Андрей Макаров
Небесный адвокат
Как потом доктор написал в медицинском заключении, смерть наступила мгновенно, в 3:27 утра. Где-то в недрах организма Анны образовался коварный тромб, который затем попал в лёгкие. Никто этого не ожидал, как никто никогда такого не ожидает.
Анна сама не поняла, что случилось. Вроде только что она ложилась спать в свою кровать, и вдруг вот она уже летит по комнате, поднимаясь всё выше и выше. Она пролетает сквозь крышу дома, сквозь облака и летит навстречу неизвестности, оставляя внизу всё то, к чему она так привыкла на этой земле: дом, любимого мужа, двух сыновей и кого-то неподвижно-белого, скорчившегося в её кровати. Она не сразу поняла, что это осталась там её мёртвая земная оболочка.
Пока она поднималась выше, становилось всё темнее. Но несмотря на это, каким-то непостижимым образом она точно знала, куда ей лететь. И вот в вышине, впереди забрезжил слабый свет. По мере приближения он становился всё ярче и ярче, и вот уже можно разглядеть широченные, под три метра высотой, кованые ворота, располагающиеся, судя по всему, на обычном облаке. Над воротами болтался подвесной фонарь, свет которого освещал небольшую площадку перед ними. Причём забора никакого не было, только ворота. Рядом с воротами располагался канцелярский письменный стол, за которым в офисном кресле сидел небольшого роста человек и усердно что-то писал. Стол был весь завален бумагами и папками.
«Не часто сейчас увидишь, чтобы кто-то писал что-то рукой, самостоятельно, – подумала Анна, подлетая к человечку. – Теперь все больше на компьютере печатают».
Человечек поднял голову, и Анна увидела его лицо. Оно было совсем молодое, голова вся в кудряшках, и трудно было понять, это парень, похожий на девушку, или наоборот.
Заметив Анну, он нахмурился, перестал писать и принялся копошиться в кипе бумаг. Анна подошла вплотную к столу и обратилась к человечку:
– Здравствуйте, меня зовут Анна Валентиновна Виленкина, – начала она. – Подскажи…
– Да знаю я, как вас зовут, – недовольно перебил он её. – Вот не видите, что ли, дело ваше ищу.
– Какое дело?
– Обыкновенное, как у всех. Дело вашей жизни. Ах вот, нашёл. Держите его, смотрите не потеряйте, – человечек положил на край стола обычную картонную канцелярскую папку. – В случае утери личного дела объект судебного разбирательства пребывает в промежуточном состоянии вплоть до распечатки нового экземпляра дела. А у нас это, знаете ли, не скоро.
– Какого суда? – не поняла Анна.
– Вы идите-идите, там всё узнаете. Мне работать надо, времени вечно не хватает. Я вам дело отдал, а там уж сами.
– А куда идти-то?
– Как куда? В ворота. Да вы проходите, не задерживайтесь. Вон уже следующий клиент подлетает.
И действительно, к воротам подлетал полупрозрачный призрак. Достигнув облака, он сразу же обрёл человеческий вид и, постоянно озираясь по сторонам, направился к столу.
«Наверное, я сама несколько минут назад выглядела столь же нелепо», – пронеслось в голове у Анны.
Но медлить не приходилось. Анна взяла папку и направилась к воротам. Папка оказалась до отказа набита бумагами и была довольно тяжёлой. На обложке Анна прочитала надпись: «Дело № 2020–09–28–19886. Виленкина Анна Валентиновна».
«Как они хорошо с нумерацией придумали, – подумалось ей. – Сегодня как раз 28 сентября 2020 года, и видимо, моя смерть за сегодня 19886-я по счёту. Как много людей, оказывается, каждый день умирает!»
