Тортоделка. Истинный шедевр [Евгения Грозд] (fb2) читать онлайн

Тортоделка. Истинный шедевр EvgeshaGrozd

Цикл: Эмоции на пределе #2

В тексте есть: нелюбовь, любовный_треугольник, неидеальный_герой

Ограничение: 18+

Женский роман

Драма

Он уронил её торт, она разбила его дорогущую тачку.

Самовлюбленный мачо и сумасбродная кондитер держат нешуточное противостояние, постепенно уступая место иным чувствам, способным как поглотить, так и погубить.

Кроссовер с книгой "Дитя ненависти". Самостоятельная история.

#ХЭ

#неидеальный_герой

#интриги

#бывшая

#детектив

#драма

#лёгкий_юмор

Пролог

Сидя на переднем сиденье полицейской машины, нервно сжимал и разжимал кулаки. Сумерки давно опустились на город и заметное осеннее похолодание пробирало до костей.

На сегодняшнем семейном торжестве любимая была в бордовом платье на тоненьких бретельках. Тёмные длинные волосы мягкими волнами спускались к плечам, выгодно обрамляя милое сердцу лицо. Большой живот, в котором рос наш малыш, нисколько не портил её прекрасный образ. Счастливые любящие глаза говорили, что она наконец простила меня и вновь готова стать моей, подарить новую жизнь, семью.

Сказку рассеяла реальность, и божественная родная красота до боли родной женщины рисковала теперь остаться последним воспоминанием.

— Вызов поступил с этого адреса. Местный алкаш видел, как полураздетую беременную женщину вела рыжеволосая особа. Свидетелю показалось, что у рыжей был пистолет.

Следователь, я и мой лучший друг Антон сосредоточенно вглядывались в окна обыкновенной трущобы. Старый дом, видимо, ещё сталинских времен с давно облупившейся фасадной краской, разваленной подъездной лестницей и деревянной дверью, сплошь обклееной рекламными листовками. Скамья с единственной выжившей рейкой плачевно пригибалась к земле.

Ворот рубашки душил, а тело непрестанно дергалось. Вылез из машины. Пятиэтажка и, судя по планировке, в каждом подъезде минимум по пятнадцать квартир. В какой же мне искать тебя?!

Лёгкие сжимались от нервного возбуждения и морозного воздуха. Страх ледяной хваткой сжимал глотку, мешая дышать.

Дикий женский крик и звук выстрела выбили из меня дух, сорвав с места. Рванул в подъезд и устремился вверх по лестнице. Слышал бег следователя и Тохи за спиной. До боли в голове вслушивался в квартиры, пытаясь уличить намёк на искомое.

На уровне третьего этажа увидел ту, что когда-то любил больше всего на свете, а теперь ненавижу до безумия. Рыжие волосы обрамляли её бледное лицо, безумный взгляд и сумасшедший оскал. В руке она держала пистолет на боеизготовке. Эта женщина давно сошла с ума. Почему же отказывался заметить это раньше? Тогда бы мог всё предотвратить!

— Лика, где она? Что ты сделала? — жестом велел напарникам оставаться позади меня, сам же осторожно двинулся на девушку.

— Она умрёт, да? Я случайно в неё попала, — лицо рыжей озарила сумасшедшая улыбка. — Но она ведь ещё успеет родить нашего малыша, да? Мы с тобой так этого хотели, помнишь?! У нас будет ребёночек… Она родит его для нас!

— Конечно, дорогая, — понял, что лучше всего подыграть ей. Ещё пара осторожных шагов вверх по лестнице. — Мы станем родителями. Только она не сможет сама родить. Нужна помощь врача. Понимаешь, любимая?! — снова шаг.

— Ты правда любишь меня? — капризный напряжённый взгляд стеклянных глаз.

— Люблю… Всегда любил.

Ещё шаг. Лика радостно засмеялась, пустив по щекам слёзы.

— Мы теперь всегда будем вместе. Где наш малыш? Давай найдём его, — говорил, как с маленькой девочкой, но действовало.

— В четырнадцатой, — доверчиво проронила она.

— Я так люблю тебя, — последний шаг и протягиваю к ней руки. — Иди ко мне.

Девушка блаженно шагнула на встречу и утонула в моих объятиях. В две секунды обезоружил опасную руку и, скрутив сумасшедшую, передал следователю. Её визги ненависти и проклятия меня не интересовали. В несколько прыжков добрался до указанной квартиры и влетел в приоткрытую дверь.

Прямо в коридоре на полу, обняв руками живот, лежала мать моего ребёнка. В груди зияло пулевое отверстие, а сочащаяся кровь окрашивала платье в чёрный цвет.

— Родная?! Нет, нет… — в ужасе обхватил любимое лицо руками. — Где скорая? — гаркнул на друга.

— Почти здесь, — перепуганный голос Антона, который вызвал бригаду медиков ещё на пути сюда.

— Милая, только не уходи, пожалуйста, не бросай меня, — взмолил, глотая страх вперемешку со слезами.

Ужас потери сдавливал все внутренности. Как всё глупо и несправедливо. Молю, Боже, не забирай их у меня! Всё не должно закончится так!

Любимая приоткрыла веки, тускло посмотрев на меня. Попытался поймать переполненный болью взор. Бледность её лица пугала до полусмерти. Несколько горячих слезинок выкатилось из её глаз, упав на мои ладони. Она слабо коснулась руки и тихо прошептала:

— Умоляю, спаси нашего сына!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍1. Поварёшка

ВИКА

Он всего семь килограмм! Всего семь?! Да все семьдесят!

По лицу и спине струями бежали капли пота, а руки конкретно немели то ли от тяжести, то ли от страха запнуться и уронить на пол эту тушу. Три яруса шоколадно-малинового торта, выровненного сырным кремом белоснежного цвета. Золотые вензеля из моделирующего шоколада и тонкая вуаль придавали ему королевский вид. Листики из пищевого сусального золота обхватывали каждый мазок на покрытии, создавая эффект лепнины. Каскад из мастичных роз спускался от верхнего яруса к нижнему, а топпер "Happy Birthday!" выгодно вершил всю красоту данного великолепия.

Девушка-менеджер вела меня по коридорам чёртового офисного здания, которое, вероятно, проектировал строитель с шизофренией и манией преследования: сплошные повороты, двери, ступеньки и неровный пол. Я, готовая матюкаться буквально на каждом шагу, терпеливо следовала за организатором торжества, моля всех святых дать мне ещё немного сил.

— Сеня, кати тележку! — велела она в рацию. — Сеня, ты там?

Помехи на другом конце не предвещали скорого облегчения. Уже не выдержав, слегка облокотилась о стену, которая при тщательном бы моём рассмотрении оказалась дверью.

— Минуточку подождите тут. Я сама вывезу тогда.

— Да, конечно, — кивнула я, хотя мысленно ласкала всеми отборными словами гнева.

"Я тебя за полчаса предупредила, что торт едет, и ты, овца, не могла всё заранее подготовить?! А о том, чтобы организовать переноску, хотя бы этим пресловутым Сеней, ты точно не додумалась."

Менеджер исчезла в недрах шумного помещения, а я борола в себе чувство поставить тушу на пол.

Господи, тут ни стульчика, ни подоконника. Коридор адовых пыток для хрупких кондитерш. Рука в запястье окончательно затекла и причиняла небольшую боль. Надо как-нибудь перехватить и взять поудобней. Согнула ногу в колене и заменила ей на секунду руку, балансируя на второй ноге. Встряхнула кисть, и в этот момент дверь, возле которой я маячила, со всей дури открылась. Моя неустойчивая конструкция пошатнулась, и я вместе с драгоценной ношей полетела вдаль. Вскрик. Боль в коленках. Торт выпорхнул из объятий и погиб от удара о пол.

В тихом ужасе смотрю на месиво шоколадного бисквита и малинового джема со сливками. Три дня работы не только погибли, но и оставили заказчика без праздничного десерта, а меня без заслуженного вознаграждения.

Стоя на коленях, повернула голову к убийце моего труда. В дверях стоял мужчина. Демон в поварском кителе. Тёмно-русые взъерошенные волосы, насмешливый взгляд серо-голубых глаз из-под густых бровей, волевое лицо модельного пижона и чарующая межбровная складка, акцентирующая на себе всю его брутальность. Он был чертовски привлекателен, но мгновенная ненависть к его персоне затмила все мои женские рецепторы.

— Чего стоишь возле дверей?! — недовольно рявкнул он.

Я не понимала, что сделать правильней — разрыдаться от досады и обиды или же отлегать этого тупого поварёшку. В ответ сгребла с пола кусок бисквита и бросила в него, угодив в широкую грудь.

— Идиот! — только и смогла произнести я.

— Идиотка, — передёрнул сердито мужчина, блеснув тёмной синевой глаз, подобной грозовому облаку.

Зацепил пальцем часть крема со своего кителя и сунул в рот.

— Кажется, я спас ту дуру от этой чудовищной гадости, жаль, — скривился повар и пафосно проплевался.

Теперь слёзы готовы вырваться из глаз в истерическом водопаде. Я только разомкнула рот, чтобы поведать этому мужлану своё мнение о нём, но в коридоре материализовалась менеджер. Она в ужасе ахнула, увидев внутренности торта.

— Что произошло?! — переводит взгляд от меня на мужчину и обратно. — Как?!

— Дебильные коридоры вашего офиса, — зло рыкнул повар. — Ну и корявые руки дамочки.

— А ты, я вижу, доволен, что испортил всё-таки праздник своей начальнице? — рявкнула на него менеджер.

— Бывшей начальнице! — поправил он.

Дальнейшее его поведение меня и возмутило, и шокировало. Мужчина дьявольски улыбнулся и рванул кнопки на кителе, сняв с себя.

Уронила челюсть на пол, наблюдая за ним. Демон в кителе, точнее теперь без него, был довольно хорош собой и вполне мог составить конкуренцию сексуальным звёздам Голливуда.

На самом деле, толстый повар — это плохой повар, так как у хорошего порой просто элементарно нет времени поесть. Физическая нагрузка со сковородками и кастрюлями вполне заменяла спортзал, не считая бесконечных пробежек по кухне или до склада.

Этот повар явно следил за собой и гордился тем, что имеет. Можно быть полностью увереным, что у его комплекции вздыхающих поклонниц вагон и маленькая тележка.

Смотрела на поварёшку и зачем-то ждала продолжения своеобразного стриптиза. Но… Рассерженный Зевс свернул испачканный китель и, бросив на пол, грозно рыкнул:

— Я увольняюсь!

Кидает на меня последний взор грозовой синевы и уходит за горизонт километрового коридора.

Наблюдала, как очертания его фигуры, которые теперь неплохо отпечатаются в моём мозгу, превращались в тень.

— Мы не будем за это платить! — взвизгнула менеджер, переключив меня в другую более неприятную реальность…

В результате уставшая, посрамлённая и злая вернулась к машине.

Егор, наш водитель, резался в очередную игрушку на своём телефоне. Оценив мой внешний вид с остатками крема на волосах и руках, округлил свои птичьи глазёнки.

— Ты упала?

Гребаный сыщик! Что ж ты забыл тогда в экспедиторах?

— Не надо было Савку домой отправлять, раз ты такая криворукая.

— Надо было тебе хоть разок помочь, умник! — возмутилась в ответ.

— У меня межпозвонковая грыжа. Сама знаешь!

— Лучше бы она у тебя на языке вылезла, — фыркнула сердито.

— Поезжай уже!

Экспедитор рыкнул в унисон своей замшелой газели и тронулся с парковки.

Задумчиво уставилась в окно, ругая себя и пытаясь понять, где свернула в своей жизни не туда, когда докатилась до профессии шеф-кондитер.

Я — Виктория Ларионова. Живу в Москве в тихом стареньком районе. Отец с матерью давно разошлись, а сестра вышла замуж и съехала. Я же по-прежнему живу с мамой в одном шестидесятиквадратном помещении.

С парнями полный коллапс. Нет, я им нравилась, но дальше постели отношения не шли. Одни хотели свободы, другие чересчур ограничивали мою. Видимо, это я настолько глупа, что западаю лишь на такие сорта мужиков. Хотя к моим двадцати пяти с хвостиком в голове давно сформировался образ принца, под который подойдёт любой местный козёл.

Став шеф-кондитером в элитном отель-ресторане, полностью подарила свой профессионализм и личную жизнь этому делу. Для разнообразия ещё увлекалась живописью, арт-рисунками и боди-артом. Даже разок поработала в тату-салоне у своего бывшего приятеля. Однако, душа больше тянулась к сладким шедеврам, перетянув чашу весов.

Фронт моей работы простирался от десертов по меню ресторана до многоярусных авторских тортов. Лепка, выпечка, сборка, оформление, приём заявок — весь этот груз несла моя спина и плечи ещё трёх человек: Тани Коноваловой, Лиды Сафроновой и Саввы Майорова. Именно последний, сегодня с температурой был отправлен домой, за что я поплатилась тортом и убитыми коленками.

Деньги за испорченную продукцию и комплимент-извинение тоже придётся выложиться из своего кармана. И всё из-за того проклятого и чертовски симпатичного повара. Вспомнив его, тут же содрогнулась от мурашек, стартанувших по коже.

Всё, Вика! Мимолётный красавец исчез в каменных джунглях твоего города, а ты идёшь пахать дальше, чтобы расплатиться за причиненные им убытки.

— Вика, это же пятьдесят тысяч! — расстроенно простонал управляющий отелем, Павел Леонидович Ворс. Эту фамилию давно использовали в местном рабочем слэнге.

— Я понимаю, Павел Леонидович. Так вышло.

Стоя на "ковре" его кабинета, скорбно качала головой.

— Половину торта спишу на тебя по себестоимости продуктов. Уж извини, слишком большая сумма. Комплимент в качестве извинения тоже на тебе.

Стойко приняв меру наказания, наконец попала в родной цех. Но и там, походу, денёк не клеился. На потолке зияла клякса зелёного цвета.

— И что взорвалось? — безразлично спросила я, надевая свой китель.

— Авокадо-мусс, — улыбнулась Лида. — Я на блендер забыла колпачок надеть. А ты чего такая?

— Наш золотой торт не доехал, — могильно проронила я, упав за свой рабочий стол.

— Но ведь ты же поправила его, да? — жалобное вперемешку с надеждой лицо Татьяны.

— Не из чего было поправлять, — и поведала все детали инцидента.

— Надо было того хмыря догнать и по лестнице пинками, — ворчала Таня, которая двое суток убила плюсом, чтобы слепить со мной все эти двадцать цветочков из мастики.

— И что был так хорош? — Лида вдруг лукаво подбоченилась.

— С чего это? — аж икнула, судорожно гадая каким словом спалилась.

— У тебя слюна выделяется в тройном объёме при словах "этот идиот" и попа странно ёрзает на стуле.

Что так заметно?! Напрягла ягодицы, словно это действие тщательней стабилизирует меня на сиденье.

— Не выдумывай, — тут же сдвинула брови. — Обычный поварёшка, а "кухню" я на дух не переношу. Там одни олигофрены. Кроме, команды "Да, шеф" и слов других не знают. Ладно, девочки. Давайте работать. Савва болеет, а у нас ещё три заказа.

— Да, шеф! — хихикнули Лида с Таней и разбежались по своим рабочим местам.

Война между кондитерами и поварами всегда негласно существует на любой кухне и этого не отнять. Каждый считает, что его труд сложнее и рентабельней, чем у другого. Кондитером работать непросто, чем поваром… Хотя нет, повару в разы тяжелее, чем кондитеру. Этот вечный маятник и перетягивание каната никогда не закончится. Но одно я знаю точно, повар и кондитер — абсолютно разные по духу профессионалы и их творчество никогда не переплетётся в идеале. Консенсуса ждать бессмысленно.

В цех кухни кондитера никогда не совались, разве что стырить подходящую кастрюлю, удобный венчик или острый нож. А повара любили умыкнуть зелёный либо красный красители или такие удобные при выпечке силиконовые коврики.

Но все трения забывались, когда кухня хотела чего-нибудь сладенького, а кондитерский — мясо, много мяса и ещё раз мяса. Взаимный обмен поднимал белые флаги и около двух часов царило временное перемирие.

В отель-ресторане я работаю уже около пяти лет и мой цех давно стал для меня лучшей профессиональной командой. Тогда как в кухне царил вечный хаос и дедовщина. Уже двенадцатый шеф-повар сбежал из ресторана, послав всё и всех к чертям.

По правде сказать, я всё-таки мечтала о появлении лидера в рядах поварёшек, так как вечно отвоевывать свою территорию устала. Каждый новый шеф-повар стремился запустить свои ноздри в моё царство и наводить в нём свои порядок. Ох, и это главная их ошибка. Им не дано понять процесс работы кондитера, потому лезть в нашу обитель чревато моими зубками на их шее.

После постыдного сальто с тортом минула неделя, в течение которой состоялась сделки века с Ваней — мужем моей сестры. Шикарный кроссовер Ford Explorer спешил перекочевать от старого хозяина в мои ручки за ничтожно малую сумму, чем стоил первоначально. Ещё и рассрочка с задатком в девятьсот тысяч рублей, что успела накопить в своё время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Об отдельной хате мечтать не приходилось, но эту "малышку" с огромным багажником для перевозки своих тортов, я могла себе позволить.

Семиместный кожаный салон, фронтальные, боковые подушки и «шторки» безопасности. Бесключевой доступ и запуск двигателя кнопкой, светодиодная оптика, круиз-контроль, трёхзонный «климат», медиацентр Sync 3 с восьмидюймовым сенсорным дисплеем и голосовым управлением, камера заднего вида с омывателем и многое другое.

Ваня был прилежным и чистоплотным автовладельцем, потому бэушность тачки выдавал только пробег. В остальном всё блистало идеальностью.

Сегодня наслаждалась своим первым выездом на моей "малышке" в город. По медиа орал песни старый добрый рок, заставляя моё настроение растекаться истинным блаженством.

Работы сегодня чудовищно мало, как и положено вторнику, поэтому решила привести в порядок таблицу заявок, сделать списания и свести накладные.

После восьми вечера со спокойной душой направилась к выходу.

— Вик, завтра на утро торт с монпансье и воздушными шариками, — Таня нервно теребила передник.

— Что, монпансье Лида опять слопала? — озорно откликнулась я.

— Без понятия.

Партизанка!

— Ладно. Заеду в торговый центр, — пообещала я.

Спешила обратно к своей машине. Любвеобильно завела двигатель и тронулась с места. Зарулила в гараж крытой автопарковки. Машин немного, места вдоволь — красотища. Припарковалась недалеко от входа в торговый.

Раз уж приехала по работе, решила затариться основательно: монпансье, новые венчики, сиреневый краситель, силиконовые коврики, пластиковые миски, пирометр, ведёрко с жидким айсингом для кружева и разрисовки пряников и сито. Параллельно зашла в аптеку и купила лекарства для мамы: глицин, корвалол, троксевазин и снотворное — сунула препараты в свою бездонную сумочку. Хозяйская авоська — только так желала величать её Коновалова. Пусть, зато всё своё ношу с собой. В ней, помимо женских штучек, валяется ещё много чего интересного.

Потея не хуже слона, тащила весь свой скоп к машине, параллельно пытаясь найти в кармане неженской сумочки ключи от машины. Конечно же, они умудрились не только упасть на самое дно, но ещё и зацепились за что-то длинное. Рванула раздраженно на себя и в этот миг услышала визг шин об асфальт. Испуганно попятилась. Нога подвернулась на дурацком каблуке, и я пребольно шлёпнулась пятой точкой на асфальт. Искра из глаз ослепила на секунду и растворилась в ярости и негодовании.

Чёртов спорткар смотрел на меня своей жуткой мордой и просто ждал, когда соберу кусочки своей поверженной сущности. Попа получившая не хилый удар мгновенно загорелась болью. Кряхтя поднялась и в досаде осмотрела место аварии. Сумки убиты, монпансье россыпью разлетелось по парковке, а банка с айсингом треснула и дала течь.

— Эй, уйди с дороги! Чё встала?! — рявкнула на меня морда в очках, высунувшись в боковое окно.

Челюсть просто свело от такого хамства и обиды. Мало того, что чуть не превратил меня в мокрое место под колёсами своей телеги, так ещё орёт, словно я тут шлагбаумом подрабатываю и от не фиг делать загораживаю ему путь.

Ослеплённая злобой и не отдавая себе отчёта, рванула пакет с убитыми продуктами с земли и запустила им прямо наглую мажорную рожу. Водитель успел спрятаться обратно в своём автомобиле, отдав весь удар моей ярости лобовому стеклу и боковому зеркалу. Лобовое издало глухой звук и пошло небольшой трещиной по низу, а зеркало жалобно хрустнуло и повисло поверженным. Кляска белоснежного айсинга изящно потекла с лобового на капот новенького сверкающего порше.

Да, я часто думаю медленее, чем делаю. Только глядя на результаты своего бешенства, поняла, что попала на приличную сумму.

Беда, Викусь! Ох, беда! Вряд ли, тебе простят подобную дерзость. Готовь либо вазелин для попы, либо начинай сушить хлеб. Замерла, наблюдая за дальнейшей драмой. Из спорткара выходит мажористый хрен и в ярости захлопывает дверцу. Движется вперёд, пару секунд оценивает ущерб и, пнув покрышку, поворачивает голову на меня.

Очки из "Матрицы" уходят с его глаз, и тут окончательно понимаю, что этот наборчик элитных мышц в летнем костюме уже видела.

Поварёшка?!

2. Мажорчик

ВИКА

— Ты чё творишь, идиотка?! — его широченная ладонь прикладывается к крышке капота, заставив пошатнуться от испуга.

Таких определений в свой адрес я точно терпеть не собиралась. Надо защищать свою девичью честь, несмотря на то, что сама спровоцировала.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать?! — подступила к нему в ответ, но моё рявканье больше смахивало на мяуканье.

Разъярённый доберман приблизился. Ощутила аромат дорогого парфюма и ноздри невольно зацепились за крючок невидимого шлейфа.

— Как смею?! Да ты посмотри, что наделала, курица тупорылая! — басил мажорчик, тыча пальцем в убитое зеркало и лобовое.

Шок начинал постепенно проходить, а в груди зарождался протест и ярость от обидных слов и несправедливости. Нет уж, не на ту напал!

— За словами следи, гонщик хренов. Совсем оборзел! Ты едва не сбил меня! Ослеп?! Очки напялил, а толку — нуль. Гоняешь по парковке на бешеной скорости, как будто у себя дома!

— Чё раскудахталась?! По сторонам смотреть не учили?! — оскалился мужчина, явно созданный из первосортного дерьма.

— Слышь ты, петух ощипанный! — буквально задохнулась от возмущения. — Покупаете дорогущие тачки, а справиться с ними — мозги не в том месте расположены! Мажор недоделанный!

Поварёнок ненадолго запнулся от моей тирады и на пару секунд просто вперился злобным взглядом, пронизывая рентгеном мою дрожащую фигуру. По взгляду, вдруг поняла, что и он узнал меня и в этих глазах вдруг уловила помимо ярости похотливый огонёк. Коленки невольно дрогнули, а по спине пробежал холодок.

— Ты попала, киска, в любом случае. — Его голос приобрёл бархатный суровый тембр. — Предлагай, как будешь расплачиваться, пока моя фантазия не заиграла. И побыстрей, я опаздываю.

— Неужели, к ещё одной курице? Полегче с орошением, твоих дубликатов страна не выдержит.

Доберман хищно улыбнулся, разглядывая меня. Ему явно нравилось то, что он перед собой видит, и оппонент в лице меня сто пудов поднимал его мужскую самооценку. Нет, мажорчик, не со мной!

— Сноси молча… Или твоё куриное гнёздышко давно никем не орошалось, раз такая нервная? Паутиной ещё не заросло?

От этих слов окончательно вскипела и выпалила, чеканя каждое слово:

— Кондому, что любит шпилить переходящих девок точно противна женская целомудренность, — и показав средний палец, ломанулась к своей машине.

— А ну стоять, дура недоделанная!

Слышу гавканье добермана в спину и ускоряюсь. Машинка приветливо пикает, разблокировавшись, и я поспешно влетаю в салон. Пытаюсь быстро закрыть дверцу авто, но мажорчик оказался более сноровист. Мужчина рванул дверцу на себя, едва не выкинув меня за борт, грубо толкнул в плечо. Успела только взвизгнуть, и этот козёл опрокидывает мою тушку, сдвигая на пассажирское сиденье, сам же полноправно садится в салон на место водителя. Ключи в момент борьбы завалились в одно из отделений консоли и, увы, этот доберман и здесь меня опередил. Звук центральной блокировки прозвучал как приговор.

— Теперь поговорим, киска!

— Йё-ёгуртовый торт! — констатировала факт, понимая, что клетка захлопнулась, а спасения ждать не откуда.

— Да, Кексик, сама напросилась, — ехидно оскалился поварёнок и вдруг развернулся ко мне. Его рука легла на коленку и закурсировала под подол платья по внутренней части бедра.

Шероховая ладонь на секунду затмила мозг, пробив снарядом. Чёртово тело содрогнулось. Мать твою! Год эротической диеты ещё никому не шёл на пользу, а тут подсунули самый редкий экземпляр и тут же продемонстрировали, как сладко быть его жертвой. Забытое ощущение чьей-то принадлежности водопадом хлынуло из головы вниз, заполнив берега.

Чёрт! Соберись, дура! Тело и гордость запоздали среагировать. Сумочка жёсткой оплеухой въехала по голове предположительному насильнику. По своей воле точно не дамся. Наверное… Не сегодня… Ну только слегка. Гормоны, живо заткнулись и обратно в родные пенаты!

— Твою…! — прошипел он, покраснев от моего рукоприкладства.

Желваки гуляли по лицу мажора, ещё больше вводя меня в экстаз.

— Лучше не усугубляй, киска! — процедил он, буравя синевой своих глаз.

Зараза! Не смотри ты в них, Вик, там — твоя смерть.

— Что снимешь побои?! — фыркнула я. — А ну выметайся из моей машины!

— Слушай ты, истеричка! Я могу сейчас вызвать уважаемых сотрудников ГИБДД, и ты, крошка, попадёшь на кругленькую сумму. Поэтому, пока я добрый, можем договориться полюбовно.

— Полюбовно? — явно кубок перемирия распивать никто не будет.

— Именно. Ты довольно аппетитный кусочек кексика, — опустил похабный взор на мои ноги.

Кобель, есть кобель!

— Круто, потом жди от меня повестку в суд за сексуальное домогательство.

Эту реплику почти пискнула, понимая, что у человека, который владеет подобной тачкой явно есть хороший тыл, а моё заявление сложат самолётиком и запустят в меня, если не заставят съесть на завтрак.

— Домогательства?! Я тебя умоляю. Любой следователь поймёт, что с такой, как ты нечего взять. А доказать, что ты сама предложила секс в качестве оплаты, не составит труда. Можешь верить. И вообще для такой убогой, как ты, секс со мной вообще не оплата, а дар Всевышнего. И кайфанёшь, и возместишь мне ущерб. Всё-таки ты попортила мою красавицу.

— Точно. Карета принцессы, не иначе, — процедила злобно, глядя исподлобья. — А папик с комплексом импотента — главная начинка.

— Думаю, мне всё же придется развеять твоё предвзятое мнение обо мне, как о мужчине. Я — настоящий король, а о проблеме импотенции ты ещё будешь молить, когда будут гореть огнём все твои натёртые дырочки. Ты, моя курочка, в этом скоро убедишься.

— Да сколько можно?! — вконец разъярилась я. — Хамло ты заборное! Ты всё-таки с дамой говоришь! Нормальная речь вообще не водится в твоём лексиконе? У меня в конце концов имя есть…

— Даже спрашивать не стану, — скривился хам, и вдруг завёл двигатель машины.

Ляпис Трубецкой тут же заорал из динамиков магнитолы:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍"С тобой не знакомы!

В кармане кондомы,

А значит, мы живы,

А значит, нас любят…"

— Ого как! Даже Серёга поддерживает мою идею. Это судьба, Кексик!

— Пошёл ты! — скривилась я.

— Только после расчёта, киска, — нагло оскалился мужчина, точнее его подобие.

Мажор берёт свой телефон и даёт команду какому-то Тохе везти его тачку к какому-то Ваську. Из порше тут же выходит другой представитель мажоров и, махнув моему узурпатору рукой, садится на водительское "тёмно-синего безумия". Порше трогается с места, а моя несчастная "малышка" двинулась следом.

Вот ты и попала, Викуль! Куда этот хрен меня везёт?! Мысль прошла от каторжных работ до сексуального рабства в плену у этого породистого добермана. В голове тут же БДСМ, плётки и наручники. Но игра в господина и его рабыню мне явно не светит. Он, скорее, распилит меня на мельчайшие кусочки, начиная с ног, чем заставит кончить от льда на промежности.

Знакомая мелодия звонка моего телефона донеслась из недр сумочки. Звать на помощь?! Точно! Судорожно ныряю в неё с головой, рыща в женском хаосе бесполезных и вроде нужных вещиц. Чего здесь оказывается у меня только нет: покупки из аптеки, скрепки, пробка от вина, пинцет, расчёска, цветная хна для росписей мехенди… О даже помада с пудренницей! Рука находит смартфон. Снимаю трубку, но огромная лапища моего рабовладельца выхватывает телефон из рук. Да когда ж это закончится?!

— Слушаю, — баритон его голоса резанула слух. Цвет глаз светлеет от тёмно-синего к серому. — Нет, говорит её автоответчик. Да, она не может говорить. Викулечка в режиме оффлайн. Перезвоните в другой жизни, — и доберман сбрасывает вызов.

Довольный оскал, и мужчина выруливает на незнакомую мне трассу.

— Ну, что, Викуль, поехали знакомиться?

— Знакомиться? — волосы на голове шевелились всё интенсивней.

— Ну да, — нагло подмигнул. — Покажу тебе лучше на деле своё мужское величие, чтобы избежать многословности и недопонимания.

— Фонарь на твой элитный фейс тебе точно не помешало бы приложить, — буркнула я, вжимаясь в сиденье и судорожно перебирая в голове план своего спасения.

Попала так, попала!

3. Мировая

ВИКА

Мажор гнал машину, с колоссальным успехом минуя все остатки вечерних пробок. Вкось поглядывала на него, безжалостно кусая губы. Чертовски красив и сексуален.

Господи, почему я не могу познакомиться с такими экземплярами в нормальной обстановке?! Скажем, где-нибудь в кафе или кино. Может, всё-таки мне удастся воззвать к его благоразумию, и агрессор спустит конфликт на мировую отметку в шкалометре военных действий?

— Послушай, давай без рукоблудства. Я оплачу марафет твоей "красавицы" и разойдёмся цивилизованно. Зачем так всё усложнять?!

— Вот и не усложняй! Советую смириться и готовиться получать удовольствие. Я уже настроился на интимчик с тобой, значит, так тому и быть, поняла, Кексик?!

— Секс, как плата за материальный ущерб?! Охренительный запросец! Губозакаточную машинку тебе в подарок, а лучше — яйцебитную, — возмущенно выпалила я.

— Да, куриный мозг у тебя не с напёрсток. Я просто счастлив.

— А что обычно трахаешь тупых? У них пробег явно скручен, повнимательней.

— Тупые сами лезут, а с тобой даже интересней поди будет.

— А если я болею чем-нибудь?! — форсанула первым, что взбрело в голову и густо покраснела.

— Функцию "минет" ещё никто не отменял, и от твоего говорливого ротика будет больше пользы.

— Да пошёл ты, придурок! Не собираюсь! Найди себе тех, кому это будет интересно и не выпустит зубы в твой жезл для оплодотворения.

Мужчина резко вывернул к обочине и дал по тормозам. Я не поцеловалась с лобовым только благодаря ремню безопасности.

— Правда, я очень старался быть милым!

Мажор приближается почти впритык. Темнеющий взор синих глаз, сцепленные губы, вена пульсирующая на виске. Запах морского бриза и муската ударил в нос. Суровый взгляд пугал не на шутку. Смотрит добермановской мордой так, что ещё одно неверное движение и "придёт конец котёнку". Постепенно взгляд смягчается, как-то странно рассматривая меня. Синева плавно начинает переходить на губы. Мурашки замаршировали по телу стройным рядом. Агрессор максимально приближается своими губами к моим и, не касаясь, обжигает горячим дыханием.

— Не зли лучше, Кексик. Ты и так меня уже выбесила…

— Так быстро? Это был только аперитив, — сглотнув огроменный комок от пьянящей близости с этим самцом, вяло упёрлась ладонью в его грудь.

Красиво оформленные мужчины всегда были моей слабостью. Дерзость и самоуверенность с порцией демонической брутальности превращали мой мозг в одну сплошную извилину. Ну покажите мне хоть одну дамочку, которая при виде данного экземпляра мужской сексуальности не размечтается уйти с ним в эротический закат! Находиться с ним на столь близком расстоянии подобно суициду. Приняла попытку к освобождению и надавила сильней на мышечный торс мужчины, пытаясь увернуться от мучительной близости.

— Убери свои грязные конечности, пока не травмировала тебе главную, в которой, видимо, и сосредоточен весь твой уровень IQ.

Он приподнял левую бровь и уголок губ с той же стороны и отстранился. Выдохнула, пытаясь придать позе больше спокойствия. Поварёшка развалился в водительском кресле машины и продолжал оценивающе разглядывать меня.

— Нет, не умеешь ты скрывать свои желания, скоро зальёшь ими всё сиденье. Неужели, с мужиками такой напряг?

— Личную жизнь и высоту чувствительности моих эрогенных зон я не намерена обсуждать с первым встречным. И тем более сношаться.

— Тащусь от твоего словарного запаса, — он в наглую заржал. — Но я всё же не первый встречный. Помню я тебя. Ты — та дамочка с тортом и кривыми руками.

— Да, это я. И советую подумать сначала, прежде чем доверить свой "жезл" этим кривым рукам.

— А ты случайно не следила за мной? Может, моя машина — это своеобразная месть кондитерши?

— У меня нет ни времени, ни желания выслеживать какого-то поварёшку и кашевара, — рыкнула, испепеляя самца чернотой своих глаз.

— Кашевар — не моя зона деятельности. Обычно я жарю стейки да рибаи на гриле, а вечером таких же аппетитных курочек, как ты.

Он умолк, продолжая пристально смерять меня глазами. Взор его плавил и без того мою подтаявшую сучность… То есть сущность.

— Брось, Кексик. Я тебе приятен. Я же вижу.

— Мужлан и хам?! — нервно рассмеялась, возмутившись. — Ты шантажируешь, оскорбляешь и заришься на мою честь. В курсе, что с девушками так себя не ведут?

— А что, если я стану милым, ты сразу же дашь? — нагло усмехнулся. — Уволь от цветов и кино. Слушай, давай тогда так… Я тоже не насильник. Ты покалечила мою тачку, и я по-прежнему требую возмещение ущерба. Деньги с баб я не беру, но не отказался бы от твоей компании этим вечером. Поговорим, обсудим и я верну тебе ключи от твоего "монстра".

"Обсудим" — как много сейчас подтекстов имеет это сказуемое. Нервно зашевелила губами, стараясь принять верное решение.

— Я — вип-персона в клубе у старого приятеля. Сопровождение в твоём лице будет очень интересно, — хитро осклабился. — Расслабишься, выпьешь со мной, а после оговорим план урегулирования конфликта.

— Ещё чего! — возмущенно усмехнулась. — Да я с тобой даже за угол не пойду.

— Слушай, Кексик, прекращай злить, когда тебе мировую предлагают, а то и правда сдам тебя ментам со всеми пристрастиями. Мои связи вполне позволят подержать немного преступницу в облёванном обезьяннике.

В отделение не хотелось, но я понимала, что кроется под этой "мировой". В начале была просто игра между маньяком и его жертвой, теперь этот самец решил хитростью достичь обоюдного секса. И я ж не против, если бы не львиная доля его самовлюблённости и наглости.

— Это подло, — процедила сквозь зубы.

— Отнюдь. Вечер со мной в ночном клубе против повинных работ. Более мирного способа урегулирования конфликта не придумаешь. Всё же я — джентльмен…

— Кобель ты, а не джентльмен, — буркнула себе под нос.

— Что, прости? — он слышал, но, видимо, моё бычье выражение лица доставляло ему удовольствие.

Усиленно соображала. Такие экземпляры просто так не сдаются, оттого фраза "вечер со мной" вполне имела сексуальный характер. Если откажусь, то и второй вариант он вряд ли исключит. Мне нужно чудо. И тут осенило. Мамочка, как хорошо иногда, что тебя мучает бессоница! Только как втюхать ему снадобье? В напиток с коктейлем? Вполне…

— Хорошо, — решаю рискнуть. — Я поеду с тобой, но учти, если начнёшь распускать руки…

— Вот так?

Доберман вновь всем телом подался ко мне и опалил поцелуем чувствительное место за ухом. Большая ладонь почти полностью атаковала хрупкую спину и плавно спустилась к ягодице. От всплеска чумового натиска невольно запрокинула голову набок, подставляя шею, а проклятая попа приподнялась слегка вверх, позволяя пальцам самца захватить её лучшую часть.

Вика, блядь!

Из последних сил спасая свою гордость, с силой ущипнула его за грудь.

— Ай, — он отстранился и, потирая больное место, захохотал.

После, окинув меня насмешливым взором, снова завёл машину и вырулил на проезжую часть.

Вывеска увеселительного заведения сверкала разноцветными диодами. Басы танцевальной музыки не удерживали звукоизоляционные стены. Визги, веселье и смех лился по подмосткам к ночному клубу. Заведение оказалось для элитных и денежных клиентов. "Непоймикого" охрана не пропускала и поэтому я сразу же вспомнила о своём внешнем виде. Босоножки на небольшом каблуке, простенький сарафан василькового цвета и тугой хвост на затылке. Лицо косметикой я сегодня не облагородила, так как жара на улице и в цехе могла запросто размазать весь раскрас. Нервно стянула резинку с волос и залезла в сумочку, ища пудреницу или блеск для губ.

— Не переживай, в клубе темно и светомузыка. Тебя не разглядят. Да и через главный я с тобой не пойду позориться. Пройдём через чёрный.

— То есть я должна идти с тобой окольными путями? Ты мафиози, может, там какой-нибудь?

— Я — повар, а это клуб моего хорошего друга, поэтому могу в него заходить с любой стороны. Или ты хочешь пройти через коридор тех красоток? — указал на очередь из разноцветных дамочек в вычурных и сексуальных платьях, в боевом раскрасе и с клумбами на голове.

Воочию представила, как они пялятся на серую мышь с таким охренительным мачо. Бррр… Лучше по-тихому. Чёрный ход теперь не казался таким страшным, но отсутствие свидетелей тоже не внушало спокойствия.

Доберман припарковал "малышку" на территории охраняемой парковки и вышел из машины. Открыл дверцу с моей стороны и выжидательно уставился на меня.

— Сама или сделать всё менее учтиво? Давай не ломайся, ты согласилась. Вылезай из чёртовой тачки!

— А ты, похоже, привык, что все самки тебе беспрекословно подчиняются? Знакомься, я — новый вид.

— Скорее, новый вид брюзги, а не самки!

Доберман зло рыкнул и, перевалившись через меня, отстегнул ремни безопасности. Упёрся плечом в мой живот. Его правая ладонь оказалась ниже к югу от экватора, а левая — на талии. Мужчина вылез из салона, прихватив с собой меня, а когда выпрямился, то моя тушка благополучно повисла на его плече. Взвизгнула и яростно забрыкалась.

— Уймись, а то уроню! — рыкнул грубиян, крепко удерживая одной рукой за ноги.

— Поставь меня на землю, придурок!

Молотила его по спине, тщетно упираясь, чтобы слезть с этой высоты самостоятельно. Поварёшка слегка подбросил меня на плече вверх. Живот болезненно ухнул, а голова наполнилась гулом. Если он ещё раз так сделает, то я благополучно обгажу вечерним ужином его сексуальную попу. Это слишком позорно, чтобы насолить. Внезапно вспомнила о сумочке со спасительной вещью.

— Сумочка! Дай мою сумочку!

— Да ради бога, — фыркнул узурпатор и прихватил мой женский аксессуар. — Это не сумочка, а кошёлка!

Мужчина закрыл машину и, сунув ключи в карман брюк, направился к подъездной двери клуба, которая располагалась с торцовой части дома. Мне же оставалось беспомощно болтаться на его плече, уперевшись ладонями в его распрекрасную задницу.

Опустил меня, только внеся в потёмки клуба. Музыка стала в два раза громче и чётче, заставив скривиться. Не покидало ощущение, что мне на голову одели железное ведро и били по нему как в колокол. Оглядевшись, поняла, что это подсобное помещение. Кругом крутился персонал: менеджеры, бармены, официантки и танцовщицы. Одна из них послала моему горе-кавалеру воздушный поцелуй. Самец тут же расплылся в улыбке. Не веря себе, вдруг почувствовала крошечный укол ревности и "случайно" наступила ему каблуком на ногу.

— Твою… Кексик! Смотри, куда прёшь! — застонал мажор, подпрыгивая на здоровой ноге.

— Тебе полезно, — фыркнула я.

— Ты ещё за тачку не успела расплатиться, а уже калечишь меня…

— Если будешь и дальше время тянуть, то не с кем будет расплачиваться. Мне домой надо. Ближе к делу!

Его ладонь скользнула по моей талии вниз, притянув к себе, но я успела упереться в мужчину руками и отпихнула.

— К делу, а не к телу! — рыкнула я.

Жеребчик усмехнулся и сделал приглашающий жест дальше по коридору. Нерешительно направилась вперёд.

— Милорд, сделай нам, как обычно, — услышала за спиной его голос и тут же обернулась. Фраза адресовалась парню с бейджем на груди, сотрудник клуба. Парень кивнул моему узурпатору, а я крепче прижала к груди сумочку. Что "как обычно"?! Что это значит?!

Боясь посмотреть на мажора шла дальше по коридору. Интересно, если включить ускорение и без остановки, это меня спасёт?

— Стоять! — вздрогнула от его голоса. Ладонь самца тут же пленила предплечье, потянув назад. — Пришли…

Он толкнул дверь обшитую тёмным бархатным полотном, представляя моему взору убранство комнаты.

Хренов кобель! Никакого секса, значит?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍4. Питомец

ВИКА

Внутрь буквально втолкнули. Услышала, как за спиной закрылась дверь. Нет, это не вип-комната, а, скорее, кабинет. Может быть, даже рабочее место его друга. Комната оказалась достаточно просторной. На окнах плотные тёмные портьеры, журнальный столик посередине, у стены — кожаный диван. В углу — большая кадка с пальмой и рядом рабочий стол с компьютером. На стенах в качестве украшений висели музыкальные пластинки, а также фоторамки с автографами. Интимность помещения давила на плечи и, видимо, уличив это, мажор добавил больше света.

— Расслабься, — улыбнулся он с наглой мордой и, сунув руки в карманы своих брюк, медленно двинулся на меня.

Расслабишься тут. Я нервно начала пятиться, но довольно скоро уперлась в стену. Щит из сумочки храбро держал дистанцию между нами.

— Это и есть твой разговор? — сердито мерила его взглядом, а поджилки тихонько подрагивали.

— Частично, — кивнул, склоняясь ближе.

Боже, дай мне сил! Попробовала юркнуть в сторону, но его руки оперлись о стену с двух сторон, пресекая все пути отхода. Громко сглотнула.

— Ты предлагал выпить, — напомнила я.

— В силе, — мурлыкнул мажор, и его дыхание обожгло кожу на шее. — Ты ванилью пахнешь, — шепнул он, и его рука аккуратно убрала прядь моих волос назад.

Чёртова гусиная кожа мгновенно покрыла всё тело, когда его губы коснулись чувствительного места за ухом. Едва удержала стон и переметнулась с ноги на ногу. Широкая ладонь легла на бедро и придвинула ближе. Голова пошла кругом от этих ласк иманипуляций, но где-то в глубине мозга билась и плакала моя женская честь.

" Вика, тебе не нужен мимолетный перепихон. Тебя нельзя купить. Не будь тряпкой!".

Наконец из груди исшел мучительный стон, и я рванула прочь от столь опасной близости, но жеребчик оказался ловчее, чем думала. Пресёк мой побег, развернув спиной к себе. Одна рука пленила грудную клетку, вторая легла на живот. Ощутила, как упёрся пахом в мои ягодицы. Твою матушку!

— Тшш, погоди, — томно просипел мужчина, и губы вновь закурсировали по плечу к шее. Невольно уронила голову на его торс, открывая поверхность для ласк. — Твоя шея… Она такая тонкая…

Подобно вампиру впился в кожу. Ладонь ушла с живота и огладила бедро по внешней стороне, после поднялась вверх по внутренней, задирая платье. Теплая ладонь накрыла лоно, обжигая сквозь кружево. Рефлекторно сомкнула ноги.

— Тебе же нравится, — шепот в ухо — и мочка попала в его опаляющий рот. Боже…

"Да ладно, Вика. Ну ведь не девственница же и не монашка. Таких жеребцов один на миллион. Просто расслабься и получай удовольствие, а то скоро повторной невинностью обрастёшь!"

Пока "развратная" мини-Вика на левом плече шептала мне слова совращения, преступная ладонь мажора оказалась уже под моим нижним бельём и шаловливые пальчики заиграли на чувствительном месте.

Стон вырвался из гортани. Дыхание забыло пути выхода, скопившись в грудине. Сердце пропустило несколько ударов. Импульсы электричества щелкали в висках до умопомрачения. Я близка к оргазму?! Да… Вот, скотина! Да…

Но почти дойдя до пика, понимаю, что всё прекратилось. Самец резко отпускает, и я едва могу устоять на ногах. Гул в ушах путает реальности, жадно втягиваю ноздрями кислород. Туман рассеивается — и вижу усмешку мужчины. Это трюк. Издевается, гад! Ничего, за мной не станется.

Стук в дверь — и, не дождавшись разрешения, входит тот самый Милорд с подносом в руках.

— Спасибо, — доберман вновь атаковал меня за талию и в его захвате читалось явное — не сбежишь. После его исполнения пальчиками мне уже и своей машины не надо было.

Милорд выставил на журнальный столик ведерко с шампанским, фрукты, сырную тарелку и бокалы.

— Я не пью — я за рулём, — рыкнула, зыркнув на ничего не понимающего официанта. — Можно просто соку?

— Шампанское слабоалкогольное, — глупый аргумент мажора, и он махает Милорду, отпуская.

— Шампанское пьют по особым случаям, — гнула свою линию.

— У нас особый, — пальцы добермана больно сжали мой бок, подталкивая к столику. — Разбитое зеркало…

— И убитая девичья честь, — ввернула, слегка упираясь.

— Не драматизируй, Кексик, — мужчина пал на диван и принялся за пробку. — Считай, что немного проверил тебя на вшивость. Тебя когда в последний раз там трогали?

Пунцовость покрыла до самых корней волос, но я гордо сдержалась от праведного гнева.

— Последний раз у меня ещё не скоро намечается.

Смешок.

— Значит, давно. Ты же просто оголенный нерв. Я ничего толком и не сделал, а ты едва не кончила.

Пробка выстрелила в его руку, а я вздрогнула, как от звука пистолета, вновь обняв сумочку. Жеребчик улыбнулся и, покачав головой, разлил напиток по бокалам. Наблюдала, как пузырики шампанского устремлялись вверх, лопаясь на поверхности. Оно словно шептало мне "Я — твой шанс".

Это мой шанс! Волосы на голове тут же зашевелились.

— Кексик, это просто шипучка, — мажор кивнул на бокал и похлопал по дивану, приглашая сесть.

— Я пью шампанское только с шоколадом, — вздернула кверху нос, молясь, чтобы сработало.

Жеребчик раздраженно выдохнул:

— Тебе мало его на работе?

— Шампанское без шоколада не пью, — отчеканила повторно.

— Окей, — нехотя поднялся с дивана и продемонстрировал мне ключи от "малышки", напоминая об её аресте. — Если улизнешь, то потом искать тебя будет уже полиция, учти.

— Учла, — фыркнула я.

Доберман подбросил ключи и, словив обратно, вышел в коридор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ни секунды промедления! Выискала желанный флакончик с обнадёживающим названием "Здоровый сон". Бегло прошлась по главным моментам инструкции "Способ применения" и "Побочные эффекты". Импотенция? Думаю, такому жеребцу не грозит, но свалить его указанной дозой может быть непросто, поэтому на пару капель контрольно решила переборщить. С алкоголем, наверное, тоже опасно? Ничего, такого борова и пулей не убьёшь. Тем более говорит, что слабое.

Шампанское протестующе забурлило. Чуть взболтнула жижу, помогая разойтись зелью, и поставила бокал обратно на столик, судорожно пытаясь запомнить свой.

Звук голоса становился ближе — мажорчик возвращался. Спешно сунула флакончик в сумку, вновь прижав к себе свою защитницу из светлой кожи.

Доберман вошёл в комнату и коварно закрыл дверь на шпингалет. Рассмотрев мою сосредоточенную фигуру, ослепил улыбкой довольного кота, который только что слопал мышь. Прогарцевал к дивану и плюхнулся со мной рядом.

— Молочный с фундуком, — протянул мне плитку. — Другого нет, предупреждаю сразу.

— Спасибо, сойдёт и этот, — выдавила, принимая. Быстро распаковала и взяла в руку свой бокал. Повернулась к мужчине, который наблюдал за моими действиями.

— Ты довольно симпатичная, только слишком напряженная, — вижу, как хитро сощурился. — А мы, по сути, с тобой квиты. Я уронил твой торт, ты разбила мне машину.

— Значит, поздравим друг друга, разопьём шампусик на брудершафт и по домам, — отрезала я.

Жеребчик всколыхнулся от новой усмешки и залпом опустошил свой бокал. Облегчение разлилось по телу и, расслабившись, тоже слегка пригубила.

— Зря ты так, Кексик. Я довольно интересная компания, — проворковал мажорчик и будто невзначай придвинулся ближе. — И мне нравится твоя неприступность. Достойно уважения, потому силой точно не возьму.

Его губы вновь завальсировали у меня за ухом. Присосал мочку. Ладонь коснулась бедра.

— Не говори, что противен… Я чувствую, как твоё тело реагирует на меня, — платье вновь устремилось вверх.

Нет. Второй такой пытки я не выдержу. Дорожка от его языка пролегла от шеи к подбородку. Рот коснулся уголка губ.

— Мой сладкий Кексик…

Дурман бил хлеще плетей. Сердце стучало набатом. Ещё немного и моя стена обрушиться, а этого допускать нельзя. Нет уж! Я не намерена прощать ему все те оскорбления и домогательство. Не со мной!

Ладонь мажора нежно заправила прядь моих волос за ухо. В лицо смотрели дурманящие синие глаза, которые внимательно изучали. Черт! От этого взгляда таяла как свечка. Снова губы гуляют по шее и вискам.

— Ты хочешь… Зачем лишать друг друга приятных минут? — последняя фраза — и я сдамся. Мне нужна дистанция и срочно.

— Я не могу так. Мне нужно хотя бы принять душ.

Мажорчик отстранился и рассмеялся:

— Я не брезгливый, но если для тебя это так важно, то душевая есть. Вон там. Правда, без должных удобств.

Он откинулся на диване и терпеливо поправил брюки в районе ширинки.

— Сойдёт. Я быстро…

— Очень быстро, — ввернул требовательно. — Иначе вышибу дверь и овладею тобой прямо там.

Похабно подмигнул. Сдержала ухмылку и скрылась за дверью душевой. Задвинула защёлку и включила воду шумным напором.

Сколько времени нужно, чтобы этот Аполлон отрубился? Фиг знает. Надо было обратить на это внимание в инструкции. А если чудо-снотворное не подействует на него? Тогда тебе, Викуся, придётся словить кайф, если, конечно, он не врёт. А если уснёт, то что делать с его тушкой? Просто уйти — не в моих принципах. Прощать его даже не собираюсь. Вообразил о себе слишком много этот наглец. Самовлюблённый болван обязан ответить. Да так, чтобы спермотоксикоз надолго утихомирился. Но что?!

Кажется, прошло уже предостаточно времени для наступления крепкого и здорового сна. Я на пять раз могла бы вымыть за это время себе голову и сбрить все заросли. Если не выносит дверь в душевую, значит, эффект достигнут.

Выключила воду и на цыпочках вышла к нему. Картина представшая передо мной вызвала довольный восторг. Породистый доберман вальяжно развалился на диване. Одежда его покоилась на подлокотнике, а самую интимную часть прикрывала рубашка.

Какой предусмотрительный, уже разделся и приготовился к плотским утехам. Хрен тебе! Тихонько подошла к нему.

— Эй? Неужели Вы соизволили уснуть и лишить животной страсти моё изнывающее тело? Вы — подонок, месье! — довольно хихикнула, заглянув в его волевую мордашку.

Жеребец спал сном младенца. Ух, чёрт! Когда он так ангельски сопит, так и хочется сказать ему, что стану его рабой. К счастью, одно с другим не вяжется и потому могу смело делать с ним всё, что захочу. А что с тобой можно сделать? Взор опустился на место прикрытое рубашкой, которое значительно выделялось. Идея вспыхнула ярким факелом, осыпав пеплом мою шальную голову. Придумала!

Выудила набор для мехенди, который давно уже валяется в кладези моей "кошёлкоавоски". Остался ещё с пижамной вечеринки у Тани, когда я рисовала на теле девушки индийские узоры для её предстоящей поездки в Гоа.

На голове выросли дьявольские рожки и кинула взор на его прикрытую часть тела. Способности бывшего татуировщика и художественный взгляд шеф-кондитера вырисовали в мозгу примерный эскиз рисунка, который замечательно подойдёт его элитному причиндалу.

Раскрыла коробочку, в предвкушении закусив губу. Взглянула последний раз на сопящую физию мажорчика размышляя над масштабностью своего поступка.

Нет, не спущу на самотёк. В следующий раз будет умнее, когда решит шантажировать несчастных девушек и посягать на самое святое.

Зажмурила один глаз и приподняла рубашку. Черт! Даже там всё идеально! Жеребчик на пять с плюсом. Втянула воздух, переводя дух очередного возбуждения от его натуры. Интересно, почему снотворное не полностью расслабило его дружка? Надеюсь, он не со мной там сейчас во сне кувыркается.

Викусь, включай профи! Несколько минут рассматривала зону для своего творчества. Мачо явно следил за идеальностью и гладкостью своего интимного места. Как удобно! Нет, индийские мотивы я тебе тут рисовать точно не стану, но вот под милого жирафа твоё мужское добро вполне сгодиться.

Улыбнулась и глянула на жеребчика. Ухмылка промелькнула на его спящей моське. Да, тебе понравится мой подарок.

Приступила к работе. На мошонке разместила передние лапки, шея жирафа уходила в соответствующую длине выпуклость. С минуту думала, стоит ли отодвигать крайнюю плоть. А почему нет? При каждом желании кого-то отшпилить, он будет видеть милейшие глазки своего питомца. Само тельце жирафа и задние лапки с хвостом оформила на лобке красавца.

С восхищением и любовью посмотрела на творение своих рук. Мать честная, я ещё никогда с таким умилением не смотрела на мужской член! Кино!

Теперь самцу недели три как минимум понадобиться, чтобы смыть моё художество. Лишь бы от месячного воздержания все его соки не излились инсультом в мозг. Собственно, меня это уже не волнует. Судьба не настолько жестока, чтобы свести нас в третий раз.

"На память от Кексика!" написала на нижней части живота, соответственно его взору, и чуть ниже — направление стрелки. Прикрывать его нового друга не стала — хне надо подсохнуть.

Собрала всё своё добро обратно в сумку и, найдя ключи от машины в его джинсах, последний раз глянула на жеребчика.

— Прощай, самец! — уронила я с толикой сожаления и спешно затрусила в направлении чёрного хода, незаметно миновав занятый персонал клуба.

5. Шеф

ГЕРМАН

Рингтон вызова настойчиво вбился в голову, из эха перерастая в иерихонскую трубу. Что такое?!

Фонтан эйфории от эротического сна со знойной брюнеткой ушёл в иное русло и исчез. Чёрт! Мелодия вынимала из дрёмы, сменяясь на жуткую боль в висках и тошноту.

А секс был вообще? Толком не продрав глаза, пытаюсь нащупать фигуру девушки рядом — пусто. В ванную, что ль, опять ушла? Нифига меня вырубило!

Прекратившийся вызов грянул вновь. По-любому Тоха. Вытянул руку на звук и поднял телефон с пола.

— Да, — испугался собственного голоса. — Ты, как всегда, очень вовремя.

— Беспалов, охренел?! Ты где, бля?! Серый рвёт и мечет…

— Я? — огляделся.

Да, я в клубе. В кабинете Васька. С чего меня тут вдруг вырубило? И где знойная тортоделка? На журнальном столике недопитое шампанское, нетронутые фрукты и сыр. Что происходит? Я уснул, а она свалила?!

— Кажется, я в клубе у Василя, — отвечаю бессвязно, окончательно продрав глаза. — Кексик?! — окликнул красотку, прислушиваясь к звукам в душевой.

— Чего?! — заминка на другом конце провода. — Какие кексы?! Ты там сладким объедаешься?!

— Ещё не въехал, — чистосердечно признался другу. — Вика! — крикнул снова, борясь с тошнотворными ощущениями.

Чего ж так плохо-то? Словно всю ночь пил всё без разбора.

— Так, я не понял! Ты пропустил важную встречу, чтобы отшпилить какую-то Вику?!

Я сполз с дивана, автоматически обернул рубашку вокруг бёдер и прошлёпал к душевой, продолжая держать сотовый у лица. Там тоже пусто. Мне не могло это всё присниться.

— "Порше" у тебя? — нет, это не иллюзия. Мою тачку попоцала та самая красотка на парковке, Антон забрал авто.

— Нет, я отвёз его вчера Тимычу в слесарню. Обещал сегодня к вечеру вернуть новеньким.

Значит, не приснилось.

— Забери меня, — не дожидаясь ответа, сбросил вызов.

Вновь оглянулся на убранство журнального столика. Ключи от её чудовища? Обшарил брюки — тю-тю. Глянул на бокалы и бутылку — не могло меня с одного так вырубить. Я алкаш на зависть всем. Взор упал на шоколадку. Неужели…

Голову снова повело и внутри угрожающе забунтовало. Она что-то подмешала мне, по-другому никак. Вот, паршивка! Нарастающая злоба вконец отравила мой организм, и я поспешил к "белому другу", чтобы хоть немного очиститься. Полегчало, но гул в голове не прекратился. Залезть в душ и освежить шальную голову? Авось полегчает?

— Герыч?! — оклик Тохи за дверью.

Нифига какой быстрый! Ему бы водилой на "Скорой" работать. Талантище пропадает. Плеснул в лицо водой. В дверь душевой забарабанили.

— Ты тут? Герыч?!

Голова от громкого звука заныла ещё сильней. Прошу тебя, убейся! Долбанул по двери в ответ и вышел к нему.

— Ни хрена себе видок! — глянув на меня с порога, тут же хихикнул он.

Взгляд Тохи начал постепенно опускаться ниже, становясь ещё более внимательным.

— Куда ты пялишься, извращенец?! — извилины в голове сразу сработали не по стандарту.

— "На па-мять от Кек-си-ка!" — прочитал он по слогам, поворачивая голову под странный угол.

Мой взгляд наконец-то опустился вниз и, полностью отупев от непонимания, сдёргиваю рубаху.

— Ух ты ж ё! — Антон отскакивает и, уже лучше разглядев недоразумение на моём члене, начинает ржать в сумасшедшем припадке.

О, русско-матерный! Как ты богат и разнообразен, когда наполнен чувством гнева и невероятной ярости. А сколько чудесных и возвышенных слов можно посвятить женщине, которая не только поимела тебя на своё усмотрение, но и ещё оставила после себя такой памятный подарок. На самом, сука, ценном и важном мужском месте!

— Развела, как лоха. Гадина! Найди мне эту заразу! Придушу на месте! Сука! Хватит ржать!

— Я не понял, — с трудом перебарывая свой гогот, пытался родить вопрос Антон. — Ты её отшпилил, потом попросил татуху и благополучно заснул? А теперь недоволен эскизом?

— Я, по-твоему, совсем дебил?! — метаясь по комнате с рубашкой на бёдрах, пытался прийти в себя и начать думать логически. — Это по-любому шампанское. Она туда что-то подмешала. Не могло меня срубить так крепко. Сучка! Найди мне эту паршивку! Пробей номер её колымаги. Видеорегистратор…

— Ты снял его два дня назад за каким-то хером, — напомнил он, более или менее успокоившись. — Выходит, ты попытался оприходовать ту самочку, что слегка помяла тебе тачку?

— Да лучше бы я её на месте укокошил! Свернул бы ей шею, как цыплёнку, — злость и нервное возбуждение выбили из меня все силы. Осел обратно на диван, судорожно соображая. — Она делала торт на той неделе для Грибановой. Узнай, у кого был заказ. Адрес.

— Лады, но только один ты к ней не пойдёшь, потому что передачки потом тебе в тюрягу я носить не собираюсь.

— Остряк, блядь! — фыркнул в ответ. — Забрось меня домой.

— А презентация?

— Да пусть они идут нахер! — раздражённо поднялся. — Копейки за эту программу?! Жмоты! Устройство работает — ты сам видел! Продавать прогу за гроши? Пусть ищут дураков!

— И что будем искать другого покупателя? — разочарованно уронил друг.

— Будем. А пока вернусь в ресторанное. Вчера друг отца попросил проконсультировать. Бабосы обещал приличные. Надо там лишь навести порядок, дать ЦУ и обучить тонкостям.

— Ну да, спец, бля! — усмехнулся. — Без пяти минут программист с поварским оттенком и жирафом на члене.

— Пошёл в задницу! — отмахнулся от вновь синеющего от смеха Тохи и начал одеваться. — Дома попробую смыть её художество. Уверен, Надька это не оценит.

— Думаешь? Если скажешь, что сейчас это в тренде, она и не чухнет.

— Да, и бантик сверху привяжу! — рыкнул я. — Вали, давай! Ищи ту тортоделку, иначе за неимением придушу тебя, понял?!

Тоха знал, что я по-доброму, поэтому продолжал ржать и подкалывать меня всю дорогу до квартиры. Мы были лучшим друзьями ещё со студенческих. В пищевой отрасли он, правда, не ужился и ушёл ещё вначале третьего курса, переведясь в юридический. Сейчас парень исправно защищал преступников в суде, а вечерком любил гонять со мной, или без, по девочкам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Все опасения подтвердились. Я намыливал и тёр причинное место не меньше часа, но кроме эрекции ничего не добился. Гугл, помимо советов, что хна полезна для здоровья, больше ничего дельного поведать мне не мог. Что ж придётся воздерживаться и оздоравливаться. Как только объяснить всё Надьке? Пусть жираф, но надпись выше была достаточно палевной.

Одевшись и выпив кофе, немного успокоился, невольно вспоминая сладкую красотку и секс с ней во сне. Мышцы свело судорогой от желания срочно увидеть её. Дико захотелось, чтобы всё стало явью. Засосало под ложечкой.

Брюнетка с карими глазами, чем-то похожая на птичку колибри. Маленькая, вертлявая и непредсказуемая. Помню её испуганные глаза, дрожь тела и обида, которая делала незнакомку ещё прекрасней.

Поначалу, как и ко всем красоткам, чувствовал к ней брезгливость вкупе со злостью. Но, чем больше препирался с ней и касался её трепещущих точек, тем сильнее эта особа разжигала мои желания. Что-то было в ней цепляющее глаз и давящее в области грудины. Собственно, таких как она, обкатывал много и каждая была по-своему хороша, но я читал их как ежедневник: трах, обмен телефонами, мне срать, они оставят пропущенный и дело кончено. Меня устраивало. Но то, что учудила Кексик, обезоружило меня полностью. Она не поддалась, хоть и сильно этого хотела. Стойко противостояла моему шарму и под конец оставила слово за собой. Убил бы!

Вика вдруг стала первой девушкой после моей неудачной любви в прошлом, которая смогла вновь разбередить атрофированные члены. Или так действует её отказ переспать со мной?!

После серьёзных отношений и сорвавшейся свадьбы минуло два года. В результате больше не верил в эти любовные сказки до гроба. Дудки! Милый мальчик изросся. Но отношения с Надькой Уваровой всё же немного затянул, но лишь потому что было реально некогда её послать, а девушка умела с лихвой дать мне то, что я хотел от бабы в постели. В вопросах душевности и прочей лабуды — она не тянула. Только брюлики, шмотки и походы с элитным самцом, то есть со мной, на любую светскую вечеринку. Мой интерес давно приблизился к концу, а смотреть на её силиконовые губища, что подобно валикам перекатывались по члену во время плотских утех, реально задрало. Я мечтал её послать, но аппетитная попка всё время отправляла мой мозг в головку, что пониже. Может, благодаря дружку-жирафу в штанах наконец наберусь решительности порвать с ней? Хоть какой-то толк да должен выйти из этого цирка.

На следующее утро, как и обещал другу своего отца, поехал в элитный ресторан при отеле "Сарбон". Парковочное табло высвечивало ноль мест, поэтому восвояси зарулил в ближайший торговый центр и оставил тачку там.

Павла Леонидовича я знал с юношества, поэтому мужчина по-отечески обнял меня. В свой ресторан дядя Паша звал уже давно, но стремления достичь высот в пищевой индустрии гнали меня в иные "злачные" места. В конечном итоге общепит опостылел, и я начал искать себя в компьютерах и программировании. Последняя моя наработка дала неплохой результат, потому надежда сменить профиль стала ещё сильней. Помощь другу семьи в его ресторанном бизнесе не несла для меня убытков и тем более проблем, потому на сотое предложение не смог ответить отказом. Шеф-повар ресторана "Сарбон" — звучит неплохо. Пока сойдёт.

Войдя через нефиксированные двери, распахивающиеся как внутрь, так и наружу, мы оказались в царстве половников, сковородок и кастрюль. Рабочий день поваров шёл вовсю.

Кухня была закрытой, достаточно светлой и оснащённой. Две холодильные камеры, камера заморозки, мясной и заготовочный цеха заметил, когда шли от лифта по коридорам пищеблока. В самой кухне располагались: холодный цех, где отдавались салаты и закуски; горячий цех, пышущий супами и вторыми блюдами; хоспер со всевозможными прожарками мяса, рибая и тостов. В углу подовая пиццепечь, опаляющая кухню своим жаром. Вереница индукционных плит, электросковорода, макароноварка, фритюр и пароконвектомат. Венчала всё это — линия раздачи, где старший повар и су-шеф оформляли блюда, согласно установленному меню, и вручали в руки снующих и вечно вопрошающих официантов.

— Тарелки на раздачу, пожалуйста! — крик блондинистого крепыша. — Алё, офики?! Я уже три раза просил! Следующие нисуас и тыквенный суп будет вам в ладошки!

— Я Рустаму говорила, — ныла сопливая официантка. — У него холера за шестым столом сидит.

— Я бы на его месте давно бы ей рульку на башке скрутил, — хихикнул блондин.

— Он умней тебя и просто непрестанно чихает ей в кофе и гратен.

— Рустику медаль за терпение и предприимчивость, — гоготал парень у хоспера. Приличные свежие ожоги на его руках говорили о зелёности повара.

Невольно попытался найти кондитерский цех, но в такой дурдоме им и не пахло.

— Сейчас у них запара пройдёт, и я представлю тебя, — шепнул Павел Леонидович.

Ох, это слово "запара". Когда в ресторан приходит "электричка" и повара с дымящимся задом носятся по кухне, выполняя хлынувшие из аппарата чеки с заказами, запара приобретает каторжный смысл. На каждое блюдо отводится определенное время, в которое повар обязан уложится. В противном случае, включается режим задержки и старший наравне с ним несёт убытки. Грязная и несправедливая система ресторанного сервиса. Слово "запара" на кухне было святым и нерушимым и любые действия принижающие его значимость регулярно карались.

Пока повара носилась, как взмыленные кони, Павел Леонидович отвёл меня в закуток под названием "Шеф". Комнатка со столом, в которую зашёл и замер. Более двух человек это подобие кабинета вместить в себя не могло. Компьютер, ящик для бумаг и полка для папок с документами. В такой тесноте развитие клаустрофобии мне обеспеченно.

Дядя Паша углубился в ознакомление с технологическими картами и планами работы.

— Технолог был у нас безответственный. Все выходы сырья и процент себестоимости подстраивал. Кухня чуть ли не на лям ушла в минус по ревизии, когда он ушёл. Пограммовки давно неверны, часть ингредиентов убрали, часть добавили и всё в таком хаотичном состоянии. Не мне тебя учить, Гера, что нужно делать.

— Я понял. Отработаем заново. Не переживайте. Всю документацию приведу в порядок. Вплоть до температурных листов.

— Давай, Герман. Я давно отчаялся найти хорошего шефа. Как проклятие какое-то. Ты — парень матёрый с задатками лидера. Все карты тебе.

Я утешительно потрепал друга семьи за плечо.

— Павел Леонидович?

В каморку заглянула пышногрудая молодая женщина в дресс-коде больше офисного плана. Увидев меня, тут же слегка ретировала, но потом гордо вскинула голову, выставив груди вперёд. Из её декольте они так и стремились выскочить, а я обрабатывал глазами ложбинку между ними. Туда бы я нырнул. Ля! Не сегодня, Герыч… Никогда! Принцип не спать с теми с кем работаешь, я соблюдал на "ура". Проблемы мне не нужны.

— Это Ирина Анатольевна — наш арт-директор, — представил красотку управляющий. — Герман Юрьевич — наш новый шеф.

— Очень приятно, — любезно кивнула девушка. — Добро пожаловать в наш зверинец.

Данное определение в адрес поваров слышал не раз.

— Наплыв гостей пока стих. Весь персонал уже на кухне, Павел Леонидович.

— Отлично. Спасибо, Ирочка. Идём, Гер, познакомишься со своими подчиненными.

Кухня уже в свободном и расслабленном состоянии собралась у раздачи. Там же стояли сотрудники сервиса и клининга. Мда, этим разношёрстным стадом мне нужно управлять и сделать его единым. Капец.

— … бисквиты ставит, — шипит в ухо дяде Паше молоденькая девушка. Судя по кителю, выпачканному разноцветными кремами, это местный кондитер. На вышивке прочёл имя "Татьяна".

Мысль о моей позавчерашней кондитерше тут же связала яйца в узел.

— Кухня и зал, минуточку внимания, — хлопнул пару раз в ладоши Павел Леонидович. — У нас новый шеф-повар. Герман Юрьевич Беспалов. Лауреат премии "Золотой Бокюз" — 2016. Прошу жаловать, а любить необязательно…

— Только лауреат? — прыснул всё тот же блондинистый повар, и часть его коллег тоже тихонько поддержала его.

— Игитов, — совестливо отдёрнул его управляющий.

Вот и дедовщина. Я открыл рот, чтобы поставить козла на место, но так и застыл. В кухню тихой мышкой просочилась уже до боли знакомая фигурка. Тёмные длинные волосы, собранные в хвост, из которого уже выбилось пара прядей. Китель, выпачканный цветными мазками и кляксами, и на лице что-то смахивающее на муку или крахмал. Как следует опоздавшему, девушка осторожно прокралась к своей коллеге и только тогда подняла глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А вот и наш шеф-кондитер — Виктория Андреевна, — дядя Паша ей мило улыбнулся.

В эти пять секунд всё окружающее нас исчезло. Мы уставились друг на друга, а весь мир погасил свои лампочки, кроме одного прожектора направленного на нас. И это не кадр из романтичного фильма, где влюбленные обретают друг друга, это сцена попавшего в клетку птенца и злорадная морда огромного кота.

Выражения наших лиц трансформировались с точностью наоборот. Если с её лица схлынула вся краска, а губами и руками овладел тремор, то у меня возрождался звериный победный оскал и руки сжались в кулаки.

"Вот ты мне где попался, рыбий глаз".

Шестая секунда — и Кексик со всех ног срывается с места наутёк.

— А ну, стоять! — громыхнул я, как заправский опер и ломанулся за ней. Не уйдёшь теперь, паршивка!

6. Покушение

ВИКА

История с мажорчиком не давала покоя вторые сутки. Тело до сих пор хранило его похабные прикосновения, которые были одновременно и противны, и приятны.

Хотела ли я с ним переспать? На девяносто процентов — да, но женская гордость и обида оказались в разы сильней. Я не из тех, которые раздвигают ноги перед кобелём за испорченное имущество или в качестве оплаты за услугу.

Проснувшись на утро нового рабочего дня, вновь прокручивала в голове тот спектакль. Улыбка скользнула по лицу при мысли о питомце, что подарила жеребчику. Ничего, переживёт.

Безусловно, радует тот факт, что снотворное мамы оказалось в сумке. Родительница часто мучилась бессоницей, поэтому данный препарат всегда заполнял семейную аптечку. Спасибо дорогим врачам!

Смущал только факт моего бесстрашия и безалаберности. А если поварёшка реально оказался бы маньяком? Если бы увёз не в клуб, а куда-нибудь в гаражи? Тогда бы чудо-флакончик точно не помог. От этого стало жутко. Вика, времена нынче не те. Нужна защита понадёжней.

Открыла нижний ящик тумбочки, ища знакомый предмет. Где же он? Порывшись пару секунд, выудила баллончик с перцовым аэрозолем. Я купила его год назад после того, когда меня по дороге домой сильно напугал местный алкаш. Безопасность — наше всё. Посмотрев нерешительно на перцовку, бросила его в сумочку. Всё бывает, а после жеребчика нужно быть ещё более внимательной.

На рабочем месте пыхтела и крутилась, подобно юле, Таня. Эффектная девушка со светлыми волосами и чувственными пухлыми губами. Она являлась местной красоткой с шикарными формами "плюс сайз", которые делали её желанной для любого мужского глаза. С ней мы были не только коллегами, но и подругами. Часто могли отдохнуть где-нибудь вместе и повозмущаться, обсуждая мужиков.

Вот и сегодня поведала ей о приключении с мажорчиком. Минут пять Коновалова не могла успокоить свой смех.

— Ой, сейчас умру или рожу чего-нибудь, — держась за живот в полуприседе охала девушка. — Ты беспощадна к мужским пенисам.

— Сам виноват. Хотел секса — получил воздержание на пару недель.

— Надеюсь, после такого он станет чуть умнее. Но, всё равно, ты разбила ему тачку — он может заявить на тебя.

— А я могу написать заявление о сексуальном домогательстве, — парировала, гордо вскинув голову. — Хотя с его деньжищами добьюсь только грыжи.

Рабочий день всегда начинался после плотного завтрака, который мы готовили по утрам сами. Дожидаться, когда повара удосужатся нас покормить — бессмысленно. Эти лентяи телились обычно часов до одиннадцати, а к этому времени желудок бы сам себя переварил.

Заказов сегодня оказалось немного, поэтому Лиде и приболевшему Савве дала выходные. Утро решила посвятить заготовкам.

Выпекать бисквиты старалась всегда заранее, так как со свежевыпеченными тяжело работать. Они были слишком нежные и ломались при разрезании и сборке. Классических бисквитов и морковных пока достаточно, а вот шоколадных маловато. Значит запечем "Чёрного Дьявола". Забавно звучит.

Все пограммовки и технологию знала уже наизусть, поэтому папка с ТТК давно пылилась на полке.

Сахар, какао, муку, разрыхлитель и соду с солью взвесила в чаше планетарного миксера и поставила перемешиваться. Влила растительное масло, а после яично-молочную смесь. Этот момент приготовления бисквита не любила. Лопасть миксера не доставала до дна дежи, поэтому приходилось останавливать планетарку и вручную спатулой приподнимать ингредиенты со дна. Не испачкать руки удавалось только асам.

— Девочки! — В цех зашла арт-директор. — Доброе утро.

— Привет, Ириш, — кивнула я.

— Там Ворс всех собирает на кухне, прямо сейчас.

— Что за праздник? — сунув в рот грецкий орех, поинтересовалась Таня.

— Снова новый шеф, — выдохнула девушка.

— Опять двадцать пять, — хихикнула напарница.

— А обязательно туда идти? Мы так много раз там были, — улыбнулась я.

— Да. Ворс требует всех. Шеф, похоже, его родственник или типо того — скачет перед ним, как курица над цыплёнком.

— Блин, мне сейчас не отойти. Танюх, иди пока ты. Бисквиты только поставлю и догоню.

— Окей, — и девушки ушли.

Пока миксер делал свою работу, поставила на индукционную плитку сотейник с водой. Фишка этого бисквита в том, что кипяток вступал в реакцию с разрыхлителем до начала выпекания, в результате мякиш готового блюда приобретал пористую и, словно влажную структуру. Собственно, за это его и любили заказчики. А я обожала его свежевыпеченным и запивать тёплым молоком.

Пока вода закипала, готовила формы. Вливать воду нужно крайне осторожно, потому что она так и норовила стрельнуть в глаз. Тесто получалось очень жидким, как суп-пюре, поэтому дно формы всегда старалась максимально плотно закрыть. Благополучно, поставила бисквиты в разогретый пароконвектомат и, сбросав грязный инвентарь в моечную ванну, направилась в кухню на дурацкое собрание, скрестя в надежде пальцы, чтобы оно уже завершилось.

Павел Леонидович народу собрал и правда много, поэтому, увидев свою цель в виде Тани, тихонько прошмыгнула к ней, чтобы тихонько дождаться конца сбора.

Подняв глаза, так и схватила сердечный приступ. Пару миллисекунд не верила в такой пендель судьбы. Чертовски сексуальный доберман с моим подарком в штанах смотрел на меня в упор и его лицо приобретало победный вид. Я, словно мышонок Джерри, угодила в лапы хитрого и несдающегося котяры Тома. Беги! Лишь это отобразил мой мозг и, забыв о всех правилах приличия рванула прочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пятая точка опоры чуяла его преследование. Сердце билось зайцем, когда влетела в кондитерский. Попыталась закрыть дверь, но тщетно. Успел просунуть в проём руку. Но режим бешенства включён, козёл! Со всей силой упёрлась в хлипкую доску из ДСП, безжалостно травмируя плечо мужчины. Он рычал диким зверем, борясь со мной:

— Иди сюда, зараза! Хуже будет! — Отскакиваю от дверей, впуская демона, который стеной прёт на меня. — И что теперь будешь делать? — ехидно ухмыляется мажор. — Попалась! Жираф голоден…

— Посидит на ручной диете в твоём исполнении. Мочалка тебе в помощь…

— Это ты про себя? — парировал он.

Рука упирается в ручку сотейника, и, не раздумывая, хватаюсь за неё. Две секунды и моё средство защиты летит ему чётко в лоб. Звонкое соприкосновение металла о его черепушку. Крепкая зараза!

— Блядь! — доберман отступает, дезориентированный. — Дура… Больно же!

— Скажи, спасибо, что не сковородкой! — усмехнулась я и, успешно минуя разъярённого зверя, несусь к спасительной сумочке.

Хренов жеребец успевает ухватить меня за китель. Заклёпки вмиг расстёгиваются, и я лишаюсь верха спецодежды, но страх не дал осознать моё неглиже. Едва не падая на стул, выуживаю из сумки баллончик и, развернувшись, пускаю чёткую струю перцового концентрата в мажора. Мужчина отступает в удушающем кашле и хватается за лицо. Мат и страдание вырывается из его уст. И именно в эти секунды понимаю, что переборщила. Снова испуг, но уже за него.

— Твою мать! Да чтоб тебя! Шизанутая… Я ж ни хрена не вижу! — он спотыкается о стул и падает на пол.

В кондитерском появляется сам управляющий отелем и, замерев, почти взвизгивает:

— Да что здесь творится?! ГЕРМАН?! — шокированные глаза Ворса не знали куда смотреть — на валяющегося на полу нового шефа или на полуголого шеф-кондитера. — Вика?!

Таня, влетевшая в цех следом, не растерялась и, подобрав с пола мой китель, быстренько кинула мне обратно.

— Гера?!

Павел Леонидович осел возле страдающего мажорчика, пытаясь осмотреть и понять, что с ним произошло. Неужели, характерный запах аэрозоля не чувствуется? Продавец не солгал. Лицо поварёшки тем временем жутко раскраснелось и веки налились отёком.

И правда, дура, Вик! В груди невольно сжалось, переживая за мажорчика. Ну, чтобы он сделал?! Насиловать при всём честном народе точно не стал бы.

— Гера, ты можешь встать?! Вика, никакой премии тебе в этом месяце! — гневно рявкнул Павел Леонидович. Здесь я не смела возражать.

Добермана подняли на ноги и довели до стула. Я видела, как ему невероятно плохо и больно. Чувство вины нахлынуло стремительным потоком.

— Тань, загугли, — теперь решила взять себя в руки и попробовать исправить положение. — Первая помощь при контакте с ирритантом.

— Ирри… что?! — не поняли они.

Сказать, что пальнула в моську жеребчика газовым баллончиком, язык не поворачивался. Напарница, однако, набрала, а после округлила на меня глаза. Молчи, подруга, умоляю!

— Тереть нельзя, так как это может усугубить ожог, — быстро читала девушка, перекрывая поток вопросов от Ворса. — Промыть сначала очень жирным молоком…

— Давай сразу сметанкой, хера ли мелочиться?! — рычал озлобленный шеф, но я пыталась игнорировать его и выполнять указания Тани.

— Герман и Виктория, я жду потом объяснений вашему цирку! — громко и сердито рявкнул Павел Леонидович и вышел из цеха.

Выдох с нотами мизерного облегчения. Не надолго!

— Вика, ты сдурела? Тебя за это уволят, — пискнула перепугано Таня, помогая мне оказывать помощь пострадавшему.

— Клянусь, не уволят, потому что я убью её раньше, — страдальчески процедил мажорчик, захлёбываясь слюнотечением и непрестанно чихая.

— Не раньше, чем я помогу тебе смыть перец с твоего фейса, извращенец, — парировала, снова злясь.

— Это что тот самый, жеребчик, которому ты член разрисовала? — охнула Коновалова.

— Тише ты! — шикнула на подругу, заполняя молоком соусник с диспенсером, чтобы было удобней промывать поварёшке глаза.

— Да, я тот самый жеребчик! — Оскалился мужчина. — Собственной персоны. Ирония судьбы или с лёгким газом! Я бы пожал вам ручку, барышня, но, увы, не вижу где вы.

Танька одобрительно подняла вверх большой палец и многозначительно подмигнула.

— Буквально недавно оказал вашей подруге немалую услугу, — без зазрения совести продолжал мажор, — а она вот так меня всё время благодарит.

— Какую ещё, к чёрту, услугу?! — обалдев от наглости, повернулась к нему с молоком в руках.

— Неблагодарная ты, Кексик. Ты ж едва не кончила от моих пальчиков, такое нельзя не заметить.

Таня прыснула.

Вот же, сволочь! Сердито сцепила губы и принялась орошать наглеца молоком, насильно открывая ему веки.

— Легче! — взвыл доберман и закашлялся от части жидкости, угодившей ему в рот. — Без глаз оставишь, психопатка! Лучше пусть твоя подружка всё сделает.

— У неё аллергия на лактозу и на дебилов. Шире глазки! — зло шипела я, настойчиво промывая его глаза и лицо, пока соусник не опустел.

Напарница подала мне другой с раствором соды, и я продолжила экзекуцию.

— Хватит! — взмолил мажорчик, отплёвываясь. — Достала. Убери нахер!

Решила сжалиться. Мужчина отдышался, приходя в себя. Таня протянула чистое вафельное полотенце, и я всучила его страдальцу в руки.

— Обмакни лицо, но не три, — проговорила я.

Поварёшка опасливо понюхал ветошь, как истинный пёс, и коснулся им лица.

— Нужно купить в аптеке глазные капли и капли с обезболивающим, — продолжала инструктировать напарница, читая гугл.

Я же посмотрела на свою жертву: лоб распух от приложенного сотейника, глаза и нос заливает ответная реакция на баллончик, про то, что у него в трусах даже думать не буду. Чувство жалости к этому придурку наконец взяло верх.

— Я отвезу его домой. — Посмотрела на Таню. — Сегодня он точно не работник. По дороге заедем в аптеку. Предупреди Ворса. Справишься сегодня без меня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, конечно, — напарница сдерживала ехидную улыбку. — Только больше не шалите.

— Она уже сотворила со мной больше, чем возможно, — процедил пострадавший, пытаясь усиленно моргать.

— Не будь в этом так уверен, — фыркнула в ответ и приподняла его лицо к себе, рассматривая. — Можешь открыть веки хоть немного?

Доберман напрягся и, мучительно простонав, приподнял одно веко.

— Лучше помоги ему, — шепнула Таня. — Смотри какие красные.

— Обойдусь, — рявкнул поварёнок, поднимаясь, но тут же ударился бедром об угол стола. — Ссссс…

Ничего себе! В этом флаконе с феромонами ещё и гордость есть?! Невольно улыбнулась и легонько взяла его под руку, заставив дёрнуться.

— Таня, если завтра я не вернусь, ищите мой труп где-нибудь в лесном массиве, — слепой остряк тут же врезался в косяк. — Кексик, такими темпами я не доберусь до тачки.

— Если не прекратишь болтать, доберёшься ногами вперёд, — фыркнула на него, обороняя самца от очередного угла столешницы.

— Да чтоб я ещё раз связался с тобой! — пафосно изрёк мужчина.

— Да-да, говори себе это почаще.

7. Деэскалация конфликта

ВИКА

До аптеки доехали молча, только периодические вздохи-охи Германа на пассажирском. Он сидел, запрокинув голову, а на лице упокоил полотенце, которое периодически смачивал минеральной водой, прихваченной по пути из бара. Сцепив зубы, терпела, наблюдая, как самец рад стараться и заливает салон машины.

Навигатор оглашал о приближающемся месте назначения, и я припарковалась у подходящего аптечного пункта. Выключила двигатель.

— Я с тобой, а то ещё купишь кислоты и лишишь меня зрения окончательно, — с трудом приоткрывая веки и жмурясь, мужчина освободился от ремня безопасности и вышел из машины.

Покидали мы работу спешно и прямо в спецодежде, поэтому сейчас вызывали недюжиный интерес прохожих и покупателей в аптеке.

— Добрый день, — доберман сунул многострадальную моську в фармацевтическое окошко. — Эта девушка брызнула мне в лицо газовым баллончиком…

— … Потому что он хотел меня изнасиловать, — не уступила внести ясность я и шлёпнула его по плечу.

— Опустим моё тёмное прошлое.

Девушка-фармацевт в растерянности смотрела на нас.

— Может вам лучше в полицию обратиться, а не в аптеку? — проронила резонно.

— Не стоит. Всё в порядке, — испуганно помотала головой и для пущей важности премило улыбнулась.

— У неё как раз в порядке, а мне больно, — буркнул мужчина и смачно высморкался в очередную салфетку.

— Зато полезно, — скрипнула сердито в ответ, но фармацевту вновь блаженно показала все тридцать два зуба.

Видимо, не желая участвовать в нашей перепалке, девушка быстренько принялась искать всё необходимое. Отоварила нас, однако, знатно, но божилась, что завтра самец будет, как новенький.

— С тебя ужин, — пробубнил Герман, падая в машину.

— Хрен тебе! — возмущенно открыла рот.

Идти с ним на свидание даже не собираюсь. Ещё чего!

— То есть я из-за тебя сегодня должен ещё и голодным остаться?! Извини, но идти с таким рыльцем в ресторан и тем более готовить жратву самостоятельно — у меня не выйдет.

Аа… В этом смысле! Вот ты, идиотка, Вик! Губёшки раскатала!

Понимала, что в сказанном мужчиной есть доля правды. Оставить мажорчика в таком состоянии и некормленным — сверхподлости. Хотя… Заказать себе доставку от вполне способен. Дилеммой промучиласьнедолго. Он слеп, как котёнок и мучается болью — что он может сейчас сделать?

— Неужели, после всего рискнёшь доверить мне свой желудок? — хихикнула я, вызвав и на его лице улыбку.

— Если всё же решишь добить меня таким образом, то пообещай сделать это так, чтобы не мучался.

— Обещаю. Смерть наступит мгновенно, — окончательно рассмеявшись.

По дороге пришлось ещё заглянуть в магазин за провиантом, так как мужчина оказался не запаслив на продукты питания.

Поварёшка обитал в элитном районе. Стандартный "Пентхаус" для богатых персон. Я бывала в подобных домах только когда доставляла торты обеспеченным заказчикам. Каждый раз переживала нервный стресс, посещая роскошные квадраты спесивых богатеев.

Войдя внутрь его хором закрутила головой. Обычное холостяцкое гнездышко богатенького московского пижона. Уборку он явно заказывает у клининговой службы. Сам интерьер хаты в бело-серых тонах, высокие панорамные окна. На полках футуристические фигуры, диски и небольшая библиотека. Первоклассная аппаратура и плазма на всю стену, журнальный стол из калённого стекла, мягкая кожанная мебель. Шкафами из ИКЕА он явно себя не удостаивал — не тот формат. На зарплату повара такую "резиденцию" явно не отхватишь, выходит, самец из богатенького семейства и не обделён финансовой поддержкой. Лакомый кусочек для любой сексапильной иждивенки.

Скинув обувь, помогла жеребчику достичь дивана.

— Закапай обезболивающее сейчас, — попросил мужчина.

— Хорошо, ложись тогда, — миролюбиво согласилась и потянула его голову к диваной подушке.

— Давненько женщины мной не командовали, — снова ехидно юморнул.

— Прекрати уже искушать судьбу, — посоветовала я.

— Притормози, Кексик. Ты — скорее, моё проклятие, а не судьба. Хотя второй вариант был бы не так травматичен.

Мужчина всего лишь острил и балагурил, но подобные изречения отчего-то были приятны, и, если бы он сейчас мог открыть глаза, то увидел бы сконфуженное, как у малолетней девчонки лицо. В ответ смолчала и, распечатав лекарство, без предупреждения закапала ему в первый глаз — чтобы не расслаблялся.

— Да что ж тебе опять не слава Богу?! — застонал самец.

— Прости! Нужно было предупредить?! — изобразила саму невинность, слушая его новые стоны и втихую злорадствуя.

Мажорчик отмаявшись и приняв все лекарства, мирно лежал на диване. Смотреть на него стало неловко, хоть и приятно, поэтому поспешила заняться кухарством.

Проследовала в кухню и невольно охнула. Да, это кухня настоящего шеф-повара. Индукционная плита, вереница из всевозможных половников, шумовок, лопаток и венчиков, гриль-печь, идельная рабочая поверхность, ножи всех видов и мастей, увесистые и дорогие разделочные доски, умная посудомоечная машина. Присвистнула и, млея, заплыла в царство поварешки. В противовес кухонной утвари шли продовольствия. В холодильнике повесилась мышь, а на полках простился с жизнью таракан, оставив совестливое письмо.

Выдохнула и разгрузила пакет с продуктами. Приготовить нужно что-нибудь без лишних заморочек. Поэтому просто замариновала куриную грудку в майонезе и специях с солью. Выдержав курицу в маринаде минут пятнадцать, сунула мясо на гриль. На гарнир решила отварить гречу. Пока всё готовилось, настрогала овощной салат. Завершив кухарить, с чистой совестью пошла за мажорчиком, который, к счастью, затих.

На диване его не обнаружила, а на зов мужчина не откликнулся. Пошла вперёд по его хоромам негромко взывая к его имени. Нашла в спальне. Мажор без спецодежды лежал на кровати.

— Герман? — негромко позвала я, но мажорчик не реагировал. Подошла ближе, разглядывая. — Эй, жеребчик? — на этот позывной он бы среагировал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мой страдалец похоже просто вновь уснул. Второй раз. Видимо, действие обезболивающего и гистаминного подействовали в таком ключе, я почти не виновата.

Что ж, я теперь в твоей квартире и снова наблюдаю за тем, как ты сладко спишь. Правда в этот раз смотрю иначе — без мести и злобы.

Краснота с лица значительно спала, оставшись лишь на веках. Вечно напряжёные скулы обмякли. Межбровная складка расправилась, губы, расслабившись, стали чуть пухлее. В очередной раз залюбовалась этим мужчиной. Слегка коснулась кончиками пальцев его нижней губы. Мягкие и чувствительные. Интересно, каковы они на вкус? На теле ещё хранились их следы, но только на теле. Мурашки снова пробежали по спине, заставив приятно содрогнуться. Чёрт!

— Сладких снов, самец, — проронила я и, наклонившись, слегка коснулась этих губ.

Ответа не будет, но мне и не нужно. Теперь это только мой секрет.

Выдохнула и погладила его буйные волосы. Написала указания на листе бумаги и, прихватив свои вещи, покинула это гнездышко.

ГЕРМАН

Мелодия рингтона вновь протискивалась в голову. Какое-то дежавю. С трудом продрал один глаз. Боли не было, но веки тяжёлые. Лицо зудит. В горле противное першение. Вызов прекратился. Глянул на часы — десять вечера. Хрен с ними со всеми — я болею. Зарылся снова в одеяло.

Через минуты блужданий, мысль привела к ней. Тут же вскочил и с горем пополам поспешил на кухню.

— Кексик? — было тихо.

Герыч, ты — дебил. С чего ей дожидаться, когда ты, спящая красавица, выспишься? Естественно, она ушла.

Положение вещей на кухне изменилось. Салатник на столе, две кастрюли на плите. Прошвырнулся по крышкам, и запахи тут же скрутили желудок. Точно, девушка ушла готовить мне еду, а я отрубился. Радует, что отчасти не от её рук.

Довольный набрал себе полную тарелку гречи, сверху курицу и литр подлива. Сунул в микроволновку.

Снова вызов.

— Да.

— Блядь, Герыч! — обеспокоенный и слегка сердитый голос Тохи. — Я уже битый час тебе наяриваю по телефону.

— Я спал, — буркнул спокойно ему в ответ, доставая из микроволновки разогретое блюдо.

Запах щекотал ноздри, раздразнив слюноотделение. После атаки баллончика контролировать его вообще было затруднительно.

— В смысле спал?! У тебя же сегодня первый рабочий у дяди Паши. И вообще, я наконец нашёл твою членотеррористку.

— Я тоже её нашёл, — усмехнулся, включая кофеварку. — Из-за этого как раз дома.

— Да ладно, не говори, что сбежал, — недоверчивый смешок.

— Лучше бы сбежал и сразу до канадской границы. Рассказывать долго. Приезжай — сам всё увидишь.

— Ага. Я как раз недалеко от тебя. Скоро буду. — И сбросил вызов.

Сел за стол и включил телевизор. Увидеть что-то сложно, но послушать можно. Сунул первую ложку в рот, слегка опасаясь. М, вкусно… Не помню, когда в последний раз ел домашнюю пищу. Только в родительском доме, наверное, где бываю последнее время не часто. Не хотелось их всех видеть, кроме папы, конечно. Отец завёл семью поздно, потому родил своего первого ребёнка только после сорока — старшую сестру Элину. Вслед за ней тут же и моего братеца Марата. Ну а я так — недоразумение незащищённого полового акта. Ха! Привалило счастье старикам, но, вроде, не жалеют.

С сестрой, братом и матерью я не жаждал общаться после всего, что приключилось со мной и моей невестой Анжеликой. Считал их предателями вместе с той тварью. Они стали её соучастниками и потому простить этого до сих пор не мог, как бы отец не умолял. Может быть. Когда-нибудь.

Тоха в самом деле приехал очень быстро и так и обалдел от моей видухи.

— Тебя что мордой в кипяток окунули?!

— Перцовый баллончик от Кексика, — и рассказал все детали. Успел рассмотреть весь спектр эмоций на его лице от яростного негодования до сочувствующей улыбки. — Есть хочешь?

— Твоя террористка сготовила?

— Да, и неплохо, — пожал плечами.

— Я подожду часик-другой, если тебя не скрутит, отведаю, — хихикнул друг, правда сейчас в этом уже не уверен. — Значит, теперь коллеги?

— Да, я попал, — кивнул расстроенно.

— Ну, если перестанешь быть разявой…

— Я не об этом, — огрызнулся, с досадой промокнув глаза платком. — Я дико хотел с ней переспать, а теперь не выйдет…

— … Потому что вы теперь коллеги, — закончил за меня мужчина. — Странная позиция, всегда тебе говорил. Лично я ничего предосудительного в этом не вижу.

— Ты знаешь, что все тёлочки у меня одноразовые.

— Кроме Нади.

— С ней вопрос времени.

— Ну-ну, — скептически фыркнул он и выудил из холодильника две бутылки пива, которое у меня обычно всегда имелось. Открыл первую и протянул мне. — Хотя доля правоты есть. Ты ещё не спал с ней, но уже близишься к инвалидности.

— Она — классная, — слегка улыбнулся я, вспоминая её тело в одном лифе. Так бы и впился в эти аппетитные холмики под кружевом. Прижался к её точёной фигурке. Младший брат мгновенно проснулся от таких мыслей. Под понимающую ухмылку друга поправил брюки.

— У тебя несколько вариантов: добиться её увольнения, уволиться самому или засунуть нахер все принципы и хорошенько отшпилить красотку. И советую не тянуть, половое воздержание ни на одного мужика положительно не влияло.

— С её питомцем на члене, я вообще пока об этом стараюсь не думать.

Задумчиво откинулся на стуле, представив её в своей постели. Если это вдруг осуществится, хватит ли мне одного раза?

Вика… Как похоже на Лику. На ту, что вырвала моё сердце с корнем и затолкала в меня глыбу льда и неприязни к таким словам, как любовь и отношения. Сука! Ком злости к женскому полу снова начал расти в моей душе. Только потребительство! Больше ни одна тварь не превратит мою душу в тряпку для ног.

— Этого не будет, — твёрдо произнёс я, отпив из бутылки. — Мы — коллеги, и на этом точка.

Жаль, на этот момент, я не до конца понимал, что значит быть кондитером и насколько многограна эта специализация.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍8. Ты — свинья

ВИКА

Следующую неделю я и Герман пытались более или менее мирно сосуществовать на одной кухне.

Перед Ворсом, к моему удивлению, мужчина меня прикрыл, сославшись на неожиданную аллергическую реакцию от ароматизатора, который случайно вылился из бутылька. Врал отменно, а я, сжавшись, помалкивала и кивала головой как болванчик. Моё неглиже просто перевёл в шутку и поблагодарил за шикарные буфера, которые в тот момент являлись для него компенсацией морального ущерба.

Весь их дальнейший разговор шёл на позитивной ноте, в которой ощущала себя главным посмешищем. Спасибо за спасение, но ты — всё равно мудак.

Сославшись на большое количество работы, выскочила прочь, чтобы не ляпнуть чего покрепче при начальстве.

Вся рабочая неделя утянула мои мысли в заказы, которые хлынули водопадом.

— Гости, как с цепи сорвались, — ворчала Лида. — Как узнали, что Беспалов теперь шеф-повар в нашем отель-ресторане, сразу же попёрли. В частности тёлочки.

Тёлочки… В грудине незнакомо и болезненно кольнуло, но радовало пока только одно — моё клеймо в его штанах делает самца моим ещё две недели.

— Женская логика. Завидный холостяк, — пожала я плечами, ища силиконовый молд в виде разнообразных пуговиц.

До кучи, этот жеребец подсунул мне практиканта, которому несколько часов нужно было подтирать заднее место и следить, чтобы не накосячил. Я бы не против, если бы была уверена, что из этого сопляка выйдет толк.

— Это не крем-брюле, — скептически расковыряла ложкой свернувшуюся кашу в креманке. — Готовая масса должна быть гладкой и непористой, нежной, но плотной. А это… Больше похоже на сладкий омлет.

— Мальчики любят омлет, — прыщавый сосунок похабно смерил меня взглядом.

— Подбери слюни, шкет, — сердито посмотрела на него. — Иначе прохождение практической части тебе не видать, как своих ушей. Усёк?!

— Да, понял я, — покорился, одновременно выпустив иголки. — Чё психовать-то сразу?

Звучало больше идиотски, и отвечать на этот вопрос не видела смысла. Даже этот сосунок позволяет себе так со мной разговаривать! Чего же я на мажорчика тогда взъелась?!

— Переделывай, — снова бросила практиканту папку с ТТК.

— Я уже делал по ней. Во чё получилось, — недовольно толкнул от себя талмуд.

Спокойствие, Вика, только спокойствие! Это всего лишь малолетка, который пришёл в ресторанное просто от нечего делать. Жизнь свою он этому делу точно не посвятит.

— Хорошо. Делай, а я буду следить и подсказывать.

Лучше бы забила. Пока наблюдала за всем процессом, хотелось удавиться. Молоко со сливками у него убежало, когда я отвлеклась на заказчика. Пришлось замывать, а после восполнять недовес и снова всё греть. Пока практикант отделял белки от желтков, загадил весь стол. Пересыпал в яичную массу сахар, после чего убирал излишки и едва не бросил "грязный" в общую тару. Наконец желтки были заварены, смесь процежена и разлита по креманкам.

— В разогретую духовку. Составь сначала креманки в глубокий гастроём и поставь в парик. Затем в саму ёмкость предельно аккуратно налей тёплую воду. Следи, чтобы она не попала в десерт.

— Лады, — шкет выполнил и довольный повернулся ко мне. — Можно сгонять курнуть?

За два часа, зараза, уже пятый раз.

— Иди домой, — махнула рукой в сторону выхода. — Германа Юрьевича только предупреди.

— Океюшки! Покеда! — тоже махнул размашисто рукой и радостно ускакал.

— Я с такими практикантами поседею, — посмотрела на сочувствующее лицо Саввы.

Рыжий парень без единой конапушки на лице. Изумрудные бездонные глаза, розоватые и чувственные губы в обрамлении такой же рыжей щетины.

— Да, ладно, Вик. Многие такие были. И я не исключение, — проронил мужчина.

— Тоже пялился на грудь своему куратору? — ехидно улыбнулась.

— У моего куратора она была везде, — захохотал Майоров. — Это была матёрая женщина за пятьдесят с размеров пять иксов. Грудь не меньше… Десятого?! Сколько там у вас всего бывает?! — я от души смеялась вместе с ним. — На её буферах китель, элементарно, не сходился!

— Бедолага, — по-свойски приобняв коллегу, положила голову ему на плечо.

Появление в цехе третьих лиц мы не услышали.

— Практиканты работают до четырёх дня, потому я никуда его не отпускаю! — громыхнул знакомый голос за спиной и сердито подталкивает паренька обратно в цех.

— Герман, у меня нет больше для него работы. Забери его тогда себе. Пусть супы фасует.

— Он по части мучных кондитерских изделий, — парировал мажор, возрождая в моей груди былую обиду. — Вся его работа зиждется в стенах твоего цеха.

— Вся его работа зиждется сейчас в помойном ведре моего цеха, — рыкнула в ответ и пнула урну к ногам шефа, предоставив возможность лицезреть результат лично. От этого его взгляд стал более злой. Чего это на него вдруг нашло опять?

— Значит его куратор не занимается им! Порчу продукции не забудь в бланк списаний, иначе оплатишь со своего кармана, — рявкнул самец и, круто развернувший, вышел в коридор.

Негодование и возмущение рвались из грудной клетки. Мало того, что снова ведёт себя, как последняя скотина, так ещё и наорал на меня при моих же подчинённых. Урод!

— А чё это был-то? — быдлячий и удивлённый взор практиканта. — Он же хотел мою работу просто зыркнуть…

В голове забегали букашки. Истерика не планировалась? Выходит, психанул из-за чего-то? Мои телячьи нежности с Саввой?! Да плевать! Этому жеребцу я ничем не обязана. Пусть…

— Иди грецкий орех перебери, — указала шкету в сторону склада.

— Аа, нудятина! — и психуя, направился в указанном направлении.

Фортили господина Беспалова на этом, к несчастью, на сегодня не прекратились. К вечеру Герман завалился в цех с большим банкетным листом.

— Предзаказ на двадцать третье июля. На шесть вечера, большой зал. Изначально семьдесят пять человек. От твоего цеха нужно десять порций сыроедческого чизкейка, пять шоколадных фонданов и двадцать порций брауни. На торт отдельный бланк заказа…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Погоди, торт? — тут же опешила и возмущение начало плавно подниматься из недр живота вверх. — Заказы на торты я оговариваю с клиентами всегда сама!

Синие глаза насмешливо сверкали. Вот свинья!

Что мне делать, когда этот засранец так смотрит? Убить его или себя? Выдохнула, стараясь думать на холодную голову.

— Ты была слишком занята, — ехидно оскалился мажорчик.

— Герман! Ты — не кондитер! Ты не знаешь всех деталей.

— Отчего же? — ему, видимо, нравился эффект моего недовольства. — Два яруса вокруг короба, в котором будет сидеть танцовщица. Вес произвольный, лишь бы смотрелось гармонично. Муляжи — нижний и самый верхние ярусы. Диаметры ты мне потом обозначишь. Дизайн из чёрного крема, шоколадных парусов и шаров, пищевой глиттер. Кандурин и хайлайтер — прилагаются. Можешь ещё впихнуть кристаллы из изомальта, по желанию. Исходники занёс в базу заказов. Ах да, начинка шоколадно-малиновая и медовая. Весь перечень необходимой тебе арматуры для сборки торта изложишь на бланке закупа. Когда всё будет готово — отправлю курьеру. Размеры короба тоже в базе обозначил.

Этот индюк изложил сейчас всё настолько гладко и без заминок, что невольно ещё больше начала благоговеть перед засранцем. От этого сильней захотелось вцепиться в его нахальную и распрекрасную мордаху. Правда не решила пока с какой целью — расцарапать или расцеловать.

Вика, веди себя достойно. Этот мажорчик не умней тебя. Выдохнула накалившийся воздух из лёгких.

— Герман, данный масштаб заказа впервые в моей работе и подобные вещи, я хотела бы сама обсуждать с клиентом. Поэтому на будущее, прошу приглашать меня в такие моменты, как шеф-кондитера этого ресторана. В противном случае мы с тобой не сработаемся.

Излагая свою браваду, наблюдала, как самец ещё больше цвёл и пододвигался ко мне, пока не приблизился к самому уху и не опалил жаром своего дыхания.

— Ты охренительно сексуальна, когда злишься. Ради этого стоит и сыграть не по правилам.

— Успокой своего жирафа и вспомни о синяке на лбу от сотейника, — вкрадчиво посоветовала я. — Кондитерка — кладезь травматизма, — кивнула на большую пятидесятисантиметровую деревянную скалку в углу стеллажа для посуды.

Смешок, но отошёл. Помнит ещё, что пустыми угрозами не бросаюсь.

— В бланке заказа есть номер телефона клиента. Все интересующие тебя вопросы можешь задать напрямую, — не теряя маску достоинства, положил бумаги на стол и направился к дверям. — Зови, если что…

Твою мать! Расстроенно осела на ближайший стул. Да, я люблю трудную и интересную работу. Живы в памяти сложные заказы на торт-люстру и гравитационный торт. Если всё хорошенько высчитать и измерить, будет конфетка. Но меня бесило, что этот мажорчик сунул свои ноздри на мою территорию.

На следующий день накатала список необходимого. Три муляжа диаметром двести сантиметров и так же три, но диаметром сорок пять сантиметров, самоклеящаяся плёнка для короба, бамбуковые дюбеля, термоклей для пистолета, большие силиконовые коврики для шоколадных парусов. Под шумок, вписала ещё насос для аэрографа и краскопульт. А то от Ворса фиг дождёшься. Давай, самец, покажи себя в деле.

— Викусь, ты на кухню? — крикнула раскрасневшаяся от работы Таня.

— Да. Пойду список отдам этому петуху.

— Ой, как ты удачно — у меня корицы не хватает. У поваров, вроде, было немного. Захвати, а!

— Хорошо, — и направилась в цех кухни.

Работа на поварском полигоне кипела вовсю. Заказы на столы и параллельно заготовки на завтрашний предзаказ от Областной Налоговой. Раз в месяц они бронировали часть зала и размашисто обедали. В на халяву или нет — вдаваться в это не желала.

— Где шеф? — поинтересовалась у Илюхи Игитова, не обнаружив Германа у раздачи.

— Собака в своей конуре, — хихикнул повар. — Илона, забирай уже третий стол! Иначе, карбонару второй раз сама будешь готовить!

Илья — как всегда, любитель поцапаться с офиками. Покачала сокрушенно головой и направилась в ту самую конуру добермана.

Постучав и расслышав хмурое разрешение войти, толкнула дверь. Тут же врезалась коленом в стол. Как он сюда вмещается?

— Дыши через раз…

— Ты не сменил носки? — прикрыла нос пальцами.

— Не остри! Здесь окна не открываются, а кондиционер вчера вечером сдох, — процедил мажорчик. — До кучи, чёртова уборщица помыла пол вонючей тряпкой. Я уже принюхался и ты сможешь. Чего хотела?

— Список для закупа готов, — сунула ему в руки.

Мужчина пробежался глазами по бумаге, а затем встав изо стола, придвинулся ко мне. Аромат уже его парфюма перекрыл отвратительный кабинетный запах. Да, вот так. Можно ещё чуть плотнее.

— О велюре речи не было, — прочитав список, Герман обличающе глянул на меня. — Такой торт тебе не заморозить для велюра. Нарочно отказал ведь заказчику.

Сука, я, кажется, испытала малюсенький оргазм. Он и это знает?! Смотрю на невидимый нимб над его головой, упиваясь близостью.

— Вика?! — усиленный оклик из вакуума. — Краскопульт просто нужен ТЕБЕ?!

Что ж раскусил, придётся на попятный.

— Павел Леонидович мне его уже полгода обещает вместо сломанного. А воз и ныне там.

Мажорчик улыбнулся.

— Хитрый мышонок. Ладно, включу. На будущее, если что-то нужно по работе, вилять необязательно. Только если попкой, — похабно подмигнул.

— Как ты умудряешься? — возмущённо посмотрела на мужчину и сразу же упала в глубину его синих глаз. — Только я начинаю проникаться к тебе уважением, как ты сразу всё портишь.

— А зачем мне твоё уважение, Кексик? Может ещё по имени-отчеству начнём обращаться?!

— Ни в коем случае, иначе не смогу называть тебя свиньёй, — буркнула сердито и, повернувшись, схватилась за ручку двери.

Широкая ладонь вдруг легла на живот и придвинула мою спину к мужскому торсу. Дверь открылась и закрылась от наших махинаций. Дыхание мужчины обожгло за ухом. Чёрт, опять?! О, да! О, нет! Ну, можно чуточку! Ноги тут же подкосились и низ живота налился плавленным свинцом. Голова предательски ушла в бок, снова раскрывая шею для его хищного рта.

— Так свинья или жеребец? — бархатный голос добивал бедное сердечко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Скорее, кобель, — простонала я.

Мужчина тут же отстранился.

— Тогда не теки так быстро иначе составишь кобелю достойную пару.

— Нет, всё же ты — свинья, — рыкнула в ответ и вылетела из кабинета.

Дура, дура… И он тоже козлина, руки снова распускает. А ты, Вика, опять размокла где не надо. Бесят уже эти круговороты в организме от этого кабальеро.

Ладно, соберись! Что-то мне нужно было ещё сделать? Засранец все мозги в винегрет превратил своими лапами. Зато какими лапами…

Корица! Точно.

— Фил, — обратилась к повару на горячке, с которым более или менее мирно общались. Парень крутился между трёх сковородок. — Где у вас тут корица? Одолжу?

— Да, бери. Там наверху над моим столом, на котором кастрюля с супом стоит. Только аккуратно. Суп шеф варил.

"Шеф варил". Теперь что не дышать на него?

Посмотрела в указанное место. Мда, мне с моим ростом туда сложновато будет забраться. Ничего, я — способная девочка.

Отодвинула тридцатилитровую кастрюлю с горячим супом подальше от края стола. Максимально встала на цыпочки и потянула к себе нужную банку, но сверху на ней оказалась ещё одна, которая эпично соскользнула и, срикошетив об мою грудь, бултыхнулась в суп.

Твою мать! Быстренько схватила большой половник и выудила со дна злосчастную банку. Крышка осталась в бульоне, значит содержимое полностью теперь в супе. Что там было?! Что было в злосчастной банке?! Судорожно выловила и крышку. Прочитав название, обомлела:

"Быстрорастворимый желатин".

Вика, блядь!

9. Примерь мою шкуру

ГЕРМАН

Мировая — видно, не наш конёк. Увидев, как она покоит голову на плече этого рыжего красавца-напарника, вдруг вскипел, забурлил и разорался, как чайник со свистком.

В течение полового воздержания и пребывания близ желанного "Кексика", не знал куда деть тонну не выплеснутой энергии. Хоть проститутку иди заказывай. Надю отправил наконец гулять, предварительно выслушав её истерику о том, какая я "неблагодарная скотина". Собственно, никогда и не спорил с этим.

Каждый день ни по разу принимал душ и вымачивался в ванной. Невольно ловил себя на мысли, что уже сдружился с жирафом от Вики и веду с ним плачевные диалоги, а он сочувствующе смотрит на меня и благодарно слушает. Пиздец, товарищи!

За эту неделю решил съездить к отцу. Нарочно выбирал время, когда кроме него в доме никого не будет, но, как назло, столкнулся с матерью и сестрой.

— Герочка, — мама устремилась ко мне и пренежно обняла.

Женщина пятидесяти лет всегда с иголочки. Дорогие стилисты, косметологи, туалеты. Она, как заправская аристократка всегда держала марку на высшем уровне — этикет, воспитанная речь, грация в движениях — и пыталась к этому приучить своих детей. Марат с Элиной важно переняли её манеру, но не я.

Мне было комфортней с простыми людьми без чувства собственного достоинства и лицемерия. Потому, может, и пошёл в повара, так как качан капусты у меня вызывал больший интерес, чем рост акций нашей фирмы или колит у собачки моей сестры.

— Паша тобой так доволен, — запела мама. — Все сбежались отведать высокую кухню от моего сыночка. Я так горда тобой…

— Ты хорошо себя чувствуешь, мам? — отстранился. — Недавно я был холопом и сранной поварёшкой.

— Ты достиг высот. Ты же мой сын!

— Мне бы больше хотелось быть сыном только твоего мужа, — скривился в издевке.

Лицо матери тут же стало жестче и старее.

— Проявляй уважение к тому, кто дал тебе жизнь и образование! — рявкнула она. Понеслась телега под откос.

Элина тут же выдвинулась защищать родительницу. Ох, зря!

— Эта кухня превратила тебя в настоящего хама и подонка, — гордо вздёрнула носик.

— Скорее, двуличность вашего хвалёного общества и жажда воткнуть в спину нож, — спокойно поправил я.

— Герман, сколько можно? Два года прошло уже! — взвизгнула Элина.

— Тогда удали номер той твари из своего телефона и прекрати посещать с ней спа-салоны.

— Она — моя подруга, — парировала недосестра.

— А я твой брат, который застукал ту шалаву в постели с другим мужиком, — рявкнул так, что дрогнули стены. — Молчу вообще о том, что вы все знали о её блядстве и язык в жопу засунули.

— Герман, следи за выражениями! — недовольно повысила голос мама.

— Следите лучше за своими подлыми выходками. Двуличные гусыни! — громыхнул я, шокировав женщин. Послав их как можно крепче, устремился в комнату отца.

Папа полгода назад пережил операцию на сердце, потому больше находился в своей комнате. К нему приставили хорошую сиделку-медсестру, которая тщательно следила за свои подопечным и являлась его вечным хвостом.

Семейный бизнес перешёл Марату и мне, но браться за него не имел никакого желания, вверив все карты брату на почве чего и с ним возникли контры. Он требовал моего участия в делах фирмы и называл нахлебником, за что неоднократно отправлял его на три советских и даже пару раз был готов продать часть своих акций. Отец делать мне это не позволил, грозно рявкнув, что работал столько лет не для того, чтобы его отпрыски разбазарили все многолетние труды. В конечном итоге я достойно одел на себя ярмо семейного уродства и существовал поодаль от родни.

— Как ты, пап? — поцеловал своего старика в макушку.

В отличие от мамы, он сильно сдал. Болезнь сделала своё дело. Морщины стали глубже, кожа более сухой, лысина почти полностью атаковала его голову. Руки скрючились и немного подрагивали. Седьмой десяток всё же взял над ним верх, как бы он не старался победить свои года.

— Отлично, сынок. Твоё появление услышал прямо снизу. Зачем ты снова ссоришься с мамой и Элиной?

— Прости, я старался сдержаться, — виновато опустил голову, сев напротив отца.

— Сынок, они — твоя семья, хоть и делают непонятные вещи. Я умру, а они останутся с тобой.

— Не люблю я, когда ты так говоришь, пап, — нахмурился в ответ. — Операция прошла успешно. Следи за своим давлением, принимай наставления врача и больше отдыхай.

— Всё равно, я не вечный, — он улыбнулся.

— Давай не будем о плохом, — тоже мягко улыбнулся ему. — Я сейчас у дяди Паши работаю в его отель-ресторане.

— Да, Паша от тебя в восторге. Моя хватка в тебе есть, пусть ты и решил уйти с головой в другую отрасль. Я горжусь тобой, сынок. Перенять бизнес родителей под силу каждому, но с нуля построить что-то своё и добиться высот — дано не всем. Этим ты пошёл в меня, чтобы твоя мать не говорила.

Я с благодарностью и любовью смотрел на родителя…

В гостиной вновь не смог избежать персону мамы, но воодушевлённый общением с отцом, решил сойти на милость.

— Прости, мам. Я немного погорячился, — холодно чмокнул её в щёку.

— Я не сержусь, сынок, — важно кивнула женщина. Извиняться ей, конечно, не обязательно. — У меня к тебе есть дело. У Марата двадцать третьего день рождения, ты знаешь. Мы планировали много гостей и так же наших партнёров по бизнесу. Павел не против предоставить нам зал в "Сарбоне", но предварительно велел уточнить у тебя — сможешь ли ты организовать подобный вечер, в смысле, не так ли накладно?

Честно, хотелось сразу отказать, но это бы послужило очередным поводом для ссоры и псевдовыводов не в мою пользу.

— Нет, не накладно.

— Это замечательно, сынок. Я наняла организатора торжества, он завтра созвониться с тобой и вы составите с ним меню.

Кивнул.

Торт с танцовщицей внутри, правда, не планировал, но лобызания Вики с этим рыжим кондитером Саввой, взбили мои чувства в горючий коктейль Молотова. Подорвавшись на мине, включил торт в меню, как подарок брату от себя, ну и будет лишний повод опозорить мамочку. Но, сука, земля и вправду круглая и за мою месть отхватил от тортоделки в очередной раз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Все заготовки к завтрашнему обеду начальствующих структур города были готовы. Кухня давно закрылась, а я, перелопатив накладные и проверив часть ТТК, уставший, но с чистой совестью поплёлся домой. В конце коридора узрел знакомую фигурку, которая прошмыгнула к холодильной камере.

Первый час ночи, а кондитера ещё здесь?! Ведомый интересом вошёл следом. Девушка нависла над кастрюлей с солянкой и тщательно вглядывалась в неё. Вот как ты выглядишь, женский ночной жор!

— Оголодала, Кексик? — произнёс с насмешкой, но перепугал девушку.

Вика отшатнулась от кастрюли и, споткнувшись о выступ в полу, осела на попу. Ящик с помидорами сдвинулся от толчка о стеллаж, и красные снаряды посыпались красотке на голову.

Подобно супергерою, прикрыл девушку собой, пока овощепад не прекратился. Глянул на неё — пара томатов погибло о кондитерскую мордашку.

— Чего ж ты такая шуганная? — смеясь, смотрел на неё. — Цела? — помог встать, вытер томатный сок с её щеки.

Снова проклятый зуд в груди, когда она так близко. Может уже переспать с ней и перегорит? Обычно, получив своё, внутренний змий успокаивался, а я становился прежним кобелем Германом.

Темно-зелёные почти карие глаза смотрят затравленно и виновато.

— Герман, я должна тебе кое в чём признаться.

Вот это поворот! Сердце в круговую стартануло по всевозможным закоулкам моего тела.

ВИКА

Запинаясь и дыша через раз, влетела в кондитерский, судорожно сжимая банку с корицей в руках.

— Ты чего, мать? — Лида с Таней обеспокоенно посмотрели на меня.

— Не вижу беса следом, — глянула на двери Коновалова и с трудом вырвала из моих ладоней корицу.

— Кажется, я опять натворила дел, — молвила прежалобно.

— Я тебя только за корицей отправила. Или ты опять чего-то с жеребчиком не поделила?

— Да будь неладна твоя чёртова корица! — простонала я и, запустив пятерни в волосы принялась вымерять цех. — Не доложила бы немного — не смертельно.

— Так, Викуль, выдохни, — девочки поймали мою мечущуюся фигуру и опустили на стул. — Что произошло?

Вкратце, но ярко, рассказала о своей новой беде.

— Сколько там было? — Коновалова пыталась, видимо, утешить. Странное начало — не помогает.

— Не знаю. Грамм сто или двести, — пискнула в ответ.

— Так, чтобы превратить жидкость в студень нужно брать из расчёта десять грамм на литр. Значит, чтобы зажелеровать его супец нужно, как минимум, триста грамм. Не парься, Вик. Пусть думает, что навар хороший, — Таня захохотала и Лида вслед громко поддержала её.

Выдавила смешок и попыталась успокоиться. Может и правда не заметят? А если разогреют, так и подавно.

С этими мыслями продолжила работать в течение оставшегося дня, но лепка фигурок часто крутит мысли по спиралям совести. Да, я могу дать сдачи, наказать за обиду, отомстить, но не могу так подло подставить. Пострадает ведь не только Герман, но и повара, и Ворс.

Симулируя большое количество дел, тянула время допоздна. Таня работала уже четвертую смену подряд, потому ушла раньше, а Лиду ждали дома дети, поэтому настойчиво отправила домой и её.

Прислушалась к звукам в коридоре. Кухня тоже, похоже, отстрелялась с гостями и покинула своё поле боя.

Я обязана проверить эту грёбанную солянку. Прошмыгнула в холодильную камеру и сунула нос в искомую кастрюлю. Слегка ткнула в массу пальцем. Твою мать!

Голос от дверей перепугал до полусмерти. Мажорчик до сих пор здесь?! Выдержав атаку помидоров и потирая ушибленный бок, приняла решение сознаться. Теперь он может заслуженно разделать мою тушку на субпродукты и расфасовать по углам морозильной камеры.

— Что наконец решила переспать со мной? — ухмыльнулся, на своей больной теме самец.

Ничего, сейчас я сотру эту ухмылочку. Взяла с полки апельсин и бросила прямо в кастрюлю с супом. Мужчина приоткрыл рот, чтобы возмутиться, но так и застыл, увидев, как фрукт спружинил с поверхности солянки и укатился за стеллажи.

— Это что?! — голос мажора мгновенно осип.

— Герман, я случайно, правда, — теперь стало невероятно страшно, сжалась, наблюдая, как его лицо меняется и чернеет.

Доберман повернулся ко мне, крепко сцепив губы в тонкую линию, и смотрит в упор. Ручищи медленно потянулись к моей шее. Зажмурилась, стойко принимая верную смерть. Но ладонь ушла назад и схватила за волосы, собранные в хвост. Максимально приблизил к себе, разглядывая моё вмиг побелевшее от испуга лицо.

— Как?

— Банка с желатином. Когда доставала корицу сверху, не заметила вторую. Вот она и соскользнула в суп.

Он шумно и обречённо выдохнул. Уткнулся носом в моё плечо, хватка на волосах ослабла. По моему телу гуляла дрожь. Через полсекунды услышала приглушённый истерический смех мне в плечо. Ему смешно?!

— Герман? — попробовала отстраниться, но мужчина поднял раскрасневшееся лицо, обхватил мою голову руками и затряс, как погремушку.

— Где?! Где у тебя та кнопка, которая отключает режим ходячего несчастья?! Несчастья, блядь, на мою голову! — снова смех.

Недоумение сковало мои дальнейшие действия. Мажорчик отпустил и, отойдя на несколько шагов, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул.

— Всё заново! Ты будешь помогать! И только попробуй ещё чего-нибудь учудить! — огласил приказным тоном с нотками угрозы.

— Я, по-твоему, совсем криворукая что ли? — возмущенно нахмурилась — не вовремя.

— Не доводи до греха, — рыкнул мужчина. — С тебя — лук, с меня — мясо. Если угробишь и эту партию, то, клянусь, следующий суповой набор будет из тебя.

— Хамло! — констатировала обиженно, и мне в руки тут же всучили контейнер наполненный репчатым луком. Нет, только не этот чёртов овощ! — Герман, я не пошла в повара только из-за рыбы и лука.

— Ну вот и примерь мою шкуру, — оскалился самец.

— Ненавижу тебя! — выпалила я.

— Говори себе это почаще, Кексик, — передёрнул мажор моей же фразой и добавил в контейнер две банки маслин и банку солёных огурцов. — Топай!

Скотина! Прогибаясь от ноши, потащила в указанное место. Мог бы и помочь. Но мигом отмела злость, когда мужчина внёс огромную коробку с колбасами всех видов — бекон, буженина, бастрами и кучу мясных обрезей от деликатесов.

Увидев буженину, тут же захлебнулась слюной, а желудок бурно начал возмущаться. Герман беззвучно хихикнул и шлепнул мне на разделочную доску кусок изыска.

— Я пока поставлю вариться бульон, а ты организуй перекус и кофе. Только без секретных ингредиентов, пожалуйста.

Я улыбнулась и, кивнув, начала ваять бутерброды и варить кофе.

— Почему не сказала сразу? — жуя свой кусок хлеба с буженинной, спросил самец.

— Не знала сколько было желатина в банке и питала ложную надежду, что обойдётся, — виновато опустила глаза.

— Интересно, чтобы ты делала дальше, если бы я не задержался с бумагами и не застукал тебя возле моего варева?

— Рыла бы в ютьюбе мастер-классы по приготовлению солянки, — робко улыбнулась.

— То есть тогда бы вместо солянки от шеф-повара, все бы ели солянку от шеф-кондитера?

— На утро у тебя бы не было выбора, — хитро сощурила глаз.

— Да, но потом я бы на тебе отыгрался, за то, что суёшь свой лисий носик в мою кухню.

— Не отыгрался бы, — уверенно мотнула головой. Удивленно вскинул брови. — Потому что мы квиты.

И напомнила ему о торте, что он принял без моего ведома. Окончив перекус, мужчина из амплуа самца перелез в амплуа кухонной хозяюшки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Почисти и мелко нарежь лук, а огурцы натри на тёрке, — велел он.

Обречённо принялась за едкий и слезоточивый овощ. На пятой луковице заливала водой нож и разделочную доску. К восьмой пелена завладела настолько, что видимость абсолютно пропала.

— Дай мне, я доделаю, а ты берись за огурцы, — сжалившись, самец забрал у меня нож. По голосу чувствовала его злорадство. Ладно, засчитаем это, как месть за баллончик.

Пока натирала огурцы на тёрке, восхищенно наблюдала за мастером своего дела. Оставшиеся луковицы были мелко порублены буквально за минуту, а мужчина не уронил ни единой слезинки. Глянув на моё вытянутое лицо, пояснил:

— Однажды, в наказание наш мастер велел мне и Тохе почистить и нарезать десять килограмм лука. Я тогда в столовой первую практику проходил.

— Я бы засудила за такое, — совершенно искренне возмутилась.

— Зато тренировка. Натёрла? — посмотрел на банку из-под огурцов. — Молодец. На мойке найди казан, что побольше. Налей масло и тщательно разогрей.

Пока выполняла, мажорчик выловил из бульона мясо.

— Пассируй лук и огурцы, потом добавь три банки томатной пасты. В конце залей водой и оставь тушиться минут на десять.

— Хорошо. А солить когда?

— Не надо. У тебя огурцы и так солёные, — расширился в улыбке шеф.

Точно. Следя за казаном, наблюдала, как мужчина процеживает бульон в другую кастрюлю, а после чистый бульон возвращает на плиту. Вернулся к выловленному мясу и мелко нарезал.

— Готово, — из казана уже вкусно пахло.

— Отлично, я сейчас.

Освободившись, снял всю зажарку с плиты и вывалил в кастрюлю с бульоном. Следом закинул в суп груду мясного ассорти и влил немного рассола из-под огурцов.

— Нужно проварить ещё минут пятнадцать, а пока нарежем маслины.

С энтузиазмом присоединилась. В течение всего процесса готовки, поняла, что мне безумно нравится наблюдать за ним и впервые приятно выполнять его указания. Объяснял мужчина всё последовательно, подхватывал, где не справлялась и чётко оценивал мои возможности. Не зря Ворс от него в восторге и Фил плохого не говорил — мнение других поваров я обычно не учитывала.

Замыла рабочее место, пока солянка доходила до готовности, а Герман куда-то ушёл. Зевая, глянула на часы — полчетвёртого утра. Чёрт! Глаза близились к переносице.

Суп источал восхитительные запахи, щекоча нос, но спать мне хотелось больше.

— Уже прибрала что ли? — мажор удивленно осмотрел чистые столы. — Ты — умничка.

Он умеет делать комплименты?

Мужчина подошёл к кастрюле, бросил в неё маслины и закрыл крышку. Плиту обесточил.

— Готово. Теперь можно идти спать.

— Да. Иди, — осунувшись кивнула. — Мне нет смысла ехать домой ради одного часика сна. Я лучше в цех. Поделаю что-нибудь на следующие заказы…

— Нет! — безапелляционно мотнул головой. — Ресепшен выделил нам небольшой номер. Так что часа три на сон нам должно хватит.

— Там одна кровать? — панически сглотнула внезапно материализовавшийся ком.

