Страницы боли [Трой Деннинг] (fb2) читать онлайн

ТРОЙ ДЕННИНГ

СТРАНИЦЫ БОЛИ

Черные волосы и темные глаза, раздвоенный волевой подбородок и бронзовая от загара кожа – он не является одним из моих жителей. Он идет по переполненным улицам Нижнего Округа, обеими руками обхватив огромную амфору. На нем – бронзовая броня Трассоса, но плаща для защиты от кислотной дымки, что окутывает эту часть города, он не носит. На поясе его висит кошель, толстый и беззащитный, привлекая внимание щипачей. Прохожие в серых одеяниях обходят его, зачастую не удостаивая даже мимолетным взглядом; в толпе встречаются демоны Бездны и небесные серафимы, поэтому странники с широко распахнутыми глазами, которые слишком наивны, чтобы спрятать свои деньги, едва ли стоят внимания моих горожан.

Хорошая маскировка, но я-то знаю, что этот трассонец – Охотник. Взгляд его темных глаз способен проникнуть сквозь самые толстые гранитные стены, а длинный орлиный нос – учуять запах капли крови на расстоянии в сотню шагов. Этим ушам, маленьким и уродливым человеческим ушам, формой напоминающим раковины, под силу уловить шипение боли, доносящееся из соседнего квартала. Его длинный заостренный язык ощущает вкус страха тех, кто взглянул мне в глаза. И, если трассонец прижмет ладони к камням мостовой, то сможет почувствовать холод моих шагов. Я знаю, что сможет.

В Сигиле Госпоже Боли ведомо все. Я слышу каждую ложь, что нашептывают в равнодушные уши в темных альковах богатых поместий. Вижу каждую руку, скользящую в незастегнутый карман на каждой переполненной улице, чувствую каждый кинжал, который вонзается в живот доверчивого дурака, последовавшего за привлекательной девушкой в темный переулок. Я больше не могу сказать, где кончается Сигил и начинаюсь я; не могу различить, что чувствую я, а что – город. Я есть Сигил.

(В мрачной комнате, где больные люди удовлетворяют сжигающие их тайные страсти, обнаженная и покрытая синяками девушка вылезает из ямы с зомби. Она широко разводит руки и идет по коридору, не вздрагивая, когда горячие ладони ласкают её бедра. Она живет так, как может; вершина благородства в Сигиле – это выживание.)

Я открываю глаза, и Госпожа Боли оказывается здесь – она не просто наблюдает, она следует за Охотником по переполненной улице; грохот кузнечных молотов звоном отдается у меня в ушах, а ноздри обжигает вонь разогретого шлака. Она высока и безмятежна, красива, словно статуя, облик её холоден и бесстрастен. Её голову окружает ореол из множества клинков разной формы; некоторые из них блестят, словно серебро, а другие иззубрены и ржавы, но все до единого невероятно остры и испещрены пятнами крови. Подол её парчовой мантии скользит по покрытым сажей камням мостовой, но грязь к нему не пристает.

Мои закутанные в серые плащи жители проходят мимо меня, пребывая в блаженном неведении, что она – нет, я – что я нахожусь среди них. Только если ноги мои оторвутся от земли, они смогут меня заметить, но я внимательно слежу за тем, чтобы мои ступни всегда касались мостовой. Лучше им видеть Госпожу Боли лишь тогда, когда они осмелятся нанести мне оскорбление, когда внутренности их скрутит страх, а в ушах зазвучит хор богов смерти.

Когда мои жители касаются меня, на их коже возникают небольшие белые отметины. Я вижу, как они вздуваются, превращаясь в овальные коконы, рост которых вскоре замедляется. Сквозь них прорастают дюжины извилистых шипов. Эти шипы цепляются за всех, кто попадается на пути, и тогда на их телах также появляются волдыри, которые начинают увеличиваться, заражая окружающих. Вскоре предо мной колышется целое море разбухших коконов.

Мои жители продолжают спешить по своим делам. Они не могут увидеть эти коконы или почувствовать на себе их вес, они неспособны учуять зловоние, что окутывает их тела. Лишь мне под силу узреть сии наросты, которые медленно разбухают и наливаются зеленым и золотым, алым и черным; лишь я вижу, как они истекают желтым ихором и начинают пульсировать в такт биению сердец.

Это – четыре Боли, что разносятся по мультивселенной – страдание, тоска, горе и отчаяние – разносятся, чтобы вызреть и взорваться, уравняв сильных и слабых. Откуда они взялись, я не помню. Возможно, я сама создала их. Возможно, они появились из некоего тайного места, что глубже и черней самого нижнего уровня Бездны, где в воздухе клубится дым, плотный, словно камень, а смерть является наисладчайшим из воспоминаний. Я знаю лишь одно – в моей груди, там, где некогда билось сердце, есть пустота, и из этой пустоты изливается все страдание в мультивселенной.

Поначалу Боли напоминают поцелуй, горячий, влажный и желанный. Прикосновение их длинных ласкающих пальцев заставляет мои кости ныть от восторга. По моему телу растекается тепло; хоть я и знаю, что последует дальше, но все равно жажду продолжения. По моей раскрасневшейся коже бегут мурашки, и, чем острей становится блаженство, тем неистовей пустота выплескивается наружу. Меня поглощает экстаз, который достигает апогея и превращается в сладостную агонию. Все мое тело охватывает горячий зуд, который ничто неспособно исцелить. И, чем сильнее возрастают мои муки, тем горячей становится боль, что струится из колодца внутри меня. Я киплю в болезненном отчаянии, не в силах с ним совладать. Оно вырывается наверх пенной струей, и мои кости выцветают от горя; за мною тянется груз тысячи зол, которые я не в силах вспомнить, и все равно пустота продолжает изливаться наружу. Словно пламя – кузнечный горн, она наполняет меня, грозя разорвать на части, если я не очищу себя на многолюдных улицах Сигила.

Эти Боли – дар.

(Держа в одной руке бутылку лучшего арборейкого вина, а в другой – нить оссианского жемчуга, подвыпивший торговец возвращается домой пораньше и, распахнув дверь, видит свою молодую жену на полу, холодную и посиневшую. Их ребенок с плачем льнет в её груди, не в силах понять, что произошло. Причины нет; есть лишь жизнь и страдания, а потом – ужасная и томительная пустота, и, несмотря на все мои усилия, за ней я ничего узреть не могу.)

Боль может заставить отца отказаться от дочери, а героя – предать свою страну. Она может смягчить сердце тирана и привести к покорности земли, населенные гордыми и жестокими воителями. Именно боль заставляет жен ненавидеть мужей, а бессмертных – молить о смерти, и лишь боль способна заставить целые планы склониться пред волей одного-единственного владыки.

Поэтому боги и шлют своих Охотников; они жаждут наполниться Болями, словно пламя – топливом. Злые вооружатся ими, чтобы нести в мир страдание, чтобы обрушить их на своих врагов и вселить страх в сердца союзников. Но добрые поступят ещё хуже. Они полностью уберут страдание из мультивселенной – уничтожат его, если смогут – и навек положат конец всем горестям и мукам.

Все они - обманщики и дураки. Словно ртуть, Боли выскользнут из руки, что попытается схватить их, и расступятся в стороны перед ударом, призванным их сокрушить. Без Болей существование мультивселенной невозможно, как невозможно существование ветра без воздуха. Только страдание способно перековать слабость в силу, лишь оно является источником любого начала и неизменным спутником всех живых существ с момента появления на свет и до самой смерти. Мертвые возносятся к забвению на черных крыльях тоски, а удовольствие и агония неотделимы друг от друга. Избегать боли – значит вечно прозябать в стагнации.

(Ребенок, мечтающий о том, чтобы ещё раз погрузиться в коричневые воды, лежит, скользкий от пота. Его кожу покрывают розовые пятна, его окостеневшие ноги усохли, превратившись в две бесполезные палки. Я прижала его к своей груди; Боли, невидимые и неощутимые, успели глубоко пустить корни и разрастись, и теперь они взорвались. Это не правильно и не неправильно; это жизнь.)

На перекрестках Охотник останавливается и поворачивает голову сначала направо, а затем налево. Взор его темных глаз пронзает стены в поисках того, что уже нашло его. Я обвиваю его руками и с силой прижимаю к себе. Под его броней взбухают сотни коконов, и все равно я продолжаю крепко удерживать трассонца в своих объятьях, словно любовника; я обнимаю его, чтобы они успели глубоко, глубоко пустить корни в его душе, и он уже никогда не смог от них избавиться.

Его тело напрягается.

Огромная амфора выскальзывает у него из рук и едва не разбивается о мостовую. Вскрикнув, он падает на колени и в последний момент успевает подхватить её. С уст его срывается длинный и громкий вздох - разбить этот кувшин для него страшней смерти.

Возможно, так и есть, ведь внутри него – золотая сеть, созданная богом для того, чтобы поймать меня.

Поставив амфору на мостовую, трассонец медленно поворачивается и обводит улицу прищуренными глазами. Его ладонь покоится на рукояти меча. Возможно, он почувствовал, как под его броней пробежал холодок, словно от прикосновения призрака. Столь внезапным и мимолетным было моё прикосновение, что он задается мыслью, уж не привиделось ли ему оно. Обходящие его прохожие обзывают его глупцом и безумцем, но не спускают взглядов с его лежащей на мече руки. Хотя я стою менее чем в одном шаге от него, он, разумеется, меня не замечает. Вскоре он решает, что у него, должно быть, просто зачесалась спина. Подняв амфору, он продолжает свой путь. Я вижу, как сквозь пластину его брони прорастают тысячи изогнутых шипов.

Не зовите это местью, ибо это не месть. Даже боги заслуживают свою боль, и трассонец принесет её им.

ЗАЛ МРАМОРА

Что, как вы полагаете, думает трассонец, когда после стольких часов, проведенных в блужданиях по многолюдным улицам Сигила, наконец видит перед собой возвышающиеся над толпой стены Голубого Зала? Я знаю. Госпожа Боли знает все, и она вам расскажет:

Зал Информации выглядел в точности так, как его и описывали двадцать или больше опрошенных им недовольных прохожих – внушительное здание из бледно-голубого мрамора с черной шиферной крышей. Входные пандусы оказались разделены тремя массивными колоннами, на основании каждой из которых было выбито по слову «Сотрудничество», «Согласие» и «Сдерживание» - довольно странный и зловещий девиз для общественной приемной. Колонна с надписью «Сотрудничество» была покрыта сетью трещин и, несмотря на поддерживающую её конструкцию из стальных подпорок, выглядела так, словно вот-вот развалится.

Стремясь добраться до пандуса между Согласием и Сдерживанием, трассонец обхватил амфору обеими руками и принялся проталкиваться сквозь заполнившую улицу Кристальной Росы толпу прохожих. С каждым шагом он все меньше и меньше мог согласиться с теми, кто называл это здание «величественным и грандиозным». Даже такому далекому от искусств человеку, как он, было заметно – здесь явно имела место попытка заменить вкус показной роскошью. Твердые линии ониксовых угловых плит совершенно не сочетались с украшающими фасад мягкими мраморными изгибами, а бирюзовые оконные рамы напоминали размалеванные глаза портовой шлюхи. Завершали же картину полной вульгарщины алые нагрудники с ржавыми шипами на плечах, которые носили стражи.

Воистину сокровище бесчисленных Планов! Пока что все, что трассонец видел в Сигиле, вызывало у него лишь горькое разочарование. Рыжеватый воздух был таким густым, что тянулся по лицу, словно паутина; когда он вдыхал эту ужасающую субстанцию, его горло как будто забивалось жгучим кислотным песком. По улицам некоторых районов текли помои глубиной по щиколотку, другие же переполняли толпы народа, сквозь которые едва можно было протиснуться. Мрачные фасады домов покрывали желтоватые потеки серы – следствие постоянно моросящего дождя. Каждый следующий порыв ветра приносил с собой ещё более мерзкий аромат, нежели предыдущий, и нигде нельзя было найти спасения от не замолкающего ни на секунду гвалта.

Трассонец слышал, что Сигил имеет форму внутренней части парящего колеса, и, если взглянуть наверх, то вместо неба там можно будет увидеть отдаленные крыши домов, находящихся на его противоположной стороне. Но пока что все, что открывалось его взору – лишь густая коричневая дымка. Говорили, что город этот является центром Мультивселенной, а в его пределах находятся порталы, ведущие во все миры бесконечных Планов. Но, как казалось трассонцу, это были скорей не порталы, а помойные стоки, и именно здесь оказывались стекающие по ним нечистоты. Он ничего не желал больше, нежели выполнить свое задание и как можно быстрей убраться из этого места.

Он взошел по пандусу и пересек галерею, бестрепетно встретив суровые взгляды стражников. Больше всего ему хотелось сорвать на ком-то накопившееся раздражение, так что небольшая стычка пришлась бы как нельзя кстати. Вдобавок ко всем связанным с доставкой амфоры сложностям здесь, кажется, никто даже не слышал о нем! Разумеется, он был не насколько наивен, чтобы ждать, что его будут узнавать с первого взгляда, но ведь его деяния должны воспеваться даже в самых последних притонах Сигила! И все же каждый раз, когда он называл себя, ему приходилось перечислять все свои подвиги – по крайней мере те, о которых он помнил – и, даже когда он говорил о победе над Ахерийским Великаном, большинство его собеседников просто равнодушно отворачивались. Интерес к нему проявляли лишь воры, провожавшие взглядом его объемистый кошель, да информаторы, которые, услышав имя той, кого ему требовалось найти, спешили убраться прочь, не называя цены.

Когда трассонец приблизился ко входу, стражники, не сходя с места, распахнули перед ним двери. Они никак не отреагировали на его появление, а на их лицах не отражалось никаких чувств. Они просто придержали створки ворот для человека, несущего тяжелую амфору.

От этой безликой вежливости внутренности трассонца завязались узлом. Но все же бремя славы налагало на героя свои обязательства, и ему следовало снисходительно относиться к подобным проявлениям неуважения. Поэтому он задержался, чтобы пробормотать пару благодарственных фраз.

- Забей, приятель, - ответил более высокий из стражников, парень с двухдневной щетиной и квадратным подбородком. – Обычное дело. Проходи, - он кивком указал на вход. – Мадам Мок терпеть не может сквозняки.

Трассонец вошел в полутемное, отделанное голубым мрамором фойе и обнаружил, что уткнулся в конец извивающейся очереди. Сделав около дюжины поворотов, она оканчивалась возле высокой стойки из черного мрамора. Массивный стол находился прямо под канделябром из светящихся зелено-голубых кристаллов берилла. По бокам его стояли две серебряные жаровни в форме рук, из которых поднимали струйки розового дыма, источающего сладкий яблочный аромат.

За стойкой восседал клерк в очках. Согнувшись над столешницей, он что-то писал в гроссбухе, периодически макая перо в чернильницу. Судя по закрученным рогам, растущим из покрытой мягким пухом головы, он являлся бариауром, одним из представителей расы, обитающей на множестве планов мультивселенной.

Трассонца удивило то, как много бариауров встретилось ему на многолюдных улицах Сигила. На его родном плане, Арборее, эти похожие на козлов кентавры являлись кочевым и беззаботным народом и скорей согласились бы нырнуть в выгребную яму, нежели войти в город. Сложно поверить, что кто-то из них мог избрать Сигил своим домом, не говоря уже о том, чтобы работать в полутемном здании вроде Зала Информации.

Окинув очередь взглядом, он решил, что ждать здесь было ниже его достоинства. Кроме людей, тут находились слаады, дварфы, трое стройных эльфов и даже похожий на ящерицу воин-кхааста, но никого, равного себе, он не заметил. Возможно, если бы он узрел мерцающие перья ангельских крыльев небесного даэва или дымящиеся рога великого лорда баатезу, то предпочел бы не нарушать установленный порядок. Но эти простолюдины уж точно не были ему ровней.

Трассонец двинулся вперед, твердым, но вежливым голосом приказывая посетителям разойтись в стороны. Те, разумеется, подчинялись, хотя его и удивило, сколько из них при этом кидало на него изумленные взгляды. Даже в Сигиле по его ноше и качеству доспехов все должны были сразу понять, что он является любимцем богов и прославленным героем, заслуживающим всякого уважения.

Когда трассонец оказался рядом с кхаастой, тот внезапно поднял хвост, преграждая ему дорогу, и, изогнув гибкую шею, оглянулся и посмотрел на него. Голова кхаасты напоминала морду рептилии - плоский клин, который перерезала широкая и глупая ухмылка, а в похожих на бусинки глазах с вертикальными зрачками нельзя было прочесть никаких эмоций.

- Ты ждешшшь, как и вссссссе мы, болван.

Трассонец оценивающе посмотрел на хвост. Он был толщиной с человеческую ногу, а под жесткой чешуей бугрились выпуклые мышцы. Кхааста являлись весьма примитивной расой, и, несомненно, меч трассонца из звездного металла, что висел у него на поясе, с легкостью перерубил бы конечность наглеца, но он не хотел подвергать беднягу столь жестокой каре. Подняв ногу, трассонец перекинул ее через хвост и надавил, заставляя рептилию опустить его, пока тот не оказался на уровне его колен.

- Лучше бы тебе уступить мне дорогу.

Голова кхаасты начала покачиваться, как у разъяренной ящерицы, а затем его чешуйчатая рука потянулась к широкому поясу из человеческой кожи.

Трассонец двинул бедрами, сжимая хвост между коленями, а затем резко скрестил ноги. С громким хрустом конечность рептилии сломалась и обмякла. Взревев, кхааста выхватил стилет из поясных ножен.

Сидящий за стойкой старый бариаур, нахмурившись, оторвал взгляд от гроссбуха.

- Эй, там! В чем дело? – поверх очков он уставился на рычащего кхаасту. – Тут люди работают. Если не можешь сохранять тишину, я буду вынужден попросить тебя удалиться.

Кхааста поспешно убрал стилет с глаз долой.

- Попросссишь удалитьсссся меня? – желтым когтем он ткнул в трассонца, который, отпустив хвост, продолжил свой путь. – Этот болван лезззет бессс очереди!

Бариаур оглядел встревоженных посетителей, а затем перевел взгляд на приближающегося трассонца.

- У нас здесь свои порядки. Тебе придется ждать, как и всем остальным.

- Разве вы не знаете меня, почтенный господин? – не замедляя шага, трассонец отодвинул нахмурившегося дварфа в сторону. – Разве вы не слышали об убийце Гидры Трассоса и укротителе Гебронского Крокодила, грозе Абудрийских Драконов и спасителе девственниц Мармары, - наконец он добрался до стойки. Перегнувшись через столешницу, бариаур устремил на продолжавшего перечислять свои подвиги трассонца хмурый взгляд. – Чемпионе королей Илирии и уничтожителе Халцедонового Льва…

- Нет, я о тебе не слышал, - прервал его бариаур. – И на твои, кхм, деяния мне плевать. Если не хочешь подчиняться правилам, я прикажу выставить тебя отсюда.

Клерк кинул многозначительный взгляд в сторону двери. Двое стражников теперь стояли внутри фойе, смотря на трассонца так, словно все это время ожидали от него неприятностей.

- Шшшшто насссчет моего хвоссста? – пожаловался кхааста. – Есссть ззззакон, запрещающщий ломать хвосссты, ессссть!

Стражники кивнули скорее друг другу, чем кхаасте, а затем вскинули копья и двинулись вперед. Толпа раздалась в стороны, пропуская их, а бариаур перевел взгляд обратно на трассонца.

- Это правда? Ты на него напал?

- Я не причинил ему никаких серьезных повреждений, - резко бросил трассонец. Разве не кхааста был виноват в произошедшем? – Он осмелился преградить мне путь. Даже тебе должно быть очевидно, что дело мое чрезвычайной важности.

Бариаур вскинул брови и поднял ладонь, приказывая стражникам остановиться.

- Ты провозглашаешь статус Экстренного Приоритета?

- Если это значит, что мне не придется ждать, то да!

Облизнув губы, служитель опустил руки на стол и подался вперед, опираясь на локти.

- Тебе следовало сказать это охранникам, которые убедились бы в наличии у тебя необходимого количества денежных средств и проводили в начало очереди, чтобы избежать беспорядка и досадных эпизодов вроде ломания хвостов, - скорчив угрюмую мину, бариаур посмотрел на кхаасту, а затем перевел взгляд на трассонца. – Но, учитывая, что ты и так здесь, пропустим этот этап и перейдем прямо к сбору. Теперь можешь внести плату.

- Плату?

- Десять золотых, - глаза бариаура под стеклами очков угрожающе расширились. – Иначе бы каждый, кто входит в эти двери, провозглашал бы статус Экстренного Приоритета, не так ли?

Видя, что трассонец не спешит тянуться за кошельком, охранники снова двинулись вперед.

- Именем Зала Ораторов, ложное объявление статуса Экстренного Приоритета является преступлением против закона Госпожи, - произнес высокий, который говорил с трассонцем раньше. – Преступления против закона Госпожи караются не менее чем…

- Есть у меня деньги!

Поставив амфору на пол, трассонец прислонил её к стойке и, придерживая ногой, открыл кошелек и отсчитал требуемую сумму. На десять золотых можно было купить немало вина, но в Трассосе его всегда угостят и бесплатно. Он передал деньги бариауру, который пересчитал их, сделал запись в гроссбухе и опустил монеты в щель на поверхности столешницы.

- Квитанция нужна?

- Нет. Мне нужно…

Бариаур поднял палец, приказывая трассонцу замолчать, а затем достал из-за скамьи большой железный колокол и шесть раз ударил в него. Негромкий звон, похожий на пение птиц, разнесся по всему просторному холлу. Когда угасли последние отголоски, помещение наполнилось негромким шумом разговоров. Выйдя из-за угла, трое молодых людей в бледно-голубой униформе с уродливыми красными наплечниками вытянулись во фрунт рядом со стойкой. С противоположной стороны показались ещё шестеро охранников в такой же алой броне, что и стоявшие у ворот воины. Они встали между толпой и стойкой, держа копья наизготовку. Откуда-то из глубин здания послышался неторопливый стук четырех копыт по мраморному полу.

Окунув перо в чернильницу, бариаур занес его над гроссбухом и посмотрел на трассонца.

- Имя?

Тот заколебался, не желая публично признаваться в своей единственной слабости. По холлу пронесся нетерпеливый ропот, и охранники принялись теснить толпу назад.

- Имя?

- А-э-ы, а зачем оно нужно?

Глаз бариаура дернулся.

- У нас здесь свои порядки, болван! Имя?

- Ты посмел назвать меня… - трассонец прикусил язык, напомнив себе о том, что без помощи этого бариаура ему не обойтись. – Я – эм – не могу назвать тебе свое имя.

Доносившийся из глубин здания мерный стук копыт стал громче, и двое охранников шагнули вперед, окружая гостя.

- Не хочешь или не можешь, болван?

- Не могу, - стражники не произвели никакого впечатления на трассонца, но он все равно заставил себя ответить вежливо. Его задача состояла не в том, чтоб проливать кровь, а истинные герои никогда не идут на поводу у эмоций. – Я не знаю своего имени. Я ничего не помню с тех пор, как очнулся на побережье возле Трассоса, чьи жители были столь добры, что заботились обо мне до тех пор, пока я не смог отплатить им за заботу, убив великую гидру. Вскоре я услышал о могучем крокодиле, что преследует рыбаков на реке Гебрус, поэтому я отправился…

- Да, да. Я это уже слышал, - фыркнул бариаур. – Но что мне записал в гроссбух? Тот, убил Гидру Трассоса, приручил Гебронского Крокодила и так далее, и тому подобное? У меня только одна строка.

Трассонец задумался, Пока он размышлял, доносящийся из глубин здания стук копыт становился все громче и громче. Наконец он поднял взгляд.

- Люди Трассоса зовут меня Потерявшим Память Героем. Это должно поместиться в строку.

Бариаур глубокомысленно кивнул.

- Потерявший Память Герой, значит, - сделав запись в гроссбухе, он снова опустил перо в чернильницу. – Следует ли мне в качество твоего дома указать Трассос, Уровень Первый, Арборея?

Потерявший Память Герой кивнул.

- Это единственный дом, что я знаю.

Бариаур записал и это, а затем перевел взгляд на трассонца.

- Конечно, не помнить своего имени – весьма серьезное дело, но само по себе оно едва ли заслуживает статуса Экстренного Приоритета, - он ещё раз смочил перо и произнес почти с симпатией: - И все же ты заплатил, и вернуть тебе деньги я не могу. Кого ты желаешь увидеть в первую очередь? Бюро Человеческих дел или Комиссию Внепланарных Рас? Согласно эдикту Экстренного Приоритета Зала Ораторов, для ответа на один единственный вопрос ты можешь затребовать не более десяти встреч.

Трассонец почувствовал, что его желудок перевернулся.

- Вы можете рассказать мне, кто я?

Бариаур причмокнул губами.

- Я не вправе разглашать подобную информацию, - его перо продолжало висеть над гроссбухом. – Мои обязанности состоят лишь в том, чтобы составлять списки аудиенций. Итак, кого ты желаешь увидеть?

Трассонец чуть было не потребовал Бюро Человеческих Дел, но в последний момент нашел в себе силы побороть искушение. Прославленные герои, к числу которых он, несомненно, принадлежал всегда, не могли ставить свои потребности выше данных ими обетов.

- Если ты не знаешь, к кому хочешь попасть, я вправе дать тебе список.

Доносящийся из глубин здания стук копыт стал ещё громче; трассонец в любую секунду ожидал, что из-за угла вот-вот появится огромный бариаур. Из толпы посыпались оскорбления и предложения. Стражники заорали в ответ, требуя от посетителей оставаться на своих местах и подчиняться правилам. Чтобы его смогли расслышать сквозь весь этот шум, Потерявшему Память Герою пришлось перейти на крик.

- Я здесь не ради своего имени. Я хочу видеть Госпожу Боли!

Старый бариаур сдернул с носа очки, и в холле внезапно воцарилась тишина, нарушаемая лишь приближающимся стуком копыт по камню. Клерк перегнулся над столом и, изогнув кустистые белые брови, уставился на Потерявшего Память Героя.

- Прошу прощения? Ты сказал – Госпожу Боли?

Потерявший Память Герой кивнул.

- Именно, - он указал на большую амфору, которую придерживал ногой. – У меня для неё дар.

По толпе пронесся нервный смешок, и несколько стражников угрожающе рявкнули в ответ. Раздававшийся позади стойки стук копыт внезапно стих. Лицо бариаура обрело глубокий малиновый оттенок.

- Сейчас не время для шуток, болван! Ты провозгласил статус Экстренного Приоритета!

- Я и не шучу, - возразил Потерявший Память Герой. – Я здесь, чтобы доставить Госпоже Боли дар. Итак, мой вопрос таков – где я могу найти её дворец?

Позади стойки послышался короткий стук, и за клерком появился второй бариаур. Превосходившая своего помощника ростом на целую голову, она была намного больше всех представителей этой расы, когда-либо виденных Потерявшим Память Героем – по крайней мере, насколько он помнил. Её передние ноги, скрытые шелковыми одеяниями, виднелись над краем конторки, а изможденное лицо оказалось удивительно плоским, за исключением длинного узкого носа, который возвышался надо ртом, словно сторожевая башня. Длинная и пышная грива волос, окрашенных в тот же бледно-голубой оттенок, что и мраморные стены зала, не могла полностью скрыть два золотых изогнутых рога, растущих из висков.

Потерявший Память Герой невольно распахнул рот и, тут же захлопнув его, отвел взгляд в сторону. Для женщин-бариауров наличие рогов считалось уродством; было бы невежливо продолжать на них пялиться.

Новоприбывшая обвела толпу сердитым взглядом, а затем посмотрела на клерка.

- Ты прозвонил в чрезвычайный колокол, Эарлик?

Хоть она и произнесла «Эарлик», трассонец заподозрил, что она нарочно исковеркала достаточно популярное имя «Эрлик», чтобы оскорбить своего служащего.

Не глядя ей в глаза, Эрлик кивнул.

- Да, мадам Мок, - прищурившись, клерк ткнул пальцем в соответствующую строку. – Человек, известный под именем Потерявшего Память Героя из Трассоса, что на Арборее, Первый Уровень, объявил статус Экстренного Приоритета и заплатил требуемую сумму.

Мадам Мок устремила взгляд на Потерявшего Память Героя. Её мрачное лицо приобрело ещё более хмурое выражение.

- У этого Потерявшего Память Героя, у него есть настоящее имя?

- Если и есть, я его не знаю, - трассонцу надоело, что о нем говорят так, словно его тут нет. – Я не помню ничего, что было перед тем, как я очнулся на берегу возле Трассоса, чьи добрые горожане заботились обо мне, пока я не набрался сил, чтобы отплатить им, прикончив гидру, которая…

- Молчать, болван! – рявкнула мадам Мок. – У нас в этом зале свои порядки!

От такой резкой отповеди Потерявшего Память Героя охватил гнев, но он вежливо склонил голову и позволил Эрлику говорить за него.

Сглотнув, тот облизнул губы.

- Потерявший Память Герой не может вспомнить своего имени.

- Ясно. А Убийцы Милосердия подтвердили его слова? Или это очередная попытка Зала Записей поставить нас в неловкое положение?

Кровь отхлынула от лица Эрлика.

- У-у м-меня н-нет п-полномочий об-бращаться..

- Конечно, нет, - повернувшись к Потерявшему Память Герою, мадам Мок указала на одного из стоявших позади него охранников. – Ты взглянешь в глаза Убийце Милосердия и повторишь свое имя.

Возмущение Потерявшего Память Героя с каждым мигом становилось все сильней, но он послушно повернулся к охраннику.

В Арборее Убийцы Милосердия встречались редко, но трассонцу доводилось слышать это название. Они являлись группой фанатиков, которые несли «правосудие» «виновным» - хотя никто в Арборее, судя по всему, понятия не имел, кто были эти виновные и в чем именно заключалось правосудие.

Потерявший Память Герой встретил взгляд Убийцы Милосердия. Зрачки стражника напоминали мерцающие и темные пещерные водоемы. Ощутив легкое покалывание внутри головы, он осознал, что тот смотрит на что-то, находящееся за пределами его глаз. Впрочем, Потерявшему Память Герою было все равно. Если охранник обнаружит, что его имя все-таки хранится в его памяти – будет только лучше.

- Я не могу вспомнить своего имени, - произнес трассонец. – Я не помню ничего, прежде чем очнулся на…

- Достаточно. Мне нет нужды выслушивать историю всей твоей жизни, - Убийца Милосердия повернулся к мадам Мок и кивнул. – Он говорит правду.

На её лице возникла весьма неприятная улыбка.

- Теперь, когда мы выяснили, кем ты являешься – или, точнее, не являешься – что тебе нужно в Зале Информации? Кажется, я слышала что-то насчет дара?

- Для Госпожи Боли, да, - Потерявший Память Герой положил руку на амфору. – Итак, вопрос мой таков: где я могу найти её дворец?

И снова из толпы послышался нервный смешок. Даже на лице мадам Мок возникла ехидная улыбка.

- А это дар – он от тебя?

Потерявший Память Герой нахмурился.

- Разве не я плачу за то, чтобы задавать вопросы?

- Ты заплатил за то, чтобы тебя приняли без промедления – что, собственно, и произошло, - рявкнула мадам Мок. – Но главная тут я. Если хочешь узнать ответ, тебе придется следовать правилам.

Трассонец стиснул зубы, но промолчал.

- Этот дар - от тебя? – повторила мадам Мок.

- Нет, я всего лишь посланник. Этот дар – от Посейдона, Владыки Морей и Уничтожителя Земель.

Лицо мадам Мок стало белым, словно алебастр. По холлу пронесся удивленный рокот, и многие из тех, кто потратил на ожидание в очереди целый день, поспешно устремились к выходу. Позабыв о толпе, стражники окружили Потерявшего Память Героя со всех сторон. Хоть такая реакция его и удивила, он был рад, что к нему наконец отнеслись с должным уважением.

- Посейдон? – спросила мадам Мок. – Бог Посейдон?

- Разумеется. Какой смертный осмелится послать дар самой властительнице Сигила?

Мадам Мок смерила Потерявшего Память Героя своим самым суровым взглядом. Трассонец горделиво ждал, пока она изучала его благородные черты, его богатую, окрашенную в алый цвет броню, серебряную рукоять его меча из звездного металла и отполированные ремни его кожаных сандалий. Когда её взор вновь устремился на его лицо, в нем читалась лишь подозрительность. Она отступила от стойки.

- Значит, ты – гонец.

- Едва ли. Гонец – это слуга. Я же – прославленный герой, любимец людей и избранник богов, как и подобает тому, кому Владыка Морей доверил нести свой дар.

Цвет начал возвращаться на лицо мадам Мок.

- Значит, силы Посейдона в тебе нет?

- Своих собственных мне более чем достаточно, - Потерявший Память Герой с презрением окинул взглядом кольцо копий, направленных ему в грудь. – Итак, если вы объясните мне, где находится дворец Госпожи, я отдам ей дар и наконец смогу убраться из этого переполненного народом города.

- А твой дар – что это? – перегнувшись через столешницу, мадам Мок взглянула на амфору. – Немного того прогорклого ананасового сока, что вы на Трассосе зовете вином?

- Подозреваю, что нет, - Посейдон поведал Потерявшему Память Герою лишь то, что в амфоре находится сокровище, которого Госпожа Боли лишилась перед тем, как основать Сигил. – Однако Уничтожитель Земель заставил меня поклясться, что я не буду пытаться вытащить пробку, и я понятия не имею, что там внутри. Впрочем, я в любом случае не стал бы проявлять излишнее любопытство. То, что происходит между Посейдоном и Госпожой Боли – не мое дело, да и не ваше тоже.

Мадам Мок нахмурилась, и её лицо побагровело.

- В этом зале я решаю, что является моим делом, а что – нет!

- Тогда сами и вытаскивайте эту пробку, - Потерявший Память Герой указал на амфору. – Если её содержимое и впрямь находится в компетенции Зала Информации, Госпожа, разумеется, не рассердится, если вы откроете предназначенный ей дар.

Он ожидал, что стражники, позабавленные его небольшой провокацией, фыркнут от смеха, но этого не произошло. Несколько мгновений мадам Мок, прищурившись, продолжала сверлить его взглядом, а затем по её губам промелькнула тень улыбки.

Она пожала плечами.

- Как пожелаешь. Мне нет дела до содержимого амфоры, трассонец. Я просто пытаюсь тебе помочь.

- Уверен, вы поведаете мне, как.

Мадам Мок кивнула, с удивительным смирением принимая его сарказм.

- Скажи, что именно тебе известно о Госпоже Боли?

- Я знаю лишь то, что мне рассказал Владыка Морей, - признал Потерявший Память Герой. – Она – прекрасная правительница Сигила, одинокая, отстраненная и очень печальная.

- Это все, конечно, правда, но вдобавок ко всему ее довольно легко вывести из себя. Если твой дар ей придется не по душе, она тебя убьет.

- Благодарю за предупреждение, мадам Мок. – Потерявший Память Герой действительно поверил её словам. Судя по тому, что представлял из себя этот город, владычица его и впрямь отличалась бездушием и жестокостью. Но он все равно собирался сделать все возможное для того, чтобы исполнить своё поручение, ведь после того, как Госпожа Боли получит этот дар, Посейдон обещал вернуть ему память. – Мы, прославленные герои, готовы к подобным рискам, поэтому я буду благодарен, если вы все же укажете мне путь ко дворцу повелительницы Сигила.

Мадам Мок одарила его ехидной улыбкой.

- Разумеется. Буду рада, когда ты наконец уберешься из моего зала. Надеюсь, в твоем кошельке найдется ещё пять золотых?

Хотя трассонец с удовольствием расстался бы со всеми своими деньгами, лишь бы узнать, где находится нужное ему место, Убийца Милосердия сделал шаг к стойке и направил копье в грудь мадам Мок.

- Эдикт Зала Ораторов гласит, что подкуп или требование подкупа наказываются…

Мадам Мок взмахом руки отвела копье в сторону.

- Заткни пасть! Я не взятку прошу, - она развернулась обратно к Потерявшему Память Герою. – Ну так есть или нет?

Открыв кошелек, трассонец достал оттуда пять желтых монет и потянулся к конторке. Отрицательно покачав головой, мадам Мок указала на Убийцу Милосердия с квадратным подбородком, упрекавшем её во взяточничестве.

- Отдай их Цвално.

Потерявший Память Герой передал деньги стражнику, который, скривившись, взял их, держа монеты на расстоянии вытянутой руки, словно горсть скорпионов.

- Что мне с ними делать?

- Ступай наружу и найми для Потерявшего Память Героя паланкин и восьмерых фонарщиков.

- Паланкин?

- Разумеется. Учитывая, что он собирается нанести визит самой Госпоже, ему потребуется соответствующий эскорт, - мадам Мок посмотрела на Потерявшего Память Героя, а затем перевела взгляд на его кошелек и усмехнулась. – Более того, уверена, что и для вас, Убийц Милосердия, у него по монете найдется. Почему бы вам всем не отправиться с ним и не убедиться в том, что он прибудет к Дому у Ворот с подобающим достоинством?

- Вы считаете, этого хватит? - Потерявший Память Герой опустил руку в кошель. – У меня осталось ещё немного золота. Возможно, вы тоже захотите пойти со мной?

Ухмыльнувшись, мадам Мок покачала головой.

- В этом нет нужды. Восьмерых Убийц Милосердия должно оказаться достаточно – даже для тебя, трассонец.

МРАЧНЫЙ ДОМ

Сколь убогое впечатление, должно быть, производит Улей на Потерявшего Память Героя, пока его элегантный паланкин, несомый над грязью и слякотью четырьмя клыкастыми белозубыми ограми, движется по Пути Шепота, в то время как справа от него шествуют четверо Убийц Милосердия, четверо – слева, четверо фонарщиков освещают им путь, а ещё четверо – замыкают процессию. Насколько омерзительными, должно быть, кажутся ему мрачные головорезы, которые, прикидывая, стоит ли содержимое его кошелька риска связываться с обнаженными клинками охранников, крадутся вдоль грязных кирпичных зданий, бросающих тень на его носилки. Какое отвращение, должно быть, вызывают у него гудящие черные мухи, что висят в воздухе, густом, словно во время ливня, питаясь вонью улиц, по колено заполненных нечистотами и падалью. Как, должно быть, жаль ему орды серокожих детей с голодными глазами, что охотятся на крыс, вооруженные лишь деревянными вилами.

Как же сильно трассонец проклинает злобу бездушного гнусного Сигила, пока его паланкин не оказывается в Мраморном районе с его высокими и черными от сажи кирпичными домами. И, когда наконец носильщики сворачивают на Путь Бедлама, который ведет ко дворцу Госпожи, как же широко он разевает рот, когда впервые видит размах его покрытого грязью великолепия.

Дом у Ворот не был похож ни на один из когда-либо виденных Потерявшим Память Героем дворцов. Судя по его величине, он мог бы служить жилищем даже самому Уничтожителю Земель, а форма его напоминала необъятный боевой венец, из каждого зубца которого тянулось по длинному блочному крылу. Стены его, серые, словно аргиллит, по высоте могли сравниться со скалами, а фасад здания украшали три ряда небольших квадратных окон. Наиболее сильное впечатление производила центральная надвратная башня, огромная и шлемоподобная. Её венчали шесть извилистых шипов, которые, изгибаясь, тянулись к центральному строению, вершина которого терялась в коричневом тумане Сигила. Сами ворота представляли собой невероятно огромную подъемную решетку. Прутья её толщиной не уступали арборейскоим кипарисам, а между ними вполне был способен пройти даже титан.

От входа во дворец до середины Пути Бедлама тянулась длинная серая полоса. Потерявший Память Герой был так подавлен размерами Дома у Ворот, что не сразу осознал, что она состоит из стоящих в огромной очереди людей с согбенными головами и опущенными плечами. Толпа практически полностью заполнила улицу, и местным жителям приходилось с трудом протискиваться вдоль стен зданий, чтобы перемещаться между своими домами. Осознав, что очередь состоит из тех, кто, как и он, хочет увидеть Госпожу Боли, трассонец застонал.

- Заткни пасть, болван! – прошипел шагавший рядом с паланкином Цвално. – В этой части города головорезы слетятся на твое хныканье быстрей, чем девчонки – на золото.

- Я не хныкал. Что касается твоих головорезов – пусть приходят. Я не против хорошей драки, - Потерявший Память Герой посмотрел на просителей, задумавшись о том, во сколько ему обойдется ещё одно провозглашение статуса Экстренного Приоритета. – У вас в Сигиле везде эти чудовищные очереди?

Прищурившись, Цвално взглянул на толпу.

- Забудь. Ждешь ты – жду я, а я уж точно не собираюсь торчать здесь ни на минуту дольше необходимого.

Это утверждение прозвучало слишком дерзко для простого охранника, но Потерявший Память Герой был рад и тому, что платить больше не придется. Его запасы золота подходили к концу, а он терпеть не мог полагаться на добрую волю окружающих, чтобы раздобыть выпивку.

Когда процессия трассонца приблизилась к очереди, четверо Убийц Милосердия вышли вперед, расталкивая просителей. Подчиняясь их грубыми тычкам, те неохотно расступались в стороны, чтобы пропустить паланкин. Большинство здесь собравшихся являлись людьми, но Потерявший Память Герой также заметил бариауров, эльфов, дварфов, огров, кхааста, гитцерай и представителей нескольких других рас, с которыми ему никогда не доводилось сталкиваться – по крайней мере, насколько он помнил. Голод и отчаяние оставили след на их изможденных лицах, а грязные обноски, висевшие на их костлявых плечах, едва ли походили на украшенные драгоценностями наряды королевских гостей.

Трассонец увидел заплаканную женщину, поддерживающую пускающих слюни стариков, водянистые глаза которых были устремлены на что-то, находящееся за пределами этого мира. Он увидел одиноких обнаженных сирот с вздувшимися животами, чья кожа свободно висела на искривленных костях. Он увидел крепко сложенных стражников, держащих на веревке человека с диким лицом и скованными руками, увидел кашляющую, дрожащую и трясущуюся старуху, щеки которой горели от лихорадочного румянца, но никто из тех, на кого падал его взгляд, не был одет, как выразилась мадам Мок, «с подобающим достоинством». Здесь не было ни одного паланкина, за исключением его собственного, не было ни фонарщиков, ни охранников. Здесь не было никого, чей плащ был достоин висеть хотя бы в хижине пастуха.

Цвално потянулся, чтобы задернуть полог, но трассонец придержал ткань.

- Что ты надеешься скрыть от меня, Цвално? Я уже успел заметить, что эти бедолаги едва ли похожи на обитателей дворца.

Явно чувствуя себя не в своей тарелке, Цвално издал мрачный смешок.

- Кем же ещё они могут быть? – он оттолкнул бормочущего безумца, чей поводырь отпустил веревку. – Ты же не думаешь, что человек в здравом рассудке... эм, извини. Должно быть, именно поэтому Посейдон тебя и послал.

Потерявший Память Герой посмотрел Убийце Милосердия прямо в глаза.

- Надеюсь, ты намекаешь не на то, что я тоже не в своем уме.

Цвално усмехнулся, торопливо закачав головой в знак полного отрицания.

- Ты?Конечно, нет! – в голосе его послышались насмешливые нотки. – Я о твоем состоянии. Посейдон не послал бы сюда того, чья память цела и невредима. Любой болван, который помнит хотя бы половину из того, что когда-либо слышал о Госпоже Боли, скорей прыгнул бы в Бездну, нежели осмелился оказаться с ней лицом к лицу.

Откинувшись, Потерявший Память Герой задумчиво кивнул. Несмотря на снисходительный тон Цвално, в его словах имелся резон. По своей натуре Владыка Морей являлся эгоистичным божеством. Он едва ли взялся бы за восстановление памяти обычного смертного в обмен на такое простое дело, как доставка дара. С того момента, как амфора оказалась в его руках, трассонец ожидал чего-то подобного. Теперь, когда неизвестность перестала его мучить, он ощутил чуть ли не облегчение.

- Если встреча с Госпожой столь ужасна, почему все эти люди хотят её видеть? - разглядывая угрюмых просителей, Потерявший Память Герой не мог не заметить, что у всех них есть кое-что общее. – Они не испытывают страха из-за тех даров, что ей несут?

Усмехнувшись, Цвално окинул очередь полным презрения взглядом.

- И что же может потребоваться Госпоже от этих бедняг?

- Их страдания, разумеется! Поэтому её и называют Госпожой Боли, разве не так?

Цвално ухмыльнулся, но не стал ни соглашаться с его словами, ни опровергать их.

- Скоро сам увидишь, трассонец, - Убийца Милосердия указал вперед. Трое его товарищей, идущих впереди паланкина, только что вышли на большую открытую площадь, где находилось около дюжины мужчин в ярких кричащих плащах. Они скакали по мостовой, делая сальто вперед и назад, и напевали мрачную гортанную погребальную песнь, в которой Потерявший Память Герой не смог разобрать ни слова.

На противоположной стороне возвышались распахнутые врата центральной башни Дома у Ворот. За исключением этих странных акробатов, здесь не наблюдалось ни одного стражника, но посетители все равно не пытались зайти внутрь. Они просто стояли и ждали, лишь изредка бросая безучастные взгляды на брызжущих неистовой энергией артистов.

При виде этой сцены Потерявшего Память Героя охватило чувство печальной неизбежности – чувство, которое оказалось ему смутно знакомо. Иногда, когда эмоции других находили отклик в его собственных забытых воспоминаниях, он ощущал нечто подобное. Но трассонец даже не попытался разобраться, что же именно затронуло струны его души; тысячи раз в подобные моменты он пробовал восстановить прошлое в памяти, но результатом неизменно становились лишь ярость и отчаянье.

Возглавлявшие процессию Убийцы Милосердия направились прямиком к воротам, даже не извинившись перед скачущими вокруг акробатами. Но те едва ли нуждались в извинениях – более того, они тут же включили их в свое представление, проходя колесом между одетыми в доспехи стражниками и кувыркаясь под паланкином. Один из артистов взмыл в воздух и, пролетев над передними носильщиками, приземлился прямиком на ручки паланкина. Сидя на корточках, он уставился на трассонца безумными, налитыми кровью глазами, и пропел высоким нервическим голосом:

Потерявший Память Герой подался вперед, внимательно обдумывая слова акробата с безумными глазами. Опыт подсказывал ему, что на пути к любой более-менее значимой цели неизбежно приходится сталкиваться с головоломками, и, судя по всему, слова этого парня и являлись подобной загадкой. Он взвесил каждый элемент песни – башня, построенная руками, что тянутся от Нижних планов к Верхним, роза, растущая на болотах, неугасимое пламя…

- Разумеется! – отведя взгляд от акробата, трассонец уставился на Дом у Ворот. Его центральное здание один в один походило на голову в короне, боковые корпуса можно было принять за руки, а их угловые башни очень напоминали сжатые кулаки. - Дом у Ворот и есть Госпожа Боли!

Хихикнув, акробат качнул головой и запел:

Эта загадка оказалась еще проще предыдущей, и Потерявший Память Герой даже почувствовал легкое разочарование.

- Часто мне говорили отринуть надежду, когда путь приводил меня туда, где властвует тьма. Много раз меня уверяли, что там меня ожидает лишь боль и бесславная гибель. И все же каждый раз именно я был тем, кто возвращался к свету, держа в руках меч, обагренный черной дымящейся кровью, - отведя взгляд от акробата, трассонец увидел, что они практически добрались до поднятой решетки. – Тебе нужно что-то большее, чтобы напугать Потерявшего Память Героя.

На лице акробата возникла мрачная улыбка. Он открыл рот, намереваясь заговорить снова, но внезапно Цвално взмахнул рукой и, огрев его по голове древком копья, сбросил с носилок.

- Хватит болтать! – закатив глаза, он повернулся к Потерявшему Память Герою. – Не обращай на него внимания. Они заговаривают с каждым бедолагой, что мы приводим сюда. Его слова не имеют никакого значения.

Потерявшего Память Героя охватила ярость. Как он посмел помешать акробату произнести третью загадку?! Но, промолчав, он устремил взгляд на поднимавшегося на ноги артиста.

- Все имеет значение.

- Не здесь.

Посмотрев вперед, Потерявший Память Герой увидел, что они уже практически добрались до ворот огромной башни. Он ожидал, что Убийцы Милосердия остановятся у входа, предоставив ему отправиться в это мрачное место в одиночку, но они, не замедлившись, прошли внутрь. Их процессия оказалась в круглом внутреннем дворике, который окружали высокие угрюмые стены. На полу красовалась мозаика из серого базальта в виде некоего причудливого костяного узора, столь огромная, что трассонец так и не смог понять, что именно было на ней изображено. Вдоль стен стояли несколько отчаявшихся посетителей в сопровождении служителей в ярких плащах. В воздухе висел негромкий гул разговоров, всхлипываний и тихих слов утешения.

Двор, заднюю половину которого укрывал сводчатый навес, разделяла на две равные части ещё одна опускная решетка. Невероятно толстые прутья её покоились в огромных пазах в земле. Трассонец не мог даже представить себе существ, для удержания которых предназначалась эта решетка, но было совершенно очевидно, что нынешние обитатели этого места никогда ей не пользовались. Прутья покрывал слой ржавчины, и вокруг каждой ямы виднелось кольцо оранжевой шелухи.

Ворота были достаточно широки, чтобы эскорт, сопровождавший Потерявшего Память Героя, прошел через них, не нарушая строя. Задняя, укрытая навесом часть двора производила ещё более мрачное впечатление, чем передняя. Из глубин цитадели смотрели квадратные глаза дюжин окошек, и льющийся из них свет озарял множество потеков – следов от просачивающейся сквозь неисправную крышу воды. Воздух наполнял мерный гул официальных переговоров, который иногда прерывался громким воплем, доносящимся откуда-то из недр цитадели.

Когда глаза Потерявшего Память Героя привыкли к полумраку, он заметил, что здесь находилось куда больше народу, чем в передней части двора. Слева от него возле железной двери в длинной очереди стояли просители, терпеливо позволявшие кричаще одетым служителям посыпать их грязные головы пудрой. В самой глубине располагалась ещё одни железные ворота, перед которыми стоял на коленях дварф в цветастом плаще. Безумно завывая, он, несмотря на все попытки пытавшихся его удержать охранников, с силой колотил себя по голове. Неподалеку от него находились ещё двое мускулистых служащих, крепко держащих под руки стройную женщину в черной накидке. Она буравила яростным взглядом благожелательно выглядящего эльфа, который, стоя на безопасном расстоянии, что-то говорил ей успокаивающим голосом, разведя руки в стороны. За ним находилась ещё одна ведущая в глубины дворца железная дверь.

Возглавлявший процессию Потерявшего Память Героя Цвално прошел мимо этой группы и остановился. В пятнадцати шагах от него находился ещё один эльф, в чертах лица которого прослеживалось явное сходство с первым. Вместе с окружавшими его аляповато одетыми помощниками он разглядывал мужчину, который стоял с ошеломленным видом, высунув язык изо рта.

Цвално повернулся к Потерявшему Память Герою.

- Я договорюсь об аудиенции с Госпожой Боли. Ты жди здесь.

Когда Потерявший Память Герой кивнул в знак согласия, Убийца Милосердия направился к эльфу, и, протиснувшись сквозь ряды ярко одетых служителей, принялся что-то шептать ему на ухо. Проводив его взглядом, трассонец уставился на женщину в черной накидке, которая вместе с охранявшими её стражниками стояла возле его паланкина.

Разумеется, это обман. Наблюдая за женщиной, Потерявший Память Герой слышит каждое произнесенное Цвално слово. Убийце Милосердия это неведомо; лишь я знаю, что трассонец – Охотник, чьи уродливые маленькие уши, которыми его одарили боги, способны уловить даже вздох паука в углу.

- Это весьма необычный псих, Тивольд. Мадам Мок лично направила его к тебе, - Убийца Милосердия указывает на паланкин, но Потерявший Память Герой, хитроумный, как и всегда, делает вид, что не замечает этого. Он продолжает глядеть на женщину в черной накидке, словно она интересует его куда больше, чем обсуждение его судьбы. – Парень утверждает, что не помнит собственного имени.

Тивольд фыркает, даже не посмотрев в сторону Потерявшего Память Героя.

- Он отстоял в Очереди Спасения?

- А ты как думаешь? Я что, похож на того, кто готов проторчать тут дней двадцать?

Тивольд пожимает плечами.

- Выбирать тебе, - он отворачивается от Цвално. – Это, знаешь ли, не Тюрьма. Убийцам Милосердия следует ждать наравне с остальными.

- Да неужто? – вскидывается Цвално. – Как ты считаешь, фактол Лхар, случаем, не против показать мне разрешения на все эти благотворительные столовые, что вы наоткрывали по всему городу? Если там найдется хоть одна малейшая ошибка, можешь быть уверен – у нас ему в очереди стоять не придется!

Мягкие черты лица Тивольда искажает гнев. Он знает, что открытое проявление эмоций для высокопоставленного члена Мрачного Кабала – признак внутреннего несовершенства, говорящий о том, что тот и сам вскоре будет готов к Безысходному Отступлению, но ничего не может с собой поделать. Убийцы Милосердия с их слепой приверженностью к «правосудию» и «порядку» являются наихудшими из Заблуждающихся. Они не только считают, что в Мультивселенной имеется смысл – они убеждены, что их долг состоит в том, чтобы навязать этот смысл всем остальным.

Конечно, истина состоит в том, что смысла нет ни в чем, и в особенности – в Мультивселенной. Но попробуй скажи об этом Убийце Милосердия – и следующие десять лет проведешь на Стойке Просветления, оборудованной самовосстанавливающимися зарядами Осмеяния. И, когда ты наконец выйдешь наружу, то будешь столь же безумен, как Цвално и его братья. Поэтому лучше в спор не вступать. Спор подразумевает под собой наличие смысла, а будучи Фактором Крыла Искупления Психиатрической Лечебницы Дома у Ворот, Тивольд повидал достаточно безумцев, чтобы знать, чем грозит попытка допустить вероятность существования такой вещи, как смысл. Взмахом руки эльф вверяет находящегося перед ним безумца заботам двоих помощников и разворачивается к Убийце Милосердия.

- Хорошо, Цвално. Опиши состояние своего подопечного. Одна лишь потеря памяти едва ли привела бы его в камеру Лечебницы.

- Не волнуйся, он действительно псих. Начать с того, что он ищет Госпожу Боли. Утверждает, что у него для неё дар от Посейдона.

- Правда? – впервые фактол Искупления кидает взгляд на новоприбывшего. – Продолжай.

Несомненно, Потерявшему Память Герою чрезвычайно сложно скрывать свой гнев, пока Цвално, едва сдерживая смех, рассказывает о том, как мадам Мок обманом отправила трассонца в Дом у Ворот под предлогом встречи с Госпожой Боли. Даже когда Убийца Милосердия, забавляясь, описывает, как ей удалось убедить его нанять для этого путешествия паланкин и сопровождающих, он никак не реагирует. Он слишком умен, чтобы поддаться ярости, которая, несомненно, сжигает его изнутри. Он сохраняет полную невозмутимость. И, пока Цвално хихикает над предположением своего пленника, что ждущие снаружи бедолаги пришли сюда, чтобы предложить свои страдания Госпоже Боли, трассонец ничем не выдает, что его уродливые маленькие уши ловят каждое произнесенное им слово. Опираясь подбородком об руку, он продолжает рассматривать женщину в черной накидке. Он настолько хорошо владеет собой, что щеки его даже не окрашивает румянец гнева.

Хотя голова женщины и находилась в тени, трассонец заметил, что черты её лица были изящными и привлекательными, но не столь заостренными, как у эльфов. Её черные длинные волосы свободно струились по плечам, словно волнистый поток тьмы, текущий из самой Бездны. Её лицо с большими темными глазами, аккуратным носиком и маленькими пухлыми губками было весьма миловидным, однако миловидность эта скорей контрастировала с мрачным очарованием её облика, нежели подчеркивала его.

Когда женщина повернула голову и её взгляд устремился на Потерявшего Память Героя, тень, что скрывала её лицо, сдвинулась вместе с ней. Трассонец понял – что бы ни отбрасывало эту тень, оно находлось явно не в Сигиле. Скорее всего, эта женщина являлась тифлингом, плодом союза человека и… ну, кого-то другого; ещё в Арборее Потерявший Память Герой уяснил, что вопросов лучше не задавать. Хотя тифлинги сильно отличались друг от друга, всех их объединяла вспыльчивость и трепетное отношение к вопросам своего происхождения.

- На что уставился, красавчик? Хочешь поцеловать меня? – женщина послала ему воздушный поцелуй. – Последний шанс, пока они не заперли нас, да?

Сопровождавший её эльф сделал шаг вперед.

- Джейк, хватит. Разве не из-за этого ты сюда и попала?

Джейк безразлично пожала плечами, не отводя взгляда больших глаз от Потерявшего Память Героя.

- Что изменится, если мы поцелуемся, Тессали? Он ведь уже мертв, да?

- На твоем месте я бы не был так уверен.

Спрыгнув с носилок, Потерявший Память Герой легко, как перышко, приземлился на серый пол и направился к тифлингу. Сопровождавшие его Убийцы Милосердия попытались было преградить ему дорогу, но он прошел мимо них, не удостоив даже мимолетным взглядом. Во время свершения любого великого подвига герою всегда приходится сталкиваться с испытаниями силы воли или интеллекта, и что-то в поведении Джейк подсказывало ему, что она является одним из таких испытаний.

- Я одолел Гидру Трассоса и поборол Гебронского Крокодила, уничтожил Абудрийских Драконов и сражался с другими врагами, чье число слишком велико, чтобы их называть. И каждый раз именно я покидал поле боя живым.

- Или ты так думаешь, - Джейк одарила его кокетливой улыбкой. Взгляд её темных глаз скользнул по его закованному в доспехи телу. – Жаль, что человек вроде тебя считает, что он жив, - она повернулась к Тессали. – Печальное, печальное заблуждение, разве нет?

Потерявший Память Герой нахмурился, но не замедлил шаг. Арборея являлась местом, полным страсти и энергии, где жизнь представляла собой вечный праздник, а смерть – его неизбежный, но оттого не менее ненавистный финал. Он никогда не встречал того, кто бы считал этот процесс печальным заблуждением, и теперь не мог решить, принадлежит ли она к какой-то странной фракции смертопоклонников или же просто страдает от некого порожденного планами безумия.

Присматривавший за тифлингом эльф, Тессали, схватил трассонца за руку.

- Тебе нельзя подходить ближе. Она – одна из…

Потерявший Память Герой стряхнул с себя его ладонь.

- Если жизнь и является заблуждением, то уж точно не печальным, - он не отводил взгляда от Джейк. – И, если ты будешь настолько любезна, что поведаешь мне третью загадку Дома у Ворот, я надеюсь пребывать в этом заблуждении даже после того, когда встречусь с Госпожой Боли.

Откинув голову назад, Джек разразилась сухим, жестким смехом, от которого у трассонца по спине пробежал холодок. Однако он не дрогнул и не отступил.

- Третья загадка Дома у Ворот? – хихикнула Джейк. – Мертвецы входят внутрь и мертвецы выходят наружу, и все они такие же психи, как и ты! Теперь мы поцелуемся, да?

Потерявший Память Герой сразу же понял, что загадка тифлинга, которая, в отличие от первых двух, не была облечена в поэтическую форму, являлась вовсе не тем, что он искал. И все же он заколебался, пытаясь решить, как пройти это испытание. Следовало ли ему проявить мужество, приняв предложение Джейк, или же решимость и отказаться от поцелуя?

Воспользовавшись паузой, Тессали шагнул между Потерявшим Память Героем и тифлингом.

- Назад! Она – одна из Опасных Безумцев!

- Я? – Джейк усмехнулась. – Разве это я цепляюсь за свои заблуждения, словно за материнский сосок?

С этими словами она подалась вперед, и зрачки её темных глаз превратились в продолговатые бриллианты. Потерявшему Память Герою показалось, что он заметил пару иглообразных клыков, выглядывающих из-под её верхней губы, но в ту же секунду стражники с силой рванули её назад, и её рот резко захлопнулся. Отшатнувшись, Тессали развернулся, потирая шею, словно до сих пор ощущал на коже её горячее дыхание.

Джейк перевела взгляд на трассонца, её зрачки постепенно вновь приняли круглую форму. Одарив его провоцирующей улыбкой, она провела языком по темно-бордовым губам.

- Иди ко мне. Пройдет немало времени, прежде чем тебе представится возможность поцеловать женщину, нет?

- Нет, - теперь ему стало окончательно ясно, что испытанию подверглась его решимость. – В Трассосе достаточно женщин, и я выберу себе любую из них после встречи с Госпожой Боли.

И снова Джейк, откинув голову назад, издала сухой смешок.

- Ты не решил третью загадку, нет? Госпожу Боли, тут её ты не найдешь! Это Дом Психов, понимаешь? Ты и я, мы их пленники!

Потерявший Память Герой нахмурился.

- Похоже, именно ты пребываешь в заблуждении. Я решил Первую Загадку, и Вторую тоже, и я своими глазами видел подданных Госпожи, желающих принести ей в дар свою боль.

- Шатающиеся Мертвецы, да, надеются на соломенную подстилку и миску каши, пытаются отсрочить переход на следующую стадию, дурачье! - Джейк обмякла, повиснув на руках охранников. – Хорошо бы и мне сейчас быть там, среди них, да и тебе тоже – но мы здесь, пленники Мрачного Кабала, и нас не выпустят, пока мы не станем такими же психами, как они, да?

Потерявший Память Герой замотал головой.

- Нет! Это дворец Госпожи Боли!

- Ну разумеется, - проворчал Цвално. Убийца Милосердия уже шагал обратно к нему. Сбоку от него шел Тивольд, сопровождаемый дюжиной помощников, взирающих на трассонца расширенными глазами. – Разве я похож на того, кто способен нарушить приказ? Ты сам слышал, что мадам Мок велела отвести тебя прямиком к Госпоже Боли.

Ничего не ответив, Потерявший Память Герой окинул Убийцу Милосердия настороженным взглядом, и Цвално напрягся. И все же столь убедительна была игра трассонца, что даже Тивольд, который завлек за железные двери, ведущие в темные недра здания, многие тысячи безумцев, хитроумием не уступающих иным демонам, не понял, что их гость уже давно разгадал эту ложь. Эльф сделал шаг вперед, поднимая серую полотняную накидку, принесенную одним из его помощников из лечебницы.

- Это – Церемониальная Мантия Боли, - Тивольд встряхнул её, и взгляду открылось множество ремней, цепей и поясков, прикрепленных к её рукавам и талии. – Прежде чем увидеть Её Светлость, ты должен снять доспехи и облачиться в неё.

Цвално подал знак остальным Убийцам Милосердия, и они слегка придвинулись к Потерявшему Память Герою. Костяшки их сжимающих древки копий пальцев побелели. Широко распахнув глаза, трассонец перевел взгляд на тифлинга, которая, подмигнув, одарила его кривой улыбкой.

- Может, сейчас поцелуемся, да?

Рука Потерявшего Память Героя потянулась к рукояти меча.

Убийцы Милосердия опустили копья, но Тивольд, резким взмахом руки велев им остановиться, подался вперед.

- Что насчет Третьей Загадки? – спросил эльф. – Разве ты не хочешь её услышать?

Пальцы Потерявшего Память Героя замерли, так и не коснувшись меча.

- Да. Ты её знаешь?

- И тогда ты сменишь свой доспех на Церемониальную Мантию?

- Конечно, - Потерявший Память Герой кинул взгляд на Убийц Милосердия, которые, будучи абсолютно уверенными в своем превосходстве, едва удерживались от ухмылок. – Если это правильная загадка.

Лицо Тивольда приобрело задумчивое выражение, и, хотя Потерявший Память Герой давно знал о том, что третьей загадки у эльфа нет, он был слишком хитёр, чтобы себя выдать. Так и не дождавшись, пока эльф заговорит, он стиснул рукоять меча.

- Так ты знаешь загадку или нет?

- Конечно, - поспешно произнес Тивольд. – Утром я хожу на четырех ногах, днем – на двух, а вечером – на трех.

Столь простой была эта загадка, что Потерявший Память Герой даже не стал утруждать себя ответом. Он обнажил клинок и, прежде чем остальные Убийцы Милосердия успели его остановить, приставил его к шее Цвално.

- Я заплатил немалые деньги в Зале Информации и желаю увидеть Госпожу Боли! Немедленно отведите меня к ней!

Не проявляя никакого беспокойства о судьбе своего товарища, соратники Цвално шагнули вперед и атаковали. Наконечники их острых стальных копий ударились о бронзовую броню, но, разумеется, не нанесли никакого урона. Доспех Потерявшего Память Героя был выкован самим богом Гефестом, и, пока он его носил, ему не могло повредить ни одно оружие; направленные в шею острия сломались о наплечники, а другие разбились о нагрудную пластину.

Проскользнув между древками двух ближайших копий, Потерявший Память Герой бросился на держащих их воинов. Он рубанул мечом по защищенной броней груди одного из них и, резко сменив направление движения, достал второго обратным ударом. Его выкованный из звездного металла клинок прошел через их доспехи, словно сквозь ткань. Получив глубокие раны, оба Убийцы вскрикнули и упали на колени. Из пробоин в броне хлынула кровь.

К этому моменту Потерявший Память Герой уже стоял вне круга, прямо за спинами их товарищей. Опустив клинок, трассонец описал им дугу, глубоко рассекая бедра двух других Убийц Милосердия. И снова его рожденная звездами сталь разрезала их доспехи, не встречая сопротивления; они одновременно рухнули на землю, завопив больше от ужаса, нежели от боли.

Трассонцу едва хватило времени на то, чтобы поднять меч, когда на него стеной из бронированной плоти обрушились Цвално и трое других стражников. Потерявший Память Герой не стал отражать их атаку. Вместо этого он припал к земле и, бросившись вперед, взмахнул мечом параллельно мостовой. Его клинок глубоко рассек голени двоих нападающих. Сделав кувырок, Потерявший Память Герой вскочил на ноги за спинами оставшейся пары противников и огрел ближайшего из них по шлему рукоятью меча. Потеряв сознание, тот упал.

Цвално развернулся, стискивая копье.

Взмахом клинка трассонец отсек ему руку, а затем пинком отправил Убийцу Милосердия в полет. Ранение, нанесенное Потерявшим Память Героем Цвално, было весьма серьезным, однако он запретил себе переживать об этом. Этот тупица добровольно решил сделаться инструментом обмана. Возможно, в будущем Цвално дважды подумает, прежде чем помогать мадам Мок выставлять на посмешище тех, кто приходит к ней за помощью.

Потерявший Память Герой обвел Убийц Милосердия взглядом. Хотя ни одна из ран не являлась смертельной, все они, кажется, были слишком шокированы тем, с какой скоростью он с ними расправился, и более не представляли собой угрозы. Трассонец повернулся к Тивольду, который, разинув рот, разглядывал лежащих на земле бойцов.

- У меня тоже есть загадка для тебя, эльф.

- Ты не сказал, что он – один из Опасных! – воскликнул Тивольд, с гневом уставившись на стонущего Цвално. Эльф отступил назад, вцепившись в Церемониальную Мантию Боли, словно в щит, и посмотрел на Тессали. – Он в твоей юрисдикции, брат.

Тессали смерил брата сердитым взглядом, но быстро приказал:

- Очистить двор!

Эльфы и их служители принялись осторожно отступать к железным дверям, которые вели в глубины лечебницы. Охранники Джейк также двинулись назад, потащив за собой свою отбивающуюся подопечную.

- Подождите! – воскликнул Потерявший Память Герой. – Все, что мне надо – это ответ!

Проигнорировав его, Тессали добрался до железной двери и распахнул её.

- Приведите метателей сетей и насылателей сна! – его голос эхом разнесся по длинному и темному каменному коридору. – Быстро! У нас тут вооруженный Опасный, и он знает, как обращаться с оружием!

Из-за двери послышались отдаленные и полные тревоги возгласы. Потерявший Память Герой сердито выругался.

- Во имя молний Зевса, да что с вами, люди? Просто скажите мне, как найти Госпожу Боли, и я уйду!

- Я помогу тебе, да? – окликнула его Джейк. – Ты только не оставляй меня здесь!

- Тихо! – один из стражников отвесил ей пощечину, и они принялись затаскивать её в дверной проем.

Но не успели они перейти через порог, как Потерявший Память Герой заметил, что зрачки Джейк сузились. Один из охранников с криком отдернул руку, по которой струилась кровь. Его конечность начала стремительно опухать. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но внезапно глаза его закатились и он замертво рухнул на пол, устремив невидящий взгляд наверх.

Джейк развернулась ко второму стражнику и оскалилась. Из-под её верхней губы виднелись острые клыки. Охранник мудро отпустил её и упал. Рассмеявшись, тифлинг послала ему воздушный поцелуй и, не обращая внимания на Тессали, который, дрожа, выглядывал из-за железной двери, бросилась к Потерявшему Память Герою.

- Пошли, ты и я, мы покинем это место вместе, - её сузившиеся глаза все ещё напоминали бриллианты, а по подбородку тянулись две струйки темной крови. – Потом я покажу тебе, как найти Госпожу Боли, да?

Потерявший Память Герой ответил не сразу. Сперва он очистил и убрал в ножны свой меч и обвел взглядом раскинувшуюся перед ним картину кровавой бойни. Почему столько людей предпочли вступить с ним в битву, лишь бы не отвечать на простой вопрос о Госпоже Боли? Так и не придумав никакого разумного объяснения, он неохотно посмотрел на Джейк и кивнул.

- Хорошо, мы заключили сделку, - подняв амфору, которую его впавшим в панику носильщикам хватило ума оставить на земле, он повернулся к выходу. – Кажется, мне не помешает провожатый.

ПЫЛЬНЫЕ

Как Джейк получила этот кровоточащий порез, что пересекает её бедро, я не знаю. Не знаю я и то, почему они с трассонцем, тяжело дышащие, оказались в этом заросшем черной и спутанной бритвенной лозой тупике в окружении толпы до зубов вооруженных гитиянки. Все, что мне известно – в тот момент, когда они покинули Дом у Ворот, тело тифлинга вспыхнуло серебряной аурой облегчения, а я не в силах смотреть на то, как один из моих горожан испытывает радость. Их чувства – это вспышка за моими глазами, разгорающаяся сырым, искрящимся огнем – сияющая пытка, похожая на вонзающееся в мозг лезвие топора – а затем я не вижу ничего, кроме ярких мигающих звезд. Эта светящаяся слепота - моя слабость. Ложное пламя, великолепное пылающее видение, которое вспыхивает и пропадает, оставляя после себя лишь очертания силуэтов, что от его исчезновения кажутся ещё черней. Именно так я и упустила из виду Потерявшего Память Героя и его проводницу.

Когда мое зрение восстановилось, я обнаружила их в этом безвыходном положении, задыхающихся и обшаривающих взглядом твердые стены в поисках выхода. Каждую забаррикадированную дверь и забитое окно скрывало множество побегов бритвенной лозы, и даже Потерявший Память Герой прекрасно понимал, что не стоит даже думать о том, чтобы по ним вскарабкаться. За глянцевитыми черными листьями таились волнистые стволы, грани которых остротой не уступали клинкам, и заросли эти были столь густы, что протиснуться сквозь них не имелось никакой надежды. Из ловушки был только один выход. Положив амфору на землю, трассонец обнажил клинок и повернулся к своим противникам.

Гитиянки напоминали эльфов, ступивших на темную дорожку. Их изящные и худощавые лица отличались резкими, деформированными чертами, кожа имела песочно-желтый оттенок, а глаза сияли, словно отполированные угольки. Их серые губы искажали ухмылки, обнажающие клыки, а маленькие плоские носы практически терялись на лицах. Все семеро были одеты в темные вычурные нагрудники и высокие продолговатые шлемы, а в руках сжимали двуручные мечи с зазубренными лезвиями. Их кожу унизывали кольца и золотые цепочки – свидетельства того, что они являлись более жестокими и умелыми бойцами, чем все те, кто с радостью сорвал бы эти украшения с их мертвых тел.

- Нам с вами… нечего делить, - Потерявший Память Герой никак не мог отдышаться после долгой пробежки от Дома у Ворот. – Отступите, и я… не причиню вам вреда.

- Тессали сказал, что вы двое – из его психов, - усмехнулся самый высокий из гитиянки. – Предлагаю тебе пойти с нами по доброй воле. Живыми вы стоите больше, чем мертвыми.

От такой неприкрытой наглости Потерявший Память Герой скрипнул зубами, но сдержался, ища способ избавиться от этих семерых, не привлекая внимания. Звон сталкивающихся клинков наверняка будет услышан теми отрядами, что сейчас обшаривают Улей в их поисках, и тогда прольется ещё больше крови.

Трассонец тяжело вздохнул.

- Хорошо. Кажется, нас поймали, - перевернув меч, он взял его за лезвие и протянул его им рукоятью вперед, одновременно отступая на шаг. – У меня нет желания вступать с вами в бой.

Гитиянки поспешно отшатнулся назад.

- Не так близко, болван, - он указал на землю. – Бросай сюда свою зубочистку.

- Как пожелаешь, - остановившись, Потерявший Память Герой аккуратно положил меч в грязь. Хотя трассонцу претило так обращаться со своим оружием, он надеялся, что этот поступок развеет подозрения гитиянки. Если ему удастся взять их предводителя в заложники, то, возможно, эту ситуацию можно будет разрешить бесшумно и не проливая крови.

- Мы сдаемся.

