Пролог
Заглянем в глубины расщепленных скал,
Где тихо в кристаллах растёт минерал,
Виден не всем, но несёт в себе силу -
Забытое время откроет он миру.
Кристалл – не игрушка, рукою не взять.
Лишь чистый душою способен принять,
Что отныне судьба их вместе связала,
Врата в новый мир лишь для них показала.
Избранников силы числа двадцать пять
Циферблаты в запястьях должны охранять.
Событий истории изменится ход,
На застывших нулях закончится проклятый год.*
Героев-спасителей существует лишь пять
Их данная сила – повернуть время вспять.
Две капли воды двадцать первого века
Изменят за миг судьбу человека.
И проснутся в незнании герои опять,
Забудет весь мир о числе двадцать пять.
И будет центральная башня стучать,
Чтоб о будущем люди могли вновь мечтать.
Из-за обильных дождей, идущих уже примерно неделю, улицы Флипсбурга были окутаны пеленой тумана. По правде говоря, излишняя влажность всегда была отличительной чертой этого старого городка. Сейчас же это испарение больше напоминало кипящий котёл в аду, поскольку майское солнце изрядно пыталось подпалить всех обитателей города.
Билли Смит окинул угрюмым взглядом главную часовую башню. Подумать только, всего двадцать четыре часа. Будь он более предусмотрителен, то стал бы человеком, открывшим новый мир. Сколько всего он смог бы рассказать про ближайшее будущее. Однако нельзя было исключить факта, что чересчур набожные люди, какими являлись практически все в 1713 году, сочли бы его безумцем. Ведь кто смеет утверждать, что существует способ путешествий во времени? Вздор! В одном он уверен наверняка: сейчас он находится в двадцать первом веке, и из привычного, двадцати пяти часового, счёта времени был отнят один сокровенный час.
Пробыв здесь примерно неделю, Билли частично привык к этому. Однако тоска по дому и родной дочери, оставшейся в прошлом, разрывало на части его, и без того больное, сердце. Почему он вообще решился на это? Любой другой человек, скорее всего, прошёл бы мимо старой рукописной книги, не внушающей чего-либо серьёзного. Он никогда не мог ответить сам себе на этот вопрос, поскольку был тем типажом людей, которые чисто физически не могли обойти стороной всё то, что таит в себе столько загадок. Тяжело вздохнув, он выпрямил спину и, медленно шагая, направился к дому, который, благо, пустовал в этом веке. Ему было просто необходимо найти хоть малейшую зацепку, которая помогла бы ему вновь открыть эту чёртову брешь. Причин вернуться назад в прошлое было несколько: во-первых, двадцать первый век был слишком чужд для него (он абсолютно не вписывался в толпу), во-вторых, он не мог выкинуть из головы мысли о дочери (ведь ей всего шестнадцать, она просто не сможет жить одна) и в-третьих, его безумно пугали местные люди с какими-то непонятными штуковинами в руках (правда, они ещё и издают странные звуки и свечение, просто жуть). Свернув за угол, который обычно был обделён человеческим вниманием, он смог вздохнуть с облегчением.
"Наконец-то не придётся ходить с довольной миной, стараясь не вызывать подозрений!" – подумал он про себя, как вдруг кто-то одёрнул его за рукав пальто сзади.
– Извините, сэр, не могли бы Вы подсказать, как пройти…
Девушка лет двадцати пяти оживлённо начала разворачивать помятый листочек с адресом. Она слегка прищурилась, стараясь понять, что же было нацарапано на несчастном клочке бумаги почерком, который обычно называют докторским.
– Пройти на улицу Люп-Люп-Люпс…
– Вы имеете в виду улицу Люпсинг?
Девушка отчаянно пожала плечами и протянула листок Билли.
– Люпсиг 23. – Чётко прочёл он. – О, это здесь неподалёку. Вам нужно пройти мимо вон того цветочного магазина и свернуть направо, когда увидите стоматологию. А после сразу будет ваш 23 дом.
– Большое спасибо!
– Обращайтесь, – с долей иронии ответил он.
Они оба понимали, что это прозвучало слишком нелепо, поскольку она была обыкновенной туристской или же приезжей, которая ещё не совсем до конца выучила все улицы с чудаковатыми названиями, а он просто знал каждую улочку, как свои пять пальцев. Должен же он хоть чем-то заниматься, пока находится здесь. Каждый день он отправлялся на небольшую прогулку, которая включала в себя тщательное изучение улиц, фиксацию важных данных об изменении города за последние несколько веков в блокнот, который остался от прежних хозяев его дома и, разумеется, поиск подсказок по возвращению обратно в 1713.
– Если повстречаю Вас снова, то обязательно обращусь!
Она взглянула на наручные часы, после чего радостно развернулась на пятках и зашагала в указанном направлении. Билли продолжил свой путь к дому. Он просто застрял в этом веке. Просто застрял.
По пришествию домой, он скинул с себя старое пальто и шляпу и прошёл вглубь дома, даже не разуваясь. Смерив широкими шагами большую гостевую комнату, Билли вальяжно прошёл на кухню, с долей злости кинул на стол большую книгу в старом толстом переплёте и плюхнулся на стул. Он отчаянно верил в то, что когда-нибудь эта старая развалюха сможет вернуть его обратно, точно так же, как и привела сюда. Раскрыв книгу ровно посередине, его взгляд скользнул по ужасно корявым буквам. Хотя, в данной ситуации, был грех жаловаться на какой-то там почерк, ведь ему никогда не составляло труда разобрать даже самые ужасные каракули. Было в нём что-то от истинного каллиграфа.
– Заглянем в глубины расщепленных скал, – начал читать он вслух, с нотками раздражения в голосе. – Где тихо в кристаллах растёт минерал. Виден не всем, но несёт в себе силу, забытое время откроет он миру.
И что только этот неизвестный автор хотел сказать своим изречением?
– Стихи ужасны, как и сам писатель, – фыркнул он сам себе под нос. – Ну, какой нормальный человек решит написать подобное?
Мысли цеплялись одна за другую. Билли был готов прямо сейчас сжечь эту чертову книгу или же запустить её в стену, лишь бы в очередной раз не думать над этой головоломкой.
– Ну что же тебе нужно? – Понимая, насколько глупо разговаривать с книгой, он ещё раз убеждался в том, что скорее всего у него жар и это всё какой-то сон, которым он бредит. – Я уже всю голову сломал, ну не знаю я, что ты хочешь сказать мне! Кристалл, минерал… Скалы какие-то. Верни мне уже моё забытое время, чёртова бумажка!
Для придания трагичности и театральности своему монологу, он ущипнул себя за локоть, тихо бормоча себе под нос "я просто сплю, это всего лишь сон". Когда оказалось, что щипок не обладает особыми свойствами возврата в другой век, Билли схватился руками за голову и смачно выругался на чистом немецком. Он с чувством пролистнул пустые страницы книги и, наконец найдя исписанный листок, принялся читать.
– Для активации пространственно-временной бреши необходимы кристаллы агата, алмаза, золота, меди и лунного камня. Соедините все вещества в пропорции один к одному и распылите их вертикально в полночь. Произнесите необходимый год, и только потом пройдите, сквозь брешь.
Для Билли это было ясно, как свет Божий. Однако он не понимал, почему это не работает. Он создал брешь в 1713 году и попал сюда, в 2017. Но вот беда, обратно путь был закрыт. Виной ли была потеря времени, в прямом смысле слова. Полночь наступает тогда, когда стрелки часов застывают на цифре двадцать пять, однако тут он столкнулся с немаловажной проблемой. В сутках было всего двадцать четыре часа, хоть ты тресни. Если бы ни пара страниц, на которых сказано что-то о сборе небольших карманных часов, он бы точно подумал, что это просто полнейший бред, написанный каким-нибудь писакой под воздействием алкоголя или ещё хуже, каких-нибудь веществ. Но корпус диковинных часиков у него имелся, и кроме того, за время пребывания здесь, он нашёл пару шестерёнок. Дело оставалось за малым – всего-то собрать недостающие детали и перевести стрелки на нули. Казалось бы, куда проще. Но не тут-то было. Осознание того, что все детали разбросаны по всему миру, да ещё и в разных временных рамках, заставляло крутить головой на все триста шестьдесят градусов.
Следовало прямо сейчас отвлечься от всей этой канители, иначе он точно сойдёт с ума.
– Да и чёрт бы с тобой, треклятый, ты, кусок дерева! Ещё посмотрим кто кого.
И всё-таки, глубоко внутри него сидела маленькая нотка гордости, которая говорила ему: "Билли Морган Смит, ты великий алхимик. До сих пор ещё никто, кроме тебя не мог и подумать о том, что путешествия во времени возможны. Никто не верил тебе, когда ты изобретал всё новые и новые зелья и лекарства, но ведь все они работают. Неужели ты так просто остановишься на достигнутом и доживёшь свою жизнь в этом чуждом для тебя веке"?
А разум тем временем напоминал ему: "Ты же не хочешь, чтобы твоя дочь так и осталась одна в этом жестоком мире, правда? Тебе не следует опускать руки".
– Нет, – твёрдо сказал он сам себе. – Ни в этой жизни.
Он схватил книгу и своё пальто, поднялся на второй этаж и быстро миновал люк, ведущий на чердак. Там же он откупорил небольшой бутылёк, который совершенно случайно оказался в его кармане во время прохождения через брешь, и быстро сделал маленький глоток, поспешно закупоривая горлышко.
– Чёрта с два я останусь в этом веке!
Фиолетовая жидкость, изобретённая и принятая самим Билли, действовала таким образом, что могла обеспечить небольшое перевоплощение. Например, в птицу. Этим он и пользовался. Через пять минут, вместо Билли, на чердаке сидел огромный чёрный ворон. Одним взмахом своих чёрных крыльев, он поднялся в воздух, издавая истошное "кар", и вылетел в небольшое окошко.
Включение 1
Для активации пространственно-временной бреши необходимы кристаллы агата, алмаза, золота, меди и лунного камня. Соедините все вещества в пропорции один к одному и распылите их вертикально в полночь, в том месте, откуда необходимо сделать прыжок. Произнесите необходимый год, и только потом пройдите, сквозь брешь.
Попав в пространственно-временной коридор, перед вами предстанет широкая лестница, количество ступеней которой будет равно году, в который был совершён прыжок. Будьте бдительны и осторожны! Ступень, что Вы прошли навсегда исчезнет, и пути назад уже не будет. Так же, в Вашем распоряжении имеется всего полчаса на то, чтобы преодолеть Ваш путь. Достигнув последней ступени, перед вами образуется новая брешь, пройдя, сквозь которую, Вы и окажетесь в нужном для вас месте, году и веке.
Глава 1
Уже утром, когда первый луч света коснулся моего лица, я понял, что этот день не предвещает ничего хорошего и позитивного. Хотя бы, потому что этот треклятый лучик светил прямо мне в глаза, в то время, как остальная часть комнаты была погружена в полный мрак. Я взглянул на сестру, которая мило посапывала в другом углу комнаты. Небось, досматривает последний сон и даже не подозревает, что человек здесь страдает из-за разлуки с любимой кроватью. Как бы там ни было, это было последнее утро в нашем родном доме. Мне оставалось довольствоваться лишь тем, что мы вообще остались здесь на ночь. Как бы сильно мы с Джессикой не уговаривали отца остаться здесь, он не хотел нас даже слушать. В свою очередь, мы приводили достаточно весомые аргументы. Например, здесь была наша школа, и нам не очень-то хотелось ехать к чёрту на куличики и там вливаться в новый коллектив. Это – во-первых. Во-вторых, мы родились и выросли в этом городе, и что может быть хуже расставания со всеми своими друзьями и знакомыми. В-третьих… Да мы просто не хотели этого переезда! Тем более с новой мачехой.
– Смена обстановки пойдёт вам на пользу, котятки, – сказала она. – Тем более, в вашем возрасте важно уметь находить новых знакомых.
От одного её прозвища "котятки" меня тошнило со страшной силой. Так она ещё и обзавелась ужасной привычкой – теребить нас по голове всякий раз в конце своих монологов. Джессика постоянно улыбалась, но, приходя в нашу комнату, брезгливо расчёсывала волосы, приговаривая, что та испортила ей всю причёску. А как она любила напомнить нам о том, что мы близнецы и так мило смотримся вместе!
– Не сердитесь на неё, она же просто хочет, чтобы вы полюбили её, как и она вас. – Говорил отец. Интересно, верил ли он сам своим словам? По-моему, этой леди Мэри были нужны лишь деньги.
Наш отец никогда не отличался особенным красноречием и презентабельностью. Он просто пригласил её к нам на ужин, который, кстати, готовили мы с сестрой, после которого он сказал: "Ах, точно, Хью, Джесс, Мэри теперь будет жить с нами". Интересно, на что он надеялся? Неужели он думал, что мы вот так просто прыгнем к ней в объятия с криками "ура, наша новая мамочка Мэри!".
– Ты чего в такую рань подскочил? – Сонно пробурчала Джессика, переворачиваясь с боку на бок.
Я не стал ей ничего отвечать, поскольку понимал, что она ещё спит, и в ответ мне пробурчит что-то невнятное в духе "отвянь, я всё ещё сплю".
Спать мне совершенно не хотелось, поэтому я решил, что последний раз прогуляться по родной улице мне не помешает. Май славится своим тёплым ветром и цветением различной флоры. По правде говоря, весна – моё любимое время года. Причин на это две. Первая – на улице устанавливается отличная температура (не холодно и не жарко). Вторая – весной, как бы это сказать, у меня преобладает поэтическое настроение – и ноги пляшут, и поёт душа.
Я вздохнул полной грудью и почувствовал, как мои лёгкие наполняются свежим воздухом. Сейчас всего пять утра, на улице – ни души. Была бы у меня собака – она бы несказанно обрадовалась спонтанной утреней прогулке. В приподнятом настроении, я зашагал в сторону центрального парка.
Уже тогда, когда я вернулся домой, меня ждал новый сюрприз дня. Мэри шныряла туда-сюда по всему дому, собирая остатки своих вещей, бормоча при этом себе под нос что-то невнятное.
– Ах, вот и Хью, мой мальчик! Ты не мог бы помочь мне застегнуть вон тот огромный чемодан? – Она указала на большой чемодан красного цвета в углу гостиной.
– Конечно.
Если бы я знал, что одним чемоданом всё это не ограничится, то сразу бы отказался помогать. Я бы просто погулял подольше. За одним чемоданом последовал другой, а затем она попросила сложить оставшиеся вещи по пустым чемоданам, которые требовалось хорошенько закрыть на замочек с числовым паролем. По моим подсчётам, у Мэри было столько вещей, что Джессика могла бы просто заходить к ней в комнату, распахивать шкаф и выходить оттуда в новом наряде, как из магазина каждый день. Короче говоря, таких «сложнозакрываемых» чемоданов у неё было аж шесть штук. Мысленно, я подумал, а не для этих ли вещей мы заказали грузоперевозочную машину. Серьёзно, мебели, казалось, было в два раза меньше, чем её вещей. Кто вообще успевает вот так обживаться за два месяца? Наконец пытки под условным названием "помоги застегнуть чемоданчик, мой хороший котик" были окончены, и я обессилено поплёлся наверх.
– Доброе утро! – Сказала сестра и лучезарно улыбнулась.
– Если бы доброе.
– Что за кислая мина?
Я театрально откашлялся и, пародируя голос Мэри, сказал:
– Ах, вот и Хью, мой мальчик! Помоги мне застегнуть пару чемоданчиков, котик! А ещё помоги сложить оставшиеся вещи по другим чемоданам, их не очень много. Ой, извини, их оказалось столько, что ты убил на это добрых два часа. Не забудь напомнить малышке Джесс, чтобы она не забыла собрать и свои вещи тоже.
– Всё настолько плохо или ты утрируешь?
– Ах, малышка Джесс, – продолжил я, не выходя из роли.– Ну, разве может быть что-то плохое в том, что теперь нам придётся жить в новом городе?
Дверь за моей спиной отворилась и в комнату вошла Мэри. Легка на помине.
– Вот именно, ведь для детей вашего возраста смена обстановки очень даже необходима. Хью, как я рада, что ты это понял.
– Да-да, Мэри, мы оба всё поняли, – сказала Джесс. – Я собрала все вещи, как ты и просила, можешь не переживать.
– Отлично! Тогда… Я пойду. Жду вас через полчаса на завтрак.
Мы натянуто улыбнулись ей, после чего она покинула нашу комнату, не забыв при этом потеребить меня по голове. Поправка, я натянуто улыбнулся, а Джесс похоже была рада её визиту. Ох уж эти девчонки с их материнскими чувствами. Или же она просто не хотела слушать моё нытьё, что тоже справедливо и оправданно с её стороны. Я плюхнулся на кровать.
– Ну, хоть покушаем.
– Вот-вот, тебе пойдёт на пользу, а то весь день будешь бурчать себе под нос, как старый дед. – Она потянулась за очками на полке. – Где отец?
– Откуда мне знать? Я не видел его целое утро. Наверное, поехал ещё раз уточнить про машину для перевозки мебели.
Завтрак прошёл на редкость спокойно. Что-что, а готовить Мэри умела. За это ей поклон до земли. Сегодня в меню были её фирменные шоколадно-банановые кексы и какао. Интересно, во сколько она проснулась, чтобы напечь целую гору? Обычно в меня влезает около трёх-четырёх штук таких кексов. Но в силу того, что сегодня был день переезда, я осилил целых семь штук (а может быть, это было, потому что я очень рано проснулся). Странно, но сегодня они были слишком вкусными, чтобы съесть так мало.
– Ты хотя бы жуй, а то ведь подавишься, – сказала Джесс.
– Хто бы ховорил, – с набитым ртом ответил я. – Фама-то уфе пятый уфлетаеф.
– Как дети, – со смехом сказал отец.
– Не слушай её, Хью, хочешь ещё один? – С заботой поинтересовалась Мэри.
Хочу ли я ещё? Конечно, желательно – штук сто. Сегодня они на редкость вкусные.
– Да!
За завтраком было решено, что выезд назначен на два часа дня. Путь составит примерно четыре часа. Единственный минус – нашу мебель привезут только завтра. Но папа заверил нас, что в нашем новом доме осталась мебель от прошлых хозяев, так что ютиться на полу в спальных мешках нам не придётся.
Одиннадцати кексов хватило на два часа моей доброты и отзывчивости. Но как только Мэри в сотый раз спросила, собрали ли мы чемоданы, моё терпение лопнуло, как воздушный шарик.
– Ребята, ничего не забыли? – Доносился голос из гостиной снизу.
– Может быть, мне спуститься и в тысяча двадцать первый раз сказать, что мы собрали чемоданы ещё вчера? – С неподдельным раздражением спросил я.
– Не злись на неё, – сестра погладила меня по плечу. – Она ведь хочет быть для нас второй матерью, следовательно, старается заботиться. Мы должны ценить, что наш отец позаботился о том, чтобы мы не чувствовали себя одиноко.
– Как жаль, что мы совершенно не просили отца найти нам замену мамы, и в её фальшивой заботе мы совершенно не нуждаемся.
– Эй, но ведь тебе нравится, как она готовит. Не смей этого отрицать. Разве плохой человек заставил бы тебя слопать целых одиннадцать кексов?
– Да в том то и дело, что я не считаю её плохой. Просто она докучает своей чрезмерной заботой и общей радужностью. Котики, малышки, просто ужас.
– Тебе не нравится, что она полюбила нас, как родных?
– Да не знаю я. Она никогда не заменит мне маму.
– Я уверена, что и мне тоже, но ты должен быть более снисходителен к ней. Поставь себя на её место, в конце концов. Она полюбила нашего отца – а это уже подвиг, так ещё и мы.
– Считаешь меня обузой?
– Ничего такого я не сказала.
Наступило неловкое молчание. Мне больше нечего было сказать. Да и в этом не было необходимости.
– Что с тобой, Хью? В последнее время я тебя совсем не узнаю.
Она поправила очки на носу, последний раз взглянула в зеркало и, взяв свой чемодан, вышла из комнаты, предварительно смерив меня разочарованным взглядом. Последнее, что она сказала, прежде чем покинуть помещение, была её знаменитая фраза: "Дай мне знать, если ты захочешь поговорить об этом с кем-то".
Меньше всего мне хотелось разочаровывать сестру. Однако, как ни крути, я ничего не мог поделать с тем, что никто другой никогда бы не смог заменить нашу мать. Я понимаю, что веду себя, как ребёнок, который капризничает в магазине из-за какой-нибудь игрушки, которую ему просто не могут купить его родители, но и поделать я ничего не могу. Просто не в моём характере закрывать глаза на очевидные вещи. Только слепой не заметит, что Мэри и рядом не стоит с мамой. Что же касается Джессики, то она просто принимает всё, как должное. Она радуется тому, что отец нашёл себе хоть кого-то, кто мог бы частично заменить ему нашу мать. Хотя, здесь и говорить не о чём, Джесс всегда была той, кто в любую минуту мог прийти на помощь, кто мог утешить или просто поддержать. Она всегда умела находить общий язык абсолютно с любым человеком, и над её шутками, как по волшебству, смеются все, даже те, кто не особо ценит юмор. Одним словом, она была душой любой компании. Чего не скажешь обо мне. Пусть мы и близнецы, но разница в характере очевидна.
Ну и чёрт бы с этим городом. Он, как-никак, отобрал у нас мать, так что пусть теперь пустует. Ноги моей здесь больше не будет. Держись, Флипсбург, тебя едут покорять великие Хьюберт Генри Фостер и его сестра Джессика Оливия Фостер.
***
Погрузив все наши чемоданы в багажник (удивительно, как они все там уместились), мы присели на дорожку, после чего отправились в дорогу. Печальным взглядом я проводил наш родной дом. Ну, вот и всё. С друзьями я попрощался ещё вчера, хотя в этом не было особенной необходимости. Двадцать первый век, как-никак, социальные сети и всё такое. Мы ведь всегда можем поддерживать связь. Хах, заодно и проверю, кто из них действительно нуждается в моём общении. Мой внутренний сатирик глупо пошутил о том, что никто даже не вспомнит про меня, но я быстро откинул этого шутника вместе с его глупыми изречениями куда подальше. Нужно думать лишь о светлом.
Я окинул взглядом сестру, которая сидела, поджав под себя ноги, и что-то усердно настраивала в телефоне, теребя провод старых наушников. Её светло-русые волосы были собраны тугой высокий хвост и лишь две непослушные прядки спадали вниз, прикрывая душки очков. Линия скул была ровной и аккуратной, что смотрелось очень даже неплохо на фоне чуть пухлых губ и небольших (совсем еле заметных) щёчек. Тёмные ресницы казались огромными крыльями бабочки из-за большого количества туши на них. Брови, в отличие от других девочек, она не красила и не придавала им устрашающие формы. Вместо этого Джесс просто выщипывала их, придавая аккуратную форму полу дуг. Иногда я сам пугаюсь того, что знаю слишком много о косметике и прочих девчачьих штучках, но после этого вспоминаю тот факт, что нам всегда приходилось делить одну комнату на двоих, и всё встаёт на свои места.
Она подняла на меня несчастный взгляд небесно-голубых глаз и спросила, поблизости ли мои наушники. Без лишних слов, я открыл маленький кармашек в своём рюкзаке и достал так называемые "уши".
– Спасибо.
– Обращайся.
Я продолжил изучать её взглядом. Больше всего в глаза бросались очки. Я прекрасно помнил день, когда она выбрала именно их, а точнее оправу. Перед нашим шестнадцатым днём рождения она в течение месяца буквально прожужжала нам всем уши о "новой и прекрасной форме кошачьи глазки". И когда мы пришли в магазин, она перемерила, наверное, около пятидесяти штук разной расцветки. Когда же она определилась с тем, что чёрная оправа лучше всего гармонирует (сам не знаю с чем), началась новая смертельная пытка "а может быть мне выбрать немного другую форму". Закончилось всё тем, что я, абсолютно не глядя на неё, каждый раз, как по забвению произносил "да, Джесс, они тебе идут" или "просто прекрасно, это в твой стиль". Проторчав в магазине до закрытия, мы отправились домой. Я – уставший и измученный, она – счастливая и невероятно бодрая. По приходу домой я сказал, что больше никогда в жизни не пойду с ней в салон оптики.
И всё-таки, если не брать в расчёт очки, то она, наверное, всегда могла дать фору любой своей сверстнице. Да, она была самой красивой сестрой-близнецом, о которой вообще можно было мечтать. Если принять факт, что мы как две капли воды, то Джесс тоже должна гордиться тем, что у неё такой красавец-брат. Нет, я не хвалю самого себя, может быть, самую малость.
У меня имеется один единственный недостаток – любовь к выпечке. Хуже этого может быть только аллергия на солнце. Из-за соблазна съесть пару-тройку (в моём случае – десяток) лишних булочек, я никогда не мог похвастаться атлетично сложенной фигурой. В этом я даже немного завидовал Джесс. Для неё все эти переедания были, как говорится, не в коня корм, чего не скажешь обо мне. Так что, мне частенько приходится выходить на утренние пробежки, чтобы не щеголять своим обвисшим животом при девочках на физкультуре.
– Извини, ты, наверное, тоже хотел послушать музыку. Давай вместе?
Она протянула мне один наушник, из которого во всю голосил Джастин Тимберлейк. Похоже, я понял ещё одну важную вещь – наши музыкальные вкусы полностью противоположны.
– Знаешь, Джастин – это очень хорошо, но я хотел немного поспать, – сказал я, отдавая наушник обратно. – Так что, наслаждайся.
– Хорошо.
– Ты сказал Джастин? Малышке Джесс нравится Джастин Бибер? Помнится, у моей знакомой вся комната была увешана его плакатами, она сдувала с них пылинки и каждый раз говорила о бесконечной любви к нему.
Из Мэри полился бесконечный поток слов. Казалось, никакие силы не в состоянии прервать её длинный монолог о том, что в нашем возрасте очень важно иметь кумира, ведь каждый должен стремиться к чему-либо новому и высокому. Я театрально откашлялся в сторону и серьёзно сказал:
– Она слушает Джастина Тимберлейка, а не Бибера.
– Оу, правда? – На лице её читалась полная растерянность. – И всё же, это ничего не меняет. Вот я в своё время…
– Она вроде как слушает разную музыку, – сказал папа. – Помнится, в детстве она уступала выбор музыки Хью, потому что ей было всё равно.
– Почему бы нам не спросить об этом саму Джесс? – Я потеребил её по плечу, и она вытащила один наушник, вопросительно посмотрев на меня. – Какую музыку ты любишь?
– Я? Хмм… Даже не знаю, я слушаю всё, что мне нравится. Скорее всего, я – меломан.
– Вопрос исчерпан, господа! – Оповестил я всех присутствующих.
– А что?
– Мы тут как раз говорили о том, что здорово иметь кумира, – сказала Мэри. – Хочешь, сходим с тобой по магазинам в новом городе и поищем парочку плакатов с твоими любимыми певцами?
– Было бы здорово, – улыбнулась Джесс.
Через полчаса пути, мои веки закрылись сами собой. Голос Мэри действовал, как успокоительное. Она всё говорила и говорила. Иногда она умолкала, а после вновь говорила. Удивительно, как такой неразговорчивый человек, как наш отец, влюбился в такую болтушку. Я окончательно заснул, когда она начала рассказывать о своей молодости в каком-то старинном посёлке городского типа, где единственным развлечением служили ржавые качели. Бедняжка.
– Очнись, соня-засоня! Иначе я скажу отцу, чтобы он запер тебя в этой машине на всю ночь.
Я еле-еле разлепил глаза. Надо мной склонилась Джесс с серьёзным выражением недовольства на лице. По её виду было нетрудно понять, что она уставила руки в боки.
– Мы уже приехали?
– Да. И уже битый час таскаем чемоданы, пока ты тут прохлаждаешься.
– Ну не всегда же мне быть личным насильником.
– Ты имел в виду, насильщиком? – Рассмеялась сестра.
– Да, именно это.
– Ладно, вставай давай. У меня для тебя хорошая новость.
– И какая же? – Я резко принял сидячее положение, из-за чего меня немного шатнуло в сторону.
– Пойдём, сейчас сам всё узнаешь.
Я наконец вылез из машины. "Вот это домина!" – первое, что пришло мне на ум, когда я увидел наш новый дом. Тёмные кирпичные стены уходили вверх, завершая свой путь острыми выростами крыши, всем своим видом напоминающие о таком великом стиле в архитектуре, как готика. Продолговатые ромбовидные окна, казалось, источают свет, пропуская внутрь помещения (как я предполагал) яркие лучи весеннего солнца. По их количеству, я смог прикинуть, что это двухэтажный дом. Под самой крышей красовалось маленькое круглое оконце, украшенное витражами, а рядом с трубой поблёскивал золотистый флюгер странной формы. Кажется, это был воздушный шар, с пронзающей его насквозь, стрелой.
– Вау, – всё, что я мог сказать.
– Впечатляет, не так ли? Я даже рада, что отец не рассказывал нам об этом доме так много, ведь такое лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Действительно.
– А теперь пошли скорее внутрь. Мне не терпится увидеть твоё лицо, когда ты увидишь всё это.
По правде говоря, из-за своего скептического настроя, я даже и не мог предположить, что этот дом будет настолько восхитительным. Внутренняя обстановка радовала глаз своей винтажностью в прямом смысле этого слова. Светлые обои и не менее светлый древесный пол идеально гармонировали между собой, ловя солнечные лучи из огромных окон (всё-таки я был прав). Потолок был высоким, отсюда и общая громадность дома при осмотре снаружи. Но больше всего мне понравилась лестница, ведущая на второй этаж. Она была изогнута спиралью и, казалось, не имела конца. Тонкие резные узоры были выкрашены в чёрный цвет, который выглядел огромным пятном на фоне всей этой светлости. Несмотря на это, ступени были сделаны из мрамора. Да сколько же стоил этот домина?
Уже завтра нам привезут нашу мебель, вот только вопрос года – куда её ставить – похоже, будет решаться слишком долго. Мы же не выкинем всю эту красоту на ближайшую свалку. Некоторые элементы декора от прошлых хозяев можно продать за кругленькую сумму. Например, картины, вазы и даже пыльный журнальный столик могли бы с лёгкостью окупить наше годовое обучение в Гарварде. Я не шучу. Думаю, следует поговорить с отцом на эту тему. Я даже и не подозревал, что настолько люблю всё старинное. Или же это просто побочное действие кексов Мэри.
Сестра оборвала мой поток мыслей, потянув меня за руку. Она решительно потащила меня вверх по лестнице.
– Это ещё полная фигня! Ты просто не представляешь, что же там наверху.
– По-правде говоря, Джесс, мне уже становится страшно. Ты так взволнована.
Она только махнула рукой и вновь потянула меня наверх. Мы поднялись на второй этаж, представляющий собой продолговатый коридор со множеством дверей. Я уже хотел сказать сестре, что двери меня мало впечатляют, как она быстро распахнула одну из дверей и одним махом впихнула меня в комнату.
– Что ты здесь видишь?
– Э… Комнату?
– Нет же, дурень, смотри внимательнее.
Я медленно обвёл взглядом помещение. Среднестатистичская комната (однако, выдержанная в таком же неповторимом стиле). Мебель практически отсутсвовала, за исключением одной, проржавевшей от времени, кровати на пружинах и старого письменного стола, который вот-вот развалится на части. Около "королевского ложа" стоял мой чемодан. Стоп. Кровать одна.
– Ну же, Хью, назовёшь слово или будешь крутить барабан?
– А где будешь спать ты? – Постепенно до меня дошла основная идея Джесс. – Неужели… Теперь у нас есть личные комнаты?
– Браво! Вы выиграли суперигру!
В порыве нахлынувших чувств радости, я накинулся на сестру с объятиями, переходящими в сумасшедшее кружение по комнате с торжественными восклицаниями а-ля "Личные комнаты! Теперь у нас есть личные комнаты!" и "Да здравствует новая жизнь!"
– Я знала, что ты обрадуешься этому.
– Ещё бы!
Я с шумом запрыгнул на скрипящую кровать, что было роковой ошибкой. По всей видимости, её уважительная старость совершенно не позволяла делать резких движений в её сторону. Комнату заполнил истошный скрип, и она в прямом смысле рассыпалась на части. В воздухе повисла пелена пыли. На полу в хаотичном порядке были разбросаны болты, гайки, куски ржавого железа (похоже, это были ножки несчастной кровати) и я, собственной персоной. Была ещё одна вещь, которая несчастно упала на пол – мои представления о прочности винтажных вещей. Джесс тяжело закашляла. Дверь в комнату распахнулась с такой силой, что её ручка со звоном врезалась в стену, возможно, оставив там вмятину.
– Все живы? – Спросил папа.
Потерянным взглядом он окинул мои новые хоромы, а точнее, руины, которые от них остались.
– Да-да, пап, – отозвался я. – Просто эта кровать была слишком старой.
Отец облегчённо вздохнул:
– Главное, что с вами всё в порядке. Джесс, открой, пожалуйста, окно. – Я встал и отряхнулся. – Твою кровать привезут завтра, а это мы выкинем. Но сегодня тебе придётся спать на этой развалюхе, – со смешком кинул он. – Или, если ты хочешь испытать на прочность ещё некоторые вещи, то можешь спать сегодня на диване в гостиной.
Я рассмеялся:
– Ладно-ладно, ничего со мной не произойдёт, если я проведу одну ночь в компании сломанной кровати и старой подушки.
Сестра открыла окно и поспешила покинуть комнату. Её приступ кашля всё никак не отступал (всему виной хроническая астма, проявляющаяся лишь временами), поэтому несложно было предположить, что она отправилась на поиски своего ингалятора, которым пользовалась лишь в крайних случаях. А случай действительно крайний. Шестнадцатилетний брат-недотёпа навёл полный беспорядок в новой комнате всего за пару минут.
– Хорошо. Тогда, я могу идти? – Спросил отец.
Он улыбнулся и направился прочь, пересекая быстрыми шагами порог комнаты.
– Стой.
– Что такое?
– Я хотел сказать спасибо. Этот дом действительно крутой.
– Я всегда знал, что ты мечтаешь о личной комнате, Хью.
– Но почему ты не сказал нам об этом сразу?
– Сюрприз? – Ответил он вопросом на вопрос.
– И всё же, – не унимался я. – Ты ведь мог рассказать о том, что собираешься исполнить мою мечту.
– Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Я просиял:
– Спасибо, пап.
– Обращайся, юный Фостер.
Пиком его эмоций было чувство растроганности. В такие моменты он, чаще всего, называл меня юным Фостером, а Джесс – юной Фостер.
– А теперь я, пожалуй, пойду вниз, иначе сюда прибежит Мэри. Между нами: я в курсе, что ты её недолюбливаешь, поэтому мне нужно спуститься вниз как можно скорее.
– Ладно-ладно, беги.
Он подмигнул мне и наконец вышел из комнаты.
На ужин было принято решение заказать пиццу и прочих вкусных вредностей. Как истинные аристократы, мы разлили по высоким бокалам шампанское и, подняв бокалы вверх, разделили тост "За новоселье". Остаток дня мы решили не коротать в своих комнатах, а пойти на "разведку территории". Если верить гугл картам, то здесь неподалёку есть небольшой пруд. Вот на его-то поиски мы и отправились.
– Что, уже собралась соблазнять местных парней, Джессика Оливия Фостер? – с усмешкой сказал я и немного присвистнул.
– Очень смешно. Шути так больше, – сухо кинула сестра.
Ради простой прогулки до озера она распустила и чуть завила волосы (когда она успела разобрать свой чемодан?), и надела короткое летящее платье серо-голубого цвета. Я же остался верен своему неповторимому стилю домашнего оборванца. Простота – залог успеха – тешил я сам себя, хотя моё подсознание твердило, что я просто обыкновенный лентяй, который даже не удосужился разобрать собственный богаж. А потом я успокоил своё подсознание тем, что разбирать его [чемодан] было некуда, шкафа-то в моей комнате не обнаружилось.
В двадцати минутах ходьбы от нашего дома мы нашли то самое озеро. Нельзя было не отметить, что и без него вид был просто отличный. Большая яблоня раскинула свои ветви по правому берегу, создавая большое пятно тени. Прямо под ней стояла лавочка с резной спинкой. Вдали всё реже и реже виднелись дома, прячущиеся в деревьях начинающегося леса. Само озеро было небольшим и чистым. Подойдя ближе, можно было разглядеть небольшие камни, устилающие дно. По краям его гордо обрамлял камыш и прочая растительность. Мы решили не занимать лавку и присесть на свежую короткую травку. На горизонте уже садилось солнце, окрашивая небо в ярко апельсиновый цвет. Мы молча сидели и просто любовались всей этой красотой. И без слов было понятно, что теперь это место станет нашим излюбленным. В Ванкорде (город, в котором мы родились и выросли) не было таких мест. Это был большой город, в котором никому не было дела до экологии, что очень огорчало меня. Не знаю, волнует ли обычных подростков эта тема, но в моей голове была выстроена точная система взглядов на мир. Тем более, как я могу не волноваться об экологии, когда моя сестра то и дело борется с приступами астмы. Хотелось бы верить, что однажды она забудет про свой ингалятор. Меня же мать природа одарила самой ужасной на свете аллергией – на цитрусы. Больше всего я страдаю в рождественскую пору, когда все могут объедаться мандаринами, а мне хватает лишь пары долек, чтобы покрыться красными пятнами. И где, спрашивается, справедливость в этом жестоком мире? Но теперь я могу быть спокоен на пятьдесят процентов, ведь Флипсбург словно зелёные лёгкие. Внутренний биолог во мне торжествовал.
– Здесь красиво, правда? По моим подсчётам, дня через два-три сюда должны прилететь утки.
Мы с Джесс одновременно вздрогнули. Я медленно обернулся. К нам приближался какой-то странный тип. Ладно, это был обычный парень нашего возраста, но он всё равно был очень странным на вид. На нём были надеты джинсы с дырками (которые, если честно, больше походили на дырки старости одежды, нежели на последний тренд сезона), лёгкая клетчатая рубашка с рукавом в три четверти и самая странная вещь его прикида – соломенная шляпа, которая болталась за его головой на цветной верёвочке, слабо обвивающей его шею. Волосы его были странно взъерошены в разные стороны. Было заметно, что он кое-как пытался уложить их на один бок пальцами. Встречают по одёжке, а провожают по уму, так ведь?
– Ты нас немного испугал, – сказала Джесс, когда тот плюхнулся рядом с ней на траву. – Зачем было так подкрадываться?
– Испугал? Глубоко извиняюсь, совершенно этого не хотел. Я лишь пришёл сюда, чтобы зафиксировать некоторые наблюдения. – Он улыбнулся, после чего протянул руку для пожатия и будничным тоном сказал: – Кстати, я – Джеймс. Джеймс Уэбстер.
Джеймс Уэбстер был обладателем каштановых, чуть вьющихся, волос, и больших глаз шоколадного цвета. На его ровном носу я разглядел несколько веснушек, а его подбородок имел чуть округлую форму.
– Очень приятно, Джессика. Джессика Фостер.
Она пожала ему руку.
– Хьюберт Фостер. Но можешь звать меня просто Хью.
Пришёл мой черёд жать руку мистеру Джеймсу я-считаю-дни-до-прилёта-уток Уэбстеру.
– Да вы, ребята, как две капли воды. Очуметь!
Джессика рассмеялась:
– Ты не первый, кто нам об этом говорит.
– И, боюсь, не последний, – подметил я.
Наверное, на свете не было такого человека, который при знакомстве с нами не подметил бы, что мы близнецы. Мне всегда хотелось громко похлопать таким людям и прокричать браво за их наблюдательность. Но я не винил в этом Джеймса. Кто знает, может быть, он видит близнецов впервые.
И хотя другие мои знакомые (которые также были близнецами) с возрастом менялись на глазах до неузнаваемости, мы всегда оставались одинаковыми, разве что длинна волос у нас разная. Расстраивает ли меня этот факт? Не очень, если честно. Просто я не особо люблю подобного рода разговоры.
– Я вас раньше не встречал здесь, вы туристы?
В этом городе бывают туристы? По сведениям гугла, Флипсбург вовсе не блистал достопримечательностями. Не думаю, что люди приезжают посмотреть на пруд.
– Нет, не туристы. Мы теперь, вроде как, будем здесь жить.
Джеймс вытаращил глаза:
– В пруду?
Да он шутник, как я погляжу. Джесс залилась задорным хохотом и продолжила течение шутки.
– Ну конечно, пока что поживём в самом пруду, а как прилетят утки – переберёмся на берег. Не можем же мы вот так просто занять чужой дом.
– Значит, мне придётся подкармливать не только их, но и вас?
– О-да, я предпочитаю сэндвичи с сыром, а Джесс – с помидорами, только не перепутай!
– А если быть серьёзными? Не вы ли мои новые соседи?
– Всё может быть, – пожал я плечами. Не станем же мы говорить свой адрес первому встречному. Тем более, мы его (новый адрес, не Джеймса) ещё не запомнили.
– Мы переехали в старый дом готического стиля в пяти минутах отсюда, – Отлично Джесс, а теперь осталось сказать ему свои паспортные данные, и где ты хранишь свои деньги. Иногда я поражаюсь, до чего наивная эта девчонка. – У этого дома ещё такой странный Флюгер в форме…
– В форме воздушного шара?
– Точно!
– Значит, вы – мои новые соседи. – Последовала короткая пауза, после которой Джеймс самым загадочным голос сказал. – А знаете ли вы легенду о вашем новом доме?
– Что за легенда такая? – Поинтересовался я.
– Предыдущие хозяева этого дома постоянно жаловались на шум. Он был очень странным, поскольку доносился лишь в ночное время. Создавалось впечатление, будто кто-то бродит по чердаку и бормочет какие-то непонятные заклинания на латыни. Однако, сколько бы хозяева не проверяли этот несчастный чердак – источник звука так и не удалось отыскать. Что только не делал хозяин дома с его женой: проверяли дом на наличие мышей, ходили кразличным гадалкам и ставили различные обереги, однако всё это продолжалось изо дня в день. После нескольких тщетных попыток изгнания этого "загадочного существа", нервы хозяев сдали и они покинули город, оставив дом пустовать. После он был выставлен на аукцион, и похоже, что вам посчастливилось его приобрести.
– Ага, а я – королева Англии, – сказала Джесс. – Это же детская страшилка, перед сном. Что думаешь, Хью?
– Звучит как-то неправдоподобно. Ты-то откуда узнал про это?
– Так я живу здесь с самого рождения, и знаю всех, кто был моими соседями. Они сами же мне и рассказывали эти истории.
– И всё же… Ничего необычного мы не заметили, – мне эта история показалась смешной. Ещё не хватало придумать себе какого-нибудь домашнего монстра. – Кровать в моей комнате сломалась, когда я запрыгнул на неё, можно ли это считать сверхъестественным? Или ты хочешь сказать, что это именно то самое чудище подпилило ножки перед нашим приездом?
Джеймс пожал плечами и поправил шоколадную прядь волос за ухо.
– Я лишь говорю то, что рассказали мне.
– Как бы там ни было, – глаза Джесс загорелись испытующим огоньком. – Сегодня ночью мы это проверим. Если там действительно что-то будет, то завтра мы тебе обязательно об расскажем.
– Так мы теперь друзья? – С надеждой в голосе спросил Джеймс.
– Будто у нас есть выбор.
– Ну, ты и странный! – Джессика толкнула его в плечо. – Сначала сам знакомится, а потом ещё и спрашивает.
– Это я на всякий случай. А случаи бывают разные. Кстати говоря, вы, скорее всего, будете учиться со мной. То есть, в моей школе.
Мне так хотелось спросить его, есть ли у нас выбор, но я ненавижу повторяться.
– Значит так.
– Так это же здорово! Мэри будет в восторге. Только представь себе её лицо, когда она узнает, что в первый же день мы познакомились с будущим одноклассником!
– Ведь в нашем возрасте…
Было начал я, как вдруг мою фразу закончил Джеймс:
– Очень важно уметь заводить друзей и новые знакомства.
– Ты прочитал мои мысли?
– Хах, нет. Просто все монологи родителей чем-то похожи.
Всё может быть. И всё-таки, оставался один вопрос, который не давал мне покоя. Он действительно считает дни до прилёта уток?
– Итак, Джеймс, ты сказал, что пришёл сюда, чтобы записать некоторые наблюдения.
– Ой, точно! Спасибо, что напомнил мне об этом, а то совсем с вами заговорился!
Дальше произошло то, что было бы настоящим преступлением, не окрести сея явление странным. Он достал из соломенной шляпы, что прежде болталась у него на спине, небольшой блокнот с ручкой и принялся что-то усердно писать. Мы с Джесс с восторгом и небольшой долей страха, начали наблюдать за его дальнейшими действиями. Он остановился на мгновение, окидывая взглядом свои записи, после чего лизнул указательный палец и вскинул руку вверх, проверяя направление ветра. Сделав соответствующую запись, Джеймс отправился к озеру, по видимости, чтобы проверить температуру воды. От усердия он даже чуть-чуть высунул кончик языка. Мы по-прежнему молча наблюдали за его действиями. И вот, когда щупать и проверять стало уже нечего, он с гордостью выпрямился и произнёс:
– Если завтра будет точно также тепло, то через пару дней мы сможем наблюдать здесь уток.
Мне нечего было сказать. А что тут вообще скажешь? Просто парень очень любит уток и с нетерпением ждёт их прилёта. Да уж, странно всё это. Первая очнулась Джесс:
– Это здорово, но зачем? Я имею в виду, для чего ты всё это делаешь?
Блаженная улыбка не сходила с лица Джеймса:
– Потому что я очень люблю их.
– Это понятно, но должны же быть и другие причины. Насколько я поняла, ты приходишь сюда каждый день и прописываешь в своём блокноте всё.
– Да. Это разве плохо?
– Это странно, – наконец сказал я. – Но ни в коем случае не плохо.