— Увы, — ехидно осклабился. — Не дрейфь — не трону. И вообще должен признаться, я не трахаю цыпочек, с которыми работаю — принцип.

— Да?! — теперь возмутилась. — Тогда какого черта ты вытворял до этого?!

— Ну, сначала мы не были коллегами. А потом мне нравилось, как ты трепещешь в моих руках и борешься с соблазном. Считай, использовал этот приём как оружие. Правда позволял я себе это лишь потому, что точно был уверен, что дальше зайти ты не позволишь, в отличие от других барышень. Ноги обычно раздвигаются у всех сразу. Ты, скажем, меня немного удивила.

Вроде бы, меня сейчас хвалили, но на душе вдруг стало тошненько-претошненько. Значит, говоришь недоступная и не раздвигаю ноги? Можно поиграться, как с какой-то малолетней дурочкой?! Что ж именно сегодня ты узнаешь, каково это лечь спать с "синими яйцами".

Номер и правда был скромненький без лишних наворотов. Строго для ночного сна и отдыха.

Мужчина лихо снял с себя китель и брюки, оставшись в боксёрах. Смотрела на его аппетитные формы и злилась. Снова пытается играться, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Не только тебе ходить и соблазнять всех вокруг себя. Я тоже не лыком шита.

Герман пал на кровать и принялся настраивать будильник на своём телефоне.

Сейчас. Повернулась к нему боком и начала снимать с себя брюки. Взгляд голубых глаз тут же прожёг до кости. Старалась делать вид, что ничего сверхъестественного не происходит. Эротично вышагнула из штанин, прогнулась, подняв их, и сложила на спинку кресла, снова выгибаясь и демонстрируя свою попу. Следом переключилась на китель.

Мужчина уже не мог отвести свой взгляд и лишь пораженно вопросил, шумно сглотнув:

— Вика, что ты делаешь?

Посмотрела нанего удивленно, краем глаза отметив, как в районе трусов самца стало чуть объёмней. Есть. Работает. Сняла китель.

— Как что? — возмущенно буркнула на него. — Я что, по-твоему, должна спать в грязной спецодежде?

— Н-нет… Нет, конечно, нет, — заикаясь, мотнул головой мужчина.

— И я так думаю. Тем более, ты сам заверил в том, что мне нечего опасаться. Я верю тебе. Так что двигайся.

— Ага.

С трудом сдерживала улыбку, чтобы не рассмеяться от его вмиг отупевшего выражения лица. Отодвинулся, освобождая мне место на постели. Прошлась по ложу на четвереньках, сексуально прогибаясь в спине и выписывая грудью. Притормозила у тумбочки и в этой же кошачьей позе настроила свой будильник, всем телом ощущая вожделение самца. Потом растянулась по простыням и залезла к Герману под покрывало. Сердце пропустило удар, его же билось набатом и, кажется, мужчина прилично вспотел.

— Ты такой тёплый, как печка, — проронила я и прильнула всем телом к нему. — А я вот вечно мерзну.

— Заметил, — просипел бедняга.

Мне, кажется, он боялся не только шелохнуться, но и сделать вдох.

— Спокойной ночи, Герман, — сладко проворковала и уткнулась носом в его тело.

— И тебе… Кексик.

Мысленно поставила самцу пятёрку за выдержку и резко провалилась в сон.

10. Такая же, как все

ГЕРМАН

Я был счастлив, поняв, что девушка так быстро уснула. До этого момента лежал по стойке "смирно" и боялся шевелиться.

Опрометчиво, Вик! Ох, как рискованно! Лишить меня любовных утех, а потом махать красной тряпкой перед быком? Однако, сохранить своё слово обязан. Ничего не будет. Точно не в этот раз.

Осторожно выскользнул из её объятий и поспешил в ванную. Залез под ледяной душ, сбивая в теле весь огонь вожделения к миниатюрной особе в одном нижнем белье. Точёная фигурка, небольшая грудь, лебединая шея, волосы с запахом ванили…

Блядь! Не думай, не думай! Доллар стремительно растёт. Цены на бензин взлетели. Там где-то опять террористы… Террористка со мной в одной постели. Сука! Соберись!

Наконец вернулся к ложу. Девушка спала мертвецким сном. Интересно, она так же наблюдала за мной, когда меня отрубало в её присутствии по делу и без? Можно так же устроить красотке боди-арт, только нечем и мои художественные навыки не так профессиональны.

Лёг снова рядом и, стараясь не думать о прекрасных и доступных женских формах, тоже провалился в сон. Пара часов дрёмы очень мало для уставших тел, поэтому орущий будильник на моём телефоне не привлёк особого внимания. Мелодия же настойчиво играла на всю комнату.

— Герман! Выключи его, — простонала Вика, ткнув меня в плечо.

— Мм, — нехотя отреагировал я, пытаясь удержать сладкие минутки сновидения и не собираясь искать эту балалайку в недрах постели.

— Герман! — сердитый пих в грудь.

Зараза! Не отстанет ведь. Нехотя пошарил рукой по постели, но не найдя нарушителя покоя, продолжил сопеть дальше, не реагируя на трезвон.

— Ленивая задница! — бурчание красотки, и она начала переваливаться через меня, самостоятельно рыща по кровати с моей стороны.

В итоге тортоделка оседлала меня, сев на живот, и наклонилась к моему лицу, шуруя руками под подушкой в поисках злосчастного телефона. При виде полуобнаженной девушки на себе да и ещё её груди с завлекающей ложбинкой на уровне глаз — сон как ветром сдуло.

— Кексик, не буди зверя, — просипел утерянным голосом ей в шею, вдыхая лёгкий женский аромат.

— Так в чём проблема? Выключи свой чёртов будильник! Он орёт минут десять уже!

Мелодия стала чётче — нашёлся. Девушка выпрямилась, продолжая сидеть на мне, и пыталась сообразить, как выключить звук.

Смотрел на неё, замерев. Полусонное лицо, взъерошенные тёмные волосы и вожделенные округлости в нулевой доступности. Тонкая высокая талия, небольшая грудь и упругая попка. В таком заспанном и сердитом виде она была желанна как никогда. С каких пор девушки "аля, натюрель" стали в моём вкусе? Не нужно бояться, что тушь фингалами распространится под её глазами или же наоборот я буду ходить с размазанной помадой на физиономии.

— Кексик, умоляю, слезь, — простонал я, ощущая, что нижний брат налился кровотоком возбуждения.

Вика улыбнулась и оперлась на мою грудь ладошками.

— Мы — коллеги. Держи себя в руках. Как же принципы?

Ах ты, чертовка! Значит, принципы! Подразнить решила? Чтобы проучить тебя, можно и не нарушать их. Схватил проказницу в охапку и бросил на постель рядом, накрыл своим телом, блокируя пути отхода.

— Я не повторяю дважды, — прорычал, глядя на неё в упор.

Зелёно-карие глаза наполнились небольшим испугом и опустились ниже моего носа. Невольно повторил за ней, ощущая под собой тёплое женское тело и его трепет. Розовый зовущий рот, как нежные лепестки. Я ещё ни разу не пробовал твои губы на вкус, хоть и было пару раз желание. А сейчас оно сильнее, как никогда.

Девушка слегка елозила подо мной, делая слабенькие попытки освободиться, чем ещё больше заводила.

Опустился на локоть, а второй рукой коснулся овала лица. Вика окончательно замерла, уставившись на меня.

— Отпусти, — робко просипела девушка.

— Нет, — качнул головой и осторожно прильнул к нежным губам.

Замерла в ступоре, превращаясь в камень. Перевалился на бок, слегка освобождая девушку от плена своего тела. Мягко провёл ладонью по животу, уйдя на талию. Придвинул жадно к себе и вновь отвёл.

Вика обмякла. Горячий выдох мне в рот. Ощутил, как женское тело слегка изогнулось, подаваясь вперёд к моим ласкам. Проник в рот, исследуя поверхность её языка. Заплёл в плавном танце и вышел, зацепив ртом нижнюю губу. Вожделеющий грудной стон, только подтолкнул дальше к действиям. Спустился по шее вниз к грудям. Поцеловал ближе к ткани лифа, втянул бархат кожи. Крепко смял холмик груди и мягко отпустил. Мучительный выдох Вики и снова волнующий прогиб женского тела. Вернулся по шее к губам, основательно погружая нас в страстный поцелуй. Скользнул рукой вниз, проникая под кружево трусиков. Вика тут же сомкнула бёдра, слабо вцепившись в преступную руку.

— Герман… Прошу, — молебный стон в лицо.

— Тшш, — пропел успокаивающе ей в ухо, прикусив кожу за ним. Выдох.

— Не надо, пожалуйста, — писк.

Дрожь по всему женскому телу. У неё нет сил сопротивляться, но девушка отчаянно пытается.

— Даже если будет очень хорошо? — коснулся кожи у виска. — Брось… Ты же хочешь. Тебе меня не обмануть.

Протиснул ладонь глубже под кружевную ткань трусиков и понял её готовность. Прошёлся между складочек, найдя чувствительную точку.

— Герман, — охнула Вика, вновь изогнувшись и закатив глаза.

— Тот случай, когда твои и мои принципы сохраняются, — прикусил мочку уха и погрузил в девушку два пальца.

Она чуть вскрикнула, но я утопил всё это в жадном поцелуе, продолжая поступательные движения внутри неё и водя большим пальцем по эрогенной зоне одновременно. Сначала медленно, но ускорясь в такт её учащающемуся дыханию.

Пытаясь доставить наслаждение, не чувствовал, как женские ноготочки в экстазе располосовывают мои спину и плечи. Не замечал, как красотка утыкается в мою грудь лицом и закусывает в приятной судороге кожу. Как её бедра то сводятся, то раздвигаются в эротической пытке. Чувствовал горячую пульсацию внутри неё, понимая, что девушка кончила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вот так тебе, малышка, — хищно проворковал ей в ухо. — Никогда не смей меня дразнить, — завершая коснулся губами виска.

Пережив сладостный пик и тяжело дыша, Вика резко дала с постели стрекача. Попытался словить, наполовину провиснув с края кровати над полом. Лишь боковым зрением заметил, как громоздкая лампа покачнулась от неловкого движения тортоделки и полетела вниз прямо мне на голову. Руки, удерживающие бёдра Вики, не успели вовремя защитить. Лампа наградила не хилым ударом по затылку и разбилась об пол.

— Твою мать! — простонал я и упал верхней половиной тела на пол, угодив ладонями в осколки.

Вырвавшаяся девушка вновь подлетела ко мне, помогая подняться обратно на постель.

— Ты цел? — испуганно завертелась вокруг меня.

— С тобой без бронежилета и каски находиться противопоказано, — простонал я, держась за ушибленную голову и глядя на порезанную осколком внутреннюю часть ладони.

— А вот не распускай руки без разрешения девушки, — фыркнула злорадно Вика.

— Кексик, не наглей. Кое-кто кайфанул сейчас, а кое-кому в ближайшее время это и не светит, — девушка искала в аптечке номера антисептик и бинты. — Лучше "спасибо" скажи, — хитро усмехнулся.

— Не дождёшься, — она подавила улыбку и, сев на кровать, погрузилась в обработку раны.

Порез был неглубокий, поэтому управились перекисью и клеем-БФ. Терпеть не мог его действие и зашипел от неприятных ощущений.

— Нет, это хуже, чем оргазм.

— Не будь ребёнком, — Вика подула на ладонь.

Стало легче и расслабился, заворожено смотря в её лицо.

— Давно бы так, — съехидничал.

Вика встала, собрала всё обратно в аптечку и подала мне брюки с кителем.

— Как клей подсохнет, перевяжем руку. Увы, весь день тебе придётся проходить в перчатке.

— Жизнь — боль. Эта рука тебе сделала хорошо и тут же поплатилась за это. А если бы мы занялись сексом?

— Действительно, хочешь сейчас об этом думать? — Вика ехидно оскалилась.

— Нет, пожалуй, не стоит, — рассмеялся и принялся здоровой рукой натягивать на себя спецовку.

Девушка тоже оделась и привела себя в порядок. Помогла застегнуть пуговицы на кителе. Прихватив наши вещи, двинулись на выход. Но мне жуть, как не хотелось так сразу её отпускать. Замаячил в проходе, тормознув движение, потом повернулся к ней и втолкнул обратно в номер. Закрыл дверь за спиной.

— Погоди.

Вижу удивленный взгляд. Смотрю пару секунд и снова впиваюсь в чувственный рот, сминаю женскую фигуру в своих руках, ощущаю, как благодарно вжимается в меня и принимает поцелуй. Как же мне это нравится! Прямо до безумия! Не помню, когда в последний раз вот так вот женская душа дрожала в моих руках и таяла. Наверное, только однажды и сейчас счастлив, что на её месте теперь Вика.

— Так намного лучше, — уткнулся лбом в её макушку, слушая, как песнь, учащенное дыхание девушки. — Теперь можно идти, — подмигнул и вывел в коридор…

Воронка рабочего процесса утянула буквально сразу, как ресторан открылся. Максимум, что я успел сделать — это принести девушке стаканчик кофе и получить взамен перевязку.

— А Тане? — принимая напиток, расширила глазки Вика. Черт! О её подруге я как-то не подумал.

— Конечно, для Татьяны тоже взял, — и сунул в руки её напарницы свою порцию.

За новым кофе для себя, увы, теперь не успею. Девушки довольно прильнули к своим напиткам, вдыхая дурманящий аромат. В носу сразу же зазудило от аналогичного желания.

Вика кинула на меня оценивающий взор. Таня поблагодарила, и ушла вглубь цеха работать дальше. Мы уединились возле рабочей аптечки, пока шеф-кондитер перебинтовывала мне раненую ладонь.

— А что будешь делать с тем супом? — спросила Вика и вдруг протянула мне свой стаканчик. Вопросительно глянул на неё. — Тот кофе ведь был твой? — миролюбиво улыбнулась. — Давай пополам.

Усмехнулся и принял напиток. Сделал пару жадных глотков и вернул ей.

— Холодец из солянки придётся расфасовать на несколько частей и заморозить. Потом разбавим мясным бульоном и на цеховое прогоним.

— Мудро, — кивнула девушка, и вновь протянула стакан.

— Когда налоговая пообедает, отдам твой заказ курьеру. Думаю, дня через три всё приедет, — проинформировал я, наблюдая, как тонкие ладошки девушки перебинтовывают мне руку.

— Отлично.

— Мне нужно от тебя примерную себестоимость торта по продуктам. Сможешь рассчитать?

— Конечно, — кивок, и кофе в очередной раз возвращается мне в руки. — Допивай, — и тортоделка отстраняется от меня. — Готово!

Оценивающе осмотрел работу кондитера и, по совместительству, медсестры.

— Благодарю.

— И тебе спасибо за кофе, — робко улыбнулась.

— Не за что, Кексик, — подмигнул, направляясь к выходу. — Я сегодня весь для тебя.

Вика смущённо закусила нижнюю губу и помахала рукой. Румянец на её щеках и томный взгляд доказывали, что я нравлюсь этой девушке. От этого меня всё сильней подмывало любоваться данным эффектом. Мне было приятно видеть в её глазах не голимый секс и вожделение приправленное страстью к деньгам, а простую симпатию, которая возродилась из нешуточного военного противостояния.

У самых дверей врезался спиной в крупную грудь кондитера Саввы. Он со мной одного роста?!

— Доброе утро, шеф, — мужчина широко улыбнулся и протянул руку для приветствия. Потряс.

— Доброе, — тоже обнажил зубы. — Ну, хорошего дня кондитерам. Цеховое, к сожалению, сегодня будет чуть позже. Сами понимаете.

— Без проблем, — пожали плечами ребята. — И кухне хорошего дня.

Угу. Хватит уже топтаться тут, Герыч! Уходи! Бросил пустой стаканчик в урну, мимолетом глянул на притихшую Вику и поспешил покинуть её царство.

Под вечер снова заглянул в кондитерский цех, но желанной девушки не было на месте.

— Она повезла торт, а потом сразу домой, — спокойно осведомила Таня. — Что-то случилось? Могу передать ей.

— Нет, это подождёт. Завтра тогда, — натянул улыбку и, выйдя в коридор, стартанул к дяде Паше, едва не сбив тележку с заказом для номера.

— Легче, — рявкнул испуганный метрдотель.

— Извини, — крикнул, не останавливаясь.

На мою просьбу дать адрес шеф-кондитера управляющий сдвинул брови:

— Что опять у вас случилось? Не обижай её, она — хорошая девушка.

— Дядь Паш, с ней в опасности обычно всегда только я, — искренне рассмеялся.

Павел Леонидович — мужик старой закалки, и прекрасно понимал зачем мне адрес Вики.

— Гера, мне она очень нужна. Я такого шеф-кондитера в Москве фиг найду.

— Дядя Паш, я — сама милота, не переживайте так. Мне всего лишь нужно с ней кое-что обсудить. Хотел здесь, но Вика уехала сегодня раньше.

Павел Леонидович смерил меня недоверчивым взглядом, но адрес тортоделки всё же написал на стикере.

Жила девушка не в элитном квартале. Обычный спальный район вперемешку со старыми и новыми многоквартирными домами. Двор тихий с небольшой детской площадкой и огромной стоянкой для автомобилей. Вот они приоритеты людей. Среди машин не увидел нужную. Видимо, ещё не приехала. Сориентировался на нужный подъезд, из которого, к моему изумлению, вышел улыбающийся Савва. Вот тебе и сюрприз, Беспалов!

В груди вдруг закипела давно знакомая и забытая боль. Та, что навечно засела внутри и тлеет, но, в данную минуту, забурлила со знакомой силой.

Ты клялся сам себе когда-то, что больше не испытаешь это чувство. Что никакая баба его не воскресит.

Вцепился в руль, едва не вырвав. Звоночки адекватности приказывали успокоиться. Она для тебя лишь очередная миленькая игрушка. Никто никому ничего не должен. На любви и отношениях ты давным-давно поставил крест. Чего тебя вдруг подбросило? Вика такая же, как и все остальные бабы. Уймись! Просто секса давно нет — от этого и сперма в голову стреляет.

Дождался, когда её хахаль уедет и сам вырулил со двора домой.

Родные края ждали меня обычным одиночеством, которое мне раньше нравилось, только вот сейчас вдруг стало грустно. Мысли снова погнали в спальный район тортоделки. Да ну нахрен! Сранная кондитория!

Вошёл в квартиру и немного оторопел, обнаружив свет в гостиной. Чё за хрень? Раздевшись и пройдя дальше, остолбенел ещё больше — рыжеволосая бестия из моего прошлого грациозно сидела в кресле и мягко улыбалась.

— Здравствуй, Гера, — пропела бархатным голоском.

— Лика?! — процедил в ответ.

Боль в пальцах от сжатых кулаков, боль в грудине. Чёрная дыра во мне загорелась адским пламенем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍11. Безумный Фрогги

ГЕРА

С грацией кошки рыжее исчадие ада прошествовало по квартире к окну и повернулось ко мне.

— Я думала ты продашь эту квартиру, — голос звучал с тоской и ноткой издевки. — А клялся, что всё связанное со мной похоронишь.

— Это моя квартира, и твоего духа здесь даже близко нет, — от силы злости ныла грудная клетка и жгло уши.

— Даже эти гардины? — усмехнулась Лика. Сука!

— Чего тебе надо?! И какого хрена у тебя оказались ключи от моей квартиры?

— Ты не спрашивал о них, а я сохранила. Спасибо, что не сменил замки.

— Завтра же исправлю свою оплошность, — рявкнул я.

— Брось злиться, — и сделала такое лицо будто всего лишь случайно наступила на ногу. — Я признаю, что поступила низко. И все эти два года жалею об этом. Мне нет оправдания. Но я дико тоскую по тебе.

— Я придушу тебя, если ты, сука, сейчас не заткнёшься, — прорычал со всей суровостью, но в груди пребольно ухнуло.

Нет, Бес, не смей! Не поддавайся!

Лика нервно рассмеялась и прошлась по гостиной взад-вперёд. Видел, как огненная копна переливалась и создавала иллюзию движения, подобно всполохам пламени. Сглотнул и пару раз моргнул, отгоняя гипнотическое погружение.

— Брехливый пёс не кусается. Перестань. Нам нужен этот разговор, потому что мы — взрослые люди.

— Ты реально что-то путаешь, — теперь усмехнулся я, пылая возмущением. — О чём нам говорить? Сколько мужиков пристраивалось у тебя между ног? Или в какой позе им нравилось тебя трахать?

— Тебя не было рядом, — повысила голос девушка и нервно сжала руки в кулачки.

— Ха, ещё и куколдом быть? — тут реально заржал, хотя понимал, что бывшая имела в виду совсем другое.

Однако, силы воли рыжей мерзавке было не занимать, она выдохнула и проговорила более тихим и бархатным тоном, который когда-то сводил меня с ума:

— Тебя не было рядом, когда был мне так нужен. Ты всё время оставлял меня одну. В одиночестве.

Приехали. Теперь я во всём виноват.

— Ты всегда знала, что я много работаю, и протирать штаны в офисах — не моё. Я не блядствовал, а зарабатывал деньги для нас, на нашу будущую семью.

— Ты — сын выдающегося бизнесмена! — снова спор о старом. — Зачем тебе это кухарство?

— Да?! Но пожрать в ресторанах ты любила в день не по разу, — презрительно скривился, поражаясь её лицемерию. — Не нравился мужик в роли холопа?! Что ж, думаю, ты смогла найти себе достойный кошелёк с деньгами.

Она отвернулась и горько сцепила губы. Помолчала, переводя дух.

— Я ошиблась, Гера. Оступилась, потому что не было твоей руки, чтобы остановить меня, вразумить, — вскинула на меня глаза, в уголках которых стояла вода. Цирк на гастролях. — Но я до сих пор люблю тебя и невероятно тоскую по тебе, — сделала осторожный шажок. — И ты, знаю, тоже.

Хотел всколыхнуться в смешке, но её тело как-то резко прильнуло к моей груди. Знакомый цитрусовый аромат парфюма, который сводил раньше с ума, ударил по всем рецепторам.

— Кричишь и пылаешь ненавистью, но лишь потому что до сих пор любишь меня и злишься из-за этого.

— Лика, свали от греха, — процедил сквозь зубы, чувствуя, что чары рыжей бестии сильны сейчас как никогда, и парень в штанах одурел от её влияния на хозяина.

— Перестань, — руки бывшей ласково обвили мою шею, а желанный когда-то рот в сантиметровой доступности стал всем миром. — Я скучала по тебе. Я не прошу снова быть вместе, но подарить друг другу немного былой страсти мы же можем? —

Губы коснулись уголка моего рта, опалив, как желанием, так и отвращением к себе.

— Просто секс… И только секс.

— Ты вконец превратилась в шлюху, — процедил я, не пытаясь оттолкнуть.

— Но это сейчас тебя и заводит, — опустила взгляд ниже и её ладонь властно легла на мою уже порядком оформившуюся приливом ширинку.

Да, ты подгадала верно, вторая неделя воздержания поднимет моё естество при любом намёке на женский организм. Руки бывшей гуляли по члену, сквозь ткань, а рот требовал поцеловать её. Хрен тебе! Хочешь стать моей подстилкой в кровати — ради бога, но не обессудь. Больно сжал плечо девушки и силой опустил вниз на колени, приглашая к оральной ласке. О питомце в штанах, клянусь, забыл, в данную минуту. Лика благодарно улыбнулась и устремилась к младшему Гере.

— Бог мой! — ошеломлённый голос наконец напомнил о художестве госпожи Виктории, но перед этим мешком навоза стыдно не было. — Кексик?!

— Да, с начинкой! Не болтай! — сердито рявкнул я, изо всех сил сохраняя непоколебимое превосходство над этой провинившейся и просящей дрянью.

Горячий и плотный обхват женского рта на головке члена, едва не выбил дух из плоти. О да, наконец-то…

Секс был другим, и я сам этого хотел. Если раньше вкладывал чувство любви и благоговения над этим телом, то сейчас просто безжалостно терзал и наказывал его за всю боль, что причинило мне. Кончив, отбросил от себя еле живую, но довольную девушку на пол.

— Ты просто зверь, — пропела Лика, довольно улыбаясь во всю ширь и тяжело дыша. — Моя измена пошла тебе на пользу.

Что ты несёшь, идиотка?! С отвращением смерил бывшую взглядом и, поднявшись с дивана, направился в ванную смывать её флюиды.

— Когда выйду, чтоб тебя здесь не было, — рявкнул, не оборачиваясь.

— Да, мой господин, — нисколько не обижаясь, промурлыкала Лика, потягиваясь на полу как кошка.

В душевой наподдавал себе по щекам и совестливо отчитал мелкого, который вновь смотрел на меня грустными и провинившимися глазками мультяшного жирафа.

ВИКА

Торт везти пришлось в машине Саввы, так как свою отдала в ТО — подготовить мою малышку к зиме обязана, как законопослушный и ответственный автовладелец. Пока напарник рассказывал какую-то смешную историю про своего друга, я витала в мыслях о сегодняшнем утре. Каждый дюйм кожи до сих пор хранил на себе ласки и дыхание мужчины, который слишком много позволил себе и разбередил спящие женские желания. Губы всё ещё горели от поцелуев, а воскрешенное тело желало его прикосновений. Только на правом плече опять восседала маленькая Вика с нимбом и крылышками и совестливо меня отчитывала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ "Ты раздвинула ноги и чуть не переспала с ним. Позволила ему так близко подойти к себе. Представила возможность попользоваться…"

Стоп! Кто из нас попользовался — тут ещё можно поспорить. В те минуты именно мне было очень хорошо и, кажется, я хочу снова и на всю катушку. Но мысль о том, что такому самцу, как Герман, мышь, вроде меня, нужна лишь на один, а может и пару раз, била кувалдой.

Но, отныне, злить его и портить с ним отношения мне больше не хотелось. Конфликт исчерпан, пока я снова не попаду впросак, как умею.

— Вик, ты тут? — мысли рассеялись, материализовав лицо напарника.

— Конечно, — виновато растянула губы. — Прости, я плохо спала сегодня, поэтому рассеяна немного.

— Почему не сказала, что не успеваешь с заказом? Я бы приехал и помог.

— Было уже поздно звонить, — невинно выкрутилась. — Подсчёты с заказом от Германа выбили все мысли.

Он завернул в мой двор.

— Ясно. Имей в виду на будущее — я всегда приеду, — дождался моего кивка. — Как твоя мама поживает? — робко спросил Савва, на что сразу шутливо осеклась.

— Неплохо. Странно, она тоже справляется частенько о тебе. Между вами что-то есть? Признавайся.

— Скорее, с её дочерью, — широкая улыбка вдруг стала грустной.

Снова. Я знала, что парень неравнодушен ко мне и даже признался в этом, однажды, правда по-пьяни, на корпоративе, а на следующий день ничего не помнил или сделал вид, так как ответа моего не получил. Посчитала данное решение мудрым, потому что представить рядом с собой этого мужчину не могла. Меня всегда передёргивало от мысли, что я с ним в одной постели. Это, как переспать с младшим братом. Инцест да и только. Нет-нет, только не Савва!

Парень не настаивал, только изредка бросался намёками и грустными взглядами. В этот раз очередной такой взор решила немного уважить.

— Хочешь зайти и сам спросить её о здоровье. Думаю, она будет рада с тобой пообщаться.

Он кивнул. Мама, и правда, встретила его очень дружелюбно, нечета других моим кавалеров и, бьюсь об заклад, эта парочка в сговоре. А угодить моей маман, ох, как нелегко. Они спелись ещё, когда я просила Савву повесить мне шкафчик на кухне и сделать розетку в ванной. Собственно, о том ты, Викуся, и мечтала — найти того, кто примет тебя с больной и немного сумасшедшей матерью. Бери! Но нет! Быть с кем приходится — не моя тема. Надо втрескаться в какого-нибудь козла, вроде Германа. Ну, почему я не чувствую к Савве хоть что-то смахивающее на то, что испытываю к мажорчику? Почему глухо, как в бункере?

Втроём выпили чаю, поболтали и, согласно кодексу джентльмена, молодой человек обязан уйти.

— Иди проводи его, — подначивала мама, кутаясь в свой махровый халат. Не подчиниться — себе дороже. Вышла с ним на лестничную площадку.

— В понедельник свободна днём? — вдруг спросил мужчина.

О нет! Только не свидание. Судорожно перебирала в голове варианты.

— Эм, хочу съездить в автомастерскую. Машина должна быть готова к этому дню.

— Хочешь составлю тебе компанию? — мягко улыбнулся.

— Давай, чуть ближе тебе отвечу. Сам понимаешь, с этой работой себе не принадлежу.

Не лучший вариант увильнуть, но за четыре дня что-нибудь да придумаю.

Лифт прибыл на этаж, открывая свою пасть.

— Тогда буду ждать.

В последние секунды до закрытия дверей кабины, чмокнул меня в уголок губ, слегка приобняв за талию. Шокировано замерла, уставившись на него.

— Пока! — и стальная коробка закрылась, забрав мужчину.

Кажется, сейчас та граница между нами чуть не стёрлась. Об исходе думать совсем не хотелось. Чёрт! Надо бы уже разрулить эту ситуацию, поговорить на чистоту. Ладно, подумаю об этом чуть позже.

Естественно, на весь остаток вечера погрузилась в мысли о новом шеф-поваре нашего ресторана. Впервые захотелось, чтобы поскорей наступил завтрашний день, и я снова увижу своего добермана. Но…

Утро вечера, ни черта не мудренее!

Придя с утра на смену, обнаружила Германа совсем в недобром расположении духа. На моё приветствие мужчина сухо кивнул. Позже, подобно дикому зверю, гонял поваров по кухне, заставляя вылизывать все холодильники, оборудование и стены. Разнёс все стеллажи на складах и в камерах, грозясь "обесчестить" су-шефов гнилыми огурцами и морковью, если они не достанут глазные яблоки из задницы и не вернут их на место. Да, прямо так красочно и доходчиво.

— Наш жеребчик сегодня точно не с той ноги встал, — проинформировала Таня, принеся в цех поднос со стаффовым* салатом и пастой с грибами. — Вы что, опять поссорились?

— Чёрт поймёт этого сумасброда, — буркнула в ответ, запуская вилку в спагетти. — Вчера любезничал, а сегодня даже не поздоровался толком. Перепады настроения, как у беременного.

— Ему главного витамина не хватает, — подруга заговорчески глянула на меня. — Уж пожалела бы самца, а то у него скоро из ушей всё попрёт.

— Я что благотворительный фонд? — возмущенно сдвинула брови, но тень желания всё же скользнула по лицу.

— Да он никак тебе нравится, Кексик? — проницательная Таня расширила свои глазки.

— Кексик? Тоже баллончиком хочешь? — шутя насупилась я.

— Я права, да? — подруга озорно улыбалась. — Ну-ка сознавайся, а то не перестану звать Кексиком.

— Да мне всё равно, зови, как хочешь, — изобразила безразличие, но улыбка не покидала лицо.

— Что было? Вы целовались?! — Таня тут же перевоплотилась в четырнадцатилетнюю девочку-подростка. Не хватает только пижам и коктейля.

— Прекращай допрос, — усиленно набивала рот спагетти.

— Значит, да, — эта дама знала меня вдоль и поперёк.

Я медленно кивнула, продолжая заполнять себя макаронными изделиями, чтобы не ляпнуть лишнего.

— И как?

— Ммм, — помотала головой.

Прихватив с собой тарелку, поспешила от неё прочь в другой цех. Зря! Чертёнок скакал следом, а я наткнулась на знакомую фигуру альфа-самца. Торчащие из переполненного рта спагетти вызвали явный интерес мажорчика. Всасывать их в себя или выплёвывать при нём обратно на тарелку было бы неэтично, поэтому просто отвернулась от Германа к урне и выплюнула всё туда. Содержимое блюда тоже отправилось в утиль.

— Что, настолько гадко? — он не шевельнулся, а на лице приподнялась только одна бровь.

Помня его утреннее невежество решила, что будет неплохо отплатить подобным.

— Пробовала и повкуснее, — буркнула гордо, вытирая губы бумажной салфеткой.

— Да? А мне, вроде, зашло, — без задней мысли ввернула Татьяна, ковыряя вилкой в своей порции, и тут же получила от меня испепеляющий взор. — Хотя, я вечно жру всякую гадость, — тут же попыталась исправиться девушка и, сгорая под нашими взглядами, решила спешно самоустраниться.

Доберман полминуты оценивал меня колким глазом, словно мысленно примеряя на меня орудия пыток.

— Виктория, мне сегодня с Вас нужны отработки по всем десертам ресторана, которые актуальны. Кроме заказных тортов, разумеется.

Уставилась на него, приоткрыв рот. Он, видимо, шутит?!

— Это за один день не сделать, Герман. Нужно всё отработать. У меня заказы. Я не успею.

Мажорчик не дрогнул ни единой мышцей.

— В базе числится на сегодня три торта с самовывозом, а на завтра пять. Я уверен, что следующая тотальная подготовка идёт на послезавтра. Предлагаю вам, завтра вывести в смену побольше людей — Лиду и Савву. Последний, уж точно, не бросит цех на произвол и в особенности Вас.

Откуда этот стальной говор? И с какого мы вдруг перешли на "вы"? Он даже во время стычки после аварии со мной так не говорил. Я что-то сделала? Зол, что не переспала с ним? Ах ты, хрен моржовый! Ладно, будет тебе ТТК, козёл! Кровь носом пойдёт, но твоя распрекрасная физиономия их получит в папке на твёрдой корочке и чётко в лоб.

— Учту Ваш совет, Герман Юрьевич, — бросилась той же монетой, отчего он немного сморщился, словно от звука вилки по стеклу. — До скольки у меня есть время?

— Я сегодня до одиннадцати вечера. Успевайте, — окинул более смягчённым и даже удовлетворённым взглядом и ушёл.

— Мурло! — сердито прошипела вдогонку, встретив сочувствующий и расстроенный взгляд Тани.

Закатав повыше рукава и смахнув со лба мешающие пряди, принялась за отработки. По меню десять десертов. Взвесить полуфабрикаты, записать, потом вес выхода готовой продукции и так далее. Муторно, но выполнимо.

— Вик, мы не успеем с заказами, — жалобно посмотрела на меня напарница.

— Делай в порядке важности, а я останусь, если что. Бери сначала лепку фигурок, потом сборку тортов. Я, между делом, сделаю бисквиты и начинки.

— В смысле останешься? — сдвинула брови подруга. — На ночь что ли? Я тебя одну не оставлю.

— У твоего папы день рождения сегодня. Семейный стол, — напомнила я.

— Я была уже на двадцати семи его днях рождениях, — улыбнулась девушка. — Один раз можно и пропустить.

— Не пропустишь. Успеем, — заверила я.

Работа кипела с небывалой силой. Не помню, когда в последний раз так носилась по цеху — попа в мыле, сопли по щекам и волосы назад — но к девяти вечера все заказы были собраны и десерты отработаны. Мне оставалось только всё корректно изложить на бумаге в печатном виде.

— Порядок. Иди домой, — велела Тане. — Я распечатаю всё и отдам этому мудаку.

Подруга обняла меня, чмокнув в щёку на прощание, и убежала.

Выдохнула, поняв лишь сейчас, что во рту до сих пор ничего не было. Ладно, потерплю. Идти просить сейчас еду у поваров совсем не было желания. Затолкала в рот горсть шоколадных каллет* и продолжила работу.

В половине одиннадцатого стояла на пороге шефской конуры. Стучать не стала из принципа, заставив Германа подпрыгнуть от неожиданности. Шлёпнула папку на стол, попав ему прямо по рукам.

— Проверьте, где есть недочёты, — железным тоном отчеканила я.

— Хорошо, — отложил ТТК в сторону. — Спасибо за оперативность. Думаю, исправлять сегодня вы уже не будете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тогда я могу идти?

— Заказ на ещё один торт к обеду завтрашнего дня, надеюсь, Вы видели?

— В смысле ещё один? — в груди всё начало падать куда-то вниз. Он что снова принял заказ без моего ведома?

— Заказ пришёл на сайт ресторана. Пралине, полтора килограмма. Декор: ягоды с вафельной распечаткой Винкс и надпись из шоколада.

— Ты издеваешься, да? — и вот сейчас не знала то ли заплакать, то ли хорошенько ему врезать. — Ты же сам видел сколько у меня работы, ещё эту отработку заставил делать… Мы еле успели. Ты же мог отказать заказчику!

— Это деньги, Вика, — его лицо немного вытянулось, словно почувствовал вину.

— Это деньги, — эхом повторила я, тяжело вдыхая и выдыхая.

Ещё разреветься при нём не хватало. Ни слова больше не говоря, повернула в цех.

— Вика! — слышала моя спина.

Пошёл ты!

Лишь в кондитерском дала волю слезам. Пофиг! Некому глазеть. Кухня закрыта, и никто сюда уже не придёт. Порыдала минут пять, жалея себя и ненавидя этого гада в кителе, и принялась за готовку торта.

Поставила выпекаться обычный классический бисквит с какао. Муссовый крем, к счастью, был в наличие. Нужно сделать только вафельную прослойку из пралине и молочного шоколада.

Пока загружала блендерный стакан составляющими, на пороге возник мажорчик. Смотрит угрюмо.

— Что решил попрощаться или ещё один заказ всплыл? — рявкнула сердито, всыпая вафельную крошку в стакан.

— Я могу помочь. Скажи, что сделать.

С рыцарством ты поздновато!

— Да, пожалуйста, сунь голову в тестомес и включи. Заранее благодарю, — рыкнула в ответ, влив в стакан предварительно растопленный шоколад и фундучное пралине.

— Вика, я думал, ты видела этот хренов торт, — кажется, начал раздражаться, того и добивалась. Давай, и посильней, чтобы потом с чистой совестью расцарапала тебе моську. — Он появился ещё в два часа дня. Ты прекрасно знаешь, что заказы с сайта редко подлежат отказу. При завале ты обязана ставить флажок об ограничении.

Смотрит, как нервно водружаю стакан на агрегат, подходит ближе и касается запястья.

— Перестань психовать. Я правда могу помочь.

— Уже помог, — процедила обиженно и, сбросив его руку, в сердцах нажала клавишу блендера.

Что произошло дальше — не въехала. Взрыв на шоколадной фабрике. Содержимое стакана бомбануло по стенам и потолку. Инерцией прикрылась руками, запищав.

— Вика! КРЫШКА! — взревел доберман, отталкивает меня в сторону, и звук работающего блендера прекращается.

Осмотрелась — всё кругом в ореховом беспределе равно как и я с Германом. Мужчина сердито пытается вытереть лицо, облизывая губы.

— Ё-ё-йогуртовый торт, — разочарованно процедила, глядя на уделанный стол, стены и спецодежду. — Теперь всё это мыть.

— Вика, что было в стакане? — его тон голоса напугал, и не смогла ответить внятно.

— Шоколад, вафля… Э, какао-масло…

— Орехи! Орехи есть?! — Герман метнулся к мойке и, перевалившись половиной тела в неё, начал быстро умывать лицо и руки.

— Н-нет, пралине, — тупо уставилась на него, наблюдая.

— Пралине из орехов! — перешёл на крик, не поднимая головы.

— Ну да, фундук, — котелок мой, похоже, под вечер соображал слишком туго.

— Ика, ать! У иа аэгиа а оэхи!

— Чего?! — не поняла его "французский", пока мужчина не повернулся ко мне лицом.

Едва не заорала в панике, сдержав позыв читать молитву изгоняющую дьявола. Губы Германа надулись от жуткого отёка, и он стал похож на безумного Фрогги.

— Вот дерьмо! — выпалила в шоке, поняв, что у мажорчика началась жуткая аллергическая реакция на орехи.

Стафф* (staff — сотрудник) — цеховое питание, продукты для персонала.

Каллеты* — шоколадные капли (проф. сленг)

12. Всё не так

ВИКА

Весь путь до больницы как в тумане. Помнила лишь рёв двигателя, управляя машиной Германа, и самого мужчину, который просто молча сидел рядом, закрыв веки. Голова прокручивала столько историй о летальных случаях у аллергиков, что я не прекращала поглядывать на него и проверять вздымается ли грудная клетка.

Вверив Германа медикам, нервно вышагивала в приёмном покое, ожидая вердикта. Дождалась мужчину лишь через час. Вид его стал чуть лучше — отёк спал.

— Отёк Квинке, — проинформировал врач. — Так как аллерген попал в малом количестве, прошло всё более спокойно. Реакция коснулась лишь губ и ротовой полости. Если бы пошло дальше в горло было бы гораздо хуже. Сделали инъекцию эфедрина, а так же антигистаминное. Неделю желательно соблюдать диету. Здесь рекомендации, — протянул мне небольшой листок.

— Спасибо большое, — кивнула я врачу, чувствуя, как волна напряжения уходит в ноги, оставив ватность и бессилие.

— На здоровье. Аккуратней в следующий раз. Выздоравливайте, — и, откланявшись, ушёл.

Смотрела на Германа, а сердце до боли сжималось. А если бы пошло дальше? Он бы задохнулся?! И я бы больше никогда его не увидела? Мысли понеслись в страшные степи, и слёзы покатились по щекам. Кинулась мажорчику на шею и крепко обняла, слегка шокировав.

— Не пугай меня так больше, — пискнула с мольбой.

Его руки неуверенно обвили, ладонь прошлась по волосам.

— Не буду. Сам испугался.

Теперь отстранилась и легонько ударила в грудь, не поднимая головы.

— Тащишь в рот всё подряд, — тело слегка подрагивало от отпустившего адреналина, а проклятая вода продолжала орошать лицо.

— Ты плачешь?! — в его голосе послышалось удивление. Насильно приподнял за подбородок и утёр большими пальцами мокрые дорожки. — Эй?! — мягко улыбнулся. — Ну чего ты? Не надо. Прости. Не хотел так напугать тебя, правда.

Гром среди ясного неба. Впервые за всё время он произнёс слова извинений, такие незнакомые моему слуху. Хотя, раньше просить у меня прощения у него не было стимула. Да и в данной ситуации, это я должна извиняться, а не он. Слёзы девушек и правда творят чудеса. Снова обвила его спину руками, вжавшись щекой в крепкую грудь.

— Поехали отсюда, — молвил Герман и, не выпуская из объятий, повёл к машине.

По дороге к его дому вновь опустошили аптеку, в которой былая девушка-фармацевт разглядывала на нём новое увечье. В том, чья это заслуга, на этот раз благоразумно умолчали. Но боевые орехово-шоколадные кляксы на наших кителях весьма красноречиво проясняли ситуацию.

В его квартире, подобно новогодним подаркам, распаковали все таблетки. Проследила, чтобы правильно всё выпил.

— Кажется, отныне готов терпеть и забывать все подобные покушения, если ты будешь всегда вот так же возиться со мной, — проронил Герман, ласково глядя на меня.

Чёрт, от этих глаз скоро растекусь огромной лужицей под названием "Вика".

— Тогда я очень быстро поседею, — улыбнулась в ответ и с сожалением посмотрела на него. — Болит?

Осторожно коснулся своих губ, проверяя:

— Уже нет, — попытался улыбнуться — вышло почти как раньше. — Шикарные лекарства.

— Слава Богу, — выдохнула робко и поднялась, потянувшись за своей сумочкой. Мужчина проследил за мной каким-то детским взглядом.

— Ты уходишь?

Отступая в коридор, кивнула:

— Торт по-прежнему не сделан, — горько поджала губы.

— Погоди, — последовал за мной. — Я отвезу тебя.

— С ума сошёл? После этих лекарств нельзя за руль. Нужно сразу спать. Я вызову себе такси.

Вдруг поймал за руку и приблизил к себе.

— Может, останешься? Чёрт с этим тортом — я важней, — задорно блеснул синевой глаз.

Неловкость вызвала нервный смешок. Попыталась вернуть себе руку — фиг.

— Это заказ. По головке за такое Ворс точно не погладит.

— Я всё решу, — заключил мою ладонь в плен и прижал к груди. Шагнул ещё ближе. Смотрит в глаза, гипнотизируя и лишая воли.

— Гера, я должна идти, — от его напористости бросило в жар. Противостоять становилось всё сложнее.

— Как ты меня назвала? — растянулся в улыбке.

— Прости. Герман, — спохватившись исправилась.

— Нет-нет, мне понравилось, — его пальцы нежно скользнули по щеке. — Не люблю это сокращение, но от тебя звучит как-то иначе.

Румянец пополз по лицу от пристального взгляда мужчины, под которым превращалась в крошечную и робкую девочку. Да, что с тобой, Вика?! Соберись! Уходи отсюда! Причём немедленно!

— Я пойду, — решительно выдернула кисть. Спиной чувствую, как смотрит вслед.

— Я не трону тебя, — выпалил он, и в голосе различила ноты мольбы. — Знаю, не заслужил доверия, — лёгкий смешок, — но ты мне нравишься. Нравится, когда ты рядом. Когда смотришь на меня, как сейчас. Когда прижимаешься крепко и так искренне. Останься! Пожалуйста! Я не хочу сейчас быть один. Пойми у меня есть на то причины. Обещаю, ничего не будет, если ты того не хочешь. Я уважаю тебя и любое твоё решение.

Господи, если бы он только знал, как хочу смотреть на него, как слушаю стук его сердца, как таю в этих могучих руках. Всё время желаю, чтобы был рядом. И каждый раз, уходя вот так, словно отрываю от сердца, оставляя на нём новые шрамы. Только чёртовы предрассудки, честь и гордость держат меня сейчас. А ещё сильнее — предчувствие, какое-то тёмное, как чья-то чёрная тень.

Сдалась. Осталась. И в этот раз Герман сдержал слово. Мы просто снова были рядом в его постели. Мужчина забрал моё тело в кокон, крепко прижав, словно маленький ребёнок любимую игрушку во сне, и мгновенно отключился.

Лежала, долго слушая размеренный стук в его груди. Слегка отстранилась от сильного желания увидеть лицо мужчины. Герман мирно и глубоко спал — веки слегка подрагивали, а губы крепко сцеплены, чёткая межбровная складка свидетельствовала о том, что сновидение его не такое блаженное. Дико захотелось прокрасться к нему в голову и узнать о мужчине больше. Я уже второй раз провожу с ним ночь, целовала и позволила сделать то, что опорочило меня процентов на пятьдесят, но до сих пор абсолютно ничего не знаю о нём. А пустит ли он в свою душу? Скорей всего, нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Тело Германа сквозь сон слегка напряглось, из груди вышел небольшой стон. Сквозь дрёму начал искать меня по постели и, найдя, вновь притянул к себе. Облегчённо выдохнул, продолжив спать.

Перевела дух. Пусть. Несколько недель назад он мечтал разделать мою тушку на множество маленьких Вик, и я боялась его, как огня, а теперь в очередной раз делим вместе одну кровать. Парадокс, но что будет, то будет. Не хочу исключать ни плохое, ни хорошее. Коснулась ладонью его щеки и подушечкой большого пальца провела по губам. Сухие и тёплые. Тут же вспомнила, как целуют. Закусила губу в неумолимом желании. Он не проснётся. Потянулась к нему и коснулась уголка аккуратно, почти невесомо…

Проснулась раньше. Быстро оделась в спецовку. С этими казусами скоро прирасту к ней. Пошлёпала на кухню. Загрузила кофейник в кофеварку, и сделала бутерброды. Удивительно, в холодильнике появились продукты — растёт.

Пока кофе готовится, решила сходить умыться и привести себя в божеский вид. Выйдя из ванной и пройдя в спальню, чтобы разбудить мужчину, остолбенела. Герман сидел на кровати, а над ним склонялась рыжеволосая богиня. Да, именно богиня. Стройное тело, красивое модное платье, шлейф дорогого парфюма. Она прильнула губами к его стальному лицу.

Шум с моей стороны заставил Германа подскочить и толкнуть красотку от себя. Незнакомка выпрямилась и одарила меня насмешливо-презрительной улыбкой.

— А вот это нежданчик, — осмотрела меня, как второсортный товар. — Значит, вот с кем ты мне изменяешь, женишок? На колхозных куриц потянуло? Да, она — вне конкуренции.

Чего?! В груди заплескалась обида вперемешку с болью, а в таком состоянии натворить могу многое.

— И у павлина, когда общипаешь такая же куриная задница, в курсе? — процедила я, бросив на бледного Германа Юрьевича испепеляющий взор.

Кобель он и в Африке кобель! Надо было уйти ещё ночью! Идиотка, ты, Викуся!

— Вика?! — мужчина вскочил с постели и устремился ко мне. — Я объясню.

Мне хотелось лишь забрать сумочку. Углубилась за ней в комнату этого вертепа, изо всех сил игнорируя присутствующих.

— Да, расскажи ей кто я, — дамочка надменно захихикала. — Зачем водишь за нос эту наивную дурочку? По-любому, она уже втрескалась в тебя. Мы все тебя любим и течём от переизбытка твоей сексуальности, Гер…

Ну всё! Я резко сменила траекторию движения, минув прыгающего за мной самца, и, размахнувшись, въехала рыжеволосой сумкой по фейсу. Она крякнула и повалилась на пол.

— Лика?! — тут же испугался за неё мужчина и подскочил к её тушке. — Ты с ума сошла?! — вскричал на меня, осматривая эту швабру.

— Гера, вышвырни её! — простонала пострадавшая, держась за голову.

— Не утруждайся, — оскалилась я и стремительно зашагала к выходу.

— Вика… Всё не так. Подожди, дай объяснить, — зачем-то бежит следом, схватил за локоть.

Ну нахер! Бить сумкой по лицу не стала, а просто пару раз заехала своим орудием ему по плечу и груди. Отступил, морщась от боли.

— Засунь свой объяснения ей в заднее место! — рявкнула гордо и стремительно покинула апартаменты мажора.

Лишь зайдя в лифт, дала волю чувствам и разрешила слезам бежать по лицу. Ты и правда, дура, Вик! Счастье и облегчение испытала лишь в одном — между нами до сих пор ничего не было. Вот и отлично! И эту заразу я переживу.

ГЕРМАН

После своей первой фатальной ошибки с Ликой каялся перед Тохой. А он, подобно истинному проповеднику наставлял меня на путь истинный.

— Она отдала тебе всё же ключи? — Мотнул головой. — Отчего-то я почти уверен, что ты её об этом и не попросил.

— Лучше сменить замки, — буркнул, цедя пиво из горла бутылки.

— Ну если точно сменишь, — скептическая усмешка.

— Да, сменю, — сердито глянул на друга. — С чего это ты сомневаешься вдруг?

— С того, что все эти годы ты и на пушечный выстрел к себе бывшую не подпускал, а теперь оттрахал её в вашей же квартире. И не говори, что воздержание виновато.

— Это просто была физика, — рыкнул, сердясь от его правоты. — Голимый секс и действия — ничего больше.

— А когда трахал, хотел сделать ей больно?

— Что? — скривился от понимания, что опять раскусил.

— Ненависть иногда и вызвана любовью. Ты ненавидишь её за предательство до сих пор, потому что любишь. В ином случае, она давно бы уже была тебе безразлична. Ты ходишь по тонкому льду, Герыч.

— Психолог хренов, — ухмыльнулся я.

— Если так хочется бабу, завали ту кондитершу.

— Нет, её не могу, — совершенно точно мотнул головой.

— Она ж тебе вроде нравится, — удивление вытянуло его лицо.

— Да, в том и дело, потому и боюсь потерять к ней интерес, если пересплю.

— Что больше кайфуешь, когда яйца в узел скручивает при ней? — захихикал Тоха.

— Можно и так сказать. Мне нравится, как она смотрит на меня, как её тело реагирует на прикосновения. Она, словно красивая обложка новой книги, которую хочется открыть и прочесть, но не трогаешь, боясь разочароваться в её содержимом или полностью утонуть в сюжете.

— Нифига себе, серенадами запахло, — охнул друг. — А ты уверен, что она тебе просто нравится? Раньше говорил и думал больше твой жираф.

— Да хрен знает, но в её присутствии я часто веду себя странно. Хочу её вечно зажать куда-нибудь в угол. Я даже нашёл сегодня её адрес и прирулил к ней домой.

— Да?! — Антон осветился улыбкой и поёрзал на стуле, предвкушая интересное окончание истории. — И?

— И? Хрен тебе! Из её подъезда вышел тот рыжий, кондитер который тоже.

— Думаешь, она с ним спит?!

— Не знаю, но не раз видел, как они воркуют в цехе да и сам парень недурён.

— Ого, ревность — это хорошо, — радостно хлопнул в ладоши, потерев.

— Очень хорошо! Настолько хорошо, что от злости переспал с Ликой, — рыкнул я. — Бабы не будут больше резать в лапшу моё сердце — баста! Поэтому только трах для физической формы. А Вика? Пусть лучше будет закрытой книгой с шикарной обложкой, и читать её не буду.

— Трус, — махнул он рукой. — Не все бабы одинаковые. А быть сейчас тебе верной та кондитерша пока не обязана. Вдобавок, ты не знаешь наверняка, что тот рыжий делал у неё. А вот твоя рыжая как раз достигла большего результата сегодня.

— От рыжих одно зло, — констатировал факт…

И вот теперь после нашего разговора, держу в руках Вику и не могу отпустить. Тронули за живое её слёзы в поликлинике, как испугалась за меня, переживала. Видел её искренность, видел как горят щёки, как смотрит на меня, ощущал трепет её тела в моих объятиях. Клянусь, хотел большего, но эту девушку необходимо уважать. И я уважал. Но если бы она только захотела…

Уснул со спокойным сердцем, прижав к груди желанную фигурку. Снилась, однако, та тварь и как я прислуживаю с обедом ей и её любовникам, но под утро, сквозь дрёму, уловил ласковое поглаживание по груди. Память вернула в мозг Вику, улыбнулся, не открывая веки, но знакомый запах парфюма мгновенно всколыхнул сознание. Резко сел, распахнув глаза. Мать твою!

— Доброе утро, милый, — взгляд проклятых угольков и властный поцелуй на мгновение парализовали.

Пара секунд ступора и со стороны ванной слышу шорох. Вика?! Нет, нет, только не так! Следом спектакль полный маразма от бывшей, в котором хотелось её задушить, распять, отрезать башку. Функция маньяка сработала хорошо, но параллельное желание остановить оскорблённую Вику и объяснить всё спустило ярость на второй план. Оплеуху по Лике не ждал, но внутренне напрягся и звоночек беспокойства ударил по нервам. Ладно, позже с нокаутированной разберусь. Смерть как не хотел, чтобы Вика ушла, думая, что эта дрянь — моя невеста. Всё не так! Давно не так!

Досталось следом и мне. Боль в плече внесла новые коррективы. Неужели, Вика неравнодушна ко мне, раз позволяет бить меня?! Мысль об этом окончательно обезоружила, и я врос в пол не способный думать больше о другом.

След девушки простыл, а сзади стонала бывшая. Вернулся к ней, разглядывая её раскрасневшееся от удара лицо.

— Притаскивая сюда свой зад, будь готова к тому, что я могу быть не один, — рявкнул я, натягивая брюки.

— Ты и правда пал со своим кухарством. Эта мышь…

— Закрой пасть! — гневно рявкнул я. — Её зовут Вика, а ты ногтя её не стоишь. Мне безумно жаль, что она увидела со мной такую шкуру, как ты.

Лика не показала виду, что оскорбилась, но уши слегка вспыхнули.

— Твоя Вика — всего лишь очередная несчастная девушка, которую ты попользуешь и выкинешь, как всех предыдущих, — она вдруг мягко улыбнулась и прошлась пальчиком от моего подбородка по груди к поясу брюк. — Только я любовь всей твоей жизни, которую ты так и не смог вытравить. Признайся.

— Ты себе льстишь, — в теле звякнул крючок негодования.

Поймал руку мерзавки за запястье и отвёл от опасной зоны.

— С тобой только классно трахаться. Шлюха ты отменная. Сменить профессию не думала?

И вот тут, видимо, задел. Лика изменилась в лице и залепила мне звонкую пощёчину. Ни хрена себе! В ярости сомкнул пальцы руки на её глотке, припечатав к стене. В глазах девушки отразился испуг, который махом перешёл в похабное созерцание. Она эротично изогнулась, соприкоснув бёдра с моими, а ладони вновь легли на пояс.

— Пусть шлюха, но зато твоя личная, — зазывно облизала свои губы.

Член от этих простых махинаций мгновенно разбух. Вот почему ты, дружок, только на эту дрянь просыпаешься?

— Ты же хочешь… Как и я.

В груди зазвонил тревожный звоночек. Один раз — помешательство, второй — клиника. Решительно разжал хватку и отошёл.

— Пошла вон из моего дома, — спокойно расчленил каждое слово.

Бывшая хмыкнула и, подняв сумочку, направилась к дверям.

— Ключи положи на стол.

Тормознула оглянувшись. Вынула их из сумочки и брякнула о столешницу.

— Лучше смени замки, — хитро оскалилась. — Мой номер телефона всё тот же, — и ушла, прикрыв за собой входную дверь.

Облегченно выдохнул, поздравив себя с тем, что не поддался. Значит, эта сука не может влиять на меня стопроцентно. Выходит всё не так плохо, как прогнозирует Антоха. Но со словами о том, что Вика — очередная моя жертва, чтобы поиграться, был категорически не согласен. Я не притронусь к ней, пока искренне не возжелаю её души, а не тела.

Начал собираться на работу с чётким решением исправить ситуацию и поговорить с девушкой, объясниться. Она обязана знать кто такая Лика! Не хочу, чтобы Вика думала иначе.

Примчал на работу и пулей устремился в её цех, но войдя туда, понял, что лучше бы умер или заразился триппером от бывшей.

Рыжеволосый кондитер Савва сжимал мою тортоделку в своих могучих руках и крепко целовал в губы.

Убью, нахер, обоих!

13. Не игрушка

ВИКА

Вчерашний взрыв так и остался на стенах цеха, потому что замывать его, на тот момент, было не первостепенным делом. Теперь же всё ореховое безобразие затвердело большими кляксами и капелью на поверхностях. Какао-масло придало им нужную твёрдость и отмыть пятна могли теперь только скребок и железная мочалка. Вооружившись моющими, начала драить стол и стены, представляя, что начищаю мажорчику рожу. Тёрла с остервенением и яростью, зарабатывая мозоли на пальцах и ладонях.

Жених! Женишок — блядуна кусок! Надо было не жирафа ему там рисовать, а отрезать всё под чистую и аккуратненько зашить. Отчего я не херург, от слова "хер"?!

Отмыв кляксы, осела за стол, включила программу заказов на ноутбуке. Запись на два часа дня и не помечена. Да, потому что не увидела её вчера и не сделала. И всё из-за мажора, жеребчика, добермана и кобеля! Которого хочу сейчас придушить, расчленить и расфасовать по запчастям.

Ненавижу! Нет… Другое?! Люблю?! Сука! Люблю, с ума схожу, ненавижу и… люблю. Бля!

Гребанная глазная жидкость вновь устремилась по лицу и закропила с подбородка на стол. Когда успела влюбиться? Только на козлов и западаешь, Вика! Ну какого лешего тебе неймётся?! Ведь знала же и видела, что говнеца добротный кусок, но всё равно запала. Вот и отхватила сегодня по самое не хочу. Думай уже мозгами! Живут чаще всего не с тем, с кем любится, а с кем приходится и, похоже, ты в числе таких.

— Вика? — голос с дверей. Не тот, совсем не тот. — Ты плачешь?! Что случилось?

Милый, влюблённый и заботливый Савва подскочил ко мне и обеспокоенно обхватил за плечи. Повернул к себе, коснулся волос.

— Вчера пришёл заказ, а я его… проворонила, — и от этого зарыдала ещё горше.

Заказ профукала, получу по голове и окончательно разочаровалась в мажорчике — полный комплект моего невезения. Захотелось домой в свою кроватку, выключить свет, задвинуть шторы и, свернувшись в клубочек, предаваться горю, умываясь слезной жидкостью.

— Я поговорю с Ворсом. Ты не виновата. Всё бывает. Этот вездесущий Герман Юрьевич тоже мог бы тебе помочь. Проследил бы ленту.

Ох, зря! При упоминании о мажоре продолжила лить белуговы слезы ещё пуще.

Парень резко встал и следом потянул меня на ноги, заключил в объятия, крепко прижимая к груди. Другой запах, другая сила сжатия, даже стук сердца звучит иначе. Не тот, не мой… Не мой проклятый мажорчик. Мягкие ладони скользили по спине. Размеренный утешающий шёпот наравне с покачивающими движениями. Убаюкал, усыпил бдительность и восприятие. Рука коснулась моего лица. Влажная и прохладная, а у Германа тёплая и сухая, согревающая и пробивающая жаром каждый дюйм на коже. Полная противоположность мужчин.

— Всё обойдётся. Я всё решу.

Дежавю. Та же фраза. Резко подняла на него глаза. Такие абсолютно разные, но в чём-то похожи. Опустила взгляд на губы: тонкие, розоватые, рыжие волосы усов и бороды аккуратно обрамляют их изгиб. Этот парень необычно красив и яркий, как солнышко, которое обязано согреть и нести радость. Заметил направление моего взора и раздумывать долго не дал. Впился поцелуем, в котором, клянусь, очень пыталась утонуть. Но словно шлепок в лужу и никакого блаженного покачивания на волнах. Пропустила глубже в рот, покоряясь его исследующему языку. Сладкий запах мяты бил в нос и ненавязчивый бриз морского парфюма рассеивал всё в шлейф стыда и сожаления. Сильные руки обвили спину и затылок, страстно вжали в себя, ощутила его эрекцию. Что ты творишь, Вика?! — крик из недр отупевшего мозга.

— Потерпели бы до вечера, — гром, удар, нокаут.

Сунуть голову в духовку?! Оттолкнула от себя Майорова, повернувшись лицом к вошедшему. Герман стоял в цехе с перекошенным лицом, губы сжаты с невероятной силой, а взор небесно-голубых глаз буквально почернел, превратившись в тяжёлое грозовое облако.

— Простите, — счастливый и ничего не подозревающий Савва виновато улыбнулся. — Мы забылись.

Мы… Слово как приговор. Мы? Нет! Нет никаких мы или нас. Я сглупила и отдалась порыву, но этого не объяснить ни тому, ни другому. Почему пол не зыбучий песок?

— Лобызаться можете сколько угодно после, а на работе будьте любезны соблюдать порядок, — подобный тон в голосе Германа слышала впервые.

А почему мне должно быть стыдно?! Ты с утра был ничем не лучше меня сейчас.

— Виктория, зайдите ко мне в кабинет, как закончите утренние прелюдии, — отчеканил каждое слово и, развернувшись, уходит, хлопнув дверью так, что дрогнули стены.

— Ого, наш босс-кашевар сегодня явно хреново спал, — улыбнулся Савва.

— Наоборот, — буркнула, не подумав.

— Что? — не понял напарник.

— Ничего, просто ляпнула. Не бери в голову. Я хочу кофе и что-нибудь съесть, — устало произнесла, держась за лоб. — А ещё должна позвонить заказчику и выслушать всё, что они обо мне думают.

— Давай, я позвоню, — парень, видимо, решив, что межличностная стена между нами отныне разрушена, приобнял за плечи, но я поспешила из новых объятий.

— Нет, я всё же шеф-кондитер и получать головняки — моя прерогатива.

— Ладно. Тогда схожу и возьму нам кофе в баре и у Фила спрошу чего-нибудь на хлеб.

— Не ходи на кухню, — сердце вдруг обеспокоенно заныло.

Я не представляла, что у Германа на уме, потому невольно переживала за Савву — пострадает парень ни за что.

— Брехливый пёс не кусается, помнишь? — озорно улыбнулся и вышел из цеха.

Снова упала на стул, запустив пальцы в волосы. Что вообще сегодня творится?! Ночью нежилась в руках добермана, утром била морду его невесте, а под конец, кажется, завела шашни со своим подчиненным. Как сейчас всё это уместить в голове и разложить по полочкам? Лучше бы слегла сегодня с температурой. Перед глазами всё ещё взгляд мажорчика. Ему было неприятно, и готова поклясться, что различила в черноте синевы не только злость, но и боль, которая вмиг потушила мои обиды.

Пока приканчивали завтрак, Савва болтал без умолку. Напомнил о понедельнике, и я опять не смогла дать конкретный ответ. Мысли витали в кабинете шеф-повара. Что он делает сейчас? Что думает обо мне? Ведь он хотел объясниться. И когда та красотка целовала его, он был больше похож на каменную статую. Её поцелуй не поглощал его, так же как и меня поцелуй Саввы. Только вот с моей стороны выглядело всё для мажорчика намного эффектней. Чёрт! Но красноголовая назвала Германа своим женихом! И в квартиру явно сама попала. Не стал бы он её впускать, зная, что не один. Значит у неё есть ключи.

Поток мыслей, догадок и недосказанности изводил до белого каления. Тонна вопросов и ни одного ответа.

— Пойду к Герману Юрьевичу, — решительно направилась к дверям.

— Может с тобой сходить? — Савва глядел обеспокоенно.

— Не надо. Справлюсь.

Постучать в дверь его конуры даже не успела. Быстро вылетел ко мне, схватил за руку и, втянув в кабинет, жестоко припечатал спиной к стене. Смотрит в ярости пару секунд, а после творит, что-то непонятное. Рука мужчины больно сжимает волосы на моём затылке и притягивает лицом к нему. От этой близости стало одновременно и страшно, и жарко.

— Не смей мешать мои поцелуи с его, — прорычал он так, что ощутила вибрацию в его голосе.

— Чисто по-мужски мыслишь. Класс! Вам можно пристраивать свой член во все дырки, а нам простого симпатягу поцеловать нельзя.

От этих слов думала рассыплюсь на мелкие частицы. Его широкая ладонь нацелилась на мою шею, но мужчина сдержал порыв и, сжав её в кулак, резко отошёл. Опустил голову, о чем-то горько думая, выдохнул:

— Два года назад я мечтал сделать ту женщину своей женой, но буквально перед ЗАГСом узнал, что эта тварь спит с моим другом. Хотел убить обоих, размазать по стенке за предательство. Его чуть не сделал инвалидом, а самое гадкое — вся моя семья знала о её похождениях и молчала. Понимаешь?! Молчала и мило мне врала! С тех пор, поклялся, что больше ни одна баба мне не перевернёт душу, не предаст. Лишь потому что такой больше не будет. Я не позволю! Не пущу вновь в свою жизнь. И получалось. Пока тебя не встретил, проклятую. Почему-то решил, что ты другая, но нет, опять облом! Сегодня убедился в обратном.

Всё, что он сейчас поведал внесло много ясностей о его личности, но ровнять меня в общую грязную массу — вверх несправедливости.

— Ты не имеешь права! — голос предательски задрожал, мешаясь с суровостью. — Я всей душой была с тобой и всё, что ты получал от меня — не игра, — в гортани вновь завибрировали слёзы. — Тогда как я для тебя всего лишь милая, забавная игрушка. Только вот у этой куколки есть чувства, мысли и мечты, в которые тебе едва не позволила влезть. А поцелуй Саввы — всего лишь глупая затея. Решила, что сработает и выбью из головы все эти дурацкие мысли о тебе. В очередной раз, дура и непроходимая идиотка. Извините!

Выпалив всё это, повернулась к выходу, чтобы уйти, но рука Германа молниеносно захлопнула дверь, не давая исчезнуть. Слышу спиной его дыхание, чувствую, как разглядывает сверху вниз. Боковым зрением вижу его лицо, как склоняется к уху.

— Ты никогда не была для меня игрушкой, — шепнул мужчина. — Поэтому до сих между нами ничего не было. Мне не нужно твоё тело — этого добра валом. А всё потому что тебя нужно любить, а не трахать. Ты достойна большего, чем я могу дать.

— Выходит, не судьба, — жестоко произнесла я, словно обрубив себе вены. — В твоём сердце места для понятия "любовь" нет — ты искорененил его.

Герман громко сглотнул, понимая, что мой вывод сделан верно. Слегка повернулась к нему и умоляюще молвила:

— А я хочу любить. Хочу быть любимой. И прошу тебя, не мешай мне. Ты закрыл свои двери, но не смей закрывать мои. А ровнять меня с грязью, к которой ты привык, не вздумай. Не всё кругом предательство и зло. Жаль, что ты не понимаешь этого.

Настойчиво отбросила его ладонь от дверей в сторону и поспешила уйти. Была бы счастлива, если бы остановил? Безусловно. Мне хотелось, чтобы поймал, вернул, переубедил, обнял и упокоил в своих руках. Хнык! Тишина и пути к отступлению свободны. Разочарование, тоска и горькие выводы. Поставила не на ту лошадку. Что ж ущерб терпим, потому просто существуем дальше. Как-нибудь…

ГЕРМАН

Прошло две недели после столь яркой и откровенной беседы с Викой. Она, похоже, влюбилась, но я боялся и не мог дать ей того же. Словно прыжок с высоты в омут адреналина, драйва и счастья. Снова. Мне было проще жить в своих страхах и выводах дальше, чем вновь отдаться чему-то новому и неизведанному. Трус! И Тоха был прав.

Лика продолжала приходить в мой дом через день и я впускал, потому что уже умел её контролировать. Она — теперь моя раба, тряпка и провинившаяся дрянь. Я не уважал её, не уважал себя — только этот расклад был мне подвластен. Ощущение защищённость, но не удовлетворения. Никак не оно!

Тайно наблюдал, как Вика и Савва общаются. Он помогает ей, поддерживает, защищает. Смотрит, как на свою богиню. Блядь, я бы тоже мог и получше тебя! Но я давно стал атеистом. Домой девушка уходила всегда одна и целующимися больше их не видел.

Былого разговора завязать с ней больше не мог, так как тупо, кроме хилого "привет" в голову ничего не поступало. Я скучал по ней. Тосковал по улыбке, по глазам ласкающим мой лик, по румянцу на её щеках, когда позволял себе лишнее. И с каждым днем всё сильней вяз в омуте.

Антон часто при встрече крыл меня трехэтажным матом и призывал перестать страдать хернёй. Я понимал, что друг прав, но для меня всё было подобно клаустрофобии. Страх замкнутости. Круговорот из любви, боли и предательства.

Дома был в жутком настоящем, а на работе в мечте вновь увидеть Вику, услышать её голос и почувствовать аромат. Судорога сводила руки и ноги каждый раз, как представлял, что обнимаю её.

Сегодня тоже нужно пережить. Двадцать третье июля — день рождения моего братца. Собрана вся элита нашего города и посрамиться никак нельзя. Дядя Паша носился, как ужаленный, моля меня и Вику об идеальности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Это моё лицо, Гер, — охал старик. — Викуль, чтоб комар носа не подточил.

— У нас всё идёт по плану, Павел Леонидович, — уверенно заверила девушка. — Конструкция собрана, торт оформляется. Ждём танцовщицу.

— Стриптизёршу, — поправил я.

— Гера, а ты уверен? — дядя Паша недоверчиво смотрел на меня. — Сам же знаешь, гости элитные. Стриптизёрша на светском рауте — слишком странно.

— Это вопрос не ко мне, а к организатору вечера, — пожал я плечами. — Запрос поступил, и мы с Викой выполнили.

— Ну, ладно. Не лезу — вам видней, — и дядя Паша засеменил к себе.

Девушка тоже направилась в кондитерский цех.

— Вик! — окликнул зачем-то. Обернулась. "Ты очень красивая сегодня" — игра моего мозга, но в ответ: — Я сообщу тебе, когда танцовщица появится.

— Спасибо, — горделивый кивок, но зелёно-карий взор пробрал до кости.

Что сделать, чтобы эти выкрутасы прекратились? Прямо бесит!

План изначально прост. День рождение братца. Его коллеги и партнёры. Вся светская элитная рать, которой так гордится моя семейка. Спесь, ханжество и кичительство именем и богатством. Мне хотелось внести немного позора и грязи в их мирок. Шокировать и оставить в нокауте. Стриптиз под конец торжества — лучшая затея. Но разве я мог знать, что всё, как обычно, пойдёт наперекосяк?!

14. Шоу-торт

ВИКА

В тот злополучный день Герман всё же повёл себя достойно. Взял вину за мой невыполненный заказ на себя. Хренов джентльмен! Благодарить его не собираюсь — много чести. В течение следующих двух недель всё время ждала от мужчины подвоха или подставы, но Герман полностью абстрагировался от нашего цеха. Указания и заказы по кухне поступали либо от Ворса, либо через су-шефов, а при столкновениях в коридоре или в кухне, молча проходил мимо, здоровался лишь по утрам. Может так действительно лучше?

Приглашение Саввы на свидание я всё же приняла, но дальше обнимания зайти не смогла. Парень, отдам ему должное, был не глуп, потому что после третьей попытки неудачно поцеловать меня, прекратил осаждать непреступную крепость.

— Дай мне время, — наконец попросила я, видя расстроенное мужское лицо. — Ты очень хороший, Сав, даже слишком, и, именно поэтому не хочу делать тебе больно.

Кивнул и нежно чмокнул тыльную сторону ладони. И камень с души и горю в синем пламени своей жестокости.

Впереди предстояла сложная и интересная работа. Огромный торт с живым человеком внутри. К заказу подошла серьёзно, с трудом усмиряя волнение. Вся запрошенная арматура приехала в срок — спасибо шеф-повару. Ворс выделил для нас отдельную камеру-холодильник, где моя команда провела почти весь день. Само собой теплые вещи и горячий суп с кухни были нам обеспечены. В качестве дополнительной мужской силы на зов бежали либо Фил, либо Рустам.

Короб Савва прикрепил шурупами к пенопластовым муляжам, скрепленных между собой металлическими дюбелями. Сам ящик я и Таня предварительно обклеили самоклеящейся плёнкой.

— А не маловата коробочка? — скептически почесал бороду Филипп, запрокинув голову вверх.

— Нормально, — буркнула я, разбавляя золотой хайлайтер спиртом. — Главное, чтобы наш шеф заказал телочку без огромных буферов.

— Облом будет, если придёт дамочка с пятым размером, — улыбнулась Лида.

— Это не наша забота. Размеры этого гроба Герману Юрьевичу известны. Лид, начинай покрывать муляжи кремом. Сав, что с бисквитами?

— Четыре для первого яруса уже выровнял, — кивнул напарник. — Фил, пошли принесем.

— Давайте, только аккуратно, — приближение часа отдачи сильней покачивало меня на нервах. Коленки невольно подрагивали.

Спустя полчаса, части торта по каждую стенку короба были прикреплены, и Лида могла теперь смело завершать покрытие кремом. Я воткнула в съедобный ярус пластиковые дюбеля в качестве ножек и опоры для следующего этажа, за которыми мальчики уже отправились.

— Кондитерский, не забывайте, у вас ещё мелкоштучка, — сердце невольно ёкнуло, услышав желанный голос.

Герман заглянул в камеру и с интересом наблюдал за работой.

— Крем какой-то сероватый. Так ведь не будет потом?

Обычный вопрос для любого дилетанта в этой области, и потому не вызвал во мне недовольства. С удовольствием пояснила.

— Покрытие в идеально чёрный нельзя выкрасить, поэтому сначала выравниваем серым, а после аэрографом доводим до ума, когда крем хорошо подстынет в холодильной камере.

Мужчина слегка улыбнулся и удовлетворительно кивнул:

— Вы — молодцы, ребята.

Только я, наверное, уловила вместе с восхищенным взглядом ещё и тоскливый, который поспешил исчезнуть в коридоре. Мне понадобилась недюжинная сила воли, чтобы не пойти за ним. Нет! Это порочный круг, который тебе, Вик, больше не нужен. Хорошо, тогда кроме мажорчика научись ещё видеть и других мужчин!

Закрепив последний муляжный ярус на крышке короба, команда перевела дух.

— Я займусь оформлением. Савва и Лида доводите до ума оставшиеся торты на сегодня. После девяти у нас ещё доставка свадебного торта, Сав, — повезёте его вдвоём. Танюш, с тебя десерты. Как закончу с этой тушей, приду к тебе на помощь.

— Во сколько отдача этого торта? — спросила Таня. Тот вопрос, на который во время банкетов ни шефы, ни организаторы не знают ответ.

— Думаю, после десяти вечера, может и позже. Начало банкета только в пять. Уточню потом у Германа.

— Лучше уточняй сейчас, — посоветовал Филипп. — Через час в кухне начнётся запара и отдача банкета — шефу будет не до тебя и рискуешь попасть под горячую руку.

— Верно, — о грядущей запаре среди поваров, как-то подзабыла. — Ладно, ребят. Минут пятнадцать отдыха и продолжаем.

Набрав в грудь больше воздуха и решительности, пошла искать добермана. Нашёлся на кухне за маринованием мяса.

— Пока ты не очень занят, могу задать пару вопросов? — робко начала я, наблюдая за процессом его работы.

— Хочешь узнать не нужна ли мне новая татушка? — озорно улыбнулся, сверкнув чисто небесным взором. Подзабытый озноб мурашками прошёлся по спине.

— Нет, — улыбка всё же сорвалась с моих губ. — Но могу посоветовать тебе неплохой салон у моего приятеля.

— Мм, превосходно, не теряй контакты, — мужчина хохотнул и, надев одноразовые перчатки, запустил в мясное месиво две пятерни. — Так о чём ты хотела спросить?

— Мне нужно знать примерное время подачи торта гостям и во сколько должна приехать танцовщица.

— Стриптизерша приедет после девяти. А подача, думаю, где-то после десяти. Всё будет зависеть от гостей, сама понимаешь.

— Хорошо, спасибо, — кивнула, внутренне ликуя, что за эти две недели мы впервые полноценно поговорили.

— Вик, погоди. У меня руки в маринаде. Помоги, пожалуйста, — Герман указал на набор разноцветных мельниц со специями. — В зелёной кайенский перец. Поперчи им мясо.

— Да, конечно, — уверенной хваткой взяла указанную вещь, поднесла к месиву и начала крутить. Я успела сделать лишь пару проворотов, как нижняя часть вертушки отпадает, и вся жгучая специя высыпается в блюдо. — Вот черт! Прости, ради Бога! — испугалась я и поспешила сунуть руки в маринад, чтобы выловить большую часть.

К моему недоумению, мужчина настойчиво отодвинул меня локтями.

— Всё нормально, — загадочно улыбнулся. — Так и должно быть. Спасибо. Иди. Я предупрежу тебя, если что-то изменится с тортом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты уверен? — в шоке смотрела на него и на испорченное мясо.

— Абсолютно.

— А с тобой? Герман, это же нельзя теперь есть, — мне начало казаться, что мажорчик не в себе.

— Так, шеф-кондитер пусть идёт к своим тортикам, а кухню оставит шеф-повару, — и мягко, но настойчиво отправил меня вон.

Ладно, фиг с тобой. Тебе видней. Поспешила в свой цех.

Закончив оформление торта, присоединилась к ребятам. В коридорах пищевого блока творился хаос и беготня, бренчала посуда, хлопали двери лифтовой, кричали менеджеры, отдавая указания и ругаясь если кто-то путался под ногами. Банкет начинался, и кухня зашивалась в оформлении и отдаче блюд. Спустя два с половиной часа стало тише, и взмыленные повара потянулись в курилку — переводить дух. К своему изумлению, обнаружила Германа не в кителе, а в рубашке.

— Ты уходишь?

Что за шеф такой, который оставляет своих поваров без присмотра во время такого большого и "суперважного" банкета?! Какая безолаберность?!

— Нет, это моя новая спецодежда, — шутя, оскалился мужчина. — Я за стриптизершей. Скоро буду.

Чёртов укол ревности вонзился под рёбра. За стриптизершей… Как мило! Поди, весь день ждал. Но с другой стороны, это ещё означало, что шоу-торту пора готовиться к своему звёздному часу.

В кондитерский ввалился Филипп, таща тяжеленную стопу десертных тарелок, поставил на рабочий стол и абсолютно "без ног" упал на стул.

— Викусь, дай углеводов, а то порву кого-нибудь, — процедил повар. Сунула ему полусферу с обрезками от тортов.

— Горячее уже отдали? — спросила, помогая Тане расставлять тарелки и оформлять их для отдачи порционных десертов.

— Да, и сожрать, и поорать уже успели, — колыхнулся в смешке.

— Из-за мяса?! — тут же поняла я и испуганно уставилась на Филю, помня, что это "важные" гости.

— Ага, вангуешь, — запустил пятерню в свой тазик со сладким и, хватанув кусок, затолкал себе в рот.

— Герману влетело? — замерла, ожидая ответа.

— Нифига подобного, — прожевав, вновь усмехнулся парень. — Вышел к ним, поговорил с заказчиками, хватанул стопарь виски и вернулся предовольный в кухню.

— Странно, — глянула на Таню, которой уже успела поведать о странном поведении самца. Девушка пожала плечами.

— Да он весь сегодня загадка. Нарочно, задерживал закуски, вместо карпаччо сделал им бутерброды, а тарталетки нашпиговал соленющим паштетом. На моё замечание, хитро улыбнулся и похвалил за внимательность. А Люда, бармен, вообще сказала, что он велел ей в графины для стола именинника лить водку даже в морсы. Шеф меня сегодня явно настораживает.

— У этого всего должно быть объяснение, — подбоченилась Таня.

— Очень должно, — Филя отставил полусферу и поднялся. — Потому что все эти выходки ему сошли с рук, а Ворс засунул язык в жопу и ходит весь бледный, колёсики глотает. Лады, девчат, спасибо. Люблю ваш Медовик. Пойду, кухню надо прибрать.

И, откланявшись ушёл.

Рассказ Фила поселил в моей голове противоречивые мысли. Самец явно бунтует. Хотя плевать! Со своей стороны пусть делает, что хочет, а я — профессионал и, если обещала Павлу Леонидовичу, идеальность со стороны нашего цеха, то разобьюсь башкой о стену, но выполню всё на высшем уровне.

— Вот сюда! Девы принимайте к себе работника, — весёлый голос Германа на пороге нашего цеха вытянул из трудовой сосредоточенности.

Под руку с ним стояла сексапильная девушка, примерно моей комплекции. Густо накрашенная, с тонной лака в волосах. Невозможно короткая латексная юбка и супер откровенный топ. Пшеничные волосы ниспадали на её груди размера спелого манго. Девушка держала жеребчика под руку и мило улыбалась ему, обливая маслами похоти. Вот, сучка!

— Знакомьтесь, девушки. Это Милена. А тут у нас Вика и Таня. Слушаемся мы брюнетку, так как она, вроде, тут босс, — подтолкнул танцовщицу вглубь, не забыв подержаться за её задницу — спасательный круг, ёпта. Ничего не меняется.

Девушка поравнялась со мной, и чутким носом уловил от неё явное алкогольное амбре.

— Герман, — в пару шагов настигла самца и сурово зашипела: — Она под градусом.

— Да?! — изобразил удивление и вышел в коридор. — Она с предыдущего заказа. Адекватна же…

— А ты?! — сердито рыкнула на него.

— Ой, мамуль, уймись! — фыркнул он и, усмехнувшись, приблизился ко мне впритык. — Или выпорешь?!

— Идиот, — рявкнула и оттолкнула самца от себя.

— Идиотка, — улыбнувшись, передёрнул он в былой манере и, подмигнув, стремительно ушёл.

Выдохнула и безнадёжно повернулась к танцовщице. Окинула девушку скептическим взглядом.

— Отдача торта только через час. Поэтому иди пока в тот цех, — направила красотку в оформительный цех и усадила на стул возле стола. — Чаю или кофе?

— Ой, можно кофе, — широко улыбнулась красотка. — А вай-фай тут есть?

— Да. Постарайся здесь ничего не трогать — всё слишком хрупкое. Мы через стенку в соседнем цехе. Зови, если что.

— Здесь я могу переодеться в рабочее?

Теперь представила её "рабочее". По-любому стринги и бюстгальтер на ниточках с минимум ткани и ни капли фантазии.

— Да, конечно.

Сокрушенно выдохнула и ушла, оставив стриптизершу развлекать себя самостоятельно.

— Девочки, — в цех заглянула официантка Рита — угловатая и тощая брюнетка. — Десерты отдаём через двадцать минут.

— Принято, — кивнула я.

Работу с Таней распределили слаженно. Я оформляла тарелки, резала ягоды, отбирала мяту, а подруга выпекала фонданты, разогревала заранее нарезанные кусочки брауни и вынимала из форм пана-коты. Углубившись в процесс, и я, и напарница забыли о гостье.

Благополучно отдав всю мелкоштучку, ушли с Таней в камеру. Шоколадные паруса и изомальтовые кристаллы вставлять необходимо перед подачей, так как в крему от перепада температур они начинают течь. Пока я втыкала декор, Таня подкрашивала его золотым хайлайтером.

— Ну что, девочки?! — в камеру сунул голову Герман. — Вау, шикарно! — по лицу жеребчика видела, что говорит искренне, хоть и сохраняет весёлость. — А что за техника из камней?

— Друза, — ответила напарница.

— Ничего не понял, но охрененно смотрится. Через десять минут гости ждут торт. А где главная начинка?

— Чёрт, — спохватилась я. — Забыла совсем о ней. Сейчас приведу.

— Я и сам могу, — улыбнулся он. Ну уж нет!

— Перегреешься, — рыкнула ему в ответ и, вверив последние штрихи оформления Тане, вышла из камеры.

— Ты забавная, когда ревнуешь, — мужчина явно был на веселе и не без помощи расслабляющих и горячительных средств. Не профессионально, Герман Юрьевич!

— Когда я ревную, то объект плачет, — парировала сурово. — Ты сегодня точно не в себе.

— А это уже не твоё дело, — он поджал губы, посмотрев на меня капризными глазками.

— Действительно! Зашли ко мне двух офиков, чтобы вывезли торт. Минут через семь, — горделиво и важно велела ему и поспешила к танцовщице.

Как всё быстро изменилось. Днём была рада, что мажор наконец сбросил с себя иголки, и мы вновь начали общаться, а теперь дико жалела, что говорю с ним. Придурок!

— Милена! — войдя в цех, с порога позвала стриптизёршу — без ответа. — Ты готова? Твой выход…

Прошла в оформительный, но, увидев картину, полетела всей душой вниз, глубоко-глубоко в пропасть. Милена, откинувшись на спинку стула и раздвинув ноги на расшаражку, храпела, уткнувшись носом в свои "манго". НЕТ! Нет, нет же…

— Эй?! — подлетела к ней и начала тормошить.

На полу стояла пустая бутылка "Black Bacardi". Блядь! Губа — не дура! А вот я — истинная лошара! Усадить подвыпившую танцовщицу рядом с кондитерским мини-баром для десертов могла только Я! Так держать! Лучше бы ты, красотка, дешевого коньяка тяпнула, было бы не так обидно и дорого. Шлёпнула пьянь пару раз по щекам — нулевая реакция.

— Ну что? Где вы там? — в цех со всеми инструментами влетела Танька. — Торт готов. Милену только посадить и закрыть крышку "гроба".

— Лучше бы это был настоящий гроб, — простонала я и, отойдя от бесчувственного тела, потянула себя за волосы.

— Ты что, кокнула её за жеребчика? — подруга вросла в пол.

— Если бы… Эта дура опустошила наш бар!

— Ё-ё-йогуртовый торт, — напарница отбросила инструменты и подлетела к спящей, влепила ей оплеуху да так, что у Милены звякнула челюсть.

— Легче ты, рожу ей расквасишь, — тронула подругу за плечо.

— И было бы мало. Вика, пять минут! Что делать?!

Нервно уничтожала ногти на пальцах, соображая. Посрамиться — нельзя, но и позориться на глазах своих коллег — перебор. А если…

Взгляд упал маску, которую использовали, как шаблон для дизайна торта "Маскарад". Ажурная, чёрная, вполне себе эротичная. Заглянула под спецовку. Бельё у меня не от кутюр, но ничем не хуже. Там сейчас все пьяные и ни черта не поймут.

— Вика? — Таня своей умной головкой начала доходить, что решил мой мозг. — Неееет… Даже не вздумай!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А кого?! — простонала отчаянно и, больше не раздумывая, сорвала с полки маску. — Ты крупнее, в короб помещусь только я.

— Вика, нет! Я тебя не пущу! Скажи Герману. Он сам привёл эту курву под "шафэ"! Ты же не виновата. Пусть идёт и сам теперь танцует стриптиз вместо неё!

— Это не стриптиз. Просто танец. Нужно лишь повертеть прелестями перед именинником. Вроде, несложно.

— Ключевое "вроде"!

Подруга наблюдала, как я снимаю с Милены босоножки на высоченном каблуке и спускаю с себя брюки. Китель решила оставить на себе пока буду бежать до камеры.

— Вика! Ну их нахер… Не надо!

— Всё будет хорошо, — заверила больше себя, чем её. — Давай, иди вперёд.

Натянула на себя маску. По дороге к торту было чисто. В камере сбросила с себя верх спецодежды, распустила и взъерошила волосы, поправила лиф.

— Если начнут лапать, сразу по роже, поняла? — помогая забраться в короб, наставляла Таня. — Быстро отплясала и сразу вали оттуда. Господи… Ты — сумасшедшая дурочка!

Чмокнула утешающе напарницу в щёку и полностью погрузилась в короб. Надеюсь, мои ноги не останутся навечно в этой позе кузнечика. Иначе будет совсем не эротично.

В темноте почувствовала движение — торт покатили в банкетный зал. Господи Иисусе! Назад пути точно теперь нет. Смирив свою гордость, покорно ехала на эшафот.

15. Встряска

ГЕРМАН

Всё шло по плану. Моя семейка приехала в срок и, естественно, потребовала моего присутствия за именинным столом. Спешу и падаю! Шеф-повар обязан следить за кухней и контролировать процесс отдачи блюд — этим и брал в качестве отмазки. Быть в кругу чопорных родственников и друзей семьи абсолютно не нет желания. Они все в курсе моей истории с бывшей невестой и, стопудово будут коситься или того хуже расспрашивать об этом. Увольте!

Вторая часть моей вредности — подпортить всем вечер. Пересоленное и переперченное — то, что надо. Выдержал небольшую истерику мамы и сестрицы, а после, опрокинув в себя две стопки виски с семейного стола, абсолютно развязал руки. Бармену велел подливать имениннику водку во всё, что можно, даже в безобидные напитки. Мне необходима та братская пьяная натура, когда он становился без тормозов. В таком состоянии Марат мог и драку устроить и сексом заняться прямо на именинном столе.

Следующая часть плана — стриптизёрша. Что может быть позорней на элитном вечере?! Уже слышу охи дам и вижу, как закрывают глаза своим мужьям. От танцовщицы нужна развязность, потому по дороге предложил ей баночку алкогольного коктейля, которую она с удовольствием вылакала под моё эротичное мурчание на ушко.

Теперь ожидал момента "Клиент дозревает — будь готов", чтобы дать команду вывозить торт.

— Марат уже надрался, пора везти его домой, — возмущенно шипела Элина, словив меня в коридоре.

— Недолго продержался, — хихикнул я. — Ладно, тогда сейчас вывезем торт, поздравим именинника, а потом погрузим его тушку в машину. Окей?

Сестра сердито зыркнула на меня и поспешила в зал к нашим гостям.

Довольный собой пошёл в кондитерский цех, чтобы проконтролировать девушек, но, войдя, не обнаружил ни Вику, ни Таню. Видимо уже в камере. Пунктуальные. Направился было к ним, но грохот падения со стороны оформительного цеха заставил притормозить. Прошёл на шум и пару секунд не мог объять всю фатальность происходящего. На полу валялась женская тушка, которая упала со стула, а, подойдя ближе, узнал в ней Милену. Блядь!

Грубо тряхнул, пару раз шлепнув по щекам — дохлый номер. Затряс, как погремушку.

— Сирена, блядь! Ну нет… не портимне весь план, пьяная курица!

— Герман Юрьевич?! — в цех влетела бледная Татьяна и, судя по выражению лица, не ждала увидеть меня здесь.

— Что с этой дурой?! Вы напоили её?! — грозно рявкнул на девушку. — Вика куда смотрела?!

— Эта идиотка добралась до нашего бара, пока мы отдавали десерты, — пропищала Таня.

— И чё, мать вашу?! Кого я сейчас в торт посадить должен? — отбросил бесчувственное тельце танцовщицы обратно на пол. Поднялся. — Нужно срочно искать другую! Ладно. Скажи, Вике, чтобы задержала торт немного. Я попробую найти кого-нибудь…

— Нет, — голова Викиной напарницы как-то странно затряслась.

— Что "нет"? — сдвинул брови ещё сильнее, не понимая данной реакции.

— Торт только что вывезли, — ещё больше побледнев в лице, молвила кондитер.

— В смысле вывезли? Я не дал команду?!

— Вы сказали, через десять минут, а прошло гораздо больше.

— Сссссс! — закрыл на секунду глаза пальцами, впитывая в себя весь масштаб провала. — И что, решили отдать его пустым?! Где, блядь, Вика?! Я её убью!

— В торте, — голос Татьяны ушёл в претихий писк.

Смысл сказанного напрочь отказывался доходить до моего ума.

— Не понял…

— Вика залезла в торт вместо стриптизерши, — истерично повысила голос Таня, глянув на меня с проблесками злобы.

И теперь вся эта информация ушатом ледяной воды вылилась мне на голову. Пьяный братец, позорные танцы на столе моей родни и девушка, за которую готов убить любого левого, кто прикасается к ней. НЕТ!

— ТВОЮ МАТЬ! — и пулей рванул из цеха, едва не сбив с ног напарницу Вики.

Путь по коридору и по лестнице вверх к гостевым залам показались мне целой вечностью. В груди стучало лишь одно — успеть и не дать девушке, что разбередила душу, опозориться перед моей треклятой семейкой.

Сексуальные аккорды сопутствующей аранжировки выбили из тела дух — танец состоялся. Распихав зевак-официантов и персонал из самцов, ворвался в зал. Обомлев, вперился в представшую картину глазами. Вика в чёрном нижнем белье, на лице кружевная маска, на ногах высоченные шпильки. Моя тортоделка эротично, но немного скованно выписывала телом спирали и плавно покачивала округлыми бедрами на столе именинника. Я не видел сейчас ни реакцию гостей, ни возмущение родни. Перед глазами только точеная фигурка на близком расстоянии с мои пьяным братцем. Вика сексуально опала на четвереньки и, прогнувшись в спине, по-кошачьи продвинулась к Марату. Играючи подняла со стола бокал с шампанским и залила ему в рот. Пальчиком вытерла мужчине губы. Ошалевший в буйной радости браток, цапнул её за попу и, сорвав с девушки маску, насильно потянул за лицо к себе, намереваясь впиться в губы.

Ты — покойник! Рванул к именинному столу и, сорвав с себя рубашку, завернул в неё девушку. Оттащил от Марата.

— Эээ… Мой подарок! Отвали! — заплетая язык, возмутился брат, вцепившись в руку Вики.

— Хрен тебе! — громыхнул на брата и со всего маху заехал ему по лицу — мои поздравления. Марат повалился на пол под визги сестры и мамы.

Подхватил тортоделку на руки и, укрыв её лицо от коллег, стремительно унёс из зала. Ноги несли меня с ношей в раздевалку. Вика молча уткнулась мне в плечо и позволяла уносить себя от позора. Достигнув металлических шкафчиков в комнате для персонала, опустил девушку на ноги и припечатал к металлу.

— Сдурела?! — задыхаясь, выпалил я.

Вика испуганно уставилась на меня. Полы рубахи разлетелись в стороны, обнажая передо мной красивое и аппетитное тело. Глаза невольно опустились на кружевное бельё, которое мигом захотелось содрать. Холмики грудей интенсивно вздымались и опускались от её тяжелого дыхания. Плоский живот с перепугу буквально провалился в рёбра. Ноги плотно сомкнуты. Импульсы чего-то животного и неведомого мне ранее взорвали голову. Я её хочу. Прямо здесь и сейчас. К дьяволу всё принципы и предрассудки! Ты моя!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Жадно слился с этим тельцем, впечатал бёдрами в шкафы, вызвав жуткий грохот. Пленил голову и неистово впился в желанный рот.

Сначала Вика опешила и растерялась от моего посягательства, но мигом подхватила этот страстный натиск. Впустила захватнический язык в рот и яростно сплела со своим. Впила в мою оголённую спину пальцы. Сладостно застонала, когда смял одной рукой грудь, а второй ягодицу. Огладив ладонью изгиб, повелительно закинул её ногу на своё бедро. Сильней и рьяней протолкнулся пахом в её промежность, сквозь ткань ощущая жар девушки.

— Я до безумия тебя хочу сейчас, — сквозь поцелуи шептал я. — Останови… Я больше не могу, — укусил за шею, оттягивая волосы.

Член налился возбуждением и готов прорвать все блокады к соитию.

— Нет, — простонала она, сильнее вжимаясь в меня. — Не останавливайся! — нашла мои губы и горячо слилась с ними.

Подхватил, усадив Вику на бедра. Не прекращая ласки, влетел с желанной женщиной в душевую, закрыв на шпингалет. Выкрутил душ и внёс её под струи воды. В страстных поцелуях избавили себя от одежды. Прижал девушку к стене и вытянул её руки над головой, пленил рукой запястья. Слегка отступил, разглядывая, как капли воды стекают по обнаженному женскому телу. Коснулся губами возбуждённых сосков, всосав ареолу. Второй ладонью прошёлся по половым губам, ощущая её полную готовность и желание. Указательным и средним пальцами нашёл клитор, начав плавно массировать и слегка надавливая в нужной точке. Вика застонала изогнувшись. Бёдра и ноги судорожно затрепыхались. Утопил несдерживаемые звуки наслаждения в поцелуе и сунул во влагалище преступные пальцы, большим накрыл горошину набухшего клитора. Осязал пульсацию от наступления оргазма.

— Да, детка, давай, — жадно наблюдал за тем, как девушка кончает, змеёй извиваясь в моих руках. Целовал шею, ключицу, помогая ей пережить экстаз.

Содрогнулась и зарычала, тяжело дыша. Посмотрела мне в глаза, съедая вожделением и сладкой местью. Этого и хочу. Отпустил плененные запястья и позволил ей владеть моим телом. Мягкая ладонь обхватила член, пока губы Вики осыпали меня ласками. Феллировала от основания к головке, большим пальцем надавливая на чувствительную уздечку. Всем телом льнула ко мне. Приоткрыла рот, дыша в лицо. Ловил её томные вздохи, сжимал груди, целовал за ухом. Игра её рук с моим членом взорвала окончательно. Я больше не мог терпеть, предаваясь жарким прелюдиям. Крутанул спиной к себе и, приподняв девушке одну ногу, вошёл плавно, но глубоко.

— Герман, — мучительный стон, и Вика оперлась ладонью в стену, второй вцепилась мне в руку.

— Тшш, — приостановился, давая ей привыкнуть. Поцеловал в плечо, держа ладонь упругой груди. Слышу бешеный стук сердца. Почувствовав свободу во влагалище, медленно начал движение, постепенно задавая страсти темп.

— Герман, — задыхаясь шептала Вика почти при каждом толчке, пока её голос не утонул в гортани, снова погрузившись в новую муку эйфории.

Девушка от полученной волны нового оргазма едва не упала на пол душевой.

— Чёрт! Чёрт… Люблю тебя! — выпалила вдруг она, явно не отдавая себе отчёта. — Люблю…

В эту секунду захотелось убить себя и распять, когда понял, что не могу ответить тем же. Всё, что мог дать ей взамен — это страстную благодарность. Вложил в наше соитие всю душу, чтобы хоть как-то приблизить её высокие слова к взаимности.

Оторвал от стены, повернув к себе лицом. Накрыл рот новым всепоглощающим поцелуем, яростно владел желанным телом, словно наказывая девушку за поспешность, а себя за то, что не могу дать ей того же. Весь акт ушёл в животную страсть, которая одурманила обоих.

Вновь почувствовал её приближение параллельно с онемением в моём теле. Дикая судорога сковала мышцы и одним сладким и мучительным потоком излилась в девушку. Впился губами ей в ключицу, переживая пик и лишь эхом слыша, как Вика кончает вместе со мной.

Вся эта сумасшедшая встряска наших тел в изнеможении опустила нас на дно душевой.

— Лучше тебя нет, — только эти слова мог молвить, продолжая целовать её, но сказал абсолютно искренне. Я не помнил, когда в последний раз мою душу и тело наполняло такое счастливое блаженство.

— Что это было? — сидя на мне и обнимая за шею, тихо молвила Вика.

Отстранил от себя, заглянув в лицо.

— Не знаю, но что-то новое. И мне безумно понравилось, — притянул ближе, поцеловал измученные губы.

Вика вглядывалась в мои глаза несколько секунд, но потом вновь обняла за шею, вжавшись с невероятной силой, словно наконец осознала, что натворила.

Да, я слышал её признание, но убегать не намерен. Даже если сейчас не смог ответить девушке, то мечтаю дать ей взаимность потом, потому что именно Вика заслуживает этого, а мне очень хочется воскреснуть именно с ней.

Одежда была убита накалом страсти, благо, в шкафчике валялась футболка и старые джинсы. Вика переоделась в уличное, а нижнее бельё, скомкав, бросила в сумку.

— Герман, — позвала робко. — Ты врезал заказчику по морде.

— Помню, — ностальгически улыбнулся. — Это был мой брат.

— Что?! — девушка в ужасе уставилась на меня. — А рядом с ним кто? Умоляю, не говори, что тоже твоя родня!

Вернулся к ней и взял за руки, виновато посмотрел в испуганные глаза.

— Вика, за тем столом сидели моя мать, сестра с мужем и брат.

— Боже… Нет, — девушка побледнела и скрыла лицо в ладонях. Поспешил прижать к себе. — Какой ужас! Почему не сказал, что банкет у твоих родственников?! Хотел моего позора?! — нотки наезда.

— Погоди, Вик, откуда мне было знать, что ты полезешь в торт?! — слегка повысил голос. — Я чуть с ума не сошёл, когда узнал, что ты залезла в торт вместо той дуры. Да, признаюсь, собирался испортить родне праздник по своим причинам и стриптизерша в торте — верх моей мести, но о том, что ты её заменишь, поверь, представить даже не мог. Я бесконечно виноват, но и ты, Вика, без царя в голове, — миролюбиво улыбнулся и ласково коснулся щеки.

Моя тортоделка выдохнула, понимая, что оба хороши, и жалобно простонала:

— Я хочу домой.

— Да, сейчас поедем, — согласно кивнул, понимая, что после всего произошедшего оставаться здесь у неё нет желания, но везти девушку домой просто не имел права.

Между нами был секс, причём совершенно невероятный и оставлять это на мимолетную случайность не собирался.

— Это твой дом, — хмуро произнесла Вика, выйдя из машины.

— Да. А в твоём разве есть возможность обсудить случившееся? — ехидно улыбнулся. Молчит. — Вот именно.

— Не думала, что ты захочешь это обсуждать, — пожала она плечами, но в зелено-карих глазах увидел скромную надежду.

— Другой бы сказал "спасибо" и свалил, — притянул девушку к груди и запрокинул ей голову, веля смотреть на меня. — Тебя же хочу постоянно держать в руках. С тобой снова оживаю, — вновь пленил поцелуем.

Закрыл машину и повёл Вику в свои апартаменты. Не удержался и начал целовать прямо в лифте. В квартиру ввалились именно в таком слиянии.

— Хотела сделать тебе сюрприз, — вновь этот опостылевший голос со стороны спальни.

Вика тут же отпрянула. В коридор вышла Лика в красном и довольно откровенном эротическом белье. Блядь!

— Но, должна признаться, что твой сюрприз гораздо лучше. Да, котик, я не против, если эта цыпочка будет третьей в нашей постели.

— Чего сказала?! — Вика налилась гневом и метнула в бывшую убийственный взгляд.

Поторопился. Надо было сначала избавиться от Лики. Дебил!

— Либо присоединяйся, либо вали третьей лишней, — громче повторила бывшая на Вику.

— Я ухожу, — и девушка рванула вон.

— Черта с два! — поймал тортоделку за локоть и толкнул в гостиную. — Подожди минутку, ладно? — жалобно улыбнулся ей и повернулся к бывшей. — Вика — моя новая девушка! — рявкнул я. — Либо сваливаешь по-хорошему, либо выволоку отсюда за волосы!

— Надолго ли? — усмехнулась Лика. — Буду ждать твоего звонка, котёнок! — прихватила своё добро и прошествовала на выход.

Дождался звука закрытия дверей и вернулся к хмурой Вике.

— Прости. Это тот фрукт, который плохо понимает…

— И у которого до сих пор ключи от твоей квартиры, — дополнила горько.

— Завтра же с утра решу этот вопрос, — чистосердечно поклялся.

Вика устало выдохнула:

— Чего ты хочешь от меня, Гера?

Подошёл к ней и мягко коснулся овала лица, проникновенно смотрю на в миг почерневшие глаза.

— Ты сказала, что любишь меня, — уверенно констатирую факт. — Да, я не ослышался и тебе не увильнуть и не замять эти прекрасные слова. Ты не лгала…

Скованный с толикой обиды взор.

— Ну сказала, — отстранилась, и обняв себя руками, опустила глаза. — Дальше что?

— Дальше?! Дальше хочу ответить тебе тем же, — мигом подняла на меня шокированный взгляд. Снова притянул к себе. — Я — зверь, которого когда-то жестоко ранили, но я очень хочу жить дальше. Ты сумела стать лекарством. Помоги мне. Без тебя я — никто. Я пуст. Ты нужна мне. Я снова хочу любить… Тебя любить.

Смотрел в зелено-карие глаза и понимал, что она, действительно, моя, а я хочу быть её, для неё.

Вика бросилась мне на шею и жадно впилась в губы. Подхватил, усадив девушку на бёдра, и унёс в спальню.

У нас всё получится! Я хочу верить в это!

16. Нужна

ВИКА

Какого цвета счастье? Яркого, светлого и в сочных красках. Моё же несло, серостью и отчаянием. Непонятное чувство неполноценности и тревоги засело глубоко в сердечной мышце и никак не отпускало. Да, я имела неосторожность выпалить слова любви этому мужчине и была честна, но только совершив этот скачок поняла, что поспешила.

Гера не лгал и чувствовала, как он благодарен судьбе за моё появление в своей жизни, но… Я всё не могла объять ту полноту, что должна присутствовать между мужчиной и женщиной.

Лика исчезла с порога его дома, и Герман благоразумно сменил замки, но в этой квартире я по-прежнему считала себя чужой. Она не было той гаванью, куда мне хотелось стремиться, возвращаясь с работы. Да, в его объятиях по ночам я забывала о всех этих глупостях, но днём всё непременно возвращалось вновь.

Мама приняла мой новый роман в штыки, совершенно не таясь, и Герману в лицо. Мужчина, сцепив челюсть, молча принял на себя её жестокую критику, а упоминание о Савве, превратило мужчину в чёрную тучу.

— У мамы роман с этим парнем, — постаралась пошутить я.

— Значит не на ту Ларионову он смотрит, — смешок, но чересчур суровый.

— Мама всегда так реагирует. Дай ей время.

— Мне нужна ты, а не твоя мама, — притянул к себе и чмокнул в лоб.

С родней Геры тоже вышел просак. К нашему ужасу, они вспомнили моё лицо и о том злосчастном вечере, поэтому сразу же заклеймили "проституткой" и гонщицей за толстым кошельком.

Герман вне себя от ярости велел всем уважать его выбор, иначе перестанет быть членом их семьи. Я, посрамленная и униженная, плакала на мужской груди под нескончаемые поток извинений от Германа. Теперь, анализируя всё происходящее, с горечью осознала, что преград для нашего союза гораздо больше, чем неспособность моего мужчины ответить любовью на любовь.

Спокойствие и полноценность чувствовались лишь на работе и на наших совместных прогулках. Пару раз собирались компанией с друзьями, во время которых неожиданно свели мою Таню и Антона, и, в отличие от нас, эта пара выглядела более счастливой.

Я же продолжала верить в то, что наша родня — это временная трудность, а мои навязчивые выводы — просто мнительность.

Поддержку получила только от моей сестры и отца Германа. Второй был просто покорен мной и от души поздравил сына, одобрив его выбор.

— Только мнение этого человека достойно внимания, — проронил горделиво Гера.

— А если бы и он… Если бы я не понравилась и ему? Ты порвал бы со мной? — молвила, в тихом страхе ожидая ответ.

— Конечно же нет, — но напряжение в его голосе говорило совсем об ином.

И вот спустя две недели, я была вынуждена взять Германа под руку и появиться на дне рождении его отца. Выйти в свет. Войти в круги его элитного и жестокого семейства. Удавка затянулась на шее, и я безнадёжно вцепилась в Геру, как в свой единственный спасательный круг.

Гости вечера не вспомнили во мне ту позорную танцовщицу и общались со мной вполне миролюбиво. Мужчины не сводили восторженных глаз, поздравляя Германа с находкой и прекрасным выбором. К окончанию приёма, большая часть гостей покинула отчий дом. В кругу стола остались лишь самые близкие. Ловила на себе презрительный взор его матери и сестры, а так же похабный братца Марата. Петля на шее затягивалась всё сильней, не давая дышать.

— Значит, вы — шеф-кондитер, верно? — голубоглазая пожилая женщина, которая оказалась крестной Германа, с интересом смотрела на меня, добродушно и вежливо улыбаясь.

— Да, — кивнула робко.

— Поразительно. Такая калорийная профессия, но вы такая худенькая и маленькая, — милейше рассмеялась.

— Это всё тренировки, теть Нин, — хохотнул Марат. — У них там ещё услуга есть — выскакивать из торта и танцевать стриптиз для заказчиков. Здесь физическая сила нужна, — мужчина нагло заржал, вызвав смешки других.

Крестная поражённо вытянулась в лице и окинула свою семью расстеряным взором. Поняв, что слезы сейчас польются рекой, поспешила вон изо стола.

— Простите, — но стальной захват руки Германа велел остановиться.

— Извинись перед моей девушкой! — слышу спиной злобный рык своего мужчины. Затравленно оглядываю свидетелей этой грязной сцены. На лицах гостей недоумение.

— А что я такого сказал?! Это же правда, — развел руками Марат.

— В последний раз требую, живо извинись перед Викой, — пробасил так, что эхо вызвало звон хрусталя.

— А если не стану?! — издевательски отчеканил Марат.

Рука Германа резко уходит, и мужчина грозно встаёт изо стола. Мне было знакомо это выражение лица.

— Гера, не надо! — вцепилась в рукав его сорочки.

— Ладно, ладно! — Марат лениво выставил руки перед собой. — Я просто шутил! Остынь! Прости меня, Вика! — неискренне и недовольно. — Всё?! Доволен?

Пользуясь секундами свободы, всё же ушла прочь от застолья, от его семьи и из его дома. Только сбежать от любимого мужчины — не так просто, Герман поймал меня возле машины.

— Прости…, — прижал спиной к себе, коснулся губами уха, нежный поцелуй в шею. — Он — придурок, и всегда был таким! Это моя семейка, которую я, увы, не выбирал. Но выбрал тебя… Я не могу больше быть среди них в одиночестве. Ты нужна мне, Вик.

Слёзы тихо лились из моих глаз. Нужна… Снова нужна. А мне нужен покой и… ОН. Как же сложно это всё связать! Тёплые пальцы вытерли дорожки с моего лица, любимые губы подарили поцелуй.

— Поехали отсюда, — произнёс он. Благодарно закивала и прижалась к груди…

— Может вам просто сгонять куда-нибудь, отдохнуть вдвоём? — участливо посоветовала Таня, зная о моих бедах.

— Работы полон рот, — мотнула головой. — Да и Гера прикован к своему отцу. Юрию Андреевичу на днях снова было плохо.

— Тебе не кажется, что мажорчик немного гонит лошадей? — подруга слегка сощурила глаза.

— Что ты имеешь в виду? — осеклась на неё, но предугадать дальнейшее совсем не сложно.

— Вы меньше двух месяцев знакомы, но стоило тебе признаться ему в своих чувствах, как он мгновенно вцепился в тебя клещами. Все бы мужики так делали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тогда это я поспешила, а не он, — буркнула обречённо. — Слово не воробей, что сделано то сделано. В любом случае мои слова были правдой, хоть и поспешной, и жалеть об этом слишком поздно. Я вижу, что нужна ему, и, если сказала, что люблю, то буду рядом до конца.

— Неужели и правда настолько полюбила? — не верила Таня, глянув сочувствующе.

Грустно улыбнулась:

— Ещё ни от какого мне так не сносило крышу. Мне плохо без него, и ради Геры я готова потерпеть. Рано или поздно всё встанет на свои места.

Подруга вдруг резко обняла меня:

— Если что, я всегда за тебя, Викусь. В любое время.

Да, произошло то, чего не ждала от себя. Если раньше я просто хотела видеть этого мужчину, чувствовать его где-то рядом, то теперь поняла, что окончательно пропала и отдала своё глупенькое сердце ему навсегда и безвозвратно. И была бы счастлива, если получила взамен либо то же самое, либо отказ. Нет ощущения полноты и завершённости, все мои мысли и мечты в подвешенном состоянии. Мы вместе, но не до конца, не полностью. Он со мной лишь телом, но не мыслями и чувствами. Гера не отвечает взаимностью, но и не отпускает, моля дать ему время и не оставлять одного.

Поэтому, сцепив зубы, гордо шла с ним рядом, терпела издевки родных и получала небольшую долю счастья, когда засыпала в его руках.

ГЕРМАН

Не один. Вика всё время рядом, как и прошу, но, чем дольше девушка пребывала в моей среде, тем несчастней становились её глаза. У меня не получалось сделать их другими, только на йоту, когда заключал в свои объятия и целовал.

Ругал себя за то, что не солгал ей в самом начале. Нужно было всего лишь сказать, что тоже влюблён, а потом как-нибудь разобрался бы со своими дурацкими чувствами. Только моя тупая голова решила на тот момент всё иначе. Не могу ей лгать, она этого не заслуживает, собственно, и того, что последовало после.

Взяв на себя ответственность за неё, думал, что поступаю верно. Но приведя Вику в дом, понял, что желание лишь досадить родным сильнее, как никогда. О девушке как-то гадко старался не думать. Ей причиняли моральную боль, но, на удивление, Вика всё стойко переносила. Нет, я не молчал, когда её оскорбляли, но их рты и усмешки угрозами при всём желании не заткнуть. Девушка храбро держалась, и за это начал ценить ещё больше.

От Тохи снова и снова получал серьёзные нагоняи.

— А мне как быть, прикажешь?! — выпалил я, окончательно взбесившись. — Да, я — дерьмо, делаю Вике больно. Но они мне прочат Лику! Для них важны только имя и мешок с деньгами. По-твоему, я должен думать так же?! Выбрать себе очередную богатенькую шалаву или вернуться к Лике?!

— Нет, — Антон мотнул головой. — Я не это хотел сказать…

— А что ты хотел сказать? Хренов советник! Что Вика любит меня, а я, ублюдок такой, пользуюсь этим?!

— А разве нет?! — теперь он повысил голом. — Не думай, что прикрываясь девушкой, поступаешь правильно. Мы оба с тобой понимаем, что ты затеял это всё для Лики…

— А вот об этом ты зря! — процедил, белея от гнева.

— Отчего же?! А какого хрена ты тогда так спешишь?! Потащил знакомить с родней? Признайся, Вика для тебя живой щит от бывшей. Гребанное противоядие, которое не помогает.

— Ты достал меня! Лика давно свалила… Чё тебе ещё надо?!

— Чтобы ты понял, что Вика — человек и что любит тебя, идиота! А не надо бы, пока ты тараканов в своей дурной башке привечаешь!

— Иди ты нахер! — фыркнул оскорбленно.

— Да с удовольствием! — Антон, психанув, поднялся и ушёл.

Твою мать! В груди тлела совесть от понимания, что в чём-то друг прав. Лики уже давно нет в моей жизни, но я всё время сравниваю бывшую со своей тортоделкой. Как бы Лика вела себя на месте Вики? Вспоминал её предпочтения, когда нынешняя девушка выбирала другие. Часто ловил себя на полуслове, чтобы не ляпнуть — "а Лика любила это вино с сыром тофу" либо "здесь бы Лика не стала ставить этот цветок". Тень бывшей навязчивой иллюзией следовала за мной по пятам, раздражая не на шутку. Порой даже злился на Вику, потому что девушке не удавалось заменить её, хотя, поведи она себя, как Лика, разъярился бы ещё больше. Не угодить.

С этим нужно что-то делать! Успокоиться. Сменить обстановку.

Поэтому, спустя месяц начала новых отношений, решился на крайние меры — предложил Вике переехать ко мне, но, предварительно, разрешил девушке сменить полностью интерьер в своей квартире, как она сама захочет.

От этого шага стало заметно лучше, да и глаза девушки загорелись азартом и счастьем, которого долго ждал. Даже от Тохи получил высший балл.

В результате вдвоём углубились в ремонтные работы, во время которых я наконец смог забыться. Эти две недели с моей тортоделкой стали настоящим отдыхом и отдушиной. Спорили, шутили, смеялись, наполняя серость моего быта новыми живыми красками и милыми картинами, которые раньше никогда не замечал на прилавках магазинов. Обособившись от нашей родни и их издевок, впервые вздохнул глубже и полнее. Но всё построенное дало трещину.

У меня был выходной, а Вика собиралась на работу. Сегодня планировал собрать новый шкаф в гостиную, который доставили пару дней назад. Позавтракав, уселся разбираться в чертежах, а Вика принимала душ. Звонок в дверь нарушил моё сосредоточенное изучение инструкции.

Кого нелегкая несёт с утра пораньше? Распахнув входную, поспешил сразу же захлопнуть. Гостья же успела проворно проскочить в обитель.

— Я предупреждал, что ждёт тебя, если вновь заявишься на порог моего дома! — брызнул гневной слюной, глядя на вновь материализовавшуюся рыжую бестию.

— Я слишком хорошо тебя знаю, Гера, — усмехнулась Лика и, не стесняясь, мигом прошествовала в гостиную. — Миленько. Решил сменить интерьер? Помнится здесь было когда-то что-то подобное при мне.

— Твоё пахло блядством и безвкусицей, — прорычал я.

— Точно, но ты был в восторге, — невинно улыбнулась и плюхнулась в кресло. Полы её длинной юбки разлетелись в стороны, представив взору ровные и шикарные ноги, от которых был раньше без ума. Тяжелый ком забытого желания протиснулся в глотку и упал на дно живота.

— Чего тебе надо? — напряженно уставился на Лику.

— Я беременна, — победно убила этой фразой.

— Что?! — а низкий голос Вики за моей спиной зарыл ещё глубже в могилу. Нет!

— Да, Викусь, наш с тобой Герочка, скоро станет папочкой, — рыжая довольно поднялась и огладила живот.

Вика покачнулась, словно от пощёчины, взгляд потерялся.

— Она врёт, — нервно вцепился в руку своей девушки. — Я не настолько глуп, чтобы обрюхатить эту дрянь.

— Мне нужно на работу, — девушка настойчиво высвободилась и, продолжая покачиваться, направилась в комнату.

— Вика, я отвезу тебя, — последовал за ней.

— Нет! — резко рявкнула, бросив презрительный взгляд. — Разберись сначала со своим потомством.

Надела платье, взяла сумочку и, прихватив туфли, буквально убегала из квартиры.

— Вика, — попробовал поймать, чтобы поцеловать, как обычно, на прощание, но тортоделка оттолкнула от себя и сердито прошипела:

— Не смей!

Отступил, провожая её несчастным взором. Как только дверь за Викой закрылась, мгновенно перевоплотился в огромную грозовую тучу и гневно двинулся на бывшую. Яростно припечатал к стене и сжал ладонь на её горле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Как бы мне хотелось придушить тебя, мерзавка, — девушка испуганно забрыкалась. Лицо начало краснеть от недостатка кислорода, хрип с молебным писком наполнил комнату, ногти до крови впились мне в запястье. — Только ты того не стоишь, — разжал пальцы, и Лика осела на пол, раздаваясь жутким кашлем. Испуганно отползла на безопасное расстояние.

Наблюдал, пока девушка пыталась восстановить дыхание. Подавив кашель, она поднялась и дрожа всем телом, смело продолжила:

— Ты требовал уйти, и я дважды это сделала, но всё время возвращалась по твоему же зову. Теперь я прошу тебя — вернись ко мне, ради нашего общего ребёнка. Ребёнка, о котором мы всегда мечтали.

— Я не верю тебе, — покачал головой. — Неоткуда залетать тебе, мы предохранялись.

— Несколько раз ты был пьян, — парировала она.

Банально, но не доказать ни факт, ни его отсутствие. Обхватил голову руками и осел на диван.

— Что же тебе неймётся?! Я уже был твоим без остатка, но ты нагадила в душу. Чего тебе ещё надо?!

Её лицо приобрело виновато-жалобный вид.

— Пусть я тварь и гадина, как ты меня всё время зовёшь, но я всё так же могу оставаться твоей единственной любовью в жизни, — былая ладонь ласково прошлась по моим волосам. — Я ошиблась, Гера, и готова всю жизнь молить о прощении, ползать у тебя в ногах, потому что, только потеряв тебя так по-идиотски, смогла осознать, как сильно люблю. Родной?! Я тебя до безумия люблю…

Голос обволакивал, усыпляя бдительность. Мягкие руки проникали под одежду. Запах знакомого парфюма вновь врезался в нос. Какой же он приторный и едкий! Как мог любить это?

— Мне нужны доказательства, — резко встал, оттолкнув девушку от себя. — Подтверждение факта беременности. И никаких справок! Мы вместе идём на УЗИ. Я хочу увидеть всё своими глазами.

Тень испуга скользнула по лицу бывшей.

— Хорошо. Я сообщу тебе, как только запишусь на приём, — подняла подбородок.

— Но учти, даже если и случится несчастье, и ты окажешься беременной, то это мало что изменит.

— Порядочный Герман бросит своего ребёнка?! — щенячье выражение лица исчезло, и Лика противно усмехнулась, явно нервничая ещё больше.

— Ребёнка — нет, он не виноват, что его мать — дрянь. Теперь пошла к чёрту из моего дома!

Лика сверкнула чёрным глазом и, ухмыльнувшись, поспешила прочь.

Слушал, как входная вновь хлопнет. Оглянулся на ворох мебели в фабричной упаковке, на настенную краску в углу комнаты. Вспомнил минуты беззаботности и предвкушения чего-то нового, когда покупал это всё с Викой. Но за четверть часа эта тварь сумела всё мгновенно погубить.

— Ненавижу! Сука! — Схватил пластиковую банку акрила и со всей дури швырнул в свежевыкрашенную стену. Пластик лопнул от удара, и клякса нежно-голубого пигмента потекла по вертикальной поверхности. — Ненавижу… Мразь!

Обнял голову руками, в ужасе соображая, что делать дальше.

Вика. Нельзя её так оставлять. Быстро оделся и поспешил за ней на работу.

17. Однолюб

ВИКА

Как преодолела путь от квартиры Германа до работы — не помню. Пелена тумана и ступор закрывали взор. Удивляюсь, как не попала в аварию. В груди клокотало и рвалось наружу чуть ли не криком, чего позволить себе не смела. Слёз из-за него и той суки больше не будет. Хватит!

Беременна! У них будет общий ребёнок. И он всё так же любит её, но оскорбленный предательством не способен простить. А я? Я та, что помогает ему не сдаться? А нужно ли вообще это всё?! Если мы ошибаемся?! Если всё как раз и идёт к тому, чтобы им снова быть вместе?! Тут я — третий лишний. Господи, да я всегда буду лишней в его семье, лишней и ненужной.

Доехала до работы на автомате, переоделась и прошла в свой родной цех не в состоянии ни с кем говорить. Таня с Саввой подозрительно оглядели меня.

Когда Майоров узнал о моих отношениях с Герой, поник и старался ограничивать близкое общение. Уходил, если мог назреть личный разговор, перестал интересоваться моими делами, как делал это раньше, даже от совместного утреннего кофе перед началом трудового дня отказывался. Став девушкой шеф-повара, я потеряла друга в лице Саввы. Чисто мужская гордость, и я ни в чём его не винила.

— Сегодня торт с космонавтом и второй с живыми цветами, — попыталась переключиться, но голос мерзко дрожал. — По меню есть стопы?

— В стопе грушевый штрудель, — сообщила Таня, подозрительно глядя на меня. — В ограничении три порции мильфея и две порции лаймового тарта.

— Когда будет готово? — безразлично подняла взгляд на своих кондитеров.

— Штрудель через два часа. Мильфей и тарт, сама понимаешь, только к завтрашнему дню будут готовы.

— Хорошо, оглашу су-шефам тогда. Есть ещё что-то?

— Крем из белого шоколада на тыквенный закончился — нет сыра на него, — проронил Майоров. — Решили заменить пока на крем из солёных желтков.

— Почему нет сыра? — раздраженно уставилась на него. В данный момент, кажется, я в целом была зла на весь мужской пол. — Не сделали заявку? Ты — ответственный за поставку продукции! Куда ты смотрел?! Повнимательней можно?! — раздраженно крикнула на мужчину, ошарашив как его, так и Таню.

Голос задрожал ещё сильнее. Я, словно сейчас обвиняла и кричала на Германа за то, что сделал меня таким ничтожеством, но достается Савве.

— Вика, ты сама урезала заявку по сыру, посчитав, что тридцати килограмм достаточно на этой неделе. Помнишь?! — вмешалась подруга, пока мужчина недоуменно буравил меня зеленью взгляда.

— Значит я во всём виновата?

И тут Остапа понесло. Горькие слёзы всё же выступили из глаз, но я, как истеричная идиотка, пыталась их удержать в себе. Часто задышала, тщетно храбрясь и захлебываясь.

— Вы могли же мне просигналить, что сыр заканчивается? Я бы заехала по дороге в магазин. Знаете же…

— Вика, Вика, — Таня с болью на лице подошла ко мне и обняла за плечи, пытаясь успокоить. — Что с тобой? Тише…

— Я — неудачница, — пискнула, сдаваясь, и вконец разревевшись, уткнулась подруге в плечо.

— Гера? Вы поссорились? — гладя меня по спине, Таня пыталась въехать в суть.

— Что он сделал тебе? — гневный голос Саввы слегка напугал. — Расскажи мне! Я урою этого, козла, — глаза парня загорели лютой ненавистью.

— Савва, не лезь, — подруга повернулась к нему. — Обычная ссора влюблённых. Всё нормально. Иди в заготовочный. Это девчачий разговор.

Майоров болезненно сцепил челюсть, пуская клубы ярости через нос и, сдавшись, ушёл.

— Что произошло? — девушка уставилась на меня настойчивым взглядом, спрашивая теперь как можно тише.

— У Геры и той рыжей скоро будет ребёнок, — слёзы ручьями бежали по щекам, а руки истерично дрожали. Сжала их в кулаки, тщетно стараясь утихомирить.

— Твою ж мать! — шокировано выдохнула Таня. — И? Что Герман?

— Не знаю. Я убежала. Эта дрянь заявилась сегодня с утра в его квартиру и огорошила. Я не смогла там находится в её присутствии. Это слишком…

Таня сожалеюще гладила мою ледяную ладонь.

— Поговори с Герой и лучше на холодную голову.

Я кивала, но сердце ныло сильней и сильней.

— Это всё меняет, Тань. Раньше за него я могла ей глотку перегрызть, терпела многое, но бороться с малышом — низко, — жалобно качала головой, поймав слезу на середине щеки.

— Может и не нужно будет. Викусь, вам придётся это обсудить. Герман порой мудрит, но я почему-то уверена, что он примет нужное решение. Он не настолько глуп.

— С каких пор ты стала его защитницей? — слегка улыбнулась.

— Я его не защищаю. Просто я — девушка его лучшего друга, а Антон его очень любит и ценит, и, судя по его рассказам, есть за что, — напарница тоже улыбнулась и пожала плечами. — А теперь выдохни, возвращайся к нему и поговорите.

Вернуться сейчас туда, где возможно до сих пор стоит запах его рыжей? Бррр. Нет! Делая ремонт и обновляя квартиру, мы почти смогли вытравить её дух, но сегодня Лика снова осрамила стены и воздух нашего гнездышка.

— Нет, не хочу, — совершенно уверенно мотнула головой. — Я поеду к маме. Пусть лучше она свернёт мне кровь.

— Я отвезу тебя, — настойчивый и безапелляционный вызов Саввы. — И не смей брыкаться. В таком состоянии ты одна не поедешь.

— Поддерживаю, — энергично закивала подруга. — Поезжай, успокойся и приведи мысли в порядок. То, что произошло — неприятно, но не конец света.

Посмотрела на неё и поняла, что и в этом она права. Может эта беременность Лики поможет расставить все точки? Гера наконец сделает выбор. Да, будет больно, но я переживу расставание с ним, зато продолжу жить, как раньше.

Однако, согласившись ехать с Саввой, поступила опрометчиво. Вместо дома матери, парень молча вырулил на МКАД и устремил машину за город.

— Савва, это лишнее, — устало взглянула на него и после обернулась на солнечную зелёную траву лугов.

— Зато помогает, — буркнул он. — От мыслей о тебе так и избавляюсь.

— Савва, — с тоской произнесла я, снова и снова сожалея, что не могу ответить этому мужчине взаимностью.

— Лучше молчи, — оборвал резко. — Здесь надо молчать.

Сейчас он немного смахивал на дорожного маньяка, но сама себе усмехнулась от подобной мысли. Вскоре парень свернул на просёлочную и вырулил к водоёму. На ухабистом, поросшем травой берегу уже лежали двое отдыхающих и чуть поодаль от них на большом камне сидел рыбак. Место тихое и пейзажное, пахло осокой и мокрым песком. На второй стороне озера простиралась лесополоса из буйных сосен. Водную гладь рассекали важные утки. Тут было очень спокойно и тихо, отчего душа невольно начала расслабляться. Сгорбившееся тело расправило плечо, шея вытянулась рассматривая местность, а грудь вдохнула влажную свежесть в полном объеме.

