Город, который построил Я (04-ый том)
Марс Чернышевский – Бускунчак
Гости с Урала
Дядя Вова – это мой любимый дядя, младший брат моего отца и похожий на него как две капли воды особенно долгим обдумыванием ответов на задаваемые вопросы. Немногословный по натуре, он всегда брал молчаливым мужицким обаянием, видимо, прельстившим тетю Таню. А влюбился я в него, когда мы приехали к ним в гости в Магнитогорск и поселились у моей бабушки с дедушкой в хате на улице Колхозной. Это была многодетная украинская семья, и там жили, помимо стариков, мои тети и дяди со своими детьми. В начале я даже путался, кто есть кто, но по прошествии десяти – двенадцати лет ежегодного пребывания в этой веселой и очень музыкальной семье я, наконец-то, заучил наизусть наши родовые связи.
Так вот, одним приятным летним утром я и дядя Вова сидели во дворе. В шагах двадцати от нас находился огород, где росли мак, горох и подсолнухи. Именно там, вооружившись большим тазом с горячей водой, полотенцем и горой грязной посуды тетя Таня отчитывала своего муженька за проступок, совершенный им днем ранее после семейного застолья, посвященного прибытию нашей семьи на Урал из далекого города Горького. Монолог был нарочитым и шумным. В это время мой дядя сидел на старом полуразвалившемся кресле с влажной прохладной тряпкой на голове и периодически постанывал (позже я понял, что причиной головных спазмов был сосуд, случайно найденный в сарае – мастерской моего деда, с тремястами грамм самогона). Мне было всегда интересно наблюдать за спектаклем моих родственников, так как из года в год, эта филигранно отточенная партия тети Тани повторялась и не имела, как мне казалось, логической коды. Но тут в монолог неожиданно вторгся долгожданный каданс обвиняемого:
– Ой, какая же ты грамотная…
Я был поражен развязкой. Это было сказано очень тихо и спокойно. И после этого, тетя никогда больше не доминировала над своим мужем, а дядя стал моим лучшим другом.
Дядя Володя – родной брат тети Тани и, вероятно, шурин дяди Вовы, а мне непонятно кто. Я о нем и тогда мало знал, он редко приходил. Но если быть предельно откровенным, то вообще не приходил, и я не имел понятия о его существовании. А узнал только через двадцать лет, когда в 199… году открыл дверь и увидел на пороге двух улыбающихся здоровых мужиков. От них пахло бензином и пылью, а в их шоколадных глазах отражалась глубина уральских озер с потрясающе живописным скалистым ландшафтом тех мест, которые навсегда осели в моей памяти.
Дяди Вова и Володя приехали в город Горький для странной, на мой взгляд, миссии. Миссия эта заключалась в том, чтобы купить машину Волга (газ-24). Необычность этого мероприятия усугублялась еще и тем, что мой дядя десять лет жил на Сахалине и мог приобрести почти за бесценок "Тойоту" или "Хонду". Но когда я интересовался у него: «Зачем?», то мой вопрос всегда оставался без ответа. Но не потому, что он не знал почему, а просто, долго обдумывая, он не успевал реагировать. А события тех дней уносили нас вперед с головокружительной скоростью с надеждой на удачное окончание миссии. И перед тем, как начать повествование о самом предприятии, я должен сказать пару слов о его подготовке.
Когда я, открывая дверь, увидел двух молодых жизнерадостных людей, меня больше поразили не их глаза, отражающие все прелести Урала и не запахи, определяющие дальность их путешествия, а количество багажа. Было ощущение, что они приехали не на неделю, а как минимум, на год. Но тут сумки, чемоданы, пакеты стали тормошиться. Раскидав трусы, брюки и носки по разным частям комнаты, дядя Володя бережно достал бутыли с самогоном и выстроил из них на полу целый полк. Детская страсть игры в солдатики у него никуда не исчезла, а с возрастом она просто трансформировалась в более серьезную батальную схватку с реальностью.
Установив отряды на плацу, дяди сразу же стали вынашивать план атаки с тыла и снятия часовых. Затем уничтожили двух автоматчиков, и с чистой совестью поехали на автозавод выбирать автомобиль марки "Волга". Наша миссия началась.
Долго ли, коротко ли, ходил дядя Вова вокруг новой беленькой машины, выставленной на продажу, но ему явно что-то не нравилось.