– Просто… Я с самого детства наблюдаю за ними. И вот однажды я стал замечать, что после зимовки их прилетает либо большее, либо меньшее количество. И я сам того не понимая, так серьёзно увлёкся этим. Я их практически приручил. У каждой есть имя, и они даже идут на контакт, я серьёзно, не смейтесь.
– Это слишком мило! – Вскрикнула Джесс и, поднявшись, зашагала к нему навстречу. – Дай-ка поглядеть.
Она бегло просмотрела пару страниц и вслух зачитала:
– Двадцать пятое мая две тысячи семнадцатый год, пятница. Воздух свежий, ветер северо-западный с порывами около трёх метров в секунду. Температура воды примерно восемнадцать градусов, – она продолжила читать про себя, после чего недоумевающе взглянула на Джеймса. – Ты это всё на глаз определяешь или это уже навык?
– Навык. Я занимаюсь этим давно, говорю же.
Создав руками рупор, я громким шёпотом сказал:
– Это киборг, Джесс, бежим!
Они оба рассмеялись, после чего мы отправились обратно домой.
Глава 2
Перед сном ко мне в комнату заглянул отец, чтобы ещё раз убедиться в том, что я не сломал оставшуюся мебель в своей комнате, и вновь напомнить мне о том, насколько это была нелепая история. Он помог собрать все железки, винты и гайки, после чего присел на ветхий табурет, напротив останков кровати. Похоже, что перестать смеяться было выше его сил. Старинная настольная лампа окрашивала стены комнаты в тускло-жёлтый цвет. Из-за такого освещения, очки, которые отец неизменно носил в любую погоду, словно покрывались белой пеленой, через которую не было видно его глаз. Несмотря на то, что ему было около сорока, он не очень-то плохо сохранился. Или я слишком рано списываю его со счетов молодых и красивых. Что-то же Мэри в нём нашла. Мощная челюсть и квадратный подбородок придавали ему вид человека-лидера. Седых волос на его голове я ещё ни разу не встречал, значит, всё-таки рано я записал его в старики. Тем не менее, цвет его волос больше напоминал кофе с молоком, нежели пшеничный, которым были одарены мы с сестрой. Да и его телосложение могло дать фору даже молодому спортсмену. Учитывая тот факт, что он работает в своём офисе днями напролёт, можно было предположить, что он от нас что-то скрывает. Ну, ничего, мы с Джесс ещё раскусим его "рецепт" вечной молодости. Я часто думаю о том, буду ли я похож на него в будущем, потемнеют ли мои волосы, изменится ли моё лицо. А может быть, я просто обречён на пытки под условным названием "Вы прямо, как два капли воды с сестрой!". Поток моих мыслей всегда обрывается на том самом моменте, когда моё подсознание сладко шепчет мне, что я всегда могу выкрасить волосы в другой цвет и отрастить бороду до ног.
– Чего задумался? Небось, думаешь, как бы до утра развалить этот стол на части, да, Фостер младший?
Он постучал ладонью по столу из красного дерева, а я кинул в него большую пыльную подушку.
– Предоставить тебе ещё одну возможность посмеяться надо мной? Ну, уж нет, не дождёшься.
Он кинул подушку обратно.
– Хорошо-хорошо, на сегодня я от тебя отстану, так и быть.
– Ты хочешь сказать, что это только на сегодня?
– Кто знает, может быть, завтра, когда мы будем выносить эту развалюху из твоей комнаты, какая-нибудь птичка напоёт мне об этом забавном случае.
– Нет бы спросить, ушибся ли я, так он вздумал до конца жизни попрекать меня!
Я наигранно потёр локоть (на самом деле, я и вправду немного ушибся) и сказал:
– Так вот ты заботишься о своём чаде, Генри Эдвард Фостер?
– Всё-таки, ты не зря ходил в театральный кружок. А теперь, я хотел бы серьёзно поговорить с тобой.
Я выпрямил спину. Как-то слишком резко он переключился на серьёзные разговоры, здесь точно кроется какой-то подвох.
– Что такое?
– Когда я впервые приехал в этот дом, меня встретил наш новый сосед. Парнишка вашего возраста.
Приехали. Не хватало только профилактической беседы на тему "нужно быть воспитанным и коммуникабельным мальчиком, бери пример с него" и всего такого в этом духе.
– Так вот, он был очень приветливым. Из того типа людей, с которыми просто приятно вести беседу. – Тут и не поспоришь, наш утиный приятель действительно был таким. – И он рассказал мне очень занимательную историю. Ты должен быть в курсе, поскольку я несу за тебя ответственность. Ходят слухи, что все прежние хозяева не могли ужиться в этом доме.
Началось. Не хватало ещё, чтобы отец поверил в этот откровенный бред.
– Им мешал шум, нарушающий ночную тишину, – всё не унимался он. – Причину шума так и не смогли выяснить, после чего они прибегнули к крайним мерам.
– Ага, знаю-знаю, они вызывали гадалок, ставили обереги и прочий ненужный хлам. Когда начнётся серьёзный разговор?
– Но…
– Только вот не говори мне, что ты купился на такую глупую байку.
– Не знаю, сын мой, не знаю. Но мне тревожно, поскольку ваши с Джесс комнаты находятся на втором этаже.
– Пап. Нас не съест выдуманный монстр, я тебе обещаю.
– Почему ты такой скептик? – Всплеснул он руками. – По-моему, этому парню можно доверять, ведь он со своей семьёй живёт здесь очень давно, и наверняка был знаком лично с каждым своим соседом.
– Если тебя так пугает эта история, почему же тогда ты купил этот дом?
– Потому что только дурак откажется от таких хором за такую цену!
– Ну вот! – воскликнул я. – Значит, и с монстрами уживёмся.
– И всё же, слова того парня звучали очень убедительно.
– Он сам сегодня рассказал нам с Джесс, что это недостоверная информация.
– Так вы уже знакомы?
– Да, так уж вышло. Он нашёл нас с Джесс, когда мы гуляли вечером.
– Нашёл? – в полнейшем недоумении переспросил он.
– Ну, мы просто гуляли, и тут он появился, словно из воздуха. Слово за слово, всё как обычно. Умоляю, только Мэри не рассказывай об этом. Ещё одного разговора я не вынесу.
Дверь скрипнула. Я не пробыл здесь суток, но её скрип уже начал выводить меня из себя.
– Что я не должна знать?
Иногда мне кажется, что она владеет суперспособностью. Да ещё ни какой-нибудь, а способностью появляться не в то время, не в том месте. Видимо, это сломанная способность. Я слабо замотал головой из стороны в сторону, давая сигнал папе, чтобы тот держал язык за зубами.
– Ну? Языки проглотили?
Отец пожал плечами и смирил меня миной а-ля "сам разбирайся".
– Не должна знать об ужасной тайне, которую хранят стены этого дома, – у меня не оставалось иного выбора, кроме как принять позицию фанатика, свято верящего в призрака на чердаке. – Это может очень сильно ранить тебя. А мы не хотим этого, правда, пап?
– Да-да-да! – Он закивал и слишком наигранно улыбнулся. Чёрт, он ведь сейчас всю кантору спалит!
– Ах, мужчины-мужчины, – пролепетала она. – Я лишь хотела сказать, что собираюсь ложиться спать, не засиживайтесь слишком долго.
– Хорошо. – Сухо сказал я. – Спокойной ночи.
– Доброй ночи, мой мальчик!
Только без рук, женщина, только без рук. Мысли читать Мэри явно не умела, а поэтому, моих внутренних криков она не услышала. Она склонилась над развалюхой, на которой я сидел, обернувшись в одеяло, и обняла меня. Благо после этого, она развернулась на пятках, послала воздушный поцелуй отцу и вышла из комнаты, предупредив нас о том, что зайдёт проведать Джесс.
– Так, на чём мы остановились?
– На том, как мой монолог грубо прервали. Одним словом, теперь у нас есть друг. Скорее всего, мы будем хоть в одну школу здесь. Кстати говоря, я хотел спросить об этом.
– Я тебе удивляюсь, Хью! Другие мальчишки ждут лета ради того, чтобы не думать о школе, а тебя это так сильно беспокоит.
– Ну, начнём с того, что сейчас весна, и мы даже не сдавали переводные экзамены, поскольку переехали.
– Вот именно! А знаешь, что это значит? Это значит, что для вас каникулы начались чуть раньше, чем для остальных.
– И всё же.
– Я могу устроить вас в любую школу, ты же знаешь. Тем более, с вашей успеваемостью, точно волноваться не о чем. Так что, если вы хотите, то будете ходить в школу с этим парнишкой. Как его, кстати, зовут?
– Джеймс.
– Ну вот. Так что, парень, просто расслабься, и наслаждайся приближением лета.
Он похлопал меня по плечу и, поправив очки на носу, вышел из комнаты.
– Доброй ночи, Хью.
– Доброй ночи, пап.
Если бы доброй. Как бы не так. Именно в тот момент, когда сон был просто необходим, меня посетила тётушка бессонница. Я вертелся сбоку на бок, однако результата это не давало. Я испробовал все знакомые мне методы. Пересчитал овец, перевернул подушку на другую, более холодную, сторону, сделал дыхательную гимнастику. Наконец, когда в моей голове образовалась огромная каша, состоящая из пяти тысяч овец, и подушка стала тёплой с обеих сторон, я со злостью принял сидячее положение. Связанно ли это с тем, что это наша первая ночь на новом месте или же это банальная перестройка внутренних часов на летнее время, было непонятно. Понятно было одно: ближайшие несколько часов можно даже не пытаться "задушить подушку".
Проведу это время с пользой. Например, проверю социальные сети. Фейсбук буквально разрывался от оповещений и сообщений. Ого, обо мне помнят. Меня уже успел найти наш новый приятель Джеймс-слежу-за-прилётом-уток-Уэбстер и отправить заявку в друзья. Среди общей неразберихи, меня заинтересовали два сообщения. Первое – от одноклассника из прошлой школы, а второе было от Джесс. Бывший одноклассник поинтересовался, как прошёл переезд. Как мне в новом доме, не скучно ли. Байки о чудовище на чердаке, чувак, что может быть веселее. Полный отрыв. А вот Джесс уже во всю била тревогу.
"Боже мой, этот Джеймс такой надоедливый! Он уже в пятый раз спросил, не слышала ли я каких-либо странных звуков. Это смешно"
Недолго думая, я напечатал ей ответ:
"Да здесь похоже все просто свихнулись на этом чудовище. Перед сном ко мне зашёл отец и сказал, что волнуется за нас"
Было очень странно писать Джесс. Обычно мы просто разговаривали. Эти сообщения открывали наш диалог. Подумать только, целых шестнадцать лет ничего не писать друг другу и тут на тебе. Значит, вот оно – время перемен. Телефон сильно завибрировал, а на экране высветилось сообщение от утиного друга.
"Ну как, жутко?"
Извини, Джеймс, но сегодня я пущу в ход весь свой сарказм, поскольку твой бред мне уже порядком поднадоел.
"Твои сообщения? Это серьёзно жутковато"
"Очень смешно. Неужели ты не слышал шаги? Или хоть что-то подозрительное?"
"Честно говоря, подозрение здесь вызываешь только ты, приятель."
"Прибереги свой сарказм для другой ситуации. Мне правда очень-очень интересно."
"Нет, ничего такого. Джесс тоже ничего не слышала. Почему вы все так повёрнуты на этой истории?"
"Все? Кто ещё?"
"Мой отец. Он правда поверил тебе"
"Но я же должен был предупредить его"
Я больше не мог выносить этот откровенный бред. Поэтому быстро и с чувством напечатал:
"Давай заключим пари? Если там серьёзно никого не будет, ты проиграл, но, если там и вправду кто-то есть, то победа за тобой"
"На что спорим?"
Хах, а он тот ещё орешек. Настолько сильно верит в свою небылицу.
"Да хоть на желание"
"По рукам"
Я погасил экран телефона и уставился в окно, пытаясь придумать желание, да позаковыристее. Всё для этого самоуверенного любителя уток. Вдруг мне показалось, что половицы в коридоре заскрипели. А может быть, это был потолок? Я погнал прочь бредовые мысли. Не хватало ещё перепугаться до чёртиков из-за глупой выдумки. Скрип усилился. Что-то тут нечисто. Скорее всего, мой отец, Джесс и Джеймс состоят в сговоре и сейчас просто решили меня напугать. Ещё чего захотели. Я вам не какой-то трус. Послышался свист. Наверное, на улице слишком сильный ветер. Я вновь взглянул в окно. Ни один листочек на яблоне не дрогнул. На улице полный штиль. А свист продолжался.
– Да бросьте, это слишком банально, вылезайте уже все.
В этот момент повисла гробовая тишина. Ну вот, у меня уже галлюцинации. Спустя несколько секунд, кто-то постучал в дверь моей комнаты. Не услышь я тонкий голосок Джесс – точно бы уже наложил кирпичей.
– Хью? Ты ещё не спишь?
– Нет-нет, заходи.
Она открыла скрипящую дверь и тихонько прошла вглубь комнаты. Я похлопал рядом с собой:
– Иди сюда.
Джесс с радостью прыгнула на мою развалюху и показала мне сообщение от Джеймса.
"Если тебе будет очень страшно, то пиши мне"
– Это новый вид подката или что? – Спросил я со смехом.
– Я больше не могла смеяться над этим в одиночку, поэтому пришла к тебе. И вот что мне ему ответить на это?
– Спроси, чем бы он смог помочь, будь тебе страшно на самом деле.
Сестра быстро напечатала сообщение и мы стали ждать ответа.
"Я бы пришёл на помощь в любом случае! И уж точно что-нибудь придумал бы. Что за вопросы?"
Вот тут мы просто покатились со смеху. Тоже мне, герой нашёлся.
– Мне кажется, он всю эту историю выдумал для того, чтобы ты обратила на него внимание.
– Неужели всё настолько плохо? – Джесс не переставала смеяться.
– Я, если хочешь знать, поспорил с ним. Так ведь он такой упёртый, даже не поколебался, сразу согласился.
– На что спорили?
– На желание, – я почесал затылок. – Вот только, я ещё не придумал, на какое.
– Давай заставим его укусить себя за локоть? Или лизнуть собственную пятку?
С каких это пор моя сестра стала таким садистом?
– О! Или попроси его поплавать в том самом озере, крича при этом, что он перелётная уточка.
– Ты жестокая, Джессика Оливия Фостер.
Тут мой телефон вновь издал истошную вибрацию. Мы оба в предвкушении открыли диалог с Джеймсом.
"Как я могу быть уверен в чистоте спора, если меня там нет? Ты же можешь соврать, что ничего такого не было, хотя сам и перепугаешься до чёртиков"
– А ведь он прав. Как он может доверять тебе в таком случае.
Я взглянул на индикатор времени. Полночь.
– Отец и Мэри точно спят?
– Да, как убитые. Пока я шла к тебе, слышала их храп.
– Отлично, тогда сейчас мы будем проводить чистейшей воды эксперемент.
"У тебя есть пять минут на сборы, мы будем ждать тебя у нашей калитки"
"В каком смысле?"
"Ты хотел чистый спор? Поторапливайся. И не забудь памперс прихватить, герой"
Ровно через пять минут, как мы и договаривались, Джеймс уже стоял у нашей резной калитки в нелепых пижамных штанах, огромной растянутой футболке и…
– Тапочки с прином в виде уточек? Ты серьёзно? – Я еле сдерживался, чтобы не покатиться со смеху и не разбудить всех соседей.
– Да брось, Хью! Это же здорово! – Джесс взяла его под руку. – Не слушай его, они очень крутые.
– Сказала девочка в тапочках в виде медвежьих лап! – Тут я уже не смог удержаться. Мой дикий смех прервала смачная оплеуха от сестры.
– Только истинные ценители тапочной моды понимают всю изысканность невероятных форм и принтов! – Гордо сказала она и зашагала с недоумевающим Джеймсом в дом.
Да уж, вот только в тапочках я и не разбираюсь. Ну вот за что мне это наказание? Сначала сестра, теперь ещё и этот. Не удивлюсь, если скоро они заразят своей тапочной болезнью и папу с Мэри, да и весь мир в общем. И буду я ходить один в своих старых, как сам мир, обыкновенных чёрных тапках. Между тем, мы уже прокрались на цыпочках мимо комнаты, где просматривали, наверное, уже десятый сон Мэри с отцом, и зашли в комнату к Джесс. На потолке в углу был люк – выход на чердак. К стене рядом была прислонена старая деревянная лестница.
– Итак, какой у нас план? – Решил осведомиться Джеймс.
– Будем просто сидеть и ждать монстра. – Зловеще прохрипела сестра.
– Я думал, у нас нет никакого плана. – Сказал я.
– Ну, я, конечно, могу достать свои ароматические свечи, чтобы мы смогли отправиться прямо на чердак.
– Прямо туда? – Взвизгнул Джеймс. – Ты в этом уверенна?
– Что, герой, испугался? – Подколол его я. – Подгузник-то прихватил?
– Иди к чёрту, ничего я не испугался.
Немного помолчав, он добавил:
– Почему бы нам просто не воспользоваться фонариками?
– Мы ночуем в этом доме первый раз. Ты действительно думаешь, что мы в курсе, где лежат эти чёртовы фонарики?
– Ой, точно, – он почесал затылок. – Ладно, плевать на них. Доставай свечки.
Джесс полезла в свой чемодан, спрятанный под кроватью, а я оглядел комнату. Точная копия моей. Даже стол стоял на том же самом месте, что меня очень разочаровало. Никакой фантазии у предыдущего хозяина не наблюдалось. Ну и ладно. Уже завтра мы обставим свои комнаты так, что их будет просто не узнать. Ведь мы так давно мечтали об этом.
Джесс что-то напевала себе под нос, пока старалась отыскать нужные нам свечи. Вдруг я снова услышал знакомый мне уже скрип потолка, то есть пола на чердаке.
– Тсс, – скомандовал Джеймс. – Вы это слышали?
– К сожалению, да.
– Чего слышали? – Сестра была не в теме, она по-прежнему выискивала свечки в своём чемодане.
– Если бы ты не пела, то услышала бы.
Скрип повторился. Послышался странный шум и шорох.
– Ха! А вы мне не верили! – С чувством достоинства сказал Джеймс.
– Хей, ты слишком рано радуешься, никакого монстра мы ещё не нашли. Это просто ветер.
Как только Джесс достала целую упаковку свечек, мы все уселись на пол и стали ждать, сами не зная чего. Предварительно, я выудил из кармана папиного пиджака зажигалку, чтобы, в случае чего, нам не пришлось бегать по всему дому в поисках спичек. Свет мы решили не включать, поскольку, всё должно быть скрытно. Несколько маленьких палеток освещали наши лица. Под этим светом глаза и волосы Джеймса окрасились в карамельный цвет.
– Хорошо сидим, – блаженно протянула Джессика. – Только что-то скучновато. Может быть, порассказываем друг другу страшилки?
– Какой каламбур: мы сами сейчас похожи на людей, играющих главную роль в каком-нибудь ужастике. – Отозвался я.
– Ага, осталось только броситься спасаться в подвал при малейшем шорохе. Ой, что это? Слышите? – Джеймс поскрёб рукой по полу под коленкой. – Кажется, нас заметили.
Мы одарили его смешком а-ля это была хорошая попытка и продолжили смотреть на слабый огонёк, исходящий от маленьких фитилей. Сами того не заметив, со временем мы задремали. Общую атмосферу тишины и спокойствия больше не нарушал никакой скрип, да и подозрения больше ничего не вызывало. Когда же я полностью расслабился и опрокинул голову на согнутые колени, наверху раздался сильный стук, словно что-то весьма тяжёлое упало на пол. Раздались невнятные ругательства, как я понял, на немецком. Все разом вздрогнули и очнулись от дремоты. Первым заговорил Джеймс:
– Хах, и это тоже ветер по-твоему? – Ругательства стихли. Их сменил оживлённый топот. – А я вам что говорил?
Дрожащими руками Джесс потянула меня за край футболки, было понятно, что всё её геройство в один миг куда-то испарилось. Я подсел чуть ближе, чтобы ей было немного спокойнее, про себя отмечая, что её колени тоже немного подрагивали. Мне почему-то совсем не было страшно, даже наоборот. Какая-то нотка азарта играла по стрункам моей фантазии. Хотелось поскорее узнать, что же за существо ввело в такой тупик многих жителей города, наслышанных о нашем доме.
– Мне уже страшно, Хью. Там точно кто-то есть. И этот кто-то, скорее всего, человек, знающий немецкие ругательства.
– А если он там не один?
– Как бы там ни было, давайте проверим, – твёрдо сказал я. – Если там какой-то человек, то, думаю, самое время ему убраться отсюда, ведь теперь дом не пустует.
– А если это не человек? – Робко поинтересовался Джеймс.
– Если-если, – фыркнул я. – Если там не человек, значит, ты победил. Но не радуйся раньше времени, мой утиный друг, я так просто не отступлю.
– Да я не об этом. Просто, если это не человек, то… Мало ли что это может сделать с нами.
– Монстров не существует, – сказала Джесс. Она вдруг резко приободрилась. От её робости не осталось и следа. – И потом, не ты ли вызвался спасите меня в случае чего?
– Я.
– Ну вот и всё. Или, если ты так боишься, можешь пойти обратно домой, а мы напишем тебе сообщение, как всё закончится. И обязательно прикрепим селфи для достоверности.
– Хотите, чтобы я остался без фотографии с монстром? Ага, сейчас. Поднимай свою задницу, Хью, мы пойдём первыми.
Я резко встал на ноги, из-за чего несколько свечей потухли.
– Нам нужно больше света, – сказал я. – И, возможно, пару головок чеснока, осиновые колья и серебро.
Мы не стали решать самым серьёзным мужским способом – на камень ножницы бумага – кто полезет туда первым. И так было ясно, что роль первооткрывателя выпадет именно мне. Я взгромоздился на лестницу и легонечко толкнул люк, ведущий на чердак. Комнату заполнил истошный скрип, из-за чего все мы дружно поморщились. Я толкнул люк ещё сильнее и наконец-то путь был открыт.
– Ну, чего там? – Спросил нетерпеливо Джеймс. – Чего же ты не лезешь? Или это тебе необходимы подгузники?
– А я пропускаю тебя. Знаешь первое правило джентельмена? Девушки – вперёд.
– Очень смешно. А теперь двигай давай.
Наконец, я оказался на чердаке. Никого не видно. За исключением многочисленного хлама, который был еле различим под лунным светом, просачивающимся через маленькое окошко, украшенное витражами. Пол был весьма пыльный, это было понятно, поскольку, после каждого моего шага оставались резные отпечатки подошвы тапочек и вверх поднимались клубы пыли. Одним словом, диапазон видимости, был не дальше вытянутой руки. Пока я старался хоть что-то, а точнее кого-то, разглядеть, Джеймс тоже взобрался по лестнице наверх и теперь осторожно укладывал зажжённые свечки в маленьких алюминевых поддончиках, которые ему, видимо, передавала Джесс. Вскоре, после этого, он помог подняться и ей самой. Итак, вся команда была в сборе. Мы распределили небольшое освещение так, чтобы никуда не врезаться (например, в большой шкаф с рисунком, который был выложен мазайкой). Из-за того, что свечи были декоративными и источали запах лаванды и ландыша, пыльный воздух в аккомпанементе с этими зловониями, словно окутывал лёгкие серой пеленой. Становилось трудно дышать. Джесс так долго не протянет, нужно что-то предпринять. По свисающей вниз, на одном проводе, лампочке, я понял, что у нас есть шанс включить свет.
– Я поищу здесь выключатель.
– А мы монстра, – со смешком кинула Джесс, прикрывая нос горлышком футболки. – И специально для меня доисторический ингалятор.
Держа в руке горячую плошку с уже растопленным воском, я стал медленно протискиваться вглубь комнаты, если это можно так назвать. Мысленно ликуя, я прошёл мимо такой же сломанной кровати, что и у меня в комнате. Это давало надежду на то, что дело не во мне, а в старости и, возможно, заводском браке сея вещи. Как бы там ни было, всё уже позади, и эта развалюха – последнее, что меня интересует. Но меня всё ещё не покидало чувство любопытства. Ведь кто-то же явно тут был. Не могло же нам всем одним разом почудиться ярко выраженное ругательство на немецком. Я изящно обогнул несколько керамических цветочных горшков, с грацией Богини Афины перешагнул зонт, соединяющий две маленьких тумбочки и с полной уверенностью начал ощупывать ближайшую стену в поисках заветного выключателя. Когда же все стены были ловко проверены, а выключателя так и не оказалось, мне ничего не оставалось более, чем открыть большой сервант со стеклянными дверцами, который, честно говоря, не внушал мне никакого доверия. Если верить тому, что мне причудилось в полутьме, то там явно кто-то шевелился. Или же это всё моя буйная фантазия. Тем более, у этой напольной бандуры не было задней стенки, а значит, ей можно было прикрыть что угодно. Даже что-то, помимо выключателя. Смелости немного поубавилось.
– Вы точно не нашли выключатель?
– Точно.
– Тогда, я открою вот этот буфет. Может быть, там и есть этот чёртов рычаг к светлой жизни.
Ответа не последовало. Я в ужасе оглянулся назад. Джеймс и Джесс стояли, как вкопанные и молча наблюдали за моими действиями. Ох, как бы я хотел, чтобы они остановили меня прямо сейчас. Однако они ничего не предприняли, и просто продолжили молча сверлить мою спину взглядом.
Набрав в лёгкие побольше вонючей смеси, называемой воздухом на этом чердаке, я плавно открыл запылённую дверцу. Моя рука скользнула внутрь. С небольшим разочарованием я отметил, что эта дверца была треснута, из-за чего беспощадно поцарапала мне ладонь. И вот, я нащупал стену.
– Я почти у цели, – похвастался я. – Да будет свет, ай!
Руку пронзила странная боль, словно кто-то её клюнул. Я инстинктивно отдёрнул её, но из буфета вынимать не стал. Да кто я такой, чтобы так просто остановиться на достигнутом.
– Что такое? – Вскрикнула Джесс, приглушая голос рукой.
– Меня что-то клюнуло в руку!
– Да он смеётся над нами, – спокойно сказал Джеймс.
– Да нет же! Если не веришь, иди сюда.
Пока Джеймс пробирался ко мне, я попробовал вновь протиснуть руку именно туда, где её кто-то клюнул. Очевидно, это была птица, но какая же крупная! Из ладони уже во всю сочила кровь. Вот же чёрт! Снова! И именно в это же место. Это я называю законом подлости.
– Джесс, – прошипел я. – Закрой люк, я не хочу, чтобы это создание вылетело отсюда. Пусть лучше сожрёт мою руку.
Я наконец-то нащупал выключатель и, что есть силы, нажал на него. Чердак озарила потрескивающая лампа, издающая тёплый оранжевый свет. Рукой я всё ещё ощущал тело, покрытое перьями, однако взглянуть на эту птицу, мне не хватало силы воли.
– Да будет свет! – Ликовала сестра. – И, как видите, здесь никого нет.
– Ага, а руку мне кто клюнул? Смотри! – Я вытащил руку из злосчастного серванта и показал ей окровавленную ладонь.
Джессика шокировано взвизгнула, когда небольшая капелька крови упала на пол.
– Не хило, – констатировал Джеймс. – Это она тебя так клюнула?
– Чисто теоретически, я порезался об эту дверцу, – окинув взглядом треснувшую дверцу, сказал я. – А после этого, она клюнула меня два раза именно в эту рану. И теперь…
Мой монолог прервало шуршание в серванте. Ага, значит, слышит, о чём мы говорим.
– Давай покончим с этим раз и навсегда, – Джеймс рывком распахнул обе пыльные дверцы, что было роковой ошибкой.
Шумно размахивая крыльями, из своей засады вылетел огромный ворон. Причём размер его был действительно внушительным. Он больше походил на орла, нежели на обыкновенного городского ворона. От размаха его крыльев воздух в помещении ещё больше смешался, и свечи, которые, кстати, никто и не подумал затушить, погасли сами собой. Джессика прикрыла руками голову, а я просто замер в забвении. Ворон сделал несколько кругов, вокруг лампочки, которая замерцала с ещё большим усердством, после чего приземлился на железный каркас сломанной кровати. Его чёрные глаза умно изучали нас с ног до головы.
– Вот и твоё чудовище, мой утиный друг. Как тебе? – Парировал я.
– Тьфу ты! А казалось, что этот дом действительно сплошная загадка!
– Ха-ха-ха и ещё раз ха! Готовься исполнить моё желание, несчастный, – позлорадствовал я. – Надеюсь, ты сможешь дотянуться языком до локтя.
– Ты сейчас штаны обмочишь от радости, – обиженно буркнул Джеймс. – Ну ничего, я ещё отыграюсь.
– Не боишься снова продуть?
– Не-а.
– Тогда заключим ещё одно пари?
– Конечно! На что спорим?
Наш высокоинтеллектуальный разговор прервала Джесс:
– Э-э-э, мальчики?
– Что? – Хором поинтересовались мы.
– Тогда как вы объясните те ругательства, что мы слышали? Не могло же нам троим это присниться. Да и в этом нет никакой логики. Как эта птица вообще туда смогла забраться, дверцы же были закрыты?
Ворон перелетел на сломанный торшер и уселся так, что в его диапазоне зрения была лишь Джесс. Да уж, и крыть нечем.
– И что теперь делать? – С нотками безысходности в голосе прохрипел Джеймс.
– Снимать штаны и петь разлуку. Я не знаю.
–Так, без паники, – Джесс взяла ситуацию в свои руки, как обычно она это делала в подобных случаях. (Хоть я и не припомню, чтобы хоть раз в жизни происходило что-то подобное). – Будем действовать по принципу "всех впускать, никого не выпускать". Давайте осмотримся здесь хорошенько, ведь теперь у нас есть свет. Может быть мы найдём что-нибудь интересное или хотя бы какую-нибудь подсказку.
– Какую ещё подсказку?
– Не перебивай меня! – Она ловко отрезала мою речь. – Я придерживаюсь мысли, что всему есть логическое объяснение. Если здесь был человек, владеющий языком, значит, он мог как-то выбраться отсюда. Или же хорошо спрятаться.
– Не думаю, что тут достаточно места для какого-нибудь немца-дебошира, – сказал Джеймс.
– Да. А это значит, что загадок стало только больше, и раз уж мы с вами заварили всю эту кашу, то нам её и расхлёбывать. Я просто не смогу уснуть, если мы не разберёмся с этим делом.
– Меня одного смущают размеры этого ворона? – Наконец не выдержал я. – Да он больше собаки наших соседей из Ванкорда.
– Да уж, никогда таких не встречал.
– Забудем о нём на время. Кстати, Хью, тебе нужно бы обработать рану, мало ли какую заразу он мог занести.
– Спасибо, Джесс, утешила.
– Значит так: вы оставайтесь тут, а я схожу вниз за аптечкой. Мэри показала мне её местонахождение сегодня днём. А ты, – она указала на Джеймса. – Не бездельничай, а лучше поищи хоть какую-нибудь зацепку.
Она шустро открыла люк и исчезла из поля зрения. В воздухе висела недосказанность с нашей с Джеймсом стороны. Так и хотелось вскинуть ладонь к голове и чётко проговорить "Так точно, мэм". Наверное, я никогда не перестану удивляться её волевому характеру.
Первым прорезался голос у моего утиного приятеля:
– Ого, она всегда так? Ну, вот так просто сохраняет спокойствие и берёт ситуацию под свой контроль?
– О-да, чаще всего такое происходит, когда она нервничает.
– А по ней и не скажешь.
– Поверь мне, я живу с ней всю свою жизнь.
– Ладно, – он осмотрелся. – Мне показалось, что в этом серванте что-то лежало.
Он вновь открыл дверцы, инстинктивно жмурясь, поскольку всё ещё немного побаивался, что оттуда может вылететь ещё одна такая же громадная птица.
Наш новый товарищ, а точнее, беспощадный плотоядный ценитель человеческих рук, пристально наблюдал за его действиями. Как только Джеймс достал из серванта большую потрёпанную книгу в твёрдом переплёте, ворон шумно взлетел и без всякого разрешения сел ко мне на плечо. Ну почему всегда я?
– Э, Джеймс?
– Не двигайся!
– Спасибо, капитан очевидность. Что ещё мне не нужно делать?
Как ни странно, я практически не чувствовал впивающихся когтей, а даже напротив, мне показалось, что этот ворон хотел втереться ко мне в доверие. Ну уж нет, друг мой, даже не надейся, я на такие провокации не ведусь. Я попробовал шевельнуть рукой.
– Что ты творишь? – в голосе Джеймса были слышны нотки истерики и нарастающего страха. – Тебе мало того, что он тебе чуть руку не отцапал?
– Ты предлагаешь мне просто стоять и ждать у моря погоды?
Он зажмурил глаза, когда я выставил полусогнутую руку перед собой и повернул голову на ворона, который грозно пилил меня взглядом. Со стороны это выглядело так, словно я его собственность. Ну что за надменная птица?
– Ой, дурак, – пролепетал в испуге Джеймс. – Тебе жить надоело?
– Тише ты, – сказал я, после чего обратился к ворону, попутно кивая головой в сторону вытянутой руки. – Давай. Я же знаю. что то понимаешь меня.
– Что ты…
– Тсс, не мешай. Давай же, на руку.
Немного подумав, ворон лениво распахнул свои крылья, ударяя меня по лицу, своим невообразимо огромным крылом и переправился с моего плеча на вытянутую руку.
– Вот так, молодец.
– Как? – взвизгнул Джеймс. – Как ты это сделал?
– Просто попросил его. Ты же сам всё видел.
– Это полнейший абсурд! Я отказываюсь верить!
– Полнейший абсурд – ваши теории о призраках. А мне доводилось побывать за кулисами в бродячем цирке, где приручали говорящих попугаев.
Ворон возмущённо потоптался на моей руке, словно ему было обидно сравнение с попугаями.
– Я не хотел вас обидеть, синьор. Однажды этот цирк остановился у нас, в Ванкорде, ну я и узнал парочку азов дрессировки.
– Это невероятно. Серьёзно. Научишь меня как-нибудь?
– Замётано. Будем тренироваться на твоих утках. А теперь давай-ка посмотрим, что в этой книге.
Тут откуда ни возьмись появилась Джессика.
– Вот же вы, – она взяла небольшую паузу, подбирая подходящее ругательство в наш адрес. – Суслики проклятые! Без меня самое интересное собрались исследовать.
– Суслики? – спросил Джеймс.
– Проклятые? – продолжил я.
– А лучше было назвать вас чертями полосатыми?
– Ну уж нет, побудем сусликами.
Тут сестра всплеснула руками, а после замерла, словно не верила своим глазам.
– Он. Сидит. На. Твоей. Руке.
– Ага, – будничным тоном сказал я. – Всё в порядке. Ты принесла Аптечку?
Она встряхнула плечами, быстро выходя из оцепенения.
– Да, давай сюда руку, – я послушно протянул свободную руку. – Я понятия не имею, что тут произошло, пока меня не было, но вы обязаны рассказать мне всё в мельчайших подробностях.
– Мы нашли это! – Джеймс потряс книгой в воздухе. – Мы как раз хотели её открыть, чтобы разузнать, что же таит в себе сия загадка.
– Ну извините, что помешала, – она слишком сильно затянула бинт от злости, и я рефлекторно пискнул. – Ой, извини. И всё-таки, вы бы открыли её без меня, какая несправедливость с вашей стороны.
– Но мы же этого не сделали, правда, Хью? – я кивнул. – И к тому же, у тебя нет причин злиться, ты же сама сказала нам осмотреть здесь всё.
– Ладно уж, на этот раз вы прощены.
Она закончила обработку и перевязку моей ладони и сложила все медикаменты в аптечку, после чего отряхнула руки и злобно зыркнула на ворона, всё ещё сидевшего на моей руке.
– Спасибо, – поблагодарил я её. – А теперь давайте наконец-то откроем эту книгу. Думаю, искать кого-либо здесь бессмысленно, это уже всем понятно. Будем надеяться, что этот кто-то больше сюда не заявится.
– А если и вернётся, то мы быстренько с ним расправимся.
– Верно. Давай открывай уже.
Мы встали по обе стороны от Джеймса и с трепетом ждали момента, когда же он наконец откроет её. Ворон так же сидел на моей руке, похоже, ему было комфортно. Вот и славно, главное, чтобы больше не клевал.
– Три, два, один.
Я ожидал увидеть что угодно, но только не это.
– В смысле? Она пустая?
– Да что за фигня, я на это не подписывалась!
– Погодите, может быть, тут и было что-то написано. Страниц не хватает, видите?
Джеймс продолжил листать пустые страницы. И, о, чудо! Где-то посреди книги была одна исписанная страница.
– Стой-ка, здесь вот что-то написано.
Джеймс и Джесс подняли на меня вопросительные взгляды.
– Очень смешно, за дураков нас держишь?
– Чего? Да вы гляньте!
Мы все дружно снова уставились на раскрытую книгу. На страницах были накорябаны от руки непонятные фразы.
– Хью, но тут пусто.
– Да это вы смеётесь надо мной! Да вот же, тут так непонятно написано, словно кто-то писал это левой ногой в полной темноте.
– Похоже, что это ворон действительно занёс в тебя какую-то инфекцию, – недоверчиво сказала Джесс.
– Ладно, если ты над нами не смеёшься, то прочитай, что здесь написано.
Я прокашлялся и начал:
– Избранников числа двадцать пять чего-то там в запястьях должны охранять.
– Ага, а что именно, ты ещё не придумал.
– Да ну вас, вы, что, серьёзно ничего не видите? Событий истории не изменится ход, на застывших нулях закончится какой-то там год. Я повторюсь: отвратительный почерк.
– Ты хочешь сказать нам, что только ты видишь текст? У тебя ренгены, вместо глаз?
– Да нет же, в самом начале я тоже ничего не видел. Попробуйте дальше полистать.
– Окей, – Джеймс продолжил листать. – О, а теперь и я вижу.
Джесс стукнула его по плечу:
– Да хватит подыгрывать ему! Я же не какая-то дурочка, которая поведётся на это.
– А вот я теперь не вижу, – сказал я.
– Это кажется таким диким и тупым одновременно, – фыркнул Джеймс. – К сожалению, я не понимаю что тут написано, это какой-то эльфийский!
Джессика выхватила у него из рук книгу и начала с чувством листать страницы. Мимо моих глаз промелькнуло ещё пару страниц, на которых было что-то написано. Тут она застыла.
– Необходимо рассчитывать время прыжков, иначе, – Она прищурилась. – Не разгляжу без очков.
Мы все разом вздрогнули. Два вопроса: Как сюда вошёл папа, и, как много он успел услышать?
– Ничего!
Джесс шумно захлопнула книгу и гордо вскинула подбородок.
– Мы просто нашли старую книгу со сказками, вот и пытались хоть что-то прочесть. Мы тебя разбудили? Извини.
– Вообще-то, меня разбудила Мэри, – он почесал затылок. – Она начала разговаривать во сне, страшное зрелище! И я решил подняться наверх и посмотреть как вы.
– Как видишь, – начал я. – Всё в полнейшем порядке. И да, мы поймали монстра. Вот он!
Я кивком указал на руку, на которой покоился ворон. С отцом стало плохо. Он потёр глаза, стараясь понять, не показалось ли ему, но вмсесто того, чтобы комментировать птицу, он сказал:
– О, Джеймс, и ты здесь!
В этом был весь он.
– Здравствуйте мистер Фостер.
– Зови меня просто Генри.
– Папа? – Возмущённо прикрикнула Джесс. – И ты ничего не скажешь про ворона?
– Он большой!
– И всё?
– Ну, – его виноватый взгляд устремился на пол. Видимо, это были все мысли по данной ситуации. – Хотите его оставить?
Джессика прикрыло лицо рукой, шепча себе под нос тихое, но чувственное "Боже, дай мне сил".
– А знаешь что? Да. Давай оставим его.
Тут на чердак взобралась Мэри. Вовремя. Папа подал ей руку, помагая подняться.
– Что я пропустила?
– Мы поймали монстра, – спокойно сказал Джеймс.
– Ах, это ты! Приятно снова видеть тебя.
– Так вы уже знакомы? – спросил я, на что Джеймс пожал плечами, мол "ну да, а чего ты хотел?". – Мы остановились на том, что отец разрешил нам оставить вот этого ворона.
Мэри побледнела:
– Генри, ты серьёзно?
– Ну да. Мне хоть бегемота пускай заводят, главное, чтобы они были счастливы.
– Не хочу вас прерывать, но время уже позднее, и поговорить об этом мы можем завтра, – в Джесс проснулся рассудок. – Думаю, самым разумным сейчас будет отправиться всем по своим кроватям.
– И то верно! – Мэри быстро зашагала к люку. – Джеймс, мальчик мой, а не слишком ли поздно, чтобы домой идти одному? Может быть, стоит тебя проводить?
– Боже, Мэри, тут идти-то! – вот вечно она начинает. Я просто не мог молчать. – Он наш сосед, не забыла? Со-сед. Это означает, что его дом в двух шагах от нашего.
– Успокойся, Хью, – вмешался отец. – Джеймс, не хочешь остаться у нас на ночь?
– Э-э-э, было бы очень некрасиво отказаться. Да, думаю, ничего не произойдёт, если я переночую у вас. Спасибо за приглашение.
– Хью, уступи свою супер-кровать своему приятелю.
– А мне где прикажешь спать?
– А пол тебе на что? – рассмеялся он самым издевательским смехом, какой только можно себе вообразить. – Ладно, шучу. Думаю, мы все прекрасно понимаем, что сегодня вы даже и не ляжете спать. Как это обычно бывает у вас, подростков, на совместных ночёвках. Я ведь прав?
– Да, а теперь иди спать.
Отец кивнул и удалился, вслед за Мэри, кинув нам краткое пожелание спокойной ночи.
– И что это было? – Спросила Джесс.
– Не знаю, – ответил я. – Но я рад, что всё обошлось именно так.
– А они у вас всегда такие? Ваш отец даже не поинтересовался, откуда я здесь взялся да ещё и в такое время.
– Это просто Генри Фостер, – я ободряюще похлопал его по плечу. – Не обращай внимания, это нормально.
– У вас самый крутой отец из всех, что мне доводилось встречать.
Джесс ухмыльнулась:
– Ещё бы! А ты думаешь, в кого это мы?
Глава 3
Спустя некоторое время, мы спустились обратно в комнату Джесс, решив, что на сегодня нам хватило пыльного чердака. Разумеется, с собой мы прихватили книгу и ворона. Второй просто не хотел отпускать мою руку своими когтистыми лапками. А вот с книгой дела обстояли иначе. Мы по-прежнему не имели ни малейшего представления о том, как такое вообще возможно. Сначала я выдвинул теорию, что всё это из-за оптических иллюзий, или из-за того, что у всех нас разная острота зрения. Но эта теория сразу опровергла саму себя, как только мы выяснили, что у Джеймса зрение равно единице, как и у меня. Оставалась лишь Джесс, чьи линзы в очках говорили о беспощадном минусе.
– Ну, это же нелогично, – рассуждала она вслух. – Если бы дело было в остроте зрения, то вы с Джеймсом видели бы одни и те же страницы.
Тогда Джеймс выдвинул другую теорию, основная суть которой состояла в том, что для написания этой книги использовались специальные невидимые чернила, которые видно только при ультрафиолетовом свете. Но из освещения у нас была лишь лампочка, свисающая с потолка на одном проводе, и парочка свечей, которые вскоре потухли. Да и потом, это же старинная книга (об этом свидетельствовало качество бумаги и потрёпанные переплёт), а такие чернила придумали сравнительно недавно.
Джесс утверждала, что это какой-то сложный психологический шифр, который виден лишь тем людям, у кого имеются какие-либо отклонения в психическом здравии. Такой вообще существует? Как бы там ни было, звучит это слишком дико. Да и потом, если наше эмоциональное состояние ещё можно объяснить недавно пережитой смертью матери, то что не так с Джеймсом? Он признался, что с ним всё в порядке.
Одним словом, чем дальше мы копали, тем больше мы переставали понимать суть дела.
– И что мы будем с этом делать? – устало спросил Джеймс и посмотрел на электронные часы, встроенные в его телефон. – Вы же сами понимаете, что продвижений никаких.
– Да, я тоже подумал, что стоит отложить это дело на потом. Что думаешь, Джесс?
– У меня голова уже кипит от всего этого, вот, что я думаю. У нас ещё целое лето впереди, правда ведь? За три месяца мы точно разберёмся с этой загадочной книжкой.
– Ну да, – Джеймс уронил голову на согнутые перед собой колени. – Сейчас пять утра. Мы серьёзно провозились с этим всю ночь?
– Пять?! – Казалось, что прошло всего несколько минут. Я потёр виски. – Нужно ли вообще ложиться?
Джесс протяжно зевнула, прикрывая рот рукой, попутно заражая зевотой всех вокруг. Мы с Джеймсом дружно зевнули, после чего он сменил положение, закидывая ноги в позу лотоса.
– Сегодня же должны привезти мебель. Думаю, поспать нужно, хотя бы пару часов.
– Давайте ляжем на полу? – предложил я. – Можно принести подушки и одеяла из моей комнаты, всё равно всё это выкидывать.
– Давайте. Я помогу тебе. Джесс, а ты пока хорошенько спрячь книгу. Будет не очень хорошо, если её кто-нибудь найдёт.
Я поднёс руку к самой верхушке старинного шкафа и скомандовал:
– Давай, слезай.
Ворон нехотя расцепил свои костистые лапки и спрыгнул с руки на шкаф. Про себя я отметил, что за достаточно долгое время, пока он сидел на моей руке, он не оставил ни одной царапины. Она только немного затекла. Ну хорошо, не немного. Как только я опустил руку и с облегчением выдохнул, её тут де пронзила тысяча иголочек. Хуже этого ощущения могли быть только затёкшие ноги, но к счастью, ноги отсидел не я, а Джеймс.
– Всё потому что ты слишком странно сидишь.