Савва не доехал до воды несколько метров и, выключив двигатель, вышел из машины.

— Пиво будешь? — обернулся в салон.

В десять утра?! Хотя сегодня не возбраняется. Согласно кивнула и тоже вышла из машины. Обошла автомобиль и присела на капот. Утреннее солнце грело душу и тело, радостно сверкая в отблесках цветущей воды. Мужчина протянул мне откупоренную бутылку.

— Тебе за руль, — напомнила я, немного улыбнувшись.

— У меня безалкогольное, — улыбнулся в ответ и тут же пошутил: — Моя задача споить только тебя.

— Представляю лицо мамы, когда ты внесёшь на порог её пьяную дочурку.

— Да уж, — засмеялся парень, представляя картину. — Мне потом вовек не отмыться.

Мы посмеялись ещё полминуты и задумчиво ушли в свои мысли. Савва смотрел на уток и, кажется, считал их, я же разглядывала самого жирного селезня, который манерой и грацией смахивал на моего Германа. Господи, я вижу этого мужчину даже в природе. Сравнила. Надо же так повернуться на нём! Где твоя гордость, Вик?! Вылетела в трубу?!

Савва опустошил свою бутылку и поставил на капот.

— Герман будет настоящим кретином, если оставит тебя, — понуро проронил он, больше с целью утешить меня, чем оскорбить его. — Но я бы был благодарен ему за это, уж прости.

— Даже зная, как буду страдать? — попробовала грустно пошутить.

— Ты и сейчас страдаешь не меньше, — парировал он. — Но у тебя нет меня.

— Мы могли бы быть друзьями, — робко предложила.

— Нет, не могли бы, — категорично мотнул головой мужчина и глянул на меня, обжигая взглядом. — Я не смогу строить из себя друга с той, которую люблю. Это издевательство.

С сожалением посмотрела на него:

— Ты не представляешь, как бы мне хотелось, чтобы это был ты.

Реакция поступила незамедлительно. Повернулся ко мне, пленил лицо, нежно заглянул в глаза, вторая ладонь легла на талию. Стало до невозможности неуютно в объятьях чужого мужчины. Потупила взор, но он принудительно заставил смотреть на себя.

— Тебе достаточно сказать лишь "да" и ради тебя я пойду на всё. Сделаю всё, что ты попросишь. Милая, — приблизился к губам, — любимая…

Осознав, что подошла к обрыву и погибну, вырвала лицо и оттолкнула Майорова.

— Я ничего не чувствую к тебе, пойми! Не умею обманывать ни себя, ни тем более других, — проговорила чётко.

Мужчина перевёл дух созерцая больше с сожалением, чем с обидой.

— Ошибаешься, себя ты в первую очередь обманываешь, мечтая, что этот Герман рано или поздно ответит тебе взаимностью. Противоречишь, Вик, — горько посмотрел на меня. — Знаешь, а я всё же хочу, чтобы ты была счастлива. Если он — твоё счастье, пусть так. Желаю, чтобы у вас было всё хорошо. Но, если в этих глазах, он потушит тот, свет, что мне так дорог, клянусь, я сам лично уничтожу этого задиристого петуха.

Глядя на него, понимала, что голословности и пафоса в этой речи нет ни грамма. Готов отпустить, потому что любит? Боже! Такая настоящая любовь? Забыть о себе, но думать о любимом! Гере до этого так далеко!

А я? Нужно прекращать жить сердцем и начинать жить головой. Своей чёртовой кондитерской черепушкой.

Окинула коллегу тоскливым взглядом и только сейчас поняла, что мне полегчало. То ли от столь высоких слов, то ли от его боли. Господи, Вика, ты сейчас не лучше этой Лики. Заставляешь парня страдать и кайфуешь от этого.

— Спасибо, Савва, — уронила благодарно. — Твои слова были очень нужны мне. Обещаю тебе, что смогу найти в себе силы уйти от Геры, когда настанет предел, но, пойми, именно сейчас я должна попытаться.

— Лишь бы не было потом поздно, — буркнул он разочарованно.

— Ты волен быть с другими девушками… Даже не вздумай ждать меня, — возмутилась я.

Савва усмехнулся и прошёл к дверце машины, открыв, приостановился, глядя на меня:

— Я не об этом тебе говорю, а том во что может превратиться любящий человек, когда об него постоянно вытирают ноги. — Выпалив, сел в машину. — Садись, поехали.

В последний раз взглянула на водную гладь, выискивая важного селезня, но не обнаружив, направилась к пассажирскому.

ГЕРА

Оставив машину на парковке, стремился к служебному входу. Не переодеваясь, влетел в кондитерский цех.

Взгляд Тани слегка озадачил. Меня явно не ждали, либо я чего-то не знаю.

— Привет, — выпалил запыхаясь. Она явно тут одна. Осекся.

— Привет. Выйди из цеха без спецодежды, — проворчала девушка.

— Да пофиг, — отмахнулся раздражённо. — Где Вика?! Вика! — позвал и, не дожидаясь ответа, направился в оформительный.

— Нет её! Вика торт повезла, — дрогнула голосом её подруга.

— Да? Почему тогда её машина здесь на парковке? Не обманывай. Она не хочет видеть меня? Таня, я должен с ней поговорить! Где она?! Ты знаешь! — просверлил девушку требовательным взором, но, вглядевшись в её лицо, понял, что она боится, а не вредничает, как умеют женщины. Она что-то не договаривает. — Где Вика?! Говори! — голос стал более грозным.

— Герман?! — на пороге возник дядя Паша. — А ты чего тут? У тебя же выходной вроде по графику?

— Да, просто Вика срочно нужна, а её телефон недоступен, — постарался ответить более спокойно.

— Она, кажется, уехала с Саввой. Видно, на закуп для декора что-то нужно. Позвони ему.

В груди начала закипать буря, но не гнева, а паники. Вдруг стало невыносимо страшно, что этот рыжий красавчик, вздыхающий по моей Вике, может всадить между нами ещё один клин.

— О, спасибо за наводку, — выдавил улыбку. — Ты его номер сможешь скинуть мне сообщением?

— Без проблем.

Получив желаемое, вылетел из цеха в коридор. Набрал. Долгие гудки, а после "Абонент не отвечает…". Блядь! Сука! Рванул обратно в кондитерский, заставив Таню подпрыгнуть.

— Куда она уехала с ним? — вопрос не терпящий препирательств.

— Он повёз её домой, к матери. Уймись… Дай ей время успокоиться.

— Не лезь! — бросил сурово и устремился обратно к машине.

Опасно! Очень опасно Савва подошёл к моей девушке, но и я, одновременно, не имею права винить их, потому что в этой непонятной геометрической фигуре являюсь главнойсобакой на сене. Вику не способен полюбить, но отпустить тем более не могу. Тело и мозг играет странный и гадкий вальс в присутствии Лики, а простить её и довериться вновь не имею права. Савва, тем временем, вздыхает по Вике, которая мучается больше всех. Бардак! Эгоизм и никакой логики. Я — настоящая мразь и ничем не лучше Лики. Как объяснить всем, что просто хочу уйти с чёрной половины, хочу стать независимым от бывшей и посвятить всего себя той, что смотрит на меня преданней собаки и незаслуженно боготворит? Очень хочу до боли в мышцах, до потери рассудка, чтобы были только я и моя тортоделка, без теней в лице ненавистной Лики и вездесущего Саввы.

Квартиру долго не открывали, но позже напуганный и агрессивный голос за дверью соизволил рявкнуть на меня:

— Пошли вон! Я вызываю полицию!

— Антонина Григорьевна, это Герман! — крикнул в полотно сейфовой двери, напряженно вслушиваясь. — Вика, к вам сегодня поехала…

Замок щелкнул и подозрительное белёсое лицо матери Вики выглянуло в щель, ограниченную цепью.

— Не приходила она, — смотрит обеспокоенно и недоверчиво. — Она же с тобой таскается! Или уже с другим решила покувыркаться?!

Подставлять девушку под удар грозной матери со своими фобиями не стал. Расплылся в улыбке:

— Видимо, я немного неправильно её понял. Простите, Антонина Григорьевна. Поищу на работе.

— Деньги нажил, а мозги — нет, — прорычала она, зацепив больным взором, и захлопнула входную.

Фух. Несладко Вике с такой матерью и сейчас убедился в этом ещё больше. Шестым чувством знал, что её мать не лгала, она бы не стала прикрывать дочь и меня бы не поскупилась выставить с помощью тапка или клюки.

Вика где-то с ним, но где именно боялся и предположить. Вновь набрал номер телефона соперника и в этот раз абонент уже недоступен. Сердце внутри пребольно сжималось, пока в голове рисовались картинки. Она не сделает этого! Это же Вика! Моя Вика!

Вышел из подъезда и замер посреди дороги, не представляя, что делать и куда идти дальше. Знакомый автомобиль зарулил во двор. Собрался, отслеживая траекторию его движения. Водитель и пассажирка увидели меня сразу. Девушка вылезла из салона и не решалась двинуться в направлении своего подъезда через меня. Обида, испуг, беспокойство отражались в милых чертах лица.

— Вика, пожалуйста, давай поговорим, — как можно мягче попросил я.

Из машины вылез и Савва, смерил меня презрительным взором, оценил её.

— Антонина Григорьевна мне книгу обещала, — сказал он Вике как можно громче. — Пойдём вместе. Заберу за одно.

Вот падлюга! Если я почернел, то Вика побелела. Мужчина обошёл машину и, взяв её под локоть, повёл к подъезду. Ну уж нет! Едва поравнявшись с ним, сталью руки упёрся оппоненту в плечо, сжав в ладони ткань его футболки, которая опасно натянулась.

— Даже не вздумай, — прорычал я, глядя на соперника в упор.

Парень — не хиляк, и тут же резким махом руки скинул мою, а второй толкнул в грудь.

— Грабли убери! — рявкнул на меня.

Вика мгновенно втесалась между нами. Уперлась в меня спиной, а Савве ладонями в торс.

— Успокойтесь! — приказала девушка. — Савва, иди на работу! — рыжий продолжал сканировать меня и мысленно крыть отборным матом. — Ты слышишь?! Майоров, у тебя смена! Иди!

Взор его зелёных глаз опустился на девушку, сбавляя обороты. Не подчиниться своему начальнику он не смел.

— Подумай о чём я говорил тебе, — проронил мужчина моей девушке и, нехотя, направился к машине. Хлопнул дверцей и рванул с места, распугав голубей.

Маленькая, но всё же победа.

— Чего скалишься?! — Вика презрительно окинула меня чернотой взора.

— Вика, пожалуйста, дай мне сказать, — попробовал пленить руку, но она её вырвала и понуро продолжила путь к подъезду.

— Может хватит?! — обернулась у дверей. — За всю свою жизнь я не испытывала столько позора и обид, как за месяц с тобой. К чему мы идём?! Я готова ждать твоей милости, но будет ли она? Способен ли ты? Есть ли смысл?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вика, я всегда был честен с тобой. Блядь! Да, видимо, я оказался однолюб. А та сука, взяла самый важный и крупный кусок торта. Но она не потребила его, а размазала по столу самым мерзким и извращенным способом. Прошу тебя, Вика, создай новый! Свой шедевр! Я готов! Скажи, что я должен сделать!

— Герман, это бессмысленно, когда в твоём сердце другая. Ты хотел связать с той женщиной остаток своей жизни, и даже после её предательства продолжал бежать за утехами к ней. Какая гарантия, что ты не пойдёшь через несколько дней снова в её постель, если мы сейчас расстанемся?!

— Мне нужна только ты, — голос панически дрогнул.

— Вот и проверим, — сердито вскинула девушка головой. — Завтра я заберу свои вещи.

— Нет, погоди, — душа полетела глубоко в ад. — Ты бросаешь меня?!

— Нет, потому что люблю, несмотря ни на что, но делать из себя посмешище или тряпку больше не позволю. Я хочу, чтобы ты подумал и принял верное решение, потому что на второй раз, я уйду навсегда.

— Это ультиматум? — слегка скривился.

— Думай, как нравится. Это перерыв, в котором мы оба должны принять окончательное решение. Порознь это будет виднее.

— Не надо, Вик, — жалобно и устало склонил голову. — Это лишнее. Я рядом, хочу тебя, нам хорошо, когда мы вместе.

— Да. И потеряв, как раз убедимся не иллюзия ли это. До свидания, Герман, — отчеканила дрожащим голосом и поспешила в подъезд.

Иллюзия?! Я покажу тебе иллюзию! Настиг в два шага. Впечатал в дверь всем телом. Впился в рот, поглощая в себя без остатка. Оттаяла, обмякла, растеклась, снова сдаваясь в моё рабство. Смелая и решительная Вика тут же ушла в небытие. Целовала в ответ, жадно сливаясь со мной. Если бы не улица, овладел бы ею прямо сейчас. Титаническим усилием оторвался от желанного тела.

— Только лишь потому что ты просишь, — произнёс тяжело дыша. — Я отойду, но, учти, время и срок будет за мной.

С этими словами развернулся и пошёл к машине, затылком ощущая всю тоску в её взгляде. Пусть! Мне тоже интересно к чему это приведёт.

18. Новый заказ

ГЕРМАН

Решил сделать по её воле и, по правде сказать, на данном этапе моей жизни, это оказалось очень кстати. Мне сначала необходимо разрулить ситуацию с бывшей и моим пока ещё псевдонаследником. Делать это в присутствии Вики, было бы гадко и бессовестно по отношению к ней. Пусть лучше девушка побудет в стороне. Ради её душевного равновесия, готов и претерпеть это в одиночку.

На работе Вика была деловитей некуда, отчего вызывала моё восхищение и усмешку. Зажимать себя в уединенных местах она не позволяла, буквально в последнюю секунду выскальзывая от опасности. Втихую, перед началом работы оставлял на её рабочем столе стаканчик с кофе и мелкие приятности: цветы, книги, билеты в кино, сертификаты в женский салон или парфюмерный магазин. Сначала девушка настойчиво отказывалась, но поняв, что отступать не намерен, начала на зло раздаривать сертификаты сотрудницам ресторана, билеты отдавала Татьяне с Антоном, а цветы распихивала по вазам в коридорах отеля. Вот паршивка! Только книги доходили до своей цели, но покоились на окне кондитерского цеха и их местоположение частенько менялось.

Беспокойство по-прежнему внушал Савва. Поняв, что Вика и я в ссоре, мужчина всячески подыскивал лазейки к моей тортоделке. Сцепив зубы, терпеливо наблюдал за его стараниями. Хрен тебе! Вика обходила стороной и этого воздыхателя, ведя себя предельно профессионально и аккуратно.

Пока искал снисхождения Вики, бывшая невеста выполняла данное мне обещание. Назначена дата на приём к перинатологу и УЗИ. Ощущал себя в роли будущего папаши не в первый раз. Однажды, Лика уже была беременна от меня и только тогда был безумно счастлив, но всё закончилось плачевно. Девушка неожиданно заболела ветрянкой и плод погиб. Убитый горем, я забыл обо всем и всех. Пытаясь забыть, ушёл с головой в работу. Бывшая же находила утешение в объятиях других мужчин. Узнав о предательстве, тут же принялся сжигать все мосты. Да, нам обоим было плохо, но, в отличие от неё, я не лез в постель к другим. Пусть и был эгоистичной сволочью и думал лишь о себе, но измена как наказание — слишком ничтожно.

— Всё-таки пришёл? — надменно фыркнула Лика, увидев меня в коридоре перинатального центра.

— А ты думала шутки шучу? — сверкнул оскалом. — Необходимо определить наше будущее.

— В каком смысле? — осеклась рыжая, явно расценив реплику иначе.

— Либо идешь нахрен навсегда и полностью, либо идешь туда же, но без моего ребёнка.

— Хрен тебе! Ребёнок будет с матерью, — зашипела она.

— Тогда алименты будут ниже… Ой, какие алименты?! Мы ж не женаты! — издевательски рассмеялся. — Послушай, крошка, даже если ты и залетела, думаешь, поверю, что ребёнок мой? Ты раздвигала ноги при любом члене из-за угла…

— Хватит! — вдруг резко вскричала Лика и задрожала всем телом. Из глаз покатились слёзы, немного меня шокировав. — Я устала терпеть твои оскорбления. Ты тоже не святоша, Герман. Баба не прыгнет на другого при нормальном мужике. Твои слова когда-то! Не хочешь с нами иметь что-то общее — дверь там. Катись!

Смотрит твёрдо, но сама же испугалась своей гордой прыти. Игра! Хочет, чтобы ушёл и не видел заключение врача, а после сыграет партию заново в свою пользу. Нет уж!

— Черта с два! Я не ради тебя здесь, а ради себя, — буркнул в ответ и отошёл от неё к противоположной стене.

В кабинет врача нас пригласили через десять минут. Акушер-гинеколог, вёл беседу с пациенткой, после уложил на кушетку, придвинул аппарат УЗИ и, смазав живот девушки гелем, приложил датчик. Громкий ухающий звук оглушил кабинет. Я знал — это сердцебиение моего будущего малыша. В груди всё отяжелело то ли от радости, то ли от разочарования.

— Срок — пять недель, сердцебиение плода — сто тринадцать ударов в минуту, в норме. Положение плаценты — по задней стенке матки…

Все слова уходили в вакуум. Это правда! Лика беременна. О том, что ребёнок мог быть от другого, честно сказать, сомневался. Она упёртая и, если решила меня вернуть, то в штаны к другому лезть не станет. Во всяком случае, пока.

Смотрел на монитор, пытаясь разглядеть в тенях и линиях своё несчастное дитя. В какую же жизнь сужденно тебе попасть!

— Вот он, — мило улыбнулся врач, ткнув в тёмное пятнышко на мониторе.

Сказать "спасибо" даже не подумал. Лика лежала на кушетке и довольно улыбалась. Твою мать! Поняв, что на грани срыва, вылетел в коридор. И что теперь с этим всем делать? Одеть на себя костюм осла, простить ей измены и создать счастливую семейку? Нет! Цирк да и только! Но в том, что она залетела виноват не меньше, сам ведь пользовался её услугами. Что ж, в поддержке я не откажу ребёнку, но вновь связывать свою жизнь с бывшей не намерен. Об этом прямо ей и огласил в коридоре, вызвав в девушке тихий гнев. Со словами "Посмотрим" Лика направилась от меня прочь.

Вечером запивал нелёгкую в компании Тохи, появление которого стало редким в стенах моей квартиры после того, как друг обзавёлся девушкой. Узнав о его романе с подругой Вики, не удивился. Эти тортоделки стоили нашего внимание и с лихвой его получили. Девушки были настоящими, простыми, без искусственных частей тела, с обычными потребностями и умением одновременно боготворить мужчину и уважать себя, без капризов, истерик и набивания себе цены. Именно, они предпочтут домашний вечер у телевизора с ужином и бутылкой вина вместо пафосного похода в элитный ресторан. Ужин готовился совместно, вино выбирал её мужчина, а фильм сама девушка. В том и была простота счастья. По своему такому счастью с Викой я дико скучал и уверен она тоже.

— И что теперь? — Антон откинулся на диване, разглядывая голубое пятно на стене и на распакованный, но так и не собранный шкаф. — Доделывай всё, зови сюда Лику и…

— Заткнись, а то я тебе сейчас врежу, — поспешил остановить его дурацкое предложение. — Ребёнок получит от меня всё, что требуется. Я не оставлю его, а будет возможность, заберу его у Лики. Эта шалава рано или поздно поймёт, что всё бесполезно и сама устанет играться. Захочет новизны и свалит к какому-нибудь толстосуму.

— Хорошо бы, — пожал плечами друг. — А потом что?

— Ничего. Воспитаю ребенка сам.

— Круто. В раскладе этом Вики только не хватает, — скривился он.

— Не хватает, потому что не знаю, как к ней подступиться. Что сделать, чтобы она поверила мне.

— А ты загляни в своё будущее, — перебил меня Антон. — Закрой глаза и на секунду представь свою семью. Кого ты видишь рядом? Родных, отца, своих детей… Кто держит твоего ребёнка на руках? Кто смотрит на тебя любящими и счастливыми глазами? Кто восхищается тобой и поддерживает?

В ступоре уставился на него, поняв, что знаю ответ на каждый его вопрос.

ВИКА

Села за рабочий стол и по традиции кинула взор на угол возле ноута. Стаканчик с кофе и лилия в композиции с фарфоровым медвежонком Тэдди. Да, он стал хитрее и по-прежнему не сдаётся, а я уже сдалась и давно, только не знаю, как сказать ему.

Герман затих. Говорит лишь о рабочих делах и не стремиться пересекаться со мной в уединённых местах. От Тани узнала, что он ходил с бывшей к врачу. Лика действительно беременна, и Гера не намерен бросать своё чадо, но это не означало, что он должен сходиться с его матерью, и мужчина чётко дал это понять.

За период нашего расставания, начала тосковать по нему всё больше и едва сдерживала себя, чтобы не послать все предрассудки к чёрту и не прыгнуть любимому на шею.

Сегодня в два часа дня назначена встреча с заказчиком в зале нашего ресторана. Мужчина чуть за сорок был невероятно пунктуален. Тепло поприветствовал меня и даже предложил чашечку кофе. Заказ на торт оказался довольно мил, оригинален и трогателен. Начинка — клубнично-банановая, вес — один килограмм, декор из белого крема, а сверху надпись "Ты выйдешь за меня?"

— В торте нужно как-нибудь сделать углубление для коробочки, и закрыть, чтобы смотрелся целым, — мужчина мягко улыбался.

— Без проблем. Мне нужны будут размеры коробочки. Сверху сделаем красивую шоколадную табличку, которая, как раз скроет ваш сюрприз, — тоже улыбнулась заказчику, по-доброму завидуя его будущей невесте.

— Просто чудесно. Торт нужен через три дня. Завтра я пришлю вам размеры и внесу предоплату. Утром, в день отдачи торта, мой курьер доставит вам кольцо. У вас есть место для хранения подобных вещей?

— Да, подобные "сюрпризы" от заказчиков уже были. Правда не с кольцами, — рассмеялась я, уверенно кивая.

— О, значит я — первый, — засмеялся в ответ мужчина. — Доставка у вас есть?

— Да, конечно. Такие заказы обычно сама доставляю, чтобы потом без недоразумений.

— Ещё лучше. Теперь буду знать, что всё в надежных руках. Привезти торт нужно сюда к семи вечера, — протянул мне визитку с адресом.

— Это за МКАДом? — уточнила я.

— Да, коттеджный посёлок прямо в пяти минутах езды от МКАДа. Вас встретит моя гувернантка и отдаст оставшуюся сумму. Только очень прошу, постарайтесь не опаздывать. Моя невеста должна будет появиться, где-то после вас. Сами понимаете, ей нельзя вас видеть, — снова расплылся в счастливой улыбке. — А то неудобно выйдет.

— Да, буду вовремя, — пообещала чистосердечно. — Всё будет сделано по высшему сервису. Не беспокойтесь.

— Заранее благодарен. С вами приятно сотрудничать, — мужчина поднялся изо стола, галантно поклонился и, пожав мне руку, ушёл.

С тоской посмотрела ему вслед. Почему я не могу повстречать на своём пути кого-то подобного? Нет же, мне нужен Герман с тонной проблем и головняков. Про вредность и упрямство вообще молчу.

К заказу и правда подошла с энтузиазмом и особой заботой. Самолично выпекла и собрала торт. Вырезала нужный размер углубления. Выровняла белым кремом. Табличку переделывала раза три, доводя до идеальности. Господи, если эта особа скажет ему "нет", я самолично одену ей этот торт на голову. Бесплатно, за счёт фирмы. Кольцо вызвало восхищение всей женской аудитории отеля и ресторана. Ещё бы, "Tiffany princess cut" — белое золото, аккуратный почти воздушный бриллиант в один карат, невероятно лёгкое на вид и безумно дорогое по цене. Ладони невольно вспотели, когда вкладывала голубую коробочку в торт. Упаковку для самого торта подобрала самую элитную и дорогую, желательно без оконцев.

— Давай я отвезу или с тобой поеду, — переживая, настаивал Савва. — Кольцо дорогущее, мало ли.

— Тебе другой свадебный торт везти надо. Я справлюсь, не переживай. Тем более, обещала заказчику, что лично прослежу за всем. Мне так спокойней, — отнекивалась я от его общества.

Выехала пораньше, так как в это время самый пик пробок. Предварительно позвонила заказчику, что в пути. На пять минут всё же опоздала, но открывшая мне калитку женщина, успокоила, сказав, что хозяева ещё не подошли.

Однако, войдя в дом немного опешила — он был пуст. Просто голые стены и никакой мебели.

— Хозяин его только купил и пока ещё не обзавелся бытом, — пояснила гувернантка, проведя меня в гостиную, в которой стоял накрытый небольшой столик. У камина простиралась объемная шкура и множество мелких подушек.

Женщина зачем-то зашторила плотные портьеры, лишая комнату последнего сумеречного света. Невольно вздрогнула, когда вспыхнул электрический огонь в камине.

— Я сейчас принесу деньги, подождите секундочку, — улыбнулась гувернантка и поспешила в сторону коридора.

Интимность помещения гнала меня отсюда поскорее прочь, так как боялась попасться на глаза будущей невесте заказчика. Нервно выжидала возвращения женщины, но обомлела, когда в комнату вошла до боли знакомая фигура.

Герман?!

— Привет, — мягко улыбнулся и, не обращая внимание на мой шок, подошёл впритык. Снял крышку с коробки. Надпись смотрела куда-то влево, но мужчина аккуратно повернул её лицом ко мне. — Что скажешь? — его голос напрягся в ожидании и отблеск синих глаз стал для меня целым миром.

Боже…

19. Попытки к счастью

ВИКА

Сердце сделало кульбит, душа вылетела из тела. Торт едва не соскользнул на пол, но Гера успел его перехватить. Зажала рот ладонью, боясь вскрикнуть от шока.

— Ты серьёзно? — молвила наконец дрожащим голосом. — Или это жестокая шутка?

— Виктория Ларионова, ты согласна стать моей женой? — чётко произнося каждое слово, повторил он. — Жить со мной в этом доме и в горе, и в радости? Стать моей верной подругой на всю жизнь? Быть под моим крылом и защитой?

Мне казалось, что я сплю, но сон не закончится моим отказом, потому что слишком сильно хочу быть его и навсегда. Сумасшедшая!

— Да, — уронила робко, и слёзы покатились по щекам. — Я согласна! — сильней проникалась в этот факт.

Герман счастливо и победно улыбнулся и, отставив торт куда-то в сторону, заключил союз жарким поцелуем и потащил меня на подушки к камину.

Наши разгоряченные тела едва не драли друг друга на части в акте любви. Две недели друг без друга сыграли в этом немалую роль. Просачивалась в каждую пору на его коже, ощущала каждой клеточкой его дыхание. Изгибалась в пике неистовой страсти, когда этот мужчина владел мной. Хочу быть его. Слабой жертвой в руках хищника и пусть он сильнее сомкнет клыкастую пасть на моей шее и погубит навсегда. Плевать! Страстно шептала его имя, утопая в караване ощущений, чувств и счастья. Позволяла ему заполнять меня собой, даря свою душу и тело без остатка. Мокрая и уставшая лежала на своём мужчине, слушая, как учащенный стук его сердца становился более размеренным и спокойным.

— Невероятно сильно боялся, что ты скажешь "нет", — тёплая любимая ладонь прошлась по волосам.

Приподняла голову, уткнувшись подбородком в грудь Геры.

— Сказала "да" и не жалею, только теперь отчего-то безумно боюсь, — проронила, лаская взглядом любимый лик.

Герман обнял за плечи и перекатился со мной на бок. Красивое волевое лицо нависло над моим, ладонь гладила волосы и шею, плавно скользя к грудям и сладостно сминая, губы слегка касались виска и бровей.

— Всё будет по-другому. Я обещаю. — Шепот и обжигающее дыхание у виска. — Только ты и я. Все прошлые проблемы и неурядицы останутся за пределами нашего мира. Я буду очень стараться. Главное, верь мне и дай время. В наш дом придут только те, кто всецело с нами и поддерживают. Остальных не будет.

— Даже моей мамы и твоих родных? — горько приподняла уголок рта.

— Мои будут только в моей жизни, за пределами этого дома. Их не подпущу к нам до тех пор, пока не буду уверен, что они уважают мой выбор и будущую жену. Нет смысла держаться за них, пока все против нас. Я хочу, чтобы этот дом стал нашей гаванью, убежищем, куда хочется возвращаться каждый день.

— И я хочу, — ласково поцеловала в краешек губы, покоренная мечтами своего мужчины. — Очень хочу… С тобой.

Герман подмял под себя и снова утопил в неге своей нежности и силы.

Мы были счастливы, здесь, вдвоём, возле камина среди подушек. И я хотела, чтобы это мгновение замерло и навсегда осталось таким, но у любой сказки есть конец, а чувства обязаны проходить испытания.

Первым таким испытанием стала семья Германа. Мои будущие свекровь и золовка устроили мужчине скандал, во время которого я изо всех сил старалась оглохнуть и не смотреть на наглый взор Марата. Жаль, что всё это представление оказалось лишь цветочками. Новость о моём скором замужестве буквально подменила родную мать. Женщина пала в ноги жениха и принялась умолять его бросить меня.

— Грязная она… Чёрная. Не трогай её. Уйди от греха. Погубит она тебя…, — учащенно повторяла мама, цепляясь за шокированного Германа. — Душа тёмная у неё. Проклята она…

— Мама?! — в ужасе не могла понять происходящее.

Да, она всю жизнь нелестного мнения обо мне, но никогда ничего подобного не вытворяла. Наблюдая за ней и слушая все эти слова, мечтала умереть. Кислорода катастрофически не хватало.

Цвет лица будущего мужа приобрёл сероватый оттенок. Мужчина без слов кивнул ей, прощаясь и, сжав мою ладонь, поспешил покинуть мой отчий дом.

На улице кислород разодрал гортань, а телом овладел жуткий тремор. Какой стыд! Настоящий позор.

— Я не знаю, что это было, — виновато смотрела на Германа, всем своим видом извиняясь за мать.

Мужчина приобнял за плечи и чмокнул в висок. Он хоть и пытался сохранить спокойствие, но жуткие фразы будущей тещи явно напрягли его и озадачили. Это даже мягко сказано.

Отойти от шока нам помогли Таня с Антоном и семья моей сестры, явившиеся вечером на помолвку. Мужчины собирали стол, который Герман успел купить к застолью, а дамы готовили праздничный ужин.

— Да фиг с ней, — махнула рукой Нина, помогая Тане нарезать помидоры. — Мама вечно в плане тебя что-нибудь да исполняла. Привыкнуть уже надо. Меня больше волнует другое, сестрица. Не рановато ты под венец собралась?

— Ты вышла за Мишу в двадцать три, — парировала я, уловив её подозрительный взгляд на моём животе. Нет, сестренка, если из-за брюхатости, то уж точно не моей. — И я не беременна, — вздохнула и с тоской посмотрела на Нину. — Мне уже скоро за тридцать перевалит. Не факт, что я полюблю так снова. Герман уважает меня…

— Уважает или любит? — уточнила сестра, и я кинула на Таню молебный взор.

— Герман — хороший человек, — подруга тут же вступилась. — И наша Вика свела его с ума. А в браке, между прочим, важнее уважение, так как у этой самой любви есть свойство заканчиваться.

— Ага, вещают мне две лютые холостячки. Я три года как замужем и не глупее вас, — усмехнулась Нина, скорчив рожицу Тане. — Викусь, я поддерживала всеми конечностями ваши отношения и до сих пор только "за", но эта поспешность мне не понятна. У вас точно всё хорошо?

— У нас всё просто волшебно, — улыбнулась, правда вышло криво.

— Вижу, — кивнула сестра, погружаясь в нарезку закусок.

Узнав о моём грядущем браке с шеф-поваром, Савва написал заявление на увольнение. Найти такого кондитера — ещё и мужчину — в Москве сложно, поэтому очень просила его остаться. Однако, Майоров оставался непреклонен, только к концу второй недели отработки парень всё же сдался. Пожелал мне счастья и просто ушел на двухнеделный отпуск.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Понимая боль парня, попросила Геру не устраивать телячьих нежностей в его присутствии.

— Не думал, что этот рыжий будет диктовать мне условия, — сердито буркнул Герман.

— Это не он, а я прошу тебя. Нам с тобой хорошо известно, что значит любить, но быть отвергнутым, — совестливо посмотрела на жениха, заставив нахмуриться.

Я не хотела пышной свадьбы, хоть Гера и настаивал на торжественной церемонии, банкете и гулянье. В конечном итоге Павел Леонидович в качестве подарка предложил нам зал в отеле и организацию банкета по цене сотрудника. Плеваться такими вещами, не имела права. Приглашенных было немного — наши друзья, моя сестра со своей семьёй, мать и отец Геры. Моя же мама со всей горячностью отказалась.

— За что ты так со мной?! — это было последней каплей наших вечных ссор. — Что я сделала тебе? За что ненавидишь так?! — голос едва не уходил в слёзы. — За то, что отец бросил нас?! В чём я виновата? Скажи, я уже взрослая девочка…

Мать крепко сцепила челюсть, слегка подрагивая головой. Взгляд её смотрел в сторону, но впервые смогла увидеть в нём не презрение и вечную вредность, а душевную боль, какую-то давнюю и горькую, которую она много лет носит в себе и… Боится?!

— Я давно тебе всё сказала, — гордо приподняла подбородок.

— А точней твои дурацкие карты, — фыркнула я, понимая, что в материнское сердце мне никогда не пробиться.

— Мне "черная" выпала на вопрос о вашем союзе, — произнесла она могильным тоном. — Я смерть увидела.

Сей вердикт закрался в душу нотками страха, но я постаралась отреагировать скептически.

— Твои карты порой врут и часто показывают то, что хочешь видеть ты сама…

— Я раскладывала их больше десяти раз — результат всё равно один, — женщина упрямо и капризно поджала губы.

Это без толку. Опять! Я лишь трачу время. Раздраженно махнула в её сторону рукой.

— Я ухожу, — прихватила собранную сумку с оставшимися личными вещами и вышла из квартиры.

На мой этаж лифт приехал с пассажиром. Мужчина лет за шестьдесят. Худой, высокий и весьма жилистый. Наколки на тыльной части ладоней совсем не салонные, это я знала точно. Сидел? Опустила взгляд вниз, стараясь делать вид, что он мне не интересен, но какой-то непонятный страх сковал грудную клетку.

— Вы здесь живёте, девушка? — гнусавый прокуренный голос врезался в слух. Подняла на него глаза и встретилась с искусственной белозубой улыбкой.

— Уже нет, — просипела внезапно севшим голосом, снова отведя от неприятного и пугающего субъекта взгляд.

— Я ищу своего приятеля, — зачем-то начал пояснять он. — Седой с лысиной, довольно толстый. Видимо, съехал?

— Простите, я не знаю здесь никого подходящего, — как можно вежливей покачала головой, стараясь разбавить свою неприязнь улыбкой.

— Ага.

Всем нутром ощутила на себе его колючий взгляд. Нет, не похабный, а оценивающий. Словно, он что-то знает обо мне, чего не знаю я.

Когда кабина достигла первого этажа и открылась, буквально вылетела из неё и подъезда. Собственно, с машиной спешила сделать то же самое, краем глаза видя, как субъект направился в другой конец, продолжая поглядывать на меня.

Фу ты, чёрт! Какой мерзкий тип! Вырулив со двора, теперь спокойно двинула авто к своему новому дому.

В нашей новой обители я чувствовала себя прекрасно. Помимо гувернантки, Герман нанял ещё охрану и горничную. Придомовая территория имела сад, который требовал ухода, поэтому, скорей всего, понадобится и садовник, о чём посоветовала Гере. В сам дом я влюблялась всё больше и больше. Два этажа и цокольный для прислуги, гостиная, обеденная, два кабинета. На втором этаже, куда вела широкая лестница, располагалось аж пять комнат. Одну я уже выбрала для себя с будущим мужем. Остальным необходимо ещё имя.

Поначалу я не понимала, зачем нам вдвоём такой домина, но позже Герман сообщил, что у него в планах перевести сюда отца. Только вот о грядущем потомстве он не пожелал говорить и сразу же перевел тему.

Чтобы ощущать себя счастливой, мне необходимо следовать правилам: не вспоминать о семье жениха, не думать о странном поведении мамы и не спрашивать Германа о Лике и их общем ребёнке. Но…

Бывшая невеста моего жениха весьма непредсказуемо дала знать о себе. И от её персоны скрываться стало всё труднее.

— Кажется, наш Савва провел ночку у Ритки Шестаковой, — довольно шепнула мне на ухо Таня с утра, когда мы пили кофе у бара, пока не открыли ресторан. Герман не смог составить нам компанию, так как пропал в кабинете Павла Леонидовича.

Маленький укол ревности всё же звякнул в груди. Улыбнулась в ответ, но вышло натянуто.

— Рита — неплохая девчонка, только молоденькая ещё совсем.

— Такие, как раз любят взрослых и больших мужчин. Наш Савва — мечта многих здешних молокососок, — прозвучало немного жестоко по отношению к нему, но я молча впилась губами в край чашки с напитком.

— Пусть. Я рада, что он всё же решил остаться.

— Это точно. Без него была бы полная жопка, — хохотнула напарница. — Наш Савка — мужик, и твою нелюбовь тоже переживёт.

— Перестань, — поморщилась как от зубной боли. — Между нами ничего и не было, чтобы это переживать.

— Угу, — и подруга эффектно отхлебнула из своей чашки.

— Там Ворс опять собирает собрание, — сбоку выросла Ирина.

— По какому случаю? Шеф-повар пока на месте, — улыбнулась я.

— У вас новый арт-директор, — а вот тут огорошила.

— А ты?! — хором воскликнули я и Таня, вытянувшись в лице.

— Меня, считайте, повысили, — усмехнулась девушка. — Я теперь управляющая отеля, но сначала обучу новенькую. Так сказать, передам ей бразды правления.

— Блин, не могу представить вместо тебя кого-то ещё, — грустно молвила я, обиженным ребенком надув губки. — Но всё же поздравляю. Ты заслужила повышение.

— Спасибо. Без вас, девчонки мне там будет скучно.

— Мы же рядом и всегда тебе рады. А твоё сырное парфэ всегда ждёт тебя на полке нашего холодильника, — молвила я, и мы дружно рассмеялись.

Сбор сотрудников состоялся через десять минут. Герман вылетел ко мне вперёд и быстро затараторил, заслоняя собой видимость.

— Прости, я ничего не смог сделать, но я что-нибудь придумаю. Обещаю! Это всё фигня…

Я отодвинула своего мужчину в сторону, смотря туда, где стоит Ворс, а рядом с ним… она.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Строгий, но больше сексуальный костюм. Кричащего цвета топ. Рыжие волны локонов по плечам. Пышная высокая грудь стремилась выпрыгнуть из лифа. Пухлые губы густо накрашенные алой помадой.

— Знакомьтесь, коллеги, наш новый арт-директор, Анжелика Алексеевна Романенко, — тускло произнёс Павел Леонидович.

— Можно просто Лика, — широченно улыбнулась бывшая моего жениха, сверкая своими черными глазницами демонессы. — Я не кусаюсь.

Не желая больше ничего слышать и видеть, я рванула вон из кухни.

20. Неродная

ГЕРА

Смерил её испепеляющим взглядом, когда увидел в кабинете дяди Паши и услышал нокаутирующую новость.

— Да она брюхатая, дядь Паш! — не верил в происходящее. — Ты имеешь полное право не брать её в штат.

— Я уже два года, как в штате, — издевательски улыбнулась Лика и бросила на стол Ворса пакет документов.

— Это бред! — голос едва не взвизгнул. — Ты два года назад даже не думала о работе. Чёртова белоручка!

— Хватит оскорблять меня! — рявкнула бывшая.

— Оскорблять — меньшее, что я желаю сделать сейчас с тобой, сука!

— Прекрати, Герман! — теперь повысил голос дядя Паша. — Она хоть и не святая и так же неприятна мне, но подобные словечки в адрес женщины в своём присутствии — я не потерплю.

Сцепил челюсть так, что свело зубы, вынужденно подчиняясь Ворсу. Бывшая слегка испуганно смотрела мне в лицо, но храбрилась, решительно идя вперёд. Её настойчивость, признаюсь, льстила мне и даже была приятна. Эти несколько месяцев назад я и представить не мог, что женщина, которую без памяти любил и которая засунула когда-то моё сердце в микроволновку и сожрала на ужин, будет теперь так рьяно следовать по пятам. Лика стойко претерпевала все выпады и унижения, пытаясь меня вернуть. Вся эта игра становилась интересней и, хуже всего, понял, что восхищаюсь её упертостью и отважностью. Вике до неё далеко.

— Ей здесь не место, — слегка поостыв выдохнул я.

— А это не вам решать, — девушка ухмыльнулась и гордо приподняла вверх подбородок. — Папа купил активы Ватлина, которые в процентном соотношении выше, чем у всех акционеров. Последнее право голоса за ним, то есть за нашей семьёй. Вы теперь все у моего папули под каблуком. Если захочу, то вы живо вылетите из отеля как пробка. Хочешь, чтобы твоя кондитерша искала новую работу?

— Только приблизься к моей невесте и тогда уже тебе придётся искать новые зубы, — гневно процедил в ответ.

— Вы мне оба надоели, — Ворс поднялся изо стола. — Мне нужен только порядок. Склоки оставьте при себе. — Дядя Паша поправил галстук и посмотрел на Лику. — Я представлю тебя коллективу, но будь любезна выполнять свои функции чётко раз уж сунулась. За невыполнение обязанностей словишь штраф. Это я могу тебе устроить. Идёмте!

А сейчас бежал за Викой следом, пытаясь всё объяснить. Поймал у раздевалки и насильно притянул к себе, обхватил руками лицо, вынуждая смотреть в глаза.

— Ну, малышка, через две недели наша свадьба. Не думай об этой дряни. Если хочешь, можешь здесь больше не работать. Давай откроем кондитерскую, как ты мечтала.

— А ты будешь с ней здесь? — ревниво посмотрела на меня. — Нет уж. Дудки! Идиотку из себя делать не позволю. И пусть не попадается мне на глаза. Она хоть и мать твоего будущего ребёнка, но за волосы потаскать её я могу. А ещё не забуду отыграться на тебе. Помни баллончик и жирафа.

Оттолкнула и вошла в раздевалку. Невольно улыбнулся, вспомнив наше былое противостояние. Тогда не было Лики. Только Вика, а я грезил мыслями о ней, о своей тортоделке. Захотелось вернуться в то время. Решительно вошёл следом и, заключив в свои объятия, впился в сладкие губы. Чувствовал, как сердитое напряжение выходит из женского тела, как оно растекается в объятьях и поддаётся моему натиску.

— Сегодня ночью будем только я и ты. Поняла? Я всё больше и решительней хочу, чтобы ты была моей женой, а ту женщину нужно только пожалеть. Заменить тебя у неё никогда не получится.

Смотрит с надеждой, но недоверчиво. Прильнула щекой к моей груди, прижавшись.

Игнорировать бывшую получалось, но с трудом. Я углубился в работу, а так же в подготовку к свадьбе. Лика всячески старалась попасть в эпицентр моего внимания: короткие юбки, блузы, акцентирующие внимание на её грудях, всевозможные виды причёсок и укладок, томные взгляды и милые улыбочки, если случайно забывался и обращал на неё свой взор.

Вика не на шутку нервничала, но держала себя в руках. В отличие от бывшей, которая только и норовила зацепить колкостью или издевкой мою невесту. По вечерам старался сделать всё, чтобы девушка забыла о сопернице.

Мама вдруг решила взять на себя роль свекрови, на что Вика уважительно умолкала и старалась терпеливо воспринимать нравоучения. Только я, зная свою кровинку, прекрасно понимал, что над моей невестой просто измываются.

— Мамуль, я ценю твои старания, но в следующий раз отныне хотел бы видеть тебя только на свадьбе, — сдержанно проговорил я, улучив момент уединения с матушкой.

— О чём ты?! — опешила женщина. — Мой сын на следующей неделе вступает в брак с черте кем! Я просто обязана ввести в курс эту деревенщину, как нужно вести себя в нашем обществе.

— Она не в нашем обществе, как и я не в нём, — грозно процедил я, вновь начиная злиться. — Твой младший сын — холоп, и работает на кухне. Позорно? Да, но смирись, если хочешь продолжать быть моей матерью.

— Закрой рот, бессовестный! — взвизгнула мама и вдруг залепила мне мощную пощёчину. Вот и он, цирк на гастролях. Пропуская гнев через ноздри, переживал рукоприкладство. — Я — твоя мать! И принимать участие в жизни своего сына обязана, хочешь ты того или нет…

— Тогда лучше поддержи меня, — повысил голос, уже молебно смотря на неё. — Хватит бить и давить на горло! Просто хоть раз встань на мою сторону, даже если ошибаюсь и тебе это не по нутру. Будь рядом, но дай думать самому.

Мама гордо подняла голову и молча устремилась вон из моего дома.

— Увидимся на церемонии, — махнул на неё рукой.

После её ухода в дом пожаловал ещё кто-то. Фиг с ними! Гувернантка разберётся.

— Герман Юрьевич, — женщина провела в дом мужчину лет за шестьдесят. — К вам мужчина по поводу трудоустройства.

— А, — понял сразу же на кого. — Забыл совсем. Спасибо, Галина Федоровна. — Женщина откланялась, а мужчина хищно оглядывал дом. — С Вашим резюме я ознакомился и меня вполне всё удовлетворило. Три рабочих дня в неделю вас и правда устраивают?

— Я — пенсионер уже, — улыбнулся мужчина совсем нестарческим ртом. — Мне нужна подработка.

— Ясно. Дом приобретен недавно и садовая территория, естественно, в негодном состоянии. Моя невеста хочет, чтобы всё красиво и эстетично.

— Я в этом — профессионал, — кивнул садовник. — Эскизы моих наработок я вам отправлял вместе с резюме.

— Да, именно своим богатым портфолио Вы мне и приглянулись. Предлагаю приступить через неделю. После свадьбы мы улетаем на десять дней во Францию и, как раз, за это время вы можете попробовать привести наш сад в райское местечко. Хочу сделать будущей супруге сюрприз после возвращения.

— Ваша невеста — счастливейшая женщина, — улыбнулся мужчина, сверкнув сощуренным глазом.

Взор невольно опустился на его руки — наколки. На старческой морщинистой коже было не понять их отношение к сословию. Садовник, уловив мой взгляд, спрятал руки за спину, а я кашлянул от неловкости.

— Что ж. Моя гувернантка позвонит вам через неделю.

— Буду ждать, Герман Юрьевич, — кивнул он, и я проводил его к дверям.

— До встречи.

Посмотрел на часы. У Вики тоже сегодня выходной, и девушка, прихватив с собой Таню, уехала докупать необходимое к свадьбе. Значит, Тоха — свободен, как и я. Переоделся и поехал к нему.

ВИКА

Припарковавшись у нужного подъезда, неуверенно посмотрела на пятиэтажный дом.

— Хочешь с тобой пойду? — участливо посмотрела на меня Таня, понимая мою нерешительность.

Да, хочу, но в твоём присутствии наши языки не развяжутся, а мне нужен откровенный разговор с отцом.

Папу я помнила неплохо. Он ушёл от мамы, когда мне было девять лет и тот момент хорошо запомнила. Мужчина вернулся с работы дико избитым. На утро он поцеловал меня в лоб, прося простить и называя себя слабаком. Мама скулила и шла за ним, цепляясь в руки. Молила простить и клялась, что нашей семье ничто не угрожает, но дверь за отцом закрылась.

— Папа больше не придёт? — помню тогда свой детский вопрос, за что впервые получила от матери жесткую оплеуху по лицу и упала на пол.

— Всё из-за тебя, сучье ты отродье! — вне себя прошипела мать.

Тогда я испуганно вскочила на ноги и убежала, спрятавшись в своей комнате. С тех пор ненависть этой женщины стала для меня более явной. Вопросы — почему ушёл отец и в чём я виновата, так и остались открытыми по сей день.

На следующей неделе я ступаю на новый этап своей жизни — стану супругой любимого мужчины — и сделать это хочу без груза прошлого.

Робко постучала в квартиру на третьем этаже. Дверь открыл седой мужчина за шестьдесят. Добродушный взгляд выцветших голубых глаз, сеть мелких морщинок по лицу, тучная фигура. Раньше он казался мне таким крупным мужчиной, а сейчас это толстенький низенький старичок.

— Здравствуйте, — улыбнулась я. — Вы, Андрей Ларионов?

— Да, — кивнул, тоже улыбнувшись. Интерес и смятение пронизывали его чуть бледное лицо.

— Это я, пап. Вика, — нервно сглотнула и голос слегка дрогнул.

Старик пару секунд шокировано смотрел на меня, а потом его зрачки расширились от неожиданности встречи.

— Вика?! Ты стала такой красавицей, — по нему было видно, что он рад видеть меня, но появление брошенной дочери на пороге другого дома спустя почти двадцать лет, явно озадачило мужчину.

— Спасибо, — робко кивнула. — С тобой можно поговорить?

Старик неуверенно помаячил в дверях, но после отступил, впуская в квартиру. Быт хозяина соответствовал одинокому пенсионеру. Старая мебель, пыльный телевизор, сероватые занавески на окнах, стопа газет на столе и чашка чёрного чая, который давным-давно остыл.

— Присаживайся, — мужчина закрутился в своём обиталище, в стыде и спешке пряча разбросанную одежду и срывая с тахты постельное бельё. — Извини, не ждал гостей.

— Всё в порядке, пап, — осторожно опустилась на край скрипучего стула.

Старик смиренно принял свой беспорядок и тоже осел на тахту.

— Как Ниночка? — смотрит виновато.

— У неё всё замечательно. У тебя двое внуков. — Кивнул, словно знал об этом. — Я тоже на следующей неделе выхожу замуж.

— Правда? — радостно улыбнулся. — Я очень рад за тебя. Мать всё же не смогла испортить тебе жизнь.

— Скажем, я хорошо сопротивлялась, — горько усмехнулась.

Отец поддержал таким же смешком. Молчание возродилось тяжёлым камнем, а неловкость момента жгла горло. Но я должна спросить его о том, ради чего решилась прийти сюда:

— Почему ты тогда ушёл? Почему бросил нас?

Старик слегка подпрыгнул на тахте и нервно сцепил кисти рук. В тишине услышала его громкий выдох.

— Потому что трус, — смотрит виновато. — Я очень любил вас и вашу маму, но испугался. Год спустя, хотел вернуться, всё исправить, но твоя мать — чересчур гордая женщина.

— Чего ты испугался? — не поняла я.

Старик явно занервничал ещё больше.

— Викуль, об этом тебе должна поведать только твоя мать. Я не имею права.

— Почему? Ты же мой отец. У тебя те же права, — искренне поразилась. — Прошу тебя. Из этой женщины и слова не выбьешь. Дай хоть что-то. Мне нужно зацепиться, — горячо взмолила я, глядя на побелевшее лицо старика. Он с сожалением смотрел то на меня, то на чашку чая. — Пап. Она всю мою жизнь презирает меня. Я устала. Она даже на свадьбу не желает приходить итвердит жениху, что я грязная, — голос ушёл в нервный смешок.

— Ты не грязная, — папа аж положил руку на сердце. — И ушёл я не из-за тебя, детка. Ты всегда была добрым и любящим ребёнком. Моей отрадой. Я любил тебя, как родную.

— Что?! — сердце прыгнуло вверх. Как родную?! В каком смысле?

— Я не отец тебе, Вик, — виновато уронил он, и старческие слезинки замаячили на его вмиг покрасневших веках.

— Как? — вскочила шокировано со стула. — Из-за этого ты ушёл?! Она изменяла тебе?!

— Тебе стоит поговорить об этом с матерью, — старик тоже настойчиво поднялся, дрожа всем телом. — Этот разговор касается только вас двоих. Я не имею права. У тебя теперь есть часть истины. Прости меня, детка.

Глянула на него лицом обиженного дитя и выскочила вон из его квартиры.

Гнала машину на полной скорости, игнорируя испуганные просьбы Тани, пустить за руль её. Девушка тщетно пыталась меня утешить и успокоить. Въехала во родной двор и припарковалась у подъезда, толком не закрыв машину.

— Я с тобой, — решительно заявила подруга, семеня за мной следом. Мне было всё равно.

Лицо матери белым пятном выступило из темноты квартиры, когда женщина открыла нашу увесистую дверь.

— Вы врали мне с отцом всё это время! — тут же напала на неё. — Кричишь, что я грязная, а САМА?! Сама же изменяла папе и нагуляла меня, черт знает, от кого. Говори правду, мама!

— Ишь, правды она захотела, — мама вдруг болезненно ухмыльнулась. — А Андрей — старый дурень! Не мог держать и дальше язык за зубами. Правды всё ищешь? Ну тогда получай! — лицо женщины метало искры гнева и чего-то ещё. Страх?!

Мама прошла в свою комнату и вырыла из недр старого шифоньера папку, швырнула на стол. Дрожащей рукой я протянула к ней руки, открыла — кипа документов, пожелтевших от старости.

— Что это? — и читала своё имя, на каждой справке.

Видя мой ошеломленный взор, весь гонор и напускная ненависть в лице матери, улетучились. Возможно, она уже пожалела, что в сердцах вскрыла карты, но назад пути нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Это твои документы из детдома. Мы удочерили тебя в возрасте двух лет, — тихо проронила мать, испугано глядя на меня.

Я читала бумаги, выписки из детдома, анализы психиатров, осмотры соцработников. Господи! Обида и боль на эту женщину забилась ещё сильней. Бросила папку прямо в неё.

— Неродная, значит можно ненавидеть и вымещать на ней все свои неудачи?! — почти взревела я, едва сдерживая желание ударить её. — Это низко! Гадко… Поэтому грязная?!

Мама смотрела затравленно и давила в себе ещё что-то. Только вот всё равно не вяжется! Это не всё! Это правда, но не вся…

— Это лишь часть правды, верно? Папа ушёл из-за другого. Из-за чего?!

Мама быстро что-то перебирала в голове.

— Твоими родителями оказались наркодилер и малолетняя проститутка. Папаша отбывал срок на зоне, а мать подбросила тебя новорожденную в больницу и сгинула. Только потом папаша твой объявился, спустя девять лет. Тогда он заявил о своих правах на тебя. Избил Андрея едва ли не до полусмерти. Мы вызвали милицию, написали заявление. Пытались оградить тебя, но твой приёмный отец испугался и сбежал, оставив, даже свою родную дочь. Трус! Настоящий же папаша потом так и не объявился, знал, что менты на хвосте, видимо. Скрылся где-то. Спустя семь месяцев после этого, мне сообщили, что его нашли мёртвым под Саратовом. Подельник перерезал ему глотку, — замолчала, оценивая меня. — Вот она вся твоя правда. Довольна?! Теперь ты всё знаешь…

Теперь знаю. Тело лишилось прежней Вики. Опустошенная стояла посреди материнской комнаты в ужасе доходя, что вся жизнь, которую прожила, просто не моя. Не мои родители, не моя любящая и всегда недалёкая сестренка, не мои племянники, не мой дом. Вся жизнь была мишурой. Слёзы текли по щекам, душа за горло.

Сзади приобняли заботливые руки Тани.

— Пошли отсюда, — мягко шепнула подруга и повела мою пустую субстанцию прочь, на свежий воздух.

Девушка села за руль, пребывая в молчании и совершенно не зная, что сказать. Остановив машину у моего нового дома, подруга тихо произнесла:

— Викуль… Это всё неважно. Много есть тех, кто с тобой. Любит тебя. За то, что ты — чудесный человек. Прошлое не имеет значение, важно лишь настоящее, — обняла меня за шею и чмокнула в мокрую от слёз щеку.

Может она и права. Это моё прошлое и о только моё. Гордо вытерла слёзы и сурово процедила:

— Герман не должен об этом узнать. И никто больше!

21. Бывшие

ЛИКА

Все мои попытки с треском терпели поражение. Гера оставался непоколебим и всё только из-за неё. Эта сраная кондитерша задурила голову мужчине. Герман бы давно стал моим, если бы не ОНА. Эта девка, как бельмо на глазу, которое ничего не берёт. Несколько раз пыталась подставить её перед клиентами. Подбрасывала в десерты для гостей инородные предметы, подменивала заказы на торты, строчила плохие отзывы на сайте — ничего не действовало.

— Послушай меня, курочка, — в одну из таких диверсий, бывший зажал меня в коридоре и пребольно сжал волосы на затылке. — Если Вику уволят, то и я тут с тобой загорать не собираюсь. Мы оба уйдем туда, где твой папочка не сможет подсуетиться. Поэтому включай свою предприимчивую головку лучше.

Лишь я, во время этой тирады, заметила в коридоре его благоверную. Тут же оскалилась и властно дотронулась до его ширинки. Промурлыкала:

— Может мне лучше включить ту головку, что чуть ниже? — похабно облизалась, введя мужчину в знакомый и мой любимый ступор.

Пользуясь моментом, прильнула к мужским губам. Соприкосновение вышло недолгим, потому что в мои волосы снова вцепилась рука и гораздо агрессивней. Вскричала от боли и инстинктивно последовала за хваткой.

— Вика?! — слышу голос Германа, пока меня тащат черт знает куда.

— Пусти, дура! Гера, помоги!

— Вик… Отпусти её, пожалуйста, — умоляющий и немного взволнованный голос бывшего.

— Ещё раз приблизишься к моему жениху, сниму скальп, сучка, — грозно прорычала кондитерша, прямо мне в ухо.

Хватка тут же ушла, а я осела на пол. Оппонентка, бормоча проклятия и нелестные определения, стремительно уходила. Герман, не попытавшись мне помочь подняться, шёл за ней. Вот тряпка!

— Вика, погоди, — слышу его удаляющийся голос. — Всё не так было…

Да, беги, оправдывайся. Попотей немного. С чувством маленькой, но победы поправила убитую причёску. Спасибо, хоть по лицу не била…

— Не устала ещё? — хихикала Элина, когда я вновь делилась с ней своими приключениями. — Наша семейка вся упрямая, но Гера — самый крепкий орешек.

— Я хлеще. Я небезразлична твоему брату, — убеждала подругу. — Ты бы видела, как он смотрит на меня. Он — однолюб. Даже если та деревенщина ему нравится, то только на физическом уровне. Не факт, что когда он трахает её, то не видит в этот момент меня.

— Ты слишком высокого мнения о себе, Ликусь, — сестра Геры блаженно потянула коктейль из трубочки и покачала головой. — Да, он любил тебя, как сумасшедший причём, едва руки на себя не наложил, когда узнал о твоих развлечениях, но он слишком живо всё помнит и ненавидит тебя теперь до безумия.

— Именно. Ненавидит! Поэтому до сих пор не смог вытравить меня из своего сердца, а кондитерша хреново ему помогает. Минус ей в копилку.

Элина растянулась в кресле и насмешливо смотрела на меня.

— Что с беременностью фальшивой делать собираешься? Через девять месяцев надо ребёнка выдавать, а ещё раньше начнутся вопросы. Будем воровать липовые животы в отделах для беременных или воздушный шарик подложим?

— Я потом с этим разберусь, — раздраженно отмахнулась. — Выкидыш всегда можно состряпать. Если я с УЗИ справилась, то с потерей плода точно не оплошаю.

— Ну да, Илюшка и рад с тобой покувыркаться в качестве оплаты.

— Это останется нашим маленьким секретом, — подмигнула подруге.

— Да, Ликусь, дошутимся мы с моим братцем. Предательства Герман никогда не прощает, — уверенно покачала головой Элина. — Уж я-то хорошо его знаю.

И вот тут меня вдруг осенило. Предательство!

— Кажется, я знаю, кто мне может подсобить, — улыбнулась победно.

Савва — рыжий красавчик, который не ускользнул и от моего женского внимания. Не знай я своего Геру, сказала бы, что Вика настоящая кретинка, если отказывает такому самцу. Но нет, Герман шикарен в сравнение с тобой, рыжик — ничего личного.

Попробовав, однако, поговорить с ним, поняла, что этот мачо — обычный тупой индюк и амёба.

— Ты что, добрый самаритянин? — возмутилась скривившись. — Мне нужен Герман, тебе — твоя кондитерша. Мы оба будем в выигрыше!

— Считаешь, что я позволю тебе унизить Вику?! Играть на её чувствах?! — зелёные глаза парня почернели от злости. — Даже перед таким дерьмом, как твой Герочка?! Нет уж. Без меня.

— Чего вы все так перед ней течёте?! — возмутилась я. — Трахается что ли хорошо?!

И вот тут пожалела, что ляпнула. Кулак втесался в стену совсем рядом со мной. Испуганно вздрогнула, проследив место удара — на штукатурке осталась кровь мужчины. Сглотнула.

— В следующий раз буду метить в тебя… Не посмотрю, что ты баба, — прорычал он, убивая взором, и ушёл.

Нихрена себе! Общепит весь такой горячий?! Кажется, я испытала небольшой оргазм от этого альфа-самца, но и у него в башке гребаная тортоделка.

Вика, Вика, Вика! Грохнуть бы тебя и дело с концом, но до мокрухи я ещё никогда не скатывалась. Восседать на нарах — не царское дело.

На данном этапе, у меня пока получалось вносить разлад в союз повара и кондитерши. Этим и кормилась. Рано или поздно кому-то из них крышу сорвёт, главное, чтобы не по мне…

— Детка, зачем тебе этот кухарёнок? — в который раз не понимал папа. — Его брат тоже холост. Не Аполлон, но так же неплохая партия для тебя и даже более выгодная. И папе своему бы подсобила в бизнесе.

— С Герой наша семья так же получит часть их семейного бизнеса, — махнула капризно рукой и обняла отца со спины.

— Ты лёгких путей не ищешь.

— Да, но я уже и не знаю, что придумать, папуль. Они понимают, что всё происходящее — мои интриги и реагируют соответственно. Мне бы к ним поближе. Так сказать, порыться в грязном белье.

— В дом твоего Германа устроилась работать племянница нашей кухарки, — задумчиво припоминал отец. — Света, кажется. Позолоти ей ручку и, думаю, она не откажет тебе в сотрудничестве. И уши, и глаза под боком будущих Беспаловых.

— Папуля, ты, как всегда, лучший в мире мозг, — радостно сжала его в объятьях и расцеловала. — Я тебя так люблю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Всё для моего обожаемого ангелочка, — подобно большому старому коту замурлыкал мужчина.

Наконец повезло — Светлана оказалась той ещё интриганкой и с удовольствием приняла моё предложение. Телефонные разговоры, беседы Вики с женихом, подругой, сестрой — всё это было теперь у меня, как на ладони. Поручив половину миссии холопам, погрузилась в искусство обольщения бывшего.

Имея яркую внешность, я никогда не оставалась без мужского внимания, которое с удовольствием принимала. Мне то и дело совали номера телефонов либо дарили цветы. Герман напряженно наблюдал за всем, но героически игнорировал.

Однажды, менеджер отеля, высокий и довольно милый Алёша, уединился со мной на лестничной клетке, вполне настойчиво прося о свидании. Я, понимая, что это не в мою пользу, отнекивалась, продолжая флиртовать.

— Свалил! — вздрогнула от знакомого грозного баса.

— Не понял, — Алексей приподнял удивленно бровь.

— Дважды повторять не буду, — любимая синева глаз искрилась от молний гнева. Дёрнул меня за локоть и требовательно отодвинул от мужчины.

— Беспалов, у тебя свадьба на днях, — опешил менеджер, — а ты с другой бабой лобзаешься. Бедная Вика…

Договорить парню не дали. Гера вцепился в ворот его рубашки и притянул к себе.

— Сейчас будет бедный Алёша! — прорычал Герман.

Я же в восторге и с гордостью наблюдала за своим мужчиной.

— Всё, всё… Понял! Остынь! — менеджер, сдаваясь поднял вверх ладони. — Бешеный…

Герман оттолкнул его, и парень, что-то сердито бормоча и озираясь, торопливо сбежал вниз по лестнице.

Я довольно закусила нижнюю губу и сексуально двинулась грудью к бывшему. Болезненный толчок в плечо не убавил моего довольства.

— Не думала, что ты ещё способен ревновать меня.

— Мыслишь так же примитивно, — метнул в меня презрительно-наглый взор. — Пока ты носишь моего как бы ребенка, будь любезна держать свою блядскую дырочку в узде. Ещё больного родишь, подцепив триппер или гонорею.

Сказал, явно издеваясь, за что едва не схлопотал от меня по лицу. Перехватил запястье, удержав в воздухе.

— Придурок! — обречённо прошипела.

Мужчина захохотал, удовлетворенный эффектом. Козёл! Но от меня ты так просто не отделаешься. Мгновенно сменила гримасу и тактику, перевоплотившись в кошку.

— У беременных между прочим тоже есть потребности…

— За тухлыми огурцами в два часа ночи бегать для тебя не собираюсь, — продолжая улыбаться, мужчина сделал шаг в сторону.

— Я не об этом, — эротично выдохнула и прильнула к его торсу. Скользнула рукой по мужской заднице и настойчиво прижала бедрами к своим. Реакция от младшего Германа поступила незамедлительно. Я улыбнулась и победно подняла на бывшего глаза. — Налево — нельзя, держишь на диете. Кто знает, может это тоже вредит ребёнку?!

— Ребёнку вредит тупость его мамаши, — слабо воспротивился мужчина, сглотнув большой ком.

— Брось, Гера. Ведь мы можем никому и не рассказывать, — приблизилась к его рту. Вижу, как смотрит на мой и нервно облизывает свои вмиг пересохшие губы. — Клянусь, Вика не узнает. Быть твоей любовницей — это так ново и невероятно возбуждает.

Преаккуратно коснулась уголка его рта, каждую секунду ожидая взрыва или очередного оскорбления, но он стоял не шелохнувшись, а я всё смелей шла дальше.

— Дикий, злой и до невозможности ранимый, — опасно шептала ему в лицо, ещё больше парализуя своим дыханием. — Мой любимый и ласковый зверь…

Прорвало. Гера беспомощно прорычал и, пленив затылок, развернул, впечатав спиной в стену. Тело порхнуло вверх и удобно обвило ногами его бёдра. Вся мужская мощь уперлась в мою промежность, убив вожделением. Знакомый и желанный рот впился в мой, захватнический язык свободно пропустила в себя, вновь разрешая ему исследовать просторы. Толчок окаменевшей от желания мужской плоти. В трусиках мгновенно стало мокро от невероятного желания. Я возбужденно реагировала на его член и буквально изнывала от нетерпения воссоединиться с ним. Застонала и потянула мужчину за волосы, прикусила шею, венчая поцелуем.

Шум двери сбоку остановил только Германа. Тут же скинул с себя мои ноги и отскочил, тяжело дыша и поправляя брюки.

На лестничной клетке стоял Савва и, скрестив руки на груди, презрительно смотрел только на мужчину.

— Как же Вике открыть глаза? — покачал он головой.

Герман вытер измазанный моей помадой рот, сверля рыжего убийственным взглядом.

— Мы просто забылись, — решила подлить масла в огонь. — Случайно.

— А ты лучше уйди от греха, дрянь, — рявкнул на меня парень. — Этот осёл тебя от моего рукоприкладства, поверь, не спасёт.

Отлично, этот туда же! Кажется, оскорблять женщин для мужиков здесь обычное дело. Вот что такое сброд!

— Да как ты со мной разговариваешь?! Герман! — зря, его поддержки добиваться нет смысла.

— Пошла вон! — тихо процедил бывший.

— Хрен тебе! Этот холоп меня оскорбляет…

— Это констатация факта, а не оскорбление, дура! Свали отсюда, сказано! — рявкнул так, что эхо понеслось по всем этажам лестничной площадки.

Снова унижение. Снова обращаются со мной, как с дешёвкой. Я — дрянь лишь потому что изменила этому человеку?! Обида съедающая день за днём, воспылала ещё сильней. Сжалась в комок и пошла прочь с лестничного крыла.

Ненавижу! Ненавижу за то, что оставил меня с той болью. Зато, что отвернулся, когда был так нужен. За то, что толкнул в объятья другого и презираешь теперь за это. Ты за всё заплатишь, скотина! Спокойной жизни тебе не видать! Клянусь!

ГЕРА

— Даже пытаться не буду оправдываться перед тобой, — сердито сканировал рыжего.

Я и сам плохо понимал, что только что произошло, но чётко отобразил как было приятно и, увы, хочется ещё. Чувство стыда перед Викой и ненависть к себе приходили слишком замедленно.

— Морду себе бить не дам.

— Мараться об тебя нет желания, — усмехнулся Савва. — Только Вика страдает, а тебе, козлина, и дела нет. — Другому бы знал, что ответить, но этому не мог, потому что понимал его правоту. — Я по-человечески тебя прошу, говоря в ЗАГСе "да" забудь о своём прошлом. Вика достойна самого лучшего, если не способен ей этого дать, то не губи зря душу. Не будь эгоистом, Герман. Не смей решать свои проблемы за счёт её сердца. Я уверен, что она всё отдаст за тебя, но поступишь ли ты так же?

Я многое мог ответить до этого, а сейчас просто не нашёл слов. Лишь потому, что всё сказанное парнем попало в цель и больно защипало в груди.

Эгоист! Когда успел им стать? Когда понял, что за меня ведут борьбу две женщины. Над одной хочу измываться, наказывать, мстить и постоянно видеть в поле своего зрения. Вторая подобна приятной тени, прохладный ветерок в палящий зной, минуты покоя — всё это ненавязчиво, тихо, где-то сбоку. Лика заряжает настороженностью, готовностью быть всегда на чеку, охранять своё имущество, а Вика просто рядом, надежна, как тыл, не предаст, не покинет, не подведет… И, похоже, всегда будет мне неинтересна.

— Через несколько дней Вика станет моей женой, — тихо, но четко произнёс я. — И это поставит жирную точку на всём, что было в моём прошлом. Я ценю и уважаю свою невесту и сделаю всё, чтобы она была со мной счастлива. Это станет моей новой работой.

Гордо обогнул Савву и ушёл с лестничной площадки на этаж.

Сказал искренне, но сомнения задушили не на шутку. Отработав смену, поехал не домой, а к отцу, предупредив об этом Вику в мессенджере.

Отец жил по своему внутреннему расписанию, поэтому в данное время уже собирался отходить ко сну.

— Гера?! — удивился старик, но глаза засияли радостным светом. Правда вглядевшись в моё лицо, понял, что я явился не просто так. Поцеловал его морщинистую щеку и присел на край постели.

— Привет, пап. Как ты?

— Так же немощен, — улыбнулся отец. — Лучше давай о тебе. Поздно уже. Невеста дома ждёт и скучает.

Мысль о Вике вновь кольнула между рёбер.

— Я начал сомневаться, пап. Начал бояться, что могу испортить Вике жизнь. Да что там, — горько усмехнулся. — Я точно испорчу ей жизнь.

— Потому что в голове до сих пор Анжелика? — сочувствующе посмотрел на меня. — Я говорил тебе, что мне всегда не нравились твои отношения с Романенко. И мнения своего я не поменял до сих пор, но я знаю, что значит любить, а так же знаю, что значит быть нелюбимым. Жизнь по сути так и устроена — один любит, а другой позволяет. Я не спроста так поздно женился. Да, я ценю и уважаю твою маму, счастлив с ней, но по-настоящему никогда не любил. В моём сердце всегда была другая. Но та девушка сделала свой выбор, а я принял свой. Она обрела своё счастье, как и я на жизнь не жалуюсь. Если бы вернулся назад, то повторил бы всё вновь. Тебе необходимо понять свои чувства к Лике, сынок. Если она окончательно в прошлом, то найди в себе силы простить её и отпустить, а если любишь по-прежнему, то подумай что важней — мимолетность страсти, молодость или верная советница и мать твоих детей? Кого из них ты видишь в роли хранительницы очага? Кто будет твоей правой рукой и поддержит тебя, когда упадешь?

Хотелось видеть в этой роли Лику, но словно обухом по голове возникала Вика. Только она никогда не лгала мне, не предавала, стойко терпит все унижения и насмешки ради меня. Четко и ровно двигается в ногу. Она будет моей отрадой. Или обузой?!

Господи! Откуда взялись эти сомнения?! Ведь я был уверен, как никогда! Слова Саввы сыграли свою роль?! Или поцелуи с Ликой?! До сих пор ощущаю её тело в своих руках, ноги на своих бёдрах, запах цитруса. Цитрус — кислый, свежий, одуряющий. Держит в напряжении мозг и всю нервную систему…

После долго колесил по городу, не решаясь вернуться к Вике, перекрыть её нежными объятьями горячую страсть Лики. Проигнорировал пару звонков и сообщений от неё. Наконец, чувствуя окончательную усталость, доехал до дома.

Невеста уже спала, свернувшись одиноким клубочком. Разделся, наблюдая за её фигуркой. Тонкие руки покоятся на подушке, длинные чёрные волосы скрывают лицо. Хочу его сейчас увидеть. Наклонился и осторожно убрал пряди. Красивая, добрая, милая, просто свет в моём тёмном и непроглядном тоннеле. И любит, так же сильно и без памяти, как я когда-то Лику.

Мои чувства растоптали и я, зная, как это больно, не имею права поступать с Викой так же. Я должен остановиться и спасти её от большей боли…

— Ты сомневаешься, — вздрогнул от звука её голоса.

Не спит?! Девушка открыла веки и посмотрела на меня. Солгать, опять? Нет.

— Правильней сказать, боюсь, — слегка улыбнулся уголками губ и погладил девушку по щеке. — Ты всегда знала, что я честен с тобой. Я боюсь, Вика. Боюсь, что не смогу стать твоим. Полюбить тебя. Я мечтаю, что это произойдёт и был бы безмерно счастлив. Но если нет? Я боюсь сделать тебе больно, сделать несчастной…

— Неужели, ты настолько сильно привязан к ней? — горько уронила она и закусила губу, ожидая новой страшной правды.

— У меня только два пути, родная, — ласково посмотрел на неё. — Освободить тебя и продолжить дальше держать оборону перед Ликой до скончания своих дней. Или же, взяв твой спасательный круг, причинять тебе боль дальше, пытаясь стать образцовым мужем. Закончится это любовью или нет — я не могу знать.

Вика поднялась и отползла от меня по ложу. Увидел слёзы в отблеске ночника.

— Твоя честность больше всего и губит меня. Да мне больно видеть, как ты смотришь на неё. Знаю, что всё время сравниваешь нас. Я бы сделала что угодно, чтобы ты забыл её. Что угодно! Да, я здесь слабое звено, но мне хочется попытаться, рискнуть. Быть с тобой рядом до последнего. Потому что уверена, что не она — твоё "цунами". Её огонь сожжет тебя дотла, но не согреет. А я смогу, я готова, если только ты этого хочешь. Готова рискнуть ради тебя. Потому что люблю, люблю и готова ждать. Потому что без тебя больше нет смысла в моей жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Тёплая волна потекла по венам. Женщины умеют так любить? Отказаться и вправить ей мозги? Разумно. Но мне так же безумно не хотелось её отпускать. Как не крути, но за этот период Вика стала моим успокоительным, тем коконом, который, как губка впитывает в себя все мои переживания, невзгоды, а взамен убаюкивает в своих нежных руках, погружая в мирную дрему. Этих минут у меня никогда и ни с кем не было. Тем более с бывшей. Она стоит того, чтобы пытаться дальше. Вика — олицетворение покоя, а это именно то, что я давно хочу.

Залез на кровать и, взяв плачущую девушку в охапку, жарко поцеловал. Вытер губами каждую слезинку.

— Я люблю тебя, — повторила она, вжимаясь в меня и окончательно рассеивая все сомнения и страхи.

— У нас получится, — целовал её в глаза, виски и нос. — Обязательно, обещаю тебе…

Ты — моя! Это осознал совершенно уверенно, и даже бывшая давно не достойна этого титула.

22. Свадебный подарок

ВИКА

Бабье лето держалось из последних сил, чтобы подарить нам шанс провести свадьбу в лучах осеннего солнца. За окном с утра вовсю щебетали птицы и о чём-то возмущалась крикливая сорока.

Проснулась я в уютной кровати в квартире своей лучшей подруги. Только семь утра, но Таня уже впопыхах бегала по комнате.

— Вставай, лежебока! Давай завтракаем и начинаем собираться. Лида придёт через полчаса делать тебе причёску, — девушка рылась в шкафу, потом выгрузила на туалетный столик весь скоп своей косметики. — Что-то ещё… Лишь бы ничего не забыть.

— Танюш, сегодня не твоя свадьба, — мягко и благодарно улыбнулась девушке. — Регистрация в два часа. Мы успеем.

— После этих слов и начинаются проблемы, — подруга, как заправская организаторша свадебных мероприятий помахала пальцем в воздухе.

— Всё-всё, — покорно подчинилась и перекатилась к краю кровати, намереваясь встать.

Рука зацепилась за телефон. Сообщение в мессенджере: "Сегодня ты станешь моей женой!", смайлик из колечек, поцелуй и цветы.

"Жду не дождусь. Люблю тебя!" — настрочила в ответ.

Радость и счастье потекли по венам, блаженно улыбнулась, глядя на подругу.

Тот последний разговор с Герой, словно расставил все точки. Все следующие дни до свадьбы мужчина был только моим. Помогал докупать то, что забыли, вместе съездили в отель-ресторан, чтобы удостовериться в том, как идёт подготовка, дома собрали чемоданы для свадебного путешествия. Перед моим отъездом к Тане, обнимал и целовал так, что кружилась голова — я впервые чувствовала рядом не только его тело, но и душу. Даже на работе, столкнувшись с Ликой, Герман впервые спокойно и без злости поздоровался с ней и, продолжая крепко обнимать меня, прошёл мимо. Ничто не портило его настроения и не раздражало, он словно наконец стал счастлив и удовлетворён…

А вчерашний день так и останется светлым пятном в моей жизни.

Жених притормозил машину возле невзрачной вывески "Закусочная", которая давно выцвела на солнце, а краска слегка облупилась. Улица наполнена пешеходами, недалеко автобусная остановка и парковка. Через дорогу элитные магазинчики, салон красоты и аптека.

— Ты проголодался? — удивленно спросила я, оценивая захолустье, которое никак не соответствовало улице. Скорее, портило её. Сюда что-нибудь по-элитней нужно: кофейню, бар, барбершоп.

— Я хочу тебе кое-что показать, — мужчина загадочно улыбнулся. — Пошли.

Мы вышли на улицу и направились в закусочную. Надпись на двери вернула меня назад.

— Оно закрыто, — пожала плечами.

— Не для нас, — довольно улыбнулся мужчина и продемонстрировал мне ключ. Это уже интересно!

Открыл дверь и втянул внутрь. Зал освещался только за счёт больших панорамных окон. На столиках, стульях, барной стойке лежала ровным слоем пыль. На полу валялся мусор, старые буклеты и упаковочный инвентарь. Заведение нерабочее уже несколько месяцев. Герман молча ждал, когда я осмотрюсь.

— Что мы здесь делаем? — спросила я, и сердце волнительно застучало.

— По-моему нам туда, — вновь взял за руку и потянул за барную стойку, где находилась служебная дверь.

В цехе ещё темней, чем в зале, но от окон так же можно было разглядеть планировку. Достаточно большое помещение, свободное. Две холодильные камеры, холодильные столы, шокер-заморозка, два пароконвектомата, стеллажи, моечные ванны, тестомес и много чего другого.

— Здесь есть где развернуться, да? — оглядываясь по сторонам и шныряя по отключенному оборудованию, говорил Гера. — С той стороны вход для разгрузки продукции.

— Герман… Зачем это всё?! — настойчивей спросила я и внутри ещё сильней заныло всё от нетерпения.

Мужчина оглядел меня, оценивая, и улыбнулся. Да, ему нравится эффект. Вот засранец!

— Потерпи ещё, — подмигнул и, притянув к себе, чмокнул в лоб. — Давай сюда, — вновь потащил куда-то из цеха.

Нашёл дверь и, толкнув, затянул в тёмное пространство. Отпустил, испарившись. Через секунду вспыхнуло пламя зажигалки, которое тут же возродило себе подобных, но уже на свечах. В груди всё затрепыхалось в восхищении. Здесь накрыт стол?! Шампанское, еда, цветы. Улыбка озарила моё лицо.

— Кто-то непроходимый романтик, — прильнула к нему и нежно поцеловала. — Это чудесно.

— Садись, — отправил на стул. Сам же принялся открывать шампанское и разливать его по бокалам.

— Мне нравится твой подход увиливания от вопросов, — сощурила глаза.

— Хочу ещё немного помучить, — рассмеялся любимый и подал мне бокал. Сам же встал на колени рядом со мной и проникновенно посмотрел в глаза. — Это свадебный подарок от меня. Отныне, мечта о своей кондитерской станет ещё ближе для тебя.

Сердце совершило такое же сальто, когда он просил моей руки, но в этот раз подарок вдруг бросил небольшую тень опасения на моё лицо, и Гера это мгновенно уличил. — Я абсолютно не тороплю тебя. Не прошу бросать всё и уходить из ресторана. Решать судьбу этого места будешь только ты. Сделаешь всё, когда будешь готова.

— Боже, — кажется, мне нужно больше воздуха. Радость и восторг сковали грудь. — Это всё моё?! — голос задрожал от слёз радости.

— Полностью. Каждый кирпичик, — кивнул мужчина, улыбаясь.

Эмоции взорвались, и я, подобно молочному поросёнку, завизжала, бросившись будущему мужу на шею. Утопила его в поцелуях, повалив на пол.

— Люблю тебя… Люблю, люблю, люблю…, — шептала между поцелуями и его смехом.

— Пожалуй, стоит это место немного обновить, — хитро промурлыкал он, и молния на моей кофте звонко вжикнула.

— А как же до свадьбы ни-ни? — шутя, проворковала мужчине в ухо, предательски тая от его рук, копошащихся у меня под лифом.

— Это аперитив, а брачная ночь будет самой настоящей, — шепнул, прикусив за мочку уха.

— Интересно. От этих аперитивов я едва ноги держу. Выживу ли после брачной ночи?! — принимала его большую и властную ладонь у себя в брюках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В груди не сдержала сладостный стон, когда два пальца коснулись чувствительной точки и слегка надавили. Дрожь вперемешку с разрядами энергии затуманили от наслаждения голову. Губы и язык моего мужчины ласкали ключицу и шею. Чувствовала, как распадаюсь от его горячего дыхания на мелкие субстанции.

— Кричи от удовольствия… Не сдерживайся, — сипло велел Герман, и его пальцы скользнули уже в меня. — Сладкая… и такая мокрая, — от этих слов всё содрогалось ещё сильней, а румянец рьяней полз по лицу. Грудной стон вырвался из меня и эхом прошёлся по стенам. — Да, Кексик… Вот так.

Пленил шею поцелуем, свободная ладонь придерживала затылок, пока я изнемогала от его пальцев там. Губы искали жадно мои, язык полноправно ворвался в рот, глуша и жадно хватая стоны. Пальцы моего мужчины совершали поступательные движения во мне, доводя до эйфории. Спазм завладел бёдрами. Дикая пульсация на дне живота. Готова была выплеснуть энергию, но Герман перехватывает за горло и сдавливает. Оргазм, словно замирает на вышине своего пика, усиливая ощущения в несколько раз. Крик утонул в моей гортани, а душа готова сладостно покинуть тело. Тиски уходят, выпуская напряжение на волю. Испустила стон экстаза и тело дико задрожало. Судорога прошлась от кончиков пальцев и сфокусировалась в центре живота.

— Детка, — шепот любимого мне в ухо.

Перевела дух и благодарно впилась в его губы, не переставая постанывать и отходя от мощной силы пережитого оргазма. Тело подняли и усадили на стул. Брюки окончательно ушли с моих ног. Я не успела опомниться от одного кайфа, как следом пришёл второй. Герман вошёл в меня, взорвав все ощущения в разноцветное конфетти. Судорожно вцепилась в спинку стула и поглощала будущего мужа в себя. Восторгалась его телом, движением каждой мышцы, считала капельки пота на его торсе, наблюдала, как член погружается в меня до самого основания и вновь выходит. Губы пересыхали, но мужчина всё время увлажнял их своим языком.

Гера ускорился и задышал чаще, слышу, как слегка рычит от удовольствия. Почувствовала его подход к концу, который подводил и меня. Видя, что готова кончить вместе с ним, накрыл большим пальцем клитор. Движение внутри, движение снаружи. Вскричала уже не стесняясь, выпуская наружу все свои ощущения вместе с ним. Мужчина прикусил моё плечо и, рыча, в пару мощных толчков кончил.

— Ты невероятна, — знаю, что не врёт.

Обнял, зарывшись лицом в груди. Переводил дыхание, сладко целуя соски и облизывая кожу вокруг. Сжимал одной рукой попу, второй холмики грудей.

— Я люблю тебя, — вновь выложила простую для меня, но сложную для него истину.

Он не ответит. Пусть. Я, наверное, уже привыкла. Моей любви хватит на нас двоих…

Теперь, вспоминая вчерашний день и предвкушая сегодняшний, впервые чувствовала себя невероятно счастливой.

— А чего выкуп делать не стали? — колдуя над моими волосами, вопрошала вторая моя напарница. — Весело же…

— Не у кого меня выкупать, — буркнула я, и тень негатива всё же хлестнула по спине розгами.

— Гера и так попотел, чтобы покорить нашу Вику. Разбил тачку, получил баллончиком и отёк Квинке, про остальное уже молчу, — Таня снова пришла на помощь. — Как думаете, эти туфли к красному платью подойдут?

Я скосила глаза и слегка крутанула головой.

— Эй, ну-ка сиди ровно! — осадила моя парикмахерша. — Чёрные лабутены ко всему идут, но учти таскать тебя на себе весь вечер я не собираюсь.

— У неё Антошка есть, — засмеялась я. — Тот и потаскает…

— Он сегодня свидетель жениха, — поправила Лида. — А Танька — свидетельница невесты, так что ножки пусть обувает в красивые говнотопы и держит строй. Поверь, учёной.

— Я эти лабутены, наверно, никогда не надену. Деньги на ветер! — проворчала Коновалова под наше злорадное хихиканье.

Возле отдела ЗАГСа стояли все приглашённые, среди которых разглядела жениха. В светлом костюме, праздничный галстук-бабочка, бутоньерки. Увидев меня вылезающую из машины в свадебном платье, на секунду замер в восхищении, а после устремился навстречу.

— Ты прекрасна, — шепнул на ухо и нежно коснулся щеки.

Опалил синевой своих глаз и взял под руку. Счастливая, пребывая в руках любимого мужчины, шла с ним к зданию регистрации, чтобы стать его женой, но на половине подъёма по лестнице ощутила колкий холод по спине, который буквально пронзил намертво. Это чей-то взгляд, какая-то жуткая тень смотрит на меня со спины и оценивает. Невольно обернулась, слегка тормознув. Всё те же добродушные лица наших друзей и родственников, даже мать Геры покорно улыбалась. Лишь вдалеке, где-то за машинами автопарковки уловила тёмную мужскую фигуру. Его видно плохо, но я всеми рецепторами чувствовала, что этот субъект смотрит на меня. И он знаком настолько, что стало страшно. По венам пополз мороз.

— Вика? — обеспокоенный оклик жениха. — Ты чего?!

Глянула на Геру, выходя из ступора. Промямлила что-то невнятное и вновь обернулась туда, где стало не по себе. На стоянке уже никого не было. Померещилось?! Перевела дух и, собрав мысли, сжала ладонь своего мужчины. Всё хорошо, Вик! Просто показалось. Выдавила улыбку и шагнула в здание.

Перед сотрудницей ЗАГСа вмиг всё улетучилось. На всем белом свете сейчас существовали лишь я, Герман и та, что сделает нас единым целым. Торжественная речь, высокие слова о любви, атмосфера счастья и радости. Простые вопросы и ответы, обещания…

— Перед тем как официально заключить Ваш брак, — красноречиво излагалась свадебный регистратор, — я хотела бы услышать: является ли Ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить Вас, жених.

Абсолютно все взгляды устремились на Германа, который в данную минуту, схлынул с лица. Задумчивый взор коснулся моего лика. Он молчал, словно утратил способность говорить. Душа медленно начала опускаться вниз. Потерять его прямо в зале регистрации брака, на глазах наших друзей, родителей и фотографов — слишком унизительно. Я не переживу. Губы задрожали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Жених? — регистратор слегка улыбнулась, пытаясь вынуть мужчину из транса и получить ответ.

— Герыч, не спи, — прошипел другу Антон и слегка подтолкнул.

Подействовало. Герман прокашлялся и тоже виновато улыбнулся, посмотрел на меня.

— Простите… От красоты невесты крышу унесло, — попытался отшутиться, но мне это плохо помогло.

Где-то в глубине мозга слышала крики моего разума: "Беги, Вика! Сейчас! Беги, пока не поздно!" Сердце заныло от новых кровоточин.

— Повторите, пожалуйста, вопрос.

Женщина глянула на меня, и уже немного севшим от неловкости голосом повторила сказанное.

— Да, согласен, — ответил, как выстрел пули, которая должна убить навеки.

— Ваш ответ, невеста, — свадебный регистратор обратилась теперь ко мне.

Я люблю его. Смогу ли существовать без него?! Он настолько сильно просочился в мои вены, что отравив это всё, превращусь в камень. Моё проклятие. А если это только страхи?! Как его, так и мои. Вдруг всё получится?! Женились же люди раньше по договору родителей. Господи, сравнила! Но я не могу уйти, не попытавшись. Может я та, кто ему действительно нужен, и мы это поймём только в браке? Он поймёт. Увидит, как я двигаюсь с ним в унисон. Да… Так и будет!

— Да, — проронила я, и сосредоточенный взгляд Германа смягчился.

— В соответствии с семейным кодексом Российской Федерации, ваше взаимное согласие даёт мне право зарегистрировать Ваш брак, — удовлетворенно вещала регистратор. — Прошу скрепить подписями Ваше желание стать супругами.

Словно прыжок с высоты и болтаюсь где-то там в низине. Адреналин бьёт по вискам и хочется кричать. Обмен кольцами. Поцелуй любимого на моих холодных губах. Мы перешагнули эту черту. Но что ждёт нас за ней? Почему не слышу звон "Долго и счастливо"?!

23. Снова дома

ГЕРМАН

После своего глупого и непонятного ступора ощущал себя полным кретином.

Ты сам затеял всё это! Сам вцепился в девушку, как в свою последнюю надежду. Но для этого ли? Можно было просто встречаться, заниматься сексом, но я понимал, что данный сценарий не для Вики. Она хочет семью, быть любимой и, на свою беду, встретила меня. А чего хотел я? Всего лишь оградить себя от бывшей, всеми возможными способами, уйти от неё как телом, так и душой. Мне казалось, что преуспел в этом, когда около двух лет не сталкивался с ней и не отражал её атаки. Даже к Вике появились чувства, но, вихрем ворвавшись в мою жизнь, Лика вновь вскрыла все рубцы, перекрыла кислород и теперь вгоняет спицы в тело. Только в этот раз, она — моя жертва. Я жаждал ей досадить, наблюдать, как злится, когда обнимаю невесту. И во время всех этих желаний, мерзким образом забывал о чувствах Вики. Вернее сказать, игнорировал. Лишь потом, совершив гадкое, видел несчастный взгляд девушки и сожалел, но, увы, не настолько, чтобы всё прекратить.

Вот и сейчас, став полноправно мужем своей тортоделки, спешил в ресторан, чтобы продемонстрировать Лике своё псевдосчастье. Мечтал увидеть лицо своей бывшей, смотреть, как ей больно и неприятно. Она будет кусать локти, понимая кого потеряла по своей глупости.

Объехав все достопримечательности Москвы, выполнив положеные ритуалы новобрачных, измучив губы невесты под крики "Горько", наш кортеж добрался в итоге до отель-ресторана.

Среди встречающих выискивал бывшую, но не находил. Коллеги спешили нас поздравлять. Черт! Даже этот Савва был здесь. Парень пожал мне руку, что-то понуро буркнув в качестве поздравлений, а после пренежно и тепло обнял мою жену, так же поздравляя. Сука! Чувство собственности, однако, играло не хуже других моих плохих сторон. Сцепил челюсть, молча претерпевая порыв ревности.

Лику нашёл в зале — стройное тело, обтянутое чёрным платьем, глубокое декольте, из которого заигрывающе смотрела ложбинка и слегка обозначались упругие холмики грудей. Вырез на спине заманивал коснуться пальцами позвонков. Копна рыжих волос собрана в элегантную причёску и высоту шеи обозначают увесистые серьги с бриллиантами, которые я когда-то подарил ей на годовщину. В горле мгновенно пересохло. Крепче прижал к себе жену, стараясь не замечать бывшую, но та не упустила случая прогарцевать к нам со своими липовыми поздравлениями.

Вика лишь молча смотрела на неё, слегка улыбаясь не без напряга, я же галантно отвешивал кивки.

— Надеюсь, твоя новоиспеченная жена не будет противодействовать твоему общению с ребёночком? — не всадить иголку эта рыжая бестия просто не могла.

— Это не твоя забота, — улыбнулся ей в ответ. — Организуй лучше своих офиков. Рустам там тарелки перепутал, а Рита из смартфона не вылазит.

— Спасибо, — девушка так же ехидно ухмыльнулась. — Сейчас проверю, возможно, и оштрафую во имя новобрачных. Развлекайтесь, — и, одарив нас язвительным взором, спешно удалилась из зала.

— Мы сможем когда-нибудь отдохнуть от неё? — устало проронила жена, потерев висок.

— Да. Причём почти две недели, — повернул Вику к себе и поцеловал. — В нашем свадебном путешествии.

Лицо невесты сразу же посветлело.

— Может прямо сейчас? Пусть гуляют без нас, — девушка заговорщески подмигнула.

— Неплохая мысль, — засмеялся. — Но предлагаю дождаться, когда все подвыпьют, чтобы было проще слинять.

— Мм, стратег, — жена тоже засмеялась и прильнула к моим губам.

— Да! Горько! — заорал тут же Антоха, и гости его подхватили.

— Вот, черт! — улыбнулся Вике. — Опять… Сколько можно?!

Всё дальнейшее торжество шло мирно и весело. Пару раз выходил в кухню, чтобы проверить своих охломонов, давал чёткое ЦУ Игитову, мысленно ставя на нём крест, как на су-шефе: закуски подал неверно, в одном из салатов отсутствовал важный ингредиент, с горячим проспал. Хотелось в своей манере гаркнуть: "Пошёл нахер с моей кухни!", но решил это оставить на момент возвращения из свадебного путешествия. На его замену давно наметил Филиппа, не говоря уже о затее со временем передать и шефство.

Роль тамады взял на себя дядя Паша, чего никто не ожидал — тосты, поздравления, конкурсы, живая музыка, танцы — да, наш друг семейства постарался на славу. За эти три с половиной часа смог забыться. Смеялся вместе с женой, выполняя задания для молодожёнов, нежно целовал, если она где-то терпела неудачу, и ту же реакцию получал от неё в ответ при своих провалах.

Танец жениха и невесты был без хореографии, как сейчас модно, просто обнял девушку и спокойно двигался с ней по танцполу.

— Ты счастлива? — спросил, тихо шепнув ей на ухо.

Душой абсолютно не кривил, так как всячески пытался быть образцовым женихом и теперь мужем, несмотря на свои огрехи.

— Очень, — шепнула в ответ ипосмотрела на меня.

Зелено-карие глаза ласкали бликами цветомузыки, вновь покоряя своей бездонностью и преданностью. Господи, почему Лика не могла так же?! Ведь это возможно! Любить мужчину настолько, чтобы забыть о себе. Блядь! Снова мысли не туда! Дрогнул уголками губ и поцеловал невесту.

К окончанию вечера гости изрядно подвыпили, кого-то даже удалили. Вика заметно устала и норовила где-нибудь уединиться от вездесущих гостей и тамады. Мать с отцом уехали раньше, так как папе тяжело долго находиться вне дома и не в горизонтальном положении. Понял, что новобрачным тоже пора покидать своих гостей.

— Вика устала, и нам ещё на самолёт, — сообщил дяде Паше, отведя в сторонку.

— Да-да. Тогда давай вывезем торт, а после отправим вас?

Торт я заказал в другой кондитерской, хватило и того, что Вика сама себе делала торт на предложение. Дизайн выбрал без пафоса. Три яруса. Белый крем с рванными бордюрами и каскад живых цветов по одному краю. На верхнем ярусе шоколадные фигурки под заказ в виде меня и Вики.

Вооружился с женой ножом и лопаткой для первого совместного разрезания. Официант вкатил в зал гружённую тележку. Подойдя ближе, Вика выронила из рук лопатку и, закрыв лицо руками, в ужасе отвернулась. Это был перебор — рядом с моей шоколадной фигуркой стояла фигурка невесты, но с рыжими волосами, а фигурка Вики валялась с ними рядом с оторванной головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Убери это нахрен отсюда! — рявкнул на официанта. — Ты тупой? Не видел что везёшь?!

Прижал невесту к себе, пытаясь успокоить. Вика тяжело дышала, стараясь сдержать эмоции. Рядом уже маячила Таня.

— Викусь, всё нормально. Это чья-то злая шутка, — подруга приняла её из моих рук.

— И я знаю чья, — прорычал в ярости и направился вслед за тортом.

— Гера, не надо! — слышал умоляющий оклик жены, но не остановился.

Обогнал тележку, прихватив с торта фигурку Лики, и влетел в зал ресторана, зная, что она будет прятаться именно здесь. Наивная решила, что гости заведения её спасут от меня. Выискав рыжую голову, схватил интригантку под локоть и, с силой сжав, потащил в служебный коридор.

— Гера, мне больно… Пусти, — простонала Лика, спотыкаясь и едва поспевая за моими широкими шагами.

Влепил её спиной в стену, слегка дезориентировав, хрупкое плечо вдавил в твердь. Чёрные глаза расширились от испуга, тело задрожало. Аппетитная грудь учащенно вздымалась и опускалась. Тут же вспомнился вкус её кожи, как сладко было целовать их… Нет!

Рука, держащая шоколадную фигурку Лики поднялась на уровне глаз девушки. Вопрос, не требующий оглашения.

— Это я должна быть твоей, а не эта деревенщина! — капризно взвизгнула бывшая, надув губки.

— Всё, что касается меня и тебя, ради бога, лезь хоть из кожи вон, змея, но если ещё хоть раз коснешься моей жены — пощады не жди, — с этими словами для убедительности раздробил шоколадную фигурку ударом о стену, заставив девушку испуганно сжаться. Вытянул ладонь бывшей к себе и высыпал в неё осколки. — На долгую память.

В глазах аферистки чудовищная обида и презрение. Вот оно твоё истинное лицо, тварь. Усмехнулся, чувствуя удовлетворение и стремительно направился обратно к невесте.

ВИКА

Десять дней с ним наедине. Полторы недели моего счастья, и я впитывала его всеми фибрами, понимая, что дома потом будет всё иначе. Мне нужно сильнее вобрать в себя каждую секунду, чтобы этого надолго хватило.

Муж водил нас по всем известным и неизвестным местам Франции. Оказалось, что он совсем неплохо знает эту страну. Мы изучили свыше десятка французских кондитерских, пекарен, ресторанчиков. Я залипала у прилавков с эклерами и капкейками. Цветной крокелин, сусальное золото, вафельные цветы, узоры из темперированного шоколада, зеркальная глазурь — всё это хотелось потрогать и попробовать.

— Миндальные круассаны, — впиваюсь взглядом в ещё один магазин-пекарню. — Смотри, у них есть сырный пирог!

— Я из Франции скоро привезу большую и толстую жёнушку, — хохочет муж и, прихватывая за талию, насильно уводит от пекарни.

— Я хочу понять, что туда добавляют. Может рецептуру даже купим у шеф-повара? — жалобно законючила. — Ну, пожалуйста. Наша кондитерская с миндальными круассанами и сырным пирогом уделает всех в Москве. — Тормознул. Кажется, уговорила. — Ну, малыш, — тут эротично замурлыкала и прошлась тонкими пальцами по затылку. — Я в долгу не останусь, — подмигнула и слегка коснулась края губ.

Замерев, мужчина шутливо следил за моими действиями.

— Я всегда подозревал тебя в хитропопости. Ладно, идём, — повернул обратно.

— Ура! — победно приложилась к его губам, припрыгивая рядом…

— У нормальных мужиков жёны из заграницы тащат сувениры, драгоценности и прочие побрякушки. Моя же вернётся с чемоданом полным кондитерского барахла, — игриво ворчал Гера, вертя в руках мою очередную покупку. — Что это? Шприц?

— Это экструдер, — улыбнулась я и выхватила инструмент.

— Экстра… что? — изобразил удивление, беря загребущими руками силиконовую форму для выпечки. Клоунски приложил к своей левой груди.

— Ты знаешь, что это, так что не притворяйся, — улыбаюсь и выуживаю из скопа покупок подарок для милого-любимого. — А это тебе.

Герман поднял глаза от формы и тут же, забавно отбрасывая силикон от себя вверх за спину, хватает свой подарок.

— Набор для карвинга! — смешно выпучил глаза, паясничая. — Держитесь, фрукты и овощи, Беспалов идёт к вам! — не сдержала смеха. — Блин, круто! Дамасская сталь?!

— Рафинированная, — мордашкой знатока поддакнула я.

— Теперь из моркови и огурцов могу ваять изящных дам, — снова хохмил мужчина.

— Ещё чего! — в ответ фыркнула и принялась отбирать у него подарок, навалившись на мужа сверху.

— Ты ревнуешь меня к овощам?! — от души смеялся Гера, не отдавая мне набор.

Схватил меня в охапку и упал со мной прямо в груду инвентаря. Лицо мужчины тут же болезненно скривилось.

— Это либо скалка, либо венчик, — злорадно смотрю на него, благополучно покоясь на мужской груди. — Бог видит, кого обидеть.

— Ах так, — лицо мужа мгновенно приобрело морду хитрого котяры.

Пленил мою талию и голову и резко перевернул на спину, накрыл сверху своим весом. Кипа инвентаря жалобно под нами захрустела. Колено Германа втиснулось между моих ног, большая ладонь юркнула под юбку, а губы накрыли рот поцелуем.

Секс на кондитерских инструментах и прочих подарках для друзей и родни был сногшибателен, правда не без ущерба.

— Эти изомальтовые бусы придётся теперь выбросить, — с досадой проронила я, отдыхая на плече своего мужчины.

— Я тут не причём, — ввернул тут же Гера. — Ты сама за них схватилась… Но мне понравилось.

— Ещё бы, — усмехнулась, вспоминая, как мужчина извивался от моих манипуляций. — Это теперь точно несъедобно, — улыбалась я.

— Сохраним на другой раз, — подмигнул мне и, притянув ближе, поцеловал.

Всё хорошее имеет свойство заканчиваться как минуты уединения, так и свадебное путешествие.

В аэропорту нас встретили Антон с Таней. Я безумно соскучилась по подруге и очень была рада видеть её, поэтому минуты три мы просто не выпускали друг друга из объятий.

— Герыч, наших дам нужно как-то разлепить, — в манере своего друга хохотнул Антон. — В противном случае, придется жить вчетвёртом.

— Пожалуй, быть свингером я пока не готов.

От этих слов я и Татьяна тут же отпрянули друг от друга и наши мужчины синхронно получили по тумаку.

Ступив за калитку теперь уже родного дома, невольно ахнула. Хоть на дворе и было достаточно по-осеннему промозгло, но садовая территория значительно преобразилась. Ровно и аккуратно острижены кустарники, вспахана и удобрена земля, несколько новых посадок. Вьюн эстетично выровнен и пущен по проволокам вдоль отвесной стены дома.

— Ты нашёл садовника?! — в восхищении смотрела на свой преображенный сад и уже начала мечтать, как летом засяду в нём где-нибудь в тенёчке и буду читать любимую книгу.

— Да. Сюрприз похоже удался, — кивнул Гера. — Неплохо, правда?!

— Волшебно, — снова благодарно целовала.

В доме было тепло и уютно. Пахло стряпнёй Надежды Дмитриевны, а в гостиной верховодила Галина Федоровна, гоняя горничную Светлану и руководя охранником Артуром и ещё каким-то мужчиной в светлом садовом комбинезоне. Видимо, это и был наш чудотворец.

— Вернулись, — добродушная гувернантка принялась нас обнимать.

— Вы тут прямо королевскую встречу готовите, — смеялся Герман, разглядывая на стене вывеску: "С возвращением, новобрачные!"

Садовник спустился со стремянки, держа в руках молоток, и я смогла его разглядеть. Сердце облилось ледяной водой и рухнуло в пятки, рассыпавшись на мелкие осколки. По жилам потёк непонятный животный страх. Это он! Тот самый, что ехал со мной в лифте и пытался заговорить. Подобную же фигуру видела и на свадьбе, среди машин на автопарковке. А теперь он в моём доме?! Он преследует меня?!

— Вика, это Виктор Сергеевич, — пожав мужчине руку, мой муж представил нас. Хотелось вскрикнуть и взмолить любимого отойти от незнакомца по-дальше. — Наш садовник. А это моя жена — Виктория.

— Тёзки? — старик обнажил ровные зубы, слегка кивнул головой. Он хоть и вёл себя добродушно, но в карих глазах видела его темноту насквозь. Словно рыцарь Ада в обличии сухого старика. — Я свою дочку хотел так же назвать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне дико захотелось убежать, спрятаться, сделать всё, чтобы тень этого отчего-то до смерти пугающего меня человека испарилась.

— Вы были в моём старом доме, — я обязана прояснить и этот момент. — Помните?

Старик смотрел немигающим взором.

— Нет, простите. Я слабоват уже на память, — изобразил виноватое лицо, но ложь уличила сразу.

— Это неважно, — вмешался Герман. — Нам очень понравилась ваша работа в саду, Виктор Сергеевич. Прямо "вау".

— Спасибо, Герман Юрьевич, — кивнул старик. — В течение недели я подготовлю почву к заморозкам и закончу до весны. Периодически только буду навещать теплицу.

Сжавшись в комок, наблюдала за тем, как муж преспокойно беседует с этим человеком. Почему я-то так боюсь его?! Какое-то шестое чувство подначивало держаться от этого субъекта подальше. И что хуже всего, совершенно чётко отобразила, что чёрный недобрый взор чужака контролирует каждое моё движение. Даже разговор с хозяином дома не был ему помехой.

Кто же ты такой?! И почему под твоим взглядом хочу притвориться мёртвой?!

24. Дела прошлые

ГЕРА

По правде сказать, мне не хотелось возвращаться домой. В другой стране, и мы другие. Нам просто было хорошо, и я впервые радовался тому, что рядом именно эта женщина. Представить вместо неё Лику не приходило в голову. Но, вернувшись, мы вновь столкнулись с нашим проблемами.

Как выяснилось по приезду в родительский дом, у папы случился повторный инфаркт, и состояние его стало хуже. Два дня не отходил от него, буквально прилип к постели. Страх сковывал и будоражил воображение. Я наверное не переживу, если он покинет нас. Меня.

— Почему не сообщили?! — негодовал я, повышая голос на мать.

— Ты развлекался со своей кондитершей, — сердито фыркала Элина вместо неё, ибо таким образом ей не терпелось меня задеть.

— Я был в свадебном путешествии со своей ЗАКОННОЙ женой! — рявкнул на сестру.

— Гера, мы справились. Всё теперь хорошо, — лицо мамы явно осунулось за этот период.

Она взирала на меня измученным взглядом и морщилась, словно у неё разыгралась мигрень.

— Папа переедет в мой дом, — решительно сообщил я.

— Он твой отец так же, как и мой, и Марата! — возмутилась Элина. — В твоем вертепе находиться не собираюсь.

— Знаешь что?! — резко подступил к сестре. — Не дай бог тебе воочию узнать, что такое вертеп и с чем его едят, потому что ты, дура, в упор не видишь разницы между блядством и верностью.

— Я хочу поехать с ним, — мама резко прервала начинающуюся перепалку и умоляюще посмотрела на меня. — Обещаю, я не буду вас беспокоить. Пожалуйста, сынок… Ведь он — мой муж и отец моих детей.

На эту просьбу я не смел ответить капризом. Я видел, что мать не на шутку переживает за папу и другие конфликты, распри и прочая ересь её абсолютно не волнуют. За это проникся уважением.

— Мы будем рады принять тебя в своём доме, — важно отчеканил я, покоряясь.

— Мам?! — сестра расстроенно и по-детски заканючила.

— У этого дома теперь ты — хозяйка, — мать погладила дочь по руке. — Расти новую семью, дорогая. Приглядывай только за Маратом.

На работе меня ожидал настоящий атас. Су-шефы засрали холодильные камеры, напортачили с банкетами, ввели половину меню в стоп из-за некорректных заявок. Игитов вылетел в первый же мой рабочий день, второму су-шефу решил дать шанс на исправление. Филипп принял моё приглашение на повышение и ещё рьяней влился в работу. Лика же, по сообщению дяди Паши, все эти две неделю не работала, ссылаясь на токсикоз. Ах, какое несчастье!

— Хоть какая-то польза от этой беременности, — буркнул под смешок Ворса.

Но облегчение длилось ровно один день. На следующий её вполне сияющая персона вновь начала досаждать.

— Ты слишком живёхонька для токсикоза, — фыркнул в своей манере.

Девушка только гордо повела носом и поспешила скрыться. Проводил её изучающим взглядом. Насколько я был наслышан и имел опыт её предыдущей брюхатости, может люди и врут, но беременность меняет фигуру женщин и сомневаюсь, что в лучшую сторону, не говоря уже о гормональных всплесках, странностях в питании и общем состоянии кожи и волос. У Лики же всё было идеально, и она только больше расцветала. Точно ведьма.

Жена по приезду домой слегка о чем-то загрузилась. Общалась со мной потеряно и вечно переспрашивала, что немного раздражало.

— Тебя что-то беспокоит, — утвердительно выдал ей, когда голова Вики покоилась на моём плече. — Что случилось? — Супруга, думая, молчала. — Я твой муж. Я должен знать, — сказал теперь с нажимом.

— Наш садовник…, — неуверено проронила Вика. — Мне от него… не по себе.

— Уволить пенсионера за то, что тебе "не по себе"? — слегка усмехнулся.

— А ты проверял его? — жена, немного обидевшись, приподнялась и пробуравила карим взглядом.

— Викусь, ему шестьдесят один. Чем он может угрожать нам?! Может и был по молодости привлечен. Теперь не человек разве?

— Он был в моём доме несколько недель назад. Кого-то искал тогда. А может просто сказал, что ищет. Пришел к другу, но забыл его имя и квартиру? Странно это.

— Не странно, а паранойя, — стало немного смешно.

— Либо женская интуиция, — поджала губки девушка и опустила голову обратно.

— Тут полный дом людей, охрана, я. Вдобавок, Виктор Андреевич закончит сезон и будет приходить сюда лишь раз в неделю. Ты слишком мнительна, родная.

Жена глубоко вздохнула.

— Возможно, — тонкий пальчик выводил линии на моей груди. — Ты спросил, а я ответила. Об увольнении речи не было.

— Мужская интуиция, — повернулся к ней на бок и обвил руками, всей душой наслаждаясь теплом нагого женского тела. Потянул слегка за волосы, запрокидывая девушке голову назад, впился в нежную шею. Сильней вжал в себя и, зарывшись в шёлк волос, уснул.

Утро следующего дня было нашим общим выходным. С удовольствием решил провести его дома. До полудня с женой просто нежились в постели, а после девушка зависла на кухне с поварихой, отрабатывая какой-то новый десерт.

— На работе было бы сподручней, — пробузил, стянув с края миски немного мусса — малиновый. Кисло-сладкий и чуть терпкий. Вкусно так, что слегка причмокнул.

— На работе тяжело думать, — улыбнулась она, вливая в планетарный миксер сливки. — К тому же эта отработка не для ресторана.

Восхищенно округлил глаза.

— Это просто здорово, но там же нужно сначала все обустроить: концепция, бизнес-план, дизайн и так далее, — сел на стул, смотря в миску с кремом и боря желание снова его попробовать.

— Я уже выработала концепцию. Насчет дизайна встречусь завтра с подругой из университета. А бизнес-план и другие юридические вопросы, — жена взяла небольшой пластиковый бокс, положила в него малинового мусса и заискивающе протянула мне, — надеюсь, поможет решить мой любимый муж.

Я засмеялся, принимая десерт, как оплату будущего труда. Точно, хитропопая.

— Ну за такую оплату, готов работать на вас день и ночь, миледи, — Вика склонилась и мягко скользнула губами по моим.

Наше безоблачное общение прервала Надежда Дмитриевна, которая, охнув, убежала из кухни в прихожую. Через пару минут в столовую шагнул наш садовник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Добрый день, — поздоровался мужчина, смерив Вику стальным взглядом, отчего моя жена мгновенно напряглась и, слегка кивнув вошедшему, уткнулась в свою деятельность.

Старик опустился на стул, в ожидании порции супа и второго блюда, над которыми порхала наша повариха.

— Вы говорили, что сегодня отдыхаете, — удивленно вскинул бровь на подчиненного.

— Это я его пригласила, — тут же ввернула Надежда Дмитриевна и нервно задергалась. — Герман Юрьевич, можно вас на секундочку?

Вика метнула в меня испуганный взор, просящий не оставлять её с садовником наедине. Ну, как ребёнок. Сдержал улыбку умиления, но пошёл на поводу благоверной.

— Я всё понимаю, Надежда Дмитриевна, — добродушно кивнул кухарке. — И я не против.

Да, садовник — пожилой одинокий мужчина, но вполне себе мужчина. Похоже, в наше отсутствие он завёл интрижку с поварихой, и пришёл сюда в свой выходной не иначе, как поесть нормальной домашней еды и пообщаться со своей женщиной. Ха, благословляю.

Оценив атмосферу столовой, встал и приобнял жену.

— Ты прерваться можешь? Пойдём в гостиную?

Вика с готовностью кивнула, и прикрыв заготовки пленкой и выключив миксер, последовала за мной.

В гостиной никого не было, и я смело увлек жену на диван. Обнимая, целовал за ухом. Она принимала мои ласки, но без особого энтузиазма.

— Почему садовник тут, если у него выходной? — жену та ситуация на кухне беспокоила больше, чем меня.

— А ты не заметила? — игриво приподнял брови. — Там шуры-муры… А накормить по-человечески старика — это мой высокий уровень альтруизма, — ненастойчиво полез под футболку девушки.

Вика была заметно напряжена и даже раздражена.

— Расслабься, Кексик, — игриво улыбнулся ей, оплавляя под своим голубым взглядом. Это всегда срабатывает.

— Гера… Не здесь. Нас увидят, — прошипела супруга.

— Мы у себя дома, — засмеялся. — И можем сделать это даже в прихожей. Секс среди вешалок… Круто, да?

Вика ткнула меня в бока, отчего я рефлекторно прижал локти к себе. Капкан из моих объятий ослаб, и девушка лихо выскользнула из-под меня.

Дом оглушил звонок в парадную. Момент интима точно уничтожен и, сдавшись, пошёл к дверям. Кого, интересно, теперь ждать? Тоха собирался заскочить сегодня, только вечером. Может, что-то изменилось, и он приехал раньше?

Гувернантка оказалась быстрей меня и открыла гостю. На пороге стояла мать моей жены. Я немного запнулся. Таких гостей наш дом ещё не видел, и думал долго не увидит. Слишком гордой и непоколебимой женщиной была моя тёща.

— Антонина Григорьевна? Приятный сюрприз, — вежливо кивнул ей.

— Брехать своей жене будешь, — буркнула женщина и, прямо в уличном пальто и сапогах устремилась во внутрь дома.

Усмехнулся её хамству и направился за ней следом. Вика, пересевшая в кресло, шокировано поднялась.

— Мам?! — лицо моей жены посерело и слегка стало жестче.

Антонина Григорьевна тяжело дышала, но увидев дочь, явно занервничала и виновато отвернула взгляд. Пару секунд женщина неуверенно обводила гостиную взглядом, а после вынула из хозяйственной сумки подарочный свёрток. Протянула его Вике.

— Со свадьбой вас, — проронила она, но по лицу было видно, что это только прелюдия к чему-то.

Жена смотрела на свёрток и не принимала его. Антонина Григорьевна, теряясь и нервничая от неловкости, продолжала тянуть дочери трясущейся рукой подарок. Поняв, что Вика и не думает его брать, вынужден был прийти тёще на помощь. Подскочил сбоку и взял свёрток. Встал рядом с супругой, прижав к себе.

— Спасибо большое, Антонина Григорьевна. Рады, что вы наконец пришли к нам, — отвешивал этикетную речь, которой давно обучили ещё в родительском доме. — Может желаете чаю или кофе?

Но женщина меня не слушала, а с болью смотрела на дочь.

— Я… я хочу попросить у тебя прощения, — проронила она. — Прости меня, ты всегда будешь…

— Давай потом, мам! — вдруг чего-то испугавшись, перебила её дочь и занервничала ещё сильней. — Я не злюсь на тебя… Всё хорошо.

Есть то, чего я не должен знать?! Здрасьте, приехали! Теперь и Вика от меня что-то скрывает?! Я нахмурился и отстранился от жены.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — сурово развернулся.

— Нет, — остановила меня Антонина Григорьевна. — Я уже ухожу.

— Я провожу тебя.

Какая вопиющая бестактность. Супруга повела мать в фойе. Сраженный поведением Вики, шёл за ними следом. То, что случилось дальше не ожидали ни я, ни Вика, ни тёща. В прихожей появился наш садовник, который благополучно вышел со своей кухаркой из столовой. Антонина Григорьевна подняла на него глаза и побелела.

— Ты?! — женщина затряслась в паническом ужасе, попятилась назад от него.

Виктор Сергеевич не дрогнул ни единой мышцей на лице. Из груди тёщи исшло подобие воя и, схватившись за сердце, она повалилась на пол.

— Мама?! — вскричала Вика, ловя мать, а я едва успел подхватить обоих. — Мама? Мамочка?!

— Зовите Анну Леонидовну, — велел, поднимая тёщу с пола и неся к дивану.

Надежда Дмитриевна, поспешила наверх за медсестрой моего отца.

— Мам? Мамочка?! — супруга тормошила щеки и гладила руки своей матери. — Мамочка, очнись! Только не умирай… Мам!

Дорожки слёз устремились по её щекам. Оглянулся в прихожую за виновником произошедшего, но того и след простыл.

Анна Леонидовна прибежала быстро. Забрал к себе жену, давая профессионалу возможность осмотреть женщину. Вика лихорадочно кусала костяшки пальцев, ожидая вердикта. Анна Леонидовна минут пять колдовала над матерью Виктории, пока та не открыла глаза.

— Мам? — жена вновь, но предельно осторожно, приблизилась к женщине.

Антонина Григорьевна пару секунд приходила в себя, но потом тут же в ужасе вскочила, оглядывая комнату.

Виной всему садовник?! Одна боится его присутствия, вторая вообще шлепается в обморок. Что вообще творится в моём доме?

— Мамочка, — Вика коснулась руки женщины. — Ты напугала меня…

Мать игнорировала дочь, продолжая в ужасе смотреть в сторону прихожей, словно увидела там дьявола.

— Его нет, — не выдержал я. — Вы испугались нашего садовника?!

— Вашего? — Антонина Григорьевна снова побелела и начала трястись.

— У неё был приступ паники, — Анна Леонидовна успокаивающе погладила мою тещу по плечу. — Не стоит обсуждать это сейчас.

Мы были готовы уже отступиться, но мать Вики вцепилась в ладонь дочери.

— Эта правда?! Витя, работает на вас?!

— Витя?! — хором вопросил с женой.

— Ты его знаешь?! — воскликнула Вика.

— Я бы всё на свете отдала, чтобы не встретиться с ним никогда. Это твой отец, Вика. Настоящий, — дрожа губами молвила женщина.

Вика отпрянула от неё, угодив прямо в мои руки. Дрожь в теле жены и такая истина о её новой родне дико обеспокоили.

— Ты чего несёшь?! — голос супруги сорвался на гневный.

— … А я… Я та проститутка, которая бросила своё чадо у дверей больницы. Тебя…, — проронила Антонина Григорьевна и, уронив лицо в ладони, зарыдала.

Ноги жену больше не держали, и я поспешил усадить её в кресло.

Что это всё, черт возьми, значит?!

25. Последствия боли

ВИКА

Секундная стрелка часов била по спине с каждым своим шагом на циферблате. В унисон ей всхлипывала эта женщина, которая почти тридцать лет звалась моей матерью, но не хотела ей быть. Сказать, что я неродная — что может быть проще и больней? Больней, потому что ненавидит и презирает меня за то, чьей являюсь дочерью. Назвать неродной, чтобы скрыть своё низкое прошлое.

Надежда Дмитриевна подала ей стакан с водой, но я лишь слушала жадные глотки, так как абсолютно не могла смотреть на ту, что не в состоянии принять меня как дочь. Могу ли сама отныне называть эту женщину своей матерью.

Герман стоял у окна и, сцепив руки на груди, слушал исповедь тёщи, а мне хотелось умереть, сбежать, испариться.

— Я была ещё совсем юной. Родители умерли рано, а воспитывала бабушка. В мои пятнадцать и она скончалась. Я осталась одна, а от соцопеки сбежала. Позже встретила Виктора, — мать судорожно сглотнула. — Наивная и глупая девчонка понравилась ему, да и я без памяти влюбилась в него. По незнанию. Чуть позже поняла, что это был за человек. Воровство, разбой, сбыт наркоты, убийства. Он и меня подсадил на наркоту. Заставил заниматься проституцией. Я отказывалась, но за это Виктор зверски избивал. Около пяти лет прожила под его гнетом. Пару раз пыталась убежать, но он всегда находил меня. Когда забеременела тобой, запер в комнате на несколько месяцев, требуя выносить и родить. Виктор собирался продать тебя на чёрном рынке, но не успел. В одну из вылазок произошла облава, и его взяли. Упекли за решетку. Я родила тебя в одном из подвалов старых домов. Бывалая проститутка помогла мне. Но я мечтала избавиться от ребенка, потому что видела в тебе лишь твоего отца. Да и что я могла дать тебе? Глупая и наивная проститутка… Убить — рука не поднялась. Я подбросила тебя в одну из местных больниц, моля Бога, чтобы он подарил тебе хорошую семью.

Хотелось зарыдать, но ком просто застрял в груди и с каждым её мерзким словом разрастался всё больше и больше.

— Зачем тогда забрала из детдома?! — зверем посмотрела на неё. — Чтобы потом унижать всю жизнь, проклинать за то, кем сама являлась… стала?! Я не виновата, что я — ваша дочь…. И, клянусь, больше не хочу ей быть.

— Я забрала тебя, чтобы попытаться исправить свою судьбу. Ты — моя дочь, мой крест и моя карма. Напоминание о том, кем я была, и поэтому должна нести свой крест до конца. Я в ответе за тебя… Андрей поддержал мою идею, и мы забрали тебя из приюта. Отчим очень любил тебя, больше даже, чем свою собственную дочь, но потом объявился Виктор, начал угрожать и избил Андрея. Однако, и мой новый муж оказался трусом. Андрей сбежал, бросив нас. Витю снова посадили через пару месяцев, но позже из колонии сообщили, что твоего отца убил сокамерник. Это было настоящим счастьем и благословением для меня, но я не бросила тебя больше. Я — ужасная мать, и невероятно устала от этого… Прости меня, прости, если сможешь…

Мама вдруг сползла с дивана и прямо на коленях двинулась ко мне. Протест и презрение к ней вызвали бунт в душе. Вскочила на ноги и поспешила от неё прочь. Мозг и все чувства взорвались и я стремительно бежала. Бежала без оглядки от позора, неимоверной боли и унижения. От подлости и нерадивости мамаши, от хмурого взгляда мужа, от всего.

— Вика, — оклик Германа.

Нет, молчи! Испариться! Исчезнуть! Умереть! Прихватила ключи от автомобиля и выбежала вон из дома.

— Вика! Стой! — муж испуганно бежал следом, но я успела сесть в свою машину и дать по газам, игнорируя удары ладоней по стеклам и зов. — Открой двери! Нет, не уезжай! Вика!

Не хочу никого и ничего. Никогда. Вдавила до ста восьмидесяти по спидометру, вместе с тем выпуская слезы наружу и вылетая с просёлочной на трассу.

Ложь на лжи и с каждым разом всё жестче. Как же это достало! И хуже всего, что Герману теперь всё известно. Тот, кого так боюсь потерять, без которого умру, если исчезнет из моей жизни, отныне, знает, что взял ублюдка себе в жены. Стыд, боль и ненависть — всё, что испытываю сейчас к себе, к своему прошлому.

Боже! Лучше бы умерла в её утробе или где-нибудь в мусорном баке. Мать, по сути, сделала всё, чтобы убить мою жизнь. Она делала это день за днём, когда ненавидела меня, унижала и топтала. Всё только потому, что я — бельмо на её глазу, кара небесная, крест, который зачем-то нужно нести.

Слёзы рассеивали видимость, мысли — сосредоточенность. Лишь в долю секунды увидела приличную яму на дороге. Испугавшись, вильнула влево. Глаз выцепил из картинки бок легковушки, которая так же попыталась уйти от сумасшедшей на дороге. В ужасе крутанула руль обратно, миновав смертельное лобовое. Машина вышла из моего управления и вылетела с дороги, пробив отбойник.

Ремень сдавил грудь, лишив воздуха, подушка безопасности оглушила сознание. Всё вихрем закружилось в моём мозгу. Тело осталось в невесомости. Последнее, что увидела — вязкая струйка крови, закропившая на мои ладони.

Гера…

ГЕРМАН

Я растерялся лишь на минуту. Её не то, что пускать за руль нельзя в таком состоянии, но и в целом оставлять одну. В тихом шоке от их семейной драмы всё проспал. Потерял минуты на возврат за ключами, телефоном и курткой. Запрыгнул в свою тачку и рванул её со двора, моля бога догнать девушку. Но, доехав до основной магистрали, понял, что понятия не имею куда она могла податься. Выбрал путь в город, надеясь, что в качестве утешителя жена может направиться к своей лучшей подруге.

По телефону велел гувернантке сообщить сразу, как только Вика вернется. Следом набирал уже Тохе. Выслушав суть моего звонка, друг тут же набрал конференц-связь с Таней. Девушка, узнав о случившемся не на шутку забеспокоилась, и умоляла не ограничиваться одной версией.

Спустя час, начал доходить, что ни я и никто из общих и не общих знакомых не знают о её местоположении. В груди сжало болезненное предчувствие. Надо было лечь под колеса, вцепиться в дверцы, разбить стекла — сделать всё лишь бы она не уехала.

— Звони Серёге, — начал умолять друга. — Трясите патрульных. Дай им номер её машины…

— Я уже написал ему. Даже Владу. Она вернется, — Тоха как мог старался успокоить и меня, и Таню, которая нервно сжимала руку своего молодого человека и теряла цвет лица.

Это мне урок. Нужно было прислушаться к Вике, но откуда мне было знать, что дам приют не только отцу своей жены, но и бывшему матёрому преступнику.

— Ты сможешь добыть сведенья о том типе, моём бывшем садовнике? — серьёзно посмотрел на друга. — Мне нужно знать угрожает ли он нам. Он хоть и старикан, но вполне способен навредить Вике.

— Без проблем. Сделаю.

Время неумолимо шло. Подскакивал на каждом звонке на наши телефоны. Снимали трубку в надежде, что это вести о ней. Моей тортоделке! Запустил пальцы в шевелюру волос и с силой потянул. Я даже не переоделся, примчал сюда в домашних брюках и футболке.

Признаюсь, что мысль о Савве закралась, но дядя Паша искренне заверил, что парень на работе.

Вызов на телефон Антона вновь вселил надежду.

— Да, Влад, — я и Таня, впитывали в себя выражение лица мужчины, брови которого сурово нахмурились, и он кинул на нас обеспокоенный взор. — Понял.

Предчувствуя плохое, уже стоял на ногах готовый к действию.

— ДПС сообщила, что машина Вики вылетела с дороги в кювет и перевернулась.

Душа вылететь из тела, но я не слышу главных слов. Что с моей женой? Под рёбрами свело до боли. Немым взором задаю другу вопрос, но ответ вводит в непонимание.

— В салоне немного крови, но водителя нет…

— Что значит "нет"?! — ошеломленно уставился на него.

— Вики нет ни в машине, ни в округе, — Антон, нервничая смотрел на нас, сам не понимая суть происходящего. — Либо кто-то увёз её с места аварии, либо девушка ушла сама. Серый сейчас обзванивает ближайшие больницы. Влад на месте ДТП.

— Я еду туда, — не раздумывая объявил всем и устремился к выходу.

— Я с тобой, погоди! — крикнул друг.

— Я тоже поеду, — Татьяна вцепилась в локоть своего молодого человека.

— Нет, Танюш, — Антон ласково взял в ладони её лицо. — Тебе не стоит там быть. Поверь. Останься лучше тут. Вика может позвонить…

В это хотелось отчаянно верить. Подруга жены покорно кивнула, пуская по щекам робкие слезинки.

Через час лицезрел внедорожник своей супруги, который когда-то свёл нас. Груду металлолома уже перевернули, придав должное положение. Жуткая вмятина на капоте с остатками отбойника. Крыша прилично вдавлена во внутрь. Разбиты стёкла и изогнуты дверцы.