– Ну, как? – спрашивал я время от времени. Но дядя и не думал отвечать на мои вопросы. Слишком серьезная задача стояла перед ним: брать или не брать. Конечно же, нет! Время у нас еще много, целая неделя впереди, а самогон так из памяти не уходит.
– Так, давайте-ка домой! – воскликнул дядя Володя, – а завтра опять приедем, может какую еще присмотрим.
И все, радостные, поехали отмечать первый пробный камень нашей бессмертной кампании.
На второй день, после изнурительного боя с неприятелем, мы вновь поехали уже как на работу, на автозавод выбирать товар. Особого, как мне казалось, выбора и не было, все автомобили были новые и причем, белого цвета, но моему дяде опять что-то все не нравилось, и целый день мы потратили на хождение по кругам.
– Нет, не пойдет, – заявил он в конце концов, и мы опять ни с чем двинулись в обратном направлении. В запасе у нас еще оставалось пять дней, так что никто особо и не переживал, купить-то всегда успеем, не промахнуться бы.
Настал второй вечер кровопролитных сражений. Поле боя было усеяно погибшими телами. Неприятель терпел поражение за поражением, но не сдавался. Пять автоматчиков и два снайпера были уничтожены к ночи, после чего воцарилось некоторое перемирие.
Третий день выдался наиболее тяжелым. Меня тошнило, мотало из стороны в сторону, а мои генералы чувствовали себя замечательно. Шесть часов тяжелой и кропотливой работы не прошли даром. Тестирование мой организм в этот южный день прошел по всем категориям, и нужно отметить, что функционально все сработало как надо. В конце концов, я расположился на кирпичах и стал со стороны наблюдать, как медленно и вдумчиво по парку автомашин передвигаются двое моих однополчан. Было ясно, что уральцы не собираются торопить события, и сегодня мы уедем отсюда опять на маршрутке.
Вечер после третьего длительного и душного рабочего дня на полях сражений выдался очень напряженным. Боевики с Урала уничтожали полки с ожесточением, и, казалось, не будет конца их ярости. Я попытался утихомирить их пыл и дать возможность врагу перевести дух, но все было тщетно. Сегодня была уничтожена половина отряда неприятеля: семь автоматчиков и двенадцать тяжелых танков под названием "Жигулевское".
Кончилось все тем, что на следующий день я не поехал на работу. Меня оставили дома, чтобы я нарисовал новый план и разработал новую тактику, при которой враг без сопротивления сдал бы оружие. Для этого мне рекомендовалось сходить в магазин и приготовить праздничный стол для торжеств по случаю успешного окончания миссии на горьковском автомобильном заводе. Целый день я чистил, резал, варил, жарил, солил, сервировал и, в конце концов, удовлетворенный проделанной работой по подготовке финального удара и полной капитуляции врага, глядя с балкона, стал наблюдать. Я ждал, когда унылую тишину нашего двора своим ревом мотора и лязгом неплотно закрученных при сборке кузовных частей (что и является фирменным знаком всемирно известного гиганта машиностроения) нарушит беленький чистенький "Газ 24" и оттуда выйдут двое со счастливыми лицами.
Долго ли, коротко ли я дежурил на балконе, но машина так и не появлялась. И когда стрелки часов стали переваливать за критическую отметку, в дверь постучали. Открывая дверь, я наконец увидел двух молодых жизнерадостных людей. Но меня больше поразили не их глаза, отражающие все прелести удачно проведенного дня и не запахи, определяющие сложность данной миссии. Меня поразило неподдельное счастье моих близких родственников по поводу очередного не приобретения автомобиля.
– Да! Денек-то сегодня опять выдался не очень! – радостно посетовал Вова, снимая пыльные ботинки.
– Не говори-ка! Завтра опять все как обычно! – торжествовал Володя.
– Что, неужели ничего так и не выбрали? Они же все одинаковые? – разглагольствовал я.
– Эх, парень, тут нужно особое чутье. Они только с виду похожие. Купишь, приедешь в Магнитогорск, а там, смотри, и двигатель надо менять. Такая уж, у нас в стране хитрая система конструирования. И так во всем! – поразительно оптимистично прокомментировал шурин моего дяди.
– Так как же быть? Может, на Сахалине надо было иномарку брать? – не унимался я.
