Метро параллельных миров. Книга первая [Леон Василевски] (fb2) читать онлайн

Леон Василевски Метро параллельных миров. Книга первая

Книга первая

Предисловие

Серая молния с шумом и скрежетом пронеслась мимо Петра, стоило ему открыть дверь в подвал и шагнуть вовнутрь. Чёртов кот напугал парня до резкой боли в висках, сердечных коликов и испарины на лбу.

–Тьфу ты, сука! – в сердцах воскликнул он. – Чтоб ты сдох, скотина!

Постояв пару минут, опершись о прохладную стену коридора и прижав ладони к вискам в ожидании, когда успокоится головная боль и бешенное сердцебиение.

Решительно выдохнув, Пётр наощупь отыскал выключатель. Вспыхнувшая лампочка осветила проход. Парень уверенно двинулся вперед по изгибам подвального прохода, по пути включая свет очередных лампочек.

Дойдя до своего сарая, он привычным движением отпёр врезной замок, вошел в помещение и зажег свет. Осмотревшись, Пётр направился к дальнему правому углу клети, к нише, загороженной деревянным стеллажом. Когда-то на его полках хранились всевозможные соления и варение. Освободив проход, парень отыскал на правой стене грота третий блок от верхнего края и уверенно дважды нажал на него. Фронтальная стена бесшумно отъехала в сторону. Спустившись вниз по открывшемся ступенькам, парень оказался на нижнем уровне дома, некогда бывший нижним этажом какого-то древнего строения, на месте которого был построен нынешний дом. Прошел по стрелкам, вырезанным на полу, к месту расположения ворот портала, находящихся в довольно большом помещении, больше похожем на колонный зал.

Поставив стул в центр помещения, парень сел, прикурил сигарету и глубоко затянулся. Он курил сигарету долго, словно пытаясь отсрочить решающий акт.

В общем-то, это был подвал его родного дома, где каждый уголок и закоулок был исползан и обследован еще в детстве в сотнях играх «в прятки», «казаки-разбойники» и «войчик». Здесь была сделана первая затяжка сигаретой, выпита тайком первая рюмка вина, сыграна ни одна партия в карты в холодные зимние вечера в комнате домовой теплотрассы.

Родители были решительно против того, чтобы их чада ползали по коридорам этого подполья. Детей ругали, наказывали, стращали страшными историями о том, что в этом подземелье периодически исчезают люди уже со времени постройки дома.

Старожилы дома, проживавшие в нём еще до войны, рассказывали о том, что в годы Великой Отечественной войны доктор Берг, чей отец был совладельцем дома и его построивший, прятал в подземелье несколько еврейских семей. Но когда немцы в компании с полицией вломились во двор во время облавы на евреев города, они никого в подвале не обнаружили, чем подвергли в изумление всех жителей двора: еще за два дня до обыска еврейские дети с матерями были замечены в дальнем закутке двора на ежедневной прогулке, после которой они привычно скрылись в подполье. Три довольно многочисленные семьи таинственным образом исчезли. Дворник Станислав божился, что «жиды» до прихода немцев не покидали подвал.

Вместе с евреями исчезли также семьи врача Карла Берга и учителя словесности Ясинского, жившего на третьем этаже этого же дома.

Гестапо провело тщательное расследование, но ни людей, ни тайных выходов из убежища обнаружено не было. Допросы жителей двора также ничего не дал.

Все это создало стойкую мистическую ауру вокруг подземелья, подогревая страхи родителей и их настойчивое желание запретить своим отпрыскам спускаться под землю.

Было естественно, что Пётр и его дворовые друзья, исследовали все закоулки подвала, но также ничего не нашли. Посчитав все это страшилками родителей и стариковскими сказками, ребята прекратили поиски таинственных выходов и кладов и вернулись к своим детским играм.

Пётр и не вспомнил бы о тех мистических россказнях сторожил двора, если бы в его руки не попал дневник предыдущего жильца их квартиры, найденного среди кип книг, тетрадей и газет в их подвальной клети.

Когда-то еду готовили на дровяной печке-плите, так как газовых плит не было и в помине, а подвальная клеть использовалась для хранения дров, ну и бумаги для растопки. Мать печкой не пользовалась, предпочитая керогаз, поэтому родители хранили здесь соления, варенье, компоты и разные предметы не первой необходимости и то, что, вроде бы уже не нужно, а выбросить жалко. В нише, расположенной в дальнем левом углу, хранилась бумага, упакованная в аккуратные стопки, перевязанные шпагатом.

Эта бумага досталась «по наследству» от предыдущих владельцев квартиры и была найдена, когда Пётр с отцом в конце семидесятых по настоянию матери решили произвести генеральную ревизию с целью очистить клеть от хлама. Все содержимое кладовки выносили в подвальный проход для последующей сортировки. Среди вещей было много предметов явно довоенного происхождения. Тогда-то и обнаружились залежи макулатуры, скрытые от взора старой дверью.

Находка несказанно обрадовала Петра: углубление в стене, два метра на полтора и глубиной не менее полуметра, была по завязку забита аккуратно упакованными кипами бумаг на многие килограммы, и парень мгновенно прикинул сколько дефицитных книг он сможет получить, сдав все это богатство в приемный пункт Вторсырья и получив взамен марки для получения этих самых книг.

В СССР, в году 1978-79, только появилась система обмена макулатуры на дефицитные книги: сдаешь бумажное вторсырье и на сданные килограммы получаешь марку, которая наклеивалась на карточку. На карточке было напечатано название книги или серии книг, которую ты хотел бы обрести и которую ты получал после сдачи бумаги в требуемом количестве, подтвержденном марками.

Парень уговорил отца не трогать пока эти залежи, пообещав, что сам вывезет все это позже так как бечевки, связывающие стопки бумаг, истлели от времени, и требовалось переупаковать все это «богатство» для переноски на поверхность, а эта канитель надолго. А самое главное, на пунктах Вторсырья предлагали за макулатуру книги, которого его не очень интересовали. Пообещал, да и успешно забыл об этом, а отец не напомнил. А потом стало как-то не до того— он поступил в Московский, тогда ещё, институт геодезии и картографии.

Бумага напомнила о себе, когда Пётр, на летних студенческих каникулах, помогал отцу сколачивать новые стеллажи в подземном сарае.

– О, блин, это же та макулатура! – воскликнул Пётр.

– Ага, – подтвердил отец и тут же поддел, – которую ты обещался вывезти в году так восемьдесят втором.

– Вывезу. Обещаю, – поклялся парень. – Я слышал, что планируется к изданию серия книг по фантастике.

– Ну если по фантастике, то точно вывезешь, – согласился отец.

– И что ты только в этом чтиве находишь? – добавил родитель, недоуменно пожимая плечами.

На этом обсуждение судьбы бумажных залежей закончилось, и мужики продолжили начатую ранее работу.

На следующие выходные Пётр приступил к эвакуации бумажных «ценностей». Вначале парень периодически прерывал работу на прочтении заинтересовавших его газетных статей, порой семидесятилетней давности, пролистывал журналы, но вскоре осознал, что он проторчит здесь до второго пришествия, если будет зависать над каждой газетой. Дело пошло быстрее, когда он стал тупо перевязывал новым шпагатом сохранившееся целыми стопки газет, не заморачиваясь изучением того, что в этих стопках находится. А вот когда пришлось по новой укладывать первую развалившуюся кипу тетрадей, внимание Петра привлекли подписи на них.

Они были подписаны ученицей Даугавпилсской городской школы №11 разных довоенных лет. Парня заинтересовала сшивка из нескольких блокнотов, затесавшаяся среди тетрадей по предметам и подписанная как «Дневникъ для записыванiя уроковъ ученицы женской гимназiи Берг Марты». Дата на обложке, как и шрифт печати явно говорил о дореволюционном происхождении ежедневников этой сшивки, а вот фамилия и имя были написаны по правилам советской орфографии. Это несоответствие печатного шрифта и надписи заинтересовало Петра. Да и любопытно было посмотреть на перечень изучаемых в гимназии предметов, на то, как училась девчонка и на возможные примечания.

Пётр передвинул стул, на котором сидел, ближе к свету и раскрыл дневник. Он попытался прочитать «Руководство к родителям», но, споткнувшись на ятях, отказался от этой затеи. Следующие две страницы для расписания учебных предметов почему-то заполнены не были. А вот другие страницы коренным образом отличались от страниц классически заполненного школьного дневника. Дальше шли страницы, полностью исписанные мелким, убористым, но каллиграфическим почерком по дням. Только записи к учебе никакого отношения не имели. Это был дневник молодой девушки.

Первая запись в дневнике датировалась 1 января 1941 года. Записи велись на русском языке, но уже в привычной, современной орфографии. Читать записи, написанные понятными буквами и отличным почерком стало легко и приятно, но быстро наскучило. Освещение прошедших событий дня, реакция на прочитанные стихи какого-то молодого поэта, отзыв о новой песне, любовные переживания и прочая лабуда, свойственная юной девушке, быстро наскучили парню. Пётру захотелось посмотреть на дату последней записи. Последние страницы оказались пустыми. Тогда парень стал перелистывать дневник в обратном направлении. Дневник был заполнен лишь наполовину. Перед последней записью была проставлена дата 12 мая 1942 года: «Сегодня дедушка, наконец-то, уговорил родителей воспользоваться какими-то вратами ведущими в какое-то другое место. После полученных вчера известий, в семье царила паника и, по началу, слова дедушки о необходимости бежать были восприняты с иронией и черным сарказмом».

Парень перелистал дневник на предыдущую страницу. 11 мая 1942 года:

«Сегодня Язеп Янович Дылба, бывший ученик моей матушки и работающий нынче в полицейской управе делопроизводителем, сообщил что в управу поступил донос о том, что семьи Бергов и Ясинского скрывают в подвале дома евреев и регулярно таскают туда продукты. Эти евреи периодически выходят из подземелья для прогулок во дворе. Язеп Янович также сообщил, что на 13/14 мая немцы запланировали серию облав и обысков в центральных кварталах города, в том числе в нашем доме, ждут только команду какого-то Арайса из Риги.

В семье паника. Маменька впала в бесчувствие. Папенька долго сидел белый как мел, держась за сердце и причитая: «Боже милостивый, что за люди!? Какие же сволочи бывают!» Только дедушка был спокоен. Он подхватился и убежал зачем-то в подпол в сопровождении нашего работника Алеся.

Боже, что нас ждет дальше!? Какие испытания приготовила нам судьба? Но нужно быть сильной и стойко переносить все испытания, посланные нам всевышним. Я выдержу все!

Вскоре вернулся дедушка и заявил, что нужно бежать.

–Бежать!? – вскрикнул папенька, заламывая руки. – А как же семьи моих коллег, что скрываются в подземелье? Куда их деть? Я буду презирать себя всю оставшуюся жизнь, если предам их и брошу этим нелюдям на растерзание!

– Мы все сможем покинуть Двинск чрез Врата, – спокойно ответил дедушка.

–Какие врата, отец!? Вы что бредите!?

– Успокойся, сынок. Я серьезен как никогда. В подполе находятся Врата в другое место или другой мир, я точно не знаю. Проход к Вратам находятся погребе, в подвальной клети нашей квартиры в нише. Наш дом был построен на развалинах, оставшихся от какого-то допотопного строения, разрушенного еще древние времена. Чтобы открыть Врата, существуют артефакт и заклинание. Мой батюшка передал мне эти тайные знания, находясь на смертном одре. Наш род хранит эту тайну более шестисот лет.

– Отец, да это вздор какой-то! И ты в это веришь? – папенька не сдавался.

– Не нервничай, Виктор. Ты помнишь слова нашей родовой молитвы на ночь?

– Конечно отец. Мы каждое воскресенье вечером распеваем странные псалмы, повторяя раз за разом набор слов, смысл которых мы не понимаем. А ты каждый раз с загадочным миной на лице отказываешься разъяснить нам смысл этих мантр. А почему о них заговорил?

– Эти псалмы и есть заклинание, открывающее Врата. Ты помнишь доктора Зубарева?

– Ну конечно, как не помнить двинского брата-старосты «Русских соколов»!

– А ты помнишь историю его исчезновения в сороковом году?

– Безусловно, об этом судачили все в городе. Он таинственно исчез за день до своего ареста, чем избежал расстрела. Постойте-ка, вы хотите сказать, что Зубарев сбежал через какие-то Врата?

– Ты очень проницателен, мой сын. Я отправил его и его гражданскую супругу чрез Врата.

– Это правда, отец? – батюшка все еще сомневался.

– Я тебе когда-либо лгал? – возмутился дедушка.

– Прости. Конечно нет.

Дедушка подошел сзади к все еще сидящему в кресле батюшке, положил руку на его плечо и проговорил:

– Успокойся, сын мой, посоветуйся с семьей, но учти, что у нас очень мало времени.

– Хорошо, отец, я поговорю с супругой и сыновьями и дам завтра ответ.

На этом разговор закончился, они распрощались и разошлись по своим покоям, а я тоже готовлюсь ко сну».

Пётр вернулся к записи от 12 мая.

«По-видимому, когда я спала, состоялся серьезный разговор между родителями и братьями, которых вызвал Алесь, о том какой путь для спасения предложил дедушка. Он был настолько немыслимым, что вызвал большое сомнение маменьки и братьев, но все же родители стали лихорадочно собирать вещи и приказали мне тоже собрать самое необходимое. Братья также убежали по домам собирать. А я до сих пор не понимаю о каких вратах идет речь и как эти врата помогут нам спастись

Может папенька прав и вся эта затея— вздор и бред умалишённого. Но я, все же, иду собираться. Что нас ждет впереди? Боже, защити и сохрани!»

– Да уж! – тоном незабвенного Кисы Воробьянинова промолвил парень. – Фантасты отдыхают. Похоже на вымысел юной девы, вот только фамилии на слух больно знакомы. Нужно спросить маму. Она в курсе всего и вся. Пётр отложил в сторону дневник и продолжил возиться с бумагой.

Можно было долго рассказывать, как парень неделю провозился с сортировкой и выносом во Вторсырье макулатуры. Как его давила жирная жаба, когда в бумажный хлам отправлялись газеты, журналы и книги, изданные начиная с конца XIX века и заканчивая тридцатыми годами века XX, как он сортировал отложенные журналы, книги, открытки, как он нашёл в бумажных завалах несколько альбомов со старинными фотографиями и обнаружил в одном более новом альбоме несколько фотографий, на которых была изображена симпатичная девушка с очаровательной копной светлых кудряшек и пронзительными светлыми глазами. По-видимому, это были фото Марты Берг.

Вечером мама рассказала всё, что знала и помнила о семье доктора Берга и пересказала «мифы нашего двора». Пётр выспрашивал известные матери подробности, но ничего конкретного не узнал: всё было «как будто» или «как рассказывали».

После того как он в несколько заходов отнес все бумажное сырье во Вторсырьё и полностью очистил сарай от бумажного хлама, парень с фонариком обследовал нишу на наличие таинственной, потайной двери, на присутствие каких-либо таинственных знаков или надписей. Парень тщательно осмотрел и стены сарая, и потолок, и пол, но так ничего и не нашел. Разочарованный неудачей, искатель покинул подвал и на долгие годы забыл и о портале, и о дневнике, и о исчезнувших людях.

Развалился СССР, закончилась Советская власть в Латвии. Многие хозяева вернули свою недвижимость. Наследников на дом не нашлось, поэтому Пётр со спокойной совестью приватизировал родительскую квартиру и наладился сделать капитальную перепланировку квартиры.

Будучи немного знакомым со строительным ремеслом, он взял отпуск и ничтоже сумняшеся, взялся крушить тонкие внутренние перегородки, срывать обои и соскабливать толстенный слой штукатурки с несущих стен.

Осматривая подоконник одной из спален на соответствие его концепции будущей квартиры, парень подергал доску, проверяя не шатается ли она. Неожиданно для Петра, доска сдвинулась с места и между рамой плитой появилась щель. Парень сильнее потянул доску на себя, но та не поддавалась. Многочисленные слоя краски затрудняли ее движение. Тогда Пётр стал тянуть сильно и враскачку. Щель мало, помалу начала увеличиваться, пока плита не отъехала до упора.

Взору парня открылся тайник, в котором на самом видном месте лежал цилиндрический пенал длинной сантиметров двадцать-двадцать пять серого цвета. Осторожно достав цилиндр, Пётр потряс его. Содержимое пенала отозвалось стуком о стенки цилиндра. Тогда парень стал вертеть коробочку в поисках крышки. Найдя ее, он осторожно стянул колпачок и заглянул вовнутрь. Внутри обнаружились листки бумаги, свернутые в трубку. Подставив ладонь к открытой горловине, Пётр перевернул пенал, вытряхнул рулон в ладонь и аккуратно развернул его на подоконнике. Сразу же бросилось в глаза, что текст был написан в дореволюционной орфографии.

Спотыкаясь на ятях и ерах, которые мешали сразу же осознать значение слов, парень медленно вчитывался в текст.

«Милостивый государь или государыня,

Если вы читаете это послание, значит вы обнаружили этот тайник и рукопись.

Приступая к написанию этого послания, я молил Господа нашего чтобы мое письмо попало к человеку высокой морали и нравственности, который будет честно хранить доставшееся ему тайну и никогда не применит сакральные знания во вред другим людям.

То, что вы здесь прочтёте, покажется вам бредом умалишенного, но уверяю вас, что все нижеуказанное является истинной правдой и тайным знанием, передаваемым в нашем роду из поколения в поколение.

Я адоптировал к современному русскому языку все письменные источники, доставшиеся мне от предков, записал заклинание фонетическим письмом Эллиса-Сюита, а также сопроводил вышеупомянутые магические слова тетрадью с нотною записью молитвенных напевов, любезно составленную моим другом, музыкантом Николаем Карловичем Ванадзиньшем.

Какой это мир, я не знаю, так как только собираюсь воспользоваться им завтра для спасения моих детей и внуков, а также нескольких семей моих друзей и друзей моего сына.

Наш род являлся земным хранителем этих тайных знаний и передавались они по наследству от отца к сыну с незапамятных времен. Наш род был хранителем ключа от Врат со стороны планеты Земля, как мне поведал мой отец.

Как было сказано ранее, это тайные знания и на нашей Земле всегда оставался носитель этой тайны. К моему величайшему сожалению, все прямые потомки нашего рода покидают этот мир вместе со мной, спасаясь от германских извергов и их лакеев. У меня нет времени донести эту тайну до моих родственников, остающихся здесь, на Земле, а знания должны иметь земного хранителя. Поэтому я написал это послание в надежде, что его отыщут, поверят в его правдивость и возьмут на себя и свой род бремя хранения этой тайны.

Я молю Господа, чтобы вы внимательно и вдумчиво изучили приложенные бумаги и сохранили их.

На следующих двух листах вы найдете наставление как пройти посвящение в Хранителя портала и как отворять Врата, используя псалмы-

заклинание для их прохода.

Еще раз повторюсь, что я не знаю ничего о другой стороне Врат, что ждет нас завтра после их открытия и прохода чрез них. В свою очередь, я могу гарантировать, что Врата действуют, так как я воспользовался ими и отправил чрез них своего друга и коллегу, спасая его и его семью от репрессий со стороны НКВД.

Завершая это послание, я не перестаю надеяться на вашу добропорядочность, уповаю на милость всевышнего и гуманность создателей этих Врат.

Ваш покорный слуга, Карл Карлович Берг.

12 мая 1942 года

Город Двинск»

Пётр отложил в сторону письмо и перешел к изучению других документов.

На втором листе, озаглавленном «Инициация», Пётр прочитал:

«Для того, чтобы стать хранителем, нужно пройти инициацию. В хранилище вы найдете зеленую коробочку, а в ней кольцо светло-серого метала с камнем в форме восьмиконечной звезды ярко-персикового цвета.

Оденьте кольцо на левую руку камнем во внутрь ладони.  Кольцо— одно из элементов инициации.  Для поведения данного ритуала, необходимо спуститься в подвал, пройти в нашу дровяную клеть под номером один, зайти во внутрь грота в дальнем левом углу клети, на правом пристенке грота отсчитать два камня сверху и дважды нажать на третий. Передняя стена грота отъедет в сторону и откроется проход вниз. Так вот, откроется спуск в другое нижнее подвальное помещение. Спустившись по ступенькам, вы попадете в большой зал с колоннами. Отыщите стрелки на полу, и они приведут вас к нужной стене в которых и находятся, собственно, Врата.

Необходимо смочить водой ту часть стены, в которою упирается острие стрелки и где-то на уровне груди отыскать символ, который представляет собой четырёхлопастный коловрат. Это «Сварог», символ Рода. После него идут десять ведических символов. Последним десятым в ряду знаком вы увидите изображение фигуры женщины. Это знак «Рожаница». В центре символа Рода находится углубление в форме такой же восьмиконечной звезды, как и на перстне. Переверните перстень камнем внутрь ладони, положите ладонь на символ таким образом, чтобы камень перстня вошел в углубление и установился там плотно без шевеления. После чего Вам следует начинать петь молитву-заклинание №1, озаглавленное «Инициация», слова которого вы найдете на следующих листах, а мелодию в вышеупомянутой нотной тетради. Вы почувствуете прохождение неприятной волны от ладони по всему телу. После прохождения ритуала, кольцо больше не используется и хранится в тайнике».

Парень отложил в сторону прочитанный листок и взял следующий.

На новом листе находилась, как Пётр назвал про себя, «краткая инструкция пользователя портала», написанная той же рукой:

«Как отворить Врата?

Ключами для открытия Врат служат молитвы-заклинания.

Для открытия прохода в другой мир необходимо спустится в подземелье и повторить те же действия, что и при инициации, но только без использования перстня.

Необходимо приложить левую руку к той же символу Рода и запеть родовую молитву-заклинание №2, согласно мелодии, отображенной в нотной записке №2 «Заклинание, отворяющее Врата», до тех пор, пока Врата не откроются.

Сигналом к тому, что Врата открылись, послужит рябь, которая возникнет на месте каменной кладки.

После этого следует шагнуть вовнутрь этой ряби, продолжая распивать заклинание».

Дальше следовал листок, озаглавленный «Заклинание №1—Инициация» и листок «Заклинание №2, отворяющее Врата» с текстами этого заклинания, записанными латинскими символами звуковой транскрипции. Следующей шла тетрадь с нотными записями мелодий заклинаний. Нотные знаки сопровождались текстом моления под каждым нотным станом.

«Ого, самая настоящая партитура! – подивился Пётр. Так как он разбирался в нотной грамоте как свинья в апельсинах, то даже не пытался воспроизвести мелодию.

На последующем листе нашлось послания автора к сыну, которое никакой новой информации не добавили.

Пётр решительно перелистал страницу.

«Я изучил все имеющиеся документы: послания наших предшественников, древний манускрипт, чертежи и схемы и выявил, что в 1272 году наш родич, полабский славянин, воевавший в войске немецких крестоносцев и принесший свет истинной веры на эти земли, нашел на разорённом поганом капище латгальского волхва и по доброте душе своей перенес в свой шатер. Спасти его не удалось, но наш пращур очень старался, чем вызвал доброе расположение язычника. Предчувствуя свою смерть, жрец посветил предка в тайну Врат и взял с него клятву со всем тщанием хранить тайну и передавать ее по наследству родовым потомкам.

Я не знаю, что находится по другую сторону Врат и не нашел ни одного свидетельства наших предков о переходе в другой мир. Или никто не решился на открытие Врат, или никто не вернулся назад после прохода туда. Я также не решился на подобный шаг, не смотря на потрясения нашего бурного века».

Пётр решил сделать перерыв, чтобы привести мысли в порядок и переварить полученную информацию. Парень заварил себе растворимого кофе, уселся на табурет, закурил сигарету и, прихлебывая ароматный напиток, пристально посмотрел на стопку рукописей на белом подоконнике. Все прочитанное напоминало больше бред сивой кобылы, чем правду. «Какие-то врата, хранители, псалмы-заклинания. Чушь собачья», – думал парень, а сам вновь потянулся к рукописям.

К сожалению, остальные бумаги были еще древней и были написаны по-латыни, включая пергаментный свиток.

Пётр давно не практиковался в переводе с латинского. Если большинство слов и выражений были понятны, то общий смысл текстов не вырисовывался. Требовался словарь.

Отложив латинские рукописи «до лучших времен», парень решил еще раз осмотреть нишу.

Луч фонарика высветил зеленую коробочку, в котором хранился упомянутый в послании перстень. Пётр достал его из коробочки и посмотрел на свет. В ослепительных лучах света блеснул массивный перстень из неизвестного метала или сплава овальной формы с камнем восьмигранной формы ярко-персикового оттенка в центре.

В правом углу объемного во весь подоконник тайника обнаружились несколько пачек бумажных денег, перетянутых шпагатом. По-видимому, банкноты были оставлены за ненадобностью.

Парень с интересом рассматривал каждую пачку, извлеченную из недр тайника, определял визуально происхождение и номинал купюр и складывал находку на подоконник. Всего он насчитал пять толстых пачек российских денег времен Николая II: две пачки сотенных банкнот, две пачки пятидесятирублевых и пачка десяток. «Да! – подумал Пётр, – Когда-то это было целым состоянием. Но и сейчас можно будет неплохо заработать через коллекционеров. Купюры в приличном состоянии».

Продолжив осмотр схрона, Пётр обнаружил под пачками с купюрами золотой перстень с крупным рубином, закатившийся в угол и золотые монеты россыпью. Он насчитал двенадцать монет: четыре десятирублевых империала и восемь пятирублевых монеток. Среди монет затесался кулон с крупным изумрудом в золотом обрамлении. Золотая цепочка кулона провалилась в трещину на дне схрона. Брильянт засиял таинственным зеленым светом при попадании на него солнечных лучей.

«Ого! Вот это улов! – несказанно обрадовался Пётр, рассматривая клад и подумал. – Наверное хозяин так торопился что не заглянул под пачки вышедших из употребления денег». Он прикинул, что если все это продать, то можно не только ремонт сделать, но и всю мебель поменять в квартире.

Воодушевленный находкой, Пётр обстучал все подоконники в квартире и отыскал еще два тайника в подоконниках, но они оказались, увы, пустыми, только в одном из них завалялось двадцать пять копеек серебром времен Екатерины II. Поиски других возможных тайников Парень отложил на потом.

Внимание парня вновь переключилось на старинные бумаги. Взяв свитки с подоконника, он покачал рукой как будто проверяя их на вес. Не смотря на всю фантастичность находки, он склонялся к тому, чтобы поверить написанному, тем более, в памяти всплыли мифы о доме, слышанные в детстве и юности и дневник Марты Берг.

Рассудив, что пока не проверишь, не убедишься: правда это, или ложь, парень спустился в подвал, привычным путем дошел до своего сарая и вот сейчас стоял напротив грота, которую он еще не успел заставить стройматериалами, которые он начал потихоньку складировать в погребе. Вытащив из ниши стеллаж, на котором, когда-то хранили консерванты, Пётр, держа в руках скопированную инструкцию, шаг за шагом выполнил условия инструкции. Как и говорилось в найденной бумаге, фронтальная стена отъехала в сторону, открыв доступ к каменной лестнице, ведущей вниз. Пётр спустился вниз по лестнице и попал в огромный зал со множеством колон. На полу, выложенном из каменных брусков или плиток идеальной формы и плотно подогнанных друг другу он отыскал стрелки, выбитые на поверхности камня. Стрелки, как и было указано в рукописи, привели парня к стене. На стене, обильно смоченной Петром водой из пульверизатора, прихваченного из дома, проявились вырезанные пентаграммы. «Оп-па! Вот и рисуночки!»

Парень ощупал пальцами узкие, но глубокие бороздки, формирующие эти символы и подивился мастерством резчиков, сумевших проделать такие глубокие и тонкие канавки в этом сверхпрочном камне. Он тут же вспомнил, его с отцом эпопею по закреплению новых деревянных этажерок к стенам той ниши в клети и их безуспешные попытки просверлить отверстия под пробки. Победитовые сверхдефицитные сверла тупились и ломались, не оставив на стене даже царапины. В итоге мужики плюнули на дрель и закрепили этажерку в нише деревянными клиньями. А здесь кто-то, чем-то нацарапал всевозможные значки. «Интересно, чем это сделано!?» —удивился парень.

Исследуя каждый сантиметр увлажненной стены при свете фонаря, Пётр отыскал упомянутые в послании символы: в начале ряда, символ Рода «Сварог», напоминающий пропеллер, с отверстием в центре, девять пиктограмм различной формы, следующих за «Родом» и символ «Рожаницы». Парень осторожно, словно боясь обжечься, дотронулся до рисунка коловрата и прошелся по периметру символа, просунул карандаш в отверстие и ощупал лопасти пропеллера. Символ был видим и осязаем, добавляя достоверности того, что описано в послании, да и сам текст документов не был розыгрышем хотя бы из-за невозможности вырезать в стене все эти рисунки даже теперешним строительным инструментом, не говоря уже о середине прошлого века. Внимание Петра привлекла полигональная кладка блоков грота, подогнанных с такой тщательностью, что кончик перочинного ножа не пролазил в шов. Напрашивался вывод, что дом построен поверх останков какого-то древнего здания.

Ради интереса, Пётр обследовал остальные стены недавно обнаруженных помещений и обнаружил что их стены, включая многочисленные перегородки, выполнены в том же полигональном стиле. Позже он обнаружил остатки древней кладки и в верхнем подвальном помещении, включая стену с нишей внутри их дровяного сарая, что подтвердило его выводы о разнице в возрасте между домом и его основанием. После этого парень начал верить в правдивость того, что описано в послании и возможность посетить другой мир, другие реальности. От волнения перехватило дыхание, стало сухо во рту и мелко затряслись руки.

Вернувшись к порталу, парень постарался отыскать другие рисунки на его стенах, но больше не нашел ничего похожего на пиктограмму или какой-то тайный знак.

Решив, что позже он обязательно детально изучит все стены в зале под подвальными помещениями, Пётр вернулся в квартиру к бумагам. Мысленно составив план своих дальнейших действий, парень переоделся и первым делом отправился в магазин канцтоваров за нотной тетрадью. Предстояло обратиться к знакомому преподавателю музыкальной школы чтобы воспроизвести мелодию заклинания. Показывать оригинальную партитуру он никому не собирался.

А потом была та ещё картина, когда он распевал священные мантры под аккомпанемент магнитофонной записи. Со стороны это выглядело истинным дурдомом, но Пётр старался воспроизвести мелодию до последнего обертона, так как предполагал, что именно звуковые вибрации определенной частоты воздействуют на механизм работы портала. Уже через несколько дней Пётр уверенно воспроизводил разученные слова и мелодию молитвы-заклинания с предписанными подвыванием и переливами и был готов к ритуалу инициации.

Как и предупреждал Карл Берг, во время инициации по телу парня прошла волна, похожая на электрический ток, только мягче, без сильных болевых ощущений. На ладони проявился символ «Сварога» словно подсвеченный изнутри тусклым желтым светом и спустя несколько секунд исчез.

Нельзя сказать, что процесс инициации прошел без последствий: парень сразу же почувствовал огромный прилив сил и… камни с металлическим привкусом во рту. Выплюнув странные камешки в ладошку и с удивлением, узнал в них зубные пломбы. Чертыхнувшись с досады, Пётр попытался нащупать открывшиеся дырки языком, но ничего не обнаружил. Уже дома о долго, словно обезьяна из басни Крылова, долго строил рожи зеркалу, пытаясь рассмотреть свои зубы. Они выглядели целёхонькими, без единой дырочки или каверзы и девственно белыми. Позже выросли удаленные когда-то зубы, перестало покалывать в области сердца, пропала лёгкая одышка от быстрой ходьбы и при восхождении по этажам, сгладились шрамы от ожога и операции на аппендицит и стали гуще волосы. Спустя буквально два месяца сорокатрёхлетний Пётр стал внешне выглядеть максимум на тридцать пять лет, чем поверг в прострацию всех друзей и родственником.

К предстоящему переходу через портал Пётр готовился, не торопясь и основательно, осознавая, что проход через Врата станет дорогой в один конец. В первую очередь он нанял бригаду строителей, благо зимой подыскать хороших работников не составляло труда, потому что стройиндустрия на зимний период практически замирала.

Не прошло и месяца, как родительская квартира радовала глаз новой планировкой и качественно произведенным ремонтом. Парень из чувства ностальгии по детству решил оставить всю родительскую мебель в квартире. В родительской спальне находилась мебель, изготовленная до войны: шикарная двуспальная деревянная кровать, комод и трюмо, а в центре гостиной стоял роскошный обеденный стол возможно даже дореволюционного производства.

В своем же частном доме разрешил пожить внучатому племяннику Казимиру, который созрел для семейной жизни и подыскивал жилье себе и невесте.

Не забыл Пётр и посетить нотариуса, где составил завещание на сына и сестру. Все родственники и друзья знали, что с апреля по октябрь Пётр пропадал на необъятных просторах России в ежегодных геодезических экспедициях на, так называемых, полевых работах, поэтому его телодвижения лишних вопросов не вызвало.

В бешенном круговороте дел и забот зима пролетела стремительно как курьерский поезд и настала пора собирать себя в «дальнюю дорогу».

Помимо набора вещей, которые Пётр обязательно брал с собой в экспедиции: мыльно-рыльные принадлежности, одежда зимняя и летняя, теплые вещи, несколько смен нательного белья, носки, зарегистрированный на его имя пистолет Беретта и десяток коробок с патронами, охотничий нож в кожаном чехле, набор рыболовных снастей. Парень прикупил для возможной продажи или обмена дешевой китайской бижутерии, недорого одеколона и духов, пяток комбинированных складных ножей, наборы иголок и всякую другую мелочь.

Справедливо решив, что золото и в Африке— золото, он, помимо документов и листка с заклинанием, положил в поясную сумку золотые монеты из клада и все имеющиеся в его коллекции старинные древнеримские и средневековые серебряные монеты, а также деньги начала двадцатого века, содержащие серебро высокой пробы. Неизвестно зачем, Пётр прихватил и фотографий членов семьи Берг и их совместное семейные фото.

Его рабочий видавший виды рюкзак и огромный баул из прорезиненной ткани оказались битком забиты и готовы к походу.

Для прохода через портал Пётр надел почти новый костюм тройку и фетровую шляпу, которою он иногда носил для форса.

Кроме ближайших родственников, сообщать, что он уезжает в очередную командировку было некому. Бывшая жена с взрослым сыном уже лет пять как жили в Англии и кроме алиментов её ничего из его жизни не интересовало. Сын, студент третьего курса университета, жил на своей молодежной волне и сам никогда отцу не звонил. Они уж точно разыскивать его не будут. Друзья и остальные родственники будут уверены, что он по весне отбыл в очередную экспедицию, где обычно зависает на полевых работах до зимы.

Пётр закурил вторую сигарету, но тут же загасил её. С силой выдохнув, парень встал, решительно пристроил рюкзак за спиной, взял в руку баул и подошёл к порталу.

Перт поставил на пол баул, поднял с пола распылитель, хранившейся здесь, возле стены и обрызгал центральную часть левой стены водой. На мокрой поверхности проявились череда пентаграмм, вырезанных на стене. Он легко отыскал нужный символ, прижал ладонь к изображению и запел, для страховки сверяясь с текстом заклинания, который он держал в другой руке. Он пел заунывным голосом мантру, способную открыть проход в портал, на пороге которого он стоял. В этот раз ему сразу удалось попасть в нужную тональность и где-то на середине молитвы стена перед ним потеряла четкие очертания, закрутилась бешеная круговерть пентаграмм, затем свистопляска символов сменилась густой рябью, похожей на ту, которая появлялась в старых чёрно-белых телевизорах по окончанию всех телепрограмм. Пётр, не прерывая песнопения, решительно пристроил рюкзак за спиной, взял в правую руку баул и шагнул в открывшийся портал.

Часть первая «Хранитель Врат»

Глава первая

Включив фонарь и осветив пространство вокруг себя, странник впал в ступор: он шагнул из подвальной залы и, подхваченный мягкой силой, пролетел бесконечную череду тоннелей, состоящих из убегающих вдаль светящихся разноцветных полос… и снова очутился в этой же зале. Файлы мозга разъехались в стороны и отказывались собираться в кучу. С одной стороны, путешественник через порталы был рад, что вокруг его не занесло в лапы к кровожадных инопланетян или в какой-то другой негостеприимный мир, с другой стороны он ожидал чего-то более фантастическое и футуристическое, а не возврат на то же место, откуда от отправился в путешествие. Парня захлестнула волна разочарования.

Действуя на автомате, путешественник достал сигарету, прикурил от зажигалки и осветил центр помещения в поисках стула, которое он принес из сарая и на котором он сидел еще совсем недавно, перед так называемым переходом чрез Врата, но не нашёл оного. Доброго старинного венского стула возле стены не оказалось. Тогда парень прошелся по стрелкам прошёл к выходу из нижнего подвального помещения в свою дровяную клеть и лучом фонаря прошелся по периметру сарая. Это определенно был родительский погреб, но привычные вещи отсутствовали. Исчез отцовский мопед Рига-5, ставший уже раритетом и хранившийся на память. Отсутствовали деревянные стеллажи, сколоченные вместе с отцом, а на их месте стояли высокие сундуки, бочки, бочонки и корзины. Осветив одну из корзин, он обнаружил в ней парочку картофелин, затвердевших до состояния камня. От одной из бочек, если судить по въевшемуся запаху, когда-то квасили капусту. Если судить по абсолютно пустой таре, засохшим овощам и идеальному порядку, царившему в помещении, кладовой не пользовались довольно давно.

Все увиденное еще больше озадачили парня. Осветив потолок, он не обнаружил там плафона освещения. Выключатель на входе также отсутствовал. Но за-то на одном из сундуков стоял керосиновый фонарь типа «летучая мышь». Такую он видел в деревне на чердаке у дедушки.

«И так, где это я? – растерянно почесав затылок, задал вопрос себе Пётр. – Вроде бы родное подполье, но все вокруг другое и чужое. Значит это не родительский погреб. Не уж-то получилось!»

Парень еще раз осветил клетушку. Ничего не изменилось,

– Пора выбираться отсюда, – посоветовал он сам себе, – Ни век же быть подпольщиком.

Хорошее настроение, а с ним и уверенность вернулись к скитальцу.

Дверь ожидаемо оказалась запертой. Осветив дверью, парень отыскал врезной замок. Тут его посетила шальная мысль. На полке над дверью в его клети всегда лежал ключ от такого же замка. Он пошарил над верхним обналичником и, к своей радости, обнаружил там ключ. Мир, может быть, и другой, но человеческие привычки те-же. А то, что все вокруг человеческое, не вызывало сомнения. Ради интереса, он сравнил ключ от своего подвала с найденным здесь. Они оказались одинаковыми как клоны. Вставив свой ключ в замочную скважину, он легко провернул его в два оборота. Найденный экземпляр он вернул на место.

Осторожно приоткрыв дверь, парень прислушался— кругом царила тишина. Выйдя в коридор, он осмотрелся. Коридор выглядел совершенно таким, как и в его родном подвале со всеми его изгибами и поворотами. Отсутствовали только плафоны электрического освещения.

Решив оставить пока рюкзак и сумку в сарае, он поставил их в углу и заставил пустыми ящиками и корзинами. Затем вышел, запер сарай и положил ключ на такой же обналичник снаружи клети.

Пётр тихонько приоткрыл входную дверь в подвальное помещение, постоял пару секунд, чтобы привыкнуть к яркому дневному свету и осторожно высунул голову наружу. Было очень тепло, высоко в небе ярко светило солнце. На дворе царило в лето.

Справа от входа простирался дворик, как две капли похожий на его родной. Всё та же небольшая квадратная площадь, со всех сторон окружённая домами, но не заасфальтированная. «Странный двор! Куда асфальт делся!?» – подумал он. Дверь в подвал находилась на одной площадке со входом в подъезд дома, также, как и в его родном доме и парень был на сто процентов уверен, что подъезд этот проходной.

Неслышной тенью проскользнув в подъезд, путешественник прошел по коридору и вышел на улицу через другую дверь. Его встретила улица его детства и юности, с красивым домом напротив. Но стоп. Улица не заасфальтирована, а мощенная булыжником. Дома те же, да не те. В доме напротив вместо привычного пивного бара, располагались, если судить по надписям, кондитерская и сапожная мастерская, а также магазин мануфактурных товаров. Он повернулся лицом к своему дому. Справа находился хлебный магазин, о чем сообщала надпись «Хлебная торговля. Мендель и сыновья», а слева располагалась парикмахерская, а вернее, цирюльня, о чём информировали щит, подвешенный на кронштейне над входом с нарисованными ножницами и расческой, и надпись на витрине: «Цирюльня Сиротина. Бритье и стрижка».

Как слева в соседнем трехэтажном доме, так и справа в двухэтажном длинном здании по первому этажу сплошной чередой тянулись всевозможные магазины и лавки с парусиновыми козырьками над ними.

Было раннее утро. Торговые точки оставались еще закрытыми, а улицы безлюдны. Пётр встал в нише парадного подъезда, в ожидании первого прохожего.

Вскоре послышался стук каблучков о булыжную мостовую. По противоположной стороне улицы шел человек— не старая женщина в темном и длинным до пят одеянии, замотанная в цветастый платок и двумя бидонами в руках. Она словно вышла из экрана старинного фильма.

«Наверняка это молочница, – решил Пётр, провожая взглядом прохожую, которая вошла в арку дома напротив и скрылась в глубине двора. – И, если судить по одежде работницы, сейчас начало двадцатого века. Во попал!»

Пётр немого кривил душой. Он был несказанно рад тому, что ему выпал «счастливый лотерейный билет» и он с попал в мир людей, а не какой-то монстерленд.

А сейчас оставалось выяснить куда он попал. То, что он находился в Даугавпилсе, или по-старому Двинске путешественник не сомневался, но ему хотелось найти этому подтверждение. Расспрашивать прохожих было бы глупо и чревато неприятностями. Свиданиес местной полицией в его планы не входило по причине отсутствия документов, паспорт и права водителя, выданные уму в Латвийской Республике в начале двадцать века, этих самых неприятностей еще и добавят. Единственным местом, где можно получить требуемую ему информацию, не обращаясь к туземцам, был железнодорожный вокзал-

Он вернулся в подвал и достал из рюкзака все имеющиеся деньги

Российской империи начала XX века, а затем с невозмутимым выражением лица парень направил свои стопы в сторону предполагаемого вокзала, втихаря осматривая достопримечательности и прохожих.

А город постепенно просыпался. Все больше молодых и не очень женщин, несущих бидоны, корзины и короба, заполняли улицу. Все больше цокот копыт и стук колес о брусчатку нарушали утреннюю тишину. Мимо прогромыхал крытый фургон, из недр которого пахнуло одуряющим запахом свежеиспеченного хлеба. Из—за угла вынырнула тележка, толкаемая двумя подростками.

Неспешно шагая к цели, парень отмечал про себя изменения в облике родного города. А он значительно отличался от оригинала в мире Петра. Парень отыскал лишь десяток хорошо узнаваемых знаний, попавшихся по дороге, но и они отличались некоторыми непривычными элементами фасада, что опять указывало – это Двинск, но никак не Даугавпилс.

Парень перевидал множество старинных фото своего города и мог констатировать, что судьба явно занесла странника на сто лет назад в начало XX века. И все увиденное окрест есть живое тому подтверждение.

Здание вокзала лишь отдаленно напоминало строение, знакомое парню с детства. Выйдя к железнодорожным путям, парень прочитал ожидаемую надпись на щите на стене под навесом крытого перрона: «Двинскъ». Он сел на лавочку в темном углу перрона, незаметно для окружающих достал сигарету и, отломав желтый фильтр, закурил.

Что делать дальше, Пётр не представлял. Проход через Врата был авантюрой чистой воды. У парня не было никакого плана дальнейших после прохода портала действий. Да и что можно было спланировать, отправляясь в неизвестность. А вот сейчас он сидел на лавочке, курил, глубоко затягиваясь, и пытался нащупать какую-нибудь путную мысль в том хаосе, который царил в его голове. Он уже хотел было достать мобильник и, по укоренившейся привычке, набрать в «Планировщике» план дальнейших действий. Но тут-же одернул себя: не хватало еще засветиться с подобным артефактом.

Первым делом нужно было обзавестись легальными документами, найти жилье, а потом уж думать, как зарабатывать на хлеб насущный. Ему пришла в голову идея как законно легализоваться в этом мире. Для этого парень задумал разыграть роль, выражаясь по-фене, терпилы, которого обокрали в Риге на вокзале, украли бумажник с документами и деньгами, и серебряные карманные часы.

Пётр купил биллет в вагон второго класса на вечерний поезд до Риги, использовав прихваченные из дома серебряные монеты Николая II. За время пути он составил тщательный план «ограбления», как вести себя после оного, к кому обратиться с жалобой и, конечно, придумал легенду о себе.

Надо сказать, что в последнее время стало модно интересоваться своей родословной, составлять генеалогическое древо, разыскивать утерянных родственников. В этой связи Пётр вспомнил одну историю геолога, с которым свела его судьба в полевой экспедиции. Она была рассказана им у костра вечером с кружкой чая (на время полевых работ—экспедиций в команде царил сухой закон). Звали геолога Семён, а по фамилии Анджан. Узнав, что Пётр из Латвии, Семён назвался земляком и поведал, что его прапрадед Антон с семьей при Столыпине переселился в Сибирь из Латгалии, села Мачи. Так вот младший его сын и брат родного деда Семёна Пётр решил вернуться на родину. Это было как раз перед первой мировой войной. Уехал он наперекор родителю и пропал. Дед геолога уже после Гражданской войны попытался разыскать брата, но все было бесполезно. Видать сгинул родственник в лихолетья. Ещё тогда Пётр подивился, что, мол, его полный тезка: Пётр Антонович.

«А почему нет? – призадумался парень. – Чем не легенда? По словам Семёна тому Пётру было, а вернее, есть примерно столько же лет что и мне. Если геолог не привирал, то его прадед с сыновьями хорошо поднялись. Они имели маслобойню, давильню кедрового масла и буквально за несколько лет перед Первой Мировой выбились в купцы третьей гильдии. Даже если полиция будет проверять, то всё подтвердится. Правда может случится, что Пётр Антонович Анджан еще никуда не уезжал и делать этого не собирается. Тогда будет большой облом. Но была не была, но с этого момента я становлюсь для всех Петром Антоновичем Анджаном— сыном купца третьей гильдии, прибывшим в Прибалтику, как запомнил Пётр, из Каргалинской волости, Ишимского уезда, Тобольской губернии».

Точную дату появления в этом мире парень выяснил из местной газеты «Двинский листок»: на дворе стояло воскресенье 15 июня 1913 года. Портал и тоннели перенесли его ровно на сто лет назад, день в день, только не в субботу, а в понедельник.

Чтобы не «провалиться на допросе» из-за странного выговора перед любопытными попутчиками, Пётр прикинулся глухонемым и в ответ только мычал, показывая на уши и рот. Пассажиры, ехавшие с ним в одно купе, с вопросами больше не приставали, но зато, сердобольно заботились о нем на всем пути в Ригу, угощая запасами, взятыми в дорогу, заказывая для него чай и при этом отказываясь принять от Петра плату за напитки. При этом заботу проявляли не только русские, но и евреи и латгальцы.

За время пути, парень досконально изучил «Памятную книжку Витебской губернии» и «Двинский календарь-справочник и дорожный указатель на 1913 год», купленные на вокзале в книжно-аптечной лавке, и постарался запомнить административное деление губернии и Двинского уезда; «руководящие и направляющие органы» губернии и уезда; «руководителей и организаторов» данных административных единиц. Некоторые должности и фамилии приходилось заучивать наизусть. Из газеты, купленной у разносчика, парень почерпнул много полезного из жизни города Двинск и прикоснулся к свежим новостям и сплетням. Также он получил некоторые сведения о ценах на товары и услуги и смог спланировать свой бюджет на ближайшую перспективу. Помимо этого, он прислушивался к разговорам попутчиков, пытаясь, по возможности, запомнить манеру речи различных социальных слоев, отличные от его мира слова и выражения, особенности говора.

Поезд прибыл на станцию Рига рано утром. Пассажиры покидали вагон. Немного оживленно и немного суетливо толкаясь, выходили из вагонов пассажиры третьего класса и тут же шумно и радостно бросались обнимать на перроне встречающих. Путешествовавшие вторым классов вели себя степенно, неспеша, пропуская вперед женщин и детей, вежливо раскланивались, прощаясь с попутчиками, а потом и со встречающими. Мужчины жали друг другу руки, женщины жеманно обнимались, имитируя поцелуи. Как вели себя пассажиры первого класса, вагон которых находился в другом конце состава, и встречающие их лица, Пётру рассмотреть не мог. Ритуалы встреч завершились, засуетились носильщики, предлагающие свои услуги, а затем все это вавилонское столпотворение двинулась на выход.

Смешавшись с толпой идущих через центральны холл, Пётр вошел в здание вокзала и направился было к выходу в город. Вдруг парень остановился и стал ощупывать карманы пиджака и брюк, страшно выпучив глаза, как рыба, поднятая с глубины и судорожно хватая воздух. Станиславский, при виде этой сцены, разрыдался бы. Порывисто повернувшись к выходу на перрон, он рванул по направлению к полицейскому чину, надзиравшего за порядком в конце перрона. С трудом затормозив чтобы не врезаться в обладателя белого мундира с двумя золотыми лычками на маленьких черных погонах, Пётр, возбужденно размахивая руками словно ветряная мельница, голосом полного отчаяния затараторил:

– Что вы здесь стоите как истукан!? Там меня обокрали! – он указал рукой назад в сторону главного зала, – Вы должны немедленно изловить злодеев! Боже мой! Все обнесли! Без гроша оставили!

–Успокойтесь, сударь, – осадил его жандарм. – Соблаговолите объясниться, что с вами случилось.

–Извольте, ваше благородие, – парень сознательно назвал простого унтера благородием, чтобы расположить к себе полицейского.

После этих слов страж порядка с степенно разгладил усы на довольном лице.

Прежде чем начать рассказ, Пётр растерянно посмотрел на ладони своих рук и заорал, переходя на фальцет:

– Матерь божья! А где мой баул? – парень принялся недоумевающе осматривать брусчатку перрона вокруг себя. – Боже мой! Он остался в центральном зале!

Развернувшись на одной ноге, он стремглав понёсся к главному холлу. Полицейский отстал далеко с тыла пытаясь угнаться за малохольным субъектом.

Стремительно влетев в главный зал ожидания, Пётр соляном столбом застыл в центре огромного холла, уставившись в одну точку на плиточном покрытие. Сзади послышался тяжелый топот сапог и пыхтение немолодого человека. Ухватив Петра за рукав пиджака, полицейский повернул парня лицом к себе и строго прохрапел:

– Господин хороший, хватит бечь туда—сюда. Объяснитесь разумно, что произошло.

– Я же вам уже говорил, что меня обокрали, – начал рассказ «потерпевший» все еще взволнованным голосом, —Украли бумажник с о всеми документами и с деньгами, сорвали серебряные часы. Когда я хотел свериться свой хронометр с вокзальным, обнаружил пропажу. В кармане не почувствовал тяжести кошелька. Тогда я поставил свой баул на землю и стал проверять карманы— портмоне отсутствовало. Для меня это было огромной утратой. Обезумев от горя, я побежал к вам за помощью, напрочь забыв о сундучке, оставленном на полу. Вот-с.

– Сударь, не соизволите ли пройти в участок— предложил городовой.

– Да-да, разумеется, – поспешно согласился парень, словно боясь, что полицейский вдруг передумает, – я готов.

В привокзальном полицейском участке дежурный унтер-офицер снял с Петра письменные показания и попросили подождать начальника участка, участкового пристава. Ждать пришлась около двух часов. Нужно отдать должное полицейским, которые озаботились парнем и предложили ему чаю с баранками.

Дождавшись приглашение в кабинет начальника участка, Пётр вновь рассказал о «ограблении средь бела дня», голосом полным трагизма и боли. А на вопрос о цели прибытия в Ригу, с пол часа самозабвенно врал о прожектах их «Торгового дома Анджан и сыновья» расширить торговлю и перенести часть её в Европейскую Россию, о производстве мебели из кедровой доски и красочно расписывал достоинства такой мебели (глубокие познания о этой теме парень почерпнул из бесконечного числа рекламных буклетов, прочитанных в его мире).

– Так-так. Понятно, – подытожил офицер с тремя звездочками в одну линию на погонах с одним просветом, – А может у вас всё же сохранился какой-либо документ.

– Увы господин офицер. Все похитили. Абсолютно все. Не знаю, как сейчас быть.

– А есть ли у вас в Риге родственники и знакомые, которые могли бы удостоверить вашу личность?

– К моему большому сожалению, никого такого нет. Я, как уже поведал ранее, впервые в этом городе, приехал наладить сотрудничество с производителями льняных тканей и других изделий из льна. У меня были рекомендации от нашего местечкового головы, от настоятеля кастёла Святого Людвига, от правления Союза льнопромышленников Тюменской губернии.

– А вы запомнили того, кто вас обокрал?

– Какое там, господин пристав. Было столько народу, такая толчея, что я даже ничего не почувствовал. И если бы не желание свериться по времени, я бы и не хватился.

– А у вас остались какие-либо средства?

– Да. По мудрой рекомендации моего батюшки, я сложил все свои золотые и серебряные деньги в специальной поясной сумочке, справленной нашим волостным скорняком. Конечно, это малая толика того, что у меня похитили, но на несколько дней протяну, пока не получу денежный перевод от папеньки.

– Вот и ладно. Сейчас, будьте добры, пройдите к провинциальному секретарю, и он составит протокол. Он же выпишет вам референцию о краже документов, чтобы вам без проволочек выдали паспортную книжку по месту жительства и свидетельство, удостоверяющий вашу личность.

– Великодушно меня простите, господин офицер, а сколь долго я смогу пользоваться вышеупомянутым свидетельством?

– Согласно Положению от 8 июня 1894, закону от 2 июня 1897 года и специальному циркуляру Министерства Внутренних Дел сиё свидетельство действительно шесть месяцев, в течении которых вы обязаны вернуться по месту постоянного проживания или приписаться по месту нового жительства.

– Премного благодарен, господин пристав за ваше сердечное участие в моей судьбе.

– Ну что Вы, господин Анджан, —немного театрально возразил офицер, провожая Петра к выходу, – это мой долг и обязанность. Желаю в дальнейшем быть более внимательным в большом городе. Всякий народец тут проживает: и хороший, и лихой. Мы приложим всё наше старание, чтобы найти лиходеев, обокравших вас, и непременно вам сообщим, но для этого нужно время.

– Уважаемый Леопольд Францевич, – обратился к офицеру только с одной звездочкой, – оформите протокол происшествия, выпишите господину Анджану референцию о краже документов и денег, а также свидетельство, удостоверяющее его личность.

Составление протокола и выдача, указанных приставом, документов не заняло много времени и спустя час Пётр покинул полицейский участок полноправным подданным Российской Империи.

Пришло время приступить ко второму пункту плана— финансовому. Следовало обменять прихваченные из дома иностранные серебряные монеты на рубли и продать перстень. Все это было бы лучше провернуть в таком большом и, к тому же, портовом городе.

Еще собираясь в «путешествие», Пётр разложил серебро по странам в разные пакетики и положил их в рюкзак. Выходя из подвала, парень прихватил с собой монеты главных стран Европы: Великобритании, Франции и Германии. Сейчас предстояло тщательно отсортировать валюту по годам. Клерки банков несказанно удивились бы, получив для обмена монету, отчеканенную после 1913 года. Затем стоило убедится, что профили императоров Англии и Германии этого мира, соответствуют профилям на монетах. Также была большая вероятность того, что изображения на деньгах из его коллекции не соответствуют образцам монет здешних стран. Даже несоответствие в мельчайших деталях превратят его коллекцию в серебряный лом. На его счастье, русские деньги нынешней империи один в один соответствовали России его мира.

Идти в банки и производить сверку было бы верхом глупости: он быстро оказался бы в полицейском околотке. Не придумав ничего лучше, Пётр решил наведаться в местную публичную библиотеку, попутно купив в магазине писчих принадлежностей маленький блокнот, карандаш и рулончик прозрачной бумаги-кальки, которую приказчик любезно разрезал на листы.

Извозчик, по просьбе Петра, отвез его в недорогую гостиницу, где он снял маленький одиночный номер-коморку на несколько дней. В номере он тупой частью карандаша перевел на кальку все образцы его иностранных денег и отправился в библиотеку.

Как не странно, но все монеты Англии и Германии были идентичными в обоих мирах, а вот Франция подвела. Никакой Французской Республики не существовало в природе. Аверс французских монет этого мира венчал профиль императора Франции Наполеона V. Благо французских республиканских монет было не много.

В гостинице Пётр еще раз пересортировал деньги, разложив их на три кучки: годные к обмену, раритетные и не соответствующие этому миру. Раритетные монеты он собрался предложить коллекционерам, а если такие не обнаружатся, то антикварам, ну а франки были отложены на черный день.

Справедливо решив, что, коль наличествует торговый порт, то в районе, прилегающему к порту, просто обязаны быть пункты обмена валюты, или как они тут называются. Не побегут же иностранные моряки, сошедшие в увольнительную на берег, в банки менять свои деньги на местные, чтобы успешно пропить в кабаке.

Пётр на извозчике отправился в порт, который доставил его прямёхонько к меняльной конторе.

– Что будет угодно, молодому человеку? – средних лет еврей вежливо встретил его в конторке, отгороженной от посетителя широкой стойкой-барьером. – Молодому господину, таки, понадобились немецкие марки или английские шиллинги?

– Молодому господину, таки, понадобились русские рубли в обмен на английские шиллинги, —в тон ему ответил Пётр.

– О! И какой суммой в английских деньгах располагает молодой человек?

– Пять крон, двенадцать шиллингов и пятьдесят четыре пенса. —парень выложил на стойку несколько стопок британских монет.

Меняла принялся сосредоточено щелкать костяшками счетов, шевеля полными губами.

– Семнадцать рублей шестьдесят три копейки

– Сколько!? – опешил Пётр. – Вы случайно не перепутали английские фунты с монгольскими тугриками?

– Я не имею ничего сказать за какие-то тугрики, я считал фунты.

– Да что вы говорите, уважаемый метр! За фунт империя дает девять рублей, сорок шесть копеек, что в итоге выходит девятнадцать рублей, шестьдесят три копейки, а вы даете на два целковых меньше.

– Ну тогда вы обратились не по адресу, молодой человек. Обращайтесь, таки, к Российской империи.

– Ну что же, пойду к другому меняле, – сказав это, парень потянулся к серебру.

Но еврей шустро опередил его, накрыв деньги ладонью.

– Ну хорошо, молодой человек, только ради вас, я накину полтинник.

– Рубль, семьдесят пять. – предложил Пётр.

– Мое последнее слово— рубль, – ответил меняла.

– А мое последнее слово— рубль, пятьдесят. – из вредности уперся парень.

– Молодой господин случаем не иудейского племени? – поинтересовался еврей.

– Нет, не иудейского, но считать умею.

– Что с вами будешь делать! Это же себе в убыток даю вам рубль, двадцать пять.

– Хорошо, рубль, сорок копеек.

– О! Зохен вей! Вы умеете настоять, – меняла тщательно отсчитал серебряные монеты, и положил их на три синенькие бумажки. – Извольте пересчитать: восемнадцать рублей, семьдесят три копейки.

Парень из принципа пересчитал деньги.

– Все верно, господин…?

– Господин Исаак Рубин, к Вашим услугам.

– Мое почтение, господин Рубин.

– Заходите еще, молодой человек.

Пройдясь по припортовой улице, Пётр нашел другую меняльную лавку, где сдал все свои немецкие марки и получил почти тридцать рублей. В следующей обменнике за почти сорок германских марок дали только восемнадцать с полтиной.

Завершив операции по обмену иностранной валюты, парню предстояло заняться оценкой драгоценностей из клада, и старинных монет из своей коллекции, прихваченных на всякий случай в путешествие в «зазеркалье», а также иностранных и российских денег, вышедших из обращения. Что-то из всего этого придется продать уже сейчас, так как имеющейся наличности надолго не хватит.

Во всех ювелирных магазинах и мастерских, а так же антикварных лавках он всем рассказывал душещипательную историю об ограблении на вокзале, ввергшее его в крайне затруднительное материальное положение и  вынуждающего его продать фамильные драгоценности или милые ему сердцу экспонаты нумизматической коллекции (по ситуации). При этом он с готовностью демонстрировал справки, выданные в полиции, подтверждающие правдивость его рассказа.

На следующий день Пётр запланировать посетить Рижский коммерческий банк, который имеет свой филиал в Двинске, и открыть там счет. Но прежде, чем посетить выбранный банк, парень решил поменять гардероб. Как ни странно, он в его даугавпилсском костюме не выглядел каким-то инопланетянином. Его одежда выглядела очень авангардно, но не инородно. Неудобство составляло в том, что парень, все же, выделялся в толпе в своем ультрамодном одеянии и привлекал излишнее внимание. Пётр посчитал за благо заявиться в банк для открытия счета в более классическом для данного времени и места костюме.

Шить костюм времени не было, да и социальное положение— провинциальный мелкий купчишка, не предполагал облачаться в пошитую на заказ одежду. Поэтому парень сел в трамвай и направился в центр города, здраво рассудив, что там будет легко найти магазины готового платья, где можно будет легко приодеться. Было интересно, сидя на деревянной лавке допотопного трамвайчика, рассматривать в окно город начала двадцатого века. В общем, центр города особенно не изменился. По сравнению с Двинском, центр Риги этого мира не сильно отличался от центра столицы Латвийской Республики его мира. На окраины города, если не считать порт, его еще не заносило.

В салоне готового платья, где он подбирал себе более скромный наряд, все приказчики и даже хозяин заведения сбежались, чтобы рассмотреть, потрогать и пощупать диковинный костюм Петра, который и по меркам родного мира парня был вполне респектабельным и там обошелся в немалую сумму. Все собравшиеся восхищались покроем, качеством сукна и недоумевали: зачем Пётр покупает более дешевую одежду, заведомо проигрывающую этому шедевру западноевропейского портного.

Как парень и предполагал, он довольно быстро и совершенно недорого приоделся, пройдясь по нескольким салонам и магазинам, и перед дверями банка из пролетки бодро соскочил мужчина, одетый в стандартную одежду человека среднего достатка.

Банковский клерк оформил открытие нового счета на имя Петра без особых проволочек, но, при этом, заполнив кучу формуляров и образцов. Новоявленный клиент Рижского коммерческого банка положил там все свои золотые деньги и полторы тысячи рублей ассигнациями. Пётр был удивлен тем, что золотые и бумажные деньги были положены на разные счета.

Завершив все свои торгово-финансовые операции, Пётр позволил себе, на конец-то, расслабиться и отужинать в приличном с виду трактире недалеко от его гостиницы.

Стоило парню войти в обеденный зал, как тут же подбежал половой. Подобострастно склонившись перед посетителем, поинтересовался:

– Желаете откушать в общем зале или в кабинете?

– В общем зале, —на мгновение задумавшись, сообщил Пётр.

– Прошу вас следовать за мной.

Народу в трактире было не много. Было далеко за полдень и время обеда прошло, а ужина еще не наступило.

Половой принялся предлагать блюда, половину названий из которых парень даже не знал. Заказал то, что было знакомо: икры черной паюсной, буженины с хреном, щей и кролика, тушенного с розмарином и пшеничной кашей, ну и, конечно, графинчик Смирновской водочки. От сладкого отказался— осилить бы основные блюда.

Еда была без изысков, но очень вкусная. Такой вкуснятины, как тушенный кролик, он, пожалую не ел никогда. Кролика он приговорил полностью, а в каше лишь поковырялся. Стоимость обеда не дотянула даже до рубля с полтиной, включая пятнадцать копеек чаевых. Тяжело отдуваясь словно паровой молот, Пётр с трудом оторвал пятую точку от лавки и, тяжелой поступью направился на выход. Парень был сыт и чуточку пьян.

На улице Пётр тайком достал из кармана свои наручные часы. Было без четверти четыре и делать было абсолютно нечего. Парень беcцельно брел по улице, рассматривая фасады зданий, прохожих, людей, проезжающих мимо на пролетках, редкие проезжающие машины. В общем вёл себя как провинциальный ротозей, попавший в большой город. Проходя мимо каменной тумбы с объявлениями, Пётр заинтересовался театральными афишами. Особым театралам он не был, но учась в Москве в Геодезическом институте, иногда посещал театры с девушками и, обычно, на первом свидании. В родном же городе он один раз посмотрел спектакль в местном театре, игра актеров его не впечатлила и желания вновь посетить то заведение больше не появилось.

Так как делать действительно было нечего, Пётр решил посмотреть пьесу в Русском Драматическом Театре название которой, как и ее автор, были ему совершенно не знакомы. До начала спектакля оставалось еще 3 часа и Пётр, купив билет на балкон, пошел в гостиницу отдохнуть, по пути купив в кондитерской пирог с ревенем и бутылку сельтерской себе на вечер.

В гостинице он прилег на кровать, не раздеваясь и принялся штудировать прессу, купленную утром, но так и не прочитанную.

Насыщенный «рабочий» день, выпитая водка, да обильная еда сыграли с парнем злую шутку: он банально уснул и, по закону подлости, проспал начало спектакля.

Вскочив как ужаленный, Пётр бросился к часам, лежащим на столике. Хронометр показывал без пяти восемь. Посещение театра накрылось медным тазом. Чертыхнувшись с досады, засоня умылся над тазом, поливая себе из кувшина, переоделся в свой старый иномирный костюм, причесался и спустился вниз по лестнице на первый этаж. У распорядителя гостиницы он разузнал, где варят хороший кофе и подают вкусные пирожные и направился туда.

В кафе, или как гостиничный администратор назвал кофейня, Пётр заказал чёрный кофе и три пирожных-корзиночки с высокими башенками итальянского безе. Последний раз он ел такие пирожные в его счастливом советском детстве и с тех пор нигде не встречал таких корзиночек башенок и давно мечтал ими полакомиться. Смакуя желанное лакомство, парень жмурился от удовольствия как кот на теплой печке. Для полного счастья оставалось только заурчать.

На следующий день Пётр засобирался в Двинск. Он приобрел клетчатый подержанный кофр и договорился с горничной что та упакует его даугавпилсский костюм и другие вещи, купленные в Риге. Она по собственному желанию взялась уложить все это в кофр так, чтобы господин довез до дома одежду не помятой. Горничная быстро, но старательно уложила вещи в сумку. За качественно выполненную работу он одарил работницу серебряным рублем так как серебра меньшего достоинства в карманах не оказалось. Увидев блестящий кружок, девушка едва сдержалась, чтобы не запрыгать от радости и не захлопать в ладоши. Прощаясь с Петром, она очень сожалела, что такой воспитанный и спокойный господин так быстро покидает гостиницу.

Взяв билет на ближайший поезд, который по расписанию отходил через два часа, парень вдоволь нагулялся по привокзальной площади, по окрестностям,  прилегающим к вокзалу; пообедал в буфете зала ожидания второго класса; запасся там же бутербродами с колбасой и ветчиной, и лимонадом; накупил у лоточников, буквально роившихся вблизи станции, пирогов и пирожков; запасся прессой у разносчиков газет и даже приобрёл в привокзальной лавке брошюру «Орфографiя великорусскага языка».

Состав подали ща 20 минут до отправления. Сытый по горло круизом вокруг здания вокзала в ожидании поезда, парень в числе первых пассажиров ломанулся в вагон и занял свое место в купе. Засунув кофр и свертки с едой под лавку, он сел на свое место и с удовольствием вытянул ноги, ноющие от длительной ходьбы.

Поезд в Двинск пришел поздно вечером. За семь часов, что Пётр провел в пути, он наболтался с попутчиками, благодаря чему стал более-менее ориентироваться в ценах на основные продукты и товары. Кто же из обывателей не приметнёт поплакаться о том, что: «Представляете, молодой человек, за фунт сахару просят аж двенадцать копеек, против одиннадцати в прошлом годе, а за фунт масла целых пятьдесят шесть копеек, и это в середине лета!»

В перерывах между беседами, парень прочитал все газеты и почти наизусть выучил правила употребления архаичных для него ятей, еров и всяких там фит и ижиц.

Станционные часы показывали восемь часов, десять минут, когда нога Петра ступила на перрон. Предстояло найти место для ночлега. В первый день появления в этом мире по пути к железнодорожной станции, он обратил внимание на небольшую гостиницу недалеко о «его дома». Туда он и направился.

Примеченная им гостиница под претензионным названием Континенталь» отыскалось быстро. Отель, построенный без особых архитектурных изысков и без претензий на роскошь, сразу приглянулся парню. Это то, что бог прописал скромному молодому купцу.

Войдя в небольшой выглядевший немного казённым холл потенциальный клиент был встречен с радушием не молодым и слегка потасканным жизнью распорядителем.

Условия проживания превзошли все его ожидания: одноместный номер на втором этаже с ватерклозетом в конце коридора и ванная комната, которую, за отдельную плату, горничная с помощником подготовят для купания. К тому же, по вечерам разжигался самовар и за пару копеек жильцы гостиницы могли заказать себе чаю в номер.

Сговорившись о том, что новый клиент снимает этот номер до тех пор, пока не найдет подходящее съемное жилье, парень назвал свое имя и фамилию для регистрации и тут же заказал ванну. Вышеупомянутый помощник— мальчик на побегушках проводил Петра до номера и донес его кофр. Получив пятак за помощь, мальчонка ловко засунул пятак за щеку и унесся растапливать титан в помывочной комнате.

Переодевшись в «домашний» халат, купленный в Риге, и переобувшись в «домашние» тапочки, купленные там же, парень прилег на кровать в ожидании вестей от горничной. Он настолько устал от поездки, что внутри черепной коробки царил полный хаос мыслей и от того голова казалась пустой и тяжёлой.

Спустя час в дверь постучали. Парень встал и открыл дверь. На пороге стояла молоденька, симпатичная, розовощекая девушка в белом переднике. Мило улыбаясь, она известила приятным тихим голосом с легким польским акцентом:

– Ванна готова, барин. Извольте следовать за мной.

– Одну минутку, красавица.

От этих слов девушка зарделась как маковый цвет. Парень взял со стола холщовую торбу с заранее положенными туда мылом, мочалкой и бритвенными принадлежностями, вышел из комнаты и, заперев дверь на ключ, последовал за девушкой, невольно любуясь её стройной фигурой и осиной талией, перетянутой поясом передника.

– Прошу сюда многоуважаемый барин, – указала она на приоткрытую дверь.

Пётр достал из кармана халата заранее приготовленные монетки и вручил двадцать копеек девушке за работу и попросил передать пять копеек пацаненку.

– Целый пятак! – возмутилась горничная. – Этому пострелу и алтына много будет. Разбалуете Вы паренька, барин.

– Не разбалую, малец старался. Грех не отблагодарить.

– Если барину нужно что-то перестирать, то вы кликните меня. Я отнесу постирушку сестре, а она и выстирает, и погладит с превеликим старанием и не дорого. А если нужно выгладить костюм там или сорочки, то я это сделаю с превеликим удовольствием, а Миколка, так звать нашего пострела, вычистит ваши туфли. Только больше двух копеек ему за работу не давайте.

– Спасибо, красавица, я соберу все, что мне требуется сделать и позову тебя. А как величать тебя, красавица?

– Янина я, – присев в книксене представилась девушка. – Вы Миколку кликнете, когда будете готовы, а он меня отыщет.

В помывочной его ждала чугунная ванная для купания, застеленная простыней и наполненная водой, чистая простыня и полотенце на лавке рядом с ванной, серого цвета мыло и мочалка, сделанная из луба какого-то растения.

Какое же это наслаждение погрузится в горячую воду после трех дней путешествия! Пётр долго отмокал, затем до скрипа кожи тер тело, принесенным с собой мочалкой, смывая трехдневную грязь и пот; долго и тщательно вытирался; затем побрился, глядя в маленькое зеркальце из футляра для безопасной бритвы.

В свой номер Пётр вернулся за полночь. Он чувствовал себя как заново родившимся и сбросившего с десяток килограмм веса. Он разделся и лег в постель. Не успела голова коснуться подушки, как парень, уставший от поездки и разомлевший после бани, провалился в легкий, глубокий сон.

Глава вторая

Проснувшись бодрым и отдохнувшим, Пётр, заказал себе чаю и позавтракал остатками еды, купленной в Риге, затем завернул в газету одежду, нижнее белье и носки для стирки. Нижнее белье и носки он положил только те, что приобрел в Риге. Отдавать трусы и галантерею, изготовленную в XXI веке его мира, было чревато последствиями, и он простирнул их вчера после помывки. Кликнув Миколку, он вручил ему туфли для чистки и велел позвать Янину. После чего он уселся за стол и достал мобильник.

Открыв папку «Планировщик», он удалил первый пункт плана «Легализация» и вычеркнул его как выполненный. Следующим пунктом шло «Жильё». Естественно, ему хотелось снять квартиру поблизости с порталом. Идеальным вариантом для него было арендовать апартаменты, которым принадлежит подвальный дровяной сарай порталом. А то, что в квартире давно не живут, указывает пустая тара с засохшими до каменного состояния остатками овощей и отсутствие дров в дровяной клети. Поэтому он в Планировщике сделал пометку под словом «Жильё»: «Разузнать, почему пустует квартира?»

Самый простым способом получения информации для Петра – это обратиться к дворнику. Кто-кто, а он знает все о обитателях дома. «Но как выудить у него информацию? – размышлял парень. – Не подойдешь же к нему просто так и начнешь расспрашивать о интересующем тебе жилье. Можно попробовать узнать через сестру Янины. Она как женщина должна знать все сплетни и слухи, касающиеся её клиентов, в том числе о интересующих его хоромах. А хотя можно и на дурачка расспросить жильцов о наличии пустующих квартир для съёма. Нет, так не катит. В этом доме обитают отнюдь не бедные мещане, и к ним на кривой козе не подъедешь с подобным вопросом».

Стук в дверь прервал размышления «великого комбинатора».

– Да-да, войдите! – отозвался на стук Пётр.

В комнату вошла Янина и, сделав легкий в книксен, промолвила тихим голосом со своим чарующим польским акцентом:

– Вызывали, господин?

– Да, красавица. Я собрал кой-какую постирушку для твоей сестры и хочу попросить разузнать есть ли приличное жилье поблизости, желательно в 36 доме по Петроградской улице.

– Это в том, что на против кондитерской и сапожной мастерской? – догадалась Янина.

– Да, красавица. И я щедро отблагодарю, если дело с апартаментами в этом доме выгорит.

Янина была умной и опытной работницей и лишних вопросов не задавала, а с энтузиазмом ответила:

– Я сделаю все что смогу. Барин может не сомневаться.

Сказав это, она, слегка присев в реверансе, шустро развернулась и выпорхнула из номера.

Пётр достал из кармана мобильник, спрятанный туда перед появлением горничной.

Третьем пунктом плана стояло классическое: «Что делать?» И если первые два пункта программы изначально выглядели достаточно рутинными и легко выполнимыми,

то третья графа – это уравнение со ВСЕМИ неизвестными.

Пётр за почти двадцать лет работы топографом, исследовал огромные просторы России в составе топогеодезических партий. Провел в пути на поездах и на кораблях тысячи часов, где единственным занятием чтобы скоротать время было чтение. Первое время, не имея возможности брать много книг с собой, он читал в пути или во время вынужденных простоев всё, что попадало в руки: художественную литературу, научные статьи в брошюрах и журналах, изучал самостоятельно иностранные языки и сносно стал понимать и говорить по-испански, по-английски и по-немецки. Даже латынь изучил. Потом, с появлением планшетов для чтения книг и ноутбуков, скачивал и читал, читал и учился.

Среди научных статей, его больше интересовали проблемы развития общества, природы, человека, исторические и философские труды, поэтому он осознавал значение каждого своего шага в этом мире и понимал, что из-за того, что он здесь накуролесит, могут произойти непоправимые изменения как в настоящем, так и в будущем. В нем еще теплилась надежда, что проход через портал возможен в двух направления и боялся, что последствием его действий здесь может стать разрыв пространственно-временной пуповины этого мира с его родным.

Еще до того, как Пётр прошел через портал, он много размышлял о возможности самого прохода и о том, куда, собственно, можно перейти. Единственно здравой мыслью было предположение, что портал соединяет миры в точках, предшествующих качественным разъединением событий или, точнее сказать, назревания процесса бифуркации. Из прочитанного ранее он вынес, что даже небольшое вмешательство в процесс развития, а тем боле негативные воздействия могут привести к изменению вектора этого процесса или появлению много векторного сценария разделения течения событий. Поэтому он не собирался становится участником восстаний и революций, со священной целью построить общество всеобщей справедливости и государства всеобщего благоденствия; не собирается пытаться дойти до царя для предупреждения грядущей катастрофы, тем более не знает о чем его предупреждать (он практически ничего не знает о прошлом этой страны, что тогда говорить о будущем); не планирует становиться крутым прогрессором или великим архитектором судьб.

Самым печальным фактом в его ситуации было то, что он НЕ ЗНАЛ, ЧТО ОН СОБИРАЕТСЯ ДЕЛАТЬ совершенно. Ему, как говорят русские, хотелось и на ёлку влезть и не обколоться. Весь вояж в другой мир был сто процентной авантюрой, без какого-то плана. А как можно планировать решение задачи, когда не известно ни одной переменной, когда стоишь перед Вратами в абсолютную неизвестность.

Но делать что-то нужно. Нужно как-то, на чём-то зарабатывать деньги, да так, чтобы жить не хуже, чем прежде, а намного лучше. А, чтобы лучше жить, нужно больше зарабатывать. Вот такой круговорот проблем в природе.

От того Пётр сидел над пустым листом, а в данном случае, файлом и мучительно соображал какие пункты впечатать в этот файл. «Если разобраться, то у меня есть все для первого рывка, – продолжал размышлять Пётр, – достаточно денег на первое время, легальные документы и главная фишка: закачанный под завязку ноутбук и три терабайтовых флешки, которые дожидаются его в подвале в рюкзаке. С таким багажом знаний можно горы своротить! Только вот воротить ничего никуда не надо, а нужно действовать вдумчиво и осторожно, так сказать, тихой сапой».

Подводя итог размышлений, парень набрал на дисплее под графой «Что делать?»:

«1. Разведка боем: что, где, качество, почем?»

В это время постучали в дверь и в комнату почти влетел Миколка, с туфлями Петра наперевес.

– Вот, барин, ваша обувка, – заявил пацанёнок, протягивая туфли Петру. – Каждое пятнышко отодраил.

– Спасибо, Миколка, – Пётр потрепал его по загривку. – Держи за труды.

Он вручил мальцу, как и было предписано Яниной, две медные копейки.

– Премного благодарствуйте, барин, – в почтительно поклонился мальчик и добавил. – Если что надо, то вы только покличьте. Я все на разе сроблю.

– Иди уж, робельщик, – Пётр подтолкнул паренька в спину.

Вскоре и Янина принесла выглаженный костюм, купленный в Риге.

Первым делом решил пообедать— время приближалось к обеду. Янина рассказала, где можно столоваться не дорого, но вкусно и сытно.  Пройдя на параллельную улицу и, напротив синагоги, отыскал не большой уютный трактир. Заказал себе обязательную черную икру (стоила она здесь сущие копейки, так чего бы не объедаться), мясную нарезку, окрошку, скобянку, хотя понятия не имел что это такое и с чем ее едят, пирог с зайчатиной и квас.

Сытый и довольный перешел в кондитерскую на «родную» улицу. В Двинске эта улица называлась Петербургской.

Смакую отличный кофе, парень решал куда направить свои стопы. День был не базарный, поэтому оставались только изучить ассортимент в лавках, магазинах и салонах. Пока никакой идеи, кроме как заняться торговлей, у него не было. Бродя по торговым точкам, он искал тему, за которую можно было бы зацепиться и раскрутить.

На глаза попалась книжная лавка. Ради любопытства решил зайти. Помещение торговой точки имело скудное освещение, от чего все товары имели сероватый оттенок. Книжной эта лавка была лишь номинально. Это заведение можно было скорее назвать писчие принадлежности и книги.  Небольшое помещение лавки, в основном, заполняли канцелярские товары, а книги сиротливо приютились в дальнем углу. Разнообразием ассортимента магазин не блистал: несколько видов перьев, ручек, карандашей, в том числе цветных, пузырьки темного стекла с чернилами, кисти, акварельные краски, стопки тетрадей, блокнотов и пищей бумаги желтоватого цвета, стеллажи с учебниками, если судить по корешкам книг, и несколько стопок художественной литературы, как новых фолиантов, так и пользованных. «Да, – подытожил Пётр, – репертуар хиленький»

В этот момент в лавку впорхнула стайка девочек— подростков. Они подбежали к стеллажам с учебной литературой и стали в пол голоса обсуждать статьи учебников.

«Интересно, а обычные канцелярские скрепки и кнопки уже изобрели? – сам себе задал вопрос парен. – Нужно выяснить».

Что бы как-то оправдать время, потраченное на осмотр лавки, он купил большой блокнот, две тетради в клетку и несколько простых карандашей.  В другой лавке его заинтересовала небольшая витрина, на которой он увидел электрические лампочки накаливания, выключатели, розетки и вилки к ним, сопровожденные табличкой с надписью «Электрические товары». Зайдя в лавку, он удивился богатым ассортиментов хозяйственных товаров. «Прямо-таки магазин 1000 мелочей», – подумал он. Парень купил двадцать метров электрического провода, две распределительные коробки, две вилки и шесть розеток. Озвученная приказчиком сумма покупки: двенадцать рублей тридцать пять копеек, неприятно поразила его. На эти деньги он мог семь раз пообедать от пуза в трактире. Из купленных вещей он планировал провести электричество к письменному столу в кабинете и собрать удлинитель для подключения ноутбука и других приборов.

Пётр по очереди заходил в магазины и салоны одежды, в скобяные и продуктовые лавки. На пути попадались обувные, шорные, столярные и часовые мастерские. И после посещения каждой такой точки он делал пометки или фиксировал интересные на его взгляд идеи.

Не преминул Петр посетить Гостиный двор. Он даже не подозревал, что в Даугавпилсе был такой торговый центр. Особенно его заинтересовал ренсковый погреб. Очень странное и неудобопроизносимое название. Петр спустился в вышеупомянутый погреб и очутился в винной лавке. Чем этот ренсковый погреб отличался от обычной винного магазина, он так и не понял. В лавке присутствовал довольно приличный выбор вин и коньяков. При этом напитки продавались как наливом из бочек, так и заводских бутылках.

 Гостиный двор ему понравился. Под его крышей собрались магазины, торгующие, говоря языком XXI века, промышленными и продовольственными товарами. Что нельзя купить в торговых точках этого Двора, можно докупить в торговых рядах.

 Александровская площадь, на которой располагался торговый центр и торговые ряды, и прилегающая к ней другая площадь, поменьше, смотрелись непривычно без громадины Народного Дома и многоэтажкигостиницы.

 Пройдясь по всем лавкам на площади, парень вернулся в чудный винный подвал и приобрел бутылку шустовского коньяка и бутылку настоящей крымской мадеры трёхлетней выдержки и за дополнительную плату заказал доставить в гостиницу.

Утром Янина принесла выстиранную и отутюженную одежду и нижнее белье, за что было попрошено сорок копеек. Пётр заплатил пятьдесят копеек и еще дал пять копеек девушке за труды.

– Благодарствую, барин, – искренне поблагодарила девушка. – Я сейчас приберу последнюю комнату на другом этаже и приду к вам убираться. Заодно расскажу, что узнала сестра по квартире, что господин спрашал. Последние слова она произнесла с налетом таинственности и немного взволнованно, от чего ее польский акцент стал явственнее.

Такое поведение девушки заинтриговало парня и добавило нетерпеливой нервозности. Чтобы не изводить себя ожиданием, Павел кликнул Миколку и приказал принести себе чаю.

Пётр только-только успел позавтракать, когда явилась Янина. Анджан усадил ее на стул, а сам сел на кровать напротив.

– Ну, красавица, рассказывай.

Девушка набрала в легкие воздуха и затараторила, строча словами как из пулемета, но при этом ее руки, действуя как бы сами по себе, принялись протирать пыль с подоконника.

– Ой господин. Не шли бы вы жить в тот апартáмент. Злой он. Моя сёстра вечером забежала к Маре, бывшей экономке господина, который жил в тех хоромах, что вас заинтересовали. Его звали Варис Виксне. Он и его компаньон Аарон Мендель держали этот дом. Она поведяла, что ее господин тши лята назад попал в большую неприятность. Говорили, что он связался толи с бомбардами….

– Бомбистами, – поправил ее Пётр.

– Так, толи с бомбистами, толи с бунтовщиками, и скрывал у себя каких-то лихих людей. Об том прознала полиция и прибыла до Виксне с пошукованием, но ничего не знайшла.

– Я не понял, – перебил парень горничную. – Зачем пришла полиция?

– Ну пришли до господина Виксне, чтобы осмотреть дом и пошукать злодеев.

– А, с обыском, —дошло до Петра.

– Так, пан. Полиция хозяина напершей заарестовала, но пόтом отпуштили. Вернувшись до дому, он рассчитал всю прислугу и исчез.

– Как исчез?

– Неведомо як. За ним обсервовали какие-то шпеки.

– Шпики, – вновь поправил её парень.

– Так, шпики. Они повядяли, что не видяли что господин Виксне выхόдил из дому, не выхόдил он праз браму теж.

– Стоп, Янина. – прервал он её словесный поток. – Успокойся, а то я твою русско-польскую смесь перестал понимать. Говори спокойно, медленно и по по-русски.

– Извините господин, – присев в книксене повинилась девушка и, помолчав несколько секунд, продолжила, но уже спокойно и медленно:

– Я и говорю, что Мара слышала, как шпики докладали участковому приставу, что господин Виксне из подъезда не выходил, из подъездных ворот тоже. Дворник Болюсь проговорился, что как будто видел господина Виксне на ранице, спускающегося в погреб. А как господин выходил из подпола Болюсь не видел, хотя до обяда прибирал двор. Когда слесарь по приказу полиции вскрыл дверь апартáмента, то хозяина дома не оказалось. Еще Мара рассказала, что месяц назад к ней пришли родственники, наследники господина Вариса Виксне и попросили её присутствовать во время вскрытия апартáмента, чтобы она все осмотрела и посвидетельствовала, что ничего не пропало. Они же наняли её для того, чтобы Мара, как бывшая экономка и знавшая все в доме, взяла на себя хлопоты по приведению до порядка покоев, мебли и прочего. Так вот, родственники, которые приехали из Вышек повядали, что полиция разыскивала господина Виксне два года как беглого злόдея, потом еще год искала по наставлению уездного судьи. Полиция долόжила судье, а судья родственникам, что господин Виксне нигде праз границу не перехόдил, пачпортной книжки с такими приметами как у господина, а у него была подпалена скура по всей левой щеке, никто нигде не прόсил. Суд признал господина Виксне не жùвым на свете, и наследники юж могут делить его имущество и капиталы. Мара целых две недели обхόдила покои. За три года все затхло и запылилось. Теперь наследник ищет жильца в апартáмент. Уже три месёнца ищет, но никого не нашел.

– А что так? – подивился он.

– Так ка просит задорого—сто рублёв за месёнц. А еще Мара рассказывала, что этот латголец Варис Виксне, хотя и был католиком, но в костел не ходил, образов дома не имел, а был настоящим язычником и колдуном. Дома у него были разные поганые кумиры и амулеты. Поэтому о апартáменте идет плохая слава. Люди бόятся, что старый хозяин заколдовал покои, да и сам пропал невядомо куда. Вот и не идут туда жить.

– Ну что ж, понятно. – Пётр остановил рассказ горничной – Спасибо, красавица. А где мне найти наследника дома?

– А не надо его искать. Всем ведает Мара. Она с утра и до пяти по полудню находится в доме в понедялок, середу и пёнтак. – Увидев недоуменный взгляд парня, девушка осеклась. – Ой, простите господин, в понедельник, среду и пятницу. В другие дни она оставляет на дверях бумажку со своим адресом.

– Спасибо тебе, красавица, за рассказ и помощь, – поблагодарил Пётр и протянул ей, перевязанную розовой лентой с бантиком, коробочку шоколадных конфет, купленную на всякий случай вчера во время экскурса по торговым точкам. – А это тебе за труды.

– Ой! – девушка зарделась как маковый цвет, осторожно прижала коробочку к груди как величайшую ценность и, даже забыв сделать обязательный книксен, почти прошептала. – Денькую бардзо! (Большое спасибо!)

Проговорив это, она, смущенная, выбежала из номера.

Когда дверь за горничной закрылась, парень сел за стол и закурил, переваривая в голове полученную информацию.

«Что же получается, и здесь текучка кадров! Наверняка достопочтенный господин Варис Виксне есть хранитель тайны Врат в данной реальности. И подался он в бега через портал. Но не порядок— хранители разбегаются как тараканы! А почему, а потому что нарушили одну из заповедей, прописанной в пергаментной рукописи: хранитель не должен вмешиваться в политическую жизнь (в рукописи было написано по-другому, но очень уж замудрённо и Пётр перевел почти целое латинское предложение фразой «политическая жизнь») государства, на территории которого находятся Врата. Ну если Карла Берга по-человечески можно понять— спасал друзей от смерти, то какого лешего Виксне, довольно обеспеченного человека, понесло в террор. Власти захотелось, что ли?»

Пётр решил, не откладывать дело в долгий ящик и наведаться к Маре и застолбить участок, то есть, квартиру, тем более сегодня среда и она должна быть на дому.

Облачившись в «рижский костюм», но напялив свою «даугавпилсскую» шляпу, парень, с трость в руках, бодрым шагом направил свое стопы в вожделенный дом.

На его счастье, Мару удалось застать на месте, в квартире. Представившись, он объяснил цель своего визита. Мара представилась как Мара Яновна Лейтан, – экономка. Пёрт попросил показать ему квартиру. Экономка любезно провела его по всем комнатам и подсобным помещения, разъяснив нюансы пользования оными, объявила условия аренды и оплаты.

Планировка квартиры отдаленно напоминала расположение комнат квартиры его родителей. Все было очень похоже, но как-то иначе. К тому же, она была в три раза больше за счет помещений, в которых в мире Петра жили соседи «через стенку» и которые попадали в свое жилье через другой вход и даже другой подъезд. В этой же реальности, тот «соседский» подъезд являлся черным ходом для прислуги.

Квартира содержалась в идеальном порядке, но, всё равно, чувствовалось, что здесь давно никто не живет. Мара же приходила только на несколько часов.

– Мне нравится. Пожалуй, я сниму эту квартиру.

– Господин здесь будет жить с семьёй? – полюбопытствовала экономка.

– Нет. Пока один.

– Скажите, Мара Яновна, а не желаете ли вы остаться здесь и служить, как и прежде, экономкой?

– Я начала служить в этом доме, который стал мне как родным, еще при старом Виксне, Сауле-отце Вариса Виксне и прослужила тут вот уже тридцать лет. Я с удовольствием осталась бы служить здесь и дальше. А сколько жалование мне пол

– А сколько вы получали при старом хозяине?

– Двадцать рублей жалования и столовалась здесь.

– Что вы делали по дому?

– Вела хозяйство и командовала прислугой.

– Отлично. Мне подходит. Будете служить на тех же условиях, что и прежде. Вы грамотная?

– Да, я ходила в нашу школу при костеле.

– У вас есть перо и бумага? Составим договор.

– Какой договор? – испугалась Мара.

– Не пугайтесь так. Договор о том, что я беру вас на службу. Вы работаете, например, с 7 утра до 5 вечера. Я обязуюсь платить вам пятьдесят рублей в месяц и обеспечивать едой в часы работы. Принимаю на службу с испытательным сроком в три месяца, а потом бессрочно.

– Что это, пожизненная кабала что ли?

– Почему кабала. Вы можете уволиться, когда захотите, но должны будете предупредить об этом за месяц до ухода.

– Ну не знаю, – замялась Мара. – А можно сделать так: мы напишем эту бумагу, а я покажу ее нашему соседу по дому. Он человек грамотный и работает на почте.

– Конечно можно. А после подписания договора, озаботьтесь, пожалуйста, поиском кухарки и приходящей уборщицы. Два раза в неделю.

С понедельника Пётр переселился в снятые апартаменты. После подписания договора найма на один год, парень за восемьдесят рублей стал арендатором шестикомнатной квартиры. Мара пока исполняла обязанности и экономки и кухарки и уборщицы за дополнительную плату в десять рублей в месяц, а её старший четырнадцатилетний летний сын Янка за шесть рублей был мальчиком на побегушках: сходить на рынок, в лавки, принести дров и растопить плиту, выполнять разные другие поручения хозяина или матери.

 В первый же вечер, Пётр втихаря перетащил из подвала в свой кабинет рюкзак и баул. Кабинет ему достался от предыдущего хозяина в неизменном виде. Наследники оставили все на своих местах. Зная о колдовской славе своего пропавшего родственника, они побоялись что-либо брать из кабинета, только добротный сейф фирмы Братьев Смирновых был вскрыт представителем этой фирмы в присутствии судебного пристава и наследников. По словам Мары в нем хранилась изрядная сумма в ассигнациях, векселя, акции и всякие договора.