В желудке закрутило от ужаса и картинок, что представились. Чуть ли не кубарем спустился с дорожной насыпи к машине супруги.

— Вы кто? — рявкнул недовольно патрульный.

— Это машина моей жены, — оттолкнул служивого и заглянул в салон внедорожника.

Сдутая подушка безопасности, смазанная лужица крови на потолке и несколько капель на водительском сиденье. Глянул на ремень. Срезан.

— Она не сама ушла, — обернулся к Антону. — Ремни кем-то срезаны.

Друг, говоривший с Владом, кивнул.

— Мы сняли видеорегистраторы, — проинформировал сотрудник ДПС, более учтиво. — Возможно, там будет видно кто помог вашей жене.

— Герыч, — друг тронул меня за плечо. — Мы её найдём. Скорей всего, кто-то видел аварию и оказал ей помощь. Здесь связь плохо ловит, потому могли действовать самостоятельно.

— Кто сообщил о ДТП? — посмотрел на Влада, крепкого темноволосого сотрудника угрозыска, который был нашим хорошим одноклассником когда-то.

— Проезжавшие водители. Машина пролежала в кювете около часа, так как её плохо видно. Заметили совершенно случайно.

— Спаситель не мог сообщить об аварии, а очевидцы смогли?! — противоречивость фактов резала по сердцу. — Её мог подобрать тот, кто сбил её? Момент аварии регистратор в любом случае зафиксировал, — старался выложить в голове цепочку, игнорируя желание крыть всё благим матом и рыдать от страха за свою тортоделку.

— Я не уверен, что её машину сбили, — покачал головой Влад. — Там дальше приличная дорожная пробоина и, судя по следам протектора, авто девушки вылетело сначала на встречку, а после улетело с дороги.

— На встречке осколки зеркала и часть пластика, — ввернул патрульный. — Так же на левом крыле царапины со следами синей краски. Я думаю ваша жена всё же зацепила чью-то машину.

Я с шумом выдохнул, не представляя что думать. Если кто-то спас Вику, почему не сообщает службам об этом? На ум тут же пришло лицо нашего садовника. Её отца. Ведь он покинул дом. А если нет?! Боже! Схватился за волосы, на секунду представив, что прав.

— Найди её Влад, умоляю! — проронил я в полнейшем отчаяньи.

26. Спрятаться

ГЕРА

Каждый день ожидания вестей о супруге натягивали мои нервы все туже и туже. По ночам с силой сжимал её подушку, которая ещё хранила нежно-сладкий аромат. Я дико тосковал по ней и переживал. Спал тревожно, ожидая фантомного звонка или же просыпаясь от жутких сновидений. В голове эхом звучал её голос, а по утру казалось, что она ласково гладит мои волосы, как обычно, призывая к пробуждению.

Найти садовника не составило труда. Биологический отец жены ошивался в хромом бараке среди алкашей и тёмных личностей. Вики там и в помине не было, но Влад приставил к его хате слежку и контролировал все отлучки уголовника.

Все больницы выдавали отрицательный ответ. Серёга посоветовал дать делу ход, как похищение и подозрение в убийстве, чтобы ускорить и улучшить процесс поиска. Волонтерские наряды были тут же сформированы и задействованы.

Мне же оставалось тупо не мешаться под ногами служб, сидеть и ждать дома её возвращения, а это хуже любой пытки. Так как неизвестность буквально выедала изнутри.

На пятый день решил выйти на работу, чтобы хоть немного отвлечься от дурных мыслей и выматывающего ожидания.

Филипп успешно справлялся с новым задачами, а кондитерский цех жены терпел сейчас не лучшие времена. Таня напряженно работала, без энтузиазма и былого мастерства. Савва выглядел примерно так же и по опухшему и рассеянному виду не возникало сомнений, что парень прикладывается к спиртному. Я может быть сделал так же, но пока не имею права. Я продолжал быть начеку. Увидев на пороге меня, оба взглянули сначала с немой надеждой, но моё выражение лица мгновенно её убило.

Проведав все цеха, не мог не напороться на рыжую бестию. Как всегда, сексуальна и идеальна во всех ракурсах. Или же только я её такой вижу? Если раньше невольно останавливал взгляд на этих аппетитных изгибах, то сейчас эта особа откровенно раздражала. Просто до тошноты.

— Бедный малыш, — девушка смотрела на меня с наигранной печалью и провела пальчиком по плечу. Замер, стараясь изо всех сил контролировать себя, чтобы не взорваться в гневной тираде. — Сидишь, ждёшь свою ненаглядную жёнушку, а она давно "поимела" тебя со своим папашей-рецидивистом.

— Лика, лучше уйди. Не сегодня! — прорычал я, но от её слов происходящее становилось более непонятным. Откуда только ты узнала всё это? Неужели мама взболтнула Элине?

— Я лишь пытаюсь открыть тебе глаза, милый. Викуля-то грязная оказалась. Мать — проститутка, папаша — убийца и вор. Ничего себе гены, — хохотнула, игриво прикрыв свой поганый ротик. — Они наверняка давно обчистили твою семейку, а ты — наивная душа. Проверь лучше всё ли на месте…

Сцепив зубы, молчал, исподлобья сверля её взглядом.

— А детишек от неё иметь тебе не советую. Дурная кровь. Мамочка явно не обрадуется таким внукам.

Понимал, что готов влепить этой гадюке мощную оплеуху. Бить женщин нельзя! Нельзя их бить, Герыч! Но, сука, как же хочется стереть эту мерзкую улыбочку с её лица. Сжал ладони в кулаки, буравя девушку убийственным взором. Лучше уйти самому от греха. На хер! Обогнул бывшую и устремился к себе в шефскую.

— Это всего лишь правда, любимый! — крик мне вдогонку.

Правда? К дьяволу такую правду, но…

Самое ужасное, что невольно соглашался с её выводами. Вестей о жене до сих пор нет. Где она может быть?! Если бы её похитили, то давно бы сообщили о сумме выкупа. Если кто-то спас, то, тем более, такое не скрывают. О пропаже Вики объявлено во всех инстанциях и теленовостях. Что происходит?! Неужели и правда прячется от меня!

Утешал лишь тот факт, что жены не было ни с её матерью, ни с отцом. Значит, может, и не ободрала меня, как липку.

Нет, Гер. Как ты можешь такое думать? Она с самого начала говорила, что садовник пугает её. И откровение матери явно выбило землю из-под её ног. А если она не хочет больше ничего? Моя нелюбовь, стычки с Ликой на работе, моя семья, что приняла её в штыки, жуткая правда о родителях — это всё вполне могло доконать. Но ведь я старался, и в последнее время довольно неплохо. Я начал привыкать к ней, хотелось её общества, улыбки. Всё шло хорошо!

Не понимаю ничего!

Видеорегистратор зафиксировал лишь мужские руки в чёрных перчатках и голову в серой шапке.

За эти несколько дней, я измерил площадь нашего дома вдоль и поперёк. Часто сидел возле отца, смотря с ним какой-нибудь фильм или новости. Я не мог вникнуть в суть того, что вещал телевизор — я просто хотел быть рядом с родными людьми. Восполнить ими ту теплоту и внимание, что до этого дарила мне жена. Даже мама впервые повела себя как мама. Старалась подбадривать меня, выражала заботу и не скупилась на искреннюю ласку материнских рук. Здоровье отца, переезд в дом сына и его невесты сильно изменили её. Даже с Викой она вела себя теперь иначе. Интересовалась девушкой, давала советы и даже иногда помогала ей с приготовлением десертов. И сейчас я был почему-то уверен, что родительское прошлое моей супруги не ухудшило отношение мамы к Виктории. Она так же переживала вместе со мной, за что был безмерно благодарен.

Вновь засыпая, обнимал подушку. Вика, пожалуйста, вернись…

ВИКА

Это не первая попытка преодолеть свинец на веках. О том, чтобы сдвинуть тело хоть на миллиметр я могу лишь мечтать. Нахожу себя в пространстве только под куполом жуткой боли, которая тут же порождает из меня мучительный стон. Следом мягкое касание ко лбу и убаюкивающий голос:

— Сейчас… Сейчас полегчает. Терпи, девочка.

Этот бархатный тон словно уносил меня на своих волнах и мне вновь становилось спокойно и безмятежно. Последняя моя попытка, хоть и была болезненной, но я впервые за этот период самостоятельно справилась с ней. Тяжесть в теле мучила, но члены слабо, но поддавались. Веки с трудом открыли мне потолок. Высокий, белая пожелтевшая краска и части облупленных островков на нём. Покосилась влево: капельница, тумбочка с водой, умывальник. Чуть левее дверь, открытая на распашку. До слуха дошли голоса из коридора, звук движущихся колес по мрамору. Это больница, скудо-бедная, но больница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Начинаю усиленно вспоминать. Скрежет шин об асфальт, звуки удара об металл, глухая и тошнотворная пустота в голове. В грудь вернулся былой страх. Опрометчиво вдохнула, чтобы прогнать его, но адская боль в ребрах затмила все мысли. Я мучительно застонала, переживая приступ. Отпустило.

— Ну, наконец-то, очнулась! — Мягкий с задоринкой голосок привлек моё внимание.

В палату вошла тучная женщина лет пятидесяти. Широкая и добродушная улыбка сразу же облегчила груз на груди.

— Мы тут дежурим над тобой уже трое суток.

— Так долго?! — беспокойство и вина перед мужем, друзьями тут же зародились внутри. Только где они тогда все? — Мой муж… Он где-то здесь?

Женщина сразу изменилась в лице.

— Нет, его здесь не было. Я сообщу Михаилу Анатольевичу, что ты пришла в себя, и он тебе всё расскажет. Тебя как звать?

Извилины в голове мучительно зашевелились, ища в своих недрах нужный ответ:

— Вика, — проронила я.

— Очень приятно. Я — Фаина. Прямо можешь по имени. Доктор скоро к тебе придет.

Дрогнула уголком губ — пожалуй, единственное, что не причиняло мне дискомфорта. Медсестра так же улыбнулась и вышла в коридор.

Я попала в аварию, это помнила в совершенстве. Но, что до этого — несколько смутно. Когда гнала свой автомобиль на полной скорости по трассе, то чётко сознавала, что хочу исчезнуть. Катастрофическими усилиями отматываю плёнку памяти назад. Бледное и перекошенное лицо матери, красные веки и застывшие слёзы на глазах. Снова кадр назад — мужское лицо, чёрный взор и презрительный оскал.

"Это твой отец, Вика. Настоящий… А я… Я та проститутка, которая бросила своёчадо у дверей больницы. Тебя…"

Сердце усиленней застучало, в груди заклокотало, тут же стало трудно дышать. Обида, боль унижения и стыд вновь заполнили душу до краёв. Капли слёз дорожками устремились по моим щекам.

— Эй, эй! — Я не видела, как в палате появился мужчина в белом халате. — Только не плакать, — обеспокоенно отложил папки в сторону и, бесцеремонно сев на край койки, взял меня за руку. — У тебя сломано ребро и слегка повреждено лёгкое. Поэтому делать что-то резкое не стоит. Плачь — одно из них.

Я взглянула на него через пелену воды, и так и замерла, разглядывая.

Невольно утонула в этом лике. Не больше сорока. Мягкая улыбка. Серые с каким-то туманом глаза. Каштановые слегка вьющиеся волосы. Тонкие, розовые губы, прямой чуть с горбинкой нос, слегка впалые от усталости щёки. Он был привлекателен, но что-то в его облике заставляло проявить к нему сочувствие. Туман в глазах приобретен жизненной неурядицей. Осунувшееся лицо бессонными ночами и какими-то внутренними переживаниями.

— Схватываешь прямо налету, — широко улыбнулся доктор. Он потёр мою ладонь и, выдохнув, поднялся с койки. — Я — Михаил и сразу же поправлю, я — не врач. Фаина по-любому уже наплела.

Опешив, уставилась на мужчину.

— Не понимаю…, — контрольно заглянула под больничную рубашку — верно, бинты. — А как же это всё?

— Я — бывший хирург, — кивнул он, и в голосе уличила сиплость давней тоски. — Это стены моего консультационного центра по ортопедии и нейрохирургии. Операции здесь запрещены. В плане тебя, у меня не осталось выбора, прости. Ты могла умереть, не доехав до квалифицированных врачей. Повезло, что по встречке ехал тогда именно я. Твоя машина упала в кювет и дважды перевернулась. Честно сказать, думал, что ты погибла. Изо рта шла кровь. Связь на той трассе ужасная, а моя клиника в десяти минутах пути оттуда. Потому решил действовать сам.

— Почему ты не оперируешь? — робко спросила я. — Спасать другие жизни…

— Вот здесь, пожалуйста, не продолжай, — траурно посмотрел на меня. — Лицензии хирурга лишаются неспроста.

Закрыла рот на полуслове. Вот она душевная травма.

— Прости.

Тут же сменил лицо на добродушность, словно просто скинул маску.

— Ничего. О тебе я никуда не сообщал, так как рискую теперь попасть за решётку. Извини.

— Что?! — искренне возмутилась отчего в ребрах тут же заныло. Поморщилась. — Но ведь это же несправедливо! Ты спасал меня!

— Закон, есть закон, — пожал Миша плечами. — Держать тебя здесь пленницей тоже не хочу, поэтому можем связаться с кем-нибудь, кто меня не засудит.

Задумчиво опустила взгляд. Антон — друг Геры, юрист, и по-любому имеет связи с полицией. За три дня моей пропажи они сто процентов подняли на ноги все службы. Исключено!

Таня? Девушка того же юриста. Нет, она не предаст, потому что моя лучшая подруга, но хранить тайну от своего молодого человека ей будет нелегко. Ни к чему ей портить отношения с любимым.

— Давай подождём выписки? — робко посмотрела на него.

Миша запнулся, не понимая.

— Но… Фая сказала, что ты замужем. Думаю, мужу не всё равно.

— Поверь, именно мой муж будет опасен для твоей свободы, — твёрдо посмотрела на него.

— Он, скорей всего, места себе не находит, — совестливо смотрит на меня. — Я бы на его месте точно с катушек слетел, если бы потерял такую девушку. — Мужчина тут же смутился своего комплимента и опустил глаза. — Отдыхай. Твоя задача — встать на ноги поскорее, — подмигнул и быстро испарился.

Я грустно смотрела на опустевшую палату. "Нет, доктор, он слетает с катушек из-за другой обычно девушки," — грустная дума надавила на нёбо.

Закрыла веки, погружаясь в горечь своих самовыводов. А хочу ли я вообще сейчас кого-то видеть? Мать ненавистна. Отца боюсь до чёртиков. Перед мужем и его семьёй — стыдно. Перед Таней — совестно, как и перед сестрой. Попасть и пропасть — пока что лучшее, что могло произойти в этой ситуации.

Двое суток я пролежала с минимум движений. Фаина оказалась страшной болтушкой, поэтому знала подноготную всей клиники и её владельца.

Михаил возглавил медцентр лишь три года назад по просьбе своего хорошего друга. Клиника являлась семейной, поэтому часто слышались детские голоса или резвый топот маленьких ножек в коридоре. Реабилитация пациентов после тяжелых травм или болезни. Так же психологическая и физическая помощь при ампутациях — тренировка, ЛФК и протезирование.

Глава медучреждения был яростным трудоголиком и порой даже спал на работе, что говорило о его полном одиночестве, а точней, о браке с медициной.

Спустя ещё два дня, я репетировала вставать и с помощью Фаины ходила либо по палате, либо в туалет. Отсутствие элементарных женских вещей напрягало. Ни расчёски, ни крема для лица, ни гигиенической помады. Про средства женской гигиены вообще молчу.

Миша был довольно закрытым человеком, хоть и добродушно улыбался мне при плановых осмотрах.

— Твой муж работает в полиции? — светя мне фонариком в зрачки, спросил доктор.

— Нет, его друг — юрист, и у них есть друзья в органах.

— Если ты ему расскажешь как есть, может, он поймёт всё верно. С тобой ведь полный порядок. Если бы я где-то облажался, это бы уже проявилось.

Уставилась в окно и быстро заморгала. Нет, плакать нельзя!

Миша отложил инструменты и посмотрел внимательно мне в лицо.

— Вижу, ты не меня спасаешь, — грустно усмехнулся. — И в аварию ты попала всё из-за того же, отчего пытаешься укрыться сейчас. Можешь рассказать. Я ещё и психотерапевт, — озорно улыбнулся.

Невольно тоже дрогнула уголком губ.

— У этого есть цена.

Миша отстранился и, скрестив руки на груди, весело засмеялся:

— Ничего себе. Мой чудом выживший пациент уже начал торговаться со мной? Ну-ка, огласи стоимость. Мне стало интересно.

Я потупила взор, густо покраснев, а потом грустно глянула на него:

— Почему у тебя отобрали лицензию?

Мужчина тут же умолк и, слегка почернев в лице, поднялся с края моей постели.

— Я могу рассказать это только за ужином. Составишь компанию? Считай, это моей ценой.

— Но я…, — посмотрела на себя.

— В ресторан идти не надо. Я сам все организую. Твоей палаты хватит.

— Тогда с удовольствием, — кивнула я, охватывая мужчину оценивающим взглядом.

— Тогда до вечера, — Миша прихватил инструменты и, вновь подмигнув, ушёл.

Только спустя несколько минут после его ухода, поняла, что всё ещё невольно улыбаюсь ему. На душе вдруг стало легко и спокойно, предвкушая грядущую беседу с ним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍27. Ужин

ВИКА

Дальнейшие несколько часов пыталась хоть немного, но привести себя в порядок. Умыла лицо холодной водой, но водопроводная жесткость тут же стянула кожу сухой плёнкой. Волосы пришлось мыть туалетным мылом, а вместо расчёски воспользовалась вилкой. Спасибо, Ариэль! Двигаться и тем более вертеть телом сложно и больно, потому мгновенно раскраснелась от пыхтения, аннулировав все свои старания. Чёрт! Полотенца были лишь бумажные и, во избежания капели с кончиков, слегка промокнула ими. Нет, лучше бы залила всё библейским потопом! Бумага мгновенно налипла мельчайшими ошметками на мокрые сосульки волос. Зараза! Даже глубоко вдохнуть и зарычать нельзя! Окончательно расстроившись вышла из ванной.

— Господи Иисусе! — вздрогнула и пошатнулась.

В палате ожидал Миша, который тоже слегка подпрыгнул от неожиданности. Обладая хорошей реакцией, поймал за запястье, не дав упасть. Пару секунд осматривал мой внешний вид, а после начал откровенно улыбаться.

— Кажется, у тебя перхоть. Последствия от мытья головы мылом, — с умилением рассмеялся.

— Последствия попытки вытереть волосы бумажным полотенцем, — сердито буркнула, стремясь вернуться к постели. — Ты не должен был увидеть моего позора.

— Уверена? Ты же сейчас сделала мой день, — захохотал уже откровенно.

Сжимая в другой руке вилку, продемонстрировала:

— Два удара — восемь дырок, — ехидно сощурилась.

— Не советую, иначе некому будет тебя больше спасать, — помог лечь в постель и поправил одеяло, затем аккуратно изъял у меня столовое орудие. — Здесь рядом есть магазинчик. Не бутик, но средства первой необходимости можно найти.

— Будешь покупать мне тампоны и нижнее бельё? — сконфуженно скривилась.

Мужчина немного задумался и, заметно покраснев, потёр лоб.

— Подобное делать ещё не приходилось. Но когда-то нужно попробоваться и в этом. У тебя первый или второй? На операционном столе не совсем разобрал.

— Эй! — возмущенно толкнула его в плечо и инерцией обняла себя руками. — Я замужем…

— А я — медик, — шутливо парировал мужчина и направился к двери. — Тебе пока нельзя ничем сдавливать грудную клетку, поэтому обойдемся без бюстгальтеров. Отправлю Фаю. Уж она-то точно знает, что тебе необходимо.

— Стой! — окликнула я. — Ты для чего-то приходил ведь?!

— А точно, — Миша шлепнул себя по лбу и выудил из-за пазухи планшет и зарядное устройство. — Я подумал, что тебе скучно здесь. Тут есть Wi-Fi. И читалка там у меня вроде неплохая.

— Спасибо, — приняла нежданный презент в руки и благодарно улыбнулась. — Я не против хорошей книги.

Мужчина замер на мгновение, разглядывая меня, но потом спохватившись, кивнул и устремился прочь.

Действительно, через час, Фаина принесла пакет со всем необходимым. Мыльно-рыльные, в том числе полотенце, расчёску с заколкой, домашний костюм, сланцы, носки и нижнее бельё. Косметика сама простая, на большее рассчитывать наглости не хватило, но уже этому была несказанно рада — крем для лица, гигиеническая помада и влажные салфетки.

Глянув в туалетное зеркало, наконец почувствовала себя человеком. Удовлетворённо улыбнувшись, поплелась обратно, но схватилась за сердце, испугавшись гостя под своей кроватью. Похоже мне вообще нельзя покидать палату — каждый раз кого-нибудь да заносит сюда ветром. На меня смотрело озорное девчачье личико. Ребёнок приложил указательный палец к губам, прося не выдавать её. Игра в прятки?!

В палату тут же сунул нос маленький мальчишка, а за ним следом доктор Миша. Резко повернулась и, сделав шажок в сторону, заслонила собой игрока. Мужчина пару секунд с улыбкой разглядывал меня, плавно опуская взгляд ниже. Девочку заметили.

— Милая леди, скажите, прекрасная длинноволосая фея здесь не пролетала? — актёрский талант у Михаила был отменный.

— Никого не видела, — улыбнулась в ответ.

— Эх, — изобразил досаду и потащил маленького компаньона дальше. — Злой огр ошибся.

— Я же видел! — Не унимался мальчик, обиженно выходя из моей палаты.

Мужчины исчезли, но через доли секунд Миша сунул голову обратно в палату и зашипел:

— Дамы, советую перепрятаться, мы ещё вернёмся, — и сразу скрылся.

Детское озорство тут же овладело мной. Нагнуться пока не могла, потому чуть отступила.

— Давай сюда, — указала на выступ в углу палаты, куда был заткнут выцветший матрас.

В азарте рванула его на себя, чем потревожила больное место. Охнула, но прикусила губу, чтобы не пугать девочку, которая шустро залезла в предложенное укрытие. Теперь в разы осторожнее двинула матрас и заслонила игрока. В голове ещё стучало от боли, поэтому поспешила сесть на кровать, обхватив себя и убаюкивая травмированный бок.

— Коварная леди с феей в сговоре, — басил с коридора Миша, вновь невольно вызывая у меня улыбку. Мальчишка влетел в палату вперед врача.

— Лгунья! Будешь отвечать перед королём!

У мальчугана актёрская игра была не хуже. Попыталась изобразить страх, но сейчас это было довольно сложно. Столкнулась с оценивающим и уже хмурым взглядом Миши. Сдвинутый матрас сдал с потрохами как меня, так и девочку.

— Ага, — победно вскричал пацанёнок, найдя своего оппонента. Девчушка в ответ завизжала и через него бросилась наутёк, и мальчик за ней следом.

— Стоять! — перекрикивая их гам, велел мужчина и, схватив девочку, приподнял над полом, не давая удрать. Парня игриво поймал за шиворот. — Ваша мама уже почти освободилась. Живо чешите к тёте Фае — там сок с бутербродами.

— Сок! — радостно завопила малышня и, освободившись, помчалась по коридору.

— Базар-вокзал, — усмехнулся врач и перевёл на меня уже суровый взор. — Решила обнулить все мои старания?! На черта за матрас схватилась? С ума сошла?! — на резкие словечки Миша не скупился, но и я не винила его в этом.

— Прости, азарт игры захватил и не успела сообразить вовремя, — виновато опустила веки.

— И сейчас болит? — он мгновенно перевоплотился в профессионала. Шагнул ко мне и принялся осматривать. Отсчитал пульс, найдя на запястье. Вооружился стетоскопом.

— Вроде нет.

— Тошнота есть?

— Я скорее испугалась. Просто резкая боль, но отпустило.

— Подними рубаху, посмотрю, — велел он.

Послушно выполнила. Ощущать на себе прикосновения этого довольно привлекательного мужчины было не по себе, отчего невольно ловила себя на мысле, что хочу почувствовать его ближе. Густо краснея, осмелилась заглянуть ему в глаза. Серый туман сосредоточен на мне. Серьёзно сдвинуты брови, внимательно пальпирует болезненное место, предельно аккуратно, но уверенно. Профессионал своего дела с головы до пят. Стало резко совестно и тоскливо, когда перед глазами возник Гера.

— Со мной всё в порядке, — с натиском произнесла я, норовя опустить рубашку.

Вновь смерил меня взглядом и, заметив мой немного стеснительный вид, сдался.

— Если дышать станет трудно или начнёт тошнить, сразу сообщи. В целом, отклонений не вижу, — поднялся с койки и отошёл.

— Прости, не думала, что так получится, — виновато проронила я.

— Это моя вина. Нужно было сразу Софу забрать. Просто решил тебя подбодрить. Они же мёртвого поднимут, — усмехнулся.

— Твои? — ляпнула, а потом подумала.

— Частично, — Миша дрогнул уголком рта. — Племянники. Жена моего брата полгода назад ломала тазобедренный. Сейчас проходит реабилитацию. Пока она у тренера, их отпрыски разносят мою клинику.

— Было весело, — сказала абсолютно искренне. — Даже своих захотелось, — тень грусти скользнула по лицу, которую скрыть от него не получилось.

— Через час будем ужинать, — сделал вид, что ничего не заметил. — Не против итальянской кухни? Под итальянской я имею в виду пасту с овощами и пиццу из соседней пекарни, — шутливо состроил восхищенную моську.

— Ты не великий макаронник? — засмеялась в ответ.

— Виновен. Зато не придется снимать с ушей, — ехидно хохотнул и исчез в коридоре.

Осторожно опустилась на подушку. Вроде не болит, значит просто неудачно напряглась. Облегченно расслабилась, закрыв глаза. Стоило мне это сделать, как все мысленные картинки мгновенно улетели к Герману. Да, я тосковала по мужу, но увидеть его боялась сейчас как никогда. Если он разочарован во мне? Я помню его лицо, когда мы объявили маме о помолвке. Его озадачили её слова, внесли неуверенность… А сейчас?! Я, действительно, грязная для его светского общества, для его семьи. А если вспомнить свой позорный танец для его брата? Стриптиз на столе именниника и сыграл тогда роковую роль. Не хочу их видеть. Не могу смотреть ему в лицо. Это страшнее, чем встреча с отцом-рецидивистом.

А мать… Что мне думать о ней? Пять лет прожить в страхе. Я не знаю толком того человека, но только уже от его вида замираю в ужасе, а она… Пять лет побоев, издевательств и сексуальных надругательств над несмышлёной сиротой! Пять лет в дурмане наркоты и отсутствия любого человеческого тепла. Грязь! А потом родить плод всего этого и сделать вид, что любишь? Возможно ли, даже если это твоя плоть и кровь?

Но стоило задуматься, что бы было со мной, если бы я осталась в детском доме. Меня забрали в два года, выходит, являлась не очень востребованной. Возможно, я бы так и выросла в детдоме, став неизвестно кем. Но мама забрала меня. До десяти лет я знала заботу и ласку отчима, у меня замечательная любящая сестренка. Я училась в хорошей школе, мама научила меня готовить и даже поддержала, когда поступила в кулинарный. Мои торты она всегда гордо рекламировала своим подружкам. Она была неидеальной матерью, но на то она и мать, какой бы не была. Грусть, жалость и сочувствие к этой женщине стали постепенно брать вверх.

За потоком мыслей неожиданно уснула. Разбудил тихий бряк посуды сбоку. Вздрогнула, резко открыв глаза.

— Тише, это просто ужин, — шепотом проговорил Миша, ставя поднос на тумбочку. — Ты, наверное, больше хочешь спать? — виновато усмехнулся.

— Нет-нет, — осторожно села на кровати и позволила мужчине заткнуть мне за спину подушку для удобства. — Учуяв такие запахи, отказываться — преступление.

— Тогда налетай, — Миша переставил поднос-столик мне на койку, придвинул ближе, взял с него свою порцию и принялся за трапезу, держа тарелку на весу. — Приятного…

Улыбнулась, разглядывая, как он со смаком втягивает макаронные изделия, и затем последовала его примеру. Утолив немного аппетит и жажду вкуса, испытующе посмотрела на доктора:

— Ну так что, почему ты не оперируешь больше?

Мужчина кашлянул и с лёгким возмущением глянул на меня:

— Это нечестно.

— В каком смысле?

— Ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе. Ты знаешь, что это моя клиника, что у меня есть два неугомонных племянника, что меня лишили лицензии. А я знаю лишь твоё имя, группу крови и что твоего мужа, вероятно, зовут Гера, — на последнем факте удивленно приподняла бровь. — Ты звала его, когда выводил тебя из-под наркоза, — пояснил мужчина. — Я не хочу на тебя давить, но ты давишь первая.

Понимающе опустила веки, с минуту решаясь на откровения. Выдохнула из себя смрадный воздух.

— В тот день я узнала, что моя мать была малолетней проституткой, которая родила от убийцы и наркоторговца. Она отдала малышку в приют, а чуть позже забрала, чтобы всю жизнь отыгрываться на ней. То есть — меня. Да, и папаша объявился на днях в роли нашего садовника. Вся эта история была поведана в присутствии моего мужа и его семьи, которая, кстати, против нашего брака, — перевела дыхание. — Ко всему сказанному, мой муж любит свою бывшую невесту, которая сейчас от него беременна.

— Ничего себе Санта-Барбара, — присвистнул мужчина, отчего стало ещё грустней. Кино есть кино, но это моя жизнь. — Если он влюблен в бывшую, которая ждёт от него ребёнка, то почему он с тобой, а не с ней? Не говори только про обязательства.

— Его любовь сосредоточена на ненависти к ней за предательство. Я — подобие защиты от его бывшей.

— Чего?! — Миша возмущенно посмотрел на меня. — Какая на хрен защита?! Либо есть любовь, либо её нет.

— Я люблю его, — тихо проронила, опустив веки.

— И ждёшь, что рано или поздно полюбит и он? — с горечью усмехнулся. — Любовь слепа и глупа — всегда это знал.

Стало обидно.

— Потому сам до сих пор одинок?! — жестоко буркнула и сжалась в комок.

— Моей женой и семьёй была хирургия, — сурово отчеканил мужчина.

— Да-да, и теперь ты разведён, — метнула в него сердитый взор.

Хотел что-то рыкнуть в ответ, но, поняв, что сам въехал в забор, решил дать попятный.

— Я убил женщину, — уронил он, словно ударив. — Принял неверное решение — удалить половину мозга. Опухоль поразила почти всю правую часть и вызывала судороги у пациентки. МРТ некорректно показало насколько распространилась опухоль и её масштабы стали видны только во время операции. Я должен был зашить всё обратно и отпустить женщину домой умирать. Только… Я же тогда был великим нейрохирургом, полный спеси и опыта. Я принял решение провести гемисферэктомию, будучи уверенный, что спасу пациентке жизнь. Спустя сутки у неё начался отёк мозга и женщина умерла в реанимации. Фатальная ошибка и летальный исход. Семья погибшей подала в суд, меня лишили права оперировать на два года с последующим восстановлением лицензии.

— Значит, ты можешь вернуться? — надежда для него всё же есть.

— Могу, но не буду, — отрезал он и отставил свою полупустую тарелку на тумбочку. — Я больше не хирург. Я перестал им быть, когда убивая пациентку, думал о себе, о своём гребаном величии. Все хирурги спесивы, и я не стал исключением. Я убил её! Убил ради своей карьеры.

— Не говори так. Ты — фанат своего дела, а тот случай должен просто стать тебе уроком…

— Это неправильный урок, Вика! Урок не должен измеряться человеческой жизнью. Она была чьей-то матерью, женой, подругой.

— Всё перестань, прекрати, — видя, что мужчина слишком сильно углубился в свою боль, взяла его за руку. — Это в прошлом. Настоящее теперь — я. Ты не колебался, не испугался. Ты снова взял скальпель в руку, чтобы спасти другую пациентку, меня. И я невероятно благодарна тебе, что ты не спасовал. Миш, — коснулась его щеки, пытаясь, поймать печальный взгляд. — Я жива благодаря тебе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Серые глаза, словно очистились от тумана. Мужчина зачарованно смотрел на меня, пока моя ладонь продолжала поглаживать его щёку.

— Милое зрелище…

Знакомый мужской голос со стороны дверей заставил меня в страхе отпрянуть от Миши, отчего сломанное ребро мгновенно взвыло, уронив меня на бок.

28. Выскочка

ГЕРА

На четвертый день безумно захотелось разнести к чертям дом. Что если Вика и правда сбежала? Ушла от меня? Ей, по сути, нечего терять. Жуткая новость о родителях могла стать последней каплей. Перечеркнуть даже её чувства ко мне. Страх сплелся с тихой паникой при мысли, что моя тортоделка захотела оставить всех: меня, родных, друзей и коллег. Нет, прошу, это слишком жестоко.

— Что-то определенно не так, Тох, — сидя в кресле у него в кабинете, потирал виски и нервно щёлкал костяшками пальцев. — Это всё она… Вика.

— В каком смысле? — не понял друг, откинувшись на спинку стула. Адвокатские апартаменты обладали просторностью, большими панорамными окнами, через которые лился яркий дневной свет. Элитная офисная мебель без единой пылинки, на стене благодарности и награды. Стеллаж забитый папками с документами, два кожаных кресла и совсем не котирующийся здесь плюшевый кот.

— Мне кажется, Вика сама не хочет возвращаться.

— Перестань, — выдохнул Антон. — Да, на неё свалилось слишком много, но она — крепкая девочка. У вас в последнее время всё, вроде, гладко. Не делай поспешных выводов. Да и где ей укрываться? Машины нет, денег тоже, все вещи остались дома.

Понимал, что и тут есть весомая доля правды. Моей жене, действительно, некуда идти. Но от этого становилось ещё хуже и невыносимей. Средств для побега отсутствуют, а след простыл.

— Объявите о вознаграждении. Это развяжет языки многим, кто с ней рядом. Семьсот тысяч.

— Ты уверен?! — вытянулся в лице друг.

— Да. Она жива, я чувствую. Её не похитили и она не блуждает где-то в беспамятстве. Здесь что-то другое. Свяжись с Серёгой.

Белов кивнул и тут же набрал следователя.

Я свято верил в этот приём. Люди до невозможности меркантильные создания и заработать такие деньги одним нужным звонком захотят многие.

И снова сел ждать, вновь ломая голову, что сейчас с моей женой. Несколько звонков поступило из Ступино, Ногинска и Щёлково, сообщая, что видели девушку похожую на Вику, но эти звонки заведомо отмели — не то место локации. Наконец днём на пятые сутки один из звонков заставил ёкнуть сердце. Женщина на другом конце провода сообщила, что работает санитаркой частной клинике и что в одной из палат лежит девушка сильно похожая на мою жену. Узнав адрес больницы, сорвался с места.

— Патруль сделает это быстрее, погоди ты, — Антоха шёл за мной следом.

— Это она. Больница как раз недалеко от той трассы, где была авария. Моя жена там… Я сам туда поеду.

— Я сяду за руль, — рявкнул друг, опережая.

Сердце стучала набатом. Зря я столько надумал. Вика в какой-то богом забытой клинике, возможно без сознания, поэтому не могла связаться со мной. А медики? Какого хрена молчат?! На месте были только через час. Старенькое строение, которое неспешно реставрировали, и я был готов его разнести в щепки. Влетев в фойе, немного растерялся, ища регистратуру. В углу узрел молодую администраторшу.

— К вам поступила девушка на днях, после аварии. Вика Ларионова.

— Простите, — растеряно мотнула головой администратор. — К нам не везут пациентов такого рода. Мы лишь реабилитационный центр. Вы что-то напутали.

Антон сунул фото Вики под нос регистраторши.

— Её ищут пять дней. Делу дали ход, как похищение и убийство. Хотите проходить как соучастник?

— Но я ничего не сделала! — испугалась девушка. — В девятой палате по тому коридору, говорят, лежит кто-то. Но им занимается Михаил Анатольевич лично. Тетю Фаю ещё допускает.

Последнее я уже не слушал, а мчался искать указанную палату. Но, влетев, остолбенел — моя пропавшая жена ласково смотрит в глаза статному мужчине в белом халате и допускает не двусмысленные элементы близости.

— Милое зрелище…, — подумал вслух и в груди начало жечь, атрофируя всю логику.

Вика отпрянула от мужчины, как ошпаренная, но следом упала на кровать и ахнула от боли, судорожно вцепившись в каркас кровати.

— Вика? — мужчина тут же привстал, чтобы оказать ей помощь. Ну уж нет!

— Убрал грабли от моей жены! — рявкнул не своим голосом.

Меня игнорировали и пытались осмотреть девушку, в наглую залезая ей под рубашку. Готов был уже подлететь к нему, чтобы сравнять с полом, но, увидев бинты, замер на половине пути. Лишь кулаки сжались с невероятной силой.

Жена отдышалась и, не слыша вопросов мужчины, виновато и испуганно смотрела на меня. Мужчина, видя, что ей важней вошедшие, тоже обернулся.

— Что с моей женой? — метнул взор на него.

— Перелом ребра. Небольшой прокол лёгкого костью. Самое страшное позади.

Вновь перевёл взор на бледную жену.

— Её ищут почти неделю, — встрял в разговор Антон. — Почему Вы не сообщили полиции о ДТП и пострадавшей?

— Виноват, — невиновато произнёс врач. — Был целиком занят пациенткой, ждал когда картина станет более ясна.

— Картина яснее ясного, — прорычал я, оглядывая их совместный ужин. В груди знакомо и пребольно свербило, вновь даря тот забытый привкус предательства и измены. — Надеюсь, мы не сильно вам помешали?

— Ничуть, — врач явно настроенный негативно, скрестил руки на груди.

— Слава Богу. Теперь попрошу оставить меня с моей женой, — чеканя каждый слог, потребовал я.

— Вынужден отказать, Вы чересчур агрессивно настроены, а пациенту вредны эмоциональные нагрузки.

— Я её муж… не тебе решать! — громыхнул, подступив к этому козлу.

— Я её лечащий врач и МНЕ решать! — не дрогнув ни единой мышцей на лице, ответствовал он.

Ах ты, сука!

— Миша! — обнимая себя под грудиной, почти прошептала Вика. — Всё нормально. Это мой муж… Пожалуйста, оставить нас.

Не забыла чья жена. Что ж, обнадёживает.

— Идёмте, — Антон поманил доктора за дверь. — У полиции к Вам есть вопросы.

Этот Миша громко выпустил воздух из ноздрей и последовал за мои другом. Когда дверь за ними закрылась, сурово посмотрел на жену, которая взирала на меня, боясь шелохнуться.

— Почему? — волновало сейчас лишь это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я…я, — из её глаз потекли слёзы и она схватками задышала, пытаясь их сдержать. Эмоции запрещены, сказал тот индюк, потому слегка забеспокоился. Взял жену за руку и сел на край постели. Вика зажала свободной ладонью рот, усмиряя начинающийся срыв. — Я боялась посмотреть тебе в глаза… После всего… после всего, что ты услышал… тогда.

— Я столько дней ищу тебя, как сумасшедший. Перевернул всё верх дном, а ты просто боялась?! — негодование сильней и сильней росло во мне.

— Я не знала, хочу ли вернуться вообще! — пискнула она и, вынув ладонь из моей руки, отвернулась от меня на бок, свернувшись калачиком.

Уйти?! Исчезнуть?! От всех?! Даже от меня?! Холод прополз по спине. Что ж…

— Мы поговорим об этом, когда ты определишься, — резко поднялся, желая уйти, но обида не сдержала мою совестливую тираду. — Да, я совершаю ошибки и часто делаю тебе больно, но никогда не поступал с тобой так… по-свински. Я страдал неизвестностью, то хороня, то воскрешая тебя из мёртвых, срывался на каждом телефонном звонке, моля услышать тебя… — Жена вновь виновато смотрела на меня, орошая лицо дорожками слез. — А ты всё это время просто маешься дилеммой бросить меня вместе со всеми или нет?! Я облегчу тебе задачу…

Твёрдым шагом направился прочь, не реагируя на её зов и не видя, как она попыталась встать с постели. Стремительно вышел из здания и сел в машину.

— Ты чего?! — Антон пал на водительское через минуту.

— Заводи, на хрен, поехали отсюда, — просипел, понимая, что обида и злость не дают мне дышать и говорить.

— А Вика?!

— Вика думает, нужен ли ей муж! Не спрашивай пока! — бросил раздражённо. — Поехали уже!

Антон сцепил челюсть и завёл двигатель. Вывернул с больничного двора. Лишь отъехав, я разглядел в боковом зеркале силуэт супруги на крыльце больницы. Она слегка сгорбилась, пошатываясь, и провожала взглядом нашу машину. Испугавшись за неё, всколыхнулся, чтобы просить друга остановиться, но так и остался с открытым ртом — Вику поймали у входа женщина и тот выскочка-врач. Мужчина аккуратно подхватил мою жену на руки и, прижав к себе, унёс вглубь здания. Лучше бы не смотрел на это. В ярости опустил боковое стекло и безжалостно разломал злосчастное зеркало своего автомобиля.

Добрались до работы Влада молча. Лишь в управлении понял, почему приехали именно сюда, а не домой.

— Это Дементьев Михаил Анатольевич, — Влад протянул мне дело. — Пять лет назад был под следствием.

— Но в банке откатов не было его пальчиков, — не понял Антон.

— Это другое следствие. Из-за врачебной ошибки скончался пациент. Операцию проводил нейрохирург высшей категории, то есть ваш Дементьев. Семья погибшей подала иск и выиграла дело. Дементьева лишили лицензии на два года.

— Что за лицензия? — решил уточнить свою догадку.

— Запрет на проведение любого рода хирургических вмешательств, — подтвердил следователь.

— Прошло уже пять лет, — пожал плечами Антоха.

— После лишения Дементьев должен был пройти переквалификацию и вновь подать заявление на возврат лицензии, но он этого не сделал.

— Влад, к чему ты клонишь? — устало поторопил его.

— Дементьеву нельзя оперировать и, возможно, это одна из причин, почему он не сообщил о твоей жене. Он нарушил закон.

Я напряженно думал, потирая подбородок. Этот врач совершил противозаконные действия и его вполне можно наказать, отомстив за… Хрен знает, за что! За то, что я приревновал Вику к нему?! С другой стороны, он пошёл на это ради человеческой жизни. Чего уж там, ради жизни моей супруги. И я благодарен, пусть и немного злюсь. Плюс этот факт дополнил поведение Вики — не выдавая преступления своего спасителя, посидеть в тиши и подумать о целесообразности своего возвращения к любимым. Просто супер!

— Что ему грозит?

— При хорошей защите, год условного срока и штраф. А так же возмещение ущерба твоей жене.

— Звучит бредово, — колыхнулся в смешке. — Он спасает мою жену, а потом ещё платит ей за моральный ущерб? У меня к нему нет претензий, кроме его длинного носа в мои семейные дела. Ты сможешь это всё замять?

Влад мотнул головой:

— Не всё. Ты с женой можешь не подавать на него заявление и даже выступить в его защиту, но Дементьев нарушил предписания суда и медицинское право, и он обязан ответить.

Я тяжело выдохнул, ощутив теперь ком вины перед тем выскочкой.

— Хорошо, тогда без нашего иска, что его ждёт?

— Лишение лицензии навсегда и административный штраф, — прикинул в голове Влад.

— Не думаю, что лицензия ему нужна, — проронил Антон. — Иначе бы он давно её восстановил.

— Логично. Ну и с административной можно решить, — уверенно подытожил я.

Наказывать подобным образом было слишком низко, а сломать ему нос вполне допустимо. Черт! Я сейчас абсолютно, походу, не способен думать холодной головой.

— Я домой, — устало доложил друзьям и направился к выходу.

Отвязаться, однако, от Тохи было дохлым номером, поэтому просто велел ему везти меня в бар. Да, я соврал. Я захотел напиться. Неделя нервотрёпки, а итог дал мощно кулаком под дых.

— Ты решил надраться? Очень мудрое решение, — буркнул друг.

— Либо ты со мной и заткнёшься, либо я иду один.

— Таня должна знать о своей подруге. Скорей всего, я повезу её сегодня к твоей жене. Присоединяйся…

— Не могу. Мне надо подумать. Оставь меня в баре. Можешь забрать мою тачку.

— Только не натвори глупостей, — недоверчиво глянул на меня друг.

— Куда ещё-то? — фыркнул, глядя на убитое боковое зеркало, в котором до сих пор мерещилась Вика на руках того медика.

И почему меня так прострелило? Их ласковые касания друг к другу? Зачем вообще кому-то трогать мою жену?! Кольцо на пальце сейчас никого не тормозит?

День шёл к сумеркам, хоть и шесть вечера, но осень тщательно захватывала себе длину светового дня. У давно знакомого мне бара было полно народу и немудрено — суббота.

— Позвони мне, — рявкнул Антон.

— Да, мамочка, — рявкнул в ответ, хлопая дверцей автомобиля.

Внутри посетителей ещё больше. Музыка, гам, пьяный угар — всё это напомнило о былом веселье, когда был свободен от женской принадлежности. Затосковал? Да, но по Вике. Женщины кругом, безусловно, красивы и желанны для мужчин, но их тела, губы и объятия вдруг стали до противного чужды. Углядел одинокое местечко у стойки бара и примостился там. Двух подсевших баб сразу же отшил, не среагировав на их посыл в места особо злачные. После двух шотов стало легче, но ещё тоскливей. Психануть на всё, как раньше, взять такси и вернуться за ней. Демонстративно забрать её и увезти домой, положить в нашу супружескую постель, лечь рядом и, прижав к себе, наконец успокоиться. Она не воспротивится, а, наоборот, всё так же преданно отдаст всю себя, будет, как и раньше гладить по волосам и обжигать дыханием моё лицо. Передёрнуло, когда тело вспомнило её близость. Что тебе мешает? Снова грёбанная гордость?! В памяти опять её хрупкая фигура в проёме больничного входа. Сквозь боль она последовала за тобой, но ты уехал… Под грудиной жгло и я вновь залил это горючим. Иди домой, а завтра, протрезвев, забери жену. Под боком есть медсестра, которая так же может проследить за Викой. Все неурядицы и обиды можно решать, и лучше всего, когда мы вместе, а не порознь.

Решительно встал и направился к выходу, пока глаз случайно не выцепил среди посетителей знакомую фигура с рыжими волосами. Она сидела на коленках какого-то богатенького толстосума и потягивала через трубочку алкогольный коктейль.

Твою мать! Беременная моим ребёнком, но пьёт?! Не завралась ли ты часом, малышка?! Прибью нахер! Круто развернулся в их сторону.

Сомнений нет! Это моя брюхатая бывшая!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍29. Всё изменится

ГЕРМАН

Рыжая бестия льнула к своему кавалеру и заливисто хохотала. Я же нацелился только на её бокал. Если напиток алкогольный, значит одним походом к гинекологу ты не ограничишься. Выхватываю из её рук коктейль и опрокидываю себе в рот.

— Гера?! — девушка испуганно сползает с колен мужчины, пока я пытаюсь распробовать в напитке наличие алкоголя. Дьявол! Безалкогольный. — Я просто встретилась с другом. Это не то, что…

— У друга нос не вылазит из твоего выреза, — брезгливо поставил напиток на стол. Личи и смородина — гадость полнейшая.

— А ты чё прикопался к ней?! — оторопевший по-первости хмырь наконец подал голос. Знал бы он, как у меня сегодня чешутся руки, чтобы кому-нибудь пересчитать зубы.

— Да ни че, — рыкнул ему в тон. — Просто ловлю периодически свою брюхатую подружку по злачным местам, а она всё никак не уймётся.

— Ты чё правда беременна что ль?! — опешил мажор.

— Спасибо, Герман, — прошипела Лика.

— Всегда пожалуйста, — съехидничал я и, грубо взяв её за предплечье, потащил вон из бара.

Рыжая слегка упиралась и запиналась, но, путаясь в подоле своего вечернего платья, семенила впереди меня. Вытолкал на автопарковку, прямо так на холод без верхней одежды.

— Да пусти ты меня, придурок! — истерично взвизгнула девушка и влепила мне несколько раз сумочкой по уху, плечу и спине, пока уходил от её рукоприкладства. Отстранился и развернулся, чтобы усмирить, но слёзы на её лице ввели в растерянность. — Обращаешься со мной, как с какой-то тряпкой. Вечно унижаешь и прилюдно оскорбляешь, — снова замахнулась и ударила по руке, которой оборонялся. — Да, изменила! Да, дура и шлюха! Да, раскаиваюсь! Я миллион раз у тебя в ногах валялась и молила о прощении! Ни один провинившийся не достоин таких издевательств. Сколько можно?! Что надо ещё сделать, чтобы ты успокоился, а?! Ты такое же дерьмо, как и я, Герман… А на Вике своей долбанной женился лишь мне назло. Думаешь, не вижу?! Даже твоя дура, кондитерша, это понимает! Не хочешь прощать? Не хочешь ребёнка? Да, пожалуйста! Но больше не смей, слышишь ты?! — снова удар по руке. — Не смей меня унижать!

Девушка бросила в меня сумочку, а после согнулась пополам, болезненно скривившись в лице. Застонала. Теперь стало страшновато. Что-то с малышом?! Тут же подхватил бывшую под руку:

— Лика? Тебе больно? Где?

— Да, больно, — корчась, простонала она.

— Едем в больницу! Вдруг что-то серьёзное… — решил я и поднял её на руки.

— Нет, у меня есть свой врач… Не собираюсь я в очередях сидеть. Отвези меня домой. Папа всё устроит.

Собрался воспротивиться в своей манере, но новой истерики от этой дамочки больше не хотелось. Нашёл взглядом её машину и, подобрав брошенный дамский аксессуар, направился туда. Усадил бывшую на пассажирское, сам сел за руль. Девушка тут же начала звонить отцу, плача в трубку, что у неё, возможно, выкидыш и требовала своего гинеколога.

Оставшуюся часть дороги Лика молчала, обнимая живот и пуская слёзы по щекам. Блядь! Словно душу выматывает или хочет надавить на жалость. Черта с два! Я слишком хорошо тебя знаю. И твоего врача, пожалуй, дождусь и посмотрю на этого профи.

Отец Лики, как всегда, был на высоте и раздаривал пафосные тирады, принимая свою ненаглядную.

— Илья Валентинович уже подъезжает. Сейчас всё образуется, малышка. Гера помоги отнести Анжелику в комнату.

С шумом выдохнул, но подчинился. Не забыл, вроде ещё, куда нести. Хоромы девушки изменились внешне, но не по характеру. Так же изысканно, эпатажно и богато. Яркие стены, элитная и дорогая мебель, цитрусовый запах парфюма. Войдя за порог, тут же возжелал уйти. Уложил Лику на мягкую постель и поспешил прочь из комнаты.

— Папочка, — девушка начала канючить, но меня это мало волновало, скорее, опять раздражало.

Выйдя в коридор, почувствовал себя ослом, который опять идёт на поводу у этой интриганки. Из соседней комнаты показался брат Лики — Боря. Именно, он тогда попытался открыть мне глаза. Вскрыл горькую правду о своей сестре. Пожалуй, единственный человек в этой семейке без зла и юродства.

— Здорово, — приблизился к нему и пожал парню руку.

Он был ещё подростком, но невероятно умным, добродушным и творческим человеком. Светлые длинные волосы и хорошо поставленный голос выдавали в нём музыканта. Хотя, я и так знал, что парень тусуется в мотоклубах и играет на электрогитаре. Семья его увлечения не одобряла, но ссылаясь на возраст парнишки, только хмыкала и скептически высказывалась.

— Привет, Герыч, — лучезарная улыбка являлась визитной карточкой Бориса. — Я прямо обалдел, увидев тебя в окне. Что там моя сестрица опять чудит?

— Да так, самую малость, — усмехнулся с нотками горечи. — Беременность от меня.

— Что серьёзно? — с сочувствием скривился. — На те же грабли? Ты ж вроде женился?

— Да. Но, к сожалению, твоя сестра умеет преподносить сюрпризы. — В коридоре появилась знакомая мне фигура. Врач-акушер. Тот, что делал Лике УЗИ. Одна бровь поползла вверх. Мужчина поздоровался и прошествовал в комнату пациентки. — А это, кажется, её врач…

— Да? — скептически хмыкнул Борис. — Тогда понятно, чем они занимаются раз в неделю в её комнате.

Осекся и кинул на парня подозрительный взгляд.

— Раз в неделю?

— Ну да.

Мозг перебирал варианты. Беременная тщательно блюдущая за своим здоровьем и приглашающая раз в неделю гинеколога к себе в апартаменты, явно не будет рисковать и шататься по клубам, развлекаясь с кем попало. Ну не вяжется.

— Борь, а кто прибирает комнаты хозяев?

— Решил порыться в нашем грязном белье? — усмехнулся парень.

— Ты же знаешь, что Лика довольно капризная и упрямая.

— Знаю. Но, Герыч, каким бы человеком она не была, она остаётся моей сестрой. Слушай. Тогда вопрос стоял кардинально — касался твоей чести, и я не смог молчать из солидарности. Но теперь… Если она врёт о беременности, то это не получится делать более девяти месяцев, а там, на худой конец, есть анализы ДНК. Поэтому, брат, прости, но я — пас. Не обижайся. Ты же женат уже, верно?! Вот и будь с женой и не суй нос в извращения моей избалованной жизнью сестрицы. Надеюсь, ты меня поймёшь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я понимал и доля правды внушительна. Проблема лишь в ожидании, а мне смерть как хотелось вывести Лику на чистую воду. Ладно. Капли сомнения, а, следовательно, надежды уже есть. Терпение — добродетель.

Ждал вердикта. Лишать себя такого козыря она не станет и отсутствие скорой на пороге дома свидетельствовало, как раз, о том, что мы всё ещё ждём ребёнка. Рад ли я этому? Пожалуй, да. Немного.

Врач-гинеколог покинул покои бывшей и отец Лики так же вышел мне навстречу.

— Я рад, что ты ещё здесь, мальчик мой, — актёрское мастерство лилось из его тучной богатенькой тушки. — Думаю, она будет рада тебя увидеть…

Да бля, Романенко — вечные артисты!

Решительно вошёл в комнату Лики — полумрак и страдальческое лицо бывшей.

— Я думала, что ты ушёл.

— Уйти, не узнав результат — не моё амплуа.

— Ты нашёл Вику?

Хочет отойти от темы?

— Не твоя забота. Лика, ты правда любишь меня?

Девушкатут же села на постели, одаривая щенячьим и преданным взглядом. На её лице мелькнула надежда.

— Очень… И не раз признавалась тебе в этом.

— Тогда скажи правду. Не порти мне жизнь дальше. Ведь ты не беременна? Ну, не катишь ты на будущую мамашу.

— Да как ты смеешь?! — взвизгнула она. — Такими вещами разве шутят?

— Ой, без лишних децибел, — сморщился от противного звука. — Я имею право сомневаться. Ты ведёшь себя вызывающе, всегда идеальна, никаких изменений в фигуре, настроении. Даже комната, — жестом пригласил осмотреться. — Ребёнок — это новая веха в жизни женщины, а у тебя ни единого намека, что ты готовишься быть матерью. Ни соответствующего журнальчика, ни дряхлой книженцы. Про детские вещицы и сувенирчики вообще молчу. Это ответственность, но ты по-прежнему шатаешься по барам и одолеваешь на работе меня. Ты сама ещё ребёнок, но никак не будущая мамаша.

— Я буду матерью твоего ребёнка! А если продолжишь оскорблять меня и дальше, то лучше катись отсюда, — обиженно сцепила губки.

— Понял, — развернулся и твёрдым шагом направился к дверям.

— Гера!

Вихрь обогнал меня и перегородил собой выход. На девушке был лишь бордовый пеньюар из шёлка, который вновь выгодно и сексуально подчёркивал женские изгибы. Смотря на это всё, впервые осознал, что во мне нигде не дрогнуло.

— Я не могу смириться, что нас больше нет. Ведь мы же Гера и Лика!

— Ты заставила меня с этим смириться ещё два года назад. Пора бы и тебе начинать, — дрогнул уголком рта.

Рыжая шагнула ко мне и обвила шею цепкими руками. Лица оказались на одном уровне. Сладкий рот девушки приоткрылся, зазывая на поцелуи. Взгляд чёрных глаз вновь пытался поработить.

— Ты не смирился, — проворковала Лика, томно выдохнув. — Я чувствую, как ты реагируешь на меня. Вижу, как ищешь в толпе. Как раздеваешь одним взглядом.

Блядь! Стало тошно, но переубедить её в обратном просто обязан.

— Да? А сейчас? Что во мне ты ощущаешь сейчас?

Лика прижалась бёдрами к моим и за затылок настойчиво потянула к себе. Коснулась губами сначала моей щеки, потом уголка губ, плавно уйдя в поцелуй, старалась проникнуть языком внутрь. Я, честно, ждал своей реакции, но тот знакомый трепет и вожделение, всплеск желания заволакивающий разум и мысли — отсутствовали. Меня касалось просто тело, которое не вызывало эмоций. Пусто!

Она остановилась и глянула на меня, оценивая.

— Спасибо, — произнёс я, чувствуя внутри себя небывалую радость. — Я сейчас, похоже, ещё больше убедился, что ты мне полностью безразлична, — расплылся в счастливой улыбке и, обхватив голову девушки руками, затяжно чмокнул в лоб. — Ура!

Отодвинул Лику со своего пути и помчался прочь. Поймал на улице такси и, назвав свой адрес, погрузился в прелестное открытие, которое нужно отметить фейерверками, гуляньями и сделать красным днём календаря. Мой новый день рождения!

Дом встретил тишиной, как и комната. Так не должно быть. Здесь всегда была моя жена. Моя Вика. Она сидела на кровати и ждала меня. Увидев на пороге комнаты, всегда ласково улыбалась и принимала в свои объятия, когда падал уставший на супружеское ложе. Вот и сейчас рухнул на постель и рефлекторно сжал подушку жены, вновь втянул запах, который с каждым днём становился слабее. Нет! Я не дам ему исчезнуть! Теперь он стал частью меня… Моей новой жизнью!

ВИКА

Его слова дёрнули за жилу совести. Это и правда слишком мерзко. Да, были обиды, часто больно, но Гера немало сделал для меня. С горем пополам, но муж старался создать новый мирок, нашу семейную идиллию, несмотря на всеобщий негатив.

Наше свадебное путешествие и его подарок на свадьбу останутся для меня самыми счастливыми моментами в жизни. Я не имею право это перечёркивать. Любимый искал меня, переживал, пока я делала глупые и несправедливые по отношению к нему выводы. Дура! Ты полная дура, Вика!

Хотелось сквозь свою немощь бежать по длинному коридору, чтобы догнать мужа. Не отпустить. Всё объяснить. Но лишь смотрю на стоп-сигналы автомобиля, выезжающего со двора больницы.

Нет! Пожалуйста, остановись! Стой!

Паника наполняет грудную клетку, нехватка воздуха от быстрой и непривычной ходьбы. Судорожно вцепилась в двери. Хочу крикнуть имя мужа, чтобы услышал, но в этот момент две пары рук хватают меня сзади и не дают догнать супруга. Сильные и властные объятия берут в колыбель моё ослабшее тело и крепко прижимают к себе. Слёзы туманят взор, а силы окончательно покидают.

Он уехал… Оставил меня здесь одну. И только я во всём виновата.

Миша уложил обратно в больничную койку. Истерика рвалась наружу и адская боль в грудине мешалась с психологической.

Он ушёл! Ушёл! Ушёл! Из-за меня!

Подсознательно ощутила травму кожи в сгибе локтя. Сознание маятником кружило мысли и картины.

Он ушёл! Навсегда?!

Ласковое и мягкое касание лица и волос. Принудительно укладывают на подушку…

— Всё… тише, — мужской голос, поглаживание ладони.

Сознание и мысли ушли в круговорот. Боль утихла. Стало спокойно, и я погрузилась в темноту. Этот насильственный сон помог лишь телу, а не эмоциям. В дрёме я, плача бегала по улицам и каким-то зданиям, коридорам, ища его. Все встречные пожимали плечами и с сочувствием провожали меня. А я снова бежала, ища того, кого потеряла.

Открыв веки, не поверила своим глазам — рядом на стуле дежурила Таня.

— Всё равно не сбежишь от меня, коза! — улыбнулась подруга.

Радость накрыла с лихвой, и снова проклятые слёзы побежали из глаз. Потянула к ней сиротские руки. Татьяна осторожно обняла меня.

— Сучка ты косоголовая, — голос девушки дрожал от переполнявших её чувств. — Я тебя даже на том свете найду ведь. Ну зачем тебя на трассу понесло, дурочка моя? Я поседела вся пока ждала о тебе вестей.

— Прости меня, Танюш, — пискнула в ответ. — Чёрт попутал. Я так виновата перед вами…

В палате появился Антон и скользнул по мне взглядом.

— С добрым утром, инвалид, — прошёл к койке и широко улыбнулся.

Уже утро? Метнула взор в окно: резво светило солнышко и трещали птицы. Миша, похоже, ввёл мне седативное, и я проспала до самого утра. Знать бы, пошло ли это мне на пользу.

За появлением Антона снова ждала Геру, но вход в палату всё так же пуст.

— Мы приехали сюда вчера вечером, — пояснил мужчина. — Ты спала, и мы решили остаться в клинике. Михаил любезно выделил нам койку-место.

— Да. Антон, правда, мне потом отомстит за бессонную ночь, — хихикнула подруга.

— Все нормально. Мне понравилось, — Белов потянулся и хрустнул спиной на всю палату.

Мне очень сильно хотелось расспросить его о муже, но язык не поворачивался. Ведь вчера всё было достаточно красноречиво.

— Тош? — посмотрела на мужчину с грустью. — Что будет дальше? Ты ведь знаешь про Мишу.

— Знаю, — его лицо сразу стало серьёзным. — Слушай, Вик, он — молодец. Мы все ему бесконечно благодарны, но закон есть закон.

— Я знаю, но…

— Подожди, — мужчина приподнял ладонь, призывая сначала выслушать его. — Дементьев нарушил предписание суда, и моя задача — доказать, что человеческая жизнь важнее…

— Твоя? — не поверила своим ушам, удивленно уставившись на молодого человека своей подруги.

— Против системы не попрёшь, Вик, но все расходы на защиту Дементьева Гера готов оплатить. Михаил получит самую квалифицированную адвокатскую помощь.

В душе полегчало и стало невероятно тепло. Гера хоть и обижен на меня, но всё понимает. Дико захотелось к мужу, увидеть его, обнять, целовать.

— Я хочу домой, — проронила совершенно уверенно.

— Я пока тебя не выписывал, — прозвучал от дверей голос Миши. Мужчина был явно не в настроении.

— Со всем уважением, Михаил Анатольевич, но девушке требуется всё же помощь квалифицированного врача, — проронил Антон. — Не сомневаюсь в вашем профессионализме, но, согласитесь, вы не имеете законного права сейчас вести этого пациента дальше.

Миша посерел в лице как от обиды, так и от понимания, что адвокат прав.

— Давайте, не будем тревожить Вику, — ввернула Таня. — Михаил Анатольевич, спасибо вам огромное за нашу подругу, за то, что спасли и не бросили там… Мы ваши вечные должники теперь.

Антон протянул Мише свою визитку. Врач прочёл её и, усмехнувшись, вернул обратно:

— Нет, спасибо. На элитных адвокатов мой кошелёк слишком скуп.

— Все расходы моя контора берёт на себя. Вам не о чем беспокоиться. Это меньшее, что мы можем сделать, чтобы отблагодарить вас.

— Сначала дело завели, а теперь вытаскивать собираетесь?! — смешок.

— Дело в любом бы случае завели, — парировал Тоша. — Вы дали ему ход, решив спасать девушку таким образом и, безусловно, расставили приоритеты верно. Но такова Конституция нашей страны и нам с вами придётся перед ней объясняться. Я уверен, что суд в этот раз будет благосклонен к вам.

Миша нехотя, но воспринимал Антона.

— Михаил Анатольевич, когда можно забрать Вику? — Таня примирительно смотрела на доктора. — Дома ей будет гораздо удобней.

— Я могу поговорить с пациенткой? — мужчина окинул посетителей недовольным взглядом, а после глянул на меня. Я кивнула, и ребята удалились. — Вик, ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь.

— Спасибо, Миш, но я правда хочу домой, — проронила я, чувствуя небольшую вину. — Мне многое нужно решить и я благодарна, что моя голова остыла именно в этих стенах. Ты уберег меня от глупостей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Только мне почему-то, кажется, что, покинув это место, ты начнешь совершать новые, — хмуро буркнул мужчина.

— На то мы и люди, — улыбнулась я. — Мы же не прощаемся?

— А… ну да, — горько усмехнулся. — Встретимся в суде.

— Юморист, — засмеялась я и потянула к нему руки. Миша приобнял меня и чмокнул в макушку.

— Подготовлю липовую карту, вдруг пригодится специалисту, к которому ты попадёшь. Через час можете ехать, — печально улыбнулся. — Был рад с тобой познакомиться. Не пропадай, — слегка щипнул за щёку.

— Я знаю где тебя искать, — в ответ погладила его по лицу.

Спустя час, Таня помогла одеться, накинула на меня пальто Антона, собрала мою скромную авоську. На выходе провожали тётя Фая и Миша. Выйдя на улицу, поёжилась от холода. Зима становилась всё ближе. Солнце слепило глаза, не дав сразу разобрать открывшуюся картину. Лишь слегка спустившись, увидела его. Герман стоял возле машины Антона. Неужели ребята сказали ему, что я еду домой?

Поравнялась с ним, краем глаза видя, как друзья оставили нас вдвоём. Сердце усиленно застучало, норовя выпрыгнуть из груди.

— Привет, — уронила робко. — Думала ты не придёшь.

— Ты — моя жена, и вернуть тебя домой — моя обязанность, — отчеканил муж. — Что бы не крутилось в твоей голове.

— Прости меня, — жалобно склонила голову.

— Не извиняйся, — здесь взял за руку. — Я, кажется, понял тебя. Поэтому с сегодняшнего дня всё изменится…

До конца смысл этих слов я поняла ночью. Покоясь в объятиях любимого мужчины, услышала то, что посильней любых признаний:

— Ты родишь нам сына?

Задохнулась от шока и безграничного счастья.

— Да, — кивнула я, закусив губу, чтобы опять не разреветься.

Гера ласково улыбнулся и накрыл мои губы поцелуем, завернув в свою нежность.

30. Новый день рождения

ЛИКА

В тихой панике доходила до происходящего. Неужели, это конец?! Нет, нет… Эта деревенщина не могла его покорить. Чем? Обезьяну хоть в золото наряди, но она останется обезьяной. Однако, Герман всегда стремился к холопам и находил с ними общий язык, и его семья, похоже, постепенно заразилась тем же самым. Даже Элина теперь нехотя общается со мной. Лишь Марат с удовольствием продолжает тереться яйцами возле меня и отчего в голове созревали на него определённые планы.

— Я?! Соблазнить Вику?! — он откровенно заржал и встал изо стола. Говорить с ним на подобные темы, можно только в его кабинете. — Твоя головка прямо штампует восхитительные идеи. Как ты себе это представляешь? Эта тортоделка молиться на моего брата, а меня презирает ещё со дня рождения папы.

— Как ты окажешься в её постели? Предоставь это мне. Твоя задача — вернуть доверие Геры и чаще появляться в его доме. Там, в конце концов, твой отец лежит — неплохой предлог. Твоя мать и сестрица, скорей всего, оттаяли к новоиспечённой родственнице, вот и ты сделай вид, что потянулся к семейной идиллии.

— Я с братом в вечных в контрах, так что тебе это будет дорого стоить, — оскалился мужчина и, подступив ко мне, скользнул рукой по спине. Грубая ладонь ухватила за ягодицу и рывком прижала всем телом к себе.

Недурён, определил мой похабный мозг. Бёдра зажгло. Вторая ладонь залезла под юбку и накрыла лоно. Пальцы завальсировали на главной эрогенной точке, прямо поверх всех преград. Возбуждение накрыло сразу же, и я томно выдохнула мужчине в лицо. Рот впился в мой настойчивым поцелуем. Рука ушла с попы и, слегка сжав горло, потянула вверх, веля сесть на рабочий стол. Оказался между ног, целиком и полностью унося мой мозг и тело в круговорот страсти и наслаждения…

— На этой неделе Герман устраивает своей жёнушке второй день рождения, — одеваясь, поделился информацией мужчина. — Приглашены вся родня и друзья.

— Неплохой повод заявиться к ним в дом и попытаться втереться в доверие, — улыбнулась я, поднимая с пола платье. — Включай любящего и одумавшегося братика.

— Как велит моя госпожа, — пропел Марат и укусил хищно за шею, вновь прижав к себе…

Герман не появлялся на работе, взяв больничный по уходу за женой. Пф! Брехня! Эта дрянь давным-давно здорова как лошадь. Судя по докладу моей подкупленной шпионки, она нежиться в постели с моим Герой и периодически выезжает на новый объект, где решаются вопросы по её чёртовой кондитерской.

Сука! Он хоть и купил то заведение для неё, но всем нутром чуяла, что скоро оба покинут отель-ресторан. Герман готовил на своё место Филиппа, а место Вики собирался занять, похоже, Савва. Это нужно притормозить. Любой ценой.

— Пап, — обвила шею любимого родителя и чмокнула в щёку. — Ты обещал сорвать открытие кондитерской.

— Я натравил на них Роспотреб, — довольно отчитывался он. — Пока эта Викуля не сдаст все СанПины, они с неё не слезут, а это не менее полгода.

— Папуля, ты — лучший, — благодарно расцеловала отца под его довольный смех.

В случае с Герой, решила поменять тактику. Пустила слух о больных почках, благодаря чему реже появлялась на работе и привлекла наконец слабое, но внимание со стороны Беспалова-младшего. Прислал корзину с цветами и фруктами. Только открытка убила во мне всё, вплоть до человечности.

"С наилучшими пожеланиями и поддержкой! Беспаловы Герман и Виктория!"

Убью! Вырву ей волосы с корнем! Исполосую её сердце чем-нибудь острым, как она сейчас полосует моё. Дрянь! Мелкая шавка! В ярости разорвала послание и швырнула подарочную корзинку в окно.

Ну ничего. И на моей улице будет праздник. Рано или поздно! Будет!

Ком черной злобы и ненависти рос в груди, перевоплощаясь в навязчивые мысли. Герман будет моим! Во что бы то ни стало! Даже если придётся идти на крайние меры. Я не имею права сдаться перед этой дешёвой девкой.

ВИКА

Вернувшись домой, первым делом решила встретиться с матерью. Нам необходимо закончить тот разговор, который тогда прервала я.

За эту неделю мама сильно сдала. Осунувшееся лицо, дикий и испуганный взгляд, но, увидев в дверях меня, женщина заплакала.

— Вика… Доченька…

Мне было тяжело смотреть ей в глаза, но жалость и сочувствие, всё же брали верх. Мать есть мать и то, что существует сейчас в моей жизни, так же и её заслуга.

— Я прощаю тебя, мам, — проговорила, дрожащим голосом. — И мне бы хотелось, чтобы тот день похоронил нас обоих. Ты — моя мать. Я всё равно люблю тебя, и ты нужна мне, несмотря ни на что. Пожалуйста, начни эту новую жизнь со мной. Заново, без лжи и обид.

Женщина зарыдала уже навзрыд, бросившись ко мне на шею.

— Прости меня, родная… Прости. Мне никогда не оправдаться перед тобой и не искупить вины. Как же я виновата…

— Мам, не надо, — взяла её лицо в ладони, погладила. — Не продолжай. Я понимаю. Прошу, давай забудем. Давай сначала?

Робкий, благодарный кивок и пожилая женщина притянула меня к себе.

Половину этого дня решила провести с ней. Мама, впервые слушала, даже хвалила Германа, вспоминая, как он несколько дней упорно искал меня, подняв на уши всю полицию. Сама же я гордо делилась с ней о том, что всецело занялась своей будущей кондитерской и жду не дождусь, когда муж уладит все юридические дела и мы сможем официально открыться.

Мы говорили с ней так долго и о многом, словно я росла где-то в другой стране и, спустя много лет, вернулась. Мы всё это время были чужими, но сейчас изо всех сил и с удовольствием пытались наверстать упущенное.

— Мне бы хотелось, чтобы ты переехала в наш дом, мам. — О плохом тоже придётся вспоминать. — Тот человек на свободе, а ты здесь абсолютно одна.

— Моё присутствие будет для Виктора лишним поводом заявиться в ваш дом. А здесь? Здесь я с ним справлюсь. Я слишком хорошо его выучила. Только вы будьте осторожны. Он хоть и стар, но тварь со стажем.

— Гера усилил охрану.

Мама одобрительно кивнула и погрузилась в свою печальную думу.

— А я ведь думала, что мне удалось оградить тебя от него, — мама горько выдохнула, опустив голову. — Но эта мразь живуча, хуже таракана.

Покинула я материнский дом всё же с тяжёлым сердцем, а вечером, уединившись с Герой, попросила его позаботиться и о безопасности матери.

Прокурор посетил меня буквально на днях, после возвращения домой. На Мишу пытались состряпать дело. Поход к квалифицированному врачу, анализы и всевозможные проверки и тесты не выявили ошибок в оказанной медицинской помощи, а доктор, что принял меня, аж подпрыгнул на месте, узнав кто провёл мою операцию. Да, Мишаня, ты тут, походу, звезда. Антон, я знала, рыл не хуже и семейство Беспаловых прилежно оплачивало его труды.

В конце этой недели Герман решил устроить торжество в мою честь, пригласив родню, а также друзей. Ребро ещё болело, но такого сильного дискомфорта уже не причиняло. К моему огорчению, пришли не все, кого мне хотелось видеть. Миша только справился о моём здоровье по телефону, а Савва, как обычно, на своей волне. Мужчина хоть немного и смягчился в отношении нашего союза, но по-прежнему держался от меня подальше. Сцепив зубы, смиренно мирилась с этим, понимая, что потеряла друга ещё тогда, когда позволила ему себя поцеловать. По своей же глупости.

В остальном гостей собралось немало. Даже сестра и брат Германа соизволили явиться. Элина, однако, пришла без мужа и пребывала немного в растерянном состоянии, брат же Геры, пригласил потанцевать с ним. Сочла это добрым знаком.

— Честно сказать, я немного испугался, когда узнал, что ты пропала после ДТП, — проронил он, аккуратно ведя меня в танце. — Боялся, что погибла, а я так и не успел попросить у тебя прощения.

— Ты попросил его тогда, — на душе тут же стало тяжело от воспоминаний.

— Ты же понимаешь, что они были тогда не искренними, — смотрит слишком ласково и ладонь слегка поглаживает мою. — А сейчас я, действительно, хочу извиниться перед тобой.

— Ты тогда имел полное право думать обо мне плохо, — стало не по себе и убрала ладони ему на плечи. Только его освободившаяся рука слишком близко легла к моей попе. Предупредительно подняла её выше талии.

— Ну да, твой танец я, увы, так и не смог забыть, — виновато усмехнулся. — Без обид. Ты — шикарна, и теперь понимаю, почему брат выбрал тебя и готов перегрызть глотку любому, кто не так глянет в твою сторону.

Эти слова льстили моему самолюбию и невольно улыбнулась. Танец закончился, и я вернулась в объятия мужа.

— Это что такое было сейчас? — мурлыкнул ревниво Герман, целуя в макушку.

— Кто-то ревнует? — игриво улыбнулась. — Миссия по захвату твоей семьи почти завершена.

— Крепость сдана без боя, — ладонь мужа накрыла мою.

— Только её владелец, пока держит оборону, — в моём голосе мелькнула нотка грусти, и мужчина её уловил.

— Ты ошибаешься, — покачал головой Гера. Я придвинулась ближе и поцеловала в губы.

— Я люблю тебя, — не отдаляясь от его лица вновь и вновь произнесла, с замиранием сердца ожидая продолжение.

— Лучше тебя нет, — произносит он каждый раз прекрасную, новую, но не ту фразу.

А нужна ли она тебе, Вик?! Для многих иной раз так просто произнести эти три заветных слова, а потом так же просто исчезнуть из твоей жизни. Гера не бросается словами, он просто делает. Да, я не слышу от него этих ласкающих слух речей, но постоянно ощущаю его заботу на себе. В нём есть изъяны и ошибки прошлого, но я могу видеть, как он борется с ними ради меня.

Наклоняюсь и снова благодарно целую его, обволакивая своей нежностью и лаской.

— Как сделать так, чтобы все поскорей ушли? — томно шепнул он в ухо и слегка зацепил губами мочку.

— Вызвать землетрясение, — улыбнулась я и поднялась. — Пока отойду, а то вероятен подрыв снаряда.

— Фашистка, — улыбнулся муж и незаметно для гостей поправил под столом брюки.

Гости вовсю развлекались, рассыпавшись по дому. Мама с сестрой спешили наоборот покинуть торжество. У Нины разболелись дети, поэтому муж остался с ними, а матери всё же тяжело было подолгу находиться в гостях. Быстренько накинула на своё вечернее платье пальто и вышла с ними на улицу, чтобы проводить до сестринской машины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— С новым днём рождения тебя, Викусь, — целовала и обнимала меня Нина.

— Как доберётесь, позвоните мне. Обе, — целуя так же маму, велела я.

— Да-да. Марш в дом! — состроила грозную гримасу сестра. — Простыть после операции тебе ещё не хватало.

— Хорошо, босс, — хохотнула я и отошла от автомобиля, давая им возможность покинуть территорию двора.

Поёжилась, ожидая, когда охранник закроет калитку, но этого не происходило. Черт! Уходят с поста, не оставив замену?! Полнейшая безалаберность! Что ж, сама закрою. Дошла до будки, но открыть дверь мне не позволили. Грубая стальная рука блокировала за шею, а в бок упёрлось что-то острое. Отблеск в свете дворового освещения помог распознать в предмете нож.

— Только тихо, дочур, — гнусавый голос убил мою способность думать, дышать и стоять. — Лучше не рыпайся, а то ещё проколю нечаянно так.

Сердце застучало зайцем, но для себя чётко знала, что буду защищать свою семью. Эта мразь не войдёт в дом без моего боя.

— Уходите, пожалуйста, — молвила дрожащим голосом. — Не трогайте мою семью.

— Да не бзди. Они и моя семья, как бы тоже, — пропел Виктор. — А родня должна заботиться друг о друге. Согласна, рыбонька?

— Что вам надо? — загробно вопросила я, понимая, что готова согласиться на любой его шантаж и даже сделку.

— Сущую малость, — злобный смешок и лезвие переходит на место шейной артерии. Едва не вскрикнула от ужаса. — Папуле просто нечего есть и нет деньжат на дурь. Тяжело знаешь ли сейчас старикам без работёнки.

— У меня нет денег… Муж распоряжается финансами, — усиленно лгала.

— Не зли меня, чёртова сука! Врать своему оленю можешь, но не мне, — бандит яростно просипел и сильнее надавил. Ощутила травму кожи и струйку устремившуюся по шее к груди. В ужасе понимала, что этот человек убьёт меня, не колеблясь, стоит лишь сильнее нажать ножом. — Мне нужны бабки, повторяю для тупых! Иначе придётся грохнуть ту шлюху, твою мамашу, потом сестричку… Всех-всех потихоньку. Хочешь?!

— Пожалуйста, не надо, — слезы беззвучно побежали по щекам.

— Тогда пизди мне меньше, заебала! — старик явно торопился и решил брать то, что есть — сорвал с шеи колье. — Серёжки и кольца тоже давай, а то сам срежу! Живее! — Угроза была весомой, и я поспешила выполнить. — Не густо… С тебя, как с паршивой овцы клок шерсти, — брезгливо хохотнул и сунул трофеи в карман. — Ладно. Передавай "привет" муженьку и Тоньке. Скажи, что я по ней скучал, — издевательский низкий смех и меня грубо толкают.

Едва устояла на ногах. Не хочу оборачиваться и смотреть ему вслед. Слышу лишь стремительно удаляющийся звук гравия от его бега.

Вернуться скорей в дом, рассказать всё домашним?! Нет, не могу! Слёзы душили, страх не давал пошевелиться. Накрыла ладонью порез на шее. Что я скажу мужу? Как посмотрю в глаза его семье? Снова заболело под рёбрами. Сделала несколько шагов и осела прямо на подъездную лестницу. Телом владел ужас от пережитого, а вода из глаз бесшумными реками лилась по лицу.

Лишь теперь осознала, что эта мразь — угроза для всей моей семьи, а я не знаю, как его остановить.

31. Я ошибся

ГЕРА

Когда сработала тревожная кнопка, я, Антон и внутренняя охрана дома поспешили на улицу. Среди гостей не увидел жену, отчего сердце в панике застучало. Нашёл её во дворе сидящей на ступенях крыльца.

— Вика?! — подлетел к ней.

Девушка в слезах и полном ступоре, дрожала и вздрагивала, держась за шею. Из-под пальцев и на вороте платья заметил немного крови.

— Врача, скорее! — крикнул прислуге и, подняв жену на руки, спешно понёс в дом. Чтобы не пугать ещё больше приглашенных, отнёс девушку на кухню и усадил на стул. — Откуда кровь? На тебя напали?! Вика… Ответь, пожалуйста!

В висках стучало и страх за супругу сковывал каждую клеточку. Старался привести её в чувство, целуя лицо и растирая ледяные ладони. Надежда Дмитриевна крутилась рядом, пытаясь вручить стакан воды. Прибежала медсестра.

В кухню Артур с Антоном внесли охранника — из его затылка тоже шла кровь. Усадили на стул. Мужчина в сознании, но так же бледен. Твою мать! Охрана называется! В моём доме промышляло какое-то чудовище, но все "спали"?!

— Меня оглушили, Герман Юрьевич, — заплетая языком, объяснялся пострадавший. — Я не успел его заметить.

— Это Виктор, — тихо проронила супруга, отчего по венам разлилась ледяная жижа.

— Он угрожал тебе? — Антон н

склонился над девушкой и погладил по плечу. Вика кивнула. — Вызывайте полицию, — велел он Артуру.

Смотрел на жену. Раскрасневшаяся шея, не считая небольшого пореза. Взглянул на опустевшие уши и руки. Произнести очевидное вслух не решился. Только поцеловал то место, где раньше поблёскивало обручальное кольцо.

— Прости, — пискнула Вика и вновь заплакала.

— Тшш, — обнял и осыпал лицо поцелуями. — Ты не виновата. Не бойся. Эта сволочь подписала себе приговор.

Давать службам порядка показания я не позволил. Завтра… Вике оказали первую помощь, дали успокоительное, и позже смиренно дождался, когда супруга уснёт. Попросил Светлану приглядывать за ней, а сам всецело погрузился в этот вопиющий случай в моём доме.

Полиция запротоколировала украденные вещи и следы покушения на охранника. Влад с сожалением сообщил, что Виктор покинул своё жилище четыре дня назад за неуплату. Друзья-собутыльники мало что существенного могли сказать полиции. Остаётся только пасти чёрных скупщиков.

— Он — стар для террора, Герыч, — проронил Владислав. — Ему просто нужны только средства к существованию, и грабануть родню — единственное на что его хватает.

— Не единственное, — буркнул, совестливо покачав головой. — Ему до сих пор хватает ловкости обходить полицию, крутясь у вас под носом.

Влад сцепил зубы. Аргументов на это у него не нашлось.

— Я подниму все дела на него. Возможно, СК, действительно, слишком снисходительно к этому субъекту, — достойно подытожил Влад.

Гости давно разошлись, ещё вначале заварушки. Родителей я так же отправил наверх к себе — нечего им слушать всё это. Остались только сестра, брат и Татьяна с Антоном.

— Вы тоже можете ехать, — посмотрел на них. — Думаю, сегодня эксцессы больше не предвидятся.

— Уверен? — Марат обеспокоенно смотрел на меня. — Не хочется после всего этого оставлять вас одних. Звони мне сразу же, если что-то будет нужно.

Бровь немного уползла вверх. С чего это браток вдруг такой заботливый? Но, видя метаморфозы мамы и сестры, решил не гнушаться и Маратом. Всё же мы — семья.

— Буду на связи, — пообещал я, выпроводив остатки родни.

Глянув на Антона с Таней, не сомневался, что эти двое точно не уйдут.

— Светлана подготовит вам гостевую.

Поднялся в супружескую и тихо вошёл. Включил ночник и не смог не взглянуть на жену. Вика спала, напряженно сдвинув брови, на шее пластырь, прикрывший место пореза. Эта мразь угрожала ей, надавила здесь ножом. В груди зажгло от ярости и навязчивой мысли "а если бы". Страх сдавил горло. Снова на грани! Снова мог потерять её. Что происходит?!

Разделся и тихо лёг рядом. Обнял, прижав к груди. Смотрю, как веки слегка подрагиваю, а губы крепко сцеплены. А что если ей и сейчас страшно? Поцеловал в лоб и спрятал в свой защитный кокон. Почувствовал, как её руки обвили мою талию, а щека девушки сладко прильнула ко мне.

— Я ошибся, — тихо проронил, зная, что жена не слышит меня. Пусть! Эти слова больше всего нужны мне. — Я, оказывается, никогда и никого не любил, Вик. Просто не знал, как правильно. Лика была лишь похотью, капризом вкупе с гордыней и тщеславием. А ты… С тобой я — это просто я. С тобой дышу, с тобой впервые вкусил счастье быть кому-то, действительно, нужным. Я всё готов отдать лишь бы ты продолжала и дальше любить меня, быть рядом, чтобы твоя любовь ко мне никогда не угасала… Может это и есть то, что ты так мечтаешь услышать от меня? Может так любят по-настоящему? А может…

Эгоизм?! Но только очень странный. Произносить это гадкое слово наравне со светлыми чувствами абсолютно не хотелось.

Ласково коснулся губами лба и прикрыл веки, вдыхая аромат своей женщины и её тепло…

После того жуткого дня минул месяц. Виктора так и не нашли. Обручальное кольцо и колье перехватили у перекупщиков, но серьги, увы, так и "ушли". Возможно, бандит забрал их с собой.

Вика оказалась мужественной девушкой и быстро влилась в семейные дела. На работе её тоже ждали с распростёртыми объятиями, и конечно же моя бывшая не упустила возможности, чтобы не брызнуть ядом.

— Я думала ты где-то с папашей по подворотням шаришься.

Хотел встать на защиту жены, но не пришлось.

— Я выше этого, — Вика мило улыбнулась ей и сплела руки у меня на талии. — А тебе советую поубавить желчь, а то и до плинтуса недалеко. Тяжесть так и пригибает тебя, не замечаешь?

Усмехнулся и, чмокнув жену одобрительно в макушку, увлёк от рыжей прочь.

По делу Дементьева были неплохие результаты. Антон верил, что врача оправдают. Плюсом ко всему Михаил подал заявление на возвращение лицензии, чему Вика оказалась несказанно рада. Правда цветы и открытка благодарности от этого мужчины тихо и болезненно опалили мои нервы. Постарался не показать виду, но настоял, чтобы букет поставили в гостиной. Нечего ему делать в супружеской спальне.

После памятного торжества в наш дом зачастил Марат, что само собой удивляло. Брат общался с отцом и пытался вести со мной дружеские беседы. Пару раз замечал, как любезничает с Викой, которая, сидя в своём любимом кресле, пыталась читать книгу.

— Я тебя не узнаю, — попивая из горла пиво, усмехнулся я. Мы отдыхали в гостиной, наблюдая, как прислуга украшает ёлку и дом. — С каких пор стал неравнодушен к своей семье?

— По идеи, я старше тебя и должен блюсти семейные интересы, — немного грустно улыбнулся в ответ мужчина.

— Отцовская фирма для тебя интересы семьи, если память мне не изменяет, — поправил я.

— Тоже верно, но как-то задолбало отвечать за семейный кошелёк и наблюдать, как вы тут все свои семьи сколотили и общаетесь друг с другом.

— Считаешь, что жизнь проходит мимо тебя? — теперь стало его немного жаль.

— Разве не так? — Марат всколыхнулся в новом смешке и отвёл взгляд. — Мне скоро сорокет вдарит, а у меня ещё ни разу не было настоящих длительных отношений. Невольно даже такому неудачнику, как ты, начинаю завидовать.

— Пошёл ты, — засмеялся я в ответ.

В целом, я не возражал против его посещения нашего дома. В конце концов, здесь жили отец и мать, и, как их сын, он имел право видеться с родителями.

С кондитерской раз за разом прилетали палки в колесо. Сначала пожарная инспекция огорошила стопой ограничений и невыполненных предписаний, потом Роспотребнадзор вывернул чуть ли не наизнанку цеха, планировку и расположения санитарных зон и складов. Пришлось ломать и пристраивать необходимые стены и перегородки, согласно СанПину. Новые помещения, наличие моек и всего необходимого. Проверка вентиляционных шлюзов и коробов тоже не дала хороших плодов. Ходы не прочищались года три и угрожали пожарной безопасности. В какой-то момент возникло желание сжечь на фиг помещение до голых стен и отстроить заново, так как положено.

Вика немного расстраивалась при каждой неудаче, но почему-то слова успокоения шли от неё, а вовсе не от меня.

— Пусть всё будет, как положено, Гер, — девушка села на меня сверху и упёрлась ладонями в грудь, когда лежали в постели. — Для нас главное — безопасность.

Смотрел на неё снизу вверх, поглаживая округлые и аппетитные бёдра супруги.

— Я тоже всегда за безопасность, — похотливо улыбнулся. — Кстати, — подлез под её топ и смял грудь. — Пора бы уже завязывать с другой безопасностью.

Вика улыбнулась и наклонилась ближе к моим губам.

— Все анализы по планированию сданы, противозачаточные из организма выведены. Уже можете заполнять меня своими эмбрионами.

Я скривился:

— Не умеешь ты соблазнять.

— Не сексуально?! — девушка засмеялась.

— У тебя это хорошо выходит без слов, — потянул с неё топ, скользнул ладонями дальше по бёдрам и сжал ягодицы.

— А если ещё так? — девушка сдвинулась чуть выше ко мне на живот и, слегка прогнувшись назад, залезла в трусы. Ладонь обхватила член и начала плавно феллировать от головки к основанию. Весь спектр ощущений мгновенно заполнил тело и мозг. Закусил губу, сдерживая рык наслаждения. Жена прогибалась назад, округляя грудь вперёд. Прошёлся ладонью от пупка к грудям и остановился на тонкой шее. Потянулся к губам, чтобы коснуться их пальцами. Вика эротично поймала большой палец ртом, сладко пососав. Черт! Искры ещё большего желания заполнили члены.

— Ты меня с ума сводишь, — простонал я, извиваясь под женой и хороня в себе желание прервать эти прелюдии, схватить в охапку и овладеть её телом быстро и страстно.

Чувствуя моё нетерпение, Вика привстала и освободила мой член из трусов, вывела его вперёд перед собой, чтобы и я мог видеть эти эротичные движения. Наблюдал пару минут, как жена гладила его двумя руками, а затем, сдвинувшись ещё дальше, наклонилась и обхватила губами.

Удар по всем рецепторам разом. Я изогнулся под ней, совершенно не зная куда деть руки. Жена плавно погружала моё естество в себя, присасывала губами, ласкала кончиком языка уздечку, целовала головку. Твою мать!

Это не первый минет в моей сексуальной жизни и получал его обычно от женского пола вдоволь. В сравнении с ними, жена не делали ничего сверхособенного, но отчего-то, принимая данную ласку от неё, впервые готов вырваться душой из своего тела, стонать и кричать слова восхищения.

Закатил глаза, окончательно растаяв под этим актом, но тут же получил новый, но уже очень хорошо знакомый мне снаряд. Вика сдвинула кружево своего белья и села на член, сжав его стенками влагалища.

— Да, девочка, — промурлыкал довольно и вновь обхватил жену за попу, помогая двигаться вверх-вниз.

Девушка томно дышала, медленно насаживаясь на меня. Помня о её недавней травме, решил всё же взять правление в свои руки. Сел и впился в груди, сладко посасывая и играя горошинами возбуждённых сосков. Приподнял за попу и, не снимая с члена уложил на спину, между своими коленями. Ноги жены соединил вместе, прижав стопами к своей груди, тем самым увеличивая угол входа. Вика вцепилась в простынь, сминая шёлк, и застонала.

— Ещё…, — закусила губу и блаженно прикрыла веки.

Двигался умело, как и всегда доставляя жене и себе удовольствие и экстаз…

Вымотанная и уставшая, но довольная супруга упала мне на грудь и обвила руками, вновь даря три заветных слова.

— Я всё до сих пор боюсь их произнести, — молвил, спустя некоторое время. — Боюсь сказать, что тоже полюбил тебя, — рука на моём плече дрогнула и Вика подняла голову, изумлённо-сладко уставившись на меня. Зелено-карие глаза стали больше, чем обычно. — Мне кажется, что сказав это, солгу. Соединив свою жизнь с тобой, понял, что всё, чем руководствовался в жизни раньше было иллюзией, моими глупыми выводами. То, что раньше считал любовью, оказывается лишь похоть и гордыня. А с тобой… Сейчас… Словно учусь ходить заново. Учусь думать правильно. Учусь любить не себя, а тех, кто рядом… Тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вика не дала мне продолжать, накрыла губы поцелуем. Успел заметить, как улыбаясь, смахнула слезу.

— Мне больше не нужны эти слова, — проронила она, погладив по щеке. — Всё то, что ты делаешь для меня громче и искренней любых слов. Просто будь рядом… со мной рядом.

Сжал в своих объятиях, зарылся носом в копну её волос, так и уснув…

Сегодня на работе хотелось поскорей отдать банкет и уйти домой. Вика на законном выходном, потому в разы повышалось моё желание. Последней каплей стал Антоха, который приехал в ресторан поесть и пригласил меня за компанию.

Переодевшись, поспешил к нему в зал, но столкнулся в коридоре с Ликой.

— Я просила ставить меня в известность, когда уходишь, — девушка сердито надула губки.

— Ставлю, — усмехнулся в ответ, продолжая идти дальше. — Как раз шёл к тебе.

— Ты доверишь банкет Филиппу? — Лика сдвинула бровки. Руководитель из неё всегда был паршивый.

— Банкет уже отдан. Остались десерты, а с этим справится кондитерский цех и получше меня. Фил им поможет. И, вообще, я ещё пока буду в зале.

Девушка с минуту смотрела на меня, о чём-то сосредоточенно думая, а после заметно смягчилась.

— Долго ещё в ресте будешь?

— По-моему, это не твоё дело, — поправил ворот рубашки. — Я ужинаю с другом. Исчерпывающий ответ?

— Вполне, — Лика фыркнула и, остановилась, оставшись позади.

Я же широким шагом продолжил свой путь к столику, за которым ждал Антоха.

Обзаведясь парами, мы и подзабыли когда так в последний раз отдыхали. Двух часов вполне хватило для хорошего вечера. Таня была у родителей, поэтому друг принял приглашение выпить пиво у меня.

Подъезжая к дому, заметил машину Марата. Время девятый час, а он до сих пор здесь? Может, с мамой общается? Войдя в дом, однако, в гостиной мы никого не обнаружили. Лишь под креслом разглядел книгу Вики. Поднял. Несколько страниц смялись. Странно, жена не имела привычки разбрасывать их по дому.

— Герман Юрьевич? — в гостиной нарисовалась горничная Светлана, кивнула мне и Антону. — Вы… Вы ужинать будете?

— Нет, спасибо, Света. Вика отдыхает?

Служанка проглотила большущий ком в горле. Чего это с ней?

— Она была здесь, разговаривала с Маратом Юрьевичем. Потом… Потом не знаю. Виктория Андреевна попросила бутылку вина в вашу комнату и два бокала. Возможно, хочет сделать вам сюрприз, — девушка немного лукаво улыбнулась.

А вот сюрпризы я редко жаловал, потому что чаще всего они были неприятные. В груди противно заныло.

— Я сейчас, — сообщил Антону и устремился наверх.

В любом случае вечер с женой нужно немного отодвинуть. Выгонять Тоху сегодня не хотелось. Верил, что Вика поймёт и уступит.

Уши горели странным жаром. Открыл дверь в супружескую так, словно прыгнул со скалы в воду. И лучше бы это было действительно так. В кровати лежали абсолютные голые моя жена и брат. Голова Виктории повёрнута под непонятный угол и ворочилась с боку на бок, как у тряпичной куклы. Марат целовал её в шею, ласкал груди, обнимал, приподнимая за талию.

Такой боли внутри себя ещё никогда не испытывал.

Нет… нет, только не ТЫ, родная! Не от тебя!

Зарычал раненным зверем и бросился на брата.

32. Достойный соперник

ГЕРА

Не ощущал предела происходящему. Марат что-то пытался говорить, но я просто обрушил на него всю ярость на какую был способен. Ни звуки боли, ни кровь на его лице не смогли остановить меня. Эта тварь трогала мою жену! Лежала с ней в постели. Целовала её тело… Блядь! Ты — покойник, мразь!

Чужие руки отодрали меня от скулящей сволочи и оттащили к шкафам.

— Всё, Герыч, всё! — взор Антона пытается поймать мой бешеный взгляд.

— Я убью тебя, падла! Ты не жилец, скотина…, — снова рывок, но руки друга так же сильны. — Пусти меня! — орал на Антона, сознавая, что ярость начинает спадать на что-то иное — низкое, ничтожное, отчаянное. То, что никогда себе не позволял раньше. Слёзы?!

— Пошёл вон отсюда! — рыкнул друг на Марата, который боязливо смотрел на меня.

— Прости, Герыч! Мы не хотели…, — заблеял он, подливая масло в огонь. Из моей груди вырвался звук подобный вою.

— Пошёл на хуй отсюда! — не своим голосом рявкнул Антон, роняя меня на край постели, а следом подлетая к Марату, чтобы вышвырнуть за порог.

Уже не видел постыдного братского бега, потому что смотрел на жену и хотел лететь глубоко вниз, в пропасть. Остановить своё проклятое сердце, чтобы больше никогда не чувствовать такой чудовищной боли.

— Герыч! — шлепок по щекам. — Герыч?! Пошли отсюда. Она пьяна. Завтра…

— Отвали! — зло оттолкнул друга от себя.

Встал, обернувшись на Вику. Девушка сладко завернулась в одеяло и спала, словно ничего не было и не случилось никого мерзкого акта.

— Она не могла, — жалобно простонал я, едва не вырывая на себе волосы. — Ни по-пьяни, ни трезвой. Она моя Вика. Ты не могла! — метнулся к её лицу, словно оно может дать мне сейчас ответы.

Макияж всё ещё на ней, не потревожен и аккуратен. Жена любит нюдовые и матовые оттенки. Кремовая помада касалась губ ровным слоем. Огляделся в поисках бокалов — валяются на полу рядом с бутылкой. Поднял оба, пытаясь разглядеть на краях стекла пятна от помады. Хрена с два! Чисто, хотя на дне следы напитка, словно налили и вылили. — Она не пила! — совершенно уверенно сообщил другу, который теперь тоже включил дедукцию.

— Тогда куда делось вино? — мой вопрос, скорее, был риторическим, потому что я, а вслед за мной и Тоха, метнулся в ванную, где и обнаружил пробку со штопором, а на ободке слива в раковине небольшой бордовый след. — Оно в канализации. Светасказала, что Марат и Вика были внизу. Книга брошена там же, — соединял картинки пазла воедино.

— Возможно, он ей что-то подсыпал, — озвучил друг мою догадку друг. — Но Света сказала, что Вика попросила вина в комнату и бокалы.

— И не пила? — метнул на него недоверчивый взгляд. — Мне отчего-то кажется, что Вика не просила никакого вина. И это мы сейчас проверим.

Последняя мысль пришла уже в довесок, только чтобы подтвердить виновность третьих лиц.

Мы зашли в операторскую комнату, где обычно отдыхала охрана и хранились теперь записи с видеокамер. После нападения на Вику счёл нужным обезопасить дом подобными вещами. Так же не поскупился и поставил ещё несколько внутри жилища. О их наличии знал только я и Артур.

Попросил охрану выйти, а сам принялся отматывать запись назад. Сначала гостиная. Для меня, по логике, именно там должно всё начать развиваться. Нашёл. На кадре — жена сидит в кресле и читает ту самую книгу. Ускорил запись на пару шагов. В гостиной появляется Марат, недолго говорит с ней, а после уходит наверх. Ещё несколько кадров и видно, как Светлана принесла девушке стакан сока. Вика благодарно выпивает и отдаёт обратно его пустым. Чтение продолжается, но вскоре супруга откладывает книгу на подлокотник и опускает голову вниз между колен. Обхватывает её руками и сидит так пару минут, слегка раскачиваясь. После осторожно поднимает голову и решается встать с кресла. Я болезненно зажмурился пронаблюдав, как Вика дезориентированная упала без сознания на пол. Руки инертно сжались в кулаки. Суки!

— В соке что-то было. Это Света, — Антон уже сорвался с места, чтобы пригвоздить прислугу, но я остановил его. — Погоди! Не сейчас… Досмотрим этот чёртов спектакль до конца.

На кадре видно, как Светлана убегает наверх, а через кадр спускается вместе с Маратом. Брат не пытается привести мою жену в чувство, а просто поднимает на руки и уносит вверх по лестнице. Тут же переключаю камеру на коридор в спальни. Вижу, как Вику заносят в супружескую. Через пару минут раздетый до трусов Марат забирает у горничной бокалы и вино.

— Он явно не первую помощь Вике оказывал, — проронил друг.

Злость и унижение за супругу по-прежнему сносили крышу, но сейчас я гораздо более спокойно соображал. Мне нужны неопровержимые доказательства невиновности Вики, потому что не знаю, что произошло дальше в спальне.

Встал и прямиком пошёл в покои медсестры. На мой стук женщина испуганно выскочила в коридор.

— Герман Юрьевич?! — запахнула туже халат, заспанно щурясь от света. — Что случилось? Ваш отец?

— Нет, простите, с ним порядок. У меня к вам личная просьба. Извините, что так поздно.

— Просьба?! — ещё больше растерялась медсестра.

— Вы не могли бы взять кровь на анализ? Для меня это очень важно. — Неуверенный кивок. — И прошу вас о конфиденциальности.

Когда всё было готово и врач ушла, молча смотрел на спящую жену. В груди всё равно ныло. Хоть ты и не виновата, но эта мразь притронулась к тебе, лежала с тобой в нашей постели. Влезла в наш суверенный мирок. Смогу ли теперь касаться тебя, не думая о том, что брат был так же близок? А ты?! Что будет с тобой, если узнаешь о случившемся?! Это же подобно изнасилованию!

— О том, что произошло, Вика не должна знать, — не отводя от спящей жены взгляд, предупредил друга. — Она не должна узнать о таком позоре и унижении.

— Понимаю. Но у этой истории твои враги — главные свидетели, — могильно напомнил Тоха. — И Вика не дура. Она может помнить падание в гостиной и след от укола достаточно красноречив.

— Это уже моя забота. Твоя — молчать, и ты сможешь. Это проделки Лики, я уверен. Марат лишь исполнитель. Пусть думает, что она выиграла, пока готовятся анализы, а потом… Потом воспользуюсь услугами курьера. Светлану в шею, но уйдет пока под видом внеурочного выходного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Со стороны Антона услышал смешок. Бросил на него непонимающий взор, но разглядел в нём уважение:

— Ты — достойный противник, Герыч. И у такого воителя врагов с каждым разом всё больше.

Опустил голову, понимая его правоту. По сути, я первый встал на этот вражеский фронт и теперь обязан сам отражать удары, защищая супругу. Так и будет.

Выпроводив друга и поблагодарив за поддержку, решил замести все следы разыгравшейся драмы. Убрал стёкла, капли крови на полу, одел жену в ночнушку.

Чтобы не переваривать всё случившееся, залпом выпил две стопки виски. Лёг рядом с супругой. Долго смотрел на сладко дремлющее лицо. Если не переступлю этот барьер сейчас, не сделаю этого никогда. Она просто снова попала в беду, Гер, а ты должен быть рядом. Быть рядом — единственное, что она от тебя всегда просит. Притянул к себе, обвив руками, и поцеловал.

Всё нормально! Всё так, как всегда!

Проснулся от шевеления Вики. Девушка попробовала сесть, но, схватившись за голову, простонала. Мгновенно сел на кровати.

— Как ты? — погладил по щеке и посмотрел в лицо.

— Голова жутко болит, — Вика, не понимая, оглядывалась.

Посмотрела на сгиб локтя и непонимающе тронула след от иглы. Испуганно накрыла ладонью.

— Что вчера произошло?

— Ты не помнишь? — слегка напрягся, ожидая ответ.

— Я была в гостиной… Книгу читала. Потом… Потом начало тошнить и сильно закружилась голова.

— Да, ты напугала меня вчера. Я нашёл тебя в гостиной. Ты была без сознания. Анна Леонидовна взяла у тебя кровь на анализ, по моей просьбе. Она думает, что мог резко понизиться уровень гемоглобина. Такое бывает.

Вика выдохнула и снова легла, положив голову мне на колени, руки крепко обвили.

— Прости, что напугала.

— Ничего, — гладил шёлк волос, невольно понимая, насколько близок был вчера к тому, чтобы всё это потерять.

Сейчас лишь снова дико хотелось отомстить. Скоро и очень скоро. Жди, Герыч.

ЛИКА

Требование Марата срочно приехать к нему в офис, приняла с энтузиазмом. Об удачно или неудачно выполненном задании мужчина нарочно не говорил. Но моё нутро чуяло, что всё получилось. Войдя в кабинет, ахнула, увидев вместо обычного лица Марата сплошной фингал.

— Бог мой! Герман просто зверь, — закрыла кабинет.

На столе миска с водой и льдом. Мокнула в неё ветошь и отжала. Аккуратно приложила компресс на подбитый мужской глаз.

— Я думал, он уйдет, — Марат злился, но терпеливо позволял оказывать помощь. — Еле ноги унёс. И друг его добавил. Учти, красотка, ты по гроб жизни теперь со мной не расплатишься.

— С удовольствием, — улыбнулась я и полезла мужчине в брюки.

На утро связалась со Светланой, но девушка сообщила, что ей дали два дня выходных.

— И ты свалила отдыхать, предварительно не узнав, что творится у семейки Беспаловых? — гневно закричала на неё в трубку. — Дура неотёсанная! Я тебе такие бабки плачу!

Сбросила вызов и швырнула мобильный на стол.

На работе эти двое не появились, отчего ещё больше занервничала от неизвестности. Доработала с трудом и сославшись на боль в пояснице поехала домой. Но и там ждал неприятный сюрприз.

— Через месяц кондитерская открывается?! — взвизгнула, не веря словам отца. — Но ведь ты же говорил, не раньше шести месяцев!

— Так и было. Но Герман наш как-то выкрутился. СанПины сданы, пожарная тоже. Разрешение на открытие им выданы. До кучи, инспектор Роспотреба отныне инструктирует их, поэтому любая резкая проверка будет вовремя зафиксирована.

Слушать это больше не хотелось и, махнув руками, убежала в свою комнату.

Всё, успокойся! Ещё ничего не ясно. Возможно, сегодня Герман подал заявление на развод, а эта дрянь постыдно собирает свои манатки и валяется в ногах мужчины, моля выслушать её и заверяя, что ни в чём не виновата. Доказательства на лицо — голый мужик в твоей постели — не отмоешься. Крутя эти картинки в голове, невольно смягчилась. Всё хорошо. Потерпи, Лика. Скоро будет ответ.

Спала плохо. Часам к одиннадцати утра следующего дня разлепила глаза, услышав робкий стук в дверь.

— Да. Сейчас, — встала с постели и прошлёпала к дверям. На пороге стояла служанка и протягивала мне бумажный пакет.

— Это вам. Курьер доставил.

Приняла посылку и прошаркала с ней обратно к постели. Вскрыла, вытряхнув содержимое на простынь: флэшка, файл с какими-то бумагами. Просмотрела. Медицинское заключение? Ничего не понятно, но в животе неприятно закрутило. Тут же схватила в руку носитель, на котором красовалась надпись маркером "Приятного просмотра, Ликуся".

Метнулась к ноуту, с трудом дождалась включения, вставила флэшку в разъём. Запустила. Это видеокартинка.

Обомлела, от начала и до конца просмотрев запись. Последняя вставка-послание ввели в небывалую тихую ярость: "Не пытайся втоптать мою жену в свою клоаку. Это бесполезно. Теперь я ещё больше уверен в своём выборе".

Дико вскричала, вскочив с кровати, и бросила ноут на пол. Ярость ушла в болезненное хихиканье. Камеры! Твою мать! Почему я о них не подумала? Гребаные камеры, блядь! И эта кретинка ничего не сказала! Сука! Падла! Ну что ж. Ещё посмотрим, Герочка. Я умею переубеждать.

Хватаю телефон и набираю нужный номер.

— Я скучал по тебе, моя беременяшка, — пропел сладко мужской голос в ухо.

— Пора, Иль, — голос странно осип. — Мне нужно, чтобы ты где-нибудь достал кровь.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍33. Сердце можно погубить

ВИКА

В этот раз из кабинета терапевта-гинеколога вышла с тяжёлыми мыслями. Прогнозы для моей будущей планируемой беременности оказались неутешительны.

Неожиданно то, о чём я редко задумывалась, стало вдруг таким желанным и проблемным. Герман хочет от меня семью, детей, а я вдруг не способна дать это на нужном женском уровне. Зато его бывшая и не устающая верить в возвращение жениха невеста благополучно вынашивает их общее чадо.

Внутренности заполнила тяжелая пустота, и я осела на скамью возле регистратуры. Амбулаторная карта кишила набором диагнозов. Стопа рекомендаций и направлений к узким специалистам. Новый скоп анализов и обследований. Черт!

Взглянула на часы. После всех новостей на работу совсем не хотелось, но нужно. Забрала из гардероба пуховик. Встала перед зеркалом и посмотрела на себя. На кой вообще уродилась? Недоделыш и вечно всё через заднее место! Ничего не способна сделать по-человечески. Родилась назло родителям, замуж без любви, ребёнок без здоровья…

Надела куртку и, выудив волосы из-под ворота пуховика, сердито взмыла ими вверх. Лишь в последнюю секунду уловила появление человека за моей спиной, которого я эффектно отшлёпала локонами по лицу.

— О, ради бога, простите, — обернулась, тут же извиняясь, но тот кого увидела, наполнил мою грудную клетку неописуемой радостью встречи.

— Пахнут ванилью, — чуть вытянув шею, рассмеялся Миша. Бросилась обнимать мужчину. — Ты меня задушишь, — задорно прохрипел он.

— Я так рада тебя видеть! — отпустила и счастливо смотрела в его серые глаза.

— А я тебя, — мужчина смахнул с моего лица выбившуюся прядь. — День заладится. Ты какими судьбами здесь?

Сказать, что готовлюсь к будущей беременности язык как-то не повернулся.

— Решила пройти диспансеризацию.

— Судя по лицу, мало приятностей, — Миша затягивал у себя на шее шарф.

— Излечимо, — отмахнулась. — А ты как тут очутился?

— Позорно говорить, — улыбнулся он и помог поправить мне вывернувшийся капюшон. — Снова интернатуру прохожу, правда в ускоренном темпе. И на том спасибо.

— Ты пять лет не касался скальпеля. Нужно немного адаптироваться.

— Такой опыт сложно забыть. Благо и ты напомнила мне, что это такое, операционная. Так сказать, восстал из пепла.

— Рада была помочь, — молвила с улыбкой, и мы дружно рассмеялись.

Пока болтали вышли на улицу, идя неспешным шагом. У шлагбаума нужно было уже прощаться, но мне абсолютно этого не хотелось. Я не видела его почти два месяца и поняла, что дико соскучилась по этому простому, доброму и иногда хмурому мужчине, который может не только выслушать и дать совет, но способен направить, задав лишь несколько наводящих вопросов.

— Ты сейчас куда? — спрашивает невзначай, и моё сердце невольно дрогнуло в надежде.

— На работу надо бы, — состроила ленивую рожицу.

— Ни минутки на кофе? — мягко улыбнулся.

— Для кофе я всегда найду время.

— Тут бомбическая кофейня недалеко. Выпечка там так себе, но за кофе можно и душу продать.

— У меня как раз завалялась одна. Идём? — продела руку в предложенный локоть и последовала за ним по улице.

Кофейня и правда оказалась довольно уютной. Тепло после мороза обдало домашним бытом, а запах выпечки и кофе защекотал в носу. Проглотила слюнку. Миша галантно помог снять верхнюю одежду и повесил на разлапистую вешалку у выбранного нами столика.

Чизкейк с матчей оказался не очень. Сырная масса с яичной больше походила по вкусу на творожную запеканку, а матча, купленная у недобросовестного производителя образовала сверху серо-зелёное болото. Ни вкуса, ни эстетики — сказала бы я своим кондитерам, если бы они осмелились подать подобное гостям. Минус вам, уважаемый владелец данного заведения. Пирог с рыбой всё же наполнил мой желудок сытостью и съела я его без опаски и излишней придирки. И даже попросила ещё. Кофе на сто баллов — тут просто без вариантов. Зрительно сфотографировала бариста и уже придумывала план по переманиванию молодого парня в своё будущее кафе.

— Ну а теперь сознавайся. Сейчас диспансеризация у других годов рождения. А я ещё помню сколько тебе полных лет, — Миша отодвинул от себя пустую чашку и облокотился о столешницу, сложив запястья.

Откусила кусок пирога побольше, демонстративно жуя. Врач улыбнулся и отобрал у меня выпечку.

— Не отдам, пока не ответишь, — озорно посмотрел на меня.

Прожевала, с трудом проглотив.

— Это наглый шантаж, — улыбнулась, глядя на пирог. — Честно, Миш, просто проверяла здоровье…

Мужчина, не веря, помотал головой и вдруг откусил плененную порцию.

— Ты беспощаден ко мне, — уже смеялась в голос, глядя на убывающий кусок и на закатывающего от удовольствия глаза Мишу.

— Вкусный, — с набитым ртом доложил мужчина.

Сделала отчаянный выпад и отобрала свой законный паёк под его хохот.

— Я правда проверяла своё здоровье, — немного успокоившись, проронила я и многозначительно посмотрела на Мишу. К счастью, пояснять жестами не пришлось.

— Хотите детей? — лицо мужчины вновь приобрело дежурную хмурость. — Здравый подход к планированию семьи. Молодцы. Что тогда тебя расстроило?

Вздохнула и робко перечислила.

— Тебе диагностировали это всё на пороге. Хорошее лечение и угроз малышу не будет, — спокойно проронил он.

Опустила глаза. Внимательно смотрит несколько секунд, а после склоняется ко мне ближе.

— Ты словно боишься разочаровать его. Он — твой муж, любит тебя… Значит будет ждать и поддерживать.

— Безусловно, — мелькнула улыбкой. — По другому быть не может.

— Ты боишься, что уступила его бывшей и в этом? — сказал так, что рану на сердце вновь свело резью. Молча начала ковырять многострадальный пирог. — Вик, не мне тебя судить и на твоём месте я пока ещё не был, но послушай совет. Постоянно быть хорошей и идеальной для него у тебя не получится. Учи его принимать тебя такой какая ты есть. Ты — живой человек. Женщина, которую муж должен баловать и любить несмотря ни на что… — осекся, оценив мою сгорбившуюся фигуру. Догадался. — Ты, так понимаю, ни разу не слышала от него слов любви, — короткий выдох негодования. — Да, он хорошо устроился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не будь категоричен, — за мужа всё же стало обидно, хотя, наверное, больше за себя. Я сейчас просто жалкая в глазах этого мужчины. — Он очень изменился. Я чувствую, что дорога ему. Это видно.

Миша смотрел исподлобья, приподняв вверх левую бровь.

— Ну да. Он понимает, что, бросив тебя, станет ослом. Это как в "Унесённые ветром". Герман — это Эшли, а ты — Мелани. Эшли хочет переспать со Скарлетт, но моральные устои ему не позволяют, ведь он — женат. Может и ты для Германа клетка, которая удерживает его от похоти и плотских утех?

— Это довольно жестокое сравнение по отношению ко мне, — внутри зажгло от этих слов, но стрела истины глубоко вонзилась в тело.

— Я — хирург. Я делаю людям больно, чтобы спасти жизнь, — спокойно пожал плечами.

Стало не по себе. Лучше не продолжать этот разговор.

— Спасибо за кофе, Миш, — поднялась и схватилась за пуховик. — Была рада тебя увидеть. Я побегу, ладно? На работе ждут.

Наклонилась к нему и благодарно чмокнула в щёку. Но, когда начала выпрямляться, Миша схватил за запястье, приостанавливая. Посмотрела на него удивленно и слегка испуганно. Приблизился ко мне и тихо произнёс:

— В конце того произведения Мелани умирает. Добро и чистое сердце можно погубить, — разжал пальцы, отпуская.

Выпрямилась, глядя немигающим взором. Стало не по себе.

— Пока, Миш, — просипела я, отойдя от него.

— Счастливо, — кивнул врач, наблюдая за моим побегом.

Запыхавшись, прибежала на работу. О моём приходе Герману конечно же доложили официанты и хостес, которые, видимо дежурили по его просьбе.

— Я уже подумал проблемы какие-то, — муж обнял и поцеловал в макушку. — Ещё немного и начал бы тебе названивать.

— Очереди в больницах неизменные, — говорить ему о встрече с Михаилом не стоило. От греха, так сказать.

— Как прошло? — смотрит участливо.

— Дали несколько назначений и рекомендаций. В целом, неплохо.

Внутри всё перевернулось, поняв, что вру человеку, которого люблю. Причём дважды за эту минуту разговора. Совесть колоколом забила в голове, но мне не хотелось его расстраивать и тем более злить.

— Я рад. Не обедал ещё. Ждал тебя.

Чёрт, где найти место в желудке теперь?

— Я сейчас проверю, что там творят мои ребята и к тебе. Дай минут пятнадцать.

— Это же четверть часа! — воскликнул шутливо. — Ладно, только не задерживайся.

— Да, шеф! — быстро поцеловала в уголок губ и поспешила от него по коридору.

Но далеко убежать мне не дали. Из-за поворота прямо на меня вылетела Лика.

— Ну-ка, иди сюда! — прошипела рыжая и, больно сжав мой локоть, буквально вытолкнула на лестничную площадку, не давая ничего сообразить. После грубо перехватила за волосы, пребольно оттягивая на себя. — Ты, сука, меня достала. Навешала Гере лапши на уши, а сама трахаешься втихаря с его братом. Но, клянусь, я выведу тебя, дрянь, на чистую воду! Он разведётся с тобой!

Возмущение, шок и непонимание отключили мой разум, а захват за волосы вызвал ярость.

— Да отвали ты от меня, бешеная! — ударила её по цепкой руке. Хватка ослабла, и я поспешила отстраниться от неё. Лёгкий толчок от себя и отступаю назад.

Лестничную площадку оглушил чудовищный крик. Лика пошатнулась на каблуках у края верхней лесенки и кубарем полетела вниз. В ужасе наблюдала, как её тело ударилось о стену лестничного пролёта и без движения осталось там.

— Лика?! — голос осел в гортани, а сердце едва не выпрыгнуло наружу. На полусогнутых ногах спустилась к ней. — Лика?! — без ответа. Присела и нащупала пульс — есть. — Господи! Помогите! — закричала в пространство, надеясь, что меня услышат. — Лика?! — похлопала её по щекам — нулевая реакция. — Черт! — запустила руки в свои волосы, беспощадно сжав в кулаках. — Помогите!

Лестничная площадка чаще всего бывает не востребована из-за наличия лифтов. Приняла решение искать помощь на кухне. Вбежала в цех, трясясь от паники и шока:

— Помогите! Скорее!

Герман, Фил и пара официантов среагировали на зов.

— На лестнице. С Ликой… Беда! Нужно в скорую…

Муж помчался вперёд, я же с трудом теперь волочила ноги за остальными.

Пострадавшая всё ещё лежала без сознания. На её светлых брюках в районе промежности выступила кровь. В тихой панике зажала рот. Гера подлетел к ней.

— Лика? Звоните в скорую! — рявкнул коллегам. — Лика?! Что произошло? — сердитый рык на меня.

— Мы… я… Я не понимаю…, — заблеяла, уходя в плач. — Она кричала на меня. Вцепилась в волосы. Я лишь хотела уйти от неё. Просто оттолкнула. Это случайно! Я не… я не думала, что она упадёт…

Гера испепелял меня жестоким взглядом, но ничего не говорил в ответ. Лучше бы закричал или ударил.

Лика зашевелилась и застонала.

— Лика?! — муж тут же отдал внимание ей.

— Ребёнок? — пострадавшая начала панически переходить на крик с плачем. Коснулась промежности, увидела кровь. — Боже… Мой ребёнок! Она убила нашего ребенка… Нет, нет…

Рыжая скукожилась на полу и завыла.

— Я случайно…, — слёзы медленно катились по моим щекам, но я понимала, что мне сейчас никто не способен верить и тем более услышать. — Я не хотела…

— Отвези меня к моему врачу… Герман! Скорее! Умоляю, спаси нашего малыша, — пострадавшая судорожно вцепилась в его руку.

Муж, уже ни о чём не думая, поднял свою бывшую на руки и поспешил с ношей вниз.

Идти… Бежать следом, чтобы помочь всё исправить? Спасти бедного малыша… Сзади обняли чьи-то руки. Обернулась. Савва. Он поймёт, услышит, что было на самом деле. Что я не виновата.

— Я не хотела… Я не знаю как…

— Всё, тихо-тихо, — прижал к себе. — Всё обойдётся. Не плачь. Идём отсюда.

Увлёк с лестничной площадки. Покорно последовала за ним в кондитерский цех. Ужас и шок от произошедшего никак не отпускали. Схватилась за телефон. Звонить Гере сейчас — безрассудно и бессмысленно. Набрала сообщение: "Как будут новости, прошу, позвони. Я очень переживаю, любимый!"

Положила телефон на столешницу, с силой укусив кулаки. Лида налила чай с ромашкой.

— Викуль, всё нормально. Этой ведьме полезно полетать… И с малышом всё в порядке будет.

В ответ лишь уронила лицо в ладони и сдавленно заплакала.

Минуло около двух часов. Телефон молчал, а я изводилась неизвестностью.

— Давай отвезу тебя домой, — предложил Савва. — Тебе нет смысла ждать ответов здесь. Герман всё равно вернётся домой и ты всё узнаешь.

Кивнула и ведомая другом направилась к выходу.

Мужа дома не оказалось и моё очередное сообщение благополучно ушло в игнор.

— Тебе лучше уйти, — посмотрела на Савву. — Спасибо.

— Звони. Я всегда приеду, — напарник кивнул мне и покинул дом.

Часы ожидания потянулись ещё медленней, доводя меня то до истерики, то до умопомешательства. Стрелка часов перевалила за десять вечера. Наконец ключ в замке повернулся.

Выбежала к мужу в прихожую. Задать вопрос о ней, узнать чем всё кончилось…

Как я могу?!

Его сутулая и удручённая фигура, говорила мне о самом жутком. Слёзы вновь потекли по щекам, пока наблюдала, как муж снимает куртку и ботинки, как проходит мимо меня. Запах алкоголя шлейфом тянулся за ним.

— Гера? — позвала едва слышно, идя за ним.

— Лика потеряла моего ребёнка, — могильно уронил он, не оглядываясь на меня, и проследовал дальше наверх.

Душа, совесть и всё, что делало меня человеком, умерло мгновенно. Ребёнок погиб. Из-за меня! Только из-за меня!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Волочилась за мужем до нашей комнаты.

— Прости меня…, — застряла у порога, не решаясь войти следом, и смотрела на него, моля услышать и понять, что искренне сожалею.

— Лучше уйди пока, — Гера покачал головой, отодвигая меня обратно в коридор, и закрыл дверь.

Через пару минут, сидя у порога комнаты, услышала, как муж в яростном крике громит нашу спальню.

С силой зажала уши и сползла по стене вниз, давая полную волю слезам.

34. Ущербная

ВИКА

Молчание длилось несколько дней. Супружеская полностью убита — шкафы, мебель, зеркала, люстра, окна — и непригодна для жилья. Прислуга перенесла выжившие вещи в соседнюю гостевую спальню, в которой я покорно ждала долгими ночами появление мужа.

Герман всячески избегал меня. Нет, он не грубил, но любые ответы на мои вопросы были пропитаны холодом и сухостью, а попытки обсудить произошедшее отложены в долгий ящик. До поздна супруг торчал на работе, принципиально обсуждая со мной только рабочие моменты, а дома уходил в отцовскую комнату и, вероятно, оставался спать там на тахте.

Всё это вытягивало душу, ниточка за ниточкой. Советы подруги не помогали, и часто ловила себя на мысли, что хочу уйти. Нет, не от него, а просто туда где не найдут. Пальцы несколько раз порывались написать Мише, вспоминая, как тогда смогла укрыться у него и как впервые было хорошо всё и просто. Появлялось желание встретиться с ним и поболтать, получить дружеский нагоняй и посмеяться над его порой не такими уж смешными шутками. Но показывать Михаилу, что по-прежнему делаю ошибки и не могу достичь счастья, не хотелось. Убирала телефон подальше от рук и продолжала работать, жить, надеяться и ждать.

Дважды наткнулась дома на квитанцию из цветочного бутика. Пять тысяч рублей за букет из роз и композицию со сладостями. Адресат — А. Романенко.

Очередной нож вонзился в сердце, прямо со спины. На полусогнутых дошла до кресла и осела в него. Она добьётся своего, потому что змея и способна задушить кролика. И этот жалкий кролик — я, не способный ответить тем же, слишком наивный и верящий в людскую честность, но только лишь потому, что сама такая и жду этого же от других. Высшая степень идиотизма. Я не только вечно пытаюсь искать в людях хорошее, но и с удовольствием открываю им шею, позволяя наступить сапогом на горло или сомкнуть на ней свою пасть. Даже мужу, который совсем недавно почти признался мне в любви.

Вздрогнула, заметив сбоку фигуру отца Германа. Быстро смахнула слезу, предательски вышедшую наружу. Вскочила с кресла и устремилась к нему.

— Вам что-то нужно? Анна Леонидовна отлучилась до больницы.

— Всё хорошо, доченька, — ласково улыбнулся мне старик, опираясь на канадку*. — Тошно мне уже в четырёх стенах, а жена внуков поехала проведать. Может, ты составишь компанию старику?

— С удовольствием, — искренне улыбнулась и начала направлять его к дивану.

— Нет-нет, — мягко, но настойчиво запротестовал. — Давай пройдемся по саду. Я бы вдохнул зимнего воздуха.

Немного струхнула вести больного человека на улицу, но всё же согласилась. Гувернантка помогла одеть свёкра, и я, взяв старика под руку, вывела во двор.

Полдень оказался солнечным, и приятный морозец щипал щёки. Пушистые снежинки припорошили ветви голых деревьев, одев словно в шубки. Галдели синицы и вездесущие воробьи, где-то у забора возмущались две сороки. На душе вдруг стало чуть спокойней. Давно я не выходила на улицу просто так, вдохнуть свежего воздуха и понаблюдать за птицами.

Мы шли небольшими шажочками по вычищенной дорожке слегка присыпанной солью.

— Гера всегда тяжёл на примирение. Такой же упёртый, как я в молодости. Импульсивен и горяч, но добрый парень. Ты давно покорила его сердце, мне это видно. А то, что случилось с этой рыжей… Пойми его. Это ведь второй выкидыш у Лики, — вскинула шокированный взгляд на старика.

— Он не рассказывал мне об этом, — ещё одна тайна о муже, которой он не пожелал делиться.

— И не расскажет, потому что винит себя, что недосмотрел… недоглядел. Гера тогда страстно мечтал приобрести квартиру к их свадьбе, только-только шефом стал. Гордился своей самостоятельностью. Ни копейки не брал у родителей. На премию Бокюз всё так же рвался — престижно и громко. Вебинары, обучения, мастер-классы. Внимания бывшая невеста почти не получала. Потом Лика где-то ветрянку подхватила. Высоченная температура, лихорадка. Она тогда на конце пятого месяца была. В результате замершая беременность. Лике пришлось рожать мёртвого ребёнка и, естественно, потом хоронить. Гера тогда был подобием своей тени, долго переживал, как и сейчас. Пойми, он винит не тебя, а больше себя, потому снова остался в стороне от своего малыша.

— И в этот раз из-за меня. Если бы могла вернуть те минуты, я бы, наверное, позволила ей избить себя… Лишь бы ребёнок остался жив, — с горечью проронила, пронаблюдав, как воробьи, атаковали кормушку на дереве, которую всегда было видно в окне нашей спальни.

— В тебе нет зла и подлости, но несчастья льются на твою голову, — старческая ладошка похлопала меня по руке. — Эти каменные джунгли кишат хищниками и змеями и, иногда, чтобы выжить, люди становятся похожими на них, маскируются. Я не побуждаю тебя стать как они, но побуждаю защищать себя, бороться за своё счастье и уметь укусить в ответ — это самозащита, а не преступление. Чета Романенко мне знакома очень хорошо, они не покривят душой и пойдут по головам. И, если один из них объявил тебе войну, то нужно собраться и держать оборону. Не расслабляться.

Мы сделали круг по саду и двинулись обратно в дом.

— Спасибо, что составила компанию, — улыбнулся свёкр, когда я проводила его до комнаты.

— Спасибо, что пригласили, — забрала у него канадку и усадила в кресло. — Мне даже понравилось, — искренне улыбнувшись, выпрямилась.

