перед столовой, а Ваня в это время о чем-то говорил со вторым Ваней на дорожке, проходящей под террасой. Вдруг он поднял голову и увидел меня. Улыбнулся пронзительно своими ямочками, так что сердце свело судорогой, но взгляда я на этот раз почему-то не отвела. Он вскинул вверх руку:
– Дай мне свою руку, – сказал он.
– Зачем? – спросила я.
– Дай, – требовательно повторил он.
– Зачем? – снова спросила я.
– Ты чего такая дерзкая, а? – тряхнул он головой, отбрасывая сползшую на глаза челку и продолжая сиять ямочками. – Дай, сказал!
Не знаю, что за ступор на меня нашел, может, я растерялась от неожиданности, а может, помешало воспоминание о том, скольких девочек он уже вот так перетрогал. Хотя, наверное, еще чуть-чуть, и я тоже протянула бы ему руку, но тут его окликнул второй Ваня и настойчиво потянул за собой, когда тот попробовал проигнорировать его призывы. В конце концов Ваня все-таки последовал за другом и своим отрядом, который пионервожатые наконец повели на пляж, но в последнюю секунду он обернулся ко мне и крикнул:
– Все равно найду тебя – так и знай!
Мне тоже пора было идти. Отходя от заграждения террасы, я поймала на себе быстрый и как всегда неопределенный взгляд Эдика. А когда проходила мимо второго моего «поклонника», тот как всегда зло и презрительно прошипел мне почти в самое ухо:
– Страус.
Своего обещания Ваня не сдержал.
Дни истекали, до конца смены оставалось все меньше и меньше времени, наконец не наступил последний вечер перед отъездом. Устроили большой праздник на прощание, Ваня и наша руководительница кружка танцев танцевали на нем румбу. Как они двигались! Казалось, все в душе, а местами даже в теле двигается вслед за ними. Мне тут же захотелось вернувшись домой тоже обязательно научиться танцевать так же, а пока я сидела и глаз не могла отвести от Вани, одетого во все черное, с расстегнутой до самого пояса рубашкой.
Следующим утром их отряд уехал одним из первых, а нас повезли на вокзал только спустя два часа. Моему удивлению и отчасти радости не было предела, когда оказалось, что Ваня со своим отрядом и сопровождающими до сих пор ждут своего задерживающегося поезда. Правда, рассчитывать на какое-либо внимание с его стороны по-прежнему не приходилось, поэтому я вместе с девчонками прошлась по киоскам, покупая в дорогу лимонад и пирожки, а потом устроилась на каменном возвышении, на котором стояло здание вокзала, ожидая, пока соберутся все остальные.
Сюда же начал стекаться и Ванин отряд – вроде бы наконец объявили посадку на их рейс. Ваня стоял совсем недалеко от меня, как всегда дурачился, откидывая назад падающую на глаза челку и сияя своими ямочками направо и налево, и я от нечего делать наблюдала за ним, стараясь однако не слишком афишировать свой интерес.
– Лена! – вдруг услышала я оклик своей сопровождающей.
Видимо, она звала меня не в первый раз, но я была настолько поглощена подглядываниями за Ваней, что не слышала ее, пока она не крикнула так громко, что на нас все обернулись.
Я вздрогнула, посмотрев на нее, и собралась было подскочить на ноги, чтобы пройти к лестнице и по ней спуститься с возвышения, на котором сидела, но вдруг увидела под собой Ваню, протягивающего мне руку. Оперлась на нее и спрыгнула на асфальт. Уже собралась поблагодарить его и отнять руку, как вдруг поняла, что он не отпускает ее. Я посмотрела на него, и в душе снова все схлестнулось: в его ямочках все еще таились остатки смеха, но в глазах плескалось удивление, а на его волнах раскачивался большой, все заслоняющий собой знак вопроса. И рука у него снова была прохладной, и он мимолетным узнавающим движением скользнул по моим горячим пальцам уже на пути к расставанию, потому что я выскальзывала, пока прохлада снова не стекла с них до последней капли.
Я зашла в вагон, не обернулась. Поезд тронулся.
Ну почему я не сделала этого? – много раз бился во мне вопрос.
Но не сделала чего? Не призналась ему, что я была той самой Золушкой? Не попыталась целенаправленно обратить на себя его внимание? А зачем? – снова упиралась я в вопрос, который когда-то задала самому Ване. Той мне, шестнадцатилетней, неопытной, неискушенной, это ничего не дало бы. Всегда понимала это и все равно жалела непонятно о чем.
А теперь, тринадцать лет спустя, смотрела на его фотографию, на которую наткнулась в анкете у одного из своих друзей на одноклассниках. Я уже не неопытная и неискушенная девчонка – напротив. И теперь так просто сделать все то, что не было сделано тринадцать лет назад на берегу Черного моря. Открыть окно сообщения, написать: привет, Ваня. Он, конечно же, ответит мне, потому что увидит мои фотографии, которые наверняка ему понравятся, потому что они всем нравятся. И будет так просто говорить с ним о чем угодно, флиртовать и вести его в нужном направлении. Владеть его ямочками, голубыми глазами и непослушной челкой. И даже то, что он живет в другом городе, в общем-то, не является большой проблемой.
Я снова вспомнила ночь в палатке и то, как он