Не останавливаясь, на ходу Анна открыла папку. Но она была заполнена чистой бумагой, на которой ничего не было написано. Анна приблизила папку к глазам и на внутреннем развороте увидела сделанную мелким шрифтом надпись: «Только для внутреннего пользования. Объекты судебного разбирательства доступа к информации не имеют. Если вы должностное лицо и доступ вам не предоставлен, то, пожалуйста, сообщите об ошибке по горячей линии».
«Так, – подумала Анна, – видимо, объект судебного разбирательства – это я, и доступа к содержимому у меня нет. А жалко. Мне бы хоть одним глазком… А всё-таки они и без компьютеров отлично справляются, молодцы какие».
Пока Анна размышляла обо всём этом, она уже подошла к воротам, которые начали медленно отворяться. Одновременно завизжала сирена, и механический противный голос начал повторять одну и ту же фразу:
– Пожалуйста, не пытайтесь проникнуть во врата до полного их открытия. Это чрезвычайно опасно. Пожалуйста, дождитесь полного открытия врат.
Анна терпеливо ожидала, когда ворота откроются до конца, одновременно стараясь разглядеть, что там находится за ними, на другой стороне. Но сколько она ни пыталась, ничего увидеть так и не смогла.
Наконец, ворота распахнулись полностью, и все тот же механический голос объявил:
– Пожалуйста, проходите. Теперь вы в полной безопасности. До закрытия врат остаётся пятнадцать секунд. Пожалуйста, поторопитесь.
Анна захлопнула папку и шагнула в клубящийся за воротами туман.
И тут же всё расцвело всеми цветами радуги. Резкий солнечный свет ослепил её. Со всех сторон слышались разговоры, гудки машин, топот множества ног по мостовой. Когда зрение к ней вернулось, Анна обнаружила себя стоящей посреди какой-то площади, окружённой разноцветными невысокими каменными зданиями высотой в два-три этажа. Был яркий, ослепительный день, с неба светило жаркое солнце, а мимо неё проносились по широкой проезжей части автомобили и автобусы. Вокруг сновали люди. «Ни дать ни взять, – подумала Анна, – Сенная или Восстания. Точь-в-точь. Метро вот только нет. И куда мне теперь идти?»
Но она не успела даже толком растеряться, как увидела, что к ней быстрой походкой направляется молодой человек, очень сильно похожий на того клерка перед воротами, прямо один в один, даже не отличишь.
– Дело № 2020–09–28–19886? – запыхавшись, спросил он.
Анна на всякий случай бросила взгляд на папку, чтобы удостовериться, что номер дела верный.
– Да, всё правильно.
– Ну чего вы тогда стоите? Пойдёмте быстрее, у вас слушание уже через десять минут. Ну что же это такое, опять опаздываем. Давайте, давайте быстрее. Опять мне от главного по шапке влетит.
Он взял её за руку и буквально потащил за собой, почти бегом.
– Но послушайте, – пыталась возразить Анна, – я ведь только что прибыла сюда. И вообще, где мы? Какое слушание?
– Когда вы сюда прибыли, это никому не интересно. А на заседание нужно прибыть вовремя, а то за опоздание по головке не погладят. Отвечаю на ваши вопросы… Да вы быстрее, быстрее давайте. Так, значит, отвечаю на вопросы. Мы сейчас находимся в судебном центре. А направляемся мы с вами непосредственно на судебное заседание, где и будет принято решение о вашем перемещении. Если в ходе слушаний выяснится, что вы хороший человек, то попадете в рай, если же нет, то тут уж, как говорится, не обессудьте. Да вы не переживайте, всё будет честно, по справедливости. И прокурор будет, и адвокат.
– А откуда здесь так много людей?
– Ждут своей очереди, иногда и по нескольку месяцев. Это вам повезло неслыханно, только прибыли – и сразу в суд. А то тоже бы болтались туда-сюда. Так, давайте поторапливайтесь, нужно успеть.