– В каком смысле странно?
– А ты не замечал?
– Нет.
– Ну, обычно ты сидишь, поджав их под себя, так, что весь вес переходит на их бедную долю. Или же ты сидишь в позе лотоса. Одним словом – совсем не бережёшь их.
Джеймс ковылял на своих "игольчатых" ногах, как на ходулях, охая и ахая через каждые пару шагов.
– В следующий раз тресни меня хорошенько, если я вот так усядусь.
– Хорошо.
Когда на часах было пять тридцать, мы наконец-то улеглись и готовы были отдохнуть пару часов. Разумеется, так гладко всё это не прошло. В Джесс проснулось второе дыхание. Она уже хотела вновь взяться за книгу, но мы с Джеймсом заверили её, что у нас ещё много времени на всё это. Итак, мы лежали на полу, под непростительно тёплыми для этого сезона одеялами. На каждого из нас приходилось примерно по две с половиной подушки, это были все, что мы нашли. На пол мы постелили какой-то большой непонятный плед, сшитый из лоскутков различной ткани и пары задних карманов от штанов. Если смотреть на нас с высоты шкафа, на котором уже мирно спал ворон (что меня очень радовало, потому что уснуть под его пристальным взглядом я бы просто не смог), то около стены, в обнимку с одной огромной перьевой подушкой засыпал Джеймс, после него лежал я, боясь повернуться хоть на миллиметр в сторону, чтобы никого не задеть, и наконец рядом со мной посапывала Джесс.
Джеймс претендовал на моё место, но сестра смирила его взглядом а-ля "попридержи коней, герой нашего времени", и вопрос сам собой отпал.
Утро наступило слишком быстро, что и следовало ожидать. Казалось, я закрыл глаза всего на пару минут и вот уже надо мной летали микроскопические крупинки пыли, а в другом конце комнаты Джесс и мой утиный приятель как-то ехидно посмеивались, глядя в мою сторону. Дверь в комнату была чуть приоткрыта, и можно было почувствовать приятный аромат свежей выпечки. Только из-за того, что мой желудок непростительно громко оповестил всех присутствующих здесь о том, что я проголодался, мне пришлось подавить в себе желание полежать ещё несколько минут.
– Гляди-ка, кто-то уже и во сне думает о еде, – обратилась сестра к Джеймсу, игнорируя факт, что я ненавижу, когда говорят обо мне в моём же присутствии.
– Ну, я вообще-то, тоже иногда просыпаюсь из-за голода.
– Правда? И как часто?
– На самом деле, довольно редко. Но однажды мне приснился такой реалистично-вкусный сон, что, когда я проснулся, то обнаружил, что почти съел свою подушку.
– И что же было таким вкусным?
– Запечённые утки в чесночном соусе, – прохрипел я, имитируя кашель, через каждое слово. – А потом одна из них посмотрела на него глазами-клюковками и сказала: "О, Боже мой, Джеймс, только не трогай нашу тётушку Верджинию". Тогда-то он и проснулся в испуге.
Сестра с Джеймсом покатились со смеху.
– Чтобы ты знал, – задыхаясь от смеха, процедил он. – Ещё не было утки, которую бы я назвал Верджинией.
– Так ты уже проснулся, гадёныш. И сколько же из нашего разговора ты успел услышать?
– Я проснулся на том месте, где Джеймс рассказывал о том, что после того, как он съел половину подушки, пошёл облегчиться в сортир. Не утиное мясо, но всё же тяжеловато.
В меня прилетела громадная подушка.
– Ты только по утрам так остришь или же это у тебя от рождения?
– О, думаю, что у него это от рождения, – Джесс похлопала его по плечу. – Однажды, стоя в очереди за хлебом, в Ванкорде, одна женщина пожаловалась на ужасную погоду. И знаешь, что он сделал? Он спросил: "А знаете, что ещё более ужасно"? И когда она спросила что же, то он ответил.
Я подхватил её и мы хором проговорили:
– Ваш наряд, миссис.
– А я-то думал, что это ты только ко мне применяешь свои шуточки.
– Не обольщайся, – я поднялся на локтях. – Который, собственно, час?
На всеобщее удивление, ответил мне папа. Его голос доносился, как мне показалось, с лестницы, ведущей на второй этаж.
– Время наращивать свой зад отменными утренними булками, – крикнул он, после чего буквально через мгновение появился в комнате. – Или же, лучше сказать: время отращивать булки отменными булками?
Он хлопнул себя по колену и спросил:
– Все поняли каламбур? Булки булками!
Мы дружно переглянулись. В глазах сестры можно было отчётливо прочесть сигнал, который означал, что всем нам следует сделать вид, что мы поняли шутку. Выдавив пару нервных смешков, я решил, что эта ситуация и без того слишком комична. Последний раз он стучал по колену из-за собственного каламбура, когда хорошенько выпил на наше с Джесс четырнадцатилетие. Тогда он сидел на кресле в гостиной с бутылкой коньяка в правой руке и громко кричал на весь дом, что вчера он видел, как повесился колобок. Всем и так было понятно, что шутить он не умеет, но он продолжал бросать шутки а-ля "русалка села на шпагат" или же "идут два оптимиста, а за ними один пессимист". Тогда мама вошла в комнату, уставила руки в боки и серьёзным тоном сказала:
– Сегодня мне напела птичка, что слепой видел, как немой сказал глухому, что больше Генри Эдвард Фостер не получит ни капли алкоголя.
Никто не стал спорить, даже он. Нет, он не был алкоголиком. Такие замашки случались только по особым случаям (например, день рождения любимых детей).
Хоть и было принято решение о том, что отцу больше не наливать, в тот вечер нам пришлось выслушать ещё несколько плоских шуток. Закончилось всё коронным "Вы можете ржать, как кони, а я спать". Он в последний раз стукнул рукой по колену, спросив маму, поняла ли она каламбур про лошадь, после чего рухнул спать на диван в гостиной.
С тех пор отец больше не напивается в дрова. Даже по праздникам.
Вот и сегодня на вид он был полностью трезв.
– Ты сегодня слишком жизнерадостный, – сказал я самым безразличным тоном, на который был только способен (верный способ добиться объяснений). – Что случилось?
– Просто хорошее настроение.
Джеймс выгнул бровь:
– Утренняя доза кофеина?
– О-да, – он осмотрел комнату и слегка сощурив глаза, продолжил. – Я чего пришёл-то. Без вас меня не пустят на кухню. Не знаю, как вы, но мне безумно хочется этих чёртовых булок. Поэтому, Хью, поднимайся.
– Уже стою, – сказал я, падая обратно на свои подушки.
Мне абсолютно не хотелось вставать и начинать этот день, который обещал быть очень активным. Впрочем, меня волоком вынесли из комнаты, даже тогда, когда я укрылся одеялом с головой. Но я не из тех, кто привык быстро сдаваться, поэтому, я замотался в это пуховое убежище так, что был похож на гусеницу. Только тогда, когда кто-то смог нащупать мою пятку и пощекотать её, я резко дёрнулся, разжав одеяло. Кто-то его стащил с меня, а уже после меня тащили за ноги до самой лестницы.
– Вы – настоящие негодяи и дебоширы! – кричал я. – Я буду жаловаться.
– Извольте, мосье, мы доставляем вас прямиком ко столу, – подыграл мне Джеймс. А он начинает мне нравиться. – Не хотите ли бодрящего пересчёта ступеней зубами?
Джесс восхищённо пролепетала:
– Подожди, я сбегаю за камерой! Это будет шедевр.
– Только после Вас, – не унимая своего наигранного возмущения, прохрипел я. – Поскольку дамы всегда идут вперёд.
Я получил смачный пинок под зад. Заслуженно.
В меню были французские круассаны со сгущёнкой, присыпанные сверху сахарной пудрой, и вкуснейший фруктовый чай. Мэри отчитала отца за то, что он назвал сие кулинарное искусство чёртовыми булками, а я удивился тому, какая, оказывается, здесь хорошая слышимость. Или это всё её способности?
– И как часто Вы готовите такую вкуснотищу? – поинтересовался Уэбстер, облизывая уголок рта.
– Не поверишь – каждый день. Ты кушай-кушай. Налить ещё чаю?
– Если можно.
Я, как обычно, с первой космической скоростью сметал все близлежащие круассаны, а Джеймс как-то слишком уставился на Джесс. Он долго изучал её взглядом. Даже слишком. А она просто ничего не замечала или просто старалась делать вид, что она не видит этого. Наконец я не выдержал и пнул его ногой под столом. Он вопросительно уставился на меня, а я кивком указал на сестру. Этот идиот улыбнулся и продолжил смотреть на неё. Тогда я пнул Джесс.
– Ай, – прошипела она. – Чего тебе?
– Да так, ничего. Просто качал ногой, извини.
Тогда Джеймс осмелел и подал голос:
– Джесс, вот смотрю на тебя и думаю: как же ты сохраняешь такую фигуру, если каждый день на завтрак у вас свежая выпечка?
Сестра немного покраснела. Комплиментами реши завалить значит, всё с ним ясно. Ну, ничего, я с ним ещё поговорю на эту тему. Нашёлся тут, новый Казанова.
– Спасибо.
– За правду спасибо не говорят. И всё же, как?
– Это просто физиология, наверное, – она задумалась на несколько секунд. – Да мне просто мало булок достаётся, вечно всё Хью съедает.
– Нефрафда, – сказал я, откусывая два круассана одновременно.
– Оно и видно. Пожиратель выпечки.
Около одиннадцати утра нам привезли мебель. Женская половина семьи отправилась в город за продуктами, сувенирами и прочей ерундой, а на нас с папой легла вся ответственность за внос и вынос мебели. Чуть позже на помощь вызвался Джеймс. Это было очень кстати, поскольку мы решили, что нам следует освободить чердак от ненужного хлама. В будущем, возможно, мы сделаем там небольшой ремонт и обустроим его, как жилую комнату. Но сейчас нам приходилось таскать на себе разобранные шкафы, столы и кровати.
Попытки вынести что-либо со второго этажа были тщетными, поскольку лестница оказалась слишком извилистой для переноса даже самого маленького размера доски. Поэтому, как истинные анархисты, мы распахнули настежь окна и принялись отправлять на задний двор всю старую мебель. Втащить новую в разобранном виде на второй этаж оказалось вполне реально, нежели вынести старую. Это меня даже порадовало, поскольку в моей голове уже всплыла страшная картина, как бы мы затаскивали компьютерный стол через окно на связанных простынях.
Время близилось к вечеру, а мы всё возились со сборкой шкафа-антресоли. Мы трудились весь день, совершенно забыв об обеде и отдыхе. И только тогда, когда мы с Джеймсом волоком потащили с заднего двора сломанные доски (бывший шкаф), я мимолётно взглянул на наш дом со стороны. В глаза сразу бросилось маленькое круглое витражное оконце. Тогда я замер на месте, бросая доску на пол.
– Ты чего?
– Мне кажется, мы забыли одну важную вещь.
– Какую?
– Где ворон? – прокричал я так громко, что мой голос разлился эхом по узкой улице.
– Блин, точно, – он тоже бросил свою доску и слегка помассировал руки. – Когда я проснулся, его уже не было. А я проснулся самый первый.
– То есть, ты хочешь сказать, что он вот так просто сам вылетел из закрытой комнаты?
– Ну, не совсем закрытой. Чисто теоретически, дверь в комнату была слегка приоткрыта.
– Чисто теоретически он туда бы не пролез.
– Тоже верно. Тогда возникает вопрос: как?
– А я уже подумал, что мне удалось его приручить. Досадно.
– А я бы не стал вешать нос. Я живу здесь все свои шестнадцать с половиной лет и могу абсолютно точно сказать тебе, что он вернётся.
– Откуда такая уверенность?
– Так эта байка про призрака давно здесь водится. Бывали дни, когда было тихо, но потом-то наша птичка возвращалась. Мы же решили, что это он наделал столько шума? – Джеймс потёр виски. – Помню вчерашнюю ночь обрывками.
– Мы ничего не решили. Однако, ворон – единственный, кто там оказался, так что я смею предположить, что это был он. Но от тех ругательств у меня мурашки по коже бегают табунами.
– Да уж, странно это всё.
– Я пробыл в этом городе чуть больше одного дня и могу сказать тебе: здесь всё и все слишком странные.
Мы вновь взяли наши доски и потащили их в сторону большого железного прицепа. Завтра папа должен отвезти всё это на ближайшую свалку.
– Так говоришь, ты проснулся первым. Что ты делал, пока не проснулась Джесс?
– Э-э-э… Ничего?
– Ты так же пристально на неё пялился, как и утром за столом?
– Да нет же. Я пошёл в туалет, если тебе интересны подробности, – повисла тишина. Я обдумывал слова извинений, зря я на него так наехал. – Ладно, совсем чуть-чуть, только не смотри на меня так, словно я серийный убийца.
– Ага, вот ты и попался! Она, наверное, проснулась от твоего взгляда маньяка.
– Вовсе у меня не такой взгляд, – обиженно буркнул он. – А ты бы не засмотрелся на моём месте?
– Да, ты прав.
Окажись я на его месте, то поступил бы точно также. Это вполне нормально, учитывая то, какая Джесс.
– Ладно, извини за наезд. Но впредь не пялься так откровенно, это немного напрягает.
– Проехали. Постой-ка.
– Что?
– У тебя не сестринский комплекс, случаем? Небось испугался, что она будет со мной больше времени проводить, чем с тобой.
Я закинул доску в прицеп и поспешил прописать ему смачный подзатыльник.
– Ауч.
– Заслужил.
– Нет, а серьёзно?
– Серьёзно? Нет у меня никаких комплексов. Нашёлся мне тут медик.
– Ладно-ладно, грозный братик Хью, это мы ещё выясним.
День плавно угасал, утопая в последних песнях певчих птиц, уступая место вечерней прохладе. На небе сгустились тучи, что сулило пасмурную погоду на будущий день. Все, втроём, мы расположились на том же самом месте, что и вчера, около озера. Джеймс снова вносил свои записи в старенький потёртый дневник, Джесс плела венок из одуванчиков, а я, растянувшись во весь рост на мягкой траве, смотрел на то, как быстро плывут по небу тучи. После прогулки по городу Мэри и Джесс, не унимаясь, трещали о том, насколько красивый и в тоже время старый этот город. Как я и предполагал, они накупили много всякой всячины, даже такой, которая вообще не могла пригодиться ни при каких обстоятельствах. Ну, вот для чего, к примеру, нужны блестящие бабочки на зацепках? Мне было любопытно, для чего они накупили около дюжины таких бабочек. "Ты ничего не понимаешь, Хью, это всё для красоты! Мы их на шторы в кухне повесим, будет очень даже эстетично" – сказали они мне. С условием, что наша новая кухня была выдержана в пастельных тонах, а шторы были нежно-кремового цвета, эти яркие бабочки просто никак не вписывались в общий интерьер.
– Кстати, – протянул я. – Ты, вроде как, купила большую клетку?
– Да. Для ворона. Правда, в магазине меня совершенно не поняли и сказали, что есть только для попугаев. А потом пришёл старший консультант и предложил взять клетку для какаду.
– Да он получше какаду будет. Только есть небольшая проблемка.
– Что за проблема?
– Похоже, что он улетел, пока мы спали и до сих пор не возвращался.
Джеймс закончил опись состояния пруда и присоединился к разговору.
– Да, но завтра обещается плохая погода, так что, смею предположить, что он вернётся домой. Где ему ещё прятаться от непогоды, как думаете? Вы самое главное на чердаке то маленькое окошко не закрывайте.
– Ты думаешь, он туда пролезет?
– Ничего-ничего, когда нужно спасти свой зад от непогоды и не через такое пролезть можно.
Домой мы возвратились как раз вовремя. Первые дождевые капли заботливо оповестили нас о том, что пора спасать свой зад от непогоды, как выразился великий мыслитель Джеймс Уэбстер.
– Чёртов дождь, ненавижу! – Выругалась Джесс.
– Дай-ка угадаю, первые капли пришлись на твои очки?
– Именно! Когда уже изобретут дворники для стёкол на очках? Я вам не киборг, чтобы смотреть в размноженном изображении.
– Шёл две тысячи семнадцатый год, двадцать первый век – век технологий. Люди жаловались лишь на то, что технологии не шагнули так далеко вперёд, чтобы изобрести само совершенство – дворники на очки.
– Очень смешно. Посмотрела бы я на тебя, будь у тебя минус сорок с половиной на оба глаза.
– Но у тебя же не минус сорок.
– Это не меняет сути дела.
– Мне кажется, если ты расскажешь Джеймсу эту проблему, то он не сможет уснуть, пока не сделает для тебя дворники.
– На что это ты намекаешь?
– Не прикидывайся, что ты не замечала, как он на тебя смотрит.
– Как мы от разговора про очки перешли к теме кто на кого смотрит?
– Так значит замечала?
Мы вошли в дом, и я поспешил в свою комнату. Больше всего на свете мне хотелось одного – задушить подушку своими жаркими объятиями. Ведь только с ней я чувствую себя прекрасно. Думаю, это была моя первая и настоящая любовь. На извилистой лестнице меня догнала Джесс и слегка притормозила, потянув за край моей футболки.
– Да на меня все так смотрят, – сказала она. – С чего ты взял, что наш любитель уток вот так просто и быстро мог влюбиться в меня?
– Заметь, я этого не сказал! Ты додумала всё сама.
С этими словами я рванул наверх. Сестра, разумеется, бросилась за мной. Она настигла меня в момент воссоединения с подушкой. Самым серьёзным и грозным тоном она процедила:
– Больше не смей так шутить, Хьюберт Генри Фостер. Это, во-первых – не смешно, а во-вторых – глупо.
– Почему ты так завелась? Наверное, он тоже понравился тебе, да?
– Да иди ты в пень, тупица!
Если Джесс переходит на оскорбления вроде тупицы, это верный признак того, что я вывел её из себя. А это очень плохо. Исхода в такой ситуации два: первый – она начинает доказывать, что ты не прав и до тех пор, пока ты не признаешь свою вину, она будет преследовать тебя, словно тень, и второй (менее безобидный) – она уйдёт от тебя, хлопнув дверью, и не будет разговаривать ближайшую неделю.
– С чего ты взял, что он пялился на меня?
– Потому что я это видел? – ответил я вопросом на вопрос.
– Даже если так, то мне всё равно. Мы знакомы от силы один день, и, конечно, ему интересно рассмотреть меня. Да и вообще, я не верю в такую чушь, как мимолётная влюблённость или что-то вроде этого.
– Успокойся, Джесс. В том, что он смотрел на тебя, нет ничего плохого. Я просто хотел намекнуть тебе об этом, вот и всё.
– Из тебя ужасный намекатель.
– Знаю.
– Он хороший парень, – честно сказала она. – Или ты ревнуешь?
– Да что ж вы оба заладили? Ревную-ревную, сестринский комплекс -сестринский комплекс. Я просто рад, что теперь у тебя есть тайный утиный воздыхатель.
Она рассмеялась:
– Уже не тайный.
– По крайней мере, он лучше тех задавак из нашей школы.
– Ты имеешь в виду Эндрю Пакса?
– Да.
Эндрю Пакс – больше известный, как мачо средней школы, всегда славился тем, что мог добиться любой девчонки одним щелчком пальцев. Он никогда не разменивался на красивые фразы и комплименты. Он даже с друзьями общался так, словно они были его личной прислугой.
Ходит вечно сутулый, словно байкер со стажем пятидесяти лет, который настолько привык седлать свой харлей, что его плечи автоматически принимают положение чуть вперёд при ходьбе. Шмотки он носил тоже отстойные. Хоть я не эксперт в области моды, но скажу честно, джинсы-клёш уже давно покоятся с миром на кладбище модного приговора. Одним словом – просто ужасный человек во всех смыслах. Причёска тоже оставляла желать лучшего. Его чёрные, как уголь, волосы были взъерошены ёжиком, а к концу восьмого класса он выкрасил чёлку в блонд, что выглядело совершенно страшно в аккомпанементе с его болотно-коричневым цветом глаз. Я бы даже предпочёл сравнение с экскрементами больной собачки, чем болота.
Каждый парень нашей школы искренне не понимал, что же местные девочки в нём находят, ведь обходился он с ними, как и с друзьями. И тем не менее, Эндрю Пакс был объектом воздыханий слабого пола достаточно долго. Если быть совсем точным, то до тех пор, пока он не положил глаз на Джессику Оливию Фостер.
Как известно, моя сестра не из робкого десятка, да и ей он никогда не был по душе. Скажу больше, иногда скучными зимними вечерами мы с ней играли в игру под условным названием "придумай более противное сравнение для его цвета глаз". Тогда-то и родился шедевр про больную собачку. Но сейчас не об этом, а о том, как наш неудачный кавалер пытался добиться малышки Джесс.
Когда он понял, что его пикап навыки не работают на девочек вроде неё, он пустил в ход всю свою омерзительности и предложил ей отправиться с ним на свидание. На что Джессика вскинула голову и гордо проговорила на весь школьный коридор:
– Я не хожу на свидания с вонючками. Серьёзно, Эндрю, когда ты последний раз чистил зубы?
Эта ситуация заметно подкосила его авторитет и самолюбие. Он отказывался верить в то, что он может быть не по вкусу хоть одной девочке на всём белом свете. И тогда на следующий день он пришёл в школу в красивом смокинге, с букетом лилий и всегда держал на готове брызгающий освежитель полости рта со вкусом мяты и ментола. Он облокотился о её шкафчик на большой перемене, демонстративно побрызгал в рот этой вонючей смеси и, протянув букет Джесс, выпалил:
– Не изволите ли вы, миледи, отправиться на незабываемое свидание в компании с обаятельным мужчиной?
Я в этот момент просто умирал со смеху, стоя в противоположном углу около своего шкафчика и подумывал о том, чтобы достать телефон и начать снимать данное зрелище, как это сделали уже многие, стоящие рядом со мной. Джессика поправила очки на носу, приняла букет и сказала:
– Что-то я не вижу здесь никакого мужчины. Эй, ты где? Никто мужчину не терял?
По всему коридору покатился задорный смех, ну а сестра продолжила контратаку.
– И к твоему сведенью, я ненавижу лилии, потому что они ужасно воняют. Да будет тебе известно, какого жить с ингалятором в руках.
С этими словами она швырнула букет ему в лицо под бурные аплодисменты учеников.
Можно подумать, что его остановил этот случай, но как бы ни так. Разумеется, он пустил в ход ещё больше своей мерзости и пришёл к нам домой. Он предлагал ей встречаться с ним за кругленькую сумму. Хуже такого поступка ничего не могло быть. Поэтому, я дипломатично (или не совсем), выставил его за дверь, предварительно вылив на него воду из маминой вазы, и сказал, чтобы он забыл наш адрес. Но этот кретин полез на меня с кулаками, после чего понял, что это было роковой ошибкой. Тупее этого было бы только пойти с набитыми карманами денег ночью по тёмному переулку, крича "Эй, бандиты, отберите их у меня". В общем, домой он ушёл только потому, что папа вовремя вернулся с работы и успел нас растащить до того, как я размазал его тупую голову по асфальту. После этого по школе стали ходить слухи, а он вместе с ними, да подальше от нас. Секс символ школы больше не являлся таковым и глупые девочки наконец-то осознали насколько он был отвратителен, как человек.
– Но Джеймс хороший. Как ты вообще мог сравнивать его с этим ничтожеством?
– В этом-то и дело, Джесс. Я не имею ничего против нашего утиного приятеля.
– В таком случае, пусть он изобретёт для меня дворники на очки.
Она помотала в воздухе указательными пальцами из стороны в сторону, попутно имитируя скрип о стёкла.
– А теперь мне пора. Я до сих пор не протёрла очки и вижу всё в двух тысячах измерениях.
За ужином не произошло ничего занимательно и интересного. Впрочем, как и после него. Со спокойной совестью я мог отправиться спать. Перед сном мы с Джесс ещё раз проверили открыто ли оконце на чердаке, и, на всякий случай, поставили туда раскрытую клетку. Теперь не было прежнего бардака и неизвестности. Лишь голые стены, полы и лампочка. Ворон наверняка будет разочарован тем, что больше ему негде прятаться, так что пускай привыкает к клетке.
Включение 2
Необходимо рассчитывать время "прыжков" во времени. На пребывание в том или ином временном промежутке отведено не больше двадцати четырёх часов. За это время необходимо успеть открыть временную брешь и пройти сквозь неё. Час, затрачиваемый на проход по ступеням, не входит в отведённое время. Таким образом, всё ваше путешествие будет составлять двадцать пять часов.
Внимание!
Не стоит экспериментировать и жадничать. Время – понятие точное. Другой век может стать для вас, как убежищем, так и клеткой заключения.
Если по истечению времени, Вы не успели открыть брешь, то Вы останетесь в данном временном промежутке навсегда.*
* Исключение составляет проход через брешь, созданную другим путешественником.
Глава 4
Как и предполагалось, новая неделя началась на прохладной дождливой ноте. Этот дождь был необходим, поскольку земля уже истосковалась по влаге. Несчастная трава прижималась всё ниже и ниже к земле, медленно умирая под палящими лучами безжалостного солнца. На улице стоял полный штиль. Даже птицы перестали щебетать, видимо, их измотала жара. Сейчас же, смотря в окно, можно было наблюдать, как хорошо сочетается серое небо и зелёная трава, которая радостно распрямилась и вкушала в себя свежие капли дождя. Обычно в такую погоду, я чувствую внутреннее умиротворение и спокойствие. Но сейчас же мной овладело шило, которое сидело в том самом деликатном месте. Мне хотелось приключений и какого-нибудь безумства, которое преследовало меня с того самого дня, как мы переехали в Флипсбург. Но какие могут быть приключения, если на часах четыре утра, а за окном идёт дождь?
Мне не очень хотелось признавать это, но сейчас очень не хватало Джеймса с его глупыми тапками. Вчера у нас совсем не было времени и возможности разобраться с этой загадочной рукописной книжкой. Да и мы не знали, где её хранит Джесс. Доверили мы её именно ей по одной простой причине – все мы понимали, что кто-нибудь сорвётся и начнёт выискивать ответы в одиночку, а это будет просто нечестно. А вот Джессика умела хранить тайны и вещи. Поэтому, мы решили, что как только мы все вновь сможем собраться в непринуждённой обстановке, то сразу же начнём исследовать сея загадочный предмет.
Постояв у окна ещё немного, я принял решение лечь обратно в кровать и взирать на серый пейзаж (если соседний дом и мокрую яблоню можно так назвать) оттуда. В таком положении мне удалось даже задремать, как мне казалось на несколько минут, но, открыв глаза, я понял, что прошло лишь несколько секунд.
Я перевернулся с боку на бок так, что теперь я смотрел не в окно, а на стену. Потёртые обои напоминали о благородной старине этих стен, которые абсолютно не сочетались с нашей новой мебелью. Однако менять их мне почему-то не хотелось. Во-первых, потому что я не особо люблю ремонтные работы (мне и вчерашнего дня хватило), во-вторых, потому что я просто не мог себе представить это пространство совершенно в других тонах. Что-что, а вот эстетом я никогда себя не считал. Для меня, прежде всего, важна комфортабельность, чем внешний вид. Это касается и вещей, и предметов, и пространства, и людей.
Пролежав так около получаса, я решил отправиться на чердак и проверить, не вернулся ли наш новый друг.
На цыпочках я вышел из комнаты, осторожно огибая скрипучую дверь, которую, к счастью, я решил не закрывать перед сном, и отправился в комнату к Джесс. Она спала самым крепким сном младенца. Похоже, она видела какой-нибудь интересный сон, о котором она расскажет мне за завтраком. Её сны всегда казались какими-то загадочными и необычными. Иногда мы думали, что в них есть что-то пророческое, но когда Мэри купила для неё настоящий толкователь сновидений, мы быстро поняли, что это никак не связано с событиями, происходящими в её жизни. Например, однажды ей приснилось, что у неё были настолько длинные волосы, что её занесли в книгу рекордов Гиннеса. Сонник твёрдо настаивал, что длинные волосы снятся к дороге или скорейшему путешествию. В этот же день она заболела простудным заболеванием и осталась дома. Из дома она не выходила всю неделю, поскольку мучилась с кашлем и резкими вспышками поднятия температуры. Из этой истории мы сделали несколько выводов: первый – толкователи снов тоже могут ошибаться, и второй – Джессика вовсе не провидица. Просто её мозг очень уж любит рисовать такие необычные картины в её спящей голове.
Крадясь по её комнате, я мысленно молился, чтобы никакая половица не скрипнула слишком громко и не разбудила сестру. Не очень-то хотелось вновь ощутить на себе удар подушки, которую она нередко запускала в меня, если я будил её слишком рано. Миновав половину комнаты, я стал осторожно взбираться по лестнице, попутно отмечая, что моё предложение не закрывать люк на ночь было гениальным (ведь он скрипел похуже двери, ведущей в мою комнату). Было темно. Настолько темно, что мне даже понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к такой темноте. Но, даже почти привыкнув, к такого рода мраку, мне было трудно увидеть что-либо дальше собственного носа. Естественно, в комнате Джесс работал ночник, издающий тёплый жёлтый свет. Но я и не думал, что без него может быть настолько темно. Я искренне не понимал одну вещь: какой же «гениальный» человек додумался сделать выключатель в противоположной от "входа" стене. На ощупь я стал медленно ёрзать ногами по полу, словно на мне были лыжи. Это было необходимо для того, чтобы случайно не пнуть клетку, будь она неладна. Шаркнув пару раз по полу я услышал чьи-то шаги и тут же обернулся. Из люка никого не показалось. По телу пробежались мурашки. "Спокойно, Хью, – говорил я сам себе. – Тебе нечего бояться, здесь только ты и, возможно, ворон в клетке". Однако, стоило мне сделать ещё хоть один ёрзающий шаг, как за ним последовали ещё несколько тяжёлых шагов. Не моих. Я тяжело сглотнул и прислушался. Возможно, всё дело в моей паранойе, или же в чрезмерном утрировании, но мне показалось, что я услышал, как кто-то дышит справа от меня. Не в силах сдвинуться далее, я осторожно повернул голову в сторону люка, который оказался достаточно далековато от меня (и как только я так быстро успел отойти от него?). Тишина резала мне уши металлическим писком в области висков. Я попробовал вновь сдвинуть ногу и мой потенциальный выдуманный маньяк, который прятался во мраке, справа от меня, тоже сделал один осторожный шаг.
Правило всех ужастиков номер один – никогда не ходите ночью на чердак или в подвал, да ещё и в одиночку. Но кто я такой, чтобы следовать правилам этих выдуманных страшилок? Сейчас очень бы пригодился фонарик, но, увы, таковой отсутствовал. Теша себя мыслью, что всё это не больше, чем мои панические страхи, которые годами прятались в недрах моего подсознания, я вновь постарался напрячь всю свою единицу зрения, пытаясь разглядеть что-либо в темноте. Безуспешно. Отлично понимая, что мой следующий поступок будет настолько абсурдным и тупым, я решил пойти на контакт с потенциальным "страхом".
– Кто здесь? – шёпотом спросил я. – Хватит шутить надо мной, выходи.
Ответа не последовало. Как и ожидалось. Ну, я и идиот, раз надеялся, что мне кто-то ответит. Да и что это могло мне сказать?
"Хей, привет дружок-Хью, я пришёл сюда, чтобы убить тебя, твою сестру, и твоего отца с мачехой. А после я сожру всю еду в вашем холодильнике и сяду посмотреть телевизор в гостиной".
– Ну уж нет, тебе это не удастся, – сказал я вслух, и только потом осознал, что разговаривал фактически сам с собой. Поэтому, я поправил ситуацию. – Не удастся сбежать отсюда.
Дыхание справа от меня участилось и немного отдалилось. Это не могло продолжаться более. Собрав всю свою волю в кулак, я широко раскинул руки в стороны и повернулся в сторону дыхания этого. Теперь мне уже было плевать, разбужу ли я сестру, я сделал шаг вперёд и медленно свёл руки вместе, а после…
После мне захотелось кричать во весь голос, как это делают девушки в ужастиках, потому что руками я нащупал что-то отдалённо напоминающее плащ. Я посильнее вцепился в него, чтобы этот кто-то никуда не ушёл. Хотя идти было некуда. В голове с первой космической скоростью проносились мысли, среди которых было трудно отыскать что-либо дельно или хотя бы построить логическую цепочку всего произошедшего за последние несколько минут. От страха мне казалось, что я нахожусь в некой прострации. Плащ зашевелился, и я ещё крепче сжал его.
– Что ты такое? – твёрдо спросил я.
В ответ плащ лишь чуть-чуть дёрнулся вперёд и издал протяжный выдох.
– Что ты такое? – повторил я вопрос. – Ты человек?
Второй вопрос был адресован, скорее всего, самому себе, поскольку и так было понятно, что никто другой не мог носить плащ, кроме как человек. Ну, или какое-нибудь приведение, что маловероятно, потому что я в них не верю. Хотя, кого я обманываю? За эти два дня, я готов поверить даже в мутанта стрекозы и единорога, не то что в простое приведение.
– Отвечай. Живо. – В ответ вновь ёрзанье. – Что ты забыл на нашем чердаке, да ещё и в такое время? – не получив ответа вновь, я прибегнул к другому методу, который частенько выручал меня в казусных ситуациях. – Либо ты отвечаешь мне прямо сейчас, чёрт тебя подери, либо я зову взрослых, а там уже молись, чтобы тебя довезли до обезьянника.
– Я не враг.
От такого резкого ответа, я вздрогнул. Голос был хриплым и старым, словно он принадлежал старику. Ответил он тихо и прерывисто, боясь, что его услышит кто-то, кроме меня.
– А я – королева Англии! Что ты здесь делаешь? – стоял я на своём. – Ты грабитель? Или маньяк? Что тебе нужно от нас?
Я слегка ослабил хватку. На это и надеялся мой "заложник". Он опустил на мою голову шляпу, от которой очень неприятно пахло. Это я понял, потому что шляпа была настолько большой, что накрыла мне глаза и нос. Я был обескуражен и, отпустив пальто, начал стискивать с себя этот вонючий предмет гардероба. Освободившись от шляпы и поняв, что мною была совершена роковая ошибка, я быстро кинулся предположительно к той стене, на которой должен был располагаться выключатель. Дрожащей рукой я нервно нажал на него, и чердак озарился тусклым жёлто-оранжевым светом. Пару раз моргнув, мои глаза широко распахнулись, несмотря на режущую боль. На полу лежал чёрный плащ и шляпа такого же грязного оттенка. Рядом с ними, как на картине маслом, стояла клетка, внутри которой сидел ворон и сердито поглядывал на меня. Прижавшись спиной к стене, я медленно сполз по ней, смотря в никуда. Наверное, мне следует больше спать. Это всё плод моего больного воображения. Этого нет на самом деле. А его голос был простой слуховой галлюцинацией.
Я понял, что медленно схожу с ума.
– Ты, – сказал я ворону. – Это всё ты виноват.Если бы твоя птичья попа не улетела той ночью, то я бы не сошёл с ума. Чего ты смотришь на меня своими глазищами, а? А, может быть, тебя тоже не существует? Может быть, не существует меня?
Взгляд метался от клетки к противоположной стене, а затем угасал в чёрной пелене моих закрытых век. Я слышал топот чьих-то ног возле себя, чей-то голос. Я чувствовал шляпу на свой голове, и ощущал её запах. Это просто не могло быть нереальным.
Фильм ужасов плавно перерастал в психологический триллер про душевнобольного человека, который страдал шизофренией и биполярным расстройством. Всё это было интересно наблюдать на экране телефизора или мониторе компьютера. Но когда главным героем становишься ты, это уже не так занимательно, как казалось.
Я услышал топот босых ног сестры, но голоса её я не мог уловить. Она наклонилась надо мной и что-то говорила, но для меня это выглядело так, словно она немая и просто жестикулирует руками, стараясь изобразить звуки ртом. Она села рядом со мной, также, облокотившись о стену, и закинула мою голову себе на плечо.
– Джесс, – сказал я, не слыша своих слов. – Я, кажется, кого-то видел. Он надел на меня шляпу, от неё так воняло, Джесс.
Я закрыл глаза и постарался усмирить все эмоции, которые бушевали внутри меня. Сам не помня как, я заснул на плече у сестры.
Резкий, но уже знакомый мне запах ударил в нос. Для чего я решил вновь понюхать эту шляпу, я и сам толком не мог объяснить. Просто хотелось удостовериться, что события нынешней ночи не были ничем большим, чем банальным переутомлением и моей больной фантазией. По крайней мере, мне так казалось.
Утром Джесс вела себя как обычно. Никаких лишних вопросов, никаких лишних движений. Когда я пытался заговорить с ней о теме, которая за несколько часов стала для меня больной, она лишь пожимала плечами и говорила, что всё это могло просто присниться мне.
От отчаяния я отправился на поиски ответов в интернет. Там мне предположили пройти парочку тестов, которые помогли бы мне выяснить имеются ли у меня какие-либо психические расстройства или отклонения. Да. У меня был целый список. Но вовремя прогнав все мысли на этот счёт прочь, я продолжил поиски, поскольку понимал, что только настоящие врачи вправе ставить мне диагнозы. И будь со мной что-то неладное, ближайшая психиатрическая больница уже давно стала бы моим родным домом.
Так же я прочёл несколько дельных статей о бессоннице и таких людях, как я (жаворонках). В этих статьях было сказано, что такие люди больше склонны к переутомлениям. Прибавим ко всему этому смену обстановки и недавно пережитый стресс, вот и получаем слуховые галлюцинации. Как бы там ни было, сейчас я уже почти оправился от ночного шока и был готов к новому дню.
Странным и необычным было ещё кое-что. Несмотря на то, что клетка оставалась открытой, утром в ней всё также сидел ворон. Для спокойствия я перенёс его в свою комнату. Каждые полчаса я смирял его взглядом а-ля "я слежу за тобой, птичья жопа".
За завтраком отец сообщил нам, что ему нужно отправиться в Ванкорд на несколько дней по работе. От этой новости булка, которую я жевал, застряла в горле. Это означало, что эти несколько дней нам придётся коротать с Мэри. Но, увидев моё выражение лица, он тут же добавил, что Мэри поедет вместе с ним, поскольку ей необходимо навестить своих родителей. Я мог спокойно выдохнуть. Не скажу, что Мэри так уж сильно меня раздражала. Напротив, с тех пор, как мы переехали сюда, она стала меньше лезть ко мне, и это очень радовало. Настроение медленно поднималось вверх.
– А теперь о более серьёзных вещах, – сказал папа и немного прокашлялся. – В наше отсутствие прошу вас быть серьёзными людьми. Не разнесите наш новый дом, это касается тебя, Хью.
– А что я-то сразу?
– Та старая кровать до сих пор проклинает тебя на свалке.
– Вот именно, она была старая!
– Не важно. Я тебя предупредил. Так, что ещё хотел сказать, соседей не доводите. Хотелось бы, чтобы первое впечатление было хорошим.
– Первое впечатление бывает обманчивым, – сострила Джесс. – Успокойся, пап, такое ощущение, что мы у тебя монстры, рушащие всё на своём пути.
– Нет, но всё же следовало вас предупредить.
На несколько минут воцарилось молчание. Я потихоньку отхлёбывал кофе, которое кое-как отбил у Мэри. Не понимаю, чего плохого в том, чтобы выпить пару-тройку чашечек с утра для бодрости.
– Но ведь не пятую за утро, Хью! Это вредно для сердца.
– Ещё вреднее для сердца то, что ты запрещаешь мне пить то, что я хочу. В конце концов, я у тебя не вино тридцатилетней выдержки прошу!
Она сдалась, бурча себе под нос что-то невнятное в духе "как скажешь, твоё дело". Особенной любви к этому напитку я не испытывал, но опять же, спасибо тому, кто изобрёл интернет. В тех же самых статьях было сказано, что кофе хорошо помогает успокоиться, и, к тому же, бодрит. Я даже подумал о том, чтобы прогуляться по магазинам и купить себе несколько видов растворимого спокойствия.
Тишину нарушила Мэри:
– Продукты в холодильнике. Вы уже достаточно взрослые, думаю, поесть себе сможете приготовить.
– Конечно, – заверила её Джесс.
– Тем более, я помню, какой вкусный вы приготовили для меня ужин. Мне ведь не придётся за вас переживать, верно?
– Не беспокойся. Хью голодать просто не умеет, а мне очень нравится готовить.
– Деньги на карманные расходы я отдам вам после завтрака, – закончил разговор отец.
После завтрака они уехали, оставляя нас наедине с нашим новым загадочным домом. Мы решили, что сегодня вечером следует позвать Джеймса и попробовать на "трезвую" голову разобраться с книгой. Как раз нам никто не станет мешать.
Время близилось к обеду. Мы прибрались на кухне и теперь были абсолютно свободны.
– А теперь, Хью, – сказала Джесс, запрыгивая на диван в гостиной. – Расскажи по-порядку, что случилось ночью. Какого чёрта ты вообще полез на чердак в четыре-то часа?
Я рассказал всё без единой запинки. В моей голове всё уже было разложено по полочкам, поскольку у меня было достаточно времени подумать об этом. Глаза сестры расширились от удивления. Было ясно: она вошла в азарт и уже сама в голове продумывает исход моей истории. Но на самом интересном месте этот ночной кошмар обрывался.
– То есть ты включил свет и уже никого не было?
– Верно. Никого и ничего кроме этой вонючей шляпы и чёрного плаща.
– Здесь становится всё интересней и интересней, – она опрокинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Верный знак того, что сейчас она соберётся с мыслями и изложит свои гениальные доводы на этот счёт. – Я уверена, что всё это как-то связано между собой.
– Что именно?
– Сначала Джеймс со своими байками о монстре. Потом отец, который тоже уже был наслышан об этом, хотя считается таким же новоприезжим, как и мы.
– Отцу рассказал об этом Джеймс, – поправил её я. – Думаю, ты не от того отталкиваешься.
– И всё-таки, череда странных событий началась тогда, когда мы познакомились с ним.
– Тоже верно.
– Так вот, – продолжила она. – Посла этого мы все втроём слышим немецкие ругательства на чердаке. Выясняем, что если там кто-либо и был, то он успел вовремя сбежать.
– Это ещё нужно проверить. Потом что оттуда только два пути – либо через люк, либо через окно.
– Да. И всё же. После этого мы находим книгу и ворона. И что-то мне подсказывает, что нам не следовало брать ни её, ни его.
– Возможно они как-то связаны. Ведь мы нашли книгу в том шкафу, где сидел наш пернатый друг.
– Он клюнул тебя, а значит, защищал книгу.
– Точно.
Эти доводы показались мне гениальными. Мы несколько секунд сидели в полном блаженстве, радуясь тому, как быстро и чётко мы расставили все точки над и.
– Так вот, мы немного отвлеклись, Хью. После этой безумной ночи ворон пропал. Не кажется ли тебе это подозрительным?
– Что именно? То, что он пропал?
– Да нет же. Мы унесли книгу. Следовательно, она пропала из его поля зрения.
Она начала жестикулировать руками в воздухе, словно прося меня закончить её мысли.
– Пропала книга, и пропал ворон. Он полетел её искать?
– Браво! Мистер Хьюберт, вы раскололи орешек этого тёмного дела.
– Хорошо, эти моменты мы прояснили, но что делать с сегодняшним ночным происшествием?
– Вот тут-то и начинается самое интересное.
Я уронил голову на колени и обнял их. Мы сидели друг напротив друга и пытались разобраться со всеми загадками этого дома, в то время как Джеймс сидел в школе на каком-нибудь уроке французского и пытался выговорить мудрёные слова с горловым звуком "р". Это было нечестно с нашей стороны, разбираться во всём самим, но азарт овладевал нами.
– Думаешь, следует рассказать Джеймсу обо всех наших догадках?
Джесс вышла из состояния задумчивости и как-то слишком серьёзно взглянула на меня.
– Ты ещё и спрашиваешь? Плохой из тебя выйдет друг, Хью, если ты решил ничего не говорить ему.
– Вообще-то, я хотел обсудить всё это вместе с ним, но так уж вышло, что мы сами подняли эту тему.
– Тогда, следует остановиться, и продолжить развивать эту мысль вечером.
– Да, думаю, так будет более правильно.
Мы посидели молча ещё несколько минут, а затем, словно читая мысли друг друга хором выпалили:
– Нам следует прочесть эту книгу.
Буквально через мгновение в дверь постучали с такой силой, что можно было предположить, что её выбили.
– Я открою, – сказал я и направился к двери.
Джесс напряглась, и отправилась вслед за мной.
– Как-то очень странно постучали. Может, не будем открывать?
– Постучали не странно, а громко. Не беспокойся, я владею боевым искусством.
– Ага, убийственное поедание булок за завтраком, вот твоё боевое искусство. Враг бежит за припасами с поля боя.
– Очень смешно. – я подошёл к двери и спросил: – Кто там?
– Твоя троюродная тётка Верджиния. Пришла, чтобы надрать тебе зад, глухой пень.
– Это Джеймс, – сказал я сестре. – И он почему-то злится.
– Может быть, потому что я стою под вашей дверью я уже полчаса и слушаю, как вы решаете без меня все загадки человечества?
Джесс оттолкнула меня от двери со словами:
– Пора бы уже его впустить, находчивый, ты, братец.
Джеймс вошёл в дом, попутно снимая с себя мокрые кроссовки и ветровку.
– И как много ты успел услышать? – поинтересовался я.
– Я услышал всё. Как видишь, – он указал на свою мокрую ветровку, которую Джесс аккуратно повесила на крючок около двери. – Я успел промокнуть до нитки, пока вы не услышали мой стук в дверь.
– Извини, – сказала Джесс. – Когда я думаю, то иногда слишком абстрагируюсь и не слышу внешних звуков.
– И я тоже.
– Ладно, проехали.
– Кстати, – начал я. – А ты не должен ли быть сейчас в школе?
– Ты время видел?
