, — сказал Король снов. — Я спешу.

Все закивали в знак согласия, и поляна сразу же опустела. Но между землёй и небом появился сияющий ковчег из золота и платины. Его бесчисленные драгоценные камни излучали мягкий свет. Под его высоким куполом находилась драгоценная Мантия Бессмертия, и каждый бессмертный прикоснулся к краю великолепного покрова, и все как один сказали:

— Мы передаём Мантию Бессмертия Клаусу, который будет впредь носить звание Святого Покровителя детей!

И тогда Мантия спустилась из своего святилища, и они понесли её в Смеющуюся Долину, в дом Клауса.

Дух Смерти витал над постелью Клауса, но, когда бессмертные приблизились, он отскочил и сердито замахал руками, прогоняя их. Потом он увидел Мантию Бессмертия, которую они несли, и с тихим стоном разочарования отступил и скрылся из этого дома навеки.

Осторожно, не говоря ни слова, бессмертные опустили драгоценную Мантию, и она окутала Клауса, потом как бы растворилась на нём и исчезла из виду. Она стала частью его, и теперь ни смертный, ни бессмертный не мог отнять её у него.

Тогда короли и повелители, совершившие это великое дело, разошлись по своим владениям, довольные тем, что племя бессмертных увеличилось.

Между тем Клаус спал, и красная кровь вечной жизни быстро бежала по его жилам. На лбу у него блестела капелька воды, которая упала с вечно струящихся одеяний Королевы воды, а на губах его остался след поцелуя прекрасной нимфы Несил. Она украдкой пробралась в дом, когда все любовались её, теперь бессмертным, приёмным сыном.

Глава вторая. Когда мир состарился

На следующее утро Санта-Клаус открыл глаза и оглядел такую знакомую комнату, которую уже не надеялся увидеть вновь. К своему удивлению, он почувствовал, что силы возвращаются к нему и в жилах его течёт здоровая кровь, в окно лился яркий солнечный свет, и комната заполнилась весёлыми танцующими лучами. Он не понимал, что произошло, как к нему вернулась его молодая энергия. Но несмотря на то, что борода его была по-прежнему бела как снег, и морщинки всё так же окружали его сияющие глаза, старый Санта-Клаус был бодр и свеж, как шестнадцатилетний юноша, и скоро уже, весело посвистывая, стал делать новые игрушки.

Потом пришёл Ак и рассказал о Мантии Бессмертия: как она была передана Клаусу за его любовь к маленьким детям. Клаус понял, какой большой чести он удостоился, и стал очень серьёзным. Но он был очень рад, что теперь может не опасаться разлуки с детьми, и начал готовиться к Рождеству. На этот раз он должен сделать игрушек гораздо больше, чем раньше. Теперь он полностью посвятил себя любимому делу и решил, что в мире не останется ни одного ребёнка, бедного или богатого, который не получил бы подарка на Рождество, если только он, Санта-Клаус, справится со своей задачей.

Мир был ещё молод в те дни, когда Санта-Клаус начал делать игрушки и своими добрыми делами заслужил Мантию Бессмертия. Ему было нетрудно дарить каждому ребёнку доброе слово, сочувствие и красивую игрушку. Но с каждым годом детей становилось всё больше и больше, и, вырастая, они расходились во все концы света, так что в канун Рождества Санта-Клаус всё дальше и дальше уезжал от Смеющейся Долины, а мешки с игрушками становились всё больше и больше.

Наконец он решил посоветоваться с другими бессмертными: как сделать, чтобы подарки получили все дети — сколько бы их ни было. Бессмертные посочувствовали ему и с радостью предложили свою помощь. Ак дал ему своего подданного Китлера, молчуна и бегуна, а Повелитель нуков — карлика Питера, самого горбатого, но не такого хмурого, как его братья. Повелитель рилов дал ему коротышку Нютера, самого славного из всего его племени. Королева фей дала ему Виску — крошечную озорную прелестную фею, которая знала столько же детей, сколько сам Санта-Клаус.