Тем временем они пересекли круглую площадь и свернули в узкий тёмный переулок между двумя домами. Пройдя через него, они оказались на другой площади, в центре которой стоял в буквальном смысле мраморный дворец. Он горой возвышался над всеми соседними зданиями, был весь утыкан башенками и флюгерами. Широченная белая лестница поднималась к главному входу. По обеим сторонам от входа стояли ещё два таких же человечка, как и её провожатый, одинаковые с лица. Они быстро поднялись по лестнице, причем её спутник на ходу показал охранникам какую-то бумажку, видимо, пропуск.
Внутри их ждал огромный вестибюль, с высотой потолков метров, наверное, двадцать. В центре зала был лифт, из которого выходили люди. Провожатый сразу же свернул на малоприметную боковую лестницу, пробурчав про себя, мол, быстрее своими двумя. Они поднялись на второй этаж, и перед Анной раскинулся длинный узкий коридор с зелёной ковровой дорожкой. С обеих сторон были двери, двери, двери…
Пока они бежали к нужной, Анна успела прочитать несколько табличек: «Отдел по работе с претензиями грешников», «Хозяйственный отдел» и «Камеры предварительного следствия».
Наконец они достигли нужной двери. «Высший суд» – было написано на табличке. Провожатый толкнул дверь, и она вошла.
Анна оказалась в небольшой комнатке. В центре, напротив двери, располагался большой дубовый стол, явно дорогой, за которым сидел немолодой уже мужчина в чёрной мантии и белом парике. «Ага, это, видимо, судья», – догадалась Анна.
По бокам от стола судьи, перпендикулярно к нему, располагались два стола поменьше. За каждым из них сидело ещё по человеку. Тот, что слева, выглядел лет на шестьдесят, правый же оказался молодым человеком, лет, наверное, восемнадцати-двадцати. У пожилого на столе стояла табличка «Обвинитель», у молодого – «Адвокат». «Вот тебе и бесплатный адвокат, – успела она подумать. – Обвинитель вон какой опытный, а этот – мальчишка совсем».
Напротив главного стола стоял ещё один столик со стулом, совсем маленький, видимо, для неё.
Судья поднял взгляд на вошедшую, демонстративно взглянул на часы и низким голосом произнёс:
– Прошу вас, садитесь.
Анна села.
– Слушается дело № 2020–09–28–19886. Объект суда – Виленкина Анна Валентиновна. Дата смерти 28 сентября 2020 года, время смерти 3 часа 27 минут по местному для объекта суда времени. Заседание суда объявляю открытым.
С этими его словами папка, которую Анна держала в руках, растаяла и через секунду оказалась в руках у судьи. Он раскрыл её и начал листать, при этом постоянно хмыкая и угукая. Через несколько минут он оторвался от папки и обратился к обвинителю:
– Итак, господин обвинитель, ваше слово.
Обвинитель поднялся со стула, прокашлялся и начал говорить:
– Ваша честь, позвольте обратить ваше внимание на то, что подсудимая, несомненно, грешна. Давайте окунемся в её жизнь, которую она вела. К сожалению, я вынужден констатировать, что подсудимая нарушила все заповеди, причём некоторые неоднократно. Давайте подробно пройдёмся по этому списку…
– Послушайте, господин обвинитель, – перебил его судья. – Ну не начинайте, как обычно, разводить волокиту. Вы же знаете, что времени у нас мало, через полчаса по расписанию новый подследственный. Вот из-за таких ваших речей у нас и набрался целый город ожидающих суда. Во времена моей молодости никакого города здесь и в помине не было. Пара общежитий – и всё. Проще говоря, давайте коротко и по существу. Все грехи перечислять не нужно, давайте по одному на каждую заповедь, да и не все заповеди давайте брать, только самые важные.
– Господин адвокат, вы не возражаете против подобного построения процесса? – обратился судья уже к адвокату.
– Нет, Ваша честь, не возражаю.
– Ну вот и славно. Продолжайте, господин обвинитель, только короче, короче.