 Как и при прежнем хозяине, было установлено правило, что никто без ведома Петра не имеет права входить в кабинет. Пётр даже приказал врезать замок и всегда запирал его на ключ. Только обезопасив свой офис от проникновения посторонних, он перетащил сюда свои иномирные вещи и стал раскладывать содержимое сумок по шкафам, комодам, бюро. Ноутбук, флешки, переносной ленточный мини принтер, с запасом лент, коллекцию монет, оставшуюся после валютного обмена и продаж, оружие, а также все документы двадцать первого века он положил в сейф. Сей металлический несгораемый шкаф сантиметров семьдесят высотой и полметра шириной и глубиной, был довольно вместителен и позволял спрятать от людских глаз все те вещи, наличие которых было несовместимым с этой временной реальностью.

 Разбирая рюкзак, Пётр неожиданно обнаружил во внутренних кармашках рюкзака пачки с банкнотами из тайника. Он смотрел на эту кучу денег и не мог поверить в такую удачу. В тот день, когда он обнаружил эти деньги в схроне, он положил их в рюкзак, который всегда брал в экспедиции или использовал дома для хозяйственных нужд, и успешно про них забыл. А вот сейчас он стал обладателем огромной суммы местных денег. Остается только тщательно проверить каждую купюру на подлинность, соответствующий год (трудно будет объяснить дату выпуска купюры, например, в 1915 году, когда на дворе 1913). Но основным аспектом проверки должны стать 100% соответствие исполнения его банкнот деньгам, имеющим хождения здесь.

 Парень до поздней ночи с лупой и на свет проверял каждую купюру, изымал года выпуска, которые еще не наступили и посчитал общую сумму. В наличии имелось бумажных денег на сумму тридцать тысяч сто десять рублей.

 На следующе утро он пошел в свой банк и попросил выдать ему по одному экземпляру все ассигнации, имеющие хождение в Российской империи, мотивируя тем, что там в Сибири он мало имел дел с денежной кассой их Торгового дома, поэтому большинство банкнот даже в глаза не видел. Здесь же, после открытия филиала Дома, деньгами придется заниматься уже ему. Он, банально, боится быть ошельмованным.

 Дома, после ухода всех работников, он вновь заперся в кабинете и с пристрастием изучил под увеличительным стеклом все имеющиеся деньги, сравнивая их с соответствующими образцами. Радости парня не было предела: все банкноты из тайника на сто процентов соответствовали местным стандартам и были в хорошем состоянии. Таким образом он стал обладателем такой суммы наличными, что можно замахнуться на создание собственного производства. Правда пока неизвестно какого. Но это уже частности.

Положив все имеющиеся деньги в сейф в специальное кассовое отделение для хранения денег и наиболее ценны вещей и где лежал уже его пистолет с патронами и драгоценности, Пётр здраво рассудил, что в таком возбужденном состоянии он все равно не заснет и достал бутылку настоящего шустовского коньяка- напитка, которого он до сего времени никогда не пробовал. Найдя на кухне и нарезав колбасу, сыр, хлеб и лимон, парень расположился в столовой и на пару с тренером, початой бутылкой с коньяком, неспеша и смакуя каждый глоток, обмыл нежданно свалившееся на него богатство. Иногда забывчивость бывает весьма полезной!

Глава третья

Став обладателем значительной суммы денег, Петр первым делом озадачил Мару обустройством быта. Не хватало самого необходимого: постельного белья, которые нужно пошить, скатертей, посуды и всякой мечи для кухни и дома солений и варений на зиму, и так далее.

За прошедшую неделю парень обошёл практически все лавки, магазины и салоны, находящиеся как в центре, так и в крепости, посетил мастерские и прошёлся около многих заводиков и фабрик города, изучая состояние промышленного и ремесленного производства в Двинске и ассортимент выпускаемой продукции.

Уровень экономического развития города его впечатлили. Пётр насчитал несколько десятков заводов, фабрик и крупных мастерских, на которых изготавливали практически все, что нужно для жизни простого обывателя, от спичек до дровяных печек – плит, производилось много сельхозинвентаря и мелкого оборудования для промышленного производства. По вечерам Петр заносил в компьютер записи, сделанные во время разведывательных походов, анализировал информацию, извлекал из памяти ноутбука и флешек все то, что может производиться и продаваться в эту эпоху, не вызывая вопросов своей продвинутостью или экстравагантностью. Он накапливал знания этого мира, перелопачивал горы информации из электронных источников, но так еще не понял: «Чего, кроме денег, не хватает местному люду для полного счастья?» А по большому счёту Пётр в той прошлой жизни был далек как от производства чего-нибудь, так и до торговли чем-либо. Он геодезист-топограф по профессии и геолог по совместительству (после окончания Геологического факультета заочно), слабо разбирался и в производстве, и в коммерции.

Также каждый вечер, дождавшись, когда прислуга разбредется по своим домам, Пётр обследовал квартиру на наличие схронов. В подоконнике кабинета парень выявил пустоту и выдвинув доску, извлек из открывшейся полости свитки рукописями. Кроме бумаг в тайнике ничего больше не было. Похоже, это были такие же «инструкции», которые Пётр изучил до прохода через портал, только писаны они были на латинице, предположительно, на латгальском языке. «Пора уже исследовать местный портал», – решил парень, и, не откладывая дело в долгий ящик, прихватив копии инструкции Карла Берга и перстень Вариса Виксне, ведро с водой, тряпку, фонарик и спустился в подземелье.

Парень внимательно осмотрел грот. Эта ниша и та, оставшаяся в его родном сарае, были похожи друг на друга как кабинки лифтов в серийных многоэтажках.

«Они что, по типовому проекту строились!?» – удивился Пётр.

Пётр совершил все те же действа, что и при активации даугавпилсского портала: нашел третий камень сверху и дважды нажал на него; дождался, пока отъедет в сторону фальшивая стена и откроется проход сна нижний ярус. Его взору открылось просторное помещение со множеством колонн, такое же, как и в Даугавпилсе XXI века. По стрелкам он дошёл до портальной стены, обильно смочил её принесенной с собой тряпкой и водой на уровне груди и стал высматривать символы.

Довольно быстро отыскался знакомый уже коловрат Рода с восьмиконечным углублением в центре, в начале ряда символов и с другим, отличным от символа «Рожаница». Пётр достал мобильник и загрузил фото знаков из того «родного» портала, чтобы свериться с обнаруженным рядом на стене. Все пиктограммы на стене и на фото совпадали один в один за исключением последнего. Обнаруженный ряд пиктограмм заканчивался рисунком в виде двух квадратов один в другом и четырьмя усиками наружу. На том же сайте славянской символики он найдет этот рисунок, знак «Перекрест», символ богини Костромы.

Парень принялся осматривать стену, периодически смачивая мокрой тряпкой стену и чуть ниже, в сантиметрах двадцати от верхней, отыскал новую строку пиктограмм, начинавшуюся «Родом», но без углубления под перстень, а в конце ряда выделялся повторно смоченный водой рисунок, также напоминающий силуэт человека, но с поднятыми вверх руками. Уже дома он нашел в компьютере описание этой пиктограммы. Называлась она «Хляби Небесные», символ Агидель, Богини Воды – общее название знаков, изображающих воду. «Вероятно – это путь в мою реальность, – догадался парень, – а символ моего портала— этот человечек, сдающийся неизвестно кому».

Заученными движениями, он прижал ладонь к «Роду» нижнего ряда и запел заклинание на открытие врат, но портал никак не прореагировал на его потуги. Парень повторил процедуру, прижимая ладонь к «Роду» верхнего ряда, но также ничего не произошло.

«Или мантра нужна другая или требуется инициация для этого портала, – сделал вывод парень, – Нужно найти перстень или другой предмет, необходимый для посвящения, а для начала, перевести на русский язык рукописи».

Дома, разобравшись в компьютере с настенной живописью и выяснив значения практически всех символов, парень продолжил поиск других тайников и схронов в кабинете. Первым делом он обстучал все стены, затем проверил всю мебель. Он обнаружил два тайника: один в крышке стола, который оказался пустым и двойное дно в платяном шкафу кабинета. В на дне шкафа, доверху набитом какими-то документами, ничего ценного не оказалось, перстня в тоже. Встав на четвереньки, Пётр метр за метром прощупал доски паркета, но ни одна не шелохнулась и щелей между досками не обнаружилось.

Решив сделать перекур, он направился на кухню, сварил себе кофе на примусе, сел у окна и закурил сигарету. Прихлебывая ароматный напиток и вдыхая не менее ароматный дым, Пётр размышлял, где продолжить поиски, как и вдруг вспомнил, что его зацепила какая-то неправильность, какая-то несообразность, когда он первый раз знакомился с квартирой. Допив кофе и загасив сигарету, он вернулся в кабинет и стал лицом к той стене, у которой стоял шкаф с двойным дном и мысленно представил план родительской квартиры. Там, в Даугавпилсе, за стеной была комната соседей, в которой обитал его друг детства, поэтому Пётр хорошо помнил ее размеры. Все комнаты его теперешней квартиры один в один совпадали с размерами комнат квартир в даугавпилсском доме. Постояв немного, он вышел в коридор. Там, где по идее должна быть дверь в «комнату друга», находились две двери в чуланы. Открыв обе двери, парень визуально сопоставил длину кладовок в глубину и длину стены кабинета и понял, что его тогда зацепило: глубина чуланов составляла, где-то, половину от длины кабинетной перегородки. За чуланами находилась вторая половина гипотетической комнаты. Если с правой стороны от чуланов располагался кабинет, то с левой— кухня, где и должна быть дверь в недостающую половину помещения. На кухне он никакой двери не припоминал.

Подойдя к шкафу, Пётр попытался заглянуть за заднюю стенку, но мебель плотно прилегала к стене без какого-либо намека на зазор. А вот между полом и нижней частью этой шкафа просматривался небольшой, не более двух миллиметров, промежуток, словно этот мастодонт, изготовленный из дубовых досок, завис над полом, игнорируя законы физики.

«За стеной находится еще одна комната, и за шкафом должен быть проход туда», – предположил парень и принялся сантиметр за сантиметром ощупывать резную корону мебели, пытаясь шевелить и крутить туда-сюда каждую загогулину. Наконец-то один из элементов декора поддался и сдвинулся с места при повороте против часовой стрелки. Раздался щелчок, шкаф сдвинулся с места и между стеной и ним появился просвет. Парень толкнул сильнее шкаф и тот повернувшись на сто восемьдесят градусов, открыв проход. Заблокировав вход кочергой для страховки, Пётр включил фонарик, вошел вовнутрь и замер. Возникло ощущение, что он очутился в одном из залов Московской Оружейной палаты: обилие старинного холодного и стрелкового оружия на стенах и на полках, составной лук без тетивы и арбалет в стойке. «Ого! – радости парня не было предела – Это я хорошо зашёл!» В левом дальнем углу притаилось бюро сервант. Пётр первым делом отправился к нему и раскрыл нижние дверцы.

Вся нижняя часть серванта была заставлена сундучками, забитыми по завязку серебряными монетами разных эпох. Серебро в ларцах оказалось рассортировано по времени правления императоров от Николая I до Николая II. Первый и последний ларцы были пустыми. Если следовать логике, то в первой пустой шкатулке должны быть деньги предшественника Николая I- Александра I. Какие монеты хранились в последней пустой, было загадкой, так как Николая II всё ещё сидел на троне и отказываться от него не собирался. В верхней части серванта на трех полках возвышались аккуратные стопки бумажных денег, при этом, каждая стопка соответствовала правителю России, но было и несколько стопок с иностранными банкнотами.

Разбираться со всем найденным богатством не было ни сил, ни желания. Было уже за полночь, и кладоискатель решил закруглиться и идти спать, отложив на завтра подсчет и опись найденных сокровищ.

Уже лежа в постели, Петр попытался подвести первые итоги: «Виксне, без сомнения, хранители портала, а Варис Виксне удрал куда-то через портал, чтобы избежать ареста. Из портала в Даугавпилсе имеет только один путь, а вернее, тоннель в Двинск начала XX века. Но вот из Двинска, если судить по количеству двух различных групп символов, есть две пути: в родной мир Петра и еще куда-то». Парень нашарил на прикроватном столике коробку папирос и закурил. Спать не хотелось, а под табачный дымок думалось лучше.

«Виксне сбежал в портал со знаками верхней группы символов, прихватив в «дорогу» все золото, драгоценности и, по-видимому, серебряные деньги из теперь пустых сундучков. Судя по коллекции денег в ларцах, она начинается с правления Николая I, а перед ним стоит пустой, то можно предложить, что в пустом сундучке находились монеты Александра I и Виксне их взял с собой. Получается, что Варис Виксне направил свои стопы именно в эпоху царствования этого самого Александра. Значит выход из портала находится в реальности, где правит Александр I или его копия». Папироса выкурилась быстро. Парень загасил окурок в пепельнице и загасил свечу. «Ладно, – решил он, поворачиваясь на левый бок, – как говорила незабвенная О'Хара: «Об этом я подумаю завтра». А теперь спать».

На следующее утро Петр направился в ближайший фотосалон, чтобы разузнать, где можно приобрести фотоаппарат для личного пользования. Фотограф нехотя дал адрес продавца таких аппаратов и принадлежностей к ним. Уже выйдя из фотоателье, парень на автомате взглянул на витрину этого ателье с выставленными образцами фотографий и остолбенел: в левом нижнем углу стенда на него глядела девушка, как две капли воды похожая на Марту Берг. Петр вернулся в салон и представившись купцом, прибывшим из Сибири в Прибалтику и о том, что на выставочном фото снята девушка, очень похожая на его кузину, семью которой он уже неделю как разыскивает. Петр рассказал, что живет неподалеку и сейчас принесет фотографии разыскиваемой семьи.

Парень вихрем влетел в квартиру, чуть не сбив при этом кухарку, выглянувшую на шум. В ящике письменного стола в кабинете он достал пачку фотографий предположительно семьи Берг и извлек оттуда общее фото на фоне реки Двины и студийную карточку Марты, снятой в таком же ракурсе что и на стенде салона.

– Посмотрите, пожалуйста, вот это семья Берг, – Пётр предъявил карточку семьи фотографу, – это моя тетя Анна (хорошо, что Петр даугавпилсском архиве из «спортивного» интереса узнал имена всех членов семьи Берг, ушедших порталом), это ее муж Карл, а это моя кузина Марта Берг.

– А это ее другая фотографическая карточка, – парень протянул студийное фото Марты.

– Великолепные снимки, небывалое качество! – фотограф взглядом профи оценил состояние фотографий, и тут же выдал, держа на вытянутой руке фото Марты, – Да, Я отлично помню эту юную барышню. Её каким-то ветром занесло в моё ателье. Я был зачарован её идеально правильным лицом, зелёными колдовскими глазами и её абсолютно не земной прической, поэтому предложил сфотографироваться для выставки. Она любезно согласилась.

– Так может вам известен адрес этой семьи, маэстро?

Польщённый званием, которым наградил его парень, фотомастер слегка засмущался и промолвил:

– Все семейство мне не знакомо, но вот барышню, кажется, действительно звали толи Анна, то ли Марта и даже имеется адрес, куда были доставлены ее фотографические снимки.

 Он порылся в ящике своего стола и достал толстый гроссбух. Перелистав несколько страниц, заявил:

– Ага, нашёл, прошу вас, улица Орловская, дом 23, квартира 4, госпожа Берг, но почему-то Анна

«Анна», – разочаровано подумал парень, но виду не подал, а уточнил —У неё двойное имя Анна-Марта.

– Покорно благодарю господин Гердер, – взяв протянутый листок, поблагодарил Пётр.

– Молодой человек, как я понял, – вы решили посвятить себя фотографированию. Приносите мне ваши негативы, я вам быстро и не дорого проявлю их и распечатаю карточки.

– Премного благодарен. Сочту за честь обслуживаться у такого мастера. А вы мне не дадите совет, как профессионал: какой мне фотографический аппарат приобрести, чтобы был качественный, компактный и удобный.

– С превеликим удовольствием, молодой человек. Просите Вольта 105, год выпуска —1912, но с доработкой сына владельца магазина Соломона. У него золотые руки и большие познания в ремонте и усовершенствовании фотографических аппаратов. После его рук аппараты работают изумительно и качество снимков получается отменным.

– Еще раз премного благодарен, – Пётр снял шляпу и откланялся.

– Рад был вам помочь. Милости просим, заходите еще, – поклонился в ответ мастер.

С видом знатока, парень появился в магазине Исаака Розена и объявил, что желает приобрести фотографическую камеру Вольта 105, 1912 года выпуска, на что получил ответ, что такой аппарат продается на заказ и необходимо подождать две-три недели. Пришлось согласиться подождать.

Глава четвертая

Дом 23 по улице Орловского извозчик отыскал без особых проблем. Оштукатуренное и недавно побеленное двухэтажное здание дома выглядело белым лебедем среди одноэтажных деревянных не крашенных зданий и заборов, почерневших от времени. Поднявшись на второй этаж, Пётр дернул за веревочку звонка в квартиру номер четыре.

– Что вам угодно, сударь? – поинтересовалась миловидная женщина средних лет, открывшая дверь.

Судя по наличию поварского передника и платка на голове, повязанного типа банданы, дверь открыла кухарка.

– Здесь ли проживает семья господина Карла Карловича Берга? –вопросом на вопрос ответил парень.

– Да, это квартира господина Карла Карловича Берга. Но их сейчас нет дома, так и брата ихнего Роберта.

– А с кем я могу побеседовать?

– Дома только молодая госпожа Анна. Как вас доложить?

– Пётр Антонович Анджан.

– Ожидайте, – попросила, как приказала кухарка.

По прошествии нескольких минут женщина проводила гостя в гостиную и сообщила, что молодая госпожа выйдет к посетителю через десять минут и предложила чай или кофе на выбор. Пётр предпочел кофе. Не спеша попивая горячий напиток, он осматривал обстановку комнаты: безликая, как-то безвкусно подобранная мебель, отсутствие картин и фотографий на стенах, всяких безделушек, придающих уют дому— все говорило о том, что это съемное жилье с мебелированными апартаментами, еще недостаточно обжитое новыми жильцами.

Немного раньше объявленного срока открылась дверь из спальни и в гостиную вошла молодая не высокого роста стройная девушка лет восемнадцати- девятнадцати. Белая блузка красиво облегала ее небольшую, но рельефно выступающую грудь, а пояс юбки строго покроя подчеркивал ее тонкую талию. Ее пшеничного цвета волосы с пепельным оттенком мягкими локонами лишь слегка касались плеч и густыми золотистыми волнами обрамляли бледное чистое лицо с высоким лбом, наискось закрытым челкой. Большие зеленые глаза, спрятанные под черными ресницами, смотрели на визитера внимательно и встревоженно. Вступив в центр комнаты, она застыла в легком напряжении. Под внимательным взглядом мужчины, вскочившего при её появлении, она смутилась, ее щеки покрыл легкий румянец, но из взгляда исчезла тревога. В реальной жизни она выглядела немного старше, чем на фотографии.

– Добрый день, сударь, – произнесла она чистым, твёрдым голосом, – Что привело вас в наш дом?

– Добрый день, Марта. Разрешите представиться: Пётр Антонович Анджан. Очень рад встрече с вами! – коротко поклонившись, промолвил Пётр.

Услышав из уст незнакомого человека свое настоящее имя, она вся обмерла, ее изумрудные глаза расширились от страха. Девушка в испуге отступила назад, трогательно прижала кулачки к груди, словно защищаясь от напасти и тихо произнесла:

– Вы из полиции?

– Нет, нет, что вы, я не из полиции, – стал успокаивать ее визитер. – Прошу вас, не пугайтесь так.

– Но откуда вам известно моё настоящее имя? Разве мы знакомы?

– Только заочно, сударыня, – ответил парень – по фотографиям.

Она ещё не совсем пришла в себя после пережитого приступа паники и поэтому даже не удивилась, а лишь отрешенно переспросила. – По фотографиям?

– Одну минутку, – Пётр засунул руку во внутренний карман и извлек оттуда конверт. – Вот взгляните.

Он разложил несколько фотокарточек из конверта на столе. Взял в руку её портретное фото и протянул девушке со словами:

– Именно по этой фотографии я заочно знаком с Вами, Марта Робертовна Берг.

Марта порывисто схватила протянутое фото, взглянула на свое изображение. Тут же на её лице отразилась целая гамма чувств – удивление перешло в растерянность. Она тихо вымолвила:

– Откуда это у вас?

– Оттуда, откуда и остальные карточки. Прошу, взгляните сами.

Марта нерешительно подошла к столу и стала по одной стара рассматривать фото, поворачивая их к свету. В процессе изучения фотографий мертвенная бледность покрыла её лицо, в глазах застыла смесь ужаса и изумления. Девушка привала свои изящные ладошки к лицу и почти прошептала тот же вопрос:

– Откуда это у вас?

– Я нашел эти фотографические карточки среди оставленных на растопку бумаг в сарае подвала по улице Солнечной, дом 36.

– На Солнечной улице? Вы хотите сказать на улице Саулес, в городе Даугавпилсе?

Ноги её подкосились, и она упала бы в обморок прямо на пол, если бы Пётр не метнулся молнией к ней и не удержал за талию. Подхватив девушку на руки, он уложил ее на софу. О налил себе в ладошку немного воды из стоящего на столе графина и побрызгал на лицо девушки. На его счастье, кухарка гремела кастрюлями на кухне и ничего не слышала. Девушка открыла глаза, взглянула на мужчину, склонившегося над ней, на юбку, задравшуюся до колен, распахнула от ужаса глаза и вскочила как ужаленная, чуть не врезавшись своей головой в лицо парня. Лишь отменная реакция спасло того от неминуемого нокаута.

Она прижала кулачки к груди и, с болью и надеждой глядя ему в глаза, тихо спросила:

– Вы правда тоже оттуда? С 1942 года?

– Правда, но не с 1942, а с 2013.

– С 2013? – почти выдохнула она и резко села, вернее, упала пятой точкой на софу.

– А где ваши родители и братья? – решил перевести разговор на другую тему, пока девушка собирала свои мысли в кучу, вызволяя свое сознание из чехарды времен и дат. Девушка даже не сразу поняла его вопрос. Она недоуменно уставилась на парня бессмысленными глазами. Спустя несколько секунд взгляд стал осмысленным. Она отвела взгляд, ее глаза наполнились слезами и девушка, закрыв лицо ладошками, заплакала навзрыд глотая собственные слёзы.

Пётр застыл как соляной столб, не понимания, почему его вопрос вызвал такую бурную и негативную реакцию и не понимая, что делать.

Надо отдать должное, девушке быстро взяла себя в руки не дав довести саму себя до истерики в присутствии не знакомого мужчины и сквозь слезы поговорила:

– Дедушки, папы и мамы нет с нами. Они исчезли.

Теперь пришло время впасть в ступор уже Петру.

– Исчезли!? Куда исчезли!? – задал он не самый умный вопрос.

– Когда мы вступили во Врата, то нас что-то подхватило и понесло. Я схватила Карла, своего брата за рукав и в страхе закрыла глаза. Когда же мы остановились, и я открыла глаза, то ни родителей, ни дедушки рядом не оказалось, только мои братья: Карл и Роберт.

Парень достал из нагрудного кармана сюртука носовой платок и подал его девушке и стал ждать, когда она окончательно успокоится. Через пару минут Марта,

Ещё периодически всхлипывая, продолжила рассказ.

– Мы вновь очутились в той же зале, из которой ступили во Врата. Из выхода в помещение появлялось все больше и больше людей и когда вышел последний, мерцающий выход стал обычной стеной. Вот тут вновь прибывшие осмотрелись и начался ропот, переросший в панику, причитания и слезы. Когда братьям удалось прекратить панику и успокоить людей, оказалось, что назад не вернулись (а мы думали, что снова попали туда же от куда пытались сбежать) пожилые люди и люди старшего поколения. Кроме наших родителей и дедушки, отсутствовала чета Коконов— старших, доктор Родкевич, доктор Вовси, престарелый аптекарь Лившиц и его взрослые дети. Из врат вышли только молодые люди и их дети. Самому старшему из взрослых, Карлу, исполнилось двадцать восемь лет. Роберт пошел разузнать обстановку: вдруг облава уже закончилась, а мы уселись прямо на пол и стали ждать возвращение Роберта. Мы продолжали взирать на Врата, надеясь, что наше старшее поколение лишь задержалось где-то и должны вскоре тоже присоединится к нам.

«Ничего себе выверты портала! – подумал про себя парень, не перебивая рассказа, – какой-то геноцид старшего поколения».

Девушка продолжала повествование:

– Роберт отсутствовал более часа, и мы начали уже волноваться за него. Когда же он появился, то огорошил нас известием, что мы попали в Двинск, то- бишь, Даугавпилс, но выглядит он немного непривычно, так, как выглядел до войны. На месте хлебного магазина в доме напротив находится кондитерская, а вместо обувного салона Давида Гирша— обувная мастерская. И в нашем доме на месте книжного магазина – булочная, а на месте салона госпожи Бруно— цирюльня. Но самое главное: нигде нет надписей ни на латышском, ни на немецком языках, а только по-русски и в старой орфографии. На дворе раннее утро. Роберт обошел несколько улиц, но нигде не увидел ни патруля, ни немцев, ни полиции. Повстречал ранних прохожих и все они носили старомодную, царских времен одежду. Прослушав рассказ Роберта, мужчины посовещались и пришли к выводу, что нужно выбираться наружу и попытаться обосноваться в городе.

По иронии судьбы, дедушка доверил Роберту, как самому молодому мужчине в семье, нести семейные документы и свой архив. Старший брат Карл взялся помочь отцу и нести его бумаги. Когда там же в подполье мы стали разбирать имеющиеся документы, то выяснилось, что нам достались документы родителей и дедушки: университетские дипломы, свидетельства об окончании гимназий, паспортные книжки ещё Российской империи, и всякие другие документы. Так же достались архивы обоих докторов, где они задокументировали способы лечения различных болезней и табеля наблюдений за пациентами.

После этих слов девушка прервала рассказ и молча уставилась в окно. Было видно какая буря чувств вновь бушует в ее груди. Было видно, что она, закусив губу, мужественно борется с нахлынувшей волной тоски и боли от потери близких и с желанием вновь разрыдаться.

– Госпожа Марта, я вижу рассказ сильно утомил вас. Я предлагаю совершить поездку в Николаевский парк, – предложил Пётр.

– Я даже не знаю, а будет ли это удобно: гулять с совершенно незнакомым мужчиной, да еще в людном месте, – засомневалась девушка.

– Мы с вами люди немного другого времени, чем сейчас и выросли на более демократичных правилах. А то, что мы едва знакомы, знаем только мы с вами. Кроме того, нас здесь никто не знает, поэтому некому о нас судачить, если только вашей кухарке.

– А действительно, мы уже месяц как здесь, а я почти нигде не была. Только два раза с братьями выбиралась в город. Я согласна прогуляться с сами, но при одном условии: вы расскажете мне о себе и о вашем времени.

– Договорились?

– Дайте мне пол часа чтобы собраться.

– Да, конечно. А я за это время схожу за извозчиком.

– Хорошо, только давайте вы заберете меня возле рынка, это два квартала вниз по улице, – предложила девушка, провожая посетителя к выходу, – меня тут уже знают. Не хочу кривотолков.

– Нет проблем, сударыня.

Ни одной извозчичьей пролетки поблизости не оказалось, и парень неспеша пошел вдоль по улице в сторону, указанную Мартой. Он был уверен, что возле базара легко найдет извозчика. Так и оказалось. Недалеко от входа на торжище, огороженное высоким забором, стояло три пролётки в ожидании клиентов.

Тайком взглянув на часы, которые он прятал от посторонних глаз во внутреннем кармане сюртука, парень подсчитал, что Марта будет еще минут двадцать пять собираться. Времени было с избытком, и Пётр решил прогуляться по рынку.  Размером базар был таким же, каким он помнит его из своего детства и который в народе назывался «Толкучкой», как впрочем и весь район вокруг рынка. Сегодня был не базарный день, поэтому торговали только продавцы овощей и зеленщики, ну приказчики, лавки и лабазы которых находились на территории торжка. Ничего интересного парень для себя не приметил. За пределами рынка, огороженного высоким забором, располагалась торговая площадь с массой магазинов по периметру. Пётр не стал заходить ни в один из них, а просто прошелся вдоль торговых точек, читая вывески.

Вдруг его внимание привлекла вывеска ювелирной мастерской «Арон Хаим и сыновья», которая располагалась уже за периметром торговой площади в небольшом двухэтажном каменном здании. Ради любопытства и для сравнения рижских цен на ювелирку с местными ценами он зашёл вовнутрь. Солнечный свет щедрыми потоками лился через огромные почти во всю стену витринные окна, освещал застекленные шкафчики и застекленный же прилавок ювелирного магазина.

«О! А магазин цивильно выглядит! – восхитился про себя парень, уже привыкший к полумраку местных торговых заведений, – А здесь продвинутые хозяева!»

Выставленные драгоценности призывно сверкали, ловя лучики света и, казалось, подмигивают посетителю. Внимание Петра сразу привлекла пара сережек, изумрудным свечением притягивающих взор. Он подошел ближе к шкафчику, в котором была выставлена эта восхитительная пара. Сережки точь-в-точь подходили в комплект к кулону, который он нашел в тайнике. Подождав, когда приказчик обслужит семейную пару, уже находившуюся в магазине, когда парень вошел вовнутрь, он обратился к продавцу о стоимости сережек. Он ожидал услышать цену, сопоставимую с той, что предлагали парню за кулон в Риге. Пара прекрасных сережек с довольно большими изумрудами с бриллиантами вокруг, стоили примерно в пять раз меньше, чем кулон. Всего две тысячи четыреста пятьдесят рублей.

Не выказывая никаких эмоций, Пётр сделал вид что взвешивает «за» и «против», затем перешел к осмотру других драгоценностей, прицениваясь к каждой из них. Девушка ожидаемо задерживалась, поэтому парень мог себе позволить задержаться в магазине подольше. Осмотрев всю коллекцию, Пётр вернулся к изумрудным серёжкам.

– Скажите, любезный, – обратился он к приказчику, – это окончательная цена, или возможна скидка?

– Если будете оплачивать наличными и сразу, то возможна скидка в два процента, – не задумываясь сообщил продавец. —А чем еще можно заплатить, – удивленно спросил покупатель и чуть было не ляпнул, «Не карточкой, же!» – но вовремя опомнился.

– Можно оплатить чеком или приобрести в рассрочку на вексель, – тут же отреагировал приказчик.

– Отлично.  Я беру эти сережки.

Лицо приказчика сразу повеселело, и он с готовностью склонился к покупателю.

–У меня нет с собой такой суммы.

После этих слов продавец выпрямился, и на лице появилось разочарование и легкое презрение читалось во взгляде.

– У меня нет с собой такой суммы, – повторил Пётр, – и я оставлю вам в залог двести рублей, а завтра до полудня принесу всю необходимую сумму.

– Как вам будет угодно, – вновь оживился приказчик и с поклоном принял у покупателя залоговые деньги. Пётр откланялся, приподняв шляпу над головой и повернулся к выходу. В этот момент он увидел Марту, неторопливо шагающую вниз по улице. Пётр откровенно залюбовался девушкой. Но так как ему не хотелось, чтобы Марта застала его у ювелиров, о поспешил незаметно покинуть заведение и заторопился к извозчику.

Подойдя к первой по очереди пролетке, Пётр не стал садиться, а решил подождать девушку возле коляски.

–Ваше благородие изволит куда-то ехать? – спросил возница, увидев в парне потенциального клиента.

– Да, – подтвердил Пётр и пояснил, – в Николаевский сад, но вначале дождёмся вон ту молодую даму в зеленой шляпке с пером.

– Как барину будет угодно, – с готовностью ответил кучер.

Но Пётр его уже не слушал. Он во все глаза смотрел на идущую к ним девушку.

И куда делась та девчушка с огромными от страха глазами и кулачками, прижатыми к груди. По улице шла ЖЕНЩИНА.  Гордо поднятая головка в обрамлении пшеничных волос, выбивающихся из-под шляпки, прямая осанка, уверенный не широкий шаг, походка от бедра. Девушка выглядела великолепно,г и она прекрасно знала, что она неотразима.

Ее одежда: белая блузка, юбка приглушённого желтого цвета выгодно подчеркивали ее великолепнуюфигуру и высокую грудь. Несколько ниток бирюзовых бус по цвету великолепно гармонировало с бирюзовым же поясом и такого же цвета туфлями. Оранжево—красная лента на желтой соломенной широкополой шляпе еще больше акцентировали красоту ее губ в оранжево—красной помаде. В руках, одетых в желтые перчатки, она держала бежевого цвета сумочку-клатч.

Заметив наконец Петра, она улыбнулась, как улыбаются старому доброму знакомому: открыто и тепло.

– Прошу вас, сударыня, – пригласил он ее в коляску и протянул руку, чтобы помочь подняться по ступеньке.

с – Вы первый.

– О!  Мое мужское самолюбие пляшет ламбаду! – парировал парень.

– Трогай, – приказал он извозчику.

– Что такое «ламбада?» – полюбопытствовала Марта.

– Бразильский народный танец.

– А вы были в Бразилии!? – восхищенно воскликнула она.

– К сожалению нет. Но хорошо знакомый моего отца ходит туда на торговом пароходе и потом нам рассказывал и даже станцевал один после нескольких рюмок Смирновой.

Так они всю дорогу и ехали, ведя беседу о пустяках и не затрагивая тем, связанных с их иномирным прошлым в будущем, так как кучер явно грел уши их беседой.

Время было около четырех часов дня и сад выглядел безлюдным. Лишь несколько детей копошились возле пруда с фонтаном под бдительным присмотром мамаш и нянек.

Стоило вновь прибывшим ступить на безлюдную тенистую алею, как на Петра упал водопад вопросов: а во что одеваются в XXI веке, а на каких авто ездят, а как молодежь развлекается, а чем закончилась война немцев с большевиками, а что теперь на месте Латвии, и так далее, и тому подобное.

Пётру пришлось продемонстрировать свои навороченные часы, с несколькими маленькими циферблатами внутри основного циферблата. Марта восторженно отреагировала на дизайн и восхитилась функциональными возможностями хронометра. Но когда они сели на лавочку и девушке был продемонстрирован карманный, переносной, беспроводной телефон с цветным экраном, её захлестнула волна крайнего возбуждения, граничащее с экстазом. Она буквально зависла в мобильнике, листая фотографии города будущего, фотки, снятые во время экспедиции, различные сохраненные поздравительные открытки, видео, гифки и смайлики. Ей было все интересно, абсолютно всё. Она поглощала визуальную информацию и не могла ею напиться. Просмотр прерывался только очередным вопросом: «А это что? А где это? А как это называется?» Добралась она и до личных фото и сразу же спросила: «А это ваша супруга? А почему она не с вами? А это кто? Это ваш сын! Такой взрослый!?» На счастье Петра, вскоре разрядилась батарейка и стало возможно выключить телефон, иначе оторвать Марту от мобильника не получилось бы никогда. Пришел теперь черед парня пытать вопросами девушку.

Марта живописно описала их житье бытье в довоенной Латвии. О геноциде евреев в Двинске. О бегстве из Латвии через Врата. Рассказала, что у Карл уже поступил на службу в местный железнодорожный госпиталь травматологом по диплому дедушки, а для этого ему пришлось отрастить усы побольше и бороду, так как ему сейчас только тридцать четыре года, а по паспорту дедушке сейчас было бы сорок восемь лет. Рассказала, что её средний брат Роберт Робертович стал теперь Робертом Карловичем- молодым аптекарем, взяв себе документы отца. Ему, наоборот, пришлось стать моложе на шесть лет и стараться выглядеть на двадцать три года в свои двадцать девять. Поведала о планах семьи в нынешнем Двинске. О том, что братья ведут переговоры с хозяином одного дома возле местного рынка о аренде помещения на первом этаже под аптеку, а съемщик этого помещения, державший там лавку, собирается съезжать.

Также, по секрету, девушка призналась, что тоже воспользовалась дипломом матери об обучении учительских курсов и подала прошение в детскую гимназию на службу в должности учителя начальных классов и что ей придется тоже сделаться старше для собеседования и работы, так как матушке в это время было бы уже двадцать лет и тут же проговорилась, сказав, что ей еще нет восемнадцати и восемнадцать ей исполнится только двадцать четвертого августа этого года.

Рассказала она и о других переселенцах из 1942 года. Все, кроме Родкевича- младшего, разъехались кто куда.

Родкевич открыл зубоврачебную клинику здесь же, в районе Толкучки. Его жена ассистирует ему. Живут они в том же доме, где у них клиника. Берги и Родкевичи тесно контактируют.

Домой Марту Пётр отвез к без четверти семь, так как девушка хотела вернуться домой до прихода брата со службы. Пётр получил предварительное приглашение на обед в ближайшую субботу. Девушка сгорала от желания познакомить Петра с остальными членами семьи.

Вернулся Пётр домой только около восьми. Мара, согласно инструкции, полученной при поступлении на службу, оставила ужин в теплом духовом шкафу и ушла домой. Парень, не торопясь поужинал и вновь сел в кабинете за схемами перемещений между мирами.

Исходя из полученной новой информации, порталы в купе с тоннелями еще и сортируют хронопутешественников по возрасту. «В чем причина такой странной селекции?» -задался вопросом парень.

Пётр написал на разных листках возраста путешественников между мирами из 1942, сведения о которых получил от Марты. Выложил возле листка с датой 1913 в одну линию листки людей, попавших в этот год и в другую линию напротив, тех, кто «потерялся в пути». В первой линии оказались перемещенцы в возрасте от двух лет до двадцати восьми, а во второй— потеряшки от двадцати девяти до восьмидесяти трех лет.

«А что, если портала— тоннели пропускали сюда только тех, кто еще здесь не родился? – осенило исследователя, – А что, все сходится. Вот Айрон Родкевич на момент перехода имел полных двадцать девять лет и, как записано со слов Марты, родился весной 1913 года. Девушка хорошо запомнила это, так как помогала печь пирог на день рождения Айрона. Брат девушки Карл в том мире появился на свет в мае 1914, а в этом мире уже не родится, так как некому его рожать. Возможно, что система блокирует попадание путешественников в тот мир, в котором у них есть двойник. И из этого следует факт, что в реальности, в которую занесло Петра, живут полные копии тех, кто «потерялся в пути».  Где-то живут и радуются жизни копии дедушки Марты и её родителей! Вот бы найти их! Но как? Не идти же в полицию или в архив с запросом».

Закончив раскладывать пасьянс из дат и имен, парень решил продолжить ревизию «оружейного музея», как он стал называть потайную комнату. Начал с изучения бумажного наследия. Все банкноты были сложены в аккуратные стопки и перетянуты тонкой бечевкой. Опять наблюдалась такая же картина, как и с монетами: деньги сортировались и складировались по времени правления императоров. На каждой стопке имелась общая сумма, написанная на вставленном листочке бумаги, но парень не стал даже заморачиваться подсчётами. Пока это были банально никчемные разноцветные бумажки, и едва ли найдется десяток коллекционеров- бонистов во всей Прибалтике, а может даже в России, пожелавших их купить. «Хотя антикварам стоит предложить, – подумал Анджан, – В XXI веке им цены не было бы!»

Были в серванте и векселя, но Пётр разбирался в такого рода бумагах как свинья в апельсинах, поэтому, подержав стопку ценных бумаг в руках, положил ее обратно и перешел к осмотру коллекции оружия, развешанного по стенам. Продвигаясь вдоль стены, он как на выставке разглядывал экспонаты. Нужно сказать правду, но в оружии, как и в ценных бумагах, он разбирался аналогично плохо, то есть никак. Для него что палаш, что шашка были одним и тем же— саблей. Такие же «обширные» познания имелись об огнестрела. Пройдясь по периметру «оружейного музея», парень решил начать опись с холодного оружия. Достав из сейфа цифровой фотоаппарат, он приступил к фотографированию.

Глава пятая

В следующий день Пётр записался в частную библиотеку и несколько часов просидел в читальном зале над книгами по истории этой Земли, просмотрел также некоторые экономические труды, чтобы иметь представление о степени «загнивания капитализма» в России, изучал местный этикет, государственное устройство, современную моду и так далее.

 Вечерам же корпел, как Кощей над златом, составляя каталог вещей из «оружейного музея», и перевел на русский язык несколько рукописей, оставленных Варисом Виксне в тайнике.

 В тоже время на следующий день после посещения Петром Марты, в доме Бергов состоялся разговор между старшим братом и сестрой. Карл после пропажи старшего поколения Бергов, стал главой семьи и как старший в семье решил выяснить всю подноготную о визите незнакомца в их дом. О посещении Петром квартиры Бергов Карлу сообщила кухарка Ядвига. И этот факт парень проигнорировать не мог. Сделав строгое выражение лица и таким же строгим голосом, он остановил Марту, челноком снующую туда- сюда, собирая брата на службу.

– Марта, постой, мне нужно с тобой поговорить, – поймав девушку за руку при очередном ее вояже через гостиную.

– Да. Слушаю тебя, братик, – смиренно ответила девушка, остановив свой бег.

– Мне доложили, что вчера к нам заявился какой- то субъект и пол часа о чем-то беседовал с тобой. Он ушел, а ты через сорок минут унеслась из дома, – строго спросил Карл, буравя девушку суровым взглядом. – Как это понимать?

Но девушку мимика брата не впечатлила. Она была младшей в семье и с детства вертела своими братьями как хотела, а те вприпрыжку неслись исполнять все е прихоти. Она притворно надула губки и ответила с показной обидой:

– Никакой это не субъект, мой милый братик, а порядочный мужчина— Пётр Антонович Анджан.

– И кто он, этот порядочный мужчина?

– Карл, ты не поверишь.

– О! После того, что с нами случилось, я поверю даже в марсиан, высадившихся во дворе нашего дома.

– Нет, ты определенно, не поверишь, – она состроила умильную рожицу и широко распахнула глаза, – Он из Даугавпилса. Из нашего Даугавпилса! – Затем, сделав свое лицо еще более загадочным, перешла на шепот:

– Представляешь, он из нашего грядущего, из Даугавпилса 2013 года!

– Какого, какого года? – с огромным скепсисом в голосе переспросил брат. – Из 2013 и ты вот так ему поверила?

– Конечно поверила, когда он назвал меня моим настоящим именем и показал наши семейные фотографии тридцатых-сороковых годов. Назвал имя и отчество нашего дедушки и отца.

– Но как он здесь очутился? – все еще не веря услышанному, но уже без иронии спросил Карл.

– Так же, как и мы, через Врата. – смеясь ответила Марта, удивляясь недогадливости брата.

Карл достал свои карманные часы и посмотрел на время.

– Так, я уже опаздываю на службу. Придется брать извозчика. Вечером ты мне все подробно расскажешь.

– Ах да, братик, – девушка задержала Берга у выхода из квартиры, – я предварительно пригласила Петра Антоновича в субботу к нам на обед, но сказала, что мне нужно заручится одобрением старшего брата. Ты как, не против?

– Об этом тоже поговорим вечером, – уклончиво ответил парень.

Марта поцеловала брата в щеку со словами:

– Спокойной службы, братик и до вечера.

В четверг курьер принес Петру приглашение от семьи Берг на обед. Братья встретили гостя почтительно, но без теплоты. Чувствовалась напряженность в их поведении. Марта, наоборот, была само радушие и гостеприимство. Она представила Петра своим братьям как человека, попавшего в этот мир через те же Врата, что и Берги, но из 2013 года. Во время обеда девушка во всю старалась оживить вялую беседу, играя роль любопытного и наивного ребенка. Она всеми средствами пыталась растормошить братьев. Мало- помалу ей это удалось и к десерту братья стали более дружелюбно относиться к гостю.

В курительной комнате, когда они сели, Пётр достал пачку Мальборо, прихваченную с собой из дома, и предложил братьям. Те неуверенно достали сигареты из пачки и с удивлением стали их рассматривать. Конечно, сигареты они видели в своем времени и курили их, но таких с желтой головкой на конце не видели никогда.

– Это американские сигареты Мальборо с фильтром Пётр, – пояснил парень и на своем примере показал, как нужно держать сигарету во рту. Все закурили. С первых затяжек стало понятно, что сигареты пришли братьям по вкусу.

– Милостивый государь, какие у вас виды на нашу сестру? – сделав суровое выражение лица, поинтересовался Карл.

– Помилуйте, господа! – возмутился Петр, – Как у меня могут быть планы на Марту! По здешним документам мне тридцать один год, а в реальности сорок три. Я вашу сестру иначе как ребенком не воспринимаю. У меня там остался сын на год старше ее. Так что будьте спокойны. Заверяю вас, что планов охмурять Марту, а тем более, соблазнять её у меня нем.

– Пётр Антонович, о вашем иновременном происхождении мы знаем только со слов Марты. Не были бы вы так любезны продемонстрировать какие- либо другие, кроме этих сигарет, вещественные доказательства того, что вы из далекого будущего, – попросил Роберт.

– Извольте, господа, – с этими словами, он достал из внутреннего кармана свой латвийский паспорт, водительское удостоверение, наручные часы и мобильный телефон. – Это мой паспорт гражданина Латвийской Республики, выданный, – он посмотрел на дату, – 29 августа 2012 года, вот водительское удостоверение, – он положил маленькую пластиковую карточку на стол, рядом с паспортом, – Вот часы наручные, изготовленные в Японии, а это мобильный телефон фирмы «Самсунг», произведенный в Южной Корее.

Братья по очереди рассматривали вещи, выложенные на стол, передавая друг другу.

Когда Карл взял в руки телефон, он поинтересовался:

– И что, из этого телефона можно звонить по городу и даже сейчас?

– Увы, – Пётр развел руками, – как телефоном этим аппаратом можно пользоваться только в моем времени, так как необходимы специальные станции на вышках и спутники в космосе.

– А что такое спутник? – спросил Роберт

– Это такой аппарат, размером где-то с конную повозку, который запускается в космос и кружится там вокруг Земли. Вот благодаря такому спутнику в моем времени можно дозвониться из этого телефона в любую точку мира.

– А зачем вы его с собой носите, если здесь он бесполезен? – задал вопрос Карл.

– Здесь я его использую как фотоаппарат, – сказав это, Пётр взял со стола телефон, вошел в режим фотографирование, сфотографировал Карла с Робертом и передал им аппарат с их фото на экране.

Парни с огромным удивлением на лице рассматривали свои лица на экране, да еще в цвете и отличного качества.

– И вы можете сделать карточки с этого снимка?

– Снова, увы, только в моем мире. Нужна специальная печатающая машина.

– А-а-а! – в один голос протянули братья разочаровано.

– Кроме того, можно снимать короткое кино, смотреть кино, – он выбрал в меню один документальных фильмов, записанных накануне, специально для Бергов о событиях 1940 года в Латвии и запустил просмотр.

Братья жадно уставились в экран, наблюдая перипетия событий, которые они пережили каких- то два года назад. Видеофильм совершенно выбил их из колеи. Если до этого они еще сомневались, что и Петр родом из XXI века, полагая, что он может быть заслан тайной полицией, то этот фильм добил их окончательно. В 1913 году не могли знать, что случится в1940 году и снять об этом кино, тем более такого качества. Они поверили гостю окончательно.

– Кроме того, – парень продолжил рассказывать о возможностях аппарата, – в память телефона можно закачать, то есть, скопировать любую нужную научную информацию, фото, картинки, схемы и так далее.

– А откуда можно, как вы выразились, закачать научную информацию? –  поинтересовался Роберт.

– В моем времени существует всемирная информационная сеть, к которой подключаешься и переписываешь все, что угодно.

– Это как у Вернадского? – уточнил Карл, – Вселенская информационная сеть?

– Почти. Только сеть эта действует пока исключительно на Земле, и она рукотворная, то есть создана людьми.

– Но у нас то нет этой сети, – скептически заметил Карл. – Где вы здесь найдете такой источник?

– В моем компьютере, который я прихватил с собой из 2013 года.

– А это что такое— «компутер», – спросил Роберт.

– Эта такая машина, – Пётр не стал поправлять Роберта, – где можно хранить все знания, полученные на планете, так же она может решать сложные математические задачи, вести бухгалтерию и учет, рисовать, чертить и многое другое.

– А где эта машина? – проявил интерес Роберт, – Можно ли там найти информацию по медицине и по фармацевтике, в частности.

– Я думаю такая информация там храниться. Я скачал многое на медицинскую тематику.

– А с нею, с этой информацией можно будет когда-либо познакомиться? – Карл тоже заинтересовался возможностями компьютера.

– Конечно, в любой момент. Мой дом для вас всегда открыт.

– Скажите, Пётр Антонович, вам в действительности сорок три года. Выглядите вы, как раз, именно на тридцать лет. Не старше, – выказал удивление Роберт.

– Я думаю, что это все портал, то есть Врата. Они омолаживают, – пояснил Пётр.

– А и правда, – подтвердил Роберт. – Дедушке в 1942 году исполнилось восемьдесят два года, а выглядел он, максимум, на шестьдесят. Его и отца все воспринимали братьями при первом знакомстве. Сколько я себя помню, он никогда не болел.

В этот момент в курительную комнату постучалась Марта и не открывая двери капризным голосом проговорила:

– У вас определенно нет совести мужчины! Бросили бедную девушку скучать. Уже битый час сидите там.

– Да, действительно, засиделись мы здесь, – промолвил Карл, потерев ухо, – Прошу, Пётр Антонович.

Когда парни вернулись в гостиную и вновь уселись за стол, Карл предложил выпить по рюмочке коньяку пока кухарка Ядвига сварит кофе.

Ведя непринужденную и теперь вполне дружескую беседу, хозяева и гость просидели до самого вечера. Рассказывали о своей жизни в своем времени, о родном городе их эпохи, делились планами на будущее. Выдвигали различные гипотез о их попадании именно сюда в 1913 год. О возможности вернуться назад. Братья мечтательно предвкушали возможность прикоснуться к знаниям своих потомков, чтобы применить их в нынешнем мире для лечения людей.

Пётр, в свою очередь, заверил братьев, что вся имеющаяся информация по медицине в их распоряжении. Парни приговорили бутылку шустовкого коньяку, несколько раз выходили на перекур. Когда Пётр покидал дом Бергов, вся семья вышла проводить его. Гость и братья расстались добрыми друзьями.

Домой парень заявился только около восьми часов, усталый от визита и с отсутствием какого-либо желания что-либо делать.

Глава шестая

В воскресенье у кухарки, которую Мара наконец-то нашла, был выходной день, поэтому завтрак Пётр приготовил сам и все время до обеда посвятил поискам информации по медицине и фармакологии и складированию ее в отдельной папке.

Обедал парень в своем любимом трактире возле синагоги, где он стал постоянным клиентом с соответствующим первоклассным обслуживанием.

Был теплый солнечный день, поэтому Анджан после обеда решил прогуляться к реке. Он неспеша прогуливался по дамбе, мощенной булыжником.

В отличии от его времени, жизнь на Западной Двине кипела. У грузовой пристани толпились ломовые извозчики в ожидании грузового парохода, который в это время маневрировал возле причала. Слышался матерный бас боцмана, чихвостившего юного матроса, переругивание биндюжников за место в очереди на разгрузку телег, да пыхтение паровой машины. На противоположной стороне реки у другой пристани также шла подобная возня возле баржи.

Из Дубровинского парка, известного парню с детства как «Дубровинка», послышалась приглушенная какофония звуков, похожая на музыку. Явно настраивался камерный оркестр. Пётр вспомнил своё детство и как всей семьёй посещали концерты на эстраде, располагавшейся в самом центре этого парка. Вероятно, и в этой реальности здесь располагались сценические подмостки и, скорее всего, звуки доносились оттуда. Оркестр настраивался не долго. Вскоре зазвучала бравурная мелодия. Народ потянулся в парк на звуки музыки. Он тоже все так же не торопясь направился в сторону эстрады.

Камерный оркестр из десяти человек и дирижер расположился на помосте под куполообразным шатром эстрады. Перед сценой стояли вкопанными десяток длинных лавок. Ближайшие к эстраде скамьи оказались занятыми преимущественно семьями с детьми. Зрители постепенно заполняли сидячие места, потом стали заполняться лужайки с обоих сторон от сидящих слушателей. В считанные минуты собралось человек сто-сто пятьдесят любителей музыки.

Пётр стал позади сидячих рядов и принялся разглядывать собравшуюся публику. По правую руку от парня подошла и стала молодая, очень красивая, около тридцати лет, дама, стройная шатенка, элегантно одетая в бежевое платье и в шляпе из светло-коричневой соломки с шелковой отделкой. Дама держала за руку мальчика лет восемь-девять, тоже прилично и по моде одетый. Пётр скосил взгляд в сторону незнакомки. Было видно, что музыка ее вначале привлекла, а потом заворожила. Оркестр играл полонез Огинского «Прощание с родиной». Грустная и торжественная мелодия неслась из недр парковой эстрады обволакивая слушателей мягкой негой этой медленной и необычайно грустной мелодии. Когда хочется сесть, закрыть глаза и отдаться тоске по прошедшим годам, упущенным возможностям, потерянной любви. Как помнил Пётр, публичное исполнение произведений Огинского в Российской Империи в годы правления Александра III не приветствовалось, от того его музыка для широкой аудитории была малоизвестна.

Но в восприятии «Полонеза» незнакомой женщиной было много личного, и вся палитра чувств от потери чего-то очень дорогого и родного отражалась на ее красивом, загорелом лице. Она стояла полуприкрыт глаза своими густыми длинными ресницами.

В тот момент, когда зазвучали торжественные нотки произведения, вклинился голос мальчика:

– Ну пойдем уже. Мне не нравится слушать твою оркестру. Пошли лучше к Двине. Ты обещала, что мы посмотрим на пароходы.

– Георгий, ты несносен! Такая красивая мелодия, а ты все испортил! – возмутилась женщина.

– Она для тебя красивая, а для меня нет, – отпарировал ребенок и заныл. – Ну пойдем смотреть на пароходы.

 В этот момент зазвучали первые аккорды «Аве Мария» Шуберта. Стоящая рядом женщина вздрогнула, вытянулась как струна и подалась всем телом вперед на встречу мелодии и так застыла в немом оцепенении. Видя такую реакцию соседки, парень нагнулся к мальчику, приложил палец к губам призывая молчать:

– Георгий, хочешь поиграться с замечательной штучкой?

– Ага! –  заинтересовался тот. – А с какой?

Пётр достал из кармана свои наручные часы и показал пацану:

– Такая вот штучка.

– Ого! – воскликнул тот, – Его глаза наполнились диким восторгом от увиденной необыкновенной вещи. – А можно подержать?

– Я дам тебе подержать и хорошо рассмотреть хронометр. И он будет находится в твоих руках столько, сколько твоя мама будет стоять здесь и слушать музыку. А ты не будешь ей мешать и дергать. Согласен?

– Ага! – паренек сейчас был готов согласиться на все что угодно, только бы подольше владеть такой замечательной вещью, и вскользь добавил. – Только она мне не мама. Это моя кузина Маша.

Пётр надел ему на руку ремешок с часами и застегнул пряжку. Все. С этого момента мальчуган полностью выпал из реальности.

Когда прозвучал последний аккорд произведения, Мария, а так звали со слов мальчика эту женщину, посмотрела вниз и с удивлением увидела молчаливого и не приставучего кузена, со слегка идиотской, но счастливой улыбкой, изучающего что-то на своей руке.

– Простите меня, сударь, – обратилась она к Пётру полушепотом, – но что вы сделали с ребенком, вы его заколдовали?

– Почему вы так решили? – отозвался парень

– Да потому, что он обычно очень деятельный мальчик и минуты не может посидеть или постоять спокойно. А тут как будто завороженный: спокойный и отрешенный.

– О! Я дал ему особую заколдованную вещь, которая делает детей кротким, спокойными и послушными, – загадочно заявил Анджан.

– Что это за вещь? – женщина выглядела заинтригованной и попыталась через плечо паренька рассмотреть ту чудесную вещь.

– После концерта сможете познакомиться с нею, – заверил Пётр

– Ловлю на слове, – с улыбкой предупредила Мария.

Оркестр был в ударе. Он играл фрагменты музыкальных произведений из оркестровых пьес, из опер и оперетт; балетные миниатюры и народную еврейскую музыку. При исполнении музыкантами очередного танцевального хита Мария, только что готовая пустить слезу под «Аве Мария», уже притоптывала в такт мелодии своей изящной ножкой в светло-коричневых туфельках.

Но все хорошее, когда-нибудь, заканчивается. Музыкальное представление и так длилось более двух часов с короткими перерывами. Концу концерта возле сцены собралось человек триста.

Когда публика начала расходиться, хитрец Георгий, чтобы подольше сохранить у себя часы, предложил прогуляться пешком до их дома. Благо идти было несколько кварталов. Взрослые с готовностью согласились, а Георгий сохранил на своей руке чудо часы. Пётру для страховки от утери, пришлось сделать дополнительную дырочку в часах при помощи английской булавки, которую он всегда носит с собой, пришпиленной к внутреннему карману пиджака.

Тут взяла инициативу в свои руки Мария.

– Так дело не пойдет! – возмутилась она. – Я не могу гулять по городу с незнакомым мне мужчиной.

– Назовусь с большим удовольствием, сударыня! – с готовностью поддержал ее почин парень. – Позвольте представиться, Анджан Пётр Антонович. И чуть не добавил: «Сын купца третьей гильдии».

– Савицкая Мария Александровна, вдова, – представилась женщина и протянула руку доя поцелуя.

Пётр с удовольствием приложился к дамской ручке, приятно пахнущей каким-то кремом или травами.

– А я Смирнягин Георгий Иванович, – встрял в разговор парнишка и церемониально кивнул головой. Взрослые рассмеялись после такого жеста ребенка

 Мария Александровна показала себя прекрасной собеседницей, без жеманства и кокетства. За время, пока они шли до дома Георгия, Пётр и Мария рассказали друг другу о себе.

Савицкая, как и Пётр, появилась в Двинске недавно: месяц тому назад. До этого она жила в Туркестане с мужем, ротмистром пограничной стражи. Четыре месяца назад он погиб в бою с афганцами и вдова, по приглашению родного брата, Ивана Фомича Смирнягина, инспектора реального училища. Уладив все дела по оформлению пенсиона за мужа, переехала сюда. Женщина также оказалась прекрасной рассказчицей. Она так красочно описала свои мытарства во время путешествия из Хорога, где стоял погранотряд его ее мужа, что даже Георгий на время забыл о часах и заслушался кузину.

Вначале она на повозке, запряженной волами в составе каравана шесть суток спускалась с Памирских гор до Калаш, затем на еще восемь суток на почтовых до Душанбе, там села на поезд и с пересадками в Ташкенте, Оренбурге, Самаре и Москве добралась до Двинска. Весь путь занял почти четыре недели.

– Маш, а почему ты это нам не рассказывала? – поинтересовался Георгий, потрясенный ее рассказом и восхищенный захватывающими приключениями, которые она пережила.

– Потому что меня об этом никто не спрашивал, – с легкой обидой в голосе ответила кузина.

Пётр постарался также высокохудожественно изложить сказку о своем сибирском происхождении, о своем купеческом статусе и роде занятий и о том, что он сбежал в Прибалтику, когда родители решили его оженить и подошли к этому вопросу основательно и с энтузиазмом.

Как ни старались они идти помедленнее, но час разлуки все же настал— они дошли до дома Георгия. Выяснилось, что они жили на Болотной улице, на пересечении с Рижской улицей, в общем, в трёх кварталах от дома Петра. У подъезда дома, где жила семья Смирнягиных, Георгий с глубоким вздохом сожаления распрощался с фантастической вещью.

– Пётр Антонович, а у вас еще есть другие волшебные вещи? – поинтересовался паренек.

– Есть и много, – таинственным шепотом ответил Пётр.

– Вы, Пётр Антонович, вероятно, живете сказочной пещере, – пошутила Мария, – с кучей волшебных вещей.

– Ну что вы, Мария Александровна, я простой мещанин и живу в обыкновенной съемной квартире, – разочаровал парень даму.

– Давайте завтра опять встретимся в саду, и вы принесете какую-нибудь чудесную вещь, – предложил мальчик, с надеждой смотря в глаза Петра.

– Тебя же одного гулять явно не отпустят.

– А я Машу попрошу, – нашелся мальчуган.

– Маш, а Маш. Пойдем завтра опять в сад, – он принялся умолять Марию.

Та сделала вид, что задумалась и спустя некоторое время согласилась.

– Только уговор: во всем меня слушаться и не канючить по пустякам, – поставила она условие, – Договорились?

– Договорились, договорились! – запрыгал паренек, радостно хлопая в ладоши.

– Тогда на том же месте, в тот же час, – пошутил Пётр словами из песни.

– В каком месте? В какой час? – приподняв удивленно брови, переспросила Мария.

 Парень вкратце рассказал о песне, в которой поётся о неудачном свидании, так как парень и девушка не договорились о конкретном месте свидания и искали друг друга в разных местах, а при расставании также бестолково договорились о новом свидании фразой: «На том же месте, в тот же час».

– В нашем с вами случае, – пояснил Пётр, – означает, что мы встречаемся на том же месте, я полагаю, в Дубровинском саду, а выбор времени встречи за вами, Мария Александровна.

– Вам удобно будет в четыре часа по полудню, – предложила она.

– Отлично! – согласно воскликнул парень.

– До завтра, уважаемый Пётр Антонович, – сказала она и протянула руку для поцелуя

– До завтра, Мария Александровна, – парень поцеловал даме руку и откланялся.

– До встречи, Георгий, – Пётр протянул мальчику руку для мужского пожатия.

Георгий с достоинством пожал протянутую руку. Его маленькая ладошка потерялась в ладони мужчины.

 Домой парень шёл, не чувствуя под собою ног в состоянии, близком к эйфории. О чувствовал себя так, как юнец, только что впервые поцеловавшийся с девушкой. Давно у него не было такого ощущения того, что что-то светлое и радостное входит в его жизнь. Хотелось петь во весь голос, пройтись в степе по тротуару, делать невинные глупости. В свою холостяцкую квартиру идти абсолютно не хотелось.

И в этот момент Пётр увидел городового, стоящего на углу Рижской и Суворова. Его радужное, приподнятое настроение как обрубило. Вид полицейского мундира, почему-то, отрезвляюще подействовало на витающего в облаках парня.  Человек XXI века опять вернулся в реальность Российской империи начала XX века. Вдруг появилось осознание истинного положения вещей и пропасти, которая разделяет его и Марию в сословной Российской Империи. «Кто он здесь и кто она! – чуть было не вслух воскликнул он, Мария хотя и не богатая женщина, но благородных кровей и потомственная дворянка. А кто он по легенде— выходец из крестьянской семьи, пробившейся в купеческое сословие. Как гусь свинье не товарищ, так и бывший холоп не пара дворянке. Даже если она и захочет сблизиться с ним, то потомственно-дворянская семья встанет на дыбы против такого мезальянса, будь я хоть трижды богат, умён и привлекателен».

«С другой стороны, Мария узнала о моем не дворянском происхождении и ее это ничуть не смутило, – продолжил рассуждать парень. – Она и бровью не повела, согласившись на завтрашнее свидание с человеком не благородных кровей. Так что не будем ломать себе голову и пусть все идет как идет. Только нельзя дать себе увлечься ею. Вспомним главную заповедь мужчины: чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы им».

Но поломать голову пришлось. Требовалась очередная волшебная штучка для Георгия, которая не только поразит мальчика, но и завладеет его внимание на долгое время.

Придя домой, он выложил все свои вещи, прихваченные из XXI век, на стол и принялся оценивать каждую из них глазами восьмилетнего ребенка. Выбор парня остановился на складном наборном перочинном ноже, имеющего кроме лезвия консервный нож, открывашку для бутылок, шило, отвертку, плоскогубцы. Рукоятка ножа, инкрустированная пластиком под перламутр, смотрелась роскошно и удобно лежала в руке.

Определившись с выбором «волшебной» вещи, Анджан вернулся к начатой в субботу работе по поиску файлов на медицинскую тематику и опять проторчал в компьютере до глубокой ночи.

Они встретились возле эстрады. Сказать, что Георгию понравился ножичек – это значит ничего не сказать. Его восхищению не было предела. Надо было видеть с каким обожанием он смотрел на блестящую штучку. Он вертел в руках чудесную вещь, любовался игрой света на перламутровой отделке и готов был обнюхать и облизать ее. В общем, он вел себя так, как вел бы себя папуас с Новой Гвинеи, впервые столкнувшегося с предметом европейской цивилизации. Когда же Пётр объяснил и показал мальчику, какие навороты имеет ножичек и для чего они служат, восторгу пацана не было предела. А за разрешение проводить эксперименты с этими наворотами на палочке, Анджан был возведен мальчуганом в ранг своего кумира. В итоге, малец выпал напрочь из реальности, погрузившись с головой в таинство игры. Пётр краем глаза заметил, как он, закрывая открывашку, защемил себе кожу на пальце, но при этом даже не пикнул.

Взрослые сделали круг по саду и присели на лавочку, вкопанную среди кустов акации.

– Скажите, Пётр Антонович, кто вы? – задала Мария вопрос в лоб. – Я ни за что не поверю, что вы крестьянский сын. Манера речи, словесные обороты, порой мне совсем незнакомые и иногда не совсем понятные, характеризуют вас как человека образованного и окончившего, как минимум, институт, а лучше, университет. Крестьянин никогда так не заговорит.

Пётр опешил от подобной лобовой атаки женщины и лишь промямлил:

– Что еще не так с крестьянским сыном?

– Крестьянский сын никогда не завел бы разговора с барыней первым. Страх и раболепство перед господами веками вбивалось в сознание крестьянского сословия. В вас это отсутствует напрочь. Вы не из крестьян и даже не из купцов. Так кто же вы?

– Внебрачный сын губернатора острова Борнео, – отшутился Анджан.

– Сын кого? – перепросила Мария, изумлённая таким ответом.

– Губернатора острова Борнео, – продолжая куражиться Пётр и для пущей убедительности, встал со скамейки и по-испански произнёс. – Estimada señora María, permítame que me presente ante Usted, don Pedro Antonio de Angiano. (Уважаемая сеньора Мария, позвольте представиться— Педро Антонио де Анджано).

– Je suis ravi de te connaître, Monsieur Pedro. (Рада с вами познакомиться сеньор Педро), – поддержала игру женщина, ответив по-французски и дурачась протянула руку для поцелуя.

– Хорошо, я расскажу вам, Мария Александровна, – заявил Пётр, подождав пока Георгий, увлечённый игрой с ножичком, отойдёт подальше, – только если вы поклянетесь хранить это тайну нашей семьи в секрете.

– Клянусь на кресте, – уже серьезно промолвила Мария, перекрестилась, и, без капли иронии, достала и поцеловала нагрудный крестик.

– Я действительно не крестьянский сын, – начал рассказ парень полушёпотом. – Мой род Анджан– это старый дворянский дом, который ведёт свой отсчёт от французского офицера– дворянина шевалье Поля Де Анджан, раненого под Люцином и попавшего в плен. После окончания войны он не вернулся во Францию, так как женился на моей прабабушке, шляхтянке Эмилии Богушевич. Поль проходил лечение в имении Богушевичей, и молодой человек влюбился в Эмилию, ухаживавшую за раненым. Эмилия ответила молодому офицеру взаимностью чувств.

После бракосочетания молодые поселились в одном из имений Богушевичей близь местечка Дагда, которое они получили в качестве приданного Эмилии.

Последние потомки Поля и Эмилии оказались никудышными помещиками и через несколько поколений хозяйство пришло в упадок и ко времени моего совершеннолетия, отец был близок к банкротству. Семья вот-вот могла лишиться всего и остаться без крыши над головой. Тогда мы: отец, двое моих братьев и я стали думать, что делать дальше. В Лифляндии для нас будущего не было. Мы могли бы уехать в Северную или Южную Америку, но у нас после продажи большей части земли для погашения долгов средств практически не осталось. Нас заинтересовал вариант с переселением в Сибирь или на Дальний Восток, так как правительство Столыпина оказывало существенную финансовую помощь переселенцам. Правда, существовало одно «но»: Столыпин помогал деньгами только людям крестьянского сословия, коими мы никак не являлись.

Тогда отец и старший брат Антон придумали как стать землепашцем. Отец договорился со своим хорошим знакомым становым приставом, который по прошествии некоторого времени за щедрое вознаграждение, в народе называемое взятка, состряпал нам документы на тёзку отца крестьянина Антона Анджана, который ранее проживал в деревне Мачи и только-только почил в бозе, а так же на двух его сыновей, Антона и Семёна, которые подались на заработки в города и в деревне несколько лет как не появлялись. Я же получил документы на сироту– племянника этого крестьянина Петра Анджана, беспробудного пьяницы, который потом исчез в неизвестном направлении. Крестьянин, как будто, меня усыновил, и я стал Анджан Пётр Антонович. В итоге, все мы получили липовые документы. Я и старший брат Антон заимели паспорта своих полных тёзок. У отца и среднего брата были некоторые отличия: отец получил другое отчество- Леонович, а брат Вольдемар— другое имя: Семён

По этим документам нам выплатили определённую сумму на переезд, а потом, на месте, семья получила участок земли вблизи села Рябовское, Каргалинской волости, Ишимского уезда подъёмные деньги на строительство дома и хозяйственных построек. Перед поездкой отец продал имение с остатками земли, а вырученные от продажи средства пошли на строительство маслобойни, оборудование для которой отец закупил в Риге перед переселением.

Таким образом потомки Пьера де Анджан стали хлеборобами сибиряками и постепенно выбились в торгово-промышленное сословие и доросли до купцов третьей гильдии.

А потом я сбежал в Прибалтику от родителей, попытавшихся меня оженить насильно.

– Сума сойти! – всплеснув руками, воскликнула Мария, которая до этого замерев слушала рассказ Анджана. – Вы поразили меня своим рассказом до глубины души, Пётр Антонович. О ваших приключениях можно писать роман.

– Криминальный, – добавил Пётр.

– Криминальный роман – это что за жанр? – переспросила Мария.

– Роман, описывающий преступления и их раскрытие, – пояснил парень.

– Тогда точно, авантюрно-криминальный, – согласилась собеседница и спросила, – А какой университет вы заканчивали?

– Я прослушал курсы в Константиновском Межевом институте в Москве, а также на Геологическом факультете Московского университета.

– Межевом институт? – переспросила Мария, – А что вы там изучали?

– Землеустройство, картографию и геодезию— определение координат местности и строений, – пояснил Анджан.

– Вы вновь поразили меня! Интересно, а чем вызван выбор таких редких дисциплин? – удивлённо поинтересовалась Мария Александровна.

– Я с детства любил рассматривать карты, сам чертил карту имения, ближайших сёл, попутно собирал коллекцию различных камней и минералов. Мой батюшка, через своих друзей и знакомых выбил стипендию на обучение в Константиновском институте. Кроме того, продолжаются «Времена землемеров», и моя профессия будет востребованной всегда. Это была моя история, а теперь ваша очередь, уважаемая Мария Александровна, рассказать о себе.

– Хорошо, – немного подумав, согласилась женщина. – Конечно история моей жизни не толь интересна и романтична как ваша. Я дочь саратовских помещиков рода Смирнягиных. Мои родители умерли буквально в один день, когда мне было 21 год и я только-только окончила Саратовские высшие женские курсы. На последнем курсе я познакомилась с поручиком пограничной стражи Савицким, гостившим в Саратове у своих родителей после ранения. Закрутился роман. Мы обвенчались, и я последовала за мужем на его новое место службы в Хорог, что в Памирском крае, где находился российский пограничный отряд. Мы прожили в браке 6 лет. К сожалению, господь не дал нам детей. Муж жаждал иметь наследника, но судьба не дала осуществится его чаяньям. По этой причине мы постепенно стали отдалялись друг от друга. Я находила утешение в работе в школе для детей офицеров отряда и местных жителей, открывшейся стараниями моими и при содействии уездной администрации. Муж отдал всего себя службе. Не знаю, сколько это длилось бы, но господь рассудил по-своему: мой муж, к тому времени уже ротмистр, погиб в бою с крупной бандой афганских контрабандистов 18 декабря прошлого года. Я, по просьбе директора, доработала до конца учебного года и переехала сюда, в Двинск к дяде. Вот и вся моя история.

– Какие у вас планы на будущее, если, конечно, это не секрет?

– Помилуйте, Пётр Антонович, какой секрет. Сейчас я себе подыскиваю жилье и подала прошение в женскую гимназию на должность учителя русской словесности и учителя французского языка.

– А у дяди что плохо? – поинтересовался парень.

– Отнюдь. Меня приняли очень душевно, и я не испытываю никаких неудобств, – возразила женщина, – но я уже шесть лет живу самостоятельно и мне тяжело подстраиваться под чужие правила. Я – человек самостоятельный и желаю жить отдельно.

– Если желаете, то я могу поговорить с управляющим нашего дома. У нас во дворе сдаются небольшие трехкомнатные апартаменты. Возможно, найдется свободное жильё.

– Я была бы вам несказанно благодарна. У меня в этом городе кроме друзей семьи дяди нет никого знакомого. Обращаться к этим друзьям я не хочу. Боюсь кривотолков. Даже дядя и его жена не знают, что я собираюсь от них съехать. И вообще, я еще женщина не старая и надеюсь найти своего суженного, – закончила монолог женщина, бросив лукавый взгляд на Петра. – А каковы ваши планы, сударь?

– Я, как и старуха из пушкинской «Сказке о золотой рыбке», не хочу больше быть крестьянином, а хочу быть столбовым дворянином, можно, правда, и не столбовым.

В ответ Мария звонко рассмеялась и изрекла:

– А вы забавный, Пётр Антонович. С вами интересно.

Они еще целый час беседовали, сидя на лавочке. Пётр рассказывал о Сибири, которую он когда-то на самом деле изъездил вдоль и поперёк, о ее уникальной и не повторимой природе, о замечательных трудолюбивых и радушных людях. Мария рассказала о Памирском крае. О жизни в гарнизоне. О местных жителях.

Как и в прошлый раз, Пётр проводил Марию и её юного кузена до дома. Как бы невзначай, Мария Александровна сообщила, что она любит после обеда сидеть в небольшом общественном садике рядом сдомом в беседке и читать книгу.

Придя домой, Пётр задумался: стоит ли искать жилье для потенциальной любовницы во дворе его дома. Кто знает, как сложатся отношения с Марией Савицкой. «Нет, – решил парень, – селить ее в одном доме с собой ни к чему, но помочь с квартирой нужно».

На следующий день с утра он начал методично опрашивать дворников о наличии пустующих квартир, щедро раздавая гривенники из запасов Вариса Виксны. К обеду у парня было восемь адресов пустующих квартир приемлемой для Марии Савицкой ценой аренды. Дома он переписал адреса на бумагу производства начала века, положил в конверт и с нарочным, сыном Мары, отправил Марии.

До конца недели Пётр днем копался в компьютере выискивая и систематизируя информацию по медицине, а по вечерам составлял каталог ценностей из «оружейного музея» в потаенной комнате. Попутно он отыскал солидную стопку облигаций как государственного, так и местного займа на сумму более пятьдесят тысяч рублей и акций нескольких банков на семьдесят тысяч рубликов. Кроме того, наличествовала цела пачка векселей на кругленькую сумму в сорок тысяч.

Все облигации и около пятьдесят процентов акций оказались оформлены на предъявителя, и Пётр мог их со спокойной совестью присвоить. Остальные акции и, естественно, векселя являлись именными и ими могут воспользоваться, по закону, только наследники. Пётр выяснил позже, что он может стать бенефициаром именных ценных бумаг, если наследники напишут передаточную подпись на векселях и именных акциях.

Пётр после долгих размышлений придумал, как заполучить выгоду от найденных бумаг и, вдобавок, получить в личную собственность эту квартиру как часть вознаграждения за как будто найденные в подвале именные акции и векселя. По закону ему полагается пятьдесят процентов от стоимости находки: около сорока тысяч рублей.

Пётр поставил пометку в записной книжке:

1. Найти маклера по недвижимости. Узнать примерную стоимость покупки апартаментов, подобных моим.

2. Разобраться с нюансами и доходностью ценных бумаг.

Весь вечер парень находился в некоторой прострации: он с каждым днем становится всё богаче, практически ничего для этого не делая. «Во пруха, во поперло!» – подумал парень.

В четверг Пётр занялся поисками агента по недвижимости. Купил газету и стал искать предложения по продаже жилья. Парень выявил два субъекта, промышляющих таким бизнесом. Один находился на Новом Строении, другой здесь, в Центре.

Парень остановил свой выбор на риелторе, действующего в Центре. Чтобы разыскать офис этого маклера, расположенного по адресу, улица Зеленая, дом 15. Пришлось поплутать в лабиринте домов внутри двора. Контора располагалась на первом этаже и нашлась по небольшой табличке «Чернобров. Торговля недвижимостью и аренда жилья». Не смотря на, казалось, не еврейскую фамилию, написанную на табличке, Петра встретил немолодой уже еврей с хитрой крысиной рожей, который выскочил на встречу клиенту лишь только позвенел звонок на входе.

– Чем могу быть вам полезен, уважаемый господин? – склонившись в поклоне, спросил риелтор.

– Мне хотелось бы приобрести апартаменты на Новом Форштадте, на пять- шесть комнат и по разумной цене.

– А какую цену вы считаете разумной? – попытался уточнить маклер.

– Вы предлагайте, а там видно будет, – уклончиво ответил Пётр. – Что вы имеете предложить?

– Прошу вас, присаживайтесь, – хозяин кабинета указал на стул и шустро перешел к бюро, откуда достал несколько папок и положил на стол перед клиентом. – Имею предложить великолепные полностью мебелированные апартаменты на углу Владимирской и Зеленой. Это то, что может быть достойным для такого многоуважаемого господина.

– И какая стоимость этих, как вы утверждаете, великолепных апартаментов?

– Только для вас, и только сейчас эти великолепные апартаменты вам обойдутся в сущие пустяки: всего одиннадцать тысяч пятьсот рублей, – безупречно честными глазами глядя на Петра сообщил риелтор.

– Извините уважаемый, но я не собираюсь переезжать в Петербург.

– А при чем тут Петербург? – опешил еврей.

– Потому что, уважаемый, вы назвали цену жилья в стольном граде и, притом, в самом центре. А я хочу купить квартиру здесь, в Двинске. Такие хоромы в Двинске стоят максимум три тысячи рублей ассигнациями.

– О мое бедное сердце! – господин Чернобров картинно приложил ладонь к левой части груди. – Как вы можете такое говорить, милостивый государь? Какие три тысячи рублей, каких ассигнаций? Эти достойнейшие апартаменты в доме Марковича стоят не меньше, как одиннадцать тысяч четыреста рублей.

– Вот что, уважаемый господин Чернобров, – Пётр решил зарубить торг в зародыше, – или вы назовете мне реальную, а не завышенную, как минимум, в два раза цену, или мне придется откланяться.

– Ну хорошо, – немного помявшись для приличия, изрек торговец недвижимостью, – шесть тысяч двести рублей.

– Не, с вами каши не сваришь, уважаемый господин маклер. Квартиры по цене дворца мне не подходят. Разрешите откланяться.

Пётр приподнял шляпу и направился к выходу.

– Шесть тысяч сто, – поспешно выкрикнул риелтор в спину уходящему клиенту.

– Я подумаю, – не поворачивая головы, ответил Пётр и вышел из конторы.

То, что последняя названная маклером стоимость квартиры была близка к реальной, парень уже понял и решил ориентироваться на нее при переговорах с наследниками Вариса Виксне.

Сейчас предстояло выяснить котировки найденных акций и процентные выплаты по ним. Где в Двинске 1913 года найти такую информацию Пётр не знал. Он глубоко сомневался, что в Двинске имелась букмекерская контора или конторы, где можно узнать рыночную стоимость этих акций, а выяснить процентные выплаты по акциям казалось ему делом нереальным. Абсолютно не разбираясь во всех видах ценных бумаг, их обороте и распределении дивидендов по ним, Пётр решил прошерстить информацию об этом, хранящуюся в памяти компьютера и на дисках. Он несказанно удивился, когда быстро нашел статью о займе города Двинска, осуществленным Двинской городской думой, а также список ценных бумаг, котировавшихся на Петроградской фондовой бирже, среди которых были акции трёх предприятий Двинска или связанных с Двинском, где указывалась их доходность. Исходя из полученных сведений, парень отложил для себя только облигации, так как на них была напечатана величина годовых выплат в процентах. Можно было начинать переговоры с наследниками Вариса Виксне.

Глава седьмая

 В субботу на обед были приглашены Берги, поэтому Пётр зашел в свой любимый трактир и договорился с подкормленным половым Йосей о том, чтобы он прислуживал за ужином.

Помня о намеке Марии, парень решил после обеда прогуляться мимо указанного садика, но Савицкой там не оказалось. Или она сегодня решила не посещать зеленый уголок, или уже ушла. Продефилировав несколько раз туда-сюда по улице мимо беседки и так не дождавшись Марии, Пётр в плохом настроении вернулся домой и, чтобы как-то занять себя, засел за купленные ранее газеты и журналы. Он все еще ощущал себя гостем в этом мире, поэтому все напечатанное в местной прессе воспринималось как экскурс в прошлое несмотря на то, что это прошлое уже более двух недель назад стало для парня настоящим.

После ужина, отпустив домой кухарку, парень загрузил на экран ноутбука новый фильм и до полуночи наслаждался его просмотром.

Утро следующего дня началось с хлопот по организации званного обеда. Признаться честно, Пётр впервые организовывал подобное мероприятие. В том XXI веке он не парился, а заказывал банкеты в ресторане. Здесь же пришлось побегать по городу, закупая посуду для обеда, спиртные напитки, пирожные на десерт. Продукты для приготовления блюд закупали экономка Марта с кухаркой Ядвигой, а Пётр только финансировал это.

К полудню все было готово и ровно в 12:00 раздался звон колокольчика, возвещавшего о приходе гостей. Роль дворецкого исполняла Мара, но Пётр, вопреки правилам этикета, тоже вышел встречать Бергов в прихожую. Обменявшись теплыми, дружескими рукопожатиями с братьями, парень с удовольствием приложился к протянутой для поцелуя руке Марты.

– Вы как всегда очаровательны, госпожа Марта, – отвесил совершенно искренний комплимент он.

Девушка действительно выглядела сногсшибательно: обворожительная внешность, чарующая юность и неотразимый костюм. В ответ Марта зарделась то ли от удовольствия, то ли от смущения. Братья восприняли слова Петра как должное, а Мара, наоборот пристально взглянула на девушку, словно оценивала будущую хозяйку дома.

Субботний ужин удался на славу. Кухарка расстаралась и приготовила вкусные блюда из её родной польской кухни, напекла пирогов и булочек. В кондитерской напротив Пётр заказал свежих пирожных. Приглашенный половой из кожи вон старался исполнить малейшее желание гостей и хозяина. За столом царила непринужденная, дружеская атмосфера. Парень как мог и умел развлекал гостей, рассказывал различные истории из его мнимой сибирской жизни, но которые происходили с ним в действительности, но в XXI веке. Гости благосклонно воспринимали басни и шутки хозяина, но во взгляде чувствовалось нетерпение и желание закончить «официальную часть», но все понимали, что лишние уши в лице полового и кухарки. Видно было, что они с нетерпением дожидаются десерта и того момента, когда прислуга уйдёт.

После выпитого чая, Пётр отпустил кухарку и полового, щедро одарив их. Стол уже был убран, и хозяин предложил для начала посмотреть на компьютере кино или фильму, как гости называли это. Пётр загодя прошерстил свою фильмотеку и отыскал фильм «Ранняя ржавчина», снятый латвийским режиссёром Гунаром Целинским в 1979 году. Так как мелодрама повествует о событиях, происшедших в Латвии тридцатых годов XX века, парень посчитал, что история будет близка и понятна гостям.

Берги следили за священнодействиями хозяина, подготавливающего аппаратуру к просмотру кино. Как на киносеансах в советское время, Пётр решил вначале включить запись документального фильма о довоенной Латвии для того, чтобы Берги рассмотрели во всех ракурсах ноутбук, привыкли к экрану и кинопроекции. Нужно было видеть, какими глазами гости смотрели документальную ленту о земле, на которой они родились и выросли и которую потеряли навсегда. Пётр увидел, как увлажнились глаза братьев, а слезинка прочертила борозду на щеке Марты.

Когда закончилось документальный фильм, парень дал время Бергам прийти в себя после просмотра, прежде чем начинать прокат фильма. Он предложил сделать перерыв и пройти в курительную комнату. Марте же он оставил мобильный телефон, чтобы та не скучала в одиночестве.

Благодаря перерыву, гости успокоились и фильм посмотрели с меньшим налетом ностальгии и с большим интересом. Марта искренне переживала за героиню, и вся гамма чувств отражалась на её красивом лице. Фильм понравился всем, в том числе и Петру, который тоже впервые смотрел его, а записал на жёсткий диск чисто случайно.

На очередном перекуре братья предложили посмотреть информацию по медицине.

– Всё не так просто, как вам кажется, господа, – остудил их пыл Пётр. – Я потратил четыре вечера на то, чтобы отыскать и систематизировать имеющуюся у меня сведения. Только просмотреть каталог имеющейся у меня литературы займет весь сегодняшний вечер. У вас есть приоритетные темы, которые вас интересуют?

– Меня в первую очередь интересуют методики диагностики и лечений болезней, Карл первым взял слово, – и лекарственные препараты для этого.

– А меня, – объявил Роберт, – интересуют все новинки в фармацевтике.

– Хорошо, – подвел итог хозяин, – я сейчас раздам вам списки имеющейся у меня научного материала, распечатанные заранее, а вы, изучив их, выберете ваши приоритеты.

Братья согласно закивали головой. Парень принес из кабинета два каталога, один— по общей медицине для Карла, а второй— по фармакологии для Роберта.

– С вашего позволения, господа, я пойду включу для Марты фильм. Иначе она зачахнет от скуки.

Вернувшись в гостиную, парень понял, что сильно ошибался: девушка отнюдь не скучала, а сидела тихо как мышка и смотрела на маленьком экране телефона фильм, найденный ею самостоятельно. Она оказалась очень хорошей ученицей и поразительно быстро освоилась со смартфоном. На вошедшего хозяина гостья не обратила не малейшего внимания. Настолько она была увлечена просмотром.

– Что смотрит молодая госпожа? – подойдя к девушке, спросил парень.

– А? Что? – переспросила она, с трудом отрываясь от экрана.

– Что смотрите, Марта? – переспросил Пётр.

– Фильму, – ответила девушка.

– И какую? – не отставал парень.

– Театр, – наконец-то оторвавшись от экрана, сообщила Марта. Она окончательно вернулась на грешную землю и вдруг, осознав, что вела себя неприлично в чужом доме, пискнула и моментально покраснела до корней волос.

– Да ладно, милая госпожа, не смущайтесь. Чувствуйте себя как дома, – успокоил её парень. – Мы с вашими братьями покинем вас на время и займемся делами. Там в телефоне еще несколько фильмов. Если вам они покажутся не интересными, то сообщите мне и я вам перекину, то есть, скопирую парочку других.

– Хорошо, большое спасибо, – еще не оправившись от конфуза, пролепетала она и машинально протянула руку для поцелуя.

Поцеловав протянутую руку, Пётр пошел на кухню, сварил кофе на всех и вернулся с кофейником и чашками в гостиную.

–Чашечку кофе? – обратился он к девушке,

– Да, большое спасибо, – поблагодарила она.

Парень налил в чашку кофе и поставил её перед гостей, а рядом сахар, сливки и тарелочку с пирожными.

– Приятного аппетита, – пожелал он девушке и ушел в курительную комнату, где братья, с карандашами в руках, сосредоточено штудировали списки.

– Кофе, господа? – предложил Пётр.

– Да, благодарю вас, – хором ответили парни, не отрываясь от чтения.

– Сахар, сливки?

– Мне чёрный без сахара, – отозвался Карл,

– А мне ложку сахару и сливки, – попросил Роберт.

Обслужив гостей, Пётр сел за компьютер и кликнул на ярлычок пасьянса «Косынка», чтобы скоротать время.

– Да уж, Пётр Антонович, задали вы нам задачку, – отложив бумаги в сторону, заявил Карл. Нам интересно все. Мы пометили статьи, которые нас интересуют в первую очередь, так что можем начинать.

– Я готов, господа, – вставая со своего места, ответил Пётр. – Пройдемте в кабинет.

В кабинете Пётр подключил компьютер к сети и принес из гостиной еще два стула. Марта всё так же сидела, уставившись на экран телефона. Рассевшись подобнее вокруг стола с ноутбуком, Пётр открыл папку по медицине.

– Нус, господа медики, с чего начнем?

– Мы посчитали первоочередной проблему лечения сепсиса, так ка это инфекционное заболевание одинаково актуально как для хирургии, так и для фармацевтики. То, с чем я столкнулся в больнице меня ужаснуло: к нам обращаются десятки пациентов с различными запущенными ранами, а мы ничего не можем с этим сделать, так как отсутствуют элементарные лекарства для лечения заражения. Впрочем, в нашей Латвии также отсутствовали эффективные антисептики. Разве только с гигиеной и оказанием первой помощи дело обстояло получше. Так что мы решили начать с этой темы.

– Нет проблем, господа.

Пётр в течении нескольких секунд отыскал нужный файл и открыл его для просмотра.

– Прошу вас, – пригласил он присоединиться, – Видите эту стрелочку. Она поможет вам листать страницы. Просто подводите её к этой стрелочке внизу и нажимайте вот на этот прямоугольник. Удачи вам. Я буду сидеть неподалеку и, если возникнут проблемы, помогу вам избавиться от них.

Братья с жадностью уставились на экран дисплея, вчитываясь в непривычные для их глаз строки светлом поле, светящемся мягким светом. Вначале они очень осторожно и неуклюже обращались с тачпадом, но в дальнейшем вполне освоились и управлялись с ноутбуком более уверенно. Время от времени удивлённые или восторженные реплики братьев оглашали тишину.

Пётр два раза приносил им чай и тогда братья делали перерыв и шли в курительную. В перерыве, парень навещал Марту, брошенную на произвол судьбы, которая ничуть не страдала от этого, а поглощала один фильм за другим. По необходимости, Пётр переписывал на телефон очередной фильм, и девушка вновь отключалась от действительности.

Когда часы в гостиной часы пробили шесть часов по полудню, братья встрепенулись и, Карл, посмотрев вначале на брата, а затем на хозяина и смущенно пробормотал:

– Мы, кажется, увлеклись. Извините нас великодушно, Пётр Антонович.

– Ничего страшного, Карл Карлович, – успокоил гостя Пётр. – Я же сам предоставил вам возможность ознакомиться с имеющейся информацией. Сейчас нам нужно решить, что с этой информацией делать.

– Мы считаем, что нужно как можно быстрее внедрить всё, чего достигли наши потомки в области медицины. Это наш долг, как людей, давших клятву Гиппократа.

– И как вы предполагаете это осуществить? – поинтересовался Пётр.

– Мы еще не думали над этим, – растерянно пробормотал Роберт.

– А я предлагаю подумать, – парировал хозяин. – Мы не можем объять необъятное, но ничто не мешает нам начать с малого, но перспективного, и продвигаться вперёд шаг за шагом. Что вы считаете самым насущным в лечении различных видов инфекционных заражений.

– Лекарства, – ответил Карл, а Роберт согласно закивал головой. – Если бы наши доктора имели, хотя бы, стрептоцид, это уже стало бы огромным прорывом. Но иметь пенициллин и производные от него, это предел мечтаний моих как врача.

– Тогда и нужно начинать со стрептоцида и пенициллина, господа. И я предлагаю объединить наши усилия и создать совместное предприятие по разработке, производству и внедрению этих антисептиков. У меня имеются ко-какие средства, которые я мог бы вложить в этот проект. Вы как специалисты могли бы возглавить этот проект, производить научные изыскания, осуществлять испытания и внедрять их.

– Мы как-то не думали об этом, – пробормотал Роберт.

– У вас есть время подумать. А сейчас, господа, как хозяин дома, приглашаю вас отужинать в одном очень порядочном трактире с замечательной кухней и уважительным обслуживанием.

– Но это неудобно, – стал отнекиваться Карл, Мы не можем столь злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Я не принимаю никаких отговорок, – пресек возражения Пётр и тут же пошутил. – А вдруг вы умрёте по пути домой от голода. Я тогда никогда не прощу себе это.

Братья дружно рассмеялись в ответ.

– Мы подчиняемся воле хозяина, – пришлось согласиться братьям.

 После плотного ужина, оплаченного Петром, вся компания вернулась в его квартиру, чтобы конкретно обсудить предстоящее сотрудничество. Пётр предложил, для начала, создать и зарегистрировать товарищество на паях, в котором Петру будут принадлежать семьдесят один пай уставного капитала, братьям—по четырнадцать и Марте достался один пай. Возражений не последовало, так как все разработки по препаратам и методика их применения, по сути, принадлежат Петру. Патент на лекарства он оформит на себя. Основная тяжесть финансирования проекта также ложится на парня. Договорились о следующей деловой встрече, как только будут готовы все учредительные бумаги для подписи.