С такими помощниками Клаус мог делать игрушки, поддерживать порядок в доме, чинить сани и упряжь, готовясь к Рождеству. Дни его текли без тревог.

Но прошло ещё много лет, и он снова забеспокоился, ибо количество людей увеличивалось всё быстрее, и всё больше детей ожидало рождественских подарков. Заполнив города и деревни, люди забирались в самые отдалённые уголки, рубили деревья в старых лесах, которыми правил Ак, а из деревьев строили новые дома. И там, где раньше были непроходимые чащи, теперь тянулись поля и пасся скот.

Но не думайте, что Лесной Хозяин протестовал. Вовсе нет. Ведь Ак был очень мудрым и видел далеко вперёд.

— Мир создан для человека, — сказал он Санта-Клаусу, — а я лишь охраняю леса до тех пор, пока они не понадобятся человеку. Я рад, что мои крепкие деревья дают приют его слабому телу и согревают его холодной зимой. Но я надеюсь, что люди не срубят все деревья — ведь летом им тоже надо где-то укрываться, а это так же важно, как хороший огонь зимой, и сколько бы ни было в мире людей, я думаю, что они никогда не доберутся до Бурзи, или до Великого Чёрного Леса, или до дикой чащи в Бразе, разве только чтобы отдохнуть, но не уничтожать деревья-великаны.

Люди научились делать корабли из стволов деревьев, пересекают на них океаны и строят города в далёких странах. Но океаны не были помехой для Санта-Клауса: его олени неслись над водой так же быстро, как и над землёй, его сани мчались вслед за солнцем с востока на запад, в его распоряжении было двадцать четыре часа, и за это время он успевал повсюду. А быстрым оленям всё больше нравились эти путешествия.

Итак, год за годом, столетие за столетием мир старел, людей становилось всё больше и больше, и работы у Клауса прибавлялось. Слава о его добрых делах доходила до каждого дома, где был ребёнок, и все малыши горячо любили его, а все мамы и папы были ему благодарны за ту радость, которую он подарил им, когда они сами были детьми, и все бабушки и дедушки тоже вспоминали его с нежностью и благословляли его имя.

Глава третья. Посланники Санта-Клауса

Однако существовала ещё одна проблема, которую принесло с собой развитие цивилизации и которая озадачила Клауса. Правда, потом он нашёл выход, и, к счастью, это было последнее испытание, которое выпало на его долю.

Однажды в канун Рождества, когда олени вскочили на крышу нового дома, Клаус, к своему удивлению, обнаружил, что труба здесь намного уже обычной. Ему некогда было размышлять об этом, он просто сжался так, чтобы занимать как можно меньше места, и забрался в трубу.

«Пора бы мне уже спуститься», — подумал он, но камина всё не было, и когда он наконец добрался до другого конца трубы, то очутился в подвале.

— Странно! — озадаченно пробормотал Клаус. — Если здесь нет камина, для чего же тогда труба?

Он стал подниматься обратно и обнаружил, что это довольно трудное дело — труба-то слишком узкая. При этом он заметил тонкую круглую трубку, торчавшую сбоку, но не понял, для чего она.

Наконец он выбрался на крышу и сказал оленям:

— Зря я спускался по этой трубе, я не нашёл камина и не смог попасть в дом. Боюсь, дети, которые здесь живут, останутся без подарков в это Рождество.

И он поехал дальше, но скоро увидел ещё один дом с такой же узкой трубой. Санта-Клаус в сомнении покачал головой, но всё же попытался забраться в дом. Однако результат был тот же, что и в прошлый раз. Более того, он чуть не застрял и порвал одежду, пытаясь выбраться. В ту ночь ему попалось ещё несколько таких же труб, но он больше не рисковал спускаться по ним.