– Я вас понял, Ваша честь. Продолжаю. Начнём с почитания Господа. Не любила она Творца своего. В церковь не ходила. Богу не молилась. Прямое нарушение. Дальше…
– Возражения? – спросил судья.
– Да, ваша честь, – быстро проговорили адвокат. – Есть возражения.
– Ну так давайте. Чего же вы молчите? Ах, ну да, это же ваше первое дело. А у вас ещё и образования нет. Ох уж мне эти добровольцы… Напоминаю правила суда: обвинитель озвучивает грех, а вы ему на это отвечаете, если, конечно, есть что отвечать.
«Ну вот, приплыли, – подумала Анна. – Первое дело, без юридического образования, да ещё и доброволец. Вот это адвокат мне достался! Ох, чувствую, упекут меня».
– Да, Ваша честь, простите, волнуюсь, – тем временем говорил адвокат. – Да, у меня есть что возразить. Дело в том, что да, действительно, моя подзащитная в церковь не ходила. Но это не значит, что она Бога не любила. Посмотрите в деле, там же всё написано: вечерами мысленно, про себя, почти ежедневно молилась. И молитва шла от чистого сердца.
Судья полистал записи.
– Да, действительно, всё так и есть. Возражение принято. Итак, господин обвинитель, продолжайте. Пока 1 : 0 в пользу господина адвоката.
Обвинитель недовольно покосился на этого, по его мнению, мальчишку и выскочку, откашлялся и продолжил:
– Также вынужден констатировать, что обвиняемая неоднократно нарушала заповедь «Не лги». Лгала детям, мужу, коллегам по работе. Всё задокументировано.
– Возражение, – вскинул руку адвокат. – Господин обвинитель, видимо, забыл, что обвиняемая жила в XXI веке. Смею напомнить господину обвинителю, что на время XXI века мы эту заповедь отменили. Иначе у нас бы все поголовно в ад отправлялись.
– Возражение принято, – опять согласился судья. – Что же это вы, господин обвинитель, сноровку теряете? Смотрите, отправят вас на пенсию, будете акварельки на даче малевать. Давайте следующий грех, но только смотрите, опять не опростоволосьтесь.
– Хорошо, продолжаю. А как быть с «Не укради»? Ведь было? Было? Что вы на это скажете?
– Да, было, – спокойно ответил адвокат. – Но, Ваша честь, прошу принять во внимание обстоятельства, которые вынудили подсудимую нарушить эту заповедь. Одна, без мужа, с маленьким ребенком на руках, в стране кризис, денег еле хватает на аренду квартиры, есть нечего. Можем ли мы осуждать несчастную мать за то, что она украла в супермаркете булку хлеба и бутылку молока?
– Вообще-то это были конфеты и фрукты… – начал было обвинитель, но адвокат быстро его перебил:
– Да какая разница, что там было конкретно. Главное – как обстоятельства сложились.
– Хм… – проговорил судья. – Дайте подумать.
Некоторое время он листал страницы дела, опять при этом хмыкая и угукая. Через пару минут он оторвался от чтения и произнёс:
– Да, действительно. Возражение принимается. Грех не засчитан.
И уже обвинителю:
– Ничего не поделаешь, дорогой мой. Обстоятельства! Давай дальше.
Обвинитель стоял весь красный. Он явно не ожидал такого отпора от мальчишки. И кто ему только дело давал читать?
– Хорошо. А что вы скажете по поводу заповеди «Не прелюбодействуй»? Вот посмотрите, в деле все факты налицо. Неоднократно причём. И ребёнка первого именно подобным образом нагуляла. Внебрачные половые связи.
Судья вопросительно посмотрел на адвоката. Он явно проникался уважением к этому пареньку, который так лихо отражал все нападки обвинителя.
– Так ведь это было по любви… – Анна не смогла сдержаться.