 Петр проводил гостей до Александровской площади, где находилась стоянка для извозчиков. Новые компаньоны откланялись и укатили к себе домой на Новое Строение, а Пётр решил немного прогуляться, чтобы развеяться и подышать свежим воздухом.

Ноги сами привели его на Болотную улицу, где находилась заветная беседка. К сожалению для парня, она вновь была пуста. Не солоно нахлебавшись, Пётр вернулся на Рижскую улицу и продолжил прогулку в сторону собора Александра Невского с целью прогуляться в сквере «Тарелочка».

 Стоял теплый летний вечер, поэтому народу гуляло много. Парочки, не торопясь, дефилировали по мощенным тротуарам, периодически раскланиваясь со знакомыми. Возле Гостиного Двора возвышалась афишная тумба. Огромный плакат, занимавший добрую половины тумбы, извещал, что в Двинск приехал с гастролями цирк Лерри. Афиша сообщала, что перед двинской публикой выступят: элегантная парфор-наездница, комическая группа велосипедистов, салонные акробаты, гимнаст на трапеции под куполом цирка, клоуны. Имена в труппе, которые сопровождали амплуа артистов Петру, естественно, ничего не говорили, но богатый репертуар представления его впечатлил.

Шапито развернули на пустыре в конце улицы Московской. До начала представления оставалось тридцать минут, делать, все равно, было нечего, и Пётр решил посмотреть шоу. Дорога до цирка заняла около пятнадцати минут. В кассу даже была небольшая очередь. Приобретя билет на место во втором ряду за один рубль восемьдесят пять копеек и программку за пятнадцать копеек, Пётр выкурил папиросу и вошел вовнутрь шапито.

 Внутри цирк ничем не отличался от передвижных арен в XXI веке: схожие декорации и убранство, такой же круг в центре, посыпанный опилками, те же черные фраки и белые манишки музыкантов оркестра на возвышении.

 Представление началось, как обычно, с парада-але, а дальше под бравурную музыку выходили артисты и радовали разношерстную публику своим мастерством. Нужно отдать должное, артисты не халявили и выкладывались на арене или под куполом по полной.

 Зрители, в свою очередь, не скупились на восторженные аплодисменты, натурально замирали при исполнении очередного «смертельного» номера воздушных акробатов, угорали от смеха от шуток и смешных номеров клоунов и комических актеров. Наибольший восторг вызвали номера со слонами. Три экзотических для Двинска великана слаженно и грациозно выполняли все установки дрессировщика, заставляя публику разбивать ладошки в бурных овациях.

 Петра, также увлек многогранный спектакль, и он также искренне восхищался трюками и бурно реагировал на очередной трюк цирковых артистов.

 Представление длилось более двух часов, но время пронеслось незаметно и вот уже публика тепло прощалась с понравившимися мастерами цирка. Зрители начали вставать со своих мест. Некоторые бросились к артистам чтобы взять автограф. Наверняка в труппе выступали и всероссийские знаменитости. На выходе образовался небольшой затор.

 Сжатый со всех сторон, Пётр вместе с толпой, медленно продвигался к выходу. Вдруг он почувствовал? Что кто-то вцепился в рукав его пиджака и тут же раздался звонкий детский голосок:

– Дядя Петя, здравствуйте.

Не успел парень обернуться, как раздался властный женский голос:

– Георгий, где твои манеры? Сейчас же отпусти господина.

 Пётр, насколько позволяла толпа, обернулся и увидел Георгия, смотрящего на парня снизу в верх и с улыбкой до ушей. Рядом с мальчиком остановилась высокая, статная брюнетка с немного раскосыми карими глазами, правильными чертами лица и высокой прической под широкополой соломенной шляпкой с каким-то большим синим цветком на синей же ленте. Дама была очень красива, стройна и элегантна и

Обладала довольно приятным голосом.

– Сударь, простите великодушно моего сына. Он порой бывает совершенно несносен.

– Не стоит извинений, сударыня, – парень остановил женский словесный поток. – Мы с Георгием добрые приятели от того ему позволительна некая фамильярность.

– Вот как! – удивилась дама. – И откуда мой сын имеет честь быть знакомым с Вами, уважаемый господин? Не имею честь знать вашего имени.

– Позвольте представиться, Петр Антонович Анджан, – назвал себя Пётр и в шутку добавил, – собственной персоной.

– Амелия Капитоновна Смирнягина, мать этого невоспитанного мальчика, —представилась дама и протянула руку для поцелуя.

 Парень с готовностью облобызал протянутую ладошку. Он уже хотел было ответить на вопрос дамы, когда увидел выплывающую из редеющей толпы и лучезарно ему улыбающуюся Марию.

– Добрый вечер, Мария Николаевна, – обратился Петр к знакомой женщине, так же радушно улыбаясь в ответ. – Какая неожиданная встреча! Очень рад вас видеть вновь!

Амелия Капитоновна повернулась к Марии и ее брови выгнулись удивленной дугой. Мать Георгия застыла в немом вопросе.

 Толпа уже рассосалась и Мария смогла ближе подойти к парню.

– Добрый вечер, Петр Антонович, – ответила женщина и также протянула руку для поцелуя со словами. – И я тоже рада вас видеть.

 Парень с удовольствием приложился к ручке и на мгновение задержал её, а когда выпрямился, взглянул в глаза Марии. В глазах женщины читался вопрос: «Почему тебя так долго не было?»

Пётр отпустил руку и обратился к Амалии Капитоновне, чтобы вывести ту из ступора, в котором она продолжала пребывать:

– Как вам показалось представление?

– Представление? А, ну да, представление, – дама наконец-то очнулась и уже вполне осознано продолжила, – Оно было великолепным! Я получила истинное удовольствие. А как вам?

– Я тоже наслаждался выступлением артистов, – парень согласился с мнением Амалии.

– А какие смешные клоуны! – Георгий, о котором все уже забыли, вставил свои три копейки. – Я чуть не умер от смеха.

 Все засмеялись от незамысловатой шутки мальчугана. Ни одной извозчичьей повозки в пределах видимости не наблюдалось и не сговариваясь, компания направилась пешком к дому Смирнягиных. Да и идти было несколько кварталов.

– А вы, Петр Антонович, так мне и не рассказали откуда знакомы с моим сыном и с Марией Николаевной?

Пётр усмехнулся про себя: Амалия специально не назвала Марию племянницей, чтобы не состарить себя в глазах парня и назвала ту по имени отчеству, чтобы уровнять себя и племянницу в возрасте.

– Мы познакомились случайно на концерте местного симфонического оркестра в «Дубровинке», – рассказал Пётр.

– Где-где? – переспросила Амалия.

– Ну, – замялся парень, посмотрел на Марию и поправился. – В парке «Дубровинка».

– Я думаю, Петр Антонович имел виду Дубровинский сад, – пояснила Мария.

– А вы что, не двинчанин? – решила уточнить Амалия.

–Петр Антонович прибыл в Двинск из Сибири, – выказала свою осведомлённость Мария.

– Из Сибири!? – удивлению Амалии не было предела.

– Из самой Тюменской губернии, – шутливо добавила, Мария, подняв вверх указательный палец.

– Шарман! – воскликнула мать Георгия, всплеснув руками. – А что вы там делали?

– Жил. Там живут мои родители и братья.

– Так вы настоящий сибиряк? – продолжила расспрашивать женщина.

– Самый настоящий сибиряк, но не коренной. Я родился и вырос в Люцинском уезде. Мы переселились в Тюменскую губернию в 1906 году.

– И каково было ваше поприще там?

– Работал в нашем семейном торгово-промышленном предприятии. Занимался поиском новых клиентов, ну и продажей самой продукции.

– Торговля, продукция, – разочаровано проговорила Амалия, – это так не интересно.

 Некоторое время они шли молча, но по лицу Амалии было видно, что обдумывает новые вопросы.

– Скажите, Пётр Антонович, – нарушила она молчание. – А почему ваша семья решила перебраться в Сибирь?

– Наверное потому, что на старом месте не осталось перспектив для достойной жизни, а переселенцам предлагали большую помощь и появилась надежда на новую интересную и достойную жизнь.

– А правда, что там много страшных зверей? – Георгий, до этого молча шел и слушал разговор взрослых, опередил очередной вопрос матери. – И они едят людей.

– Да, диких зверей там много. В Сибири живут медведи, росомахи, волки, рыси. Но они на людей нападают очень редко, только если разозлит зверя или зимой, в голодную пору. Но случается, что в деревни забредают медведи, лоси и разные другие бурундуки и еноты.

– Ух ты! – восхищенно воскликнул мальчик. – А вы видели живого медведя?

– Видел, только издалека, – подтвердил парень.

– А почему издалека? – допытывался пацаненок.

– Потому что чем дальше находишься от такого зверюги, тем дольше проживешь, – смеясь ответил Пётр. Мария тоже рассмеялась шутке парня.

– Я где -то читала, что в Сибири очень холодно, – заявила Амалия. – Это правда?

– Ну это только зимой, пояснил Пётр, – Порой бывают страшные морозы. За то летом очень тепло, теплее, чем в Прибалтике.

 Пытка Сибирью продолжалась до самого дома Смирнягиных. Петр, отвечая на вопросы, во всех красках описывал неповторимое очарование Сибири, с её бескрайней вековой тайгой и могучими и величавыми реками, текущими на север. Рассказывал о неисчерпаемых природных богатствах, хранящихся в недрах сибирской земли. Поведал о добродушных, гостеприимных и работящих сибиряках, а также о труде и быте выходцев из Прибалтики, которые живут компактно и населяют целые деревни.

– Вы чудесный рассказчик, – выдала комплемент Амалия, протягивая руку для прощального поцелуя. – Было очень приятно с вами познакомиться.

Внешне прозвучали вполне дружелюбно, но то, что женщина даже не намекнула о продолжении знакомства или о возможном приглашении в гости, говорило о многом: «Вы хоть и приятный во всех отношениях человек, но купцу и, к тому же, крестьянскому сыну в наш дом вход заказан».

– Наконец-то мы одни, – Мария облегченно вздохнула, когда Амелия и Георг скрылись за дверями дома, и принялась укорять Петра, – Вы куда исчезли, Петр Антонович? 5 дней от вас ни слуху ни духу.

– Вы наводите на меня напраслину, любезная Мария Николаевна. Я четыре раза, как на службу, приходил к той беседке, но ни разу вас там не застал.

– Ах да, на этой неделе я была там только один раз и мы, видно, разминулись, – словно только что вспомнив это, защебетала она. – Благодарю сердечно за адреса квартир, которые передал мне от вашего имени тот мальчик. Я три дня ходила по тем адресам и уже подыскала себе двухкомнатную квартиру из вашего списка. Квартира находится в доме Шидловского недалеко от женской гимназии. Два дня я бегала по лавкам в поисках подходящих шпалер, красок и кой-какой мебели. Сейчас там делают мелкий ремонт. Я планирую перебраться туда через две недели.

– Я счастлив, что удалось вам помочь, – искренне порадовался парень. – А у меня к вам маленькая просьба: не в коем случае не проговоритесь перед Амалией Капитоновной о моем дворянстве. Боюсь, что подобная новость разнесётся по Двинску со скоростью паровоза. Я думаю, что еще не время восстанавливать моё положение. Как бы она вас не отговаривала от знакомства со мной и не принижала мой статус. Договорились?

– Конечно, конечно, – поспешила уверить Мария, и пафосно добавила. – Ваша тайна будет сохранена, клянусь.

–Я вам верю, – успокоил он женщину и в этом момент увидел, как в ближайшем ко входу окне приоткрылась штора.

– Вам пора, Мария Николаевна. Штора в окне явно намекает об этом.

– Да вы правы, пора, – с явной грустью в голосе произнесла Мария, – только обещайте, что больше не пропадёте так надолго.

– Обещаю, – торжественно поклялся парень.

– Я каждый день буду читать в беседке после двух часов по полудню.

– Отлично! На том же месте, в тот же час.

В ответ Мария весело рассмеялась, вспомнив смысл этого высказывания в контексте их неудачных свиданий, и подтвердила, протягивая ладонь для поцелуя.

– На том же месте, а тот же час. До свидания, Петр Антонович.

– Спокойной ночи, Мария Николаевна, – попрощался парень, её целуя руку.

Глава восьмая

В свое время Пётр много читал о беспределе и мздоимстве чиновников в Российской Империи, но никогда не думал, что всё настолько грустно. С понедельника парень занялся организационными вопросами создания его и Бергов товарищества, наивно полагая, что он в состоянии самостоятельно провернуть эту операцию. Потратив неделю на беготню по инстанциям и не приблизившись не на йоту к реализации поставленной задачи, парень осознал всю бесперспективность своих потуг и обратился к профессиональному юристу или, как он тут назывался, стряпчему, сосватанному, кстати, одним из чинуш. Одновременно Пётр, по рекомендации нанятого юриста, наведался в Петроград и нанял там адвоката, способного оформить патенты на стрептоцид и пенициллин как в России, так и в Европе и Северной Америке.

В перерыве между походами по инстанциям, Пётр мчался к заветной беседке на Болотной улице на свидание с Марией. Ему доставляло большое удовольствие общаться с этой невероятно красивой и сексапильной женщиной, обладающей, к тому же острым умом и хорошим чувством юмора. В XXI веке Мария могла бы блистать на подиумах: будоражащая взгляд высокая грудь, точенная фигура, классические черты лица славянской красавицы. Его все больше и больше тянуло к ней, и парень чувствовал взаимное влечение женщины. К концу недели они, как подростки, уже целовались тайком, прячась за кустами сирени, окружающих беседку. Его бросало в жар от каждого прикосновение нежных рук, от горячего тела женщины, на короткий миг прильнувшегося к нему, от запаха духов и косметики. Хотелось крепче сжать женщину в своих объятиях и никогда уже не выпускать. Но поцелуи такие короткие, прикосновения длятся мгновения, а голова идет кругом!

После каждого свидания Пётр уходил от Марии с блаженным выражением на лице и ещё битый час приходил в себя, восстанавливал способность мыслить логически, а порой, и мыслить вообще.

 В процессе организации совместного предприятия с братьями Берг, Петр узнал, что в Двинске имелось фармакологическое предприятие по производству лечебных мазей, кремов и некоторых порошковых лекарств. Имелась даже производственная лаборатория. Предприятие насчитывало около десятка работников. В городе так же имелась Городская больница, где служил хирургом Карл, лазарет в Двинской крепости, шесть лечебниц, двенадцать аптек и осуществляли лечебную практику боле двадцати пяти врачей. В Памятной Книге Витебской губернии также указывались фамилии около двадцати зубных врачей и дантистов. Парень совершенно не понял, в чём состоит отличие между зубными врачами и дантистами.

Проблема возникла с поиском помещения для будущей лаборатории и цеха по производству препаратов.  Помещение должно быть подключено к электросети или находиться в месте, где можно было легко к ней подключиться, имел отдельный вход, хорошую вентиляцию и хорошо охранялся. Идеальное местом мог бы стать район города Гаек: и аренда недорогая и электростанция рядом.

 Извозчик, нанятый Петром, не плохо подзаработал, три дня с утра до вечера катая парня от одного потенциального объекта до другого. К своему удивлению, парень отметил крайний дефицит строений, пригодных под склад или небольшого производства. Сказывался продолжающийся промышленный бум в России вообще и Двинске, в частности. Местный бомбила, возможно, еще несколько дней улучшал бы свое материальное положение за счет Петра, возя его по окраинам Двинска, если бы не помог случай, к тому же несчастный. Сей прискорбный факт произошел, слава богу не с Петром, а с пациентом Карла.

В частную клинику Юргенсона, где служил Карл Берг, привезли мужчину: добропорядочного купца Франца Зинкевича, который, выкушав парочку рюмок хлебного вина, решил размять старые кости и поколоть дров. Итогом трудового энтузиазма господина Зинкевича стала рассеченная нога Франца, поврежденная им самим по неосторожности. Как и водилось в те времена, несчастного сразу после инцидента никто к врачу не повез, а ограничились самолечением. Кое как обработав рану и обеззаразив ее при помощи мочи, кое как забинтовали подручными средствами и уложили страдалица выздоравливать. Рана, естественно, воспалилась, затем загноилась и до гангрены оставалось совсем немного. Организм больного сам забил тревогу поднятием температуры тела до критического. Владелец тела впал в беспамятство и только тогда был доставлен в больницу.

Карл прочистил, промыл и зашил рану на ноге. Чтобы убедится в эффективности стрептоцида и антибиотиков, в эффективность которых он немного сомневался, Карл выпросил у Петра десять таблеток Эритромицина и баночку стрептоцидовой мази.

Уже на следующий день больной почувствовал себя лучше, а через три дня просился отпустить его домой. Так как пациент был из уважаемой семьи, то родственники отвезли больного в частную клинику, имеющую хорошую репутацию и соответствующие расценки за операцию и лечение.  После получения счета, выздоравливающий чуть было не стал клиентом морга. Его удалось откачать. Тут то достопочтенный Франц Зинкевич предложил подписать вексель, который будет оплачен после продажи недвижимости: каменного строения, буквально недавно приобретенного в оплату за карточный долг. Сумма, запрошенная за каменный сарай, была невысокой, чуть больше суммы долга пациента лечебному заведению, поэтому желающий на покупку оной недвижимости отыскался очень быстро и звали того Петр Антонович Анджан. Итогом сделки остались довольны все: клиника получила причитающиеся ей деньги, господин Зинкевич погасил вексель и еще остался с прибытком, а Товарищество Берг и Ко. получили отличное помещение в полную собственность и недорого.

Строение находилось в Гайке, на возвышенности, что являлось немаловажным плюсом из-за коварного характера реки Двины, так и норовившей периодически осчастливить наводнением эту часть города. Еще одним плюсом являлось нахождение данной недвижимости недалеко от местной электростанции с возможным подключением к электросети.

В очередной раз, вернувшись домой после свидания, Петр отыскал в компьютере несколько стандартных вариантов промышленных лабораторий и пригласил братьев к себе домой для их просмотра. Вскоре нанятая строительная артель приступила к перестройке внутренних помещений по проекту, который изваяли компаньоны.

Никаких лабораторно-исследовательских работ по получению опытных образцов стрептоцида и пенициллина не требовалось. Имелась в наличии как полная производственная документация, так и результаты всевозможных тестов и клинических испытаний готовых препаратов. Осталось только подождать окончание строительных работ и дождаться патентных удостоверений.

Если с патентами на пенициллин проблем не должно было возникнуть, то при оформлении патента на стрептоцид в Германии могут возникнуть технические и юридические заморочки. Формально, антибактериальный препарат из этой группы получили в немецком государстве еще в 1909 году, но он являлся побочным продуктом при производстве красителей, именовался по-другому и к лекарственным средствам не причислялся. Сам же медицинский препарат под названием «Стрептоцид» будет создан во Франции только в середине тридцатых годов. Так что нанятый юрист должен обойти все препятствия.

Наконец-то сдвинулся с мертвой точки вопрос с помещение под аптеку. Хозяин прислал братьям сообщение о том, что оно освободится к 10 июля.

Днем Пётр находился на стройке в небольшом временном офисе- будочке, сколоченной наспех, и надзирал за работой артели. Бригадир часто приходил в офис для разъяснения непонятных ему мест в чертеже проекта и по текущим вопросам.

Артельный лидер внешне был очень похож на маляра из фильма «Мимино»: большой кавказский нос, такая же седая шевелюра, и также с головы до ног перепачканный в краску, известь и глину. Поэтому каждый раз, когда тот входил, Пётр ждал классического вопроса: «Хозяин, а может этот колор?».

Работа у артели спорилась. Не переставая, слышался перестук топоров, жужжание пил и отборный начальственный мат, вдохновляющий работников на трудовые подвиги. Работали строители старательно и качественно, но по конечному результату очередное выстроенное помещение выглядело по меркам XXI евро ремонтного века как-то уж топорно, по-деревенски. Петру постоянно приходилось вмешиваться в производственный процесс, объясняя, что он хочет добиться. Пётр лично ездил на пилораму и отбирал пиломатериалы буквально по досочке или брусочку, нещадно бракуя любую кривулю, подсовываемую продавцом. На стройке, также по приказу Петра, пиломатериалы дообрабатывались фуганками и рубанками до приемлемых для Петра стандартов. Работники порой роптали, бригадир в гневе бил шапкой о пол, грозясь разорвать договор, но быстро остывал и уже спустя несколько минут втолковывал работягам причину очередного неудовольствия хозяина.

В тоже самое время Роберт укатил в Германию заказывать оборудование для производства намеченных товариществом препаратов, при этом компаньоны решили заказывать его у разных фирма-производителей, это же касалось и приобретению необходимых для производства приборов. Кой какие приборы и агрегаты пришлось заказывать в Северной Америке ввиду отсутствия производства оных в Европе.

В среду из Вышек в Двинск должен приехать Виксне, владелец квартиры, которую Пётр арендовал. Пётр был предупреждён телеграммой о визите арендодателя, поэтому парень покинул цех до обеда, чтобы приготовиться к визиту хозяина. Зная, что Варису пришлось потратить более четырёх часов, чтобы добраться до Двинска, Пётр приказал кухарке приготовить обед на двоих.

Ровно в полдень прозвучал дверной звонок, Мара открыла дверь и в квартиру вошел небольшого роста молодой мужчина, не старше двадцати пяти лет, одетый не по- купечески и, тем более, не по-крестьянски. На нем была приличного вида тройка из не дешёвого сукна в клеточку, бежевая сорочка и лакированные туфли. В руках гость держал трость с серебряным круглым набалдашником и серый, под цвет галстука котелок. По-видимому, он снял головной убор, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

– Позвольте представиться, – склонив голову в поклоне, изрёк посетитель. – Варис Адамович Виксне, купец третьей гильдии.

– Очень приятно, Пётр Антонович Анджан, тоже купец третьей гильдии, – представился в ответ хозяин и добавил, – А вы, оказывается, полный тезка пропавшего Виксне!

– Да, отец назвал меня в честь двоюродного дяди. Тогда они еще поддерживали близкие отношения, – пояснил Виксна и тут же польстил Анджану. – Наслышан о вас от управляющей как об очень порядочном и благородном человеке.

– Благодарю вас за столь лесные отзывы о моей скромной персоне. – расплылся в улыбке Пётр и пригласил гостя войти.

Варис проследовал в гостиную, где уселся за указанный ему стул за столом, накрытом к обеду.

– Я уверен, вы проголодались в дороге, поэтому прошу отобедать чем бог послал. Ведь какие могут быть деловые разговоры на голодный желудок.

В это время Мара, прислуживающая за столом, принесла гостю кувшин с водой, тазик и полотенце, чтобы тот смог бы помыть руки перед едой.

По предложению Петра, они приняли парочку стопок смирновки за знакомство и для аппетита. Выпитая водка помогла снять скованность в общении и вскоре молодые люди, непринуждённо беседуя, сумели выяснить друг у друга род занятий, семейное положение, виды на будущее.

Валдис с гордостью поведал, что он с отличием закончил Мужскую Коммерческую школу Юшина, которая, кстати, находится рядом, в соседнем доме. О том, что рядом проживает его дядя Варис Виксне, пареньдаже не догадывался. Варис-старший жил замкнуто и со своей роднёй практически не общался.

Выпитое немного развязало язык гостя, и он с энергией и максимализмом молодого человека, рассказал Петру о своих глобальных планах по построению своего бизнеса на совершенно новых современных коммерческих основах. И тут же посетовал, что папаша закоренелый ретроград и слышать ничего не хочет о тех новшествах, которые предлагает сын для дальнейшего развития семейного дела. Естественно, отец отказывается выделить сыну средства для реализации его грандиозных планов. А парень предлагал не делать ставку на одну только торговлю, а создать свое производство и построить маслобойню, крупорушку и чуть позже, сыроваренный заводик. Не весть какие великие вложения, а прибыль заводики смогут приносить не малую. Он всё посчитал и прикинул.

Пётр с восторгом заявил, что они почти коллеги, так как его семья имеет в Сибири несколько маслобоен и сыродельный заводик и горячо поддержал идею парня. Пётр в красках и цифрах расписал, как работают их сибирские маслобойни, как организовано производство на сырзаводе и какую прибыль все они приносят. Также он пообещал парню помощь в постройке и оснащении будущих заводиков, если парень наконец созреет для реализации своих проектов.

В процессе беседы парень проговорился, что арендная плата, которую выплачивает Пётр за эту квартиру – это единственный персональным доход парня. Отец никакого жалования ему не положил, сославшись на то, что он его кормил, растил, потратился на его учёбу в коммерческой школе.

Чуть позже парень признался, что пытался получить ссуду в банках и товариществах взаимного кредита под залог этих апартаментов еще до того, как Пётр арендовал их. Но они давали не более 50 процентов от безбожно заниженной их же оценщиками стоимости.

– И во сколько они оценили эти апартаменты? – как бы невзначай поинтересовался Пётр, наполняя вновь рюмку гостя.

– Представляете, всего в две тысячи триста. Это неслыханно! Это просто грабёж! – парень энергично размахивал вилкой в такт своим гневным тирадам.

Следующие нескольких выпитых рюмок сыграли с гостем злую шутку. Парня немного развезло после дальней дороги. Как говорил советский классик: «С устатку и не евши». Спиртное окончательно развязало язык парня и он, под большим секретом признался, что в поисках капитала для его проекта он позаимствовал часть семейных денег и навестил казино в Риге, где проигрался в пух и прах. Наивный подвыпивший крестьянский сын, не ведая того, что вооружил Петра такого рода информацией, что это коренным образом меняло тему переговоров. У него появилась реальная возможность просто купить за деньги эту квартиру у хозяина, не приплетая к сделке ценные бумаги.

– И сколько вы спустили в рулетку?

– Сто двадцать пять рублей своих и пятьсот отцовских, – покраснев до кончиков ушей, пролепетал парень.

– Ваш отец уже обнаружил пропажу?

– Нет. Иначе он просто убил бы меня. Он недавно пересчитывал деньги в тайнике, поэтому следующую ревизию следует ожидать через недели две, не раньше. Аккурат в конце месяца.

Заметив, что гость насытился и положил нож с вилкой на тарелку, хозяин предложил пройти в курительную комнату, где и обсудить конкретные детали дела, ради которого он пригласил парня.

– Скажите, Варис Адамович, а вы не пробовали продать вашу недвижимость? – Пётр, закурив папиросу, продолжил тему, начатую за обедом.

– Пробовал, – подтвердил Варис. – Я даже обратился к агенту по недвижимости. Но тот был согласен взяться продать эти апартаменты за четыре с половиной тысячи рублей и взять за свои услуги пять процентов. Такую низкую, по моему мнению, цену агент объяснил малым спросом на такие огромные апартаменты. Я, естественно, на такие условия не пошел.

– А не господин ли это Чернобров, чья контора расположена по улице Зеленое, дом 15? – уточнил Пётр.

– Он самый, – подтвердил Варис.

– Ну тогда все ясно. Имел честь познакомится с этим хитрым евреем с русской фамилией, – пояснил Пётр и продолжил. – Так получилось, что мы сами подошли к тому вопросу, по поводу которого я вас и пригласил сюда. Я хотел бы у вас купить эти апартаменты и за хорошие деньги.

– Хорошие – это какие? – с явным интересом спросил Варис.

– Я готов заплатить вам шесть с половиной тысяч рублей. Это вам поможет избежать смерти от рук отца за кражу денег и даст стартовый капитал на строительство маслобойни, крупорушки, ну и оборотный капитал.

Варис на несколько минут завис, переваривая неожиданное предложение Петра.

– Мне нужно подумать, – наконец отреагировал гость.

– Конечно, подумайте. У вас во сколько поезд на Вышки?

– В пять тридцать по полудню.

– Тогда я предлагаю вам воспользоваться моим гостеприимством и отдохнуть в гостевой комнате. А потом уж со свежей головой подумать о моем предложении.

– Премного благодарен. Это очень любезно с вашей стороны, – Варис не стал отказываться от этого предложения, – Я действительно что-то притомился.

Петр попросил Мару, чтобы она приготовила постель для Вариса в гостевой комнате, а сам заперся в кабинете и включил компьютер.

Около четырёх часов дня в дверь кабинета постучали. Пётр спрятал ноутбук в ящик стола и открыл дверь. На пороге стоял Варис, немного помятый после сна.

– Вы позволите? – спросил гость.

– Давайте лучше пройдем в гостиную, – предложил Пётр. – Здесь вам даже присесть негде. Прошу.

Когда молодой человек сел за стол, хозяин предложил ему кофе или чай.

– Чай, пожалуйста, – попросил Виксне.

Пётр сходил на кухню и попросил кухарку приготовить два чая.

– Как отдохнули? – спросил он у гостя, вернувшись с кухни. – Как себя чувствуете?

– Благодарю вас, великолепно отдохнул и чувствую себя превосходно, – бодрым голосом ответил Варис, – Я обдумал ваше предложение, и, пожалуй, соглашусь на него. Вы можете договариваться с нотариусом на пятницу на час по полудню. Я прибуду в пятницу этим же поездом и привезу все свои бумаги на эту недвижимость.

В это время кухарка Ядвига принесла чай, ватрушки и печенье, и мужчины молча приступили к чаепитию, каждый думая о своём.

Допив чай, Варис отставил в сторону чашку и встал со словами:

– Благодарю вас за ваше гостеприимство, но мне уже пора.

Пётр проводил гостя до дверей. Они дружески распрощались, обменявшись дежурными фразами.

 Когда дверь за Виксне закрылась, Пётр облегчённо выдохнул и перекрестился. Он готовился к долгой осаде хозяина этой квартиры, заранее подготовил как словесные доводы, так и материальные в виде акций и векселей, а дело выгорело, образно выражаясь, малой кровью. О том что Виксне может передумать, Пётр не боялся— дамоклов меч украденных денег нависал над молодым человеком и у него не было не единого шанса добыть их где-либо до конца месяца.

Он уже сделал шаг от дверей, когда раздался звонок. Парень вернулся и открыл дверь. На пороге стоял паренёк и держал в руках письмо в конверте. Пётр забрал послание и дал пареньку две копейки за труды.

В письме, написанном рукой Марии, сообщалось, Мария наконец-то переехала в новую квартиру на Постоялой улице, и Пётр был приглашён в воскресенье на праздничный ужин по поводу новоселья.

Ровно в шесть вечера парень стоял у дверей квартиры Марии в своем костюме из XXI века и огромным букетом чайных роз. Дверь открыла сама хозяйка. Тоже вся нарядная и благоухающая весьма приятным парфюмом.

Стол, накрытый на две персоны, блистал идеальной сервировкой и наличием большого числа холодных закусок. Мария пригласила гостя к столу и попросила открыть шампанское, бутылка которого покоилась в ведерке со льдом, стоящем на маленьком столике рядом с обеденным столом.

 Под испуганный возглас женщины пробка улетела в потолок, а пенящаяся жидкость полилась в высокие и узкие бокалы.

 Выпили, вначале, за очаровательную хозяйку, за новоселье, за гостя и так далее. Мария все блюда приготовила сама по рецептам среднеазиатской кухни. Всему этому она научилась на Памире, где от скуки и безделья пристрастилась к кулинарии. Она узнавала и записывала рецепты, а потом сама готовила по ним для мужа и частых гостей. Парень с удовольствием поглощал холодные и горячие закуски, совершенно искренне нахваливая талант хозяйки.

 В гостиной стояло пианино и Мария, по просьбе парня, сыграла и спела несколько романсов. Женщина обладала приятным сопрано, обладала мягким, задушевным тембром и прекрасным слухом. Она пела проникновенно и с наслаждением.

 Последний романс прозвучал из уст певицы наиболее чувственно, искренне и неоднозначно:

Я тебе ничего не скажу,

Я тебя не встревожу ничуть

И о том, что я молча твержу,

Не решусь ни за что намекнуть!

Целый день спят ночные цветы,

Но лишь солнце за рощей зайдёт,

Открываются тихо мечты,

И я слышу, как сердце цветёт.

И в больную усталую грудь

Веет влагой ночной… Я дрожу,

Я тебя не встревожу ничуть,

Я тебе ничего не скажу. *

Когда прозвучал последний аккорд и Мария развернулась к гостю, Пётр встал со стула, пошёл к певице, взял руку женщины в свою и нежно приложился к ней губами. Мария посмотрела снизу вверх на парня, широко улыбнулась, удивлённо выгнула дугой левую бровь и немного дерзко, с вызовом спросила:

– И это всё чего я заслужила этой песней?

 Пётр нагнулся и поцеловал женщину в губы. Когда он сделал было движение, чтобы разогнуться, сильные женские руки обвили его шею и его рот накрыл жгучий поцелуй. Пётр, не разрывая уста, медленно поднял женщину, повисшую у него на шее, поставил на ноги, обнял за плечи и крепко прижал к себе. Женщина в ответ прижалась еще сильнее, словно пытаясь слиться с парнем, срастись с ним. Нежные ладони то нежно ласкали шею парня, то внезапно замирали на его затыке. Жар женского тела чувствовался даже через слои ткани платья и нижнего белья. Горячая волна желания захлестнула его и кругом пошла голова. Пётр подхватил женщину на руки, прижал к себе и стал медленно крутится, пытаясь отгадать какая дверь в её спальню. Не отрывая своих губ от губ парня, Мария вытянула руку в сторону искомой двери.

Водопад сдерживаемых доселе желаний, лавина взаимного влечения накрыли с головой до ног два сплетённых тела, спаяв воедино влюблённые сердца. Сладкий стон или нежный шёпот, больше похожий на заклинание, периодически нарушили тишину.

За окном забрезжил рассвет. В дом ворвались звуки летнего утра, щебетание птиц.

– Милый, я люблю тебя, – прошептала она, в изнеможении прижавшись к парню.

– Машенька, я люблю тебя, – хриплым от волнения и усталости голосом проговорил он и сильнее прижал к себе тело любимой женщины.

Для русского человека, когда он проснулся, тогда и утро. Для влюбленных утро настало в полдень. Маша села и, совсем не стесняясь своей наготы, сладко подтянулась.

*«Я тебе ничего не скажу» (слова: Афанасий Фет, музыка: Татьяна Котляревская /Татьяна Толстая/)

Пётр залюбовался плавным изгибом тела любимой, тонкой талией, изящной шеей. Встав на колени, он приобнял женщину сзади и поцеловал в ложбинку между лопатками. Мария развернулась к нему. Её длинные каштановые волосы мягкими волнами спадали на ее полные груди, с призывно торчащими вверх сосками. Лучезарная улыбка и пылающие любовью глаза, казалось, буквально озарили полумрак спальни.

– Доброе утро, милый! – проворковала она, погладив любимого по щеке.

– Доброе утро, солнышко! – ответил он, взяв ее руку с свою и нежно целуя раскрытую ладонь.

– Я хочу, чтобы ты знал: сегодня была самая волшебная ночь в моей жизни, – прошептала она, нежно целуя парня в макушку.

Пётр в ответ еще сильнее прижался губами к ладошке. Так они и просидели несколько минут. Он— прижавшись губами к её ладони, а она— к его макушке. Просидели не шелохнувшись, словно боясь вспугнуть свое чудесным образом обретённое счастье.

Глава девятая

К середине июля реконструкция цеха- лаборатории успешно завершилась. К этому времени стало поступать заказанное во многих городах и странах оборудование, приборы и всевозможные лабораторные банки, склянки, колбы и реторты для лаборатории и производственного цеха. Оборудование, преимущественно западное, прибывало, как правило, в сопровождении монтажников и наладчиков. Порой в цехе и лаборатории одновременно работало несколько сборочных бригад.

В это же время заработала аптека Роберта в районе Толкучки, принимая посетителей в пахнущем свежей краской модерновом для этого времени помещении. Роберт воссоздал интерьер своей оставшейся в старом мире аптеки. Даже местная газета обратила внимание на открывшееся новое фармацевтическое заведение и разродилась статьёй с фотографией на третьей странице, где отметила непривычный и суперсовременный вид его помещений.

Ассортимент лекарств старались подобрать так, чтобы имелись препараты для людей, способных оплатить свое лечение, а также и для малоимущих обывателей. За прилавок стал Роберт, а Марта помогала ему в приготовлении медпрепаратов, производила уборку помещений и выполняла другие поручения брата.

Девушка, всё же, получила место Женском училище Рига-Орловской железной дороги и с 16 августа должна будет приступить к службе. Марта чувствовала себя на седьмом небе от радости. По вечерам она по новой штудировала свои конспекты, которые тайком прихватила с собой во время бегства от фашистов в этот мир. Посещала библиотеку, чтобы побольше узнать географию, историю Российской Империи, чтобы не попасть впросак перед коллегами и учениками.

В пятницу около одиннадцати утра Петр зашёл в аптеку с огромным букетом пионов, чтобы поздравить девушку с первой в её жизни должностью. Она стояла за аптекарской стойкой: обворожительная и притягательная своей яркой красотой и очарованием юности. Когда девушка увидела Петра, ее огромные зеленые глаза, казалось, загорелись изумрудным светом, а лучезарная улыбка рассеяла сумрак помещения с маленькими окнами.

Пётр вновь завис на пороге торгового зала, очарованный и заколдованный девушкой, как тогда в первый день их встречи возле Толкучки.

– Здравствуйте, Пётр Антонович. Что это вы застыли на пороге? – Марта прервала затянувшуюся паузу, и лукаво добавила. – Или вы ошиблись адресом для свидания?

– Не угадали, Марта Карловна, – Пётр наконец вышел из оцепенения. – Я пришёл именно к вам, чтобы поздравить с удачным началом педагогической карьеры и получением первой учительской должности.

Он вручил ей цветы со словами:

–От всей души поздравляю! – и поцеловал руку.

– Сердечно благодарю. Какие прекрасные цветы, – воскликнула девушка, понюхала букет и улыбнулась в знак благодарности. – Побудьте здесь минуточку один.

Я поставлю цветы в вазу.

 Марта убежала в подсобное помещение, а Пётр стал осматривать расставленные на полке большие и маленькие бутылочки и баночки

 Скрипнула дверь в подсобку и в торговый зал быстрым шагом вошла Марта, неся перед собой большую вазу с пеонами.

– А вот и я, – объявила девушка и поставила цветы на небольшой столик возле окна.

– Хорошо, Марта Карловна, что вы будете учить девочек, – заявил парень.

– Это почему? – удивленно переспросила девушка.

– Потому, что если бы вы учили мальчиков, то больше половины пацанов класса влюблёнными глазами взирали бы на свою очаровательную учительницу, напрочь забыв о том, для чего они туда пришли.

– Ах, Петр Антонович! – девушка зарделась то ли от смущения, то ли от удовольствия, –   Ну как можно так говорить!? Вы сильно все преувеличиваете!

– Ничуть, ничуть, – уверил Пётр, глядя на девушку честными глазами и тут же спросил, – А где Роберт Карлович?

– Готовим микстуру для клиента в провизорской. Крикнуть его?

– Не стоит отрывать человека от дела, – Пётр остановил порыв девушки. – Я, собственно, пришел сюда только чтобы поздравить вас Марта Карловна с вашим первым успехом. За сим разрешите откланяться.

– Уже уходите, – разочаровано проговорила Марта, обиженно поджав губки, но, всё же подавая руку для поцелуя.

– Дела-с, – разводя руки в сторону оправдался Пётр, – Дела-с.

Он нежно поцеловал руку девушки на прощание, приподнял в прощальном салюте шляпу и вышел из аптеки.

 А Петра действительно ждали великие дела: в час дня у нотариуса Горяинова назначено подписание купчей на снимаемую Петром квартиру, а потом требовалось забежать в ресторан «Империал», чтобы заказать столик на двоих на вечер. Пётр пригласил Марию в субботу на ужин в ресторан чтобы отметить, как он сказал ей, архиважное событие. Пётр не знал, нужно ли заранее бронировать столик в ресторации, но решил подстраховаться.

Варис-младший оказался пунктуальным молодым человеком и когда без пяти час Пётр подошёл к конторе нотариуса, Виксне уже ожидал его у входа.

 Стороны сделки внимательно прочитали черновик купчей. Умудренный опытом нотариус составил документ качественно и грамотно, поэтому от участников сделки никаких возражений, замечаний и предложений не последовало. Пётр и Варис подписали все копии купчей. Покупатель передал продавцу деньги, которые он пересчитал в присутствии юриста и подтвердил соответствие полученной суммы тому, что указано в контракте.

Покинув контору, парни остановились возле входа в здание, в котором эта контора обосновалась и закурили папиросы.

– А не обмыть ли нам, Варис Адамович, сделку в ресторане? – предложил Пётр и уточнил. – За мой счёт, разумеется.

– Удобно ли будет, Пётр Антонович, за ваш то счёт, – замялся Варис.

– Конечно удобно, я ведь совершил новое приобретение, мне и проставляться, – упокоил собеседника Пётр. – Идёмте, не сомневайтесь.

– Ну ладно, – после некоторой паузы согласился молодой человек. – Только надобно посетить наш банк и положить на мой счёт деньги. Не таскаться же по Двинску с такой прорвой денег!

– Разумное решение. На извозчике и доберёмся, – согласился Пётр и тормознул проезжавшую мимо пролётку.

Банковский клерк скрупулёзно пересчитал полученные от Виксне деньги, выборочно проверяя очередную купюру на свету, спрятал банкноты в ящике стола и потом вписал конечную сумму в формуляр личного счёта Вариса. Избавившись от пачек денег, участники былой сделки направились в ресторан, расположенный на первом этаже в белоснежном здании в стиле югенд на углу Петербургской и Мясницкой улицы.

Ресторан Пётру понравился. Благодаря огромным витринным окнам обеденный зал хорошо освещался. Ряды столиков, застланные белоснежными скатертями, придавали уют заведению. Убранство ресторана выдержано в ярко выраженном западноевропейском стиле.

В конце зала располагалась небольшая сцена на возвышении рядом со сценой в правом углу обеденного салона блистал лакированным корпусом чёрный рояль, за которым сидел молодой пианист и наигрывал какую—то лёгкую мелодию. Пётр отнюдь знатоком музыки не являлся, и эта мелодия была ему не знакома. В противоположном от пианиста левом углу разлаписто раскинулась пальма высотой до потолка в огромной кадке.

Не успели парни войти вовнутрь, как к ним подбежал средних лет метрдотель с роскошными усами торчащими кончиками вверх как у Сальвадора Дали, одетый в визитку с полосатыми брюками.

– Добрый день, господа, – низко нагнувшись в поклоне, поздоровался мужчина и поинтересовался, – желаете отобедать в кабинете или общем зале?

– В кабинете, пожалуйста, – сделал выбор Пётр.

– Прошу вас, – метрдотель указал рукой вперед, – следуйте за мной.

Распорядитель подвел клиентов к кабинету, вход в который прикрывали тёмно-синие плюшевые шторы.

– Прошу вас, господа, располагайтесь, – он пригласил парней зайти вовнутрь, а сам жестом подозвал одного из застывших возле пианино официантов.

Официант чуть ли не бегом подбежал к кабинету, но затем резко остановился и уже неспеша, с высокоподнятой головой вступил в кабинку, с достоинством поклонился и раздал гостям карты меню ресторана и отошёл в сторонку в ожидании заказа.

Посоветовавшись друг с другом, парни выбрали красное бордо урожая 1903 (другие марки вин были Петру абсолютно незнакомы), мясную нарезку на закуску и пожарские котлеты на горячее.

– Будет исполнено, – сказал официант и исчез.

Не прошло и минуты, как он принес поднос с бутылкой красного вина, два бокала и тарелки с холодной закуской. Он поставил бокалы напротив клиентов, расставил закуски и наполнил бокалы вином. Пожелал приятного аппетита, поинтересовался, когда подавать горячее и вновь испарился.

– Пётр Антонович, – немного официальным тоном обратился Варис после того, как парни выпили за сделку, за счастливую жизнь во вновь приобретённых апартаментах, – не сочтите это за наглость, я хотел бы вас попросить, за вознаграждение, разумеется, помочь мне устройстве маслобойни. Дело в том, что мне б не хотелось, чтобы мой батюшка раньше времени узнал об этом деле. Понимаете, сидя в местечке я не смогу ничего организовать, а если буду постоянно отлучаться из Вышек, это вызовет вопросы у родителей, мне придётся признаться и, боюсь, выйдет большой скандал. К тому же, вы имеете большой опыт в этом деле.

– Какой вопрос, Варис Адамович, я с готовностью возьмусь за это дело. У вас уже есть на примете подходящее помещение или вы планируете строить цех с нуля.

– Да, я присмотрел одно помещение в местечке.

– Как далеко от железнодорожной станции до местечка? – задал вопрос Пётр.

– Примерно четыре версты, – ответил Варис.

– Не годится, – Пётр сразу зарубил этот вариант, – нужно строиться как можно ближе к станции, чтобы продукт не подпортился и может быть отправлен по железной дороге по адресу.

– Я видел недалеко от станции в фольварке Шпоги пустующее каменное здание, принадлежащее помещику Моллю.

– Вот это получше, – согласился Пётр.

– Сегодня, по пути со станции домой я всё разузнаю об этой недвижимости, – воодушевился Виксна.

– И это правильно. А мне потом протелеграфируйте о результатах. Мне нужен будет полный обмер этого помещения, чтобы рассчитать расположение будущего оборудования.

– Хорошо. Я обязательно всё это сделаю.

В это время официант принёс горячее и парни продолжили обед, но уже не касаясь темы бизнеса Виксне.

После десерта Пётр, выйдя в общий зал, обратился к метрдотелю:

– Любезный, я хотел бы забронировать кабинет на завтрашний вечер.

– На сколько персон?

– Сударь, мне прискорбно сообщить, но все кабинеты уже заказаны на завтра. Могу предложить только столик, – развёл руки метр.

– Раз так, то пожалуйста вон тот возле окна третий от пальмы.

– Хороший выбор. – похвалил метр и сделал запись в своем блокнотике, извлечённому из кармана, – На кое время вас ожидать.

– Примерно в восемь пополудни, – немного подумав, ответил Пётр.

– Будем вас с нетерпением ждать, – попрощался распорядитель, проводив клиентов до выхода.

Распрощавшись с Варисом, Пётр вернулся домой, написал записку Марии и отослал Янку к ней с посланием, что столик в ресторане заказан на субботу на восемь вечера и что он заедет за нею без десяти восемь.

Через пол часа Янка примчался с ответом. Там была только одна строчка:

«Милый, ты забыл сообщить, что сегодня приедешь ко мне в 10 вечера! Твоя Маша»

Парню пришлось одеваться и идти за цветами. Такую покупку доверить Янке он не мог. Благо, цветочница, для которой парень стал уже постоянным клиентом, торговала недалеко в нескольких кварталах. Решив прогуляться, Пётр пешком направился в сторону Хлебного рынка. Парню немного повезло, так как знакомая продавец цветов еще торговала на своем месте у входа в рынок. Цветочница встретила парня как хорошо знакомого и выбрала, как она заявила, самые лучшие и самые свежие астры, составив букет из трёх фиолетовых и двух красных цветков на длинных ножках. Довольный удачным приобретением, парень вернулся домой в хорошем настроении.

 Уже стемнело, когда Пётр пешком добрался до дома возлюбленной и осторожно постучал в окно гостиной, в которой горел свет. Спустя минут пять дверь без скрипа отворилась и впустила парня вовнутрь.

– Добры вечер, Машенька, – прошептал гость.

– Добрый вечер, Петруша, – проворковала хозяйка и тут же поинтересовалась, – А почему ты шепчешься.

– Для конспирации, ответит тот.

– Для кого!?, – удивлённо переспросила женщина.

– Не для кого, милая, а для чего, – пояснил Пётр, – Для секретности.  Чтобы никто не услышал.

– Да кто тут услышит, – еще больше подивилась собеседница, – Служанка уже давно спит. В доме больше никого нет.

– Или ты тайный лазутчик и решил меня похитить? – лукаво взглянув на парня заговорчески прошептала Мария, – Поэтому и шепчешься.

– Нет, я пробрался сюда чтобы вернуть похищенное тобой сердце.

– А вот уж нет, милостивый государь! – решительно ответила, «похитительница», – Не отдам, оно моё, навеки.

 Женщина стремительно обвила шею Петра своими сильными руками и впилась в его губы пылким поцелуем, прижавшись к любимому всем телом. Пётр подхватил женщину на руки и направился прямиком в спальню.

 Мария разбудила парня, когда заря чуть проклёвывалась на небосводе и полусонного выпроводила из дома. Дойдя до своей квартиры практически на автопилоте, Пётр, не раздеваясь завалился на кровать не раздеваясь, только сеяв сюртук и повесив его на спинку стула.

 Сквозь сон он слышал, как то ли кухарка Ядвига, то ли управительница Мара, тихонечко приоткрывали двери в спальню; чтобы проверить не проснулся ли господин.

 За завтраком он объявил Маре, что выкупил у хозяина эту квартиру и ей теперь нет нужды носить деньги за аренду управляющему дома. Женщины одновременно всплеснули руками и в унисон радостно запричитали и стали поздравлять Петра с важной покупкой. Парень приказал Маре достать мадеру старой выдержки. Усадил женщин за стол и почти насильно заставил с ним выпить за благополучную сделку.

На дворе стояла последняя суббота месяца июля. В цехе делать было нечего, так как о оборудование, что уже пришло, мастера смонтировали и установили. Остальное ожидалось день на день и даже в это воскресенье, поэтому Пётр озаботился визитом к ломовому извозчику Силантию, которого компаньоны регулярно подряжали для перевозки их товаров и оборудования. Не мешало подстраховаться и предупредить ломового о возможной поездке на вокзал. Парень не боялся, что старовер Силантий запьет. Для староверов алкоголь – это табу. Максимум хмельной мёд, что слабее местного пива. Но у извозчика могли бы найтись дела в воскресенье, а найти в воскресенье другого извозчика— весьма проблематично, если только какого-нибудь еврея. Но этот жук сдерёт по воскресной таксе втридорога и даже глазом не моргнёт.

На счастье Петра, Силантий находился «на посту» возле шлагбаума на железнодорожной товарной станции. Поздоровавшись друг с другом как старые знакомые, мужики быстро сговорились о возможном рейсе и договорились, что извозчик скажет жене или детям, где его найти еже ли придется отлучиться из дома.

Вечером, без четверти восемь, Пётр, одетый при параде, подъехал к дому Марии. В одном из окон её квартиры приоткрылась занавеска, появилось лицо горничной и тут же исчезло. Буквально через несколько минут открылась дверь и в проеме двери появилась Мария Александровна во всей своей красе.

Она выглядела ослепительно прекрасно: платье из светлой шелковой материи, отделанное инкрустациями из кружевных мотивов, бахромой и пуговицами как вторая кожа облегали тело женщины, подчеркивая идеальные черты её стройного тела: плавный изгиб бёдер, тонкую, не стянутую корсетом, талию, высокую упругую грудь, невольно как магнитом притягивающую взгляд, точеную шею. Голову украшала модна сетка из мишуры цвета тусклого золота и серебра с кисточками по бокам, украшенная красивыми разноцветными камешками. Женщина грациозно положила руку, одетую в ажурные белые шелковые перчатки, на руку Петра и взошла в пролётку.

– Трогай, – приказал Пётр, коснувшись тростью плеча извозчика.

У входа в ресторан, как положено, дежурил пожилой классический такой портье в малиновой ливрее и широких штанах того же цвета с серебряными галунами. На голове красовалась фуражка с такого же что и галуны цвета лентой.

Старый знакомый метрдотель шустро подбежал к гостям, когда они вошли в открытую швейцаром дверь и сопроводил их к заказанному в пятницу столику. Стол уже был сервирован приборами и бокалами. Посреди стола стоял подсвечник на три свечи. Метр шустро зажёг свечи и подозвал сомелье.

С выбором вина проблем не возникло. Гости заказали бутылку шампанского Абрау-Дюрсо. Когда специалист по винам удалился выполнять заказ, к клиентам степенно подошел официант и подал карту меню.

Как обычно это бывает в российских ресторанах, что в этом времени, что в ХХI веке Петра, меню состояло из названий блюд, содержимое которых известно только работникам данного ресторана, но совершенно непонятно для посетителя. Вероятно, французские и итальянские повара несказанно удивились бы, узнав о наличии в их национальных кухнях блюд с такими названиями.

Пётр и Мария минут двадцать пытали официанта названиями блюд из меню, пытаясь выяснить: «Что это такое и с чем это едят?» – пока не определились с заказом. Официант все записал в своём блокнотике и также удалился.

Быстрота обслуживания приятно удивила Петра. Не прошло и пяти минут, как сомелье принес на подносе ведерко со льдом и бутылкой вина внутри. Он разлил шипящий напиток по бокалам, пожелал приятного вечера и пошёл обслуживать прибывающих гостей.

Нужно сразу сказать, что задумка парня пригласить любимую женщину в ресторан, чтобы уже здесь раскрыть суть сюрприза: покупка парнем апартаментов, с треском провалилась. Еще вчера вечером Пётр подвергся атаке сгорающей от любопытства женщины. Мария с серьёзным выражением лица заявила, что если он не расскажет о своём секрете, то завтра он будет присутствовать на её поминках, потому что она умрёт от любопытства.

– Нет, скажи честно, ты жаждешь моей смерти? – атаковала она.

– Как могла такое подумать, душа моя!? –шутя отбивался парень. – Я просто хочу рассказать тебе об этом в ресторане.

– Нет, ты определённо желаешь моей смерти! – не унималась любовница, – Смотри, мои руки уже холодеют.

Парень принялся демонстративно согревать дыхание протянутые ему руки, а потом нежно их целовать, медленно продвигаясь от ладошек до локтя и выше.

– Нет, это меня не спасёт, Я все равно умру, если не узнаю твою тайну, мучитель, – загробным голосом проговорила она и картинно сымитировала падение в обморок.

Пришлось спасать любимую и всё рассказать иначе он умер бы первый от переполняющего его желания при созерцания полунагого тела любовницы и стремящихся выскочить наружу двух очаровательных налитых окружностей с острыми сосками, вызывающе просвечивающихся через тонкую ткань ночной сорочки.

Мария тихонько, чтобы никто не услышал, произнесла тост за покупку апартаментов, пожелала счастливой и спокойной жизни в их стенах. Пётр поблагодарил, и они отпили вина из бокалов. После этого парень смог осмотреть зал. Пустующих столиков, практически не наблюдалось, а гости продолжали

Входить и занимать столики, указанные метрдотелем.

Приступая к дегустированною только что принесённых закусок, Пётр вдруг услышал громкий сочный бас, который ни с чем не спутаешь и который мог принадлежать только Карлу Бергу. Парень посмотрел в сторону входа и увидел обладателя громогласного голоса, разговаривающего с распорядителем, а также Роберта под руку с Мартой, стоящих поодаль. Из реплик Карла, доносившихся от входа, Пётр понял, что свободных столиков нет.

– Машенька, солнышко. Мои друзья в большой беде.

– Какой беде? – не на шутку испугалась Мария и стала озираться вокруг, словно пытаясь разглядеть этих друзей и беду, угрожающую им. – Какие друзья?

– Вон они у входа. Для них находится столик.

– Пётр Антонович, – чуть было не чертыхнулась женщина, – креста на вас нет. Нельзя так пугать бедную женщину.

– Милая, ты не против, если они присоединятся к нам?

– Конечно нет, – с готовностью ответила Маша и добавила смеясь, – Надо же выручать твоих друзей из беды. А если судить по решительному виду того обладателя замечательным басом, в беде наш распорядитель и его нужно спасать в первую очередь.

После этих слов Пётр в знак благодарности поцеловал даме руку, встал и направился к выходу.

Марта заметила Петра первой и дернув рукой, указала Роберту глазами на Петра. Оба встретили подходившего парня лучезарными улыбками.

– Добрый вечер, Марта Карловна, – поздоровался парень с девушкой; целую протянутую руку.

– Добрый вечер, Роберт Карлович, – он повернулся лицом к брату Марты и пожал тому руку.

– Добрый вечер, Карл Карлович, – громко произнёс он, беря за локоть старшего брата.

– Любезный, – внимание Петра переместилось на метрдотеля, я приглашаю моих друзей за свой столик. Соблаговолите доставить три стула для моих гостей.

– Друзья, позвольте вам представить, Мария Александровна, – обратился он к Бергам, когда они подошли к столику.

– Мария Александровна, позвольте вам представить сестра и братья Берг: Анна-Марта Берг.

 Марта присела в неглубоком книксене со словами:

– Очень приятно. Можно просто: Марта.

– Очень приятно, – Маша кивнула в ответ головой.

– Карл Карлович, старший брат.

Карл поцеловал руку женщины, сопровождая поцелуй словами:

– Очень рад с вами познакомится!

– Роберт Карлович, средний брат, – продолжил представление Пётр.

Процедура приветствия повторилась.

За то время, пока молодые люди знакомились друг с другом, работники ресторана принесли стулья, и Пётр пригласил друзей усаживаться. Предоставив вновь прибывшим выбрать меню ужина, Пётр и Мария в пол голоса переговаривались друг с другом, обсуждая интерьер зала.

 В это время подошла цветочница и предложила купить дамам цветы. Пётр выбрал цветы для своей женщины и хотел уже рассчитаться с продавщицей, как

Получил толчок носка туфли в свою. Он посмотрел на женщину, а та указала глазами на Марту.

 Сообразив, что от него хотят, парень достал из корзинки второй букет и рассчитался с цветочницей.

– Марта, прошу вас принять этот скромный букет, – Пётр отвлёк девушку от горячего обсуждения меню.

 Девушка посмотрела на букет, на Петра, снова на букет.

– Мне!? – девушка зарделась от стеснения и пролепетала, – Благодарю вас, Пётр Антонович!

Затем она и уткнулась лицом в букет, чтобы скрыть своё смущение.

Чуть позже к их столику вновь подошёл метрдотель с вазочкой и предложил дамам поставить туда их букеты. После согласия девушек, распорядитель поставил вазочку с цветами на подоконник рядом с их столиком.

 Берги наконец-то определились с заказом, и компания приступила к пирушке.

На сцену по очереди выходил певец и певица, развлекая публику романсами и застольными песнями. Конферансье периодически смешил отдыхавших хорошего качества шутками и спичами. В общем, компания провела вечер великолепно и по домам разъехалась только во втором часу ночи.

– А знаешь, милый, Марта влюблена в тебя по уши, – сообщила Маша, устало положив голову на грудь парня после бурной части ночи.

– С чего это ты взяла, душа моя? – не поверил Пётр.

– Я видела, как она на тебя смотрела, как слушала тебя, затаив дыхание и как готова была испепелить меня своим взглядом, как только я прижималась к тебе или оказывала другие знаки внимания. Она очень красивая, очень яркая девочка. Будь она постарше, я бы заподозрила, что между вами что-то было.

– Тебе определённо почудилось, солнышко, – продолжал упорствовать парень. – Марта ещё сущий ребёнок. Ей и восемнадцати нет.

– Ребёнок в семнадцать лет!? – рассмеялась Мария, посмотрев парню в глаза. – У нас на семнадцатилетнюю не замужнюю девушку начинают уже глядеть с догадками.

– Да ладно! – удивился парень. – Не может быть!

–Может, милый. Ещё как может.

– А во сколько лет ты выскочила замуж?

– Я ни откуда не выскакивала, – поджав губы, процедила женщина, обидевшись на грубые с её точки зрения слова. – Я пошла под венец в двадцать один год, только потому что училась в учительском институте. А первое предложение руки и сердца я получила в шестнадцать лет, моей руки добивались десятки мужчин. Она даже села и повернулась к парню спиной, чтобы показать: насколько грубы и обидны стали для нее слова Петра.

Пётр тоже сел, обнял любимую за плечи и стал целовать её в шею, приговаривая:

– Прости солнышко, мужика малообразованного и с женским полом общаться не обученного. Я, честное слово, не хотел тебя обидеть.

Постепенно, напряжённая до этого спина женщины расслабилась и тело обмякло. Маша развернулась к парню, с силой повалила навзничь, уперла свои кулачки в грудь парня и закрыв глаза, приказала:

– За это целуй меня десять раз, увалень сибирский.

Зря она так сделала. Прямо перед глазами Петра оказались два призывно торчащих соска, их то он и стал целовать по очереди. Через несколько мгновений Маша со стоном рухнула на парня.

Поцелуи сосков стали лишь легкой прелюдией к продолжению безумства ночи.

– Петруша, я иногда сама себя спрашиваю, – вновь умостившись на груди Петра, заговорила Мария, – на каком таком русском языке ты говоришь? Иногда ты выдаешь фразу, где все слова, вроде понятны, а сам смысл выражения не доступен пониманию. У вас там в Сибири все так говорят?

– Конечно, милая, – уверил женщину парень. – Это наш сибирский говор («Но XXI века». – мысленно добавил он).

– Всё равно ты чудно изъясняешься, – настаивала женщина при этом с трудом скрывая зевоту. – Покойной ночи, любимый.

– Подожди, солнышко. Не засыпай. Давай ты меня сначала проводишь. Уже заря разгорается и мне пора сматываться.

– А пошло все к Перуну. Оставайся. Мне надоело прятаться, – сквозь дрёму пробормотала Мария и сильнее прижала парня к постели.

– Еще не время, любимая. Вот восстановлю свое дворянство и тогда зашлю к тебе сватов.

Женщина раскрыла глаза, резко села и удивлённо уставилась на парня. В её глазах не осталось и следа от былой сонливости.

– Ты что, будешь просить моей руки у дяди? – ошарашенная новостью, переспросила она.

– Не только руки, но и головы, ноги и других частей тела, – отшутился Пётр.

– Нет, ты не увиливай, несносный сибирский медведь, – Мария не повелась на его шутку-отмазку. – Ты будешь просить моей руки?

– Да. Ещё раз да, – уже совершенно серьёзно подтвердил парень, – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Но в теперешней ситуации – это невозможно. Твоя родня никогда не даст согласие на подобный мезальянс. Тебя просто съедят. Как я могу допустить, чтобы такую красавицу съели эти….

Договорить он не успел, так как его рот запечатали губы любимой женщины.

Глава десятая

Утро, после столь, мягко говоря, беспокойной ночи для Петра наступило в полдень. Так как почтово-товарный поезд, с которым ожидалось прибытие недостающего оборудования, прибывал на станцию в три часа дня, парень никуда не торопился. Он вскипятил воду в стакане при помощи самодельного кипятильника, собранного из двух безопасных бритвенных лезвий, спичек между ними и двух проводков. Этим агрегатом парень пользовался, когда кроме него никого в доме нет, а самовар остыл. Он заварил кофе, соорудил пару бутербродов с колбасой и сел завтракать тут же, на кухне, развернув на столе вчерашнюю газету «Западная Двина».

В два тридцать он вышел из дома и не спеша направился в Гаек на железнодорожную товарную станцию. К его приходу, дежурный клерк уже получил накладные на прибывшие в Двинск грузы. Приходных документов на ожидаемое оборудование не обнаружилось и парень, не солоно нахлебавшись, поплёлся домой. А больше идти было некуда. Машенька в это время катается с семьёй дяди на пароходе по Двине. Берги к себе в гости сегодня не приглашали. Других друзей в городе у Петра не было.

Дома Пётр вспомнил о обещании, данном Варису Виксне помочь с маслодельней, и полез за нужной информацией в ноутбук. Найдя десяток рисунков со схемами расположения оборудования, он перенес их в специально созданное для этой темы хранилище файлов и решил провести для себя ликбез по этой теме. Информации в запасниках компьютера отыскалось немного, но то, что обнаружилось, Пётр прочитал с интересом. Затем он принялся шерстить все имеющиеся в доме подшивки газет, справочники и памятные книжки— всё, где могли бы быть размещены рекламные объявления фирм, торгующих оборудованием для масла и сыро производства. Походя, он вспомнил, что в Риге на вокзале купил рекламный проект Киевской Всероссийской торгово-промышленной выставки. Порывшись в бауле, он извлёк на свет божий искомую брошюру. Среди сотен презентаций фирм— производителей различного оборудования, отыскалось десяток по эго теме. Парень переснял на мобильник все, что его заинтересовало во время поиска и что могло бы потом пригодиться и перенес картинки в компьютер.

За работой время пролетело незаметно. Наступил вечер. Пётр знал, что Мария после экскурсии на пароходе, поужинает у дяди, а вечером все вместе пойдут в Дубровинский сад на концерт и возможно заночует у Смирнягиных. Поэтому свидания сегодня не планировалось, и парень предался безделью, развлекая себя просмотром очередного детективного сериала.

На следующее утро Пётр, как обычно, в половине девятого вышел из дома и направился пешком на работу в Гаек. Всю ночь ему снились кошмары. Дважды за ночь он вставал и шёл в курительную.  Он совершенно не выспался и от того пребывал в прескверном настроении. Внезапно на углу Петербургской и Мясницкой тишину разорвал голос разносчика газет:

– Покупайте экстренный номер «Двинского листка»! Покупайте экстренный номер «Двинского листка»! Ужасная трагедия на Двине. Пароход «Прогресс» опрокинулся по пути из Погулянки. Все пассажиры утонули. Покупайте экстренный номер «Двинского листка»!

Парень внезапно сердце сдавило как обручем, в глазах потемнело. Он остановился, чтобы переждать приступ. Страшное предчувствие превратили ноги в два бетонных столба. Стало катастрофически не хватать воздуха.

 Пётр на негнущихся ногах подошел к ближайшему зданию и прислонился к его стене. Жестом подозвал разносчика и чуть ли не силой вырвал из его рук газету, состоящую из одного разворота, сунув ему какую-то серебряную монетку.

На первой полосе пол страницы заняла фотография частично затонувшего парохода, с развороченным от взрыва паровой машины днищем, второго похода, стоящего поодаль на якоре и десяток лодок, снующих вокруг него. Пётр пытался прочитать текст под фотографией, но никак не мог сосредоточиться на чтении.

Когда сердце отпустило, парень остановил извозчика и приказал гнать на Постоялую улицу. Буквально выпрыгнув из пролётки, парень подбежал к знакомой двери и принялся яростно колотит в неё кулаком. Спустянесколько минут дверь отворила вся слезах горничная и замерла, глядя на Петра.

– Регина, где Мария Александровна? – чуть ли не закричал парень, схватив девушку за плечи.

– Ой, горе то какое, – слезы по новой брызнули из глаз служанки, – утопла наша матушка. Утопла и сгинула в Двине.

Девушка уткнулась лицом в рушник, который держала в руках и заплакала навзрыд. Пётр развернулся на триста шестьдесят градусов и устремился к коляске, ожидающей его.

– Гони на Болотную, к дому Смирнягиных, – приказал он.

Дом родственников Маши также встретил парня стонами и рыданиями. Двери в дом стояли открытыми, и Пётр беспрепятственно вошёл вовнутрь. В гостиной на длинном помосте стояло два гроба: большой и поменьше. В большом гробу покоилась Амелия Капитоновна, а в меньшем— Георгий. Рядом с помостом на стуле сидел мужчина, с забинтованной головой. Он сидел неподвижно как монумент, устремив взор на гробу. Две слезинки медленно стекали вниз по щекам по проложенным уже дорожкам. Вероятно, это был отец семейства господин Смирнягин. В соседней комнате копошились две пожилые женщины в чёрном. Пётр огляделся вокруг и понял, что что—либо узнать здесь ничего не получится и выбежал прочь из дома. Извозчик дожидался его по собственной инициативе.

– В полицейский участок, – приказал парень.

Лошадь, взяв резко с места, мелкой рысью потрусила по брусчатке и в считанные минуты донесла пассажира до штаб-квартиры городской полиции. Полицейский секретарь по просьбе Петра проверил имеющиеся у него списки жертв аварии. Ни среди спасённых, ни среди найденных мёртвыми фамилии «Савицкая» не значилось. Секретарь скрупулёзно расспросил Петра о Марии и записал её фамилию, имя и отчество в список без вести пропавших.

После полицейского участка Пётр принялся объезжать все больницы, госпитали и морги. Ни в одной из них женщины с такой фамилией и именем и с такими приметами не оказалось. Последней по списку значилась частная клиника Юргенсона, где служил Карл Берг.

Пётр как в атаку ринулся к дверям в лечебное заведения и у входа чуть не сбил с ног выходящего оттуда Карла.

– Петр Антонович, здравствуйте. Ну наконец-то. Мы трижды посылали за вами человека. Но в конторе вы не появлялись и из дома ушли. Мария Александровна у нас.

– Где она? – почти прокричал он, хватая Карла за лацкан халата.

– Я распорядился положить её в маленькую одноместную палату. Пройдёмте. Я покажу, – ответил Карл и показал рукой направление движения.

– Как она? – взяв себя в руки, спросил посетитель.

–Очень плоха. Нам её привезли сегодня ночью. Её нашли в двух верстах от места трагедии в камышах. Непонятно, как она еще жива. У неё перебит позвоночник и парализована нижняя часть туловища. Сломана правая рука.  Многочисленные ушибы и обширное внутреннее кровоизлияние. Она умирает, и мы здесь бессильны.

Карл открыл дверь в палату и пропустил вперёд Петра. Мария лежала на узкой больничной кровати по грудь укрытая больничным одеялом. Лицо, обезображенное многочисленными ушибами, посинело и опухло.  Один глаз заплыл. Голова замотана бинтом.

Пётр рухнул на колени рядом с кроватью любимой и осторожно взял ее руку, торчащую из-под одеяла, и тихо проговорил:

– Машенька, солнышко мое ненаглядное, я тебя нашёл, – парень негромко обратился к лежащей женщине. Мария никак не прореагировала.

– Она меня слышит? – Пётр обратился к врачу.

– Думаю да, – подтвердил тот, – мы периодически колем ей морфий, но она всё время находилась в сознании и постоянно просила найти вас. Но, возможно, сейчас она просто спит под воздействием наркотика. Я оставлю вас одних.

– Машенька. Моя Машенька. Ты слышишь меня?

Женщина приоткрыла свой здоровый глаз и несильно сжала ладонь Петра. Парень принялся покрывать горячими поцелуями руку любимой, приговаривая при этом:

– Машенька, любимая, ты живая, а это главное. Мы тебя вылечим. Обязательно вылечим.

 Парень почувствовал более сильное двукратное пожатие. Он посмотрел в лицо Марии, и та что- то негромко произнесла. Парень встал с колен и приблизил свое лицо к лицу женщины.

– Петруша, милый, любимый мой. Я всё же дождалась тебя. Ты лучшей мужчина в моей жизни. Я и там на небе буду любить тебя. Поцелуй меня. Я хочу унести вкус твоих губ с собой.

Пётр осторожно коснулся пораненных губ любимой. В тот же миг Мария издала протяжный стон, заскребла здоровой рукой по простыне, выгнулась дугой и опала, как скошенный стебелёк травы.

– Не-е-е-т! – взвыл в отчаянье Пётр, – Не-е-е-т!

Он снова упал на колени и уткнул лицо в плечo женщины.

–Машенька! Машенька! Машенька! – как заклинание повторял он.

На крик парня прибежали люди. Карл поднял Петра с пола, обнял за плечо и вывел парня из палаты, дав возможность санитаркам провести обряд омовения тела усопшей.

Дальнейшее Пётр воспринимал так, как будто он находился в пузыре: он плохо слышал и понимал, что ему говорят, он что-то, где-то делал, совершенно не осознавая, что и где. В себя он пришел только на кладбище, когда прозвучала надгробная проповедь священника и загремели удары комков глины о крышки трёх гробов. Работники кладбища соорудили аккуратные прямоугольники над могилами, и скорбная процессия нестройными рядами потянулась на выход из погоста. Только два человека остались молча стоять у свежих холмиков, печально склонив обнаженные головы.

– Сударь, мы разве знакомы? – спустя несколько минут прервал молчание постаревший раньше времени мужчина, с забинтованной головой. Пётр уже понял, кто это был: Смирнягин.

– Мы вами нет, не знакомы, но я имел удовольствие познакомится вначале с вашим сыном, а потом и с вашей супругой, царство им небесное, – Пётр перекрестился и после небольшой паузы добавил, – и имел счастье любить вашу племянницу Марию Александровну, пусть земля будет ей пухом. Пётр снова перекрестился.

– А, вы, наверное, тот купец из Сибири, о знакомстве с котором мне рассказывала супруга и сын, царство им небесное, – бесцветным голосом, не выражающем никаких эмоций голосом проговорил мужчина, перекрестился и поклонился.

– Пётр Антонович Анджан, – представился Пётр.

– Смирнягин Александр Александрович, – представился в ответ мужчина и пожал протянутую Петром руку.

– Пётр Антонович, у нас общее горе, не будете ли вы так милостивы прийти в мой дом, чтобы по-христиански помянуть усопших.

– Благодарю вас великодушно, – принял приглашение Пётр.

 Позже, по завершению расследования, Пётр прочитал в местной и губернской прессе, что аварию спровоцировало бревно плывун, неизвестно как оказавшееся на пути парохода в конце июля при отсутствии паводка на реке. Рулевой заложил резкий поворот влево. Публика, не ожидавшая такого манёвра, сместилась к борту. Так как пароход из-за жадности его владельцев оказался основательно переполненным. В следствии резкого крена при повороте и от большой массы сместившихся пассажиров, судно вначале легло на борт, зачерпнуло воды и перевернулось. Вода добралась до раскочегаренных котлов и те взорвались от полученного гидроудара.

В результате кораблекрушения утонуло семьдесят семь пассажиров, среди которых восемь утопленников так и не нашли. Чудом спаслись двадцать два человека, из которых десять человек скончались потом от полученных травм. Из двенадцати выживших, пять человек остались калеками. О том, что такая авария могла случится, предупреждал в своей статье журналист из «Двинского листка».

Глава одиннадцатая

Первые дни после смерти Маши Петр буквально заставлял себя вставать с постели, одеваться и идти в цех. Заснуть сразу не получалось, поэтому оп весь день бродил полусонный. В цеху он давал какие-то распоряжения, заказывал необходимое сырьё, ездил в банк, на товарную станцию, но делал свою работу чисто механически, без вдохновения и интереса. Боль невосполнимой утраты выжгло все в душе парня и осталась только пустота. Дополнительной боли добавила весть о беременности Маши, выявленной после вскрытия. Даже получение патентных удостоверений из Европы и Северной Америки не вызвали в душе парня никаких эмоций. Также от вежливо отказался от приглашения на празднование совершеннолетия Марты. Он послал ей шикарный букет роз, поздравительный адрес и свои извинения.

Лишь к концу августа Пётр смог, наконец, выйти из состояния апатии и по-настоящему взяться за работу. Полученные патентные документы из всех стран, куда посылались заявки, открывали возможность к началу защищённого законом бизнеса. Компаньоны, как будто, уже разработали технологию и даже произвели пробные образцы лекарств. На самом деле Пётр скачал из компьютера всё, что касается методов производства, рекламы, реализации лекарств, их клинических испытаний и распечатал все на принтере. Потом Марта перепечатала на машинке и на местной бумаге этот материал.

Карл пробил разрешение на экспериментальное применение препаратов для лечения безнадёжных, с точки зрения местных эскулапов, больных в городских благотворительных больницах, открыли пункт оказания первой медицинской помощи в помещении цеха-лаборатории товарищества, куда пригласили молодого выпускника акушерско-фельдшерских школы. За определённую вознаграждение уговорились со Старшим врачом Двинского крепостного лазарета о использовании стрептоцида при лечении ран. Тщательно фиксировались все случаи применения стрептоцида и антибиотика в процессе лечения, а также полученный эффект после их применения. Все клинические исследования производились в строгом соответствии с формулярами Медицинского департамента Министерства внутренних дел, которое осуществляло руководство медициной здесь в Российской Империи.

Применения стрептоцида для ускорения заживления полученных пациентами ран, не говоря уже о применении антибиотика при лечении запущенных болячек и инфекционных заболеваний, со скрипом, но пробивало дорогу в жизнь для новых лекарственных препаратов. Главным локомотивом по внедрению медикаментов являлся Карл Берг. Чудесное спасение, казалось уже обреченного на смерть, Франца Зинкевича, а также врачебный подвиг Карла, спасшего жизнь восьми из десяти пациентов- жертв кораблекрушения позволили ему за короткий срок завоевать репутацию отличного хирурга и великолепного врача. В Двинске становилось престижным быть пациентом доктора Берга и многие начали мечтать попасть к нему на приём. Карл везде подчеркивал огромную заслугу новых препаратов для достижения полного выздоровления пациентов.

Статистические показатели за два месяца применения методик лечения с применением стрептоцида и пенициллина оказались настолько впечатляющими, что сам владелец клиники господин Юргенсон, где работал Карл, составил прошение на имя декана Медицинского совета Министерства внутренних дел господина Георгия Ермолаевича Рейна с ходатайством на получение одобрения применению препаратов, изобретённых в лаборатории товарищества «Братья Берг и Анджан. Прошение подписали все руководители лечебных заведений Двинска и врачи, служащие там, большинство частно практикующих докторов и даже губернский инспектор медицинских заведений. «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели» – как говорил незабвенный Остап Бендер.

 По роду деятельности Товарищества Петру всё чаще приходилось общаться с Мартой. Она одна из всей компании учредителей могла справиться с пишущей машинкой «Ундервуд», переделанной на старорусский шрифта, и только ей можно было доверить перепечатывание информации с экрана компьютера.

Пётр еще в начале сотрудничества с Бергами заявил, что ни одна вещь из XXI века не может покинуть предела его квартиры, поэтому Марте, с согласия братьев, приходилось работать в кабинете Петра в его квартире. Часто она тут же обедала и ужинала. Товарищество оплачивало труд Марты, но девушка поставила Петру дополнительное условие: парень должен будет иногда сопровождать её на развлекательные мероприятия. Один раз она затащила парня в Клуб Железнодорожников на спектакль русского театра, который иногда играл на этой сцене. В другой раз она озадачивала Петра сопровождать себя на выступление знаменитого русского певца Юрия Морфесси, дававшего один концерт в Двинске. В третий раз – на премьеру новой программы местного цирка. Пётр, практически, смирился с ролью своеобразного эскорт-партнёра и порой сам, по собственной инициативе, в перерывах от работы, приглашал Марту полакомиться мороженым в кафе или отведать пирожных в кондитерской напротив.

Вначале он тяготился навязанной ролью: за это время боль потери любимой женщины так и не притупилась, но потом постепенно привык, что Марта очень часто находится подле него. В конце концов обязанность и привычка трансформировались в потребность общения с этой юной, но умной и общительной девушкой, тонко чувствующей остроту его боли и страдания, так как сама несла в своём сердце боль потери родителей и дедушки. Девушка, своим оптимизмом и жизнерадостностью старалась вывести из состояния апатии и вновь научиться любить жизнь. Хотя Пётр понимал, что помыслы Марты не столь уж и бескорыстны. Марта, беззастенчиво пользуясь своей незаменимостью для товарищества, банально приручала Петра к себе, приучала его к мысли о своей необходимости для него.

22 октября, возвращаясь домой пешком после того, как проводил Марту домой от Железнодорожного клуба, он задержался на переезде в ожидании прохода состава и стал свидетелем разговора двух иностранцев— англичан, также ожидающих на переходе. Пётр неплохо знал английский язык и поэтому несколько мельком услышанных фраз заставили его насторожиться и присушиться внимательнее к беседе.

Англичане, уверенные, что в этом провинциальном городе вряд ли кто-то говорит по-английски, говорили, не таясь и довольно громко.

– Ты уверен, Стив, что состав пойдет именно по тому пути, который мы только что осмотрели, – спросил один из иностранцев.

– Я даже не сомневаюсь, Рон. Будь уверен, я битых семь дней провел на этой станции и изучил досконально порядок прохождения здесь составов. На этой товарной станции только две сквозные колеи и транзитные поезда проходят только по этому пути. Там и только там пройдёт императорский поезд, —заверил собеседник.

– Уже известно, когда пойдет наш состав? – задал новый вопрос Рон.

– Да. Императорский поезд 23 октября отправляется от Киевского вокзала на Петербург и проследует на Двинскую Товарную станцию Петербургско-Варшавской железной дороги вокзал 24 числа ночью, где пополнится углём и водой, – уведомил Стив.

– А твои сведения точны, Стив?

– Точнее не бывают, – у верил тот. – Сам шеф, Сэр Беллингхем из Петербурга выслал мне сообщение.

– Ого! – восхитился Рон. – Сам второй секретарь посольства!

– Будь уверен, Рон, всё сладиться. Тебе останется только разогнать паровоз и вовремя его покинуть. Я же, в свою очередь, обеспечу перевод стрелок в нужное время и в нужное положение.

В это время мимо переезда прошёл состав, который заглушил слова собеседников. Когда прошёл последний вагон, путейный служащий поднял шлагбаум, иностранцы перешли через пути и направились в сторону Огородной улицы.

Тревожное любопытство овладело Петром и он, скрываясь в тени зданий проследил за англичанами вплоть до дома, в подъезд которого они вошли и поднялись на второй этаж.

На обратном пути домой погода существенно испортилась. Как—то резко поменялся ветер м юго-восточного на северо-восточный. Стремительно похолодало. Пётр, разгорячённый быстрой ходьбой, холода не чувствовал, не смотря на осеннее пальто. Только руки, когда-то отмороженные в тайге на геодезических работах, стали нестерпимо мерзнуть даже в лайковых перчатках.

Войдя в квартиру, парень скинул туфли, повесил пальто и устремился в свой кабинет к топящейся еще изразцовой печи. Приложил обе замерзшие руки к горячей поверхности, парень наслаждался теплом. Кафель печи нагрелся до такой степени, что на одном месте держать руки оказалось невозможно и парень лёгкими касаниями ладоней водил по горячей поверхности. В какой-то момент он почувствовал некоторое несоответствие: под одной рукой плитка отозвалась обжигающим теплом, а под другой рукой оказался почти холодный участок.  Парень ощупал холодный изразец и вокруг него. Вся остальная поверхность, кроме того кафеля, была горячей.

Такая хладность одного изразца их всей печи заинтриговала парня. Он принялся тщательно изучать завитушки на кафеле и обнаружил малозаметную трещинку между плоскостью изразца и декоративным цветочком, похожим на василёк. Пётр пошевелил декор и тот поддался. Тогда парень попытался повернуть его по часовой стрелке, и цветок бесшумно провернулась вокруг собственной оси. Раздался щелчок и изразец вышел наружу на сантиметр. Парень взялся за кромки кафеля и вынул его из гнезда. Коробчатый выступ внутренней части изразца имел отверстие, закупоренное керамической пробкой. Пётр подошёл к столу, вытащил пробку, перевернул эмалированный кирпичик отверстием вниз и вытряхнул содержимое на стол. На покрытую тканью столешницу выпал перстень.  Кольцо оказалось на сто процентов идентичным тому, что остался в родном мире парня вплоть до рисунка- формы на камне.

Пётр забрал из сейфа листки с заклинаниями, накинул пальто и спустился в подвал. На стене портала он отыскал нужный символ, вставил перстень в выемку и запел «Заклинание для инициации». Все повторилось в точности, как и при первой инициации: и неприятная волна, похожая на электрический ток, проявившийся сложный рисунок на внешней стороне ладони. Не откладывая дело в долгий ящик, Пётр запел мантру «Отворения врат», шагнул вперёд в мерцающий полог и вскоре очутился в родном подвале. То, что он вернулся в родную реальность, возвестил оживший мобильник, нашедший сеть и посыпавшиеся барабанной дробью сообщения. На дисплее телефона высвечивалось время: 9:22. Он активировал портал в XX веке вечером в 19:25, а «домой» попал утром— текущее время в реальностях не совпадало.

Уже готовый открыть дверь из дровяного сарая в коридор, парень услышал голоса, доносящиеся снаружи. Послышался стук металла по металлу. По-видимому, недалеко от сарая шли ремонтные работы. Выходить в коридор на виду у ремонтников было верхом глупости: неизвестно с какого времени они здесь работают и как воспримут выход парня из сарая невесть как там оказавшийся. Возможно, рабочие только приступили к работе, поэтому сидеть в дровяной клети и ждать, когда они уйдут было бы большой глупостью.

Не солоно нахлебавшись, Анджан вернулся назад на нижний уровень подземелья, прихватив с собой полную банку половой краски, оставшейся от ремонта и инструмент, который он пересыпал из ящика в джутовый мешок из-под картофеля. Он ещё под задержался в родной реальности, скачивая на мобильник кой какую информацию, которую он не смог отыскать в своём ноутбуке.

Вернувшись в XX век, Пётр не удержался и попробовал отворить Врата через другую группу символов. Портал послушно открылся. Парень не стал кидаться в новую авантюру, в портал не вошел и позволил ему захлопнуться.

Хронопутешественник стоял возле стены у закрывшихся врат и пытался осознать, какие огромные возможности открываются перед ним, обладающим даром путешествия во времени в оба конца. От перспектив, разворачивающихся перед его мысленным взором, захватывало дух. Пришло понимание, что сейчас начинается новый этап в его жизни. Уже лёжа в постели, он мучительно размышлял: рассказывать ли о своих новых способностях Бергам, с которыми он успел по— настоящему сдружиться. Потом решил, что «утро вечера мудренее»– с тем и уснул.

Утро вечера мудренее не стало и дилемма быть или не быть, а, вернее, говорить или не говорить сама собой не разрешилась. За завтраком парень вводил в ступор кухарку своим задумчивым видом и молчанием. Бедная женщина находилась в полном недоумение от случившейся с барином метаморфозе и мучительно пыталась понять, когда и где она оплошала или провинилась.

Пётр приехал в контору, так и не решив: говорить Бергам о своей новой способности путешествовать в будущее и обратно.

Обсудив с Робертом накопившиеся проблемы, Пётр сообщил что, наконец, нашёл информацию по технологии изготовления ампул, пузырьков для порошкового пенициллина и способа их закупоривания, поэтому он поедет домой и перенесёт её на бумагу.

Дома он решил не подвергать себя пытке пишущей машинкой и распечатал материал на принтере. Помимо производственной тематики, парень, в своем измерении, скачал из интернета побольше сведений о славянских ведических символах, чтобы отыскать описание всех знаков, начертанных рядом с уже известными ему рисунками на стене портала и получить побольше сведений о них.

В первую очередь его интересовал знак в виде человеческой фигуры с поднятыми вверх руками.  Покопавшись в свежих записях, парень обнаружил искомый рисунок. Справочник сообщал, что это символ богини Агидель, Богини Воды, по-другому называемый, «Хляби Небесные». Эта пиктограмма являлась десятой по счёту и последней в верхнем ряду символов, а также присутствовала на десятом месте в ряду знаков родной реальности перед «Рожаницей».

Пётр потратил более двух часов и выяснил значения практически всех пиктограмм, за исключением двух, идущих вслед за Родом и на этом работа застопорилась. В это время Ядвига сообщила, что обед готов и пригласила в гостиную.

После обеда пришли монтеры Двинской телефонной станции для прокладки телефонной линии. Пётр две недели назад подал заявку на установку телефонного аппарата в конторе лаборатории-цеха и у него дома. Рабочие работали довольно споро и профессионально и к пяти часам телефон ожил в доме Петра после контрольного звонка из стационарного коммутатора.

Когда монтёры ушли, получив «на чай» за работу, Пётр не удержался и позвонил Бергам. Им телефонный аппарат поставили месяц назад за счёт частной клиники, в которой служил Карл. К телефону подошла Марта. Парень решил разыграть девушку и прикинулся больным, которому требуется экстренная помощь.

– Добрый вечер, барышня, мне срочно нужна помощь господина доктора Берга, – срывающимся голосом пробормотал парень.

– Но доктора Берга нет дома, – спокойно ответила девушка. – Доктор Берг сейчас в клинике на дежурстве. Он будет только в семь пополудни.

– Барышня, мне очень плохо. Я не могу ждать до семи, – не унимался Пётр. – Я не доживу до семи.

– Но чем я могу вам помочь? – от спокойствия девушки не осталось и следа, – Вам следует телефонировать в клинику.

– Барышня, помогите, умоляю вас, помогите, – стал канючить парень. – Умоляю, помогите.

– Но чем я помогу вам, я не врач, – слышно было что девушка близка к панике. – Диктуйте свой адрес, я попрошу выслать к вам карету скорой помощи.

– Петербургская улица, дом 36, квартира 1.

–Петербургская улица дом 36, квартира 1 – Марта повторяла вслух за больным, записывая адрес. – Как квартира 1!? Это же квартира Петра Антоновича!

На том конце линии зависла тишина. Вероятно, Марта переваривала полученную информацию.

– Пётр Антонович? – после нескольких минут тишины, трубка ожила голосом Марты и разразилась градом вопросов, – Это вы? Вам плохо? Что с вами случилось? Вам вызвать карету скорой помощи?

– Уже всё хорошо, – Пётр поспешил успокоить собеседницу. —Я услышал ваш голос и мгновенно выздоровел.

– Ах! – слышно было, что девушка аж задохнулась от возмущения. – Вы меня разыграли? Как вам не стыдно, Пётр Антонович. Я после этого с вами не разговариваю.

– Стыдно, Марта Карловна. Уже очень стыдно и готов искупить свою вину, чтобы иметь счастье вновь слышать ваш голос, – взмолился парень. – Чем мне заслужить ваше прощение?

– Я подумаю, – всё ещё злым голосом ответила Марта. – До свидания.

Послышался щелчок и в трубке наступила тишина. «Возможно, это был первым розыгрышем в истории телефонной связи», – подумал парень, отходя от телефона, который пока стоял на комоде в гостиной и направился на кухню, чтобы справиться о ужине.

После ужина, отпустив кухарку домой, Пётр вновь решил навестить свой родной мир. Парень вошёл в портал. «Чем не метро», – подумал он, мчась по многочисленным коридорам—тоннелям. Только на конечной станции его вновь ждал облом: за дверьми сарая в коридоре его слышался шум непонятных ремонтных работ. Какое сейчас время суток в этой реальности парень мог только предполагать. Видя невозможность выбраться из подвала незамеченным, Пётр сел на стул в и подключился к интернету. Автоматическая настройка времени указала, что сейчас и здесь полдень. Он прочитал поступившие сообщения, кой-кому отписал ответ, прошёлся по новостям, скачал десяток файлов новой информации. Особое внимание он посвятил ценам старинного оружия на аукционах и в онлайн продажах. Он решил продавать имеющейся в «оружейного музее» арсенал в XXI веке, в том числе старинные монеты и банкноты.

Анджан вновь приложил ухо к двери. Никаких звуков из коридора не доносились. Парень тихонечко приоткрыл дверь и высунул голову наружу. В пределах видимости никого не наблюдалось. Он вышел в коридор и, стараясь идти бесшумно, прошёлся по нему сначала в один конец, а затем к выходу из подвала. Не встретив на своём пути ни души, Пётр вернулся в сарай, забрал рюкзак и запер дверь и поднялся себе в квартиру.

Последовав в кабинет, парень достал ноутбук и принялся сопоставлять экспонатами из его «оружейного музея», включённые ранее в каталог, со скаченными в XXI веке ценами на подобные раритеты, делая пометки, отбирая перспективные экземпляры, прикидывая возможную выручку. Парень так увлёкся работой, что не заметил, как за окном стемнело. За это время он дважды варил себе кофе и делал, как говорят на Западе, кофейные паузы с перекурами. Он смог отыскать не больше половины аналогов более-менее схожих с образцами имеющегося у него оружия.

Цены на большинство экземпляров его коллекции больше напоминали номера международных телефонов, а реальная прибыль возможна с числом с шестью нулями, по ценам в Российской Федерации, конечно. Анджан отдавал себе отчёт, что здесь родном XXI веке за один только мушкет XVII могут убить, не заморачиваясь о морали. Поэтому Пётр сильно задумался о дальнейших шагах по возможной продаже его коллекции в родном измерении при отсутствии выходов на нужных людей и доступа к аукционам. Стоит ли вообще ввязываться в подобную авантюру без опасности вляпаться в большие проблемы. В том, что его вычислят в шесть секунд, он не сомневался, а с ним и источник поступления раритетов на рынок. Так что Петру было о чём призадуматься. Не лучше ли в XXI веке реализовывать не очень дорогое огнестрельное и холодное оружие, а дорогое и редкое продать там в Империи.

Часы пробили два шесть часов вечера. Голова гудела от долгого сидения у компьютера, глаза начинали слипаться и весь организм требовал отдыха. Пётр решительно закрыл ноутбук, оделся и вышел из квартиры прогуляться.

На дворе, если верить компьютеру, стоял январь 2015. Когда в нижнем углу дисплея компьютера Анджан впервые увидел цифры 22.01.2014 он присвистнул от удивления и воскликнул: «Ни фига себе прогулялся в другой мир!» С момента первого пересечения «порога» Врат прошло ровно девятнадцать месяцев.

Погулять не получилось. Стоял мороз под двадцать градусов и парню в демисезонной куртке стало как-то не уютно. Не пройдя и квартала, он решил, что погорячился с прогулкой и вернулся домой.

Дома он посмотрел свежие новости по телевизору, подкрепился бутербродами, прихваченными из 1913 года, и завалился на диван, когда начался военный фильм по телеку.

