Александр Сорге
Котёнок
Серёжа закончил возиться с проводами и прислушался: в подмёрзшей, сыроватой темноте чердака кто-то тихо кряхтел. Белое пятно света от китайского налобного фонаря начало скользить по пыльному бетону технического этажа, пока не наткнулось на серый комок пыли. Комок, словно заключённый, попавший в поле зрения надзирателя, ринулся к Серёже – залез на грязный ботинок и продолжил почти беззвучно скрипеть.
«Фига ты чумазоид» – подумал Серёга. – «Блохастый ещё, наверное».
Котёнок щурился – не из-за света: глаза практически слиплись от гноя, дымчатая шерсть пошла колтунами. Серёге, конечно, было жалко котёнка, но его смена закончилась, и торчать в этой дыре дольше чем нужно, он не хотел.
– Ну ладно, бывай, малой! – сказал Серёжа и убрал ногу: котёнок неуклюже плюхнулся на пол.
Серёжа спустился, завёл свою чёрную тонированную «чепырку» и стал ждать, пока она прогреется. Рабочий день закончился: теперь он заедет за шавермой в «Шаверму 24», возмёт разливного пива в «Разливном пиве» напротив дома и уткнётся в телевизор – как и вчера, как и неделю назад, как и всегда.
Пока «чепырка» натуженно хрипела, Серёга открыл Телеграм: Виолетта прочитала его сообщения, но пока не ответила. Встречались они один раз, в Токио Сити. Она взяла Цезарь, Карбонару и Апероль – половину не съела, зато выпила сразу два коктейля. Серёга взял томатный суп (потому что он был дешевле всего) и минералку. Короче, Серёга влюбился.
Скрипучий голос котёнка вклинился в воспоминания.
Серёжа костяшкой пальца протёр запотевшее лобовое стекло: над ним нависал панельный монолит северного Петербурга. Стена была испещрена тёпло-жёлтыми окнами – некоторые прямоугольники переливались гирляндами, где-то горели ночники-лесенки. Ну, такие, похожие на подсвечники.
Заканчивался дом глухим лбом технического чердака, где Серёга только что ковырялся в проводах.
На улице было почти -20. Машина всё никак не прогревалась. Вслед за мяуканьем в голову пробрался и сам котёнок: перебирая своими маленькими мягкими лапками он, едва не упав, неуклюже забрался на одну чашу. Весы качнулись. На другой чаше было холодное пиво, горячая, жирная шаверма, сериал и порно – Серёжа ещё не проверял сегодня порносайт.
Получилась дилемма. Серёгу бесили дилеммы – он их называл «запарами». А когда Серёга раздражался, он начинал греться и сильно потеть – это бесило Серёгу ещё сильнее.
Он вообще старался избегать любого выбора: будь как будет. Жизнь Серёги текла своим чередом: он болтался на её волнах, не стремясь куда-либо приплыть – «не тону и ладно». Поэтому «запары» он обычно топил в пиве (если вопрос был слишком большим, то ещё и в «Русском стандарте»), покатушках на своей «чепырке», «тиктоке», сне, видеоиграх или, на худой, конец, работе.
Серёжа снял шапку и расстегнул чёрный пуховик – ему становилось жарко, хотя печку он ещё не включал. Тупое ведро всё никак не могло прогреться, котёнок всё никак не шёл из головы. Пару раз нажав на педаль газа, Серёжа злобно включил «первую»: машина рыкнула, дёрнулась и, поскальзываясь на грязном снегу, покатила к выходу из бетонного двора, по пути чуть не сбив старуху.
***
Серёга злился, злился и потел – его бесил этот дебильный поступок.
«Зачем? Нахрена ты это сделал? Пиздец, ещё и пожрать ничего нет!»
Обогнув «панельку», Серёжа всё-таки вернулся к седьмому подъезду, достал из багажника коробку из-под проводов и забрал котёнка. Загуглил, какие лекарства нужно купить: разбитое стекло десятого «Айфона» неприятно царапало мозолистые пальцы. О четырнадцатом можно было забыть: Серёжа очень удивился, даже «знатно охуел», когда увидел, сколько стоят лекарства для кота. Ну и привёз его домой.
Серёга зажёг свет в прихожей, которая была одновременно кухней и гостиной: он снимал небольшую студию в Мурино. Котёнок кричал и пытался выбраться из большой коробки: крохотные («но, сука, острые!») коготки скребли коричневый картон.
Хозяйка: тупая ведьма на старом «икс-пятом» строго-настрого запретила заводить животных – из-за этого «мохнатого пиздюка» Серёжа мог лишиться не только жилья, но и залога в десять тысяч.
