-1-
…Македонский с трудом разлепил глаза и у него сразу засосало под ложечкой – он проснулся в своей захламленной квартире, давно использующуюся только по пьянственно -блядственному назначению. А это могло означать лишь то, что он в очередной раз рассорился с Кисанькой. Судя по количеству пустой стеклотары – давно.
Напрягая мозг, больше похожий на кисель, всю ночь простоявший на столе неприкрытым, Македонский мучительно пытался восстановить картину вчерашнего дня, и не мог. Прикуривая трясущимися руками "Bond", он одновременно шарил по бутылкам, не осталось ли чего на опохмелку. Болел с бодуна Македонский страшно и тяжело, как и подобает сорокапятилетнему алкоголику, периодически добивающему остатки расшатанной психики еще и наркотиками. Но в последнее время с хорошей "известкой"стало тяжеловато и Македонский больше отдавал предпочтение алкоголю.
"Бинго!" В бутылке "Хаомы" оставалась еще почти половина содержимого. Первые полстакана вызвали спазм в гoрле, но Македонский не мог себе позволить такую роскошь, как выблевать спасительную влагу. И в битве с организмом за алкоголь, он одержал победу. С правом последнего остаться внутри. Остальное пошло уже легче. Он снова закурил, и откинувшись на замызганные подушки, стал выстраивать разрозненные события, чудом уцелевшие на задворках памяти в одно целое, именуемое последний месяц.
С Кисанькой отношения стали окончательно рушиться к началу лета. Как больной зуб, они сначала мелко крошились взаимными упреками и обидами, оставляя мерзкий вкус и неприятный осадок во рту. С каждой неделей кусочки отваливалась все больше и больше, царапая остатками щеку и язык. Страх и боль мешались с сиюминутным решением одним разом покончить с очагом дискомфорта, сменялись жалостью к самим себе, заглатыванием обезбoливающего и откладыванием ответственного шага на туманное потом.
–2-
А виновата во всей этой неразберихе была Маленькая Принцесса.
Ослепительно красивой ее нельзя было назвать, скорее премиленькой. Узкий рот, подсветленные перекисью русые волосы, худоба, граничащaя с неприличной – все как любил Македонский. Нежная ямочка на подбородке, фарфоровая кожа и улыбка, как у Кисаньки прилагались в довесок.
Она смотрела на Македонского, будто он был Бог. Не больше и не меньше. Причем смотрела украдкой, смущаясь его взгляда. Они познакомились весной в один из запоев Македонского на какой-то квартире, служившей местом встречи городских неформалов.
Подогреваемый алкоголем и пылким девичьим вниманием, Македонский чувствовал себя на высоте, без умолку шутил, пьяно и многозначительно смотрел на Маленькую Принцессу, всячески старался ей угодить. В общем, обычный алкогольный флирт катастрофически стареющего мужчины с, закомплексованной родительским пренебрежением и снисхождением сверстников, семнадцатилетней школьницы.
Однажды он проводил ее домой и держал за руку. Чувствуя как колотится девичье сердечко, он ощутил злобное торжество перед ироничной и самоуверенной Кисанькой, которая об их знакомстве, естественно, ничего не знала.
Некоторое время между Македонским и Маленькой Принцессой шла осторожная переписка по интернету и смс. А потом он лишил ее невинности.
–3-
…В последнее время ежедневным рационом Македонского стали пару баночек алкогольного "диззи” и конвалюта "известки". Какой придется, не до хорошего уже. Сочетание энергетика, алкоголя и транков давало любимое ощущение плавающего кайфа. В такие моменты Македонский предпочитал оставаться один и созерцать, как толпы орков снуют из угла в угол. Но в этот раз почему -то позвал Маленькую Принцессу.
Она дрожала, и Македонский принялся ее целовать, сoпровождая свои нескромные прикосновения горячим шепотом. Девичье тело было свежим и податливым. Сквозь многочисленные парфюмерные ароматы пробивался слабый запах плоти Маленькой Принцессы.