Я взглянул на настенные часы. Было три дня.
– В конце мая нас отпускают домой пораньше. И я уже успел много чего. Но потом вспомнил, что Джесс позвала меня к вам, как я освобожусь. Кто же знал, что вы окажетесь такими глухими? В следующий раз я возьму с собой кувалду и буду ей стучать.
– Не стоит. Так даже лучше, что ты всё слышал, нам не придётся объяснять. Пойдёмте в гостиную и наконец-то прочтём эту книгу.
Я вновь уселся в своё удобное кресло. Джеймс приземлился рядом со мной на другое, такое же, обитое мягким материалом, кресло. В комнате горел свет, поскольку из-за дождя в доме было мрачно, как вечером. Напротив нас стоял небольшой журнальный столик, и диван, который так нравился нам с Джесс в детстве. Вернее, не сам диван, а то, как было здорово попрыгать на нём.
– Кто будет чай? – Крикнула она из кухни.
–Все, – ответил я, не интересуясь мнением Джеймса. Было видно, что он действительно немного замёрз. И всё из-за того, что мы не слышали его стука в дверь.
Через десять минут в комнату вошла Джесс, неся в руках две кружки ароматного чая. Когда она отправилась за ещё одной, Джеймс поинтересовался:
– И где сейчас наша "птица счастья"?
– В моей комнате. Я решил закрыть клетку на ключ, чтобы он больше не улетал. Хватит с меня таких ночек.
– Да уж, я бы на твоём месте тоже испугался.
– Постой. Мы так громко разговаривали, что ты услышал всё, через закрытую дверь?
– Э… Я приложился ухом к двери и пытался понять дома ли вы вообще. Мало ли, уехали куда-нибудь по делам.
– Да тут стены, как из картона, – Джесс вновь заняла свой диван и отхлебнула чаю. – Так вот, говоря о книге. Мы пришли к выводу, что он её защищает.
– Так, – Джеймс тоже отпил немного чаю. – А теперь давайте более подробно о том, что же произошло сегодня ночью. Я не всё услышал.
Я вновь выложил всё, как есть на духу. Джеймс внимательно слушал, а Джесс, видимо, ещё раз обдумывала всё, стараясь достроить логическую цепочку.
– Если подумать, то этот голос может объяснить нам немецкие ругательства, – сказал Джеймс. – Однако, как снова так быстро смылся?
– Этот вопрос по-прежнему открыт, – сухо ответила сестра. – Мне также неясна ситуация с этой чёртовой книгой, будь она неладна. Почему же страницы невидны? Вернее, видны, но только определённому человеку.
– У меня есть предположение на этот счёт, – сказал я хриплым от неуверенности голосом. – Но это больше походит на безумные бредни душевнобольного человека, нежели на трезвые домыслы.
– Валяй.
– Я думаю, что во всём виноват ворон.
– В каком смысле? – недоумевающе спросил Джеймс.
– Мы посягнули на его территорию, отобрали книгу, которую он охранял. В конце концов, мы убрали весь хлам с чердака. Возможно, там тоже было что-то, что ему дорого.
– И как это вообще связано с ругательствами, что мы слышали и книгой, страницы которой видны разным людям? Зачем вообще птице, ты только вдумайся, птице, нужна книга?
– Вот здесь то и наступает самая безумная нота моей догадки. Что, если ворон – это чей-либо посланник. Вдруг он просто сидит на стрёме каждый раз. И когда кто-либо лезет на чердак, он посылает сигнал своему хозяину, и тот быстренько сматывается. Или надевает плащ-невидимку.
– Кто-то перечитал Гарри Поттера? – с усмешкой кинула Джесс, а затем поправила очки на носу. – Какие сигналы он может подать хозяину? Гипнотические?
– А вот мне интересно это предположение. Чем безумнее версия, тем она правдоподобнее.
– Ты серьёзно, Джеймс? Да Хью просто не высыпается, он же у нас жаворонок. Он обычно раньше всех встаёт. Это у него от переутомления такие глупые мысли.
– Я же сказал, что это всё слишком безумно звучит.
– Возражаю! – Джеймс шумно поставил чашку на журнальный столик и встал, вскинув одну руку с оттопыренным вверх указательным пальцем. – Хотя я и не особо верю во всякие там паронормальные явления, но произошедшее за последние несколько дней научили меня одной вещи: никогда нельзя быть уверенным в том, что на самом деле есть, а чего нет.
– Вау, – сказал я. – Звучит очень загадочно. Запиши это, я серьёзно.
– Правда? Я сказал это в порыве эмоций, – он сел обратно и вновь взял в руки кружку. – Кстати, почему бы тебе не принести его сюда.
– Кого? Ворона?
– Ну да. Мало ли он там свернёт замок и вновь улетит на поиски книги.
– Окей, я сейчас.
– Стой! – скомандовала Джесс и я замер. – Я всё-таки привыкла мыслить более логично и приземлённо. Мне всё это кажется глупым, но тем не менее, у меня нет никаких других адекватных догадок. Я предлагаю пока что придерживаться твоей версии, Хью. И ещё давайте попробуем разобраться с книгой.
– Точно.
Мы отправились наверх, оставляя Джеймса одного. Пусть допьёт свой чай спокойно. Иногда мне кажется, что у него просто идёт кругом голова от всех событий, что вертятся вокруг. Но всё же, мы его друзья (возможно, первые и последние), пускай привыкает.
Когда мы вернулись, Джеймс что-то оживлённо выискивал в своём телефоне. Когда он заметил нас, то сказал:
– Я вчера кое-что поискал. Это может быть хоть как-то поможет нам.
– Что там?
– Рукописные книги были популярны до тех пор, пока не изобрели первую печатную машинку. Она облегчила и значительно ускорила процесс написания. Однако, рукописные книги стали ещё более дорогими и востребованными, поскольку это считалось ручным трудом, а люди всегда были готовы продать душу за что-то необычное и старинное. Но дело даже не в этом. Дело в том, что некоторые известные учёные пользовались разными химическими веществами, которые позволяли прятать написанное от чужих глаз. Они боялись, что об их гениальных идеях узнает кто-либо ещё.
– Не мудрено, – фыркнул я. – Кто бы захотел, чтобы его детище присвоил кто-нибудь другой.
– Я не договорил. Невидимые чернила, это тут выделено большими фигурными скобками, как таковые были изобретены только тогда, когда люди догадались использовать фосфор. – Он немного перевёл дух, а затем пояснил. – Ну, я думаю, у всех в детстве были такие маленькие игрушки, которые следовало нагревать над яркой лампой, а потом бежать в тёмный уголок комнаты и восхищаться их свечением.
– Да-да, помню такое. У меня было приведенье, – ответил ему я, а затем обратился к Джесс. – Помнишь? У нас таких целая куча была.
– Ага, из всяких там киндер сюрпризов.
– И, собственно, это всё, что мне удалось найти. Чуть позже, конечно, появилось чудо-изобретение. Чернила, видимые только под ультрафиолетом. Но что-то мне подсказывает, что эта книга слишком уж доисторических времён.
– Ты намекаешь на то, что она была написана даже до фосфора?
– Ну да. Ты сама взгляни на неё. По-моему, тут без слов понятно, что это – то ещё старьё.
Я гордо и немного надменно сказал:
– Не старьё, а винтаж!
– Ага, тонну такого же винтажа мы вчера вынесли из вашего дома.
Я решил разглядеть книгу. Действительно, вид у неё был такой, словно она дошла до нас с тех незапамятных времён, когда люди охотились на мамонтов с камнями. Но тогда о письменности и тонком рукоделии и речи идти не могло. И всё-таки, облупленный кожаный переплёт прямо-таки кричал о помощи. В основе обложки была кора какого-то непонятного дерева, а страницы больше напоминали пергамент. Толстые шёлковые нити, прежде белого цвета, теперь были засаленными и казались тёмно-коричневыми.
Так или иначе, мы принялись к разбору написанного в книге. Уже в спокойной атмосфере, мы выяснили, что нам видны не парочка страниц, а гораздо больше. Примерно по 15 страниц на каждого. Плюсом ко всему, из книги были вырваны страницы, которые, как нам казалось, мы тоже могли прочесть. Чтобы всё выглядело более наглядно, мы решили переписать видимые для нас страницы в толстую тетрадь.
– Отрываю от своего сердца, – сказала Джесс, протягивая нам большую тетрадь формата А4. – Я берегла её для того, чтобы тренировать технику скрап букинга.
– Мы купим тебе новую, – заверил я её. – Или у Джеймса найдём что-нибудь, чтобы ты могла задекорировать.
– Ага, если хочешь, можешь взять мой блокнот с записями про уток.
– Кстати говоря, когда там они должны прилететь?
Джеймс пожал плечами и тяжело вздохнул:
– Должны были прилететь сегодня, но учитывая погодные условия, я могу предположить, что они задержатся ещё на несколько дней.
– И всё-таки, я предлагаю сходить туда сегодня вечером и проверить.
– Меньше разговоров, больше дела, болтушки, – сказала Джесс, возвращая нас к раскопкам тайн. – Записывайте: Необходимо рассчитывать время прыжков во времени. Прыжков взято в скобки. На пребывание в том или ином временном промежутке отведено не более двадцати четырёх часов. Этот кто-то явно безумец. Что он вообще хотел этим сказать?
– Наверное, он пытался изобрести машину времени, чтобы исследовать пространство, – предположил я. – Или он просто писал фантастический роман, а мы устроили весь этот цирк.
Никто не обращал внимания на мои мысли, произнесённые вслух. Джесс продолжала диктовать то, что ей удалось разобрать, а Джеймс записывать. Мне почему-то быстро наскучил весь этот процесс. Казалось, вместо того, чтобы найти хоть какие-либо ответы, мы наоборот залезаем в болото с новыми и новыми загадками.
Страницы, которые были видны мне, гласили, что в полночь можно открыть какую-то там брешь и пройти через коридор по ступеням, которые исчезают.
Джеймс же прочёл, что
Если бы весь этот бред про прыжки во времени и коридоры были правдивы, то сейчас, наверное, люди бы свободно путешествовали в Лондон 1783 года и попивали чаи из резных чашечек на средневековых террасах.
Мой взгляд устремился на старинные часы, висящие на стене. Каждый час они отбивали грозное "Бом-бом-бом". Я следил за секундной стрелкой, мои веки тяжелели. Тоненькая стрелочка приближалась к двенадцати. И в тот момент, когда часы начали трезвонить, объявляя о трёх часах дня, произошло то, чего никто не ожидал. Ворон начал со страшной силой метаться в клетке, ударяясь о железные прутья. Из бедной птицы полетели чёрные перья, он отчаянно каркал и бил клювом замок на клетке.
– Мать моя женщина, что с ним такое? – Вскрикнула Джесс.
– Я сам бы хотел это знать.
– Он хочет вылезти, наверное, – предположил Джеймс мистер находчивость Уэбстер.
– Это понятно. Но…
– Так выпусти его!
Тем временем с каждым стуком часов ворон начинал беситься ещё сильнее.
– Любой другой нормальный человек не стал бы этого делать, – сказал я.
– Любой другой нормальный человек вообще бы не заводил домашнего ворона, – дрожащим голосом сказала сестра.
– Твою налево, Хью, давай сюда ключ, я сам открою.
Я достал из кармана своих домашних спортивных штанов ключ и кинул его Джеймсу.
– Ты только там осторожнее, моя рука до сих пор не зажила.
– Фигня. Я сам кого хочешь цапну.
Он повернул ключ и распахнул дверцу клетки. В ту же секунду оттуда вылетел ворон. С бешеной скоростью он облетел всю комнату, пытаясь найти хоть какой-то укромный уголок. Такового не нашлось, и поэтому он приземлился рядом с Джесс на диван. Вот же разборчивая птица! Сестра молниеносно спрыгнула с дивана. Тем временем часы перестали отбивать свой, пугающий ворона, ритм.
В комнате воцарилась тишина. Лишь наше, прерывистое от испуга, дыхание нарушало её.
– Может быть, он хотел полетать? – предположил Джеймс, копающийся с замком на клетке. – Чёрт, ключ заело. Ребят, у вас есть пассатижи или что-то такое, чем можно ухватить ключ? А ещё лучше – машинное масло? Или хоть какая-нибудь смазка? Боюсь, что так недолго клетку сломать. Замок ведь совсем не смазан, вон, даже ключ заело.
Но нам было не до раздумий о какой-то там клетке со сломанным замком. У нас тут были более серьёзные проблемы. Например, ворон, который начал издавать фиолетовое свечение.
– Э… Джеймс? – сказал я. – Брось клетку и посмотри на это.
Он поднял голову и удивлённо раскрыл глаза. Удивляться действительно было чему. Ворон тем временем эволюционировал (?). В один момент нам было видно лишь одно фиолетовое пятно на диване, а после уже были заметны мужские ноги в классических брюках со стрелками и морщинистые руки.
– Ловите меня, – сказала Джесс и упала в обморок.
В этот момент мне безумно хотелось материться на всех языках, какие мне только известны. Я подхватил её под плечи и усадил в кресло. Джеймс шокировано окинул её взглядом и спросил:
– Что с ней?
– Она в отключке, – сказал я. – Меня больше интересует то, что происходит на нашем диване, чёрт возьми!
На нём уже по-хозяйски восседал мужчина лет пятидесяти на вид. Он выплюнул одно маленькое чёрное пёрышко, глухо откашливаясь.
– Что ты такое? – Спросил я. – Это ведь ты, Вы, ты, то есть… Плевать, это ведь ты был прошлой ночью на чердаке? И позапрошлой? Что ты такое?
Мужчина, а точнее, дедок, видимо ещё не совсем хорошо понимал, что происходит. Ещё бы! Я бы тоже очумел, будь я сначала птицей, а потом человеком. Он осторожно поднял правую руку, чтобы стряхнуть пару перьев со своего пиджака.
– Что делать, – шёпотом спросил Джеймс.
– Если бы я знал, то уже давно бы что-то сделал.
Джеймс театрально плюнул через плечо и начал вести диалог:
– Кто Вы, мистер?
Игнорирование.
– Я повторяю вопрос. Кто Вы?
– Я – Билли Морган Смит.
– Как ты это делаешь? – спросил я у Джеймса. – Я столько раз его спрашивал! Это несправедливо.
– Заткнись. Этому нужно учиться годами. Итак, Билли Морган Смит, не хотите ли объяснить нам, что здесь происходит?
Дедок задорно рассмеялся:
– Я бы сам хотел об этом спросить у вас.
– Вообще-то, это не мы тут из птицы в человека превращаемся, знаете ли, – возмущённо буркнул я.
– Ох, вы серьёзно? – Тут очнулась Джесс. Весьма неожиданно. – Спокойной ночи, мистер Смит!
С этими словами она схватила свою кружку с журнального столика, запрыгнула на диван и стукнула его по голове. Кружка разлетелась на много маленьких кусочков. В её хрупкой (в чём я уже сомневался) руке осталась одна ручка. Бедный Билли потерял сознание. Оставалось только молиться, чтобы он не умер от такого удара. Мы с Джеймсом стояли в полном шоке. Ничего не скажешь – тактика хоть куда. Притвориться, что ты без сознания, а затем резко напасть.
– Чего уставились? Вызывайте полицию.
Включение 3
Главный тупик времён состоит в том, что люди просто-напросто отрицают любые факты, противоречащие их представлениям о прошлом и будущем.
Одна из задач путешественников – предотвратить проклятье 25 часов. Для этого необходимо собрать карманные часы на цепи и перевести их до того, как первому избраннику исполнится двадцать пять лет. Координаты нахождения всех частей будут указаны на разных страницах данной книги. В одном и том же временном промежутке не могут находиться сразу две детали (исключение – шестерёнки). Для удобства в поиске недостающих частей, на каждой детальке будет выведен символ, что и на корпусе.
Будьте внимательны!
Проклятье – это не всегда простое заклинание. Это и материя, и ваши мысли, и ваши действия.
Список недостающих деталей в корпусе:
* Минутная стрелка
* Секундная стрелка
* Пять шестерёнок разного диаметра
* Барабан (не музыкальный инструмент!)
* Заводное колесо
* Циферблат с римскими числами (важно, чтобы количество часов – делений – было равно 25)
* Цепь
Координаты нахождения корпуса:
Место, давно забытое человеком. Когда-то светло, чуть позже красно, а сейчас лишь чернеет на фоне зелёной травы. Флипсбург, 1713 год.
Глава 5
Ещё пару минут мы стояли в полнейшем шоке, не в силах даже пошевелить пальцем руки. Не знаю, что меня потрясло больше: то, что наш ворон оказался человеком или то, что Джесс так быстро и без каких-либо колебаний вырубила его. Так или иначе, сейчас хотелось только одного. Чтобы кто-то ущипнул меня за руку, и я проснулся в своей любимой кроватке где-нибудь в Ванкорде. Я шепнул Джеймсу:
– Ущипни меня.
– Не поможет, – сказал он, но всё равно ущипнул.
Мы по-прежнему не могли двинуться с места, чего не скажешь о сестре. Она как-то заметно оробела, когда взглянула на остаток кружки, а точнее на её ручку, у себя в руке. Словно не веря своим глазам, она бегло оглядело всё вокруг себя, и когда увидела нашего нового – поправка, не совсем нового – приятеля в отключке, вся затряслась и, как мне показалось, заплакала.
– Хью, – она обернулась ко мне, по её щекам стекали слёзы. – Я ведь его не убила?
Я оглядел его с ног до головы. Из места удара небольшой струйкой сочилась кровь.
– Не могу сказать тебе точно.
Джесс спрыгнула с дивана, закрыло лицо руками и принялась рыдать. Я попытался обнять её, но она отмахнулась рукой. И в этом были все девчонки. Сначала героинь из себя строят, а потом в слёзы. Попытаешься их утешить – ещё хуже сделаешь. Не попытаешься – ты ужасный бесчувственный сухарь.
– Я не хотела его убивать. Это был простой инстинкт самосохранения.
Джеймс нащупал пульс на шее у Билли, а затем заверил нас:
– Он жив, не переживайте.
Рыдания резко закончились и сменились парой сильных всхлипов. Тыльной стороной ладони она вытерла глаза и, достав из кармана носовой платок, высморкалась. В этом тоже были все девочки. Резкие перепады настроения. От истерички до война – одна секунда.
– Значит так, – сказала она, переведя дух. – Вы ничего не видели. Я не ревела.
Я вспыхнул:
– У нас тут пожилой человек в отключке, который, кстати, появился здесь путём перерождения из ворона, а ты волнуешься за то, что мы видели, как ты плакала?
Джеймс, словно чувствуя приближающуюся катастрофу, взял ситуацию в свои руки и твёрдым уверенным голосом сказал:
– Нам всем следует успокоиться и подумать. Не хватало ещё, чтобы мы все переругались на пустом месте.
Я хотел возразить, что данная ситуация далеко не пустое место, но решил не перебивать его пламенную речь.
– Для начала, Джесс. Да, всё в порядке, можешь не волноваться. Никто не плакал. Ты просто героически вырубила пожилого колдуна, – он вновь взглянул на беднягу Билли, а затем поправился. – Ну, или не колдуна. Мы и сами не знаем кто это, но не суть. Следующее. Сейчас нам следует продумывать каждый дальнейший шаг, поскольку мы находимся в настоящей…
– Попе? – спросил я.
– Это сказал не я, но да. Нам нужно сделать хоть что-то с ним.
– Да уж, как-то неловко вышло, – согласилась Джесс. – Будем вызывать полицию?
– Вот это будет лишним, – сказал Джеймс.
– Это почему ещё?
Я попытался пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку:
– Потому что полицейские не смогут вылечить шизофрению, так как это работа медиков.
В этот момент была бы очень уместна барабанная дробь в духе "баду-тум-тсс". Как и предполагалось, шутку никто не оценил. Джесс собирала осколки кружки, а Джеймс стоял около окна. Немного подумав, он сказал:
– Хью в какой-то степени прав. Как мы объясним полиции всё, что видели собственными глазами?
– Чисто теоретически объяснить-то мы сможем.
– Но у нас нет гарантии, что они нам на слово поверят, – завершил я их общую мысль.
– Да. Тем более, нам придётся объяснять им труп этого старика, а нам лишние проблемы не нужны.
– Я вообще-то ещё жив! – Билли подал голос.
Он сидел в том же положении, скатившись на подлокотник дивана, и держался рукой за голову. Джесс подскочила к нему:
– О Боже мой, Вы очнулись! Прошу, извините меня, это произошло чисто инстинктивно.
– Ничего страшного, я бы поступил точно так же на твоём месте.
– Я сейчас принесу лёд, – сказала она, заметив, что он потирает рукой место удара.
Сестра удалилась из комнаты, и мы с Джеймсом недоверчиво переглянулись.
– Итак, Вы утверждаете, что вас зовут Билли Морган Смит, – начал вновь я свой допрос.
– Так точно.
– Отлично. Следующий вопрос. Как вы планируете объяснять нам своё перевоплощение?
– И как давно вы обитаете в этом доме в этом облике?
Мы с Джеймсом вошли во вкус и начали закидывать его всеми вопросами, что накопились.
– А когда Вы в облике ворона, Вы понимаете, что происходит?
– Вы охраняете эту книгу?
– А что за чернила были использованы?
– Вы тоже видите не все страницы?
– Умоляю, не нужно так много вопросов сразу. Я всё вам расскажу, честное слово, только дайте мне время.
В комнату вошла Джесс, держа в руке пакет со льдом, обёрнутый в кухонное полотенце. Не говоря ни слова, она направилась к пострадавшему и начала оказывать "первую помощь".
– Именно вас, ребята, я и искал. Вы – моё спасение, я в этом уверен на все сто процентов.
– Именно мы? – переспросил я.
– Да-да. Вы ведь видите, что написано в этой книге? – Мы все настороженно взглянули на книгу. Я нашёл в себе силы, чтобы кивнуть. – Могу ли я узнать, как вас зовут?
– Джессика.
– Хьюберт.
– Джеймс.
– Отлично, вот мы и познакомились. А теперь, я расскажу вам всё, что Вы хотели знать.
Я не знал, чего нам ожидать от этого старика, но почему-то он внушал мне доверие. Его голос был очень дружелюбным и не таким жутким, как показался мне в тот раз на чердаке. Разум бил тревогу: ты не должен доверять ему, Хью! И не следовало говорить ему ваши имена. Но подсознание ответило: только так мы сможем узнать всю правду о нашем "монстре" на чердаке.
– Начну свой рассказ с того, что я не из вашего века.
– Стоп. А вот с этого момента более подробно, – сказал я.
– Я знал, что это вас ошарашит. Но это действительно так.
Мы с Джеймсом сидели напротив него в креслах, а Джесс на диване около него. Видимо, она всё ещё чувствовала свою вину перед ним.
– Я прибыл сюда из восемнадцатого века. Да-да, всё, что вы прочли, было ничем иным, как инструкцией к эксплуатации этой чёртовой временной бреши.
Джесс, похоже, не верила своим ушам. В принципе, как и мы с Джеймсом. Она ошарашенно спросила:
– Допустим, что вы действительно прибыли из восемнадцатого века, во что верится с трудом. Тогда, назовите конкретный год.
– Одна тысяча семьсот тринадцатый.
– И чем Вы это докажите? – поинтересовался я.
– К сожалению, с собой я прихватил лишь эту книгу. Если бы я мог, то показал бы вам своё свидетельство о рождении.
Это всё не укладывалось в голове. Неужели он думает, что мы вот так просто поверим в этот бред? Весомых доказательств у него не было, однако, на словах он казался слишком простым и наивным. Хотя, не простота ли человеческой души есть отличительная черта прошлого? Наступила тишина. Каждый обдумывал сказанное Билли Морганом Смитом у себя в голове.
– Я знаю, что всё это звучит неубедительно, – наконец прервал он тишину. – Всё это время я боялся рассказать это хоть кому-нибудь. Меня бы сочли психом и отправили бы в лазарет.
– Вы хотели сказать, в больницу? – тактично поправила его Джесс.
– Это так теперь называется?
– Ну да. Больница от слова боль. Лечат боль. Или физическую или душевную.
– Хорошее название, – сказал он. – Больница. Звучит очень красиво.
Ладно, окей, его лазарет, лично у меня, развеял все сомненья.
– Так вот, на чём я остановился?
– И Вы боялись рассказать это кому-нибудь, – подсказал ему Джеймс, который всё это время записывал его речь в ту же самую тетрадь, куда мы записывали информацию из книги.
– Точно. Но когда я, будучи в облике ворона, узнал о том, что вам видны страницы этой книги, я понял, что могу вам доверять. Поскольку теперь все мы в какой-то степени связаны.
С каждым его пламенным предложением мне было всё труднее уловить то, к чему он клонит.
– Ведь это, как мне кажется, не совсем простая книга. До этого мне никогда не приходилось наблюдать такого рода явления. И до тех пор, пока я не встретил вас, я считал, что найти остальных трёх путешественников будет невозможно.
– Остальных трёх – то есть, нас? – Оживлённо спросила Джесс. – Разве есть ещё кто-то?
– Да. Я и моя дочь. Я прошу вас, помогите мне вернуться к ней, она осталась там совсем одна.
– Так стоп, – скомандовал я. – А вот с места про путешествия более подробно, пожалуйста. Вы имеете в виду путешествия во времени?
– Ну да. Вся проблема в том, что я не знал многих правил и запретов из-за того, что я не видел тех страниц, что видите вы. И поэтому я прошу вас о помощи.
Джеймс поднял вверх правую руку в жесте, призывающем к молчанию. Затем, он полистал наш "портотип" книги, что он не выпускал из рук всё это время, и, наконец найдя нужную страницу, прочитал:
– На пребывание в том или ином временном промежутке отведено не больше двадцати четырёх часов. За это время необходимо успеть открыть временную брешь и пройти сквозь неё. Это оно?
– Да-да. Именно оно. И теперь мой единственный шанс вернуться обратно – это вы, ребята.
– Хорошо, допустим, что мы вам поверили. Но как вы себе представляете ваше спасение? Вам нужно помочь деньгами?
Сестра и друг смерили меня взглядом, открыто говорящим о том, что я – дурак. Да уж, я и сам понимал, что деньгами здесь не поможешь.
– Нет-нет, что ты? У нас разная валюта, да и потом, если бы дело было в деньгах. По факту, всё, что от вас требуется – открыть брешь и пройти сквозь неё вместе со мной. А потом обратно.
– И всё? – поинтересовалась Джесс.
– И всё. Больше я не стану даже пытаться путешествовать и проведу свою старость в зелёном Флипсбурге 1713 года.
Я облегчённо выдохнул. Спасибо, что больше у нас не будит таких проблем, как человековорон, сбежавший из прошлого.
– Расскажите об этом более подробно, – попросил я. – Ведь мы должны знать, что от нас требуется.
– Как вы сами уже знаете, в этой книге много вырванных страниц. Первые страницы тоже утеряны. Но мне были видны парочка страниц в самом начале, сразу после вырванных. Там я и нашёл, скажем так, рецепт порошка, который поможет открыть брешь.
– Его нужно употребить? – спросил Джеймс. – Я просто всё записываю, нужно более подробно.
– Не думаю, что смесь из золота, агата, меди и прочей ерунды можно употребить, – спокойно ответил Билли. – Я как-то даже и не думал об этом. Её – смесь – нужно распылить в полночь в том месте, откуда ты хочешь сделать прыжок. Потом чётко и без запинки произнести необходимый год и пройти, сквозь брешь.
– Вау, – протянула Джесс. – Это действительно интересно.
– Но, откуда у вас все эти необходимые вещества?
– Ты недооцениваешь прошлое, друг мой. Великие учёные имели доступ ко всему.
– Так Вы – учёный? – спросил Джеймс. – Великий?
– Если можно так сказать, – пожал он плечами. – По своей профессии я – алхимик. И я всю свою жизнь не видел ничего, кроме своей лаборатории. Вся моя жизнь шла медленно и монотонно, казалось, что я просто трачу её впустую.
Мне тоже казалось, что моя жизнь слишком проста и монотонна, но потом в нашей семье случилась трагедия, наш отец слишком быстро нашёл для нас "замену" матери, и мы, наконец, переехали сюда. Вот теперь-то моя жизнь чересчур наполнена всякими волнениями.
– Но однажды я обнаружил эту книгу у себя в лаборатории. Она небрежно валялась на полу, словно кто-то второпях бросил её, а затем убежал. Сначала я не придал ей особенного значения, полистал её, а после убрал далеко и надолго. Тем же вечером я спросил у своего помощника, не знает ли он откуда она. Он лишь пожал плечами. Сказал, что впервые видит её. Но потом о ней узнала Саманта, которая почему-то сразу взялась изучать её.
– Прямо как ты, Джесс, – сказал я.
– Наверное, все девочки похожи, – сказал Билли и иронично рассмеялся.
– Эй, я вообще-то здесь, – возмутилась сестра, когда весь мужской коллектив нашей комнаты залился нервными смешками.
– Это было сказано не в обиду, а даже наоборот, – объяснил мистер Смит. – Даже наоборот. Так вот, она-то и заметила, что с этими страницами что-то не так. И какого было моё удивление, когда она сама заставила меня создать этот порошок.
Не успел Джеймс задать ещё один наводящий вопрос, как Билли сразу пояснил:
– Все ингредиенты требуются в маленьких пропорциях, так что достать их не составило особенного труда.
– А как быть с тем, что вы превращаетесь в ворона? – спросил я. – Это тоже чудеса вашей алхимии?
– О, это длинная история.
– Ничего страшного, – оживилась Джесс. – Расскажите!
– Да-да, было бы интересно послушать.
Мистер Смит посидел несколько секунд в раздумье, а после начал свой рассказ:
– Однажды, когда мне в очередной раз отказали в повышении зарплаты, ссылаясь на то, что я за весь свой трудовой стаж так ничего и не добился, я отправился домой в паршивом настроении.
– Да уж, я бы тоже расстроился, – подбодрил его Джеймс.
– Вот-вот. И я в порыве эмоций вошёл в свой кабинет и принялся сливать весь свой запас материалов в одну колбу, чтобы потом выплеснуть всё это и забыть, как страшный сон. А потом мне пришла в голову одна глупая идея. До сих пор не понимаю, что подтолкнуло меня на это. Я решил, что такому неудачнику, как мне нет места на белом свете. И я решил выпить то, что получилось в колбе. Когда я сделал один глоток, то подумал, что хорошо, наверное, быть птицей. С большими крыльями и красивыми перьями.
– И Вы превратились в ворона? – с восхищением спросил я.
– Да, именно так. Однако, одного глотка было слишком мало для превращения на длинный срок. В таком состоянии я провёл несколько часов, а затем, когда вновь стал человеком, принялся создавать всё больше и больше этого вещества.
Он достал маленький пузырёк с фиолетовой жидкостью.
– Собственно, вот она. Позже, в ходе экспериментов, выяснилось, что это вещество действует так же при попадании на кожу.
– Правда? – спросил Джеймс.
– Ты быхотел проверить?
– Я?
В этот момент у меня затряслись поджилки. У Джеймса, видимо, тоже.
– А это не опасно? – спросил он.
– Ну, как видишь, я остался живым.
Джесс затаила дыхание, а Джеймс, тяжело вздохнув, подошёл к Билли и протянул ему свою левую руку.
– Учтите, в нашем веке ещё не научились пришивать новые конечности.
– Всё будет в порядке. Сейчас я капну тебе на руку, а ты представь, вместо неё крыло.
– Хорошо, – его голос дрожал. – Постараюсь.
Затаив дыхание, мы все наблюдали за тем, как вязкая фиолетовая капля летит прямиком на его кисть. Сначала не произошло никаких изменений, и Билли спросил:
– Ты когда-нибудь видел крыло хоть какой-нибудь птицы?
– Да.
– А какое помнишь более чётко?
– Крыло утки.
– Отлично, так давай же, представь его.
Джеймс закрыл глаза и напрягся всем телом. Капля на его кисти заискрилась и заблестела. Его рука издавала яркое белое свечение, словно световой меч, а после ослепила всех наблюдающих. Когда я смог распахнуть свои глаза, то просто не поверил тому, что увидел. Вместо левой руки Джеймса действительно было большое утиное крыло. Очень большое. И, чёрт возьми, это было крыло.
– Отлично. Ты можешь открыть глаза.
– Я боюсь, – признался Джеймс, но всё-таки приоткрыл один глаз.
Он постоял в оцепенении ещё несколько секунд, а потом попытался пошевелить крылом. Да уж, выглядело всё это очень странно.
– Оно двигается, – сообщил он, словно мы сами не заметили. – Двигается, понимаете?
Джесс шокированно хлопала глазами.
– И как долго оно у него будет? – спросила она.
– Ещё несколько минут, – ответил Билли. – Капля была очень маленькой.
Через пять минут крыло Джеймса действительно трансформировалось обратно в руку.
– Это было незабываемое ощущение, – сказал он.
После того, как все более-менее оправились от шока и восхищения, Джесс вновь тактично предложила всем чаю, который был действительно очень кстати. Она отправилась на кухню. Джеймс испуганно щупал свою руку, а затем нащупал в ней что-то.
– Мне кажется, тут что-то осталось, – оповестил он.
Я подался чуть вперёд, чтобы разглядеть его руку.
– Это пёрышко, – сказал я. – Знаешь, как из подушки иногда выбиваются.
– Да в том-то и дело, что знаю. Мистер Смит, и что с этим делать?
– Оу, я забыл сказать, что при первом употреблении возможен побочный эффект, – Билли озадаченно почесал затылок. – Я тогда весь день плевался перьями.
– А много ещё людей до меня испытывали?
– Если честно, то только я. Ну, и, наверное, Саманта, я уже не вспомню.
Джеймс издал нервный смешок, и, уронив голову на руки, которые упирались в колени, начал смотреть в одну точку.
– Всё плохо, – сказал он. – Всё очень плохо.
– Замри! – скомандовал я и потянулся к острию пёрышка, которое топорщилось из его локтя.
– Что ты собираешься делать? – Он испуганно одёрнул руку, но я вовремя успел её схватить.
– Как что? Я собираюсь его вытащить. Раз и всё.
– Знаешь, что-то мне это не внушает спокойствия.
– Как комарик укусит, – подбодрил его мистер Смит.
– Ага, в детстве тоже так говорили! А потом хотели отрубить руку шприцом.
– Я сейчас сам тебя отрублю, если ты не перестанешь дёргаться, – серьёзным тоном сказал я.
Эти слова, как ни странно, подействовали на него. Он перестал пытаться выдернуть руку из моей стальной схватки и уставился на торчащий кончик пера, который уже выпирал наружу на несколько миллиметров. Я осторожно подцепил его краешками пальцев и слегка потянул.
– Больно?
– Нет.
– Отлично, – сказал я и резко вытянул оставшееся перо.
Джеймс пискнул:
– Твою за ногу, Хью! Не нужно было так резко!
Из малюсенькой дырочки сочила алая кровь, а у меня в руках было маленькое утиное пёрышко, такого же красного цвета.
– Джесс? – крикнул я. – Принеси аптечку.
– Зачем? – спросила она, выглядывая из кухни.
– Я давно хотел сказать тебе. Настало твоё время. Просто неси сюда аптечку.
Когда рука Джеймса была обработана, и все мы пили чай. Я размышлял о том, стоит ли помогать мистеру Смиту.
Внутри меня появились воображаемые весы. Одна мисочка которых была подписана "причины верить", а другая "причины не верить". В первой находилось несколько аргументов.
Первое – внешний вид.
Он полностью соответствовал прошлому (в хорошем смысле). На нём были надеты классические брюки со стрелками грязно-болотного цвета, пожелтевшая, то ли от старости, то ли от того, что долго не подвергалась какой-либо обработке, рубашка, поверх которой был натянут вязаный жилет горчичного цвета. Образ дополняли ужасной формы туфли такого же горчичного цвета. Одним словом – полная безвкусица. Старая супер модная безвкусица.
Не думаю, что уважающий себя человек оделся бы так в наше время.
Второе – характер.
Как я уже успел отметить про себя, он был сверхэмоциональным. А так же, он добрый человек, попавший в беду. Билли Смит очень сильно любит свою дочь, а это уже плюс, значит он заботливый отец. Ну, и наконец, он был тем ещё простачком. Хотя и боялся рассказать всё это хоть кому-то, но нам он доверился (и свято надеялся, что мы его помилуем и не отправим в лазарет). Одним словом, черты его характера подкупали меня.
На противоположной чашечке были небрежно накиданы все несостыковки.
И книга, и всякие там бреши и различные зелья.
Кстати, зелье, которое превращает его в ворона, было между этими двумя чашечками. Допустим, я видел всё собственными глазами. Но ведь алхимию запретили, и сейчас это можно назвать вполне незаконным.
Я отпил немного сладкого чая, а затем спросил:
– Значит, Вы хотите, чтобы мы вернули вас обратно?
– Да, именно так.
– Я думаю, нам следует подумать над этим предложением, – я словил на себе гневный взгляд сестры. Разумеется, ведь я такой злой человек! Даже не в состоянии помочь несчастному старику вернуться домой. – Так ведь, ребята? Нам же нужно всё хорошенько обдумать, правда?
Билли понимающе кивнул:
– Конечно-конечно, я понимаю, что такие решения не понимают на ходу.
Я был рад, что он понимает. Вообще, если не брать во внимание его немного безумные доводы про машину времени, то он был очень даже неплохим человеком. Можно даже сказать, отличным. С горечью отметив, что таких хороших людей на свете очень мало, я подложил на воображаемые весы ещё один грамм на сторону 'причины помочь мистеру Смиту'.
Прежде, чем мы удалились из гостиной на задний двор, он достал из нагрудного кармана жилетки помятую фотографию симпатичной девушки и сказал:
– Это моя дочь – Саманта. Она примерно вашего возраста. Пожалуйста, подумайте о ней, когда будете принимать решение.
Девушка на фотографии робко улыбалась, словно через силу. В уголках её чёрно-белых глаз были слегка заметны лучики мимических морщинок. Волосы её были распущены и имели холодный чёрно-серый оттенок с маленькой белой рябью. Её острый узенький носик был чуть вздёрнут вверх. Аккуратный острый подбородок и горлышко платья, которое прикрывало ровно половину её шеи, были практически стёрты. Видимо, её отец всегда носил с собой этот снимок. Возможно, как талисман удачи. Или просто потому что он действительно очень сильно любил свою дочь. Я старался прочесть в её равнодушном взгляде хоть что-то, но мои попытки были тщетны, однако, Саманта Смит чем-то зацепила меня.
Я словил себя на мысли, что она достаточно красивая, и прибавил ещё один грамм на воображаемые весы. Разумеется, на сторону аргументов "за".
Мы стояли на заднем дворе около большой старой яблони. Мелкий дождик противно моросил, а прохладный ветер заботливо направлял капли прямо в лицо. Я слегка поёжился от холода, а Джесс, смачно выругавшись из-за непогоды, яростно стянула с себя очки и убрала их в карман ветровки.
– Итак, дамы и господа, я собрал вас здесь, чтобы решить один весьма важный и наболевший вопрос.
Джеймс закатил глаза:
– Можно и без прелюдий. Не на свидании же.
– Да, Хью, давай ближе к делу.
– Ладно, – сказать, что я был подавлен из-за сорванной речи – ничего не сказать. – Тогда поставим вопрос прямо: мы будем ему помогать или нет?
Джесс снова стрельнула на меня своим взглядом, наполненным злобой и осуждением.
– Ты ещё и спрашиваешь?
– Ну… Да.
– Неужели тебе не стало жаль его?
– Это говоришь мне ты? Напомни-ка, кто это разбил о его голову кружку, а потом попросил вызвать полицию?
– Но ведь я тогда о нём ничего не знала.
В разговор вмешался Джеймс:
– Так, давайте без ругани, умоляю.
– Ты это ей скажи, – обиженно буркнул я.
Джесс снова из разъярённой тигрицы превратилась в дипломата:
– Так, ладно, я полностью спокойна. Отвечаю на твой вопрос. Да, я готова помочь ему вернуться обратно в прошлое, – она повернулась Джеймсу. – Что на счёт тебя?
– Если честно, я даже не знаю.
Сестра развела руками в стороны.
– Значит, вы хотите бросить человека в беде? Или вам прельщает перспектива жить с вороном-человеком, который ночами бродит у нас на чердаке?
Мы виновато переглянулись, а потом уставились в пол. Носы моих кед были испачканы мокрой почвой, а на левый носочек прилипла одна залёная травинка.
– Ну, вы даёте! Мужчины, тоже мне.
– У меня в голове столько противоречий, – попытался оправдаться я. – С одной стороны, у нас совершенно нет причин доверять ему. Он вполне может подойти на роль какого-нибудь фанатика фантастических романов, который сбежал из психиатрической больницы и теперь пытается убедить нас в своей глупой выдумке, чтобы потом нас забрали вместе с ним, и ему не было так одиноко. А с другой стороны, почему бы ему не поверить. Это всё так чертовски запутанно, но в то же время и убедительно, у меня от этого голова идёт кругом. Да и вообще, с чего бы вдруг нам поверить незнакомому человеку?
– Возражаю! – вскрикнул Джеймс. – Ты себя вообще слышишь? Он же рассказал нам о том, что в своём 1713 он занимался алхимией. Да и его превращение из ворона мы видели своими глазами. Это уже весомое доказательство, чтобы поверить ему, что скажешь?
– Точно, – подхватила его Джесс. – И он уже нам не незнакомый. Он вообще-то душу излил.
– Ладно, – согласился я. – Окей, Сделаем вид, что я поверил ему. Тогда, у меня больше нет аргументов против его спасения, – я сделал воздушные кавычки пальцами на слове "спасение". – Я думаю, будет здорово помочь ему вернуться к дочери.
Все согласно кивнули.
– Значит согласен?
– Согласен.
Теперь я мог спокойно выдохнуть. В любом случае, если у нас ничего не получится, то мы просто посмеёмся над этим все вместе. А после, возможно, позвоним в 911 и вызовем всех, кого следует, чтобы несчастного старика отправили на заслуженный отдых.
– А что же мешает тебе, мистер Уэбстер? – поинтересовался я.
– Да не знаю я. Это всё как-то слишком быстро свалилось на нас. Я, наверное, просто не привык к таким приключениям. Да и потом, будет очень глупо, если мы пообещаем ему что-либо, а сами не справимся.
– Я, наверное, не привык к таким приключением, – спародировала его Джесс. – Имеешь в виду путешествия во времени?
Я бросил нервный смешок. В некоторых ситуациях шутки бывают слишком неуместными. Сейчас был как раз тот самый случай.
– Да брось, будет весело.
Джеймса это утверждение, похоже, мало убедило. Его взгляд бегал от неё до меня. Но моя сестра всегда имела козыри в рукаве, и в этот раз воспользовалась одним из них строго по назначению. Она смахнула одну, намокшую от дождя прядку волос, вскинула вверх подбородок и, взяв обе его руки в свои ладони, уверенно сказала:
– Неужели ты не хочешь совершить какое-нибудь безумство, вместе со мной?
Я хотел театрально откашляться на заднем фоне. Эй, Джесс, я буду вместе с вами, ничего? Извини, что у тебя имеется такой братец-обуза. Но потом я взглянул на Джеймса, глаза которого загорелись азартным огоньком, и понял, что план Джесс сработал. По его взгляду можно было понять, что это был действительно тот куш, который он надеялся сорвать. Приключение с девочкой, которая ему приглянулась. Хах, а какой бы дурак отказался от такого? Вообще, за сегодняшний день, он пялился на неё ровно тридцать раз. По крайней мере, я посчитал те разы, которые мне удалось заметить. Хотя, о чём вообще идёт речь? Это было настолько заметно, что будь я слепой, то всё равно бы увидел. Внутренний голос вытащил меня из этих размышлений, напоминая о том, что совсем недавно я доказывал, что у меня нет сестринского комплекса.
– Ну вот и отлично, – с улыбкой пролепетала она. – Как я поняла, мы решили, что поможем ему?
– Так точно.
– Тогда, давайте отправимся в дом, я уже вся продрогла.
Узнав о нашем согласии, Билли решил, как говорится, тряхнуть стариной. Он присвистнул, спрыгнул с дивана, а затем, хлопая в ладоши, пропел что-то невнятное. После своего победного танца он пожал всем нам руки и вновь приземлился на диван. Всё это было очень забавно. Вот она, широкая и чистая душа.
Мне вдруг стало как-то стыдно за то, что я, как последний дурак сомневался в правдивости его слов. Так же, я не мог выкинуть из головы образ его дочери. Интересно, какого цвета у неё глаза, волосы, какая манера речи, и ровная ли у неё походка. Мне хотелось взглянуть на её платье, узнать какой оно длины. Носит ли она под ним корсет. Так, стоп. Что-то я стал думать совершенно не в том русле. Сделав выводы из небольшого рассказала мистера Смита, я пришёл к выводу, что она очень умная по сравнению с девушками того времени. Она умела читать и писать, а это уже считалось престижным. А ещё она помогала своему отцу в его лаборатории, а значит, тоже что-то смыслила в точных науках. Интересно, как она отреагирует, когда узнает, что все остальные путешественники родились в двадцать первом веке. Будет ли она разговаривать с нами на "вы" или же, как со своими сверстниками. А может быть мы все придумаем друг другу смешные клички и будем их употреблять. В своих мыслях я убежал уж слишком далеко. Кто знает, может быть нам и не доведётся даже увидеться с ней. Может быть, она сейчас живёт у своих близких друзей или наоборот у дальних родственников и каждый вечер тяжело вздыхает и сдерживает подступившие слёзы, вспоминая ту роковую ночь, когда её отец вошёл в пространственную брешь и просто исчез.
– Ты чего завис? – спросил Джеймс.
– Да так, задумался, – отмахнулся я.
Потом, как-нибудь, поговорю с ним по-мужски по поводу чрезмерного любопытства и облачных фантазий о человеке, которого впервые увидел на фотографии. Сейчас не самое подходящее время.