- Сдаемся? – насмешливо воскликнула Джейк. Она стояла за спиной Потерявшего Память Героя, поэтому он не имел возможности видеть, что он делает. – Ну уж нет!

- Магия! – одновременно вскричали трое гитиянки и бросились к тифлингу.

Проклиная нетерпеливость Джейк, Потерявший Память Герой крутнулся на каблуках и пнул первого воина в бок. Броня защитила того от переломов, но удар оказался достаточно силен, чтобы он отлетел назад, врезавшись во второго гитиянки, которого, в свою очередь, отбросило глубоко в заросли бритвенной лозы. Обогнув их, третий боец взмахнул иззубренным клинком, целясь в тифлинга. Протянув руку, трассонец сгреб его за воротник и отшвырнул в сторону.

Шлем гитиянки ударился о землю с глубоким металлическим звоном. Стоявшая в двух шагах поодаль Джейк подкинула в воздух комок необработанной шерсти, бормоча зловеще звучащие строфы заклинания. Прежде чем Потерявший Память Герой успел обернуться к оставшимся противникам, в спину ему синхронно ударили четыре массивных меча. Врезавшись в выкованную богом броню, клинки разлетелись на части, но он все равно не смог устоять на ногах. Трассонец упал на живот, ощутив на губах вкус едкой грязи Сигила.

Внезапно шум боя зазвучал отдаленно и приглушенно. На краткий, очень краткий миг Потерявший Память Герой испугался, что магия Гефеста все же не смогла его защитить. Но трассонец моментально осознал, что дело было совсем не в этом. Вскочив на ноги, он оказался лицом к лицу с четырьмя изумленными гитиянки, сжимающими в ладонях рукояти сломанных мечей.

Судя по всему, они что-то кричали друг другу, но все звуки, что раздавались сейчас в аллее, казались не громче жужжания мухи. Очевидно, это и являлось результатом сотворённого Джейк заклинания.

Не поддавшись соблазну кинуть взгляд на меч, который все ещё лежал на земле за спинами его противников, Потерявший Память Герой бросился вперед. Предводитель гитиянки, отпихнув своих соратников в сторону, отступил. Оставшиеся трое воинов атаковали трассонца, но их покрытые выщербинами клинки отскакивали от его наручей и наплечников, не причиняя никакого вреда. Одного из них Потерявший Память Герой ударил локтем под подбородок, и тот упал; схватив другого за горло, он пережал ему сонную артерию, и он последовал за своим товарищем. Перехватив руку третьего во время замаха, он выдернул ему сустав из плеча. Последний из атакующих рухнул на землю, распахнув рот в крике, заглушенном магией Джейк.

Несмотря на скорость, с которой Потерявший Память Герой расправился с врагами, ему так и не удалось добраться до своего клинка – предводитель гитиянки уже успел поднять его с земли. Трассонец промедлил - даже созданные богом доспехи не смогут защитить его от удара меча из звездного металла. Посмотрев на Джейк, он увидел, что она с окровавленным кинжалом в руках склонилась над воином, которого он сбил с ног. На расстоянии трех шагов от неё другой гитиянки, запутавшийся в зарослях бритвенной лозы, изо всех сил извивался и дергался, с каждым движением увязая все сильней. Кровь сочилась из ран, которые покрывали практически все не защищенные броней участки его тела. Ещё один гитиянки, тот самый, чей шлем издал столь громкий гул, когда трассонец отшвырнул его в сторону, медленно поднимался на колени, тряся головой.

Потерявший Память Герой с силой ударил его по голове, и воин вновь рухнул на землю, лишившись сознания. Забрав из его обмякших рук меч, трассонец развернулся, рефлекторно вскидывая клинок, чтобы отбить удар — удар, которого не последовало.

Похоже, предводителя гитиянки своя собственная безопасность волновала куда больше, чем судьба соратников. Он не стал испытывать судьбу и атаковать. Стоя в трех шагах поодаль, он яростно пинал своих воинов по шлемам, чтобы заставить их встать на ноги. Подняв меч в защитную позицию, Потерявший Память Герой двинулся вперед. Гитиянки отступил на несколько шагов и, остановившись, перетек в боевую стойку. Хотя меч из звездного металла был легким, как перышко, он держал его обеими руками – верный признак того, что в бою он привык полагаться больше на силу, чем на мастерство.

Не доходя до него двух шагов, Потерявший Память Герой остановился, притворяясь, что не замечает разбросанных вокруг тел павших бойцов. С улыбкой он взмахнул тяжелым клинком, отдавая салют. Предводитель бросился вперед, чтобы застать своего противника врасплох. Дав ему время приблизиться, трассонец высоко вскинул меч, блокируя атаку. Ухмыльнувшись, увешанный золотом воин обрушил на него удар, вложив в него весь свой вес.

Потерявший Память Герой оставался на месте, пока их оружия не соприкоснулись, а затем плавно скользнул в сторону, позволив мечу из звездного металла перерубить клинок грубого оружия, которое он держал в руках. Не ожидавший этого предводитель гитиянки шатнулся вперед, и, споткнувшись о тело одного из своих соратников, рухнул на колени. Не теряя времени, Потерявший Память Герой обрушил рукоять сломанного меча на незащищенную шею воина. Обмякнув, тот упал.

Подобрав свой меч, Потерявший Память Герой краем глаза заметил Джейк. Развернувшись, он увидел, что она склонилась над лежащим гитиянки. Поставив ногу на его выбитое плечо, она приподняла его голову за пучок грубых волос. Прежде чем трассонец успел понять, что происходит, она потянулась к шее воина свободной рукой и хладнокровно полоснула по ней кинжалом.

- Джейк! – воскликнул Потерявший Память Герой. – Ты что творишь?

Разумеется, из его рта не вылетело ни звука – заклинание ещё не развеялось, и аллею окутывала тишина. Перейдя к следующему гитиянки, Джейк сгребла его за волосы и потянула вверх.

Бросившись к ней, Потерявший Память Герой схватил её за руку. Джейк развернулась к нему столь стремительно, что на миг он подумал, будто она собирается на него напасть, но она лишь склонила голову, одарив его невинной улыбкой. По его спине пробежал холодок. Указав на окровавленный клинок, он покачал головой, чтобы объяснить ей – в убийстве врагов не было никакой нужды. Тифлинг надула нижнюю губу, но все же убрала клинок за пояс, не озаботившись тем, чтобы вытереть с него кровь.

Трассонец отпустил её, а затем заметил, что четверо воинов уже лежали с перерезанными глотками. Пятый безжизненно висел в зарослях бритвенной лозы, между его глаз торчала рукоять причудливо украшенного метательного ножа.

При виде этой картины бессмысленного кровопролития на Потерявшего Память Героя нахлынула дурнота. Очистив клинок, он убрал его в ножны, затем взял амфору и повернулся, готовясь покинуть это место, но, увидев, чем была занята Джейк, застыл на месте.

Стоя неподалеку, тифлинг пилила шею предводителя сломанным мечом одного из гитиянки. Он был последним – от другого выжившего она уже успела избавиться.

Потерявший Память Герой замер, не в силах поверить собственным глазам. Её предыдущие действия вполне могли объясняться горячкой боя; имелся определенный резон в том, чтобы избавиться от выбывших из строя врагов, чтобы те не смогли вновь вступить в схватку, но это – это являлось чистой воды убийством. Отставив амфору в сторону, трассонец схватил Джейк за запястье и вырвал у неё из рук окровавленный меч.

- Ты помешанная!

С его губ сорвался лишь приглушенный шепот. Проделав окровавленными пальцами несколько стремительных пассов, Джейк подняла взгляд на Потерявшего Память Героя. Её черные округлившиеся глаза были широко распахнуты, а рот в изумлении принял форму маленькой буквы О. На её скрытом тенью лице это выражение выглядело как пародия на невинность, нежели сама невинность, и, судя по всему, ни угрызений совести, ни раскаяния она не испытывала.

Тифлинг указала на павших гитиянки.

- Думаешь, это я их убила, да?

- А кто же еще? - внутренности Потерявшего Память Героя скрутил спазм, и его охватило болезненное ощущение, что, выбрав Джейк своей провожатой, он совершил ужасную ошибку. – Тессали был прав. Тебе самое место в запертой камере.

Тень, укрывавшая лицо тифлинга, стала гуще.

- Мне? Это я, что ли, считаю, что Госпожа Боли живет в доме психов, а? – крутнувшись на каблуках, Джейк направилась в тупик, которым оканчивалась аллея, прихрамывая из-за раны на бедре, полученной во время первой схватки с гитиянки. – Ты ничего не знаешь!

Потерявший Память Герой обвел взглядом мертвых гитиянки.

- Я знаю, что от этих воинов не исходило угрозы, - резко произнес он. – Не было причин их убивать.

- Была причина – хорошая причина, - остановившись в конце переулка, Джейк одарила его улыбкой. – Кроме того, жизнь – лишь иллюзия.

- Иллюзия или не иллюзия, нет никакой славы в том, чтобы убить беспомощного врага, - Потерявший Память Герой смерил её суровым взглядом. – Лучше позволить им жить, чтобы они смогли разнести весть об этой битве и восславить наши имена.

- Ха! Слава – это заблуждение.

- Для тех, кому ее не достается – возможно, - подняв амфору, трассонец махнул рукой в сторону выхода. - Пошли. Ты обещала отвести меня к Госпоже Боли.

- Нет. Лучше спрятаться тут, - Джейк указала в конец переулка, где заросли бритвенной лозы были столь густы, что полностью скрывали стены зданий. – Если кто-то услышит шум драки и заявится сюда, ему и в голову не придет искать нас там.

Трассонец нахмурился.

- Нет смысла тянуть время. Если ты мне солгала…

Джейк подняла руку.

- Я не тяну время, - она указала на гитиянки. – Мы не должны попадаться на глаза. Охотники за головами, они уже ищут нас по всем улицам и переулкам Улья, да? Но они не ожидают обнаружить нас здесь. Лучше подождать, ты сам увидишь – но поспеши!

Решив, что тифлинг-убийца имеет куда больше опыта в такого рода делах, Потерявший Память Герой неохотно кивнул. Он принялся резать бритвенную лозу, а Джейк с помощью зазубренного меча одного из гитиянки отодвигала надрубленные побеги в сторону. У них ушло совсем немного времени на то, чтобы расчистить в зарослях небольшую нишу. Затем, затащив амфору внутрь, они залезли туда и придвинули ветви обратно. Здесь едва хватало места, чтобы усесться, плотно прижавшись друг к другу, чтобы не касаться стеблей окружающих растений. Неяркий свет пятнами струился сквозь переплетения ветвей.

Трассонец понимал, что их убежище не выдержит пристального осмотра, но он уже провел в Сигиле достаточно времени и знал, что его обитатели стараются держаться подальше от бритвенной лозы; если кто и захочет изучить поле боя, последнее место, где он станет искать победителей – это в зарослях покрытых черными листьями побегов.

С помощью меча Потерявший Память Герой проделал небольшое смотровое отверстие.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джейк.

- С этим мне далеко не уйти, - тифлинг указала на свое раненое бедро. – А, если ты станешь мне помогать, люди заметят это и позовут метателей сетей Тессали, да?

Трассонец кивнул.

- Полагаю, это так.

Метатели сетей атаковали их в тот миг, когда они пробирались сквозь Очередь Спасения, стремясь убраться подальше от Дома у Ворот. Их сети из переплетенной стали оказались удивительно эффективными; когда они обвивались вокруг тела жертвы, метатель тянул за одну из нитей, и петля затягивалась, приматывая руки пленника к телу. И, несмотря на свою зачарованную броню, Потерявший Память Герой все же попался в эту ловушку. Его бы непременно притащили обратно к Тессали, если бы не помощь Джейк, которая создала облако вонючего магического газа, мгновенно вызвавшего дурноту у всех, кто оказался в области его действия. Стоявшие в Очереди Спасения горожане тут же заметались в поисках укрытия, и, воспользовавшись поднявшимся переполохом, двое беглецов покинули Мраморный район, а затем углубились в переулки, чтобы избежать поисковых партий Дома у Ворот. Если бы по пути онине наткнулись на отряд гитиянки-охотников за головами, то, вполне возможно, им бы и вправду удалось беспрепятственно выбраться из Улья.

Заметив, что Джейк даже не пытается остановить кровь, Потерявший Память Герой указал на её рану.

- Разве тебе не следует что-нибудь предпринять?

Взгляд темных глаз Джейк по-прежнему был устремлен на её ногу. Со странным возбуждением она наблюдала, как из пореза струится алая жидкость.

- Зачем?

Потерявший Память Герой закатил глаза.

- Чтобы ты не скончалась от кровопотери до того, как я увижу Госпожу Боли.

Вытащив кинжал, он принялся резать ткань её штанов. Пока он этим занимался, в переулке зазвучали негромкие голоса. Выглянув наружу, Потерявший Память Герой увидел, что из-за угла появилась толпа нечесаных детишек, тащивших телегу с разболтанными колесами. Судя по всему, ни одному из них не исполнилось больше восьми или девяти лет от роду, хотя из-за худобы и глубоко запавших глаз судить об этом было сложно.

Когда они увидели мертвых гитиянки, старший из них – по крайней мере, если судить по росту – поднял руку, останавливая отряд. Пробежавшись по окрестностям беглым взглядом, он отослал одного из своих товарищей ко входу в переулок. Остальные же вслед за ним двинулись к трупам.

Когда они приблизились, Потерявший Память Герой увидел, что на их лицах нет ни тени страха или отвращения. Самый молодой из них, беспризорник с вымазанным сажей лицом, рост которого едва ли превышал длину меча трассонца, с гордой улыбкой шагал рядом с предводителем.

- Вишь, Паук? – лишь по голосу Потерявший Память Герой понял, что это была девочка. – Я сказала те, что они побегли сюда. Я слышала звон!

- Ага, отличная работа, Салли, - Паук окинул настороженным взглядом тупик, которым оканчивался переулок, внимательно всматриваясь в каждое забитое досками окно и затянутый лозой дверной проем. – Но хотелось бы знать, что произошло с тифлингом и её дружком. Им может не понравиться то, что мы обираем их добычу.

При мысли о детях, занимающихся грабежом мертвых, Потерявшего Память Героя охватила дурнота, и он начал подниматься на ноги. Схватив его за руку, Джейк покачала головой. Трассонец неохотно сел и продолжил наблюдать. Когда Паук понял, что никто не собирается им мешать, то махнул рукой, указывая на трупы.

- Займемся ими! И зубы проверять не забывайте.

Используя меч гитиянки, он и ещё один мальчик высвободили тело застрявшего в зарослях бритвенной лозы воина, а затем все они дружно принялись раздевать мертвецов. Они забрали их броню и оружие, а затем ботинки, кошельки и даже нижнее белье. Они сорвали кольца с их пальцев, вырвали сережки из мочек ушей и штифты из носов, они выбили им зубы и раскололи их, они откромсали грубые волосы гитиянки, пригодные для плетения веревок; молодая Салли даже срезала татуировку со змеей с руки предводителя, объяснив своим взиравшим на это с отвращением товарищам, что получит за неё не меньше двух медяков. Наконец бродяги загрузили телегу, не забыв припрятать самые ценные вещички в своих обносках. Тела павших воинов остались лежать на мостовой, обнаженные и ещё более искалеченные, чем прежде.

Внутренности Потерявшего Память Героя завязались узлом от ужаса и жалости. Он провожал детей взглядом, пока их повозка не скрылась за углом.

- Что же это за место? – он повернулся к Джейк, пытаясь найти хоть тень эмоции на её скрытом мраком изящном лице. – Неужели я нечаянно прошел сквозь портал и оказался в Бездне?

- Не будь глупцом, - подхватив его под локоть, Джейк одарила его кокетливой полуулыбкой. – Ты бы сразу понял, окажись ты в Бездне. Это всё ещё Сигил.

- Этого-то я и боялся, - покачав головой, Потерявший Память Герой принялся раздвигать ветви бритвенной лозы, чтобы выбраться наружу. – Я больше не в силах здесь оставаться. Отведи меня к Госпоже Боли.

Джейк потянула его вниз, заставив опуститься обратно на колени.

- Терпение. Эти тела, они стоят семь медяков. Дети доложат о них, и наш экипаж скоро подъедет. Пока мы ждем, можешь рассказать о себе, да? Кто ты и зачем хочешь сразиться с Госпожой Боли?

- С чего ты взяла, что я собираюсь с ней сражаться?

Тифлинг пожала плечами.

- Не имеет значения. Ты все равно проиграешь.

- Я лишь пытаюсь доставить ей дар, - Потерявший Память Герой указал на амфору. – Почему это должно её оскорбить?

- А с чего ты взял, что все так и будет? – парировала Джейк. – А теперь расскажи мне о себе. Если я буду готова, в Морге мы управимся быстро.

- Морге?

- Ты разве не говорил мне, что хочешь увидеть Госпожу Боли?

- Разумеется, но…

- Тогда я должна узнать о тебе больше.

Потерявший Память Герой нахмурился.

- Так ты можешь отвести меня к Госпоже Боли или нет? Если ты, как и остальные жители Сигила, намереваешься обвести меня вокруг пальца…

- Я покажу тебе, как найти Госпожу! Но для начала мы подготовимся, да? Скажи мне, кто ты.

Потерявший Память Герой заколебался, но все же гордо вскинул подбородок.

- Я – сокрушитель Гидры Трассоса и укротитель Гебронского Крокодила, гибель Абудрийских Драконов и спаситель девственниц Мармары, чемпион королей Иллирии и убийца Халцедонового Льва…

Джейк сжала его предплечье.

- Твоим мастерством владения оружием я впечатлена. Только твое имя, да?

Трассонец опустил глаза.

- Я его не знаю.

На скрытом тенью лице Джейк возникло выражение замешательства.

- Как такое может быть? Твоя мать, она не могла говорить?

- Конечно же, могла! – щеки Потерявшего Память Героя вспыхнули, и он добавил. – По крайней мере, я так думаю. Я… не могу вспомнить.

Темные глаза Джейк расширились. Она уставилась на трассонца, не говоря ни слова.

- Я очнулся на берегу Трассоса, на первом уровне Арбореи. До этого я ничего не помню.

Казалось, Джейк была не в силах отвести от него взгляд своих темных глаз.

- Ты не имеешь никакой связи со своим прошлым?

Потерявший Память Герой устремил взгляд вдаль.

- Иногда я замечаю женщину, чье лицо мне знакомо. Мне кажется, некогда я её знал, но она всегда исчезает прежде, чем я успеваю с ней заговорить, - он не стал упоминать, что в это время обычно бывал пьян. – Но я уверен, что всегда являлся прославленным героем. Это очевидно по моим доспехам.

- И твоим навыкам владения оружием, да?

- Да, - трассонец улыбнулся тифлингу. – Должно быть, я потерял память, сражаясь с одним из морских чудовищ Посейдона. Это объясняет то, почему я оказался на берегу Арборейского моря, а он обещал восстановить мои воспоминания в обмен на доставку этого, - он постучал по амфоре.

Челюсть Джейк отвисла.

- Ты хочешь вернуть воспоминания? Но ведь ты уже на полпути к следующей стадии!

- Стадии?

- Смерти! Вспомнить – означает отступить назад! Ты - словно зомби, - она произнесла это слово как зоомби. – Тот, кто уже забыл свет, который остался у него за спиной, но ещё боится взглянуть в лицо темной истине, что ждет впереди.

- Джейк, для меня свет все ещё реален. Я не зомби.

- Но ведь так и есть, дорогой мой. Так я и буду называть тебя, да?

- Нет!

- Зоомби! Это звучит так мило, так… соблазнительно.

Джейк придвинулась к нему, её темные губы слегка приоткрылись. Разумеется, Потерявшему Память Герою доводилось целовать многих женщин Арбореи, и сейчас он ощутил, что нечто могущественное, глубокое и примитивное побуждает его податься ей навстречу. Прославленным героям не всегда следовало отказываться от удовольствий плоти, ведь порой великий подвиг невозможно совершить, если полностью игнорировать подобные соблазны, но трассонец не мог забыть, как зрачки тифлинга превращаются в черные бриллианты, а из-под верхней губы высовываются клыки.

- Позже, - он резко отдернулся. – Возможно, когда свет окажется не столь ярок.

Джейк склонила голову. Её взгляд был устремлен вниз, так что трассонец не видел, какую форму имеют её зрачки.

- Когда ты будешь готов, Зоомби, в любой момент, - она одарила его знающей улыбкой. – Я тоже буду готова.

Потерявший Память Герой – Зоомби – нервно сглотнул, а затем отвернулся.

- Джейк, ты очень красивая, но я не думаю, что нам когда-либо доведется… целоваться.

- Но почему, Зоомби? Потому что я – тифлинг?

- Дело совершенно не в этом, - трассонец перевел взгляд обратно на Джейк и увидел, что её губы изогнула кокетливая улыбка. От этой неприкрытой насмешки его охватила злость, и он почувствовал, что краснеет. – Потому что ты - убийца, а у меня и без того забот хватает. Помнишь про Госпожу Боли?

Джейк демонстративно нахмурилась.

- Скоро, Зоомби. Думаю, наш экипаж вот-вот подъедет.

Потерявший Память Герой выглянул наружу. Там не было ничего, кроме мертвых охотников за головами, но он заметил, что переулок заполнил омерзительный запах. Поначалу он подумал, что его источником являются тела гитиянки, но, осознав, что он становится с каждой секундой все сильней, отказался от этой идеи. Даже в Сигиле разложение не смогло бы охватить семь тел настолько быстро, чтобы от них стал исходить столь интенсивный аромат. Опустив ладонь в едкую грязь, трассонец закрыл рот и нос, чтобы приглушить чудовищную вонь.

Джейк отодвинула его руку в сторону.

- Лучше привыкнуть сейчас. Если тебя потом стошнит, это кто-нибудь услышит, да?

Послышался медленный, ритмичный скрип, эхом отдающийся от стен домов. Его сопровождало становящееся все более и более громким гудение насекомых. Потерявший Память Герой из всех сил пытался дышать ртом, а не носом, но все было без толку. Каждый раз, когда он вдыхал, ему приходилось бороться с рвотными позывами, а выдыхая, он снова и снова молил Аполлона о том, чтобы тот избавил его от необходимости делать следующий вдох. Но его молитвы остались без ответа, ведь здесь, в Сигиле, боги не имеют силы. Трассонец продолжал втягивать пропитанный зловонием воздух. Его охватил жар и слабость; с каждым разом, когда его легкие наполнялись воздухом, он чувствовал себя все хуже и хуже, и вскоре его охватила дрожь.

Из-за угла показалось облако черных мух, которые роились вокруг парящей в воздухе груды трупов. При виде этого зрелища Потерявший Память Герой сделал невольный вдох, но, подавившись вонью, тут же пожалел об этом. Затем он заметил пару высоких бортиков, которые не давали телам расползтись в стороны, и осознал, что те покоились на огромной телеге. Она была столь широка, что её бока задевали покрытые грязью кирпичные стены домов по обе стороны переулка, срывая с них длинные побеги бритвенной лозы.

На самом верху горы гниющей плоти стоял один-единственный человек в черной накидке, похожей на одеяние Джейк. Его силуэт скрывали роящиеся вокруг тучи мух. Обернувшись через плечо, он что-то сказал извозчику. В поле зрения появилось огромное поскрипывающее колесо, и повозка начала разворачиваться.

Её задний угол, проломив заросли бритвенной лозы, врезался в одно из зданий, и проводник отдал резкую команду. Телега остановилась.

- Это и есть наш экипаж? – Потерявший Память Герой сделал все возможное, чтобы в его голосе звучало не отвращение, а любопытство; это простое поручение начало превращаться в подвиг, а для свершения подвига истинным прославленным героям следовало с честью встречать все испытания на своем пути, какими бы омерзительными они ни были. – Я заметил, что накидка этого человека похожа на твою.

- Да, мы оба – Пыльные, - придвинувшись ближе, Джейк выглянула в смотровое отверстие. Проводник и извозчик спустились вниз, чтобы подобрать тела гитиянки. – Но нельзя позволить, чтобы они нас заметили, когда мы будем взбираться на борт.

Потерявший Память Герой нахмурился.

- И как это возможно? Разве они не увидят нас, когда мы будем сидеть на…

Трассонец позволил вопросу повиснуть в воздухе. Когда он осознал, где именно им предстоит ехать, его чуть не стошнило.

- Мы можем раздобыть здесь хоть какую-то маскировку, верно? Я предпочел бы ехать впереди.

- Это невозможно, дорогой Зоомби. Ты должен быть сильным и ехать со мной, да?

- Разумеется, тебе-то они позволят ехать на козлах! Ведь они - твои друзья!

- Дружба – это заблуждение! – прошипела Джейк, не отводя взгляда от двоих Пыльных, которые затаскивали в телегу вторую пару тел гитиянки. – Кроме того, нельзя забывать и об Убийцах Милосердия. Если извозчик не будет знать о нас, ему окажется легче солгать, да?

- Да, - Потерявший Память Герой вздохнул, вспомнив, как охранник Зала Информации проник в его сознание, чтобы подтвердить истинность его слов. – Полагаю, у меня будет возможность смыть с себя эту вонь перед аудиенцией у Госпожи Боли?

- Но зачем, Зоомби? Ей понравится запах смерти!

Они наблюдали за тем, как Пыльные закинули тело последнего гитиянки на телегу и принялись карабкаться по горе трупов, чтобы добраться до козел огромной повозки. Тогда Потерявший Память Герой своей амфорой отодвинул стебли бритвенной лозы в сторону, и они с Джейк выбрались из убежища. К тому времени по переулку уже разносилось щелканье хлыста извозчика. Потерявший Память Герой закинул амфору на плечо и, стараясь не думать о недостойности своих поступков, побежал к повозке.

РЕЧНЫЕ ВРАТА 

Они въехали в район Морга, в этом Потерявший Память Герой был абсолютно уверен. Повозка смерти катилась ровно, больше не сворачивая на соседние улицы, чтобы собрать невостребованные трупы, а её оси скрипели под грузом потерянных жизней. Телега была перегружена, тела переваливались через борта; извозчик решил, что настало время отправиться домой. Всматриваясь сквозь переплетения рук, шей и мертвых выпученных глаз, трассонец видел, как мимо проплывает длинная череда мрачных монументов: стиснутые ржавыми железными когтями гранитные шары, высокие обелиски из белого мрамора, черные стены, покрытые тысячами плит - сотни бесполезных камней, воздвигнутых в честь тех, чью жизнь некто счел достойной памяти. Джейк лежала рядом с ним, её дыхание было быстрым, горячим и неглубоким; биение его собственного сердца звучало подобно ударам меча о щит. Скоро их повозка окажется в самом Морге, настоящем дворце Госпожи Боли, и тогда он наконец сможет преподнести ей амфору Посейдона.

Когда их телега проехала мимо очередной дюжины памятников, извозчик внезапно натянул поводья. Потерявший Память Герой подумал, что они сбрасывают скорость, чтобы пройти сквозь врата Морга, но его ожидания опроверг грубый голос, рявкнувший: «Стоять!».

Когда телега со скрипом остановилась, Джейк с тихим ругательством принялась рыться в карманах. Просунув руку сквозь переплетения склизких конечностей, Потерявший Память Герой схватил её за запястье, вынуждая остановиться. Если его непредсказуемая спутница не сделает что-то, что привлечет внимание стражников, им ничего не грозит. Гора трупов, что возвышалась над ними, была воистину огромна, и Пыльные, которые уже несколько раз взбирались на неё, не заметили ничего подозрительного.

Повозка покачнулась, и, когда тела сместились, Потерявший Память Герой увидел человека с волевым подбородком, который, запрыгнув на бортик телеги, внимательно рассматривал мертвых. Его шлем имел не малиновый, а оранжевый окрас, но во взгляде карих глаз читалась та же непреклонность, что у тех Убийц Милосердия, которые сопровождали трассонца к Дому у Ворот. Должно быть, Джейк также его увидела. Она попыталась высвободиться, но Потерявший Память Герой сильнее стиснул её руку. Они были слишком глубоко погребены под грудой тел, чтобы охранник смог их рассмотреть, и трассонец не хотел, чтобы она устроила здесь еще одно кровопролитие.

Откуда-то спереди послышался знакомый голос.

- У нас в Доме у Ворот сегодня был побег, - это говорил тот эльф, Тессали. – Полагаю, вы знаете Джейк Змейку?

- Конечно, - голос извозчика был унылым и равнодушным. – В Морге её все знают.

- Мы полагаем, что она может вернуться сюда за своей книгой заклинаний.

Желудок Потерявшего Память Героя перевернулся. Его передернуло от близости омерзительных трупов с холодной и склизкой кожей. Из-за громкого гудения мух его мысли путались, и он осознал, что всерьез рассматривает возможность того, что Джейк привела его сюда лишь затем, чтобы вернуть свою собственность.

- Её спутник - ещё один псих в бронзовой броне, - продолжил Тессали. Пока эльф говорил, стражник, который рассматривал телегу, принялся тыкать в груду трупов копьем со стальным наконечником. – Он - могучий и сильный мужчина, и он из опасных.

- Опасные... не имеет значения. Всё это заблуждение. - Эти слова произнес Пыльный-помощник; голос его звучал столь же безэмоционально, сколь и у извозчика. – Нет, мы их не видели.

- Неужели? – прорычал кто-то ещё. – Взгляни-ка мне в глаза и повтори.

- В этом нет необходимости, Рак, - произнес Тессали. – У него нет причин лгать.

- Причины есть у всех, - возразил Убийца Милосердия.

- Но не в данной ситуации. Секретарь Тревант сам отдал её нам.

Потерявший Память Герой почувствовал, как внутри него вздымается волна желчи, и осознал, что сжимает тонкую руку Джейк с такой силой, что вот-вот сломает её. Как он мог обманываться насчет ее мотивов? Учитывая её кровожадность, легко было догадаться, зачем именно она предложила ему свою помощь. Если бы не тот факт, что его, скорее всего, заберут в Дом у Ворот вместе с ней, он бы сам им её с радостью выдал.

Стражник в оранжевом шлеме пронзил копьем лежавший над ними труп гитиянки и, сбросив его вниз, ещё раз всадил наконечник в сплетение тел. Оружие, угодив в наплечник Потерявшего Память Героя, отскочило от его брони. Стражник крутнул копьем, наматывая на него несколько темных локонов Джейк.

- Нашел что-нибудь, Матей? – спросил Тессали.

Страж покачал головой.

- Черви и вонь, - он вытащил копье, вырвав прядь волос из головы тифлинга. Потерявший Память Герой почувствовал, что её рука напряглась, но она не издала ни звука. – Если твои психи здесь, то они так же мертвы, как и все остальные.

- Тогда эту пропускаем, - и, обратившись к Пыльным, Тессали произнес. – Приношу свои извинения за то, что отнял у вас время.

- Мертвым извинения ни к чему, - извозчик хлестнул кнутом, и колеса заскрипели. – А время – лишь иллюзия.

Матей спрыгнул с бортика телеги. На наконечнике его копья развевалась прядь темных волос Джейк. Потерявший Память Герой отпустил руку тифлинга и принялся как можно незаметней пробираться наверх сквозь груду трупов. Он понятия не имел, узнает ли Тессали волосы Джейк, но следовало быть готовым ко всему.

- Ты что творишь, Зоомби? – прошипела Джейк. – Они тебя услышат!

Игнорируя её, Потерявший Память Герой оттолкнул в сторону разлагающееся тело бариаура, вымазав бронзовую броню в коричневом ихоре, который некогда мог являться кожей, и высунул голову наружу. Над телегой кружило целое облако мух. Повернувшись к заднему борту повозки, сквозь мириады мельтешащих насекомых он разглядел худощавую фигуру Тессали, который стоял посреди улицы, сматывая темную прядь волос с копья Матея. Рядом с ним находились двое стражников в оранжевых шлемах, также одетых в багровые цвета Убийц Милосердия, и кабалитка в яркой мантии с корзиной песка в руках.

Опустив руку, трассонец помог Джейк выбраться наверх.

- Готовь свою магию – но никого не убивай, или же я самолично брошу тебя эльфу.

- Если ты сделаешь это, то как же найдешь…

- Я знаю, зачем ты притащила меня в Морг, тифлинг! - Потерявший Память Герой высвободил руки из груды тел. – Будешь дальше держать меня за дурака, и я вышвырну тебя отсюда сейчас же!

Джейк надула темные губки.

- Ты неверно судишь обо мне, Зоомби. Лишь потому, что я получаю то, что хочу…

Ее прервал голос Тессали.

- Подождите! Остановите телегу!

Окончательно выбравшись из-под груды трупов, Потерявший Память Герой повернулся к передней части повозки. Помощник-Пыльный, чей взгляд до сих пор был устремлен на эльфа, не мог его не заметить. Бесцветные глаза его вспыхнули от удивления, а затем он рухнул на колени и, скрывшись из виду, принялся бормотать что-то о тех, кто восстает из мертвых.

Потерявший Память Герой поднялся на ноги и принялся взбираться на груду тел, скользя по склизкой плоти. С каждым шагом в воздух вокруг него взлетали многочисленные полчища мух.

Их прикосновения к его коже напоминали скользящую по лицу ткань шифона, а взмахи маленьких крыльев щекотали ресницы. Пригнувшись, он стиснул зубы, чтобы нечаянно не проглотить одно из этих омерзительных существ. Внезапно его охватило смутное ощущение дежа-вю. Трассонец содрогнулся при мысли о том, где же нечто подобное могло происходить раньше; за исключением владений Аида, где бы ещё ему пришлось карабкаться по горе гниющих трупов?

Повозка остановилась. За спиной Потерявшего Память Героя послышался нарастающий шум, говорящий о приближении Тессали и его охранников. От Джейк помощи не было — он понятия не имел, чем она занимается. Трассонец услышал глухой стук. Судя по всему, она принялась пинать боковой бортик в задней части телеги.

Взобравшись на груду тел, Потерявший Память Герой увидел, что двое Пыльных ждут его рядом с козлами. Помощник держал в руках деревянную дубинку, а извозчик был вооружен длинным, свернутым в кольцо хлыстом.

- С-стоять, ты, псих! – извозчик поднял хлыст, указывая на трассонца. – Мы т-тебя не боимся!

Поняв, что Пыльный лжет, Потерявший Память Герой бросился к ним. Помощник тут же спрыгнул на землю, заранее отказавшись от сопротивления. Извозчик, однако, проявил чуть больше мужества. Отступив в сторону, он хлестнул кнутом, целясь в незащищенное броней лицо своего противника. Трассонец принял удар на наплечник, а затем, схватившись за рукоять хлыста, вырвал его из рук Пыльного и спихнул того с высоких козел.

Откуда-то сзади послышался громкий треск. Выругавшись, Джейк прошипела скверно звучащее заклинание. Послышались полные ужаса вопли и рявканье Тессали:

- Хватит выплясывать! Рубите им головы!

Не тратя время на то, чтобы обернуться и выяснить, что именно там происходит, Потерявший Память Герой щелкнул позаимствованным у извозчика хлыстом над головами четырех измученных лошадей. Они натянули поводья и подняли ноги, желая двинуться вперед, но телега не шелохнулась. Издав раздраженное фырканье, они аккуратно опустили копыта обратно на мостовую.

- Эй, Зоомби! Думаешь, пара змей надолго этих мерзавцев задержит? – в задней части телеги снова раздался приглушенный стук. – Если хочешь, чтобы я никого не убила, то поехали, да?

Окинув взглядом козлы, трассонец обнаружил, что поводья были примотаны к находившемуся у изножья высокому деревянному рычагу. Отвязав их, он повернул его. В районе колес что-то бряцнуло. Устало фыркнув, лошади без всякого понукания потянули повозку вперед.

Потерявший Память Герой пару раз щелкнул хлыстом над их головами. Испуганные животные разразились ржанием и перешли на небыстрый шаг.

- Бегите, бедолаги! – трассонец хлестнул одного, а затем и второго из передних коней по крестцу.- Бегите, словно вы на полях Элизиума!

Лошади перешли на неровную рысь. Потерявший Память Герой продолжил неистово нахлестывать кнутом, заставив их пуститься неуверенным галопом. Прекрасно понимая, что изможденные звери быстрее двигаться неспособны, он отбросил хлыст, ухватился за поводья и, криками веля прохожим разойтись в стороны, попытался сделать все возможное, чтобы удержать их грохочущую повозку на середине улицы.

Простирающийся перед ними проспект был широким и многолюдным. По обе стороны от него возвышались длинные ряды мрачных каменных монументов, за которыми прятались узкие переулки с множеством видавших виды ларьков, торгующих сушеными цветами, небольшими флаконами благовоний, вареными крысами и прочими подношениями для мертвых. Эти магазинчики прилегали к однообразным жилым домам с луковицеобразными крышами, более чем наполовину заросшими густыми побегами бритвенной лозы. Через сто шагов над проспектом возвышалась арка из выщербленного камня, ведущая в укрытый низким куполом мрачный дворик, который окружало несколько башен. Несмотря на отсутствие каких-либо опознавательных знаков, мрачная атмосфера этого места не оставляла никаких сомнений в том, что это и был Морг.

- Направо! – голос Джейк едва пробился сквозь грохот и скрип шатающейся телеги. – Сейчас же!

Потерявший Память Герой кинул взгляд вправо, ожидая увидеть просторную улицу, но там оказался лишь очередной неширокий проулок. Даже в самых благоприятных обстоятельствах было бы весьма непросто завести туда такую большую телегу. Учитывая, что ее скорость заметно превышала скорость бега обычного человека, а ослабевшие от голода лошади уже начали спотыкаться, они с гораздо большей вероятностью разобьются, нежели впишутся в поворот.

- Поворачивай немедленно, Зоомби! – крикнула Джейк. – Этот эльф слишком быстр!

Нахмурившись, Потерявший Память Герой принялся разворачивать телегу по направлению к стремительно приближающемуся переулку.

- Как же…

- Сделай это, или я помогу Тессали перейти на следующую стадию!

Потерявший Память Герой выругался. Одернув себя, он с силой натянул поводья. Лошади из второй пары повернули почти грациозно, но один из ведущих коней за ними не успел. Он споткнулся и непременно упал бы, если бы остальные животные не увлекли его за собой. Они устремились к единственному возможному просвету между зданиями – затененной улочке, в которую и хотел попасть трассонец.

Передние колеса повернули, а затем, повинуясь силе инерции, вся повозка завалилась набок. Потерявший Память Герой почувствовал, что вот-вот соскользнет с сиденья, и, отпустив поводья, схватился за бортик. Где-то позади послышался оглушительный грохот, сопровождаемый негромким стуком перекатывающихся тел и неистовым, полным веселья воплем Джейк. Чудом не свалившись с козел, трассонец сел прямо, молясь о том, чтобы каким-то образом его небольшой вес помешал бы повозке перевернуться. Тела, находившиеся выше бортиков телеги, посыпались на мостовую.

Повозка проехала мимо серого обелиска, задев его колесом. Раздался громкий треск, и она мотнулась в противоположную сторону. Потерявшему Память Герою показалось, что их транспорт вот-вот перевернется, но лошади, почувствовав приближение неминуемой гибели, издали громкое ржание и рванулись вперед. Пройдя поворот, телега въехала в узкий переулок. Два её колеса продолжали вращаться в воздухе.

Улочку сотряс оглушающий грохот. Трассонец почувствовал, что вот-вот свалится с сиденья. Упав с козел, он врезался в дышло. Лошади заходились испуганным ржанием, и эхо их голосов, отражаясь от стен, звучало, словно вопли множества баньши. Телега сотрясалась от их попыток сдвинуть её с места, но безуспешно – она застряла.

Выпутавшись из упряжи, Потерявший Память Герой вернулся на козлы. Лошади отчаянно скребли копытами грязь. Дышло покосилось, и порядок их строя был нарушен. Колеса задравшейся вверх части телеги упирались в стену; снизу же один из столбов бортика намертво застрял в узком дверном проеме, не давая повозке снова начать движение. Сама телега опустела почти на две трети; груды упавших с неё тел валялись возле входа в переулок. Он увидел Тессали, который уже начал пробираться сквозь них. Его люди спешили за ним.

- Хорошо же ты управляешь телегой, Зоомби! – Джейк, оставшаяся в задней части телеги, высунула голову между двумя трупами. – Я знаю скелетов, которые дали бы тебе фору!

- Вот расстанемся, и удачи с ними, - Потерявший Память Герой, покинув козлы, принялся расшвыривать тела в стороны. – Где моя амфора – или её ты тоже выкинула?

- Нет, конечно. Я знаю, что она нужна тебе, чтобы увидеть Госпожу Боли, да? – Джейк встала, демонстрируя ему горлышко амфоры. – Я держала её для тебя крепко-крепко!

- Хоть за это спасибо, - Потерявший Память Герой направился к ней, чтобы забрать свою ношу, но Джейк положила кувшин обратно в груду тел.

- Тебе не о ней сейчас надо беспокоиться, Зоомби, - она указала на застрявший в дверях столбик. – Нужно высвободить телегу. Я задержу наших преследователей.

Оторвав палец одному из разлагающихся трупов, Джейк повернулась и, не целясь, небрежно ткнула им в направлении Тессали, выпалив скверно звучащее заклинание. Эльф вскинул руки, готовый отразить удар, но с её ладони не сорвалось ни черных зарядов молний, ни ядовитого облака газа. Не произошло ничего, лишь пальцы одного из трупов коснулись его ступни.

Изогнув брови, Тессали поднял ногу, желая продолжить путь – и упал ничком, когда рука мертвеца сомкнулась вокруг его лодыжки. Несколько спутников эльфа бросились ему на помощь, но их всех постигла та же участь. Только женщине в яркой мантии хватило ума держаться подальше от этого хаоса.

- Ну же, Зоомби, высвободи телегу! – Джейк принялась пробираться к козлам, чтобы взять поводья. – Я думала, что ты хочешь увидеть Госпожу Боли!

Потерявший Память Герой не питал особых иллюзий относительно истинных мотивов Джейк – он даже начинал сомневаться в том, что она и правда знает, где найти Госпожу – но, по крайней мере, у неё имелся план, как избавиться от Тессали. Выхватив меч из ножен, он одним ударом снес столбик. Телега двинулась вперед, и он на всякий случай перерубил и остальные. Джейк направила лошадей вбок, и повозка потихоньку начала выравниваться.

Добравшись до козел, Потерявший Память Герой схватился за сиденье, но внезапно позади него зазвучал женский голос, эхом разносясь по переулку. Джейк хлестнула поводьями, понукая измученных лошадей перейти на галоп. Пригнувшись, Потерявший Память Герой развернулся. Он ожидал обнаружить летящий в их сторону огненный шар или заряд молнии, но увидел, что женщина в ярком одеянии, так и не зайдя в улочку, роется в своей корзине с песком. Тессали и его охранники по-прежнему продолжали разбираться с трупами.

- Нет причин для волнения, - доложил трассонец. – Тессали и его люди все еще заняты мертвецами, а женщина…

- Ты не должен смотреть, Зоомби! – воскликнула Джейк. – Она…

Предупреждение тифлинга прозвучало слишком поздно. Насылательница снов Тессали уже вытащила руку из корзины с песком и взмахнула ей в направлении Потерявшего Память Героя. Его глаза охватило жжение. Скрип телеги внезапно зазвучал откуда-то издалека, мир вокруг уменьшился, а в его глазах потемнело. Зевнув, он ощутил, что ноги его подкашиваются. Его голову заполнил темный туман, и, соскальзывая в небытие, он думал только об одном – о том, чтобы никто не принял его за труп и не украл его выкованную богом броню. Во сне трассонец видит лабиринты, множество разных лабиринтов.

Из тьмы выплывает процессия грязных, измазанных сажей детей, которые держатся за руки и низкими голосами поют мрачную погребальную песнь. Когда они проходят мимо него, то внезапно сбиваются с шага, и две ладони хватают его, втягивая в круг. Он обнаруживает, что оказался между Пауком и Салли, мародерами из переулка. Выражение их лиц, угрюмое и невыразительное, напоминает выражение лиц Пыльных; его пальцы ощущают под собой склизкую мертвую плоть.

Процессия, как он внезапно замечает, движется вдоль линии начертанного в пыли узора. Хотя эта линия периодически петляет, меняя курс, общее направление её остается неизменным – она следует за изгибом некой огромной окружности. Воздух становится плотным и горячим. Пение превращается в рев; он чувствует, как дрожит рука Салли, и понимает, что они приближаются к самому сердцу тьмы, воплощению потерь и отчаяния. Оставаясь героем в любых обстоятельствах, трассонец заносит ногу над прочерченной в пыли дорожкой и переступает через неё, увлекая детей за собой.

За его спиной звучат два отдаленных, полных страдания вопля, и тогда он осознает, что в руках у него остались лишь две маленькие оторванные кисти. Он в ужасе разворачивается и видит, что в одиночестве стоит на поверхности черного зеркала, в котором отражаются все звезды, что есть в небесах. Эти сияющие точки соединены мерцающими серебряными нитями, которые освещают путь к любому месту Мультивселенной. Он все ещё слышит крики детей, оплакивающих свои утерянные руки; чтобы добраться до них, он бросается бежать вдоль одной из линий. С каждым шагом их голоса становятся все более и более отдаленными. Повернувшись в их сторону, он переступает черту.

На этот раз он оказывается между двух живых изгородей из бритвенной лозы. Голоса исчезают окончательно. Трассонец окликает детей, но ответом ему является лишь долгая тишина. Через какое-то время по аллее, в которой он очутился, прокатывается низкое утробное рычание. Ему только предстоит встреча с монстром, которого ему окажется не под силу убить, поэтому, отбросив в сторону детские руки, он выхватывает меч и лишь после этого узнает в раскатистом грохоте свой собственный голос, выкрикивающий имена Паука и Салли.

Знаток загадок, специалист в распутывании головоломок и человек, не обделенный умом, трассонец сразу же понимает, кем он стал – мучителем сирот и вором рук. Истинным чудовищем. Издав крик ярости, он принимается неистово рубить бритвенную лозу выкованным из звездной стали клинком и голыми руками отбрасывает отрезанные побеги в сторону, не обращая внимания на хлещущую из порезов кровь. Когда он наконец проделывает в изгороди проход, то обнаруживает, что за ним находится темная пещера. Стоя в абсолютном одиночестве и слыша во тьме лишь звук своего дыхания, которое эхом разносится по уходящим во все стороны невидимым коридорам, он размышляет о том, как же его занесло в этот чернейший из лабиринтов.

Он вошел туда по своей воле, как и все мы. Составляем ли мы карту небес или же крадемся по тропам преисподней, охотимся ли на попавшегося в ловушку монстра или же сами превращаемся в этого монстра, ищем утраченное или же прячемся от того, что не должно быть найдено никогда, все мы по своей воле делаем шаг за первый поворот – и тогда мы пропали.

Вы тоже. Вы тоже должны решить, что есть правда, а что – ложь, и чем отличается моя истина от вашей. Все мы бродим по лабиринтам, все до единого, и нет у нас надежды отыскать выход, пока мы не научимся видеть разницу между своей реальностью и реальностями чужими. В этом заключается безумие, но и истина тоже.

Однако теперь сон окончен. Он закончился там, в пещере, когда Потерявший Память Герой тяжело рухнул на выложенную твердым булыжником мостовую и, придя в себя, обнаружил, что лежит рядом с убогой лачугой из необработанного камня. Его тело все ещё было заковано в бронзовую броню, и он чувствовал себя значительно посвежевшим, словно только что очнулся от долгого и глубокого сна. На миг его смутило необычное ощущение переполняющей его силы. Он подумал, что, возможно, все его нелепое путешествие в Сигил – более того, вся жизнь с того момента, как он очнулся на берегу Трассоса - были лишь неприятным видением.

Но ужасающий запах разложения, равно как и удаляющееся громыхание повозки, быстро привели его в чувство. Сев, трассонец увидел, что вокруг него высится множество обветшалых серых зданий, как две капли воды похожих на то, что находилось позади него. Несколько ссутулившихся фигур спешили по своим делам, скользя от тени к тени; в руках их блестели обнаженные клинки. За исключением этих малочисленных прохожих, улица была практически пуста. В нескольких шагах от него стояла Джейк Змейка, щелчками длинного хлыста понукая удаляющихся лошадей, которые, спотыкаясь, неслись вдаль вместе с телегой.

- Стой! – вскочив на ноги, Потерявший Память Герой устремился за повозкой. – Амфора!

Джейк схватила его за руку.

- Она у меня, Зоомби!

Она указала на убогую лачугу. Её дверной проем скрывала глубокая тень. Когда тифлинг развернулась, Потерявший Память Герой заметил в её волосах знакомый жемчужный блеск гребня в форме ракушки. Опустив руку на пояс, он обнаружил, что его кошель исчез.

- И мой кошель?

- И он тоже.

Если Джейк и испытала разочарование из-за того, что он заметил пропажу, то ничем этого не выдала. Порывшись под накидкой, она вытащила кошель, потяжелевший от пропитавшей его крови и ихора. Вырвав его у неё из рук, он открыл его и заглянул внутрь. Там все ещё оставалось немного денег, но три других предмета исчезли.

- Ну что ты за болван, Зоомби! Кошелек просто выпал из повозки. Не нужно мне твоего золота. Оно – лишь иллюзия.

Она повернулась ко входу, но Потерявший Память Герой схватил её за руку и указал на гребень в её волосах.

- Верни его.

Закатив глаза, тифлинг неохотно сняла с себя гребень и протянула ему.

- Нить и зеркало тоже, - добавил трассонец.

- Это же женские вещи, да? – несмотря на возражение, Джейк вновь принялась шарить в недрах накидки, достав оттуда небольшое серебряное зеркало и моток золотых нитей, которые раньше лежали в его кошельке. – Зачем человеку вроде тебя таскать их с собой?

- Я не знаю, - Потерявший Память Герой положил их обратно в кошель и закрыл его. – Это всё, что было при мне, когда я очнулся на берегу возле Трассоса.

Джейк пару мгновений раздумывала над его словами, а затем произнесла:

- Следовательно, они ничего для тебя не значат. Лучше бы ты мне их оставил.

С этими словами она направилась к дверному проему, полностью растворившись в тенях. Задержавшись, Потерявший Память Герой привязал кошель к поясу двойным узлом.

- Ты идешь, Зоомби? Или будешь ждать Тессали и его насылательницу снов? Отдых разума тебе пришелся по душе, да?

Прежде чем он успел ответить, дверь со скрипом распахнулась, и упавший сквозь нее луч темно-багрового света выхватил из тьмы очертания прислоненной к стене амфоры. Подхватив её, трассонец последовал за тифлингом. Свет горящих багровым пламенем свечей был не в силах рассеять сумрак, царивший в лишенном окон помещении, и поначалу Потерявший Память Герой не смог разглядеть ничего, кроме трех трепещущих огоньков. Он замер на пороге, слушая, как стихает шум пирушки. В комнате стоял аромат горелого мяса, серного дыма курительных трубок и ещё чего-то прогорклого, похожего на вонь заплесневелого медного котла.

- Что там у тебя, Джейк?

Судя по всему, говоривший находился где-то впереди и сбоку от двери. Голос его оказался столь глубоким и скрипучим, что создавалось впечатление, будто он доносится сразу отовсюду.

- Два серебряных – всё, что я могу дать, - проскрежетал говоривший. – Может, ещё один, если добавишь его шмотки.

- Думаешь, я вообще не в теме? – Джейк направилась вперед, растворившись в пурпурных тенях, словно призрак. – Даже без шмоток этот стоит как минимум два золотых!

Проклиная предательство тифлинга, Потерявший Память Герой потянулся к мечу, одновременно нагибаясь, чтобы поставить амфору на пол. Из тьмы послышался скрежет отодвигаемых стульев.

- Сидите, друзья мои, - голос Джейк был полон веселья. – От этого проблем больше, чем он стоит. Я оставлю его себе.

Потерявший Память Герой больше почувствовал, нежели услышал вздох, что пронесся по комнате. Раздался скрип стульев. Его глаза успели более-менее приспособиться к царящему здесь полумраку, и он заметил, как около дюжины темных сутулых существ с высокими и заостренными головами возвращаются на свои места. Некоторые из этих созданий держали в шишковатых руках большие костяные дубины. Хотя многие из них и уселись лицом друг к другу, никто не проронил ни слова.

Голос, который поприветствовал Джейк, весело хихикнул, а затем произнес:

- Найдется наличка?

- Ну разумеется, Брилл.

Из темноты послышалось звяканье ногтя о металл, а затем трассонец увидел улетающую во тьму золотую вспышку. Послышался резкий хлопок, и монета пропала без следа. Потерявший Память Герой увидел, как черное щупальце возвращается обратно к стене, где за завесой тьмы по грудь высотой, которая, скорее всего, являлась барной стойкой, возвышалась огромная круглоголовая фигура.

Вероятно, это и был тот самый Брилл. Он выплюнул монету, которая, несомненно, принадлежала трассонцу, в маленькую руку с длинными и тонкими пальцами, а затем убрал её куда-то за стойку.

- У твоего приятеля есть имя?

- Зоомби. И у нас неприятности.

- Конечно, - проворчал Брилл. – Зачем же иначе приходить сюда, если у тебя есть наличка?

С громким стоном он поднялся и двинулся к одной из пурпурных свечей. Порывшись за стойкой, он поднес к багровому пламени ещё одну свечку. Когда та занялась, помещение озарилось мерцающим желтым светом. Наконец-то Потерявший Память Герой смог разглядеть Брилла и прочих обитателей таверны, и амфора чуть не выпала у него из рук.

Брилл оказался слаадом, одним из огромных, похожих на лягушек существ, большинство из которых обычно занимаются мародерствами на полях сражений Нижних Планов. Потерявшему Память Герою никогда не доводилось видеть представителей этой расы вживую – по крайней мере, насколько он помнил – но он слышал немало рассказов об их кровожадности. Брилл принадлежал к числу зеленых слаадов. На его плоской морде располагались широко расставленные глаза, над которыми низко нависали фестончатые брови, а в огромном рту вполне мог поместиться целый поросенок.

Потерявший Память Герой так и не определил, к какой расе принадлежали клиенты Брилла, но они оказались ещё уродливей, чем сам владелец таверны.

Они не носили никакой одежды – вероятно, потому, что твердые щетинистые волоски, которыми были покрыты их тела, очень быстро разодрали бы любую ткань в клочья. По строению они слегка напоминали людей, но отличались крайней худобой и непропорциональностью. Кожа на впалой груди плотно обтягивала ребра, а узловатые конечности казались слишком длинными. Их бугристые пальцы с желтыми когтями, несомненно, отличались недюжинной силой. На столах перед ними стояли блюда с обугленными кусками мяса на бедренных и плечевых костях, и, судя по виду, многие из прежних владельцев этих костей являлись людьми.

Все посетители таверны одновременно устремили взгляды карих глаз на Потерявшего Память Героя и разразились отрывистым шипением, словно потешаясь над какой-то одним им известной шуткой.

- Что это за место? – выдохнул трассонец, снова задаваясь вопросом, не сбился ли он с пути, забредя ненароком в Бездну. Он повернулся к Джейк. – Куда ты меня привела?

Ответил ему Брилл.

- Я называю это место Речными Вратами, - слаад передал Джейк свечу, которую держал в руках, а затем произнес. - Ты знаешь, где можно спрятаться.

Кивнув, тифлинг перегнулась через стойку и потянулась к Бриллу. К удивлению трассонца, слаад позволил ей одарить себя долгим и страстным поцелуем. Через несколько секунд Джейк наконец подалась назад, и Потерявший Память Герой заметил, что зрачки её оставались круглыми, а из-под верхней губы не высовывалиськончики клыков. Поневоле ему вспомнились все те моменты, когда он и сам чуть было не поддался искушению поцеловать её, и ему стало интересно, пощадила бы она его или все же предпочла укусить.

- Зоомби, не ревнуй, - упрекнула его Джейк. – Ты сам не захотел со мной целоваться.

Брилл поставил на стойку пыльный кувшин и две черные кружки.

- Угощайтесь, пока ваши неприятности ещё не вошли в дверь. Ты знаешь, что бывает, когда руттеркины начинают убивать.

Наполнив обе кружки, Джейк заткнула кувшин пробкой, сунула его под мышку и, оставив одну из чаш на стойке, направилась вглубь помещения, флиртуя и обмениваясь с руттеркинами шутками. Хотя Потерявший Память Герой так и не услышал, что они ей отвечали, она дважды дергала ушами с длинными мочками и, откинув голову, разражалась смехом. Трассонец последовал за ней, так и не притронувшись к оставленной для него чаше. Он любил вино не меньше, чем любой другой – возможно, даже несколько больше – но медный уксусный запах, который стоял в таверне, напрочь отбил ему аппетит.

Однако не успел Потерявший Память Герой пройти мимо первого стола, как что-то с силой ударило его в спину, заставив покачнуться на каблуках. Перехватив амфору одной рукой, он развернулся и увидел, как во рту Брилла исчезает длинный гибкий язык.

Слаад указал на стоящую на стойке кружку.

- Выпивку забыл.

Потерявший Память Герой приложил все усилия, чтобы на его лице не отразилось охватившее его отвращение.

- Я, эм… не хочу пить.

Брилл издал хрип, долженствовавший обозначать смешок.

- Мне бы и в голову не пришло тратить кровавый портвейн на простого человека. Думаю, тебе больше по вкусу арборейское красное. Бери его и пей, или же у тебя будут основания об этом пожалеть.

Решив проигнорировать угрозу Брилла – в конце концов, он ведь согласился предоставить им убежище – Потерявший Память Герой подхватил кружку и подошел к Джейк, стоящей в задней части комнаты возле перекошенной двери, сквозь щели в которой струились усики черного тумана. Допив вино, тифлинг распахнула её и шагнула внутрь. Трассонец направился за ней, продолжая держать кружку в руках.

- Пей, Зоомби! – окликнула его Джейк. – Или же окажешься прямиком в реке Стикс.

Потерявший Память Герой замер, занеся одну ногу над порогом.

- Это портал?

- Да. Если пойдешь сквозь него, не выпив, то - плюх! – пояснила она. – А это и есть ключ. Поэтому это хорошее место для укрытия, понимаешь?

Трассонец абсолютно ничего не понял, но гордость не позволила ему признаться в этом. Отхлебнув, он шагнул внутрь. Вино отличалось несколько более резким и фруктовым вкусом, чем его любимые арборейские сорта, но оказалось вполне приемлемым. Он осушил кружку одним большим глотком, а затем облизал губы.

- Я и понятия не имел, насколько хочу пить.

Он передал чашу Джейк, чтобы та наполнила её еще раз, а затем, отыскав безопасный угол, прислонил туда амфору. В кладовой стоял запах плесени и кислого, пахнущего медью вина, которое, очевидно, и являлось излюбленным напитком руттеркинов. Вдоль каждой стены до самого потолка высились ряды бочек и коробок, очертания большей части которых скрывала густая шелковая завеса паутины. В центре помещения находилось несколько стульев и бочонок, на котором лежал набор игральных костей.

Потерявший Память Герой закрыл дверь, придвинул к ней стул и, усевшись на него, прильнул глазом к одной из щелей. Без свечи Джейк комната вновь погрузилась в пурпурный полумрак. Брилл и руттеркины превратились в едва различимые силуэты, и лишь воображение подсказывало ему местонахождение тех посетителей таверны, которые находились вдали от багровых огоньков свечей. За исключением постоянного чавканья да случайного насмешливого шипения, в помещении стояла полная тишина.

Джейк вложила одну из чаш в его руку.

- Когда придет Тессали, скажи мне, чтобы я погасила огонь. Иначе он увидит свет через щели, да?

Потерявший Память Герой даже не стал спрашивать, с чего она взяла, что Тессали будет искать их в Речных Вратах. В Арборее он встречал достаточно эльфов и знал, что охотничий инстинкт у них в крови. Сделав длинный глоток из кружки, он причмокнул губами и отпил ещё раз.

- А что помешает Тессали отыскать нас здесь? Отсюда некуда деваться.

- Не беспокойся ты, - в голосе Джейк слышалось веселье. – Брилл и руттеркины питают определенную, как бы сказать… слабость к эльфам и людям. Тессали и его охранники здесь не задержатся.

- Только никаких убийств! Может, они и преследуют нас, но, по большей части, именно мы виноваты в недопонимании, которое к этому привело, - он не стал упоминать о том, что их стремление поймать Джейк было полностью оправданно. – Они не заслуживают того, чтобы оказаться на тарелке руттеркина.

- Почему ты все время беспокоишься об этих «убийствах»? – требовательно спросила Джейк. – Если ты и правда считаешь, что жизнь реальна, то почему так завидуешь тем, кто приближается к Единой Смерти?

- Я не завидую! – отвернувшись от щели, трассонец взглянул на свою собеседницу, которая сидела на стуле, рассеянно перекатывая игральные кости между пальцами. – Но убийство, и в особенности убийство бессмысленное, является врагом любой цивилизации. Даже ваши Пыльные это понимают, в ином случае сомневаюсь, что они отправили бы тебя в Дом у Ворот.

- Моя работа не имеет к этому никакого отношения! – Джейк швырнула кости в заросший паутиной угол. – Это все Комосал Тревант! Он завидует моим дарам!

- Дарам?

Прищурившись, Джейк устремила на него лукавый взгляд.

- Я знаю, что ты видел их, Зоомби. Поэтому ты и не хочешь со мной целоваться, да?

- Ты имеешь в виду свои клыки? - Подняв кружку, чтобы скрыть выражение своего лица, он принялся пить, не сводя с тифлинга настороженного взгляда. – И то, как твои зрачки превращаются в бриллианты?

- Разумеется, - подойдя к нему, Джейк отодвинула от его лица опустевшую кружку. – Это происходит лишь тогда, когда я испытываю сильные эмоции. Страх или злость, все в таком роде, но в особенности - влечение, Зоомби.

Рот трассонца пересох.

- И ты з-зовешь это даром?

- Ну разумеется! – забрав у него чашу, Джейк вернулась в центр комнаты. – Мое предназначение в том, чтобы помогать людям достигнуть Единой Смерти. Но Тревант этого не понимает. Он говорит, что я слишком страстная для того, чтобы быть Пыльной, - Джейк развернулась обратно к трассонцу, расплескав часть вина, которое наливала в его кружку. – Я спрашиваю тебя, как я могу быть слишком страстной? Ведь я помогаю другим, разве нет?

- Ну…

- Но Тревант – трус. Он утверждает, что другие фракции вышвырнут Пыльных из города, если я буду помогать слишком активно, - она передала вино трассонцу. – А я утверждаю, что он обманщик. Как он смеет утверждать, что познал Единую Смерть, если всего боится? Это невозможно!

- Значит, вот в чем состоит истинная причина того, зачем ты привела меня в Морг, - подытожил Потерявший Память Герой. – Ты хотела, чтобы я отомстил Треванту за предательство.

- Ты сделаешь это, Зоомби? – Джейк опустилась на пол рядом с ним и, положив руки ему на колени, заглянула в глаза. Её ресницы трепетали. – Ради меня?

- Возможно – эм, нет, - Потерявший Память Герой, которому всегда было непросто устоять перед женскими чарами, едва успел одернуть себя. – Разве ты не должна была отвести меня к Госпоже Боли?

Поднявшись, Джейк отступила назад, взгляд её темных, похожих на обсидиан глаз стал холоден и тверд.

- Я собираюсь сделать и то, и другое, Зоомби. Мы можем вызвать её в любой момент, - её губы изогнулись в хитрой улыбке, и она пожала плечами. – Так что плохого в том, если мы сделаем это в кабинете секретаря Треванта?

Потерявший Память Герой нахмурился.

- Не понимаю, каким образом это поможет тебе отомстить.

Джейк поднесла кружку к губам и сделала долгий глоток, не отводя от него взгляда.

- Уверен, что не только ты способна рассказать мне, как её призвать, - предупредил трассонец.

- Но станет ли кто-либо ещё это делать? Хочешь знать, отчего все сочли тебя психом, услышав, что ты желаешь её видеть? – поставив кружку на бочку, Джейк посмотрела ему прямо в глаза. – Госпожа весьма сурово обходится с теми, кто решается её призвать – или помогает в этом. Поэтому тебе нужна я. Только я покажу тебе, что надо сделать. В ответ я прошу – нет, требую – лишь одного: Комосал Тревант должен находиться поблизости, да?

- Мы уже заключили сделку в Доме у Ворот, - Потерявший Память Герой повернулся обратно к щели, чувствуя, что вино уже начинает путать его мысли. – Тогда ты ни слова не сказала про этого Треванта.

- Именно.

Трассонца охватило чувство, что Джейк отчего-то присудила победу в их споре себе. Он сделал ещё один глоток вина и про себя проклял царящую в Речных Вратах тьму. Заглядывая в окутанное мраком помещение, он испытывал неприятное чувство, будто подсматривает за владениями Аида и при этом рискует быть пойманным в любой момент.

В главной зале раздался резкий скрип, а затем пурпурный полумрак прорезал луч серого света. Привыкшим к темноте глазам Потерявшего Память Героя он показался столь ярким, что он был вынужден зажмуриться. В распахнутой настежь двери вырисовывался прямоугольный силуэт закованного в доспехи человека. Воин оглянулся через плечо.

- Нам понадобятся факелы, - голос принадлежал Матею.

Потерявший Память Герой кинул взгляд на Джейк и прошептал:

- Убери свечу. Они здесь.

Когда он вновь обернулся к щели, Матей вместе с остальными членами своего отряда уже вошел в Речные Врата. Прямо за ним следовал ещё один Убийца Милосердия с факелом в руках, затем Тессали, насылательница снов и остальные охранники.

Они зашли достаточно далеко, чтобы пламя факела осветило даже самые темные углы помещения. Уперев руки в бедра, Тессали, старательно избегавший смотреть на то, что лежит на тарелках руттеркинов, встал в самом центре светового пятна.

- Мы преследуем колдунью-тифлинга и воина в бронзовой броне.

Оторвав шмат мяса с бедренной кости, которая, судя по её толщине, некогда принадлежала эльфу, один из руттеркинов поднялся на ноги и уставился Тессали прямо в глаза. Никакого другого ответа не последовало.

- Если вы скажете нам, где они находятся, мы заберем их и уйдем, - произнес Тессали. – Они психи, оба, и весьма опасны.

Его заявление вызвало хор перешептываний. Обнажив меч, один из Убийц Милосердия встал перед Тессали и прижал клинок к шее стоящего руттеркина.

- Фактор задал тебе вопрос, болван.

Руттеркин спокойно поднял деформированную руку и положил незащищенную ладонь прямо на лезвие.

- Прш… да… тбой… попируем.

Речь руттеркина оказалась столь медленной и невнятной, что Потерявший Память Герой не сразу понял, что тот хотел сказать. Прежде чем Убийца Милосердия успел отреагировать, Тессали оттащил его назад и толкнул обратно к двери.

- Мы здесь только ради всеобщего блага, - произнес эльф. – Мы не ищем драки.

- Тогда уходите, - проскрежетал Брилл.

Матей развернулся к слааду.

- На первый взгляд кое-что из этого мяса кажется человеческим. Ты же не хочешь, чтобы я присмотрелся получше, не так ли?

Брилл расправил массивные плечи.

- Привозное. Самолично доставил его сюда прямиком с Кровавой Войны.

- И, полагаю, у тебя есть документы, это подтверждающие?

Брилл сглотнул столь громко, что звук этот можно было расслышать даже за запертой дверью. Взяв факел, Матей направился к кладовой.

Потерявший Память Герой прошипел тихое ругательство.

- Что там? – прошептала Джейк.

- Брилл нас предал, - так же шепотом ответил трассонец. – Готовься.

Он потянулся к мечу, но почувствовал, что Джейк положила руку на его предплечье.

- Брилл не кидала. Это часть игры.

Тифлинг потянула его назад в темный угол. Едва они успели укрыться за двумя стоящими там большими бочками, как покореженная дверь распахнулась, и Матей, за которым шел ещё один Убийца Милосердия, переступили через порог.

Их факел тут же с шипением угас. На мгновение Потерявший Память Герой услышал журчание воды, затем два всплеска, за которыми последовали пара захлебывающихся воплей. Кладовую наполнил мускусный речной запах, который тут же исчез.

- Что случилось? – это был Тессали. – Свет!

Насылательница снов пробормотала краткое заклинание, и лезвие её кинжала вспыхнуло ярчайшим белым светом, затопившим всю таверну. Сложно сказать, кто больше удивился, Тессали или Потерявший Память Герой, увидев, что толпа руттеркинов уже успела окружить отряд эльфа.

- Гонь… Вет… Така!

Один из руттеркинов вырвал светящийся кинжал из рук кабалитки и швырнул его в сторону кладовой. Дверной проем на миг наполнился кружащимися черными потоками, снова послышалось журчание, а в воздухе разлился мускусный речной запах.

- Тебе пора уходить, эльф, - проскрежетал Брилл.

Взглянув поверх бочки, Потерявший Память Герой увидел, как еле видимые во тьме руттеркины расходятся в стороны, чтобы дать Тессали пройти. В сопровождении своих людей эльф начал отступать к дверям, но затем решительно остановился. Его лицо было практически неразличимо в багровом свете свечей.

- Мне известно, что они вошли сюда – человек и тифлинг. И я не уйду, пока не узнаю, что с ними стало.

В тусклом свете было видно, как рука Брилла взметнулась, указывая на кладовую.

- Они прошли сквозь эту дверь, как и твои стражники, - он издал несколько хрипов, долженствовавших обозначать смех. – Иди же. Взгляни сам.

По залу прокатилась волна шипящих смешков.

- Твои шутки сейчас некстати, - несмотря на свои слова, эльф устремил задумчивый взгляд в сторону кладовой. – И можешь быть уверен – Гармониум вернется сюда, чтобы проверить твою лицензию.

- В этом нет нужды, - голос, принадлежащий человеческой женщине, пробудил в душе Потерявшего Память Героя смутное ощущение дежа-вю, что иногда посещало его. Из темного угла раздался скрип отодвигаемого стула, а затем женщина продолжила. - Я сижу здесь уже несколько часов и могу уверить вас – тех, кого вы ищете, тут нет.

Тессали повернулся в сторону говорившей, которая, судя по всему, направилась к стойке.

- И кто же вы, миледи?

- Одинокая женщина, попавшая в беду.

В пятно неяркого света вошла высокая и величественная красавица, одетая в простое белое платье. Её гладкая кожа имела оливковый оттенок, глаза были зелеными, словно изумруды, а лицо с высокими скулами выглядело царственно и завораживающе – и лицо это Потерявший Память Герой знал так же хорошо, как и свое собственное.

- Не будете ли вы добры проводить меня в более безопасную часть города? – незнакомка обвела комнату взглядом, словно удивляясь тому, как могла оказаться в подобном месте. – Кажется, я потерялась.

Резко встав, Потерявший Память Герой распахнул дверь и занес ногу над порогом. Он едва сдерживал рвущиеся с языка слова. Схватив его за руку, Джейк оттащила его назад, а затем осторожно прикрыла дверь кладовой.

- Зоомби, да что на тебя нашло? – прошипела она. – Мы почти в безопасности!

Трассонец снова устремил взгляд на щель.

- Это она! Женщина, которая появляется передо мной… - он чуть было не прошептал «когда я пью», но вовремя спохватился. – Та, которую я знаю из прошлого.

- Пф. Этого не может быть.

В это время в главной зале Тессали, потирая подбородок, продолжал задумчиво рассматривать незнакомку.

- Это неподходящее место для женщины… вроде вас. Как вы сюда попали?

С озадаченным выражением лица она покачала головой.

- Я не могу… я правда не знаю. Я была дома, а потом это.

- Да, возможно, вам и правда стоит пройти со мной, - обхватив её за плечи, Тессали посмотрел на Брилла. – Её счет оплачен?

Даже слаад не успел сориентироваться достаточно быстро, чтобы извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Он лишь покачал головой и проскрежетал:

- Не знал, что она здесь.

- Хорошо, - Тессали махнул своим оставшимся спутникам, приказывая им открыть дверь. – Мы уходим.

- Нет! – ахнул Потерявший Память Герой.

Он направился к выходу из кладовой, но Джейк преградила ему дорогу.

- Зоомби, не будь дураком!

- Я не могу позволить им забрать её! – прошептал трассонец. – Она знает, кто я такой!

- Что она здесь делает? Как тебя нашла? – продолжала допытываться Джейк. – Эта женщина, должно быть, лишь одна из иллюзий насылательницы снов!

- С дороги!

Трассонец оттолкнул Джейк в сторону, но, вспомнив о портале, вернулся назад и отыскал в темноте кружку с вином. Сделав глоток, он снова подошел к двери и распахнул её, но к этому времени в таверне уже не было ни Тессали, ни незнакомки. Потерявший Память Герой ещё раз отхлебнул из чаши и шагнул через порог, напрочь позабыв и об оставшейся позади амфоре, и о своей проводнице.

ДАБУСЫ

На город опустились сумерки. Было бы неправильно называть их закатом, ведь Сигилу неведома ласка лучей заходящего солнца, над его горизонтом никогда не парят низкие серебристые облака, а небеса его с приходом ночи не обретают все более и более глубокий синий оттенок. Здесь есть лишь сгущающийся серый полумрак, который, изливаясь из альковов и ниш сотен тысяч городских лачуг, растекается по грязным камням мостовой и стелется по земле, словно туман, заполняя улицы пепельной тьмой. В Сигиле закат не сменяется рассветом, конец не предвещает начало, за смертью не следует рождение; здесь есть лишь вечное мгновение цвета пепла, застывшее между прошлым и будущим - колеблющийся серый миг, что отделяет умирание от окончательной смерти.