Македонский видел перед собой прекрасную белокурую нимфу, которую грех было не взять. Македонский ласкал Маленькую Принцессу нежно, чтобы не напугать, и настойчиво, чтобы не дать опомниться. Женщин за свою жизнь он повидал столько, что многих уже и не помнил, и искусством обращаться с телом прекрасной половины человечества научился в совершенстве.
Маленькая Принцесса потихоньку стонала, стесняясь своего возбуждения и все норовила оттолкнуть хайрастую голову Македонского от своего самого укромного места. Но когда он уже брал штурмом сдавшуюся крепость, Маленькая Принцесса вдруг вся одервенела и начала отчаянно сопротивляться. Слабые руки царапались, били мощное тело Македонского, она даже попыталась его укусить.
На секунду наступившее отрезвление вызвало у Македонского подозрительную мысль:" А может она девственница?" Но мощная эрекция и искаженное сознание отмели ее как абсурдную. " Да она же меня дразнит. Как Кисанька, когда стонет , что ей больно, а сама всем телом помогает сделать еще больнее" Воспоминание о сексе с любимой окончательно вытеснили последние проблески сознания. И Македонский атаковал разверзнутую Маленькую Принцессу со всей страстью, но как ни старался кончить он так и не смог.
Прикуривая сигарету, Македонский недоуменно взирал на скрючившееся остроколенчатое существо с измятым плачем лицом, на небольшое пятно, алевшее на несвежей простыни.
Не было ни сожаления ни удовлетворения, все на что хватило Македонского – хрипло сказать : "Иди домой. Мне нужно побыть одному. И не плачь. Я тебя люблю…"
–4-
… Об этом инциденте Македонский рассказал Кисаньке сам, спустя где – то месяц. В тот день она вывела его из себя донельзя, заявившись к нему под утро из клуба пьянющая в нет. Он даже пытался показать ей простынь, скомканную и затолканную в шкаф. Не преминул сообщить, что они и по сей день встречаются. Он хотел, чтоб Кисаньке стало настолько больно, насколько вообще может выдержать человеческое сердце. Македонский даже подумал, может она покончит с собой. И испытал от этого удовлетворение: наконец он сможет быть уверен, что она больше ничьей не будет.
Однако, этой мечте Македонского не суждено было сбыться. А вот заветное желание Кисаньки – уничтожить это «пристанище блядства" сбывалось на глазах. Жалобно зазвенели осыпающиеся стекла серванта, брызнуло острыми осколками зеркало, предрассветные лучи солнца ворвались сквозь зияющий пустотой оконный проем. Отлетели дверцы шкафов, остатки посуды вместе с обломками столика образовали кучу мусора. На потертых обоях кровавым пятном красовались остатки кетчупа. С особой жестокостью был уничтожен мобильный телефон.
Македонский, обескураженный стремительностью происходящего и заторможенный смесью из кайфов, никак не реагировал .А потом пришла очередь избиения и самого Македонского. Правда физические данные Кисаньки оставляли желать лучшего, поэтому серьезных увечий она нанести не смогла. А потому начала плакать, в голос, некрасиво подвывая и содрогаясь всем телом. И он ее не успокаивал. Часа через два она уснула, а Македонский так и сидел, смотрел, как она спит.
Кисанька проснулась безобразно опухшая, лохматая. Мрачно оглядела все вокруг, напялила темные очки и сказала напоследок:
– Теперь можешь начинать новую жизнь.
И ушла. Македонский еще некоторое время слушал цоканье ее каблучков по ступенькам, а потом стало тихо. Его стало отпускать и внутрь полезло гложущее чувство необратимой потери. Такая неприятно – сосущая пустота заполнила каждую клеточку Македонского. И в тишине летнего утра, из непонятно нетронутого Кисанькой магнитофона, звучала песня «Крематория» " …девочка Оля от курения и алкоголя…"
-5-
Через неделю они помирились. Все по их обычному сценарию: твердое "нет", спустя час македонских слезных увещеваний – скандал, еще спустя некоторое время – истерика и, наконец, долгожданный секс.