Всю ночь ему снились кошмары со всякой чертовщиной, погоней. Снился мчащейся на него автомобиль, но он не может убежать, так как ноги словно свинцом налитые. И он просыпался, убегая в спасительную явь. Снились старинные мушкеты, из которых он отстреливался от террористов. Потом он прятался он российских жандармов в чуме Ивана- шамана, знакомого из прошлых походов по Сибири. Потом приснились рептилоиды, что-то пытавшиеся втолковать Петру на своём шипящем языке. Парень, естественно, ни бельмеса не понимал и в наказание оказался привязан к столбу, по-видимому, для последующей экзекуции. Но тут внезапно, как саранча налетели человечки маленького роста с землисто-серой кожей. Они раскрошили в капусту всех динозавриков и освободили Петра. Новая инопланетная рожа, с мелкими острыми зубами нависла над парнем, что-то еле слышно бормоча. Рожа оказалась не менее мерзкой, чем у рептилии и бормотание её казалось не менее злым, чем у предыдущего шипящего субъекта. Пётр от страха проснулся в холодном поту.

Утром он сложил походные вещи в рюкзак и спустился к порталу. Там переоделся в одежду эпохи Николая II и вошел в открывшиеся Врата.

В XX веке парень попал тоже утром. В квартире царила странная тишина. Не слышно ни стука кастрюль, ни голосов кухарки и экономки, обычно трещащих друг с другом без перерыва. С улицы также не доносилось ни звука.

Парень недоумённо осмотрелся вокруг, словно проверяя: туда ли он попал. Он находился в своей квартире, но создавалось впечатление, что он на необитаемом острове.

– Да вымерли они все, что ли? – удивлённо воскликнул Пётр, направляясь на кухню. – И куда подевалась прислуга?

Кухня оказалась пустой. Тогда он заглянул в гостиную. На обеденном столе возвышался исходящий жаром самовар, стопка любимых парнем блинов, миска со сметаной и пустая тарелка со столовыми приборами.

Пётр подошёл к окну, раздвинул шторы и выглянул наружу. Улица казалась пустынной и безлюдной: ни прохожего, ни телеги, ни пролётки. Парень посмотрел на время. Часы показывали 9 утра.

Парень с удовольствием позавтракал, затем оделся и вышел на улицу. В двух кварталах от его дома что-то призывно кричал мальчишка- разносчик газет, размахивая стопкой листков, зажатых в руке. Пётр широким шагом направился к крикливому источнику новостей.

Приблизившись к разносчику, он отчётливо расслышал то, что кричал пацан и ощутил состояние дежавю: на том же месте, что и после кораблекрушения, мальчишка повторяет те же слова о страшной аварии. Подойдя ближе, парень услышал полностью речитатив разносчика газет:

– Экстренный выпуск! Покупайте «Двинский листок»! Страшная авария! В императорский поезд столкнулся с маневровым паровозом! Покупайте «Двинский листок»! Покупайте «Двинский листок»! Экстренный выпуск! Покупайте «Двинский листок»! Страшная авария! Произошло столкновение императорского поезда с маневровым паровозом! Огромные жертвы!

Пётр не стал дальше слушать и оборвал крик мальца. Купив газету, он впился глазами в передовицу, напечатанную всего в пол разворота.

На фотографии в половину страницы куча мала из искореженного метала и переломанных досок. Сошедшие с рельсов и лежащие на боку вагоны.

Текст гласил:

«Сегодня, 25 октября 1913 года 2 часа 5 минут после полуночи в состав императорского поезда, шедшего из Киева, на приличной скорости врезался маневровый паровоз. Предположительно, машинист паровоза был пьян.

Как рассказали нашему репортёру машинист царского поезда и его помощник, маневровый паровоз нёсся на всех парах наперерез проходящему составу. Машинист состава подавал длинные гудки, но встречный паровоз никак не реагировал и скорости не сбавлял. Машинист постарался как можно быстрее проскочить этот участок, но не получилось и маневровый паровоз со всего разгона врезался в стык между царским вагоном- салоном и царским спальным вагоном. Оба вагона ударом снесло с рельсов и сильно покорёжило. Следом за ними сошло с рельсов еще четыре вагона.

В результате страшного и трагического удара, погибла почти вся императорская семья: Ея Императорское Величество Государыня Императрица Александра Фёдоровна, Его Императорское Высочество, Наследник Цесаревич и Великий Князь Алексей Николаевич, Ея Императорское Высочество, Великая Княжна Ольга Николаевна, Ея Императорское Высочество, Великая Княжна Татьяна Николаевна, Ея Императорское Высочество, Великая Княжна Анастасия Николаевна.

Выжили, слава Всевышнему, Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович и Ея Императорское Высочество, Великая Княжна Мария Николаевна.

Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович и Ея Императорское Высочество, Великая Княжна Мария Николаевна с многочисленными ушибами и травмами были доставлены в частную больницу Юргенсона, где им была оказана первая помощь.

Как заявил господин Юргенсон, владелец больницы, состояние Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича тяжелое, но стабильное. Состояние Ея Императорского Высочества, Великой Княжны Марии Николаевны крайне тяжелое.

По предварительным данным помимо членов августейшей семьи, в трагической аварии погибли ещё одиннадцать пассажиров, личности которых устанавливаются, а тридцать шесть человек были травмированы и получили увечья разной степени тяжести. Им была оказана первая помощь и все они отправлены в разные лечебные заведения города.

Неподалёку от места аварии обнаружили мертвецки пьяного и находящегося без сознания стрелочника Захария Черепанова, который неправильно перевёл стрелки, а потом, вероятно, споткнулся, упал и потерял сознание от удара головой о рельс.

В настоящее время движение по этой линии остановлено, а место катастрофы оцеплено. Работники железной дороги при помощи нижних чинов 98 пехотного Юрьевского полка и под надзором полиции разбирают завал на пути.

Начато расследование причин трагедии.

По телеграфу получено сообщение, что в связи невозможностью Его Императорским Величеством Государем Императором Николаем Александровичем исполнять обязанности Верховного правителя государства, временно обязанности главы государства принял на себя председатель Совета министров Российской империи Коковцов Владимир Николаевич.

Мы будем информировать наших читателях о ходе расследования».

Газетная статья закончилась, но парень продолжал смотреть на листок, пытаясь осмыслить прочитанное, потом опомнился, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и быстрой походкой направился к дому.

Прислуга домой ещё не вернулась. Но это и к лучшему. Пётр собирался позвонить Карлу в клинику, чтобы предложить свою помощь и лишние уши ни к чему.

Поговорить с Карлом не удалось, так как он в это время был на операции. Тогда парень повытаскивал из упаковок с антибиотиками аннотации, разгладил свернутые в рулон листки и сложил всё в папку. Рассудив, что промедление может стоить кому-нибудь из пострадавших жизни, он решил не дожидаться окончания операции, а самому навестить Карла в клинике и пусть тот сам выбирает нужные лекарства.

Карл аккурат закончил операцию, когда Пётр появился на пороге клиники. Попросив регистраторшу сообщить хирургу, что его ожидает Пётр Антонович Анджан, парень стал прохаживаться по небольшому вестибюлю в ожидании Карла.

Через несколько минут пришла регистраторша и пригласила Петра пройти в кабинет хирурга.

– Доброе утро, Карл Карлович, – поприветствовал Пётр, пожимая протянутую руку.

– Какое тут доброе, Пётр Антонович, – отмахнулся Карл, – такая трагедия. У вас что—то срочное ко мне.

– В общем-то да, – подтвердил Пётр. – Я принес аннотации ко всем антибиотикам, что у меня есть. Хочу, чтобы вы их просмотрели и выбрали то, что ван нужно. Может это как-то поможет царю и другим жертвам аварии.

– Спасибо, ваши лекарства были бы очень кстати, – искренне поблагодарил хирург.

– Можно поинтересоваться, – попросил Пётр, – каково состояние царя, великой княжны и его свиты?

– С царём судьба обошлась милостиво, учитывая масштаб катастрофы: у него закрытый перелом лодыжки левой ноги, сломано два ребра, сотрясение мозга и многочисленные ушибы. Ничего критического. Я наложил гипсовую повязку. Намного серьезнее положение княжны Марии Николаевны. Ей поможет если только чудо, или ваши, как вы их называете, антибиотики. На ней живого места нет. Обе ноги переломаны. Я их прооперировал. Консилиум местных врачей настаивал на ампутации ног, но я отказался это делать. Если не разовьётся сепсис, тогда она выкарабкается. Остальные повреждения не смертельны. Сейчас она в бессознательном состоянии. В результате аварии, она оказалась каким-то чудом под кроватью княжны Анастасии, и это её спасло. Ах да, большое спасибо за ваше предложение. Давайте сюда ваши аннотации.

– Вы по-латышски, надеюсь, читаете? – поинтересовался Пётр, протягивая Карлу папку. –  Некоторые инструкции к лекарствам на латышском языке.

– Да, конечно, – уверил доктор, – присядьте на софу, пока я изучу ваши бумаги.

Карл очень споро просматривал инструкции, читая, по-видимому, только статьи о применении препаратов, периодически откладывая в сторону заинтересовавшие его лекарства. На всё про всё ушло не более 15 минут и перед Карлом на столе оказались две стопки аннотаций.

– Да у вас тут целая аптека! – Карл восхитился запасливостью Петра, затем, взяв в руки левую более пухлую стопку, подытожил, – вот эти препараты мне бы очень пригодились.

– Нет проблем, я их вам привезу буквально через час, – заверил Пётр, – А как другие великие князи?

– Двое, к сожалению, умерли, некоторые в тяжелом состоянии, а кто-то отделался ушибами и ссадинами,

– Ну что ж, Карл Карлович, не буду вас больше отвлекать от ваших пациентов. Я не прощаюсь. Заскочу домой за лекарством и вернусь к вам.

– Благодарю вас. Тогда до встречи. Я вас провожу.

Вновь вернувшись домой, Пётр достал из сейфа все препараты, отобранные Карлом Бергом, и стал подготавливать к передаче хирургу. Взяв упаковку Эритромицина, он вылущивал по одной таблетке из пластиковой пластинки, давил её скалкой в порошок, расфасовывал в бумажные конвертики и каждый конвертик подписывал «Пенициллин». Чтобы не перепутать антибиотики он каждой марке антибиотиков присвоил свай порядковый номер, составив предварительно список препаратов.

Парень понял, что он явно погорячился, пообещав Карлу вернуться через час. После возни с первой коробкой антибиотиков, он прикинул, что только извлечение таблеток из оригинальной упаковки с последующим их измельчением, расфасовкой, написанием названия и номера, займет у него часа два. Тогда он достал антибиотики срочно необходимые Карлу, вынул из оригинальной упаковки, стер растворителем и соскоблил все надписи с флаконов с порошком и ампул с раствором, аккуратно сложил туда ампулы, перекладывая их слоями ваты, уложил в другую шкатулку флаконы и в срочном порядке отвёз их Карлу вместе с таблетками Эритромицина, которые он переупаковал первыми.

Со второй партией лекарств он появился в клинике Карла только через три часа.

Глава двенадцатая

Направляясь в контору после повторного посещения Карла Берга и передачи ему антибиотиков, Пётр вдруг вспомнил беседу двух англичан на переезде, которые в разговоре упоминали императорский поезд, дату его проезда через Двинск и их обсуждение манипуляций с другим паровозом.

– Стоп, – закричал он вознице и дублировал приказ ударов трости по его спине.

Извозчик резко затормозил пролётку, и ошарашенно оглянулся на пассажира.

– Аль лучилось ли что, барин? – с испугом в голосе выпалил он.

– Всё хорошо, —успокоил его Пётр. – Гони в жандармское управление.

– Слушаюсь, – ответил кучер и стеганул вожжами лошадь, – Но, залётная!

В управлении парня встретил дежурный офицер с двумя звёздочками на погонах с одним просветом, приложил руку к козырьку и вежливо осведомился:

– Подпоручик Мишин. Чем могу быть полезен, сударь?

– Будьте любезны проводить меня к начальнику управления. Имею очень важные сведения касаемо сегодняшней ночной трагедии.

– А не могли вы изложить их мне, а я доложу господину ротмистру, – предложил офицер.

– Нет, – решительно отверг предложение Пётр. – Я должен сделать это лично.

– Ка вам будет угодно, – не стал спорить дежурный офицер. – Как вас доложить?

– Купец третьей гильдии Пётр Антонович Анджан, – назвал себя Пётр.

– Ожидайте, – попросил поручик и удалился по коридору вглубь здания.

– Не прошло и пяти минут, как по гулкому коридору застучали подкованные сапоги дежурного офицера, направляющегося в сторону посетителя.

– Господин ротмистр примет вас через десять минут, – объявил офицер, приблизившись парню и указав на стул предложил. – Прошу вас, присаживайтесь.

Дежурный офицер сел за письменный стол, а Пётр от нечего делать достал из кармана утренний газетный листок и стал рассматривать фотографию крушения поездов и еще раз перечитал текст статьи.

В это время раздался звонок колокольчика на столе офицера. Он встал и вышел из дежурной комнаты.

– Господин начальник управления ожидает вас в своём кабинете, – возвестил он, вернувшись через несколько минут. – Прошу следовать за мной.

Парня встретил ещё довольно молодой, лет тридцати, ротмистр. Он встал из-за стола при виде Петра, машинально оправил китель и представился. – Ротмистр Качановский.

– Купец Второй гильдии Пётр Антонович Анджан, – посетитель представился в ответ.

– Прошу вас, присаживайтесь, – ротмистр указал на стул рядом со своим столом.

Офицер подождал, когда визитёр устроится на своём стуле и лишь затем спросил:

– Мне доложили, что у вас имеются очень важные сведения, касающиеся сегодняшней ночной трагедии, не так ли?

– Совершенно верно, – подтвердил Пётр и немного подавшись в сторону ротмистра, продолжи. –  Начну по порядку: 25 числа сего месяца в ожидании прохода поезда через переезд на улице Варшавской, я стал невольным свидетелем разговора двух англичан, которые в своей беседе обсуждали график прохождения императорского поезда через Двинск. Они также обсуждали тему паровоза, который один из собеседников по имени Рон должен разогнать и вовремя покинуть. Второй собеседник, по имени Стив, должен перевести стрелку в нужное положение.  Даже тогда этот разговор меня насторожил упоминанием царского поезда и я, больше из любопытства, проследовал за этими иностранцами вплоть до дома, в котором они остановились.

 Надо отдать должное выдержке и такту ротмистра. Он выслушал посетителя до конца, ни разу не перебив, а только делал пометки на листике перед собой. Когда Пётр закончил рассказ, начальник задал первый вопрос:

– Почему вы решили, что это англичане?

– Во-первых, они говорили по-английски, – парень принялся перечислять свои доводы, – во-вторых, они говорили на одном из тамошних диалектов, тогда как все, для кого английский язык является иностранным, употребляют эталонный, так называемый, королевский английский язык. В-третьих, говорили они без малейшего акцента. Один из собеседников даже шепелявил по-английски. В-четвёртых, у них чисто английские имена. В-пятых,им известно имя второго секретаря английского посольства, которого они назвали своим шефом. Весьма сомнительно, что кому-то в России, кроме работников английского посольства, известно это имя.

– А вы так хорошо знаете английский язык? – жандарм задал уточняющий вопрос.

– Да, я неплохо владею английским языком, так как два года обучался в Англии в Лутонском коммерческом колледже и даже научился различать их диалекты.

– А почему они так открыто обсуждали свои планы? – задал новый вопрос ротмистр.

– Я думаю, что они меня не видели, так как я находился в тени и находились в уверенности, что в этом заштатном городишке никто не понимает английскую речь.

– Я услышал вас господин Анджан. Не были бы вы столь любезны пройти к секретарю управления и в письменном виде изложить всё, что вы мне только что рассказали, с указанием адреса проживания тех господ и адреса, по которому возможно вас отыскать.

– Да, конечно, без проблем, – готовностью согласился Пётр.

Дежурный офицер, вызванный ротмистром тем же звонком, отвел Петра в кабинет секретаря, немолодому уже человеку, с тремя звездочками на погоне, который был представлен как поручик Нуден.

Секретарь, дотошно расспрашивая, записывал показания Петра, каждый раз повторяя очередную фразу с присказкой: «Значится», —дальше шло повторение вслух очередной фразы, сказанной Петром, выжидательно смотрел на свидетеля и дождавшись от того кивка головой, заканчивал присказку, – так и запишем». Такая манера вести опрос свидетеля, вскоре стало сильно утомлять и раздражать Петра, и он сдерживался из последних сил, понимая, что жандармское управление – это не то заведение, где можно качать права. Пересказав всё то, что Пётр изложил начальнику управления, добавив приметы иностранцев и указав их и свой адрес проживания, Пётр подписал показания и с облегчением ретировался из кабинета нудного поручика, так соответствовавшего своей фамилии.

Парень и не подозревал, что пока секретарь доводил его до белого каления своими присказками, ротмистр Качановский получил результаты вскрытия машиниста паровоза, протаранившего императорский поезд, помощника машиниста и кочегара, а также стрелочника. В крови ни одного из них алкоголя не обнаружено. Мало того, некто расстрелял паровозную бригаду из пистолета «Браунинг», патроны от которого нашли на полу кабины машиниста.

Со стрелочником тоже оказалось не всё так просто: Захария Черепанов потерял сознание от удара заострённым предметом типа молотка. От смерти мужика спасло лишь то, что его форменная шапка-ушанка оказалась надета задом на перед и удар пришёлся точно по железнодорожной кокарде.

Сопоставив результаты вскрытия и свидетельские показания Петра, начальник Двинского жандармского участка связался с губернским управлением и доложил ему о результатах экспертизы и показаниях иностранцах. Ротмистру приказали ничего не предпринимать, а дожидаться начальника управления генерал-майора Загоскина. Он должен вот-вот прибыть в Двинск на Риго-Орловский вокзал в составе губернской делегации, возглавляемой самим Витебским губернатором на специально сформированном поезде.

Ротмистр тут же связался по телеграфу с телеграфным участком на железнодорожной станции Креславка и обязал телеграфиста сообщить немедленно о проследовании специального губернаторского поезда.

Затем он вызвал своего зама и озадачил того организацией оцепления дома, в котором проживают англичане и приказал тихо и без шума задерживать всех, покидающих пределы этого дома, отводить их в участок и там вежливо расспрашивать о всех жильцах этого дома.

К моменту прибытия спецпоезда из Витебска, начальник Двинского участка имел некоторые сведения о двух инородцах, уже как две недели проживавших по указанному Петром адресу. Иностранцы вели себя тихо, но часто отлучались из дома. В ночь аварии оба покинули дом вместе около полуночи. Их видел жилец квартиры на первом этаже этого дома, возвращавшийся после смены. Назад иностранцы вернулись порознь: один около четырёх утра, а второй в пять часов. Их видели многие жильцы, разбуженные страшным грохотом и заревом и бегавшие посмотреть на крушение поезда. Жандармы выяснили, что англичане до сих пор находятся в квартире.

Cо станции Креславка телеграфировали, что губернаторский поезд проследовал в сторону Двинска. Состав шёл курьерской скоростью и преодолел расстояние от Витебска до Двинска за рекордных для 1913 года семь часов и должен был прибыть на Рижскую станцию Двинска к двум часам пополудни.

Ротмистр подсуетился и подогнал к вокзалу три пролётки для высоких жандармских гостей, но «припарковал» их не на привокзальной площади, а чуть в стороне. Ротмистр опасался, что более сановное начальство реквизирует экипажи для себя— ни все городские службы могли оказаться такими предусмотрительными и расторопными как жандармский ротмистр, а устраивать скандалы из-за транспорта в планы офицера не входило.

Всё случилось так, как предвидел господин Качановский: экипажей для всех не хватило. Губернатор и его окружение, вышли из здания вокзала первыми и оккупировали все имеющиеся пролётки под бурные протесты и ругань встречающих своё начальство. Дело доходило чуть ли не до драки за оставшихся в наличии извозчиков, которые съехались сюда со всего города. Но всё равно всем такси на конной тяге не хватило, и некоторые господа в генеральских мундирах застыли изваяниями на привокзальной площади в ожидании, когда их усадят в экипаж.

Ротмистр же усадил своё начальство не рядом с вокзалом. Тем пришлось чуток пройтись, но, зато, расположиться в экипажах вольготно и без сутолоки. Вся кавалькада направилась к зданию жандармского участка.

Заслушав доклад в уездном управлении о ходе расследования катастроф, о мерах по обеспечению порядка в городе, о присутствии в городе двух иностранных особ и о возможной их связи с крушением императорского поезда, генерал-майор приказал взять под стражу и допросить иностранцев, а также провести тщательный обыск в их квартире. Опросить все телеграфные станции на предмет получения депеш для англичан или других странных сообщений. Проверить все телефонные контакты с английским или какими-либо другими иностранными посольствами или консульствами.

Но как говорят в народе: «На ловца и зверь бежит». Не успели офицеры разойтись, чтобы исполнять полученные поручения, как в кабинет явился дежурный офицер и сообщил, что к господину ротмистру рвётся на приём заведующий почтово-телеграфного отделения господин Волошин со срочным сообщением.

– Пригласите его сюда, подпоручик, – приказал генерал.

В комнату для совещаний вошёл немолодой чиновник, в шинели из сукна хорошего качества, с мерлушковым воротником и в мерлушковой шапке с кокардой. В руках он держал стандартный учётный журнал.

– Коллежский асессор Александр Данилович Волошин, заведующий почтово-телеграфным отделением на Новом Строении – представился вошедший.

– Како срочное сообщение вы имеете для нас, милейший, – поинтересовался главный жандарм.

– Как вы знаете, мы, по долгу службы, обязаны фиксировать в журнале все депеши как получаемые нами, так и отсылаемые.

– Постарайтесь покороче, милейший, – попросил генерал.

–Я стараюсь передать самую суть, – уверил господин заведующий. – Две недели назад к нам в отделение пришел иностранец, который представился как бизнесмен Джон Ферн и попросил передать телеграфное сообщение следующего содержания. Чиновник открыл журнал и зачитал:

– Прибыли в Двинск, остановились в гостинице «Центральная».

– Прошу прощения, – прервал его генерал, – Александр….

– Александр Данилович, – уточнил почтовый начальник.

– Александр Данилович, – продолжил жандарм, – не нужно нам зачитывать всю переписку дословно, расскажите нам суть: с кем вел переписку иноземец и что показалось вам крамольным в этой переписке.

– Переписка велась между иноземцем и абонентом в Риге. Меня ещё две недели насторожило, что частный бизнесмен, как представился господин Ферн, ведёт переписку с главной конторой своей компании в Российской империи, но ни в одной из телеграмм нет ничего, что говорило бы о коммерции, за исключением одной депеши: «Ваши выводы о перспективности железнодорожного узла Двинска подтверждаем. С 23 октября сего года вы назначаетесь директором представительства в Двинске». Сопоставив случившееся и перечитав журнал регистрации отправленными и полученными телеграммами, я предположил, что речь в них велась о перемещении Его Императорского Величества Государя Императора, о его поездке в Киев и когда он возвращается в Петроград. Мною были перлюстрированы его письма в Ригу и в одном из них находилась эта схема. Я снял копию. Прошу вас.

Почтовый чиновник достал из журнала листок, передал его жандармам и продолжил:

– Последнее сообщение для господина Ферна пришло из Риги, в которой было указано: «Председатель правления товарищества выезжают из Киева в Ригу 24 октября проследует через Двинск. У вас будет сорок минут для доклада Председателю во время стоянки поезда. После доклада продолжайте мониторинг товаропотоков». Закончив своеобразный доклад, почтарь молча положил регистрационный журнал на стол перед генералом.

– У вас всё, Александр Данилович? – спросил генерал.

– С вашего позволения, да, – подтвердил Александр Данилович.

– Тогда, будьте так любезны, пройти в кабинет секретаря и составить там полный письменный доклад, – попросил жандармский начальник. Господин поручик Ванин вас проводит.

– Сочту, за честь, – с готовностью согласился почтовый чиновник и покинул зал для совещаний в сопровождении поручика Ванина.

– Господа офицеры, – генерал встал из-за стола, – прошу вас приступить к выполнению полученных вами заданий.

После того, как помещение покинули обер-офицеры, в зале остался генерал со своими заместителями и Двинский начальник управления.

– Какие будут мысли, господа, – обратился главный жандарм к присутствующим.

Первым, как младший по званию встал ротмистр Качановский.

– Позвольте мне, ваше высокоблагородие, как младшему по чину, – вскочил начальник Двинского управления.

– Прошу вас, Борис Ипполитович.

– Ваше превосходительство, данные вскрытия членов паровозной бригады, совершивших таран поезда Его Императорского Величества, а также показания двух свидетелей наводит на мысль о тщательно спланированной диверсии иностранного государства, предположительно Великобритании. Известны предполагаемые участники диверсии, но пока мы не располагаем прямыми доказательствами их противоправных действий. Предлагаю продолжить выявлять контакты с местными должностными лицами для выяснения, кто сознательно или неосознанно принимал участие в этой акции, а именно: кто предоставил сведения о времени отправления императорского поезда из Киева, кто информировал иностранцев или их соучастников о времени прохождения состава через контрольные станции, а главное, о подходе императорского поезда к Двинской товарной станции. Помимо наличия информации о движении поезда Его Императорского Величества, злоумышленники должны были рассчитать время прохождения состава через определённый участок железнодорожного пути, а для этого кто-то должен был проехаться по этому участку и не раз, чтобы хронометрировать весь этап движения и подготовиться всесторонне к акции. Должны обязательно остаться свидетели действий преступников и этих свидетелей необходимо отыскать. Я считаю, что только получив неопровержимые доказательства причастности к железнодорожной катастрофе мы можем осуществлять арест всех выявленных следствием лиц, в том числе подозреваемых иностранцев, а до этого только осуществлять наблюдение за этой заморской парочкой. У меня всё.

– Спасибо, Борис Ипполитович, можете садиться, – генерал отреагировал на доводы ротмистра и обратился к другим офицерам, – Кто следующий?

Следующим оказался полковник Бугринский— помощник начальника губернского управления по юго- восточным уездам:

– Ваше превосходительство, я считаю, что мы не можем осуществлять никаких силовых действий по задержанию граждан союзной нам страны во избежание международного скандала. Нам должно заручиться одобрением МВД и МИД, поэтому нам следует дождаться прибытия руководителей вышеназванных министерств.

– Ваша позиция мне ясна, Николай Кириллович, прошу садиться. Вам слово, Андрей Иванович.

Из-за стола встал полковник Говорович— помощник начальника по северо-западными уездам Витебской губернии.

– Ваше превосходительство, я уверен, – начал он, – что в данной ситуации мы должны в меньшей мере думать и бояться международного резонанса. Совершено покушение на нашего Государя, погибла почти вся его семья.  Поэтому мы должны выявить и арестовать всех участников заговора, не взирая на лица при наличии надлежащих доказательств, конечно и любое промедление является преступлением против престола и Отечества. А что касается двух иностранных фигурантов дела, мы не имеем права дать им возможность покинуть Двинск ни при каких обстоятельствах и должны задержать их при первой же попытке уехать из города. Сейчас на всех железнодорожных вокзалах и речных пристанях города Двинска и местечка Грива проводится проверка всех уезжающих и прибывающих. Как я понимаю, те двое заморских господ находятся в Двинске без официальной регистрации в полицейском департаменте как иностранные граждане и уже за это могут быть задержаны как нарушители российского законодательства относительно правил пребывания и перемещения иностранных граждан в Российской Империи. У меня всё, закончил ротмистр и дождавшись дозволение, сел на место.

Генерал встал со своего места. Офицеры тут же вскочили на ноги.

– Благодарю вас, господа, я вас внимательно выслушал и считаю выводы ротмистра Качановского верными с высокой вероятностью, а предлагаемые действия обоснованными. Так же принимая во внимание мнение полковников Бугринского и Говоровича, считаю, что у нас на руках должны быть железные доказательства вины вышеупомянутых заморских господ как основание для их ареста, а отсутствие регистрации— основание для их задержания при попытке покинуть Двинск. Поэтому поручаю вам, господин Качановский как хозяину в этом городе, осуществлять руководство и контроль за следственными действиями. Полковнику Бугринскому поручаются мероприятия по охране прибывших высокопоставленных лиц, а также лиц, прибытие которых их из Петрограда ожидается уже к вечеру. А ожидается прибытие огромного числа царских вельмож, министров и иже с ними. Поэтому необходимо переселить всех второстепенных витебских чиновников, рангом ниже пятого из гостиниц в губернаторский поезд и по частным квартирам, пересчитать наличествующие свободные номера и подготовить их к приёму высоких гостей, а также организовать их охрану, с привлечением войск двинского гарнизона сил. В связи с этим и в соответствии с повелением Его Превосходительства Витебского Губернатора действительного статского советника Михаила Викторовича Арцимовича, город Двинск объявляется в осадном положении и въезд в город лицам, не зарегистрированным в качестве жителей города Двинска и местечка Грива, запрещён. Ожидается также, что многочисленное число простых верноподданных Его Императорского Величества постараются попасть в Двинск, чтобы выразить свои верноподданические чувства нашему Государю, поэтому, все железнодорожные станции на пути следования в Двинск должны быть проинформированы о закрытом режиме города и о том, что продажа билетов до станций Двинск запрещена под страхом наказания. Все гости, не имеющие права въезда в Двинск должны быть возвращены в свои вагоны и отправлены восвояси. На полковника Говорова возлагается задача по обеспечению общественного порядка в городе и уезде, с привлечением всех имеющихся сил Российской Императорской армии. Вам, господа полковники следует договориться с военными какие подразделения пойдут в подчинение к вам, Николай Кириллович, а какие к вам, Андрей Иванович. Прошу, господа, приступить к своим обязанностям. Господин ротмистр, прошу вас докладывать каждый час, а вас господа полковники, по мере необходимости. Вы свободны.

Глава тринадцатая

В течении нескольких дней после трагедии на железной дороге, двинская жандармерия, усиленная коллегами из Витебска в тандеме с городской и губернской полицией буквально «рыла копытами землю», разматывая цепочку преступления. Опрошенные железнодорожные рабочие хорошо запомнили двух иноземцев, постоянно ошивавшихся вблизи места будущего крушения. Говорили англичане на приличном русском, но с заметным акцентом. Были вежливыми и общительными. Они всем объясняли, что англо-русская компания, чьими служащими они являются, планирует организовать транспортный коридоры из приволжских губерний в порты Рига, Либава и Виндава. Для этого они изучают грузопоток через Двинск и по Либаво-Роменской железной дороге, что проходит в восьми верстах от Двинска и соединена с городом железнодорожной веткой. Иноземцев часто видели в депо, где они разговаривали с машинистами паровозов, готовящихся к выезду.

Англичане по очереди каждый день, а иногда и ночью, совершали поездки на станции Турмонт, Ракишки или Калкуна, путешествуя в кабине машиниста поезда. Платили они хорошо, поэтому отказа от паровозных бригад не получали. Также одного из англичан часто видели в обществе мелкого чиновника телеграфной службы товарной станции господина Зуева Якова Михеевича, когда они беседовали недалеко от телеграфной подстанции и дважды видели вместе, выпивающими в трактире Маркина, что находится на Старом Форштате, недалеко от товарной станции.

Уже в самые первые дни после катастрофы полиция задержала, и, совместно с жандармерией, допросила всех работников телеграфных станций железной дороги в Двинске, Калкунах, Турмонте, дежуривших в ту ночь, на предмет общения их с иноземцами и в процессе дознания выявилось, что иноземцы, представители англо-русской компании постоянно контактировали с ними, с просьбой сообщить о проходе определённого состава через их станцию в Двинск для, якобы, расчётов пропускной способности железнодорожных станций. После серьёзного прессинга на телеграфных чиновников, следователи выявили лиц, передавших о времени проследования императорского поезда на товарную станцию Двинск. Сообщение передали операторы из Турмонта и Калкун за обещанную плату. Полиция арестовала телеграфиста Зуева, так как все сведения в Двинск поступали на его станцию. Взятый в жестокий оборот жандармскими следователями, господин Зуев довольно быстро сознался, что часто предавал англичанину, который представился как господин Шейн Бейкер, данные о времени прохождения составов, интересующих господина Бейкера с целью изучения грузопотока за определённое вознаграждение. В ночь крушения царского поезда он сообщил англичанину о времени прохождения императорского поезда через станцию Турмонт и Калкуна, за что получил десять рублей ассигнациями.

Генерал-майор Загоскин, собрав все результаты допросов в кучу, получил разрешение от главы МВД и одобрение от руководителя МИД на арест и допрос главных фигурантов дела— двух английских гражданин. Полиция навестила англичан в снимаемой ими квартире, произвела тщательный обыск в присутствии арестованных иноземцев и приглашённых свидетелей и обнаружила два браунинга, в карманах арестованных, много схем железных дорог и станций, документы на имя сотрудников англо-российской компании, но никаких записей, имеющих отношения к бизнесу: никаких данных о движении поездов, направлениях грузопотоков, расчётов пропускной способности станций и так далее. Англичан доставили в жандармское управление.

Те, естественно, пошли в полный отказ, стали качать права, требовать приглашения британского консула, вели себя заносчиво. Консула, естественно, никто предоставлять не собирался, а вот свидетелей для опознания арестованных иноземцев, приглашали активно, особенно тех, кто видел иноземцев в районе совершения диверсии.

Англичанам зачитали, также, показания травмированного стрелочника Захария Черепанова, который показал, что ночью, когда стрелочник производил осмотр стрелки, к нему подошёл Грег Гудман и завёл разговор. Господин Гудман он много раз видел на этом участке разъезда и часто с ним общался. Вел себя англичанин со стрелочником всегда уважительно и разговаривал почтительно, поэтому пострадавший ничего не заподозрил и с готовностью вступил в разговор с иноземцем. В какой-то момент Господин Гудман оказался позади Захария, и стрелочник почувствовал сильный удар по голове, резкую боль и потерял сознание.

Главной же вишенкой в торте явилось заключение эксперта- криминалиста. Арестованным иностранцам показали результаты анализа найденного у них оружия и пуль, выпущенных в бригаду паровоза. Эксперт дал заключение о полной идентичности пуль-убийц и тех, что были извлечены из пистолетов англичан.

Подданные короля Георга покочевряжились для проформы и признали себя виновными в совершении убийства паровозной бригады, угоне паровоза с целью покататься и непреднамеренном совершении аварии. На этом расследование застопорилось. Сладкая парочка отказалась отвечать на любые вопросы и требовала консула.

Следователи собрались во временном кабинете генерал-майора Загоскина. В кабинете стоял дым коромыслом и немое молчание. Никто не видел выхода из создавшегося тупика. Генерал сидел за столом и бездумно перекладывал бумажки с места на место. Остальные офицеры сидя курили, тупо уставившись в кто в пол, кто в окно, кто в стену. В это время послышался топот сапог и в кабинет без стука ворвался дежурный офицер и, встав по стойке смирно с ладонью у виска, громко доложил:

– Ваше превосходительство, его высокопревосходительство Министр внутренних дел требует принять.

Все присутствующие в кабинете вскочили на ноги и принялись лихорадочно оправлять мундиры. Кто-то бросился открывать окна, чтобы проветрить помещение.

– Проси! – рявкнул генерал.

В зал для совещаний решительной поступью прошествовал сам глава Министерства внутренних дел Николай Алексеевич Маклаков- импозантный широкоплечий, выше среднего роста мужчина лет сорока, с шикарными «будёновскими» усами, но чисто выбритым подбородком. Одетый в форменную шинель с погонами действительного статского советника и фуражку. Из-под шинели выглядывал вицмундир.

На встречу высокопоставленному чиновнику вышел жандармский генерал-майор. Последние несколько метров он прошел твердым строевым шагом и вскинув руку к виску начал доклад, который вошедший оборвал на первой фразе и протянул руку для пожатия со словами:

– Полно вам, Михаил Дмитриевич, мы не на плацу, – и обращаясь к остальным офицерам добавил, – прошу садиться господа.

Генерал Загоскин указал на кресло во главе стола, на котором только— что сидел:

– Прошу вас, ваше высокопревосходительство.

Министр позволил подскочившему к нему ротмистру снять с себя шинель, передал ему фуражку и уселся в предложенное кресло. Немного откинувшись назад, он обратился к Загоскину:

– Докладывайте, Михаил Дмитриевич.

Жандарм, всё ещё пребывающий на ногах, вкратце рассказал о результатах допроса арестованных англичан и о тупике, в котором в настоящий момент оказалось следствие.

– А что показало расследование контактов иностранцев за пределами Двинска? – поинтересовался Маклаков

– Ваше высокопревосходительство, позвольте, чтобы об этом вам доложил ротмистр Качановский, – попросил жандармский начальник.

 Услышав свою фамилию, ротмистр резво вскочил, стал по стойке смирно, клацнув каблуками, и кивнул головой.

– Прошу вас, господин ротмистр, – согласился министр.

– Изучив все контакты англичан с внешним миром мы выявили, что посредством телеграфа они контактировали только с представительством англо-русского товарищества «Волга» в Риге, которое снимает апартаменты в доме Зильбера на углу Дерптской и Мельничной улиц. Официальным главой представительства является господин Лейба Юферс. Кроме вышеназванного господина, штат представительства состоит из трёх человек: секретаря Макса Эйдельмана, телеграфного оператора Джейсона Ратклиффа, английского подданого, и посыльного Скотта Янга, тоже английского подданого. Наблюдение за конторой предприятие установило, что предприятие никакой коммерческой деятельности не ведёт, но имеет тесные контакты с английским консульством, с коим поддерживает отношения через курьера. Частым гостем представительства является второй секретарь консульства господин Майкл Бартон.

– А вы, ротмистр, выяснили, где находится главная контора товарищества «Волга»? – поинтересовался министр.

– Да. Товарищество зарегистрировано в Саратове, по адресу улица Часовенная, номер 8. По сообщению наших саратовских коллег, главная контора находится в квартире мещанина Фёдора Погодина, который официально является учредителем товарищества. Товарищество «Волга» основано месяц назад. Штат товарищества состоит из одной персоны— вышеназванного мещанина Фёдора Погодина. Никакой меркантильной деятельности не ведёт.

– С этим всё ясно: липа, – подытожил министр и предложил, – вернёмся к рижской конторе, ротмистр.

– Как было сказано ранее, – продолжил Качановский, – представительство никакой торговой деятельности не ведёт, а является, по нашему мнению, центром для связи английского консульства со своими агентами.

– А есть ли какой-либо компрометирующий материал на упомянутого вами господина— второго секретаря консульства? – уточнил чиновник.

– К сожалению нет, – развёл руками ротмистр. – Вся почтовая корреспонденция из Двинска отправлена на адрес конторы на имя Иделя Борина, который в штате не числится. Мы установили наблюдение за этой конторой. С момента установки наблюдения, вышеназванный господин Бартон в течении последних двух дней пять раз навещал дом Зильбера. Мы предполагаем, что Идель Борин и Майкл Бартон – это одно и то же лицо.

– Спасибо, ротмистр, прошу садится, – приказал министр, и констатировал, – всё, что касается этого секретаря, только домыслы и ничего конкретного. Какой вы видите выход из сложившейся ситуации, Михаил Дмитриевич?

– Пока только один, ваше высокопревосходительство, меры физического воздействия, – устало ответил генерал-майор.

– А что это даст? Любой адвокат докажет на суде, что признания были выбиты под пытками, подсудимые откажутся от своих слов там же в суде. Тот же суд признает недоказанными все обвинения против господина Майкла Бартона, и он с незапятнанной репутацией покинет Россию от греха подальше. Тут нужно что-то другое. Наши арестанты должны нам сами всё рассказать по своей доброй воле. Думайте, господа.

Посидев немного в задумчивости минут десять, министр повернулся к ротмистру Качановскому и задал тому неожиданный вопрос:

– Скажите, ротмистр, какими языками владеют англичане?

Качановский, не ожидавший подобного вопроса, вначале завис на мгновение, глядя непонимающе на сановного чиновника, затем принялся лихорадочно рыться среди бумаг, достал нужный протокол, пробежал глазами текст и уже осмысленным взглядом посмотрел на министра.

– Оба арестанта владеют в совершенстве английским, русским и французским языками.

– Они сами признались на допросе, что владеют французским? – поинтересовался сановник.

– Нет, об этом мы узнали из показаний телеграфиста Зуева, – пояснил ротмистр. – Из иностранных языков он знал только французский и англичане общались с ним на этом языке, чтобы другие не смогли бы понять темы их бесед.

– А англичане знают, что вам известно о их знании французского? – не отставал его высокопревосходительство.

– Нет. Не знают. Мы никогда не касались этой темы в допросе, – уверенно заявил Качановский.

– Очень хорошо, – вставая с места, резюмировал глава министерства. – Михаил Дмитриевич, пойдёмте-ка, покажете мне этих супостатов.

– Слушаюсь, – с готовностью ответил жандармский генерал, вместе с остальными офицерами вскочив с места при виде встающего сановника.

– А вы, ротмистр, владеете французским? – обратился министр к Качановскому.

– Так точно, – ответил ротмистр, встав по стойке смирно.

– Тогда тоже пойдёшь с нами, – приказал сановник.

Ротмистр вопросительно посмотрел на жандармского генерала, но тот только недоумённо пожал плечами.

Камеры, где содержались заключённые, находились в этом же здании, в подвальном помещении. Качановский шёл впереди, показывая путь их высоким превосходительствам. Спустившись вниз, трио подошло к первой камере, возле которой находился пост охранника. Увидев невиданных им доселе высочайших начальников, стражник вытянулся во фрунт и выпучил от страха глаза. Вид унтер- офицера, богатыря под метр девяносто ростом и плечами с косую сажень, впавшего в глубокий ступор и взирающего на начальство ничего не видящим взглядом широко открытых глаз, вызвал улыбку у высокого начальства.

– Откройте первую камеру, – приказал ротмистр.

Охранник, в состоянии полной прострации, казалось, ничего не слышал, ничего не видел.

– Урядник Пахомов, открыть дверь первой камеры, – рявкнул ротмистр.

Урядника аж затрясло словно в жёсткой ломке. Он, ещё больше выпучив глаза, бросился лихорадочно перебирать связку ключей, висевшей у него на поясе, не совсем соображая, что он делает и что от него хотят. Было видно, что руки действуют сами по себе, на автомате, совершенно не подчиняясь разуму.

Наконец двери в камеру с лёгким скрипом открылись и открылся вид одиночной камеры с серыми обшарпанными стенами, деревянными нарами, маленьким столиком и табуретом, прикрученными к полу. На нарах лежал невысокого роста молодой человек, одетый как купец мелкой руки. При виде вошедших силовиков он даже не шелохнулся и продолжал лежать с полузакрытыми глазами.

От одного вида нагло лежащего арестанта пред очами двух генералов, охранник мгновенно пришёл в себя, подбежал к наглецу и рявкну во всю глотку:

– Встать, сволочь!

Не дожидаясь, когда арестант отреагирует на его слова, урядник схватил лежавшего за шиворот и одним рывком сорвал с нар и поставил на ноги.

Сейчас пришла очередь очуметь заключённому, не ожидавшего такого резкого и принудительного перехода из горизонтального положения в вертикальное и от того неуверенно чувствовавшего себя в положении стоя. Устойчивое положение сиделец удерживал только благодаря сильной руке урядника, продолжавшего держать арестанта за шиворот.

– Мистер Стив Ферн, – ротмистр представил заключённого.

– Где же ваше джентельменское воспитание, мистер Бейкер? – с упрёком в голосе проговорил главный полицейский начальник, – к вам в гости наведались сам начальник жандармского управления и министр внутренних дел.

– Я подданный Британской империи, – заносчиво выкрикнул мистер и гордо вскинул голову, насколько позволяла огромная лапища стражника, – И прошу обращаться со мной соответственно. Я ничего и ни с кем не буду говорить, пока здесь не будет консул.

– Да вы хам, нахал и мерзавец, – прошипел ротмистр, сделал шаг к заключённому и резко ударил чуть выше пояса.

Неожиданный удар в солнечное сплетение согнул бы любого человека пополам, но тут опять выручила богатырская рука урядника, удержавшая иностранца в положении прямо. Тот стоял, скривившись от боли и жадно хватавший ртом воздух.

– Когда он очухается, отведите его в допросную, ротмистр, – приказал высокий чиновник и вышел из камеры. Вслед за ним удалился и генерал.

Арестанта отвели в допросную и оставили там сидеть под надзором полицейского урядника. Начальники тем временем устроились в кабинете ротмистра Качановского и приказали принести чаю и какого-либо печенья. Министр так и не поведал ни генералу, ни ротмистру что он задумал и при чём здесь французский язык, от того последние продолжали пребывать в неведении еще более часа, пока продолжалось чаепитие и неторопливая беседа двух начальников о состоянии государя, великой княжны и других высокородных жертв аварии.

– Михаил Дмитриевич, как вы думаете, не пора ли навестить второго фигуранта нашего дела? – отставив в сторону стакан не то спросил, не то приказал Маклаков и, опередив вопрос генерала, добавил. – А первый пусть посидит в допросной.

– Думаю, что пора, Николай Алексеевич, – с готовностью согласился генерал.

– Будьте так любезны пригласить ротмистра Качановского и пусть он захватит с собой пустые бланки допросов, – попросил министр.

Генерал лично сходил в зал для совещаний, где тусовались остальные офицеры, за ротмистром и вместе с ним вернулся в кабинет к министру. Процессия снова спустилась в подвал к камерам. Всё тот же охранник, теперь уже спокойно воспринявший визит начальства, отпёр другую камеру. Второй англичанин встретил визитёров как под копирку: лёжа на нарах с открытыми глазами, игнорируя появление высоких российских чинов. Этот сиделец выглядел немного моложе Грега Гудмана.

Урядник не стал дожидаться приказа, подскочил к заключённому, рявкнул: «Встать!», и также как предыдущего сидельца, схватил того за шиворот, сдёрнул с нар и поставил на ноги.

– Мистер Рон Бейкер, собственный персоной, – ротмистр презентовал и этого арестанта.

Высокие начальники молча смотрели на арестанта, быстро оправившегося от насильственного подъёма и горда вскинув голову, заявившего:

– Я не пророню ни слова, пока сюда не прибудет консул Великобритании.

– И этот туда же, – с иронией высказался министр и, неожиданно перейдя на французский, заявил, обращаясь к офицерам, – А стоит ли, господа, добиваться признания у этого господина?

– Прощу прощения, – удивлённо пробормотал генерал, также перейдя на французский.

– Месье Стивен Райс нам уже всё рассказал. Что может нового поведать нам стоящий напротив месье? – вопрошал на том же французском Маклаков и сам же ответил. – Да ничего нового. Так зачем тратить на него время. Как вы думаете, ротмистр?

– Думаю, что ничего важного, – ответил по-французски Качановский, мгновенно въехавший в замысел сановника. – Какие будут приказания, ваше высокопревосходительство?

– Свою вину в совершении крушения, по причине которой погибли императрица, дети императора и члены императорской семьи, он признал – с металлом в голосе известил министр и, словно читая приговор, продолжил. – в Двинске объявлено военное положение, а по законам военного времени за подобное злодеяние положена смертная казнь. Так что приказание будет только одно: казнить через повешенье.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! – отчеканил Качановский, лихо щелкнув каблуком и повернулся к заключённому.

Англичанин, до этого высокомерно слушавший диалог русских офицеров, после слов «казнить через повешенье» встрепенулся, его лицо стало белее бумаги, а глаза превратились в два чайных блюдца.

– Вы не посмеете, господа! – закричал англичанин, с испугу тоже перейдя на французский. – Я требую адвоката, я требую суда!

– Какой суд, месье, если вы отказываете давать правдивые показания? – парировал министр и обратился к Качановскому. – Выполняйте, ротмистр.

– Нет! Нет! Подождите! – воскликнул в панике арестант и бухнулся на колени, – Я всё скажу. Я готов дать показания. Только обещайте мне жизнь.

– Всё зависит от того, насколько вы будете разговорчивы и правдивы, мистер Бейкер, – ответил сановник и повернувшись к Качановскому, приказал. – Ротмистр, ваш арестант вам его и допрашивать, приступайте.

– Слушаюсь, – щёлкнув каблуком, сказал жандарм, уселся за столиком на табурет, достал из папки чистый бланк допроса, вынул из кармана чернильную ручку Watterman и приступил к допросу.

– Ваше настоящее имя и фамилия? – по-русски задал первый вопрос жандарм.

– Рон Кавендиш.

– Ваше подданство?

– Британская империя.

– В каком чине служите?

– Лейтенант флота Его Величества.

– Когда прибыли в Двинск?

– 10 октября 1913 года.

– Кто в вашей группе старший?

– Стивен Райс.

– Какое он имеет чин?

– Лейтенант—коммандер.

– Какое задание получили?

– Ликвидация Российского императора.

– От кого получили приказ на убийство Его Императорского Величества?

– От Сэра Альфреда Беллингхема,

– Кем является Сэр Альфред Беллингхем?

– Он является вторым секретарём посольства Британской империи в Петрограде, военным атташе.

– Вам объяснили мотив, по которому было принято решение осуществить покушение на Его Императорское Величество?

– Как пояснил военный атташе Сэр Альфред Беллингхем, Россия намеревается сблизиться с Германией и разорвать Тройственную Антанту.

– Вы получили письменный или устный приказ?

– Письменный.

– Кем был подписан приказ?

– Первым Лордом Адмиралтейства Сером Генри Уилсоном.

– Кто курировал вашу группу?

– Секретарь консульства Британской империи в Риге мистер Майкл Бартон.

– От кого вы получили план операции по использованию паровоза для тарана императорского поезда?

– Операцию мы разработали совместно с Стивеном Райсом уже здесь, в Двинске.

– Кто одобрил ваш план диверсии?

– Сэр Альфред Беллингхем, а сообщил мистер Майкл Бартон.

– Когда вы получили депешу на начало вашей операции в Двинске?

– 23 октября.

– На какой телеграф она была отправлена?

– На телеграф почтового отделения на Новом Строении.

– Как звучал текст в телеграмме?

– «Ваши выводы о перспективности железнодорожного узла Двинска подтверждаем. С 23 октября вы назначаетесь директором представительства в Двинске».

– Кто сообщил вам дату и время отправления императорского поезда из Киева?

– Секретарь консульства в Риге мистер Майкл Бартон.

– Каким способом было получена депеша?

– Посредством телеграфа.

– О чём гласил текст депеши?

– «Председатель правления товарищества выезжают из Киева в Ригу 24 октября проследует через Двинск. У вас будет сорок минут для доклада Председателю во время стоянки поезда. После доклада продолжайте мониторинг товаропотоков».

– Почему для осуществления диверсии выбран Двинск?

– Первоначально конкретное места исполнения акции определено не было. Руководство создало несколько групп и разослало их в разные пункты, через которые предположительно проследует императорский поезд. Каждая группа разработала и презентовала свой план достижения целей акции. Руководство акцептировало наш план.

– В какие города направлены другие группы?

– Мне это не известно?

– Как были распределены ваши роли в этой диверсии?

– Я должен был захватить паровоз и протаранить им императорский поезд, а лейтенант-коммандер Стивен Райс обязан был устранить стрелочника и перевести стрелки для моего паровоза в нужный момент.

– Расскажите подробно, как была совершена вами авария?

– Я и лейтенант-коммандер Стивен Райс посетили депо и расспросили рабочих депо, которых хорошо знали и которые были хорошо знакомы с нами.

– Уточните дату и время? – перебил его ротмистр.

– 25 октября 1913 года около часа ночи и лейтенант-коммандер Стивен Райс и я посетили депо и расспросили рабочих депо, которых хорошо знали и которые были хорошо знакомы с нами. Каждый раз, когда лейтенант-коммандер или я обращались к ним с просьбами, мы в знак благодарности передавали им бутылку местного домашнего виски. Я узнавал, какая бригада едет в сторону Вышек, а лейтенант коммандер – кто едет в сторону Ликсны. В реальности мы выясняли, кто едет в сторону Турмонта. У рабочих я ненавязчиво выяснил, что сейчас готовится маневровый паровоз для растаскивания товарного состава, прибывшего по Либаво-Роменской железной дороге и находящегося на станции Калкуна и в тот момент паровозная бригада разводила пары. Я отыскал вышеупомянутый паровоз у поворотного круга. Я переговорил с машинистом маневрового паровоза, с которым тоже был знаком, и попросил его довести меня до станции Калкуна, где живёт моя леди.

– Как звали машиниста? – попросил уточнить ротмистр.

– У него очень трудно произносимое имя Никоудéм.

– Никодим? – уточнил Качановский.

– Йес, Никоудим.

– Продолжайте, – приказал ротмистр.

– Машинист согласился за пятьдесят копеек довезти меня до названной выше станции. Так же он сообщил время отправления: 1:45 после полуночи, и мы договорились, что, я подсяду в паровоз в ста метрах от депо. В 1:47 я поднялся в кабину машиниста, и мы проследовали до первого разъезда. Там паровоз должен был дождаться перевода стрелок и получения сигнала от стрелочника, разрешающего дальнейший путь и продолжить движение в сторону станции Калкуна. Во время ожидания сигнала, я ликвидировал бригаду паровоза и отогнал его на двести метров назад. В 2:03 я увидел круговые движения света от фонаря— сигнал, передаваемый лейтенант—коммандером Стивеном Райсом. Сигнал означал, что императорский поезд находится в пределах видимости лейтенант—коммандера. После того, как из—за поворота я увидел свет от головной лампы паровоза и начал движение. Разогнав локомотив, я поставил рычаг на полный ход и покинул паровоз. После чего, избегая освещённых и людных мест поспешил покинуть район разъезда.

– Где вы научились управлять паровозом?

– Во время нашего вояжа по железным дорогам в районе Двинска я просил машинистов паровозов за дополнительное вознаграждение обучить меня азам управления локомотивом как будто бы от скуки.

– Какие ваши дальнейшие действия после совершения аварии?

– Дождаться известий о результатах крушения состава, убедится в гибели Императора. Телеграфировать куратору и через Варшаву покинуть Россию.

– Кого из местных обывателей вы завербовали и использовали для осуществления своего преступления?

– Только телеграфиста Зуева, остальных мы использовали или в тёмную или случайным выбором.

– Что вы собирались предпринять, узнав, что Его Императорского Величество выжил в катастрофе?

– Ничего. Затаиться и ждать кончины императора.

– Почему вы так уверены, что Его Императорского Величество скончается?

– Ваш император получил повреждения не совместимые с жизнью и дни его сочтены. Спасти его может разве что Святой Георгий.

– От кого вы получали сведения о состоянии здоровья Государя?

– Основным источником являлся младший персонал госпиталя. За небольшое вознаграждение мы получали полную информацию о состоянии здоровья вашего императора. На всякий случай, у Стивена Райса было удостоверение корреспондента газеты Сан в России на имя Грега Гудмана.

– Ваше высокопревосходительство, – ротмистр встал и обратился к министру, – у меняпока вопросов к арестованному нет. Вы имеете желание что-либо узнать у заключённого.

– Нет. Пока тоже вопросов нет. Пойдёмте, господа.

– Господин министр, что будет со мной? – всё ещё продолжавший стоять на коленях Рон Кавендиш.

– Суд решит, – ответил министр.

Жандармы покинули камеру и направились в кабинет начальника двинского управления. Главный полицейский Российской империи сел в кресло начальника и попросил ротмистра распорядиться принести чаю.

– Какие будут мысли, прежде чем допросим второго супостата? – задал вопрос министр, когда урядник, сопровождаемый Качановским, принёс на подносе три стакана чая и блюдо с бубликами, расставил всё это на столе и удалился.

– Меня зацепило в рассказе лейтенанта вот что, – поднялся генерал- майор.

– Садитесь, Михаил Дмитриевич. Не нужно здесь тянутся во фрунт.

– Благодарю, ваше высокопревосходительство, – жандарм кивнул головой в знак благодарности, сел на место и продолжил свою мысль. – Меня зацепило в рассказе то, что англичане решились осуществить террористический акт здесь в Двинске 25 октября, тогда как поезд Его Императорского Величества должен был отправиться из Киева только 24 октября. Как они могли знать, что поезд проследует не по кратчайшему пути через Дно, а через Двинск, то есть кружным путём?

– Разрешите, ваше высокопревосходительство, – попросил слово ротмистр.

– Прошу вас, Борис Ипполитович, – «дал добро» сановник.

– Руководство наших арестантов были на сто процентов уверены, что поезд Его Императорского Величества не сможет проследовать по кратчайшему пути из Киева на Петроград по какой-то технической причине.

– А я, кажется, знаю причину такой уверенности англичан, – сообщил главный полицейский, достал из внутреннего кармана записную книжку в кожаном переплёте, перелистал её, переложил закладку на найденную страницу и зачитал в слух сделанную там запись. – «24 октября, в 4 часа утра на перегоне Новосокольники— станция Сущево Петербургско-Витебской железной дороги произошёл сход с рельсов паровоза и шесть вагонов. Пострадало сорок восемь человек. По предварительным данным, причиной крушения послужили действия злоумышленников, открутивших в двух местах соединения рельсов». Вот вам и ответ, господа. Можно с уверенностью констатировать, что англичане инициировали катастрофу на Петербургско- Витебской железной дороге, чтобы направить поезд Его Императорского Величества обходным путём через Двинск прямиком в лапы наших арестантов.

– Давайте перекусим, господа, – предложил министр. – Чай стынет. Затем приступим к допросу второго сидельца.

– Ну что же, господа, – провозгласил министр, отдвигая в сторону пустой стакан, – пойдёмте допросим второго злодея. Попробуем повторить спектакль по-французски. Когда сановник в сопровождении генерала и ротмистра вошли в допросную, англичанин сидел на стуле, безразлично уставившись на стену. На этот раз он встал и принял стойку, близкую к «смирно».

– Готовы ли вы к чистосердечному признанию, господин лейтенант-коммандер Стивенс Райс? – поинтересовался полицейский начальник.

Услышав свою настоящую фамилию, англичанин вздрогнул, но сохранил самообладание и, гордо вскинув голову, заявил: – Я буду говорить только в присутствии консула.

– Я так и ожидал, господа, – министр вновь перешёл на французский. – Лейтенант Рон Кавендиш рассказал нам всё о террористическом акте, в том числе и о роли господина лейтенант-коммандера в нём. Этого достаточно, чтобы повесить его.

– Вы не посмеете так со мной поступить. Я подданый короля Георга, и он не потерпит такого отношения к своим подданым, – не меняя горделивой позы выпалил арестованный.

– С чего вы решили, что ваш король узнает о вас? С чего вы решили, что кто-либо будет вас разыскивать, тем более здесь в Двинске после катастрофы, непосредственным организатором которой вы являетесь? И с чего вы решили, что мы известим ваших дипломатов о вашей казни. Вас повесят, а потом закопают в безымянной могиле.

– Но это же не законно. Вы не имеете права казнить меня без суда и следствия, – пробовал возражать англичанин.

– От чего же без суда. Обязательно будет суд— военный трибунал. И вас приговорят к повешенью без права обжалования приговора.

– Я требую правосудия. Я дворянин и судить меня должны как дворянина.

– Для нас вы обычный террорист. Бандит, тать с большой дороги и убийца невинных людей. А с татями в России разговор короткий— виселица.

Заключённый на время задумался и, обращаясь к Маклакову, спросил: – Господин министр, как я могу сохранить себе жизнь?

– Только чистосердечное и правдивое признание может спасти вас от немедленного приговора и виселицы.

– О'кей. Я согласен отвечать на ваши вопросы.

– Ротмистр, будьте так любезны, займитесь подопечным, – приказал министр.

Ротмистр выяснил то, что российские офицеры уже знали: имя, фамилию, воинское звание, полученное задание, кто приказал и так далее, но под второй протокол. Подробно он остановился на выяснении роли лейтенант-коммодора в осуществлении покушения на императора.

– Как вы с лейтенантом Роном Кавендишем распределили роли для проведения операции? – задал очередной вопрос ротмистр.

– Лейтенант Рон Кавендиш должен был захватить паровоз и разогнать его, а я перевести стрелки и направить локомотив в нужное направление.

– Как вы получили доступ к механизму перевода стрелок?

– Я завел разговор со стрелочником Захаром Черепановым, с которым познакомился ранее. У меня была с собой маленькая бутылка водки, и я предложил ему выпить, чтобы согреться. Пока он пил, я незаметно зашёл ему за спину и ударил молотком по голове, затем уложил затылком на рельс, сымитировав несчастный случай.

– Что произошло после убийства стрелочника.

– Я подождал, когда приблизится наш паровоз. Услышал условный сигнал: два коротких, длинный, два коротких гудка и передвинул стрелку, направив паровоз навстречу императорскому поезду.

– Что было потом?

– Не дожидаясь столкновения, я со всех ног бросился бежать подальше от места предполагаемой аварии.

– Кому и как вы должны были сообщить о выполнении задания?

– Дождавшись подтверждения известия о гибели императора и наследника, я и лейтенант должны были покинуть Двинск в сторону Варшавы и оттуда сообщить второму секретарю консульства Британской империи в Риге мистеру Майклу Бартону о выполнении задания.

– Что вы собирались предпринять в данной ситуации, при которой император остался жив?

– Ждать, когда император скончается и отбыть в Варшаву.

– Почему вы так уверены, что Его не выживет?

– Никто не сможет выжить, получив подобные травмы.

– Как вы планировали выехать из Двинска, зная, что на всех станциях ведется усиленный контроль всех прибывающих и убывающих?

– Мы выяснили, что полиция тщательно проверяет только въезжающих и выезжающих по железной дороге и никак не препятствует выезжать из города на гужевом транспорте, даже не досматривают. Для выезда мы планировали захватить повозку какого-либо крестьянина на Гриве и на ней добраться до Турмонта.

– От кого получали сведения о состоянии здоровья Его Императорского Величества?

– Совсем не трудно получить нужные сведения. Достаточно обратиться к младшему медицинскому персоналу и за двадцать копеек вы расспросите у них всё, что вас интересует.

– Почему вы были так уверены, что императорский поезд последует через Двинск

– В консульстве нас уверили, что остался единственно возможный путь для этого поезда— через Двинск. По прямому маршруту движение невозможно.

– Ваше высокопревосходительство, у меня всё, – сообщил ротмистр, откладывая в сторону ручку и вставая.

– У меня тоже пока вопросов нет, – ответил министр, прикажите отвезти заключённого в камеру.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

Глава четырнадцатая

– Как Его Величество, – Пётр задал вопрос, ставший уже ритуальным при встрече с Карлом Бергом.

– Его Величество пришёл в сознание в первый же вечер, – негромким голосом уставшего человека ответил Карл, который только что закончил обработку ран последнего из жертв аварии и вышел на крыльцо больницы перекурить. – Даже заявил, что он проголодался. Его покормили куриным бульоном. Сейчас наблюдается положительная динамика протекания болезни. Ваши лекарства действительно творят чудеса. Но вот его душевное здоровье вызывает огромную тревогу. Он лежит и всё время молча смотрит в потолок. На вопросы отвечает только «да» и «нет». Я не знаю, что тут предпринять.

– А вы не думали пригласить хорошего психолога? – не то спросил, не то предложил Пётр.

– Вы хотели сказать, психиатра, – Карл поправил Петра.

– Нет, именно психолога, который поможет царю выйти, так сказать, из «психологической комы». Нужен хороший психолог или психотерапевт.

– А какая между ними разница? – заинтересовался хирург.

– Честно скажу— не знаю. Возможно, что одно и тоже, – развёл руками Пётр, – но точно нужен не психиатр, а психолог.

– А вам известны современные хорошие психологи? – удивился Карл.

– Кроме Бехтерева не знаю никого.

– Пожалуй Бехтерев был бы лучшей кандидатурой. Предложу его врачебному совету.

– Удалось найти общий с ними язык?! – удивился Пётр.

– О! Это отдельная история! Как вы иногда выражаетесь: «Чехов отдыхает». Постоянная война. Пять грандов, пять монстров российской медицины пытаются своим авторитетом продавить свои методы лечения. Одно спасает— у них меж собой согласия тоже нет и пока они спорят, я делаю своё дело. Хочу отметить, что все пятеро адекватные люди и также отметили эффективность применения стрептоцида и пенициллина. Одно беда, ваши чудо-лекарства закончились. Остались только для царя и княжны.

– Ну эта беда не совсем беда, – загадочно отпарировал Пётр, – пройдёмте в ваш кабинет.

– И что в моём кабинет? – иронично поинтересовался Карл, – Нас там ждёт добрый волшебник?

– Да, – подыграл Пётр, – и Елли возвратится с Тотошкою домой.

– Простите, – переспросил удивлённый хирург, – кто с кем возвратится?

– Вспомнилась детская сказка «Волшебник Изумрудного города», – пояснил Пётр.

– Сказка нам сейчас не помешал бы, – с грустью в голосе заявил Карл, пропуская Петра в свой кабинет.

– Зачем впадать в пессимизм, Карл Карлович, – парень постарался утешить хирурга и дурашливо добавил, – сегодня проездом из Даугавпилса нас посетил Великий волшебник Гудвин. Наденьте зелёные очки, иначе ослепнете, уважаемый Карл Карлович.

В это время правая рука Петра доставала из баула один за другим бумажные пакеты и клал на стол Карла.

– Что это? – хирург заинтересовался манипуляциями Петра.

– Первоклассное средство от депрессии, – заявил Пётр, разворачивая последний пакет, – Держите, господин эскулап, чудо-лекарство для ваших высокопоставленных пациентов.

– Как! – Карл коршуном подлетел к столу и схватил упаковку лекарств, – Я же выцыганил у вас, как вы выразились, все запасы. Так откуда?

– Оттуда, Карл Карлович. Оттуда, – загадочно улыбаясь, ответил Пётр.

– Неужели вы прошли Врата?

– Да, Карл Карлович. Мне это удалось. Теперь, по крайней мере, ваши великие князья точно выживут.

В это время в дверь решительно забарабанили.

– Войдите, – громко пригласил Карл.

В кабинет вбежала взволнованная сестра милосердия и запричитала:

– Скорее, Карл Карлович, там Великому князю Александру Михайловичу плохо. Совсем плохо.

– Успокойтесь, Татьяна Сергеевна, и идём те, – и уже обращаясь к Петру добавил извиняясь, – Простите великодушно, Пётр Антонович, вынужден покинуть вас.

– Не стоит извинений, Карл Карлович. Долг есть долг. До встречи.

Пётр аккуратно сложил пакеты с антибиотиками, стрептоцидом и обезболивающими препаратами на столе хирурга. Всю ночь он измельчал и упаковывал таблетки в бумажные конвертики, а ампулы— в белые картонные коробки без наклеек.

После госпиталя Пётр поехал в цех, где его ожидал Роберт. В кабинете он застал аптекаря в полном раздрае чувств сидящим перед какой—то бумажкой.

– Что добрый молодец не весел, отчего он голову повесил? – протягивая руку для приветствия, Пётр обратился к Бергу.

– Мы получили отказ из Медицинского департамента на продажу и применение при лечении стрептоцида и пенициллина на территории Российской империи. Видите-ли эти препараты ещё не прошли достаточную проверку. Что будем делать?

– Что будем делать, будем Карла Карловича подключать, – не задумываясь ответил Анджан.

– А он как нашему делу поможет? – засомневался Роберт.

– Ещё как поможет. Он самого царя лечит, да ещё кучу ну очень великих князей. Лечит, кстати, нашими препаратами и лечит успешно. Император пришёл в себя и даже проголодался. Так что, так что, Карл Карлович будет нашим главным тараном. Нужно срочно ехать к нему опять, объяснять ситуацию и вырабатывать тактику.

– Я с вами, Пётр Антонович, – подхватился Роберт.

– Поехали, – согласился Пётр, – Прихватите с собой письмо из департамента.

После встречи с Петром и Робертом, Карл прямиком направился в палату императора. Самодержец всея Руси лежал на больничной койке, бездумно уставившись в потолок. Он даже не шелохнулся при появлении лечащего врача.

– Ваше Величество, я обращаюсь к вам как лечащий врач вашей дочери Марии, – заговорил Карл, приблизившись к кровати царя.

Глаза царя мгновенно обрели осмысленное выражение, сменившееся на приступ страха.

– Что, что с Машей? – хриплым от волнения голосом проговорил Николай, – Она жива?

– С великой княжной, пока, все в порядке, – Карл поспешил успокоить запаниковавшего отца, – Она шла на поправку. Состояние ….

– Почему пока и почему выговорите в прошедшем времени, что она «шла на поправку»? – император в приступе паники перебил Карла, – Ей стало хуже? Отвечайте.

– Нет. До сих пор состояние Великой княжны оставалось тяжелым, но стабильным, – заговорил врач немного монотонным голосом, чтобы сбить приступ паники у пациента, – Но с сегодняшнего дня мы вынуждены изменить методы лечения Марии Николаевны, отказавшись от использования новейших и эффективных лекарств, которые, будем говорить честно, буквально вернули её с того света.

– Почему вы решили отказаться от применения тех лекарств? – император даже попытался привстать, – У вас закончились эти, как вы говорите, новейшие лекарства?

– Медикаментов наличествует в достатке, – уверил Карл, – но дело в том, что Медицинский департамент отказал нам в выдаче разрешения на применения этих препаратов и теперь использование при лечении Великой княжны и других членов императорской семьи, пострадавших от крушения, также как и других жертв катастрофы является незаконным.

– Ах вот в чём дело, – выдохнув с облегчением, вымолвил царь и решительно добавил, – Пригласите, пожалуйста всех членов медицинского совета.

Карл вышел и через пять минут в палату гуськом проследовал консилиум пяти врачей. Медицинские светила с недоумением переглядывались друг с другом, озабоченные столь внезапным вызовом к императору.

Император попросил помочь ему сесть и обратился к вошедшим:

– Господа скажите, честно и без утайки, какое участие приняли новейшие лекарства, применённые доктором Бергом при лечении моей дочери и других жертв катастрофы?

– Первоначально мы были против применения медикаментов, не получивших одобрения Департамента здравоохранения, – вышел вперед Боткин Евгений Сергеевич, лейб-медик Николая II, которому очень повезло, что он из-за гриппа не поехал с императором в Киев, а отправил своего ученика первого ассистента, который погиб в катастрофе, – но так как доктор Берг самостоятельно назначил использование стрептоцида при обработке ран и назначил всем экстренно поступившим в его клинику жертвам аварии курс лечения пенициллином, до нашего прибытия в Двинск, то мы оказались поставлены перед фактом начала их применения и были вынуждены согласиться на продолжении курса. По прошествии пяти дней я вынужден признать, что эти препараты превзошли все наши ожидания.  Ещё 25 октября наш консилиум пришёл ко мнению, что Великая княжна обречена, если не ампутировать ей обе ноги. Без ампутации мы предсказывали со сто процентной вероятностью смерть от инфекционного заражения. Но благодаря золотым рукам доктора Берга и применению препаратов под названиями стрептоцид и пенициллин удалось предотвратить сепсис. Благодаря вышеназванным препаратам, начался поразительный по скорости процесс исцеления Великой княжны и других жертв катастрофы. Я вынужден признаться, что был глубоко не прав и препараты стрептоцид и пенициллин способны творить чудеса. Никто, из пациентов доктора Берга не скончался от полученных ран, и все находятся на пути излечения. Это небывалый результат, учитывая тяжесть полученных травм.

– А что вы скажете, господа? – Николай обратился к остальной четвёрке, до этого китайскими болванчиками согласно кивавшей каждому слову доктора Боткина.

– Мы полностью подтверждаем слова нашего многоуважаемого коллеги, – военный хирург Вреден Роман Романович взял смелость ответить за всех. Препараты, стрептоцид и пенициллин используемые доктором Бергом, показали себя с наилучшей стороны. Я в своей практике не помню такого случая, чтобы у ста процентов пациентов, травмированных таким серьёзнейшим образом, не случилось сепсиса или простого нагноения. Все раны чистые и уже виден процесс заживления ран. И положительный результат стал наблюдаемым уже на третий день. Поразительный эффект.

– Да, это так, – подтвердили остальные врачи.

– Как вы считаете, следует ли продолжать применение этих лекарств для лечения княжны Марии и других пострадавших? – император задал очередной вопрос консилиуму.

– Без сомнения, – безапелляционно заявил Боткин, – остановка курса лечения этими препаратами— приговор для Великой княжны и другим тяжелобольным.

– Тогда составьте прошение на моё имя с просьбой о продолжении лечения методом доктора Берга, – приказал Николай.

– Ваше Величество, разрешите вопрос – обратился к царю доктор Вреден, – чем вызвана необходимость данного письма?

– Ко мне приходил Карл Карлович и сообщил, что не может больше продолжить лечение больным с применением стрептоцида и пенициллина, так как он получил отказ из Медицинского департамента на употребление вышеназванных лекарств.

– Мы, без сомнения составим подобное прошение, – заявил Боткин. – Кроме того, мы напишем касательное письмо в Медицинский департамент со своими выводами и рекомендациями, и с просьбой пересмотреть их решения.

– Я вас больше не задерживаю, господа, – устало проговорил император и бессильно откинулся на подушку, Будьте так любезны, пригласите Карла Карловича.

Карл Берг сразу же явиться на вызов к императору не смог, так как выдавал пакетики с антибиотиками сёстрам милосердия, ухаживающим за пациентами. Все медикаменты, перенесённые Петром Анджаном из XXI века Карл выдавал лично. Помимо уже упоминавшихся стрептоцида и пенициллина, Пётр приносил из своего времени лекарственные препараты для капельниц, заказываемые доктором Бергом. Пётр мог бы поставлять в больницу Карлу любые медикаменты и перевязочные материалы. Для этого Анджан связался со своими хорошими знакомыми— контрабандистами российских и белорусских медпрепаратов и мог у них заказать всё что угодно. Проблема заключалась в легализации лечебных препаратов в упаковке образца XXI века. Пётр с Карлом без зазрения совести пошли на, в какой-то мере, подлог, наклеивая на пузырьки медпрепаратов наклейки с аннотациями, написанные на немецком, французском и других иностранных языках и распечатанные Петром в Даугавпилсе его родной реальности на принтере. Эти медикаменты анонсировались как лекарства, закупленные на средства товарищества Братья Берг и Анджан за границей и доставляемые курьерской почтой. Такой «финт ушами» избавлял от лишних вопросов о происхождении этих препаратов и о необходимости их употребления в лечебном процессе— у русских издавна существует благоговение пред всем иноземным.

Спустя пятнадцать минут, разложив порошки в именные коробочки пациентов (нововведение Карла, позволяющее избежать ошибок при раздаче лекарств медперсоналом), хирург предстал пред светлыми очами императора.

– Карл Карлович, будьте добры подготовить распоряжение от вашего имени на обязательное применение лекарств согласно переченью для лечения всех жертв железнодорожной катастрофы, проходящих лечения в стенах вашего госпиталя. Консилиум наших многоуважаемых врачей, и я завизируем ваше распоряжение. И продолжайте лечение согласно вашему плану. Мы вам всецело доверяем.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – хирург поклонился государю, – Вы спасёте этим многие жизни.

– В первую очередь я спасаю жизнь моей дочери, – признался император, – я выслушал заключение консилиума и очень благодарен вам, уважаемый Карл Карлович, за спасение жизни моего последнего ребёнка.

– Не стоит благодарности, – вновь поклонившись, ответил Карл, – это мой долг.

– Теперь идите, Карл Карлович, я очень утомился, – устало откинувшись на подушку промолвил Николай.

Карл оставил императора отдыхать, а сам направился в перевязочную для осмотра первого высокородного пациента, чьё состояние позволяло перемещать его на коляске в перевязочную и не нервировать видом окровавленных бинтов соседей по палате. Не смотря на принадлежность большинства больных к императорской семье, они оказались помещены по два или четыре человека в палату из-за большого количества госпитализированных. Лишь императору и Великой княжне Марии Николаевне достались отдельные одиночные палаты. Нужно отдать должное этим высокопоставленным особам— они не качали права и не роптали. Некоторые, правда, не могли этого делать физически так как находились в бессознательном состоянии или в коме.

Глава пятнадцатая

По прошествии недели Министр внутренних дел имел на руках сто процентные доказательства того, что 25 октября 1913 года два гражданина Великобритании: лейтенант Королевского флота Рон Кавендиш и лейтенант-коммандер Королевского флота Стивен Райс совершили террористический акт, направленный на физическое уничтожение Его Императорского величества и царевича- наследника по приказу Первого Лорда Адмиралтейства Сера Генри Уилсона. Приказ они получили из рук второго секретаря посольства Британской империи военного атташе Сэра Альфреда Беллингхема в Петрограде. Операцию курировал секретарь консульства Британской империи в Риге мистер Майкл Бартон.

Согласно показаниям лейтенанта Рона Кавендиша и лейтенант-коммандера Стивена Райса, ими был разработан план операции по совершению столкновения паровоза депо Петербургско-Варшавской железной дороги в городе Двинске с императорским поездом, следующем из Киева в Петербург. Секретарь консульства Британской империи в Риге мистер Майкл Бартон подтвердил одобрение высоким начальством плана, разработанного вышеназванных офицеров.

25 октября 1913 года лейтенант Рон Кавендиш захватил маневровый паровоз, направляющийся из депо в сторону станции Калкуна, расстреляв из пистолета паровозную бригаду. Получив сигнал от лейтенант-коммандера Стивена Райса о приближении императорского поезда, лейтенант Рон Кавендиш разогнал паровоз, направил его в сторону приближающегося состава и покинул локомотив.

К этому времени лейтенант-коммандер Стивен Райс оглушил молотком стрелочника и перевёл стрелки, направив паровоз, разогнанный лейтенантом Роном Кавендишем, в сторону приближающегося состава с императорской семьёй.

В результате преступных действий лейтенант-коммандера Стивена Райса и лейтенанта Рона Кавендиша, действующих по приказу, полученному от Первого Лорда Адмиралтейства Сера Генри Уилсона и продублированного военным атташе посольства Британской империи в Петрограде Сэром Альфредом Беллингхемом и секретарём консульства Британской империи в Риге мистером Майкл Бартон, произошло столкновение маневрового локомотива и поезда Его Императорского Величества.

Всё это по бумажке зачитал Министр внутренних дел Николаю II, когда тот на второй неделе пребывания в больнице решил приступить к исполнению своих царственных обязанностей. Выслушав доклад своего министра, царь устало прикрыл глаза. Боль безжалостными тисками сжала виски, лишая возможности мыслить логически. Николай прижал пальцы к очагам боли и застонал.

Николай Алексеевич Маклаков, видя ухудшение состояния императора, шустро метнулся на выход и чуть не вынес дверь с петель всей массой своего богатырского тела. Он выскочил в коридор рявкнул во всю глотку:

– Врача! Быстро! Императору плохо!

Криком, больше похожим на рык бешенного льва, дежурную сестру милосердия буквально снесло со стула и унесло по коридору в сторону ординаторской. Часовые, стоявшие по обе стороны у входа в императорскую палату, чуть было не выронили ружья. На рёв министра из кабинетов повыскакивал буквально весь медперсонал, Кто со страхом, а кто с недоумением взирали на усатого атлета, стоящего в коридоре широко расставив ноги и бешено вращающего глазами.

Из своего кабинета вышел владелец клиники доктор Юргенсон, окинул взглядом толпящийся в коридор персонал, остановил взгляд на фельдшере Рывкине и приказал тому:

– Иосиф Мовшович, будьте так добры оказать необходимую помощь больному. Дамы и господа, будьте так любезны вернуться к исполнению своих обязанностей. Ванда Яновна, не сочтите за труд вызвать Карла Карловича в больницу.

Затем доктор быстрым шагом подошел к уже успокоившемуся министру внутренних дел.

– Ваше высокопревосходительство, прошу вас успокоиться и не шуметь, Вы находитесь в больнице и здесь полно израненных людей. Давайте не будем лишний раз нервировать их. Его Величеству окажут необходимую помощь. Прошу вас не побрезговать и испить чаю в моём кабинете пока наш фельдшер общается с Его Величеством.

Господин Маклаков молча кивнул головой в знак согласия и направился по направлению, указанному рукой доктора.

Спустя пол часа в кабинет господина Юргенсона постучали и, после получения разрешения, в кабинет вошёл Карл Берг.

– Добрый день, Александр Антонович. Что у вас случилось. Наша Ванда Яновна чуть ли не слёзно умоляла быстрее явиться в больницу.

– Его Императорскому Величеству стало плохо. Фельдшер Рывкин оказал первую помощь, но я решил подстраховаться и вызвать вас, – разъяснил Бергу цель экстренного вызова. Затем вышел вперёд и стал между Маклаковом и Бергом.

– Ваше высокопревосходительство, – Юргенсон обратился к министру. – позвольте Вам представить нашего ведущего хирурга и врача Карла Карловича Берга. Он оперировал Его Императорское Величество Николая Александровича и Ея Императорское Высочество Марию Николаевну. Через его руки также прошли все жертвы катастрофы на железной дороге, поступившие в нашу больницу. Смею вас заверить, что благодаря золотым рукам Карла Карловича и его передовым методикам лечения с использованием его новейших медицинских препаратов все пациенты сейчас на пути выздоровления.

– Александр Антонович, вы в просто дифирамбы мне поёте. Хочу уточнить, что медикаменты это не мои, а разработаны совместными усилиями нашего товарищества «Братья Берг и Анджан» и идея принадлежит одному из основателей товарищества господину Анджану Петру Антоновичу.

– От лица нашего министерства и от себя лично благодарю вас, Карл Карлович за спасение Его Императорского Величества Николая Алексеевича, Ея Императорского Высочества Марии Николаевны и членов Августейшей семьи, – Николай Алексеевич Маклаков сделал шаг вперёд и протянул руку для пожатия.

– Да что Вы, Ваше высокопревосходительство, – смущённо отпарировал Карл, – это мой долг как медика и верноподданного. А сейчас разрешите откланяться. Хочу проведать нашего главного больного. Фельдшер Рывкин, конечно, опытный медик, но хотелось бы самому выяснить причину кризиса.

Берг поклонился и вышел из хозяйского кабинета.

Спустя двадцать минут в дверь опять постучали и в кабинет буквально просочился фельдшер Рывкин.

– Его Величество требует Николая Алексеевича к себе.

Министр резко встал, поблагодарил доктора Юргенсона за чай, вышел из кабинета и быстрым шагом направился к палате царя в сопровождении фельдшера. Около дверей палаты министр резко остановился и осторожно постучал и, выждав несколько секунд, вошёл вовнутрь.

Николай встретил министра полусидя на кровати опершись спиной на подушку. Министра принял совсем другой человек, нежели час назад. Выглядел царь по-прежнему очень больным человеком: бледное как мел лицо, израненные губы, тёмные круги под глазами, тело, бессильно опирающееся о подушку. Но глаза! Куда исчез потухший взгляд человека, перенёсшего страшную физическую и психологическую травму, пережившего ужасную трагедию как муж, отец и правитель? Взор пылал решимостью к действию и жаждой мести.

– Как я понимаю, Николай Алексеевич вы уже познакомились с моим спасителем Карлом Карловичем.

Карл, услышав слова царя прижал руку к сердцу и сделал умоляющее выражение лица.

– Присядьте, Николай Алексеевич, – император указал на стул подле кровати, – мне тяжело громко говорить.

Маклаков придвинул стул ближе к кровати и сел, и наклонился в сторону царя.

– А вы знаете, уважаемый Николай Алексеевич, моё лечение и лечение других членов императорской семьи в большой опасности?

– Как в опасности!? – опешил министр и вскочил на ноги, – Почему в опасности?

– Сядьте, – негромко приказал император, показывая на стул, с которого только что вскочил министр как ужаленный. —ело в том, что подведомственный вам Медицинский департамент запретил использование в Российской империи медицинских препаратов, которые буквально вытащили с того света мою дочь и многих моих родственников, спасли жизнь мне, а до этого, многим пациентам этой больницы. Поэтому Карл Карлович вынужден прекратить наше лечение с применение новых лекарств, которые оказались вне закона и как выразился наш доктор, другие лекарства в нашем случае бесполезны. Так что не знаю, что теперь делать.

– Позвольте, Ваше Императорское Величество, – Маклаков от волнения даже стал заикаться. – О каких медикаментах идёт речь?

– Карл Карлович, будьте добры, расскажите господину министру о чём идёт речь.

– Его Императорское Величество изволил говорить о стрептоциде, который применялся нашей клиникой после обработки ран наружно как противомикробный препарат для профилактики и лечении раневой инфекции. Мы так же использовали лекарство под названием пенициллин. Оно применялось во внутрь посредством уколов или в виде порошков для предотвращения и лечения воспалительных инфекционных процессов во всём организме после тяжелого ранения.

– А почему департамент запретил их? Чем мотивировали? – поинтересовался министр.

– Данные медикаменты не прошли достаточные испытания, – ответил доктор.

– А каково количество представленных департаменту положительных результатов применения этих лекарств и какой процент излечившихся? – министр попросил пояснения.

– Было предоставлено пятьдесят эпикризов, засвидетельствованных другими врачами, из которых сорок восемь констатировали положительный результат, что составило девяносто шесть процентов от количества пациентов, участников эксперимента. Двух пациентов, к сожалению, спасти не удалось, так как они обратились за врачебной помощью слишком поздно.

– А какова ситуация с жертвами крушения поезда? – продолжал опрос министр.

– Из всех двенадцати травмированных, доставленных в нашу больницу никто не скончался. В лечебнице врачей Родкевича и Залеского, а также в военном госпитале— доктор Демянцевич Пётр Фёдорович применили мою методику исцеления травмированных на железной дороге. В лечебнице одиннадцать из пятнадцати пациентов выжили и идут на поправку. У Демянцевича из десяти пострадавших— восемь выжили. Другие врачи военного госпиталя, осуществлявшие лечение по старым методологиям, потеряли четырнадцать пациентов из восемнадцати. В земской больнице врачи отказались применять стрептоцид и пенициллин, так как эти лекарства не имели разрешения для применения. У них из четырнадцати поступивших, двенадцать почили в бозе в течении этой недели в основном из-за инфекционных заражений. В остальных лечебных заведениях картина столь же печальная.

– Будьте так любезны, Карл Карлович, составьте депешу на моё имя со всеми раскладами, которые вы мне сейчас поведали, – попросил министр и возмущённо добавил. – Это ни в какие ворота не лезет Буду разбираться. Запрещать подобные препараты сродни государственной измене!

– Будет исполнено, ваше высокопревосходительство, – заверил Берг.

Николай II молча слушал диалог доктора и министра и после слов Карла вмешался в разговор:

– Вот и чудесно, господа. Необходимо срочно решить вопрос с этими лекарствами. А сейчас, Карл Карлович, могу я попросить вас оставить нас для решения некоторых государственных дел.

– Да, конечно, Ваше Императорское Величество. В общем-то, я осмотрел и вашим состоянием удовлетворён. Но только прошу не долго. Вы ещё очень слабы и вам нельзя волноваться и перетруждаться. – ответил Карл и откланялся.

– Доложите о ситуации в империи, – задал вопрос император, когда за Бергом закрылась дверь.

– Согласно ежедневным докладам, получаемым из Петрограда, Москвы, Ростова и других губернских городов в империи сохраняется спокойная обстановка. Беспорядки, возникшие в первые дни после крушения поезда Вашего Величества в Петрограде, Москве и Баку успешно пресечены силами полиции и армии. Многие зачинщики беспорядков арестованы и находятся под следствием. В данный момент в этих городах введено военное положение.

– Уже выявлены руководители беспорядков? – поинтересовался император.

– Следствие выявило участие социал-революционеров и монархистов в организации и руководстве смутой. Они попытались организовать антигосударственный бунт на фоне противоречивых известий из Двинска. Следователи с величайшим усердием и старанием работают по нахождению доказательств участия этих партий в организации бунтов. Я держу под личным контролем ход расследования.

– Спасибо, господин министр за службу, – Николай прервал доклад министра. – У меня к вам будет просьба.

– Исполню со всем тщанием, Ваше Императорское Величество, – выразил готовность Маклаков.

– Я ценю это, господин министр. Будьте так добры собрать завтра в десять часов до полудня всех находящихся в Двинске членов Совета министров. Я уверен, что они все здесь.

– Будет исполнено, Ваше Императорское Величество, – уверил императора министр.

– А сейчас ступайте, Николай Алексеевич. Мне нужно отдохнуть.

 Маклаков поклонился царю и вышел из палаты. Тихонько прикрыв за собой дверь в царские покои, направился на выход из клиники, стараясь громко не топать по коридору. Извозчик, «зафрахтованный» Министерством внутренних дел на неделю вперёд, исправно ждал главного пассажира у главного входа в больницу.

– На Рижский вокзал, – скомандовал Маклаков, усаживаясь в пролётку.

До вокзала Риго-Орловской железной дороги возница довёз клиента за двадцать минут. Пассажир покинул возок, отпустил извозчика на час домой на обед, а сам направился к резервным путям, по завязку забитым министерскими вагонами и спальными вагонами Первого класса.

Совет министров, действительно, в полном составе прибыл первым же составом, спешно сформированным в Петрограде 25 октября после известия о крушении императорского поезда под Двинском и прибывшим в Двинск к вечеру того же дня. Персональные вагоны министров вместе с вагонами для чиновников министерства прибыли на пять- шесть часов позже.

Поднявшись в свой вагон, он тут же созвал всех чиновник для поручений и поставил им задачу информировать всех членов Совета министров о организации выездного заседания Совета в больничной палате императора завтра в 10 утра и распорядился подать себе обед.

После обеда министр позволил себе час отдыха в салоне за прочтением выделенных секретарём газетных статей. После отдыха высокий начальник посвятил остаток рабочего дня докладам чиновников о состоянии дел в стране и за изучением новых донесений из губерний Российской империи. К четырем часам пополудни из госпиталя, где находился император, министру принесли описания и рекомендательные письма на пенициллин и стрептоцид, завизированные лично императором, а также депешу от Карла Берга. Маклаков поставил резолюцию на депеше Берга, вызвал секретаря и приказал срочно отнести всё это главе Медицинского департамента, который также прибыл в Двинск в поезде Министра внутренних дел и, также, передать ему приглашение отужинать сегодня в ресторане.

За прошедшие сутки не произошло ничего экстраординарного, и высокий начальник в хорошем настроении покинул уютный салон своего личного вагона и направился к привокзальной площади, где его ожидал арендованный возница. Он навестил жандармское отделение, где принял рапорт о последних событиях в Двинске и округе, побеседовал с генерал-майором Загоскиным. В семь часов вечера он вернулся в свой вагон, переоделся в гражданское платье и отправился в ресторан «Империал». Предстоял ужин с витебским губернатором и предводителем губернского дворянского собрания.

В связи с объявленным в стране трауром, в ресторанах не играла музыка, оказались отменёнными все увеселительные и развлекательные мероприятия в стране. Даже люди на улицах, казалось, избегали улыбаться и смеяться прилюдно. Театры и цирки пустовали. Рестораны всех городов России работали при полупустых залах. Исключением являлись ресторации и трактиры Двинска. По причине огромного наплыва в город чиновников различных разрядов, питейные заведения с трудом вправлялись с большим количеством желающих отобедать и отужинать и места даже во второразрядных трактирах приходилось бронировать заранее.

С проблемой бронирования места в ресторане столкнулся и Пётр. Он очень устал от челночных переходов в XXI век и обратно несмотря на то, что каждое пересечение портала наполняло его организм ощутимой порцией жизненной энергии. Устал он больше от бешеного ритма по доставке и перефасовке медицинских препаратов. Последние дни он действовал как робот. Парню захотелось просто расслабиться и провести вечер в беззаботном общении с друзьями. Пётр, воспользовавшись поводом загладить вину за телефонный розыгрыш на прошлой неделе, пригласил Марту и братьев Берг в ресторан на ужин. Пригласить то он пригласил, да вот с заказом столика получился облом— все места заказаны на неделю вперёд. Пришлось воспользоваться помощью Карла, имеющего блат в ресторане «Империал» в лице распорядителя, чьего сына он успешно прооперировал и поставил на ноги.

Пётр появился появилась в ресторане, как было условлено, около восьми вечера. Берги задерживались, о чём парню сообщил сам метрдотель. Распорядитель поставил для Карла и его друзей дополнительный столик недалеко от сцены. Место было неплохим и позволяло как видеть всех входящих в заведение, так и следить за происходящим в обеденном зале. Чем Пётр от нечего делать и занялся.

Если сцена в данный момент пустовала, то столовое помещение больше напоминало зал для светского раута: входящие особы блистали расшитыми золотом парадными мундирами, увешенными орденами и медалями. Облечённые государственной властью мужи входили в вестибюль степенно и полные достоинства. Благосклонно позволяли ресторанной прислуге, специально нанятой владельцем ресторана для обслуживания входящих высокопоставленных посетителей, снять с них пальто или утеплённые шинели. Дальше сановники и генералы, а также сопровождающие их лица, следовали чинно и не торопясь за ресторанным администратором к своему столику.

Подобное сборище чиновников и военных с генеральскими погонами можно, действительно, принять за светский приём, если бы не бросалось в глаза практически полное отсутствие женщин. Только местная, городская правящая элита имела удачу отужинать за одним столиком в обществе женского пола: супругой, сестрой или дочерью. Только эти милые создания, одетые в свои лучшие вечерние наряды, не позволяли превратить ресторан в собрание мужского клуба.

В зал, наконец-то, вошли Берги. Появление в обеденном зале красивой и эффектной блондинки с огромными зелёными глазами вызвали лёгкий шелест восхищения заскучавших без женского пола мужчин. Марта, видя десяток восторженно взиравших на неё пар глаз, с гордо поднятой головой продефилировала за метрдотелем. Следом за ней как эскорт шествовали её братья и казалось чудом то, что фраки на их спинах не начали дымиться от злых взоров завидовавших самцов, в большинстве своём, не юного возраста.