Ответа не последовало. Вместо него был произведен всеобщий выдох, и из орудий раздались первые залпы по противнику. Сегодня я решил не участвовать в боях и, на удивление, этому факту все были очень обрадованы. Не буду писать о подробностях схватки, скажу только, что через три часа враг был полностью уничтожен. Решили в плен никого не брать и, находясь в превосходном настроении смыв с себя кровь врага, наше войско отправилось на покой.
Следующие три дня бесполезных поисков "автомобиля – мечты" прошли томно и заунывно. Дядя Вова все где-то кружил по бескрайним просторам автозавода, а Володя туда даже не поехал и все это время мотался в верхней части города. Враг был разгромлен, боеприпасы кончились, а для военного человека мир – это скучное прозябание и жажда новых сражений.
И как будто бы эта последняя мысль была услышана моим отцом. Он возвратился из Японии, где был на гастролях с московской филармонией и привез с собой самый лучший подарок, который можно вообще представить, для наших героев. Это была рота, состоящая из двадцати пяти японских самураев под названием "Элитное войско Пантера-90%".
Недолго размышляя о новых правилах ведения войны, наш командный состав сразу же бросился в бой и стал уничтожать бедных японцев с особой жестокостью. После первого часа боя, я впервые увидел, как «наши» немного подсели, и для меня это был определенный знак. После второго часа ожесточенной схватки я и мой отец Анатолий Дмитриевич (имя нового бойца – повстанца, присоединившегося к нам в этот тревожный вечер) были ранены и стали вести бой пассивно из наблюдательного пункта.
Третий и четвертый часы войны были ознаменованы ранением еще одного нашего солдата. Дядя Вова выглядел неважно. Его задела шальная пуля, но благодаря уральской боевой выучке, он, как и его брат по оружию, еще пока держались. Враг мало – помалу уничтожался, и к концу пятого и шестого часов перестрелки у них осталось только четыре воина. Я попытался выступить в роли миротворца, но дядя Володя меня осек и, сказав, что не в его характере давать врагу передышку, опять бросился на врага. Атаковал он уже один, мы же смиренно смотрели на место кровопролития, усеянного, то ли вражескими телами, то ли пустыми бутылками. Во всяком случае, уже никто ничего не понимал.
И тут вдруг мое сознание пробудилось. Вместо поля сражения, я увидел кухонный стол с грязными пустыми тарелками, а вместо войска самураев, по всему полу были разбросаны пустые бутылки от японского чистого спирта "Пантера". Сил не было уже ни на что, даже встать со стула, мы сидели бледные и отекшие с заплетающимися языками. На столе оставались последние пол – литра спирта, и дядя Володя, недолго думая и не предлагая уже никому, налил содержимое в граненый стакан и залпом хватанул, не запивая и не закусывая. Затем через две минуты он, под убаюкивающий аккомпанемент тишины, воцарившейся на кухне, повторил подвиг. Еще через две минуты он же начал медленно привставать. Мы с отцом вдвоем бросились его поддержать, но он любезно отказавшись от помощи, побрел в сторону спальни. Мне было больно наблюдать, как мой дальний родственник, тяжело дыша, переступает с ноги на ногу, и это было похоже на бразильский танец в замедленном действии. Мы опять бросились поддержать его и довести до кровати, но дядя Вова нас остановил.
– Не надо, сам дотанцует.
Через семь с лишним минут Володя, неспешно перешагивая порог спальни и медленно закрывая за собой дверь, удалился. Мы с отцом долго смотрели друг на друга и молча себя корили за то, что допустили такое. В кои-то веки приехали близкие нам люди, а мы довели их до такого состояния. Больше всего было жалко Володю. Он в последние два дня себя плохо чувствовал, и эта наша сегодняшняя вечеринка совсем его добила. У меня даже закралась грешная мысль, а доживет ли он до завтра? Но я таковую постоянно от себя отгонял. Обрывки разговора отца с братом пролетали мимо моих ушей, и я все время думал о дяде Володе, как он там, дышит ли вообще?
И в этот момент (о горе!) в соседней комнате раздался грохот упавшего тела. Я тут же бросился спасать пострадавшего, а отец уже спускался по лестнице вниз, чтобы по телефону – автомату вызвать «скорую»…
Странная картина открылась моему взору, когда я открыл дверь в спальню… Дядя Володя, удобно расположившись на полу между телевизором и кроватью, подперев голову двумя томами англо-русского словаря, мирно читал газету.