— Тогда буду приглашать тебя почаще. А то Анна Леонидовна кроме светских и политических новостей мне ни о чём не говорит.

— Тогда вам придётся слушать о десертах, — засмеялась я.

— Это же детская мечта, — старик хитро подмигнул мне, в чём увидела полную копию Геры. В душе вновь тоскливо резануло.

После разговора с отцом мужа, приняла чёткое и волевое решение не просить, а требовать теперь разговора с Германом. Заняла позицию в гостиной на диване. Пришёл опять за полночь. Запах алкоголя дошёл до моего обоняния.

— Че не спишь? — резко бросил мужчина и, шатаясь, прошаркал к бару. Хохотнул. — Жена спалила бухого муженька. А где скалка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да, облом. Разговора не выйдет.

— Скалка мне дороже, чем твоя черепушка, — сердито буркнула я и направилась наверх.

— Во-о-о-от она, бабская натура, — пьяно пропел муж и запутался в ногах. — Вещичку подороже и милый любимый фьють, уже говно полное. Не ну-у-ужен!

— Ты пьян, — бросила презрительно и пошла наверх.

Войдя в гостевую спальню, начала готовится ко сну. Вздрогнула, когда в комнату с бутылкой виски ввалился Гера. Скептически осмотрел стены, кровать.

— Да, не наша с тобой хорома. Тесновато здесь.

— Нашу спальню кое-кто разнес к чертям, — ворчливо буркнула я.

Муж на секунду задумался, а потом захихикал довольный воспоминаниями.

— Да-а-а, было дело. Помню, — пропел снова и отхлебнул янтарную жидкость из горла. — А зачем нам спальня, а? Трахаться можно хоть где… Хотя "супружеская" — кр-р-расиво звучит. Потом дети там, элитно, без моральной грязи. Хотя мне с детками облом. Мрут как мухи. И ты вон ущербная вдруг тоже в этом оказалась. Даже не знаю, стоит ли лечиться…?

Откуда он узнал? Неужели, свекровь подсуетилась?! Да, наши матери явно нашли общий язык. Спасибо, мам, что сохранила всё в тайне…

Боль от моральной иголки потекла ядом по телу. Смотрю на любимого и не могу поверить в его слова. Но пьяный Герман мало, что соображая, продолжал разглагольствовать:

— Может, в моём случае, это всё наказание за какие-то грехи? Козлом-то я всегда был порядочным. Ни себе, ни людям. И тебя вон тоже, бедную овечку, атаковал, мучаю сердечную. Каков ублюдок! — смешок и вновь глоток из бутылки. Вальяжно упал на постель прямо в верхней одежде. — Тут правда миленько, — осматривал стены. — Не зря Тоха с Танькой частят сюда. Траходромчик завидный! — Смотрю исподлобья, как он делает новые глотки, потом выпячивает глаза, озарившись идеей. — А давай сюда переедем, а? Там спать с тобой мне в тягость как-то, после картин, что нарисовал у меня в мозгах Марат.

— Картин? — осеклась, холодея от догадок, которые ещё живым вопросом жили во мне, после того, что кричала Лика в тот роковой день.

— Ну ты и брательник мой. Голые… Чё ты тупишь, родная?

Ноги стали ватные, и я в тихом ужасе опустилась на край кровати. Это были не просто слова. Не повод позлить меня.

— Да ладно, Кексик, не расстраивайся. Я же тебе верю, — он приподнялся и, подтянувшись ближе ко мне, уложил голову на колени. Обхватил, как подушку и, кажется, собрался так спать. Закрыл блаженно глаза и промурлыкал: — Давай-ка баиньки, дефективная ты моя, — смешок и почти сразу же засопел.

Слышать столько унижений, тем более от него, уже не могла. Хотелось завыть, но зажала рот рукой, чтобы не разбудить пьяного мужа. Дыхание перехватывало, вырываясь из меня через раз.

Я и его брат в постели? Голые?! Что это значит?! Почему я ничего не помню?! Спросить его утром? Вряд ли, он и так скрыл это от меня… Для чего? Чтобы добить сейчас, после того как несколько дней не желает говорить со мной?

Слёзы задушили. Аккуратно освободилась от его головы и, сдерживая схватками рвущееся из груди рыдание, ушла в ванну. Холод воды должен отрезвить, помочь хоть немного. Выкрутила кран, умыла лицо, нещадно смочив волосы и позволяя ледяной воде охлаждать мой опалённый мозг. Взглянула на себя в зеркало. Ущербная… Дефективная… Собственную измену мужу даже не заметила. Вдруг представила, что моё тело трогал и целовал Марат. А если был акт? Если я всё же с ним переспала? Гнев и ярость на себя, но всю эту проклятую семейку вылился в мой рык и ударом кулака в зеркало над умывальником. Россыпь осколков внутри раковины начала мгновенно смешиваться с капелью крови. Крупный осколок остался между костяшками, прорезав вены. Оставить всё так и сдохнуть? Сколько нужно времени, чтобы она вытекла из меня? Час?

Всё же чувство самосохранения оказалось сильней. Осколок доставать нельзя, помнила ещё с безопасности труда. Прикрыла рану бинтами и набрала Мишу. Заспанный и взволнованный ответ. Изложила вкратце свою беду.

— Сейчас буду. Скажи адрес.

— Нет, я приеду в третий травмпункт. На такси.

— Хорошо, жду тебя там.

Дал короткие указания, чем приостановить кровь. Вздохнула. Что ж свою боль ты заглушила другой, но в душе зазвенел приятный звоночек, что сейчас увижу Мишу.

Рана дико пульсировала, а кляксы окрашивали паркеты в доме. Пока ждала такси, заляпала ковёр в прихожей. Кое-как оделась и вышла к воротам, не сообразив, что волосы мокрые, а на улице минус восемнадцать. Охрана не лезла в дела хозяев, потому покорно выпустила меня за пределы.

Когда подъехала к больнице, мужчина ожидал возле шлагбаума. Вышла к нему. Глянул мельком на раненую руку.

— Глубоко вошло. Идём скорей, — приобнял сзади и повел к приёмному покою.

Очередь пропустила нас вперёд, регистраторша начала ворчать, что с подобным вызывают скорую, а она уже везёт туда, где дежурит ночной хирург.

— Павленко сегодня на дежурстве, если не ошибаюсь, — железным тоном встрял Михаил.

— Причём тут Павленко? Он — ординатор, — возмутилась регистратор.

— Женщина, я прошу отправить нас к ординатору. Сообщите, что запрос от Дементьева, — от такой мужской важности мурашки стартанули по телу галопом.

Регистраторша фыркнула и взялась за внутренний телефон.

— Сто шестьдесят второй кабинет, — режущим пустоту голосом проинформировала она.

— Спасибо, — и Миша повёл по коридору в указанном направлении.

Запах крови и её вид дурманили голову, а поздний час ночи слегка мотал тело из стороны в сторону.

Из дальнего конца коридора показался мужчина в белом халате.

— Здорово, Мих. Что у вас случилось?

Дементьев пожал коллеге ладонь и завёл меня в открытые двери кабинета. Усадил на кушетку.

— Осколок зеркала. Вены пострадали. Я знаю у тебя нет хирурга сегодня…

— Уже есть, — мужчина улыбнулся. — Ты — превосходный хирург. Я понял тебя, Мих. Сейчас всё устрою. Залатаем твою красотку.

От фразы "твою красотку" слегка дернулась. Миша это уловил, но промолчал.

— Давай сначала антибиотик дадим? — посмотрел на друга. — И обезболь.

Спустя час подлатанная, наблюдала, как Миша перебинтовывает несчастную кисть.

— Будешь сама исповедоваться или включать следователя? — его губы скривились в знакомой усмешке.

— Слишком много всего, — мотнула головой.

— Уже четыре утра. Я не спал. Воевал со злой регистраторшей. А ты отмахиваешься? — вроде бы, совестливый наезд, но без злобы. — Почему нет твоего мужа? В командировке?

Снова мотнула головой:

— Спит дома. Пьяный, — проронила робко. — Я бы чаю выпила, а лучше кофе. Глаза слипаются.

— В четыре утра?! — возмутился уже откровенней. — Сейчас рестораны даже не работают не то, что кафе. Про больничный буфет вообще молчу.

— Я верю ты найдешь выход из положения, — многозначительно зыркнула на него и немного сжалась. Вдруг поймёт неверно.

Миша вскинул вверх одну бровь, поняв, что от него ждут.

В кабинет вернулся его коллега.

— Здесь рекомендации, рецепт на обезболивающие и антибиотики. Швы можно снять через две недели. В следующий понедельник придёте ко мне на приём, проверю процесс заживления. Больничный нужен?

— Да, — кивнул Миша.

— Нет, — опровергающе вытянулась вверх.

— Тебе нельзя работать с такой рукой, — зашипел Дементьев.

— Без больничного, — настойчиво подчеркнула…

Рука больше не пульсировала. Повязка надёжно защищала свежие швы. Миша посадил меня в машину и вырулил со двора больницы. Ехал молча, периодически потирая глаза. Наконец проронил сиплым голосом:

— Ты же понимаешь, что ты — замужняя женщина, едешь домой к холостому мужчине? Мне бы не хотелось стать причиной ваших раздоров.

Я молчала, долго не решаясь, что сказать, но душа требовала излиться, а этот мужчина всегда скор на слушанье. Решилась.

— На днях я убила ребёнка Германа и Лики, — горько уронила в пол.

Миша дёрнул машину. Благо в утренние часы дороги пустые. Сглотнул. Сон с его лица, как рукой сняло. Молчит, не перебивая моё откровение.

— Муж избегает меня, не говорит. Дарит ей корзины с дорогими букетами. А сегодня пришёл дико пьяный и сказал то, что никак не укладывается в моей голове, — из глаз вновь потекли слёзы. — Он сказал, что я переспала с его братом… Но я не делала этого! А… а он прямо уверен. И… Лика говорила… Я сейчас вообще ничего не понимаю…

— Так, стоп! Ты типа изменила Герману, но он и ухом не повёл?! Он же тогда в клинике меня чуть в клочья не порвал из-за тебя. А тут смолчал? Братская любовь?

— Сама не понимаю, — плакала уже неприличным и противным напором. — Сказал только, что ничего страшного… Что верит мне…

— Фигня какая-то, — усмехнулся Миша. — Он что-то не договорил…

— Но факт есть факт. Лика не лгала и он бы не взял всё это с потолка, — откинулась на сиденье, уже молча глотая воду из глаз.

Миша притянул меня одной рукой к себе и прижал к груди.

— Чёрт с этим, Вик. Не плачь. Очухается и поймёт, что натворил. Этот дурак сначала рушит всё, а потом возводит из обломков, — гладил по волосам.

Квартира хирурга была аналогична операционной. Педантичная чистота, ни единой пылинки, все предметы обихода на своём месте, даже книги составлены в алфавитном порядке.

— Тут, наверное, даже отпечатков пальцев нет, — пошутила я.

— Если хочешь знать, это всё вытворяю не я, а горничная. Да, я люблю чистоту, но иной раз после её уборки на стулья газетку подкладываю, чтобы мой зад ненароком не оставил на нём свой след.

— А если буквы газет вдруг отпечатаются? — улыбнулась озорно.

— Боюсь даже представить.

Миша сварил кофе. Потом долго спорила с ним, не разрешая греть пирог в микроволновке. Терпеть не могла, когда тесто становилось после этого мокрым и резиновым. Заставила разогреть духовку.

— И отчего ж ты так дорога-то мне? — ворчливо подтрунивал мужчина.

Кофевар из него не мастер, но мне дико хотелось дозы кофеина. Потом мужчина заставил принять и дозу антибиотика. После гостеприимный хозяин постелил мне свою постель, а сам устроился на диване.

— Часов пять на сон ведь нам хватит? — смотря на будильник, спросил он. — До полудня тебя не успеют хватиться.

— Да, — но мысленно мечтала, чтобы и не хватились. — Спокойной ночи, Миш, — молвила я, когда свет в квартире погас.

— И тебе, Вик, — ответил в тон и проскрипел диваном.

Сон навалился сразу, но очень тяжёлый, мучая кошмаром. Вновь кого-то ищу, хочу оправдаться. Тело металось чуть ли не в агонии, заполняя бредом. Сквозь дрему вздрогнула и распахнула веки. Миша обеспокоенно склонялся надо мной, трогая лоб и щёки. В теле чудовищная ломота, озноб прошибал насквозь, зубы отстукивали дробь. Мужчина сунул руки ко мне под футболку и выудил из подмышки электронный градусник. Когда успел поставить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тридцать девять и четыре, — констатировал он. — Ты вся горишь. Чёрт!

За окном светает. Миша метнулся к телефону.

— Да, это я. Не знаю. У неё температура скакнула. Да, пила. Если инфекция попала?! Понял. Давай, жду. Спасибо тебе.

Вернулся ко мне. Погладил липкое от пота лицо. Видела, что мужчина обеспокоен не на шутку, даже напуган.

— Ин… инфек-кция? — стуча зубами переспросила.

— Надеюсь, нет. Дима уже едет.

— Х-хорошо. П-почему так холодно?

— С такой температурой по другому никак, — постарался улыбнуться.

Я продолжала дрожать и стучать зубами, а Миша держал за руку и периодически сменял компресс на лбу. Дмитрий приехал через полчаса и принялся тормошить меня, вертеть, осмотрел рану на руке.

— Это ангина, — закончив, подытожил он. — Сейчас сделаем укол от температуры. Антибиотики продолжайте пить. Плюсану ещё одни, а здесь лекарства, которые надо докупить.

Укол в ягодицу почти не ощутила, пока меня колошматило от холода. Голова разрывалась болью. Врач ушёл, а я слушала копошение Миши в недрах его аптечки. Посмотрел на меня.

— Скоро температура спадёт. Попробуй уснуть.

— Ер-рунда снится, — мотнула категорично.

— Сон — лучшее лекарство, — улыбнулся мягко.

— Н-не в моём с-случае.

— Ты упрямая, но только вечно не с теми, кто этого заслуживает, — проговорил он, понуро глядя на меня.

Снова чёртов хирургический нож во спасение, но хирург должен помнить и об обезболивающем, что Миша неожиданно и сделал. Подошёл к постели и лёг со мной рядом, поверх одеяла. С удовольствием прижалась к мужчине, уткнувшись носом в его грудь. Почувствовала невесомоекасание губ на виске. Стало удивительно спокойно и уютно. Антибиотики и жаропонижающие сделали свою работу, и я провалилась в крепкий сон.

35. Только друзья

ГЕРМАН

Работалось с трудом. Мысли всё время крутились в негативе, возвращая в прошлое.

Я ни разу не приходил сюда за эти три с половиной года. А стоит ли? Ему даже имя дал не я, лишь потому что могила не должна быть безымянной. Беспалов Андрей Германович. Бред. Страшный бред. И это со мной до сих пор.

Двадцать три недели. Ни месяца, ни лет, а недель. Всего ничего, но такая боль, что эхо её ношу до сих пор. Того ребёнка безумно хотел и ждал. Этого не хотел, но тоже ждал. Я бы сделал всё, пошёл бы на любое преступление, но, рано или поздно, забрал бы его у Лики, чтобы воспитать самому… Вместе с Викой. Да что там говорить! Я видел свое чадо на руках жены, а не той придурковатой особы. Это стало моим планом. Мечтой.

Но теперь… Это уничтожено. Ими двумя. На кой черт, нужно было выяснять отношения в столь травмоопасном месте?! Глупые бабы! Из-за какого-то, блядь, мужика… Из-за меня! Сука! Я тот грёбаный мужик, который не смог разобраться со своими женщинами как положено и основательно. Из-за этого погибло невинное дитя. Только моя вина! Моя!

Я вижу, как страдает Вика, но не могу помочь. Обсудить? Да, только что? Что никто из нас не виноват? Ложь. Все виноваты. Потому что взрослые люди, но ведём себя, как малые и капризные дети, оттого такие страшные потери.

Потёр подушечками пальцев виски. Нет, не выйдет из меня сегодня работника.

— Справишься один? — хлопнул Фила по плечу. — Мне уехать надо.

— Да. Иди, — кивнул парень, не отрываясь от ленты заказов.

Домой? Там Вика. Не хочу видеть её печальные глаза, от этого ещё хуже. Смотрю на неё и читаю эти три слова "Я люблю тебя", а следом "Прости меня". Да не в чем мне тебя прощать! Ты лишь жертва моей придурошной душонки, с которой мой идиотский мозг давно утратил связь. Развестись? Отпустить тебя? Сделать снова больно, но уже в последний раз? Только боль-то разная всегда. Одна проходит, а другая остаётся шрамами на сердце.

Нет! Мы и это переживём. Ведь начало получаться. Я излечился. Достиг полноценности. Даже происки Лики, тогда с Маратом, понесли неудачу, потому что сильно желал оправдать жену. Потому что включил тогда разум, а не сердце, и не ошибся. А теперь? Сейчас мне не в чем её оправдывать. Виновен только я, и от этого невероятно плохо, что хочу бежать прочь из дома, когда Вика пытается затронуть эту тему. Не сейчас, родная. Дай переболеть.

Поехал к дому бывшей. Хочу увидеть её лицо, как страдает и она. Ведь это второй раз…

Лику выписали буквально на следующий день. Переломов от падения нет, только синяки. Отец её требовал, чтобы Вика понесла наказание перед законом за убийство нерожденного, на что я ответил резким ультиматумом. Через пару часов Лика так же не поддержала своего отца, сказав врачам, что оступилась, спускаясь по лестнице.

Сейчас бывшая отлёживалась дома. Увидев на пороге мою персону, отец Лики приобнял с деланным родством.

— Герман, как я рад, что ты пришёл. Мария, сообщите моей дочери, что к ней гость. Проходи, сынок.

Участливо повёл меня в гостиную. Не спрашивая, учтиво налил нам виски. Почему бы и нет? Опустошил залпом и едва не задохнулся от горючести напитка.

— Какое несчастье… Вы оба так нужны сейчас друг другу. Бедная моя девочка. Второй раз снова испытать такое горе. Но всё будет. Я верю, Бог наградит нас ещё деточками.

Я, скривившись, сцепил зубы. Наградит, но дай бог не совместными. Теперь такую оплошность, больше не совершу.

— Могу я поговорить с Ликой?

— Безусловно, — мужчина сделал приглашающий жест.

Благодарно кивнул и, поставив пустой стакан на журнальный столик, направился в покои девушки. Комната несла все краски траура. Плотно зашторены портьеры, запах лекарств в воздухе, а на кресле у окна заметил пару мягких игрушек и несколько распашонок.

Лика с головой накрылась одеялом, высунув только лицо.

— Привет, — сунув руки в карманы, смотрел на бывшую, не подходя к кровати.

— Герочка, — она вызволила руку и потянула ко мне, призывая взять.

— Это лишнее, — твёрдо мотнул головой. — Я пришёл только убедиться, что с тобой всё в порядке. И… поблагодарить, что не пошла на поводу отца. Вика не заслуживает наказания. Она так же очень сильно переживает о…

— Мне плевать о чём переживает та дрянь! — грозно оборвала девушка. — Она — убийца! И боженька вернет ей всё во сто крат.

— Мы все убийцы, — проронил горько и прошёл к креслу. Взял одну из распашонок, разглядывая. Желтый — нейтральный цвет, когда неизвестен пол младенца. В груди засвербило. Сжал одёжку в кулаке. — Я, потому что думал о себе. Ты, потому что сделала меня своим капризом. Вика, потому что оказалась в ненужное время в ненужном месте… Малыша теперь нет. Мы все виноваты. А я больше всех.

— Ты? — девушка немного растерялась, не понимая моей причастности.

— Нам нужно было сойтись, — проронил я, отчего глаза Лики тут же забегали и она привстала. — Сойтись снова, скрипя зубами. Ради ребёнка. Но я хотел быть счастливым. Я знал, что Вика — самое правильное моё решение и, по сути, оказался прав. Мне хорошо с ней. Я живу с ней. Мне нужна она. А с тобой — это сумасшествие, страсть, гонка, а конец — бессмыслица. И всё ненастоящее. Пустое. Вика любит меня всем сердцем, по-настоящему, и ни разу не дала усомниться в этом.

— Но я тоже люблю тебя…

— Нет, — мотнул головой. — Ты любишь мысль быть со мной.

— Убирайся, — гортанно просипела девушка.

Я лишь усмехнулся. Сложил на край кресла распашонку и взял игрушечного зайца. Сунул подмышку и направился к выходу.

— Я немного даже рад, что больше ничего нас не связывает. Да простит меня наше неродившееся дитя.

Я стремительно вышел, услышав, как в дверь что-то влетело и разбилось. Плевать.

Сел в машину. Что дальше? Поехать к Тохе и надраться до поросячьего визга? Там по-любому будет Таня, а она та же Вика. Нет. Мысль пришла внезапно. Свернул в направлении кладбища. Найду ли? Мама знала где. Говорила когда-то сектор и номер ряда. Тогда игнорировал, но мозг высек их в памяти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В церквушке у входа на кладбище купил свечку и прихватил из машины зайца. Идти пришлось долго, но нашёл. Одинокая мраморная плита с медным крестом. О дате рождения и фото нет и речи. Лишь имя и дата смерти.

Опал на одно колено и посадил игрушку рядом со свечкой в стеклянном подсвечнике, чтобы сберечь пламя от ветра. Коснулся холодного камня.

— Привет. Это… Это папа, — последнее слово застряло в горле и, осев прямо на снег коленями, понял, что не могу держать слёзы. — Прости меня… Прости, что не приходил к тебе…

Ткнулся лбом в плиту, выпуская всю спрятанную и заглушенную годами боль наружу. Оплакивая до конца и основательно то, что старался отвергать. Со слезами ушли все эмоции, оставив меня абсолютно пустым. Таким же камнем, как этот мемориал. Смотрел на буквы, убирая в мозгу лишние и образовывая в "Беспалов Герман". Лучше бы меня. Я заслужил.

Сидел так на земле пока не закоченели ноги и руки. Пора. Поднялся и, взглянув в последний раз, вдруг пообещал:

— Я потом ещё приду, сынок, — дрогнул уголком рта и направился к машине.

Все чувства и эмоции размотало в хлам. Хотелось добить это крепким. Порулил в ближайший бар. Знакомого бармена надоумил вызвать мне такси, как только меня понесёт. Справился на пятёрку.

Проснулся по утру с дикой болью в голове. Гостевая спальня. Я сплю у подножия постели прямо в одежде и поверх одеяла. Осмотрелся. Никого. За окном светло, и солнце давно в зените.

Вика, видимо, проснулась и уехала на работу.

Попытался что-нибудь вспомнить. Хрен там. Главное, дома, а не в постели с какой-нибудь тёлкой из бара. Спустил ноги с кровати. Подождал, когда голова успокоится. Поплелся в ванную, чтобы умыть лицо и согнать вялость. Но, войдя, замер на пороге. Раковина и банный коврик уляпаны кровью. Зеркало разбито. Тут же взглянул на свои руки и тело — цел. Вика?! Кинулся обратно в комнату, смотря на пол. Ещё капели на паркете и смазанная ручка двери. Вылетел в коридор в поисках гувернантки.

Женщина ничего не знала. Ещё немного крови нашли в гостиной и в прихожей. Верхняя одежда супруги отсутствовала.

Сердце в панике сжалось, и я помчался к охране. Машина Вики стояла во дворе, что ещё больше ввело в ужас.

— В половине второго Виктория Андреевна вызвала такси и уехала. Перед охраной не отчитывалась, — доложил Артур.

— Какое такси? Фирма?

— Они не обратили внимание.

Твою мать! За каким хреном мне охрана?! Уголовников остановить не могут, жену хозяина прошляпили. Кретины!

— Проверь по камерам наружки, — велел я и метнулся в дом, чтобы звонить Антону. Предварительно, несколько раз набрал номер жены — недоступна.

Друг выслушал, но мой энтузиазм сыщика не одобрил:

— Послушай. Влад с Серёгой не будут кидаться к тебе, сломя голову, при каждой твоей семейной драме. В тот раз был весомый повод. В этот — Вика самолично покинула дом. Стоит подождать. Она вернётся. Выжди необходимое время. Если не объявится, тогда в полицию. Сейчас заявлять о пропаже — глупо…

Бросил трубку. Как не прискорбно, но он прав. Жена покинула дом самостоятельно. Похищением здесь мало пахнет.

— По камерам в доме видно, что ваша жена поранила руку. Отсюда и кровь — отчитывался взволнованный Артур. — Машина такси без опознавательных брендов. Номер тоже плохо виден. Возможно, она поехала в больницу. Я могу обзвонить клиники.

— Да. Неплохая мысль.

Я был пьян в стельку и не смог даже оказать супруге помощь. Виновник ранения — зеркало в ванной, без сомнений. Она разбила его? Агрессий за Викой не водилось раньше, выходит, что-то толкнуло её на это… Я? Господи, проклятая память. Мне бы хоть что-то вспомнить.

— Ничего, — спустя час мотнул головой охранник. — Может рана не такая серьёзная? И помощь медика не понадобилась?

Или есть знакомый медик — осенило. Схватил телефон, и набрал номер Михаила. Ответил не сразу.

— Вика тебе не звонила? — спросил без вступлений.

Пауза.

— Нет, — спокойный ответ. — Зачем ей звонить мне? Что-то случилось?

— Нет. Всё в порядке, — и тут же сбросил вызов.

Идиот! Нашёл кому позвонить!

Ждать? Возможно. Но сердце непривычно дёргалось в груди. Ожидание продлилось аж до обеда следующего дня.

МИША

Я был обязан спасти эту девушку по двум причинам. Я — врач, и не имею права, оставить человека умирать. Другая, ощущал с ней какую-то невидимую связь. Те три дня в операционной своей клиники, находился всё время с ней. Делал возможное и невозможное, чтобы девушка пошла на поправку.

Дальнейшее общение привязало к Вике ещё больше. Видел, как доверчиво улыбается. Слышал, как больно ей делают близкие. И безумно жаждал забрать себе её беды. Они ей ни к чему, а я справлюсь с ними лучше. Перенесу их вместо неё, лишь бы видеть счастливые зелено-карие глаза.

Встретившись в поликлинике, ещё больше разнервничался, понимая, что как было в жизни девушки темно, так и осталось, и хуже всего, она гасла следом. Сказав последние слова в кафе, понимал, что напугал её и расстроил. Пускай. Я не намерен лгать и притворяться. И теперь я вновь с ней рядом, в своей квартире, держу в руках и дико жалею, что не моя.

Она замужем и безумно любит своего мужа. Оттого и страдает. Девушка не видит в нём опоры, но очень нуждается в ней. Замечая, как озаряется лицо Виктории в моём присутствии, понимал, что отчего-то тоже нужен ей. И пока это приносит хорошие плоды, с удовольствием готов быть рядом.

Пока Вика спала под воздействием лекарств, сбегал в аптеку и докупил другие, что прописал Дима. Сменного для девушки у меня в доме, естественно нет, потому и это решил приобрести.

Звонок Германа свидетельствовал о том, что он её ищет. Честно, думал сообщить ему о месте нахождения жены, но до ужаса хотелось побыть с Викой ещё чуть-чуть. Желание стало сильнее голоса разума.

Сготовил то, что легко глотать. Йогурт оставил греться на столе.

Девушка проснулась к пяти вечера и выглядела сносно. Сунул ей градусник.

— Тебе лучше?

— Да, — она попробовала привстать, но тут же снова упала на подушку. — Голова раскалывается. Прости, пожалуйста. Ты теперь вынужден возиться со мной.

— Ничего. Должна теперь будешь, — шутливо хохотнул. — Мне не в тягость. Видимо, нравится за тобой ухаживать. В медицинском смысле.

Улыбнулась:

— И мне нравится, когда ты ухаживаешь. В медицинском смысле.

Протянул руку, прося градусник, который коротко пискнул.

— Тридцать восемь и два. Укол ставить не будем. Жаропонижающие тебе купил. Выпей. Сейчас воды принесу.

— Ты когда успел в магазин сходить? — удивление.

— Пока ты спала. Кстати, поесть тоже нужно.

— Я не хочу, — скривилась девушка и многозначительно обняла горло ладонью.

— Знаю, но придётся, — настойчиво глянул на неё. — Молочный суп с вермишелью.

— Сам варил? — опешила Вика.

— Посмотрел в интернете. Я не повар, — скромно улыбнулся. — Поэтому, если не понравится, сошлись на боль в горле, — подмигнул.

— Договорились. Не буду травмировать твоё чуткое сердечко, — засмеялась.

Суп был съеден полностью, медленно, но всё же.

— Тебе, наверно, на работу нужно? — девушка снова зарылась под одеяло.

— Отпросился. Всё равно проспал, — поднялся с кресла, прихватив пустую посуду. Вернувшись в комнату, счёл нужным сообщить. — Герман звонил. — Тень надежды вперемешку с испугом скользнула по лицу Вики. — Спрашивал не звонила ли ты мне.

— И что ты ответил? — напряг.

— Что нет. Ты больна сейчас, и мне не хочется мучить тебя разборками с мужем, но учитывай, что Герман ищет свою жену и скоро поднимет всех на уши.

— Пусть, — в голосе Вики вдруг появились капризные нотки.

— Понятно, — усмехнулся. — Я для тебя, как лагерь для беженцев.

— Ты не прав. Просто ты умеешь оказаться всегда рядом, когда нуждаюсь в поддержке. Для меня это очень ценно.

Кивнул, не решаясь, спросить на какой черт тогда ей муж "и в горе, и в бедности"?

— Что ж… Рад помочь, — слегка растянул губы в улыбке. — Чем тебя занять? Поспишь или телевизор включить? Можно фильмец какой-нибудь глянуть. Только сначала лекарства.

— Неплохая идея, — оживилась девушка.

Выбрали комедию, следом какой-то детектив, а позже что-то из серии Марвел. Сидеть в кресле стало тяжко, потому не отказался сесть с ней рядом на постель, когда девушка пригласила. Пару раз замечал, как Вика засыпала и в эти моменты было уже не до фильма. Хотелось снова обнять и прижать к себе.

Она замужем и посягать на её честь мерзко с моей стороны. Я слишком уважаю девушку, да и, честно сказать, её дурака-мужа тоже. Я видел, что он — неплохой человек, но в силу своих недостатков, не способен почувствовать и понять свою жену. Любит ли он ту бывшую? Черт знает. Но она его прошлое, его душевная травма, которая тенью лежит на сердце. Любит ли жену? Думаю, да, но боится признаться себе в этом, потому что так откроет душу для новых возможных ран.

Под напором этих дум незаметно уснул, прямо так на постели с ней, сидя у изголовья.

Вика проспала всю ночь, не просыпаясь, что свидетельствовало о явном улучшении в динамике болезни. По графику, у меня законный выходной, потому всецело погрузился в заботу о девушке.

— Тридцать семь и три, — поздравляя, доложил я.

— Голова по-прежнему пустое ведро, — улыбнулась Вика, аккуратно сев на кровати.

— Дам от головы что-нибудь. Я купил тебе сменное бельё вчера. Думаю, ты захочешь немного освежиться и переодеться. Только не распаривайся и не мой голову. У меня есть махровый халат.

— Это было бы здорово, — оживление со стороны девушки.

— Тогда марш в ванную, а я пока сделаю завтрак. Пойдём провожу.

Вика аккуратно встала с кровати. Моя одолженная футболка едва прикрывала её ягодицы. К анатомии человека привык, но к телу девушки, что давно сидит в моей голове, не смог быть равнодушным. Сглотнул. Сорвал с постели одеяло и быстренько завернул запретный плод.

— И почему ты такой милый? — наши лица сровнялись.

— Не всегда, — дрогнул в улыбке.

Вика вдруг встала на носочки и нежно поцеловала в щёку.

— Наверное, только так смогу искренне отблагодарить.

Тепло её дыхания и столь близкое присутствие, затуманило рассудок. Уставился в эти темно-зелёные глаза, одурманиваясь их магией. Коснулся щеки, плавно уйдя к затылку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Где ж я раньше-то был, дурак? — проронил с невероятной досадой.

Понял, что дико хочу поцеловать и, чтобы сдержать порыв, уткнулся лбом ей в висок. Тяжело выдохнул, борясь с внезапным желанием. Закрыл глаза, стараясь не смотреть на пленящий рот. Близко. Слишком близко. Словно, срывая пластырь с раны, сделал решительный шаг назад. Нельзя! Не твоя.

— Пошли…

Проводил до ванной и велел не закрываться на шпингалет. Когда остался один на один, нервно замаячил по квартире.

Боже, как хочется целовать и обнимать эту девушку, обладать ею. Забрать от него. Показать ей, как на самом деле мужчина может любить. Любить? Твою мать! Неужели, это так и называется. Влюбился в замужнюю? Нет, нельзя. И целовать нельзя, иначе потеряю, как друга. А я не хочу её терять!

Нужно прекратить всё это, пока не наломали дров. И сейчас только я ответственен за это.

Решительно взялся за телефон.

— Герман? Я соврал, — проронил без тени сожаления и вслед изложил произошедшее. Мужчина слушал, не перебивая и ни в чём не обвиняя.

— Спасибо, что позвонил, — в голосе уловил благодарные нотки. — Я сейчас приеду за ней.

Когда Гера возник перед больной, Вика в недоумении уставилась на меня.

— Ты бы мог просто попросить, — проронила глухим голосом.

— Герман, прости, — повернулся к её мужу. — Можно я ей кое-что скажу? Лучше наедине.

Мужчина нахмурился, но сдержал эмоции. Покорно кивнул и вышел из квартиры, с обещанием, что ждёт супругу у лифта.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Он твой муж и имел право знать, где ты…

— У него всегда больше прав и оправданий, чем у меня, — пробурчала девушка. — Вы, мужики, вечно всё решаете за нас.

— Вика, ты мучаешь меня, — негромко проронил я. — Мне невероятно тяжело находиться с тобой рядом и не иметь возможности сказать, что чувствую к тебе.

Девушка осеклась, замерев.

— Ты замужем… И мне от этого плохо. Плохо, потому что муж не я. Я не буду тебе сейчас признаваться в любви, потому что это оттолкнет нас друг от друга. Я просто хочу не быть с тобой так близко, вдвоём, в четырех стенах, потому что уважаю тебя. Я твой друг, но хотел бы большего. И только, чтобы сохранить нашу дружбу, прошу сейчас уйти. Не дай мне оступиться и совершить ошибку.

Виктория смотрела в изумлении, но, похоже, поняла всё. Кивнула.

— Я всегда приеду, если буду нужен тебе, — слегка улыбнулся. — Мы — друзья, и ты по-прежнему дорога мне. Прости, что сделал это всё исподтишка, но постарайся понять.

Когда девушка покинула моё жильё, тоскливо осел на постель, которая всё ещё хранила след девушки и её аромат. Коснулся подушки, воочию видя перед собой спящий лик. Запомнил каждую чёрточку, как хмурится, видя сны, как мирно и размеренно дышит. Тихий стук сердца в груди, в такт которого звучало и моё.

— Я, кажется, полюбил тебя, — тоскливо уронил, представляя любимую женщину перед собой. — Теперь не знаю, как с этим быть.

36. И снова

ВИКА

Снова молчание, но сейчас на меня оно никак не действовало. Слабость от температуры продолжала владеть телом, а в душе ныло от изречений Миши. Сначала Савва, теперь он. И впервые в голове что-то представлялось, что-то неосязаемое и приятное. Нет, представить себя в руках Миши не могла, но то, что он рядом и его взор смотрит на меня, явно успокаивало и прогоняло чувство одиночества.

В дом вошли так же молчком. Поднялась наверх и замерла на пороге гостевой.

— Вик? — Гера, оказывается, шёл следом. — Чего ты? Проходи.

Мягко подтолкнул. Вошла. Муж расправил освеженную постель, потом вернулся ко мне и стал помогать снимать одежду. Заботливо и чутко. Чувствовала его поддерживающую ладонь на спине.

— Давай, ложись. Ты вся бледная, — довёл до кровати. Легла. Сел рядом, смотря в глаза, которые хотелось от него спрятать. — Прости меня, родная…

— Не надо, — резко остановила его, и голос дрогнул.

— Надо! — так же резко воспротивился Герман. — Тогда я не был готов обсуждать произошедшее, но сейчас понимаю, что это нужно. Вика, во всём виновен только я…

— Почему ты сказал, что я изменила тебе с Маратом?

Выкидыш Лики меня давно уже мало интересовал. И этим вопросом, наверное, больше хотела ударить его, чем себя.

— Ты не изменяла, — лицо мужчины болезненно посерело. Да, милый, ты проговорился. Теперь выкладывай до конца. — Лика инсценировала всё. Хотела, чтобы я застал вас в постели…

— Застал?! — Меня начало потряхивать от ожидания ответа.

— Он подсыпал тебе дурь. Точней Светлана. За это я её и уволил. Ты была не в себе.

— О боже, — в ужасе закрыла лицо ладонями. — Я переспала с ним?! Акт был?! — повысила голос, требуя ответить.

— Я не знаю! — смотрит с сожалением. — Самого акта не видел. Ты всего лишь лежала с ним рядом. Обнажённая. Я всеми силами хочу верить, что ничего не было.

С меня, словно сняли всю одежду и погнали голой по улице полной народу. Унижение, оскорбление и посягательство на мою честь. Этот ублюдок раздевал меня, трогал и, возможно, сделал самое низкое по отношению к женщине. Закрыла лицо руками и заплакала. Муж гладил по волосам и спине, пытаясь утешить. Когда стихла, нежно шепнул на ухо:

— Это ничего не значит, Вика. Моё отношение к тебе не изменилось…

— Ты назвал меня ущербной… дефективной.

— Нет же… Нет! — Рванул меня с постели и прижал к себе. — Умоляю, забудь это всё. Это не правда. Я совсем так не думаю…

— "… то у пьяного на языке", — напомнила ему народную мудрость и по щекам вновь побежали проклятые слёзы, от которых невероятно устала.

— Да, я постоянно делаю тебе больно. И просто с ума схожу от этого. Я не понимаю, как оградить тебя! Просто тупой придурок! Всё время делаю всё не так, но я очень хочу научиться. Хочу стать, наконец, твоей опорой. — Взял моё лицо в ладони, заставляя смотреть на него. — Послушай. Давай уйдём из ресторана?! Кондитерская почти готова. Давай займёмся ей основательно?! Забудем обо всём, что произошло? Начнём сначала! — Гладил по лицу, целовал щёки. — Пожалуйста! Нам больше ничего и никто не будет мешать. Я хочу семью, детей, тебя! — Начал осыпать лицо поцелуями.

Всё, что он говорил, безусловно, вновь согрело душу, но мне больше не верилось в хороший исход. Все мечты, планы стали призрачны и давно несбыточной мечтой. Все попытки, что мы делали так ни к чему и не привели, кроме боли и разочарования. А эти его слова, как агония перед неизбежным.

Заключил губы в поцелуе, гладил волосы, прижимал к телу. Под слабостью болезни и от потери душевных сил плетью пребывала в его объятиях. Усталость! Моральная и физическая… Я чувствовала его желание. Ощущала, как держит так, словно могу ускользнуть от него сквозь пальцы. Он испугался? Испугался, что оставила его?

Губы спускались ниже. Шея и плечи усыпаны его ласками, крепкие руки сжимают грудь, талию… Нет!

— Гера, — позвала еле слышно. — Не надо! Не сегодня… Пожалуйста.

Остановился. Держит мою ослабленную голову в своих ладонях.

— Прости… Ты права, — преосторожно уложил в постель. — Я перестал себя контролировать. Отдыхай. Теперь всё будет хорошо. Ты увидишь. — Улыбнулся и чмокнул в нос.

Я не верила ему, но всё равно стало легче. Мы всё ещё вместе.

Брак — это вечная война характеров, воспитания, ошибок. Будут светлые дни и тёмные ночи. Мы только учимся быть семьёй и проступки неминуемы. Я готова преодолеть их ради него и он, похоже, тоже. Боже, молю, не дай нам больше оступиться.

Следующие два месяца, действительно, стали иными. Герман и я подали заявления на увольнение. Увы, не без потерь для ресторана, так как Таня хвостиком последовала за мной.

Открытие кондитерской прошло неплохо и в первый же день заведение заработало около двухсот тысяч. Но второй день оказался для меня более напряженным — он охарактеризовывал компетентность моего бизнеса. Вкусная ли еда? Качество сервиса. Работа менеджмента. Уют и удобство. В последующие дни показатели неплохо варьировали, и я разглядела устойчивый рост в динамике посещаемости кондитерской. Мелкие косяки и недочёты старалась стремительно исправлять. Заказы на торты и выпечку были так же в приоритете.

Гера тоже с упоением включился в работу, создавая меню для холодного цеха. О горячем цехе мы думали, но всё же решили пока оставить только супы, отложив более сложную кухню на потом.

Между делом, я усиленно проходила лечение и ждала, когда же прогнозы станут добрыми. Пару раз встречала в коридорах больницы Мишу, но так и не решилась подойти к нему. Мужчина в пылу работы не замечал меня, а я пожелала остаться в тени. Ещё жив в памяти тот день, когда он почти признался в любви, что было неправильно, но безумно для меня приятно.

Супружескую и гостевую спальни мы всё же поменяли. Да, эта была меньше, но в ней я не представляла себя в постели с Маратом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍По субботам, словно по расписанию, выделяла время для отца Германа. Старик с удовольствием прогуливался со мной по саду и слушал об успехах своего сына. Во избежание эксцессов, проконсультировалась у медсестры, что делать, если свёкру вдруг станет на улице плохо.

— Похоже, кое-кто завоевал сердце папы, — подтрунивал Гера.

— Ага. Бди лучше, а то гляди, отобьёт, — шутя, стреляла в него глазками.

— Тогда у него будет очень грозный соперник, потому что так просто я тебя не отдам, — муж игриво повалил на постель.

— Решил сразиться со стариком? — улыбаясь наблюдала, как мужчина раскрывает полы моего халата.

— Он — маг в теле бренного старикашки, — добрался до грудей и сладко впился губами. Застонала, изогнувшись под ним. — Всё равно ты моя…

Уместился у меня между ног и начал плавно спускаться ниже.

— Беспроигрышный приём, — на одном дыхании выпалила я, ожидая дальнейшую сладостную муку.

Закатила глаза в истоме, когда его губы накрыли лоно. Испустила протяжный выдох и закусила фалангу указательного пальца, чтобы не вскрикнуть. Язык плавно проникал в меня, изучая каждую точку. Затем кончиком играл на клиторе, изводя взрывами ощущений. Бёдра стремились то сдвинуться, то снова раскрыться, нетерпеливо насаживаясь на него. Кровь застучала в висках, конвульсией содрогнув тело. Низ живота налился свинцом и судорожно завибрировал. Бёдра сомкнулись. В экстазе не заметила, как рот мужа сменился на пальцы, которые совершали интенсивные поступательные движения в меня, пока я преодолевала плато, доходя до оргазма. Пик взорвал тело, потушив все лампочки и мысли, кроме осознания дикого счастья. Подо мной стало невероятно мокро.

Герман поднялся ко мне и провел пальцами по моим губам, скользнул ими в рот, давая почувствовать свой собственный вкус. Его поцелуи и ласки гуляли по телу, пока я переживала последствия бурного оргазма. Руки любимого нежно и страстно изучали изгибы. Тепло дыхания согревало кожу.

Муж вновь устроился между ног и, плавно массируя большим пальцем клитор, вошёл. Вскрик утонул на его губам. Медленные движения назад, резкое вперёд, ловя ртом каждый мой стон от толчков. Соитие стремительно переросло в страстный танец двух разгоряченных тел на постели.

Извивалась в его руках, чувствуя апогей мужа. Мужчина ускорился и, уткнувшись в меня лоб в лоб, придерживал за затылок. Смотрю в его синие глаза и наблюдаю, как дарю и ему эти блаженные минуты. Содрогнулся, низко зарычал и пропустил выдох. Тело обмякло, пребывая в эйфории. Слышала бешеный стук его сердца. Выдох. Ладонь по-прежнему на моём затылке, а губы коснулись виска. Позже спустились к уху.

— Я люблю тебя.

Мощный удар по всем моим рецепторам.

— Ч-что? — голосовые связки атрофировались. Я ослышалась?

— Я люблю тебя, Вика, — повторил он чётче и, приподнявшись, заглянул в глаза.

Ответить ему не смогла, лишь потому что всё отказало от счастья. Крепко обняла мужа и впилась в губы.

Сегодня Гера заставил отдыхать. На торты заказов не было, с десертами справлялись Таня и новый кондитер Алексей, на холодном цеху верховодили Гера и повар Кирилл.

Спала я пресладко до полудня. Потом нехотя высунула нос из комнаты, ведомая чувством голода.

— Доброе утро, Викуль, — из родительской комнаты вышла свекровь. Судя по внешнему виду, она собиралась уходить.

— Добрый день, — робко улыбнулась. — Уходите?

— Да. Из Испании приехала моя давняя подруга. Мы лет семь не виделись. Нельзя пропускать такую встречу. У Анны Леонидовны сегодня выходной, но она любезно согласилась приехать. Правда только через пару часов. Раз ты сегодня дома присмотри, пожалуйста, за Юрой, ладно?

— Конечно, — с готовностью кивнула.

— Он правда сегодня какой-то вялый, но все нужные лекарства принял по графику. Сейчас спит и думаю проспит как раз до прихода медсестры.

Она по-матерински чмокнула меня в щёку и поспешила:

— Давай не скучай.

— Хорошего дня, — кивнула в ответ.

Что ж, завтрак в постель?! А почему бы нет? Надежда Дмитриевна сготовила тосты, яйцо-пашот и рисовую кашу.

Включила негромко какой-то сериал на ноутбуке, стараясь увлечься сюжетом. Через полчаса поняла, что выбрала какое-то отборное говнецо. Лучше книжку почитать, но с подносом на постели как-то не "по фэн-шую". Решила отнести в кухню. Кухарке явно не до этого сейчас — нужно обед на всю нашу ораву готовить, а тут хозяйка вспомнила о завтраке. Я так делаю не часто, так что простит.

Вышла в коридор, но звуки в комнате свёкра напугали. Влетела в его покои и на секунду растерялась, увидев его на полу. Он стонал, держась за левую руку, и плотно прижимал к себе. Одышка, мокрое от пота лицо. Сердце?!

— Помогите! — крикнула в пространство, зовя прислугу.

Помня наказы Анны Леонидовны, начала действовать. Дала аспирин, следом сунула под язык таблетку нитроглицерина.

— Виктория Андреевна?! — в комнату вбежала Галина Фёдоровна. Увидела отца хозяина на полу и поспешила на подмогу.

— Помогите вернуть его на кровать! — крикнула ей. Мы рванули старика вверх, отчего он буквально закричал. — Сейчас… Сейчас мы вас уложим.

Справившись, попыталась придать мужчине полусидящее положение, подложив подушки за голову и под ноги. Растегнула ворот ночной рубашки.

— Откройте окно. Ему нужен воздух, — велела я, набирая номер телефона медсестры.

— Нужно в скорую звонить, Виктория Андреевна, — настаивала гувернантка, но я верила, что Анна Леонидовна уже рядом и всё сделает как нужно.

Трубку сняли не сразу. Без лишних слов доложила ей о происходящем, ожидая спасательных инструкций.

— Да, это сделала, — присела возле него осматривая. — Хорошо. Горчичники?! — на меня лился поток информации, в суть которой не могла вникнуть, но запоминала до мельчайшей детали. — Поняла. Да. Через пять минут повторю. Да. Прошу вас поторопитесь!

Адреналин и страх за отца Германа бил в голову.

— Я умираю? Вик… Передай детям, что я их очень… люблю, — старик смотрел на меня, выпучив глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ещё чего?! Вы не умрёте! Сами им всё скажете, — резко рявкнула, сражаясь с горчичником. Прикрепила на область сердца. — Всё будет хорошо. Держитесь!

— Больно! — застонал старик.

Оценивающе смотрела на него: жуткая бледность, черты лица заострились. Старику не хватало воздуха.

Паника охватывала каждую клеточку моего тела. По инструкции медсестры, сунула мужчине под язык повторную дозу нитроглицерина. Синюшность губ пугала не на шутку. Взяла его за ледяную руку.

— Поможет… Должно помочь. Пожалуйста! — молила всех Всевышних об этом.

— Вика, — прохрипел старик и его глаза закатились.

— Нет, нет… Не смейте! В скорую! — крикнула гувернантке, уже основательно виня себя, что доверилась только медсестре. Надо было сразу набрать, идиотка!

Взобралась на кровать больного, приступив к массажу сердца, как знаю, как помню, как могу.

Диспетчер приняла вызов, а мне оставалось продолжать реанимацию и в панике ждать, чтобы кто-нибудь компетентный уже приедет.

В висках стучало лишь одно — папа Геры, это отец моего мужа… С каждым повтором этих слов, жала на область сердца, отсчитывая количество раз.

Из комнаты меня сразу же выставили, когда приехала реанимация. Адреналин отпустил тело и меня начало болтать из стороны в сторону. Галина Фёдоровна сунула что-то противное и ментоловое в водном растворе, заставив выпить.

Бригада неспеша вышла из комнаты свёкра. Почему они молчат? Почему уходят? Из комнаты веял жуткий холод. Внутри остался лишь один с папкой документов, который с дежурным сочувствием смотрел на меня из глубины покоев.

— Нам очень жаль.

Смогла услышать только это. Дальнейшее ушло в вакуум, и я осела на пол.

37. С меня хватит

ГЕРА

Звонок, поступивший от мамы лишил меня возможности дышать, думать и двигаться.

"У твоего отца случился сердечный приступ. Его больше нет с нами, родной…"

Я не помню, как доехал до дома, как устремился вверх по лестнице, как влетел в комнату родителя. Оглядев лица присутствующих, понял, что узнал о смерти папы самый последний. Здесь уже были все близкие: брат с сестрой, мама с какой-то женщиной, Вика и даже Таня с Антоном.

Жена тут же поднялась со стула, ступила ко мне, что-то промямлив, но пока я не мог никого воспринимать. Видел лишь обездвиженное тело отца. Он не повернулся ко мне. Не сказал "Здравствуй, сынок". Даже не шевельнулся. Стальными ногами дошёл до изголовья кровати, не спуская с него глаз. Он бы просто казался мне спящим, если бы не заострившиеся черты лица, чуть отвисшая нижняя челюсть и начинающие развиваться бледные трупные пятна. Сухие старческие кисти сложены на груди, которая больше не хочет подниматься и опускаться, не хочет снабжать тело жизненноважным кислородом.

Ком давил в горле, словно пытаясь взорваться изнутри, слёзы сдерживать больше не получалось. Взял в ладони безжизненную руку и прижался к ней лицом.

— Пап… папа? — Сердце, вновь как у пятилетнего мальчика, который просит у отца игрушку или разрешить погулять с братом, но в этот раз иначе — важней, сильней и рьяней и без надежды быть услышанным. — Папа…

Упал на колени возле постели, отдаваясь эмоциям утраты и безвозвратности. Уткнулся лицом в его плечо. Зубы свело от непоправимости. Закусил ткань одеяла, готовый рвать всё в клочья, лишь бы выпустить эту жгучую боль, избавиться от неё, опустеть и выбиться из сил. Сдавил рванувшее изнутри рыдание. Цеплялся за бездушную фигуру, чтобы не потерять себя в пространстве.

Его нет… Больше нет. То, кто был превыше всего: меня, семьи, моей спеси. Мой папа — идол, бог и опора. Та песчинка, что держала мой разум, человечность и честь. Тот, кто был всегда для меня примером, предметом для подражания… Он просто перестал дышать, говорить, мыслить, быть.

Чудовищная несправедливость в жизни любого ребёнка, будь ему хоть за пятьдесят. Мы родились, и мама с папой уже были. Мы росли с ними, развивались, становились личностью… Блядь! Они всегда должны быть с нами! Подсказать, научить, тормознуть… Сука! Просто обязаны! Они ответственны за нас! Всегда! Всегда… Пап, не бросай меня! Умоляю! Я не готов. Я никогда не смогу быть готовым. Я так многого не понял. Не оставляй, умоляю. Пап!

Нет ответа. Даже вздоха. Движения руки. Ничего! Просто пустое, бренное тело без мыслей, слов и тепла. Чуждое и бессмысленное. Только лик, который и то стал походить на сухую мумию.

Я не смогу это принять. Слишком резко… Слишком глупо. Это слишком для меня!

Оторвал лицо от тела. Несмотря на присутствующих, резко и с ненавистью вопросил:

— Как это произошло?

Я не мог ориентироваться на силуэты, только голос: его звук, принадлежность и тембр.

— Это моя вина, сынок, — голос мамы. — Я оставила Юру. Я спешила. У Анны Леонидовны выходной.

— Ты оставила больного отца одного?! — голос в гневе стал жестче.

— Нет, — теперь голос жены. — Я обещала приглядеть за ним.

— Глядела?! — рявкнул, не отображая никаких моментов для поблажки. Мой отец УМЕР!

— Ему резко стало плохо, — голос Вики начал блеять и заикаться. — Я сделала всё, что могла. Всё, что говорила Анна Леонидовна по телефону и всё, чему обучала раньше…

— То есть, вместо того, чтобы звонить в скорую, ты позвонила медсестре?! — в негодовании двинулся на жену. — При инсультах и инфарктах скорая помощь по статистике приезжает в течение пяти минут. Сука, ПЯТЬ МИНУТ, блядь! А ты звонила тупой медсестричке?! — в ярости смотрел на полумёртвую от страха Вику.

— Я… Я думала отпустит. И Анна Леонидовна заверила в правильности моих действий. Я доверяла компетентному медику, — начала оправдываться девушка. — Откуда мне было знать, что…

Вечное принижение своей ответственности. Женская убийственная тупость. Не знала. Не подумала. Ей показалось. Сначала мой ребёнок. Теперь… Мой отец погиб! Твою мать! Не умер, а погиб! Из-за того, что тебе "неоткуда было знать!" Ты, мать твою, опять не подумала!

Кровь, нагретая гневом, обожгла вены и рассудок, и, размахнувшись, велел супруге замолкнуть тыльной стороной ладони по лицу. Жена вскрикнула и упала от удара на пол.

— Обалдел?! — голос Антона мне в лицо.

Крепкие руки друга и Артура двинули от Виктории подальше. Но я лишь смерил её убийственным взором. Таня бросилась к подруге, обнимая за плечи и что-то шепча. Рядом возникла и мама, извиняясь за меня, но Вика не слышала никого. Жена подняла на меня испуганный и затравленный взгляд. На любимом лице вспухла рассечка, кровь потекла по щеке. Сожалею? Только за то, что испортил это лицо. За то, что впервые ударил женщину и не тупую шлюху, а которую полюбил и которая теперь всадила нож глубже всех.

Взгляд Вики почернел. Она поднялась, сдерживая слёзы и вытирая кровь. Буравила взором. Таня суетилась над подругой, подсовывая ей платки и разглядывая место удара.

— Пошла вон отсюда! — метнул в неё дикий взор.

— Герман, не смей! — вклинилась мама. — Это лишь стечение обстоятельств…

— … И бабского дебилизма! — громыхнул на матушку. — Убирайтесь! Пошли вон! Все!

Нервы сдали, и начал просто выталкивать людей из комнаты. Я не слышал возмущенных реплик Марата и Элины, успокаивающих Антона, и истеричных мамы. Я видел лишь Вику, которая устало и понуро двинулась к дверям. Она не спорила, не умоляла, не просила прощения. Она, словно сломалась окончательно и навсегда и покорно подчинялась новым ударам судьбы.

Дверь комнаты закрылась, оставив меня наедине с отцом.

Медленно вернулся к его постели, взобрался на простыни и лёг с ним рядом. Прижался щекой к плечу, взял за руку.

— Прости пап… Прости, что снова не оказался рядом, когда был тебе так нужен! Прости, что не сберег… Снова…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Слёзы шумным потоком рванули наружу, и отдавшись слабости маленького мальчишки, утонул во взрослом, но совсем недетском безудержном плаче.

ВИКА

Этот удар убил всё оставшееся и ещё живое во мне. Глаза полные ненависти, в которых не увидела той любви и нежности, о коих он говорил и проявлял в последние дни. Всё ложь. Пустые слова. Как же мало ему нужно, чтобы вот так просто взять и растоптать всё, что так усиленно создавали.

Таня и Анна Леонидовна кружили вокруг меня, помогая остановить кровь.

— Виктория Андреевна, давайте в больницу, — упрашивала медсестра. — Шрам может остаться.

— Плевать, — уронила безразлично.

В комнату вбежала свекровь.

— Викулечка…, — взяла моё лицо в ладонь, рассматривая след от рукоприкладства сына. — Кошмар какой! Прости, дорогая. Гера сейчас не в себе. Он очень любил своего отца, больше всех на свете. Он и меня не подпускает и не хочет ничего слышать. Дай ему время опомниться. Я уверена, что он уже сожалеет о том, что сделал.

— Лариса Игоревна, не надо. Прошу вас. Ничего не говорите. Он прав, я виновата…

— В таком случае мы обе виноваты. Особенно я. Мне нужно было остаться дома. Ведь я видела, что Юра неважно выглядел. Но удрать из четырёх стен ненадолго — стало безудержным желанием. Эгоистка!

Она продолжала говорить, сетовать, но я не слышала её. Боль, вина и оскорбление душили толстой удавкой на шее. Он прав, я не вызвала бригаду скорой помощи. Свекор угасал на моих глазах в течение десяти минут, а я понадеялась на обычную медсестру. Его отца можно было спасти.

Снова гневное лицо мужа перед глазами, жгучий удар, падение на пол. Мозг прокручивает и прокручивает этот момент, вводя в тихое отчаяние. Слишком много. Невероятно много для меня. Из моих рук сегодня ушла человеческая жизнь. Я не только не смогла его спасти, но и сама же угробила. Мне нужно это выпустить из себя. Чтобы грудь больше не рвало на куски, чтобы мозг отключился и забылся.

— Оставьте меня, пожалуйста, — пискнула я.

Прорвало. Слёзы выступили мощным потоком. Легла на кровать, свернувшись в клубок, и утонула в нестерпимой душевной боли.

Последующие несколько дней подготовки к похоронам стали сущим адом. Гера требовал судмедэкспертизы, и её результаты ещё больше усугубили мои отношения с мужем. Во время сердечного приступа произошёл коллапс, ставший следствием приёма нитроглицерина и резких манипуляций с телом больного. Что было тому виной неясно — то ли падение мужчины с кровати, то ли моя удачная попытка вернуть его на постель.

Покорно взяла всю вину на себя, внутренне надеясь, что Герман вспомнит о том, что я всё же единственная, кто пытался оказать первую помощь его отцу. Да, я — не медик, и ошиблась, но кто бы знал, как поведёт себя в подобных ситуациях.

Лариса Игоревна и Анна Леонидовна тоже ушли в немилость. В услугах медсестры семья Беспаловых больше не нуждалась, а мать Германа осталась всё же матерью.

Моя участь стала более, чем призрачной.Герман принципиально игнорировал меня, вечерами зависал в барах и возвращался на плечах Антона, который то и дело выискивал моего неадекватного мужчину по ночным заведениям. Трезвый муж был чернее тучи, пьяным говорил столько, что слёзы просто закончились в моих глазах. Всё время указывал на дверь и оскорблял. Идти на похороны мне и матери запретил, сказав, что убийцам там не место. Если Ларисе Игоревне было всё равно на его истерические выпады, то я не смела не подчиниться.

Последний же инцидент вышел за все рамки. Гера появился ночью снова пьяный, на своих двоих и в компании Лики.

Стоя в гостиной, пронаблюдала за их триумфальным шествием наверх.

— Может так тебе, дура, станет всё понятно? — победно улыбнулась не менее пьяная бестия.

Я глубоко дышала, чтобы не выплеснуть все эмоции прямо на них. Дождавшись, когда воркующая парочка исчезнет в недрах спален, решительным жестом взялась за сотовый.

Вещи собирать не стала. Заберу завтра днём. Миша примчался быстрее пули, а, увидев моё лицо со следами побоев, рвался наверх готовый выбить дух из Германа. Не знаю, как удалось его остановить, но уехали мы без инцидентов.

— Завтра попроси горничную, чтобы она собрала твои вещи. Я сам заберу всё и привезу, — припарковавшись возле дома мамы, инструктировал мужчина. — Ты уверена, что с матерью тебе быть сейчас лучше?

— Да, — кивнула, отстегивая ремень безопасности.

Миша устремился следом и довёл до подъезда. У входа порывисто обнял и горячо зашептал:

— Всё образуется, Вик. Увидишь. Я с тобой и всегда помогу. Ты сильная. Всё наладится.

Кивнула, поджав губы. Ощутила поцелуй на макушке.

— Я позвоню тебе завтра, — пообещала ему и скрылась в глубине подъезда.

Мама словно ждала меня. Дверь открылась почти сразу, и родительница не задала ни единого вопроса, только крепко обняла и позволила выплакаться на своём плече.

Ложась в постель, совершенно чётко для себя осознала, что ту любовь, которую столько времени холила и лелеяла, за которую столько боролась, потеряла сегодня навсегда.

С меня хватит! Не хочу больше выпрашивать или молчать, когда бьют больно словами. Не желаю больше прощать каждый проступок, наивной девочкой веря в его обещания. Я отдала ему всё, что было, а взамен получила лишь сожжённое до тла сердце и душу.

Отныне я верну это всё назад. Он больше никогда не сделает мне больно! Хватит!

— Тебе сейчас нужно быть очень сильной и твёрдой, доченька, — сидя на краю моей кровати, мама разглядывала свои карты. — Много бед свалиться на нашу голову.

— Мам, убери их, пожалуйста. — Я не верила в эти бредовые вердикты. — Хуже, чем сейчас, по-моему, быть не может.

— Предупреждён — вооружён, — но карты ушли с моей постели. — Я не позволю больше обижать мою девочку. Мы станем наконец дружной и счастливой семьёй. Обещаю.

Мама решительно поцеловала меня в лоб и, бурча под нос девизы новой жизни, ушла.

Да, может ты и права. Я буду счастлива, не сразу, но сделаю всё для этого! Одна! Без него!

Закрыла веки в ожидании нового дыхания, новых мыслей и трезвости в чувствах и эмоциях.

Завтра новый день! Без ошибок. Завтра новая я.

38. Она — несчастье

ГЕРА

Не стихала. Проклятая боль грызла душу и потрошила сердце в труху. Ненависть и злоба — как противоядие. "Спускал собак" на прислуг, коллег, друзей, мать и с настоящим смаком на жену. Мне хотелось видеть её виноватой и скорбящей, хотелось, чтобы было больнее, чем мне. Я не мог простить ей смерть отца, чтобы не говорили другие.

— На её месте мог быть кто угодно. Это страх, стресс… Неизвестно, чтобы ты делал в те минуты…

— Коллапс, Антон, это был коллапс! Она нарушила меры по оказанию помощи.

— Потому что Вика — не медик! Хренов ты придурок! — Антон от бессилия меня переубедить переходил на крик, стараясь достучаться. — Вика просто некомпетентна в этом.

— Значит нужно было вызывать скорую, а не проявлять самодеятельность, — рыкнул упрямо.

— Твоё неумение искать положительное в людях, постоянно губит тебя и тех, кто рядом. А я уже было поверил, что Вика смогла тебя изменить. Увы! Тот вечно обиженный и ненавидящий всех вокруг себя всего лишь спал. С возвращением!

— Ты чё за чушь несёшь?

— Научись чувствовать тех, кому ты дорог. Научись прощать и отпускать. Научись видеть разницу между правдой и ложью. Пока ты этого не сделаешь, ты всегда будешь страдать и идти по жизни в одинокую.

— Татьяна там тебе мозги промывает? — презрительно скривился я.

— Прости… Ты — мой лучший друг, но в плане Вики я тебя не поддерживаю. За любовь такой девушки многие бы мужчины глотки друг другу перегрызли, а ты кидаешься этим за ненадобностью. Поверь, постоянно втаптывая эти чувства в грязь, рано или поздно, сыграешь и на их похоронах. Будешь просить, но дать будет нечего. А потом проживешь остаток жизнь с кем придётся.

Гребаный философ круто развернулся и ушёл тогда из бара.

Много ты понимаешь, дебил. Я люблю её. Да, сука, полюбил. Признаю. И оттого больнее в разы. Она не позаботилась обо мне. Отнеслась безалаберно. Не знала. Не подумала. Никакой ответственности!

Я — мразь и придурок? Да, возможно, но я так же немало сделал для неё. Всё, что просил взамен — заботу обо мне и о том, что мне дорого.

Она — несчастье. Если Лика была горечью и болью, то Вика — это настоящая беда. Магнит, что притягивает к себе всё плохое. "Чёрная душа" — когда-то увещала её же мать. И чёрная она не со зла, а от тёмной тени над ней: отец — преступник, мать — проститутка, и, как следствие, несчастный случай с моим ребёнком и летальный исход с отцом. Словно злой рок идущий рядом со мной в лице супруги.

А как было спокойно раньше! Если бы Вика не возникла на моём пути, всё было бы как всегда — обычно и в удовольствие. Даже Лику бы научился воспринимать, как средство для разрядки в постели. Был бы свободен от всей этой боли и переживаний. Задолбало.

Снова в баре, чтобы надраться. Правда через пару шотов наткнулся на знакомую и ненавистную рыжую голову. Она села рядом и уставилась на меня.

— Надеюсь, теперь до тебя наконец дошло, что эта девка тебе не пара? — сверкнула жестоким взглядом.

— Лучше уйди от греха, — буркнул без нот угрозы.

Девушке налили и она опрокинула спиртное себе в рот. Внимательно осмотрел её. Синяки под глазами, опухшее лицо и всё это скрыто под маской макияжа. Ей тоже хреново. Выкидыш так подкосил? Вполне возможно.

— Можешь гнать сколько влезет, — усмехнулась. — Я тебя оградить от неё всё время пытаюсь. Пусть я — не твоё счастье, но и она — твоя настоящая беда…

Спустя ещё несколько совместных шотов вдруг нашёл в ней союзника. Может быть, Лика не так уж и плоха, просто закоренелая ненависть к ней не давала увидеть позитивное. Сейчас, когда негатив ушёл, понял, что её цель спасательная.

— Гони в шею пока не поздно. Пока она не сгубила весь твой дом и тебя самого, — заплетающимся языком науськивала бывшая.

— Она не уйдёт, потому что ждёт, когда я остыну. И дождётся. Хотя есть идея…

Наслаждался выражением лица супруги, когда ввалился с Ликой в гостиную. Смог увидеть эту боль. Такую же, как у меня. Пил её энергию с упоением.

Однако, войдя с рыжей в спальню, ощутил послевкусие пустоты от достигнутой цели. Пал на постель, желая лишь уснуть. Руки Лики гуляли по моему телу, губы лезли целоваться. Блядь, не ты и не сейчас…

— Отвали! — грубо спихнул девушку на пол. — Я спать хочу.

И, перевернувшись на спину, уснул прямо в одежде.

Утро встретило похмельем, к которому начал уже привыкать. Рядом кто-то зашевелился. Вика? Но вместо неё обнаружил бывшую. Опять двадцать пять.

— Только не говори, что мы трахались, — негодуя, потёр переносицу.

— Нет. Ничего не было, — ответила спокойно и прошлась ноготком по моей скуле. — Ты был очень уставшим и хотел спать. Я просто помогла тебе раздеться, а сама прилегла рядом. А сейчас мне пора, — чмокнула в щёку и, встав, голой прогарцевала в ванную.

Ещё одно из худших моих похмелий.

— Кстати, — Лика высунула голову. — План был неплох. Твою благоверную вчера увёз какой-то красавчик.

Чёрт! Теперь вспомнил. Соскочил с постели, игнорируя боль в голове, и бросился к шкафам. Нет, все вещи на месте. Внутри забился звоночек сомнения. А может зря я это всё? Мысль о том, что она ушла, вдруг напугала. Она же не Лика. Вика не станет выпрашивать прощения, доказывать своё первенство, свои права.

Я, по правде сказать, просто ждал утренних слёз от супруги, слов, взывающих к моей совести, и фраз о том, что она всё равно любит меня, кретина.

Новость о том, что Виктория уехала ночью в компании какого-то мужика разожгла вдруг злость ещё сильней. Сколько у неё этих спасателей? Савва. Миша. Даже Тоха постепенно переходит на сторону моей супруги.

Да плевать!

— Может сегодня ещё встретимся? — робко спросила Лика, когда вышла из ванной и начала одеваться.

А хочу ли я? Но уход Вики ещё не так явен, нужно подстраховаться.

— Хорошо, — кивнул, направляясь в ванную. — Приходи.

— Прямо сюда? — девушка не поверила своим ушам.

— Прямо сюда, — подтвердил и скрылся в уборной, не желая присутствовать при её уходе — по-любому полезет лобызаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глянул на себя в зеркало: пропитая рожа, волосы в разные стороны, следы помады на лице и шее — такой дерьмовый видок не видел уже много лет. Даже измена Лики не так сказывалась на мне.

Почему так желаю и одновременно боюсь ухода Вики? Потому что ей будет плохо, как и мне сейчас. Как бы мне хотелось увидеть её боль. Она придёт за вещами…

Велико стало моё разочарование, когда вечером порог дома переступил Михаил. Она ещё и трусиха.

— А тебе какого хрена тут надо?!

— Я за вещами Вики, — глядя стальным взором, произнёс он.

Внутри начало неметь. Вот значит кто наш таинственный утешитель. Быстрая…

— Настолько невтерпёж, что даже до развода не способны подождать? — брызнул презрительно ядом.

На лице мужчины загуляли желваки. Хотел ли я кому-нибудь набить морду? Да, пожалуй. А эта медицинская рожа давно напрашивается, вечно трётся яйцами вокруг моей жены. Поправка — бывшей жены.

— Ты ничего не ждал, когда привёл в вашу спальню женщину. Только Вика в сто крат чище тебя. Я всего лишь её друг и помогаю девушке с придурковатым мужем.

— Ой, не нужно этих пафосных слов, — скривился я, и ладони зачесались ещё сильнее. — "Я — никто, техничкой роблю"… Друзья, блядь!

— Герман, тебя Вика любит, а не я. И, клянусь, с трудом сдерживаюсь, чтобы не набить тебе морду. Только из-за уважения к твоему трауру, пытаюсь смотреть на тебя, как на скорбящего.

— Засунь своё уважение подальше, — бросил дерзко.

Михаил выдохнул, сжимая и разжимая кулак на правой руке.

— Вика просила Галину Фёдоровну собрать вещи, — холодеющим тоном повторился мужчина. Да, выдержки ему на десятерых хватит. — Я — просто курьер.

В ответ сверху услышал шевеление — гувернантка и Артур спускали три громоздких чемодана. Я отошёл в сторону, пропуская вперёд всю эту драму передачи багажа. Мужчины двинулись к дверям, но Миша вдруг остановился и, оглянувшись, выдал тираду:

— Твой отец очень любил свою невестку. Он был счастлив гулять с ней по выходным и слушать, как она восхищается его сыном и как безумно любит. И он ей верил, потому что в искренности твоей жены глупо сомневаться. И представь, каково ему теперь, обретя покой, видеть, как его смерть стала причиной несчастий. Легко ли видеть ему, как его сын угробил свою семью, отказавшись от любимой женщины, только из-за того, что не смог по-взрослому принять смерть своего родителя?! Час настал и этого бы не изменили ни ты, ни Вика. Это принимают, страдают, мучаются, но принимают, а ты капризничаешь и ведёшь себя подобно ребёнку.

Задел за живое. Да так, что в груди что-то пребольно порвалось и закровоточило.

— Пошёл на хрен из моего дома! — вскипел не на шутку и устремился к дверям.

Миша отступил за порог, с грустью наблюдая, как я захлопну перед его носом дверь.

Он же прав, сука! Ещё как прав! Долбанул несколько раз кулаком по стене и сорвал на пол вешалку для верхней одежды. Выйти, догнать и разбить его мордой об забор? А за что?

Метнулся в гостиную. Досталось так же креслу, в котором любила сидеть Вика. Разносил его в щепки пока без сил не упал рядом. Зарылся в подушки и замер, понимая, что больше не услышу от неё эти лечебные слова "Я люблю тебя".

В дверь позвонили. Уже знал кто это. Сам позвал её. Не хочу. Не сегодня. Открыл двери. Лика при марафете, вновь воспряла духом, улыбается. Как же тошно на неё смотреть.

— Нет, — покачал устало головой, преграждая ей путь внутрь дома. — Уходи.

— Но, — она в негодовании раскрыла рот. — Мы договорились… Ты сам пригласил.

— Иди к чёрту, Лика. Не сегодня, — и дверь так же захлопнулась перед ней.

Доплёлся до бара, налил коньяка. Опостылость давила под рёбрами. Давясь, употребил янтарную жижу и вернулся в спальню.

Пусто. Туалетный столик, тумба, шкафы, полочки в ванной — везде пусто. Больше нет её вещей, к которым так привык. Она ушла. Потому что сам того хотел.

Я снова один. Может и к лучшему? Не будет больше так больно.

ВИКА

Восставать из пепла оказалось не так просто. Первое время не понимала с чего начинать. Поддержка, однако, оказалась очень весомой — мама с сестрой, Таня с Антоном, Миша. Даже Савва впервые появился на пороге моей квартиры. Никто из них не спрашивал, как я переживаю разрыв, не советовал, как поступать дальше, не вынуждал решать брачные вопросы.

Лишь свекровь горько сетовала на сына.

— Я не знаю, что с ним делать, Викуль, — обмакивая веки платком, жаловалась Лариса Игоревна. — Очень боюсь за него. Он же горячая голова. Когда с Ликой был разрыв, он же, как с цепи тогда сорвался — лез на рожон в клубах, приходил пьяный и избитый…

— А сейчас? — я пыталась верить в то, что истеричность в нём убавилась с годами.

— Сейчас он пьёт. И много. Разнёс половину дома. Спит в комнате отца. Меня гонит, твердя, что папа мёртв и мне теперь там делать больше нечего. Даже прислуга не выдерживает и жалуется на него, хочет получить расчёт. В Германа словно демон вселился. Может батюшку позвать?!

Внутри всё холодело и сжималось от услышанного. Герман мне никогда не будет безразличен, но то, что творится сейчас с ним мне нельзя исправить. Он не позволит. Я сделаю только хуже.

— Лариса Игоревна, — тихо проронила я. — Вы же знаете своего сына. Если он ослеплён ненавистью к кому-то, это сложно исправить. В нём ещё живо случившееся. Нужно время.

— Что мне делать, Вик? — жалобно пискнула женщина. — Как ему помочь?

— Он нуждается в понимании, ласке и любви. Гера будет отвергать это всеми силами, но ваша задача не сдаваться. Теперь, кроме вас, ему никто этого дать уже не сможет. Вы — его мама, и вскоре он вас услышит.

Я сжала в руке ладонь женщины.

— Я так жалею, что приняла тебя не сразу. Ты чудо. Жаль, что мой остолоп это теряет из-за своего сумасбродства.

Свекровь ушла, а я ещё долгое время размышляла о муже. Чего я хочу теперь? Да, я безумно по нему скучаю. Дико хочу вернуться в его крепкие объятия. Быть всецело его, как раньше. Но что вслед за этим? Снова борьба?! Страх потерять его, не угодить, разочаровать, разозлить… Я невероятно от этого устала! Хочу покоя! Побыть одной! Я потеряла мужа, и теперь мечтаю смириться с этим. Отпустить и навсегда.

Но исходящим страхом от нашего разрыва стала кондитерская. Он мог назло мне отобрать её. Антон решительно заверял, что не позволит ему этого сделать, хоть и не верил в подобную низость друга.

Весь последующий месяц я и Герман существовали в режиме радиомолчания. Я старалась не интересоваться им, но то Таня с Антоном, то Лариса Игоревна как-нибудь да заикались о нём. Место второго повара холодного цеха теперь пустовало и, к моему удивлению, его вызвался занять Савва.

— Странно, что ты удивляешься, Викусь, — усмехнулась Коновалова. — Савка же не раз тебе в любви признавался.

— Это я помню, — насупилась, ставя дежу в планетарный миксер. — Но у него после этого девушка была. Я надеялась, что переболел.

— Щас же, — хмыкнула Танюха. — Такую красотку выкурить из сердца невозможно, — девушка ободрительно подмигнула. — Вон Миша тоже и утром, и вечером заходит под видом что-нибудь съесть. — Теперь хихикнула.

— Я заметила, — проронила без энтузиазма и откусила кусок огурца, который подтянула в холодном цехе. Откушенный ломоть засыпала сахаром прямо во рту.

— Фу. Огурец с сахаром? Да ты просто извращенка, — скривилась Таня.

— Перепутала в первый раз по рассеянности соль с сахаром, и вдруг понравилось. Я сегодня уже три огурца так схомячила, — задорно улыбнулась.

— Понятно. Ну так что?

— Что?

— Тебе нужен мужик! — констатировала подруга.

— Мне нужен покой, — мотнула решительно головой. — Иди работай.

В дверях цеха появилась бариста:

— Виктория Андреевна, там к вам курьер. Какие-то важные документы, говорит.

— Иду, Ксюш, — кивнула.

Пакет был крафтовым, опечатан и его увесистость свидетельствовала об объёмном и внимательном изучении. Расписалась и, забрав посылку, решила ознакомиться вечером.

День пролетел быстро. Наплыв посетителей пришёлся на поздние часы. Витрину разобрали на столько, что пришлось отдавать хлынувшие заказы прямо из-под ножа.

— Привет, трудягам, — со служебного входа появились две мужские рожицы Антона и Миши.

— О, наша мужская кавалерия в сборе, — довольно шепнула Таня.

— Ты дала Антону ключ? — вскинула обличающе вверх бровь.

— Давно. Ты ж сама разрешила, когда вела тяжбу с Роспотребом. Вспомни.

Точно. Совсем всё из головы вылетело.

— Ладно, живи! — И повернулась к вошедшим. — Одноразовые халаты будьте любезны надеть, — изрекла важнецким тоном.

Антон закатил глаза, а Миша — вечный носитель подобных вещей — даже ухом не повёл. Таня тут же прильнула к своему мужчине, и парочка "Твикс" заворковала.

— Привет, — лучезарно улыбнулся Михаил, приблизившись.

— Привет. Увязался хвостом за Антоном?

— Да, встретил его по дороге. Честно, собирался войти, как положено.

— Верю. Мы уже заканчиваем. Ребята начинают прибираться, а я пока пойду сводить накладные.

— Я хотел пригласить тебя прогуляться, — нерешительно произнёс мужчина, после необходимой паузы. — Погода на удивление совсем весенняя.

Ком отказа застрял в горле. Мне не хотелось никаких романтических прогулок по городу, но отказать ему в десятый раз уже стыдно.

— Если обещаешь без романтики.

— Торжественно клянусь, — засмеялся врач.

— Тогда подожди меня. Закрою всё здесь и пойдём. Закажите себе с Антоном кофе.

— Я полностью "за", — тут же услышал Татьянин кавалер.

Мужчины ушли в зал. Обычно я рассиживалась до десятого часа, но теперь стоило поторопиться. До крафт-пакета добралась в последнюю очередь, встав изо стола. Может лучше завтра?

Выключила настольную лампу, собираясь уходить, но любопытство сгубило кошку. Распечатала. Первый же документ перекрыл в груди доступ кислорода. Стало трудно дышать, темнота заволокла зрение, и я повалилась на пол, как старая трухлять.

39. Разговор

ВИКА

Открыв глаза, не сразу сообразила, что произошло. Обеспокоенные лица мужчин и Тани. Начала вставать, но Миша не позволил:

— Лежи. Ты головой ударилась.

Только сейчас заметила ветошь на лбу, и отняв, обнаружила кровь. Усиленно начала вспоминать, что меня свалило. Да, точно, документы, которые валяются рядом. Потянула к ним руку.

— Потом, милая, — Таня с грустью отодвинула их от меня подальше.

— Может лучше, её в больницу отвезти? — предложил, волнуясь, Антон. — Вдруг сотрясение?

— Да, — поддержала Таня и Миша, кажется так же был солидарен.

— Не надо. Я в порядке, — отмахнулась. — Помогите подняться лучше.

— Ладно, только осторожно и не торопись. — Миша помог аккуратно встать на ноги и потом сразу же перенаправил меня на стул. — Не тошнит? Голова не кружится?

— Нет. Только место ушиба болит, — прислушавшись к себе, буркнула я. — Тань, дай документы.

— Может, потом? — посмотрела с сочувствием.

— Что за документы? — сдвинул брови Миша.

— Герман подал на развод, — горько усмехнулась.

— Викуль, ну мы же ожидали подобное от него, — подруга приобняла меня. — Пожалуйста, не переживай так.

— Меня сейчас больше волнует судьба кондитерской. Дайте мне уже эти чёртовы документы.

— Он оставляет её тебе, — Антон слегка улыбнулся. — Но так как часть документов числится на нём, вам нужно переоформить их. Дом, увы, полностью принадлежит твоему мужу. Он купил его ещё до вашей свадьбы.

— Пусть берёт. Мне больше ничего от него не нужно, — бросила хмуро, но в душе всё же благодарила супруга за то, что всё-таки оставил заведение мне.

— Это не всё. Он выделил определенную сумму в месяц на твоё содержание.

— А вот этого не нужно. Я и сама справлюсь. Ещё чего доброго предъявит потом. Нет.

— Вик, убавь гордость, — улыбнулась Таня. — Это нормальные условия при разводе. Я бы сказала довольно неплохие. Всё же мужик в нём где-то ещё есть.

— Эти условия он предлагает для мирного урегулирования бракоразводного процесса, — кивнул Антон. — Если ты не согласна, то должна подать исковое заявление в суд.

— А если согласна? — стало отчего-то горько и грустно.

— То подписываешь и возвращаешь всё супругу. Позже твой набор документов и свидетельство о разводе придёт так же с курьером.

— Как всё просто, — склонила удручённо голову. — Сплошная забота.

Теперь захотелось выгнать всех отсюда и отдаться дурным выводам. Гера конечно же всё продумал и сделал так, чтобы я быстренько подписала документы без волокиты и лишних встреч. Как легко перечеркнуть прошлое парой подписей и печатью в паспорте! Просто раз и всё самое светлое и прекрасное, словно было не с нами, а в другой параллельной реальности. Боль не от развода, а оттого, как лихо и просто любовь всей моей жизни навсегда прощается со мной, подобно щелчку пальцев.

— Миш, отвези меня домой, — устало попросила я.

— Ты подпишешь? — Антон в надежде смотрел на меня.

Да, я понимаю, что все эти привилегии мужа с подачи его друга и что адвокат очень хорошо потрудился, но взять и просто так поставить крест на своём браке тут прилюдно, не могла. Хочу смотреть на эти документы, видеть сквозь строчки жестокое лицо мужа и тихо оплакивать то, что так мужественно пыталась создать и сохранить.

— Прости, Антон, но не сейчас. Я хочу домой, — прижала бумаги к груди, поднимаясь со стула.

— Кровь вроде больше не идёт, — констатировал Миша и слегка приобнял за талию. — Давай потихоньку.

— Да, идите. Мы сами тут всё закроем, — Таня помогла Мише проводить меня до выхода. — Позвони мне потом.

— Хорошо, — кивнула, слегка опираясь на Михаила…

Увидев с порога подбитую дочь, мама ахнула:

— Что случилось? — женщина сразу же приняла меня из рук Миши и повела в комнату.

— Нервное истощение, — вяло улыбнулась. — Вот и шлёпнулась, правда неудачно.

— Антонина Григорьевна, пронаблюдайте за ней, — увещевал, тем временем, мой уже личный врач. — Если будет дезориентация, провалы в памяти, рвота или тошнота, то прямиком в больницу.

— Со мной всё в порядке. Не волнуйтесь вы так, — тайно мечтала их выпроводить и упиться личными переживаниями.

— Ладно. Отдыхай. Завтра позвоню тебе, — мужчина погладил по плечу и отступил к выходу.

— Спасибо вам, — мать благодарно смотрела на него.

— Не за что. Пока, Вик — махнул рукой, и ушёл из моей комнаты в сопровождении матери.

Кинула взгляд на чёртов пакет с документами. В них, словно моё сердце, на котором я обязана поставить жирный крест.

Как вообще это произошло? Неужели, он так сильно винит меня в смерти своего отца? Да, виновата, но не со зла же. За что так со мной? Ему легче переносить утрату, если обвинит меня во всех смертных грехах? К счастью, весь негатив проходит от меня окольно, — спасибо друзьям — и я понимала, что многое от меня скрывается. Не возражала, так как почти полностью была уверена, что это связано с Ликой. Герман способен на зло мне сойтись с бывшей. Не могла поверить, что желание досадить сильнее собственной неприязни к человеку?

Нет, не думай об этом. Может это всё правильно. С самого начала были препятствия в наших отношениях, которые не прекращались. Возможно, сама судьба тыкает нас носом в то, что мы не можем быть вместе. Пора понять и смириться. Я хочу смириться! Но был бы ещё способ отключить сердце, устранить из себя тоску о любимом человеке, о моём несдержанном, сумасшедшем, сердитом, но очень нежном и ранимом добермане. В душе дёрнулась порванная струна, и я в очередной раз дала волю слезам, так и уснув в тяжёлых думах.

Утром встать оказалось сложно. Голова гудела то ли от рабочей травмы, то ли от ночных слёз.

— Ты проснулась? — в комнату просунула голову мама и, обнаружив меня бодрствующей, вошла, неся в руках поднос с завтраком. — Решила принести в постель, — заботливо поставила рядом.

— Спасибо, мам. Не надо было. Я бы и на кухне позавтракала.

— Мне хочется за тобой поухаживать, — мягко улыбнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ответила ей тем же. Кажется, родительница решила наверстать все потерянные нами годы.

— Ладно, — взялась за блюдо.

К сожалению, сегодня его вид и запах не внушали мне энтузиазма. В желудке скрутило. Аппетит даже не думал пробуждаться. Заставила себя съесть кусок. Второй. Не лезет.

— Ты же любишь скрамбл с авокадо, — мама растерянно смотрела на меня.

— Да, люблю, — кивнула, чувствуя, что завтрак сейчас пойдёт обратно. Боже…

Зажала рот рукой и устремилась в туалет. Парой двойкой позывов опустошила и без того пустой желудок.

— Рвота? — мама обеспокоенно окинула меня колючим взглядом. — Миша предупреждал… Поехали в больницу.

Я же прислушивалась к себе. Может всё же дело не в этом? Мимолётная догадка улыбкой тронула губы.

— Мам, со всеми этими кошмарами я совсем забыла о себе.

Умывшись, вернулась в комнату и открыла календарь на телефоне. Отсчитав дни от последней пометки, поняла, что задержка, причём приличная.

Сердце бешено застучало в предположениях. Неужели это случилось?! Господи, но почему именно тогда, когда всё развалилось?

Обняла живот и ласково зашептала:

— Ты — мой. Только, прошу, сбудься. Умоляю. Я никому тебя не отдам, родной.

Счастье стучало в висках от предвкушения будущего материнства.

Взлетела на седьмое небо, когда беременность подтвердил врач-гинеколог — шесть недель. Однако, набор моих противопоказаний тут же определил нашу персону в группу риска рожениц. Кварты крови, всевозможные анализы, витамины и прочие препараты. Никакого стресса, переживаний и перемен климата. Постоянный контроль за давлением и диета. Перенагрузки запрещены, никаких высоких подъемов по лестнице. В общем, полный покой: не думай, не дыши, не ешь и не двигайся. Капец! Но ради будущего малыша я согласна на всё.

Друзья несказанно радовались за меня. Я же категорически запретила им сообщать эту новость отцу ребёнка. Нет, это не гордость и не желание досадить в ответ. Я просто опасалась лишнего негатива со стороны бывшего мужа, новых стрессовых ситуаций, которые на данном этапе очень вредны для плода.

Плюс ко всему в голове ещё жила корыстная беременность Лики, её унизительное поведение и гадкие уловки вернуть себе Германа. Мне очень не хотелось стать похожей на неё. Я была почти уверена — муж решит, что это попытка его вернуть. Ну уж нет!

— Герман хотел вашего ребёнка, — Антон совестливо смотрел на меня. — Может эта новость наконец вправит ему мозги?! Подумай, Вик! Ведь он полюбил тебя.

— Его любовь — это жестокость. Чем сильней чувства, тем страшней ненависть. Лика могла выдержать эту атаку, я — не смогу. Чем дальше мы будем друг от друга, тем лучше для малыша. Ты знаешь, у меня нет здоровья, и риск выкидыша довольно велик.

— А потом? Когда опасность снизится, — мужчина расстроенно смотрел на меня.

— Потом? Думаю, да. Он имеет право знать и, надеюсь, к этому времени Гера наладит свою жизнь и не будет причинять нам боль. Пойми, я делаю это только во благо будущего малыша.

Антон понуро кивнул соглашаясь. Однако, от зоркого глаза Ларисы Игоревны, выносившей троих детей, скрыть своё положение мне не удалось. Спустя две недели измученная токсикозом и диетами я предстала перед её взором прямо в больнице и с перинатальной картой в руках. Зараза!

Успокоила свекровь с трудом, умоляя не сообщать сыну.

— Я возьму Германа на себя. Главное, ребёнок, Вика! Тебе необходим должный уход, деньги на содержание. Ты не должна работать.

— Я под наблюдением, не беспокойтесь, Лариса Игоревна. Уверяю, всё хорошо.

— В кого вы оба такие упрямые? Что Гера, что ты, — заметила на её глазах блеск слезинок, не выдержала и обняла женщину.

— Это всё ради вашего внука. Вы тоже его бабушка, и я никогда не отниму у вас это право.

На конфиденциальность данной информации отныне больше не могла надеяться. Лариса Игоревна не тот человек, что способен хранить тайны, не со зла, но в силу своего характера. Мне оставалось только верить, что это произойдёт как можно позже.

Сегодня чувствовала себя не очень, — слегка тянуло низ живота — но предстоял крупный свадебный заказ: торт, фуршет и кэнди-бар. Оставить ребят одних не просто не могла, но знала, что перенервничаю гораздо больше, если останусь дома. К счастью, невеста оказалась не вредной, и всё прошло как по маслу. Свой первый крупный заказ решили отпраздновать с ребятами после закрытия кондитерской. Повара, баристы, официанты и клининг — все были приглашены. Без Антона и Михаила, само собой, не обошлось.

Миша, узнав о моей беременности, слегка поник, но отреагировал истинно по-дружески и достойно.

Посиделка увлекала весельем. Антон с Саввой только и делали, что развлекали коллег, но разгар общения ушёл в минор, когда закрытые двери заведения открыл ключ моего бывшего мужа.

Герман стоял посреди зала и смотрел на меня. Сердце ёкнуло и полетело вниз. Как же долго я его не видела. Изморось прошлась по спине. Искала варианты для столь позднего визита, хотя чутьё подсказывало откуда дует ветер.

Он изменился: сильно похудел, недельная щетина атаковала поверхность подбородка и щёк, вместо модной стрижки взъерошенные и сильно отросшие волосы, одежда без былого стиля и лоска, потасканная. Герман больше не был тем элитным, самовлюбленным и идеальным самцом, которого встретила когда-то на своём пути и полюбила.

— Я могу с тобой поговорить? — обратился ко мне, игнорируя присутствующих.

В образовавшейся тишине казалось, что сердце ухает на всю кондитерскую. О чём нам говорить?! Всё давно решено им и разводу дан ход, документы я подписала.

— Вика? — присутствующие мужчины ждали только моего решения, и я знала, если скажу Герману нет, то его выставят за дверь без зазрения совести.

— Я просто хочу поговорить со своей женой, — оглядел он бывших коллег, которые притихли. — Вика… Пожалуйста.

Сглотнула, еле заметно кивнув. Встала изо стола и указала мужчине вглубь цехов. Герман гордо проследовал в указанном направлении.

— Вика, это плохая идея, — тут же ко мне подлетели Таня и Савва.

— Всё нормально. Вы же все тут. Я позову, если что, — шепнула неуверенно в ответ.

Оказавшись с супругом в цехе тет-а-тет ждала начала его слов.

— Кондитерская выросла, — проронил мужчина, рассматривая оборудование и расклеенные на стенах таблички с ТТК блюд и десертов.

— Спасибо, — обняв невольно живот руками, разглядывала его. — И я безмерно благодарна тебе, что оставил заведение мне… Правда.

— Кондитерская была подарком на нашу свадьбу. Я не имел права её забирать, — произнес с достоинством и умолк, разглядывая "Термомикс". Выдох, и возвращает на меня взор. — Взамен хочу, чтобы ты сейчас правильно поняла меня.

Слегка повела головой и замерла в ожидании. Видела, что ему тяжело говорить дальнейшее. Он, словно до конца не продумал свою речь, но обязан произнести.

— Вика, я прошу тебя сделать аборт, — выпалил, как из пулемёта, расстреляв во мне всё верующее и человечное. В небывалом шоке раскрыла рот, уставившись на него.

— Что… Что ты такое говоришь? — и снова проклятое сердце в агонии верило, что ослышалось.

— Вика, второй раз на те же грабли. Я теперь с Ликой. Ты же мудрая женщина, пойми…

— Ты не просил Лику делать аборт, — прорезала его мерзкою субстанцию убийственным взглядом.

— И мы хапнули из-за этого немало, — парировал, сделав ко мне шажок. — Это лучше для всех нас…

— Нет! — резко рявкнула я, отчего в животе кольнуло. — Лучше только ТЕБЕ!

— Да, мне! — его лицо презрительно скривилось. — А чего ты хочешь?! Алименты? Дополнительное содержание?

— Подавись своими деньгами, скотина, — тихо процедила в гневе.

Смотрит так, словно видит впервые и не знает, что говорить дальше.

— Вика, ты и сама понимаешь, что твоё здоровье слабое. Ребёнок будет на грани. ДЦП, аутизм, дауны и прочие исходящие. Ты хочешь рожать больного? Растить одной? Это тяжело! Подумай. Я оплачу все расходы. Даже последующее лечение…

— Засунь себе в задницу эти деньги, — прошипела, уловив боль в животе слева ещё явней. В голове пульсировало от гнева.

— Да, конечно. Ты сейчас думаешь, что я последняя мразь…

— А не так?! — язвительно прищурилась.

Герман замер, рассматривая меня и, кажется, наконец понял, что всё впустую. От досады мужчину понесло:

— А чего ты ждёшь от меня?! Посещения отпрыска по выходным дням? Вождение в секции и нравоучения, как делать не стоит? Или, как Лика, думаешь, что вернусь к тебе и буду жить с тобой дальше?

— Ты серьёзно?! — больше слушать этот садизм над своей душой не смогла и, схватив первое попавшееся в руку, швырнула в него — им оказался ролик для пиццы. — Серьёзно?!

— Э, легче! — пробубнил недовольно, едва увернувшись.

— Вернуть тебя?! — вслед полетел бокс с чем-то сыпучим.

В животе вновь угрожающе свело, но обида и внезапно возросшая в десять раз ненависть к этому человеку, просто не давали мыслить во благо малыша.

— Вернуть?! Да чтоб ты сдох со своей Ликой! Ненавижу тебя, сука!

Почти взревела и кидалась в него без разбора всем, что попадалось под руку: диспенсеры, контейнера, сотейники. Что-то летело мимо, а что-то попадало в цель.

— Вернуть тебя обратно? Для чего? Чтобы снова втаптывал в грязь?! Снова унижения, боль и страх?! Вечный страх не угодить тебе?!

Бокс с силиконовыми ковриками погиб от удара об стену.

— Да уймись ты, бешеная! — Гера предпринял попытку подступить ко мне, чтобы обезвредить, но я мощно заехала ему кулаком в лицо, в грудь и плечо. Отстранился, прикрываясь руками и в шоке глядя на меня.

— Да живи ты со своей ненаглядной шалавой. Сосись с ней хоть до посинения! Это только МОЙ ребёнок! И ты, скотина, никогда не станешь ему отцом, понял?! — выплёвывала все эти фразы, невольно прогибаясь в животе. Боль от унижения и обиды туманила все тревожные признаки. — Убирайся ты уже из моей жизни! Оставь нас в покое!

— Вика? Тебе плохо? — лицо бывшего мужа исказили испуг и беспокойство. Попробовал вновь подступить, но заработал очередную оплеуху.

Эмоции выбились из тела, оставив только жуткую боль в животе. Застонала, согнувшись в три погибели.

— Где больно, Вик? — вновь его попытка помочь.

Нет!

— Убери руки от меня! Пошёл на хер, придурок! — задыхаясь, отшатнулась.

Низ живота, словно налился свинцом. Малыш! Паника охватила сознание и закричала не своим голосом:

— Помогите!

Боль в животе пятнами темноты начала застилать глаза. Испуг взял верх, пока я отчаянно звала на помощь.

Руки Миши подхватили сзади. Антон и Савва отодвинули не на шутку перепуганного Германа к стене. Муж сразу же попытался отпихнуть их от себя, смотря на меня расширенными от страха глазами.

— Вика, где тебе больно? — Михаил пытался оценить моё состояние.

Схваткообразные спазмы в животе не давали мыслить от боли. Что это?

— Ребёнок… Боже! Отвези меня скорей в больницу, — в панике заплакала. — Помоги, Миша…

— Что с ней?! — слышала эхом требовательный голос Германа. — Ребёнок?! Что-то с ребёнком?! Да отвалите вы! Грабли убери!

Миша с Таней быстро погрузили меня в машину и повезли в больницу.

На заднем сиденье, обняв живот руками, молила Бога сохранить малыша. Сейчас я всей душой возненавидела отца своего ребёнка ровно настолько насколько когда-то по глупости полюбила.

Он пожелал ему смерти! Решил избавиться… Такое я никогда тебе не прощу, Герман! Никогда!

40. Нулевая точка

ГЕРА

День ото дня обрастал непробиваемым панцирем всё больше и больше. Без алкоголя существовать пока не получалось, но до бессознательного состояния больше не доходил. Дело заканчивалось тупым пребыванием в кровати отца возле телевизора.

Злоба и агрессия постепенно ушли, оставив абсолютно опустошенным. И пустоту эту не желал ничем заполнять.

Лика посещала мой дом почти каждый день, но лишь в единичные разы я принимал её общество. Говорить с ней не хотелось, только секс-разрядка, где вымещал на ней всю свою отрицательную энергию.

— Зачем ей содержание, милый? — лёжа рядом на постели, водила пальчиком по моей груди. — Ты и так ей отдал эту плешивую забегаловку. Поигралась тобой — и хватит!

— Ты бы на месте Вики потребовала гораздо больше, — сипло буркнул в ответ и скинул с себя её руку.

— Я бы на её месте никогда бы не поступила так с тобой, — жалкое подлизывание и фарс. — Так отнестись к твоему отцу! Ах, если бы ты поверил мне раньше, ещё тогда… Он был бы жив и наш малыш тоже…

— Лика, заткнись! — оборвал коротко, не желая слушать бессмысленные сокрушения. Ты — дрянь со стажем, в отличие от моей супруги.

Чувствуя во мне нотки раздражения, девушка умолкала. Каждый раз, по чуть-чуть, но она продолжала заводить этот разговор отдалено или на прямую, а я безразлично слушал, лишь изредка соглашаясь.

Ссоры с матерью то утихали, то возрастали с каждой новой волной. Уходить из дома она не собиралась и продолжала взывать одуматься и прекратить превращать комнату отца в место для вертепа. Последнее выводило сильней всего и в очередной раз посылал родную мать на все четыре стороны.

Но, однажды, во время утех с Ликой, мама ворвалась в комнату и потребовала выставить её. Не дождавшись от меня реакции, женщина схватила рыжую за волосы и скинула с постели.

— Побойся бога, Герман! Здесь всего два месяца назад умер твой отец! — рявкнула не своим голосом мама и после посмотрела на Лику. — А ты тварь этим только и пользуешься. Креста на вас нет! Вика бы никогда не позволила себе подобного.

При упоминании этого имени в груди опять болезненно ёкнуло. Отчего вы, сука, вдруг все стали за неё? Раньше оскорбляли и унижали, а теперь… Родня? Люблю не могу?!

— Лика — моя девушка! И так было правильно с самого начала, — проронил отрешенно.

— Да, вот тут ты прав, — процедила мать. — Ты — сам дерьмо и вокруг себя таких же собираешь. Даже Антон понял, что ты за фрукт.

— Мама, свали из комнаты! — устало произнёс, махнув пренебрежительно рукой.

— Ты потом пожалеешь… Очень пожалеешь. Особенно, когда на свет появиться твой ребёнок!

Тут осекся. Что?! Ребёнок? В каком смысле?! По венам потекло что-то отрезвляюще холодное.

— Что ты сейчас сказала? — привстал, а мама тут же испуганно умолкла, уставившись на меня. — Повтори!

Женщина обреченно сглотнула и уже чуть тише произнесла, кивнув:

— Вика беременна.

Я замер, переваривая в голове информацию. Беременна?! Всё, как мы хотели, как я мечтал… Сейчас?! Уголки рта дрогнули в мимолетной улыбке, а сердце устремилось в пляс.

— Герман, ты нужен своему будущему ребёнку, — мама тут же уцепилась за мою реакцию. — Нужен его матери… Беременность Вики будет нелёгкой, и ты необходим своей семье, как никогда раньше, — голос мамы задрожал. — Я и твой отец растили в тебе мужчину. Прекрати вести себя хуже истеричной бабы! — Последнее она отчеканила резко и жестоко, отчего внутри пребольно кольнуло.

Родительница одарила совестливым взглядом и, развернувшись, покинула отцовские покои, громко хлопнув дверью.

Ребёнок. Мой. Желанный. От женщины, что не могу до сих пор выкинуть из головы, на которую зол не меньше, чем на самого себя. Женщина, что дала мне любовь и покой. Любимая, с которой хотел "видеть" свою старость.

Упёрся ладонями в лоб, совершенно не понимая, как теперь вести себя. Вся боль и злоба вдруг стали несущественны.

— Гера… Это манипуляция, — шёпот Лики сбоку. — Вика так хочет нас разлучить. Хочет досадить тебе. Не поддавайся! — губы девушки пытались вернуть меня из прострации. — Любимый… Мы же так мечтали быть вместе! Не думай об этом. Этот ребёнок заведомо обречён. Ну кого она может родить?! Не факт, что вообще выносит и выживет при родах. А, если и родит, то неизвестно какого. Лучше отговори её. Зачем рожать больных детей и так рисковать?! Это взрослое и разумное решение.

Отчасти я понимал её правоту, но с другой стороны эти диагнозы лишь условность. Хороший родитель всегда верит до последнего, что его чадо родится здоровым, а если нет, то будет любить любого. Я тоже в это верю. Но здоровье жены пугало больше, чем ребёнок-инвалид.

— Давай спать, — буркнул хмуро и лёг обратно в кровать.

В следующие два дня Лика не прекращала меня убеждать, пробуя все возможные варианты. Из всего потока понял для себя лишь одну верную мысль — я не смогу пережить очередную потерю. Помня весь набор противопоказаний жены, отчетливо понимал, что в группе риска не только плод, но и мать. Я не прощу себе, если её сердце перестанет биться. Это нужно предотвратить и чем раньше, тем лучше. Если хочет так детей, то может взять и в приюте либо вылечится, а потом забеременеть ещё раз.

Да, аборт — вполне рациональное решение в данной ситуации и спасение для моей жены.

Ещё пара суток закрепили разумность моих мыслей, и я принял решение встретиться с Викой.

Почти весь день репетировал свою речь, но, увидев её улыбающуюся и прекрасную, растерялся, забыв все аргументы в пользу своего предложения. С ней были все наши друзья, которых я оттолкнул. С ней наш бизнес, который так тщательно и прилежно создавали и планировали. С ней моя жизнь, которую сам же растоптал. Она — давно мой дом…

Вокругнеё мужчины, и стервятниками сторожат её, чтобы забрать в свой плен навсегда. Забрать от меня. В груди заныло от собственного бессилия и глупости…

Всё пошло не так. Сказал то, что не думал, лишь потому, что вновь поддался эмоциям, когда увидел возле неё свиту кавалеров. Слово за слово. Без контроля и разума.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Реакция жены превратила меня в никчёмное существо. Чувство вины вспыхнуло мощной вспышкой, но поздно. Когда Вике резко стало плохо, в панике рвался вслед за ней в больницу, боясь не оказаться рядом, если всё станет из ряда вон.

Умолял Антона поехать следом за супругой, и друг сдался. Согласился отвезти меня, но, видимо, и со своим умыслом. Тишину в салоне его автомобиля нарушил глухой бас Белова.

— Герыч, пора успокоиться. Вика — не враг тебе. Ты винишь её в смерти отца, но и она винит себя не меньше. Дядя Юра был болен и лучше ему не становилось. Прости, но, рано или поздно, это должно было произойти. Ушла одна жизнь, и взамен скоро появиться новая. Прекрати эту глупые выходки, пока окончательно всё не потерял.

Молчал, понимая, что он прав. Да, я хочу перестать, хочу успокоиться, хочу всё исправить… Где найти сил и решительности? Как восстать из пепла? Как вернуть любовь женщины, которую уничтожил по своей же дурости? Смогу ли? Ломать всегда было проще, и я в этом мастак, но как отстроить всё заново?!

Приближаться к Вике вторично не рискнул и ожидал вердикта о состоянии жены и ребёнка в приёмном покое.

— Всё обошлось, — Антон вернулся ко мне спустя час. — Ей нельзя нервничать. Любой эмоциональный перегруз летален для плода. Её подержат здесь ещё пару дней.

— Выходит я чуть не угробил собственного ребёнка, — с ненавистью к себе уронил я.

— Вика сказала, что ты предложил ей сделать аборт, — смотрит сердито. — Это правда?

Кивнул. Если бы он сейчас дал мне в морду, я бы, наверное, не только "спасибо" сказал, но и попросил ещё.

— На тот момент это казалось мне правильным. Я не смог верно изложить своё предложение…

— Герыч, у этого предложения нет верных сторон, — повысил голос мужчина. — Ты — дебил?! Поди Лика тебя обрабатывает?!

— Она не причём. Это было моё решение. И, да, оно ошибочно, как и все предыдущие.

— И почему до тебя доходит только после катастрофы? Поехали. Подброшу тебя…

Дома подпрыгивала у дверей Лика, ожидая меня.

— Где ты был? Я чуть с ума не сошла. Второй час ночи.

— У жены, — буркнул я и, сняв верхнюю одежду, прошаркал в гостиную.

Напряглась.

— Зачем?

— Неважно. Я хочу спать. Поезжай домой.

— Домой?! Я ждала тебя, — нотки возмущения.

— Дождалась, — безразлично усмехнулся. — Теперь можешь ехать. Трахать тебя сегодня у меня нет ни сил, ни желания.

— Герман! Не смей так говорить со мной, — угрожающе посмотрела на меня.

— Ой, не шуми. Вали домой! Что не понятно? Я устал!

С этими словами поплелся наверх и, войдя в комнату, закрылся на шпингалет для верности. Залил в себя четверть коньяка и упал на простыни. Прошу, Боже, только без снов!

Утром обнаружил спящую Лику в гостиной на диване. Да, упорства ей не занимать. Почему же Вика не такая? Потому что хоть и любит, но знает предел и себе цену.

— Лика! — позвал её, не приближаясь. Девушка открыла глаза и села. — Какая часть фразы "Вали домой" тебе вчера была непонятна?

— Прошу, не говори так со мной, — пискнула жалобно. — Я немного лезу не в своё дело, знаю. Прости меня. Давай забудем. Съездим и позавтракаем где-нибудь — Лика прильнула ко мне всем телом и смогла дотянуться поцелуем только до нижней губы.

Портить себе утро не было желания и съесть что-нибудь вполне можно. Потом распрощаюсь с ней по дороге, можно даже за завтраком.

Только, видимо, не судьба. Выходя из дома, обнаружил на пороге ту, которую никак не ожидал увидеть в гостях.

— И ты здесь? Отлично, — Элина злорадно оскалилась Лике. Сестру явно потряхивало, чем озадачила меня не на шутку. — Очные ставки всегда беспроигрышны.

Вскинул вверх бровь. О чём она?

— Давай позже обсудим это, — рыжая бестия побледнела.

— Вы можете обсудить всё и без меня, — пожал я плечами, поняв, что быть зрителем в их бабских разборках нет желания.

— Нет, братец. Тебе как раз знать это просто необходимо, — Элина вошла в дом, но проходить дальше прихожей не стала. Сдался и закрыл входную дверь. — Я больше не позволю этой твари водить моего брата за нос.

— Только попробуй, стерва! Заткни пасть! — прошипела рыжая и, мгновенно вернув себе облик змеи, подступила к Элине с вполне воинственной целью.

— Нет уж, пусть говорит, — перехватил Лику за локоть, тормозя. Интрига росла с каждым их словом.

— Беременность этой сучки была липовой, как и выкидыш, — выпалила сестра. — Всё это время эта дрянь водила тебя за нос.

Рыжая нервно захохотала:

— Ничего себе! Какая я, оказывается, способная…

— Её гинеколог, Илья — наш старый друг ещё со школы. Он помогал ей в обмен на сексуальные услуги. Подумай сам! Сколько раз она отказывалась от походов в обычные поликлиники? Даже во время выкидыша требовала именно его. А УЗИ — это просто снятое видео другой пациентки.

Слушая всё это, из себя смог выпустить лишь смешок. Нет, злости и досады уже давно не чувствовал. Сгорел. Даже ненависть иссушилась. Просто очередной вердикт о моей тупости. Свора баб крутила мной, как хотела, а я винил во всём ту, которая бы никогда не позволила себе такого поведения. В груди ещё больше защемило от тоски по ней.

— Нет, Герочка. Это ложь. Разве можно играть такими вещами?

Слушать её абсолютно не собирался. Повернулся к сестре.

— Чего ты вдруг разродилась на откровения?!

— Смерть папы не только тебя изменила, — понуро склонила голову Элина.

Усмехнулся. Бредятина!

— Герочка, — рыжая жалобно смотрела на меня. — Это провокация. Клянусь тебе, я бы никогда… Это происки Вики. Она науськала всю твою семью.

Надоела! Просто размахнулся и влепил ей пощёчину. Лика вскрикнула и попятилась назад, держась за пострадавшую щёку. Смотрел на затравленный взгляд, и снова себя ненавидел. Я стал настолько жалок и мелок, что от бессилия и неспособности разобраться со своими женщинами давно прибегаю к рукоприкладству. Кем ты стал Герман?

— Я невероятно устал. Устал от лжи, истерик и подлостей. Устал от всего, что связано с тобой. Задолбала! Теперь говорю в последний раз, если увижу тебя в радиусе ста метров от моей семьи, если только приблизишься к Вике хоть на шаг, клянусь, я тебя убью. Мне больше нечего терять. Вот увидишь, убью без грамма сомнения и совести.

С этими словами схватил мерзавку под локоть и, открыв входную дверей, вышвырнул на улицу, как вшивую собачонку. Захлопнул, нажал на кнопку связи с охраной, веля выпроводить Лику за территорию, запомнить её и больше никогда и ни под каким предлогом не впускать в дом, под страхом увольнения. При её попытках войти сразу вызывать полицию.

— Прости меня, Гер, — Элина сокрушенно смотрела на мою понурую фигуру.

— Не сейчас, — бросил в ответ…

Я стремился в больницу, желая увидеть жену, узнать как она и сказать самое главное и нужное. Знал, Вика не захочет меня слушать, но должен попытаться.

В палате девушка была не одна. Рядом сидел вездесущий Миша, с утра пораньше. Жена вздрогнула на постели, а этот докторишка тут же встал в оборону.

— Герман, уходи! Я вызову охрану!

— Я только скажу и уйду, — выпалил.

— Ты уже наговорил достаточно! — пресёк собой путь.

— Не лезь! — отмахнулся от него, как от назойливой мухи. — Вика, прости меня, — сразу начал без ужимок и прелюдий, словно у меня лишь пара секунд, в которые обязан вложить главное. — Я ужасно виноват… И мне безумно стыдно. Понимаю, что не смогу ничем это искупить, но, умоляю, дай хоть немного попытаться всё исправить. Я потерял тебя, но умоляю не лишай меня нашего малыша. Прошу тебя, не делай нас врагами.

Выпалив это, смотрел на шокированную жену. Время, словно замерло перед неизбежностью.

— Ты — не враг нам, — проронила супруга еле слышно. — Но видеть тебя я больше не хочу. Уходи. Оставь нас в покое, пожалуйста.

Я ожидал подобного ответа и переубеждать её или что-то доказывать сейчас не имеет смысла. Мы на нулевой точке и, чтобы сдвинуться хоть на миллиметр в плюс, мне нужно здорово попотеть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Хорошо, — понуро кивнул. — Ты права. Понимаю. Поправляйся.

Склонив голову, вышел из палаты. В груди ныло от собственного бессилия. Что мне сделать? Как всё исправить? Как вернуть жену и ребёнка? Как вернуть её сердце?

Мысль пришла внезапно, хоть и дерзкая, но вполне действенная. По крайней, мере для начала.

Ты любишь меня. Такие чувства быстро не проходят, даже после моего свинства. Я верну тебя! Я обязан вас вернуть!

41. Ученик

ВИКА

Больше не верила. Не могла и не желала. Разум ненавидел его всей душой, а сердце тихо и беспомощно стонало. Нет, я заставлю чувства замолчать. Ради будущего малыша, ради его здоровья. У него теперь только я, а у меня он. И больше никто не нужен.

Выписали меня спустя три дня. Ребёнку пока ничего не угрожало, но при малейшем дискомфорте, боли или выделениях строго наказали вызывать скорую.

— Какой работать? С ума сошла?! — возмущался Миша, пока вёз меня из больницы домой. — Тебе минимум ещё пару дней нужно отлежаться. Там Таня с Саввой неплохо рулят. Они же твои люди, и знают дело как свои пять пальцев.

— А документы? Я же потом зароюсь в них с головой, — упрямилась я. — Мне необходимо сдавать кассу, сводить накладные, оплатить поставки. У ребят нет таких полномочий.

— А ты как в декрет собралась идти, если некому тебя заменить? — нахмурился мужчина.

— Я не успела ещё это обдумать. Раньше с документами возился Герман, а теперь это только моя прерогатива.

— Тогда стоит начинать думать на кого переложить всю бумажную волокиту.

— Сказала же — подумаю. Завтра мне точно нужно съездить на работу. Я только разберу бумаги и всё, обещаю, — подняла вверх правую руку и улыбнулась.

Миша рассмеялся в ответ.

— Ладно. Накажу Тане следить за тобой…

— Поверь, она в твоих наказах не нуждается. Мне достаточно просто чихнуть в её присутствии, и она тут же реанимацию вызовет.

— Ну тогда убедила.

А то… Правда у подруги завтра выходной, но тебе знать об этом необязательно.

Мама встретила с распростёртыми объятиями. В кухне пахло чем-то вкусненьким и в желудке тут же засосало. В больнице питание соответствующие, поэтому, находясь там, только и мечтала о курице и картофельном пюре.

Михаил спешил обратно в больницу и, тепло распрощавшись, убежал.

— Хороший парень, — проронила мама, мягко и немного с тоской глядя на меня. — Жаль, не он встретился тебе на пути первым.

— Жаль, — повторила эхом без должной эмоции.

— Ты ему небезразлична. Почему бы вам не попробовать, а? — посмотрела теперь с надеждой.

— Мам, о каких свиданиях может быть речь, когда мне почти всё запрещено? Ни прогулок, ни мыслей, ни эмоций. Я даже в туалет боюсь иной раз сходить, — шутливо улыбнулась.

— Дурочка, скажешь тоже, — захохотала в ответ мама и вновь стала серьёзной. — Свекровь твоя звонила. Узнавала, как ты.

Я нахмурилась:

— Ларисе Игоревне ещё нужно нагоняй сделать за то, что проболталась сыну. Хотя она не из тех, кто умеет держать язык за зубами. Я это знаю.

Весь день провела в постели, не гнушаясь общества матери, и от моего чуткого глаза не скрылся её слегка обеспокоенный вид. Женщина о чём-то думала, периодически выпадая из наших бесед.

— Мам? — позвала её в очередной раз. — Что с тобой? Ты где-то витаешь. Тебя что-то беспокоит?

— Меня только ты беспокоишь да сестра твоя. За кого мне ещё переживать? — внимательно разглядывала её — обманывает, как пить дать.

— Мам, беспокойство — это беспокойство, но сейчас ты конкретно напряжена, и по лицу вижу, что это больше страх. Рассказывай!

— Тебе нельзя волноваться.

— И не отстану. Говори, — и пробуравила твёрдостью своих чёрных глаз.

Смотрит нерешительно, но сдалась.

— Мне вчера на улице показалось, что я видела Виктора, — проронила женщина на одном выдохе. По спине прошёл знакомый холодок страха, но сейчас в разы сильнее. Тогда во мне не рос человечек.

— Показалось? — переспросила и мягко коснулась руки. Может это просто паранойя? От вечного страха встретиться с главным мучителем всей её жизни.

— Мужчина стоял за остановочным комплексом. Я почувствовала его лютый взгляд. Я его всегда чувствую! Когда я обернулась, он исчез.

— Мам, тебе могло показаться, — хотелось всеми силами верить в то, что она обозналась.

— Могло, — кивнула неуверенно мать. — Но чёрную ауру я чую за милю. Его взгляд давно въелся в мои кости.

Я выдохнула, постаравшись свалить всё на её пресловутое предчувствие.

— Хорошо, мам. Я расскажу всё Антону, — заверила я. — Он просигналит своим друзьям. Не переживай, ладно. Возможно, тебе могло показаться, — протянула к ней руки и женщина благодарно позволила себя обнять.

На следующий день выспавшись, но промучившись токсикозом до полудня, поехала на работу. Однако, ступив за порог, поняла, что в цехе назревает потасовка. Участники разборки повергли в шок — Савва и Герман. Первый грозился разбить второму рожу о тестомес, а без пяти минут бывший муж, облачённый в рабочий китель, орал, что вышвырнет тогда "козла" со своего предприятия сразу же без расчёта.

— Ты что тут себе позволяешь?! — от шока голос чудовищно сел, отчего ушёл в противный фальцет.

Увидев меня, петухи тут же угомонились. Смотрю на Германа, а его тушка словно уменьшается под моим взором.

— Я пришёл на своё рабочее место, а наш сотрудник имеет наглость дерзить своему работодателю.

— Кому?! — вконец я совсем обалдела и таращилась на этого бессовестного наглеца.

Герман стянул с полки раздачи папку с бумагами и протянул мне. Вскрыла пакет и распознала в них документы на развод и на раздел имущества.

— Без моей подписи развод не действителен, как и все его исходящие, — победно с нотками каприза изрёк Гера.

Сука! Зверем глянула на него.

— Ты издеваешься?!

— Нисколько. Я по-прежнему твой муж и совладелец данного заведения, — он вдруг ехидно улыбнулся. — Поэтому могу здесь хоть день и ночь находиться.

Расслабился в своём злорадстве? Сейчас я тебе покажу "кузькину мать", совладелец ты наш! Швырнула чётко в его моську папку со злосчастными документами. Слегка попятился, раскрасневшись от удара, но мужественно стерпел.

— Ты первый хотел развода, и я всё подписала. Теперь решил на попятный? — сверкнула лезвием сощуренных глаз.

— Прости, родная, но, зная о нашем совместном ребенке, я не имею права подписывать этот договор, потому что условия расторжения брака теперь кардинально меняются. Суд и всё тому подобное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тогда я сама подам на развод, — рявкнула в ответ, стукнув ладонью по раздаче, и злой поступью закурсировала в свой кабинет.

— Боюсь, судья окажется на моей стороне, — крик мне в спину, словно бейсбольным мячом между лопаток.

Тормознула и, развернувшись, грозно подступила к нему:

— Ты чего добиваешься?! Решил снова поиздеваться?! Или, как ты там говорил "вернуть"?!

— Может и вернуть, — довольное лицо мужчины вдруг стало хмурым. — Меня можешь ненавидеть и гнать сколько тебе будет угодно, но если ты решила рожать, то я буду рядом.

Вдруг захотелось поверить, но его требования об аборте ещё воочию крутились в моей голове. И тут осенило. Это же элементарный шантаж.

— Кажется, я поняла. Это твой метод заставить сделать меня аборт! Верно? — нервно рассмеялась. — Типа "я подпишу документы, жёнушка, если ты избавишься от нашего отпрыска", так?

Герман закатил глаза.

— Нет не так! Ты снова неверно всё поняла!

— Вы подумайте, вечно неверно понятый мужчина! — рявкнула я. — Нечего тут понимать! Развод и точка! А пока ты здесь только рабочий, понял?!

— С какого перепуга?! — скривился муж.

— С такого, что у тебя дырявая память! Моя доля бизнеса здесь шестьдесят пять процентов и плюс десять у ребёнка при разводе, если по закону. Так что полноправный управленец здесь всё равно я. Не устраивает? Продавай мне свою долю и катись.

Герман явно не учёл подобный исход, поэтому смотрел на меня как восхищенно, так и разочарованно. Выдохнул, принимая условия боя, и глянул тем выражением лица, которое я давно забыла.

— Что ж удачи на суде, Кексик, — подмигнул. — А я поработаю тут чутка, пока мы ожидаем момента нашего дискутирования.

— Идиот! — бросила сердито и наконец покинула цех.

— Идиотка! — не остался в долгу мужчина и в голосе различила озорные нотки.

Захлопнула дверь кабинета, веля себе немедленно успокоиться. Чего он этим добивается? Хочет всё исправить? Хочет, чтобы вдруг взяла и простила его? Да пошёл ты в лес по ягоды без навигатора! Ничего, спокойно, Вик. Он тут долго не протянет. Я устрою ему сладкую жизнь, а точней рабочие будни. Это ему не стейки на гриле жарить и кашу варить.

ВИКА

Закончив с писаниной, переоделась и вышла в цех. Огляделась. Герман по своему обычаю метнулся на холодный, а Савва заменял меня на кондитерском поприще.

— Савва, если не ошибаюсь, твоё место в холодном цеху, — проронила стальным тоном.

Мужчины растерянно переглянулись.

— Я подумал, что это рациональней, Вик, — повёл плечами Савва. — Он же полный нуль в кондитерке!

— Савва, займи, пожалуйста, своё истинное рабочее место, — велела настойчивей. — Ты нанят у меня, как повар холодного цеха. Забыл?

Мужчина покорно выдохнул и двинулся в царство салатов и зелени.

— Герман, твоё рабочее место — кондитерская.

Муж неуверенно прошёл к столам с кондитерским инвентарем.

— Вик, это расходно с твоей стороны, — решил воззвать к моей безрассудности. — Савва прав…

— Все расходы вычту из твоей зарплаты, — непоколебимо вздёрнула вверх подбородок.

— Это ещё и репутация заведения, — не унимался он, поравнявшись со столом.

— Для сохранения её целостности у нас много "комплиментов", за которые ты тоже заплатишь, если что, — злорадно приподняла уголок губы. — Так что в твоих интересах косячить как можно меньше. Теперь берись за дело.

Смотрит покорённо с насмешкой.

— Да. Ты — достойный игрок, Кексик. Хорошо, — шумно согласился. — Помощь в обучении я могу попросить?

— Там посмотрим, — кивнула я.

— Окей, что мне делать сейчас? — озорно подмигнул. Решил действовать былыми методами породистого добермана? Чёрта с два? Не потеку! Скорее, ты иссохнешь через потовые железы.

— На завтра у нас двухкилограммовый торт. Оформление — чёрный велюр. Золотые вензеля и надпись Таня должна была уже сделать. Сейчас, тебе нужно выровнять торт шоколадным ганашем.

— Разве не масляным кремом? — удивился мужчина очень даже искренне. Да, знаком с теорией. Опрометчиво, учебники и вербинары лгут.

— Во времена совдепа — да. Но в моей кондитерской эта жирная хрень мне не нужна. Так что вари ганаш. Раскладка на стене.

— Слушаюсь, шеф, — усмехнулся муж и загулял взглядом по стенам, ища нужную рецептуру.

Пока Герман всё подготавливал, за спиной возник Савва:

— Вик, он всё только испортит. Я сам сделаю…

— Савва, это не обсуждается.

Услышала в спину сердитый выдох, и парень удалился.

— Сливки и горький шоколад один к одному, — читал вслух Герман. — Сливки доводим до кипения и снимаем с плитки. Бросаем шоколадные каллеты и перемешиваем спатулой до равномерности.

— Делай, — одобрительно кивнула.

— Да, шеф, — продолжал хихикать мужчина, многозначительно поглядывая на меня. Сука! Знаю этот взгляд, так он всегда выбирал орудие наслаждения для себя во время секса. Извращенец!

— Не паясничай, — осадила.

Сливки закипели, и каллеты переместились в сотейник, воссоединившись с ними. Герман быстренько всё перемешал, но потом скептически скривился.

— Кажется отсеклось, — проронил уже без энтузиазма.

Подошла ближе, глянув на смесь.

— Точно. Первый минус из твоей зарплаты, — ехидно оскалилась.

— Когда ты врёшь или издеваешься, видно твои зубы мудрости. Ганаш можно реанимировать?

— Мой секрет имеет цену, — скрестила руки на груди.

Гера осматривал меня пару секунд, а после вновь усмехнулся.

— Назови, — да, на сделку всё же пошёл.

Я лихорадочно осмотрелась, придумывая наказание поинтереснее, и взгляд упал на клининговый инвентарь. "Тынь", — мелодичное сопровождение идеи над головой, и я поддалась искушению.

— После окончания работы цеха, ты моешь здесь пол, — выложила победно.

— А клининг у нас на что?

— Думаю, Азиза не откажется от твоей любезной помощи, пока она будет прибирать зал.

Герман сцепил зубы, но сумел смолчать. Браво, может, когда хочет.

— Идёт, а теперь говори, как реанимировать ганаш.

Улыбка невольно коснулась лица, а сердечная мышца в груди отчего-то зааплодировала ему. Так и быть, пусть знает, всё равно мне нравится, когда он так внимательно слушает.

— Жиры отсекаются, если ты перегрел массу. В данном случае, у сотейника толстое дно и когда ты снимаешь его с плитки, оно всё равно продолжает греть содержимое. Чтобы этого избежать, каллеты лучше заливать горячими сливками в обычной миске. Тогда не будет перегрева. Это разъяснение причины. А исправить очень просто. Перелей сейчас всё в полусферу и поставь в холодильник минут на пятнадцать. Потом взбей подостывшую массу ручным миксером до однородной массы. Только не дольше минуты, иначе получишь мусс. А пористость ганаша — это уже брак.

Гера выполнял и, кажется, даже забыл о перепалке. Правда в алгоритме выравнивания пришлось попотеть и мне, объясняя роль палетки, скребка и крутящейся подставки.

— Половину готовой массы ганаша выкладывай на верх торта. Потом, не переставая крутить подставку, палеткой распределяй массу так, чтобы она уходила на бока. Ганаш должен, словно спускаться лавиной. Затем этой же палеткой, каскад на боках торта равномерно распределяй по всей окружности борта. Чем толще слой боковины, тем ровней выправишь его скребком.

— А скребок зачем? — тормознул он в непонимании.

— Не отвлекайся и шевели руками быстрей. Ганаш имеет свойство быстро застывать. Скребок должен полностью состоять из прямых углов. За счёт этого при вращении крутящейся подставки, торт не принимает форму шляпы или трапеции. Это то же самое, как создавать горшки на гончарном круге. Какую форму задашь руками, то и получишь. Плюс ко всему скребок убирает заломы и ненужные "швы".

Не знаю как, но я тоже углубилась в обучение, забыв, что пару часов назад мечтала разбить об его голову стопу тарелок.

Пока слои на торте подстывали. Мужчина делал заготовки на витрину. Торт нарезал без разделителя. В результате кусочки не формат ушли ему в счёт.

— Будет с чем чай попить, — не отчаивался Гера.

— Да, и я чую веселье вечером, когда будешь размачивать в ванной слипшийся зад, — фыркнула я, наблюдая за ростом убитых десертов в тарелке. — Может тебе лучше в миску это переложить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда работа в холодном цеху убавилась, попросила Савву продолжить обучение с Герой.

— Пусть лучше домой валит, — прошипел напарник.

— Савва, только ты мне нервы не трепи, ладно? Хочет, пусть работает, но как все. А мне нужно заняться документами. Смени меня и следи за ним. И, пожалуйста, держи себя в руках.

Мужчина не ответил, но скрепя сердце, присоединился к моему мужу.

Господи, ну и цирк. Весь этот ультиматум Германа очень сильно напряг. Ощущала себя в стальной клетке. Снова. Я слишком хорошо его выучила. Если ему что-то нужно, он добьётся и, надеюсь, без школы Лики. Была почти уверена, что угодила в сети очередного каприза супруга — я и наш малыш. Но уверена, добившись своего, Герман снова причинит боль. Нет. Ещё одной такой атаки моё сердце не перенесёт. Любят не до посинения, не с пеной у рта "моя, не дам", а так, что счастье любимой ставят превыше всего, даже собственных чувств. И это не о моём муже.

Устало протёрла глаза, вспомнив, что из-за всего этого ещё ничего не ела. Решила поужинать в зале и продолжить работать за ноутом прямо там. Заняла местечко у окна.

Дни шли на увеличение, поэтому в шесть часов было ещё светло. Утолив чувство голода, углубилась в работу. Пальцы резво стучали по клавиатуре, заполняя таблицу бухгалтерии. Пока смотрела в экран монитора не видела происходящего за окном. Тротуарная дорожка проходила рядом с заведением, поэтому постоянно сновали прохожие, а в это время их становилось ещё больше.