Это было то, что Македонский никак не мог объяснить самому себе. Вроде Кисанька и в постели не исхитрялась особо, и минет делать не очень любила. Но какое-то звериное желание охватывало Македонского при одной мысли об их занятиях любовью
Изгибы тела Кисаньки, ее бешеное возбуждение, запах пота, постоянно шевелящиеся пальчики на ногах. Упругие ягодицы, крупные для такой маленькой груди, соски, ямочка между ключицами – все было его любимое, близкое и намертво приросшее к сердцу.
Это называлось на их языке "медовый месяц" – не вылезать из постели сутками, задыхаться от любви друг к другу, делать разные приятные мелочи. Он обычно всегда следовал за постзапойным примирением. И этот раз не стал исключением. Македонский даже не вспоминал о существовании Маленькой Принцессы, его распирало от счастья. Он клялся сам себе, что никогда не возьмет в рот ни капли алкоголя и был полон решимости стать для Кисаньки идеальным мужчиной и, наконец, развести ее на замужество.
И тут она не пришла. Так просто. Когда он меньше всего этого ожидал. Не простила. Отправила банальное sms: "между нами все кончено".
Македонский сразу же выпил, давясь, бутылку водки, ждал ее у подъезда, крыл матом. Когда она появилась под утро, опять же крыл матом, плакал, умолял. Но Кисанька проявила невиданную ранее твердость и захлопнула дверь перед его носом.
Когда же, спустя несколько часов, он приплелся к ней на работу, его встретил Атлет, оказавшийся новым бой-френдом Кисаньки, с которым, как выяснилось, они уже несколько недель поддерживали далеко не платонические отношения.
Сломленный вероломством любимой и униженный хамством и физическим прeвосходством Атлета, Македонский пустился в глухой запой, заедая различные виды алкогольной продукции медикаментами из списка "А". Попутно овладевая женскими телесами, иной раз весьма сомнительного экстерьера.
Конечно, все вернулось на круги своя. Бесконечное полузабытие, Маленькая Принцесса и все-все. Как будто количество женских образов могло скрасить глубокое отчаяние Македонского.
«Завела роман. Открыто. Наверное, самозабвенно отдается своему избраннику и жадно целуется с ним на улице. Как она любит.." – горько думал он и шел за очередной бутылкой. Ему стало казаться, что это исключительно из-за Кисаньки он стал столько пить и уверял в этом всех своих собутыльников.
У Македонского шла носом кровь, случались сердечные приступы с похмелья, но он продолжал пить. Постоянно звонил Кисаньке с чужих телефонов: умолял, угрожал, проклинал, плакал. Но она неизменно говорила "нет".
В какой – то момент он решил бросить пить. Ведь, в конце концов, оставалась же Маленькая Принцесса. Только без Кисаньки и кайфа ее существование теряло всякий смысл. Македонского стал раздражать ее бесконечный и беспричинный смех, интеллект простейших приобрел очевидность; бесила лаковая сумка, бледные веснушки. Даже то, как она старательно ему отсасывала, покорно глядя снизу вверх, раздражало Македонского.
Он уже не сдерживался и резко высказывался в адрес Маленькой Принцессы. Пару раз она убегала из квартиры в слезах. Но неизменно назавтра возвращалась, чем злила еще больше.
И все нестерпимей становилась нехватка Кисанькиного присутствия. Ее неиссякающего чувства юмора, дразнящего запаха, чуть кривоватой, похожей на усмешку, улыбки.
И Македонский снова запил. Жизнь стала чуть-чуть поярче. По крайней мере, дни так не тянулись. Незаметно наступил сентябрь.
