Этих двух оленей – корову с полугодовалым теленком – Матерый выслеживал уже несколько дней. Обнаружил добычу случайно, когда отлеживался после очередной стычки с чужаками. Он ослабел, потому что не мог охотиться некоторое время – раненая лапа не давала, мыши не в счет. Внезапно ветер донес до него ни с чем не сравнимый запах добычи. Сам он находился с подветренной стороны, и олени его не почуяли. Мгновенно волк поднялся с лежки и, прихрамывая, пошел следом. Слух и обоняние его обострились, и он решил атаковать сразу, чего ни в коем случае не стал бы делать в стае. Нужно было только выбрать позицию и момент для атаки. Но, поторопившись, он допустил ошибку. Забежав вперед и обойдя добычу с другой стороны, Матерый зашел с ветра, и олени учуяли его. Началась погоня.
Поначалу олени легко увеличили разрыв, но волк и не думал отступать. Но отпустил добычу далеко вперед, сделав вид, что отстал, и только потом начал преследование. Теперь Матерый шел по следу на почтительном расстоянии, чтобы не спугнуть оленей раньше времени. Новая ошибка могла стоить ему ни много ни мало – жизни.
Шел чаще ночью, скрадываясь по оврагам, либо, наоборот, старался идти горной тропой, чтобы всегда держать ветер. Отдыхать позволял себе недолго и только тогда, когда точно знал – след верный, и далеко олени не уйдут. Ловил мышей, не обращая внимание на многочисленные следы зайцев – надо беречь силы для настоящей добычи. Чтобы наесться до отвала.
Счастливо избежав первой встречи с волком, олени успокоились. По ночам они кормились, сдирая крепкими зубами кору с молодых осин или обкусывая веточки ивы, а днем отлеживались в каком-нибудь распадке или под корнями большого упавшего дерева, изредка поднимаясь, чтобы попить чистой воды в ближайшем ручье. Корма было вдоволь, не нужно было рыть снег и проходить большие расстояния. Однако инстинкт не позволял долго оставаться на одном месте и, отдохнув, они снова пускались в путь, совершая обычную миграцию вдоль реки, что свободно текла в долине между невысокими горными массивами.
Молодому оленю, который уже был ростом с мамку, долго лежать было невмоготу – слишком много вокруг было нового, интересного, волнующего. Множество запахов окружало и дразнило его. За свои первые полгода, которые он провел с матерью, им не раз угрожали и волчьи клыки и медвежьи когти, но мать всегда была настороже, и до сих пор им удавалось уходить от опасности. Теленок же воспринимал смертельные ситуации, как веселые приключения. Ему нравилось ощущать растущую силу и ловкость.
И сейчас он смело исследовал лес, уходя от лежки все дальше. Мать беспокойно озиралась, поднимая голову, когда, высоко подпрыгивая, теленок исчезал за деревьями. Тогда олениха коротко мычала, подзывая сына и призывая его к осторожности.
На исходе четвертого дня погони, поднявшись с дневной лежки, Матерый как всегда вышел, чтобы поймать ветер и встать на привычный след. Солнце клонилось к закату, когда волк поднялся на широкий угор у дремавшей пока реки, держась края леса. Деревья уже бросили длинные косые тени на синий снег, ветер, весь день шумевший и раскачивающий кроны корабельных сосен, наконец стих.
Уйти за реку олени не могли – русло уже вскрылось, черная вода спокойно струилась вдоль широких заберегов, а тропинки вдоль реки были до поры скрыты под толстым слоем ненадежного снега. Пар поднимался над остывающей лентой воды. Вместе с туманом долину быстро наполняли сумерки.
К своему удивлению, помимо привычных запахов леса, Матерый услышал новые, ранее на пути не встречавшиеся. Это было еще нечто тревожное, и, к сожалению, старый волк узнал этот запах. Это был дух людей – извечных волчьих врагов. Люди всегда пахли потом, дымом, собаками и еще чем-то резким, неприятным. Этот запах всегда означал опасность, и теперь Матерый был в замешательстве. Впереди была добыча и…смертельный риск.
Волк решил обойти людей, поднявшись на высокую гору. Для этого ему пришлось, вернувшись, сделать большой крюк. Надо было спешить – олени могли уйти далеко, запутав следы или найдя путь через реку. Но когда Матерый уже почти забрался наверх, он услышал выстрел.
– Дурак ты, Сеня! – говорил пожилой охотник молодому. Хотя того и звали вовсе не Сеня, а Петр. Но раз дурак, значит, Сеня. Так уж было у них заведено.
– Нормально, – скалился Петр, короткими движениями ножа ловко подрезая шкуру. – Смотри, сколько мяса! До весны хватит.
Работа шла споро , управиться можно быстро. И поскорей свалить, избежав ненужных встреч и расспросов.
– На хрена ты ее завалил, – укорял старый. – Теперь егерю магарыч ставить надо. Да еще мясо в придачу.
– Дак она сама на