Отвлеклась от монитора, чтобы задумчиво глянуть на городской пейзаж и дать глазам немного передохнуть, но едва не закричала в ужасе. Метнулась от окна, чудом не упав на пол.

Сквозь стекло за мной наблюдали чёрные жестокие глаза. Поняв, что замечен, он поспешил прочь. Как и я… Не видя ничего перед собой, влетела обратно в цех и в смертельном ужасе бросилась мужу на шею.

— Вик, ты чего? Что с тобой? — ничего не понимая, Гера прижимал к себе, пытаясь выведать причину. — Что случилось?

— На улице… Виктор! — слегка заикаясь, выдавила из себя. — Он наблюдал за мной…

— Сука! — Лицо мужа побагровело от ярости, и он бросился на улицу.

— Гера, не надо! — ещё больше перепугалась я. — Савва, умоляю, верни его! — и слёзы паники хлынули по щекам.

42. Мужская атака

ВИКА

Нервно заламывала кисти рук, ожидая возвращения мужчин. Впервые хотела, чтобы мой жуткий папаша смог сбежать. Сердце замирало, в ужасе представляя, как Герман и Виктор схлестнутся не на жизнь, а на смерть. Я была уверена, что победителем выйдет матёрый рецидивист, а не мой муж. Нет, нет, пожалуйста, нет!

Облегченно выдохнула, когда Герман и Савва вернулись в кафе.

— Ушёл, мразь! — рычал запыхавшийся и разъярённый муж и сразу взялся за телефон, отойдя в сторону.

— Ты как? — Савва подошёл ко мне и попытался ласково коснуться щеки.

Не знаю, может рефлекс, но в присутствии бывшего мужа не смогла позволить ему подобной нежности. Отстранилась.

— Испугалась, но уже лучше, — не сводила глаз с сосредоточенной спины Германа, который с кем-то говорил по телефону.

— Хочешь отвезу тебя домой? — предложил Майоров.

Вскинула на него оценивающий взгляд. Он чего-то добивается?

— Нет, не стоит…

— Серый зашлёт пару человек на места дислокации Виктора, — выдал муж, закончив разговор и приблизившись к нам. — Его люди протрясут все здешние забегаловки и притоны. Пусть это не поможет обнаружить бандита, но вспугнёт его.

Смотрит с сожалением и знаю, что хочет обнять и успокоить. Проклятые члены мечтают о том же, но память и истерзанное сердце не дают забыть его былую жестокость. Ты больше не имеешь на это права! Ты сам ушёл, громко хлопнув дверью и вонзив нож в грудь по самую рукоятку.

— Спасибо, хорошая идея, — не поднимая головы, проронила в ответ. — Теперь идите работайте.

Развернулась и поспешила в кабинет. Официантка принесла из зала мой ноут и документы, и я снова постаралась углубиться в работу, но мысли о произошедшем не отпускали. Боже, мне и так не сладко. Зачем ты заслал и этого человека на мою голову? Что я такого совершила в этой или прошлой жизни? За что так трясёшь меня?

В дверь робко постучались. Разрешила войти и, наверное, зря — на пороге стоял Герман с бумажным стаканчиком в руке.

— Это ромашка…, — его голос дрогнул от неловкости. Ждёт, что погоню взашей или откажусь из принципа? Если честно, просто не было на это сил. — Ты всегда пила её при стрессах.

Нерешительно шагнул вглубь и поставил на стол.

— Спасибо, — проронила, глядя на стакан, но не трогая.

— Вик, — начал он. Нет. Снова о нас? Сейчас?! Устало метнула в него взор. — Ты откажешь, я уверен, но обязан предложить.

А теперь стало интересно. Коснулась наконец стаканчика и отпила. Люблю этот нейтральный травяной вкус стали и терпкости. Тепло напитка потекло по пищеводу, согревая и раскрепощая мышцы. Откинулась на спинку стула, слушая то, на что сто процентов не соглашусь.

— Вернись домой… — Вот тут возвела брови вверх от подобной наглости. — Нет! Не думай другого. Я забочусь о твоей безопасности и о безопасности ребёнка. Я не приближусь к тебе. Клянусь! Дом большой, можешь жить, где тебе захочется. В доме охрана. Виктор не сможет тебе угрожать.

— Гера, — поразилась его наивности. — Виктор ограбил меня в этом доме и едва не зарезал. Охрана и пикнуть не успела. О чём ты?!

Он явно волновался.

— Я найму другою. Блядь, да хоть спецназ. Но здесь и в доме матери ты как на ладони. Даже Серёга рекомендует…

— Всё, Герман, — протестующе подняла руки. — Да, Виктор опасен, но он ещё пока никого не убил. Он только грабит. Это раз. Во-вторых, если он задастся целью до меня добраться, то и твой дом с охраной меня не спасёт.

— Вика, пожалуйста, я с ума сойду… — Да, он переживает не на шутку. Что ж, плюс в твою копилку.

— А ты не сходи, — резко оборвала его. Сейчас захотелось ударить его словом. — Ты отказался от нас больше месяца назад, вот и не бери вновь на себя ответственность. Спасибо за чай. Теперь оставь меня, пожалуйста, мне нужно работать.

Мужчина смотрел с обидой, горестно и негодуя. Вижу, что хочет возразить, переубедить и возмутиться. Тишина. Сцепил зубы, покоряясь.

— Не за что, — расстроено мазнул взглядом и удалился, аккуратно прикрыв дверь.

Чёрт! Зараза! И с чего мне тебя вдруг жалко? Нет уж. Дудки! Тряхнула головой и вновь углубилась в документы. Между делом прочитала сообщение от Михаила с предложением прогуляться, но, сославшись на усталость, просто попросила подбросить до дома.

Закончив всю канцелярскую работу, переоделась и вышла контрольно в цех. Мужчины тоже заканчивали рабочий день. Савва, выжидая своё время, сидел в телефоне, а Гера покорно слушал инструктаж Азизы, как нужно пользоваться шваброй и ведром с самоотжимом. Мне показалось, что у мужа шевелятся уши, пока он вникал в суть ремесла менеджера по горизонтальным поверхностям.

— Ты домой?! — Майоров тут же подскочил, убрав телефон в карман. — Давай отвезу тебя, мне несложно.

— Нет, не надо, — вновь отшила бедолагу и повернулась к мужу. — Закрой, пожалуйста, сегодня кондитерскую. Буду очень благодарна.

— Да, конечно, — кивнул Герман, заметно растаяв. Давно не видела в его глазах такую чистую синеву.

— Спасибо, — буквально заставила себя выплыть из их глубины. Никогда больше не смотри в них.

— Было бы лучше, если бы Савва всё же подвёз тебя, — Герман метнул в Майорова взор.

Открыла рот от изумления. Я не ослышалась сейчас? Ревнивец, псих и неуравновешенный собственник вдруг предложил своему конкуренту отвезти его супругу домой?

— По правде сказать, меня заберут с минуты на минуту, — мотнула головой. И в подтверждение моих слов в цех просунул голову улыбающийся Миша.

— Привет, — кивнул Савве, но при виде Германа со шваброй в руке остолбенел. — Гера, ты — очень разносторонняя личность. Сражен.

— Завидуй молча, — огрызнулся в ответ муж.

Да, пора уходить!

— Здравствуй, — приобняла друга за плечи, но тут просто утонула в его объятия. Какая-то мужская атака со всех фронтов — то Савва, то Гера, то теперь Миша.

— Я скучал по тебе, — шепнул в ухо.

Со стороны что-то брякнуло, и на ноги попали брызги воды. Обернулась — Гера перевернул на пол ведро. Пенная жижа потекла по кафелю. Я и Миша предусмотрительно отступили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Марш все отсюда! — деловито велел муж. — Беспалов моет полы по-флотски. Рассосались!

Шваркнул шваброй по луже, подняв фонтаны брызг и вынуждая быстро покинуть цех…

— Я сейчас что-то непонятное увидел, — улыбнулся Михаил, идя со мной к выходу.

— Ничего особенного, — отмахнулась я.

Попрощалась с коллегами в зале и поспешила на улицу. В лицо ударил мартовский ветер, взметнув концы вязаного шарфа вверх. Углядела машину друга, припаркованную у тротуара. Авто мигнуло сигналами блокировки центрального замка. Дёрнула за ручку дверцы и быстренько села. Миша опустился на водительское рядом. Молча завёл машину. Тут же включилась радиостанция с джаз-музыкой. Не люблю. Я бы спела под Сплина или Би-2.

— Завтра отвезти тебя на работу? — спокойно поинтересовался мужчина.

— Зачем? Я сама доеду…

— С утра беременной в общественном транспорте?

Чёрт! Машина же осталась на работе.

— Да. Не королева, — проронила так, словно считала себя обязанной сойти в мир смертных.

— Я отвезу тебя, — различила в его голосе нотки решительности. — Я завтра в ночь. — Пришлось молча кивнуть. — Может всё-таки расскажешь, какого твой бывший делал в кондитерской? Решил податься в клининговую службу?

— Нет, мыть пол я его заставила в качестве наказания, — махнула рукой, словно увиденное мужчиной сущий пустяк.

— Наказания? — Миша усмехнулся. — Он, по идеи вообще там находиться не должен.

— Этот дурень решил меня вернуть, — буркнула угрюмо.

Лицо Миши окаменело. Умолк, смотря на дорожную гладь.

— А ты хочешь возвращаться?

— Нет. Уже поздно. Слишком много сказано и сделано. Я не верю ему.

Выдох Михаила.

— Второй раз вставать на те же грабли — глупо, согласен.

Припарковался у моего подъезда.

— К десяти подъеду, нормально? — смотрит с нежностью, заставив меня невольно потупить взор.

— Да. Спасибо, что подбросил. Спокойной ночи!

Быстро чмокнула его в щёку и повернулась к нему спиной, удаляясь.

— Если бы я сказал, что люблю тебя, — вдруг выпалил мужчина, — ты бы стала моей?

Замерла. Обернулась, глядя на него через плечо.

— Если бы стала, то только из уважения к тебе, — врать не хочу. Повернулась к нему лицом, разглядывая в свете уличного освещения его лик. Глаза стали чуть темнее и такими похожими на… на Германа. Озноб прошёл по спине. — Ты — необыкновенный мужчина и всегда меня восхищаешь, но… Ты достоин быть любимым, а я не смогу тебе этого дать. Я вообще никому больше не смогу этого дать.

Подступил, взяв за руку в свои ладони, и придвинул к себе.

— Нет, не сейчас… Но я могу подождать. Сколько угодно…

— Есть смысл ждать, когда знаешь, что дождёшься, а ждать, тыча пальцем в пустоту — неразумно, — покачала головой.

Его ладонь коснулась моего лица, согревая теплом. Чуть наклонился, разглядывая, я же напряглась, стараясь не смотреть в эти пепельные глаза.

— Тебя стоит ждать, Вик, — поднял за подбородок. — Я хочу помогать тебе, заботиться о тебе и твоём малыше. Хочу, чтобы вы были со мной рядом. Тебе нужна опора. Не обрекай себя на одиночество.

Смотрит так проникновенно, так любяще и ласково. Знаю, хочет поцеловать, как тогда у него дома. А хочу ли я? Может, выбью клин клином? Стоит попытаться.

Опустила взгляд на его губы — тонкие, розовато-бледные и обрамлённые светлой щетиной с проседью. Мужчина наклонился ближе и осторожно ненастойчиво накрыл мои губы поцелуем. Чужое дыхание, иной запах, другие касания. Пальцы Миши аккуратно утонули в моих волосах, вторая ладонь скользнула по бедру. Хочу утонуть, усилить поцелуй, но перед глазами бьётся лицо чёртового бывшего мужа. Не могу! Отстранилась, закусив губы.

— Я пойду, Миш, прости, — робко сообщила. — Давай чуть позже вернёмся к этому разговору? Спокойной ночи.

Короткий смешок. Выпрямился.

— Спокойной ночи, — грустно улыбнулся.

Махнула ему рукой, прощаясь и поспешила скрыться в подъезде. Бог мой, это настоящая пытка, позволять ласкать себя чужому, стараться не обидеть. Неужели, Герман чувствовал себя так же, когда целовал меня, но любил Лику. Кажется, я вновь влезаю в его шкуру. Зараза!

Рассказывать матери о визите папани не стала, себе дороже. Перед сном решила принять успокоительное, чтобы спать без стрессов. К счастью, сработало.

Миша приехал к десяти и ввалился в квартиру с охапкой цветов и небольшим свёртком.

— Они чудесные, — не кривила душой, принимая.

— Давай мне, дочка, поставлю их в воду, — вмешалась мама, и довольно подмигнув, убежала с букетом в кухню.

— А здесь что? — приложила свёрток к уху, а после потрясла.

— Там ничего не тикает, — рассмеялся Михаил. — Тебе понравится.

С любопытством распечатала упаковку и едва не расплакалась от умиления — комплект для новорождённого нежно-зеленого цвета с модным вставками: распашонка, ползунки и шапочка.

— Это просто… У меня нет слов, — искренне улыбнулась и крепко обняла мужчину. В ответ Миша затяжно поцеловал меня в висок. Со стороны ничего бы зазорного, но я чётко ощутила в этом жесте интимность. Стало неловко. — Я теперь буду любоваться им при каждом удобном случае. Как антистресс.

— Тогда ещё такой же тебе нужно на работу докупить, — рассмеялся озорно Миша.

— И не один, — поддержала его юмор.

На работе весь коллектив был в полном составе, в том числе и Герман. Этот упрямец не только не сдаётся, но и полон решимости и энтузиазма. Знать бы насколько его хватит.

— Доброе утро, — поприветствовала коллег и прошла в кабинет. Но и там меня ждал сюрприз в виде цветов. От кого? Можно догадаться. Чуть ближе к ним: упаковка сока, ланч-бокс с вегетарианским сэндвичем, а рядом ещё один свёрток.

— Нужная вещь, — не услышала, как в кабинет просочился бывший муж.

— Ещё один комплект для ребёнка? — спросила без энтузиазма.

— Что значит ещё один? — лицо мужа тут же потускнело.

— Не важно, — лучше смолчу. Распаковала сразу же при нём, желая тут же вернуть, если что. — "Справочник по первому уходу за новорождённым", — прочла вслух.

— Думаю, нужная вещь для молодых мам, — мужчина явно нервничал, не понимая мою реакцию. Отчего-то стало его жаль. И зря, наверное.

— Спасибо. Хороший подарок. Мне нравится, правда, — кладу книгу на стол. — Ты что-то хотел?

— Да, хотел спросить. Я сегодня там же? — смотрит спокойно, даже с готовностью.

— Там же, — кивнула. — Сегодня с тобой будет Таня. И, — замялась, не решаясь обратиться к нему с просьбой. — Я сегодня записана на УЗИ, но в это время должна приехать провизия. Ты мог бы принять её вместе с Таней?

— Без проблем, — кивнул мужчина и как-то грустно посмотрел на меня. — Всё равно УЗИ меня, наверно, больше не касается?

— Не касается, — чересчур жёстко подтвердила я.

Смотрит даже не на меня, а на область моего живота. Лицо ещё серее.

— Понял. Предупреди, когда уедешь, — и удалился из кабинета.

Господи, у меня просто душу выворачивает, когда он так печально смотрит. Нет, Вика! Это лишь игра! Он хотел убить нашего малыша, и, может, хочет и сейчас. Ему нельзя больше верить, жалеть и тем более прощать. Баста!

В регистратуре, однако, были сплошные расстройства. Перинатолог, который вёл мою беременность вдруг оказался уволен. Ну час от часу не легче. Сейчас начнётся пересменка врачей, и всё профукают.

— Ясно, и кто же теперь мой врач? — стараясь не раздувать из мухи слона, спросила устало.

— Широков Илья Валентинович.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍43. Сейф

ГЕРМАН

Подошёл к делу с энтузиазмом. Верил в свою неотразимость и в то, что Вика не сможет долго сопротивляться, но чем дольше наблюдал за ней, тем больше начинал понимать, что дело уже не в обиде или ненависти. Отныне, супруга полностью разочарована в мужчинах и ведёт себя крайне обособлена. У неё нет желания и сил, чтобы снова быть чьей-то женщиной, супругой, любимой. И главный виновник её "болезни" — я.

Понимая это, всё больше и сильнее начинал презирать себя. Глядя на неё хотелось сделать возможное и невозможное, чтобы любимая хоть немного улыбнулась, оживилась и не была пустой субстанцией. Невольно робел под её взглядом, который больше не сиял нежностью и боготворением.

Безусловно, дико кипел внутри, когда Савва и Миша обхаживали её, но видел по девушке, что и у них не будет успеха. По крайней мере, сейчас.

Появление Виктора очень сильно обеспокоило. Мне стало страшно за неё. Раньше жена была под боком и моей защитой, но отныне я последний к кому она обратиться, поэтому вынужден стойко мириться с услугами извоза от Майорова или Дементьева. Какие из этого могут вытекать последствия, всеми силами старался не думать. Главное, что жена в некоторой безопасности и в полном порядке доберётся до дома.

Всё, что касалось супруги, являлось первой стороной моей беды, вторая касалась малыша. С горечью понимал, что меня не подпустят к нему из-за тех чудовищных слов, что сказал тогда. В её взгляде всегда читаю мою дикую фразу. Сам просил её о детях, а потом на фоне своего детского сада, не просто отказался, а попросил убить. За это Вика не только не должна меня прощать, но я и сам не позволю ей этого сделать.

В кондитерской сегодня тихо, так как погода за окном била жутким холодом и ветром. Гости забегали лишь за порцией кофе и дополнением в виде десерта или сэндвича. Таня и я, вполне, резво и профессионально выполнили заказы на торты, заполнили десертами витрину и сделали заготовки. В производстве кондитерских изделий уже почувствовал себя более раскрепощенным. Дар схватывать всё налету никуда не пропал.

Девушка моего друга отпросилась по раньше, в чём не мог ей отказать. В холодном цеху Савва так же маялся бездельем, поэтому и ему в итоге велел идти домой.

— Заведение до девяти, — нахмурился Майоров. — Ещё целых два часа.

— Посетителей нет. Работы тоже. Если вдруг придёт кто-то, я вполне способен сделать заказ. Твой рабочий день закончен, протирать впустую штаны — я тебе не позволю.

— Здесь мой шеф — Вика, а не ты, — буркнул сердито парень.

— Значит, не воруй деньги из её кармана на оплату труда, которого нет, — ударил не в бровь, а в глаз. — Или ты не настолько правильный каким всегда пытаешься казаться?

— Пошёл ты, — сердито рявкнул мужчина и, резко поднявшись, направился в раздевалку. Козёл!

Вошёл в кабинет и замер на входе. Вспомнился тот день накануне, перед нашей свадьбой, как первый раз привёл сюда Вику.На этом столе наш праздничный ранний ужин. Там на полу возле окна страстно любили друг друга. Прижимал её истомленное и счастливое тело к себе, с упоением слушая стук наших сердец.

Осел за стол, понимая, что не в состоянии держать себя на ногах. Осмотрел стопы документов, листы А4 с её аккуратным подчерком. Над буквой "т" она всегда ставит сверху чёрточку и такую же снизу у буквы "ш". Поднял глаза на магнитную доску со стикерами, бумажками и документами, закрепленными цветными магнитами. Планы, рабочий процесс, заметки, номера телефонов и "Не забыть".

Открыл ноут. Обои с нашей совместной фотографией из Франции сменились на дымчатого котёнка с синими, как у меня глазами. Упёрся кулаком в губы. Грусть и тоска накрыли тяжёлой волной, но я не должен сдаваться. Она пока всё ещё моя жена и носит под сердцем моего ребёнка, значит буду бороться за них до самого конца.

Около часа разгребал все сметы, накладные и квитанции. Нашёл несколько ошибок и поправил.

— Герман Юрьевич, — в кабинет просунула голову Азиза. — Девачки ушёл. Двери закрыт. Я помыл зал и цех.

— Да, спасибо. Ты тоже можешь идти.

— До завтра, — кивнула женщина и скрылась.

Потёр устало веки. Тоже надо бы домой. Посмотрел на дисплей телефона — десятый час. Залез в мессенджер. На контакте жены любимое лицо, замер, разглядывая озорную улыбку. Интересно, как прошёл её поход к врачу? Не сдержался и написал сообщение. Отправил. Была в сети час назад. Смотрел с минуту на экран, теша себя надеждой, что Вика появиться в сети, но ничего так и не происходило. Выдохнул и убрал телефон.

Надо закрываться. Сначала снял кассу и отключил ККМ, закрыл все ставни и главный вход, выключил свет и электроприборы. Вернулся в кабинет, убрал документы и всю выручку в сейф, закрыл. Снова бросил тоскливый взор на дисплей телефона — та же тишина. В груди скреблась кошка, но велел ей заткнуться. Надел пальто и вышел через служебный вход, поставив всё заведение на охрану.

С грустным чувством выполненного долга поехал домой. В это время в нём теперь тихо и в моей спальне никто меня не ждал. Подниматься не хотелось, потому просто упал на диван и задумчиво уставился в стену. Вернул из мыслей сигнал сообщения. Достал из кармана телефон. Вика.

"Я в кондитерской. Мне нужно с тобой поговорить. Можешь приехать? Буду ждать в кабинете."

Поднялся с дивана без раздумий. Довольно странная ночная просьба, но разве имею право ей отказать? В груди затеплилась надежда — может это тот самый разговор, которым нам обоим так нужен? Или что-то с малышом?! Двоякие чувства разрывали грудную клетку, пока ехал обратно на работу.

Вошёл со служебного. Охрана снята.

— Вика?! — позвал, идя по коридору. — Это я. Что случилось? Почему ты не дома?

Завернув в кабинет, обомлел от представшей картины.

Твою мать!

ВИКА

Новый перинатолог мне абсолютно не понравился. Всё время ухмылялся и строил глазки. На вопросы о состоянии малыша отвечал смазано, постоянно вторя: "Не беспокойтесь, мамочка!" Хотелось звякнуть органайзером для канцелярских принадлежностей прямо по его надменной моське, чтобы знал, что так "мамочкам" не отвечают.

— У вас хроническая артериальная гипертензия. Поэтому сбор анализов, УЗИ почек и проверка уровня белка в моче — строго обязательны. Вы и так в группе риска. Изжога есть? — Мотнула головой. — Боли в эпигастрии? Тяжесть внизу живота? Было уже обращение с этими жалобами…

— Было. На фоне нервного срыва.

— Сегодня проверяли давление?

— Н-нет, — глянула на него, глупо хлопая ресницами.

— Мамочка, вы не понимаете, да? — кажется, он собрался меня отчитывать. — При систоле выше ста семидесяти и диастоле ста десяти не только ваш ребёночек погибнет, но и вы вместе с ним. А при последнем плановом посещении неделю назад у вас было — сто пятьдесят на девяносто шесть. Совсем не пугает?

Испуганно смотрела на него.

— Что мне нужно делать? — требовательно посмотрела на него. Объяснять ему, что медик медику рознь, не видела смысла. Лучше останусь в его глазах безалаберной мамашей, чем натравлю на себя ещё сильнее.

— Назначу приём препаратов при чрезмерно повышенном АД. Так же в помощь вам диуретики природного плана, например, морсы из брусники и боярышника, зеленый чай, настой из одуванчиков, петрушка. Обязательно, проверка давления два раза в день. Тонометров в медтехнике полно и всех мастей. Хоть на запястье носите вместо женских побрякушек. Ведите дневник. Записываете показатели давления, так же то, что ели и какую физическую нагрузку выполняли. Взвешивайтесь. Если вес прибавляется более пятьсот грамм за сутки, бегом ко мне на приём. Отекать организму запрещено. Изменения в самочувствии тоже указывайте — тянущая боль в спине, изжога, тошнота, покалывание. Любой дискомфорт.

Слушала его, приоткрыв рот и созревая совестью. Отправил на комплексное УЗИ плода, почек и яичников. С очередью, увы, не повезло. Проторчала бог весть сколько времени и, когда вышла на улицу, застала глубокий вечер.

Миша, словно откуда-то сверху следил за мной орлиным глазом. Сняла телефонную трубку, когда от него поступил вызов.

— Тут недалеко есть местечко. Я заказал твой любимый авокадо из печи и артишоки.

— Уже почти девять, — опешила я, но предложение поесть для беременной женщины всегда беспроигрышный приём, тем более после столь долгого маринования в душном коридоре поликлиники.

— Тогда поспеши, — озорной голос мужчины. — Мне дали только час на ужин и четверть уже прошла.

— Чёрт, бегу, — захохотала и, выслушав адрес, поехала к нему.

Болтали ни о чём. Миша пообещал принести мне завтра тонометр и даже бандаж.

— Не рановато? — усомнилась.

— Нормально.

Брякнул телефон — сообщение от Геры. В груди сердце, словно накрыли чёрной тряпкой. Не стала читать послание при Мише. Убрала. Дальнейшее общение прошло с мыслями о том, что в сообщении. Может что-то на работе?

С трудом дождалась окончания ужина.

— Пора бежать иначе мою тушку пожертвуют интерну в качестве обучения в проведении калостомы.

— Хочешь, чтобы ужин у меня обратно пошёл? — озорно рассмеялась.

Проводил до машины и снова пленил мою голову.

— Завтра может тоже поужинаем? — почти прижал к дверце. Нервно сглотнула, ощущая его дыхание у лица.

— Позвони мне завтра, ладно? — старалась больше крутить головой, чтобы не смотреть на него.

Фиг вам! Поймал за подбородок и, приподняв, легонько коснулся губ, не настаивая, не вторгаясь и не посягая.

Нажала кнопку снятия сигналки с машины, разорвав интимность случая.

— Пока, — показала зубки и нащупала ручку двери.

Миша отступил, отпуская, и немного натянуто улыбался. Знаю, обижаю его, но не дала ему ещё конкретных разрешений. В конце концов, я не только до сих пор не разведена, но и беременна от мужа, пусть и бывшего. Притормози, самец!

Вырулила на трассу и наконец заглянула в сообщение.

"Как всё прошло? Я всё принял, зафиксировал и закрыл. Напиши, пожалуйста, когда будешь дома. Беспокоюсь. Буду ждать."

Хорошо, сразу же, как приеду домой.

Заехала на дворовую автопарковку. Мест почти нет. Феерично примостилась в самый уголочек. Выключила двигатель. Отстегнула ремень. Начала выходить, но вспомнила про сумочку на заднем сиденье. Перевалилась назад, чтобы забрать, но, когда вернулась едва не лишилась чувств…

Рот зажала грубая мозолистая ладонь, вбив меня головой в подголовник кресла, а в рёбра уткнулся холодный металл пистолета.

— Давно не виделись, дочур, — гнусавый голос Виктора лишил меня возможности думать, двигаться и дышать. Только страх. Дикий и животный ужас. Из ладони вырвали ключи от авто. — Давай-ка, прокатимся до твоего бизнеса, а то папка тут еле концы с концами сводит. Двигай задницу! — грубо толкнул, и я, не мешкая, пересела на пассажирское.

Виктор сел за руль и заблокировал центральный замок — ловушка захлопнулась.

— Это мне, — вырвал из рук сумочку и вытряс всё содержимое. Сотовый сунул в карман куртки. — Я тебя уже целый месяц пасу. Охрана в доме муженька не хилая конечно, но спустя недельку понял, что вы не живёте вместе. Чё так? Хорошая же кормушка была. — Сцепив зубы, молчала, стараясь не смотреть на него. Хриплый смешок. — Понятно. Докторишка лучше? Такая же шалава, как Тоська. От осинки далеко не апельсинки. Жаль, не в батю пошла.

Смотрела на пистолет, покоившийся на его коленях и нервно дышала, хватая тонны кислорода. Как звать на помощь? Огнестрельное оружие — это уже не нож и с ним шутки плохи. Лучше подчиниться и сделать всё, что он потребует. В опасности сейчас не только я, но и мой малыш.

Довёз до кондитерской, даже знал, где служебный вход. Ждал пока сниму дрожащими пальцами сигнализацию. Втолкнул в помещение, нашёл выключатель.

— Где бабки? — в затылок уткнулся пистолет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— В сейфе… В кабинете, — и только сейчас меня осенило, что закрывал сегодня всё Герман. Значит ключи у него. Сердце в панике застучало. — У меня нет ключа.

— Не время героев, — рявкнул бандит и дуло пистолета сильнее вжалось в моё тело. Слёзы страха побежали по щекам.

— Они у мужа… Он сегодня всё закрывал. Это правда!

Втолкнул в кабинет, включив свет.

— Прижми жопу! — пихнул к стулу. — И не двигайся! — осмотрел сейф, а потом начал шнырять по ящикам и шкафам, выбрасывая всё на пол. Злобно отбрасывал бесполезные предметы в стороны. — Вызывай сюда муженька!

Страх за супруга погнал сильнее кровь по сосудам, отдаваясь стуком в висках.

— Не надо, Виктор, пожалуйста. В сумочке есть деньги, бери мой телефон…

Взвизгнула, когда жестокая ладонь въехала по лицу. В голове загудело, во рту ощутила металлический привкус крови. Пока приходила в себя, поняла, что бандит пытается разблокировать мой телефон.

— Код блокировки! — вновь подлетел ко мне и схватил за волосы. Застонала от боли. Пистолет смотрел в область живота. Боже…

— Восемнадцать, четыре, десять.

Отпустил, едва не свернув мне шею. Наблюдала, как тычет пальцами по дисплею.

— Надеюсь, твой благоверный не лёг баиньки и прочтёт твоё сообщение. Иначе мне придётся пойти на более кардинальные меры.

Но я знала, Гера прочтёт, потому что просил написать ему, потому ждёт моего сообщения, что я дома и всё хорошо. Прикрыла веки, окончательно смиряясь перед неизбежным.

— Виктор, умоляю. Забирай всё, что есть — телефон, деньги, машину. Я даже не заявлю на тебя… Не трогай нас… Умоляю!

— Какая отвага, — заскрипел ехидно старик. — Но это всё фуфло! Мусора обложили меня со всех сторон. Заебали. И всё из-за твоего ёбаря! Мне нужно схорониться. А для этого нужны хорошие бабосы. На хрена мне твои побрякушки? В ломбард сдавать? Нет, дочуля, только зелёные, наличка!

Покорившись суке-судьбе, обняла живот руками и мысленно начала молиться. Разбитая губа налилась тяжестью и разбухла, место от удара пылало. Отвернулась, вжимаясь в себя, и в мизерной надежде ждала, что Герман не придёт.

— Вика? — голос мужа в коридоре.

Сердце заныло и больно ударилось о рёбра. Захотелось крикнуть ему об опасности, предупредить, но ладонь преступника с силой зажала рот, едва не вдавливая кожу губ в зубы и выворачивая шею.

Я уже не видела, как Гера вошёл, но слова бандита, мне об этом сообщили:

— Без фокусов, — грозное сипение Виктора, и ощущаю дуло пистолета у плеча. — Открой-ка нам сейф, зятёк.

— Я открою… Открою… Отпусти её, ладно? Пусть она уйдёт, — шокированный, но сдержанный голос Геры.

Сердце рвалось из груди, кровь гулом стучала в висках, напряжение в ожидании выстрела доводило до тошноты.

— Условия тут Я ставлю! — резко гаркнул бандит.

Рука ушла с моего рта, и я уже свободней могла разглядеть мужа — до смерти перепуган, но смело ведёт диалог с преступником. Держит руки перед ним.

— Послушай, она здесь больше не нужна. Я тут, и отдам тебе, что ты хочешь…. Но, если она пострадает, я тебя, сволочь, из-под земли достану! Обещаю!

— Сосунок решил запугать тестя? — Виктор хрипло захохотал и в ответ резко рванул меня со стула. Лапища сжала волосы, вызвав стон боли. Пистолет уткнулся в правый бок.

— Виктор, пожалуйста! Я беременна! — зачем-то решила воззвать к его совести. Дура!

— Тем более! — загоготал довольно. — Давай-ка, папаша, кончай яйца мять. Открывай, сука, гребаный сейф!

С силой вжал пистолет мне в живот. Уже не сдерживаясь, вскрикнула и зарыдала, дрожа всем телом.

— Спокойно! Я всё отдам! — Гера срывающимся голосом пытался его успокоить. — Сейчас. Я достаю ключи, — медленно вынул из-за пазухи связку, направился к сейфу и открыл.

— Скидывай в пакет! — велел преступник, указав на бумажные стопки.

Гера послушно выполнял. Наполнив пакет наличкой, протянул Виктору.

— Бери! — приказ мне. Приняла деньги, чтобы вручить бандиту, но вместо этого он начал отступать вместе со мной к выходу.

— Всё! Пусти её! — взревел муж. — Забирай всё! Забирай ёбанные деньги и уходи! — Герман следовал за нами, пока Виктор, пятясь, тащил меня за собой. — Ты взял, что хотел… Отпусти её, падла!

— Отпущу… Не ори! Где-нибудь на трассе, — прохрипел преступник.

Сердце кажется остановилось и в глазах потемнело, меня замутило и весь стресс вышел рвотой, согнув тело пополам.

Виктор не ожидавший подобного потерял бдительность и выпустил меня из рук. Следом слышу лишь шипение ненависти, мат и звуки ударов. Венчает вакханалию грохот выстрела. Мой вскрик. Чей-то быстрый побег. Собираю происходящее в кучу и вижу мужа на полу.

— Гера?!

Метнулась к нему. По животу супруга начинает стремительно расползаться багровая лужа, а мужчина судорожно глотает воздух.

— Кажется…. допрыгался… С-сука! — дёргается и спазм боли на любимом лице.

Нет, нет, нет…

44. Мудрое решение

ВИКА

Взгляд мужа гулял по потолку. Тело содрогалось в жутких конвульсиях пока я, заикаясь, излагала диспетчеру скорой характер ранения. Следом набрала Мишу и, захлебываясь слезами, рассказала о происходящем.

— Что делать?! — истерически кричу в трубку и смотрю на мужа — черты лица заострились, обезображивая судорогами адской боли, взор затуманен, невозможно бледен. Какое-то жуткое и чёртово дежавю.

Миша четко и уверенно давал указания по оказанию первой медицинской помощи. Выполняла, игнорируя боль в пояснице и головокружение.

— На скорой мой друг, Вик, — голос Дементьева в трубке пытался утешить. — Пара минут. Успеем. С Германом всё будет хорошо! Я готовлю операционную.

Сбросила вызов, уронив трубку на пол. Тело мужа билось в мелких конвульсиях и любимый взор измученный болью смотрел мимо меня. Зажимая одной рукой чудовищную рану, второй обняла за голову. Прижалась щекой к щеке. Горячие слёзы текли по лицу и таяли на его коже.

— Прошу тебя, ради нашего малыша, не смей умирать, — взмолила неистово.

Мелкая судорога владела его телом, но мужчина нашёл в себе силы и схватил меня за руку. Смотрит стекленеющим взором, на уголке рта разглядела чернеющую каплю крови.

— Люблю… тебя, — с хрипами вырвалось из его уст, болезненным холодом растекаясь в моих жилах. Он прощается?! Нет же, нет!

— И я люблю…, — уже не таясь, выпалила и поцеловала в губы. — Всегда буду любить. Живи, пожалуйста. Умоляю… Я умру без тебя!

Он улыбнулся улыбкой больше смахивающей на оскал и закатил глаза, голова вмиг отяжелела.

— Гера?! Гера! — почти взвыла и прижала бесчувственное тело к себе.

Не уходи… Забери тогда с собой. Я хочу с тобой! Слёзы и паника перевоплотились в сумрак. Дальнейшее подобно бреду.

Чьи-то руки сзади отодрали от раненного и увели в сторону. Голова дико кружилась, забирая сознание. Под нос сунули что-то едкое и отрезвляющее. Лёгкие шлепки по щекам. Всеми силами пыталась вернуться в настоящее, но общее состояние не даёт управлять собой.

— Живой… Пока живой. Много крови, — мужской голос рядом и говорит не со мной. — Девушка?! Вы слышите?! — вновь шлепки по щекам. — Мих, она — не адекват. Да. Вика?! Вика! Какая группа крови вашего мужа? Чёрт!

Кровь. Это важно. Они должны знать. Билось в мозгу, но язык не хочет слушаться. Нужно ответить! Аккуратно придерживая за талию, меня вывели на улицу, посадили в карету скорой. Тут же рядом погрузили мужа. Во рту супруга консоль с искусственной вентиляцией, дренажная трубка сбоку, паутина катетеров пленила родное тело.

— Гера, — автоматически потянулась к нему, но мне не позволили.

— Мих, девушка не в себе, — в тумане сознания разглядела фельдшера, который плечом прижимал телефон к уху. — Да, пытаюсь! Возможно. Хрен знает. Нет, печень не задета… Нет, и не брюшная аорта. Возможно, полая вена…

— Вторая, — смогла наконец проронить я.

— Погоди… Что Вы сказали? Вторая?! — кричит мне в лицо.

— Да. Вторая положительная.

— Вторая положительная! Мих, закажи в лаборатории. Да. Мы уже почти тут.

Реанимобиль въехал на территорию больницы. Ослепляющий свет мигалок. Меня ведут следом за набирающей скорость каталкой с раненным.

— Гера… — ноги, заплетаясь, сами шли за супругом.

— Стоять… Нельзя туда, — всё тот же голос.

Мужа стремительно увозили от меня, а я тщетно пыталась его догнать.

— Вика! Господи! — ещё один знакомый голос сбоку, и в размытой картине увидела лицо Миши. Подхватил. Поцелуи на висках и щеках. — Цела… Слава Богу! Лёха, веди её в приёмный.

— Гера?! — начала снова рыдать, понимая, что не получаю ответов на вопросы, которые не могу сформулировать. — Гера…

— Вика. Это я, Миша. Взгляни на меня… Я всё сделаю. Он будет жить. Все обойдётся. Обещаю. Он не умрёт. Я не позволю… Лёх, дай ей успокоительного. Она беременна, второй месяц. Усыпи, если надо. Ей нельзя нервничать.

— Нет, — тут же воспротивилась.

Нельзя спать. Если муж умрёт, а меня не будет рядом? Нет!

— Понял, — крепкие руки насильно повели куда-то и усадили.

— Гера… Миша? — в глазах не могу остановить танец картин. В висках стучит, а дыхание перекрывает.

— У неё давление шкалит, — всё тот же чужой голос. — Магнезию давай! Ещё выкинет нам… Вика, успокойтесь. Ваш муж в надёжных руках. Слышите?! А вот о ребёнке стоит подумать. Ложитесь! — телу придали горизонтальное положение.

Ребёнок…

В ягодицу, что-то вонзили и жар волнами потёк по мышцам и сосудам. Следом укол на сгибе локтя.

— Всё. Тшш. Отдыхайте.

Мужская ладонь легла на плечо, и я начала проваливаться в небытие…

Открыла глаза от мягкого поглаживания по руке.

— Гера?! — но передо мной сидела мама.

В палату проникал солнечный свет. Уже новый день?

— Доченька, — красные веки женщины поблёскивали от слёз. — Слава Богу, он не причинил тебе вред. Ирод! Я убью этого подонка…

— Гера?! — резко вскочила. — Что с моим мужем?!

— Он ещё в реанимации. Миша прооперировал его. Состояние тяжёлое, но стабильное. Лариса Игоревна с ним.

— Я хочу увидеть его, — не успокоюсь, пока не удостоверюсь сама.

— Вика, о нём позаботятся врачи, а ты должна позаботиться о своём ребёнке. Ты была вчера на пике.

Откинулась на подушку и нежно погладила живот, словно извиняясь перед малышом за то, что вновь подвергла его к такому стрессу.

Близко. Этот человек был слишком близок к тому, чтобы убить. Он почти это сделал.

В палате появился Антон.

— Привет, — как-то виновато улыбнулся.

— Виктора нашли? — в моём состоянии тяжело воспринимать что-то другое.

— Нет, прости, — сокрушенно качнул головой. — Скользкий слизняк. Ему удалось скрыться.

— Эта сволочь всегда была хуже таракана, — процедила мама. — Он знает все ходы наперёд.

— Не спорю, — кивнул мужчина. — Но он уже не молод, а до этого угрозыск не объявлял на него охоту. Вика, — посмотрел на меня, — я понимаю, между тобой и Германом размолвка, и вы на пороге развода, но… Гера просил тебя вернуться в ваш дом. В этот раз, думаю, твой муж прав. Там вы в большей безопасности. Вадим обеспечит дополнительную охрану. Вика, Герыч едва не погиб, твоя беременность на волоске. Не время для гордости. Ты можешь съехать сразу же, как ситуация наладиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Смотрела на мужчину исподлобья, понимая его правоту.

— Я могу увидеть Германа? — мне не хотелось давать ответ сейчас и тем более другу супруга.

— Не знаю. Скоро Миша к тебе подойдёт. Лучше спроси у него. Сама как? Танька там с ума сходит.

— Почему она тогда не здесь? — удивилась я.

— Я ей не позволил, если честно. Ты проспала всё утро, и Тане тут пока было делать нечего. Зато она кондитерскую, точней кабинет, приводит в порядок после следственной группы. Погром там Виктор устроил жуткий, не говоря уже о реках крови.

Картинки жуткой ночи тут же всплыли в голове, заставив содрогнуться. Антон вдруг приблизился и одобрительно приобнял за плечи.

— Виктор обвиняется теперь не только в разбойном нападении, но и в покушении на убийство. СК с него не слезет. Если он ещё раз сунется к вам — его тут же снимут.

— Спасибо, — поблагодарила мужчину, хоть и слабо верила в его слова.

Мужчина ушёл, пообещав вернуться с Таней. Спустя полчаса в палате появился Миша. Подлетел ко мне и поцеловал в губы. Поспешила отстраниться.

— Как Герман? — это первое, что меня пока волновало.

— Он потерял много крови, но мы успели. Показатели улучшаются. Была небольшая температура, но при данном характере ранения — это норма.

— Я бы хотела его увидеть.

— Прости, но тебе пока нельзя. Картина там не из приятных, а зная твоё положение, пустить к нему не имею права.

— Миша, пожалуйста. Я с ума сойду…

— Вика, нет! — смотрит сурово. — Твоя задача сейчас заботиться о себе и ребенке, а о Германе позабочусь я. С ним его родные. Я сообщу тебе, когда Гера придёт в себя, а пока отдыхай.

— Спасибо, Миша, — вмешалась мама. — Я побуду с ней.

Дементьев кивнул, я же отвернулась к окну. Миша, видимо, не в курсе, что я не всегда бываю тихой и послушной. К вечеру ко мне пришли Таня и Лариса Игоревна.

— Как он? — свекровь не солжёт, но… преувеличит. Начались слёзы.

— Он такой бледный там… И эта трубка ещё во рту. Врачи говорят, что так надо. Мой бедный мальчик. Столько всего на его голову. Если он умрёт, я точно не выдержу. Сначала Юра, теперь он…

— Лариса Игоревна, — настойчиво оборвала женщину подруга. — Мы с вами, кажется, договаривались. Хотите Вику до сумасшествия довести? С Германом всё хорошо. Его прооперировал замечательный хирург, а сейчас нужно дать его организму восстановиться. Это время!

Свекровь зажала рот, вдохнув через ноздри, и согласно закивала.

Я понимала переживания женщины, всё же это её сын, потому просто протянула к ней руки и обняла.

— Миша сказал, что Гера выжил благодаря тебе, — проронила она.

— Скорей, едва не погиб из-за меня, — хмуро поправила её.

— Полиция найдёт этого подонка, — Таня снова была моим главным оптимистом.

Мама со свекровью вышли выпить кофе, а я решила узнать мнение подруги насчёт слов Антона. Они явно обсуждали это, и врать мне Татьяна не станет.

— Я согласна с Антоном. Поверь, сама до сих пор злюсь на Германа за то, что он сделал и, безусловно, на твоей стороне, но после произошедшего вчера, думаю, это единственная разумная мысль. Для преступника зажатому со всех сторон вы — главный источник для наживы.

Да, они оба правы, но им не понять каково мне снова вернуться туда. Место, которое долгое время считала своим домом за одну неделю сломало мою жизнь, убило веру в любовь и выпотрошило душу, размазав остатки по полу.

Разговор с Мишей расстроил окончательно.

— Ты можешь переехать в мою квартиру. — Гром среди ясного неба, а точнее то предложение, которое всегда опасалась от него услышать. — Виктор не знает обо мне…

— Знает, — прервала я. — И сказал, что я — шалава. — Губы мужчины вытянулись в тонкую линию. Эта фраза оскорбила и его. Стало совестно. — Миш, в моей жизни сейчас не та ситуация, в которой могу найти время и силы для новых отношений. Заметь, молчу о том, что до сих пор замужем и беременна. Мне сейчас нужен друг и только.

— Я — друг…

— Друзья так не целуют, — покачала головой. — Прости, я сама виновата. Мне нужно было остановить тебя в самый первый раз, но, как всегда, думала о себе. Решила, что ты поможешь мне забыть мужа. Воскресишь меня…

— Не говори, пожалуйста, больше ничего. Виноват сам, — лицо стало стальным. — Я по-прежнему твой друг и поддержу любое твоё решение, — он развернулся и направился к выходу, но приостановился. — Но… Пока есть надежда, я намерен ждать.

Эти слова ранили больше всего, так как осознала, что вновь потеряла друга, хоть он и обещает быть рядом.

Врачи снова накачали седативными, погрузив в насильственный сон. Новое утро стало лучше предыдущего. Лариса Игоревна сообщила, что ночью Гера пришёл в себя. Разрешение посетить мужа получила только ближе к вечеру.

Гера лежал в паутине проводков и катетеров белее мела, синяки под глазами чернели как глазницы демона. Капельница монотонно доставляла в его тело лекарство и физрастворы. Увидев меня, супруг растянулся в счастливой улыбке.

— Привет, — улыбнулась в ответ и неуверенно взяла за руку. — Ты напугал меня, — голос слезливо дрогнул.

— Поначалу не было страшно. Думал о вас, — его ладонь выскользнула из моей и коснулась живота. Тепло обожгло каждую клеточку моей сущности. Впервые не отступила, позволила тронуть запретное. — А потом струхнул. Не герой.

— Неправда. Ты — герой, — положила руку на ладонь сверху. — Виктор опасен, но ты вступил с ним в неравный бой. Не испугался. Спасибо…

— Потому что люблю тебя, — вновь эти глаза. Боже…

— Знаю, — опустила голову, решаясь произнести то, что должна. — Герман, то, что случилось — ужасно, и твой поступок, бесспорно, достойный, но… Это ничего не меняет.

Взгляд Германа потускнел. Молчаливый смиренный кивок.

— Я делал это не для того, чтобы вернуть тебя, — заключил мою ладонь снова в свою, — а потому что должен был. И сделаю это столько раз, сколько, не дай бог, потребуется. Ты — моя жена и навсегда ей останешься, независимо от того разведемся мы или нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты всегда понимал свои ошибки только тогда, когда стало поздно, — покачала головой, горько усмехнувшись, наклонилась к нему и поцеловала в щёку.

Незаметно вдохнула знакомый и любимый запах своего глупого и жестоко мужчины, по которому всегда и безумно буду скучать.

— Выздоравливай.

Выскользнула из его хватки и отступила. Прошла к дверям, но остановилась и решительно проронила:

— Мой переезд в твой дом обсудим позже, но это лишь временное явление. Как только Виктор будет пойман, я съеду. Да. И мама переедет вместе со мной.

— Это… Это мудрое решение, — учащенно закивал. В глазах прочла тихую радость от моей новости.

— Как знать, — пожала плечами и вышла из реанимационного бокса.

45. Шоколадная непристойность

ГЕРА

Я был счастлив, что Вика вернется в наш дом. Попросил Вадима нанять другое ЧОП и приставить к нам ещё своих людей. Приятель хоть и поворчал по поводу последнего, но купился на предложенный размер гонорара.

Однако, вслед за счастьем прилагалась большущая ложка дёгтя. Моя выписка состоится лишь через десяти дней, а Вику выписали уже на четвёртый. Супруга вдруг пожелала, чтобы с ней эти дни без меня пожил Миша. Точней этот засранец сам предложил ей свои услуги. Охренеть, не встать! Она что нарочно?!

— Он — мой друг, и, между прочим, спас тебе жизнь, — безынициативно буркнула жена, не видя, похоже, в данном решении ничего предосудительного. — Вдобавок, тебя больше не должно касаться кто мои гости.

— Действительно, — буркнул хмуро. — Давай, я своих подружек сюда притащу… Лику ту же. Поухаживают за мной.

Вот он испепеляющий взор.

— В этом и разница между нами, Герман. Мне можно доверять, а тебе — нет.

— Тебе-то я как раз доверяю, а ему — нет, — бросил сердито, но после выдохнул, усмиряя пыл. Умоляюще посмотрел на неё. — Вик, ну пожалуйста. Позови Таню с Тохой… Они не откажут.

— Это не твоя забота, — подытожила девушка и вышла из палаты.

Обречённо ударил головой подушку. Лишь через сутки хитростью узнал, что Михаил не живет сейчас в моём доме, хоть горделиво поддерживает байку моей упрямой супруги.

— И в какой комнате ты освоился? — буравил докторскую фигуру рентгеновским излучением.

— Гостевая на первом этаже, — мужчина мазнул таким же хмурым взглядом, пялясь в мою карту.

— Самая паршивая комната в доме, — скривился разочарованно, всем своим видом демонстрируя, как тому не повезло. — Розовые стены и забор вместо улицы за окном.

— Я люблю розовый, — Миша и не повёл бровью. — А в окно нет интереса пялиться — моё время только для Вики.

В ответ я фальшиво улыбнулся, едва не травмировав щёки. Вот медицинский хрен! В доме вообще нет комнат с розовыми обоями. Обман?!

Только у мамы смог вымолить ответ.

— Нет, он не живет у нас. В гости, да, заходит. Выпьют чаю, посидят в гостиной, и он уходит, — растеряно повела плечами родительница.

— Слава Богу!

Лицо матери осветила озорная улыбка:

— Кажется, кое-кто желает вызвать твою ревность.

— В этом я никогда ржавым не был. Вика, скорей, хочет позлить и помучить, — ворчливо пробубнил, пялясь в окно.

— Мы же женщины. Вика обижена, уязвлена и хочет отыграться. Поверь мне, гораздо хуже, когда вообще нет ничего. Принимай, терпи и мирись.

В её словах была доля правды. Неделю назад супругу ничего не волновало, касательно меня, но теперь что-то изменилось. Соберись, Герыч, нулевая планка сдвинулась. На миллиметр, но всё же.

Наступил день выписки и за мной приехал только Тоха.

— Вика на работе?

— Да. У них там снова какой-то супер-заказ. После ограбления, девочки хватаются за любого клиента, чтобы выплыть.

— Молодцы, — протянул похвально. — Что насчёт Виктора?

— Пока тихо. Но я тут копнул и прогнозы неутешительные, — Антон перестроился в левый ряд. — По словам матери твоей супруги, Виктора зарезал сокамерник. Только подтверждения в виде элементарного свидетельства о смерти ей никто не давал. Было просто письмо. Скорей всего, чтобы усыпить бдительность Антонины Георгиевны. Другой источник предоставил документ о том, что Виктор добросовестно отсидел в колонии свои положенные двадцать пять лет. До момента появления в жизни Вики, нигде не был замечен, сидел тихо. Тюремный врач выдал мне справку, что у нашего бандюгана подагра и язва желудка. Его мучают сильные боли и, видимо, наш папуля стал прибегать к помощи дури, на которую, естественно, нужны деньги. Поэтому ты и Вика для него — золотая жила. И это не всё. Если Виктора поймают и ему попадётся мозговитый адвокат, то при вынесении приговора учтут: годы колонии, незаконную дочь и, признав Виктора недееспособным наркоманом, упакуют в дом престарелых с психиатрическим уклоном. А вот Вика по закону будет обязана выделять средства на его обеспечение, то есть алименты.

— Ни хрена себе! — откровенно опешил я. — Мало того, что содержать, но ещё и в дом престарелых? Да он сбежит оттуда в первый же день. Виктор опасен. А как же моё ранение, ограбление и наличие боевого оружия?! Это не в счёт?!

— Конечно в счёт и госслужащие с этим попотеют, но ранение могло быть случайным, ограбление от неадекватности старческого ума и ломки, а пистолет… Пистолета, по сути, и нет. В уликах только пуля от него.

— Зашибись! — долбанул рукой по бардачку. — То есть его могут посадить только, если он кого-нибудь грохнет? Шикарно!

Дома меня встречали мама и сестра. Одну рад видеть, вторую не очень. Элина хоть и нашла в себе совесть сказать правду о Лике, но сделала это чересчур поздно.

Узнал, где заселилась Вика — как раз в комнате для гостей, которая находилась на первом этаже и больше походила не на комнату, а кабинет. Заглянув туда, именно это и увидел: односпальная кровать, письменный стол, стеллажи заполненные энциклопедиями и поваренными книгами, цветы на подоконнике и множество милых статуэток и рамок с фотографиями. Взял в руки самую дальнюю, на которой только лицо супруги. Тоскливо прошёлся пальцами по знакомым чертам. Вакуум невышедшего из лёгких воздуха упёрся в основание глотки. Отмёл траур по потерянному счастью, но не сдержался от кражи фоторамки, сунул за пазуху — надеюсь не заметит так скоро.

На подушке обнаружил детский костюмчик. Замер, не решаясь подойти. Первая одежда моего ребёнка. Руки свело от желания взять эти крошечные вещи в ладонь. Под рёбрами сдавило от мысли, что сам снова лишил себя счастья. На глаза навернулись слёзы. Нет! Я всё исправлю, буду пытаться всё вернуть до последнего. Вобрал в лёгкие воздух, приказывая растрёпанной душе собраться, и, смахнув чёртову воду с глаз, стремительно вышел из комнаты.

В холле гостиной попалась сестра, которая сидела на диване, уставившись в одну точку. С ней давно что-то не так и виной всему не только смерть папы. Всегда знал её как самого скрытного и депрессивного члена семьи, а в данный момент, складывая воедино всё произошедшее, отчего-то понял, что главный источник её печали и задумчивости кто-то другой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нет, меня это не касается. Ты всё равно предала, была в сговоре с той рыжей дрянью, помогала ей рушить мою семью и даже не дрогнула, когда Лика изобразила выкидыш.

Прошёл мимо, но наверху лестницы вдруг что-то дёрнулось. Может для того, чтобы получить прощение Вики, нужно самому научиться прощать и видеть в людях больше хорошего, чем плохого. Я слишком много наворотил своей спесью, многих оттолкнул и выгнал, не поняв. Собственную жену прогнал лишь потому что не мог простить за отца, наговорил жутких вещей, снова потому что гордыня и злость были мне советниками — и вот они плоды. Возможно, Элину гложет что-то подобное и она так же, как и я сейчас, хочет просто исправиться.

— Почему детей не взяла? — начал с простого.

— Они гуляют со своим отцом, — ответила, не глядя.

— М, — спустился вниз по лестнице и сел с ней рядом. — Раньше ты в подобные свободные минутки бегала по СПА-салонам или затаривалась новыми платьями и побрякушками.

— Нет желания, — мотнула головой.

— Или подруги больше нет? — говорить без колкостей, наверное, никогда не научусь. Кашлянул.

— Просто не хочу, — с большим нажимом повторила сестра.

Если намерен сейчас от неё чего-то добиться, лучше сразу бить в лоб. Не фигурально, конечно же.

— Элина, что происходит? Ты сама не своя в последнее время. И дело не в папе. Ты была такой и до этого.

Сестра повернула ко мне голову и смог лучше разглядеть её. Неужели, именно так наяву выглядит выражение "выплакать все глаза"?! Туманные, пустые и абсолютно бесцветные. Сеть морщин на вечно ухоженном лице стала глубже и чётче. Невольно забыл все фразы, что собирался сказать.

— Мой муж изменяет мне…

Шокировано уставился на неё.

Элина убрала взор на пол.

— Сначала, я только подозревала, но теперь… Теперь он этого даже не скрывает. Отвечает на её звонки в моём присутствии. Говорит, что едет вечером к ней…

В груди закипело. Мне очень хорошо известно, что такое предательство и как от этого чудовищно больно.

— Поэтому ты решила вскрыть обман Лики? — Мотив стал очевиден — ненависть ко всем изменникам. — Тогда разводись с ним. Ты — красивая женщина, умная и обеспеченная. За тобой любой мужчина будет волочиться. А этого кондома я за яйца на заборе подвешу, чтобы не повадно было.

— Я переживаю за детей. Как они воспримут уход отца? — жалостливо посмотрела она.

— Лучше переживай о том, как они воспримут, что папаша — блядун, а мамаша — бесхребетная курица, когда вырастут. Жестоко, прости, но правда.

Элина опустила лицо в ладони и заплакала. Выдохнул снисходительно и прижал сестру к себе, успокаивая.

— Линка, — обратился по-старому, как раньше в детстве. — Собирай-ка свои манатки, детей и переезжай сюда. А тот дом либо сдай, либо продай. Лучше продай, чтобы тому козлу не было места, куда блядей водить. Сменив обстановку, малышня и не заметит его отсутствия.

— Сюда? — шокировано посмотрела на меня, но в глазах различил огонёк. — Дети, шум, гам — они же чумные у меня!

— Здесь как раз этого и не хватает. Слишком много произошло в этом доме печального и мне бы хотелось добавить сюда радость, суету и детский гам. Всё-таки дом я покупал для этого, — укол тоски вонзился где-то в межреберье.

— А твоя жена? — сестра справедливо сомневалась. — Ей нужен отдых, да и не ладили мы никогда.

— Я обсужу с ней, но, уверен, Вика не будет против. Мама, кстати, всегда грустит по внукам. Малышня хоть займёт бабушку.

Мой позитивный настрой пробудил в сестре жизнь и девушка начала улыбаться, свет в глазах стал ярче.

— Хорошо. Спасибо, Гер. Я даже не могла представить себе такое. Ты — чудо, — Элина бросилась меня обнимать, и я не стал сопротивляться.

Когда окрыленная девушка покинула дом, неожиданно осознал, что это всё доставило мне самому неописуемую радость. Я, словно сбросил со своего плеча мешок с грузом. Сразу стало легко и радостно.

Время перевалило за девять. Нетерпеливо поглядывал на часы. Вика должна уже вернуться. Уйти на боковую не мог, пока не увижу её. Может съездить за ней? Но за руль после операции пока нельзя. Чёрт!

Оделся и вышел во двор, как будто это должно ускорить процесс её возвращения. Не только не ускорило, но и расстроило — Вика приехала в обществе Миши. С одной стороны "спасибо за извоз", с другой — чего он к ней так жмётся? Прибил бы гада!

Они вышли из машины, и некоторое время разговаривали. Вика начала отступать, чтобы уйти, но мужчина притянул её к себе и обнял, причём совсем не по-дружески, на мой взгляд. Если его губошлёпы потянутся ниже носа моей супруги, я ему точно что-нибудь вправлю. Жена упёрлась в него ладонями и мягко, но настойчиво отодвинула от себя.

Хрен тебе, козёл!

Вика прощалась, направляясь к калитке. Кажется, пора линять, а то решит, что слежу за ней. А я слежу! Прошмыгнул обратно в дом, быстренько разулся и снял куртку. Занял позицию на диване.

Вика вошла, шурша пакетами. Слышал вжик сапог и куртки. Уставшее дыхание.

— Привет, — улыбнулся ей, когда супруга прошла в гостиную.

Девушка на секунду растерялась, но потом прошла глубже.

— Ты должен отдыхать после операции, — проронила Виктория, направляясь к себе.

— В больнице хватило, — отмахнулся. — Я ждал тебя. Хотел поговорить с тобой.

— Нам не о чем говорить, — в очередной раз со смаком подчеркнула супруга и поспешила пройти к себе.

— Я не о нас! — крикнул вдогонку. Тормознула и оглянулась. — Я хотел узнать твоё мнение.

— На что?

— Я пригласил Элину с детьми переехать сюда.

Вика немного запнулась, не понимая.

— Она, вроде, — не бездомная. У них ремонт?

— Развод, — ответил коротко. Бровь девушки приподнялась в раздумьях.

— Да, ничто не вечно, — хмыкнула. — Собственно мне всё равно. Это твой дом и тебе решать. Если детский шум не будет тебя беспокоить, то ради бога, — и, пожав плечами, вновь направилась к себе.

Стало как-то горько от её сухости и безразличия. Захотелось зацепить.

— Этот дом был куплен как раз для детского шума.

Вика приостановилась и сурово посмотрела на меня.

— Да? Что ж ты тогда так яростно требовал аборта? — жестоко резанула чернотой глаз. — Или дом планировал вмещать только детей от Лики?

— Лика не была беременна!

Об этом жена, уверен, до сих пор не в курсе. Вика замерла, пару секунд переваривая информацию, а потом грубо выругалась. Усмехнулся. Что правда, то правда.

— Зато сколько крови выпила, мерзавка, — сердито прорычала девушка.

— Да, не мало, — кивнул я, смотря, как супруга задумчиво застыла. — Спокойной ночи, — захотелось уйти первым и не смотреть ей вслед. Встал и поспешил наверх.

— И тебе, — ответила машинально.

Через неделю абсолютного безделья, полез на стену и настоятельно потребовал найти мне работу. Любую! Хоть салфетки складывать или натирать посуду в кондитерской. Жена бастовала и всячески противилась моему энтузиазму, но вскоре вынудил её сдаться.

Вика усадила мою инвалидную тушку в кабинете вести счетно-вычислительные работы. Ладно, в этом я тоже профи. Просидел часа четыре за бумажной волокитой, а потом всё же решил немного размяться и пройтись. Целью было манговое пирожное, хранившееся в холодильнике специально для меня. Супруга никогда бы не смогла отказать кому-то в десерте будь то Муссолини или сам Люцифер из преисподней. Я же просто скопировал кота Шрека.

Сунул нос в цех и офигел, так и застыв с открытым ртом. Моя жена сидела за оформительным столом и вылепливала из шоколада самый натуральный мужской член. Плавно феллировала и разглаживала руками, сосредоточенно и любвеобильно склоняясь над ним и внимательно разглядывая уздечку и головку. Ни хрена себе!

От представшей картины в штанах мгновенно загорело, и я поспешил удрать, но зацепился локтем за ручку сотейника, который эпично и с грохотом полетел на пол. Долбанная посуда!

— Это всего лишь шоколадный член, — голос Вики, в котором различил усмешку.

— Просто ты и член в совокупе на меня плохо влияют, — заикаясь, попробовал объясниться, хотя лучше бы молчал.

— Это торт для девичника, — спокойно пояснила девушка. — Честно сказать, делать подобное не в моём стиле да и не соответствует тематике нашей кондитерской, но после ограбления нам нужны заказы.

— М-мудро, — кивнул.

Вика осмотрела моё немного нервное состояние и не сдержалась от улыбки.

— Где твой профессионализм? Лучше подскажи. Иди-ка сюда.

Ты меня без ножа режешь, родная. Сглотнул и приблизился. Работа конечно идеальная. Жена пролепила буквально всё, даже вены и мелкие морщинки. Телесный цвет у основания плавно переходящий в более возбужденный и красноватый у головки. Чёрт!

— Взгляни. Как думаешь, головку, наверное, обнажить лучше, не отяжелять крайней плотью?

Да, твою ж мать! Молю, замолчи, женщина! Терпеливо разглядывал шоколадную непристойность, стараясь сформулировать ответ и сложить буквы в слова.

— Эм… думаю лучше без… этой самой… плоти… крайней, — промямлил и вспотел.

— Но у тебя, вроде, крайняя не так явна при эрекции.

— Вика, речь прошоколадный член. Мой оставь при мне, — нервно улыбнулся, ощущая, как волосы на затылке встопорщились.

— А по-твоему, я с чьей натуры леплю?! — возмутилась жена. — У меня в памяти пока только твой свеж.

Теперь даже не знал, что лучше — отругать за подобную рекламу личных сокровенностей или расцеловать за верность моему вояке. Протяжно выдохнул, проронив:

— Ах вот ты какой Герман-младший… Извини, браток, не признал.

Вика не сдержалась и от души засмеялась.

У дверей снова раздался грохот. Обернулись. Шоколадный причиндал с моей натуры смутил, видимо, и Михаила, зачем-то пожаловавшим сюда.

Где здесь лестница в ад?!

46. Собутыльники

МИША

Понимал, что всё напрасно, но не мог остановиться. Можно сказать влез в её шкуру, такую же, когда ты любишь собачьей верностью, но тебя уважительно пинают под зад, придерживая за поводок дружбы. И виноват в этом только сам.

Но, с другой стороны, я всегда появлялся на пути, когда ей было это жизненноважно, буквально. Виктории нужна защита причём от собственного мужа. Она до сих пор в опасности как от благоверного, так и от папаши, не говоря уже о других внешних врагах по типу Лики. Я буду рядом, столько сколько потребуется.

Немного опешил, увидев, как чета Беспаловых склоняется над… Членом?! Благо, искусственным. Сработал нижний рефлекс, лицезрея, как желанная девушка рассматривает и касается пальцами мужского достоинства, поглаживая и любуясь. Все мои желания сейчас красным пятном на лице. Лучше свалить, пока не заметили. Грохот. Осматриваюсь. Стопа сотейников и кастрюлек полетела на пол.

— Милая, нам, по-моему, стеллаж с посудой стоит перенести в другое место, — палец Германа ткнул в мою сторону.

Вика проигнорировала своего супруга и широко улыбнулась мне:

— Ты рановато. Привет.

— Для чего рановато? — тут же вмешался её муженек и осекся. Да, старая, добрая и святая ревность.

— Я попросила Мишу сделать доставку торта, — пояснила Вика, вернувшись к, прости Господи, члену.

— Этим должен, вроде, заниматься кондитер, — мужчина недовольно нахмурился, — который при несчастном случае сможет подправить торт.

— Знаю, — кивнула Вика, роясь в пищевых маркерах. — Но иногда у меня таких нет. Миша два раза уже отвозил торты, и всё было замечательно. Он аккуратно ездит и, я, вполне, доверяю ему.

— Я тоже мог бы отвезти, — кажется, у Германа вновь включилась конкурентоспособность.

— Конечно, — кивнула девушка и вдруг начала рисовать маркером на головке шоколадного члена мультяшные глаза. — Но тебе пока нельзя за руль, забыл?

Я и Гера уставились на нашу тортоделку, наблюдая, как на шоколадном причиндале появляется весёлая и юморная рожица.

— Я, кажется, уже где-то это видел, — проронил, скривившись Беспалов, и девушка тихонько прыснула.

— Правильно. Только в этот раз на нём будет полицейская фуражка, и это не жираф, — Вика восхищенно разглядывала плоды своего творения.

— Жираф? — не понял я.

— Не слушай её, — Беспалов потёр лоб, слегка стушевавшись.

— Подожди немного, Миш. Я почти закончила, — попросила Вика. — Можешь выпить пока кофе. Гера, там в холодильнике манговый десерт.

— Это мой десерт, — насупился оппонент.

— Там полно. Хватит обоим. — Эти двое, словно матушка с сыночком. — Угости работника.

— Обязательно, — ехидно улыбнулся соперник.

— Только попробуй чихнуть на него или покашлять, — пригрозил я.

— Хорошая мысль.

Мы оба направились в зал, но синхронно застряли в проходе, не желая друг другу уступать — детсад, ей-богу!

— Грешно конкурировать с больными людьми, — философски изрёк мужчина.

— Согласен только с последним, — парировал я и, повернувшись к барной стойке, одарил девушку-бариста улыбкой.

Десерт этично выложенный на тарелку был очень даже вкусный. Умеренная кислинка со сливочным вкусом прекрасно гармонировали с чем-то хрустящим и воздушным внутри. Кофе так же потребил с удовольствием, когда же вернулся в цех, торт стоял уже упакованный и ждал меня.

— Вот тут договор с адресом доставки. Телефон заказчика записан здесь, — Вика ткнула в угол документа, где красным маркером обведён номер сотового. — Торт оплачен наполовину, остальную часть внесут безналом, — и сунула переносной терминал.

— Понял, — улыбнулся девушке и сильно захотел обнять и поцеловать, только режущий в лапшу взгляд Германа убавил во мне смелость. Вика не одобрит, а этот фрукт может потом и отомстить.

— Спасибо, Миш. Ты — прелесть! — чмокнула в щёку.

Да, так лучше. Краем глаза вижу, как Беспалов закатил глаза…

Устроил коробку с тортом на переднем сидение, жаль, нельзя пристегнуть ремнем безопасности. Сел за руль и повернул ключ зажигания. В эту секунду дверца со стороны пассажирского открылась и коробка с тортом вспорхнула вверх, уместившись на коленях Германа. Мужчина невозмутимо захлопнул дверь автомобиля и уставился вперёд.

— Точно, детский сад, штаны на лямках, — буркнул я.

— Рули, а не болтай. Опоздаем, — пробурчал в ответ муженёк Виктории.

Да, этот субъект невероятно упрям и тягаться с ним — себе дороже. Выдохнул и тронул машину с места.

Некоторое время мужчина молчал и пялился на дорогу. В одной из пробок, наконец, проронил:

— Я вижу, она тебе небезразлична и более того.

— И? — мазнул его хмурым взором. — Скажешь, что всё ещё твоя жена и чтобы я убрал лапы?

— Наверное, должен, — пожал плечами и горделивый вид слегка поубавился. — Я не буду скрывать, что хочу её вернуть. Да, я мечтаю всё исправить и пойду ради неё на многое, но, если она решит, что ей лучше с кем-то, например, с тобой, то не имею права держать. Только, учти, если хотя бы на один процент буду уверен, что её сердце всё так же любит меня, то я буду бороться до самого конца. Уж прости. Ты — неплохой парень, но пока мой конкурент.

Я слушал его с толикой насмешки. Смысл бороться, не понимая корня проблемы?

— Лучше исправь себя, и тогда, глядишь и бороться за неё не надо будет.

Герман хмыкнул и отвернулся к окну.

Спустя полчаса, мы подъехали к месту доставки. Вечер подходил к восьми. Мужчина расстегнул ремень безопасности и вышел с ношей на улицу. Ну нет! Поспешил за ним следом.

— Вика доверила торт мне, — настойчиво шёл рядом.

— Это пока и мой бизнес. Я сам доставлю торт заказчику, — мужчина стремительно двигался к нужному подъезду.

Размечтался. Дёрнул его за плечо. Гера, ожидавший моё вмешательство, увернулся, но тут, увы, запнулся за часть пандуса на лестнице. Коробка в его руке подпрыгнула и порхнула вверх.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я отчаянно вытянул ладони и поймал труды нашей тортоделки.

— Вот же чёрт! — округлив до предела глаза, посмотрел на меня Беспалов.

— Кажется дело — дрянь? — неуверенно смотрел на короб.

— Лучше сначала проверим, — предложил Герман.

— Согласен, — и поспешили обратно к машине. Поставив коробку на капот, аккуратно вскрыли.

— Твою мать, — загробно протянул оппонент.

— Кажется раньше это было яичко, — скривился я, рассматривая телесную лепёшку.

— Да, но теперь это даже не омлет, — выдохнул Беспалов, потирая затылок в раздумьях. — Это фиаско, скальпель!

— Ты назвал меня скальпелем? — пренебрежительно приподнял одну бровь.

— А что клизмой звать? — развёл мужчина руками. — Лучше заткнись и подумай, как исправить.

— Я — скальпель, — усмехнулся. — Кастрация на одно яйцо. Чик, и готово!

— Живодёр, — фыркнул Гера.

Ещё пару минут посмотрев на шоколадный член, муж Вики взялся за основание ствола и осторожно потянул причиндал из торта. Аккуратно отсоединил мошонку.

— Подержи-ка его.

Всучил член мне в руку, а сам начал зачищать убитые яйца. Затем и вовсе смял в одну общую массу и начал мять в руках как пластилин. Ауч!

— Решил возродить мошонку? — смешливо посмотрел на Беспалова

— Лучше, чем кастрация, — подмигнул мне.

— Да ты — Гудини!

Герман тщательно размял шоколад. Из-за синего крема, попавшего на шоколадную массу телесный цвет начал превращаться в болезненно серый. Недопрофи разделил изделие на два одинаковых куска и начал скатывать в шарики. После аккуратно разместил на прежней поверхности торта и подсоединил сам член.

— Что-то они чересчур идеальны и эффект синих яиц стал более наглядным. Молчу о том, что они блестят как-то не натурально, — скептически заметил я.

— Главное, есть.

Действительно, но решил издевку оставить при себе.

В квартире заказчика ждал шквал пьяных женских лиц. Увидев наши персоны, дамы отчего-то решили, что мы — часть программы. Пока Герман принимал оплату у заказчика, меня уже утягивали в женское веселье. Напарник с боем вырвал мою персону из хищных женских коготков, сам чудом минуя разгорячённых девиц. Уже стоя в лифте, мы от души рассмеялись.

— Думаю, Вике о травме члена и пьяных дамах знать не стоит, — выдавил из себя Герман, продолжая смеяться.

— Пожалуй, соглашусь.

В кондитерскую приехали спустя ещё час. Савва выравнивал ярусы на трёхъярусный торт, а Вика лепила куколку на торт для десятилетней именинницы.

— Всё хорошо? — спросила Вика, не отрываясь от работы. Две настольные лампы светили чётко на фигурку.

— Да, всё отлично, — ответили хором.

Девушка обернулась на нас и оценивающе осмотрела.

— Тогда, может, ответите — почему наш член был с синюшными яйцами, которые блестели, как начищенный тазик?

Я замялся, но услышав дальнейшее возжелал срочно вымыть руки.

— Я просто поправил твои недочеты, родная, — хитро мурлыкнул Беспалов.

— Хочешь сказать, что у тебя блестящие синие яйца? Молчу уже об идеальной геометрической фигуре шара.

— Я что час назад держал в руках твой член? — безнадёжно посмотрел на соперника.

— Только его копию, — уточнил Гера.

— Это мало утешает.

— Да ладно тебе. Ты же медик! — парировал мужчина.

— Вы испортили торт! — прервала нашу перепалку Вика, повысив голос.

— Ну не лучшую его часть, — ввернул виновато Беспалов.

— Чтоб я ещё вам доверилась? Нет уж, спасибо.

— Пожалуйста, — хором уронили мы.

— Не расстраивайся, Вик. Они там все вдрызг были, а заказчица приняла торт и полностью оплатила, — жалобно смотрел на сердитую девушку.

— Оплатила, потому что думала, что вы входите в стоимость, — теперь Вика озорно сощурила глаза.

— Это он — звезда, — предатель тут же указал на меня. — Клянусь, Вик, еле отбил!

— Зато я хотя бы не ронял торт…

— Ладно, — Виктория устало подняла ладони вверх. — Ясно всё с вами. Думаю, вы мне сегодня больше не понадобитесь.

— Давай, я отвезу… — открыл я рот, но девушка прервала, качнув уверенно головой:

— Нет необходимости. Савва обещал подвести. — И я, и Беспалов бросили на рыжего парня в причудливом фартуке ревнивый взор. — На сегодня ваша помощь больше не понадобится. Можете отдыхать.

— Пока, — кивнул покорно и направился вслед за таким же угрюмым Германом.

— Савва, вообще палец о палец не ударил, — возмутился вслух, идя к выходу.

— Добро пожаловать в мой клуб, — горько улыбнулся Герман и хлопнул по плечу.

Чёрт, связался на свою голову с этим охламоном.

— Может по пивку? — выйдя на улицу, вдруг тоскливо предложил он.

Задумался — Вика отказала, и вечер теперь убит. Что ж можно добить его до конца в обществе самовлюбленного мажора Беспалова.

Барами и пивнушками обременять себя не стали. Просто купили в магазине по паку баночного пенного и осели на скамейке в моём дворе.

— Знаешь, я перестаю верить в то, что Вика простит меня, — проронил подвыпивший Герман. — Потому что сам этого сделать не могу. Мне хоть и больно от того, что творится вокруг нас, но я был бы спокоен, если бы ты остался с ней. Ты — неплохой парень…. Не такое дерьмо, как я.

Смотрел на него пьяными, но понимающими глазами.

— Ты — не дерьмо. Ты — дурак, которым бабы вертят, как хотят, — жестоко констатировал факт и отпил из горла.

— А, ну вот… Мне сразу полегчало, — усмехнулся мужчина, икнув.

— Ты рисковал собой ради неё, — продолжил я, причиняя душевную боль уже самому себе. — Я бы тоже не дрогнул, но это пока лишь теория. Ты её герой, муж, отец ребёнка, которого она любила, любит и… Чёрт его знает! — смешок. — В то же время, прости, ты — дебил, предатель и жестокий ублюдок, что причинил ей боль. Но Вика всё равно тебя любит, за что был бы не против поправить ей немного мозги. Твоя задача включить наконец голову и дать ей то, что она заслуживает. А при таком количестве косяков вообще обязан лезть из кожи вон…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мих, — прервал мой монолог собутыльник. — Ты явно мне всё больше нравишься, — и потрепал по плечу.

— Уволь от симпатий, — скривился смешливо и сбросил с себя его тяжёлую лапищу. — Я уже сегодня держал твоё достоинство в руках.

— Липовое, — поправил он.

— Слава Богу!

И мы снова рассмеялись, продолжая тупо болтать ни о чём и распивать пиво. Ночевать собутыльника оставил у себя на диване. Не домой же выпинывать эту пьяную скотину!

47. Савва

ВИКА

Галина Фёдоровна, как главный сторож хозяйских судеб, сообщила, что Герман не ночевал дома. Первой же мыслью представила его в постели с Ликой. Хотя… Говорят, он послал её крепко и далеко. Надолго ли?

Думать об этом не очень хотелось, так как проклятая утренняя тошнота превращала мысли в винегрет. Кое-как приведя себя в порядок, вызвала такси и приехала на работу. Немного струхнула, обнаружив, что охрана снята. Странно.

— Герман? — позвала не своим голосом, медленно двигаясь по коридорчику. Кровавая схватка мужа с Виктором ещё долго будет жить в памяти.

Вздрогнула, когда две мужские фигуры возникли передо мной со стаканчиками кофе в руках.

— А вот и главный босс, — хихикнул муж, обращаясь к Михаилу. На вид оба выглядели слегка… помятыми.

— Вы вдвоём? — это вторая часть моего недоумения.

— Не в том смысле, но да, — кивнул Гера и улыбнулся. — Михаил любезно подвёз меня до работы, а я предложил наш чудесный кофе. Тебе, кстати, сварить?

Я подозрительно осматривала мужчин. Миша мило улыбался, а Гера по-свойски хохмил. Эти двое, похоже, нашли общий язык. Ничего себе! Дементьев ещё ладно, но муж.

— Не откажусь, — проронила я и медленно прошла в кабинет. Герман умчался к кофе-машине, а Миша прошаркал за мной. — Вы провели ночь вместе?

— Ради бога, сформулируй вопрос немного иначе, — улыбнулся он. — А то после вчерашнего торта у меня начинает развиваться паника.

— В вашей натуральности никогда не сомневалась. Я думала, Гера подцепил кого-то этой ночью, потому и не пришёл домой.

— Нет, мы выпили пива, и я не рискнул отправлять его на ночь глядя. Он спал на моём диване.

— Да, чета Беспаловых, похоже, уже в привыкает пользоваться твоей крышей в случаях надомолвок, — вдруг стало грустно.

— Может для того я вам и нужен, — проронил тот тоже печально.

Теперь стало нестерпимо жаль его. Не раздумывая, подошла к мужчине и обняла. Погладила по щеке.

— Я вечно буду благодарна судьбе, что познакомила нас, — мягко улыбнулась.

Неистово захотелось приободрить мужчину сделать чуточку счастливей. Решилась и легонько коснулась губами уголка его рта. Миша не растерялся и, пленив за талию, решительно сделал поцелуй глубже. На минуту лишилась разума, но всё же смогла найти в себе силы настойчиво отстраниться.

— Лучше не делать так больше, — проронила сконфужено и виновато улыбнулась.

Мужчина, явно приободрившись, кивнул и отступил:

— Извини, поддался порыву. Ладно, я поеду. Твоего супруга доставил, теперь надо на работу собираться. Сегодня в ночную.

— Да. Спасибо. Хорошей тебе смены, — немного нервничая, заломила кисти рук.

— И тебе. Пока, — отсалютовал стаканчиком и скрылся за дверью.

Задумчиво смотрела на опустевшее после него место, пока взор не упал чуть правее на полочку у двери, на которой стоял стаканчик с кофе. Мой?

Неужели, Гера видел наш поцелуй? Боже… И что просто ушёл? Я брежу?! Взяла стаканчик и отхлебнула. Да, капучино на кокосовом молоке — это мой кофе.

Душу тут же заскребла совесть. Хотя я, по сравнению с ним, по части измен младенец. Ну и пусть! Отогнала уколы стыда и решила приняться за работу.

На смене сегодня Таня и Савва. Первая пришла вовремя, а мужчина опаздывал, причём прилично. Наконец, выждав все сроки, позвонила ему. Снял трубку не сразу.

— Сав? Ты где? Мы уже тебя потеряли?

— Прости, Вик, я наверное сегодня не смогу выйти, — просипел мужчина в трубку. — Думал отпустит, но похоже свалило конкретно. Всю ночь обнимался с унитазом.

— Отравление? — сочувствующе скривилась. — Есть чем лечиться?

— За ночь слопал уже весь уголь.

— Ладно. Пей пока побольше воды. Я быстренько тут разделаюсь с делами и привезу тебе лекарство.

— Нет, Вик. Не стоит, вдруг это заразно. Тебе нельзя болеть, — воспротивился мужчина.

— Хорошо, я что-нибудь придумаю. Держись там, — и сбросила вызов.

— Заболел? — обеспокоенный голос Тани.

— Да, похоже, отравился чем-то.

— Главное, чтобы не в нашем заведении, — подмигнула девушка.

— Типун тебе на язык, — округлила глаза и перекрестилась. — Думаю, я всё же заеду к нему. Куплю лекарства и завезу.

— Уверена? Отправь Германа.

— С ума сошла? Они же друг друга поубивают, — жестами изобразила взрыв.

— Ну Гера, похоже, умнеет. Даже с Мишей попытался наладить общение, — девушка, с которой я уже поделилась утренними открытиями, отвешивала в полусфере сыпучие ингредиенты.

— Только я, похоже, всё испортила, — состроила виноватую рожицу.

— Да? Чего ты опять учудила? — девушка отмеряла разрыхлитель.

— Поцеловала Мишу…

— Что ты Мишу? — тут же вскинула ошеломленные глаза, продолжая сыпать пищевой агент.

— Таня, смотри на весы, — подошла к ней и забрала из рук разрыхлитель.

Но моя персона была для подруги в разы важнее. Никакого профессионализма.

— И как?

— Что как?

— Поцелуй.

— Нормально, — отмахнулась и, отодвинув недееспособную работницу, попыталась убрать лишний агент из сыпучки. — И я почти уверена, что Гера всё видел.

— В смысле почти? — если девушка раскроет веки ещё шире, то её глаза точно скоро выпадут из орбит. — Если бы он это увидел, то бы Мишаню мигом по стене размазал. Может тебе показалось?

— Герман уходил за кофе, а когда поцелуй случился и Миша ушёл, у дверей обнаружила стаканчик. Думаю, он зашёл в этот момент и, оставив кофе, удалился, — поджала губы, ощутив внутри какое-то стыдливое чувство в купе с жалостью.

— Викусь, ну ты прям всех мужиков скоро в депрессию вгонишь. Даже наш доберманчик скоро превратиться в пуделя.

— Да хоть чихуахуа, — фыркнула я. — Он месяц кувыркался с той мерзавкой, будучи женатым, и делал это на зло мне. Я не железная, и пусть тоже посидит в моей шкуре.

— Так, а вот с этого места поподробней, — чую подруга включила психианалитика. — Ты же просто уйти от него хотела, сжечь мосты, забыть, стать равнодушной и всё такое. Ходить мстить и вызывать его на ревность — безразличием не пахнет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да знаю я, — расстроенно облокотилась о рабочий стол. — И у меня получалось в начале, но после нападения Виктора, это всё куда-то делось. Лучше бы Герман струсил тогда, сбежал или не приехал. Теперь невольно ощущаю себя эгоисткой, когда толкаю снова от себя. Ещё под эффектом страха тогда начала ему в любви признаваться. Язык бы мне оторвать.

— Тебе что жаль его? — Таня понимающе улыбнулась.

— Буду дурой, если скажу, что да? — жалобно улыбнулась в ответ.

— Конечно, нет. Ты любила его. А сразу взять и перечеркнуть такие чувства сложно, хоть он и приложил к этому немало усилий. Главное, видеть грань между жалостью и прощением. Ты можешь его жалеть сколько угодно и продолжать отталкивать от себя, но если поймёшь, что простила, то лучше не мучай ни его, ни себя, ни своих воздыхателей.

— Воздыхателей, — закатила глаза. — Скажешь тоже.

— А то, — захохотала Таня. — Они из-за тебя скоро кондитерскую в руины превратят.

Смеялась вместе с ней, пока в цехе не нарисовался Герман. Внимательно осмотрела его и решила проявить снисходительность:

— Гер, не уходи сегодня раньше. Домой вместе поедем. — Мужчина слегка растерялся, а потом кивнул. — Да и ты не мог бы к двенадцати часам отвезти торт? Закажу такси тебе.

С готовностью кивнул.

Помогла Тане дооформить и упаковать заказные торты. Распечатала бланки для заказчиков. Приняла пару новых тортов. Глянула на часы — первый час после полудня. По расписанию уже всё готово, Танюхе лишь отдать.

— Ладно, я поехала до Саввы, — сообщила Тане. — Вернусь через пару часов.

— Может подождешь, когда Герман вернётся? Я одна тут зашьюсь, — девушка боязливо посмотрела на меня.

— Он уже должен вернуться с минуты на минуту. В любом случае за полчаса ничего не случится, не переживай так.

— Ладно, рыжему привет и пистон за то, что разболелся так не вовремя, — задорно хихикнула подруга.

— Жестокая женщина, — так же игриво сощурила глаза.

Таксиста попросила остановиться у ближайшей аптеки и, расплатившись, отправила. Набрала Мишу и кратко изложила проблему.

— Кто заболел? — иногда его дотошность выводила.

Сказать, что еду домой к влюбленному в меня Савве, чтобы полечить его? Он же потом живьём меня съест, а после вчерашнего в тандеме с Герой.

— Лида — моя бывшая коллега. Решила заскочить и помочь по старой дружбе, — соврала, не моргнув и глазом.

— А, — выдохнул мужчина. — Хочешь я приеду?

— Нет-нет, Миш. Отдыхай и готовься к ночному дежурству. Пустяки.

Дементьев снова вздохнул и перечислил мне список лекарств без отпуска по рецепту. Дал ещё пару наказаний для случая резкого ухудшения и перечислил симптомы для немедленного вызова скорой. Блин, не мужчина, а золото. Поблагодарила и сбросила вызов.

Отоварившись, с чистой совестью подошла к подъезду старой пятиэтажки. Набрала номер квартиры, но никто не подошёл. Странно. Глянула на полупустое автопарковочное место во дворе. Машина мужчины на месте. Он дома. Может, отключил домофон? Набрала номер телефона. Недоступен.

В груди замаячили нотки беспокойства. А если ему стало хуже?! Из подъезда вышла пожилая женщина и с подозрением зыркнула на меня.

— Добрый день, — поздоровалась я и прошмыгнула внутрь.

— Вы к кому? — Как же без чекисток в платочке и с клюкой?!

— Я в семьдесят третью. Спасибо! — ограничилась лишь этим ответом и прошла дальше.

Квартира Саввы на четвёртом этаже, поэтому добраться туда сразу беременной с тоннами противопоказаний нереально. Дверь обычная под сейфовую. Нажала на звонок, который было отчетливо слышно. Ни движения. Повторила с тем же результатом. Беспокойство заиграло ещё сильней. Громко постучала в дверь.

— Савва? Это Вика! — нажала на ручку двери и, к удивлению, обнаружила её открытой. Не раздумывая, вошла в квартиру. — Савва?

Сделала пару шагов глубже по коридору и увидела в кухне мужские ноги. Ему плохо?! Пакет с препаратами выпал из рук, когда увидела истинную причину данного положения. Савва лежал навзничь в луже багровой жижи. Из грудного отдела торчала рукоять кухонного ножа. Хрипение заполняло кухню, стеклянный взор видит меня.

Не закричала лишь потому что голос атрофировался. Бросилась к нему, пав рядом на колени.

— Савва… Боже мой! Боже…

Он ещё жив. Жив! Живой! Мысль спасти его велела схватиться за нож и вынуть из грудной клетки. Но тщетно. Воткнут крепко. Стон боли и хрипение заложили мне уши.

Савва выплевывал изо рта кровяные сгустки, пытаясь что-то сказать:

— Хи… а, хе… а, — различала в ужасе лишь эти буквы.

Тело его содрогнулась парой интенсивных толчков и затихло, обмякнув навечно. Глаза невидящим взором смотрели мимо.

— Савва! — взревела не своим голосом, касаясь ладонями его лица. Снова тронула нож… и в этот момент руки резко пленили и рванули меня, как куклу, вверх. Грубый и сильный капкан сдавил затылок, не давая шелохнуться. Запястья вывернули за спину, заломив, и на них щелкнуло что-то холодное и металлическое.

— Горяченькой взяли…, — довольный мужской бас. — Мёртв? Скорую давай!

Я панически изогнулась, никак не в состоянии понять и осознать всю жуткую и страшную ситуацию, которая поглощает меня, как зыбучий песок.

— Вы имеете права хранить молчание…, — командный громкий голос, словно бьёт по лицу.

Меня поставили на ноги, и смогла осмотреться. Это наряд полиции! Меня арестовывают?! Сердце, не отойдя от одного шока, погрузилось сразу в другой. Они решили, что я убила Савву?! Он умер?!

— Нет, это ошибка! Постойте! Это не я! Не я! Погодите! Выслушайте!

Мысли, страх и голос переплетались воедино. Я не могла понять, что творится со мной. Вакуум в голове и стук сердца набатом отдаётся в висках.

— В отделении разберутся! Пошла! — рявкнул лысоватый крепыш и грубо толкнул. — Вызывай следаков. Бытовуха, походу…

— Я его не убивала! — паника выбила из меня последний ступор, и я истерично закричала, начав извиваться в их капкане. — Это не я… Клянусь не я! Нет!

— Уймись пока, я не успокоил! — волосы на затылке натянулись и в висок рык второго щуплого коротыша.

— Прошу вас… Умоляю! Позвоните моему мужу, — слёзы рекой текли по щекам, тело пустая субстанция, дрожит подобно осиновому листу.

Полицейские вывели на улицу, где меня сразу вывернуло наизнанку. Подождали, когда отпустит и дотащили до полицейского коробка. Один сел со мной, второй за руль.

— Давай без истерик только. О невиновности будешь следователю плакаться.

Поняла, что произошло страшное и непоправимое. Савву убили и главный подозреваемый — именно я. Боже, боже…

Перед глазами агония мужчины, изуверский нож в теле, тускнеющий, такой привычный взгляд и его попытка, что-то сказать… Он мёртв?! Его больше нет?! Нет?! Я даже не простилась с ним. Не сказала многого…

Зачем?! Кто?! Почему?!

Обняла живот руками и горько заплакала, ожидая, когда окажусь за решёткой.

48. Следак

ВИКА

Путаясь в собственных ногах, шла по коридору старого здания ИВС. Громко хлопали от сквозняков двери, голоса эхом разносились вдоль стен.

Кровь Саввы оттягивала брюки на коленках, а ладони стянула коричневая корка. Солёные дорожки слёз на лице образовались в плёнку. Живот продолжало крутить, и я нервно держалась за него руками, всеми силами утешая себя и малыша, что всё обойдётся.

— Чего, опять блевать собралась? — брезгливо посмотрел на меня коротыш.

— Я беременна, — проронила совестливо, вздрагивая всем телом.

— Бля, чё раньше не сказала? — сердито рыкнул он.

Смотрела в угольки его мелких глаз, не понимая до конца в чём снова провинилась.

— Да ну, Стасян, не пузатая ещё. Посидит часок-другой — ничего с ней не сделается, — отмахнулся лысый.

— Там половина "обезьянника" в шлюхах, а вторая в наркошах. Сделают ей чего-нибудь, а нам потом отвечать. Лучше позвоню Палычу, пусть сам рулит, его же подозреваемая.

Пока мужчины решали, что делать со мной дальше, я оперлась о стену. Мутило по-прежнему и ломило в пояснице.

— Давай быстрей, эта зелёная вон вся, — коротыш явно нервничал, глядя, как напарник тычет по дисплею телефона.

— Младший сержант Аверин, — доложил лысый. — Арестантка ваша брюхатая оказывается. — Слушает, потом кидает взор на меня, лицо чуть краснеет. Неужели от стыда? — Понял, — сбрасывает вызов и вновь берёт под локоть. — Идёмте.

Развернули и повели в другую сторону, выведя на лестничную площадку. Наверх. Я старалась подниматься ещё более осторожно, чем не на шутку раздражала своих конвоиров. Конечной остановкой стал полупустой кабинет без окон. Стол, пара стульев и голые стены. Втолкнули внутрь.

— Располагайтесь пока, — ехидно усмехнулся лысый, но переход с тыканья на "вы", в данных обстоятельствах, свидельствовал о повышении моего достоинства в их глазах.

— Я могу позвонить? Мне положен звонок, — не своим голосом крикнула вдогонку, изо всех сил стараясь быть твёрдой.

— Это не мы решаем. Ждите, — и хлопнул дверью, закрыв на ключ.

Оставшись в одиночестве, опустила глаза на одежду, до сих пор ощущая на себе смрад и запах мёртвого человеческого тела. Безжизненный взор Саввы всё ещё воочию стоит передо мной, сводя с ума. Ноги, как вата, а голова безумно тяжёлая. Осела по стене на пол, поджав к себе колени.

— Господи, помоги мне! Помоги, молю, не оставляй меня! Спаси… — шептала, окончательно предаваясь слезам.

То ли отключилась, то ли уснула, уйдя в транс. Звук с шумом открывшейся двери заставил всколыхнуться всё тело.

— Гера? — на секунду родилось эхо надежды, что всё был лишь жуткий сон. Поймала себя в пространстве, пытаясь понять происходящее.

На меня внимательным и цепким взглядом взирала пара голубых бездонных глаз. Это не Герман, но что-то в глубине этого взгляда вызвало доверие и надежду.

— Вы в порядке? — смотрит немного обеспокоенно, хоть и сурово. — Принеси стакан воды! — крикнул кому-то в коридор и вновь повернулся ко мне. — Вы встать можете?

Закивала мелкими кивками больше похожими на встряску мозгов. Он слегка ободрительно улыбнулся мне и, подхватив за руки и талию, поставил на ноги, довёл до стула и усадил. Под нос сунули стакан воды. Пригубила, но остальное вызвало лишь новый приступ тошноты.

— Стоит обратиться к помощи медиков? — сканирует пронизывающим глазами.

На вид мужчине лет сорок, но, судя по количеству седины в его волосах, не менее пятидесяти. По комплекции довольно моложав, статен и в движениях больше походил на хищного зверя. На шее и запястье виднелась татуировка, композицию которой под дресс-кодом разглядеть не было возможности.

— На каком вы сроке?

— Третий месяц, — выдавила первые слова.

— Понял. Врача я вам предоставлю, но чуть позже, идёт?

— Не надо… Я могу позвонить мужу? Адвокату? — тут же уцепилась за это.

— Да, Вам положен звонок, — кивнул он, — но разрешение даёт только прокурор. А я пока хотел бы побеседовать с вами.

— Я ничего не скажу без своего адвоката, — в груди начала нарастать сила, которую мотивировала своим будущим ребёнком. Мой малыш не родится в тюрьме и не останется без матери. — Это моё законное право!

Мужчина с минуту разглядывал меня и после поднялся со стула.

— Всё верно. Знаете, мы с Вами немножко неправильно начали знакомство. Прежде всего, обязан рассказать, в чём Вас обвиняют и что Вам грозит. Весь пафос предоставит прокурор в его любимых красках, я же просто объясню в общих чертах, чтобы Вы видели сложившуюся картину правильно, — сделал паузу, оценивая меня и, словно ожидая, утвердительной реакции. Что ж, кивнула. — Вас взяли на месте преступления с ножом в руках, на котором, само собой, дактилоскопия выдаст отпечатки Ваших пальчиков. Кровь мёртвого на Вашей одежде. Также отсутствие следов взлома свидетельствует о том, что жертва сама впустила своего убийцу. То есть своего начальника, подругу или любовницу… Вероятно, Вас!

— Нет, нет… — снова пыталась оправдаться, но следователь жестом прервал меня.

— Знаю, так говорят восемьдесят процентов пойманных с поличным, но мне не хотелось бы сейчас обсуждать порог Вашей виновность. Моя задача не обвинить или оправдать, а найти преступника. Поэтому давайте соберёмся с мыслями и немного пообщаемся? Идёт? — Снова кивала. — Врать мне не советую, я всё равно докопаюсь до правды. — Замотала головой. — Для начала, как к вам обращаться?

— Вика, — промямлила я.

— Без отчества? Ладно. Я — заместитель начальника угрозыска ГУВД — Ярослав Калин. Очень приятно.

В ответ непрестанно кивала, плохо понимая с какой целью это делаю.

— Вы в состоянии рассказать мне сейчас свою версию произошедшего? — Я выпрямилась, подавшись к нему. — Только, пожалуйста, не волнуйтесь. Я не кусаюсь.

Сглотнула и начала последовательно излагать, как всё было. То заикаясь, то срываясь на крик, то уходя в шепот, пересказывала ему весь свой путь к этой клоаке ужаса и позора. Мужчина внимательно слушал, не перебивая, и делал записи в блокнот, периодически потирая предплечье и незаметно встряхивая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Значит, когда вы вошли в квартиру, жертва была ещё жива? Он пытался вам что-нибудь сказать?

— Да… Но только звуки. Набор звуков. "Хи… а" или "хе… а". Я не смогла разобрать.

— Зачем вы схватились за нож? — посмотрел укоризненно.

— Я не знаю, — пискнула, понимая, что совершила чудовищную ошибку. — Я растерялась… Ему было больно! — Ком ужаса вновь подкатил к горлу, вспоминая взгляд Саввы, переполненный страданием и агонией. — Я автоматически… Не сообразила. Боже, какая же я — дура!

— Кем вам приходилась жертва? — следователю явно не до моих сокрушений.

— Друг, коллега.

— Отношения более тесного плана были между вами? Интрижка?

— Я ему нравилась, но я замужем.

— Муж знал? — тут же уцепился Ярослав.

— Вся работа знала, и Гера — не исключение.

— Полное имя вашего супруга можно? — Назвала. — И ваш муж не против ваших походов к предполагаемому конкуренту домой?

— Мы на стадии бракоразводного процесса.

— Какова причина?

— Измена со стороны мужа, — отчеканила уверенно.

— Вы провоцировали супруга своей дружбой с убитым?

— Нет. Думаю, что нет.

— Между вашим супругом и жертвой были стычки? — Новый вопрос, и я начала понимать к чему следователь ведёт.

— Гера сам по себе довольно импульсивен.

— Вы знаете где был ваш муж на момент убийства?

— Он уехал выполнять моё поручение по работе, — возмущенно сдвинула брови. — К чему вы клоните?

— Ни к чему. Я ищу мотивы для убийства простого кондитера. Лично у вас мотива пока не нахожу…

— Зато есть у моего мужа, да? Бред! Гера был у заказчицы, и это всё вы можете проверить, — сердито посмотрела на мужчину.

— Безусловно, проверим, — следователь невозмутимо смотрел на меня. — Скажите, у Саввы были отношения с другими девушками? Я имею в виду продолжительные.

— Вроде того. Не уверена. Он многим девушкам нравился.

— Ясно. Что ж на этом пока, спасибо. В связи с Вашим положением, отправлю вас в одиночную камеру. Соседки-бандитки, думаю, не пойдут Вам на пользу.

— Спасибо, — проронила удручённо отчего мужчина удивленно улыбнулся.

— Меня впервые благодарят за камеру.

Я измученно смотрела на него. Улыбка с лица Ярослава виновато пропала и вдруг, изъяв из-за пазухи свой сотовый, протянул аппарат мне.

— Когда прокурор разрешит вам звонок, то он будет только один, — пояснил следователь.

Благодарно дрогнула уголком рта, словив на губах слезинки, которые вновь дорожками бежали по щекам…

В одиночке горели тусклые лампы. Пахло сыростью. Звуки шагов эхом распространялись по стенам. Холод гулял по телу, пробирая до кости. Голоса сокамерников невольно сжимали меня в комок.

— Глянь-ка, какая сладенькая, — гнусавый голос мужика.

— Аха-ха, давайте её ко мне! Иди, к папочке, цыпа, я тебя обогрею, — громила сбоку максимально высунул руку и едва не схватил меня за бедро.

Истерично вскрикнула, отскочив.

— Руки приструни, Хлебала! — рявкнул на него один из конвоиров. — Точно, блядь, узлом завяжу.

Второй конвойный открыл камеру и втолкнул внутрь. Ключи, закрывая замок, отгремели, как приговор, стуча о прутья решётки.

Судорожно вдыхая и выдыхая, взобралась на нары. Вжалась в самый угол, обняла себя руками, окончательно поняв, что это всё только начало моего кошмара.

Я не знаю, сколько прошло времени, потому что здесь оно просто замерло, материализуясь в вечную пустоту без смысла, надежды и веры. Уже не обращала внимания на голоса и смешки других заключенных, звуки замков, лязг решёток. Мне просто хотелось закрыть глаза и открыть их в другой реальности. Там, где буду я, мои родные и все друзья. Где Савва будет жив, снова будет смотреть на меня своими зелёными глазами и робко вздыхать, надеясь на взаимность. Если бы я сказала ему тогда "да"? Он бы был сейчас со мной?! Я бы не позволила ему открыть дверь и впустить убийцу. Господи, сколько этих "было бы"! Но теперь его нет! Я больше его никогда не увижу! Не услышу звук его голоса. А я столько ему не сказала…

— Вика? — другой голос вырвал из прострации и, зарыдав вслух, бросилась мужу в объятия, сквозь прутья решётки. — Боже… Как же? — Осыпал лицо поцелуями и прижимал к себе.

— Вытащи меня! — взмолила я, судорожно цепляясь в его руки и одежду. — Забери меня отсюда! Умоляю, Гера… Это не я, не я его…

— Конечно не ты… Я верю тебе, верю… Всё, родная, успокойся! — гладил по лицу, вытирая дорожки слёз. — Тоха, говорит сейчас со следователем и прокурором. Он всё сделает… Ты здесь не останешься. Деньги не проблема. Потерпи, моя хорошая. Я заберу тебя отсюда, — вновь целовал. — Мы найдём ублюдка. Вадим нам поможет. Не переживай, главное. Думай о малыше, — тёплая успокаивающая ладонь легла на живот. — Я люблю тебя… Люблю. Всё будет хорошо. Обещаю…

Я уже не помнила обид. Мне просто было очень страшно, а появление мужа вселило вновь надежду. По части решения юридических и финансовых проблем он был профи и имел хороший оплот в виде друзей и знакомых.

Я обняла его и тихонько заскулила, принимая заботу и молясь, чтобы мужчина остался прав и сейчас, в этом жутком деле.

ЯРОСЛАВ

Рука который день ныла. Опять непогода! Я привык игнорировать её из-за давней травмы, но когда, она начинала изводить болью был не против отсечь с корнем. Вот и сегодня, стоя в квартире неизвестного бедолаги с ножевым ранением в грудь, постоянно потирал предплечье.

— Бытовуха? — посмотрел на судмедэксперта Жеку Сазонова, который аккуратно упаковал орудие убийства в прозрачный пакет.

— С виду — да. Соседка открыла подозреваемой подъезд.

— Потому что жертва не пожелала открыть дверь? Или просто девушке открыла соседка, выходя из подъезда? Случайность?! Допросите ещё раз соседку, — посмотрел на одного из оперативников. — Сколько времени прошло между приходом подозреваемой и приездом ППС?

— Минут пять, — ответил опер. — В коридоре брошена сумочка задержанной и пакет из местной аптеки.

— Прикрепите к делу. Уважаемые понятые пусть поприсутствуют при досмотре. От кого поступил вызов?

— Аноним. Сообщил о трупе и адрес.

— Отследили звонок?

— Да. Звонили с телефона жертвы, — Женька оскалился.

— То есть наша подозреваемая убила его, потом позвонила в ментовку, а после решила остаться? Бредово. Где сам аппарат?

— Пока ищем, но у задержанной его не было. Либо девчонка его быстро уничтожила, либо звонила не она.

— Ясно, третий фигурант наклевывается, — потёр затылок и присел на корточки возле трупа. — Жека, тебе не кажется, что лицо у парня слишком заострённое?

— Не кажется. Он умирал несколько минут, если судить по этим точечным кровоизлияниям на слизистых глаз, — Женя оттянул мертвецу нижнее веко вниз. — А так же никаких следов рефлекторных испражнений перед смертью. Даже не обмочился.

— Возьми кровь на токсикологию, — велел я, поднимаясь. — Ещё есть биоматериал?

— Длинный тёмный волос в постели убитого. Схож по структуре с волосами подозреваемой. Откатаем все найденные пальчики и сверим с пальчиками на ноже.

Взял пакет с вещдоком в руку. Осмотрел кухню. В красивой подставке для ножей, как раз отсутствовал один из них.

— Ладно, я пока в отделение. Потолкую с подозреваемой. Будут ещё новости, звони.

И, сняв перчатки, направился прочь с места преступления.

Следователем стал лишь год назад, и не по своему желанию. Мой друг и наставник — Вячеслав Ильин — ушёл на заслуженный отпуск и осел на бумажной должности. Я же, подобно дерьму в проруби, болтался между больницами, реабилитационными центрами и главком.

После травмы и пережитой комы уже несколько лет пытаюсь встать в строй, чтобы ловить отморозков, но медики и начальство закрыли мне туда дорогу.

— Прости, Яр, но ты своё отбегал. Да и зачем тебе? Тебя ждёт дома красавица-жена и свора детишек.

В следователи рекомендовал всё тот же Слава, причём довольно настойчиво в своей манере приёмного папаши:

— Будешь так же ловить ублюдков и призывать к ответу. Да, больше думать головой, а не носиться за арабами по лесам. Мозги у тебя самые передовые и неординарные. Ты преступника с первого взгляда видишь.

Что верно, то верно. Я такой же преступник в прошлом и исчисляю подобных себе на раз. И вот теперь, глядя в глаза девушки в кабинете допросов, был абсолютно уверен в её невиновности.

Бля, она?! Я вас умоляю… Да за её спиной слышен церковный хор и шелест крыльев. Этот ангелочек не то, что мухи не обидит, но она ещё и любезно предложит ей попить чаю с вареньем. Такие, как она улицу даже на разрешающий сигнал светофора боятся перебегать.

Через полчаса нагрянули защитники арестантки. Муженек — истинный мажор, бабы таких любят, но на словах оказался вполне приятен: не грозился разнести всё отделение, подать на органы в суд, а меня залить в цемент.

Адвоката, пришедшего с ним уже видел не раз, и даже немного недолюбливал, потому что тот частенько выступал в защиту преступников. Не мне его судить, каждый по своему зарабатывает на хлеб. У убийц по закону РФ тоже есть права, которые кто-то должен блюсти. Пару раз пересекались на слушаньях, когда шли прения сторон.

В основном, моей задачей было собрать улики, выстроить схему убийства, вытрясти всё дерьмо из свидетелей и вывернуть трусы всех участников наизнанку, а потом элитно написать рапорт, вложить в него все доки с уликами и передать в прокуратору, вверив всё грозной богине правосудия.

Глядя на коллегу, видел его неподдельную заинтересованность. Они друзья? Или может родственники?

Был уверен, что дамочка долго в одиночке не задержится: беременность, ходатайства врачей и стороны защиты, внесенный залог богатенького мужа. И хорошо, такому культурному розовому кусту здесь не место. Дай бог, чтобы не вернулась. Надеюсь, смогу помочь, если чиста.

Лады, поработаем и включим мой собачий нюх, который редко подводил. Пошёл по подноготной. У мужа всё обычно и просто: полноценная семья, бизнесмены, богатеи. Недавно умеротец от повторного сердечного приступа.

У подозреваемой всё сложней. Детдомовская по документам. Мать и отец — неизвестны. Удочерили Андрей и Антонина Ларионовы. Глава семейства ушёл спустя восемь лет, бросив как родную дочь, так и неродную.

В кабинете нарисовался Вадим, который обычно любил совать нос в мои расследования. Неужели, тоже не доверяет, как некоторые?

Моё прошлое служило шикарным подспорьем в поимке матёрых подонков, а спасенные души, награды и реки моей крови в придачу — вызывали уважение коллег. В целом, большинство опасалось меня и предпочитало держатся в стороне.

— За Беспалову внесён залог и взята расписка о невыезде, — доложил мужчина.

— Это хорошо, в "обезьяннике" ей не место, — согласно кивнул.

— Телефон убитого найден?

— Пока нет. GPS тоже не дало результатов. И, признаться, этот телефон мне, как кость в горле.

Вадим шлёпнул на стол ещё какие-то документы.

— Что это?

— Это дело по факту ограбления и покушения на семейство Беспаловых Полмесяца назад. Подозреваемый — Виктор Белородов…

— Он же Белуга, — продолжил задумчиво.

Челюсть свело, вспомнив эту рожу. Ещё в преступном мире приходилось пересекаться с ним. Мразь была хорошая. Сбывал дурь, выполнял мелкие поручения как моего братца, так и других заказчиков и мокрушников.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Бедняги, не повезло им на него напороться.

— Твоя арестантка — родная дочь Белуги. Вот тут точно фиаско.

Вскинул на него шокированный взор. Иди ты!

— Девчонке явно не везёт в жизни, — констатировал печально.

— Этот старый хрыч не раз шантажировал дочь. Сперва напал в её собственном доме, выведя охрану из строя и едва не зарезав. А потом, полмесяца назад, грабанул на приличную сумму её кондитерскую и подстрелил Германа.

— Я так понимаю, ты не просто хорошо знаком с этой семейкой? — испытующе посмотрел на коллегу. Тот неуверенно, но кивнул. — Тогда может в курсе, какова истинная причина их грядущего развода? Жертва и подозреваемая были любовниками?

— Этого не знаю, но конфликт, насколько я понял, произошёл на другой почве. Гера винил супругу в смерти отца.

Это уже интересно. Невинная овечка не такая уж невинная? Интересно, зачем солгала и назвала иную причину? Стыд или опасение?

— А конкретней? Какая причина смерти?

— Коллапс, в следствие неправильно оказанной медпомощи. Так же девушка не вызвала скорую вовремя.

— Здесь она тоже её не вызвала, а жертва была ещё жива, как утверждает Беспалова.

— Это бы всё равно его не спасло — ранение несовместимо с жизнью.

В голове кружил рой мыслей и фактов, которые пытался сложить воедино. Муж обвинял жену в смерти отца. Супруги хотят развестить, но понаблюдав за ними в ИВСе, я бы не сказал, что между ними контра. Свидание в камере тому подтверждение. До кучи, почему Беспалова сказала, что причина развода — измена мужа? И если измена, то кто третий участник?

— Надо бы с мужем побеседовать, — решительно поднялся.

Трель стационарного телефона заставила ёкнуть под грудиной. Чёрт бы побрал эти советские "будильники"! Снял трубку:

— Калин.

— Эт я, — деловой голос Женьки. — Я тут кой-чего тебе нарыл. У нашего жмурика в крови найден нитроглицерин. Причём в аховом количестве. Так же волос в спальне не принадлежит арестантке, но на ноже пальчики только Беспаловой. Больше никаких! Не страновато?

— Понял, — посмотрел на Вадима. — Нашего Савву, похоже, кто-то усиленно пытался прикончить.

Снова телефон. Аншлаг какой-то!

— Калин, — громыхнул в трубку.

— Младший сержант Головин, — представился ещё мальчиковый только сломавшийся баритон. — Тут мужчина с чистосердечным признанием. По убийству Майорова, говорит.

— Проведи, — положил трубку и озорно глянул на Вадима. — Цирк начинается.

В дверь вошёл и тот, кого я предположил сейчас увидеть — Беспалов Герман Юрьевич. Правильно. По-мужски! Как же по-другому помочь жене? Только подставиться самому! Красавчик и дурак…

49. Любовница

ГЕРМАН

Услышав заплаканный и до смерти перепуганный голос жены в трубке телефона на секунду растерялся. Савва мертв?! Убит прямо в собственной квартире?! Кому вообще могло понадобиться его убивать?! Вслед тонна других вопросов, а главный — как вызволить любимую из беды?!

Антон тут же отменил все встречи и включился в дело. Серый и Вадим так же не остались в стороне.

— У кого дело? — Белов взволнованно смотрел на Вадика.

— Калин.

Тоха с минуту помолчал, а потом проронил двусмысленно:

— Обнадёживает.

— Что так хорош? — напряженно пытался понять неоднозначность данных слов.

— Его уважают в органах и есть те, кто готов даже оды воспевать, но всё же прошлое Калина многих заставляет относиться к нему предвзято.

— Что за прошлое? — тут же уцепился я.

— Из уважения к этому человеку, я бы не стал ворошить старое, — Вадим сурово посмотрел на Антона.

— От этого уважаемого зависит судьба моей жены и ребёнка! — сердито воскликнул я.

— Если Вика, действительно, невиновна, то Калин это докажет. А его прошлое твоей жене только на руку. Именно оно делает из него лучшего ищейку в нашем главке.

Слова должны были давать надежду? Я этого никак не ощущал. Мне вообще тяжело о чём-то думать, пока не увижу жену и не привезу домой.

В отделении просидели до самой ночи, пока собирали необходимые документы, чтобы забрать Вику из ИВСа. Проблемы возникли с перинатологом, который как-то резко пропал с радаров, а его имя и отчество вызвало у меня подозрение. Я уже где-то слышал его, но копаться в памяти не было ни времени, ни желания. Женская консультация нашла нам другого акушер-гинеколога и предоставила копии документов. Необходимую сумму залога внёс сразу же. Ходатайство со стороны защиты и подписка о невыезде сделали, наконец своё дело.

У здания ментовки ждали Таня и Миша. Вика сразу же угодила в объятия подруги. Понимал, что ребята хотят поддержать жену и заверить в хорошем исходе, но ехать с нами не позволил. Не сегодня.

— Дай ей это, — Дементьев сунул в ладонь блистер с успокоительным. — Так она спокойно проспит ночь. Ей это нужно. Двух драже будет достаточно.

Благодарно кивнул, вняв рекомендации медика. Да, сон — единственный верный выход из шокированного состояния супруги.

Дома ждали теща и мама, которые со слезами на глазах бросились обнимать и утешать девушку. Я понимал, что Вика выжата до последнего, и эти стенания со стороны сердобольных лишь ещё больше добивают её. Взял на себя смелость насильно увести жену от ненужных "плакальщиц". В комнате помог раздеться и буквально на руках унёс в ванную. Набрал воды. Девушка скупо реагировала на мои слова, и, глядя на неё, впервые не знал чем ей помочь, что сказать, как вытащить из коматозного состояния. Усиленно смывал с любимого тела следы крови, которые за половину суток буквально впитались в кожу. Одел жену в ночную рубашку и довёл до постели. Подал стакан с водой, протянул таблетки, что всучил Дементьев.

— Миша велел выпить. Это тебе немного поможет. — Девушка покорно приняла. — Нужно поспать, милая.

— Не уходи, — потянула за руку к себе.

— Не уйду, — снял пиджак и ботинки. Взобрался на кровать. Крепко заключил в свой кокон и поцеловал в висок. — Я рядом. Спи, родная.

Девушка всхлипнула и ощутил, как женская фигура наконец обмякла. Гладил по волосам до тех пор, пока не понял, что успокоительное подействовало. Устроился поудобней и, прижимая жену к себе, остался лёжа смотреть в потолок, прокручивая в голове план дальнейших действий.

Я обязан тебя защитить, тебя и своего ребёнка. Сделать всё, чтобы ты не угодила за решётку. Это бесчестно. Почему ты?

Антон говорит, что рассматривается несколько версий, в одной из которых фигурантом вытекаю я. Убийство на почве ревности. Есть мотив. Савва мог и мне открыть дверь. Многие подтвердят, как мы часто петушились друг с другом. Ударил ножом в грудь в порыве аффекта, а отпечатки с ножа стёр.

Страх сковывал грудную клетку, но решимость оградить жену ценой собственной свободы с каждым часом становилась уверенней и бесповоротней. На утро Вика выглядела лучше. Кормил буквально из ложки и чуть ли не силой. Велел оставаться дома в постели. Сторожить её поручил мамам. Сам же переоделся и прямиком помчался в главк искать того самого Ярослава Калина.

На посту не пропускали и, лишь получив разрешение, сопроводили к кабинету следователя. Этот Калин был, оказывается, с Вадимом, который при виде меня округлил глаза. Чёрт! Такие свидетели сломают всю мою байку.

— Тебя же ещё не вызывали? — нахмурился Вадик, и удивленно перенаправил взор на своего собеседника.

— Нет. Я с повинной! — выпалил, запыхаясь, и глянул на седого.

— Сдурел?! — Вадим аж привстал.

— Да ладно, Вадик, — его коллега слегка улыбнулся и встал изо стола. — Оставь нас, окей?! Я всё равно собирался побеседовать с Германом Юрьевичем.

— Какая ещё на хрен повинная?! — друг не унимался, но позволил седому приобнять себя и направить к дверям.

— Я должен поговорить со свидетелем! — с нажимом произнёс следователь, выпроваживая коллегу. — Иди уже! Мы разберёмся.

Вадим смерил меня возмущенным взглядом и всё же подчинился этому товарищу Калину.

Вернул взгляд на седого, который, скрестив руки на груди, разглядывал меня.

— Чего? — этот взор мне явно не понравился. Он, словно играл со мной и знал всё, что я хочу сказать.

Ухмылка. Следователь опускает голову и направляется к окну. В подтянутом и крепком теле сразу выловил два изъяна: мужчина слегка прихрамывал, а левая рука болталась без движения. Нет, он владел ей, но не так, как правой.

— Знакомиться уже нет смысла, — проронил Калин, уместившись на подоконнике. — Потому внимательно слушаю Вашу версию, а точней "повинную".

Пока был за пределами этого кабинета вся моя ложь в голове казалась такой правдивой, а теперь — всё смешалось в неясный поток фактов, которым здесь перестал управлять.

— Похвально это конечно всё, — выдохнул под конец "исповеди" следователь. — Но, в тоже время, грустно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— В каком смысле? — нервы постепенно повышали мои голосовые связки. — Вы думаете, я тут шутки шучу? Моя жена такая же жертва! Она невиновна.

— Нет, Вы не шутите, — лицо Калина вдруг стало суровым и стальным. — Вы хернёй страдаете и тратите моё время на выслушивание подобного бреда, вместо того, чтобы помочь мне в поимке истинного убийцы. Хотите, чтобы я и Вам статью впаял за дачу ложных показаний и противодействие в расследовании? За решёткой Вы своей жене ничем не поможете.

Опустил глаза, понимая, что меня не только уличили, но и утопили мордой в водопаде совести.

— Если хотите вызволить жену из беды, то лучше помогите распутать этот клубок, — следователь сердито выдохнул и потёр левую руку. Вернулся за стол и сел. Молчание зависло в воздухе. — Ну? Сотрудничаем или дальше байки сочиняем?

— Что Вы хотите знать? — покорно произнёс я, подавшись вперёд.

— Для начала, где Вы были в момент убийства Майорова?

— Сперва отвёз заказ по поручению Вики, потом… потом поехал на могилу к сыну и отцу.

Следователь повёл бровями, но после отметнул какую-то мысль в голове.

— Вы знали, что Ваша жена в этот день поедет к Майорову?

— Нет, не знал. Мы на грани развода и Вика мало, что сообщает мне.

— Почему Вы разводитесь?

— Потому что я — придурок, — горько усмехнулся. — Я изменил ей.

— По словам другого источника, Вы винили супругу в смерти отца.

— Да, но это всё лишь глупое стечение обстоятельств. У папы случился приступ, а рядом не было нашей медсестры. Жена, как могла, пыталась помочь ему, следуя инструкции, но не получилось.

— Чем был вызван коллапс?

— Неверная доза нитроглицерина и тело отца двигали. А этого делать нельзя…

Калин прожигал меня насквозь, отчего я нервно заламывал костяшки пальцев.

— На почве этого, я так понимаю, и произошёл разлад и, в качестве мести, вы изменили своей жене?

Внутри всё горело от стыда и осознания своего былого бабства. Пусть. Добью себя до конца с его помощью.

— Я жил с любовницей около месяца, пока не узнал о беременности супруги.

Калин сцепил челюсть и по вспыхнувшим кончикам его ушей, понял, что мужчина внутренне кроет меня матом. Заслужил.

Смиренно умолк, стараясь реже смотреть на него.

— Что вам известно об отце вашей супруги? — переварив, продолжил он.

— Мразь, — моё лицо тут же загорелось пламенем былого гнева. — Угрожал и шантажировал жену. Подстрелил меня.

— Белородов мог мстить своей дочери, отыгрываясь на друзьях и родственниках?

— Возможно, — начал перебирать в голове всё происходившее ранее. — Он каждый раз грозился расправиться с матерью Вики, когда совершал набеги.

— Понял, — Калин продолжал делать пометки в блокноте. — Помимо Белородова, есть ещё люди желающие зла вашей жене или семье?

— Моя бывшая невеста… Любовница. Она портит нам жизнь с самого начала наших отношений.

— Бывшая невеста и любовница — в одном лице? — лёгкий смешок. — Простите. Как имя вашей бывшей?

— Романенко Анжелика.

— Дочь того самого Романенко? — вскинул вверх одну бровь. Я кивнул. — Анжелика, а сокращенно ЛИКА?

— Да

— Эта самая Лика имела доступ к медикаментам вашего отца?

Я задумчиво уставился на него.

— После смерти папы, я поселился в его комнате.

— И туда же водили любовницу? — взгляд этого ищейки меня скоро точно выжжет.

Тело пронзали миллионы иголок совести и стыда. Чёрт, это даже хуже, чем исповедь перед священником. По моему лицу он и так всё понял.

— Ладно. Тогда последний вопрос. Эта Лика, брюнетка?

— Нет. Она рыжая.

На лице следака скользнуло разочарование.

— Ясно, — Калин выдохнул и поднялся изо стола.

— Почему вы спросили про отцовские лекарства? — этот момент почему-то заинтересовал меня не на шутку.

— Следствие пока не разглашает все факты, — покачал головой.

— Вы просили моей помощи, и я хочу помочь! — с нажимом смотрел на него. — Скажите! Я не вынесу, если жена с моим ребёнком под сердцем окажется в тюрьме. Я могу что-то вспомнить или заметить.

Калин полминуты смерял меня взглядом, прокручивая в голове варианты, потом, решившись, произнёс:

— Ваша супруга поехала к Майорову, чтобы привести ему лекарства, так как он пожаловался ей с утра на отравление. В крови жертвы найдены следы нитроглицерина. Аналогичные случаи: препарат, ваша жена и отсутствие скорой.

— Подождите, но это невозможно. С отцом, да, ошибка, но Савва.

— А я и не сказал этого. За пять минут в квартире Майорова ваша супруга бы физически не успела отравить его, заколоть ножом, позвонить с его телефона раньше, чем появилась по должному адресу. Молчу уже про кухонный нож, который имеет только отпечатки Ларионовой и ни единого хозяйского. Словно хозяин мыл посуду и силой мысли раскладывал по местам. Копперфильд, блин, — усмешка. — Либо она планомерно все спланировала и начала казнь накануне, либо кто-то помог. Правда фиаско выглядит слишком глупо. Я думаю, кто-то хотел, чтобы ваша жена приехала туда и стала причастна к смерти Майорова. Слабенько, но всё же. Огромной проблемой, однако, по прежнему остаются — отпечатки пальцев Виктории на главном орудие убийства и взятие её с поличным. И для присяжных это самые главные улики для выноса приговора.

Смотрел на мужчину и понимал, что за эти полчаса беседы готов позволить ему метать в себя дротики, если это поможет ему и дальше так колоссально мыслить в пользу жены.

— Что ж спасибо, — Калин выдохнул и протянул руку для прощального рукопожатия. — Вы сообщили немало информации и даже помогли закрыть пару белых пятен. Будьте пока на связи и больше не отпускайте супругу одну. Если, действительно, есть недоброжелатель, то он может проявить себя более изощрённей. Как только ещё что-то вспомните, звоните в любое время, — настрочил на бумаге номер сотового и протянул мне.

Принял и, благодарно взглянув на него, покинул кабинет. Идя по коридору, теперь понимал слова Вадима. Этот человек достоин доверия и уважения. Мне теперь всё равно что было в его прошлом, но поговорив с ним, чётко осознал — это жуткое дело в правильных руках и его обязательно распутают. Не ради галочки о количестве закрытых дел, а ради справедливости.

Дома стало более и менее спокойно. Вика по-прежнему находилась в постели, а наши родительницы насестками крутились возле девушки. Антонина Григорьевна не выпускала из рук свои карты, а мама стучала чайной ложкой и стенки кружки с напитком.

Увидев меня, женщины тут же навострили уши, а Вика среагировала только после их оповещения. Подошёл к жене и, погладив по волосам, поцеловал в макушку.

— Я говорил со следователем. В убийстве Саввы новые данные.

Мамы тут же ожили.

— Вику оправдают?

— Пока нет, — осел на край кровати и, взяв жену за руку, осмотрел притихших женщин. — Главной и весомой уликой остаётся нож с отпечатками Вики, но есть много фактов в нашу пользу. Ярослав, действительно, профи и есть большая надежда, что он докопается до истины.

— Дай Бог, дай Бог, — мама перекрестилась, а Антонина Григорьевна вновь о чём-то размышляла.

— Ярослав предполагает наличие опасности, — теперь серьёзно смотрел на жену. — Одной тебе лучше нигде не появляться.

Когда мамы ушли, девушка подняла на меня суровый и безжизненный взгляд.

— Это Лика, — процедила супруга и её губы вытянулись в ниточку ненависти.

— Зная её, не возьмусь исключать, — ответил в тон голоса. — Почему ты так думаешь?

— Савва сказал "Хи… а", — жена снова погрузилась в пережитое, глаза болезненно забегали, словно она снова там возле трупа парня и слушает его. — "Лика". Это она!

Обнадёживать или переубеждать её в чём-то не хотел. В этих словах есть доля правды и не маленькая, но нужны доказательства, и мы их найдём.

Спустя двое суток, Вика немного пришла в себя. Уже выходила в гостиную и съездила со мной до кондитерской.

Смотреть на пустующее место погибшего было невероятно скорбно. Я хоть и недолюбливал мужчину, как соперника, но никогда не желал ему такой смерти. Судя по словам Калина, Савва умирал несколько часов, сам не подозревая об этом, а потом кто-то просто ускорил процесс. И даже с ножом в груди, молодой человек скончался не сразу и был в сознании. Внутри от этих мыслей всё переворачивалось в ледяном ужасе. Сколько прошло времени между ранением в грудь и смертью? Сколько он ощущал эту чудовищную боль, раз убийца успел убрать свои следы и уйти? Я ещё помню ту адскую боль, когда лежал с пулевым на полу кондитерской. Не дай бог ещё раз такое испытать. Но я выжил… А Савва — нет.

Тело парня до сих пор находилось под следствием и родственникам его не выдавали. Родители молодого человека слали Вике смс-сообщения с угрозами и оскорблениями, отчего девушка в итоге разбила аппарат об стену. На удивление, она больше не плакала и стойко сносила косые взоры коллег. Жена всячески старалась абстрагироваться от негатива и углубиться в работу. И на первый взгляд, выходило неплохо.

— Ты говорил следователю о Лике? — выравнивая торт, спросила девушка, пока я готовил салаты на витрину.

— Он знает о ней, — кивнул.

— И? — испытующе пронизывает зелено-карими глазами.

— Вик, мы дальше следствия не прыгнем. Ярослав…

— Ярослав, Ярослав, — девушка нервно отбросила палетку. — Заладил! Моя жизнь и жизнь ребёнка в чужих руках, а я ничего не могу сделать. Что-то предпринять. Помочь! Я просто сижу тут и питаю надежду, что завтра меня не запихнут в одиночку. Я не хочу там снова оказаться… Никогда!

Пока она всё это высказывала, просто приблизился к ней и заключил в объятия, в очередной раз успокаивая и заверяя в хорошем исходе.

— Герман Юрьевич, — в цех заглянула девушка-барист. — Тут к вам мужчина…

Но договорить ей не дали — в цех влетел тот, кого уж точно тут никто не ждал.

— Всё из-за тебя, сука! — рявкнул Марат и набросился на меня с кулаками.

Удар в нос пронзил неприятной болью. Отступил инерцией назад, схватившись за переносицу.

— Герман! — испуганный вскрик Вики. — Вызови охрану! — команда баристу.

В голову мне прилетает небольшой вскрытый конверт.

— Лика пыталась покончить с собой! — прорычал брат. — Из-за тебя, падла!

50. Новые догадки

ЛИКА

Рука Марата гуляла по обнаженной спине, пока я покоилась на его груди, после горячего секса, который в последнее время стал для меня мизерной, но отдушиной.