Возникший в помещении лёгкий переполох не позволил Петру пропустить триумфальное появление Марты в тот момент, когда он увлечённо изучал интерьер обеденного зала. Рассмотреть Марту Петру мешал распорядитель, шедший впереди девушки, но он хорошо видел головы сидящих за столами гостей, синхронно поворачивающихся вслед зеленоглазой прелестницы.

Когда Берги приблизились к столику, Пётр встал со своего места и сердечно улыбаясь сделал шаг навстречу.

Метрдотель довёл друзей Петра до стола, пожелал приятного отдыха, поклонился и убежал встречать новых гостей.

– Рада вас видеть, Пётр Антонович, – проворковала Марта, протягивая руку для поцелуя и даря чарующую улыбку. – Хотя после вашей телефонной выходки я была готова вас убить.

– Спасибо, Марта Карловна, – целуя руку, ответил Пётр, теперь смогу вздохнуть спокойно и порвать завещание.

– Какое завещание? – опешила девушка.

– Опасаясь вашей мести, составил завещание, – пояснил Пётр. – На всякий случай.

Девушка негромко, но весело рассмеялась, но тут же прикрыла рот руками, вспомнив о государственном трауре.

– Я вас еще не совсем простила, так что погодите рвать вашу духовную, – предупредила девушка, сделав страшное лицо.

Братья до того молча взиравших на пикировку сестры и компаньона, ничего не понимания из их разговора, а потом решили встрять.

– Вы меня простите, молодые люди, что встреваю, – прервал беседу Карл. – Не могли бы вы объяснить о чём идёт речь?

– Давайте сядем и я всё вам всё расскажу, – предложил Пётр и когда все расселись за столом, рассказал о телефонном розыгрыше Марты, стараясь преподнести историю в наиболее шутливой манере.

 Братья тихонько посмеялись, а Марта вначале сделала вид, что возмущена до глубины души, но долго прикидываться злой несмогла и прыснула, прикрывшись ладошкой.

В это время подбежал официант и раздал всем карты меню. Компания погрузилась в изучение ассортимента блюд, тихонько подтрунивая над их названиями и периодически спрашивая друг у друга что означает вторая часть их наименования, написанная латиницей на одном из иностранных языков.

Пётр также внимательно ознакомился с меню кушаний, постебался вместе со всеми над богатой фантазией составителей меню и в итоге остановил свой выбор на уже известном и распробованном блюде с загадочным заголовком: «кролик aux pruneaux», что банально переводилось как «кролик с черносливом».

Совместными усилиями определили перечень напитков, холодных закусок и заедок, подозвали официанта сделали заказ и стали наслаждаться общением друг с другом.

– Пётр Антонович, – Марта обратилась к парню. – Будьте добры, поведайте нам что происходит с вашей внешностью?

– А что происходит с моей внешностью? – искренне удивился Пётр. Он ощупал свой лоб, скосил глаза на переносицу, осмотрел ладони. – Вроде бы рога не отросли, и нос не как у Пиноккио, да и на пальцах когти нет. Так что не так с моей внешностью?

– Мы с вами не виделись чуть больше недели, но за это время вы помолодели лет на десять. Вы уже выглядите моложе Роберта.

– Да, действительно, Пётр Антонович, – поддержал сестру Роберт. – Вы стали выглядеть моложе, не старше двадцать пяти лет.

– Честно скажу, господа— не имею не малейшего понятия. Мне было как-то недосуг рассматривать себя в зеркале, и я не заметил никаких изменений в свое внешности.

– Вы что-то скрываете от нас, – промолвила Марта и обиженно надула губки. – Я перестану с вами дружить.

– Но я в самом деле не знаю, в чём дело, – заверил Пётр, – но догадка одна имеется.

– Какая? – даже Карла заинтриговала тема разговора.

– Я думаю, что моему омоложению способствовали мои ежедневные переходы вы знаете куда.

– Да вы что! – ахнула Марта, широко распахнула свои изумрудные глаза и прикрыла ладошкой рот.

– Я высказал только предположение, а так ли это или не так, покажет время.

– Будьте осторожны, Пётр Антонович: если так дело пойдет дальше, то скоро вам понадобятся пелёнки и подгузники, а Карлу придется вас усыновить, – подколола Марта и хихикнула, прикрыв рот ладошкой. – А мне— вас нянчить.

Только траур в стране и нахождение в общественном месте удержало парней от того, чтобы заржать во весь голос. Они только, как по команде, прикусили кулаки сдерживая смех, но плечи тряслись от сдерживаемого смеха.

Карл, подавшийся общему веселью, вдруг стал серьезен, выпрямился, словно кол заглотил и кивнул кому-то головой в поклоне. Остальные повернули голову туда, куда смотрел Карл и заметили, как господин могучего телосложения в парадном вицмундире склонил голову в ответ. Спустя несколько минут оказалось, что господин и трое его спутников будут ужинать за соседнем столиком. Когда распорядитель подвел эту четвёрку к их столику, господин не стал усаживаться, а подошёл к Карлу, который тут же вскочил со своего места.

– Рад вас вновь видеть, Карл Карлович, – господин обратился к доктору. – Очень хорошо, что мы с вами здесь пересеклись. Я пригласил на ужин декана Медицинского совета господина Рейна Георгия Ермолаевича чтобы разрешить вашу проблему с новыми лекарствами.

Затем он повернулся к своим спутникам и торжественно объявил:

– Господин губернатор, господин губернский предводитель дворянства, господин декан Медицинского совета, позвольте вам представить – доктор Карл Карлович Берг, в данный момент, личный лечащий врач Его Императорского Величества Николая Алексеевича, Ея Императорского Высочества Марии Николаевны и нескольких членов августейшей семьи- жертв катастрофы, который многих из них буквально вытащил с того света благодаря своим золотым рукам хирурга, светлой голове врача и чудодейственным лекарствам, которые он изобрёл.

Господа обменялись учтивыми поклонами. Карл поблагодарил министра за лестный отзыв и решил исправить некоторую неточность в словах господина Маклакова:

– Господин министр, господин губернатор, господин предводитель дворянства, позвольте вам представить действительных разработчиков медицинских препаратов, во многом способствовавших спасению моих пациентов— господин Анджан Пётр Антонович, которому принадлежит сама идея создания этих препаратов и Берг Роберт Карлович— фармацевт и практический реализатор идеи. Без этих господ я не получил бы в своё распоряжение это чудодейственное лекарство.

– А почему вы не представили нам это прекрасное дитя, скромно сидящее в сторонке? – полюбопытствовал министр.

От этих слов Марта зарделась маковым цветом и потупила взор.

– Господа, позвольте вам представить свою сестру Анну-Марту Берг, которая тоже участвовала в разработке лекарства, исполняя обязанности секретаря-машинистки.

Высокопоставленные начальники чуть ли не на перегонки бросились лобызать ручку юной красавицы, хорошо хоть не отталкивали друг друга за право приложиться первым к изящной ладошке.

Нужно отдать должное девушке, которая не растерялась, оказавшись в центре внимания таких сановных господ. Она с изяществом и достоинством светской львицы исполняла реверанс после представления очередного вельможи и королевским жестом подставляла ручку под очередные губы. Пётр даже порадовался, что в России еще не появилась мода танцевать в ресторанах, иначе выстроилась бы очередь к их столику из желающих пригласить Марту на танец.

В то время, пока дама и господа шаркали друг перед другом ножками, принесли вино и закуски для компании Петра и тусовка сама собой распалась. Сановные начальники уселись за свой стол, а Берги и Пётр за свой. Министр Маклаков напоследок пригласил декана Медицинского совета и членов товарищества на следующий день в восемь утра в салон своего личного вагона, чтобы обсудить проблему легализации препаратов.

Глава шестнадцатая

Министру внутренних дел был разбужен в пять часов утра вестовым, принёсшим срочное донесение с телеграфного пункта министерства. Депеша гласила, что три дня назад в замке Небворт, что находится близ Лондона и принадлежавшего брату российского императора Михаилу Александровичу осуществлена попытка отравить Михаила и его семью во время ужина. Как бы это не звучало абсурдно, к величайшему счастью брата царя, у него обострилась язва желудка, и он на ужине не присутствовал. В результате отравления умерла супруга Михаила Наталья Вульферт, их трёхлетний сын Георгий и присутствующий на ужине личный секретарь Михаила, мистер Джонсон. Англичане попытались скрыть трагедию, но сведения просочились в прессу и стала известна российским дипломатам в Лондоне, которые тут же телеграфировали в Россию. Маклаков незамедлительно собрался и отправился с докладом к императору в больницу. В клинике он дождался окончания очередной перевязки императора и с его позволения предстал пред царственными очами с плохой новостью.

В этот раз Николай воспринял новость стоически, внешне спокойно и отреагировал единственной репликой:

– Незамедлительно телеграфируйте в Лондон с моим приказом Михаилу безотлагательно возвращаться в Россию. На этом пока всё. Подготовьте, пожалуйста доклад о теракте и результатах его расследования. До встречи в десять утра, Николай Алексеевич.

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество, – щелкнул каблуками министр и покинул палату, бесшумно закрыв за собой дверь.

В восемь утра состоялась оговоренная встреча декана Медицинского совета, товарищества «Братья Берг и Анджан» и Маклакова в его салоне. Так как времени до начала совета оставалось немного, министр постарался провести обсуждение проблемы оперативно и продуктивно, и уже через пол часа получил от декана Совета Рейна Георгия Ермолаевича одобрение применения медицинских препаратов «стрептоцид» и «пенициллин» для лечения больных и заверение, что к началу следующего дня разработчики этих препаратов получат официальные документы из Медицинского департамента.

Больше всех радовался Роберт. Он предвосхищал открывающуюся для их бизнеса перспективы о чём воодушевлённо рассказывал компаньонам. Карл также остался довольным результатом совещания— все препоны для лечения больных с применением этих эффективнейших препаратов и, что скрывать, радовался своей победе над оппонентами и противниками его методов лечения. Пётр вёл себя сдержанно, но в душе был рад победе над чиновничьей косностью и произволом. Впереди компаньонов ждала интересная и напряжённая работа. Как Пётр, так и Берги прекрасно помнили, что осталось совсем мало времени до начала великой человеческой бойни— Первой мировой войны с её миллионами убитых и раненых и осознавали, что их препараты спасут миллионы жизней солдат, умерших от ран в истории их мира из-за отсутствия эффективных антибактериальных средств и антибиотиков.

На привокзальной площади компаньоны разделились: Карл уехал в больницу, а Роберт с Петром— в контору, чтобы в спокойной обстановке обсудить план дальнейшей деятельности товарищества. По сути, лаборатория являлась чистой фикцией: никаких исследований и опытов в ней не проводилось и никаких открытий совершено не было. Компаньоны беззастенчиво пользовались плодами трудов учёных иного мира, некоторые из которых ещё даже не родились в реальности 1913 года. Лаборатория работала как мини цех и за время её существования компаньоны произвели чуть больше пяти килограмм порошка стрептоцида и около четырехсот грамм пенициллина, отработали технологию производства этих препаратов в местных условиях и на доступном оборудовании. Теперь наступила пора запускать оснастку основного цеха, набирать и обучать персонал. Поэтому Роберту и Петру было что обсудить в тишине кабинета.

В то время, когда компаньоны подъехали к конторе товарищества, больница доктор Юргенсона стала напоминать присутственное место высшей категории: десяток извозчичьих пролёток практически одновременно доставил к главному входу в клинику солидных господ при полном параде, увешанных орденами. Извозчики медленно продирались сквозь кордоны оцепления с очумело озираясь по сторонам с выпученными глазами. Они никогда не возили таких высокопоставленных господ. Для них они являлись чем-то сродни небожителям или инопланетянам.

Никогда провинциальный город не видел такого количества министров, собравшихся вместе. Нет, визит высокопоставленных лиц, не был чем-то экстраординарным для горожан благодаря популярной в высших кругах Петербурга водолечебнице «Погулянка» и крепости-складу, что располагались в пригороде Двинска. Сам Николай II несколько раз посещал Динабург- Двинск как с семьёй, так и с официальной делегацией. Видели здесь и великих князей из императорской семьи, и всяких там прочих князей и графов. Но никогда Совет министров империи в полном составе не собирался у входа в небольшую провинциальную больницу, во всём блеске орденов и аксельбантов.

Мгновенно собравшаяся толпа зевак глазела на этот высокосветский собор через головы солдатского оцепления, шумно обсуждая: что же такое происходит перед их глазами? Появились версии типа: царь совсем плох, министры съехались проститься с императором, Николай объявит последнюю волю перед кончиной. Другие, наоборот, утверждали, что царь сильно пошёл на поправку и собирает министров, чтобы найти и покарать злодеев за смерть царицы и детей. Третьи уверяли, что император собирает министров чтобы объявить войну, правда при этом затруднялись сказать, с кем собираются воевать.

Николай встретил министров сидя в постели, опираясь спиной о большую подушку. Сёстры милосердия припудрили синяки на лице императора, временно разбинтовали голову, чтобы не он не имел вид израненного бойца. Царь постарался выглядеть бодрячком и способным решать важные государственные вопросы.

Для министров поставили стулья полукругом возле кровати императора. Они молча и по, возможности, бесшумно входили в палату, кланялись государю, также стараясь создавать меньше шума, усаживались на стулья и вопросительно-выжидательно смотрели на императора.

Когда государственные мужи уселись по местам, Николай поприветствовал Совет министров и повернул голову в сторону министра внутренних дел:

– Уважаемый Николай Алексеевич, будьте добры, зачитайте членам совета тот доклад, который вы предоставили мне вчера.

Маклаков встал, раскрыл папку и негромким голосом, но неспеша и с расстановкой зачитал сообщение. Но начал выступление с описанием последствий трагедии, в которой погибли супруга императора, наследник престола, три дочери царя, четыре члена императорской фамилии, а также двадцать девять человек умерли от полученных ран в течении недели после катастрофы. Каждая фраза, каждая озвученная цифра сопровождалась горестными качаниями головой, искренними сокрушениями и тихими аханьями. Затем он зачитал то, что изложил царю вчера о результатах расследования аварии, а также о попытке отравления брата царя Михаила.

Картина, возникшая в палате как реакция присутствующих на вторую часть доклада министра внутренних дел на сто процентов напоминала финальную сцену гоголевского Ревизора: министры замерли, словно окаменев, в тех же позах, в которых они слушали донесение Маклакова. Почти на целую минуту в палате зависла тишина, нарушаемая только приглушенными голосами из больничного коридора и легким шумом с улицы.

Прорвало министров одновременно и бурно. Напрочь забыв о больном государе, что они находятся в больнице и о необходимости избегать излишнего шума, сановники загалдели разом, наперебой выражая праведный гнев и возмущение, решимость наказать виновных и ответить достойно коварному союзнику.

Подождав, пока министры выплеснут наружу свои эмоции, Николай поднял руку в верх требуя тишины.

Маклаков, увидев первым этот жест, возвестил своим густым баритоном:

– Господа, прошу тишину. Государь император желает говорить.

Министры не сразу, но успокоились и замолкли.

– Господа члены Совета министров, – тихим, но сильным голосом заговорил император, – учитывая вероломное поведение нашего союзника Соединённого королевства Великобритания, которые измыслили кровавые акты по отношению к нам и членов нашей семьи, а значит по отношению к Российской империи, мы, Император Всероссийский приняли решение о разрыве союзного договора между Российской империей и Соединённым королевством Великобритания и Ирландия, о разрыве дипломатических отношений между нашими государствами и отзыве нашего посла из Лондона.

Вторая сцена а ля Ревизор застала министров практически в тех же позах, что и предыдущая. Слова императора буквально пригвоздили их к своим стульям и лишили на мгновение способность что-либо соображать.

– Как вы понимаете, империя вступает в период необъявленного противостояния с Британской империей, – продолжил Николай, не давая опомниться собравшимся. – И пока Совет министров не проработает механизм реализации моего решения, всё, что происходит в этой палате, является государственной тайной и не может быть предано огласки под страхом сурового наказания. А сейчас прошу высказать своё мнение.

Постепенно приходящие в себя министры почти в один голос заявляли, что это невозможно, что так нельзя, что это приведёт к катастрофе, и так далее. На что Николай резонно ответил:

– А то, что уже случилось с нашей семьёй, с наследником-цесаревичем, с семьёй моего брата – это не катастрофа? А разве можно доверять союзнику, который может в любой момент ударить в спину? Поэтому, прошу вас прекратить причитания и приступить к конструктивной работе.

Всё это оказалось сказано негромким, но твёрдым, властным голосом, что было не свойственно ранее царю и что стало новым сегодняшнем потрясением для министров, привыкшие видеть в царе человека с полным отсутствием политической воли и интереса к государственным делам. Поэтому Совет в одночасье прекратил повторять мантры о невозможности и не реальности предложения императора и министры приступили к плодотворному обсуждению того, как и когда приступить к реализации повеления царя.

Спустя два дня после заседания Совета министров в палате Николая II, Пётр Столыпин от имени императора объявил о прекращении действия союзнического договора с Соединённым королевством Великобритания и Ирландия и разрыве дипломатических отношений с этим государством. Пётр Столыпин, который в этой реальности не умер от смертельной раны после покушения на него в Киеве, а сам в 1911 году попросил отставки с поста Председателя Совета министров, по повелению императора четыре дня назад сменил на посту Председателя господина Коковцева Владимира Николаевича, а три дня назад примчался в Двинск на аудиенцию к императору.

Вернувшись на свой пост, глава Совета министров со свойственными ему решительностью и беспощадностью санкционировал арест всех прямых фигурантов дела о покушении на императора и его семьи, не взирая ни на какую дипломатическую неприкосновенность и предал их российскому суду.

Действия российской стороны вызвали бурную реакцию в Европе. Англия, после непродолжительного шока, отвергла все обвинения в причастности к организации теракта на поезд Николая II и обрушилась с обвинениями на Столыпина и императора Российской империи в не законных действиях по отношении дипломатически неприкосновенных служащих британского дипкорпуса, о вероломном разрыве союзнических отношений между Великобританией и Россией. Британское правительство назвала ложью все обвинения русских, потребовала снять все обвинения и немедленно освободить подданных короля Георга.

Франция также разродилась возмущёнными нотами, но в тоже время послала целую толпу дипломатов и чиновников для разъяснений позиций России по соблюдению союзнического договора с Французской республикой.

Официальная Германия затаилась в ожидании развязки скандала в стане недружественного блока, а вот немецкая пресса разразилась восторженными отзывами о решительных действиях российского императора и правительства, а также осуждением предательского удара Томми в спину союзника.

Австрияки хранили молчание. Престарелый Франц-Иосиф и правительственные органы обоих частей империи пребывали в полнейшей растерянности, близкой к ступору. Никто из них не понимал, что происходит в военно-политическом блоке Антанта, в котором исчезло согласие и что от всего этого ожидать.

Североамериканцы ожидаемо встали на сторону своей бывшей метрополии и заклеймили позором действия коварных русских, поправших основы дипломатического иммунитета и межгосударственных отношений. Американские газеты первыми выдвинули предположение, чем вызваны такие экстраординарные действия британской правящей верхушки, решившийся на устранение русского императора: в начале 1913 года поползли слухи, что Николая II ведёт за спиной союзников секретные переговоры с немецким император Вильгельмом II. Такие новости явно пришлись не по вкусу англичанам, для которых союз Германии и России сравним с пришествием Страшного суда: немецкая технологическая мощь плюс российские неистощимые природные ресурсы— смертный приговор для англо-французского альянса. По мнению заокеанских журналистов, только подобные страхи могли побудить Лондон к столь кардинальным действиям.

Япония зашевелилась на Дальнем Востоке, примеряя возможность отщипнуть у России еще часть её территории.

Несколько недель вся Европа и Северная Америка стояли на ушах. Англия слала гневные послания в Россию, а русские стоически отбивались от нападок бывшего «сердечного» союзника и продолжали гнуть свою линию.

Немцы настойчиво зондировали почву на предмет установления контактов с правительством Российской империи. Немецкие банки толсто намекали о возможности рефинансирования внешнего долга империи на лучших условиях, с лучшей процентной ставкой.

Затем последовало сообщение из Берлина из Королевского дворца, имевшее эффект взорвавшейся бомбы: Вильгельм II объявил, что намеревается в ближайшие дни с неофициальным визитом навестить несчастного Ники в больнице, чтобы выразить соболезнование по случаю тяжелейших утрат и поддержать бедного кузена. Так как император Великой Германии не может путешествовать один, тем более в другую страну, то его всегда сопровождает свита. В эту поездку в число свиты отчего-то включили некоторых государственных секретарей и десяток руководителей имперских ведомств.

Николай II, получивший запрос из Берлина, выслал официальное приглашение Вильгельму и принял решение перевезти себя в Петербург, но не в Царскосельскую резиденцию, а в Зимний дворец. Было принято решение сформировать санитарный поезд и вместе с царём переправить в столицу Великую княжну Марию Александровну, членов императорской семьи и членов свиты, пострадавших в катастрофе. Николай II лично просил Карла Берга, чтобы он сопровождал его и дочь в этой поездке, а также продолжил курс лечения в Петербурге. Бергу ничего не оставалось, как согласиться. Чтобы быть готовым ко всяким неожиданностям как в пути, так и в столице, Карл обратился к Петру со списком необходимых ему медикаментов и материалов из XXI века. Так как переезд царя в столицу планировался через три дня, то времени у Петра на раскачку практически не осталось.

Купить такое количество препаратов и перевязочных материалов, которое заказал Карл, в латвийских аптеках, где все эти лекарства отпускались только по рецепту, было не реально, поэтому Пётр предполагал вновь загрузил заказами знакомых контрабандистов.

В предыдущие посещения Даугавпилса его родного мира парень заключил договор с другими подпольными челноками о создании канала переправки и сбыта антикварного оружия в Российской Федерации и Европе. Он снабдил этих перевозчиков адресами и фамилиями хорошо знакомых Пётру людей в Москве, Петербурге, Уфе и других городах. Эти люди имели реальные возможности наладить сбыт подобных вещей, и Пётр предупредил их через интернет о предстоящих визитах гостей из Латвии с образцами и фотографиями старинного холодного и огнестрельного оружия.

Во время последних визитов в свой мир Пётр основательно потратился на закупку медикаментов, всякой всячины, необходимой в быту, канцелярских принадлежностей и расходных материалов для принтера.

Предстояло где-то быстро раздобыть денег, поэтому путешественник между мирами прихватил с собой два десятка царских червонцев, десяток серебряных рублей из «сокровищницы» и, на всякий случай, серёжки с изумрудами в комплекте с ожерельем. Прихватил он и небольшую пачку бумажных денег времени Николая I и Александра II, обещанных знакомому бонисту. Кроме этого, в походный рюкзак переместилась пара пистолетов начала XVII века, пара богато украшенных кинжалов и пяток красивых антикварных вещиц.

Часть вторая «Снежная королева»
Глава семнадцатая

Пётр довольно хорошо освоился с процессом перехода между мирами и его больше не напрягали полёты по таинственным тоннелям, а процедуру открытия портала он осуществлял практически на автомате, как будто вызывал кабинку лифта, да и воспроизведение активационной мелодии довёл до совершенства.

Очутившись в нижнем ярусе подземелья после завершения перехода, парень привычным путём дошёл до входа в свою подвальную клеть, вошёл вовнутрь и остолбенел: кто-то основательно всё переставил и поменял. Металлическая кровать, застеленная одеялом армейского образца, прикроватная тумбочка с керосиновой лампой на ней, развешанная на гвоздях одежда, появившейся откуда-то платяной шкаф, кухонный стол с газовой плиткой на нём и маленький газовый баллон подле стола на полу – всё это говорило о том, что здесь кто-то жил и, похоже, уже давно. Пётр был в недоумении, так как четыре дня назад он был в этом помещении и ничего подобного тут не наблюдалось. Как за несколько дней кто-то нагло вторгся в его собственной сарай, всё переставил, приволок всю эту мебель и поселился здесь жить!? И откуда возникло ощущение, что этот кто-то живёт здесь уже давно? Виной тому, наверно, являлась своеобразная аура. Бывший подвальный дровяной сарай приобрёл вид жилого и вполне уютного помещения и даже устоявшейся запах часто приготовляемой здесь еды витал в воздухе.

Недоумение быстро переросло в злость. «Какого чёрта здесь происходит? Кто настолько обнаглел, что в считанные дни прижился здесь, выбросив все мои вещи?»– пронеслось в голове парня. Он решительно направился к дверям, пошарил на полке над дверью и нащупал ключ.

Открыв дверь, Пётр постоял, прислушиваясь. Попадаться на глаза кому—то из соседей не хотелось. В подвале стояла мёртвая тишина. Парень запер дверь и положил ключ в карман. С минуту постояв возле дверей сарая размышляя: пойти сразу в полицию с заявлением о незаконном проникновении в его собственность или сначала сделать дела. То, что в его клети поселился бомж, он не сомневался, но вызывало недоумение, почему именно в его сарае, когда в подвале много пустующих клетей и не запертых. Бомж же выбрал его чулан и даже ключ нашёл. Подобные обстоятельства немного выбили Петра из колеи.

С чувством лёгкой тревоги парень поднимался на свой этаж и открывал дверь в квартиру.

Войдя вовнутрь, он застыл в оцепенении: он вошел в квартиру, которая по расположению комнат на сто процентов напоминала его апартаменты в 1913 году, но заставленная чужой, не знакомой мебелью, на потолках висели чужие люстры, окна закрывали чужие шторы, а квартиру украшали не виданые ранее безделушки.

«Приплыли, – обречённо подумал он, – и сюда добрались!»

Пётр на ватных ногах вошёл в гостиную, опустил рюкзак на пол, подошел к окну, раздвинул шторы, вернулся к столу и удивлённо уставился на покрывающую его скатерть: на ней лежал толстый слой пыли. Словно не доверяя своим глазам, парень провёл пальцем по поверхности стола. Палец прочертил глубокую канавку в рыхлой субстанции. Пётр уставился на эту канавку, словно увидел инопланетянина на столе. Оглядевшись вокруг, он увидел, что пыль покрывает в квартире буквально всё: белые чехлы, покрывающие мебель, стали серыми от пыли; на полках, на книгах и на люстрах скопились пласты пыли.

Он сел и закурил. «Что за хрень творится? – как—то обречённо подумал он. – Как могла квартира XXI века за четыре дня после последнего его посещения сюда, превратиться в его собственные хоромы 1913 года? Как за те же несколько дней смогли заменить в доме абсолютно всё? Как за неполную неделю могли накопиться многолетние залежи пыли? Как? Как? Как?» Мозг парня был близок к закипанию.

Взгляд парня упал на стоящий на тумбе накрытый чехлом ящик, явно напоминающий телевизор. Пётр встал, подошел к ящику и снял с него пыльную наволочку. Под ней находился телевизионный приёмник образца девяностых годов XX века с выступающим сзади кинескопом. Сверху на приёмнике лежал пульт. Рядом лежали две пальчиковые батарейки. Вставив батарейки в пенал пульта, парень включил телевизор. После нажатие кнопки номер 1 на экране возникли кадры хроники. По-видимому, он активировал новостной канал.

Абсолютно незнакомый диктор, нам канале с абсолютно незнакомым логотипом вещал, по мнению Петра, абсолютную хрень о том, что дворянское собрание Курляндской губернии в Митаве избрало нового предводителя— барона Фридриха фон Гане, в Гольдингенском городском сиротском приюте прошла выставка работ местных воспитанников, в городе Либава открыта мемориальная доска на доме, где проживала знаменитая биохимик и физиолог Штерн Лина Соломоновна.

«Что за бред!? Какая Митава, какая Либава и еще Гогильген какой-то!? – в очередной раз разозлился парень. – Фильм что ли? Ничего не понимаю». Пётр в сердцах выключил приёмник и вновь закурил.

«А может я не в Даугавпилсе нахожусь? – осенило вдруг хронопутешественника. Он вскочил с места, подбежал к балконной двери, резким движением раздвинул шторы, подняв облако пыли, распахнул створки дверей и выбежал на балкон.

Улица Саулес, открывшаяся его взору, напоминала латвийскую магистраль не больше, чем православный поп похож на еврейского раввина: не осталось и следа латышского языка— все вывески оказались написанными на русском языке, с квартала исчезли современные Петру даугавпилсские ателье, кафе и магазины, а вместо них оказались практически те, что находятся в этом переулке в том 1913 году, из которого он сегодня переместился, только дизайн рекламных вывесок выглядел посовременнее и все надписи оказались выполненными по правилам современной русской орфографии. Боясь окончательно лишиться рассудка, он медленно повернул в сторону сквера и чуть не обомлел: вдали, перегораживая улицу, сверкал золотыми куполами собор Александра Невского, которого в этом городе быть не должно. Собор взорвали в 1969 году.

Пётр вернулся в гостиную, достал из рюкзака непочатую бутылку шустовского коньяка, прихваченную для друга, налил себе пол стакана и, глубоко выдохнув, влил в себя ароматный напиток. Не отпустило. Он налил вторую порцию и залпом выпил. Выпитый коньяк горячей волной разлились в желудке. Тревога от пережитого сегодня отступила на второй план, уступив место лёгкой эйфории от выпитого.

Чтобы заглушить сверлящие мозг тревожные мысли, парень отыскал в кладовой пылесос и принялся с ожесточением ликвидировать пылевые залежи вначале в гостиной, а затем в спальне, на кухне и ванной, более двадцати раз опустошая забитые доверху фильтры пылесоса.

Где-то через час после начала уборки сработал электрический звонок на входной двери. Парень отключил пылесос, подошёл к двери и посмотрел в дверной глазок. На лестничной клетке стояла девушка симпатичной наружности лет двадцати—двадцати пяти и выжидающе смотрела на вход в его квартиру. Парень открыл дверь и вопросительно уставился на посетительницу.

Визитёрша, увидев Петра, испугано отшатнулась, а её лицо исказила гримаса ужаса.

– Ты-ы? – заикаясь прошептала она, глядя на парня расширенными от изумления глазами.

– Я, – с готовностью согласился Пётр.

– Но ты, же погиб! – всё также шёпотом продолжила она.

Поведение гостьи и особенно её слова ввели парня в состояние ступора.

– Ну это спорное утверждение. Пока ещё не погиб, и всё ещё живой, – произнёс он, желая шуткой разрядить обстановку. – Можете даже пощупать.

Пётр протянул даме руку, но сделал это он немного резко, от чего девушка дёрнулась, затем закатила глаза и рухнула бы тряпичной куклой на пол, ели бы Пётр не подхватил её ставшее бесчувственном тело. Он отнёс девушку в гостиную, уложил её на диван и пошёл на кухню в поисках нашатыря.

Покопавшись в аптечке, он отыскал пузырёк с вонючей жидкостью и вернулся в комнату. Гостья лежал на диване в той же позе, в которой он её оставил. Красивое лицо девушки хранило безмятежное спокойствие, дыхание было ровным и равномерным. Некоторое удивление вызвала её одежда. Подобный фасон пальто и шапочки он видел на фотографиях женщин шестидесятых—семидесятых годов. «Странный винтаж для начала XXI века, – подумал Пётр. – Что-то я не замечал наших дам в таких нарядах на улицах».

Как только открытый пузырёк оказался около ноздри девушки, она дёрнулась, открыла глаза и собралась вновь уйти в нирвану, увидев перед собой лицо парня. Новая порция паров нашатырного спирта мгновенно привели гостью в чувство. Она резко села и оправила задравшееся платье или то, что находилось под пальто.

– Вы кто? – задала она не самый умный вопрос, почему—то перейдя на «вы».

– Человек, – иронично ответил Пётр и тут же добавил. – Живой и не призрак.

– А почему вы здесь? – новый вопрос также не блистал высоким iQ.

– Почему, почему? Живу я тут, – парень процитировал фразу из какого-то мультфильма. – А что?

– Но вы же умерли, – удивлённо-испуганно прошептала девушка.

– Совсем? – разговор стал забавлять парня.

– Совсем, – серьезно ответила дама.

– А как давно? – Пётр продолжал издеваться над собеседницей.

– Три года назад, —пролепетала она.

– Ого, – вполне натурально удивился парень, – А от чего я умер?

– Вы попали в автокатастрофу недалеко от Глазманки, – пояснил она. – Ваш автомобиль занесло на скользкой дороге, и он сорвался с обрыва и упал в Двину.

– Где-где? – переспросил Анджан.

– Возле местечка Глазманка, – повторила дама.

– А где это? – попросил уточнить он.

– Как где? – пришёл черёд удивиться уже ей. – Между городами Крейцбург и Штосмангоф.

От этого уточнения познания парня в туземной географии отнюдь не расширились, а даже наоборот: название городков оказались совсем ему не знакомыми.

– А это в Латвии? – попробовал уточнить он.

– Какой Латвии? – выразила недоумение она и сама поинтересовалась. – А это где?

Их беседа стала напоминать парню разговор двух пациентов из больницы для умалишённых.

– Давайте определимся с географическими названиями, – предложил Пётр.

– Давайте, – подозрительно быстро согласилась она, при этом внимательно глядя на парня. По этому взгляду можно было предположить, кого именно эта дама считает сумасшедшим.

– В каком районе находится эта самая Глазманка? – начал процесс поиска истины.

– Что значит «в каком районе»? – переспросила она, но тут же уточнила, осознав смысл вопроса. – Я же говорила— в районе между городами Штосмангоф и Крейцбург, не доезжая несколько вёрст до местечка Глазманка, там рядом Двина протекает, и какая-то крупная речка в Двину впадает. Эвест, кажется.

– Так это в Латвии? – подобное открытые озадачило его.

– Простите, но я вас не понимаю. Я не знаю, что такое Латвия, – и попробовала всё объяснить по новой этой, с её точки зрения, бестолочи. – Местечко Глазманка находится в Динабургском уезде, Витебской губернии. Так понятнее?

– Вполне, – поспешно ответил парень, хотя ему было абсолютно не понятно, почему она вместо латвийских топонимов, употребляет дореволюционные названия местностей, да ещё Витебскую губернию приплела вместо Латвии.

– А какое сейчас число, месяц и год? – неожиданно спросил Пётр.

Девушка внимательнее посмотрела на парне и весь её вид говорил, что она окончательно уверилась в душевном нездоровье собеседника. Она на секунду задумалась словно вспоминая сегодняшнюю дату и выдала:

– Если меня не изменяет память, то на дворе 9 ноября 1953 года, – и тут же добавила, – воскресенье.

Этот ответ гостьи чуть окончательно не доконал парня. Он решил, что на сегодня экстремальных ощущений хватит и нужно закруглять этот идиотский диалог, пока обоих не увезли в дурку.

– Мы с вами уже пол часа как ведём беседу, но я даже не знаю вашего имени.

Девушку, по-видимому, тоже достал разговор двух даунов, она вздохнула и посмотрев с укоризной на Петра, представилась:

– Вероника Сергеевна Сидихина. Вы были, – но тут же поправились. – Вы являетесь моим соседом по лестничной клетке. А как вас величать?

– Петр Антонович Анджан, – назвал себя парень.

Девушка вздрогнула и вновь с испугу перешла на шёпот:

– Покойного тоже звали Пётр Антонович Анджан.

– Пётр Антонович Анджан был моим родным дядей, – парень посчитал за благо солгать, чтобы не начать разговор двух идиотов по новому кругу.

– А-а-а, – радостно выдохнула Вероника, – поэтому вы так похожи, как две капли воды.

– Давайте прервём взаимный допрос и выпьем кофе, – предложил Пётр и добавил. – Думаю такого кофе вы ещё не пили.

– Из преисподней, что ли, – мрачно пошутила гостья, ещё не отойдя от потрясения.

– Практически да, – подыграл ей хозяин. – Ну как, вы согласны? Или это не комильфо?

– Учитывая, что я бесстыдно валялась у вас на диване, чашка кофе наедине с мужчиной уже никак не скомпрометирует меня.

– Тогда прошу за стол, – пригласил парень, протягивая её руку, чтобы помочь подняться с дивана, – подождите пару минут пока я сварю нам кофе. Включить вам телевизор?

– Простите, что включить? – в очередной раз удивлённо переспросила Вероника.

– Вот этот ящик, – спокойно уточнил парень, уже ставший привыкать к странностям гостьи и показал на стоящий на тумбочке прибор.

– А, дальновидец, – понимающе пояснила девушка. – Нет, благодарю вас, я лучше посижу в тишине.

Особый сорт кофе, прихваченный Петром из 1913 со сто процентным содержание кофеина, пришёлся по вкусу Веронике, и она мелками глоточками смаковала великолепный напиток. Пили кофе молча, словно боясь начинать разговор.

Поставив пустую чашку на стол, Вероника встала из-за стола и объявила, что ей пора уходить, так как её ждут дела. Она протянула парню руку для пожатия, которую парень, вставший вслед за дамой, поцеловал по сложившейся привычке. Вероника покраснела, не привычная к таким проявлениям внимания и поспешно убрала руку.

– Ещё раз благодарю вас, Пётр Антонович, за великолепный кофе.

– Не стоит благодарности, – ответил парень и с надеждой в голосе спросил. – Быть может, мы ещё увидимся, Вероника Сергеевна.

– Вы странный человек, Пётр Антонович, – смеясь ответила девушка, – мы же с вами соседи и обречены периодически пересекаться, хотя бы в подъезде нашего дома. До встречи.

Проводив гостью до дверей, Пётр сел за стол и постарался собрать в кучу разъехавшиеся файлы своего мозга. «Что же получается? – начал он анализ ситуации. – Нежданно, негаданно я очутился в 1953 году и в новой временной реальности, где существует Динабургский уезд, Витебская губерния, местечки с дореволюционными названиями. Выходит, я по невнимательности активировал переход через портал совсем по другому «адресу». Вопрос: как и когда он там нарисовался? Единственным вразумительным объяснением возникновения нового маршрута через портал, может быть факт разделения мировых реальностей в точке бифуркации и развитие Российского государства прошло ещё по другому пути. А я вместо того, чтобы переместиться в латвийский Даугавпилс XXI века, попал в другую ипостась родного города – в Даугавпилс-Динабург 1953 года, находящийся в России и, скорее всего, в Российской империи. Весело до жути! Меня там Карл ждёт с медикаментами, а я попал невесть куда!»

Размышления Петра прервал телефонный звонок. Парень аж подпрыгнул от неожиданности— переливчатый сигнал зуммера буквально разорвал тишину. Пётр повернул голову в ту сторону, откуда донёсся звук вызова. На тумбочке разрывался телефон. Телефонный аппарат красного цвета был очень похож на тот вефовский прибор из его детства. Парень снял трубку.

– Извините, Пётр Антонович, это опять я, Вероника, – послышался приятный женский голос, немного искажённый мембраной. – Возможно это не моё дело, но я обратила внимание, что ваша квартира находится в полном запустении и хотела вам предложить свою приходящую уборщицу. За день она вычистит ваши хоромы до блеска.

– Был бы вам очень признателен, – быстро согласился Пётр, который за час работы не добился особых успехов— жильё выглядело ужасно. – А сколько она берёт за свою работу?

– Я обычно ей плачу 10 рублей, но в вашем случае вам придётся заплатить не менее чем двадцатку: работы у вас непочатый край.

– Хорошо, звоните вашей уборщице. Было бы идеально, если она придёт завтра.

– Постараюсь её уговорить.

– Большое вам спасибо, Вероника Сергеевна.

– Не стоит благодарности, мы же соседи. До свидания, – проворковала Вероника и положила трубку.

Пётр отложил в сторону пылесос и решил, в первую очередь, обследовать квартиру на наличие тайников. Начал он с печки в кабинете, копии той, что находится в его квартире 1913 года. Парень быстро отыскал знакомый василёк и повернул его по часовой стрелке. Раздался щелчок и изразец выдвинулся из стены. Вынув кафельный кирпичик из печи, он подошёл к окну и повернул изразец тыльной стороной к свету. И в этой керамической плитке в коробчатом выступе имелся мини—схрон, из которого парень вытряхнул очередной перстень-инициатор. Создатели системы порталов не заморачивались разнообразием и снабжали каждый новый портал кольцом, так сказать, в стандартном исполнении.

Став обладателем очередного перстня, хронопутешественник мог облегчённо вздохнуть— путь назад в 1913 год обеспечен. Если бы не отъезд Карла в Петроград, Пётр задержался бы в этом мире подольше, но он обещал доктору медикаменты, а обещание нужно выполнять. Позволив себе задержаться в этой квартире еще на час, парень исследовал содержимое ящиков стола, и обнаружил в одном из них фотоальбом. Найденный альбом рассматривать было некогда, и Пётр вернул его на место с намерением рассмотреть его позже, в другой раз. Возле книжной этажерки красовался вмурованный в стену сейф, точно такой же, как и в 1913 году. Достав связку ключей, он вставил сейфовый ключ в замочную скважину и без проблем открыл дверцу этого несгораемого шкафа. Нижняя часть хранилища оказалась забитой картонными папками для документов, которые Пётр проигнорировал, а вторым меньшим ключом из связки открыл верхнее кассовое отделение. Внутри трейзера парня ожидали три пачки денег неизвестного дизайна достоинством пятьдесят, двадцать пять и десять рублей, а также квадратная коробочка, внутри которой оказалось обалденное ожерелье из белого золота с брильянтами. Сюрпризом для парня оказались золотые монеты царской чеканки с изображением Николая II и Михаила II. Михаил, по-видимому – это младший брат Николая II. «Надо же! – удивлённо подумал Пётр. – В этой реальности Михаил, всё-таки стал императором».

Обрадованный наличию стартового капитала, парень положил в карман упаковку купюр пятирублёвого достоинства, чтобы на досуге рассмотреть их и запер сейф. Затем хотел позвонить Веронике, чтобы перенести визит клинерши на другой день, но сообразил, что девушка не сообщила свой номер телефона. Парню ничего не оставалось, как нанести визит соседке.

Выйдя на лестничную клетку, Пётр нажал на кнопку звонка в смежной квартире. Послышался возня за дверью, щёлкнул замок и дверь распахнулась. В дверном проёме появилась Вероника, одетая в домашний пушистый халат, подпоясанный широким поясом и в домашних тапочках.

– Пётр Антонович, что случилось? – хитро улыбнувшись проговорила она, – Или уже успели соскучиться?

Не ожидая такой реакции на свой визит, Пётр немного растерялся, но быстро взяв себя в руки, отпарировал:

– Конечно соскучился, не каждый день выпадает счастье носить такое прекрасное тело.

Девушку ответ ничуть не смутил.

– Всё зависит от вас, уважаемый Пётр Антонович, – мило улыбаясь ответила девушка, – женское тело любит сильные мужские руки. При этом Вероника сделала ударение на слово «сильные».

– Придётся пойти в спорт зал, – как бы после небольшого раздумья констатировал парень и тут же решил закруглить словесную дуэль из-за отсутствия времени, – Но я решился побеспокоить вас по другому поводу: мне нужно срочно отлучиться изгорода. Не могли бы вы договориться с уборщицей, скажем, на понедельник 16.

– Думаю, с этим проблемы не возникнет, – подтвердила соседка.

– Благодарю вас, сударыня, – выразил признательность Пётр и склонив голову в поклоне добавил, – А за сим позвольте откланяться.

– До свидания, Пётр Антонович, удачной поездки, – ответила девушка и протянула руку для пожатия, которую Пётр снова поцеловал.

Вероника на этот раз руку не отдёрнула, а ласково улыбнулась в ответ, развернулась, вошла себе в квартиру и закрыла за собой дверь, при этом придержала её на секунду, прежде чем захлопнуть и бросила последний взгляд на парня.

Пётр вернулся к себе, быстро оделся, взял перстень, копии записей псалмов, которые всегда хранил в своём походном рюкзаке, запер квартиру и торопливо спустился в подвал.

Процесс инициации прошёл по накатанной и спустя несколько минут парень стар хранителем портала этой временной реальности. Пётр сфотографировал пиктограммы этого портала, чтобы потом сравнить с символами других порталов и больше не лохануться с переходом.

Так как перстень всегда должен находится в той реальности, в которой находится портал, Пётр вернулся в квартиру и спрятал кольцо в печной тайник и вновь спустился в подвал.

Он попытался вставить ключ в замочную скважину сарайного замка, но тот не входил вовнутрь.

«Наверное бомж вернулся «домой» и заперся изнутри» – догадался Пётр. Он решительно постучал. Изнутри послышались шаги, щелкнул дверной замок и в открывшейся двери возникла фигура мужчины средних лет. Он был одет в теплый домашний халат поверх повседневной одежды и обут в войлочные чуни. Лицо этого человека показались Петру смутно знакомым.

– Чем обязан вашему вторжению, – довольно недружелюбно поинтересовался подвальный житель, заслоняя собой дверной проём.

– Милостивый государь, это дровяная клеть моей квартиры, – так же агрессивно ответил Пётр, – и вы незаконно вторглись в мою собственность и обосновались здесь.

«Подпольщик» как—то сразу сдулся, былая уверенность мгновенно улетучилась и он, виновато склонив голову, отошёл в сторону, позволяя Петру войти вовнутрь сарая.

– Анджан Пётр Антонович, – представился парень, по привычке назвав свою вымышленную фамилию.

– Берг Роберт, Карлович, – представился мужчина в ответ.

– Ну конечно же— Берг! – воскликнул Пётр, – Роберт-старший.

Мужчину несказанно удивила столь бурная реакция визитёра. Он, внимательно вглядываясь в лицо парня, поинтересовался:

– Мы разве знакомы? – но тут же осознав абсурдность такого предположения, добавил. – Но это невозможно!

– Разве? – иронично возразил Пётр, – А попасть из Латвии 1942 в Россию 1953 года— возможно, господин Берг?

Тут уж Берг испугался не на шутку. Лицо его исказилось приступом страха.

– А-а-откуда вам это известно? – заикаясь с трудом проговорил Роберт.

– Мне об этом рассказала одна молоденькая и очень симпатичная девушка по имени Марта и подтвердили её братья: Карл и Роберт, – улыбаясь пояснил Анджан, развлекаясь страхами мужчины.

– Вы знаете, где мои дети? – Берг бросился к Петр, вцепился двумя руками в рукав его куртки, с надеждой глядя парню в лицо и зачастил со скоростью пулемёта. – Что с ними? Они живы? Они здоровы? Где они? Они здесь? Что с моей девочкой? Что с моими парнями?

– С вашими детьми всё в порядке, – Пётр поспешил успокоить разволновавшегося собеседника, – они живы, здоровы, заняты любимым делом: Карл ведущий хирург и врач в частной клинике, Роберт открыл свою аптеку, а Марта получила место учителя начальных классов в училище.

– Они здесь, в этом Двинске, – с надеждой в голосе спросил Роберт, – или где—то недалеко?

– Они в Двинске, но не здесь, – парень поспешил разочаровать Берга, – они в другом Двинске, в Двинске 1913 года.

– Так вы тоже прошли чрез Врата? – Роберт обессиленно рухнул на кровать.

– Да, – подтвердил Анджан, – Я тоже воспользовался Вратами из Даугавпилса 2013 года очутился в Двинске 1913 года, где встретился и подружился с вашими детьми. А сюда я попал по своей оплошности, активировав не тот путь перехода и сейчас намереваюсь вернуться назад в 1913 год.

– Умоляю, возьмите меня с собой, – Роберт умоляюще сложил ладошки как для молитвы в костёле, – Я с ума схожу по моим детям.

– Увы, это невозможно, – Пётр сразу же отверг просьбу мужчины.

– Но почему? – взвился Роберт.

– Как вы думаете, почему вашу семью разбросало по разным мирам? – вопросом на вопрос ответил Пётр.

– Не знаю, – обречённо ответил Берг, – сам всё время голову ломаю.

– Потому что в том мире, где сейчас живут ваши дети, есть ваш двойник и существуют двойники вашей жены и вашего отца, и здесь тоже они есть, кроме вашей копии. И так далее. Вашу жену, вашего отца, Карла, Роберта и Марту забросило туда, где нет их двойников. Поэтому то, что управляет всеми этими вратами не пропустил вас в 1913 год, потому что там уже живет ваш двойник.

– Ну что-же делать? Как нам увидеться? Хоть на минуточку, – опять взмолился Роберт.

– Честно скажу— не знаю, – парень развёл руками и поинтересовался. – Вы давно здесь и на что существуете?

– Здесь я с 12 октября 1953 года – грустно ответил Роберт. – На первое время пристроился временным дворником во дворе напротив. Основной подметала сломал ногу и на несколько месяцев выбыл из строя. Меня этот горемыка, когда узнал о моей беде, и сосватал своему хозяину. Домовладельцу я тоже рассказал, что у меня похитили все документы и вещи в поезде и меня контролёры ссадили в Двинске. Домохозяин пообещал позже выправить мне новые бумаги. После этого можно будет подумать, как восстановить мой диплом провизора, но для этого, наверняка, придётся ехать в Йену.

– Роберт Карлович, вы пытались отыскать здесь своих детей?

– Фактически нет. Я расспросил дворника этого дома, но он моих детей не видел. Приступать к поиску по городу без документов я побоялся, – грустно ответил Берг.

– Я вас хорошо понимаю, – заверил Пётр. – Вы пережили страшную фашистскую оккупацию, потеряли многих своих еврейских друзей и почти год жили под страхом провала, который грозил смертью вам и вашей семье. Не переживайте, ведь ваши дети отыскались.

– Да, я очень, очень счастлив! – уверил Берг, но предательская слеза медленно скатилась по его щеке, – А почему вы спросили: искал ли я тут своих детей?

– Потому что очень важно выяснить, имеются ли в этой реальности аналоги ваших отпрысков. Если таковые не отыщутся, то ваши дети смогут навещать вас здесь.

– О, это было бы чудесно! – простонал Роберт, молитвенно сложив ладони.

– Вы меня простите, Роберт Карлович, но мне пора. Времени в обрез. Я вернусь в 1913 год, и мы с вашими сыновьями решим, как вам помочь, – заверил Пётр, а затем достал из рюкзака пачку прихваченных их сейфа банкнот и протянул мужчине. – А пока вот возьмите деньги. Здесь около пятисот рублей.

– Нет, что вы! – воскликнул Берг и выставил вперёд руки, словно защищал себя от проказы, – Я не могу взять у вас деньги! Тем более такие большие деньги!

– Возьмите, возьмите, – продолжал настаивать Анджан, – и чтобы это не вылезало за ваши рамки приличия, считайте, что я вам даю взаймы, а ваши сыновья вернут мне ваш долг. В противном же случае, они забросают меня дуэльными перчатками, если таковы существуют, а Марта основательно проредит мою и так не очень роскошную шевелюру, когда узнает, что я ничем не помог вам и оставил бомжевать в этом сарае,

– Да, она может, – согласился Берг и улыбнулся. – Ну хорошо, я возьму ваши деньги, но только взаймы. А что значит бомжевать?

– Не иметь определённого места жительства и ютиться как вы сейчас в подвалах, сараях и в заброшенных домах, – разъяснил Пётр и всунул в сложенные в замочек руки Роберта пачку купюр. – Я ухожу, но планирую вернуться не позднее субботы и в воскресенье жду вас ко мне в гости в первую квартиру. Там побеседуем более обстоятельно. До встречи, господин Берг.

Парень похлопал Берга по рукам, кивнул головой и сделал шаг к нише.

Глава восемнадцатая

Пётр со сих пор не смог вычислить сколько длится переход. В то время, пока неведомая сила несла его бренное тело по диковинным тоннелям, все хронометры останавливались: на наручных часах, на дисплее телефона и ноутбука. Очутившись, наконец-то, возле мерцающего портала, парень сделал шаг вперёд и оказался в помещении с колоннадой. Он сразу же уставился на стену, испещрённую рядами пиктограмм. Последним знаком этого ряда являлся символ «Хляби Небесные». «Слава богу я в 1913», —облегчённо вздохнул хронопутешественик. Он внимательно просмотрел все строки рисунков и обнаружил третью нижнюю линию, ранее отсутствовавшую на стене. Эта линия заканчивалась символом, очень похожим на «Рожаницу», но имела в нижней части линию, напоминающую салазки у детского коня-качалки.

«Так вот где собака порылась, – догадался Пётр, – я активировал портал через нижнюю строку и получил то, что получил, отправив себя по неправильному адресу".  «А ведь и вправду, адрес! – осенило вдруг Петра, – Эти наборы знаков в каждой строке ничто иное как адреса порталов!» Правда, все эти порталы и сам метод перехода вызывал в воображении парня ассоциацию с метро, а колонный зал с порталом 1913 года пересадочную станцию. Этакое метро параллельных миров. Не хватало только шума приходящих и уходящих электричек и объявлений диктора, объявляющего: «Станция метро Ботанический сад, переход на Рижскую линию».

Решив, что с названием символа он разберётся позже, Пётр активировал портал, приложив ладонь к «Роду» строки, содержащей настоящую «Роженицу» в портал XXI века. «Домой!» – вслух произнёс он и шагнул во Врата.

Несмотря на то, что скорость протекания времени между в родной реальности Анджана различалась примерно в три раза быстрее чем в 1913 и парень имел около семи дней на выполнение заявки Карла и решения других вопросов, он успел буквально за несколько часов до отправления императорского поезда. Доктора он застал в больнице за подготовкой к эвакуации царя, Великой княжны Марии и великих князей. В больницу охрана его пропустила без проволочек благодаря пропуску, выданному ему самим начальником императорской стражи.

– Пётр Антонович, наконец-то! – облегчённо вздыхая воскликнул Карл, подбегая к Петру и радостно тряся его руку, протянутую для пожатия. – Ну как, получилось?

– Всё прошло почти штатно, Карл Карлович, – Пётр развеял опасения доктора. – Было очень не просто за столь короткий срок достать такое количество медикаментов. Как я уже говорил, там у нас антибиотики строго по рецептам лечащего врача. Благо братья-контрабандисты быстро выполнили мой заказ и оперативно довезли недостающее из вашего списка.

– Великолепно, Пётр Антонович, – ещё больше обрадовался Карл. – Вы принесли препараты сюда?

– Да, они в этом саквояже, – подтвердил Анджан, протягивая доктору баул и предупредил, —только я успел перепаковать не более двух-третей лекарств, так как треть привезли буквально два часа назад. Постарайтесь эту часть не светить…

– В каком смысле не светить? – перебил его врач. – Не открывать при свете. Почему?

– Да нет, это такой мой оборот речи, – пояснил Пётр. – Не светить в смысле доставать медикаменты в упаковке XXI века только тогда, когда их никто не сможет увидеть.

– А-а-а! – понимающе воскликнул Карл. – Ну конечно, конечно!

– Так вот, – продолжил Анджан. – Вам предстоит перепаковать лекарства в пути или уже на месте в Петербурге. Но лучше в пути. Запас бумаги и коробочного картона я также положил в сумку.

– Чтобы мы без вас делали, уважаемый Пётр Антонович! –  Берг продолжал держать Петра за руку. – Огромная вам благодарность.

– Пустое, Карл Карлович, – смущённо отмахнулся парень, – одно дело делаем. А сейчас присядьте, я принёс для вас и вашей семьи важную весть.

– Вы меня буквально заинтриговали, милейший друг, – отреагировал доктор, послушно присаживаясь на стул для пациентов. – Я весь во внимании.

– Я встретил вашего отца, – сообщил Анджан.

– Как, где! – воскликнул Карл и вскочил со своего места. – Он в вашем мире?

– Нет, он живет в другом мире. Меня по ошибке занесло в совсем другой, чужой мир и там я повстречался с вашим отцом. Он живёт на такой же улице как наша с вами и в том же доме, в котором вы жили в 1942 году.

В это время в кабинет доктора постучали и, после получения разрешения, в дверь просунулась голова уже знакомого Петру фельдшера Рывкина.

– Карл Карлович, пришли кареты скорой помощи. Можно начинать погрузку пациентов.

– Спасибо, Иосиф Мовшович, начинайте эвакуацию Его Императорского Величества. Я через минуту буду.

– Он один или с мамой? – Карл повернулся к Анджану.

– К сожалению, в тот мир перенесло только вашего отца. С ним всё в порядке, Он жив и здоров. И приказал вас обнять от его имени.

Пётр подошёл к Карлу и крепко его обнял.

– Идите к царю, Карл Карлович, – сказал он, разнимая объятия. – Когда вернётесь из Петербурга, я вам всё подробно обскажу. А теперь прощайте, уважаемый Карл Карлович и счастливого вам пути!

Анджан пожал руку на прощание и вышел из кабинета, оставив Берга в развинченных чувствах. Из клиники он направился домой с целью принять ванную и отдохнуть: последние три дня он спал по несколько часов, а в остальное время мотался по Латвии, посетил Беларусь и Россию. Помимо добычи лекарств где только можно, он встретился с нужными людьми по обе стороны границ, вентилируя перспективные направления бизнеса, порой ставя контрагентов в тупик несуразными, по их мнению, вопросами типа: могут ли они раздобыть автоматы ППШ и ППС и техническую документацию к ним; смогут ли наладить поставку измерительных инструментов для металлообработки; будет ли интересна оригинальная военная форма и амуниция Русской, Германской и Австро-Венгерской  империй; какой интерес у крупных библиотек и коллекционеров к книгам, изданным до 1913 года и к каким именно; что больше всего интересует владельцев антикварных магазинов где можно раздобыть устаревшее, желательно, дореволюционное  оборудование для производства медикаментов, продуктов питания и различных промышленных изделий, и так далее. Пётр осознавал, что открывшиеся возможности путешествия по различным мирам открывает огромные перспективы для организации различного вида бизнеса и уже убедился, что его ноу-хау не меняют ту действительность, в которой он проживает, а создаёт лишь новое ответвление развития мира. Поэтому Анджан старался изучить и просчитать различные варианты.

Дома он распорядился растопить титан в ванной и нагреть воды для купания. Ужин он назначил на семь часов и приказал накрыть стол на три персоны, так как был на сто процентов уверен, что младшие Берги: Роберт и Марта, проводив брата, примчатся прямиком к нему домой с железнодорожного вокзала для «допроса с пристрастием» о своём отце.

В то время, когда Пётр нежился в ванной, семья Бергов стояла возле темно-синего вагона с тонкой золотой отводкой по штапикам, закрывающим швы филеночного железа и с литерой «Св.». Карл уже ознакомил своего младшего брата и сестру с теми хоромами, а иначе такое купе назвать нельзя, которые выделили лечащему доктору императора и его дочери. В купе наличествовал диван, письменный стол, стул, Диван, стул и панель стен обиты кожей темно—зеленого цвета, а верхняя часть стен серовато—зеленого цвета с тканым рисунком блестящего шелка, на окнах роскошные занавески. Купе освещал бронзовый светильник на два плафона, начищенный, как и множество деталей интерьера, до золотого блеска.  Пол покрывал мягкий ковёр. Марта, войдя в купе брата, издала восхищенный вопль и с разбега плюхнулась пятой точкой на диван. Братья также были поражены роскошным убранством помещения. В своём мире они часто путешествовали на поезде как по Латвии, так и по Европе, но никогда не сталкивались с такой, действительно, царской роскошью и уровнем комфорта.

Дождавшись, пока младшие усядутся на диване, Карл начал из далека:

– Перед тем, как приехать сюда из больницы, я встретился там с Петром Антоновичем, который принёс мне заказанные медикаменты. Тогда же он сообщил мне невероятную и очень радостную для нас весть: он нашёл нашего отца.

– Как!? Где!? – воскликнул Роберт, вскакивая со своего места.

– О… Боже мой! – воскликнула Марта, прижимая обе ладони к груди. Не прошло и несколько секунд, как из её изумрудного глаза покатилась слеза, оставляя мокрый след на по упругой бархатистой щёчке.

– Господин Анджан встретил нашего отца в другой, новой, как он называет, параллельной реальности, в которую его занесла случайность. Отец находится в добром здравии и приказал нас обнимать.

– А мама, мама с ним? – с надеждой в голосе спросила девушка. – А дедушка Карл?

– К сожалению, нет, – разочаровал сестру Карл, – в тот мир отец переместился один, без мамы и дедушки.

– Чем папа занимается, где живёт? – отправившись от шока, вступил в разговор Роберт. – Когда мы сможем его увидеть?

– Увы, я рассказал вам всё что знаю и что успел мне поведать Пётр Антонович, – ответил Карл, разводя в сторону руки, – Вам придётся поподробнее расспросить нашего друга.

После первого удара перронного колокола, Берги вышли из вагона и вот теперь тихо переговаривались недалеко от входа в вагон. Они поменяли тему разговора и больше её не касались, но было видно, что младшие Берги с большим трудом сдерживают желание в сию же минуту стартануть на Петербургскую улицу на рандеву с господином Анджаном.

Дежурный по перрону два раза ударил в колокол и императорский состав отправился в путь в полной тишине и лишь провожаемый сотнями глаз верноподданных императора Всероссийского: парадно одетых чиновников, разряженной публики, замерших в оцеплении солдат и полицейских. Император запретил духовой оркестр для проводов себя.

Марта и Роберт, не дожидаясь, пока поезд скроется за поворотом, быстрым шагом устремились на выход, напрочь забыв о рамках приличия. Взяв первую в очереди пролётку, они приказали гнать на Петербургскую 36. Через двпадцать пять минут, горя от нетерпения, они достигли желанного дома и метеором устремились на второй этаж главного здания.

Часы пробили семь и Берги, впущенные горничной, уже толпились в прихожей, вдвоём создавая больше суеты и шума, чем десяток визитёров.

Хозяин дома, вышедший встречать гостей, буквально поймал девушку, молнией ворвавшуюся в гостиную и грозящую сбить Петра с ног.

– Пётр Антонович, вы встречались с папой, – она без предисловий налетела на парня, глядя на него с такой надеждой, будто Анджан сейчас достанет из кармана любимого отца.

– Добрый вечер, Марта Робертовна, – «придержал» он девушку налету, при этом употребив настоящее отчество гостьи, проигнорировав то, что Берги и он в первый же вечер их знакомства договорились употреблять отчество Бергов— Карлович или Карловна из их теперешней легенды дабы избежать непроизвольных оговорок, путаницы и вопросов окружающих. – Будьте добры, присаживайтесь, разговор будет долгий и лучше его провести за ужином и без лишних ушей прислуги.

Пётр отодвинул венский стул, предлагая Марте занять его, а также пригласил Роберта занять соседнее с сестрой место. Он вышел, чтобы дать распоряжение горничной нести горячее блюдо и отпустил повара и её по домам.

Девушка села и озадаченно уставилась на сервированный до прихода гостей стол. Она обвела рукой над приборами и блюдами с закуской и удивлённо спросила:

– Вы накрыли стол к нашему приходу? Но как вы догадались?

– Уважаемая, Марта Робертовна, – с лукавой усмешкой ответил Пётр, – не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать вашу реакцию на то, что вы, узнав о найденном мной вашем отце, едва дождавшись, когда хвост царского поезда скроется за поворотом, помчитесь ко мне за информацией.

– Мы даже не дожидались, – покраснев от смущения, тихо произнесла девушка.

– Что простите? – переспросил Анджан гостью.

– Мы не дожидались, когда хвост царского поезда скроется за поворотом, – повторила Марта ещё больше краснея.

– Ха—ха—ха! – весело, но не громко рассмеялся Пётр, вводя девушку ещё в большее смущение. Успокоившись, он предложил Бергам перекусить, дождаться горячего и ухода прислуги, а затем он всё им подробно обскажет.

В течении последующего полу часа Берги с аппетитом поедали предложенный ужин нетерпеливо бросая взгляды на двери в прихожую в ожидании, когда та закроется за уходящей обслугой. Треволнения сегодняшнего дня разбудил в их молодых организмах ещё больший аппетит.

Когда входная дверь захлопнулась за тихо переговаривающимися женщинами, Пётр обстоятельно, подробно и во всех деталях рассказал о встрече с Робертом Карловичем Бергом, чем он занимается, как его самочувствие и какие у него перспективы.

– А мы сможем с ним увидится? – был первым вопросом Марты, когда хозяин дома закончил своё повествование.

– На такой же вопрос вашего брата Карла я ответил отрицательно, но поразмыслив в ожидании вас поменял свою точку зрения. Думаю, что это выполнимо, – обрадовал Пётр девушку, – но переход допустим только для вас младших Бергов, отсюда в 1953 год и обратно, но не выполним для вашего отца

– А почему только нам отсюда, туда и обратно? – Роберт заинтересовался предположением Петра, – а для отца не исполнимо.

– По моей гипотезе, вы все должны были очутиться здесь, в 1913 году, но у ваших родителей и деда здесь, наверняка, есть генетические двойники, и Система или Высший разум, что управляет переходами между мирами, не допускает существования двойников в каком-либо мире. Ваших же полных двойников в том мире быть не может, так как только ваши отец и мать могли воспроизвести детей с таким набором генов как у вас. Но есть одно большое «НО».

– Какое? – в один голос спросили Берги.

– Мы не знаем, тот мир, в котором сейчас находится ваш отец, является параллельной нашему миру реальностью или это ответвление нашей действительности.

– А это имеет какое-нибудь значение для нас? –  с сомнением в голосе поинтересовалась Марта.

– Может иметь и очень большое, – заверил Анджан, – если та реальность есть продолжение нашей, то там могут существовать вы— Берги. Система, как я уже говорил, не допускает нахождения сто процентных копий одновременно в одном и том же мире, то она вас к отцу не пропустит. Не факт, что вы сможете вернуться сюда. Мало того, вас могут разделить и раскидать по разным реальностям, причём навсегда.

– Так что, нет никакой возможности нам встретиться с отцом? – не срывающимся на плач голосом прошептала девушка, прижимая руки к груди.

– Не будем отчаиваться, Марта Робертовна, – Пётр постарался успокоить девушку, готовую разрыдаться. – Я в субботу планирую посетить том мир, встретиться с вашим отцом и постараюсь выяснить, существуют ли в мире 1953 года Марта Берг, Карл Берг и Роберт Берг.

– Я же там буду такой старой! – ни с того, ни с сего возвестила Марта и прижала ладонь правой руки к виску. – Ужас!

Мужчины вначале уставились на девушку, пытаясь сообразить, что она сказала, но затем, осознав значение её слов, грянули громовым хохотом. Марта недоумённо посмотрела то на одного, то на другого мужчину, откровенно ржавших как лошади, на секунду задумалась и беззаботно рассмеялась вслед за ними.

Глава девятнадцатая

 Привычно шагнув в мерцающий прямоугольник портала, словно в вагон метро, Пётр направил себя в 1953 год. С собой он нёс диплом фармацевта, выданный Роберту Робертовичу Бергу в 1935 году Йенским университетом. Настала очередь отцу, воспользоваться документами сына. Идея передать свои документы отцу принадлежала самому Роберту-младшему. Петра всегда раздражала приверженность некоторых семей из века в век присваивать детям имена отцов и дедов, принимал это за косность мышления родителей, а возможно, за их леность мысли. В случае с семьёй Бергов эта традиция явилась спасительной соломинкой как для отца, так и для его детей. Наличие подлинных документов, выданных реальным учебным заведением, хотя и в другой временной реальности, позволит Роберту-старшему выбраться из той ямы, в которой он пребывал с момента попадания в другой мир. Кроме этого, Роберт снабдил хронопутешественника золотом николаевской чеканки для отца, которое серьёзно оттягивали походный рюкзак Петра вниз и подарок Марты. В боковом кармашке рюкзака находились письма Роберта и Марты отцу и их фотографии из 1913 года.

В дровяном сарае Пётр Берга—старшего не застал, но обнаружил на столике оставленную им записку:

«Уважаемый Пётр Антонович, я по вашему совету снял небольшую квартиру в доходном доме номер 35 на Постоялой улице, что находится в одном квартале от вашего дома, квартира 15. С нетерпением жду вас с вестями от моих детей. Искренне Ваш, Роберт Карлович Берг».

Решив вначале заняться уборкой квартиры, а затем уж наведаться к Бергу-отцу. Коль тот ждал столько дней, то подождёт ещё денёк. Сколько времени прошло в этом мире с момента их расставания Пётр пока не знал, и уже давно пожалел, что поторопился с заказом уборщицы на ближайшую субботу, так как боялся, что опоздал и что сейчас отнюдь не суббота в этой реальности.

Бодро вбежав на второй этаж, парень подошёл к дверям своей квартиры и нашёл записку, опущенную в почтовый ящик.

«Уважаемый Пётр Антонович, – гласила цидулка, – Вероника Сергеевна попросила меня прийти к вам в субботу 15 ноября для уборки вашей квартиры, но вас не оказалось на месте. Я связалась с Вероникой Сергеевной, и она объяснила мне, что вы срочно уехали и вероятно ещё не вернулись. Если вы всё ещё заинтересованы в моих услугах, будьте добры, позвоните мне по телефону 21432 после 18.00. У меня имеются свободные окна в понедельник и среду, в крайнем случае, в субботу. С уважением, Бритц Майя Викторовна».

Вторая записка, написанная рукой Берга-старшего, сообщала, что тот нанёс визит в воскресенье, но никого дома не застал. Робер Карлович вновь сообщил о своём новом адресе.

Пётр зашёл в квартиру и включил новостной канал телевизора. Заставка в левом углу извещала, что сегодня воскресенье 23 ноября 1953 года, 18.44. Произошло то, чего опасался парень: скорость течения времени в реальностях 1913 и 1953 годов существенно отличалась и Анджан вместо субботы 15 ноября перенёсся в воскресенье 23 ноября.

Не откладывая дело в дальний ящик, Анджан набрал номер телефона уборщицы. Приятный грудной женский голос ответил:

– Слушаю вас.

– Имею ли я честь говорить с Бритц Майей Викторовной? – поинтересовался парень.

– Совершенно верно, – ответили на другом конце провода. – Чем обязана вашему звонку?

– Вас беспокоит Анджан Пётр Антонович, – представился звонивший и продолжил, – Первым делом хотел бы извиниться, что не смог вернутся в Динабург в прошлую субботу— как всегда, человек предполагает, а Бог располагает.

– Да я понимаю, – уверила собеседника женщина, – Вероника Сергеевна меня предупреждала.

– Благодарю вас за понимание, Майя Викторовна, – поблагодарил Пётр и поинтересовался. – Я хоте бы пригласить вас завтра, в понедельник, если это возможно.

– Да, возможно, Пётр Антонович, я завтра свободна, – обрадовала она парня. – В какое время вам будет удобно?

– Так как в квартире конь не валялся, давайте к девяти утра, – предложил Анджан и уточнил. – Работы здесь непочатый край.

– Тогда до завтра, Пётр Антонович, – попрощалась уборщица.

– До завтра, – ответил парень и дождался, когда на другом конце провода положат трубку.

Находится в насквозь запыленной квартире желания напрочь отсутствовало, то Анджан решил прогуляться по городу. Он порылся в шкафу с одеждой прежнего хозяина, которая за десять лет, конечно, изрядно устарела, но выглядела современней одежде парня, облачённого в куртку и джинсы XXI века. Подобрав костюм и пальто, не броские и более или менее универсальные для всех времён, он переоделся и направился прямиком на площадь, резонно предполагая наличие там объявлений о запланированных на сегодня праздничных мероприятиях.

Первым плакатом, попавшимся на глаза Петру, оказалось объявление о сегодняшнем благотворительном бале, который начнётся в 20.00 в Железнодорожном клубе. Стоимость входного билета— пятьдесят копеек. Во время бала планируется провести благотворительный аукцион в помощь сиротскому дому в Гайке.

Парню, в общем-то, было всё равно куда идти, и он направил свои стопы через весь центр города, в сторону Риго-Орловского вокзала, возле которого находился искомый клуб. По пути парень посетил кафе на Рижской улице и перекусил недурным салатом под названием «Монастырский» и запил его довольно приличным кофе с эклером.

Вся привокзальная площадь была забита автомобилями, как две капли похожих на советские «Волги» и «Москвичи» семидесятых годов, что, как-то, не вязалось с текущей датой: слишком авангардно выглядели эти авто для 1953 года.

Войдя в фойе клуба, он направился к кассе, возле которой выстроилась небольшая очередь, купил билет и сдал пальто в гардероб. С билетом ему выдали большой круглый значок с порядковым номером 62, нарисованным чёрной краской на белом фоне, и который следовало прикрепить к лацкану пиджака. Парень подивился странному правилу нумеровать посетителей, но виду не подал.

Не очень большой зал клуба сиял в лучах роскошной люстры натёртым до блеска паркетом. Пётр встал возле окна, занавешенного тяжелыми бархатными шторами бежевого цвета и задёрнутыми по причине наступившей ночи.

Публика кучковалась по периметру зала в ожидании начала бала. От нечего делать, Анджан стал рассматривать находящуюся в зале публику. Парень моду пятидесятых знал не то, что плохо, он не знал её совсем. Он пытался вспомнить фильмы этих лет, но ничего на ум не приходило. Кой какие образы американских, французских и итальянских кинодив всплывали в памяти, и они явно одевались не так, так как были одеты эти молодые люди в клубе. Пётр попытался представить Софи Лорен, Мерлин Монро или Элизабет Тейлор, одетых как присутствующие в этом зале и ничего не получилось: утончённые образы этих кинокрасавиц виделись ему облачёнными в изящные вечерние платья, но отнюдь не так, как люди в этом зале.

Здесь же царила феерия красок. Парни одевались дерзко и ярко: помимо смелых цветов, наряды включали сатиновые рубашки, воротники-водолазки, кубинские ботинки на каблуках, брюки-клёш и толстые плетеные пояса. Костюмы также были ярких цветов и необычных форм, некоторые были двубортными и сшитыми явно из вельвета, а широкие галстуки и те же брюки—клёш явно являлись последним писком мужской моды.

Наряды молодых жеманниц также выделялись броскостью образа, обилием фактур и тканей, разнообразием и разноплановостью: платья природных оттенков: бежевые, песочные, коньячные и другие; длиной миди или макси с воланами, манжетами, с широкими рукавами, платья с карманами, поясом; изделия на пуговицах и с отложными воротниками; наряды с пышной юбкой до колен, а также романтического стиля с цветочками, фасоны которых отличались просторностью, воздушностью и натуральностью тканей. Явственно прослеживалось, что каждая девушка создавала свой цельный образ, с продуманным для себя макияжем, прической и аксессуарами— яркими клипсами и бусами или их жемчужными аналогами.

В своем классическом костюме Пётр выделялся среди всех присутствующих как грач среди попугаев и немного напрягал молодых людей, стоящих неподалёку, и они, в отличии от других посетителей, разговаривали приглушёнными голосами, не шутили и не смеялись. Тот или иной «сосед» периодически с опаской поглядывал на парня.

Тут Анджана осенило за кого они его принимали, и он чуть не заржал в голос: молодёжь явно видела в нём представителя службы госбезопасности. «Вот блин вырядился называется в не броское, – с иронией подумал он, – а главное, в универсальное… для агентов гебни».

На сцене, занимающей всю противоположную от входа части танцплощадки, настраивал инструменты камерный оркестр солидного состава. Публика всё прибывала и к восьми вечера не осталось свободных мест вдоль стен и окон.

Ровно в восемь в центр зала вышел импозантный мужчина лет тридцати— тридцати пяти в однобортном серо-голубом вельветовом костюме, подпоясанным поясом такого же цвета с золотистой пряжкой, белой рубашке и фиолетовым шейным платком вместо галстука.

– Уважаемые дамы и господа, – хорошо поставленным голосом профессионального конферансье обратился он к присутствующим в зале, – позвольте мне объявить об открытии нашего бала. Я вам могу пообещать, то вас ждёт интересный вечер и необычный благотворительный аукцион.

Ведущий подождал, когда публика очнётся от полудрёмы ожидания и подтянется ближе к центру танцплощадки.

– Дамы и господа, начинаем наш богоугодный аукцион, вся выручка от которого пойдёт в пользу сиротского приюта в Гайке, – возвестил ведущий. – Первым лотом является эта очаровательная незнакомка.

Открылась дверь, ведущая, как видимо, в служебные помещения и оттуда вышла, а вернее величественно предстала пред взором присутствующих молодая дама в маске летучей мыши. Девушка выглядела шикарно и, в тоже время, таинственно: черное платье из неизвестного Петру материала до колен, расшитое золотистыми полосками, придающими наряду сходство с зеброй, из под полы платья выглядывал черный воздушный, по-видимому, тюлевый подъюбник; шею украшало белое жемчужное ожерелье, в ушах— висячие серьги с крупными камнями; ноги, обутые в черные туфли и одетые в тёмно-фиолетовые чулки, украшало по два серебристых кольца. Длинные тёмно-каштановые волосы ниспадали свободными прядями чуть ниже плеч, а зачёсанные ото лба, висков и затылка пряди открывали высокий лоб.

 «Летучая мышь» вышла в центр зала и замерла, подперев рукой правый бок, и кокетливо изогнулась, призывно приподняв подбородок.

– Дамы и господа, – объявил конферансье, – лот номер один «Летучая мышь». Объявляется аукцион на право пригласить нашу незнакомку на тур вальса-открытия бала. Стартовая цена пять рублей. Шаг аукциона— один рубль. Делайте ваши предложения, господа.

На танцплощадке воцарилась мёртвая тишина: молодые люди обеих полов явно не ожидали такого развития событий и буквально опешили, потеряв дар речи. Первым пришёл в себя молодой человек, одетый в желтый блейзер, поверх чёрной рубашки и в желтые-же брюки-клёш. Он поднял руку вверх и заявил:

– Шесть.

– Шесть … раз, – объявил ведущий, – Шесть … два.

– Семь, – немного робко произнёс другой парень, одетый также ярко: в синий пиджак, малиновые брюки, рубашку в крупную клетку под цвет брюк и с галстуком такого-же цвета в белый горошек на шее.

– Восемь, девять, десять, – ставки посыпались как горох.

На «двадцати» предложения закончились.

– Двадцать… раз, – начал отсчёт аукционист, – двадцать… два.

– Двадцать один, – раздался решительный голос и тут Пётр осознал, что это прозвучал его голос: поддавшись всеобщему азарту, парень сам не понял, как включился в аукцион, поднял руку для привлечения внимания, и повысил ставку.

Он с недоумением посмотрел на свою поднятую руку, словно обнаружил у себя третью верхнюю конечность и медленно опустил её.

– Двадцать один… раз, двадцать один … два, двадцать один… – произнёс ведущий аукциона, сделал небольшую паузу и закончил, – три. Продано!

Помощница конферансье-аукциониста шустро подбежала с подносом к Петру. Парень достал из внутреннего кармана две красненькие купюры по десять рублей, серебряный рубль из кармана брюк и положил деньги на поднос.

Дождавшись, когда помощница вернётся к нему, аукционист проверил сумму и возвестил:

– Право пригласить нашу незнакомку в образе «Летучей мыши» на первый тур вальса принадлежит молодому человеку под номером 62.

Зал грохнул бурными аплодисментами. Было совершенно непонятно кому аплодировали— давшему высокую ставку Петру; получившей высокую цену «Летучей мыши» или им обоим. Конферансье повернулся в сторону сцены и дал отмашку оркестру.

Дирижёр торжественно объявил: – Арчибальд Джойс, вальс «Осенний сон». Музыканты как будто робко, словно пробуя на вкус каждую ноту, взял первые аккорды, постепенно наращивая темп и громкость.

Пётр подошёл к выигранному призу и галантно пригласил даму, и они заскользили в вальсе под звуки чарующе музыки, то и дело перебрасываясь дежурными фразами и не делая никаких попыток познакомиться поближе.

Уговаривать гостей вечера никому не пришлось и в мгновение ока образовалось более двух десятков пар, самозабвенно кружившихся в вальсе.

Мелодия вальса, достигнув своего апогея, стала медленно, но неуклонно затухать и затихла окончательно. Вращение пар замедлялось в такт с музыкой и замерло окончательно. Образовавшуюся тишину разорвал вал аплодисментов.

Пётр проводил партнёршу к краю танцплощадки, откланялся и направился было к своему месту возле окна через центр зала, но был перехвачен на полпути конферансье.

– Дамы и господа, – обратился он вновь к присутствующим, удерживая Петра за локоть, – вечер сюрпризов продолжается, как и наш благотворительный аукцион. Новым лотом нашего благотворительного торга является победитель первой акции. И так, дамы и господа, лот номер два. За право пригласить этого молодого человека объявляется стартовая цена пять рублей. Шаг аукциона— один рубль. Делайте ваши предложения, уважаемые дамы.

Во время торгов Пётр пытался отыскать глазами свою первую партнёршу, но та, вероятно, покинула танцзал и её черно—золотистое платье нигде не просматривалось. Он испытал не один укол по самолюбию, когда в довольно вялотекущем торге его «приобрели» всего за восемь рублей. Благо партнёрша попалась вполне достойная. Анджан успел хорошо рассмотреть её, пока она шла «забирать» свой приз. Стройная брюнетка уверенным шагом направлялась к нему. Роскошный красный цвет её платья создавал образ роковой и смелой женщины, а отделка в виде страз и металлических деталей на поясе, бретелях и груди делали этот образ еще более богатым.

В это время дирижёр объявил: «Дмитрий Шестакович, Второй вальс».

– Разрешите пригласить вас, молодой человек, – низким грудным голосом произнесла леди в красном и присела в полу реверансе.

– С удовольствием, – ответил Пётр и выставил руку в сторону девушки ладонью вверх. Девушка с готовностью накрыла ладонь парня своей ладонью, и они вышли в центр зала.

Бал закончился далеко за полночь. Пётр ещё четырежды поучаствовал в аукционах и по, иронии судьбы, выиграл заключительный торг этого вечера. Последний «приз» он как раз провожал домой.

Эту русоволосую красавицу он приметил давно, особенно её нестандартный наряд морковного цвета в белый горошек на бретельках. Пётр долго пытался понять для себя: является ли сей костюм вечерним платьем до пят или комбинезоном—клёш. Анджан даже хотел дважды пригласить её на танец, но каждый раз его опережали. Поэтому—то он и постарался дать наивысшую цену- хаммер прайс за лот в виде блондинистой прелестницы.

Желанный танец с прекрасной блондинкой обошёлся ему в семнадцать рублей, но, как сказал бы американец, цена соответствовала качеству. Не смотря на светлый цвет волос, Анастасия Павловна Репнина, как звали девушку, оказалась хорошим собеседником, остроумной и весёлой. Так как она жила недалеко от клуба, то молодые люди решили пройтись пешком. Весело болтая обо всём и не о чём конкретно, неспеша шагали по Рижской улице в сторону центральной площади, не далеко от которой жила Анастасия. При этом они сделали несколько кругов по плацу. Могло показаться, что на девушку накатила волна амнезии и она забыла, где живёт. На самом деле как Анастасии, так и Пётру не хотелось расставаться и, пытаясь продлить удовольствие от общения, уже битый час упорно нарезали круги, несмотря на легкий ночной морозец.

– Признайтесь честно, Пётр Антонович, вы служите в театре? – неожиданно для Петра спросила Анастасия.

– С чего вы сделали такой вывод? – спросил слегка оторопевший парень.

– У вас странная манера общения, вы во время разговора легко переходите от использования архаичных слов и оборотов в своей речи к таким словесным конструкциям, которые являются более чем современные и только – только входящими в оборот. Обычные молодые люди вашего возраста так не говорят.

– Да-а-а! – ещё больше удивился Пётр. – Я даже не замечал такого за собой. А это большой грех?

– Средней тяжести, – залившись серебряным колокольчиком смеха ответила девушка. – Но вы так и не ответили.

– Боюсь вас, Анастасия Павловна разочаровать, но к Мельпомене я никакого отношения не имею,

– Ну вот опять, – захихикала девушка, – вы употребили слово Мельпомена. Ни один молодой человек не употребил бы это слово в своей речи, за исключением театрального деятеля.

– Тем не менее, я не служу ни в больших, ни в малых академических театрах и никогда не служил.

– Тогда вы из Особой стражи, – высказала предположения Анастасия. – Мои друзья не зря шушукались о вас на балу как о агенте службы госбезопасности, неизвестно зачем забредшего на вечеринку.

– И тут мимо, – пришёл черёд рассмеяться Петру. – К государевой тайной канцелярии я также не имею никакого отношения. Предвосхищаю ваш вопрос, сударыня, я также не агент 007.

– Кто такой агент 007? – удивлённо спросила девушка.

«О па, вот так проваливаются резиденты!» – иронично подумал Пётр, а вслух произнёс:

– Вы, что не смотрели этот американский фильм?

– Нет, не приходилось, – ответила девушка, пожимая плечами. – Я даже не слышала о таком фильме.

– Тут вы мало что потеряли, сударыня, – уверил Пётр девушку, – ничего выдающегося в этом кино нет, кроме антуража.

– Не уводите разговор в сторону и признавайтесь, как на духу— кто вы?

– Боюсь вас разочаровать вновь, но я обычный человек, скромный предприниматель, производящий и торгующий медикаментами. А в моей манере речи, вероятно, прорываются наши сибирские интонации и выражения.

– Вы этот серьёзно!? – девушка остановилась и недоверчиво взглянула в глаза парню. – Вы, предприниматель!? Вы производите и продаёте медикаменты!?

– Да, именно, – подтвердил парень, – а что не так с медикаментами?

– С медикаментами всё в порядке, а с вами они как-то не вяжутся, – весело отреагировала Анастасия и добавила. – Ну не как.

– Увы, случается и такое в нашей жизни, – развел руками Анджан. – А вы разочарованы?

– Конечно, я хотела бы увидеть в вас человека романтической профессии, а вы…, – лукаво улыбаясь, заявила она, и, дождавшись мировой скорби на лице Петра, неожиданно закончила, – оказались ещё лучше.

Несмотря на то, что в минус выскочило тридцать девять рублей, что по местным меркам являлось приличной суммой, домой Пётр возвращался довольный проведённым вечером. Парень от души натанцевался и познакомился с очаровательным светловолосым ангелом с дивным голосом—звонким и сильным и в тоже время мелодичным и певучим, синими бездонными глазами и мягкими податливыми губами, нежно отвечающими на поцелуй.

Глава двадцатая

Уборщица Майя Викторовна позвонила в дверь ровно в 9.00. Ею оказалась женщина лет сорока от роду, небольшого роста и с привлекательной внешность.

Пётр помог ей снять пальто, и они вдвоём обошли все помещения. Всё время своего «турне» по квартире Майя не проронила не слова.

Вернувшись в прихожую, она наконец заговорила.

– Обычно с нового клиента я беру пятнадцать рублей, а в последующие визиты- десять. Но с вас вынуждена запросить двадцать рублей, потому что уж очень всё запущено. Здесь года три никто не жил, не так ли?

– Да, примерно столько, – подтвердил Анджан. – Я вступил в наследство только две недели назад.

– Тогда понятно, – заключила женщина и спросила. – На чём мы остановимся?

– Я согласен заплатить требуемую вами сумму.

– Ну тогда приступим помолясь, – шутливо произнесла Майя и направилась в ванную комнату переодеваться в рабочую одежду.

Предполагая, что уборка катастрофически запущенной квартиры займёт, как минимум, весь день, Анджан после прихода Майи, устроил забег по магазинам и запасся продуктами для приготовления обеда и ужина, и кипой свежих газет, журналов и справочников. По его просьбе, Майя, после ванной комнаты, навела порядок в кабинете, где Пётр и обосновался со свежей прессой. Предстояло на первое время, получить представление о мире, в который его занес портал.

Пробежавшись по верхам статей, парень выяснил, что находится в городе Динабурге, Витебской губернии, Российской империи. В столице государства Санкт— Петербурге на троне восседает император Александр IV Михайлович. Если судить по газетам, то Империя существует в тех же границах, что и Россия в реальности 1913 года, во всяком случае, названия царств, княжеств и губерний совпадали.

Динабург – это второй по рангу город Витебской губернии с населением в двести сорок две тысячи человек, превосходя по численности губернский центр. Также он является важным имперским железнодорожным узлом и крупнейшим промышленным центром в губернии.

Времени оставалось хоть отбавляй, и парень перешёл к более основательному изучению реальности, в которой он пребывал, используя, в том числе, библиотеку предыдущего владельца. Чтение пришлось прервать на приготовлении обеда для себя и клинерши, на то, чтобы уговорить её откушать и на совместную трапезу.

Как ни старался, Пётр не смог отыскать в доме телефонный справочник. Его, всё-таки, не оставляло намерение начать поиск следов двойников Бергов-младших в этом мире и если они существуют, то в списках абонентов телефонной компании, возможно, отыщутся их имена и фамилии. Этим он преследовал две цели: выяснить куда он попал: в иной мир или в будущее реальности 1913 года, а также возможность навещать Бергов-детей своего отца.

И тут он вспомнил, что Анастасия вчера говорила, что служит в канцелярии градоначальства и даже вручила ему свою визитную карточку.

Покопавшись в карманах пиджака, он нашел визитку, где был указан рабочий телефон девушки, а также её домашний номер, дописанный вчера от руки. Набрав служебный номер Анастасии, Пётр ждал, когда на другом конце подымут трубку.

– Канцелярия градоначальства, архивный отдел Анастасия Репнина, – наконец то раздался звонкий голос девушки. – Чем могу быть полезна?

– Добрый день, Анастасия Павловна, – после небольшой паузы ответил Анджан, – вас беспокоит вчерашний знакомый.

– Очень рада вас слышать, уважаемый Сибирский странник, – радостно отреагировала собеседница.

Анастасия неспроста «обозвала» парня «Сибирским странником». Пётр, чтобы не запутаться в легендах своего происхождения и жизни, вчера поведал девушке историю молодого сибирского купеческого сына, удравшего на свою малую родину в Прибалтику от помолвки, организованной его деспотичным отцом, под предлогом вступления в наследство от его динабургского дяди. Девушка тут же присвоила Петру прозвище «Сибирский странник».

– Вы меня простите, Анастасия Павловна, что беспокою вас в служебное время, – покаялся Анджан, – но мне понадобилась именно ваша профессиональная помощь.

– Вы меня заинтриговали, Пётр Антонович, – с заинтересованность в голосе произнесла девушка, – рада буду вам помочь чем смогу.

– Дело в том, что мои сибирские друзья, узнав, что я направляюсь в Лифляндию, попросили меня отыскать своих близких родственников, некогда проживавших в Динабурге и с которыми они утратили связь.

– Я вас поняла. Под какими именами искать ваших потеряшек?

– Карл Карлович Берг, Роберт Карлович Берг, Анна-Марта Карловна Берг.

– Не так быстро, господин Странник. Я записываю.

Пётр уже медленно повторил полные имена Бергов, а заодно воспользовался случаем и пригласил девушку на завтра в кино на предпоследний сеанс, предварительно выяснив киноленту её предпочтения. Получив великодушное согласие на свидание, Пётр распрощался с Анастасией до завтра.

Анджан решил, что настало время приступить к выяснению личности и образа жизни «дяди». Открыв сейф, он достал всю стопку папок, находящиеся в нём и водрузил её на письменный стол. В первой папке находились уставные документы товарищества с ограниченной ответственностью «Наследие». Перекладывая свидетельства, удостоверения и разрешения, Пётр обнаружил промысловое свидетельство на торговлю антикварными товарами, договор купли-продажи торгового помещения в доме номер тридцать шесть на Петербургской улице. «О па, так это в нашем доме! – удивился Петр – Интересно, где этот магазин?». Влекомый любопытством, он вышел на балкон и внимательно прочитал все вывески. Прямо рядом с его балконом, на уровне основания второго этажа красовалась вывеска, на которой было выведено большими буквами «Предметы старины— антикварная торговля».

Вернувшись в кабинет, парень продолжил изучение имеющихся документов. Папки, содержащие договора, он отложил в сторону на потом, а открыл кассовое отделение и более внимательно осмотрел его. В боковом металлическом кармашке, который остался в спешке незамеченным прошлый раз, обнаружился паспорт, выданный паспортным отделом полиции города Ишим, Тобольской губернии 17 марта 1949 года, на имя Петра Антоновича Анджана с его фотографией. Пётр с удивлением уставился на этот документ, словно держал в руках золотую рыбку, которая вот-вот заговорит человеческим голосом. Парень внимательнее прочитал документ. Согласно записи, он родился в Каргалинской волости, Ишимского уездаТобольской губернии 18 июня 1924 года. На другой странице стоял штамп регистрации по месту жительства в той же Каргалинской волости, в селе Рябовское, улица Вышинская, дом 3. Другие страницы никаких записей или штампов не имели.

«Интересный дядя! – восхитился Пётр, – Откуда он знал, что я попаду сюда, в этом мир?» На дне отделение нашелся ещё один замечательный документ: копия завещание на имя Петра Антоновича Анджана, дата рождения— 18 июня 1924 года, место рождения— Каргалинская волость, Ишимского уезда, Тобольской губернии. Согласно тексту этого документа, Пётр наследовал всё движимое и не движимое имущество «дяди», все его коммерческие предприятия, все наличные и безналичные денежные средства, а также ценности, хранящиеся в ячейке филиала Рижского Коммерческого Банка. Находясь в полном обалдении от найденных документов, Пётр вибрирующими от волнения руками закурил сигарету и откинулся на стул, пытаясь собрать мысли в кучу. Возникло насущное желание взглянуть на портрет своего благодетеля.