— О чём эти люди думают, когда делают такие бесполезные трубы? — возмущался он. — За все годы, что я путешествую с моими оленями, никогда не видел ничего подобного.

Санта-Клаус не знал, что люди изобрели новые печи. Их становилось всё больше. Когда же он это понял, то удивился, что строители не подумали о нём — ведь они прекрасно знали, что он всегда забирается в дом по каминной трубе. Может быть, люди, которые строили дома с такими печами, уже разлюбили игрушки и им было всё равно, придёт ли к их детям Санта-Клаус? Как бы то ни было, бедных детей ждало большое разочарование.

На следующий год таких труб стало очень много, а год спустя — ещё больше. На третий год узких труб было так много, что у Клауса даже остались в мешке игрушки, которые он не сумел раздать, потому что не смог забраться в эти дома.

Дела обстояли так плохо, что он очень расстроился и решил поговорить с Китлером, Питером, Нютером и Виской.

Китлер уже кое-что знал, потому что он обычно перед самым Рождеством заходил в дома и собирал записки и письма, в которых дети писали Санта-Клаусу о тех подарках, которые они хотели бы найти в чулках или на ёлке. Но Китлер был молчун и редко говорил о том, что видел в городах и деревнях.

Остальные очень рассердились:

— Эти люди ведут себя так, будто не хотят, чтобы их дети были счастливы! — сердито сказал благоразумный Питер. — Не пускают к своим малышам их старого друга!

— Но я хочу дарить радость всем детям независимо от того, что думают их родители, — ответил Санта-Клаус. — Много лет тому назад, когда я только начал делать игрушки, родители ещё меньше заботились о своих детях, чем сейчас, и я научился не обращать внимания на беззаботных или эгоистичных мам и пап и думать лишь о их детях.

— Ты прав, хозяин, — сказал крошка Нютер. — У многих детей не было бы друга, если бы ты о них не подумал и не постарался подарить им радость.

— Тогда, — со смехом заявила Виска, — мы должны забыть об этих новых трубах и, как грабители, пробираться в дом другим способом.

— Каким? — спросил Санта-Клаус.

— Ну, для фей кирпичные, деревянные или глиняные стены — не препятствие, я могу без труда пройти через любую, когда захочу, и Питер, и Нютер, и Китлер тоже. Разве не так, друзья мои?

— Я часто прохожу сквозь стены, когда собираю письма, — сказал Китлер, и это была для него очень длинная речь. Она так удивила Питера и Нютера, что у них глаза полезли на лоб и чуть не лопнули.

— Так что, — продолжала фея, — ты мог бы брать нас с собой, и, когда попадётся дом с узкой трубой, мы сами отнесём игрушки детям, ведь нам не нужно лезть по трубе.

— По-моему, это неплохой план, — ответил Санта-Клаус, очень довольный, что проблема решилась. — В следующий раз так и сделаем.

Итак, в канун Рождества Виска, Нютер, Питер и Китлер поехали со своим хозяином и без всякого труда входили в новые дома и оставляли игрушки детям, которые там жили. Их помощь очень облегчила Санта-Клаусу работу, и он смог закончить все свои дела быстрее обычного. Сани его опустели, и вся весёлая компания уже была дома за целый час до рассвета.

В этом путешествии озорница Виска всё время норовила пощекотать оленей своим длинным пером, и Санта-Клаусу приходилось постоянно следить за ней. Пару раз ему даже пришлось потрепать её за уши, чтобы она вела себя как следует.

Но в целом путешествие было очень удачное, и с тех пор четверо маленьких друзей всегда сопровождают Клауса и помогают ему раздавать подарки.

И родители недолго оставались такими равнодушными к доброму Санта-Клаусу. Вскоре он обнаружил, что на самом деле они очень хотят, чтобы он пришёл в их дома в канун Рождества и оставил их детям подарки. И для того чтобы облегчить себе задачу, которая становилась всё труднее, Клаус решил попросить родителей о помощи.