Тем не менее, Серёга купил именно те таблетки, про которые прочитал в статье. В четвёртом классе Серёжа сильно заболел. Мать позвонила в поликлинику. Врачиха, от которой пахло потом и сигаретами, взяла своими когтистыми, дряблыми руками деревянную палочку, которую грубо сунула в больное горло Серёжи, пару раз приложила холодный круг статоскопа к груди, выписала антибиотики и ушла.
Мать решила не тратить деньги на «химию» и лечила Серёжу чесноком и мёдом.
Сначала ему стало хорошо, а потом очень плохо – Серёжу забрали в ужасную детскую больницу. С тех пор он делал всё, что говорят врачи. Надо – значит надо.
Серёжа злился, очень злился – не на котёнка, нет («он то чё, это я долбоёб»), на себя. Он вообще не понимал, зачем это сделал: «чё, бездомных котов что ли мало?». Ещё одна запара.
– Нахуй мне это нужно? – негромко, с ноткой обиды, сказал Серёга, глядя на коричневую мяукающую коробку.
***
Через пару часов чистый котёнок бегал по квартире: охотился на серёгины ноги. А стоило Серёге скрыться из поля зрения котёнка, как тот начинал жалобно пищать. Серёжа помыл котёнка, протёр глаза и дал ему таблетку – Серёжа всё ещё хотел есть, но больше не злился. Злость, придавленная усталостью, сменилась какой-то апатией.
«Ну, хоть хорошее дело сделал» – подумал Серёга.
Он взял котёнка зашкирку и поднёс шприц с молоком. Котёнок сначала отпихивался всеми четырьмя лапами, но, почуяв запах, начал облизывать шприц, схватившись за него передними лапками. Когда шприц опустел, в руке у Серёги был маленький мохнатый бочонок: за мехом он чувствовал крохотные рёбрышки.
«Да толку то, бля» – добавил второй собеседник в голове Серёги. – «Ниче не поменял ты. Сколько ща котов на улице дохнет. И людей. Говна столько, что чайной ложкой не вычерпаешь».
Серёжа сел на незастеленный диван и включил телевизор – затем сразу выключил. Босой ногой он почувствовал что-то мягкое. Поставив крохотную лапку на ногу Серёжи, котёнок раскрыл свои маленькие серые глаза и смотрел вертикально верх, прямо на Серёжу. Котёнка чуть пошатывало – он икал.
– Давай малой, спать ложись. Я тебе под батареей постелил.
«Малой» – подумал Серёжа. – «Буду тебя так звать»
***
За холодным льдом окна, где-то внизу «спортивным» глушителем рявкнула машина – Серёжа хотел поставить на свою «чепырку» такой же. Но денег пока не было – в принципе, можно было взять пару дополнительных смен, но Серёжа не хотел напрягаться.
Он ворочался на смятой простыне. Сон всё не шёл. В голове ворочались мысли. Серёже это не нравилось – но выскоблить их ложкой для мороженного (такой круглой, прикольной, Серёжа видел её всего пару раз: в первом классе, когда его отвели в «Баскин Робинс» и в седьмом, когда он позвал туда одноклассницу на свидание) он не мог.
Серёжа вспоминал Дядьвитю. Отца у Серёги не было, мать много работала, поэтому в детстве Серёгу часто оставляли с Дядьвитей – то ли родственником, то ли другом. Дядьвитя был Милиционером – не мусором, а именно Милиционером.
Однажды они ехали на его красной девятке в Токсово – у Дядьвити там была дача – и увидели на обочине сломанный «Москвич»: седой дед ковырялся под капотом, но, похоже, сделать ничего не мог.
Дядьвитя остановился помочь – они провозились почти до полуночи: только когда опустились сизые летние сумерки, «Москвич», наконец, тронулся. Дядьвитя вообще всегда всем помогал – почему, Серёга не понимал до сих пор.
«Все ж люди. Почему бы не помочь-то».
Малой, карябая обивку, забрался на диван, залез на серёжину грудь и, свернувшись калачиком, начал громко мурчать. Серёжа ссаживал его уже три раза, однако котёнок либо начинал пищать, либо карабкался обратно. Так что в этот раз Серёга решил ничего не делать.
«Не задавить, главное»
Под мурчание воспоминания сменились мыслями о котёнке. Серёжа думал, что у него в этом огромном холодном мире никого нет – вот прям вообще. Во всей вселенной – даже если лететь бесконечно долго. Ни мамы, ни папы. Ни брата, ни сестры. Вообще никого. А Серёжа дал ему и еду и тепло. Серёжа дал ему жизнь.
Нет, он не гордился собой – просто Серёга вдруг осознал, что вся жизнь котёнка зависит от него. Ну и как он теперь мог его подвести?