Тут он вспомнил о фотоальбоме, найденном в прошлый свой визит в ящике стола, и извлек его на свет божий. На первой странице на него взирала его полная копия и полный тёзка Пётр Антонович Анджан, собственной персоной. Подпись в нижней части карточки сообщалось, что снимок сделан в ателье Марка Штейнберга, а на обороте стояла дата 15.12.1947. Первые пять листов альбома оказались заполненными фотографиями Петра. Только на двух снимках он увидел знакомые места. Фотоснимок на первой странице шестого листа повергло парня в шок: с матовой поверхности фотографии ему нежно улыбалась его соседка по лестничной клетке, но более юная Вероника Сергеевна Сидихина, под руку с ним самим. От неожиданности он чуть было не промахнулся мимо стула в попытке рухнуть на него после знакомства с этим снимком. Дальше, до самой последней страницы альбом заполняли фото, на которых неизменно присутствовала Вероника— одна или с Петром, или с группой лиц, парню совсем незнакомых. На одном из последних снимков Вероника умышленно демонстрирует ладонь правой руки с помолвочным кольцом на безымянном пальце, опять же под руку с «дядей». «Интересно девки пляшут! – парень аж присвистнул. – Получается, что «дядя Петя» был помолвлен с Вероникой Сидихиной! Поэтому она так странно прореагировала при их первой встречи и бухнулась в обморок».

Парень отложил в сторону альбом и глубоко задумался. Естественно, амурные дела его мнимого родственника не касались Петра никаким боком, но какое-то непонятное чувство как осьминог щупальцами легкой тревогой касалось его душу. Почему-то он чувствовал свою причастность к судьбе девушки.

В это время часы в гостиной пробили шесть раз и Анджан направился на кухню, чтобы приготовить ужин себе и Майе.

На этот раз женщина, ухайдаканная борьбой с трёхлетним запустением, упиралась лишь для проформы и спустя минуту с удовольствием поглощала котлеты, приготовленные из полуфабрикатов, с макаронами и овощным салатом, и запивала клюквенным морсом.

– Большое спасибо за ужин Пётр Антонович, – поблагодарила уборщица, отодвигая тарелку в сторону, – я закончу приборку сегодня, но вынуждена попросить прибавку к оговорённой ранее цене. Слишком ваша квартира оказалась запущенной.

– Никаких проблем, – с готовностью отозвался Пётр, – я и сам собирался при расчёте подкинуть вам ещё десяточку.

– Благодарю вас за понимание, Пётр Антонович, – рассыпалась в благодарности Майя, намывая грязную посуду. – Думаю, что часам к десяти я закончу. Только позвольте позвонить домой и предупредить детей, что я задерживаюсь на работе.

– Да пожалуйста, какой разговор, – любезно разрешил Анджан, и указал рукой в сторону телефона, – аппарат на тумбочке.

После ужина Пётр решил навестить Берга-отца, понимая, что тот ждет Петра как Мессию. Переложив из рюкзака в саквояж, найденный в чулане, деньги и подарки для Роберта, он предупредил уборщицу, что на часа три оставит её, чтобы навестить дальнего родственника.

Дом, где Берг снимал квартиру, действительно находился в квартале от дома Анджана. Трехэтажное здание без особых архитектурных изысков— классический доходный дом, содержалось в приличном состоянии, и даже выглядел нарядно: сиял свежей кремовой краской стен и свежевыкрашенными белой краской арками окон и дверей.

Найдя нужный подъезд, парень резво взбежал на третий этаж и нажал кнопку электрического звонка в квартиру номер 15. Послышались быстрые шаги, звук отпираемого замка и дверь приоткрылась, оставив щель на ширину цепочки.

– Добрый вечер, Роберт Карлович, это я, Пётр Анджан – поздоровался Пётр, и чуть не ляпнул: «Принёс заметку про вашего мальчика».

– Наконец-то, Пётр Антонович, наконец-то, – забормотал Берг, откидывая цепочку и открывая дверь на всю ширину.

– Я уже отчаялся дождаться вас.

– Когда я планировал вернуться сюда, я не учел разницу скорости протекания времени тут в реальности 1953 года и там, в действительности 1913, – Пётр принялся объяснять причину опоздания, входя в квартиру. – Там время протекает медленнее чем здесь, от того я и не уложился в срок.

– Бог с ним этим временим, – поспешил уверить Роберт, – главное, что вы вернулись и, я надеюсь, с хорошими вестями от моих детей.

– Конечно с хорошими, – заверил Анджан, раскрывая саквояж – с письмами, подарками и деньгами.

Роберт почти выхватил письма из рук Петра и умоляюще глядя в глаза парню, взмолился:

– Вы позволите, я вас оставлю на недолго.

– Какие вопросы, уважаемый Роберт Карлович, я прекрасно понимаю ваше нетерпение, – великодушно разрешил Анджан, – идите, читайте ваши письма. Я пока посижу в гостиной.

Чтобы занять чем-то себя, Пётр достал мобильный телефон и активировал электронную игру в нарды. Он почти доиграл партию с Андроидом, когда в комнату вошел Роберт-старший, с покрасневшими от слёз глазами. Он медленно, словно зомби, подошёл к парню, взял его за руку и сдерживая слёзы стал горячо благодарить парня за вести, доставленные ему. Пётр как смог постарался успокоить расчувствовавшегося отца, а когда это ему удалось, стал, как иллюзионист из цилиндра, доставать из саквояжа подарки от детей, их свежие фотографии и мешочки с золотыми империалами. «Вишенкой для торта» стал диплом об окончании Фармацевтического факультета Йенского университета на имя Роберта Берга.

– Что это? – Роберт—старший с удивлением вчитывался в текст документа, написанного по-немецки.

– Это диплом вашего сына Роберта, – пояснил Анджан, – мы с вашими детьми решили, коль ваш сын Роберт использовал ваш диплом, чтобы открыть свое дело там, в 1913 году, то, что мешает вам воспользоваться дипломом сына здесь и обустроить свою жизнь в соответствии с вашим статусом.

– Вы думаете подобное возможно, – с сомнением пробормотал Берг.

– А почему бы и нет, – заверил Анджан. – Возможно, нынешняя фармацевтика ушла далеко от вашего уровня сороковых годов и вам стоит начать строить карьеру с помощника аптекаря или открыть свою аптеку и нанять современного фармацевта для основной работы, а самому заниматься административными функциями и быть, в основном, на подхвате.

– Что вы говорите, открыть свою аптеку! – скептически заметил Роберт. – Знаете скольких денег это будет стоить? У меня таких сумм нет.

– С этим проблем не будет, – уверил Пётр, – ваши сыновья побожились, что вы не будете испытывать никаких затруднений в денежных средствах.

– Ох не знаю, не знаю – по-старчески пробормотал Берг. – Всё это так необычно.

– Пора уж привыкнуть, уважаемый Роберт Карлович, – с иронией заметил Анджан. – Всё обычное для вас осталось на пороге вашего дома в мае 1942 года. А с той минуты для вас всё суть необычное.

– Вы правы, Пётр Антонович – прошлая жизнь осталась за тем порогом, – согласился Роберт.

– Я рад, что вы меня поняли, – Анджан выразил искреннюю радость, – А теперь отриньте все сомнения и вперёд, к новой жизни.

– Постараюсь, —заверил Роберт – а теперь давайте, я вас напою чаем.

Одной чашкой чая мужчины не ограничились. Каждый выдул не мене пол литра ароматной жидкости, пока Пётр пересказывал Роберту все перипетии появления его детей в реальности 1913 года, рассказывал о успехах Карла на врачебном поприще, об аптеке Роберта уже обрётшую популярность среди населения, о юной учительнице Марте Берг, несущей свет знаний малолетним детям и как те открыв рот слушают девушку, когда она рассказывает о литературе и поэзии, или декламирует стихи. Поведал Анджан и о событиях 25 октября 1913 года, приведших к страшной трагедии и оказавших судьбоносное значение для России. Он основательно подогрел фамильное самолюбие Берга известием о карьерном взлёте старшего сына, по сути, ставшего персональным лечащим врачом российского императора и его единственной выжившей дочери Великой княжны Марии. Пётр объяснил также свои взаимоотношения с Бергами-младшими, ставшими для него искренними друзьями и надёжными партнёрами в бизнесе.

Пётр вернулся к себе домой в половине десятого, с трудом уговорив Берга-старшего отпустить его домой, где его ждёт клинерша, заканчивающая уборку его квартиры.

Как Майя и планировала, к десяти часам вечера уборка была закончена, и квартира сияла первозданной чистотой и свежестью. Только на всех четырнадцати окнах отсутствовали шторы, которые женщина сняла для последующей стирки и пообещала отнести их своей подруге- прачке, которая за три рубля перестирает всё в машине, высушит и выгладит, а если Пётр Антонович пожелает, то за пару рублей повесит их на место.

Проводив клинершу до дверей и договорившись о последующих еженедельных приборках, Пётр включил телевизор и прилёг на диван. Он смотрел на экран, а в голове калейдоскопом мелькали фотографии с запечатлённой на них Вероникой. Какая- то тонкая нить связывала его и девушку и это чувство сопричастности их судеб и волновало, и смущало его. Но что могло связывать его и эту совершенно чужую и практически не знакомую ему девушку.

Тут парень вспомнил о ожерелье, хранящемся в кассовом отсеке сейфа. Анджан резко вскочил и поспешил к несгораемому шкафу, открыл его и достал прямоугольную коробочку.

Изящная вещица, изготовленная из белого золота и нескольких десятков больших и малюсеньких брильянтов, засияла огнями драгоценных камней. Пётр повертел коробочку из стороны в сторону, любуясь игрою света на бесцветных камушках. «Наверняка ожерелье являлось свадебным подарком, и скорее всего, Веронике, коль на всех фото девушка практически всегда рядом с «дядей» и с помолвочным кольцом – предположил парень, – но у меня такое ощущение, что я это колье где-то уже видел». Анджан загрузил компьютер, нашел в папке «Украшения» и открыл файл «Колье». Пятой по счёту шла фотография «дядиного» ожерелья. Согласно аннотации, это украшение произвели в Индии в ювелирной мастерской Вирен Багата в начале XXI века.       «Но как ожерелье могло оказаться здесь в сейфе? – он недоумённо рассматривал колье.

В отличие от реальности, в которой Пётр появился на свет, в это действительности Россия напрямую не принимала участие в Первой мировой войне, объявив нейтралитет. Найденный в «дядиной» библиотеке учебник истории упоминает только о Добровольческом корпусе отставных солдат и офицеров, которые по своему собственному желанию воевали в составе германского рейхсвера. Да и было их не более пятидесяти тысяч. Тройственный союз и Антанта, основательно проредив ряды своих армий и капитально опустошив государственные кошельки, устали бодаться друг с другом и согласились на ничью, подписав перемирие. Правда, были и две страны, выигравшие в этой войне: САСШ, как поставщик оружия и боеприпасов воюющим странам Антанты и Российская империя, щедрой рукой более десяти лет кормившая и восстанавливающая разорённую и обескровленную старушку Европу. Если возникала необходимость, то император российский штыками не растраченных в мировой бойне полков, наводил порядок в западноевропейских городах и весях, наказывая бунтарей и всяких там революционеров. История вновь устроила камбэк и Российская империя вновь, как и после войны 1812—14 годов возложила на себя миссию блюстителя за миром и порядком в Европе.

Свершилось то, о чём так мечтал великий Столыпин: Россия получила более чем двадцать лет мира и спокойствия. Пока кормившаяся с русской руки Европа восстанавливалась, Россия бурно развивалась, быстро взойдя на пьедестал мировой державы. В сытую и мирную страну после окончания войны хлынули тысячи высококвалифицированных безработных европейских инженеров, механиков и рабочих, а многие европейские концерны перенесли своё производство в государство с дешёвой рабочей силой и огромными природными ресурсами. Если судить по календарю-справочнику города Динабурга, в городе насчитывалось пять крупнейших промышленных предприятий и десятка два больших заводов и огромное множество небольших фабрик. Список же всевозможных мастерских, контор и баз занимал не менее четверти страниц коммерческого справочника.

Как ни старался, Пётр пока не нашёл никаких серьёзных маркеров, свидетельствующих о том, что мир 1953 года, разошелся с будущим мира 1913 года. Немного напрягало то, что отсутствовали какие-либо следы его совместно с Бергами товарищества по производству медпрепаратов. Анджан пытался себя убедить, что за почти сорок лет могло произойти всё что угодно: компаньоны могли разругаться вдрызг, товарищество могло обанкротиться, производство могло быть перенесено в другой более крупный город, и так до бесконечности. Смущало, что в справочнике отсутствовали сведения об аптеке по адресу Торговая площадь, которую открыл Роберт, исчезла в небытие частная больница доктора Юргенсона, а по её адресу находится поликлиника Риго-Орловской железной дороги. Эти два факта пока оставались единственными нестыковками.

Пётр положил на место колье, сходил на кухню, сварил себе кофе и вернулся на диван, решив послать всё к чёрту и расслабиться, наслаждаясь детективом, начальные титры которого замелькали на экране телевизора.

Глава двадцать первая

 Такси, вызванное по телефону, за пятнадцать минут доставило Петра на Новое Строение в район Толкучки к дому, где на первом этаже в реальности 1913 года располагалась аптека Роберта Берга. Дело не в том, что парень не доверял календарю-справочнику, просмотренному вчера. Анджану захотелось посмотреть на то, что находится здесь на месте аптеки. Таксист попался разговорчивым и хорошо знавшим город, и Пётр подробно расспросил его об аптеках, находящихся в городе и районе, а вернее, уезде. Водитель вспомнил и объяснил местонахождение более пятидесяти аптек и назвал их владельцев. Фамилию Берг среди фармацевтов он не припоминал.

На конечном пункте его поездки Петра ждало разочарование: дом, возле которого таксист высадил его, не имел ничего общего с тем домом, в котором держал аптеку Роберт Берг. Парень потоптался возле невзрачного двухэтажного каменного здания, на первом этаже которого располагалась мастерская по ремонту велосипедов.

Отпустив такси, Анджан решил прогуляться по окрестностям и навестить дом, где проживали Берги. Пройдя несколько кварталов, парень не заметил особых различий, если не считать трамвайной линии, которая пролегала на той же улице, что в родном мире Петра и отсутствие нескольких знакомых по 1913 году зданий.

Дом Бергов стоял на своем месте. Даже номер дом имел тот же: двадцать три. Поднявшись на второй этаж, парень нажал кнопку звонка в квартиру номер четыре. Дверь открыл молодой парень.

– Чем обязан, – ворчливо спросил он.

– Простите, пожалуйста за беспокойство, Берг Пётр Антонович, – представился он и приподнял шляпу, – я разыскиваю родственников моего друга, и он указал этот адрес.

– Как фамилия родственников? – уже намного дружелюбным тоном поинтересовался хозяин квартиры.

– Берги, – ответил Пётр и добавил, – Карл, Робер и Марта Берги.

– Берги? – повторил мужчина, словно пробуя слово

на вкус. – Нет, не припоминаю таких.

– А как давно вы живёте в этом доме? – поинтересовался Анджан.

– Уже более двадцати лет, с самого раннего детства и хорошо знаю всех жильцов этого дома, а также отлично помню всех, кто ранее проживал здесь за последние лет двадцать— двадцать пять. Берги никогда не жили здесь при моей памяти.

– Выходит мой друг что-то напутал. – заключил Пётр.

– А вы обратитесь к управляющему, – посоветовал мужчина, видя расстроенное лицо парня, – он живет на первом этаже, квартира номер один.

– Хорошая мысль! Я так и сделаю, – обрадовался Анджан, – Благодарю за совет. Извините за беспокойство.

Пётр приподнял шляпу в знак прощания и повернулся спиной к жильцу квартиры.

Не торопясь, он спустился в низ и оказался возле дверей с табличкой «1». Кнопки электрического звонка не наблюдалось, за то в двери оказался вмонтированным механический сигналом. Крутанув барашек звонка, парень замер в ожидании.

– Хто там? – послышался дребезжащий старческий голос.

– Извините за беспокойство, – заговорил парень через дверь, – я разыскиваю родственников моего друга, и друг дал мне адрес этого дома.

– Как фамилия родственников? – резко, но не грубо поинтересовался управляющий.

– Берги, Карл, Роберт и Марта.

– Подождите пять минут, я справлюсь с домовой книгой, – объявил старик, не открывая дверь.

– Нет, Никакие Берги в ближайшие тридцать лет здесь никогда не жили, – спустя минут десять заявил управляющий из—за двери. – Вам дали неверный адрес.

– Благодарю вас, – всё также через дверь поблагодарил Пётр, но лишь удаляющиеся шаркающие шаги стали ему ответом.

Не солоно нахлебавшись, Анджан вернулся на Торговую площадь, где в небольшом книжном магазинчике купил свежую газету «Двинский вестник» и «Петербургский листок» и решил дождаться трамвая. «Отсутствие результата – тоже результат, – заключил парень, – тем более, что тот жилец из четвёртой квартиры живёт в ней не более двадцати лет, а управляющий проверил данные за тридцать лет. А тридцать лет— это 1923 год, а не 1913».

Спаренный трамвайный поезд синего цвета без номера маршрута и очень похожий на изделие Рижского вагонного завода, с детства знакомое парню, подошёл к остановке минут через десять. Поднявшись в полупустой вагон, Пётр купил билет у шустро подскочившего кондуктора и сел на одинарное сидение. Было интересно совершить экскурсию по родному городу, но в другой реальности. Трамвайный маршрут, вначале, пролегал по тем же улицам, что и в родном мире Петра, но потом свернул не налево в Химпосёлок, как в мире ХХI века, а направо в центр. Вид улиц по маршруту коренным образом отличался. На месте деревянных частных домов и дореволюционных длинных бараков по обе стороне улиц тесными рядами высились трёх и пятиэтажные доходные дома с зажатыми между ними заведениями типа трактиров, кафе и ресторанов. А вот церкви на Храмовой горе присутствовали в полном составе, и судя по движухе, все церкви являлись действующими, в том числе и лютеранская.

Увидев кирху, Петра посетила мысль, что её пастор должен знать Бергов, если таковые живут в городе, особенно Марту, которая после перехода через Врата стала очень набожной и каждое воскресение посещала кирху.

Поспешно покинув вагон, когда дверь уже начала закрываться, Пётр решительно направился к кирхе.

Высокая двухстворчатая дверь оказалась запертой. Но тут парень увидел, что в противоположном конце здания высокой пристройке открылась дверь и из неё вышел мужчина в цивильной одежде. Быстрым шагом Анджан направился на встречу мужчине, в котором по мере сближения признал священника.

– Моё прощение, господин пастор, – обратился он к служителю церкви,

– Да, слушаю вас, – смиренно промолвил пастор, останавливаясь.

– Дело в том, что, по просьбе моего друга, я разыскиваю его родственников, которые проживали или проживают в этом городе.

– А чем я могу вам помочь? – поинтересовался священник.

– Мой друг и его родственники лютеране и должны быть членами вашей общины, ведь, насколько я знаю, протестантская церковь в городе одна.

– На счёт количества церквей вы ошибаетесь. После Великой войны, в городе построили ещё две евангелическо-лютеранские церкви: на Кожзаводе и в Песках.

– Да! – несказанно удивился Анджан. Что это за Пески он не знал, но уточнять не стал.

– Как фамилия ваших родственников? – спросил пастор.

– Берги, Карл, Робер и Марта, – Пётр в который раз за день произнёс фамилию и имена друзей.

Пастор на минуту задумался. По шевелящимся губам было видно, что он мысленно произносит только что услышанные имена.

– Нет, таких прихожан я не знаю, – наконец изрёк священнослужитель и прижал руки к груди словно извиняясь за не сбывшиеся надежды Петра.

– Благодарю вас, отче, – сказал парень, – Извините за доставленное беспокойство.

– Не стоит благодарности, молодой человек, буду рад видеть вас среди членов нашей общины.

– Премного благодарен, отче, но я католик и посещаю костёл, – вежливо отказался парень.

– Бог един, – изрёк пастор и перекрестил Петра. – Да хранит вас Господь!

– До свидания, ваше преподобие, – ответил парень и откланялся.

«И здесь облом, – сокрушённо подумал Пётр, возвращаясь на трамвайную остановку, – осталась одна надежда на Анастасию». «А почему облом? – сам себе возразил парень, подойдя к площадке ожидания трамвая. – Мне же и нужно, чтобы Бергов в этом мире не было».

Стоя на трамвайной остановке, Анджан размышлял, что делать дальше: продолжать поиск следов Бергов в двух оставшихся кирхах или вернуться домой и засесть за телефон. После некоторых раздумий, парень решил вернуться домой, купив по пути телефонный справочник. Если Берги живут и работают в этом городе, то обязательно у кого-то из них будет домашний телефон.

Спросив у ожидавшей трамвая пожилой женщины какой трамвай идёт в центр, получил полный расклад: трамвай какого цвета какому маршруту соответствует. В центр шли составы синего, красного и зелёного цвета. Дождавшись первую подошедшую трамвайную спарку подходящего цвета, Пётр без проблем добрался до нужной остановки и пройдя через парк пошёл вдоль Петербургской улицы, изобилующей торговыми точками в поисках книжного магазина. Магазины то он нашёл, но вот телефонными справочниками они не торговали и достать такой справочник можно только в своей телефонной компании, которых оказалось целых три. Вспомнив о сегодняшнем свидании, заскочил в кинотеатр, находящийся той же Петербургской улице и в котором шла нужная картина «Мне не больно» и купил два билета.

Пообедав в первом приглянувшемся ему кафе, по старинке прозываемого трактиром «У Язепа», Пётр в хорошем настроении вернулся домой и засел за телефон, обзванивая все государственные и частные больницы и клиники в происках доктора Карла Берга, но никто и нигде о таком враче не слышал. Динабургские аптекари почему-то не знали фармацевта Роберта Берга. Такая же история случилась в школах, в которые позвонил Пётр – ни Марта, ни Анна Берг ни в одной из школ города не работала. «Акции отца и детей о возможности воссоединения растут!» – иронично подумал парень, устало откинувшись в кресле. Во рту бушевала пустыня от бесконечных разговоров. Взглянув на часы, он ужаснулся. Парень битых два часа без перерыва провисел на телефоне.

Вспомнив о свидании, Пётр решил заранее приготовит одежду. По странной случайности вся одежда «дяди» на сто процентов пришёлся впору Анджану. От пиджаков, брюк и рубашек разных цветов и расцветок рябило в глаза и вызвало отторжение ещё при первой вчерашней ревизии. Насмотревшись на парней в попугайском одеянии на балу, Пётр изменил отношение к имеющемуся в его распоряжении гардероб, но все равно постарался выбрать более-менее спокойные тона.

Определившись с костюмом на вечер, парень продолжил изучение содержимого письменного стола, книжных шкафов, буфетов и комодов. Так в книжном шкафу за книгами он отыскал несколько конвертов с фотографиями, на которых «дядя Петя» стоял в обнимку или под руку совсем не с Вероникой, а с девушками лет двадцати, одна из них была как две капли воды похожей на его бывшую жену в молодости. Внешнее сходство выглядело настолько разительным, что по спине парня пробежал неприятный холодок. Лишь лихорадочно пролистав все фотокарточки из конверта, заставил себя убедить, что первое впечатление оказалось обманчивым. На обороте одного из студийных снимков с портретом девушке дарственная запись раскрыла имя девушки— Дарья. И только тогда его отпустило, он положил фотографии на место и постарался забыть о них.

Как ни старался Анджан, он нигде не обнаружил детских и школьных фотографий «дяди», а также снимков его родителей. Не отыскал парень ни одного документа об окончании школы что ему тоже показалось очень странным. Отыскались только дипломы Московского института геодезии и картографии и Петербургского Горного института, выданные тому в1949 году. И вообще, во всей квартире не нашлось вообще ничего из детства и отрочества «родственника». Такого не бывает. В доме человека всегда найдутся какие-то вещи, которые ему дороги как память. В квартире не оказалось ни одного письма и ни одной телеграммы старше шести лет.

Часы, пробившие шесть раз, застали Петра на просмотре каталогов какого-то аукциона антикварных вещей, оказавшегося в одном из ящиков стола. Времени до киносеанса было предостаточно, и парень не спеша принял душ, выпил чашку кофе и уже без двадцати пяти восемь ждал Анастасию у входа в кинотеатр.

Девушка появилась через несколько минут вслед за Анджаном. Радостно улыбаясь, она быстрым шагом подошла к парню и как старого знакомого поцеловала в щёку.

– Добрый вечер, Пётр Антонович, – глаза девушки сияли от радости.

– Добрый вечер, Анастасия Павловна, – почему-то севшим голосом проговорил парень, беря руку девушки в свою и нежно её целуя и удерживая дольше положенного по этикету.

Этот старомодный жест немного смутил девушку, но руку она не отдёрнула, а сама застыла на мгновение в приятном оцепенении и не отдавая отчёта своим действиям, ласково погладила голову парня. Внезапно исчезли все звуки окружающего мира, как будто отключили функцию «звук». Молодые люди замерли, наслаждаясь взаимной близостью, не решаясь прервать мгновения нежности.

Какой-то торопыга со слоновой грацией врезался в Петра, вырвав его и его подругу из волшебного мира и вернув какофонию звуков вечернего города. Слегка сконфуженные столь внезапной волной взаимной нежности, молодые люди на мгновение отвернулись друг от друга, пряча растерянные взгляды.

Первой пришла в себя Анастасия. Она решительно взяла парня под руку и озорно глядя в глаза поинтересовалась:

– Пётр Антонович, вы собираетесь сопроводить даму в кинозал?

– Непременно, Анастасия Павловна и с превеликим удовольствием, – уверил Пётр, улыбаясь в ответ. – Прошу вас.

Когда Анджан покупал билеты в кино, он специально выбрал самый последний ряд, который в его молодости назывался «места для поцелуев». По ироничному взгляду девушки, который она бросила на парня после того, как служащая кинотеатра указала им их места, Пётр сделал вывод, что и в мире Анастасии галёрка имела аналогичное предназначение.

На протяжении всего фильма голова девушки покоилась на плече Петра, а тот сидел, замерев как пятнадцатилетний подросток, боясь пошевелиться и с трудом соображая, что происходит на экране. Анастасия также не разу не пошевелилась. Анджан периодически косил глаза на спутницу, на её полуприкрытые глаза и ему казалось, что девушка задремала в темноте зала.

Словно прочитав его мысли, девушка прошептала, сдерживая смех:

– Я не сплю, мой милый Странник.

От её слов «мой милый» волна тепла пронеслась по телу парня. Словно почувствовав это, Анастасия оторвала голову от плеча Петра, повернула к нему лицо и тихо произнесла:

– Я совсем не помню вкуса твоих губ.

Пётр нагнулся к девушке и осторожно, словно пробуя, коснулся девичьих уст, а почувствовав ответное движение нежных, податливых губ, чуть сильнее прижался к ним, наслаждаясь божественной близостью.

– Ты не поверишь, мой Странник, а я проголодалась, – шаловливо изрекла Анастасия, когда они вышли из кинотеатра, – как ты смотришь на то, чтобы поужинать в ресторане.

– С тобой хоть на край света, моя госпожа, – Пётр галантно поцеловал девичью руку.

– Ну так далеко идти я не выдержу, – смеясь возразила девушка, – умру от голода. Давай пойдём куда-нибудь поближе! Хотя бы в «Империал».

– Я буду счастлив считать себя спасителем такой очаровательной девушки, – Пётр вновь поцеловал её руку.

– Петенька, довольно лобзать мою руку и давайте поймаем такси, – с напускной строгостью приказала она, руку, тем не мене, не вырывая.

Анджан жестом подозвал мотор, припаркованный чуть в далеке, возле парка и приказал, после того, когда они уселись в салоне:

– В «Петербург»! – приказал Пётр и добавил, в ответ на удивлённый взгляд таксиста. – Ресторан, конечно.

«Место встречи изменить нельзя» – иронично подумал Пётр, когда они вышли возле того же, существующего во всех известных парню реальностях, белоснежного здания в стиле югенд на углу Петербургской и Мясницкой улицы с рестораном на первом этаже.

Интерьер кабака, естественно, разительно отличался, но был не менее помпезным и вычурным, под стать названию. Степенно подошедший распорядитель чинно поприветствовал гостей и препроводил к столику на двоих, стоящему недалеко от сцены возле огромного окна-витрины.

На удивление, столики в обеденном зал оказались заполненными больше чем на половину, не смотря на вечер рабочего дня. Играла легкая музыка из магнитофона.

Музыкальная группа, вероятно, ушла на перерыв, оставив на сцене свои инструменты. Пётр с удивлением заметил несколько гитар, синтезатор и ударную установку.

Быстро сделав заказ, парочка посетила заведение, один чтобы причесался, а другая, чтобы припудрил носик. Когда парень вернулся к столу, музыканты уже вернулись с перерыва и играли неизвестную Анджану медленную композицию.

– Потанцуем, – предложил Пётр.

– С тобой с удовольствием, – с готовностью согласилась девушка, – ты прекрасно танцуешь.

– Не хвали, не то я покраснею, – возразил парень, протягивая девушке руку, – и тебе придётся танцевать с синьором Помидором.

– Ой какие мы скромники, – поддела Анастасия, вставая и переспросила. – А сеньор Помидор, что за зверь такой?

– О, это ужасный деспот и диктатор, – многозначительно заявил Анджан, – А ты что не читала эту сказку.

– Какую сказку, – поинтересовалась девушка, кладя руку на плечо парня.

– Приключение Чиполлино, Джани Родари, – удивился Пётр.

– Если честно, – заявила девушка, —первый раз слышу. Расскажешь.

– Расскажу при случае, – пообещал парень, отдаваясь танцу и пьянея от близости молодого, упругого девичьего тела, окутанного тонкой тканью нарядного платья. Он уткнулся носом в её роскошную причёску, вдыхая тонкий аромат волос.

– Благодарю, – он поцеловал уже протянутую ею самой руку, когда танец закончился.

– Взаимно, мой Странник, – присев в книксене ответила девушка.

– Скажи, а откуда у тебя эта привычка целовать даме руку? – поинтересовалась она, когда молодые люди вернулись на своё место.

– Наследие родной Сибири, – пояснил парень. – Там мужчины ещё сохранили отраду припадать к женской ручке, а дамы усладу подставлять её для поцелуя.

– Когда ты говоришь, у меня вновь возникает ощущение, что ты не от мира сего, в буквальном смысле этого слова, – заявила девушка, – кто сейчас даже догадается подумать, чтобы сказать «отрада», «услада». Ты не Сибирский странник. Ты Странник, застрявший во времени.

После этих слов Пётр даже вздрогнул. «Как ты близка к истине, радость моя», – подумал он и внимательно уставился на собеседницу. Анастасия даже не заметила, какую бурю чувств вызвали её слова в душе парня и продолжала рассуждать.

– Ты так часто, как ты говоришь, припадал к моей руке, что мне это стало нравиться, —притворно посокрушалась Анастасия и, приподнимая бокал с красным вином, произнесла, – За тебя, мой милый Странник.

– За тебя, моя королева, – поднял парень свой бокал в ответ.

Они пили, шутили, смеялись, танцевали и периодически выбегали на улицу целоваться в тени портала. Целовались они украдкой, когда такси везла их к дому Анастасии, целовались, не таясь, на каждом лестничном пролёте, пока поднимались на третий этаж в квартиру девушки и сомкнулись в поцелуе, задыхаясь от желания, как только переступили порог.

Несколько минут они лежали молча, восстанавливая дыхание.

– Я люблю тебя, мой милый Странник! – прошептала девушка, повернувшись к парню и нависая над ним всем телом, – Ты мой первый мужчина.

Волна нежности к этой чудесной девушке, метеором ворвавшейся в его жизнь, накрыла парня. Он двумя руками нежно взял голову девушки и стал целовать ее лоб, веки, переносицу, щёки, шепча: «Я люблю тебя, Настенька! Я люблю тебя, солнышко!» Он шептал ей признание в любви, пока не добрался до её пересохших от жажды губ. Он шептал ей слова нежности, когда, перевернув её на спину, стал целовать её шею, плечи, грудь. Девушка издала протяжный стон, как только его губы коснулись её набухших сосков. Её тело задрожало, дыхание сбилось от прикосновения его губ к её плоскому животу, шелковистому пушку лобка….

–Ты живёшь одна в такой большой квартире? – полюбопытствовал Пётр утром за завтраком, приготовленном Анастасией.

– Да, теперь одна, – подтвердила девушка. – Когда умер дедушка, бабушка попросила папу вернутся на малую родину, так как ей стало тяжело управлять огромным имением. У нас родовое имение под Орлом. Когда родители уезжали на родину, папа отписал мне наш особняк на Креславской улице, но я попросила папу продать его, а мне купить эти апартаменты.

– Интересно получается, имение под Орлом, а служил в Динабурге! Как его занесло сюда за 800 километров от дома сюда? – удивился Пётр.

– Папа военный и был назначен сюда комендантом Динабургской крепости-склада, а когда шесть лет назад вышел в отставку по состоянию здоровья в звании генерал—лейтенанта, остался жить в Динабурге. Он купил здесь небольшой особняк, как я уже говорила, на Креславской улице.

– Тогда почему не вернулся в своё родовое имение? – парня искренне заинтересовала история жизни родителя Насти.

– Они с дедушкой не ладили. Дедушка был против военной карьеры отца и даже хотел лишить его наследства. Бабушка с трудом уговорила его не делать этого. Дедушка примирился с отцом только на смертном одре.

– А чем занимался твой отец в Динабурге потом? – поинтересовался Анджан.

– Последние четыре года он являлся предводителем местного дворянства, почётным президентом многих коммерческих обществ, попечителем различных общественных и богоугодных организаций, – с гордостью за родителя произнесла Настя.

– О, солидный послужной список: генерал, предводитель дворянства! – резюмировал парень.

Глава двадцать вторая

 Утром, уже вернувшись домой Пётр изучал список, переданный ему Анастасией. Девушка вдумчиво отнеслась к просьбе парня и составила полный каталог людей с фамилией Берг, проживавших и проживающих в Динабурге, в Динабургском уезде. Настя сообщила, что она обзвонила такие же канцелярии прилегающих к Двинскому уезду других уездов как Витебской, так и в Вильнюсской, Ковенской и Курляндской губерний и пообещала, что в течении недели получит от них такие же списки.

– Ну хоть будет повод тебе позвонить, – пошутил Анджан.

– А тебе ещё какой-то повод требуется? – шаловливо промурлыкала Настя, обнимая его за шею.

– О тебе, солнышко, забочусь, чтобы придать своим звонкамофициальный характер, и чтобы тебя не прогнали со службы за болтовню по телефону по личным делам, – пояснил Пётр. – А так всё чинно, благородно— клиент звонит.

– Нет. Так дело не пойдёт! – возмутилась Настя. – Обещай мне, что будешь звонить мне каждый день по поводу и без. Обещаешь.

– Обещаю, – поклялся Пётр. – Я ещё достану тебя своими звонками.

– Доставай. Я этого очень хочу, – согласилась девушка, закрыв глаза и подставляя губы для поцелуя.

Самым трудным в то утро оказалось встать с постели— не потому, что хотелось спать, а от того что никакая сила не могла оторвать его от этого желанного девичьего тела, вырвать из объятий этих чутких и ласковых рук, избавить от колдовских чар этих бездонных голубых глаз, излучающих любовь и нежность, лишить пьянящего вина распухших от ночных поцелуев губ. Пётр был уверен, что проведёт ещё множество ночей в объятиях Насти, но такой ночи, как сегодня уже не будет никогда.

Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, Анджан углубился в изучение написанных рукой Насти фамилий. На удивление, в городе и уезде проживало несколько десятков Бергов и даже присутствовало два Карла, только один был слишком мал, а второй чересчур молод, чтобы быть тем Карлом, которого разыскивал Пётр. Роберты и Марты в списке отсутствовали.

«А может я гоняюсь за химерой и нет в этой реальности ни одного двойника Бергов—младших? – принялся размышлять парень. – Ведь не было здесь двойника Роберта-старшего». «Но не факт, – сам себе возразил Пётр. – Роберта-отца занесло сюда не сразу, а как о говорил, на некоторое время он потерял сознание и сколько пребывал в отключке не знает, да и попал он в этот мир недавно только в октябре в то время, когда я и молодые Берги попали в другой мир тютелька в тютельку в день вхождения в портал только годы разные. Жену в эту реальность не пропустили, что может говорить о присутствии её копии в этом мири, а копия Роберта могла умереть или погибнуть. И произойти это могло в промежутке между 12 мая и 12 октября. А что, идея! Нужно выяснить, не умирал ли аптекарь в этот промежуток времени, возможно под другой фамилией. Только через кого? Настю подключать нельзя— как мне объяснить столь странную просьбу. Она девчонка умная и точно подумает, что я тайный агент и использую её в своих корыстных целях. Можно обратиться в полицию, необходимо только придумать вескую причину интереса к подобной информации».

Решив повременить с полицией, Анджан намерился осмотреть «свой» антикварный магазин, который находился в этом же доме на первом этаже прямо под квартирой Петра. Ключи от магазина он отыскал в том же сейфе.

Спустившись по лестнице вниз и выйдя на улицу, парень отыскал дверь, над которой на уровне второго этажа красовалась вывеске «Предметы старины— антикварная торговля», которую он позавчера рассматривал с балкона. Окна магазина, закрытые плотными ставнями, света практически не давали, оттого внутри помещения царил полумрак. Подсветив спичкой, Пётр отыскал выключатель и зажёг свет. В торговом зале царило полное запустение. С потолка хлопьями свисала паутина, стоящие на постаментах, на многочисленных полках и шкафах экспонаты, покрывал толстый слой пыли. Пол застилал серый слой рыхлой субстанции, напрочь скрывая покрытие пола. При виде царившего бардака, желание продолжить осмотр улетучилось. «Похоже, что Майю ожидает новая денежная халтурка на, как минимум, на пятнадцать целковых» – подумал парень, замыкая тяжелую бронированную дверь.

Из магазина, Анджан отправился прямиком в банк, чтобы выяснить состояние своих счетов и узнать о содержимом ячейки банкового хранилища. С собой он прихватил заверенную нотариусом копию завещания и банковские документы. Сделав несколько решительных шагов вдоль по улице, он резко остановился, сообразив, что идёт по направлению к офису Рижского Коммерческого банка, которое помнил по своей жизни в XXI веке и что он понятия не имеет, где в этом городе находится нужный ему банк. Остановив проходящее мимо такси, парень назвал адрес— Рижский Коммерческий банк. Таксист повернулся к клиенту и удивлённо уставился на него.

– Простите, куда? – недоумённо переспросил водитель.

– В Рижский Коммерческий банк, – повторил заказ Анджан.

– Так вот же он, – шофёр указал рукой на соседнее с домом Петра здание и пояснил, – вход за углом.

– Да—а! – озадаченно пробормотал парень, следя за водительской рукой. – Извините за доставленное беспокойство. Я в этом городе только третий день.

Пётр протянул пятьдесят копеек со словами:

– Возьмите за хлопоты.

– Благодарю вас, – рассыпался в благодарности обрадованный шофёр.

В банке Пётр объяснил встретившему его администратору кто он такой и что ему здесь нужно. Тот вместе с кассиром внимательно изучил представленные клиентом бумаги и только после этого Анджан получил выписки по всем своим банковским счетам и был препровождён в полуподвальное помещение в хранилище и показана его ячейка.

Внутри шкафчика-ячейки, поделённой полочками на пять секций, находилось несколько продолговатых деревянных шкатулок одинакового размера. Под некоторыми из них просматривались папки с документами.

Содержимое первой коробочки вызвало замешательство: коробочка размером где-то двадцать на десять сантиметров и толщиной сантиметра три и разделённая на две секции, оказалась до верха заполненной бесцветными мутноватыми камушками с желтоватым отливом. Больший по размерам отдел содержал мелкие камушки, а меньший – более крупные, величиной от горошины до ореха лесного и чуть больше. Содержимое шкатулки и количество кристаллов в ней впечатляло.

Парень достал из коробочки один такой не огранённый камушек и повернулся к свету. Полупрозрачный, казалось, матовый минерал заиграл неповторимо ярким блеском в лучах люминесцентной лампы. «Алмаз», – заключил Пётр, хорошо знающий как выглядит данный минерал и не раз державших его в своих руках во время полевых геодезических и картографических работ. Количество камушков в коробочке вызвало лёгкий шок, граничащий с эйфорией.

Вторая коробочка оказалась доверху забитой бледно—желтыми золотыми самородками размером с ноготь большого пальца. Пётр вынул один такой маленький слиток и убедился, что это действительно золото.

Третий ларец был доверху заполненный красными не огранёнными камушками разных размеров. «Гранаты— пиропы» – заключил Анджан.

Четвёртый, последний пенал хранил десять именных паевых акций на имя Анджана и паспорт, как оказалось, на имя «дяди», выданный в Динабурге в 1947 году. Да вот дата рождения в паспорте 18 июня 1919. Тут же находился список акционеров-пайщиков акционерного общества «РОСАЛМ» с адресами и номерами телефонов, копии уставных документов и регистрационных свидетельств.

В нижнем отделе ячейки Анджан нашёл папку, внутри которой он обнаружил топографические карты, с пояснительными записками и координатами, схемами местонахождения алмазных и золотых росписей и кимберлитовых труб. В папке нашёлся также список имен и фамилий покупателей необработанных алмазов с указанием адресов и номеров телефонов, список ювелиров—огранщиков, брокеров драгоценных камней и мастеров ювелирных изделий. «Да, дядя, удивил ты меня снова! – восхитился парень про себя. – Зачем тебе, дядюшка, два паспорта? Почему в паспортах разные года рождения? Что же ты за «дядя» такой таинственный?» «А если сложить все элементы пазла, – продолжал размышлять Пётр, —то получается, что ты, дядюшка, был моей сто процентной копией в этом измерении и оно, измерение это, открылось для меня только тогда, когда ты погиб в той автокатастрофе». Пётр положил паспорт в карман пиджака, чтобы позже проверить его подлинность.

Цифры состояния банковского счёта приятно обрадовали парня, но не удивили. После обнаруженных в банковском хранилище алмазов, гранатов и золота, он уже ничему не удивлялся. Стали понятны происхождение бумажных и золотых денег в домашнем сейфе, шестизначных сумм на банковских счетах, дорого ожерелья. «Дядя поднялся на алмазах, – сделал вывод Пётр, возвращаясь из банка домой. – Только вопрос, где он их брал? Хотя понятно где. Топографические карты из банковских ячеек ясно указывают на источник получения богатств – Якутию»

Дома он тут же набрал по телефону номер Майи и договорился с нею о уборке магазина. На удачу, профессиональная уборщица оказалась свободна и обещала приехать через пол часа.

Петру самому было интересно исследовать антикварную «коллекцию» наследованного магазина, и он напросился помогать уборщице. Нельзя было сказать, что ассортимент лавки впечатлил парня. Появилось ощущение, что антикварная торговля являлась только ширмой, прикрывающей истинную деятельность дяди. Протирая от пыли очередную вещицу, парень поймал себя на мысли, что где-то уже видел эту серебряною чернильницу. Он повертел в руках многогранный конической формы письменный прибор с двумя головами горных туров и на четырёх ножках. Парень никак не мог припомнить, где он уже видел данный антиквариат.

Внимательно осмотрев чернильницу, нашёл клеймо, прочитал дату изготовления, фамилию мастера и пробу и с сожалением, что ничего не вспомнил, поставил на место.

Приборка в магазине занял весь день, и только вначале седьмого Майя покинула антикварную лавку. Проводив женщину, Пётр запер магазин и поднялся в квартиру. Раздевшись, он поставил стул рядом с телефонной тумбочкой и набрал номер Анастасии.

– Алло, – раздался в трубке желанный девичий голос.

– Могу я услышать Анастасию Павловну, – изменённым голосом пробасил он.

– Я слушаю вас, – уверила девушка.

– Мне дала ваш телефон ваша подруга Жанна и сказала, что вы интересуетесь творчеством певца Петра Лещенко и хотели бы приобрести несколько его пластинок, – продолжил розыгрыш парень.

– Я Репнина Анастасия Павловна, – немного раздражённо представилась Настя и поинтересовалась у собеседника. – И вы уверенны, что хотели услышать именно меня.

– Да, именно вас, – подтвердил Анджан, – Я хотел услышать Репнину Анастасию Павловну.

– Да-а! – удивлённо проговорила собеседница. – Но у меня нет никакой подруги Жанны, и я не знаю названого вами певца и тем более не имела намерений приобрести его пластинок.

– Прискорбно это услышать, – начал сокрушаться Пётр. – Возможно вас заинтересует виниловый диск новомодного мюзикла «Сказание о Земле Сибирской»?

На другом конце трубки зависла тишина, как- будто девушка обдумывает услышанное предложение.

– Интересное предложение, – вновь послышалось в трубке, – Я бы купила одну пластинку, если вы сами доставите её мне.

– С превеликим удовольствие, – с готовностью ответил парень, – назовите ваш адрес.

– Я думаю, мой адрес вы сможете узнать у Жанны, – загадочно ответила девушка и строго добавила, – я жду вас ровно в восемь вечера и прошу не опаздывать. Сказав это, Анастасия положила трубку, а Пётр ещё несколько секунд по инерции вслушивался, словно ожидая продолжения беседы.

Вернув на место телефонную трубку, парень взял календарь-справочник города и отыскал адрес ближайшей цветочной лавки, которая находилась в районе, известном парню как Эспланада. Времени оставалось полтора часа, поэтому Пётр, не откладывая, поймал такси и поехал за цветами.

Никакого цветочного магазина или бутика по указанному адресу не наблюдалось, но как подсказал таксист, следовало просто нажать кнопку электрического звонка, установленного на столбе возле калитки. Спустя минуту на веранде открылась дверь, осветив двор и из дома вышла немолодая женщина с накинутым на плечи пуховым платком. Она приблизилась и не, открывая калитки, спросила глухим грудным голосом:

– Что вам угодно, господин?

– Я хотел бы купить свежих цветов? – Пётр объяснил причину своего визита.

Послышался звук отпираемых запоров, и калитка открылась.

– Прошу вас, молодой господин, – позвала она и двинулась в сторону темнеющих в глубине двора теплиц, – следуйте за мной.

Включив в ближайшей теплице свет, женщина пропустила вперёд посетителя и вошла сама, плотно закрыв за собой дверь.

– Какой букет желаете, господин? – почтительно, но без подобострастия поинтересовалась хозяйка.

– Хотелось бы розы, – высказал пожелание Пётр.

– Пройдёмте в дальний конец, господин, – предложила цветочница, указывая на проход между грядками с цветами и пояснила, – розы ближе к печке.

Хозяйка и Анджан прошествовали мимо крупных белых, фиолетовых и малиновых астр, белоснежных калл, ярко красных гвоздик, солнечных нарциссов и других цветов, неизвестных парню.

– Молодому человеку для чего нужен букет? – спросила женщина, остановившись возле высоких с человеческий рост розовых кустов белого и розового цвета.

– Для молодой девушки, – слегка смущаясь как подросток промямлил Анджан.

– Тогда посоветую господину вот эти чудесные белые розы, – цветочница указала на кусты слева, – вашей молодой госпоже они определённо понравятся, уверяю вас.

– Хорошо, сделайте мне букет из пяти роз, – согласился парень.

– Вам упаковать с юбочкой, господин? – поинтересовалась продавец.

– Да, конечно, – не задумываясь подтвердил Пётр.

Цветочница споро срезала пять роз с крупными белыми бутонами, ловко упаковала стебли букета в розовую рыхлую бумагу, перевязала их красной бечёвкой и протянула парню.

– С вас один рубль и семь копеек, господин.

Анджан порылся в кармане брюк и выудил оттуда серебряную мелочь. Отсчитав один рубль и десять копеек и протянул женщине со словами:

– Прошу, сдачи не нужно.

– Благодарю вас, молодой господин, – она неглубоко поклонилась покупателю и указала рукой на выход. – Прошу вас.

– Возле калитки она на минуту замешкалась, отпирая её и выпустила парня наружу, кланяясь, приговаривая слова благодарности и приглашая приезжать ещё, уверяя что у неё лучшие в городе розы.

Розы, действительно, выглядели великолепно. Крупные бутоны идеально белого цвета источали тонкий розовый аромат. Петру сразу же вспомнилось болгарское розовое варенье, однажды попробованное у бабушки. Оно также имело нежный запах цветущей розы. Парень даже на верхнем нёбе почувствовал фантомный вкус того варенья.

Расплатившись с водителем, Анджан прокрался на второй этаж. Ему почему-то не хотелось, чтобы Вероника застала его с этим букетом наперевес. Парень даже сам подивился своему поведению, когда поспешно юркнул в свою квартиру.

Приняв душ, Пётр побрился, быстро оделся и побрызгался диоровским одеколоном «Sauvage», купленным в мире XXI века месяц назад. С таксистом, на машине которого он ездил за цветами, Пётр договорился на без десяти восемь. За пять минут тот доставил парня к нужному дому. Выкурив сигарету перед подъездом в дом Насти, Пётр поднялся на нужный этаж и ровно в восемь нажал кнопку звонка.

– Какие чудесные розы! – воскликнула девушка и буквально зарылась лицом в букет. – Спасибо, милый.

Она отвела руку с букетом в сторону, а второй рукой обняла парня за шею и нежно прильнула губами к губам парня. Минуту спустя, она приблизилась ртом к уху Петра и шёпотом спросила:

– А где обещанная пластинка?

– Какая пластинка? – Анджан включил дурачка, удивлённо выпучив глаза.

– Я плохо запомнила, – продолжала Настя, ядовито улыбаясь и глядя в глаза Петру, – то ли «Сказка о Сибири», то ли «Басня о Земле Сибирской».

– Какие сказки, какие басни, любовь моя, – Анджан не поддался на провокацию и продолжал демонстрировать непонимание, – разве в прошлый раз я обещал принести нечто подобное?

– Радость моя ненаглядная, – посмеиваясь продолжила допрос Настя, – я не зря заподозрила в тебе артиста: сыграно было великолепно и я, в начале, даже поверила, что какой-то коробейник пытается нагло всучить мне свои пластинки.

– Да ты что!? – Пётр сымитировал искреннее негодование. – Какой наглец!

– И знаешь, на чем ты прокололся? – продолжая хихикать Настя.

– На чём? – выдал себя парень и постарался исправить положение. – То есть, на чём он прокололся.

– Ах ты мой шкодливый Странник, – девушка ухватила Петра за ухо и легонько потрепала, – я бы тебе поверила, если бы ты не упомянул о Сибири.

Она за ухо притянула к себе голову парня и поцеловала.

– Это тебе приз за мастерский розыгрыш, солнце моё, – она со смехом отстранилась, схватила парня за руку и потащила в гостиную.

– Посиди один минуточку, милый, – нежно проворковала девушка, целуя Петра в щёку, – я поставлю розы в воду.

Пока Настя возилась с букетом, Анджан присел на диван с газетой в руках, взятой со стола. Он успел лишь по верхам просмотреть первую страницу «Витебских губернских ведомостей», когда в комнату впорхнула Настя с букетом в красивой хрустальной вазе, превосходно подчёркивающих великолепие белых бутонов, со словами: «А вот и я». Быстрым шагом подойдя к обеденному столу, он поставила вазу в центре обеденного стола.

– Ты не скучал, милый? – спросила девушка, присаживаясь рядом с Петром.

– Конечно скучал, солнышко моё, – ответил Анджан, обнимая девушку, – я начал тосковать с момента, когда вчера покинул твой дом.

– Что ты со мной сделал, мой Сибирский Странник, – положив ему голову на плечо промурлыкала Настя, но потом отстранилась, села ровно и повернулась к парню лицом. – А может ты не Странник, а сибирский шаман и меня околдовал.

– Нет, любовь моя, теперь я не Сибирский, – подтвердил Пётр, – я теперь Зачарованный Странник, околдованный голубоглазой чародейкой.

Он схватил девушку в охапку и стал целовать её в глаза, щеки, губы. Настя притворно сопротивлялась и уворачивалась от поцелуев, приговаривая:

– Нет, у вас ничего не получится, коварный шаман! Вам не заколдовать бедную девушку окончательно!

Она вырвалась из жарких объятий и вскочила на ноги.

– И вообще, я девушка серьёзная, – заявила Настя, поправляя задравшийся подол платья, – поэтому хватит меня совращать.

– Да я и не пытался, – пробормотал Пётр, слегка огорошенный странным поведением очаровательной блондинки.

Настя звонко рассмеялась, видя, как вытянулось в растерянности лицо кавалера.

– Милый мой шаман, у женщин раз в месяц бывают периоды, когда ей противопоказана близость с мужчиной, – пояснила девушка, разводя в сторону руками и делая грустное лицо в знак глубокого сожаления.

– Но целовать то тебя можно? – толи возмутился, толи попросил парень. Он обхватил девушку за талию и попытался притянуть её к себе.

– Ненаглядный мой, – заворковала девушка, уворачиваясь от объятий, – не мучай меня, я же живой человек и я возбуждаюсь, не смотря на заболевание. От того мне становится ещё тяжелее.

– Не буду больше, – притворно обижаясь, пробурчал Анджан.

– Не расстраивайся, мой дорогой, – красавица ласково погладила щёку парня, – Я тебя очень люблю и у нас впереди целая жизнь, а через неделю я буду в норме.

Сказав это, она чмокнула парня в нос.

Пётр обнял девушку, прижал к себе и стал осторожно теребить её волосы, периодически целуя в голову. Настя замерла в мужских руках как пойманный воробушек, затаив дыхание.

– Я люблю тебя, Настенька, – шептал Анджан, поглаживая голову девушки, – я люблю тебя, ангел мой.

Резкий звук телефонного аппарата разорвал тишину комнаты. Пётр вздрогнул от неожиданности, а Настя испуганно дёрнулась, чуть не подпрыгнув. Она выскользнула из мужских объятий и протянула руку к телефону, стоящему на полочке рядом с диваном.

– Алло, – хриплым и слегка раздражённым голосом произнесла в трубку девушка.

– Настёна, привет! – на другом конце провода молодой женский голос заговорил возбуждённо и так громко, что отчётливо слышался даже сидящему на диване Петру, – У меня такая новость, такая новость! Я сейчас к тебе приеду.

– Ну, это не очень хорошая мысль, – неуверенно возразила Настя.

– Почему? – на секунду зависла собеседница, а затем затараторила со скоростью пулемёта, – Ты не одна? Ты с мужчиной? А он симпатичный? А кто он?

Анастасия стоически выслушала тираду подруги и открыла было рот чтобы возразить, но трубка изрекла:

– Я умираю от любопытства и тут же еду к тебе.

После чего в трубке послышались гудки.

– Так, влипли, – вздохнула девушка, положила трубку и пояснила, – то была Юлька, моя одноклассница и подруга детства. Сущее стихийное бедствие. Так что готовься, солнце моё, к допросу с пристрастием без всяких тормозов.

– Надеюсь, пытки в вашем кругу не приветствуются? – осведомился Анджан.

– Даже не надейся, – смеясь ответила Настя, – ты будешь подвергнут тотальному допросу с элементами обольщения и соблазнения.

– Ну мы ещё посмотрим кто кого, – уверенно изрёк парень.

– Только посмей охмурять мою подругу, – Настя сделала строгое лицо и упёрла руки в боки, – глаза выцарапаю.

– Никто не сравнится с Настёной моей, – пропел Пётр и обнял девушку, – ты для меня лучший оберег от всех соблазнялок.

– Посмотрим, посмотрим, – весело улыбаясь заключила Анастасия, – И хватит меня лапать. Пойду приведу себя в порядок: если она увидит меня такой растрёпой, то завтра буду допрошена с пристрастием уже я. Она, к тому же, моя коллега и тоже работает в канцелярии градоначальства.

Не прошло и часа, как в квартиру, треща как сорока, ввалилась подруга хозяйки дома. Пока она снимала пальто, выложила встретившей её Насте кучу новостей, как будто они не виделись как минимум месяц.

В гостиную же восшествовал совсем другой человек: высокая для женщины жгучая брюнетка, с ногами, как в народе говорят, растущими от ушей. Короткое бардовое кримпленовое платье-мини с трудом скрывало истинное место, откуда росли эти ноги. Высокая грудь, казалось, вот-вот выпрыгнет из выреза платья, плотно облегающего стройное до пристойной худобы тело и плоский живот. Овальное, идеальное по красоте холёное аристократическое лицо, обрамляли чёрные до темноты безлунной ночи распущенные волосы, хвостом спадающие на одно плечо. Томный взгляд карих глаз и пухлые губы, отчерченные красной помадой с персиковым подтоном, обещали райское наслаждение рядом с нею. Пётр подивился резкой трансформации гостьи из девушки- сороки, без пауз трещавшей по телефону и в прихожей, в величаво-томную даму, хорошо знающую цену себе.

Пётр встал, как только гостья пересекла порог гостиной.

– Княжна Масальская Юлия Михайловна, – с достоинством королевы представилась девушка и протянула руку для пожатия.

– Пётр Антонович Анджан, Ваша Светлость— представился парень, наклонился и поцеловал протянутую для пожатия руку.

Юлия руку не отдёрнула, но её левая бровь приподнялась удивлённым домиком. Она внимательно посмотрела на выпрямившегося Петра, за тем на Настю, стоящую в отдалении у входа в гостиную, и кивнула ей головой словно одобряя её выбор.

Масальская подошла к столу, рассматривая букет, удовлетворённо хмыкнула, а затем уселась на диван, целомудренно сдвинув ноги, и обратилась к хозяйке дома:

– Настёна, ты не угостишь подругу кофе?

– Да, конечно, – с готовностью отозвалась Настя и обратилась к Петру, – милый, ты выпьешь чашечку кофе.

– Да солнышко, с удовольствием, – согласился парень.

 Когда Анастасия удалилась на кухню, Юлия пристально посмотрела на парня, изобразила на лице улыбку полную дружелюбия и расположения, и заговорила грудным бархатным голосом:

– Вы давно знакомы с Настёной?

– Целую вечность, – уклончиво ответил Пётр.

– А если эту вечность измерить днями? – попросила уточнить девушка.

– Более полугода, – солгал Анджан.

– Ого, и я об этом ничего не знала! – несказанно удивилась собеседница и возмутилась. – Ну Настёна, ну подружка! От волнения она перекинула ногу на ногу, сверкнув чёрными трусиками, но даже не заметила своих манипуляций ногами.

– И откуда в нашем славном Динабурге появился такой добрый молодец, сумевший растопить сердце нашей Снежной королевы? – продолжала допрос брюнетка.

– Из Сибири, из славного Тюменского края, – с улыбкой пояснил Пётр, – но мои родители родом из Люцинского уезда.

– Так вы, вероятно, нефтяной король? – Юлия даже поддалась вперёд, совершив обратную эволюцию ногами.

– К нефти я никакого отношения не имею, – Анджан разочаровал девушку, – Моя семья производит медикаменты.

– Даже так, – подивилась Масальская, – Вы дворянин?

– Да, – не задумываясь соврал парен, – моя фамилия ведёт свой род от французского шевалье Де Анджан и шляхтянской семьи Богушевичей.

– О! Интересное генетическое древо! – воскликнула Юлия. – Вам Настёна говорила кто она?

– В смысле кто она? – попросил уточнить Пётр. – Кем работает?

– Да нет, —отмахнулась Юлия. – Она говорила о своём происхождении?

– Да. Она рассказала, что является дочерью отставного генерала и внучка крупного землевладельца Орловской губернии. – пожимая плечами ответил парень, – Что не так с её происхождением?

– Она из древнего русского рода князей Репниных, – торжественно объявила девушка.

– О! Буду знать, – заявил Анджан, – Должен ли я обращаться к ней Ваше Светлость, а кошку на «Вы» называть?

– Ха—ха—ха, – звонко рассмеялась девушка. – Кошки у неё нет, а ваше теперешнее обращение «солнышко», я думаю, будет для Настёны предпочтительнее.

– Каково ваше материальное положение? – нисколько не смущаясь спросила княгиня.

– У меня собственная шестикомнатная квартира в Динабурге и антикварный магазин в этом же доме, – пояснил Пётр.

– Вы же говорили, что занимаетесь производством медикаментов? – возразила девушка.

– Я говорил, что моя семья этим занимается там в Сибири, – пояснил Анджан, – а я здесь и сейчас вступаю в наследство, оставленное моим дядей в виде квартиры, магазина и счетов в банке. Суммы на счетах делают мое материальное положение более чем стабильным, и я могу жить, ничего не делая, только на процентах от банковских депозитов.

– Ну что же, вы воспитанный, образованный, если судить по манере изъясняться, и материально обеспеченный молодой человек, и за подругу я могу быть спокойна, – заключила Юлия

– Вы так говорите, Ваша Светлость, – усмехнулся Анджан, – словно благословляете подругу под венец.

– Кого это вы отправляете под венец? – услышав последнюю фразу Петра, поинтересовалась Настя, входя в гостиную с серебряным подносом.

– Мы говорили о нашей с тобой подруге Ларе, которая в эту субботу идёт под венец, – не моргнув глазом, соврала Юлия.

– А-а-а, – Анастасия сделала вид, что поверила и поставив поднос на стол, пригласила друзей.

Пётр взялся ухаживать за дамами, разлил ароматный напиток по чашкам, положил нужное количество сахара в чашку Насти и налил туда сливок. Юля пила чёрный кофе без сахара.

Сделав пару глотков, Настя обратилась к гостье:

– Юль, ты хотела мне рассказать что-то архиважное, что на ночь глядя примчалась ко мне? Или это не для мужских ушей?

– Отчего же, – возразила Масальская, открыла сумочку, достала оттуда кольцо с бриллиантом и демонстративно надела на средний палец.

– Ух ты! – воскликнула поражённая Настя, прижав ладошки к щекам – Неужто Виктор Богомолец?

– Ну а кто ещё? – возмутилась Юлия, – Я девушка порядочная, а не какая-нибудь вертихвостка.

– Поздравляю, Юленька, – Настя сорвалась во своего места, подбежала к Масальской и обняла подругу.

По поведению девушек, Пётр понял, что они близки к тому, чтобы расплакаться от счастья и решил оставить их на недолго.

– Уважаемые дамы, я считаю, что такое событие нужно обмыть, – обратился он к девушкам, которые тотчас повернулись к нему лицами с повлажневшими от подступающих слез глазами, – я побежал в винную лавку.

Вернувшись назад, Пётр застал девушек в тех же позах, выплакавшихся, о чем говорили чёрные пятна под глазами из-за поплывшей краски для ресниц и уже успокоившиеся. Не спрашивая разрешения, Анджан достал из буфета три бокала для шампанского, разлил вино и провозгласил тост:

– За вас, Юлия! Чтобы этот брак был бы один на всю оставшуюся жизнь, удачным и счастливым.

Масальская искренне поблагодарила парня за добрые пожелания и коснулась своим бокалом бокал Петра. Настя со счастливой улыбкой со звоном ударила в бокал подруги. Девушки, ничуть не стесняясь своего растрёпанного вида, пили вино и счастливо улыбались парню, который был совершенно не виновен в случившемся с Юлией.

–Ты останешься? – спросила Анастасия, когда Пётр вернулся назад после того, как тот проводил Юлию вниз и поймал для неё такси.

– Да, если позволишь, – подтвердил Анджан.

– Конечно позволю, мой любимый Странник, – Настя обняла парня, но потом отстранилась и посмотрела ему в глаза, – Только при условии, что не будешь мучить меня.

– Как я могу на такое осмелиться, Ваше Светлость! – приняв смиренный вид, наигранно возмутился Пётр.

– У-у-у, Юлька зараза, похвалилась всё-таки! – искренне возмутилась девушка, но с серьёзным видом добавила, – я верю тебе, мой верный паж. Неси свою госпожу в спальню.

Пётр с готовностью подхватил легкое тело девушки и бережно понёс её в спальню. Посадив девушку на край кровати, он осторожно снял стянул с неё платье, приподнял и аккуратно положил на кровать. Девушка при этом не издала ни звука, а закрыв глаза отдалась во власть любимого мужчины. Укрыв Настю одеялом по самую шею, парень быстро разделся и юркнул под покрывало. Настя тут же прижалась всем телом к парню и восторженно прошептала:

– Как я люблю тебя, мой Странник! Я до сих пор не могу поверить, что это всё происходит со мной!

– Я тоже влюбился в тебя в первый же день, моя хорошая, – прошептал в ответ Анджан, обнимая девушку и крепче прижимая к себе, но потом, вспомнив разговор с Юлией, спросил оно – Почему тебя Юлька назвала Снежной королевой?

– Потому что за мной всегда увиваются толпы мужчин, добиваясь моего расположения, но я всем и всегда давала от ворот поворот, – смеясь пояснила Настя, – от того меня и прозвали Снежной королевой из-за моей холодности и недоступности.

– Неужели никто не смог растопить твое сердце? – с сомнением в голосе поинтересовался парень.

– Нет, наверное, оно было глухо ко всем стараниям поклонников, – мечтательно улыбнулась девушка, и погладила щёку Петра, – и ждало только одного, единственного в мире мужчину.

– Прекрасного принца на белом коне, – заявил парень, в шутку задирая нос.

– Скорее черного шамана на метле, или на чём они там у вас летают, – съязвила девушка, опуская парня на землю

– И всё-таки, оно дождалось? – таинственным шёпотом поинтересовался Пётр, – А кто он?

– Если кто-то будет задавать глупые провокационные вопросы, – ответила Настя, накрыв пальцем губы парня, —то окажется, что никто.

– Ну уж нет, милая княжна— запротестовал Анджан, – ваше сердце моё и только моё и я никому его не отдам!

– Не отдавай никому, мой милый шаман, не отдавай, – прошептала на ухо Настя, и укусила парня за мочку уха, – только не зазнавайся.

Глава двадцать третья

Всё время до обеда, не смотря на субботу, Пётр провозился в антикварном магазине, сверяя наличие товара в лавке со списком, найденным в магазинном сейфе. Кроме перечня товаров, несгораемый шкаф хранил внутри себя шесть золотых статуэток, двести пятьдесят два рубля наличности, не считая мелкого серебра, и несколько альбомов со старинными монетами. Там же хранились бухгалтерские и кассовые книги, картонная коробочка с визитными карточками и просто листиками с адресами и фамилиями. А кассовом отделе вместе с деньгами хранился пистолет— по поверхностным признакам браунинг, в наплечной кобуре и две пачки патронов.

Устав от утомительной и нудной процедуры проверок и визуальной экспертизы, а также основательно проголодавшись, Анджан решил сделать перерыв и наведаться в трактир, который знал еще по 1913 году.

Если с наружу харчевня выглядела также, как и в той, более старой реальности, то внутри хозяева провели полную замену интерьера. Помещение кабака стало казаться намного светлее и просторнее, а обстановка более богатой и современной.

Меню также претерпело значительные изменения, и знакомые парню по 1913 году блюда отсутствовали.

– Скажите, любезный, – обратился он к половому, шустро подбежавшему к его столику с рушником через руку, – а у вас ещё делают ваши фирменные Пожарские котлеты?

– Не знаю, уважаемый господин, – неуверенно пробормотал официант, – позвольте я сейчас уточню у главного повара?

Через пару минут служивый вернулся в сопровождении, вероятно, главного повара— мужчины богатырского роста, необъятной ширины, лицом, размером с тридцатисантиметровую пиццу и белым колпаком огромных размеров.

– Извините, уважаемый господин, – обратился повар к посетителю, – откуда вам известно о таком фирменном блюде, как Пожарские котлеты? Их делал предыдущий главный повар, который умер шесть лет назад, и с тех пор это блюдо убрали из меню.

– Мне рекомендовал ваш трактир мой старый знакомый, который жил в этом городе лет десять назад, – нашёлся что ответить Пётр, выходя из щекотливой ситуации, – он то и посоветовал заказать ваше фирменное блюдо: эти котлеты.

– Если господин желает, то я могу приготовить это блюдо, – предложил богатырь, – но оно не пойдёт ни в какое сравнение с шедевром старого Кошко, но я приложу массу стараний.

– Я не возражаю, уважаемый…, – Пётр запнулся и посмотрел на великана в поварском колпаке

– Резеда Виктор Сергеевич, – представился повар.

– Я не возражаю уважаемый Виктор Сергеевич – повторил Анджан.

В почтовом ящике на дверях его квартиры его ждала записка от Насти:

«Милый мой Странник, мне необходимо срочно ехать в Тамбовскую губернию. Я получила телеграмму-молнию от папы— у мамы случился сердечный приступ, и она сейчас лежит в реанимации в Орле. Мой поезд отходит от Риго-Орловского вокзала в 1 час 55 минут ночи. Я буду дома после пяти вечера, но ты приходи не раньше десяти: в твоём присутствии я не смогу сосредоточится на сборах и что ни будь обязательно забуду. Жду тебя. Твоя Настя».

Прочитав записку, парень закурил сигарету, чтобы унять волнение. Он представил, как лихорадочно собирается в дорогу, ежеминутно вытирая набегающую слезу. Первым желанием было тотчас рвануть к любимой, но посмотрев на часы, он сказал себе стоп— часы без четверти час дня. Оставалось более девяти часов до возможности увидится с Настей и тут ему пришла в голову гениальная идея сгонять в XXI век принести оттуда лекарства для матери Анастасии.

Положив в любимый походный рюкзак ноутбук, парень спустился в подвал. На другой стороне портала, он сразу же активировал мобильный телефон, позвонил знакомому кардиологу и получил от него перечень медикаментов для экстренней помощи после инфаркта и препаратов для последующей реабилитации.

Пробежав по десятку аптек, он за щедрое вознаграждение и по выписанным там же рецептам на разные фамилии, закупился лекарствами с расчётом на год лечения. Пока парень ждал, когда в одной из аптек ему соберут его заказ лекарств по списку, он вспомнил о женских проблемах Насти и купил тампоны и прокладки, а также выпросил буклеты с инструкциями по применению.

Завершив гигантский слалом по местным аптекам, Пётр вернулся в 1953 год, когда стрелка часов домашнего Биг Бена отбили восемь часов. Разница в скорости протекания времени на этот раз сыграла на руку парню. За те десять с лишним часов, что он провёл в своём времени, здесь прошло только семь часов. Пришлось потратить еще почти два часа на избавление медпрепаратов от картонной упаковки XXI века. Пришлось обрезать все даты, названия типографий, фирм и стран производителей с пластиковых блистерных упаковок, аннотаций к медикаментам и буклетов. Из цветных брошюр-руководств пользователя гигиеническими средствами при женских делах приходилось вымарывать или вырезать по мимо одиночных дат и названий, целые абзацы. Хорошо хоть в России нынешней реальности прошла реформа правописания и гражданский алфавит и шрифт ничем не отличаются от тех, которые применяются в родном мире Петра. Парень ещё раз скрупулёзно осмотрел каждый блистер, каждый листик аннотации к лекарству, каждый буклет и брошюру. Влететь в неприятность с артефактом XXI века в планы парня не входили.

Ровно в десять часов Пётр появился возле дверей в квартиру Анастасии. Княгиня Репнина в своём брючном джинсовом костюме с брюками-клёш выглядела сногсшибательно: элегантно и привлекательно. Картину слегка портило бледное от переживаний лицо, блёклые от выплаканных слёз глаза и тёмные круги под ними.

– Петенька, – всхлипнула Настя и бросилась на шею парня и прижалась к нему.

Анджан почувствовал, как влага потекла по его щеке. Парень гладил девушку по белокурой головке и тихим размеренным тоном пытался утешить любимую:

– Не плачь моя хороша, не плачь. Всё будет хорошо. Твоя мать обязательно поправится.

– Правда, – сквозь слёзы пробормотала девушка.

– Ну конечно моё солнышко, твоей маме ещё предстоит нянькать наших с тобой детей.

– Нашёл о чём думать, – уже спокойным голосом проговорила Настя и даже хихикнула, что-то представив в уме и показавшееся ей смешным.

Парень разделся, зашел в гостиную и поставил саквояж на стол.

– Я тебе рассказывал, солнышко, что моя семья в Сибири держит фабрики по производству лекарств, – он начал объяснять девушке свои действия, доставая упакованные в бумажные пакеты медикаменты, – так вот, я выбрал из партии образцов, присланных мне из Сибири, препараты, которые могли бы очень помочь твоей маме. Здесь таблетки, произведенные на наших фабриках и уже прошедшие апробацию и экспортируемые в САСШ, Китай и Японию. Все эти лекарства рассчитаны на людей, перенёсших инфаркт и их необходимо принимать для спасения больного и для последующей его реабилитации. Твоя задача будет состоять в том, чтобы убедить тамошних эскулапов и, в том числе, твоего отца, начать лечение при помощи этих лекарств.

– Ой! —воскликнула девушка, не ожидавшего такого оборота, – Спасибо большое. А они правда помогут?

– Конечно, солнышко, – как можно убедительно подтвердил Пётр.

Его немного забавляло, что горе превратило эту то того взрослую и самостоятельную, умную и рассудительную молодую женщину в растерянного подростка и он старался как мог вселить уверенность девушки в счастливый исход.

– А это, радость моя, я принёс лично для тебя, – пояснил Анджан, протягивая девушке пакет с прокладками и тампонами и отдельно справочную литературу.

– Что это? – спросила Настя, взяв в руки красочный буклет.

Она заинтересованно открыла первую страницу брошюры и с любопытством погрузилась в текст. По мере чтения лицо её начало стремительно краснеть и вскоре девушка зарделась от носа до кончиков волос. У княгини Репниной от возмущения перехватило дыхание, и она с открытым ртом и горящими от злости глазами смотрела на Петра, в безуспешной попытке разразиться гневной тирадой.

Пётр приблизился к девушке, взял за плечи и не давая ей начать отповедь, заговорил:

– Настенька, солнце моё, не будь ханжой, успокойся. Просто воспринимай меня как работника аптеки. Ты же не будешь наезжать в аптеке на фармацевта- мужчину, если он предложит эти гигиенические средства.

Девушка мгновенно сдулась, Её воинственный пыл испарился столь же резко, как и возник.

– Дорогая, иди в ванную комнату, чтобы не смущаться моим присутствием и прочти там внимательно и не торопясь все инструкции.

Сказав это, он всучил девушке пакет, развернул на сто восемьдесят градусов и легонько подтолкнул в направлении ванной.

Где-то через час Настя вышла освежённая душем и при полном макияже. При этом это вновь была уверенная в себе взрослая женщина. Она молча подошла к Петру и поцеловала его в щёку.

– Ещё раз убедилась, что ты удивительный и какой—то не земной человек, – заявила она, положив голову на плечо парня. – Ты, как будто пришелец из другого мира: ты говоришь немного не так, как мы; ты ведёшь себя не совсем так, как мы; ты даже любишь не так, как мы. Ты, без сомнения, русский, но в тебе такая фантастическая смесь мужчины начала двадцатого века и необычного футуристического человека, человека далёкого будущего.

На счастье Петра, девушка выдала свой монолог, прижавшись к плечу парня и не могла видеть его лицо, а было что увидеть. Анджан стоял с выпученными от полного афонарения глазами и с полным отсутствием како-либо мысли в голове после слов Насти. Так они и стояли несколько минут: девушка в знак благодарности прижавшаяся к плечу Петра и парень, стоящий как истукан в глубокой прострации от того, что эта юная женщина больше сердцем, чем разумом определила в парне пришельца из иного мира.

Тишину нарушил бой часов, прозвеневших двенадцать раз.

– Пора потихоньку собираться, – известила девушка со вздохом сожаления отрывая себя от плеча любимого. – Поезд прибывает через час.

– Милая, где находится имение твоих родителей? – поинтересовался Анджан.

– Имение дедушки Шахово находится в Кромском уезде Орловской губернии, – разъяснила Настя.

А как ты будешь добираться до поместья родителей? – не унимался Пётр.

– Вначале поезд останавливается на станции Шахово, а там уже меня встретят. Я дала телеграмму папе, что поезд прибывает в Шахово в 8,45 вечера.

– Я могу тебя проводить на поезд? – с надеждой в голосе спросил парень.

– Конечно милый, – согласно закивала Настя. – Я и сама хотела тебя об этом попросить.

– Ты каким классом едешь? – вдруг догадался спросить Пётр.

– Вторым? – сообщила девушка.

– А почему не первым? – возмутился Пётр.

– Потому что жалование будет только через неделю, – тихо, словно извиняясь пробормотала Анастасия, —а денежный перевод от родителей запланирован на следующую неделю.

– Нет, так дело не пойдёт! – взбунтовался Пётр, – княжна Репнина должна путешествовать только первым классом и в спальном вагоне. Сейчас же едем на вокзал менять билеты.

– Но…, – попыталась возразить девушка.

– Никаких, «но», – перебил её Анджан, – Я доплачу разницу.

– Но я не могу взять у тебя эти деньги, – заупрямилась Настя.

– А никто тебе денег не предлагает, – заявил парень.

– Как тебя понимать? – девушка даже замерла в недоумении.

– Я не даю денег тебе лично, – пояснил Пётр, а я оплачиваю Риго— Орловской дороге доставку медикаментов компании моего отца новому клиенту.

Девушка несколько секунд переваривала услышанное, а потом звонко рассмеялась.

– Ну вы и прохиндей, шевалье Д’Анджáн, – отсмеявшись резюмировала девушка, – Мне даже возразить нечем.

– Поспешим, Ваше Сиятельство, – поторопил девушку Пётр, – нам ещё билеты менять. Надеюсь, очереди не будет.

Через двадцать минут парочка прибыла на вокзал. Оставив девушку в зале ожидания, Пётр поспешил к кассе. Очередь оказалась небольшой и через пятнадцать минут Анастасия стала обладательницей билета в спальный вагон первого класса. Анджан ничего не говоря девушке, выкупил всё купе, состоящее из двух мест.Насте предстояло провести в поезде две ночи и с её критическими днями попутчицы были никчему.

– Я попросила Юлю присмотреть за тобой, – заявила девушка, когда они зашли в своё купе.

– Как это присмотреть? – не понял парень.

– Не пугайся, – засмеялась Настя, – никто за тобой надзирать не собирается. Я попросила Юлю позаботиться о твоём досуге, чтобы ты смог дождаться меня, а не умереть от скуки.

– А не боишься оставлять меня на попечении у Юльки? – с иронией поинтересовался парень.

– Нет не боюсь, – спокойно отпарировала Настя и пояснила. – При всех твоих достоинствах, уважаемый господин Анджан, Виктор Богомолец вне конкуренции. Он один из крупнейших помещиков уезда и, к тому же, уже больше года ухаживает за Юлей.

– Ну тогда, конечно. – согласился парень.

– Я не сказала главной причины, по которой не боюсь поручать тебя Юле, – сообщила девушка, гордо приподняв свою очаровательную головку, – Ты во всей Лифляндии не найдёшь девушки лучше меня.

Произнеся последнюю тираду, девушка уверенно посмотрела в глаза Петра и выдала свою самую очаровательную улыбку.

– Ты права, моя княжна, не найду – подтвердил Пётр, целуя руку девушки, – Ты лучшая во всей вселенной.

– Лучшим только лучшее, – заявила Настя.

В это время проводник объявил, что до отправления поезда осталось пять минут, и попросил провожающих покинуть вагон.

Петр крепко поцеловал девушку в губы на прощание, наказал позвонить по приезду в имение в любое время, и только уходя проинформировал, что до Шахово она поедет одна, так как он выкупил оба места в купе. Не дожидаясь реакции Насти, он драпанул из вагона и замер на посту у её окна, приняв позу кающегося грешника. Только когда он, смотря исподлобья, увидел в окне, что Настя рассмеялась, простив его очередной проступок, он выпрямился и ободряюще улыбнулся девушке. Поезд громыхнул сцепками и, как будто неуверенно, тронулся, увозя с собой улыбающуюся девушку и с двумя слезинками, медленно сползающими по щекам. Пётр стал махать в след уходящему составу, медленно набирающему ход, а потом долго стоял на перроне, пока хвост состава не скрылся из вида.

Пётр шёл домой пешком, по новой переживая горечь последних минут расставания со своим белокурым ангелом, почувствовал щемящую боль, возрождая в своём воображении образ смеющееся девушки с грустными глазами. Его опять до дрожи поразили прозорливые слова Насти от его происхождений из другого мира. Тут же он вспомнил о предстоящем патронаже Юлией Масальской его особы и парню стало даже любопытно как девушка собирается выполнять данное подруге обещание.

Юля напомнила о себе уже в десять утра следующего дня, позвонив на домашний телефон Петра и застав его буквально на пороге дома.

– Доброе утро, Пётр Антонович, – заговорила девушка своим бархатным голоском. Она была настолько уверена, что её узнают, что даже не соизволила представиться.

– Доброе утро, – приветливо поздоровался Пётр и из вредности спросил. – С кем имею честь?

– Как, вы меня не узнали!? – удивилась позвонившая с лёгким нотками раздражения.

– Признаться, нет, уважаемая госпожа, – Анджан продолжал разыгрывать неопознанку.

– Вы имеете честь говорить с Юлией Масальской, – почти официально объявила девушка, – надеюсь, вы меня помните.

– О, Юлия Михайловна! – Анджан постарался как можно правдоподобно сымитировать искреннее удивление и продолжил интонацией и почти дословно словами незабвенного товарища Саахова. – Так не ожидал вашего звонка. Эта такая неожиданность для меня.

– Настёна должна была предупредить, что поручила вас моей заботе, – быстро заговорила Юля, – поэтому я и позвонила вам чтобы предупредить, что в субботу, 20 декабря состоится празднование моего дня ангела и вы приглашены на это мероприятие.

– Кем приглашён? – продолжал дурачиться Пётр.

– Мной, конечно, – Юлию даже рассмешила недогадливость собеседника, и девушка залилась низким грудным смехом. – Неужели не понятно?

– Благодарю вас, сударыня за оказанную честь, – выразил признательность Анджан, – но будет ли удобно, я чужак в этом городе?

– Удобно. Удобно, – заверила Юля. – Пусть моё приглашение будет вашим первым шагом во вхождение в наш круг. Возлюбленный княгини Репниной не должен быть чужаком. Так что перестаньте комплексовать, а лучше продиктуйте адрес куда я могу отправить для вас пригласительную открытку.

«А Юлька Человек! – заключил для себя Пётр, когда Масальская повесила трубку. – Она реальная подруга Насти! Вряд ли они вдвоём обговорили этот «финт ушами» с днём рождением. Насте было не до этого. Думаю, госпожа Юлия сама придумала как ввести меня в свой и Настин круг. Сильна, девка!»

Тема с приглашение от княжны Масальской имела продолжение вечером, когда Пётр сидел как на иголках, напряжённо ожидая звонка из Орловской губернии.

Где-то около часа ночи прозвенел зуммер телефона и оператор связи хорошо поставленным женским голосом поинтересовался:

– Номер 24108?

– Да, – подтвердил Анджан.

– Вас вызывает Орёл, – известила она, – говорите.

– Милый, доброй ночи, —из трубки послышался долгожданный голос, – прости что так поздно.

– Да что ты, солнышко моё, – поспешил успокоить её парень, – большое спасибо, что позвонила. Как мама?

– Врачи говорят, что кризис миновал, – быстро заговорила девушка. – Меня встретил папа лично, Я ему рассказала о продвинутых лекарствах, полученных от компании «Анджан фармакология», убедила его в их эффективности и настояла незамедлительно ехать в Орёл, в клинику, где лежит мама и заставить докторов немедленно начать лечение при помощи твоих медикаментов.

– Получилось? – затаив дыхание, поинтересовался Пётр.

–Да, – радостно объявила Настя. – Отцу пришлось подписать бумагу, что он настаивает на использовании предложенных им препаратов и что он несёт полную ответственность за результат их применения.

– Тогда я уверен, что с твоей мамой всё будет хорошо, – уверил девушку Анджан.

– А как дела у тебя, мой милы, – поинтересовалась Анастасия.

– Сижу на диване и скучаю по свой очаровательно и неповторимой княжне, – грустным голосом сообщил парень.

– Мой бедненький шевалье, – ласково проворковала Настя, – не стоит поддаваться хандре. Твоя княжна примчится к тебе так быстро, как будет это возможно.

– Я могу об этом только молить Бога, – смиренно заявил Анджан и, вспомнив о приглашении Юлии, объявил. – Кстати, я приглашён госпожой Масальской на празднование дня её ангела в будущую субботу, и я хотел бы у тебя узнать, что у вас принято дарить малознакомой даме от лица мужчины.

– Отлично, – обрадовано отозвалась княжна на известие о полученном приглашении и на минутку задумалась, – Конечно, лучше было бы преподнести ей букет из вишнёво—красных роз. Ей такие розы однажды прислал неизвестный на её пятнадцатилетние, и Юля до сих пор помнит тот букет, и мечтает о подобных цветах. Вопрос только где их найти. Ни в Динабурге, ни в Витебске и Риге никто не выращивает розы такого цвета. Так что подари ей букет розовых цветов, но имей ввиду, что цветков должно быть не мене двадцати одного.

– Ваше время истекает через тридцать секунд, – голос оператора связи ворвался в их разговор.

– Милый, не скучай и помни, что я очень пре очень люблю тебя и скучаю по тебе, – затараторила Настя, словно пытаясь обогнать время.

– И я тебя очень люблю, солнышко моё ненаглядное. Тебе сейчас трудно. Но ты держись и помни, что мысленно….

Связь внезапно оборвалась и в трубке послышались частые гудки.

Телефонный разговор загасил тревогу в душе Петра, и он впервые за сегодняшний день смог вздохнуть свободно, и со спокойной совестью лечь спать.

Глава двадцать четвёртая

Наступил понедельник и Пётр, помаявшись от безделия несколько часов, решил, что в этой реальности до 20 декабря, в принципе, ловить нечего и наведался в XXI век. С собой о прихватил новую партию антиквариата, но уже из новой потайной комнаты— «оружейного музея». У парня имелось в запасе более двадцати дней для решения своих проблем и задач, поэтому он прихватил две огромные брезентовые сумки, забитые старинным огнестрельным и холодным оружием. Сумки получились до того тяжёлыми, что пришлось два раза спуститься в подвал чтобы стащить их вниз, а затем, сгибаясь под неимоверной тяжестью, буквально заползти в открывшийся портал.

Прямого «пути» из реальности 1953 в родной мир Петра не существовало, поэтому, вначале, ему пришлось направиться в явь 1913 года. Меж временные Врата этой яви стали своеобразной «пересадочной станцией» между мирами 1953 и 2013 годов.

В рюкзаке, вечном спутнике всех переходов, лежали письма Берга-старшего к детям и купленные им сувениры, поэтому Анджан, оставив сумки с антиквариатом рядом с порталом, прямым ходом направился к друзьям. В это появление парня в этом мире на дворе стоял вечер

Берги-младшие встретили парня так, как будто он являлся ангелом хранителем их семьи, явившегося их взорам. Роберт и Марта буквально засыпали его градом вопросом об отце, о его здоровье, жилье, делах и проблемах. В свою очередь Пётр расспросил Бергов о новостях из Петербурга, о деятельности компании, о успехах Марты.

Марта, с теплотой и любовью поведала о своих учениках, о их заметных успехах и о их трепетном отношении к своей юной учительнице. Как бы вскользь, она намекнула как с большим трудом отбивается от попыток ухаживания мужской частью училища.

Берги ни за что не отпустили Петра, пока он не отужинал с ними, а Марта заставила прогуляться с собой по заснеженным улицам городского района Новое Строение.

Видя, что парень пребывал в растрёпанных чувствах, во время прогулки говорила, в основном, она. Парень был благодарен девушке, что она не лезла с расспросами о его удручённом состоянии и не настаивала на большем внимании к себе. Как ни странно, но он всегда отдыхал душой даже просто гуляя с этой замечательной девушкой, которую считал своим искренним другом. И к тому же она и Настя были чем-то похожи, как визуально, так и по поведению и манере говорит. Да и обе разбивали все стереотипы о умственных способностях блондинок. Поэтому парню в некоторые мгновения казалось, что он гуляет под ручку с Анастасией и в эти мгновения он с трудом сдерживал порывы заключить в объятия эту девушку и целовать, целовать, целовать. Борясь с наваждением и от греха подальше, Пётр поспешил проводить Марту домой. Он видел, что девушка слегка обиделась на его внезапную и поспешную попытку избавиться от её общества, но для парня это уже было не важно: он ни за что не простил бы себе допущения вольностей по отношении к этому милому и юному созданию, которая, если разобраться, годится ему в дочери.

Мысль о Марте-дочери изрядно развеселило парня, когда он ехал на извозчике домой. Его давно не мучило несоответствие между его реальным возрастом и внешним видом. Осознание, что ему в апреле стукнуло сорок три года всё дальше и дальше уходило в дальние задворки его сознания.

Значительно омолодившись после многочисленных проходов через портал, он выглядел и чувствовал себя не старше тридцати. Постоянно видя себя в зеркале таким обновлённым, полным сил и здоровья, Пётр и сам стал воспринимать себя тридцатилетним молодым парнем. От того он без зазрения совести флиртовал с молодыми, даже вдвое его младше, девушками не чувствую ни дискомфорта, ни вины.

Дом встретил его хорошо натопленными комнатами и запиской от горничной, что ужин в печи в духовке. Управляющая и домашняя прислуга уже давно привыкли, что Пётр часто исчезает внезапно и неизвестно куда, и также внезапно появляется, поэтому парня дома всегда ждал ужин. Робер же оплачивал им в пятницу недельное жалование и выделял экономке деньги на продукты и содержание дома если в это время Анджан зависал где-то в другом измерении.

Есть после обильного ужина у Бергов не хотелось абсолютно, и парень занялся просмотром накопившейся почты, аккуратно сложенной на обеденном столике. Среди писем, он обнаружил объёмный конверт- бандероль, перетянутый бечевой и запечатанный сургучной печатью с каким-то дворянским гербом, присланный из Люцина.

В письме сообщалось, что дворянское собрание Люценского уезда рассмотрело прошение о выдаче копии свидетельств, подтверждающих дворянское происхождение Анджан Петра Антоновича взамен утраченных при пожаре имения Анджаны, случившегося во время крестьянского бунта 1905 года. Дворянское собрание, рассмотрев показания свидетелей, лично знакомых семьёй потомственных дворян Анджанов, а также письменные подтверждения из полицейского участка Люцина и полицейского стана в селе Полищино постановило удовлетворить прошение Анджан Петра Антоновича и выдать ему дубликаты всех документов, подтверждающих принадлежность рода Анджан и конкретно Анджан Антона Петровича и его детей Анджан Антона Антоновича, Анджан Вольдемара Антоновича, Анджан Петра Антоновича к дворянскому сословию. Депешу завершала размашистая подпись и её расшифровка «статский советник князь Николай Александрович Зотов, предводитель Люцинского уездного дворянства, а также подпись секретаря собрания и печать.

 Вслед за письмом Пётр достал из конверта дубликат Жалованной грамоты на признание дворянского происхождения французского шевалье Де Анджан и жаловать ему права дворянина Российской империи и основателя российского дворянского рода Анджаны.

Кроме этих документов, бандероль содержала пяток дубликатов других документов, доказывающих дворянское происхождение рода Анджан, а также заверенные нотариусом копии выписок из метрических книг.

Парень нанял юриста с хорошей рекомендацией и славой порядочного прохиндея, чтобы тот восстановил дворянскую легенду рода Анджан, посулив тому хорошее вознаграждение.

Легенда происхождения Петра, впервые рассказанная им Маше Савицкой, не являлась вымышленной историей, а базировалась на многочисленных и подробных рассказах Фёдора Анджана, прямого потомка некоего шевалье Де Анджан. Фёдор многое знал о своих предках и с гордостью и многими подробностями делился с Петром историей своего рода. В первую очередь, он рассказал, как французский офицер наполеоновской армии по какому-то странному зигзагу судьбы, оказался в Лифляндском крае и пустил там корни. Потомки это господина, утратили все свои земельные владения и в следствии грозящего финансового краха, провернули аферу с подменой документов для получения субсидий под видом крестьянской семьи из деревни Мачи, переселившейся в Сибирь в 1908 году или около этого.

Пётр разложил бумаги на столе и с грустью посмотрел на них. Всю эту канитель парень задумал, чтобы стать равным по сословному положению с Марией Савицкой и иметь право просить её руки. Судьба распорядилась по-своему и теперь на руках Анджана появились документы, подтверждающие, что он дворянского рода. Только Маши уже нет в живых и свататься в этом мире не к кому.

Тряхну головой, чтобы прогнать нахлынувшую хандру, Пётр взял опять в руку письмо из секретариата предводительства дворянства и остановил свой взгляд на списке семьи Анджанов.

Кандидатура, так называемого родного брата, Антона Антоновича Анджана, как никакая, подходила в качестве «отца» для Петра Антоновича Анджана как по имени, так и по возрасту. Оставалось только изготовить доказательство родства Петра с «отцом». Для мира 1913 года достаточными являлась метрическая выписка, заверенная нотариусом. Какие метрические документы существуют в мире Анастасии он не знал.

Парню стоило подумать о легализации своего настоящего образования как в реальности 1913 года, так и 1953 года. Парень тут же сделал пометку, что завтра нужно в родном мире закачать из интернета несколько видео с инструкцией по переноске печатей с документа на документ при помощи фотошопа и прихватить сканер и принтер. Здесь в 1913 году, в кабинете в большом дубовом шкафу, который он заказал у местного краснодеревщика и запиравшийся на солидный врезной замок, у Анджана хранился ноутбук, лазерный принтер с запасным картриджами, сканер, ксерокс и разные сорта бумаги, как местного производства, так из XXI века. Парню предстояло оборудовать в реальности 1953 года такой же уголок оргтехники, как и здесь. Он сделал пометку в записной книжке, что стоит забрать в ту реальность старую пишущую машинку, которая лет двадцать пылится в подвале, а в мире Анастасии могла бы пригодиться.