– Так вот, у нас осталось совсем мало времени, – сказал мистер Смит, сверля взглядом часы. – Как я уже и говорил, брешь необходимо открыть в полночь.
С тех пор, как мы оповестили старика Билли о нашем согласии, прошло трёх часов. Сейчас стрелки часов близились к девяти вечера. За это время мы успели обговорить все правила путешествий во времени ещё раз (чтобы уж наверняка), покушать и найти подходящую одежду, чтобы не шокировать людей того века своими рваными джинсами и домашними трениками. Джеймс проспонсировал меня одеждой а-ля винтаж, объясняя такое количество старинных вещей тем, что его покойный прадед бредил идеей, что мода рано или поздно вернётся, и перед смертью завещал всё своё "молодёжное" барахло любимому правнуку. Вещи выглядели достаточно опрятно. Когда-то отпаренные и отглаженные по швам хлопчатобумажные рубашки с ужасными яркими пуговицами, которые совершенно не сочетались между собой ни по цвету, ни по узору. Они казались своеобразными яркими пятнами на нежно-жёлтом полотне рубашки. Брюки из непонятной ткани больше напоминали чехлы на рояль и имели странный сероватый цвет. Они были на два размера больше моих ног, и поэтому издалека могло показаться, что это широкая юбка в пол. Для надёжности мне пришлось закрепить их широким кожаным ремнём и немного подвергнуть снизу. Старик Билли (кстати, он разрешил называть его так, как мы хотим) лично оценивал каждую вещь нашего гардероба. Увидев наши чудо подвороты он всплеснул руками, а затем серьёзно сказал:
– Лучше подметайте пол штанинами, только не позорьтесь.
Да уж, наши вкусы совершенно не совпадают. С горем пополам и слезами на глазах, мы развернули наши повороты и осторожно подогнули штаны внутрь. Завершали образ лаковые чёрные туфли, заботливо купленные Мэри мне на выпускной. Мне не хотелось её расстраивать и говорить, что мой выпускной ещё совсем не скоро, и что моя нога может вырасти раз так в двадцать, поэтому я принял её подарок. Что ж, видимо, пришло их время.
У кого проблем с выбором наряда совершенно не возникло, так это у Джесс. Платьев у неё было хоть отбавляй, так ещё в её распоряжении был целый шкаф с вещами Мэри (не думал, что все эти * чемоданов окажутся полезными). Мистер Смит быстрым взглядом окинул все предложенные варианты, а затем указал пальцем на серое платье в пол, украшенное ажурными вставками на длинных рукавах. Мы сидели на чердаке и молчали. Каждый думал о своём. Во мне смешались чувства радостного смятения и страха перед неизвестностью.
– Значит, мы должны распылить эти маленькие крупинки вертикально, а затем чётко и без запинки произнести год? – в очередной раз поинтересовался я, хотя и без этого уточнения я помнил всё на зубок.
– Да-да, так точно.
Я потеребил в руках чёрненький мешочек, данный мне лично мистером Смитом. Как-то странно, что все единогласно выбрали именно меня для того, чтобы открыть эту брешь. Может быть для того, чтобы, если что-то пойдёт не так, в этом можно было обвинить именно меня. Но я был твёрдо уверен, что всё будет хорошо. Вернее, старался убедить себя в этом.
Особенных причин для паники не было, поскольку всё до этого шло по плану. Джеймс очень легко отделался от нежелательных вопросов со стороны родителей, сказав, что он снова собирается к нам на ночёвку. Джесс позвонила отцу и Мэри и заверила их в том, что у нас всё супер.
Старику Билли было интересно узнать у нас как можно больше про наш век. По правде говоря, я хотел задать ему не меньше вопросов. Поэтому, мы решили задавать и отвечать на вопросы по очереди. Первое, что его очень сильно волновало – светящиеся и, издающие разные звуки, штуки. Это был телефон. Да, очень ожидаемо. Какого было его удивление, что общение теперь стало настолько простым и доступным. Что в мире существует вещь, знающая ответы на множество вопросов. Стоит только нажать на кнопку и твоё сообщение, ладно, ему мы объяснили это, как письмо, дойдёт до получателя. Его удивлению не было предела. После этого он долго пытался осмыслить всё сказанное нами.
Ну, а после последовал вопрос, которого не ожидал совершенно никто.
– А почему в вашем веке всего двадцать четыре часа?
Его голос звучал твёрдо и уверенно, так, словно он действительно не понимал этого и хотел узнать ответ.
– В смысле? – спросил я. – А сколько же их должно быть?
– Двадцать пять.
Джеймс залился смехом:
– Ладно, старина, пошутил и хватит.
– Но я не шучу! – всплеснул он руками. – Сейчас-сейчас, – он пошарил в кармане брюк. – Вот, глядите.
Он протянул нам свои наручные часы, которые, по видимости, сломались. Циферблат был весьма странным. На нём было, как и на всех часах всего двенадцать чисел, но они были как-то сближены, а на самом верху была нанесена римская цифра двадцать пять. Минутная стрелка замерла на тройке, а часовая на девяти.
– Они сломались, – пояснил он. – Но, уверяю вас, у меня есть другие, точно такие же.
– Это точно не декоративные часы? Или это игрушка и вы нас разыгрываете?
– Да нет же! Моя ошибка была в том, что я не знал сколько можно прибывать в другом времени, и поэтому решил остаться на сутки. А в нашем времени сутки равны двадцати пяти часам. И я больше не смог открыть брешь.
Джесс задумчиво потёрла виски:
– Что-то я не припомню, чтобы нам рассказывали о подобном на уроках истории.
– Тоже самое, – сказал я.
– И я никогда не натыкался ни на что похожее в интернете, – подтвердил Джеймс. – Но, как такое вообще возможно?
Билли пожал плечами:
– Не знаю. В любом случае, в ближайшем будущем, с моей точки зрения, должно произойти какое-либо изменение, которое повернёт привычный ход времени.
– Не думаю, что это какая-нибудь война или государственный переворот, или же обычное празднование нового года, – сказала Джесс. – Максимум, что может произойти – перевод часов с летнего на зимнее время и наоборот. Но, опять же, у нас нет гарантий, что из-за этого время изменится настолько, что количество часов в сутках укоротится.
– Но факт остаётся фактом, – твёрдо подытожил Джеймс. – Что-то должно было произойти. Когда мы вернёмся обратно, я обшарю всю Википедию.
– А я прогуляюсь до библиотеки, – сестра подхватила его настрой.
– Есть ли у вас свои догадки по этому поводу? – обратился я к мистеру Смиту.
– Что такое википедия? – поинтересовался он.
– Это мы вам объясним в следующий раз. Вы не ответили на мой вопрос.
– Я не особенно в этом уверен, но мне кажется, что в этой книге явно что-то есть. Ведь не с проста всё так запутанной с этими путешествиями во времени, верно?
– Верно, – словно по забвению сказали мы все хором.
– Но, опять же, будьте осторожны когда начнёте узнавать обо всём этом. Может сработать эффект бабочки, и тогда, кто знает, что может произойти.
– К чему вы клоните? – спросила сестра, чуть наклонив голову в бок.
– Какие же вы недогадливые! Ведь сами мне не хотели верить по началу. А теперь думаете, что вас воспримут всерьёз?
Тут он был прав. Узнай об этом кто-либо ещё, и нам троим светит прямая дорога в лазает. То есть, в больницу.
– Да и я ничего не могу с этим поделать, – продолжил он. – Мне тоже никто не поверит.
– А как же ваша дочь? – спросил я.
Билли тепло рассмеялся:
– Разве, что она. И всё же, я буду хранить молчание для всех остальных. Ведь будет слишком неразумно с моей стороны объяснять другим про ваши теплофоны.
– Телефоны, – поправил его Джеймс.
– Ну да, теплофоны.
Мы все рассмеялись, а мистер Смит недоумевающе спросил:
– Чего смешного я сказал?
– Всё в порядке, – заверила его Джесс. – Просто будет очень забавно.
– Поэтому, молчите, – переводя дух от смеха, добавил Джеймс.
Глава 6
Для того, чтобы не опоздать, мы завели будильник на 23:59. С каждой минутой близился тот момент, когда я должен был открыть брешь. От этого я волновался всё больше и больше. Честно говоря, мне очень хотелось именно сейчас выпить весь тюбик того странного зелья, превратиться в какую-нибудь сойку и улететь в маленькое оконце куда подальше. Просто потому что я не привык к такой ответственности у себя на плечах. Разумеется, бывали моменты в жизни, когда от меня что-либо зависело и все надеялись на меня, но сейчас был случай весьма критический. Я боялся нескольких вещей. Во-первых, того, что моя рука случайно задрожит и я просыплю всё содержимое мешочка на пол. Потому что я могу. Во-вторых, я боялся того, что из-за волнения, я буду слишком долго колебаться, и у нас истечёт время, которое отведено на то, чтобы открыть брешь. Ну, и в-третьих, я боялся, что открою её в том месте, где в 1713 году стоял какой-нибудь стол с препаратами или хуже того, какими-нибудь скальпелями. Мистер Сит хорошо описал нам свою лабораторию и указал на место, в котором было бы более удобно совершить прыжок. Я не знаю, что было более гениально, планировка или же сама идея сделать личную лабораторию на чердаке. Джесс загорелась идеей тоже что-нибудь обустроить на чердаке. Например, домашний кинотеатр или настроить здесь освещение и сделать зону для всяких там рукоделий. Но об этом я волновался меньше всего. Мне вообще было как-то безразлично то, что произойдёт в будущем. Больше всего сейчас меня волновало и в какой-то степени манило прошлое. И ещё эта Саманта не выходила у меня из головы. Я даже набрался смелости и спросил у мистера Смита не может ли он нас познакомить. Но он был тем ещё жуком и сказал, что если сегодня мы её не встретим, то он будет ждать нас завтра ночью на чаепитие. Это будет ещё более неловко. И ещё это означает, что нам снова придётся сделать прыжок во времени.
Мистер Смит пообещал дать каждому из нас по такому же маленькому мешочку в награду за нашу доброту. Ведь у него такой смеси было спрятано (с его слов) целая тонна. Но даст он нам их под строжайшим секретом, что мы никогда и никому об этом не расскажем и будем хранить их до конца нашей жизни. Ведь все легендарные тайны уходят вместе с их обладателями.
Что же касается нашего пустого чердака, на котором сейчас находились лишь несколько табуреток (на которых мы и расположились), то мистер Смит немного расстроился, когда впервые увидел в каком состоянии была его лаборатория спустя столько лет. Но, к сожалению, время не щадит никого и ничего. Зато он выяснил один интересный факт. Все запасы порошка были либо утеряны, либо использованы. Из этого следует, что альтернативная временная дырка – извиняюсь, брешь – осталась совершенно секретной. Наверное, поэтому наши учёные до сих пор не могут изобрести настоящую машину времени. Ведь всё дело в том, что они создают техническую модель, а здесь необходимы знания алхимии восемнадцатого века. Это вам не гайки да болты соединять.
– Я волнуюсь, – признался я.
Мистер Смит пожал плечами:
– Это нормально. Я тоже боялся. Но всё в жизни приходится делать впервые.
– Точно, Хью, тем более мы все на тебя надеемся, – сказала Джесс.
– Так я ведь из-за этого ещё больше волнуюсь.
– Да брось, всё же хорошо пока что.
– Пока что, – я проглотил комок, подступающий к горлу. – Это ты так намекаешь, что я не справлюсь?
Джеймс со шлепком ударил ладонью себе по лбу и, оставшись в таком положении, сказал:
– Посмотрите на эту королеву драмы. "Я не смогу", "я не справлюсь", "я всё испорчу". Не ты ли хвастался, что все всегда полагались на тебя?
– Это было лишь один раз. И я не хвастался.
– Это не меняет сути дела. Будь мужиком, Хью.
– Сказал Джеймс, – со смешком кинул я.
– Да ну тебя, – пробурчал он в ответ.
Мне кажется, что от волнения у меня начался жар. Не уверен, нормально ли это. Казалось бы, всего-то распылить эту смесь сверху вниз в полночь, да и всё. Справится любой дурак. Но не я. У меня окончательно начали сдавать нервы, и я резко встал и стал расхаживать из стороны в сторону. Мысленно я молил время, чтобы оно тянулось как можно медленнее. Не успел я об этом подумать, как у Джеймса задребезжал будильник. Билли слегка передёрнуло от неожиданности.
– Никогда не привыкну к этим вашим теплофонам, – сказал он, а затем встал и подошёл ко мне. – Давай, Хью, ты сможешь. Развязывай мешочек и возьми щепотку смеси.
Джеймс с сестрой встали по другую сторону от меня. Как ни странно, руки у меня не тряслись, а это уже хорошо. Джеймс сверлил взглядом экран телефона в ожидании того, когда на электронных часах засветятся четыре нуля.
– Здесь? – спросил я, вытягивая руку вперёд.
– Да, здесь.
Я вновь сглотнул и крепко зажмурил глаза. Мне не хотелось видеть всего этого. Через мгновение Джеймс завопил:
– По нулям. У нас есть минута. Давай, Хью.
Я разжал глаза и посмотрел на свою вытянутую руку.
– Давай-давай, – подбодрила меня Джесс. – Как-будто соль сыпешь.
Пошевели указательным и средним пальцами я начал растирать порошочек. Маленькие крупинки запарили в воздухе, издавая слабое жёлтое свечение. Когда я растёр всё содержимое, которое у меня имелось, то заметил, как все удивлённо смотрят на светящийся круговорот всех этих пылинок.
– Это оно? – поинтересовался я у Билли.
– Оно.
– А теперь произнеси год, – напомнил Джеймс.
–1713.
Круговорот пылинок напоминал яркие галактики из космоса. Как только я произнёс последнее слово, он зашипел и заискрился. Откуда-то изнутри него исходил странный скрипящий звук.
– Так и должно быть? – настороженно спросила Джесс.
– Да. Это меняется количество ступеней.
Что же касается моих ощущений, то волнение уже давно сменилось восторженным неверением. Я просто не мог поверить в правдивость происходящего. Собственно, как и весь сегодняшний день. Я вообще не понимал что происходит. Но где-то в глубине души во мне ликовал мой внутренний голос: "Он тебя не обманул, Хью! Ведь ты же рад? Я знаю, что ты рад".
– А теперь полезай в брешь, Хью, – скомандовал мистер Смит.
– Я? Почему я первый?
– Потому что сначала должен пройти тот путешественник, чей век прыжка является родным.
Я просунул руку в эту брешь. И это было бы враньём, если бы я сказал, что это было не страшно. Первая картина, возникшая в моей голове, была оторванная рука. Но я почувствовал лишь приятный холодок. Словно там внутри был сильный ветер.
– Давай же, – поторопила меня Джесс.
– Да иду я, иду.
И я шагнул в брешь. Глаза ослепил яркий свет. Настолько яркий, что меня даже немного затошнило. Хотя, наверное, это был просто побочный эффект волнения. Тишина резала уши. Лишь изредка доносилось тихое ветреное "у-у-у". Больше всё это походило на вакуум, но вот откуда здесь появился ветер, для меня по-прежнему оставалось загадкой. Уже когда мои глаза привыкли к яркому свету, я смог оглядеться. Вверх шла огромная лестница, состоящая из немеренного количества очень широких ступеней. Носки моих тёмных туфель казались яркими пятнами на их фоне. Не успел я хорошенько всё рассмотреть, как сзади меня кто-то толкнул.
– Эй, ты чего на проходе стоишь? – Спросила Джесс, а затем сама застыла с открытым ртом, словно скульптура. – Вау, – всё, что она смогла протянуть.
– Вот и я стою и всё, что мне приходит на ум, это "Вау".
Следом за Джесс в брешь вошёл мистер Смит. На его лице читалось радостное смятение.
– Это тот самый коридор.
– Это хорошо, – сказала Джесс. – А теперь давайте пойдём уже, а то время поджимает, ведь у нас всего полчаса.
– Постой, а Джеймс?
– Он нас догонит, я уверена.
Именно на этих словах Джеймс и появился здесь.
– Ты хотела уйти без меня? Моё сердце разбито!
– Сейчас не самое время для любовных драм, – сказал я. – Пойдёмте уже.
– Всегда есть время для любовных драм, – проворчал Джеймс, а затем зашагал вверх, следом за остальными.
Следом за мной, с разницей в одну-две ступени шёл Билли, за ним Джесс, а самым последним плёлся Джеймс.
Каждый мой шаг создавал неприятный треск, словно я шёл босиком по хрусталю. Все двигались очень быстро, поскольку понимали, что время на исходе. Книга не соврала, действительно, каждая пройденная мною ступень бесследно исчезала из поля зрения. Если обернуться и посмотреть вниз, то покажется, что идущие за мной люди поднимаются вверх по пустоте. Похоже, фишка с этими ступенями такая же, как и со страницами.
Пройдя примерно триста ступеней, я почувствовал непривычную боль в ногах, словно на каждую из них прицепили по два мешка с железом. Ноги напомнили мне о том, что я вообще-то нахожусь в ужасной физической форме. С горем я осознал, что мои редкие утренние пробежки совершенно не помогли развить мою выносливость. Но сдаваться я был не намерен. Следовало пройти ещё, как минимум, столько же ступеней. А потом подождать, пока кто-нибудь первый не решит устроить привал. С каждым шагом мне было всё труднее и труднее поднимать свои ноги, но я по прежнему продолжал идти. В углу каждой ступени были выбиты крохотные числа, означающие номер ступени. Я прошагал ровно 568, если верить этим золотистым символам. Тяжело вздохнув, я обернулся и спросил:
– Сколько уже прошло времени?
Джеймс пошарил по карманам, в поисках телефона. Все остановились (это было таким облегчением для меня, постоять хоть пару секунд).
– Только не говори, что ты потащил свой теплофон в 1713, – твёрдо сказал мистер Смит.
Джеймс замер в весьма комичной позе. Одна его рука почти вытащила из кармана брюк телефон, а другая прикрывала гаджет, однако тщетно, поскольку, все уже и так поняли, что он взял его с собой.
– Не-е-ет, – натянуто улыбаясь, протянул он.
Билли прикрыл лицо своей большой широкой ладонью.
– Ты же понимаешь, что об этом никто не должен знать?
– Конечно-конечно, обещаю.
– Так что там по времени?
– Мы идём уже десять минут.
Осталось совсем чуть-чуть. Всего каких-то двадцать минут, а мы ещё даже не перевалили за тысячу. С такими успехами, мы застрянем здесь навсегда. Ну вот, опять во мне зарождается паника.
– Предлагаю продолжить путь, – сказала Джесс. – Мистер Смит, и как вы только прошли две тысячи ступеней?
– Две тысячи семнадцать, – с гордостью подметил Билли. – Честно говоря, я и сам не знаю. У меня был какой-то силовой запал.
– Да уж, запал, – буркнул я. – Есть ещё порох в пороховницах. Лично я уже еле-еле иду.
В ответ все как-то тяжело выдохнули, словно соглашаясь с моей репликой. Хах, выходит, что устал не я один. Всё-таки, нужно будет как-нибудь спросить у папы, как он сохраняет форму качка, работая в офисе. Но, если так подумать, то с такими вот приключениями, я быстро подкачаюсь. Эти мысли придали мне немного сил. Ведь для любой деятельности нужна мотивация. В моём случае это неплохой способ растратить калории, от съеденных мною булок.
Из-за мыслей о еде, мой живот издал звук умирающего кита. Урчание эхом пронзило пространство.
– Что это за звук? – настороженно спросил Джеймс.
– О, это внутри Хью умирают последние калории.
– Бедняжка.
Мне хотелось сказать этим двум, что я вообще-то здесь и что в этом коридоре отличная слышимость, но решил приберечь силы.
Когда отметка ступеней перевалила за тысячу, у меня потемнело в глазах. Помимо этого, по коридору раздавались тяжёлые вздохи всех присутствующих. Я резко остановился и присел на ступень перед собой.
– Всё, больше не могу.
Джесс тоже обессиленно присела на ступень, находящуюся чуть выше неё.
– Полностью с тобой согласна!
– Что там по времени, Джеймс? – спросил мистер Смит.
– У нас осталось чуть меньше десяти минут.
Начался галдёж. Каждый что-то говорил вслух самому себе, словно других собеседников не было рядом. Эхо их голосов неприятно давило на уши и отдавало пульсирующей болью во всём теле, перекликаясь с гудением ног. Я начал осознавать, что больше не вынесу ни секунды в этом сумасшествии.
– Замолчите!
Какая радость, меня услышали. Я продолжил:
– Я понимаю, что все мы устали, и, что чёртово время уже на исходе. Но сейчас нам необходимо перевести дух в тишине. Подчёркиваю, в тишине. Мистер Смит, – обратился я уже лично к нему. – Я искренне не понимаю, как Вы не сошли с ума, когда шли по этому коридору в гордом одиночестве, но сейчас Вы должны понимать, как никто другой, что нам необходимо перевести дух, а затем последний раз поднажать.
Он согласно кивнул.
– С этим все согласны?
Джеймс и Джесс тоже согласно кивнули.
– Отлично. Значит, сейчас мы сидим три минуты в полной тишине, а после начинаем не просто идти, а можно сказать бежать. Времени остаётся очень мало, и нам необходимо пройти, по меньшей мере, пятьсот ступеней. Думаю, что никто не хочет остаться в этой чёртовой дыре на веки вечные, так что нам придётся сохранять спокойствие и перелетать через несколько ступеней разом, в буквальном смысле.
Немного подумав, Джеймс сказал:
– И всё-таки, мы не ошиблись, когда решили выбрать тебя главным.
– Это точно, – согласилась сестра.
Мистер Смит упорно молчал. Он сидел в странном полусогнутом положении, распластавшись аж на три ступени.
– С Вами всё в порядке? – наконец спросила Джесс.
– Да-да, не беспокойся. Просто я осознал, что слишком стар для подобных приключений.
– Ну, Вы же пообещали нам, что это было вашим первым и последним путешествием во времени, верно? – попытался я подбодрить его.
Билли усмехнулся:
– И то верно.
– Извините за нескромный вопрос, но, сколько же вам лет? – поинтересовался Джеймс, который, к слову, параллельно что-то печатал в телефоне.
– Мне 55, – с ноткой грусти ответил тот.
Я усмехнулся. Хотелось бы сказать, что он неплохо сохранился, но это было, к сожалению, не так. Терзая себя догадками, я остановился на том, что ему около семидесяти. Хорошо, что Джеймс так прямо спросил у него, и я наконец-то смог поставить точку в своих доводах.
После трёх (хорошо, не стану врать, пяти) минутного привала, мы понеслись по ступеням с первоначальным запалом. С нашей скоростью могли сравниться лишь слова, вылетающие из Мэри, когда та начинала свои задушевные рассказы. И всё-таки, наверное, мы были гораздо быстрее. Оставались считанные минуты, когда я наконец-то достиг вершины пути и на последней ступени предо мной показалась точно такая же светлая дверь, больше походящая на мерцающий круговорот. Недолго думая, я буквально влетел в неё, боясь, что, если я замешкаю, то всем остальным не хватит отведённого времени.
В лаборатории мистера Смита было темно и влажно. Я не был уверен, связано ли это с погодой или же с внутренним климатом помещения, но больше меня интересовало другое. А именно то, что мы, чёрт возьми, сделали это. У нас получилось. После того, как из бреши вышел Джеймс, она ещё некоторое время по-прежнему висела в воздухе и слабо мерцала, а затем начала постепенно сужаться и наконец-то полностью испарилась.
Как только я пересёк грань бреши и оказался в восемнадцатом веке, то сразу почувствовал странную пульсацию в области запястья. Чуть-чуть задрав край рукава пиджака, я решил посмотреть, что же случилось с моей левой рукой. На запястье яркими зелёными цифрами высвечивался таймер. Он показывал количество минут и секунд, которые неумолимо бежали вперёд, а точнее назад, сокращая время пребывания. Полагаю, мистер Смит не заметил этого незамысловатого циферблата в своём запястье. Ещё бы, с его-то чёрным пальто! Как бы там ни было, сейчас уже абсолютно безразлично то, что находится у меня на руке. Главное, что мы смогли попасть сюда.
Да-да, я могу поклясться, что мы действительно попали в прошлое. От осознания этого, по моему телу пробежалась стая мурашек. Мне хотелось кричать от радости и танцевать чечётку своими больными ватными ногами. Но я понял, что танцевать сейчас – не самая лучшая идея, а вот кричать я мог во всё горло:
– Мы сделали это! МЫ! СДЕЛАЛИ! ЭТО! Мистер Смит нам не врал!
Кстати, о нём. Для него последний запал был слишком тяжёлым и он до сих пор сидел на полу, переводя дух. Я подскочил к Джесс и Джеймсу, которые тоже старались отдышаться. Но мне было просто плевать на усталость. Мои эндорфины всё решили за меня. Я был рад, что справился со своей задачей, что Билли Морган чёртов ворон Смит нас не обманул, что мы стали первыми людьми двадцать первого века, которые на собственном опыте доказали, что путешествовать во времени вполне реально.
На радостях, я схватил их обоих (сестру и Джеймса) за руки и уже хотел радостно запрыгать по кругу, как вдруг меня спустил с небес на землю тонкий девичий голосок.
– Папа?
Я обернулся. Из уже знакомого мне люка показалась она – Саманта. Словно сошедшая с фотографии, она была словно фарфоровая кукла с идеально ровной линией скул, которую подчёркивал слабый свет, исходящий от свечи в большом резном чугунном подсвечнике, что она держала в руке.
– Саманта… Я, я вернулся.
Похоже, что она совершенно не заметила нас. Или старалась не замечать. Она мгновенно взобралась на чердак, пардон, в лабораторию, высоко поднимая подол своей ночнушки. Поставив свечу на ближайший стол, Саманта тут же бросилась к отцу и взяла его руки в свои.
– Ты вернулся, словно не веря своим глазам, пролепетала она. – Абсолютно точно, ты вернулся. Я не брежу, нет.
Билли что-то невнятно пробурчал, но похоже, что она поняла его изречение и пулей поднялась на ноги, ринулась к небольшой деревянной полочке, откуда достала какие-то таблетки. После она почерпнула узенькой пробиркой воду из какого-то ведра и вновь подошла к отцу. Старик Билли, похоже, совсем не помнил себя. Он обессиленно распластался на полу и не мог произнести ни слова, только кряхтение.
– Вы можете немного помочь мне? – Обратилась она к нам.
Значит, она всё-таки нас заметила. Хотя, ясное дело, не заметить, а тем более, не услышать нас было трудно.
– Что же Вы молчите? Прошу, мне нужна помощь.
Тут я вышел из транса и бросился к ней.
– Да-да, конечно. Что от нас требуется?
– Нужно приподнять его голову, чтобы я дала ему таблетку.
Джесс и Джеймс быстро скооперировались и уже выполнили её просьбу. Саманта вручила мне в руки колбу с водой, а сама присела на колени и склонилась над отцом.
– Я дам тебе сразу две, чтобы давление пришло в норму, хорошо? – Билли согласно кивнул, попутно открывая рот, и Саманта ловко забросила туда таблетки. После онапротянула руку и жестом попросила меня отдать ей колбу с водой. – Вот и всё. Полежи ещё пару минут, я уверена, всё пройдёт.
Билли измученно выдавил из себя улыбку и тихо прохрипел:
– Спасибо Вам, ребята. Саманта, только благодаря им, я сейчас дома.
Она вновь взяла его руки в свои, стараясь призвать его к спокойствию. Когда она взглянула на нас, я заметил, что по её щекам текут слёзы. Это слёзы счастья, в этом нет никаких сомнений. На душе стало как-то легко. Сегодня мы сделали более счастливыми нескольких людей. Только ради этого стоило пойти на этот риск.
– Извините, я даже не представилась, – сказала она, вытирая слёзы тыльной стороной правой ладони. – Я – Саманта Уитни Смит, дочь мистера Смита.
– Что ты, не извиняйся, – начала Джесс. – Мы и так всё знаем. Это ты нас извини, что не помогли ему вернуться раньше. Кстати, я – Джессика. А это Джеймс. А это мой брат Хью.
– Очень приятно.
– А нам-то как приятно, да Хью? – Я думал, что Джеймс разучился говорить. С того самого момента, как мы прибыли сюда, он не обронил ни слова. – Может быть, нужно ещё чем-то помочь?
– Нет-нет, спасибо. Мне уже гораздо лучше, – ответил вместо неё Билли. – Ещё парочка минут, и я снова буду, как огурчик.
Спустя полчаса мы уже мирно сидели за столом на кухне и обсуждали всё, что только возможно. Джесс с охотой рассказывала Саманте о том, какие в будущем будут крутые шмотки, и что девушки смогут носить штаны. Джеймс увлечённо объяснял мистеру Смиту о своих доводах по поводу чернил, а я оказался брошенным в этой большой компании. Но я был не особенно опечален этим, поскольку мне было необходимо обдумать всё в своей голове. Так сказать, разложить всё по полочкам.
Как оказалось, всё это время Саманта не жила у дальних родственников и не скиталась по домам близких друзей. Всё это время она вполне хорошо справлялась одна. Каждый день её навещал верный помощник Билли – Гибсон. Вместе с ним они пытались найти выход из ситуации, придумывали различные планы по возвращению мистера Смита обратно. Но как бы они не пытались, толку от этого не было никакого, поскольку Саманта не была посвящена во все тонкости открытия бреши, а Гибсон вообще не был путешественником, и книга, которую он видел всего пару раз, была полностью пуста для его глаз.
– Хью, – позвал меня мягкий голос Саманты. – Мне ведь можно называть тебя просто Хью?
– Ну, конечно. Как угодно.
– Хорошо, Хью. Я бы хотела ещё раз сказать тебе спасибо.
– Ой, да не за что, – я решил сыграть скромнягу. – Делов-то! Я практически ничего не сделал.
– Да он придуряется, не обращай на него внимания, – сказала Джесс. – На самом деле он настоящий молодчина.
Саманта улыбнулась мне и вновь повторила:
– Спасибо.
Мистер Смит встал и, кладя на стол книгу и портотип, который создал Джеймс, громко сказал:
– А теперь, отставить разговорчики! Нам необходимо решить один важный вопрос.
– Что за вопрос такой? – спросил я.
– Похоже, что я, кхм, мы с Джеймсом поняли смысл этой книги.
Саманта восхищённо распахнула глаза и взмахнула руками.
– И в чём же?
– На некоторых страницах указаны координаты нахождения различных деталей, – начал он. – Все они разбросаны по разным годам, однако находятся в пределах Флипсбурга.
– И это детали часов, – подхватил его Джеймс. – Карманных, полагаю.
Джесс недоверчиво покачала головой:
– Как-то это всё подозрительно звучит.
– Но это необходимо проверить, так ведь? – осведомилась Саманта. – Какие координаты нам известны?
– Если верить написанному, то корпус находится прямо здесь, – ответил мистер Смит. – Только всё, как обычно, написано загадками.
Я подскочил со своего места и подошёл к ним, чтобы убедиться в этом самому. В оригинальной книге страница была мне не видна, что и следовало ожидать, зато в книге Джеймса я смог прочесть:
– Место, давно забытое человеком. Когда-то светло, чуть позже красно, а сейчас лишь чернеет на фоне зелёной травы. Флипсбург, 1713 год.
– Бред какой-то, – фыркнула Джесс. – У автора явно фантазия лилась через край.
– Дело даже не в этом, – сказал мистер Смит. – Дело, а точнее, вопрос тут совсем в другом. Будем ли Вы искать все детали?
Джеймс вопросительно выгнул одну бровь:
– Только мы? А как же Вы?
– Я уже слишком стар для подобных приключений, – пожал он плечами. – Вы и сами видели, как тяжело мне дался обратный путь. Думаю, что моё сердце слишком слабо для таких физических нагрузок. Но Вы-то куда моложе.
– Значит, Вы хотите, чтобы мы собрали эти часы? – спросил я, в глубине души надеясь, что это вовсе не так.
– Не то, чтобы я хотел. Но ведь мы уже начали!
Все глядели на меня выжидающим взглядом, словно на ребёнка, который провинился в чём-то, и теперь пытается извиниться. Я отвёл взгляд в сторону. Собрать эти часы означает путешествовать во времени ещё чёрт знает сколько раз. Не то, чтобы мне не понравилось, но всё это как-то жутко. Да и какой в этом смысл? Хотя, если хорошенько подумать, то смысла нет вообще ни в чём. Ни в том, чтобы сидеть в одном веке, ни в том, чтобы прыгать туда-обратно. Никто до сих пор не знает, в чём же заключается смысл жизни, так что говорить тут особенно не о чем.
– Чего вы все так на меня смотрите?
– Мы ждём ответа, – спокойно ответил Джеймс.
– Почему выбор зависит от меня?
– Потому что ты главный, неужели не понятно? Мы выбрали тебя.
В этот момент я жалел о том, что моё воспитание не позволяло мне смачно выругаться в присутствии взрослого человека.
– Но это было до прыжка, – решил выкрутиться я. – А может быть Саманта против того, чтобы я был главным.
– Да нет, я наоборот только за.
Чёрт. Спасибо.
Мне следует подумать ещё немного. Но, как на зло, все мысли путаются в моей голове. В таких случаях я полагаюсь на внутренние споры сознания и рассудка. В этот раз они оба кричали мне о том, что я обыкновенный трус, который испугался приключений. Неосознанно я начал разговаривать сам с собой.
– Эй, я вообще-то не трус!
– Правильно, ты не трус, а то ещё сыкло.
– Я? Сыкло? Ты вообще-то моё сознание, как ты можешь оскорблять меня?
– Ты просто боишься перемен.
– Ничего я не боюсь.
Тут моё сознание сделало ход конём, надавливая на больное:
– Ты не сможешь понравиться Саманте, если откажешься от этого.
Я ведь я действительно хочу ей понравиться. Почему я должен принимать такие решения именно сейчас? И всё в один день, это несправедливо.
– Давай же, Хью, хватит разговаривать самому с собой у себя в голове, – Джесс подошла и потрясла меня за плечи. – Неужели ты хочешь провести всё лето дома наедине с Мэри? У неё ведь столько дел для тебя найдётся.
– Эй, я не разговариваю сам с собой.
– Ага, рассказывай нам сказки. Ну давай же, соглашайся.
Я окинул взглядом сначала её, потом Джеймса и Саманту. Все они хотели одного. Чтобы я согласился.
– Хорошо. Мы соберём эти часы.
Джесс радостно взвизгнула и обняла меня:
– Вот это мой брат! Мой дурачок-братишка, который постоянно сомневается в себе.
На лицах друзей блестела радостная улыбка. Что ж, сегодня я в ударе.
Я остался на кухне, чтобы помочь Саманте убрать со стола, в то время, как все остальные отправились на чердак, чтобы вновь открыть брешь и отправиться домой.
– Ну что ты, не стоит мне помогать, я и сама могу справиться.
– Но ведь так будет в два раза быстрее. Ты же хочешь посмотреть на то, как открывают брешь?
Я положил пару чашек в мойку.
– Я уверен, тебе понравится. Это действительно захватывающее зрелище. Хотя, ты, наверное, уже видела весь этот процесс, когда мистер Смит сделал свой первый прыжок.
Она нервно сглотнула:
– На самом деле, я теперь даже немного боюсь всего этого. Ну, понимаешь, я так испугалась, когда прошли сутки, а отец так и не появился.
Да уж, не самые приятные воспоминания, наверное.
– Но ведь ты же сама просила меня согласиться на поиски деталей от часов. Как же ты будешь путешествовать с нами?
– С вами не так страшно, я думаю. Вы показались мне хорошими.
– Только показались?
– Нет-нет, я не это имела в виду! Я правда думаю, что вы хорошие ребята. Хотя, это, наверное, глупо, вот так судить о людях, которых видишь впервые. Агх, и вообще, чего это я тут оправдываюсь?
– Вовсе не глупо.
– Ты так считаешь или просто претворяешься?
– Я правда так считаю. Так что ты сказала, ты думаешь, что мы – хорошие ребята?
– Да. И я, наверное, всегда хотела иметь таких друзей, как вы.
– Считай, что мы уже друзья.
Когда мы закончили с уборкой, после столь позднего чаепития, то сразу же отправились наверх к остальным. На кручёной лестнице, Саманта потянула меня за край рубашки.
– Ты же не передумал?
– Нет, с чего ты взяла?
– Ну, знаешь, когда ты ответил, это звучало как-то неубедительно, словно мы вынудили тебя.
Я хотел сказать, что вообще-то, всё так и было, но я сказал:
– Просто я не привык так быстро принимать решения. Да и на меня навалилось столько ответственности за сегодня, не хочу жаловаться.
– Хорошо. Но знай, даже, если ты передумаешь, я всё равно открою брешь и приду к тебе сама, – я долго переваривал сказанное ею, и она тут же поправилась. – То есть, я приду к вам сама, ведь вы пообещали мне. И у вас не получится так просто отказаться от своих слов.
Она взглянула на свою руку, которая по-прежнему держала меня за край рубашки. Её щёки вспыхнули румянцем, и она резко опустила руку, попутно отводя от меня взгляд.
– Не переживай, никто не откажется. Эти двое только и ждут момента, чтобы найти приключения на свои задницы.
***
Путь обратно не составил особенного труда. Сложнее всего было затащить в брешь Джессику, которая всё никак не могла расстраться с новой подругой. И сколько мы её не убеждали в том, что они увидятся уже завтра в полночь, она никак не хотела уходить.
– Вы поступаете со мной слишком жестоко, – сказала она с театральной ноткой в голосе. – Это моя первая подруга во Флипсбурге! Я же могу с ума сойти в вашем мужском коллективе.
– Если бы я мог быть девочкой, то стал бы твоей подружкой. А теперь пойдём скорее.
И мы кое-как затащили её в этот светлый коридор, который вновь приберёг для нас сюрприз. Честно говоря, это было облегчением для всех нас. Направление ступеней сменилось. Теперь нам приходилось не подниматься, а спускаться, что было очень хорошо, потому что я не мог себе представить, как за полчаса мы сможем преодолеть две тысячи ступеней.
Как ребёнок, я помчался вниз по ступеням, желая лишь одного: оказаться дома в своей тёплой и мягкой кроватке.
Глава 7
– Я считаю, что нам необходимо приступить к поискам прямо сейчас.
Саманта уставила руки в боки и нахмурила брови, стараясь придать лицу более серьёзный вид. Время близилось к трём часам ночи. Мы сидели на заднем дворе под яблоней, которая ещё не выросла до того размера, который был мне знаком. Трава была влажной, а воздух – свежим. В доме нам стало слишком душно, потому что мы то и дело спорили друг с другом и пили горячий чай.
– Но ведь мы даже не знаем точного местонахождения, – возразил я. – Да и потом, куда мы пойдём в такой час?
– В этом-то и дело. Пока мы не начнём искать, сидеть вот так просто – это пустая трата времени.
Я тяжело вздохнул. Спорить с девчонками всё равно, что разговаривать со стеной. Ты ей пытаешься что-либо объяснить, но она всё равно тебя никогда не поймёт.
– А вы чего молчите? Что думаете? На чьей вы стороне?
– Лично я считаю, что для начала нам следует прикинуть, где же это самое место, – сказала Джесс. – Поскольку, город мы знаем не очень хорошо, то это дело остаётся за Джеймсом и Самантой.
– Пока вы тут спорили, я уже подумал о нескольких местах, – Джеймс почесал затылок. – Но проблема в том, что это может занять очень много времени. Все места, которые приходят мне на ум находятся очень далеко отсюда, а с транспортом в этом веке всё слишком плохо. Тем более – ночью.
– И что же это может быть, наш юный гений?
– В любом случае, это то, что потерпело пожар. Какое-нибудь поле или дом.
Я с надеждой взглянул на Саманту:
– Что скажешь? Знаешь что-нибудь о пожарах?
Она слегка поёжилась, а после села напротив меня.
– Не знаю даже. Вроде как ничего такого не происходило.
Джесс воодушевлённо выпалила:
– А, может быть, этот пожар ещё не произошёл?
Я недоумевающе спросил:
– В каком смысле?
– Ну, вполне вероятно, что это может произойти в будущем. Допустим, завтра или через неделю, это не имеет значения. Ведь мы до сих пор не знаем, кто является автором этой книги. Значит, мы можем смело предположить, что он играет с нами в игру. Даёт подсказки и ждёт, когда мы клюнем на них, а после совершает свои коварные делишки и разбрасывает детали на месте преступления.
– Звучит бредово, – отозвался Джеймс.
– Сам ты бредовый.
– Я не хотел тебя обидеть, но, Джесс. Ты же сама понимаешь, что это звучит слишком странно.
Они продолжили спорить. И так уже третий раз за эту ночь. Спорили либо они, либо мы. Это мне уже порядком надоело, но делать было нечего. Я обнял руками согнутые ноги и уронил на них голову. В таком положении мне было удобно разглядывать Саманту, хотя почти ничего не было видно дальше собственного носа. Но я видел очертание её фигуры, тёмной и аккуратной. Пускай она и остра на язык, и всегда готова поспорить, но её внешность говорила о том, что она такая же, как и все девочки, бывает хрупкой и ранимой.
Из головы всё никак не могли испариться её слова. "Даже, если ты передумаешь, я всё равно открою брешь и приду к тебе сама". Значит ли это, что я ей понравился точно так же, с первого взгляда, как и она мне? Или она просто не любит тех, кто нарушает обещания.
– Со мной что-то не так?
– Ой, нет-нет, всё в порядке.
Неужели я так пристально смотрел на неё, что она заметила это? Начинаю чувствовать себя Джеймсом, который точно также пялился на мою сестру. Видимо, это заразно.
– Просто ты так долго и пристально смотрел на меня, вот я и подумала, что что-то не так.
– И вовсе я на тебя не смотрел.
– Я не люблю врунишек, Хью.
– Ладно-ладно. И, чтобы ты знала, я не так уж и долго смотрел.
Она тихонько хихикнула:
– На меня раньше никто так не смотрел.
– Так – это как? – решил подловить я её.
– Никак, забудь.
Я был готов поклясться, что сейчас её щёки вспыхнули румянцем. Точно так же, как и тогда, когда мы прощались.
– Ты очень красивая, – наконец сказал я тихо-тихо.
Как и полагается, по всем законам подлости, в этот момент спор Джеймса и Джесс закончился, и на заднем дворе была гробовая тишина. Мои слова прозвучали слишком громко. Боюсь, настолько, что это могли услышать даже рыбки в пруду.
– Вот это откровения, – присвистнул Джеймс.
– Ничего себе, Хью умеет делать нормальные комплименты, – сострила Джесс.
– Заткнитесь оба! – Прорычал я. – Это не то, что вы подумали.
– Ага, мы ничего не слышали.
Эти два идиота залились ехидным смехом. Чёрт, и почему всё вышло настолько неловко?
– Хью, – Саманта подсела чуть ближе ко мне. – Мне приятны твои слова.
Я улыбнулся ей, хотя и не был уверен, что она заметит эту улыбку.
– Пойдёмте в дом, что-то стало совсем уж холодно.
После нескольких часов коллективных раздумий и принятия важных решений, мы всё-таки смогли составить примерный маршрут на день грядущий. Нам необходимо было побывать на двух окраинах города.
На одной из них находилось старое заброшенное поле, которое раньше не давало особенно большого урожая из-за того, что почва была весьма неплодородной. Однажды по неосторожности, оно было сожжено и теперь пустовало. Изредка туда отвозили огромные булыжники (причина свалки из больших камней была неизвестна). Я долго пытался понять, кому вообще в голову могло прийти отвозить большие камни на пустующее поле, но после оставил этот вопрос, ссылаясь на то, что в этом мире слишком много нелогичных вещей.
На другой же находилась сожжённая мельница. Мистер Смит рассказал нам о том, что когда-то эта мельница приносила неплохой доход её владельцу. Но однажды он задолжал кому-то крупную сумму, и в качестве выплаты было принято решение забрать единственную собственность бедолаги. В порыве эмоций, он подумал, что не сможет пережить такого убытка, и поэтому решил сам её поджечь. Глупо, конечно, но он действовал, доверяя исключительно эмоциям. Интересно, знал ли он, что фраза "так не доставайся же ты никому" была бы очень кстати? Так или иначе, он сделал это, совершенно не думая о последствиях. Дальнейшая судьба этого несчастного никому не известна.
Джеймс, окидывая всех гордым взглядом, сказал:
– На месте поля с булыжниками, если кому-то интересно, уже давно построены дома. А вместо мельницы – небольшой мебельный завод.
– Здорово, – сказала Саманта. – Обязательно покажете всё это мне, когда отправимся в ваш век.
Я усмехнулся:
– Куда это ты так быстро собралась? Мы ведь ещё не нашли даже корпус.
– Какой ты скучный. Между прочим, вчера я нашла ещё одни координаты, на одной из страниц. И спрятаны эти шестерёнки где-то в вашем 2017.
– Серьёзно? И ты всё это время молчала? – всполошилась Джесс. – Не помнишь точно, какая загадка там была?
– Это вообще-то должен был быть сюрприз. Но я случайно всё разболтала раньше времени.
– Значит, когда мы найдём корпус, нам даже не предстоит никуда прыгать, – она погладила рукой своё колено. – Бедные мои ножки, я так устала за эти два дня.
– Но ты же сама хотела всего этого, не так ли? – спросил я.
– А я и не сказала, что перестала хотеть найти все эти детали.
Саманта взглянула на часы, а затем робко произнесла:
– Ребят, у нас осталось совсем немного времени на сон. Может быть перестанем валять дурака и немного отдохнём?
– И то верно, – поддержал её Джеймс, попутно скручивая карту местности, разложенную на столе. – У меня сейчас разорвётся голова.
– Значит решено. Парни, вы отправляетесь наверх, – скомандовала она. – А мы с Джесс устроимся в гостиной. Я попросила отца разбудить всех в семь утра.
– Но, – начал я, но меня перебили два тонких голоска, твердящих хором.
– Никаких но! – выпалили они одновременно, словно тренировались этому месяц.