— Приготовьте к моему приходу ёлки, — сказал он им, — и тогда я быстро разложу подарки, а вы повесите их на ёлку, когда я уйду.

Другим он сказал:

— Проверьте, чтобы чулки висели на месте к моему приходу, и тогда я наполню их в мгновение ока.

Часто, если родители были добрые и заботливые, Санта-Клаус просто бросал им пакет с подарками и они сами раскладывали их в чулки, а он мчался в своих санях дальше.

— Все любящие родители будут моими помощниками! — радовался весёлый старик. — Они помогут мне выполнить мою миссию. Так я сэкономлю драгоценные минуты, и ни один ребёнок не останется без подарка только потому, что я не успел до него добраться.

Старый Клаус не только сам развозил подарки, но и посылал игрушки в магазины, чтобы родители, если захотят подарить детям побольше игрушек, без труда нашли бы их там. И если по какой-либо причине Клаус не сможет принести подарок какому-нибудь ребёнку, тот сможет сам сходить в магазин и получить там столько игрушек, сколько захочет. Ибо друг малышей решил, что ни один ребёнок не должен остаться без подарка, о котором мечтает. И если малыш вдруг заболеет и захочет новую игрушку, чтобы развлечься, он всегда сможет выбрать её в магазине. А иногда, накануне дня рождения ребёнка, его родители могут купить в магазине красивую игрушку на память об этом знаменательном дне.

Теперь вы, наверное, понимаете, как, несмотря на то что мир такой огромный, Санта-Клаусу удаётся одарить всех детей красивыми игрушками. Конечно, старика редко можно увидеть, но это не потому, что он не хочет попадаться нам на глаза, можете мне поверить. Санта-Клаус всё так же любит своих маленьких друзей, как и в прежние времена, когда он играл и возился с ними часами, и я знаю, что он и сейчас с радостью делал бы то же самое, если бы у него было время. Но он так занят круглый год изготовлением игрушек и так спешит за одну-единственную ночь в году забраться в наши дома с подарками, что лишь на мгновение появляется среди нас и его почти невозможно увидеть.

И хотя детей в мире стало на много миллионов больше, чем раньше, Санта-Клаус никогда на это не жалуется.

— Чем больше, тем лучше! — радуется он и весело смеётся; для него это значит только то, что пальчики его маленьких помощников должны двигаться с каждым годом ещё быстрее — иначе они не успеют сделать подарки для всех малышей.

— Во всём мире нет ничего прекраснее счастливого ребёнка, — говорит добрый Санта-Клаус, и он очень хочет, чтобы все дети были красивы и счастливы.

Оглавление

АВТОРСКОЕ ПРАВО

СОДЕРЖАНИЕ

МОЛОДОСТЬ

Глава первая. Бурзи

Глава вторая. Сын Леса

Глава третья. Ребёнка принимают

Глава четвёртая. Клаус

Глава пятая. Лесной Хозяин Мира

Глава шестая. Клаус узнаёт людей

Глава седьмая. Клаус покидает Лес

ЗРЕЛОСТЬ

Глава первая. Смеющаяся Долина

Глава вторая. Как Клаус сделал свою первую игрушку

Глава третья. Как рилы раскрасили игрушки

Глава четвёртая. Как испугалась маленькая Мэри

Глава пятая. Как Бесси Блайтсэм пришла в Смеющуюся Долину

Глава шестая. Злые огвы

Глава седьмая. Великая битва Добра со Злом

Глава восьмая. Первое путешествие с северными оленями

Глава девятая. Санта-Клаус!

Глава десятая. Канун Рождества

Глава одиннадцатая. Как появился обычай вешать чулки у камина

Глава двенадцатая. Первая рождественская ёлка

СТАРОСТЬ

Глава первая. Мантия Бессмертия

Глава вторая. Когда мир состарился

Глава третья. Посланники Санта-Клауса