Сложив документы о подтверждении дворянства назад в большой конверт, он засунул его рюкзак, сложил в баул новую партию холодного оружия и ретро— пистолетов, пяток серебряных безделушек, взятых для массовости и мешочек со старинными монетами для переправки всего этого завтра в XXI. Оставив на столе бумажный листок с пометкой: «Связаться с юристом за гонорар», парень завалился спать. Завтра его ждал ударный день.

Проснувшись по звонку механического будильника, найденного в родном подвале и отремонтированного, Пётр сварил себе кофе и пару яиц на завтрак. После еды он позвонил в контору юриста. На счастье, он оказался на месте. Парень поблагодарил законника за отлично проделанную работу и пригласил к себе домой за гонораром. За свою работу тот запросил двести пятьдесят рублей и Анджан без разговоров согласился выплатить требуемую сумму.

Расплатившись с юристом, который примчался через пол часа после телефонного разговора, парень занялся переупаковкой медикаментов. В его распоряжении уже был пресс для измельчения таблеток в порошок, приготовлен запас картонных коробочек и напечатанных в типографии самоклеящихся ярлыков для стрептоцида, антибиотиков, которые все поголовно переименовались на «Пенициллин», но каждый вид антибиотика имел свой персональный код, дописываемый от руки. Имелась и заранее изготовленная упаковка для инъекций. Поэтому переупаковка медпрепаратов уже не занимала столько времени, как раньше, но, всё же являлась занятием нудным и трудоёмким.

Сложив медикаменты в новой упаковке в саквояж, Пётр вышел на улицу и поймав извозчика, направился к Роберту в аптеку. На этот раз он сделал акцент на переправке сюда противотуберкулёзных и противосифилитических, прошедших апробацию в этом мире и доказавших свою эффективность. Спрос на эти антибиотики рос день ото дня и Анджан постарался снабдить аптеку Роберта этими лекарствами как минимум на два-три месяца. Антибиотики общего назначения в виде пенициллина производились в цехе товарищества в избытке.

Затем он заехал в училище (так назывались общеобразовательные школы в царской России), где учительствовала Марта и в обеденный перерыв увёз её на обед в недавно открывшееся кафе, где помимо первоклассных пирожных и хорошего кофе, предлагали очень вкусные салаты, новинку для общепита этой эпохи. Ей парень так прямо и сказал, что пытается реабилитировать себя перед девушкой за вчерашнюю скомканную концовку прогулки. Он «честно» признался, что на него накатила ностальгия по Марии Николаевне. Он сознательно приплёл сюда Марию. «Не рассказывать же Марте о Анастасии! Девушка, вроде бы, влюблена в него». Выразила понимание и великодушно простила Анджана. Что действительно творилось в душе Марты, оставалось только гадать. За что была искренне благодарна девушка, так за вкусный и сытный обед, дополненный парочкой пирожных и кофе со сливками.

Назад на службу Марта ехала весёлой и довольной. Затем она шла к дверям учебного заведения под руку к таким видным мужчиной, предметом тайного воздыхания всех её коллег, учительниц. Она знала, что в эту минуту на неё смотрит весь педагогический коллектив, от того шла с гордо поднятой головой, мило беседуя со своим провожатым. Подав руку для поцелуя, девушка грациозно прошла через дверь, предупредительно открытую Петром, и скрылась в глубине здания.

Проводив Марту на службу, Пётр отправился в контору, где проверил финансовую документацию и переговорил с управляющим цеха, выпускником Фармакологического факультета Петербургского университета Давидом Верейка. Молодой парень, родом из соседнего местечка Креславка, в котором образовалась гремучая смесь таланта фармацевта и потомственного еврейского администратора, оказался сущей находкой для товарищества. Развернув кипучую деятельность, управляющий поставил изготовление медпрепаратов на поток, да так, что пришлось притормозить ретивого руководителя, так как сбыт продукции только-только налаживался и не успевал за производством. Пришлось внедрять элементы социалистического планирования, где роль планового отдела выполнял Роберт, отвечающий за сбыт продукции цеха.

Время неслось как гончая за добычей. Казалось, что только что встал из-за стола после утреннего завтрака, а тут уж ночные керосиновые фонари зажглись на улицах города.

Пётр вечером заехал с визитом к Бергам, чтобы забрать письма и подарки к отцу. Ожидаемо его не отпустили, не накормив ужином. Домой он вернулся поздно вечером. Анджан перед поездкой к Роберту и Марте отпустил экономку, кухарку и горничную по домам, предупредив, что он опять уезжает, на этот раз в Сибирь и его долго не буде. Он заверил, что Роберт продолжит выплачивать жалование по пятницам в полном объёме.

Пришла пора очередного перехода. Всё необходимое для перемещения в родной мир Анджан приготовил ещё вчера, но парень не поленился перепроверить содержимое баула и рюкзака.

Пётр не раз пожалел, что ввязался в эту скачку по реальностям. Конечно, если бы была жива Мария, Анджан навсегда осел бы в мире 1913 года и лишь изредка навещал XXI век и в реальность 1953 года. Но Маши не стало, а в новой реальности жила голубоглазая белокурая волшебница с нежным русским именем Анастасия, которая ворвалась в жизнь парня фееричным тайфуном страстной любви и нежности.

Только убедившись, что он активирует портал в XXI век, парень приложил ладонь, запел заклинания и после открытия Врат, шагнул в мерцающий проём, сгибаясь в три погибели от тяжести сумок и баулов. Возле врат его ждали ещё две сумки с артефактами 1953 года, оставленные ранее, поэтому Петру пришлось сделать два «рейса», чтобы перетащить все сумки из 1913 года в XXI век.

XXI век встретил парня ранним солнечным утром воскресенья. Пробуждённый мобильник высветил число 3 августа 2014 года. Для парня эта дата оказалось настоящим откровением. Бывая в своём родном XXI веке наездами, он не успевал осознать стремительную смену времён года в этом веке и то, что в этой реальности прошло более тринадцати месяце со дня его первого перехода через портал. Он вышел на балкон, сел на табурет и подставил лицо ласковому утреннему солнцу. Парень опять почувствовал усталость от жизни в трёх измерениях. Захотелось остановиться. Послать всё к чёрту и осесть, наконец-то в одном из новых миров, или вернуться навсегда в свой и никуда больше не дёргаться. Парень усмехнулся, осознав нереальность этой мечты: в реальности 1913 года остались его друзья Берги и влюблённая в него девочка Марта; в мире 1953 года княжна Анастасия Репнина сладостной занозой вошла в его сердце и уже не извлечь её без боли, да и нет такого желания; XXI век, родной и привычный мир, отказываться от которого тоже не хочется и не можется. Самое же главное, Пётр по своей натуре являлся бродягой, кочевником. Поэтому он выбрал профессию геодезиста, что позволяло ему быть постоянно в пути, в походе. От того так привлекла его авантюра воспользоваться порталом, открывающим новый уровень странствий, но уже не в пространстве, а, как оказалось, во времени. Новый вирус, новая страсть отравила душу бродяги избавиться от которой средства пока не нашлось.

Памятуя о том, как его нежданно негаданно занесло в реальность 1953 года, Анджан давно хотел подстраховаться от всяких неожиданностей и возможном длительном отсутствии в родном мире. Если с проблемой отвязки от центрального отопления и оборудованием автономного электрического он с трудом, но разобрался во время ремонта квартиры, то за другие коммунальные услуги приходилось платить ежемесячно, а значит, как минимум раз в месяц заявляться в родной мир. Поэтому в первую очередь парень оформил со всеми коммунальщиками договора на автоматическую ежемесячную оплату счетов, так называемый Директ Дебит. Также он навестил банк и пополни счет. Денег для оплаты коммуналки должно было хватить на лет десять как минимум.

Закончив разборки со счетами, на что ушло два дня, Пётр заскочил к знакомой цветочнице в салон и заказал букет из тридцати пяти вишнёво-красных роз. Продавец цветов не преминула подколоть парня об очередной пассии. И как той повезло с таким кавалером. И какая Ирка, бывшая жена Петра, дура, что развелась с таким мужиком. Пётр, после нескольких переходов по разным реальностям, с точностью до часа просчитал алгоритм разностей в скорости течения времени между реальностями, поэтому и заказал букет со сроком доставки через двадцать два местных дня, что примерно соответствовало пятнице 19 декабря в мире 1953 года.

Так как на календаре значилось воскресенье, то поход по магазинам оргтехники откладывался на завтра, а сегодня можно посидеть в интернете, а вечером сходить на стадион на мотогонку местной команды с поляками. Спидвей он не смотрел уже не помнил сколько: раньше с весны до осени он зависал в геодезических и геологических экспедициях, а в этом году его появления в эту реальность не совпадали с графиком гонок.

Он скачал в ноутбук все то, что планировал, включая свежие кинофильмы. Ознакомившись с последними новостями в мире, Пётр закрыл компьютер и отправился обедать в ресторан грузинской кухни, блюда которой он также давно не пробовал.

После обеда парень прогулялся по центральной улице города, полакомился мороженным и ближе к шести вечера поехал на стадион.

Гонка выдалась интересной и захватывающей. Часа весов долго колебалась то в пользу хозяев, то гостей, но во второй половине матча местные мотогонщики прочно захватили лидерство и довели матч до разгромного для гостей счёта.

Анджан вдоволь накричался, поддерживая гонщиков городской команды, пообщался со знакомыми, фанатами спидвея и довольный вернулся домой. Дома он включил телевизор и долго кочевал по телеканалам, пока не остановился на привлёкшем его внимание фильме.

На следующее утро Анджан поспешил в магазин оргтехники, придя почти к его открытию. Закупленные сканер, лазерный принтер, ксерокс он перенёс в подполье на нижний ярус и поставил возле стены с порталом. Посетив торговый центр, он купил объёмную хозяйственную сумку-тележку, куда сложил закупленную оргтехнику и другие мелкие покупки. А сверху привязал пакет с засунутой туда пишущей машинкой. Так как в реальности 1953 использовали на письме новую орфографию, Анджан решил прихватить её тот мир.

Время позволяло и Анджан, взяв машину на прокат, сам развёз антиквариат клиентам, его давним друзьям-приятелям и однокурсникам. До этого подобные поручения выполнял внучатый племянник за хорошее вознаграждение. Пётр мог и сейчас поручить ему доставку товаров, но хотелось самому переговорить с партнёрами и получше узнать их запросы и получить заказы вне списка, переданного им ранее, да и просто встретиться с друзьями.

Вначале он отправился в Дрезден, затем посетил польский Гданьск, Вильнюс и Клайпеду. После пятидневного вояжа по Восточной Европе Пётр, увидев море у Клайпеды, поддался соблазну и на три дня завис в Паланге.

Вдоволь накупавшись, прилично загорев и отдохнув, он вернулся в Даугавпилс, где прихватил новую партию антиквариата и двинулся в Ригу. В Риге он также задержался на десять дней. Скинув артефакты компаньонам по бизнесу, он погостил у родственников, побродил по столице Латвии, пожил три дня в Юрмале на даче у племянника.

Совершая турне по городам, он покупал вещи из списка, составленного заранее, и затарился под завязку. Только купив всё запланированное по списку, Пётр прекратил носиться по магазинам и в день перехода в 1953 год забрал у цветочницы заказанный букет.

Совершив привычные манипуляции руками и пропев заклинания хорошо поставленным голосом, он, активировав портал и шагнул в него, буксируя за собой коляску, как будто хорошо затарившийся гость советской столицы проходил в распахнувшиеся двери поезда метро.

Часть третья «Сибирский странник»
Глава двадцать пятая

Вновь пришлось переместится, вначале, в реальность 1913 года и только оттуда стартануть в мир 1953 года.

Непонятки начались сразу же, как только всё таже неведомая сила подхватила хронопутешественника. Парня начало болтать из стороны в стороны, как будто он летит в гондоле воздушного шара сквозь турбулентные потоки. Парень периодически перемещался по светящимся коридорам странными рывками то ускоряясь, то резко замедляясь почти до полной остановки. Сколько это длилось определить было невозможно, так как течение времени полностью останавливалось при переходе через портал. Ты ощущаешь движение, светящие полосы тоннелей проносятся мимо тебя, но внутренние часы продолжают отмерять время, но все электронные и механические счетчики часов останавливались с первым шагом внутрь Врат.

Наконец парня буквально силой вышвырнуло из портала, да так, что он повалился на мощённый плиткой пол, больно ударился коленками. Сумку-коляску и букет из рук он так и не выпустил. Понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя и принять вертикальное положение.

Подобрав все вещи, Пётр, пройдя по колонному залу и сдвинув в сторону стену, через проход в нише попал в дровяной сарай. Все следы пребывания здесь Берга-старшего оказались ликвидированы и клеть стала точь-в -точь напоминать склеп в реальности 1913 года. «Надо же, всё убрал до последней поварёшки! – подивился Анджан. – Даже мебель всю увёз!». Ключ лежал на том месте, где он его оставил: на верхнем наличнике двери.

Нагруженный как мул и с огромным букетом роз букетом наперевес, Пётр поднялся на второй этаж и отпёр дверной замок и с шумом ввалился в квартиру. Шумно отдуваясь, он рухнул на диван и обессиленно откинулся на его спинку. Только спустя минут пять, когда восстановилось дыхание и с глаз спала пелена усталости от марш-броска по ступенькам крутой лестницы с грузом на руках и плечах, парень почувствовал, что в квартире что-то не так.

Он медленно и внимательно осмотрелся вокруг. Окна закрывали шторы совсем не того цвета, как вешала на место прачка после стирки. Те были бежевые бархатные шторы, а тут висели такие, как у него в квартире в реальности 1913 года. Скатерть на обеденном столе также была другой. В пространстве между двумя окнами отсутствовали тумба с телевизором. На телефонной этажерке, что раньше стояла рядом с диваном, а теперь находилась у другой стены, громоздился старинный телефонный аппарат времён Николая II. Присмотревшись получше, Пётр определил, что хоть мебель была той же, но стояла на других местах.

Анджан неуверенно, почти крадучись прошёлся по квартире и везде натыкался на несоответствия с той квартирой, которую он оставил буквально двадцать дней назад по местному календарю. Квартира являлась полной копией апартаментов реальности 1913 года, включая не только всю мебель, но даже всякие безделушки фантастическим образом перенеслись из времени царя Николая Александровича.

«Неужели меня назад в 1913 год выбросило? – растерянно подумал Пётр и сам себе ответил. – Вполне возможно после сбоев в работе портала». Чтобы убедится в своём предположении, он вышел на балкон, посмотрел на улицу и замер в оцепенении: улица выглядела также как в 1953 году, те же магазины и лавки, с надписями, выполненными в новой орфографии, улицу украшали электрические фонари, а немногочисленные прохожие оказались одетыми отнюдь не по моде начала XX века. Припаркованный на чётной стороне улицы автомобиль дизайна второй половины XX века совсем не выглядел футуристично и инородно. «Выходит, что я, всё—таки в реальности 1953 года», – заключил парень.

Выйдя из оцепенения, Анджан направился в кабинет. Открыв сейф, он обнаружил что исчезло всё содержимое несгораемого шкафа, которое хранилось там до того: деньги, пистолет, паспорт, завещание и прочие документы, но появилось то, что он когда-то положил в сейф в квартире в реальности 1913 года, включая купчую на апартаменты, комплект драгоценностей в виде медальона и серёжек с изумрудами в картонной коробочке, золотого перстня с рубином, несколько сот рублей золотом и паспорт, в котором, почему—то, отсутствовали все записи, обычно вписываемые от руки. В реальности, документ являлся пустым бланком паспорта, но с печатью в нужном месте. Пётр взял в руки купчую на квартиру и в ней также оказались вымаранными все места, где должна быть напечатано имя приобретателя. Подивившись такой странности и списав на полностью выцветшие чернила, парень положил документ на место.

На этом чудеса не закончились. По наитию Анджан подошёл к книжному шкафу, положил руку на элемент декора на правом заднем углу и повернул его по часовой стрелке. Послышался щелчок и шкаф бесшумно сдвинулся с места, образовав щель между задней стенкой шкафа и стеной. Повернув шкаф вокруг оси, парень открыл проход в потайную комнату. Там он обнаружил точную копию «оружейного музея» а ля 1913 с такими же стендами для хранения холодного и огнестрельного оружия, и теми же антикварными вещами: мебелью, статуэтками и дорогими безделушками.

Пётр вошёл в потайную комнату и обессиленно рухнул на антикварный стул времён Александра I, стоявший возле такого же старинного бюро. Чудесная трансформация квартиры в полный до мелочей аналог дома, оставшегося в мире 1913 года ввела парня в состояние, близкое к шизофрении. Он уже привык к всевозможным превратностям судьбы, но принять умом как данность то, что апартаменты «в полном составе» перенеслась из одной реальности в другую, целиком заменив ту квартиру, в которой только три недели назад Майя навела идеальный порядок, Пётр никак не мог.

Решив, что чудес на сегодня хватит, Анджан двинулся в столовую и, открыв дверцу серванта, достал оттуда графин с коньяком, даже не подивившись, откуда он здесь взялся и хрустальную рюмку. Налив янтарно-коричневую жидкость, парень залпом выпил и налил ещё. Только выпив вторую рюмку, он сел за стол и закурил. В голове царила пустота, близкая к абсолютному вакууму.

Наконец выпитых две рюмки крепкого спиртного напитка и сигаретный дым подействовали, и парень начал постепенно приходить в себя, возрождая способность соображать. «А какая мне разница, как выглядит эта квартира? – подумал он. – Она, все равно, пока является вроде гостиницей для проживания наездами. Почему произошла подобная метаморфоза я, наверняка, так и не узнаю, поэтому, как поговаривали мудрецы: «Перестаньте беспокоиться и начните жить!»

Пётр потряс головой как бы отгоняя наваждение, взял со стола лежащий так букет и пошёл на кухню ставить его в воду, разжег примус и поставил на него чайник. Затем, порывшись в сумке-коляске, нашёл пачку молотого кофе и заварил себе напиток подоспевшим кипятком. Остальные покупки парень решил оставить в сумке и рюкзаке до тех пор, пока не выяснит все нюансы своего последнего перехода.

Через пол часа Пётр полностью оклемался от потрясений и решил выйти в город. После августовской жары лета в XXI века здешняя погода показалась довольно мерзкой. Дул противный холодный ветер, постоянно пытавшийся пробраться под одежду, бросить в лицо снежной пургой вперемежку с поднятой им же пылью. Нужно было уточнить точную дату, так как парень определял разницу в течении времени примерно, на глаз, а в квартире не оказалось не только телевизора, но и радио. Спрашивать напрямую у первого прохожего какое сегодня число показалось Анджану не комильфо, и он направился в то кафе, где раньше видел телевизионный приёмник. Заказав себе кофе, Пётр сел напротив телевизора и уставился на экран. После длительной рекламной паузы, появились титры дневных новостей.

Парень слушал в пол уха последние новости до тех пор, пока в какой—то момент до его ушей донеслась с экрана фраза: «Готовясь к Светлому Рождеству и проводам 1947 года…». Анджан, весь превратившись в слух, ожидал повторения услышанного, и дождался. Наконец диктор объявил: «Лучшей рождественской ёлкой 1947 года признана зелёная красавица на Хлебном рынке». Пётр уставился на экран, открыв от удивления рот. Рука с поднятой для очередного глотка чашкой так и застыла на полпути.

Официантка, проходившая мимо, обратила внимание на остолбеневшего парня с лицом, белым как мел и подбежала к посетителю и встревоженно спросила:

– Уважаемый господин, с вами всё в порядке?

– А? – переспросил Анджан, не соображая, что от него хотят.

– С вами всё в порядке? – переспросила официантка, наклоняясь к парню.

– Да, все в порядке, – подтвердил Анджан, выходя из транса, – спасибо.

– Может вам воды принести? – поинтересовалась девушка.

– Нет. Лучше коньяку, – поправил парень и уточнил. – Сто грамм и лимон. И ещё, у вас найдётся свежая газета.

– Да, конечно, – уверила официантка.

– Тогда и газету тоже, – добавил парень к заказу.

– Сию минуту, – с готовностью ответила официантка и унеслась выполнять заказ.

«Так и спиться можно, – подумал Пётр, потягивая ароматный напиток, – или в дурку угодить». Перед ним лежала нераскрытая газета «Двинский листок», в которой под шапкой с названием газеты стояла дата 19 декабря 1947 года.

Анджан до самого закрытия просидел в кафе, поглощая коньяк и ничуть не пьянея. Ему не то, что не хотелось никуда идти, ему было боязно куда-либо идти из опасения получить ещё один подобный удар по психике, грозящий открыть прямой путь в дом для умалишённых. Он бы и ночь провёл бы здесь, но всё таже внимательная официантка, извиняясь, объявила, что заведение закрывается.

Пётр трезвый, но совершенно опустошённый, добрёл на автомате до дома и не раздеваясь завалился спать, накрывшись пальто.

Утром, проходя через столовую, он вспомнил, что не заглянул в почтовый ящик, где должна лежать пригласительная открытка от Юлии Масальской с адресом места проведения торжества. Пётр не решился спросить у Насти о возрасте Юлии, но предполагал, что предстояло праздновать или двадцатилетний юбилей или совершеннолетие, которое в Российской империи наступало в двадцать один год. Лишь подойдя к почтовому ящику, парень встал как вкопанный и уставился на пустоту внутри жестяного прямоугольника, просвечивающей сквозь ряд отверстий. «Какое торжество, какое празднование? – осадил он сам себя. – Юной гимназистокчке Масальской ещё и пятнадцати наверняка нет». Вернувшись в квартиру, Анджан сел на диван в гостиной и грустно уставился на букет.

«Вероятно в Системе переходов между мирами произошёл сбой, – предположил Пётр, – и меня, изрядно поколбасив, выкинуло в 1947 год неизвестно какой реальности». Выяснять, куда он попал, желание отсутствовало напрочь, поэтому он надел на плечи рюкзак, взял в руки сумку-тележку, так и не разобранную вчера, и спустился в подвал.

Проведя рутинный ритуал, он, не прерывая песнопения, уставился на портал. Появилась привычная рябь, но какая-то не такая и не полностью по поверхности Врат, как обычно, а пятнами. Анджан вновь приложил ладонь к пиктограмме и запел псалмы с самого начала. Результат оказался таким же: портал вновь прореагировал неадекватно на музыкальное заклинание и не открылся, а лишь частично покрылся пятнам- рябью.

Уже в каком-то остервенении он раз за разом повторял ритуал, пока в пересохшей глотке стал рождаться булькающий хрип вместо торжественной мелодии.

Бессильно опустившись на пол, Пётр тупо уставился на стену с непослушными Вратами. Путь в другие реальности оказался закрытым для Анджана. «Остался последний шанс, подумал парень, – повторно пройти инициацию».

Оставив все баулы возле стены портала, Пётр вернулся домой и ощупал кафельную плитку печи в кабинете. Отыскав нужный изразец, он провернул василёк по часовой стрелке. Плитка со щелчком выехала из кладки. Вынув керамический кирпичик, Анджан перенёс его к столу, перевернул отверстием вниз и потряс. Тайник оказался пустым. Отсутствие перстня для инициации настроения отнюдь не прибавило.

«Вот теперь уж точно приплыли! – обречённо констатировал Пётр, присаживаясь на стул и закуривая. – Портал или сломался, или перестал функционировать совсем. А вот ремонтной службы в округе нескольких миров не наблюдается даже в бинокль». Он чувствовал себя пушкинской старухой у разбитого корыта в финале той сказки. В XXI веке остался родной мир; в 1913 году— друзья Берги, милый и непосредственный взрослый ребёнок Марта, беззаветно влюблённый в него, какой-никакой бизнес; в 1953 году— княгиня Анастасия Репнина, зажегшая свет в тоннеле, угасший после смерти Маши. Сейчас между Петром и всеми ими непреодолимая стена, за которой царит бесконечность, которую невозможно измерить ни километрами ни часами.

Закурив вторую сигарету, постарался собрать себя в кучу и перестать оплакивать судьбу. «Будем считать, что это попытка номер два, – рассудил Анджан. – Опыт уже есть, будем начинать всё с начала».

А с начало предстояло узнать где он находится: он попал в новую, независимую, которую стоит назвать «реальность 1947 года», по году проникновения сюда, или, тем чёрт не шутит, его выбросило в прошлое реальности 1953 года, не смотря на невозможность подобного казуса, согласно мнению учёных мужей его современности.

Перетаскивая по второму разу вещи в квартиру, но уже в два приёма, Пётр придумал способ, как проверить обе версии. Парень решил отвезти букет роз по назначению.

Путешествуя по мирам, парень всегда имел в своём рюкзаке некоторую сумму золотых царских рублей и денег разных миров на всякий случай и на чёрный день. Дня, что случилось вчера, чернее не бывает. Из бокового кармашка рюкзака Анджан извлёк пластиковые пакеты с деньгами, отложил мешочек с местными, как он выяснил в кафе, деньгами, а остальное вернул на место. На сопроводительной бумажке, прилагаемой к деньгам, фигурировала сумма, которой должно хватить примерно на полгода безбедной жизни.

Приведя себя в порядок, Анджан вышел на улицу, не забыв прихватить букет роз. Поймав такси, парень поинтересовался знает ли он где проживает князь Масальский и получив утвердительный ответ, попросил отвезти к его особняку князя.

Небольшой двухэтажный особняк располагался на Шоссейной улице со стороны Гайка. Здание всё сияло огнями. То и дело подъезжали частные легковые автомобили и такси и оттуда выходили празднично одетые дамы в сопровождении солидных господ. У высоких дверей в здание стоял гренадёрского роста привратник и с учтивым поклоном открывал дверь очередным гостям, взглянув на предъявленный ему пригласительный билет-открытку.

Таксомотор Петра подъехал к подъезду, вышел к подъезду и подошёл к входу к особняку.

– Прошу прощения, уважаемый господин, вы входите в число приглашённых? – поинтересовался великан.

– Делов том, уважаемый, – попытался объяснить Анджан, сочиняя на ходу, – Мой сын с первого класса гимназии влюблён в дочь вашего хозяина Юлию, и он попросил меня преподнести ей вот этом букет, так сказать, инкогнито.

– Хорошо, я сейчас попрошу позвать молодую госпожу, – немного подумав, согласился привратник. – Прошу вас, подождите в холле.

Любезное приглашение гренадёра явилось очень даже кстати— холодный, пронизывающий ветер пробирал до самых костей и Анджан в своей демисезонной куртке долго на улице не протянул бы. В холле же стояло относительное тепло. Несмотря на то, что холл отапливался батареей центрального отопления, тепла они особо не прибавляли. Входные двери практически не закрывались и холод волнами врывался с улицы вовнутрь.

Спустя минут пять послышался дробный перестук каблучков по мраморным ступенькам широкой лестницы, ведущей наверх и в поле зрения гостя возникла вполне уже сформировавшаяся девушка. Прозрачное платье, надетое поверх светло-синей основы, усеянной серебристого цвета продолговатыми бесформенными пятнами, почти доставало пола. Бретельки у платья отсутствовали и верх платья держался на девушке каким—то непонятным для Анджана образом.

– Добрый вечер, княжна Юлия Масальская – поздоровалась девушка, подбежав к Петру, и присела в книксене. – Мне сказали, что меня ждёт внизу сюрприз. Голос девушки, а скорее, ещё девочки был чистым и звонким, но уже пробивались нотки грудного бархатистого голоса той Юлии Масальской, с которой Пётр познакомился в квартире Анастасии Репниной.

– Добрый вечер, Ваша Светлость, – Пётр поклонился юной барышне, – ваш давний и страстный поклонник поручил мне вручить вам этот скромный букет и поздравить вас с Днём Вашего Ангела,

Анджан протянул молодой княгине розы и ещё раз поклонился.

– Ух ты! Какие они красивые! —забыв обо всём, воскликнула девушка, радостно засмеялась и уткнулась носом в вишнёво-красное море цветов, затем подняла голову и умоляюще взглянула на парня, – Умоляю вас, сударь, скажите кто поручил вам доставить эти волшебные розы?

– Прошу меня великодушно простить, Ваша Светлость, – Анджан покаянно склонил голову и развёл руками, – я сожалею, но это не моя тайна и я дал слово дворянина. Примите сердечные поздравления от моего имени и позвольте откланяться.

Сказав это, парень развернулся на сто восемьдесят градусов и уже собирался сделать шаг в сторону дверей, как внезапно обернулся и посмотрел на княгиню, которая продолжала стоять в холе, обнимая вишнёво—красный букет:

– Прошу прощения, Ваша Светлость, – обратился он к Юлии, – можно задать один вопрос?

–Да, пожалуйста, – великодушно позволила княгиня.

– Скажите, у вас есть подруга княгиня Анастасия Репнина, которая проживает с отцом, отставным генералом в особняке на улице Креславской.

– Да, есть, – подтвердила девочка, – Настя Репнина, моя одноклассница по женской гимназии и лучшая подруга. А почему вы спрашиваете?

– Ваш тайный поклонник предостерёг меня, чтобы я не спутал Вас с княгиней Репниной, – Анджан стал беззастенчиво врать, выкручиваясь из щекотливой ситуации, – и не вручил ей по ошибке букет.

– Перепутать меня с Настёной! – искренне рассмеялась Юлия. – Да мы абсолютно не похожи внешне! А вот и Настя, убедитесь сами.

Пётр повернулся к входным дверям и увидел входящую красивую и статную светскую даму, а рядом с нею светловолосая девочка. С первого взгляда Пётр не сразу сообразил, кто из них Анастасия Репнина. Одна была как две капли похожая на его Настю, только значительно повзрослевшую, вторая, наоборот, являлась немного уменьшенной юной ипостасью Анастасии. Анджан очумело уставился на безмятежно вошедшего в помещение изрядно помолодевшего белокурого ангела, равнодушно продефилировавшего мимо парня, лишь мазнув по нему взглядом голубых глаз из-под длинных ресниц. Она, наверняка и была Настёной.

Не дожидаясь лишних вопросов и чуть не сбив с ног замешкавшего в дверном проёме генерала, отца княгини, парень смылся из холла. Его поспешный исчезновение больше смахивал на паническое бегство, чем на уход солидного дворянина. Подойдя быстрым шагом к ожидавшему его такси, Пётр попросил отвезти его в «Империал»– единственно известный ему здесь ресторан.

– Вы извините, уважаемый господин, что лезу в ваши дела, – обратился к парню таксист, – но на субботу в «Империале» места заказывают за неделю вперёд, и вы туда не попадёте. Советую вам посетить ресторан «Двина». Кухня так получше будет, чем в «Петербурге», а обслуга ничем не уступает, а самое главное, там по субботам играет знаменитая группа «Коршуны любви».

– Хорошо, везите, – согласился Анджан, – доверюсь вашей рекомендации.

Ресторан, действительно, оказался уютным и с интерьером, оформленным по последней моде этой эпохи. Неяркий свет и цвета мягких тонов интерьера создавали приятную интимную обстановку. Свободных столиков, на первый взгляд не наблюдалось.

Таксист, сопровождавший Петра по собственной инициативе, подошёл к администратору, только что рассадившего очередных посетителей и что-то сказал ему, указывая головой на Анджана. Метрдотель утвердительно махнул головой и направился к Пётру.

– Добрый вечер, уважаемый господин, – обратился он с поклоном. – Добро пожаловать в наш ресторан. Прошу следовать за мной.

– Добрый вечер, – ответил Анджан и последовал за распорядителем.

– Вы будете отдыхать один или ждёте ещё кого-то? – поинтересовался тот, усадив парня за свободный столик и продолжил. – Вы не будете возражать, если в случае отсутствия свободных столиков я подсажу к вам кого-нибудь из вновь прибывших гостей?

– Не возражаю, – согласился Анджан, – но только если это будет симпатичная дама.

Администратор рассмеялся незамысловатой шутке клиента и уступил место официанту, спешно подошедшему к столику Петра.

Сделав заказ, парень, от нечего делать, стал рассматривать разношерстную публику, интерьер, музыкальную группу, настраивающую инструменты. Затем принесли кофе и Анджан принялся понемножку цедить кофе, который оказался превосходным, с необычным и неведомым ранее привкусом и послевкусием. Он закрыл глаза от удовольствия и мелкими глотками смаковал горький, но невероятно ароматный напиток.

– Кхе-кхе, – внезапно послышалось возле уха почти медитирующего парня.

Пётр открыл глаза, повернулся на звук и увидел слева от себя метрдотеля.

– Простите за беспокойство, но я хотел бы попросить у вас разрешения подсадить двух очаровательных дам, – сказал он и указал рукой за спину парня.

Парень повернулся в ту сторону и стал медленно вставать, глядя на дам округлившимися от удивления глазами и открытым ртом. За его спиной стояли две девушки, одна из которых была его бывшей женой Ириной.

– Ира? – хриплым от волнения голосом. – Ты—ы?

Его бывшая оглянулась себе за спину. Не увидев за спиной никого, она повернула голову и, уставившись на Анджана, спросила:

– Вы сейчас ко мне обращались?

– Да, – ещё вибрирующим от пережитого шока ответил парень.

– Но вы с кем-то меня перепутали, – возразила девушка. – Я не Ира. Меня зовут Дарья.

– Дарья! – пробормотал Пётр, так и не успев полностью выпрямить ноги вставая. – Этот правда?

– Вы побледнели, как будто встретили приведение, – сделала заключение вторая девушка и засмеялась. – Или Дарья настолько ужасна, что вы даже потеряли дар речи?

– Прошу меня простить, госпожа Дарья, – обратился парень к девушке, принятой им за свою бывшую жену, и начавшийся приходить в себя. – Я обознался.

– Ну и хорошо, что всё выяснилось, – вклинился в разговор метрдотель. – Так как, уважаемый господин, вы позволите этим двум прекрасным дамам нарушить ваше одиночество?

– Да, конечно, – рассеяно ответил Анджан, ещё не совсем пришедший в себя. – Прошу вас, уважаемые дамы присаживаться и отодвинул стул, предлагая Дарье присаживаться. Подружку галантно обслужил распорядитель.

– Позвольте, представиться, – заговорил Пётр, когда девушки уселись по своим местам, – Анджан Пётр Антонович.

– Козырева Прасковья Фёдоровна, – представилась младшая из подруг.

– Зарубина Дарья Семёновна, – назвала своё полное имя Дарья, заставив в очередной раз вздрогнуть Петра. Фамилия и отчество Дарьи полностью совпадали с фамилией и отчеством бабушки его жены: Зарубиной Марьи Семёновны.

– С вами определённо что-то не так, – безапелляционно заявила Прасковья, – вы опять вздрогнули, услышав полное имя моей подруги.

– Дело в том, – Пётр стал лихорадочно соображать, как выйти из создавшейся ситуации и начал беззастенчиво врать, – я по профессии геолог и у нас была повариха по имени Ирина, как две капли похожей на Дарью Семёновну.

– И что стало с той Ириной? – Прасковья даже наклонилась ближе к Анджану, буквально нависнув над столом.

– Она оступилась при переходе по камням через горную реку, оступилась и была унесена горным потоком. Её мы нашли мёртвой в пяти километрах вниз по течению.

– Какой ужас! – в унисон воскликнули девушки.

– А как была её фамилия? – после небольшой паузы спросила Дарья.

– Самсонова, – ответил Анджан и дополнил, – Ирина Самсонова.

– А прочему вы вздрогнули, когда услышали полное имя Даши? – не унималась Прасковья.

– Потому что полное имя её матери, которая являлась нашей главной поставщицей продуктов— Марья Семёновна Зарубина.

– Ой! – пискнула Дарья, вздрогнув и прикрыв рот ладошкой. – Так зовут мою старшую сестру.

Пришла очередь побледнеть уже Прасковья, которая вопросительно уставилась на подругу.

– Но у Марьи нет дочерей, только сын Тимофей.

Увидев, как при имени Тимофей Павел опять взбледнул лицом, Прасковья стукнула ладонью по столу и громко приказала:

– Стоп. Хватит воспоминаний. Иначе вместо шампанского, мы весь вечер будем отпиваться валерьянкой и корвалолом. Даша, берём в руки меню и изучаем его.

– Уважаемые дамы, – подождав, пока Прасковья закончит свой монолог, сообщил Пётр, – так ка я стал персоной, попортившей вам настроение в этот вечер, позвольте мне оплатить наш совместный ужин. Выбирайте, ни в чём себе не отказывая, а я пока закажу шампанское.

Поставив девушек перед фактом, парень подозвал официанта и заказал бутылку шампанского «Абрау—Дюрсо».

Как только официант разлил напиток по бокалам, Пётр предложил называть друг друга по имени, потому что пока произносишь отчества, напрочь забываешь то, что хотел сказать. Девушки посмеялись и дружно согласились.

Больше молодые люди темы, связанной с Ириной и иже с нею, не касались. Они пили, шутили, смеялись, кушали. Парень танцевал по очереди с обоими девушками. У девчонок оказалось в ресторане много друзей, и Пётр перезнакомился со всеми, с кем Дарья и Прасковья знакомили его. К ним подсаживались молодые парни и девушки, парень то с Дашей, то с Прасковья навещали другие столики. Броуновское движение гостей продолжалось до закрытия заведения.

Пётр весь вечер исподтишка наблюдал за Дарьей. В её мимике, манере говорить и смеяться, в повороте головы в зависимости от ситуации, голосе, в привычке пользоваться столовыми приборами он видел полный аналог с повадками его бывшей жены, не говоря уже о внешности— полной копии Ирины. И то, чем когда-то Ирина приворожила его, начало действовать на парня по новой и Анджан час за часом всё больше увлекался двойником своей бывшей и для него не стало ничем удивительным, что он утром проснулся не один, а с Дашей, мирно сопевший по левую сторону от него. Стараясь не разбудить спящую девушку, Пётр осторожно выскользнул из-под одеяла и хотел уже встать на ноги, но не успел— в спальню вошла Прасковья. Абсолютно не стесняясь своей наготы она остановилась и уставилась на парня, нижнее естество которого мгновенно пришло в движение, стремительно увеличиваясь в размерах. Девушка обошла парня и юркнула под покрывало.

Парень очень обрадовался, что не успел встать, иначе рухнул бы на пол при появлении этой обнаженной прелестницы, красотой ничуть не уступавшей Даше и очень похожей на неё.

Прасковья привстала, чмокнула Петра в подбородок и притянула к его себе. Парень, полностью заворожённый эротическим видением, даже не сопротивлялся и только лишь несколько секунд лежал безучастным к нежному прикосновению губ девушки к его телу. Спустя какое-то время он почувствовал, как вторая пара девичьих рук стала порхать по телу парня.

Глава двадцать шестая

– А почему у тебя дома хоть шаром покати? – поинтересовалась Даша, когда Пётр вернулся из кондитерской напротив, нагруженный бумажными пакетами с бутербродами и выпечкой.

– Я только позавчера прибыл в ваш город и въехал в эту квартиру, – пояснил парень, выкладывая принесённую снедь на тарелки.

– Не уж то ты приехал из Сибири только вчера? – прошамкала Прасковья полным ртом. Из одежды на ней была только рубашка Анджана.

– Не совсем так, – поправил Пётр, – из Сибири я прилетел в Петербург, а там задержался на несколько дней, пока авиакомпания и службы аэропорта разыскивали мой багаж. Багаж так и не нашли, но за то я смог ознакомиться со столицей, проживая в гостинице рядом с аэропортом за счёт авиакомпании и побродить по городу.

– Да, Петербург очень красивый город! – восторженно подтвердила Лена. – Мы с Дарьей этим летом были там на экскурсии.

– Вы что, везде и всюду бываете вдвоём, – съязвил Пётр и процитировал. – «Мы с Тамарой ходим парой».

– Конечно, – смеясь подтвердила Даша, на которой кроме спортивной майки Петра также другой одежды не наблюдалось, – ведь мы родные сёстры.

От резкой боли в дыхательных путях от попавшей в них жидкости парень Анджан зашёлся тяжёлым кашлем.

Дарья подскочила к кашляющему Пётру и стала колотить своей ладошкой по спине парня.

– Кто? – прохрипел Анджан, когда удалось загасить приступы кашля.

– Родные сёстры, – почти хором ответили девушки.

– А почему вы, когда представлялись, назвались разными фамилиями, – с ноткой недоверия поинтересовался парень, – да и отчества озвучили разное?

– Потому что у нас общая мать, а отцы разные, – улыбаясь пояснила Прасковья.

– Понятно, – промямлил Пётр, которому ничего не было понятно, и он посмотрел на спальню, словно надеясь найти ответ.

– Если ты удивлён, что мы обе переспали с тобой сегодня ночью, – начала Дарья и продолжила, – и утром, то это от того, что ты понравился нам обоим. Не драться же нам из-за тебя или вызывать друг друга на дуэль.

– Ну да, действительно, – совершенно шокированный продолжением утра, так чудесно начавшегося. – Зачем дуэль, ели можно групповуху устроить.

– Что устроить? – переспросила Прасковья.

– Совместный секс трёх или более участников, – пояснил Анджан.

– А тебе не понравилось? – лукаво улыбаясь, поинтересовалась Дарья.

– Не могу сказать, что не понравилось, – после небольшой паузы заявил Пётр, – Скорее даже очень понравилось. Я впервые одновременно с двумя спал, да ещё с сёстрами. Даже в самом кошмарном сне не могло привидится!

– Так это для тебя было кошмаром!? – деланно возмутилась Прасковья, вскакивая и сбрасывая с себя рубашку. Она с минуту стояла напротив Петра в чём мать родила, затем развернулась и виляя аппетитными ягодицами направилась в спальню со словами. – Тогда я ухожу.

– Я тоже ухожу, – заявила Дарья, стрельнула на Петра глазами и медленно, словно прилагая большие физические усилия, стала снимать с себя футболку. Белые, на фоне смугловатого от остатков летнего загара тела, груди медленно появлялись из-под ткани, затем резко выскочили и заколыхались, выставив вверх острые соски.

Издав то ли стон, то ли рык, Анджан подскочил к девушке, схватил её в охапку и чуть ли не галопом помчался в спальню, за дверями которой минуту назад скрылась Лена.

Вечером Пётр заскочил в «Двину» и отыскал официанта, который обслуживал столик парня.

– Вы что-то потеряли вчера? – встревоженно спросил официант.

«Голову», – хотел было ляпнуть Анджан, но вслух ответил, протягивая работнику зелёненькую трёхрублёвую купюру. – Нет ничего такого не случилось, любезный. Я хотел вас расспросить о моих вчерашних соседках по столику. Вы хорошо их знаете и кто они?

– Я не могу сказать, что хорошо их знаю, – охотно и дружелюбно заговорил человек, шустро спрятав зелёную бумажку в нагрудный карман – обслуживал несколько раз в нашем заведении. Знаю, что они единоутробные сёстры, живут неподалёку в Майках в частном доме. Девушки приличные и ни в чём таком постыдном замечены не были. А что с ними случилось не так? Вы, мне помнится, ушли все вместе.

– Нет, с ними никаких проблем не возникло, – поспешил заверить Пётр, – просто мне понравилась одна из них, вот и хотел навести справки.

– Могу вас уверить, что они девушки приличные и, к тому же, очень красивые.

– Я это заметил, —задумчиво проговорил Пётр. – А чем они занимаются?

– Увы, я этого не знаю, —пожал плечами официант. – Вы лучше расспросите нашу повариху Авдотью Силантьевну. Она живёт на одной улице с ними и наверняка знает больше меня.

– Она сегодня работает? – поинтересовался парень.

– Да и уже пришла на работу. Я её видел, – подтвердил работник.

– Любезный, ты не мог бы вызвать её в зал, – попросил Анджан.

– Сию минуту, господин, – охотно согласился официант и удалился в служебные помещения.

Спустя несколько минут в зал вышла дородная невысокого роста, этакая метр на метр, женщина, подпоясанная белым передником.

– Чем могу служит, молодому господину? – подобострастно обратилась она к парню.

Пётр достал из кармана серебряный рубль и опустил ей в кармашек передника.

– Мне очень понравились ваши соседки и я хотел бы разузнать о них побольше.

– Каковых таких соседок? – заинтересовано спросила повариха.

– Дарья и Прасковья, – уточнил Анджан.

– А эти вертихвостки, – разочаровано изрекла Авдотья.

– Почему вертихвостки? – поинтересовался парень.

– Потому что вскружат парням голову, а как те свататься приходят, так не в какую. Всем отказывают, – ворчливо заявила повариха, – Все парни в Майках и в ближайшей округе по ним сохнут. А им хоть бы хны, продолжают парням мозги выкручивать. Не связывались бы вы с ними, господин. Особенно с Парашкой. Пропадёте.

– Такие молодые девочки и всем голову вскружили? – недоверчиво проговорил Анджан.

– Какие молодые, господин! – возмутилась Авдотья. – Дашке уже двадцать один, а Парашке девятнадцать— перестарки уже.

– Спасибо большое, Авдотья Силантьевна, – Пётр взял за руку женщину в знак благодарности.

– Вы, молодой господин, если сурьёзные намерения имеете, то не сумлевайтесь, – ласковым голосом проворковала повариха, растаявшая от того, что такой солидный господин назвал её по имени отчеству, – Дашка и Парашка— девки порядочные, работящие. Дашка служит бухгалтером на почте, а Парашка только что закончила коммерческое училище Блажевича и ищет себе место.

– Не буду вас больше задерживать, уважаемая Авдотья Силантьевна, – заявил Анджан, – разрешите откланяться.

Из ресторана парень вышел озадаченный и озабоченный. Озадаченный тем, что девушки, по словам соседки, оказались отнюдь не легкомысленными особами, слабыми на передок, а, наоборот, записными недотрогами и сердцеедками. Озабоченный мыслью, что теперь с ними делать. Как утверждают сёстры, они обе положили на него глаз. Беда для Петра в том, что они обе приглянулись ему и существует риск получить косоглазие на оба глаза в желании одновременно видеть обоих красавиц. Тут он даже позавидовал людям, страдающим раздвоением личности. Вот ему бы так!

Похожие внешне, девушки отличались характером и темпераментом. Дарья, к тихому ужасу парня, оказалась полной копией его бывшей жены Ирины во всём: внешне холодной и неэмоциональной, немногословной и уравновешенной, но раскрепощённой и нежной постели, Она даже стонала с теми же интонациями что и Ирина. Лена показала себя более непосредственной, остроумной и шебуртной, что ли, и если первые минуты она чувствовала себя немного сковано в постели, то затем отбрасывала напрочь тормоза и отдавалась страсти без остатка. В итоги такие разные, сёстры вдвоём образовали единое целое, дополняя друг друга. Дополняли друг друга настолько искусно, что у Пётр до сих пор не может собрать себя в кучу.

Кой какую информацию о сёстрах он собрал, только от этого стало не легче, а только ещё хуже. Всё оказалось более непонятно и запутано: девчонки вели себя с ним как опытные шлюхи, разве только денег не взяли, а на самом деле имели славу недотрог и покорительниц мужских сердец. От того парень пребывал в состоянии полного разрыва шаблонов.

Решив не ломать себе больше мозг, а оставить всё как есть, Пётр направился в ближайшую телефонную компанию, чтобы заключить договор на обслуживание и поставить нормальный телефонный аппарат. Прасковья, захотевшая позвонить маме, чтобы успокоить ту, увидела этого мастодонта неимоверных размеров и ровесника Распутина, рухнула пятой точкой на пол, хохоча во всё горло. Пётр не на шутку обеспокоился за её умственное здоровье.

Затем он заглянул в магазин-салон бытовой техники и прогулялся вдоль стены с телевизионными приёмниками, по рядам со стиральными машинами и газовыми плитами. Цены оказались кусачими и в бюджет парня никак пока не вписывались. От продавца отдела газовых плит Анджан узнал, что если человек становится новым клиентом газовой компании, то получает газовую плиту и баллон бесплатно и в дальнейшем оплачивает лишь доставку нового баллона и газа в нём. Подобный расклад его вполне устраивал и следующим пунктом после этого магазина стал офис ближайшей газовой компании. Там он подписал договор и получил уверения, что завтра в его квартире демонтируют дровяную плиту и установят газовое оборудование.

Пройдясь по магазинам одежды, нижнего белья, хозтоваров и другим лавкам, Пётр осознал, что был чересчур оптимистичен по поводу своего финансового положения и его наличных едва хватит чтобы купить самое необходимое. Единственным быстрым источником пополнения бюджета мог стать «оружейный музей» из тайной комнаты. В кармашке рюкзака лежал холщевый мешочек с десятком алмазов и такой же мешочек с золотыми самородками, прихваченными из банковского хранилища. Вот только с этим богатством не пойдёшь в первую попавшуюся ювелирную лавку или на худой конец, ломбард. Поэтому Анджан подошёл к стоянке такси и разузнал о местонахождении антикварных магазинов, которых в городе насчитывалось целых три.

В кармане у Петра находилась пачка цветных фотографий некоторых экспонатов, снятых в «музее» в квартире 1913 года для клиентов в XXI веке. Эти фотографии оказались очень даже к месту и Анджан продемонстрировал фотоснимки самых простых по исполнению образцов холодного и огнестрельного оружия в ближайшем по пути магазине старины.

Немолодой уже еврея вначале заинтересовало качество фотокарточек, а уж потом то, что оказалось на них запечатлённым. Пётр предъявил к просмотру только три снимка: один— чеченского бебута, изогнутого кинжала, с украшенными серебряной филигранью рукояткой и ножнами, другой— кремневого пистолета начала XIX века, и снимок серебряной, в огненной позолоте, табакерки, поверхность которой с двух сторон украшена сложными мифологическими сценами на морскую тематику.

Владельца магазина явно заинтересовали эти фотографии, выполненные с высоким разрешением, так, что легко различались малейшие завитушки на ножнах кинжала.

– Скажите молодой человек, – обратился он к Петру, – вы пришли сюда предложить эти высококачественные фотографические карточки.

– Как вы могли такое подумать, уважаемый метр, – возразил парень. – Я принёс вам фотокарточки реальных вещей, которые могу вам предложить.

Антиквар взял в руки фото табакерки, внимательно рассмотрел и повернув её лицом к Петру заявил:

– Эта вещь, несомненно, заслуживает внимание. Я бы приобрёл её, если её подлинность подтверждают соответствующие клейма.

– Могу дать голову на отсечение, что не посмел бы отнимать время у такого уважаемого человека банальными подделками, – заверил Анджан. – На пепельнице присутствуют как проба металла, так и клеймо мастера.

– Ну что ж, приносите, посмотрим, – согласился владелец магазина, – Если всё подтвердиться, я куплю у вас эту табакерку, а также это оружие, если вы также гарантируете их подлинность.

– Не вижу никаких препятствий, – заявил Пётр. – Через пол часа вас устроит,

– Да, вполне, – согласился антиквар. – Жду вас через пол часа.

– Тогда не прощаюсь, – изрёк парень, приподнимая шляпу и не спеша покинул магазин.

Вернувшись назад в магазин через двадцать пять минут, Пётр предъявил продавцу старины оригинальные товары и после непродолжительных торгов получил триста шесть рублей. Парень остался доволен полученным гешефтом, так как пока проводил ревизию своего магазина в 1953 году, хорошо изучил цену и спрос на антиквариат. Анджан покинул лавку, имея на руках визитную карточку продавца и получив заверение, что ему всегда будут рады в этой торговой точке.

До вечера, Анджан успел провернуть ещё одну сделку с таким же антикварным магазином в Гостином дворе. После чего в том же торговом центре приобрел пару костюмов, пальто, модную здесь пыжиковую шапку, несколько рубашек, битловок, футболок, пару брюк и джинсов. Хозяин дал хорошую скидку такому выгодному клиенту и пообещал доставить все покупки куда покупатель пожелает и когда пожелает.

Пётр всё-таки не удержался и купил небольшой телевизор, или, как его здесь называли, дальневизор, на 35 сантиметров по диагонали. Так как Пётр оплатил сразу всю сумму, он получил в подарок от владельца портативный радиоприёмник-будильник и бесплатную доставку.

Спустя час, телевизионный приёмник, покоящийся на четырёх длинных ножках, радовал глаз цветными кадрами, а в платяном шкафу висели купленные сегодня обновки. Парень с удовольствием вытянулся на диване во весь рост, давая отдых натруженным за сегодня ногам.

По телевизору шла интересная юмористическая программа, где два чудика в стиле Тарапуньки и Штепселя развлекали зрителей незамысловатыми на взгляд Петра шутками. Присутствующая в студии публика встречала дружным смехом практически каждую реплику комиков.

Когда комиков сменил народный танцевальный ансамбль, Петр последовательно переключил тумблер смены каналов и насчитал всего шесть телевещательных компаний, включая одну новостную. Послушав свежие новости, он остановился на фильме, анонсированном в недельной телевизионной программке, купленной в газетном ларьке.

Пётр, по завязку набегавшись сегодня по городу, заснул на середине кинофильма. Проснувшись через час от того, что рука затекла из-за неудобной позы, парень полусонный выключил телевизор и доковылял до спальни, где разделся, сбрасывая одежду прямо на пол и юркнул под одеяло в холодную постель мгновенно проснувшись от обжигающей стужи. Изрядно повибрировав от дубака не прогретой постели, он уснул только где-то через пол часа, пока не согрелся и дрых, не просыпаясь, до утра.

Глава двадцать седьмая

Надувная моторная лодка, монотонно гудя мотором, километр за километр поглощала просторы Вилюй реки, буксируя за собой такую же надувную лодку, загруженную оборудованием, запасом одежды, горючего и съестными припасами. Однообразие пейзажа якутской тайги, проносящейся по обе стороны реки, изредка нарушали лоси, олени или любопытные медведи, выходящие на открытые пойменные луга или плёсы. Стояла первая половина мая, и река только очистилась ото льда, но половодье ещё не спало. Редкие льдины, последние свидетели долгой студёной зимы, иногда стремительным тараном неслись навстречу и каравану приходилось уворачиваться от бело-серого снаряда, опасного для резинового брюха лодок. Немалую опасность представляли оторванные с корнем стволы деревьев. Иногда приходилось жаться вплотную к берегу, чтобы пропустить мимо очередного низвергнутого великана, спешащего вниз по течению и растопырившего широченные лапы-ветви почти на ширину фарватера реки.

Пётр и два его спутника: Фёдор, брат Дарьи и Прасковьи, и его закадычный друг Лёха, внимательно следили за рекой, стараясь не пропустить приметной вехи по левому берегу: двух небольших лиственниц, связанных друг с другом за вершины и образующие нечто, напоминающее ворота.

За время, которое троица провела в поездах, доставивших их вместе со скарбом до Усть-Кута, она и пообтёрлась, и сдружилась. Не смотря на разницу в возрасте в девять лет согласно паспортам и более двадцати лет в реальности, Пётр вел себя с молодыми парнями как равными по возрасту. Анджан ни разу не пожалел, что подрядил молодых парней в эту экспедицию. Ребята выглядели настоящими былинными богатырями и увесистые тюки, коробки и тяжеленные чемоданы перемещались на пересадочных станциях из вагона одного поезда в другой с такой скоростью, что профессиональные носильщики, бугаи, дышавшие как загнанные лошади в погоне за ребятами, проклинали тот час, когда подрядились перевезти багаж этих пассажиров.

С Фёдором сёстры познакомили Петра через месяц после их знакомства в ресторане. Брат, узнав, что Анджан крутит амуры одновременно с обоими сёстрами, по началу озверел и поклялся поколотить подлого совратителя. Этот восемнадцатилетний паренёк был на голову выше и раза в полтора шире Анджана и без сомнения, поколотил бы его, несмотря на то что до сих пор осталось невыясненным, кто кого, вообще-то, совратил: Пётр девушек или наоборот. Финал вечера в ресторане и последовавшей за ним ночь, Анджан помнил урывками, да и не то, что нужно.

От серьёзной взбучки Петра спасла песня «Враги сожгли родную хату». Песня Исаковского и Блантера— одна из его небогатого репертуара. Эту песню он пел под гитару для Прасковьи. Фёдор вошёл в гостиную, когда зазвучали первые аккорды и ему, волей-неволей, пришлось ждать окончания исполнения.

Анджан играл на гитаре чуть лучше «чайника» и знал не более десяти песен, но вокальные способности парня находились вполне на уровне, поэтому петь он любил и не стеснялся это делать на публике. Тогда он исполнил песню как можно душевнее, с надрывом.

Когда отзвенел последний аккорд, Прасковья, рыдая, уткнулась лицом в грудь Дарьи, которая также пребывала вся в слезах и соплях. Петр сидел замерев, с силой сжав гриф гитары. Глаза Анджана предательски блестели от подступающих слёз. Он и сам никогда не мог безучастно слушать эту песню с того самого дня, когда он, будучи студентом, услышал по радиоточке это произведение в исполнении литовского певца Стасиса Повилайтиса. Невосполнимая боль утраты и безмерного отчаяния от потери близкого человека, семьи, дома, переданные превосходным исполнением певца до глубины души поразили Анджана, и он ещё долго сидел перед прямоугольником радиоточки, пытаясь привести в порядок находящихся в смятении душу и сознание.

Фёдор так и замер в дверном проёме и две крупные слезы зависли на его широком как луна лице. Затем, смахнув слёзы кулаком, парень подошёл к Анджану и протянул ему руку.

Пётр, прожив более месяца в новом для него мире 1947 года, кончательно убедился, что Врата «сломались». Он каждый день спускался на нижний ярус подвала и пытался активировать портал и каждый раз безрезультатно.

После бесплодных попыток вырваться из западни этой реальности, парень всерьёз задумался о своём будущем, в том числе, в личной жизни. Настю он потерял навсегда.

Он несколько раз как бы случайно заставал её ранним утром, выходящей из дома в гимназию, но потом запретил сам себе это делать. Бессмысленное самоистязание видеть вместо свой любимой девушку-подростка, могло довести до Большой Садовой улицы, где располагалась местная психбольница.

Утешение Пётр находил в общении (и не только) с Дарьей и Прасковьей, которые обычно без всякого предупреждения появлялись в его квартире, разрывая покой и тишину его дома энергией без края и тормозов. После примирения с Фёдором он часто бывал в доме Козыревых, ставя в тупик родителей сестёр и прислугу. Те никак не могли взять в толк за кем ухаживает Анджан. Парень и сам не мог определить, кто из сестёр нравятся ему больше и с кем бы он хотел связать свою жизнь. А где-то в глубине души он даже побаивался, что придётся это в конце концов делать выбор, потому что не хотел терять ни ту, ни другую.

Продав ещё несколько антикварных экспонатов, Пётр также задумался о своей материальной базе. Посвящать свою жизнь купле-продаже старинных вещей показалось парню занятием скучным, да и малоперспективным: его антиквариата на долго не хватит. Хотелось применить свои знания, полученные в двух московских университетах и, в особенности, в геологии в России. Да, будущее этого мира он знать не мог. Он находится в другой параллельной его родному миру реальности, которая пошла по иному пути развития. А вот открытия в области геологии, ещё не совершённые здесь, но уже осуществлённые в его родном мире ему хорошо известны.

Обнаруженные в банковском хранилище в 1953 году кристаллы алмазов и золотые самородки, навели его на мысль об организации добычи алмазов в этой действительности, поэтому во время визита в XXI век он связался по интернету со своими однокурсниками и коллегами по геологическим партиям с просьбой переслать ему все случаи находки на поверхности значительных партий алмазов, в особенности крупных экземпляров и выдающихся по размерам камней. Свой интерес он аргументировал написанием докторской диссертации. Степень кандидата он получил в 1999 году. Он зафиксировал в компьютере все случаи находок большого количества минералов на одном месте, обнаружении на поверхности крупных камней и случаях сверхудачных пробных разработках месторождений, показавших высокую концентрацию драгоценных камней в каратах на кубический метр. Все эти данные он переносил на топографические карты

Воспользовавшись адресами, добытыми из папки того же банковского хранилища и переснятые на мобильный телефон, Пётр, вначале огранил имеющиеся камни, а затем сверхвыгодно продал, в особенности светло-фиолетовый бриллиант, весивший после обработки шесть карат. Пётр осознавал, что этот цветной бриллиант стоил раза в два дороже, но ему нужны были деньги – много и быстро.

На вырученные за бриллианты и самородки хорошие деньги, Пётр оформил и оплатил в Горном департаменте «Свидетельство на поиски и разработку золотых россыпей и россыпей драгоценных минералов в дозволенных местах Якутской области», закупил оборудование для не промышленной добычи золота и минералов в составе артели, портативный рентген, лодки.

Параллельно с этим Анджан обрабатывал Фёдора и его закадычного друга Алексея Сухонина принять участие в поисковой экспедиции. Оба, под стать друг-другу, выглядели настоящими былинными богатырями, обладали недюжинной силой, но при этом имели живой, пытливый ум. Они закончили в прошлом году средний технический институт, что соответствовало техникуму в России XXI века. Алексей закончил институт общей механики, а Алексей—железнодорожный. Понаблюдав за парнями и наведя справки сестёр о них, Пётр сделал вывод что они ему подходят.

За прошедшую зиму и первых два месяца весны Пётр оброс знакомыми. Выправил себе новый паспорт взамен якобы украденного на рынке. Связался с московскими Геодезическим и Горным институтами и договорился о сдаче экстерном экзаменов по своим специальностям, полученным в родной реальности.

С момента отправки по железной дороге металлического контейнера со всем закупленным экспедиция в Восточную Сибирь фактически стартовала. Почтовая служба клятвенно заверила, что в первых числах мая контейнер окажется по адресу назначения: железнодорожная станция Нижний Бестях.

Когда клерк железнодорожной почтовой компании спросила до какой станции в Сибири хотел бы клиент отправить контейнер, Пётр ответил, что до Усть-Кута. Девушка оказалась любопытной и спросила, куда направляется экспедиция. Узнав, что Пётр и компания направляются в Якутскую область, она подивилась, почему парни решили плыть в Якутск на пароходе, когда можно с удобствами добраться туда на поезде и там, же получить свой контейнер. Говоря это, девушка для убедительности достала схему сибирских железных дорог и карандашом показала предлагаемый маршрут от Станции Сковородино до Нижнего Бестяха. Пётр несказанно удивился и обрадовался такому отличию от его родного мира, в котором железная дорога построена лишь до Томмота, то есть маленькая часть существующей здесь в 1948 году Трансякутской железнодорожной магистрали Чита—Магадан.

Двадцать второго апреля, отгуляв Пасху и всю Светлую Седмицу в обществе сестёр, Пётр и два его компаньона Фёдор и Алексей на поезде Рига— Орёл отбыли из славного града Динабург в далёкую экспедицию на другой конец Империи.

Когда же Дарья и Прасковья узнали, что Пётр и их брат уезжают в экспедицию надолго и вернутся назад только ближе к зиме, разразилась такая буря, что плачь Ярославны показался бы лёгким водевилем. Дошло до того, что сёстры заявили, что тоже едут в эту самую экспедицию. Лишь обращение к их разуму по поводу того, как их брат воспримет совместное проживание сестёр с Петром во время похода, охладили возбуждённый мозг девушек, и они смирились с предстоящей разлукой.

В Нижнем Бестяхе, до которого они добрались через одиннадцать дней, их ждал металлический контейнер на складе товарной станции и катер, гордым названием «Звезда Якутии». Катер совершал рейсы от Якутска до Крестях, якутского села на реке Вилюй, под командой отставного капитан-лейтенанта Российского флота Виктора Резвых.

Лена ещё гнала последний лёд из верховий, поэтому членам экспедиции пришлось несколько дней ждать, пока река полностью не очистится ото льда. Пётр стало интересно побродил по этому варианту Якутска, который он хорошо знал по предыдущим посещениям, но в XXI веке.

Город коренным образом отличался даже от своего собрата в другой реальности. По больше й части деревянный город больше напоминал советский Якутск, который впервые встретил молодого специалиста- геодезиста. В реальности Петра деревянными остались только окраины частного сектора. Центральные же районы щеголяли каменными многоэтажками жилых домов и государственных учреждений.

Мощеными улицами Якутска мира 1947, а вернее, уже1948 года могли похвастаться лишь улицы, ведущие в присутственные места и к центральным церквям. Чем дальше от центра, тем город меньше напоминал столицу огромной области. Почерневшие от времени деревянные постройки несли на себе отпечаток холодного, мрачного севера. Ни на улицах, ни за стенами высоких заборов ни видно ни единого деревца. Тротуар из каменной плитки в центре внезапно переходил в деревянный настил и вскоре также внезапно обрывался в грязной луже. Желание бродить по городу улетучилось напрочь. Вернувшись в центр, Анджан направился в местный краеведческий музей, чтобы выяснить состояние золото и алмазодобычи в крае.

Просмотрев вскользь экспозиции о событиях далеко минувших веков и лет, занимавших несколько залов, Пётр отыскал экспозиции, полностью посвященные золотодобычи от примитивных лотков первых старателей, до макетов золотодобывающих комплексов. Алмазам отвели место на небольшом стенде, под стеклом которого сиротливо лежало четыре камушка по несколько карат, гордо именуемыми алмазами. Табличка над ними сообщала, что это безвозмездный дар от местными охотников, случайно нашедших их в тайге. Присутствовали также фотографии кристаллов, попавшихся золотоискателям во время промывания речного песка. Величина алмазов на снимках, увы, не впечатляла— не больше трёх-четырёх каратов. Уровень добычи алмазов в Якутской области равнялся нулю.

На третий день взвился желтый вымпел над речной пристанью Якутска. Появление этого вымпела ознаменовал начало навигации 1948 года по Лене. Желтый цвет вымпела означал что навигация сопряженной с некоторым риском. «Звезда Якутии» со скоростью шестьдесят километров в час помчалась по водной глади в низ по течению в сторону Северного Ледовитого океана.

– Уважаемые господа! – громогласно объявил Пётр, когда катер уткнулся в берег близь села Крестях—конечного пункта «Звезды Якутии». – Наш лайнер дальше не идёт!

Приход катера являлся первым визитом с «большой земли» после долгой якутской зимы и встречать первых в этом году гостей собралась толпа человек двадцать-тридцать. Был полдень, команда катера, состоящая из капитана и его помощника, споро откинули аппарель, и путешественники без задержек приступили к разгрузке катера, капитан которого рассчитывал до темноты вернуться в Вилюйск.

Выгрузив пожитки, троица путешественников надула лодки при помощи компрессоров катера и загрузила на них часть скарба. Резиновые плавсредства существенно осели, вместив лишь половину груза. Вторую половину, состоящую из оборудования старателей, горючего решили оставить на берегу и забрать их вторым рейсом. Сложив всё оставляемое в компактную кучу и накрыв её прорезиненными чехлами от лодок, караван из двух судов: моторки и буксируемой ладьи, двинулась вверх по течению в сторону якутской деревеньки Оюсут— цели их водной части путешествия. За оставленные вещи они не боялись: воров среди якутов не водилось отродясь. Местные собаки и дикие животные железками и бензином с машинным маслом тоже вряд ли заинтересуются.

Из задумчивости, вызванными воспоминаниями, Анджана вывел крик глазастого Лёхи, сидящего рядом с Петром. Рукой парень указывал на лиственную рощу на высоком берегу, безмолвными часовыми выстроившиеся по обе стороны от импровизированных ворот, двух лиственниц, соединённых макушками. От реки к «воротам» шла малоприметная тропа.

Караван пристал к берегу. Когда лодки до половины оказались вытащенные на берег, Пётр стал подниматься по крутому прибрежному склону, оставив Фёдора и Лёху внизу.

Вновь нахлынули воспоминания. Первый раз он побывал здесь в 1994 году. Тогда он также, причалив моторку к берегу, поднимался по этому откосу к воротам в деревню якутов в той, далёкой теперь жизни в родной реальности. Он приплыл туда, чтобы договориться с руководством села о найме проводника с вьючными оленями.

От импровизированных ворот вела неширокая прямая дорожка, которая заканчивалась небольшой площадью. Вдоль площади чернели голыми срубами дома. Павел тогда насчитал три бревенчатых дома, стоящих в центре села, у которых отсутствовала привычная для европейца покатая крыша. На плоской, покрытой толстым слоем земли крыше густо кустились заросли каких—то низкорослых растений, с только-только пробивающимися зелёными листиками. Вокруг рубленных домов в полном беспорядке располагались разгороженные прямоугольники, внутри которых, как скот в загонах, располагались невысокие строения в виде усечённогоконуса. На их крышах, также покрытых толстым слоем земли, густой порослью чернели настоящие заросли кустарника метр высотой.

Увидев табличку красного цвета рядом со входом в самый маленький из бревенчатых домов, Анджан направился туда. Белые буквы на красном фоте таблички извещали, что здесь находилось правление колхоза «Красный Оюсут». Вход находился с торца здания с восточной стороны. Внутри дома, в центре помещения возвышалась обмазанная глиной круглая печь, типа голландской, пара столов, за одним из которых в клубах дыма сидел не молодой якут неопределённого возраста, который вопросительно взглянул на вошедшего молодого человека.

В тот раз председатель колхоза Семён Аччигая согласился выделить запрошенных Петром пять оленей и проводника, назвал его имя и объяснил найти. Старик тогда отказался брать деньги, а запросил пятьдесят килограмм муки, два килограмма сахара, десять кило макарон, десять банок тушёнки, двести грамм табаку и двадцать охотничьих патронов. Несмотря на то, что в Усть-Куте перед отправкой их проинструктировали, чем расплачиваться с местными жителями, требования староста по оплате их услуг явились для Анджана столь непривычными, что он до грамма запомнил перечень продуктов. Для прибалта, жившего в уже независимой Латвии и забывшего, что такое дефицит, карточки и очереди, подобный запрос показался торгом туземца и купца в году так 1794.

После того первого посещения Оюсута, Пётру больше не довелось побывать в этом селении, но имя проводника Василия Алданова запомнил на всю жизнь. Парень, не смотря на свои тридцать два года, оказался прекрасным знатоком окрестных мест, хорошо ориентировался в местности, знал массу охотничьих хитростей и уловок. На ужин у геодезической партии всегда были свежая дичь или оленина.

За сотню долгих посиделок у костра Василий многое рассказал о якутах, их истории, обычаях, древнем вероисповедании, мифах и легендах. Было даже удивительно сколько много знал этот ещё достаточно молодой человек. Выяснилось, что он имел незаконченное высшее образование. Причину, по которой он покинул Якутский, мужчина не объяснил. Повариха якутка Сардана Яковлева безапелляционно заявила: «Любовь». Как любой мужчина, гордый своими славными предками, Алданов с восхищением поведал о своих знаменитых предках: дедушке по матери шамане Николае Суге и втором дедушке по отцу, великом охотнике и следопыте Василии Алданове. В честь последнего его и назвали. От деда—шамана он унаследовал способность слышать тайгу, понимать поведение животных, птиц, а главное – понимать поступки людей и предвидеть многие их действия. Дед-охотник обучил парня всему тому, что он сейчас умеет.

Пройдя через Врата, Анджан остановился. На плоской вершине горы раскинулось совсем другое село: всюду, насколько хватало взгляда, наблюдались только приземистые, вытянутые в длину четырёхугольные якутские юрты из наклонных брёвен и с плоской земляной кровлей, называемые в просторечье балаганы. Деревянные срубы отсутствовали как класс. Со всех сторон доносился лёгкий шум большого жилого посёлка: где-то мычали коровы, где-то тихим ржанием переговаривались лошади, кто-то пилил дрова. Село жило своей жизнью и никому не было дела до пришельца, замершего на пороге их посёлка.

У Петра возникла дилемма в каком направлении искать главу селения, так как все жилища казались похожими друг на друга как сиамские близнецы и ни одной вешки, указывающей на дом старосты в упор не наблюдалось. Долгое стояние Анджана в позе бедного родственника всё-таки не осталось незамеченным.

Вначале в небольшом распахнутом окошке ближайшего дома мелькнула чёрная вихрастая головка. Она на мгновение появилась в оконном проёме и тут же исчезла. Затем без скрипа приоткрылась входная дверь и в полутьме блеснули белки детских глаз. По прошествии нескольких минут наблюдения за чужаком и не увидев со стороны того каких-либо агрессивных действий, малолетний туземец осмелился выйти наружу. Сделав несколько шагов, маленький разведчик замер в тени под навесом перед входом, спрятавшись за опорную балку. Любопытство, один из главных двигателей прогресса, подвигло юного якута выйти из тени и сделать несколько шагов по направлению к чужаку.

– Добрый день, – обратился Пётр по-русски к мальчику, остановившемуся на пол пути к нему. – Где я могу найти вашего старосту?

Видя, что пацан никак не прореагировал на его слова, Анджан напрягся и в уме сложил фразу на якутском языке, на которым научился изъясняться за более чем десять лет работы на территории Якутии.

– Эһиги сэлиэнньэҕит сүрүн киһитин ханна булуоххутуй? (Где найти главного человека вашего селения?)

В глазах мальца загорелся огонь понимания, только вот реакция на его слова оказалась противоположной тому, чего ожидал Анджан. Паренёк развернулся и с криком: «Туора киһи! (Чужак!) дал стрекача в обратную от Петра сторону.

Крик мальчика прозвучал для селян как сигнал тревоги. Во всех хижинах в одночастье закрылись открытые двери, а в окнах появилось десяток голов. Всё происходило в образовавшейся в миг тишине.

Оттуда, куда унёсся наш пострел спустя минут пять показалась делегация из трёх человек: пожилого, богато одетого якута и двух, вооружённых ружьями невысоких, но кряжистых мужиков.

– Үтүө күн, ытыктабыллаах күн! (Добрый день, уважаемые!) – Пётр первым поклонился и начал разговор, когда туземцы приблизились к гостю, остановились в пяти метрах от него и якут в центре вопросительно уставился на парня. – Эйэни кытта кэллим (Я пришел с миром).

При этом Пётр поднял вверх руки, показывая, что в них нет оружия.

– Эйиэхэ да үтүө күн буоллун, убаастабыллаах ыалдьыт! (Пусть и к тебе день будет добрым, уважаемый гость!) – доброжелательно с глубоким поклоном поздоровался в ответ якут и показав рукой в сторону неширокой улочки, продолжил. – Ыалдьытым буол доҕорум буол (Будь моим гостем, дорогой друг).

– Улахан махтал, күндү доҕор (Большое спасибо, дорогой друг), – вежливо ответил Анджан.

Богатый якут рукой указал на дорожку, ведущую в глубь села. Пётр двинулся в указанном направлении, провожаемый любопытными взглядами жителей села, высыпавших на улицу после мирного окончания переговоров «на высшем уровне».

Гостеприимный хозяин подвёл Анджана к юрте, заметно отличающейся от других соседних жилищ бόльшими размерами. Над входом в крытые сени красовались огромные лосиные рога, достойные короля сохатых.

Роскошное убранство внутреннего помещения резко контрастировало с невзрачным внешним видом строения. Лежанки, расположенные вдоль стен, выделялись богато и красочно расшитыми подушками и покрывалами. Неширокие окна, прорубленные в левой от входа стене и прямо по курсу, щеголяли отмытыми до идеальной прозрачности стёклами. Там же, с левой стороны, около наиболее шикарно застеленных нар, стоял небольшой круглый стол на трёх ножках и три то ли табурета, то ли три раскладных стульчика без спинок и накрытых циновкам. С правой стороны от входа располагался бутылеподобный камин. За ним просматривался такой же круглый стол, разнообразная кухонная утварь и посуда, закреплённая и складированная на многочисленных навесных полках. Вдоль стен расположился ряд сундуков. Вся обстановка жилища, не смотря на полное отсутствие другой мебели, говорила о высоком уровне достатка семьи, проживающей в ней. Даже пол жилища оказался не земляным, обычным для якутского балагана, а выстеленным строганными досками.

Хозяин дома чуть ли не под ручки проводил Петра к тому, выглядевшему наиболее богатому и мягкому лежаку и вежливо предложил сесть. Хозяин сел рядом и выдал полагающуюся по якутскому обычаю фразу: «Капсе, догор! (Рассказывай, друг!)». Хозяйка и два старших сына хозяина сели на свободные стульчики.

Всё время, пока гость рассматривал убранство балагана, и пока хозяин вёл его к почётному месту за столом, все обитатели дома стояли молча и с улыбками на лице смотрели на нежданного визитёра. Как только гость сел и ответил на приветствия хозяина, маленькие дети уселись на нары у другой стены, а женщины принялись метать на стол тарелки, туески, плошки и горшочки с разнообразной закуской, казалось, взявшейся из ниоткуда. Ни на столе, ни на полках ничего подобного Пётр ранее не приметил.

– Кушайте, уважаемый друг! – вежливо предложил хозяин, переходя на русский язык.

Долго уговаривать гостя не пришлось. Изрядно проголодавшийся за шесть часов плавания, парень с удовольствием дегустировал расставленные яства. Местная еда не вызывала никакого отторжения, так как за долгие годы геодезических и геологических экспедиций парень перепробовал десятки национальных, порой весьма экзотических блюд, в том числе и якутской народной кухни. Во время еды хозяин, тиун этого села Афанасий Суор буквально засыпал Петра вопросами. Анджан рассказывал неторопливо и обстоятельно о последних событиях, прошедших в Империи и Якутской области. Говорили по-русски.

В завершении трапезы Пётр встал и кланяясь поблагодарил хозяина и хозяйку за угощение, чем вызвал благодарную улыбку Афанасия и его жены Анны.

Стол очистили от еды и в его центре появилась эмалированная миска с молоком, глиняная плошка с сахаром и плошка побольше с ржаными сухариками. Молодая, ослепительной красоты якутянка лет шестнадцати-семнадцати по имени Ольга споро разлила чай по разномастным кружкам, стаканам, плошкам. Налив в самую красивую гостевую кружку порцию чая, девушка украдкой одарила Петра милой улыбкой, чиркнувшей мимолётным мазком по сердцу парня.

Хозяйка из миски добавила всем присутствующим в доме, включая детей по ложке молока. Анджан краем глаза заметил, что ему в чай влили две ложки молока. Затем началась, казалось, бесконечная передача по цепочке из рук в руки сахара и сухариков для каждого члена семьи.

За чаепитием Пётр, извиняясь сообщил, что у него мало времени, так ка необходимо сделать ещё одну ходку в Крестях за оставленным там оборудованием и горючим. Он попросил у хозяина выделить какой-нибудь сарай, где можно складировать имущество экспедиции и помочь перенести тяжёлый груз от реки.

Когда чай допили, гость, встав, еще раз поблагодарил хозяев за угощение, затем стал доставать из рюкзака подарки. Хозяина Анджан одарил деревянной шкатулкой полной трубочного табака, хозяйку— бусами под нефрит, старшим сыновьям Анджан презентовал по пачке табака. Две старшие дочки сверкнули радостными улыбками заполучив от гостя по красивому гребню. Детям же достались карамельные петушки.

Получив свои подарки, старшие сыновья молча вышли из дома, как оказалось позже, чтобы организовать переправку имущества экспедиции от лодок до выделенного для хранения сарая на стоящем рядом с домом тиуна дворе. Это двор также принадлежал семье тиуна, доставшись её по наследству от родного дяди Афанасия. Когда Пётр спустился к лодкам, Фёдор с Алексеем помогали загружать остатки поклажи на оленей.

Оставив Алексея в деревне помочь разложить груз в импровизированном складе, Пётр с Фёдором прыгнули в моторку и развернули караван в сторону Крестях.

Глава двадцать восьмая

– Петь, у тебя нюх на алмазы и золото как у собаки на дичь! – в очередной раз удивлялся Фёдор, когда Анджан указывал проводнику якуту Василию Алданову на карте очередное место, куда нужно привести экспедицию и где старатели с вероятностью сто процентов находили партию алмазов или золотую россыпь практически на поверхности.

Ни Фёдору, ни Лёхе было невдомёк, что Пётр заранее знал где компаньоны могут отыскать хорошую партию минералов, крупный кристалл или намыть золота из мощной жилы. Всё это уже отыскали и добыли в его родной реальности недоступного теперь XXI века и Анджан, беззастенчиво пользуясь чужими открытиями, двигался по заранее отмеченным точкам. В данной ситуации главной заслугой их выхода в нужный пункт назначения принадлежал больше проводнику.

Когда Пётр сказал тиуну Оюсута, что хотел бы взять в проводники Василия Алданова, тот буквально выпал в осадок, поражённый тем, что чужак, прибывший с другого конца Империи, знает имя молодого девятнадцатилетнего охотника. А как был удивлён и даже испуган Василий, когда Пётр из озорства употреблял «фирменные» обороты и присказки проводника, которые он ещё не успел ни разу произнести. Он с суеверным страхом смотрел на молодого пришельца с далёкого моря с замашками шамана. Первые несколько дней работы охотнику хотелось взять руки в ноги и убежать от этого загадочного русского, который не только точно знал, где можно найти много солнечного камня или жёлтого металла, но почти закрытыми глазами указывал своим спутникам место, где лежит крупный драгоценный камень. И это при том, что он впервые в жизни прибыл в эти места!

Если состояние мало образованного якута не вызывали тревоги у Петра, то странное поведение Алексея его основательно напрягали. Парень ходил задумчиво-рассеянный с блаженным видом. На вопросы отвечал невпопад. Работа буквально валилась из рук молодого богатыря. Анджан отвёл в сторону Фёдора и поинтересовался, что случилось с Лёхой. На что Фёдор со смехом поделился со старшим компаньоном страшной тайной: Алексей влюбился в дочь тиуна красавицу Ольгу и поэтому ходит сейчас как потерянный. Пришлось Петру деликатно поговорить с новоявленным Ромео и пообещать, что по возвращению в Оюсут он постарается решить проблему с его Джульеттой.

Пётр помнил, как в первые дни пребывания в гостях у тиуна, Ольга постоянно стреляла глазками в сторону парня. «Дострелялась на мою голову! – в сердцах воскликнул он. – Ходит сейчас мишень как сомнамбула вся из себя израненная!»

Вначале старатели обошли тайгу вдоль течения реки Ирелях подобно грибникам собирая кристаллы или на поверхности, или после промывки на простом лотке. Только обследовав «грибные места», экспедиция развернула оборудование рядом с первой точкой гнездового залегания алмазной россыпи. Отработав очередной пятачок местности, отмеченный на карте Петром как место с наивысшей концентрацией алмазов, они перебирались на новый участок с высоким содержанием драгоценных камней.

Во второй половине августа старатели перешли на богатый золотоносный участок севернее реки Вилюй, где-то в двадцати километрах от Оюсута. Остановившись возле неширокого и неприметного безымянного ручья, скрытого от человеческих глаз, но помеченного на топографической карте Петра как приоритетный участок, старатели первые дни, словно ягоды в лесу, сгребали ягодными комбайнами слой дна, буквально усеянный золотыми искорками. После каждой промывки на лотке блестело десятка два-три маленьких чешуек золота. Особенно много золота скапливалось в неглубоких омутах или возле лежащих на дне камней и стволов деревьев. Так старатели метр за метром поднимались вверх по течению. Маленьких чешуек было так много, и они так густо устилали дно, что ребята за неделю намыли почти 5 килограммов золота. Остальное время до середины октября компаньоны мыли золото у истока этого ручья. На удивление попадалось очень мало крупных самородков.

Время до окончания навигации оставалось мало, и старатели работали от зари до темна. Пётр знал, что согласно отчётам золотодобытчиков его мира, эта жила была короткой, но широкой и богатой. До двадцатого числах сентября, последнего срока работ, назначенного Петром, компаньоны намыли ещё около двадцати пяти килограмм благородного металла, свернули экспедицию и вернулись в Оюсут. В селе Анджана ждала телеграмма, что «Звезда Якутска» прибудет в Крестях тридцатого сентября, ориентировочно. До прибытия катера оставалось ещё девять дней, и парни неспеша очистили от песка и ила оборудование, щедро смазали все его металлические части консервационной смазкой. О том, что экспедиция всё промысловое оборудование и инструмент они оставят на хранение на подворье у Василия они договорились с проводником уже давно. До отплытия в Якутск охотник, Фёдор и Алексей смастерили невысокий склеп и сложили под него всё, что остаётся у Василия.

Пока ребята сооружали склад, Пётр привёл в порядок учётную документацию, так называемые шнуровые книги, высчитал предполагаемые налоги и пошлины за добытое золото и регистрацию золотоносного участка. О добытых алмазах Анджан никому сообщать пока не собирался. Старателям предстоит ещё долгая и нудная процедура сортировки кристаллов, которые в трёх мешочках тянули на двести сорок грамм или 1200 карат. Кроме того, в отдельном мешочке лежало двадцать четыре минерала более чем на пять карат и один гигант в тридцать девять грамм или сто девяносто пять карат, который в мире XXI века получил название «Звезда Севера». Анджан ничего не придумал лучше, чем для надёжности и конспирации зашить все кристаллы в окантовку курток компаньонов, что в большой тайне проделала молодая жена Василия Людмила, за что получила в награду от Петра бусы, выполненные из десятка ниток разноцветного бисера и три пачки байхового листового чая. Пётр и Василий строго наказали женщине никому и никогда об этом не говорить.

С Василием старатель также расплатился очень щедро: мешок муки, мешок пшена, десять килограмм сахара, три пачки табаку, десять банок тушёнки из жеребятины, пять банок рыбных консервов и сто пятьдесят рублей деньгами.

Самое интересное действо случилось на третий день после возвращения золотодобытчиков в село. Алексей уговорил Василия и Петра пойти к Афанасию Суору сватать её старшую дочь Ольгу. Анджану ничего не оставалось, как пойти к тиуну, выполняя обещание, данное Лёхи четыре месяца назад.

Тиун принял делегацию как желанных гостей. Выставил угощение. Засыпал, по традиции, вопросами и сам поделился последними новостями.

Главным сватом выступал Василий, знавший все нюансы обряда сватовства. Он приступил к изложению цели визита, когда приступили к чаепитию. Пётр больше молчал и многозначительно кивал головой в знак согласия со словами охотника.

Хозяин дома пришёл в изумление, услышав о желании чужака с дальней окраины Российской империи взять в жёны его дочь Ольгу. Хозяйка, похоже, ничему не удивилась, и, многозначительно взглянув на мужа, принялась расспрашивать кто такой Алексей и какого он рода.

Здесь в беседу вступил Пётр, знавший жениха лучше, чем Василий. Если верить словам парня, жениху не хватает только ангельских крыльев на спине и нимба над головой – настолько он добр, покладист и честен. Алексей до того охоч до любой работы и мастер на все руки. Родительский дом его столь велик, что в нём могут вольготно расположиться половина жителей Оюсута.

Мать невесты и её отец, наконец-то пришедший в себя, выразили искренне восхищение достоинствам потенциального жениха и принялись жаловаться сватам, какой это неимоверный труд и каких расходов стоит вырастить и воспитать токую дочь как их любимая красавица Ольга.

Так, вознося хвалебные оды одни— жениху, а другие—невесте, выпили ни одну чашку чая и в итоге перешли к обсуждению размеров калыма и приданного. Тиун Афанасий, моментально просёкший, что Алексей влюблён по уши в их дочь, взвинтил до небес стоимость выкупа за невесту. Могло показаться, что гости пришли сватать, как минимум, княжну Тараканову, а не полуграмотную якутянку. В тоже самое время, причитая о плохом урожае, уродившемся в этом году, о большом падеже скота зимой и малом приплоде, полученном весной, семья, к сожалению, не сможет дать за невестой практически никакого приданного. В общем, прямо намекая: "Хочешь – бери, как есть в одной рубахе, а не хочешь – не надо".

Конечно, никто шапки о пол не ударял и не вскакивал в попытках уйти. Проведя, по сути, ритуальный торг, стороны сошлись на размере выкупа: мешок муки и мешок крупы вместо двух коней, которые отсутствовали у Алексея по определению, двадцать банок тушенной жеребятины взамен коровы, которой у жениха также в упор не наблюдалось. Помимо этого, отец невесты выторговал килограмм чая, двести грамм табака и двести рублей, непременно, мелким серебром. Чем ему не нравились бумажные деньги Пётр в упор не понимал. За невестой же давали коня, корову, и сто рублей денег.

Представив, как Алексей стоит у входа родного дома с невестой в зимнем национальном костюме, верхом на малорослом и волосатом якутским коньке и такой же миниатюрной коровой на поводке, Анджана разобрал такой смех, что он, извинившись, выбежал наружу и вернулся в дом, только отсмеявшись.

Живность решили заменить на десять рублей деньгами, а для соблюдения традиции, Пётр, выступающий в роли родича жениха, передал тиуну двести бумажных рублей, как часть выкупа с условием, что купюры будут обменены на серебро по прибытию катера.

На следующий день назначили вторую часть «марлизонского балета» с явлением жениха родне и невесте. В этот день родня молодого должна выплатить калым. Но так как Пётр только сегодня, там же в доме тиуна, связался по рации с капитаном «Звезды Якутии» Виктором Резвых и ошарашил не столь заказом бакалеи, а просьбой наменять мелкого серебра на сумму в двести рублей. Поначалу Виктор переспросил Петра не перепил ли тот местного кумыса? Только узнав, что серебряная мелочь – это часть выкупа за невесту Алексея, капитан согласился привезти столько мелкого серебра.

Вид Алексея больше смахивал на человека, идущего на эшафот, чем на встречу своего счастья. Парень, мандражируя, как студент перед экзаменом, пытался запомнить слова вежливого обращения к родителям по-якутски, но в голове парня вертелась полная ахинее типа «керген» «куыс» «кумыс». Петру пришлось задержать жениха в метрах десяти, не доходя до балагана тиуна, и попытаться привести в чувство.

Родичи Василия, исполняющие роль родни Алексея, несли мясо жеребца, купленного у одного селянина, бутыль с разведённым спиртом, выделенным Петром из неприкосновенного запаса, несколько караваев хлеба и десяток банок рыбных консервов.

Свадебную процессию уже ожидали у входа в жилище тиуна одетые во всё зимнее родня невесты, во главе с отцом и матерью, которые низко кланяясь, пригласили гостей в дом и начался очень странный для наших европейцев пир. Когда внесли отварное мясо, началось чёрте что. Пирующие вместо того, чтобы выпивать и закусывать как порядочные, стали обмениваться между собой кусками мяса, хлеба и передавали друг другу стаканы и кружки с водкой.

Только жених и невеста оставались чужими на этом празднике жизни или, вернее сказать, на этом бардаке. Ольгу заточили в углу за занавеской и запретили казать оттуда нос, а Лёху усадили спиной к пирующим и оставили наслаждаться живописными видами голой стены.

Пьянка и обжорство продолжались до поздней ночи пока не было съедено всё мясо, хозяйское и принесённое сватами, а также выпита вся водка. Состоялся обряд бракосочетания, но при этом жену Алексею не отдали, и Ольга останется у родителей до тех пор, пока жених не выплатит весь калым до копейки. Парня, в расстроенных чувствах увели в дом Василия считать дни до прибытия катера и лишь украдкой видеть издалека свою жену.

В день прибытия «Звезды Якутии» ножные насосы накачали резиновые лодки быстрее, чем электрическая помпа. Если бы это могло ускорить скорость движения, Лёха и веслами грёб бы, помогая мотору тащить караван. За шесть дней ожидания, гормональный фон молодого мужа зашкаливал, а глаза, в буквальном смысле, покраснели как у быка.

После того, как вес затребованный выкуп доставили отцу невесты, начались проводы невесты, но без пира, так как старателей ждал катер в Крестях. Только спустя два часа удалось загрузиться в лодки и Василий, который должен будет отогнать лодки назад в Оюсут, просушить, скатать и в морозы хранить лодки в балагане.

Отец снабдил дочь справкой типа свидетельства о рождении. Несмотря на то, что тиун также выдал документ о заключении брака, Ольга и Алексей обвенчались в Якутске в церкви Рождества Пресвятой Богородицы.

Пётр сдал в Якутское отделение Горного департамента золото и учётную документацию, где металл взвесили, ссыпали в специальные мешки и опечатали печатью департамента. Там же он зарегистрировал на имя Алексея золотоносный участок, на котором они добыли золото и на котором оставили табличку, что участок занят. Это участок являлся свадебным подарком молодожёнам.

Выполнив все определённые законом процедуры, Пётр в сопровождении Фёдора уехал в Иркутск. Молодожёны остались в Якутске ждать паспорта для Ольги.

Ольга получила паспорт и стала госпожой Сухонины раньше, чем Пётр с Фёдором дождались своей очереди в Иркутскую казённую золотосплавочную лабораторию и молодая семья, не задерживаясь, устремилась в Иркутск вслед за компаньонами Алексея.

Только к двадцатым числам октября Пётр и компания получили за сданное в казну золото ассигновки и по ним получили в банке почти тридцать пять тысяч причитающиеся им деньги за вычетом податей. Из полученной суммы Петру возместили расходы на организацию экспедицию. Остальные деньги поделили поровну на троих.

В Москве молодые Сухонины носились по магазинам и салонам, превращая Ольгу в модную европейку. Восхищённые яркой красотой Ольги, а ещё больше, объёмным кошельком её мужа, служащие магазинов от старших менеджеров до последнего продавца из кожи вон лезли, чтобы угодить клиентам.