– Пойдём от них, – Джеймс пихнул меня в плечо. – А то дамы так устают от нашего ужасного мужского общества.
Я решил подыграть ему:
– Ах, неужели мы столь утомительны для сея прекрасных особ?
– Да-с, точно так-с.
– Идите уже, актёры, – кинула нам в спины Джесс.
– Вторая дверь справа, – напомнила Саманта.
– Ага.
Вторая дверь справа вела в нынешнюю мою комнату. По предметам, находящимся там, я предположил, что сейчас эта комната принадлежит Саманте. Внутреннее убранство было куда богаче, недели то, что мне представилось увидеть. У стены расположился большой, но аккуратный шкаф, рядом с ним – широкая ширма, за которой находился стул из тёмного дерева. Около кровати стоял самый настоящий тубалет со всякими девчачьими вещичками, вроде духов, заколок и расчёсок. Кровать была значительно шире, чем та, которая дожила до нашего времени. Джеймс приземлился прямиком на светлое шёлковое покрывало.
– Я чур лягу у стены. Только давай без домогательств, Хьюберт Фостер, а то я ведь знаю, какой Вы дебошир.
– Очень надо до Вас, любитель уток, домогаться, – кинул я. – И никакой я не дебошир. Это Вы так бесцеремонно разбудили меня в прошлый раз.
Я плюхнулся рядом с ним.
– Почему ты так часто используешь все эти театральные жаргонизмы? – Спросил он.
– О, я просто достаточно долго ходил в театральный кружок. И каждый раз мне доставались роли каких-нибудь аристократов, которые всегда-с выражались по-светски-с.
– Здорово.
– На самом деле, я много чем занимался. Чего только я не делал. Даже в музыкальную школу ходил пару месяцев.
– Всего пару месяцев?
– Ну да, а потом я провалил свой первый экзамен и понял, что музыка – это не моё.
– На каком инструменте ты учился играть?
– Не поверишь, на балалайке.
Джеймс подавил в себе смешок.
– Это не должно быть смешным, но я просто представил тебя, играющим на балалайке, – он престал сдерживать в себе смех и залился задорным хохотом.
– Смейся-смейся, пока можешь. Сам-то занимался хоть чем-нибудь?
– Не-а. Мой максимум – это школа. Родители не могут позволить мне хоть какой-нибудь кружок. Не люблю жаловаться, но у нас всегда не хватало денег.
– Понимаю, – мне было даже немного жаль его. – Ну, ничего. Я подарю тебе на рождество балалайку, и сам буду тебя учить.
– Ага, а я буду всем хвастаться, что моему учителю медведь на ухо наступил.
– Ты не дослушал меня! Ты будешь играть на балалайке, я на треугольнике, а Джесс будет подыгрывать на ложках.
– О, Боже, это будет оркестр века.
– Точно.
– Будем давать концерты в школе, – мечтательно пролепетал он. – А Джесс? Чем занималась она?
– Почему бы тебе не спросить об этом её саму?
– Не знаю. Разговор как-то не заходит. В основном мы с ней спорим из-за этой чёртовой книги и путешествий во времени.
– Это я заметил.
Мы помолчали где-то минуту, а потом я нарушил тишину.
– Что ты думаешь о ней?
– О Джесс?
– Нет, блин, обо мне. Конечно о ней.
– Ну, она мне вроде как нравится.
– Вроде как или точно?
– Да, то есть, нет или да. Ты меня запутал! С чего вдруг такие расспросы?
– Просто, если она тебе действительно нравится, то я буду спокоен на все сто десять процентов.
– Хах, вот значит как. Не ты ли злился на меня из-за того, что я так пристально пялился на неё за столом?
– Мы же уже забыли эту тему.
– Ладно-ладно, я тебя понял.
– Но ты учти, – сказал я серьёзным тоном. – Если она хоть раз мне пожалуется на тебя, то тут я не ручаюсь за сохранность твоего зубного состава.
Он вновь рассмеялся и пихнул меня в плечо:
– Не волнуйся, грозный братик Хью, всё будет в полном порядке.
Его слова немного успокоили меня. Я понимаю, что не могу контролировать её личную жизнь, и даже, если я против кого-либо, она имеет полное право остаться с ним. Но мне всегда хочется защитить её от всех бед, хоть она и сама не из робкого десятка. Мне просто нравится думать, что я могу быть её опорой и поддержкой.
– Что а счёт тебя и Саманты? – Внезапно спросил Джеймс.
– В каком смысле?
– Не делай вид, словно ты не понял о чём я.
Видимо, сейчас наступило то самое время для душевных разговоров.
– Ты оказался более проницательным, чем я ожидал.
– Многие недооценивают меня, – он пожал плечами. – Так что, что у вас там за мутки?
– Мутки? Что за ужасное слово?
Джеймс выжидающе смотрел на меня.
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Я тебе вообще-то душу тут открыл, а ты ещё и спрашиваешь, чего я от тебя жду?
Деваться некуда, придётся рассказать ему всё, как есть.
– Это прозвучит очень глупо. Наверное, я понял, что она мне нравится, как только я увидел её на фото. До этого я никогда не испытывал ничего подобного при просмотре случайных фотографий девчонок в сети. У меня внутри что-то ёкнуло, понимаешь? Защекотало под ложечкой. Я вспомнил слова мистера Смита о том, что нам следует подумать о ней, прежде чем принять окончательное решение. И я до сих пор сам толком не понимаю, чем она меня зацепила. Ведь я даже не знал о том, какая она на самом деле. Не знал, как она ведёт диалог, как шутит и как смеётся или переживает. Это так глупо, зацепиться просто за внешность. Но, знаешь, что интересно? Я сразу же захотел познакомиться с ней. Это желание вспыхнуло внутри меня, как бумажка над бокалом с шампанским в новогоднюю ночь, и я решил, во что бы то встало поверить в то, что путешествия во времени возможны, и обязательно отправиться к Саманте Смит.
Всё это время Джеймс внимательно слушал меня.
– И я всё время хотел спросить тебя, веришь ли ты во влюблённость с первого взгляда? Нормально ли то, что во мне проснулся новый голос, который твердил лишь то, что ты обязан заговорить с ней? Чувствовал ли ты когда-нибудь что-то подобное по отношению к кому-нибудь?
Я перевёл дух. Обычно, я не говорю так быстро и много. Тем более, я не особенный любитель изливать душу. Но Джеймс оказался прекрасным слушателем. Он даже не пытался перебить меня и лишь слегка кивал головой, словно прося меня продолжать в том же духе.
– Ого, – наконец сказал. – Да ты у нас романтик.
– Это разве плохо?
– В том то и дело, что нет. Даже наоборот. Я думаю, девочкам нравятся такие парни. Ну, понимаешь, красноречивые романтики. Кто бы мог подумать, Хью! – Он потряс меня за плечи. – Ты вообще не создаёшь впечатления парня, который может втюриться в девчонку с первого взгляда.
– Эй, я вообще-то не втюрился.
– Да-да, не втюрился он. Ты минут пять расписывал во всех красках, каково оно, влюбиться по фотографии. Процитирую: "Желание вспыхнуло, внутри меня, словно бумажка над бокалом с шампанским в новогоднюю ночь".
– Ладно. Даже то, что я втюрился в Саманту, не даёт тебе права смеяться надо мной.
– А я и не смеюсь. Отвечу на твои вопросы прямо сейчас. Нет, я никогда не ощущал ничего подобного. И я всегда думал, что любовь с первого взгляда бывает только во всяких там романтических фильмах, но твои слова заставили меня задуматься над этим и опровергнуть этот жуткий стереотип.
– И ты не считаешь меня идиотом из-за этого?
– И я не считаю тебя идиотом из-за этого. Да и вообще, это же я заставил тебя говорить об этом.
– Я чувствую себя глупым героем романтического фильма.
– Если хочешь, то можешь поплакать мне в плечо.
– Нет уж, спасибо, обойдусь.
Мы одновременно бросили смешок.
– А, знаешь, что? Ну их в пень, этих девчонок, от них одни проблемы и мысли ненужные.
– Вот это ты верно подметил, дружище.
Он протянул мне руку, и я с энтузиазмом пожал её.
– Предлагаю как-нибудь зайти ко мне и поиграть в приставку.
– Обязательно.
После разговора с Джеймсом мне стало значительно легче. Словно я сбросил с себя огромный груз. Думаю, пора перестать так много думать. И вообще, это не в моём стиле, так сильно переживать из-за чувств к простой девчонке.
– Хватит загоняться, спи давай, – буркнул Джеймс, поворачиваясь со спины на бок.
– Я и не загоняюсь. С чего ты взял?
– Заткнись и спи.
– Ладно.
Спрятав мешочек со смесью для открытия бреши во внутренний карман своего пиджака, я ещё раз спросил:
– Ты уверен, что нам стоит разделиться?
– Абсолютно точно.
Беглые облака, плывущие очень быстро, бережно обнимали солнце, лишая землю его тёплых лучей. Мы отправились в центр города, чтобы поймать карету. То же самое такси, только с лошадью. Если до мельницы можно было добраться пешком за добрых полчаса, то до поля с булыжниками придётся протопать полдня. Поэтому, нам был необходим транспорт. Саманта заверила нас, что у неё имеется знакомый, который сможет отвезти нас туда за небольшой денежный взнос.
– Отлично, тогда я пойду с Хью, а ты – с Самантой, – сказала Джесс, поправляя подол платья.
– Не думаю, что это правильное решение, – отозвался Джеймс. – Нам следует разделиться так, чтобы в каждой паре был хоть один человек, более или менее знающий город.
Я пожал плечами:
– Тогда, чего здесь решать? Поделимся старым добрым образом: на мальчиков и девочек.
Джесс покачала головой:
– Так тоже не подойдёт.
– Это почему ещё?
– В каждой группе должен быть хоть один здравомыслящий человек. Если мы разделимся таким способом, то в вы останетесь без него.
Они с Самантой рассмеялись, а мы с Джеймсом злобно хмыкнули.
– Она не хотела вас обидеть. Просто Джесс так выражает свои мысли.
– Да-да, я лишь из добрых побуждений.
– Поговорим, когда научишься шутить, – кинул я. – Остаётся только один вариант. Наша шутница идёт с Джеймсом, а я пойду с Самантой. Всех устраивает?
Все синхронно кивнули.
Улочки города были узкими и длинными. Дома, казалось, прилипли друг к другу, из-за чего отчётливо чувствовался гуляющий сквозной ветер. Саманта искусно петляла на поворотах, минуя дом за домом. Наконец, мы вышли на большую площадь, в центре которой стояла большая часовая башня. Пришлось очень высоко задрать голову, чтобы разглядеть её полностью. Как и ожидалось, циферблат был идентичен тому, что мы видели на часах мистера Смита. Те же римские цифры, только увеличенные во много раз. Огромные чугунные стрелки, и, разумеется, двадцать пять делений.
– Эта башня сохранилась до нашего времени? – спросил я у Джеймса.
– Конечно. Только, как ты понимаешь, там всего двадцать четыре деления.
Саманта огляделась по сторонам, и, завидев кого-то, быстро зашагала в его сторону, бросив быстрое:
– Я сейчас вернусь.
Вернувшись обратно, он объявила:
– Карета будет через несколько минут, – она протянула Джесс несколько монет. – Вот, этого хватит. Только не давайте ему денег до тех пор, пока он не привезёт вас обратно, потому что он тот ещё прохвост.
– В каком смысле?
– Ой, лучше не спрашивай. Просто сделайте так, как я сказала. Он подождёт вас, пока вы будете искать, а потом привезёт сюда же.
– Хорошо.
– Пойдёмте, – она вновь повела всех нас в неизвестном направлении по узеньким улочкам. – И помните: никогда не говорите ему, зачем вы туда отправились. И ещё было бы неплохо, если вы не скажете ему свои имена, но, если спросит, то придумайте другие.
– Этот тип начинает меня пугать, – сказал Джеймс. – Ты уверена, что он точно довезёт нас, куда следует?
– Да уж, – хмыкнула Джесс. – К чему такая осторожность?
– Хорошо, я расскажу вам. Дело в том, что он настоящий балабол. Его хлебом не корми, только дай поговорить. Он может остановить карету на половине пути и завести задушевную беседу. Так мало того, если разговор не будет клеиться, то начнётся самый настоящий кошмар. Он будет выжимать из вас слова, копаться в ваших именах, рассуждать вслух о том, какое бы имя подошло вам больше или, что ещё хуже, начнёт сочинять короткие стишки.
– Неужели такой дотошный? – удивился я.
– Хуже некуда.
Мы вышли на широкую дорогу. Дома и улочки остались позади, лишь вдали красовались парочка маленьких бревенчатых отшельников. Послышался слабый стук копыт и неприятный скрип кареты. Спрустя пару минут пред нами во всей красе предстал кучер с его прекрасной гнедой лошадью и ужасной (на самом деле ужасной) бричкой. Он широко улыбнулся:
– Я – Фриц.
Джесс уже было хотела открыть рот, чтобы что-то сказать, но Саманта быстро выпалила:
– Садитесь. И помните, что я вам сказала.
Кучер по имени Фриц был одет достаточно скромно и просто, из-за чего создавал впечатление порядочного человека. На вид, я бы не дал ему больше двадцати лет, хотя я никогда не умел определять на глаз возраст человека. Его тёмно-каштановые волосы были уложены в тугой короткий хвостик. На крючковатом носу красовались очки в тонкой серебристой оправе. Телосложение его было настолько худощавым, что казалось, будто небольшой ветер может поднять его в воздух.
– Что за манеры, Самми? Ты даже не дала представиться своим кузенам, – в его голосе чувствовались нотки притворного недовольства.
– Просто делай свою работу, Фриц.
– Но мне интересно, как зовут моих клиентов! – Капризно возразил кучер.
В этот раз Джеймс хотел вставить своё слово, но Саманта грозно зыркнула на него, и он открыл дверцу брички. Пока Фриц возмущался и спорил с Самантой, Джесс (не без помощи Джеймса) взобралась в карету. Следом за ней туда залез и Уэбстер.
– А что это за молодой человек, рядом с тобой? – сменил тему Фриц. – Это твой кавалер? А он знает, что ты дочь сумасшедшего учёного? Он уже просил у него твоей руки?
Саманта тяжело вздохнула и развела руками. Было понятно, что её порядком достала эта шарманка, да и вообще разговоры с этим человеком.
– Если я скажу тебе их имена, ты уже приступишь к своей работе? – Вмешался я в разговор.
Глаза Фрица блеснули:
– Да. Но я бы хотел знать и твоё имя.
– Хорошо. Это Верджиния и Лука. А меня зовут Моисей.
Фриц не мог поверить в собственное счастье.
– Так ты, Моисей, уже просил руки у её отца?
– Это уже лишние вопросы. Приступай к своей работе.
– Но.
– Быстро! – Скомандовал я, от чего кучер чертыхнулся в сторону.
Тем не менее, мои слова подействовали на него, и он прихлестнул лошадь. Скрипучая бричка тронулась, увозя Джеймса и Джесс в манящую неизвестность. Когда карета пронеслась, напротив моего лица, я словил на себе два грозных взгляда. В этот момент я понял, что случайные имена не мой конёк. Как только карета скрылась за поворотом, Саманта, смеясь, спросила:
– Лука? Моисей? Верджиния?
– Да-да, я уже понял, что я просто профи в придумывании имён.
Она просто давилась смехом. Немного успокоившись, Саманта нашла в себе силы, чтобы сказать:
– Пора в путь, Моисей, – Она снова рассмеялась, как в первый раз. – Святой Лука и Верджиния уже в пути.
– Буду звать тебя Изольдой, если тебе так понравилось.
– Как по мне, так отличный дуэт искателей. Моисей и Изольда.
– Ага, как Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
– Кто-кто?
– Ну, Шерлок Холмс, – сказал я. – Есть целая серия книг про этого детектива.
Саманта потёрла виски:
– Ничего такого раньше не слышала.
– Ой, так он ещё не написан, – наконец-то осенило меня. – Извини, я ещё не совсем привык к тому, что мы из разных веков.
– Ничего страшного, – улыбнулась она. – Интересные книги?
– Очень! Так по ним сняли столько фильмов и сериалов.
– Чего-чего?
– Ой, не бери в голову. Хочешь, я дам тебе почитать эти книги?
– Конечно! Ты ещё и спрашиваешь. Теперь мне очень хочется узнать всё про этого Шерлока.
Мы шли в направлении, противоположном тому, куда Фриц увёз сеструи Джеймса. Саманта расспрашивала меня обо всём на свете. О том, будут ли в будущем девушек, которые смыслят в науках считать странными и о том, какие я ещё читал книги. Её интересовало абсолютно всё. И, разумеется, она хотела знать, что за чудо имеется у каждого человека в будущем:
– Так что такое теплофон?
Я накрыл лицо руками и слегка засмеялся:
– Телефон, Самми, не теплофон. Мистер Смит неправильно нас понял.
– Самми? Почему ты так назвал меня?
– Этот идиот, Фриц, назвал тебя так. И я подумал, что это звучит очень мило, – (Боже мой, зачем я это ляпнул?). – Но, если тебе не нравится, я могу не называть тебя так.
– Нет. Пусть будет так, – она немного помолчала, а затем вновь сменила тему. – Значит, телефон. Это правда, что ему можно задать любой вопрос, и он ответит?
– Да. Но телефоны, в основном, нужны для того, чтобы общаться с другими людьми на расстоянии. Например, если ты здесь, а я, скажем, у той часовой башни.
– Здорово. А что он может ещё?
– Ну, он может сделать фотографию, – Саманта выжидающе смотрела на меня. – Только не говори, что ты не знаешь, что это такое.
– Не знаю. И вообще, тебе не отвертеться от меня, Моисей, или как там тебя. Ах, да, Хьюберт Фостер. Раз уж начал рассказывать, то давай объясняй.
– Но ведь у твоего отца есть твоя фотография!
– Портрет?
– Да-да, портрет.
Саманта широко раскрыла глаза.
– Так телефон умеет рисовать портреты?
В этот момент мне резко захотелось удариться головой обо что-нибудь тяжёлое. Говорила мне мама, чтобы я учил историю. Выходит, это была вовсе не фотография, а чёртов чёрно-белый портрет, нарисованный простыми красками.
– Я совершенно потерялся во временных рамках, – объяснил я. – Это будет очень трудно объяснить. Но обещаю, я сделаю твою фотографию. И не одну.
– Хорошо, – она хихикнула. – Ты выглядишь забавно, когда задумываешься.
Мне хотелось сказать ей, что она всегда выглядит просто прекрасно, но я сделал вид, что пропустил мимо ушей её реплику.
– А почему портрет чёрно-белый? Разве их не рисуют цветными?
– О, просто этот мастер всегда рисует лишь в чёрно-белой палитре. Но я не думаю, что это минус, поскольку портреты выходят очень реалистичными.
– Да уж, это я заметил.
Пройдя несколько минут в полной тишине, я наконец не выдержал и спросил:
– Как ты познакомилась с Фрицем?
– Разве это важно?
– Мне просто интересно, – отвертелся я. – Да и вообще, я ведь отвечал на твои вопросы.
– На самом деле, – начала она. – Это произошло совершенно случайно. Я шла к мистеру Фленку, помощнику отца, чтобы передать ему кое-какую информацию, и тут из-за поворота вылетел он со своей каретой. Представляешь, его лошадь чуть не затоптала меня. Я решила вправить ему мозги и объяснить, что по этой улице запрещено проезжать на каретах, и это было моей главной ошибкой.
– О-нет.
– О-да. И тут я познала все прелести, – она сделала воздушные кавычки. – Общения с Фрицем. Каким-то волшебным образом он разузнал, где я живу и заявился к нам на чай без приглашения. Тогда на его удочку попался и отец. А теперь, как видишь, он готов всему миру поведать о том, что я – дочь безумного учёного.
Я почесал затылок:
– А у него всё в порядке с головой? В плане, он обращался в лазарет? Может быть у него серьёзное заболевание.
– Ага, называется синдром сарафанного радио.
Выйдя на пустырь, я заметил, что вдалеке виднелась та самая чёрная мельница.
– Почти пришли, – объявила она.
– Вижу.
Миновав, заросшее травой поле, мы оказались у нашей цели.
– Ни души, – прошептала Саманта.
– Это хорошо, – тоже шёпотом, ответил я. – Значит, нам никто не помешает. А почему мы говорим шёпотом?
– Потому что так наша миссия кажется более эпичной.
– Понятно. Тогда, разделимся. Я пойду наверх, а ты проверь всё внизу.
– Поняла.
Я с силой дёрнул обугленную дверь. Хотя, на дверь это мало походило. Да и вообще всё сооружение, казалось, вот-вот развалится. Оно и понятно, ведь большинство досок сгорели в беспощадном красном пламени. Ужаснее всего выглядели жернова, которые чудом уцелели. Лучшего сравнение, чем "держание на соплях", я не нашёл.
– Будь осторожна, если что – сразу вылезай наружу.
– Что такое, Хью, боишься за меня?
Она уверенно шагнула внутрь.
– Конечно, волнуюсь, – еле слышно буркнул я. – Это вообще-то опасно.
Она быстро скрылась из моего поля зрения. Я тоже не стал тянуть и с небольшой опаской зашагал по каменной лестнице. Спасибо архитектору, который придумал сделать крепкие ступени. Если бы они были деревянными, то вряд ли, я бы смог так спокойно сейчас расхаживать здесь.
Поднявшись наверх, я принялся осматривать помещение. В основном – непонятные для меня конструкции. Среди них, я пытался разглядеть хоть что-то, походящее на корпус. Шаря рукой по пыльным устройствам, ничего такого мне не удалось нащупать. И тут я заметил, как в углу, на полу, что-то блеснуло. Проблема была в том, как туда протиснуться. Моя рука оказалась слишком короткой, а фонарик, которым я был вооружён слишком широким, чтобы протолкнуть его, вместо руки и тем самым подтолкнуть предмет чуть ближе. Я встал на колени и постарался дотянуться снизу. Пыхтя и кряхтя, мне это практически удалось, но тут от конструкции, предназначенной для перемалывания зерна в муку, что-то отвалилось, и я рефлекторно одёрнул руку. Переводя дух, я обернулся и икнул от испуга. Предо мной стоял мужчина лет двадцати трёх-четырёх и широко улыбался.
– Тебе нужна помощь?
Всё что мне нужно было в данный момент – материться так, как не матерится сапожник. Что за манера у людей – незаметно подкрадываться?
– Кто Вы?
– Человек, полагаю.
Шутить вздумал. Вот же индюк. Перепугал меня до чёртиков, а теперь издевается.
– Хорошо-хорошо, человек, как ты оказался здесь? Ты следил за нами?
Прежде чем тот успел ответить, наверх поднялась Саманта и развела руками от удивления:
– Гибсон? Ты как здесь оказался?
– О, Самми-шпами туфельки с шипами, и ты здесь.
– Не зови меня так. Так, какими судьбами?
– Всё просто: твой отец попросил меня присмотреть за вами, – без колебаний ответил он. – Не обращайте на меня внимания, я постараюсь вам не докучать. Может быть, мне подождать снаружи?
– Не злись Хью, – попыталась успокоить меня Саманта. – Ты чего по полу ползаешь?
– А, это, – я встал и отряхнулся. – Я кое-что заметил там. Думаю, нам следует достать эту штуковину, возможно, она окажется корпусом.
– В таком случае, Гибс, не мог бы ты помочь нам?
– С превеликим удовольствием.
Этот тип совершенно не внушал мне доверия. Мне бы совершенно не хотелось иметь с ним дело. Скорее всего, я бы послал его куда подальше если бы Саманта не знала его.
Гибсон оказался выше меня на полторы головы. Он, плавно скользя рукой, сквозь конструкцию мельницы, быстро и ловко ухватил нужный нам предмет. Вот гадёныш, ведь мог давно помочь мне сделать это. Интересно, как давно он наблюдает за нами?
– Готово, – он протянул пыльную железку Саманте, но я выхватил её из его рук. – Это то, что вы искали?
– Не важно, – отмахнулась она. – Спасибо за помощь.
Уже взяв эту штуковину в руки, я понял: да, это и есть корпус. Я протёр его от пыли и протянул Саманте:
– Смотри-ка.
Она с восхищением принялась рассматривать круглый корпус карманных часов, которые нам предстоит собрать. Убедившись в том, что это действительно то, что нам необходимо было найти, она победно кивнула.
– Зря вы так не доверяете мне, – обиженно буркнул Гибсон. – Я вообще-то правая рука мистера Смита. И я знаю практически обо всех его затеях.
– Ты уж извини, но доверять человеку, который преследовал тебя всё это время как-то очень странно, – сказал я. – И ты меня до чёртиков перепугал.
– Ладно, хватит выяснять отношения, – Самата отдала мне корпус, и я надёжно спрятал его в тот же внутренний карман, где лежал мешочек. – Нам нужно возвращаться обратно в город. Гибсон, ты с нами или как?
– Спасибо за приглашение, но я отправлюсь своим ходом, – он достал из кармана небольшой флакончик с уже знакомой мне фиолетовой жидкостью. – Было приятно познакомиться, как тебя?
– Хьюберт.
– Да, Хьюберт. Ты уж извини, что напугал, виноват.
– Не забудь доложить отцу, что у нас всё в порядке, – небрежно кинула Саманта.
– Хорошо, Самми-шпами туфельки с шипами.
– Не называй меня так.
– Хорошо, Самми-шпами.
Он откупорил флакончик и буквально за несколько секунд обернулся соколом, а после выпорхнул в окно.
– Он тебя раздражает? – Поинтересовался я.
– Иногда. Вообще, он неплохой. Но бывают дни, когда он делает всё, чтобы вывести меня из себя. например называет меня Самми-шпами туфельки с шипами. Такое глупое прозвище!
– С чего бы вдруг он придумал тебе его?
– Если бы я знала! – Она всплеснула руками. – Говорит, что знает меня с самого детства. Но это не даёт ему права называть меня этим глупым прозвищем.
Я решил утешить её:
– Не волнуйся, я буду называть тебя Изольдой.
Она рассмеялась:
– Опять ты за старое?
на обратном пути я решил поделиться с ней подозрениями:
– Мне показалось, что он что-то скрывает. Такой странный тип. И тот факт, что он следил за нами, брр, аж мурашки по коже.
– Да брось! Он просто выполняет любую работу, которую ему поручит мой отец. Похоже, что он всё это время оставался незамеченным благодаря тому, что находился в образе птицы.
– И всё-таки. Всё это очень странно.
– Не неси чепуху, Хью. Отец просто волновался за нас. Ты лучше расскажи мне что-нибудь интересное.
*
– Смотри, вон Фриц, – сказал я Саманте. Мы практически подошли к тому месту, откуда безумный кучер увёз сестру и Джеймса.
– Отлично, мы как раз вовремя.
Не успела бричка полностью остановиться, как оттуда выпрыгнул Джеймс и направился прямиком в нашу сторону. После него вышла Джесс. Проезжающий мимо нас Фриц хотел было остановиться, но Саманта крикнула ему:
– Всё в порядке, Фриц, они вышли. Езжай домой.
Тот кивнул и, даже не притормозив, проехал чуть дальше.
– Лука значит? – Джеймс принялся больно тереть мой затылок кулаком. – Как тебе разговорчики о том, что Лукой называют либо попов импотентов, либо простых неудачников, которым не дают?
– Ай, отпусти! – Он ослабил хватку, нов последний раз потеребил мою несчастную голову. – Извини. Я уже понял, что давать имена – не мой конёк.
Тут до меня добралась Джесс. Она хорошо знала мои слабые места, поэтому абсолютно точно запустила свои руки мне в бока. Я готов был умереть на месте, поскольку просто не выносил щекотки.
– Верджиния значит? Вот так ты свою сестру любишь? Так сильно, что решил назвать меня в честь старой утки Джеймса?
Я взглянул щенячьим взглядом на Джеймса, а потом на Саманту и жалобно прохрипел:
– Помогите.
– Моли о пощаде, Моисей! – Грозно сказала Джесс.
– Умоляю, пощади!
Включение 4
Первое правило путешественника во времени – никогда нельзя доверять своему окружению.
Ни в коем случае не рассказывайте посторонним людям о том кто вы, как оказались в данном месте и с какой целью. Постарайтесь избегать случайных знакомств. Не совершайте действия, способные в корне изменить жизнь постороннего человека.
И всегда помните о времени, отведённом для вашего прыжка. Никто не должен заметить вас во время открытия бреши.
Координаты шестерёнок:
Увековеченная башня, что стоит уж несколько веков, в себе таит пять частей одних часов, Флипсбург, 2017 год.
Глава 8
– Он показался мне слишком странным, – сказал я.
– Нужно нарыть побольше информации про этого Гибсона, – сказал Джеймс, покачиваясь на стуле. – А лучше – познакомиться с ним поближе.
Джесс готовила что-то вкусное на завтрак. Это можно было понять по запаху, который распространился на весь дом. Мы с Джеймсом просто умирали от голода и волком смотрели на кухню, сидя в гостиной.
– Тем не менее, с этим можно повременить. Ведь сегодня он не будет докучать нам.
– Да уж, это точно. Хорошо, что он не путешественник, – Джеймс погрыз кончик ручки. – Но это ещё нужно проверить.
– Да ну, это бред, – отозвался я. – Тогда он бы видел страницы в книге, а он у нас не «бум-бум».
– Тем лучше. Пускай и дальше не понимает сути дела. Нам не нужны лишние люди. Самое главное не взболтни ему лишнего.
Я фыркнул:
– Знаю я. Не учи учёного.
Джеймс полистал книжку, а затем прочёл:
– Увековеченная башня, что стоит уж несколько веков, в себе таит пять частей одних часов.
– Шестерёнки что ли?
– Похоже на то.
– В это раз задача куда легче, – я потянулся. – Всего-то дойти до часовой башни.
– Я бы не сказал, что задача стала более простой. Она вообще-то охраняема.
– А вот это уже минус. Что будем делать?
Джеймс тяжело сглотнул:
– Полагаю, нам придётся пользоваться зельем.
Джесс позвала нас к столу. Живот урчал с ужасной силой, поэтому мы ринулись на кухню, так быстро, словно голодали неделю.
– А другого выхода у нас нет? – поинтересовался я.
– Думаю, нет. Нас не пропустят в башню, если мы не рабочие. Да и потом, у них там всё схвачено. Раз-два и готово. А мне бы очень не хотелось объяснять родителям, почему я пытался пробраться ночью в часовую башню.
– И полиции, – добавила Джесс. – Нам может здорово влететь.
– Проблема даже не в том, что нам влетит, – сказал я. – А в том, взлетим ли мы. Допустим, мы выпьем немного зелья, с горем пополам превратимся в каких-нибудь птиц. И что потом? Мы ни разу не летали. Где гарантия, что всё пойдёт по плану?
Джеймс потёр руку, которая однажды превращалась в крыло и поморщился.
– Полагаю, нам нужно немного потренироваться, да?
– Верно мыслишь.
– Сегодня мне нужно помочь отцу с кое-какой работёнкой. Но, думаю, я освобожусь около пяти вечера.
Разливая чай, Джесс спросила:
– Ты знаешь место, где нас никто не увидит? И желательно, чтобы это была открытая территория.
– Я подумаю об этом. До вечера ещё далеко.
После завтрака Джеймс ушёл помогать отцу, оставив портотип книги у нас. Джесс принялась за домашние дела (удивительно, откуда в ней столько энергии), а я наконец-то мог остаться наедине с самим собой и просто отдохнуть от этой суеты.
Как и пообещал, Джеймс нашёл подходящее место для тренировки полётов. Мы расположились неподалёку от пруда, за небольшим лесочком. Воздух там казался более свежим и чистым. Мало кто вообще знал о том, что этот лес не такой большой, как казался на первый взгляд. И уж тем более, только те, кому было нечем заняться прошлым летом (я имею в виду Джеймса), в курсе, что за ним находится огромная площадь земли, куда не ступала нога человека.
Джесс раскинула руки в стороны и вдохнула полной грудью. Закрыв глаза, она блаженно пролепетала:
– Я хочу здесь жить. Тут такой чистый воздух.
– Я знаю место, где тебе понравится ещё больше, – отозвался Джеймс. – В трёх часах езды от Флипсбурга есть небольшой туристический городок, расположенный у подножия гор.
– Тех самых? – спросил я и указал рукой на виднеющиеся вдали вершины.
– Ага.
– Думаю, там я смогла бы жить без ингалятора.
Мы ещё немного постояли, любуясь красотой природы, а после приступили к нашим испытаниям.
– Значит, нам нужно только представить? – Спросила Джесс.
– Ну да, мне удалось не с первого раза, но зато потом… Ну, вы сами всё видели.
Я долго думал над тем, какую птицу я могу представить детально. И решил, что лучше всего я представляю голубей. Но перспектива превращения в голубя меня не особенно прельщала, поэтому, я решил ещё немного поразмыслить. Не найдя в закромах своей памяти ничего, кроме воробья и попугая, я решил, что стать голубем не так уж и плохо.
Дрожащей рукой я поднёс баллончик с зельем ко рту и отпил немного. Затем, быстро закупорив его, и бережно убрав в карман, я напряг все свои извилины, стараясь отчётливо и детально представить, как вместо моих рук вырастают крылья. От усердия я зажмурил глаза. По всему телу пробежала дрожь, мои колени как-то странно затряслись. Спустя одно мгновение тряска сменилась неприятным щекотливым чувством, которое беспощадно съедало меня с ног до головы, поскольку щекотку я терпеть не мог.
Буквально, через долю секунды, все ощущения прекратились, и я неуверенно открыл глаза.
– Чёрт, Джесс, смотри, у него получилось.
Я хотел сказать ему, чтобы он тоже пошевеливался, но вовремя вспомнил, что люди вообще-то не понимают голубиный. Но для достоверности я решил попробовать сказать хоть что-то. Джеймс – лох, например. Изо рта вырвалось лишь голубиное «курлык». Будь у меня сейчас руки, я бы развёл ими в стороны и грозно рассмеялся.
Решив, что мне не стоит терять время даром, поскольку действие зелья не такое долгое, как хотелось бы, я попробовал развести крыльями в стороны.
– Давай Хьюберт, – говорил я мысленно сам себе. – Теперь ты птица и ты должен взлететь. Если будешь медлить, то можешь превратиться в человека прямо в воздухе.
Оттолкнувшись тонкими розовыми лапками от земли и быстро размахивая крыльями, я набрал побольше воздуха в свои птичьи лёгкие, пардон, в воздушный мешок, и наконец-то оторвался от земли. Уже взмыв в воздух, я заметил, как от Джеймса и Джесс исходит свечение – верный признак того, что они наконец-то выпили зелья и сейчас мысленно создают из себя птиц.
Парить в воздухе оказалось куда более сложно, чем я ожидал. Тем не менее, это просто невероятно. Летя на самолёте или прыгая с парашютом невозможно испытать и сотой доли того, что ты можешь ощутить при собственном полёте.
Кружась над макушками высоких деревьев кажется, что весь этот мир принадлежит только тебе, что ты властитель над всей этой красотой.
Вскоре ко мне присоединилась голубая сойка и, разумеется, утка. Очень оригинально, мистер Уэбстер. Никто и не сомневался. Поняв, что сейчас не самое время критиковать фетиш своего друга, я принялся ещё более усердно работать крыльями. Мне было необходимо научиться развивать скорость, ведь никогда нельзя наверняка знать, что тебя ждёт в будущем. Возможно, мне ещё придётся улетать от птичьего патруля за то, что я случайно обгадил какой-нибудь памятник.
– Хью, ты – идиот, ты же заешь об этом? – Кричала снизу Джесс.
– Да, но ситуацию это никак не спасает, уж поверь!
Первое испытание своих сил в полёте закончилось небольшим инцидентом. Если быть более точным, то, когда я почувствовал, что вновь превращаюсь в человека, я решил, что мне следует приземлиться на сосне. Нетрудно догадаться, что слезть оттуда я не смог.
– Как думаешь, сколько до него метров?
Джеймс приложил руку ко лбу, закрывая глаза от света заходящего солнца.
– Ну, метров так тридцать, может быть больше.
Джесс тяжело вздохнула:
– Почему ты просто не полетел вниз, чтобы превратиться на земле?
– Я мыслил, как птица, – постарался оправдаться я. – Не все же такие умные, как ты.
– Мы можем принести сюда простынь, чтобы ты спрыгнул на неё, – предложил Джеймс.
– Или просто выпей чуть-чуть этого зелья и быстро слети вниз.
– У меня слишком мало осталось. Тогда мне не хватит на вечер.
Джеймс, в порыве психоза, всплеснул руками и крикнул:
– Ты предлагаешь нам за тобой слетать?
– Вообще, это хороший вариант.
– Да иди ты в пень!
– Боже, Хью, я отолью тебе этого зелья. Просто слезь уже оттуда.
Завтра вечером должны вернуться отец и Мэри, а это означает, что отныне нам придётся делать всё возможное, чтобы они не узнали о наших ночных путешествиях. Мысленно, я уже прокручивал в голове возможные слова для оправданий или же для лжи. Можно говорить, что мы собираемся переночевать у Джеймса, но это совершенно ненадёжно, ведь, зная чрезмерное любопытство некоторых людей, рано или поздно они поймут, что здесь пахнет жареным. Я не из любителей врать, но что же ещё остаётся? Осознание того, что одна проблема влечёт другую, нагнетало мысли, что мне всё-таки стоило принять совершенно иное решение в прошлый раз. Однако, тогда бы не было всего этого. Приключений, шуток, удивлений. Не было бы встреч и расставаний. Я погнал все эти мысли прочь. Сейчас нам необходимо встретить Саманту, а после отправиться в путь за шестерёнками.
Удобно устроившись на чердаке (всё-таки мы решили обустроить его как нашу тайную базу), каждый занимался делом. Джеймс показывал карточные фокусы, Джесс наблюдала за ними и параллельно перетаскивала огромный матрац от стены к стене, стараясь понять, где будет самое удобное место для сна, а я сверлил взглядом часы. Всё-таки, сейчас время, как никогда, играет ответственную роль. На чердак мы притащили много нужных и ненужных вещей. Нашли старые, но достаточно прочные, стулья, поставили небольшой комод и маленький кофейный столик, у которого не хватало одной ножки. Чтобы он не падал на один бок, я подсунул под него пару ненужных книг и цветочный горшок. Джесс посмеялась над этим и окрестила меня инженером века.
Так же, сюда было решено принести различные журналы и комиксы, поскольку нам предстоит проводить в этом месте большую часть дня. Да и вообще, такие вещи, как различные постеры и альбомы с наклейками всегда создают приятную атмосферу. Можно смело сказать, что этот чердак действительно стал для нас родным за эти несколько дней.
– Выброси свои карты и помоги мне, – проворчала она. – И ты тоже, Хью. Хватит валять дурака.
Как по расписанию, ровно в половину первого ночи над кофейным столиком образовалась брешь. Мы с Джеймсом оперативно отодвинули его, после чего оттуда выпрыгнула запыхавшаяся Саманта. Её лицо раскраснелось, а волосы, которые, к слову, были распущены, торчали в разные стороны.
– Как ты? – Спросил я.
– Воды, – всё, что она смогла сказать.
Джесс молниеносно схватила графин с лимонадом, стоящий на тумбе и протянула полный стакан жидкости гостье.
– Это так вкусно, Бог ты мой!
Мы решили не терять ни минуты, и поэтому сразу же приступили к выполнению назначенной миссии.
Серо-коричневые перья совушки, как нельзя кстати, сочетались с естественным цветом глаз Саматы. Видимо, она плохо представила себе этот образ, раз совершенно забыла о том, что птицы не обладают идеальным изумрудным цветом радужки. Было в этом что-то мистическое и одновременно завораживающее. Если я вообще имею право называть что-либо мистикой, умея путешествовать во времени и превращаться в различных птиц.
На этот раз я основательно подготовился к предстоящей миссии. После тщательного обшаривания интернета, в закромах моей памяти поселились, как минимум, двадцать (а то и больше) видов пернатых. Теперь, детально представляя орла, журавля, грифа и многих других птиц, мне больше не придётся скрываться от птичьей полиции в образе голубя. Сейчас же, я парил над ночным Флипсбургом белым филином (нет, это вовсе не потому, что Саманта выбрала сову). Коллективным решением нашей пернатой команды в выборе образов, все пришли к выводу, что будет куда более удобно выбрать родственные (или хотя бы внешне похожие) виды птиц.
Думаю, что всё это выглядит слишком странным. Не каждый день над городом летают огромные совы, понимаете ли. Остаётся только ждать кричащих заголовков в утренней газете: "Нашествие пернатых на Флипсбург". Хотя, наверное, все журналисты сейчас спят самым крепким сном и досматривают десятый сон. Не спят только охранники часовой башни (и мы). Два человека в форме гусаров стоят прямыми столбиками по обе стороны кирпичного небоскрёба. По словам Джеймса – внутри нас ожидает ещё, как минимум, шесть таких же сторожевых.
План был до глупости прост: залететь внутрь, найти необходимые детали и смыться оттуда, как можно скорее. Здесь мы не прогадали с выбором облика, ведь совы отлично видят в темноте. Кроме того, они обладают массивными лапами, что облегчит захват деталей.
Обогнув башню несколько раз, нас ждало первое разочарование – отсутствие хоть какого-нибудь отверстия, через которое можно было бы просочиться внутрь. Я присел на острый конус (верхушка башни) и окинул взглядом остальных. Интересно, будем ли мы понимать друг друга без слов? Для проверки, я вновь решил пустить в ход коронное и самое любимое выражение.
– Джеймс – лох.
– Сам ты лох, – ушастая сова, в кою был перевоплощён Джеймс, возмущённо замахала крыльями.
Выходит, теперь мы можем слышать и понимать друг друга. Чувствую, что сегодня мы не сомкнём глаз, занося новый факты в нашу книгу.
– Что будем теперь делать? – я потряс головой. – Нам нельзя медлить, действие зелья может закончиться в любой момент.
– Циферблат, – белая сова (Джесс) взлетела с краешка крыши и подлетела вплотную к циферблату. – Снизу было видно, что там имеется пространство.
Перепуганные охранники наблюдали за Джесс, с широко распахнутыми глазами. Красиво пикируя, она спустилась до уровня четвёртого этажа дома, стоящего неподалёку, а затем отлетела на несколько метров в сторону.
– Если я не вернусь через пару минут, то следуйте за мной.
Быстро размахивая крыльями, она полетела прямиком на башню, словно желая протаранить её. Один из охранников ухватился руками за голову и пробурчал что-то невнятное. Однако, Джесс успела вовремя сбавить скорость. Быстро меняя направление полёта, она в одно мгновенье, просочилась между циферблатом и каменной стеной. От испуга, я сорвался с места и хотел было упорхнуть следом за ней, но меня остановили вопли Саманты и Джеймса.
– Нет, Хью!
– Она знает, что делает.
– Вы хоть понимаете, что она может застрять там?
Так или иначе, мы подождали ещё пару минут. Джесс всё не появлялась, поэтому мы решили последовать её примеру и тоже протиснуться между циферблатом и кирпичной стеной.
Как оказалось, расстояние было достаточным, чтобы без особого труда мог пролезть слон. А про нас и говорить нечего. Попав внутрь механизма часов, я решил, что более разумным будет передвигаться лёгкими прыжками, а не полётом, поскольку мои широкие крылья запросто могли застрять в огромной железной конструкции. Своим идеальным совиным зрением, я старался найти Джесс. Саманта и Джеймс следовали за мной.
– Похоже, она уже выбралась из механизма, – буркнул я.
– Нам тоже следует поскорее выбираться, это выглядит очень пугающим.
Преодолев полосу препятствий, нам наконец-то удалось выбраться из железных тисков. Оправдались все мои худшие опасения – Джесс поймали. Один из служащих в форме крепко сжимал её оперённое тельце в своих грубых руках. Казалось, что она вот-вот потеряет сознание из-за недостатка кислорода. Завидев нас, она обессилено дёрнулась в крепкой хватке. Больше всего мне хотелось резко вспорхнуть и врезаться своими когтями в глаза этому грубому мужику. Но тогда поднимется шумиха, и нам не удастся спокойно сделать свои дела.
– Что будем делать? – Спросил я.
– Нужно сначала испугать, а затем отвлечь их, чтобы она выбралась, – сказал Джеймс, пряча голову за крылом. – И у меня плохие новости: побочное действие у этой штуки проявляется не единожды.
– Я скажу отцу, чтобы он доработал формулу.
– Соберитесь, ребята! – Скомандовал я. – Сейчас я резко вылечу отсюда и постараюсь отвлечь их, а вы смотрите в оба глаза. Мы не должны уйти без шестерёнок.
Друзья согласно кивнули.
Как и предполагалось, удивлению служащих не было предела. Как только Джесс почувствовала свободу, она направилась вниз. То же сделал и я. На этот раз я не отпущу её одну. Больше всего сейчас мне хотелось молить всех богов олимпа, чтобы Джеймс и Саманта не теряли времени даром. Ведь сейчас в их распоряжении весь верхний этаж. В прямом смысле, у нас на хвосте висели стражники, которые неуклюже топали по крутой лестнице и кричали своим напарникам, что в здании находятся птицы. Вот будет сюрприз, если они узнают, что мы на самом деле люди. Долетев до самого нижнего этажа, нас ждал тупик и лишь пустые стены. Никаких шестерёнок.
– Надеюсь, у ребят дела обстоят лучше, – сказала Джесс.
– Это точно. Лети наверх, а я ещё раз посмотрю под лестницей.
Всё, что я нашёл – единственный листок, однако, эта находка была на вес золота. Несчастной страницей была прикрыта дыра под лестницей. Выковырять листочек оказалось куда сложнее, чем я думал. Вокруг меня собралась толпа стражников, которые старались достать меня при помощи сачка.
– Я не бабочка, идиоты.
– Он разозлился, отойдите, – сказал один из них.