-6-
…Македонский с трудом разлепил глаза и у него сразу засосало" под ложечкой" – он проснулся в своей захламленной квартире, давно использующейся по пьянственно -блядственному назначению. А это могло означать лишь то, что он в очередной раз расстался с Кисанькой. Только, кажется, не в очередной, а в последний…
Через час Македонский вышел на поиски очередной порции выпивки. И нашел ее в лице Волосатого Друга, у которого они и сели уничтожать дешевое "бургундское". Вскоре пришла Маленькая Принцесса. Как всегда, слегка взволнованная от встречи с Македонским. Он все меньше уделял ей внимания и Маленькая Принцесса страдала.
Орал "Ленинград", который в обычной жизни Македонский не выносил. Волосатый Друг тряс сальной шевелюрой и периодически заголял филейную часть, чем вызывал истерический смех Маленькой Принцессы. Она постоянно поглядывала на Македонского и ждала, когда же он дойдет до кондиции и начнет целовать ее пьяно – слюнявым ртом, но Македонский что-то долго не пьянел.
Нудно звонил телефон, который все игнорировали. Наконец, Волосатый Друг, дабы хоть как-то разнообразить тупое просиживание дивана и полировку стопок, снял трубку.
Это была Кисанька. Выяснив, там ли Македонский, она безапелляционно заявила, что сейчас придет.
Македонский встретил ее у подъезда. Кисанька не подпустила его к себе, но улыбалась тепло. Поднимаясь вслед за ней, и глядя на туго обтягивающие зад джинсы, Македонский почувствовал такое сильное томление в паху, что пришлось выпустить из -под ремня длинную майку. Он сел рядом с Кисанькой и прижался небритой щекой к ее бедру. На протянутый стакан портвейна только отрицательно помотал головой.
«…хочешь я буду ласковой кошкой сидеть у твоих обнаженных ног…»
Он целовал ей пальцы и она не отнимала руку, смотрел в ее смеющиеся глаза и его собственные влажнели от переполнявших его чувств, усиленных алкоголем.
Маленькая Принцесса дрожала как осиновый лист, тонкая сигарета прыгала в пальцах, но никто не давал ей прикурить – не замечали. Узкие губы побледнели и на них застыла полуулыбка-полугримасса. И уж меньше всего в этот момент о ней думал Македонский. Он был бесконечно счастлив просто от того, что Кисанька появилась. Ему больше ничего не было нужно. Никого больше не существовало.
Такое блаженство продолжалось ровно столько, сколько понадобилось Кисаньке и Волосатому Другу, чтобы опустошить две бутылки портвейна. Потом она встала, накинула на плечо сумку и для Македонского мир стал рушиться. Опять появилось чувство осиротения и беспризорности.
– Ну что, Македонский, пошли домой. Вперед, к тяжелому похмелью и взрыву мозга!
Он не сразу осознал, что Кисанька ему говорит. А когда понял, то, не прощаясь, вылетел из квартиры и на площадке стал целовать свою любимую куда-попало. На улице, по дороге домой, они останавливались и страстно целовались на глазах у прохожих. Как любила Кисанька.
P.S. …и все -таки они поженились. Кисанька в белом платье была неотразима. Македонский в кожаном фраке и джинсах выглядел очень брутально, и куда моложе своих лет. Он стал пить гораздо реже. И не так подолгу. Пару-тройку дней, потом прекращал. Но за это время Кисанька успевала поразвлечься на полную катушку. А потом у них снова был "медовый месяц", точнее пять-шесть медовых месяцев. Исключительно счастливые и безоблачные месяцы.
P.P.S. А как же Маленькая Принцесса? Ее нашли в ванной родители. Она перерезала вены на обеих руках, разобрав бритвенный станок. К тому времени у Македонского снова появился мобильник и он получил прощальное sms, правда, сразу удалил, чтобы Кисанька не обнаружила. Но каждую пьянку пускает скупую мужскую слезу в память о самоотверженной Маленькой Принцессе…