Когда, торопливо пробравшись мимо столов руттеркинов и барной стойки Брилла, Потерявший Память Герой выбежал из дверей Речных Врат, его принял в свои объятья именно такой серый вечер. Улицы уже заполнились спешащими по своим делам ночными жителями, закутанными в темные плащи фигурами, которые стремительно появлялись из теней и столь же стремительно в них таяли. Толпа успела без следа поглотить Тессали и красавицу в белых одеяниях, унеся их в пепельный сумрак. Здравый смысл окончательно оставил трассонца; он был твердо намерен отправиться за женщиной и искать её в петляющих переулках, куда ранее не ступала его нога.

Не выпуская из рук кружку с вином, Потерявший Память Герой торопливо бросился вниз по улице, высматривая, не мелькнет ли где во тьме белое платье. Но прохожие, что попадались ему на пути, носили либо чернильно-черные плащи, либо шипастую броню; он развернулся и устремился в противоположном направлении. По улицам разносился стук когтей о камни мостовой, в воздухе витал едкий запах пота существ с Нижних Планов. Время от времени где-то в отдалении раздавались полные боли вопли и звон металла о металл, а гудение рычащих голосов сливалось в постоянный фоновый гул. На кровавый район опустились сумерки.

Осознав, что рискует не найти дорогу обратно к Речным Вратам, трассонец замедлил шаг.

- Тессали!

Если бы эльф и правда ему ответил, то, возможно, Потерявший Память Герой пришел бы в себя и задумался. Как ему следует поступить? Попытаться объяснить, что он не «псих», и затем потребовать отпустить женщину, чьего имени он так и не смог вспомнить? Но голос трассонца без следа растворился в уличном шуме. Он обнаружил, что в одиночестве стоит посередине улицы, и ни один из проходящих мимо громил не обращает на него ни малейшего внимания. Его разум все ещё туманила крепкая выпивка из Речных Врат, и он не вполне понимал, как же так вышло, что он снова потерял ту единственную женщину, которая могла сказать ему его имя.

Потерявший Память Герой окинул прохожих настороженным взглядом. Если бы хоть одно из этих отвратительных созданий попалось ему на улицах Трассоса, то он, не колеблясь ни секунды, тут же обнажил меч и вышвырнул его из города. Но здесь и сейчас, судя по всему, ему не обойтись без их помощи. Задаваясь вопросом, когда же он успел пасть настолько низко, он сделал ещё один глоток из кружки и, шагнув вперед, преградил дорогу тени с горящими глазами.

- Не будете ли вы столь любезны…

- С дороги, алкаш, - когда монстр заговорил, его губы осветились слабым отблеском пламени, исходящим из глотки. – Я тя поджарю!

Он прошел мимо трассонца, огрев его темным крылом, которое внезапно развернулось из-за его спины. Потерявший Память Герой стерпел это проявление неуважения с необычной для себя сдержанностью, ведь сейчас перед ним стояла куда более важная задача, нежели преподать этому типу урок хороших манер. Он схватил следующего прохожего, долговязого, одетого в чешуйчатую броню великана с покатыми плечами, вынуждая его остановиться.

- Займу всего одну…

Нечто длинное и гибкое вылетело из-за плеча громилы, отскочив от бронзовой брони Потерявшего Память Героя. Трассонец заметил исчезающий силуэт толстого чешуйчатого хвоста и ощутил острие кинжала, прижатого к его шее чуть ниже челюсти.

- П-шел-в-ст-р-н-у, - голос говорившего оказался скрежещущим, а дыхание – зловонным. – Мож я тя не грохну.

Спокойно отпустив громилу, Потерявший Память Герой резко перехватил его за ту руку, в которой он держал нож, и, отведя клинок от своей шеи, вывернул ее из сустава, заставив своего противника упасть на колени. Опустив взгляд, он обнаружил, что смотрит на худое чешуйчатое лицо с запавшими глазами, небольшим носом и выступающей вперед нижней челюстью, из-под которой виднелся ряд небольших клыков. Это оказался барбазу, не особо грозный представитель расы дьяволов, с которыми трассонцу уже доводилось сталкиваться, когда Аполлон послал его доставить сообщение Господину Зловонных Болот.

- Незачем поднимать тревогу, - Потерявший Память Герой продолжал выворачивать запястье барбазу, пока тот не выронил кинжал, со стуком упавший на мостовую. – И оружие тебе не понадобится.

Остальные прохожие обходили их по широкой дуге, продолжая спешить по своим делам. С человеком, который способен заставить барбазу опуститься на колени, связываться определенно не стоило, особенно в той части Сигила, где сила являлась единственным законом.

- Я лишь хочу спросить о Тессали, - произнес Потерявший Память Герой.

- О ком? – хвост демона снова появился над его плечом, но замер в воздухе, так и не нанеся нового удара; костяной шип на его конце был разбит. – Думаешь, я знаю каждого…

- Эльф. С ним человек, красивая женщина.

Взгляд барбазу устремился на кружку с вином, которую Потерявший Память Герой продолжал держать в свободной руке, а затем скользнул по его телу.

- Броня эльфа красная? – в голосе демона все ещё слышались скрежещущие нотки, но звучал он уже не так нетерпеливо.

- Боюсь, что нет, - трассонец ощутил разочарование. Ему сильно не повезло, что барбазу наткнулся не на того, кого нужно, ведь вряд ли в этом убогом районе представители эльфийской расы встречались на каждом шагу. – Он носит яркие и многоцветные одеяния. Женщина была в белом.

- О да, сладкая крошка, - барбазу оглянулся через плечо. – Видел их. Вовсю увивалась вокруг того эльфа, так вот.

- Где? – отведя взгляд от демона, трассонец уставился в сгущающиеся сумерки. – Давно?

- Пять золотых, - произнес барбазу. – Судя по её виду, она того стоит.

- Я задал простой вопрос, - Потерявший Память Герой ещё сильней вывихнул запястье своего пленника и повернулся, вынудив его улечься лицом на мостовую. – Ответишь на него, и я не сломаю тебе руку. Такой платы хватит?

Барбазу покачал головой.

- Два переулка вниз по улице и направо, - в его голосе прорезалось злорадство. – Искала место, чтоб его обслужить. Надеюсь, тем и занимается.

Отвернувшись от барбазу, Потерявший Память Герой ещё сильней вывернул его кисть. У того не осталось выбора, кроме как перекатиться на спину. Трассонец мог бы с легкостью сломать ему руку, но вместо этого он всего лишь разбил кружку о голову демона.

- Тебе стоит более благожелательно относиться к окружающим, - Потерявший Память Герой опустил ладонь на рукоять меча и отступил, задаваясь вопросом, не слишком ли он перегнул палку. – В следующий раз настоятельно рекомендую тебе придерживать язык.

- Свали, алкаш, - барбазу поднялся на ноги и не менее настороженно сделал шаг назад. – Ты получил, что заслуживаешь. Эта сладкая крошка никогда не вернется к вонючему гаду вроде тебя.

С этими словами демон исчез, растворившись в толпе. Потерявший Память Герой повернулся в сторону переулка. Он чувствовал абсолютную уверенность в том, что эта женщина играет важную роль в его жизни. Когда он найдет её и освободит из-под опеки Тессали, то наверняка узнает свое прошлое. К сожалению, долг чести все ещё обязывал его доставить амфору. То, что Посейдон умолчал о том, что дело это окажется сопряжено с таким количеством сложностей, не имело никакого значения – человек чести не мог нарушить свое слово, тем более, если слово это было дано самому Разрушителю Земель.

Когда трассонец добрался до входа в переулок, то остановился, пытаясь определить, где он находится. Хотя он примерно помнил, где остались Речные Врата, отыскать их еще раз окажется непросто. Все дома в этом районе, каменные лачуги с одним-единственным входом, глубоко утопленным во внешней стене, выглядели практически одинаково. Когда он спасет загадочную женщину, ему снова придется спрашивать дорогу, следовательно, нужно будет вывести Тессали и его людей из строя – по крайней мере, на время.

Надеясь, что на сей раз обойдется без кровопролития, Потерявший Память Герой обнажил меч и направился внутрь проулка. Эта улочка, как и многие другие на задворках Сигила, выглядела тихой и заброшенной. Большинство жителей инстинктивно старались избегать подобных мест, а те, кто все же забредал сюда, обычно предпочитали либо бежать, либо прятаться. Повсюду валялись камни, выпавшие из полуразрушенных стен, а в пропитанном влагой воздухе витал запах глины. В нескольких шагах поодаль в сумраке смутно поблескивала поверхность большой грязной лужи.

Решив, что по другую её сторону наверняка обнаружатся мокрые отпечатки следов, Потерявший Память Герой разбежался и прыгнул. Хотя его выкованная богом броня и весила не больше кожаной безрукавки, эта яма оказалась слишком широка. Когда он приземлился на другой берег, одна нога его с глубоким всплеском соскользнула в грязь. Прежде чем он успел выдернуть её оттуда, жижа сомкнулась вокруг его лодыжки, надежно удерживая на месте. Потеряв равновесие, он упал.

Проклиная свою неуклюжесть, трассонец попытался высвободиться, но обнаружил, что понемногу начинает соскальзывать вниз. Вонзив пальцы свободной руки глубоко в грязь, Потерявший Память Герой подтянулся, волоча за собой застрявшую ногу. Он ощущал, как теплая субстанция поднимается по его голени все выше и выше. В его ушах зазвучала незнакомая пульсация; неужели он и правда почувствовал страх? Обернувшись, он понял, что у него есть все основания для беспокойства. Гибкое грязевое щупальце уже обвилось вокруг его ноги и продолжало двигаться дальше, извиваясь, словно угорь.

Привстав, Потерявший Память Герой попытался ткнуть мечом в необычную лужу. К его ужасу, ему едва удалось до нее дотянуться. Его увязшая нога сильно растянулась, а там, где её не прикрывала бронзовая броня, плоть его приобрела глинисто-серый цвет. Он больше не мог различить, где кончается щупальце и начинается его колено; все, что находилось ниже него, полностью скрылось под вязкой жижей. Пальцы его ноги онемели, и их слегка покалывало.

Вытянув до предела руку, трассонец смог дотянуться до щупальца лишь самым кончиком меча. Он взмахнул клинком из звездного металла, оставив на нем глубокий порез, но, стоило ему убрать оружие, как тот моментально затянулся. Опрокинувшись на бок, Потерявший Память Герой приподнялся и одним взмахом отсек щупальце у самого основания. Оно исчезло, но его нога все равно осталась в ловушке, удерживаемая облепившими голень потоками грязи. Он принялся счищать её, но к тому моменту, как он закончил, щупальце возникло снова.

Потерявший Память Герой больше не чувствовал пальцев. Его бедро стало серым, словно перламутр, а колено превратилось в бесформенную глыбу грязи. Он не мог поверить, что простой луже удастся то, что некогда оказалось не под силу даже Гидре Трассоса и Ахерийскому Гиганту.

Трассонец устремил взгляд в темный переулок, высматривая тех, кого он преследовал.

- Помогите! Тессали!

Никакого ответа.

- Тессали, это Потерявший Память Герой! Я не причиню тебе вреда. Возможно, я даже сдамся!

Тьма по-прежнему оставалась безмолвна и недвижима. Трассонец чувствовал, что мало-помалу продолжает соскальзывать вниз, и внезапно его осенило, что перед ним в грязи нет никаких следов.

Отряд Тессали также сгинул в луже.

Чтобы замедлить свое скольжение, Потерявший Память Герой всадил меч между камнями стены ближайшего дома. Любое обычное оружие непременно переломилось бы под его весом, но для того, чтобы сломать или хотя бы согнуть его выкованный из звездного металла клинок, требовалось нечто гораздо большее.

Грязь добралась до его бедренных щитков. Трассонец окончательно перестал чувствовать ногу ниже лодыжки, которая, судя по всему, находилась в два раза дальше, чем обычно. Он мог бы спастись, если бы отрубил ступню выкованным из звездного металла клинком, но… нет. Ни за что. Разве кто-то когда-то слышал об одноногом прославленном герое? Лучше уж пасть позорной смертью здесь и сейчас.

Потерявший Память Герой повернул голову к земле.

- Чем же я оскорбил тебя, о великий и злобный Аид, за что ты так поступаешь со мной? Я заслуживаю более славной гибели!

- Но, Зоомби, я же говорила тебе – ты и так мертв!

- Джейк? – оглянувшись, Потерявший Память Герой увидел тифлинга, которая приближалась к нему с амфорой в руках. – Боги воистину присматривают за мной!

- Не говори глупостей, Зоомби, - засмеялась Джейк. – Я услышала, как ты звал Тессали.

Трассонец покраснел.

- Ты же понимаешь, что на самом деле я и не думал сдаваться, так?

- Ну конечно, - ухмыльнувшись, Джейк прислонила тяжелую амфору к ближайшей стене. – Кто же захочет сдаться, когда можно просто позволить порталу засосать себя на Параэлементальный План Слизи?

Один из камней, между которыми трассонец вонзил меч, чтобы удержаться на месте, внезапно вывалился из стены, и он снова начал медленно погружаться в лужу.

- Джейк, не будешь ли ты любезна вытащить меня из этой грязи?

- Я попробую, Зоомби, - тифлинг принялась рыться в накидке. – Это может оказаться весьма непросто. Возможно, моя магия сработает лучше, если ты поможешь мне с Тревантом, да?

Трассонец почувствовал, что пальцы его свободной ноги коснулись поверхности лужи. Он попытался отдернуть ее, но слишком поздно – вокруг нее успел обмотаться еще один длинный грязевой усик.

Потерявший Память Герой снова перевел взгляд на тифлинга.

- Если ты считаешь, что сможешь купить мою жизнь посредством жизни невиновного…

- Как ты можешь говорить, что Тревант невиновен! Он предал меня!

- Думай, как хочешь, но помогать тебе я не стану, - теперь, когда обе его ноги оказались в ловушке, скорость скольжения Потерявшего Память Героя заметно увеличилась. Он уставился на лужу. – Так ты спасешь меня или нет?

- Полагаю, придется, - в резком голосе Джейк звучало смирение. – Ты слишком красив для того, чтобы стать единым со Слизью.

Тифлинг бросила в лужу небольшой обломок стекла, произнося слова несложного заклинания. Грязь начала застывать, поверхность её приобрела стеклянный блеск, а движения щупалец замедлились. Ноги трассонца сковал сильный холод, и он замер на месте.

- Чего ты ждешь, Зоомби? Вылезай оттуда!

На этот раз ему оказалось гораздо сложней дотянуться до лужи. Но, когда Потерявший Память Герой вонзил клинок в заледеневшую субстанцию, разрез не затянулся, и вскоре ему удалось высвободить одну ступню. После этого он без труда высек из застывшей грязи большой блок с заключенной в него второй ногой, которая к этому моменту удлинилась более чем в два раза, и, волоча его за собой, отполз в сторону.

С помощью нескольких ударов он избавился от большей части замороженной грязи. В переулке царил полумрак, и ему оказалось довольно непросто определить, насколько быстро его плоть снова обретает естественный оттенок. Наконец его растянувшаяся конечность с мягким болезненным толчком снова приняла нормальный размер. Кожу начало пощипывать, словно после сильного обморожения. Он до сих пор не чувствовал ничего ниже лодыжки, а, посмотрев на ступню, увидел, что она продолжает слабо переливаться коричневым цветом, как и поверхность лужи.

Трассонец поднялся и, прихрамывая, принялся бродить по краю ямы, чтобы вернуть подвижность ногам и отыскать свидетельства того, что произошло с Тессали и женщиной в белых одеяниях.

- Зоомби, что ты там ищешь?

- Следы Тессали и женщины, которую мы видели в Речных Вратах. Они направились в этот переулок.

- И кто тебе это сказал?

Остановившись, Потерявший Память Герой поднял голову.

- Барбазу.

- И ты ему поверил? Я видела Тессали на улице, он искал ту красотку в белом, - Джейк грустно покачала головой. – Бедный Зоомби, ты даже демонам веришь.

Трассонец снова покраснел, чувствуя себя глупо из-за того, что позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом.

- Он был в не лучшем положении, - все же он убрал меч в ножны, и, не видя никакого иного способа добраться до Джейк, подошел к луже. – Она подо мной не провалится?

- Пока не растает – нет.

Хромая, Потерявший Память Герой перешел через лужу и остановился рядом с Джейк.

- Я у тебя в долгу. Возможно, я верну твою книгу заклинаний, но не стану…

- Причинять Треванту вред, я знаю. Все нормально. Ты должен жить по законам своих заблуждений, - Джейк устремила взгляд на его сандалии. – А теперь пошли. Нужно отыскать целителя, пока твоя нога не успела оттаять.

Нахмурившись, трассонец посмотрел на поблескивающую ступню.

- А что тогда случится?

- Это, скорее всего, не имеет никакого значения, если ты до сих пор твердо намерен встретиться с Госпожой Боли, - Джейк повернулась к выходу из переулка. - Но ты пробыл в слизи слишком долго; она забрала твою ногу. Если целитель не восстановит её до того, как грязь растает, то портал завершит свою работу.

Потерявший Память Герой ещё раз с тревогой осмотрел ступню, а затем подхватил амфору и захромал за Джейк.

Через пару шагов тифлинг остановилась, глядя на четырех худощавых существ. Голову каждого из них окружало облако парящих в воздухе белых волос, носы практически отсутствовали, а над глубоко посаженными глазами низко нависали брови. На лбу у них росли две пары рогов – одни прямые, а вторые изогнутые. Все четверо спокойно строили у входа в переулок стену из камней – занятие более чем странное, учитывая, что одеты они были в развевающиеся и украшенные вышивкой мантии.

Прикрыв ладонью рот, Джейк попятилась к Потерявшему Память Герою. Не отводя взгляда от странных существ, она в полном молчании остановилась возле него.

- Что здесь происходит? – спросил трассонец. – Что тебя напугало?

- Дабусы!

Не услышав никаких дальнейших объяснений, Потерявший Память Герой сунул амфору ей в руки, а сам, положив ладонь на рукоять меча, сделал шаг вперед и указал на стену.

- Что вы здесь делаете?

Дабусы одновременно наклонились, словно хотели поднять что-то с земли. Хотя поблизости не валялось ни одного камня, когда они выпрямились, в руках каждый из них держал по плоскому булыжнику. Положив их на стену, они нагнулись снова.

- Отвечайте!

Подойдя ближе, трассонец ударил каблуком в стену, пробив в ней небольшую дыру. В обычных обстоятельствах он бы не стал действовать столь грубо, но реакция Джейк его встревожила. Дабусы же просто подобрали выпавшие камни и вернули их на место.

Потерявший Память Герой снова пнул стену.

- Отвечайте!

По-прежнему продолжая игнорировать трассонца, дабусы прекратили свою работу и повернулись друг к другу. Их губы зашевелились, но вместо звуков из них полились длинные строки парящих в воздухе знаков. Необычные сочетания картинок и символов повисли в воздухе возле их голов, словно стая колибри.

После краткой беседы двое дабусов наклонились. Когда они выпрямились, то в руках каждый из них держал по боевому топору, которые, как и камни, появились из ниоткуда. Когда они перешагнули через стену, Потерявший Память Герой заметил, что их ноги – если, конечно, таковые вообще имелись под длинными одеяниями – не касаются земли.

Отступив, трассонец обнажил клинок.

Джейк поспешно бросилась к нему.

- Нет, Зоомби! Ты не должен на них нападать! – она сунула амфору ему в руки, чтобы наверняка лишить его возможности вступить в бой. – У нас и так достаточно проблем!

- Проблем?

- Они строят лабиринт. Ты должен призвать Госпожу Боли сейчас, пока у тебя ещё есть такая возможность!

Потерявший Память Герой обвел взглядом переулок.

- Значит, она где-то близко?

- Госпожа Боли всегда близко, - ответила Джейк. – Все, что тебе нужно сделать – это помолиться ей.

- Помолиться?

- Да. Она всегда появляется перед теми, кто возносит ей молитвы.

- И что будет затем?

Лицо Джейк посерело.

- Затем она сдерет с нас кожу – живьем, да?

- Не с тебя, - Потерявший Память Герой не стал даже спрашивать, почему Госпожа захочет содрать с них кожу. Хотя он уже не раз объяснял, что прибыл сюда лишь для того, чтобы доставить ей дар, до него лишь недавно дошло, что жители Сигила совершенно не знают свою королеву. – Тебе совершенно незачем здесь оставаться. Я буду молиться в одиночестве. Эту броню выковал сам Гефест, и ее не под силу пробить даже стрелам Аполлона. Сомневаюсь, что гнев Госпожи Боли сможет мне повредить.

Тень вернулась на лицо Джейк, но она не двинулась с места.

- Лучше принять нашу боль здесь, чем навеки оказаться заточенными в лабиринтах.

- Пф! В Арборее мы проходим лабиринты для развлечения, - трассонец прислонил амфору к ближайшей стене. – Незачем тебе оставаться здесь. Это не твоя миссия.

Улыбнувшись, Джейк кинула быстрый взгляд туда, где переулок переходил в улицу. Возведенная дабусами стена уже доходила ей до пояса. Она покачала головой.

- Это не тебе решать.

- Возможно, но Госпожа стремится заточить в своем лабиринте именно меня. Что я потеряю, если заставлю их отпустить тебя?

Направившись к двум вооруженным дабусам, он указал мечом на Джейк.

- Она не имеет никакого отношения к тому, что здесь происходит. Если вы являетесь людьми – эм, существами – чести, я прошу вас отпустить её.

Держа топоры наготове, дабусы настороженно наблюдали за ним, но не двинулись с места. Взмахом руки Потерявший Память Герой подозвал Джейк к себе. Увидев, что выражение лиц слуг Госпожи не изменилось, он убрал клинок в ножны и повернулся к ним спиной.

- Жди меня снаружи, - достав из кошелька моток золотой нити, Потерявший Память Герой потянулся к тифлингу, чтобы заключить её в объятья. Сунув его ей в руку, он прошептал. - Когда услышишь, что я начал молиться, возьмись за конец нити, а клубок перекинь через стену. Я скоро вернусь, чтобы помочь тебе получить обратно книгу заклинаний.

- Зоомби!

Вытянувшись, Джейк откинула подбородок и слегка разомкнула губы. Несмотря на соблазн, Потерявший Память Герой не решился принять её предложение. Глаза тифлинга были зажмурены, а рот приоткрыт недостаточно широко, чтобы разглядеть клыки. Схватив её за талию, он развернул её лицом к стене и одним стремительным движением поднял в воздух. Не сбившись с ритма, один из дабусов-строителей подхватил её и поставил на землю по другую сторону стены.

Потерявший Память Герой облегченно выдохнул. Прежде чем решиться на столь опасное деяние, как призыв Госпожи Боли, истинным прославленным героям следовало убедиться, что их прекрасные девы находятся в безопасности. Взяв амфору, он вышел на середину переулка и опустился на колени, пытаясь сочинить достойную молитву для правительницы Сигила.

Так как ему было известно о ней очень мало, задача эта оказалась непростой. Взывать к её милосердию, разумеется, не стоило, равно как и воспевать хвалу боли; опыт подсказывал ему, что лукавить, обращаясь к кому-то с просьбой – не лучшая идея.

К тому времени, как он вспомнил странные загадки Дома у Ворот и осознал, что же ему следует сказать, стена дабусов уже достигла уровня его груди. Положив амфору перед собой, он убедился, что она лежит в точности параллельно стенам домов. Затем Потерявший Память Герой откинулся на пятки и скрестил руки на груди.

Я считаю, что эта молитва – самая прекрасная молитва из всех, что когда-либо звучали в Сигиле. Какими словами в ней говорится обо мне! Об опрометчивой страстной тоске, которая ведет к страданию, о тайных страстях, что сами по себе являются невыносимой пыткой. О том, что удовольствие и боль едины, надежда питает отчаянье, утрата взращивает любовь, радость порождает скорбь – о, этот трассонец понимает, кто я на самом деле, и видит меня такой, какая я есть. Его великолепные слова я простила бы, если бы могла.

Но это Сигил. Сюда закрыт вход любым богам – а если трассонец обращается ко мне в своих молитвах, разве это не означает, что я также вхожу в их число?

Нет, так не должно быть. Врата распахнутся и город будет разрушен; на его руинах я в одиночку встану против всех божеств Мультивселенной. С цепями из звездного света и пламенеющими топорами они явятся за мной, как добрые, так и злые, и развяжут войну, которая разрушит связь между всеми планами.

И что тогда? Когда боль окажется заточена в глубинах Бездны, подчиненная воле Демогоргона, Диинкаразана или любого другого злого божества – что тогда? Я расскажу вам: тирания и трусость, тьма, которая охватит все планы, где каждый вздох будет пропитан страхом. Вся Мультивселенная падет к ногам одного-единственного правителя - правителя, в свою очередьуправляемого непредставимо ужасными страстями - и он сможет делать с ней все, что пожелает.

И ещё хуже, если победит добро: бесконечные миры, полные бесконечной неги, где нет ни страданий, укрепляющих силу, ни мук, порождающих отвагу, ни страха, оттачивающего хитроумие; Мультивселенная, полная блеклых эмоций и слабых страстей, где ничего нельзя достигнуть, потому что ничего нельзя потерять, где и злость, и любовь – лишь тени себя самих, а жизнь не стоит того, чтобы её прожить.

Поэтому выбора у меня нет. Ради блага Мультивселенной я должна наказать трассонца – но не думайте, что я забыла о тифлинге. Она рассказала ему о том, что нужно делать, и за это я буду отомщена.

Я открываю глаза, и перед ним возникает Госпожа Боли. Её ноги все ещё касаются земли, поэтому он не в силах её узреть. Он ждет, скрестив руки на груди, и амфора по-прежнему лежит перед ним. Он умен, этот Охотник. Если я прощу ему эту молитву – несомненно, самую прекрасную молитву из всех, что когда-либо звучали в Сигиле – его господин первым окажется у моих врат, готовый их штурмовать; но, если я решу обрушить на него свою кару, трассонец в тот же миг откроет сосуд и выпустит наружу находящуюся там зачарованную сеть.

Однако он забыл про моих детей. Мне стоит лишь захотеть, и дабусы повинуются. Те двое из них, что держат в руках топоры, подлетают ближе к трассонцу и останавливаются рядом с амфорой.

- Оставьте её! – глаза Потерявшего Память Героя становятся круглыми, словно монеты. – Посейдон послал её Госпоже Боли!

Мои дети удостаивают его ответом, но, даже если он и способен разгадать их ребусы, ему наплевать на то, что они исполняют мою волю. Вставая на ноги, он тянется к мечу. Один из дабусов поднимает амфору, а второй вскидывает топор, готовый к схватке. Я поднимаю одну ногу, затем вторую, и…

…внезапно там появилась сама Госпожа Боли. Разинув рот, Потерявший Память Герой совершенно позабыл о мече – как, впрочем, и о дабусах, амфоре и всем остальном. Госпожа была ошеломляюще прекрасна. Высокая и худощавая, она парила в воздухе, а кайму её длинного парчового платья отделяло от мостовой всего несколько дюймов. Её лицо, от которого исходило ощущение несокрушимой безмятежности, отличалось красотой античных статуй. Вместо волос её голову окружал ореол стальных клинков, губы были черней сурьмы, а от взгляда немигающих желтых глаз в груди трассонца зародился болезненный лихорадочный страх.

Так и не успев подняться с колен, Потерявший Память Герой положил руки на бедра и низко поклонился. Его ладони, касающиеся бронзовых поножей, были горячими и влажными.

- Приветствую, я – Потерявший Память Герой из Трассоса, несу дар от бога Посейдона, В-Владыки Морей и Р-разрушителя Земель, - он махнул рукой назад, указывая на дабусов с амфорой, которые вернулись обратно к стене. – С вашего п-позволения…

Госпожа подняла руку, и Потерявший Память Герой замолк. Она устремила на него взгляд зеленовато-желтых глаз и впервые, кажется, по-настоящему заметила его присутствие. Ожидая, что она вот-вот заговорит, трассонец продолжал держать голову склоненной. Несмотря на полнейшую неподвижность, пальцы его ступней были согнуты, чтобы он мог в любой момент вскочить на ноги. Если, как все и ожидали, она все же нападет на него, он имел твердое намерение защищаться.

Изогнув оканчивающиеся длинными черными когтями пальцы, Госпожа провела рукой в воздухе. Откуда-то позади послышался громкий скрежет металла, и что-то с силой толкнуло трассона в спину. Упав на руки, он оглянулся через плечо, однако там ничего не было, за исключением держащих амфору стражников-дабусов, которые стояли в нескольких шагах поодаль, неподвижные, словно статуи. Двое их собратьев почти закончили возводить стену, которая высотой практически достигла человеческого роста.

Ощутив, что в позвоночник ему давят изогнутые куски металла, Потерявший Память Герой осознал - его выкованная богом броня оказалась пробита. Он снова перевел взгляд на Госпожу Боли. Глядя на пару сломанных ногтей, она едва заметно приподняла одну бровь. Значит, ему только что удалось выдержать атаку грозной правительницы Сигила и остаться в живых. К его удивлению, он ощутил не страх, а замешательство. Как же ему следует поступить?..

Судя по всему, Госпожа не собиралась нападать ещё раз. Подняв руки, трассонец широко развел их в стороны в знак того, что не желает ей зла.

- Пожалуйста, миледи, не бойтесь меня…

По её губам промелькнула тень усмешки. Она подняла один-единственный палец.

- Я пришел с миром, - и снова трассонец указал на амфору. – Я лишь хочу доставить вам дар от Посейдона.

Госпож провела пальцем по воздуху, и по переулку снова прокатился скрежет гнущегося металла. Трассонец подался назад, чтобы ослабить ужасающее давление на грудь. Посмотрев вниз, он обнаружил, что по его нагрудной пластине тянется длинная борозда, похожая на след от могучего удара зачарованного оружия. Несмотря на то, что его миссия носила исключительно мирный характер, он ощутил, что в груди у него начинает разгораться болезненный гнев.

- До сих пор я старался вести себя прилично, - вскочив на ноги, трассонец опустил ладонь на рукоять клинка из звездного металла. – Но я предупреждаю – эта броня была выкована самим богом Гефестом, и я не потерплю, чтобы ей причиняли вред.

Слегка сузив глаза, Госпожа сжала руку в кулак. Уши трассонца наполнил скрежет рвущегося металла. Его грудь пронзила ужасающая боль, и, опустив взгляд, он увидел, что его латы начинают приобретать форму песочных часов. Лишь это смогло убедить его в реальности происходящего. Еще никогда и никому не удавалось пробить его выкованную богом броню, и он с трудом мог поверить, что Госпожа Боли оказалась в силах разрушить её, не нанеся ему ни одного удара.

Но тело трассонца верило. Его сжатые ребра негромко хрустнули, а легкие сдавило так, что он более не мог сделать ни единого вдоха. Боль была настолько велика, что он не имел возможности даже выплеснуть ее в крике. Потерявший Память Герой рухнул на колени, и, выхватив из ножен кинжал, поддел его кончиком один из ремней крепления доспеха и разрезал его. Его легкие наполнились воздухом, но сокрушительное давление в области живота стало гораздо сильней. Не беспокоясь о том, что лезвие может соскользнуть и вонзиться в тело, трассонец провел клинком по искривленной линии шва и рассек оставшиеся два ремня. Его броня с легким звяканьем упала в грязь.

Ещё до того, как боль начала отступать, Потерявший Память Герой вскочил на ноги, вытаскивая меч. Возможно, ему никогда не выиграть бой с тем, кто, подобно богам, способен творить магию, не прибегая к использованию заклинаний, но Аид услышал его молитвы о славной гибели, и трассонец не собирался упускать эту возможность. Более того, он всей душой с нетерпением жаждал этой битвы – битвы, которая на века обессмертит его имя и в песнях бардов разнесет легенду о нем по всей Мультивселенной.

Но этому не суждено было произойти. Его меч так и не успел покинуть ножны, когда из-за стены послышался громкий стук.

- Зоомби! – в переулок влетел клубок золотых нитей, разворачиваясь в воздухе, и построенная дабусами стена затряслась.

Госпожа Боли повернула обрамленную множеством клинков голову в сторону источника шума. Трассонец обнажил меч, но подавил порыв немедленно перейти в атаку. Едва ли его грозная противница о нем позабыла.

Подтянувшись, Джейк наполовину перевалилась через стену, но, увидев, кто перед ней, застыла в шоке.

- Во имя Единой Смерти!

Госпожа подняла руку, словно желая помочь ей

Лицо Джейк приобрело жемчужно-белый оттенок, а затем стена перестала трястись. Кинув взгляд назад, тифлинг нахмурилась, а затем принялась отпихивать кого-то ногой.

- Не нужно со мной сражаться! – голос принадлежал Тессали. – Это для твоего же собственного – ох!

Нанеся последний удар, Джейк взобралась на стену и побежала по ней, словно канатоходец. Длиннопалая рука эльфа схватила её за лодыжку, и, потеряв равновесие, она свалилась прямиком на дабусов-охранников, сбив их с ног. Со стуком упав на землю, амфора откатилась в сторону за секунду до того, как все трое рухнули на то место, где она только что лежала.

Потерявший Память Герой бросился к своей ноше, вознеся молчаливую молитву Аполлону за то, что она не разбилась – и лишь тогда заметил, что у горловины зияет маленькая трещина. Из этой небольшой щели появилась петля красивой золотой нити, с каждой секундой становящаяся все длинней и длинней. Опустившись на колени, трассонец свободной рукой закрыл прореху, но нить, просочившись сквозь щели между его пальцами, продолжала разматываться.

- Боюсь, ваш дар был поврежден, - не опуская меча, он повернулся к Госпоже Боли. – Какую бы судьбу вы мне ни уготовали, вам, возможно, стоит открыть его прямо сейчас?

Подол одеяния Госпожи колыхнулся, словно она собралась сделать шаг вперед. Затем её нога опустилась, и подол платья разгладился. И в тот же миг она исчезла из виду.

- Миледи?

Из-за стены послышался ещё один стук, и Тессали произнес:

- Мне нужна ещё одна сеть! Они оба здесь!

Повернувшись, Потерявший Память Герой увидел, что на него, разворачиваясь в воздухе, летит сеть для ловли психов. Протянув руку, он сгреб несколько нитей и, прежде чем эльф успел затянуть петлю, рванул её на себя, сбросив его со стены. Едва тот успел коснуться земли, как меч трассонца уже пришел в движение, разрезая сеть на куски.

Когда он повернулся обратно к амфоре, золотая нить уже успела полностью выбраться наружу и, поднявшись в воздух, принялась описывать в воздухе круги. 

БОЛИ ПЛОТИ

От этой золотой нити ускользнуть нельзя.

Недвижимая, словно камень, стою я перед Потерявшим Память Героем. Мои ноги плотно прижаты к земле. Трассонец и его спутники считают, что я ушла, но это желтое плетение не обмануть. Словно червь к трупу, оно подбирается ко мне и начинает кружить.

Я решаю, что время пришло. Я подаюсь вперед; мои шаги легки, словно облачка, парящие в затянутых коричневой дымкой небесах. Молитва трассонца, эти божественные строки не могут остаться безнаказанными – он должен отречься от них. Он должен отказаться, должен отвергнуть их, должен проклясть мое имя и с рыданиями молить о смерти. Он должен познать страдание за то, что сотворил; ради блага Мультивселенной он должен пожалеть о том часе, когда произнес те прекрасные слова.

Я до него не дотягиваюсь.

Когда нить обвивается вокруг меня, нечто – я не могу сказать, что именно – шевелится в пустоте, где некогда находилось мое сердце. Я никогда не ощущала ничего подобного – легкий трепет, пронизанный мягким одиночеством, подобным похоронной песне скорбящей голубки; он похож на прикосновение любовника – теплый, успокаивающий и странным образом знакомый, одновременно и манящий, и опасный.

Эту золотую нить сплел сам Дедал, хитроумнейший из всех людей. Она прочней, чем любая из цепей, выкованных Гефестом. Если за неё потянуть, это лишь сделает её крепче, если разрезать – она превратится в две, если попытаться расплести – то затянется петлей, из которой невозможно выбраться. Трассонец выпустил сеть Посейдона, если, конечно, одну нить можно назвать сетью, и я не осмеливаюсь коснуться её.

Я закрываю глаза, и, когда нить обвивается вокруг меня в третий раз, она более не скользит по моей коже, не затягивается вокруг горла и не опутывает запястья. Госпожа исчезла из этого темного переулка.

Трассонец так и не раскаялся, тифлинг избежала наказания. Ключ повернулся, и послышался щелчок замка; двери распахнуты, сокровище лежит без охраны. Я бы могла отправиться в лабиринты вслед за ними, но там, в бесчисленных проходах, что постоянно меняют направление, вливаясь один в другой, таится тьма. Все, кто попадают туда, находят там свой конец, и, что бы ни стало причиной их гибели – окровавленные когти монстра или подгибающиеся от усталости ноги – каждый из них перешагивает через порог смерти в полной уверенности, что выход ждет его за следующим поворотом. Возможно, это само по себе является достаточным наказанием.

И, по правде говоря, я не отваживаюсь давать трассонцу возможность открыть амфору и выпустить ещё больше нитей из сети Посейдона, ведь первая из них уже успела отыскать меня. Я ощущаю, как из пустоты, на месте которой некогда билось мое сердце, вздымается ритмичный рев, нарастая и стихая. С каждым разом он звучит все более и более неистово. В воздухе разливается соленый аромат моря, а над волнами с шумом проносятся порывы ветра. Несмотря на все мои усилия, я не могу отрешиться от этих звуков и запахов - они внутри меня, словно кошмары, что изливаются из темного колодца, находящегося в моей груди.

Я вижу Госпожу Боли. Облаченная в белое облако и подпоясанная золотым светом, она стоит на окаймленных пеной волнах. Губы её окрашены в тот же бирюзовый цвет, что и воды Арборейского моря, а шею обвивает нить жемчужин, черных и блестящих, как слезы суккуба. Лоб её венчает диадема из голубых молний, а вместо ореола из покрытых кровью кинжалов вокруг головы свободно развевается грива светлых волос, концы которых исчезают в воздухе. Они подобны сотням тысяч золотых нитей, что ведут на сотни тысяч планов бесконечной Мультивселенной.

В воздухе позади неё – меня? – парит призрачный, сотканный из ветра образ, огромный, словно само солнце – Королева Стихии Воздуха. Хотя черты её прозрачного лица изменчивы, подобно ветру, в форме его, в разрезе её овальных глаз и в очертаниях высоких скул я замечаю явное сходство с Госпожой Боли.

По другую сторону от меня находится погруженный в воду по пояс гигант с трезубцем в руках. От него пахнет водорослями и солью, волосами ему служит морская пена, а кожа блестит, словно отражающийся от воды лунный свет. На его губах – скупая отеческая улыбка. Он протягивает мне руку и смотрит на море.

Этого не может быть! Если бы у меня были родители, я бы это запомнила. Должно быть, эти воспоминания – эти иллюзии – всего лишь какая-то уловка Посейдона, с помощью которой он хочет завоевать мое доверие, и ничего более.

К нам приближается одномачтовое судно с черными парусами, которым управляет один-единственный воин в черном плаще. Лицо его полностью скрывает капюшон. На палубе лежат четыре черных ящика – выкуп, который могучий Посейдон назначил за сердце своей златовласой дочери. В них находятся страдание, тоска, горе и отчаяние – четыре Боли, что правят Мультивселенной, но откуда я знаю это – мне неведомо; для меня это такая же тайна, как и лицо, скрытое черным капюшоном.

Настает отлив; шум прибоя становится все тише и тише, запах соли слабеет и отдаляется, лицо Королевы Стихий растворяется в слепящем, жарком и неподвижном воздухе, а Посейдон скрывается под водой. Волны уже не пенятся, море успокаивается, и его поверхность становится похожа на зеркало из бирюзы. Черный парус корабля опадает. Рулевой в капюшоне поворачивает ко мне голову, и под его судном разверзается водоворот; его утягивает вниз – вниз, в пустоту моей груди уносится он, этот незнакомец в плаще цвета ночи, который заплатил выкуп за мое сердце.

ГОРОД ЖЕЛЕЗА

Потерявший Память Герой стоял в полумраке, настороженно ожидая действий Госпожи Боли. Хотя она и исчезла, в воздухе до сих пор ощущалась область тревожащего спокойствия. Внезапно в переулке стало жарко и душно, а затхлый запах тины заметно усилился – возможно, из-за того, что все остальные мерзкие ароматы Сигила исчезли. Даже неяркий свет теперь казался глубже, тяжелей и стабильней. За спиной трассонца раздался испуганный вдох и послышались шаги. Думая, что Госпожа Боли наконец решила себя проявить, он развернулся, вскидывая меч.

Но там была лишь Джейк, которая, склонившись над лежащим и отбивающимся ногами Тессали, пыталась схватить эльфа за руку. Шагнув вперед, Потерявший Память Герой сгреб её за воротник и отбросил к стене ближайшей лачуги. Её зрачки имели форму бриллиантов, а клыки на всю длину высовывались из-под верхней губы.

- Разве я не предупреждал тебя, Джейк?

Прежде чем она успела ответить, Тессали вскочил на ноги и принялся карабкаться на стену.

- Сюда! На помощь!

Свободной рукой Потерявший Память Герой сдернул эльфа вниз, швырнув на землю.

- Тихо, ты!

Взгляд Тессали устремился на верхнюю часть стены, и он разочарованно прикрыл глаза.

- Что вы там копаетесь? – крикнул он. – Я тут один с этими пси… арргх!

Его жалоба резко оборвалась, когда Потерявший Память Герой поставил ногу ему на горло. Трассонец посмотрел на стену, но, судя по всему, на зов эльфа никто не откликнулся.

Джейк поднялась на ноги, продолжая сверлить Тессали взглядом. Зрачки её по-прежнему имели форму бриллиантов.

- Теперь я его поцелую, да? Когда он достигнет следующей стадии, то уже не будет доставлять нам столько хлопот.

- Нет, - отрезал Потерявший Память Герой. – Он нам нужен живым. Я собираюсь обменять его на мою винную женщину.

- Винную женщину? – спросил Тессали.

- Ту, что в белом, - Потерявший Память Герой не стал объяснять, что зовет её так потому, что она появлялась перед ним лишь тогда, когда он бывал пьян. – Она подошла к вам в Речных Вратах.

Тессали нахмурился.

- Так ты был там!

- А пока что будешь моим заложником, - Потерявший Память Герой не стал ни подтверждать, ни опровергать слова эльфа.

- Но Зоомби! Разве ты меня не слушал? Я говорила тебе, что он и сам ищет эту «винную женщину»!

Тессали сглотнул.

- Это так. Мы её потеряли.

- Потеряли? Но как? – трассонец сильней надавил эльфу на горло. – Если с её головы упал хоть один волосок …

- Я понятия не имею, что с ней случилось, - прохрипел Тессали. – Не успели мы отойти от дверей и на дюжину шагов, как она сбежала – нет, исчезла.

Потерявший Память Герой не стал продолжать расспросы, ведь то же самое происходило с ним уже множество раз. Где бы он ни находился, в комнате или на забитой народом улице, стоило ему выпустить ее из виду хотя бы на миг - и она тут же пропадала без следа.

- Мне жаль, - произнес Тессали, почувствовав разочарование трассонца. – Но, если она так важна для тебя, вернись в Дом у Ворот. Рано или поздно мы...

- Вам её не поймать, - оборвал его Потерявший Память Герой. – Можете прочесать весь Сигил, вам даже край её платья заметить не удастся.

- Тогда от этого эльфа, от него никакого проку, - Джейк направилась к Тессали. Из-под её верхней губы виднелись игольно-острые клыки. – Я поцелую его, да?

- Нет, - Потерявший Память Герой оттолкнул её в сторону, но затем ему в голову пришла идея получше. Устремив на Тессали сердитый взгляд, он убрал ногу с его горла и произнес. - Теперь твоя жизнь в твоих руках. Если дальше будешь хитрить, я позволю ей поступить так, как она хочет.

Побледнев, Тессали кинул быстрый взгляд на тифлинга, которая одарила его кокетливой улыбкой. Потерявший Память Герой ощутил желание сказать ей, чтобы даже не рассчитывала на подобный исход, но не стал этого делать. Чем более сильный страх будет испытывать эльф, тем меньше неприятностей от него придется ожидать в дальнейшем.

Отойдя от Тессали, Потерявший Память Герой остановился у центра недавно возведенной стены. Её края терялись во мраке, но света хватало, чтобы разглядеть её верхнюю часть. Никто так и не появился. Улица по другую сторону стены была окутала зловещей тишиной, и даже земля перестала содрогаться от топота бесконечных шагов прохожих. Трассонец убрал меч в ножны.

- Кажется, мы одни.

Джейк тяжело вздохнула.

- Да. Стена закончена. Теперь мы в ловушке.

- В ловушке? – не отводя настороженного взгляда от тифлинга, Тессали поднялся на ноги. – Этого не может быть.

Усмешка искривила скрытые тенью губы Джейк.

- Почему нет? Госпожа, она что, никогда не отправляет кабалитов в лабиринты?

Тессали нахмурился.

- Конечно, отправляет, - он изучающе уставился на стену, словно раздумывая, что находится по другую её сторону. Внезапно его лицо просветлело, и он произнес: - Более того, мне и самому уже не раз доводилось бывать там.

Потерявший Память Герой вскинул брови.

- Неужели кабалитам нравится гулять в лабиринтах?

- Нравится – неверное слово, - лицо Тессали ничего не выражало. – Но иногда люди попадают туда не по своей воле. Мрачный Кабал пытается помочь им найти выход.

- И ваши люди никогда не теряются? – продолжал допытываться Потерявший Память Герой.

Тессали покачал головой.

- Мы освободили свой разум от заблуждений; нас не обмануть ложными дорогами, - на лице эльфа возникло самодовольное выражение. – Если позволите, я покажу вам путь из лабиринта.

- Который приведет прямиком в одну из ваших камер?

Тессали ответил на скептицизм Джейк улыбкой.

- Ведь это лучше, чем оставаться в лабиринте, не зная, куда идти? – он обвел рукой высящиеся вокруг темные стены. – Вдобавок вы там не задержитесь. Как только мы освободим вас от заблуждений, вы снова обретете свободу.

- Когда станем такими же психами, как ты, да? – Джейк яростно затрясла головой, разбрызгивая срывающиеся с клыков капли золотистого яда. – Да ты даже не способен понять, куда тебя занесло, болван!

Тессали выслушал её с видом безграничного терпения. Повернувшись к Потерявшему Память Герою, он умоляюще развел руки.

- Это вы не понимаете. Прошу, разрешите мне показать вам выход!

Потерявший Память Герой указал на построенную дабусами стену.

- Как по мне, стена вполне реальная.

- Реальная, но далеко не все стены являются стенами лабиринта. Некоторые из них – это просто стены.

- Зачем дабусам возводить тут еще одну? – спросил трассонец.

Вытащив из стены один из камней, Тессали бросил его на землю.

- Не очень-то она похожа на новую.

- Но так и есть. Дабусы построили её, пока я пытался передать Госпоже Боли дар Посейдона.

Тессали сочувственно вскинул брови.

- Здесь не было никаких дабусов.

- Я их видел, - Потерявший Память Герой указал на Джейк. – И она тоже.

Эльф печально покачал головой.

- А я – нет. Когда двое людей, находящихся в помутненном состоянии рассудка, проводят вместе много времени, они зачастую начинают разделять заблуждения друг друга.

Потерявший Память Герой вопросительно посмотрел на Джейк, которая не стала медлить с ответом.

- Он не видел дабусов. Когда он здесь появился, они уже исчезли.

Тессали одарил её покровительственной улыбкой.

- Ты все можешь объяснить, верно? Ведь такова натура заблуждений.

Потерявший Память Герой указал на свой сломанный нагрудник.

- А об этом ты что скажешь? Неужели его уничтожение мне тоже привиделось?

Эльф бросил быстрый взгляд на броню, но самодовольное выражение не исчезло с его лица.

- Из бронзы получаются не самые прочные доспехи. В этом районе найдется немало тех, кому вполне под силу проделать подобное.

- Не с этой броней, Тессали. Не всё ты можешь объяснить, - трассонец опустился на колени возле треснувшей амфоры. – Куда же ты способен нас привести? Лишь к новым неприятностям...

- Тессали, он пытался нас обмануть, - Джейк скользнула ближе к эльфу. – Теперь я поцелую его, да?

- Нет. Отпусти его, - Потерявший Память Герой поднял обрывок разрезанной сети для ловли психов. – Если Тессали и впрямь сможет отыскать своих помощников, мы отправимся с ним.

Челюсть эльфа упала, и, не медля ни секунды, он принялся карабкаться вверх по стене.

- Я запомню то, что ты сказал.

Трассонец даже не стал поднимать на него взгляд.

- Я человек слова, Тессали.

Отрезав часть веревки от сети, Потерявший Память Герой обвязал ею горлышко амфоры и принялся мастерить лямки импровизированного рюкзака. Даже в самом простом лабиринте лучше держать обе руки свободными.

К тому времени, как он закончил, Тессали уже успел взгромоздиться на каменную стену и, разинув рот, смотрел на то, что находилось по другую сторону.

- Что скажешь, эльф? – Потерявший Память Герой ухмыльнулся Джейк, которая, подобрав клубок золотой нити, принялась ее распутывать. – Отправимся ли мы в уютную теплую камеру вашего Дома у Ворот?

Тессали медленно повернул к ним голову.

- Сигил исчез! Там нет ничего, даже земли!

- Значит, будет разумней не покидать пределов лабиринта, не так ли? – Потерявший Память Герой перекинул перевязь с амфорой через плечо. – Если ты ничего не увидел, то спускайся вниз! Хватит тратить время!

Эльф не пошевелился.

- Что вы натворили? – в его широко распахнутых глазах плескался ужас. – Ваше безумие обрекло всех нас на гибель!

- Во имя Единой Смерти, да заткнись ты или я сама тебя заткну! – угроза Джейк была пустой - её клыки снова скрылись за губами. – Зоомби выведет нас отсюда.

- Выведет? – истерически взвизгнул Тессали. – Это лабиринты Госпожи! Никто не сможет вывести нас отсюда!

- Зоомби сможет, - Джейк вложила моток в руки Потерявшего Память Героя. Катушка была аккуратно смотана, и лишь одна-единственная нить уходила куда-то за темный угол. – У Зоомби есть план.

Игнорируя Тессали, Потерявший Память Герой повернулся к Джейк.

- Ты ведь закрепила другой конец снаружи? - он почти не сомневался, что так оно и было. - Она хорошо привязана?

- Ну конечно, Зоомби, - ответ Джейк прозвучал легкомысленно и весело, словно оказаться в лабиринтах Госпожи было не страшней, чем отправиться на послеполуденную прогулку. – Я просунула её в щель между лачугой и стеной, где никто не увидит, да? Затем я дважды обернула её вокруг одного из камней.

- Хорошая работа. Вскоре мы вновь окажемся в Сигиле, - трассонец махнул рукой Тессали, приглашая его спуститься вниз. – Пошли с нами. Мы не причиним тебе вреда, а ты расскажешь мне о Госпоже Боли. Я должен больше узнать о ней, прежде чем снова преподнесу ей дар Посейдона.

Страх Тессали сменился неверием.

- Ты безумней дретча в Кании, - он слез со стены, медленно качая головой. – Да и у меня, должно быть, тоже крыша потекла… Но я с вами.

Сматывая клубок, Потерявший Память Герой направился к краю стены. Когда он и его спутники двинулись вперед, темнота перед ними стала немного светлей, а за их спинами, наоборот, сгустилась. Всего через несколько шагов они оказались рядом с углом, где возведенная дабусами преграда раньше прилегала к лачуге. Теперь между ними имелся длинный узкий просвет, куда и вела золотая нить, исчезая в безмолвном сумраке.

- Это невозможно, - прошептал Тессали. – Там должна быть оживленная улица.

- Там должна быть стена, - стоя возле лачуги, Джейк всматривалась в идущий вдоль здания темный проход. Вот только самого здания более не существовало – от него остался лишь длинный, сложенный из необработанного камня фасад, как две капли воды похожий на стену, вдоль которой шла золотая нить. Опустившись на колени, тифлинг поскребла ногтем камни. – Именно тут я её и привязала.

- Это обман лабиринта, - произнес Потерявший Память Герой. – Здесь нельзя полагаться на свою память. Нужно довериться нити, какой бы странной дорогой она нас ни вела.

Тессали настойчиво покачал головой.

- Чтобы найти вас, мне пришлось перелезть через одну-единственную стену, и ее толщина не превышала длину моей ноги. Должно быть, мы направляемся не в ту сторону.

- По твоей логике ты, взобравшись наверх, должен был увидеть улицу, - Потерявший Память Герой продолжал сматывать нить. – Ты её увидел?

- Я не увидел ничего, кроме… ничего.

- Тогда доверься нити. Это место не подчиняется никаким законам, и лишь она одна способна вывести нас в мир, который нам известен.

С этими словами Потерявший Память Герой двинулся вниз по проходу, резко стуча замороженной ногой по твердой, как камень, земле. Во время встречи с Госпожой Боли он совсем забыл о своей травме, однако, вспомнив о том, что будет, если им не удастся вовремя отыскать целителя, удвоил темп, наматывая нить на катушку так быстро, что его запястье вскоре начало болеть. По пути им встретилось несколько боковых проходов, а потом нить свернула в один из них и принялась петлять между извилистыми переплетениями темных коридоров. Трассонец не стал спрашивать Джейк, сколько ещё продлится действие её заклинания; даже если он узнает правду, что это изменит? Все, что в его силах – это идти как можно быстрей и надеяться на лучшее.

Желая отвлечься от мыслей о ноге, Потерявший Память Герой жестом подозвал к себе Тессали.

- Можешь поведать мне о Госпоже Боли?

- Что ты хочешь узнать?

Хотя трассонец и так шел с максимально возможной скоростью, эльфу не составляло никакого труда держаться с ним рядом. Если нога Потерявшего Память Героя начнет таять, ему придется отказаться от намерения сохранить клубок и просто следовать за нитью до самого выхода, но ему претила мысль о том, чтобы оставить здесь один из предметов, связывавших его с прошлым.

- Мне нужно узнать о Госпоже Боли все, - произнес Потерявший Память Герой. – Кто она?

Тессали нахмурился.

- Что это за вопрос?

- Вопрос, заданный от чистого сердца, - вмешалась Джейк. – Зоомби ещё столько не знает. Он потерял память.

Тессали изогнул заостренную бровь.

- Правда? Это интересно, - потерев подбородок, он перевел взгляд обратно на трассонца. – Проведя небольшую работу, мы сможем выяснить, что именно он пытается забыть.

- Ничего я не пытаюсь забыть.

На лице Тессали возникло скептическое выражение.

- Откуда тебе знать, ведь ты не помнишь своего прошлого? В большинстве случаев потеря памяти вызвана именно нехваткой душевных сил…

- Мой разум так же силен, как и мои руки, - Потерявший Память Герой кинул на эльфа сердитый взгляд. – Просто скажи мне, что надо сделать, чтобы Госпожа Боли согласилась принять дар Посейдона, и все со мной будет в порядке.

Тессали закатил глаза.

- Понимаешь ли, именно об этом я тебе и твержу. Если ты согласишься принять мою помощь, то больше не будешь задавать таких идиотских вопросов. Ты поймешь, почему это невозможно.

Потерявший Память Герой едва не остановился, чтобы взглянуть эльфу в глаза, но, вспомнив о своей замороженной ноге, завернул за очередной темный угол. Лабиринт изменился – в этой его части камни стен были скреплены известковым раствором, а утоптанная земля сменилась мостовой. Возможно, трассонец и решился бы принять предложение Тессали, если бы не подозревал, что, когда они наконец выберутся из лабиринта, эльф непременно позаботится о том, чтобы он стал гостем Дома у Ворот.

- Просто расскажи мне о Госпоже Боли, - приказал Потерявший Память Герой. – Посейдон обещал восстановить мою память, когда я доставлю ей эту амфору.

- Ему никогда не придется думать о том, как исполнить свое обещание, и ты бы сам прекрасно это знал, если бы не пребывал в столь прискорбном, но, скорее всего, излечимом состоянии рассудка.

Внезапно Потерявший Память Герой осознал всю степень коварства и хитроумия эльфа. Избегая отвечать на вопросы о Госпоже Боли, Тессали все это время ловко склонял его принять свое предложение.

- Предупреждаю, Тессали — даже не пытайся уклоняться от ответов на мои вопросы, - не замедляя шага, Потерявший Память Герой бросил многозначительный взгляд в сторону Джейк. – Прекращай юлить.

- Отдай мне его сейчас, Зоомби, - с этими словами Джейк скользнула за спину Тессали и положила голову ему на плечо. – Он уже не ответил на много вопросов, да?

- Нет! – бросившись вперед, Тессали оглянулся на Потерявшего Память Героя. – Я просто предлагал тебе способ самостоятельно вернуть память – или хотя бы попытаться.

Потерявший Память Герой жестом велел Джейк вернуться на место, а затем произнес, обращаясь к эльфу:

- Сейчас, Тессали, мне нужно, чтобы ты поведал мне о том, что я хочу знать.

- Почему ты не спросишь меня? – в голосе Джейк звучала обида. – Любой Пыльный знает о Госпоже куда больше, чем этот остроухий тупица.

Потерявший Память Герой увидел, как ее зрачки сузились, и понял, что, если ему не удастся найти способ успокоить ревность тифлинга, то эльф вскоре рискует отведать ее яда.

- То, что я расспрашиваю Тессали, не значит, что я доверяю ему, Джейк, - трассонец почувствовал, как по его лбу скатилась капля соленого пота, и заметил, что Тессали также был обильно покрыт испариной. Судя по всему, лишь одна Джейк совершенно не страдала от жары, хотя из-за тени, скрывавшей её лицо, судить об этом было непросто. – У меня есть свои причины услышать то, что он скажет.

- Да?

По правде говоря, Потерявший Память Герой считал, что слова Тессали гораздо больше заслуживают доверия, чем слова Джейк, но он бы в жизни не осмелился ей в этом признаться. Он посмотрел на эльфа, который шел вполоборота, не выпуская тифлинга из вида и при этом стараясь не споткнуться о камни неровной мостовой.

- Я хочу знать, можно ли доверять Тессали, - быстро нашелся трассонец. – И рассчитываю, что ты сообщишь мне, если он умолчит о чем-то или соврет.

- Это окажется не так легко сделать, - судя по всему, Тессали был даже больше заинтересован в продолжении разговора, чем сам Потерявший Память Герой. - Госпожа Боли является загадкой даже для жителей её собственного города.

- Зоомби спрашивал не об этом, - предупредила Джейк.

По лицу Тессали скользнула тень облегчения.

- Верно, - перестав опасаться нападения тифлинга, он стал внимательней следить за дорогой. – Начнем с того, что никто понятия не имеет, кто же такая Госпожа Боли, но, поверь мне, богов она терпеть не может. Они постоянно пытаются вломиться в город, и…

Большая часть того, что говорит Тессали, разумеется, является неправдой, ведь жители Сигила понимают меня даже хуже, чем истинную природу Мультивселенной. И все же, прерываемый редкими ремарками Джейк, эльф рассказывает все, что ему известно. Я не собираюсь приводить здесь его слова, потому что не хочу умышленно вводить в заблуждение относительно того, чем я являюсь и чем – нет, но вскоре трассонец уже знает обо мне столько же, сколько и те, кто обитает в моих перенаселенных районах.

Все это время они продолжают идти вперед, следуя за золотой нитью – стоит отдать им должное, это была весьма умная идея – и углубляясь все дальше и дальше в лабиринты. Огибая сотни углов, они проходят мимо сотен и сотен боковых коридоров, любой из которых способен вывести их туда, куда они так стремятся попасть. Иногда они поворачивают в одну и ту же сторону дюжину раз подряд, ни разу не побывав на уже пройденном участке пути. И каждый раз Потерявший Память Герой уверяет своих спутников, что они не должны доверять своим чувствам - по крайней мере, в этом он понимает меня куда лучше, чем любой из тех, кто зовет мои извилистые улицы домом.

Даже сейчас мне под силу сорвать плоть с его костей и заставить принести покаянье за ту прекрасную молитву, что он вознес мне. Даже сейчас я могу лишить тифлинга её Единой Смерти, наделив её бесконечным, полным боли бессмертием, столь же ужасным, сколь и мое собственное. Даже сейчас я могу обратить взор Тессали внутрь самого себя и показать ему, что сердце его наполнено той же тьмой, которую он столь старательно выискивает в сердцах других. Даже сейчас я могу выпустить сеть Посейдона, откинуть капюшон черного плаща рулевого и взглянуть в темные глаза того, кто купил мое темное сердце.

Настанет миг, когда я буду вынуждена это сделать. А сейчас каменные стены, высящиеся вокруг трассонца и его спутников, сменяются железными, земля – кирпичной кладкой, в воздухе начинает клубиться пар, словно внутри кузни, а сумрак озаряется оранжевым свечением. Их глотки забивает жгучий пепел, и каждый хриплый вдох режет горло, словно осколки стекла.

Главный коридор разделился на дюжину темных проходов, откуда веяло сырым и холодным воздухом, но нить все равно продолжала вести их по улице, лежащей между двумя оранжевыми от жара железными стенами. Потерявший Память Герой перешел на бег, кашляя каждый раз, когда его легкие наполнялись раскаленным воздухом. Нить он теперь наматывал прямо на руку - учитывая скорость их движения, это был единственный способ её сохранить. Негромкий хлюпающий звук, раздающийся при каждом его шаге, не оставлял сомнений в том, что нога начала таять, и он осознал, что задается вопросом, сильно ли уменьшится его жажда, когда он наконец окажется на Параэлементальном Плане Слизи. Сейчас он бы с радостью отдал все оставшиеся в кошельке деньги за кружку вина, разбитую им о голову барбазу.

Внезапно коридор сотряс оглушающий грохот. Все произошло столь стремительно, что Потерявший Память Герой понял, что упал, лишь обнаружив себя лежащим на раскаленных камнях мостовой. Он заставил себя встать на колени, и, подняв взгляд к небесам, увидел, что из тьмы на них летит множество ледяных градин цвета жемчуга. Они обрушились на него с силой удара крыла Абудрийского Дракона, и он снова рухнул на землю, услышав, как оба его спутника пораженно вскрикнули.

Трассонец принялся ощупывать амфору. Убедившись в том, что она цела, он встал. Льдинки падали практически отвесно. Некоторые из них врезались в раскаленные стены над его головой, с оглушающим шипением превращаясь в пар, другим же удавалось долететь до земли, но и они отскакивали от мостовой лишь один раз, а затем, не успев упасть обратно, таяли без следа. Воздух наполнился ржавым, едко пахнущим туманом, который с каждой минутой становился все красней и гуще.

Потерявший Память Герой опустил взгляд на свою замороженную ногу. Густой оранжевый туман полностью скрывал все, что находится ниже лодыжки, но ему все равно удалось разглядеть поднимающиеся от ступни усики серебристого пара.

- Нужно идти дальше! – он двинулся вперед, и, оглянувшись через плечо, спросил: - Ты тут, Джейк?

- Ну конечно, Зоомби! Просто не молчи, чтобы я тебя не потеряла!

- Тессали?

Худощавая ладонь сжала плечо трассонца.

- Стой! – Тессали с силой потянул Потерявшего Память Героя назад, вынуждая его остановиться. – Нам нужно… повернуть обратно!

Обернувшись, Потерявший Память Герой увидел, что град за их спинами был намного слабей.

- Нет.

Он снова двинулся вперед, но эльф схватил его за перевязь амфоры.

- Это безумие! – Тессали заставил трассонца развернуться. Они едва могли разглядеть друг друга сквозь густую белую пелену. – Ты же понятия не имеешь, куда направляешься. Мы идем уже множество часов!

- Время в лабиринте ничего не значит, - чтобы рев бури не заглушал его слова, трассонцу пришлось перейти на крик. – Мы должны верить нити!

- Верить нити! – Тессали указал на массивный моток, обмотанный вокруг левой руки трассонца. – Здесь не меньше двух лиг. Сколько же нити помещается на твоей катушке?

- Столько, сколько нужно, - огрызнулся Потерявший Память Герой. – Она никогда не кончается.

Тессали покачал головой.

- Не может быть. Разве ты не понимаешь? Все это – иллюзия! Одна из пыток Госпожи!

- Думай что хочешь. Эта нить была у меня задолго до того, как я оказался в Сигиле.

- Можешь верить во что угодно, но это – заблуждение, - хотя Тессали также приходилось кричать, тон его голоса оставался покровительственным и крайне спокойным. – Пожалуйста, попытайся понять.

Джейк рывком отбросила руку эльфа от трассонца.

- Нет, сам пойми! Ты сейчас в стране психов, так что будешь делать так, как скажем мы, а не наоборот, да?

К чести Тессали, он не дрогнул, встретив взгляд тифлинга, зрачки которой имели форму бриллиантов.

- Я пытаюсь помочь всем нам.

- Если хочешь, можешь повернуть назад, - с этими словами Потерявший Память Герой вновь посмотрел на свою ногу. Оранжевый туман высотой уже доходил ему до пояса, но он все ещё мог различить плотные струйки серебристого пара, которые поднимались от ступни. – Но больше нас не задерживай. У меня нет времени на споры.

- Твоя нога, Зоомби, - пригнувшись, чтобы защититься от градин, Джейк протиснулась мимо эльфа. – Я могу заморозить её ещё раз.

Потерявший Память Герой покачал головой.

- Учитывая, какая здесь жара, это бесполезно.

Тессали бросил взгляд на струйки серебряного пара, тянущиеся от ноги трассонца.

- Я заметил, что с твоей ногой что-то не так. В чем дело?

- Я вляпался в нечто под названием портал слизи, и теперь моя нога превращается в грязь.

Эльф нахмурил брови.

- Но, если тебе удалось выбраться из него, ты должен понемногу восстанавливаться…

- Нога Зоомби пробыла там слишком долго, - перебила его Джейк. – Когда я заморозила лужу, она уже успела измениться.

- Почему вы не сказали мне? – Тессали опустился на колени и, полностью скрывшись в оранжевом тумане, принялся обследовать ступню Потерявшего Память Героя.

Трассонец отдернул ногу.

- Что ты делаешь?

Тессали поднял голову.

- Я – целитель.

- Ты – путальщик разумов! – возразила Джейк. Она перевела взгляд на Потерявшего Память Героя. – Не доверяй ему, Зоомби. Он украдет твои мысли.

- Если бы я собирался залезть ему в голову, Джейк, разве начал бы с ног? – на лице Тессали отражалась боль от ударов градин, обрушивающихся на его незащищенную спину, но он не пытался встать. Он снова посмотрел на Потерявшего Память Героя. – Я лишь хочу остановить распространение слизи. Тогда мы сможем принять решение, не беспокоясь о твоей ступне.

- Ты не убедишь меня повернуть назад, если такова цена твоей помощи, - трассонец двинулся вперед. – Я скорей предпочту обратиться в слизь, нежели потерять дорогу в этом лабиринте.

Тессали поднял руку, останавливая его.

- Члены Мрачного Кабала не берут платы за свою работу. Мы доверимся твоей нити. Просто позволь мне сделать все, что в моих силах.

Почувствовав немалое облегчение от того, что эльф оказался способен на столь благородный поступок, Потерявший Память Герой кивнул и огляделся в поисках укрытия. К сожалению, поблизости ничего подходящего не оказалось, и поэтому он, разматывая нить, отошел на несколько шагов назад. Там, где буря свирепствовала не так сильно, он остановился и оперся о плечо Джейк. Присев, Тессали поднял ногу трассонца над стелящимся по земле оранжевым туманом. Тающую плоть окутывала тонкая пелена пара, но все равно было видно, какой склизкой и глинистой стала ступня.

Тессали вытянул из ножен кинжал, и Джейк смерила его подозрительным взглядом.

- Предупреждаю тебя, путальщик разумов, если ты попробуешь провернуть один из своих трюков…

- Ты позаботишься, чтобы я пожалел об этом, знаю, - Тессали даже не удосужился поднять на неё взгляд. – Джейк, я прекрасно понимаю, что Потерявший Память Герой – единственное, что отделяет меня от смерти. Так что причинить ему вред – это последнее, что я хочу сделать.

С этими словами Тессали принялся осторожно прощупывать клинком тающую конечность. К облегчению Потерявшего Память Героя,его кинжал мог погрузиться в покрывающую ногу жемчужную слизь лишь на толщину монеты.

Тессали одобрительно кивнул.

- Хорошо. Таять она начинает снаружи, следовательно, кости пока в безопасности, - обтерев кинжал о землю, он снова засунул его в ножны. – Я не настолько искусный целитель, чтобы вернуть твою ногу в первоначальное состояние, но я сумею помешать слизи поглотить тебя целиком.

Потерявший Память Герой сузил глаза.

- Если ты намекаешь на то, чтобы её отрезать…

Тессали с улыбкой покачал головой.

- Нет, ничего подобного, - он скрылся в тумане и поднялся обратно, держа в руках иззубренный обломок кирпича. – Это должно подойти.

- Для чего? – продолжала допытываться Джейк с не меньшей подозрительностью, чем прежде.

- Чтобы превратить его ногу в камень – или, в данном случае, кирпич, - объяснил Тессали. – Если пациент проявляет исключительные склонности к побегу, мы порой вынуждены использовать это заклинание, чтобы удержать его на месте.

Трассонец нахмурился.

- Я не в восторге от того, что меня будут удерживать.

- Тебя – не будут, - заверил его Тессали. – Тебя я к полу приращивать не стану.

- И все равно эта идея мне не по душе, - произнес Потерявший Память Герой. – Разве ты не можешь сделать что-нибудь ещё? Если мы окажемся в опасности, окаменевшая нога помешает мне двигаться быстро.

- Не так сильно, как превращение в лужу слизи, - парировал Тессали. – Прости, но это все, что в моих силах. Кроме того, ты и так хромаешь. Твоя ступня просто станет немного тяжелей. Вдобавок я верну её в первоначальное состояние сразу же, как только мы отыщем того, кто сможет её исцелить.

Несколько мгновений Потерявший Память Герой продолжал смотреть на свою тающую ногу, но затем кивнул. Эльф вдавил камень в склизкую плоть, однако, когда по проходу прокатился глубокий грохочущий рев, отдернул руку.

В отличие от резкого и отрывистого удара грома, который предшествовал началу града, этот звук нарастал постепенно, доносясь сразу из всех боковых проходов.

Взгляд больших глаз Джейк метнулся из стороны в сторону, а затем устремился на Тессали.

- Это ты сделал!

Лишь крепкая хватка Потерявшего Память Героя помешала ей броситься на эльфа.

- Оставь его. Тессали тут не при чем.

Рев раздался снова, чуть более громкий, чем раньше, а затем утих. Оглянувшись, Джейк посмотрела назад, в проход.

- Зоомби, если это был не Тессали, то кто?

- Монстр лабиринта, разумеется, - не опуская ногу, Потерявший Память Герой жестом велел эльфу продолжать. – А я-то уже начал беспокоиться, что его тут нет.

Тессали погрузил обломок кирпича в мягкую ногу трассонца.

- Лучше бы побеспокоился об обратном.

- Несмотря на твои слова, Тессали, ты никогда не бывал в лабиринтах, не так ли? - Потерявший Память Герой не стал дожидаться ответа. – Если монстр есть, его нужно кормить. Если его нужно кормить, то должен быть какой-то способ доставлять еду в лабиринт. Разве не так?

- Так.

Потерявший Память Герой поднял левую руку, которая практически полностью скрылась под неаккуратно намотанной на неё золотой нитью.

- Думаю, нить ведет нас именно к этому месту.

Озадаченный, Тессали нахмурился, а затем резко побледнел.

- Ты имеешь в виду, что еда – это мы?

Кивнув, трассонец обнажил клинок.

- Предлагаю тебе поторопиться, Тессали. По моему опыту, монстры редко держатся далеко от места кормежки.

ЗНАК ЕДИНОГО

И снова по бесчисленным проходам лабиринта прокатился рев, заглушив даже шум бури и стук отскакивающих от стен градин. Как и раньше, он доносился одновременно со всех сторон, слева и справа, спереди и сзади; переполнявшая его ярость расколола темные небеса, и кирпичная мостовая содрогнулась от звучащей в нем мощи. Потерявший Память Герой наклонился вперед, словно это могло помочь его взгляду пронзить густую завесу тумана, но взору его открывались лишь потоки белого пара, поднимающиеся от раскаленных докрасна железных стен.

- Этот прозвучал громче, - прошептал Тессали. Чтобы не потеряться в густом тумане, они с тифлингом держались за перевязь амфоры трассонца. – Оно приближается.

- Хорошо, - воздух был настолько горячим, что голос Потерявшего Память Героя превратился в хрип. За каждым следующим поворотом исходящее от раскаленных стен свечение, казалось, становилось немного ярче. – Должно быть, мы уже подходим к выходу.

Он продолжал ковылять вперед, наполовину переставляя, наполовину волоча за собой потерявшую подвижность конечность. Несмотря на уверения Тессали, идти с кирпичной ногой оказалось куда тяжелей, чем с замороженной. Трассонец даже не чувствовал, как его омертвевшая стопа отрывается от земли; она была настолько тяжелой, что через какое-то время его голень и бедро начали гореть от усталости. Когда они повстречаются с монстром, ему придется разделаться с ним быстро; если тварь попытается утащить одного из его спутников, у него вряд ли получится ее догнать.

Остановившись, Потерявший Память Герой оглянулся через плечо.

- Возможно, мне стоит в одиночку отправиться за зверем. Я оставлю вам петлю нити, чтобы мы смогли отыскать друг друга.