– Разозлился? Да я в ярости! А ну-ка, дайте дорогу!
Держа в клюве бумажку, я успешно облетел сачок и направился вверх. Похоже, что в этот раз моя шкура выступала в роли идеальной приманки, поскольку все служащие были заняты лишь мной, а на остальных сов в здании им было плевать. Уже поднявшись наверх, я смог мысленно облегчённо вздохнуть. Они нашли шестерёнки.
*
– Хочу поздравить вас, дамы и господа, – сказал я, повернувшись ко всем и размахивая корпусом с новыми внутренностями. – Мы-таки сделали это.
– Нам следует отметить это, – сказал Джеймс. – Предлагаю выпить по стакану лимонада и лечь спать без будильника.
Я присвистнул:
– Вот это я понимаю, праздник! Что думаете, девчонки?
Джесс мечтательно закатила глаза:
– Вот прям как уснём, да как выспимся! Это будет лучшая тусовка в моей жизни.
– Вы хотите сказать, что мне не придётся тащиться обратно по этому бесконечному коридору? Да я обеими руками «за».
***
Вся неделя была наполнена сплошными приключениями. Ночные путешествия плохо сказывались на моём организме, но зато они отлично поднимали настроение. Официально, я занёс в свой воображаемый блокнот запись о том, что это лето уже стало лучшим летом в моей жизни. Июнь радовал тёплой погодой, а друзья отличными шутками. За несколько недель мы все очень сблизились, и это очень радовало.
Все путешествия сопровождались удачей. Иногда невольно задумываешься, а не под счастливой ли звездой ты был рождён? Как бы там ни было, на данный момент у нас имелись практически все детали, а именно: корпус, шестерёнки, стрелки и барабан.
Мы твёрдо и уверенно приближались к истине. Не сказать, что меня особенно волнует значимость этих часов и вообще пространственно-временных дыр. Больше всего меня гложет любопытство и обычный вопрос. Зачем? Ведь всё в мире происходит с определённой целью. Значит, все наши труды не должны быть напрасны. Выходит, всё это для чего-то и нужно. Честно говоря, в пророчество вериться с трудом, поскольку оно построено лишь на метафорах и аллегориях. Быть может это простое сочинение малоизвестного поэта, а мы сами всё зря иронизировали. Строки, говорящие о проклятом числе двадцать пять и о чудесных спасителях, казалось бы, что может быть ещё более загадочным и бредовым одновременно? Да и в текст, призывающий снять проклятье из прошлого, тоже мало внушает доверия, поскольку я считаю, что никто не может предсказать будущее. Откуда вообще автору известно, что в будущем родимся мы – избранники силы?
– И всё-таки, это имеет место быть, – сказал Джеймс, потягиваясь с джойстиком в руках. – Мне кажется, что строчка про две капли воды двадцать первого века очень подходит.
– К чему подходит-то?
– К вам с Джесс. Разве это простая случайность?
– Ты лучше не глупости говори, а прикрой меня со спины. Мы уже третий раз пытаемся пройти этот уровень, а ты снова о своих загадках.
Джеймс постарался вернуться к игре, но было слишком поздно. На экране мигали красные буквы, свидетельствующие о поражении. Я обессиленно откинулся назад и отложил свой джойстик.
– Больше всего меня волнует то, для чего всё это.
– Ты имеешь в виду сборку часов?
– Ну, разумеется.
– Насколько я понял, эти часы помогут изменить ход истории.
– Хочешь сказать, мы можем как-то повлиять на то, что было ещё до нашего рождения?
Джеймс схватился за голову и простонал:
– Почему этот мир такой сложный?
– Полагаю, потому что мы вообще связались с мистером Смитом в тот день.
– Нет. Он тут не виноват. Вообще никто здесь не виноват. Будем считать, что это просто случилось, потому что случилось.
– Сколько философии, мистер Уэбстер.
– Вы вынуждаете меня, мистер Фостер.
Я уставился в потолок, который имел весьма странную форму. Вернее, он состоял из нескольких уровней. Общий вид больше походил на лестницу из трёх ступеней, которую приделали к потолку. На каждом уровне были вверчены маленькие лампочки, которые издавали слабое тёплое свечение.
– А что ты думаешь о камне?
– Каком камне? – Недоумевающе спросил Джеймс.
– Ну, в самом начале пророчества говорилось что-то вроде: кристалл – не игрушка, и всякое такое.
– А, так ты об этом. Понятия не имею. Как-то я спросил у мистера Смита об этом, и тот изверг умную мысль.
– И какую же?
– Возможно, существует такой вид кристалла, который при взаимодействии с компонентами порошка для открытия бреши может обретать особенные свойства.
– Как-то всё это очень сложно.
– А ты, что думал? В сказку попал? Это тебе алхимия, а не хухры-мухры.
– Хухры-мухры, – прыснул я. – Ты откуда таких слов нахватался?
– Всю жизнь так говорю.
Мы ещё некоторое время порассуждали об этом, а после решили не забивать себе голову ненужной информаций и пройтись на озеро, чтобы покормить уток. Джесс присоединилась к нам чуть позже. Она принесла огромную корзину с остатками хлеба и зачерствевшими булками со вчерашнего завтрака. Мы принялись кидать их в озеро и наблюдать за тем, как утки ловко и быстро поедают угощенье.
– А у меня кое-что есть, – задорно сказала Джесс. – Только я вам не покажу, у вас документов нет.
Я развёл руками в стороны:
– Куда уж нам до документов.
Джеймс театрально схватился за сердце и изрёк:
– Выходит нам, простым смертным, никогда не узнать всех тайн человечества.
Джесс покачала головой и рассмеялась:
– Идиоты, – она достала из нагрудного кармана своего джинсового комбинезона серебристую потёртую цепочку. – Смотрите.
– И что это? – Спросил я. – Извини, но я плохо разбираюсь в бижутерии с тех пор, как стал жить в отдельной комнате.
– Понятно, – сухо сказала она, а затем обратилась к Джеймсу. – Твои ставки?
– Цепь арго?
– Да ну вас! Чтобы я ещё раз вам что-нибудь рассказала! Это цепь от часов.
Мы с Джеймсом рефлекторно устремили испепеляющие взгляды в её сторону:
– Что ты сказала?
– Говорю, это цепочка от наших карманных часов, – гордо повторила она. – Вам, наверное, интересно откуда она у меня.
– Хотелось бы узнать, – я почесал затылок.
– На самом деле, это очень забавно, – начала она. – Я помогала Мэри с уборкой. Она попросила меня принести ей из их с отцом комнаты какой-то блокнот. Ну, я и полюбопытствовала немного. Решила примерить парочку её украшений. Она, разумеется, меня поймала на горяченьком, но не стала ругать, а достала из какой-то пыльной коробочки эту цепь. Сначала я не придала этому особенного значения, а затем взглянула на коробку. И там было красиво выгравировано римское число двадцать пять.
– Так, это становится интересно, – Джеймс потёр руки. – Откуда у неё эта цепь?
– Подожди ты, я ещё не до конца рассказала. Так вот, моё любопытство взяло верх, и я решил спросить у неё об этом. Но она лишь пожала плечами и сказала, что нашла в куче хлама, который мы вывозили из дома. Вернее, эта коробочка выпала из прицепа, в который был погружен хлам.
– Что-то мне с трудом верится в это, – фыркнул я. – Мне она с самого начала не понравилась.
– Цепь или Мэри? – Непонимающе спросил Джеймс.
– Мэри. Она что-то скрывает.
– Сильное заявление, – Джесс поправила очки на носу. – И всё-таки, так даже лучше. Ведь у нас нет информации о том, где спрятана цепь. Значит, она всё время была с нами. Так даже лучше.
– И всё-таки, я её проверю.
Джеймс закатил глаза:
– Оставь бедную женщину с её шедевральными булочками в покое. Ты у нас тот ещё параноик, Хью. Просто порадуйся тому, что мы вновь на шаг ближе к полной сборке.
– Вот-вот, – поддержала его монолог сестра и потеребила меня по плечу. – Совем скоро мы соберём их полностью и тогда выясним, для чего всё это вообще было необходимо.
Я тяжело выдохнул. Сейчас необходимо сделать вид, что я смирился с тем, что Мэри тут совершенно ни при чём.
– Ладно, вы правы. Давайте сегодня вечером приделаем эту цепь, а потом расскажем об этом мистеру Смиту и Саманте.
Этой ночью мы навестили семейство Смитов с радостной новостью о том, что сегодня они могут спать спокойно. Мы застали их не в самый подходящий момент. Старик Билли проводил какой-то эксперимент, а его помощник Гибсон неуклюже носился по лаборатории, подавая и забирая различные пробирки. Из-за неожиданности, мистер Смит Случайно смешал два вещества, которые вызвали небольшой бумс. Его лицо было перепачкано серо-коричневым осадком из лопнутой колбы.
– Упс, – я вылез из бреши и протянул руку Джесс. – Похоже, мы немного не вовремя.
– Пустяки, – Билли схватил первое попавшееся полотенце и принялся вытирать лицо. – Я просто проводил одно исследование. Но вы не переживайте, дети мои, тут нет ничего серьёзного.
– А мы к Вам с хорошими новостями, – радостно сообщила Джесс, протягивая ему наши часы на цепочке. – Мы кое-что нашли.
Наверх поднялась Саманта. На её лице сияла улыбка.
– Вы пришли! Хотите воды?
– Ух, я бы не отказался от стаканчика, – тяжело дыша, прохрипел Джеймс.
Мистер Смит взял часы у Джесс и поднял их вверх за цепочку, демонстрируя Саманте:
– Смотри-ка, дорогая. Они-таки нашли цепочку.
Саманта обиженно буркнула:
– Без меня, значит, решили искать…
– Нет-нет, это была чистая случайность, – поспешила заверить её Джесс. – Чуть позже я всё расскажу тебе.
Старик Билли задорно хохотнул и изрёк:
– Что скажете, ребятки, может быть, сегодня выпьем что-нибудь покрепче чая?
– А это отличная идея, – взбодрился я. – Нам следует отметить это везение, правда ведь?
Разделив по-дружески бутылочку вина, все мы находились в приподнятом настроении. Джесс рассказала всю историю с самого начала, после чего Саманта изрекла умную мысль:
– Возможно, эта коробочка действительно была запрятана в каком-то году. Но мы слишком долго не можем найти страницу с координатами, поэтому, так вышло, что вы нашли её в своём 2017.
Жаль, что так не произошло со всеми остальными деталями. Как было бы здорово, просто так собрать их в один день и дело в шляпе. Я погнал эти мысли прочь. Нужно твердить себе лишь о том, что без этих часов не было бы всего этого. Мы бы спокойно спали в своих кроватях и даже не подозревали, что где-то в параллельной вселенной все мы распиваем вино в 1713.
Единственным, кто был напряжён и совершенно не вписывался в наш дружный коллектив, был Гибсон. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке, бедняжка. То и дело, его взгляд метался от мистера Смита к Саманте. Во мне проснулись нотки некой ревности. Если он чувствует себя неловко, то мог бы просто сказать, а не пялиться на Саманту. Хотя, я ему не судья, ведь то и дело, против своей же воли, я заглядывался на неё. И всё же, он по-прежнему меня бесил. С самой нашей первой встречи было понятно, что он тот ещё жук. Хотя Саманта и уверяла меня в том, что он хороший, верилось мне в это с трудом.
Когда же настало время возвращаться обратно, было принято решение о том, что я останусь ещё на чуть-чуть. По словам мистера Смита и Саманты, у них на меня были какие-то особенные планы. Я даже подумал, что они собрались ставить на мне опыты. Ведь они могут всё.
Чтобы не заставлять Джесс и Джеймса корабкаться по двум тысячам ступеней вверх, я открыл им свою брешь и они мигом улизнули в неё.
К моему удивлению и всеобщему разочарованию, пока мы провожали их, мистер Смит заснул в собственном кресле.
– Это он до утра, – пояснила Саманта. – Его теперь только пожар разбудит.
– Вот же неудача. А что Вы хотели сделать со мной?
Она рассмеялась:
– Мы хотели усыпить тебя, а затем провести над тобой страшные опыты.
– Я так и знал! А, если серьёзно?
– Если серьёзно, то у отца появились кое-какие предположения по поводу пророчества. И раз уж тебя выбрали главным в наших путешествиях, то он хотел извлечь все свои мысли именно тебе.
– Это очень льстит. Ну, а ты сама можешь мне рассказать?
– Хах, если бы! Если мой отец решил, что он расскажет тебе первому, то его невозможно переубедить.
– Ладно, – я направился к двери. – В таком случае, может быть, мы немного погуляем?
– В наше время опасно разгуливать по-ночам.
– Можешь не переживать, я знаком с боевыми искусствами.
Она, похоже, не поверила мне, но согласилась.
Проходя мимо часовой башни, я мечтательно протянул:
– Помнишь, как мы ворвались туда в обличии сов?
– Такое трудно забыть.
Мы обогнули примерно полгорода, после чего решили вернуться обратно. Джесс и Джеймс, похоже, совсем меня заждались.
– Знаешь, мы с тобой, вроде как, знакомы уже достаточно много времени, – начала Саманта. – Но ты никогда не рассказывал ничего о себе. Только о том, что же там, в далёком будущем.
– Да там и рассказывать особенно нечего. Я простой парень, который живёт по обстоятельствам.
– Это как?
– Ну, как тебе объяснить… От меня мало что зависит в этом мире. И моё мнение мало кто берёт в расчёт. Скажем так, я просто живу.
– Не говори так. У тебя есть замечательная сестра и мы, твои друзья. Нам важно твоё мнение.
– Это приятно слышать. Но всё-таки, в большинстве случаев, за меня решают окружающие люди, не беря в расчёт то, что хочу я.
– Например?
– Например, мой отец. Он отличный, я не жалуюсь. Такого отца ещё поискать. Вот только, он в один миг решил, что нам с Джесс будет проще, если с нами будет жить другая женщина. Скажем так, замена настоящей матери. Он сам решил, что мы переезжаем во Флипсбург. А мои протесты совершенно не идут в расчёт.
– Извини, это, наверное, не моё дело, но, что с твоей матерью?
Во мне что-то дрогнуло. Вновь меня заполнило чувство потери. Хоть я и пытался забыть об этом, мне никогда не удастся стереть из памяти тот ужасный день.
– Она… Её больше нет. Знаешь, в будущем изобретут ужасную штуку – машину. Это, как ваши кареты, только работает без лошади. Таких машин будет очень много. Здорово, но и ужасно одновременно. Она разбилась. Ехала домой и просто разбилась.
Саманта схватила меня за руку и крепко сжала её.
– Я всё понимаю. Можешь больше не говорить ни слова. Я понимаю, как это тяжело для тебя.
– Всё в порядке, – я сжал её руку в ответ. – Знаешь, мне стало немного легче. Думаю, следовало выговориться.
Легче, на самом деле, мне не стало. Но её рука так крепко сжимала мою, что мне хотелось поскорее забыть всё плохое.
– Ты ведь соврал, сказав, что тебе легче.
– Вы умеете читать мысли, Саманта Смит?
– Давай без твоей актёрской игры. Я хочу сказать тебе кое-что.
– Хорошо.
– Мы с тобой похожи, в каком-то плане. Как ты заметил, я тоже живу с отцом. Моя мать умерла при родах. Видимо, наша медицина настолько ужасна, что она не может сохранить одной жизни без потери другой.
Я резко остановился и обнял её.
– Зачем ты думаешь об этом, глупышка? Ты не обязана была говорить мне это.
– Всё в порядке, – она постаралась выпутаться из объятий, но я крепко сжимал её тело в своих тисках. – Эти мысли не приносят мне боли, поскольку я не знаю её, мою маму. Я не знаю ни того, какой у неё голос, ни того, какие у неё привычки. У меня есть лишь один портрет, и этот кулон, – она наконец-то выпуталась из моих объятий и достала из-за воротника своего платья кулон. – И этого вполне достаточно, чтобы знать, кто отдал за меня жизнь. Ты можешь считать меня эгоисткой, но я не чувствую своей вины в её смерти.
– Но в этом и нет твоей вины.
– В конце концов, это не я решила, что она умрёт, а… Судьба? Есть ли она вообще? – Она резко замолкла, а затем продолжила. – Ладно, нам следует поговорить о чём-то хорошем.
– Да, но прежде, давай постоим вот так ещё немного.
– Нас могут увидеть.
– Ночью?
– Но…
Я твёрдо процедил каждое слово:
– Так. Быстро. Обними. Меня.
Включение 5
Героев-спасителей существует лишь пять
Их данная сила – повернуть время вспять.
Две капли воды двадцать первого века
Изменят за миг судьбу человека.
Глава 9
В единственную свободную от путешествий ночь на мои плечи выпала самая тоскливая на свете работа. Мне было необходимо самостоятельно пролистать каждый листочек оригинальной книги и внести всё, что я видел в наш портотип. Больше всего сейчас мне хотелось обнять подушку, положить руку под щёчку и уснуть сном младенца. Но реальность всегда оказывается слишком жесткой на деле. Я практически лежал на кофейном столике и лениво переворачивал страницу за страницей. Но в своей бессонной ночи я виню лишь самого себя и совсем чуть-чуть свою лень. Как-никак, каждый из нашей команды уже давным-давно занёс все данные, а мне всегда было не до этого. Чаще всего, меня манила кровать, а затем я попадал в страну всемирной паутины, а оттуда, как известно, очень трудно выбраться. Короче говоря, моя лень родилась вперёд меня.
Мои веки предательски тяжелели с каждой минутой. Единственная мысль, которая утешала меня твердо стояла на том, чтобы я поскорее закончил работу и поскорее отправился спать. К слову, сегодня мне придётся ночевать на чердаке, поскольку Джесс зареклась, что не выпустит меня отсюда до самого утра. Это, разумеется, шуточная угроза, но половицы в её комнате издают истошный скрип при каждом шаге. И мне совершенно не хочется вновь испытать на себе гневный прилёт подушки в мою голову.
Я попытался взять себя в руки и даже смог сесть прямо. В таком положении я оставался добрых пять секунд, после чего моя спина предательски согнулась. По чердаку раздался смачный хруст моих несчастных позвонков. Спустя мгновение из моей обмякшей руки выпала ручка. Ладно, – подумал я. – Утром встану пораньше и допишу.
Но этой ночью мне не было суждено поспать. Как только я дополз (в прямом смысле) до матраца, бережно постеленного Джесс, и забрался под мягкое одеяло, меня ослепил яркий белый свет. Это означало лишь одно: у нас гости. Я взглянул на часы – практически половина первого. Если честно, мне показалось, что уже около четырёх утра. Вовремя вспомнив, что на месте приземления моего гостя стоит кофейный столик, и удивляясь тому, что во мне ещё осталась хоть какая-то энергия, я подорвался с места и молниеносно сдвинул его в сторону. Не успев сделать это, я почувствовал сильный удар в области поясницы. Место удара пульсировало ноющей болью, пронзая моё тело от кончиков пальцев докончиков волос. Взвыв в себя от боли, мне ничего не оставалось, кроме как закрыть руками рот, чтобы оттуда не вылетело ни единого звука. Внутренний уровень паники возрос до небывалого уровня, когда ко мне пришло осознание того, что новоприбывший гость тоже старается молчать. Нервно сглотнув, я постарался погнать прочь все мысли о том, что это было намеренное нападение.
По вздоху сзади, я узнал уже знакомого мне человека, коим была Саманта.
– Ты меня немного испугала, – сказал я, обернувшись и потирая место ушиба.
Как и в прошлый раз, она жадно глотала ртом воздух и пыталась перевести дух. Я быстро метнулся к тумбе с лимонадом и протянул ей стакан.
– Спасибо, – улыбнулась она и в один миг осушила ёмкость. – Сильно спина болит?
– Да нет, самую малость. Всё в порядке.
На самом деле мне хотелось позвонить в неотложку и попросить вставить мне новый позвоночник.
– Почему ты пришла? Сегодня же "ночь отдыха".
– А ты не рад меня видеть?
– Нет-нет, что ты. Конечно, рад.
Она облегчённо вздохнула и сказала:
– На самом деле, есть три причины, по которым я обязана была прийти сегодня. И я рада, что здесь оказался ты.
– Именно я?
– Нет. Или да. Не важно. Важно, что хоть кто-то находился в лаборатории. Потому что как-то странно расхаживать ночью по чужому дому.
– Но ведь это и твой дом тоже.
– Раньше он был моим, Хью, не путай.
– Я бы поспорил с тобой на эту тему, но мне очень интересно, что же это за причины.
– Во-первых, я принесла тебе зелье, – она достала из кармана своего нежно-розового платья мою колбочку и протянула её мне. – Если снова закончится, дай мне знать.
Я принял колбу и на пару секунд задержал её руку своей. Сознание кричало мне о том, что это тот самый случай, когда необходимо действовать.
– Хорошо. Я обязательно тебе сообщу, – в этот момент я представил себе достаточно комичную картину. Я сижу на заднем дворе и выпиваю весь бутылёк залпом, лишь бы поскорее прийти к Саманте в 1713 год и попросить новую порцию. – А вторая причина?
Она смущённо посмотрела на наши руки и осторожно вытащила её из моей слабой хватки. Щёки её покраснели, а взгляд заметался из стороны в сторону. Мне было приятно смотреть на её смущение.
– Во-вторых, отец попросил меня забрать книгу. Кажется, ему в голову пришла очередная теория и её необходимо подтвердить.
– Ох, книга… Понимаешь ли, я ещё не успел переписать свою часть.
– Так ведь это не проблема, – она лёгким движением подвинула кофейный столик на место. – Я никуда не тороплюсь. Ты можешь дописать всё прямо сейчас.
Именно сейчас я вновь убедился в том, что все девочки чем-то похожи. Например, своей упёртостью. Вот расшибись, но сделай всё за одну ночь. Я обречённо вздохнул и окинул взглядом раскрытую книгу.
– Давай же, Хью, я смотрю, тут осталось совсем чуть-чуть.
– Да-да, хорошо. Вот только есть одна проблемка. Я просто засыпаю на ходу. Не могла бы ты рассказать мне что-нибудь, чтобы я чуть-чуть приободрился.
Она села по другую сторону стола, строго напротив меня.
– Если ты не допишешь это прямо сейчас, я разбужу Джесс и мы вместе с ней накостыляем тебе по тыкве. Ободряюще?
Вот оно – общение с Джессикой Оливией Фостер. Я решил подыграть ей и, встряхнув головой, сказал:
– Ты знаешь, да, вполне. Прям чувствую прилив бодрости.
– Вот и отлично. Приступай к работе.
– Ладно. Самми?
– Что?
– А третья причина?
– А это тебе знать не обязательно.
– Это нечестно!
– Ещё как честно.
– Я требую ультиматума.
– Хорошо. Ты сейчас же приступаешь к работе, и если успеваешь сделать всё до половины второго, то я расскажу.
Я сделал жест армейского салютирования и чётко произнёс:
– Есть, мэм.
– И ещё. Не мог бы ты дать мне книгу про твоего Шерлока?
Я практически закончил перепись информации, как Саманта робко спросила:
– Хью, а можно вопрос?
– Конечно, сколько угодно. Но только не очень серьёзный, иначе я буду долго объяснять и не успею дописать.
– А ты стараешься, как я погляжу.
– А то. Так что там за вопрос?
– Это, возможно, не моё дело, но. Может быть, я помогу тебе зашить дырки на твоих штанах? И у Джесс я видела такие же. Она разве не умеет шить? Я просто смотрю на твои ноги сейчас, и моё сердце обливается кровью.
Я покатился со смеху.
– Что смешного? Я вообще-то от чистого сердца.
– Она тебе не рассказала?
– Не рассказала что?
Мне пришлось сделать пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться и перестать смеяться.
– Сейчас рваные штаны, вроде как, считаются модными. И их продают прямо такими.
– С дырками? – Удивилась она.
– Да, с дырками. И чем больше дырок, тем более модные.
Она ещё пару секунд смотрела вникуда, после чего сказала:
– Модные. С дырками. Продают прямо такими, – её задорный хохот заполнил комнату. Хорошо, что люк был закрыт, иначе, мы бы уже давно разбудили Джесс. – Это же так странно! У нас людей в одежде с дырками считают нищими оборванцами.
– Поздравляю, твой друг-модник из двадцать первого века – нищий оборванец.
– Даже, если так. Я всё равно рада, что ты мой друг-оборванец.
Я перестал сдерживать улыбку.
– Если тебе будет спокойнее, то я могу переодеть штаны.
– Прямо здесь?
– Прямо сейчас.
Я подорвался с места.
– Нет, стой! – Она схватила меня за руку. – Не смей делать этого. Мне нравятся твои штаны.
Я ухмыльнулся и съязвил:
– Тогда, может быть, ты хочешь такие же?
Но Саманта оказалась не из робкого десятка и так же едко ответила:
– Разумеется. И желательно, чтобы дырок было как можно больше.
– Тогда сегодня же пойдём и купим тебе их. И ещё различных блузок, идёт?
Она обиженно фыркнула:
– Тебе не нравится то, как я одеваюсь?
– Как раз наоборот. Мне нравится, когда девочки носят платья, а не штаны, – она смущённо улыбнулась. – Но ведь ты же так сильно хочешь дырявые штаны. Поэтому, как хороший кавалер, я обязан купить тебе их.
– Хах, вот это ты разбежался. Кавалер?
– Ага, или как там меня назвал этот идиот Фриц?
– Только тот факт, что он назвал тебя так, не говорит о том, что так и есть на самом деле.
Я наклонился к ней, через стол, нависая над книгами. Расстояние между нами сократилось в разы. Наши лица находились примерно в двух сантиметрах друг от друга.
– А какой же факт сделает это? Что мне необходимо предпринять, чтобы стать твоим кавалером, а, мисс Саманта Смит?
– Для начала прекрати меня так смущать.
– Уж извини, но это невозможно, – я смотрел прямо ей в глаза. – Это мой ответ на то, что ты отвлекаешь меня от дела. Хочешь, чтобы я не успел дописать, и ты сохранила третью причину в тайне?
– И в мыслях такого не было.
Я резко сел обратно.
– Ничего у тебя не получится, Самми. Я в домике. Тем более, у меня осталось всего пятнадцать минут. Теперь ничто не отвлечёт меня от работы.
– Но я…
– Тс-с-с. Больше ни слова.
Я, как ни в чём не бывало, продолжил свою работу. Мне оставалось переписать всего пару страниц, поэтому уже заранее внутри меня ликовал победитель. Искоса поглядывая на Саманту, я отметил про себя, что эта ситуация её очень смутила. Что ж, дорогуша, ты сама ко мне пришла. Стараясь вернуть себе прежнее самообладание, она вновь уткнулась носом в книгу, что было истинным спасением для неё самой и для меня. Потому что в моей голове и без этого все мысли только о ней, а теперь я и вовсе не могу сосредоточиться, пока она находится рядом со мной.
– Готово! Смотри, я всё сделал. Успел ведь.
Она оторвалась от книги и печально покачала головой:
– Ты опоздал ровно на одну минуту и двадцать три секунды.
Я развёл руками в стороны:
– Минута не считается.
– Ещё как считается.
– Не считается, потому что я отвлекался.
– Так это твои проблемы.
Для себя я усвоил одно важное правило – никогда не спорить с девочками. Это никогда не заканчивается хорошо. Да и все они до жути любят стоять на своём. Мысленно я подчеркнул это правило тремя красными линиями.
– Тебе не следовало отвлекаться так долго, Хью, – на её лице застыла ехидная ухмылка. – Но не переживай, у тебя ещё будет шанс узнать об этом.
– Так долго, – фыркнул я. – Когда рядом с тобой сидит милая девушка очень трудно не отвлекаться, знаешь ли.
Как обычно она восприняла мой комплимент в штыки, и её лицо покраснело от смущения. Заметив мою ухмылку, она резко сделала серьёзное лицо и, чуть прищурив глаза, спросила:
– Что ты сказал? Я не расслышала.
– А что я только что говорил? Что-то голова совсем кругом идёт, ничего не помню.
– Хах, посмотрите на него. Заработался, бедняжка.
Я протянул ей книгу, но она долго не решалась взять её в свою руку.
– И ты не пожалеешь меня?
Наконец, Саманта ухватилась за другой конец книги и чуть потянула на себя. Но на этот раз я решил не отпускать старинное писание.
– Пожалеть?
– Именно.
– Давай книгу, – серьёзно сказала она, но я и пальцем не пошевелил. – И я пожалею тебя.
– Ну, уж нет. Я отдам тебе книгу только тогда, когда ты пожалеешь меня.
Она тяжело выдохнула, а затем, натягивая самую добродушную улыбку, сказала сладким голоском:
– Ты же мой бедняжечка Хью. Так уработался, что даже ничего не помнит, – это было мёдом для моих ушей, и я отпустил книгу. – Даже не знаю, вспомнит ли он, что я назвала его дурачком.
– Что?
– Что?
– Ничего. Нам нужно проветриться.
– Боюсь, что мне пора.
Я резко встал из-за стола и, уставив руки в боки, серьёзным тоном сказал:
– Ну, уж нет. Никуда ты не пойдёшь.
Она тоже встала и уже потянулась за мешочком с пыльцой, прежде лежащем на столе, но я схватил его раньше, чем она.
– Что ты творишь? Отдай мне мешочек.
– Нет.
– Хорошо. Что ты хочешь?
Я подкинул мешочек, а затем поймал его в воздухе. Она выжидающе смотрела на меня.
– Давай немного погуляем?
Облегчённо вздохнув, Самата взглянула в маленькое оконце.
– Ты в курсе, что сейчас середина ночи?
– Ага.
– И, что внизу спит Джесс, которую нельзя будить?
– Разумеется.
– И как мы пойдём гулять, гений?
– Попрошу без оскорблений, Самми-шпами, – она закатила глаза, ожидая, что я продолжу цитировать её полную кличку, но я не стал этого делать. – У нас есть это, – я повертел флакончиком с зельем перед ней. – Что нам мешает вылететь прямо отсюда?
– Хорошо, пусть даже так. Куда мы пойдём среди ночи?
– На крышу. Я хочу показать тебе кое-что.
Она ещё раз с сомнением посмотрела в оконце, а затем положила книгу на столик и достала собственный баллончик с зельем.
– Только не вздумай скинуть меня оттуда.
– Вообще-то, я и не дума об этом, – буркнул я. – За кого ты меня держишь?
– За голубя. Давай, ты первый.
Удобно устроившись на самом хребте крыши, мы любовались звёздным небом. Она сидела около флюгера и слабо болтала ногами из стороны в сторону. В полной темноте её глаза и впрям приобретали новый невиданный миру оттенок.
– Ты позвал меня сюда, чтобы снова смотреть на меня в темноте и думать, что я не замечаю этого? – Прежде, чем я успел сказать хоть что-то, она продолжила. – Дурачок Хью, ты же мог просто сказать мне.
– Тогда я скажу сейчас, а ты забудешь, что я не спрашивал этого ранее, хорошо? Саманта Смит, я хочу смотреть на тебя.
– Знаешь, я думала, что это будет менее неловко.
– Что именно?
– На меня раньше никто так не смотрел. Это очень смущает. Ты мог бы делать это не так пристально?
– Я отказываюсь верить, что никто раньше меня не положил глаз на тебя.
– Вообще-то, Хьюберт Хостер, это считается дурным тоном в моём веке. Так никто не делает.
– Но ведь сейчас мы находимся в моём веке, верно?
– Верно, но всё же.
– Всё же, я бы хотел наконец-то сказать тебе одну вещь. Даже, если сейчас ты не хочешь принимать тот факт, что ты мне очень нравишься, рано или поздно я добьюсь тебя. Потому что, Саманта Смит, с первого взгляда я понял, что ты именно тот человек, которого я бы хотел видеть рядом с собой, даже несмотря на временные рамки.
Она слабо хихикнула.
– Я сказал что-то смешное?
– Вовсе нет.
– Извини, когда дело касается красноречия, я частенько перегибаю палку. Я понимаю, что всё это тебя очень смущает, ведь ты девочка совершенно другого воспитания и обычаев прошлого, но…
– Тише, Хью, – она осторожно коснулась своей рукой моего запястья, словно боясь взять полностью за руку. Я сделал это вместо неё. – Я не смеялась над твоим признанием. Просто вспомнила, что ты успел завершить свою работу, и я должна сказать тебе третью причину, – она взглянула на наши руки. – Я очень сильно хотела увидеться с тобой. Вот и всё.
– Это… Что это значит?
– Наверное, это означает, что ты тоже мне нравишься. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного по отношению к другому человеку. И, признаться тебе, эта причина должна стоять на первом месте.
Я не мог поверить своим ушам. А ведь с самого начала идея о том, что я ей тоже нравлюсь, казалась мне полнейшим абсурдом. В разговоре возникла неловкая пауза. Прежде чем она успеет пожалеть о сказанном, я решил возобновить диалог:
– Значит, теперь я могу полностью законно смотреть на тебя вот так.
– Законно, – рассмеялась она. – Звучит забавно. Только, прошу, не делай так при Джесс и Джеймсе.
– Есть, мэм.
Некоторое время мы просто сидели в обнимку и придумывали, на что похожи большие скопления звёзд. Саманта прервала эту идиллию первой:
– Так, что ты хотел мне показать?
– Ах, точно, – я потянулся чуть влево, чтобы достать рукой до моего секретного хранилища – движущегося сегмента кровли. Оттуда я выудил пару помятых листков. – Это нашла Джесс в вашем веке, когда мы искали корпус. Эти листочки очень походят на те, что в книге, только вот есть одна проблема: никто из нас троих не видит того, что на них написано.
– Почему вы раньше мне их не показали? – Она бегло проскользила взглядом по листкам. – Боже мой, Хью, выдь мы могли продвинуться далеко вперёд, покажи вы мне их в тот самый день.
Я пожал плечами:
– Джесс была очень взволнованна и не стала никому говорить о них до нашего прибытия сюда. А потом мы просто забыли о них. Так, что там написано?
– Тут написано, что Хью дурачок.
– А если серьёзно?
– Если серьёзно, то здесь очень темно и я не могу разобрать больше половины текста. Но я вижу, а это главное.
– Выходит, что нам теперь придётся отыскивать ещё и страницы.
– Так ведь это же здорово. Ещё больше приключений. И лишний повод увидеться.
– Это точно, – блаженно протянул я.
Этой ночью я рассказал ей о том, что люди отправились в космос и даже побывали на Луне и Марсе. Её удивлению не было предела. Но больше всего её восхитило чудо современной инженерии – еда в тюбиках.
Как только мы собрались отправиться обратно в дом, нас ждал новый сюрприз.
– Хью, – дёрнула она меня за локоть. – Это нормально, что кто-то гуляет посреди ночи на заднем дворе?
Затаив дыхание, я взглянул вниз. Женский силуэт, был с ног до головы окутан чёрной одеждой.
– Прячемся, – тихо и одновременно резко скомандовал я.
– Куда? Это же крыша!
С горем пополам, мы перелезли через хребет крыши так, что теперь могли играть роль наблюдателей.
– Надеюсь, нас не видно.
– Да даже, если видно, какой в этом смысл? Чего ты так испугался? Это же просто женщина.
– Тш-ш-ш, – шикнул я. – Смотри. – Незванная гостья подошла к дереву и скрестила руки на груди. – Что-то здесь неладное. Я никогда не наблюдал за тем, что происходит на заднем дворе ночью.
– Я здесь. У тебя пять минут, – проговорила женщина.
– Мне уже становится жутко, – сказала Саманта.
Вдруг из-за дерева показался силуэт мужчины. Его одежда полностью скрывала все части тела так, что было трудно разглядеть даже лицо. Высокий воротник пальто был поднят штопором вверх и доходил до его угольно-чёрной шляпы.
– Докладывай.
Говорил силуэт слишком тихо. Невозможно было уловить и звука, но вот женщина, похоже, слышала всё просто прекрасно. Изредка она слабо кивала головой.
– Вот это скрытность, – подметил я.
– Я думаю, что нам нельзя было этого видеть, – тихо прошептала Саманта. – Если всё это настолько скрытно, то дело пахнет жареным.
– Но ведь уже ничего не поделаешь. Мы стали свидетелями не по своей воле.
Похоже, что доклад странного мужчины закончился. Он достал из-за пазухи какую-то вещицу (размер которой, возможно, можно было определить лишь под микроскопом, не то, что с крыши) и передал её незнакомке в чёрном.
– На сегодня свободен, – твёрдо сказала та.
Он зашёл за дерево и взмахнул рукой. Около старой яблони появилось уже знакомое белое свечение.
– Он открыл брешь? – Взвизгнула Саманта так громко, что из-за её крика женщина огляделась по сторонам. Я прикрыл её рот рукой. – Фсё-фсё, ифвини.
– Мы чуть не попались.
Но больше меня волновало другое. Брешь, открытая странным мужчиной разрасталась с каждой секундой всё больше и больше, а свечение стало слабо-голубым. Когда же она достигла нужного размера, этот странный тип тоже вдруг озарился голубоватым оттенком, а после вовсе растворился, вместе со своей брешью.
Женщина, прежде беспечно наблюдающая сие картину, спокойно зашагала в сторону дома, словно ничего не произошло. Мы решили подождать ещё пару минут и не высовываться из "засады" на случай, если вдруг она вернётся. Но ни через минуту, ни через десять, её не было.
– А теперь самое время делать ноги, Хью.
– Я тоже так считаю.
Утром всё было, как нельзя, обыкновенным. Вкусная выпечка, сонные лица за столом и типичные разговоры о бытовых проблемах. После завтрака отец отправился на работу, оставляя нас в компании одной лишь Мэри. Джесс ещё не знала о том, что мне довелось увидеть ночью, и я не особенно спешил посвящать её в курс дела. Всё потому что сейчас было необходимо выяснить кое-что.
Добровольно я вызвался помочь Мэри прибраться на кухне, разрешая Джесс отдохнуть от этой заботы.
– Мэри, – начал я. – Скажи, ты ничего подозрительного сегодня ночью не слышала?
– Нет, – пожала та плечами. – А должна была?
– Не знаю, – разговор заходил в тупик, но я постарался не отступать. – И совершенно ничего не видела?
– Хью, мой мальчик, – засмеялась она. – Ночью я могла видеть только сон, да и того не было. Что-то случилось? Ты можешь рассказать мне обо всём.
– Ах, точно. Наверное, это был сон.
– Тебе точно нечего сказать? Знаешь, если ты выговоришься, то тебе станет легче.
– Ничего такого там не было, – соврал я. – Просто обыкновенный кошмар. Похоже, что мой мозг до сих пор помнит ту глупую байку про монстра на чердаке. Забавно, правда?
– Забавно. Ты ведь не просто так вызвался помочь мне сегодня, – она подозрительно сощурила глаза. – Колись, что ты хотел у меня допытать.
– Ничего я не хотел. Просто решил разочек сменить Джесс. Она очень сильно уставала, пока не было вас с отцом.
Мэри подошла ко мне со спины и крепко обняла одной рукой, а другую запустила мне в волосы и принялась теребить их в разные стороны.
– Я же знаю, что ты соскучился по мне, не нужно этого скрывать.
Ага, соскучился, как же. Мне хотелось сказать, что я бы век её не видел, но мой желудок вовремя напомнил, что он вообще-то любит эту женщину.
– Если я скажу, что соскучился, ты отпустишь меня?
– Возможно.
– Да, я соскучился, – она отпустила меня, а я резко продолжил. – По твоей выпечке.
– И всё?
– А это уже военная тайна.
Счёт времени пошёл на секунды. Сейчас необходимо было быстро слинять с кухни, иначе начнётся спор. А споров с женщинами мне и без этого в жизни хватает.
И всё-таки, мне с трудом верилось, что она так чиста и невинна, какой старается быть. В глубине души, я был убеждён в том, что Мэри что-то скрывает. Для достоверности, мне пришлось потратить пару часов на слежку за ней. Около трёх дня она отправилась в город за продуктами, и я наконец-то смог проникнуть в её с отцом комнату. На всякий случай, было принято решение запереть дверь изнутри. Меня интересовало всё: от её одежды до фотографий, хранящихся в старых альбомах. На туалетном столике я обнаружил пару листов, похожих на те, что в нашей книге, но я списал это на банальную паранойю, поскольку с обратной стороны был нанесён красивый узор. Простые салфетки для декупажа.
Поиски практически не дали мне никаких результатов, но я не собирался сдаваться. Под кроватью я нашёл коробку, внутри которой были спрятаны духи и открытки с поздравлениями. Мысленно, я сравнил почерк на них с почерком, который был в книге.
– Ты сходишь с ума, Хью, – сказал я сам себе и задвинул коробку на место. – Так, теперь одежда.
Гардероб Мэри, в основном, состоял из пёстрых нарядов. Но мелькали и пастельные тона. Открыв очередную дверцу, я не ожидал увидеть ничего интересного, но не тут-то было. Вот она! Зацепка. Прямо поверх вешалок небрежно болталась чёрная накидка. Она была помятой и выглядела так, словно её сбросили второпях. Как бы было хорошо, если бы я детально помнил то, во что была одета та женщина, но из-за кромешной темноты, было трудно разобрать хоть что-то.
Недолго думая, я схватил эту накидку и пулей понёсся в свою комнату. В ушах стоял шум. Из-за волнения кровь прилила к моей голове и виски начали усиленно пульсировать. Я закрыл свою скрипящую дверь на замок, а окно задвинул тяжёлыми шторами. Под светом настольной лампы было хорошо видно каждую ниточку, создающую полотно накидки.
Я внимательно изучил каждый миллиметр вещи, а затем схватился за голову.
– Хью, ты чёртов безумец.
Что я вообще надеялся найти? Знак, волос или бирку с рекомендациями по стирке? Пора выкинуть из головы эту бредовую идею, она действительно чиста. Я открыл настежь окно и высунулся в него. Вдохнув полной грудью, я закричал:
– Я – идиот!
В окне напротив показался Джеймс. Он крикнул:
– Наконец-то ты это понял!
– Да я не с тобой разговариваю, – я задвинул шторы, а потом до меня дошло. – Эй! Сам идиот!
Джеймс похоже умирал со смеху в своей комнате, а мне было до комичности смешно с самого себя. Это надо же! Принять Мэри за вражеского шпиона. Бред какой-то. Она ведь и мухи обидеть не может.
И всё-таки, ничего не бывает просто так. Если во мне зародились нотки страха, значит, это вестник больших проблем. Следует ещё раз проверить пророчество на наличие скрытого смысла в строках или хоть какого-нибудь предостережения.
В целом всё выглядит достаточно позитивно и загадочно одновременно. Сказано, про какой-то кристалл, забытое время, спасителей и проклятый год. Если мне понятны некоторые вещи, то проклятый год и кристалл вызывают у меня огромные сомнения. Как всегда я прихожу к единственному заключению: мне понятно, что ничего не понятно.
Я отнёс накидку Мэри в стирку, чтобы она ничего не заподозрила и списала всё на банальную невнимательность. Пускай думает, что сама же забыла, что бросила её туда. Мне, наверное, следовало извиниться перед ней, но тогда это будет выглядеть слишком смешным. Она взмахнёт руками и скажет своим слащавым голоском что-то вроде: "Хью, мальчик мой, ну как ты мог обо мне такое подумать? Ведь я так люблю тебя". Аж мурашки по коже, до чего это приторно.
Включение 6
Проклято то существо, коему нет места в этом мире. Следует успеть перевести часы раньше, чем оно доберётся до них, иначе проклятье никогда не будет снято, а привычный баланс мира прошлого и настоящего навсегда будет разрушен.*
*Прим.Автора. – Утерянная страница.
Глава 10
Мне было стыдно об этом говорить, но пришлось. Во всех своих подозрениях я сознался Джеймсу и Джесс. Они, как ни странно, даже не раскритиковали, а даже напротив, поддержали меня. Джеймс сказал:
– Мне тоже кажется странным то, что у нас всё идёт, как по маслу. Вызывает подозрение то, что до сих пор никто не попытался встать у нас на пути.
– Думаю, что эти люди, которых мы видели, как раз пытаются это сделать.
– Возможно.
Джесс фыркнула:
– Тоже мне, пророчество. Героев-спасителей существует лишь пять. Похоже, что автор плохо дружит с математикой, раз уж он не включил в состав того мужика.
– Может быть, и не только его, – оживился Джеймс. – Возможно, та женщина тоже умеет создавать брешь.
– А, что, если у неё хранятся недостающие страницы? – Предположил я.
– А это мысль. Так же, мы знаем, что она располагает определённой информацией, вот что ещё интересно.
– Только мы не знаем какой. Может быть, этот паренёк вообще ничего плохого ей не доложил.
Джесс покачала головой:
– Если всё было так скрытно, то ничего хорошего он сказать ей не мог.
Как обычно, без особенных церемоний, нашу беседу грубо прервали. На чердак взобралась Мэри.
– Приветик, ребятки.
– Здравствуйте, миссис Фостер.
Мне захотелось прописать Джеймсу смачного леща. Ему ли не знать, что она до сих пор имеет свою девичью фамилию.
– Ах, можешь звать меня просто Мэри.
Я спросил:
– Что-то случилось?
– Нет, ничего особенного. Просто решила посмотреть, чем же вы здесь занимаетесь каждый вечер. Мало ли, может быть у вас своя секта.
– Ага, ведь мы создаём впечатление молодых сектантов.
Она пропустила мимо ушей моё замечание и принялась восхищаться внутренней обстановкой помещения.
– Вот это да! Да вы здесь всё переделали, как я погляжу. Очень даже уютно. Я бы даже сказала, что вы вдохнули в этот чердак новую жизнь.
Джесс решила выйти с ней на контакт:
– Да-да, как видишь, мы не теряли времени даром.
Мэри плюхнулась рядом с Джеймсом и схватила с небольшой полочки комикс про бэтмэна.
– Эх, жаль, что я не настолько молода, чтобы проводить время в таких компаниях.
– Ты не многое потеряла, – заверила её Джесс. – Тусоваться с этими двумя – та ещё морока.