***
Серёга сидел на белом унитазе, не шевелясь. Он будто бы превратился в статую («мыслитель, ёпт»): щёки горели, голова гудела – после мороза. Прибитый теплом, Серёга вообще двигаться не хотел. Даже телефон не взял. Почему то ему вспомнилась армия.
В армии Серёге нравилось. Ну как нравилось, нормально было. С одной стороны, запар было много – с другой, вообще не было: сказали тащить – Серёга тащит, сказали бежать – Серёга бежит. Ничего не сказали – можно и забить.
Вдруг он услышал писк: наспех подтёрся, нажал на спуск и вылетел из туалета. Котёнок мяукал и полз, опираясь на передние лапки. Задние не шевелились. Длинная шёрстка на них намокла – котёнок оставлял за собой на светлом паркете бледно красный след.
Первый раз котёнок опислался сегодня утром: Серёга сначала подумал, что Малой вредничает, и даже хотел прикрикнуть на него. Но потом понял, что котёнок просто не может встать.
Собрался, повёз к ветеринару. Виталик – они вместе служили под Гатчиной, вместе же и работали – не смог выйти на смену, хотя всегда уверял, что «ради брата всё сделаю».
«Извини, братан, сегодня вообще никак»
Начальник нехотя согласился дать Серёге ещё один выходной:
«Ещё раз повторится – и ты уволен»
Врач сказал, что это что-то с почками и это навсегда. Дойти до лотка Малой теперь не сможет – каждый раз придётся носить его на руках. И каждый день придётся давать ему таблетку.
«Усыпите – он же не породистый»
Серёжа обтёр котёнка влажными салфетками и усадил в большую красную лежанку. Лежанка была слишком большой для котёнка, но меньше не было. К тому же она была очень мягкой и крутой – Серёга был уверен, что она обязательно понравится Малому.
Котёнок дрожал и не мигая смотрел на Серёгу, будто бы ожидая приговора. Серёга вновь онемел, превратившись в статую, не то от тепла, не то от мыслей… Хотя, на самом деле, думать Серёга не любил – да и не о чём тут было думать:
– Не дрейфь, Малой, – голос Серёги предательски дрогнул, да и вообще реплика получилось сиплой. И уже твёрже добавил:
– Своих не бросаем.
***
Серёге пришлось взять отпуск. Вообще он хотел сделать это летом и поехать на чепырке в Краснодар («если с Ветой – вообще заебись»). Но, в принципе, не очень расстроился – летом не так много работы, можно не напрягаться, да и гемора с этим путешествием… А сейчас можно было расслабиться: весь день пить пиво и смотреть сериалы с Малым. Вообще, конечно, нужно было придумать, кто будет присматривать за котёнком, когда отпуск кончится – Виталик опять отказался:
«Не, брат, у меня на котов аллергия»
Но Серёга обязательно что-нибудь придумает – когда время придёт. Сейчас они лежали и смотрели сериал про какую-то тёлку из семейки Адамсов. Тёлка была нормальная, так что Серёге было нормально. Малой лежал у Серёги на животе – от котёнка немного пахло мочой и, по-хорошему, его нужно было помыть, но сейчас он мурчал и спал, поэтому Серёга подумал, что и так нормально.
Малому надо было дать таблетку, но он спал, да и Серёга лежал, поэтому он решил забить. Серёга и раньше забивал: на заказы, на обещания и даже иногда проёбывался – но ничего страшного не происходило. Ну не дал таблетку и не дал, че уж. Завтра даст.
***
На разбитом экране серёгиного «Айфона» была фотография больших белых сисек с розовыми, расплывшимися сосками. Телефон дрожал – второй рукой Серёга дрочил, сидя на унитазе. После долгих уговоров, Вета наконец-то прислала нюдесы. Из-за двери раздался писк.
«Щас, блять, щас» – раздражённо подумал Серёга.
Сиськи, кончено, были стрёмные, но Серёга так долго уламывал Вету, что грех было не воспользоваться возможностью. Котёнок продолжал пищать – это дико отвлекало Серёгу.
Через пять минут он кончил: спустил в унитаз липкую туалетную бумагу и вышел из туалета. В комнате было тихо. Серёгу пронзила ледяная игла:
«Малой»
Он бросил взгляд на лежанку. Котёнок лежал на животе в блёкло-красной луже прямо рядом с лотком: видимо, он пытался самостоятельно залезть в лоток, но не смог.
В голове молнией вспыхнула омерзительная мысль:
«Ну, зато запар меньше»
Но почему-то она не принесла Серёге облегчения – ведь ему вдруг резко стало безразлично абсолютно на всё: на пиво, на сиськи Веты, на начальника мудака и зарплату, на Виталика и даже на чепырку. Скорее, наоборот, мысль эта надломила в нём что-то, что никогда уже не заживёт и не срастётся.
Оглавление
***
***
***
***
***