– Какая нам разница, по любви или не по любви. Факт нарушения налицо. И вообще, вам, подсудимая, никто слова не давал, – обвинитель, как ему казалось, начинал склонять чашу в свою сторону.
– Согласно прецедентному праву, – начал адвокат, – необходимо констатировать, что в судебной практике постоянно наличествуют различные разногласия по поводу трактовки данного пункта правил. В частности, не понятно, что считать прелюбодеянием. Любовь к другому, когда ты замужем, или отношения с мужем без любви? Закон однозначного ответа на это не даёт. Позволю себе напомнить уважаемому суду, что в 2008 году разбиралось подобное дело опытным судьей, и суд не пришёл к однозначному решению. А так как у нас, как известно, презумпция невиновности, а сторона обвинения доказать грех не может, получается, что греха и нет как такового.
Судья уже смотрел на адвоката с нескрываемым интересом:
– И откуда вы всё это знаете, молодой человек?
– Ваша честь, я заранее взял дело, ознакомился с ним, ну и подготовился как следует.
– Весьма похвально, молодой человек. Далеко пойдёте. Были бы у нас все адвокаты такими, так, пожалуй, в раю побольше душ было бы, чем сейчас. Но тем не менее у нас уже время на исходе. Что, тогда определяем подсудимую в рай?
Он уже начал подниматься со своего места и занёс молоток для последнего утвердительного стука.
– Если, конечно, господину обвинителю нечего нам добавить, – произнёс он, вставая.
Но тут обвинитель хищно улыбнулся и с удовольствием ответил:
– Так точно, Ваша честь, мне есть что добавить.
– Ну так давайте скорее уже, говорите, что там у вас, – судья со вздохом опустился обратно на стул.
– Это не у меня, – начал обвинитель, – это у неё. Заповедь «Не убий». Нарушена. В семнадцать лет аборт. Пять недель. Всё предельно однозначно. Или вы опять будете выкручиваться, господин адвокат?
Анна поняла, что это конец. Это было очень давно, она почти забыла, она очень хотела забыть. Она была тогда совсем молодая и совсем глупая, а он такой красивый и так соблазнительно говорил. Мать бы её убила на месте, если бы узнала. Кое-как назанимав у подруг на операцию, она нашла полуподпольную клинику, где ей всё и сделали. Даже сейчас, почти двадцать лет спустя, воспоминания об этом больно кололи ей где-то в области груди.
Она была искренне благодарна своему защитнику, но глядя на довольное лицо обвинителя и слега растерянное лицо адвоката, чувствовала, что тут уже делу ничем не поможешь. И значит, предстояло ей отправляться в ад. А ей туда ох как не хотелось.
Судья взглянул на неё. Потом на адвоката. Произнёс:
– Я так понимаю, что возражений у стороны защиты нет? Тем более что и быть их не может. Статья однозначная. Итак, решением суда обвиняемая отправляется в…
– Стойте! – воскликнул адвокат. – Свидетель! У меня есть свидетель!
– Какой ещё свидетель? Вы о чём, молодой человек?
– Ваша честь, согласно внутреннему судебно-процессуальному кодексу небесной канцелярии, этот грех может быть не засчитан в случае полного раскаяния обвиняемого, а также в случае полного и искреннего прощения пострадавшей стороны.
– Эка вы хватили, молодой человек. Что она раскаивается, это и невооружённым глазом видно. А где же мы с вами душу ребенка-то этого найдём? Это же пока запрос оформим, да пока поиски… А нам дело закрывать надо.
Адвокат вышел на середину зала.
– Ваша честь, искать никого не нужно. Это я. И я официально заявляю под присягой, что я полностью и искренне прощаю обвиняемую.
Потом обернулся к опешившей Анне и добавил:
– Мама, я тебя люблю.
Внутри Анны что-то взорвалось, и она потеряла сознание.
Весь сборник вы можете купить здесь