Удивительный сюжет с необычным концом
Говорят, что Моцарту его симфонии являлись одномоментно, а Бах обладал автоматическим письмом. То есть, он отключал мысли, а ноты сами записывались духом небесным. Еще говорят, что таблица Менделеева явилась Менделееву во сне, а Берлиоз специально не записывал свои произведения из-за невозможности их исполнения ввиду негативного отношения к его творчеству дирижеров, оркестрантов, да и общественности в целом. Но это только говорят, а точно мы не знаем.
Зато стопроцентно могу заявить, что когда я сидел меж гаражей близ Высоковской церкви, то вдруг почувствовал, что мне кто-то нашептывает интересный рассказ, который к концу моего очистительного акта превращается в целый роман. Я все время оборачивался и смотрел вокруг в надежде увидеть автора гениального творения, но никого не было. Тогда-то я и вспомнил о Моцарте и Берлиозе и, что есть силы, помчался записывать наговоренные мне строки.
Придя домой и вооружившись обглоданным карандашом с кипой тетрадных листов, я с ужасом обнаружил, что занимательная история, поведанная мне небесными сферами, стерлась из моей памяти. Целую неделю я ходил мимо духоносных гаражей и тужился, но рассказ так и не проявился. Затем я плюнул на все это и стал жить, как прежде, весело и беззаботно.
И вот совсем недавно, не далее чем полчаса назад, я вспомнил об этом случае и решил поделиться с вами. Пусть человечество знает, что вместо этих маленьких и незначительных строк, должен был появиться на свет роман с удивительным сюжетом и необычным концом.
Новый акафист
Сегодня ночью в два часа, я получил сверху стенограмму:
– Привет, Я – Бог. Скажи завтра людям, что Я есть не то, что они обо мне думают. Я есть в каждом, и каждый есть во мне. Я есть то, что каждый ощущает себя в настоящем в данное мгновенье. Прошлого и будущего нет, время вы придумали сами, видимо для отчета в творческих союзах о ваших трудах, которые, если и имеют какой-то смысл, то только в контексте Моей вселенской игры. Моя игра не имеет цели и смысла в человеческом понимании. Это как футбольный матч без ворот.
– Я есть ребенок, играющий в песочнице.
– Я есть кошка, спрыгивающая с крыши на карниз.
– Я есть восход солнца, освещающий и торжествующий.
– Я есть тьма, укрывающая молодых любовников от посторонних глаз.
– Я есть форма, помогающая композитору творить
– Я есть идея, помогающая философу размышлять.
– Я есть дух, сотворяющий и разрушающий.
– Я есть сборная России по футболу.
Телемост Москва – Санкт Петербург
Вчера по пятому каналу посмотрел телемост Москва – Санкт Петербург. Тема была борьба с пьянством в России. Сама постановка вопроса вызывает, если не смех, то, как минимум ухмылку. Ведь пьянство у нас понятие метафизическое. То, что дано свыше, нельзя искоренить, а потом, это же наша "фишка", этим надо научиться гордиться! Бегают же загорелые и голые туземцы по африканскому континенту, и все с них берут пример. Сумели же индейцы навязать всему миру татуировки и ирокезы. Все знают, что французы жадные, а ирландцы буйные, китайцы – себе на уме, а англичане точно нудные, и никто на это не жалуется. Американцы горды за себя, хотя и знают, что их страна – разжигатель мирового кризиса, а количество больных булимией постоянно растет. Самая грязная страна – Индия. Но именно туда стремится неугомонный странник, а тема индуизма одна из самых распространенных и харизматичных в мире.
Мы просто не умеем себя «пиарить». Телевизионщикам предлагаю новые темы для обсуждения:
1) Русские на дорогах не валяются.
2) Русское пьянство – как антагонизм мировой глобализации.
3) Отечественный алкоголизм – как миропонимание.
4) Белая горячка или новые тенденции и приемы актерского мастерства.
5) Новый запой на подмостках российской действительности.
6) Трезвость – как форма художественного бессилия или кризис реализма.
Экзамен по композиции
Студент проникновенно доиграл на фортепиано свое новое произведение для хора "A cappella".
Комиссия:
– Алексей, у Вас в разработке басы поют слишком низко. Это на две октавы ниже человеческих возможностей!
Студент:
– Это я просто экспериментирую, – находчиво оправдался выпускник.