Вчерашняя новость расстроила не на шутку. Эту дрянь выпустили под залог, чего и следовало ожидать. Если бы она осталась в тюрьме, у меня было бы больше шансов подступиться к Герману. Вернуть его! Рано или поздно, но он бы сдался. Не вечно же хранить верность заключенной, он — же мужик. Плюс ко всему, если Вика родит, кто-то должен стать малышу мамочкой, а я бы вполне справилась с этой ролью. Мысли в голове рисовали красочные картины. Тюрьма. Что может быть лучше? Главная ненавистная соперница и сранная тортоделка наконец сгинет с моего пути. Но её свобода, хоть и временная, вновь подкосила мой эмоциональный умонастрой.

— Герман меня никогда не услышит, пока эта сука с ним. Она зазомбировала его, — жаловалась я, водя пальчиком по животу мужчины.

— Ты давно потеряла его внимание, — усмехнулся Марат. — Хватит тужиться, а то пупок развяжется. Лучше уймись и живи дальше, полноценно. С другим…

— Не хочу я никого, кроме твоего брата! — бросила раздраженно и отстранилась. Легла на спину.

Марат приподнялся и навис надо мной:

— Герман любит эту кондитершу и по-прежнему женат на ней. Она ждёт от него ребёнка. По-настоящему. У тебя больше нет шансов. Или снова скажешь, что беременна?

Усмехнулся и, наклонившись к моей груди, слегка прикусил горошину соска, обвёл кончиком языка ареолу. Мурашки пробежали по животу и свели бёдра. Видимо, мужская половина семейства Беспаловых прекрасно умела владеть женскими телами. Этот мужчина — не исключение.

— Может и скажу, — фыркнула раздраженно, стараясь не отзываться на его ласки.

— Тогда ты — не в тренде, — его ладонь скользнула по животу вниз и устроилась на клиторе. Не смогла сдержать томный выдох.

— А есть идея? — смотрю в чёрные глаза Марата, но мысли уже блуждали на дне утробы, отвечая на незатейливые движения его рук.

— На чувство долга ты давила, теперь надо что-то новое…

Прикусил за нижнюю губу и в этот момент ввёл в меня два пальца. Ноги сами раздвинулись, и я глубже насела на преступную ладонь Марата. Застонала, вслушиваясь в язык своего тела, пока мужчина совершал поступательные движения, массируя основную эрогенную точку внутри меня.

— Гера очень чувствительный к бедам других людей. Вика так же взяла его жалостью. Любовью на нелюбовь. Преступником-папашей. Соплями да слезами.

Спазм судорожно свёл и развёл ноги, сердце учащенно застучало. Вцепилась в его плечо, ожидая наступления пика.

— Да, — одобрение, как его мысли, так и его стараний. Кровь прилила в голову и запульсировала в висках. — Да…

Марат прикусил мочку уха и ускорился. Экстаз прошил всё тело. Вскрикнула, но звук голоса утонул у него во рту. В голове и теле перегорели все лампочки, мысли и эмоции. Ослабла на постели, чувствуя под собой мокрые простыни. Эйфория от полученных ощущений вдруг выдала сумасшедшую мысль:

— Я покончу с собой.

— Что?! — брат Германа приподнялся, в шоке посмотрев на меня. — Кончать и быть конченой — разные понятия.

Я болезненно улыбнулась и вскочила с постели, подбежала к письменному столу и включила настольную лампу.

— Это классная идея, поверь, — засмеялась и повернулась к ящикам. Порывшись в них, выудила упаковку аспирина. Потрясла ей перед Маратом, зачем-то ожидая от него одобрения. — Жалостливое и совестливое письмо. Можно даже окропить слезой.

— Лика, ты можешь серьёзно навредить себе, — Марат обеспокоено сел на постели.

— Если вовремя вызвать скорую, то всё обойдётся, — махнула рукой и села за стол. Нашла бумагу и ручку.

— Прости, красотка, но я не хочу в этом участвовать, — мужчина поднялся и начал одеваться.

— Марат, — хитро повернулась к нему, эротично демонстрируя нагое тело. — С тобой или без тебя — я это сделаю. И с тобой будет не так опасно. Неужели, ты больше не хочешь наслаждаться нашим общением?

Мужчина, полностью одевшись, подошёл ко мне и вдруг рванул за волосы вверх. Охнула скорей от неожиданности, чем от боли. Приблизил к себе нос к носу, отчего пришлось встать буквально на цыпочки.

— Дура ты! — выдохнул мне в лицо. — Это уже не любовь, а каприз. Герман нужен тебе из принципа. И была бы ты хоть чуть-чуть умнее, то бы заметила тех, кому небезразлична.

Резко отпустил, и я вновь упала на стул. От его суровой хватки сердце бешено стучало. Марат направился к дверям.

— Скорая нужна через час, — упрямо крикнула ему вдогонку. — Позже будет уже поздно.

Мужчина притормозил, слушая моё последнее напутствие, а потом сердито усмехнувшись, молча покинул мои покои.

Взглянула на таблетки. Игра стоит того. Герман клюнет. А Марату я слишком нравлюсь, чтобы позволить мне умереть.

Повернулась к листу бумаги, чтобы создать самое плачевное и совестливое письмо. Улыбка злорадства и предвкушения оскароносного спектакля не уходила с моего лица.

ВИКА

Подобного я не ждала, но, честно сказать, внутри абсолютно нигде не дрогнуло. Да и верилось плохо, что Лика может скатиться до такого. Очередная уловка по возвращению Геры.

Марата выставили за дверь, но, судя по вопросам Германа, поняла, что мой подслеповатый муженек попался и на эту уловку.

— Очередная провокация от твоей чёртовой бывшей, — устало смотрела на него. — Наелась аспирина? — Смешок. — Она давит на жалость.

— Вик, я разберусь, — мужчина вдруг направился переодеваться.

Собрался к ней? Обида, негодование, но возмущаться на него нет сил.

— Ничему тебя жизнь не учит, — проронила горько. — Останься ты с ней уже! Может и не случилось бы в моей жизни столько дерьма, если бы ты её выбрал. Возвращайся к ней, а? Как знать, может наконец и я вздохну спокойно!

— Не говори так, — умоляюще посмотрел на меня. — Я еду с другой целью, поверь.

— Не верю, — качнула головой и отвернулась от него.

Герман помаячил у дверей, и по удаляющимся шагам поняла, что Лика снова добилась своего. Да, плевать! Желание работать отпало, а в пояснице снова ныло. К чёрту всё!

— Обслужите последних гостей, и заведение закрывается, — проинструктировала девочек-баристов.

— Время обеденное ещё, — опешили они.

— Мне нужно уйти. Герман уехал, у Тани выходной, а Савва — мёртв. Закрывайте кондитерскую!

Спустя полтора часа была дома. Доплелась до кровати и упала в неё. Снова слёзы! Эти проклятые слёзы! Как я устала от них. Низ живота слегка потянуло и знакомо закололо справа. Так, Вик, успокойся. Ни муж, ни та дрянь того не стоят. Думай о малыше! Расслабилась. Вроде прошло.

В дверь постучали.

— Виктория Андреевна, там к вам пришли, — голос Галины Фёдоровны. — Полиция.

Полиция? В страхе встала с кровати и вышла в коридор. Правда в гостиной ожидал всего один человек в лице того мужчины из комнаты допросов. Сегодня на нём была обычная рубашка и тёмные джинсы. Он словно пришёл в гости, а не мучить меня вопросами, возвращая в тот жуткий день. Увидев меня, учтиво кивнул:

— Здравствуйте, Виктория. Простите, что не предупредил о своём визите. Просто был неподалеку и заехал по дороге. Вызывать вас в отделение в вашем положении как-то не удобно. Да и ваш телефон отключён.

— Да…, — потёрла виновато лоб. — Я разбила аппарат и выбросила сим-карту.

— Отчего же? — удивленно приподнял бровь.

— Цепная реакция от родственников и друзей Саввы. Это слишком.

Мужчина с сочувствием посмотрел на меня.

— Сообщите в органы ваш новый номер. Важно для следствия.

— Конечно. Вы — Ярослав, да? — уточнила. — Простите, просто тогда я плохо соображала.

— Да, Ярослав, — слегка улыбнулся. — Понимаю. Рад, что сейчас вам стало лучше.

— Не желаете кофе вместе со мной? — включила в себе гостеприимную хозяйку дома.

— Совсем не против, — воодушевился предложением.

Маячащая за моей спиной гувернантка мигом побежала исполнять.

— Присаживайтесь, — кивнула мужчине на диван, сама уместилась в кресле.

Ярослав послушно опустился на край.

— Я, собственно, не совсем мимо проезжал. Мой дом в коттеджном посёлке недалеко от вас. Так что мы — соседи, — в этом дружелюбном взгляде синих глаз, тяжело было сегодня рассмотреть серьёзного и сурового блюстителя закона.

— Тесен мир, — увы, не знала радоваться ли мне подобному соседству.

— В следствии всегда возникают новые вопросы, поэтому буду периодически вас беспокоить. Простите.

Галина Федоровна возникла в гостиной с подносом в руках. Две чашки кофе, сахарница с молочницей и два блюдца с вишнёвым чизкейком. Ярослав оглядел накрытую "поляну" и вновь улыбнулся:

— Десерт должно быть от шеф-кондитера? — и тут же пояснил. — То, что вы владелица кондитерской от полиции не скроешь.

— Да, создавала раскладку и технологию я, но выпекает теперь наша повариха.

Ярослав придвинул к себе десерт и чашку с напитком и, испробовав, восхищенно простонал:

— Он божественный. Вы — талант. Пожалуй, заглянем в ваше заведение вместе с женой и детьми.

— Тогда стоит поторопиться, — грустно улыбнулась в ответ. — Пока шеф-кондитер не сел за решётку.

Ярослав кинул на меня серьёзный взгляд.

— Будем стараться, чтобы не сел, — мужчина сделал глоток, выдерживая паузу для перехода к другой теме. — Я хотел бы узнать у Вас неком Дементьеве Михаиле. Кем он Вам приходится?

— Миша? — переспросила, чтобы успеть сформулировать ответ и упорядочить мысли. — Он мой очень хороший друг. Несколько месяцев назад спас мне жизнь.

— Да, была дорожная авария. Он — хирург, верно?

— Верно.

— Майоров и Дементьев как-нибудь пересекались?

— Когда я ушла от Геры, Миша часто помогал мне наравне с Саввой. Отвозил домой, выполнял мелкие просьбы по работе.

— Выходит, ещё один воздыхатель по Вашей персоне? — скептически сузил один глаз.

— Даже не вздумайте меня в чём-то упрекнуть, — недовольно сдвинула брови.

— Тогда примите за комплимент, но всё же, ревность часто является двигателем для страшных вещей.

— Представляю, — согласилась с ним. — Но мне интересно, почему именно Миша? — Сбоку снова противно заныло, и я попробовала найти другую позу, чтобы отпустило. Нашла.

— Ваш муж, оказывается, умеет хранить тайны, — улыбнулся следователь и пояснил: — В организме Майорова экспертиза обнаружила нитроглицерин.

— Значит симптомы отравления были от этого? — В шоке даже привстала.

— Да, тошнота и рвота одни из симптомов, но я отчего-то предполагаю, что цель была не отравить его, а скорее ослабить. Майоров был довольно крепким парнем и мог оказать убийце немалое сопротивление.

— Либо убийца был в разы слабее Саввы, — продолжила его мысль. — Например, женщина.

— Женщина? — Ярослав с неподдельным интересом ждал продолжения моей версии.

— Савва говорил "Хи… а".

— И вы думаете, что это бывшая невеста вашего супруга? — От этого человека многое уже не скрыть. Всё наше "грязное бельё" давно разложенно перед ним. Стало не по себе. — Я поскладывал примеры к данной аббревиатуре: Лика, Вика, Нина, Рита, Мила, Миша — полно. Плюс, судя по вашим показаниям в отделении, это был не единственный звуковой набор. "Хе… а"! И тут опять же немало вариантов и один из них — "Гера".

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Но его вы счёт не берёте? — стало одновременно и страшно за мужа, и интересно, почему следователь его не учитывает.

— Брал, — кивнул Ярослав. — До тех пор, пока Герман не заявился в главк с повинной.

— Что он сделал?! — переспросила ужаснувшись. В боку резануло, заставив охнуть.

— Вы не ослышались. У Германа не получилось, потому что мужчина нёс полную околесицу, которая не соответствовала данным расследования. Потому в ближайшее время Ваш муж вне подозрения. Хотя как знать. Так же с Вашей версией, что убийца женского пола, я тоже мог бы поспорить. Удар Майорову был нанесён в грудную клетку, а пробить её нужна недюжинная сила. Били уверено, один раз, зная куда нужно. Поэтому либо это бывалый душегуб, либо человек знающий основы медицины.

Медицина? Отравление сердечным препаратом? Вопросы о Мише? Господи, к чему он клонит? В боку снова жутко резануло и парализовало спазмом весь тазобедренный отдел. Я ахнула и мучительно застонала, согнувшись в кресле.

— Вика? — Ярослав, испугавшись поднялся. — Что с Вами? Вам больно?

Живот заметно отпустило, позволив мне снова дышать, а между ног вдруг стало неприятно. Не отображая, что передо мной посторонние, сунула руку под юбку, проведя ладонью по внутреннему бедру. Взглянула на руку — кровь.

— О Боже! — забилась в панике. — Ребёнок! У меня выкидыш?! Выкидыш?! Помогите…

Ярослав, ни слова не говоря, тут же подхватил на руки и понёс на улицу к своей машине.

51. Ночь накануне

ГЕРМАН

Мне хотелось посмотреть ей в глаза. Эта женщина не способна воспринимать грубость, поэтому подход необходимо изменить.

Дойти до суицида? Это сверх моего понимания. Я вообще перестал понимать, когда Лика успела стать такой. Прекрасно помню, как начинались наши отношения. Я не нравился ей, хотя влюбился тогда в девушку чуть ли не с первого взгляда. Лика всегда была ничейной кошкой, себе на уме.

Будучи упертым и не умеющим сдаваться, атаковал красотку со всех сторон: цветы, дорогие подарки, приглашения на свидания. Лика держала оборону, но не поддаться на моё обаяние у неё так и не получилось. Случился секс, после которого я был на седьмом небе от счастья, а девушка составляла план, как меня, одновременно, отшить и как снова переспать со мной. Тупо трахать её у меня не было желания, и я прямиком направился к отцу девушки сообщать, что без ума от его дочери и хочу сделать Лику новой миссис Беспаловой.

Романенко знал, кем являлось моё семейство и посчитал этот союз, как выгодным вложением денег. Гневу Лики не было предела, но, спустя пару недель, блокадная стена пала.

Я начал готовить себя и её к новой жизни. Только не так, как этого ждали от меня Романенко. Они надеялись, что я начну крутить делами отца, создам единую фирму с новообретенными родственниками. Они ожидали от меня фурор на бирже, а не мою любовь к кухарству и шестнадцатичасовым запарам.

Лика снова злилась, а я мечтал о полной независимости от родителей как её, так и от своих. Я любил своё дело и верил, что достигну высот, а любимая девушка всегда поддержит меня. Спустя год, наших отношений невеста забеременела. Предложил расписаться в семейном кругу, так как брать деньги у отца не желал, но любимая закатила истерику, что хочет шикарную свадьбу, на что впервые урезонил её аппетит. В ответ девушка отменила помолвку и уехала к родителям. Неделю не находил себе место, прося вернуться. В конечном итоге решили сыграть свадьбу после того, как Лика родит. Но стать родителями нам было не суждено. Потеря желанного ребёнка подкосила меня и, желая сбежать от боли утраты, углубился с головой в работу. Спустя полгода, узнал об изменах будущей жены.

Тогда и произошёл мой личностный взрыв — ненависть к ней, к женщинам и к понятию "любовь" в целом. Всё развалилось.

И вот теперь, когда смог переболеть всё это, вдруг понял, что Лика заразилась той же манией завоевать меня. Она отказывалась верить в то, что упрямый и до безумия любящий её мужчина больше не с ней и никогда не вернётся.

Сначала поговорил с врачом. Девушке сделали промывание желудка. Дают антидоты и витамины. Пациентка вне опасности. Прошёл в её палату. Бледнее моли, синяки под глазами — видуха не из приятных. Впервые за столько лет ощутил к ней неописуемую жалость.

— Герочка, — она болезненно улыбнулась и протянула мне сухую ладонь. Решительно шагнул к ней и взял в руку. — Ты пришёл…

— Да, — проронил мягко, ничуть не лукавя. — Как ты?

— Мне очень плохо, — жалобный стон. — Тут больно, — положила мою ладонь себе на живот.

— Знаю. Прости меня, — проронил чётко, отчего глаза девушки в надежде забегали. — Прости за то, что сделал с тобой. Я очень виноват, но нам обоим нужно это пережить. Лика, послушай. Я очень хочу, чтобы ты была счастливой. Чтобы по-настоящему кого-то полюбила и взаимно. Это прекрасное чувство. Прошу тебя, отпусти. Оставь это всё. Мы пытались, но не вышло, значит это не наш путь.

— Нет, нет. Ты не прав. Я же люблю тебя и ты…

— Я люблю Вику и мечтаю её вернуть. Я хочу быть с ней. Извини, но это не ты. Я давно уже простился с тобой. Даже злости больше нет. Только стыд и совесть, потому что довёл тебя до такого жуткого состояния. Я очень хочу, чтобы ты наконец вспомнила какая ты. Красивая, умная, грациозная — ты можешь быть любима, как раньше мной. Я от души желаю тебе этого…

Взмах, рычание, и щека загорела от хлесткой пощёчины, оборвав меня. Отступил.

— Пожалуйста, прислушайся к моим словам, — продолжил более твёрдо. — Хочу, чтобы ты поняла окончательно. Я ухожу из твоей жизни навсегда и так же прошу тебя не появляться в моей. Не совершай больше подобных поступков, потому что — я не приду. Уважай себя и прощай!

Круто разворачиваюсь и покидаю палату.

— Будь ты проклят! И Вика твоя! Ненавижу тебя, предатель!

Слышал её гневные крики и ни в одном месте не ёкнуло. Я впервые говорил искренне, от души, без злобы, насмешек и ненависти. Всё действительно для меня завершилось. Эта дверь закрыта.

Вышел из больницы и сел в машину. На дисплее телефона высветилось четыре пропущенных от мамы. Что-то случилось? Перенабрал:

— Боже мой, Герочка, — взволнованный голос родительницы. — С Викой беда. Угроза выкидыша.

— Где она? В скорую звоните! — Тут же завёл авто и вырулил с автостоянки.

— Следователь Ярослав был в это время у нас. Он повёз её в больницу.

— Понял, — сбрасываю и набираю Ярослава. В ответ только гудки. Твою мать!

ЯРОСЛАВ

Да простят меня все правила при исполнении, но воспользовался сигнальной мигалкой для спецмашин. Вопрос жизни и смерти — не возмущаемся!

Вика старалась контролировать дыхание и тихо, шёпотом молила как Бога, так и меня просто успеть.

Догнал до ближайшей клиники за полчаса и, запыхаясь, внёс девушку в приёмный покой, громко сообщая медикам о нашей беде. Под моим натиском, Вику приняли почти сразу.

— Успели, всё нормально, — улыбнулся до смерти перепуганной девушке. — Вот увидите, — добродушно подмигнул ей.

Викторию увезли, а я остался в коридоре с кипой документов. Хм, знать бы что писать — я же не родственник. Достал телефон. Семь пропущенных от Германа, походу, уже в курсе. Начал набирать ему ответный, но вызов Женьки из судмедэкспертизы перекрыл мои старания. Ладно, муженек арестантки может подождать ещё пару минут.

— Да, — ответил деловито.

— Яр. Я тут с очередными анализами и тут довольно интересный и загадочный результат. У Майорова был накануне убийства половой акт либо он пару дней не мылся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Секс с черным волосом? — усмехнулся. — И в чём загадка?

— На мой взгляд, "волос" совсем не возбудился.

— В каком смысле?

— Ну, — Женька, будучи криминалистом без комплексов, вдруг замялся. — Если женщина возбуждена, молчу уже о другом, то у полового партнёра член и лобковая часть будет в её "соках". А тут… В общем, что-то не то. Вроде бы фригидна, а вроде бы и нет. Вроде бы помылся после соития, и в то же время избирательно. Странный секс, короче.

С минуту обмозговывал варианты, которых пока не было.

— Ладно, понял. Потом перезвоню, — сбросил.

Решил пока отчитаться перед мужем заключенной, а после заняться насущными проблемами убиенных. Набрал наконец Беспалова.

— Ярослав, где Вика? Что произошло?!

Само собой, ему не до вежливости, а громкость разговора мне надо было сначала убавить, либо хотя бы не прижимать аппарат так близко к уху. Пережил звон в ушах от едва не лопнувшей перепонки. Назвал мужчине адрес клиники и отключил вызов. Опустился на скамью в размышлении.

Информация о том, что в ночь на своё убийство у Майорова был половой акт имеет явный вес. Ещё и найденный волос в его постели, косящий под Викторию. Супругу Германа надо исключить в любом случае. И сейчас для этого очень хорошая возможность.

Решительно поднялся и подошёл к медсестре. Показал удостоверение и меня провели к главному отделения гинекологии. Моя просьба была принята вполне адекватно и пообещали конфиденциальность. Вернувшись в приёмный покой, застал в коридоре и мужа арестованной. Пожал мою ладонь.

— Что с ней?

— У вашей супруги началось кровотечение, и я незамедлительно привёз её сюда, — пояснил мужчине.

— Вы были у нас дома?

— А что лучше, если беременная женщина потащится ко мне на допрос в отделение? Я живу недалеко от вас и решил, что так будет удобней и вам, и мне.

— Да-да, это правильно, — тут же успокоился Герман.

Ты начни ещё ко мне ревновать свою горемычную супругу. Нашёл к кому. Мужчина поблагодарил и помчался выяснять судьбу своих. Смотрел ему вслед и хотелось догнать, чтобы всыпать хорошего тумака, но, немало повидав в жизни и так же совершив тонну своих ошибок, знал, что этот глупец ещё придёт к осознанию. Только для этого необходимо больше времени, которого у него похоже нет.

Решив, что девушка благополучно передана в руки законному супругу и мой долг выполнен, поехал в другую больницу для незамедлительной беседы с Дементьевым Михаилом. К этому человеку у меня свой набор вопросов.

ГЕРМАН

Вику оставили в больнице. Угроза миновала, но состояние беременной требовало медицинского ухода. В палате с плотно задвинутыми жалюзями пахло лекарствами. Жене ввели седативные, поэтому ответа на своё появление не получу, чего я и не хотел. Мне лишь нужно было посмотреть на неё, видеть, как размеренно дышит, как слегка подрагивают веки во сне.

Осторожно коснулся лица. Что сделать для тебя? Как оградить от всех страшныхвещей, что навалились разом?

Что бы делал твой отец, если бы ты продолжала жить с матерью? Была бы ты для него так интересна в финансовом плане, если бы не являлась моей женой? Тронула бы тебя Лика, если бы не твоя принадлежность мне? Я — корень всего зла, что происходит вокруг тебя?

— Даже если сейчас я уйду, — проронил тихо, касаясь хрупкой ладошки, — беды тебя всё равно не оставят. Прости, ты можешь ненавидеть меня, злиться, обижаться, но я обязан быть рядом, как бы не было тяжело. Отступать уже поздно.

Спать ушёл в машину, дав дежурной медсестре свой номер телефона на случай непредвиденного. Выспаться само собой было не сужденно, потому как только открылись двери для посетителей тут же поспешил в палату супруги, которая уже проснулась.

— Привет, — робко прошёл к ней.

— Привет, — спокойный взгляд. — Как Лика?

Выдохнул немного раздраженно:

— Жить будет.

— И я с малышом тоже.

Нет, всё же злиться.

— Я виноват, что меня не было рядом, когда тебе стало плохо. Прости, что поехал к Лике, а должен был быть с тобой…

— Хватит, — остановила жестом. — Мы разводимся и это неизменно. Но сейчас у меня проблемы посерьёзней наших отношений — мне грозит тюрьма и выкидыш. Думать о тебе и о твоих действиях больше не желаю. Я отпустила тебя, как бы не было больно. Если и правда хочешь добра нам с ребёнком просто перестань быть прежним Германом. Мы взрослеем, жизнь требует этого от нас. Пора уже!

— Я не буду больше ничего тебе обещать. Просто разреши хотя бы остаться твоей тенью. Разреши помочь, если могу. Не отказывай, пожалуйста. Мне не исправить, что натворил. Не убрать ту боль, что причинил. Но я хочу протянуть тебе руку и хочу, чтобы ты хоть иногда протягивала свою в ответ. Хотя бы изредка, но слышала меня. Да, я совершаю глупости, но, если потребуется моя жизнь, чтобы спасти тебя — ты знаешь, я не дрогну.

Смотрит с пониманием.

— Знаю, — взяла мою руку в ответ. — Герман, моя задача сейчас — родить малыша и избежать тюрьмы. Когда всё закончится, я попрошу тебя уйти и дать мне возможность самой заново отстроить свою жизнь. Ты можешь мне это дать?

В груди пребольно сдавило. Я и правда потерял тебя! Ты никогда не простишь меня! А может и простила, одновременно отпустив. Неужели, я настолько безнадежен, что даже ты махнула на меня рукой?

— Герман? — позвала она, выводя из ступора. Необходимо ответить:

— Да. Но только потому что люблю тебя, хоть и поздно понял это. Если свобода от меня принесет тебе наконец счастье, клянусь, уйду в сторону. Я готов на такую жертву ради тебя.

Поцеловал тыльную часть её ладони. В глазах начало щипать, но стоять тут и рыдать перед ней не имею права. Сам виноват.

Уходить из больницы не пожелал, как бы Вика не отправляла меня домой.

— Ты спал вообще? — смотрит на мой осунувшийся взгляд.

— Да, в машине. Ярослав, говорил, что за тобой нужно смотреть.

— Герман, ты мне пока нужен живым, — немного улыбнулась.

— Всё нормально, — отмахнулся. — Тебе принести что-нибудь? Я до буфета.

— Кофе мне запретили, — грустно протянула жена. — Хотелось бы компота и какую-нибудь булочку.

— Будет, — улыбнулся в ответ.

Чуть позже пришёл врач. Я тихо устроился в сторонке, слушая их беседу.

— Из женской консультации вчера выслали вашу карту, но должного ответа мы не смогли получить, так как на Вашем участке временный лечащий врач.

— Временный? — переспросила Вика. — А что с предыдущим?

— К сожалению, не в курсе. В общем для того, чтобы более полно видеть всю картину, вам необходимо ещё раз пройти обследование.

— Хорошо.

Как только врач ушёл, Вика сердито откинулась на подушку.

— Проклятье! Надо было идти в платную консультацию. Перинатологи меняются как перчатки. Не удивлюсь, что предыдущий что-то не заметил.

— Элина наблюдалась в неплохой частной клинике, — вспоминая, проронил в ответ. — Как нас выпишут, давай сходим туда? Я наоборот только "за".

Вика с минуту молчала, но потом покорно кивнула. Для гордости не должно быть места, ведь здоровье малыша важнее.

В палату предупреждающе постучали и вошли.

— Ярослав?

По лицу его понял, что мужчина приехал не для того, чтобы справляться о здоровье супруги.

— Прошу меня простить, — произнёс Калин. — У следствия появились новые и неприятные данные по поводу вас, Виктория.

Жена внутренне собралась и втянула в себя побольше воздух, как перед падением в воду, готовясь к новым ударам.

— Вчера поступило сообщение от судмедэкспертизы. В ночь на убийство Майорова, у жертвы была сексуальная связь. Я, честно сказать, хотел исключить Вас, Виктория, и, пользуясь случаем, взял у гинеколога мазок вашей микрофлоры на анализ. Результаты экспертизы совпали…

— В каком смысле совпали? — тут же всколыхнулся я, а жена побледнела.

— У Майорова была сексуальная связь с вами, Виктория, а Ваши коллеги подтвердили, что из кондитерской вы уехали вместе.

В шоке уставился на ни живую ни мертвую жену. Нет! Это не может быть правдой!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍52. Больший масштаб

ЯРОСЛАВ

— Это не правда! — сорвавшимся голосом вскрикнула Виктория и её начало трясти.

— Возможно, — пожал в ответ плечами. — Я говорю сейчас лишь о фактах против Вас, но и тут склонен к сомнению. Поэтому сейчас здесь и говорю Вам напрямую.

— Ярослав, я не скрывала от вас, что накануне Савва отвёз меня домой…

— Вика, если конкретней, ваша половая жизнь мне безразлична, может быть вы и согрешили — это Ваше личное дело, но… Данная улика и отпечатки Ваших пальцев на ноже в совокупе могут дать для прокуратуры нерушимый результат не в Вашу пользу. Причём настолько, что другие вещдоки, которые Вас пока оправдывают, станут больше не существенны. Если что-то и было между Вами, то пусть подальше от злосчастного места убийства. Нитроглицерин в организм жертвы попал накануне, то есть поздним вечером или ночью. Поэтому мне сейчас необходимо знать — где вы были в ночь на убийство Майорова?

— Я спала дома. И между нами никогда ничего не было, — процедила девушка. Да, она теперь меня ненавидит. Что ж издержки профессии. — Савва подвёз меня и сразу же уехал. Охрана может это подтвердить.

— Замечательно, — кивнул ей и посмотрел на почерневшего от новости мужа. — Тогда давайте проверим этот факт. Жду вас, Герман, на улице.

Стремительно вышел. Да, ситуация неприятная, но жалеть в этих обстоятельствах нужно лишь мёртвого и его семью, которая требует справедливости и голову убийцы на блюде.

Я не исключаю секс между жертвой и девушкой по дороге или даже у него дома, но, главное, после которого Виктория благополучно должна уехать, оставив парня в живых. А о фактах измены или нет пусть болит голова её супруга. Меня это не касается.

Герман не заставил себя долго ждать. Его щеки пылали от гнева, который он старался сдержать. Правда теперь, из мужской солидарности, мне стало его немного жаль.

— Прошу прощения, что сообщил об этом так, — проронил я.

— Вы выполняли лишь свою работу, — отчеканил мужчина. — Моя же, отныне, доказать, что это ложь. Вы не знаете мою жену, зато я её очень хорошо знаю. Она не могла ни убить Савву, ни переспать с ним. Поехали.

С этими словами он сел в свою машину и замер, ожидая, когда опущусь на сиденье рядом. Что ж, я только "за", потому что так же не люблю, когда кого-то злословят.

Половину пути ехали молча, но потом мужчина вдруг промолвил с надеждой:

— Половой акт можно инсценировать?

Сначала усмехнулся, но снова вспомнились слова Женьки, о том что для сексуального соития двух очень мало биологической "смазки".

— Ну, — протянул, предполагая варианты. — Только если его половые органы кто-то специально вымазал в эякуляции вашей супруги, — зубы свело от глупой, на первый взгляд, абракадабры.

— Гинеколог может взять её биоматериал? — новый вопрос, который показался мне разумным.

— Только зачем это гинекологу? — вот здесь не понятно.

— Гинеколог Вики пропал буквально в тот же день, когда убили Савву и связи с ним нет до сих пор. А сегодня нам сообщили, что перинатолог моей жены сменился.

Я задумался, но мысль по-прежнему мне казалась здравой. Скудность женской эякуляции на половых органах убитого, как раз можно было объяснить именно этим. В конце концов, волос тоже липовый. Полез в карман за телефоном.

— Как фамилия бывшего гинеколога вашей жены?

— Не знаю. Илья Валентинович — слышал только это.

— Ладно, — набрал номер младшего оперативника. — Это Калин. Мне нужна информация о перинатологе девятой женской консультации.

— Фамилия?

— Только имя и отчество. Илья Валентинович.

— Понял. Сейчас проверим.

— Спасибо, — и сбросил вызов. — Теперь, может, ответите? Зачем гинекологу подставлять вашу жену?

— Затем, что за это иногда очень хорошо могут заплатить, — прорычал он и, тоже достав телефон, начал набирать чей-то номер. — Есть у меня одна догадка и попробуем её проверить… Алло, Элина? Привет. Скажи, пожалуйста, фамилию врача-перинатолога, который как бы вёл Лику… Хорошо. Спасибо.

— Герман, что происходит? — я не сдержал нервный смешок.

— Моя бывшая невеста Лика несколько месяцев притворялась беременной от меня, а её перинатологом был старый дружок, с которым она состояла в сговоре и параллельно курвыркалась. Его звали Илья Валентинович Широков. Если перинатолог моей жены и Лики одно лицо, то это многое объясняет.

Принимая в голове его версию, понял, что назревает очередной фигурант.

— Например? — если так, пусть оглашает возможные варианты.

— Лика давно мечтает разрушить наш брак. Она прибегла даже к такой низости, как несуществующий выкидыш. А сутки назад эта ненормальная инсценировала суицид. Эта женщина способна на многое. Широков был её подельником.

— Считаете надсмотрщик женских вагин может стать убийцей? — скептически покосился на моего горе-напарника.

— Не знаю, но дать Лике биоматериал моей жены он вполне мог.

— Мы проверяли эту Лику, — покачал головой. — Она была в тот день на банкете в "Сарбоне". Камеры и сотрудники это подтвердили. А утром в день убийства, девушка мирно спала в своей постельке дома и камеры её папика это вновь подтвердили. Железное алиби.

Герман напрягся так, что мне стало его жаль. Он так сильно хочет оградить свою семью от грязи. Бедняга. Даже я со своими грехами и Казимом не бывал в таком дерьме. Да, было тяжело и страшно, но я знал врага в лицо, а у этого мужчины всё настолько неизвестно, что ждёшь ножа в спину с минуты на минуту.

Трель сотового оторвала от созерцания Беспаловского удручающего положения.

— Калин. Да.

— Есть такой, — отчёт младшего оперативника. — Широков Илья Валентинович, но, по сводкам главка, он числится пропавшим. Два дня назад его родственники написали заявление. Следственный комитет Феосова занимается им сейчас.

— Даже так? Спасибо, — сбросил вызов и победно посмотрел на Германа. — Вы оказались правы на счёт Широкова. И самое интересное — он числится сейчас пропавшим. Родственники заявили о его исчезновении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мужчина с медицинским образованием имеющий доступ к женской сокровенности — просто идеальный кандидат на роль убийцы, но тогда вновь вопрос — с какого перепугу Майорову впускать его в свою квартиру?! Или открыл ему дверь вовсе не хозяин, а кто-то третий?

— Вы насколько хорошо знали Майорова? — решил уточнить степень знаний Беспалова.

— Только то, что касалось моей жены. Он был влюблён в неё до моего появления, но получив отказ, перестал с ней контактировать, хотел уволиться, но вроде смирился и начал новую жизнь. Даже взял шефство в кондитерском цехе, когда супруга и я покинули отель.

— Уволься он — может жил бы до сих пор, — с грустью протянул я. — Ладно, давайте разберёмся с алиби Вашей жены, а после я ещё разок сгоняю до квартиры убитого…

Начальник охраны нервно рылся в записях видеоряда.

— Какого хрена, Артур?! — Герман сурово смотрел на мужчину и, судя по виду, у начальника охраны это не первый косяк.

— Я не понимаю, Герман Юрьевич. Почти двенадцать часов вырезано. На всех камерах даже в доме.

— Кто был на смене в тот день? — видел, как хозяин дома готов порвать этого Артура на мелкие кусочки и, признаться, был не прочь ему посодействовать.

— Пашка и тот новенький… Рома.

— Значит вызывайте их сюда, — требовательно смотрел на начальника охраны. Мужчина кивнул и взялся за телефон. — Давно сменили ЧОП? — вопрос Герману.

— Сразу же после нападения Виктора в кондитерской.

— Как вовремя для запланированного убийства, — с досадой поджал губы. — Если новый охранник подставной, то ни записей, ни его самого мы не увидим.

— Роман недоступен, — всё больше нервничая под взором Беспалова, информировал Артур, — а Павел сейчас не может приехать, сказал, что завтра подъедет. Он говорит, что за пультом в ту ночь сидел Рома, а Паша дежурил на обратной стороне периметра.

— Хорошо, — кивнул я, якобы удовлетворённо. — Дайте мне данные второго.

— Да, — Артур быстро достал из ящика стола папку с документами и начал искать нужную. Перерыл до конца, чертыхнулся и снова начал перебирать бумаги. — Их нет. Документы на второго охранника, кажется, тоже изъяли…

Такой виноватой физии накаченного амбала я ещё ни разу не видел.

Шикарно! Но в то же время плюс в копилку Виктории. Подстава чистой воды?! Очень похоже.

— Сделайте запрос в Ваше ЧОП. У них должны быть копии его документов и адрес прописки. Кто-то должен знать нашего таинственного Романа.

Сетуя, направился к выходу, но Герман тут же последовал за мной.

— Ярослав, Вы в квартиру Саввы?

— Да, — сдвинул подозрительно брови.

— Возьмите меня с собой… Тем более Вы без машины, — в глазах прочёл мольбу.

— Вы — муж главной подозреваемой, — нахмурился я и мотнул головой. — Это запрещено. Вы — заинтересованная сторона.

— Пожалуйста, я хочу помочь. Клянусь, не трону ничего и пальцем, буду к Вам, как приклеенный.

Оценивающе смотрел на него. С перинатологом информация оказалась ценной и как нельзя кстати. Как знать, может, ещё что-нибудь выплывет. Рыть совместно с его мозгами и информативностью оказалось намного продуктивней. Правда, если узнает начальство, мало мне не покажется.

— Только потому что мне нужен транспорт, — сурово ткнул в него пальцем, сдаваясь.

— Самый быстрый в мире, — мужчина явно приободрился.

— И если Ваши ладони оторвутся от тела дальше, чем на два сантиметра, я Вас…

— Буду держать их в карманах, — торжественное обещание.

Чую эта семейка ещё даст мне жару в моей карьере.

— Идёмте.

Догнал до дома Майорова быстро. Выйдя из машины, Герман вдруг тормознул.

— А что с машиной Саввы?

— Пока на штраф-стоянке. Как только все процессуальные моменты будут произведены, её вернут родственникам, — пояснил я, огибая автомобиль Беспалова и направляясь к подъезду.

— У него был видеорегистратор…

— Вы думаете, я не проверил запись? — стало немного обидно. — Картинка видео не попадала на его подъезд. Кто входил и кто выходил из него в день гибели Майорова — неизвестно.

— Я не об этом, — Гера немного виновато смотрел на меня.

Я приостановился, вопрошающе глядя на него. Что его искромётная головушка вновь надумала?

— Голоса в салоне авто. Их обычно слышно. Если он отвёз мою жену домой то, там должно зафиксироваться время. Это неплохое алиби для Вики.

Чёрт! Об этом я не подумал. Мы и не отматывали пленку назад настолько. Я слушал лишь запись, где Майоров один и покидает своё авто тоже в одиночестве, после картинка не выхватывала ничего полезного.

— Неплохая мысль. Попрошу криминалистов проверить Вашу догадку, — буркнул немного ревниво и продолжил путь к дому убитого.

Поднявшись, замер возле нужных дверей и глянул предупреждающе на своего спутника. Герман тут же демонстративно сунул руки в карманы куртки.

В квартире чувствовался зловещий запах смерти, и я давно привык к нему, в отличие от Беспалова. Мужчина, напротив, скорбно сцепил челюсть, разглядывая на полу плохо отмытые следы крови и на флажки, которые помечали местоположение найденных улик. Меня интересовала ванная комната. Надел перчатки и полез к трубам. Отвинтил сливную, наблюдая, как клок длинных тёмных волос тянется за фурнитурой.

— У него явно была пассия и она брюнетка, — проронил Гера, смотря на мою добычу. — Значит должны быть средства её гигиены.

— Именно, но их нет, — ответил я, упаковывая трофей в прозрачный пакет. Поспешил вернуть сантехнику на место, дыша через раз. Поднялся.

— Хоть что-то должно же быть! Резинка для волос, что-то из косметики… Бритва! Она могла воспользоваться его станком.

— Что нам это даст? У нас уже тонна волос, хоть в парик вшивай. И они принадлежат чёрт знает кому. Ночная гостья стёрла все свои следы.

— Всю ночь была у него и без сексуальных утех? — не понял он.

— На простынях нет следов полового акта, но есть волос. Если мы и предположим, что они решили тут же постирать постельное бельё, а спать на свежем, то где оно? Ни в стиральной машине, ни на сушке его нет.

— Она могла его забрать, — пожал Беспалов плечами.

— Могла, но не суть. Я вообще сомневаюсь, что женская особа нанесла роковой удар. Женщина выполняла, скорей всего, подготовительную роль. Отравила жертву, ночью парень почувствовал недомогание и пока обнимался с унитазом, наша икс-гостья быстро устраняла улики. На момент, когда ваша жена звонила убитому нам неизвестно была ли жертва одна. Колотая рана в грудину может убить человека как моментально, так и сохранять в сознании до нескольких часов, если не вынимать нож. Майоров мог умирать в страшных муках некоторое время, пока наш убийца завершал свой коварный план по устранению следов и в подставе Вашей супруги. В данный момент, я хочу удостовериться, что волос с простыней и волосы из стока принадлежат одному человеку и точно не Виктории. Исключим её из разряда соучастника убийства.

— Да уж, пусть лучше остаётся главной подозреваемой, — хмуро усмехнулся Герман, склонив удручённо голову.

На это ответит было нечего, поэтому просто сочувствующе хлопнул его по плечу и направился обратно в кухню. Выглянул в окно — соседний дом располагался достаточно близко к этому, а на окнах Майорова обычная занавеска из шифона. Интересно, жители могли увидеть происходящее здесь? Надо бы и туда отправить оперативников. Чем чёрт не шутит?

Обернулся и взор невольно упёрся в магнит на двери холодильника, под которым виднелся клочок бумаги. Заметить его было сложно, так как он едва виднелся под прямоугольной картинкой курорта Анапы. Взял в бумажный огрызок руку, на котором чёрной гелевой ручкой было выведено лишь пара фраз: "Было классно. Позвони мне. Рита Ш."

— Рита Ш. может знакома такая? — глянул на Германа.

— Была одна, — мужчина сдвинул брови и уставился на клочок бумаги, словно он даст ему помощь в ответе. — Официантка. Работала в "Сарбоне". О всех интрижках коллег подруга Вики была сведуща.

— Так узнайте, — приглашающе подначил его.

Герман послушно взялся за телефон, испытуемый моим взглядом.

— Алло, привет. Танюх, скажи, у Саввы были какие-нибудь отношения с некой Ритой в "Сарбоне"? Нужно для дела! Просто ответь и всё… Да, спасибо. Вика? Она в порядке. Да, можно. Она будет рада тебе. Прости, не могу сейчас говорить. Давай. Пока, — сбросил вызов. — Совпало — Савва встречался с Маргаритой Шестаковой около трёх месяцев, но они расстались. Рита уволилась и уехала из Москвы обратно в Казань.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Казань? — я поморщился. — Далековато.

— Да. И кстати, Рита — брюнетка.

— Отлично. В ресторане есть её личные данные?

— Конечно, в отделе кадров, — кивнул Беспалов, немного воодушевившись. — Мой друг — управляющий отелем. Я попрошу, и он вышлет мне на почту скрины её документов.

Окинул мужчину одобрительным взглядом, внутренне соглашаясь с его профпригодностью в деле сыщика. Неплох.

Дальнейший осмотр квартиры ничего не дал, и мы покинули место убийства. Герман подбросил меня до главка.

— Советую Вам вернуться к супруге и успокоить её, — произнёс учтиво. — Хоть ничего ещё не доказано, но она должна знать, что вы верите ей. Для женщин это очень важно.

— Можно вас попросить? — Герман, нервно сжимал руль. — Сообщите мне, пожалуйста, результат сразу же, как просмотрите видеорегистратор Саввы.

— Хорошо, — понимающе кивнул ему. — От вас жду данные Шестаковой и вашего охранника, — невольно вздрогнул от вибрации сотового в кармане. — Калин.

— Поисковый отряд нашёл Широкова, — сообщил младший оперативник. — Точней, его тело с ножом в печени. В лесу, близ кладбища Мамоново-Дальнее.

Звук больше похожий на свист исшёл из моей груди. Дело набирает оборот, перерастая в большие масштабы. Не может обычная беременная кондитерша материализоваться в серийного убийцу. Хотя для серийного ещё недостаточно трупов.

— Сообщите, Феосову, что я еду в Мамоново, — и сбросил вызов.

Посмотрел на Германа, не решаясь выложить новый чудовищный факт по делу его жены.

— Перинатолог Вашей супруги сегодня найден мёртвым.

53. Напарничек

ВИКА

Ничего не чувствую — ни боли, ни унижения, ни стыда, даже усталости больше нет. Выжата до последней капли. Пусто.

Герман молча ушёл за следователем, даже не взглянув на меня. Должно ли это меня беспокоить? Только с целью не запятнать свою честь, а в остальном… Пусть думает, что хочет. У него самого рыльце в пушку, и это доказанный факт. Я лишь вновь угодила в очередную ловушку своего недруга. Хотя идентификация врага — пока не доказанный факт. Но я знаю, что это Лика. Лишь она может думать так извращено и низко. Господи, как хочется прокричать ей, чтобы забирала. Мне уже никто не нужен! Я хочу покоя. Бери и уходи! Оставь меня!

Пока то, что творится вокруг добивает и добивает. Секс с Саввой? Да что за бред?! Он мой друг, как брат. Господи! Это инцест — взять и переспать с ним. Люди, вы чего?! В груди всё покрывалось чернотой, гуще, чем гудрон. Едко, гадко и противно. И хуже всего, я по-прежнему тщетно верила, что Гера услышит меня, защитит и оградит. Поставит клеветников на место и будет рядом. Но его снова нет… Тишина.

— Привет, — голос от дверей под самый вечер моего одиночества.

Миша! Я радостно засияла и потянула к нему руки.

— Ты опять здесь?! Да, ты явно хочешь быть поближе ко мне! — мужчина радостно улыбнулся и заключил в объятия.

— Миш, — максимум, что смогла проронить, и счастливо обнимала его.

Хотелось расплакаться в этих теплых и дружеских руках. Нет! Я обещала себе быть сильной.

— Почему не позвонила мне? — укоризненно взор вызвал чувство стыда. — Прихожу на работу, а тут — на те, новости. Виктория Андреевна собственной персоны. Хотя, признаюсь — чертовски рад тебя видеть. Как ты и бойкий пацан?

— Пацан? — удивилась искренне. — Пол ещё неизвестен.

— Это будет мальчик, — озорно подмигнул. — У меня чуйка. Всегда угадывал.

Все невзгоды словно испарились, и я весело и счастливо смеялась, пока этот мужчина шутил и озорно паясничал. Потом Миша начал рассказывать, как ещё интерном проходил практику в родовом отделении.

— … Я, готовый к сценарию из фильмов, ждал криков "Тужься, тужься!", и совсем обалдел, когда акушерка начала кричать роженице "Какай". Я извиняюсь…

— Почему именно это? — давясь смехом, вопрошала я.

— Потому что, оказывается, работают те же мышцы при походе в туалет. И когда кричат "тужься" роженица не всегда понимает, как это. А вот как испражнятся — знают все.

— О мой боже! — Я громко хохотала, умоляя перестать меня смешить, иначе точно отвезут в родовое.

Именно за этим делом нас застал Герман. На его лице я не заметила презрения или ненависти, но вид мужчины был явно чем-то серьёзно озадачен. Что в твоей голове? Супруг натянул на себя дружелюбную улыбку и поздоровался с Мишей, пожав его ладонь.

— Заступил на службу? Это хорошо, — проронил муж. Взгляд стал отчуждённым и обеспокоенным. — Миша, я могу тебя попросить?

— Да, — немного замешкавшись, ответил врач.

— Я должен отлучится на пару дней, — перевёл взгляд на меня, и сердце вдруг обдало холодом. — Ты не мог бы присмотреть за Викой?

— Безусловно, — Михаил с готовностью кивнул.

— Куда ты? — внутри начали зреть нотки протеста вкупе с непониманием.

Неужели, из-за того, что ему сказал следователь? Да, как ты можешь?! Возмущение стремилось возродить взрыв, но тут муж мягко взял мою ладонь.

— Миш, можно мы с Викой переговорим?

Дементьев немного вспыхнул, но благоразумно вышел.

— Гера, ты не можешь верить в то, что сказал Ярослав… Ты же знаешь меня…

Его рука коснулась моего лица, мгновенно отключив всё возмущение.

— Я никогда не сомневался в тебе, родная. История с моим братом тому доказательство. Ситуация приобрела другой масштаб. Если я не вернусь, через пару дней, переезжай к Мише, ладно?

— Герман, ты пугаешь меня.

Да, я клялась себе больше не плакать, но эти слова вновь вызывают страх и ужас.

— Твоя основная цель — благополучно выносить и родить нашего ребенка, моя — защитить вас. Не бойся, — улыбнулся и крепко поцеловал в лоб.

Нет, я не могу так. Он, словно прощается со мной. Тоже дежавю в кондитерской, когда муж лежал на полу в луже с огнестрельным в живот. Он даже вверил меня Мише без малейшего зазрения.

Поймала за ворот рубахи, не давая отдалиться. Смотрю впритык. Вижу любимый чуть припухлый рот, синеву глаз и межбровную складку. Страх внезапной утраты окатил решимостью и я, напористо притянув мужчину к себе, прильнула к губам. Жадно, страстно и всепоглощающе, срывая все печати и запреты, которые возвела.

Ответил. Так же горячо и пылко. Родные пальцы скользили по спине и затылку, прижимали к себе. Вновь вспомнила его тепло, крепость объятий.

Боже, как же я скучаю. Ещё ни одному мужчине не удалось и близко встать рядом с тобой. Хочу вобрать в себя твой запах и прикосновения, как оголодавший нищий. Люблю тебя сильнее всего на свете, но больнее всех делаешь именно ты.

Щелчок бытия, и мужчина резко отошёл. Тяжёлое дыхание, борьба с самим собой. Он не хочет продолжать это соитие. Его что-то держит и посильнее обид и моих запретов.

— Прости, — молвил мужчина, и прикрыл рот рукой.

— За что? — поразилась я. — Я же первая…

— Тогда спасибо, — улыбнулся своей пленительной улыбкой, от которой всегда так предательски таяла. — Мне сейчас это было как раз необходимо. Ты подняла во мне ещё большую решимость.

— Чтобы ты не задумал, прошу, останься, — взмолила я, сгорая от жуткого предчувствия. — Ты мне нужен. Мы найдём другой способ…

— Я должен. Не бойся, я вернусь к тебе. Обещаю, — поджал виновато губы. — А вы пока растите. — Он начал отступать к дверям. — Я люблю вас.

И, не дожидаясь моего ответа, стремительно выскочил из палаты.

— Герман?! — испуганно вскрикнула я и поспешила за ним. Пройдя половину пути к дверям, упёрлась в грудь Миши.

— Эй, эй. С ума сошла? Живо обратно в постель!

— Догони его, — вскричала я. — Останови! Миш…

— Только если вернешься в постель, — толкает к койке. — Живо ложись!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Верни его! — голос панически сорвался в слёзы.

Мужчина выдохнул и поспешил из палаты.

Вернулась к подушке и крепко обняла её, странное предчувствие било на эмоции, озноб пробежал по телу. Вжалась в себя, прокручивая в голове последние слова мужа. Что он хочет сделать? Почему не говорит, что происходит вокруг меня?

ГЕРМАН

Брать меня с собой в Мамоново-Дальнее Ярослав, естественно, не стал, чтобы не мешался под ногами. Зато, я решил самолично сгонять до отеля и встретиться с дядей Пашей.

Из ЧОПа пришло уведомление, что некий Роман оказывается однофамилец Маргариты и так же испарился с радаров. Только не говорите мне, что эти двое — родственники! Отправил инфу Калину, пусть наводит справки в своих источниках.

Ворс встретил с распростёртыми объятиями и был не менее сведущ о наших семейных бедах.

— Как Вика? — учтиво пригласил в свой кабинет.

— Держится, — я присел на стул напротив его стола. — Она — молодец!

Выдержал необходимую паузу и проронил:

— Дядь Паш, я к тебе по очень важной просьбе. У тебя недавно работала официантка, Шестакова Рита. Темненькая такая, с длинными волосами, худощавая.

— Гера, у нас официантки меняются с такой скоростью, что моргнуть боишься. Почему тебя интересует именно та?

— Не меня, если конкретней. Следствие ею заинтересовалось. Мне нужны данные о девушке. Все, которыми располагает отдел кадров.

— А разве следствие не способно само установить её местонахождение? — удивился дядя.

— Телефон её отключён. А у ментов только данные о прописке в Самаре, но оказалось, что девушка как бы уехала в Казань. Дядь Паш, должна остаться её анкета при поступлении. Там есть графа о родственниках и её фактический адрес проживания. Поищи её в делах уволенных сотрудников, пожалуйста. Это ради моей жены.

— Все дела об уволенных тут, — спокойно подошёл к стеллажу, ища нужную. — Найдём, если так важно.

Изъял толстую папку и поднёс к столу. Вместе углубились в личные данные бывшего персонала. Почти сразу наткнулся на фото Саввы. В груди рвануло за живое. Подумать только этого рыжего красавца больше нет. Тот, к кому я так рьяно ревновал супругу, теперь лежит в морге без души и мыслей. Резко, нелепо и безвозвратно какая-то мразь решила отыграться на нём, чтобы вершить своё ничтожное и пакостливое правосудие. Хрена с два! Я из кожи вон вылезу, но найду ту сволочь, что погубила тебя. Не только ради справедливости, но и ради твоей неоконченной жизни, на которую ты имел полное право.

Скорбно выдохнул и продолжил листать.

Шестакова Маргарита Николаевна, огласил следующий пакет с документами. Помню тебя — тихая, затюканная и немного истеричная. Каждый недовольный её обслуживанием гость мог спокойно довести девушку до слёз и, по сути, на ровном месте. Сутулая одутловатая фигура и взор исподлобья — свидетельствовали о её нелюдимости и депрессивности. Интересно, каким образом наш рыжеволосый Савва запал на неё? Или так, подвернулась в порыве горечи по Вике? Чёрт! Даже в такие минуты умудряюсь ревновать.

Ближе к сути, Герыч! Графа "родственники" — пуста. Фактический адрес в Москве. Что ж заеду, узнаю. Адрес прописки Самара. Сфотографировал данные на телефон.

— Дядь Паш, а ты не замечал чего-нибудь странного между Ритой и Саввой? — закрывая папку, вопросил я.

— Ну до тебя с Викой им было далеко. Свои отношения они не афишировали да и, думаю, не было ничего толком. Савва же по Вике всё страдал, а Рита так для расслабления.

— Это могло Риту подкосить на столько, чтобы убить Савку, а Вику подставить? Так сказать — убить двух зайцев.

— Ты немного путаешь девушку с Ликой, — слегка усмехнулся Ворс.

— Хрен знает этих влюбленных баб, — буркнул сердито. — После Лики уже ничему не удивлюсь.

— Слушай. У Риты была анемия. Она сама по себе девушка чересчур слабенькая и хрупкая. Свалить здоровяка Савву ей не по силам.

Увы, дядь Паш, ты многого не знаешь.

— Спасибо за помощь. Съезжу тогда до фактического адреса нашей Риты, — направился к дверям.

— Герман, — оклик друга. — Ты решил сам искать убийцу?

— Я хочу помочь следствию и поскорее освободить жену от этих жутких оков. Она не заслуживает такого.

Ворс одобрительно покачал головой. Простившись с бывшим начальством, спешил к дому, где раньше проживала Маргарита. Музыку автомагнитолы перекрыл телефонный вызов. Калин.

— Да, Ярослав.

— Скрины мы проверили. По нашим сводкам Рита с Ромой — брат и сестра, — подтвердил то, о чём я начал догадываться. В груди затеплилась надежда.

— Ярослав, это же многое объясняет, — выпалил воодушевленно. — Рита, влюбленная и отвергнутая, решила отомстить бывшему и его пассии. Её брат подослан в охранники, который стёр все записи видеоряда, чтобы подставить Вику и лишить алиби. А Рома вполне мог нанести роковой удар, и впустила его в квартиру — сестра. Рита — бывшая девушка, поэтому Савва мог провести с ней ночь и потребить коварную дозу нитроглицерина, допустим, во время совместного ужина.

— Герман, один минус — я не верю в совпадения. Зачем Широкову давать им биоматериал вашей жены? Они не были ранее знакомы и никак не пересекались. Наши Шестаковы концы с концами еле сводили. Что они могли дать? И это не всё, — Ярослав замялся.

— Что вы узнали? — тут же потребовал ответа.

— Недалеко от тела убитого Широкова есть следы протектора. Судя по рисунку, это дорогая тачка. Вроде Ягуара или Порше. А в стволе дерева чуть дальше места преступления застряли две пули. Перинатолог сильно избит и, по характеру кровоподтёков, увечья нанесены при жизни. Широков пытался, похоже, спастись от убийцы и явно был с ним знаком.

— Ясно. Ярослав, если мы найдём биоматериал Риты, и он совпадет с волосом на постели Майорова или из сливной трубы, это оправдает Вику?

— На вашей жене числятся отпечатки пальцев на орудие убийства, а это — главная улика. Но все исходящие вещдоки и отсутствие мотива могут свести дело в нулевую сторону и обвинение застрянет на недостаточном количестве улик. Викторию могут оправдать, но апелляцию от прокуратуры нам не отменить. Год или два, может в разы меньше, но ваша жена может снова сесть на скамью подсудимых.

— Значит игра стоит свеч, — данная новость дала надежду, что я тут же забыл про осторожность.

— Какая, к черту, игра? — голос следователя тут же напрягся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я сейчас возле дома, где Рита снимала квартиру. Этот адрес был указан в её анкете при устройстве на работу…

— Герман, только попробуйте! — зашипел сердито мужчина. — Это может быть опасно! Хотите, чтобы потом Вас арестовал…

— Я согласен, — перебил начинающийся шквал угроз. — Тогда жду вас здесь, — назвал адрес и отключился.

Он приедет. Да, влетит, но без меня этот следователь бы только трупы собирал, подобно хлебным крошкам, как бы не был хорош. В расчетах не ошибся — Калин пригнал аж через пятнадцать минут и, сердито закрыв свою машину, приблизился ко мне.

— Беспалов, я тебя в обезьянник не покривлю душой сунуть, если будешь мне такие фортили откалывать, — яростно изрёк мужчина.

В ответ я робко улыбнулся:

— Ну вот, мы уже перешли на "ты". Я не против, напарник.

Ярослав выпустил из ноздрей пар.

— Мне потом за гражданского такие люля грозить будут, если твою тушку попоцают, балбес! — рявкнул следователь, но больше совестливо.

— Балбес?! — переспросил я.

— Хотел на "ты", вот и получай. Стоишь за моей спиной и помалкиваешь, усёк?! Следак, блин, от бога!

— Понял. Я — могила, — пообещал чистосердечно.

— Типун на твой язык!

Калин твёрдой походкой направился к подъезду. На трель звонка нам никто не отозвался, а за дверью стояла лютая тишина.

— Твою мать! — выдохнул я тонну разочарования.

— Теперь, может, объяснишь, зачем так рвался сюда? Если она, действительно, помогла грохнуть Майорова, то ей тут точно нечего делать.

— Я уже сказал, — нетерпеливо посмотрел на Калина. — Нам нужен её биоматериал. Те же волосы на одежде, расчёске или резинке.

— Этого вдоволь в её родном доме. В Самаре, — покачал головой Ярослав.

— Значит едем туда, — настойчиво смотрел на него.

— Герман, у меня тут труп на трупе. Отправлю местный патруль…

— Нет, они не заинтересованы. Я сам тогда поеду, — упёрся в ответ.

— Герман, людей убивают! Неужели, ты не понимаешь, что всё слишком серьёзно? И чует мой бывший преступный зад, что эти Рома и Рита, если и причастны, то совсем не от правосудия сбежали.

— Ярослав, ты ведь женат, — серьёзно глянул на него. — Чтобы ты делал, оказавшись на моём месте?

— На твоём месте был и не раз. И за моей спиной из-за этого горы трупов. Не дай бог тебе хоть на сантиметр приблизиться к моему подобию. В общем так. Завтра с утра в аэропорту Шереметьево. Опоздаешь, буду рад и улечу один. О нашем отъезде никому ни слова.

— Спасибо, Яр, — благодарно смотрел на него.

— Я согласился лишь, потому что в тот раз ты был полезен. Как только способность твоя будет исчерпана, депортирую из следаков, напарничек! — Последнее слово прозвучало с едким сарказмом.

Теперь весь оставшийся вечер нужно собираться в дорогу, позаботиться о жене и доверить её кому-нибудь, на случай, если произойдёт непредвиденное или, не дай Бог, случится то, чего так опасается Ярослав.

54. Рейд

ЯРОСЛАВ

Мелодия будильника на телефоне упрямо и настойчиво вытягивала меня из сладкой утренней дрёмы. За окном было ещё темно, и вставать совсем не хотелось. Фигурка сопящей рядом жены вмиг попала в мои объятия. Прижал к себе и упоительно зарылся в копну любимых рыжих волос.

— Пора? — сонно вопросила Оля.

— Ещё чуть-чуть, — промурлыкал лениво и коснулся губами нежной кожи на шее. Жена сладко выдохнула.

— Самолёт ждать не будет, — печальная правда.

— Чёрт с ним и со всеми преступниками, — опустил руку ниже к холмикам грудей. "Утро" эффективно работало у меня внизу, а от мысли, что, возможно, не увижу супругу несколько дней, ещё больше взрастили желания.

Оля лежала, не шевелясь и позволяя моим ладоням гладить и изучать изгибы, касаться чувствительных мест. Она, казалось бы, вновь уснула, но лёгкий трепет в теле и глубокое дыхание подсказывали, что жена жаждет ласк и тихо ждёт моего наступления.

Она снова моя жертва, а я её хищник, но очень нежный и любящий.

Женская спина касалась моей груди. Налитый эрекцией член упирался в упругие женские ягодицы. Перекатил жену на живот и впился в шею и заскользил губами по хрупким плечам и спине. Приподнял бедра и осторожно вошёл, заставив тихо охнуть. Разряд тока прошёлся вдоль позвоночника, накалив голову. Плавно двигался в ней, лениво и властно. Слушал дыхание и стоны, как песню, словно её тело — инструмент, а я — музыкант.

Знакомая пульсация вокруг моего члена подсказала о её скором приближении. Ускорил темп, прикусил губами кожу на плече и слегка придушил за шею.

— Яр, — Оля сладко шептала моё имя.

Вижу, как её руки комкают простыни. Утопила вскрик наслаждения в подушке и свела крепко бедра. Женская фигурка дергалась подо мной в экстазе, а я нежно целовал и гладил любимую по спине, помогая пережить пик.

— Люблю тебя, — выпалила Оля, растекаясь по ложу.

Перевернул супругу на спину и продолжил слияние, лаская в этот раз груди и упиваясь мягкими губами. Знакомое и желанное напряжение сковало низ живота, сладкой болью сосредотачиваясь в мышцах.

— Да, любимый, — подбадривала жена и её ладошки оттягивали кожу на моей спине. Прорычал и уткнулся ей в ключицу, изливаясь и содрогаясь от сладких судорог.

— Люблю тебя, — выдохнул теперь я, опустошенный и счастливый.

— С добрым утром, — Оля слегка засмеялась.

— Ещё нет, — приподнялся на локтях и озорно посмотрел на жену.

Вопросительный взгляд раззадорил меня ещё больше. Встал с кровати и потянул её к себе. Подхватил и посадил на бедра.

— Ярик, твоя рука, — испугалась любимая, напоминая мне о былых травмах.

— Там же где и всегда, — упрямо отмахнулся. — Мы сейчас важней. — И понёс супругу в душ.

— Ярик?! — Оля захохотала и крепче обняла меня ногами за талию, а руками обвила шею, накрывая мои губы жарким поцелуем.

***

В аэропорт заявился впритык, с удовольствием отметив нервное подёргивание на лице Германа. Ничего, я из-за тебя тоже вчера порядком понервничал.

Общаясь и анализируя этого парня, отчего-то разглядел в нём себя, а я же синхронно переквалифицировался в Вячеслава. Да, Герман не наделал в жизни столько дерьма, как я в его годы, но чем-то походил на меня. Амбициозен, упёрт и бесстрашен. Бросился под пули ради жены и, несмотря на клевету, верит ей до последнего, пытаясь ценой своей шкуры обелить любимую. Похвально, но глупо, и я бы поступил так же.

В самолёте давал указания чего делать ему не разрешается.

— Дышать-то можно? — буркнул сердито мужчина.

— Через раз, — ответил тем же тоном. — Ордер на обыск, увы, липовый, поэтому показать нужно должный уровень и быть слегка борзыми. Это их обезоруживает.

— Кого их? Я сомневаюсь, что охранник и эта официантка сидят у себя дома и ждут нас с чашечкой кофе…

— Родственники! — закатил глаза. — Тебе биоматериал нужен был, верно? Чего паришься? Будь дело пустым, я бы не сунулся и тебя оберегать не было бы смысла — сгонял бы без меня.

Беспалов приободренно вскинул на меня взор.

— Мы просто пороемся в их грязном белье?

— Можно и так сказать, — данная фраза всегда бесила. — Предпочитаю говорить "обыск".

Герман скривился в ухмылке и замолк. Отлично. Теперь можно и подумать.

Шестаковых нет в городе — в этом я был уверен, но наличие дополнительных улик в пользу Виктории имели большой вес. По правде сказать, любой другой следователь на моём месте довольствовался бы полученными фактами, но лишь я любил смотреть на ситуацию со всех точек зрения и под миллионами ракурсов. О внутренней чуйке и говорить нет смысла, потому что рыбак рыбака видит из далека. Эта тортоделка не могла так высококлассно спланировать убийство парня, а потом взять и провалиться так бездарно. Такого не бывает.

Второй труп — предположительного соучастника — выбил из колеи, а след протектора сводил всё к серьёзному и хладнокровному подходу. Убийца сделал своё дело, а теперь заметает следы. Список подозреваемых увеличивается с каждым днём, а мы вязнем в болоте неизвестности.

Такси припарковалось возле светлой новостройки, и консьержка живо отозвалась на появление полиции.

Звонка мы не услышали, поэтому я достаточно громко постучал в дверь для верности. Тишина сменилась на шорох.

— Полиция! У нас ордер на обыск! — в квартире стало чуть живее и дверь блокированная цепью приоткрылась. Показался испуганный женский глаз. Сунул вобразовавшуюся щель документ. — Прошу оказать содействие в…

— Но я не хозяйка, — проблеяла женщина.

— Не хозяйка?! — в груди натянулась струна досады.

— Я — квартирантка.

— И как давно снимаете? — кашлянул и продолжил другим тоном.

— Семь лет.

— Хозяйские вещи есть в квартире? — вклинился Герман и тут же удостоился моего сердитого взора.

— Только кухонный гарнитур да встроенные шкафы, — помотала головой квартирантка.

— Оплату как производите? Хозяева приходят с проверкой? — Что ж, пойдём по следу дальше.

— Нет. Потому и живу так долго. Мне нравится, — женщину озарила благодарная гримаса. — Хозяева не лезут, а оплату перевожу им в срок на банковскую карту.

— На карточку? Очень удобно, — довольно осклабился. — Вы не могли бы дать её реквизиты.

— Безусловно, — кивнула женщина…

Идя прочь из двора Шестаковых, терпел кукареканье Беспалова:

— Нужно было войти и поискать. Хозяева всегда что-нибудь да оставляют в своих жилплощадях. На балконе или в антресолях. Кладовки… — Пока мужчина причитал, я отправлял данные статисту. — Ярослав, куда теперь?!

— Не знаю как ты, но я бы съел чего-нибудь, — прогулочным шагом направился по улице, включая на телефоне приложение путеводитель и вводя название города.

— Мне ничего не залезет сейчас в рот, — буркнул он.

— Ничего страшного, аппетит приходит во время еды. Ну или на меня посмотришь.

— Боюсь от моего созерцания у тебя несварение будет, — ехидно усмехнулся Герман.

— Ты — не высшее зло, справлюсь, — оскалился в ответ и, выйдя к проезжей части, вытянул руку, ловя попутку.

Приложение нагло соврало. Ни фига тут не уютно, не вкусно и не по-домашнему. Или персона Беспалова, действительно, так влияет на моё восприятие? Герман всё же не отказался от кофе и бургера, и исподтишка посмеивался надо мной, пока я без энтузиазма ковырял вилкой в омлете.

— Вы проверяли машину Романенко Лики? — мужчина испытующе смотрел на меня.

— Есть ли на колесах её дорогой тачки следы кладбищенской земли? Как ты себе это представляешь? Хрупкая девушка привезла своего подельника тире любовника на кладбище и там пырнула его ножом? Интересно, чем же она его заманила? Экстремальным сексом в плюс семь градусов на мраморных плитах? Жесть.

— Пырнуть ножом в печень много ума не надо, — насупился напарничек.

— Точно, дело для дураков. И пули "в молоко" для большей дурости, — кивнул скептически. — На кладбище шёл бой на выживание, а твоя рыжеволосая красотка не настолько хороша для рукопашной.

— Она — не моя, — сердито буркнул он.

— Да-да, бывшая, — учтиво исправился.

Открыл рот, чтобы поглотить с вилки невкусное блюдо, но эпично уронил всё обратно в тарелку, когда телефон громко завибрировал на столешнице. Чёрт!

— Калин.

— Это счёт сбербанка. Карта зарегистрирована на Зырянову Анну Сергеевну. И её обналичивали трое суток назад.

— Запросите картинку с камер в банке, — тут же уцепился за новость.

— Сделано. Перешлют через два часа, — ответствовал статист.

— Спасибо. Жду. И скиньте мне все данные на Зырянову, — отключился и тут же вперился взглядом в любопытную физию Германа. — Я сделал запрос на номер карты, — нехотя пояснил. — Счёт принадлежит некой Зыряновой и карту обналичивали три дня назад.

— Вдруг это их тётка или другая родственница следит так за квартирой, — с сомнением протянул Беспалов.

— Вот по камерам и узнаем. Фейс её — есть, время снятия денег с карты — так же, — довольно улыбнулся и вновь потянул руку к мобиле, услышав характерную трель от пришедшего сообщения. Открыл пдф-документ с личными данными Зыряновой. Фактический адрес и адрес прописки совпадают. — Нам каршеринг бы не помешал, — выжидательно посмотрел на союзника.

Герман прорычал и, сдавшись, полез в свой телефон.

— Значит, если грохнем каршеринг, мне потом платить?

— Я — бедный следователь. И думаю это вполне справедливо. Я рискую своим чином, беря тебя с собой, а ты рискуй кошельком, если будут издержки в нашем совместном тандеме, — ехидно улыбнулся и, закончив трапезу встал изо стола. Сунул руку за паузу, ища деньги, но мужчина жестом остановил меня, пафосно глаголя:

— Что вы, что вы, милейшее отребье. Уберите ради бога. Я — финсторона данного предприятия. Я настаиваю.

Сучок! Но деньги убрал. Горделиво хмыкнул, направляясь к дверям.

— А за "отребье" ещё ответишь, — сощурил беззлобно глаза, отворачиваясь.

До ближайшей машины каршеринга было десять минут пути. Шашечки и броская реклама не годилась для двух агентов угророзыска.

— Палевно как-то, — сдвинул брови Беспалов, разглядывая машину.

— Тебя устроит чёрная девятка кавказца с тонированными стеклами? — буркнул я, садясь за руль.

— Нет, такси Люка Бессона, — фыркнул он, садясь рядом.

— Не, мы круче, — улыбнулся в ответ и завёл двигатель.

Путь вёл к загородным домикам к югу от Самары. Пробка на трассе умалила весь энтузиазм. Доехали до нужного места только к сумеркам. В близлежащих домиках давно горели подъездные фонари с ночным освещением, а нужный нам дом стоял в гордом холодном мраке. Припарковал машину за два дома дальше, но так, чтобы видеть входящих и выходящих.

— Думаешь, хозяева ещё не пришли, раз терраса не освещена? — Герман перешёл зачем-то на шёпот.

— Я пока ничего не думаю. Жду доклад статиста, а там пойдём по накатанной.

Беспалов умолк, нервно поглядывая на окна жилища.

— Зачем вообще нам этот дом? — спустя несколько минут раздумий, задёргался мужчина.

— Некая Зырянова — связующее звено с Шестаковыми. Ты хочешь уехать, не проверив? Не профессионально.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я — повар, а не следак, — усмехнулся он и получил в ответ мою ехидную моську.

— Ты в этом уверен? — смешок. — Будь ты только поварёшкой, здесь со мной бы не сидел.

— У меня хорошая мотивация.

— Так и получаются профессионалы.

— Как ты? — смотрит немного хмуро. — Тебя в главке явно многие не любят, но отчего-то уважают. Почему?

Челюсть свело, но я понимал, что прошлое всегда будет кусать за филейное место.

— Пока я не настолько проникся к тебе, чтобы откровенничать, — спокойно проронил я и с радостным облегчением полез в карман, когда телефон снова пиликнул. Открыв сообщение и просмотрев, сердито прорычал: — Твою мать!

Видеозапись с уличного банкомата. Знакомая нам Шестакова Рита снимает деньги, забирает карту и наличку, отходит, но в этот момент тёмная личность скручивает ей руки за спину, зажимая рот, и оттаскивает за пределы видеокартинки.

— Кажется, наша подозреваемая уже не совсем подозреваемая, — протянул обеспокоенно напарничек.

— Лицо этого засранца ни хрена не видно, — с досадой прошипел я, пересматривая и пересматривая запись.

— Он сутул и немного хромает, — произнёс Беспалов.

— Это мало что даёт нам.

Герман нервно выдохнул и отвернулся к окну, потирая подбородок. Я же крутил полученное видео и пытался хоть за что-то уцепиться, пока пассажир сбоку вдруг резко не прилип к окну.

— В доме движение! — и бесцеремонно потянул меня к стеклу, тыча в левую часть строения на втором этаже.

Напряг глаза, вглядываясь, пока не рассмотрел скупой танцующий огонёк, который переместился вглубь, а после исчез.

— Словно свеча, — проронил задумчиво.

— Кто-то прячется в доме, Яр, — Беспалов заёрзал на сиденье. — Это не спроста.

— Может, у них электричество вырубили за неуплату, — слабо и абсурдно оправдал очевидное. — Пойду проверю. Жди тут.

— У тебя нет ордера, — прошипел мужчина.

— Зато есть отмычка, — фыркнул я, проверив табельный.

— Ты — не легавый, ты — преступник! — бурчание Геры начало выводить.

— Вот теперь ты и сам понял секрет моей уникальности, — парировал в ответ. — Если не вернусь через пятнадцать минут, вызывай наряд.

И, избегая последующего панического изречения или вопроса, быстро вышел из машины, стараясь не хлопать дверцей. Надеюсь, ему хватит мозгов оставаться в тачке.

Под покровом ночи обогнул забор, метя к задней стороне двора. В небольшой расщелине между кирпичом и металлической дверью, смог увидеть тёмный двор. Трупный запах тут же врезался в нос. Нехорошо! Обнажил пистолет. Попасть на огороженную территорию со своими старыми травмами, оказалось не так просто. Былая сноровка хищника и профессионала давно утеряна, кроме моей страсти быть в эпицентре опасности. Глаза немного привыкли к темноте и, оказавшись внутри частных владений смог рассмотреть происходящее во дворе. Зловоние распространял труп убитой собаки возле конуры. Прикрыл нос тыльной стороной ладони, стараясь дышать через рот. Тихо без единого звука прокрался к задней двери и заработал отмычкой.

Войдя в дом тут же наткнулся на стул, издав шум. Блядь! В ответ вспыхнул свет и слева от меня навалилась фигура, припечатав лицом к стене. Пистолет выбили из руки.

— Мать честная! — хрипловатый голос рассёк воздух. — Ягуар под мою душу?! Я польщён.

Скосил глаза, пытаясь разглядеть противника, но тот помог с этим, развернув к себе и припечатав за горло к тверди.

— Белуга, — так же приветствуя бывшего заклятого коллегу в преступном мире, прохрипел я, и тут же получил мощный удар сгибом локтя в лицо.

Картинка в миг отключилась.

55. Калека и непутёвый

ВИКА

Минули вторые сутки, но от мужа вестей по-прежнему не появилось. Трясла несчастного Антона, который так же ничего не знал и беспокоился не меньше моего.

— Ярослав уехал в Самару, — отвечал Белов на моё требование известить Калина о пропаже супруга. — И, мне кажется, Герыч поехал с ним.

— Господи, — уронила голову в ладони.

— Герман решил поиграть в детектива? — скривился сидящий рядом Миша.

— Скорее в глупца, — почти простонала я.

— Не стоит его недооценивать, — сдвинул брови Антон, совестливо глянув на нас обоих. — Дедукция Германа не раз играла в твою пользу, Вик.

— Увы, лишь в единичных случаях, — отрезала хриплым голосом.

Мужчина умолк, слегка набычившись. Пусть. Не тебе меня совестить уж точно.

— В конце концов кто-нибудь может связаться с Ярославом? — раздражённо хлопнула себя по коленям.

— Вик, — ладонь Миши мягко легла на мою. — Герман предупреждал, что поездка может затянуться.

— Тогда он просто издевается надо мной. Я же так с ума сойду от беспокойства!

— Вика, если он с Калиным, то тебе не о чем переживать, — встрял снова Белов. — Ярослав стоит десятка недругов вашей семьи.

— Что вы все так расхваливаете этого следака?! — раздражение подпитанное переживаниями шло прямым текстом.

— Ярослав раньше мог в одинокую уложить половину взвода террористов, — то ли защищая Калина, то ли успокаивая меня, изрёк адвокат.

— Ты говоришь в прошедшем, — бросила скептически.

— Ярослав был тяжело ранен. Едва не погиб. Почти год пролежал в коме и более пяти лет пытается прийти в норму, но такие травмы бесследно не проходят. Рука утратила чувствительность и нога часто подводит. Из-за этого Калина списали из строя. Он потому и стал следователем угрозыска, чтобы не сесть за бумажную волокиту. Калин — не тот человек, что будет просиживать штаны. И никогда не дрогнет перед лицом опасности. Если Герыч с ним, то он под надёжной защитой.

Странно, но эта горячая тирада всё же меня немного успокоила. Я даже слегка поразилась тому, как Антон гордо превозносит того мужчину. Возможно, его и правда ценят и уважают в их кругах, но, для меня, Калин — просто человек, который выполняет свою работу и, увы, не совсем качественно, раз позволил моему горе-мужу поехать с ним.

Антон пожелал спокойного отдыха и обещал позвонить, если что-то станет известно о Гере. Друг мужа ушёл, а мне предстоял ещё один разговор, который так же не хотелось обсуждать.

— Завтра выписка, — проронил Дементьев.

— Помню, — кивнула, стараясь не смотреть на мужчину.

— Я обещал твоему мужу… — аккуратно продолжил он, отчего стало вдруг тошно.

— С каких пор ты хранишь обещания моему мужу? — раздраженно метнула в него взор, оборвав. — Или это только те обещания, которые выгодны тебе?

Миша проглотил обидное замечание и продолжил как можно более спокойно.

— Вика, я понимаю, ты переживаешь, но Герман прав. Полиция считает, что тебе угрожает опасность, а в моём доме уж точно тебя никто не найдёт, потому что обо мне недругам мало, что неизвестно.

— Лике известно, — парировала я.

— Выудить тебя из квартиры гораздо сложней, чем из частного дома.

— Действительно, даже охрана не спасает, — буркнула я.

— И не буду напоминать тебе о Викторе.

Я выдохнула и устало сдалась:

— Мне нужны будут мои вещи на первую необходимость.

— Хорошо. Попроси Галину Федоровну собрать всё, что тебе понадобиться, и я после работы заеду за ними.

Обречённо кивнула.

— Вик, — Миша приблизился и заглянул в лицо. — Гера с Ярославом вернуться и обязательно сообщат нам хорошие новости. Давай, будем верить в это.

Сцепила горестно губы и закивала, окончательно сдаваясь перед происходящим. Мужчина обнял и чмокнул в лоб.

На следующее утро Михаил привёз мои вещи и даже косметичку. Господи, ну как у такого парня до сих пор нет второй половинки? Хирургия, ты — беспощадна к женщинам, раз забираешь себе такие экземпляры.

В доме его всё по-прежнему. Педантичная чистота и вазы без цветов. Аккуратно прошла в кухню, единственное место в чужих домах, где ощущаю себя намного раскованней. Присела на край стула.

— Ты не голодна? — учтиво спросил мужчина.

— Нет, — мотнула головой, слегка улыбнувшись. — Хочется кофе, но нельзя.

— У меня есть без кофеина.

— Гадость, — тут же содрогнулась от отвращения. — Нет. Нельзя так нельзя, лучше потерпеть. Потом оторвусь. Ты завезешь меня на работу?

— Ты только выписалась, а уже в кондитерскую рвешься, — покачал головой Дементьев.

— Это моё детище. Таня, конечно, умничка, но не обязана следить за моим бизнесом.

— Тебе скоро в декрет, — пожал он плечами. — Пора бы уже подумать о том, чтобы вверить ей своё дело.

Я тоскливо умолкла, опустив веки. Об этом варианте давно думала и даже говорила с подругой, но тогда я ушла от Германа, была зла на него и хотела развестись. Теперь же вновь не могу представить свою жизнь без него. Он продолжает оставаться той тенью, которую ощущаю каждую ночь в постели, засыпая одна. Герман упрямо и настойчиво держит свои позиции рядом, против чего мне больше не хотелось возражать.

То, что пришлось пережить в связи с последними событиями, давно сломало стену. Нет, я до сих пор не верила ему, как мужчине, который клялся ценить и уважать свой выбор, но смогла поверить, как мужу, который ради своей жены и ребёнка не жалел себя и не раз вставал грудью перед опасностью. Вот и сейчас, я понимала, что он уехал на поиски следа и это не невинная поездка. Сказать, что я переживаю — ничего не сказать.

— Вик, ты тут? — оказывается Миша что-то говорил.

— Прости. Я не слушала… Что ты говорил? Повтори, пожалуйста, — виновато подняла на него взор.

— Я сказал, что твоя сумка с вещами стоит возле кровати, — проронил он. — Посмотри, всё ли есть необходимое для тебя. Если нет, сходим до магазина.

— Хорошо, я сейчас посмотрю, — кивнула и поспешила скрыться от него, но мужчина мягко тормознул, коснувшись ладонью плеча.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Потом. А сейчас сядь, — прозвучало как приказ. Воспротивиться не посмела. — Ты переживаешь, и я понимаю всё, но Гера не стал бы настолько рисковать.

— Стал бы, — мотнула уверенно головой. — Он всегда движим эмоциями, потому постоянно и совершает ошибки.

— Антон заверил, что с Ярославом Герман в безопасности, — произнёс, как заученный текст.

— Ярослав — обычный человек! Пусть у него полно каких-то там заслуг за спиной, но это в прошлом. До того как он был вынужден уйти в следователи. Значит, травма — его недостаток. Откуда вам известно, подведёт ли она его в ответственный момент?

— Ты — сурова…

— Да! Я и моя семья идём по краю пропасти и пытаемся выбить у жизни ещё хоть маленькую крупицу времени для счастья. Я не могу спокойно думать о том, что это всё сейчас в руках моего непутевого мужа и подбитого прошлым калеки-следака.

Умолкла, стараясь утихомирить себя на начале.

— Вика, ты не имеешь право говорить так! — Миша сурово повысил голос. — Мы не знаем, что там происходит сейчас. Не дай бог, что-то жуткое, но эти двое — калека-сыщик и твой непутевый — в данный момент, там ради тебя. Ты просто обязана верить в них и молиться о хорошем исходе.

Конечно же, я — бессовестная. С чего думаю о себе? Потому что другого мне не дали. Либо я буду тихо дуться на них и хранить свой психологический барьер от новых угроз малышу, либо начну сходить с ума и накручивать себя, чтобы вновь очутиться на больничной койке. Я выбрала скепсис и не смогу донести это до Миши, отчего ещё горше. Веки зажгли накатившиеся слёзы. Вот теперь мне их не сдержать. В горле свело раскаленное железо, и я поспешила покинуть собеседника.

— Можно я приму ванну? — быстренько встала.

— Конечно. Только не закрывайся, — подчеркнул старое условие мужчина.

— Я в порядке. Это не обязательно.

— Я сказал, — подчеркнул более напористо. — Лучше пообещай, чтобы мне потом не пришлось проверять.

— Что дверь выломаешь? — сморщилась, не веря.

— А там и проверим, — пробуравил серым взором, в которых заплясал огонёк строгости.

— Ладно-ладно, уговорил! — Сдаться — меньшее из двух зол. — Оставлю дверь открытой.

Одарила его последним оценивающим взглядом и прошлёпала к своей сумке. От такого обращения даже слёзы ушли. Умеет же усмирять.

Душ врубила по-мощней и настроилась на воду из глаз, но не вышло. Кажется всю "малину" испортил. Ладно, нет значит и не надо.

От водных процедур стало сразу лучше, но, выключив душ, поняла, что забыла долбанное полотенце. Стёкла душевой хоть и замутнённые, но в идеале мою наготу скрыть не могли. Прикрыв руками срамные места и набравшись смелости, позвала хозяина квартиры.

Влетел так, что попятилась прямо в душевой кабинке. Замер, глядя на меня.

— Полотенце! Я забыла полотенце… — почти заорала, видя, как Миша лишился дара речи и просто пялиться на моё неглиже. В свою очередь я так же растерялась, заливаясь краской конфуза, и никак не могла правильно среагировать. — Миша! — голос ушёл в нотки отчаяния и, видимо, это наконец его отрезвило. Ойкнул и вылетел из ванной комнаты.

Панически оглядывалась. Тут кроме мочалки прикрыться абсолютно нечем. В груди снова ёкнуло, когда он вошёл. Только теперь закрыл глаза рукой, опустив голову максимально вниз. Протянул банное полотенце. Быстренько приняла и обернулась в него.

— Прости, просто испугался, когда ты так резко позвала… Думал, что тебе стало плохо, — начал оправдываться Дементьев.

— Да, но всё оказалось чересчур банально, — проворчала в ответ.

Мужчина рискнул открыть глаза и взгляд его стал опускался ниже. Вряд ли, он сейчас видит на мне махровую преграду.

— Миш, это просто анатомия. Думай об этом, — нервно поёжилась от его взора.

— Или физика… Извини.

— Ты уже извинился, — попыталась улыбнуться.

— Я сейчас не за это извиняюсь, — выпалил он и, решительно шагнув ко мне, заключил в свой крепкий кокон.

Руки пленили голову. Серые глаза завладели моими. Наши взгляды синхронно опустили друг другу на губы. Сглотнула от внезапно выросшего в разы желания, но первый шаг снова сделал он. Впился жарким поцелуем, прорвав доступ в рот. Сильные руки то нежно, то больно сжимали, порабощая в слиянии.

Я даже не успела отобразить, как он уволок меня из ванной в комнату и уложил на кровать.

ГЕРМАН

Настырный гул лез в уши. Голова кружилась в вихре бесполезных картин. Позыв рвоты мутил рассудок. Едкий трупный запах снедал всё моё нутро.

— Герман, — шипение и зов где-то рядом. — Гера! Ну же… Очухивайся!

Продрать глаза, оказалось, недостаточно. В полумраке с трудом распознавал силуэты. На полу кто-то лежит и недвижим. Вгляделся тщательней — тёмное пятно рядом с субъектом и отсутствие характерного движения, сообщали, что под ногами человеческое тело и скорей всего ему хуже, чем мне. Рядом кто-то продолжает звать. Подобие контузии с трудом даёт осознать, что я в беде. Как так? Я же должен был ждать… Кого блядь ждать?! Не могу вспомнить.

— Гера, мать твою, ну повернись ты ко мне… Давай же!

Знаю этот голос. Да, он сейчас во всём разберётся. Всё решит. Где он? Повернулся на звук. В глазах всё так же плывёт, а тело упёрлось во что-то крепкое и пленяющее. Дёрнулся. Облом!

— Тихо, не трать силы! Нас связали. Герыч, давай же! Соберись! Ты мне нужен!

Слова подобны иерихонской трубе, но я внял. Собрал картинку в кучу и напряг голову. Ярослав сидит сбоку, пленен так же как и я к стулу, смотрит на меня. На его лице кровь от разбитой губы и испарина. Тут же вспомнил, как жду его в машине, затем звон стекла сбоку от меня и удар по голове. Дело — дрянь!

— Он не связал тебе ноги, — шепчет следователь. — Попробуй переместить стул и сесть спиной к спине ко мне. В левой манжете нож. Достань его.

Послушно, преодолевая боль в голове и теле, попробовал встать. Со стулом на заднице сделать это не так просто. Впритык приблизиться не вышло, потому снова сев, начал отталкиваться ногами.

— Тише немного, — шипел Калин. Тебе просто говорить. — Левая рука. Левая…

— Понял я, — прошипел раздраженно.

Жаль на затылке нет глаз. Наконец, нащупал искомое и полез под манжету его куртки. Пальцы коснулись твердого металла. Аккуратно потянул.

— Кнопка, — подсказал следак. Исполнил. Щелчок. — Режь.

Без тебя бы не допёр. В быстром темпе принялся перерезать одну за другой. Пока не услышал взволнованное шипение.

— Сюда идут! Живо обратно. В исходную!

Сука! Сунул нож ему обратно в руку и поспешил вернуться к былому положению. Вслушался в тишь и различил звуки шагов. Кто-то поднимается по лестнице. Страх сковал мышцы. Убийца здесь со мной в одном доме. Тот кто убил Савву, перинатолога и, кажется, охранника с официанткой тоже. Твою мать! Мне ещё никогда не было так страшно.

В темноте заплясал язык пламени от свечи, который постепенно наполнил комнату светом.

— Ты?! — гнев и ещё больший ужас опалил мои рецепторы. — Она же твоя дочь. Ты — падла старая!

Договорить мне не позволили — в лицо влетел мощный удар кулака. Рот мгновенно наполнился металлической жидкостью.

— Не у всех преступников срабатывает родительский инстинкт, знаешь ли, — пропел Виктор. — Это Ягуар вот с катушек полетел, узнав что его жертва понесла. Из образцового и влиятельного главаря московского ОПГ, превратился в мусарню, — плевок Ярославу в ноги. — А я нет. Я верен своим принципам. И на дочу мне совершенно и глубоко насрать, когда такие бабки в руках.

— Кто заказчик?! — прорычал Калин.

— Тот кого вы никогда не найдёте, — оскал мелькнул в тусклом свете.

— Где Шестаковы?

— Да все здесь! — пнул ногой тело, которое до сих пор мне плохо было видно. Фигура перекатилась и в потолок устремился мёртвый взор — Рита. — А второй где-то там внизу валяется. Только не говорите, что вам их жалко. Они своё получили. Правда, парень не делал грязную работу. Мокруха всегда по моей части.

— Майорова убили ты и Рита? — тут же вцепился в его слова следователь.

— Рыжего убила только моя дочурка, — загоготал Виктор. — Яблонька от яблоньки. Увидела Ритку у него дома и приревновала. Девка с трудом ноги унесла. Она и позвонила с телефона Савки. Попыталась предупредить. Ваш исчезнувший и сломанный смартфон здесь, у неё в шкафчике.

— То есть Рита не желала смерти Майорову, но всю ночь травила? — подловил я.

— А откуда ты знаешь, что нитроглицерин не дали ему раньше? На работе, например. Твоя жена — шлюха и это факт. Смирись. Трахалась с рыжим весь вечер. Где именно — без понятия. На следующий день узнав, что ему плохо поехала к нему. А туточки телка другая, бедная Ритка.

— Если дочурка твоя и есть убийца, то зачем хвосты подчищаешь? — просипел Калин. — Зачем убил Шестаковых и перинатолога? Чтобы подставить дочь сильней? Или скрыть истинного преступника? Не вяжется, Белуга.

— Не вяжется, — улыбнулся он. — Собственно, уже и срать. Вы всё равно теперь покойники.

В руке "тестя" мелькнул пистолет, и, в этот миг, Ярослав выбросил левую руку вперёд, нанеся удар противнику обнажённым лезвием в плечо. Виктор застонал, уронив оружие на пол. Не давая Белуге опомниться от боли, Калин дополнил нападение ударом лба в переносицу, нокаутировав и дезориентировав. Пока противник приходил в себя, Ярослав мигом освободил от пут ноги и тело, но встать не успел — разъяренная туша бандита повалила следователя на пол.

Мне оставалось лишь отчаянно болеть за Калина и дёргаться в своих оковах, тщетно надеясь, что они вдруг ослабли, а я стал сильнее.

Виктор оседлал следователя и начал победно награждать кулаками по лицу. В один из замахов Ярослав смог перехватить удар и выкрутил противнику руку в болевом приёме. Слышу хруст кости. Ор "тестя" зазвенел в стеклах окон. Схватка ушла куда-то за мою спину, и весь оставшийся бой мог наблюдать только в танцевальном движении на стенах помещения.

Хрип. Шипение ненависти. Чья-то голова сходит с оси. Хруст и падение мёртвого тела на пол. Тишина. Только учащенное и тяжелое дыхание где-то под ногами.

— Яр?! — с замиранием сердца позвал я.

— Дай секунду, — счастью не было предела, услышав в ответ голос следака. Живой! Спасибо, Господи!

Наконец свободные от пут шли прочь из этого жуткого дома. Ярик вызывал наряд, а я наткнулся на тело парня. Коснулся шеи, без надежды выискивая признаки жизни. Тихий и робкий молоточек пульса ударил по подушечкам пальцев.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Яр, парень ещё жив! — выпалил победно.

56. Любимые придурки

МИША

Я не желал ему зла, но внутренне был счастлив, что вестей о нём нет. Мне нужно немного времени, чтобы доказать Вике, что искренне люблю её и, что только я могу сделать девушку по-настоящему счастливой. У Геры был шанс и не один, но он их растерял по глупости и на ровном месте.

Она больше не его! Они на пороге развода! Он не покривил душой и САМ вверил Вику мне. Я обязан попробовать…

Её держит совесть, злость и обида. Вику бесит, что снова всё решили без неё, исподтишка, как с маленькой девочкой. Излишняя забота? Возможно. Но никто и ни разу не спросил, чего хочется ей. И я, в том числе. Потому что впервые был согласен с её мужем. Девушке грозит опасность, и моя интуиция никогда меня не подводила. Гера молчал третьи сутки. В ход шёл мой черёд. И я им воспользуюсь.

Клянусь, не хотел на неё давить, но, увидев желанное месяцами тело обнажённым, в мозгу переклинило. Честно, боролся, как мог, но внутренний демон оказался сильней.

Пленил Вику в свои объятия. Смотрю в зелёно-карие глаза и жду возмущения или протеста. Её веки опустились. Смотрит на мои губы. Чувствую, как сердце в груди пропускает удары. Тело дрожит в моих руках, слабнет. Впился в этот рот, словно ядом убивая в ней последние попытки отвергнуть меня. Поддалась. Обмякла. Целует в ответ. Моя?!

Подхватил и унёс из ванной комнаты. Уложил на постель и жадно припал к шее. Сладкий и ненавязчивый запах ванили поглотил мысли в вихре. Я хочу её! Просто до безумия.

Сорвал злосчастное полотенце, раскрывая её для себя. Вика тяжело дышала, но не останавливала. Изогнулась, ёрзая подо мной. Член упёрся в лоно, ноя от преграды в виде брюк.

Припал к соскам и втянул ареолу. Томный стон донёсся до моего слуха. Ладони девушки обнимали и гладили по голове, тонкие пальцы гуляли в волосах. Опустился ниже, к животу, который за эти месяцы заметно округлился. Там ребёнок её и Германа. Я здесь явно лишний.

Поднялся выше и вновь накрыл губы поцелуем. Чувствую, как извивается и глубоко дышит. Ласкал шею. Сжимал груди. Скользнул рукой к промежности и прошёлся между складочек. Мокро.

— Гера… — охнула Вика, уткнувшись в мою шею носом.

Теперь убила, отрезвляя окончательно. Застонал, как от зубной боли. Я знаю, ты — не моя, но зачем же так явно и жестоко? Впрочем, сам виноват.

Вика ослабла и растеклась подо мной. Выдернул из-под себя одеяло и накрыл им девушку.

Ясность проявляется в тёмных глазах, и она в ужасе смотрит на меня.

— Я сглупил. Прости… Ничего не было

Лучше уйти сейчас. Быстро поднялся и поспешил прочь из квартиры, оставляя Викторию самостоятельно делать выводы о произошедшем.

На работе остаться запретили, а спать в машине как-то негоже. Посмотрел на часы — полтретьего ночи. Вика по-любому спит. Тихонько вернуться мне ничего не мешает. Рискнул. Ступив за порог квартиры, обнаружил мрак. Это хорошо, значит девушка всё-таки спит. Прошёл глубже в комнату, оставляя свет включенным только в коридоре.

— Не обязательно вести себя, как преступники, — сердитый голос со стороны кровати.

— Я думал, что ты спишь, — проронил невинно. — Боялся разбудить.

— После случившегося я не смогу больше уснуть, — ночник вспыхнул ярким светом.

— Вик, мы просто поддались немного порыву, — тщетно пытался перевести всё в детскую шалость. — Но всё обошлось, мы вовремя одумались.

— Разве вовремя?! — негодуя, воскликнула она и встала с кровати.

— Ну почти. Ты ни в чём не виновата. Я воспользовался, а тобой владел повышенный уровень гормонов и тоска по мужу…

— При чем тут муж?

— Ну ты бы не шептала его имя во время моих ласк.

Девушка отчаянно простонала и, запустив ладони в волосы, нещадно потянула.

— Просто супер. Даже изменяя мужу, шепчу его имя.

Вот теперь от этих слов начало зарождаться негодование.

— Что значит изменяешь?! Он первый унизил тебя, вынудил уйти, требовал развода и аборта, параллельно трахался с другой. Вы давно не муж и жена друг другу. Только по документам. Какая на хрен, измена?!

— Измена не измеряется так, — её лицо стало грустным и виноватым. — Она измеряется совестью. Допустив близость с тобой, я изменила самой себе, своим чувствам… Ты словно обухом ударил меня о землю.

— А может уже пора? — смотрю жестко. — Тебе нужно принять решение рано или поздно. Либо ты простишь его и вернёшься, либо пора начинать новую жизнь. Среднего не дано.

— Именно сейчас принимать решения не только рано, но и невозможно. Всё слишком смыто и ненадёжно.

— Тогда чего ты хочешь от меня? — раздражение начало брать верх. — Я сделал тебе приятно. И остановился. Проявил запоздалое, но уважение к тебе и Герману. Да, ошиблись. Извини — повторяю ещё раз. Виновен. Идиот! Обещаю, больше не повториться такого.

Вика умолкла, сцепив зубы. Опустила голову.

— Мне лучше вернуться домой.

— Вик, проехали, ладно? — устало смотрю на неё. — Давай забудем, пожалуйста. Мы оба ошиблись и оба признаём. Что было, то было, — наблюдаю, как изучает пол. Её нужно как-то отвлечь. — Знаешь что?

— Что?

— Мне сейчас до безумия хочется того обалденного тарта из манго с мандаринами и чашку незабываемого кофе из твоей кондитерской.

— Мы ещё не открылись, — буркнула она.

— Ты — хозяйка заведения. Хоть раз позволь мне изъять выгоду от знакомства с тобой, — заговорчески подмигнул.

Уставилась на меня и её взор немного просветлел. Улыбнулась.

— Тогда скройся, я переоденусь.

Я рассмеялся и вышел из комнаты в коридор.

Окончательно погасить инцидент смогли только в кондитерской. Вика рассказывала забавные случаи с клиентами, а я решился поведать ей о нашем с Германом приключении, когда повезли тот злосчастный торт.

Видел, что сон начал одолевать девушку и решил поспешить закончить наше общение. Помог ей всё убрать и повез обратно в квартиру. Вика рухнула спать, едва успев переодеться, а я же замер на краю своего дивана, тоскливо глядя в окно и ловя первые лучи рассвета.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

После произошедшего девушка волновала меня ещё больше до скрежета зубов, но понимал, что я был и всегда буду третьим лишним. Позиция в партере "френдзоны" занята мною навсегда и основательно. Рыпаться — себе дороже.

Вика всегда будет любить его, потому что любимых не выбирают. А он вечно будет причинять ей боль и сам страдать от этого, потому что не умеет любить правильно. Любить жену не как самого себя, а гораздо больше.

Телефон в брюках тихо пиликнул. Достал из кармана, глянув на дисплей. Входящее сообщение от Германа.

ГЕРМАН

Ярослава нешуточно трясли органы главка, хоть я всячески давил на то, что сам втянул себя в это дело и следователь попросту ничего не мог знать обо мне. Калину впаяли выговор и грозились отстранить от расследования.

— В Москве у меня больше шансов, чем здесь, — прошипел Яр, успокаивая. — Забей пока. Есть дела поважнее.

Важным для нас выживший являлся в первую очередь Шестаков Роман, который находился на искусственной вентиляции. Рана была серьёзной и его состояние врачи оценивали как стабильно тяжёлое. Мужчина потерял много крови и началось заражение. Прогнозов делать медики не спешили.

— Если он не выживет, мы вернёмся к тому от чего пришли? — понуро посмотрел на Ярика.

— Не совсем, — покачал он головой. — Судмедэкспертиза подтвердила идентичность волос с Шестаковой и телефон Майорова, действительно, был у неё. Думаю, этого достаточно, чтобы отложить слушанье дела на долгий срок. Но, если брат Риты очнётся и скажет нам имя заказчика, то сухари вашей семье сушить не придётся.

— Думаешь заказчик всё же был? — беспокойство снедало душу.

— Он и остается нашей главной проблемой, за что как раз прокуратура и может зацепиться. Связать убийство Широкова с Виктором им раз плюнуть. Прокуратура знает, что он — родной отец Вики. Следы протектора на кладбище от богатой машины. Всё можно вывернуть так, что твоя жена привезла Широкова туда для сделки, но его ждал сюрприз в виде Белуги. Выставить заказчиком Викторию им ничего не стоит. Равно как и убийство Шестаковой, как способ замести следы, снова при помощи родного отца. Поимку Виктории с поличным тоже можно выставить по своему. Против твоей жены ряд улик, а вереница обстоятельств вокруг — лишь отдельное для судьи дело.

— Хочешь сказать мою жену спасет от тюрьмы только повинная истинного убийцы? — в тихой панике смотрел на Калина.

— В идеале. Слушай, я давно уже верю твоей жене не только потому что я — не слепой котёнок, но и потому что столько нелогичного в одном стакане просто быть не может. Мы докопаемся, обещаю. Теперь для этого у нас больше времени.

— Спасибо, — благодарно кивнул.

Караулить пробуждение моего бывшего охранника остались в больнице. Мне полагалась обработка небольших ран на лице от осколков стекла, а Ярику перебинтовывали подбитую в драке голову.

— Не думаешь позвонить жене? — Калин с интересом смотрел на меня.

— Лучше пусть увидит всё, когда вернусь. С ней сейчас Миша.

— Дементьев? — скривился следак. — А если уведет?

— Она давно уже не моя и не хочет быть ею, — проронил с горечью.

— Поэтому толкаешь в объятия другого? — вскинул вверх брови.

— Я просто отхожу в сторону, как она того хочет. Может быть, испытав в жизни объятия другого, она сможет принять верное решение.

— Герман! — мужчина повысил голос. — Ты, действительно, такой дебил или так искусно прикидываешься? Это твоя женщина! Она может тебя ненавидеть, но любить до безумия. Бабам не нужны наши нюни и благородство. Она хоть и злиться, но ей необходим владелец, обладатель и завоеватель. Вспомни, чем ты смог покорить её. Явно не теперешней благовоспитанностью. Да, ты, может, там и наворотил херни, не знаю, но на то мы и любимые их придурки. Мы делаем шаг назад и два вперёд. Идеальные принцы только в сказке, а в жизни эти идеальные благовоспитанные парни потом рогатые ходят, потому что не умеют чувствовать своих баб и начинают принимать их как обыденность.

Потерял дар речи от его тирады и, раскрыв рот, пялился на него.

— Твоя, похоже, не скучает в браке с тобой.

Калин понуро опустил голову, что-то перебирая в уме. Гримаса лица приобрела болезненный вид.

— Я был причастен к смерти родных своей жены. Сына, мужа… Я… я изнасиловал её, а после поджёг дом, в котором погибло всё, что ей было дорого. Как думаешь, почему она стала после этого моей женой?! — в шоке смотрел на него. — Потому что я не сдался, когда осознал, что натворил. Я много лет вымаливал прощение, жертвовал всем ради неё, всё время был рядом, пока она люто ненавидела, гнала и даже пыталась убить меня. Я сделал возможное с невозможным, чтобы не просто получить прощение, но и добиться её сердца. Я шёл напролом, терпя унижения и ненависть в свой адрес, но добился желаемого. Оля стала не только моей женой, но и верной подругой и до безумия любимой женщиной. Ты напомнил мне меня. К счастью, без такого дерьма за душой. Поэтому не вздумай даже выпускать любимую из рук. Борись за неё до последнего. Поверь, она этого хочет и ждёт, потому что давным-давно выбрала тебя. И всё, что она говорит сейчас — всего лишь бабская херня для набивания цены.

Последняя его фраза вызвала усмешку. Сказал, как отрезал. Мудрец, бля!

За горячей беседой не заметили, как к нам спешит главный хирургического отделения.

— Шестаков пришёл в себя, — сообщил он победно-взволнованным тоном.

Через несколько минут, одетые в стерильную одежду, возвышались над койкой пострадавшего. Интубационная трубка во рту нам не помощник. Роман водил глазами по палате и издавал нечленораздельные короткие звуки.

Калин четко и громко представился и, как можно более учтиво, огласил цель нашего визита.

— Вам угрожает опасность. Мы можем вас защитить. Вы готовы сотрудничать с нами?

Парень начал нервно елозить по постели.

— Всё хорошо. Вы сейчас в безопасности. Вы помните, что произошло?

В ответ он начал водить свободной от капельницы рукой в воздухе и выкатывать глаза.

— Карандаш с бумагой, — пришло на ум только это. — Он при всём желании нам не сможет ответить.

И я вылетел из реанимации в поисках необходимого. Нашёл канцелярию на посту медсестры. Вернулся к пациенту и с горем пополам всучил ему карандаш в ладонь, подсунул клочок бумаги.

Мужчина, уняв возбуждение, начал, не глядя, выводить на бумаге буквы:

"Где Рита?"

Сказать ему об этом сейчас стало жутко не по себе. Отступил от койки, неуверенно глядя на Калина.

— О вашей сестре чуть позже…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В ответ парень яростно застучал карандашом по бумаге, требуя немедленного ответа. Ярослав сглотнул, понимая, что разговор не клеится.

— Я сожалею. Она погибла, — скорбно проронил следователь.

Рома взвыл и замолотил рукам о кровать. Чёрт! Это нехорошо!

— Роман. Убийца вашей сестры мёртв, но не все понесли наказание. Помогите нам! Не дайте главному убийце избежать суда!

Мужчина начал хрипеть, периодически пропуская выдох. Вновь надавил карандашом на бумагу, ведя волнообразную линию, которая ушла в резкий зигзаг и оборвалась.

Модульный монитор пациента издал резкий пищащий звук. В реанимацию сразу же влетели врачи. Я успел лишь схватить бумагу с постели.

— Код "синий"!

Медики в быстром и чётком ритме завальсировали вокруг больного, а нас живо выставили за дверь.

В коридоре взглянул на бумагу, потом с досадой протянул Ярославу.

— Да уж. Это мало что нам даст. "ШИ", "МИ", "ЛИ", — Ярик, устало выдохнул и вернул мне клочок. Осел на скамейку у стены. Мне оставалось лишь понуро опуститься рядом и ждать вместе с ним.

Бригада реаниматологов покинула бокс меньше, чем через четверть часа. К нам приблизился главный хирург с сожалением на лице. Я невольно поднялся на ноги, смотря на него с угасающей надеждой.

— Чёрт! — Калин испустил звук досады и негодования, предвидя вердикт.

— Сожалею. Остановка сердца. Мы сделали, что могли, — уронил хирург и неслышно удалился, давая нам возможность осознать этот несправедливый пинок судьбы под наш зад. Опять!

Твою мать! Яростно зарычал и вписал кулак в стену.

57. Как страшный сон

ГЕРМАН

Когда ступил за порог докторской квартиры, тут же получил уведомление, что Вика спит.

— Болтали до утра, подружки? — недовольно сдвинул брови.

— Твои кости теперь белее снега, — скривился в ответ Миша.

— Главное, чтоб целы были, — буркнул я. Глянул на мирно спящую жену в положенной, по всем этикетам, пижаме. Чуть расслабился. — Как она?

— Порядок, в отличие от тебя. Что с лицом? — теперь его взгляд стал более обеспокоенным.

— Долго рассказывать, — отмахнулся.

— Я не спешу.

— Зато я спешу, — прошёл в комнату и осел возле кровати. Нежно провёл кончиком пальца по щеке жены. — Вика? — позвал, предвкушая эффект.

Моя разбитая физиономия явно взбаламутит её покой, но у меня есть неплохие новости. Надеюсь, успею их изложить перед взрывом Хиросимы.

Супруга нехотя среагировала лишь на третий раз. Потянула на себя одеяло и продрала один глаз. Кто перед ней, видимо, сообразила не сразу, а как поняла, то мгновенно вскочила.

— Герман! — тут же увидела шрамы от мелких порезов, фингал на скуле и опухшую губу. — Боже мой! Ты подрался?! Что стряслось?!

— Давай дома всё расскажу. Я очень устал с дороги. С самолета сразу сюда за тобой.

Девушка переводит взгляд с меня на хозяина квартиры, словно спрашивая его разрешения.

— У меня скоро смена начнётся, — подал голос врач, глядя исподлобья. Ему явно не по душе наша идиллия. — Поэтому очень хорошо, что Гера решил забрать тебя сейчас.

Вика покорилась и начала сборы, пока мы оба вышли в кухню. Михаил предложил кофе, на что не смог ответить отказом.

— Полагаю, поездка не была напрасной? — в надежде проронил он. — Просто скажи, что всё наладиться для Вики.

— А тебе какая разница? — смотрю ревниво с нотами явного недовольства.

— Герман, мы — взрослые люди, — проронил врач спустя минуту. — Хоть убей сейчас, но я давно люблю твою жену… Извини, так вышло. Клянусь, старался без этого, но увы…

— Мне тебя сейчаспожалеть надо или поздравить?

Я — не слепой и давно вижу, как этот врач смотрит на мою тортоделку, но сердце всё равно полетело вниз от его откровения.

— Оставь это при себе, — Дементьев решительно поднялся. — Вика достойна самого лучшего. И если ты наконец не возьмешь себя в руки, чтобы дать ей этого, то, клянусь, я заберу Вику у тебя. Ты и так без пяти минут просрал её, и оставшиеся пять минут — её любовь к тебе. Верни жену! Иначе, в ход пойду я. Я ничем не хуже тебя, Герман.

Сцепил зубы, внимая его красноречивой угрозе. Хрена с два тебе, медицинская пиявка.

— Придержи коней, оптимист. Я — её муж и отец ребёнка…

— Вот именно, это лишь определения, — фыркнул Михаил. — Но любви твоей к Вике не видно.

От его слов в груди мгновенно закипело. Сжал руки в кулаки, стараясь сдержаться. Процедил сквозь зубы.

— Мою любовь пусть она, в первую очередь, видит, а ты не суйся в семью, которая ещё пока связана браком. Мы ошиблись, а ты лезешь в наш семейный кризис. Скоро всё наладится, и тебе станет стыдно.

— Если это, действительно, произойдёт, то больше не посмею появиться у вас на горизонте. А сейчас буду с ней рядом до тех пор, пока нужен.

Смерил его взглядом и залпом выпил предложенный кофе.

— Будь… Кто-то же должен, пока я ищу убийцу, — рыкнул совестливо и, поставив чашку на стол, вышел из кухни.

Видел, как Михаил хотел ещё что-то сказать, переспросить, но свидетель в лице Вики, теперь помеха для дальнейшего мужского разговора. Девушка одетая стояла в прихожей и застёгивала молнию на сумке. Обулся сам и, сняв с вешалки её пальто, выжидательно замер.

— Пока, Миш, — несколько виновато улыбнулась она хозяину квартиры, на что этот выскочка сделал к ней широченный шаг и чмокнул в щеку.

Ледяной водой обливал всё своё тело, чтобы не врезать этому холеному индюку. Накинул жене на плечи пальто и, прихватив её сумки, вылетел из квартиры в подъезд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В машине старался не смотреть в её испытующие глаза, а если неосторожно встречались взглядами, то невинно растягивал улыбку. Правда с подбитой губой выходил больше оскал.

— Ты не говорил, что твоя поездка будет лёгкой, — тихо произнесла она. — Но я несколько суток не просто тебя не видела, но и понятия не имела, что с тобой и где ты. Сейчас ты снова здесь, и я безумно рада, что живой, но глядя на следы от побоев на твоём лице хочется завыть волком от незнания. Пожалуйста, Герман, ведь ты же не ради себя туда ездил? Я тоже должна знать.

— Тут много всего, Вик, — ответил устало. — Но скажу главное — телефон Саввы оказался у Риты Шестаковой.

— Рита? — непонимающе смотрит мимо меня, стараясь припомнить такую.

— Официанткой работала в "Сарбоне". Савва встречался с ней некоторое время.

— Она?! — Вика аж подпрыгнула на сиденье.

— Она — соучастница. Вик, по правде сказать, в этом деле уже целая вереница трупов. Я многое тебе не говорил, но всё давно перешло в игру покрупнее. Помимо Саввы, погибло ещё четверо человек… — Внимательно оглядел её, не решаясь сказать главного, но если смолчу об этом, точно не поздоровиться. — И среди них твой отец.

Голова девушки болезненно дёрнулась, окончательно не понимая логику происходящего.

— Причём здесь Виктор?

— Побои на моём лице и на теле Яра — дело рук твоего отца. Оказывается Виктор являлся пешкой и исполнителем. Жаль, но кто заказчик, узнать нам так и не удалось. Калин был вынужден убить твоего отца.

— Виктор мёртв? — уточняюще переспросила девушка. Лицо хоть и бледнеет, но скорби в нём нет, точно. Она тяжело выдохнула, накрыв рот ладонями. — Слава тебе, Господи!

Реакция её хоть и чудовищная, но смерть этого гада принесла облегчение не только ей. Десяток людей точно смогут теперь вздохнуть спокойно.

— В конечном итоге, Ярослав сказал, что у нас неплохой шанс выиграть дело. Для вынесения приговора, слишком много посторонних факторов, которые Яр внесёт в протокол. Против тебя только кровь убитого на руках, отпечатки пальцев на орудие убийства и…, — тут замялся. — О том, что у Саввы не было секса с тобой, извини, доказать мы не смогли пока.

Вика сцепила губы, переживая унижение заново.

— Вик, нам нужно доказать это только следствию. Я и другие уверены в том, что ничего между вами не было. Ты не могла. Я знаю это.

Потупила взор, о чём-то думая. Я не прав?!

— Спасибо, — уронила тихо и отвернулась в окно. Замолчала.

Я и сам не хотел об этом говорить.

— О смерти Виктора, наверное, многие будут рады узнать. Кроме нашей поварихи, — грустно улыбнулась супруга.

— Она всегда была в курсе чем он промышлял, — сурово подытожил я, въезжая во двор.

Дом стоял в мрачной тишине. Прислуга отпущена на выходные из-за отсутствия хозяев. Мама с сестрой, видимо, уехали в наш старый дом, равно как и тёща. Только охранник на посту верно нёс службу. Всегда бы так.

Дотащил вещи до комнаты Вики, а сам направился в свою. Усталость валила с ног. После всего произошедшего даже не помню, когда нормально спал. Да и, честно сказать, не мог. В раз увидеть столько трупов да и ещё как убивают человека на моих глазах — для меня слишком травматично психологически. Плюс ко всему, в голове прокручивал тонну теорий и догадок. Понял не маловажную вещь — заказчик этих убийств знает нас, как облупленных. Всех родственников, друзей, коллег вплоть до нашего поведения. Савва не звал Вику к себе домой, судя по словам супруги, но убийца был уверен в сердобольности моей супруги и ждал её прихода. Следы протектора от дорогостоящей машины, пули в дереве, столько подставных — колоссально продуманный план, к счастью, не на столько хорошо, чтобы сработать. Ты просчитался и рано или поздно я тебя найду.

Приняв душ, сладко растянулся на постели, обняв подушку. Тело благодарно предалось отдыху. Тяжелые веки опустились и тревожный сон забрал в свою обитель.

Искал во тьме Вику. Бежал за ней по улицам, видя её силуэт впереди. Когда почти настиг, чья-то фигура затащила её в тёмную машину.

— Вика! — кричу не своим голосом и бегу за машиной следом. Вижу в заднем окне лицо перекошенное ужасом. Зовёт меня. Просит о помощи. — Вика!

Бегу из последних сил, которые иссякли ещё до того, как авто, похитившее мою жену, скрылось за горизонтом.

— Вика! — упав на дорогу, кричу в пространство…

— Герман! Гера! — любимый голос пробирается в голову. — Герман, проснись… Просыпайся! Я здесь! Здесь…

В холодном поту переключаю сознание и резко распахиваю глаза, вырываясь из ужаса. Я дома. В постели. Рядом жена и испуганно трясёт меня, похлопывает по щекам. Она и правда здесь. Со мной. Всё хорошо!

Выдохнул, сел на кровати и, пленив затылок супруги, уткнулся головой в её лоб.

— Слава Богу! — изрёк с невероятным облегчением.

— Что с тобой? Ты напугал меня! Кричал на весь дом, — чувствую, как учащенно дышит, ладони касаются моего тела.

— Кошмар приснился, — проронил я, и перед глазами вновь картинка из сна. Недобрый осадок ещё надолго будет есть душу.

Вика отстранилась и посмотрела на меня. Разглядывает лицо и следы от побоев. Тонкие пальцы коснулись нижнего века и скользнули по скуле. Остановились на губе. Скривился от неприятной боли.

— Прости, — убрала ладонь. — Герман, что там было? Ты сам не свой.

Рассказать тебе? А зачем? Виктор мёртв, а главный враг всё так же неизвестен.

— Было страшно, — опустил взгляд вниз, взял в руки её ладони, нервно массируя пальцы. — И рад, что это видел я, а не ты. Вик, пожалуйста, будь максимально осторожна и внимательна. Забудь о гордости и обиде на меня. Не оставайся наедине. Если нужно куда-то ехать, прошу, говори мне. Я всё брошу и сразу же приеду. Всё очень серьёзно, родная. У нашей семьи враг, и он — очень сильный и коварный. Он знает о нас абсолютно всё.

Смотрит в тихом ужасе, губы шевелятся в немых вопросах, а глаза налились водой.

— За что? — молвила чуть слышно. — Что такого мы сделали, чтобы погубить столько людей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не сдержался и притянул супругу к себе, прижав к груди. Чувствую, как всхлипывает и крепко обнимает в ответ.

— Я не знаю, родная, но найду эту сволочь. Обязательно найду. Ни одна тварь, которая угрожала моей семье, не окажется безнаказанной.

— Не надо, — жалобно посмотрела на меня. Крупные капли слёз катились по щекам. — Пусть полиция ищет… Ярослав этот. Пожалуйста, Гер. Я боюсь не только за себя, но и за тебя. Я умру, если с тобой что-то случится. Умоляю…

— Ты хочешь, чтобы Я умер, узнав, что мою любимую посадят за решётку?! Нет. Пока от меня есть польза, в стороне не останусь.

Вика опустила голову, вынужденно смиряясь. Сжала ткань моей футболки в кулаках.

— Вик, — поднял лицо девушки за подбородок. — Знаешь, когда стоял на волосок от смерти, кое-что понял. Понял, что безумно хочу быть только с тобой. Ради тебя не побоюсь встать под пули. Вся моя дурацкая гордыня и самовлюбленность, наконец, исчезли. Мне хочется видеть, как ты улыбаешься, хочется знать, что с тобой всё хорошо. Я, оказывается, по-настоящему был счастлив, когда ты была рядом. Была моей Викой. Понял это, лишь когда потерял. Неужели, больше нельзя это вернуть? Вик! Не говори, что все шансы исчерпаны?!

Жена захотела отстраниться, но не позволил. Поймал за запястье и прижал её ладонь к своей груди. Ловлю её взор.

— Гера, мы пытались и ни раз. В ответ лишь боль.

— Нет идеальных семей. Покажи мне хоть одну. Но есть чувства, которые не проходят.

— Чувства? — сдвинула брови и попыталась отобрать руку. Не дал. — Своих чувств ты вечно боялся, а всё обретенное с горем пополам мгновенно перечеркнул обидами. Молчу о том, что залез под юбку к бывшей. А требование убить нашего ребёнка?! О чём ты вообще?! Какие чувства?! Нет давно их! Я их вытравила как болезнь.

— Которой всё же успела заразить меня, — жестко возразил ей.

Выпустил руку и резко рванул к девушке. Обхватив крепко за талию, приподнял над постелью, а после бросил спиной на матрас. Чуть охнула от неожиданности. Навалился сверху, блокируя пути отхода. Поймал испуганный взгляд и, сбавив напористость, страстно впился в губы. Замерла, но позволила проникнуть в рот. Слегка изогнулась, подаваясь телом вперёд. Ладони загуляли под её ночнушкой, изучая знакомые изгибы, по которым стосковался до жути. Содрогнулся от тепла желанной плоти.

— Люблю тебя… Просто невероятно люблю, — шептал между поцелуями.

Томный выдох мне в рот. Сладостная истома. Устремился к ней в трусики, но девушка, словно перестала ощущать блаженство. Упёрлась ладонями мне в грудь и попыталась оттолкнуть.

— Герман, не надо. Перестань. Пусти… Стой! — тяжелое дыхание и трепет выдавали её.

Нет! Не уйдёшь! Мы оба стосковались друг по другу. Оба нуждаемся в ласке… Но дальнейшая реплика жены ударила, сразив наповал:

— Я изменила тебе с Мишей!

Остановился, отшатнувшись, и в болезненном шоке уставился на неё.

— Что ты сказала?!

58. Наш мир

ВИКА

В груди ныла совесть. Он хоть и сделал вид, что всё пустяк, но мне это как-то не помогло. Ведь я позволила другому мужчине притронуться к себе. Тело, которое навечно пообещала мужу, отдала как последняя шлюха. До сих пор не могу понять, как это вышло. Словно тысяча голодных девиц разом возродились в моей сущности. Я отключилась, идя за незнакомой порочностью, совершенно не сообразив, что благодетель — чужак.

Как после этого смотреть в глаза мужу? Ни одна реплика в мою пользу не работали.

Да, Герман тоже изменял. Да, мы в процессе развода. Да, гормоны плещут и я, подобна раскалённым углям. Но это всё равно неправильно! Я не смогу больше невинной овечкой смотреть на Геру. Я ведь вижу, как он раскаивается в своих прошлых деяниях, как виновато смотрит. Чем теперь я лучше его?!

Увидев на лице супруга следы от побоев, готова была простить ему буквально всё, ласкать, жалеть и обнимать. Только как переступить эту жирную черту, которую так явно проведена между нами нашими же силами?

Напугал до чёртиков, когда звал меня из нашей супружеской. Его тело в поту металось по кровати, а покои оглушали крики моего имени. Стало неистово страшно и поспешила его разбудить.

Много слов: извинений, откровений, просьб и увещаний. Эта поездка явно очень сильно повлияла на него. Капризного и самовлюблённого мачо давно нет. Его руки на моём теле, от которых вновь обжигало жаром. Губы, по которым до безумия стосковалась, запах любимого мужчины. Начала растекаться под ним, млеть от ласк, нетерпеливо подаваться телом к нему. Голова кружилась в вихре забытых, но таких любимых эмоций.

Ощутила, как родные ладони скользнули под бельё и звоночек совести сработал мгновенно. Я не могу так! Он должен знать! Нет, не с целью обидеть или сделать больно… Это моя исповедь.

— Что ты сказала? — лицо переполненно шоком и болью.

Поспешила освободиться от его рук и отойти на безопасное расстояние.

— Прости. Ты не ослышался, — хрипло уронила я, отступая к дверям.

— Типо, теперь квиты, да? — его голос надрывно задрожал, словно он готов заплакать.

— Нет! Нет. Это вышло случайно.

— Случайно раздвинула ноги, — голос мужа становился жестче, глаза не хотели смотреть на меня, словно я вдруг стала прокажённой.

Стало обидно.

— А какая разница?! Наш развод — лишь дело времени. Ты, может, там одумался где-то, но то, что ты творил до это, я, поверь, не забыла. Мы — рабы обстоятельств, поэтому снова здесь под одной крышей.

Герман встал и начал переодеваться. Непонимающе смотрела на него.

— Куда ты?

— А какая разница? — передразнив, рыкнул он, натягивая джинсы.

— Не вздумай навредить Мише! — нервно заломила руки, на что Герман метнул на меня дьявольский взор и продолжил сборы.

Наблюдала за ним в тихой панике. Мужчина оделся быстрей солдата и, прихватив ключи от машины с документами, устремился прочь.

— Гера, прошу, не делай глупостей! — взмолила дрожащим голосом.

— Скорей, хочу не совершить новых, — рявкнул он и устремился на выход.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Побежала в свою комнату. В окне видела, как машина мужа выехала со двора. Схватила мобильный телефон и набрала Мишу.

— Ты чего так поздно звонишь? Привет, — голос мужчины явно в хорошем расположении духа. Ещё бы! — У тебя срочно? Я на работе, неудобно говорить.

— Миш, я рассказала Гере о том, что произошло между нами. Мне, кажется, он сейчас едет к тебе.

— Вика, тебе разве мало проблем? — Дементьев горько усмехнулся. — Ладно, спасибо, что предупредила. Пойду спрячусь, — саркастический смешок.

— Если он появится, набери мне, — я, похоже, больше переживала за мужа, чем за друга.

— Не беспокойся, всё будет в ажуре. Набью ему морду, а потом сам же залатаю. Не парься! — сурово изрёк Миша, и сбросил вызов.

Ещё одна истеричка! Как же я от вас устала! Глянула на часы — начало десятого. Лучше пойти спать. Утро вечера мудренее. Пусть сами разбираются. Но уснуть не могла очень долго. Миша не звонил, а мобильный Геры не отвечал, пока вообще не вышел из сети. Наконец дождалась звонка за полночь, но от Дементьева.

— Вика, его здесь не было. Я не видел твоего мужа и мне не сообщали о нём. Ты уверена, что он мог поехать ко мне?

— Не уверена, — в груди сильней заныло. — Я предположила, по логике его поведения.

— Вик, думаю, ты ошиблась.

— Видимо. Извини, — почувствовала, как ком слёз подкатывает к горлу. Если он не поехал к нему, то куда? Неужели, к Лике?

— Вика, у меня смена закончится часа через два. Хочешь, я приеду? — голос Миши казался обеспокоенным.

— Нет, не надо. Не стоит усугублять. Я в порядке. Прости за беспокойство, — слышала, что он ещё что-то говорил в трубку, но слушать его сейчас эмоционально не могла.

Предположение зародившееся в голове, задушило новой горечью. Сбросила вызов и снова предалась слезам. Если он сейчас у неё, то ноги моей больше в этом доме не будет. Плача в подушку, так и уснула. Спалось отвратно, потому в восемь утра была уже на ногах. Что делать в таких стрессовых ситуациях? Правильно! Работать, заниматься любимым делом. Так и поступила.

На работе всё шло тихо, но уверенно. Таня наняла новых поваров на место Саввы и Германа.

Моё предложение Татьяне занять место управляющей пока пребывало в подвешенном состоянии. Герман по-прежнему ещё совладелец кондитерской и я, увы, обязана его учитывать.

Рассказывать подруге о вчерашнем не стала, потому что поклялась себе не думать об этом. Позавтракав, углубилась в разбор документов и счетов. Пока была в больнице, тут полный бардак. До полудня разгребала канцелярию, а после решила немного поработать в цехе и заодно проверить в деле новых кондитеров. Рабочий процесс шёл слаженно пока ко мне не пожаловал гость.

Он ждал со стороны входа для сотрудников и велико стало моё удивление, когда на пороге возвышалась стройная фигура Лики.

— Тебе здесь точно нечего делать, — нервно усмехнулась я. — Вали отсюда, пока охрану не вызвала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— У меня к тебе предложение. Сделка. Выслушай меня, — рыжая бестия гордо вздёрнула подбородок.

— Иди ты в задницу, придурошная! — возмущенно смотрю на неё.

— Уйди от Германа сама. Я заплачу. Знаю, тебе нужны деньги. Назови любую сумму, — чёрные глазёнки рыжеволосой как-то странно смотрели на меня — она явно не в себе. — Вы разошлись. Он не нужен тебе больше! Оставь его мне!

— Лика, ты — сумасшедшая, — в тихом страхе поняла я.

— Да, да, да! Я схожу с ума без него, по нему, — она горячо заговорила, медленно шагая ко мне. — Мне плохо без него. Я хочу убить и уничтожить всё и всех, кто мешает мне быть с ним. И тебя, сука, мечтаю укокошить. Я не могу больше так! Отдай его мне… Верни его! Он всё равно тебе не нужен. Ну же…

— Он давно в свободном доступе. Я тут причём? — осторожно пятилась от неё к цеху.

— Причём, ещё как причём! Привязала его своим выродком, нашла самое уязвимое место. Посмотрим, будет ли Герман с тобой, если ты выкинешь, а? Давай проверим?!