- Нет! – одновременно воскликнули Тессали и Джейк.

- Хоть в чем-то мы с тобой согласны, Джейк, - из-за жары голос эльфа напоминал грубый скрежет. – У нас куда больше шансов выбраться отсюда, если мы будем держаться вместе.

- Я не расстанусь с тобой, Зоомби. Ни на минуту.

- Как пожелаете. Но не отходите далеко. Если монстр схватит одного из вас, я не смогу за ним погнаться, - Потерявший Память Герой одарил Тессали хмурым взглядом и добавил. – Кирпичная нога не слишком способствует подвижности.

- В любой момент могу ее отрезать, - парировал эльф.

Не удостоив предложение Тессали ответом, Потерявший Память Герой захромал дальше, вращающими движениями медленно наматывая нить на левое запястье. Вторая рука его оставалась свободной, чтобы в любой миг выхватить меч. Моток уже достиг такой величины, что, если бы ему вдруг вздумалось почесать себе ухо, он бы уже не смог до него дотянуться. Если на протяжении следующей лиги они не отыщут выход, он вообще потеряет способность ею двигать.

Нить продолжала вести их вперед. После нескольких резких поворотов они оказались в переплетениях широких, вымощенных черным проходов, которые окружали уходящие в небеса железные стены. Град усилился. Сквозь отливающий оранжевым туман Потерявший Память Герой время от времени замечал высоко на стенах ряды квадратных проемов, слишком далеких, чтобы их можно было рассмотреть в подробностях. Порой то из одного, то из другого из них вырывались языки пламени. Трассонец старался держаться поближе к середине улицы. Лучше не знать, что именно прячется за этими окнами – если это, конечно, возможно.

Не успели они пройти и тысячи шагов, когда Потерявший Память Герой ощутил, что намотанная на его руку нить дернулась – слишком слабо, чтобы он не мог не списать это на игры воображения. Затем это произошло ещё раз.

Ничего не сказав, трассонец продолжил путь, стараясь убедить себя, что это усталость играет с ним злые шутки. В конце-концов, он сматывал моток в течение множества бессчетных часов, и он с каждой минутой становился все тяжелее и тяжелее. Рано или поздно монотонность движений должна была взять свое. За нить потянули снова. Из-за тумана и града судить об этом было сложно, но ему показалось, что она дрогнула.

Потерявший Память Герой почувствовал, что его сердце проваливается в желудок. Он сразу понял, кто её отыскал. Но зачем его спутникам знать о том, что к ним приближается монстр лабиринта? Тессали с самого начала не верил в то, что ему удастся найти выход, да и Джейк за последние несколько часов погрузилась в зловещее молчание. Если он расскажет им о произошедшем до того, как придумает способ разобраться в ситуации, они окончательно впадут в уныние.

- Зоомби, что происходит с нитью?

- Ты о чем? – про себя Потерявший Память Герой проклял наблюдательность Джейк.

- Я тоже это вижу! – воскликнул Тессали. – Там. Она качается.

Потерявший Память Герой продолжил ковылять вперед, лихорадочно пытаясь придумать какое-нибудь подходящее объяснение.

- Это всего лишь ветер, - он поднял руку, демонстрируя им, до каких размеров разросся моток, и скривился, когда нить, натянувшись, издала резкий звон. – Да и градины все время её задевают.

- Зоомби, мне не нравится, когда ты мне лжешь, - предупредила Джейк. – Что-то тянет за нить, да?

Поняв, что дальше увиливать от ответа будет бесполезно, Потерявший Память Герой со вздохом остановился.

- Да, но не отчаивайтесь. Мы все равно сможем отыскать выход.

- Как? – требовательно спросила Джейк.

- Я, эм… мы знаем общее направление…

- Об этом можно побеспокоиться позже, - учитывая грозящую им всем опасность, голос Тессали был удивительно неунывающим и властным. – За нитью кто-то следует, и этот кто-то, скорее всего, и есть наш враг. Обрежь её, и мы сбежим.

- Обрезать золотую нить? Никогда! – Потерявший Память Герой был потрясен подобным проявлением трусости. – Мы устроим засаду и разделаемся с чудовищем. Разумеется, приманкой стану я. Если тварь следует вдоль нити, то рано или поздно она попадет прямиком ко мне в руки.

- И тогда мы набросимся на нее сзади! – решительно произнесла Джейк.

- Если это окажется необходимо, - глотка трассонца, которая и так уже саднила от горячего воздуха, после долгих речей совсем разболелась. – Думаю, после убийства Гидры Трассоса мне под силу справиться с одним-единственным монстром лабиринта.

Подойдя к одной из стен, Потерявший Память Герой развернулся и двинулся обратно, разматывая нить. Джейк и Тессали последовали за ним, продолжая держаться за перевязь амфоры и поминутно оглядываясь через плечо, словно и в самом деле ожидали увидеть приближающегося монстра. Туман густым одеялом окутывал коридор, и град по-прежнему с грохотом и шипением падал с небес. Когда они проходили мимо одного из похожих на окна отверстий, оттуда поверх их голов с потрескиванием вырвался язык пламени, окатив их волной обжигающего жара и наполнив воздух едким запахом дыма.

Отойдя от стены, они продолжили путь. Через несколько поворотов лабиринт снова содрогнулся от рева монстра. Он звучал несколько громче, чем раньше, но никто из них не стал комментировать этот факт. Тессали по-прежнему выглядел подавленно и испуганно, а скрытое тенью лицо Джейк выражало скорее злость, нежели страх. Трасонец подозревал, что смерть пугала её куда меньше, чем перспектива навеки остаться в лабиринтах и никогда не отомстить Комосалу Треванту.

Спустя какое-то время они добрались до одного из боковых проходов. Хотя он шириной не уступал тому, по которому они шли, Потерявший Память Герой решил, что это место вполне подойдет для засады. Он велел своим спутникам идти дальше. Всего через пять шагов их силуэты полностью растворились в завесе тумана и града.

- Стойте! – чтобы его можно было услышать сквозь рев бури, Потерявшему Память Герою пришлось перейти на крик, и его обожжённое горло откликнулось на это ещё одним приступом боли. - Ждите там, пока я вас не позову. Поняли?

В ответ раздался едва различимый хрип, который трассонец решил принять за согласие. Отойдя на пять шагов вглубь смежного коридора, он остановился, ожидая врага. Градины с резким ритмичным стуком отскакивали от остатков его брони, но он сомневался, что монстр сможет расслышать этот звук сквозь шум бури. Убрав клинок в ножны, он поймал несколько градин и сунул их в рот, чтобы немного приглушить жажду. Ледяные шарики на вкус отдавали рыбой, но он заставил себя проглотить мерзкую жидкость. Если бой затянется, ему совсем не хотелось, чтобы его дыхание сбилось из-за сухости в горле.

Нить продолжала дергаться. Судя по всему, монстр её сматывал. Вот же предусмотрительная тварь! Остановится ли он перед тем, как повернуть за угол, опасаясь возможной засады? Потерявший Память Герой поймал рукой ещё несколько градин и проглотил их, а затем снова обнажил клинок. Как только он почувствует хоть малейшие изменения в колебании нити, то, не медля ни секунды, бросится – или, скорее, захромает – вперед, чтобы атаковать врага. Трассонец напомнил себе об осторожности; учитывая, что его нагрудник был уничтожен, его торс теперь ничего не защищало. Значит, первым делом следует привести в негодность оружие противника. За этим последует сокрушительная атака по ногам, чтобы обездвижить монстра и не дать ему утащить одного из его спутников. Третий удар окажется смертельным.

Но все его раздумья резко оборвались, когда из тумана возник высокий человекообразный силуэт. Худощавый пришелец, согнувшийся, чтобы защититься от ударов градин, выглядел совершенно непохожим на монстра. Он обладал покатыми плечами, большой, практически квадратной головой и худыми козлиными ногами. Не отрывая взгляда от земли, он продолжал наматывать золотую нить на длинное древко копья. Очевидно, он совершенно не думал о том, что впереди могут ждать враги.

Монстр обмана и хитроумия, решил Потерявший Память Герой; эти были наиболее опасными из всех. Шагнув вперед, он выставил перед собой кирпичную ногу и, повернувшись к чудовищу боком, перерубил копье посередине и снова взмахнул мечом. Издав хриплый изумленный вскрик, существо внезапно взмыло в воздух, пропуская клинок трассонца под своими узловатыми ногами.

Пара твердых как камень копыт одно за другим врезались в наплечник Потерявшего Память Героя, заставив его отшатнуться назад прежде, чем он занес меч для второго удара. Не успев вовремя переставить превращенную в кирпич ногу, трассонец потерял равновесие и рухнул на раскаленную мостовую.

Перед собой он увидел переднюю часть туловища вставшего на дыбы козла.

- Бариаур? – выдохнул он.

«Монстр» опустил копыта на землю, и трассонец увидел, что это и в самом деле был бариаур, причем довольно старый. Его дважды закрученные рога выглядели выщербленными и бесцветными, глаза слезились, а тело от щек и до низа груди скрывала серая неопрятная борода. Его косматая шкура так свалялась, что сквозь неё едва можно было разглядеть потертые седельные сумки, лежащие у него на спине.

Не вставая, Потерявший Память Герой вскинул клинок перед собой.

- Прошу прощения. В этом тумане я принял тебя за монстра лабиринта.

Взгляд бариаура устремился на моток золотой нити, обернутой вокруг руки трассонца, и он разочарованно вздохнул.

- Этого не может быть, - его голос был ломким от старости. – Я этого не позволю.

- Я извиняюсь за свою ошибку, - трассонец принялся медленно подниматься на ноги, стараясь не испугать старика. – Но ты слышал рев? Когда я почувствовал, что нить натянулась…

- Нет! Будь сильным, дурак!

Потерявший Память Герой замер, не успев выпрямиться.

- Прошу. Я не намерен причинить тебе вред…

- Вред! – эти слова прозвучали как нечто среднее между смешком и фырканьем. – Он должен уйти!

Бариаур поднял нижний обрубок своего копья. Потерявший Память Герой принялся разворачиваться, но в этом не оказалось никакой нужды. Сомкнув набрякшие веки, старик взмахнул древком и ударил себя по лбу прямо между рогами. Раздался громкий стук.

- Он должен уйти!

В замешательстве Потерявший Память Герой решил, что лучше пока ничего не предпринимать. На миг бариаур замер неподвижно, а затем приоткрыл слезящиеся глаза.

- Ещё тут, - зажмурившись, он нанес себе ещё один удар.

- Что ты делаешь?

Бариаур ударил себя снова, на этот раз не размыкая глаз.

- Стой! Ты поранишься!

Бариаур продолжал бить себя по голове в такт каждому слову.

- Он должен уйти. Должен уйти.

Осознав, что его увещевания лишь усугубляют ситуацию, Потерявший Память Герой убрал меч в ножны и захромал вперед, чтобы остановить безумного старика. Пропустив случайный удар, трассонец ухватился за обломок копья и вырвал его из рук своего противника.

- Я одолжу это на время, - меньше всего ему хотелось, чтобы бариуар потерял сознание прежде, чем приведет их к тому месту, где нашел свой конец золотой нити. – Даже если ты продолжишь себя избивать, я не исчезну.

Бариаур зажал уши руками и, не открывая глаз, повернулся в сторону соседнего коридора, откуда из клубов пара только что с кинжалами в руках появились Джейк и Тессали.

- Не нападайте на него! – предупредил их Потерявший Память Герой. Они остановились на расстоянии двух шагов от бариаура, никак не отреагировавшего на их появление. - Что вы тут делаете? Я вас не звал.

- Мы слышали крик, - Джейк подняла руку к небесам. – Учитывая весь этот шум, мы подумали, что это ты, да?

- Это не я; это наш монстр, - Потерявший Память Герой указал на бариаура. – Думаю, он из тех, кого вы зовете психами. Старик продолжает бить себя по голове и повторять, что я должен уйти.

Приподняв бровь, Тессали устремил взгляд на бариаура. Через миг эльф скривил губы и мрачно кивнул.

Подобрав обломок копья, трассонец продемонстрировал им намотанную на него нить.

- Если ты убедишь его показать нам, где именно он нашел конец нити, то мы отыщем выход.

Прижав палец к губам, эльф убрал кинжал в ножны. Трое его спутников продолжали в молчании ждать, а вокруг по-прежнему свирепствовала буря. Наконец бариаур отвел руки от ушей и поднял взгляд. Увидев перед собой Тессали и Джейк, он издал крик отчаяния и рухнул на колени.

- Серебряный Ветер, старый ты дурак! – воскликнул он.

Он снова принялся колотить себя по голове. Потерявший Память Герой направился было вперед, но Тессали жестом велел ему оставаться на месте.

- Тебе почти удалось выбраться, но опять ты утратил контроль, - скорбно произнес Серебряный Ветер. Взглядом слезящихся глаз он обвел своих неожиданных спутников, а затем нагнулся, скрывшись в тумане. Раздался резкий хруст, затем его голова появилась из завесы пара и тут же снова исчезла. За этим последовал ещё один резкий хруст, и тогда трассонец осознал, что Серебряный Ветер бьется рогами о кирпичную мостовую. После каждого удара во все стороны летели осколки откалывающихся от брусчатки кирпичей. И все же Тессали и теперь не позволил ему вмешаться. Наконец, когда осколки сменились пылью, старик остановился. Его голова оставалась скрыта завесой пара, и, хотя воздух возле его передних ног начал наполняться вонью паленой шерсти, он не делал попыток встать.

Присев на корточки, Тессали продолжал терпеливо ждать. В конце концов Серебряный Ветер поднял голову, и тогда эльф коснулся пальцами своей груди.

- Я – Тессали, - он указал сначала на Джейк, а затем на трассонца. – Мои друзья…

- Не смей! – прошипела Джейк. – Я тебе не друг!

Эльф тут поправился, не меняя выражения лица.

- Мои… спутники – это Джейк Змейка и Потерявший Память Герой, - он протянул бариауру руку. – Почему бы тебе не встать? Твоя шерсть начинает тлеть.

Серебряный Ветер опустил взгляд на свои колени, а затем позволил эльфу помочь себе подняться на ноги.

- Ты говорил, что мы должны уйти, - произнес Тессали. – Почему же?

- Потому что я не хочу, чтобы вы здесь были, - прозвучал смиренный ответ. – Вы стоите у меня на пути.

- Каком пути? – спросил Тессали.

Серебряный Ветер наполовину отвернулся от эльфа, глядя на него искоса.

- Их тут нет, - он сомкнул набрякшие веки. – Будь сильным, Серебряный Ветер.

- Ты можешь сколько угодно держать глаза закрытыми, Серебряный Ветер. Когда ты их откроешь, мы все ещё будем здесь.

Серебряный Ветер снова заткнул пальцами уши.

Поняв, что это надолго, трассонец принялся перематывать золотую нить с руки на обломок копья бариаура. Чтобы избежать необходимости ее резать, ее первым делом следовало смотать в один клубок.

Через какое-то время Тессали мягко опустил одну из рук старика вниз.

Задохнувшись, Серебряный Ветер дернулся от его прикосновения, а затем уставился на Тессали так, словно перед ним стоял демон ямы.

- Видишь? – произнес Тессали. – Мы ещё тут. Ты не можешь заставить нас уйти.

С удивительной для бариаура его возраста скоростью Серебряный Ветер опустил голову и боднул эльфа в грудь. С громким вскриком тот упал на землю. Потерявший Память Герой бросился вперед, чтобы остановить безумца, но из-за того, что его движения сковывала превращенная в кирпич нога, Джейк его опередила. Прежде чем он успел сделать второй шаг, она уже стояла возле Серебряного Ветра, а лезвие её кинжала стремительно приближалось к горлу старика.

- Джейк, нет!

Тифланг остановилась, наполовину подняв руку над головой. Кончик её ножа уже касался извилистой яремной вены бариаура, из-под верхней губы виднелись клыки, а зрачки приняли форму бриллиантов. Серебряный Ветер стоял неподвижно, словно статуя, устремив потрясенный взгляд поверх её головы.

- Но он напал на нас, Зоомби! – пожаловалась Джейк.

Разумеется, Потерявшему Память Герою хватало ума не потакать ее желаниям. Он поднял обломок копья, демонстрируя ей намотанную на него нить.

- Мы не знаем, где именно Серебряный Ветер ее нашел. Если ты поможешь ему перейти на следующую стадию, как же мы отыщем выход? Как ты отомстишь Треванту?

Джейк закатила темные глаза.

- Тебе нет нужды уговаривать меня, Зоомби. Если ты скажешь мне – не режь его, я не буду его резать.

- Тогда сделай милость, отойди назад, - Тессали поднялся на ноги, потирая грудь. Судя по всему, он не пострадал. – Я уверен, что теперь Серебряный Ветер понял – даже если он на нас нападет, мы не исчезнем.

Проигнорировав слова Тессали, Джейк не двинулась с места, пока не дождалась кивка Потерявшего Память Героя. Когда клинок перестал касаться его горла, Серебряный Ветер закрыл глаза и печально покачал головой.

- Ты был так близок. Так близок.

- Близок к чему? – спросил Тессали. – Скажи мне, Серебряный Ветер.

Открыв глаза, бариаур с гневом уставился на эльфа, а затем перевел взгляд сначала на Джейк, а потом на Потерявшего Память Героя.

- Зачем тебе понадобилось воображать их, старый ты дурак? Ты был так близок к побегу, у тебя была золотая нить. Вскоре ты создал бы выход.

- Прекрасно, - пробормотала Джейк. – Знаковидец.

- Знаковидец? – эхом откликнулся Потерявший Память Герой.

- Знак Единого, - Тессали потер подбородок, не отрывая взгляда от Серебряного Ветра. - Они считают себя центром Мультивселенной. Думают, что творят мир вокруг себя силой собственного разума. Судя по всему, долгая изоляция Серебряного Ветра убедила его в том, что он является единственным реальным существом в лабиринте – а, возможно, и во всей Мультивселенной.

Вырвав обломок копья из рук Потерявшего Память Героя, Серебряный Ветер развернулся, чтобы уйти. Резко покачав головой, Тессали указал на бариаура и сжал кулак, словно удерживая что-то. Кивнув, трассонец обхватил старика за плечи.

- Серебряный Ветер, тебе стоит быть умнее, - произнес Тессали. – Тебе никуда не деться ни от нас, ни от града, ведь что мы есть, если не творения твоего собственного разума? Если хочешь от нас избавиться, тебе для начала придется с нами разобраться.

Плечи бариаура поникли.

- Полагаю, придется, - он снова повернулся к ним. – Хорошо. Сообщите мне ваши имена ещё раз.

Эльф улыбнулся.

- Ты не пожалеешь о своем решении. Зови меня Тессали.

По лабиринту прокатился яростный рев, столь глубокий и громкий, что сама земля содрогнулась. Вокруг их ног взвихрились потоки оранжевого пара, словно потревоженные порывом невидимого ветра, и на миг даже град как будто прекратился.

- Я думала, что монстром был он, - пожаловалась Джейк.

- Я… так и есть, - руки Серебряного Ветра тряслись, а кустистые брови от страха встали дыбом. – То, что вы слышите – это моя темная сторона.

- Тогда вели ей…

Джейк резко осеклась, когда из града появилась огромная серая лапа, закрыв ей лицо. За её спиной в тумане трассонец разглядел силуэт огромного, похожего на медведя существа, а затем оно резко рвануло тифлинга назад и растворилось в буре.

- Джейк?

Схватив обломок копья Серебряного Ветра, трассонец запустил его вслед твари и, вытаскивая из ножен меч, захромал вперед со всей возможной скоростью. Мимо него пробежал Тессали, а затем раздался ужасный вопль. Серая фигурка эльфа высоко взмыла в подернутый дымкой воздух и с приглушенным хрустом рухнула на землю. Лишь через полтора шага трассонец снова смог увидеть монстра.

Размерами он на порядок превосходил медведя. Его высокая голова с плоской мордой имела заостренную форму, а округлая пасть была полна торчащих во все стороны коротких и толстых, но невероятно острых клыков. Тело его покрывали длинные спутанные пряди серого меха, что делало его громоздкий силуэт практически неразличимым за стеной града. Из особенно большого комка шерсти торчали пинающиеся ноги Джейк. Это было все, что трассонец успел заметить прежде, чем тварь снова растворилась в буре.

Услышав стон Тессали, Потерявший Память Герой едва успел поднять свою кирпичную ногу, чтобы не наступить на упавшего эльфа. Трассонец заметил, что золотая нить не сматывается с его руки, а просто лежит на земле; видимо, копье Серебряного Ветра не попало в цель. Он понятия не имел, куда направилось чудовище, и, учитывая то, насколько быстро оно двигалось, у него не было ни единого шанса его догнать.

Откуда-то сбоку послышался стук копыт, и мимо Потерявшего Память Героя галопом промчался Серебряный Ветер. Опустив голову, старый бариаур исчез за стеной града.

В следующий миг раздался глухой стук, оглушающий рев и приглушенный хруст. Серебряный Ветер закричал, и в ответ раздался полный гнева вопль Джейк. Сделав ещё один шаг, Потерявший Память Герой увидел в трех шагах от себя спину монстра, возвышающуюся над стелющимся по земле туманом. Судя по позе, он стоял на четвереньках. Поначалу трассонец не заметил ни бариаура, ни тифлинга, но затем чудовище, взревев, вскинуло руку.

Джейк цеплялась за его запястье, глубоко засунув голову в спутанные пряди волос. С ещё одним резким воплем монстр взмахнул рукой. Пару мгновений Джейк продолжала хвататься за его ладонь, а затем, не удержавшись, полетела прямо в сторону раскаленной железной стены.

Доковыляв до монстра, Потерявший Память Герой обрушил клинок на его вытянутую руку. Но столь прочной оказалась плоть чудовища, что даже выкованный из звездного металла меч с трудом смог перерубить его сухожилия; если бы удар пришелся не в сустав, а куда-нибудь ещё, едва ли рана оказалась бы достаточно серьезной. Однако взмах меча трассонца, который, как и обычно, оказался безукоризненно точен, начисто отсек огромную лапу прямо у плеча.

Из раны не хлынул поток алой крови. Тварь не заорала от боли и не рухнула в агонии на землю. Из обрубка заструилась черная жидкость, и монстр развернулся, чтобы увидеть того, кто посмел на него напасть. Вскинув меч, трассонец краем глаза заметил, что из тумана к нему приближается нечто серое и размытое, и развернул корпус, прикрываясь наплечником.

Вторая рука монстра врезалась в его плечо, впечатав Потерявшего Память Героя в бедро твари с такой силой, что, если бы он не принял этот удар на остатки своей выкованной богом брони, то непременно бы погиб. С губ трассонца сорвался стон, но, не упустив возможности воспользоваться близостью чудовища, он вогнал клинок в его незащищенное подбрюшье.

И снова лезвие меча из звездного металла глубоко погрузилось в тело твари, но недостаточно глубоко для того, чтобы перерубить огромного монстра пополам. Тот ещё раз саданул кулаком размером с булыжник по наплечнику трассонца, но с тем же результатом, что и раньше.

Потерявший Память Герой попытался отойти, чтобы нанести ещё один удар, но обнаружил, что длинные пряди шерсти твари прилипли к его телу, удерживая на месте. Потянув за меч, он понял, что клинок также застрял в истекающей черным ихором ране.

Монстр разжал кулак, каждый палец которого оканчивался длинным желтым когтем. Если бы Потерявший Память Герой не смотрел в глаза смерти уже дюжину раз – и порой с гораздо более близкого расстояния, чем теперь – его бы, скорее всего, охватила паника или отчаяние. Но он прекрасно знал, что спасение порой приходит в самый последний момент, когда жестокий противник, чуя близкую победу, становится опрометчив и наносит финальный удар слишком быстро.

Когда монстр потянулся к нему, трассонец перехватил рукоять меча и, навалившись всем телом на эфес, провернул клинок в углу раны, ещё глубже вонзая его в живот твари.

Потерявший Память Герой не услышал рев монстра ушами; он ощутил его сквозь содрогающееся лезвие меча. Он из всех сил стиснул рукоять и, когда лапа твари сомкнулась вокруг его торса, втянул шею и постарался сдержать крик.

Со звуком, напоминающим треск рвущейся парусины, чудовище отшвырнуло трассонца от себя. Потерявший Память Герой почувствовал, что меч вот-вот вырвется у него из рук, и отчаянно вцепился в рукоять. На миг ему показалось, что его оружие так и останется в ране, но затем с долгим неприятным всхлипом клинок оказался на свободе.

Потерявший Память Герой понял, что летит сквозь бурю спиной вперед. Осознав, что при приземлении амфора неминуемо разобьется, он вскинул ноги над головой и, наполовину перевернувшись в воздухе, впечатался прямо в раскаленную железную стену. Его пронзила мучительная агония, и он головой вниз сполз на землю.

Хотя его приземление сложно было назвать контролируемым, трассонец все же ухитрился завалиться набок, чтобы не рухнуть всем весом на амфору. Тем не менее, его ушей достиг тихий скрежет - две половинки треснувшего горлышка сместились.

Несмотря на раздирающую его боль от ожогов и ушибов, Потерявший Память Герой смог подняться на ноги. Повернувшись, он увидел, что к нему спешит Серебряный Ветер, держа на руках стонущего Тессали. Одеяния эльфа были изорваны и покрыты кровью. Хотя одно колено его оказалось изогнуто под совершенно неестественным углом, а взгляд затуманен от муки, он оставался в сознании и отдавал себе отчет в том, что происходит.

- Клянусь своим именем, я рад, что вообразил вас! - воскликнул Серебряный Ветер, остановившись возле трассонца. – Но лучше бы это произошло на другом конце моей золотой нити.

- Моей золотой нити, - обойдя бариаура, Потерявший Память Герой устремил взгляд сквозь завесу града, тщетно пытаясь отыскать монстра лабиринта. – Что случилось с тварью?

Серебряный Ветер гордо улыбнулся.

- Я вообразил, что её больше нет.

- Подозреваю, что так просто нам от нее не избавиться, - Потерявший Память Герой обвел взглядом окрестности, высматривая Джейк. – Ты видел, что произошло с тифлингом?

- Зоомби, я здесь.

Повернувшись, Потерявший Память Герой увидел Джейк, которая появилась из тумана, сжимая виски обеими руками. Её зрачки имели круглую форму, а клыки прятались под верхней губой. Из-за скрывавшей её тени было сложно судить о том, насколько сильно она пострадала, но, если не считать нахмуренного лба, с ней, судя по всему, все было в порядке.

- Ты ранена, Джейк? – окликнул её Потерявший Память Герой.

- Моя голова, она словно разбитое яйцо.

- Но бежать ты сможешь? – спросил Серебряный Ветер.

- Я думала, что приближаюсь к Единой Смерти, - отозвалась Джейк. – Но не могло же мне так повезти. Я смогу бежать, только осторожно.

- Тогда предлагаю продолжить путь, - бариаур кивком указал на перекресток. – Боюсь, я не слишком хорошо контролирую свою темную сторону. Она имеет привычку возвращаться в самый неподходящий момент.

ПЕПЕЛЬНЫЕ ВЕТРА

Продолжая наматывать нить на запястье, Потерявший Память Герой захромал за Серебряным Ветром к тому перекрестку, где они впервые увидели друг друга всего несколько минут назад. Несмотря на то, что раненый и разъяренный монстр вполне мог вернуться, трассонец не оставлял надежды отыскать обломок копья бариаура; золотая нить была одной из немногих вещей, которые связывали его с прошлым, и она значила для него слишком много, чтобы просто бросить ее в этом окутанном туманом лабиринте.

По контрасту со стихшим шумом боя стук града казался совсем негромким. Боль в костях трассонца начала слабеть, но ожоги на груди, где кожа соприкоснулась с раскаленным железом стены, по-прежнему причиняли ему мучительные страдания. Температура воздуха повысилась. Никакое количество мерзких на вкус градин уже не могло утолить его жажду, и его пересохшее горло сдавило. Потерявший Память Герой вознес молчаливую молитву Гермесу, прося бога путешествий о том, чтобы возвращение по следам старого бариаура заняло у них не слишком много времени. Если им вскоре не удастся выбраться из лабиринта, его ждет смерть от обезвоживания.

Рядом с ним шагала Джейк, продолжая прижимать пальцы к вискам, чтобы защитить голову от тряски. Выглядела она слегка оглушенной. Было бы неплохо остановиться на пару минут, чтобы дать тифлингу прийти в себя, но, пока они не найдут достаточно безопасное укрытие, об этом не могло идти и речи. По крайней мере, она пребывала в лучшем состоянии, чем Тессали, чьи стоны порой перекрывали даже шум града.

По мере того, как Потерявший Память Герой приближался к перекрестку, угол, под которым нить уходила в туман, становился все более и более отвесным. Вскоре он понял, что, судя по всему, её противоположный конец находится где-то у его ног.

- Серебряный Ветер, обожди немного, - остановившись, трассонец наклонился, чтобы найти половину копья, на которую бариаур наматывал свою часть нити. – Я не хочу потерять тебя в этой буре.

- Учитывая, что я до сих пор с тобой не разобрался, не понимаю, как это возможно, - Серебряный Ветер обернулся, чтобы посмотреть, чем был занят Потерявший Память Герой. – Но мы и правда должны – ох! - прищурившись, он устремил взгляд вниз по коридору, и его покрытое морщинами лицо превратилось в маску самобичевания. – Нет, старый ты дурак! Сейчас тебе нельзя терять контроль!

Не выпрямляясь, трассонец развернулся на здоровой ноге. Его взгляду открылся едва различимый за завесой тумана косматый силуэт. Столь совершенной была маскировка твари, что лишь по положению отсутствующей руки он смог определить, что монстр смотрит в противоположную от них сторону.

- Зоомби, почему Серебряный Ветер убегает? – в тихом голосе Джейк слышалось замешательство. Бариаур действительно пустился в бегство. – Ты же велел ему ждать! Я поцелую его, да?

- Нет! Он все делает правильно. Беги за ним, - трассонец подтолкнул её в том же направлении, куда умчался бариаур. - И никаких укусов, запомни!

Вздохнув, Джейк со стоном направилась за Серебряным Ветром.

Не отводя взгляда от монстра, Потерявший Память Герой опустился на корточки и принялся шарить рукой по скрытым туманом кирпичам. Ничего не обнаружив, он схватился за золотую нить и потянул. Монстр медленно повернулся к нему, держа в здоровой руке свою отрубленную конечность. Тварь прижала её к обрубку плеча и аккуратно зафиксировала в нужном положении.

Обернувшись, трассонец увидел, как Джейк вслед за Серебряным Ветром исчезает за стеной града. Он резко дернул за нить и ощутил, как она задрожала, когда обрубок копья покатился по земле.

Монстр лабиринта отпустил отсеченную руку. Та обмякла, но не упала.

- Во имя Зевса, да тебя будет непросто убить, - даже от этого тихого шепота глотку трассонца пронзила боль.

Уставившись вслед Серебряному Ветру, тварь двинулась вперед. Потерявший Память Герой в последний раз провел рукой по кирпичной мостовой, но удача ему так и не улыбнулась. Тогда он поднялся на ноги и захромал прочь, обнажив клинок и настороженно оглядываясь через плечо.

Судя по всему, монстр никуда не торопился. Кажется, как и сам трассонец, он счел, что ключом к победе окажется не ярость или скрытность, а терпение и предусмотрительность, и поэтому решил следовать за своими жертвами на расстоянии, готовый нанести удар, когда они отвлекутся либо упадут, окончательно обессилев от жажды.

Серебряный Ветер и Джейк ждали Потерявшего Память Героя у перекрестка. На руках бариаур держал раненого Тессали.

- Я монстра не вижу, - в голосе старика звучало скорей облегчение, чем утверждение.

Обернувшись, Потерявший Память Герой увидел, что тварь растворилась в буре.

- Он ещё тут, уверяю. Тебе не удастся прогнать его силой своего воображения.

- Конечно же, удастся, - нахмурившись, Серебряный Ветер повернулся к трассонцу, и эльф застонал.

Только сейчас Потерявший Память Герой смог оценить тяжесть полученных Тессали ранений. Сломанные ребра эльфа в нескольких местах проткнули кожу.

- Как он?

- Чтобы не исчезнуть окончательно, ему потребуется все мое нераздельное внимание. Когда мы найдем укрытие и остановимся, я сосредоточу на нем свои мысли.

- Тогда в путь, - Потерявший Память Герой повернулся туда, откуда появился Серебряный Ветер, но обнаружил, что взгляд бариаура был по-прежнему устремлен назад. – Что ты делаешь? Покажи мне, где ты нашел нить.

Бариаур покачал головой.

- Я шел по ней в неверном направлении.

- Это неважно, - с этими словами трассонец крутнулся на кирпичной ноге, продолжая выискивать взглядом монстра. – Выход из лабиринта там, где был привязан ее конец.

- Это нелепо! Зачем мне воображать нить, которая уводит прочь от выхода, а не ведет к нему?

Потерявший Память Герой нахмурился, не зная, что ответить. Судя по всему, только Тессали удавалось понять логику безумного бариаура, но сам трассонец не слишком хорошо разбирался в подобного рода вещах.

- Я понятия не имею, зачем ты это сделал. Но, когда я появился в лабиринте, моток был при мне, - ему показалось, что в буре за спиной Серебряного Ветра промелькнул какой-то силуэт. Обойдя бариаура и ничего не увидев, он продемонстрировал ему намотанную на руку нить. – Я держу катушку в ладони. Если бы у нас было время, я бы её тебе показал.

Прищурившись, словно ей было тяжело сосредоточить на нем взгляд, Джейк посмотрела на Потерявшего Память Героя.

- Возможно, ты – еффо путь, - речь тифлинга была замедленной и нечеткой. – Еффо путь отсюда.

В глазах Серебряного Ветра вспыхнул огонек внезапного понимания.

- Ну конечно. Ты и есть мой путь отсюда. Почему я не понял этого раньше?

- Ты должен привести меня туда, где нашел нить, - голос Потерявшего Память Героя звучал не громче обычного хрипа. От разговоров его горло саднило, словно ободранное колено. - Выход там, даже если ты его не заметил.

- Как я мог его заметить, если ещё не отыскал тебя? – с этими словами Серебряный Ветер грациозно развернулся и рысью устремился вниз по проходу. Судя по всему, ему не составляло никакого труда поддерживать такой темп, но Джейк и Потерявший Память Герой едва за ним поспевали. Трассонец тяжело ковылял возле задних ног бариаура, держа меч в одной руке, а другой разматывая золотую нить. По возможности он старался следить за окружающей обстановкой, но каждый раз, когда он бросал взгляд назад, то отставал от своего провожатого минимум на шаг. С каждым следующим мгновением ему было все труднее втягивать воздух в обожженные легкие, а нога, оканчивавшаяся превращенной в камень ступней, начала пульсировать тупой, глубокой болью.

Джейк держалась немного получше. Она легко и ровно бежала рядом с бариауром, время от времени жалуясь на головную боль, которая от тряски становилась все сильней. Через какое-то время она перестала размахивать руками, прижав пальцы к вискам. Вскоре она начала спотыкаться.

И все же их провожатый продолжал мчаться сквозь бурю. Потерявший Память Герой понятия не имел, как Серебряному Ветру удается с такой легкостью находить дорогу. Сам он едва мог разглядеть даже извилистые рога бариаура, но старик бежал сквозь град и туман так, словно был способен видеть на сотню шагов вперед. Порой он резко менял направление, устремляясь в скрытый завесой пара широкий коридор, а затем сворачивал к железной стене лишь для того, чтобы, обогнув её, углубиться в переплетения узких извилистых проходов. Ни разу он не завел их в тупик или же, насколько Потерявший Память Герой мог судить, пересек тот коридор, по которому они проходили ранее.

Золотая нить, свисавшая с запястья трассонца, оставалась натянутой, но, куда бы они ни сворачивали, ни разу не дернулась. Вероятнее всего, он тащил обломок копья за собой, хотя он понимал, что этому факту существуют и другие объяснения. Возможно, его нить, будучи по природе своей магической, в принципе не могла где-то застрять.

Наконец произошло неизбежное – Джейк споткнулась и исчезла в тумане. Послышался стон и два шлепка, и она разрыдалась. Серебряный Ветер развернулся, а Потерявший Память Герой присел возле тифлинга на колени.

- Джейк, тише! – он боялся, что ее плач привлечет внимание монстра лабиринта. – Я здесь.

- Зоомби! Пятна, их слишком много у меня в глазах!

Потерявший Память Герой помог ей подняться на ноги. Взгляд темных глаз тифлинга оставался расфокусированным и стеклянным, даже когда он пощелкал пальцами перед ее лицом.

- Она ослепла, - произнес Серебряный Ветер. – Я понесу её. Посади её мне на спину.

Трассонец не сдвинулся с места.

- Ее головная боль становилась сильней.

- Разумеется, ведь она получила сотрясение мозга, - ответил Серебряный Ветер. – Но здесь я ничего не в силах с этим поделать. Когда мы найдем укрытие, я о ней позабочусь.

Стиснув руку Потерявшего Память Героя, Джейк кивнула.

- У меня хватит сил, чтобы не свалиться, Зоомби. Я запаниковала лишь потому, что ощутила себя покинутой. Пока я знаю, что ты не оставишь меня здесь, со мной все будет в порядке.

- Никогда! Даю слово, Джейк.

Тифлинг выдавила из себя слабую улыбку.

- Тогда мне не о чем волноваться.

Трассонец помог ей взобраться на спину Серебряного Ветра, и их небольшой отряд продолжил свой путь. Потерявший Память Герой, который в каждую минуту ожидал, что их провожатый свернет в какое-нибудь укрытие, держался возле задних ног бариаура, время от времени оглядываясь через плечо. Но Серебряный Ветер бежал дальше, без тени сомнений находя дорогу в переплетениях коридоров.

Спустя некоторое время, показавшееся ему целой вечностью, трассонец почувствовал, что силы его на исходе. Его пересохшую глотку при каждом вдохе словно охватывало пламя, окаменевшую ступню он уже давно не поднимал, а просто волочил за собой, и даже здоровая нога его начала подкашиваться от усталости.

- Серебряный Ветер, стой! – его хриплый возглас звучал больше похоже на речь слаада, чем человека. – Я не могу… идти дальше.

Бариаур не замедлил шага.

- Осталось немного. Я почти способен представить переход.

Споткнувшись, трассонец упал. На миг он позволил себеповерить, что ему уже не хватит сил снова подняться на ноги, но затем золотая нить натянулась, и он вспомнил о монстре лабиринта. Если тварь следовала за ними по пятам, то сейчас был идеальный момент для атаки. Потерявший Память Герой яростно втянул воздух в саднящие легкие и с раскатистым рычанием заставил себя встать.

Серебряный Ветер находился в нескольких шагах поодаль, в нетерпении поджидая его. Потерявший Память Герой отвернулся, будучи практически уверен в том, что увидит мчащегося сквозь бурю монстра.

Но за стеной града никого не было.

Стуча копытами, Серебряный Ветер подошел к трассонцу. Джейк, ссутулясь, сидела на спине бариаура, глаза ее были закрыты, а миловидное лицо ничего не выражало; лишь руки, обхватывающие его талию, свидетельствовали о том, что она еще в сознании. Однако насчет Тессали не могло быть никаких сомнений. От стонов боли, поминутно срывающихся с губ эльфа, по спине трассонца побежали мурашки.

Смерив его взглядом, Серебряный Ветер разочаровано покачал головой.

- Почему мне всегда приходится делать это самому? Нужный переход уже был у меня в голове, но теперь я потерял концентрацию.

- Слишком… устал, - прохрипел Потерявший Память Герой. – Беспокоюсь… о монстре.

Бариаур устремил взгляд сквозь завесу града, а затем с фырканьем затряс головой.

- Не начинай воображать это снова, - он обращался не к трассонцу, а к самому себе. – Выброси эту штуку из головы.

- Хватит! – терпение Потерявшего Память Героя, как и его силы, было на исходе. – Это не игры твоего воображения! Это на самом деле происходит с тобой – с нами!

Кустистые брови Серебряного Ветра сошлись на переносице.

- Ну конечно. Это происходит, потому что я это воображаю.

- Нет! Ты ведь чувствуешь это? – Потерявший Память Герой стукнул бариаура по ноге плоской стороной меча. – Я нанес удар – я, а не твое воображение.

Глаза Серебряного Ветра наполнились слезами.

- Это снова произошло! – он выронил Тессали, который со вскриком боли исчез в клубящемся внизу тумане, а затем принялся бить себя по голове. – Почему я не могу контролировать свои собственные мысли?

- Потому что мы не твои мысли! – убрав меч в ножны, Потерявший Память Герой помог эльфу встать.

Серебряный Ветер продолжал избивать себя.

Тессали потянулся к уху трассонца.

- Не… спорь, - с каждым хриплым словом эльф вздрагивал. - Ты должен… согласиться с тем… что… он... говорит.

Челюсть Потерявшего Память Героя упала.

- Ты правда веришь, что мы – плоды его воображения?

Взгляд эльфа стал твердым.

- В его заблуж… ах, теории… столько же смысла, сколько и во всем остальном. Если она… поможет нам выбраться отсюда, я соглашусь с… чем угодно.

Закатив глаза, Потерявший Память Герой устремил взгляд вниз по проходу. Не обнаружив за стеной града знакомый косматый силуэт, он пожал плечами и повернулся обратно к бариауру как раз вовремя, чтобы увидеть, как обмякшее тело Джейк соскальзывает с его спины. С глухим стуком она упала на землю.

- Джейк?

Ответа не последовало. Потерявший Память Герой усадил Тессали на спину Серебряного Ветра, а сам нагнулся и довольно неловко подхватил тело Джейк, удерживая его на сгибе руки. Дыхание тифлинга было медленным и неглубоким. Волосы на ее затылке слиплись от запекшейся крови, но, судя по всему, никаких новых травм она не получила.

Потерявший Память Герой подошел к бариауру, который все это время продолжал колотить себя по голове.

- Как пожелаешь, Серебряный Ветер.

Бариаур прекратил избиение.

- Что?

- Не бери в голову. Ты вновь обрел контроль над разумом, - трассонец протянул ему тело Джейк. – Теперь настало время позаботиться о своих мыслях. Боюсь, Джейк вот-вот исчезнет.

Вздохнув, Серебряный Ветер потянулся к тифлингу и приподнял ей веки. Даже трассонец понимал, насколько тяжелым было ее состояние. Ее зрачки, один из которых имел треугольную форму, а второй – квадратную, размером не превышали булавочную головку. С губ Серебряного Ветра сорвалось удивленное восклицание, и он с бормотанием принялся ощупывать ее окровавленный затылок.

- Как она? – голос Потерявшего Память Героя звучал все более и более хрипло. – Что с ней случилось?

Не прекращая бормотать, Серебряный Ветер не удостоил его ответом.

Тессали, выглядывавший из-за плеча бариаура, прошептал:

- Треснул череп… Если Серебряный Ветер не сможет ее спасти… смогу я… но нужна… тишина. Попытайся не… - эльф нахмурился, а его взгляд устремился поверх плеча Потерявшего Память Героя.

Прежде, чем Тессали успел что-то сказать, трассонец сунул Джейк в руки Серебряного Ветра и развернулся, обнажая меч. Но там не было ничего, кроме серой стены града.

- Где это, Тессали?

- За тобой… сейчас, - выдохнул эльф. – Но не волнуйся… Я видел что-то извивающееся… это черная… лента.

- Лента? – оглянувшись. Потерявший Память Герой сумел различить обрывок какой-то темной субстанции, колышущийся за его спиной. – Что она там делает?

- Торчит… из амфоры, - пояснил Тессали. – Там трещина.

- У горлышка, я знаю, - подойдя к Серебряному Ветру, Потерявший Память Герой повернулся спиной к Тессали. – Запихни ее обратно. Боюсь даже представить, что будет, если она окажется на свободе.

- Почему? – Тессали закряхтел от боли, и трассонец почувствовал, как он что-то делает с амфорой. – Похоже на… обычный лен.

- Что бы это ни было, это… - слова застряли в горле трассонца. Ему пришлось сделать паузу, чтобы накопить во рту достаточно слюны и смочить пересохшее горло. Затем он продолжил. - Это дар Посейдона для Госпожи Боли. Сомневаюсь, что к нему может быть применимо слово «обычный».

- Именем моих крутых рогов! – без предупреждения Серебряный Ветер развернулся, готовясь уйти. – Сколь же хрупок стал мой разум!

И в этот миг Потерявший Память Герой заметил косматую фигуру, которая легким шагом бежала сквозь град, сматывая золотую нить в один большой спутанный шар.

- Режь нить! – приказ Тессали прозвучал в тот же момент, когда Серебряный Ветер сорвался на бег.

- Я скорей тебя прирежу! – Потерявший Память Герой захромал за своими спутниками, задаваясь вопросом, почему в этот раз бариаур предпочел бежать, а не сражаться. – Эта нить – магическая!

- Мертвым магия ни к чему!

Серебряный Ветер и его пассажиры успели превратиться в силуэты, скрытые стеной града. Оглянувшись, Потерявший Память Герой увидел, что монстр лабиринта продолжает следовать за ними, держась на безопасном расстоянии. Он проворно сматывал нить, пользуясь обеими руками с одинаковой ловкостью. Глядя на отрубленную конечность, трассонец не заметил в ее движениях даже тени скованности или слабости. К его разочарованию, все его усилия оказались напрасны; они привели лишь к тому, что теперь он был настороже. Тварь преследовала их, оставаясь на границе видимости, и выдавал её присутствие лишь блеск золотого шара в руках.

Когда Потерявший Память Герой развернулся обратно, то влетел прямиком в туго набитые седельные сумки Серебряного Ветра.

- Сюда.

Обойдя выступ железной стены, бариаур оказался в узком извилистом коридоре, который после каждого поворота разделялся на два. Глотка Потерявшего Память Героя пересохла настолько сильно, что после каждого вздоха ее словно сжимала невидимая рука. В этих узких проходах грохот отскакивающих от стен градин звучал ещё громче, чем прежде, но количество ледяных шариков, которым все же удавалось достигнуть земли, заметно уменьшилось. Буря стала слабей. Видимость увеличилась до расстояния полета стрелы, и трассонец заметил, что стены сверху донизу были усеяны такими же квадратными окнами, какие он видел и в более широкой части лабиринта.

Несколько раз то из одного, то из другого из них вырывались языки пламени, наполняя узкий коридор потоками ревущего огня. Казалось, Серебряный Ветер с помощью какого-то шестого чувства мог предсказывать их появление. Он периодически то останавливался, то, наоборот, убыстрял шаг, спасая их от участи быть сожжёнными заживо. Надеясь разгадать секрет старого бариаура, Потерявший Память Герой принялся всматриваться в глубину квадратных оконных проемов, но ему так и не удалось разглядеть там ничего, кроме чернильно-черной темноты.

Монстр лабиринта по-прежнему следовал за ними по пятам, оставаясь на границе поля зрения. Частенько, когда Потерявший Память Герой и его спутники заворачивали за угол, он и вовсе пропадал из виду. Однако, стоило им хоть слегка замедлить шаг, как тварь с сотрясающим стены ревом тут же бросалась вперед, вынуждая усталых соратников снова переходить на бег. Монстр пытался вымотать их до предела, трассонец знал – и у него это получалось. Язык Потерявшего Память Героя настолько разбух, что ему едва удавалось втягивать в глотку воздух. Последние капли воды давным-давно вышли из его тела вместе с потом; его кровь загустела и стала настолько вязкой, что для того, чтобы заставить ее течь по венам, сердцу приходилось колотиться, словно кузнечному молоту.

Когда они повернули за очередной угол, Потерявший Память Герой схватил Серебряного Ветра за хвост. Бариаур развернулся, раздраженно уставившись на него.

- Теперь что?

Трассонец попытался ответить, но из-за пересохшей глотки не смог выдавить из себя ни звука – или хотя бы набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы попытаться это сделать. С его губ сорвался лишь булькающий хрип, и, дотронувшись до меча, он махнул рукой в направлении прохода, который они только что покинули.

- Нет, не получится, - Серебряный Ветер решительно замотал головой. – Темную сторону убить невозможно. Она всегда возвращается, став еще сильней, чем прежде.

Трассонец хотел возразить, что у них нет выбора, но смог издать лишь злое кваканье.

Серебряный Ветер окинул Потерявшего Память Героя взглядом с ног до головы.

- Нет, ещё и тебя я нести не смогу, - он приподнял Джейк, словно иллюстрируя свои слова, и трассонец увидел, что ее лицо приобрело голубоватый оттенок. – Полагаю, нам придется спрятаться.

Отойдя вглубь смежного коридора на дюжину шагов, бариаур направился к одному из расположенных в стене квадратных проемов. Потерявший Память Герой был практически уверен в том, что Серебряный Ветер вместе со своими пассажирами просто ударится о его чернильно-черную поверхность, но вместо этого они исчезли в ней, словно переступив через порог темной двери Речных Врат. Трассонец двинулся за ним, но внезапно из проема вырвался язык пламени, чуть не испепелив его дотла.

Потерявший Память Герой вскрикнул от удивления, а затем тоскливо захрипел, охваченный отчаянием – смерть в этих лабиринтах поджидала на каждом углу.

В следующий миг Серебряный Ветер вместе с Тессали и Джейк появились снова. Создавалось впечатление, что бариаур и его пассажиры не вышли из черного квадратного окна, а просто возникли рядом с ним.

- Иди сюда, трассонец! – рявкнул бариаур. – Если мы позволим темной стороне последовать за нами сквозь переход, нам придется бежать в течение всей следующей эпохи!

Все ещё пребывая в шоке, Потерявший Память Герой заковылял вперед. Он попытался спросить об увиденном им языке пламени, но не смог выдавить из пересохшей глотки ни звука.

- Режь… нить, - Тессали, все это время ехавший на спине бариаура, еще не утратил способности говорить. - Если тварь последует… обречены.

Неохотно кивнув, трассонец остановился возле ещё одного черного проема. Обвязав нить вокруг рукояти кинжала, он швырнул его туда, чтобы направить монстра по ложному следу, а затем обрезал ее выкованным из звездного металла клинком.

Едва тот рассек ее на две части, как нить исчезла – вся, включая намотанный на его руку моток и деревянную катушку, которую он сжимал в ладони. В его желудке возникла пустота, вызванная чувством потери, но на то, чтобы предаваться скорби, времени не было. По лабиринту пронесся оглушительный рык, и тяжелые шаги монстра начали приближаться.

Трассонец бросился к Серебряному Ветру, и вместе они шагнули в затянутый тьмой проход.

Слышится громкий рев, и поначалу Потерявшему Память Герою кажется, что он падает; ветер треплет его волосы, ревет в ушах, хлещет по обожженной груди. Пепел начинает забиваться ему в глаза; он втягивает его носом, чувствует его вкус на своем пересохшем языке. Он думает, что пал жертвой одного из языков пламени, что время от времени вырываются из черных проемов. Но затем его ноги касаются чего-то рассыпчатого, но твердого. Перед ним стоит Серебряный Ветер, его тело словно мерцает в необычном перламутровом свечении. Постепенно глаза трассонца начинают различать парящие в воздухе частицы золы, вихрями закручивающиеся вокруг его ног и груди, и он замечает высящиеся по бокам пепельные стены. Его охватывает радость, когда он понимает, что по-прежнему находится в лабиринте.

Глупец.

Да, я все еще наблюдаю. Даже в лабиринтах Госпожа Боли не прекращает за ними наблюдать. Вижу я и обрывок черной ткани, что, колышась в воздухе, торчит из трещины в амфоре трассонца. Порыв пепельного ветра подхватывает его, и скоро он окажется на свободе. И что тогда?

Будет ли он парить в лабиринтах вечно, ища то, что никогда не сможет найти? Или же проникнет в пустоту в моей груди, туда, где некогда было сердце? Я ещё не решила.

Я ещё не решила.

Я ещё не решила, что именно принесла мне схватившая меня нить Посейдона – зло или благо, стала ли я сильней или слабей, увидев этот осколок сна (назвать его воспоминанием я не отваживаюсь); возможно, лучше знать, откуда именно исходят Боли и почему в моей груди зияет пустота – но ведь известна мне лишь половина истины.

В том-то и состоит опасность, не так ли?

Если невежество – это благо, а знание – сила, что именно послал мне Повелитель Морей? В лучшем случае – половину правды, в худшем – половину воспоминания. Однако ничего не поделать – я видела то, что видела; трещина расширилась, и я не смогла бы помешать черному обрывку выбраться оттуда, даже если бы и хотела этого – и да простят меня все и всюду, я не хочу!

- Желаешь, чтобы нас выследили? – схватив Потерявшего Память Героя за руку, Серебряный Ветер потащил его вперед, туда, где виднелся далекий темный зев бокового тоннеля. – Уйдем подальше от перехода. Разве ты не видел, как они вспыхивают?

Трассонец, к которому так и не вернулся дар речи, нахмурился и оглянулся через плечо. Переход с этой стороны выглядел точно так же, как и с той – черный квадрат, столь плоский и безликий, что казался скорей нарисованной картинкой, нежели настоящим проходом. Без всякой видимой поддержки он парил в облаке пепла – единственный предмет в лабиринте, который был неподвластен порывам завывающих вихрей. Коридоры с железными стенами, расположенные по другую его сторону, скрывала пелена чернильно-черной тьмы; монстр лабиринта – или сама Госпожа Боли – могли бы стоять там, и Потерявший Память Герой никогда бы об этом не узнал.

Пока трассонец изучал переход, развевающаяся черная лента, которая торчала из трещины в горлышке его амфоры, наконец выбралась наружу. Он попытался поймать ее, но промахнулся. Непостоянный пепельный ветер изменил направление движения, закружив лоскут вокруг его головы, и он снова устремился за ним, но обрывок материи продолжал уворачиваться от его пальцев, словно живой. Облетев его ещё два раза, он проплыл мимо Серебряного Ветра и устремился к перекрестку, однако на полпути его подхватил ещё один вихрь.

Надеясь поймать ленту прежде, чем она окончательно затеряется в полном пепла воздухе, Потерявший Память Герой обошел своих спутников и захромал вперед. Он понятия не имел, что делать, если ему удастся ее поймать, но прекрасно понимал – Посейдон использует любую отговорку, чтобы отказаться платить обещанную плату. И трассонец был твердо намерен предпринять все возможное для того, чтобы после возвращения в Арборею доложить, что Госпожа Боли получила содержимое амфоры целиком.

Ковыляя вперед, Потерявший Память Герой с облегчением заметил обрывок черной ткани, кувыркающийся в сером водовороте вихря. Затем полоска превратилась в ленту, лента начала разрастаться вширь, и наконец все кружащееся облако пепла стало черным, словно тень.

Вихрь начал стихать, принимая очертания фигуры высокого широкогрудого великана. Кирпичная нога Потерявшего Память Героя впечаталась в землю, словно якорь, и он замер на месте, разинув рот и чувствуя себя так, словно порывы завывающего ветра разметали все его мысли в разные стороны. Что вообще произошло с обрывком черной материи и как же ему теперь схватить эту штуку и засунуть обратно в амфору?

- Кто желает пройти? – столь громким голосом был задан этот вопрос, что со стен прохода обрушились целые лавины пепла.

- Айгхх! – воскликнул Серебряный Ветер. – Что же теперь возникло из глубин твоего порочного разума, старый дурак?

Великан вышел из тени и сделал шаг вперед, встав прямо перед Потерявшим Память Героем, чей нос оказался на уровне его пояса. Гигант едва помещался в нешироком проходе, набедренной повязкой ему служила кишащая вшами львиная шкура, а в руках он держал железную дубинку величиной с галерное весло. Его ноги толщиной не уступали стволам деревьев, кожа была грубой, словно пемза, а волосатый живот достигал таких размеров, что нависал над головой трассонца, словно надутый парус корабля.

- Кто желает пройти дорогой Перифета?

Учитывая, насколько его пересохшая глотка была забита пеплом, Потерявший Память Герой все равно не смог бы выдавить из себя ни слова, но он прекрасно понимал, что отвечать не имеет смысла. Ему довелось сражаться с достаточным количеством подобных существ, чтобы знать – Перифет собирается потребовать с них плату за проход, и плата эта будет не из тех, что они сочтут приемлемым заплатить.

Трассонец ударил рукоятью меча в колено Перифета и, когда гигант махнул ладонью, чтобы его прихлопнуть, проворно отступил в сторону. Прежде чем великан успел поднять руку, Потерявший Память Герой быстро ткнул клинком в сустав его среднего пальца, прижав руку Перифета к телу – к счастью, всего лишь к коленной чашечке, а не тому месту, в которое прославленные герои не поражают даже самых жадных из великанов, не предложив им сначала решить дело миром.

Опустив голову, чтобы огромный живот не загораживал ему обзор, Перифет посмотрел вниз. Его круглое лицо с коротким носом и похожими на пещеры ноздрями обрамляла жесткая бородка. Обнаружив, что его рука прижата к его собственному колену, гигант вскинул огромную дубину над головой трассонца.

- Хочешь, чтобы я раздавил тебя, маленький человек?

Потерявший Память Герой погрозил Перифету пальцем свободной руки, а затем мягко толкнул клинок вперед. Меч из звездного металла без всяких затруднений прорезал толстую шкуру гиганта до крови, давая понять, с какой легкостью он мог пригвоздить ладонь к телу. Перифет взревел, но ему хватило ума не пускать дубину в ход.

- Отойди… в сторону, - в голосе Тессали звучала боль, но он каким-то образом нашел в себе силы говорить достаточно громко, чтобы привлечь внимание гиганта. – Этот меч… режет… сталь.

- Неужели?

Нельзя было не заметить промелькнувшее по огромному лицу Перифета хитрое выражение. Он перевел взгляд с Тессали, который по-прежнему сидел на спине Серебряного Ветра, на Потерявшего Память Героя, а затем обратно. Внезапно его дубина устремилась к эльфу, и трассонец сразу же понял, что его противник намеревается воспользоваться его спутниками в качестве заложников. Пробежав между ног гиганта, он резанул клинком по тыльной стороне его руки. Указательный палец, толстый, словно древко копья, отделился от ладони и, разбрызгивая вокруг темную кровь, упал в пепел.

Перифет взревел, и его дубина изменила направление движения.

Не останавливаясь, Потерявший Память Герой рассек мечом колено гиганта. Клинок из звездного металла оставил глубокую рану в сплетениях сухожилий и мышц. Если бы не превращенная в кирпич ступня, трассонец так бы и продолжил танцевать вокруг Перифета, пока от его ноги не осталась лишь освежеванная кость. Но, судя по всему, придется ограничиться одним-единственным жестоким ударом в заднюю часть колена.

И снова клинок глубоко вонзился в плоть гиганта. Перифет отдернул ногу, чуть не вырвав меч у него из рук. Зная, что великану придется развернуться, чтобы атаковать его в ответ, Потерявший Память Герой обогнул его и с размаху нанес удар по другой ноге. Раздался звук рвущихся сухожилий, и трассонец кувырком ушел в сторону, чтобы увернуться от обрушившейся на него железной дубины.

Потерявший Память Герой не ударился о землю – ему показалось, что он погрузился в рассыпчатую груду пепла. Во рту его возник резкий металлический привкус, и он разразился жестоким приступом кашля, с каждым вдохом втягивая в пересохшее горло все больше и больше частиц сгоревшей материи. Барахтаясь, он кое-как поднялся на ноги и развернулся к Перифету – или, по крайней мере, тому месту, где, по его предположениям, находился гигант. В воздух поднялось целое облако пепельной пыли; он больше не мог разглядеть своего противника.

Так и не успев отдышаться, Потерявший Память Герой выбрался из поднявшегося при его кувырке облака. Перифет, который из-за полученных ранений был вынужден опуститься на колени, находился в пяти шагах поодаль. Гигант с усмешкой смотрел на трассонца, высоко подняв дубину. Времени на то, чтобы попробовать уклониться, не было. Потерявший Память Герой высоко вскинул меч, чтобы блокировать удар, и, сжав его обеими руками, попытался повернуться на превращенной в кирпич ноге.

Дубина обрушилась на него с оглушительным звоном.

Любое другое оружие непременно разлетелось бы на куски, но выкованный из звездного металла клинок остался невредим. Потерявший Память Герой почувствовал, как по его рукам прокатилась дрожь, вызванная отдачей от удара. Его ноги начали подкашиваться, и железная палица заскользила по клинку.

Он не имел права позволить себе упасть. Если он упадет, то не сможет подняться снова, пока не прочистит горло, а к этому моменту Перифет уже окажется готов нанести еще один удар. Разворачивая меч, Потерявший Память Герой всем своим весом навалился на огромную дубину.

Соскользнув, она приземлилась в мягкий пепел, вызвав появление еще одного серого облака. Трассонец бросился в него, обрушивая удар меча на то место, где, по его предположениям, находилось запястье Перифета.

Резкий толчок, который он ощутил, свидетельствовал о том, что оружие нашло свою цель. Лезвие продолжило опускаться, пока не погрузилось в мягкий пепел. Воздух наполнился густым медным запахом, и сквозь серую завесу трассонец увидел отдергивающийся обрубок толстой, словно бревно, руки.

Потерявшего Память Героя сотряс приступ мучительного кашля, и с его губ полетели брызни перемешанной с сажей слюны. Хотя его тело отчаянно нуждалось в передышке, он все равно заставил себя тяжело заковылять вперед. Перифет стоял на коленях среди поднявшегося облака пепла, прижимая к груди искалеченную конечность. К сожалению, из-за того, что его подмышка была надежно защищена, убить его быстро и милосердно не имелось никакой возможности.

Следовательно, придется действовать по-другому. Потерявший Память Герой нанес удар. Перифет, пребывавший в шоке от потери руки, даже не повернулся в его сторону, пока клинок не вонзился между его массивных ребер. Трассонец навалился на меч всем своим весом, и, когда тот по рукоять ушел в тело противника, провернул его, расширяя рану.

С губ Перифета сорвался протяжный хриплый стон. Затем, словно отказываясь смириться с неизбежным, гигант отпустил обрубок руки и отшвырнул от себя своего врага. Трассонец взмыл в воздух, изо всех сил вцепившись в меч. Из раны великана выплеснулся один-единственный сгусток крови. Потерявший Память Герой мягко ударился о пепельную стену и упал, а затем, заставив себя подняться на ноги, поспешно захромал прочь. За его спиной по коридору уже начали разноситься полные муки стоны его противника.

Оказавшись в безопасности, трассонец рухнул на колени. В его глазах начало темнеть. Ладонью он обтер пепел со рта и шеи, но это ничуть не помогло. Его дыхание стало быстрым, неглубоким и хриплым. Потерявшего Память Героя скрутил приступ сухого кашля, не прочистившего глотку от забившего ее пепла. Мучительные и неконтролируемые спазмы лишь усугубили его страдания.

Но, сколь бы ни были сильны его муки, трассонец знал, что Перифету приходится гораздо хуже. Смерть от пронзенного легкого – один из самых медленных и болезненных способов перейти на следующую стадию, и, если бы у Потерявшего Память Героя оставалось хоть немного сил, он бы с радостью избавил гиганта от столь мучительной кончины.

К нему подошел Серебряный Ветер, держа Джейк на руках. Трассонец встревожился, увидев тонкую струйку крови, текущую из носа тифлинга.

- Воистину, ты и вправду являешься моим путем из лабиринта, - произнес бариаур. – Какие бы ужасы ни порождало мое сознание, ты все равно берешь над ними верх.

- Хорошая… работа, - Тессали поморщился, когда гигант издал особенно громкий и мучительный стон. – Хотя… более… милосердная… смерть…

Потерявший Память Герой ответил долгим приступом отрывистого кашля, за которым последовал сдавленный хрип, почти столь же жалкий, как и стоны гиганта.

Кустистые брови Серебряного Ветра в удивлении поднялись.

- В чем дело? Ты ранен?

Покачав головой, трассонец схватил себя за горло.

- Что-то застряло?

И снова Потерявший Память Герой замотал головой. Он поднял руку, словно держа в ней чашку, а затем поднес ее к губам и откинул голову назад.

- Ну конечно, тебя мучает жажда! – с облегчением воскликнул Серебряный Ветер. – Я воображаю, что в моих седельных сумках найдется кое-что, способное решить эту проблему.

Тессали принялся возиться с ремнями, но Потерявший Память Герой был не в настроении дожидаться, пока эльф справится с этой задачей своими непослушными пальцами. Убрав клинок в ножны, он самолично развязал ремни. Внутри сумки обнаружился булькающий бурдюк. Схватив его, трассонец вытащил пробку и, откинув голову, принялся жадно пить. Жидкость, что хлынула в его горло, густая, красная и теплая, не была водой.

Вино, сладкое вино.

ЛИХОРАДОЧНОЕ ВИДЕНИЕ

Теплое вино ласкало покрытый пеплом язык трассонца, увлажняя пересохший рот. Он сплюнул и сделал еще один глоток, наконец ощутив вкус амброзии, а не сажи. Напиток оказался сливовым, сладким и богато сдобренным корицей – медовый нектар, смягчивший боль в глотке. Потерявший Память Герой издал долгий хриплый вздох, и его зрение прояснилось. Он смочил иссохшее горло ещё раз и улыбнулся, ощутив, как желудок наполняется приятным теплом.

- Серебряный Ветер, этим вином гордился бы сам Дионис, - хриплым голосом произнес он. Его по-прежнему сжигал жар, но, по крайней мере, дар речи вернулся. – И как тебе удалось отыскать его в этих лабиринтах?

- Точно так же, как и тебя, разумеется. Я…

Проход сотряс громкий стон, заглушивший ответ бариаура. Повернувшись, Потерявший Память Герой увидел, что Перифет падает вперед. Голова гиганта врезалась в стену лабиринта, вызвав появление ещё одного облака пепла. Из распахнутых ноздрей великана вырвался сиплый вздох, взбаламутив парящие в воздухе частицы золы. Завалившись набок, Перифет свернулся в клубок, словно младенец, полностью перегородив коридор своей тушей. Завывания ветра стихли. Его кожа на глазах становилась шероховатой и зернистой, а плоть - темнела, стремительно наливаясь густой непроглядной чернотой. На лице его навеки застыла гримаса ярости, а из глаз исчезли любые намеки на то, что в них когда-либо теплилась жизнь.

- Хорошая… работа, - судя по тому, как слабо звучал голос Тессали, эти слова вполне могли стать для него последними.

Потерявший Память Герой повернулся к своим товарищам. Кровь продолжала струиться из ушей и носа Джейк, руки ее безвольно обмякли. Тессали выглядел лучше лишь по той причине, что все ещё оставался в сознании; от кровопотери его лицо стало мертвенно-бледным, а устремленный в никуда взгляд выдавал испытываемую им боль.

- Серебряный Ветер, самое время позаботиться о наших раненых, - перекинув бурдюк с вином через плечо, Потерявший Память Герой снял Тессали со спины бариаура. Несмотря на то, что эльф практически ничего не весил, от этого усилия к его лицу прилила кровь. – Думаю, здесь достаточно тихо, чтобы ты смог пустить в ход магию.

Кивнув, Серебряный Ветер опустился на колени и положил Джейк на землю.

- Кого первым?

Подняв руку, Тессали указал на тифлинга. Хотя сама Джейк, вполне вероятно, расценила бы этот жест как препятствие на своем пути к Единой Смерти, Потерявшего Память Героя чрезвычайно порадовало подобное проявление великодушия.

- Ты весьма благороден для жителя Сигила.

Трассонец протянул эльфу бурдюк с вином. Будучи слишком слаб, чтобы отрицательно покачать головой, тот просто закрыл глаза.

Серебряный Ветер, который к этому моменту уже приступил к работе над Джейк, перевернул тифлинга на живот и принялся легкими движениями ощупывать ее затылок. Проведя пальцем по очертаниям трещины в черепе, он что-то негромко забормотал и через некоторое время удовлетворенно хмыкнул. Затем, к удивлению трассонца, старый бариаур подался вперед и принялся плевать на окровавленную голову своей подопечной.

Хотя Потерявший Память Герой уже начал опасаться, что доверил Джейк заботам безумного шарлатана, он подавил желание оттолкнуть старика в сторону. Здесь, в лабиринтах, царили свои законы, и, судя по всему, действия Серебряного Ветра, какими бы странными они не были, не причиняли Джейк никакого вреда. Кроме того, Тессали, который к этому моменту снова открыл глаза, абсолютно не удивился при виде столь необычного способа лечения.

Удовлетворившись результатом, Серебряный Ветер накрыл рану тифлинга рукой и пробормотал что-то, похожее на слова заклятья. Бариаур поморщился, словно ощутив сильную боль, но, хотя Потерявший Память Герой и ожидал увидеть вспышку света, сопровождаемую грохотом или запахом гари, ничего не произошло. Из носа и ушей Джейк продолжала струиться кровь.

- В чем проблема? – Потерявший Память Герой вытер лоб. Он потел даже сильней, чем во время битвы с Перифетом. – Она выглядит так же, как и раньше.

Открыв глаза, Серебряный Ветер взглянул на свою пациентку и скривился.

- Это моя вина, - вздохнул он, качая головой. – Мне ни за что не стоило наделять их свободой воли. Вечно они куда-то уходят.

- Ты о чем? Кто уходит?

Бариаур нахмурился.

- Вы, разумеется – мои мысли.

Трассонец уже был готов схватить старого бариаура за горло и трясти его, пока тот не придет в разум.

- Джейк никуда не уходит. Она ранена.

- Она не хочет возвращаться, - произнес Серебряный Ветер. – Она твердо намерена раствориться в небытии.

- Ты не можешь ей этого позволить! – воскликнул Потерявший Память Герой. – Попробуй что-то еще; сотвори другое заклинание!

Внезапно старческие глаза Серебряного Ветра осветились внутренним огнем.

- Ты прав – я прав! Почему я не подумал об этом раньше? – наклонившись к уху Джейк, он закричал. – Тифлинг, я оросил тебя своей влагой, влагой жизни; я видел твою рану и я ощутил твою боль, и своей волей я приказал им исчезнуть – но все равно ты продолжаешь считать себя мертвой. Да кто ты такая, чтобы отрицать мою реальность? Ты жива; я приказываю тебе поверить мне!

Это была самая абсурдная чушь, которую только доводилось слышать Потерявшему Память Герою, и все же кровь, текущая из ушей и носа Джейк, моментально остановилась. С ее губ сорвался один-единственный влажный всхлип, грудь начала размеренно подниматься и опускаться, и трассонец задержал дыхание в ожидании того, что она вот-вот застонет или поднимет голову.

Джейк продолжала глубоко и мерно дышать.

Серебряный Ветер перевернул ее на спину. Тень снова начала сгущаться вокруг ее тела, а кровь, вытекшая из носа и ушей, успела засохнуть, превратившись в корку. Бариаур приподнял ей веки. Зрачки тифлинга были круглыми и большими.

- Моя сосредоточенность возвращается, - гордо улыбнулся Серебряный Ветер. – Я воображу путь отсюда, несмотря на…

- Ты забегаешь вперед, - оборвал его Потерявший Память Герой. – Прежде чем мы снова приступим к поискам выхода, Джейк должна быть в состоянии сражаться – и Тессали тоже.

Серебряный Ветер нахмурился.

- Это невозможно! Даже мне не под силу вернуть им здоровье с помощью одной-единственной мысли. Нужно помедитировать.

Потерявший Память Герой застонал.

- И долго?

- Сколько потребуется, - последовал резкий ответ. – Какая разница? Нам некуда спешить. В конце-концов, время – это лишь плод моего воображения.

- Как и монстр лабиринта, который, без сомнения, все еще нас ищет, - трассонец перевел взгляд с перегородившего весь коридор тела Перифета на черный квадрат перехода. Между ним и тушей гиганта не имелось ни одного бокового коридора. – Рано или поздно тварь поймет, куда мы делись. Если мы не хотим оказаться в ловушке, нам придется перелезть через тело.

Повесив бурдюк с вином на шею, Потерявший Память Герой направился к окаменевшей туше.

- Нет! - прыгнув вперед, Серебряный Ветер преградил трассонцу путь. – Либо ты выпил слишком много вина, либо ты – самая тупая мысль из всех, что когда-либо посещали мой разум!

- У тебя раздвоенные копыта, - возразил Потерявший Память Герой. – Если я тебе немного помогу, ты сможешь на него взобраться.

- Да знаю я, что смогу! – воскликнул Серебряный Ветер. – Но куда мы попадем? Разве тебе ничего неизвестно о лабиринтах? Если мы попытаемся выбраться из этого, то переместимся в другой – а ведь это совсем не то же самое, что пройти сквозь переход! Кто знает, где именно мы окажемся в итоге? Как мне отыскать место, где я нашел нить?

Потерявший Память Герой нахмурился, вспомнив слова Тессали о том, что увидел эльф, когда залез на стену, преградившую им путь ко входу в их собственный лабиринт. Ставки были слишком высоки, чтобы рисковать. Лучше быстрая смерть от лап монстра, нежели вечные скитания по раскаленным коридорам лабиринтов Госпожи.

- Может, передвинем этот булыжник? – предложил он. – Это ведь не будет означать, что мы через него перелезем, верно?

Нахмурившись, Серебряный Ветер устремил взгляд на окаменевшее тело Перифета.

- Какая разница? Мне не под силу вообразить, как сдвинуть с места валун такого размера.

Потерявший Память Герой посмотрел на железную булаву, которая выпала из отрубленной руки Перифета.

- А мне под силу.

Ненадолго задумавшись, Серебряный Ветер пожал плечами.