– Хей, мы вообще-то здесь сидим, – обиженно кинул Джеймс.
– А это что такое? – Мэри схватила наш портотип книги со стола и открыла где-то посередине. – Какие-то секретики?
Я быстро выхватил блокнот из её рук.
– Это тебя не касается.
– Что там такое? Небось, гадости про меня пишешь?
– Нет-нет, что ты, – заверила её Джесс. – Просто это очень личное.
– Для вас троих?
– Да. Для нас троих, – я передал портотип Джеймсу и тот решил, что лучшим местом для хранения окажется его зад. Он сел на него, а я продолжил. – И тебя это не касается. Ты можешь взять здесь что угодно, только не это. И, пожалуйста, сделай милость, оставь нас одних.
Видимо, мои слова задели её. Что ж, мне ни капельки не жаль её. Нечего совать свой нос, куда не следует. Она тяжело вздохнула и направилась к выходу, сказав на прощанье лишь:
– Хорошего вечера, ребятки.
– Чувак, это было очень грубо, – Джеймс покачал головой. – Извинись как-нибудь перед ней.
– Да, он прав, Хью.
Я всё ещё не мог усмирить бешенство внутри себя:
– Да разве вы не видите? Она преднамеренно пришла сюда и при первой возможности решила вынюхать информацию о путешествиях. Я был прав. Та женщина – это она.
– Да успокойся ты, – твёрдым тоном сказала Джесс. – Ты драматизируешь.
– Разуйте глаза! – Я подорвался с места, чтобы закрыть люк на замок. – Всё это связно.
– Что – всё?
– Цепочка от часов, накидка, её особенная приставучесть. Вот, что связано. Держу пари, она замешана в том, что происходило этой ночью. Похоже, что та женщина – она.
– Остынь, Хью, – Джеймс начал расхаживать из угла в угол. – Наш единственный способ убедиться в верности твоего утверждения – слежка. И мы её устроим, если тебя это успокоит. Кто-то из вас будет дежурить около комнаты Мэри, а кто-то – на крыше. Я же буду следить за всем из своего окна. Вид на ваш задний двор просто прекрасный, лишь яблоня может помешать, но тогда я тоже перемещусь на крышу дома.
– На этом и порешим. А теперь успокойся и выпей лимонада, – Джесс протянула мне стакан с шипящей жидкостью. – Сегодня у нас важная миссия, не забыл? Нам необходимо найти циферблат.
– Да-да, я прекрасно помню об этом.
– Ну вот и всё.
***
Сложность миссии заключалась в том, что нам приходилось перемещаться не в доме, а на улице. Точнее, на поле, что было за лесом. На этот раз наши поиски должны были происходить в 1853, а это значит, что ни Саманты, ни мистера Смита уже не было в живых. Следовательно, отправляться в дом, где их нет очень рискованно. Это не первый раз, когда нам приходилось отправляться в произвольном месте. Например, барабан был найден в 1925, а стрелки были спрятаны в то время, когда Саманта ещё не родилась.
Так или иначе, мы долетели до поля и уже там открыли брешь.
Сегодня мне в голову пришла гениальная мысль. Точнее, это была не столько моя мысль, сколько наблюдательность. Раз тот подозрительный тип смог влететь в брешь, значит и мы можем. Поэтому, наш путь теперь составил всего десять минут. Благодаря такому перемещению мы смогли сэкономить силы. А они нам понадобятся.
Неподалёку от нас в кромешной темноте начало зарождаться светлое пятно – будущая брешь. Саманта. Собственной персоной. Однако, вместо привычной улыбки на её лице читалась печаль и даже какого-то рода разочарование.
Я сразу же поспешил к ней:
– Что случилось?
– Кто-то украл моё ожерелье. То самое, которое осталось от моей матери.
Я взял её под руку. Всё тело Саманты содрогалось то ли от усталости, то ли от страха и волнения.
– Ты уверена, что не могла просто потерять его? Может просто оставила где-нибудь?
– Я его даже не снимала!
Выходит, она всё-таки очень напугана. Джесс постаралась ободрить её:
– Не переживай, оно обязательно найдётся. А, если нет, мы можем подыскать тебе что-то похожее у меня.
Саманта слабо улыбнулась. Её дрожь не утихала. Я предложил ей воды, и она с охотой выпила добрую половину бутылки.
– Не то, чтобы я так сильно любила его… Просто оно всегда было со мной, я не могла так просто потерять его. Это точно кража. Что более страшно – кража была произведена в то время, пока я спала.
Я всё ещё недоумевал:
– С чего вдруг такая уверенность?
– Я никогда не снимала его с себя. И вчера, когда я ложилась спать, оно было на мне. Утром я почувствовала странную лёгкость в области шеи и сразу же обнаружила, что ожерелья больше нет, – она перевела дух. – Мой отец, он, кажется, говорил мне что-то про это ожерелье. И буквально несколько дней назад я говорила о нём с Хью.
– Всё это весьма странно, не находите? – Джеймс потёр виски.
– Ну, давай, мистер проницательность, поделись с нами своей гениальной мыслёй.
– Да какие там гениальные мысли? Просто я ненароком связал пророчество и её ожерелье. Помните ту строку про кристалл, который несёт в себе силу?
– Да ну, звучит бредово, – сказала Джесс.
– И тем не менее, он может оказаться прав, – Саманта поёжилась. – Только вот мы всегда понимаем всё слишком поздно.
– Значит, – осенило меня. – Мистер Смит, как всегда, оказался прав. Не зря он завёл с тобой разговор о нём.
Джесс взяла за руку Саманту и успокаивающе погладила её ладонь:
– Не помнишь, что он сказал тебе?
– Кажется, он просил меня всегда беречь его. И ещё кое-что.
– Что?
– Нам нужно быстрее сматываться отсюда. Пока я шла сюда, у меня было ощущение, что за мной следят.
Без лишних слов, мы отправились на север города. Если верить данным координатам, именно там был спрятан циферблат.
Но знали ли мы, что в этот раз всё пойдёт не так гладко?
Уже придя на место, мои нервы были на пределе. Опустим мою склонность к паранойе и представим, что всё в полном порядке. Как и обычно, мы все вместе идём по ночному городу, а точнее ищем приключения на свои задницы.
Однако, ничего не было в порядке. Каждый из нас находился в жутком волнении. Никто не ожидал от этой ночи ничего хорошего. После того, как Саманта рассказала о пропаже своего ожерелья, мы не на шутку встревожились. Какими же мы были глупцами, если не замечали всей истины. Ведь тот самый кристалл из пророчества всё время был рядом с нами.
Мы находились у склона небольшой горы. В наше время этот склон используют в качестве объездного пути в горы, что находятся в нескольких часах езды от Флипсбурга. Ничего, кроме пустоты.
– Отлично, пришли, – процедил я. – Мы точно двигались на север?
– Разумеется. Я больше, чем на 100 процентов уверен в этом, – Джеймс достал карманный фонарик и посветил им вперёд. – Нам просто нужно хорошенько всё здесь проверить.
Мы все согласно кивнули и тоже достали фонарики.
– Ух, только с моим зрением и искать в потёмках, – пожаловалась Джесс. – Это просто издевательство.
Я не обратил на неё внимания и продолжил поиски. Тщательно изучая каждый клочок земли, освещённый моим фонариком, я старался не упустить ни единой соринки.
– Спускайтесь сюда, – крикнул Джеймс откуда-то снизу. – Кажется, я нашёл.
Я помог осторожно спуститься вниз почтенным дамам нашего поискового общества, а затем и сам миновал этот небольшой спуск. Мы оказались под этой небольшой горкой. Оказывается, там была пещера. Джеймс светил, с позволения назвать, стену, ослепляя меня отражающимся лучом.
– Кажется, это он.
Я подошёл ближе и постарался выкорчевать из стены эту штуковину, помогая себе маленьким острым камешком.
– Отлично, – спустя пять минут работы произнёс я. – Циферблат у нас.
Рассмотрев его ближе, стало окончательно ясно, что это именно то, что нам было необходимо. Двадцать пять римских чисел, нанесённых по окружности циферблата, заключённого в небольшое стёклышко.
– Девчонки, глядите, – я поднял его вверх.
– Э… Где они? – Спросил Джеймс.
В пещере остались мы одни. Ни Саманты, ни Джесс не наблюдалось. Мы поспешили выбежать оттуда.
– Джесс? Самми?
А в ответ лишь тишина.
Прежде, чем я начал паниковать ещё больше, Джеймс успокоил меня:
– Смотри, кажется, там что-то или кто-то есть.
Освещая себе путь, через высокую траву, мы пробирались к небольшому деревцу.
– Джесс? – крикнул я.
Подойдя чуть ближе, я заметил сестру, лежащую без сознания.
– Вот же чёрт! Джесс, – Я упал на колени рядом с ней и поднял её голову. – Джесс, очнись. Эй, не время терять сознание!
Резким рывком Джеймс отпихнул меня от неё.
– Медик из тебя, как из мартышки мотоцикл, Хьюберт Генри Фостер, – процедил он. – От твоих "очнись" ей лучше не станет.
Я почувствовал на своей руке что-то тёплое и влажное. Как бы сильно мой мозг не старался отрицать это, но это действительно была кровь.
Сердце стучало в горле.
– Господи… Джесс!
– Спокойно! – Джеймс практически кричал на меня. – Твоя паника здесь ничем не поможет, понятно?
– Но у неё кровь!
– Ого, вот это открытие. Не поверишь, у каждого человека есть кровь.
– Да нет же, дурень! Почему ты такой спокойный? Это её кровь, смотри, – я начал тыкать в него своими окровавленными руками. – Это её, понимаешь?
– Хью, – он положил её голову себе на колено, а затем передал мне свой фонарик. – Я спокойный, потому что умею мыслить в подобных ситуациях трезво. У неё есть пульс, всё в порядке.
– Тогда откуда?
– Откуда кровь? Скорее всего, она споткнулась и очень сильно ударилась лбом о близлежащий камень, смотри, – он указал на окровавленный камень. – Если ты перестанешь паниковать и поможешь мне, то я смогу перебинтовать ей голову. Чуть позже она придёт в сознание.
Я тяжело сглотнул.
– Хорошо.
– Что более интересно. Где Саманта?
– С-Саманта? Я не знаю, – паника вновь начала овладевать мной, но я вовремя взял себя в руки и глубоко выдохнул. – Как думаешь, где она? С чего бы вдруг они ушли от нас так неожиданно и тихо?
– Слушай, мне известно ровно столько же, сколько и тебе, – он принялся отрывать подол своей белой рубашки. – И я не могу дать точных ответов, – между слов, Джеймс ловко завязал расшибленный лоб Джесс куском своей рубашки. – Я знаю только одно: тебе необходимо срочно её найти.
– Но я не могу оставить вас.
– Значит, ты не доверяешь мне?
– Что? С чего бы вдруг такие вопросы? Просто я не могу оставить вас одних.
– Ох, ну извини, забыл предупредить, что домогаться до неё, пока она без сознания, я не стану.
– Да я не об этом! Мы находимся в странной ситуации. Где ты мне прикажешь вас искать в случае чего? Я не могу так просто бросить вас около этого дерева.
– Значит, нас ты бросить не в силах, а Саманту можешь кинуть на произвол судьбы? Где твой запал романтика, чёрт тебя подери? Ведёшь себя, как малолетний ребёнок, который потерялся в торговом центре.
Наш жаркий спор прервал хрипящий голос Джесс:
– Хью.
Я вновь упал на колени, рядом с ней.
– Да? Боже мой, Джесс, ты меня очень напугала.
– Спаси Саманту, – на выдохе произнесла она. – Никому не отдавай это, – дрожащей рукой с неимоверной сложностью она вложила в мою руку осколок кристалла из ожерелья Саманты.
Её рука обессиленно рухнула на пол.
– Не дёргайся, – твёрдо сказал Джеймс. – Она снова в отключке.
Сейчас больше всего мне хотелось не просто плакать, а рыдать от отчаяния.
– Джесс, моя сестрёнка.
– Хью, – Джеймс пихнул меня в плечо. – Ты слышал, что она сказала тебе?
– Да.
– Так иди и спасай её. За нас можешь не волноваться, я позабочусь о ней.
– Я знаю, – я сжал в руке обломок кристалла. – Я доверяю тебе. Но, прежде, чем я уйду, пообещай мне ещё кое-что. Ты помнишь наш с тобой спор?
– Хью, я думаю, что сейчас не самое время вспоминать о таких пустяках.
– Нет, как раз-таки самое время. Ты проиграл мне, и вот моё желание: как только Джесс придёт в себя и сможет двигаться, ты должен открыть брешь и бежать отсюда. Понятно тебе?
– Ты уж извини меня, но каким я буду другом, если брошу вас с Самантой? Сам-то как себе это представляешь?
– Я не хочу слышать никаких возражений. Это бегство не будет расцениваться, как предательство дружбы. Просто выполни это.
– Но.
– Это важно. Пообещай мне.
– Пообещаю, если ты пообещаешь мне, что вернёшься.
– Не сомневайся в этом. Ведь должен же хоть кто-то раздражать тебя днями напролёт. Обещаю.
– Обещаю.
Только тогда, когда я покинул Джеймса и Джесс, я осознал, какой же я идиот. Я зря тянул время, а Саманта, похоже, находится в большой опасности. Некоторое время я панически побегал по окрестностям, а потом понял, что найти её просто так мне не удастся. На автомате, я выпил половину бутылька зелья и взмыл в воздух белым филином. Мои поиски были бы тщетными, если бы не яркий свет, который буквально ослепил меня. Про себя я прикинул, насколько далеко от этого места находится то дерево, у которого мы нашли Джесс. Не очень далеко, но и не слишком близко. Если добираться до них пешком, то придётся потратить минимум сорок минут.
Я пикировал на молодую сосну. То, что предстало перед моим взором, никак нельзя было назвать нормальным.
Саманту крепко держал Гибсон, заломив её тоненькие ручки за спину, а та старалась изо всех сил вырваться. На сырой земле мхом и какими-то камнями был выложен ровный круг, внутри которого валялась наша старинная книга.
– Пусти меня! – Кричала Саманта. – Отец придёт в ярость, если узнает о том, что ты здесь вытворяешь.
– Извини, Самми-шпами, но сегодня твой отец тебе совершенно не поможет. Собственно, как и твои дружки из двадцать первого века.
Он никогда мне не нравился. Сейчас же, мне хотелось лишь одного: разорвать его на мелкие куски.
– Кто бы мог подумать, что в нашей лаборатории водилась лишь одна крыса – ты.
– Ах, детка моя, Самми, ты вынуждаешь меня завязать твой грязный ротик.
– Да ты блефуешь! Просто скажи, зачем я тебе понадобилась, и я больше не скажу тебе ни слова.
– Какая наивная, думаешь, я так просто раскрою тебе все карты? – Он достал из-за огромного камня верёвку и принялся связывать её. – Ничего личного, Самми, но мир, к сожалению, очень несправедлив.
– Тебе ли говорить о справедливости, – фыркнула она. – Какого чёрта ты связываешь меня? Я буду зватьна помощь!
– Зови сколько твоей душеньке угодно, всё равно твои друзья тебя не спасут.
Мне до жути надоел этот спектакль, да и действие зелья было уже на исходе, поэтому я быстро слетел вниз, стараясь врезаться своими когтями прямо в глаза этому мерзавцу. Примерно на расстоянии двух-трёх метров до земли мои лапы начали превращаться в ноги. Единственное, что сейчас было бы уместно – прокричать благим матом на весь Флипсбург о том, что я простой неудачник.
Благодаря силе притяжения и моей ловкости, я всё-таки умудрился сбить его с ног. Отнесло Гибсона примерно на два метра в сторону, ну а я тем временем уже окончательно принял облик человека. Саманта скинула с себя верёвки, которые он, благо, не успел завязать.
– Извини, что так поздно.
– Не важно, нам нужно бежать.
– Постойте-ка, – Гибсон, казалось, был просто неубиваемым. На нём не было и единой царапинки. Он уверенно и твёрдо зашагал в нашу сторону. – Куда же вы? Веселье ведь только начинается.
– Веселье для тебя начнётся в гробу, идиот. – Твёрдо сказал я.
Небо вспыхнуло яркой молнией, а в самом центре круга на книге образовалась чёрная сфера. Гибсон растянулся в довольной ухмылке, а мы с Самантой отскочили в сторону.
– Я бы не спешила так рано с выводами, дорогой Хью.
– Что это? – Саманта вцепилась в моё плечо.
– Думаю, – вновь заговорила сфера. – Более правильно будет спросить, кто это. Не так ли, мой дорогой мальчик Хью.
Я тяжело сглотнул. Сфера начала принимать облик. Силуэт был достаточно знаком мне, однако, из-за темноты, я не мог быть уверен на все сто.
– Ах, вот и вы, госпожа! – всплеснул руками Гибсон. – А я уж думал, что вы опоздаете.
– Опоздаю? Хах, для меня это было бы непростительно. Просто, мне пришлось тащить сюда ненужный груз, – силуэт обратился ко мне. – Почему же ты так далеко, Хью, неужели испугался меня?
Я сохранил молчание.
Силуэт выбросил за пределы круга тело мужчины. Гибсон сразу же принялся связывать его своей глупой верёвкой.
– Ах, извини, наверное, тебе, простому человечишке, плохо видно в кромешной темноте. Так узри же!
Небо вновь озарилось белым раскатом, но только на этот раз молния так и не пропала. Я заметил, что телом мужчины был никто иной, как мистер Смит. Его рот был заткнут кляпом, а стёкла очков треснуты. Кто был более интересным, так это тот, кто гордо стоял на книжном переплёте в центре круга. Это была не просто женщина.
– Мэри?
– Ах, Хью, мой дорогой, как тебе угодно. Можешь называть меня хоть Мэри, хоть твоей мамочкой, – силуэт Мэри начал растворяться, а затем вновь сгущаться, принимая облик другой женщины. Моей матери. – Дорогой сыночек, Хью, ты так осунулся, неужели плохо кушаешь?
– Да кто ты такая? – Наконец вскрикнул я. – Неужели надеешься, что я куплюсь на твои дешёвые уловки?
– Я рада, что ты наконец-то спросил. Как видишь, я та, кому подвластно время, – она щёлкнула пальцами, и молния на небе наконец-то разразилась громом. Пошёл дождь. – Хотелось бы мне самой знать, что же я такое, – она вновь щёлкнула пальцами и капли дождя зависли в воздухе. – Да только вот, знаю я лишь одно, – она потёрла каблуком переплёт книги. – Мне выпала ужасная доля, а эта книга была дана мне лишь в наказанье.
Гибсон нетерпеливо потёр руки и сказал:
– Госпожа, боюсь у нас осталось мало времени.
– Так пошевелись же! – злобно прошипела она. – Неужели я все обязана делать за тебя?
Гибсон зашагал в нашу сторону. Я шепнул Саманте на ухо краткое "беги", и та, совершенно не возражая, кинулась в сторону.
– Ну до чего же вы смешные. Надеешься, что сможешь сбежать? И куда же ты побежишь, а? Кому будешь жаловаться?
– Не слушай её, беги!
– Ах, скукота, – "госпожа" подняла руки вверх и хлопнула два раза в ладоши. Лес накрыло прозрачной голубоватой оболочкой. – Раз уж вы такие необразованные, я, так уж и быть, расскажу вам всё по порядку.
Гибсон накинулся на меня, рыская своими длинными ручищами по карманам, а я решил применить на него все техники боевых искусств, что я знал. Между нами завязался нешуточный бой, в ходе которого я сломал ему нос, а он, буквально вывихнул моё плечо. Не обращая на нас никакого внимания, это странное существо приняло облик Мэри и принялось вещать:
– Очень уж мне нравится это тело, ну просто до безумия. Отличный образ рыжей сучки из сериалов, не правда ли? Так вот, о чём же я? Вам, людям, никогда не понять всей горечи скитаний по миру в полном одиночестве. Когда нет никого, кто мог бы протянуть руку помощи. Да что там руку, в мире не было того, кто вообще мог видеть меня. Вы, существа до того ужасные, что готовы убить друг друга лишь из-за малейшего всплеска эмоций. Представь, как ужасно быть тем, кого на самом деле не существует. Нет-нет, быть лишним в этом мире. Я не знала абсолютно ничего: ни того, кто я такая, ни того, как управлять силой, данной мне. Со мной всегда была лишь эта чёртова книга, – она со злостью втёрла каблук в обложку. – Смотря на вас, ужасных существ, я понимала лишь одно: в мире существует лишь два типа людей. Те, кто использует, и те, кого используют. Я же использовала вас, наивных детишек.
Гибсон нанёс свой последний удар, от которого меня сконфузило. Достав из кармана наши почти собранные часы, он поднёс их фальшивой Мэри.
– Вот они, моя госпожа.
Ко мне подбежала Саманта и постаралась помочь подняться на ноги. Псевдо Мэри потеребила в руке часы и ухмыльнулась.
– Отличная работа.
– Ты получила то, что хотела, а теперь оставь нас в покое, – прошипела Саманта.
– Ах, какие нетерпеливые существа. Я ведь не рассказала вам и половины того, что хотела.
– Госпожа, время, – напомнил Гибсон.
– Время, время, время, – она закатила глаза. – Для меня время – лишь материя, с помощью которой я могу управлять людьми. Гибсон, дружок мой, дострой круг времён.
Без каких-либо возражений Гибсон принялся расхаживать по кругу и высыпать на землю порошок для открытия бреши. Пыльца серебристой крошкой разлеталась по поверхности земли.
– Гибсон, ладно, эта сумасшедшая двинулась на своей манипуляции людьми. Ты-то каким боком оказался здесь? Почему ты помогаешь ей? – С нотками отчаяния в голосе спросила Саманта.
– Ты оказалась более глупой, чем я предполагал. Ведь я же уже сказал тебе: мир, к сожалению, очень несправедлив.
Краем глаза я заметил, как сфера, покрывающая куполом часть леса, немного содрогнулась, но не придал этому особенного значения.
– Ты получила то, что хотела, – обратился я к существу, что затеяло весь этот балаган. – Тебе ведь нужны были эти часы, верно? Так отпусти же нас, больше мы тебе не нужны.
– Куда же ты торопишься? Подождите, ведь наш праздник только начинается. Тем более, ещё не все в сборе. Будет очень некрасиво с моей стороны начинать торжество без двух других путешественников.
– Не дождёшься.
– Что-что? Я не расслышала.
– Не дождёшься! Они уже давно сделали ноги отсюда. Так что, твой праздник закончился, не успев начаться.
– Хью, мой мальчик, до чего ты наивный, – она покачала головой. – Они уже совсем рядом, я чувствую это. Хочешь, я расскажу тебе о причине той связи, между мной и всеми путешественниками?
– Можешь не напрягаться, – фыркнул я, а затем перешёл на шёпот и обратился к Саманте. – Нам нужно отобрать у неё часы, что-то здесь не чисто.
– Да ты Шерлок Холмс, вот это проницательность! По-моему уже давно было понятно, что дело пахнет жареным.
Одно было понятно точно: нельзя допустить, чтобы часы перевела она. В такой ситуации и не только в пророчество поверишь.
– А вот и гости! – Радостно вскрикнула псевдо Мэри. – Мы вас уже заждались. Проходите, чего как не родные.
Всё это время Гибсон, не теряя концентрации, рассыпал песок в форме римских цифр, создавая ритуальный круг в виде часов. Джеймс за это время успел развязать мистера Смита. Джесс, с перебинтованной головой, уверенно держалась на своих двух и шагала в сторону Гибсона.
– Никто не имеет права портить моё лицо, кроме меня самой, – Она сняла одну туфлю и с лютой яростью запустила её ему в спину. – Так ведь голова ещё и болит, чёртов идиот.
Вторая туфля пошла в ход, однако Гибсон по-прежнему не терял концентрации и усердно высыпал последнюю цифру.
– Оставь его, Джесс, – Джеймс схватил её за руку и одёрнул назад.
– Почему вы здесь? – Я вскипел от злости. – Я же велел вам бежать отсюда!
– Ах, дорогой мой мальчик, извини, в этом виновата лишь я. Это я сделала так, что открытие бреши временно невозможно.
Джеймс обессиленно пожал плечами.
– Ну, а теперь, раз уж все в сборе, можно начинать праздник. Как только я переведу эти часы, – она подняла вверх наши карманные часики. – Вы все растворитесь, как и ваши мечты, а я обрету материю. Весьма жаль бедную женщину, но, как я уже и говорила, я тот тип, который использует других.
– Ты – сумасшедшая, – злобно прошипела Джесс. – Ты использовала невинную женщину.
– Ах, совершенно забыла о моей деточке Джесси. Ты та ещё недотёпа, малышка, но признаться честно, весьма смышлёная для девочек твоего возраста.
– Не разговаривайте с ней! – Приказал я. – Она только и ждёт этого. В любом случае, она не та, за кого себя выдаёт.
Саманта старалась помочь мистеру Смиту подняться, но все её попытки были тщетны.
– Я слишком поздно всё понял, – сказал он, а на его глазах выступили первые слезинки. – Извините, что втянул вас во всё это, ребята.
– Довольно разговоров! Старика я привела сюда в качестве наблюдателя. Было бы нечестно с моей стороны не пригласить его на торжество.
– Госпожа, всё готово.
– Отлично. Ну, а теперь последние подробности, которые внесут ясность всем присутствующим, – она вскинула руки вверх, и капли дождя, прежде зависшие в воздухе принялись с шумом падать вниз, разбиваясь о землю. Сама же она поднесла кристалл, вынутый из ожерелья Саманты к месту, где должно было находиться заводное колесо. – Вам, наверняка, хочется узнать побольше о пророчестве, что ваши глупые головы так долго не могли разгадать. Знайте же, что всё это время вы играли в мою игру. Проклятый год, избранники силы! Всё это казалось вам простой сказкой, которая пророчит вам жизнь героев-спасителей. Но на самом деле вы спасли лишь одну меня. А сколько жертв! Сколько потерь! Хью, Джесс, вы ведь понимаете, что ваша мать не могла так просто попасть в аварию?
– Ты, – я бросился к ней. – Это была ты! Та самая сволочь, что скрылась с места аварии!
Гибсон схватил меня, как только я вошёл в круг. У меня просто не хватало сил, чтобы отбиться от него. Джеймс хотел было пойти мне на помощь, но я запретил ему приближаться.
– Неужели вы не понимаете, что им только и нужно, что схватить нас.
– Какой смышлёный мальчик, я не перестаю восхищаться тобой! Убив твою мать, я заполучила сразу две вещи: облик женщины и самую ближнюю дистанцию для контроля процесса.
– Почему бы тебе самой не собрать эти часы? Для чего было впутывать всех нас?
– Хороший вопрос. Я просто очень люблю наблюдать за шоу со стороны. Да и потом, это чёртово пророчество. Лишь вы чисты душой, а я… Что с меня взять? До недавнего времени я и в руку взять не могла этот кристалл, что малышка Самми носила на своей тонкой шейке. Точно, Самми. Ведь ты совершенно не ощущаешь своей вины в смерти матери. Какая чёрствая, ну просто сухарь.
– Не слушай её! – Сказал я. – Она специально давит на тебя.
– Чтобы родился пятый путешественник, мне необходимо было принести в жертву трёх человек, какая жалость.
– Убийца здесь ты и только ты, – сказал Джеймс. – Как низко, использовать нас, а потом ещё и обвинять во всех смертных грехах.
"Мэри" покачала головой:
– Разве считается убийством трапеза? Вы убиваете животных, чтобы поесть мяса, я же питаюсь душами умерших людей. Какая же я убийца? Совершенно заболтали меня! Ближе к сути дела. Стоит мне припугнуть этого милашку, – она указала на Гибсона с разбитым носом. Красавчик, ничего не скажешь. – Как он уже полёг у моих ног.
– Я доверял тебе, – разочарованно процедил мистер Смит. – Как ты мог?
– Извини, старик, но я всегда подчинялся лишь ей.
– Какой послушный пёсик, – обрадованно взмахнула руками виновница торжества. – Ах, да. Старик Билли. Мне с тобой очень повезло. Ты отличный пёс. Всё смешал так, как надо. Но знай, алхимии нет места в этом мире. Она изживёт саму себя в ближайшем будущем. Так что, не принимай на свой счёт.
– Хочешь сказать, что мистер Смит не способен на открытия в области алхимии? – Иногда, рывками, я старался выбраться из стальной хватки Гибсона.
– Разумеется, нет! – Рассмеялась она. – Каждый раз в его ужасающую формулу всех препаратов я добавляла секретный ингредиент. Но теперь не об этом. Ничего личного, вы все просто отличные рабы, но сейчас пришло время вернуть мне то, что было утеряно при рождении.
Она воткнула кристалл в отверстие для заводного колеса. Цифры, что нарисовал Гибсон, начали издавать свечение, устремлённое вверх яркими лучами. Псевдо Мэри вновь распалась на атомы (пардон, она превратилась в тёмную сферу). Я почувствовал сильную боль в области запястья. Именно в этот момент я вспомнил о том, что на нём есть циферблат, который показывает количество времени, которое нам осталось пробыть в этом году. Джеймс огрел Гибсона чем-то тяжёлым по голове и тот упал без сознания, отпустив мои руки. Я взглянул на циферблат в запястье. Дело плохо.
– Ребята, взгляните на запястье. Время, оно бежит.
Секунды утекали гораздо быстрее, чем обычно. Вместо оставшихся двадцати часов на руке горели беспощадные десять. Сфера, создающая купол, рассеялась, пропуская лчи светящихся цифр вверх. Свет был настолько ярким и стремительным, что циферблат отразился на небе, усеяном тучами.
Джеймс вовремя смекнул, что теперь "госпожа" занята лишь собой и собственным перерождением, и поэтому больше не контролирует открытие и закрытие брешей. Он воспользовался случаем и открыл одну.
– А теперь самое время бежать, – сказал он.
– Забирай сестру и Саманту и бегите.
– А ты, Хью? – Джесс вцепилась в меня и потеребила за вывихнутое плечо, от чего по моему телу пробежалась стая мурашек в аккомпанементе с болью. – Нам необходимо спасаться всем вместе. Что эта сумасшедшая говорила? Она хочет убить нас!
– Джеймс. Просто сделай то, о чём я тебя просил.
– Но.
– Да просто убери её от меня, наконец!
Нехотя, он оттащил Джесс, внутри которой уже бушевал ураган истерики. Она брыкалась и старалась бить его, но Джеймс вылил ей на голову содержимое её колбы с зельем для превращения.
– Давай же, представь.
– Нет!
– Джесс, не будь идиоткой, а просто превратись уже в чёртову птицу, – вскипел я. – Бегите отсюда, пока есть время.
Тем временем разразилась самая настоящая буря. Шквалистый ветер, казалось, продувал до самых костей. Дождь сменился градом, а на небе бушевали яркие молнии.
– А ты?
– Я вернусь, – я немного поколебался, а затем взглянул на Саманту и мистера Смита. – Нет. Мы вернёмся.
Она вытерла слезы и быстро превратилась в певчую сойку. Джеймс, следом за ней, в утку. Они оба шмыгнули в брешь.
Сфера над книгой набирала обороты. Она расширилась до размера круга, её смех отдавался раскатистым громом. На циферблате, что был вживлён в запястье, оставалось совсем мало времени.
– Что теперь, Хью? – Спросила Саманта.
– Полагаю, мы должны помешать ей закончить начатое.
– Не выйдет, – Гибсон постарался подняться. Вот же живучая скотина. – У вас ничего не выйдет.
Он приподнялся на локтях и достал из кармана штанов пистолет.
– Современное оружие, – сказал я. – Похвально. Твоя госпожа тебя им снабдила, не так ли?
Он сплюнул кровавую слюну и встал.
– Для чего первому путешественнику во времени чья-то помощь?
– Путешественнику? – Ошарашенно переспросила Саманта.
– Путешественнику, – повторил тот.
– Ты блефуешь, – он наставил дуло пистолета прямо на меня, но я не сбавлял оборотов. – Путешественников всего лишь пять, и об этом ты должен прекрасно знать.
– Говоришь стихами. Как комично, учитывая то, что твой талант открылся перед смертью, – он снял пистолет с предохранителя.
– В отличии от тебя, я не боюсь умереть. Да и я не такая подлая крыса, как ты.
– Глупец, ты играешь со смертью!
– Пусть даже так, зато я никогда не лгу ни себе, ни другим людям.
Он рассмеялся и опустил пистолет.
– Ты смешишь меня своей глупостью. Я – первый путешественник во времени. А ты и твоя сестра идёте за одного. Казалось бы, куда проще: две капли воды двадцать первого века! Да только эти капли оказались слишком тугими, чтобы понять простую истину в этих строках.
Он вновь залился злобным хохотом.
Внезапно град и шквалистый ветер замерли. Небо, прежде озарённое молниями, погасло, а циферблат, начерченный Гибсоном перестал издавать свечение.
– Какого дьявола?! – Спросила сфера, вновь трансформирующаяся в Мэри. – Это не сработало! И почему они до сих пор живы?
Я иронично рассмеялся и подошёл к ней впритык.
– Кажется, часики оказались бракованными. Тебе так не кажется?
Я достал из-за щеки обломок кристалла, что мне отдала Джесс. За всё это время он порядочно прорвал мне щёку изнутри, но я терпел эту боль. Зато, никто, кроме меня, не знал где он.
– Ты кое-что потеряла.
Я выхватил у неё часы и вставил в отверстие для заводного колеса осколок кристалла. Псевдо Мэри чертыхнулась в сторону.
– Полагаю, у нас имеется совершенно другой исход. Если я переведу эти часы назад, – я слегка повернул кристалл. – То власть над временем будет в моих руках.
– Ты не посмеешь, – вскрикнула псевдо Мэри.
– Не посмею? – Я повернул кристалл так, что стрелка часов отклонилась назад на несколько делений. Циферблат, начерченный на полу издал слабое свечение, а госпожа повелительница времени от чего-то громко взвыла.
Гибсон направил дуло пистолета на мистера Смита.
– Верни их.
– С какой стати я должен возвращать то, что по праву принадлежит мне?
– Идиот! Если не жалеешь собственной жизни, то пожалей старика.
Я взглянул на мистера Смита. Он слабо улыбался.
– Не переживай, Хью. Я и без того слишком много прожил. Время пожить вам, молодым.
– Папа! – Саманта бросилась к нему и заслонила его тело своим. – Я не позволю тебе умереть.
– Смотки-ка, какое развитие событий намечается, – процедил Гибсон. – Ведь я могу одним выстрелом убить двух зайцев. Их жизнь в моих руках, до чего забавно.
Саманта молча вытирала неконтролируемый поток слёз, который стекал целым водопадом по её щекам. Мистер Смит слабо гладил её по голове. Его спокойствие можно было сравнить с удавом, который готовиться к нападению на жертву.
– Давай, Хью, – сказал он.
Мои колени подкашивались. Я знал, что если я дёрнусь хоть на миллиметр, Гибсон выстрелит в них.
– Я не могу…
Псевдо Мэри набралась сил и отпихнула меня в сторону, стараясь отобрать часы, но я вцепился в них мёртвой хваткой.
– Заканчивай с ними! – Приказала она, и раздался выстрел.
В унисон с выстрелом, сфера, в кою трансформировалась повелительница времени, толкнула меня на землю. Крик Саманты на мгновение оглушил меня, а затем раздался гулким эхом по лесу. Казалось, время вновь замерло.
Я почувствовал что-то тёплое под собой. Обернувшись, я увидел как несчастный Гибсон истекает кровью.
Мистер Смит смерил его, корчащееся в предсмертной конвульсии тело, а затем сдул дым, исходящий из дула его револьвера.
Я был в панике. Моё тело совершенно не слушалось меня. Дрожащие руки сами дотянулись до пистолета, лежащего в обмякшей руке Гибсона.
– Мне эта вещь будет куда нужнее, – сказал я на автомате.
– Ты думаешь, что обычным оружием сможешь навредить мне, несносный мальчишка?
Забыв о страхе, я отбросил часы в сторону мистера Смита, а затем ухватился обеими руками за пистолет и принялся неглядя палить из него в сферу.
– Отличное шоу, ничего не скажешь, – вновь рассмеялась она. – До чего ты смешной, когда напуган. Что ж, настал момент. Прощайся с жизнью, щенок!
Я почувствовал, как сфера окутывает меня с ног до головы. Горло беспощадно сдавливало, мне не хватало воздуха. В этот момент я подумал, что теперь всё будет хорошо, ведь я наконец-то вновь встречусь с мамой.
– Довольно! Умри! – Раздался голос Саманты.
Хватка сферы начала ослабевать, она издала истошный вопль. Я всё так же лежал на трупе Гибсона, не в силах пошевелиться. Циферблат отразился на тучном небе, а грохот молнии сливался с воплями повелительницы времени.
Саманта практически перевела часы до конца.
– Глупая, глупая девчонка! Ты не осознаёшь, что творишь! Он станет узником времени!
– Знаю, – твёрдо сказала Саманта и ещё раз повернула кристалл. – Этот мир слишком мал для такой, как ты. Я надеюсь, что ты больше никогда не возродишься.
– Если ты сломаешь их, – хрипящим стоном доносился визг повелительницы. – Больше никогда не будет двадцати пяти часов. Больше никогда не будет бреши. Больше никогда не будет ме…
– Тебя!
Она окончательно перевела часы на двадцать четыре часа. Сферу подняло в воздух и рассеяло над лесом чёрной пылью.
Она подбежала ко мне.
– Хью, ты можешь встать?
– Да.
– Открывай брешь и беги. Я уничтожу эти проклятые часы.
– Постой. Давай уничтожим их вместе.
Она взяла моё лицо в свои тёплые и немного влажные от волнения ладони. – Когда я уничтожу часы, больше не будет брешей. И ты не сможешь вернуться домой, глупенький.
– Я останусь с тобой.
– Нет, – по её щекам вновь заструились водопады слёз. – Ты обещал Джесс вернуться. Она не простит меня, если ты не вернёшься.
– Она всё поймёт.
– Замолчи! – Она прописала мне смачную пощёчину. – Как ты можешь так говорить? Хью, ты – настоящий кретин. Кретин, в которого я влюбилась как пустоголовая дура.
– Ты…
– Ничего не говори. Хью, моё сердце принадлежит только тебе. Ты можешь не думать об этом. Живи, радуйся, продолжай двигаться дальше. Я буду знать, что с тобой всё в порядке и мне будет от этого легче. Стань ради меня космонавтом, чтобы вложить в свой скафандр мою фотографию и всегда помнить обо мне. А я всегда буду помнить тебя.
– Самми…
– Ты заставил Джеймса спасти Джесс, а я обязана спасти тебя.
Она подалась чуть вперёд и я поцеловал её. Я чувствовал её горячие слёзы, которые отпечатались дорожками на её щеках, чувствовал, как бьётся её сердце. Я понял, что полюбил сильную, а не хрупкую девушку.
– Я никогда тебя не забуду.
– Я верю тебе.
Прежде, чем войти в брешь, мистер Смит крепко пожал мне руку и сказал, что постарается изобрести машину времени. Ему было больно смотреть на наши страдания. Я, в свою очередь, пообещал ему, что стану безумным учёным, который откроет новое окно в мир давно забытой алхимии и постараюсь вновь вывести идеальную формулу для создания пространственной бреши.
– Я горжусь тобой, сын мой.
– Спасибо за всё.
Саманта крепко обняла меня. Её слёзы тёплыми каплями расползались на моей испачканной рваной рубашке. Она кратко шепнула мне на ухо:
– Чердак, первая половица у левой стены.
– Что это?
– Узнаешь.
Я выпил зелья и влетел в брешь. Из малюсенького оконца, которое затягивалось белёсой пеленой, я увидел, как они положили на землю часы, а затем выстрелили в них из револьвера.
Коридор начал сужаться, сквозняк в нём усилился. Пролетая над ступенями, я увидел, что больше они не растворялись, а рушились. По каждой из них проползали огромные трещины, которые так сильно напоминали мне о моей трещине в душе.
Вылетев оттуда, через несколько мгновений, я превратился в человека. Лишь пёрышко, что торчало из кисти – побочное действие зелья, напоминало о тех прекрасных минутах, что были дозволены мне провести в полёте над ночным Флипсбургом. На душе скребла ни одна кошка, а целая дюжина.
Я лёг на землю и горько заплакал. Мне было совершенно не стыдно за свои слёзы. Пускай говорят, что парни не плачут, что им этого делать нельзя. Мне абсолютно плевать. Больше всего на свете я хотел рыдать. Рыдать так сильно, чтобы все об этом знали.
Вытирая пелену слёз, застилающую мои глаза, я достал из кармана бутылёк с зельем и отчаянно влил его в себя. Простая вода.
– Да что б тебя!
Эпилог
Часы и книга были уничтожены, точно так же, как и все возможности путешествий во времени. Люди никогда не узнают о том, что в былые времена привычный ход времени включал в себя лишний, двадцать пятый час. Часовая башня в 1713 и 2017 будет различаться лишь своим внешним видом. Чуть позже, будет проведена реставрация, поскольку это здание является символом города.
Существо, что не должно было находиться в этом мире, растаяло в тот же день над головами путешественников. О существовании этого пожирателя душ ничего не известно. Нет никаких исторических справок, в которых упоминалось бы что-либо подобное.
Саманта продолжит жить вместе с отцом. Мистер Смит не оставит попыток воссоздать совершенную формулу зелья и порошка для открытия бреши, но в конечном итоге, у него, увы, так и не получится этого сделать.
Каждую ночь, Саманта выбирается на крышу дома и, разглядывая звёзды, мечтает о том, что однажды Хью станет космонавтом, и тогда, он пролетит на своей огромной ракете мимо луны, а обогнув её, он найдёт новую брешь и обязательно отправиться к ней. Понимая, что это слишком заоблачные мечты, она каждый раз тратит минимум три платка на то, чтобы вытереть слёзы с лица. Она хранит воспоминания в сердце, а фотографию Хью (которую она нашла в книге про Шерлока Холмса) в рамочке на полке.
– Я знаю, ты всегда будешь помнить меня, Хью, – говорит она, последний раз поднимая голову к небу.
Вечерами она пишет письма, которые бережно прячет на чердаке, под первой половицей у левой стены.
Хью совершенно не помнит, как добрался домой в ту ночь. Он помнит лишь тонкий голосок своей сестры и чёткие указания Джеймса о том, как будет лучше тащить его через озеро. Хрипящим голосом он просит утопить его в этом пруду, чтобы у уток был корм на зиму, и они никуда не улетали, но сестра и друг решительно настроены вытащить его из депрессии.
Неделю, а может быть и больше, он проводит в своей комнате, не подпуская к себе никого. Лишь однажды Джеймс вломился в его комнату, вышибая ногой дверь, которую Джесс и отец ночью сняли с петель. Кстати говоря, отец с лёгкостью принял факт того, что Мэри "бросила" его. Джесс собрала её вещи (которые позже отдала нуждающимся людям) и написала прощальную записку.
– Ты говорил, что Саманта сказала тебе какие-то координаты, – Джеймс стянул с Хью одеяло, которым он был накрыт с головой.
– Точно! – Впервые за долгое время, Хью оживился. – Нам нужно на чердак.
Его, опухшие от слёз, глаза блеснули былым азартным огоньком. Друзья осторожно приподняли половицу, и Хью достал оттуда все письма, что написала Саманта. Их было около десяти штук, но каждое из них было душераздирающим.
Хью раскрыл первое письмо и принялся читать.
Дорогой Хью.
Если ты читаешь это письмо, значит, я могу быть спокойной за тебя. Мне трудно подобрать правильные слова, чтобы утешить тебя, но я постараюсь, хорошо? Думаю, тебе будет приятно узнать, что со мной всё в полном порядке. Я каждый день думаю о тебе и я просто ненавижу себя за то, что я такая эмоциональная. Хотя, любой бы на нашем с тобой месте возненавидел этот мир. Отец не может найти себе места. После той ночи, он каждый день прибегает в лабораторию, взмахивает руками и кричит мне, чтобы я принесла для вас воды. Он всё ещё надеется, что прямо посреди лаборатории откроется брешь, и оттуда выйдешь ты, Джесс и Джеймс. Я стараюсь не плакать, честно, но это так чертовски трудно. Каждый раз, когда я встречаю на улице Фрица, он спрашивает меня, как обстоят наши с тобой дела. Мне было неловко в тот раз, но до боли приятно. Выходит, мы действительно создавали впечатление парочки. В некоторых местах ты можешь заметить размытые чернила, извини, я до сих пор не научилась контролировать поток слёз. Наверное, правильно та сумасшедшая говорила, что люди – жалкие существа. Но только мне хочется верить в обратное. Ещё я бы хотела извиниться перед тобой. Я не вернула тебе твою книгу. Теперь, у тебя не полная коллекция. Зато, у меня есть частичка тебя (а ещё стимул ждать дату выхода второго тома).
Знаешь, когда я впервые увидела тебя, мне больше всего на свете хотелось узнать у тебя, больно ли это – путешествовать во времени. Я отвечу за тебя. Да, это больно. Вернее, больно осознавать, что мы больше не увидимся.
Я ненавижу время, Хью. просто ненавижу. В один момент оно подарило мне всё: приключения, друзей, любовь. И так же быстро оно лишило меня всего этого. Выходит, такова наша расплата за возможность взглянуть, хоть и одним глазком, на мир в разные эпохи.
Я ни о чём не жалею. Хью, если бы не эти часы, мы с тобой никогда бы не встретились. Но это случилось, и я благодарна судьбе за это. Хотя, я по-прежнему не верю в неё. Будем говорить, что это просто должно было произойти, хорошо?
Спасибо тебе за всё, я люблю тебя, Хьюберт Генри Фостер.
Вытирая скупую слезу, Хью прижимает к себе клочок бумаги, исписанный маленьким корявым почерком.
– Я тоже люблю тебя, Саманта Уитни Смит.
Конец.