— Не подходи ко мне, психопатка! — прошипела я и в ужасе бросилась от неё по коридору.

Не успела. Лика поймала меня за волосы и потянула назад на себя.

— Помогите! — панически вскричала я, рефлекторно закрывая руками живот.

Щёку обжёг удар, и меня отшвырнули к стене. Больно ударилась головой и осела на пол. Вслед услышала звук жёсткой пощечины, и Лика так же падает, застонав.

— Я сама убью тебя, сука, если ты ещё раз приблизишься к моей подруге, — слышу яростный голос Тани. — Пошла на хрен отсюда, пока полицию не вызвала.

Заботливые руки подруги и другого повара помогли встать на ноги. Наблюдаю, как Лика поправляя одежду и причёску ретирует.

— Лучше бы вызвала. Наш разговор не окончен, — сверкнула на меня ненавидящим взглядом и поспешила скрыться.

Дверь за ней закрылась, а мои спасители завели меня в кабинет и усадили на стул.

— Принесите ей чаю. Там у баристов липа с ромашкой есть, вроде, — слышу шипящее указание Тани. — Викуль, ты в порядке? — гладит по голове и спине.

— Да. Больше испугалась, — молвила, переводя дух. — Вы появились вовремя.

— Чего она хотела от тебя?

— Хотела заплатить, чтобы я ушла от Геры, — улыбнулась, но юмором во мне не пахло.

— Вот, чокнутая! Пусть забирает…

— Так и сказала. Но, как назло, он теперь перестал её желать. Закон подлости, сука! Как же это всё достало!

— Только без слёз, — подруга дёрнула меня за руку. — Не кисни! Так давай-ка, я тебя домой отвезу.

— Тут работы дополна, — мотнула головой. — Но я правда не работник. Такси лучше вызвать.

— Ладно.

После обеда была снова дома, в сотый раз набрала Германа — абонент вне зоны действия сети. Где ты, чёрт тебя подери?! Ты был не с той дрянью, точно! Иначе, она не приперлась бы ко мне с разборками. Где же ты? Умоляю, ответь!

Тишина звоном вновь разрывает голову и душу…

ГЕРМАН

Хотел порвать его в клочья, но всё пережитое пару дней назад заставляло сначала думать, а потом метать копья.

К Антону поехать не мог — там Таня и он давно на стороне моей жены.

Ярик? Пожалуй, сейчас это пока единственный близкий мне по духу и непредвзятый человек, который может как выслушать, так и дать хорошего тумака. Он старше меня лет на пятнадцать, и я желторотым птенцом готов всегда внимать ему.

Когда набрал его номер, ответил сразу. На просьбу поговорить отреагировал нехотя, но согласился. Прикатил к нему в участок. Мужчина корпел над документами и принимать меня ему не очень хотелось да и не было времени. Он спешил домой, к родным, а я — эгоистичная сволочь, втёрся в его планы.

— Чего у тебя стряслось?

— Вика изменила мне с Мишей, — изрёк несколько банально и даже театрально. Хмыкнул.

— Поздравляю. Теперь ты официально свободен, — скривил губы следак.

— Но я не хочу быть свободным. Она мне нужна. Нужна семья. Ребёнок, о котором всегда мечтал…

— Ну так бери! Чё ноешь?! — рявкнул он сурово. Ягуар, есть Ягуар. — Человек — сам кузнец своего счастья. Слушай, — немного сбавил наезд. — Она любила тебя. Вероятно, и сейчас любит, но ты не узнаешь этого, пока не плюнешь на свою гордость. Тем более, сам был не святошей.

— Я просто съезжу и набью ему морду, — уверенно доложил я.

— Мудро, но не надо, — Ярик достал из стола две кружки и бутылку коньяка. Разлил. Мои брови удивлённо приподнялись.

— Коньяк не пьют из кружек, — скептически взболтнул янтарную жидкость и понюхал.

— В моей семье пьют. И тогда, когда нужно устаканить бред в голове. Пей.

Отхлебнул, пуская горючее по пищеводу. В голове стало горячо и уютно. Язык почти сразу развязался.

— Я наделал глупостей. Не отрицаю. Миллион раз просил прощения. Каялся. Под пули ради неё лез не раз, но она упряма и непоколебима. Я не могу пробить эту стену.

— Что ты сделал? — Ярик отпил из своей кружки. Смотрю непонимающе. Мужчина дополнил вопрос: — Что произошло между вами?

Я вновь отхлебнул коньяка и поведал о своих косяках без утайки.

— Ну да. Я не баба, но тоже бы тебя не простил. Пока что! Но ты движешься в верном направлении. Правда с Дементьевым истернул.

— В смысле?

— Без смысла. Докажи ей, что именно ты — её владелец. Я это тебе уже говорил.

— Алё, она переспала с ним!

— Один раз! На пороге развода с тобой. Пердоньте, но ты первый на него подал. Первый пустил в свою постель постороннюю бабу, и позволил себе требовать от жены аборта. Да проступок Вики — вообще цветочки! Мы мужики вечно преуменьшаем свои косяки, а на бабские реагируем так, словно ядерная война началась. Ты — придурок, а она сглупила. Либо тешьте себя обидками дальше, либо по-взрослому отпустите всё. Сколько бы семей можно было сохранить, если бы мы элементарно умели прощать и видеть свои ошибки.

Бутылка коньяка успела опустеть, когда понял, что меня дико срубает.

— Поедешь со мной, — велел Ярослав и вызвал такси.

Видимо, близ его дома меня окончательно развезло, так как проснулся оттого, что кто-то роется в моих волосах. Вздрогнул, испуганно распахнув веки. На меня смотрели три пары детских глаз. Мальчишка с девочкой лет десяти и пацаненок лет пяти-шести. Девчушка плела на моих изрядно отросших космах косички, а пацаны рисовали маркером на запястьях татухи. Правда с детской атрибутикой.

— Он проснулся! Шухер! — взвизгнул светловолосый парнишка и остальная малышня, вопя, бросилась наутёк.

Чёрт! Детские крики больно резанули по вискам. Застонал, обняв, больную голову. Переведя дух, осмотрелся. Незнакомые стены и это, похоже, гостиная, а я на диване.

— Доброе утро, — сбоку женский голос. — Точнее сказать, день.

Повернул голову. На меня смотрела пара янтарных глаз. Рыжие волосы обрамляли её красивое, точнее идеальное лицо. Похожа на Лику, но в корне не она. Тонкие губы, прямой нос и чёткие скулы. Мимо такой девушки мужчины обычно не проходят. Соскочил, собирая себя по дивану.

— Эти маркеры отмыть можно спиртом, — улыбнулась она.

— Мне уже не привыкать к подобным сюрпризам, — буркнул я, зачем-то потирая художества. — Спасибо, что только на руках.

— Это вам, — протянула мне таблетку и стакан воды. — От головной боли. Муж выпил свою дозу. Эта ваша.

Я в доме Ярослава — вспомнил облегченно.

— Спасибо, — благодарно принял. — Его коньяк в кружке вчера был явно лишним.

— Думаете?! — улыбнулась. — Это я его научила. Только пить нужно не в таких количествах. Одна кружка рассчитана на весь вечер.

— Это была не одна кружка, — улыбнулся в ответ.

— Потому голова и болит. Ванная там по коридору. Приведите себя в порядок и завтракать. Отказа не приму, — забрала у меня стакан. — Ждём вас в столовой.

Увидев семью Калина за столом, позавидовал ему белой завистью. Рыжеволосая девчушка о чём-то болтала с отцом. Пацаны игрались с бластером, а мать расставляла тарелки.

— Коля, помоги мне, — и мальчишка тут же поспешил к матери. Краем глаза заметил, как он прихрамывает. Какая-то миниатюра самого Калина.

Тут же словил взор Ярослава. Наконец вся чета Калиных расселась.

— Дяденька, а ты у нас надолго?! — на меня смотрел самый младший, хлопая чёрными бусинами глаз. — Я Бэн Тэна тебе не дорисовал.

Ярослав с женой сконфуженно улыбнулись. Парнишка вызвал умиление и во мне.

— Нет, приятель, прости, но, если ты быстро дорисуешь, я подожду.

Паренёк счастливо заулыбался.

— Данька нашёл себе чистый холст, — юморнул Ярик.

Всё семейство Калиных обсуждало за столом лишь вопросы детей и соваться в их идиллию мне совсем не хотелось. Просто наблюдал за ними и тихо мечтал о свой такой же семье. Наконец малышня спешила покинуть обеденную и, расцеловав родителей, наперегонки умчались из столовой.

Отдал пустую тарелку хозяйке.

— Спасибо большое, очень вкусно, — благодарно улыбнулся ей. Тут же передо мной и Яриком появился свежесваренный кофе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— У меня к тебе вопрос, — отпив из чашки, сообщил он. — Никогда не думал попробовать себя ещё в чём-нибудь помимо кухарства?

— Думал, — кивнул я. — Искал себя в программистах, но это близко к бизнесу моего семейства, потому не спешил в это соваться.

— А о службе в полиции никогда не думал? — с этим вопросом он немного занервничал. — Пойми правильно. Я тебя не агитирую просто в связи с последними событиями, имел возможность наблюдать за тобой. У тебя неплохая ищейская хватка. Я лишь на десять процентов позволил тебе проникнуть в следствие, но ты нарыл больше, чем я бы за полгода не нарыл. Да, ты роешься в собственном "белье", но думаю и в чужом твоя чуйка не подведёт. Поразмышляй над этим. В органах нужны такие, как ты. А я бы согласился тебя курировать, как и меня в своё время взяли на поруки.

— Хочешь из меня сотворить такой же идеал? — усмехнулся я.

— А что? Жена не жалуется, — тоже засмеялся он. — Да, Ольч? — притянул к себе супругу и прижался головой к её животу.

— Только когда улетаешь в командировки, вроде Самары, — запустила пальцы в его волосы. — В такие моменты ненавижу твою профессию.

— Ага, и гордишься мной, — шаловливо зажмурился.

— Это точно, особенно, когда вижу фингалы на лице, — поцеловала его в нос.

— Издержки, — мурлыкнул он и, поймав за затылок, поцеловал жену в губы.

Супруга выскользнула из его объятий и вернулась к уборке кухни.

— Я подумаю, Яр, но давай сначала разберёмся с обвинениями на мою жену. Найдём настоящего убийцу Майорова.

— Само собой, — мужчина опустошил чашку. — Я в главк. Тебя завезу домой по дороге.

— Нет. Я с тобой. Машину забрать надо.

Я поблагодарил за гостеприимство хозяйку и, пока ждал Ярослава, позволил Данилу закончить своё "чёрное" дело. Девочка тоже покушалась на мои волосы, но мне удалось спастись не без помощи её матери.

Забрав машину всё же понял, что должен расставить все точки над i. Вырулил на Садовое, направляясь к дому Дементьева. Открыл мужчина не сразу. Вид заспанный, взъерошенный. По себе чувствовал, что бить ему морду больше не хочется.

— А я тебя всё жду и жду, — просипел он, пропуская в свою обитель.

— Вика предупредила? — фыркнул я.

— Да. Просила заштопать тебя потом бесплатно.

— Лучше не остри. Это правда? Ты переспал с моей женой?

Одна бровь мужчины поползла вверх.

— Ну переспал — это слишком громко сказано, — Миша нервно вздохнул, но держался уверенно. — Вика слегка преувеличила процент вины. Скажем, я немного сделал приятно твоей жене. Чисто тактильно. И тут только я виноват. Я застал её врасплох, а уровень гормонов у беременных в эти месяцы шкалит так, что она может на любого среагировать подобным образом.

— То есть ты нагло воспользовался её положением? — то что не было полового акта приподняло мой дух, но то, что он лапал Вику продолжало выбешивать. Кажется, я снова хочу начистить ему рыльце.

— Можно и так сказать. Слушай, Герман. Я был уважителен к ней. Вовремя остановился сам, хотя она явно хотела большего.

— Так уж и сам, — в груди закипало.

— Мотивация знаешь ли была хорошей. Ни каждому мужику захочется заниматься с девушкой сексом и в этот момент слушать, как тебя называют другим именем.

Я уставился на него и вся злость мгновенно испарилась.

— Да-да. Твоя жена любит тебя и, даже "изменяя", шепчет твоё имя, — подытожил он, слегка усмехнувшись.

Улыбка скользнула по моему лицу и, выпалив тихое "спасибо", ураганом вылетел из его квартиры.

Догнал до дома аж за полчаса. Молил, чтобы она была у себя. Заряд телефона сдох ещё вчера, поэтому узнать о местонахождении жены не представлялось возможным.

Вошёл в прихожую, прямо на ходу сбрасывая куртку и обувь. Пальто жены на вешалке. Да! Ты здесь! Устремился в её комнату!

Жена сидела за столом и что-то писала. Наклонившись, прочёл первые строчки.

— Ты уходишь? — посмотрел на неё абсолютно детским взглядом. — Прощальное письмо?!

И только теперь под локоном волос разглядел ссадину на её щеке. Коснулся пальцем.

— Откуда это?!

— Твоя бывшая наведалась ко мне в кондитерскую. Обещала меня прикокошить, если не уйду от тебя, — девушка отвернулась.

Разглядел у кровати сумку. Вика собралась поднять её с пола, но я оказался быстрей. Едва ли не вырвал ношу из рук.

— Я никуда тебя не пущу, — прогремел безапелляционно.

— Давай без драм. Виктор мёртв. Я могу вернуться к маме.

Нет. Так это не закончится! Отшвырнул сумку за спину и стремительно подступил к ней. Блокировал за талию. Поймал лицо.

— Мы оба друг друга выбрали. И я больше не позволю ни тебе, ни себе сломать наш мир снова. Никто этого больше не посмеет сделать! Поняла! — с этими словами впился в её губы, поглощая в самый жаркий поцелуй, на который был способен, и уверенно направил жену к постели.

Ты останешься! Сегодня я пойду на всё, чтобы ты осталась! Навсегда!

59. Это неправда

ВИКА

Поверила. Я никогда его таким страстным и нежным не знала. Это и правда наконец был наш мир. Его объятия и ласки уносили круговоротом. Он не владел мной, а был одним целым. Мы, словно два пазла от огромной картины мира, которые нашли друг друга в хаосе и неразберихе человеческих судеб.

У нас не осталось ни сил, ни желания говорить о произошедшем сейчас. Просто, крепко обняв друг друга, уснули. Впервые счастливые и без лишних мыслей и терзаний, как истинная доза успокоительного.

Утро было таким же приятным и умиротворяющим. Из сна вытягивали нежные касания к вискам, лбу и щекам. Чувствовала, как он бережно и почти невесомо касается губами моего плеч и рук. В блаженной неге тонула в объятиях любимого мужчины. Как же не хочу, чтобы закончились эти минуты. Словно именно здесь и в нашей постели мы в абсолютной безопасности и стоит нам выйти из комнаты, то тёмные силы тут же сломают нашу идеальную сказку.

Шершавая ладонь прошлась по щеке.

— Доброе утро, родная, — поцелуй в висок, скулу и нос.

— Доброе утро, — засмущавшись, вновь как девочка-подросток, проронила я и сильней прижалась к нему. — Давай, тут останемся.

— С удовольствием, — засмеялся он. — Ты больше никуда от меня не уйдешь. Не отпущу.

Подняла голову, чтобы увидеть своими глазами его лицо. Он абсолютно искренен и решителен. Я — его, и оспаривать это право теперь бессмысленно.

— По правде сказать, не ждала от тебя такой реакции.

— Вика, я очень хочу забыть всё, что было до сегодняшней ночи. Прошу тебя, давай попробуем. Хочу, чтобы эта ночь нас наконец переродила, сделав единым целым. Ты — моя, а я полностью твой. Так было, есть и навсегда останется…

— Снова стать твоей женой? — спросила колеблясь. Заметила в синих глазах страх. — Мы тогда с тобой поспешили. Может в этом и была наша ошибка? Я поторопилась сказать тебе "люблю", а ты — жениться на мне. Ты тогда мечтал излечиться, а я глупо верила, что стану твоим лекарством. Но оно израсходовано. Я, отныне, пустая оболочка…

— Но лекарство помогло. Вика, я причинил тебе немало боли из-за своей дурости, но очень хочу измениться ради тебя, ради нашего малыша. Мне плохо и стыдно оттого, что творил. Ты многое отдала мне, позволь наконец это всё вернуть. Заново заполнить тебя. Я очень этого хочу.

Пока слушала ни на йоту не усомнилась в его словах. Этот месяц, живя с ним под одной крышей, многое заметила в нём. Он, действительно, очень старался ради меня. Проявлял терпение, когда кавалеры крутились вокруг да около, брал на себя весь груз работы в кондитерской, был всё время рядом в минуты опасности. Не колеблясь, бросился спасать от Виктора, даже в деле об убийстве Саввы делает всё, чтобы уберечь меня от тюрьмы.

— Как насчёт первых свиданий? — мысль в голову пришла внезапно. — У нас с тобой этого не было. Неплохой способ узнать друг друга заново.

— Лучше без первых, — Герман игриво сощурился. — А то, выходит, ты переспала со мной ещё до первого свидания, развратница, — целует нежно в губы. — Ты точно не такая…

Засмеялась в ответ, уткнувшись ему в грудь.

— Это видимо тупик.

— Неправда, — в пряди волос скользнули нежные пальцы. — Я понял тебя. Не будем торопиться. Сам так же думаю. Сегодняшняя ночь просто отправная точка, согласна?

Кивнула и получила в ответ сладостный поцелуй. Раз, два… И смеясь, вновь растворилась под ним.

Выползать из постели так и не стали. Еду готовила прислуга, а ноутбук крутил любимые фильмы. Только под вечер вышли в сад, чтобы немного подышать свежим воздухом. Солнце уже почти опустилось за горизонт, оставляя за собой алый закат в небе.

Гера вёл меня вдоль аллейки, где, несколько месяцев назад, я так же прогуливалась с его отцом. На душе стало тяжело и тоскливо.

— Ты чего? — Герман сразу же уловил мою грусть.

— Мы с твоим отцом так же прогуливались здесь, — посчитала нужным напомнить ему о нём, словно проверяя. — Я скучаю по нему.

Гера двигался рядом. На лице отразилась былая боль, но в ней больше нет злобы, обвинений и обид.

— Я тоже скучаю по папе…

Муж притянул меня к себе и, остановившись, поцеловал в лоб и висок. Замер так, прижимая к себе. Слышу голос возле уха:

— Он всегда очень ждал этих прогулок. Часто рассказывал, как гордиться моим выбором. Папа чувствовал, что ему недолго оставалось, потому старался чаще быть с нами. Я повёл себя так, потому что мне было проще обвинить кого-то в его смерти. Я не хотел думать о том, что просто пришёл его срок. Что он сам решил уйти, оставить меня впервые одного. Я ведь всегда чувствовал на себе его заботу, поддержку и любовь, а тут резко всего этого не стало. В тот момент мой плот в океане потерял огонь маяка и началась паника.

Заметила блеск слезы на краю его век и сильней прильнула к широкой груди, обвила руками. Слушала размеренный стук сердца, вбирая в себя тепло любимого мужчины.

Вернувшись в дом, приняла решение проститься на ночь. Обнимал, не желая выпускать.

— У нас свидания, — улыбнувшись, напомнила, хотя самой не хотелось его оставлять.

Но снова с головой залезать в омут боялась, слишком мало на сердце осталось здоровых мест. Герман зарычал и, собравшись с силами, разомкнул объятия.

— Завтра увидимся на работе, — отступила.

— Нет. Раньше. Я отвезу тебя, — настойчиво мотнул он головой.

— Буду готова в девять, — лучезарно улыбнулась и послала воздушный поцелуй.

— Лучше уходи скорей, пока не догнал, — Гера игриво вцепился в перила лестницы. — Сладких снов.

— Спокойной ночи, — засмеялась в ответ и поспешила к себе.

Лежа, однако, в остывшей постели, снова мечтала под крыло мужа, но условие есть условие. Это нужно прежде всего мне…

Утром была готова в назначенный срок. На работе уже вовсю шёл процесс. Была немного удивлена, когда после завтрака, Герман не переоделся в рабочее.

— Ты уходишь? — чуть расстроено посмотрела на него.

— Да. Мне нужно кое-куда заехать ненадолго, — отвечает нехотя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Куда? — в груди вновь начало нарастать тревожное и неприятное чувство недосказанности.

— Я тебе обязательно всё расскажу, как вернусь, — сжал мою ладонь и поцеловал тыльную сторону.

Опять двадцать пять. Чмокнул в щеку и ушёл. Ладно, спокойно, Вик, может всё не так, как тебе кажется. Ты, похоже, выработала привычку тотального недоверия мужу. Отмахнулась от негативных мыслей и настроилась на рабочий процесс.

ГЕРМАН

Я очень боялся, что вновь ничего не выйдет, но шёл до конца. Вика должна ощутить насколько сильны мои чувства. В эту ночь отдал всего себя, ставя на пьедестал только её. Весь следующий день тоже с удовольствием посвятил супруге, но на следующий запланировал серьёзную и необходимую, на мой взгляд, поездку. Доставил жену на работу, а сам поехал к Романенко. Нет, видеть Лику не собирался. Чур меня! Я стремился к её родителям, чтобы побудить их вразумить дочь.

Отец девушки, как всегда, пафосно рассмеялся мне в лицо.

— Моя дочь всегда отвечает за свои действия, в отличие от тебя. Ты сам мечешься от одной бабы к другой, лишний раз раня Лику, которая любит тебя, несмотря ни на что. Ты ещё пожалеешь, что потерял такую женщину.

— Речь не о моих взаимоотношениях с вашей дочерью. Что было, то было, мы оба неидеальны, но Лика становиться угрозой для моей жены, которая ни разу не провоцировала её. Ваша дочь напала на мою беременную супругу в кондитерской и клялась убить. Это слышали другие сотрудники и так же есть записи с камер. Сейчас я лишь прошу вас повлиять на Лику для её же блага, но в следующую подобную выходку, не сомневайтесь, мы вызовем полицию.

— Ты вздумал мне угрожать, сопляк?! — лицо Романенко вмиг покраснело, и он начал походить на хищную пиранью.

— Угрозы мои обычно звучат иначе, — пронизывал его не менее убийственным взглядом. Для меня Романенко — не те люди, перед которыми я могу спасовать. — Моя семья для меня всё, и я не побоюсь схлестнуться и с вами, Алексей Петрович, если ваша дочь станет опасна для Виктории.

— Живо пошёл вон из моего дома! — рявкнул Романенко.

— Где выход знаю! — прорычал ему в ответ.

Идя к машине, вздрогнул, услышав оклик со спины. Нет, только не ты! Сука! Обернулся, но увидел мать Лики — Наталью Александровну. К ней я никогда не питал отрицательных эмоций и вообще больше считал, что в этом семействе есть папина дочка и маменькин сынок. Наталья хоть и была так же спесива, но чувств присущих человечности ещё не лишена, как и брат Лики.

— Герман, это правда? Анжелика напала на твою жену?

— Мне нет смысла лгать, — кивнул жёстко.

На глазах женщины показались слёзы отчаяния. Прикрыла рот рукой, стараясь сдержать такой унизительный в присутствии чужого порыв.

— Я ужасно боюсь за неё, Герман. Моя дочь становится неуправляема. Всё давным-давно вышло за рамки, но Лёша отмахивается. Ведь попытка суицида… Разве не тревожный признак?! Она способна покалечить саму себя! Я одна чего-то не понимаю?! В комнату Лики войти страшно, она всё время гонит меня, кроя на чём свет стоит, и всё после того, как предложила сходить вместе к психологу. Кричит, что отказывается быть дочерью такой матери, как я. Её поведение переходит все грани нормальности. Я очень боюсь за неё…

Мне стало жаль эту женщину. Мать есть мать, и она беспокоится о своих отпрысках. Не одни мы замечаем, что моей бывшей невесте требуется помощь — профессиональная. Я приобнял Наталью Александровну, утешая.

— Попытайтесь повлиять на супруга. Для Лики — отец всегда в приоритете. Она прислушается к нему. Ваша дочь становиться опасна, как для себя, так и для окружающих. Если я смогу чем-то помочь, сообщите мне…

— Нет, не стоит. Ты для неё, как красная тряпка. Чем дальше вы друг от друга, тем лучше.

— Тоже верно, — кивнул я. — Простите, мне лучше уйти от греха.

Она кивнула и проводила мою машину взглядом.

На работе всё шло своим чередом. Вика помогала коллегам в цехе. Переоделся и подключился к ним. Пообедать сели все вместе в зоне стаффового питания. Мне и Вике хотелось получше узнать наших новых кондитеров. После трапезы супруга ушла разбирать бумаги, а я остался на выпечке и сборке тортов.

Когда уже рабочий день подходил к ужину меня вызвали в зал. Велико было моё удивление, когда за столиком в углу сидел Ярослав со своей женой.

— Добро пожаловать, — я радостно улыбнулся и пожал мужчине руку. Его даме отвесил поклон.

— Не желаете с супругой присоединиться к нам? — улыбалась Ольга.

— Моя благоверная давно хочет познакомиться с Викторией, — рассмеялся Ярик.

— Дайте нам несколько минут, ладно?! Пойду позову её, — пообещал им, сам предвкушая дальнейшее общение с их четой.

Вика, безусловно, была не против поужинать с Калиными, и присоединилась к нам через десять минут.

— Как вы, Виктория? Чудно выглядите, — Ярослав широко улыбался. — Я же говорил, что загляну ещё в вашу кондитерскую.

— О да, — засмеялась Ольга. — Ярик мне все уши прожужжал о том, какие вкусные у вас десерты. Хотели с детьми приехать, но решили сначала разведать обстановку без них. Опасались, что наши бойцы разгромят вам кафе.

— У вас классные ребята, — искренне восхитился я.

— Спасибо, — поблагодарила супруга Ярика.

Ужин прошёл оживленно, после которого дамы ушли в цех, так как Ольге не терпелось увидеть, как выглядит производственная кухня. Яже с Калиным остался для разговора посерьёзней. Рассказал следователю о нападении Лики на жену, о том, что рассказала её мать.

— Может, стоит взять девушку под присмотр? Лика становится опасна.

— Герман, я не занимаюсь подобными вещами, на это есть соответствующие инстанции. Сходите, напишите заявление. Снимите побои и запротоколируйте, отдайте записи с камер, приведите свидетели. Ты же в курсе, как надо. Мне бы разобрать головоломку с убийством Майорова и Широкова с Шестаковыми.

— Да, прости. Лика для тебя — точно перебор, — виновато кивнул я, соглашаясь.

— Кстати, я передал в прокуратуру всё, что мы с тобой нарыли. Ребята, теперь меня ещё больше ненавидят. В связи с новыми уликами, слушанье дела отсроченно ещё на три месяца как минимум. Я пока опрашиваю всех родственников, друзей и коллег как Шестаковых, так и Широкова. Так же прошерстил запись с видеорегистратора Майорова. Судя по кадрам и разговорам, он отвёз твою жену с работы домой. Если что-то и было между ними, то только на работе или близ неё, в чём я почти на сто процентов сомневаюсь. У Майорова ночью и всё утро шла тотальная очистка организма от токсина и, вряд ли, следы полового акта могли сохраниться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Камень упал с плеч.

Вечер закончился приглашением Калиных к ним в гости на следующие выходные. Жёны довольно живо болтали друг с другом, а супруга Ярослава уже успела приготовить какой-то десерт и довольная своим результатом хвасталась перед мужем. Он что-то шепнул ей на ухо, отчего супруги игриво заторопились домой.

Снова завидовал белой завистью и мечтал увидеть на их месте себя и Вику. Посмотрел на жену, кажется, она думает о том же. Когда вышли на улицу к машине, не сдержался и притянул Вику к себе.

— Они выстрадали своё счастье и теперь наслаждаются своей победой. Мы так же победим. Просто обязаны.

Поцеловал и усадил в машину. Вернулись домой уже глубоко затемно, но тишины в доме не наблюдалось. Возле ворот стояла полицейская машина.

— Что происходит? — Вика панически вцепилась в меня. — Это за мной, да?

— Не думаю, — сжал успокаивающе её руку. — Яр бы знал.

Поспешили в дом. Войдя, вконец растерялся — мама с сестрой плачут, а служба ДПС ведёт с ними беседу.

— Мам? — непонимание возросло в разы, а в груди пребольно и тревожно заныло.

— Сыночек, — мать бросилась ко мне на плечи и ещё горше зарыдала.

Нет, я не могу так. Эти бабские штучки. Отодвинул родительницу от себя и тряхнул, прокричав почти в самое лицо:

— Что случилось, мам?

Но ответ дал мужчина в форме:

— Машина вашего брата сегодня днём въехала на большой скорости в дерево. Топливный бак взорвался. Сожалеем…

— Марата больше нет с нами, сынок, — пискнула мама, завыв уже в голос.

Пошатнулся, не веря в столь жуткую новость. Ладонь Вики коснулась плеча.

Нет, это неправда!

60. Зелёная папка

ВИКА

Известие о гибели Марата подкосило всех членов семьи. Больше всего Германа. Братья часто ссорились и порой не на шутку. Много обид и недосказанностей — всё то, что не стирает смерть, оставляя живым только чувство всепоглощающей вины.

Я не любила своего деверя, но смерти ему никогда не желала, несмотря на его столь низкий поступок по отношению ко мне и родному брату.

Похороны давили эмоционально и психологически, но оставить мужа без своей моральной поддержки не имела права, хоть он и побуждал меня не ходить на церемонию.

Тело его брата почти полностью обгорело в жуткой аварии, опознание буквально шло по личным вещам. Гроб решили не открывать, так как зрелище не подлежало к созерцанию.

Тихий плач женщин семейства на церемонии погребения, скорбные лица мужчин. У Марата оказывается было немало друзей и коллег. К своему шоку, выцепила глазом в толпе и рыжую мерзавку Лику. Вся в чёрном, бледная, красные от слёз глаза не прячет под стеклом очков. Тебя его гибель так же не оставила равнодушной. Интересно, почему?

Герман тоже её заметил и, к моему удивлению, полностью проигнорировал. Я держалась за его стальную ладонь и четко следовала из церкви за ним.

— На кладбище тебе ехать не стоит, — настойчиво попросил муж. — Быть там беременной — плохая примета. Поезжай пока в столовую, проверь всё ли там в порядке.

— Уверен? Вдруг…

— Мне в любом случае тяжело, — перебил Гера. — Но я правда не хочу, чтобы ты с ребёнком под сердцем крутилась возле могил, — мягко поцеловал в край губ. — Поезжайте с Таней. Мне так спокойней.

— Хорошо, — кивнула и, погладив мужа по щеке, покорно выполнила его просьбу.

Следующие дни после похорон стали, словно мёртвые. Даже дети Элины тихонько играли в своей комнате, пока мать пребывала в трауре. Свекровь, вконец, расклеилась и не выходила к нам, как бы мы все не пытались её реанимировать. Потерять сначала мужа, а потом сына — удар сильнее некуда. Если к потере мужа она подсознательно была готова, то к утрате старшего сына абсолютно нет.

Герман походил на свою тень, но всё же что-то пытался делать. Лишь ночью, приходя к нему в комнату, бывало заставала мужчину совершенно разбитым, отчаянно сжимающим подушку в руках. Я молча обнимала его, и голова мужа укладывалась мне на колени.

Спустя месяц после похорон, Герман сообщил, что пока вынужден оставить кондитерскую, так как делами фирмы после смерти брата заниматься больше некому. Муж обещал своему отцу когда-то, что дело семьи продолжит жить, и он не даст ему погибнуть, поэтому считал своим долгом переключиться на семейный бизнес.

Я всецело его поддержала. Поэтому на следующие три месяца осталась почти одна. Герман пропадал в отцовской компании, пытаясь вникнуть в свои новые обязанности, и возвращался лишь глубоким вечером абсолютно без сил.

— Я никогда не желал работать на фирме отца, — печально делился он. — Увы, не моё.

— Думаешь, твоему папе бы понравилось такое насилие над собой? — проронила я, мягко массируя его голову и виски.

— Конечно нет. Но бизнес был его детищем, это то, что кормит всю нашу семью уже много лет. Он любил своё дело, растил и был счастлив передать его своим детям. Жаль, что из нас троих, лишь Марат перенял эту отцовскую жилу.

— Герман, человек должен заниматься не тем, чем приходиться. Это тебя доконает. Поговори со своими родными. Попроси помощи. Я беспокоюсь за тебя, — в ответ на мои слова ребёнок толкнулся. Я улыбнулась, — и наш сын, кстати, меня сейчас поддерживает.

Герман приложил руку к животу, тоже желая пообщаться с малышом. Снова толчок и довольно сильный, отчего аж охнула.

— Ничего себе, боец, — захохотала я, и муж поцеловал в районе пупка.

— Я тебя понял, сынок. Папка что-нибудь придумает.

Течение беременности в последние месяцы шло неспокойно. Давление норовило ввысь, почки шалили, а тело всё время жутко отекало. Я ощущала себя большущим надувным шариком. Работать в кондитерской уже не могла и торжественно передала управление Татьяне, продолжив курировать работу заведения дистанционно.

Моим частым гостем стала Оля, с которой я неплохо сдружилась. Чета Калиных жила неподалеку и поэтому девушка забегала к нам с детьми. Малышня Элины так же радовалась их приезду.

Пока сорванцы громили дом, мы сидели в столовой за чашкой чая и десертом.

— Вижу вы с Германом уже давно семья, но почему-то до сих пор живёте в разных комнатах. Может пора окончательно сдать позиции?

— Может и пора, — поджала неуверенно губы. — Но я, отчего-то всё время жду подвоха. Не знаю как от этого избавиться. Но существование моей отдельной территории, словно защита для меня, мнимое убежище в случае нового апокалипсиса в наших отношениях.

— Викуль, — янтарный взор Оли, серьёзно полоснул до самой сердечной мышцы, — тебе, рано или поздно, придётся решить: простить мужа или уходить. Потому что раздельное жительство — это не семья. Хочешь, чтобы твой сын рос в нездоровой атмосфере?

— Это мои страхи, Оль. Мне постоянно кажется, что если мы снова объявим себя парой, то стервятники опять набросятся на нас. Подставы, подножки и унижения — всё тут же вернётся.

— Пока у вашей семьи есть враги, вашему союзу и раздельное жильё не поможет. Ты как-то странно мыслишь, Вик! — Оля покачала головой.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Вика, это ваши общие недруги, но вы боретесь с ними по одиночке. Ты любишь своего мужа. И я уверена, что и он тебя. Вы должны снова взять друг друга за руки и вдвоём дать усиленный и окончательный отпор. Даже втроём.

Невольно всеми фибрами соглашалась с ней.

— Как у вас было с Ярославом? Гера рассказывал, что и вы через многое прошли.

Оля немного замялась и красивое лицо стало ещё серьёзней.

— Моя встреча с Яриком останется самым жутким моментом в моей жизни, как и любой женщины. Тот день я до сих пор мечтаю стереть из своей памяти. Что он сотворил, прости, не хочу рассказывать, потому что теперь он всё же мой муж. Но, поверь, то, что он делал потом ради меня, перечеркнуло всё причиненное мне зло. Я умудрилась не только простить его, но и полюбить. Тогда я невероятно сильно презирала себя за внезапные чувства к нему, считала себя сумасшедшей, но, видимо, судьба так странно разложила карты. Но, став его женщиной, не пожалела и по сей день. Для того чтобы ощутить полноту счастья, Вик, нужно именно простить и отпустить. Гордость, предубеждения и обида — не гаранты истинного счастья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Слушала её, замерев сердцем. Отпустить? Смогу ли я? Пока рядом крутилась Лика, мне тяжело думать о неприкосновенном счастье для нашего союза. Да, бывшая мужа затихла, но мне всё время казалось, что я у неё, как на ладони. И стоит на секунду расслабиться, мне свернут шею, как цыпленку.

Ярослав так же нередко гостил в нашем доме, так как расследование убийства Саввы всё ещё шло и дата суда наконец была назначена. Ничего нового Калин нарыть пока не смог, только мелкие детали, которые мало помогали.

Я ждала своего часа икс, ещё больше нервничая и переживая. Неизвестность выматывала хуже всего.

Сегодня впервые решила посетить мужа на работе. Высокое офисное здание Москва-Сити. Фирма семейства Беспаловых располагалась на тридцать четвертом этаже. Выйдя из лифта, тут же попала под удивленно-скептические взоры работников. Действительно, женщина с огромным пузом здесь явно не к месту. Решила обратиться к девушке за ближайшим столом.

— Кабинет Германа Юрьевича в какой стороне не подскажите?

Очкастая айтишница тоже отвлеклась на мою персону, но, посчитав безынтересной, нехотя буркнула:

— Вон туда по коридору. Там увидите вычурно-богатую дверь.

— Спасибо. Вы — милы, — скривилась ей в ответ и поплелась в указанном направлении.

Дверь и правда вычурная, благо, я в курсе, что это вкус не моего мужа. Войдя, застала секретаршу за маникюром. И правда, работы полон рот. Бедняга. Блондинестая "уточка" с четвёртым размером груди недовольно зыркнула на меня.

— Вам кого?

У Геры явно проблемы с кадрами.

— А вы чья секретарша? — сдвинула брови.

— Герман Юрьевич занят. Просил посторонних не впускать.

Нашла постороннюю. Решительно направилась к его кабинету.

— Эй, брюхатая, оглохла? — хамовито рявкнула девушка и метнулась за мной, пытаясь остановить.

Я решительно вошла в кабинет супруга, а секретарша визгливо пищала мне в спину:

— Я вызову охрану!

Кабинет начальника фирмы оказался небольшим. За столом у самого окна сладко сопела фигура мужа, прямо лицом на бумагах. Ор молоденькой секретарши, заставил его подпрыгнуть и широко раскрыть глаза, не въезжая в происходящее. Картина меня как и улыбнула, так и вызвала сочувствие. Супруг в подобном напряге в последнее время очень плохо спал.

— Герман Юрьевич, простите… Я ей говорила, — испуганно заблеяла секретарша, тыча пальцем в меня, — но эта бешеная прёт как бульдозер.

— Анна, этот бешеный бульдозер — моя жена, — устало рявкнул Гера, отчего девушка сменила сразу все цвета радуги поочередно от красного до фиолетового.

— Ради бога, Герман Юрьевич, я не знала, — испуганно запричитала Анна. — Простите, пожалуйста, — дрожа всем телом, смотрит на меня.

— Выйди лучше, — стало её немного жаль, но на будущее, пусть учится быть вежливой со всеми, а не выборочно.

Повернулась к мужу — глаза красные, уставшие.

— Может, стоит взять выходной и просто отоспаться? Ты неважно выглядишь.

— Мне немного осталось. Я нанял нового гендиректора из Питера. Скоро он возьмёт управление фирмой на себя, и у меня появиться больше времени.

— Это прекрасная новость, а то твои секретарши даже не в курсе, что у тебя дома есть беременная жена, — ворчливо прошла к окну.

Смешок.

— Кто-то ревнует или мне кажется? — обнял со спины. Поцелуй в плечо.

— Там не к чему ревновать. Тощая блондинка с большими титьками. Бьюсь об заклад, что липовые…

Герман начал от души хохотать и прижал к себе сильнее.

— Мне больше по душе шикарная брюнетка с большим пузиком. Не злись, толстушка.

— За толстушку ещё ответишь, — ворчливо сгримасничала.

— Хоть сейчас, — изогнулся и поглотил в сладкий поцелуй. — Раз ты решила сделать мне сюрприз, может, ещё составишь компанию за ланчем?

— С удовольствием, — улыбнулась я.

— Ура! — И мужчина оживленно начал сгребать все бумаги в сторону, организуя зону для обеда и роняя часть канцелярии на пол.

Взгляд пал на зелёную папку, которая шлепнулась прямо у моих ног. Аккуратно присела, чтобы поднять. "Личные дела сотрудников" — прочла крупный шрифт.

— Запросил вчера у кадров, — заметив мой интерес, пояснил муж. — Не смотрел ещё. Хотел проверить косяки. Не идёт у Марата последнее полугодие. Почти свыше миллиона где-то весит. Решил проверить зарплатный фонд сам.

— Как всё сложно у тебя тут, — покачала головой и вернула папку на край стола.

Обед заказали в ближайшем ресторане, и уже через час душераздирающие запахи блюд заставляли слюнки выделяться в тройном объёме.

— Герман, я требую, чтобы ты выкроил себе хотя бы денёк на отдых, — смотрела на него, скорее, жалобно, чем настойчиво. — Я помню, что значит работать без отдыха. Ты свалишься от недосыпа и нервов.

— До конца недели потерпеть осталось, родная. И всё! Клянусь! В понедельник приезжает… Этот самый…

— Гендиректор, — подсказала. Да, его мозг с языком уже явно в ссоре.

— Вот. Я ввожу его в курс, и вуаля. Фирма под его руководством на наших акциях, а я больше не ломаю голову над всей этой тягомотиной.

— Самое главное, чтобы гендиректор дельным оказался.

— Я его с когтями вырывал у других бизнесменов. Почти лям за него вбухал!

Закончив ланч, собралась уходить. Гера поймал у дверей и напевно промурлыкал на ушко:

— Придёшь сегодня вечером ко мне?

— Гера, я на восьмом месяце…

— Я помню, и поэтому уже месяц тебя не трогаю. Но, если лишишь ещё и поцелуев, точно помру.

— Я приду в десять, — сладостно проворковала и томно поцеловала в губы. — Не опаздывай.

— Буду, как штык, — сжал крепко-прекрепко и чмокнул в щеку.

Вышла из его кабинета, улыбаясь.

Но супруг не появился ни вечером, ни утром, а его телефон резко замолчал.

ГЕРМАН

Был счастлив увидеть её посреди рабочего катаклизма. Эти пара часов с женой смогли напомнить мне, что я — человек, а не раб.

Взяв на себя управление фирмой, понял, что около полугода до своей смерти брат вообще не заботился о семейном бизнесе. Марат забросил все отчётности, не заключал никаких договоров, а все ведущие компании в Москве и в других городах отказались с ним сотрудничать. Сослаться на траур по отцу не получалось, так как фирма пошла на спад ещё при жизни папы. Брата я знал достаточно, чтобы не сомневаться в его компетентности. Что с тобой творилось эти полгода? Депрессия?

Марат давно жил обособленно от нас и ратовал за такое существование. Отца любил наравне со мной. С сестрой и мамой находился даже в более хороших отношениях, чем я. И, вроде, всё. Господи, я больше тридцати лет прожил, называясь его братом, но абсолютно ничего о нём не знаю! Была ли у него любовь? То, что он периодически трахал Лику, знал и категорически не одобрял этого. В остальном — тёмный лес и густые заросли.

Жаль, что всё это стало волновать меня только сейчас, когда его больше нет. Капкан скорби вновь сдавил грудь, и я откинулся на стуле, чтобы вдохнуть воздуха. Время перевалило за шесть. Секретарша, уставшая извиняться за казус с Викой, расстроенно сообщила, что уходит домой. Да, рабочий день простых людей подошёл к концу. У меня же ещё есть пара часов до домашнего свидания с женой.

Взгляд упал на зелёную папку с делами всех сотрудников. Точно, этим и займусь.

Поехали. Фото, резюме, заслуги, договора о принятии на работу, заявления об увольнении. Зарплатный отчёт по каждому. Табель, ставка, отработанные часы, больничные листы, прогулы, штрафы.

От количества цифр голова начала разбухать, пока внезапно не сдулась от следующего личного дела.

Да ладно, не может быть! Потёр глаза, решив, что ослеп. Нет, всё верно! Я не ошибся. Вот это поворот.

Быстро набрал Ярослава — недоступен. Чёрт! Сфотографировал на телефон и попытался отправить ему в мессенджере. Доставка зависла где-то в паутине сотовой системы. Твою мать! Неужели, так и не купил новый телефон, взамен разбитого в Самаре?

Нет, он обязан это увидеть и как можно быстрей. Соскочил с места, сунул папку в сумку и помчался к выходу.

В приёмной оказалось темно. На кой чёрт эта глупая секретарша выключает свет, если я ещё здесь?! Искать выключатель нет времени, потому разблокировал экран телефона, чтобы подсвечивать себе путь. Вышел в коридор. Стук каблуков моих ботинок эхом ударялся в стены, пока шёл к лифтам. Зал айтишников давно опустел. Достигнув лифта, вызвал кабину. Где-то в глубине, среди столов услышал явное шевеление.

— Эй? Кто здесь ещё?! — крикнул грозно.

Нечего тут торчать, если рабочий день давно закончился. Без ответа, но ощущение чьего-то присутствия меня так и не покинуло. Решил проверить, не хватало тут ещё грабителей или хакеров. Дерьма потом не оберёшься.

Твёрдым шагом вернулся в зал. Нашёл выключатель. Щелкнул. Не работает?!

— Хрень! — прорычал я.

Всё дальнейшее произошло мгновенно. Сильная рука схватила за волосы и вписала меня головой в стену. В глазах мгновенно поплыло. Попытался ударить невидимого противника в ответ. Кажется попал. Звук боли и шипение. Вернуть себя из нокаута не успел — новый болезненный удар в переносицу. Кровь закропила на пол.

В шею что-то вонзилось, парализовав болью, и горючая смесь поползла по венам.

— Падла! — прохрипел я, снова выбрасывая перед собой кулаки, не целясь.

Различил в полутьме лишь чёрный силуэт в капюшоне. Хоть немного, но я тебя достану. Следующий мощный удар в лицо отправил моё сознание в тошнотворную темноту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍61. В петле

ЯРОСЛАВ

Слёзы Виктории в трубке телефона сразу же сорвали меня из главка, не успел я ступить за порог.

В похищение Германа верилось с трудом, но оказавшись на месте, вынужден был согласиться с убеждениями Вики — следы крови на полу и стене, а так же картинка с камер видеонаблюдения, где тёмная фигура нападает на нашего поварёнка и вырубает его.

Супругу Беспалова настоятельно отправил домой, поручив её Антону с Татьяной, которые изо всех сил пытались поддержать подругу, а сам погрузился в протоколы следствия.

— Куда ведёт лифт? — глянул на охранника. — В подземный паркинг?

— Да.

— Дайте картинку с камер паркинга. Район с шести вечера до одиннадцати.

Мужчина виртуозно вывел изображение на экран и начал быструю прокрутку.

— Стоп! Здесь, — ткнул пальцем в монитор, до боли в веках напрягая зрение. — Верните на пару кадров.

Бег времени на пару минут назад и на видеокартинке отчётливо виден Гера, который покоится на плече личности в капюшоне. Тушку Беспалова запихивают в иномарку, и силуэт её разглядеть довольно сложно.

— Мазерати, — осведомил охранник, мечтательно пропев букву "а".

— Уверен?

— Точно. Моя несбыточная мечта, я её со всех ракурсов выучил, — слегка хохотнул.

Если ты прав, то спасённый Герман тебе самолично потом такую же подарит. Только марка тачки мне мало помогала, без номеров я слеп как крот.

— Верни ту запись, что на этаже, — велел мужчине.

Просмотрел ещё раза два-три… и понял, что не уловил одну деталь — перед нападением в руке Германа светится телефон. А после? Не сунул же он его в карман во время потасовки!

Буквально влетел в зал айтишников и опустил глаза на пол.

— Телефон кто-нибудь находил? — крикнул громогласно.

Сотрудники, наслышанные о похищении своего босса, боязливо притихли и уставились на меня.

— Ну же, опустите вы глаза вниз, проверьте под столами! — нетерпеливо побудил их.

Мужчины и женщины, неуверенно и смущенно переглядываясь друг с другом, начали исследовать пол. Господи, кибервундеркинды, но в жизни как стадо!

— Нашёл! — крикнул паренёк у стеллажей, подняв вверх руку с телефоном.

Поспешил к нему. Красный индикатор возмущенно мигнул — разряжен. Твою мать!

— Кто может зарядить? — крикнул снова зал.

— Кажется моя зарядка должна подойти, — отозвался тот же парень. Отдал снова аппарат. — Да, подходит. Чуть-чуть подождите.

Ладно. Направился в кабинет Германа. Вроде бы, всё в порядке, правда поверхность стола чересчур завалена бумагами. Офисное протирание штанов, действительно, не для него.

Кабинет явно покинут в спешке, так как компьютер продолжал тарахтеть в спящем режиме. Включил. Рабочий стол без лишних иконок, только офисные папки с отчетами, договорами и программы.

Вышел из кабинета назад в приёмную. На меня смотрела пара испуганных глаз молоденькой секретарши.

— Мне нужно, чтобы Вы распечатали все списки дел Германа Юрьевича. Запросы Вашего босса во все инстанции и всех посетителей, что заходили за порог кабинета.

Резвый кивок, и красотка залезла в свой компьютер. Тонкие длинные ноготочки противно заклацали по клавиатуре.

Вернулся в зал к телефону Беспалова. Включил. Блокировка. Ну естественно.

— Разблокировать сможешь, гений-операционист?

— Дайте ещё пару минут, — парень важно приосанился и принял сотовый в руки.

— Даю, — сцепил от нетерпения челюсть.

Ощущение, что какая-то невидимая сила специально оттягивает время для спасения нашего мажорчика. Или моё нетерпение так преувеличивает течение минут? Мысль, что дорога каждая секунда скручивала желудок в нервный узел.

— Готово, — победно улыбнулся айтишник и вернул телефон.

— Спасибо.

Тут же залез в журнал звонков — последние вызовы адресованы мне. Да, я не мог вчера говорить, а потом не дозвонился и до тебя. Знал бы, забил на совещание. Открыл мессенджер. Отправленное сообщение на мой номер. Чёрт! Естественно, я его не увидел, так как сижу пока на стареньком аппарате, где вообще нет мессенджера. Чувствую себя динозавром. Открыл чат. Фото из первого же сообщения объяснило всё.

"Личное дело сотрудника компании. Шестакова Маргарита. Секретарь-операционист. Уволена по собственному желанию". Фото. Лицо худощавой брюнетки я теперь узнаю из тысячи.

Сравнил даты. Выходит перед убийством Майорова она работала в компании Беспалова-старшего и уволилась буквально за пару дней до гибели того парня.

Секретарша Марата?! Марат? В контрах с Германом и Викой, богат, подловат, крутил шашни с Ликой Романенко и, вполне, мог знать Широкова. Имел доступ к нитроглицерину, когда навещал больного отца. И самое интересное тоже мёртв. Трагическая случайность. А случайность ли? Я редко верю в совпадения.

Набрал Женьку.

— Здорово. Что нужно сделать для пресрочной эксгумации тела?

Разрешение родственников — дело долгое и проблемное, и, зная дам семейства Беспаловых, выбрал самого заинтересованного и адекватного. Виктория дала добро, а я поклялся привезти все документы чуть позже. Жека требовал амбулаторную карту Марата из стоматологической клиники. Наконец, дождавшись все чернило-марательные бумажки, стартанули на Старо-Покровское кладбище.

Экстренно договариваться с руководством мемориальной службы без документов геморройно, а мой призыв откопать мертвеца для спасения живого выглядел как-то некромантски. В конце концов могильщики сдались и, взяв лопаты, направились к месту захоронения. Понятых выцепили прямо по дороге.

Естественно, труп никуда не ушёл, продолжая свое разложение. Прикрыли нос воротом рубашки и, надев перчатки, аккуратно начали исследовать челюстно-лицевую часть тела.

Пока я придерживал голову мертвеца, Женька, морщась изучал его зубы, поглядывая в стоматологическую карту.

— Это кто угодно, но не Беспалов Марат Юрьевич, — заключил мужчина. — У нашего жмурика пломба на нижнем первом премоляре слева, а у Марата, судя по медкарте, он цел. У трупа частично сломан верхний правый резец, а у Марата — нет, зато есть коронка на боковом резце. Тут к гадалке не ходи, Яр. Просто заводи очередное дело об убийстве.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Похоже на то, — нервно помассировал больную руку, отпустив череп трупа и сняв перчатки. — И где искать этого Марата?

— Он должен был где-то накосячить. Он похищал брата из Москва-Сити — там камеры на каждом шагу и на каждом метре дорог.

— Охранник сказал, что Германа затолкали в Мазерати, — усиленно соображал.

— Владельцев таких машин в Москве не более полусотни, — задумчиво протянул эксперт.

— Да, но в таких машинах установлен GPS-трекер, — осенило меня. Поднялся.

— Думаешь, он его не снял? — усомнился Жека.

— Наоборот, думаю, что снял и это спалит его. Машина богатая и угнать такую без информации от хозяина непросто.

— Либо хозяин тоже мёртв…

— … Либо сам Марат, но с другими несуществующими документами. В любом случае уменьшим список подозреваемых.

— Если он из Москвы, — снова нагонял смуту медэксперт. — Он мог приехать и из другого города.

— Чёрт, Женька, не беси! — с силой вдавил пальцы в виски, напряженно думая. Осенило в последний момент, поднял на него немного одичалый взор. — Жека, ты можешь заняться этой машиной сейчас сам? Спасай, приятель.

— Конечно, а ты куда?

— Есть одна надежда, надо попробовать, — и отсалютовав, помчался вон с кладбища.

Я слишком много общался с Германом, чтобы суметь составить некоторую логическую цепочку. Марат путался с бывшей невестой брата и даже набил тому морду, когда придурошная дамочка решила слопать лишку аспирина. Выходит, вполне вероятно, Лика может знать о своём любовнике чуть больше того, что знаем мы. Надеюсь, до неё допрёт, что жизнь её "любимого" Герочки в опасности.

Встретила меня мать семейства. Увидев, удостоверение, побледнела.

— Я могу сейчас пообщаться с вашей дочерью? Дело повышенной важности.

— Что она сделала? Она не будет говорить с вами без нашего адвоката, — типичный наезд от мамочек, которые проворонили своего птенца, а теперь изображают из себя мать-героиню.

— Он пока нам не понадобится, гражданочка. Мне, скорее, нужна помощь вашей дочери.

От слова "помощь" ей явно полегчало. Женщина устремилась наверх и через пару минут спустилась совместно с рыжеволосой красоткой.

Я люблю рыжих девушек, начиная с собственной супруги, но этот вариант мне не внушил боготворения. Возможно, в силу того, что наслышан про неё. Личная предвзятость не помощник сейчас, поэтому включил свой профессионализм.

— Добрый день, Анжелика, — полное её имя сломало отчего-то язык.

Смотрит затравлено и как-то дико, словно передо мной не богатая и зазнавшаяся особа, а зверёк готовый вцепиться зубами в глотку.

— Мой вопрос не терпит прелюдий, поэтому обязан спросить прямо. Вы знали о том, что Марат инсценировал свою смерть?

— Что?! — искреннее удивление и по её лицу поползла какая-то истерическая улыбочка. — Марат жив?! Это правда? Живой! — Смех смешался со слезами и девушка начала погружаться в себя.

— Лика, предположительно, Марат хочет навредить Герману, — заговорил чуть громче, пытаясь вернуть её внимание в нужное русло. — Вчера он похитил своего брата из офиса. Никто не знает где они сейчас.

— Марат жив, мамочка!

Девушка по-прежнему не слышала меня, но подняла на мать осознанный взгляд. Решил его перехватить. Резко повернул рыжую к себе и слегка тряхнул за плечи.

— Герман в опасности, Лика! И это не шутки! Если вам так дорог ваш бывший жених и вы любите его, как говорите, то спасите! Это только в ваших силах!

— Спасти?! — лицо Лики скривилось в болезненную гримасу и чёрный взор почти побелел.

Блядь!

ГЕРМАН

Хочется вернуться. Боль в голове наравне с тяжестью бьёт по вискам. Я в беде… Я помню… Знаю…

Духота, пыль и жара. Звуки птиц, стук ветра, запах затопленных бань. Это деревня? А может коллективные сады?

Сука! Как же плохо. Что мне вкололи?

Стараюсь продрать глаза. Полумрак. Не потому что ночь, а потому ставни окон забиты рейками и лишь крупицы дневного света просачиваются в помещение. Запах пыли вызывает чих от пересушенных слизистых.

Я на стуле, руки и ноги в крепкой связке, отчего уже не чувствую их.

— Эй! — позвал я, и звук собственного голоса дал по вискам. — Эй! — ещё один болезненный рявк.

В комнату вошли. Снова силуэт. Тёмный, скрытный и жуткий.

— Никакого гостеприимства, — прохрипел я с издевкой. — Чего тебе? Говори уже.

Силуэт прошёл к окну и замер. Фигура кажется знакомой.

— Хочешь убить? Давай! Только не вздумай тронуть мою семью. Они ни в чём не виноваты…

— Не виноваты?! — звук этого голоса чуть не выбил из меня дух. Нет, только не ты! — Твоя Вика убила папу. Довела Лику до суицида. Одурманила тебя! Не виновата?! Она — проклятье для нашей семьи!

— Марат? — не знал радоваться этому или нет. Жив и здоров, но зол и опасен.

— Лика давно уже не в себе, а ты кроме своей тортоделки никого и ничего не способен видеть. Как ты можешь? Эта тварь позволила папе умереть! Просто ждала и смотрела!

— Марат, ты не понял… Всё не так…

— Я всё давно понял! Ты — марионетка для любой бабы, будь то Лика или Вика. Что они тебе говорят, то ты и делаешь. Тряпка для бабских каблуков!

— Марат, ты зол. Я тоже злился и много глупостей наворотил…

— Трахаться с бывшей и послать на хуй жену было не так глупо. Разве, что Лика. Её я пытался удержать от новой боли. Только вот баба втрескалась в тебя по уши, а эта кондитерша ей только всё портила. Каждый раз видеть её слёзы и истерики меня задолбало.

— Поэтому и решил убрать с дороги мою жену, грохнув Майорова?

— Если ей убийство отца сошло с рук, как-то нужно было исправить положение? Плюс, хотел и тебе досадить за то, что избил меня тогда. Сымитировать секс Вики с тем бедолагой перед смертью помог Илюха. Только хренов волос Риты всю подставу сломал. Надо было обрить, суку! Тогда-то все подельники и начали брыкаться и кипятком ссать.

— Тебе самому не тошно оттого сколько человек ты погубил? — не мог поверить в то, что родная кровь и плоть способна на такие зверства.

— Ну, я убил только Широкова. Всех остальных положил наш новоиспеченный родственник. Дядя Витя. Тот за дозу многое делал. Гладко, профессионально и без лишних вопросов. Идеальная машина для убийств. Жаль, что твой бывший мафиози его порешил.

— Зачем заставил всех думать, что ты погиб? Ведь ты был вне подозрений.

— Следак меня бы всё равно нашёл. Это лишь вопрос времени. Только я не этого опасался. Я опасался не доиграть до конца спектакля. Ведь в конце ожидалось всё самое интересное. Ты!

— Что… Убьёшь меня?! — просипел с ненавистью.

— Не просто убью, а сделаю это на видео и отошлю твоей распрекрасной женушке. Она явно это не переживет и ваш отпрыск тем более. Одним махом кокну двух зайцев, точнее трёх, — брат мерзко захихикал.

— Я впервые рад, что папа не дожил до этого дня и не видит, какая мразь его старший сын.

В эту же секунду в лицо влетел жестокий удар. И два других в придачу. Картинку повело, изо рта засочилась кровь, жуткая боль пульсировала гулом в голове. Слышу движение мебели. С трудом поднял голову. Брат на хлипком стуле пытается привязать громоздкую петлю на перекладину. Отлично, отдам концы через повешение. Синюшная морда, вывалившийся откусанный язык и море мочи подо мной — вот та романтичная смерть, о которой только мечтать.

Невольно дёрнул руками. Крепко так, что даже не сдвинуть, и нож в манжете, как Яр, увы, не ношу. Но, чтобы меня поставить на табурет, ему нужно сначала снять эти путы. И вот тогда будет одна-единственная попытка.

— Веревку специально выбирал самую толстую, чтобы шея не сломалась. Надо же насладиться тем, как ты будешь отчаянно брыкаться и хрипеть от недостатка кислорода.

— И правда, в семье не без урода, — буркнул я.

Марат усмехнулся и вышел из комнаты, пропав до самых сумерек.

Дёргаться в оковах бесполезно — это понял в первые же минуты. Молится о мозговитости Ярослава можно, но он даже не в курсе откуда ветер дует.

Глаза привыкли к темноте, поэтому, когда вспыхнул свет, скривился от режущей боли.

— Уже надеялся, что ты сдох там где-то, — фыркнул я, восстанавливая зрение.

Смешок. Марат принялся за установку видеокамеры. Ёбанный режиссёр!

Снова рванул связанные запястья — хрен. Брат настроил видеозапись и, надев на голову капюшон, а на лицо медицинскую маску, приблизился ко мне. В его руке заметил пистолет.

— Если ты этим хочешь сунуть меня в петлю, то ошибаешься. Я лучше сдохну от пули, чем в удавке.

— Если умрешь от пули, то твоей женушке она тоже достанется, обещаю. А если пойдёшь по моему плану, то у Викули ещё есть шанс продолжать жить дальше, правда с тяжёлой психологической травмой. Но заметь — ЖИТЬ.

Вот этого расклада я не ждал. Сдохнуть так позорно, надеясь лишь на его слово, что жену он не тронет?! Стоит ли?!

Марат перерезал путы на ногах. Обошёл. Ствол пистолета ткнулся в затылок и, ощутил сталь ножа, который лишил веревок на руках и груди.

— Ты знаешь, что делать, — давление на затылок стало сильнее.

— Пошёл на хер, — успел сказать только это перед грубым толчком к стулу.

— Выбирай — сдохнешь, как герой и твоя краля останется жить с этим, либо пулю в башку, а удавка достанется Викусе.

— Какая же ты сука, Марат. Тебе не сойдёт это с рук.

— Думаешь, я боюсь тюрьмы? Меня всё равно вычислят и посадят, но за зря не хочется. Знаешь, ты порядком достал меня за всю мою жизнь. Гера там, Герочка тут. Чтобы не сделал Герман, всё является гвоздём программы. А то, что я горбачусь уже почти десять лет на отцовской фирме — это ерунда. Вся семья жировала на деньгах, что я зарабатывал. Даже кондитерская твоей чёртовой тортоделки приобретена на эти же бабки. Вы все хавали зелёные как само собой разумеющееся, а за спиной обливали меня грязью. Никто из вас ни разу не поинтересовался, "Каково тебе, Марат?" Нужна ли мне ваша помощь? Я отдал всего себя ради вас, посвятил все силы и годы излюбленной фирме отца, пока вы строили свою личную жизнь. И никто из вас даже сраное "спасибо" не сказал. Зато ты… Герман стал шеф-поварёшкой — отпразднуем. Герман помолвлен — молодчина. Герман в депрессии — его надо поддержать. Герман снова жениться, покупает дом, кондитерскую, нанимает дорогостоящих адвокатов для ёбарей своей женушки… Задолбал!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Хватит ныть! — не выдержал я. — Мог просто нормально поговорить об этом, без мокрухи. Бедненький обделёныш! Я не виноват, что ты такой мягкотелый и не сумел сказать своё "нет, не буду" на семейном кругу. Зато погубить столько человек для тебя проще. Мурло ты!

Под дых ткнулся кулак, выпустив из меня свист воздуха. В глазах завальсировали звёздочки.

— Захлопни пасть и полезай в петлю, — пихнул прямо на трухлявую табуретку. Включил камеру.

Я привстал и посмотрел в объектив.

"Родная, пожалуйста, не смотри", — шепнул одними губами.

— Я реально сейчас тебе башку разнесу, — пистолет уткнулся в подбородок, с силой поднимая меня вверх. — Живее!

Покорно встал и шагнул на стул. Петля покачивается на уровне лица.

— Отец правильно не доверял тебе, — надеюсь, эти слова будут свидетелями в обличении истинного убийцы и их не сотрут. — Он видел твоё истинное нутро. Убить собственного брата — самое мерзкое на что может пойти человек.

— Заливать папику будешь на небесах, — прорычал он. — Башку в петлю! Достал!

Просунул голову в удавку, уже просто ожидая конца. Марат приблизился и поставил ногу на табурет. Повернулся к камере.

— Следующая ты! — рявкнул он в видеокамеру.

Ах ты, сука! Поспешил вон из петли, но опора ушла из-под ног.

Широкий канат синхронно сдавил шею вокруг. Руки судорожно, пытались освободиться от смертельного захвата. В голове жуткая пульсация, импульсами туманящая взор, но сквозь эту какофонию сумел уловить звуки выстрелов. Следом чудовищный грохот и бой стекла.

— Лежать, сука! — громогласный рык. Снова выстрел.

Мои ноги обхватили и подняли вверх тело, но удавка по-прежнему душила.

— Жека, помогай! — узнал голос Яра.

Чьи-то руки ослабили петлю, и голова выскользнула из удушающего обхвата. Полетел на пол, но две пары рук смягчили удар падения. Кислород обжёг гортань. Кашель рвал горло до рвоты. Консоль вентиляционного мешка тут же закрыла мне рот.

— Давай, дыши, парень! — постучал по плечу незнакомец, видимо, Жека. — Сейчас станет легче.

На шею лёг холодный компресс, а в руку воткнули инъекцию.

Скосил взгляд, чтобы увидеть брата. Марат на полу, в крови, и вооруженная группа крутится вокруг него. Поднял вопросительный взор на Ярика.

— Жить будет по полной… На зоне, — прорычал в ответ следователь.

— Спасибо, Яр, — прохрипел еле слышно и облегченно опустил веки, отдавая свою спасенную жизнь всецело ему.

62. Теперь я попробую

ЛИКА

Серо-голубые глаза буравили насквозь, но я упрямей, чем ты думаешь. Моя цель за этой дверью, ранена, но жива. Спасибо тебе, боже, что воскресил его!

— Посещение запрещено, — грозно рявкнул следователь.

— Даже мне?! — сверкнула взглядом. — Я помогла вам. Прошу. Мне необходимо его увидеть.

— Этот человек обвиняется в четырех убийствах. Любое посещение — запрещено, тем более в больнице. Без исключения.

— Выходит, вот как выглядит благодарность за содействие органам правопорядка? Только благодаря мне вы смогли поймать своего "преступника".

Калин скривился, сцепив руки на груди.

— В ином случае, Ваш отказ в помощи расценивался бы, как пособничество преступной деятельности…

— Чего Вы никогда бы не смогли доказать, — парировала я. — Ладно вам, детектив. Услуга за услугу. Уравняйте баланс во Вселенной. Прошу, он — мой друг, кроме меня у него никого нет сейчас. Представьте, какого это быть изгоем для всех.

Калин замер, погрузившись в свои мысли. Его скулы свело болезненное напряжение. Неужели, слова попали туда, куда нужно.

— Пять минут, — мужчина грубо подхватил под локоть и потащил по коридору больницы.

У входа в палату меня досмотрели, забрали сумочку и телефон. Не пропустила случая состроить офицеру глазки, заставив его покраснеть.

Моё появление шокировало Марата не на шутку. Мужчина, прикованный к постели наручниками, пораженно привстал.

— Лика?!

Плечевой пояс в бинтах, одна рука в гипсе, на голове так же повязка. Ему больно и тяжело. Всё из-за Беспаловых… Из-за неё… Сколько ещё людей ты, тварь, погубишь, своей деланной невинностью? Я обязана тебя остановить! Любой ценой.

Расплылась в улыбке и, открыто смеясь, обняла его. Гладила по щекам, целовала в виски и щёки.

— Я люблю тебя, Лика. Это всё было ради нас, ради тебя. Но я не сумел закончить. Прости, прости….

Не скупилась на поцелуй в губы. Мой герой. Единственный, кто смог дать ответ той жестокой несправедливости.

— Тшшш, — нежно накрыла ладошкой его рот. — Не страшно. Правда. Теперь я попробую.

Я засмеялась ещё сильней, представляя в голове лицо Виктории, когда буду забирать у неё своего ребёнка.

Поцеловала Марата в губы и торжественно пообещала:

— Скоро и на нашей улице будет праздник. Просто подожди ещё чуть-чуть…

ВИКА

С трудом дожила до утра. Телефон Германа не отвечал, пока вовсе не отключился. Ярослав так же был недоступен, а Оля сообщила, что муж на выезде.

В груди теплилась мизерная надежда, что мужа снова понесло в какую-нибудь аля-Самару напару с Калиным. Почему-то становилось легче, когда думала, что эти двое вместе. Значит, всё будет хорошо. Вдвоём они сильнее.

Но в третьем часу ночи, Оля скинула сообщение, что Ярослав дома и Германа с ним всё это время не было.

О том, что супруг может быть с Ликой впервые даже мысли не возникло. Дотерпела до шести утра и помчалась к мужу на работу. Охрана противилась, но доказав, что являюсь супругой Беспалова-младшего, смогла попасть на этаж семейной фирмы. Пятен крови на стене было достаточно, чтобы понять — с Германом беда. В панической истерике вновь звонила жене следователя…

Теперь оставалось лишь ждать и молиться, вверив всё в руки Калина — заместителя начальника ГУВД.

Таня с Антоном насильно привезли меня домой. Мужчина рвался обратно в главк, желая помочь следствию. Не имела права его останавливать. Подруге так же настоятельно велела вернуться на работу, так как в кондитерской ожидалась проверка санитарной эпидемиологической службы.

Через пару часов пожаловала тяжёлая артиллерия в виде супруги следователя. Оля приехала со своей детворой, и поддержка стала самой суровой и мощной.

— Ярик отбил меня у сумасшедшего медика, — тихо проронила она в наступившей звенящей тишине. — Он трое суток разыскивал меня в лесах Урала, когда я сбежала от арабских террористов. Яр будет искать Германа до последнего. Верь ему.

Горький кивок. Подобных её мужу я ещё не встречала и поэтому всецело доверяла этим словам. Ждала, кусая пальцы. Считала каждую секунду. Время тянуло нервы, с каждым мигом натягивая их, как струну, больше и больше.

Боже, прошу, верни его! Он должен знать главное. Обязан знать, как я люблюего. И почему же, дура, не говорила ему этого раньше, когда могла, когда можно было?! Да, он сделал больно, но сейчас разве это так важно? Как быстро всё может стать несущественным, когда на пороге появляется опасность. Запах чего-то тёмного… Запах смерти. Почему так явно её ощущаю? Нет, умоляю, только не его!

Верни его! Верни! Верни!

Сцепила руки на животе и осела на диван. Жена Ярослава с подозрением оценивала меня. Холод в пальцах и стук зубов. Сколько ещё? Проще умереть, чем изводиться неизвестностью. Живот превращался в камень, и я не прекращала его поглаживать успокаивая.

— Викуль, я чай заварила, — Оля почти силой всучила мне чашку. — Ромашка. Галина Федоровна говорит, что ты часто её пьёшь при стрессах. Давай, тебе это нужно.

— Я постараюсь, — миролюбиво улыбнулась девушке, хотя абсолютно не хотела.

Мне казалось, что нужно быть начеку, так как Ярослав или Герман в любую минуту должны позвонить. Напряженно поглядывала на тёмный экран телефона, в надежде увидеть на дисплее имя мужа.

— Может, всё наоборот? — вдруг в голову прокралась страшная мысль.

Оля вопросительно взглянула на меня.

— Может, нам и правда нужно разойтись? Оставить друг друга… Когда мы вместе, то постоянно что-то пытаемся доказать. Не только другим, но и себе. Это может быть знак? Мы не только дарим друг другу боль, но и смерть. Мне страшно, Оль.

— Я не верю в знаки. Но верю в то, что люди не встречаются более двух раз. Один раз — норма, два — случай, три — вы близки ментально, физически и психически. Вы чувствуете друг друга, повторяете друг за другом, думаете одинаково. Вы — одна ячейка с единой хромосомой. Инь и Янь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Веки вдруг налились свинцом и стало сложно их держать открытыми. Нет, я не хочу спать… Не могу!

— Вик, тебе надо отдохнуть. Сон полезен для мамы и малыша. Обещаю, разбужу сразу же, как позвонит Ярик, — Оля мягко тронула за руку.

— Я… Я не могу.

— Можешь! — девушка сурово посмотрела на меня. — Ты уже мать! Муж сильней, чем твой малыш. Ты нужней сыну. Это твоя святая обязанность. Думай об этом. Спать, живо!

Янтарь глаз проник в жилы. Она права. Сын сейчас слабей всех нас. Он — первый, кому нужна истинная помощь.

— Хорошо. Ты права. Я прилягу ненадолго.

Но моих слов, видимо, для супруги Калина было недостаточно. Оля проследила, как я приму горизонтальное положение. Укрыла одеялом.

Голову вело. Сон просто валил с ног. Подозрительно взглянула на Олю.

— Что было в чае?!

— Ромашка, — невинно пожала она плечами, и картинка перед глазами расплылась.

Открыла глаза от яркого солнечного луча, бившего прямо в лицо. Поднялась. Взглянула на тумбочку, где покоился обычно мой телефон, но не обнаружила.

Прислушалась к себе. Чувствую себя отдохнувшей и приободрённой. В том чае, что принесла мне Ольга, явно была не только ромашка.

Господи, я так много проспала?!

Взволнованно сползла с кровати и, подобно большому колобку, покатилась из комнаты в гостиную. Там и ожидали меня мама и Ольга. Я открыла было рот, чтобы дать жене следователя хороший выговор, но она оказалась расторопней.

— Скорей собирайся. Яр нашёл вчера Геру. С ним всё хорошо, они сейчас в больнице.

— Оля! — в крик этого имени вложила всё: и досаду, и радость, и панику.

В машине девушка всё же получила от меня нагоняй.

— Прости, но по-другому нельзя было. Ты переживала и переживала, а потом… Не дай бог.

Да, Оля заботилась о моём малыше, и я благодарна, поэтому решила не раздувать это.

В палату мужа влетела вихрем. Гера с компрессом на шее и бинтами на руках сидел на кровати. На подоконнике расположился Калин. В груди всё дико сжималось. Метнулась к постели мужа и крепко обняла.

— Слава Богу, — целовала супруга, получая в ответ такие же горячие поцелуи. — Живой, живой…

— Всё хорошо, родная, — обнимал так же крепко, прижимая к груди. — У нас теперь всё станет замечательно. Тебе больше не грозит тюрьма… Ты свободна!

— Что?! Это правда?! — не веря своим ушам, смотрела то на Геру, то на Яра.

— Это был Марат! — низким басом уронил муж, и на его лице отразились явный стыд и горечь за брата. О Боже!

— Значит, он жив?! Даже не знаю, что думать, родной, — произнесла в его манере и ласково прошлась рукой по щеке.

— Он убил четырёх человек, — пробасил Ярослав и, подойдя к постели пациента, осмотрел нас стальным взглядом. — Пятое убийство мне нужно ещё доказать. А так же ему впаяют покушение и организацию преступной группировки. Прости, Герыч, но твой брат влип крупно и надолго.

— Хотя бы жив, — буркнул Гера, горько усмехнувшись, и крепче обнял меня.

— Ярослав, не смогу, наверное, подобрать нужных слов, чтобы отблагодарить Вас, — мой голос дрогнул и, уже не сдержавшись, от всей души обняла этого красивого и седовласого мужчину. — Спасибо Вам огромное.

— Я бы не простил себя, если не сумел помочь вашей семье, — улыбнулся следователь.

Я утёрла слезинку счастья и снова вернулась к супругу.

— Но, должен отметить, что в спасении Германа решающую роль сыграл ещё кое-кто. — Ярослав вдруг стал чуть суровей и оглядел нас исподлобья. — Это, конечно, Ваши дрязги, и меня не касаются, но именно благодаря помощи Лики Романенко, мы смогли вычислить верно то место, куда Марат отвёз Геру.

— Лика?! — ощутила, как тело мужа напряглось в нарастающем гневе негодования. — Она была с Маратом за одно?!

— Нет. Она точно так же не в курсе того, что творил твой брат. Но Лика тесно общалась с ним, потому знала чуточку больше. Я решил воззвать к её чувствам к тебе и не прогадал. Она назвала несколько предположительных мест, где Марат мог спрятать тебя. Охранник твоей фирмы узнал в машине марку Мазерати. Мы вывели список всех владельцев этих марок в Москве. И лишь две не имели GPS-трекеры. Один сломал его и ждал новый, а вторым оказался твой похититель. Дорожные камеры отследили направление Мазерати по номеру машины. С радаров тачка ушла на восемьсот пятом километре от Москвы. И этот пролёт соответствовал одному из названых Ликой адресов. Группу захвата организовали за час.

— Хочешь, чтобы мы теперь восхваляли её за спасение? — сипло рыкнул муж. — Меня спас ты. Благодарить её за то, что она путалась с убийцей и случайно чуточку больше знала о нём, я не намерен. Лика отдала гражданский долг — содействовала поимке преступника — это называется именно так и не перечеркивает все её гадости, которые она совершала по отношению к нашей семье.

Я молча поддержала его. Герман прав. Один поступок не отменяет миллионы плохих.

— Я лишь хотел, чтобы вы знали, — пожал плечами Яр. — Теперь нам предстоит ещё немного поработать. Завтра, Вика, я заберу Вас в главк. Наконец торжественно и официально снимем с Вас обвинения в убийстве Майорова.

Я, счастливо улыбаясь, кивнула, блаженно прижимаясь к мужу. Мне всё ещё не верилось, что со спасением Геры пришло и моё спасение.

Яр и Оля оставили меня с супругом в палате наедине, где смогла услышать всю чудовищную правду о всех произошедших событий за этот месяц.

— Никогда не думала, что люди могут так люто ненавидеть, — проронила печально, перебирая в руках пальцы мужа. — Насколько же сильным бывает это чувство, что человек становится способен лишить жизни кого-то.

— Это не сила чувств, это натура человека. Если он родился с душой убийцы, ничто его не изменит. Сравнить Калина и твоего отца, к примеру. Они оба в прошлом преступники, но любовь к дочке изменила Яра, сделав тем, кто он есть сейчас, а у Виктора не только нигде не дрогнуло, но ещё он сделал всё, чтобы испортить тебе жизнь. Просто за дозу. Убийцами рождаются, а не становятся.

Притянула ладонь супруга к губам, втянула запах своего мужчины, почувствовала любимое тепло, упиваясь от мысли, что он по-прежнему рядом и его никто не отобрал у меня. Эмоции переполнились через край, и я решилась. Он должен об этом знать. Хватит отмалчиваться и страдать!

— Я люблю тебя. Всегда любила и буду любить, — его рука стала сильней.

Сжал мои ладони и резко потянул к себе, губы слились в пылком поцелуе — жадно, жарко и благодарно. Держит за затылок, не в силах отпустить. Уткнулась лбом в висок.

— Я так испугалась, что не скажу тебе этого больше, — шепнула, касаясь дыханием кожи.

— Я тоже очень люблю тебя, родная. Умоляю, не уходи больше. Давай бороться с невзгодами вместе. Вместе мы сильнее.

Выдохнула и зарылась в объятия мужа. Вжалась в него настолько крепко и сильно, что моего ответа ему не понадобилось…

Германа выписали буквально на следующий день, который мы почти полностью провели в главке.

Все обвинения сняты. Я подписала документы. Гера же, тем временем, подвергался уговорам прокурора написать заявление о покушении.

— Нет, — твёрдо мотнул головой муж. — Ему и так светит пожизненное за убийство пяти человек и за организацию ОПГ.

— Он едва не убил Вас, — прокурор повысил от изумления голос. — Ваш отказ, в любом случае, не спасет Марата Беспалова от наказания.

— Тогда тем более оно необязательно. Он — мой родной брат. Пожалуйста, поймите. Я не держу на него зла. А за другие преступления Марат обязан ответить перед законом.

Дома счастьем пахло мало. Лариса Игоревна и Элина, безусловно, были рады, что живы как Гера, так и его брат, рады, что меня оправдали, но то, что Марат сядет за решетку удовлетворение не доставляло. Герман всецело занялся поисками хорошего адвоката.

Всю следующую неделю я провела дома, так как осенняя погода как-то быстро пришла в наш город. Дожди нудно и промозгло омывали улицы и дома. Небо подобно серому камню нависало над нами.

Супруг завершал рабочие моменты на фирме, а я усиленно готовилась к грядущим родам.

Давление часто стремилось вверх, но должный врачебный уход сдерживал его в норме. Тело катастрофически отекало и малыш в животе резво крутился и пинался. Я старалась делать небольшие прогулки с мамой вокруг дома, но чаще пребывала в лежачем положении.

Элина уговаривала организовать небольшое торжество для узкого семейного круга. Всё же есть что отметить да и вечный траур в доме Беспаловых изрядно надоел.

Гера был приятно удивлен мероприятию. Собрались только близкие нам люди и друзья. Даже семейство Калиных вошло в их число. Сюрпризом стало объявление о помолвке Тани и Антона.

От души поздравляли друзей, крепко обнимая. Муж всё время держал за руку и периодически шептал на ухо разные комплименты. Светился, разглядывая меня, ненароком касался живота. Я наконец смогла ощутить полноту своего счастья, пребывая в кругу своей семьи и тех людей, которым была небезразлична.

Увы, тот, кого мне так же очень хотелось видеть, не смог присутствовать на празднике, так как его работа важней меня. Михаил принёс слова извинения по телефону и…

В самый разгар курьер доставил большую белую коробку с красивым голубым бантом. Смерила в руке и посмотрела в предвкушении на мужа, который пожал плечами.

Быстро вскрыла подарок и, сняв крышку, едва не упала в обморок. Зажала рот рукой и в ужасе отлетела от коробки.

Внутри в ворохе опилок лежала кукла-младенец с ножом во лбу. Пупс был обильно измазан чем-то красным, имитирующим кровь, а на груди зияла надпись маркером: "Ещё чуть-чуть, Герочка".

Я уже не видела, как Ярослав схватил злосчастный сюрприз и поспешил утилизовать его. Слышала лишь голоса Оли и Тани.

— Это злая шутка, Вик. Это ничего не значит. Забудь, не принимай серьёзно.

— Я ей башку сверну точно, — рычал в ярости Герман, удерживаемый Антоном. — Эта Лика… Кто же ещё?!

Кислорода не хватало и поспешила на улицу. Вылетела прямо в платье, жадно хватая грудью холодный воздух. Стремительно зашагала по садовой аллее, уходя вглубь.

Нет, я не суеверная, но, стоя, на пороге родов, в лёгком страхе боишься буквально всего. Даже таких вещей. Всю беременность я борюсь за нашего сына и видеть подобные сюрпризы сверх моих сил.

Холод возвращал трезвость ума, остужал поток жутких мыслей и картин. Успокойся! Всё в твоей жизни наконец наладилось! Любимый муж, семья, друзья и коллеги. Все те, кто тебя любит, поддержит и всегда заверят в самом лучшем исходе. Это злая потеха от врагов, которые, увы, всё ещё существуют. Но теперь я не одна. За моей спиной большая семья. Моя гавань и крепость. Перевела дыхание и развернулась к дому.

— Не так быстро, — в живот уткнулось дуло пистолета.

Твой отличительный признак прикрыт париком, но тебя я знаю до мельчайшей чёрточки. Взор сумасшедших чёрных глаз напугал до полусмерти.

— Живо в машину! Пора поговорить, тварь…

63. Ты обещала

ЯРОСЛАВ

Только спустя полчаса понял, что эта гребаная коробка являлась отвлекающим маневром. Курьером оказалась девушка с тёмными волосами, которая так и не покинула территорию Беспаловых, но её силуэт зафиксировала камера наружного наблюдения вместе с Викторией. Обе девушки сели в машину супруги Германа и благополучно выехали за периметр дома. Пресловутая охрана, как всегда, чесала затылки, и непутевый начальник ЧОП наконец лишился своего поста. О том, кем была загадочная брюнетка ни у кого не возникло сомнений.

Сука, а я-то почему купился на её уловки? На кой чёрт разрешил встречу с этим козлом Маратом? Хотя, знаю почему — моё дурацкое прошлое. Когда-то я так же, как и он, лежал прикованным наручниками к больничной койке и никого не видел, кроме бездушных врачей и полицейских. Полное одиночество и ощущение презрения к самому себе. Когда разрешили видеться с дочерью в обмен на стукачество, то был несказанно рад. Тогда Оля и Аня стали моим единственным островком человечности и счастья. Я искренне благодарил судьбу за это. Но моя история абсолютно отличалась от истории Марата. Почему провёл такую призрачную и никчёмную параллель?

За беглянками поехали всем мужским составом в лице мужа Виктории и его друга. Уже в машине получал информацию от статиста.

— Они движутся в направлении города, — сообщил Герману и Антону, сбросив вызов. — В Москве камеры на каждом шагу, так что найти не составит труда.

— Тогда поскорей, ради бога, Яр — нервничая подначивал Гера, едва не вырывая из своей знатной шевелюры волосы. — У этой дуры давно крышу снесло. Господи, нужно было ещё тогда заявить на эту придурошную.

Герман обеспокоенно то сжимал и разжимал кулаки, то тёр подбородок или дергал чёлку.

— Всё обойдётся, — заверял почти через каждые пять минут.

Старался быть уверенным, словно это все для меня "семечки", но, повидав немало преступников на своём пути, понимал, что всегда проще раскусить матёрого убийцу, чем законопослушного гражданина, который внезапно слетел с катушек. У рецидивистов есть своя психологическая схема, а у вторых просто состояние хаоса с сотней версий и вариантов.

С нулевым успехом доехали до главка. Предупреждённый о новой беде Вадим собрал опергруппу, и новости резко изменились на плохие.

— Машину бросили на Тихомирова недалеко от станции метро Медведково. Близлежащих камер нет. Патруль обнаружил авто.

— Информация об угонах в том районе? — схватился за лазейку. — Далеко беременную оттуда не увести. Нужна машина.

— Пока нет. Об угоне и через пару часов могут не заявить. Если вообще будет факт угона, — хмуро проронил Вадим.

— Яр, не заметить беременную в платье на тоненьких бретельках — невозможно. На улице холодно, десять градусов. Люди должны обратить внимание, — Герман метался от стены к стене, подобно льву в клетке.

— Только кого искать рыжую или брюнетку? — буркнул Антон, словно подливая масло в огонь.

— Я вывел патрули по всему району. Объявлен план "Перехват", — доложил Вадик. — По телефонам не отследить, их нет ни у одной из девушек. Увы, как не прискорбно звучит, но остаётся только ждать.

— Я не могу ждать! — в полном отчаянии вскрикнул Беспалов. — У этой шизанутой моя жена, которая может родить со дня на день. И роды не будут лёгкими! Боюсь думать о другом…

— Прости, Герыч, но пока мы бессильны, — Вадик с сочувствием смотрел на несчастного мужа пропавшей.

Даже я впервые не знал, чем помочь. Рыжая бестия являлась редким гостем в моих размышлениях, и её психологический портрет интересовал меня лишь поверхностно. Но, если учитывать все рассказы Германа и Вики о ней, то эта персона вполне достойна профессионального внимания. "Подарок" в коробке — какая женщина на такое способна? Да, только та, что поехала в уме, и в таком состоянии от неё можно ждать чего угодно.

— Её мать и брат, — вдруг выпалил Беспалов. — Наталья давно наблюдает за дочерью и так же заметила в ней недоброе. Она не позволит дочери стать убийцей.

Неплохая мысль. Осмотрим комнату Лики заодно. Возможно, что-то и даст зацепку. Но в доме Романенко нарвались только на дешёвую истерику отца Лики и крокодильи слёзы матери.

— Вы не имеете права! — орал глава семейства. — Моя дочь порядочная и добрая девушка. Я тебе морду, сосунок, набью за клевету на мою девочку, — тыча пальцем в Геру, толстяк брызгал слюной гнева. — Пошли вон из моего дома! Охрана!

— Что ж в следующий раз мы лучше подготовимся, — прорычал я и, прихватив с собой ощетинившегося Германа, вытолкал его во двор.

В машине мужчина дал волю чувствам.

— Старый хрыч! Паскуда!

— Хрен с ним, Герыч, — Антон успокаивающе похлопал друга по плечу. — Романенко порядочная мразь, и это не ново. Дочка в папашу.

Да, эта семейка и её глава известны среди коррупционеров и, чтобы привлечь обеспеченных господ к суду, нужно иметь, как минимум три жизни в запасе и железные нервы. Вздрогнул от вибрации телефона и живо выхватил из-за пазухи. Всем телом ощутил на себе пристальные и выжидающие взгляды коллег и друзей. Выслушав, сбросил вызов и победно выпалил:

— Кажется это оно… В двадцати минутах отсюда. Тоха, вызывай скорую и патруль по этому адресу.

И включив сигнальную мигалку выжал максимум из машины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ВИКА

С трудом могла шевелиться как из-за огромного живота, так и от страха за малыша и свою жизнь. Холод сковывал тело, а грубые тычки сталью пистолета в поясницу, казалось, били хлеще пули.

— Ну же шевелись, корова!

Лика грубо подпихивала снизу, пока я ползла по лестнице вверх. Пару раз запнулась. Если раньше, на втором месяце беременности, мне возбранялось подниматься по лесенкам, то сейчас категорически противопоказано. Низ живота чудовищно тянуло, а в глазах темнело.

— Я не могу, — почти взвыла, в очередной раз осев на колени в пролёте между четвёртым и пятым этажами.

— Кончай выделываться! Живо! Пошла! — пистолет уткнулся в лопатку.

Боль внизу живота снова раскрылась пышным цветом, сковав тазовые кости жуткой судорогой. Это уже шестой раз?! Боже, неужели это оно, то самое?! Нет, не сейчас! Не рядом с ней!

— Вставай же, сука, пока мозги не вышибла, — пинок сзади, грубые пальцы впились в локоть. Я застонала от бессилия и боли, но всё же сумела подняться и проползти до пятого.

Рыжая заволокла в квартиру. Чудовищный запах пыли и прогнившего пола засаднил в носу. Из мебели лишь табуретка. На полу в большой комнате валялся плед.

— Рожать будешь там, — она толкнула меня внутрь, сама же уселась в ожидании.

— Лика, не глупи, — зашептала молебно. — Я не смогу сама родить. По всем медицинским показаниям. Прошу тебя, одумайся. Я и малыш… Мы оба умрём!

— Что значит не смогу?! — девушка искривилась в улыбке. — Все бабы рожают. Я вот, например, мёртвого рожала. Боженька заложил это в нашу с тобой природу. Так что родишь… Родишь, как миленькая!

— Ты не понимаешь…

— Кончай ныть! — рявкнула рыжая, смерив меня диким ненавидящим взглядом. — Закрой рот и не беси! Иначе, я тебе его заткну чем-нибудь. Ты родишь этого сопляка, поняла?! Родишь для меня с Герой.

Слёзы безысходности лились по щекам. Новый и ещё более сильный спазм в мышцах почти вывернул наизнанку. Обняв живот, осела на чёртов плед. Боль пошла по позвоночнику, достигая своего пика, а после плавно опустилась вниз, стихая.

— Постарайся не орать, — Лика параллельно разглядывала свой маникюр. — Тут стены из картона. Хотя, большая часть жильцов барыги и алкаши, вряд ли, обратят внимание на твои вопли.

— Герман никогда не будет с тобой. Буду я мертвой или нет, — проронила, уткнувшись головой в стену и отдыхая между схватками.

— Нет, дорогая, — Лика метнула в меня чёрный взор. — Ты просто околдовала его. Заманила своим ребёночком. Этот вариант всегда беспроигрышный.

— Если так, почему же у тебя ничего не вышло? — усмехнулась я, ещё больше зля эту дрянь.

Лика резко поднялась. Я вжалась в стену. Схватка наслоилась верхом, не дав ощутить пощёчину.

— Не. Надо. Меня. Злить. — сурово проскрипела каждое слово сумасшедшая. — Иначе, ничто не остановит вогнать пулю в твоё брюхо. Убью сразу двух зайцев.

Я испуганно сцепила зубы и покорно склонила голову. Пульс обухом бил в висках. Глотала позывы к рвоте. Новая схватка. Мощнее, дольше и мучительней. Вцепилась зубами в кисть руки, переживая муку чудовищной боли. Слезы продолжали орошать моё лицо. Нужно что-то придумать. Сбежать! Звать на помощь, выбежать хотя бы в подъезд, барабанить во все двери.

Лика, скучающе что-то разглядывала в глянцевом журнале, который отрыла в ворохе старой корреспонденции. Пистолет покоился у неё на коленях.

Мы сегодня оба умрём — я и мой малыш. Это поняла довольно чётко и трезво. Нужно спасти хотя бы сына, во что бы то ни стало. Он будет жить!

— Лика…, — еле шевеля губами, позвала рыжую. — Я отдам тебе сына, обещаю.

— Чего? — рыжая скривилась, не поверив услышанному.

— Клянусь, я отдам тебе малыша. Только, умоляю, спаси его. Мне нужно в больницу, иначе мы оба погибнем! Прошу тебя, Лика! Не губи ни в чём неповинное дитя!

Бестия напряженно думала решаясь.

— Лика! — вскричала неистово, вновь принимая в себя адскую боль.

Крик оборвался, и под собой обнаружила наличие лужи. Воды?! Вслед за этим по ногам потекла кровь и меня обильно стошнило на пол. Картинка перед глазами начала усиленно бороться с темнотой.

— Ладно, не дрейфь. Я знаю, как рожают. Давай, посмотрю. Поди ребёнок давно идёт, а ты истеришь… Раздвинь ноги!

Мысль о том, что эта мерзавка будет меня касаться, взбудоражила голову протестом. Лика наклонилась, и я из последних сил пнула рыжую ногой по лицу. Бестия охнула и упала навзничь, потеряв себя в пространстве.

Я не думала как бежать и куда… Просто страх и ужас гнали вперёд. Подальше от неё, от этой квартиры, от дома. Просто спрятаться. Собрав себя по кускам и придерживая низ живота руками, почти выползла в коридор к входной двери, но в этот момент в волосы впилась рука и грубо потянула назад. Оглушила дом криком боли.

— Заткнись! — рычание Лики в лицо, и меня отшвыривают на пол.

Падение на живот — самое страшное для любой беременной. Рефлекторно хватаюсь за руку бестии, которая, увы, сжимала пистолет. Звук выстрела гулом разнесся по стенам, но его эхо уже не услышала, упав всё-таки животом на пол. Адская боль атрофировала грудную клетку, тёплой жижей разливаясь по поверхности.

ГЕРМАН

В голове мелькали картинки дурацкой жизни, что прожил. Словно последние секунды перед смертью, но, в моём случае, это будет не мгновение — я рискую остаться в этой секунде на года.

Женщина, что покорила своим характером, стремлениями и твёрдостью духа. Та, что ради своей любви ко мне прощала и терпела всю дичь, что творил по отношению к ней. Любила безвозмездно и всепоглощающе мою глупую гордыню, самовлюблённость, истеричность и необузданный гнев.

Почему так поздно всё это осознал? Почему, когда снова с ней рядом, когда исправился и переродился для неё, судьба решила забрать любимую именно так? Что мне нужно совершить в этой жизни, чтобы наконец стать счастливым?

Молился за Вику и сына, не переставая. Этот ангел в женском обличии должен жить! Это мой ангел, которого всю жизнь так не хватало. Душа нашла её и сердце перестало обливаться кровью. Она — моя истинная половина, что исцелила раны и вернула надежду в будущее. Та, что полностью заполнила пустующую субстанцию и доказала, что только она имеет права пребывать в ней.

Звук выстрела ранил и меня. Снова ощутил ту боль, когда пуля угодила в живот, но тогда это было только на физическом уровне. Вика где-то в этом доме и, возможно, уходит навсегда в одиночестве, без меня. От меня!

Преодолев преграду в виде Лики, не заметил, как минул все оставшиеся лестничные пролёты. Обнаружив супругу на полу, пал возле любимого тела. Страшно трогать, боясь сделать хуже, но нужно заверить, что я здесь, пришёл за ними и что теперь всё будет хорошо.

Кровь… Кажется, что она повсюду и среди неё бледное лицо моей тортоделки.

— Родная?! Нет, нет… — в ужасе обхватил любимое лицо руками. — Где скорая? — кричу не в себе.

— Почти здесь, — перепуганный голос Антона, осевшего с нами рядом.

— Милая, только не уходи, пожалуйста, не бросай меня, — взмолил, глотая страх вперемешку со слезами.

Ужас потери сдавливал все внутренности. Как всё глупо и несправедливо. Молю, Боже, не забирай их у меня! Всё не должно закончится так!

Вика приоткрыла веки, тускло мазнула взглядом. Попытался поймать переполненный болью взор. Несколько горячих слезинок выкатилось из родных глаз, упав мне на ладони. Она слабо коснулась руки и тихо прошептала:

— Умоляю, спаси нашего сына!

— Скорая едет… Всё будет хорошо… Прошу, держись, родная! Помоги мне вас спасти, — целовал холодные щёки и тонкие ладошки. — Я без тебя не справлюсь…

В квартиру влетел и Ярослав с аптечкой в руке.

— Я не медик, но кое-что умею, — заверил он и приземлился напротив. Сунул в руки ножницы. — Режь платье!

В душе заплескалась надежда и вера в этого человека, который окончательно стал моим богом.

— Выходного отверстия нет. Пуля, возможно, в лёгком и, скорей всего, засела там. Крови немного. Это хорошо… Успеем, Герыч. Зажми ладонью рану, чтобы воздух не проник в лёгкое, — велел следователь, возясь с бинтами и пластырем. Наложил повязку. — Её нужно приподнять. Придать телу полусидящее положение. Аккуратно!

Парни помогли расположить супругу на мне в качестве опоры. Тихий стон боли дошёл до слуха.

— Тшш, милая. Потерпи немного, — прижался губами к взмокшему лбу. — Я с тобой… Люблю тебя, родная. Очень сильно люблю. Не сдавайся, борись вместе со мной, прошу тебя. Борись ради нашего малыша…

Пока шептал эту своеобразную молитву, Калин ввёл в сгиб локтя инъекцию с новокаином.

— Это должно уменьшить боль и снизить шоковое состояние, — пояснил Ярик. — Вроде бы, безопасно для малыша.

— Спасибо, Яр, — молвил абсолютно искренне и благодарно.

Голова жены отяжелела и упала назад. Словил плечом.

— Вика?

Нулевая реакция. Обхватил руками, сжимая в объятьях. Не отпущу. Душа не выйдет из твоего тела.

МИША

Чёткими выкриками, не помня и не слыша себя, отдавал указания. Срывающийся голос пугал медперсонал, а дрожь в руках заставляла всех усомниться в моей адекватности.

Звонок от Антона подкосил всё моё выработанное годами равновесие. Доклад фельдшера скорой добил окончательно — пулевое ранение в грудь, гемоторакс лёгкого, начало родовой деятельности, отхождение вод, повышенное артериальное давление. Кровь в промежности не сулила ничего хорошего. Спасать нужно не только мать, но и младенца.

Вымолил о помощи лучшего акушер-гинеколога, который был вынужден отложить все запланированные операции.

Ждал!

Ждал, когда двери приёмного покоя распахнуться и бригада скорой ввезёт каталку с девушкой, что умудрился полюбить и, любя, отпустить, снова вернув в зону опасности.

Когда Вику привезли всю панику как рукой сняло, перевоплотив меня в высококвалифицированную машину, которая обязана спасти сразу две человеческие жизни. Чувства и эмоции в миг испарились.

Спустя несколько часов борьбы за её жизнь вышел в коридор к тем, кто молился и ждал вердикта.

Видя заплаканные глаза родственников своих пациентов, я обычно смотрел на них профессионально и с сочувствием. Сейчас же хотелось сесть рядом с семьёй девушки и рыдать вместе с ними, но позволить себе подобную слабость не имел права.

Все мужчины встали, глядя на меня немым вопросом. Вобрав в лёгкие воздух, изложил только то, что по правилам могу открыть:

— С малышом всё хорошо. Однако, состояние его мамы нестабильно тяжёлое. Оказываются меры по устранению всех последствий гемоторакса. Следим за сердечной деятельностью и давлением. Пока нужно ждать, — скорбно опустил голову, выдохнув. Потом не сдержался и горячо добавил: — Она выкарабкается… Обязана…

Голос предательски дрогнул.

— К ней можно? — муж Вики просто добивал меня своим видом.

Что будет с ним, когда зайдёт в реанимацию и увидит свою жену с дренажной трубкой, интубацией, патрубками и катетерами, исполосованную вдоль и поперёк? Тут самому мне смотреть на эту картину больно и страшно, а ему?

— Ты будешь мешать работе персонала, — невинное враньё

— Миша, пожалуйста! Мне нужно её увидеть…

Прогнозы не лучшие — это понимал отчётливей, чем они. Я едва успел достать Вику с того света. Выкачивал кровь из плевры, латал повреждённые органы грудной полости. Акушеры сшивали заново разрывы, вводили препараты для сокращения матки и остановки кровотечения. Тело девушки перенесло просто невероятный травматический шок, и я, действительно, жутко боялся, что её сердечно-сосудистая система может не справиться с такой нагрузкой.

— Очень тихо и незаметно, — принял решение в пользу мужа Виктории. — Держи себя в руках.

Частые кивки. Одел Германа в стерильный набор посетителя и провёл к пациентке. Мужчина стальной поступью дошёл до постели супруги. Вижу, как глубоко дышит, сдерживая эмоции. Он готов не просто рыдать, а выть волком. Аккуратно взял жену за руку, другой коснулся лба.

— Ты была дана мне от Бога. Ты — его главная подмастерье. Именно ты создала меня нового. Я — твой новый шедевр… Моя тортоделка, — всхлип. Опускается ниже и нежно целует в лоб, виски. — Прошу, родная… Не уходи. Останься с нами, со мной, с сыном. Создай ещё одно творение. Семью… Я не смогу без тебя. Вик? Я люблю тебя, люблю, слышишь?! Не уходи, пожалуйста…

Я слушал его слова мольбы и угасал с ним рядом. Хотел стоять так же у её постели с другой стороны, держать вторую ладонь и не дать ей уйти по тому тёмному коридору — в никуда и навсегда.

Громкий звук монитора вернул в реальность. Твою мать! Уходит?! Нет!

— Код синий! — рявкнул не своим голосом.

В реанимацию вбежали медсестры и доктора. Кто-то уже выталкивал Германа вон. Слышу его зов к жене. В душе зову её вместе с ним.

— Дефибрилляция! — крик доктора справа избил плетями.

Сейчас! Сейчас!

Поток спасательных действий взорвал голову, но все попытки не останавливали злобный протяжный тон монитора. Время беспощадно неслось не в нашу пользу. Перезаряды и разряды дефибриллятора лишь взмывали конвульсией грудь девушки вверх, которая рывком падала обратно на постель, не отвечая взаимностью.

— Ну, давай же! — пот ручьём бежал по спине, боль в руках. — Вика! Возвращайся! Заряд на триста! — не своим голосом ору на медперсонал. — Ещё раз!

— Асистолия, — ассистент сочувствующе и чуть испуганно смотрит на меня. — Дефибриллятор уже бессилен.

Медсестра автоматически прекращает непрямой массаж сердца. Нет!

— Отойди! — оттолкнул её в сторону и принялся за массаж сам, отсчитывая нажатия.

Медперсонал отошёл от койки, смотря на моё сумасшествие, пока судорожно пытался вернуть Вику назад.

— Реакции нет, — проронил один из докторов. — Михаил Анатольевич, объявляйте…

Меня мягко, но настойчиво отстранили от любимой девушки, которая лежала на этих холодных белых простынях, распластав в стороны руки. Тёмные волосы обрамляют лик, консоль скрывает часть лица, аппарат по-прежнему надрывно пищит, вводя в отчаянную злость.

Её больше нет?!

Слёзы уже не держались в глазах. Нет, ты не можешь! Вот так… Не смей! Ты обещала!

Почти взревел и мощным ударом опустил кулак на сердечную мышцу.

— Живо обратно! — проорал ей в лицо и ударил снова.

Давай же!

Вика!

64. Эпилог. Истинный шедевр

ЛИКА

Они шепчутся. Спиной ощущаю настороженные взгляды на себе, которые прокалывают каждый дюйм тела. Руки дрожат. Всё ещё в носу металлический запах крови, дурманящий голову. Обнимаю свой большой живот и нежно глажу, блаженно предвкушая будущее материнство.

— Она не убийца! — шипел папа на следователя. — Та девка ещё жива и ребёнок тоже!

— Покушение в убийстве — такая же статья, — парировал прокурор.

— Моя дочь может быть пыталась помочь той дуре?! Ведь похищение совершила брюнетка… Это подтвердят все камеры, — рычание ему в ответ.

— Один из жильцов дома видел вашу дочь с пистолетом в руке, — не унимался следователь.

— Кто видел?! — взвизгнул отец. — Пропойцы?! Барыги?! Урки?!

— Ваша дочь задержана на месте преступления с поличным. Пистолет и гильза соответствуют друг другу. Так же она сама призналась, что стреляла в потерпевшую…

— Чушь собачья! — вздрогнула всем телом, когда папа подлетел ко мне. Погладил по спине и волосам. — Лика, девочка моя… Ты даже пользоваться оружием не умеешь. Эти ручки, — начал целовать внутреннюю сторону ладоней, — они созданы для любви и нежности.

Смотрела на него немигающим взглядом. Почему я здесь? Сижу на каком-то подобие дивана, а вокруг меня эти люди. Мне ведь нужно в больницу. Ребёнок вот-вот появиться на свет. Герману потребуется помощь. Сын и любимый ждут меня.

Улыбка озарила моё лицо и счастье наполнило грудную клетку.

— Он любит меня, — проронила напевно. — Очень любит… Мне нужно в больницу, папочка, — я начала подниматься с дивана. — Скоро начнутся роды, счастливо огладила живот. — Мы с Герой наконец станем родителями! — поцеловала отца в щёку. — Вика отдала нам ребёнка… Она поклялась!

— Виктория и ребёнок пытаются сейчас выжить, и всё из-за вас! — рявкнул на меня следователь и подступил ближе. Папа тут же перегородил меня собой. — Вы едва не совершили двойное убийство с особой жестокостью, ради своих капризов и амбиций!

— Папа? — впилась в плечо родителя, абсолютно не понимая агрессию оперумолномоченного. Надёжней обняла живот. — Я никого не убивала… Поймите мне нужно в больницу. Я еду рожать…

Все присутствующие уставились на меня. Глупцы! Всё это время они и не замечали во мне счастливую будущую мать.

— Лика, ты не беременна… Бог с тобой, — мама начала рыдать. Немного не такую реакцию я ждала.

— Ваша дочь не в себе, — тихий настойчивый шёпот следователя. — Она опасна…

— Девочка моя, ты же пошутила, так? — папа затравленно сглотнул, глядя на меня и живот.

— Что ты папочка! Разве о таком шутят?

— Прекрати! — мама рванула ко мне.

— Отвали! — в истерике начала отбиваться, пока родительница, вытряхивала из-под моей кофты аккуратно скрученную куртку, имитирующую живот. — Нет! Уйди! — со всей мочи толкнула её от себя. Опустила взор на то, что осталось. Неутолимая ярость и гнев ударили в голову. — Ненавижу вас, твари! Пустите меня… Мне нужно к сыну!

Ломанулась к дверям, но крепкие руки следователя и второго мента блокировали.

— Папа! — мой крик отразился от стен. — Папочка, помоги! Отпустите меня! — сзади на запястьях щёлкнули браслеты. — Нет! Я не хочу! Папа! Папочка, не отдавай меня им!

— Ваша дочь арестована до выяснения всех обстоятельств, — голос следователя сквозь мои крики. — Советую подобрать хорошую клинику для душевнобольных. Лечение будет принудительным. Прокуратура этого добьётся с Вами или без Вас, будьте уверены.

Почему отец молчит и смотрит на мою мольбу о помощи как побитая и струсившая псина? Мама рыдает в три ручья, пребывая в объятиях моего придурковатого брата. Да, что с Вами, идиоты?! Помогите же мне!

— Будьте вы все прокляты! — взревела я не своим голосом, поняв, что помощи ждать бессмысленно. — Чтоб вы сдохли! Предатели! — извивалась в руках ментов, пиналась, пускала в ход зубы. — Уберите руки, сволочи!

— Доченька, мы тебе поможем, — голос отца осип и лицо побагровело. — Я сделаю всё, чтобы тебя вылечили…

— Папа! — в отчаянии вскричала и раздалась плачем. — Папа не надо! Папа!

Восемь месяцев спустя

ГЕРМАН

Тиканье секундой стрелки звучало в унисон с сердцем. Тишина давно стала моим миром, и я делал всё возможное, чтобы никто её не нарушал.

Я был там. С ней. Там, где мы вместе — наши дни маленького, но безграничного счастья. Наша первая встреча, когда уронил её торт. Вторая встреча, когда столкнулись на автопарковке. Руки и тело всё ещё помнят трепещущую фигурку, которую держал в своих руках. Мне нравилось наше противостояние. Невольно сводило пальцы, когда зелено-карие глаза смотрели с толикой испуга или злости. Сходил с ума от её прикосновений и аромата.

Я так тоскую по тебе!

Фото супруги на прикроватной тумбочке вновь раздирает в хлам душу, иголкой впиваясь в сердце и изрезав в мелкие ленточки. Зарычал и чуть ли не с криком смахнул чёртову фотографию на пол. Звон стекла, словно её ответ мне. Это уже третья рамка за неделю. Завтра мама снова оденет фотокарточку Вики в новую. Выудил из осколков любимый картонный лик, не заметив, как поранил пальцы. Приложил к лицу, всеми фибрами пытаясь вновь уловить присутствие.

Тщетно. Её нет…

Отняв от себя, смотрю в знакомые чёрточки. Улыбается, словно ничего не сделала, как будто по-прежнему со мной. Но со мной только твоя фотокарточка и сын, который больше походит на меня. Сдержав желание смять фото, бросил обратно на тумбочку изображением вниз.

Дверь комнаты скрипнула и на пороге появилась молоденькая брюнетка. Снова не вовремя… Не вовремя для себя, но не для меня. Метнул в неё суровый взор исподлобья.

— Герман Юрьевич, — напряженный шёпот. — Ваш сын собирается спать… — Она замерла, взглянув на пол, а после на мои руки. — У вас кровь?!

Позабыв все протоколы опасности, влетела в комнату и, аккуратно положив младенца на постель, метнулась к моим ладоням.

Опять двадцать пять! Бесишь! Но это мне и нужно.

— Сколько раз тебе говорить, чтобы не укладывала ребёнка на кровать?! Это небезопасно!

— Простите, — голос испуганно дрогнул, и девушка вновь взяла малыша на руки. Смотрит затравленно и… Так похожа на Вику. В груди пребольно скрутило.

Принимая в дом няню, я не учёл ни юного возраста кандидатки, ни опыта, потому что увидел в ней точную копию своей жены. Ты не она, но мне подходишь. Мама много раз предлагала заменить эту криворукую, но я категорически отказывался. Мне нужна была именно эта несчастная няня, невольно ставшая громоотводом, на который сбрасывал всю обиду и злость. Интересно, надолго ли её хватит?

— Я позову Ларису Игоревну…

— Не надо никого, — буркнул раздраженно и вытер кровь об рубашку.

Приблизившись к няне, наклонился к сыну, чтобы поцеловать его и пожелать сладких снов, но тут остолбенел, сраженный запахом ванили, который мягким шлейфом исходил от девушки. В гневе поднял на няню испепеляющий взор.

— Ты что брала духи моей жены?! — впился пальцами в женский локоть.

— Н-нет, клянусь, — девушка побелела от страха. — Я Надежде Дмитриевне на кухне помогала… Она пекла торт на день рождение вашей мамы. Это экстракт ванили… Мне больно, Герман Юрьевич, пустите! — Голос девушки задрожал от готовых вырваться наружу слёз.

Оправдалась, но сдаваться так сразу мне не хотелось.

— То есть ты ещё и кухарка по совместительству? — Моё новое наступление. — Тебя я кем нанял?!

— Юра спал. Я только помогала… Да пустите вы! — вконец расплакалась няня, вырываясь.

Вода из глаз девчонки наконец усмирила ярость. Разжал пальцы. Девушка с младенцем на руках опрометью выбежала из комнаты.

Чёрт! Запустил пальцы в волосы, нещадно потянув. Я скоро совсем озверею. Выдохнул и направился в ванную, чтобы промыть рану и перевязать. Когда вернулся в комнату, естественно, застал маму.

— Гера, так не может больше продолжаться. Я отныне сама буду заниматься твоим сыном, раз ты не способен вести себя адекватно с няней.

— Если она тупит на каждом шагу, в чём моя вина? — процедил сердито.

Мама опустила глаза на осколки.

— Ты сам настоял, чтобы за Юрой присматривала именно эта девушка, хотя были более подходящие варианты.

— Ей выпал великолепный шанс. Пусть учиться, набирается опыта…

— Она этот "шанс и опыт" только что послала к чертям собачим, и сейчас собирает свои вещи, — поджав скептически губы, проронила мама.

— Какого хрена? Я её не отпускал! — возмутился совершенно искренне.

— Она не рабыня, чтобы ждать твоего распоряжения, — тут же осадила родительница.

Я устало опустился на кровать, уронив голову на руки, выдохнул, понимая, что агрессия перечёркивает всё то, что когда-то победил в себе, ради Вики.

— Я скоро слечу с катушек, мам, как Лика, — горько усмехнулся. — Я пытаюсь отвлечься, всецело занят работой, Маратом, сыном, но ничего не помогает. Даже в эту няньку вцепился лишь потому, что девчонка, как две капли воды, похожа на Вику.

— Я понимаю, сынок. Но няня не виновата в этом. Не вымещай свою боль на девушке, — мама мягко провела ладонью по моей щеке.

Мягкие и утешающие материнские руки вновь дали течь в моей блокаде невозмутимости.

— Я так тоскую по ней, мам… — взор ушёл к окну, где горизонтом правило чернеющее звёздное небо. — Очень. Мне так не хватает её. И от этого всё больше злюсь. Злюсь, потому что она оставила меня и сына. Злюсь, потому что ушла.

— Мы все переживаем, сынок, и очень скучаем по ней. Поэтому нужно терпение и время. Всё наладится. А обижать тех, кто хочет нам помочь не стоит. Няня не виновата в том, что происходит в нашем доме. Давай, Герочка, я сама прослежу за Юрой, мне это в радость, а ты иди и извинись перед девушкой, мирно рассчитай…

Нет! Покачал головой:

— Нет, она останется здесь, — буркнул упрямо и, поднявшись, направился в детскую.

Да, мама не лгала. Няня носилась по комнате и упаковывала вещи. Юра, чистый и сытый, мирно сопел у себя в кроватке под мягкое позвякивание мобиля.

— Варвара, я хотел извиниться, — заявил с порога, понуро разглядывая детскую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Помню, как делали её с Викой. Красили стены, покупалимебель, кроватку. Жена со всей любовью планировала дизайн, и я видел по её лицу, как она хотела быть здесь, как предвкушала рождение сына и свои минуты с ним наедине. В горле засаднило от тоски ещё сильней.

— Извинения приняты, — хмуро бросила девушка, но продолжила сборы.

— Варя, я — груб с тобой. Прости сотню раз. Не знаю, почему, но ты пока нужна мне. Именно ты. Могу повысить тебе жалование за своё хамство, если хочешь, но я не хочу, чтобы ты уходила. Прозвучит странно, но я умоляю тебя остаться.

— Герман Юрьевич, — смотрит на меня в шоке и с отвращением. — Вы — ненормальный?!

— Да, — выпалил сурово, подступив к ней. Смотрю на девчонку в упор. — Я давно умом повредился, похоже, и сам себе противен. Дальше что?! Да, мне хочется вымещать на тебе свою злость и обиду, потому что ты, увы, похожа на мою супругу. Собственно, это и стало твоим билетом в мой дом. Да, я — козёл. Но этот козел, всё же учитывает твой моральный ущерб и готов заплатить верхом. Чего ты выделываешься?! Боишься моих рявканий? Подумаешь! Все начальники такие, и орут часто для галочки, чтоб не расслаблялись. Ты видишь меня лишь по вечерам. Потерпишь. Зато опыт, рекомендации и хорошие бабки тебе гарантированы. Разве всё так трагично?

Варя сглотнула, глядя на меня карим взором. Нет в них родного зелёного огонька Вики, нет!

— Спасибо, но не надо, — из её глаз ручьём текли слёзы и губы дрожали. — Мне не нужны ваши деньги. Я была искренне благодарна за то, что взяли меня и от всей души хотела быть полезной, но слушать каждый раз грубость в ответ, простите, больше не хочу. Я ничем не заслужила этого.

Да, я довел девушку до предела, но сдаваться не намерен.

— Хорошо, — с шумом выдохнул. — Можешь уходить, но расчета даже не жди, как и рекомендаций. Да, и работа нянькой тебе будет закрыта во всех других домах. Я об этом позабочусь.

Вдруг уверовал, что лёгкий шантаж её остановит. Нестрашно… Гнев перекосил миленькое личико, и девушка влепила мне мощную оплеуху. Ни фига себе! Но отрезвило жёстко.

— Сраный мерзавец! Ваша жена должно быть была святой мученицей, раз терпела рядом с собой такого подлеца и негодяя, как вы?! Она — молодец! Всё правильно сделала! Таких, как вы нужно бросать и бежать куда глаза глядят!

Мои глаза почернели от гнева, и я стеной двинулся на эту кричащую пигалицу.

— Думай что несёшь, курица!

— Сам вы, петух ощипанный! Мажор недоделанный! — взвизгнула Варя, полностью скопировав нашу сцену с Викой.

Оторопел, вперевшись в неё взглядом. Голову затуманило и забылся. Схватил няню за волосы на затылке и рывком двинул к себе. Девушка упёрлась ладошками в мою грудь. Губы близко с моими. Дурман ванили снова в носу. Наваждение. Коснулся губами девичьего лица, втягивая забытый любимый аромат. Женская фигурка в объятиях трепещет точно так же. Бросить тебя на эту одноместку и овладеть?! Забыть о жене… Послать всё к чертям и отпустить?!

Нет! Слишком сильно я припаян к своей тортоделке. Тяжело выдохнул и, плавно отпустив няню, отступил, слегка покачиваясь. Осел на тахту. Её слова не задели меня за живое, скорее моё нутро просто не согласилось с ней.

— Я совершил немало ошибок. Не был идеальным мужем, гордился чёрт знает чем хотя и гроша ломаного не стоил. Но Вика любила меня, несмотря ни на что. Это и исцелило. Я исправился, всей душой полюбил её в ответ. Мы оба на многое были готовы ради нашей семьи… А теперь я в растерянности. Не понимаю, почему она так поступила, и от этого злюсь на неё…

Варя слушала меня, судорожно сжимая ворот кофты и не перебивая. Когда умолк, уткнувшись понуро в пол, тихонько молвила:

— Я лишь слышала разговоры в доме о том, что тут происходило. Вы были как придурком, простите, так и героем. Вашей жене пришлось несладко. Поймите её. Ей нужно вновь найти себя. Понять, как жить дальше. Кем быть. Она вернётся. Вот увидите. Потому что любит вас и сына.

— Ты не первая это говоришь, — уронил, горько качнув головой, — но прошло уже полгода и даже больше. Она видится с сыном только по видеосвязи, а со мной говорить не спешит.

— Ваша супруга пережила: обвинения в убийстве, вашу измену, покушение, сложные роды и клиническую смерть — и это всё за один год. Будьте снисходительны. Человек морально и эмоционально истощен. Просто ждите, скучайте и радуйтесь общению с сыном.

Посмотрел на девушку и впервые ощутил облегчение. Слышать эти слова от копии Вики вдруг оказалось гораздо весомей. Идиот?!

— Всё-таки не зря тебя нанял, — улыбнулся ей. Бедолага даже моей улыбки ещё ни разу не видела за время, что работала здесь. — Спасибо. Прости за всё, что наговорил. Если хочешь уходить, то я не стану удерживать тебя. Рассчитаю как положено и на премию не поскуплюсь. Но, если всё же решишь остаться, буду очень благодарен. Всё-таки ты неплохо смотришь за Юрой. Обещаю, отныне буду предельно любезен. Переночуй с этой мыслью, а завтра скажешь, что решила.

Я поднялся и, подойдя к кроватке, нежно поцеловал сына в пухлую щёчку, направился к двери.

— Я буду здесь столько сколько понадоблюсь, Герман Юрьевич, — улыбнулась Варя.

— Тогда доброй ночи и до завтра, — чуть подмигнул ей и покинул детскую.

Идя по коридору, понял, что примирение с прототипом моей тортоделки — это первый шаг, чтобы понять уход Вики, простить и перестать злиться. Мне и правда нужно ждать и надеяться на её возвращение, потому что такая любовь, как наша не проходит. Мы давно единое целое.

На своё шестидесятилетие мама собрала всю родню и друзей. Антон с Таней вовсю готовились к свадьбе, назначили дату и место. Обручённые светились счастьем и наперегонки тараторили о своих планах. Ярослав со своей большой семьёй занял добрую часть праздничного стола, а сам, как всегда, учил меня уму-разуму.

— Если поступила так, значит нужно было. Ты сам видел, что с ней творилось, когда она пришла в себя, — назидательно бурчал в ухо следователь. — А тебя я уже определил в учебный центр МВД, как ты и просил. Так что займи голову полезным, пока нет Виктории.

Праздничный стол заполнялся гостями. Часть малышни разносила второй этаж, а другая охотилась за вазочками со сладостями.

Чтобы не юлить в общем поле видимости, я скромно примостился сбоку, в надежде незаметно покинуть торжество, если понадобиться.

— Гера, подвинься немного! — командно крикнула мама. — Галина Федоровна, поставьте туда ещё приборы. Герман, ну же посторонись! Дай сесть своей жене…

Резко поднял голову и обернулся.

Боже… У входа в гостиную стояла та, что атаковала собой все мои мысли. Вика в светлом костюме с красиво уложенными тёмными локонами смотрела на меня и робко улыбалась, как ангел, который наконец снизошел до меня.

Не чувствуя тверди под ногами, бросился к ней.

ВИКА

Нервно сжимала в руках детскую распашонку, которую всё это время носила как талисман. Входя в родные стены дома боялась только одного — мужа, которого так жестоко и бессовестно покинула без объяснений.

Первый месяц после родов стал для меня истинным адом — нескончаемая боль в теле, уколы, тонна лекарств, гимнастика.

Психологи наравне с родными и прокуратурой буквально атаковали мою персону. Вопросы, вопросы и снова вопросы, которые доводили до тихого отчаяния. В конечном итоге, нервный срыв, послеродовая депрессия и посттравматический стресс. Всё это мощным блоком легло на моё эмоциональное состояние и прорвало плотину. Я закрылась. Решительно и надёжно.

Абсолютно никаких чувств: ни материнской любви к сыну, ни любви к мужу, я всячески отказывалась от помощи друзей и родных. Полностью ушла в себя и не реагировала ни на призывы врачей, ни на речи друзей, ни на заботу родных и мужа. Какой-то непонятный внутренний страх выедал из меня силу и решимость, загонял в угол, не оставляя сил и желания на борьбу. Точней сил этих больше не было, они иссякли. Я сдалась… Я поддалась негативу и благодарно плыла по нему, не обращая внимания на тревожные звоночки души.

— Вика, твоё состояние беспокоит меня. Прошёл почти месяц! — Миша сурово отчитывал вовремя каждого своего посещения. Только ему был открыт вход в палату, лишь потому что он являлся моим лечащим врачом. — Это всё очень серьёзно. Ты же — боец. Не сдавайся! Знаю, устала, но ты не имеешь права сдаться сейчас, перед каким-то несчастным гормональным дисбалансом. Это же смешно! Вернись к нам, к своей семье, к сыну…

Тогда, слушая его, рыдала так, словно год хранила в себе всю воду. Я понимала, что он прав, но одной мне не справиться с этим.

Волевое решение приняла внезапно. Нашла реабилитационный центр в Греции. Рекомендации врачей, климат и удаленность от всех сыграли решающую роль. Попросила Мишу о помощи, так как не хотела, чтобы кто-то знал где я. Через два дня все документы и билеты были у меня на руках, и Миша прямо из больницы отвёз в аэропорт.

Я убегала в прямом смысле. Да, знала, что поступаю бессовестно по отношению к мужу, сыну и родным, но осудить меня мог только Господь Бог. Моя душа в критическом состоянии, и улавливала тревожные сигналы каждый раз, глядя в окно или на упаковку таблеток. Часто ловила себя на мысли об избавлении. Мне всё время казалось, что воссоединившись вновь со своей семьёй, я навлеку на всех беду. Если раньше готова была с этим бороться, то теперь с младенцем на руках боялась буквально всего на свете. Им будет лучше, если меня не станет…

Сознавала, что эти мысли опасны и навязчивы, но не могла от них избавиться. Мне нужна серьёзная помощь, и сначала профессиональная.

Несколько месяцев в чужой стране. Самоанализы, восстановление физических сил и тренинги. Сына видела лишь по видеосвязи и безумно тосковала по нему.

— Тоска — это признак любви, — утешала психотерапевт. — Ты стремишься к ним. Хочешь преодолеть все преграды. Стремись. Ты на верном пути, Виктория.

Вопреки психологической обработки в душе хранился лёгкий страх. Страх перед ним. Как он отреагирует на моё возвращение? Буду ли предательницей и эгоисткой в его глазах. По сути, для человека не знающего через что я прошла, я эгоистка, потому что бежала. Бежала, как трусиха. Разве я смогу это объяснить ему? Ревнивому, отчаянному и до сих пор любимому Герману.

Я пойму это сегодня. Вернув своё психологическое состояние в нужное русло, вновь ступила на родную землю.

Понимала, что муж зол на меня и чувствует себя брошенным. Гера, как всегда, поведёт себя импульсивно, но, видимо, за это мне и сужденно любить его.

И вот, стоя в гостиной нашего дома ожидала игнора или обычного разбора полётов, но когда, вместо обвинений, любимый заключил в крепкие объятия и страстно поцеловал, счастливо расплакалась.

— С возвращением, родная, — уперевшись в мне лоб, мягко проронил он.

Ладонь гладила волосы, рука обнимала за талию. Втянула в себя любимый запах своего мужчины, который вновь теплом согревал мою осиротевшую душу.

— Здравствуй, родной, — ласково улыбнулась в ответ, снова млея и тая под синевой его глаз.

— Наконец-то все в сборе! — оглушил голос свекрови. — Все живо за стол!

Гости поспешили рассаживаться, а я продолжала блаженно пребывать в руках мужа.

— Где он? — слегка подпрыгивала от безумного желания увидеть сына и взять на руки.

Муж обернулся и окликнул молоденькую девушку, которая широко улыбаясь нам, поднесла ко мне маленького темноволосого пупса в нежно-голубом костюмчике.

Слёзы радости текли по щекам, не переставая. Взяла сына в свой кокон и с боготворением прижала к себе. Целовала пухлые щёчки, втягивала детский запах укачивала.

— Боже, как же я по вам скучала! — проронила я, и муж крепче обнял нас.

— Главное, теперь ты с нами. Не оставляй нас больше, родная, хорошо? — голос супруга дрогнул и в глазах прочла мольбу.

Поцелуй в висок. Чувствую, как прижимает нас, так словно боится, что вновь ускользнем. Захотелось заверить любимого в обратном.

— Больше никогда! Обещаю. Отведи к столу. Хочу снова в наш семейный круг. С сыном… С тобой, — погладила Германа по щеке, продолжая утопать в синеве любимых глаз.

В ответ мужчина притянул к себе и повёл к застолью.

Опустилась на стул, оглядывая всех. Радость, смех, шутки, живое общение — все такие любимые и родные.

Я дома! С теми, кого безумно полюбила. Чью любовь завоевала, выстрадала и выстроила заново. С теми, кто был всегда рядом. С теми, кто предавал, но одумавшись, делал всё возможное, чтобы исправиться. С теми, кто сначала ненавидел, но узнав лучше, не побоялся раскрыть в ответ свои сердце и душу. С теми, кто откликнулся на мой зов о помощи во время беды. Они все и каждый по отдельности мне дороги.

И эти два мужчины. Сын, чью жизнь буквально выбила у мерзавки-судьбы и муж, которого сумела не только покорить, но и изменить, создав из него самое лучшее своё творение — любимого, с кем жажду пройти свой оставшийся жизненный путь до самого конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Моя семья — вот мой истинный шедевр!

Конец

Оглавление

Пролог

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍1. Поварёшка

2. Мажорчик

3. Мировая

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍4. Питомец

5. Шеф

6. Покушение

7. Деэскалация конфликта

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍8. Ты — свинья

9. Примерь мою шкуру

10. Такая же, как все

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍11. Безумный Фрогги

12. Всё не так

13. Не игрушка

14. Шоу-торт

15. Встряска

16. Нужна

17. Однолюб

18. Новый заказ

19. Попытки к счастью

20. Неродная

21. Бывшие

22. Свадебный подарок

23. Снова дома

24. Дела прошлые

25. Последствия боли

26. Спрятаться

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍27. Ужин

28. Выскочка

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍29. Всё изменится

30. Новый день рождения

31. Я ошибся

32. Достойный соперник

‌‌‍33. Сердце можно погубить

34. Ущербная

35. Только друзья

36. И снова

37. С меня хватит

38. Она — несчастье

39. Разговор

40. Нулевая точка

41. Ученик

42. Мужская атака

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍43. Сейф

44. Мудрое решение

45. Шоколадная непристойность

46. Собутыльники

47. Савва

48. Следак

49. Любовница

50. Новые догадки

51. Ночь накануне

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍52. Больший масштаб

53. Напарничек

54. Рейд

55. Калека и непутёвый

56. Любимые придурки

57. Как страшный сон

58. Наш мир

59. Это неправда

60. Зелёная папка

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍61. В петле

62. Теперь я попробую

63. Ты обещала

64. Эпилог. Истинный шедевр