- Валяй, но сначала поставь ее куда-нибудь, - бариаур указал на амфору. – Не стоит ее трясти. Меньше всего нам нужно, чтобы здесь материализовался еще один великан.

Когда Потерявший Память Герой сбросил перевязь амфоры с плеча, Серебряный Ветер, нахмурившись, подошел к нему и принялся внимательно изучать его бок.

- И давно у тебя это?

- Что?

Подняв руку, Потерявший Память Герой осмотрел себя. Ему с трудом удалось разглядеть короткий неровный порез, идущий вниз по грудной клетке. Рана, покрытая коркой запекшейся крови, уже начала затягиваться, но между ее мясистых алых краев еще сочились капли белого гноя. Хотя трассонец не мог вспомнить, когда именно он ее получил, он сразу понял – это дело рук монстра.

- Неудивительно, что ты так раскраснелся! – Серебряный Ветер потянулся к бурдюку, по-прежнему висевшему на шее трассонца. – Я позволял тебе пить вино, а ведь у тебя жар!

Потерявший Память Герой оттолкнул его руку.

- Я еще не утолил жажду!

- Пить слишком много опасно. Ты должен подождать, пока я не воображу воду.

- Я хочу пить сейчас, - трассонец отвернулся прежде, чем бариаур успел снова протянуть руку к бурдюку. – Сделай для Джейк и Тессали все, что в твоих силах, а я позабочусь об остальном.

Потерявший Память Герой подошел к железной дубине Перифета. Эта палица, высота которой в полтора раза превышала рост Серебряного Ветра, была у основания не толще человеческой лодыжки, а с противоположного конца достигала размера медвежьей головы. Ее покрывал настолько толстый слой ржавчины, что трассонец испугался, не сломается ли она при попытке осуществить то, что он задумал.

Присев возле толстого конца дубины, Потерявший Память Герой обхватил ее обеими руками и потащил к ногам гиганта. В своей жизни ему доводилось поднимать и более тяжелые предметы – например, сундук с сокровищами короля Минароса, который он забрал из логова Рагарийских Воров – но тогда он гораздо тверже стоял на ногах, да и вокруг царила не столь удушающая жара. Несколько раз оступившись и упав, он дотащил громоздкое оружие до туши Перифета. К этому моменту его тело было полностью покрыто налипшим на пот слоем пепла.

Оставив навершие дубины возле талии гиганта, Потерявший Память Герой откупорил бурдюк с вином и сделал глоток, чтобы избавиться от вкуса гари. Утолив жажду, он вернул пробку на место и принялся рыть яму под поясницей Перифета. К тому моменту, когда выкопанное им углубление стало достаточно большим и просторным, по его лбу уже бежали новые струйки влаги; требовалось еще выпить.

Переведя дыхание, Потерявший Память Герой опустил навершие дубины в яму. Затем он подошел к ее узкому концу и, взявшись за него, потянул вверх. Поначалу, пока оголовье палицы просто проворачивалось в пепле, дело шло легко. Но, когда дубина оказалась на уровне его талии, она уперлась в живот гиганта.

Сделав глубокий вдох, Потерявший Память Герой присел на корточки, взвалил ее на плечи и принялся вставать, напрягая мышцы бедер. Когда он поднял этот импровизированный рычаг достаточно высоко, огромная туша Перифета начала заваливаться набок. Трассонец поднажал. Его ноги скользили по пеплу, словно при попытке вытянуть повозку из трясины. Тело гиганта сдвинулось ещё немного, и давящий на плечи Потерявшего Память Героя вес, казалось, удвоился. Пот градом катился по его лбу, горло снова сдавило, но ему и в голову не пришла мысль бросить эту затею. Прославленные герои никогда не отступают и не сдаются – они либо достигают своей цели, либо гибнут.

Послышался громкий всасывающий звук. Тело Перифета рывком перекатилось на спину, и лежащая на плечах Потерявшего Память Героя тяжесть исчезла. Проход наполнился завываниями ветра. Трассонец огляделся. Из-под окаменевших ног гиганта, которые застыли в воздухе в полусогнутом состоянии, поднялось облако пепла, заставив его раскашляться. Он сбросил дубину с плеч и, уже начав отворачиваться от великана, в последний миг заметил вдавленные в пепельный пол меч и сандалии.

Окутанные характерным для зачарованного металла желтоватым свечением, они лежали там, где только что покоился объемистый живот Перифета. Меч с золотой рукоятью и в золотых же ножнах, окаймленных полосой сапфиров, выглядел короче и шире, чем его выкованный из звездного металла клинок. У сандалий с подошвами из крокодиловой кожи самого лучшего качества завязки были сотканы из нитей чистейшего золота.

Скорее всего, Перифет украл эти прекрасные вещи у какого-то неудачливого путешественника. Но, хотя по праву победителя они теперь и перешли к Потерявшему Память Герою, он заколебался, не осмеливаясь их взять. Гигант был сотворен магией Посейдона – магией, которая предназначалась для Госпожи Боли. Учитывая, что именно Тессали рассказал ему о взаимоотношениях между правительницей Сигила и богами, трассонец опасался, что Владыка Морей мог наложить на трофеи какое-нибудь скверное заклятье.

Тем не менее, у него не имелось выбора, ведь он дал обещание доставить амфору Госпоже. Потерявший Память Герой был не настолько наивен, чтобы считать, что Посейдон простит его, если он оставит часть своей ноши лежать в груде пепла. Сделав ещё один глоток вина, он нагнулся и двумя пальцами осторожно подцепил завязки одной из сандалий.

Ничего не произошло.

Он достал сандалию из пепла - никакого грохота, вспышки или вони. Потерявший Память Герой издал облегченный вздох. Должно быть, для того, чтобы заклятье сработало, сандалию требовалось надеть. Стараясь не дотрагиваться до подошвы, он привязал ее за ремни к поясу, а затем проделал то же самое со второй.

Меч он поднял за ножны.

Окутывающее их золотистое сияние угасло, и трассонец ощутил в руке странное покалывание. Вскрикнув, он попытался отбросить оружие, но обнаружил, что не в силах этого сделать. Перед его глазами сгустился желтый туман, заполнив голову, словно облако – горное ущелье. Запах пепла уступил место солоноватому сосновому аромату, сухой воздух наполнился влагой, и он услышал обращающийся к нему голос, перекрывающий отдаленный шум волн.

- Один из твоих отцов оставил эти вещи для тебя, - из тумана проступает силуэт высокой красивой женщины. Ее медового цвета локоны венчает королевский венец, а при взгляде на ее печальное лицо трассонца охватывает чувство, которое он никогда прежде не испытывал. – Как я молила богов о том, чтобы ты никогда не нашел их; Гера, помоги мне, теперь я должна отослать тебя прочь!

- Куда? – с трудом выдавливает из себя трассонец. Он не в силах отвести от нее взгляд, хотя и понятия не имеет, реальна она или же существует лишь в его воображении. – Кто ты?

Слезы наворачиваются ей на глаза. Широко разведя руки, она заключает Потерявшего Память Героя в объятья.

- Разве это возможно? Разве сын способен забыть свою мать?

Этого не может быть. Эта женщина не из моих воспоминаний. Что она делает в посланной мне Посейдоном амфоре?

Потерявший Память Герой украл ее у меня, вот в чем дело. Перифет предназначался мне, но трассонец украл и убил его, вот в чем дело. Он заполучил воспоминание, вот в чем дело, и теперь оно навсегда для меня потеряно. Могло ли оно поведать мне о том, кто заплатил выкуп за мое сердце?

Была бы я тогда потеряна или спасена?

Ни одна невеста не в силах противиться тому, кто владеет ее сердцем; если он украдкой придет к ней в ночи, она откроет ему двери, кем бы он ни был и что бы он ни задумал, она позволит ему это – позволит все, что он пожелает. А после, что будет после? Вечность, полная служения и тяжкого труда, если он тяготеет ко злу; забвение, верное и быстрое, если нет.

Лучше сейчас узнать о звере всё, подготовиться к защите прежде, чем он придет и постучит в мои врата. Возможно, будет время для того, чтобы исправить прошлое; возможно, будет время для того, чтобы украсть то, что было куплено, закрыть то, что было открыто, вернуть то, что было утрачено – если я, конечно, на это осмелюсь.

А чтонасчет трассонца, стоящего в объятьях матери? О том расскажет его сила. Он знает, что правильно, а что – нет; он сам изберет себе наказание.

- Мама, кто я? – вопрошает он. Желтый туман, что наполнял его разум, теперь кружит вокруг его головы; он выцвел, превратившись в завесу поднятого ветром пепла. Его тело, липкое от вызванного лихорадкой пота, покрыто этим пеплом. Сухой воздух пропитан жаром и едкой горечью. – Скажи мне, как меня зовут; я был потерян и не могу этого вспомнить.

- Я не твоя мать, Зоомби, - голос был слабым и хриплым. – Моя голова, она просто раскалывается.

Не выпуская из рук меч, трассонец отстранил женщину на расстояние вытянутой руки. Вместо царственной головы матери перед ним предстало скрытое тенью лицо Джейк Змейки.

- Что с ней произошло? – отпустив тифлинга, Потерявший Память Герой развернулся, отчаянно пытаясь отыскать взглядом силуэт матери. Он увидел Серебряного Ветра, склонившегося над сломанной ногой Тессали, но та, которая поведала ему о сандалиях и мече, исчезла без следа. – Куда она делась?

- Кто? – спросила Джейк.

- Моя мать! – трассонец встряхнул золотым мечом, демонстрируя его ей. – Она пришла ко мне, когда я до него дотронулся!

- Ты пугаешь меня, Зоомби, - Джейк отступила назад, массируя виски. Ее ноги подгибались, и она выглядела так, словно вот-вот упадет. – Это я к тебе пришла. Ты разбудил меня своим криком.

- Прости. Я не хотел.

Все ещё чувствуя жар, Потерявший Память Герой открыл бурдюк и сделал долгий глоток. Его руки дрожали, сердце бешено колотилось, а в мыслях царил полный сумбур. Какая разница, находилась ли эта женщина здесь или нет - она была ему знакома. Он узнал запах ее медового цвета волос, тепло обнимавших его рук, прикосновение губ к щеке. Он ее помнил.

- Возможно, здесь, в коридоре, ее и не было, - произнес трассонец, - но я видел свою мать.

Джейк закатила глаза и, не отрывая рук от больной головы, смерила его скептическим взглядом.

- Я думала, что ты не можешь вспомнить прошлое, Зоомби.

- Это было видение – или воспоминание, - Потерявший Память Герой сунул золотой меч за пояс, а затем указал на амфору, которая по-прежнему лежала возле Серебряного Ветра и Тессали. – Она появилась оттуда, как и великан.

- Но как это возможно? – продолжала допытываться Джейк. – Посейдон не стал бы слать Госпоже Боли твое воспоминание. Оно должно предназначаться ей, да?

- Нет! Я помню эту женщину. Она – моя мать.

По коридору разнесся резкий хруст – Серебряный Ветер выправил поврежденную ногу Тессали. Вопль, который последовал за этим, перекрыл даже завывания ветра, и Потерявший Память Герой испугался, как бы его не услышали по другую сторону перехода. Он захромал к бариауру.

- Если это безопасно для Тессали, мы должны идти дальше.

- Мне… уже легче, - голос эльфа слегка окреп, но лицо оставалось бледным от боли. – Лучше отправиться в путь, не дожидаясь появления монстра.

Серебряный Ветер поднял Тессали.

- Я воображаю, что этот переживет небольшую поездку.

Кивнув, Потерявший Память Герой нагнулся, чтобы поднять амфору.

- Хватит с нас… великанов, - голос Тессали сорвался. – Оставь ее!

- Этого я сделать не могу. Посейдон поручил мне доставить амфору Госпоже Боли, - подняв кувшин, трассонец перекинул перевязь через плечо. Даже от этого небольшого усилия пот выступил у него на лбу, а во рту снова пересохло. – И, что не менее важно, я думаю, что там находятся и мои собственные утерянные воспоминания.

- Пфе! Эти воспоминания принадлежат Госпоже, - шагнув вперед, Джейк присоединилась к ним. Ее шатало так, словно в любую минуту она могла упасть в обморок. – Тебе лишь кажется, что они твои.

- Я в состоянии узнать собственную мать, - огрызнулся Потерявший Память Герой.

- Тогда расскажи нам о ней, да?

- Конечно, - поддерживая свою пошатывающуюся спутницу, трассонец направился к арке, образованной согнутыми ногами Перифета. – Она – прекрасная правительница с оливковой кожей и волосами цвета меда.

- И?

- Что – и? Я видел ее всего пару мгновений.

- Боюсь, что Джейк… может оказаться права, - Тессали, которого по-прежнему нес на руках Серебряный Ветер, находился прямо за спиной Потерявшего Память Героя. – Если ты действительно видел свою мать, то должен был вспомнить больше. Возможно, ее имя.

Они добрались до тела Перифета. Стремительные порывы ветра с ревом проносились под согнутыми ногами великана, швыряя в лицо горсти пепла. Трассонец взял Джейк на руки, прикрыл глаза, чтобы защитить их от пыли и, пригнувшись, прошел через арку. Как он ни силился извлечь имя матери из глубин памяти, у него ничего не получалось. Он знал только то, что открылось ему в видении.

Через несколько шагов ветер немного стих. Трассонец открыл глаза и, сморгнув пот, сквозь завесу пепла увидел чернеющий впереди зев бокового прохода. Имя матери так и не всплыло в его голове.

- Так что… насчет имени? – спросил Тессали.

- Если я говорю, что видел свою мать, значит, я видел свою мать! – обернувшись, Потерявший Память Герой бросил на эльфа хмурый взгляд. – И, даже если я ошибаюсь, это не снимает с меня обязательств по доставке амфоры!

Тессали лишь головой покачал.

- Неудивительно… что мы оказались в лабиринте.

- Я никому не желаю плохого, эльф, но лучше б ты по-прежнему не мог болтать почем зря.

Из-за царящей вокруг жары и перенесенных испытаний силы трассонца и так находились на исходе, поэтому он опустил Джейк на землю и, продолжая поддерживать ее под руку, захромал к боковому проходу. Этот коридор был как две капли воды похож на тот, который они только что покинули – те же высокие пепельные стены и поднятая ветром пыль, из-за которой видимость порой сокращалась до расстояния вытянутой руки. Следя за тем, чтобы Серебряный Ветер не потерял его из виду, Потерявший Память Герой двинулся вдоль одной из стен, а затем, сделав два поворота направо, пересек коридор и, направившись вдоль второй стены, трижды повернул налево. Там оказался небольшой тупик, в который лишь изредка врывались порывы ветра. Практически не тревожимый ими пепел спокойно лежал на земле.

Войдя в него, трассонец принялся вытирать пот с лица, но струйки влаги тут же вновь начали стекать по его лбу. Он сделал глубокий глоток вина, которое казалось более прохладным, чем раньше, а затем предложил бурдюк своим товарищам.

- Кто-нибудь хочет, пока я не ушел?

- Ушел? – Джейк стиснула его руку. – Куда?

Потерявший Память Герой показал на выход из тупика, где за завесой пепла скрывался коридор, из которого они пришли.

- Кто-то должен стоять на страже.

- Мне… никакого вина, - произнес Тессали. – Да и тебе не стоит…

- Я уже говорил ему это, - Серебряный Ветер, который к этому времени уже приступил к изучению одной из ран эльфа, даже не поднял взгляд. – Но он упрямый. Однако не о чем волноваться – я воображаю, что лихорадка скоро его вырубит.

- Ты воображаешь чушь, Серебряный Ветер, - трассонец повернулся к перекрестку. – Я буду ждать там, пока ты не закончишь с Тессали.

- Я с ним, - произнесла Джейк. – Возможно, пара глотков вина поможет хоть немного унять головную боль.

- Лучше вам подождать, пока мне не удастся вообразить немного воды, - Серебряный Ветер поднял взгляд. – Учитывая твою травму, вино может тебя прикончить.

Джейк резко развернулась к бариауру.

- Жизнь – это иллюзия, но боль – нет! – скривившись, она сплюнула сгусток пропитанной пылью слюны возле его копыт. – Плевала я на твою воду!

Потерявший Память Герой передал бурдюк с вином тифлингу.

- Хорошо, что ты снова с нами, Джейк.

Они вместе дошли до перекрестка. Скинув амфору со спины, трассонец прислонил ее к пепельной стене, а сам уселся между вихрей золы, время от времени врывающихся в тупик из главного коридора. Он прекрасно понимал, что его дурное самочувствие являлось результатом перегрева, а не лихорадки, а слабость в мышцах объяснялась не болезнью, а жаждой. Тем не менее, коснувшись пореза на боку, он удивился, насколько воспаленным и горячим он был.

Тифлинг расположилась неподалеку от него, и некоторое время они сидели в молчании, передавая друг другу бурдюк с вином, чтобы смыть вкус пепла долгими глотками сладкой амброзии. Когда они напились вдоволь, Джейк заткнула бурдюк пробкой, положила его на пол между ними и, уперевшись локтями в колени, обхватила голову ладонями.

Спустя какое-то время она произнесла:

- Возможно, Тессали и прав, - подобрав ком пепла, она бросила его в амфору. – Тебе следует швырнуть эту штуку в стену.

Трассонец был рад, что успел отложить бурдюк, иначе бы точно не удержался и выплюнул порцию хорошего вина на землю.

- Джейк, да что с тобой? Тебе лучше всех известно, почему я никогда этого не сделаю.

Тифлинг бросила на амфору мрачный взгляд.

- Ты такой глупый, Зоомби. Посейдон, он тебя просто обманул.

- Тем не менее, я обещал доставить амфору Госпоже Боли.

- Да что твое обещание значит здесь? – Джейк подняла руку к небесам. – Госпоже не нужна эта амфора, да и у нас от нее одни проблемы.

- Для меня она значит куда больше.

- Пф! Это видение предназначалось Госпоже. Зачем Посейдону класть твои воспоминания в дар, предназначенный для другого?

- Понятия не имею, ведь он обещал вернуть мне память, когда я доставлю амфору, - трассонец осознал, что, не отрываясь, смотрит на кувшин, и заставил себя перевести взгляд на главный коридор. – Возможно, он хотел, чтобы воспоминания вернулись ко мне, когда она ее откроет. Боги обожают подобные представления, ты же знаешь.

Джейк закатила темные глаза, скривившись от боли.

- Как ты считаешь, на кого Посейдон рассчитывает произвести впечатление – на тебя или на Госпожу?

Не найдя, что ответить, трассонец поднял бурдюк с вином.

- Я не могу объяснить, почему это видение возникло из амфоры, но твердо знаю, что предо мной была моя мать, - сделав глоток, он продолжил. - Возможно, там хранятся не воспоминания, а заклинания, которые помогают восстановить память.

- Или заставляют тебя думать, что ты вспомнил прошлое – прошлое, которое является ложью. Или показывают то, что могло быть, но не было. Или это просто обман джиннов, - Джейк усмехнулась. – Мы же понятия не имеем. Тебе следует выбросить этот кувшин прежде, чем оттуда появится очередной гигант. У нас и так неприятностей хватает.

- Не думал, что ты когда-нибудь заговоришь, как Тессали, - Потерявший Память Герой вскинул брови, и по его лицу покатились капли скопившегося вокруг глаз солоноватого пота. – Ты боишься!

Джейк принялась тереть лоб тыльными сторонами ладоней, но недостаточно быстро, чтобы скрыть промелькнувшую в глазах вспышку.

- Боюсь? И чего же, Зоомби?

- Ты мне скажи. Я знаю, что смерть тебя не пугает, - Потерявший Память Герой указал на амфору. – Дело не в ней.

Отведя руки от лица, тифлинг устремила на трассонца твердый взгляд.

- Мне без разницы, что в этом кувшине. Если ты считаешь, что там твои воспоминания, почему сам его не откроешь? – встав, она сделала шаг к амфоре. – Я сделаю это для тебя, да?

- Нет! – трассонец вскочил на ноги. Джейк была испугана; он знал это почти так же хорошо, как и то, что она вытащит пробку лишь затем, чтобы доказать его неправоту. Схватив ее за руки, он оттащил ее назад. – Ты не должна этого делать!

- Но почему, Зоомби? – улыбка Джейк была достаточно широка, чтобы выдать охватившее ее облегчение. – Я думала, что ты хочешь узнать, кто ты такой.

- Ты прекрасно знаешь, почему этого делать нельзя, - проворчал трассонец. – Что бы там ни находилось, амфора не моя, поэтому не мне ее и открывать.

- Как печально, - Джейк демонстративно надула губки, выдав этим жестом свой тайный страх за Потерявшего Память Героя. – Я знаю, насколько важно для тебя выяснить правду.

- Почему ты так испугана? – спросил Потерявший Память Герой. – Неужели ты думаешь, что если я вспомню свое прошлое, то забуду о тебе?

Джейк не сумела скрыть потрясение, вызванное этим вопросом. Ее зрачки тут же приняли форму бриллиантов, из-под верхней губы выдвинулись кончики клыков, а тень, скрывавшая ее лицо, сгустилась, хотя сложно было судить, чем это вызвано – гневом или сожалением. Она осела на землю.

- Джейк, тебе не о чем волноваться. Я пообещал вернуть тебя в Сигил, - если бы ему не доводилось видеть смертоносный эффект ее укуса, сейчас Потерявший Память Герой непременно бы склонился, чтобы ее обнять. – И тебе следует твердо знать одно – свое слово я не нарушаю никогда.

- Зоомби, я не боюсь, что буду забыта; прежде, чем мы достигнем Единой Смерти, нам придется забыть все, - тифлинг подняла взгляд. – Мне оттого грустно, что ты идешь неверной дорогой!

ДЕВУШКА МЕЧТЫ

Я считала, что он слишком силен для того, чтобы сидеть, привалившись потной спиной к пепельной стене и, чувствуя, как глаза горят от лихорадки, прислушиваться к нечестивым помыслам, что терзают разум. В течение часа (или дня, или недели, или минуты; ни для нас, ни для него время ничего не значит) он разглядывает сандалии из крокодиловой кожи и золотой меч, задаваясь вопросом – осмелюсь ли я? Он ходил по узким улочкам и вдыхал желтый туман; он разбил сосуд воспоминаний, приоткрыл врата Сигила и нарушил законы Мультивселенной, и теперь он раздумывает о том, как поступить с добычей, поднятой им с трупа великана?

Зовите его благородным, зовите его осторожным, если пожелаете, для меня разницы никакой. Трассонец оказался там, где есть лишь желания, действия и последствия этих действий, и теперь он блуждает во тьме, пытаясь решить, что правильно, а что нет. В лабиринтах не существует никаких заповедей или кодексов; безумец, ищущий указаний свыше, заблудится точно так же, как и глупец, который их не ищет; он будет придумывать причины, чтобы повернуть в ту или иную сторону; он будет ждать знаков, не несущих в себе никакого смысла; он будет действовать, боясь оскорбить божеств, которые не могут его увидеть – а даже если и могли, им все равно было бы плевать.

Я зову его трусом.

В конце концов Потерявший Память Герой наденет эти сандалии и узнает имена своих родителей – но для начала ему предстоит пройти через муки выбора. Он взвесит свои поступки с точки зрения чести и попросит богов о наставлениях, он попытается решить, оправдает ли совершенный подвиг нарушение данной им клятвы, и он найдет оправдание для своих действий. Но до этого момента нам придется ждать, пока он не закончит свои размышления, придется смотреть сквозь разум, затуманенный лихорадкой и вином, пока он сидит, думая и споря сам с собой – какая глупость! Я не собираюсь этого делать.

Поэтому я прямо сейчас поведаю вам, что произойдет. Трассонец поставит сандалии на землю, затем, сняв обувь с одной ноги, опустит ступню на шероховатую подошву. Тыльную сторону его стопы охватит неприятное жжение. Возле его лодыжки из пепла сформируются две руки; они возьмут ремни и обовьют их вокруг его икры, и ветер донесет до него высокий голос:

- Я даю тебе этот совет, сын мой: когда ты доберешься до дворца короля Эгея, не говори ему сразу, чья кровь течет в твоих венах. Вместо этого скажи ему, что несешь вести и дары от его друга в Трезене, короля Пифея. Когда он увидит твои сандалии и меч, то спросит, как они к тебе попали. Если король Эгей произведет на тебя впечатление хорошего и благородного человека, то можешь рассказать ему всю правду. В этом случае он и сам поймет, что ты его сын, и не станет оспаривать твое право наследования. Но если король Эгей окажется завистливым и эгоистичным, поведай ему, что это дары с помолвки внучки короля Пифея, и он решит, что я родила от него дочь, и не затаит на тебя злобу. В таком случае ты сможешь спокойно вернуться домой, не боясь предательского удара в спину.

Именно так трассонец узнает имя одного из своих отцов.

Он издаст ликующий вопль и, чуть не потеряв равновесие, подпрыгнет на ноги, опуская кирпичную ступню на вторую сандалию - но для того, чтобы узнать, что произойдет позже, вам придется подождать. Сейчас же Потерявший Память Герой по-прежнему сидит, привалившись к пепельной стене, и пытается найти способ позволить себе сделать то, что, как вы уже знаете, он сделает; Джейк прильнула к его боку, согревая его своим теплом, недвижимая и молчаливая, словно труп; Тессали, хромая, идет к ним по проходу, его раздувшееся колено, красное и круглое, напоминает кровавую дыню.

- Вперед, - эльф по-прежнему был одет в свою изодранную мантию, хотя та слишком сильно пострадала от когтей монстра, чтобы скрыть испещряющие его худощавое тело шрамы. – Ничего тебе не мешает.

- Мешает сделать что? – голос Потерявшего Память Героя окончательно вернулся в норму, и если его язык и ворочался несколько медленней, чем обычно, он был абсолютно уверен, что причиной тому было не вино, а лихорадка. Переведя взгляд на соседний коридор, он уставился в бурлящую завесу несомого ветром пепла. – Я просто наблюдаю.

- Да – за ними, - Тессали поднял руку и, скривившись от боли, указал на сандалии, которые лежали у трассонца на коленях. – Ты хочешь надеть их и посмотреть, что произойдет.

- Тебе-то откуда знать? – в голосе Потерявшего Память Героя звучало скорей раздражение, нежели отрицание. – Неужели человек не может хоть недолго побыть наедине со своими мыслями?

- Нет, если они написаны на его лице крупными буквами. Кроме того, ты и правда считаешь, что видел мать…

- Я ее видел.

- Конечно, - Тессали кивнул, словно никогда и не думал в этом сомневаться. – Поэтому твое желание узнать, что будет, когда ты наденешь сандалии, совершенно естественно. И я не вижу никаких причин этого не делать.

- Вот только предназначаются они не мне.

- Откуда тебе знать, если не попробуешь?

Потерявший Память Герой сузил глаза.

- Кажется, ты очень хочешь, чтобы я их надел.

Тессали пожал плечами.

- Мы не решим загадку, пока ты этого не сделаешь, - эльф бросил настороженный взгляд на амфору, трещину в которой трассонец попытался кое-как залатать заплаткой из пропитанного вином пепла. – Лучше узнать истину прежде, чем мы снова двинемся в путь. Если, конечно, выход и правда находится там, где Серебряный Ветер отыскал твою нить.

- Он там.

Кажется, уверенность в голосе трассонца не убедила Тессали.

- Ладно… В таком случае последнее, что нам нужно – это еще один сюрприз из твоего кувшина.

Потерявший Память Герой ухмыльнулся.

- Я знаю, о чем ты думаешь, эльф.

- Значит, я здесь не единственный, кто умеет читать мысли, а?

Проигнорировав сарказм Тессали, Потерявший Память Герой произнес:

- Твой план не сработает, - он стер вызванный лихорадкой пот со лба, а затем перевел взгляд на эльфа. – Даже если я, надев эти сандалии, больше ничего не смогу вспомнить, то, как бы разочарован я ни был, амфору о стену я разбивать не стану – и тебе не позволю.

Тессали вскинул свои изогнутые брови так высоко, что Потерявший Память Герой на миг усомнился, уж не ошибся ли он в своем предположении.

- Итак, чего же ты боишься?

- Ничего! – уже произнося эти слова, Потерявший Память Герой понял, что выдал себя своим поспешным ответом. Учитывая, что мысли его путались из-за лихорадки, усталости и вина, сейчас был не лучший момент, чтобы меряться интеллектом с хитроумным эльфом. – Но я дал клятву, и я не из тех, кто легко относится к данному им слову.

- Да я уже понял, - во вздохе Тессали слышалось скорей облегчение, чем разочарование. – Тебя не переубедить. Возможно, мне стоит взглянуть на Джейк.

- Пусть этим займется Серебряный Ветер, - разгадать игру Тессали становилось все трудней и трудней, однако Потерявший Память Герой не хотел, чтобы эльф смог воспользоваться беспомощным состоянием Джейк в своих целях. – Он же залатал ей череп.

- Извиняюсь, но Создатель Мультивселенной слишком переутомился, заботясь о своих творениях, - Тессали кивком указал на тупик. Серебряный Ветер лежал на боку, глаза старого бариаура были закрыты, а грудь поднималась и опускалась в ритме глубокого сонного дыхания. – Будем надеяться, что во сне он видит именно нас. Не хотелось бы исчезнуть лишь из-за того, что его сморила усталость.

Потерявший Память Герой не позволил шутке эльфа сбить себя с толку.

- Мы можем подождать.

Тессали покачал головой.

- Ей не следует позволять спать слишком долго. Для людей с травмами головы это опасно.

Не став продолжать спор, он обошел Потерявшего Память Героя и присел на корточки рядом с Джейк.

- Надеюсь, монстр еще не скоро нас отыщет, - с тяжелым вздохом эльф, скривившись, потер ребра. – Бежать я не смогу. Серебряный Ветер утверждает, что срастил мои переломы, но, судя по моим собственным ощущениям, это не совсем так.

- Хорошо. Я буду знать, куда бить, если это окажется еще одной из твоих уловок.

В ответ на его предупреждение Тессали лишь доброжелательно улыбнулся.

- А ты всегда настороже, не так ли?

Повернувшись обратно к Джейк, эльф окликнул ее по имени и осторожно потряс за плечо. Она не отреагировала.

Нахмурившись, Тессали встряхнул ее сильней.

Тело тифлинга оставалось обмякшим, словно пустая одежда.

- Сколько она спала? – спросил Тессали.

- Полчаса, возможно, - Потерявший Память Герой не думал, что в этот раз Тессали пытается им манипулировать. Учитывая, насколько энергично он тряс Джейк, она давным-давно должна была проснуться. – Что случилось?

- Сон Бездны, - пояснил эльф. – Порой тот, кто получил удар по голове, погружается в настолько глубокое забытье, что уже не в силах очнуться.

Большими пальцами Тессали приподнял веки Джейк и, выругавшись, подтолкнул ее к Потерявшему Память Герою.

- Тряси ее, сильно!

Отложив сандалии и меч в сторону, трассонец подчинился.

К его удивлению, Тессали закатил тифлингу пощечину и заорал:

- Джейк!

Не дождавшись ответа, он снова ее ударил, а затем перевел взгляд на Потерявшего Память Героя.

- Тряси!

Трассонец, который и сам не заметил, как остановился, возобновил свои усилия, но внезапно Джейк бросилась к горлу Тессали, едва не вырвавшись у него из рук. Отшатнувшись, потрясённый эльф рухнул в пыль и начал отползать назад. Глаза его округлились, словно монеты. Внезапно тифлинг снова обмякла, и, издав стон, схватилась за голову.

- Ах, Зоомби! Как же она болит!

Едва она успела пробормотать эти слова, как ее подбородок опустился на грудь. Потерявший Память Герой снова принялся ее трясти.

- Хватит, - приблизившись, Тессали осторожно приподнял ее веко. – Нам требовалось лишь ненадолго ее пробудить.

- Она в порядке?

- Она выживет, но в порядке ей не бывать, пока она не проведет некоторое время в Доме у Ворот. Ты и сам это знаешь.

Замолчав, Потерявший Память Герой откинулся на пепельную стену. Даже учитывая то, что его рассудок был затуманен лихорадкой и вином, он не мог не понимать, что Тессали был прав. Джейк и ее взаимоотношения со Смертью делали ее опасной для себя и окружающих – в особенности для окружающих. И, возможно, трассонец бы согласился с эльфом, если бы сам не являлся живым примером того, что кабалиты имеют привычку запирать у себя в камерах людей в абсолютно здравом рассудке. И поэтому он решил, что тифлинг не лгала, когда сказала ему, что единственный способ, которым пленник Дома у Ворот может покинуть его – это присоединиться к Мрачному Кабалу.

Подтянув к себе Джейк, Потерявший Память Герой приобнял ее одной рукой.

- Полагаю, вы дадите нам соседние камеры?

Тессали поспешно замотал головой.

- С тобой все в порядке – или будет в порядке, когда я помогу тебе вспомнить, кто ты такой.

Потерявший Память Герой смерил его настороженным взглядом.

- Я не прошу тебя о помощи, эльф.

- Бояться тут нечего. Самое сложное – это выяснить, что именно послужило причиной твоей амнезии. Есть множество способов лишиться памяти.

Слова эльфа не могли не заинтересовать трассонца.

- Неужели?

Тессали кивнул.

- Удар в голову, чрезмерно сильный эмоциональный шок, событие, слишком ужасное, чтобы его вспоминать, глоток воды из реки Стикс… - остановившись, эльф указал на заметно опустевший бурдюк с вином. – Или же, что в твоем случае наиболее вероятно, чрезмерное увлечение выпивкой.

- Я знаю свою меру, - устремив взгляд в смежный коридор, Потерявший Память Герой уставился сквозь завесу пепла. – Мне просто хотелось пить.

Тессали положил ладонь трассонцу на лоб.

- Ничего удивительного, учитывая, насколько ты горячий, - засунув руку в карман изодранного одеяния, он достал оттуда два вымазанных кровью листа остролиста. – Я не настолько искусен, как Серебряный Ветер, но мне под силу исцелить твою лихорадку.

Потерявший Память Герой продолжал вглядываться в потоки несомого ветром пепла. В последний раз, когда он позволил Тессали наложить на себя заклинание, его ступня превратилась в кирпич. Эльф утверждал, что это был единственный способ спасти ему жизнь, но позже трассонец осознал, что он вполне мог поступить так нарочно, чтобы ограничить его передвижения и тем самым помешать скрыться снова.

- Позволь мне помочь, - произнес Тессали. – Исцелять раны – занятие утомительное, и Серебряному Ветру предстоит еще немало работы, прежде чем кто-либо из нас снова окажется способен бежать. Если я сделаю хотя бы то немногое, что в моих силах, то мы вскоре сможем отправиться к месту, где бариаур нашел нить, и, следовательно, когда монстр заявится сюда, нас здесь уже не будет.

Трудно было отрицать разумность аргументов Тессали. Потерявший Память Герой и сам удивлялся тому, что тварь еще не отыскала их. Часть его опасалась, что она, скрытая завесой летящего пепла, уже сейчас находится в соседнем проходе, наблюдая и выжидая, пока его не сморит сон. Лишь постоянный вой ветра свидетельствовал о том, что это не так; если бы в коридоре появилось существо таких размеров, тональность его завываний непременно бы изменилась.

Потерявший Память Герой неохотно кивнул.

- Сделай для меня, что сможешь. Но, если это один из твоих фокусов…

- Поверь, нет причин для волнения. Я даже постою на страже, пока ты будешь спать.

- Спать?

- Конечно. Все мы нуждаемся в отдыхе, а, учитывая, сколько тебе пришлось бежать, ты  - в большей степени, чем любой из нас, - подняв бурдюк с вином, Тессали встряхнул его. На донышке бултыхалось совсем немного жидкости. – Кроме того, учитывая твою лихорадку и количество выпитого, чудо, что ты до сих пор не вырубился. 

- Если это погрузит меня в сон, можешь убрать свой остролист обратно. Я не глупец. Стоит мне закрыть глаза, как ты тут же разобьешь амфору о стену.

- И повторю ее судьбу, когда ты проснешься? Ты меня за психа держишь?

- Я не убийца, - огрызнулся Потерявший Память Герой. – Неважно, как бы зол я…

Взмахом руки Тессали заставил его замолчать.

- Извини. Я знаю, что ты никогда так не поступишь – впрочем, как и я ни за что не трону ничего из твоего имущества… но почему ты до такой степени мне не доверяешь? - замолчав на миг, эльф продолжил. – Давай сойдемся на следующем – если амфоры здесь не будет, когда ты проснешься, я приму любое наказание, которому ты сочтешь нужным меня подвергнуть.

- Почему тебя настолько волнует мое здоровье? – спросил Потерявший Память Герой.

- Простое чувство самосохранения. Ты – это способ выбраться из лабиринта не только для Серебряного Ветра, но и для меня тоже. Если мы снова повстречаемся с монстром, в чем я не сомневаюсь, ты - единственный из нас, кому под силу его одолеть.

- Ты забыл, что произошло в прошлый раз? – трассонец указал на раны эльфа. – Я не слишком-то хорошо справился.

- Мы живы, разве не так? И ты великолепно разобрался с тем гигантом, - возразил Тессали. – При следующей встрече с монстром мы с Джейк будем готовы пустить в ход магию. У нас куда больше шансов выбраться отсюда, если мы станем действовать сообща.

- Это самые правильные слова, которые я от тебя слышал, - Потерявший Память Герой замолчал, глядя на лежащие неподалеку меч и сандалии. - Теперь, когда ты больше расположен к искренней беседе, скажи мне, почему ты так хочешь, чтобы я их надел.

- Хочу? О нет. Я просто считаю, что ты должен это сделать, - ответил эльф. – Мне наплевать, наденешь ли ты их или же просто зашвырнешь за стену. Но, если ты не отважишься их примерить, то так и продолжишь мучиться сомнениями, а для нас всех лучше, чтобы твой дух пребывал в спокойствии.

Это объяснение выглядело достаточно обоснованным, чтобы убедить трассонца в искренности Тессали.

- В твоих словах есть зерно истины, но ты упускаешь из виду, что эти вещи могут предназначаться не мне.

- Чушь! – произнес Тессали. – Ты завалил Перифета, не Госпожа. Значит, по праву победителя они твои.

- Возможно, но здесь есть свои нюансы, - как бы сильно Потерявшему Память Герою ни хотелось согласиться с доводами эльфа, он боялся, что этот поступок может навлечь на него бесчестье. – Если бык моего соседа срывается с привязи и пересекает границу моих владений, я имею полное право убить его, чтобы защитить своих коров. Но разве я могу разделать его тушу и съесть ее?

- Лучше так, чем оставить ее гнить в поле, пока твой сосед отсутствует, - возразил Тессали. – Позже ты сможешь возместить ему стоимость съеденного тобою мяса, и он понесет куда меньше ущерба, чем в том случае, если ты оттащишь тело быка на его земли и бросишь там. Конечно, для всех было бы лучше, если бы бык оставался дома, но прошлого не вернуть, и теперь твой долг – сделать все, чтобы твой сосед оказался в выигрыше.

Потерявший Память Герой нахмурился, тщетно пытаясь разобраться в аналогии эльфа. В голове его кружился туман.

- Не понимаю, какое отношение бык имеет к моим сандалиям.

- Если ты их не наденешь, мысли о них будут тебя отвлекать, и тогда мы все обречены, - пояснил Тессали. – Бык Госпожи сгниет в поле.

- Это правда, - Потерявший Память Герой принялся развязывать свою сандалию. – Я ведь делаю это для ее же блага, разве нет?

Насколько же бесполезная штука – рассудок смертного; он, с его извилистыми стенами, бессчетными переходами и бесконечными петляющими коридорами – это лабиринт, что строит сам себя, лабиринт, который всегда ведет туда, куда хочет его пленник. Разве это вызов? Разве существовали хоть какие-то сомнения, что в конце концов трассонец вденет ногу в сандалию? Я сказала, что так будет, и в данный миг его ступня уже касается подошвы.

Вы помните, что произойдет далее: пепельные руки, которые возникнут из небытия, чтобы затянуть завязки, принесенный ветром голос, упоминающий царя Эгея, одного из двух его отцов. Так что вы не будете удивлены, увидев слезы радости, текущие по покрасневшим щекам трассонца, или услышав его крик:

- Я сын Эгея! Я внук Пифея! Я сын…

В этот миг Потерявший Память Герой осознает, что имя матери так и продолжает оставаться для него тайной. Опустив взгляд, он поймет, что ему не удастся снять обувь с превращенной в кирпич ступни, и грудь его сдавит отчаяние. Тессали поставит золотую сандалию на землю и предположит, что ее магия все равно сможет сработать. Ноги трассонца задрожат настолько сильно, что он с трудом сумеет встать. Чтобы не упасть, он с силой стиснет плечо кабалита – жест, который причинит тому боль – и начнет опускать вторую ногу.

Это бы уже давно произошло, если бы Потерявший Память Герой не потратил столько времени на раздумья о том, что правильно, а что – нет. Но он провел драгоценный час в сомнениях и размышлениях, пытаясь найти оправдание для того, что он в любом случае сделает. Поэтому он ещё не услышал, что поведает ему принесенный ветром голос, еще не узнал имя отца и не понял, что имя матери до сих пор от него скрыто; только сейчас возникшие из пепла руки затягивают ремни сандалии вокруг его лодыжки. Нам придется подождать, пока женщина не заговорит, а трассонец, выплеснув свою радость в крике, не осознает, что ее имя все еще ему неизвестно. И все это время, двигаясь навстречу серым завывающим порывам ветра, по соседнему коридору крадется некая фигура.

Но дела обстояли бы совсем по-другому, если бы Потерявший Память Герой не боялся бесчестья (я назвала его трусом, а любой трус чего-то да боится), если бы он не потратил бесценное время на бесцельные дебаты, если бы начал действовать, не дожидаясь, пока его не уговорит змееязыкий эльф. Но такова его натура – он действует, когда следует думать, и думает, когда следует действовать, и избавиться от этой черты характера ему не под силу, ибо она составляет саму суть его личности. Лучше предоставить ему самому разбираться со своей честью, позволить неохотно отвергнуть все свои принципы и соскользнуть в пучину беззакония; лучше бросить его один на один со своими сомнениями, наплевав на последствия, нежели разрешить ему оборвать сладкоречивого мошенника:

И теперь трассонец наконец нагнал наше повествование; его дрожащая нога опускается на подошву из крокодиловой шкуры, ладонь сжимает плечо эльфа, а взгляд устремляется вниз, чтобы не пропустить момент появления рук из пепла. Надеюсь, вы не будете разочарованы тем, что произойдет после:

Ничего.

Потерявший Память Герой продолжал стоять на трясущихся ногах, ожидая, когда сработает магия второй сандалии. В его ушах уже практически звучит голос матери, шепчущий их имена, но порывы ветра заглушают ее речь. Чуда не произошло; из пепла не возникли руки, чтобы завязать ремни вокруг его ноги, и ревущий ветер так и не донес до него слова материнского совета. Его кирпичная ступня продолжала недвижимо покоиться на сандалии. В его желудке возникло ощущение леденящей тяжести, а колени чуть не подогнулись. Трассонец подвигал ногой, словно надеялся, что, если он вдавит сандалию глубже в пепел, то пробудит дремлющее волшебство. Но ничего не произошло, и его отчаянье и гнев достигли апогея.

- Дело в этой клятой каменюке! – хотя Потерявший Память Герой приложил все усилия, чтобы в его голосе не звучали обвиняющие нотки, ему это не удалось. – Магия не сработает сквозь кирпич.

- Сомневаюсь, что она сработала бы сквозь слизь, - Тессали опустился на колени. - Но выше лодыжки у тебя живая плоть. Возможно, если я затяну ремни…

Эльф скрестил две веревки на голени трассонца, завязав их скользящим узлом, чтобы те не упали, а затем обмотал их вокруг икры. Когда Тессали начал плести ещё один узел, Потерявший Память Герой ощутил, как ремни врезаются в плоть. Он поборол желание посмотреть вниз, зная, что испытает лишь разочарование, увидев, что их по-прежнему окружает светящаяся магическая аура.

Еще раз обмотав завязки вокруг его ноги, эльф стянул их очередным скользящим узлом. В этот миг Потерявший Память Герой заметил, что рев ветра стал немного выше. Повернувшись к соседнему коридору, он стремительно обнажил клинок из звездного металла. Тессали, который слишком быстро поднялся на ноги, чуть не лишился уха, когда меч просвистел мимо его головы.

- Что там? – прошептал эльф.

- Проблемы, и, как всегда, не вовремя, - заглянув в соседний коридор, трассонец не увидел ничего, кроме кружимого ветром пепла, но его уши уловили тихий, приглушенный звук шагов. – Буди Джейк и Серебряного Ветра – и этим можешь пользоваться без опасений, - он указал на лежащий возле тифлинга золотой меч.

- Мы вернемся, когда я их разбужу, - подобрав клинок, Тессали со стоном боли поднял Джейк и захромал в сторону тупика. – Постарайся не вступать в бой, пока мы не окажемся тут.

Потерявший Память Герой ничего не ответил, однако он сомневался в том, что у него будет выбор. Монстр лабиринта уже доказал, что является искусным охотником. Разумеется, он не упустит шанса атаковать, пока его враги еще не очнулись от объятий сна. И самое оптимальное в данной ситуации – не дать чудовищу попасть в коридор, пока Тессали не разбудит остальных. Трассонец вышел в соседний проход, и, держась возле стены, чтобы его было трудней обнаружить, тяжелой походкой двинулся вперед, чтобы застать тварь врасплох.

Вино и лихорадка ослабили его сильней, чем он ожидал. Всего через несколько шагов его голова закружилась, а тело покрылось обильным потом, на который тут же налипли частички пепла. Его дыхание сделалось прерывистым и горячим, а клинок из звездной стали, судя по ощущениям, стал весить не меньше железного меча гитиянки. Долгую схватку ему не вынести. Он решил, что лучше всего будет отрубить одну из ног монстра и как можно быстрей вернуться к своим товарищам.

Упав на живот, Потерявший Память Герой ползком добрался до середины прохода и принялся рыть углубление в состоящем из пепла полу. Закончив, он улегся туда и присыпал спину слоем частиц сгоревшей материи. Если ему повезет, монстр не заметит его вплоть до того момента, пока он не вскочит на ноги, а тогда окажется уже слишком поздно. Потерявший Память Герой прикрыл глаза, чтобы защитить их от парящего в воздухе пепла – учитывая близость к полу, его здесь было столько, что он лип к глазным яблокам, словно мука на мокрый виноград – и доверился слуху.

Уже через пару мгновений шум шагов стал достаточно громким, чтобы трассонец понял – некто крадется вдоль одной из стен прохода. Потерявший Память Герой слегка изменил положение тела. Мечтая о возможности смыть добрым глотком вина рвущийся из горла кашель, он поднялся на колени и вскинул меч.

Но вместо смутных очертаний огромной туши косматого чудовища Потерявший Память Герой увидел перед собой призрачную фигуру прекрасной женщины. Парящий в воздухе пепел и развевающиеся белые одеяния скрадывали очертания ее силуэта, так что в первый миг трассонцу показалось, что это лишь игра его воображения – что, как бы тут же не преминул сообщить Серебряный Ветер, вовсе не делало ее менее реальной – и он подумал, что лихорадка наконец взяла над ним верх и он оказался во власти вызванного ею сна.

Затем порыв ветра отбросил ее волосы назад, открыв взору царственное лицо с гладкой оливковой кожей, и Потерявший Память Герой сразу же понял, что лихорадка здесь не при чем. Это была та самая женщина, что являлась ему в Речных Вратах и сотнях других таверн – его винная женщина; даже здесь, в лабиринтах Госпожи, она смогла его отыскать.

Взор ее изумрудных глаз устремился на трассонца, и, если она и правда являлась лишь плодом его воображения, именно в этот миг он окончательно утратил над ним контроль. С ее губ сорвался изумленный возглас. Кинув быстрый взгляд на меч в его руке, она развернулась и бросилась бежать.

- Стой! – несмотря на жгучее желание немедленно пуститься за ней в погоню, из-за слабости Потерявший Память Герой едва смог подняться на ноги. - Я не причиню тебе вреда!

Женщина не замедлила шаг. Не имея ни одной лишней секунды на то, чтобы убрать меч в ножны, трассонец захромал за ней так быстро, как только мог. Та, кого он преследовал, уже превратилась в размытое белое пятно, едва различимое за серой пеленой, и он едва отваживался моргать из страха упустить ее из виду. Больше раз, чем он был в силах сосчитать, она исчезала, стоило ему хоть на секунду отвести от нее взгляд, и он знал, что она пропадет в тот же миг, когда он хоть на мгновение опустит глаза. Женщина свернула в боковой проход. Задыхаясь и истекая потом, Потерявший Память Герой заковылял за ней. Он был абсолютно уверен, что, когда он завернет за угол, ее там уже не будет.

Она была там – белая размытая фигура, стоящая в середине коридора.

- Подожди!

Развернувшись, женщина устремилась в боковой проход, который Потерявший Память Герой поначалу не заметил. Он ощутил, как давление на его ногу чуть выше превращенной в кирпич ступни резко ослабло, и вспомнил, что Тессали не успел до конца затянуть ремни магической сандалии. Похоже, верхний узел наконец развязался. Но он не стал останавливаться. Вскоре его винная женщина исчезнет, и тогда у него будет достаточно времени, чтобы позаботиться об этом.

Перед глазами Потерявшего Память Героя все плыло. У него возникло ощущение, что текущие по телу струйки горячего пота проплавляют дорожки в его плоти. Его легкие разрывались, мышцы горели, а голова кружилась, но он все равно заставил себя идти дальше. Она снова свернула, и он последовал за ней, пытаясь вспомнить, сколько поворотов осталось позади – три? четыре?.. Запнувшись, он почти позволил себе упасть, будучи абсолютно уверенным в том, что, когда он завернет за угол, ее там уже не будет.

Просто поверни, сказал он себе, и она исчезнет. Наконец можно будет перевести дыхание.

Развязался еще один узел. Остался последний, и сандалия свалится с ноги – но на сей раз он уже не почувствует, как слабеет натяжение шнурков.

Он шагнул за угол. Ветер тут же стих – значит, это оказался еще один тупик. Задыхаясь и кашляя, трассонец вывалился из пепельного облака; в дюжине шагов впереди находилась его винная женщина, вглядывавшаяся в парящий в воздухе черный квадрат перехода лабиринта. Она стояла спиной к нему, сцепив перед собой руки. Потерявший Память Герой замер на месте. Не отводя от нее взгляда, он наощупь отыскал ножны и убрал меч.

Лишь после этого он осмелился заговорить так тихо и спокойно, как только мог.

- Прошу… у тебя нет причин… бояться… меня.

Женщина развернулась, но, к удивлению трассонца, осталась на месте. Она распахнула рот и, поднеся руки к щекам, сделала один неловкий шаг вперед, смотря на него так, словно перед ней стоял мертвец – впрочем, именно его он сейчас, скорее всего, и напоминал.

- Возможно ли это? – выдохнула она. – Я так долго тебя искала!

Именно в этот момент дрожащие ноги трассонца окончательно отказались его держать, и он осел в пепельную пыль. Потерявший Память Герой открыл рот, чтобы заговорить, но обнаружил, что его сердце колотится где-то в горле. С его губ не сорвалось ни звука.

Женщина медленно двинулась к нему, неуверенно протягивая руки.

- Я думала, ты вернешься ко мне.

Потерявший Память Герой сглотнул, и его сердце опять заняло подобающее ему местоположение.

- Тебе знакомо это лицо? – спросил он, коснувшись пальцами щек. – И этот голос? Ты знаешь, кто я?

Женщина остановилась, взгляд ее изумрудных глаз стал настороженным.

- Конечно же, я тебя знаю! Ты украл меня у моего злобного отца и перенес через море! Разве ты не помнишь?

- Нет, - забывшись, Потерявший Память Герой закрыл глаза. – Я потерял память. Все, что происходило со мной до того, как я очнулся в Трассосе, является для меня тайной – в том числе и мое собственное имя.

Ответом трассонцу была лишь долгая тишина. Обозвав себя глупцом, он открыл глаза.

Женщина все ещё была здесь.

- Как ты мог меня забыть?

Слезы покатились по ее щекам, и она отвернулась. Думая, что она снова собирается сбежать, Потерявший Память Герой поднялся на одно колено и начал вставать. Женщина спрятала лицо в ладонях.

- Нет! – это больше походило на мольбу, чем на приказ. – Как ты могзабыть? Мы же любили друг друга!

- И я все еще люблю тебя, в этом я уверен. Помоги мне вспомнить!

Опираясь ладонями о колено, Потерявший Память Герой поднялся на ноги. Но, когда он попытался сделать первый шаг, его превращенная в кирпич ступня за что-то зацепилась. Споткнувшись, трассонец снова упал – впрочем, учитывая его состояние, это было неудивительно. Посмотрев вниз, он увидел, что здоровой ногой наступил на ремни развязавшейся сандалии.

- Госпожа моего сердца, если ты любила меня и любовь твоя по-прежнему жива, то на мне воистину лежит благословение богов, - произнес он. – Когда мы вернемся в Арборею, жители Трассоса непременно осыпят нас лепестками роз...

Когда Потерявший Память Герой поднял взгляд, то обнаружил, что говорит сам с собой. Винная женщина снова исчезла.

БОЛИ СЕРДЦА

Словно столбы, стоят они между пепельных вихрей – безумный бариаур, высокомерный эльф, кровожадный тифлинг – вглядываясь в ревущую серую завесу, скрывающую соседний коридор. Они высматривают там пропавшего трассонца, но уверены в том, что вместо него пред ними предстанет зверь. Заклинания в любой миг готовы сорваться с их уст, в руках они сжимают оружие, но им хватает ума, чтобы понимать – без Потерявшего Память Героя у них нет ни шанса. Он – их путь из лабиринта, их сила, их уверенность, и, знают они это или нет, их проклятие.

Трассонец тщательно взрастил свои глубоко укоренившиеся Боли, ставшие округлыми и тяжелыми, и некоторые из них уже успели перенестись на его спутников. Толстые и крепкие коконы висят на их телах; некоторые из тех, что цепляются за Тессали и Джейк, уже прорвались, иные же вот-вот прорвутся. Они перестали пульсировать, их оболочки стали тонкими, тугими и прозрачными. Для того, чтобы они лопнули, не потребуется многое – лишь одно неосторожное движение или грубое слово, так что мы должны бдить и оставаться настороже. Учитывая, до какой степени они вызрели, Боли взорвутся все одновременно – и этот момент упускать нельзя.

Не зовите меня жестокой, ибо я не жестока. Страдания других не доставляют мне удовольствия - я делаю лишь то, что должно. Но, зная о Болях, что они несут на себе, не впадайте в отчаяние; не переживайте за Потерявшего Память Героя и его друзей. Подумайте о другом: преодолевая сложности, мы учимся решимости, испытания наделают нас силой, несчастья дарят отвагу, а мудрость рождается из заблуждений. Да, им предстоят невероятные страдания, муки, которым под силу сломить даже волю гиганта, они познают скорбь, способную уничтожить бога – но все же, когда окажется нанесен последний удар и произнесено последнее слово, все кончится хорошо; они останутся вместе, живые, торжествующие и обретшие силу – я обещаю вам это.

Но теперь наконец настало время взглянуть на скрывающееся под черным капюшоном лицо, посмотреть в глаза тому, кто будет моим повелителем, узнать имя того, кто купил мое сердце. Я отрываю одну ногу от земли, затем вторую, и между пепельных вихрей перед ними появляется Госпожа Боли. Подол ее одеяний парит в воздухе, не касаясь земли, а обрамляющие голову лезвия звенят под порывами ветра.

Их заклинания тают на губах, держащие оружие руки опускаются. Джейк, мудрейшая из всех, тут же устремляется в конец тупика. Серебряный Ветер делает шаг вперед, смея думать, что я – лишь плод его воображения. Взмах руки – и он, задыхаясь, резко валится набок. Оправившись от шока, Тессали поворачивается, чтобы бежать, но Боль выбирает именно этот момент, чтобы взорваться; эльф вспоминает об амфоре. Он засовывает золотой меч за пояс и поворачивается к кувшину. Я провожу ногтем по воздуху, и ладони рук того, кто посмел пойти против моей воли, падают на землю.

Эльф не издает ни звука. Возможно, он слишком ошеломлен или же просто боится того, что последует дальше; он поворачивается и бежит за Джейк. Из обрубков его кистей хлещет кровь. Я приближаюсь к амфоре, проплыв мимо задыхающегося Серебряного Ветра. Хотя старый бариаур так и не успел перевести дыхание, он все равно поднимается на ноги и скачет прочь. Боль взрывается, разбрызгивая по его холке зеленый ихор - когда он приближается к стене, которой оканчивается тупик, то не снижет скорости. Он взмывает в воздух и перелетает через нее, задев задними копытами; лишь после этого он осознает, что оставил позади.

Джейк переводит на меня взгляд. Тень, скрывающая ее лицо, выцветает до жемчужного оттенка, а затем она хватает Тессали за локоть и тащит его к тому месту, откуда прыгнул Серебряный Ветер. Там, где копыта бариаура оттолкнулись от земли, в воздухе по-прежнему парят два облачка пепла. Она сцепляет пальцы, чтобы подсадить эльфа, который, бросив лишь один-единственный взгляд на лежащие на земле кисти рук, без колебаний ставит ногу на ее подставленные ладони. Когда он успешно преодолевает стену, она карабкается за ним, и я остаюсь один на один с амфорой.

Как долго я смотрю на нее, я не знаю. В Сигиле смертные твердым шагом заходят в свои маленькие таверны и выползают оттуда на четвереньках; раскаленное железо льется в формы и застывает; карманника ловят, судят и запирают в тюремной камере, и все это время я не отвожу от амфоры взгляда. Из глубин моей сущности вздымается волна холода, и меня охватывает дрожь. Причина моей боли – присущая смертным слабость; в этой амфоре не может находиться ничего хорошего, иначе Владыка Морей ни за что не послал бы ее мне, и все же я обязана ее открыть. Неважно, из нитей лжи или правды сплетена сеть внутри нее, в ней таится ответ, откуда взялась пустота в моем сердце – и я не могу проигнорировать угрозу для Сигила, какой бы немыслимой она ни казалось. Ни одному из богов нельзя позволить заполучить то, что должно находиться в моей груди.

Я подхожу к амфоре, но не вытаскиваю пробку. Этого бы Посейдон и хотел. Воспоминания обрушатся на меня лавиной, подавив количеством и мощью, и тогда я окажусь потеряна. Лучше извлекать их по одному, чтобы иметь возможность здраво оценивать, взвешивать и определять степень обмана Владыки Морей.

Я стираю закрывающую горлышко накладку из пепла и наклоняю амфору, пока из трещины не появляется одна-единственная золотая нить. Желтая и красивая, она напоминает мне мои развевающиеся на ветру волосы, когда я видела себя стоящей рядом с Посейдоном и своей матерью. Даже сейчас я не могу определить, настоящее ли это волшебство или иллюзия, но то, что у меня в руках амфора испускает золотую нить, а у трассонца – черные обрывки ткани, не может быть случайностью, и это говорит о многом.

Я кладу амфору на место и отступаю на шаг. Нить полностью выбирается из трещины. Приблизившись ко мне, она один раз облетает вокруг моей головы. Мое дыхание учащается, и по улицам Нижнего Района проносится порыв шелестящего ветра. Нить делает второй круг, и на Улей обрушивается моросящий едкий дождь. Так Госпожа Боли выдает охватившее ее беспокойство; мы едины, Сигил и я.

Третий раз нить облетает вокруг меня, и из пустоты в моей груди появляется нечто легкое и воздушное, трепещущее, пульсирующее и медленно, но непреодолимо подчиняющее меня своей воле. Я чувствую, как движутся мои ноги, тело поворачивается в разные стороны, а веселые мелодии свирелей сатиров наполняют уши. В воздухе разливается аромат жареной свинины. Я обнаруживаю себя в грубых объятьях огромного огра с бычьей головой, и, когда мы кружимся в танце, мои золотистые волосы развеваются по воздуху.

- Нет, не выходи за Нечестивца, - его шепот звучит резко и раскатисто, а дыхание сладко пахнет вином. – Пошли со мной, и я избавлю тебя от вечного прозябания.

Мы проходим мимо высокого стола, за которым восседает Посейдон. Перед ним стоит блюдо с запеченным поросенком и бочонок вина, а рядом находится мой жених в черном плаще, мой рулевой черного судна. За исключением двух желтых глаз, пылающих в стигийских глубинах его капюшона, его лицо полностью скрыто. В расположенной в центре стола чаше из зеленого стекла покоится мое пульсирующее сердце; рядом с ним стоят четыре черных ящика, в которых заперт выкуп.

- Не бойся, – шепчет мой быкоголовый партнер. – Я украду твое сердце, и у Сета не будет над тобой власти, и я украду Боли, чтобы преподнести их тебе в качестве свадебного дара.

Сет ударяет кулаком о столешницу, и по залу разносится раскат грома. Темный бог поднимается с места и нависает над столом. Его лицо озаряет свет свечи, и я в первый раз вижу своего жениха – его отвратительное шакалье рыло с длинной заострённой мордой, огромными ушами и злобными трусливыми глазками.

- Хватит перешептываний и танцев, Бафомет! – его голос напоминает лязг металла о точильный камень. – Я не позволю твоему грязному бычьему языку осквернять слух моей невесты!

Музыка тут же стихает, и все же Бафомет кружит меня ещё один, последний раз.

- Будь готова, - шепчет он. - Сегодня ночью.

Он отпускает меня, и я снова оказываюсь в Лабиринтах. Я парю перед амфорой, ноздри мои заполняет едкий запах пепла, в ушах ревет ветер, а в мозгу кружат тысячи вопросов. Как же искусно Посейдон сплел свою сеть, раз ответ на одну загадку порождает две новых! И снова долг зовет меня взять амфору. Из трещины появляется еще одна нить; я делаю шаг назад и жду, когда она облетит вокруг меня в первый раз. Мой страх становится сильней, и по Району Клерков прокатывается раскаты грома. Нить делает ещё один круг, и Рыночный Район содрогается от моей тревоги.

Золотая нить огибает меня в третий раз, и пустота в моей груди взвивается леденящим водоворотом, стремительным журчащим потоком, что становится с каждой секундой все холодней и холодней. Воздух наполняется мерзким болотным запахом, а плоть мою хлещет пронизывающий ветер. Я стою на коленях на краю обширной соляной равнины, вглядываясь в чернильно-черную глубину широкой, медленно текущей реки. Темное небо содрогается от воплей моего отца и лающих завываний Сета.

- Выпей, и окажешься в безопасности, - рядом со мной стоит Бафомет, перекинув через плечо черную сумку. Я не знаю, что в ней находится, но дно ее оттягивает нечто округлое и тяжелое. – Выпей, и ни у кого не будет над тобой власти.

Но я не пью. Хотя в моей собственной суме и лежат четыре коробки, Бафомет еще не вернул мне мое сердце. Пусть он и продолжает отрицать это, я подозреваю, что именно оно находится в его черном мешке, и я знаю, что это за река. Лета. Кто-то зовет ее иначе, но те, кто испил ее темных вод, больше не могут вспомнить ее истинного имени. Если я сделаю глоток, то навеки забуду и Сета, и отца, и тогда мною будет повелевать лишь тот, кто владеет моим украденным сердцем.

- Воры! – гремит Посейдон. – Верните то, что украли!

- Женокрад! – завывает Сет.

Глаза Бафомета распахиваются шире, ведь ему не устоять перед гневом моего отца.

- Пей!

Пока я помню имя отца, у Посейдона останется власть надо мной. И все равно я отказываюсь это сделать. Зачем мне менять одного хозяина на другого? Пусть лучше они убьют друг друга на этой соляной равнине, и их кровь станет залогом моей свободы.

В этот миг Бафомет наконец разгадывает мой план.

- О, коварная!

Огромной ладонью он хватает меня за волосы и толкает вперед.

- Ты выпьешь!

Моя рука стремительно тянется к кинжалу, а кинжал еще стремительней взлетает к золотым локонам. Один взмах – и острый клинок отсекает схваченные им пряди. Я откидываюсь назад. Не удержав равновесия, Бафомет с криком падает в реку, и над его телом смыкаются темные воды.

Вопли Посейдона продолжают греметь в моих ушах, а от завываний Сета по спине бегут мурашки. Я наблюдаю за чернильным потоком, дожидаясь появления Бафомета. Задыхающийся, он выныривает ниже по течению, кашляя, отфыркиваясь и отчаянно колотя руками по поверхности реки. Черная сумка больше не висит у него на плече, и, когда его взгляд обращается в мою сторону, в нем читается лишь пустота и замешательство.

Поднявшись на ноги, я бегу вдоль берега. Наконец в ста шагах впереди я замечаю черный мешок. Течение уносит его так быстро, что мне не под силу его догнать.

С черных небес обрушивается крик моего отца.

- Там, о Нечестивец, на берегу Стикса! Быстрей, или она будет потеряна для нас!

Я поворачиваюсь к реке, но вместо черных вод вижу перед собой амфору. Из соседнего прохода с ревом доносятся порывы ветра, поднимая пепел в воздух, и во рту у меня пересыхает от отчаянья. Где оно теперь, мое сердце – Карцери? Авалас? Мальболг? Следует ли мне выпустить еще одну нить и узнать ответ, а затем ещё одну, чтобы выяснить, что было дальше?

Пустота в моей груди неистово и яростно вскипает; нет разницы, буду ли я вытягивать нити одну за другой или же выпущу их одновременно. Мне ни за что не узнать ответ, пока амфора не опустеет – и в этот миг я осознаю, что этого не произойдет никогда. Если бы я прыгнула за сумкой, то, несомненно, забыла бы и причину, которая побудила меня прыгнуть! В Сигиле поднимается яростный шторм. С небес падают градины размером с кулак, пробивая крыши и убивая незадачливых прохожих на месте; по улицам проносятся порывы яростного ветра, расшвыривая паланкины и обрушивая стены друг на друга; от одного фонтана до другого змеятся молнии, разбивая бассейны с водой и круша колодцы. Сама земля содрогается от моей ярости, и по мостовой одна за другой наперегонки бегут трещины, разрушая здания. В этом и заключается коварный план Посейдона – чтобы одержать победу над Сигилом, он хочет довести меня до исступления и этим уничтожить город, и тогда он без боя войдет в руины и сделает меня своей рабыней.

Возможно, если бы мне хватило глупости вытащить пробку, его надежды бы оправдались. Воспоминания бы вылетели из амфоры и обрушились на меня одновременно, и, захваченная врасплох, я бы вполне могла поверить, что прыгнула в Лету за своим сердцем, что выпила из нее, чтобы сбежать от своего отца Посейдона и суженого Сета.

Но, если бы я тогда сделала глоток ее темных вод, то откуда мне сейчас было бы известно истинное имя этой реки? Лета.

Предательский план Посейдона не сработал. Земля Сигила перестает трястись, молнии слабеют, град переходит в холодный дождь, а ветер практически стихает. Город снова находится в безопасности, и так будет до тех пор, пока подлые трюки Посейдона останутся внутри амфоры.

Я зачерпываю горсть пепла, орошаю его вытекшей из отрубленных кистей Тессали кровью и запечатываю трещину плотной коричневой массой. Перед источаемым ею медным запахом монстру лабиринта точно не устоять.

КАРФУД

На самом деле у него просто не было выбора, ведь куда еще могла деться его винная женщина? Засунув развязавшуюся сандалию за пояс, Потерявший Память Герой шагнул в черный квадрат. В первый раз, когда он путешествовал с помощью одного из этих странных порталов, он почувствовал, что падает, а уши его наполнил рев ветра, который хлестал прямо в лицо, развевая волосы и забивая глаза и рот пеплом. Сейчас же он просто сделал шаг во тьму и остановился, ожидая – вечность, как ему показалось – что окажется по ту сторону перехода.

Именно в этот момент Потерявший Память Герой и вспомнил о потоке пламени, который чуть не испепелил его тогда, когда Серебряный Ветер из железного лабиринта переместился в пепельный. Огненный язык вырвался из перехода через миг после того, как бариаур скрылся во тьме – большой, яркий и горячий. И позже, уже по другую сторону, старик предупредил трассонца, чтобы он не подходил к темному квадрату слишком близко, так как тот мог вспыхнуть снова и привлечь внимание монстра.

Но после исчезновения винной женщины никакого огня не было.

В раздумьях Потерявший Память Герой стоял во тьме, потея, дрожа от слабости и стараясь привести в порядок спутанные лихорадкой мысли. Винная женщина не имела возможности покинуть тупик иным путем, ведь оттуда просто не было другого выхода. Но ведь что-то могло и ускользнуть от его взора. Он задался вопросом, не стоит ли вернуться и поискать ее следы. Но сможет ли он вообще вернуться? По идее, черный квадрат находился прямо за его спиной, но что, если в данный момент его перемещение еще не завершилось? Конечно, его желудок не завязался узлом и на коже не ощущалось ни малейшего дуновения ветра, но он провёл в кромешной тьме уже довольно много времени. Должно быть, он все же двигался. А как иначе?

Значит, лучше ждать. Он мог только гадать, что случится, если он шагнет в сторону во время перемещения. Окажется ли он не там, куда должен был попасть? Останется ли навечно во тьме? Исчезнет без следа? Нет, так рисковать нельзя. Кроме того, если, вопреки его ожиданиям, винная женщина и скрылась в незамеченном им боковом коридоре, к этому моменту она уже была далеко. Ему оставалось лишь надеяться, что, раз уж это путешествие настолько отличается от первого, то отсутствие появившегося языка пламени ничего не значит.

И все же он не видел никаких оснований и далее оставаться в этой могильной тьме. Обнажив клинок из звездного металла, он вскинул его над головой.

- Звездный свет, озари эту ночь!

Острие меча вспыхнуло ярким голубым огнем. Учитывая, что Потерявший Память Герой пробыл во тьме довольно долго, его глаза резкой вспышкой пронзила боль. Пытаясь проморгаться, на самой границе очерченного холодным сапфировым свечением небольшого круга он заметил женский силуэт, который тут же исчез.

- Подожди!

Прищурившись, Потерявший Память Герой бросился за беглянкой и обнаружил, что находится на узкой грязной улице. По бокам тянулись ряды убогих кирпичных зданий без окон, дверные проемы которых заволакивала та же непроглядная тьма, что и квадратные переходы. В сердцах трассонец обозвал себя болваном. Интересно, сколько времени он проторчал здесь, думая, что застрял между лабиринтами? Чудо, что к тому моменту, как он догадался вызвать свет, винная женщина еще не успела сбежать.

- Пожалуйста… постой! – прохрипел он. – Мне слишком плохо, чтобы я смог за тобой… угнаться.

Хромая, он пересек перекресток и краем глаза заметил женскую фигуру, разворачивающуюся, чтобы пуститься в бегство. В голубом свечении ее одеяния выглядели скорее серыми, нежели белыми, а плечи были несколько более сгорбленными, чем он помнил, но он не стал об этом задумываться. Заковыляв вперед, трассонец протянул руку и схватил ее за плечо.

Ее плоть оказалась мягкой и податливой, а укрывавшая ее ткань – пыльной и тонкой, что свидетельствовало об ее почтенном возрасте. Ее талию не опоясывал ремень, и похожий на выцветший и покрытый пятнами мешок балахон свободно висел ниже колен. В исходящем от меча голубом свете ее волосы, столь редкие, что едва прикрывали испещренный алыми отметинами череп, выглядели бесцветными, тусклыми и жесткими, словно солома.

- Госпожа? Это… ты?

Не ответив, женщина подалась вперед, пытаясь вырваться из его хватки, и Потерявший Память Герой с силой стиснул ее плечо. Его пальцы беспрепятственно погрузились в мягкую плоть, и с губ его сорвался стон отвращения. Воздух наполнился мерзкой приторной вонью, и, ощутив под рукой нечто теплое и липкое, он оттолкнул ее. В его ладони остался зажат обрывок истлевшей ткани с какой-то коричневой субстанцией, которая, похоже, некогда являлась плотью.

Вытаращив глаза, Потерявший Память Герой с открытым ртом уставился на свою руку.

- Я… - он не мог подобрать слов для извинений. – Госпожа, умоляю, простите мою неуклюжесть! Я не хотел причинить вам вреда.

- Ты о чем вообще? – голос женщины звучал измученно. Повернувшись к трассонцу, она подняла шелушащуюся руку, оканчивающуюся бугристой и покрытой наростами ладонью. Выпрямив единственный оставшийся на ней палец, она показала на свою голову. – Посмотреть на меня? Ты этого хотел?

Усилием воли Потерявший Память Герой подавил рвотный позыв. Лицо женщины представляло собой массу разбухшей плоти, которую покрывали гноящиеся нарывы. Из-под отекшего лба смотрели черные глаза, похожие на два мраморных шарика, а на месте носа возвышался огромный желвак, на котором оказалось невозможно различить ни ноздрей, ни переносицы. Лишь рот, поражающий своими размерами черный провал, обрамленный алыми потрескавшимися губами, отчасти сохранял свою первоначальную форму.

- Я… я прошу… прощения, - внезапно Потерявшего Память Героя охватила слабость, и он оперся измазанной ихором рукой о стену. Он целых два раза посещал Чумные Города Ахерии, чтобы спасти Девственниц Маймары, но ни разу ему не доводилось видеть столь омерзительное и жалкое создание. – Я думал, что ты… Я искал молодую женщину в белом… Возможно, ты видела… она пошла сюда?

- Откуда тебе знать, что это не она? – этот новый голос звучал так глубоко и раскатисто, что трассонцу показалось, будто его вибрации отдаются внизу его живота. – Здесь все мы мечтаем оказаться кем-то другим.

За женщиной возникла огромная темная фигура, которая, казалось, поглощала даже слабейшие отсветы сапфирового сияния его меча – тень, выделяющаяся своей непроглядной чернотой даже из тьмы. Новоприбывший был в полтора раза выше обычного человека, а его широкие плечи практически перегородили узкую улочку. Когда глаза Потерявшего Память Героя немного привыкли к сумраку, он увидел – или ему показалось, что увидел – два горящих темно-алых глаза, расположенных под парой причудливо закрученных рогов. За широкой спиной незнакомца виднелось нечто, напоминающее сложенные крылья с костяными крюками, возвышавшиеся над его головой на добрые шесть футов.

Он склонился над женщиной, и трассонец увидел, что насчет алых глаз и закрученных рогов он не ошибся. Незнакомец полностью вошел в очерченный светом круг, и исходящий от меча свет озарил его лицо. За обвисшими складками и черными наростами, напоминающими те, что покрывали голову женщины, угадывалась обезьянья морда великого танар’ри. Во рту у демона виднелись источающие яд клыки.

Внезапно Потерявшего Память Героя охватил сильный жар. В его ушах зазвучал отдаленный звон, в глазах потемнело, и он почувствовал, что ноги вот-вот перестанут его держать. Демон подался ближе, и трассонцу пришлось отступить назад, чтобы не коснуться его воспаленных черных губ.

- Девушка, которую ты потерял, как ее зовут? – дыхание его смердело гарью и тухлятиной. – Карфуда девушки любят! Ни одна девушка не может устоять перед Карфудом! Разве не так? Спроси хоть…

Потерявший Память Герой не услышал имени женщины. Звон в его ушах стал слишком громок, и тьма, густая и удушающая, приняла его в свои объятья. Его колени подогнулись, и он почувствовал, что падает.

И летит вниз, в бесконечный вечный мрак, в холодную черную бездну, где плодятся пресмыкающиеся чудовища, в удушливую шипящую тьму, которая бурлит, словно медленно кипящая смола, внутри всех нас. Если бы с ним была Джейк, готовая его поймать, это падение не показалось бы ему настолько бесконечным - но она далеко, под низкими медно-красными небесами на зыбкой песчаной тропе, окаймленной переплетающимися зарослями шипастых кустов. Взгляд ее устремлен на вершину изгороди, а в душе тревога за трассонца борется со страхом, что она испытывает предо мной. Ее одеяния стали короче – старый бариаур оторвал от них несколько полос ткани, чтобы перевязать запястья Тессали.

И эльф; в замешательстве он остекленевшим взглядом смотрит на пустоту, которой оканчиваются его руки; боль пульсирует по всей их длине, проникая до самой середины костей – но не в ладони. Они не болят. Он еще чувствует их, чувствует, как движутся пальцы, когда он пытается сжать их в кулак, как их костяшки касаются груди бариаура, пока старик трудится над его запястьями – но их не видит. По какой-то неизвестной ему причине они стали невидимыми. Как призрак, он, прячась в тенях прошлого, скользит к Невыносимому Мгновению.

Ему бы стоило быть умней.

Кабалиты зовут подобный поиск убежища во тьме Безысходным Отступлением. С каждым вдохом Тессали втягивает в себя мрак, с каждым выдохом свет в его глазах становится чуть тусклей. Если он задержится в тенях слишком надолго, тьма заполнит его и он, ослепнув, потеряет себя, как потеряла себя Джейк – или я, если бы не догадалась о спрятанной в даре Посейдона ловушке.

Прежде чем Серебряный Ветер успевает закончить перевязку, черная материя полностью пропитывается кровью. Изможденный бариаур ничего не в силах с этим поделать. Он уже наложил на эльфа все уменьшающие боль и замедляющие кровотечение заклятья, что имелись в его арсенале, и ему требуется отдых.

Разведя запястья, Тессали смотрит между ними.

- Я не вижу свои руки, - нахмурившись, он наблюдает за срывающимися с изорванных повязок алыми каплями; взгляд его становится пустым, и, снова повернувшись к Серебряному Ветру, он спрашивает. – Почему я не вижу свои руки?

- Их забрала Госпожа, - ответ Серебряного Ветра звучит устало, нетерпеливо и даже грубо. – Не стоит тебе сейчас над этим раздумывать. Я видел то, что видел, и ты не в силах это изменить. Их нет.

Эльф неистово трясет головой.

- Я их чувствую!

- Ты воображаешь, что чувствуешь их. Но я воображаю, что их нет, и, учитывая, что Единым являюсь я, их нет.

Обхватив обе культи, Серебряный Ветер сжимает их с достаточной силой, чтобы с уст эльфа сорвался крик боли.

- Видишь?

Сощурившись, Тессали подается вперед и смотрит на ладони Серебряного Ветра, обхватывающие его запястья в том месте, где он чувствует продолжение своих рук. Медленно эльф возвращается из тьмы обратно к серому свету; стеклянный блеск исчезает из его глаз. Его рот распахивается.

- Госпожа забрала мои руки! – вырвавшись из хватки Серебряного Ветра, он скрещивает культи на груди. – И что же мне делать? Без них я не смогу исцелять!

Присев на колени рядом с эльфом, Джейк успокаивающе обнимает его за плечи. Ее голова раскалывается, но она знает, когда в ней возникает нужда.

- Не бойся, друг мой. Я могу помочь тебе, да?

- Можешь? – в голосе Тессали звучит облегчение, даже надежда. - Как?

Джейк улыбается. Ее зрачки превращаются в бриллианты, и она подается ближе к эльфу.

- Мы поцелуемся, да?

Тессали вскакивает на ноги, вырываясь из ее объятий.

- Нет!

Джейк недовольно кривится, капли яда стекают с ее клыков на нижнюю губу.

- Не нужно бояться; ты уже мертв. Если ты признаешь это, тебя больше ничего не будет беспокоить.

- Ну уж нет! – отстранившись от тифлинга, Тессали переводит взгляд на Серебряного Ветра, который смотрит на окруженный шипастыми кустами проход. Через тридцать шагов тот резко поворачивает, а затем пересекается с соседним коридором. - Серебряный Ветер?

Бариаур поворачивается, но не произносит ни слова.

Тессали подносит культи к его лицу.

- Ты – Единый Создатель. Ты можешь сделать мне новую пару рук.

Серебряный Ветер качает головой.

- Нет, не могу.

- Конечно же, можешь! – на лице эльфа возникает хитрое выражение. – Если ты и правда являешься Единым Создателем, тебе под силу сотворить все, что угодно.

Бариаур укоризненно фыркает.

- По твоей логике – да, под силу. Но, учитывая, что я никогда не намеревался создавать тебя или твоих друзей, можешь считать себя счастливчиком, что это не совсем так, - он отталкивает Тессали. – Тебе повезло, что мои возможности небезграничны. Лучше не иметь ладоней, чем не существовать вовсе.

И снова эльф протягивает свои культи к Серебряному Ветру.

- Ты не понимаешь. Без рук я не смогу творить заклинания. Я не смогу помогать психам или защищать себя от Угроз. Я ничто!

- Значит, ты - ничто, – Серебряный Ветер пожимает плечами. – Возможно, если бы у меня было, с чем работать, я бы смог восстановить твои потерянные кисти, но даже мне не под силу сотворить что-то из ничего.

Глаза Тессали распахиваются шире. Кинув взгляд на изгородь, он видит наверху две отметины от копыт Серебряного Ветра.

- Джейк, - говорит он, поворачиваясь к тифлингу. – Если ты отправишься туда и подберешь мои руки, никто и никогда больше не попытается запереть тебя в Доме у Ворот. Я прослежу за этим.

Тифлинг подозрительно прищуривается.

- Как?

- Это неважно, – вмешивается Серебряный Ветер. – Даже если ты перелезешь через стену, то окажешься не там, откуда мы пришли. Это лабиринты.

С этими словами бариаур фыркает и направляется вниз по проходу.

- Погоди! – окликает его Тессали. – Куда ты собрался?

- Если тебе так приспичило заполучить руки обратно, нам придется вернуться и поискать их, разве не так?

- Ты знаешь дорогу?

- Я заблудился, как и ты, - не останавливаясь, Серебряный Ветер продолжает идти к повороту. – Но, учитывая, что трассонец пропал, что нам еще остается?

- Мы должны ждать тут! – Джейк топает ножкой, вынуждая бариаура замереть на месте. – Если нас здесь не будет, когда Зоомби перелезет через стену, что он подумает? Что мы бросили его, да?

- Джейк, пошли, - Тессали вскидывает брови. – Потерявший Память Герой здесь не появится. Он мертв.

- Как и ты, - она кидает взгляд на запястья эльфа. – Но разве я тебя бросила? Нет!

- Ты знаешь, что это совсем другое дело, - Тессали снова прибегает к своему успокаивающему тону целителя. – Меня Госпожа всего лишь искалечила. Но Потерявшего Память Героя она уби… то есть уничтожила.

- Откуда тебе-то знать? Своими глазами видел?

- А что еще могло произойти? – эльф протягивает к ней культю, словно желая продемонстрировать отсутствующую кисть. – Потерявший Память Герой бы этого не хотел; он пожертвовал собой ради того, чтобы мы сбежали.

Джейк скрещивает руки.

- Именно поэтому мы и будем ждать. Он этого заслуживает.

- Заслуживал бы, если бы и правда шел за нами. Но…

- Тессали, в лабиринтах полно падальщиков, - прерывает их Серебряный Ветер. – Ты хочешь отыскать свои руки или нет?

- Джейк, пошли, – эльф не может удержаться от того, чтобы не кинуть взгляд в сторону поворота. – Оставаться здесь нет смысла.

- Тебя волнуют только твои руки, - Джейк отворачивается. – Я буду ждать Зоомби.

- Поступай, как хочешь, но понимаешь ли ты, что, когда мы уйдем, ты останешься совершенно одна? Возможно, нам уже никогда не суждено будет встретиться.

- Я и в первый-то раз не горела желанием с тобой встречаться.

- Как пожелаешь, Джейк, - учитывая, что Тессали доводилось возвращать разум многим тысячам безумцев, он умеет распознавать блеф – как ему кажется. Он разворачивается, и Серебряный Ветер помогает ему взобраться себе на спину. – Мне будет тебя не хватать.

Уверенный в том, что Джейк последует за ними, когда убедится в серьезности их намерений, Тессали кивает, и Серебряный Ветер продолжает свой путь. Когда они поворачивают за угол, Джейк все еще стоит там, где они ее оставили, скрестив руки на груди и не отводя взгляда от вершины живой изгороди.

Пройдет еще какое-то время, прежде чем она увидит перелезающего через неё трассонца. Сейчас же он продолжает падать сквозь удушливую тьму, ощущая в животе невероятную легкость. Сердце его колотится в горле, а в ушах звучит женский голос, чистый и высокий. Он раз за разом повторяет одно и то же имя, слоги которого накладываются друг на друга, переплетаясь, словно струи водопада. Потерявший Память Герой упорно старается разобрать, что за слово она произносит, как будто это способно уберечь его от неминуемой гибели. Однако, чтобы его спасти, потребуется нечто большее.

Не прекращая падать, трассонец открывает глаза и понимает, что лежит на грязной мостовой. Он не помнит, как там оказался, и его не покидает чувство, что его кишки по-прежнему завязаны узлом. Ему непонятно, остановился ли он на самом деле или все остальное по-прежнему продолжает двигаться вниз вместе с ним. Свет его меча, который Карфуд держит в высоко вскинутой руке, выхватывает из тьмы кольцо нависших над ним лиц, обмякших и искаженных. Клинок напоминает окутанную туманом луну.

Потерявший Память Герой так и не смог опознать среди них ту женщину, которую он увидел первой – лица окруживших его людей представляли собой сплошную разбухшую массу гниющей, покрытой черными нарывами плоти. У тех, кто находился на ранней стадии болезни, из-под слоящейся мертвой кожи ещё проступали контуры щек, бровей и скул. На прочих же было просто невыносимо смотреть. Их лица превратились во влажно поблескивающие пузыри вздутой кожи, и трассонец ощутил вину за то, что судьба оказалась к нему более милосердна, чем к ним.

Карфуд издал глубокий раскатистый смешок.

- Незнакомец, не так уж и милосердна! Воистину недобрая звезда привела тебя сюда, - демон повернулся к остальным. – Друзья мои, наш гость-то благороден! Он и правда нам сочувствует!

- Тогда оставь его, Карфуд, - эти хриплые слова слетели с губ одного из раздутых существ. – Он не желает нам зла.

- Это и правда так! – Потерявший Память Герой приподнялся на локте, удивившись тому, с какой лёгкостью демон смог узнать его мысли. Странно, но даже от этого небольшого усилия в глазах у него потемнело. – И я сделаю все… что в моих силах… чтобы вам помочь.

Существо с пузырем вместо лица покачало головой.

- Ты ничего не сможешь сделать, незнакомец.

- Не… спеши. Я – прославленный герой… убийца гидры Трассоса… приручивший крокодила Геброса… погибель Абудрийских драконов... – после каждой произнесенной фразы Потерявшему Память Герою становилось все хуже и хуже. В кои-то веки ему захотелось, чтобы его прервали, но, судя по всему, его слушатели располагали всем временем в Мультивселенной. – Чемпион королей Иллирии… уничтожитель Халцедонового Льва… и многих других врагов, чье число слишком велико, чтобы его упомянуть… и я всегда исполняю свои обещания.

- Значит, тебе никогда не доводилось обещать невыполнимое, – с этими словами пузыреголовый поднял голову и повернулся к своим товарищам. – Оставим же его.

Сделав шаг назад, он растаял во тьме. Остальные последовали за ним, проходя мимо Карфуда и растворяясь в сумраке улиц.

- Подождите! – трассонец прекрасно понимал, что сам он с их болезнью ничего поделать не в силах, но, возможно, Тессали или Серебряный Ветер смогут чем-то помочь. – Я не один…

- Побереги силы, - пророкотал Карфуд. – Твои крики не заставят их передумать.

- Но есть и…

- Чуму Лабиринта излечить невозможно, - прервал его демон. – Магия твоих целителей тут бессильна.

Потерявший Память Герой нахмурился.

- Ты способен читать мысли?

Карфуд кивнул.

- Да. И не стоит злиться на моих спутников.

Трассонец вскинул брови. Он сам еще не успел осознать, насколько их уход рассердил его, но, разумеется, демон был прав. Даже видя, как отчаянно он нуждается в воде и отдыхе, местные жители все равно предпочли бросить его на верную смерть.

- Они оказывают тебе услугу. Лучше быстро сгореть от лихорадки, чем застрять здесь. Для того, чтобы человек с твоими жизненными силами сгнил окончательно, потребуется никак не меньше столетия.

- И все же… я бы рискнул…Через сто лет.. я в любом случае… буду мертв.

Демон слегка вздернул верхнюю губу.

- Мечтать об этом точно будешь.

Не дожидаясь ответа, Карфуд перевел взгляд на бок Потерявшего Память Героя. Зараженная рана была настолько горячей и вздутой, что казалось, будто ее края вот-вот разойдутся. По спине трассонца пробежал холодок. Изучая обвисшие брови танар’ри, скрывающиеся под причудливо закрученными рогами, он раздумывал над словами демона. Неужели он уже успел заболеть этой Чумой Лабиринта? Вряд ли Чума была настолько заразной, чтобы её можно было подхватить, просто войдя в селение.

- Забыл, что ты схватил Дорат за плечо? – спросил Карфуд, снова вторгнувшись в мысли трассонца. – Но, по правде говоря, мы и сами не знаем, как заразились. Есть здесь одна тварь…

«Монстр лабиринта!» - подумал трассонец.

Клыки Карфуда обнажились немного сильней. Опустив меч трассонца, он принялся изучать светящееся лезвие. Голубой свет отражался от его алых сияющих глаз, рассыпая по улице коричневые блики.

- Что за удивительное оружие, - большим пальцем демон провел по краю лезвия, и на землю посыпались маленькие чешуйки черной кожи. – Из звездного металла, я ведь не ошибаюсь?

- Будто сам не догадался, - Потерявший Память Герой не сомневался, что демон собирается забрать его клинок себе…

- Совсем наоборот! – переступив через трассонца, Карфуд присел и, перевернув меч, взял его за лезвие. – Я надеялся, что ты его мне сам подаришь – разумеется, после своей смерти.

- Я… не собираюсь… умирать.

- Нет? Тогда мне тебя еще больше жаль, - демон вложил рукоять меча в ладонь Потерявшего Память Героя и встал. – И все же, только не сочти мои слова за грубость, выглядишь ты неважно. На случай, если вдруг тебе доведется покинуть сей бренный мир, не мог бы ты сообщить мне ключевые слова, которые пробуждают магию этого клинка? Надеюсь, я прошу не слишком много.

Разумеется, хотя трассонец изо всех сил старался об этом не думать, нужная фраза тут же всплыла в его памяти: «Звездный свет, озари эту ночь!».

- Одно заклинание, - пророкотал Карфуд. - Для столь великолепного оружия этого явно недостаточно!

- Больше ты ничего… от меня не узнаешь!

Догадываясь, что Карфуд намеревается сделать дальше, Потерявший Память Герой взмахнул клинком, чтобы обратным ударом вспороть ему живот.

Разумеется, демон прочел его мысли раньше, чем трассонец успел начать движение. Когда лезвие пролетело сквозь то место, где мгновение назад находился танар’ри, его там уже не было.

- Спишу эту ошибку на недомогание и замешательство, - в темных зрачках Карфуда заплясали крошечные языки пламени. – Но предупреждаю – больше тебе такое с рук не сойдет.

- Избавь меня от твоих… предупреждений. Я не так глуп, чтобы… доверять лорду танар’ри.

Потерявший Память Герой начал преувеличенно медленно подниматься на ноги в надежде, что это побудит Карфуда атаковать. Разумеется, впустую. Когда трассонец выпрямился, до него наконец дошло, что этот огромный демон мог бы расправиться с ним в любой момент. Однако по какой-то причине он все еще был жив. Учитывая его состояние, этот факт сам по себе свидетельствовал о том, что он сильно ошибся в первоначальной оценке намерений Карфуда.

- Вот теперь дело говоришь, - двинувшись вперед, демон вытянул руку и когтем вскрыл одну из своих вен. – Давай сюда ладонь.

Потерявший Память Герой попятился.

- Зачем?

- Моя кровь – это мои узы, - сделав один-единственный шаг, Карфуд поравнялся с ним. – Я клянусь не красть твой меч и, пока ты жив, не причинять тебе вреда и оказывать тебе всю возможную помощь.

Поняв, что от отступления толку не будет, трассонец остановился.

- Я прошу куда меньше, чем предлагаю, - казалось, Карфуда совершенно не беспокоит то, что из его запястья обильно струится темная шипящая жидкость. – Пока я жив, ты не станешь причинять мне вреда и после твоей смерти меч и прочее твое имущество перейдут ко мне.

Несмотря на то, что Потерявший Память Герой отчаянно нуждался в помощи, он прекрасно знал, что доверять демонам нельзя – в особенности танар’ри, которые, ведомые своей природной тягой ко злу, закон не ставят ни во что.

- А если я откажусь?

За спиной Карфуда распахнулись крылья, полностью перекрыв улицу, и силуэт демона, казалось, стал немного больше.

- Хочешь узнать?

- Если смерть – это моя единственная альтернатива, то я согласен.

Опустив меч, трассонец протянул вперед свободную руку. Его не терзали никакие сомнения, ведь он прекрасно знал, что нарушение клятвы, данной под угрозой смерти, не является бесчестьем - пред ликом богов она все равно ничего не значит.

Молниеносным движением танар’ри схватил его за запястье. Морда демона исказилась в отвратительной пародии на улыбку, и он занес кровоточащий кулак над рукой Потерявшего Память Героя. Единственная капля черной крови упала на середину его ладони.

Послышалось громкое шипение. Воздух наполнился запахом кислоты, огня и тающей плоти. Трассонцу показалось, что его руку словно окунули в кипящее масло. Он издал крик и, решив, что демон все же предал его, попытался вскинуть меч. Но его ладонь сама собой разжалась, и клинок упал на землю. Уставившись на светящееся лезвие, Потерявший Память Герой постарался отрешиться от чудовищной боли. Его терзало тягостное чувство, что он только что совершил самую ужасную ошибку в своей жизни.

Наконец шипение стихло, а болезненный кислотный запах рассеялся. Жжение угасло, и Карфуд отпустил его руку. Повернув ладонь к свету, Потерявший Память Герой увидел, что на ней появилась татуировка, изображающая худощавого танар’ри с причудливо закрученными рогами и алыми глазами.

- Это было до чумы, - в голосе Карфуда слышалась тоска. – Много-много столетий назад, но сейчас у нас иные заботы, не так ли? Поднимай свой меч и пойдем.

Потерявший Память Герой подчинился – а разве у него был выбор?

- И куда мы направимся?

- Собирать вещи, разумеется! – казалось, Карфуда весьма удивил подобный вопрос. – А затем мы встретимся с твоими друзьями!

- Друзьями? – трассонцу совсем не понравилась мысль о возвращении к своим спутникам в компании зараженного чумой танар’ри. – Может, мне стоит пойти одному?

- В твоем-то состоянии? Да ты ни за что не дойдешь! – одной рукой Карфуд поднял Потерявшего Память Героя в воздух. – И разве я не поклялся помогать тебе всем, что в моих силах?

РУКИ  

Она крадется по лабиринтам, подобная преследующему добычу убийце. Она огибает углы и движется вдоль стен, вглядываясь в завесу несомого ветром пепла. И без того едва уловимый запах вина, кислого пота и спекшейся крови с каждым шагом становится все слабей и слабей. Остановившись, она полной грудью втягивает пропахший гарью воздух и устремляет голову к небесам; в глотке ее зарождается низкий рык, переходящий в глубокий раскатистый рев, который сотрясает темные небеса, подобно грому. От звучащей в нем ярости ветер стихает, со стен обрушиваются лавины пепла, а дрожащая земля становится мягкой. В вернувшемся к ней эхе, безликом и пустом, не слышно отголосков ужаса. Она одна в этом лабиринте; добычи и след простыл. Ее охватывает холодный гнев, а мех встает дыбом. Но от этого ее желание становится лишь сильней.

Всех нас терзают одни и те же темные страсти – и вас, и меня, и монстра. Все мы стремимся утолить одну и ту же жажду, что не отваживаемся назвать вслух. Внутри нас пустота; мы вглядываемся во тьму и швыряем свои сокровища в бездонную яму, находя утешение лишь в жалких мелочах – в ласкающих касаниях потока теплой крови, в близости рычащего голоса, в интимности предсмертного хрипа. Не надо винить монстра; вглядевшись в самих себя, мы не вправе этого делать.

Она ищет, и без разницы, что того, что ей нужно, в амфореПосейдона нет; меня вполне устраивает то, что она уверена в обратном. Она стоит на коленях возле кувшина, приблизив плоскую мохнатую морду к его горловине. Ее огромные ноздри раздуваются, втягивая исходящий от пепельной затычки запах. Этот запах – запах крови, страха и боли, чувств, которые ей близки, но в нем есть что-то еще – гордость, надежда и тщательно скрытое предательство. Она привыкла играть с добычей, вопящей, испуганной и пытающейся убежать, но, возможно, эта амфора сможет послужить источником веселья иного рода – а если нет, позже она всегда сможет вернуться за своими жертвами. Они не уйдут далеко.

Она берет амфору недавно отрубленной рукой, сует ее под мышку и растворяется в завесе несомого ветром пепла, направляясь к своему логову; к тому времени, как Потерявший Память Герой приводит Карфуда в тупик, она уже давно успела покинуть пепельный лабиринт.

Трассонец восседал на изгибе локтя танар’ри, одной рукой обхватив ноздреватую шею демона, а второй держась за его огромный бицепс. Хотя лихорадка еще продолжала его терзать, его самочувствие заметно улучшилось. После того, как Карфуд оросил его ладонь своей кровью, он ощутил прилив сил, его головокружение стало слабей, а разум прояснился. За исключением неослабевающей жажды да пульсации в зараженной ране – и тревожащих подозрений, что своим хорошим самочувствием он обязан исключительно кровавой метке – он чувствовал себя превосходно. Он и нести-то себя позволил лишь потому, что из-за кирпичной ноги не мог поспевать за стремительно шагающим демоном.

Повернув за угол, Карфуд остановился. Находящийся перед ними тупик длиною в тридцать шагов один-в-один походил на тот, в котором трассонец оставил своих спутников. Из главного коридора в него периодически врывались порывы ветра, а вокруг возвышались пепельные стены. Единственное различие состояло в том, что он был пуст; Джейк, Тессали и Серебряный Ветер исчезли, равно как и амфора.

- Опусти… опусти меня! – от удивления голос трассонца сорвался. Карфуд вытянул руку, и Потерявший Память Герой соскользнул на землю.

- Уверен, что оставил их именно здесь? В лабиринте полно мест, которые практически невозможно отличить друг от друга.

- Я уже бывал в лабиринтах!

Карфуд прищурился – при этом его алые зрачки полностью скрылись в складках обвисшей плоти – но ничего не произнес. Лорды танар’ри не славились своим долготерпением, но Потерявшего Память Героя куда больше волновала судьба его товарищей, нежели опасность разозлить демона. Хромая, он подошел к стене, где раньше стояла амфора. На рассыпчатой поверхности пола виднелась пустая выемка, перед которой на расстоянии почти двух шагов друг от друга находились две продолговатые отметины размером с грудную клетку. Некто становился здесь на колени – некто, значительно превышающий в размерах даже Карфуда.

- Монстр был здесь, - подтвердил танар’ри, озвучив мысль трассонца в тот же миг, как та пришла ему в голову. – И она забрала амфору.

- Она?

Карфуд кивнул.

- Она женского пола – разве обычно бывает иначе? Интересно, чем содержимое твоей амфоры ее заинтересовало.

- Мне тоже, - на сей раз в мыслях Потерявшего Память Героя не было ответа на вопрос танар’ри.

Лежащий на земле пепел выглядел практически нетронутым. Хотя порывы ветра уже успели стереть ямки, где сидели Потерявший Память Герой и Джейк, углубление от амфоры и отметины от ног чудовища были присыпаны лишь тонким слоем золы.

- Ты прав, трассонец, - Карфуд окинул тупик взглядом. – Вряд ли они сражались.

- Могу я побыть наедине со своими мыслями, а?

- Если не пытаешься ничего от меня скрыть, зачем тебе это? – оскалившись, танар’ри придвинулся к нему. Между его разбухшими черными губами виднелись кончики желтых клыков. – Вряд ли тебя приличия волнуют. Все равно ни одна мысль, что может породить человеческий разум, неспособна задеть чувства танар’ри.

- Сомневаюсь, что у танар’ри вообще есть чувства, - проворчал трассонец. – И скрывать мне нечего. Ты умеешь читать мысли. Тебе прекрасно известно, какого я о тебе мнения.

Отвернувшись, Потерявший Память Герой принялся осматриваться в поисках каких-либо свидетельств того, что произошло с его спутниками. Учитывая, что врывающийся в тупик ветер постоянно заносил пол все новыми и новыми слоями золы, он прекрасно понимал, что искать там смысла нет. Поэтому он решил пройтись вдоль стен, выискивая следы прошедшего боя – отметины от оружия, брызги крови, углубления, оставленные отброшенными телами.

Удача ему так и не улыбнулась, но это ни о чем не говорило. Его спутники могли сбежать при появлении твари. Или же, дойдя до входа в тупик и обнаружив его исчезновение, покинуть это место еще до того, как она здесь появилась.

- Нет, тут ты точно ошибаешься, - внезапная реплика Карфуда застала Потерявшего Память Героя врасплох, и он подпрыгнул. Когда его ноги снова коснулись земли, в руках он уже сжимал рукоять наполовину извлеченного из ножен меча. Трассонец развернулся к демону. Его гнев был настолько силен, что он практически ощущал, как в его глазах пылает пламя.

Карфуд ничем не выдал того, что заметил сжигающую его ярость.

- Твои друзья спешили, иначе бы они непременно забрали амфору с собой.

- Необязательно, - Потерявший Память Герой понятия не имел, зачем вообще утруждает себя произнесением слов вслух. Возможно, он делал это для того, чтобы не скатываться до общения с демоном на его условиях. – Они считают мою амфору лишь источником неприятностей.

Хотя трассонец не стал вдаваться в подробности, Карфуд кивнул.

- Ах да, великан.

Стиснув зубы, Потерявший Память Герой опустился на четвереньки возле того места, где они сидели. Карфуд подал ему неплохую идею. Он принялся шарить в пепле, ища оставленный здесь бурдюк с вином. Если его спутники и правда спешили, он должен был по-прежнему находиться где-то поблизости.

Его ладонь мимоходом задела что-то холодное и слишком гладкое, чтобы оказаться предметом его поисков. Растопырив пальцы, он обеими руками принялся разгребать пепел. Когда непонятный предмет наконец оказался в его руках, в ушах его зазвучал стук сердца. Кто знает, вдруг эта штука внезапно цапнет его или попытается вырваться... Но она оставалась неподвижна. На ощупь вещь была необычной – внешний слой мягкий, обернутый вокруг твердой бугристой сердцевины. С одной стороны из нее росло несколько длинных и гибких придатков…

Внутренности Потерявшего Память Героя скрутило, а в желудке возникло сосущее чувство пустоты. Вскрикнув от отвращения, он достал из пепла изящную руку.

- Нечестивый Аид! – трассонец взмахнул ей, держа за большой палец. – Битва все же была!

Его охватило болезненное чувство вины; пока он гонялся за своей винной женщиной, монстр явился сюда и сожрал всех его спутников.

- И чего ты распереживался? Это всего лишь рука!

Танар’ри вырвал отрубленную конечность из рук трассонца и, отряхнув от пепла, поднес к морде. Изо рта демона появился длинный заостренный язык, покрытый белым грибком. Облизывая место сруба, Карфуд причмокнул. Трассонец заставил себя не отводить взгляда. Срез выглядел невероятно ровным; даже его выкованный из звездного металла клинок не смог бы отсечь кость настолько чисто.

Несколько омерзительных мгновений спустя Карфуд опустил голову, полностью удовлетворенный.

- Эльф – не слишком молодой, но, несомненно, эльф.

Потерявший Память Герой кивнул.

- Тессали. Один из моих спутников.

Опустившись на четвереньки, Карфуд принялся обнюхивать землю. В первый раз за все время трассонцу представился шанс в подробностях рассмотреть огромный заплечный мешок демона – единственную вещь, которую тот захватил с собой после того, как они обменялись клятвами. Удерживающие его тяжелые кожаные лямки были надежно завязаны вокруг мощных предкрыльев танар’ри. Материал, из которого его сшили, мягкая светлая кожа, могла некогда принадлежать свинье – или же человеку. По высоте он доходил трассонцу до груди, зато в ширину мог вместить Потерявшего Память Героя и Тессали вместе взятых. Сверху его туго стягивала крепкая веревка, а по бокам было нашито несколько открытых карманов для хранения мелочей.

- Заинтересовал рюкзак? Не забывай – он мой, - Карфуд встал на колени и, прежде чем Потерявший Память Герой успел спросить, с чего он вдруг заговорил об этом, продемонстрировал ему вторую ладонь Тессали. – Тут не монстр потрудился.

Потерявший Память Герой и сам пришел к такому же заключению. Разрез был слишком чистым, вдобавок зачем столь хитроумной твари оставлять здесь отрубленные конечности?

- Тогда кто?

Пожав плечами, Карфуд снова опустил голову к земле и принялся обнюхивать тупик. Каждый раз, когда он выдыхал, в воздух поднималось целое облако пепла. Потерявший Память Герой следил за ним, гадая, что же здесь произошло. Что-то – он даже не мог представить себе, что – заявилось сюда и отсекло Тессали руки, вынудив эльфа и остальных спасаться бегством. Спустя какое-то время - и, судя по тому, насколько тонким был покрывавший отпечатки коленей слой пепла, довольно недавно - здесь появился кто-то еще и забрал амфору. Скорее всего, это и был монстр.

Добравшись до конца тупика, Карфуд принялся обнюхивать стену. Внезапно он резко остановился и наклонил голову, чуть не проткнув щеку трассонца одним из черных рогов.

- В твоем отряде есть марилит?

- Марилит?

- Танар’ри женского пола! Шесть рук, змеиный хвост, - сложив ладони чашкой, Карфуд поднес их к груди. – Три или четыре большие…

- Нет! Среди моих спутников точно нет.

- Тогда мы, пожалуй, знаем, кто их отрезал, - продемонстрировав ему конечности Тессали, демон потянулся к своему заплечному мешку и, совершенно неестественным образом вывернув руку, положил их в один из наружных карманов. – Повезло мне!

- Повезло?

Карфуд попытался подмигнуть. На миг один из его алых глаз скрылся в складках изуродованного чумой лица.

- Ты и представить себе не можешь, сколько столетий прошло с тех пор, как я в последний раз вступал в связь с танар’ри женского пола! – с этими словами демон схватился за верхнюю часть стены и подтянулся. Потерявший Память Герой устремил взгляд на выход из тупика, разрываясь между желанием последовать за Карфудом и необходимостью вернуться назад и приступить к поискам амфоры. Данное Посейдону обещание – и, по правде говоря, стремление узнать свое прошлое – побуждали его отправиться за кувшином; с другой стороны, долг перед соратниками обязывал его отправиться им на помощь. Но, когда он перелезет через стену, ему будет весьма непросто отыскать путь обратно, а ведь шансы найти амфору таяли с каждой минутой.

- А я недооценивал тебя, трассонец. Я принял тебя за дурака, который считает жизни своих компаньонов более важными, чем свои собственные желания, - взгромоздившись на стену, Карфуд перекинул ноги на другую сторону. – Решай быстрее. Я тебя ждать не буду.

Оттолкнувшись, демон исчез из виду еще до того, как его ноги успели коснуться земли. С фырканьем Потерявший Память Герой отбросил раздражение в сторону и, подпрыгнув, ухватился за верхнюю часть стены и подтянулся. Какой бы привлекательной ни казалась ему мысль избавиться от Карфуда – хотя он подозревал, что, пока отвратительное рыло танар’ри остается вытатуировано у него на ладони, это невозможно – трассонец знал, что демон в нем не ошибся. Ни один прославленный герой не способен бросить своих соратников в час столь отчаянной нужды, даже если это влечет за собой нарушение данного богу обета. Перевалившись через стену, он спустил ноги вниз и спрыгнул.

Это похоже на путешествие через переход.

Желудок трассонца сжимается. Его тело переворачивается так, что ноги оказываются выше головы. Ему кажется, что он падает; но нет, осознает он – не падает, а парит; в следующий миг он решает, что завяз, как муха в янтаре, в сиропе небытия. Запахи исчезли – даже запах его собственного немытого тела. В ушах его грохочет рев тишины, кожу покалывает прикосновение пустоты, язык скользит по зубам, не чувствуя их вкуса. Он видит то, что видят мертвецы – не тьму, но бездну, бесконечную и бесцветную. Нечто рвется, и трассонец чувствует, что его дух и тело начинают разделяться, дрейфуя в разные стороны.

Затем следует жесткий удар, и его подбородок бьется о колени. Он осознает, что сидит на корточках, в ушах у него звенит, словно после хорошей потасовки, а все кости ноют. Проход, в котором он оказался, окружают стены кустарника с длинными, как кинжалы, шипами. Было бы неверно сказать, что трассонец приземлился, ведь приземлению неминуемо предшествует падение. Скорее, сместилась сама парадигма его существования. Он с болезненным изумлением наблюдает за тем, как Карфуд обнюхивает окрестности в поисках марилита. водя изуродованной чумой мордой по песчаному полу.

Весьма умно, не так ли? Даже про себя Потерявший Память Герой избегает думать о том, насколько нелепо выглядит охваченный похотью танар’ри, хотя ему лучше всех нас известно, что никакого марилита нет и в помине; разве его нос Охотника не учуял бы ее запах там, в тупике? Разве его необычные глаза не смогли бы проникнуть сквозь слой пепла и узреть ее извилистый след, а пальцы – нащупать оставленную ею слизь? Кровь, что столь сильно разожгла страсть Карфуда, принадлежит Джейк, которая была зачата в смерти и рождена из кожистого яйца марилита, но Потерявший Память Герой старательно гонит от себя эти мысли. Он наблюдает за вынюхивающим танар’ри, а голова его в это время занята тревогой за спутников и обдумыванием стратегий по сражению со змееподобной женщиной. Лучше притворяться дураком, скрывая свою истинную натуру до того момента, пока не придет час предать своего нового хранителя и подчинить демона своей воле.

Это опасная игра, без сомнений – и единственный способ одержать верх над монстром лабиринта – но откуда трассонец знает? Я ему точно не говорила. А кто мог сказать, кроме вас? Боюсь, у кого-то слишком длинный язык, и он за это заплатит.

Но сейчас ни о чем не тревожьтесь. Ведь, когда настанет конец, ничего уже нельзя будет изменить, а какой смысл в наказании, суть которого известна заранее? В данный момент Карфуд разворачивается и подходит к Потерявшему Память Герою, который стоит в середине прохода, притворяясь, что его уши Охотника ничего не слышат, и избегая думать о долетающем со стороны перекрестка тихом шелесте дыхания Джейк. То, что случится, когда Карфуд остановится возле трассонца, пропустить никак нельзя.

- Это неправильно! – подняв голову от земли, демон ткнул рукой в противоположную от перекрестка сторону. – Кровавый след ведет за угол, но марилит пошла в другую сторону – вместе с человеком!

Потерявший Память Герой нахмурился.

- Этого не может быть. В нашем отряде, кроме меня, людей не было.

- Может, мой нос и изуродован болезнью, но он не лжет.

Повернувшись, Карфуд направился вверх по проходу, и Потерявшему Память Герою ничего не осталось, кроме как захромать за ним. Хотя перекресток был недалеко, демон все равно успел обогнать его на несколько шагов. Остановившись, танар’ри посмотрел сначала налево, затем направо. Его огромные крылья распахнулись, перегородив коридор завесой тьмы, а из горла послышалось раскатистое рычание, столь низкое, что оно ощущалось как прокатившаяся по земле дрожь.

- Тифлинг!

Из-за угла послышался высокий, пронзительный и срывающийся от страха голос Джейк, зачитывающей заклинание. По коридору разнесся громкий треск, и из соседнего прохода вылетело огромное огненное облако. За миг до того, как оно поглотило Карфуда, гигантские крылья демона обернулись вокруг его заплечного мешка. Проход наполнился клубами желтого дыма, воняющего паленой плотью и серой. Трассонец замер на месте и отвернулся, защищая лицо. В сердце его затеплилась надежда, что тифлингу все же удалось освободить его от демона.

Жар становился все сильней и сильней. Потерявший Память Герой упал плашмя на песок, задержав дыхание, однако его легкие все равно успели наполниться отвратительно воняющим дымом. Его скрутил приступ кашля. С каждым вдохом он втягивал в себя все больше и больше клубов жгучего пара, что вызывало новые спазмы, и в какой-то миг ему показалось, что он вот-вот задохнется.

Казалось, что прошла целая жизнь, но на самом деле пламя улеглось всего через несколько секунд. Продолжая кашлять, Потерявший Память Герой поднял голову с опаленного песка и посмотрел вперед. Карфуд, который выглядел еще черней, чем прежде, если это вообще было возможно, находился там же, где его и застала огненная буря.

- Ты об этом пожалеешь, тифлинг! – демон развернул огромные крылья. Его сумка почернела, но, судя по всему, осталась невредима. Из кармана, в котором хранились отсеченные руки Тессали, тянулся коричневый дымок. – Об огненном шаре, о том, что своим лживым ароматом разожгла мои желания!

- Карфуд, стой! – Потерявший Память Герой захромал вперед, но демон уже успел скрыться за углом. – Она не виновата!

- Зоомби? – воскликнула Джейк. – Помоги!

Обнажив клинок, Потерявший Память Герой повернул за угол. Крылья Карфуда полностью перекрыли проход. Между ногами демона трассонец увидел Джейк, которая, лежа на спине, отчаянно пыталась отползти назад. Швырнув горсть пепла в лицо демона, она проделала магический пасс, но страх ее был столь силен, что слова заклинания замерли у нее на губах.

- Карфуд, стой!

Увидев, что демон и не думает его слушаться, Потерявший Память Герой бросился вперед, занося меч для удара.

Когда клинок начал опускаться, оружие выпало у него из рук. Он не мог нарушить клятву, которую дал танар’ри.

Нагнувшись, Карфуд обхватил Джейк когтистыми лапами. Бросив испуганный взгляд на трассонца, она попыталась окликнуть его, но из ее горла вырвался лишь слабый хрип.

Упав на колени, Потерявший Память Герой подобрал клинок. Возможно, есть способ избавиться от клятвы… Надеясь, что он не ошибся, он положил ладонь с татуировкой на песок и занес над ней клинок из звездного металла. Огромная рука с черными когтями схватила его за запястье.

Подняв взгляд, Потерявший Память Герой увидел, что, хотя тело демона оставалось стоять к нему спиной, голова его была повернута кругом. Алые глаза танар’ри, тлеющие от подавленного гнева, смотрели на него поверх обугленного заплечного мешка.

- Она твоя?

- Она – мой друг, - Потерявший Память Герой вырвал руку из хватки демона, готовый в любой момент отрубить себе кисть, если это окажется необходимо, чтобы спасти Джейк. – Причинишь вред ей – причинишь мне.

- Это ты уже доказал, - Карфуд развернулся к нему, приведя тело в соответствие с положением головы. – Тебе следовало упомянуть об этом прежде, чем я… так возбудился.

- Ты не дал мне и шанса! Кроме того, ты должен был это знать – если только запах Джейк не повлиял на твою способность читать разумы так же, как на здравомыслие, - Потерявший Память Герой надеялся, что так оно и было.

- Повезло тебе, должно быть, - заметил Карфуд.

Стряхнув с себя разочарование, танар’ри неестественным образом изогнул руку и вытащил из заплечного мешка отрубленную кисть Тессали. После огненного шара Джейк она потемнела и обуглилась, но демону, похоже, было все равно. Откусив один из почерневших пальцев, он принялся жевать.

- Плевать, - с набитым ртом продолжил он. – Учитывая ее размеры, наша связь все равно бы долго не продлилась.

Хотя тон его оставался ровным, звучащее в голосе напряжение выдавало истинные чувства Карфуда. Продолжая пережевывать обугленный палец Тессали, он протиснулся мимо трассонца, практически вдавив его в шипастую изгородь, и скрылся за углом.

Когда демон исчез из виду, Джейк, раскинув руки, бросилась к Потерявшему Память Герою.

- Зоомби! Ты спас мне жизнь!

Заметив, что ее зрачки имеют форму бриллиантов, трассонец отпустил меч и вытянул руку, останавливая Джейк. Её широкую улыбку чрезвычайно портили два изогнутых клыка, виднеющиеся из-под верхней губы.

- Может, я и выгляжу не лучшим образом, но едва ли готов к твоему поцелую.

- Зоомби, да ты никогда не готов! – тифлинг демонстративно надулась, но, впрочем, тут же снова расплылась в улыбке. – И тебе не стоит бояться, ведь ты уже…

- Уже мертв, знаю, - выпустив Джейк, Потерявший Память Герой поднял меч. – Но, судя по всему, я здесь не единственный, кто боится смерти. Разве не ты только что поблагодарила меня за то, что я спас тебе жизнь?

Лицо Джейк стало темным, как у Карфуда.

- Это просто выражение, Зоомби, - она вскинула подбородок.- Я думала, что он собирается украсть мой дух, да? Поэтому я тебя и поблагодарила.

- Не доводилось мне еще видеть тифлинга, который не был бы лжецом, - раздался из-за угла голос Карфуда, положив конец слабой надежде Потерявшего Память Героя на то, что для чтения мыслей демону требовалось видеть свою жертву. – Ты думала, что я собираюсь тебя убить, и ты боялась смерти.

Потерявший Память Герой изогнул брови.

- Карфуд умеет читать разумы, Джейк.

Трассонец пожалел о своем высказывании в тот же миг, когда оно сорвалось с его языка. Тифлинг в молчании зашевелила губами, подыскивая слова, которые, как все они знали, будут ложью. Наконец она сдалась и, отвернувшись, спрятала лицо в ладонях.

- Ну не плачь, Джейк, - убрав меч в ножны, Потерявший Память Герой обнял ее. – Нет ничего плохого в том, чтобы любить жизнь.

Она попыталась вырваться, но он удержал ее на месте.

- Будь я тобой, трассонец, я бы ее отпустил, - предупредил Карфуд. – А то вскоре самолично узнаешь истину о Единой Смерти.

Потерявший Память Герой продолжил обнимать Джейк, будучи абсолютно уверен в том, что даже тифлинги понимают разницу между поступками и желаниями.

- Джейк, ты была напугана – и не без причины. Не вини себя за один-единственный миг слабости.

Из-за угла появился Карфуд, вскинувший изогнутые брови так высоко, как только возможно. В руках демон держал обгоревший заплечный мешок, затягивая ремень. Вероятно, он проверял, не пострадало ли содержимое сумки от огненной атаки Джейк. Судя по тому, что его лицо выглядело не более злобным, чем обычно, все было в порядке.

- Трассонец, - пророкотал Карфуд. – Предупреждаю тебя. Она…

С губ Джейк сорвался писк ужаса, и она скользнула за спину Потерявшего Память Героя.

Обернувшись, трассонец похлопал ее по руке.

- Тебе незачем прятаться, Джейк. Пока я здесь, он не причинит тебе вреда.

- Это правда, тифлинг, - завязав ремень, Карфуд закинул мешок за спину и, вывернув руки назад, расправил его. – Пока трассонец жив, тебе ничего не грозит.

Джейк вышла из-за своего импровизированного укрытия.

- Он… Зоомби уже мертв… как и все мы, - в голосе тифлинга сквозило отчаянье, а ее слова звучали так, словно она и сама в них не верила. – Но какое мне дело-то? Я… я не боюсь ни смерти – ни тебя.

- Отлично, раз уж нам, судя по всему, предстоит путешествовать вместе, - Карфуд изогнул потрескавшиеся губы в отвратительной пародии на улыбку. Между его зубами застряли несколько обрывков плоти Тессали. – Но хватит разговоров. Догнать бариаура и так будет непросто; чем дольше мы медлим, тем дальше он от нас уйдет.

МЕЧТА

Карфуд приводит их обратно в железный город. Хотя с небес и доносятся раскаты грома, град прекратился. Ничто не охлаждает исходящие от железных стен потоки жара и не насыщает влагой воздух извилистых проходов. Из-за всепоглощающего зноя на скрытом тенью теле тифлинга выступают черные капли; кожа трассонца зудит, но остается сухой, словно соль – с тех пор, как он заключил сделку с демоном, он утратил способность потеть. Это должно его беспокоить, но он даже рад своей новообретенной устойчивости к жаре. Она больше не вытягивает из него силы, не заставляет суставы болеть и не наполняет рассудок клубящимся туманом – теперь ее ласковые объятья уносят боль и вливают в мышцы новую жизненную силу.

Так и начинается осквернение – со свободно поднесенного дара и обещания большего. Никакого принуждения, никакого насилия, и поэтому не на кого возложить вину – жертва сама делает выбор, думая, что она здесь самая сильная, самая удачливая, что способна разглядеть впереди обрыв пропасти и… Но, возможно, в другой раз. К трассонцу, который к данному моменту уже добрался до развилки, это не имеет никакого отношения. Один из коридоров уводит в переплетения узких кривых проходов, где воздух от зноя плывет и искажает все вокруг, словно скверно выплавленное стекло, другой же через несколько шагов выходит на улицу настолько широкую, что дальняя стена ее кажется миражом.

Остановившись перед ведущим на широкую дорогу проходом, Карфуд присел, соскреб с кирпичной мостовой кусочек затвердевшей коричневой субстанции и слизнул ее с черного когтя.

- Эльф, - демон облизал губы. Не вставая, он повернул голову назад и посмотрел на Джейк. – Разве ты не говорила, что Серебряный Ветер хочет вернуться в пепельный лабиринт?

Отступив на шаг, Джейк кивнула.

- Серебряный Ветер, он сказал, что ему нужны руки Тессали, чтобы все исправить. Поэтому они пошли назад.

Потерявший Память Герой не знал, заметила ли Джейк, что Карфуд уже успел съесть чью-то обугленную руку, но сейчас упоминать об этом не имело смысла. Судя по всему, она еще не оправилась от шока, вызванного атакой демона, и он не хотел делать ничего, что бы еще сильней разожгло ее страх перед их новым спутником. В полном молчании Карфуд из-под обвисших бровей взирал на Джейк пылающими глазами. Сделав шаг вперед, Потерявший Память Герой заслонил собой тифлинга.

- Хватит пялиться. Она ответила на твой вопрос.

- Прошу у нее прощения; я не стремился ее запугать, - по морде Карфуда промелькнула тень усмешки. – Мне только одно интересно. Если они хотели вернуться, то почему направились прочь от входа в пепельный лабиринт?

- Серебряный Ветер, он не знал, как его найти! – поспешный ответ Джейк выдал ее тревогу. – Он сказал, что в их силах только…

- Отвернись, - встав, Карфуд завел руку за спину, чтобы развязать ремни заплечной сумки. – Ты тоже, трассонец.

Рука Джейк потянулась к кинжалу, а дыхание резко участилось, свидетельствуя об охватившем ее ужасе. Схватив ее за запястье, Потерявший Память Герой приобнял ее за плечи и развернул кругом.

- Не волнуйся. Карфуд не причинит нам вреда.

- Откуда тебе-то знать, Зоомби?

- Потому что, если бы он этого хотел, мы бы уже были… - трассонец чуть было не произнес «мертвы», но вовремя одернул себя. Учитывая переживаемый Джейк кризис веры, сейчас о смерти лучше не вспоминать. – Потому что, если бы Карфуд хотел на нас напасть, он бы уже это сделал.

За их спинами послышался резкий удар, свидетельствовавший, что Карфуд сбросил свою ношу на землю. Джейк вздрогнула и, скорее всего, пустилась бы в бегство, если бы не лежащая у нее на плече рука трассонца.

- Зоомби, что ему от нас нужно? – прошептала она, по-видимому, совершенно забыв о способности демона читать мысли. – Эта ваша дружба совершенно неестественна.

- Едва ли я назвал бы наши взаимоотношения дружбой! – Потерявший Память Герой был задет тем, что Джейк вообще допустила мысль, что он способен подружиться с настолько злобным и порочным существом, как танар’ри. – Мы просто заключили соглашение. Он утверждает, что все, что ему нужно – это мой меч.

- И ты ему веришь?

Трассонец поежился. Это был единственный вопрос, который он избегал задавать себе до тех пор, пока не найдет способ защитить от Карфуда свой разум. И все же теперь деваться было некуда; ответ уже промелькнул в его сознании.

- Лишь глупец поверит тому, что говорит танар’ри.

Ушей Потерявшего Память Героя достиг тихий шелестящий звук. Создавалось впечатление, что Карфуд перелистывает пачку листов пергамента.

- Трассонец, лучше бы тебе сосредоточиться на вопросе тифлинга. Я предупреждал тебя насчет своей ноши.

- Я понятия не имею, что Карфуду нужно на самом деле, - поспешно произнес Потерявший Память Герой, старясь не думать о доносящихся сзади звуках. – Если дело в моем мече, то он и так бы мог с легкостью его забрать. Учитывая, насколько я был слаб, ему бы даже убивать меня не пришлось.

- Значит, он что-то хочет от тебя, Зоомби.

За их спинами раздалось негромкое шуршание разворачиваемого пергамента. Внезапно Потерявшего Героя осенило, что именно находится у демона в мешке – карты. По его спине пробежал холодок, и он задался вопросом – теперь, когда он обо всем догадался, не решит ли Карфуд от них избавиться? Он бы потянулся к мечу, если бы не знал, что при попытке атаковать демона оружие просто-напросто выпадет у него из рук.

Ничего не произошло, и Потерявший Память Герой осмелился оглянуться через плечо. Как он и ожидал, Карфуд стоял на коленях возле развернутого листа пергамента. Алые глаза демона были устремлены на него, в их зрачках пылали языки белого пламени. На миг их взгляды встретились, а затем танар’ри вернулся к своей карте.

Потерявший Память Герой перевел взгляд на Джейк.

- Какова бы ни была цель Карфуда, ему нужны мы все. Судя по всему, он и правда хочет отыскать Серебряного Ветра и Тессали.

- Да, и разве не ты в этом виноват? – Джейк стряхнула его руку со своего плеча. – Или думаешь, что они заслуживают того, чтобы на них охотился демон?

- Нет! – воскликнул трассонец. – С чего ты это взяла?

- Потому что они бросили твою амфору, конечно! – голос Джейк сорвался на визг. – То, что произошло с Тессали, да тебе и дела до него нет! Ты лишь хотел, чтобы он спас твою амфору, а это стоило ему рук!

В первый раз Потерявший Память Герой услышал от нее хоть что-то о судьбе амфоры и произошедшем с Тессали несчастье. Он нарочно избегал задавать ей вопросы, боясь, что разговор об этом еще сильней выбьет ее из колеи. И, увы, не ошибся.

- Джейк, я не виню Тессали в пропаже амфоры, - обхватив тифлинга за плечи, он развернул ее лицом к себе. – И тебя тоже не виню. Когда появился монстр…

- Какой монстр? Это была Госпожа! Ты погнался за своей винной женщиной и оставил нас, велев охранять амфору от Госпожи Боли! – Джейк сплюнула на песок у его ног. – Я плюю на твою амфору; ты, и только ты сам виноват в том, что потерял ее!

Хотя изложенная тифлингом версия событий противоречила увиденному трассонцем в тупике, он решил оставить эту тему.

- Джейк, если Госпожа появилась там, пока меня не было, мне очень жаль – но в потере амфоры я вас действительно не виню. Я ведь пришел в Сигил, чтобы доставить ее ей. Разве ты не помнишь?

Разинув рот, тифлинг сделала резкий вдох и подняла на него взгляд.

- Да… Я забыла!

- Как бы то ни было, трассонец, - раздался из-за его спины голос Карфуда, - меня удивляет твоя ложь. И ты, и я знаем, что амфора…

- Хватит! – отпустив Джейк, Потерявший Память Герой развернулся и смерил демона гневным взглядом. – Она права. Что бы ни произошло с амфорой, я, и только я один несу за это ответственность.

В глубине глотки Карфуда зародился низкий смешок.

- Ну же, трассонец! Ты же знаешь, что скрывать свои чувства нехорошо! Учитывая, что для тебя амфора является чуть ли не единственным шансом узнать свое прошлое, разве тебе не кажется, что твои спутники предали тебя, бросив ее там?

- Зоомби! Это правда? – зрачки Джейк начали принимать форму бриллиантов, а из-под верхней губы показались кончики клыков. – Когда ты достигнешь Единой Смерти, воспоминания тебе уже не понадобятся!

- Успокойся, Джейк, - попросил Потерявший Память Герой.

Он начал отступать назад, бросив поверх плеча тифлинга рассерженный взгляд на Карфуда. Демон хохотал так сильно, что его лицо превратилось в рельефную массу морщин.

- Есть разница между рассудком и чувствами, - произнес трассонец. – Может, я и разочарован, но…

Джейк прыгнула на него.

Сжав кулаки, Потерявший Память Герой отступил в сторону, готовый ударом по голове лишить ее сознания. Но это не понадобилось – Карфуд вытянул руку и сгреб её за шиворот.

- Хватит, Маленькая Тень! – продолжая ухмыляться, демон поднял Джейк в воздух. – Я не могу позволить тебе укусить трассонца. Мы с ним заключили клятву крови.

Внезапно Джейк застыла, словно статуя. Ее сотрясала дрожь.

- Хорошо, - произнес Карфуд. – Прояснить ситуацию всегда полезно, разве нет? – не произнеся больше ни слова, танар’ри поставил ее на землю и вернулся к своим картам.

Тифлинг стояла абсолютно неподвижно. Наконец ее зрачки снова обрели круглую форму, и она устремила на трассонца гневный взгляд.

- Ты о чем вообще думал, Зоомби, когда привел к нам танар’ри? – она дернула подбородком за плечо, словно опасаясь даже смотреть в сторону демона. – Ты ведь узнаешь, что он хочет, до того, как он это получит, да?

- Все, что я хочу – это спасти твоих друзей, - Карфуд с шелестом свернул пергамент. – И причина на данный момент не имеет никакого значения. А вот поторопиться нам действительно стоит. Если Шеба…

- Кто? – спросил Потерявший Память Герой.

- Королева лабиринта – та, что напала на тебя и твоих спутников, – пояснил Карфуд. – Если Шеба забрала амфору…

- Нет, я же говорила! – Джейк крутнулась к нему. – За ней пришла Госпожа!

Развернувшись, Потерявший Память Герой увидел, что Карфуд засовывает свернутый пергамент в сумку, которая оказалась битком набита дюжинами похожих свитков. Судя по отсутствию какой-либо реакции, танар’ри решил больше не скрывать от них свой секрет, и это обеспокоило трассонца куда больше, чем все его гневные взгляды вместе взятые. Демон ни за что не допустил бы этого, если бы был намерен оставить их в живых.

Если Карфуд и прочел мысли трассонца, по его бесстрастному лицу этого невозможно было понять. Он повернулся к Джейк.

- Возможно, Госпожа и вынудила вас бросить амфору и пуститься в бегство, но забрал ее некто побольше, - туго стянув ремни горловины, демон неловко завязал их черными, изуродованными чумой когтистыми лапами. – Мы отыскали две здоровые вмятины там, где кто-то вставал на колени, чтобы поднять кувшин – и, думаю, всем вам известно, что Госпожа Боли не оставляет никаких следов.

Джейк промолчала, и тогда Карфуд, закинув мешок за спину, принялся затягивать лямки.

- Если мои догадки верны, этот Серебряный Ветер направляется по Великому Пути вниз, чтобы добраться до прохода, ведущего к пепельному окну...

- Пепельному окну? – переспросил трассонец.

- Ну не мог же ты забыть его, верно? Вам пришлось пройти через него, чтобы оказаться в пепельном лабиринте.

Потерявший Память Герой кивнул.

- Серебряный Ветер называл его переходом.

- Своеобразное определение, - изогнутая бровь Карфуда провисла в середине, и он встряхнул головой. – Впрочем, это не имеет значения. Важней всего, что по пути они наверняка повстречаются с Шебой. Вы должны догнать их прежде, чем она… и остановить.

- Почему мы? – требовательно спросила Джейк. Судя по всему, перспектива новой встречи с монстром слегка уменьшила ее страх перед демоном. – А что насчет тебя?

Карфуд оскалился, продемонстрировав длинный ряд клыков.

- Я буду за ее спиной, - он указал на короткий переход, ведущий к широкой улице. – Оказавшись на Великом Пути, идите вперед и только вперед, куда бы он ни сворачивал. Считайте лишь ответвляющиеся от него тоннели. Насчитав справа двадцать восемь штук, сверните в двадцать девятый, который будет слева. Следуйте по нему вниз до Т-образного перекрестка и, повернув налево, идите дальше, отсчитывая коридоры слева. Насчитав одиннадцать штук, сверните в следующий, двенадцатый по счету проход, который будет справа. Четвертое окно слева ведет в пепельный лабиринт, но к этому моменту вы точно наткнетесь на Шебу или меня.

- А что, если мы потеряемся? – спросила Джейк.

- Тогда я очень сильно разозлюсь. Впрочем, вы всегда сможете призвать меня, произнеся мое имя, - танар’ри посмотрел на Потерявшего Память Героя. – Повтори указания.

- Отсчитать двадцать восемь коридоров справа и войти в двадцать девятый слева. Идти до Т-образного перекрестка и повернуть налево, затем отсчитать одиннадцать проходов слева и войти в двенадцатый справа. Четвертое окно слева ведет в пепельный лабиринт, но это неважно, потому что к тому моменту мы будем либо мертвы, либо воссоединимся с тобой.

Карфуд одобрительно кивнул.

- Для человека, который не может вспомнить собственного имени, у тебя весьма впечатляющая память.

- Полагаю, это оттого, что там мало что хранится, - произнес трассонец. – Но у меня вопрос.

- Спрашивай.

Потерявший Память Герой посмотрел на ведущий к большой дороге проход.

- Когда мы окажемся на Великом пути, нам идти направо или налево?

Карфуд нахмурился.

- А сам-то как думаешь? – развернувшись, он вошел в разверстый зев тоннеля, уходящего в переплетения жарких извилистых коридоров. – Налево!

Демон стремительно удалился, оставив Потерявшего Память Героя наедине с Джейк и своими инструкциями. Трассонец направился было вперед, но, пройдя около полудюжины шагов, осознал, что тифлинг осталась стоять на месте. Остановившись, он обернулся и увидел, что она продолжает смотреть туда, откуда они пришли.

- Джейк?

Одарив его полным ужаса взглядом, она развернулась обратно. На миг трассонцу показалось, что она вот-вот бросится в бегство, но затем ее плечи обмякли. Она направилась к нему.

- Зоомби, откуда он знает?

- Знает что, Джейк?

- Что мы последуем его приказам, - не останавливаясь, она прошла мимо Потерявшего Память Героя и вышла на Великий Путь. – Мне кажется, нам уже никогда от него не избавиться.

Разумеется, ее зовут не Шеба. Карфуд дал ей это имя, потому что она напоминает ему суккуба, с которой у него некогда была связь. Но у монстра лабиринта нет имени, она даже не понимает, что это такое, ведь, думая о других, она не в состоянии воспринимать их отдельно от себя. В этом она похожа на Серебряного Ветра – или любого из нас, если мы заглянем в себя достаточно глубоко – но ей неведомо чувство отчаяния, и это делает ее сильной, достаточно сильной даже для того, чтобы победить лорда танар’ри.

Об этом и размышляет Потерявший Память Герой, хромая по Великому Пути и стараясь не отставать от Джейк. В отличие от тифлинга, его страх перед Карфудом заметно уменьшился, ведь он начинает понимать, что хочет от них танар’ри. Столетия – на самом деле тысячелетия, но ни один смертный не в силах по-настоящему охватить разумом столь большой промежуток времени – демон провел в лабиринте, не в силах найти выход. Трассонец, конечно, не является танар’ри, но он знает достаточно об этой злобной расе, чтобы понимать – гордость столь могучего лорда, как Карфуд, больше уязвляет не сам факт пленения, а то, что здесь есть существо, превосходящее его по силе.

Так что демон жаждет убить монстра. Трассонец начинает прорабатывать свой план; конечно, он думает об амфоре и картах Карфуда, и он достаточно умен, чтобы понимать – танар’ри прекрасно знает, какими мыслями сейчас забита его голова. Но впереди им предстоит бой, а бой неизбежно влечет за собой хаос, и после того, как все будет кончено, из них на ногах останется только один, и он же получит и карты, и амфору, и жизнь.

Поэтому, предоставив Джейк вести его по Великому Пути, игнорируя повороты и отсчитывая коридоры справа, Потерявший Память Герой размышляет. Он так глубоко погружается в свои мысли, что не видит, как Джейк направляется в двадцать девятый по счету коридор слева и поворачивает в левый проход Т-образного перекрестка, не обращает внимания на нарастающие раскаты грома или усиливающиеся порывы ветра, не слышит отражающийся от железных стен стук копыт и не замечает громогласный рев монстра, пока тот не обрушивается на лабиринт, словно могучий молот Гефеста на наковальню.

К тому времени, как Потерявший Память Герой наконец понимает, что происходит, и обнажает меч, преследуемый ревом бури Серебряный Ветер на полной скорости уже выбегает из-за поворота. На нем сидит Тессали, обхватив уродливыми культями его талию. Не останавливаясь, бариаур бежит дальше, окинув Джейк и трассонца лишь мимолетным взглядом, словно все это время и ожидал встретить их здесь.

- Спасайтесь! – Серебряный Ветер начал смещаться к одной из стен похода. – Ох, я встретил вас в плохое время!

- Монстр прямо за нами! – Тессали выглядел слишком испуганным для того, чтобы удивляться появлению Потерявшего Память Героя. – Бегите!

Осознав, что у него нет времени на разговоры и убеждения, трассонец поднял кирпичную ногу, ставя подножку Серебряному Ветру. Разразившись блеяньем, бариаур со своим пассажиром качнулись вперед и, врезавшись в раскаленную стену, покатились по мостовой.

- Зоомби? – в голосе Джейк звучало скорее удивление, чем тревога. – Зачем ты…

Потерявший Память Герой закрыл ее спиной.

- Готовь свои заклинания – и скажи Серебряному Ветру, чтобы занялся тем же, - из-за угла появилось облако ржавого пара, предшествующее появлению стены града. – У вас есть что-нибудь, способное справиться с бурей?

За их спинами раздался голос Тессали, который со стонами проклинал трассонца, обзывая его психом и болваном. Игнорируя оскорбления, Потерявший Память Герой захромал вперед, слегка сместившись к внутренней стене прохода. Он прекрасно понимал, что Шеба не настолько глупа, чтобы появиться из-за угла, держась именно этой стороны, и, скорее всего, врасплох ее застать не удастся. Его цель состояла лишь в том, чтобы задержать ее здесь до прибытия Карфуда.

Остановившись за два шага до поворота, Потерявший Память Герой подошел к раскаленной стене так близко, как только мог, и перехватил меч обеими руками. Его спутники держались позади, практически неразличимые за стеной града. И Джейк, и Серебряный Ветер обшаривали карманы в поисках ингредиентов для заклинаний, но их мысли явно витали где-то далеко. Лежавший поперек спины бариаура Тессали, яростно жестикулируя обрубками рук, осыпал Джейк градом вопросов. Пожав плечами, тифлинг отрицательно покачала головой. Казалось, предстоящая битва занимала ее куда меньше, чем беседа с эльфом. Похоже, она до сих пор не оправилась от шока, вызванного атакой Карфуда; раньше подобные вещи ее бы совершенно не заинтересовали.

Потерявший Память Герой ощутил между лопатками холодный укол. Окинув взглядом проход, он увидел, что из-за угла появляется размытое серое пятно. Длинные пряди меха делали Шебу практически неразличимой за стеной бури; казалось, что там, где она находится, нет ничего – просто град падает немного плотней, образовывая движущееся сквозь оранжевый туман призрачное облако. Материальным выглядело лишь горлышко амфоры, выглядывающее у нее из-за спины.

Увы, кувшин находился возле ее дальнего бока. Прокляв своеневезение, трассонец бросился наискосок, целясь Шебе в ногу. Если ему удастся нанести ей достаточно серьезное ранение, то до прибытия Карфуда она никуда не сможет убежать. И, пока монстр с танар’ри будут заняты убийством друг друга, перед Потерявшим Память Героем останется лишь одна задача – выжить, чтобы заполучить карты демона.

Приблизившись к Шебе, он вонзил выкованный из звездного металла меч ей в ногу. По железному проходу прокатился оглушительный вопль, и появившаяся из ниоткуда рука врезалась в наплечник трассонца. Выпустив рукоять меча, он покатился по кирпичной мостовой и после двух кувырков впечатался прямо в раскаленную стену. Послышалось длинное шипение, воздух наполнился вонью паленой плоти, но в тех местах, где его кожа соприкоснулась с горячим металлом, он ощутил лишь легкое жжение. Отлепившись от стены, Потерявший Память Герой встал на колени и, подняв взгляд, увидел перед собой пряди спутанного меха и стремительно приближающуюся огромную лапу с черными когтями.

Уклонившись, он перекатился в сторону, но Шеба развернулась раньше, чем он успел подняться на ноги. В том месте, где его выкованный из звездного металла клинок вонзился в ее колено, виднелись потеки сочащейся черной субстанции, но в целом конечность выглядела невредимой. Сам меч затерялся в клубах пара. Монстр снова потянулся к нему, и трассонец задался вопросом, уж не решили ли его спутники бросить его на произвол судьбы.

- Джейк?

Ответом на его крик стали приглушенные строфы зачитываемого тифлингом заклинания. Оранжевый пар прорезали две желтые линии. Вонзившись в плечо монстра, они рассыпались фонтаном золотистых брызг и серебристого меха, и Шеба с рявканьем отступила на один шаг.

На четвереньках Потерявший Память Герой обошел монстра, отчаянно шаря руками по кирпичной мостовой в поисках меча и надеясь, что ему повезет не напороться на лезвие. Высматривая его, Шеба с приглушенным рыком принялась вертеть головой в разные стороны.

Серебряный Ветер завершил свое заклинание. Проход наполнился громыхающими магическими строфами, заглушившими даже грохот градин. По коридору пронесся порыв ревущего ветра, рассеявшего пар возле поворота и отогнавшего бурю назад.

Воздух очистился. Взгляд Шебы был устремлен прямо на меч трассонца, который лежал менее чем в трех шагах от ее ноги. Сам же Потерявший Память Герой, находившийся за ее спиной, оставался далеко за пределами границ ее периферийного зрения – по крайней мере, он на это надеялся. Неподалеку виднелась зажатая у Шебы под мышкой амфора. Он подумал, не попробовать ли ему в прыжке выбить кувшин из-под ее руки и, пролетев сквозь то место, где он только что находился, броситься к мечу, но решил, что, скорее всего, просто застрянет в ее липком меху.

Выдвинув голову вперед, она повернулась в поисках своего противника. Пригнувшись, Потерявший Память Герой принялся обходить ее сзади, надеясь завершить маневр и схватить меч – и именно в этот момент он заметил появившуюся из-за угла огромную черную тень.

Наконец-то.

Потерявший Память Герой стукнул кирпичной ногой по мостовой, а сам бросился в противоположную сторону, направляясь к мечу. Шеба уже разворачивалась; от взмаха ее когтей его спину обдало потоком холодной боли, но, так как он находился ниже, чем она рассчитывала, и к тому же двигался в другом направлении, то не пострадал. Рухнув на живот, он подполз к клинку, схватил его и немедленно перевернулся на спину, чтобы встретить ее атаку.

Но Шебы нигде не было видно.

Трассонец обнаружил, что смотрит прямо на демона, взгляд тлеющих глаз которого был устремлен дальше по проходу. Повернувшись, Потерявший Память Герой увидел Шебу, которая, прихватив с собой амфору, как раз пробегала мимо его товарищей. Те пребывали в таком ужасе, что, казалось, не замечали, что вжимаются спинами прямо в раскаленную железную стену. Заставив себя подняться на ноги, трассонец захромал за монстром со всей возможной скоростью. Массивная рука Карфуда опустилась ему на плечо.

- Слишком поздно, - трассонца удивило, насколько ровным был тон демона; учитывая его способность читать мысли, он не мог не знать о его планах стравить их с Шебой, и все же в его голосе не слышалось злости. – Похоже, без трудностей не обойтись.

- В смысле? – спросил Потерявший Память Герой.

- Сделаем то, что хотим мы оба - выследим Шебу.

Карфуд смотрел, как она исчезает за углом, а затем перевел взгляд на Тессали и Серебряного Ветра. Эти двое не могли отвести от него глаз. Выглядели они еще более напуганными, чем во время бегства от монстра.

- Но сначала, трассонец, надо что-то сделать с твоей кирпичной ногой, - продолжил Карфуд. – Мы должны быть на пике формы. Зови своих друзей; они будут полезны.

- Ты не причинишь им вреда?

Карфуд покачал головой.

- Я же сказал – они будут полезны.

Отчасти успокоенный его словами, Потерявший Память Герой взмахом руки подозвал к себе спутников. Возглавляемые Джейк, они сделали несколько шагов вперед и остановились. Серебряный Ветер тут же начал ругать себя за неспособность лучше контролировать свою злую сторону.

- Мы все устали, - голос Карфуда заглушил причитания бариаура, и старый клерик тут же замолк. Все взгляды устремились на демона. – Здесь и отдохнем.

Всегда готовый оспорить чью-то власть, Тессали покачал головой.

- Мы должны как можно быстрей добраться до пепельного лабиринта, - он демонстративно поднял перевязанные культи. – Мои руки были отрезаны, и нам надо…

- Твоих рук там нет, и одну из них я уже съел, - потянувшись к заплечному мешку, Карфуд достал оставшуюся кисть. – И, боюсь, твоя подружка-тифлинг слегка пережарила вторую.

В течение двадцати ударов сердца Тессали в молчании смотрел на обугленную конечность, прежде чем издать невнятный звук. Из его рта вырвался пронзительный вопль, звучавший так, словно эльф вот-вот отдаст концы от шока. Спустя какое-то время он оформился в подобие вопроса.

- Ты – что?

Карфуд пожал плечами.

- Это было ошибкой – но предупреждаю, если ты не заткнешься, я съем и вторую.

Тессали замолчал и потянулся за своей обугленной конечностью. Зря. Карфуд швырнул эльфа на землю и убрал руку обратно в сумку.

- Это я сохраню, чтобы обеспечить твою верность – и молчание, - не дожидаясь ответа, демон повернулся к Серебряному Ветру. – Готовь свои исцеляющие заклинания, бариаур.

Судя по всему, приказ Карфуда заставил Серебряного Ветра прийти в себя – по крайней мере, на миг.

- Исцеляющие заклинания, но для чего?

- Мы заменим окаменевшую ступню трассонца на нормальную, из плоти, - сняв заплечный мешок, Карфуд открыл его, достал оттуда огромный бурдюк с вином и протянул Потерявшему Память Герою. – Пей, сколько хочешь.

Джейк стремительно перехватила бурдюк.

- Эта идея - очень плохая. Когда он пьет…

- Я знаю, что происходит, - Карфуд вырвал у нее бурдюк и передал трассонцу. – Пей. Я почищу твой меч.

Потерявший Память Герой взял бурдюк и протянул демону меч, покрытый похожей на сок кровью Шебы. Вытащив пробку, он сделал длинный глоток. По вкусу этот напиток напоминал застойную воду, но он был крепким и превосходно утолял жажду. Не спрашивая у демона разрешения, трассонец влил изрядную порцию жидкости в рот Тессали, а затем передал бурдюк Джейк и Серебряному Ветру.

Карфуд никак не прокомментировал его щедрость. Вскрыв себе вену, демон оросил кровью выкованный из звездного металла клинок. Шипя и пузырясь, неприятно пахнущая субстанция тут же растворила покрывавшую меч липкую черную мерзость.

- Кровь танар’ри – лучшее чистящее стредство во всей Мультивселенной, - вытерев клинок, Карфуд забрал бурдюк у Джейк и передал его обратно Потерявшему Память Герою. - Пей. Будет больно.

- Почему? – спросил трассонец.

Проигнорировав вопрос, Карфуд жестом велел Джейк сесть в середине прохода.

- Тифлинг, будешь держать трассонца – и не вздумай его кусать.

Потерявший Память Герой начал догадываться о том, что было у демона на уме.

- Карфуд, я не собираюсь…

Демон развернулся к нему.

- Разве я не поклялся, что не причиню тебе вреда?

- Да, но…

- Предупреждаю, если ты войдешь в логово Шебы хромым, то больше оттуда не выйдешь, - Карфуд издал долгий вздох и, успокоившись, сделал шаг назад. – Но выбор за тобой. Я не стану тебя принуждать.

Обдумав слова демона, Потерявший Память Герой поднял бурдюк и начал пить.

- Отлично, - Карфуд повернулся к Серебряному Ветру. – Ты готов?

Бариаур кивнул и, опустившись рядом с Джейк на колени, принялся доставать компоненты для исцеляющих заклинаний.

- Могу я чем-то помочь? – Тессали бросил мрачный взгляд на свои культи и добавил. – Раньше я был целителем.

Карфуд смотрел на эльфа несколько мгновений, а затем жестом подозвал его к себе.

- Окажи мне честь, постой рядом. Мне может потребоваться твой совет.

Слова демона звучали практически сострадательно. Если бы он не являлся танар’ри, Потерявший Память Герой мог бы поклясться, что он пытается приободрить Тессали. Но, учитывая, от кого исходила эта реплика, происходящее трассонца лишь озадачило – и встревожило.

- Карфуд, я уверен, что ты знаешь…

- Пей, трассонец! – глаза Карфуда вспыхнули, словно пламя кузни. – Не волнуйся насчет Тессали. Если он сможет помочь, это пойдет ему на пользу.

- Разумеется, - эльф подошел к демону. – Буду рад сделать то немногое, что в моих силах.

Подняв бурдюк, Потерявший Память Герой сделал еще один глоток. От выпитого его голова уже наполнилась сладкими облаками, но не столь густыми, чтобы одурманить его так, как одурманила эльфа лесть демона. Карфуд опустился на колени. Дождавшись Тессали, он схватил превращенную в кирпич ногу трассонца и без колебаний опустил меч.

Потерявший Память Герой не ожидал, что будет больно – по крайней мере, настолько – но он в жизни так не ошибался. Еще до того, как кирпичная ступня со стуком упала на мостовую, по его ноге до самого сердца прокатилась волна жестокой боли, столь обездвиживающей и сильной, что он даже не смог выплеснуть ее в крике. Он заметил, что в его плечи впиваются когти Джейк, осознал, что его собственные ногти вонзились в землю, и заорал, требуя еще вина.

Подняв бурдюк, Серебряный Ветер поднес его к его губам. Потерявший Память Герой сделал долгий глоток, и в этот миг Карфуд схватил Тессали за лодыжку и, резким движением свалив эльфа на землю, поднял над его ногой выкованный из звездного металла клинок.

Потерявший Память Герой отбросил бурдюк в сторону.

- Нет!

Голова Карфуда повернулась назад.

- Тебе нужна нога!

- Не… не чья-то же! – вырвавшись из хватки Джейк, трассонец сел… и чуть не потерял сознание, увидев сочащуюся из обрубка мутную жижу. – Не его!

- Но от эльфа в логове Шебы не будет никакого проку! – возразил Карфуд. – Сражаться он не может. Творить заклинания тоже. Он даже оружие наше нести неспособен.

Тессали, неподвижно лежавший на земле, ничего не сказал.

- Я ее… не приму! - трассонец протянул демону руку, демонстрируя татуировку. – Я… лучше… умру, - на этот раз Джейк не стала напоминать Потерявшему Память Герою, что он уже мертв. Подавшись вперед, она коснулась губами шеи трассонца и прошептала.

- Мы умрем вместе, Зоомби.

- Это не понадобится, - отпустив свою перепуганную жертву, Карфуд потянулся к заплечному мешку и достал из бокового кармана почерневшую ладонь. – Сгодится и она.

- Рука? – задохнулся от удивления Серебряный Ветер.

- Кажется, это все, что у нас есть, - Карфуд передал конечность бариауру. – Полагаю, ты владеешь заклинанием увеличения?

ИМЯ

Во сне трассонец видит две обгоревшие руки с длинными черными ногтями, холодные и грубые, которые гладят его обнаженное тело – сначала щеки, потом шею, плечи и подмышки. Они спускаются вниз по животу до бедер и, обласкав место темных сплетений и еще более темных страстей, касаются ног – сначала колен, потом ступней и пальцев. Сыпящиеся с них черные ошметки обнажают пеструю розовую плоть; он ощущает, что там, где ладони дотрагиваются до него, кожа вздувается, источая гнилостный аромат, и на ней возникают продолговатые шипастые коконы. Увеличившись до размера дыни, эти коконы наливаются изумрудным и золотым, алым и черным и начинают ритмично пульсировать, словно сердца. Тяжесть сочащихся ихором оболочек настолько велика, что Потерявший Память Герой не в силах пошевелиться. Он не может сесть, чтобы взглянуть на себя, не может двинуть даже пальцем, чтобы стряхнуть с тела эти зловонные пузыри.

Прелесть снов в том, что они открывают нам истину, не давая понять, реальна она или нет – по крайней мере, насколько я слышала. Так ли это, я не знаю – если, конечно, мое существование само по себе не является бесконечным ночным кошмаром. Прошло так много времени с тех пор, как я позволяла себе уснуть, что я уже не помню, каково это – видеть сны или хотя бы просто отдыхать. Я всегда обязана оставаться настороже, ведь в любой момент один из богов может попытаться взять штурмом мои бастионы; я всегда должна наблюдать за теми, кто приходит и кто уходит, ведь каждый из них способен оказаться шпионом, который распахнет мои врата. Заснуть означает сдаться, ведь тогда враги явятся в Сигил и одержат надо мной победу.

Это верно и в отношении трассонца; пока он спит, отрешась от опьянения и боли, к нему пришла его погибель. Положив его голову себе на колени, она прильнула к нему, заключила в нежные объятья и, лаская, прижала к себе. Именно ее руки и видит он во сне. Своими легкими прикосновениями она один за другим делает видимыми коконы, медленно зреющие и наливающиеся тяжестью с того момента, как Потерявший Память Герой оказался в Сигиле.

В его сне запястья черных ладоней удлиняются, переходя в руки цвета слоновой кости и открывая взору плечи и тело обнаженной женщины. Груды тяжелых коконов мешают трассонцу разглядеть что-то еще, но и этого достаточно. Фигура этой женщины воистину божественна, кожа её подобна шелку, а звенящий голос сладок, словно переливы флейты.

Медленно к нему возвращается память. Ужасающий болевой шок, испытанный им, когда Карфуд отсек превращенную в кирпич ступню, невыносимое жжение, сопровождавшее процесс приращения почерневшей руки к лодыжке, захлестнувшую его волну агонии и скрытые тенью пальцы Джейк, что впивались в его плечи в попытках удержать на месте.

- Д… Джейк, - он пытается повернуть голову, чтобы взглянуть ей в лицо, но раздутые пульсирующие коконы мешают ему это сделать. И все же сквозь приглушающую пелену страданий и вина ему кажется, что ее кожа выглядит как-то непривычно. – Джейк? Это я, Зомби.

- Зомби? Не говори так, прошу! - этот женский голос знаком ему, но принадлежит он вовсе не тифлингу. – Ты вовсе не мертв, любовь моя.

Его винная женщина!

Она кладет ладонь на щеку трассонца. На ощупь её руки по-прежнему кажутся жесткими и шелушащимися. Ее колени смещаются. Она наклоняется к нему, и ее грудь сдавливает покрывающие его тело вздутые коконы.

Потерявший Память Герой видит перед собой узкое лицо с классическими чертами и орлиным носом, холодные и бесстрастные глаза – и обрамляющий голову ореол из множества разнообразных лезвий.

Он считает, что эта женщина – я.

Один из зеленых коконов, не выдержав давления, лопается; по груди трассонца расплескивается маслянистый изумрудный ихор, источающий горький запах. Там, где эта субстанция касается его кожи, он ощущает холодное жжение; ледяные иглы агонии впиваются в его плоть и постепенно проникают все глубже и глубже, неся болезненную слабость. Их движение столь медленно, что он успевает пережить страдание прежде, чем действительно чувствует его. Его ужас намного превосходит испытываемые им муки.

Трассонец пытается оттолкнуть женщину, но ему не хватает сил даже на то, чтобы поднять руку. Он издает крик. Все зеленые коконы взрываются, и ихор покрывает его с ног до головы; медленная и мучительная боль от ожогов терзает его; он вопит и воет, охваченный страхом, порожденным страданиями разума, а не плоти. Потерявший Память Герой становится жертвой первой Боли.

- Тссс! Нельзя привлекать внимание, ведь я так долго этого ждала! – голос по-прежнему принадлежит его винной женщине. Она целует его, заставляя замолкнуть, а затем шепчет два мягких слога. – Тесей.

Звучание этого слова задевает струну арфы в груди трассонца, и весь мир вокруг него начинает гудеть.

Внезапно он выныривает из сна. Тесей – это же имя, он вспомнил.

Его имя.

Его глаза широко распахнулись, и он осознал, что лежит на твердой кирпичной мостовой, а перед его глазами – не Госпожа Боли, а его винная женщина. Оливковая кожа, изумрудные глаза и высокие горделивые скулы – она была так же прекрасна, как и всегда.

- Тесей? – прохрипел он. – Я – Тесей?

- Ты помнишь!

Одарив его лучезарной улыбкой, винная женщина обняла его, и именно в этот момент трассонец – нет, Тесей – вспомнил о пульсирующих, полных жидкости коконах, что покрывают его тело.

- Нет, погоди!

Три желтых оболочки лопнули, наполнив воздух вонью тухлого мяса. По коже Тесея заструился вязкий желтый ихор. Сокрушающая боль сдавила его грудь. Легкие словно накрыло жестким влажным одеялом, и агония начала медленно распространяться вниз по телу. Ледяные пальцы сомкнулись вокруг сердца, поглощая его пульсацию и вызывая жестокие судороги.

Когда боль усилилась, усилилась и исходящая от желтой жидкости вонь. От этого горького запаха Тесея скрутил приступ кашля. Еще несколько желтых коконов лопнули, расплескивая парализующий ихор по его горлу, ногам и телу. Ужасающий смрад тухлого мяса стал столь силен, что он не сдержал рвотного позыва.

Винная женщина едва успела столкнуть голову Тесея с колен. Она вскочила на ноги и уставилась на него, скривившись от отвращения.

- Неужели запах моего тела столь неприятен тебе, Тесей? – по ее изумрудным глазам невозможно было понять, чувствует ли она омерзительную вонь и видит ли присосавшиеся к нему раздутые коконы. – Неужели наша любовь вызывает у тебя отвращение?

Тесей покачал головой, и его череп пронзила вспышка боли.

- Нет. Наша любовь по-прежнему крепка, в этом я абсолютно уверен.

- Тогда докажи, - женщина вскинула подбородок. – Скажи мне об этом.

После того, как зеленые и желтые коконы взорвались, тяжесть, прижимавшая Тесея к земле, стала гораздо меньше. Ему удалось поднять голову, чтобы взглянуть своей винной женщине прямо в лицо.

- Я люблю тебя.

Слезы навернулись ей на глаза.

- Не ври! Как ты можешь уверять, что любишь меня, когда даже имени моего не знаешь? – её губы задрожали, и она попятилась. – Я думала, ты вспомнишь, когда я поведаю тебе твое – но ты забыл меня!

- Нет! – Тесей протянул к ней ладонь, и в этот миг лопнул последний желтый кокон. Его рука, обмякнув, упала на землю. Ощущение было такое, словно ему на локоть наступил Карфуд. – Разве ты не видишь? Мне больно!

- Как и мне!

С этими словами женщина развернулась и, бросившись бежать, исчезла из его поля зрения.

- Подожди!

Собрав все силы, Тесей перекатился на бок, пытаясь встать. Два алых кокона, которые оказались зажаты между ним и мостовой, лопнули, наполнив воздух запахом столь интенсивным и сладким, что его охватила дурнота. Вместо того, чтобы брызнуть на землю, красный ихор принялся обволакивать его, впитываясь в тело, словно масло в фитиль. Его кожу закололо, и она онемела. Внезапно он почувствовал себя опустошенным и сломленным. Желудок скрутило, и на него вновь навалилась слабость. Он упал на спину, раздавив еще несколько алых оболочек; очередная порция красного ихора начала проникать в его плоть.

Тесей приготовился к очередному опустошительному приступу, но вместо этого его охватило яростное желание стиснуть винную женщину в объятьях, впиться поцелуем в ее губы, прижать её грудь к своей и переплестись с нею бедрами. Зияющая в душе пустота требовала от него действий; он не мог думать ни о чем, кроме сжигающей его страсти. Как же несправедливо с ее стороны было бросить его здесь! Он вернет её; он выследит её, схватит и заставит понять - в том, что он её забыл, нет его вины.

Силы вернулись к трассонцу. Резко сев, он огляделся в поисках своих спутников, но вокруг не было ни души - только знакомые ржавые красные стены железного лабиринта и мостовая из темных кирпичей. Небольшой проход, куда оттащила его винная женщина, резко поворачивал в сторону. Он понятия не имел, где оказался.

Не имеет значения; ничего не имеет значения, кроме неё. Тесей начал вставать и лишь тогда заметил руку, которой заканчивалась одна из его ног.

Пришитая к лодыжке воспаленным и грубым швом, эта ладонь была черной и обугленной, и лишь кое-где еще виднелись участки испещренной пятнами кожи. Мизинец находился там, где некогда располагался большой палец, а большой палец – где мизинец. Из-за этого она выглядела скорей как лапа демона, нежели человеческая конечность.

Тесей попробовал поджать большой палец. Тонкий почерневший мизинец начал сгибаться, и в этот миг взорвался последний алый кокон. Трассонец не тронул его и пальцем – он просто переполнился и лопнул, разбрызгивая алый ихор по его груди.

И снова в воздухе разлился насыщенный сладкий аромат, а его кожа онемела. Что-то внутри него разбилось, и Тесея захлестнула волна ужасающего горя. С этой мерзкой штукой вместо ноги ему никогда не вернуть свою возлюбленную! Даже если он ее догонит, разве она согласится вновь одарить его своей любовью? Может, он и не стал чудовищем, но кое-что чудовищное в нем определенно появилось – едва ли его прекрасная винная женщина сочтет его достойным своей благосклонности!

Обмякнув, Тесей рухнул на землю. Он практически не почувствовал, как его голова ударилась о твердые камни.

- Карфуд! – вскричал он. – Что ты со мной сделал?

Едва имя демона сорвалось с его губ, как на лицо ему упала большая рогатая тень.

- А, вот ты где. Я уже начал беспокоиться, что ты не догадаешься позвать меня по имени, - земля затряслась под тяжелой поступью, и над Тесеем склонилась клыкастая морда Карфуда. – И как ты умудрился забрести так далеко? Серебряный Ветер сказал, что тебе будет слишком больно, чтобы ходить.

- Это моя возлюбленная, - объяснил трассонец. – Она привела меня сюда.

- Не может быть. Джейк еще… - Карфуд оборвал себя, прочтя мысль Тесея прежде, чем та успела сформироваться в его голове. – Надо бы повнимательней следить за этой винной женщиной. Не так-то просто украсть кого-то прямо у меня из-под носа.

- Она меня не крала, - приглядевшись к морде Карфуда, трассонец с удивлением заметил, что ее покрывает толстый слой желтого ихора, а на шее демона пульсирует золотой кокон. – Если бы я был в сознании, то пошел бы по доброй воле. Впрочем, какая разница? Я все равно собираюсь отправиться за ней.

- И пропустишь бой с Шебой? – усмехнулся Карфуд. – Я-то думал, что ты хочешь вернуть амфору и украсть мои карты – или теперь, когда ты узнал свое имя, это уже не имеет никакого значения?

- Я еще многого не помню, - позади заостренного уха демона Тесей заметил еще один, меньший по размеру желтый кокон. Ему стало интересно, известно ли Карфуду о его существовании. – К тому же, как бы эта амфора ни была важна для меня, нам все равно нужно отыскать способ выбраться отсюда.

- Тогда вернемся к остальным. Серебряный Ветер подготовит тебя к битве, и мы двинемся в путь, - обойдя Тесея, Карфуд опустился на колени. Кожу демона покрывал желтый ихор, и на его теле колыхалось как минимум десять золотых коконов разного размера. Оболочек других цветов трассонец не заметил.

Прежде чем поднять Тесея, Карфуд, заколебавшись, оглядел себя.

- На что ты пялишься? Не вижу я никаких коконов!

- Вот тут, - Тесей постарался оторвать один из них от демона. С таким же успехом он мог бы попытаться схватить мыльный пузырь; как только его пальцы коснулись его, кокон взорвался, и грудь танар’ри залил желтый ихор.

Зашипев от боли, Карфуд устремил на трассонца гневный взгляд. В зрачках его алых глаз плясали языки желтого пламени.

- То, что ты сейчас сделал, повторять не смей!

С этими словами танар’ри подхватил трассонца на руки и, развернувшись, направился вверх по коридору. При мысли о своем новообретенном оружии Тесей улыбнулся, но, когда он окинул себя взглядом, улыбка исчезла с его лица. На нем по-прежнему оставалось в два раза больше коконов, чем на Карфуде, и все они были черными.

БОЛИ ДУХА

Туман тянется по моему лицу, грубый и жесткий, словно отсыревшая шерсть. Его пропитывает тяжелый запах крови, разбитых костей и плавающих в серых водах внутренностей. Уличный шум сплетается из детского плача, скрежета небольших когтей по костям и неверящих воплей тех, кто оказался слишком медлителен, глуп или неудачлив, чтобы выжить. В ночном воздухе разливается нехарактерная для Сигила прохлада; мое дыхание срывается с губ облачками желтого пара, а на кончиках клинков, которые обрамляют мою голову, нарастают алые сосульки.

Я не боюсь признать, что разочарована – но лишь собой, своей неспособностью узреть очевидное. Ведь эта винная женщина все время ему помогала; именно она увела Тессали и его стражей из Речных Врат, она привела его к Карфуду и, хотя мне нет нужды говорить вам это, никто, кроме нее, не мог показать ему коконы. Вино имеет такую власть над людьми, я знаю; оно способно открыть им то, что они вряд ли смогли бы увидеть сами.

И все же я должна спросить вас – почему.

Из-за симпатии к трассонцу, понимаю. Он – Потерявший Память Герой, а вы, смертные, всегда ищете себе героев. Но что насчет Посейдона? Разве помогая этому потрепанному изгою…

(Не думайте, что я столь глупа, чтобы звать его Тесеем. Мне хорошо известна эта легенда – как он был рожден Эфрой сразу от двух отцов, короля Эгея и бога Посейдона, как под валуном отыскал сандалии Эгея и его меч, как, совершив по пути множество подвигов, прибыл в Афины, чтобы потребовать то, что положено ему по праву рождения; как чудом избежал гибели от рук завистливой жены своего отца; как приплыл в земли короля Миноса и, заручившись помощью его дочери Ариадны, вошел в лабиринт и убил ужасного минотавра; как на острове Наксос забыл Ариадну и, охваченный скорбью, не стал поднимать белый парус в знак победы, вследствие чего его отец решил, что он погиб и, не вынеся этого, бросился со скалы – отличный способ заполучить трон, не запачкав руки, верно? Как он установил демократию в своем городе…Я знаю это, как и многое другое, так что не думайте, что сможете провести меня и вынудить звать этого пустоголового изгоя с рукой вместо ноги Тесеем!)

…вы не помогаете Владыке Морей? Если Потерявший Память Герой и Тесей – одно лицо, разве его мать не Эфра? Если запечатанные в амфоре воспоминания принадлежат не мне и предназначены для него, то все, что я узрела – ложь? Вы же видите, куда это приведет – обратно на берега Леты, к темным водам и вопросу, на который нельзя отвечать.

Поэтому я обязана спросить еще раз – вы ли послали ее и зачем?

СЕРЫЕ ВОДЫ

Трассонец торопливо ковыляет по усеянному камнями каньону. Его обгоревшая ладонь шлепает по твердой земле, а ногу от лодыжки и до самого бедра продолжает терзать боль. Воздух с шипением вырывается сквозь его стиснутые зубы, а руки мертвой хваткой сжимают выкованный из звездного металла клинок. На всех своих спутниках он видит коконы и ихор; с обрубков рук Тессали сочится зеленая жидкость, изумрудные и алые оболочки пульсируют на скрытой тенью груди Джейк, все тело Серебряного Ветра покрыто черной слизью и белыми волдырями, под заплечной сумой Карфуда колыхаются желтые пузыри, а из его собственной груди растут черные шипы. Несмотря на свою боль, несмотря на всю боль, что льнет к его спутникам, он не может думать ни о чем, кроме горького вина демона, о том, как бы вернуть винную женщину, заключить ее в объятья и…

Но для начала предстоит еще многое - выиграть бой с монстром, восстановить память и вспомнить заветное имя, а затем одолеть демона и украсть карты. После победы будет достаточно времени для празднований, пьянства и разврата, в этом трассонец был абсолютно уверен. Взять верх над лордом танар’ри, спасти потерянную возлюбленную, сбежать из лабиринта Госпожи, и все за один день, с ладонью вместо ноги и калеками да безумцами в качестве спутников – такого подвига ему ещё совершать не доводилось. Сами боги будут воспевать имя Тесея! Ведь дух героя сломить нельзя.

Но можно ли его уничтожить?..

Постепенно замедляя шаг, Карфуд остановился перед неровным, заполненным тьмой проемом в стене, который мог показаться входом в пещеру, если бы не следы от огня на противоположной стороне каньона. Свернув карту, демон неестественным образом изогнул руку и засунул ее в рюкзак.

- Готовьтесь, - произнес он, доставая чистый пергамент. – Мы отправляемся в логово Шебы.

С этими словами танар’ри сделал шаг вперед и растворился в кругу тьмы. Вылетевший оттуда язык пламени лизнул противоположную стену каньона и исчез. Тесей преградил своим спутникам путь к переходу и повернулся к ним лицом.

- Друзья мои, это ваш шанс сбежать от танар’ри, - он в замешательстве обвел взглядом коконы, висящие на их телах. Если не уговорить их остаться, во время боя эти пузыри наверняка лопнут. – Битва скоро начнется, и Карфуду окажется не до вас.

- А что насчет тебя, Зоомби?

Этот вопрос застал Тесея врасплох. С тех пор, как они покинули железный лабиринт, Джейк и Тессали предпочитали держаться вместе, настолько увлекшись негромкой беседой, что несколько раз чуть было не отстали от остальных. Трассонец очень сильно надеялся, что испытываемый тифлингом кризис веры заставил ее избрать иной объект для своих симпатий. Но, судя по всему, их диалог был куда менее романтическим, чем он предполагал.

- У меня есть свои причины желать победы над монстром, - подняв руку, Тесей продемонстрировал им вытатуированное на ладони омерзительное лицо. – Кроме того, на данный момент у меня едва ли есть выбор.

Джейк сделала шаг вперед.

- Тогда я тоже иду, Зоомби.

- Было бы безо… - трассонец оборвал себя. Он понятия не имел, как Джейк отреагирует на предположение о том, что смерть ее пугает. – Для вас будет лучше подождать здесь.

Тифлинг упрямо замотала головой.

- Мое место рядом с тобой.

- А я не позволю тебе снова ускользнуть из своих мыслей, - произнес Серебряный Ветер. – Ты – та нить, что выведет меня отсюда.

Тесей посмотрел на стоящего позади всех Тессали. Эльф выглядел недовольным и очень испуганным.

- Я не собираюсь оставаться здесь в одиночестве, если что. Но тебе придется присматривать за мной, - он опустил взгляд на новую ногу трассонца. – В конце-концов, это же моя рука.

- Как пожелаете, - произнес Тесей, обращаясь сразу ко всем троим. – Но, если понадобится, немедленно разворачивайтесь и бегите. Мне окажется гораздо проще сражаться с монстром, если не придется заботиться ещё и о вашей безопасности.

Встав в защитную позицию, он пригнулся и бросился в переход. Тесей очутился в узком болотистом канале. Доходящая до груди мутная сероватая вода сомкнулась вокруг его тела без единого всплеска, а пальцы его новообретенной ноги глубоко ушли в податливый ил. Берега поросли непроходимыми зарослями болотных деревьев, а в воздухе висел густой, похожий на дым белый туман, сквозь который едва просматривались очертания спутанных корней.

В четырех шагах поодаль виднелся черный силуэт, который возвышался над водой, словно кипарис – Карфуд. Демон стоял на перекрестке, устремив взгляд вдаль. Держа карту в одной руке, второй он чертил на ней линию. Воздух был неподвижен и горяч. Стояла такая тишина, что Тесей слышал даже скрежет когтя по пергаменту.

- Остальные не захотели ждать, - это был не вопрос. – Они думают, что ты – залог их спасения, но тебе не следует на них отвлекаться. В лабиринтах каждый сам за себя.

- Ты должен защищать их, как меня самого, - Тесей остался стоять возле перехода, чтобы бьющее с той стороны пламя помешало его спутникам переместиться сюда, пока он не закончит разговор. – Не справишься – от меня помощи не жди.

- С чего ты взял, что я вообще ее жду? – расковыряв когтем рану на запястье, Карфуд кровью начертил на пергаменте еще одну линию. – В живых останешься - уже хорошо.

- Да? В таком случае, зачем тебе все это?

Не ответив, Карфуд жестом велел трассонцу подойти.

- Пусть твои друзья войдут. Чем дольше мы медлим, тем меньше я успею зарисовать до того, как Шеба на нас нападет.

Тесей не двинулся с места, гадая, удастся ли ему вытянуть из демона ответ на вопрос, зачем ему вообще нужна эта карта.

- Я бы сказал тебе, - произнес Карфуд, прочтя его мысли. – Но тогда мне придется тебя убить, а я поклялся этого не делать.

- Мы оба знаем истинную цену этой клятвы.

Голова Карфуда развернулась кругом, его алые глаза сияли столь ярко, что создавалось впечатление, будто туман пронзают два багровых луча.

- В этом вся суть благородных типов вроде тебя! В своем невежестве вы считаете, что способны понять даже танар’ри. Да будь у вас хоть толика мозгов, вы бы и помыслить о таком не смели!

- Возможно… но что это меняет? Мы оба понимаем, что по крайней мере один из нас не переживет эту битву.

Сверху раздался низкий рык, переходящий в оглушающий рев. Листья деревьев затрепетали, а по воде пошла рябь. Нервно окинув взглядом окрестности, Карфуд посмотрел на Тесея.

- Исход может быть иным. В любом случае мои карты не помогут тебе выбраться из лабиринта.

- Хочешь, чтобы я поверил? Тогда расскажи, зачем они тебе.

Туман начал сгущаться, и Карфуд прошипел проклятье.

- Освободишь меня от клятвы - расскажу.

Тесей вскинул брови, удивленный требованием демона. Зачем танар’ри хочет разорвать сделку, если он пошел на нее добровольно?

- Добровольно - не добровольно, тебе-то откуда знать? - Карфуд уставился в сгущающийся туман, притворяясь, что изучает боковой коридор. – Что ты вообще знаешь? Если я объясню суть своих действий, станет неинтересно!

- Это уж мне решать.

По болоту прокатился еще один рев, и с деревьев посыпались сухие ветки. Подняв взгляд, Карфуд уставился на переплетения скрытых густым туманом листьев и пожал плечами.

- Скажу тебе одно – это последний.

- Последний что?

- Лабиринт, - ответил демон. – Я уже составил план всех остальных. Когда я закончу с этим, моя карта будет готова.

- Полная чушь! Ты лжешь.

Карфуд склонил рогатую голову.

- Твое невежество просто невообразимо!

- Ты не можешь составить карту всех лабиринтов. Серебряный Ветер говорил, что для каждого человека, который попадает сюда, появляется новый…

- Верно, - оборвал его Карфуд. – Но ты вошел в лабиринт вместе с Тессали и Джейк, и вы до сих пор остаетесь вместе. Если бы Серебряный Ветер был прав, разве каждый из вас не оказался бы в своем собственном лабиринте?

Тесей нахмурился, пытаясь найти ответ.

- Не мучайся, тебе для этого даже миллениума не хватит, - произнес Карфуд. – У благородных типов вроде тебя нет никакого понимания принципа Множественности. Ответ прост – есть множество лабиринтов, и в то же время есть только один лабиринт.

Трассонец сердито уставился на него.

- Полная чушь.

- Неужели? – окинув взглядом один из боковых каналов, Карфуд развернулся и направился в противоположном направлении. - Если хочешь, объясню по ходу дела, но медлить больше нельзя. Если Шеба тебя убьет, мне снова придется отступить, и какой тогда во всем этом смысл?

Демон исчез за углом, оставив трассонца в одиночестве. Тесей поспешил за ним. Он прекрасно понимал, что нуждается в Карфуде не меньше, чем он в нем. Лишь сообща у них есть шанс убить Шебу – или, по крайней мере, отогнать ее достаточно далеко, чтобы забрать амфору и составить карту этого лабиринта.

Не успел Тесей добраться до перекрестка, как из перехода появился Серебряный Ветер, держа на руках Джейк. Тессали, как и раньше, сидел у него на спине. Бариаур отпустил тифлинга, и ноги ее с громким всплеском погрузились в воду. Через миг по болоту прокатился еще один громогласный рев Шебы.

- Зоомби! – бросившись вперед, Джейк вплавь устремилась к Тесею.

Серебряный Ветер последовал за ней. Трассонец подождал, пока они его не догонят. Его встревожило странное поведение Джейк. Конечно, было приятно видеть, что она наконец осознала ценность своей жизни, но у него возникло неприятное ощущение, что эту ценность она связывает исключительно с ним – а ведь его мысли занимала лишь винная женщина.

Остановившись рядом с ним, Джейк встала на ноги.

- Зоомби, ты слишком долго торчал перед переходом, - она потянулась к его руке. – Мы решили, что битва уже началась!

- Без вас? Да никогда! – высвободившись из хватки тифлинга, Тесей посмотрел на Серебряного Ветра и Тессали. – Будьте готовы и смотрите в оба.

Повернувшись, он направился вслед за Карфудом.

Они догнали танар’ри возле следующего перекрестка. Остановившись, тот опять что-то чертил. Тесей поспешно приказал своим спутникам следить за тем, что происходит справа, слева и сзади, а сам, обойдя демона, уставился вперед.

- Карфуд, ты собирался объяснить.

Подняв взгляд, танар’ри склонил голову.

- Тише, - он направился в один из только что зарисованных каналов. – Она идет за нами.

- Не меняй тему, - он оглянулся и, убедившись, что остальные не потеряли их из виду, снова обогнал демона. – Как может один лабиринт…

- Что ты ищешь? – оборвал его Карфуд. – В этих лабиринтах.

- Только одно – выход.

- Именно поэтому ты никогда его не найдешь, - проток плавно повернул, превратившись в длинный извилистый канал. Ветви болотных деревьев свисали так низко, что Карфуд то и дело задевал их рогами. – Ты ищешь что-то еще – что-то, что заставляет тебя жаждать боя с Шебой. Думай.

- Тут и думать нечего, - нащупывая путь с помощью своей новой конечности, Тесей поднял взгляд, чтобы не удариться головой об висящие ветви. – Мне нужна амфора.

- Зачем?

- Потому что я обещал доставить ее Госпоже Боли.

- Все, заканчиваю попусту сотрясать воздух! – рыкнул Карфуд. – Да ты не сможешь отыскать выход, даже если я прямо сейчас отдам тебе все свои карты!

Оглянувшись, Тесей бросил сердитый взгляд на изуродованное чумой лицо демона.

- И что ты тогда здесь делаешь, умник? Почему до сих пор не покинул лабиринт?

Глаза Карфуда из алых стали черными.

- С чего ты взял, что мне вообще это нужно?

Далеко впереди послышался всплеск, и Джейк с Тессали от неожиданности вздрогнули. Тесей уставился вперед.

- Возможно, нам стоит избрать иной путь.

- Этого она и хочет, - произнес Карфуд. – Иначе мы бы ничего не услышали. Пока все идет лучше, чем я ожидал.

- Лучше?

Не удостоив его ответом, Карфуд обошел трассонца и продолжил идти вперед, кровью тщательно нанося на карту каждый изгиб и поворот протока. Довольный тем, что демон решил идти первым, Тесей последовал за ним, время от времени оглядываясь, чтобы проверить, не забыли ли спутники о его указаниях. В этом не было нужды; Джейк и Серебряный Ветер по-прежнему внимательно следили каждый за своим берегом канала, а Тессали, задом наперед сидевший на спине бариаура, пристально всматривался в сгущающийся позади туман.

Пока они остаются настороже, Шеба не атакует. Она слишком хитра для этого. За исключением раздающегося время от времени рева да отдаленных всплесков, она ничем не выдавала своего присутствия. Карфуд смог зарисовать гораздо больший участок лабиринта, чем надеялся, а у Тесея появилась возможность подумать над словами демона. Трассонец прекрасно понимал, что его стремление вернуть дар бога продиктовано лишь потребностью больше узнать о своем прошлом, а вовсе не желанием исполнить клятву. Несмотря на данное им Посейдону обещание, воспоминания в кувшине по праву принадлежат ему и только ему. Даже если бы выход из лабиринта появился перед ним прямо сейчас, он сомневался, что ушел бы отсюда без амфоры.

Видите, как незаметно проникает в душу гниль? Как плавно неисполненное желание превращается в неотъемлемое право? Чистое сердце, спросите вы? Единственное по-настоящему чистое сердце – это сердце из камня. У всех нас есть свои Карфуды, своя неутолимая жажда, свои тайные страсти, для которых мы изворотливо находим оправдания и причины. Но ничто не в силах изменить прошлое - все мы заключили свои сделки. Хоть мы и уверяем себя, что выбора у нас не было, а мы - благородные, добродетельные по сути своей, лишь пали жертвой обстоятельств – это говорит лишь о нашей слабости.

- Глубже.

Остановившись на пересечении пяти проходов, Карфуд внимательно вглядывался в каждый из них, расчерчивая пергамент кровью.

Тесей осмотрелся. Серебристый поток по-прежнему доходил демону лишь до талии. Поверхность воды каналов была неподвижной и гладкой, словно зеркало, а с обеих сторон выступали спутанные корни болотных деревьев.

- Да не в болото же, - свернув в один из боковых проходов, Карфуд продолжил путь. Казалось, что выбрал он его совершенно случайным образом. – Загляни в себя.

Тесей нахмурился. Он по-прежнему не доверял демону, но какая опасность может исходить от простого совета?

- Почему ты мне помогаешь?

- Разве я не поклялся поддерживать тебя во всем?

- Ты исполнишь свою клятву, если поможешь мне вернуть амфору.

- А чем я, по-твоему, занят сейчас? – Карфуд свернул в боковой проток, который Тесей поначалу не заметил. Туман становился все гуще. – Но от этого не будет никакого толку, если ты не поймешь, что именно ищешь.

Тесей оглянулся и, убедившись, что остальные не упустили их из виду, проследовал за демоном в сужающийся канал. Джейк держалась менее чем в трех шагах от него, серебристая вода доходила ей до плеч. Мгновение спустя из-за угла появился и Серебряный Ветер, по росту лишь немного уступавший Карфуду. Туман скрадывал очертания тела бариаура, а сидящий у него на спине Тессали казался размытым пятном.

- Держитесь ближе, - приказал Тесей. – Я едва могу вас разглядеть.

Развернувшись, он обнаружил, что Карфуд успел почти полностью раствориться в тумане. Трассонец поспешил за ним, пальцы его новообретенной ноги глубоко погружались в бархатистое дно протока.

- Я всего лишь ищу свои воспоминания, - сказал он, догнав демона. – Что еще может мною двигать?

- Только ты способен ответить на этот вопрос.

- Почему бы тебе не помочь мне? – в голосе Тесея звучала скорее горечь, нежели вызов. – Тебе же ведомы тайны моего разума.

- Я не могупрочесть то, чего там нет. Ты забыл, что ищешь, - Карфуд поднял морду, словно принюхиваясь, и жестом подозвал трассонца ближе. – Достань меч. Попробую сделать так, чтобы он не лип к шерсти Шебы.

Вспомнив, как танар’ри использовал свою кровь, чтобы счистить с клинка черный ихор монстра, Тесей подошел к Карфуду. Не выпуская клинок из рук, он поднял его повыше, чтобы демону было удобней до него дотянуться.

Карфуд хихикнул, но никак не прокомментировал его недоверчивость. Переложив карту в свободную руку, он обтер плоские стороны меча текущей из раны в запястье кровью.

- Время от времени окунай его в воду, чтобы она не засохла, - посоветовал демон. – В любом случае, надолго этого не хватит. Сообщи мне, если кровь начнет сворачиваться до того, как Шеба нападет на нас.

- Значит, она близко?

Карфуд устремил взгляд в сгущающийся позади Серебряного Ветра туман.

- Она всегда близко. Но сейчас она притаилась.

Тесей вскинул брови. Демон был прав. С того момента, как они вошли в этот узкий канал, вокруг воцарилась полная тишина. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но Карфуд резко развернулся и направился вперед. Танар’ри больше не зарисовывал пройденный ими путь. Без сомнения, он ожидал, что атака Шебы последует с минуты на минуту.

Опустив руку, он тихо подозвал к себе Тесея.

- Возможно, кое-чем я все-таки смогу помочь, трассонец. Узнай, что ищут другие. Это поможет тебе понять, что ищешь ты.

Тесей пристроился сбоку от демона.

- Я весь внимание.

Это являлось правдой лишь наполовину; его пристальный изучающий взгляд по-прежнему был устремлен в клубящийся впереди туман, но он прекрасно понимал, что лучше ничем себя не выдавать. Внезапная тишина может предупредить монстра об их готовности, а ему, учитывая состояние его спутников, не хотелось оттягивать начало боя.

- И все же я не могу понять, почему выход из лабиринта для каждого свой.

- Множественность, - ответил Карфуд. – Разве то, что каждому факту существуют целые тысячи объяснений, не является законом Мультивселенной?

- Нет! – послышалось сзади. Очевидно, Серебряный Ветер обращал на их разговор больше внимания, чем казалось Тесею. – Я не так все это задумывал, совсем не так! То, о чем ты говоришь, это же хаос…

- Именно. Хаос! – внезапно Карфуд остановился и развернулся, скручивая карту в рулон. – Это и есть закон существования Мультивселеной! Никто не прав, и в то же время правы все.

Тессали застонал.

- Хаоситект, - эльф обернулся и, взглянув на Тесея, добавил. - Ну и проводника ты нам выбрал!

- Продолжай смотреть назад! – Тесей взмахом меча указал на эльфа. – У нас нет времени спорить о…

Когти Карфуда впились в плечо трассонца.

- Разве ты не просил меня о помощи, Тесей?

- Да, но…

- Тогда слушай и учись, - обойдя Джейк, Карфуд подошел к Серебряному Ветру, который, не дрогнув, встретил взгляд демона. – Разве не твое воображение породило лабиринты?

Бариаур кивнул.

- Вся вселенная есть плод моего воображения.

Хмарь сгустилась до такой степени, что трассонец с трудом мог различить высокие силуэты своих спутников. Растущие по берегам болотные деревья сливались в один сплошной темный массив, и невозможно было определить, где именно кончается вода и начинается туман. Изогнув руку, Карфуд засунул карту в рюкзак, и внезапно Тесея осенило, почему демон избрал именно этот момент для спора с Серебряным Ветром.

Шеба приближалась к ним сзади.

Карфуд продолжал беседовать с бариауром.

- Ты создал лабиринты, и все же не можешь найти из них выход?

Серебряный Ветер покачал головой.

- Нет. Я заплутал здесь точно так же, как и ты.

Тесей направился к ним. Проходя мимо Джейк, он слегка подтолкнул ее и проделал в воздухе нечто вроде магического пасса. Она вцепилась в его руку. Нахмурившись, он высвободился и снова взмахнул ладонью. Прикусив губу, тифлинг неохотно кивнула и опустила руки в воду, чтобы достать из карманов необходимые для заклинаний ингредиенты. Трассонец двинулся дальше.

Карфуд продолжал говорить с Серебряным Ветром, словно спор о разногласиях между их мировоззрениями был важнее всего.

- Ты – тот, чье воображение породило лабиринты, и все же ты сам в них заблудился, - произнёс демон. – Получается, что на самом деле твои поиски выхода - это поиск смысла своего собственного бытия, не так ли?

В глазах Серебряного Ветра вспыхнуло пламя.

- Да-да, так и есть! – внезапно бариаур будто помолодел разом на полвека, но Тесей заметил, что пара висящих на старике коконов перестали пульсировать и неподвижно застыли, словно готовые взорваться дыни. – Я все воспринимал неверно – я вовсе не нахожусь здесь в ловушке!

Карфуд серьезно кивнул.

- Значит, ты ищешь…

- Подтверждение реальности своего собственного существования!

От возбуждения Серебряный Ветер встал на дыбы, сбросив Тессали в воду. Не опуская взгляда, Тесей подошел к бариауру и наклонился, чтобы помочь эльфу.

Отфыркиваясь, Тессали вынырнул на поверхность и гневно уставился на Карфуда.

- Да в речах безумцев, что толкутся в моем дворе, куда больше смысла!

- Без сомнения, - согласился Карфуд. – Ведь ты настолько мудр, что уже познал, в чем заключается истинный смысл существования Мультивселенной, разве нет? В его отсутствии!

Судя по всему, его слова задели Тессали за живое, но Тесей продолжал оставаться настороже. Монстр лабиринта только и ждет, чтобы они отвлеклись.

- Ты слишком напряжен, Тесей, - произнес демон. – Порой все, что нам остается – это терпеть.

Кинув на трассонца предостерегающий взгляд, Карфуд повернулся обратно к Тессали. После слов демона эльф, судя по всему, проникся к нему уважением.

- Тессали, - продолжил танар’ри. - Я вижу, что ты один из тех немногих эльфов, кто по-настоящему познал себя – а я прочел достаточно разумов, чтобы в этом разбираться. Если представить жизнь как лабиринт, а твое спасение – выходом из него, у тебя ведь не возникнет сложностей с тем, чтобы рассказать мне, что ты ищешь?

- Разумеется, - в глазах Тессали промелькнула тревога, и он отвел от Карфуда взгляд. – Но я не понимаю, какое отношение этот вопрос имеет ко множественности Мультивселенной.

Голос Карфуда посуровел.

- Я не объясняю хаос; я лишь исполняю данный трассонцу обет. Учитывая твое ремесло, я подумал, что ты захочешь мне в этом помочь.

Поведение танар’ри скорее подходило небесному серафиму, нежели демону из Бездны, и от этого несоответствия по спине Тесея побежали мурашки.

Опухшие губы Карфуда дернулись от усилий сдержать ухмылку, вызванную нелепой мыслью трассонца, но все его внимание оставалось приковано к Тессали.

- Ну же, эльф? Поможешь ты этому человеку или нет?

- Не нужно, - вмешался Тесей. – Какую бы игру не вел Карфуд, ничем хорошим это не закончится.

- Нет, он прав, - произнес Тессали. – Я должен знать себя достаточно хорошо, чтобы ответить на его вопрос.

Он глубоко погрузился в себя, предоставив Тесею в одиночку высматривать Шебу. Карфуд по-прежнему продолжал сверлить эльфа алыми глазами, словно напрочь позабыв о существовании монстра. Серебряный Ветер бормотал что-то насчет истинных реальностей и самопознания, а Джейк и вовсе куда-то пропала. Осененный тревожной мыслью, трассонец медленно развернулся, высматривая ее темный силуэт над скрытой туманом поверхностью воды.

Тесей уже приготовился окликнуть ее, когда Тессали поднял взгляд и вскинул культи.

- Слишком долго я позволял этим рукам определять смысл моей жизни! – его глаза пылали от возбуждения, а один из коконов прекратил пульсировать и выглядел так, словно вот-вот взорвется. – Но вне нас самих никакого смысла нет! Мои исцеляющие длани лишь мешали мне; без них я наконец обрел возможность заглянуть в себя!

- Насчет твоих рук всё понятно, но что насчет Джейк? - произнес Тесей. Он опустил меч в воду и позвал. - Джейк!

- Тифлинг знает, как найти свой собственный выход, - произнес демон. – Всегда знала, просто не хотела уходить.

Тесей резко развернулся к демону.

- Ты о чем?

- Думаю, ты понимаешь, - алые глаза Карфуда вспыхнули. – Как она там говорит? Жизнь – это иллюзия?

К своему сожалению, трассонец понял, что именно Карфуд имеет в виду. Будучи одной из Пыльных, Джейк всегда страстно жаждала найти путь к Единой Смерти.

- Да, - Карфуд улыбался. – Но она боится идти до конца, ибо знает, что ты за ней не последуешь.

- Где она? – Тесей уставился в туман. – Если ты допустишь, что с ней что-то случится…

- Я? – усмехнулся Карфуд. – Это ты от нее отвернулся.

Тесей обошел танар’ри.

- Джейк!

- Она не ответит. Монстр близко.

Тесей бросился в туман, с громким плеском рассекая воду, но этот звук не смог заглушить хриплое хихиканье Карфуда. Грудь трассонца сдавило от гнева, который, однако, был направлен вовсе не на демона. И о чем он думал, когда позволил Джейк и остальным последовать за ним в логово Шебы? Одно дело – на свой страх и риск заключить сделку с танар’ри, но втягивать в это друзей – совсем другое.

Пройдя около полудюжины шагов, Тесей остановился, чтобы осмотреться. Тифлинга по-прежнему нигде не было видно. Хотя ширина канала не превышала четырех саженей, берега его скрывала пелена тумана, а спутанные корни болотных деревьев сливались в сплошную темную массу. Серебристая хмарь полностью поглотила Карфуда и остальных. Создавалось впечатление, будто он случайно прошел через переход и оказался в совсем другом лабиринте.

- Джейк?

Ответ пришел сзади – чье-то удивленное восклицание, которое перешло в исполненный гнева вопль. Прежде чем Тесей успел сообразить, кому принадлежит этот голос, окрестности сотряс оглушающий рев. С губ трассонца сорвался крик, а уши пронзила сильная боль. Развернувшись, он поспешил обратно, проклиная Карфуда. Почему демон не предупредил его о том, с какой стороны приближается монстр?

Когда Тесей наконец увидел черную размытую фигуру стоящего посреди прохода танар’ри, звон в его ушах уже начал стихать. Взбивая воду бешеными взмахами крыльев, Карфуд яростно сражался с монстром. Его когти стремительно мелькали в воздухе, выдирая из тела Шебы обрывки меха. Отступив к берегу, трассонец обошел перегородившего проход демона, чтобы атаковать их противницу сбоку. Её шерсть столь хорошо сливалась с густым жемчужным туманом, что, если бы не отчаянно дергающиеся копыта бариаура, виднеющиеся из-под ее дальней руки, Тесей и вовсе не смог бы ее разглядеть.

Неужели Карфуд вступил в бой, чтобы спасти Серебряного Ветра? Нет, это невозможно.

По каналу разнесся резкий треск. Позади Шебы вспыхнул яркий огонь, высветив ее косматую фигуру. Из ее плеча вырвался каскад черной жидкости и обрывков дымящегося меха, и она завалилась вперед, погрузившись в воды канала с всплеском, напоминающим удар весла по поверхности реки. Карфуд бросился к ней и, впившись клыками в ключицу, принялся раздирать её плоть когтями.

Тесей пробежал мимо Тессали, который, беспомощно разинув рот, стоял в нескольких шагах от места схватки, и нырнул в облако пахнущего паленым мехом и гнилым горелым мясом дыма. На миг над водой появился отчаянно размахивающий руками Серебряный Ветер, но Карфуд тут же притопил голову Шебы, и бариаур исчез. Судя по всему, Джейк продолжала держаться позади монстра, готовясь еще раз пустить в ход магию.

Надеясь, что она не ошибется с выбором цели, Тесей вскинул меч. От головы Шебы его отделяло всего три шага. Он мысленно уже слышал булькающий звук, с которым его лезвие рассечет шею монстра.

Внезапно Серебряный Ветер, которого Шеба так и не выпустила, снова показался из-под воды. За ним появилась голова твари, выплюнув изо рта здоровенный кусок крыла Карфуда. Хотя Тесей находился всего в двух шагах от нее, Шеба, казалось, его вообще не замечала. Она попыталась развернуться к демону, и ее плечо, которое Карфуд так и не выпустил из пасти, с резким хрустом вышло из сустава. Откинув голову, Шеба издала оглушительный, исполненный боли вопль.

Тесею было все равно, заденет его удар демона или нет, но он знал, что, если не будет осторожен, меч просто-напросто выпадет у него из рук. Сделав шаг в сторону, он атаковал. Покрытый черной кровью клинок из звездного металла вонзился в плечо Шебы, рассекая шкуру и прочные хрящи легко, словно желе.

Следующий её вопль Тесей не услышал, а почувствовал – его словно со всей силы ударили по ушам. В глазах у него потемнело, а по лицу расплескалось нечто холодное и мокрое. Трассонец инстинктивно уклонился в сторону, но атаки не последовало. Когда зрение вернулось к нему, он увидел, как не успевший прийти в себя демон заваливается в воду, продолжая сжимать в зубах отрубленную руку монстра.

Сама же Шеба, казавшаяся в тумане размытым серым пятном, стремительно удалялась. Тесей устремился за ней, не отводя взгляда от черной дорожки капель, плавающих на поверхности воды. Конвульсии зажатого под уцелевшей рукой монстра бариаура становились все слабее и слабее, однако среди расплывающихся по поверхности канала темных пятен крови не было заметно алых струй.

К удивлению Тесея, виднеющаяся впереди темная стена болотных деревьев с каждым шагом проступала все отчетливей. Он уже мог различить очертания отдельных ветвей и спутанных корней. Он отчаянно надеялся, что Шеба направляется к какому-нибудь малозаметному проходу, ведь, если она решит перелезть через стену, ему придется выбирать – либо бросить Серебряного Ветра на произвол судьбы, либо отправиться за ней в незнакомый лабиринт, не имея никаких гарантий, что Карфуд или Джейк последуют за ним.

Но все тревоги вылетели у него из головы, когда он услышал испуганный голос тифлинга, произносящий слова заклинания. Он осознал, что Шеба и не собиралась никуда убегать; она лишь хотела обезопасить свой тыл.

Издав еще один рев, она остановилась перед стеной переплетающихся стволов деревьев. Рассекая воду со всей возможной скоростью, Тесей бросился вперед. Он подумал о том, не попробовать ли догнать ее вплавь, но отбросил эту идею в сторону. Джейк завершила заклинание. Раздался резкий треск, и бок Шебы взорвался фонтаном спутанного меха и густой черной крови, с всплеском ушедшим в глубины канала.

Тварь все же смогла устоять на ногах.

Подняв ступню над водой, Шеба слегка отвела ее назад. Тесей подумал, не швырнуть ли в нее меч, но на то, что он сумеет прикончить её одним-единственным ударом, в данной ситуации не стоило и надеяться. Кроме того, всего два шага, и…

Шеба резко взмахнула ногой, проломив переплетающиеся корни. Издалека раздался сдавленный вопль, который трассонец с трудом расслышал за звоном в ушах. Клинок Тесея глубоко вонзился в то место, где у обычного человека находились почки, и, одним движением выдернув меч, он ударил под ребра, стремясь достать до легких.

Когда он высвободил оружие для третьего удара, Шеба развернулась, используя зажатое в руке тело Серебряного Ветра в качестве дубины. Нижняя часть туловища бариаура врезалась в бронзовый наплечник Тесея. Хотя выкованная богом броня и поглотила большую часть силы удара, он упал, уйдя глубоко под воду. Первая и единственная его мысль была о мече. Изо всех оставшихся сил он стиснул его рукоять в ладони, молясь о том, чтобы его не потерять. Что бы ни готовило для него будущее, без оружия ему точно конец.

Через миг Тесей погрузился в донную грязь. Его бок болел, голова пульсировала, грудь сотрясали спазмы, а легкие разрывались от недостатка воздуха – но меч оставался в руке. Поджав ноги, он оттолкнулся ото дна и вынырнул на поверхность.

Прямо перед ним зиял пролом в переплетениях корней, дыра размером с человеческую грудную клетку. Оттуда появилась маленькая, скрытая тенью ладонь, схватившись за низко висящую лозу. По поверхности канала расплывалось алое пятно. Продолжая выкашливать воду, Тесей бросился вперед.

Джейк лежала в глубине пролома, уткнувшись головой в берег. Ее искалеченное тело было наполовину погружено в воду. Серебристые струи окрасились зеленым и алым ихором, вытекшим из взорвавшихся коконов. Единственная уцелевшая красная оболочка, возвышаясь над поверхностью канала, пульсировала на ее бедре. Кровь струилась у тифлинга из носа, рта и многочисленных ран. Сломанные ребра в нескольких местах пронзили кожу. Ее узкие зрачки имели форму бриллиантов, а с кончиков длинных клыков на подбородок падали алые капли.

- Зоо… бии…

Она отпустила лозу и подалась к Тесею, соскользнув в воду. Он попытался дотянуться до нее, но дыра оказалась слишком узка и глубока. С помощью меча трассонец принялся спешно расширять пролом, чтобы не повредить ей при попытке заползти внутрь.

Огромная когтистая рука опустилась ему на плечо.

- Оставь ее, - произнес раскатистый голос. – Тифлинг уже обрела то, что искала. Ты – нет.

Тесей попытался вырваться, но хватка Карфуда была слишком сильна.

- С ней останется Тессали, - произнес демон. – Наша же задача - выследить монстра.

- Ты взгляни на нее! – прошипел Тесей. – Разве это долго займет?

- Куда дольше, чем ты думаешь, трассонец, - с силой потянув его назад, Карфуд указал на дорожку из качающихся на волнах черных шариков. На их глазах одна из капель крови Шебы скрылась в глубинах вод. – След скоро растворится. Даже если тебе плевать на судьбу Серебряного Ветра, подумай об амфоре.

- Зоомби, ты… останешься со мной… нет?

- Нет, Джейк… Я не могу.

Отвернувшись от нее, Тесей не увидел, как взорвался последний алый кокон. Он почувствовал это.

ОСТРОВ ОТЧАЯНЬЯ

Они идут за плывущими по серебристым волнам черными шариками, трассонец и демон, идут вдоль извилистых каналов, идут по журчащим проливам, берега которых поросли высокими и едва различимыми в тумане деревьями. В воздухе висит густой запах Шебы, смесь едкой вони темной крови и затхлого аромата спутанного меха, а белый туман клубится от следов ее торопливого неглубокого дыхания. По дорожке из темных шариков крови они отслеживают ее путь, чуют ее страх в кислой желчи своей собственной растущей жажды. Одержимость трассонца тяжело и резко бьется внутри его черепа; они выследят монстра и спасут Серебряного Ветра – если это, конечно, возможно. Но что насчет Джейк? Ее сердце замерло, лужа расплывшейся вокруг тела крови перестала расти и побагровела, все ее Боли исчезли.

Внутри трассонца пылает злость, горькая, бурлящая и черная, как смола. Кого он способен обмануть? Злость его направлена вовсе не на Карфуда или его самого, как он хочет нас убедить. Его гнев вызван лишь тем, что все его убеждения оказались ложью, тем, что он пропитан пороком, пропитан настолько, что не в силах признаться в этом даже самому себе – но я же знаю правду. Госпожа знает все.

Он – не прославленный герой, этот трассонец; он слишком эгоистичен, слишком ревнив. Ему стоит не завидовать обретенной Джейк свободе, а радоваться ее уходу; ему следует быть счастливым, ведь она смогла отыскать путь из своего лабиринта к свету – да и вам тоже. Зачем грустить и гневаться? Я не нарушила своего обещания. Это правда, что тифлинг прошла сквозь невероятные страдания, муки, которым под силу сломить даже волю гиганта, познала скорбь, способную уничтожить бога – все, как я и говорила, но разве она не нашла выход и не обрела свою награду? Если Единая Смерть – не то, на что вы надеялись, то не меня следует в этом винить. Я же говорила, что она – одна из Пыльных, и какое мне дело до того, что вы питаете тайную симпатию к мертвецам?

Идя вдоль изгибов затянутого туманом канала, трассонец и демон следуют за дорожкой из капель черной крови. Волны еще не успокоились, в воздухе до сих пор витает запах Шебы, и они упорно продолжают высматривать ее светлый силуэт в жемчужно-белом тумане. Вокруг них возвышаются уже не болотные деревья, а едва различимые сквозь белую хмарь однообразно-серые гранитные стены; илистое дно, в которое глубоко погружались пальцы омерзительной ноги Потерявшего Память Героя, сменяется твердой и неровной землей. В конце прохода проступают очертания низкого бастиона. В тумане виднеются лишь темные щели между известняковыми блоками да небольшие арочные врата.

Не останавливаясь, Карфуд устремился к ним.

- Тонущий дворец, - пригнувшись, чтобы не удариться о косяк, он ступил на ведущую вверх полузатопленную лестницу. Когда демон начал подниматься, с его крыльев хлынули потоки серебристой воды. – Как бы я хотел составить его карту!

- Повремени с этим до тех пор, пока Шеба не окажется мертва, - про себя Тесей добавил: «Если ты не вынудишь меня убить и тебя тоже».

- Ты весьма в себе уверен, - танар’ри добрался до верха лестницы, где вода доходила ему лишь до щиколоток, и остановился. – Это хорошо, ведь мы не хотим угодить в ее ловушку, не так ли?

Прижавшись к стене, Карфуд жестом велел Тесею подойти. После пары крайне неприятных мгновений соседства с изуродованной болезнью грудью демона трассонец втиснулся в узкий проход. Стекающая с его одежды и тела вода потоками струилась между обломков камней, вывалившихся из древних стен замка. Туман заметно поредел, давая возможность видеть на целую дюжину шагов вперед. Там, на пересечении четырех коридоров, находились гигантские вращающиеся ворота, длинная створка которых стояла ребром. Трассонцу доводилось участвовать в штурме множества крепостей, так что он сразу понял, что это - вход, ведущий в запутанный лабиринт простреливаемых со всех сторон коридоров, смертельную ловушку для захватчиков.

По одну сторону врат лежало окровавленное и неподвижное тело Серебряного Ветра. Лишь поднимающаяся и опускающаяся грудь свидетельствовала о том, что он еще жив. К противоположной же была прислонена амфора. Шеба пряталась позади, но она была так велика, что даже толщина створки не могла скрыть ее подергивающийся силуэт. Под обрубком ее руки натекла лужа черной жидкости.

- Она хочет, чтобы мы разделились.

- Без сомнения, она была бы не против, но ее план состоит в другом. Она предлагает тебе выбор – амфора или бариаур, - опустив взгляд, демон изогнул губы в улыбке, обнажая желтые клыки. – Тебе предстоит решить, герой ты или нет. Что для тебя важней – жизнь друга или утраченные воспоминания?

- Выбрать способен кто угодно; герой же получит и то, и другое, - набрав полную ладонь темной крови, текущей из многочисленных ран демона, Тесей обтер ей клинок. – Я спасу Серебряного Ветра. Ты заберешь амфору.

Маленькие глаза Карфуда вспыхнули алым.

- Если думаешь, что вправе отдавать мне приказы…

Проходя мимо него, Тесей резко ткнул в один из желтых коконов, висящих на изуродованном чумой боку танар’ри. Тот взорвался, разбрызгивая ихор по огромным бедрам демона. Зашипев от боли, Карфуд опустился на одно колено.

- Не хочу тратить время на споры, - трассонец положил руку на еще один желтый кокон. – Мы сделаем…

- Можешь сколько угодно меня мучать, - прорычал Карфуд. – Это ничто по сравнению с тем, что ждет тебя, если мы разделимся. Даже без руки Шеба способна заживо содрать с тебя шкуру – и, если мне удастся спастись, я непременно проделаю с твоими друзьями то же самое.

Демон уставился на ладонь трассонца, даже не пытаясь отвести ее в сторону. Тесей нахмурился. Неужели Шеба настолько сильна, что даже без руки вселяет страх в сердце лорда танар’ри?

- Сердца танар’ри не ведают страха, - Карфуд медленно встал и устремил взгляд вперед. – Если тебе нет дела до судьбы твоего товарища, давай воспользуемся сложившейся ситуацией. Если мы не заберем амфору до того, как он умрет, она передумает.

- Я сказал – и то, и другое.

Используя свою новообретенную конечность, Тесей нащупал валяющийся под водой камень и, переложив клинок в левую ладонь, взял его в руку. В недавнем прошлом он потратил бы множество бесценного времени на бесцельные размышления о том, как его поступок следует расценивать с точки зрения чести. Он бы задался вопросом, не потеряло ли силу данное им Посейдону обещание, раз уж Госпожа Боли сама прогнала от амфоры его друзей. Он бы провел драгоценные минуты в раздумьях, не отказалась ли она от нее и, если так, может ли он претендовать на ее содержимое...

Но сейчас трассонец просто принял все, как должное.

- Друг мой, ты начинаешь мыслить как танар’ри, - произнес Карфуд. Если демон и затаил на Тесея злость за ту боль, что он причинил ему ранее, по его голосу этого невозможно было понять. – Мне нравится.

- Значит, мне точно грозит бесчестье.

Повернувшись, Тесей направился вперед. Карфуд следовал за ним по пятам. Они держались середины коридора, чтобы не выдать своих намерений.

Когда они приблизились к стоящей ребром створке, лодыжки Шебы окутало разрастающееся облако белого тумана. Она продолжала вздрагивать, даже не пытаясь обернуться и посмотреть на них. Ее спокойствие встревожило трассонца; она была достаточно умна, чтобы понимать, что они ее видят.

Когда до ворот оставался один шаг, изливающийся в проход туман уже достиг уровня коленей Шебы. Обманным жестом потянувшись к Серебряному Ветру, Тесей резко бросился в противоположном направлении. Прочитав его мысли, Карфуд рванулся к бариауру. Шеба не двинулась с места.

Трассонец швырнул в амфору камень, который с громким глухим стуком пробил в ней дыру. Оттуда вырвался каскад изодранных черных лент вперемешку с шелковистыми золотыми нитями. Они извивались и трепетали, словно стремящиеся выбраться из гнезда молодые змеи. С дальней стороны врат, где скрывалась Шеба, по-прежнему виднелся ее спутанный мех.

- Во имя Тьмы! – проклятье Карфуда сопровождалось громким рвущимся звуком и злобным, полным боли воплем. – Она…

Остальную часть фразы заглушил длинный булькающий рев. Тесей уставился на монстра, который по-прежнему оставался недвижим. До него понемногу начало доходить, что происходит. Он отступил было назад, чтобы броситься Карфуду на помощь, но вовремя одумался и устремился к противоположному концу ворот.

Нечто тяжелое врезалось в створку, и проход сотряс оглушающий грохот. Тесей поравнялся с амфорой, нижняя часть которой полностью скрылась в поднимающемся тумане. Как бы ему ни хотелось схватить ее и броситься бежать, он не мог оставить Карфуда. Вплоть до сего момента демон добросовестно исполнял данную им клятву, и трассонец не мог опуститься до того, чтобы отплатить ему настолько черной неблагодарностью. Пробегая мимо амфоры, он с силой пнул ее.

Она оказалась куда крепче, чем он думал. Его нога пробила в ней еще одну дыру, и кувшин завалился набок. Из него появилась очередная изодранная лента грубой черной материи, захлестнув его щиколотку. Трассонец попытался стряхнуть ее, но она лишь затянулась крепче и принялась наматываться на его ногу.

По другую сторону створки по-прежнему слышался шум боя – рев, шипение и удары. Добравшись до противоположного конца ворот, Тесей обогнул огромную серую фигуру, болтающуюся на дальнем конце крутящейся двери. Когда он с ней поравнялся, то понял, что это и правда была Шеба – точнее, ее спутанная шкура, приклеенная к вратам прядками липкого меха. Она была пуста, но продолжала сотрясаться. Вместо глаз и рта зияли отверстия, а дыра на месте отрубленной руки была аккуратно заделана.

Хотя трассонец уже догадался, что именно находится внутри нее, он не стал останавливаться. Воздух уже успел пропитаться серным запахом крови танар’ри, а в воплях Карфуда звучала не злость, а отчаянье. Меньше всего Тесею хотелось оказаться перед перспективой сражаться с монстром один на один.

Поспешно обогнув створку врат, трассонец споткнулся обо что-то, плавающее на поверхности воды, и упал, успев выставить перед собой руку. Это оказалось одно из огромных крыльев Карфуда. Оно было оторвано.

По проходу разнесся оглушительный стук. Подняв взгляд, Тесей увидел, как огромного лорда танар’ри прижимает к створке ворот алое и склизкое… «нечто» - это слово было единственным, что пришло ему в голову при взгляде на это существо. Однорукое и передвигающееся на двух ногах создание ничем не походило на того монстра, с которым они сражались ранее. Тело бескожей склизкой твари представляло собой сплетение сухожилий и мышц, увитых сетью черных вен, по которым упругими толчками двигалась кровь, и казалось, что даже сам воздух вокруг нее слегка дрожит.

Тесей встал и, перескочив через плавающее крыло, бросился вперед, молясь о том, чтобы Карфуд продержался достаточно долго, чтобы отвлечь внимание их противницы на себя. Как и обычно, его мысли не остались тайной для танар’ри. Когда Шеба еще раз впечатала свою жертву в створку врат, по коридору разнесся громкий хруст ломающихся ребер, но демон нашел в себе силы поднять руки и обхватить ладонями ее хрящеватую голову. Она отдернулась, вырвавшись из его хватки, хотя когти Карфуда и выдрали из её щек длинные полосы алых сухожилий. Подавшись вперед, она впилась танар’ри в горло.

Этого хватило. Если бы не ее рост, Тесей одним взмахом снес бы ей голову, но, к сожалению, это было невозможно. Поэтому, перехватив меч поудобней, он до самой рукояти вонзил клинок Шебе в спину. Из раны ему в лицо выплеснулся фонтан горячей клейкой субстанции, и он едва успел отвернуться, чтобы защитить глаза.

Трассонец ожидал, что Шеба издаст удивленный всхлип и упадет на колени, выпустив Карфуда, который с хрипом и кашлем отползет в сторону, тяжело дыша и зажимая рукой разорванную глотку. Что она наклонится вперед и рухнет в воду с перерезанным позвоночником и сердцем, пронзенным клинком из звездного металла.

Но вместо этого он осознал, что ее локоть стремительно приближается к его голове. Ему едва хватило времени, чтобы обхватить рукоять меча второй рукой и укрыться за наплечником. Тесей ощутил, как рвутся застежки брони, тело пронзает боль, и его сильнейшим ударом подбрасывает в воздух.

Его руки чуть не вывернулись из суставов, но клинок он не выпустил. Меч провернулся в ране, расширяя ее. Как Шеба вообще умудряется держаться на ногах, учитывая, что добрая половина ее грудной клетки оказалась разворочена?..

Меч выскользнул из тела монстра, и Тесей с резким воплем врезался в окованную железом створку врат. Воздух выбило из его легких, и он со стоном свалился в воду. Боль парализовала его. Он увидел, что Шеба пятится прочь от ворот, пытаясь выстоять под яростными ударами черных когтей Карфуда. Из длинной раны, оставленной клинком трассонца, хлестала кровь.

Осознав, что на то, чтобы отбиваться от демона единственной оставшейся рукой, уходят все ее силы, Тесей встал на колени, намереваясь присоединиться к схватке – и увидел, что вокруг его груди обвивается черный обрывок ткани. Он понятия не имел, сколько раз лента уже успела обмотаться вокруг его тела, но сейчас это не имело никакого значения. Хотя боль от удара монстра до сих пор продолжала его терзать, он вскочил на ноги – или, скорее, на руку и ногу – и бросился в бой.

Заметив его, Шеба отвела ногу, намереваясь пнуть Карфуда в живот. Демон опустил руку, чтобы блокировать удар, но вместо этого она отступила в дальнему концу вертящихся ворот и попятилась.

Черная лента еще раз обвилась вокруг Тесея, но он не обратил на нее никакого внимания. Разгадав намерение Шебы, он рванулся вперед. В голове у него билась лишь одна мысль – целься по ногам!

Когда Карфуд наконец осознал, что это послание предназначается ему, Тесей уже успел приготовиться к прыжку. Демон бросился на Шебу. Всего один миг, один бесценный миг был потерян перед тем, как трассонец взвился в воздух, но этот миг оказался решающим.

Тварь отпрыгнула. Когда Тесей с его клинком из звездного металла оказался достаточно близко, она взмахнула склизкой алой ногой. Удар пришелся трассонцу прямо в грудь. Он увидел, что черная лента оборачивается вокруг него еще один раз, а затем мир померк.

ВРАТА СКОРБИ

В его ушах звучит негромкий рокот прибоя, кожу холодит морской ветер, а взгляд устремлен на усыпанный звездами небосклон; женщина, та самая высокая красавица с оливковой кожей и зелеными глазами нежится в его объятьях, юная и совершенно обнаженная. Их мир – мир молодых героев и их возлюбленных: победы в боях, льющееся рекой вино, крепкий сон – но они совершили ошибку. Огромную ошибку. Они открыто лежат пред жаждущими взорами богов, а то, что боги возжелают, они получат.

Теплая и желанная, словно амброзия, струя нежного как поцелуй вина щекочет уста трассонца, услаждая язык и струясь по горлу; он спит и в то же время не спит; пред ним стоит прекрасный юноша, льющий ему в рот нектар из серебряного кувшина. Лицо этого юноши не из плоти и крови – оно подобно мраморной маске, черты которой более совершенны, нежели у любого смертного, а кожа сияет, словно жемчуг. Глаза бога имеют глубокий пурпурный оттенок спелого винограда, главу его венчает лавровый венец, а на губах играет широкая озорная усмешка.

- О, великий Тесей, знаешь ли ты, кто оказал тебе честь угостить этой выпивкой?

Трассонец кивает.

- Дионис, - бог вина, воплощение радости, веселья, духа товарищества – и в то же время безумия, бреда и галлюцинаций. – Мое почтение.

Глаза бога вспыхивают.

- Почтение, которое и боги, со своей стороны, окажут тебе, Тесей – если ты исполнишь мою волю.

Трассонец не говорит ничего. Он знает, какая опасность грозит тем, кто следует путем Диониса, но знает и то, насколько безрассудно отвергать требования богов.

- Ты правильно сделал, что спас дочерей короля Миноса, - Дионис устремляет взгляд вдаль, туда, где виднеется небольшой, зарывшийся носом в песок корабль, единственный черный парус которого обернут вокруг перекладины мачты. – Их отец злоупотреблял своей властью даже по отношению к собственным детям, и мы, боги, давно хотели увидеть их свободными.

- Да будут мои деяния всегда радовать богов.

- Тогда, о великий Тесей, ты должен уступить свою добычу, - на лице Диониса возникает кривая усмешка. Он переводит взгляд на красавицу, которая мирно дремлет в объятиях трассонца. – Оставь ее на этом берегу. Я присмотрю за ней. Мы предназначили тебе младшую принцессу, Федру.

- Никогда! Я не брошу…

- Забирай Федру, а с ней мое благословение, - зачерпнув полную горсть песка, бог поднес ее к лицу трассонца. – Даже если ты разобьешь свои виноградники на просоленном пляже, они все равно будут приносить лучший урожай в стране. В мирные времена твое вино купит тебе больше дворцов, чем ты сможешь сосчитать, и каждый из них будет доверху забит сокровищами; в военные же позволит приобрести лучшее оружие, и тебе останется неведома горечь поражений; слава о твоем имени разнесется по всему свету, и так будет всегда, покуда не исчезнет само понятие речи.

- А если я откажусь?

Дионис позволил песку высыпаться из ладони.

- Тогда твои виноградники увянут, даже если ты посадишь их на склонах самого Олимпа, твой народ познает жажду и голод, враги убьют твоих истощенных воинов, а твое имя будет использоваться людьми в качестве ругательства и они с радостью позабудут его, когда вышвырнут в море твой обнаженный труп.

Я уверена, что именно последняя угроза и убеждает трассонца оставить принцессу. Он ничего не любит так, как славу; именно это впоследствии и приведет всех нас к беде.

Разве я не видела разбитую амфору и появляющиеся из неё ленты черной ткани вперемешку с нитями моих золотых волос? Разве теперь могу я сомневаться в их реальности?

Это объясняет слишком многое - кирпичи сложились в стену, отрицать существование которой не имеет смысла. Посейдон посылает воспоминания, но Дионис посылает женщину, а эти двое скорее разделят друг с другом постель, нежели победу. Облака сгущаются, и по улицам проносится низкий раскатистый звук, похожий на рык левиафана. В воздухе витает запах подходящей к концу эпохи, и я – единственное, что стоит между ней и перемалывающим ее колесом.

Дионис наклоняет серебряный сосуд, и вино снова струится в рот трассонца. На этот раз оно имеет неприятный и кислый вкус, но Тесей все равно пьет; он достаточно умен, чтобы не оскорблять богов, а жажда его глубока, словно озеро. Пурпурные глаза бога вспыхивают алым, лоб покрывается морщинами и увеличивается в размерах, голова темнеет и приобретает грубые звериные черты. Из его черепа вырастает пара длинных извилистых рогов, а челюсть выступает вперед, превращая лицо в обезьянью морду.

- У нас нет времени на твои видения! – прорычал злобный голос Карфуда. – Просыпайся, или же, клянусь, я оставлю тебя здесь!

Эта угроза не впечатлила Тесея. В желудке у него зашевелились холодные щупальца вины. Несмотря на все разглагольствования Диониса, не мог же он просто взять и оставить свою возлюбленную на том пустынном берегу! Он является прославленным героем, а прославленные герои всегда славились способностью с честью выпутываться из любой неприятной ситуации. Конечно же, он приплыл за ней, дождавшись наступления темноты, или одолел бога в соревновании по выпивке – сделал хоть что-то, чтобы ее вернуть!

- И откуда тебе знать, Тесей? – вино продолжало литься, но уже не из серебряного кувшина Диониса, а из грязного бурдюка Карфуда. – Если ты наконец прекратишь упиваться чувством вины и соизволишь подняться на ноги, у нас, возможно, еще останется шанс вернуть амфору. Шеба сбежала, и нам следует поспешить за ней.

- И что потом? – оттолкнув бурдюк, Тесей обнаружил, что лежит на оторванном и плавающем в воде крыле демона. Створка вращающихся ворот была повернута, запечатав их в боковом извилистом проходе, где произошел бой с Шебой. – Если мы не смогли ее убить…

- Убить? – Карфуд встал, морщась от боли. Его тело покрывали глубокие порезы и выплеснувшийся из лопнувших коконов желтый ихор, но несколько мелких оболочек с болью каким-то чудом уцелели; с каждым ударом сердца демона они становились немного больше. – И как же нам ее убить? Да проще сами лабиринты сровнять с землей!

Тесей нахмурился. Если целью демона является не убийство Шебы, зачем он вообще ее преследует?

- У меня есть свои причины, равно как и у тебя – или боишься вспомнить о том, что именно произошло на том острове? – демон рывком вздернул Тесея на ноги и сунул ему в руки выкованный из звездного металла клинок. – Помоги мне с воротами. Если мы поторопимся, то сможем догнать Шебу.

Когда танар’ри развернулся к прочной створке двери, Тесей вспомнил о расставленной монстром ловушке. Его сердце упало. Развернувшись, он у дальнего края ворот увидел валяющуюся в неглубокой воде спутанную шкуру. Она больше не двигалась.

- Карфуд, мы забыли о Серебряном Ветре.

Демон бросил на шкуру мимолетный взгляд.

- Мы не можем позволить себе тратить время на мертвецов. Каждая минута на счету.

- Если Серебряный Ветер и правда мертв, долго это не займет, - омыв клинок кровью демона, Тесей с плеском зашагал к липкой шкуре и кончиком меча поддел пустую дыру на месте рта. – Серебряный Ветер? Ты там?

Ответа не последовало. Шкура оставалась неподвижна. Тесей аккуратно надрезал ее и раскрыл. Внутри, сомкнув глаза и свернувшись в клубок, словно младенец, лежал престарелый бариаур. Его с ног до головы покрывала слизь и грязь, но грудь его размеренно поднималась и опускалась, копыта подергивались во сне, а тело по-прежнему усеивали пульсирующие коконы боли.

- Серебряный Ветер, просыпайся, - нагнувшись, Тесей аккуратно встряхнул старика. – Нам нужно спешить.

Глаза Серебряного Ветра распахнулись, и он удивленно вскрикнул.

- Тесей? – подняв голову, он огляделся вокруг. - Ты представляешь, а я-то думал, что взорвался! Тогда мне бы пришлось воображать все это заново – вообще все!

- Может, тебе это еще предстоит, как знать, - раздался раскатистый голос Карфуда. Демон, который так и не двинулся с места, перевел взгляд на Тесея. – Закончили?

Трассонец помог Серебряному Ветру выбраться из пустой шкуры, и они подошли к Карфуду. Тот, видимо, поначалу решил, что сможет открыть врата в одиночку, но в результате всех его стараний на них образовалась лишь маленькая трещина – и это при том, что раненая и убегающая Шеба смогла захлопнуть их всего одной рукой! Тесей начал задаваться вопросом, кто из них на кого охотится.

- Разве это имеет значение? – всем весом навалившись на тяжелую створку, Карфуд начал толкать. – У нее твоя амфора!

Тесей уперся плечом в железную обшивку.

- И что же тебе от нее нужно, если шансов убить ее у нас нет?

Карфуд бросил на него косой взгляд.

- Удивлен, что ты еще не догадался, трассонец.

Со стороны центрального стержня вращающейся двери раздался громкий скрежещущий звук. Тяжелая створка начала медленно поворачиваться. Мгновением спустя в нее на полном скаку врезался Серебряный Ветер; раздался громкий стук, и Тесей с Карфудом чуть не упали, когда ворота резко дернулись вперед. Согнув колени, чтобы удержаться на ногах, они плавно вернули врата в исходную позицию.

В соседнем коридоре стоял Тессали, держа на изувеченных руках обмякшее тело Джейк. Сердце Тесея подпрыгнуло. На миг ему показалось, что она еще жива, но тут его взгляд упал на неестественно изогнутую спину и дыру в груди, окруженную пронзившими кожу обломками ребер. На ее теле не было ни капли ихора; по крайней мере, ее боль прошла.

- Тесей, она умерла с твоим именем на устах, - подавшись вперед, Тессали обвиняюще уставился на трассонца. – Её последняя просьба состояла в том, чтобы ты сжег ее тело и всегда носил пепел с собой.

Тесей сделал шаг, чтобы взять труп, но Карфуд преградил ему дорогу.

- На погребальные костры у нас нет времени, трассонец. Если мы позволим Шебе прийти в себя, то тифлинг окажется не единственной ее жертвой.

Тесей с гневом уставился в пылающие глаза Карфуда. Он знал, что демон говорит правду, и безмолвно проклинал его за это.

- Я-то тут при чем? Это ты у нас герой, Тесей; это твоя ноша. Рискнешь ли ты жизнями четверых, чтобы исполнить желание одного? – Карфуд замолк, аккуратно почесывая подбородок сломанным ногтем. – По-моему, подобный выбор Дионис и предлагал тебе тогда; в любом случае ты кого-то предаешь. Жаль, что ты не помнишь, чем все закончилось.

- Будь ты проклят, Карфуд!

Изогнув морщинистые брови, демон окинул взглядом узкий проход.

- О, вряд ли, - он с хихиканьем покачал головой. – Эти лабиринты не идут ни в какое сравнение с Бездной, уж поверь.

Скривившись от звучащей в голосе танар’ри насмешки, Тесей жестом подозвал к себе Тессали.

- Идем со мной. Мы можем завернуть ее в крыло Карфуда.

Эльф бросил взгляд на черную рану на спине демона и хмуро посмотрел на трассонца.

- Но что, если…

- Тогда будем гнить вместе! – оборвал его Тесей. – Полагаю, за это она не сможет нас винить.

Замолчав,трассонец обвел взглядом окрестности, высматривая амфору. Увы, Шеба не забыла прихватить ее с собой. Тогда, вытащив оторванное крыло Карфуда из воды, Тесей завернул в него тело Джейк и передал его Тессали, а сам принялся срезать длинные липкие пряди меха со шкуры Шебы и обматывать их вокруг получившегося свертка. Эльф следовал за ним по пятам.

- Я бы исцелил ее, знаешь, - прервал затянувшееся молчание Тессали. – Даже без помощи моих рук и заклинаний она начала понимать. Не думаю, что она и правда хотела умереть - по крайней мере, там.

Тесей подозревал, что Джейк изменила свое мнение вовсе не из-за болтовни кабалита, но придержал язык. Эльф и так уже многого лишился; если он находит утешение в своих иллюзиях, это даже к лучшему.

Когда тело Джейк, словно кокон, оказалось полностью замотано в липкие пряди меха Шебы, Тесей взял его и, подняв как можно выше, приклеил к створке ворот. До сих пор ему в лабиринтах не попадалось любителей полакомиться мертвечиной, но отсутствие тел и костей говорило о многом.

К тому времени, как Тесей и Тессали присоединились к остальным, Карфуд уже успел достать из потрепанного заплечного мешка чистый лист пергамента и нанести на него схему соседних проходов. Жестом велев трассонцу следовать за ним, он в молчании направился вперед. Несмотря на то, что он сильно хромал и двигался согнувшись, чтобы уберечь сломанные ребра, демон шел по узкому извилистому проходу практически беззвучно, ни на секунду не прекращая работать над картой. Туман рассеялся, и они увидели, что стены над их головами были усеяны разнообразными бойницами и окнами, расположенными так высоко, что даже Карфуд, если бы захотел, не смог бы до них дотянуться. Порой наверху попадались тяжелые деревянные заслонки или дубовые двери, закрывающие входы в порталы, но все это находилось далеко за пределами их досягаемости.

Как и прежде, следовать за монстром не составляло никакого труда. Хотя вода доходила до щиколоток, течение было медленным и плавным. Как и в болоте, след из капель черной крови безошибочно указывал путь, которым шла Шеба, вдобавок повсюду: на стенах, углах и торчащих из воды камнях - виднелись потеки липкой жидкости.

Судя по всему, ей было непросто не растерять по дороге содержимое разбитой амфоры. Время от времени они пробегали мимо парящих в воздухе нитей золотых волос, а дважды им повстречались и обрывки трепещущей на ветру черной материи. Первая лента три раза обвилась вокруг Тесея; он увидел, что золотым гребнем, тем, который был при нем, когда он очнулся на берегу Трассоса, расчёсывает золотисто-каштановые волосы своей мертвой жены, Антиопы - жены, убитой своими собственными сородичами лишь из-за любви к нему.

Когда вокруг него обвилась вторая лента, трассонец обнаружил, что держит в руках небольшое серебряное зеркало, которое находилось в сумке вместе с гребнем, надо ртом и носом еще одной мертвой жены, Федры. Сейчас он выглядел намного старше. Это воспоминание встревожило его гораздо сильней, чем первое, ведь Федра являлась сестрой... даже сейчас Тесей не смог вспомнить имени своей возлюбленной принцессы. В ушах его звучал лишь голос Диониса, убеждающий его оставить ее.

Тесей постарался успокоиться. Судя по тому, насколько пожилым он выглядел, должно было пройти много лет с того момента, как бог говорил с ним; то, что он женился на Федре, вовсе не означало, что он оставил ее сестру.

Тем временем они продолжали идти, следуя за дорожкой из черных капель крови. Откуда-то издалека послышался приглушенный расстоянием равномерный плеск, эхом отражающийся от каменных стен. Склонив голову, Карфуд жестом предложил Тесею идти первым. Демон продолжал наносить на пергамент схему лабиринта, окуная коготь в черную кровь. Наверху стало попадаться намного больше дверей и заслонок, многие из них покосились и были наполовину открыты. Течение усилилось, и идти по следу Шебы оказалось гораздо трудней. Несколько раз им приходилось останавливаться на перекрестках, ожидая, пока трассонец не осмотрит все сопредельные проходы в поисках черных капель, которые, несмотря на то, что разделяющее их расстояние понемногу сокращалось, выглядели гораздо меньше и бледней, чем прежде.

Раздающийся впереди плеск становился все громче и громче, а несущийся вперед поток продолжал набирать скорость. Его бурлящие воды закручивались вокруг их лодыжек небольшими водоворотами, мешая идти по усыпанному обломками камней полу. Капель крови Шебы больше не было видно, но это уже не имело никакого значения. Тесей понял, что она направлялась туда, куда вело течение – дальше в лабиринт, следуя за стремительно мчащимся потоком воды.

Спустя некоторое время они повернули за угол и оказались в небольшом вестибюле, из которого вело несколько дюжин небольших проходов. На противоположном конце его виднелась арка, вход в которую преграждали огромные дубовые ворота, полуоткрытые и покосившиеся. Нижние трети створок давно сгнили, и вода беспрепятственно втекала в расположенный за аркой широкий двор. Эхо ее более не отражалось от стен; сквозь журчание потока с трудом пробивался ровный, приглушенный сосущий звук. Карфуд с Тесеем бок о бок вошли в вестибюль и крадучись направились к дубовым вратам.

Позади затопленного двора находился невероятно огромный замок с темными окнами и плоской крышей, бледные известковые стены которого покрывали остатки красочных замысловатых узоров. Сам же двор, судя по всему, некогда был великолепным садом. Тут и там над поверхностью воды возвышались головы древних статуй и своды декоративных арок. В самом центре его виднелось огромное жерло водоворота, который и являлся источником плеска. Серебристая воронка в ширину не уступала даже размаху крыльев Карфуда. Почти сразу же неподалеку от водоворота Тесей заметил и Шебу, вокруг которой расплывалось пятно вязкой черной крови. Стоя по шею в воде, она пряталась за сводом полузатопленной арки. Ее алая, покрытая слизью голова, увитая сухожилиями и черными венами, была неподвижна, словно статуя. Трассонец про себя застонал. Глубина воды превышала его рост, а он терпеть не мог сражаться вплавь.

Шеба отступила от арки. Не отводя темных глаз от ворот, где прятались ее преследователи, она опрокинулась на спину и поплыла, держа амфору на сгибе руки. Ее массивная ладонь закрывала обе проделанные Тесеем дыры. Поначалу трассонцу показалось, что она просто дразнит их, но затем она принялась взбивать воду ногами, направляясь к воронке.

- Не верю своему воображению! – выдохнул Серебряный Ветер.

- Она знает, что проиграла, - произнес Тессали. – Она хочет утопиться.

- О, если бы мое везение было сравнимо с твоей глупостью, эльф, - Карфуд свернул пергамент, над которым работал. – Она пытается сбежать в другой лабиринт – а у меня, как назло, закончились все чистые листы.

Устремив взгляд на бледную кожу эльфа, демон вывернул руку и убрал карту в заплечный мешок.

- Карфуд, не забывайся, - предупредил Тесей.

- Теперь и ты научился читать мысли?

Тем временем Шеба уже добралась до водоворота. Течение подхватило ее и закружило, неся к центру. Карфуд прошел сквозь арку и принялся спускаться по покрытым водой ступеням. Тесей последовал было за ним, но, остановившись, оценивающе посмотрел на высокие тяжелые дубовые врата и постучал по дереву. На уровне его груди оно было довольно прочным.

- Карфуд, сможешь снять одну из створок?

Развернувшись, демон окинул взглядом проржавевшие петли и, оскалив желтые клыки, зашагал обратно. Взявшись за правую половину ворот, которая держалась на единственной полосе перекрученного металла, он уперся ногой в стену.

- Ты же не думаешь спускаться в водоворот на этой штуке?! – воскликнул Тессали.

Тесей кивнул.

- Собираюсь, - он отошел от Карфуда, который с раскатистым рычанием, разнесшимся по всему вестибюлю, продолжил трудиться над непокорной створкой. – По опыту я знаю, что так намного проще, чем вплавь.

- Не боишься, что мы утонем? – в вопросе Серебряного Ветра слышался лишь искренний интерес. Тесей устремил взгляд в центр водоворота. Шеба окончательно скрылась в бурлящих водах.

- Она же не боится.

Карфуд издал финальный звучный рык, и с громким треском деревянная створка ворот отделилась от косяка. Демон зашатался под ее весом. С трудом удерживаясь на ногах, он развернулся к затопленному двору и, сделав шаг назад, отпустил свою ношу. С громким всплеском дверь упала в воду. Течение тут же подхватило их импровизированный плот. Поспешно убрав клинок в ножны, Тесей сбежал по затопленным ступеням и схватил его.

Тяжелая створка чуть не утащила его за собой. Впившись ногтями в древнюю древесину и глубоко запустив пальцы новообретенной ноги в забитые илом трещины между ступенями, он с трудом умудрился замедлить ее движение, но поток все равно неудержимо влек его к центру пруда. Трассонец наполовину погрузился в воду, его коконы боли колыхались вокруг него, словно куча колючих черных губок.

За его спиной раздался треск. Повернув голову, Тесей увидел, что Карфуд отрывает длинную доску от второй створки ворот. Серебряный Ветер и Тессали стояли чуть поодаль, потрясенно взирая на эту потрясающую демонстрацию силы танар’ри.

- Мне бы помощь не помешала! – окликнул их трассонец.

Его спутники повернулись к нему. Тессали подошел к началу лестницы, но растерянно замер, не зная, что предпринять. Бросившись вперед, Серебряный Ветер перепрыгнул на дверь, которая при этом чуть не вырвалась из рук Тесея. Окончательно оторвав доску, Карфуд перекинул один ее конец на плот и вошел в воду.

- Может, местами поменяемся? – протянув руку, демон вонзил когти в древесину и подтащил дверь ближе к берегу. – Помоги эльфу.

Тессали отступил назад.

- Вы что, шутите? Отправиться туда на плоту – это просто безумие!

- Водоворот не так уж и велик, - Тесей вылез из воды и остановился. – Впрочем, если хочешь, можешь подождать нас здесь.

- Разумеется! – в голосе Карфуда слышался лишь слабый намек на насмешку. – Мы подберем тебя, когда вернемся, чтобы предать огню тело тифлинга.

Взгляд, который Тессали бросил на демона, был острым, словно стрела. Эльф неохотно подошел к краю лестницы. Тесей помог ему подняться на борт и последовал его примеру. Подобрав оторванную Карфудом доску, он развернул ее вертикально и упер одним концом в дно, удерживая плот на месте. Демон взобрался последним. Чтобы их импровизированное суденышко не перевернулось под их весом, танар’ри в одиночестве расположился на переднем краю двери, и Тесей оттолкнулся от берега.

Стащив со спины заплечный мешок, Карфуд принялся возиться с веревками. Остальные же просто ждали, вслушиваясь в нарастающий шум воды. Но уже совсем скоро поток подхватил громоздкую дверь, увлекая к центру пруда. Убедившись, что толкать больше не нужно, Тесей положил доску у заднего края плота и обнажил клинок. Он понятия не имел, куда выведет их этот водоворот, но был абсолютно уверен, что Шеба будет их ждать. Если бы она не хотела, чтобы они последовали за ней, то сразу прыгнула бы вниз.

Плот проплыл мимо арки, за которой она пряталась, и скорость его движения заметно возросла. Двигаясь по кругу, он начал приближаться к центру водоворота. И именно в этот миг откуда-то позади до ушей Тесея донесся слабый, но знакомый голос, едва различимый сквозь рев воды.

- Тесей, любовь моя! – неужели его винная женщина нашла их? – Ты забыл меня?

Развернувшись, трассонец посмотрел в сторону огромных арочных врат, через которые они сюда вошли. Там виднелась одетая в белое фигурка, стоящая на полузатопленных ступенях по щиколотку в воде. Да, это была она! Ее темные волосы свободно струились по плечам, а на щеках виднелись дорожки бегущих из изумрудных глаз слез.

Тесей убрал меч в ножны.

- Мы должны вернуться!

- Отличная идея! – выдохнул Тессали. – Да будет благословенна Великая Бессмысленность!

Тесей нагнулся, чтобы поднять доску, но плот перекосило – покинув свое место, Карфуд направился к нему.

- Ты уже принял решение, - пророкотал демон. – Назад дороги нет!

Стоящая на лестнице винная женщина простерла к ним руки.

- Любовь моя, чем я тебя обидела? Почему ты меня оставил?

Подхватив доску, Тесей опустил ее конец в воду и навалился на неё всем весом.

- Мы возвращаемся.

Плот повернулся вокруг доски и встал задом наперед. Из-за того, что демон покинул свое место, его передний край задрался опасно высоко.

- Поток уже подхватил нас, - Карфуд вернулся обратно. – Ты ничего не сможешь сделать.

Тесей бросил взгляд на лестницу. С каждым мгновением винная женщина становилась все меньше и меньше, но он все равно смог разглядеть, как она в отчаянии рвет свою одежду и волосы, обезумев от горя.

- Я должен попробовать.

Тесей опустил доску в воду, изо всех сил сопротивляясь движению потока. На этот раз плот повернулся в другую сторону, продолжая скользить к центру водоворота, где потоки воды закручивались яростной, уходящей вниз спиралью. На миг их утлое суденышко замерло над краем воронки, а затем устремилось вниз.

Тесей покачнулся. Отбросив доску, он нагнулся, пытаясь ухватиться за верхний край дверной створки. Ее поверхность внезапно поднялась ему навстречу и ударила по лицу. Он упал. Лишившись какой-либо опоры, трассонец начал мало-помалу соскальзывать в водоворот, но внезапно пальцы его новообретенной ноги нащупали край двери. Он изо всех сил схватился за него, спасая свою жизнь.

Взглянув вперед, Тесей увидел, что Серебряный Ветер лежал рядом с ним, закрыв глаза и обеими руками вцепившись в край плота. По другую сторону от бариаура виднелся Карфуд. Когти одной его руки были глубоко вонзены в древесину, а другой он крепко сжимал одну из культей Тессали.

Вскинув голову, танар’ри встретился с трассонцем взглядом, и его багровые глаза вспыхнули алым. Фыркнув, он отпустил запястье эльфа.

Если Тессали и кричал, Тесей этого не услышал. Эльф бесследно исчез в пучинах водоворота, а затем плот завалился набок и последовал за кабалитом в бурлящую воронку.

СЕРДЦЕ СОБЫТИЙ

Распластавшись, словно крабы, они лежат на плоту, который все продолжает и продолжает набирать скорость. Открывающиеся их взорам картины стремительно сменяют друг друга – арочные своды, полузатопленные колонны и кричащая винная женщина: арка-колонна-женщина, арка-колонна-женщина. Сердца их колотятся в горле, в ушах звенит, над головами вздымается серая воронка, а темная ревущая пасть водоворота разверзается все шире и шире, пока не увлекает их вниз – а куда именно, ведомо лишь одной Госпоже.

Она будет ждать их там, во тьме. Тесея замутило от головокружения и ярости, пульс оглушительно стучал в его висках; еще никогда ему не доводилось ощущать себя настолько легким и беспомощным. Мчащийся по кругу плот опускался все ниже и ниже, продолжая ускоряться. В конце-концов трассонец был вынужден зажмуриться, и через миг бурлящие воды сомкнулись над их головами. Тесей почувствовал, что вот-вот сорвется; он изо всех сил сжал пальцами ноги край плота и вцепился ногтями рук в небольшие трещины между дубовыми досками. Его легкие разрывались от недостатка воздуха, а, распахнув глаза, он не увидел ничего, кроме темноты.

Наконец поток замедлился, и они вынырнули на поверхность. Сильные порывы влажного ветра хлестали трассонца, угрожая сбросить в воду. Что вообще происходит? Судя по всему, они только что прошли сквозь толщу воды и оказались на внешней стороне гигантского водоворота. Возможно, течением их вынесло в огромную водосточную трубу. Решив выяснить, так ли это, трассонец потянулся к мечу – но, стоило ему разжать пальцы, и его чуть не смыло. Снова схватившись за деревянные доски, он принялся ждать.

Понемногу ветер начал слабеть. Наконец скорость движения необычного потока снизилась настолько, что Тесей смог расслышать плеск волн, отражающийся от невидимых во мраке каменных стен. Этот звук доносился одновременно со всех сторон, как будто они плыли вдоль длинного темного коридора. Убедившись в том, что ему больше не грозило упасть, он вытащил из ножен меч и, вскинув клинок над головой, воззвал к звездной стали.

Когда острие вспыхнуло сапфировым светом, Тесей увидел, что они и в самом деле находятся на поверхности огромной водяной колонны, которая, вращаясь, словно плотницкий бур, уходит в темный круглый тоннель. Эта колонна даже не соприкасалась с каменными стенами – вода струилась прямо по воздуху. Поначалу трассонец подумал, что водоворот увлекает их вниз, но затем его взгляд упал на медленно проплывающий мимо боковой проход. Падать они не могли – для этого скорость их движения была слишком мала.

- Теперь-то что я наделал? - выдохнул Серебряный Ветер. – Я же вообразил определенные принципы, определенные законы, по которым должна существовать Мультивселенная. А это - это просто абсурдно!

- Не более абсурдно, чем все остальное. Мы вошли в самое сердце лабиринта – место зарождения Множественности! – широко распахнув глаза, Карфуд изумленно осматривался, подолгу задерживая взгляд на каждом проплывающем мимо боковом тоннеле. – Как же жаль, что мне не на чем зарисовать карту!

Тесей развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что демон тянется к Серебряному Ветру.

- Даже не думай, - предупредил трассонец. – Если посмеешь причинить вред еще кому-то из моих друзей, то, клянусь жизнью, я отыщу способ тебя убить.

- Еще кому-то? – Карфуд фыркнул, выпустив из уродливой ноздри облачко пара, но руку убрал. – Я и пальцем не тронул ни одного из твоих друзей.

- Ты позволил Тессали упасть в водоворот!

Пожав плечами, Карфуд устремил взгляд вдаль.

- Я думал, тебе до него больше нет дела.

Тесей нахмурился, слишком разозленный очевидной ложью танар’ри, чтобы отвечать.

- Правда! – протестующе воскликнул Карфуд. – Если бы ты думал о нем – о любом из нас – то не пытался бы вернуться за своей винной женщиной.

- Ты ждал, что я ее брошу?

Карфуд закатил глаза.

- Мы, танар’ри, гораздо умней, чем о нас думают – в особенности вы, люди. Я лишь хочу сказать, что тебе не удастся получить все сразу, герой, - он выплюнул последнее слово, словно ругательство. - Ты попытался провернуть этот трюк у вращающихся врат, и в результате я лишился крыла. С этого момента тебе придется делать выбор – действовать в своих собственных интересах или же в интересах своих спутников. Мне-то, если честно, наплевать, но с твоим стремлением получить всё сразу я больше мириться не намерен.

- Значит, раздумал иметь со мной дело? Этому я только рад, - проворчал трассонец.

- Неужели? – Карфуд поднял взгляд. – Значит, с Шебой ты решил сражаться в одиночку? Или хочешь и Тессали здесь бросить?

- Он жив?

- Так нужна тебе моя помощь или нет? – в голосе Карфуда зазвучали нетерпеливые нотки. – Чем дольше будешь медлить, тем трудней окажется ее выследить. Нас и так уже унесло достаточно далеко от того места, где я видел ее в последний раз.

Тесей задался вопросом, не блефует ли демон, но в его словах имелся определенный резон. Учитывая, что у монстра с эльфом не было плота, их должно было вышвырнуть из водоворота практически сразу же после падения в воронку – задолго до того, как ему удалось зажечь свет. Если Карфуд может видеть в темноте…

- Могу, - прервал его размышления демон. – Конечно, всего лишь тепло тел, но Тессали и Шеба просто пылали. Наверное, из-за погони, разгорячившей их кровь.

- Если это какая-то уловка с твоей стороны…

- Тесей! Разве я хоть раз тебе лгал?

Не дожидаясь ответа, Карфуд подпрыгнул и мягко опустился на стену тоннеля. Серебряный Ветер поспешно последовал его примеру, оказавшись на потолке. Оба они, и бариаур, и демон, вопреки всякой логике просто стояли на камнях, словно те были обычной мостовой. Трассонец оттолкнулся от плота и приземлился между ними. Чувства говорили ему, что пол находится прямо под его ногами, оба его спутника стоят на стенах, а поток продолжает струиться наверху, над его головой – полный абсурд! Если «низом» здесь служила любая поверхность, где ноги могли найти опору, то вода должна была течь по ней, а не висеть в воздухе.

- Просто принимай все, что видишь, как должное, - Карфуд направился вверх по проходу, обходя водяную колонну кругом. – Если попытаешься разобраться в Множественности, то сойдешь с ума, словно… Но, полагаю, это невозможно. Тебе никогда не достичь таких глубин безумия, как баатезу.

- Боюсь, я уже достиг, - прошептал Серебряный Ветер.

Тесей последовал за своими спутниками, обходя разверстые зевы боковых проходов. Его сжигал гнев. Пусть Карфуд и является лордом танар’ри, разве у него есть право читать ему лекции? Если бы демон не отпустил Тессали, попытка вернуться за винной женщиной не привела бы к столь плачевным последствиям. Следовательно, вина за то, что произошло с эльфом, лежит исключительно на его плечах!

Разумеется, Тесей не ждал от танар’ри раскаянья. У Карфуда имелись свои причины охотиться за Шебой, и, без сомнения, пропажа Тессали каким-то образом играла ему на руку. И это возвращало Тесея к первоначальному вопросу. Каковы же были истинные цели демона? Да, он составлял карту лабиринтов, но зачем?

Если Карфуд и читал его мысли, он не стал по обыкновению указывать Тесею на то, чтобы тот не лез не в свое дело. Демон остановился около входа в очередной темный тоннель. Оттуда доносился слабый запах гниющего мяса, а рядом виднелись липкие потеки черной крови.

- Думаю, нам туда, - Карфуд сел на край и, спустив ноги, кинул тоскливый взгляд на бурлящий над головой поток. Несмотря на то, что водяная колонна кружилась с захватывающей дух скоростью, тишину нарушало лишь тихое журчание, не заглушающее голос демона. – Как жать, что мне не на чем зарисовать карту!

С этими словами он шагнул на стену прохода – и тут же исчез во тьме. Снизу издалека донеслось короткое хриплое ругательство, и наступила тишина.

Тесей лег на живот и опустил светящийся меч в тоннель. Через десяток шагов тот куда-то сворачивал, но куда именно, трассонец так и не смог разглядеть.

- Карфуд?

Тишина.

- Может, он погиб? – предположил Серебряный Ветер.

Тесей покачал головой.

- Нет, мы не настолько везучие.

Трассонец снова позвал демона, но ответа не последовало. Тогда он сел на край тоннеля и, развернувшись, медленно опустился вниз. На стенах этой пещеры, как и многих других, оказалось полно выступов и впадин, и, хотя камни были влажными и скользкими, ему без труда удалось найти опору. Рука Тессали оказалась великолепно приспособлена к такому способу передвижения; Тесею даже не понадобилось передавать свой меч Серебряному Ветру.

Бариауру с его раздвоенными копытами спуск доставил еще меньше трудностей. В спертом воздухе пахло тленом и гниющей плотью. Эта вонь была Тесею прекрасно знакома; ему доводилось чуять ее в логовах чудовищ-людоедов больше раз, чем он мог вспомнить.

Когда они достигли дна, то увидели Карфуда. Демон ждал их за поворотом. Его изуродованную чумой плоть покрывали ссадины, а единственное оставшееся крыло было сломано, но, судя по всему, никаких серьезных травм он не получил.

- Почему ты…

Карфуд развернулся, прижимая палец к черным потрескавшимся губам.

- Впереди я заметил свечение, - голос танар’ри звучал настолько низко, что Тесей с трудом смог расслышать его сквозь рев крови в своих ушах. – Шагах в десяти, из-за угла.

- Значит, она уже заметила наш огонь, - Тесей крутнул мечом, рассыпая сапфировые блики по дюжине сопредельных коридоров. – Тогда какая разница? Идем.

Серебряный Ветер достал из сумки горсть белого песка.

- Я готов.

Кивнув, Карфуд двинулся было вперед, но трассонец схватил демона за плечо, удерживая на месте. Учитывая, насколько узким был коридор, танар’ри сможет легко дотянуться до врага, просто перегнувшись через Тесея, а вот ему из-за роста демона оказалось бы весьма непросто вступить в бой, если он не возглавит их небольшой отряд. Пройдя с десяток шагов, трассонец свернул в первый попавшийся боковой проход и остановился настолько резко, что Карфуд, по инерции продолжив движение, сбил его с ног.

Прямо предо мной.

С того момента, как Карфуд упал в этот тоннель, я стою во тьме и жду, как и было обещано. Ореол лезвий, окаймляющий мою голову, скребет по потолку, одеяния не тревожит ни один порыв ветра, а ступни мои плотно прижаты к земле. Невидимая, я, словно паук, терпеливо поджидаю свою жертву. Чувствуя, как кровь кипит в предвкушении схватки, а нервы звенят от напряжения, трассонец, ведомый тревогой за судьбу эльфа, должен был влететь прямиком в мои объятья – но, когда он повернул за угол, то замер на месте, распахнув рот, а не успевший затормозить танар’ри врезался ему в спину. И теперь он растянулся на земле у моих ног и разглядывает меня, побледнев от ужаса. Хотела бы я знать, почему он способен меня видеть.

Губы трассонца шевелятся. Поднявшись на четвереньки, он начинает пятиться.

- Г-г-г-госпожа!

Нахмурившись, танар’ри и бариаур смотрят на охваченного ужасом трассонца. Их взгляды устремлены сквозь меня, а в сердцах нет ни капли страха – следовательно, узреть меня они не в силах.

- Она – лишь порождение твоего разума, - бариаур протискивается мимо Карфуда и встряхивает трассонца. – Хватит ее воображать, а то она и нам явится!

Танар’ри оттаскивает старого клерика назад. Демон меня не видит, но разум трассонца ему открыт. Он считает меня лишь очередной иллюзией Шебы.

Но мы же знаем, что это не так, верно? Некто предупредил трассонца о том, что я буду его ждать, и он же научил его видеть Боли. За это повторное предательство мне бы следовало убить вашего героя на месте. Учитывая, что его выкованная богом броня, сломанная и бесполезная, валяется далеко позади, а сам он пятится на четвереньках, считая, что мне есть хоть какое-то дело до его судьбы – разве существует для вас более подходящее наказание? Если он погибнет, подойдя так близко к концу своего путешествия, вы никогда не узнаете, получилось бы у него убить монстра, спасти Тессали, вернуть воспоминания и, насколько бы невероятно это ни казалось, постичь истинную суть своего лабиринта. И вы заслуживаете этой кары – за то, что предали мое доверие, и за многое, многое другое.

Я наставляю на него палец, и в его груди возникает дыра размером с наконечник стрелы, откуда вырывается тугой фонтан темной крови, орошая стены. В затхлом гнилостном воздухе разливается слабый медный аромат. Трассонец не кричит и не бьется в судорогах; на его теле остались лишь черные коконы, ибо все золотые уже успели взорваться. Я ожидала, что некоторые из них тоже лопнут, но и здесь меня постигает разочарование. Тесей издает пораженный вздох и затыкает рану пальцем, останавливая кровотечение.

Какая наглость! Он всего лишь герой, а ни один герой не смеет противиться моей воле. Я провожу пальцем по воздуху, и горло трассонца перечеркивает бордовая линия. Алая жидкость заливает его грудь.

Растерянный танар’ри хватает его под руки, чтобы оттащить к бариауру. Я делаю шаг, отрывая от земли сначала одну ногу, затем вторую, и Госпожа воочию предстает перед ними.

С потрескавшихся губ Карфуда срывается короткий стон. Мы уже встречались когда-то – давным-давно, когда Кровавая Война захлестнула Сигил, сотворив Окалины. Я – единственное существо в Мультивселенной, которое он боится больше, чем ненавидит. Уронив трассонца, он, не оглядываясь, бросается в бегство. Что произошло с бариауром, я не знаю. Он исчез еще раньше, чем демон.

Трассонец поспешно вскакивает на ноги и поворачивается, намереваясь последовать примеру своих спутников, но к нему я милосердие не проявлю. Я узрела, что именно ему выпала участь стать переносчиком Болей. Но моя цель - не обмануть судьбу, а покарать вас, и поэтому я крепко прижимаю его к груди, словно мать – свое дитя. Он думает о том, чтобы воспользоваться мечом из звездного металла, но уже слишком поздно; ни одному из живущих ныне смертных не под силу вырваться из моих объятий. Я держу его до тех пор, пока не чувствую, как из пустоты в моей груди не начинают изливаться новые Боли, пока мою плоть не охватывает дрожь наслаждения и ее не окрашивает румянец; пока экстаз не поглощает меня, переполняя сладостным восторгом, а блаженство не перетекает в агонию; пока мое тело не пронзает жгучая боль, а сама я не начинаю погружаться в мучительную скорбь – и все это время мы по-прежнему стоим, тесно прижавшись друг к другу. У меня есть лишь один шанс, и теперь на плечах Потерявшего Память Героя покоятся все надежды Сигила.

И все же не думайте, что я простила вам ваше предательство. Вы сами решили ввязаться в это, так что я делаю вам то же одолжение, что и Карфуду – отправляйтесь странствовать по лабиринтам в одиночестве, никогда более не обращая свой взгляд на трассонца, оставьте его истекать кровью в моих нежных объятьях, в то время как Боли глубоко пускают корни в его душе – либо же продолжайте верно следовать за ним и разделите свою судьбу с теми, кто зовет Тесея другом. Выбор за вами; этой мести мне достаточно.

КАРА

Кто знает, как долго трассонец продолжает валяться на холодной земле, сжавшись в клубок? Достаточно долго для того, чтобы окутанный тьмой тоннель заполнила вонь страха, возникшие на его теле отметины взбухли и превратились в волдыри, затем в коконы, коконы начали пульсировать, и через них проросли черные извилистые шипы с хищно изогнутыми кончиками, готовые вцепиться в свою жертву.

Взгляните же на себя! Вы знаете, что искать – след на коже, воспаление, выпуклый фурункул или красный прыщ, гнойник, язву, которой раньше не было. Теперь вы сделались частью происходящего, вступили в ряды проклятых и проклинающих, путников, которые возвращаются домой с нежеланной ношей, стали одним из ослепительно сияющих ангелов боли Сигила. Увидев праздно шатающегося по улицам безумца со стеклянными глазами, услышав, как ваш друг вопит в агонии, спросите себя – уж не я ли передал ему семя? В какой-то мере вы разделите страдания каждого из этих бедолаг; будьте счастливы уже тому, что взорвавшийся кокон находился не на вашем теле.

Проклинайте меня сколько угодно, но эти Боли вами заслужены. И, несмотря на то, что у трассонца их целые тысячи, а у вас – считаные единицы, я надеюсь, что вы будете нести свои с большим достоинством, нежели он.

Он по-прежнему валяется на полу, прижавшись головой к холодным камням– груда шипастых пульсирующих коконов, больше похожая на кладку бебилита, нежели на человеческое существо. Сколько прошло времени? Минуты, может, даже часы или целые дни. Возможно, он жаждет смерти, хоть я сомневаюсь, что сам способен это осознать – мысли в его голове кружатся быстрей, чем вода в водовороте, через который они сюда попали.

Он не замечает, как в тоннеле появляется темная рука. Он не видит, как из ее пальцев выскальзывает черная лента и летит в его сторону, как она начинает кружить вокруг него, проходя через груды коконов, словно копье сквозь туман. К нему возвращается очередное воспоминание – заплаканный и ссутулившийся, он смотрит из окна дворца на отдаленный берег. Там лежит тело его сына Ипполита, который погиб под колесами своей колесницы, когда лошади понесли, испугавшись внезапно появившегося из глубин моря монстра.

- Смерть вашего сына – моя вина, о повелитель, - раздается из-за спины Тесея надтреснутый голос слуги. – Если бы я рассказал вам, как Федра разозлилась после того, как ваш сын отверг ее ухаживания, вы бы не обрушили на него проклятье Посейдона.

В руках Тесей держит послание, найденное им под телом его повесившейся жены. Там говорится о том, что ее пасынок Ипполит ее обесчестил. Трассонец сминает его, и внутри него что-то надламывается.

- Нет! - наконец Тесей поднял голову с холодного пола тоннеля. Первый черный кокон взорвался, окатив его грудь поблескивающим ихором. – Я больше не вынесу!

- Мой дар пришелся тебе не по душе? – Карфуд вошел в тоннель, сворачивая кусок свежего пергамента в рулон. С когтя его указательного пальца капала темная кровь. – Извини уж. Я думал, что ты хочешь вернуть свои воспоминания.

Поднявшись на ноги, Тесей уставился на пергамент. Карфуд не мог все это время таскать его в своем рюкзаке – для этого кожа выглядела слишком сырой и розовой. Трассонец указал на нее светящимся острием меча.

- Где ты это взял?

- Сомневаюсь, что ты действительно хочешь знать, - произнес демон. – Но не бойся. Твоих друзей я не убивал.

- В таком случае - откуда она у тебя? – требовательно спросил трассонец. Возможно, Карфуд просто солгал, сказав, что видел тут Шебу. – Именно поэтому ты позволил Тессали утонуть?

Карфуд покачал головой.

- Тессали не утонул, а в лабиринтах полно и других существ, помимо твоих друзей.

- Здесь-то? Едва ли, - Тесей глубоко вдохнул пропахший гнилью воздух и добавил. – По крайней мере, тех, чья кожа еще пригодна для использования.

- Ты превращаешься в Серебряного Ветра. Твое воображение слишком разыгралось.

- Так успокой его, - Тесей протянул руку. – Дай мне взглянуть на твой пергамент.

Карфуд отдернул кусок кожи в сторону, в его алых глазах заплясали оранжевые огоньки.

- Никому не позволено трогать мои карты!

Тесея охватил гнев, обжигая его глотку, словно желчь. Если бы он не знал, что меч выпадет из его руки в тот же миг, когда он попытается направить его против демона, то бросился бы в атаку, не медля ни секунды. Трассонец оценивающе посмотрел на два желтых пузыря, которые по-прежнему висели на теле танар’ри. Однако, окинув взглядом свои собственные многочисленные коконы, он решил отказаться от этой идеи. Даже если он заставит Карфуда страдать, это не поможет вернуть Тессали или отомстить за него…

- Мудрое решение, - сделав шаг вперед, демон уставился на трассонца. – Я прекрасно знаю, насколько сильную боль мы способны причинить друг другу, не нарушая клятвы, но это не спасет Тессали и не вернет твои воспоминания.

Тесей нахмурился.

- Ты имеешь в виду…

- Да, - Карфуд поднял карту. – Я нашел логово Шебы.

- И Тессали там? Живой?

Демон пожал плечами.

- Не буду врать, внутрь я не заглядывал. Но поблизости его не было, и, вопреки твоим опасениям, кожа принадлежит не ему, - Карфуд взмахнул пергаментом. – Однако амфора по-прежнему у нее. Воспоминание, которое я тебе отдал, вылетело оттуда уже после того, как она там спряталась.

Тесей смерил танар’ри настороженным взглядом.

- Очередная твоя хитрость?

- Хитрость? До сих пор из нас двоих хитрить пытался только ты, - парировал Карфуд.

- Откуда мне знать, так это или нет? – Тесей замолчал. Спустя некоторое время он заговорил снова. – Я пойду с тобой, если расскажешь, зачем тебе нужно сразиться с Шебой.

Карфуд взмахнул пергаментом, демонстрируя его Тесею.

- Потому что мне нужно время, чтобы завершить работу! – в голосе демона звучала неподдельная страсть. – И, пока ее тело не окажется разорвано на части и разбросано по всем лабиринтам, у меня этого времени не будет!

- Ясно. Но ведь ты уже наверняка отыскал способ выбраться отсюда, не так ли?

- Разумеется. Думаешь, за множество тысяч лет никто в Бездне не призывал меня по имени?

- И почему ты не ответил на призыв? – спросил Тесей. – Почему тебе необходимо закончить эту карту?

Демон устремил взгляд вдаль.

- Ищи свою собственную цель, - сложив руки, он уселся на пол. – Впрочем, если настаиваешь, будем ждать. Мне все равно. Рано или поздно Шебе надоест играть со своей добычей, и она придет за нами.

По телу Тесея пробежала холодная дрожь, его грудь сдавило, а в желудке возникли рвотные позывы. Ему лишь несколько раз доводилось испытывать подобные ощущения – отголоски той эмоции, которую лишь немногие люди могли по-настоящему контролировать.

- Ты боишься? – поразился Карфуд. – Монстра?

- Я в ужасе, - признался Тесей. Дело в коконах, внезапно осознал он; именно они по-настоящему его пугали. Он оказывался лицом к лицу со смертью больше раз, чем мог сосчитать, но одно лишь воспоминание о том, что произошло, когда коконы взорвались, вызывало у него слабость в коленях. Сжав зубы, он жестом велел Карфуду встать.

- Покончим с этим.

Несмотря на свои ранения, демон вскочил на ноги легко, словно акробат.

- Я всегда говорил, что боги ненавидят трусов, - он окинул взглядом тоннель и добавил. – Хотя здесь это едва ли имеет значение.

Раздвинув губы в предвкушающей ухмылке, Карфуд развернул пергамент и направился вниз по тоннелю. Когда танар’ри проходил мимо, Тесей постарался рассмотреть карту, но ничего не увидел, кроме отрезка прямой линии да ряда свежих хрящей.

- А что насчет Серебряного Ветра?

Карфуд даже не поднял взгляд.

- Если хочешь спасти Тессали, забудь о бариауре.

Стараясь не раздумывать над значением слов демона, Тесей последовал за Карфудом. Довольно долго они шли по переплетениям извилистых коридоров. Время от времени танар’ри останавливался на перекрестках и, поворачивая карту в разные стороны, бормотал что-то под нос. Мимо остальных многочисленных боковых тоннелей он проходил, не удостаивая их даже мимолетным взглядом. Трассонец мало следил за дорогой; даже если впоследствии ему и удастся отыскать путь до водоворота, подняться по нему он все равно не сможет – да и зачем?

Большую часть времени он посвятил размышлениям об истинной цели Карфуда. Демон хотел составить карту постоянно разрастающихся лабиринтов. Задача эта казалась невыполнимой – и все же он утверждал, что его цель состоит не в том, чтобы найти выход. Лишь одно могло увлечь танар’ри настолько сильно – перспектива обретения большего могущества. Но как? Пытался ли он проложить путь для войск вторжения? Были ли лабиринты каким-то образом связаны с многочисленными порталами, которые соединяют Сигил с другими планами Мультивселенной? Трассонец раздраженно вздохнул. Тот простой факт, что Карфуд никак не прокомментировал его домыслы, означал, что он ни на шаг не приблизился к истине.

 - Разумеется, мое молчание тоже может являться уловкой, - подняв взгляд от карты, демон усмехнулся. – Хотя сомневаюсь. А ты лучше подумай о себе.

- Спасибо за совет, - заговорив, Тесей чуть не закашлялся. Хотя он и заметил, что с тех пор, как они вошли в данную часть лабиринта, запах гниющей плоти заметно усилился, он не ожидал и вправду почувствовать её мерзкий вкус на языке. – Но мы оба знаем, чего я ищу.

Карфуд вскинул морщинистые брови.

- Неужели?

Демон свернул в извилистый коридор, оставив Тесея обдумывать его слова. Едва ли в лабиринтах имелось что-то, чего не было в Арборее, и, несмотря на разглагольствования Карфуда, ответ ему казался очевидным. Что он может искать здесь, если не свои потерянные воспоминания? Лучше, чем кто-либо другой, трассонец понимал, что человек, лишенный прошлого – это лишь пустая шелуха, хрупкая оболочка привычек, обернутая вокруг каркаса животных инстинктов.

Вывернув руку, Карфуд убрал карту в рюкзак и указал на пол. Серый камень сплошным ковром устилали кости. Некоторые из них практически рассыпались в прах, а на других виднелись остатки сухожилий и багровые пятна – но и они были слишком стары, чтобы демон смог использовать кожу их обладателей в качестве своего нового пергамента. К лицу Тесея прилила кровь, и ему стало дурно. У него перехватило дыхание – то ли из-за смрада, то ли от ужаса. Он бы с радостью содрал с себя кожу, лишь бы избавиться от облепивших тело коконов. Останавливала его лишь мысль о том, что они при этом могут лопнуть.

- Ты справишься? – спросил Карфуд.

- Если думаешь, что нет, лучше убей меня прямо сейчас.

- В таком случае не от моей руки тебя ждет смерть.

Осторожно перешагивая через груды костей, демон направился к небольшой расщелине в стене. Решив, что она и является входом в логово Шебы, Тесей обогнал его и заглянул в узкий проход. Не говоря ни слова, Карфуд обхватил его голову и повернул вперед.

В трех шагах поодаль тоннель расширялся, переходя в большое, неправильной формы помещение, в центре которого возвышалась широкая квадратная колонна размером с дом, сложенная из необработанного камня. Вершина ее терялась во тьме. Если не считать слоя разбросанных по полу костей, ее единственным украшением являлись декоративные столбики возле каждого из углов. Стены её были сплошными, а в пределах видимости не имелось ни намека на вход внутрь.

Позволив трассонцу хорошенько изучить будущее поле боя, Карфуд указал на расщелину.

- Жди там. Меч из ножен не доставай. Нельзя, чтобы Шеба заметила его свет до того, как ты нанесешь удар.

Расщелина была наполовину заполнена останками тех, кто нашел здесь свой конец, прячась от рыскающего снаружи монстра. Самому трассонцу не составит труда туда втиснуться, но что делать с грудой его коконов?

- Чего же ты боишься? – прорычал Карфуд, заметив его колебания. – Просто представь, что они мягкие и не лопнут. Все равно они - всего лишь плоды твоего воображения.

- Если так, то и твоего тоже – или забыл, какую боль я причинил тебе, раздавив один из них?

Демон раздраженно фыркнул.

- Мы, конечно, можем поменяться местами, но роль приманки лучше сыграть мне. Тебя Шеба сразу схватит.

Еще раз окинув взглядом узкое пространство между стенами и колонной, Тесей осознал, что в словах Карфуда имелся резон. Демону с его длинными и сильными ногами будет намного проще перемещаться среди завалов костей, покрывающих пол.

Сделав глубокий вдох, трассонец осторожно втиснулся в щель. Большая часть коконов, которые продолжали пульсировать в такт биению его сердца, просто прошли сквозь камень. Несколько самых больших оболочек перестали биться, расплющившись, словно виноградины между пальцами. Лопнул лишь один – зеленый, наполнив его разум обжигающим изумрудным туманом; пока ихор стекал по его руке, его сердце забилось быстрее. До боли стиснув челюсти, чтобы сдержать рвотные позывы, Тесей постарался убедить себя в том, что вызваны они были лишь запахом старых костей.

Просунув темную голову в расщелину, Карфуд уставился на Тесея алыми глазами.

- Понятия не имею, что за безумие охватило тебя, но знай одно – Карфуд делга’Талатор ни за что не связал бы себя узами с жалким трусом, - по сравнению с царившей здесь трупной вонью запах серы, исходящий изо рта демона, казался практически приятным. – Когда придет время, ты сделаешь то, что должен – или мы оба обречены.

Тесей кивнул – еле заметно, чтобы не взорвались другие коконы.

- Можешь на это рассчитывать.

- Хорошо, - убрав голову, Карфуд посмотрел на колонну. – Оставайся здесь, пока неуслышишь, что мы с Шебой достигли входа в тоннель. Я остановлюсь там и, вступив в бой, приведу её к тебе. Долго мне не продержаться, так что ты как можно быстрее должен отрубить ей ноги. После этого мы сможем не торопясь разделать ее на части.

Сковырнув корку с раны на запястье, Карфуд протянул Тесею руку, чтобы смочить кровью выкованный из звездного металла клинок. Затем, еще раз велев трассонцу быть наготове, демон развернулся и исчез. Хотя груды костей в пещере местами доходили до колен, танар’ри умудрялся двигаться совершенно бесшумно. Тесей убрал клинок в ножны, и расщелина погрузилась в полную темноту. Он старался не думать о том, что произойдет, когда он попытается покинуть свое убежище. Возможно, Карфуд был прав; возможно, эти коконы – лишь плод его воображения… но, если так, то и Госпожа Боли тоже, а ее реальность даже демон не думал ставить под сомнение.

Все это время трассонец старательно гнал от себя мысли о Карфуде. Впрочем, ожидание оказалось недолгим. Раздался низкий раскатистый рык, который прокатился по пещере, словно землетрясение. Пол содрогнулся, и воздух наполнился жутковатым клацающим стуком бьющихся друг о друга костей. Затем прозвучал полный боли вопль танар’ри, в котором ужас мешался со злостью, и трассонец понял, что настало время для осуществления его плана.

Где-то в глубине пещеры послышалось два приглушенных стука, и кости захрустели под тяжелой поступью демона. Тесей прекрасно понимал, что тот изначально не собирался оставлять его в живых. Карфуд не хотел, чтобы кто-то знал о его картах, а лорды Бездны привыкли получать желаемое. 

По проходу разнесся резкий рвущийся звук, сопровождаемый руганью танар’ри и громким мокрым шлепком. Монстр взревел. В ушах у Тесея зазвенело, и он с трудом смог расслышать хруст костей, сокрушаемых ногами двух огромных существ. Трассонец начал смещаться к выходу из расщелины, надеясь, что большая часть коконов останется цела. Какой от него толк, если он упадет, парализованный болью? Несмотря ни на что, Карфуд говорил правду – если они не уничтожат монстра, смерть ждет их обоих.

Судя по всему, пятившийся от Шебы Карфуд только что вошел в коридор. Тесей высунул ногу наружу и ощутил хлопок. По его бедру заструилось нечто теплое и липкое. Он чуть не прокусил язык, сдерживая рвущийся из горла вопль. По ноге прокатилась жгучая волна боли, обмякшее колено подогнулось, и он беспомощно упал на темный, устланный костями пол.

Трассонец так и не понял, сколько именно коконов при этом взорвалось. Его поглотил кипящий океан агонии, и в течение пары мгновений – вряд ли дольше, но ему это время показалось целой вечностью – он лежал, пытаясь сдержать крик и не шевелиться – не сделать ничего, что могло бы привлечь внимание монстра. На расстоянии полудюжины шагов слышались звуки битвы – рычание, удары и сдавленный хруст. Карфуд взревел, рявкнула Шеба, демон пронзительно завопил, она взвыла. Воздух наполнился запахом серы и пепла, крови танар’ри и монстра.

Тесей заставил себя встать. От этого усилия по его венам заструились потоки жидкого пламени, но он все равно захромал вперед. Не бегом – так он рискует снова упасть, и тогда ему точно конец. Каждый дрожащий нерв в его теле требовал повернуть назад и скрыться во тьме; лишь мысль о том, что с ним будет, если Шеба переживет этот бой, удерживала его на ногах.

Из темноты вылетело нечто мокрое и вонючее, чуть не попав Тесею в лицо – он кожей ощутил шевеление воздуха. Издав низкий глубокий стон, Карфуд перешел в контратаку. Раздалось влажное хлюпанье, и лоб трассонца оросила липкая кровь Шебы.

Когда Тесей начал вытаскивать из ножен ярко сияющий клинок, то услышал, как Карфуд делает шаг назад. Бой на мгновение прекратился – тяжело дыша во тьме, Шеба замерла, пытаясь разгадать причину странного маневра демона, и трассонца наконец осенило, в чем заключался план Карфуда.

- Чего же ты ждешь? – взревел танар’ри. – Бей!

И Шеба ударила. Ее сокрушительная атака отправила демона на пол. Раздался оглушительный хруст устилавших землю костей, сопровождаемый треском ломающихся ребер. С губ Карфуда сорвался крик боли, и монстр издал ликующий вопль.

Тесей бросился во тьму, и, обнажая меч, прошептал всего два слова.

- Темная звезда.

Появившийся из ножен клинок был чернее самой ночи. Одним взмахом Тесей разрубил нечто размером с оливковое дерево. Взвыв, Шеба рухнула на землю. Вслепую трассонец нанес еще один удар. Меч глубоко вонзился в тело монстра. Шеба зашипела от боли и откатилась в сторону, разбросав лежащие на полу кости. Руководствуясь этими звуками, Тесей принялся неистово размахивать клинком - увы, безрезультатно. Тем не менее, он все равно не решился зажигать свет; если острие его меча вспыхнет ярче луны, монстр отвлечется на него и Карфуд получит передышку.

Тесей не останавливался; текущее положение вещей его вполне устраивало. Слева раздался стук перекатывающихся костей и рычание. Он споткнулся, но не прекратил наносить во все стороны хаотические удары. Ему было все равно, в кого именно он попадет - главное попасть. Трижды клинок из звездного металла рассек нечто толщиной с его талию, и трижды же раздавался рев монстра. Он слышал и Карфуда; стоны демона звучали совсем слабо. И плевать! Трассонец продолжал вслепую размахивать мечом, пока появившаяся из тьмы рука не сбила его с ног.

Тесей упал. Коконы начали лопаться один за другим, и с его губ сорвался крик. С огромным трудом он нашел в себе силы снова встать на ноги, но его колени предательски подломились.

Превозмогая боль, он пополз было вперед, но осознал, что понятия не имеет, куда. Его вопли заглушали все окружающие звуки, а в носу стоял лишь запах его собственной крови. Через туман в его истерзанном мозгу с трудом пробилась мысль, что крик привлечет к нему внимание врага так же верно, как вонь гниющей плоти - падальщиков к полю боя. Трассонец сомкнул губы, и уши его заполнила ужасающая пустота.

Пещера погрузилась в тишину, нарушаемую лишь низкими стонами Карфуда да тихими шорохами. Неужели это крысы, которые осмелились выползти из своих убежищ, чтобы полакомиться его пальцами? Также был и другой звук – неприятный, прерывистый и посвистывающий. Тесей не сразу осознал, что это его собственное тяжелое дыхание.

- Звездный… свет, - трудно было поверить, что слабый голос, произносящий эти слова, принадлежит Карфуду. – Озари… ночь.

Серебряный огонь вспыхнул на острие меча Тесея, открыв взору картину еще более неприглядную, чем перед началом боя. Одна из увитых черными венами ног Шебы валялась на земле. Пальцы ее подергивались, щиколотка и колено конвульсивно сгибались – она понемногу пыталась ползти к логову твари. По пещере были разбросаны и другие части тела монстра, отсеченные клинком трассонца – ухо, кусок торса, ладонь отрубленной в болотах руки. Как и нога, они мало-помалу двигались к центральной колонне.

В нескольких шагах поодаль в окружении разбросанных костей лежал Карфуд. Вокруг него расплывалась лужа пузырящейся крови, а половина изуродованного чумой лица отсутствовала. Из дюжин ран торчали обломки черных ребер. Его багровые глаза превратились в оранжевые, еле тлеющие угли, но в них по-прежнему горела ненависть. Его взгляд был устремлен на Тесея.

- Трус.

Тесей встряхнулся.

- Не трус, а хитрец.

Танар’ри покачал головой.

 - Меня… не… обманешь, - демон поднял сломанный коготь, подзывая трассонца. – Дай мне… немного крови.

Трассонец не двинулся с места.

- Последняя… просьба, - произнес Карфуд. – Я… расскажу…

Тесей отрицательно покачал головой. Едва ли даже перед лицом смерти танар’ри решит раскрыть ему тайну своих карт.

- Не… карт. Этого… ты… не… узнаешь… никогда – но что… насчет… твоего… друга?

Трассонец выругался. К этому моменту Тессали, скорее всего, уже был мертв, но не мог же он просто взять и уйти!

- Да можешь… конечно, - выдохнул Карфуд. – Кто… будет знать? Твоя… репутация… не пострадает.

Тесей направился к демону.

- Моя репутация не имеет никакого значения. Жизнь Тессали – вот что действительно важно.

Если бы Карфуд не отвел взгляд и не пробормотал ругательство, Тесей вряд ли задумался бы над тем, что только что сказал. Он так долго пробыл прославленным героем, что привык расценивать свои деяния исключительно с точки зрения славы, которую они могли ему принести. А ведь героизм заключается совсем не в том. Но в своем стремлении стать лучшим из лучших он забыл о самом важном; забота о других давно отошла для него на второй план. Возможно, именно потому он и потерял память – он потерял себя.

- Обойдемся... без... поздравлений, - прохрипел Карфуд. – Мне… осталось… недолго.

Тесей опустился на колени возле демона, рассек клинком ладонь, сделав чистый алый разрез, и сжал кулак, не позволяя ни одной капле упасть на губы танар’ри.

- Говори.

Единственным ответом Карфуда был долгий влажный вздох. Демон облизал губы, но отрицательно покачал головой.

- Ты… уже провел меня… один раз.

Тесей поднес руку к губам танар’ри, и алая жидкость заструилась в рот Карфуда. В течение нескольких секунд он позволил демону пить, а затем снова отвел руку.

- Теперь скажи мне, как найти Тессали.

Карфуд слизнул остатки крови с потрескавшихся губ. Затем в его груди зародился хриплый смех, и огни в его глазах погасли.

В конце-концов демону всё же удалось его обмануть. Перекатив тяжелую тушу Карфуда набок, Тесей разрезал лямки его рюкзака. Если в логово Шебы и существовал тайный вход, танар’ри непременно отметил его на своих драгоценных картах. Тесей принялся перебирать свертки. Отыскав самый новый, он вытащил его и развернул. Внезапно его взгляд упал на клочок спутанного белого меха, виднеющийся возле розоватого края.

Это правда. Несмотря на то, что я обещала, еще один из них погиб. Случилось это так: пока мы смотрели в другую сторону, Карфуд набросился на бариаура сзади. Прежде чем Серебряный Ветер успел понять, что происходит, его ноги и руки уже были переломаны, кожа содрана со спины, а сам он начал строить планы относительно того, что именно исправит в мире в следующий раз.

Хотела бы я сказать, что Мультивселенная его закончилась быстро, но мы же говорим о танар'ри. Они – мастера медленного убийства, знающие тысячи пыток, каждая последующая из которых является ужасней предыдущей. Иногда мучения продолжаются даже после наступления смерти; по крайней мере, от этого бариаур оказался избавлен - ценой превращения в пергамент.

Конечно, жаль, что Серебряный Ветер так и не нашел свой выход из лабиринта, но большая ли это потеря? Скучный, эгоцентричный старый дурак; множество таких, как он, валяется в каждой сточной канаве Сигила. Да и что вы ожидали от танар’ри? Мудрости и доброты? Считайте, что вам повезло, ведь демон забрал всего лишь шкуру бариаура, в то время как мог заполучить человеческую, причем куда лучшего качества.

Разумеется, трассонец не ошибся в своих предположениях. У него ушла всего секунда на поиск колонны, еще одна – трех обведенных вокруг нее окружностей, и он сразу понял, что делать. Он уже успел забросить отрубленные и извивающиеся части тела Шебы в сопредельные коридоры; уже дважды обошел колонну; уже отбросил карту в сторону и приготовился действовать.

Его ребра болели, а кровоточащие порезы пульсировали. Тесей, чье внимание было приковано лишь к распахнувшемуся впереди темному проему, в третий раз обошел вокруг колонны, не заметив лежащее на полу подношение. Раздался звук ломающейся керамики, и под пальцами его новообретенной ступни захрустели осколки. Опустив взгляд, он увидел массу темных лент, которые одна за другой принялись обвивать его – один раз, потом второй и третий. Он вспомнил, что в прошлом уже стоял у входа в такую же зловонную пещеру. С ним была его юная винная женщина. Она вложила ему в руку моток золотой нити.

- Я буду держать ее конец, о храбрый Тесей. Когда ты убьешь Минотавра, следуй за ней, и она выведет тебя ко мне.

- Так и будет, принцесса, так и будет, - Тесей одарил ее долгим поцелуем. – Я увезу тебя от злобного Миноса через Сапфировое море, и станешь ты Ариадной, королевой Афин.

Ариадна.

Как только Тесей вспомнил это имя, один из коконов взорвался; посмотрев вниз, он увидел, что по груди его течет черный ихор. Пустота возникла в его груди; холодный ветер царапал обнаженные ребра.

- Не надо больше! – вскричал он. – Я и так узнал слишком много!

Но воспоминания продолжали возвращаться, и все новые и новые коконы, взрываясь, разбрызгивали темный ихор по его телу. Он узрел прошлое, которое раньше являлось ему лишь обрывками – то, как он предал Ариадну, как его небрежность привела к смерти отца, как его слепая гордыня стоила жизни двум его женам, как его ярость уничтожила его безвинного сына. За время, что прошло с того дня, когда он одержал свою первую победу, он полностью утратил все, что некогда делало его героем.

И снова был монстр, предлагающий ему ту же сделку, что некогда привела к столь ужасным последствиям. Одна жизнь, одна-единственная жизнь в обмен на вечное признание и почет; жизнь Тессали в обмен на все его воспоминания о славе и победах. Но на этот раз Тесей знал, как поступить. Черные ленты по-прежнему продолжали обвиваться вокруг его тела, а коконы - изливать ихор на грудь, но он поднял клинок и бросился в чёрную дверь.

За ней оказалось темное сводчатое помещение. В густом воздухе стоял смрад страха и пота, сумрак клубился под потолком, подобно туману, а от стен отражались отголоски полных боли воплей. Здесь было множество клеток самых разных размеров и конфигураций - квадратных, круглых и грушевидных. Некоторые из них выглядели достаточно большими, чтобы вместить и саму Шебу, а в других едва ли хватило бы места даже для гнома. С опорных колонн свисали груды оков и кандалов, в некоторых из них до сих пор находились останки пленников.

В центре залы на длинной веревке болтался подвешенный за шею Тессали. Борясь за каждый вздох, эльф отчаянно дергался. Его руки не были связаны, и он скреб культями по петле, тщетно пытаясь ее ослабить. Никаких следов Шебы - но трассонец знал, что она прячется где-то неподалеку.

Тесей бросился к Тессали. Он прекрасно понимал, что это ловушка, но сейчас на предосторожности попросту не было времени.

Когда трассонец, слегка отклонившись вбок, приблизился к задыхающемуся эльфу, его чуть не сбила с ног волна едкого запаха. Он спрятался за ближайшей колонной, чудом избежав удара когтистой лапы. Обойдя свое укрытие с другой стороны, он оказался у Шебы за спиной. Сложно было судить, насколько Тессали удивился при виде Тесея - от недостатка воздуха глаза его вылезли из глазниц, а лицо было перекошено. Трассонец одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, и его светящийся клинок стремительной голубой молнией рассек веревку.

Уши Тесея заложило от оглушительного рева, и он почувствовал, что летит куда-то в сторону. Приземление оказалось жестким и болезненным. Взорвалось сразу несколько коконов с болью, и он открыл рот, чтобы закричать. Но его вопль моментально оборвался, когда чудовище навалилось на него всей своей массой. Рука Шебы потянулась к его горлу. Трасонец попытался развернуться боком, чтобы укрыться за наплечником, но тварь оказалась слишком сильна.

Внезапно между их телами появился просвет. Тесей развернулся и увидел, что захлестнувшая шею Шебы веревка оттягивает ее голову назад. Позади монстра, зажав один конец мотка в зубах, а второй намотав вокруг локтя, стоял Тессали.

Это была идеальная позиция. Издав громкий боевой клич, Тесей взмахнул мечом, целясь Шебе в горло – но чудовище лабиринта живет внутри всех вас. Она и есть тот темный всепожирающий голод, который невозможно утолить, крадущаяся тень, что способна сделать демона нашим серафимом, тайная ярость, скрытая в наших сердцах. Отвергнете ее – и попадете к ней в рабство, сражайтесь с ней - и она станет непобедимой. Сейчас вы уже должны были понять, что ни одного монстра невозможно уничтожить до конца – и поэтому выкованный из звездной стали клинок трассонца описывает в воздухе идеальную дугу, едва не разрубив какого-то гитиянки.

- Осторожней, болван!

Пнув Тесея в голову, танцующим движением гитиянки отступает в сторону.

Он не замечает желтый пульсирующий кокон, что цепляется к его лодыжке. Перед собой он видит лишь израненного и мерзко воняющего человека, который с разинутым ртом сидит на мостовой, устремив взгляд на обходящую его толпу ругающихся прохожих, возвышающиеся по обе стороны улицы убогие неоштукатуренные дома и оборванного эльфа с бешеными глазами, который стоит прямо перед ним.

БЕСКОНЕЧНЫЕ БОЛИ

Он думает, что ускользнул от меня, этот бронзовокожий прославленный герой, но ни один из пленников лабиринтов не в силах по-настоящему их покинуть; его участь состоит в том, чтобы повернуть за очередной угол, пересечь крепость, открыть врата и идти дальше, напрочь позабыв о том, что некогда он уже проходил этим путем. Я вижу его там, на черных бесплодных берегах Леты – содрогающуюся груду раздувшихся и пульсирующих ихором коконов, которая склонилась над холодной водой, чтобы взглянуть на собственное темное отражение. Его запавшие и воспаленные глаза взирают на него из клубящегося тумана, который скрывает место столь же глубокое и ужасное, как и сама Бездна; от голода его щеки ввалились, разбухшие и потрескавшиеся губы кровоточат из-за ужасной жажды, которую ему никогда не утолить. С того момента, как он выбрался из логова монстра, он ничего не ел и не пил – ни хлеба, ни фруктов, ни сладкого прохладного вина; не удостоив многочисленные чудеса Сигила даже мимолетным взглядом, не позволив себе и часа отдыха и не запасшись провизией, он промчался по Коростяной улице и, распахнув двери Речных Врат, бросился в журчащий портал.

Трассонец зачерпывает ладонью несущую забвение темную воду. Он задается вопросом, сколько же раз ему уже доводилось бывать Потерявшим Память Героем, прославленным воителем, который ищет свое наследие лишь для того, чтобы осознать, что оно того не стоит. Сколько раз он опускался на колени на этих пустынных неровных берегах и набирал холодную воду в сложенные руки, чтобы отведать очищающих даров Леты?

Леты?

Те, кто испил вод этой реки, не могут вспомнить ее имя, но я же его помню! Если он пил, то и я тоже? Тогда какая разница, что вся ложь Посейдона осталась у Шебы, которая украсила свое логово золотыми нитями, словно праздничной мишурой? Если трассонец пил, то и я тоже. Ложь превращается в давно забытую правду. Я – сиятельная дочь Владыки Морей и невеста Сета, обязанная подчиняться им обоим властью обычаев и уз крови.

Но пил ли трассонец? Может быть, он потерял память из-за какого-то божественного проклятья или несчастного случая, возможно, игра еще идет, а хитроумный Посейдон называет своей дочерью ту, кому он не отец. Сейчас я точно уверюсь в том, что его дары – это ложь, приоткрывшиеся было врата замрут на месте, а его жалкий прислужник Тесей вернется в Арборею – еще один Охотник, несущий дары своему хозяину.

Пил ли он раньше? Я уверена, что вам ответ известен; истинное имя этой реки – Лета или…

Скоро я это узнаю. Трассонец уже подносит ладони к лицу; больше терпеть тяжесть Болей он не в силах. За то время, пока он сражался с монстром, пока бежал по Коростяной улице, даже пока стоял на неровном берегу Леты, успели взорваться целые сотни коконов; но что такое сотня по сравнению с тысячью? Надлом внутри него слишком силен, холодное, болезненное чувство вины терзает его, а сердце переполняет отчаяние. Всего один глоток - и все это исчезнет: шипы выпрямятся, а коконы, отделившись от тела, с всплеском скроются в холодных волнах.

Трассонец опускает голову к ладоням, вытягивает губы, чтобы глотнуть несущей забвение воды… но, если он выпьет, то забудет Ариадну. Разве она не вернется, чтобы его мучить? Разве он не бросится за ней в очередную погоню по лабиринтам, моля сказать ему его имя? Разве не продолжит совершать те же ошибки, предавая все новых и новых Антиоп, Ипполитов и Джейк и умножая свои грехи?

Всматриваясь в воду, трассонец изучает свои впалые щеки и потрескавшиеся от жажды губы, вглядывается в покрасневшие и запавшие глаза – и замечает там знакомый демонический блеск. Алый ободок вокруг радужки, два языка пламени, пляшущие внутри тьмы Бездны в зрачках. Он не отводит взгляд; разведя ладони, он позволяет воде вылиться, и отражение исчезает. Сколь бы ужасны ни были Боли, лучше нести их тяжесть вечно, чем повернуться спиной к танар’ри.

О переводе

Перевод выполнен командой форума «Долина Теней» (shadowdale.ru), посвящённого переводам художественной и игровой литературы по сеттингу Dungeons & Dragons “Forgotten Realms”. Перевод выполнен исключительно с целью углубленного изучения английского языка.

Переводчик:

Редактор:

Русская обложка: nikola26

Вёрстка и форматирование: nikola26

Обо всех замеченных неточностях или ошибках просьба сообщать переводчику в ЛС через форум «Долина Теней». Если Вам понравился перевод, просто зарегистрируйтесь и скажите «спасибо» — этого будет достаточно. ;-)

Оглавление

СТРАНИЦЫ БОЛИ

  ЗАЛ МРАМОРА

  МРАЧНЫЙ ДОМ

  ПЫЛЬНЫЕ

  РЕЧНЫЕ ВРАТА 

  ДАБУСЫ

БОЛИ ПЛОТИ

  ГОРОД ЖЕЛЕЗА

  ЗНАК ЕДИНОГО

  ПЕПЕЛЬНЫЕ ВЕТРА

  ЛИХОРАДОЧНОЕ ВИДЕНИЕ

  ДЕВУШКА МЕЧТЫ

БОЛИ СЕРДЦА

  КАРФУД

  РУКИ  

  МЕЧТА

  ИМЯ

БОЛИ ДУХА

  СЕРЫЕ ВОДЫ

  ОСТРОВ ОТЧАЯНЬЯ

  ВРАТА СКОРБИ

  СЕРДЦЕ СОБЫТИЙ

  КАРА

БЕСКОНЕЧНЫЕ БОЛИ

О переводе