Ольга, избавившаяся от своих кожно-меховых национальных одежд и поменяв их на скромное европейское платье, уже тогда вызвала восхищенные взгляды Петра и Фёдора, встречавших молодожёнов на железнодорожном вокзале Иркутска.

Когда же девушка, одетая по последней моде, предстала перед парнями, у парней челюсти в унисон клацнули об асфальт. Стройная невысокого роста красавица с ослепительной улыбкой шествовала в ярком брючном костюме упиваясь восторженными взглядами мужчин. Анджан подивился столь стремительному превращению Ольги всего за три недели их молодой малограмотной азиаточки из забытой богом якутской деревни в модную и раскрепощённую женщину.

Молодая Сухонина без всякой боязни и стеснения, свойственных глубоким провинциалам, шествовала по широким улицам первой русской столицы под руку с молодым мужем-богатырём с гордо поднятой головой, осознавая то, какое впечатление её внешние данные оказывают на мужчин. Более-менее сносно говорившая по-русски, так как проучилась три года в русской сельской школе Оюсута, Ольга за три недели непрерывного общения говорила на родном для мужа языке практически без акцента. То, что Ольга росла и воспитывалась в якутской семье, где в её сознание с молоком матери вбивали мысль, что она будет отдана замуж за нелюбимого человека, возможно из далёкого села сыграло огромную роль в отношении девушки к молодому мужу. Восторженно-влюблённый муж, готовый носить на руках свою прекрасную якутянку не выпуская, пробудил в девушке такую страсть и ответную любовь, на какую была способна только девушка, в ДНК которой есть гены вольной степной женщины.

Только второго декабря 1948 года экспедиция добралась до родного Динабурга. Семья динабургских Сухониных встречала путешественников в полном составе: отец, Виктор Алексеевич, главный инженер машиностроительного завода и потомственный дворянин, мать, Софья Аполлоновна, директор частной гимназии Рябушкиной, потомственная дворянка и сестра Лена Сухонина, ученица выпускного класса женской гимназии.

С Ольги, увидевшей толпу встречающих родственников мужа, слетел весь налёт цивилизации и в угол двухместного купе забилась маленькая и испуганная до чёртиков дочь якутской тайги. Девушка наотрез отказалась покидать вагон и даже на мужа глядела испуганным, но злым волчонком, готовым до последнего сражаться за свою жизнь.

Пётр первым вышел на перрон и объяснил причину задержки выхода молодожёнов. Софья Аполлоновна, не говоря ни слова, решительно поднялась по ступенькам и скрылась в глубине вагона. Спустя минут десять в тамбуре появилась Сухонина-старшая, ведущая, обняв за плечо, зарёванную невестку. Чёрный след потёкшей туши на щеке матери и платочек в свободной руке свидетельствовали о проникновенной и душевной беседе невестки и свекрови. Сзади замер с лицом ошалевшего идиота улыбающийся Алексей, обвешанный, как рождественская ёлка, узелками, пластиковыми пакетами, чемоданами и баулами.

Сухонин-отец, статью ничуть не уступающий сыну, подскочил к ступенькам, приподнял в воздух Ольгу и поставил её на мощённый перрон, вернулся к супруге и без видимых усилий оторвал жену от пола тамбура и поставил на землю рядом с Ольгой, ошалевшей от неожиданного полёта.

Пётр, стоящий лицом к Сухониным, внезапно почувствовал смерч, возникший за его спиной. Спустя мгновение парень, повернувшийся в сторону шума, едва не оказался сбитым с ног налетевшим ураганом, с диким визгом повисшим на его шее. Прасковья, с растрёпанной от быстрого бега причёской уткнулась в шею Анджана и замерла. Пётр обнял девушки и сильнее прижал к себе. Так они и стояли несколько минут, пока сзади не послышалось вежливое покашливание.

Прасковья взглянула через плечо Петра и увидела брата, нерешительно переминающегося с ноги на ногу. С воплем бешенного индейца и криком: «Феденька!»– девушка кинулась к брату и повисла у того на шее.

Когда подтянулись родители Фёдора, задержавшиеся из-за опоздания рейсового автобуса, Пётр принялся спешно подзывать носильщиков чтобы спасти багаж от затопления.

Прасковья, видя, что Анджан собирается свалить, подхватила первый попавшийся на глаза свёрток и заявила парню: «Петенька, я еду с тобой».

Если до квартиры парочка добралась, соблюдая все рамки приличия, то, как только закрылась дверь изнутри, молодые люди забыли обо всём. Были только он и она и позади долгих шесть месяцев разлуки.

– Получается, что вы обе это решили, а на меня вам наплевать! – взвился возмущённый Пётр, когда Прасковья, одеваясь поздно вечером, словно бы вскользь объявила своё решение завершить отношения с парнем.

– Дорогой мой, – заворковала девушка, – признайся сам себе, что ты никогда бы самостоятельно не сделал выбор между мною и Дарьей. Мы тебе только помогаем его сделать.

– Возможно, – согласился Анджан. – Я даже не осуждаю Дарью, что она не дождалась меня и приняла ухаживания господина Писарева, а затем и его предложение руки и сердца. Ей уже двадцать два года. Но ты то чего? У тебя тоже есть виды на кого-то?

– Ничего то ты не понял, Петенька, – заявила девушка, присаживаясь на кровать рядом с Петром. – Ты думаешь, что мы переспали с тобой в первый день знакомства из-за нашей распущенности?

– Нет не думаю, – перебил её парень. – Для меня это так и осталось загадкой, почему недотроги, какими вас с сестрой считали все вокруг, вдруг прыгнули ко мне в кровать и обе разом?

– Потому, а ты, радость моя, не поверишь – промурлыкала Пелагея, – но мы обе в первый же вечер как дуры влюбились в тебя по уши. Мы с сестрой неразлучны с детства и вступать в соревнование друг с другом даже из-за тебя не захотели. Поэтому то и решили встречаться и даже спать с тобой только вдвоём, а время потом расставит всё по своим местам.

– Но сейчас, когда Дарья помолвлена с Сергеем Писаревым, – продолжал настаивать Анджан, – тебе ничто не мешает продолжать встречаться со мной.

– Мешает, солнце моё, – Прасковья погладила Петра по щеке, – ещё как мешает. Дарье нравиться Сергей, он воспитанный, порядочный, вежливый, эрудированный и довольно богатый. Она его уважает, но не любит. Она любит тебя, Петенька. Поэтому я не могу предать сестру, оставаясь с тобой.

– Я понял, что ничего не понял, – растерянно пробормотал Анджан и попытался притянуть девушку к себе.

Та со всей силой уперлась руками в его грудь сопротивлялась.

– Не нужно, Петенька, – взмолилась она. – Не мучай меня!

Парень безвольно опустил руки и шёпотом продекламировал:

Не осуждай меня, Прасковья,

Что я пришёл к тебе такой:

Хотел я выпить за здоровье,

А должен пить за упокой. *

Девушка молча поцеловала парня в голову, встала и вышла в коридор. Пётр накинул халат и пошёл проводить гостью. Он больше не делал никаких попыток обнять Прасковью, помог ей одеть пальто и открыл дверь. Она запретила провожать себя до заказанного ранее такси.

Он долго стоял, вначале, смотря в спину сбегающей по ступенькам девушки, которая ушла не оборачиваясь, а затем, слушал, как стучат по бетону ступенек лестницы каблучки её сапожек, уносящих девушку от него навсегда.

Анджан закрыл дверь, вернулся в спальню, закурил и лёг на кровать. Он делал затяжку за затяжкой, бездумно глядя в потолок. Только сейчас он осознал, что он неравнодушен именно к Прасковье. С Дарьей он чувствовал некоторый дискомфорт из-за её феноменальной похожести на его бывшую жену. Парень ностальгически провёл рукой по подушке, которая ещё хранила тепло ушедшей и ощутил гнёт внутренней душевной пустоты и одиночества и образовавшийся вязкий вакуум вокруг себя. «Как же это больно— терять!»

* «Враги сожгли родную хату» (слова: Михаил Исаковский, музыка: Матвей Блантер)

Глава двадцать девятая

– Уважаемый Пётр Антонович, – взял заключительное слово Феодосий Николаевич Красовский на Совете, созванном для вынесения заключение по Анджан Петру Антоновичу, сдававшему экзамены экстерном, – я возьмусь на себе смелость высказать мысли моих коллег, которые они не осмелились озвучить в своих выступлениях. Мы буквально поражены тем уровнем знаний, которые как вы утверждаете, приобрели самостоятельно. Большинство моих коллег в кулуарах заявляло, что на некоторые вопросы вы приводили такие аргументы, словно вы стояли за спиной этих коллег, когда они описывали эти самые аргументы в своих научных работах, которые или были опубликованы в наших институтских научных изданиях или еще находятся в рукописном состоянии. Я нет буду пытать вас, где вы почерпнули эти знания. Я хотел бы озвучить мнение всех коллег нашего Института, что мы все с большим удовольствием видели бы вас среди преподавателей нашей альма-матер. В заключении позвольте мне объявить решение Совета: Анджан Петр Антонович показал отличные знания по всем предметам и признан успешно сдавшим экзамены по специальности геодезия и картография. Ему выдаётся диплом инженера по специальности геодезия и картография с отличием.

Под аплодисменты маститых преподавателей, многие из которых являлись для Петра ожившими легендами, престарелый Феодосий Николаевич вручил Анджану пахнущий типографской краской диплом Московского института геодезии и картографии.

Подобная процедура прошла и в Петербургском Горном институте, где Пётр с таким же триумфом сдал экзамены экстерном и получил диплом инженера геологоразведки.

Сдачу экзаменов, Пётр успешно совмещал с налаживанием бизнес-контактов с петербургскими и московскими ювелирами. В планах Анджана стояло организация промышленной добычи алмазов из кимберлитовых трубок в районе реки Ирелях. Но для этого нужно заработать имя, заиметь как надёжных партнёров, так и высоких покровителей. Для этого нужны время и деньги. Оттого, Анджан как мог делал из алмазов деньги, не афишируя источник. Для российских ювелиров, для которых как алмазы, так и превращение их в бриллианты дело совсем новое и выявлять происхождение кристаллов пока не умели. Для них Пётр приготовил легенду о африканском происхождении минералов, привезённых оттуда его коллегами и в России он является их эксклюзивным дилером.

Компаньоны: Фёдор и Алексей также активно участвовали в реализации алмазов и бриллиантов в качестве курьеров. Работали Пётр и компания только с проверенными клиентами, список которых Анджан нашёл в ячейке банка и мелкими партиями. До марта 1949 года удалось реализовать четверть алмазов, а ещё одну четверть превратить в бриллианты.

Весть о расставании Петра с Прасковьи Фёдор воспринял спокойно. Он сам появился через несколько дней после возвращения экспедиции и заявил, что продолжает видеть в Петре друга и компаньона, и в его взаимоотношения с сёстрами вмешиваться не собирается.

В том же марте Анджан навестил свою легендарную малую родину и за не очень большие деньги выправил второй паспорт на имя Анджан Петра Антоновича, родившегося 18 июня 1924 года и проживавшего в Тобольской губернии, Ишимском уезде, Каргалинской волости, в селе Рябовское, по улица Вышинская, дом 3.

К изумлению Петра, в этом селе в действительности проживало несколько семей Анджанов, среди которых имелся и Петр Антонович, который оказался ровесникам Петра по динабургскому паспорту. По-видимому, полицейский отдел Динабурга, выдавая паспорт Петру взамен украденного, действительно запрашивал сведения из Ишимского уезда, Тобольской губернии. Чем полицейский офицер тогда объяснил двухнедельный срок выдачи дубликата.  Пётр не поленился и посетил приснопамятное село Рябовское. Под видом коммерсанта, ищущего постоянных поставщиков сливочного масла в сеть магазинов Битковского в Москве, он посетил маслозавод, где трудился технологов его полный тёзка и познакомился с последним. Местный Анджан Петр Антонович оказался очень похожим на того геолога Виктора Анджана, который в родном мире Петра рассказал ему о своих предках из Сибири с прибалтийскими корнями. Узнав, что Пётр родом из Лифляндии, тёзка очень обрадовался и пригласил мнимого коммерсанта в гости.

В доме тёзки, где на зов собралось всё многочисленное семейство Анджанов, Пётр чуть ли не слово в слово услышал рассказ о том, как семья Анджанов переселилась из Лендскоронского уезда, Люцинского уезда, Витебской губернии, как поселились в этом селе, как силами семьи смогли достичь теперешнего положения.

Большинство пунктов легенды, которую Пётр рассказывал всем, за исключением Бергов, подтвердились, за исключением дворянского происхождения этой семьи. Естественно, эта семья Анджанов не имела никакого отношения к той афере, которую, якобы провел глава дворянского семейства Анджанов и три его сына по обману государства при переселении в Сибирь. Содержание аферы Пётр сочинил на ходу, когда рассказывал сказки покойной уже Марии Савицкой о «своём» происхождении.

В декабре, почти сразу по возвращении из Сибири, Пётр, Фёдор и Алексей купили себе автомобили, что позволило им быть более мобильными и осуществлять тайные операции с алмазами. Пока два автовладельца находились в поездке, третий оставался в городе на телефоне. В последнее время Алексей чаще всего оставался в Динабурге дежурным, чему несказанно была рада Ольга, расцветшая как якутская лилия, оберегаемая и лелеемая семейством Сухониных. Весной Лёха, смущаясь, объявил компаньонам, что его жена беременна. Понимая положение друга-компаньона, Пётр и Фёдор взяли на себя основную нагрузку алмазных курьеров.

Машину Пётр ставил возле своего дома и магазина антиквариата, который он открыл для оправдания постоянных разъездов компаньонов и легализации денежных поступлений. Из каждой поездки курьер привозил какую-нибудь вещичку, объявляемую необыкновенно редким экспонатом или пакет документов, удостоверяющих продажу очередного раритета из магазина. В большинстве случаев антикварными предметами, продаваемыми за тридевять земель, порой реально, или привозимыми из командировок, являлись экспонаты из его тайной комнаты, «оружейного музея».

Однажды Пётр был разбужен ранним звонком в дверь. Был выходной день, суббота 5 февраля, и парень позволил себе лечь попозже и поспать подольше. С трудом разомкнув слипающиеся глаза, он взглянул на настенные часы, висящие напротив кровати. Хронометр показывал восемь часов утра. Накинув халат, парень поплёлся на зов звонка, периодически разрывающего тишину квартиры.

– Вероника! – воскликнул Анджан увидев молодую копию девушки, соседки по лестничной клетке в том 1953 году, упавшей тогда в обморок.

– Да, – ответила девушка, глядящая на парня расширившимися от удивления серыми глазами. – Мы разве знакомы? Но откуда?

– Ну кто не знает очаровательную Веронику Сидихину! – заверил парень, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации.

– Да—а—а? – усомнилась девушка, подозрительно глядя на Петра. – Откуда вы меня можете знать, когда папа только месяц назад получил место главного инженера Динабургского локомотиворемонтного завода и мы только что прибыли в этот город из Вильно.

«Во попал!» – подумал парень, а вслух произнёс:

– Я экстрасенс и могу читать мысли собеседника.

– Экстра кто? – переспросила девушка, всё ещё хмуря брови.

– Ясновидящий, – пояснил Анджан.

– Вы меня разыгрываете, да? – в глазах Вероники появились проблески понимания. – А если серьёзно?

– Если серьёзно, то генеральный директор названного вами завода мой добрый знакомый, —Пётр принялся сочинять новую байку, выпутываясь из щекотливой ситуации, вызванной его первой репликой, – и он мне поведал, что ожидает прибытие на завод главного инженера Сергея Сидихина, у которого есть красавица дочь, которую он не раз видел на фуршетах местного железнодорожного депо в Вильно и был ей представлен. Он же мне и показал фотографию, где фигурировали он, Виктория и её отец.

– Да ладно! – ещё раз подивилась девушка, всё еще подозрительно глядя на Петра.

Анджан молча развёл в сторону руками.

– Будем считать, что я вам поверила, – сдалась девушка и, спохватившись, продолжила. – Почему, собственно, я вас побеспокоила. Прошу прощения, вы не могли бы переставить ваш автомобиль в другое место. Наш грузовик с вещами не может найти место, чтобы припарковаться рядом с домом. Вы заселяемся в квартиру по соседству с вам.

– Да, конечно, – не задумываясь согласился парень, – Я только оденусь.

– Благодарю вас, – улыбнулась девушка в ответ и скрылась за дверью соседней квартиры.

Пётр не только отогнал машину, но и помог переносить вещи. Мебель таскали нанятые грузчики. Всего пришло три грузовика, которые по очереди парковались возле дома и оперативно опустошались. Всем этим руководили Сидихин-старший внизу, а Виктория в квартире.

Только к четырём часам удалось завершить разгрузку грузовиков и перенести всё в новую квартиру. Сидихин-отец оставил дочь дома разгребать завалы, а сам унёсся на завод объявить о вступлении в должность.

Пётр несколько раз варил для Вероники кофе, который она пила на ходу. Видя, что мебельно-вещевая эпопея подходит к концу, Анджан заказал в кафе напротив обед, на которой пригласил девушку, еле стоявшую на ногах отусталости.

Вероника долго сопротивлялась, но сдалась, как только служащие кафе внесли в квартиру Петра термосы с едой.

За обедом она рассказала, что спала лишь в грузовике, пока он двигался из Вильно в Динабург, поэтому сейчас чувствует себя выжатой как лимон. Пока сюда переехали только она и отец. Старший брат остался в Вильно, где у него прибыльное дело торговца сельхозмашинами и инвентарём. Мама сейчас в Петербурге в клинике своего брата на излечении. О роде недомогания матери она умолчала, а Анджан не спрашивал, рассудив, что это было бы неприлично. Мама легла в клинику только позавчера и прибудет в Динабург не раньше, чем через месяц.

После чая Вероника перебралась по предложению Анджана на диван и попросила соседа рассказать о себе. Спустя несколько минут веки девушки, обрамлённые удивительными по длине ресницами, медленно опустились и послышалось тихое мерное дыхание спящего человека. Девушка еще несколько минут сохраняла вертикальное положение, а затем медленно съехала влево. Пётр осторожно, чтобы не разбудить спящую красавицу, приподнял её голову и подложил под неё подушку, аккуратно переместил её ноги в горизонтальное положение и накрыл спящую шерстяным пледом. Стараясь ступать бесшумно, он отключил телефон, написал на бумажке «Уважаемый господин Сидихин, ваша дочь, вымотавшись во время переезда, устала и задремала. В настоящий момент она спит у меня на диване в гостиной. С уважением, ваш сосед Пётр Анджан». Записку парень вставил в щель между косяком и дверью в новую квартиру Сидихиных, а двери своей квартиры оставил приоткрытыми.

Пётр сидел за столом, читая книгу и периодически бросая взгляд на спящую. С каждым разом взгляд парня всё дольше задерживался на девушке. Только рамки приличия хозяина, давшего приют уставшей девушке, не позволяли Петру долго любоваться точенными чертами лица Вероники, её идеальным изгибом талии, отчерченным пледом, плотно облегавшем идеальное по форме тело. Кроме того, в девушке угадывался чей-то образ, хорошо знакомый Анджану и парень мучительно пытался определить, чей.

Отец Вероники появился ближе к восьми часам. По-видимому, он прочитал записку, от того вошел в квартиру парня на цыпочках и возник в гостиной неожиданно для увлёкшегося чтением Петра. Он взглянул на мирно спящую дочь, приложил палец к губам и протянул руку для пожатия.

– Сидихин Сергей Михайлович, – представился гость, – отец этого спящего ребёнка.

– Анджан Пётр Антонович, – назвал себя парень и с улыбкой добавил, – невольный охранитель этого спящего ребёнка.

– Как долго она спит? – поинтересовался отец.

– Где-то около трёх часов, – прикинув в уме время, ответил Пётр.

– Пора уже будить, – заключил Сергей Михайлович.

– Я уже не сплю, – послышалось снизу.

– Вы так громко шепчитесь, что и мёртвого разбудите, – в шутку проворчала Вероника, принимая горизонтальное положение и пытаясь сфокусировать себя после сна.

– Пойдём домой, моя маленькая трудяга? – предложил Сидихин, подавая дочери руку.

– Пойдём, – махнув головой с интонацией сонного робота согласилась девушка.

Она встала с дивана, поправила причёску и протянув руку Петру, проговорила:

– Благодарю вас, Пётр Антонович, за помощь, обед и диван.

– Вы у меня всегда будете самой желанной гостьей, Вероника Сергеевна, – как можно галантнее отреагировал Анджан целуя протянутую руку. – если вам будет нужна помощь в расстановке мебели, то непременно зовите меня. Я почту за честь помочь вам.

– Вы сами это предложили, – смеясь отреагировала девушка, – и не надейтесь, что я постесняюсь к вам обратиться, когда мне понадобятся батраки.

Свою угрозу Вероника выполнила уже на завтра. Дверной звонок затрещал в девять утра, требовательно и беспощадно. Проснувшийся час назад и успевший позавтракать Пётр, подходя к дверям уже знал, кто пытается прорваться к нему в такую рань.

Иронически улыбающаяся Вероника стояла у входа, опершись одно рукой о стену и скрестив ноги почти в четвёртой позиции. Голубой джинсовый комбинезон в купе с короткой причёской с косым пробором а ля Гарсон придавали девушке решительный вид комсомолки шестидесятых. Не хватало только косынки на голове и кельмы в руке.

– А я по вашу душу, Пётр Антонович, – вкрадчивым голосом объявила девушка. – Вы вчера опрометчиво предложили свою помощь. Так вот шкафы и комоды с нетерпением ждут, когда их переместят на свои места.

– С превеликим удовольствием помогу перемещаться вашим диванам и комодам, только переоденусь, – с готовностью пионера ответил парень, но без жеста «Всегда готов!». – Может мне пригласить моего друга в помощь. С ним мы даже стены передвинем.

– Нет, спасибо, стены передвигать не нужно, – Вероника, смеясь открестилась от предложения Анджана, – а вот ваш друг был бы кстати, если это, конечно, удобно.

– Удобно, удобно, – заверил Анджан, – у него беременная жена и ему иногда необходимо предоставлять отдушину от закидонов беременной женщины.

– Хорошо, пусть будет, по-вашему, – немного подумав, согласилась девушка, – а через сколько вас тогда ожидать.

– Меня— через десять минут, а моего друга – я думаю примерно через час, – заверил Анджан.

– Тогда я жду вас, – призывно улыбаясь через плечо объявила Вероника, направляясь в свою квартиру.

Вначале они вместе с отцом Вероники расставляли не очень тяжёлую мебель, не касаясь массивных шкафов, сервантов и комодов. Когда пришёл Алексей, дело пошло веселей и мужики в три пары рук как по льду перетаскивали тяжёлую дубовую мебель по паркетному полу на сальных свиных шкурках.

К вечеру воскресенья вся привезённая из Вильно мебель заняла указанные Вероникой места во всех пяти комнатах, и Алексей отчалил домой, отказавшись ужинать, чтобы не разгневать жену, ожидавшую его дома.

Петра отпускать никто не собирался, да он особо и не пытался сбежать. Дома ничего кроме бутербродов или яичницы ничего не светило.

Два голодных мужика с удовольствие умяли под водочку сытный и вкусный ужин, приготовленный девушкой без особых изысков буквально в перерыве между процессом регулировки мебельных потоков в отдельно взятой квартире.

– Спасибо за ужин, было очень вкусно— отдуваясь вымолвил Сидихин, – Спасибо, доченька и вам, Пётр Антонович, спасибо за огромную помощь.

– Да что вы, Сергей Михайлович, – принялся отнекиваться Пётр, – Какая благодарность. Мы же теперь соседи.

– Но тем не мене, тем не менее, без вас и Алексея мы бы пропали, – настоял хозяин и закончил тем, что извинился перед молодёжью и отчалил в сою спальню отдыхать.

– Вероника Сергеевна, – завёл разговор Анджан, когда Сидихин удалился, в свою комнату, – не хотите ли прогуляться перед сном.

– Долго же нам предстоит прогуливаться перед сном, – хихикая ответила девушка, – на часах ещё семь часов.

– Можем сходить в кино, – предложил Пётр.

– А что у вас интересного показываю? – поинтересовалась Вероника, явно заинтересовавшись предложением.

– Если честно, понятия не имею, – ответил Анджан, – но я могу принести газету, и мы вместе выберем что посмотреть.

– Хорошо, несите, а я пока приберу со стола, – согласилась девушка.

В восемь часов они сидели в полупустом зале кинотеатра «Форум», находившийся на их Петербургской улице. Из всего перечня предлагаемых газетной киноафишей фильмов, молодые люди остановились на знакомой Анджану киноленте «Три товарища». Пётр читал одноимённый роман Ремарка ещё в отрочестве и смотрел американскую экранизацию романа, но здесь крутили немецкую версию «Трёх товарищей», не существовавшую в родной реальности Петра.

Вероника никогда не слышала о Ремарке и, естественно, не читала его романов, а фильм, снятый в 1947 году, попал в российский прокат только в этом году.

Немецкий вариант экранизации Ремарка Петру понравился. Следя за сюжетом фильма, парень краем глаза наблюдал за Вероникой. По сосредоточенному и напряжённому виду девушки, глядящей на экран, Анджан понял, что девушку кинофильм захватил. Было видно, что она там, среди персонажей фильма, в гуще событий. Вот радостная улыбка появилась на её лице как реакция на сцену бракосочетания; тут она мысленно на берегу моря, под мягким балтийским солнцем и её лицо умиротворённо внимает сцену общения двух счастливых людей; а здесь она нахмурила брови после падения героини; а в финале предательская слеза, медленно стекающая по щеке на последних минутах фильма.

Домой шли молча. Девушка выглядела задумчивой и немного растерянной. Только на лестничной клетке она, словно очнувшись, тихо проговорила:

– Спасибо вам, Пётр Антонович, – Вероника положила руку на руку Петра и несильно сжала. – Вы словно открыли мне новый мир. Обязательно почитаю Ремарка. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Вероника Сергеевна, – ответил парень.

– Давайте, вы будете звать меня Вероника, или просто Ника, – протягивая руку для пожатия, предложила девушка, – когда вы меня называете по имени отчеству, я чувствую себя престарелой дамой.

– Тогда вы называйте меня Пётр, – поставил условие Анджан, пожимая протянутую руку, словно скрепляя договор. – Договорились?

– Договорились, – охотно согласилась девушка, отвечая пожатием.

– Ещё раз спокойной ночи, Пётр, – в этот раз девушка протянула руку для поцелуя.

– Спокойной ночи Вероника, – промолвил парень, целуя руку.

Глава тридцатая

Ещё никогда в жизни Петра рабочее место не находилось так близко от его места жительства, прямо под квартирой на первом этаже. Так же никогда в жизни место для свидания не находилось так близко от его дома, а вернее, от дверей его квартиры. Требовалось сделать всего два шага по площадке лестничной клетки, и он уже на месте.

Первое время не было никаких свиданий. Два соседа общались друг с другом на короткой ноге. Вероника, продолжающая на свой лад устраивать уютное гнёздышко для себя и родителей, время от времени обращалась к Петру за справками, где найти нужный ей магазин или где купить ту или иную вещь, необходимую ей для дома. Парню доставляло удовольствие общаться с этой молодой, непосредственной, лишённой светских комплексов и умной девушкой. Постепенно Анджан стал воспринимать Веронику не столь как соседку, а как друга, с которой можно посоветоваться, вкусу которой можно довериться при покупке себе одежды или относительно деталей интерьера той или иной комнаты, или магазина. Пётр с готовностью выполнял роль персонального водителя, исполняя все запросы и многие капризы соседки-друга.

Вероника закончила женскую гимназию и прослушала два курса Виленского политехнического института в области промышленного дизайна и перевелась на заочное отделение. Как-то случайно девушка проговорилась, что ей девятнадцать лет. Пётр с высоты своих двадцати девяти лет (по паспорту) и сорока четырёх лет реального возраста, относился к девушке с особой заботой и даже немного покровительственно, а иногда, и иронично-снисходительно.

Статус кво нарушила Вероника. Как-то вечером в начале апреля, возвратясь с покупками из магазина, девушка как обычно открыла дверь в свою квартиру и впустила вовнутрь Петра, нагруженного как мул свертками и авоськами. Поставив покупки на пол, Анджан повернулся к девушке, чтобы помочь снять пальто. Вероника вдруг внезапно повернулась к парню. Девушка отличалась довольно высоким для женщины ростом и её лицо оказалось в непосредственной близости к лицу парня.

– Скажи, Петя, ты совсем не видишь во мне женщину? – неожиданно спросила Вероника.

– Как это? – промямлил парень, пригвождённый к месту её вопросом, – С чего ты это взяла?

– Потому что я вижу и чувствую, – в её голосе прозвучали обиженные до злого нотки – Потому что вижу, что ты считаешь меня чуть ли не ребёнком, повзрослевшим, но ребёнком. Я чувствую, что ты воспринимаешь меня как друга, но не больше.

Она гордо с вы зовом вскинула голову. Её обычно лучистые глаза стали колючим, но не злыми. Её губы, окрашенные в нежно-розовый цвет, оказались в нескольких сантиметрах от его губ. Они были так близки, они манили, они искушали несмотря на то, что изогнулись недовольной дугой.

Не говоря ни слова, Пётр, привлёк искусительницу к себе и впился в девичьи губы. В ответ девушка только сильнее прижалась всем телом к парню.

В самый неподходящий момент послышались шаги усталого человека, звук ключа, вставляемый в замочную скважину.

Вероника резко отпрянула и повернулась к Петру, как будто предлагая ему помочь снять пальто. Анджан снимал с девушки верхнюю одежду в тот момент, когда дверь распахнулась и в дверном проёме возник Сергей Михайлович.

– Папочка, привет! – воскликнула Вероника, выскальзывая из длинного по щиколотки пальто. – Как дела?

Сидихин посмотрел на Петра, на мгновение замершего с пальто в руках, на батарею пакетов и сумок в прихожей и широко улыбнулся.

– Здравствуй, Никушка! – поздоровался он с дочерью.

– Здравствуйте, Пётр Антонович, – обратился он к парню, протягивая руку для пожатия, – Вами опять эта хитрюшка попользовалась.

– Ну что вы, – Анджан встал на защиту девушки, – Я сам предложил Веронике свою помощь.

– Дочь, напоишь нас с гостем чаем, – спросил он у Вероники.

– Напою, конечно, – деланно возмутилась девушка. – Но сначала накормлю вас ужином. У меня всё уже готово и томится в духовке. Идите мыть руки.

Пропустив первым к умывальнику хозяина, Пётр постоял в коридоре, дожидаясь своей очереди. Хозяйка в мгновении ока накрыла стол в гостиной. Мужики помогли ей лишь по мелочам.

– Никушка, позволишь нам по рюмашке? – просительно глядя на дочь.

– Конечно, папочка, – любезно согласилась та и достала из буфета графин с прозрачной жидкостью.

Если бы Сергей Михайлович не находился в состоянии некоторой эйфории от того, что закончился очередной рабочий день, что он дома, а дочь приготовила отличный, если судить по исходящему аромату, ужин, то он заметил бы, что его дочь и гость стараются не глядеть друг на друга и прячут взгляд от хозяина дома.

– Да, Никушка, – спохватился Сидихин, разделываясь с очередным куском тушенного кролика, – Забыл тебе сказать. Звонила мама из Петербурга и сказала, что в субботу вечерним поездом отбывает из столицы в Динабург и будет здесь в воскресенье утром.

– Ура! – Вероника вскочила с радостным криком, подбежала к отцу и обняла того за шею. – Наконец-то мамуля приезжает.

Пётр мельком встретился взглядом с девушкой и не заметил в её глазах той бурной радости, которой она отреагировала на новость. Глаза оставались спокойно-равнодушными.

На следующий день, когда Вероника заглянула в антикварный магазин Петра, парень спросил её почему она не столь рада приезду матери.

– Мама не любит папу, – с глубокой грустью и болью в голосе пояснила Ника. – раньше, когда я была маленькая, я этого не замечала, но взрослея всё больше появилось осознание, что она живёт с папой не по любви, а по принуждению. Она сама себя принуждает жить с отцом. Ещё, я никогда не чувствовала настоящего материнского тепла. Если папа нас с братом постоянно нянькал, баловал, всегда старался найти время поиграться с нами, то мама всегда была с нами строго-формальной. Она всё делала правильно по отношению к нам, но без души, как будто выполняла свою работу.

– Может у тебя через чур субъективное мнение о матери, – попробовал возразить Анджан, – или с детства в твоём сердце застряла обида-заноза.

– Нет, – настаивала девушка, – ничего такого. Я просто видела, как относятся другие мамы к своим детям. Моя мама вела со мной и братом не как мама, а как мать. Нет, ты не подумай, я очень люблю маму.

Ника задумалась на минутку, а зачем продолжила:

– Наверное ты прав: у меня с детства в сердце сидит заноза, обида-заноза недостатка материнской любви. Я отчаялась дополучить недополученное и поэтому утратила некоторые из нитей связки ребёнок-мама, от того и восприняла относительно равнодушно скорый приезд матери. И ещё мне больно видеть, как отец её очень любит, а она лишь позволяет любить себя. Я очень, очень люблю папу, а он, я точно знаю, безумно любит меня.

Пётр подошёл к девушке и обнял её. Ника положила голову на плечо парня и затихла. Через несколько минут девушка вдруг встрепенулась, убрала голову с плеча Анджана и посмотрела ему в глаза.

– Вот чего я не понимаю, – вдруг заявила она, – как я могла влюбиться в этого слепого, глухого и бессердечного болвана, который, который….

Пётр не дал договорить ей и накрыл её рот поцелуем, длившегося буквально секунды до внезапно просунувшего колокольчика входной двери.

Пётр был предупреждён заранее, что будет представлен как сосед и друг семьи Сидихиных. Парень разузнал у Ники, какие цветы любит её мать и купил букет её любимых фиолетовых фрезий. Одно воспоминание кольнуло его сердце. В реальности 1913 года одной белокурой красотке с огромными изумрудными глазами тоже нравились фиолетовые фрезии, и она очень скучала по этим цветам, которые никто в том Двинске не выращивал.

В шесть вечера воскресенья в дверной звонок выдал два длинных звонка, код которых читался как «Ни—и ка—а». Пётр, одетый при полном параде и с букетом наперевес открыл дверь. Красавица-брюнетка с мальчишеской стрижкой, одетая в роскошное красное гипюровое платье, которое как ни старалось своим подростковым дизайнов, не могло скрыть стремительный уход от худобы стиля Твигги, которого придерживалась студентка Вероника. Подростковая худоба девушки предательски превращается в приятные округлости взрослой женщины: ярко выраженный изгиб бёдер, чётко очерченная талия, рванувшая в рост грудь.

– Уважаемый, Пётр Антонович, – девушка в шутку исполнила глубокий реверанс, – семейство Сидихиных приглашает вас на скромный семейный ужин.

– Не будете ли вы так любезны, уважаемая Вероника Сергеевна, – Анджан принял условия игры, – помочь мне с очень щекотливой ситуацией?

– Я к вашим услугам, Пётр Антонович, – девушка присела в книксене.

– Возьмите вот этот букет алых роз, предназначенных для вас, – Анджан протянул Нике букет, – Мне кажется комичным появиться в вашем доме с двумя букетами в руках как разносчик из цветочного магазина.

Вероника тихо хихикнула, видимо представив Петра в роли посыльного, затем оглянулась по сторонам и чмокнула Петра в губы со словами: «Они прекрасны. Благодарю вас!»

В квартиру Сидихиных первым вошел Анджан, потому что Ника сознательно замешкалась в коридоре.

Сергей Михайлович при виде вошедшего парня вскочил из—за стола подбежал к Анджану со словами: «Рад вас видеть, Пётр Антонович!» и радостно принялся трясти руку. Затем он повернулся в сторону своей спальни ив прокричал:

– Аннушка, у нас гость. Пришёл наш уважаемый сосед.

Дверь в спальню открылась, из покоев вышла невысокая стройная, не смотря на её бальзаковский возраст, блондинка и застыла в изумлении, бледная как смерть, широко распахнув свои большие зелёные глаза.

– Вы!? – почти прошептала она— Марта Берг, собственной персоной. Возраст лишь немного состарил её, но сделал более женственной и сексуальной.

Пётр также потерял дар речи. Такой подлянки от коридоров времени он не ожидал.

– Да, это я, – подтвердил Пётр, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации. – А вы кого-то ожидали другого?

– Вы Пётр Антонович Анджан? – хриплым от волнения голосом проговорила Анна-Марта.

– Да. – подтвердил парень.

В это время Сергей Михайлович и Вероника с хмурыми лицами бросали недоумённые взгляды то на хозяйку дома, то на гостя, не понимая, что происходит.

– Вам известна семья Бергов? – не унималась женщина.

– Нет, впервые слышу такую фамилию, —пошёл в отказ Анджан.

– Но как же? – опешила она, – Вы были хорошо знакомы с нашей семьёй в 1913 году.

– В 1913 году, – Пётр засмеялся в ответ, – меня не было даже в проекте. Вероятно, вы приняли меня за моего дядю и полного тёзку Петра Антоновича Анджана.

– Не может быть! – срывающимся от волнения голосом произнесла Анна-Марта, и села на ближайший стул. – Невероятно!

Она сидела несколько секунд молча, приходя в себя и спросила уже почти спокойным, но, слегка замогильным голосом:

– И где сейчас ваш дядя?

– Дядя умер два года назад от сердечного приступа, – Пётр огласил содержание эпикриза-подделки, составленной им самим со всеми нужными подписями и печатями.

– Ужас! – схватившись за голову, прошептала женщина.

– Аннушка, Пётр Антонович, – вклинился в диалог Сидихин, – давайте сменим эту грустную тему. Дорогая, Пётр Антонович, Ника присаживайтесь к столу.

Марта собрав в кулак всю свою силу воли села ближе к столу. Пётр отодвинул стул рядом с собой приглашая Нику садиться.

Сергей Михайлович, взяв бразды правления застольем в свои руки, фонтанировал шутками и прибаутками, произносил оригинальные тосты, не давая никому из присутствующих выпасть из компании.

Само собой, Анджан подвергся тщательному допросу: кто он, откуда, чем зарабатывает на хлеб насущный. Пётр поделился заранее продуманной и заученной историей своей жизни, рассказал о магазине, который находится на первом этаже этого дома и о совершённой успешной экспедиции в Сибирь. Когда Пётр поделился, что в конце апреля их группа вновь намеревается посетить якутскую тайгу, Вероника покрылась смертельной бледностью. Реакция дочери на скорый отъезд соседа не укрылось от внимания матери.

– А вы не знаете, чем занимался ваш дядя при жизни? – как бы ради любопытства поинтересовался Сидихин, когда мужчины вышли на перекур.

– Так, в общих чертах, – уклончиво ответил парень. – Дядя очень редко бывал у нас в Сибири. Из рассказов отца, парень запомнил, что он одно время занимался производством медикаментов, игрой на бирже, продвигал сибирские товары семьи Анджанов в Европейской части Российской империи.

– Да, не густо, – резюмировал Сергей Михайлович.

Пётр прекрасно понимал причину интереса Сидихина к мнимому дяде Петра. Хозяин дома не был ни слепым, ни дураком. Он прекрасно видел реакцию жены на появление соседа и её эмоциональное состояние при произнесении имени Петра Анджана. Не нужно обладать ума палатой, чтобы соотнести одно с другим и сделать выводы.

Вероника, до того веселая и задорная, внезапно замкнулась, когда услышала о предстоящем скором отъезде и сидела молчаливая и задумчивая.

Званный ужин не задался изначально. Закончив с закусками, с основными блюдами, а затем десертом, Пётр понял, что пора отчаливать от стола.

Хозяйка дома также тонко намекала: «Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?" и разве только не зевала демонстративно.

Посидев ещё минут десять для приличия, Пётр решил откланяться. Воскресенье заканчивалось, завтра начиналась новая рабочая неделя. Пора бы и честь знать.

Ника вызвалась проводить гостя. Не успели они выйти на лестничную клетку, как слёзы чуть ли не фонтаном брызнули из глаз девушки. Она подскочила к парню и принялась своими маленькими кулачками молотить по груди Петра.

– Ты, ты, – девушка, задыхаясь от душивших её слёз, гневно шепча, – ты, бездушная скотина, ка ты смел скрывать от меня, что скоро уезжаешь!? Как ты посмел утаить от меня, что на целую вечность покидаешь меня!?

– Всего лишь на несколько месяцев, – Пётр попытался успокоить рыдающую фурию.

– Ты покидаешь меня на целую вечность! – не унималась девушка, продолжая дубасить Анджана, но уже не так рьяно. – Для меня без тебя один день уже вечность! Я же люблю тебя, сволочь ты этакая!

Ника устала колотить парня как грушу, уткнулась тому в грудь и расплакалась окончательно и навзрыд. Её тело сотрясалось от рыданий, всё сильнее вжимаясь в Петра.

Парень молча гладил Веронику по волосам, пытаясь успокоить. Ему очень нравилась эта яркая красавица и настоящий друг, умная, задорная, без жеманства и излишнего кокетства. Да, она ему нравилась, но не больше. Он отдавал себе отчёт, что не любит её. Пока не любит. До сих пор белокурая княжна с бездонными голубыми глазами, оставшаяся в далёком прошлом-будущем, безраздельно владела его сердцем, которое абсолютно игнорировало все доводы разума.

Вероника постепенно успокоила и затихла. Через минуту она отстранилась и, глядя в пол тихо проговорила:

– Прости, Петенька. Я не должна была тебе это говорить и, тем более, устраивать истерику, – она прикрыла ладонью рот парня, попытавшегося что-то возразить. – Не надо ничего говорить. Я понимаю, я чувствую, что ты не любишь меня и воспринимаешь меня своим другом, не больше. И не говори ничего. Мне достаточно того, что ты есть у меня, а остальное не важно.

Она развернулась и, не прощаясь, направилась к своей двери, но внезапно остановилась, как будто наткнулась на барьер, повернулась к Петру и неожиданно спросила:

– Петя, что тебя связывает с той девочкой?

– Какой девочкой? – удивлённо переспросил Анджан.

– С той девочкой, княжной Репниной.

– С кем!? – удивлению парня не было предела.

– С княжной Репниной, – повторила Ника и добавила, – Анастасией. Мы несколько раз пересекались с нею в центре города и каждый раз ты то бледнел, то краснел, покрывался нервным румянцем и начинал отвечать невпопад. Если бы не юный возраст княжны, я бы заподозрила, что ты влюблён в неё. А может так и есть, а?

Пётр стоял как громом поражённый. Отсутствовал даже малейший проблеск мысли, способный родить вразумительный ответ на вопрос.

– Чушь полная, – были слова, кое как созревшие в его коллапсирующем мозгу.

– Спокойной ночи, Петенька, – тихо вымолвила Ника, рывком открывая дверь.

Загнанный обстоятельствами, как волк в центре охотничьей облавы, Пётр лежал в постели с открытыми глазами и, глядя в потолок, пытался извечный русский вопрос: «Что делать?».

Что делать с Мартой? Признаться, что Пётр и есть тот Пётр образца 1913 года или продолжать играть роль наследного племянника? Тут его мысль перепрыгнула совсем на другое: «А Марта всё также великолепна. Сколько ей сейчас? Примерно сорок пять, а по фигуре выглядит не старше двадцати пяти лет и это после двух родов! Да и лицом смотрится моложе лет на десять, не меньше».

Мысль вновь сделала зигзаг и переключилась на Сидихину-младшую: «Вероника— юная эффектная девушка. С нею приятно появляться на людях даже потому, что все нормальные мужики оборачиваются ей вслед, подогревая гордостью его собственное эго. С нею интересно общаться, с нею интересно проводить время. Расставшись с нею, уже через минуту начинаешь скучать. Ты из кожи вон лезешь, чтобы только вызвать её лучезарную улыбку или услышать звонкий колокольчик её смеха. А что делать сейчас? Она в меня влюблена как в мужчину, а она дорога мне как друг и терять её не хочется».

«Нет, признаваться нельзя! – парень воспротивился своей же предыдущей мысли, – Марта, судя по её поведению сегодня и по тому, что о матери поведала дочь, до сих любит Петра, то есть меня. Не известно, как поведёт себя столько лет безнадёжно любящая женщина по отношению к сопернице, пусть даже своей дочери.»

«А ведь Марта знала, что в 1913 году мне было сорок три года, – вдруг осенило парня, – и сейчас мы с ней стали, фактически, ровесниками, не смотря на мой бравый внешний вид. Во блин засада. Как бы былое крышу не снесло у женщины. Прости меня, Марта, за такую мерзкую мысль о тебе».

Пётр достал бесконечно очередную за ночь сигарету и закурил. Не успел сделать первую затяжку, как очередная мысль накатила бредовой непоследовательностью: «Марта, милый мой друг, как я рад тебя видеть!».

Новый ментальный выверт накрыл своей объективностью: «Так вот почему, общаясь с Никой, я ощущал некоторое дежавю, как будто я уже слышал этот голос, подобный смех, манеру идти по улице с высоко поднятой головой и горделивой улыбкой на устах».

Пётр вспомнил Викторию, шедшую на встречу ему после посещения трикотажного отдела женского салона и тут же восстановил Марту, которая в день их первого знакомства шествовала от своего дома по направлению к Торговой площади. Ему навстречу шли непохожие внешне, но так узнаваемо-одинаковые женщины.

Предчувствуя, что от всех этих мыслей, хаотично роящихся в его голове, можно тронуться умом, Анджан загасил сигарету, повернулся на бок и принялся изгонять из головы любые рассуждения. На том и заснул.

Глава тридцать первая

Состав, скрипнул тормозами, громыхнув сцепками и медленно остановился. Немногочисленные встречающие внимательно всматривались в окна вагонов, в надежде высмотреть своих родственников или друзей, прибывшим экспрессом Орёл-Рига на станцию Динабург.

Из синего вагона первого класса первым сошел молодой человек ростом под два метра с четырьмя объёмными чемоданами, казавшимися небольшими баулами на фоне его богатырской фигуры. Он поставил на землю багаж и оторвав от пола тамбура молодую женщину, поднял её вверх и осторожно опустил на землю. Пассажирка, азиатка необычайной красоты, одетая в розовое пальто ниже колен, с широкополой чёрной шляпе с изогнутыми полями на прекрасной головке и с широким чёрным шарфом на шее, не успела прийти в себя после полёта, как к ней подбежали две женщины и буквально задушили молодуху, громко целуя, охая и восклицая. Чуть в стороне стоял немолодой мужчина высокого роста с букетом белых роз в руках и терпеливо ждал своей очереди обнять и облобызать вновь прибывшую.

Вслед за молодой парой, на перрон ступили два молодых человека, один из которых выглядел под стать предыдущему великану. Образовалось ещё две группы прибывших-встречающих, реагировавших на встречу ничуть не сдержаннее, чем те, кто окружил азиатку. На шее богатыря повисли две молоденькие девушки и при этом хватило место для немолодой женщины, прижаться к груди великана.

Шею третьего прибывшего человека, нормального роста и выглядевшего немного старше двух первых верзил, также оплели нежные девичьи руки и с глазами полными слёз впились в губы парня.

Спустя минуту, девушка оторвалась от парня и шагнула в сторону, открывая доступ к телу парня мужчине и женщине средних лет. Мужчина, искренне радуясь встречи тряс руку молодого человека, женщина, радостно улыбаясь, по-старомодному протянула руку для поцелуя.

Облобызав ручку женщины, парень обнял за талию девушку, до этого целовавшую его, а другой рукой подозвал бригадира носильщиков, стоявшего наготове в тени навеса перрона и ожидавшего только сигнала от пассажира. Молодой человек поцеловал девушку в щёку, извинился перед ней и супружеской парой, и направился вслед за бригадиром к багажному вагону.

Спустя десять минут три тележки, доверху нагруженные чемоданами и баулами, покатили на выход с перрона, толкаемые носильщиками. На привокзальной площади Пётр, Фёдор и Алексей, а они были те, кто прибыл из Орла и кого так эмоционально встречали на вокзале, пожали друг другу руки и расселись в машины такси, причём каждому пришлось брать по две машины, чтобы уместить весь багаж.

Только когда последний баул оказался в квартире, Пётр сел на диван и облегчённо выдохнул со словами: «Наконец-то я дома!» Сибирская эпопея, длившаяся восемь месяцев наконец завершилась.

В этот раз компаньоны и их испытанный в прошлогоднем походе проводник Василий прошлись по россыпям в долине рек Марха и Моркока, где местами насобирали, местами намыли изрядное количество алмазов, причем преимущественно цветных: желтых, коричневых, голубых и зеленых. Так как у Анджана имелось больше информации о точках, где поисковые партии, а затем промышленные старатели отыскали на поверхности или близко к поверхности большое количество минералов или нашли крупные по размеру драгоценные камни.

Не преминули старатели на обратном пути посетить новое золотое месторождение, отмеченное на картах Анджана, где намыли золота даже больше, чем в прошлом году. Этот прииск потом зарегистрировали на имя Фёдора. Увлекшись, они чуть было не прозевали катер в Якутск. На этот раз по уговору он дошёл до Оюсута. Благо капитан «Звезды Якутии» Виктор Резвых оказался порядочным человеком и дождался возвращения старателей, да и Ольга, жена Алексея, увязавшаяся хвостиком за Алексеем в Якутию до дома отца, употребила все свои женские чары, чтобы уговорить Виктора подождать экспедицию.

Пока муж и его друзья-компаньоны шлялись по тайге и перелопачивали якутскую землю, Ольга, ожидавшая первенца, провела всё лето в юрте своих родителей. Чтобы не травмировать своих предков, женщина в Якутске переоделась в свои национальные одежды и в родное село прибыла одетая как порядочная замужняя якутка, а не какая там европейская вертихвостка. Будущая мама не сидела в родительском доме без дела, а, сопровождаемая младшими сёстрами, насобирала и засушила целый гербарий лекарственных трав, запаслась кучей амулетов и оберегов, чтобы встретить во все всеоружии первые роды.

Очнувшись от воспоминаний, Пётр встал с дивана и принялся распаковывать чемоданы. Сидихины пригласили Петра в семь вечера на ужин, поэтому он первую очередь выложил на стол подарки для них. Для Вероники парень приобрёл соболиную шубу и соболью шапку, которые в Якутске стоила в пять раз дешевле чем в Динабурге, для Анны-Марты— три шкурки голубого песца на воротник, муфты и, если понадобится, для оторочки пальто. Для Сергея Михайловича Пётр приготовил тоже соболью шапку, но, естественно, мужскую, сшитую по лекалам русской европейской моды. Парень приготовил сувениры и для прислуги семьи соседей. Затем он позвонил цветочнице и заказал два букета: букет фиолетовых фризий и букет алых роз и попросил пригласить ассистента продавца для помощи в упаковки подарков с их упаковочным материалом.

Ровно в шесть Анджан загрузил все свёртки с подарками на сервировочный столик и поручил катить его своей горничной, а сам вооружился букетами. В кармане пиджака парня лежал психологическая бомба— помолвочное кольцо. После поцелуя Вероники на вокзале на глазах у всех, Пётр решил, что с помолвкой тянуть больше нельзя.

Появление столика со свёртками вызвал приступ смеха у хозяев и шквал шуток и острот с их стороны. Парень вначале вручил букеты, а затем преподнёс подарки родителям Ники и только после этого— Веронике.

Женщины проявили прямо—таки героическую выдержку и не распечатали подарки сразу же после обретения оных, а пригласили гостя к столу. Как обычно Сергей Михайлович взял на себя бразды правления и поддерживал весёлую и дружескую атмосферу за столом.

Спустя час Пётр, внутренне мандражируя как юноша перед первым свиданием, встал и обращаясь к родителям Вероники торжественно заявил:

– Уважаемый Сергей Михайлович, уважаемая Анна Карловна, я осмеливаюсь просить руки вашей дочери.

Наступила полная тишина. Стало даже слышно, как негромко переговаривается прислуга на кухне. Сидихин посмотрел на Анну—Марту, она на Сергея Михайловича, затем оба вопросительно посмотрели на Веронику, замершую с вилкой и ножом в руках. Щеки девушки окрасились лёгким румянцем и Ника со звоном выронила приборы в тарелку.

Пётр, не дожидаясь ответной реакции родителей, достал коробочку из кармана, встал перед девушкой на одно колена, раскрыл коробочку с кольцом и глядя девушке в глаза негромко промолвил:

– Вероника, я люблю тебя и прошу стать моей женой.

Девушка вначале остекленевшими от потрясения глазами наблюдала за манипуляциями парня, а когда он встал перед ней на колено с раскрытой коробочкой в руке, счастливо улыбнулась и закрыла лицо сложенными домиком ладошками.

– Да, – почти прошептала девушка, – я согласна.

Пётр, не вставая с колен, взял правую руку девушки и одел золотое кольцо с брильянтом в два карата и прижал эту руку к своей щеке.

Наконец остальные присутствующие, включая кухарку и горничную, пришедшие выяснить причину внезапной тишины в гостиной, радостно захлопали в ладоши. Сергей Михайлович даже затопал ногами в крайнем возбуждении. Для полноты картины не хватало только одобрительного свиста возбуждённой публики.

А Пётр как заворожённый продолжал стоять на коленях, наслаждаясь теплом нежно прижатой к его лицу ладошки.

Неожиданная вспышка яркого света вернула парня на грешную Землю. Это Сидихин метнулся в свой кабинет, принёс фотоаппарат и сделал снимок романтической сцены. Затем он сфотографировал помолвленных с полный рост. Пётр вспомнил, что видел в альбоме «дяди» именно это фото, сделанное в доме Сидихиных, где Ника также выставила напоказ руку с кольцом и именно с таким бриллиантом.

С этого дня жизнь Петра изменилась кардинально. В первую очередь исчезла симпатичная горничная Анджана, на которую Вероника уже давно смотрела косо, а на её месте появилась невзрачная особа неопределённого возраста, но с безупречными манерами профессиональной прислуги.

Следующим новшеством стало правило ужинов в доме будущего тестя. Через неделю Анджан взбунтовался и объявил, что не намерен каждый день кушать на халяву у родителей невесты и согласен это делать, если будет через день оплачивать полную стоимость вечери. Сергей Михайлович на демарш будущего зятя возразил, что их трое участвуют в вечерней трапезе, а он один и если парень хочет проявить принципиальную порядочность, то должен тогда оплачивать только каждый четвёртый ужин. На том и сошлись.

Буквально через день после помолвки Ника заявила, что она целых семь месяцев и шесть дней была в разлуке с Петром, поэтому до Рождества и Нового года парень уходит в заслуженный отпуск и поступает в полное её распоряжение. Нет, Вероника была не против, что он распечатает магазин, потому что в преддверии больших зимних праздников грех не воспользоваться покупательским бумом. А вот деловые поездки за пределы города придётся отложить до следующего года.

Петра поставили в известность, что в ближайшую субботу состоится званный ужин в доме Сидихиных, где приглашённым друзьям и родственникам будет объявлено о помолвке Петра и Вероники.

Конечно, могло показаться, что парня обложили, как волка во время охоты. Отнюдь, Ника не навязывала своё общество. Она и всегда тактично интересовалась о планах на завтра, прежде чем предложить совместный поход в театр, в гости к кому-то или просто посидеть дома за просмотром какого ни будь фильма. Пётр свободно распоряжался своим личным временем и без Вероники встречался с Фёдором, Алексеем, другими знакомыми, ходил на деловые встречи.

Вероника блистала на вечере. После обретения статуса невесты и за время, пока Пётр отсутствовал, девушка кардинально изменила свой образ. Ника сменила свою мальчишескую причёску на длинные локоны, которые в повседневной жизни она носила слегка завитыми и свободно спадающими на плечи. Сейчас же ей в салоне соорудили на голове высокую замысловатую причёску, как Пётр узнал позже— «улей», которая выгодно подчеркивала изящную шею девушки. Уши украшали серьги-висюльки. Светло-серое платье без рукавов с юбкой-колокольчиком выше колен открывали для всеобщего обзора стройные ножки. Платье украшали множественные матерчатые аппликации в виде огромных ромашек, разбросанными по поверхности одеяния, а золотисто-жёлтая лента, опоясывала тонкую девичью талию. Девушка с высокой замысловатой причёской и в великолепном платье выглядела стильно и романтично.

При виде входящего жениха, она не бросилась к нему на встречу, а радостно улыбнулась и не торопясь, направилась к Петру. Со словами: «Привет!» она протянула руку именно для пожатия, а не поцелуя. Анджан осторожно пожал протянутую руку и поцеловал в подставленную щёку.

Став с левой стороны от парня, девушка просунула руку под руку Анджана и начала знакомить его с присутствующими гостями.

Дядя Карл, срочно вызванный из Петербурга без объяснения причины, подобно своей сестре, оказался в полной прострации, когда ему представили друга её племянницы. Он ошарашенно прохрипел срывающимся от волнения голосом: «Пётр Антонович! Вы!» В явном замешательстве он прослушал историю про сибирского наследника дяди Петра Антоновича, с которым, вероятно, Карл Карлович и был знаком. Потом весь вечер Анджан ощущал на себе изучающий взгляд Карла.

Следующим человеком, кому представили Петра, стал братом Роберт. Парень, названный так в честь своего дяди, брата матери, выглядел чуть ли не полной копией Роберта Берга. Он оказался общительным и шебутным молодым человеком, под стать своему отцу и постоянно находился в центре внимания, помогая родителям развлекать гостей.

Петра представили родственникам Вероники по отцу и другим гостям. Только после этого в центр зала вышел отец Вероники и обратился к присутствующим:

– Уважаемые гости, прошу вашего внимания. Разрешите мне объявить причину организации сегодняшней вечеринки. Я имею счастье объявить вам о помолвке моей дочери Вероники с Анджаном Петром Антоновичем, который попросил руку и сердце мое маленькой Ники. По решению на семейном совете и после беседы с настоятелем собора Александра Невского, Пётр и Вероника определили датой венчания 2 апреля 1950 года.

Гости разразились оглушительными аплодисментами. Все присутствующие бросились поздравлять сияющую счастливой улыбкой невесту и выглядевшего смущённым всеобщим вниманием жениха. Родители Ники пригласили много людей, поэтому никакого торжественного ужина запланировано не было. Они организовали праздничный фуршет с танцами под магнитофон.

Жених и невеста, в перерыве между танцами периодически убегали целоваться в кабинет отца. Вероника, при всей своей продвинутости и независимости, до свадьбы не позволяла ничего больше, чем поцелуи.

Так как родственников со стороны отца Вероники приехало изрядное количество, Пётр пригласил Карла, Роберта Сидихина и ещё одного дядю Ники с супругой переночевать в своей квартире. Парень преследовал две цели: помочь будущим родственникам разместить гостей на ночлег и расспросить Карла о событиях, происшедших после 1913 года. Свой интерес к тем событиям он обосновывал желанием узнать побольше о жизни своего дяди. Анджан хотел выяснить тот ключевой момент, когда реальность известного ему 1913 года разошлась с реальностью, в которой он живёт сейчас.

За рюмкой армянского коньяка, да за чашкой ароматного чая Пётр последовательно, буквально по дням расспросил Берга о событиях 25 октября 1913 года, происшедших в Двинске (нынешний Динабург тогда также назывался Двинском). Анджан выяснил, что в следствии столкновения железнодорожного состава императорского поезда с маневровым паровозом, Николай II умер на операционном столе в военном крепостном госпитале, куда его отвезли с места катастрофы. Карл же оперировал Великую княжну Марию Николаевну, трёх членов императорской семьи и включая некоторых первых лиц царской свиты, доставленных в частную клинику Юргенсона. Все пациенты Берга выжили и выздоровели благодаря врачебному мастерству Карла и медикаментам, произведённым на предприятии Петра Анджана. Карл ни словом не обмолвился о том, что антисептики и антибиотики «дядя» Пётр Анджан перенёс из XXI века.

Из этогорассказа Пётр вынес, что временные реальности разделились с того момента, когда кто-то дал команду везти царя в крепостной военный госпиталь, где он и скончался.

После смерти императора Николай II на престол вошёл его брат Михаил II, который чудом избежал отравление в Англии, но потерял там жену, сына и своего секретаря англичанина. Михаил отомстил за смерть брата, племянника, племянниц, своей жены и сына. Он разорвал союз в начале с Британской империей и тут же приказал арестовать всех фигурантов дела о покушении на императора и его семью, не взирая на дипломатический статус некоторых из них. Сблизился с Германией, получил от немецких банкиров кредит, погасил долги перед французскими кредиторами и разорвал союз с Францией. Непосредственно перед началом Великой войны объявил нейтралитет и политику неприсоединения к каким-либо союзам.

В ноябре 1913 года Карла Берга пригласили сопровождать выздоравливающих жертв аварии в Петербург. Он получил должность придворного врача нового царя Михаила II, передал свои паи в товариществе «Братья Берги и Анджан» брату Роберту и уехал на новое место службы.

Последний раз Берги и Петр Анджан встречались незадолго до железнодорожной аварии и после этого они Петра не видели. Анна-Марта рассказала, что в последний раз виделась с Петром Антоновичем 22 октября, когда он провожал её домой из Железнодорожного клуба.

В 1918 году Роберт Берг Анджан переоформил товарищество под новым названием «Возрождение». А в 1926 он погиб под колёсами автомобиля, управляемого пьяным автолюбителем. В настоящий момент товарищество управляется бессменным директором Давидом Верейка, который владеет паями в товариществе. «Возрождение» имеет производственные цеха в Динабурге, Петербурге, Москве, Варшаве, Екатеринбурге и Иркутске. Многие фармацевтические компании Европы и Северной Америки производят антисептики и антибиотики по лицензии товарищества. «Кстати, – как сообщил Карл, – Анна-Марте принадлежит двадцать пять паёв в «Возрождении», и она ежегодна получает свою долю от прибыли товарищества, на счета наследников Петра Анджана поступают деньги от деятельности товарищества.

«Вот тебе раз, я совсем забыл об отметке на оборотной стороне его паевых свидетельств, в которых сам же и указал, что они переходят в собственность назначенного им наследника», – подумал Пётр и чертыхнулся про себя. – Таким образом наследник наследует все денежные средства от чистой прибыли товарищества». Ещё он вспомнил, что тогда же открыл текущие счёта в Государственном Банке Российской империи, как товарищества «Братья Берги и Анджан», так и для себя лично.

В ближайший понедельник Пётр нанёс визит в контору товарищества «Возрождение», где вновь познакомился с теперь уже генеральным директором Верейка Давидом Моисеевичем.

Достопочтенный господин Верейка застыл соляным столбом, столкнувшись у выхода из приёмной генерального директора с Петром. Он более минуты смотрел на парня выпученными глазами и широко открытым ртом, переполошив секретаршу странным поведением шефа. Не молодая уже женщина шустро подбежала к директору со словами:

– Давид Моисеевич, с вами всё в порядке? – и сама застыла в недоумении, увидев своего грозного начальника, неподвижно и безмолвно таращившегося на молодого незнакомого посетителя.

Неизвестно сколько продолжалось бы это всеобщее остолбенение персонала товарищества, если бы Пётр не сделал попытку вывести господина Верейка из ступора, произнеся:

– Здравствуйте. Генеральный директор господин Верейка – это вы?

– Да, это господин генеральный директор, – ответила секретарь за босса не дожидаясь, когда того расклинит. – Чем могу служить?

– Анджан Пётр Антонович, – представился посетитель, приподнимая шляпу – владелец основной части паёв вашего товарищества. Давайте, уважаемая, отведем вашего шефа в его кабинет и дадим время прийти в себя.

Вдвоём они отвели безвольное зомби в лице директора в его кабинет и усадили на ближайший ко входу стул.

– У вас есть коньяк? Уважаемая… – спросил Анджан.

– Анна Львовна, – пояснила секретарь и подтвердила. – Да. Есть.

– Тогда налейте пол этого стакана, – Пётр взял со стола стакан со стола из подноса и передал женщине.

– Но это много! – попыталась возразить она.

– Я думаю, что даже мало, -уверил парень, – если судить по состоянию вашего начальника.

Анна Львовна метнулась к шкафчику, стоявшему в правом углу кабинета напротив окна, и достала оттуда пузатую початую бутылку с напитком тёмно-коричневого цвета и налила из неё пол стакана жидкости.

 Немного очухавшийся Верейка послушно выпил из поднесённого к его рту стакана весь коньяк и глаза его ещё больше округлились от изрядного количества крепкого алкоголя, влившегося ему вовнутрь. Он закашлялся, слёзы брызнули из его глаз, и директор, наконец-то, вышел из оцепенения.

Пётр сел напротив и стал терпеливо ждать, когда Давид Моисеевич окончательно придёт в себя. «Интересно, – подумал Анджан, – люди всегда будут впадать в прострацию при виде меня?»

– Пётр Антонович, вы, – господин Верейка наконец-то обрёл способность говорить, – Но как?

– Да, это я, – подтвердил Пётр, иронично улыбаясь. – Осталось только уточнить кто я.

– Это как? – директор пришёл в себя, но не окончательно, поэтому говорил почти шёпотом.

– Дело в том, что я Анджан Пётр Антонович, но не тот, с которым вы были знакомы, а его родной племянник, – заявил парень и протянул свой паспорт и нотариально заверенное завещание. – Вот мои «верительные грамоты».

Господин директор с недоверчивым видом взял в руки протянутые визитёром бумаги и попытался сфокусировать своё внимание на их содержании. Давалось это ему с трудом. Минут пять он переходил взглядом то на паспорт, то на завещание, пока окончательно не успокоился и оказался способным адекватно воспринимать информацию.

– Чем могу служить? —учтиво поинтересовался господин Верейка.

– Сейчас мы с вами, господин директор и выясним, – улыбаясь вежливо заявил Анджан.

В течении часа Пётр, владеющий пятьдесят одним уставным паем товарищества и, соответственно, абсолютным большинством голосов, получил поверхностную информацию о том, что принадлежит компании, где функционируют предприятия товарищества, доход и прибыль по годам, сколько должно было быть выплачено и сколько перечислено в реальности на личный счёт Петра Анджана. Они договорились, что Пётр пришлёт аудиторов в главный офис фирмы.

После беседы с генеральным директором, Анджан отправился в Государственный банк, где предъявил свои документы и получил доступ к счетам Петра Анджана. Если бы не беглый анализ деятельности компании, произведённый в главном офисе, сумма на счёте могла шокировать. За тридцать шесть лет набежала сумма почти в три миллиона рублей. Так в одночастье Анджан стал миллионером.

Глава тридцать вторая

– Господа, – обратился секретарь к ожидавшим аудиенцию, – кредитная комиссия готова принять вас.

Пётр пропустил вперёд старшего по возрасту Дмитрия Николаевича Стахеева, крупнейшего золотодобытчика Сибири и зашёл в кабинет вслед за ним.

За длинным столом для совещаний уже сидело четыре человека и директор Петербургского отделения Сибирского торгового банка Иосиф Адамович Гольдберг во главе этого стола.

Директор встал навстречу вошедших представился сам и выслушал, когда представятся вошедшие господа. Затем он познакомил клиентов с каждым членом комиссии персонально и предложил гостям присаживаться, указав на свободные стулья.

– Скажите пожалуйста, – не вставая задал первый вопрос один из членов рабочей группы, – из чего вы сделали вывод, что вы обнаружили месторождение алмазов. Насколько мне известно, в Российской империи крупных залежей этих драгоценных камней нет.

– По простой причине, Владимир Сергеевич, – взялся отвечать Анджан, доставая из небольшого саквояжа два кожаных мешочка и две деревянные липовые плошки, – потому что я лично обнаружил эти минералы на тех участках суши.

С этими словами он аккуратно высыпал содержимого каждого мешочка в отдельную ёмкость. В каждой цилиндрической миске образовалось по горке небольших кристаллов. Парень порылся в сумке и достал ещё такой же кисет и как вишенки на пирожных, положил сверху на каждую горку по два камня величиной с лесной орех. Затем Пётр легонько подвинул плошки поближе к банковским служащим.

Члены комиссии осторожно, словно опасаясь, что эти камушки рассыпятся от сжатия, доставали минералы из ёмкостей. Они внимательно изучали их со всех сторон, рассматривали на свет, нюхали и чуть ли не лизали. Один из финансистов догадался встать, подойти к окну и провести камнем по стеклу. На прозрачной поверхности возникла ровная узкая чёрточка.

– Хорошо, допустим, вы обнаружили алмазы в Якутии, но из каких источников вы произвели расчёты ширины и глубины месторождения, называемого вами кимберлитовой трубкой, – задал вопрос мужчина, представленный как Семён Семёнович, при этом слово «кимберлитовой» он прочитал почти по слогам, – его производительность и предполагаемые запасы.

– Производительность месторождения я выяснил путем выемки проб в районе залегания алмазоносной трубы и взвешивания добытых кристаллов из каждого кубометра породы, – Пётр ровным спокойным голосом принялся объяснять методику расчётов. —Тем же путём выемки проб, была определен примерный радиус трубки. Глубина рассчитана чисто эмпирически на основе анализа данных о подобных трубках в Южной Африке, разрабатываемых с прошлого века. Ну а определив среднюю производительность из расчёта веса минералов в каратах, добытого с кубометра породы и перемножив на предполагаемый объём залегающей в месторождении алмазоносной породы, мы определили ожидаемые запасы с точностью восемьдесят процентов.

– Вы указали, что срок окупаемости вложений— пять лет? – подключился член комиссии по имени Вениамин Аполлинариевич, – Как вы определили необходимую сумму инвестиций, себестоимость, величину дохода и чистой прибыли?

– При расчётах, – взял слово спутник Петра Иван Константинович, – мы руководствовались публичными отчетами южноафриканской компаний Де Бирс, а также данными расчётов, любезно предоставленными компанией «А.В. Липин и сыновья», которые недавно оснастили новым оборудованием свою изумрудоизвлекательную фабрику.

– Мы изучили список акционеров вашего акционерного общества «РОСАЛМ», – включился к «допросу» четвёртый представитель банка Аврам Самуилович, – у вас распределены только шестьдесят процентов акций общества. Что вы планируете сделать с остальными сорока процентами?

– Двадцать процентов предполагается разместить на площадках фондовых бирж, – вновь взял слово господин Иваницкий, – а оставшихся двадцать процентов предложено Его Величеству Императору Михаилу II.

– Даже так! – впервые подал голос директор—распорядитель. – И каков результат?

В ответ на его вопрос Пётр достал папку и протянул ближайшему к нему члену комиссии со словами:

– Здесь комплект именных акций, которые будут выданы Его Императорскому Величеству на аудиенции непосредственно после окончания работы вашей комиссии. Тут же письмо, подписанное Председателем Совета Министров, что Правительство гарантирует возврат кредита в случае негативного результата деятельности Акционерного общества «РОСАЛ».

Задав ещё для проформы несколько вопросов, директор Иосиф Адамович объявил, что комиссия приступает к обсуждению прошения о выделении кредита АО «РОСАЛ» и попросил его представителей подождать в приёмной.

Спустя тридцать минут Акционерного общества «РОСАЛ» получил письменное уведомление, что ему не только выделяется запрошенный клиентом одноразовый кредит в размере сто пятьдесят миллионов пятьсот пятьдесят тысяч рублей, но и открывается кредитная линия до пятисот миллионов рублей сроком на двадцать лет.

А через два часа после посещения банка, Пётр предал именные акции императора в его секретариат, предстал перед Михаилом II, сопровождаемый личным царским врачом Карлом Бергом, который и был тем, кто пропиарил проект Петра по организации промышленной добычи алмазов в Якутии и заинтересовал Михаила II стать акционером АО «РОСАЛ». На аудиенции Петру Анджану, как племяннику другого Петра Анджана лично император передал орден Святого Владимира четвёртой степени, которым дядю Петра Анджана наградили за участие в спасении жизни и здоровья дочери Его Императорского величества Николая Александровича Марии Николаевны, нескольких великих князей и других жертв железнодорожной катастрофы 1913 года. Орден не смогли вручить дяде лично по причине его таинственного исчезновения. Орден предоставлял права потомственного дворянства.

Пётр возвращался домой с чувством выполненного долга. Он смог создать акционерное общество, куда пайщиками привлёк вышеупомянутого Ивана Константиновича Иваницкого— богатейшего сибирского предпринимателя и патриота своей земли, которого даже уговаривать долго не пришлось, десяток владельцев гранильных и ювелирных мастерских, и самого Самодержца российского. Учредителями общества стали также Фёдор и Алексей, получивших по пять процентов акций. Их основным вкладом в уставной капитал стали золотоносные участки в Якутии. Себе же Анджан как организатор и вдохновитель создания первого в России предприятия по добыче алмазов запросил десять процентов акций. Взносом в уставной фонд акционерного общества являлись алмазные месторождения в Якутии, зарегистрированные на имя Петра. Удалось пробить банковский кредит. Как высказался незабвенный Остап Ибрагимович: «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!»

Неприятно-стылый февральский ветер загонял людей по домам, поэтому желающих встречать петербургский поезд на продуваемом всеми ветрами перроне оказалось немного. Девушка, кутаясь в длинную ниже колен соболью чёрную шубу, в одиночестве стояла на перроне, всматривалась в медленно проплывающие окна вагонов в надежде увидеть милый силуэт.

Пётр бодро соскочил на землю и подхватил метеором влетевшую в него девушку.

– Милый, – прошептала-выдохнула Вероника, зарывшись лицом в шубу жениха.

– Солнышко моё, – ласково вымолвил парень, – я так соскучился.

Анджан нежно обнял девушку и повёл в сторону входа в здание вокзала. Пересекли зал ожидания и вышли на привокзальную площадь. Водитель такси, стоящей первого в очереди, пулей выскочил из машины, шустро оббежал её и открыл заднюю дверь салона с пассажирской стороны.

– Как всё прошло, милый? – тихо спросила Ника, тесно прижавшись к парню.

– Великолепно! – также тихо ответил Пётр. – Всё что наметил на поездку, выполнил. Нас ждут великие дела, дорогая.

– Я рад за тебя, моя милый, – проворковала девушка и поцеловала его в щёку.

Путь от Петербургского вокзала к дому много времени не занял, но шофёр получил щедрые чаевые и остался очень довольным.

Парню позволили только снять дома шубу и оставить там чемодан и сразу же потащили в соседскую квартиру. Там его ждали будущие тесть и тёща и накрытый к обеду стол.

Родители Вероники встретили парня как родного сыны. Пётр отсутствовал в городе более двух недель, и тёща даже прослезилась, целуя с зятя в щёку. Тесть, в обычной своей манере, долго тряс руку парня в радостном возбуждении.

Вероника стояла рядом и с умилением наблюдала за сценой встречи ставшими очень близкими людей.

– Надеюсь, ты в ближайшее время больше никуда не поедешь? – проследовав за Петром в курительную комнату, спросила Ника.

– Осталось одно дельце в Риге, – извиняясь ответил парень, – и до марта я весь в твоём распоряжении.

– Честное слово? – недоверчиво взглянув в глаза парня, переспросила Ника, – А то я тебя знаю— телефонный звонок и ты унёсся по своему бизнесу.

– Самое честное слово. – поспешил заверить Пётр. – Я нанял на работу водителя-курьера и теперь мотаться по мелочам и по клиентам будет он. Я буду уезжать только для решения важных вопросов.

– Когда ты едешь? – с грустью в голосе спросила Ника.

– Ещё не знаю, —ответил Пётр и спохватившись добавил. – Кстати, нужно пойти домой позвонить в Ригу.

– Звони от нас, —предложила девушка.

– Не удобно как то, – засомневался Анджан, – решать свои вопросы за деньги вашей семьи.

– Да брось ты, какие там деньки, копейки, – отпарировала Ника, – ты же не роман в стихах собираешься продиктовать по телефону.

– Конечно нет, только одну главу, – пошутил парень.

– Ну одну главу можно, – подыграла девушка. – Иди звони.

Пётр вышел в гостиную, подошёл к телефону, снял трубку и заказал телефонный разговор с Ригой.

Через минут десять долгий сигнал телефонного зуммера известил о междугороднем звонке. На коммутаторе казённый женский голос известил о готовности заказа и предложил приступить к разговору.

– Мастерская Герша Листера, – раздалось в трубке приятный женский голос.

– Добрый день, —ответил Пётр, – вас беспокоит Пётр Анджан. Могу ли я поговорить с Гершей Моисеевичем?

– Да, конечно, господин Анджан, – поспешно откликнулась собеседница на другом конце провода. – Одну минутку. Сейчас вас переключу.

Послышался щелчок и уже мужской голос с явно еврейскими интонациями приветливо прокартавил:

– Добрый день, дорогой Пётр Антонович.

– Добрый день, уважаемый Герша Моисеевич, – радостно поприветствовал Анджан, – я беспокою вас по поводу своего заказа.

– Всё готово, уважаемый Пётр Антонович, – с некоторой ноткой гордости заверил Герша. – Вам доставить?

– Нет, не нужно, – отклонил предложение Анджан. – Я сам приеду послезавтра. Есть хорошая тема для разговора.

– Буду с нетерпением ждать вас, Пётр Антонович, – любезно ответил рижский собеседник.

– До послезавтра, Герша Моисеевич, – вежливо ответил Пётр и положил трубку.

Анджан сел на диван рядом с Вероникой, обнял девушку за плечо и радостно сообщил:

– Всё, договорился. Еду послезавтра, а завтра я весь ваш, сударыня.

– Только на завтра? – переспросила Ника, сделав притворно удивлённое лицо, – А потом чьих вы будете?

– А это зависит от вашего поведения, Вероника Сергеевна, – плутовато заявил Анджан.

– А вы нахал, Пётр Антонович, – делано возмутилась девушка и врезала локтем Петру в солнечное сплетение.

– У—у—у! Вы меня убили, сударыня! – парень отстранился от Ники, наигранно взвыл и рухнул на колени Веронике. – Я умираю.

Вероника поцеловала макушку парня и неожиданно сообщила:

– Тогда я умру вместе с тобой.

Пётр нежно припал губами к другой руке невесты.

– Какие будут приказания, о моя королева? – Пётр оторвался от руки девушки, шутливо сложил ладошки домиком и склонил голову перед Вероникой.

– Вы поведёте сегодня в театр, раб мой, – поддержала игру девушка. – Сегодня премьера в Русском театре.

– И что там показывают? – игриво поинтересовался Пётр.

– Показывают на выставке, милый мой, – сказала Ника и щёлкнула парня по носу, – а театре дают.

– А я думал, что дают по морде, – продолжал ёрничать Анджан.

– Фи, сударь, вы невозможный человек, – взвилась Ника. – Вы не только нахал, но и грубиян!

– Простите великодушно, Ваше Величество, – Пётр, продолжая куражиться, упал на колени, – Я исправлюсь, я выучусь, я стану достойным ваших …– Он взглянул на ноги девушки, – ваших тапочек.

– Ха—ха—ха! – искренне рассмеялась Вероника. – Ну хорошо. Вы прощены, сударь. А сейчас вставайте и идите за билетами в театр, пока не поздно.

– Слушаюсь и повинуюсь, – смиренно ответил Пётр и чмокнул девушку в коленку, обтянутую нейлоновым чулком.

Вечером, сидя в третьем ряду партера, Пётр наслаждался неплохой игрой местной труппы. Ни автор пьесы Михаил Швец, ни его произведение «Верни мне моё сердце!» не были ему известны, но ему спектакль понравился: и сюжет не избитый, и написано легко с хорошим чувством юмора, да и исполнители играли особенно убедительно, порой задорно и с полной отдачей. По окончании представления зрители хлопали стоя и долго не отпускали артистов.

– Как тебе спектакль, – поинтересовалась Виктория, когда они вышли из здания театра, – Не жаль потерянного времени.

– Ну что ты, солнышко, – почти натурально возмутился Пётр, – Время, проведённое с тобой, никогда не может считаться потерянным.

– Спасибо, милый – проворковала девушка, теснее прижимаясь к нему плечом. – А, всё же, что на счёт спектакля?

– Мне понравилось, – сообщил парень. – Не тривиально, интересно и сыграно великолепно. Если честно, труппа меня приятно удивила. Я даже не ожидал такой превосходной игры.

– Мне тоже понравилось! – восторженно констатировала она, – Особенно Антип (Дворник в пьесе).

Так не громко обсуждая пьесу, молодые люди неспеша шли по посыпанному песком тротуару. Такси они не брали. Театр находился в нескольких кварталах от их дома, поэтому они решились прогуляться по свежему воздуху.

На лестничной клетке Вероника заявила, что парень, проделавший столь долгий путь из Петербурга в Динабург, должно быть, очень устал, и почти насильно отправила его домой отдыхать. Эта отличительная черта девушки— отсутствие женского эгоизма и эгоцентризма, очень импонировала Петру и наглядно ему демонстрировала, что Ника действительно любила парня и искренне переживала за него.

Расстаться сразу не получилось: как только их губы сомкнулись в прощальном поцелуе, разомкнуть их сразу не нашлось никаких сил.

– Иди, милый, – с трудом отстранившись от парня, прошептала Ника, – Тебе нужно отдохнуть.

Она поправила причёску, подкрасила губы, между делом блокируя ладонью губы парня, сделавшего очередное поползновение поцеловать её, затем за плечи развернула Петра лицом к дверям его квартиры и легонько подтолкнула со словами:

– Отдыхать, Петенька! Отдыхать!

Петру, возбуждённому спектаклем и страстными поцелуями у порога дома, отдыхать, то есть ложиться спать, пока не хотелось. Он вдруг вспомнил, что у него осталась не переведённой последний абзац старинной рукописи о портале. Он достал из сейфа ноутбук, фотокопию одной из рукописей на латинском языке. К ней канцелярской кнопкой крепилась ксерокопия ещё одного манускрипта, написанного совсем другим, незнакомым парню алфавитом. Пётр долго пытался отыскать аналоги этой азбуки, списывался со многими лингвистами и пересылал фрагменты текста, но так и не получил ответа на вопрос: какому языку принадлежит шрифт и текст рукописи.

Восстановив в памяти содержимое предыдущих уже переведённых на русский язык частей манускрипта, Анджан погрузился в перевод последнего фрагмента. По сути дела, предыдущие строки рукописи ни на йоту не приблизили к пониманию сущности и предназначения порталов. Написанный от руки текст походил больше на инструкцию по эксплуатации с описанием методики проникновения в нижний ярус колонного зала, где находятся Врата, обнаружения местоположения портала, и нахождения символов. Нотную запись, первоначально выполненную на четырёх строках, дополняло приложение, выполненное, вероятно, значительно позже, на пятилинейном нотном стане с фиксацией не только звуков, но и ритма. Дальше шла инструкция по порядку инициации и активации портала. В общем, ничего нового, чего не было в письме Карла Карловича Берга, найденного в даугавпилсской квартире в родной реальности Петра.

Парень очень надеялся на то, что в последней части манускрипта найдёт вопрос на вопрос о сущности порталов. Пойдя по уже проторенной дороге, парень, вначале загружал фрагменты текста в программу-переводчик, которая делала грубый перевод с латинского языка, качество которого являлось настолько ужасным, что новоявленный русский текст не мог вызвать ничего другого, как ироничный смех. Но он создавал лексический каркас загруженного фрагмента, который Анджан потом превращал в адекватно воспринимаемый русский текст.

Провозившись несколько часов, подбирая подходящие значения слов, не корректно переведённых программой, Пётр, наконец-то, закончил перевод рукописи и остался разочарованным: ничего нового из последнего абзаца он не извлёк, за исключением того, что перстень всегда сопутствует появившемуся порталу во вновь образовавшейся реальности и мимолётного предположения, что хранитель портала, прошедший инициацию для трёх порталов, получает возможность проходить через все другие порталы других реальностей без совершения ритуала инициации. Пётр прошёл посвящение как раз для трёх и это предположение зацепило парня.

Глава тридцать третья

По залежам пыли в квартире, Анджан без труда определил, что он попал не в тот год, в котором он был здесь в последний раз. Активировав мобильный телефон, Пётр определился с датировкой. Парень вернулся в свою квартиру 15 июня 2017 года спустя сорок пять с половиной месяцев пребывания в реальности 1947 года и ровно через четыре года, как от впервые переступил порог портала.

На следующий день Пётр как устоявшийся ритуал совершил спуск в подвал для проверки работы портала. Ни на что не надеясь, парень приложил ладонь к нужной пиктограмме и без особого вдохновения запел заклинание на активацию портала. Его глаза округлились от удивления, когда Врата, до того равнодушные к вокальным опусам парня, потеряли свою каменную целостность и замерцали меняющими друг друга точками и пятнами. Пётр, не прекращая петь мантры, просунул руку мерцающий занавес. Рука свободно прошла сквозь.

Анджан резко выдернул руку, словно побоялся быть утащенным непонятной силой врат. Он достал сигарету и долго пытался зажечь спичку трясущимися от волнения руками. Переход в другие миры вновь работал и подчинялся воле Петра.

Выкурив одну за другой две сигареты, Анджан поднялся к себе в квартиру. Дома он прошёл в кабинет, сел за стол и составил план того, что он должен сделать перед совершением перехода в реальность 1913 года, куда Пётр планировал осуществить первый перенос.

Составив план, Анджан, уже совершенно пришедший в себя, в первую очередь написал письма Карлу и Марте с одинаковым текстом:

«Уважаемый Карл Робертович (Марта Робертовна) с 18 ноября 1953 года в вашем мире появится ваш отец Роберт Карлович и вы сможете его найти по адресу Постоялая улица, дом 35, квартира 15. С уважением Пётр Антонович Анджан».

Затем он навестил потайную комнату и перенёс оттуда в сейф находящиеся там завещание на племянника Петра Антоновича Анджана и паспорт на его имя, выданный в Сибири. Туда же парень переместил коробочку с брильянтовым колье. Следующим шагом явилось посещение нотариуса, где Пётр оформил доверенность на имя Фёдора предоставлять его интересы на собрании акционеров АО «РУСАЛ».

Вернувшись домой, Пётр написал письмо Фёдору, вложил его в большой конверт, туда же отправилось завещание и несколько экземпляров топографических карт, где он отметил местонахождения предполагаемых кимберлитовых труб или алмазных россыпей. После чего Анджан навестил компаньона и передал ему конверт, демонстрируя его содержание и делая необходимые пояснения.

– Пётр, что случилось? – задал вопрос Фёдор, когда Анджан извлёк на свет божий доверенность для акционерного общества, – Такое ощущение, что ты собрался уехать куда-то надолго или предчувствуешь беду.

– Никуда я не собираюсь уезжать, – попытался успокоить того Пётр, – но подстраховаться не мешает. Мы замахнулись на гегемонию Де Бирс и вряд ли они будут сидеть и спокойно наблюдать, как их сбрасывают с трона. Многие ювелиры мне прозрачно намекнули, что появился горячий интерес к источнику наших алмазов и неверие к их африканскому происхождению.

– Ты думаешь, что так серьёзно? – выразил сомнение богатырь.

– Не то слово, – заверил Анджан, – Англичане долго с конкурентами не церемонятся и скоро на нас выйдут. Сто процентов. Так что вам с Лёхой также стоит подстраховаться.

– Может ты и прав, – нехотя согласился Фёдор и спросил, беря в руки карты. – А это что за карты?

– Предполагаемые с вероятностью девяносто процентов месторождения алмазов. – пояснил Анджан, раскладывая карты на столе.

– Откуда они у тебя? – выказал удивление великан.

– Откуда ещё, – усмехнулся Пётр, – сам нарисовал.

– Я понимаю, что не Лёха, – фыркнул в ответ собеседник, – Откуда такие точные данные?

– От Василия, откуда ещё, – пояснил Анджан, – Ещё во время первой экспедиции я попросил его опрашивать местных охотников в округе кто находил алмазы или гранаты, а по-научному пиропы. Помнишь те чёрно-красные камни, что мы набрали там, где находили алмазы. Так вот, там, где в Якутии встречаются пиропы, там наверняка есть алмазы. Вот время нашего второго посещения Оюсута я и составил эти карты со слов нашего охотника.

– Точно, Петя, у тебя нюх на алмазы, – в очередной раз подивился Фёдор.

Подобно проинструктировав богатыря по картам, Пётр вручил ему также письма к Карлу и Марте с просьбой передать их адресатам в случае долгого отсутствия Петра и засобирался домой. Фёдор также намылился из дома к Алексею. У дверей из дома парни столкнулись с Прасковьей. Девушка радостно чмокнула Петра в щёку:

– Привет, Петенька! Сто лет не виделись!

– Привет, красавица! И ты прекрасно выглядишь, – он поцеловал в ответ Прасковью и обращаясь к Фёдору сказал, – Ты иди, Федя, я с твоей сестрой поболтаю.

Великан аккуратно пожал протянутую руку товарища и унёсся из дома.

– Что ты хотел мне сказать, Петенька? – лукаво улыбаясь, поинтересовалась красавица.

– Да вот решил попрощаться, – пояснил парень свою задержку.

– А с чего бы ты решил попрощаться со мной? – девица немного зависла от удивления. – Мы с тобой, вроде как не встречаемся больше. Ты куда-то уезжаешь?

– Как написал один поэт: «И каждый раз на миг прощайтесь, когда уходите на миг». – Анджан грустно продекламировал строки из стихотворения неизвестного в этом мире Александра Кочеткова.

– Ну-ка, пошли в дом, – Прасковья схватила парня за руку и потащила за собой вовнутрь, – Что-то мне не нравится твоё настроение.

– Петенька, пообещай, что с тобой ничего не случится, – умоляюще глядя в глаза Петру попросила девушка, когда им обоим удалось успокоить разбушевавшееся дыхание после бурного проявления чувств в постели у Прасковьи. – Хоть ты и отрезанный ломоть и без пяти минут чужой муж, но я так и не смогла разлюбить тебя и за тебя волнуюсь.

– Всё будет хорошо, Просковьюшка, – он постарался успокоить девушку, нежно гладя по голове.

– А теперь иди, Петя, – попросила Прасковья. – Не хочу, чтобы тебя застали в моей постели, да и тебе это ни к чему.

Парень без возражений оделся, поцеловал на прощание девушку, вышел на улицу, сел в машину и поехал в банк, где забрал из деревянных пеналов огранённые алмазы и половину золотых самородков.

Доехав до дома нового курьера Семёна Кошкина, который уже несколько раз ездил по поручению Петра в Ригу, Петербург и Варшаву, Анджан загрузил того заданием на завтра: съездить на машине Петра в Ригу и забрать у Герша Листера шкатулку. Может случится, что завтра ему предстоит срочно уехать в Москву. Если курьер не застанет его дома, то должен передать эту шкатулку его невесте Веронике. В шкатулке должны находится алмазные серёжки, изготовленные в комплект к колье.

Ян по просьбе босса повторил задание и уверил, что всё будет сделано как положено. Он взял у Петра письмо и доверенность для ювелира и отвёз Анджана домой.

Остаток дня Пётр провёл в обществе Вероники. Они сходили в гости к подруге Ники. Посидели в кафе, а затем до позднего вечера как будто смотрели кино по дальневизору в доме невесты, а на самом деле просто наслаждались обществом друг друга. Расстались они с трудом после одиннадцати.

Рано утром, когда дом ещё спал, Пётр подхватил свой неразлучный рюкзак, сумку на колёсиках со всей оргтехникой и спустился вниз. Анджан находился в полной уверенности, что в этот год этой реальности он уже не вернётся, поэтому забрал все артефакты XXI века, чтобы не оставлять следов «инопланетянина». Он из жадности привязал к сумке мешок, в который завернул пяток экспонатов антикварного стрелкового оружия. В этот раз он взял самый старинный и дорогой антиквариат, за исключением тех экземпляров из «оружейного музея», которые он переплавил ранее из мира 1953 года в родной мир. Парень побоялся, что если он изымет те артефакты из реальности 1950, то возникнет ситуация, при которой, по принципу домино, эти предметы, изъятые из реальности, которую он сейчас покидал, исчезнут в 1953 году, а затем и XXI веке. В сумку он напихал ножей и кинжалов, всяких золотых безделушек, старинных монет, опять же не тех вещей, которые у него зафиксированы в списках проданных.

Переход в 1913 год прошёл без неожиданностей, вопреки страхам парня об очередном подвохе со стороны портала. Анджан пролетел по тоннелям без тряски и рывков, как в предыдущий раз.

В колонном зале нижнего уровня Анджан чуть не споткнулся о пишущую машинку, которую он оставил в прошлый раз, так как она не желала спокойно лежать на сумке и постоянна свешивалась с неё, норовя каждый раз свалиться наземь. Было бы смешно потерять её во время полёта по коридорам портала.

Парень оставил весь свой скарб на нижнем уровне, и прихватив с собой неизменный рюкзак, поднялся в квартиру. В этом мире его встретила глубокая ночь, если судить по настенным часам, исправно отсчитывающим минуты и часы. Поужинав припасами, прихваченными «в дорогу», Пётр сходил на ближайший железнодорожный вокзал. Вокзал являлся единственным в этом городе местом, кроме полицейского участка, естественно, где в два часа ночи можно было узнать точную сегодняшнюю дату.

Пётр вернулся в этот мир 15 июня 1915 года, ровно через два года, как он сделал свой первый шаг через мерцающий полог Врат.

Оглавление

Книга первая

Предисловие

Часть первая «Хранитель Врат»

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Часть вторая «Снежная королева» Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвёртая

Часть третья «Сибирский странник» Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья