Пылающие души [Виталий Иванович Ячмень] (fb2) читать онлайн

Часть 1.

Глава 1.

Хлопья золы опускались, будто с небес. Они кружились в своем странном танце, легко преодолевая путь к упокоению на земле. Люди стояли, как и положено зевакам, задрав головы вверх, к эпицентру события. Несколько минут назад cтекло из окна на пятом этаже с треском вылетело на улицу, осыпав осколками наиболее храбрых зрителей, подошедших к самому краю клумбы. Собравшихся передернуло от инстинктивного ужаса перед неуправляемой стихией. Огонь пугал, но в то же время притягивал к себе взоры нескольких десятков глаз.

– А как же Наташка? – вскрикнула толстая тетя Катя с третьего этажа. – Кто-нибудь ее видел?

– Наташка… Да кому она нужна? – мужик со второго, чьего имени я так и не узнал, посмотрел на нее злобно. – Вот с Колькой что – это уже вопрос! Я ему полтинник на той неделе одолжил, а тут пожар. Плакал теперь мой полтинничек. Ох, чувствую, плакал.

Похоже, этот мужик был собутыльником Коли и завсегдатаем ныне пылающей квартиры. В любом случае внешне он был похож на тех людей, которые частенько появлялись на нашем этаже.

Остальные молчали. Тетя Катя презрительным взглядом окинула мужика и подумала, что ее больше никто не услышал, но тут отозвалась Любовь Сергеевна с первого этажа. Окна ее квартиры выходили прямо на клумбу, утаптываемую сейчас тремя парами ног, и это обстоятельство очень волновало пожилую женщину. Она поправила платок на голове и, повернувшись к тете Кате, сказала:

– Я ее со вчерашнего дня не видела. Она прошла мимо моих окон в девять вечера. Колька сегодня в магазин ходил, но я не знаю, когда он вернулся. Ты у Вовы спроси: ему должны были быть слышны их скандалы и маты.

Тетя Катя, которая интересовалась всеми в нашем доме, повернулась ко мне и, оглядевшись по сторонам, спросила:

– Володя, ты их слышал сегодня? Я за детей беспокоюсь. Наташка… Что про нее говорить? Да и про Кольку… А малых мне жаль. Что там, плакал меньший сегодня? Чего молчишь? Володя?

Оглядываясь по сторонам, я видел интерес и озабоченность на лицах. Никто не хотел себе такой участи. Уверен, многие представляли себя и свою семью на месте потерпевших. Но только не я! Любой, глядя на меня, поразился бы. В отличие от всех этих людей я тихонько улыбался. К счастью, никто не смотрел на меня, так как стихия огня приковывала внимание, не давая отвлекаться. Это хорошо. Так и должно быть.

– Володя! – тетя Катя дернула меня за рукав. – Что с тобой?

– Ничего, – проронил я небрежно, чтобы она не догадалась о переполнявших меня чувствах. – Страшно мне, тетя Катя. Как говорится, от такого никто не застрахован.

Последнюю фразу я постарался произнести испуганно. Надеюсь, мне это удалось.

– Так ты видел Кольку сегодня? Люба говорит, что он в магазин ходил.

– Нет, тетя Катя, я его не видел. Дверь хлопала. Ну вы же знаете, как он любит шуметь. У меня в коридоре люстра качается от ударов дверью. Наверное, это был он. Дочка мультик громко включила, так что мне не до Кольки было.

Похоже, тетя Катя удовлетворила свой интерес. Ее взгляд снова устремился к окну, а правая рука улеглась на огромную грудь. Сердце пожилой женщины не приспособлено для таких испытаний. Ну ничего, мужика своего она похоронила – с этим тоже справится.

В окне что-то хлопнуло, и столб искр вылетел на волю. Мы все, в едином порыве, устремились взглядом к дыре окна. Задирая голову, я успел разглядеть несколько открытых ртов на лицах, перекошенных от ужаса. Зачем людям со слабыми нервами тратить время среди зевак?

Маленькая искорка обожгла скулу, вернув меня к реальности. Улица наполнилась ревом пожарных машин. Васька Петренко из трехкомнатной квартиры на восьмом этаже быстро покатил коляску с голосящим сыном подальше от происходящего. Для чего приходить с детьми на такие мероприятия? Неужели негде больше сына выгулять?

Двор оглох от вопля первой машины. Нам пришлось отходить к детской площадке, чтобы не мешать спасателям. А они действительно работали! Не прошло и пары минут, как был размотан пожарный рукав, и два человека кинулись подключать его в одном из люков. Параллельно с этим лестница, которую мне приходилось видеть только в фильмах, устремилась к горящему окну. В тот момент, когда во двор заехала вторая машина, экипаж первой уже доделывал свою рутинную работу.

Полицейская машина медленно вкатилась во двор и остановилась у трансформаторной будки. Смешно, но именно там красовалась огромная надпись: «МЕНТЫ – КОЗЛЫ!!!», оставленная неизвестным художником года два назад. Краска выцвела, а сила эмоций осталась. Двое полицейских выразительно осмотрели стену будки и направились было в сторону пожарных машин. Но, увидев нас, отошедших на безопасное расстояние, замешкались и стали шептаться.

Тетя Катя говорила с одним из пожарных. Я не слышал их разговора, но тот явно получил необходимую ему информацию. Он направился к своим коллегам и, перекинувшись с ними парой фраз, скрылся в доме. Двое пожарных побежали за ним следом, в то время как еще один уже подбирался по лестнице к окну Наташиной кухни. Ребята работали весьма слаженно, и я оценил это. Не знаю, заметил ли это еще кто-нибудь, но я профессионалов своего дела уважал всегда.

– Спросили, сколько человек живет в квартире, – объявила всем тетя Катя, подходя к нашей маленькой компании. – Я перечислила всех.

Несколько зрителей кивнули в ответ на ее слова, но большинство остались безучастными. Три мужика из первого подъезда стояли в стороне и что-то обсуждали. Люди уже отходили от потрясения, готовые вскоре позабыть о сегодняшних событиях.

Меня дернули за штанину, и я посмотрел вниз. Моя дочь Лера стояла рядом и держала в руках свой рюкзачок с игрушками.

– Папа, мы котиков кормить идем? – проговорил этот четырехлетний человечек и скорчил гримаску недовольства.

Ах да… котики. У нас оставалось немного сосисок, которые уже никто не хотел есть, и мы с дочкой решили отнести их бездомным котам. Хотя этих котов трудно назвать бездомными. Еще прошлым летом я сколотил из фанерных листов, откопанных среди хлама в гараже, небольшой домик. Обмотав его пленкой и прибив ее степлером, я получил неплохую будочку для котов. Раньше они жили в картонном домике, но детям, подкармливающим животных, мой дом понравился больше. Добродушные тетушки, щедрые на объедки со своих столов, также оценили мою работу и отправили картонку на мусорку. Фанерный дом получил свой номер, написанный на нем моим кривым почерком, и стал приютом для нескольких котов и кошек с котятами. Предвосхищая возможные конфликты между хвостатыми жильцами, я разделил его перегородкой и сделал два входа с разных сторон. Пусть живут, мне не сложно было. Лера счастлива, ее друзья тоже. Наша мама счастлива не меньше, так как вопрос домашних животных, который ее так пугал, отпал сам собой, оставив нашу квартиру чистой и свободной от разбросанной повсюду шерсти.

Дочь смотрит на меня, ожидая ответа. Что я могу сказать? Именно то, чего она ждет. И я говорю:

– Пойдем. Здесь уже смотреть не на что.

Мы с дочерью удаляемся, и я чувствую на себе несколько взглядов. Толпа уже не монолитна, но все еще болезненно реагирует на потерю каждой своей единицы. Ну и пусть. Котики сейчас важнее.

Еще какое-то время я слышу голос тети Кати, но вскоре теряю его. Пожар и все, что с ним связано, остались позади. Так зачем мне думать об этом? И я окунаюсь в мир детства, ведомый маленьким, но очень родным кудрявым человечком.

Глава 2.

Моя дочь, как и другие дети в ее возрасте, просто без ума от зверушек. Когда мы гуляем, мне с трудом удается оторвать ее от маленьких вертлявых собачек. Лера гладит их, тискает, а хозяевам остается только смотреть и делать вид, что им это нравится. В их глазах я нередко вижу противоположные чувства, но дочке лучше об этом не знать.

На прошлый Новый год она запросила себе собачонку. Женя долго отговаривала ее, но Лера со слезами на глазах доказывала свою правоту. Что сказать? С младенчества учили, что собака друг человека и охранник его дома. Теперь вот вам, родители, получайте. Нам так и было заявлено, что Буська будет охранять нашу квартиру от злых людей, и Лера сможет сама без страха оставаться дома. Мне стоило большого труда уговорить дочь согласиться на игрушечную собачку. Буська умела ходить, лаять и петь несколько песен. Продержалась она не больше двух месяцев, после чего, замученная, отказалась сначала ходить, потом делать все остальное. Сейчас это создание, забытое своей хозяйкой, стоит в шкафу с игрушками.

Женя не очень любит животных и считает, что они должны жить на фермах и в зоопарках. Я не согласен с этим, но жена в этом вопросе непреклонна. Вот и остаются нам только собачки на поводке да кошечки в домике. Мама, провожая нас на улицу с пакетом еды для котов, каждый раз читает лекцию о блохах и лишае. Мне удалось избежать этого заболевания, а вот Женя однажды подхватила его от бродячей кошки. Это событие она запомнила надолго и теперь рассказывает нам о последствиях.

Кошка с котятами были довольны принесенным для них обедом и сразу приступили к трапезе. Пятнистая мама и три наглых рыжих мордочки-отпрыска растащили угощение по углам, и маленькая столовая наполнилась уютным чавканьем. Я не раз объяснял Лере опасность попыток гладить кошечку в такие моменты, и теперь она гладила своих пушистых друзей только до и после обеда.

Наевшись, все семейство развалилось отдыхать, подставив свои шерстяные животики теплому солнцу. Лера, присев рядом, принялась за свое любимое дело – поглаживать их за ушком. А я, за неимением других занятий, стал осматривать домик на наличие повреждений. Вскоре я увидел направляющихся к нам детей.

В нашем дворе жили еще два ребенка возраста Леры, остальные были намного младше или старше. Дочь пыталась играть со старшими, но ребятам было с ней неинтересно, и мы часто искали себе товарищей по соседним дворам.

Три девочки и два мальчика направлялись в нашу сторону. Они были одни, без взрослых, и о чем-то спорили по дороге. Меня это не удивило: детей постарше родители отпускали даже в соседние дворы. Я же свою дочь везде сопровождал, как настоящий телохранитель.

– Все сгорели! Я тебе говорю! – сказал рыжий мальчик, которого ребята во дворе называли «Кузнечиком» за его длинные тонкие ноги. – Мне мама так сказала.

– А она что, видела? – спросила Маша, местная хулиганка. – Никто их еще не видел.

Они приблизились к кошачьему домику и окинули взглядом его гостей. Лера заулыбалась, почувствовав себя хозяйкой на этой территории. Я сделал вид, что меня не интересует тема их разговора и присел рядом с дочерью на траву. Котенок, лежавший рядом, мяукнул и посмотрел на меня. Пришлось гладить животинку, чтобы не показывать свой интерес к происходящему.

– Да, никто не видел, – засмеялся второй мальчик и плюхнулся на траву у дерева. – Скорая уже приехала, так что скоро вынесут трупы, а нас сюда загнали.

– Ненавижу взрослых. Вечно они командуют и не дают делать то, что нам хочется. Пропали бы они куда-нибудь, вот классно было бы! – Маша посмотрела на меня и бросила рюкзак на траву рядом с мальчиком. Тот быстренько достал из него небольшое покрывало и положил у ее ног. Девочка уселась на него и стала рассматривать кошачий домик.

– Нет, ну вы подумайте сами, – не унимался Кузнечик. – Кто их видел сегодня? Баба Катя говорила, что их не было на улице весь день. Только дядя Коля выходил в магазин, но он вернулся. Значит, они были дома. Моя мама говорит, что тетя Наташа снова напилась и уснула с сигаретой. Дядь Вов, а вы как думаете?

Мне пришлось посмотреть на них и пожать плечами. Я же старался делать вид, что не слушаю разговор. Маша ухмыльнулась и тихонько что-то зашептала второй девочке – кажется, ее зовут Света. Я не был рад, когда эта компания, периодически менявшая свой состав, находилась рядом с моей дочерью, так что редко прислушивался к их именам. Эта девочка кивнула в ответ на сказанное и дернула за юбку третью подругу, которая все еще пыталась расстелить свое покрывало. Оно ее не слушалось и норовило загнуться, что девочку явно не устраивало. Когда она наконец справилась и уселась рядом с друзьями, их пятерка образовала фигуру, похожую на круг. Света сидела ко мне спиной, и я мог через ее плечо наблюдать, как Маша что-то шепчет друзьям.

Мне стало неловко находиться в этом царстве секретов, и я захотел побыстрее уйти отсюда домой, забрав дочь. Но я сомневался, что тела погорельцев уже увезли. Очень не хотелось пугать Леру видом мертвых людей, так что я решил еще немного посидеть рядом с кошачьим домиком.

Котята уже понемногу пришли в себя после сытного обеда и теперь прыгали рядом с нами, веселя Леру, водившую перед ними палочкой. Вдруг со двора раздался крик, а за ним последовал громкий плач. Пятерка друзей мгновенно вскочила и побежала к углу дома. Я посмотрел на дочь и в попытке успокоить ее сказал:

– Все в порядке, Лера. Не переживай.

Поднявшись на ноги, я погладил ее по голове и пошел в сторону выглядывавших из-за угла ребят. По дороге мне пришлось несколько раз махнуть рукой дочери, которая не сводила с меня глаз. У меня появилось чувство, что еще немного – и она расплачется.

Стоя за спиной у ребят, я наблюдал, как люди в белых халатах заталкивают в машину носилки, накрытые простыней. Под этим импровизированным саваном явно просматривались контуры человеческого тела. Это точно не Коля с его огромным животом и явно не дети. Значит, вынесли Наташу, и машина с мигалкой на крыше поглотила ее, скрыв от посторонних глаз. Мельком глянув в сторону толпы зевак, я сделал вывод, что их количество увеличилось чуть ли не вдвое. Сейчас они разбились на маленькие группки по интересам и старались как можно больше рассмотреть. Некоторые шептались, но большинство стояли молча. Человек в белом халате отпаивал успокоительным тетю Катю, а женщина из дома напротив обмахивала ее журналом. Тетя Катя всегда принимает происходящее близко к сердцу, так что при виде трупа ей предсказуемо стало плохо. Жаль, что ее не увели раньше, – можно было поберечь нервы этой доброй женщине.

На выходе из подъезда появились новые белые халаты. В руках медиков были такие же носилки, но теперь под белой простыней виднелось пузатое тело Коли. Врачам было явно тяжело. Еще бы, там же не только живот, но и два метра роста. Сколько он весит? Думаю, килограммов сто пятьдесят. Ребятам не позавидуешь. Я бы на их месте записался сегодня на хороший массаж. Хотя, возможно, они уже привыкли к такому. То, что осталось от Коли, тоже исчезло внутри машины, и два человека с носилками снова направились в подъезд.

– Я же говорил! Они все умерли! – Кузнечик подпрыгнул на месте. – Говорил же!

– Тихо ты, а то взрослые заметят! – Маша толкнула его в бок и приставила палец к губам. Затем, оглянувшись назад и увидев меня, омерзительно улыбнулась. Ребята замолчали.

То, чего все с нетерпением ждали, а многие в душе боялись, произошло через пару минут. В дверях подъезда снова появились медики с полными носилками. Тетя Катя вскрикнула и через секунду упала в обморок. На носилках, как мешки с мусором, лежали маленькие тела, накрытые белой простыней. Все дети семейства Дроздовых… Когда их заталкивали в машину, из-под простыни выскочила маленькая ручка, покрытая сажей. Дети рядом со мной вскрикнули, и Света отвернулась. Все потупили взгляд, и только Маша не отрываясь наблюдала за тем, как носилки с телами исчезают внутри машины. Но самое страшное было не это. Сзади тоже раздался крик. Этот голос я не спутаю ни с каким другим. Оглянувшись, я увидел Леру. Она зажмурилась сама и прикрывала глаза котенку, которого держала на руках, спасая от реалий человеческого мира.

Я сглотнул и подошел к дочери. Прижав ее к себе, я стоял и думал, как успокоить ее. О смерти мы с ней уже говорили: в садике у одной из девочек в аварии погиб отец. Лера долго просила нас рассказать ей о случившемся, и мне пришлось это сделать. Тогда я объяснил ей, что умирают старые люди и некоторые молодые. Но сейчас… Сейчас она видела мертвых детей. С этими детьми она виделась во дворе на площадке. С ними же она здоровалась в подъезде и ходила в сад, хоть и в разные группы. Дети не должны знать о смерти – таково мое мнение. Но что делать, если ребенок становится свидетелем смерти и понимает, что подобное может произойти и с ним?

Так мы и стояли, прижавшись друг к другу. Дочь не выпускала из рук котенка (сейчас я согласился бы уговорить жену забрать его к нам). Компания из пяти друзей, проводив взглядом уезжающие машины с мертвыми телами, направилась к месту стоянки. По дороге начался разговор, затеянный Кузнечиком, но, кто отвечал ему, я так и не разобрал – размышлял о Лере.

– Вау! Круто было! – тараторил мальчик. – Вы видели, как детей несли? Интересно, мелкий тоже умер?

– Конечно, умер, – ответил девичий голос. – Как же по-другому?

– Не, ну все-таки круто! – Кузнечик снова выразил свой восторг от увиденного.

– А почему ты тогда отвернулся? – спросила девочка.

– Я? А ты? Вы все отвернулись!

– Ты первый отвернулся, – вмешалась другая девочка.

– Ты хоть спать сам сможешь? – спросила, как мне показалось, Маша.

– А в туалет ночью пойдешь? – засмеялся второй мальчик.

– Да что вы ко мне пристали? Сами вы трусы.

Я смотрел, как он проходит мимо, провожаемый недобрым смехом друзей. В голове сформировался вопрос: что же из них вырастет? Может, я старею, да так, что уже начал брюзжать и скоро начну всех вокруг называть «наркоманами»? Но с этими ребятами явно что-то не так, это не настоящая дружба. А мои, где мои настоящие друзья? Нет их. Кто-то уехал после выпуска, кто-то остался в районе, где я прожил все свое детство и юность. Связи поддерживаются, а дружба утеряна. Но у этих еще вся жизнь впереди, многое может измениться. Наташа тоже хотела своим детям другой судьбы, но не срослось, как говорится. Она мне несколько раз говорила, что ее дети будут лучше своих родителей. Наташа мечтала, что, когда детям придет время поступать в институт, они с мужем бросят пить и будут всеми силами помогать им выбиться в люди. Помню, что тогда мне на ум пришла песня одной панковской группы о мотоцикле, который купили на деньги, вырученные от сдачи бутылок.

Я присел рядом с Лерой и заглянул в ее по-детски огромные глаза. Она уже не жмурилась, и котенок в ее руках тоже мог лицезреть мир. В глазах дочери я прочитал вопрос, и мне пришлось ответить.

– Да, доченька, так бывает. – Я опустил голову и прикрыл глаза. – Детки тоже умирают. Болезни, несчастные случаи, убийства… Лера, пойдем домой. Я включу тебе мультик о героях. Будешь смотреть?

В ее лице произошли изменения. Именно их я и ждал. Детский мозг по-другому работает с информацией. Дети быстро выбрасывают из головы то, что мешает им оставаться детьми. Мультик? Конечно хочу! Конфету? Дайте две! Так что Лера окинула меня вопросительным взглядом, будто ища подвох в моих словах и, не найдя его, заулыбалась.

– Пойдем быстрее домой, папочка! Я тебе новый мультик покажу, мне его мама вчера включала.

Я обнял ее и поднялся на ноги.

– Только дома не забудь помыть руки! – проговорил я строго и прижал к себе ее головку.

Мы шли к своему подъезду. Позади разливался смех оставшейся у кошачьего домика компании. Полиция так и стояла в стороне, делая вид, что происходящее ее не касается. Народ начал расходиться по домам, и у подъезда остались только несколько человек. Без сомнения, пожар будет темой для разговора еще несколько недель.

Я держал дочь за руку и думал о случившемся. Что дальше? Как жить с этими мыслями? С кем поговорить? Все это вопросы без ответов. Пусть в ближайшее время они таковыми и остаются, а потом я постараюсь разобраться.

Дочь смотрела на окно, из которого еще недавно валил дым, и что-то шептала себе под нос.

– Что ты говоришь? – подходя к подъезду, поинтересовался я.

– Я не хочу, чтобы с нами такое же случилось, – сказала Лера. В ее голосе я чувствовал страх. Да, мультики на время изгонят этот страх, но запах дыма еще долго будет напоминать ей о беде.

– С нами такого не случится. Запомни это.

– Хорошо, папочка. – Она прошла мимо меня в темноту и прохладу дома. Увидев в ней готовность перешагнуть порог первой, я обрадовался.

Перед подъездом в результате работы пожарных образовалась большая лужа. В ней сейчас купалась пара воробьев, а к ним подкрадывалась дворовая кошка. Дети играли в песочнице, катались на качелях. Мужики собирались играть в домино за своим столиком… Двор, взбудораженный страшным событием, возвращался к своей привычной жизни. Отметив все это краем глаза, я следом за дочерью зашел в прохладный подъезд.

Глава 3.

Мы стояли перед дверями лифта, а мою голову сверлила мысль о том, какую картину мы увидим сейчас на нашем этаже. Что делать с Лерой? Прикрыть ее своим телом, заслонив от ужаса? Если быть героем для своего ребенка, то на все сто.

Двери лифта открылись, и Лера, проскочив вперед, заняла место у кнопок.

– Ты что, не знаешь, кто должен первым заходить? – Я приподнял бровь и с деланным негодованием посмотрел на дочь.

– Знаю, папочка. Но мне хочется поскорее попасть домой.

Ее руки немного тряслись, когда она нажимала на кнопку лифта. Увидев это, я понял, что главная причина ее желания поскорее очутиться дома, а не мультики. Нет. Она просто боится. Хотя мы с ней это обсудили и я считал, что она успокоилась, это было не так. Помню ли я себя в тот миг, когда мне пришлось впервые столкнуться со смертью? Мне кажется, это была смерть моего деда. Мне было тогда восемь лет, и в тот день меня не повели в школу. Я был рад возможности пропустить нудные уроки, но не ожидал увидеть то, к чему готов любой взрослый. Когда деда вынесли из дома и поставили гроб на два табурета, я подумал, что все шутят. Он же спит! Я вижу! Когда я сказал об этом маме, она грустно улыбнулась и погладила меня по голове. На кладбище я смотрел, как моего деда накрывают деревянной крышкой и опускают в яму. «Зачем? Он же спит!» – хотел закричать я, но мой голос дрогнул. В ту ночь я плохо спал и во сне видел, как комья земли с глухим стуком падают на деревянную крышку. Утром мама рассказала мне, что дедушка просто устал и ушел на небо к своим родственникам. В следующую ночь я спал хорошо, и страшная земля со своим противным стуком мне больше не снилась.

Историю, рассказанную мне матерью, я пересказал своей дочери, когда она пришла из сада с грустной новостью. Уже тогда я знал, что настанет время, когда мне придется сказать по поводу смерти что-то новое. Я чувствую, что этот день пришел.

Мы вышли из лифта, и я старался прикрыть собою страшный вид соседских дверей. На площадке лужа воды растеклась до самого лифта. Мы стояли в этой воде, и я, держа одной рукой Леру, второй – пытался вставить ключ в замочную скважину. Он плясал в моей руке, норовя выскользнуть и упасть на пол. В конце концов ему это удалось, и он с тихим звоном, приглушенным слоем воды, приземлился на плитку.

– Лера, ты только не волнуйся. Папа сейчас поднимет ключ и мы пойдем смотреть мультики. Ты, главное, смотри на нашу дверь и не поворачивайся назад.

– Папа, а чего мне волноваться? – ответила Лера, не делая даже попыток оглянуться на соседские двери.

Ключ я нащупал быстро и, ощутив в руках привычный кусочек металла, начал подниматься. В этот момент я случайно обернулся назад, и ключ снова упал на пол. За спиной зияли ворота в ад, причем в буквальном смысле слова. Соседские двери были распахнуты настежь, так что я мог видеть черные, обгоревшие стены квартиры. И на фоне этих стен промелькнул человек. Я был готов поклясться, что это Наташа, но такого не могло быть! Ведь я лично видел, как носилки с ее телом и телами всех ее домочадцев заталкивали в машины. Продолжая смотреть в темный проем, я старался нащупать ключ. Когда в квартире погорельцев мелькнул очередной силуэт, я до боли сжал в руке найденный вслепую ключ. Он так и остался вдавленным в мою ладонь.

«Только бы не напугать Леру! Только бы она не обернулась!» – шептал я про себя, как мантру. Дверь поддалась на мои манипуляции с ключом, и я буквально втолкнул дочь в тамбур. Шагнув за ней следом, я с хлопком закрыл дверь. Только после нескольких секунд наблюдения в глазок мне удалось выдохнуть с облегчением: в темном проеме двери было пусто. Никто не гнался за нами, ничто нам не угрожало. Неужели показалось?

– Папочка, что случилось? – удивленно спросила Лера и посмотрела на меня с испугом.

– Ничего. Просто мне очень сильно захотелось увидеть тот мультик, о котором ты говорила, а мы все с дверью разобраться не можем.

«Напугал. Вот дурак!» – думал я, открывая дверь в квартиру. Дочь стояла рядом, и я боялся посмотреть на нее, боялся увидеть снова этот испуг. А еще я боялся, что она увидит мой страх и поймет, что я обманываю ее.

– Тогда я сразу его включу! – Лера заскочила в открытую дверь и, скинув на ходу легкие босоножки, пулей влетела в комнату.

Зайдя в квартиру, я быстро закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Не знаю, что именно я там увидел, но это точно была не Наташа. Я твердил себе это, сжимая в руках ключ. Не может такого быть, чтобы там кого-то забыли и теперь забытый бродит коридорами пустой квартиры. Или может?

Из кухни вышла Женя и посмотрела на меня своим особенным взглядом. Всякий раз, когда она так смотрела на меня, я вспоминал тот вечер на школьной дискотеке, когда она одарила меня им впервые. Прошло уже пятнадцать лет, а мое сердце до сих пор замирает от блеска ее глаз. Да, по прошествии стольких лет я все также сильно люблю эту женщину. Тем более сейчас, когда она стоит в своем коротеньком халатике, спрятанная за кухонным фартуком, и вкусно пахнет домашним пирогом. Как она утверждает, рецепт этого пирога передала ей бабушка, которая узнала его от своей бабушки. Как бы там ни было, этот пирог я очень любил. Специально для него я покупал свежую рыбу и сыр твердых сортов.

Все бы ничего, но отсутствующий взгляд выдавал ее состояние. Сегодня в нашем доме всем не по себе. Я подошел к ней и обнял за плечи. Жена прижалась к моей груди, и по ее щекам потекли слезы. Так мне сообщила моя слегка промокшая футболка.

– Ну что ты, – пробормотал я и поцеловал жену в макушку. Это был жест успокоения, найденный и отработанный мною за долгие годы нашего знакомства. В комнате уже вовсю шумел компьютер, и мне очень не хотелось, чтобы Лера, придя за мной, увидела маму в таком состоянии. Тогда весь пол будет залит слезами.

– И дети? – только и смогла проговорить Женя.

– Да, – ответил я и прижал ее к себе еще сильнее. – Их выносили накрытыми. Я так понял, там были все.

– Ужас… А я только недавно говорила: «Горбатого могила исправит»… Кто узнает, скажет, что накаркала.

– Никто не узнает, – сказал я и улыбнулся. Эту тайну я сохраню, родная, не переживай. Маленькая тайна у тебя и чуть побольше у меня. И так уж получилось, что они связаны.

Женя тяжело выдохнула и прижалась ко мне еще крепче. Такие объятия впору называть смертельными: грудь сжимается вместе с легкими, и шанса сделать даже маленький вдох тебе не оставляют. Хорошо, когда так тебя обнимают от любви.

В комнате раздался топот, и к нам со словами: «Папа, я все уже включила!» выбежала Лера. Женя тут же отошла от меня и направилась в сторону кухни.

– Идите кушать! – она зазвенела посудой. – У меня уже все давно готово. Наверное, даже разогревать придется.

Да, мы долго гуляли и не успели прийти к обеду вовремя. Но почему тогда Женя не позвонила? Лера выжидательно танцевала на месте рядом со мной и заглядывала мне в глаза. Я достал из сумки телефон и сразу все понял. Я вчера укладывал дочку спать и поставил его на беззвучный режим. А вот и четыре пропущенных вызова от Жени…

– Ты руки помыла? – прошептал я заговорщицки.

Лера перестала пританцовывать и пулей унеслась в ванную: гнев мамы она на себя навлекать не собиралась. Еще бы! Так можно лишиться разрешения посещать котиков, а этого Лера точно не хотела.

В ванной текла вода, на кухне звенела посуда, а в комнате, напоминая о своем возрасте и требуя замены некоторых комплектующих, гудел компьютер. Я положил сумку на столик перед входной дверью и снял сандалии. Жизнь в семье текла своим чередом, несмотря на страшные события в нашем доме. Я прошел в ванную и ущипнул Леру, о чем-то задумавшуюся перед зеркалом. Она подпрыгнула и, смеясь, выбежала в коридор.

– Папа, догоняй! – услышал я ее крик и, выглянув из ванной, успел заметить, как ее платье скрылось в комнате.

– Сейчас, руки только помою! – вода была горячей и напомнила о пожаре. Я смотрел на свои руки и видел пар. Одна картинка в сознании наложилась на другую, и вдруг мне показалось, что по моим рукам расползается огонь. Я рывком вынул их из-под крана. Поднеся руки к лицу, я стал всматриваться в покрасневшую кожу, от которой все еще шел пар, но тут в ванную заглянула Женя. Она уже успокоилась, и мне в голову пришла мысль, что, возможно, ее слезы были вызваны волнением за нас.

– Ты меня слышишь? – жена посмотрела на мои поднятые руки и перевела взгляд на лицо.

– Прости, отвлекся. Что?

– Я говорю, никаких игр и мультиков, пока не поедите.

Выглянув в коридор и убедившись в отсутствии Леры, я жестом велел жене приблизить ко мне ухо.

– Я уже пообещал посмотреть с ней новый мультфильм. Она видела, как выносили детей, и очень разволновалась. Давай разрешим ей хоть немного расслабиться.

В вопросах воспитания Женя была непреклонной, так что я приготовился отстаивать свое решение. Но, к моему огромному удивлению, она кивнула.

– Хорошо. – она вытерла глаза. – Но долго не засиживайтесь. Полчаса посмотрите и сразу на кухню. Я к этому времени буду накрывать на стол. Пусть Лера расслабится. Нам всем сейчас это нужно.

Женя пошла на кухню, оставив меня одного. Я снова посмотрел на руку. Рука как рука – ничего необычного.

– Папа, ну где ты? Ищи меня! – донеслось из комнаты.

Я вытер руки и легкой трусцой побежал играть и веселиться. Пробегая мимо кухни, я увидел, что Женя достала из бара бутылку хорошего вина, привезенного ее сестрой из Франции. Что сказать в такой ситуации? Пусть тоже расслабится. Из комнаты снова раздался недовольный детский голос.

– А кого я сейчас найду, а потом зажарю и съем?

Произнеся это, я задумался, не перегнул ли я палку? Говорить такое после случившегося? Но дочь уже вошла в азарт и эту фразу пропустила мимо ушей.

Глава 4.

Мы немного посмотрели мультфильм, и Лера достала из коробки кукол. Пол в одну минуту стал похожим на поле битвы, усыпанное телами пластмассовых человечков. Поиграть нам удалось совсем недолго: в комнату зашла Женя. Она, как обычно, стала в дверях, уперев одну руку в бок. Женя была дочерью полковника вооруженных сил, так что все делала по графику, не давая спуска никому в нашей семье. По ее действиям можно было проверять часы, и я даже не сомневался, что отведенные нам полчаса закончились и она пришла за нами, чтобы накормить. Подтверждая мои слова, Женя постучала пальцем по запястью и сказала:

– Кушать. Я уже все разложила по тарелкам, так что никаких отговорок.

Последние слова предназначались Лере, которая уже открыла рот, чтобы выпросить себе еще немного времени на игру, но просить было некого: мама уже скрылась на кухне. Дочь посмотрела на меня и я, сделав вид, что тоже расстроился, пожал плечами.

– С мамой шутки плохи, – произнес я и поднялся на ноги. – Ты же знаешь. Ну-ка, кто быстрее на кухню!

Лера вмиг оказалась на ногах и выскочила в дверь. Довольный своей маленькой хитростью, я пошел следом. Идти туда, куда ей не хочется, Лера обычно отказывалась. Но игра – совсем другое дело. Я часто бессовестно пользовался этим практически безотказным приемом, за что неоднократно корил себя в мыслях.

Когда я зашел в кухню, Лера уже сидела за столом и ковыряла вилкой свою порцию пирога. Заставить ее есть, если она этого не хочет, не смог бы даже волшебник, не то что я.

Заняв свое место за столом, я принялся за пирог. Он получился просто великолепным, несмотря на то что его пришлось разогревать.

Бутылки вина на столе уже не было. Вместо нее Женя поставила графин с компотом, в котором, подтверждая мою догадку, плавали несколько кусочков яблока. Мой нюх меня не подвел – запах обожаемых фруктов я почувствовал еще в коридоре. К моему любимому пирогу жена приготовила еще и мой любимый компот.

– Мама, включи мне на телефоне сказку про домовенка Кузю, – сказала Лера, продолжая ковырять вилкой в тарелке. – Ты же знаешь, что мне без сказки никак!

– О, да! – Женя взяла телефон с подоконника. – Ты у нас известный любитель сказок и песенок. Сейчас включу, а ты давай ешь.

Лера, отломив маленький кусочек, отправила его в рот. Я смотрел на нее и улыбался: ради любимых развлечений этот ребенок готов на все.

Зазвучал женский голос, рассказывающий сказку, известную почти всем советским детям по старому доброму мультфильму. Женя рассматривала что-то в говорящем телефоне и ела пирог. Я тоже ел, но мыслями был не здесь. Я раздумывал о том, что кого-то из жертв могли не заметить как пожарные, так и медики. На носилках были двое взрослых и несколько детей. Но все ли дети были там? А вдруг кто-то остался один в сожженной квартире? Жуть какая! Но тут я вспомнил, как тетя Катя сказала, что ее расспрашивали о количестве человек в квартире. Значит, по логике вещей, пожарные должны были искать всех членов семьи Дроздовых, а это четверо детей и двое взрослых. Я сомневаюсь, что, не найдя одного из них, они бы так просто уехали. Но кого же я видел в их квартире?

Тем временем события в сказке дошли до того момента, о котором мы с Женей не подумали. Мы жевали, а из телефона рассказывали:

«…И тут Кузька увидел, что с потолка падает уголек, хорошенький, красненький. Кузька знал, что любоваться угольком нельзя. Надо сразу наступить на него лаптем, тридцать три раза топнуть, тридцать три раза повернуться, и никакой беды не жди. Но глупый домовенок радостно завопил:

– Ребятушки-домовятушки! Ступайте сюда! Будем играть в мужичков-пожарничков!

Уголек раздули, подстелили ему соломки, угостили щепками. И запел, заплясал огонь. Давай всех кусать, обижать, обжигать. Домовята от него, а он вдогонку. И ест по пути все без разбора: перины, сенники, подушки. Чем больше ест, тем сильнее становится. Кинули в него скамейкой, табуреткой – съел и не подавился. Жаром пышет. Красными искрами сверкает. Черным дымом глаза ест, серым дымом душит. Домовята – под стол и ревмя ревут:

– Огонюшко-батюшка! Не тронь, пожалей!

Вдруг из огня голос:

– Детушки! Бегите сюда!

Домовята ревут:

– Огонь нас кличет, съесть хочет!..»

Мы с Женей переглянулись и почти одновременно посмотрели на Леру. Та продолжала как ни в чем не бывало ковыряться в пироге, лишь время от времени посылая маленькие кусочки в рот.

«Может, пронесло?» – говорил взгляд моей супруги.

«Надеюсь…» – отвечал мой.

Но чуда не произошло. Прожевав очередной кусочек пирога, наша дочь спросила:

– А детки тети Наташи тоже с угольком играли? Или домовые у них баловались и случайно дом сожгли?

Женя кивнула мне, мол, ты говори. Об опасности игры с огнем мы с ребенком беседовали пару раз, но можно повторить. Промочив горло компотом и откашлявшись, я легонько кивнул Жене. Она выключила сказку и отложила телефон в сторону.

– Лера, ты же знаешь, что с огнем играть нельзя. – Я положил руки на стол и скрестил пальцы.

– Знаю. Но домовята играли, – сказала дочь, и я ощутил в ее голосе легкое дребезжание. Она вот-вот расплачется, и мне нужно вести себя очень осторожно, чтобы не допустить ее слез.

– Да, играли. И чем это закончилось? Их дом загорелся. Но людей дома не было, так что никто не пострадал. Тетя, рассказывая эту историю, хочет показать, как может быть опасен огонь для дома. Ты же слышала, как он манил домовят и поедал все вокруг?

– Слышала. Но зачем мы тогда костры жжем за домом и в лесу?

Любознательный ребенок, впечатленный недавними событиями. Что поделать, тема скользкая, но обойти не удастся. Придется сегодня и мне побыть немного рассказчиком.

– Костры жечь можно, но осторожно. Ты же видела, мы разводили огонь в мангале, а после того, как пожарили мясо, затушили угли водой. Это правильно и безопасно. Если разводить костер, не соблюдая правил безопасности, можно сжечь лес, а то и целый город. Я слышал истории от стариков: когда в деревнях крыши крыли соломой, огонь при пожаре перепрыгивал с дома на дом. Бывало, выгорали целые села. С огнем надо быть аккуратнее. А Наташа… Ты же видела, как они жили? Когда мы шли с тобой в парк, она шла в магазин за выпивкой…

– Володя, – Женя посмотрела на меня одним из своих строгих взглядов, – мы с тобой это уже обсуждали. Что мы делаем, если хотим осудить человека?

Опять двадцать пять… Напоминание об оценочном отношении к людям. Почему я должен молчать, если человек мне не нравится? Психологи со своими советами меня добьют. Ладно бы просто рекомендовали, но их же слушают домохозяйки, начитавшиеся женских журналов! Терпи, молчи, не обижайся… Почему я должен сдерживать себя и учить этому ребенка? Какое поколение мы так вырастим?

Лера смотрела то на меня, то на Женю, явно ожидая продолжения.

– Прости, немного задумался. – После одобрительного кивка жены я продолжил свой рассказ. – Не всем детям повезло с родителями, и не всем родителям повезло с работой. У нас хоть денег и немного, но мы стараемся радовать тебя игрушками и развлечениями. Тетя Наташа с дядей Колей своих детей не баловали. Ты помнишь, как мы купили Костику леденцы?

Лера закивала. Задавая вопрос, я ожидал другого ответа, надеялся, что дочь забыла об этом. Она не забыла. Прошлым летом мы покупали конфеты в маленьком магазине рядом с нашим домом. Костик, Наташин третий ребенок, смотрел на нас сквозь стекло. Когда я его увидел, то чуть не заплакал. Этот двух-трехлетний малыш стоял, прислонившись лбом к окну, и пожирал нас зелеными глазами. Он был таким худым, что футболка старшего брата висела на нем, как халат на пугале. Чумазое лицо с синяком под правым глазом было все исцарапано местными котами, к которым Костик испытывал огромную любовь. Я купил конфету на палочке Лере и, посмотрев в очередной раз в окно, взял еще парочку Наташиному сыну. Помню, дочка подумала, что я купил их для нее и выдам ей немного позже, но я, выходя из магазина, протянул их чумазому мальчику. Он сначала не поверил, потом сказал, что брать конфеты у чужих нельзя. Но как же загорелись его глаза! Я видел, как он сглотнул слюну. Готов поспорить, что во рту в этот момент у него было сладко. Лера уже разворачивала свой леденец. Оглянувшись на нее, я присел рядом с пацаненком и погладил его по грязным волосам. Он узнал меня – мы не раз виделись с ним и его матерью на площадке, но он боялся, и поэтому конфеты все еще были у меня. Я заверил его, что никому не скажу об этом, и он мгновенно схватил их своей маленькой ручонкой. Оба леденца исчезли в карманах его безразмерных штанов. И также быстро исчез он сам, видимо боясь, что я передумаю и заберу конфеты назад, хотя у меня и в мыслях подобного не было. Лера во время прогулки пару раз спрашивала, зачем я купил Костику конфеты, ведь он не мой ребенок. Жени рядом не было, поэтому я мог рассказать дочери кое-что о том, что думаю о родителях чумазого мальчика. Вряд ли она поняла причину моего поведения, но я считал себя правым. Она все рассказала маме, и, хотя Женя одобрила мой поступок, перед дочерью мне было немного стыдно.

– Это все от неосторожности, – прервала затянувшееся молчание Женя. – Домовые неосторожно повели себя с угольком – у них загорелся дом. В селе люди упустили искру – загорелась вся округа. Тетя Наташа или дядя Коля скорее всего также неосторожно повели себя с огнем, и поэтому сгорела их квартира. Возможно, они хотели что-то приготовить. Правильно я говорю?

Женя выжидательно смотрела на меня, и мне оставалось только кивнуть ей в ответ. Если бы не мысли о странном человеке в сгоревшей квартире, я был бы более собранным. Но стоит сказать спасибо супруге: с рассказом она меня выручила.

– Я больше не хочу кушать, – прошептала Лера, глядя прямо в тарелку. – Можно я пойду поиграю?

– Нет, сначала доешь, – Женя, как истинная дочь военного, была непреклонна.

– Пусть идет. – Я легонько махнул дочери рукой, и та испарилась. – Ей все еще тяжело.

После обеда Женя мыла посуду, а я читал новости. Теракты, убийства, аварии… Сколько всего ужасного происходит в этом мире! Мир катится в пропасть, а мы помогаем ему катиться быстрее.

Вечером мы всей семьей смотрели детский фильм, стараясь выбросить из головы эти страшные и совершенно не нужные нам события. На экране веселый медведь по имени Паддингтон вытворял такое, что мы все вместе катались со смеху по кровати.

После десяти вечера Лера, помытая и переодетая в летнюю пижаму с зайчиками, легла спать. Я читал ей сказку, поглядывая на ее закрытые веки, а Женя рисовала очередную картину. Когда дочка уснула, я зашел к жене. На холсте красовались наброски, наталкивающие на мысль о том, что скоро здесь появится чудесный корабль, бегущий по волнам.

– Вы сегодня быстро. – Женя нанесла очередной мазок и отошла немного в сторону. – Сильно устала?

– Ага. День тяжелый выдался, – сказал я и лег на кровать, наблюдая за ее действиями. Не скрою, мне нравилось наблюдать за тем, как она творит. Как из непонятных линий на холсте появляются люди, птицы и облака. Ее движения скупые, короткие, но за каждым из них скрывается будущее целого творения. Я не увлекался ничем подобным. Рисовать вообще не умею, так что картинки, нарисованные по заказу дочери, казались пародиями на то, что должно было появиться на бумаге на самом деле. Или руки у меня под это не заточены, или голова настроена на другую волну – одним словом, творчество из меня не прет. Ну и ладно, для этого в нашей семье есть Женя. Хочется верить в то, что дочь получила от нее дар к созданию прекрасного и пойдет по ее стопам.

Между тем на холсте уже вовсю бушевало море. Надвигался шторм, и несколько птиц пролетали над водой, поднимающейся им навстречу. Храбрый капитан стоял на палубе (или это был простой матрос?) и пытался справиться с управлением. Еще три человека силились вырвать парус из цепких лап ветра и опустить его. Один боролся с якорем, не то опуская, не то поднимая его. Команда работала слаженно и должна была одержать победу, тем более что на помощь им уже выходило солнце в правом верхнем углу картины. Я поверил, что команда выиграет этот бой со стихией. Должна выиграть, ведь у моей супруги все картины о хорошем, даже если на море шторм и ветер рвет паруса. Солнце, возвышаясь над хаосом, давало мне уверенность в этом.

– Всегда забываю, что ты за мной следишь, – произнесла жена, закончив первый этап работы над картиной. Она подошла и легла рядом, прижавшись ко мне грудью.

– Это хорошо, что забываешь. Так винила бы меня в том, что я тебе мешаю своим тяжелым глазом. Я специально тихонько лежу, чтобы меня не заметили.Ты же это прекрасно знаешь.

Я обнял ее и приблизился к родным губам. Мы целовались долго, до беспамятства. Как школьники, дорвавшиеся до запретного плода и вкусившие всю его сладость. Момента, когда мы разделись, я не заметил. Это было не важно, внешний мир ушел на задний план, как будто унесенный ураганом с картины, стоявшей в паре метров от нас. И только солнце, прорывающееся сквозь тучи в углу картины, разгоралось для нас все сильнее, пока не вспыхнуло самым ярким светом из всех возможных в этой Вселенной.

Занимаясь любовью с женой, я постоянно ощущал на себе посторонний взгляд, но сколько бы раз ни оборачивался, никого не видел. Говорят, что человек может почувствовать взгляд животного, но у нас никто из живности дома не обитал (насчет жучков и паучков меня мучают сомнения). Когда мы успокоились и легли спать, я не выдержал и задвинул шторы. Луна, светившая прямо в окно, наверное, обиделась и спряталась за тучу. Я лег рядом с женой и, слушая ее дыхание, постарался уснуть.

В эту ночь мне нормально поспать не удалось. В голову лезли мысли о странном силуэте в сгоревшей квартире соседей. В те моменты, когда сну все же удавалось затащить меня в свой мир, я, как и в ночь после похорон деда, видел комья земли, падающие на гроб. Рядом стояла вся семья Дроздовых, а на табличке, прибитой к кресту, виднелась надпись: «Владимир Петрович Бондаренко». Видя свое имя, я всякий раз, тяжело дыша, подскакивал на кровати. Женя тоже дергалась, но продолжала спать. Я снова опускался на нагретое мною место и смотрел в потолок. Сон ускользал от меня, и я не знал, что с этим делать. Ну не овец же считать в самом деле!

К утру я был совершенно измотан. Страшно болела голова, и очень хотелось спать. Начало понедельника выдалось таким, каким его описывают в анекдотах: противным, тяжелым и нежеланным. Хотелось остаться в постели и хоть немного отдохнуть, тем более что сегодня мой выходной, а вчера я совершил большое дело, раз и навсегда показав соседу, кто у нас на этаже главный. Но это был мой обычный день в кругу семьи, и я уже слышал, как Лера пробирается к нам, чтобы сообщить о том, что солнышко встало. В общем, первое утро моей новой жизни началось традиционно: с хорошенького живого будильника.

Глава 5.

Десятки глаз смотрят на меня, прожигая взглядом мою плоть. Они ждут моих слов. Ждут моих действий. Эти глаза смотрят с недоверием и ненавистью. Они многое знают, но не так много, как я. Эти глаза смотрят с болью. Они хотят мести, но не могут ничего сделать. Эти глаза смотрят со страхом… И только это остается для меня непонятным.

Так с чего же все началось? Трудно сказать, но для себя я решил, что отправной точкой этих событий является мой переезд в этот дом.

Прошло уже семь лет с тех пор, как мы с Женей после свадьбы переехали в новую квартиру. Радости нашей не было предела…

Часть 2.

Глава 6.

Радости нашей не было предела: мы переезжали в собственную квартиру, купленную на свои деньги. Два месяца назад мы поженились, отгуляв великолепную свадьбу. И да, мы были влюблены друг в друга по уши.

До этого целых десять лет мы встречались, а познакомились на школьной дискотеке. Кстати, больше подобных мероприятий в нашей школе не устраивали, поскольку тогда произошло несколько крупных драк. Но нам было все равно, ведь свою роль та дискотека исполнила, соединив нас на долгие годы. Если когда-нибудь меня спросят, был ли я счастлив, я твердо отвечу, что не только был, но и по сей день являюсь счастливым человеком.

Расписались мы в центральном ЗАГСе нашего города и уже на следующей неделе укатили в свадебное путешествие в Хорватию. Отдых был прекрасным, но еще большая радость ждала нас по возвращении на родину: коллега моего отца выезжал на ПМЖ в другую страну и дешево продавал свою квартиру. Услышав, что сын сотрудника фирмы ищет жилье, чтобы свить там семейное гнездышко, он отыскал моего отца и сделал ему такое предложение, от которого мы не смогли отказаться. Получилось так, что не мы выбрали квартиру, а она сама нашла нас и определила в свои владельцы. Судьба.

Кочевая жизнь в съемных квартирах подошла к концу. Мы въехали в двухкомнатный «особняк», как мы его называли поначалу, на окраине Харькова. Квартира располагалась на пятом этаже девятиэтажного дома, построенного около двадцати лет назад. Восточный, когда-то промышленный район, сейчас превратился в спальный, так как большая часть местных предприятий перестала работать более десяти лет назад. Это был район недорогой, но, благодаря расширяющейся инфраструктуре, довольно комфортный.

В планах значились дети, поэтому Женя первым делом кинулась изучать близлежащие школы и детские сады. Недовольная результатом, она отложила этот вопрос до того момента, когда он действительно станет важным. Она не любила так делать, но определиться с выбором заведения не могла.

Женя рисовала прекрасные картины, продажу которых ей помогла наладить через социальные сети близкая подруга. Она рисовала то, что ей было интересно: море, лес, небо. Часто к ней обращались с просьбами нарисовать картину с готовой идеей, и тогда ей приходилось туго. «Заказуху» на дух не выносила. Ей хотелось творить, хотелось, чтобы ее мысли и чувства уходили вслед за красками на холст и растворялись в выдуманном ею мире. Но приходилось соглашаться: деньги были нужны всегда.

Когда перепадал заказ, полностью продуманный покупателем, она мучилась, временами переделывая картину по несколько раз. Особенно ее напрягали портреты и необходимость перерисовывать их с фотографий. Заказчик указывал фон, просил поправить ему нос или уши, предлагал изобразить его в героическом виде… Для Жени это было каторгой. Но выход из этого положения нашел я, ее надежная опора и, между прочим, первый натурщик. Рассматривая очередную работу, которую она перерисовывала уже по третьему разу, я предложил ей вносить туда элементы, незаметные для заказчика. Она рисовала портрет девушки, парень которой планировал подарить его своей возлюбленной на день рождения. Я долго рассматривал его и вдруг, взяв в руки краски, добавил пальцем несколько штрихов. Так рядом с девушкой появился чертенок, видимый только под определенным углом и то, если на него посветить. Конечно, сам нарисовать его таким я бы не смог, но Жене, понравилась эта идея. После получаса работы она продемонстрировала мне результат. Так и начали появляться на ее картинах для нудных заказчиков чертики и ангелочки, эльфы и гномы, птицы и рыбы. Не знаю, находили ли эти послания клиенты, но претензий не высказал ни один из них.

Я же работал в охранной фирме. Вернувшись из армии и немного побегав в поисках хлебного места, я разочаровался и пошел работать в милицию. Если для Жени каторгой были только неинтересные для нее заказы, то для меня – вся работа. Больше всего напрягала необходимость в конце недели сдавать начальнику определенную кассу. Я не хотел обирать людей, это было ниже моего достоинства. Придя в милицию, я рассчитывал защищать людей, а не отбирать последнее. Тяжелее этого было только смотреть, как задержанного тобою преступника отпускают старшие по званию. Я понимал, почему так происходит, но не мог смириться с этим. Как можно отпустить того, кто реально нарушил закон? Когда на моих глазах отпустили человека, продававшего наркотики возле школы, я подал рапорт и ушел с работы.

Просидел дома я недолго: уже через пару недель меня пригласили на собеседование в охранную фирму. Они мониторили ситуацию в милиции, засекли очередное увольнение честного «мента» и решили, что надо брать. Так я и очутился в рядах «Центуриона». Мне предложили попробовать себя в роли телохранителя, но я отказался. Да, платили за такую работу очень хорошо, но не хотелось рисковать жизнью ради неизвестных мне людей. Тогда руководство предложило мне должность охранника. Что я только не охранял! Частные детские сады, выставки, склады, бизнес-центры… Больше всего мне нравились те места, где можно было спокойно сидеть или лежать, рассматривая журналы и читая книги. Женя смеялась, мол, я отращу себе там большое пузо. Но я всякий раз отвечал, что в роду у меня толстых не было. Тем более что на всех объектах мне удавалось обустроить себе из подручных средств спортивный уголок. Или хотя бы найти место, где можно было отжиматься и качать пресс.

Так пролетел целый год, а по истечении его у нас появился новый член семьи. И это был не кот, которого нам предлагали завести друзья. Голосящий комочек по имени Валерия или попросту Лера был привезен мною из роддома солнечным днем и положен в новенькую детскую кроватку. Хотя, замечу, в этой кроватке она почти не спала, предпочитая нашу. Мы были счастливы и жили в безоблачной радости около года. Пока не умерли наши соседи по лестничной площадке.

Дядя Петя, весельчак и любитель по вечерам пропустить пару бутылочек пива, со своей женой тетей Машей пересекал на машине перекресток в районе окружной дороги и Кулиничей. Не пойми откуда, как это впоследствии утверждал единственный свидетель, сестра тети Маши, на них вылетела фура. Перед машины смяло в гармошку. Задняя часть тоже пострадала, но пассажирке только сломало ноги. Несмотря на показания свидетеля, виновным был признан именно дядя Петя, не рассмотревший впереди себя огромную машину, груженую электроникой. Мы с напарником на работе при обсуждении этой истории тоже сходились на том, что виноват мой сосед. Однако нашлись и те, кто обвинял во всем водителя фуры, но при этом радовался трагедии. Страшно признать, но смерти дяди Пети и тети Маши радовались их дочь и ее муж, до этого проживающие вместе с родителями в их четырехкомнатной квартире. У них уже было двое детей, и сейчас она вынашивала третьего. Теперь они стали единовластными хозяевами квартиры погибших.

Так уж получилось, что о молодых соседях я почти ничего не знал. Мне не приходилось видеть их часто, а если и встречались на площадке, то дальше пары приветственных слов дело не шло. Я знал только то, что зовут их Наташа и Коля и что у них двое детей. Все. Больше времени на разговоры со странными молчаливыми соседями у меня не было. Иногда, беседуя на улице с жильцами дома, я слышал от них, что Наташа и Коля большие любители выпить и живут здесь только потому, что маме жаль выгонять свою безалаберную дочь с мужем-лентяем на улицу. Вроде они нигде не работали, жили на содержании у родителей и на детское пособие. Дядя Петя уже несколько раз намеревался выгнать их «на все четыре стороны», но жена из жалости к внукам сдерживала его.

После аварии по квартирам нашего дома прошла женщина и собрала деньги на похороны и помощь семье. Выходя на улицу, я видел, как она отдала деньги моей молодой соседке и та сразу направилась в сторону магазинов. Скорее всего, она запаслась горячительным, чтобы отпраздновать свою радость, но хочется верить, что это было не так. А радость улетучивалась, поскольку деньги с водителя фуры получить им не удалось, а запасы родителей быстро иссякали. Так что месяца через три они остались без денег и с нетерпением ждали рождения третьего ребенка, чтобы получить «огромную» выплату от государства.

К чему я все это? Ага. Одним прекрасным летним утром я выходил на работу и решил спуститься по ступенькам, чтобы устроить разминку ногам. Погруженный в свои мысли, я вдруг почувствовал, что правая нога вступила во что-то вязкое. Я остановился. В нос ударил неприятный запах. Я стоял в чьей-то блевотине, и от одного осознания этого мне самому становилось дурно.

– Да что же это такое! – вырвалось у меня.

Я смотрел по сторонам, намереваясь найти виновника происшедшего, но на площадке было пусто. Однако эта мерзкая лужа была прямо перед тамбуром соседей.

Вспомнив об их традиционных развлечениях, я сделал вывод, что виноваты в этом именно они. А кто еще мог такое сделать в подъезде, прямо напротив их квартиры? Ладно, свидетелей у меня не было, предъявить мне нечего, и я пошел домой мыть обувь. Было противно, но я справился за пару минут и снова вышел к лифту. Намереваясь теперь воспользоваться благами цивилизации, я нажал на кнопку и начал ждать. Глаза как назло цеплялись за гадость возле соседской двери, а нос отказывался нормально дышать, не желая травиться парами этой субстанции. Отправив спящей жене сообщение о том, чтобы была осторожнее на площадке, я вышел из подъезда и направился к троллейбусу, замеченному мною при выходе из дома. Не думать о случившемся не получалось, но я решил, что соседи уберут все сами, когда проспятся и выберутся из квартиры. Какой я был наивный тогда! Возвращаясь домой, я увидел на том же месте лужу блевотины, не тронутой больше ни одной ногой. Я был единственным, кто потревожил ее спокойствие.

В моей душе бурлила злость, которую с трудом удавалось сдержать. Я нажал на кнопку соседского звонка и отошел на шаг назад. Где-то в глубине квартиры что-то загрохотало и затихло. Потом раздался звук открываемой двери, и снова повисла тишина. Я понял, что кто-то вышел в тамбур и теперь прислушивается к звукам на площадке. Мне пришлось ждать, как заправскому охотнику, но добыча тоже выжидала, не издавая ни звука. Сколько мы так продержимся? Не знаю, какие планы были у человека с той стороны двери, но я тратить оставшийся вечер на него не собирался. Постучав пару раз и не услышав реакции, я пошел на хитрость:

– Соседи, открывайте. Это Володя из пятьдесят четвертой квартиры. Дело есть.

Предполагалось, что «мифическое» дело породит интерес к моей персоне. И с этим я не прогадал. У того, кто слушал меня за дверью, возникло желание выяснить, что принесет ему мое предложение. Прошло несколько секунд, и дверь, державшаяся «на честном слове», приоткрылась, обдав меня невероятной вонью.

– Слышь, сосед, ты что ли? – из щели показалось опухшее Колино лицо. Он посмотрел вниз и, не найдя больше никого, осклабившись, снова уставился на меня. Коля так и не выходил, а только выглядывал из-за двери, щурясь, будто от солнца. Он все время говорил «слышь», вставляя это словечко в каждое свое предложение. Об этой его привычке я был наслышан, но сам не имел опыта разговора с ним.

– Коля, здравствуй. Как твои дела? Как чувствуешь себя? – я улыбался. Сама доброта.

– Да нормально, а что? Есть предложения? Только моей не говори, а то она тоже прицепится, а она после этого дела очень злая. Но если выпьет немного, то нормальная.

– Я не за этим. У тебя что сейчас под ногами?

– Пол. Линолеум. – Коля заторможенно смотрел себе под ноги.

– Ты не туда смотри, а во-от сюда… – Сделав еще более доброе лицо, я заглянул ему прямо в глаза.

– А… Ого! А что это? Сосед, тебе что, плохо было? Слышь, ты это, может, врача вызовешь?

Я даже заморгал от удивления.

– Подожди, Коля, это не мне было плохо, а, как я понял, кому-то из вас.

– Слышь, ты не прав. Мы вчера дома были весь вечер. И не пили ничего. Это не мы. Да и что тут такого? Ну блеванул кто-то, тебе что, западло убрать? Тебе мешает?

Я смотрел на него, не веря своим ушам.

– Коля, – заговорил я снова как можно спокойнее, – повторюсь, это не мне было плохо. Вы вчера тут бегали, дверями стучали, а сегодня с утра я нашел такой «подарок» на площадке. Я много чего могу понять, но как можно врать прямо в лицо человеку? Короче, не поленитесь убрать за собой.

Сосед снова посмотрел на вонючую лужу у себя под ногами и, сделав сердитое лицо, сказал:

– Не мы это. И нам она не мешает. Тебе мешает – убирай. – И уже немного добрее добавил: – Слышь, сосед, может, займешь червонец?

Я сжал кулаки и, с трудом сдержав себя, выдохнул. Сосед расценил это по-своему и мигом закрыл дверь. Раздался грохот. Похоже, Коля, унося ноги от возможной опасности, споткнулся о разбросанный по тамбуру хлам. Его реакция казалась странной, учитывая огромную разницу в наших весовых категориях. Теперь мне пришлось говорить в закрытую дверь:

– Если вы не уберете, я приму меры.

Какие именно меры мне придется принять, я не знал. Да и что можно сделать в данной ситуации? Начистить ему морду? А смысл? Заявит на меня в полицию, потом позора не оберешься. Но что-то сделать надо. Не убирать же все это самому?

Меня переполняла злость, и я снова направился к лифту. Решение выйти на улицу немного освежиться казалось здравым, и уже через минуту я стоял перед подъездом. Здесь я не сдержался и застонал от переизбытка эмоций.

– Что случилось, Володя? – услышал я знакомый голос. Тетя Катя с третьего этажа смотрела на меня с удивлением и явно ожидала услышать ответ на свой вопрос.

– Да тут такое дело… Понимаете, выхожу с утра на работу и вижу, что на площадке возле Наташкиной двери кого-то вырвало. Конечно, я подумал, что это кто-то из них после очередной бутылки… Я надеялся, что они приберут, и пошел на работу, но когда вернулся, блевотина была на месте. Позвонил им. Колька, явно с бодуна, сказал, что он не в курсе, чье это дело. А если мне это мешает, то я могу сам немного потрудиться и убрать. Представляете? Лежит прямо у него под дверью, а убирать должен я, так как мне, видите ли, это мешает. А им что, не мешает? Как он из квартиры выходить будет?

Говорить о том, что вступил в эту мерзость, я не стал, не хотелось. Женщина оглянулась по сторонам, затем посмотрела на Колины окна.

– А, так к ним вчера друзья приходили, – сказала она. – Наверное, перебрали. У них это не в первый раз. Покойная мать Наташи рассказывала, как ее дочь с мужем отравились однажды водкой. В квартире находиться было невозможно, а им все равно.

Я пытался представить себе то, о чем она говорила. Пытался, но не мог. Мой отец выпивал, но меру свою знал. Друзья, которые приходили к нему на дни рождения, тоже алкоголиками не были. Так что мне никогда не приходилось видеть у себя дома подобное. Я вздохнул и пошел домой.

Меня встретила Женя. Из комнаты раздавался смех Леры – она недавно начала ходить.

– Как прошел день? – спросила жена, повиснув у меня на шее. – Ты сегодня какой-то грустный.

– Да соседи эти… – я посмотрел в сторону дочкиной комнаты и ругаться не стал. – Я поговорил с Колей. Он сказал, что это не они, и посоветовал мне самому убрать эту грязь, если она мне мешает. Представляешь?

Женя поцеловала меня в нос и ушла к ребенку.

Ужинал я в одиночестве. Такое сейчас случалось часто, поскольку Женя проводила почти все время с Лерой, выдавая ее мне, когда я освобождался. Так что после того, как я попью чай, меня ожидает два часа сумасшествия с маленьким ребенком. Признаюсь честно: мне это нравилось. Я будто возвращался в детство, в ту беззаботность, которую мы утратили, став взрослыми. Я уже предвкушал, как буду носиться с ней наперегонки по улице, да и по квартире, когда пройдет пару лет.

Перед сном я предпринял попытку донести до супруги мысль о моем отношении к ситуации с соседями. Они сами должны это убрать, поскольку виноваты в случившемся именно они. Да, у меня нет доказательств, но, поговорив с тетей Катей, я убедился в своей правоте.

– Не глупи, – вот и все, что сказала Женя перед тем, как повернулась ко мне спиной.

Что она имела в виду, я так и не понял, а на мои попытки получить от нее ответ жена только посмеивалась.

Глава 7.

Возвращаясь с работы, я думал не о семье, как обычно, а о соседях. Что ждет меня, когда я выйду из лифта на своем этаже? И можно ли будет зайти в лифт, или там тоже есть следы их пребывания?

Напарник на смене предложил все-таки набить соседу морду. Во-первых, это по-мужски. Во-вторых, это будет для него уроком и покажет, кто главный. Конечно, эти доводы меня посмешили, но делать что-то надо было, и я решил действовать по обстоятельствам.

Выходя из лифта, я сразу посмотрел в сторону соседской двери. Лужи, которая меня вчера так взбесила, уже не было. Можно было праздновать маленькую победу! Первым делом, зайдя в квартиру, сообщу об этом жене. Вот она обрадуется! А что? Муж смог поставить на место зарвавшегося соседа.

– Так это я убрала, – невозмутимо ответила Женя. – Сколько можно проходить мимо и делать вид, что все в порядке?

– Ты? Но зачем? – Мне было сложно поверить услышанному. Я уже записал себе очко за победу над противником и теперь считал, что из последующих конфликтов с соседями тоже буду выходить победителем. А оказалось, что победил он. Хоть эту грязь убрал не я, поражение засчитывалось именно мне. Какой-то злодей заставил мою жену работать на него, не заплатив ей за это. Звучит бредово, но ведь так и было.

Жена ничего не ответила, но было видно, что мои мысли она прочитала. Уходя в комнату к ребенку, она произнесла только одно слово: «Мужчины…». Не знаю почему, но мне это показалось очень обидным. Выходит, я сделал глупость (или наоборот не сделал) и потому стал в ее глазах в один ряд с теми, кого она считала откровенными тупицами? Я этого не хотел и мириться с этим не собирался. Но что можно теперь сделать? Соседу уже и предъявить нечего. Как он сказал: «Тебе мешает – убирай». Женя убрала, а я нет.

Ел я снова в одиночестве. Сидя за нашим кухонным столом, я смотрел в тарелку и ковырял кашу ложкой. Обида разъедала мне душу, не давая сосредоточиться на приятном. Кое-как, без удовольствия доев гречку, отбивную и залив все это горячим чаем, я заглянул в детскую комнату. Женя лежала на полу, а на ней сверху восседала Лера с любимой игрушкой в руке. Этого ежа я купил ей, получив предновогоднюю премию. Дочери тогда было не важно, какую именно игрушку ей дарят, она еще не знала, что такое Новый год, но сам факт подарка ее порадовал. А как порадовался я, когда оказалось, что ежик стал ее любимцем, о чем говорила его ужасная затасканность. Увидев меня, дочь заулыбалась и произнесла что-то вроде «папа», по крайней мере, мне очень хотелось в это верить. Женя тоже улыбалась, и я сразу понял, что никаких моральных проблем по поводу происшедшего она не испытывает. К сожалению, этого нельзя было сказать обо мне.

– Сейчас приду, – я махнул рукой и направился ко входной двери.

В моем понимании честь жены была задета, и оставлять этого просто так я не собирался.

Дверь захлопнулась, отрезав меня от тепла и уюта семейного быта. Я стоял на площадке и смотрел в сторону двери соседской квартиры. В ней было что-то отталкивающее, что-то такое, что всякий раз заставляло меня отворачиваться с отвращением. Обгоревшая табличка с номер «56». Ну и что? Скорее всего, ее подожгли подростки, иногда собирающиеся на лестничных площадках нашего подъезда. Несколько раз мне приходилось разгонять особенно шумные компании, но чаще всего они ведут себя мирно и заняты самым распространенным среди молодежи нашего времени развлечением: смотрят видео на своих дорогих телефонах. Так, что еще? Можно обратить внимание на полураздолбанный замок. Как он еще не выпал оттуда… Нет, все это не то. Я стоял уже пятую минуту и тут до меня дошло. Ну конечно! Вопрос не в картине, хотя зрелище малоприятное. Все дело в легком запахе, идущем со стороны их квартиры. Ближайшие их соседи уехали на заработки в Польшу, где оставались уже третий год. За квартиру платит мать хозяина. Говорят, она здесь почти не появляется, договорившись на почте, чтобы квитанции присылали на ее адрес. Вот и получается, что на запашок жаловаться было некому. Разве что нашим соседям по тамбуру, но они тоже все время в разъездах, так что на нашей площадке жили только мы да семья Дроздовых.

Когда я понял, что меня раздражает больше всего, запах стал таким сильным, что мне казалось, он стал скрипеть у меня на зубах. Подходя к двери соседского тамбура, я в полной мере ощутил смесь этих «ароматов». Запах нестираной одежды смешивался с вонью залежавшегося мусора. Дополняли композицию запахи человеческой жизнедеятельности. Как они там живут? Немой вопрос повис в воздухе. А ведь у них дети!

Я посмотрел на пол туда, где еще сегодня утром красовалась лужа блевотины. Сейчас здесь чисто, пол промыт. Не знаю, как Женя, но я бы чувствовал огромное отвращение. Да я и сейчас его чувствую, понимая, что ей пришлось убирать.

Нажав на кнопку звонка, я ожидал услышать вчерашний шум, но за дверью было абсолютно тихо. Никто не торопился открывать, и это меня разозлило. Вряд ли они гуляют с детьми, наслаждаясь теплым деньком. Кто-то должен быть дома. Сомневаюсь, что они научили детей не открывать двери посторонним. Я позвонил еще раз и, как бы это ни было противно, прислонился ухом к двери. В нос еще сильнее ударил запах из щели в досках, но я решил терпеть.

Так я и знал. В квартире послышались какие-то звуки, будто по полу перетаскивали тяжелые предметы. На работе мне иногда приходится заниматься этим, когда заказчики просят помочь. Это не входит в наши обязанности, так что никто, кроме меня, это не практикует, а вот мне жаль старушек. Но вернемся к вонючей двери: что там за ней таскают? Может, Коля прибил свою благоверную и теперь тащит ее труп в ванную, чтобы расчленить его под шум воды? Да нет. Никто никого не убил, все живы и счастливы, потому что пьяны. Да, сдается мне, эти жить будут долго и счастливо.

Я ждал. К сожалению, ожидание сопровождалось вдыханием соседского смрада. Не откроют. Теперь я был почти уверен в этом. Только вот вопрос: почему? Что им скрывать?

Нажав на кнопку звонка в третий раз, я уже не прикладывался ухом к двери, а просто засек на часах одну минуту. По ее истечении, повернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошел домой.

Женя взволнованно выскочила мне навстречу.

– Что там было? Зачем ты туда ходил?

Обняв ее, я точно также, как недавно она, поцеловал ее в нос и прошел на кухню. Жена провожала меня взглядом, так и не поняв моего душевного состояния. Стоя у окна и глядя на улицу, я перебирал в голове разные варианты, но не мог решить, как же мне поступить. Хотелось завыть по-волчьи, но внутренние силы сдерживали меня. Внезапно на площадке раздался скрип двери, и я пулей вылетел в коридор. В комнате слышались смех Леры и голос Жени. Дочь ждала меня: пришло темное время суток, время с папой. «Прости меня, доченька…» – произнес я про себя и, перестав дышать, прислушался к звуку за дверями. Однозначно там кто-то был. Наша дверь, которую я давно хотел уплотнить резиной, пропускала большую часть звуков из подъезда. Мы слышали, как хлопают входные двери дома, как ездит лифт, как кашляет дедуля с первого этажа, выходя в киоск за сигаретами. Так что я был уверен: на площадке кто-то есть. Раздался кашель, и остатки сомнения растаяли, уступив место стопроцентной уверенности. Открыв дверь, я выскочил в тамбур и схватился за ручку внешней двери. В тот же момент на площадке раздался скрежет, и жертва поспешила спрятаться в норку. Я, как олицетворение хищника, стрелой выскочил из своего укрытия и успел заметить, как закрывается соседская дверь. Подбежав к ней, я вынужден был заговорить в ту самую вонючую щель:

– Коля, это Володя из пятьдесят четвертой. Поговорить надо.

Кто-то уронил ключи на плитку, стукнулся обо что-то, скорее всего, намереваясь их поднять, и из-за двери раздался голос подвыпившего Коли:

– Слышь, мне некогда. Разделкой занимаюсь.

Дверь в квартиру хлопнула, оставив меня в полном недоумении. Разделкой чего занимается мой сосед? Неужели я был прав, и он по пьянке убил жену, а теперь разделывает ее в ванной? Бред. Самый настоящий бред. С такой мыслью я отправился домой, ведь отцовские обязанности никто не отменял.

Свои законные два часа с Лерой мне провести удалось. Она рассказывала мне что-то о своих игрушках на языке, понятном только таким же малявкам и, наверное, инопланетянам. Женя делала набросок новой картины, периодически посматривая на меня. Я так и не смог понять, чего было больше в ее взгляде: недоверия или страха. Наигравшись вдоволь и покормив дочь, я снова передал ее заботам супруги, а сам умостился перед компьютером в надежде посмотреть несколько новых видео на ютубe. Но не тут-то было: как только я занял место в кресле перед ноутбуком, на лестничной площадке кто-то громко ударил в соседские двери. Затем раздался плач.

Выйдя в коридор, я посмотрел в сторону детской, где Женя укладывала Леру, затем тихонько направился к двери. Там снова что-то ударило, и незнакомый голос послал кого-то по всем знакомому направлению. Я стоял перед своей дверью, не решаясь выйти на площадку. В пьяных разборках я участвовать не хотел.

Легли спать мы молча. Женя чувствовала, что со мной что-то не так и ждала моего рассказа по этому поводу. Я же никак не мог разобраться в своих чувствах и мыслях. Больше всего терзала мысль: стоит ли поговорить с соседом «по-мужски»? И самое главное, есть ли для этого повод. Я боялся, что все мои претензии окажутся надуманными, и, к чему приведут разборки, конечно же, не знал. К великой радости, мне удалось быстро уснуть. Все мысли отошли на задний план, предоставляя мозгу отдых.

Ночью мне снился сон: сосед перетаскивает тела своих домочадцев в ванную и там распиливает их на куски старой ржавой пилой, принесенной с балкона. Потом, сделав несколько шагов в коридор, он уходит туда за моей женой, моющей нашу совместную площадку. Этот огромный мужик с совершенно безумными глазами схватил ее за волосы и затащил к себе в квартиру. Вдруг откуда-то выскочили дети. Даже самый маленький, еще не умевший ходить, лез на четвереньках, весь испачканный кровью. Старший, по-моему, Валик, нес топор, с которого на пол падали багровые капли. Младший полз по ним, оставляя за собой кровавую полосу. Я смотрел на это и никак не мог проснуться. Коля взял топор у старшего сына и подошел к Жене, забившейся в угол возле окна. Он занес орудие над головой и опустил его вниз. Раздался треск и чавкающий звук… И я все-таки проснулся.

Моя майка была пропитана потом, как и постель подо мной. Тяжело дыша, я перевернулся на спину, освободив прижатую женой руку. Я лежал, отходя от кошмарного сна, и смотрел в потолок, выкрашенный в сиреневый цвет по заказу супруги лично мной. По ее же просьбе я сделал его рельефным, но сейчас, глядя на все эти капли и выступы в темноте, я видел только багровую жидкость, сочащуюся из чьих-то бесконечных ран. Может, переделать потолок?

Глава 8.

Той ночью мне очень плохо спалось, и состояние под утро было соответствующим. В голове роились прежние мысли, порожденные моей нерешительностью и неуверенностью.

Встав в семь часов, я тихонечко пробрался на кухню и сделал себе чашку кофе и бутерброды. Это был мой традиционный завтрак, который я потреблял каждое утро на протяжении двух лет. Три бутерброда с маслом и сыром вкусно лежали передо мной на тарелке, а чашка кофе распространяла легкую ароматную дымку, застыв в моей руке. В это утро, в нарушение своей традиции есть за столом, я стоял у окна, рассматривая улицу. Мужик у гаража что-то говорил по телефону. Кажется, его собеседник не соглашался, и мужик несколько раз махнул рукой и со злостью закинул телефон в кусты. Не предприняв даже попытки достать его, он сел в машину и выехал с территории гаражей. Я смотрел на все это и пытался представить себя на месте этого человека. Я опомнился бы и, рискуя исцарапаться, полез бы за своим телефоном в шиповник. Похоже, люди с деньгами действительно мыслят по-другому.

– Вот черт! – прошипел я как можно тише, чтобы не разбудить своих домочадцев. Размечтавшись о возможности раскидываться телефонами, я не заметил, как немного перевернул на себя чашку. Темный напиток потек на домашнюю футболку, и я порадовался, что несколько месяцев назад отказался от привычки сначала одеваться на работу, а потом пить кофе. Легкий ожог, конечно, появился, но это никак не повлияло на мою готовность к выходу. Быстро доев бутерброды и залив их остатками кофе, я переоделся и снова подошел к окну. Интересно, он вернулся за телефоном или тот дожидается своего нового владельца?

И тут моего уха достиг противный звук. Сосед, а в том, что это был именно он, я не сомневался, чем-то стучал по двери. Грохот поднялся такой, что наша люстра в коридоре затряслась в том же ритме. Быстро накинув туфли, я выскочил из квартиры, намереваясь застать этого злыдня в разгар преступления.

Удивлению моему не было предела. На площадке, не слишком умело орудуя молотком, сосед чинил свою дверь. Прямо посередине этого синего чудовища красовалась свежая вмятина, а замок был вырван с корнями и лежал на полу, на том самом месте, которое недавно мыла моя жена. Коля стучал по двери импровизированным молотком, сделанным из открывалки и прикрученной к ней металлической кружки. Признаюсь, такое «гениальное решение» я видел впервые в жизни.

– Ты бы еще сковороду взял! – Я остановился возле своей двери: не хотелось получить по голове оторвавшейся кружкой.

– О, сосед! А ты правильную мысль говоришь. Да только моя не разрешила сковороду брать. Говорит, что я со своим счастьем ее сломаю. Ну не дура, а? Слышь, а у тебя отвертка большая есть под крест? Я отдам, ты же меня знаешь! Да и молоток мне не помешает. Дай, а, по-соседски?

Я уже собирался отказать этому не очень приятному мне человеку, но он, не дав мне рта открыть, проявил удивительную смекалку.

– Слышь, ты только не говори, что у тебя нет. Ты же ремонт дома делал? Делал! А значит, инструмент должен быть. Дай молоток, не будь сволочью.

Не в силах сдержаться, я рассмеялся и пошел домой. Может, он и не вернет мне инструменты, но хоть развеселил с утра.

Стараясь не шуметь (хотя после поднятого соседом шума любые мои действия можно считать шепотом на базаре в людный день), я пробрался на балкон и достал из встроенного шкафа все необходимое. Коля, увидев в моих руках желанные инструменты, сразу подобрался и шагнул ко мне.

– Э, нет! – я быстро убрал руку за спину. – Давай договоримся так: я даю тебе эти инструменты на один рабочий день, и ты сам заносишь их мне сегодня вечером. Это первое условие. Второе: ты начнешь стучать только после девяти утра, когда моя семья уже выспится. По рукам?

– По рукам. Не очень-то и хотелось сейчас двери чинить. Это все Наташка моя. «Сделай, сделай!» – а сама сковороду зажала. – Он подставил мне свою ладонь и, как бы ни было противно, пришлось ее пожать. Ладонь была потная и грязная. Скорее всего, он испачкался о свою засаленную кружку. А чем он довел до такого состояния последнюю, мне даже думать не хотелось. Вручив ему обещанное, я направился к лифту, понимая, что уже немного опаздываю. Позвоню напарнику, предупрежу, ведь у нас принято прикрывать друг друга.

Выйдя на улицу, я нарушил свой привычный маршрут. Вместо того чтобы сразу пойти к остановке, я решил заглянуть к гаражам. Обойдя куст шиповника, разросшийся до невероятных размеров, я посмотрел на наш дом. Наблюдающих вроде нет, значит, можно пошарить рукой в кустах. Из окна это казалось более простой задачей, но, подойдя сюда, я никак не мог осмелиться приступить к поискам. Телефона не было видно, так что мне пришлось бы рыться в зарослях. Недавно сюда повадились лазить наркоманы, и я сам несколько раз видел, как они что-то бросали в кусты. Думаю, это были использованные шприцы, так что риск нарваться на неприятности был велик.

Обойдя кусты пару раз, я остановился на том месте, где стоял тот мужик. Нет, ничего похожего на дорогой девайс, отсюда я не видел. Ладно, может, потом найду, если кто-то другой не подобрал. Я уже вышел с территории гаражей, но вдруг остановился. Надо было действовать быстро, пока не пропал запал. Резко развернувшись, я уверенным шагом пошел в направлении кустов и присел рядом с ними на корточки. Как я и думал, рядом с двумя шприцами и упаковкой от лекарства с непроизносимым названием лежал черный смартфон. Божья коровка сидела на его экране, и в тот момент, когда я протянул вперед руку, она взлетела в моем направлении. Приземлившись на мой палец, эта кроха спокойно направилось по нему вверх, подползая к запястью. Я схватил телефон и быстрым движением отправил его в пакет с обедом. Божья коровка упала вместе с ним.

А вот теперь надо было бежать на работу, так как напарнику я до сих пор не позвонил. Снова дойдя до выхода из гаражного комплекса, я остановился и заглянул в пакет. Дорогой телефон известной марки расположился прямо на моей коробке с обедом. Там же сидела божья коровка, не пожелавшая так легко отдавать мне свою находку. Осторожно достав жучка, я развернулся в обратную сторону. Ключ пришлось искать не долго, хотя он и норовил выскочить через дырку в кармане брюк. Я подошел к знакомым воротам и, оглядевшись по сторонам, открыл вход в это царство хлама.

Вместе с квартирой нам достался гараж. Не могу сказать ничего плохого об этом сооружении – даже крыша нигде не подтекает. Но ему так и не удалось сделать из меня «настоящего мужика», большую часть свободного времени проводящего в его стенах. Однако он стал нашим семейным складом. В новой квартире не должно быть много хлама, а в старой… Да, чего мне только не пришлось вынести сюда с мыслями о том, что эти вещи еще пригодятся. Здесь стоял и старый диван, и холодильник, и даже три книжных полки. А еще лыжи, куда же без них! С крючка, вбитого в стену, свисали старые хозяйские коньки, а на полу лежала скрученная ковровая дорожка. Всю правую стену занимал старый советский сервант, в который я планировал складывать инструменты и ненужную одежду. Руки до этого так и не дошли, так что этот мрачноватый гигант стоял практически пустым, за исключением одного отдела. Тот был завален старыми молотками и напильниками, непонятно откуда взявшимися в таком количестве у прежнего хозяина.

Я постоял с минуту посреди гаража, осматривая свои владения. Мой взгляд упал на этот ящик с инструментами. Скорее всего, производитель смартфона не рассчитывал, что его продукт будет храниться в таких условиях, но более заваленного места у меня не было. Как говорится, дальше положишь, ближе возьмешь.

Аккумулятор решено было извлечь: непонятно, как долго телефон будет храниться в этом месте. Обмотав девайс старой тряпкой, валявшейся в углу гаража, я аккуратно привалил его напильниками и молотками. Сверху все это придавил огромной киянкой и закрыл дверь. Буду надеяться, что никто меня не видел и хозяин смартфона не зайдет вечером ко мне в гости.

На этот раз я окончательно покинул территорию гаражей и направился к остановке общественного транспорта. Зачем мне этот телефон? Разве что продать перекупщикам и получить немного свободных денег? Женя не будет знать о них, и я смогу сделать им с дочкой подарок на будущий Новый год. А потом она меня спросит, где я взял деньги, и я скажу, что… Хм, и что же я скажу? Скажу, премию выдали. Да, именно так.

Выкинув из головы мысли о ценной находке, я достал свой телефон, чтобы позвонить напарнику. Он должен знать, что меня надо прикрыть перед руководством, если вдруг сверху додумаются позвонить.

Глава 9.

Выходя из лифта, я посмотрел на соседскую дверь. Коля поставил замок и даже забил кусками каких-то досок дыру на месте его установки. Это вселяло в меня надежду, что больше стучать молотком никто не будет.

Зайдя в квартиру, я услышал привычный смех, доносившийся из комнаты. Не знаю, чем занимались мои боевые подруги, но им явно было весело. Инструмент, выданный с утра соседу, в коридоре отсутствовал. Женя вряд ли стала бы убирать его в шкаф, так как знает, что я не люблю, когда она ковыряется в моих вещах. Или сегодня табу было нарушено?

Я заглянул в комнату и помахал домочадцам. Лера оторвалась от складывания кубиков и улыбнулась мне почти беззубой улыбкой. От этого мне всякий раз становилось тепло на душе, и я улыбнулся в ответ. Женя рисовала ей маленьких ежиков, и дочка, посматривая на них, пыталась сложить из кубиков какое-то только ей известное слово.

– Папа помоет руки и придет. – Не могу назвать себя чересчур чистоплотным, но, как мне казалось, я физически чувствовал грязь и микробов, налипших на мои ладони в общественном транспорте. В таком душевном состоянии, естественно, идти к дочери было нельзя.

Умывшись, я закинул в микроволновку ужин и направился немного поиграть с дочерью. Лера уже складывала из кубиков пирамидку, но сама она видела в ней ракету и каждый раз изображала звук старта космического корабля, подбрасывая вверх получившееся сооружение.

– Как там Коля? – спросил я у жены, когда построил свой первый космический корабль за этот вечер.

– А что с ним? – Женя смотрела удивленно, даже ежиков отложила в сторону. – Часов с восьми стучал молотком, как сумасшедший. Я выглянула в глазок и решила не вмешиваться. А днем мы видели его пьяным. И находит же где-то деньги на свои развлечения.

Я подкинул «ракету» к потолку, чем вызвал небывалый восторг у дочери, и сел складывать новую. Так, значит, Коля меня обманул. Обещав мне подождать, он тем не менее продолжил свое дело. Вот же сосед…

– А с инструментом что? – Я положил очередной кубик на башню и посмотрел на жену. На кухне запищала микроволновка, извещая о подогретом ужине. Но мне уже было не до нее. Сейчас надо с Колей разобраться, хотя бы мысленно.

– С каким? С его молотком, которым он явно хотел развалить весь дом? – Женя продолжала рисовать, но лицо ее в процессе приобрело удивленный вид.

– С моим молотком. Я одолжил ему на время. Еще и отвертку выдал для починки замка.

– Так вот из-за кого весь этот шум! – Женя картинно всплеснула руками. – А я все думаю, откуда у нашего соседа нормальные инструменты? Там же все уже пропито, как говорит тетя Катя. А тут на тебе, такой шикарный молоток! А это, оказывается, мой муж постарался с утра.

Сарказм я оценил. Женя владела этим мастерством очень хорошо, широко применяя его в общении с окружающими. Сейчас она снова подтрунивала надо мной, зная о моих волнениях и желании наказать соседа. Получается, наказал-то я при помощи Коли свою семью. Ходили слухи, что он распродал из квартиры все, без чего Дроздовы могли прожить. Инструменты, по утверждению тети Кати, он продал ее сыну, когда тот приезжал к ней в гости на машине. Возникает вопрос: как там дела с моим молотком? Чувствуя неладное, я поднялся на ноги и пошел к выходу. Лера, стараясь не падать, сделала несколько шагов за мной и позвала меня на своем языке.

– Так он их не вернул? – Я с надеждой посмотрел на жену.

– Нет, – только и сказала Женя, даже не оторвавшись от картинки. На ней ежики уже стояли под деревом, а сверху на них падали яблоки. Один из этих ежей был очень похож на меня, но в отличие от остальных он не ждал любимых фруктов, а стоял рядом с чьей-то норкой, нюхая чужеродный для леса предмет. Я готов был поспорить на что угодно, что там лежал молоточек, маленький такой, как раз для ежикиной лапки.

– Папа сейчас вернется, – сказал я Лере с улыбкой. – Ему надо подкрепиться после работы. И не только…

Женя, довольно умная женщина, поняла мои слова правильно и тихонько засмеялась.

– Ну да, папе надо пойти с дядей поговорить. Они же теперь друзья, натуральный обмен наладили…

Выйдя из комнаты, я выругался. Естественно, шепотом, чтобы не услышали домочадцы. Я пошел на кухню и достал из микроволновой печи свою тарелку. Макароны и котлеты, политые сливовым соусом, сразу наполнили кухню ароматами. Да, это именно то, чего мне так не хватало, чтобы хоть немножкоотвлечься. Поставив тарелку на стол, я мысленно пригрозил соседу и взял в руки вилку. Коля никуда не денется, а вот мой аппетит после разговора с ним может пропасть.

Доев все до последней крошки и вымыв тарелку, я выглянул в коридор. Дверь манила к себе. Какие новости ждут меня за порогом квартиры? Так, три глубоких вдоха, три выдоха. Что еще? Может, нож взять?

Рассмеявшись своей последней мысли, я направился к двери. Из комнаты звучала детская песенка, но реалии снова сделали меня серьезным. Нельзя, чтобы Коля видел меня веселым. Я же не на праздник к нему иду.

Выйдя на площадку, я настороженно посмотрел на соседскую дверь. Откроет мне в этот раз сосед или снова будет прятаться? Впрочем, если я не позвоню, то никогда не узнаю.

Встав рядом с его дверью, я снова невольно посмотрел туда, где недавно испачкал свои рабочие туфли. Вот интересно, неужели всякий раз, проходя здесь, я буду вынужден думать о блевотине? Похоже, что этого уже не изменить. Разве что выжечь здесь все огнем в надежде на очищение… Ну уж нет! Только костров мне в доме не хватало. С такой мыслью я нажал на кнопку звонка.

Как я и ожидал, ответом мне была тишина. Брезгуя, я все-таки прислонился ухом к двери и прислушался. Может, показалось, но, по-моему, там храпели. При своих габаритах Коля мог так храпеть, но неужели его слышно здесь? Хотя чему я удивляюсь – в нашем подъезде слышимость безумная.

В общем, домой я вернулся без своих инструментов, и это было очень обидно. Вспомнился ежик на картинке у Жени. Я тоже постоял возле чужой норки, обнюхал ее да так и остался с пустыми руками. Вот только ежику еще и яблок не досталось, а я могу взять себе одно на кухне.

Порезав яблоко на дольки, я зашел с тарелкой в комнату к своим девочкам. Они играли в непонятную мне версию ладушек, и Лера всякий раз, когда ей надо было хлопать маму по подставленным ладоням, заливалась смехом. Увидев тарелку с яблоками, она рванула ко мне и села рядом. Я выдал ей одну дольку и протянул тарелку Жене.

– Ежик вернулся ни с чем, – вздохнул я в ответ на ее взгляд. – Но свою главную добычу ежиной семье он принес.

Женя хохотнула и протянула руку за яблоком.

А между тем в моей голове зрел странный план. Все началось с дикой мысли, появившейся перед дверью соседей, но сейчас я старался прогнать ее подальше, чтобы не мешала мне быть веселым со своей семьей. Ведь такое с радостным лицом здоровый человек не обдумывает.

Спал я на удивление хорошо. Ежик в моем сне радостно носился по лесу с молотком, стуча им по деревьям. С них падали яблоки размером с арбуз, но ежа это абсолютно не смущало, так как впереди, в белом мареве, виднелась норка его врага. Ежик улыбнулся и весело ударил молотком по очередному дереву, согнав с него стайку неизвестных мне птиц. Я вообще сомневаюсь, что в природе существуют птицы с клювом на затылке. Но моего героя это вряд ли тревожило. Он шел к норке врага, насвистывая одному ему известную песню. В глазах его прыгали радостные огоньки: то ли в них веселились дьяволята, то ли это было отражение того, что он видел впереди. В любом случае, ежик был доволен. Странно, но я целиком разделял с ним это чувство.

Возможно, дело было в приятном сновидении, а может, я просто хорошо выспался, но настроение с утра было великолепным. Я пил кофе, жевал бутерброд с сыром и думал о телефоне, лежащем у меня в гараже. Сколько времени необходимо выждать, прежде чем нести его на продажу? Если сосед опомнится и заявит о пропаже, то скорее всего при включении телефон удастся отследить. Хотя вряд ли, ведь он так просто с ним расстался. Чего же я тогда вчера боялся? Похоже, совесть меня мучила, ведь я не просто взял чужой телефон – мне был известен его владелец, а значит, я мог вернуть ему дорогую вещь.

Встав из-за стола, я подошел к окну с целью успокоить мысли. В моих планах было созерцание прохожих: это всегда приводило меня в хорошее настроение. Да, я люблю посмотреть на людей из окна. Не зная, что на них смотрят, они могут совершить нечто смешное или загадочное. Я любитель понаблюдать. В такие моменты часто всплывает мысль о том, что мне надо было идти в психологи. Правда, если говорить о ситуации с соседом, то его суть мне разгадать не удалось.

Кстати о соседе. На часах половина восьмого, а это самое время для нежданного утреннего визита. Только я подумал об этом, как увидел в окно владельца телефона. Я поставил чашку на подоконник и стал наблюдать за его действиями. Сейчас меня больше всего интересовало, полезет ли он в кусты. Но он открыл свой гараж, вывел машину и тронулся в путь. Ворота за ним закрылись автоматически. Посмотрев завистливо, я пошел одеваться. Не идти же к Коле в одних шортах?

Очередная попытка достучаться до соседской совести закончилась неудачей.

Как бы противно мне ни было, я снова приложился ухом к двери, пытаясь уловить признаки чужой жизни. Там раздавались шаркающие шаги, и я обрадовался до глубины души. Значит, хоть кто-то там не спит. Нажав на кнопку звонка с прижатым к двери ухом, я услышал, как человек остановился. Выглядело странно, но мы оба стояли и не шевелились, будто бы снова играя в охотника и жертву. Интересно, знает ли этот человек, что я стою, прислонившись ухом к двери? Я позвонил еще раз, и шаги возобновились. Невидимый мною человек явно прошел в туалет, так как через пару минут послышался звук слива воды. Шаркающей походкой он прошел по коридору и снова остановился, так как я в третий раз нажал на кнопку звонка. Для подтверждения своего желания встретиться лицом к лицу с таинственным невидимкой мне пришлось три раза стукнуть костяшками пальцев по двери. Мне показалось, или человек действительно подошел поближе и застыл в ожидании? Раз уж я так хорошо его слышу, то, может, и он меня услышит?

– Откройте, пожалуйста, это ваш сосед из пятьдесят четвертой квартиры. У меня к вам неотложное дело.

Из щели мне в ухо лилась тишина. Человек безмолствовал и не шевелился. Самое интересное заключалось в том, что я был уверен: он знает, что я его жду. Почему же ты не отвечаешь, друг?

– Коля, открой дверь. Мне помощь нужна мужская, а ты здоровый, как буйвол. Я тебе заплачу.

Похоже, последние слова возымели эффект: после нескольких секунд молчания дверь в тамбур начала открываться.

За дверью раздался женский голос. Ага, значит, это Наташа ходит в такую рань по квартире, не поднимая ног. Действительно, зачем утруждаться? Она остановилась у второй двери и между нами снова повисла тишина. Я представил, как Наташа прислонилась ухом с той стороны, и засмеялся. Да, мы стоим в одной позе, прислушиваясь друг к другу через тонкую перегородку. Увидеть бы эту картину в разрезе да запечатлеть на холсте! Может, предложить Жене писать юмористические сюжеты?

– Ты чего там ржешь? – услышал я прокуренный голос. Странно, когда я виделся с ней в последний раз, этих ноток в голосе не было. Неужели так много времени прошло?

– Мне на работу давно пора, а я тут мужа твоего жду. Смешно.

– А он спит. Но если что-то срочное – говори. Я его растолкаю. – Наташа приблизилась к двери, и ее голос стал более четким. Похоже, она пыталась рассмотреть меня в глазок. Мне пришлось сделать шаг назад, чтобы показать ей себя во всей красе. Похоже, это было верное решение.

– А, сосед! Так это ты! Сразу бы сказал, что свои. А я все думаю, где твой голос раньше слышала?

Дверь зашаталась, раздались ругательства. Она что-то делала, но я не мог понять, что.

– Наташа, ты как? – Я успел разволноваться – так сильно она дергала дверь. Кто знает этих пьяниц? Может, приступ какой случился, а виноват буду я.

– Ключ застрял, – ее голос звучал озабоченно, но тут же вернулась былая радость: – А, так это не тот ключ!

Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Передо мной предстало «нечто» – по-другому назвать ее я бы не смог. Я уже успел подзабыть, как выглядит моя соседка, но сейчас понял: лучше и не вспоминать. Опухшие красные глаза, растрепанные волосы, ноги в синяках, отекшее лицо и размазанная помада. Я не знаю, для кого она красилась вчера вечером, но убрать свой простенький макияж перед сном забыла.

Наташа подняла из пустой обувной полки пачку сигарет. При движении из выреза ее старого засаленного халата выскочила одна грудь и уставилась на меня торчащим соском. Признаю, сложно было представить, что ее прелести сохранили такую свежесть. Женщину совершенно не смущал такой вид. Она молча вставила в рот сигарету и подожгла ее извлеченной из кармана зажигалкой. Я же смутился и потупил взгляд.

Наташа не сразу поняла, что на меня так подействовало, и, только выпустив пару струек дыма, громко засмеялась.

– Манька, да ты у меня баловница! А ну-ка быстро домой!

Молча глядя в пол, я заметил, как соседка дернулась, поправляя халат. Когда я снова поднял взгляд, то «манька» уже была на своем месте, в грязном домике.

– Так что там с Колей?

– А что с ним не так? Спит, как всегда. Накушался вчера у друга, скотина такая, пришел домой бухой. Я его в магазин засылала. Он продал что-то, деньги были. Правда, осталось мало.

Я сразу догадался, что именно продал ее муж. Теперь кто-то будет хранить на балконе мои молоток и отвертку. Мне кажется, или это нельзя оставлять безнаказанным?

Наташа стряхнула пепел в привязанную к перилам консервную банку. Свободной рукой она почесала живот под халатом и посмотрела на меня. В ее глазах читался явный вопрос: «Чего надо?»

– Мне бы поговорить с ним. Дело есть, причем весьма интересное. Может, разбудишь его?

– Ну смотри, – протянула она, затушив сигарету и положив ее обратно в пачку, – если дело не срочное или не выгодное, он сначала тебе морду набьет, а потом мне.

Было странно слышать это: вчера Коля говорил, что она не позволила ему взять сковородку, да и его рассказы о пьяном поведении жены подтверждали ее агрессивность. Но на фоне соседа с его килограммами Наташа выглядела пушинкой, поэтому проще было поверить ее словам, чем Колиному пьяному бреду.

Она ушла вглубь квартиры, махнув мне на прощание полой халата, и я остался один. Через минуту раздался голос Коли. Он недоумевал, зачем его разбудили, но вскоре понял, что есть возможность подзаработать. Я слышал, как скрипит его постель и как он роняет что-то на пол. Со слов Наташи стало ясно, что это стакан с водой и теперь ей придется вытирать пол. Коля, бурча нечленораздельно, появился в коридоре.

Увидев меня, он сначала стушевался, но, сделав пару шагов, заулыбался и пошел навстречу чуть ли не с распростертыми объятиями.

– О, соседушка! Что предлагаешь? Я после вчерашнего много работать не смогу, но пару часиков тебе подсоблю.

– Коля, дверь, как я посмотрю, ты починил, – сказал я очень спокойно, чтобы не выдать своего боевого настроя.

– Ага, замок лучше нового работает. И че его Сашка раньше не выломал?

– Это ты у Сашки спросишь. А мне расскажи, почему ты мои инструменты вчера не занес?

Он оглянулся туда, где стояла его жена. Их разделяло расстояние в пять метров, но я готов поспорить, что его взгляд, брошенный в нее, словно камень, попал точно в цель. Наташа стушевалась и сделала шаг назад. Коля одними губами произнес несколько слов, и она со слезами убежала в комнату. Звуки, раздавшиеся оттуда, говорили о том, что женщина завалилась на скрипучую постель. Поворачиваясь ко мне, Коля изобразил на лице самую милую улыбку, которую я только мог бы представить на его лице.

– А зачем они тебе вчера нужны были? – он ангельски улыбался, но его кулаки сжались. Я на всякий случай сделал полшага назад.

– Какая разница? Мы договаривались, что ты занесешь их мне вечером и не будешь стучать до девяти утра. А ты не выполнил ни одного из этих условий. Тебе помогли, по-соседски, так сказать. А что взамен? Так и стучал бы своей кружкой, если бы не я.

– Слышь, ты это… Не наглей и не возвышай себя за мой счет. Я такого не люблю. Ты пойми, мне срочно надо было доделать. А время… Ну, час туда, час сюда… Твои и так уже должны были выспаться. Че им уставать? Только гуляют да мороженое на лавочке жрут. Зачем им так долго спать?

Я не верил своим ушам. Этот человек, которого я уже начал считать нормальным, увидев его стремление починить дверь, сейчас несет такое, что я даже чушью назвать не могу.

– Коля, ты со словами поосторожнее! – я тоже сжал кулаки, но тут же их расслабил. Мало ли что придет в голову этому гиганту, когда он увидит меня в такой позе.

– Не, ну а че? Скажешь, тебе этот молоток вчера был нужен, на ночь глядя? Слышь, ты бы ночью стучал молотком?

– Допустим, вчера он мне не был нужен, а вот сегодня на работе пригодится. Так что давай мой инструмент, и я пойду.

– Вечером занесу. Мне еще надо немного постучать. Ну… штапики надо подбить на окнах.

То, что он юлил, не вызывало сомнений, но мне действительно пора было ехать на работу: просить напарника прикрыть меня второй день подряд будет некрасиво. Неужели инструмент еще у него? Или все же врет? Я легко куплю новый и это точно одна из самых незначительных проблем в моей жизни. Но если есть шанс вернуть инструменты, то почему же им не воспользоваться?

– Значит так, Коля, мне сейчас нужен мой инструмент. Он у тебя?

– У меня. Куда ж он денется. Ладно, отдам.

Надо же, он мне одолжение делает! Сосед ушел на кухню, и оттуда послышался грохот. Похоже, Коля искал мои инструменты, но, когда он появился на пороге, я глазам не поверил. Он держал в руках свой самодельный молоток, который издалека можно было принять за турку для кофе. Коля протягивал его мне, не скрывая восторга.

– Что это? – выговорил я с трудом.

– Слышь, там это… Не найду я твои вещи так быстро. Возьми пока этот. А что? Хороший молоток! Если бы ты мне свой не принес, я бы этим замок починил. Да ты бери, не беспокойся. Я пока без него обойдусь, а тебе для работы надо.

Я не мог произнести ни слова: на языке вертелись только матерные слова. Выдохнув, я попробовал глубоко вдохнуть и не смог, так как в нос ударяла вся гамма ароматов, доносившихся из открытой настежь двери. Пришлось говорить, почти не вдыхая, и это прозвучало весьма глупо.

– Так, Коля, мне не нужен твой супермолоток. Можешь вернуть его на место. Мне нужны мои инструменты, и я прошу тебя их вернуть. Или ты их пропил?

Он побагровел и задышал тяжело. Видимо, мой намек на его привычку возымел не тот результат, на который можно было рассчитывать.

Сосед сделал ко мне пару шагов своими огромными ногами и вытолкнул меня на площадку. Рывком закрыв дверь, он процедил из-за нее:

– Слышь, умный нашелся. Сказал, отдам, значит, отдам. Не сегодня. Завтра. А лучше через неделю заходи. Молоток ему нужен, вот же придумал! Да у тебя их, небось, дома с десяток валяется! Вот нужна тебе будет моя помощь, а я не помогу – вспомню этот день.

Он захлопнул и вторую дверь, оставив меня в полном одиночестве. Стоя на площадке, я слышал его топот, а через несколько секунд раздался крик и плач его жены. Ну что ж, мне в морду он не дал, хотя грудь после его толчка горела, но жена, похоже, от него получила по полной.

Я так и не понял, почему он скрылся. Его силы хватило бы, чтобы скинуть меня с лестницы, а он просто ушел. Может, зная свою силу, он боится последствий? Тогда он все же умен. Еще один вопрос остался без ответа, но кричать в закрытую дверь я уже не решился. В гараже у меня действительно много молотков, так что обойдусь как-нибудь, но сам факт такого отношения выводил из себя. Каждый раз надеешься, что человек, который тебя бесит, в душе хороший, просто сегодня не в настроении. Но когда плюют в душу, а потом по ней топчутся…

В общем, на работу я уходил с тяжелым сердцем.

Глава 10.

Именно соседи стали той движущей силой, которая изменила мои взгляды на жизнь. До встречи с ними я и подумать не мог, что мне, человеку честному и открытому, придется общаться с подобными людьми. Им было наплевать на окружающих, на тех, кто помогал им и делал для них что-то хорошее. Они жили только для себя, считая свой образ жизни идеальным.

Теперь мой внутренний тотемный зверек, маленький ежик, жаждал вырваться наружу и показать им, кто здесь главный. Что? Еж? Неужели это маленькое животное могло кого-то напугать, а уж тем более одержать победу? А вы вспомните о его колючках. Мне сейчас казалось, что по отношению к соседям я обрастал подобной броней. И чем больше мне приходилось с ними общаться, тем больше колючек вырастало на моей спине. Я чувствовал, что зверек внутри меня скоро возьмет верх, но каков будет результат, я даже предположить не мог.

Возвращаясь к истории с молотком, могу сказать, что свои инструменты я больше не увидел, а Коля снова вел себя как ни в чем не бывало и даже несколько раз заходил ко мне занять денег. И я давал, так как дальше портить отношения с соседом не хотел, тем более что суммы были небольшими. Такая себе плата за нормальное существование в доме. Он отдавал долги, но не всегда, а я не вел отчетности таким деньгам, так что предполагаю, возвращал сосед не больше половины. Коля мог занять несколько раз по двадцать гривен, а потом принести сразу пятьдесят. А мог занять, пропасть на месяц и появиться только для того, чтобы снова занять. Так мы прожили еще один год, пока не случилась новая история.

Я уже не воспринимал соседа как нечто непонятное. Он стал для меня невидимкой, периодически выплывая, как лодка из тумана. С Наташей я виделся еще реже, так как она большую часть времени проводила дома, в отличие от своего мужа-баламута. Несколько раз мне приходилось видеть, как Коля в драке раскидывал своих обидчиков, а их обычно было немало. В такие моменты я чувствовал боль в грудной клетке, вспоминая его легкий толчок на лестничной площадке.

В тот день мы собирались в гости к Жениной сестре, и Лера вместе с мамой прихорашивалась перед зеркалом. Зачем наводить марафет перед походом к родне на чай, мне было тяжело понять, но я, как и всякий мужчина в подобной ситуации, просто лежал на диване и ждал. На мне все еще были домашние шорты и майка, и я читал с экрана телефона смешные житейские истории. Какой смысл торопиться, если я собираюсь за три минуты и мне все равно придется снова стоять и ждать их?

В комнату зашла Лера и вытянула передо мной руки. Ногти блестели от детского лака, а правое запястье украшал браслет из голубых камушков, купленный Женей в переходе метро. Я приподнялся на кровати и сделал вид, что очень внимательно рассматриваю ее украшения. Когда дочь также пристально стала смотреть на свои руки, я притянул ее к себе и сделал вид, что собираюсь укусить. Лера завизжала, но игру приняла и через мгновение больно впилась зубами в мою ногу. Когда я картинно застонал, дочь засмеялась и поцеловала меня в щеку.

– Папа, ты такой смешной, – сказала она, вставая с кровати.

В этот момент в комнату зашла Женя и, уперев одну руку в бок, посмотрела на меня испепеляющим взглядом. Мои руки были подняты, как у парламентера, демонстрирующего отсутствие оружия.

– Мы ничего не делали, – с легкой улыбкой на губах оправдывался я. Женя уже смотрела на Леру, и ее лицо становилось все строже. Мне стало ясно, что ничего хорошего можно не ждать.

– Вова, я пятнадцать минут пыталась накрасить ногти этому моторчику, который постоянно норовил куда-то убежать. И что я вижу? Ты вытер весь лак о свою футболку. Хорошо еще, что он отстирывается. Что теперь с Лерой делать? Пойдешь без лака.

Последняя фраза была произнесена с такой интонацией, что любые апелляции с нашей стороны исключались.

– Ну мама, – капризно протянула дочь, – я хочу с лаком. Папа, скажи ей!

– Да, папа, скажи мне, зачем ты испортил всю мою работу?

– Жень, а может, ты еще раз накрасишь? – Я даже руки сложил перед грудью, как в молитве.

Женя окинула нас ехидным взглядом и сказала:

– Хотите лак – решайте этот вопрос сами. Мне еще самой накраситься надо.

Она вышла из комнаты, а я физически почувствовал взгляд дочери. Это была мольба, и мне оставалось только кивнуть и показать рукой на дверь:

– Пройдемте в мой салон. Я его только что открыл, но думаю, вам понравится. Будете моим первым клиентом.

Дочь вылетела из комнаты с радостным визгом. Я пытался вспомнить ритуальные действия жены, выполняемые обычно при покраске ногтей. По-моему, первым делом надо хорошенько потрясти флакончик.

Не могу сказать, что мой результат был неудачным: ногти блестят, а клиент доволен. Немного испачкали столик, но это ничего. Лера выбежала в коридор показывать маме новую красоту. Я же, выглянув следом за ней, понял, что одеваться пока бесполезно. Вернувшись в комнату, я снова улегся на прежнее место и только прикрыл глаза, как послышался непонятный грохот. Звук раздался в подъезде, и я подумал было встать и посмотреть, что там такое, но не встал. Ведь мы все равно скоро выходим. Разберемся на месте.

Женя заглянула в комнату и указала пальцем на входную дверь.

– Ты слышал? – спросила она.

– Слышал. Будем выходить – посмотрим.

– А вдруг там что-то случилось?

– Жень, с ними все время что-нибудь случается. Пусть они хоть поубивают друг друга, нам только лучше будет.

Странно, но тогда всплыли в памяти все мои «конфликты» с соседом. Казалось бы, мы уже почти год живем мирно, а почему? Я стерпел его скотское поведение, а он получил то, что хотел. Да еще и заимел под рукой банк, выдающий микрокредиты и не требующий их возврата. Получается, что проиграл тогда я. Я делал вид, что просто не хочу войны, а на самом деле боялся признаться себе в трусости.

На душе стало мерзко и противно. С этим надо было что-то делать, и я поднялся со своего места. Жена уже вернулась к работе по приведению себя в парадно-выходной вид, и я решил быстренько одеться и подождать семью на площадке. Надев выходную рубашку и брюки, я пошел к двери. Жена молча в недоумении смотрела на меня. Но, когда я надел туфли, ее терпению пришел конец и уже пару минут витавший в воздухе вопрос вырвался на свободу:

– Ты куда? Нам еще минут десять надо.

– Пойду прогуляюсь на площадку. Мало ли что там могло произойти. Может, уже выходить некуда.

– А как же…

– Ни слова больше, – я подмигнул и вышел в тамбур.

Как только я открыл дверь на лестничную площадку, мне в нос ударил резкий запах табачного дыма. Он был нашим давним, привычным «сожителем», но сейчас показался невыносимым. К нему добавлялся еще какой-то странный запах. В клубах едкого дыма по очертаниям угадывался Коля, стоящий ко мне спиной, а также пара его друзей, которых я видел впервые.

Не могу сказать, что меня сильно раздражает запах табачного дыма, но при наличии в доме маленького ребенка он все же напрягает. Я сам курил в детстве, пока отец не выпорол меня ремнем, навсегда отбив к этому охоту. Да и на работе напарники частенько курили прямо на посту, так что мне было не привыкать к этому запаху. Но сейчас… Подойдя поближе, я понял, что грохотало здесь несколько минут назад. Кто-то отломал деревянную накладку и загнул под большим углом голый металлический остов перил. Пройти по лестнице сейчас было сложно: ступеньки частично перекрывали гнутая железка и торчащее деревянное острие. Я смотрел на это молча, пока меня не заметил один из присутствующих здесь мужчин.

– Здрасьте, – поздоровался он и картинно поклонился. – Пройти мешаем?

– Нет. – Я окинул их взглядом и оценил свои шансы выжить в случае конфликта как равные нулю. – Решил выйти посмотреть, кто здесь шалит.

– Ага, мы тоже за этим сюда пришли, – сказал второй мужчина и, нагнувшись, почесал ногу в резиновом тапке. – Да, братаны?

Все закивали, подтверждая его слова, а Коля наконец-то повернулся ко мне и развел руки в стороны. Снова появилось чувство, что он собрался меня обнять.

– Ба, да это же мой сосед! – пробасил он. – Братва, можете не бояться: Вовка свой мужик. А я стою и думаю, кто же это пришел. И голос такой знакомый. Слышь, двадцатку займи. Я отдам, ты же меня знаешь.

– Я без кошелька сейчас, – только и сказал я.

– Слышь, ну тогда принеси, когда пойдешь домой. Очень надо.

Я снова осмотрел его друзей и покосился на свою дверь. Да, шансов выжить реально мало. У обоих мужчин на руках были тюремные наколки, а у одного отсутствовали две фаланги указательного пальца на правой руке. Но больше всего меня поразили его зубы в разрезе странно перекошенной улыбки: один зуб крепился несколькими витками проволоки к другому. Все мужики были одеты в футболки с карманами на груди. У обладателя страшноватой улыбки там лежала пачка сигарет, которую он достал искалеченной рукой. Протянув ее мне, мужчина обнажил в улыбке все свои желто-черные зубы.

– Бери одну, пока угощаю.

Заглянув в пачку, я сразу все понял. Странный запах, который сразу ударил мне в нос, был запахом горевшей «травки». Пару раз в студенческие годы мы с одногруппниками баловались таким делом, кто-то из ребят привозил. Косяки тот парень скручивал также, и также прятал в пачке от сигарет. Картина наших студенческих загулов живо предстала перед моими глазами. Я даже потянулся рукой к предложенной пачке, вспомнив старые развлечения. Вовремя отдернув руку, я убрал ее в карман.

– Нет, спасибо. Таким не балуюсь, – я взглянул на Колю. Тот доставал из кармана спортивных штанов затушенный окурок.

– Это не простая сигарета, – почесав шрам на шее, сказал третий и тоже показал свои гнилые зубы. – Тебе понравится.

– Я понял, что это, – сказал я и выставил перед собой руки ладонями вперед. – Но я не курю, так что извините.

– Хозяин – барин, – проворчал первый и убрал пачку в карман.

Коля сделал затяжку и выпустил дым, частично на меня. Я закашлялся, отворачиваясь. Вся компания засмеялась, а беспалый, непонятно откуда доставший зажженную самокрутку, сунул ее в рот. Пространство вокруг него сразу наполнилось сизым дымом, от которого начинала кружиться голова. Он ударил рукой по перилам, и от них откололся кусок накладки. Поставив эту палку рядом с собой, мужчина осклабился, глядя в мою сторону.

– Курить – не курит, говорить – не говорит, так зачем же ты пришел сюда, мил человек? – Мужчина со шрамом смотрел на меня очень пристально, как будто пытался узнать. Он сунул руку в карман джинсов и достал из него что-то. Раздался щелчок, и в его руке засияло тонкое лезвие. Он начал ковырять в ногтях, довольно грязных, при этом все время посматривая на меня. Коля засмеялся и толкнул меня в бок.

– Слышь, ты это, не бойся. Мишаня человек мирный, он хороших людей не трогает. Да, Мишаня?

– Ага, – громко засмеялся тот, сверкая золотыми зубами. – Но только если человек хороший. А хороший молчать не будет.

Он сверлил меня взглядом, и это мне очень не нравилось. Компания из трех обкуренных мужиков, причем с ножом и палкой… Если быстро все не разрулить, такая ситуация может закончиться чем угодно. Вспомнились слова, сказанные Женей: «…если они поубивают друг друга, нам от этого будет только легче». Откуда же мне было знать, что я окажусь с ними в одной лодке. Мой внутренний зверь, ощетинившись, сжался в клубок, выставив наружу только маленький черный нос.

– А я уже сказал, зачем пришел. – Мне стоило огромного труда не выдать своего волнения. – Тут был шум, я вышел посмотреть. Неужели непонятно?

Повисла тишина, нарушаемая только тяжелым Колиным дыханием. Посмотрев друг на друга, его гости как-то странно перемигнулись и заржали.

– А ты молодец, – сказал беспалый и легонько толкнул меня в плечо. – О доме заботится человек, сразу видно. Не то что ты, Боров.

Коля посмотрел на него уничтожающе, а беспалый толкнул в плечо и его.

В этот момент произошло то, чего мне хотелось меньше всего. За моей спиной скрипнула дверь, и раздался голос Жени:

– Ты идешь? Мы уже готовы.

Я почувствовал, как по спине поползли мурашки. Ладони вспотели, и мне пришлось сжать их в кулаки. Мужики повернулись на ее голос, а Мишаня даже как-то странно изогнул шею, чтобы лучше видеть происходящее у меня за спиной. Беспалый расплылся в улыбке и здоровой рукой пригладил остатки волос на лысой голове.

– Твоя? – спросил он.

– Да, моя. Мы в гости едем, – зачем-то уточнил я.

– Здрасьте, мадам, – протянул Мишаня, пряча руку с ножом за спину.

– Здравствуйте, – ответила Женя и вышла на площадку. «Только не это. Не делай так» – молил я про себя. Но было поздно: она подошла ко мне сзади и стала за спиной.

– А мы тут, это, плюшками балуемся. – Беспалый сразу затушил косячок в банке-пепельнице. Мишаня последовал его примеру, и только Коля сделал еще одну затяжку.

Женя осматривала всех присутствующих. Я чувствовал, как ее правая рука поглаживает мою спину в знак поддержки.

– Вы же собирались куда-то? – сказал Мишаня.

– Да, в гости едем, – Женя произнесла это так буднично, будто общалась со старыми друзьями.

– Ну так езжайте, – посоветовал беспалый и протянул мне руку. Я автоматически пожал ее. Он же, заулыбавшись, демонстративно вытер ее о свою штанину. Конечно, он почувствовал, как вспотели мои ладони, и это не могло не доставить ему удовольствия.

– Пойдем, – сказала мне на ухо Женя. – Нас Лера заждалась. Она прямо за дверью стоит. Одна.

Осознав озвученную женой ситуацию, я попрощался и пошел домой. Мне в спину давили три пары недовольных глаз.

Прямо за дверью нам навстречу кинулась дочь. Она обняла меня одной рукой, не выпуская из второй ежика.

– Я так за вас испугалась! – сказала Лера и тихонько заплакала.

– Я тоже, – сказала Женя, доставая из-за пояса на спине кухонный нож.

– А… – только успел сказать я.

– Ни слова больше. Мне неприятно даже думать об этом.

С этими словами она ушла на кухню ставить чайник. Я в недоумении пошел следом, и она ответила на мой немой вопрос:

– Нам всем сейчас надо расслабиться. Выпьем зеленого чаю, а потом поедем.

Мы «расслаблялись» минут двадцать, заедая чай шоколадом и галетным печеньем. Согласен, странное сочетание, но нам нравится. После такого перекуса мне ехать уже никуда не хотелось, но мы обещали родным. Вызвав такси, я подошел к двери и прислушался к звукам на площадке. Там было тихо, а значит, веселая компания ушла «гулять» в другом месте или осела у Коли. Любой из этих раскладов меня устраивал.

У родственников мы провели несколько часов, так что домой вернулись около десяти вечера. Лера уже очень хотела спать, о чем говорила ее непрерывная зевота в машине. А я собирался немного поваляться в предвкушении: впереди был вечер онлайн игры. Хоть я и покинул свой район, но остался приверженцем древней традиции: каждый второй четверг месяца, ровно в одиннадцать вечера, мы с друзьями играем в стрелялки. С этими ребятами мы дружим с детства, и никто из нашей команды до сих пор не выбыл. Была армия, были переезды, но каждый раз мы снова и снова собирались виртуально погонять друг друга.

Женя ушла укладывать Леру, а я, полежав немного, отправился на свое игровое место. На лестничной площадке что-то упало, но мне было все равно: наушники уже заняли свое место у меня на голове. Через несколько минут в них раздались первые выстрелы. Игра началась.

Когда я ложился, Женя уже спала. Мы разыгрались и смогли успокоиться только ближе к часу ночи. Расстреливая виртуальных врагов, я видел лица сегодняшних новых знакомых. В снайперском прицеле появлялась голова человека в маске, но я четко видел, что у него глаза Беспалого.

Когда я обнял жену, все мои мысли ушли на задний план. Женя проснулась и покрепче прижалась ко мне, промурлыкав что-то спросонья. Соглашусь с теми, кто считает, что ночь дана супругам не для нудных разговоров, но оставался вопрос, который беспокоил меня весь вечер. Немного помучившись, я решил его задать:

– Что ты собиралась делать с ножом?

Почувствовав, как она дернулась, намереваясь повернуться, я ослабил хватку и стал ждать. Сонные люди редко бывают проворными – Женя медленно переворачивалась на левый бок и гневно вздыхала. Она посмотрела на меня сонными глазами и ответила:

– Не знаю, поступила бы по обстоятельствам.

Оказалось, что она очень быстро накрасилась и, выждав пару минут, решила узнать, как у меня дела. В тамбуре она услышала последние фразы нашего разговора. Не раздумывая ни секунды, она метнулась на кухню и взяла нож. Сейчас Женя смотрела на меня так, что мне не оставалось ничего, кроме как притянуть ее к себе. В общем, уснули мы не раньше чем через час.

Ночью мне снилось, как жена перерезает горло сначала Беспалому, а затем Мишане. Покончив с ними, она точным движением всаживает нож прямо в сердце Коле, и он, булькая кровью, падает на колени. В его глазах – отчаяние и мольба о прощении. Женя поворачивается ко мне, и я теперь могу видеть ее лицо, забрызганное кровью врагов. Она смеется и идет домой, неся в руках какой-то колючий комок. Мой тотемный зверек. Пол на площадке медленно заливается кровью, которая начинает капать со ступенек, напоминая звуком весеннюю капель. Женя хохочет и говорит, что ей опять придется убирать гадость возле соседской квартиры.

Проснулся я по будильнику, выспавшийся и отдохнувший, несмотря на то, что спал совсем недолго. Посмотрев на жену, я дал себе зарок уменьшить количество возможных встреч с соседями. Мне еще дочь растить, а общение с ними могло закончиться плохо для всех нас. Надо постараться избегать Колю и его дружков…

Часть 3.

Глава 11.

«Надо постараться избегать Колю и его дружков», – прошептал я, стоя на четвертом этаже.

Прошло полтора года с момента нашей беседы на площадке, но Беспалый и Мишаня мне все еще снятся по ночам. Ничего не изменилось: Коля продолжал свои пьяные дебоши, временами что-то ломая в нашем подъезде. К примеру, три месяца назад он сломал лифт, да так и остался в нем. Поскольку перед этим он изрядно принял на душу, то, уснув в лифте, использовал его как туалет. Жильцы долго брезговали после этого в нем ездить, хотя тетя Катя там почти сразу убрала. Сердобольная женщина старалась помочь всем, поскольку давно жила одна, но в ответ от Коли получала только ругательства.

Я старался держаться от соседа подальше, чтобы не доводить ситуацию до греха, но судьба, ведущая меня по незримому пути, распоряжалась иначе.

Лера любит ходить по ступенькам, причем ей все равно, куда идти – вверх или вниз – главное, двигаться. С мамой такое развлечение ни разу не получилось, а вот со мной – пожалуйста! Я надеюсь, что когда-нибудь этот маленький моторчик станет известной спортсменкой, ведь бег и прыжки – это ее любимые занятия. На улице мы обычно не идем на площадку, а носимся по двору.

В тот день она снова захотела подниматься домой пешком. Мы мало побегали на улице, и я решил, что еще немного физических упражнений нам не помешает. Мы шли бодрым шагом, держась за руки и вслух ведя подсчет пройденным ступеням. На четвертом этаже я остановился. В окне лестничного пролета зияла большая дыра, и часть стекол лежала на полу. Я смотрел на дыру в окне и понимал, что ей суждено стать дырой в моей жизни. Тем более, что немного раньше я слышал, как открылась дверь в квартире соседей. Тяжелые шаги прозвучали у нас над головой, а им вторили легкие, ступающие рядом. Значит, они вышли вдвоем и теперь проход будет загорожен. Я посмотрел на дверь лифта, но Лера, воспользовавшись моей задумчивостью, освободила руку и быстрой детской походкой засеменила наверх. Мне пришлось рвануть за ней следом, но я не успел. И вот уже она, в открытых сандалиях, стоит рядом с кучей осколков, а сверху раздается громкий мат. Поднявшись на пару ступенек, я увидел, что часть стекол испачкана в крови, и темные капли стремятся к лестничному пролету, идущему на мой этаж.

– Папа, смотри, тут кто-то окно разбил, – сказала Лера. – Здравствуйте.

С кем она поздоровалась, я еще не видел. Пока я поворачивал голову, прозвучал ответ, произнесенный незнакомым голосом:

– Здравствуй. Ты смотри там, осторожнее, в осколки не влезь, – говорила женщина, стоявшая рядом с незнакомым мне мужчиной.

Так значит, это были не Коля с Наташей, а я рассчитывал увидеть на площадке именно их. Стояла парочка перед открытой соседской дверью, держа в руках по сигарете. Из тамбура на них падал электрический свет, такой ненужный в это дневное время. Судя по одежде, можно было сделать вывод, что они здесь живут: на женщине был халат и тапки, а на мужчине – только шорты. Он стоял босыми ногами на плитке и смотрел на меня, прокручивая между пальцами сигарету. Женщина улыбалась, глядя на Леру, и это делало ее синяк вокруг глаза не таким заметным. Неужели вернулись ребята, уехавшие на заработки? Или это квартиранты, взятые Наташей в свою огромную квартиру? Кажется, возле подъезда говорили, что теперь у них поселились их «коллеги по цеху».

Кто дернул меня за язык, не знаю, но в народе говорят, что обычно это делает черт. Взяв дочь за руку, я задал вопрос, наиболее подходящий в данной ситуации:

– А вы не знаете, кто здесь окно разбил?

Я окинул взглядом ступеньки, понимая, что человек, поранившийся о стекло, шел наверх. Была ли кровь возле соседской двери, я еще не видел.

Мужчина в очередной раз провернул в пальцах сигарету и вставил ее в рот. Женщина посмотрела на его руку и демонстративно отвернулась от меня. Тут и я увидел то, что ускользнуло до этого: бинт с бурыми пятнами стягивал кисть мужчины, висевшую вдоль тела. Он достал зажигалку второй рукой и, затянувшись, выпустил в сторону струю дыма. Затем, глядя на женщину, сказал, отвечая на мой вопрос:

– Не знаем. А вам какое дело?

Он посмотрел на меня исподлобья. Легкая ухмылка появилась на его губах, когда он выдохнул очередную порцию дыма, не доставая сигарету изо рта.

Лера смотрела на незнакомого дядю, и я чувствовал, как ее маленькая ручка крепко вцепилась в мою ладонь. Она прижалась ко мне и наблюдала за происходящим. В том, что ей страшно, я не сомневался, а значит, надо разрешить ситуацию по-мирному, не доводя до последствий.

– Живем мы здесь, – ответил я, понимая, что вопросы должен задавать я. – Когда гулять выходили, стекло было целым. Сейчас идем домой, а стекло разбито. Раз уж вы здесь, то могли видеть или слышать что-то.

– Нет, мы не видели, – сказал мужчина и почесал свой бинт.

– А вы кто? Я вас здесь раньше не видел.

– Мы? – мужчина удивленно поднял брови. – Мы здесь живем. А вы кто?

– Мы тоже здесь живем, – сказал я и крепче сжал руку Леры. – Я вас раньше не видел. К кому вы пришли?

Мужчина достал изо рта сигарету и положил ее в пепельницу, так и не затушив. Дым поднимался из банки, и я смотрел на него, как завороженный. Он же, сунув руки в карманы шорт, повернулся ко мне всем телом и с вызовом ответил:

– Я же сказал: мы здесь живем. Что непонятного? Я тоже вас здесь не видел, так что, паспорт ваш требовать? Может, это вы разбили стекло, а вину на нас пытаетесь перекинуть. Идите-ка лучше домой да двери покрепче закройте. А то знаете, бывают ситуации всякие.

Он угрожал. Угрожал откровенно и без страха. Глядя мне в глаза, этот мужчина вел себя так, будто он здесь хозяин и делает мне одолжение, отпуская домой. Стерпеть это я не мог и явно почувствовал, как ощетинился мой еж, наконец высунув мордочку из колючек. Лера держала меня за руку и являлась на данный момент единственным сдерживающим фактором. Я наклонился к ней и шепотом велел не бояться, а идти на четвертый этаж и в случае чего позвонить в двери. Жившие там люди установили звонки очень низко – дети были маленькие тогда, так что я не сомневался, что дочь сможет до них достать. Другое дело, что они теперь старики и толку от них будет мало, но, по крайней мере, забрать к себе мою дочь они смогут.

Я отпустил ее руку в надежде, что она не будет цепляться за меня, и посмотрел на своего противника. Он поглаживал здоровой рукой забинтованную и также смотрел в мою сторону. Женщина что-то говорила ему в самое ухо. Мужчина кивнул и сделал серьезное лицо.

Лера отступила на несколько шагов вниз и остановилась посередине лестничного пролета. Как в кино, время остановилось. Я очень хорошо слышал прерывистое дыхание незнакомца. Вдруг мне в нос ударил запах из Наташиной квартиры. И мне пришлось остановиться, так как на «арене» появился новый игрок. Впрочем, не такой уж и новый. Из дверей вышла Наташа, и мой пыл охладел. Мгновение назад я уже мысленно видел, как подойду к этому человеку и задам вопрос насчет его руки. Он начнет дерзить, возможно, попытается ударить меня, и между нами завяжется драка. Естественно, я видел себя в ней победителем, как человек, бьющийся за правду. Я даже видел, как незнакомая женщина пытается нас разнять, причитая. Но обстановка резко изменилась: следом за моей соседкой мог появиться ее муж. Если он станет на сторону противника, шансов у меня не будет. Мне вспомнился его толчок в грудь. Все это я обдумал за доли секунды, пока делал шаг с одной ступеньки на вторую. Сам не ожидал от себя такой скорости мысли, так что уверенность на моем лице уступила место удивлению.

Но я еще не успел перестроить свой план, как в игру, сама об этом не догадываясь, вступила Наташа.

– Ну сколько вас ждать! – прохрипел ее голос. – У нас уже все сварилось.

– Иди домой, – ответил мужчина и толкнул ее в плечо. – Не видишь что ли, у нас с товарищем разговор по душам намечается.

– О, сосед! – Наташа проследила за недовольным взглядом мужчины. – А ты что тут делаешь?

– Домой иду с дочкой. Смотрю, окно кто-то разбил. А тут твои знакомые выходят покурить, так я у них поинтересовался, не в курсе ли они, кто это сделал. Твоему другу это не понравилось, теперь, как я понимаю, он хочет объяснить мне, что было не так в моем вопросе.

Наташа посмотрела на меня, скривив лицо, затем перевела взгляд на мужчину. Пожав плечами, она обратилась снова ко мне:

– Со стеклом мы разберемся. Завтра Кольку зашлю на базар, пусть найдет, чем заделать. Это случайно получилось.

– Тебя никто не спрашивает, – сказал ее знакомый и обругал обеих женщин матом.

Я посмотрел на свою дочь, ставшую невольной свидетельницей происходящего, и подмигнул ей. Лера несмело улыбнулась и сделала еще один шаг вниз.

– Уважаемый, а вас не учили при детях матом не разговаривать? – сказав это, я сделал шаг навстречу мужчине.

Похоже, на него это подействовало: посмотрев на Леру, он поморщился и проговорил, явно через силу:

– Прошу прощения, вырвалось.

Снова открылась дверь квартиры и послышались шаги. Коля стал позади жены – места на площадке стало мало, и незнакомец тоже шагнул мне навстречу.

– Слышь, шо тут происходит? Валик, ты опять шалишь?

– Нет, брат, просто хочу объяснить человеку, что не надо в такой форме с людьми общаться. А тут эти бабы все время мешаются.

Коля посмотрел на меня и скривил губы. Он отодвинул Наташу и вышел вперед, сунув руки в карманы.

– А шо со стеклом не так? – Коля смотрел вниз мимо меня. – Разбили, ну и шо? Пусть Володька сам разбирается, я помогать не буду.

– Коль… – начала Наташа, но тут же получила оплеуху и залетела в тамбур, завалив подставку для обуви.

– Слышь, ты мне поговори еще! Это Вовкина проблема. Сам виноват. Перестал мне денег давать, чего это я ему помогать должен? Ишь, чего надумала! Заслать меня на базар за стеклом! А деньги ты мне дашь?

Из тамбура послышался стон, сопровождаемый тихой руганью. Наташа поднялась на ноги, держась за дверную раму,и высунула в проем голову. Из носа женщины стекала струйка крови, и мне даже стало жаль ее, но я напомнил себе, что никто ее не заставлял становиться такой и жить с этим человеком.

– Коленька, прости меня, – кинулась она к нему сзади на шею, но снова была откинута в тамбур. Вторая женщина помогла ей подняться, и они обе зашли домой.

– На стол накрывай! – прокричал ей вслед муж. – Мы скоро будем.

Сразу стало понятно, что ничего хорошего его слова не сулят. Коля стоял, ковыряясь языком в зубах, и посматривал на меня с маниакальной улыбкой, перекосившей его лицо до неузнаваемости. Глаза соседа покраснели, и сейчас я понял, что значит «налились кровью». Дышал Коля, как разъяренный бык, готовый нанести роковой удар тореадору, и вся его фигура только дополняла этот образ. Честно сказать, я не знал, как дышит бык в подобной ситуации, но ассоциация возникла только эта. Радостная мысль проскочила в голове: бык после этого погибает, а маленький тощий тореадор лакомится после победы его мясом. Есть Колю я не собирался, но о победе начинал грезить, как о чем-то далеком и несбыточном.

Что они могут мне сделать? Убьют? Ну это вряд ли. Вспомнились Колины друзья и нож, которым Мишаня выковыривал грязь из-под ногтей. Тот бы убил, сомнений не было. А Валик внушал надежду на более позитивный исход, несмотря на всю его воинственность.

– Может, это ты окно разбил? – заговорил он, переминаясь с ноги на ногу. – А теперь на меня свалить вину собрался. Не хорошо это. Ой, не хорошо.

– Слышь, ты моего брата не обижай, – проговорил Коля, сверля меня взглядом.

– А я никого не обижаю. Мне хочется узнать правду. И право на это у меня есть.

Послышался смех. Братья смеялись, а я судорожно старался найти выход из положения.

– Так вот тебе правда: ты его разбил. Мы так всем и скажем. Да, Колюня?

– Ага! – пробасил сквозь смех сосед. – Сам разбил, а на Валика гонишь.

– Я ничего не разбивал. Мы с дочкой только что поднялись…

– Так и я только что из квартиры вышел. Ты же сам видел. – Валик улыбнулся и развел руками.

– А с рукой что? – не унимался я.

– Ты про это? – Он осматривал руку так, будто был с ней не знаком. – Это мы салат из капусты делали. А я такой неуклюжий…

Он снова засмеялся, поддерживаемый хохотом своего брата. Коля запрокинул голову и ржал так, что я подумал о своей жене, явно слышащей это. Что она подумает, учитывая, что нас с Лерой нет дома.

– Слышь, это он порезался сегодня о капусту… То есть ножом порезался. А стекло ты разбил. Понял?

– Нет, не я. И сейчас я вызову милицию. Пусть они разбираются, обо что порезался твой брат.

Коля толкнул Валика в спину, и тот пошел на меня, поглаживая бинт на руке. Ударил он в живот, быстро и почти без замаха. Я не успел осознать, что произошло, но второй удар сделать не дал. Руку удалось поймать легко, почти как героям фильмов о боевых искусствах, а бить пришлось кулаком наотмашь. Не ожидая такого эффекта, мы с Колей смотрели, как его брат заваливается на бок, постанывая от боли. Уже дома, анализируя эту ситуацию, я предположил, что Валик побоялся поднять раненую руку, и это сыграло против него. Но еще оставался его быкоподобный брат. Коля проводил взглядом тело Валика и, хрустнув костяшками пальцев на правом кулаке, шагнул ко мне, переступая через лежачего.

– Убью, сволочь! – прорычал он и развел руки в стороны. Вот это было уже плохо. Со стороны можно было подумать, что меня встретил старый знакомый и сейчас идет ко мне с распростертыми объятиями выразить свою радость. Но его глаза говорили об обратном. Сейчас я уже верил в то, что меня здесь убьют, но принял решение с этим не соглашаться.

Коля огромной лапищей схватил меня за шиворот и потянул на себя. Моя футболка затрещала, и в какой-то момент показалось, что из меня сейчас вырвут душу. Изловчившись, я сделал первое, что пришло в голову: ударил его в пах. Бил я не очень сильно, так что рассчитывать на весомый результат не приходилось. Коля застонал, опустив свободную руку к промежности, но меня так и не выпустил, согнув под своим огромным весом. Снизу что-то закричали, но это был не дочкин голос. Дернувшись вверх, я потянул на себя Колю, и он, не желая меня отпускать, ударил меня раскрытой ладонью по лицу.

Я не знаю, что было бы, бей он кулаком, но даже от этого удара я услышал звук основного колокола в большом храме. В глазах на мгновение потемнело, и я привалился к стене, чтобы замедлить свое падение. Противник толкнул меня в плечо, так что устоять мне не удалось, а падать очень не хотелось. Я завалился на бок и затих, разумно предположив, что он оставит меня в покое.

– Вот сволочь… – сказал Коля, подходя к своему брату, пролежавшему все это время на полу. Он наблюдал за нами, но помогать не решался. Не знаю, кому предназначались Колины слова, мне или резко струсившему брату, но я решил последовать примеру последнего и не двигался. Подняв Валика под живот, человек-гора поплелся с ним домой.

Коля еще что-то говорил, но я уже не мог разобрать его слов, отстранившись от всего мира и раздумывая о случившемся. Самая важная мысль была о том, что где-то должна быть Лера, а я лежу и делаю вид, что потерял сознание. Сквозь полуприкрытые веки замаячила пара силуэтов, и один из них заговорил голосом дочери:

– Папа, папочка, вставай… Только не умирай, пожалуйста.

– Ишь, чего надумала! Не умрет он. Иди матери звони, пусть поможет.

Второй голос был знакомым, но где я его слышал… Это явно была пожилая женщина. Похоже, Лера все сделала правильно, позвонив в двери тети Зины с четвертого этажа. Я, продолжая лежать, открыл глаза и обрадовался правильности своей догадки. Наверху часто затопали маленькие ноги. Все ясно, Лера бежит домой, но как она позвонит, ведь наш звонок находится не так низко, как звонок тети Зины. Ответом прозвучали удары кулачков по двери.

Я попробовал подняться и напоролся на строгий взгляд соседки. Она замотала головой и показала мне кулак:

– Лежи, вояка. Хватит с тебя походов на сегодня. Вдруг у тебя сотрясение и резко вставать нельзя. Тем более, они уже ушли. Колька снова напьется и пойдет по району морды бить, а тебе лучше врача вызвать. И про милицию не забудь, но там толку никакого не будет.

Наверху заговорили, и я услышал перепуганный голос жены, бегущей вниз по ступенькам. Веселее всего было то, что чувствовал я себя не так плохо, как показывал окружающим. Но мне же надо было обмануть Колю, и это удалось! Только что теперь делать с этим маленьким секретом?

– Вова, что с тобой? – подбежав ко мне, Женя опустилась на колени и легонько потрясла меня за плечи. – Скажи что-нибудь!

Я лежал и молчал. Мне было стыдно. Видать, мое лицо выдавало эмоции, так как тетя Зина сказала:

– Осторожнее с ним надо. Видишь, лицо покраснело, как бы сотрясения не было.

Нет у меня сотрясения. Нет. Понимаете вы это? Не понимают, так как я лежу с полуприкрытыми веками, а они все суетятся рядом. Говорить об этом нельзя, а то позору не оберешься.

Медленно открыв глаза, я уставился на жену и дочь, прижавшуюся к соседке. Лере было страшно, и она искала защиты у взрослого человека. Женя старалась держать себя в руках, но слезы выдавали ее.

– Тебе помочь подняться? – спросила она, взяв меня за выпачканную в пыли руку.

– Пусть лежит. Лучше скорую ему вызови, – тетя Зина настаивала на своем, прижимая к себе девочку.

– Может, врача? Как твоя голова? – снова спросила Женя сквозь слезы.

Я начал подниматься, опираясь на руки, и при помощи жены поднялся во весь рост и облокотился о подоконник. Женя тронула мое лицо, заставив ощутить жар в том месте, где его коснулась Колина ладонь. Скула горела, и я невольно приложил к ней руку.

Три пары глаз смотрели на меня, ожидая каких-то слов. Женя старалась подхватить меня под руку, как раненого солдата в фильмах про войну, а остальные ловили глазами каждое мое движение.

– Не надо врачей. Сотрясения нет.

– Ты уверен? – Женя заглянула в мои глаза, и мне пришлось отвернуться. Если бы я этого не сделал, то слезы стыда потекли бы по моим щекам прямо ей на рубашку. Она помогла мне встать ровно, и я ответил:

– Уверен. И милицию вызывать не надо, толку все равно не будет – в этом тетя Зина права. Кто захочет связываться с алкоголиками, если с них взять нечего.

– Это хорошо, – обрадовалась старушка, – что ты трезво размышляешь. Значит, голову не повредило.

Я слабо улыбнулся и подмигнул Лере. Она мгновенно отпустила соседку и вцепилась в нас с Женей. Так мы и простояли вместе около минуты, пока удаляющиеся шаги тети Зины не вывели нас из этого состояния.

Глава 12.

Я сидел за столом и ужинал. Обычно я ем с аппетитом, сейчас же куски курицы перемещались из тарелки в рот без малейшего энтузиазма с моей стороны. Женя приготовила ее в сметанном соусе, как я любил, и положила мне полную тарелку, стараясь таким образом снять мое напряжение. К сожалению, еда не помогала, но я все же ковырялся в кусочках мертвой птицы, понимая, что жена старалась и обижать ее не надо.

В комнате работал компьютер: Лера смотрела мультфильм. Громкость была такой, что голоса собачек-спасателей были слышны даже в кухне, прорываясь сквозь шум в моей голове. Женя сидела с дочкой: я попросил ее оставить меня одного. Скула болела, но не так сильно, как раненое самолюбие. Меня побили алкоголики! Побили, хотя я был прав, а они нет. Если бы не плач Леры и присутствие тети Зины с четвертого этажа, я боюсь представить, чем бы все это могло для меня закончиться.

Сейчас, оценивая происшедшее, я делал вывод, что именно появление в подъезде нежданного свидетеля в лице бабульки с четвертого этажа заставило Колю уйти домой. Лишние проблемы ему были ни к чему. Говорят, он и так стоит на учете в полиции как весьма сомнительный гражданин, так что ему и со мной связываться не стоило. Возможно, это и заставило его отступить, несмотря на выигрышное положение.

Самое страшное во всей истории заключалось в том, что это произошло на глазах моей дочери, и я теперь не знал, как в них смотреть. Лера была перепугана до глубины души, и пока я «зализывал раны» в ванной, Женя потратила немало времени на успокоение взволнованного ребенка. И знаете что? Меня это очень злило. Пусть я не стал «хозяином» на этаже, пусть меня избил маргинальный сосед – это еще можно было стерпеть, но то, что он заставил моего ребенка плакать от страха, я простить ему не мог.

Если бы все мужчины в подъезде собрались и поговорили с Колей, то многое в нашем доме могло бы измениться. Даже не все, думаю, достаточно трех-пяти человек, чтобы он почувствовал силу и отступил. А если в каждом подъезде собрать таких смельчаков да как ударить по маргиналам, заставив их либо забиться в норы, либо вести нормальный образ жизни, никому не мешая, а?!

Но таких людей в подъезде не найдешь. Скорее всего, в масштабах страны таких людей наберется не больше тысячи, да и как их искать? Можно кинуть клич через интернет и начать чистить улицы по районам. Но где гарантия, что в моем городе наберется хотя бы пятеро смельчаков, готовых бросить вызов устоявшейся системе? Даже мои друзья по игре в стрелялки храбрые только на словах, а когда дело дойдет до чего-то важного, наверняка убегут в кусты. Так значит, нет никаких шансов?

Есть. Но только этот единственный шанс мне не очень нравится. Я чувствовал, как тотем внутри меня раскрыл свой колючий клубок и встал на четыре лапки. Ему было интересно узнать, что я задумал, а мне было интересно знать, куда меня это заведет.

Как изменить жизнь к лучшему? Да это же элементарно! Об этом постоянно твердят различные бизнес-тренеры и прочие гуру, указывающие тебе путь к новому существованию. «Начни с себя и обустрой пространство вокруг!» – советуют они. Может, пора прислушаться к их словам?

В моей душе разгорался огонь. Душа жаждала действий, и я пообещал себе, что скоро они начнутся. Я отомщу за Леру, напуганную соседом, и даже уже знаю как. Ежик бежал с факелом, освещая мне путь. Я понял, что нужно делать, но смогу ли я осмелиться на это? Смогу, ведь кто-то же должен.

Я стал у окна. На улице было темно, и стекло превратилось в зеркало, отражающее меня на фоне кухни. Это темное зеркало показывало меня мрачным и несущим тьму. Но я же решил нести свет! А о каком свете можно говорить, если не видеть тьму? Они как альфа и омега находятся на разных полюсах, замыкая в себе единое целое, так зачем мне бояться тьмы в моей душе? Отражение в окне улыбнулось и сказало мне то, что я должен был услышать в тот момент: незачем.

И все же сомнения не отступали. Смогу ли я сделать работу настоящего мужчины, которую большинство из нас делать не осмеливаются? Смогу ли свершить правосудие и будет ли это правосудием? И самое главное: как не разойтись со своей совестью?

Глядя в темное зеркало окна, я вдруг увидел свой сон. Маленький еж бежал со своим факелом, храбро глядя вперед, и ветер играл с его огнем. Ежик прибежал к норе, за дверями которой был его враг, и бросил в нее факел. Из маленького окошка под самой крышей вскоре повалил дым, и поджигатель, потерев друг о друга маленькие лапки, понесся прочь. Позади слышались звуки сирен и крики умирающих в огне врагов, но он убегал не оглядываясь.

О чем это я? Мимо моего окна промчалась пожарная машина, унося за собой звук сирены из моего видения. Она везла кому-то надежду на спасение. Следом за ней пролетела еще одна машина, наполненная отважными людьми, и я наконец увидел, куда они едут. Из-за домов на горизонте тянулся дым. Именно его я видел выходящим из норы ежиного врага. Ну что же, он послужил хорошим дополнением картины, увиденной… Где? Возможно, мне привиделось будущее, пожираемое огнем?

Я посмотрел на свои руки, поцарапанные сегодня в бою, дотронулся до горящей скулы, и моих губ коснулась легкая улыбка. Да, я почти готов, но мне нужно было еще одно, ради чего стоит жить и совершать глупости. И я пошел в ту комнату, откуда звучал мультфильм.

– Ну как ты? – с порога спросила жена. – Голова не болит? Может, анальгина выпьешь?

– Нет, со мной все в порядке, – соврал я, чувствуя дикую боль в голове. Пусть болит, добавляя мне злобы. Пока я не передумал и вижу свою цель, для меня нет боли.

– Папочка, сядь со мной. Мама новые серии нашла. Мы их с тобой еще не видели.

Я улыбнулся дочери и сел рядом с ней на кровать. Она прижалась ко мне, и ее маленькое сердечко забилось в такт с моим. Своей рукой я накрыл ее маленькую ручку, поцеловал кучерявый затылок. Рядом села Женя и обняла меня за шею. Ее теплое дыхание подогревало тот жар, что зародился во мне и разгорался с каждой секундой все сильнее.

Да, вот теперь все. Теперь я чувствую то, зачем пришел в эту комнату. Им этого не понять, и смысла говорить с ними об этом нет. Остаются технические вопросы, но я уже знал ответы.

– Давайте-ка я сделаю нам фруктовый салат, – сказал я. Девочки кивнули и прижались ко мне покрепче. Зная, что от такого предложения они не откажутся, я решил схитрить, чтобы вырваться по своим делам. Естественно, без салата ходу назад мне не будет, так что придется заняться кулинарией.

На кухне я снова невольно посмотрел в темное окно и увидел в нем незнакомого человека. Он кивнул мне, как будто подтверждая, что я готов встать на свой путь. Другой «Я», рассматривая меня, казалось, жил своей жизнью. Он смеялся, кривлялся, показывал зубы… Готов поклясться, что я видел у него клыки, но меня это не пугало. Решение принято: выполнив задуманное, я поступлю правильно.

Надо начинать наводить порядок в городе. Мне это по силам? Да! Любой бизнес-тренер гордился бы моей целеустремленностью, но я не пользовался услугами подобных учителей, так что порадовать мне некого. Зато двойник в окне был очень рад. Всякий раз, когда я мысленно делал громкое заявление, он улыбался, а иногда широко открывал рот в неслышном смехе.

Кто-нибудь должен за это взяться, так почему не я? Двойник зашелся в хохоте, сгибаясь пополам. Было неожиданно, но внешне я оставался спокойным. Мое бесстрашие перед ним, похоже, тоже его радовало.

Да, я не Бэтмен и не Супермен. Я не обладаю суперспособностями, но ведь это не главное. Главное, не терпеть молча, а что-то делать. И начать нужно с очистки окружающего пространства. Какие деструктивные элементы окружают меня? Кто несет разрушение выстроенному мною миру и мешает моей семье? Правильно! В окне я увидел отражение Коли. Оно было настолько явным, что мне пришлось оглянуться, чтобы убедиться в его отсутствии. Он пылал в моем окне, извиваясь от боли, а я стоял рядом, наслаждаясь зрелищем. Черт, да я с трудом сдержал себя, чтобы сейчас же не схватить спички и не побежать к нему домой, размахивая коробком, как факелом на ветру!

– Ну, ты идешь? – раздался голос за спиной, и я подпрыгнул от неожиданности. Видение в окне пропало, зато появилась Лера.

– Что ты говоришь? – я повернулся к дочери, возможно, слишком резко, и она отпрянула.

– Папа, у тебя такое лицо… Что с тобой?

Я пощупал свою ноющую скулу и усмехнулся.

– Доченька, просто папа очень рад.

– Чему ты рад? – Детский пытливый ум не давал хозяйке покоя.

Посмотрев в ее глаза, я потер лицо руками, и, оперевшись спиной о подоконник, проговорил:

– Я рад, что у меня есть вы. Иди ко мне.

Дочь подошла и обняла меня, подарив очередную минуту тепла от близости ее маленького тела. Она верила мне и беспокоилась обо мне. Простояв так пару минут, она отодвинулась и серьезно произнесла:

– А теперь делай нам салат. Не люблю я эти «телячьи нежности». Я же пират!

Она отошла в сторону, сделала вид, что махнула саблей, и убежала в комнату. Я засмеялся. Нет чтобы запоминать буквы и цифры – этот маленький «пират» запоминает фразы из сказок. Ладно, что поделаешь, обещал – выполняй. Это мой новый лозунг.

Обернувшись к окну, я надеялся увидеть там одобрение незнакомца или хотя бы досмотреть, как сгорит мой сосед, но там был Владимир Бондаренко, то есть я. Хотя «Я» был новый. Дочь права, со мной что-то произошло, и это мне понравилось.

Дольки яблок и апельсинов летели в глубокую миску, стоявшую еще минуту назад в шкафу. Набросав еще винограда, я все это присыпал кунжутом. К моему огромному разочарованию, в холодильнике не оказалось ничего такого, чем можно было заправить эту вкуснятину. Точно, сметана закончилась позавчера, а сегодня утром Лера доела йогурт. Значит, придется сходить в магазин.

Выйдя в коридор и надев туфли, я прокричал своим:

– Сейчас приду!

Тут же из комнаты выскочила Женя и стала в дверях со сложенными на груди руками.

– Ты куда собрался?

– Пойду йогурт куплю, а то в салат налить нечего. – Я взялся за ручку двери, но жена снова заговорила:

– Ты в своем уме? Вова, после такой травмы ты собрался идти в магазин? Давай лучше я схожу, а ты с Лерой посмотри мультфильм. Да и мало ли кого ты там можешь встретить…

– Вот в том-то и дело, Женя, если пойдешь ты, мне будет не по себе. Так что я пойду.

Дверь закрылась, отрезая меня от тепла квартиры. Было слышно, как Женя бежит к двери и хватается за ручку с той стороны. Ловко выхватив ключ из кармана, я провернул его в замке. Жена не сможет осознать мой путь. Это мое, и только мое.

Я подошел к соседской двери и стал напротив. Где-то там внизу пару лет назад кто-то оставил лужу блевотины. И моя жена ее убирала. Этот позор до сих пор огнем жег мне душу. Ну ничего, Коля, скоро ты поймешь, кто здесь главный.

Я сделал вид, что достал из кармана коробок спичек и поджег одну из них. Несмотря на нереальность происходящего, она горела, грея мои пальцы и слепя глаза. Мои пальцы были еще теплыми от ее жара, когда я начал спускаться вниз.

Проходя мимо разбитого окна, я посмотрел на стекла под ногами и засмеялся. Говорят, что нельзя смотреть в разбитое зеркало, но это же просто стекло! Из этих осколков на меня смотрел он, мой двойник. Он улыбался, подтверждая, что все делается правильно. Я улыбнулся в ответ и продолжил свой путь.

Вернулся домой я через пятнадцать минут, и сразу с порога на меня накинулась Женя.

– Ты почему не послушал меня? Ты знаешь, как я волновалась? Я все время стояла в коридоре, прислушиваясь к звукам на площадке. Мне так было страшно представить, что они снова там.

– Все в порядке. Тебе их больше незачем бояться. – Я обнял жену, успев заметить недоумение в ее глазах. Ничего, пусть знает, что загадка может быть не только в женщине.

– Обнимашки! – закричала Лера и кинулась на нас. – И меня! Меня возьмите к себе!

Мы одновременно засмеялись, а я подхватил дочь на руки и разместил между нами. Так мы простояли некоторое время, пока Лера не вывела нас из этого состояния:

– Так мы салат из фруктов есть сегодня будем или нет?

– Да! – Я опустил ее на пол. – Будем, через две минуты.

– Я бегу засекать время! – прокричала Лера, скрываясь в своей комнате. Там у нее были электронные часы, подаренные бабушкой, моей мамой.

– Скоро все будет по-другому, – прошептал я, уходя на кухню.

– Что ты говоришь?

– Говорю, что скоро все будет не так… Вот сейчас все перемажу йогуртом и принесу.

Салат немного подсох, но это было не страшно: йогурт придаст ему «живенький» вид. Отправив сладкую жидкость в миску и все хорошенько перемешав, я улыбнулся своему отражению в окне и пошел к своим. Меня поглотил мир детских мультфильмов и сладостей.

На фоне приятных мыслей о семейном счастье выделялась одна, весьма настойчивая. Успокойся, мысль, я и так все знаю: завтра нужно сделать кое-что для зачина. Неужели из-за этого надо отвлекать меня от важных семейных дел? Все произойдет быстро и непринужденно, ведь я встал на свой путь.

Глава 13.

Да, как поступить дальше, я уже знал. Сомнения в душе уступили место железной уверенности. Оставался один вопрос, но план его решения созрел в моей голове очень быстро.

С утра я пошел на работу: выходные закончились, и мне предстояло «насладиться» трудовыми буднями. Сейчас мы охраняли стройку с моим напарником Сашкой Черниковым, человеком интересным и очень веселым. Он был старше меня почти на двадцать лет; недавно ему перевалило за пятьдесят. И всякий раз он рассказывал новую историю из своей жизни. Каждая из них стоила того, чтобы быть записанной в книге. То он охотился на тигров в саванне, куда его позвал двоюродный дедушка, и убил там редкую птицу, название которой уже не помнил. То он, проникнув на лётное поле с помощью своего бывшего сослуживца, ныне охранника нашего мэра, летал на боевом самолёте и даже сидел за штурвалом на самой большой высоте. А то с экспедицией ученых путешествовал по дальним тропическим странам и спускался в жерло потухшего вулкана. Там он, по его утверждению, планировал показать своим коллегам придуманный недавно танец, ставший впоследствии культурным наследием народов той далекой страны. От его пляски проснулся вулкан, и всей компании в спешке пришлось покидать кратер. Тогда он опалил себе кроссовку, в которой пришел один раз на работу ради эффектной подачи этой истории. В общем, скучать мне не приходилось и мы почти все время проводили без телека: Сашка мог заменить десяток телевизоров. И только в обеденный перерыв говорящий ящик помогал заполнить звенящую пустоту, вызванную тем, что рот моего напарника был занят едой.

Была у него одна особенность – коверканье слов. Больше всего доставалось словам «еще» и «если». В его исполнении это было «истчо» и «еси». В чем заключалась идея, мне узнать так и не удалось: он отшучивался, что так говорил один очень уважаемый им человек. Так вот, этот человек умер в объятиях своей любовницы, и Сашка мечтал о том же, для чего во всем подражал своему кумиру. Не знаю почему, но я не верил в эту историю. Впрочем, как и в остальные. Мы с ним уже пересекались несколько раз на других объектах, так что знал я его очень хорошо и не удивлялся ни его манере разговора, ни количеству баек.

Сейчас мы дежурили по сменам: сутки на работе, трое – дома. Как я и говорил, нашим объектом являлась стройка. Строился новый супермаркет, один из многочисленных в нашем городе. Но деньги платят, строители работают, а мы охраняем. Пару раз нам приходилось задерживать работников, пытавшихся вынести что-то сверх оговоренной нормы. Да, существовали границы дозволенного, в свое время согласованные с их прорабом. За соблюдением границ нам приходилось неустанно следить. За поимку уличенных в воровстве людей нас несколько раз премировали, а вот строители нас за это недолюбливали, но нам же детей с ними не крестить.

До объекта я добирался на метро, а перед этим нужно было помучиться с десяток минут в душной маршрутке, набитой шумными пассажирами. В подземке таких тоже хватало, но здесь было больше шансов забиться в дальний угол вагона и, вставив в уши наушники, спастись громкими звуками тяжелого рока.

Подойдя к стене будущего супермаркета, я услышал голос напарника, сообщающего очень важную информацию:

– Еси что, я в туалете. Но это только для тебя! Начальству не сообщай.

Причем это прозвучало довольно громко в условиях строящегося объекта, куда еще только начинали сходиться строители. Я увидел издалека, как пятнистая куртка моего напарника проскочила за синюю дверь биотуалета и скрылась за ней от посторонних глаз.

Зайдя в наш вагончик, я остановился на пороге. По моему лицу расплылась довольная улыбка. За что я ценю Сашку, так это за его человеколюбие. На столе стояли две чашки с горячим кофе, а на блюдечках были разложены шоколадные конфеты и порезанный лимон. Он фанат кофе с лимоном и утверждает, что пробовал его в Англии, когда был там в составе советской группы разведчиков. Им приходилось перенимать привычки местных жителей, и он впитал в себя этот, как он говорил, «божественный и непревзойденный вкус». На мой взгляд, весьма спорное утверждение, но поделать с этим было нечего, и мне приходилось раз за разом выслушивать лекцию о пользе такого напитка. Сашка утверждал, что кофе с лимоном позволяет ему оставаться молодым внутри и снаружи, а также стимулирует его иммунную систему, делая его практически не убиваемым.

– Посмотри на современную молодежь, – поучал меня он. – Что ты видишь? Хлюпики и неженки! А глянь на меня. Бодр, весел, закален – ну чем не мечта любой женщины!

– И все из-за кофе с лимоном? – скрывая улыбку, спрашивал я.

– Не только! – говорил Сашка на полном серьезе. – Исчо зарядка, бег и прием солнечных ванн на свежескошенной травке. В любую погоду! Представляешь, солнце посылает нам свою энергию, даже когда пасмурно или идет дождь. Вот откуда у меня столько энергии! Да мною можно комнату освещать, еси лампочку подключить.

– А патрон у тебя есть для этой лампочки? – еле сдерживая хохот, спросил я.

– Так, а вот этого не надо! Ты же знаешь, я по женщинам выступаю, да и у тебя семья…

Он смеялся так заливисто, что удержаться было очень тяжело и я тоже начинал хохотать.

Пока я раскладывал свои вещи, в вагончике открылась дверь и в него зашел смеющийся Сашка. Он закинул свою маленькую сумку, с которой никогда не расставался, на шкаф у входа. В нем у нас хранились документы, одежда, еда и ключи от уже построенных помещений. Я сидел за столом, помешивая приготовленный для меня кофе. Сашка сел напротив и, пригнувшись ко мне, прошептал:

– Знаешь, что я только что видел?

– Нет, – отхлебнув кофе, честно признался я. – Я же не был с тобой в туалете.

– А, ну тебя, – деланно обиделся напарник, но я знал, что это всего на пару секунд. – Ладно, слушай, расскажу тебе, ты уже мальчик не маленький, можно сказать, мужчина. Женой обзавелся, дочь растишь. Короче, в вагончике у строителей, где женщины переодеваются, кто-то дырку проковырял. И я там видел такое!

– Что ты там мог такого видеть, чего я еще не видел? – смеясь, я снова отглотнул кофе и откусил бутерброд.

– Вот зануда! – еще тише зашептал напарник и, отглотнув быстро пару глотков из своей чашки, огляделся по сторонам в поиске лишних ушей. – Послушай, ты истчо молодой и не поймешь, но… Короче, ты Ленку помнишь? Ну, маляршу!

– Помню, – жуя бутерброд, сказал я и улыбнулся.

– Во, по улыбке вижу, что вспомнил. Как такое забыть можно! Пятый размер, не меньше. Так вот, она переодевалась там, а я как раз из туалета вышел и иду к нашему вагончику. Смотрю, что-то светится. Ну, ты понял где. Ну, в их вагончике! А то смотришь, как будто не понимаешь, о чем я говорю. Я подхожу и теряю дар речи! Богиня… Свет идет через дырку в стене и так слепит мне глаза, что я с трудом рассмотрел все самое нужное. Скажу прямо: баба высший класс!

Для усиления эффекта он поднял вверх большой палец правой руки и махнул левой. Я с трудом успел отставить чашку, чтобы вместе с ней не упасть на топчан. Смех разобрал меня так сильно, что можно было услышать его вне вагончика. Сашка при этом абсолютно спокойно продолжал пить кофе.

Когда я отсмеялся, он, смерив меня взглядом с головы до пят и наклонив на бок голову, сказал:

– Не, ну не дурак ли? Я ему такое рассказал, душу открыл! А он ржет. Ничего вас, молодежь, не учит.

– Подожди, – проговорил я с трудом. – Я так и не понял, что там у нее светилось в вагончике?

Я снова покатился со смеху, а напарник, указав на меня рукой, посмотрел в сторону и сказал кому-то невидимому:

– Говорю же: дурак. Не поймешь ты всей красоты жизни, еси будешь так к ней относиться!

– Ты про Ленку?

– А про кого же истчо? – закинув в рот последний кусок батона, он запил его кофе и поднялся со стула. – Так, все, пора идти на прогулку. А то украдут опять чего-нибудь, а нам отвечай.

Я последовал его примеру. Перекус – дело хорошее, но надо бы и поработать.

Мы вышли из вагончика и пошли в сторону будущего магазина. Сашка махнул кому-то рукой, и ему помахали в ответ из окна.

– Ленка. Помнит мой взгляд. Разве такое забудешь? – и он посмотрел на меня, сведя глаза к носу.

– Ты так на нее смотрел? – спросил я с улыбкой.

– Почти. Но она запомнила. Меня все мои помнят.

– Кто «твои»? Женщины, которых ты в дырку рассматривал? Я так понимаю, что для тебя это не в первый раз. В советские времена по общественным баням заглядывал в окна?

Сашка кашлянул и поправил рукой волосы, зачесав их на сторону.

– Да, не скрою, был такой грешок. Но ты не понимаешь. Я же не как извращенец пялюсь – я любуюсь, я эстет. Красота, она ведь не знает стыда.

Хлопнув его по плечу, я открыл дверь в будущую комнату охраны магазина и увидел техников, занимающихся какими-то кабелями. Не могу сказать, что для меня в их работе было много непонятного. Мне не раз предлагали перейти к ним в отдел, но я всегда отказывался, не желая брать на себя такую ответственность. Сейчас я бы согласился, но уже не предложат.

Весь день мы топтались по территории, наблюдая за работой строителей. Кто-то здоровался с нами, а кто-то зло смотрел вслед. Мы пару раз ходили на перекус и один раз на обед, а потом, когда все ушли, закрыли территорию на замок и пошли в свой вагончик.

Здесь я начал разговор, который собирался завести с самого утра, но никак не осмеливался. Сейчас же, когда Сашка включил тихонько телевизор, я решился.

– Саш, а как ты считаешь, можно ли бензином вывести пчел?

Напарник, нарезавший хлеб и сало к ужину, остановился. Он смотрел телевизор вполоборота, так что повернулся ко мне не сразу, а только после того, как диктор выдал очередную новость. Я в это время проверял на готовность картошку, варившуюся на нашей маленькой электропечке.

– Пчел? – задумчиво протянул напарник, закидывая в рот кусок черного хлеба с салом. – Смотря каких. Ты ульи сжечь собрался у кого-то?

– Нет, – я постарался ответить как можно непринужденнее. – У родителей на даче завелись дикие пчелы в кусте. На прошлой неделе мать ездила поработать на земле, так те накинулись на нее и хорошо покусали. Вот я и думаю, как их вывести. Сосед ей сказал, что можно бензином, да она забыла спросить, как именно. Ты не знаешь случайно?

Сашка взял еще один кусок сала и прошел с ним к нашему топчану. Развалившись на нем и свесив вниз ноги в кроссовках, он посмотрел в окно. Затем, жуя, долго о чем-то думал, даже глаза закрыл, а когда открыл, не поднимаясь с топчана, сказал:

– Странный вы способ придумали. В интернете смотреть не пробовали?

– Саша, какой интернет у моих родителей? Они остались на уровне каменного века и до сих пор пользуются сервизом из серванта.

– Этой святой вещью? Ну ладно они, но ты же мог посмотреть. Мог, я знаю. Лодырь, родителям помогать не хочешь.

Знаю я Сашку давно, так что не удивляюсь его реакции. Человек набивает себе цену, ну что ж, немного подыграем.

– Саш, зачем мне интернет, если у меня на работе есть ходячая энциклопедия.

– Эх, знаешь, как уговорить! – напарник сел на топчане. – Не знаю, что имел в виду ваш сосед по даче, но я могу тебе посоветовать только одно: сжечь их бензином да и забыть об этом. Ну, это еси куст не жалко.

– Не жалко, Саша, не жалко… Уж ты мне поверь, этот куст так надоел, что если его сжечь, никто и слезинки не уронит.

– Тогда жги, и дело с концом.

– Чем? У меня машины нет. А бензин на дороге не валяется.

– Как не валяется? Купи у мужиков. Хотя тебе могут не продать, ты ж без машины будешь. Да и зачем тебе столько? Там в бутыле литров семь будет, не меньше.

Я вздохнул и присел перед картошкой. Она уже сварилась, мне оставалось только слить воду. Сашка достал горячую, источающую белый пар картофелину и начал снимать с нее кожуру.

После ужина напарник поднялся из-за стола и вышел на улицу проверить те точки, где обычно воровали материалы. Я шел сзади, прикрывая ему спину, как он любил говорить. Когда мы снова вернулись, он, налив в кружку чая, сел на стул и улыбнулся. В его глазах при взгляде на меня прыгали озорные огоньки. Я воспринял это как добрый знак и угадал.

– Нравишься ты мне, Володя. Но не как мужик, так что плохого ничего не подумай! Хороший ты человек, да и семья у тебя что надо.

– А ты откуда знаешь, ты же их не видел? – я посмотрел на него с удивлением.

– Я все знаю. И даже немного больше. Меня в разведке научили делать выводы из любых слов человека. Вот я и делаю. Мать у тебя женщина хорошая, мухи не обидит, а ее пчелы покусали. Значит так, дам я тебе соляры пару литров. Как раз и бутылка под столом завалялась.

Он достал бутылку из-под фанты, которую пили ребята, дежурившие в прошлые сутки. Сашка ее не выбросил, он всякий раз говорил, что мусор сразу выбрасывать нельзя, вдруг там что-нибудь полезное найдется. Вот и нашлось.

– А солярка подойдет? Может, лучше бензин?

– Подойдет, куда она денется? Тем более что бензина у меня в запасе нет, а солнечного масла хоть отбавляй.

– Какого масла? Солнечного? Это еще что такое? Думаешь, масло семечек будет хорошо гореть?

– Вот деревня… Я же тебе сказал «солнечное масло», а не «подсолнечное». Солярку называют так, потому что цвет имеет яркий. Это с какого-то языка ее название так переводится. Уже не вспомню, с какого именно, но уверен на сто процентов. Мы, когда в деревне у кума трактор заводили, ему знакомый мужик, тоже агент иностранной разведки, об этом рассказал. С его родного языка так и переводится. Вот… Так ты брать будешь или раздумал?

Он сидел передо мной с чашкой в руках и смотрел на бутылку из-под фанты. Я решил, что надо брать. Конечно, я рассчитывал подвести его к мысли о покупке бензина у мужиков на дороге, но тут уж лучше не торговаться, а то может и передумать.

– Конечно возьму! А она хорошо горит? – притворяться не пришлось, я на самом деле не знал этого.

– Ну как тебе сказать… У меня знакомый есть, дальнобойщик. Так вот он мне рассказывал, что берет с собой в дорогу пару кирпичей, хорошенько вымоченных в соляре. На морозе самое оно! Они поджигают их и греются в точках отстоя. Знакомый говорит, что горят с очень сильным жаром. У твоих пчел шансов не останется. Принесу в следующий раз, ты мне только про бутылку с утра напомни.

– Напомню, не сомневайся.

– Ну и хорошо, – сказал Сашка и завалился на топчан. – Я перекимарю пару часиков, а ты смотри, чтобы все было в порядке. Еси что, сразу буди.

Я «отдал честь», приложив руку к воображаемой фуражке, и пошел к чайнику. Боже, как же тяжело ждать! Теперь было понятно, что мой план завис до следующей смены. Ну ничего, через три дня у меня будет целых два литра жидкости, необходимой для моего первого выхода.

Это же надо, «солнечное масло»… Придумал же кто-то.

Глава 14.

Сегодня с утра на работу я собирался с песней. Пел, правда, очень тихо, чтобы не разбудить семейство раньше времени. Но что поделать, если душа ликует, желая воспарить над землей вместе с птицами! Хотя, с воспарением души я, похоже, поспешил. Пожить бы еще, а там посмотрим.

Сашка где-то разжился большим количеством солярки, но, как и положено настоящему разведчику, рассказывать о местах ее залежей не собирался. Хотя зная его привычки, я уверен, что это ненадолго. А мне бы очень хотелось узнать, откуда этот тайный агент ее достает, ведь не исключено, что мне она пригодится еще не раз. Я уже выбрал несколько дополнительных целей у себя на районе, но горючку надо доставать так, чтобы следов не осталось.

Наблюдая в окно за соседом по гаражу, я допил кофе и поставил чашку на подоконник. Мужчина ходил вокруг машины, объясняя что-то в очередной раз по телефону. Его явно не понимали, и он все активнее махал свободной рукой. Резко завершив разговор, он размахнулся очередным смартфоном. Я уже подумал, что тот снова улетит в кусты, но этого не произошло. Коллекцию гаджетов от этого парня мне пополнить не удалось. Вздохнув, я уже собирался идти одеваться, как вдруг… Мужчина положил телефон в карман и… пошел к кустам. Он долго рассматривал их, прежде чем нагнуться.

Его телефон я так и не продал, на какое-то время отложив сделку. Я помнил, как прошлой зимой Лера заболела ветрянкой, и мы все втроем сидели дома, питаясь привезенными тещей продуктами. Дочь перенесла болезнь намного легче, чем мы с Женей, и я в очередной раз убедился, что для всего есть лучшее время. Даже для детских болезней. Так что телефон до сих пор лежал прикрытый инструментами в шкафу. Возможно, его время еще не пришло.

Мужчина наклонился и стал рыться в кустах. Ничего не найдя, он выпрямился и оглянулся. Наши взгляды встретились, и я уверен, будь я прежним человеком, он бы все понял по моему лицу. Но сейчас ни один мускул не дрогнул на лице, выдавая мою озабоченность увиденным. Жаль, кофе закончился, было бы весьма кстати глотнуть из чашки и, подняв ее вверх, поздороваться с соседом. Собственно, что мне мешает? Он же не знает, что моя чашка уже пуста.

Я проделал задуманное и кивнул мужчине, получив ответный кивок. Бессловесный диалог удался, и я пошел одеваться. Поздно ты, уважаемый, вспомнил о своем телефоне. Остановившись перед входом в комнату, я беззвучно засмеялся. А ведь это очень хорошо, что я не продал его телефон, ведь теперь работа может найтись и для него.

Через десять минут маршрутка уже везла меня к метро. Я с нетерпением предвкушал встречу с напарником. Главное, чтобы Сашка не забыл о своем обещании. Естественно, перед уходом с прошлой смены напоминание от меня он получил, но из дому я уже не звонил: не хотел светиться лишний раз с этим вопросом.

На подходе к объекту в моей голове легко зазвучала радостная мелодия. Было в ней что-то знакомое, но я не мог уловить ассоциации. Возможно, что-то из детства… Ладно, подумаю позже, а сейчас надо найти Сашку.

Он стоял неподалеку и рассматривал забор. Завидев меня, напарник замахал руками, подзывая к себе. Я показал ему, что еще не переоделся. Он кивнул в ответ и снова повернулся к забору.

Как можно быстрее облачившись в рабочую форму, я вышел из вагончика и направился к Сашке. По дороге мне на глаза попались рабочие, заносившие в магазин строительные материалы. Они помахали мне, я ответил тем же. С этими ребятами у нас договоренность на вынос некоторых вещей с территории стройки. Когда я подошел к напарнику, тот указал на забор и шепотом проговорил:

– Только не поворачивайся в ту сторону. Слева от меня на расстоянии трех метров появился свежий подкоп. Не смотри, кому говорю! Предлагаю вечером незаметно проследить за ним. Можно даже засаду сделать. Жаль, что выкопали не напротив вагончика, так бы с комфортом наблюдали.

– Ты думал, они совсем тупые? – Я удивлялся его наблюдательности. Действительно, подкоп был сделан очень профессионально: прикрытый небольшим кустом, он был почти не заметен. По правде сказать, сам я бы его не увидел.

– Ну, могли бы и о других позаботиться… Что мы не люди, что ли? А теперь ходи, высматривай их. Глаза мои не видели бы эту яму! Еси бы не моя врожденная наблюдательность, спали бы мы с тобой спокойно. Эх, разведка–шпионаж, будь они не ладны…

Он пошел к вагончику, вспомнив о приготовленном с утра кофе. Тот уже остыл, а Сашка утром любил выпить именно горячий, причем от сезона данная традиция не зависела. Я, стараясь не обращать на себя внимания, прошелся вдоль подкопа. Интересно, а прошлой ночью ребята видели его или снова спали, как сурки?

– Саш, а тебе Коля говорил что-нибудь о подкопе? – спросил я у напарника, войдя в вагончик.

Тот поставил на стол чашку и улыбнулся:

– Нет. Нет, Володя, они мне ничего не сказали. И знаешь почему? Потому что проворонили его, подкоп этот. А мы поймаем воров и получим премию. Если они заявятся этой ночью.

Я согласно кивнул. Воры не скроются, ведь известный охотник и не таких ловил в Африке. По крайней мере, на словах.

О солярке я пока решил промолчать, раз уж Сашка не говорит на эту тему. Знать бы только, не забыл ли он ее. Мне надо было выглядеть как можно спокойнее, стараясь не показать свою глубокую заинтересованность в этом деле. Но не задать вопрос, вертевшийся на языке, стоило большого труда.

Допив кофе, мы пошли на обход. Внутри магазина все было по-старому, что меня всегда удивляло. Бывали такие дни, когда я не мог понять, делаются отделочные работы или нет, а потом, придя через пару смен, не верил своим глазам. Дома тоже все ремонтировалось медленно, но там я был один, за исключением редких дней, когда мой отец приезжал на помощь.

Несколько человек пронесли мимо пластиковые ведра с краской, окинув нас недобрым взглядом. Этих строителей я тоже помню: они уже были пойманы нами при попытке вынести несколько мешков шпатлевки. Их взгляды жгли нам спины, пока мы не скрылись из виду.

– Не беспокойся, – сказал Сашка, – их нечего бояться. Они много жужжат, но ужалить не могут, потому что они мухи на дерьме, а не пчелы на цветках. Кстати, о пчелах. Солярку я забыл. Но ты не переживай, в следующий раз принесу, хоть мамку твою мне жалко. Эх, зря ты не позвонил на выходных, я как раз в сарае работал. Ты же знаешь, у меня память в последнее время плохая. Может, старею?

Сказать, что я расстроился – не сказать ничего. А ведь он много раз говорил, что помнит все когда-либо виденное или слышанное и в качестве примера рассказывал мне школьные стихи. Я поник, свесив голову и уставившись в пол. Час расплаты придется отложить, а так не хотелось!

Сашка рассматривал компьютеры, установленные для будущей работы отдела охраны супермаркета. Дотронувшись до кнопки включения монитора, он спросил, глядя на включившийся экран с эмблемойпроизводителя:

– Как думаешь, сколько стоит такой агрегат?

– Много, Саша. Даже больше, чем «много», в несколько раз. Не нам с нашими зарплатами на них смотреть.

– Может, дырой под забором воспользуемся да пронесем их на базар?

Я смотрел на него круглыми глазами и не мог поверить в услышанное. Сашка, человек, в порядочности которого я не сомневался, говорил такое? Он же продолжал осматривать технику, причмокивая от удовольствия.

Поковырявшись в столе, он нашел какие-то бумаги, посмотрев в которые скривил лицо.

– Да, Володя, ты прав. Тут раз в десять больше, чем «много». Ну так что?

– Саш, я не…

– Что «я не…»? Поверил, что бывший агент национальной безопасности способен на такое? Какого же ты обо мне мнения! Я тебя проверял, но ты не поддался. Вот тебе за это конфета.

Он протянул мне карамельку «Дюшес» и посмотрел с таким выражением лица, с каким преподаватель смотрит на самого глупого студента в группе. Нет, даже не так! Так мудрец смотрит на своих учеников, не понимающих зачем лезть в ванну одетым и потом кричать «Эврика!».

– Да ну тебя! – сказал я и пошел на выход.

– Конфету хоть возьми, – раздался сзади веселый голос. – Ребенка угостишь. Скажешь, дядя Саша передал.

– Она шоколадные любит, – сказал я, пересекая порог. – А говорил, что помнишь все о моей семье.

Чуть погодя из-за двери выглянуло довольное Сашкино лицо и вытянутая вперед рука. Когда он ее раскрыл, я увидел шоколадную конфету.

– Скажи дочери, что дядя Саша все помнит!

Коридор зазвенел от моего полуистеричного смеха, сдерживать который было невозможно. Проходившие мимо электрики посмотрели на меня как на душевнобольного и пошли дальше по своим делам. Сашка вышел из комнаты и было видно, что он ест сосательную конфету. «Дюшес» нашел свое последнее пристанище в этом вечно говорящем рте.

День прошел без особых проблем, разве что Сашку случайно облили краской. Причем мой напарник заявил шепотом, что это было заказное нападение. Он был уверен, что его подстроили маляры. Я закивал в знак согласия, и мы продолжили свой путь.

Вечером в нашем вагончике пахло яичницей с салом. Все продукты для нее были привезены Сашкиным братом из деревни, так что от распространяемого аромата можно было с ума сойти. Пока на сковороде шкворчало сало, Сашка производил какие-то непонятные для меня шаманские действия. Он водил вокруг себя руками, смешно переставлял ноги, а шею выгибал так, что я в какой-то момент подумал, что она сейчас переломится.

– Что с тобой? – не удержался я, помешивая содержимое сковороды.

– Не мешай мне общаться с духом огня, еси сам ничего в этом не смыслишь!

Я пожал плечами и продолжил свое наблюдение. Сашка сделал несколько прыжков в сторону двери, затем остановился и спросил:

– Что ты сказал, о мудрейший из духов? Под топчаном посмотреть? Будет сделано, о величайший!

Он в два прыжка доскакал до топчана и резко упал перед ним на живот. Я начал бояться за его душевное состояние, но вспомнив, с кем имею дело, успокоился. И тут Сашка поднялся на ноги, а в его правой руке была до боли знакомая бутылка из-под фанты! Я потерял дар речи. Сашка же сел на топчан и поставил бутылку на стол.

– Вот что послали нам духи огня и пчелиной смерти! Они говорили со мной и поведали, что хотят заполучить несколько свежих жужжащих душ. И духи принесли мне в дар эту бутылку, наполненную нектаром, тьфу ты, в смысле солнечным маслом! Меня научили этому в Никарагуа, когда мы скрывались от вражеской разведки в мангровых лесах. Там духи избрали меня свои жрецом и теперь периодически дарят мне разные безделушки. Бери и пользуйся! Ну и маме от меня привет, хотя конфеты уже закончились. Извини.

На последнем слове он развел руками и тут же уставился в галдящий телевизор. Сашка сидел с таким видом, как будто только что ничего не происходило и он не прыгал, как полоумный, говоря на непонятном языке.

Я подошел к столу, но взять бутылку в руки не рискнул. Солнечная жидкость покоилась внутри, дожидаясь своего времени. Мое лицо отразилось в ней, и я снова увидел своего двойника. Он был рад, а значит, все складывается самым лучшим образом. Конечно, показывать свою невероятную радость я не стал, стараясь скрыть ее за непроницаемой маской, но это удавалось не вполне.

– Да ты расслабься, – проговорил Сашка, – духи не заберут свой дар. Об этом мы с ними договорились. Кстати, чтоб ты знал, хорошая шутка должна выстояться. Как яичница с салом. Не стой столбом, накрывай на стол. Мне же духам жертву принести надо, вот я их салом сейчас и накормлю.

Сколько я его помню, особой выдержкой в отношении поговорить Сашка никогда не отличался, а тут целый день терпел. Ну шутник… Ну мастер… Я накрывал на стол, раскладывая порезанный хлеб и лук, а мой напарник продолжал делать вид, что все происходившее здесь не имело к нему отношения.

Ел я с огромным удовольствием, запивая яичницу Сашкиным квасом. Он делал его сам и категорически не выносил магазинного, называя его не иначе как «таблицей Менделеева». Хотя так он называл большинство продуктов из магазина, рассказывая, что у него от них жуткая изжога из-за непереносимости пищевой химии. Появилась у него такая реакция якобы в Китае, когда местные умельцы пытались накормить его «вареными яйцами». Как он утверждал, переизбыток химии в этом продукте навсегда отбил у него желание есть «ненастоящую» пищу.

Доев свой царский ужин, мы вышли на осмотр территории. Сашка специально не присматривался к яме, стараясь обходить ее стороной. Никого мы не поймали и даже намека на движение не видели, так что пошли снова в вагончик «чаи гонять».

Напарник достал домино и рассыпал его по столу. Набрав в руки костяшек, мы начали лупить ими по столу. Главная цель заключалась в том, чтобы создать видимость полного ухода охранников в игру. В такие моменты наводчик обычно дает сигнал команде к выходу.

– Ну, спроси меня, – сказал Сашка, выкладывая очередную костяшку.

– Что спросить? – не понял я, закрывая ему выход на удачный ход.

– Спроси, где я взял солярку. Ведь этот вопрос витает у тебя над головой еще с прошлой смены. Шутки о шаманских танцах не уместны.

– Ну и где ты ее взял?

– Кого? – спросил Сашка как ни в чем не бывало.

– Да блин!

– А, ты про солярку узнать хочешь… Кстати, рыба! – он шваркнул о стол очередной костяшкой и раскрыл свои оставшиеся.

Я так и не понял, как ему удалось обыграть меня, учитывая, что все удачные выходы были мною перекрыты, но на моих руках был проигрышный расклад.

– Сдаюсь, – я развел руками, а мой старший товарищ откинулся на топчане, отдавая команду перемешать доминошки.

Во время новой партии он завел рассказ, который меня поразил. Конечно, я был в курсе того, что наши сотрудники тоже выносят домой некоторые материалы с охраняемых объектов, но здесь было что-то колоссальное! Я слушал с открытым ртом, забывая, что это рассказывает редкий выдумщик.

– Ты помнишь, год назад, у нас был объект в районе моста на Малышева? – начал он свой рассказ.

– Конечно, помню. Я там тоже дежурил, но не долго. Нас перевели на другое место.

– Ага, часть ребят тогда перекинули на охрану склада с медикаментами от Красного Креста. Вот, а меня как опытного контрразведчика оставили на складах возле железной дороги. Ты же помнишь, какая там была скукота, не то что здесь. Тут хоть люди ходят, а там, кроме крыс, развлечений не было. Так вот, сижу я однажды на стульчике возле ворот и кормлю этих животинок сухарями. У меня была традиция оставлять пару кусочков хлеба на батарее, и они к следующему разу высыхали в кирпич.

– А крыс ты зачем кормил? – спросил я, воспользовавшись паузой, возникшей из-за похода Сашки к бутылке с водой.

Он напился, крякнул, снова лег на свое место и, глянув на меня, с улыбкой произнес:

– Ну, во-первых, там была пара котов, с которыми я завел дружбу. Да, не удивляйся, в разведке меня учили находить себе союзников везде, где только можно. А во-вторых, я носил с собой пневматический пистолет и оттачивал навыки стрельбы. Никогда не знаешь, когда снова пригодишься Родине. Крысы привыкли, что их тут кормят, потолстели, и попадать в них стало гораздо легче. Вот такое незамысловатое развлечение я тогда нашел для себя. И вот, сижу я однажды и думаю: а что находится за дверями соседнего склада? Он закрытый был, помнишь?

– Там, где три навесных замка?

– Ага, память у тебя истчо хорошая. Хвалю! Так вот, смотрю я на эту дверь, и такой интерес меня взял, что словами не передать. Как магнитом тянуло. Вот я и подумал, что там должно быть что-то полезное для меня, раз непреодолимые силы туда тянут. И – внимание! – крысы бегут за стену этого здания и приходят тоже оттуда! Выхожу я из-за угла, осматриваюсь: ни крыс, ни людей, только стена и несколько больших кустов. Вонь жуткая стоит! Некоторые явно использовали это место как туалет, не доходя до «нужника» всего-то метров двадцать. Иду я вдоль забора и вижу портал в счастье! А еси по-простому, то просто дыру в стене, а перед ней куст раскидистый. Подошел, осмотрелся – никого. Прислушался – тишина. И манит она меня, говорит, загляни, тут есть кое-что интересное. Ну я за фонариком сходил, на четвереньках пролез в дыру и оказался на складе. Не скажу, что очень темно было: почти под самым потолком несколько окошек виднелось. Но фонарик я зажег, а то вдруг здесь тоже туалет сделали. В общем, осмотрелся я по сторонам, а там все завалено. В мешках порошок какой-то, в ящиках железки. В общем, для хорошего человека там ничего не было. И вот захожу я за какие-то пластиковые коробки, а там бочки стоят. Представляешь? В принципе, ничего удивительного, стоят себе и пусть стоят, но я запах учуял знакомый. Подхожу к ним и вижу, что у одной бочки крышка дырявая. Принюхался, чувствую – горючкой пахнет. Я крышечку свернул легонько, а она и не сопротивлялась особо, фонариком подсветил и понял, что вот оно – то, что меня манило со страшной силой. Выбрался я оттуда, выломал ветку с куста и вернулся пробу взять. Как сам понимаешь, проба была положительной. Бочку пришлось закрыть хорошенько, чтоб больше никто не унюхал, а то пришлось бы конкурентов разгонять. А как вытащить ее оттуда? Знаешь?

– Честно, понятия не имею. Я пока тебя слушал, решил, что ты ее вычерпал чем-то.

– Ага, я тоже так сначала подумал, да как ее вычерпать, еси горловина узкая и ничем туда не залезешь? Я уже решил, что придется трубочкой высасывать, ну знаешь, как бензин сливают? А потом подумал, будет заметно, что бегаю туда-сюда. Еси увидят, спросят о моих похождениях. Вот я и решил, что надо все в одну ходку сделать. Прикинул на глаз размеры бочки и дыры в стене и понял, что всего-то два ряда кирпичей лишние. Стучать начнешь – услышат, но когда состав рядом проходит, то под его грохот можно бомбу взорвать. Я все продумал: и то, как на машине вечером с тачкой приеду, и как строительный молоток в сумке принесу и даже, что буду делать, еси меня увидят с моей ношей. Но тут появилась мысль, которая потом мне долго не давала покоя: а что, еси кто-то из хозяев проверяет этот склад? Ведь, согласись, странно получается, что такая прорва материалов никем не охраняется. На следующее дежурство я снова взял фонарик и полез в дыру. Ходил внутри минут пятнадцать, все это время обходя пространство по периметру, чтобы следов не оставить на слое пыли. И обнаружил, что, кроме моих следов с прошлой смены, новых здесь не появилось. Тогда было принято решение понаблюдать за этим местом несколько смен и, еси ничего не поменяется, брать свой товар. Выждав три смены, всякий раз просматривая помещение на наличие свежих следов, я решил, что мое время пришло. На следующее дежурство погода мне помогала, как могла. Вечер был очень пасмурным, потом ураган, ливень. Ты, может, помнишь эту ночь, когда деревьев много повалило и пару сотен мест по всей стране остались без света. А я в эту ночь был на дежурстве. В машине пришлось убрать заднее и переднее пассажирские сиденья, так как места в ней немного. Я поставил свой «Москвич» рядом с воротами, а сам пошел на смену. В самый сильный ливень, когда молнии били одна за другой, мне пришлось пробираться к складу. За десять минут я выбил кирпичи и зашел никем не увиденный внутрь, затаскивая за собой маленькую тачку. В итоге я привез домой три бочки по пятьдесят литров солярки.

Незаметно мы разыграли еще одну партию, снова закончившуюся Сашкиным возгласом: «Рыба!». Я не особо следил за игрой, увлеченный рассказом. Склад с большими запасами топлива будоражил воображение.

– И что ты с ними сделал? Продал? – я ожидал от него только такого ответа.

– Не, одну бочку брату отвез в деревню – для него это дело очень нужное, а две дома остались. Несколько раз я растапливал с ее помощью печь, а больше ничего не делал. Хотелось деть ее куда-нибудь, потому что мысль о приходе полиции мешала спать. Но так было только первые три месяца, потом я успокоился и забил на это дело. Может, кто ищет свою пропажу, но со мной это дело пока не связали. Как результат, тебе тоже перепало немного. Видишь, как получается: я взял без спроса – значит, украл. Это плохо? Конечно плохо! Но брату я помог? Помог! Тебе с твоей мамой помог? Истчо как помог! Так что получается? Я не злое дело совершил, а доброе и полезное. Так я вижу это и так предпочитаю думать. Согласен?

Я долго не отвечал, раздумывая над тем, что, оказывается, гараж этого открытого человека – отличное место добычи горючки. Поставил ты меня в тупик, Александр, ой поставил…

– Думаю, что ты, Саша, молодец. Брать чужое плохо, но брать забытое или ненужное, на мой взгляд, это личное решение каждого. Если бы она еще и нужна была тебе в тот момент, то вообще вопросов бы не возникало, а так… В общем, все равно ты молодец!

– Благодаря этой краже мне удалось помочь уже второму человеку, но все-таки это была кража. Так плохо это было с моей стороны или хорошо?

Что сказать? Я пожал плечами, поскольку в философские вопросы внутренней борьбы моего напарника влезать не хотелось. У меня самого завис подобный вопрос, с которым мне еще предстоит разобраться. Увидев мою растерянность, Сашка вздохнул и снова встал попить воды, а вскоре мне опять пришлось услышать его крик: «Рыба!». Да как он это делает? Специально что ли зубы заговаривает?

Мы провели еще несколько партий, но мне удача так и не улыбнулась. И действительно, всякий раз он рассказывал новую историю, не давая мне сосредоточиться и подтверждая мою догадку. Правда, чаще концентрацию я терял из-за стоящей на столе бутылки «солнечного масла». Она манила меня своим блеском в свете лампы.

Воров мы этой ночью все-таки выследили, но решили не трогать из-за большого численного перевеса. Нам оставалось снимать их на камеру с отличной ночной съемкой, выданную именно для таких случаев. Ворами оказались уже известные нам маляры, взявшие себе в помощь еще пару человек. Сашка потирал руки: завтра с утра у него будет тема для разговора с прорабом, и мелочью этот старикан не отделается. Мой напарник ликовал, мечтая о том, как прижмет их всех и как они будут его уговаривать никому не показывать запись.

– Но это утром, – спокойно сказал Сашка, наливая очередную кружку чая, – а сегодня будем петь песни и плясать огненные танцы.

Попрыгав несколько минут по вагончику, он завалился на топчан и заснул. Я был уверен, что ему снятся денежки прораба и его команды. Сон его был спокойным и продолжался ровно два часа, пока я не сменил его на топчане.

Свои деньги мы получили сполна, а незадачливые воры получили большую порцию матов от начальника. Также нам вручили по бутылке дорогой водки, что меня очень обрадовало: я уже знал, как смогу ее применить.

Глава 15.

Домой я шел в приподнятом настроении: деньги за Сашкину наблюдательность получил, солярку достал. Что еще надо для полного счастья? Наверное, поспать спокойно после смены да в тишине, без посторонних звуков.

Выходя из троллейбуса, я увидел у киосков-«наливаек» своих недавних знакомых. Беспалый и Мишаня стояли со стаканчиками в руках и что-то объясняли незадачливому прохожему. Тот пытался доказать свою правоту, но у него это слабо получалось. В результате он ушел по своим делам с синяком под глазом, а два друга продолжили отдыхать.

От нашего дома шел в их сторону Коля, таща пакет с чем-то тяжелым. Узнав его с большого расстояния, я отошел в сторону и остановился за киосками. Дело было не в страхе перед последствиями возможной встречи, а в нежелании видеться с этим человеком и здороваться с ним. Тем более, учитывая мои замыслы, мне не мешала тренировка в маскировке. Надо будет узнать у Сашки основные принципы слежки, которыми он, с его слов, владел идеально.

Коля остановился возле своих друзей и пожал им руки. Через минуту он уже стоял с таким же стаканчиком, эмоционально рассказывая какую-то историю, скорее всего о Наташе: я слышал ругательства в женский адрес. Мужики засмеялись, а Беспалый похлопал его по плечу и указал на один из домов в частном секторе. Коля быстренько влил в себя содержимое стакана и направился в указанном направлении. Когда он постучал в дверь, ему открыла старушка, осмотревшая улицу и впустившая его во двор.

Мне стало интересно, зачем он туда пошел, но не спрашивать же об этом у него самого или у его друзей? Решено было еще понаблюдать, хоть меня и клонило в сон, а в глаза будто песка насыпали. Его друзья стояли молча, облокотившись о столик возле киоска. Мишаня достал нож и стал чистить ногти, вызывая у меня в памяти не очень приятные воспоминания. Коля появился на улице через пять минут, сворачивая пустой пакет. Подойдя к друзьям, он показал им какую-то бумажку, и они радостно заговорили.

Теперь все стало на свои места. Похоже, бабка (или кто-то из ее жильцов) покупает у местных алкоголиков вещи, тем самым спонсируя их гулянки. Бумажка у Коли в руках напомнила пятьдесят гривен, а радость его друзей подтверждала эту догадку. Все трое уже снова подошли к киоску и что-то говорили продавщице.

Бабку с ее спонсорством надо внести в мой список по очистке района. И о «наливайке» не забыть. Кстати, пора уже начать вести такой список, а то могу пропустить кого-то или, наоборот, наказать невиновного.

«Наказать…» – я смаковал это слово, пробуя его на вкус. Оно жгло мне сознание, жарким светом озаряя зарождающиеся в голове мысли. А ведь это слово подходит как нельзя лучше в качестве описания моих будущих действий. Эти люди совершают нехорошие поступки, так почему же их не наказать? Темные мысли усугублялись состоянием усталости из-за бессонной ночи на смене. Ну ничего, сейчас посплю, а потом уже все обдумаю, если, конечно, с такими мыслями я смогу уснуть.

Обойдя своих старых знакомых, получивших заказ из окошка в киоске, я направился домой. По дороге пришлось зайти в гараж: Женя каждый раз перебирает мои вещи с работы, и найденная ею бутылка вызовет массу вопросов. Расположив свое сокровище на полке шкафа, я отошел в сторону и полюбовался его красотой. Жидкость в бутылке действительно светилась, создавая эффект маленького личного солнышка. Возможно, из-за усталости, но, скорее всего, из-за морального успокоения от вида стоявшей передо мной спасительной бутылки, я простоял так пару минут с абсолютно свободной от мыслей головой. Я чувствовал, что мой план реально осуществим, и все инструменты для этого я легко достану, стоит только захотеть. Бутылка подарочной водки заняла свое место на другой полке, поглубже, чтобы я ее случайно не зацепил трясущимися от волнения руками. В том, что руки будут трястись, когда я выйду на тропу войны, сомнений у меня не было. И я отправился домой: жена меня ждет, ведь я задержался уже больше чем на двадцать минут.

Женя приготовила мне традиционный завтрак из бутербродов, не забыв о кофе. Многие люди не могут спать после выпитой чашечки этого напитка, я же могу спокойно пить его перед сном. Перекусив, я поиграл немного с дочкой, поговорил с женой и отправился в постель, съедаемый желанием немедленно пойти в гараж и тут же применить солярку. Женя, как я и думал, поинтересовалась моей задержкой, и мне пришлось рассказать ей о задержанных ворах и разговоре с прорабом. О бутылке я предпочел промолчать.

Девочки ушли гулять, предоставив мне время для отдыха. К моему огромному удивлению, уснул я мгновенно, несмотря на переполнявшие голову мысли. В этот раз мне снилось, что я стою возле того киоска, где видел Колю с его друзьями, а в моих руках светится на солнце бутылка из-под фанты. Лучи от нее падают на соседа, на его друзей, на киоск и на дом бабки. Все загорается, заполняя пространство едким дымом с запахом горелой резины и пластика. Сам воздух начинает гореть, а люди вокруг ликуют и нахваливают меня за геройский поступок. Их лица светятся от счастья и от солнца. Они носят меня на руках, бросают в меня драгоценности, и я чувствую, что становлюсь народным героем. В какой-то момент солнце заходит, и лица людей начинают меняться. Их перекашивает, они становятся серыми, землистыми. Одежда на них начинает тлеть. В их глазах появляется страх. Смертельная агония искажает их некогда прекрасные лица. Некоторые начинают истекать кровью, а кожа других покрывается пузырями и лопается. Тень падает на улицу, и я вижу, что огромная фигура человека в черном плаще закрывает последние солнечные лучи. Лицо его спрятано под капюшоном, и ни одной детали я рассмотреть не могу. Вокруг уже опять веселятся, и я вдруг осознаю, что меня несет ликующая толпа мертвецов. Человек в плаще поднимает руку и указывает в сторону пожара, устроенного мною, и я вижу, что от города почти ничего не осталось. На меня смотрят обгоревшие стены и закопченные окна. Вокруг струится дым и тлеют угли. Между пожарищами ходят люди, внешне не отличимые от тех, что держат меня на руках. Лица их мертвы и, наверное, поэтому очень печальны. Город вымер, сгорев под лучами из бутылки в моих руках. Внезапно где-то рядом вспыхивает пламя, своими струями обжигая мою кожу и руки держащих меня людей. Человек в плаще машет рукой, и по его команде мое бренное тело забрасывают в это пламя. Жар разъедает кожу, заставляя разлепить сжатые от ужаса губы, и крик боли с последним выдохом вырывается из моей груди. Мир меркнет вокруг меня. Я открываю глаза на своей постели.

– Вот же… Нервы пошаливают, – приподнявшись на кровати, я тянусь к тумбочке, но понимаю, что традиционного стакана с водой там нет. Моя спина липкая от пота, а руки мелко дрожат, и унять дрожь невозможно. Горло дерет от сухости, в нем явно чувствуется запах гари. Встав с постели, я с трудом добредаю до кухни, чтобы напиться живительной влаги. Вода стекает по подбородку на грудь, но я не обращаю на это внимания, поскольку еще не очнулся ото сна. В отражении окна моего двойника нет, но я чувствую, что он где-то здесь, он рядом и следит за мной. Но самое главное, он подталкивает меня к совершению задуманного, а я не хочу сопротивляться, потому что осознаю проблему и не желаю терпеть таких соседей.

Вернувшись в комнату и завалившись на кровать, я долго уговаривал себя закрыть глаза и еще поспать, но страх перед сном меня не покинул. Я боялся, что как только закрою глаза, человек в капюшоне снова вынырнет из моих грез и отдаст команду сжечь меня. Успокаивал я себя тем, что это всего лишь сон и в реальности мне ничего не угрожает. В итоге спал я без снов, в кромешной тьме, как тот город, засыпанный золой и превращенный в угли.

Женя с дочкой вернулись с прогулки и, как обычно, пошли в другую комнату. Я слышал их сквозь сон. Но как только за ними закрылась дверь в комнату, мне снова удалось отключиться. Окончательно проснулся я от упавшего на меня груза весом около двадцати килограммов. Он хватал меня руками и кричал что-то, сначала неразборчивое, а вскоре:

– Папа, вставай! Посмотри, какую книгу купила мне мама! Ну папа!

– Лера, слезай с папы, – раздался строгий голос из коридора, – он еще не выспался.

Лера, в расстроенных чувствах, слезла с меня и уже собралась бежать к маме, но вдруг на нее сзади накинулся какой-то зверь. Он укусил ее за шею небольно, совсем легонько и подхватил своими сильными лапами, закинув себе на плечи.

– Папа, покрути меня! – и зверь закружил ее по комнате, проворачиваясь на одной ноге.

Лера громко смеялась. Я же, радостный от ее любви, забыл об усталости и носился по комнате, не чувствуя ног. Женя покачала головой и, довольная, пошла на кухню. Через пару минут оттуда зазвенела посуда, хлопнула дверца холодильника.

Мы с дочерью так носились по комнате, что не услышали приглашения на обед. Женя, сделав вид, что злится, зашла к нам и повторила свой призыв:

– Все немедленно на кухню!

– А то что? – спросил я, и мы с Лерой встали посреди комнаты с видом хищников.

– Ну хорошо, – Женя стала в такую же позу, – сейчас кое-кто у меня получит за свое непослушание.

Женя двигалась по комнате, как дикий зверь, высматривающий свою жертву. Она шла по кругу и через несколько шагов делала выпад в нашу сторону, как будто собиралась напасть. Лера визжала от восторга и повторяла мамино движение, махая на нее рукой-лапой. Не знаю, откуда у Жени эти навыки, но выпады она делала такие, что мне до нее было еще расти и расти. Я никак не мог поймать ее за руку, а она, пользуясь этим, хватала меня на радость нашей дочери. В какой-то момент Женя, оказавшись у меня за спиной, прыгнула на меня сверху и обхватила руками за шею. Мы крутились с ней посреди комнаты также, как несколько минут назад с Лерой. Правда, Женя весила побольше и моих сил надолго не хватило.

Все закончилось тем, что мы завалились на кровать и смеялись так громко, что мне казалось, звенели стекла в наших окнах. После этого был обед, вкусный и питательный, приготовленный Женей по очередному старинному рецепту. Отобедав, мы с дочерью ушли в комнату, ведь новая книга все еще лежала непросмотренная.

– «Сказки Пушкина», – прочел я на обложке и улыбнулся. В моем детстве тоже была книга со сказками этого великого поэта. Помню, как пугала меня в детстве гигантская голова и как я переживал за царевича в бочке. Эти воспоминания остались со мной на всю жизнь. Пролистав несколько страниц, я набрел на иллюстрацию с головой в шлеме.

– Пап, ты чего улыбаешься? – Лера подпрыгнула рядом со мной, стараясь заглянуть мне через плечо.

– Ты знаешь, – начал я, – мама купила тебе одну из моих самых любимых книжек. Точнее сказать, я очень любил ее в детстве.

– Тогда почитай мне! – Лера завалилась на кровать и подперла голову руками.

Я сел рядом и осмотрел знакомые с детства строки. Да, все как и раньше. Те же слова, что читал мне мой отец, сидя в кресле. Я же, маленький, как Лера, лежал рядом с ним на диване и внимал каждому звуку вечной сказки.

Посмотрев на дочь, я начал читать:

– У лукоморья дуб зеленый;

Златая цепь на дубе том:

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом…

Мы провели за чтением около часа. Мне даже показалось, что я устал ворочать языком, но Лера не унималась. После мы пошли на улицу и носились там, как обычно. Я старался присутствовать в игре, но мыслями переносился в гараж, где меня ожидало сокровище.

На углу дома раздался крик, и оттуда появился изрядно выпивший Коля. Он шел с трудом, держась за стену, и все время сыпал ругательствами, поминая всех родственников какого-то несчастного. Я остановился, и Лера врезалась в меня, радостная от того, что смогла поймать зайца, за которым бегала в образе лисы.

– Теперь ты лиса! – закричала дочка и рванула в том направлении, откуда приближался сосед. Увлеченная игрой, она его не заметила, а когда подбежала к нему очень близко, остановилась в испуге и оглянулась на меня.

Я подходил спокойно, контролируя ситуацию, стараясь ни одним мускулом на лице не выказывать своего возбуждения. При этом внутри все бурлило и, будь у меня в руках моя бутылка, я бы не выдержал и прямо на месте облил соседа соляркой. Вот только поджигать его мне было бы нечем. И тут я понял: в погоне за горючкой я забыл о спичках. Может, кому-то это покажется смешным, но у меня дома не было ни спичек, ни зажигалки. Мы купили печь с электроподжигом, пользовались электрочайником, так что в нашей семье не было необходимости в таких важных предметах.

– О, девочка, – промычал Коля, – а где твой папа?

– Здесь. – Я подошел вплотную к Лере и взял ее за руку. – В чем вопрос?

– Слышь… о, сосед! А я смотрю, малая знакомая, но не могу вспомнить, где я ее видел. Сосед, так не пойдет!

Я смотрел на него и ждал продолжения. Но Коля молчал, держась одной рукой за стену, а второй – что-то нащупывая в кармане брюк.

– Что и куда не пойдет? – я смотрел на него с вызовом, понимая, что надо сбавить обороты. Еще не время для новой ссоры, да и не нужна она мне больше. Я уже накопил достаточно ненависти к этому человеку – вспыхну и без огня. Кстати, может мне теперь и спички не понадобятся?

– Все не пойдет! Ты живешь хорошо, а я плохо! У тебя жена красивая и молодая, а на мою залезать страшно! Это нечестно! Так не пойдет!

Он еще пытался что-то сказать, но слов уже было не разобрать. Я вспомнил выпавшую из халата Наташину грудь, и мне стало стыдно. Красавицей назвать ее было сложно, но фигура у нее была довольно хорошая. Если бы не образ жизни, то не исключено, что она смогла бы найти себе достойного мужчину и неплохо жить с ним в ее большой квартире. Судьба распорядилась по-другому: ей каждый день приходилось видеть эту рожу, а Коле – жаловаться на внешность жены. Карма?

– Коля, – я решил предпринять последнюю попытку обращения к его разуму, – я живу хорошо, потому что работаю, и жена моя работает. Мы стремимся жить еще лучше, но не всегда получается так, как нам бы хотелось. А ты даже не пытаешься измениться и начать новую жизнь. Постоянно с кем-то ссоришься, кого-то бьешь. Постарайся начать жить по-другому и увидишь, что это не так уж сложно.

Покачиваясь, он выпрямился и поднял голову. Могло показаться, что мои слова подействовали и он сейчас же решит изменить жизнь к лучшему. Но Коля сжал кулаки и пошел в мою сторону. Впрочем, уже на втором шаге он зацепился одной ногой за другую и полетел в цветочную клумбу. Лера крепче сжала мою руку и дернулась в сторону, но мы так и остались стоять на месте. Я даже не пошевелился, чтобы поднять его, хотя не раз помогал пьяным на улице. Сейчас был не тот случай: лежащий на земле человек угрожал мне, прилагая невероятные усилия для того, чтобы подняться на ноги.

– Слышь, – говорил он, становясь на четвереньки, – да я тебя сейчас… убью!

Он снова упал на бок и заерзал ногами. Я повернулся, потянув за собой Леру.

– Пойдем,– я указал рукой в сторону магазина, – я тебе конфету куплю.

– На палочке? – дочь засветилась от счастья, позабыв о человеке, лежащем на земле и осыпающем нас проклятиями.

– Конечно, а какую же еще?

Мы пошли в сторону магазина, а позади продолжала литься брань вперемежку с икотой. Коля, осознав безысходность своего положения, стал звать Наташу, но та в окне не появилась.

Кода мы пришли домой, Лера рассказала маме историю встречи с соседом. Как я и ожидал, мне досталось: Женя несколько минут распекала меня прямо в коридоре. Затем, немного успокоившись, она сказала то, что я осознал уже давно:

– Такие люди не меняются. Как говорится, горбатого могила исправит.

Знала бы ты, родная, насколько ты сейчас попала в точку. Я смотрел вслед жене и думал о своих планах. Завтрашний день должен стать решающим.

Глава 16.

Ночью мне никак не удавалось уснуть: в голове крутились картинки предстоящего. Для себя я принял четкое решение и отступать не собирался. По моему плану, Коля, набравшийся сегодня сверх нормы (если она у него была), захочет завтра похмелиться. Бутылка водки в моем гараже будет как никогда кстати. Мне и повод искать не надо, чтобы прийти к нему с гостинцем, ведь после наших перепалок неплохо было бы помириться. Соседи, как-никак…

Я смотрел в потолок и чувствовал, как подбирается сон. Мне виделся Коля, идущий от угла дома с белыми, застывшими глазами. На мгновение стало страшно от этого зрелища, потому что я понял, что это – результат моей работы. Таким предстанет Коля перед пожарными, а впоследствии перед судмедэкспертом. Таким его положат в гроб и таким же он будет, когда комья земли будут биться о крышу его последнего дома. Страх пробился сквозь сон и сковал меня. Мысли потекли медленнее, и глаза открылись. Но тут же в голове зазвучал незнакомый голос. Он лился песней, минуя мой слух и сразу попадая в душу. От этого голоса хотелось навеки отдаться сну, в котором с тобой говорит Бог. А кто, если не он, может уносить тебя по волнам мироздания в глубины вечности? Я что, брежу? Веки мои снова отяжелели, и в последний момент взгляд остановился на окне. Меня не удивило увиденное: к этому гостю я уже начал привыкать. Двойник стоял в одиночестве, с опущенным на плечи капюшоном, а черный плащ, покрывающий его тело, отсвечивал красными бликами пожара.

«Спи… Не волнуйся ни о чем. Завтра ты решишь одну из проблем, мешающих твоей спокойной семейной жизни. Это будет легко, не сомневайся. А дальше… О! Что будет дальше, мы с тобой посмотрим. У города еще много подобных проблем. И лишь тебе под силу справиться с ними. Твоя дочь будет расти здесь, и твоя жена будет ходить по этим улицам, вынашивая новых детей. Кто-то должен очистить улицы от грязи. Ты сможешь?»

– Я смогу, – прошептал я, почти не открывая рта. – Смогу!

«Вот и хорошо. А сейчас спи, завтра тебя ждут большие дела, и ты справишься с ними. Рука не дрогнет, если дух будет крепок. Спи…»

Я провалился в сон. Мне снился наш двор, ухоженный и чистый. В нем не было ни соринки, а вокруг цвели цветы и пели птицы. С деревьев осыпались лепестки, дворовые котята играли в сочной траве, перекатываясь от одного цветка к другому. Мы с семьей сидели на покрывале и пили компот. Вокруг нас было еще несколько таких же компаний, счастливых и беззаботных. Солнце согревало нас своими ласковыми лучами, и мы таяли от его любви… Но тут из Колиного окна вылетел окурок. Когда он приземлился на клумбу, мир вокруг нас потускнел и стал серым. Лера прижалась ко мне, ее маленькое тельце дрожало от испуга. Котята с писком разбежались в разные стороны, растерявшись в этом бесцветном мире. Листья падали на землю, высыхая и скручиваясь прямо на деревьях, но цвет их не радовал оттенками осени – они были серыми. Серый мир, засыпанный сигаретным пеплом, лежал перед нами, и на это все смотрел из окна довольный Коля. Наши взгляды встретились, и улыбка его стала еще шире. Я смотрел на этот мир и понимал, что вернуть ему цвет и радость под силу только мне, поскольку я один знаю причину происходящего. Мне пришлось идти сквозь порывы ураганного ветра, налетевшего непонятно откуда, но я дошел до подъезда и снова увидел соседа. Он смеялся, показывая мне неприличные жесты, и я твердо решил победить его, как побеждает дракона храбрый принц. А потом получает свою награду от короля. Сделав шаг в подъезд, я проснулся у себя на кровати.

За окном было утро моего выходного дня, и спешить было некуда. В такие дни я предпочитал поваляться подольше в постели, а если Лера еще спала, то проводил время с особенной радостью, прижав к себе жену. Сегодняшний день немного отличался от предыдущих: проснулся я около десяти часов и не поверил этому. В лучшем случае дочь позволяла нам поспать до полдевятого. А сегодня за что такая роскошь? Женя спокойно спала, тихонько посапывая. Воспользоваться случаем и поприставать к жене? А вдруг Лера явится в самый неподходящий момент?

Я снова посмотрел в окно и увидел там себя, ласкающего Женю. Ладно, понял. Притянув к себе жену, я обнял ее, и следующие полчаса прошли незабываемо. Признаюсь честно, такого взрыва страсти с обеих сторон мне не помнилось очень давно, так что я даже удивился. Когда все было закончено, Женя, сладко потянувшись на кровати, спросила меня о времени.

– Пол-одиннадцатого, – ответил я невозмутимо и отложил в сторону телефон, служивший мне по совместительству часами и будильником.

– Сколько? – Женя приподнялась на локте, отчего простыня, которой мы укрывались, съехала, и мне предстало заманчивое зрелище полуобнаженной жены.

Я пожал плечами и воспринял случившееся как знак. Моя рука снова потянулась к телу любимой, но та засмеялась и ловко соскочила с кровати, оставив меня в расстроенных чувствах.

– Хорош, и так времени уже много! – Она побежала в ванную, слегка прикрыв наготу простыней.

Ну и ладно. Я остался в постели. Женя, выскочив из ванной, направилась будить Леру, проспавшую свой ранний подъем.

Завтракали мы все вместе блинами с вареньем, приготовленными Женей на скорую руку. Лера рассказала нам свой сон, который вызвал у меня неподдельный интерес.

– Мне приснилось сегодня, – начала она, поливая очередной блин вареньем, – что мы с тобой сидели на прекрасной поляне с ромашками. Ты гладил меня по голове и рассказывал сказку. Я такую никогда не слышала, и мне было так интересно! А потом ты сказал, что скоро все будет хорошо и мы будем жить счастливо. Обещал покупать мороженое каждый день, а еще конфеты на палочке. Такой сон интересный…

Женя смотрела на дочь и медленно макала блин в варенье. Она перевела взгляд на меня, и я понял, что сейчас услышу.

– А наш папа, как я посмотрю, любит ходить по девичьим снам. Мне ты тоже приснился сегодня, но только поляны ромашек в моем сне не было, а было море и дул бриз с головокружительным запахом морской воды. Мы с тобой плыли на яхте, и ты говорил мне, что скоро все будет по-другому. Мне так хотелось верить в это! И так не хотелось уходить из этого сна. Может, поэтому мы все проспали сегодня?

Они обе посмотрели на меня, ожидая ответа. А я… Я смотрел то на одну, то на другую и моргал. Что я мог сказать? Мой двойник навел на всех нас глубокий сон, чтобы я смог хорошо выспаться перед важной миссией? Да, все спали так долго действительно из-за меня, но знать им это не обязательно. Сегодня меня ждет большое дело, и мне надо беречь силы.

– Представьте себе, вы мне тоже снились! – Кажется, никто из них даже не удивился. – Да, снились, и во сне вы мне пообещали любить меня и слушаться. Последнее относится к тебе, Лера. И если так и будет, то у нас все сложится хорошо, как я вам и обещал во сне. Будут и конфеты, и море… А сейчас, если вы не против, мне надо отлучиться ненадолго.

– Папочка, а ты куда? – Лера почти повисла на моей руке.

– Действительно, папа, ты куда? – Женя смотрела на меня с удивлением. – А с дочерью гулять кто будет?

– Схожу в гараж. – Я придумывал повод, чтобы скрыться на время из дома. – Надо посмотреть фанеру для напарника. Если у меня еще осталась после производства домиков, то я помогу ему, а если нет – пусть ищет в другом месте. Ты же помнишь, Сашка мне все время помогает по работе, а тут ему помощь нужна. Я быстро сбегаю, посмотрю по углам, может что-то завалялось. Там нужное найти тяжело, так что могу задержаться. Да и знакомый туда подойти должен, надо поговорить об одном деле.

Я понимал, что проверить мои слова будет легко, но сейчас мне не хотелось об этом думать. Главное, чтобы сегодня все получилось.

– Так, а гулять вы пойдете? Или мне с ней выйти? – Женя вопросительно изогнула бровь, и мне пришлось соображать быстро.

Если они пойдут гулять, то наверняка захотят зайти в гараж проведать меня. Мне такое надо? Конечно, нет.

– Погуляем, я же говорю, что ухожу ненадолго. В течение часа вернусь. Может, немного дольше задержусь. Вы можете пока сделать открытку на день рождения бабушки, чтобы потом не кричать, что снова не успеваете с этим.

Женя недовольно посмотрела на меня, и мне пришлось примирительно улыбнуться.

– Ну хорошо. – Она начала мыть посуду. – Но чтобы обязательно погуляли. Мне нужно поговорить с заказчиком около двух часов дня и желательно, чтобы меня никто не отвлекал. Я могу на вас надеяться?

– Да! – быстро ответил я и встал из-за стола.

Надо бежать, пока есть время и пока мои не передумали. Главное, чтобы Коля пошел на прогулку и вернулся на своих ногах. Выходя из квартиры, я вспоминал свои два варианта.

Первый – плохой. Коля сидит дома, на улицу не выходит. Тогда мне придется звонить к нему в надежде, что он откроет двери. Можно попытаться использовать шифр: не раз я слышал, как звонят в дверь его друзья. Они отбивают звонком определенный ритм, который я за это время запомнил наизусть. Это может сработать, но не факт. Кричать в двери я не буду, стучать тоже – это может создать мне лишние проблемы.

Вариант второй – очень хороший. Коля будет на улице, и я зайду вместе с ним в дом. Все, тут даже думать нечего. Бутылкой водки я завлеку его на посиделки, а там дело останется за малым. Встреча в подъезде тоже подойдет, развитие событий будет тем же.

А если Коля весь день проваляется дома с больной головой и не откроет мне? Все мои планы будут нарушены, и мне придется перенести осуществление затеи на следующий раз. Но не таскать же с собой бутылку солярки ежедневно?

Я подошел к гаражу и открыл дверь. Не надо думать о плохом, буду настраиваться на хорошее. Хотя в моем случае хорошее настолько граничило с плохим, что начинало смешиваться, создавая поистине горючую смесь. Я повертел в руках заветную бутылку. Два литра солярки – это много? Для уничтожения целого роя диких пчел должно быть предостаточно, а вот чтобы сжечь квартиру, может оказаться мало. Но я надеялся, что мебель, обои и занавески мне помогут.

Я заглянул в открытую бутылку, и мое лицо озарилось улыбкой. Мне представлялось, что я – Прометей, несущий людям огонь. Мои руки светились во тьме, и я шел по острым камням, врезавшимся в мои босые ноги. Точно не помню, как там древнегреческий титан дарил людям тепло и свет, но закончил он плохо. Значит, я не Прометей! Нет! Я стою с факелом в руках, освещая темную пещеру, в которую превратилась квартира Дроздовых. По моим рукам течет масло, которым пропитан факел, и руки начинают гореть. Но я не чувствую боли, ведь это не моя роль – сгореть от пламени. Мне предначертано быть тем, кто несет впереди факел, освещая путь во тьме заблудшим душам. Вспомнился Маугли, прогнавший огненным цветком Шерхана, а затем убивший его. Так может, я тоже мальчик, выросший среди волков, и жизнь всей стаи теперь зависит только от меня? Кем бы я ни был, зовут меня Владимиром, и об этом забывать не надо, ведь имя мое теперь носит еще один человечек. Все задуманное мною я делаю ради нее.

Сашка говорил о жертве для духов огня. Он, конечно, балабол редкостный, но здесь он был прав! Огонь зовет свою жертву, и я, его жрец, должен накормить его. Мне придется это сделать: спасение человечества лежит сейчас на моих плечах, и этот шаг под силу сделать только одному живому существу на всей планете.

В какой-то момент показалось, что я хочу слишком много взять на себя. Я чувствовал себя полубогом, имеющим право влиять на человеческие судьбы и распоряжаться их жизнью. Я еще не попал в квартиру к Дроздовым, но то, что их жизни были зажаты в моей руке, сомнений уже не вызывало. Мне придется стать равным богам, и, хотя судьбу Прометея себе пророчить не хотелось, чувствоватьбожественную силу мне нравилось.

Сжечь их всех или пощадить детей? Дилемма была непростой. И решать ее надо было срочно, пока желание действовать от меня не ушло. Если пощадить детей, то что с ними будет? Самый реальный вариант: заберут в детдом. Немного лучше будет для детей, если их заберет родня. Они же не виноваты ни в чем, или, как в старину, дети должны понести наказание за деяния своих родителей? Сейчас судьей и прокурором, адвокатом и всеми присяжными был только я один, так что приговор выносился без промедлений: наказание для всей семьи. Пусть дети невиновны, но они разделят участь своих родителей, как носители дурного семени своего рода.

А ведь поначалу я не думал сжигать Дроздовых на самом деле. Именно так! Раздумывая о поджоге квартиры, я видел его как нечто абстрактное, не имеющее ничего общего с реальностью. Я даже думаю, что если бы не нашел горючее, то жили бы они еще долго и счастливо. Но время шло, и моя жажда их наказать крепла. Хотя, кого «их»? Колю да, надо наказать, но его семья…

Нет! Нельзя поддаваться слабости, решился – не отступай. Таков был мой новый девиз, и я произнес его вслух, чтобы придать себе уверенности. Так, что мне надо? Молотки лежат в ящике рядом с телефоном, беру из них два покрепче. Покрутив в руках бутылку водки, я вспомнил те деньки, когда по малолетству пробовал со своими друзьями эту дрянь. Мы думали, что так взрослеют. Как говорится, вспомнил и прослезился. Так, что еще?

Черт! Не может такого быть! Я забыл купить то, без чего мой сегодняшний выход не состоится. Зажигалка, спички, да блин, хоть огниво из старой сказки, но какой-то источник огня у меня быть должен! И ведь хотел план составить! Думал расписать на бумаге все, что мне надо! Да какой там… Решил, что смысла в этом нет. «Что мне понадобится, – думал тогда я, – солярка, водка, спички, молоток… Зачем записывать, и так запомню». Запомнил…

Так, ладно, тяну время, а его и так немного. Внутренний секундомер тикает в мозгу и намекает на то, что уже пора бежать. Спичками разживусь у Кольки, не зря же он курит.

На шкафу лежал пакет, а в нем еще около десятка подобных. А кто в нашей стране не имеет пакета с пакетами? Достану самый темный и непрозрачный: ничего не должно быть видно.

Я положил в него молоток, шило, солярку и накрыл их тряпкой. Сверху лег еще один молоток, роль которого – отвлекать внимание, а также бутылка водки, дождавшаяся наконец своего часа. Именно она будет той наживкой, на которую я планирую поймать большую рыбу. Кто там у нас будет? Может, огромный карп? Или сом? Судя по размерам Коли, это будет кит, а его надо брать на гарпун побольше. Я погладил рукой молоток и понял, что рыбалка должна пройти на славу, главное, чтобы рыба не сорвалась. Да я прямо как в детстве! Мы часто ходили с отцом в деревне на речку, были времена… Эх, рыбак-рыбачок, не забудь с собой крючок… Так, покончу с наведением порядка в районе, сяду писать стихи.

Перед тем как закрыть шкаф с молотками, я бережно извлек оттуда предмет, лежащий там уже около года. Развернув тряпку, я внимательно осмотрел свою находку. Из черного экрана смартфона на меня смотрел тот, с кем я не так давно подружился. Мой двойник улыбался и кивал. Он что-то говорил, но я его не слышал. Снова завернув телефон в тряпку, я убрал его в самый низ ящика и завалил молотками. Пусть лежит, ему своя роль уготована.

Как можно спокойнее я вышел из гаража и закрыл за собой ворота. Незаметно осмотрев окна и никого там не увидев, я не торопясь зашагал прочь. Хотелось бежать, даже лететь, но приходилось сдерживать себя, чтобы не привлекать внимания бдительных граждан.

Где найти пьяницу? Там, где наливают. Я обошел гаражи и оказался сбоку от троллейбусной остановки. Скрывшись за троллейбусом и выглянув в сторону киосков-наливаек, я обомлел. Какая удача! Коля шел в сторону дома, по дороге проклиная всех и вся на белом свете. Из киоска в спину ему раздался крик:

– Взяли привычку в долг покупать! Здесь вам не банк!

– Да иди ты! – резко обернувшись назад, заорал продавщице Коля. Похоже, ей был известен его нрав: она быстренько спряталась внутри киоска, закрыв окошко. Коля сделал шаг в ее сторону, затем плюнул, махнул рукой и быстро пошел в сторону дома.

Незаметно, чтобы не привлечь к себе внимания, я обходил магазины и дома вдоль стен.

«Хоть бы успеть!» – мысленно я призывал удачу, которая, казалось, начинала ускользать.

Мне пришлось догонять Колю, уже подходившего к углу дома, и ускориться в тот момент, когда он уже скрылся за углом. Это расстояние я преодолел за десять секунд, хотя обычно проходил его раза в три медленнее.

«Заметят. Точно кто-то из соседей посмотрит в окно и потом расскажет об этом полиции». Плохие мысли лезли в голову, пытаясь остановить меня на середине начатого пути. Не слушать! Сейчас это вредно, так что, внутренний голос, подвинься и уступи место холодному расчету.

Выглянув из-за угла, я увидел, что Коля остановился поговорить с каким-то мужиком. По виду он мало чем отличался от моего соседа, так что я не удивился, когда Коля со словами «самому выпить нечего» засадил ему кулаком в ухо. Мужик чудом не упал, но пошатнулся, развернулся вокруг своей оси и побрел в обратную сторону.

А мой сосед скрылся в прохладе подъезда. Я, как мышка, проскочил под окнами, прекрасно понимая, что меня хорошо видно из соседнего дома. «Главное, не подавать вида, что я гонюсь за Колей!» – юлой крутилось в моей голове.

Послушав звуки у подъезда и убедившись в том, что лифт закрылся и начал свой путь наверх, я заскочил в дверь и пулей полетел по ступенькам. Когда я был на четвертом, двери лифта открылись этажом выше. Замедлив шаг, я продолжал идти наверх, стараясь успокоить дыхание. В тот момент, когда я подошел к окну между этажами, Коля оказался у своей двери. Он, заслышав шаги, оглянулся вниз и развел руками.

– О! Кого я вижу! – Он засветился от радости. – А я как раз думаю, у кого бы денег взять. Слышь, иди сюда, поговорить надо.

– Да? О чем же? – спросил я, изображая простачка и жутко боясь быть услышанным жильцами дома.

– Денег дай. Я верну, ты же меня знаешь! – Коля одарил меня такой улыбкой, от которой любую тонкую натуру могло вывернуть наизнанку. – Мне купить кое-что надо, а денег нет. Ну совсем ни копеечки. Поможешь, друг?

– Какое совпадение. А я как раз к тебе иду.

– Ко мне? – Коля округлил глаза. – А зачем?

– А затем, что деньги не нужны, если есть натуральный продукт, – сказал я шепотом, оглядываясь по сторонам. Моя рука нащупала в пакете горлышко бутылки, и я извлек наружу стеклянную тару, тут же признанную соседом. Коле было наплевать на стоимость содержимого, ему важны были любимые сорок градусов. Он спустился ко мне и стал рядом. Пока сосед шел по ступенькам, у меня мелькнула мысль, что он сейчас двинет меня своей лапищей и заберет бутылку себе. Что тогда делать? Доставать молоток и крушить его череп прямо здесь? Лучше пусть уходит домой и упьется там вусмерть. Но все пошло по-другому. Коля взял бутылку, с минуту крутил ее в своих огромных лапах, затем, положительно кивнув, сказал:

– Слышь, ты чего шепчешь? С голосом проблемы? Так мы их подлечим, лекарство ты уже принес.

– У нас такая слышимость – боюсь, моя услышит, о чем мы с тобой говорим. Тогда не видать нам дружеского пира.

– Так может, позовем ее? – Коля улыбнулся, предвкушая праздник.

– Нет, она не поймет такого. – Я махнул рукой и улыбнулся в надежде вызвать к себе расположение.

– А, ну если так… Нам больше достанется. Пошли, – поманил он меня наверх, доставая из кармана ключ.

Коля шел тяжелой походкой очень большого человека. Я шагал сзади, прижав к себе свой пакет, и старался не расхохотаться от радости. Все получалось очень хорошо, надо было потерпеть еще немного и тогда…

Возле их двери на полу валялся мусор. Здесь были традиционные окурки, какие-то бумажки и шелуха от семечек. В углу, слева от двери, лежала пачка из-под сигарет, также заполненная шелухой. Казалось, что Колю это абсолютно не беспокоило, он и глазом не повел в сторону мусора.

Он открыл первую дверь и вошел первым, помахав мне бутылкой. Я изобразил радость и полнейшее дружелюбие, заходя за ним в это царство грязи и смрада. Сосед только начал открывать дверь в квартиру, а мне в нос уже били запахи, сочащиеся из потрескавшейся двери. В тамбуре было грязно, и я боялся прислониться к стене и испачкаться с ног до головы.

Коля зашел в квартиру и заорал, будто намереваясь поднять мертвых из могил:

– Натаха, а ну сюда иди! У нас гости! – Он рассмеялся и спрятал бутылку за спину. Я подумал о том, что он никогда не приходил домой с цветами, всякий раз вместо букета пряча за спиной сорокоградусную мерзость.

Из дальней комнаты появилась, на ходу застегивая кофту, его жена. Одежда на ней была такой же грязной, как и все, на что падал глаз в их квартире. Она явно удивилась, увидев меня. Подойдя к нам, женщина посмотрела на мужа и перевела взгляд на меня.

– Так надо! – проговорил Коля и достал из-за спины бутылку. – Быстренько на кухню, подрежь нам чего-нибудь.

Наташа взяла бутылку и начала читать надписи на ней. Мне показалось, что она ничего не поняла, потому что смотрела на буквы, как я на иероглифы. Коля подтолкнул ее под зад, и женщина потопала на кухню. Мы пошли следом, так и не разувшись.

Стоя посреди кухни, выглядевшей еще хуже, чем коридор, Наташа читала на этикетке:

– Фин–лян–ди–я. А, Финляндия! Неужели прям оттуда? Почему не писать название на всем понятном языке?

– Задаешь много вопросов, а у нас, при гостях, такое не принято. Да кому какая разница? – проревел Коля, выставляя на стол стаканы с разводами. – Главное, что нас сегодня угощают, а такое бывает редко.

Он снова басовито засмеялся и уперся руками в бока.

– У нас есть только сало, – сказала женщина, доставая из холодильника сильно обветренный кусок. Хлеб, лежавший на блюдечке в хлебнице, был ему под стать. Выставив на стол нехитрую снедь, Наташа привычным движением разлила водку по стаканам и стала нарезать засохшее сало.

Наблюдать за ее действиями было приятно, так как, несмотря на пропитое лицо, фигура у нее была что надо. Я наблюдал за ней, и в очередной раз в моей голове мелькнула мысль не осуществлять задуманное. Но как я могу отступить, если мой двойник смотрит на меня из окна и подмигивает? Ее грудь качнулась под кофтой, и я убедился в своей догадке об отсутствии у нее лифчика.

– Иди детям дай что-нибудь, и пусть сюда не выходят, – сказал ей Коля и шлепнул жену по заду. – А то будет как в прошлый раз.

Женщина скрылась в коридоре, и Коля рукой указал мне на стул. Мебель в их доме была такой же жуткой, как и все остальное. Перебороть свою брезгливость было очень тяжело. Пришлось выкручиваться, придумывая на ходу что-то безобидное.

– А что было в прошлый раз? – спросил я, вспомнив о его словах.

– А, да так… – замялся сосед, чем сильно меня озадачил. Я даже представить не мог, что этого человека, по моему мнению, не имеющего ни стыда, ни совести, можно чем-то смутить. Он потупил взгляд и отошел к двери.

– Да ладно тебе, сосед, не переживай. Что такого произошло, о чем тебе вспомнить страшно?

– Приходили ко мне друзья… Ну, ты их помнить должен – Мишаня с Вовчиком. Вовчик, кстати, тезка твой, так что вы могли бы подружиться. Мужик он хороший, а вот Мишаня немного того… Говорят, ему человека убить проще простого, что он уже и делал несколько раз. Я сам не присутствовал, но Вовчик рассказывал, что он у него на глазах горло мужику перерезал. Кровищи, говорит, было много, и мужик хрипел долго. Ну вот, сидели мы месяц назад у нас дома, беседовали, так сказать. Мишаня моего старшего подозвал и начал ему нож свой показывать. Тот заинтересовался да и уронил ножичек на пол. Тогда от рукоятки кусочек отломился, так Мишаня его так ударил, что Вадька улетел на пару метров в коридор и убежал в комнату. Зуб у него выпал, и крови много натекло. Ну, мы тогда так поругались с моей, что я ей фингал под глазом набил. Сама виновата: я предупреждал, чтобы закрывала детей, когда ко мне гости приходят.

Зашла Наташа и села на стул возле окна. Она достала из пачки, лежавшей на подоконнике, сигарету и посмотрела на мужа.

– Я малым игру достала, которую мама моя еще покупала. Там про города какие-то и машины. Коля, спички подай.

Он взял коробок с плиты и передал жене. Дым наполнил маленькое помещение, заставив меня кашлять.

– Дай сюда, – Коля положил спички на прежнее место, – а то потеряешь, как в прошлый раз. Мне потом снова покупать или выпрашивать у кого-то.

Я стоял посреди кухни, прижимая к себе пакет. Коля потянулся за стулом, намереваясь умоститься на нем и приступить к празднику. Пора начинать, а то время уходит…

– Давай, что ли, мириться, сосед, – сказал я, потрогав выделенный мне стакан. – Отношения у нас не заладились, а у соседей такого быть не должно.

– Ты прав, – Коля протянул мне свою лапу, – все с самого начало пошло неправильно. Но ты сам виноват. Живешь хорошо, на меня свысока смотришь. Да что на меня – ты на всех так смотришь. Может, с работой мне поможешь? Бабы во дворе говорили, что ты сейчас где-то на стройке работаешь, а я строитель. Училище, правда, закончил больше десяти лет назад, но многое еще помню.

– Можно обсудить этот вопрос. Вот приду на работу и поговорю с прорабом. Они все время людей набирают: текучка на некоторых специализациях бешеная.

– Во! И я про то! – Коля расплылся в улыбке. – Я уверен, что у вас там места есть. Да они везде есть, только меня брать не хотят. Слышь, говорят, что много вынести могу оттуда. Ну могу, конечно… Но если платят хорошо, то зачем выносить?

– У нас воруют, – пожал я плечами, – но не часто. Коль, мне за вчера стыдно. Я помню, как ты лежал на земле, а мы тебе не помогли. Обычно, когда у человека проблемы, наша семья старается хоть чем-то подсобить. Меня так воспитывали, жену мою родители тому же учили. И дочери я об этом много рассказывал. А эти наши разногласия… Пора забыть о них и жить, как соседи.

– Слышь, не помог… – протянул Коля и посмотрел на жену. – Да мне и Наташка не помогла. А я звал ее! Вот же дура крашеная…

Наташа посмотрела на мужа, затем перевела взгляд на меня и продолжила свое дело. Ее сигарета медленно тлела, разгораясь всякий раз, когда темный фильтр прикладывался к опухшим губам.

– А что тебе помогать? – Женщина стряхнула пепел прямо на пол. – Тебя еще лопатой не добьешь. Вон, какой боров вымахал. Говорила моя мама, что не будет мне счастья от тебя и что в могилу меня сведешь. Не верила я ей, а она умная женщина была.

– Поговори мне еще! – Коля грозно посмотрел на жену из-под кустистых бровей, затем указал на мой пакет. – Да поставь ты его уже. Дался он тебе. Что ты с ним носишься, как дурень с писаной торбой?

Действительно, давно пора начинать.

– Решил тебе подарок сделать. – Я сунул руку в пакет. – Принес из гаража старый молоток. С него у нас начались разногласия, так пусть им они и закончатся.

Я достал старенький инструмент с потертой местами ручкой и положил на стол. Коля оглядел его, не прикасаясь, и утвердительно кивнул.

– Вот спасибо, сосед, – прорычал он и рассмеялся. – А то мне такую хрень городить пришлось из кружки в тот раз. Теперь у меня свой молоток будет, личный. А твой, красивый, я загнал мужику на базаре за двадцатку. И отвертку он за пятерку взял, так что мне на бутылку тогда хватило. Этот молоток я сохраню, все равно его никто не возьмет.

Так значит, молоток мой ушел за двадцать гривен. Недорого, учитывая, что я отдал за него в супермаркете больше сотни. Да и отвертка стоила гривен сорок, а ушла как мусор. Вот как можно позволить таким людям жить, а тем более плодиться?

Пока я пару секунд размышлял, сосед продолжал смеяться, похлопывая себя по колену и согнувшись пополам. Я тоже засмеялся и потихоньку, чтобы не привлечь к этому внимания, сунул руку в пакет. Наташа смотрела на нас непонимающим взглядом с блуждающей улыбкой. Она так и сидела, когда я нащупал рукой молоток, заваленный тряпками. И даже когда я извлек его из пакета, лицо ее почти не изменилось, только немного прибавилось недоумения. Как только Коля немного распрямился, все еще продолжая смеяться, я резко замахнулся и ударил снизу вверх, целясь ему в челюсть. Следом моментально нанес удар по голове единственной свидетельнице. Сигарета выпала из ее пальцев в момент падения тела к батарее.

Я оглядел содеянное и на мгновение испугался. Нет, не от сделанного – страшно было другое. Я осознавал, что где-то в комнате сейчас безмятежно играют их дети. Но выбора у меня нет, детям придется последовать за родителями. Интересно, слышали они звук падения матери, ударившейся о батарею?

Посмотрев на своих жертв, я улыбнулся. Коля хрипел в одном углу, а в другом подергивала правой ногой его жена. Наташа молчала, и это было очень хорошо: с ней можно было не продолжать. А вот с соседом надо еще немного поработать: несмотря на его состояние, он явно намеревался подняться. Его руки отталкивались от пола, стараясь хоть немного приподнять массивное тело, а ноги упирались в стену. Хорошо, что я сломал ему челюсть, напрочь лишив возможности говорить и звать на помощь. Мне казалось, что в его хрипе было что-то похожее на просьбу пощадить его, но я решил довести дело до конца.

Из Колиных глаз исчезла привычная злоба. Теперь в них был страх. Обычный животный страх, который источало все его дрянное тело, раскинувшееся на полу в мокрых штанах. Именно запах страха чувствует хищник в погоне за своей добычей. Этот запах нельзя перепутать ни с чем. Он расставляет все по местам, определяя, кто будет съеден, а кто набьет брюхо теплыми потрошками проигравшего. Может быть, я и остановился бы, но этот запах сводил меня с ума, определяя судьбу семьи Дроздовых. Из окна на меня смотрел и подбадривающе смеялся двойник. Он тоже чувствовал этот страх и впитывал его также, как и я, насыщая им свое жаждущее тело.

Коля лежал передо мной, смотрел на мои руки расширившимися глазами и мелко тряс головой, призывая меня остановиться. Кровь текла из разорванной раны, и несколько зубов застряли в этом кровавом месиве, которое еще недавно было ртом.

Устав наблюдать за его попытками подняться, следующим ударом я проломил ему грудную клетку в районе сердца. Хруст стоял жуткий, а Колино тело изогнулось так, что впору было вызывать экзорциста. Я жадно смотрел на него, впитывая глазами его последние мгновения, и дикий восторг овладел мною. Я сделал это! Впрочем, дело надо было довести до конца.

Молоток, покрытый красной тягучей жидкостью, я вытер о Колину футболку и положил на стол. На печке лежал коробок спичек, при виде которого моя душа возликовала. Знали бы они, что сами положили орудие своей смерти на видное место, радости в их голосе в эти последние минуты резко поубавилось бы. Да, не так весело Коля щебетал бы рядом со мной в ожидании угощения, а Наташа… Что о ней сказать? Она сама решила свою судьбу.

– Твоя мама была права, – сказал я, глядя в сторону затихшей женщины. – Именно из-за него ты сегодня умерла. Перед тобой и твоими детьми я готов извиниться… Простите меня, но по-другому никак.

Я направился к детской, чтобы как-то ее подпереть, но оказалось, что в этом нет смысла. Наташа закрыла их на ключ, чтобы не повторять истории, происшедшей с ее старшим ребенком. Неужели она считала, что я могу совершить такой же поступок, как отбитый на всю голову Мишаня? Впрочем, я сотворил такое, что Мишане даже не снилось. Кто же из нас монстр?

Вернувшись на кухню, я извлек из пакета «солнечное масло». Бутылка светилась в моей руке, отбрасывая по стенам солнечных зайчиков. Как говорят в таких случаях? Хороший день, чтобы умереть! Никогда не понимал этой фразы, а сейчас понял. Глядя в окно сквозь бутылку, я увидел шевеление в доме напротив. Почти в такой же кухне стоял и курил перед окном человек. Видел ли он, что произошло? Если да, то почему спокойно продолжает курить? Или он старается успокоиться перед приездом вызванной им полиции? Хотя стоит ли волноваться, ведь мне остался только один шаг.

В моей левой руке сияла бутылка солярки, а правая потянулась к коробку спичек, любезно предоставленному мне самими жертвами. Еще был шанс остановиться, но я не хотел. Хотя если бы сейчас сюда зашли дети, я бы не смог выпустить на волю маленького огненного джинна, который так охотно превращается в огромного всепожирающего брата.

Из окна на меня смотрел смеющийся двойник. Он кивал, явно поддерживая меня в моем начинании. Достав из пакета шило, я проковырял в пробке дырочку, чтобы более экономно расходовать содержимое бутылки.

Я смотрел, как моя рука поливает соляркой тела жертв и грязную кухонную мебель, какие-то кульки с вещами и двери, за которыми шумели в игре дети. Я зашел в дальнюю комнату и, полив горючим половики, чиркнул спичкой. Веселый огонь побежал по полу, потом по стенам и мебели. Здесь делать больше было нечего, и я направился на кухню. Бутылку водки решил забрать с собой – не оставлять же дорогой продукт на съедение огню! Я быстро слил в нее содержимое стаканов и положил в пакет. Все на месте? Два молотка, шило, бутылка водки – я был готов к выходу.

Стоя над Колиным телом, я зажег еще одну спичку. Бутылка с остатками «солнечного масла» полетела на него сверху, хлюпнув в лужу крови у него на груди.

– Это тебе, – проговорил я с улыбкой, – мой подарок. Последний.

Завершив дела на кухне, я направился к выходу. Дорожка из солярки тянулась через весь коридор и заканчивалась у входной двери. Здесь я поджег очередную спичку и наблюдал несколько секунд, как огонь несется вдоль стены, заползая в комнаты.

Мысль о том, что я зря не забрал остатки солярки, которыми можно было воспользоваться в будущем, посетила меня в последний момент. Но теперь я знал, где можно раздобыть топливо, так что можно было не беспокоиться. Тем более, лишние улики мне не нужны.

– Гори–гори ясно, чтобы не погасло, – произнес я старинное заклинание и вышел прочь.

Семья Дроздовых исчезла с лица земли навсегда.

Глава 17.

Выходя из подожженной квартиры, я испытывал жуткое волнение. Причины было две: радость и страх. Радовался я потому, что осмелился осуществить задуманное. Часто мне было тяжело остановить кого-то, кто поступал плохо по отношению к другим, а сейчас я совершил такое, о чем несколько лет назад не мог даже подумать. Боялся я по той же причине: изменения всегда страшны, а тем более изменения в сознании и мировоззрении. Стоя на пороге, я оглянулся и увидел в дыму, начинавшем заполнять квартиру, силуэт. Поначалу, испугавшись, я не сразу понял, что это двойник. Он стоял посреди коридора, улыбался, и свет его глаз был хорошо различим в зарождающемся пожаре.

«Ладно, если он нашел там дело по душе, пусть остается среди всей этой грязи» – подумал я и, закрыв за собой вторую дверь, оказался на лестничной площадке. Мои руки тряслись, а сердце колотилось так, что его можно было использовать вместо отбойного молотка при съеме асфальта. В подъезде было тихо, и я, решив не нарушать идиллии, мягко потянул на себя свою дверь. Как и было рассчитано, она открылась тихо, без скрипа.

Когда я зашел в квартиру и начал разуваться, из комнаты послышался удивленный голос Жени. Нельзя было давать ей шанса застать меня в таком состоянии, и мне пришлось бежать в ванную. Там я яростно стал тереть руки с мылом. Необходимо было осмотреться на наличие кровавых пятен на одежде, но времени уже было мало, так что я мельком глянул в зеркало и дернулся. Меня не удивило лицо двойника, уютно расположившееся на месте моего, но испугала капля крови на щеке. Вот только вопрос: на чьей щеке?

Женя уже шла ко мне, спрашивая о чем-то по дороге. Вода шумела в умывальнике, а кровь – в ушах, поэтому смысла вопроса я не уловил, но на всякий случай прокричал:

– Сейчас выходим! Я руки помою и сразу идем, так что одевайтесь. В гараже испачкался, теперь отмыться надо.

Не знаю, услышали меня или нет, но дверь пока так и не открылась. Я смыл красную каплю с щеки и попробовал осмотреть себя. Перед глазами были брызги крови, разлетевшиеся по сторонам, когда молоток встретился с Колиной челюстью. Я стоял рядом, а значит, мне тоже могло достаться этого желе из раздробленных костей и окровавленных зубов. Но ничего такого я не обнаружил. Выпрямившись, я встретился лицом к лицу с женой, непонятно когда заглянувшей в ванную.

– Ты что-то потерял? – Женя смотрела на меня, будто пытаясь уличить в чем-то.

– Показалось кое-что… Ты помнишь, пару недель назад таракан из вытяжки вылез? По-моему, только что пробежал один и полез к стиральной машинке. Я его в зеркале увидел, а теперь понять не могу, привиделось или нет.

Женя наблюдала, как я разворачиваюсь к ней спиной и заглядываю по углам, выискивая выдуманное насекомое. Таракан действительно пробегал у нас в ванной две недели назад, когда Женя расслаблялась ночью после рисования, набрав водички погорячее. Он выбрался из вытяжки, побежал по диагонали к стиральной машинке и скрылся за ней. Я прибежал спасать жену, позвавшую меня на помощь, но врага на месте не оказалось, и храбрый рыцарь вернулся в свой замок, то есть на кровать, так и не обагрив меч вражеской кровью. Событие всплыло в памяти своевременно, и напоминание о нем должно было породить у жены неприятные воспоминания. Женя поморщилась, отступив на шаг из ванной, и посмотрела в сторону комнаты.

– Ты только Лере не говори, а то она испугается. С ее боязнью паучков и прочей живности нам только тараканов не хватает дома. Откуда они берутся? Ведь не было ни одного уже столько лет.

– Ну да, как мы заселились, так ни одного и не видели. Леру собирай, я сейчас подойду.

Женя окинула взглядом пакет, размещенный мною на стиральной машинке, и вышла из ванной. Я увидел, что из пакета торчит пробка и часть горлышка бутылки. Оставалось только догадываться, какие выводы сделала жена, сопоставив мой поход в гараж и явно открытую бутылку водки. Я же ей говорил, что надо с мужиком встретиться! Ха, прослыву таким же выпивохой, как и наш сосед. Кстати, надо привыкать называть его бывшим, но это уже завтра, а пока необходимо наскоро спрятать пакет с вещами. Возможность отнести все в гараж появится только через день, когда мне нужно будет идти на смену.

Пакет с бутылкой отправился под ванну и залег за тазиком, живущим там уже пару лет. Конечно, жена может обратить внимание на то, что я вышел с пустыми руками, и, не найдя пакет на прежнем месте, начнет искать. Буду надеяться, что сегодня она заглядывать под ванну не будет, и моя большая тайна уйдет со мной в гараж.

Подумав еще немного, я согласился сам с собой, что хранить окровавленный молоток дома нежелательно, ведь это орудие убийства, способное напрямую доказать мою вину, и никакой адвокат мне уже не поможет. Конечно, есть вероятность, что меня вычислят и без молотка, учитывая наши конфликты с соседом, но Коля имел много врагов. Постараюсь надеяться, что в мою сторону полиция посмотрит в последнюю очередь. К тому же огонь должен уничтожить все следы моего пребывания в квартире. Пожаров в городе хватает, и немалая часть из них случается по вине хозяев-алкоголиков, это факт. Можно было бы еще открыть газ, чтобы наверняка скрыть все улики, но я побоялся, что при взрыве пострадают невинные люди. А самое главное, пострадать могла моя семья.

Так что? Какое решение принимаем, господин Недосупермен и Недобэтмен? Думай, голова, ты же умеешь просчитывать разные варианты…

– Эврика! – почти прокричал я, вовремя остановившись и не дав крику сорваться с губ. Женя еще вчера просила выбросить мусор, начав складывать его уже в новый пакет, так что можно прихватить с собой домашние отходы и засунуть в них то, что будет разыскивать полиция.

Я выглянул в коридор – там было пусто – и тихонько проскочил на кухню. Через мгновение я уже стоял рядом с ванной и снова оглядывался по сторонам. Из разговора девочек было ясно, что Лера не хочет, чтобы мама уложила ей волосы хвостом, а хочет две косички, которые не желает делать мама. Воспользовавшись этой заминкой, предшествующей почти каждому нашему выходу на улицу, я трясущимися руками извлек молоток, обмотал его тряпкой и сунул в мусорный пакет. Показалось, что капля крови сорвалась на пол, оставив на нем след в виде красного бугорка. Разве такое возможно? Молоток лежал в пакете с тряпкой. Откуда могла взяться капля? Я присел и посмотрел на маленький бугорок, возвышавшийся на линолеуме. Ну да, как можно было догадаться раньше, это всего лишь мусор, попавший под линолеум в момент ремонта.

Я поднялся и тут же чуть не вскрикнул, заметив кровь на руках. Тряпка была испачкана, и я об этом хорошо знал. Как же можно было не подумать о том, что она запятнает мои руки? Судя по звукам в комнате, дочь была уже почти готова, а в моей квартире появлялся явный запах дыма. Пулей влетев в ванную, я снова начал отмывать руки, наблюдая за тем, как красная вода стекает в слив умывальника. Дочь вышла из комнаты, Женя шла следом, принюхиваясь к новому запаху в квартире.

– Папа, я готова! – прозвенел маленький колокольчик у дверей. Лера начала обуваться и немного задела пакет с мусором. Хорошо, что я покупаю пакеты с завязками и после утрамбовывания молотка не забыл завязать пакет на прочный узел.

– Хорошо, – ответил я. – Сейчас, руки помою.

– Ты еще раз руки моешь? – Женя направилась ко мне, чтобы убедиться в этом невероятном для нее факте. – Первый раз за тобой такое замечаю.

– Из мусорного пакета что-то потекло, вот и отмываюсь заново, – соврал я жене, судорожно вытирая руки о полотенце.

– Тебе дымом не пахнет? – спросила Женя. – Откуда-то тянет горелым, но я вроде ничего не готовлю. – И она пошла на кухню с проверкой.

– Да, там все в порядке. Когда я брал пакет, на плите ничего не стояло. Может, в окно натянуло?

Я быстро обулся и взял за руку дочь. Лера улыбнулась мне и кивнула на дверь.

– Да, пойдем. – Я смотрел на нее с радостью, осознавая, что один из шагов для ее будущего благополучия совершил почти с каменным спокойствием. Знать бы, что так будет и дальше и что совесть не будет терзать меня по ночам!

– Выходите? – Женя улыбалась и что-то прятала за спиной. – Ничего не забыли?

Из-за ее спины появился пакетик с сосисками, заготовленный Лерой для уличных питомцев.

– Мамочка, давай его сюда! – дочь запрыгала на месте, а Женя рассмеялась. Она вручила нам пакет, и Лера положила его в свой рюкзачок.

– Тут пахнет сильнее, – проговорила Женя, принюхиваясь к запахам возле двери. – Ты когда шел, ничего не горело в подъезде? Может, Колька что-то натворил? У него уже горела пепельница – думали, дом горит.

– Возможно, – пожал я плечами, – сейчас посмотрим.

– Ты осторожнее, чтобы не было как в прошлый раз, – сказала жена и по очереди поцеловала нас. Выходя из квартиры, я прихватил с собой пакет с мусором, осознавая тяжесть груза, лежащего в нем. Нет, дорогая, как в прошлый раз уже не будет.

Запах горелого ударил в нос еще резче. Я сразу закрыл дверь, чтобы не пугать Женю распространяемой по дому гарью. Лера тоже начала принюхиваться, но, посмотрев на меня, успокоилась.

На площадке уже явно был виден дым, сочившийся из-под соседской двери. Лера подумала немного и спросила:

– А что, дядя Коля так сильно накурил у себя в квартире?

Я усмехнулся и, дождавшись лифта, затянул Леру внутрь. Она еще хотела посмотреть на происходящее, но я оставаться здесь не стремился.

На улице мы увидели, что несколько человек стоят с задранными вверх головами и что-то высматривают в окнах. Мне тоже очень хотелось посмотреть, но я сдерживал себя. Лера отошла со мной чуть дальше от подъезда и задрала голову, а я как ни в чем не бывало пошел выбрасывать мусор. Вернувшись к дочери, я улыбнулся. Да, огонь уже был виден в окнах, и дым сочился сквозь открытую на кухне форточку.

– Папа, там что, пожар? – спросила дочь, не опуская головы.

Я все еще смотрел туда как завороженный, и до меня медленно доходило происходящее вокруг. За меня ответил кто-то из собравшихся у подъезда:

– Похоже на то. Мы уже вызвали пожарных. Хоть бы они успели.

– Да что там успевать? – проговорил второй голос. – Вы огонь видите? Горит во всех комнатах, так что спешить уже некуда. Если там и был кто живой, то сейчас ему уже наплевать на пожарных. Доигрался Колька. Он уже несколько раз засыпал с сигаретой, а Наташка его ругала. Сейчас ее или дома не было, или она была в таком же состоянии, как и муж.

Осознав, что дочери здесь слушать нечего, я подтолкнул ее к песочнице, не забыв напомнить о котятах, ожидающих обед.

– А мы скоро к ним пойдем? – Лера порылась в рюкзачке и достала пакетик. – Может, сразу сходим?

– Лера, сосиски уже и так подпортились, так что им хуже не будет. Иди с детьми поиграй, а я поговорю с дядями и скоро подойду.

– Сосискам хуже не будет… А котикам?

– Лера, иди играй. Я тебе обещаю, что с котиками ничего не случится.

Дочь потопала в песочницу, а я остался наблюдать за творением рук своих, чувствуя душевную радость и гордость за себя. Да, я убил их, но так было надо. Кому? Всем жителям нашего двора и близлежащих домов; всем, кого терроризировал Коля. Никто не узнает имени героя, но ведь и киношных суперменов тоже мало кто знал в лицо. Останусь неизвестным, сотворившим для города добро.

Глава 18.

Лера прибежала к нам в комнату, рассчитывая разбудить родителей, но увидела открытые глаза на моем заспанном лице и остановилась на пороге.

– Папа, а ты почему не спишь?

– А как я могу спать, если ты топаешь, как маленький слоник? Ты еще явно собиралась прокричать мне в ухо веселый утренний стишок.

– Ну да, я так хотела вас разбудить…

– Буди маму, если она еще не проснулась. – Я отодвинулся, освобождая место для отработанного прыжка в постель. Лера не заставила себя ждать, приземлившись четко посередине кровати. Женя, как обычно, отмахнулась и продолжала спать, пробормотав слова негодования в наш адрес. Пришлось будить ее более активно, хотя ничем хорошим для нас это не заканчивалось. Да, наша мама любила поспать, и потому для меня утро любого выходного дня знаменовалось игрой в куклы. Так что непонятно, что сложнее – быть героем для всего города или оставаться им для собственной дочери.

Через десять минут, одетые и с почищенными зубами, мы сидели в Лериной комнате и помогали куклам добраться до моря. Она любила эту игру, как любила все, что связано с водой. Я заигрался, помогая игрушечному папе собирать вещи и заталкивать их в машинку, и вдруг пришел в себя от странного смеха… Нет, этого не может быть! Я отложил куклу и, встав на ноги, вышел в коридор. Там было пусто, даже свет из окна не проникал туда: вечером Женя опускала жалюзи, погружая кухню, а вместе с ней и коридор, во тьму. Окно было открытым, отчего часть дыма вытянуло, дав нам возможность подышать свежим утренним воздухом. Может, на улице кто-то… Что бы сказала моя супруга, узнай она, что я слышу в нашей квартире чужой смех и вижу какие-то тени?

– Папа, ну ты чего? Они же еще не собрались, – протянула сзади Лера, возвращая меня в реальность.

– Да-да, уже иду.

Мы играли еще полчаса. И вдруг мне на плечо легла холодная рука. Я подскочил, раскидав игрушки по полу, но тут же услышал знакомый голос и увидел перед собой испуганные глаза дочери.

– Вова, что случилось? Ты какой-то нервный последние несколько дней.

Женя принимала по утрам холодный душ и сейчас, выйдя из ванной, невольно напугала меня. Я оглянулся и понял, что начинаю себя выдавать. Если я не прекращу нервных телодвижений, то мое дело – крышка. Она не поймет моей великой цели, как не поймут ее другие люди. «Но это неважно, главное, что ей будет легче жить», – подумал я, глядя на дочь. Весь мир сожгу, но дам ей шанс на нормальное существование. Хотя, где она будет жить, если мир сгорит?

– Папа, что с тобой? – Лера отложила кукол и отошла немного назад. Ну вот, молодец, Володька, дочь напугал, а ведь мечтал о ее светлом будущем.

– Извини, малыш, давай заканчивать игру. Лучше посмотри мультики. Мама уже встала, ты ей не помешаешь.

Дочь, довольная поворотом событий, мигом унеслась к нам в комнату. Женя пристально смотрела на меня, дожидаясь ответа на свой вопрос. Но что я мог сказать? Что я себя плохо чувствую, что у меня проблемы с желудком?

– Володя, Лера ушла. Если она тебя смущала, теперь можешь говорить.

– Не в том дело… Давай позавтракаем, я соберусь с мыслями и постараюсь тебе все объяснить.

– Ну ладно… – Женя смерила меня непонимающим взглядом и направилась на кухню. Мне же оставаться одному в комнате не хотелось, и я пошел в ванную – освежить тело и ум.

Как я и ожидал, в зеркале торчал мой двойник – отныне он отражался при моем появлении во всех зеркальных поверхностях. Он улыбался, что было неудивительно: свое он вчера получил, почему бы не позволить себе радость. Я омыл лицо холодной водой, пропуская ее сквозь пальцы и отпуская на волю. Она стекала по моим рукам, задерживаясь редкими каплями на ладонях, которые я прикладывал к лицу. Мне никогда не нравилась холодная вода (я относил себя к теплолюбивым существам), но сейчас мне крайне нужно было освежиться, так что приходилось насиловать организм.

Умывшись, я снова посмотрел на двойника, и тот подмигнул мне черным глазом. Странно, несмотря на поразительное сходство, мы все же отличались. Почему-то только сейчас я заметил, что он почти лыс – на его голове просматривались только редкие пучки волос. Нос был приплюснутый, но это не бросалось в глаза, так как внимание привлекали губы, очень тонкие, вытянутые в ровную линию. Когда он улыбался, линия искривлялась, и его лицо становилось похожим на лицо грустного клоуна с фальшивой улыбкой, а когда смеялся, его внешность менялась до неузнаваемости. Рот раскрывался до огромных размеров – жутковатый бездонный провал. Глаза сужались, и в узких щелочках виднелись только черные точки зрачков. Когда он показывался ночью, из-за темноты глаза его совсем пропадали, становясь черными дырами на смеющемся лице. Но почему-то меня это совершенно не пугало, я только ощущал, что знаком с кем-то невероятным.

Кивнув в ответ на его подмигивание, я направился в кухню, уже готовый к неприятному разговору с женой. Объяснение своему состоянию мне удалось найти быстро, но как смотреть в глаза жене, зная, что безбожно врешь? Как в любой семье, мы временами что-то не договаривали, но сейчас было другое.

На кухне пахло свежим омлетом с зеленью, а на столе источали ароматный пар вареные сосиски. Я вдохнул их запах и, как всегда в таких случаях, вспомнил свой детский сад. На завтрак нам часто давали сосиски, правда, тогда они были ужасно невкусные: время в стране было не самое веселое. Но случались и праздники живота: кроме манной каши и сосисок, детсадовские повара готовили гигантские паровые омлеты, секреты приготовления которых многие безуспешно пытаются воссоздать в наше время. Впрочем, омлет моей жены тоже весьма неплох.

– Как вкусно пахнет! – Стараясь повести разговор в правильном направлении, я умостился за столом.

– Ну да, просто королевский завтрак! Володя, не надо. Я знаю, зачем ты это говоришь, и ты знаешь, что я знаю. Так может, давай поговорим откровенно? Что случилось? Почему ты такой странный стал? Это из-за вчерашнего?

– Жень, понимаешь… В общем, ты почти права, но не совсем. Помнишь, пару дней назад Коля валялся на дороге, а я ему не помог. И не помог не потому, что он был в неприглядном состоянии, а потому, что это был именно Коля! А после вчерашнего… Понимаешь, груз на душе лежит. Тяжело: человек умер, а наша последняя встреча закончилась нехорошо. Давным-давно я прочитал где-то, что лучше не заканчивать день ссорой, чтобы в случае смерти во сне одного из людей второй – не мучился. И теперь меня совесть достает, потому что не послушал умного совета.

– А что ты мог сделать? – сказала Женя, усевшись за стол напротив меня. – Ты же сам прекрасно понимаешь, что с его образом жизни такой конец был предсказуем. Не обязательно все закончилось бы именно так, но он сам вел к этому свою семью. Вот их как раз жаль. Ладно, ешь, тебе еще с Лерой гулять после мультиков.

Женя ушла в комнату к дочери, оставив меня наедине со своими мыслями. Были они тяжелыми, но свет в окне заставил меня улыбнуться. А ведь сегодня солнце светит совсем по-другому! Нет, ну действительно! Так ярко оно не светило давно. Все-таки я правильно поступил, и природа это чувствует.

Доев завтрак и помыв посуду, я снова подошел к ванной. Там лежит то, что не должно там лежать, и я об этом не забыл. Неужели снова врать? Да, начав однажды, остановиться будет сложно.

– Женя, я выйду на десять минут. Там мужик из гаражей пришел, я ему кое-что занести должен. Смотрите мультик, а я скоро приду.

Супруга выглянула в коридор и посмотрела на меня, как на провинившегося ребенка. Я сложил кисти рук в известном жесте умоляющего человека. Женя покачала головой и, махнув рукой, снова исчезла в комнате.

Выйдя на лестничную площадку и захлопнув дверь, я замер на месте. Прямо перед моими глазами, в соседской квартире, происходило то, чего не могло быть. Я смотрел, как по коридору соседской квартиры идет Наташа, уводя за собой в комнату всех своих детей. Младшего я не видел, но, судя по ее позе, он находился у нее на руках. Она завела их в комнату и осталась с ними там. Я уставился туда, где только что прошла женщина, увезенная вчера под простыней в машине с трупами. Как же она могла идти по коридору… А ее дети! Все они были мертвы. Вчера никто не выжил! В этом не могло быть сомнений. И тут она снова вышла. Я был готов поклясться, что на ней была обгоревшая кофта, в которой она сидела вчера на кухне. Часть ее головы была лысой и сильно обожженной.

Я сделал неуверенный шаг в направлении их квартиры, но мне пришлось остановиться: дикий страх сковал мои ноги, и на второй шаг у меня просто не хватило сил. В голове кто-то кричал, чтобы я немедленно уезжал вниз на лифте, так как еще одной встречи с соседкой мой рассудок не выдержит. Я сделал шаг назад, не спуская взгляда с дверного проема соседской квартиры, и трясущейся рукой нащупал кнопку вызова лифта. Пакет пришлось прижать покрепче, так как он норовил выскользнуть из потных рук. Да, этого не может быть, а мне лучше поехать вниз и подышать свежим воздухом. В лифте я понял, что мое воображение сыграло со мной злую шутку, воспользовавшись моим недосыпом и нервным состоянием.

Свежий воздух сделал свое дело, и я шагал к гаражу уже со спокойным сердцем. «Показалось. Просто показалось», – твердил я себе, выходя за угол дома. Солнце ослепляло меня, и мне пришлось идти, жмурясь. Оно светит так из-за меня! Да, именно я подарил миру такое прекрасное утро!

Больше всего я беспокоился сейчас о том, что Женя захочет посмотреть на мою встречу с соседом возле гаражей, а ведь ко мне никто не придет. Конечно, я смогу сказать, что он отменил встречу, но снова врать не хотелось.

Скрывшись от беспощадного светила в гараже, я осмотрелся по сторонам. Здесь все по-старому, мертвые женщины и дети не бродят. Ладно, расставим все по местам и сразу домой. А что,если Наташа встретит меня у лифта? Куда мне тогда деваться?

«Спокойно, Володя! Это все воображение», – прошептал я мысленно и достал из пакета бутылку.

– Стой здесь, – сказал я, устанавливая ее на стол. – Твоя роль уже завершена. Хотя, быть может, ты еще пригодишься мне, как наживка. Ну а пока…

Тряпкой, лежащей в пакете, я вытер кровавые следы, бутылка снова стала прозрачной, а тряпка заняла место на столе рядом с ней. В моей руке оказался молоток, лежащий в пакете на самом дне. Отвлекающий маневр вчера удался, так что старые молотки могут еще для чего-то пригодиться. Но как я не подумал, что все испачкается кровью? Теперь придется выбросить пакет с его содержимым. А если будут искать по мусоркам и найдут его? Надо было избавиться от улик вчера, но из-за нервов мой мозг работал не так ясно и быстро, как я себе представлял.

Я закрыл шкафчик с молотками и вышел. Пакет с памятными для меня вещами нашел свое последнее пристанище на дне пустого мусорного бака, стоявшего через несколько дворов от моего дома. Кто будет искать улики на таком расстоянии от места преступления? Было бы ради кого. Эх, Коля…

О том, чтобы подниматься домой по лестнице, не могло быть и речи. Лестничный пролет примыкает прямо к соседской квартире, а мне очень не хотелось проходить рядом с ней. Надо будет Лере объяснить, что поедем мы сегодня на лифте, потому что ходить возле жилищ покойников – не лучшая идея.

Я стоял перед лифтом на первом этаже и прислушивался к звукам сверху. Грохот посуды, слив воды в туалете и топот твердых тапок по полу – вот и все, что мне удалось расслышать. Правда, я не был уверен в том, что все это мне не показалось.

Через несколько секунд лифт открылся возле моей квартиры, и я мигом вставил ключ в замок. Заходя в тамбур, я даже не подумал оборачиваться: я знал, что смотреть туда не стоит. Главное, чтобы Лера это тоже поняла.

Мои как раз досматривали мультик, так что дочку я ждал недолго, всего-то минут двадцать.

Теперь мы стояли с ней возле двери, и я никак не мог осмелиться выйти.

– Ну, вы выходите? – раздался сзади голос Жени, и мне пришлось заставить себя открыть дверь.

– Выходим… – проговорил я.

В соседской квартире было пусто. Я облегченно выдохнул и вызвал лифт. Три часа мы носились по улице, и, когда я уже был на исходе сил, Лера сдалась, согласившись идти домой.

– Но только пешком! – прокричала она по дороге к подъезду.

Только не это! Неужели ей мало километров оббеганных дорожек? Я поспешил следом, на ходу пытаясь докричаться до дочери.

– Лера, стой! Подожди меня! – Она остановилась, и я смог продолжить более спокойно: – Ты же помнишь, что там вчера произошло?

– Да, папочка. – Она посмотрела на меня с испугом и опустила глаза.

Конечно, помнит. Как такое можно забыть?

– Понимаешь, лучше не ходить сейчас возле той квартиры. Пусть время пройдет, и тогда мы снова начнем подниматься по ступенькам. Пожарные оставили дверь открытой, и я не знаю, можно ли ее закрыть, но подходить к ней я тебе не советую.

– Почему? – Лера смотрела на меня кристально чистыми глазами, в которых читался неподдельный интерес. – Мертвые утащить могут?

Я только и смог, что открыть рот и посмотреть наверх. Из моего рта чуть не вырвался крик: на незастекленном балконе пятого этажа стояли два человека. Спутать их я не мог ни с кем. Наташа и Коля рассматривали нас сверху и что-то шептали друг другу. Коля стоял со свернутой челюстью, но крови не было, и я уже подумал, что они выжили и вернулись домой. Но тут он поднял руку, и та загорелась ярким пламенем. Боже, пусть это будет просто видение…

– Лер, а знаешь что? – я вовремя собрался. – Пойдем мороженого купим в том магазине на остановке. Мне обещали, что сегодня новое завезут.

– Ух ты! Я его еще не пробовала! – радостно затараторила дочь, потянув меня за руку. – Ну, чего же ты ждешь?

– Да-да, пойдем… – я снова посмотрел наверх, но балкон был уже пуст. – Надо и маме купить, а то обидится.

К моему ужасу, нести мороженое нам пришлось пешком: лифт не работал. Я несколько раз яростно ударил по кнопке. Могли эти два существа поломать его, чтобы заставить нас пройти мимо их квартиры? Давно не смотрел фильмы о привидениях, но, как мне помнится, им такое не под силу. Вот зомби… Эти да, могут. Но по сюжету они всегда безмозглые, так что вряд ли додумались бы до поломки лифта. К сожалению, мы с Лерой не в кино.

Я попросил дочку не бежать по ступенькам, а идти рядом со мной за руку. Проходя мимо обгорелого тамбура, я прикрыл ей лицо ладонью, а сам мельком заглянул в коридор. Там стоял маленький Костик, держа в руках что-то обгорелое. Он явно не понимал, что это: глаза его округлились от удивления. Подталкивая Леру, я прошел четыре метра по этажу и с трудом попал ключом в замочную скважину. Я втолкнул дочь в распахнувшуюся дверь, а сам залетел следом, стараясь всеми силами держать голову прямо. Сзади что-то застонало, но я уже был дома. Если это зомби, то двери долго не продержатся, а если привидения, то двери их не удержат. Эх, говорил мне отец заменить дверь на бронированную, а я все деньги экономил. На балконе есть инструменты, на кухне – ножи. Будем отбиваться, жена-то у меня боевая! Вот только пугать ее раньше времени я не буду.

– А нас хотели мертвые украсть, – сообщила Лера, едва переступив порог.

Женя вышла из комнаты с удивлением на лице.

– Что?

– Дети, – развел я руками, понимая, что дрожь выдает мое состояние с головой. – Фантазия разыгралась, ты же ее знаешь.

– А мне папа сказал не ходить рядом с дверью, потому что это страшно. – Лера подбежала к матери и прижалась к ней покрепче. – Мама, пойдем полежим и успокоимся.

– Конечно. – Женя смотрела на меня с возмущением, и я решил промолчать.

Весь вечер мы смотрели успокоительные мультфильмы, и мне даже показалось на миг, что Лера специально рассказала матери о мертвых. Выгоду получила только она, мы же сидели перед экраном молча, думая каждый о своем.

Что-то надвигалось, но я никак не мог уловить, что именно. Иногда мне казалось, что несколько теней прохаживаются по моей квартире по направлению от входной двери к кухне. Вспомнилась увиденная утром Наташа, идущая по черному коридору как ни в чем не бывало. Коля не вспоминался, чему я был очень рад: его горящая рука меня очень пугала. И двойник больше не появлялся, хотя я думал, что теперь вместо себя буду видеть в зеркале только его. Мой тотемный зверь свернулся в клубок и чего-то ждал, не объясняя мне своего беспокойства. И запах гари будто бы усилился, но мы понимали, что живем рядом со сгоревшей квартирой, так что жаловаться на запахи не приходилось.

Часть 4.

Глава 19.

Жаловаться на запахи не приходилось, да и некогда было. Прошел еще один выходной день, и мне снова пора на работу – отлынивать не получится. Тем более, Лере нужно купить велосипед на день рождения, а до него осталось всего два месяца. Значит, нужно переступить через себя и снова впустую пялиться на людей в метро. Может, все-таки установить приложение для чтения книг, как советует жена? Хотя сказок и прочих литературных жанров мне хватает и на работе.

Как обычно, стандартный набор из бутербродов и кофе я оприходовал за десять минут. Возле гаражей было пусто. Несколько человек прошли перед моими окнами, о чем-то тихо споря. Солнце светило все также ярко. Нет, я все-таки молодец!

Я бодро вышел из квартиры, но в тамбуре остановился. На лестничной площадке раздавались шаги и скрип, ставший привычным за шесть лет, прожитых мною в этом доме. Сомнений быть не могло: так могла скрипеть только одна известная мне дверь.

Я посмотрел в глазок, но в темноте проема сгоревшей квартиры никого не было. Хотя шум явно слышался оттуда, причем звуки были довольно громкими – воры и мародеры так не действуют. Больше похоже на хозяев, вернувшихся домой и заставших свой дом в руинах. Неужели я опять увижу их обгоревшие тела, бродящие по пожарищу? Двойник пропал, а эти появились. Связано ли это? В любом случае, чтобы узнать ответ, мне придется покинуть свое укрытие.

Постояв еще с минуту у двери, я робко открыл замок и вышел из тамбура. Запах гари здесь чувствовался очень сильно. Человек имеет свойство привыкать к неприятным ароматам, но в данном случае это правило не работало.

Я рассматривал соседский коридор, сглатывая горьковатую слюну, не желавшую продвигаться по внезапно пересохшему пищеводу. Никого не было видно, но шорох раздавался явно из того помещения, где была кухня. Сразу вспомнился Коля, судорожно перебирающий ногами в углу возле мойки. Я не сомневался, что все пространство их квартиры сейчас завалено остатками сгоревшей мебели. Так, по крайней мере, это показывают в кино. По моей логике, нормальному человеку в таких условиях делать было нечего.

Пока я жал на кнопку вызова лифта в надежде, что он снова заработал, в черном коридоре появился человек. К моему огромному удивлению, его лицо мне было незнакомым. Он вышел в коридор и двинулся вглубь квартиры. Я с облегчением подумал, что он меня не заметил, но человек вдруг повернулся и стал молча рассматривать меня. Я отчетливо различил бороду и лысину, несмотря на темноту в квартире. Он молчал, и мне оставалось только судорожно стучать по кнопке лифта. Нет, это не брат Коли, с которым мне пришлось ранее познакомиться. Не исключено, что кто-то из друзей пришел почтить память усопших. Лифт наконец начал свой путь, выждав какие-то одному ему понятные секунды. И незнакомец тоже направился ко мне.

Дверь открылась, впуская меня в спасительное пространство, и я нажал на кнопку первого этажа, но в последний миг в образовавшуюся щель протиснулась рука с огромным серебряным перстнем на пальце. Дверь автоматически открылась, показав мне вышедшего из сгоревшей квартиры мужчину. Он был рыжим, о чем судить можно было только по бороде – единственной растительности на его голове. Одет незнакомец был в простую летнюю рубашку зеленого цвета и легкие белые брюки. Туфли были начищены так, что сияли даже в тусклом свете лифта. Он провел рукой по лысой голове, блеснув перстнем, на котором красовалась голова волка. Мужчина криво улыбнулся и шагнул в лифт, заставив меня отодвинуться вглубь кабины.

– Вы не возражаете? – спросил он басом и нажал на кнопку первого этажа. – Проедусь с вами, а то это хождение по местам смерти нагоняет на меня тоску. Сразу хочется пообщаться с кем-то живым.

– Нет, что вы! – Я стал к нему боком, чтобы не показать своего волнения. – Лифт общественный, кто ж вам запретит.

Этот человек мне сразу не понравился. Обычно я не склонен судить людей по первому впечатлению, но его вид мне показался вызывающим. Этот его волчара на пальце, сверлящий меня серебряным взглядом со сложенных на груди рук… Лифт открылся, и мой попутчик вышел первым. Он шел какой-то задумчивой походкой, излучавшей сомнение и неуверенность. Я обогнул его и выскочил из подъезда, вздохнув облегченно, но дверь за мной закрылась не сразу, так как человек придержал ее, очутившись неслышно прямо у меня за спиной. Мне были непонятны его намерения, и я ускорил шаг.

– Извините, а вы хорошо знали Николая и Наталью? – раздался сзади голос лысого бородача.

– Не очень, – ответил я честно, хотя не сразу осознал, о ком идет речь. Говорить не хотелось, и я заторопился, тем более троллейбус стоял на остановке.

– Вы не могли бы уделить мне пару минут? Понимаете, погибли люди… Такое не должно оставаться безнаказанным.

Я остановился, поскольку его последняя фраза выбила меня из колеи. Сразу стало ясно, откуда он. Признаюсь, появления этих людей я ожидал с волнением. И все же я спросил:

– А вы кто, если не секрет? – Я стал вполоборота к незнакомцу, сложив руки перед собой. Пакет с моим обедом повис безвольным грузом на сгибе локтя.

– Ну, большого секрета в этом нет, – заговорил бородач, погладив густую растительность на своем лице. – Давайте для начала разберемся в следующем. Вы Владимир Петрович Бондаренко?

– Да, я. А вы, как я понимаю, из органов?

– Как вы догадались? Хотя… – Он неторопливо запустил руку в карман брюк.

– Я работал в милиции, правда, недолго, – признался я в своем позорном прошлом, – так что различаю в толпе бывших коллег.

– Ну да, такой факт из вашей биографии мне известен. Но я бы очень хотел узнать кое-что другое. Кстати, меня зовут Антон Павлович Заварский. Почти как Чехов, но книги я не пишу. Я следователь полиции, капитан криминального отдела.

– Криминальный отдел? – Я удивленно посмотрел на капитана. – Что криминального может быть в смерти пьяниц, сгоревших в своей квартире?

Я надеялся, что этот вопрос был задан мною с правильной интонацией и не вызовет лишних подозрений. Мне было необходимо создать видимость своей незаинтересованности и полнейшего незнания фактов. Это будет сложно, но выбор у меня не велик.

– Знаете ли, сам удивлен, но это явно криминал. То, что я вам сейчас расскажу, не является тайной следствия. Так что вы, как человек, посвященный в нашу работу, сможете сами оценить ситуацию. Пожарные уже вынесли свой вердикт. Они не сомневаются, что это был поджог, следы которого нашли как минимум в трех местах. Горело что-то из нефтепродуктов, но на определение уйдет время. Судмедэксперты тоже сообщили интересную новость, из-за которой выдачу тел родственникам приостановили. Вашим соседям разбили головы, используя что-то тяжелое, предположительно, молоток. Детей закрыли в комнате, и они задохнулись от дыма. В общем, на взгляд моего начальства, здесь сплошной криминал. Мне было бы неинтересно разбираться в этом деле, поскольку имеется горький опыт общения с подобными Николаю людьми, но… Как всегда, есть одно «но», и это мне очень не нравится. Погибли четверо детей. Ребята выбили окно, но их это не спасло. Комната, в которой они находились, была сплошь завалена пакетами с одеждой. Эти вещи вспыхнули и, являясь по большей части синтетикой, начали распространять едкий дым. Нам еще предстоит разобраться, откуда взялись эти тряпки, но недавно в вашем районе ограбили комиссионный магазин. Я склоняюсь к мысли, что одежда была именно оттуда, а ваш сосед, вместе со своими подельниками, использовал свою квартиру в качестве перевалочной базы. Скорее всего, они планировали выждать, пока уляжется шум, а затем сбыть вещи перекупщикам краденого. Или сдать местной бабке. Да не смотрите так: я уже наслышан об известных личностях в вашей округе. Так что, коллега, как вы считаете, мог ваш сосед ограбить магазин? Были у него знакомые из криминальных структур?

Да уж… Слушая капитана, я вспомнил мои душевные терзания по поводу убийства детей. Сколько я сомневался? В сумме, за несколько дней раздумий, не более пятнадцати минут. Мне удалось убедить себя в необходимости их смерти, так что принял случившееся я весьма спокойно. Хотя нервы разбаловались в последнее время, рисуя их в моем воображении. Принимать ли Костика, стоящего в обгоревшем коридоре, за угрызение совести и переживание за безвинно погибших, я не знал. Но следователь ждал ответа, так что молчать было бесполезно.

– Вы знаете, – проговорил я, глядя ему в глаза, – мне не известны его друзья. Мы не были хорошими соседями, и наши дети не играли в одной песочнице. Я видел пару раз возле его дверей ребят довольно подозрительной внешности, но, кто они и откуда, мне неизвестно. Было у меня и пару конфликтов с ними, но это все единичные случаи, о которых я стараюсь не думать, а уж после происшедшего… Ну, вы понимаете. Наташу я почти не видел. Мне казалось, что она затворница. Несколько раз она попадалась мне курящей на площадке, пару раз – с синяками на лице. В общем, о ней я ничего не знаю. Коля у меня деньги занимал иногда, стараясь отдавать по возможности. Но это были маленькие суммы… Последнее время это прекратилось: возможно, он нашел нового кредитора, а может, как вы и сказали, начал воровать. Вы извините, но мне реально нечего вам сообщить. Я не слышал криков ссоры, не видел убегавших людей, так что…

Я развел руками в подтверждение своей искренности и неосведомленности. Полицейский о чем-то думал, а мне в голову лез дурацкий вопрос: не кажется ли детям капитана, что их отец похож на морского волка, стоящего на палубе корабля с подзорной трубой в руках? Глупо? Возможно, но зато позволяет голове разгрузиться от тяжелых мыслей.

– Не видели ли вы чего-то странного после? – спросил следователь и похлопал себя по карманам, как будто что-то искал.

– Нет! – резко выпалил я, вспоминая свои видения, и тут же подумал, что выдаю свое волнение. – Ходил там кто-то, но я так и не понял, кто. А заходить туда я не решился. Страшновато, знаете ли, ходить по таким местам.

– Хорошо, тогда последний вопрос, и я вас отпущу. Скажите, где вы находились в момент убийства? Скажем так, около часа дня.

– Где я был… – Я сделал вид, что с трудом вспоминаю, и даже скривил лицо от напряжения, но ответ был очевиден. – Я был в гараже.

– Зачем вы ходили туда? – Следователь внимательно смотрел на меня, стараясь уловить изменения в моем лице.

– Моему напарнику была нужна фанера, а у меня где-то завалялся кусок. Почему же не помочь? Я покупал целый лист, когда делал домик для уличных котов, и мне казалось, что там много осталось. Но по факту у меня нашелся кусочек сантиметров двадцать на тридцать. Среди старого хлама бывших хозяев могло заваляться что-то похожее, но я обыскал весь гараж и ничего не нашел.

– А зачем вашему напарнику была нужна фанера? Он тоже домик строит?

– Не помню… Понимаете, Саша такой человек… В общем, он почти никогда не замолкает, если вы представляете себе, что это такое.

– Представляю, – сказал следователь с улыбкой на лице. – Мы живем с тещей, так у нее рот вообще не закрывается. Ну так что он говорил о фанере?

– Да я же вам говорю, он не замолкает никогда – я уже и не вспомню точно. Он говорил, зачем она нужна, но перед этим столько наболтал, что я не вспомню уже, что и к чему было сказано. Саша все время при деле. У него в гараже всегда что-нибудь мастерится. Насмотрится с соседом видео в интернете и пытается повторить поделки народных умельцев. В их планах было сделать циркулярку, которая останавливается, если вместо дерева попадет тело человека, в результате чего Сашкиному соседу чуть палец не отрезало. Он всегда рассказывает о новых идеях, но большую часть так и не реализовал. Если стараться все это запомнить, то можно сойти с ума.

Не забыть бы предупредить Сашку об этом разговоре. Вот только согласится ли он прикрыть меня, подтвердив мой рассказ о фанере? Вряд ли, он иногда забывает, о чем рассказывал пару дней назад. Ладно, попробуем.

– А вы позволите пройти в ваш гараж и посмотреть там кое-что? – Следователь повернулся в нужном направлении. Похоже, он уже знал, куда надо идти.

– А на что там смотреть? На кусок фанеры? Или вас интересует старая мебель бывшего хозяина? Так я могу продать по сходной цене. Ах да… Есть еще бутылка дорогой водки – благодарность за хорошую работу. Вот она денег стоит, а все остальное – хлам.

– И все-таки я хотел бы посмотреть, – настаивал полицейский. – Ключи у вас с собой?

– Да. Ну, если вы так хотите… – Я пошел за ним следом, удивляясь его уверенной на этот раз походке. Точно, он знает, где мой гараж, но ордера на обыск у него нет. Что ему остается? Правильно! Подозревает ли он меня? Скорее всего. Он уже узнал от соседей о наших с Колей конфликтах, так что я являюсь одним из подозреваемых. Надеюсь, не единственным. Главное, чтобы он не нашел телефон, спрятанный под молотками: у меня еще были на него планы. Кстати о молотках… Это ведь предположительное орудие убийства, так что мой шкаф будет для него просто находкой, которую он в любом случае захочет исследовать.

Как я и ожидал, следователь остановился прямо перед воротами моего гаража и отошел в сторону, пропуская меня к замку. Охотник становился жертвой, а этого мне бы очень не хотелось.

Гараж открылся, и мне как человеку, редко пьющему алкоголь, в нос ударил запах водки. Но запаха солярки я не чувствовал, и это обнадеживало. Рассчитывая впустить гостя первым, я отошел в сторону, но капитан поступил весьма профессионально.

– Только после хозяина, – широко улыбаясь, проговорил полицейский, осматривая соседние гаражи.

– Конечно. – Я тоже подчеркнуто открыто улыбнулся и нырнул в прохладу гаража.

Капитан зашел следом, по пути отмечая расположение различных предметов. Он обогнул стол, потрогал старое кресло, спрятавшееся в углу, и остановился перед бутылкой водки. Не прикасаясь к ней, он осмотрел емкость со всех сторон и, тихонько хмыкнув, постучал пальцем по столу. Я отмечал на себе его взгляды, контролирующие мое поведение. Поворачиваться ко мне спиной следователь не собирался, понимая, что оказался один на один с потенциальным убийцей.

Мне показалось странным то, как пристально он рассматривал бутылку. Следов гари на ней не было, но я вдруг ясно вспомнил, что мои жертвы держали ее в руках, а это значило, что на ней были их отпечатки. Кровь я стер, а вот «пальчики»… Да, они наверняка остались на месте. Догадается ли он, какую роль сыграла эта бутылка? Я решил, что сегодня же вечером приду в гараж и оботру бутылку, доведя ее изгибы до блеска.

– А почему бутылка открыта? – Следователь почувствовал неладное и решил ловить меня на живца. Он подсекал, а я уходил от крючка, на ходу придумывая объяснение.

– Она такая дорогая! Вот я ее и открыл на пробу, пока жена не видит. Нет, вы не подумайте, я не любитель этого дела, но интересно же – за что такие деньги…

Усмехнувшись, он задумчиво прошел к шкафу. Старый элемент мебельного гарнитура был осмотрен с разных сторон. Временами следователь касался его руками и замирал, как будто слушал тихий шепот.

– Если вы ищете фанеру, то она стоит прямо за креслом. Я с трудом ее нашел, весь гараж облазил.

Он окинул взглядом кресло и легонько качнул головой. По его движению мне стало понятно, что ни фанера, ни кресло его не интересуют. Но вот шкаф… Да, капитан как будто знал, где сложены молотки, собратья того самого, что стал орудием преступления. Может, ему кто-то рассказал? Но здесь никто не бывал, кроме меня и пары мышей, замеченных мною около кресла пару лет назад. Даже Женя побывала здесь после покупки квартиры только один раз.

Капитан гипнотизировал взглядом шкаф, но тот не открывался. Я был в замешательстве, не зная, что делать: открыть перед ним заветную дверцу или требовать ордера? А если он у него есть? Понимаю, такой вариант практически нереален, но зачем-то же он затеял эту прогулку? Предполагать, что он хочет проверить наличие фанеры, подтверждающей мой рассказ, было довольно глупо.

– Можете открыть и проверить содержимое, – все же проговорил я.

Он резко обернулся, явно не ожидая подобного предложения, и заулыбался.

– С вашего позволения. Сами понимаете, я не имею на это права.

– Ну да. Только не пугайтесь и не радуйтесь. Сам не знаю, откуда прошлый хозяин натаскал эти молотки, но я их так и не выбросил.

Я открыл дверцу и стал сбоку. Капитан начал рассматривать содержимое, не скрывая своего интереса. Было видно, что ему хочется взять пару молотков и рассмотреть их поближе, но он не мог этого сделать и поэтому нервно осматривался по сторонам.

– Не стесняйтесь, – призвал я его к действию. – Я никому не расскажу.

– Не положено, – с досадой сказал полицейский и углубился в шкаф с головой, высматривая только ему видные детали.

– Ищете бурые следы на молотках? – спросил я, стоя за спиной у капитана. Здесь, в темноте гаража, я мог расправиться с ним в мгновение ока, но… К нему у меня претензий не было. Хотя разве попытка раскрыть меня и сорвать мои планы не является мотивом для убийства? Этот вопрос надо обдумать за чашкой чая, просматривая с дочерью очередной мультфильм.

– А что под молотками? – проигнорировал следователь мой вопрос.

– Тоже инструменты, но я уже не помню какие. Да и кому они нужны в таком состоянии? Давно планирую купить средство от ржавчины и привести их в божеский вид. Тогда и продать можно будет. Может, вам нужны?

– Да, я бы взял парочку… – задумчиво протянул Антон Павлович. – Но, как я и говорил, не положено. Ладно, отпущу вас на работу. Спасибо за помощь и извините, что отвлек от дел.

– Ничего страшного, – спокойно ответил я, с трудом сдерживая ликование. – Вы же помните, что я ваш бывший коллега?

– Конечно. Еще раз спасибо и извините.

С этими словами он развернулся и быстро вышел из гаража.

Следователь ушел, оставив меня в одиночестве и с новыми задачами. Самой главной из них были оставленные по глупости улики. Придется немного потрудиться над этим. Черт! Я же сегодня работаю! Что делать, если он вздумает прийти завтра с обыском и заберет с собой бутылку? Я вернулся в гараж. Бутылка жгла руку, как единственная улика в кошмарном преступлении. Улика против меня. Я направился к креслу, по дороге прихватив кусок ветоши, лежавший под столом. Мне пришлось очень бережно и внимательно обработать все участки стеклянного тела. На работу ушло не менее пяти минут, но оно того стоило.

Удовлетворенный результатом, я вышел из гаража и вдохнул свежие ароматы лета. Как ни странно, дышалось легко, будто радость от содеянного снова вернулась ко мне. Полицейский с уликами восстает против меня? Ну, мы еще посмотрим, кто кого. В любом случае молотком я действовать больше не буду: это слишком хлопотно и грязно, к тому же оставляет много вопросов у следователей и их руководства.

Минуту поразмыслив перед раскрытыми воротами, я, удовлетворенный своими мыслями, отправился на троллейбусную остановку.

На работе меня ждали не самые приятные новости. Оказалось, что история со смертью моих соседей стала достоянием всего города. Еще бы! Как отметил следователь, четверо детей погибло! Так что, когда я подошел к нашей стройке, на меня накинулись несколько маляров с расспросами о недавних событиях. Я чувствовал себя звездой, окруженной журналистами, требующими подробного интервью.

– Ты видел, как это произошло? – спрашивал один из них.

– Ты хорошо их знал? Может, тебе теперь отдохнуть надо? – спрашивал другой.

– Я слышал, что их убили. Это правда? – спрашивал третий, не дождавшись ответов на первые вопросы.

Что им сказать? Такие люди собираются у горящего дома и, ничего не делая, смотрят на происходящее. Праздные зеваки. Такое мнение складывалось при виде этих лиц с глазками-буравчиками. Им нужны были подробности про мясо и кровь, про трупы и обгорелые останки. Для меня же сотворенное мною было не просто историей, которую можно рассказать в компании сомнительных дружков. Это была моя победа над своей слабостью, победа над грязным миром алчности и убожества.

– Я ничего особенного не видел, – спокойно ответил я всем и сразу.

Они стояли, озадаченные моим ответом, но тут на горизонте появился прораб, и все пошли по своим делам. Появился Сашка, махнул мне и ушел с начальником строителей.

В вагончике, как всегда, все было готово для утреннего кофе.

Я почти переоделся, когда сзади раздался скрип двери.

– Ух, если и у нас такая ночь будет, то я уволюсь отсюда, – сказал мой напарник, подходя к столу. Он уселся на топчан и взял в руки чашку немного остывшего кофе.

– А что было этой ночью? – Я завязал шнурки и занял место рядом.

– Представляешь, кто-то закидал камнями ребят с прошлой смены. Одному попали в голову, разорвали ухо. Полиция, скорая – все дела. Наш шеф считает, что это из-за нашей отменной работы. Мстят нам, потому что не даем воровать много. Ну как тебе?

– Дела… – протянул я, попивая кофе. – А что полиция говорит?

– А что они могут сказать? Еси снова повторится – вызывайте немедленно! Ну не клоуны, а?

– Мда… О, Саша! Пока я не забыл! Пару недель назад ты просил меня найти кусок фанеры. Я вспомнил об этом на выходных и посмотрел в гараже. У меня есть, но он маленький. Или тебе сгодится? Там всего сантиметров двадцать на тридцать осталось, но линейкой я не мерял. Так, на глаз прикинул.

Сашка смотрел на меня, как на психа, явно не понимая, о чем я говорю. Значит, будет немного сложнее, чем я думал.

– Какая фанера? Мужчина, вы о чем? У меня самого в гараже лежит несколько кусков – добыл тем же макаром, что и солярку. Но ты об этом никому не говори. Может, тебе надо? Скажешь – принесу.

Эх, Саша, Саша… Ну что с тобой делать, запасливый ты мой. О фанере был какой-то разговор, но я его уже не помнил. И как теперь тебя убеждать? Не готов я был к встрече с полицией, а то придумал бы что-нибудь более правдоподобное.

– А зачем ты тогда ее просил? – не сдавался я, глядя ему прямо в глаза и демонстрируя тем самым уверенность в собственных словах.

– Володя, что ты заладил? Допивай кофе и пошли на обход. Такие события вокруг, а ты сказки сочиняешь. Нам с тобой окоп рыть пора, чтобы ночью отстреливаться, а ты фанеру ищешь. Кстати, что там у вас произошло? Я краем глаза по телевизору в новостях видел, что сгорел кто-то в твоем доме. Правда, тогда не понял, о каком доме шла речь, а сегодня ребята рассказали. Так что там?

– Нечего особенно рассказывать, – расстроенно проронил я, осознавая неудачу. – Полиция что-то ищет. Пожарные думают над причинами. Что еще? Если ты не понял, то это были мои сильно пьющие соседи.

– Вот оно как… – Он завалился на топчан и зашевелил губами, как будто что-то жевал. – А девки твои как? Ну, я имею в виду после случившегося?

– Да как… Женя в норме. Ну, мне так кажется. Правда, в первый день была очень расстроена. А Лерка… с ней отдельная история. Она испугалась не на шутку, тем более видела, как трупы выносили. Но это же дети! Ее получается отвлечь мультиками и прочей ерундой, так что будем бороться за ее спокойствие.

– Ну и хорошо! – Сашка встал. – Тогда пошли на обход.

Весь день на работе я думал о том, как вернуться к разговору о фанере, будь она неладна. Но подходящего момента в эту смену я так и не нашел. И дернул же меня кто-то за язык…

Глава 20.

На следующий день я шел домой в подавленном состоянии. Ночью меня мучала мысль о том, что полицейский начнет допрашивать Сашку и выплывет ложь о фанере, пчелах и правда о солярке, скрываемая мною от всех. Антон Павлович будет очень рад.

Солнце жгло нещадно, будто собиралось поджарить меня также, как я несколько дней назад поджарил соседей. Пока я дошел с работы, руки и лицо обгорели, а было только девять часов утра. День обещал быть жарким во всех отношениях.

Дома меня ждал завтрак с хорошей порцией домашнего компота, обожаемого мною в летнюю жару. Я подождал, пока мои выйдут на прогулку, и пошел спать, надеясь, что сон будет не такой тревожный, как на смене. И правда, хотя заснул я с большим трудом, сон был спокойный и без картинок.

Проснулся я от того, что на кровати кто-то сидел. Этот человек находился прямо рядом со мной и что-то говорил шепотом.

– Лера, ложись спокойно, пока мама не проснулась и не отвела тебя в твою комнату, – проговорил я сквозь сон и только тогда осознал, что сейчас не ночь и никто никого отводить в другую комнату не будет. Значит, Лера будет шалить безнаказанно? Как бы не так! Я рывком, как только мог спросонья, подскочил и собрался кинуться на дочь, чтобы шутя искусать ее. Но то, что я увидел прямо перед собой, заставило меня отпрянуть и забиться в угол.

Рядом со мной на кровати сидела женщина. Правая сторона ее головы была обожжена до костей. Она смотрела на меня мутными белыми глазами, которые больше никогда не станут прежними. Они сверлили меня, хотя казались незрячими. Женщина тихо засмеялась, чтобы не разбудить маленького ребенка, укутанного в пеленку, когда-то голубую, а теперь цвета вспаханной земли. Эта маленькая тряпочка была прожжена в нескольких местах, и сквозь одну из дыр виднелась красная, обгоревшая ручка. Рот женщины распахнулся шире, и я увидел потрескавшиеся от высокой температуры зубы, черные еще при жизни хозяйки. На ней была та же зеленая кофта, в которой Наташа курила на кухне пару дней назад, когда молоток с мягким хрустом проломил ее череп. Мне показалось, что я вижу несколько темных пятен в районе груди и плеч, но это могло быть фантазией, как и все увиденное мною. Она покачала ребенка, который начал тихо плакать, и снова посмотрела в мою сторону.

– Мне это снится? – проговорил я, вжимаясь в стену и пытаясь спрятаться от ее взгляда.

– Сон? – прозвучал тот же прокуренный голос. – Возможно. Я тоже так подумала, когда очнулась в темном холодном месте. Детей рядом не было, мужа тоже. Я лежала голая, накрытая чужой синей простыней. «Это сон?» – спросила я себя. Наверное, ведь я только что встала с этого странного металлического стола, но при этом… осталась лежать на нем. Где моя квартира, моя семья и наш гость? А нет никого, кроме нескольких накрытых простынями тел, к одному из которых меня вдруг сильно потянуло. Я подняла простыню и увидела Колю. Его брюхо странно ввалилось, а грудь была изрезана. Я потрясла его за плечо, и он тоже встал. Представляешь! Один мой муж, с проломленной головой, лежал на столе, а второй, стоя рядом, осматривался по сторонам. Детей мы разыскали совместными усилиями и не сразу, так как кроме нас там были еще какие-то люди. Люди… Можно ли нас так называть после того, как мы оказались на тех столах? Я тебя спрашиваю, соседушка любимый.

– Не знаю, – резко сказал я и еще сильнее вжался в стену. – Вы умерли! Это я знаю точно! Вас не может быть здесь! Это сон! Ты слышишь меня? Сон!

– Ну да, конечно, – она снова улыбнулась, укачивая ребенка. – Может, ты ему это скажешь?

Наташа отогнула пеленку, и я увидел обгоревшее детское лицо. Ожоги полностью покрывали голову ребенка, которому не суждено было стать взрослым. Он тихо спал, но под его веками двигались глаза, без сомнения, такие же белые, как у матери. Ребенок улыбнулся во сне, обнажив несколько зубов, успевших вырасти в его детском рту. Они были черны, как окно, из которого мой двойник улыбался мне по вечерам. Ребенок спал, если мертвые умеют спать, и во сне хватал кого-то черными зубами. По крайней мере, мне так показалось.

–Ты пришла убить меня? – Я смотрел в бесцветные глаза и не знал, чего ожидать. Уверенность в том, что, убивая, я был прав, испарилась, как только я увидел лицо мертвого младенца.

– Нет. Зачем? Ты подарил мне и моей семье новую жизнь. Ну, может, не совсем жизнь, но мое состояние мне нравится. Нам сейчас не надо думать о том, где взять деньги и что делать с детьми, когда приходят Колины друзья. Все происходящее кажется сном, на самом деле им не являясь. Ведь круто, правда?

– Слышь, что здесь крутого? – раздался знакомый голос, и в комнату медленно вошел Коля. – Мой брат хотел забрать меня и похоронить рядом с родителями, а ему не отдали тело. Кстати, сосед, ты не в курсе, почему так получилось?

– Следователь считает, что надо более детально разобраться в деле и настаивает на том, что это криминал.

Коля засмеялся. Он держался за стену, согнувшись пополам. Такое я уже видел несколько дней назад – для него это плохо закончилось. Не знаю почему, но я начал успокаиваться и сел на кровати более свободно, правда, к своим незваным гостям приближаться не решился.

– Ты что, действительно думал, что кто-то посчитает нашу смерть случайностью? – Коля взялся рукой за лицо, как будто хотел удержать свою свернутую челюсть. – Мужик, ну ты даешь! Ты проломил нам головы и посчитал, что все наплюют на это?

– Да, – признался я, – именно так. Никто не кинется разбираться, что стало с семьей, ведущей такой образ жизни. К тому же он вселил в меня надежду.

– Кто? – Наташа прижала к себе ребенка. Казалось, что она боится за него. – Ты о человеке в черном, о том, кто бродил в нашей квартире?

Коля выпрямился и посмотрел на жену. Затем перевел взгляд на меня, ожидая ответа. Было видно, что сказанное Наташей вызвало у него страх.

Как только я собрался говорить, комната наполнилась странным дымом, а за окном резко потемнело. Непонятно откуда налетели тучи, скрыв за собой небо и солнце. Ветер за окном со свистом рвал деревья, раскачивая провода на столбах и сбивая редких птиц, не почуявших беды. В окне появилась фигура, лицо которой мне было до боли знакомо.

Коля присел, вглядываясь в этого человека, а затем резко повернулся ко мне.

– Слышь, так это ты! А что ты в окне делаешь?

Наташа встала, прижимая к себе младенца. Человек в окне поначалу был неподвижен, как на старой фотографии. Но через несколько секунд он беззвучно расхохотался, сузив свои жуткие глаза. Коля присел еще ниже, а Наташа попятилась назад. Она неотрывно смотрела, как рот незнакомца движется, произнося неслышные слова. Мне показалось, что она понимает его, но сам я не разобрал ни слова. Он снова рассмеялся, а где-то рядом послышался голос:

– Папа проснулся! А там такое сейчас на улице! Мама говорит, что там ураган.

В дверях стояла Лера, мокрая от дождя. Она прыгнула ко мне в кровать и обняла за шею. Я смотрел, как мои гости, пригибаясь и не глядя в мою сторону, выходят прочь. Возникло чувство, что они кланяются в почтительном страхе перед человеком в окне. Дроздовы ушли, но в комнате оставался запах дыма, который отныне будет сопровождать их повсюду. Двойник посмотрел на меня и снова расхохотался. Он указал рукой в мою сторону, и в моей голове появился такой же дым, какой несколько секунд назад наполнял комнату. Становилось легко, снова начала появляться уверенность в собственной правоте. Он смеялся, а я проваливался в сон, теряя над собой контроль. Из этого состояния меня вывел голос жены, прозвучавший неожиданно громко:

– Представляешь, только что было солнце, птицы летали, ни облачка на небе и тут как налетит! Мгновенно поднялся сильный ветер, принес непонятно откуда черные тучи с таким дождем, что мы с трудом успели в подъезд забежать, пока нас не смыло. На улице река течет, прямо по бордюры. Я видела, как ветром голубя сбило. Кошмар!

Она села на кровать рядом с нами и посмотрела в окно. Там были только молнии, раз за разом бьющие в землю. Погода сотворила невозможное, изменившись за несколько секунд, и я был уверен, что для Сашки на следующей смене это будет главной темой. И еще одно я знал со стопроцентной уверенностью: причина случившегося была во мне и моем двойнике.

– А я проснулся от грома. – Других идей у меня не было. – Думал, что уже ночь настала, – так было темно. Резко поднялся с кровати, и у меня голова закружилась. Все время забываю, что так нельзя делать.

Лера отодвинулась от меня и спросила, посматривая в сторону мамы:

– Так может мне тебя полечить?

– Давай, – смешно кряхтя, я завалился на спину и закрыл глаза. Мне это было сейчас нужно, так как слабость еще не отступила. Пусть Лера несет свой докторский набор и делает мне уколы пластмассовым шприцем. Я готов все терпеть, если мне дадут еще немного полежать: голова начинала болеть, реагируя на резкое изменение погоды.

Целый час доктор Лера делала мне примочки и уколы. Она кормила меня воображаемыми таблетками и капала такими же каплями в нос. Я отвечал на ее вопросы, как порядочный пациент, а она внимательно меня слушала, делая какие-то заметки в своем блокноте.

Женя готовила суп из курицы и мелкой вермишели, который так любила в последнее время наша дочь. Весь день мы провели дома, смотря мультики, играя в детские настольные игры и поедая всякие вкусности из кухонного шкафа. Столько мармелада я не ел за один присест никогда; боялся, что слипнется известное место, а Лере было все равно, ведь сладости могли с успехом заменить ей любой прием пищи. Погода улучшилась незначительно, и я мысленно пожалел своих сменщиков, вынужденных делать обходы по грязевым лужам.

Спать мы пошли около десяти часов. Я надеялся выспаться, но у Жени были на сегодняшнюю ночь совсем другие планы. Она начала приставать ко мне и все пошло бы своим чередом, если бы в какой-то момент я не увидел в центре нашей комнаты Костика. Он молча наблюдал за нашей борьбой. Я рывком подскочил на кровати и уставился на нежданного гостя.

– Эй, что такое? – Женя прижалась ко мне грудью, вызывая новый приступ желания, но мальчик смотрел на меня в упор.

– Дядя Вова, а у вас есть еще те конфеты? – Костик смотрел на меня таким жалобным взглядом, что я купил бы ему сейчас целый ящик этих конфет. В его глазах читалась также злость, и причину ее я понимал, как никто другой. Он был такой же обгоревший, как и его родители. Одна его рука безвольно свисала вдоль тела, а вторая протягивалась в однозначном жесте: он просил дать ему то, чего он хотел.

– Ты ел конфеты и не поделился с нами? – В комнату вошла еще одна обгоревшая фигурка. Это был старший брат Костика, второй ребенок Наташи. Его имени я не помнил, но он был самым худым среди них. Парнишке было на вид лет шесть, но пожар сморщил его лицо, до нузнаваемости изуродовав шрамами.

– Вова, ты меня слышишь? – снова раздался голос за моей спиной. – Что с тобой? Случилось что-то?

– Дядя Вова, дайте мне сладкого. У вас есть, я же знаю. – Костик тянул ко мне руку.

– Успокойся, мелочь. – Старший брат хлопнул Костика по обгоревшей голове. – Тебе теперь конфеты не нужны. Пойдем домой, а то попадет тебе от папки.

Глядя на этих детей, я никак не мог сглотнуть ком в горле. Мне привиделась моя Лера, стоящая в таком же виде посреди комнаты у чужих людей. Хотел бы я для нее такой судьбы? Конечно же, нет. Но я подарил странную жизнь Костику и его братьям, гуляющим по нашему дому. Раньше они не были общительными, старались скрываться от людей. Обсуждая с Женей их привычку, мы приходили к выводу, что они стесняются своих родителей. Но в чем они были виноваты, почему должны были прятаться? Родителей не выбирают и стыдиться их незачем, но дети порой бывают очень жестокими и непредсказуемыми. Насколько я знаю, дворовая хулиганка Маша издевалась над ними, смеясь и тыкая пальцем всякий раз, когда они проходили мимо. Что ее смешило? Ясное дело: обноски и неряшливый вид. Похоже, их отец обокрал магазин одежды, которая могла хоть немного изменить их статус среди дворовых детей. Но эта одежда стала причиной их удушья. А поджег ее я, и я же подарил детям новое существование. Теперь им не нужно скрываться от людей, ведь вижу их только я. Хм, меня теперь можно назвать их создателем, как бы пафосно это ни звучало.

Костик продолжал сверлить меня глазами, не давая ни секунды покоя моей душе. Брат взял его за протянутую руку и повел на выход. Тот упирался и плакал.

– За что вы так с нами? – прозвучал его голос из коридора. – Я же вам ничего не сделал. Мне нравилась ваша дочка, и я хотел, чтобы она стала моей женой.

Он поставил меня в тупик своей откровенностью. Конечно, дети более открытые, чем взрослые, они редко скрывают свои чувства и мысли, но рассказ о запланированной женитьбе не мог оставить равнодушным ни одного отца.

– Вова, ты решил не разговаривать со мной? – Женя уже трясла меня за плечо, и мне пришлось заставить себя повернуться к ней.

– Извини, но что-то со мной не то сегодня. Может, заболел… Голова болит и кружится, а в таком состоянии ничего хорошего не получится.

– Сказал бы сразу, – жена была расстроена,но я не мог ничего с собой поделать, – зачем тогда обниматься?

Она отвернулась к стене, а я смотрел в потолок и раздумывал над тем, что же говорил Наташе мой двойник. Через время от стены послышалось мерное сопение: жена, обидевшись на меня, заменила неудавшуюся любовь сладким сном. Полежав так еще около получаса, я отправился на кухню посидеть в тишине и со светом.

Не скажу, что неожиданно, но буквально через пять минут появилась Наташа. Она зашла, не проронив ни звука, и села за наш обеденный стол. Передо мной уже стояла чашка с чаем, заваренным до ее прихода, и лежали на оранжевом блюдце три печенюшки. Я только покосился на нее боковым зрением и сразу же вернулся к созерцанию тонущих чаинок.

– Никита сказал, что Костик приходил к тебе, – наконец заговорила женщина. – Я поговорила с ним: он больше не будет. Тебе помешали с женой, ну… Короче, ты понял, о чем я. За случившееся извини, но гарантировать, что такое не повторится, я не могу. Нас тянет к тебе и хочется быть поближе. Странный зов звучит у нас в головах. Сначала Коля подумал, что мы должны тебя убить, так что я тебе соврала в прошлый раз. Мы дождались, пока ты остался дома один, и пришли отдать тебе должок. Не получилось.

Она страшно рассмеялась, показав черный рот, заполненный жуткими зубами. Помню, как в детстве с сестрами смотрел фильм про зомби и боялся после этого ходить по темному коридору в туалет. Там у всех ходячих мертвецов были такие зубы. Наташины, правда, казались еще страшнее. Женщина посмотрела на меня, не скрывая своего презрения.

– А где твой младший? – спросил я, заметив ее пустые руки.

– Колька сидит с ним. Рассказывает ему сказку о страшном мире живых. Говорит, раз уж мы умерли, то надо ребенка учить правильным вещам, рассказывая о соседях-убийцах. Ну, ты понял.

– Ага, – смутился я и сделал глоток чая. – Тебе не предлагаю.

– А мне и не надо, – снова засмеялась соседка. – Спасибо тебе за эту незапланированную экономию.

– Никогда не думал, что буду говорить по душам с призраком. Кому расскажи – не поверят. Знаю человека, который сразу придумает несколько подобных историй, но все равно скажет, что все это выдумки. Эх, Сашка, что мне теперь делать?

Наташа задумалась, рассматривая мою кухню. Она подошла к печи и провела над ней рукой. Я смотрел завороженно, как над конфорками вспыхнуло невысокое пламя, почти сразу погасшее из-за отсутствия топлива. Наташа тоже удивилась происшедшему и, казалось, долго раздумывала над своей новой способностью.

– Твой напарник будет проблемой, – наконец, проговорила она после затянувшейся паузы. – Он не поддержал твою историю, а это подтолкнет полицию к интересным выводам. К тому же, насколько я знаю, ему стало кое-что известно. О! Это будет бомба, и тебе надо быть готовым к следующей смене.

– Ты о чем? – Я не понимал ее. Хотя… Узнать Сашка мог только одно, и этого я действительно боялся.

– Скоро увидишь сам. Мне не велено вмешиваться в твою судьбу, велено только помогать тебе с твоими делами. А их у тебя скоро будет выше головы.

Я крутил в руках чашку с остывшим чаем и не мог успокоиться. Откуда у нее информация? Почему она должна мне помогать? Какие дела ждут меня? Не те ли, о которых я думал в последнее время?

– Наташа, кто тебе об этом сообщил? Тот, о ком я думаю?

– Я не знаю, о ком ты думаешь, но твой двойник попросил нас помогать тебе. То есть не попросил… Он приказал нам так делать, и мы не можем ему противиться.

– Но почему? – взорвался я. – Почему вы обязаны ему подчиняться? Кто он вообще такой?

– Много вопросов задаешь, а на дворе уже ночь. Если хочешь получить на них ответ, то спроси его.

– Но я не понимаю, что он мне говорит! – подскочил я на месте и чуть не пролил чай. – Я вижу только, как он беззвучно открывает рот.

Наташа собиралась что-то сказать, снова занося руку над печью, но в это время в кухню зашла Женя. Она осмотрелась по сторонам, что-то поискала на потолке и, наконец, спросила:

– С кем ты тут разговариваешь?

– Ни с кем, – выпалил я. – Так, сижу, чай пью. Не спится почему-то, вот и решил провести время с пользой. Сейчас еще за книгой схожу, и вообще все классно будет.

– Нет, ты разговаривал! – уверенно сказала жена и подошла ко мне. Ее рука легла мне на лоб, и она застыла на время в таком положении.

– Да не заболел я. И с ума не сошел! – вырвалось у меня. – Все со мной в норме.

Я разволновался: мне показалось, что Наташа была готова рассказать мне секрет, доступный только мертвым. Теперь же ответ повис в воздухе.

– Человек разговаривает сам с собой, а потом об этом не помнит – это о многом говорит. Неужели на тебя так подействовала смерть соседей?

Наташа обернулась и пристально посмотрела на мою жену. Но Женя уже замолчала, ожидая ответа на свой вопрос. И я молчал. Я не был готов ответить на этот вопрос даже себе.

Жена продолжала смотреть на меня, и я чувствовал себя весьма неловко. На мне пересекались два взгляда, и каждый из них сверлил меня по-своему. Не сегодня, женщины, только не сегодня…

– Жень, все со мной в порядке. На работе опять дела старые начались. Ты же понимаешь, строители воруют, а спрашивают с нас. Когда хорошо работаем, то нас хвалит руководство и ненавидят рабочие. Когда плохо работаем – все наоборот. Нервы это не укрепляет, знаешь ли.

Она закивала, а я так и не понял, поверила она мне или нет. Наташа проронила:

– С напарником у тебя будут проблемы. Большие проблемы. Так что лучше сразу решай, что делать будешь.

– Ну как знаешь. Не хочешь рассказывать – не надо. – Женя вышла из кухни, по-своему расценив мои действия. А что я сделал? Просто посмотрел в Наташину сторону, да так и не повернулся назад. Соседка водила рукой над печью, но вызвать еще раз огонь у нее не получалось.

– Наташа, а вы видели еще таких же? Я имею в виду, есть ли поблизости другие беспокойные души?

– Ха! Ты думаешь, мне в голову не приходила подобная мысль? Я много размышляла об этом, всматриваясь в толпу. Там были люди без душ, те, кто тратит свою жизнь бесцельно и не знает об этом. Живые мертвецы в царстве жизни, познавшие смерть, так и не умерев. Вот таких я видела уже немало, и мне кажется, что это страшнее.

Договорив, она развернулась и ушла. Причем, если пришла она, как обычный человек, воспользовавшись коридором, то уходила напрямик через стены. Останавливать ее я не стал.

Глава 21.

Следующий день прошел для меня также, как и другие летние домашние дни. Мы гуляли с Лерой, играли в куклы и смотрели мультфильмы. Пару раз я замечал недалеко от нас маленькую тень, скользящую вдоль стен. Маленький Костик хотел играть, но ему было не с кем. Я не знал, куда подевались его братья, но он ходил неприкаянный, стараясь не попадаться мне на глаза. Похоже, отец действительно сурово поговорил с ним.

Дверь в соседскую квартиру теперь была закрыта, но, кто позаботился об этом, я не знал. Поговаривали, что это сделал Колин брат, после того как перерыл ее в поисках ценных вещей. Но мне казалось, что это дело рук полицейских.

Мы с Лерой бежали домой по ступенькам, и она снова опередила меня, обогнав почти на лестничный пролет, но, добежав до нашего этажа, остановилась. Ей все еще было тяжело самой проходить мимо этой квартиры, и я ее понимал. Мне тоже было не по себе рядом с этой дверью: я представлял, что сейчас сквозь нее просочится Коля со своим басовитым смехом. Он будет доволен, если сможет напугать меня.

Дома я посадил Леру смотреть мультики, а сам пошел искать укромное место, чтобы посмотреть видео или почитать новости. Иногда и мне надо было отдыхать от ребенка. Где отцу можно спрятаться от детей? Только в туалете. Часто, когда Лера доставала меня своими расспросами, я уходил в заветную комнату и сидел там с телефоном. Здесь было тихо, спокойно, и никто не мог меня потревожить…

Так было до сегодняшнего дня. Я взял телефон и принялся читать сообщения от друзей.

– Дядя Вова, а можно я с вами побуду? – заглянул сквозь дверь Костик, – а то они не хотят со мной играть.

– Твою… – чуть не выругался я, но вовремя спохватился – передо мной ребенок, хоть и мертвый. – Кто играть не хочет?

Я говорил шепотом, так как боялся, что Женя снова начнет свои расспросы, а мне они были ни к чему. Похоже, ребенок не расслышал моих слов, потому что подошел ближе, оказавшись со мной в туалете. Я не знал, как поступить в такой ситуации, ведь она была весьма интимной с одной стороны и очень смешной – с другой. Но это же ребенок, не признающий большинства условностей взрослых, так чего же я хочу от него?

– Мои братья, – проговорил Костик и шмыгнул носом. Мне показалось, что он сейчас расплачется, но я даже представить не мог, возможно ли такое в его нынешнем состоянии. Он же, почесав нос, снова уставился на меня огромными глазами.

– А чего ты хочешь от меня? – прошептал я. – Я тоже не могу с тобой играть, ведь ты умер и теперь ходишь по миру бесплотным духом.

– Я не умер. Меня убили. И вы знаете кто, так что вы мне должны. Ну поиграйте со мной! Пожалуйста…

– И как ты себе это представляешь? – Этот логичный вопрос должен был поставить его в тупик. Но как бы не так!

– Вы можете бросать мячик и в мою сторону, когда будете играть с дочкой. А еще вы могли бы, рассказывая истории, смотреть и на меня. Так история будет звучать не только для Леры. Хорошо?

– Послушай, Костик, – начал я и поднял руку. Но тут произошло нечто необъяснимое. Он взялся своей уцелевшей рукой за мой большой палец. Обожгло так, что у меня от боли выступили слезы. Ко всему прочему, руку свело до самого плеча и я не мог ею пошевелить. Я еле сдерживал крик, а этот маленький садист смотрел на меня и улыбался.

– Вы же не хотите, чтобы я злился? – сказал он и засмеялся так, как дети не смеются. Или так не смеются только живые дети?

Вдруг он закричал: через дверь проникла и схватила его за ухо чья-то рука. Не узнать такую лапищу я не мог, так как видел подобную только у одного человека. Когда малец исчез за дверью, ко мне заглянула Колина голова, пробасившая сквозь смех:

– Что, уже и отдохнуть не дают? Ох уж эти беспокойные соседи!

Он снова хохотнул и исчез за дверью, оставив меня в недоумении. Как этот маленький призрак смог сделать мне настолько больно? Ведь это же невозможно? Или я чего-то не узнал из фильмов о них? После случившегося даже самый неверующий согласится, что все происходящее не сон. Я осматривал палец, продолжая сидеть в туалете. Ноготь почернел, и около лунки виднелся небольшой ожог. Редкие волосинки на нижней фаланге отсутствовали, оставив на своем месте жалкие пеньки. Туалет наполнился запахом горелых волос и обожженной плоти, создавая ощущение забоя животных. Придется снова врать жене, рассказывая историю о горячей сковороде.

К счастью, обманывать жену не пришлось: дочь затянула меня в свою комнату, найдя нам новое развлечение.

– Вот это хочу! – сказала она, показав на одну из полок шкафа.

Я проследил за ее пальцем и улыбнулся: вечер будет не из лёгких.

Мы складывали большой пазл, разложив его на столе в детской. Купил я его пару месяцев назад, да как-то мы все не находили времени для него. Сегодня же Лера увидела его в шкафу и надумала потратить оставшийся вечер на кропотливую работу. Пазл должен получиться размером полметра на полметра, и по завершении мы надеялись склеить его и получить красивую картинку с загадочным городом у моря.

После часа издевательств над глазами мы позвали на помощь маму, и работа побежала чуть быстрее. В общем, мы потратили около пяти часов, но результатом были довольны. На Лерином столе раскинулся прекрасный город, залитый солнечными лучами. Три лодки стояли возле берега, и рыбаки обсуждали какие-то дела. По расположению рук одного из них можно было понять, что он хвастается размером пойманной рыбы. Большая чайка пролетала в небе, частично закрывая пароход, виднеющийся на горизонте.

– Однако, – проговорила Женя, когда Лера вставила последнюю деталь пазла.

– Ага, – также немногословно согласился я, посмотрев на часы. – Почти пять часов семейных развлечений.

– А мне понравилось! – Лера крутилась на одной ноге, хлопая в ладоши. – Папа, купи еще один такой же, а лучше два!

– Нет, с меня хватит! – сделав серьезное лицо, сказала Женя и тут же засмеялась. Она растирала затекшие ноги.

– Мамочка, а мы кушать будем сегодня?

– Не знаю, как вы, а я буду. Прямо сейчас.

Она выбежала из комнаты, тем самым обозначив начало новой игры для дочери. Лера побежала следом, стараясь обогнать маму и быть на кухне первой.

Я встал и окинул взглядом получившуюся картину. Да, результатом я был доволен, можно сказать, время прошло не зря. В воздухе почувствовался запах дыма, но как я ни старался, его источник увидеть не удалось. Скорее всего, кто-то из Наташиных детей наблюдал за нами, а теперь ушел, оставшись незамеченным мною.

Ужинали мы домашними пельменями, заготовленными Женей впрок. Она делала их сама, выделяя на кропотливую работу три-четыре часа в месяц. Бабушка учила ее мастерству скоростной лепки, и моя супруга овладела им. Она не признавала магазинных пельменей и даже тайком подсмеивалась над теми, кто вынужден был их покупать. И, на мой взгляд, была права.

Мы были довольны ужином: и я, и Лера очень любили пельмени. На этот раз смаковали со сметаной и зеленью. Дочь справилась первой и, выйдя из-за стола, побежала в комнату. Но вскоре она вновь появилась в кухне, вся в слезах. Я собирался положить в рот очередной пельмешек, но отложил его, позволив истекать сметаной в тарелку.

– Папа, там… Там… – она никак не могла договорить, слезы душили ее. Женя поднялась и обняла ее, а я направился в комнату.

Причину происшедшего я понял не сразу. Часть пазла небольшого размера валялась на полу. На некоторых деталях отчетливо виднелся странный темный след. Я стоял у стола и смотрел в окно. Возможно, ветер? Но как ему удалось скинуть только маленький кусочек пазла, не задев остальное? Нет, ветер здесь ни при чем. Я опустил взгляд на разбросанные по полу детальки и заметил одну интересную особенность. Быстро собрав вместе несколько кусочков, я в сердцах ударил кулаком по столу. На поверхности пазла был отпечаток детской ладошки. Все бы ничего, но эта ладонь оставила выгоревший след на бирюзовой глади моря.

– Что здесь случилось? – Голос за спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. – Лера говорит, что кто-то сломал пазл.

– Женя, не подкрадывайся ко мне, прошу тебя! Я сейчас немного нервный, как ты сама заметила, и такие твои появления ничего хорошего не принесут.

– Хорошо. Предупреждать надо. – Жена уже рассматривала изображение детской ладошки. – А это что такое? Рука?

Она приблизилась к пазлу и вдохнула запах дыма. На ее лице читалось крайнее удивление, и я пожалел, что не успел разобрать картинку до ее прихода.

– Ладонь, если быть точным, – я начал собирать оставшиеся на полу детальки. – Теперь новый пазл покупать придется.

– Вова, но кто это сделал? Я спросила Леру, она никого не видела. Да и откуда тут взяться кому-либо? Думаешь, Лера сама…

– Я не знаю. – Что еще можно ответить в такой ситуации? Не могу же я сказать жене, что это проделки призраков с необъяснимой способностью обжигать? Главное, им ничего не предъявишь. Официально квартира пуста, и пойти на разборки я не могу, так как выглядеть со стороны это будет еще бредовее, чем вчерашний разговор «с самим собой».

Женя смотрела на меня так, будто я опустился в ее глазах ниже плинтуса, и это меня не радовало.

– Ну, если ты считаешь, что ничего не надо делать…

– Женя, ответь мне, пожалуйста: что я должен сделать? Я не знаю, откуда этот след на пазлах. Мы вместе ужинали, никто из нас в комнату не ходил. Лера почти сразу вернулась в слезах. Так что вывод напрашивается сам собой.

– Да, наверное, ты прав. Извини… – Она разрыдалась и вышла.

– Женя! – крикнул я ей вслед, но было уже поздно – свой шанс уладить все мирным путем я потерял.

Весь оставшийся вечер мы будто воды в рот набрали. Женя явно обижалась на меня. Как ни странно, у меня в душе тоже зрела необъяснимая обида на нее. Лера ходила расстроенная, и только мультики на ночь успокоили ее перед сном. Ей было обещано купить новый пазл, и Лера спросила меня, как Фунтик в известном мультике:

– Честно-честно?

– Честно-честно! – ответил я, как дядюшка Мокус ответил в свое время веселому поросенку.

Спать мы легли молча, продолжая обижаться друг на друга, но я надеялся, что завтрашний день многое изменит. Сон отказывался приходить ко мне, и я снова смотрел в потолок, выискивая на нем какие-то знаки. Через полчаса в комнату тихонько, стараясь не шуметь, зашла Наташа. Значит, не хотела разбудить меня.

– Привет, – сказал я шепотом и увидел, как напугал призрака. Это выглядело смешно, но и страшно.

– Ты не спишь? – удивилась женщина, прижав к себе ребенка.

– Нет, – также шепотом ответил я. – А ты зачем пришла, если думала, что я сплю?

– Да так… Я же говорила тебе, что нас тянет туда, где ты. Тем более, мне хотелось посмотреть на вашу квартиру, она мне так нравится!

– Серьезно? – Я невольно повысил голос, так что пришлось прикрыть рот рукой.

– Ну конечно! Ты посмотри вокруг! Хотя, ты вряд ли замечаешь эту роскошь, учитывая, что ты тут живешь.

– Где ты видишь роскошь? – Я приподнялся на кровати, чтобы лучше видеть свою гостью.

– Везде в твоем жилище. А что? Разве не так? Мне очень нравится ваша мебель. Я всегда мечтала о чем-то подобном. Но ты знаешь мою историю. А какая кровать! Да она же просто мечта любой женщины! Коля, ты как думаешь?

– Угу, – так Коля отреагировал на ее вопрос. Он зашел в нашу комнату и оперся о дверной проем. Его массивное тело закрыло собой проход, так что толпившиеся снаружи дети так и не смогли попасть внутрь. Зачем они пришли всем семейством, я не понял, но точно не на кровать смотреть.

– Ты мне с работой помочь обещал, – пробасил Коля. – А теперь что? Хожу, как неприкаянный. В квартире все сгорело, смотреть неприятно.

– Теперь тебе работа не нужна, – сказал я, садясь на кровати. – Помощь моя проявилась не так, как ты ожидал.

– Да я тебя… – начал было Коля, но был прерван женой, погрозившей ему кулаком.

– Угомонись, а то знаешь, что будет. – Наташа довольно улыбалась, глядя как ее боровоподобный муж послушно отходит на прежнее место и опускает глаза.

Происходящее выглядело странно, учитывая, что при жизни Коля сам гонял свою Наталью. Похоже, смерть все расставила по свои местам.

– Водка хоть хорошая была? А то даже попробовать не дал. Слышь, жлоб какой… – Коля однозначно сожалел о сорвавшейся попойке.

– Не знаю, – честно признался я, – нюхать нюхал, но пить не пил.

– Зря… – Он отошел в сторону, пропуская Костика, сразу подбежавшего к маме.

– О, ты мне как раз и нужен, – прошептал я, оглядываясь на жену. – Ты зачем нам пазл испортил? Тебе же запретили играть с нами.

Костик опустил голову и прижался к Наташе. Она отодвинула сына немного в сторону и заглянула в его белые глаза.

– Я же просила тебя, чтобы ты не ходил сюда сам! Зачем ты это сделал? Также можно выдать себя, а нам запретили. Ты же помнишь, я тебе рассказывала?

– Да, но мне так хотелось поиграть с кем-нибудь. Братья не хотят со мной играть, а мне что делать?

Она огляделась вокруг и указала рукой на окно. Я подумал, что она сейчас начнет рассказывать ему о человеке из отражения, но я ошибся.

– Вон там, за окном, целый мир. Там мы можем никого не бояться и делать все, что нам взбредет в голову. Хочешь гулять – иди на улицу, но не показывайся людям.

– А вы можете стать видимыми? – Я был изумлен.

– Ага, – отозвался Коля. – Хочешь, твоих напугаем? Вот смеху-то будет! Они же не знают, что их папочка убийца, а мы им глазки-то раскроем на правду!

– Заткнись! Ты слышишь меня? Заткнись! – Наташа кричала, и я увидел, что ее руки начали покрываться легкими огненными полосками. Коля поднял примирительно руки и вышел в коридор.

– Вы действительно так можете? – Мне не верилось в услышанное.

Наташа промолчала, отойдя к окну. Луна светила в комнату: шторы этой ночью я не задвинул. Женщина всматривалась в небо, думая о чем-то своем. Мы все молчали, даже Костик смотрел на маму очень тихо, не роняя ни звука. В голове у меня крутилась мысль: неужели Наташа теперь сильнее мужа? Он увидел огонь в ее руках и ретировался. Получается, что он так не может? Или я не прав?

– Мне интересно, – проговорила женщина,– когда ты просил у меня прощения, ты знал, что я еще жива? Ты понимал, что моя душа еще не покинула тело и я была в сознании? Адская боль разламывала все мое тело, а душа пыталась удержаться за него, чтобы не покинуть этот мир. Но ты дал ей путь, сделав дыру в моем черепе. Ты знал, что я тебя еще слышу? Я горела заживо! Лучше бы ты добил меня этим молотком, чем оставил сгорать, чувствуя огонь каждой клеточкой тела!

Я смотрел на женщину, и глаза мои округлялись от ужаса.

– Я правда считал тебя мертвой! Ты не шевелилась, и я решил, что дело уже закончено.

– А ты добил бы меня, если бы знал? – Ее глаза сверкнули в темноте, и мне показалось, что в них появился огонь.

– Нет, – честно сказал я, понимая, что соврать ей не смогу. – Уверен, что добивать тебя я бы не стал. Но тогда и ты ответь на мой вопрос. Мне интересно, откуда ты знаешь о Сашке?

– Я видела вас во время разговора. После возвращения в дом мы ходим за тобой и твоей семьей, присматриваясь к вам. Зачем? Все легко и просто: мы хотели растерзать их у тебя на глазах, а потом и тебя убить. Но появился твой двойник, имеющий странную силу над нами. Тебе повезло, он не дает нам наказать тебя, так что живи и знай о последствиях твоих поступков.

– Интересно, – я тоже посмотрел в окно и задал очередной вопрос, не дававший мне покоя уже давно: – а кто он такой?

– Ты о ком? – раздался сзади голос Жени. Я уже забыл об осторожности и начал говорить в голос, не скрывая своих эмоций.

Наташа смотрела на нас, и ее улыбка прорезала обожженное лицо. Мне было страшно представить, что сделали бы мои жертвы с Женей и Лерой, не будь у меня такого сильного покровителя. Стоит сказать ему спасибо при следующей встрече.

– Мама, когда мы кушать будем? – заныл Костик, так и стоявший посреди комнаты.

– А нам уже не надо, сынок. Скажи дяде спасибо за такой подарок, – она рассмеялась, и смех ее приобрел страшные нотки. Она прикусила нижнюю губу. Мне показалось, что очень сильно – живой человек уже прокусил бы губу до крови.

– Спасибо, дядя, – произнес Костик и показал свой смертоносный оскал. – Мне надоело ждать, пока мама деньги на еду найдет, а теперь стало полегче. Но мне так хочется тех конфет, что вы мне тогда давали.

– Володя, что с тобой? – Женя обняла меня сзади, всматриваясь в темноту комнаты.

– Да все с ним в порядке, – проговорила Наташа, но моя жена ее не слышала. – Костик, пойдем домой.

Она взяла сына за руку, и эта странная парочка покинула нашу комнату. Женя пыталась заглянуть мне в глаза, но в комнате было слишком темно.

– Все в порядке, – сказал я и улегся, прижав к себе жену. – Со мной все в порядке. Надеюсь, что так будет и дальше.

Жене все-таки удалось встретиться с моим взглядом, и она поцеловала меня. Скорее всего, помогла луна, осветившая нашу темную комнату. После этого мы еще долго не отлипали друг от друга, и мне все время казалось, что сзади стоит Костик и наблюдает за непонятным для него действием. И еще один вопрос возник в моей голове, когда мы наконец легли спать: может ли быть так, что я тоже иногда их не вижу, хотя они находятся рядом со мной? Ведь следила Наташа за мной на работе, а я ее не заметил. С этим вопросом в мозгу я погрузился в сон.

Глава 22.

На работу я шел с тяжелым сердцем, помня о Наташиных словах о моем напарнике. В моих планах было еще раз попробовать убедить его в том, что он просил меня найти фанеру. Меня беспокоило, что за него взялся следователь, у которого просматривалась отменная хватка. Оплошность он допустил только один раз, когда увлекся рассматриванием молотков и упустил меня из виду. Воспользуйся я тогда своим шансом, проблем могло стать меньше (или больше?), но в руках у меня ничего, кроме пакета с обедом, не было.

Чего ожидать от встречи с Сашкой? Я видел только один вариант, и он меня не радовал. Скорее всего, мой напарник узнал, зачем мне нужна была солярка, и теперь меня ждет очень серьезный разговор. Но кто мог ему об этом рассказать? Ответ тоже напрашивался сам собой, а это значило, что следователь уже делает следующий шаг.

Я не удивился, когда заметил в вагоне метро Наташу, стоящую в нескольких метрах от меня. Она делала вид, что склонила голову во сне, уцепившись руками за поручень. Но я знал, что женщина не спит. Ее голова болталась в такт движению поезда, напоминая, в том числе и безжизненностью, гигантский маятник. Никто не видел ее, но люди невольно старались избегать того места, где качала головой мертвая женщина.

Пока я шел от метро, Наташа молча тащилась сзади. Она преследовала меня мрачной тенью, вышагивающей по пятам за своим хозяином. Я старался не смотреть на нее, чтобы не показаться психом, ведь вокруг были нормальные живые люди. Зайдя на территорию стройки, я удивился: нигде не было видно Сашки, обычно снующего с утра по объекту. В вагончике его тоже не было, да и привычный кофе отсутствовал. Конечно, меня это насторожило, а Наташа, зашедшая следом, только улыбнулась, ничего не сказав.

– Чего молчишь? – Я посмотрел на женщину. Она села за стол и положила голову на руки.

– А что говорить? Я тебя предупреждала. Жди, он уже идет. Я чувствую приближение бури.

Действительно, что тут сказать? Я решил, что лучше тоже помолчу. Подошел к шкафу, начал переодеваться. Буквально через мгновение открылась дверь, и в проеме появился мой напарник. Наташа даже не шевельнулась. Сашка молча прошел к столу и сел на топчан. Да, таким я его еще не видел. Он сидел мрачный, как дождевая туча, готовая вылить свою тяжесть на собравшихся внизу людей. Молчал он недолго, так как это противоречило его природе, и ходить вокруг да около не стал.

– Классно ты куст с пчелами поджег. Сколько их там было? Две взрослых особи и четыре маленьких пчелки?

– Именно так, – проговорила Наташа, и я вздрогнул от ее слов. Они били больнее, чем слова напарника, перед которым я ни в чем не провинился. Ну, почти ни в чем, ведь солярка-то была его.

Он сидел и смотрел мне в затылок, вызывая у меня плохое предчувствие. Я не уверен, но мне кажется, что приблизительно так себя чувствует человек в ожидании расстрела.

– О чем ты говоришь? – поинтересовался я, продолжая переодеваться. Мне приходилось стоять к нему спиной, чтобы он не видел волнение на моем лице. Хотя, думаю, он видел мои трясущиеся руки.

– А ты не понимаешь? – Саша подскочил на месте, но тут же снова сел. Он держал себя в руках согласно своему статусу и все званиям, которыми он себя награждал.

– Не понимаю. Честно, Саша, не знаю, о чем ты говоришь. Поясни, пожалуйста. – Я выглянул из-за дверцы шкафа и увидел его спокойное лицо, не отражавшее никаких эмоций. Если бы не произнесенные им слова, догадаться о его чувствах было бы очень сложно.

– Вот гад, что творит! – Он хлопнул себя по ноге. – Врет ведь и не краснеет. Ну да ладно, я давал тебе шанс все рассказать, но ты выбрал более сложный путь. Помнишь, чистосердечное признание облегчает понимание. Но ты не хочешь идти на контакт. Ну что ж, еси так, тебе же будет хуже.

Я продолжал молчать и делать вид, что одеваюсь, хотя при желании давно уже надел бы рабочую форму. Да, согласен, я всего-навсего тянул время перед неминуемой казнью, но это было мне нужно, так как смотреть в глаза Сашке я не мог. Не знаю, на что я надеялся.

– Володя, ты же и меня подставил! Ты это понимаешь? Зачем я тебе ее принес… Полиция уже была здесь, но со мной никто не говорил: смена была не наша. Но не переживай, истчо немного, и они возьмутся за меня. А там и до тебя недалеко. Вчера приходил следователь, как мне рассказали ребята. Честно скажу, не запомнил, но, по-моему, он родственник Чехова. Так вот, он расспрашивал их о тебе и интересовался, есть ли здесь на стройке солярка. А откуда ей тут взяться? Не, ну сам посуди? Они так и ответили. Он походил, посмотрел по разным комнатам, да и ушел по своим делам. Как я понимаю, дальше копать под тебя будет. А солярка… Да, применение для нее ты сразу определил, а я вот не унюхал этого, хотя истчо тот стреляный волк. Пчелы… Мама… Как тебе не стыдно? Что скажет твоя мать, когда узнает, что ты прикрывался ее именем для совершения преступления? Да истчо какого! Убил людей! Детей погубил… Ладно я, в спецназе и не такое делать приходилось, но то служба была. А ты? Эх…

Его голос не дрожал и не срывался на крик, он вел себя спокойно, понимая свою причастность к случившемуся. Подставил ли я его? Скорее всего, да. Но он же не знал о моих планах, так что я всегда буду выгораживать его, что бы ни случилось.

Наташа подняла голову и отрицательно покачала ею, да так, что остатки волос взметнулись в стороны. Интересно, она и мысли читать умеет? Или видит будущее и понимает, что я хочу сделать?

Повернувшись к Сашке, я сказал то, что считал нужным:

– Он ничего не докажет, у него улик нет. А если ты молчать будешь, то вообще без вариантов. У него проигрышная партия, и Антон Павлович это понимает. Он теперь будет давить на тебя, расспрашивать, а ты молчи. А что касается фанеры, лучше согласись с моим утверждением, а то он за это зацепится.

– Ой дурак… – протянула Наташа, снова опуская голову на руки. – Не зря нам за тобой присматривать велели.

– Фанера… Ах да. Он у них обо мне спрашивал и о поделках моих заикнулся. Вроде как говорил, что я у тебя фанеру просил. Да и ты о ней в прошлый раз без умолку трещал. А… Ты меня еще как-то привязал к этому делу? Ну ничего, скоро все станет на свои места. Помогу милиции, тьфу ты, полиции родной.

Я смотрел на Наташу и видел, как небольшие огоньки вспыхивают на кончиках ее пальцев, сразу угасая. Она сжимала и разжимала ладони, как фокусник, пряча огонь в своей по-женски изящной руке. Вот только рука эта сейчас была не самой привлекательной, так что мне захотелось перевести взгляд на что-то другое. В итоге я встретился со взглядом напарника и не смог выдержать его. Нет, хватит валять дурака. Если сказал «а», то надо говорить и «б».

– Саш, а что ты скажешь, если я точно знаю, что им сейчас не так уж и плохо? Что сделанное мною является самым значимым событием за все время их существования. Да они и сами не очень на меня обижаются, ну разве что совсем немного.

Наташа подняла голову и уставилась на меня невидящими глазами. Она кивнула, соглашаясь с моим утверждением. Жаль, что Сашка этого не видит. Я сам не был до конца уверен в сказанном, но достигнутым эффектом остался доволен.

– Володя, не морочь мне то, за что обычно кота тянут. Всегда после смерти говорят, что человеку теперь лучше… А чем ему лучше? У меня родители умерли лет десять назад, и, как меня ни убеждали родственники, я так никому и не поверил. Им не лучше! Что там есть? Не знаешь? Я тоже. Вот и нечего говорить глупости.

– Прости, Саш, не подумал я. Сболтнул лишнего, как говорится. Ты вряд ли поймешь смысл того, что я сказал. Хочешь правду?

Он поднялся с топчана и прошелся по вагончику. Набрал полную кружку и опустошил ее одним глотком. Затем, подойдя к столу, собрался сесть, но остановился. Вряд ли он видел гостью, но явно почувствовал что-то странное, и это его насторожило. Он повернулся ко мне и повел носом.

– Тебе дымом не тянет? – спросил он, продолжая крутить головой, как будто старался увидеть источник гари. – Может, ты и здесь поджег что-нибудь? Юный пожарник-озорник, решивший продолжить свое дело на любимой работе. Или дым затягивает откуда-то с улицы? Странно, пахнет горелой плотью.

Снова посмотрев на стул, он прошел мимо и с размаху завалился на топчан. Сашка поводил поднятой вверх рукой и ткнул пальцем прямо в сидящую за столом Наташу. Она выпрямилась, рассматривая моего напарника, и показала поднятый вверх большой палец.

– А он молодец. Надо ему заниматься поджогами, а не тебе. Ты не тянешь… Ну ничего, скоро все изменится.

– Чего молчишь? – спросил Сашка. – Я жду твоей правды, а истчо расскажи мне, что здесь так воняет? Готов поспорить, что оно находится в том направлении.

Он снова указал пальцем в сторону стула. Выдохнув, я тоже хотел было сесть, но осознал проблему занятого места. Наташа видела мой взгляд, но лишь улыбнулась и стукнула зубами. Звук получился весьма странный. Ладно, мне пора говорить, а о зубах подумаю позже.

– Я долго не мог решиться осуществить задуманное, боялся возможных последствий, – решив начать с этой фразы, я на мгновение задумался.

– Продолжай. Что, стыдно? – Сашка снова приподнялся на топчане и потянул воздух носом.

– Так вот, как я и сказал, думать пришлось долго. Еще дольше я собирался сделать то, что задумал, но… Саш, ты помнишь мои истории о соседях?

Я заметил, что женщина оживилась. Ага, ей было интересно узнать, что о них говорили при жизни. Ну давай, слушай, а я, если что, всегда смогу сказать, что Сашка по своей традиции немного приукрасил рассказ.

– Конечно, помню! – В его голосе читалось возмущение, мол, как ты можешь сомневаться в моей памяти. – Ты же знаешь, что нет на свете такой информации, которую я могу случайно забыть. Все, что когда-либо влетело в эти уши, осталось жить в моей голове навечно. Они были странными, вечно пили, издевались даже над своими детьми, а муженек частенько колотил женушку. Что еще? Ах да… Он и тебе пару раз по ушам надавал. Чем не повод для убийства? Следователь будет рад моей отменной памяти.

Не слишком приятно, когда о тебе говорят в таком тоне, но удовольствия от унижений в мою сторону он не испытывал. Это был Сашка! Что бы кто ни говорил, он всегда оставался собой.

– Ты прав. Но это еще не все. Они и им подобные являются опухолью на теле нашей планеты. Почему ты так смотришь? Думаешь, я не прав? А ты рассуди трезво и согласишься со мной. Что хорошего они дают нашей Земле? Ничего! Ноль! Или, как говорят в народе, дырку от бублика. Они разрушают нашу планету, заражая общество своей гнилью. Эти люди, попадаясь нам на глаза, вынуждают нас прибегать к самым нехорошим мыслям. При виде их мы всякий раз стараемся отойти подальше, чтобы не запачкаться о них, воняющих блевотиной, потом и испражнениями. Мне много раз приходилось объяснять дочери, что таким не место среди нормальных людей, мне хотелось оградить ее психику от созерцания подобной мерзости. Что, хочешь сказать, что есть и другие вещи, рушащие психику неокрепшего поколения? Есть! Я согласен с этим! Но надо же с чего-то начинать! Я считаю, что каждый нормальный человек обязан встать на борьбу с таким неуважением к нашему миру. Любой ценой мы должны спасти планету и наших детей. Не посчитай меня нацистом, но после долгого знакомства с такими людьми такова моя философия. Соседство с ними помогло мне укрепиться в этих мыслях. Им нет места в нормальном обществе, на нашей Земле. Планета не в силах постоять за себя, а значит, пришло время действовать. Дни ожидания и трусости закончились. Ты хочешь знать, убил ли я их? Да, убил! Но я ни минуты не жалел об этом. Туда им и дорога.

– Класс! – Наташа восторженно затопала по полу. Ее руки были подняты вверх, и оттопыренные большие пальцы символизировали полное одобрение. Если бы она сейчас засвистела, я бы не удивился.

Но меня больше интересовала Сашкина реакция на мой манифест. Сашка умный, он все поймет и согласится, что я прав. Разве может быть иначе?

– Браво! – Сашка захлопал в ладоши, чем вызвал прилив крови к моим щекам. – Однако, не верю! Ты веришь в свои слова – это видно невооруженным глазом. Я же тебе не поверил и никогда с тобой не соглашусь. Общество надо чистить, но не так. Я за здоровые чистки с помощью собственного примера. Ты ведь знаешь, что я бегаю, отжимаюсь, закаляюсь… Да проще назвать, чем я не занимаюсь! Я лечу общество, вводя ему вакцину, ты же вынес ему приговор. Жаль, что другого пути Володя Бондаренко не видит. Прискорбно, так сказать… Но полиция будет рада нашему разговору, записанному на телефон. Да-да, именно так, Вова. Только не посчитай это подлостью. Я понимал, что ты не осмелишься пойти с повинной, и решил сам спасти твою душу. Каждый должен нести ответственность за содеянное. Повторюсь: каждый!

Мне нечего было сказать: такой подлости от Сашки я не ожидал. Вот тебе и агент всех в мире разведок… Стукач, самый настоящий. Мой взгляд встретился с Наташиным, и та с наслаждением рассмеялась. Да, наш разговор с напарником зашел туда, откуда я не смогу выгрести, и теперь только слепой этого не видел. Она оказалась права. Женщина подошла ко мне и на миг остановилась рядом. Подмигнув мне, она вышла сквозь запертую дверь, оставив нас с Сашкой наедине.

– Саша… – начал было я, но был грубо прерван:

– Что? Ну что ты хочешь мне теперь сказать? Раскрыл тебя Сашка, а ты не ожидал. Я тебе больше скажу. Никогда – слышишь? – никогда я не подумал бы такого о тебе, но ты разбил мое сердце. Совсем как те, что портят жизнь другим и не дают покоя нормальным людям. Помнишь, ты только что о них говорил? Так чем же ты лучше их? Ты взял на себя право решать чью-то судьбу… Скажу больше, ты хуже этих людей. И еще одно: я с сегодняшнего дня сам делаю обход и живу в комнате охраны в магазине, а ты остаешься здесь. Извини, но я не смогу больше работать с тобой. Ничего страшного, скоро меня освободят от необходимости проводить время в компании убийцы и палача.

Он вышел, по дороге зацепив меня плечом. И я не был уверен, что это получилось случайно.

Всю оставшуюся смену мы так и провели в разных помещениях. Когда я выходил на обход в надежде на встречу с Сашкой, он скрывался внутри здания, оставляя меня на улице в полном одиночестве. Никто не заметил этой нашей «игры» – так мастерски напарник рассчитывал свое появление и уходы. Ночью это было сделать еще легче: мой фонарик выдавал меня с головой.

Ночевал я один, и ничей храп меня не беспокоил. Как мне показалось, Сашка выходил ночью на обход чаще, чем было нужно. Скорее всего, он переживал, что я могу отказаться от выполнения моих обязанностей, но я появлялся на обходе каждый час, как и было положено по регламенту. В результате я засекал его фонарь два раза за ночь, но он тут же выключал его. Завести разговор с Сашкой мне в голову не приходило, это явно было лишним. Я надеялся, что с утра он придет переодеваться, но он сделал это в комнате охраны, так что уходили домой мы так и не повидавшись.

Когда я в очередной раз оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии идущего сзади напарника, мне на глаза попалась старая знакомая. Ее хриплый голос вернул меня к суровой реальности:

– А ты был хорош! Мне нравится, когда ты так распаляешься! Твой напарник почти согласился, но все же у тебя не его язык. Он говорит легче, увереннее, а ты с трудом слова подбираешь. И еще… Ты действительно такого мнения о нас?

Я прошагал молча пару минут, а когда в поле зрения появился многоэтажный дом, подошел к его боковой стене. Тень дома легким призрачным одеялом окутала меня, охлаждая кожу, опаленную солнцем. Наташа остановилась рядом, оглядываясь по сторонам, будто в поисках причины моей остановки. Я тоже огляделся и, не найдя посторонних глаз, начал свой маленький рассказ:

– Видишь ли, мне довелось натерпеться от твоего мужа. И главное, я так и не понял причину такого отношения ко мне. Ему нужны были деньги? Я давал их взаймы! Он попросил инструмент? Я дал его! Мне стоило большого труда спокойно разговаривать с ним, но я поборол себя и говорил с ним почти, как с другом. И что я получил в ответ? Вспомни похождения его дружков на нашем этаже. Тебе, возможно, было привычно такое отношение, но я не мог с ним мириться. Коля не хотел идти на мирное урегулирование вопроса, хотя и получал от меня намеки на это. Ты же не хотела, а может, не могла его контролировать и только временами вмешивалась в наши разговоры. Какой результат твоих вмешательств? Никакого! Если копнуть глубже, то этой проблеме уже много лет, и зачинателями борьбы являемся не мы с Колей. Вот поэтому я рассказал Сашке о своем отношении к людям вашего круга. Я стараюсь относиться ко всем одинаково хорошо, веря в возможность диалога даже с самыми противными людьми. Но вы и подобные вам мне уже надоели. Не знаю почему, но многие люди вашего круга считают, что мир крутится вокруг них и что правда только за ними. Согласен, это не только ваша особенность, но подобное заблуждение пьяниц и наркоманов выглядит особенно странно. Из всего этого я делаю только один вывод: вы давно надоели большому количеству людей. Но все молчат! Мир превратился в сборище терпеливых идиотов, как бы грубо это ни звучало. Мы молчим и позволяем ездить на себе, а временами еще и подмащиваем что-то на шею, чтобы свесившему ножки было удобнее. В моем понимании такие вот «лошадки» тоже виноваты, но их еще можно изменить. Так сказать, в отношении их еще не все потеряно. Вы же не хотите возвращаться к нормальной жизни, продолжая вести свою, неприемлемую обществом. Надеюсь, мне удалось донести свою мысль – это было нелегко, учитывая почти бессонную ночь и тяжелую ссору с напарником.

Я посмотрел в белые глаза, устремленные куда-то вдаль, за мою спину. Я обернулся и увидел стоящего метрах в пяти мужчину с маленьким ребенком на руках. Этот высокий стройный папаша, встретившись со мной взглядом, постарался скрыться за углом дома. Его волнение выдавало красное лицо и бегающие прищуренные глазки. Его тотемом видимо была мышь. Когда он скрылся из виду, Наташа, весь мой монолог простоявшая спокойно, вскинула руки и сказала:

– Значит, твоя задача сделать поголовье «Коль» и «Наташ» меньше. Это хорошо, и мы тебе поможем.

Я не ожидал такой реакции, даже рот приоткрыл от удивления. Я был морально готов к грому и молниям, но их не последовало, и это было очень странно. Наташа развернулась и быстро пошла в направлении метро. Теперь мне пришлось догонять ее. Поравняться с женщиной мне удалось уже на входе в метро, где она остановилась у киоска с пивом. Я прошел мимо, и она, что-то бормоча под нос, снова увязалась за мной. Только одну фразу мне удалось услышать четко:

– А вот от бутылочки холодного я бы не отказалась. Во всем Колька виноват.

Неужели она винила его за то, что он без меры пил, поэтому они все погибли и теперь выпить уже не могут?

Я прошел через турникет, приложив карточку к светящейся панельке, а моя соседка скользнула за мной, невидимая не только людьми, но и датчиками метро. Она остановилась в начале лестницы прямо на пути людского потока. Я был погружен в размышления о мужчине с ребенком. Не расскажет ли он кому-нибудь о странном человеке, говорящем с самим собой на весьма щекотливые темы? Задумавшись, я остановился и простоял так несколько секунд, пока в меня сзади не ткнулся дедушка с большой сумкой.

– Чего стал на дороге? – пробормотал он, спускаясь вниз.

Я поискал глазами соседку и, когда нашел, почему-то разволновался. Она неестественно ворочала головой из стороны в сторону и размахивала руками по кругу,будто делала утреннюю зарядку. Ее взгляд выражал неподдельный интерес к окружающим и самой станции, как будто она видела эти стены в первый раз. Возможно, так и было, ведь мне неизвестно, где ей приходилось побывать при жизни, а куда судьба ее не заносила.

Люди проходили сквозь нее, не замечая бестелесную женщину. Она спустилась вниз и посмотрела в мою сторону. Наташина рука поднялась и указала на меня, а палец начал призывно сгибаться, намекая на то, что я долго стою на одном месте.

Я двинулся вниз. Наташа, не опуская руки, наводила палец на людей, уже прошедших сквозь нее и шагающих наверх. От этого ее движения над их головами появлялось маленькое пламя, почти мгновенно исчезавшее от сквозняка в метро. Но ей и этого было достаточно: эффект получался просто великолепным! Я, как единственный свидетель, смотрел на все это с раскрытым ртом, очень медленно спускаясь к ней.

Вот сквозь Наташу с трудом проковыляла бабушка, опиравшаяся на палку. Она несла тяжелую сумку, что перекашивало ее на одну сторону. Сделав еще один шаг, бабушка остановилась и стала оглядываться по сторонам. Затем, медленно развернувшись, она посмотрела прямо туда, где стояла моя соседка. Лицо старухи почти упиралось в Наташин палец, отделенное от него всего парой сантиметров. Я не мог понять, видит ли она мою соседку, или ее внимание привлекло что-то за спиной призрака. Чтобы разобраться в этом, я сделал еще два шага и остановился, так как бабушка выронила тканевую сумку с огромным цветком и схватилась рукой за сердце. Вторая ее рука зашарила по седой голове и в какой-то момент сорвала с нее легкий платок. Она бросила его вперед, и тот, пролетев сквозь Наташу, приземлился на платформу. Старушкина палка с гулким грохотом упала к ее ногам.

Люди останавливались, не понимая, что с ней происходит. Кто-то посчитал это проявлениями маразма, но некоторые старались помочь.

– Что с вами? – спросила девушка лет двадцати, державшая в руках корзинку с котом. Животному тоже что-то не нравилось: оно шипело в ту же сторону, куда пыталась указать людям пожилая женщина.

– Да чего вы от нее хотите? Годы берут свое, вот и тронулась головой, – сказала молодая женщина, идущая за руку с маленьким мальчиком. – В ее годы, дай Бог, чтобы вы смогли такие сумки носить.

Бабушка тем временем опустилась на колени и хваталась за сердце уже двумя руками. Она закричала, казалось, не отдавая себе отчета в том, где находится.

– Врача! – крикнул высокий длинноволосый парень, стоявший на верхней ступеньке. – Там человеку плохо!

Его слова адресовались дежурной по станции, немедленно приступившей к выполнению плановых действий. Станцию заполонил звук сирены, а по громкоговорителю вызвали полицию. В это время рука дежурной уже набирала номер на диске служебного телефона, чтобы вызвать медицинскую помощь.

Бабушка, стоя на коленях, разорвала на груди кофту, будто та была сделана из бумаги. Все собравшиеся стали свидетелями того, о чем многие слышали, но чего никогда не видели. Из ее груди в районе сердца вырывался огонь. Маленькое пламя разрасталось – на пожилой женщине уже горела одежда.

Платформу объял крик, раздавшийся одновременно из нескольких десятков глоток. Родители успокаивали детей, а слабонервные взрослые падали в обморок. У подножия лестницы воцарился хаос, и над всем этим громогласно ревела сирена. Только один мужчина додумался снять с себя футболку и попробовал погасить ею пламя, но все его попытки были тщетны. Когда через пару минут на платформу вбежали полицейские, их глазам предстала картина весьма ужасающего содержания. На полу лежало обгоревшее тело, обуглившееся за считанные секунды. Нескольких человек рвало прямо на месте. Мужчины успокаивали своих жен, а кто-то приводил в сознание упавших в обморок. И никто не видел страшную женщину с выставленным вперед указательным пальцем. На ее лице расплылась победная улыбка. Наташа ликовала, а я был полон ужаса. Откуда у нее эта сила? Неужели та простенькая мышка, замученная своим гигантом мужем, могла превратиться в такого монстра? А может, именно кротким и убогим суждено стать главными тиранами и уничтожителями человечества? Кто же тогда я? Ведь именно я породил ее такую, в этом новом обличии с невероятными способностями.

Люди продолжали приходить на станцию и уезжать по своим делам. Пара человек в белых халатах подошли к обугленному телу, уже накрытому белой простыней, и остановились рядом с ним в раздумьях.

Может, они и видели подобные тела, но вряд ли им приходилось сталкиваться с эффектом самовозгорания. Один из них, помоложе, присел рядом с телом и около минуты молча смотрел под простыню. Только его кадык часто двигался сверху вниз, выдавая его волнение. А вот пожилой медик, по-моему, не хотел смотреть на непонятные вещи, ломающие его представление о мире. По крайней мере, мне так показалось.

Молодой поднялся и что-то сказал одному из полицейских. Тот, кивнув, пошел с ним наверх, по пути обсуждая происшедшее. Они поравнялись со мной, и я медленно пошел вниз.

Мне досталась роль стороннего наблюдателя, смотревшего на происходящее так, будто он не имел к этому никакого отношения. В стороне я видел Наташу, скривившую рот в презрительной усмешке. Ей безумно нравился произведенный эффект, и она, заметив мой взгляд, снова подняла вверх большой палец. О да, она ликовала! Серая мышка, ставшая повелительницей людских судеб! Маленькие люди, дорвавшись до власти, зачастую используют ее во вред другим. Она не стала исключением, подтверждая эту старую как мир истину.

А вагоны все глотали людей, развозя их к местам обитания в их темных квартирах. Я, проходя мимо трупа, старался не смотреть в его сторону, чувствуя на себе сумасшедший груз ответственности. В подъехавший поезд мы с Наташей сели вместе, зайдя в один вагон через разные двери.

Мне было тяжело молчать, подмывало спросить о ее поступке, но вокруг были люди, и мне приходилось хранить молчание. Я как обычно стоял в углу вагона, но в этот раз без наушников: настроения слушать музыку у меня не было. Наташа отошла в другой конец вагона и села. Тут я увидел очередное чудо. Дело в том, что никто из вошедших в вагон людей не занимал ее место. Люди чувствовали что-то, не подвластное их разуму, и старались не подходить к этому месту близко. Вокруг Наташи образовалось пространство, непригодное для людей.

К дому я подходил, отягощенный своими мыслями, которые роились в голове, как дикие осы в хорошую погоду. Соседка шла сзади, за все это время не проронив ни слова. Сомневаюсь, что ее мучило чувство вины, учитывая улыбку, почти не сходившую с ее губ. Она молчала, ожидая моего хода, а я мог заговорить с нею только без свидетелей. Так мы и подошли к дому, человек и призрак, идущий у него по пятам. Странная встреча мира живых и мертвых.

В подъезд я зашел первым, даже не подумав придержать дверь. Этой женщине двери не помеха.

Наташа подошла ко мне, когда лифт открыл свои двери и замер, ожидая моего действия. Оглянувшись, я получил от нее положительный кивок и шагнул в кабину. Признаюсь, оставаться с ней наедине было страшно, тем более в таком маленьком пространстве, но если бы она захотела, то убила бы меня уже давно. Ей было нельзя, а значит, мне можно вести себя раскованнее.

– Зачем ты сделала это? – Я с вызовом посмотрел ей в глаза, но она не отвела взгляда. Не знаю, как при жизни, но сейчас стыд и совесть явно не были ее спутниками.

– Ты о чем? – женщина улыбалась, глядя на меня мутными глазами.

– Что значит о чем? Тебе и так все понятно! – Я закипал, но пока еще сдерживался.

– А, ты об этой бабушке? – Ей нравилось мое негодование: мерзкая улыбка не сходила с ее лица. – Я испытывала свои новые способности. Недавно я узнала, что могу поджигать предметы. Захотелось проверить на людях. Не тебе меня судить, поджигатель. И вообще – тебе о напарнике думать надо.

Лифт открылся, но я нажал на кнопку первого этажа, чтобы продолжить общение наедине. Она засмеялась и облизала обожженные губы.

– А что тут думать? Сашка сдаст меня, сомнений нет. Или у тебя есть предложения? – Я пристально смотрел на женщину, ожидая услышать то, что боялся произнести вслух сам.

– Ты должен убить его. Способ тебе хорошо известен. Скорее всего, твой напарник после смерти станет таким же, как и мы, – мне говорил об этом твой двойник. Как я поняла, всем твоим жертвам уготована такая судьба.

Я смотрел на Наташу и не мог поверить своим ушам. Нет, дело не в ее предложении – к нему я был готов. Но то, что Сашка по моей вине станет бродячей душой… Смогу ли я пойти на это? Он любит моих домашних, хотя ни разу не видел их. Он всегда умел поднять настроение мне и не только. Назвал бы я его своим другом? Скорее да, чем нет. Но теперь мне суждено превратить его из забавного Сашки-балагура в белоглазого призрака с неизвестными мне способностями.

– А если я его не убью? Что тогда? – Я снова нажал на кнопку своего этажа, намереваясь закончить разговор.

– Тогда? Хм… Я думаю, тогда мне придется его убить, ведь нам велено защищать тебя и никому не давать причинить тебе вред. Не говоря уже о том, что кто-то может попробовать тебя остановить. Этого мы точно не допустим. С твоей помощью нас должно стать много, очень много, и это не обсуждается.

– Но зачем? – спросил я, выходя из лифта.

– Не знаю. Так хочет он, а мы не можем противиться его воле.

Я зашел домой, все еще чувствуя затылком ее взгляд. Не знаю, осталась ли она довольна нашим разговором, но следом за мной не пошла. Впереди был дневной сон и мысли о случившемся на работе, а также извечный вопрос: что делать?

Глава 23.

День прошел так, как и должен был, учитывая его начало и то, что ему предшествовало. Тяжесть вчерашнего общения давила на меня, не давая сосредоточиться на домашних делах. Женя мне что-то рассказывала, а я делал вид, что слушаю и кивал в ответ. Лера более чувствительно отнеслась к моему состоянию и поэтому несколько раз одергивала меня, когда я уходил в свои мысли. Я не мог думать ни о чем другом, то и дело возвращаясь к Сашкиным словам. Он приравнял меня к тем недолюдям, борьбу с которыми я решил сделать целью своей жизни! Как он мог? Неужели я, человек, несущий миру свет и освобождение, могу быть приравнен к этим отбросам, загрязняющим Землю? Нет! Я не такой! Я светлый, добрый, у меня есть ребенок, любящий меня до беспамятства! Да что там говорить, если даже солнце светит ярче, одобряя мои свершения. Как же он мог… Наверное, Наташа права: с помощью слов я не в состоянии донести до человека простые истины. И все-таки надо будет попробовать еще. Соседка предлагает кровавое решение, я же понадеюсь на Сашкин ум.

– Папа, ты спишь что ли? – Лера стукнула меня по пальцу мягким молотком, с помощью которого гном добывал драгоценные камни в углу ее комнаты.

– Нет, что ты, – протянул я, на ходу придумывая, чем оправдать свою невнимательность. – Мой конь задумался, он сомневается, что увезет на себе столько сокровищ. А не предложить ли хозяину воспользоваться машиной, стоящей в гараже?

Лера посмотрела на игрушечного коня, зажатого в моей руке, а затем под стол, где прятался странный пластмассовый автомобиль с небольшим кузовом. Импровизированный гараж заинтересовал мою требовательную напарницу по игре, и она погладила коня по голове.

– Умница, Яблочко. – Лера на четвереньках проползла под стол и извлекла оттуда чудовищную комбинацию неизвестных мне машин, больным воображением дизайнера соединенных в единое целое.

Что оставалось делать верному коню? Правильно, я заржал, принимая из рук дочери нового героя наших приключений. В этот момент я увидел в окне того, кто начинал внушать мне страх. Двойник улыбался и кивал, глядя мне в глаза. Он держал в руках факел. Он жаждал того, о чем говорила Наташа, и перед моими глазами появился напарник. Да, Саша – человек упрямый, он вряд ли согласится с моими доводами, как бы я ни старался упаковать их в красивую подарочную бумагу. Двойник прав. Эх, Саша, быть тебе одним из тех, кто составляет бесплотное войско странного существа в окне…

– Папа, ну что еще? – Лера требовательно тыкала пальцем в кучу цветных стеклышек, купленных сегодня Женей во время прогулки. – Сокровища достали, а машина не загружена! Что делать, если пираты нападут?

– А мы их опередим! – весело сказал я, улыбаясь двойнику, таявшему в стекле окна. – Сейчас медведь с зайцем все быстро загрузят и увезут в лесную пещеру.

И зверушки начали быстро закидывать сокровища в кузов машины. Гном и хозяйка внимательно наблюдали за нашей работой, постукивая молотком по полу. Через несколько мгновений машина увезла добытое под табурет, где ее встретили восторженные вопли других зверей. Машина отправилась обратно в гараж, оставив нас перебирать привезенные рубины и алмазы. Игра продолжалась еще долго, до тех пор, пока мама не позвала нас на ужин, расстроив сердитого гнома.

В этот вечер Лера уснула очень быстро, так что мы с Женей имели возможность позаниматься своими делами. Я лежал на кровати, рассматривая новые фотографии своих детских друзей, размещенные в социальных сетях. Женя рисовала очередную картину – семейную пару. Эти двое смотрели в небо с берега озера. Я бы понаблюдал за ее работой, но это требовало внимания, а мне хотелось чего-то расслабляющего, дающего мозгу отдохнуть от проделанной работы. Чужие фотографии давали такую возможность, не прося ничего взамен.

Спать мы легли через час, и Женя уснула также быстро, как и наша дочь. Сон моих девочек казался мне даром высших сил. Мои глаза тоже закрывались и, как я ни боролся, в какой-то момент веки, побежденные Морфеем, сомкнулись.

Хорошо, что моих новых «друзей» слышу только я. Наташа явилась ночью и довольно громко позвала меня. Если бы Женя могла слышать ее, то непременно проснулась бы от этого окрика. Наташа ждала, стоя в дверях. Увидев, что я приподнялся на кровати, она направилась в кухню, махнув призывно рукой. Как я понял, выбора у меня не было, так что я встал и пошел за ней следом, уже догадываясь, о чем будет разговор.

– Ну, ты подумал? Или семья не давала?

Вздохнув, я закрыл за собой кухонную дверь и сел. Наташа уселась на место, обычно занимаемое моей женой, и я с негодованием отвернулся, не осмелившись возразить.

– Я думал над твоими словами, но решения не принял. Сашка мой хороший товарищ, почти друг. Как я могу убить его?

– Тем более! – вскричала соседка, взмахнув руками. – Подари ему новую жизнь, полную странного, но весьма интересного содержания. В противном случае, он все равно лишится жизни, не получив ничего взамен. Разве тебе не больно будет понимать, что ты дал ему уйти навсегда?

– Больно… – Я опустил голову. – И все же… Давай я попробую еще раз, и, если ничего не получится, тогда… Я же в любом случае ничего не теряю?

– Ох и глупый ты мужик! – она смотрела на меня чуть ли не с материнской любовью. – Ну хорошо, пусть будет так. Только зря ты надеешься на успех своего гиблого замысла.

Наташа улыбнулась, обнажив свои жуткие зубы. Я осознал, что никогда не мог понять смысла ее улыбки, искаженной дефектами обожженного лица. Я не специалист по чтению эмоций, но тут я просто входил в ступор. В сочетании с неживыми глазами и частично парализованным лицом, ее оскал становился улыбкой дьявола, искушающего свою жертву.

– Наташа, давай не будем пороть горячку. Скажу честно, я не уверен, что он согласится со мной, но пока есть шанс сохранить ему жизнь, я буду хвататься за него до последнего. Пойми, он хороший человек. И он очень умен – ты сама видишь. Он сможет помочь мне в достижении моих целей. Стоит ему согласиться со мной, и я получу отличного стратега, который не допустит тех промахов, которые из-за избытка эмоций допустил я. Я готов отдать ему роль мозгового центра, а я буду исполнителем, очищающим Землю и пополняющим ваши ряды.

На мой взгляд, звучало убедительно, вот только женщина сначала рассмеялась, а затем резко остановилась и посмотрела на меня испепеляющим взглядом. Один уголок рта пополз вверх, в очередной раз обнажив черно-желтые зубы, а глаза сузились, образовав две маленькие белые щели. Наташа произнесла с расстановкой, чеканя каждое слово:

– Если он согласится. Но мы в это не верим.

И подскочив со стула, моя гостья залилась хриплым смехом мертвеца. Она запрокинула голову, схватившись за нее руками, и мне стало видно, как от этого прикосновения ее виски превращаются в кроваво-алые угольки. В кухне стало жарко. Я встал и вышел в коридор, продолжая смотреть оттуда на жуткое представление в моей кухне. Вскоре хрипы прекратились, и Наташа опустила голову, уперев в меня тяжелый взгляд.

– Иди спать, – проговорила она, опуская руки. – Завтра будем действовать, и это больше не обсуждается. Если опоздать хотя бы на день, твой друг пойдет в полицию. В этот раз поверь моим словам и приготовься. Думай!

Договорив, женщина рывком сорвалась с места и промелькнула мимо. Я так и остался стоять с круглыми от удивления глазами. Вот так скорость! Какие еще неизвестные мне способности появились у моих жертв? Не удивлюсь, если она читает мои мысли и может летать по воздуху, как привидения из фильмов.

А в окне медленно таял силуэт моего двойника. Когда он появился? Кажется, он навсегда останется для меня загадкой.

Выключив свет на кухне, я отправился спать, но сон не шел, заставляя тупо рассматривать потолок. Что делать завтра? Если в случае с соседями у меня был хоть приблизительный план, то завтра придется действовать экспромтом, оставляя место случаю.

Адрес Сашки я знал, поскольку пару раз бывал у него в гостях на дружеских посиделках с шашлыками. Эти мужские сборища без жен и детей, устраиваемые им раз в полгода, так и не приблизили меня к пониманию этого человека. Он приглашал пару человек с работы, а также трех соседей, с которыми давно дружил. Вшестером мы сидели в беседке, жарили замаринованное им мясо и травили традиционные мужские истории. Сашка был в центре внимания, влезал в любую историю, находя похожую в своей жизни. В дом мы не заходили, так что мне не удалось увидеть его многочисленные награды, с его слов, занимающие полстены в спальне. Где-то там должны быть и наградные пистолеты… Соседи смеялись над его историями и похлопывали его по плечу: отношения у них явно были хорошие.

Его дом находился в частном секторе, в полукилометре от посадки. Там Сашка собирал дрова для костра, а также пластиковые бутылки, из которых намеревался выложить небольшой сарай. Благо, наши сограждане снабжали его этими стройматериалами регулярно.

Возникал вопрос, как добраться туда незамеченным. Такси отпадало сразу, метро тоже, тем более что потом нужно было еще ехать на маршрутке. А кстати, во сколько мы заглянем к нему в гости? Если ночью, то о метро можно даже не заикаться. Но зато ночью больше шансов остаться незамеченным. Да и Сашка будет спать, что увеличит мои шансы на удачный исход дела. Идти пешком? На мой взгляд, часа за четыре я дошел бы до его дома, но что потом? Четыре часа идти назад и засветиться в нескольких районах города? Надо спросить у Наташи, не умеет ли она телепортироваться вместе с живыми людьми.

Так, ладно… Самый сложный вопрос оставлю на потом, поскольку ответа на него я не знаю. Что еще? Наташа явно пойдет со мной в качестве подстраховки. Они боятся, что Сашка выйдет сухим из воды из-за моей нерешительности. В общем, надо быть готовым к ее вмешательству в наш разговор.

Завтра необходимо купить спички или зажигалку, о которых я снова забыл, отвлеченный своими мыслями и новыми событиями. При дочери я не смогу этого сделать: завалит вопросами. Можно попробовать выйти после обеда, когда она будет смотреть мультфильмы.

Идем дальше. Как мне заставить Сашку слушать меня? Если я залезу в его дом без спросу, начну там хозяйничать, а затем во второй раз попытаюсь донести до него свою основную мысль, он точно скажет, что ему со мной не по пути. Не привязывать же его к кровати? Да и как это сделать? Я не успею затянуть веревку на первой руке, как он стукнет меня по голове чем-нибудь тяжелым. О том, что у него под рукой лежат топор, нож и саперная лопатка, я слышал уже не раз. Может, сначала залить пол горючим, а потом, держа в руках спички, снова рассказать ему о своих планах? Испугается Сашка смерти или нет, я не знал. Судя по его рассказам, он давно не боится ее, еще со времен Анголы и Пакистана, в которых побывал с секретным заданием. Врал, скорее всего, но, как всегда, убедительно. Так что, есть у меня шанс? Буду надеяться на успех, иначе Сашке придется уйти навсегда. Мысль о том, что для него лучше умереть, чем поддержать чуждую ему идею, посетила меня уже перед неожиданно накатившим сном.

Глава 24.

Проснулся я от традиционного утреннего прыжка дочери, отдохнувший и полный сил. Сомнений в том, что сон был дарован свыше, у меня не было, ведь сегодня мне как никогда понадобится ясный ум.

Пока Женя готовила завтрак, мы с Лерой играли в лошадок. Они перевозили героев с одного берега реки на другой, с кровати на стул. Несколько раз я ловил на затылке чей-то взгляд, но так и не увидел его хозяина. Скорее всего, Костик приходил в очередной раз позавидовать игре живых детей, не обделенных вниманием родителей. Последняя встреча с ним заставила меня много думать. В основном, о его одиночестве. Моя Лера предпочитала проводить время со мной, видя во мне надежного и безотказного товарища для игр. Костик не имел такой возможности из-за вечных загулов отца. Признаюсь, по некоторым названным и неназванным причинам, из всей погибшей семьи мне было жаль только его. Может, мне и стоило позволить ему наблюдать за нашей игрой, но лицо мертвеца было последним, что мне хотелось видеть, играя с ребенком.

Уходя из комнаты на завтрак, я погрозил пальцем стене, из которой на меня смотрели. Не знаю, видел ли мой жест тот, кому он предназначался, но от Леры он не ускользнул.

– Кого ты там ругаешь? – спросила она, оказывается, остановившись в дверях. А я думал, она уже убежала и не видела.

– Домового, – соврал я не задумываясь. – Не хочу, чтобы он играл с нашими лошадками, пока мы не вернулись.

Лера потопала на кухню, а я снова обернулся. В комнате было пусто, и меня уже не впервые посетила мысль, что мои гости способны оставаться невидимыми и для меня. Я погрозил стене кулаком, сделав сердитое лицо. Буду надеяться, что этого хватит для спокойного продолжения игры после завтрака.

Поедая оладьи со сметаной, мы слушали сказки. Кот в сапогах рассказывал очередную версию всем известных приключений маркиза Карабаса. Эта версия сказки казалась мне странной, особенно из-за желания принцессы выйти замуж за кота, но Лере история нравилась. Слушая о чудачествах кота, она то и дело округляла глаза, размахивая вилкой в такт музыкальному сопровождению. Когда с вилки на пол шлепнулась сметана, Женя попросила выключить сказку. После недолгих пререканий за столом снова воцарился мир.

Лера еще доедала свою порцию, когда я уловил какой-то шум. Я сразу понял, в чем дело, но все же быстро доел два оладушка и удалился в ванную. Умывшись, я направился туда, откуда, по моему мнению, доносились звуки. Сзади раздавался голос Леры, уже спешившей следом.

В комнату я зашел первым, опередив немного дочь: ей тоже пришлось мыть руки. Мне хотелось посмотреть на состояние игрушек, и мое предчувствие не подвело: то, что мы оставили на стуле, сейчас лежало на полу. Да, жаль медвежонка, утонувшего в реке, но ему повезло больше, чем пазлу – он был цел, и никаких ожогов на его теле я не обнаружил. Две куклы также валялись на полу, и волосы одной из них явно пахли дымом. Оглядевшись по сторонам, я поискал другие следы известного мне озорника, но ничего не заметил. Лера, зашедшая следом, завопила:

– Зачем ты это сделал? Мишка плавать не умеет!

Она в отчаянии кинулась к игрушкам, и мне оставалось только показать, как я научил медведя плавать. С каждым днем я все больше убеждаюсь: чтобы быть хорошим родителем, надо, ко всему прочему, быть актером. Мишка плыл по тихим водам воображаемой реки, а я беспокоился, как бы у него не оторвались лапы от непредусмотренных изготовителем движений.

После домашних игр мы по традиции отправились на улицу, оставив нашу маму заниматься творчеством. И тут мне сообщили интересную новость.

– Завтра похороны твоих соседей, – будто холодной водой окатила меня тетя Катя.

– Что? – регулярно встречая Наташу и членов ее семейства, я уже позабыл о том, что их тела все еще лежали в морге. Кажется, следователь что-то говорил по этому поводу, но я со своими проблемами уже забыл об этом разговоре.

– Я говорю, хоронят завтра Наташу, Колю и деток их. Сначала вроде хотели только детей похоронить, но что-то поменялось. Может, информация новая появилась и тела родителей стали ненужными для следствия, а может, еще что… Я так и не поняла. Но это связано с завершением расследования. Полицейский говорил, что им многое теперь стало понятно.

Я молча поднял голову к Наташиному окну. Коля стоял на балконе, всматриваясь вдаль. Казалось, он хотел видеть любимую точку по продаже спиртного, но та скрывалась за углом дома, так что ему оставалось лишь вздыхать о былом. Знал ли он, что завтра все его семейство закопают в землю, вбив в ногах по деревянному кресту? Если и знал, то явно отнесся к этому без особого интереса. Весь его интерес сосредоточился в районе магазинов, сейчас ему недоступных.

– Что-то надо с меня? – Я посмотрел на сердобольную женщину. Она, проследив за моим взглядом за мгновение до этого, тоже смотрела на балкон Дроздовых. Уверен, что ничего, кроме обгоревших рам без стекол, женщина не видела.

– Ну, как всегда, – протянула тетя Катя. – Ты же знаешь, скидываемся кто сколько сможет.

Я выудил из сумки кошелек и задумался: сколько денег дать на такое святое дело? Мне суждено было стать главным действующим лицом в происшедших событиях, так что свой главный вклад я сделал раньше, чем остальные. Но тем не менее хоронят шестерых человек, а это явно накладно для родственников.

– Возьмите, – я протянул купюру в двести гривен и увидел радость, смешанную с удивлением, на лице женщины.

– Ого! – Тетя Катя огляделась по сторонам и отправила купюру в конверт к остальным деньгам. Там виднелись одни десятки и двадцатки. Я кивнул в ответ и отправился на площадку, где Лера возводила очередной домик из песка.

Возвращались домой мы снова по ступенькам. Лера неслась впереди меня, и даже обгоревшая соседская дверь не смогла остановить ее в этот раз. Я же, проходя мимо этого портала в царство мертвых, держался как всегда осторожно, стараясь обойти дверь как можно дальше.

– Папа, ты снова проиграл, – Лера засмеялась. Ее звонкий смех заставил выглянуть на площадку старшего Наташиного сына. Он махнул мне рукой и тут же исчез. Наверное, я никогда не привыкну к внезапным появлениям обгоревших призраков. А если, с моей помощью, их армия вырастет, то таких ребят можно будет встретить на каждом шагу.

– Заходи, победительница. – Я подтолкнул дочь, и она забежала в тамбур. Первая, всегда и во всем. Точно станет чемпионкой!

Дома опять были игры, обед и мультфильмы. Дождавшись очередной серии приключений собачек-спасателей, я вышел в коридор и начал обуваться.

– Куда ты собрался? – Женя стала в своей привычной позе в проеме двери.

– Сейчас сосед из гаражей должен подойти. Есть один вопрос, который я пока сохраню в секрете. Так сказать, небольшой сюрприз. Там дел минут на двадцать. Когда я вернусь, мультики еще не закончатся.

Женя загадочно улыбнулась. Похоже, с фразой о сюрпризе я попал в точку. Как любая женщина, моя жена любит подарки, но получает их нечасто. Теперь главное не забыть об обещании и подарить ей что-то значительное. К примеру, телефон! Шучу, конечно. Мне он еще пригодится. А вот купить новый смартфон взамен ее старого можно – на работе вроде должны дать премию.

Я вышел на улицу и пошел к гаражам. Жена, если вдруг выглянет в окно, не должна засомневаться в моих словах, так что придется немного постоять в тишине и одиночестве, рассматривая свои сокровища. Зайдя в гараж, я прошел к шкафу и осмотрел дверцу. Именно в ней хранилось раньше орудие убийства, создавшее мне таких странных друзей. Может, все дело в молотках? Бывший хозяин квартиры владел магией и наложил заклятие на свои инструменты, а я, не зная этого, взял да и воспользовался одним из них не по назначению. А что? Вдруг эти инструменты должны были создавать вечные вещи, но молоток опустился не на гвоздь, а на черепа надоевших мне до смерти людей? Хотя дети не вписываются в эту концепцию…

Короче говоря, несколько минут в гараже я провел, а больше мне не надо. Пришлось подумать о всяких бредовых темах, о которых я вряд ли вспомню, если когда-либо захочу написать мемуары. Выйдя из гаража, я потоптался рядом со входом, делая вид, что говорю по телефону. Пару раз я оборачивался к дому, контролируя свои окна. Там никого не было видно, и я, закрыв ворота, зашагал в сторону дома. По дороге мне пришло в голову, что неплохо было бы осмотреться в поисках вездесущих соседских глаз, но дом будто вымер – меня рассматривали только пустые глазницы окон. Не дойдя до угла несколько метров, я свернул к магазинам, выбрав самый дальний из них. Как оказалось, типичная наливайка в нём присутствовала.

Я знал, что в этом месте собирается не самая культурная публика, но не думал, что настолько. Прямо на входе меня встретили тупые взгляды компании, сидевшей в углу заведения. Естественно, среди них были известные мне друзья Коли, а с ними еще два человека, с усилием объясняющие что-то женщине за соседним столом. Как я понял, все четверо уже изрядно заправились, так что сознание их укатило в неведомые трезвому дали. Если бы они были в осознанном состоянии, то вряд ли мне удалось бы покинуть это заведение без разговора по душам.

Я осмотрелся по сторонам и заметил в другом углу еще две компании, распивающие что-то из давно не прозрачных высоких стаканов. Все посетители данного заведения тут же были вписаны в мой черный список, по крайней мере сейчас я бы их не пощадил. Пройдя по грязному полу, я подошел к не менее грязному прилавку, за которым восседала женщина лет сорока, одетая в прозрачную блузку и короткую юбку. Все бы ничего, но ее габариты были настолько необъятными, что мне стало жаль ее мужа, свидетельство о наличии которого тускло поблескивало на ее безымянном пальце. Поистине громадные груди покачивались под прозрачной тканью, стреляя сосками в каждого, кто осмеливался уделить им внимание. Я уделил, и был убит наповал.

– Чем могу помочь? – кокетливо спросила продавщица, привлекая ко мне внимание присутствующих.

Чувствуя, что вспотел, я осмотрел прилавок с большим количеством различных алкогольных напитков, в основном дешевых. Интересно, оценили бы посетители заведения подаренную мне бутылку водки по достоинству, или также, как и Коля, без особых эмоций приняли бы ее в свой привычный мир?

Рядом с бутылками в полном беспорядке были разложены сигареты. Интересно, как в этом бардаке узнать цену приглянувшегося товара? Поднос с бутербродами стоял тут же, распространяя не очень приятный запах в этом и так богатом на ароматы помещении. А вот и то, что мне нужно: на самом дальнем от продавщицы краю прилавка стояла подставка с недорогими зажигалками. Мой взгляд зацепился за красный прямоугольник, увенчанный металлической короной. О, да!

– Дайте мне, пожалуйста, зажигалку, – я указал пальцем на заветную пластмасску и стал ждать.

Продавщица медленно оглядела меня с ног до головы и проговорила:

– И все? – Ее правая бровь взлетела вверх, а глаза сузились. На лице читалось неподдельное разочарование человека, обманутого в своих ожиданиях.

– Да, только зажигалку, – я кивком подтвердил свои слова и засунул руки в карманы. Не верится, что человек может купить в таком заведении что-нибудь, кроме выпивки? Или я так похож на пьяницу, что мой заказ вызывает крайнее удивление? Всякий раз, когда у сигаретного киоска, разодетые в рекламные костюмы ребята, предлагают мне купить сигареты, меня охватывает бешенство. Я не курю! Понимаете? Не курю! Что в моем внешнем виде подталкивает к мысли об обратном? Почему парня впереди меня не остановили? У меня что, на лице что-то написано?

Продавщица еще раз смерила меня взглядом и не спеша встала со своего места. Ее необъятный зад освободил от непосильной ноши стул, и тот радостно скрипнул. Через минуту зажигалка перекочевала с прилавка в мой карман, где и осталась ждать своего часа.

Выходя из магазина, я ловил на себе взгляды посетителей. Некоторые были тяжелыми и злыми, наводя на мысль, что мои знакомые меня узнали. Хотя, возможно, это была паранойя. Как бы там ни было, я устремился в сторону дома, понимая, что задержался немного дольше, чем обещал.

Зайдет ли сюда Антон Павлович? Вероятнее всего – да. По идее, он уже должен был исследовать похожие места на предмет моего посещения их незадолго до убийства. Конечно, меня там раньше никто не видел, так что такой желанной и легкой зацепки у следователя не появится.

От меня исходил запах сигаретного дыма, пропитавшего тело с ног до головы. Оставалась надежда на легкий ветерок: вносить в квартиру подобный запах очень не хотелось, учитывая присутствие дома Леры. Но самое главное было сделано! В прошлый раз я забыл купить зажигалку и благодарил небеса за источник огня в доме у моих жертв. А если бы спичек не оказалось? Теперь я всегда буду во всеоружии. Жаль, топливо нельзя носить с собой, а то я стал бы настоящим ангелом смерти, несущим по Земле свой карающий меч.

Лера еще смотрела мультфильмы. Я закрыл за собой дверь и прошел в комнату. Зажигалка в кармане брюк грела мне душу, обещая что-то большое и значимое.

– Фу, папа, ты так воняешь! – Дочь недовольно посмотрела в мою сторону и сморщила носик.

Жена, оглянувшись, принюхалась и тоже скривилась, почувствовав непривычный для нашего дома запах. Женин отец много курил, их кухня источала запах табака, въевшийся в каждый миллиметр небольшого помещения. Несколько черных пятен на столе свидетельствовали о неаккуратном обращении с сигаретами. Старая банка из-под рыбных консервовслужила пепельницей, из которой выпадали сигареты. Женя на всю жизнь надышалась этой вонью и теперь на дух не переносила табачный дым. Она с отвращением мотнула головой и вернулась к своему делу, мне же оставалось только быстренько переодеться. Вообще, в квартире, впитавшей в себя запах соседского пожара, ругаться на запах сигаретного дыма было странно, но я промолчал.

Вечером мы всей семьей играли в игры-бродилки, которые очень нравились нашей дочери. Особенно она ликовала, когда ее зеленая фишка первой доходила до финишной отметки. Да, первая во всем… Проигрывать Лера не собиралась, так что мне пришлось несколько раз подыграть ей, делая неправильные ходы своей фишкой.

Как обычно, укладываться спать мои женщины отправились вместе, я же улегся на кровать, листая ленту новостей на телефоне. Через пять минут в комнату зашла Женя, чем вызвала мое показное удивление: причину ее быстрого возвращения я знал заранее.

– Представляешь, снова моментально уснула! То ее не уложишь из-за бесконечных расспросов, то засыпает так, будто батарейки сели. Чем ты ее там замучил? Наверное, снова носились по двору, как угорелые?

– Пусть это останется нашим с ней маленьким секретом, – я улыбнулся жене и подвинулся на кровати. – Будешь рисовать или ляжешь?

– Даже не знаю, – Женя сладко потянулась и посмотрела на чистый холст. – Можно хотя бы зачин сделать. Но с другой стороны, раз на полотне пустота, то я могу позволить себе немного расслабиться, не чувствуя угрызений совести из-за недоделанной работы.

– Интересная логика, – я отложил телефон и засмеялся, – возьму на вооружение. Если за работу еще не брался, то можно продолжить отдыхать. Класс!

Женя улыбнулась, потом изобразила обиду на лице и ушла в ванную. Через пару мгновений оттуда раздался звук льющейся воды, и я, поднявшись, подошел к окну. Ночь была темной, будто отказывалась дарить людям даже скудный свет далеких звезд. Не знаю как, но это мой двойник скрыл небо за тучами, погрузив город во тьму. Синоптики в интернете предрекают дождь, но я точно знаю, что его не будет. Тучи нужны мне для дела, а дождь будет лишь помехой веселому огню, который подхватит и разнесет поднимающийся ветер. Глядя в небо, я остро осознал, что сегодня, может быть, последний день Сашкиной жизни, но от своих планов решил не отказываться.

Пришла Женя в розовой ночнушке и тут же завалилась на кровать. Я выждал пару минут, прислушиваясь к ее дыханию.

– Женя… – Закрытые глаза и спокойное дыхание супруги были мне ответом.

Ну и хорошо. Поднявшись с кровати, я направился к шкафу и достал оттуда свой спортивный костюм. Правда, он немного шуршащий, но его черный цвет на фоне темной ночи должен скрыть меня от посторонних глаз. Когда я надевал штаны, в комнате появилась соседка. И тут же иронично закатила глаза:

– Не стесняйся. Мне уже нет дела до земных утех, и твои красоты мне рассматривать незачем. Я сейчас не по этой части.

Я кивнул, соглашаясь, и спокойно надел штаны. Верх от костюма – моя жена называет его худи – радовал именно наличием капюшона, который должен послужить дополнительной маскировкой. Я примерил его, рассматривая себя в зеркало, и услышал смех.

– Красавец, что уж сказать! С тобой можно идти банк грабить. Балаклавы у тебя нет случайно?

Наташа подошла к шкафу и заглянула внутрь. Придирчивым взглядом она осмотрела содержимое нескольких полок и, хмыкнув, отошла к окну. Странно, но темнота подсвечивала ее лицо, придавая ему новые оттенки. Уже не удивляясь, я посмотрел на жену.

– А они не проснутся, пока меня не будет? – спросил я у Наташи.

Ее лицо исказила кривая улыбка.

– Нет, тебе не о чем беспокоиться. Хозяин все сделал для того, чтобы тебе никто не мешал. Он и впредь будет помогать тебе. Жаль, что такой непутевый посредник из тебя вышел – дело-то великое.

Я удивленно смотрел на женщину. Естественно, я понимал, что без помощи двойника мне бы не светило ничего хорошего, но я считал создателем призраков себя. Пусть они и созданы не без помощи, но он всего лишь двойник, а оригинал – я. Или все наоборот?

Наташа наблюдала за мной, и я в очередной раз подумал, что она умеет читать мысли. Или снова паранойя наступает мне на горло, не давая увидеть других, более важных вещей? Наташа засмеялась и, махнув рукой, вышла из комнаты. Мне оставалось только выйти следом. Посмотрев на жену, я мысленно попрощался с ней, ведь события могли развиться непредсказуемо. Наташа не торопила меня, наблюдая, как я заглядываю в комнату дочери. Она спокойно стояла в коридоре и смотрела на дверь. Лишь когда я подошел, она сказала:

– Готов, или пойдешь еще тараканов расцелуешь?

Я не ответил, надел кроссовки и тихонько вышел в тамбур. На лестничной площадке меня ожидало все ее семейство, и я уж подумал, что мы выдвинемся полным составом, но никто из них не шевельнулся. Наташа пошла пешком, и я последовал за ней, проходя сквозь призраков. Было странно делать такое, ведь мозг настаивал, что прямо на пути стоят люди, но никакого препятствия я не почувствовал. Наташа выскользнула на улицу, а я сперва посмотрел в маленькое окошко у двери. Интересно, сколько еще человек уснули странным сном, чтобы не стать мне помехой в эту ночь? Накинув на голову капюшон и нащупав в кармане зажигалку, я вышел под мрачное небо, предназначенное для моих темных дел.

Женщина шла молча, и по ее уверенной походке я понял, что она знает конечную точку нашего маршрута. Сказать, что я удивился? Нет, все происходящее казалось естественным, как восходы и закаты солнца, и я просто шел следом, вполне спокойно рассматривая камни под ногами и лишь изредка глядя вперед.

– Ты сомневаешься, что я знаю дорогу? – сказала Наташа, остановившись невдалеке от сто восемнадцатой школы.

– С чего ты взяла? – произнес я, пряча лицо под капюшоном.

– Этот вопрос висит в воздухе и мешает мне сосредоточиться, – она обвиняюще ткнула в меня своим смертоносным пальцем.

– Да все в порядке, – сказал я, выставляя вперед руки. – Я понимаю, что ты откуда-то черпаешь информацию, может, тебе сообщает ее мой двойник. Мне все равно, поверь.

Смех, слышный только мне, разорвал тишину ночного спального района. Наташа покрутила пальцем у виска.

– Ты совсем ненормальный? Я однажды проследила за ним, поэтому теперь точно знаю, где он живет. Вот и все.

– Ага, вот как… – Чувствуя себя идиотом, я указал ей кивком на дорогу. Наш путь продолжился. Мы миновали парк и повернули на дорогу, ведущую к роддому. Оттуда несколько лет назад я забирал Женю с Лерой, и сейчас сердце защемило, напоминая мне о тех чудесных моментах. Пройдя вдоль гаражей и поплутав немного по посадке с болотцами, мы оказались в частном секторе и зашагали вдоль. Это был один из самых запутанных маршрутов в моей жизни.

Чуть не сломав ногу в высокой траве, я, прихрамывая, вырулил к улице Ньютона. В такие моменты я начинал завидовать бесплотности моей спутницы. Один великий физик вывел нас к другому, и хоть шли мы по Ландау недолго, мне эта улица показалась самой опасной для нашего дела. Несколько машин проехали по широкому проспекту, и мне в последний момент удавалось скрыться от их фар. Еще не хватало остаться на записи чьего-то видеорегистратора темной фигурой высокого роста, с надвинутым на глаза капюшоном. Приблизительно так звучала бы ориентировка на меня в полиции, а Антон Павлович, наверняка уже знающий мой точный рост, подпрыгнул бы от радости.

Не доходя пару десятков метров до заправки, мы нырнули в кусты-деревья, спасаясь от обязательных в таких местах камер. Через пять минут блуждания в маленькой посадке мы вышли к карьеру. Он соседствовал с университетом МВД, отделенный от последнего аллейкой, окаймленной деревьями. Они скрыли меня от прогуливающихся в такой поздний час людей. Еще немного поплутав, мы вышли через дворы многоэтажек на проспект Гагарина, преодолев который, направились через частные дома в район станции «Основа». Обогнув с правой стороны озеро, я вошел следом за Наташей в лесок, отделявший меня от цели несколькими сотнями метров.

Наша цель пряталась за так называемым еврозабором. Я молча смотрел на одноэтажный дом с шиферной крышей, в котором жил Сашка Черников, мой напарник и очень хороший товарищ. Бывший. Наташа посматривала на меня, и жуткая улыбка зияла чернотой на ее обгорелом лице.

Где-то лаяли собаки, привычная охрана частных домов, и я всю дорогу боялся, что одна из них разбудит своего хозяина, заставив его поинтересоваться проходящими мимо незнакомцами. Людей мы не встречали. Скорее всего, сказывалось позднее время – была почти половина третьего ночи. Фонари, редко освещавшие наш путь, в районе Сашкиного дома не горели вовсе. Я поднял голову и заглянул в плафон, увидев там кромешную тьму. Наташа подмигнула мне и шагнула сквозь забор.

Тихонько подергав ворота, яоглянулся по сторонам и молча выругался. Как можно было подумать, что бывший разведчик всех разведок мира мог оставить их незапертыми? Но не прошло и полминуты моего отчаяния, как во дворе Сашкиного дома раздался тихий шум, звякнули ключи, и темная фигура появилась в прямоугольном проеме.

– Заждался уже? – спросила Наташа, глядя мне в глаза. – Чего стоишь? Заходи быстрее, пока солнце не встало.

– А как ты… – Я не успел договорить: тень скрылась из виду, оставив меня одного.

Оглядевшись по сторонам и не увидев ничего подозрительного, я зашел во двор. Здесь все было как раньше. Я даже узнал перевернутый ржавый таз, лежащий при входе с правой стороны. Сашка говорил, что хочет сделать из него ледянку для соседского мальчишки, но руки до этого видимо так и не дошли. Неизвестные мне синие цветы росли вдоль дорожки, ведущей к дому. Я закрыл за собой ворота и увидел торчащий из замка ключ. Ну да, им Сашка открывал дверь в прошлый раз, но обычно он уносил его с собой, чтобы «не соблазнять воров», как он сказал тогда по этому поводу. Неужели в этот раз оставил?

– Да пойдем уже, Шерлок! – раздался сзади рычащий шепот Наташи. – Я видела, куда он прячет ключ, и сходила за ним, пока ты топтался на улице. Теперь успокоился?

– Ага, – прошептал я и подошел к ней. Она указала мне на небольшое строение, служившее раньше гаражом, но со временем превращенное в обычную бытовку. Новый подземный гараж был построен Сашкой три года назад. Не знаю точно, но не удивлюсь, если кирпич для его постройки он также прихватил с очередного объекта. Но Наташу явно интересовал сарай. Она подошла к нему и поманила меня рукой. Выбора не было, пришлось тащиться за ней, по пути обдумывая дальнейшие действия.

Наташа сделала шаг навстречу стене и исчезла за ней, оставив меня перед запертой дверью. Секунды текли очень медленно, и когда она появилась, я чуть не закричал от радости. Громкий смех был реакцией на мои эмоциональные прыжки на месте, закончившиеся падением в невысокую траву.

– Я была права, они там.

– Кто? – Я отряхивал штаны.

– Бочки с соляркой. – Не знаю как, но ее гнилые зубы страшно блеснули во тьме. – Только не говори, что ты о них не думал.

– Наташа, в тот раз…

– Да заткнись ты уже! – резко оборвала меня она и посмотрела мне прямо в глаза. – Не даешь сосредоточиться.

Я умолк и сделал два шага назад. Ее голова повернулась на сто восемьдесят градусов, следя за мной, и снова вернулась на место. Наташа приложила руку к замку, и тот вскоре начал таять, истекая горячим металлом на тротуарную плитку перед дверью. Мне слабо верилось в увиденное, но и сомневаться не приходилось: расплавленный металл стекал по двери, шипя и извиваясь, будто живой. Через минуту на месте замка было пусто, а две петельки, удерживаемые им, немного закоптились. Хорошо, что не сплавились, а то пришлось бы их разрывать, а у меня кроме зажигалки ничего не было.

Наташа отошла в сторону, пропуская меня вперед, и я потянул на себя небольшую дверь. В сарае было темно, но свет включать я не решился, боясь привлечь внимание. Мысленно поблагодарив Сашку за смазанные петли, я переступил порог и в глубине сарая увидел несколько… бочек?

– Они?

– Ага, – также коротко ответила женщина у меня за спиной и зашла следом.

Я уже говорил, Сашка был хорошим хозяином: на полу было чисто, никакого хлама. Я шел осторожными шажками, по дороге рассматривая столы и полки с инструментами. Все было аккуратно разложено в строгом порядке с соблюдением размеров. Мечта перфекциониста! В конце сарая у стены приютились несколько бочек, распространявших уже известный мне запах. Почему-то казалось, что емкости выкрашены в синий цвет. Подобное я видел в кино и на некоторых СТО, проходя мимо по своим делам.

Я обошел одну из бочек и постучал по ней кулаком. Она ответила глухим гулом, давая понять, что заполнена доверху. Наташа стала рядом и сказала:

– Чего стоим? Кого ждем?

– Не знаю, – честно ответил я, с вызовом глядя на женщину.

Осмотревшись, я заметил у стола то, что было как нельзя кстати. Женщина пристально следила за моими действиями.

– Молодец, – похвалила она, кивая на ведро, с которым я шел обратно к бочке.

– Не перелить. Слишком большая и полная. А другие бочки вообще не открывались: крышки целые. На этой Сашка краску содрал, а остальные еще не трогал. Надо слить чем-то.

Рассмотрев стеллажи, я увидел то, что искал. Наташа с недоумением смотрела на мою находку, но вскоре поняла, что именно я несу к бочке.

Открыв крышку, я вставил в отверстие один конец шланга и начал тянуть солярку, ожидая неприятного вкуса во рту. Женщина снова рассмеялась, когда меня разразил кашель, но, не обращая на это внимания, я уже направлял струйку куда надо. Тягучая жидкость вальяжно потекла в ведро. Мы стояли рядом и молча наблюдали за процессом до тех пор, пока ведро не наполнилось до краев «солнечным маслом». Достав трубку, я положил ее рядом с бочкой, потом взял в руки ведро.

Наташа смотрела на меня и не могла понять, почему я не выхожу. Она зыркнула на бочку и задала вопрос:

– Думаешь еще взять?

– Нет. Хочу сделать одну полезную вещь.

Я пошел в угол справа от двери и взял палку. Женщина молча наблюдала, как я укладываю на стол найденный длинный предмет, плохо различимый в темноте. Она подошла ближе и снова попробовала подтолкнуть меня к нашей цели:

– Что ты делаешь? У нас мало времени.

– Это не моя проблема. Если мне суждено сегодня убить, то все должно быть по-моему. А значит, эпично и красиво.

Я делал факел. На столе лежал принесенный мною черенок от лопаты, который я планировал обмотать плотной тканью, без сомнения, имеющейся у Сашки. И правда, рядом на крючке висела ветхая спецовка, на мой взгляд, довольно грязная, но для моего дела лучше и не нужно. Разорвав ее на лоскуты при помощи отвертки со стеллажа, я аккуратно прикрутил ткань найденной проволокой. Результат мне понравился. Факел получился длинным (можно не бояться поджечь самого себя) и крепким, что давало шанс применить его в качестве дубинки. Солярка из бочки пропитала его, сделав грозным оружием в моих руках.

– Возьми с собой на дорогу, вдруг пригодится. – Наташа указала мне на пустую бутылку из-под минеральной воды, лежащую на столе рядом с разобранным двигателем. Немного подумав, я согласился и наполнил бутылку из ведра. Скорее всего, Сашка точно также сидел здесь и наливал горючее в мою тару, не думая не гадая, что становится косвенным соучастником преступления.

Заглянув в ведро, я сплюнул и пошел к бочке. Пришлось опять отсасывать горючее, пополняя растраченные запасы. Закончив с соляркой, я, наконец, вышел, держа в руках «заряженное оружие», готовое принести смерть своему же владельцу.

Дверь в дом была ожидаемо закрытой, и Наташа, снова пройдя сквозь стену, открыла ее изнутри. Проходя в дом, я обдумывал эту ее уникальную бестелесность. Вспомнился старый фильм, в котором Жорж Милославский спрашивал ученого о возможности пройти сквозь любую стену. Как и его, меня вдруг заинтересовала способность проникать в магазины и другие денежные места. Наверное, стоит обсудить это в ближайшем будущем.

В коридоре было темно. Я прошел по дощатому полу до большой двери, скрывающей за собой вход в просторную гостиную. Здесь все было также аккуратно, как и в сарае. Моя квартира с разбросанными по полу и подоконникам игрушками выглядела настоящей свалкой по сравнению с этим домом. Стол, придвинутый к окну, был почти пустым, за исключением единственной книги. Сергей Лукьяненко: «Рыцари сорока островов». Прочитав название, я улыбнулся. Пару месяцев назад один из строителей советовал Сашке прочитать эту книгу, но он отказывался, мол, детские книги уже не для него. Ему, видите ли, подавай что-то о разведчиках и шпионах, а «книги для домохозяек» он не читает. А тут вот как оказалось… Посмотрев на закладку, лежащую на последней странице, я решил, что книга прочитана, и отложил ее в сторону.

– Ты что, в библиотеке? – проговорил хриплый голос прямо у меня над ухом.

Я подскочил и ударился ногой о стол. Мне с трудом удалось сдержать крик, и я скривился от боли, что вызвало очередной приступ смеха у моей «подруги».

– Не делай так больше, – процедил я сквозь сжатые зубы. – Я и так весь на нервах, а тут еще ты со своими шуточками. У Сашки сон очень чуткий, можем разбудить.

– Кого? Человека, чей сон контролирует хозяин? Думаю, мы не сможем разбудить его, даже если сильно постараемся. Хочешь – попробуй!

Я хотел убедиться в силе двойника, но решил, что чудесного сна моих девчонок вполне хватает в качестве доказательства.

– Послушай, – начал я, – все-таки перестань так делать. Дело не в том, что ты пугаешь меня, заставляя подпрыгивать на месте. Но моя жена начинает считать меня психом. Ты понимаешь это? И все из-за моих разговоров с самим собой и пристальных взглядов в пустоту. Она-то не видит ни тебя, ни твою семью. Только не надо ей показываться для доказательства моей вменяемости. Хорошо?

– Все сказал? – Наташа скривила рот. – Тогда пошли. Обещать ничего не буду, но постараюсь выполнить твою просьбу.

И она вошла сквозь стену в следующую комнату. Дверь туда открылась также тихо, как и все другие до нее. Я с завистью смотрел на петли, вспоминая скрип дверей моего гаража. Да, Сашка настоящий мастер, этого у него не отнять. Хотя о чем это я? Какое мастерство, когда я пришел сюда забрать у него саму жизнь? Сомнения таяли с каждой секундой, заставляя смириться с неизбежным.

Спальня была обставлена по-спартански. Кроме односпальной кровати, на которой лежал хозяин дома, здесь были только шкаф, прикроватная тумбочка и стул. На полу перед кроватью лежал маленький коврик, а на нем дожидались своего хозяина тапки не различимого в темноте цвета. Окно было занавешено, так что свет луны не мешал спокойному сну моего товарища.

Спал Сашка на спине лицом в потолок, побеленный простым мелом, придававшим немного яркости погруженной во тьму комнате. Я нагнулся и заглянул под кровать. Ну да, как и следовало ожидать, не раз упомянутое Сашкой «оружие» лежало на полу. При желании хозяин легко мог схватить топор, нож или саперную лопатку, удобно примостившиеся с противоположной от входа стороны. Аккуратно, чтобы не создать шума, я достал их из-под кровати и вынес в первую комнату. Здесь, на диване, они будут менее опасны. Все время казалось, что несмотря на магическое вмешательство, Сашка может проснуться от любого шума.

Взяв в руки ведро солярки, оставленное на входе в гостевую комнату, я снова зашел в спальню и остановился в дверях. Женщина стояла у кровати, глядя в мою сторону. Ее руки начинали светиться от пробегающего по ним огня, затухающего на кончиках пальцев. Она пристально смотрела перед собой, двигая губами, произносившими неслышные слова. Я сделал шаг и посмотрел туда же, уже догадываясь, что увижу. В блестящей лакированной дверце шкафа стоял мой двойник. В этот раз он снова был в черном плаще со спущенным капюшоном. Его руки были сложены на груди, а правый уголок рта надменно полз вверх. Он смотрел на меня, контролируя каждый мой шаг, и я понял, что пора делать то, зачем мы сюда пришли.

Солярка потекла из ведра на Сашкину постель и пол перед нею. «Солнечное масло» попало и на хозяина дома, заставив его перевернуться на другой бок. Я остановился, ожидая его пробуждения, но он продолжал мирно посапывать во сне.

– Чего застыл? – Наташа смотрела на меня с противоположной стороны кровати. – Я же сказала, что тебе бояться нечего. Его сон – один из самых крепких на всей планете, и без разрешения он не проснется. Ты можешь ударить его, если захочешь, но его даже это не разбудит.

– Я верю, так что бить не буду.

– А вот я ударю, – она качнулась и… материализовалась. Рука метнулась Сашке в лицо, разбив губу до крови. Наташа смеялась, запрокинув голову и снова становясь бестелесной.

– Не трогай его больше! – прикрикнул я и замолчал, прикрыв ладонью рот. – Я продолжаю.

– Или что? – с вызовом посмотрела женщина. – Снова ударишь меня молотком? Ой, боюсь-боюсь! Давай неси еще солярку, здесь все надо сжечь, чтобы даже следа твоего пребывания не осталось.

Я посмотрел на свои руки и, покачав головой, вышел из комнаты. Как же я сразу об этом не подумал? Мои отпечатки радостно расположились на десятке предметов в этом доме и сарае. И не только. Дверь во двор открывала Наташа, а закрывал я, своей рукой. Что скажет следователь, обнаружив на ручке отпечатки пальцев мертвой женщины, соседствующие с моими? Ладно, жечь так жечь.

Солярка второй раз наполнила ведро до краев. А потом я перевернул бочку и завороженно смотрел, как жидкость растекается по полу сарая. Выходя, я начал лить солярку тоненькой струйкой, прокладывая будущему огню путь к бочкам с топливом. Эта дорожка протянулась до самой кровати, а остатки я разлил по гостиной и коридору. Характерный запах горючего наполнил дом, давая понять, что моя одежда пропитается им насквозь, выдавая меня с головой. Придется сжечь ее или снова выбросить в мусорный контейнер в соседском дворе.

Когда работа была закончена, я вспомнил о двойнике и посмотрел на шкаф. Он наблюдал за мной, одобрительно кивая и явно предвкушая огненное буйство.

Наташа позвала меня в гостиную и указала рукой на шкаф.

– Открой дверь, – произнесла она, не опуская руки.

– Зачем? Ты же сама можешь это сделать.

– Если ты хочешь поговорить с напарником по душам, то лучше тебе меня послушать. Мне интересна твоя реакция на предмет, который хранят за этой дверцей.

Пожав плечами, я потянул на себя дверцу обычного шкафа и застыл от удивления. В шкафу обнаружился железный ящик, который я не спутал бы ни с чем другим. Мой двоюродный дядя был охотником, и в одной из комнат его трешки находился точно такой же сейф, предназначенный для хранения оружия.

– Отойди, – прохрипела Наташа, и я уступил свое место.

Она снова расплавляла замок, разогревая его руками. Интересно, что подумают следователи, найдя в металле странную дыру, явно оставленную человеческой рукой? Красные потоки стекали на полку шкафа, прожигая дыру в подставке под сейфом. Когда все было закончено, женщина приоткрыла дверцу и отошла.

Я как человек, служивший в армии, сразу узнал очертания «калаша», стоящего у дальней стенки железной коробки. Но это оказался не он, а его охотничий брат, получивший название «Сайга». Помнится, Сашка что-то рассказывал о своем оружии, но я тогда не поверил ему и потому пропустил информацию мимо ушей. Оружие было разряжено, но на дне сейфа лежала коробка с патронами, и я быстро вщелкнул их в магазин. Внимательно осмотрев оружие, я удивился. У дяди тоже была «Сайга», но совсем другая. Модификация оружия моего напарника походила на автоматы «сотой серии», у нас в стране не выпускаемые, тогда как дядина имела простой ствол и укороченное цевье. Да, знает Сашка толк в оружии… Может, если поискать, то можно и гранаты найти? К примеру, в погребе под картошкой?

– Время, – проговорила Наташа, подняв руку так, будто смотрела на часы. Чего-чего, а часов у нее точно не было. Скорее всего, жест остался с тех времен, когда она была живой и могла подсказывать время прохожим на улице. Если, конечно, она там бывала.

Я прошел в спальню, повесив оружие на плечо. Женщина стала справа от меня, опустив голову. Возникло чувство, что она предоставляет мне шанс самому решить судьбу моего напарника и сегодняшней ночи. Факел стоял рядом с пустым ведром, на дне которого поблескивали остатки маслянистой жидкости. Взяв в руку палку, я макнул ткань в ведро, впитывая ею последние капли горючего. Наташа не посмотрела в мою сторону даже тогда, когда пламя зажигалки осветило часть комнаты, придавая пространству таинственности. Факел вспыхнул, и комната ожила, наполняясь тенями, созданными танцующим огнем.

Карабин был уже наизготове. Человек в зеркальной поверхности шкафа дунул жаром в направлении кровати. Сашка зашевелился и сел на постели, всматриваясь в меня сквозь пляшущее пламя. Он вдруг засмеялся, потом резко выпрямился.

– Знал… Догадывался… – протянул он. – Ты не мог позволить мне рассказать полиции правду. Но как ты зашел сюда?

– Пусть это останется тайной, которую ты, возможно, со временем узнаешь. Все будет зависеть от твоего сегодняшнего решения.

– Хорошо. Допустим, я тебя понял. Но как ты открыл сейф? – Сашка спокойно смотрел на дуло «Сайги», нацеленное ему в грудь, не подавая виду, что хоть немного испугался.

Наташа молча стояла рядом, всматриваясь в пол мертвыми глазами. Двойник исчез, оставив нас с Сашкой наедине.

– Саша, это неважно. Нам надо поговорить и, поверь мне, от этого будет зависеть многое. Ты готов? А то времени у нас мало.

Сашка потянул носом воздух и посмотрел вниз. Он покачал головой, понимая, что сидит на пороховой бочке. Улыбнувшись, напарник развел руками и проговорил:

– Я думал, что мне все это снится. А тут на тебе… Вариантов у меня нет, так что валяй.

Валять? Ну хорошо. Вот только с чего начать? Я не прорабатывал эту беседу, хотя и думал о ней несколько раз. Оказавшись лицом к лицу со своим напарником, которого собирался убить, я опустил взгляд подобно моей мертвой соседке. Да, я становлюсь такой же бесплотной тенью, временами выныривая из призрачного мира в мир людей, чтобы провести время с семьей и сходить на работу. Все остальное время мое сознание блуждает в неизведанных далях, строя планы на светлое будущее всего человечества. Ладно, Сашка, будем начинать…

– Саша, я думал о твоих словах и, признаюсь, кое с чем согласился. Но я не могу принять их, так как вижу то, чего не видят другие люди. Мир несется в пропасть и забирает с собой наших детей. Я переживаю за будущее дочери. В каком мире ей придется жить? Кто будет ее друзьями и примером в жизни? Мне страшно, и я понимаю почему: они уничтожают человечество, запутывая нас в нужную им реальность. Молодежь употребляет наркотики, ставшие доступными благодаря интернету, а пивной алкоголизм – это бич нашего времени. Мы теряем наших детей, отдавая их на обучение улице. Согласен, так было и раньше, но сейчас улица перестала учить доброму и светлому – уже нет походов, дворовых игр и чистой любви; все подменено новыми идеалами. Дети лишаются девственности в двенадцать лет, перед этим закинувшись дешевым вином, проданным «заботливыми» продавцами. Саша, кто-то должен взять ситуацию в свои руки и показать этому миру его ущербность. Тысячи видео в интернете не могут этого сделать. Десятки тысяч активистов здорового образа жизни не добились почти ничего. Телевизор и улица уничтожат людей, заразив мозг каждого из них вирусом, передающимся информационно. Неужели ты не согласен?

– Ты прав, Володя. Я снова соглашусь с тобой, но у меня есть один вопрос: кого ты выберешь потом? Кто станет твоей следующей целью? Ты считаешь, что, уничтожив пьяниц и наркоманов, ты спасешь мир? Я напомню тебе, что лет семьдесят назад его чуть не уничтожили люди, желавшие породить чистую расу, без дефектов и изъянов. Врага найти проще всего, если задаться этой целью. Кто следующий? Евреи, черные или, прости господи, «нетрадиционные меньшинства»? Еси всех их начать грести твоей гребенкой, то вскоре не останется никого. Останутся пустыни и дома с выбитыми окнами, а человечество, по твоей воле, будет гнить в могиле. Твоим методом людей не исправить, но, если подумать, можно найти альтернативу. Я готов стать твоим помощником, еси ты предложишь свою программу. Ты – идейный, и хочешь изменений, а это очень хорошо. Давай вместе решать проблему, и человечество истчо скажет нам спасибо, когда посмотрит на мир новыми глазами.

Он встал с кровати и покрутил головой в поисках тапочек. Как он мог думать о тапках в такой момент? Я ужаснулся нашему взаимному непониманию. Мы как будто говорили на разных языках, не слыша друг друга. Но кое-что из его слов я уловил. Он видел новый путь и хотел показать его мне!

Да, я уже почти согласился продолжить диалог, но вперед, все еще глядя в пол, медленно вышла Наташа. Ее руки горели. Когда она подняла лицо, что-то невероятное произошло с моим напарником: надев наконец тапки, он посмотрел в мою сторону, и его лицо начало меняться. Сначала на нем отобразилось крайнее удивление, которое сменилось выражением ужаса. И я понял причину. Призрак Наташи проявился в реальном мире, и мой напарник стал свидетелем того, чего в его понимании не могло существовать. Тот, кто не боялся ни черта, ни Бога, на моих глазах сжался от ужаса, столкнувшись с необъяснимым.

Призрак с горящими руками шел прямо на него, и капли огня срывались на пол, поджигая ковер. Еще мгновение, и она подошла к Сашке вплотную. Одну руку она прижала к его рту, не давая возможности закричать, а второй провела по его телу. От этого прикосновения кожа моего товарища задымилась и начала гореть синим пламенем. Он запрыгал на месте, но цепкие мертвые руки надежно держали его агонизирующее тело. Я посмотрел на дверь шкафа и стал свидетелем радости моего двойника. Он победно размахивал руками, наблюдая за тем, как корчился в муках сгорающий заживо человек. Не было предела его радости, как и не было предела Сашкиной боли.

Наташа отпустила его. Он выпал из ее рук и стал кататься по полу. Сашка старался погасить огонь, но это у него не получалось, и он только сильнее поджег ковер, смоченный соляркой. Комната загорелась еще яростнее, заполняясь едким дымом и запахом сгоревшей кожи.

Я понял, что Наташа его убила, и решил хоть что-то исправить, кинув на пол свой факел. И тут же поймал на себе удивленный взгляд двойника: он не сразу понял, что я делаю, но затем истошно засмеялся. Наташа подхватила его смех хриплым хохотом, заставляя залаять собак в соседних дворах.

Делать мне здесь было больше нечего, и я, вытирая слезу, вышел из пылающей комнаты, бросив карабин при входе. Пусть полиция думает, что он хотел сначала застрелиться, но передумал и убил себя тем способом, которым перед этим наказал несчастную семью алкоголиков. А что? Солярки у него было много, а если меня спросят, то я расскажу, как он угрожал расправиться с ними из-за угроз в адрес моей семьи. «Да-да, господин следователь. Сам не знаю почему, но он очень любил моих жену и дочь, хотя ни разу их не видел…» Звучит? Думаю, да, тем более опровергнуть уже некому. Да и образу Сашки эта история придаст еще больше героизма и необычности.

Я вышел со двора, опустив на лицо капюшон, стараясь спрятаться от всего мира. Я не смог… Да, я неудачник, Наташа была права. Сашка умел говорить и знал, как донести свою мысль. Я же снова все испортил – чуть не поддался на его уговоры. Слабак…

– Факел он сделал, инквизитор хренов! – Женщина догнала меня и потащилась сзади, ругая мою нерешительность.

– А что? Я бы и сам его прикончил, – сказал я, понимая, что оправдываюсь.

– Ага, прикончил бы он…

– Вас же смог! – с трудом сдерживая крик, я резко обернулся к ней.

– Ты сам виноват, что он теперь не возродится рядом с нами. Сашка был хорошим экземпляром, и мне очень жаль его терять. Я так его расхваливала перед Колей, что он даже ревновать начал. Собирался с нами идти, чтобы убедиться, что твой напарник ему не ровня. С трудом отговорила его. Ну да ладно. Что произошло, того уже не отменить.

– Наташа, мне и так тошно. Но признаюсь, я не жалею о случившемся. А теперь давай помолчим, помянем в тишине хорошего человека. Ведь он всего лишь хотел справедливости.

– Тогда у меня для него плохие новости: ее в этом мире нет. – Наташа хихикнула и вдруг остановилась, всматриваясь в сторону покинутого нами дома. – Да он и сам это уже понял.

И сзади раздался взрыв. Небо полыхнуло, как на празднике с салютом. Мы постояли немного, глядя на озаренные небеса, я и моя мертвая тень. А потом двинули в посадку, где я планировал скрыть свои следы при помощи огня. Деревьев было жаль, но свобода сейчас была важнее. Моя спутница поняла все без слов и пару раз махнула руками, с которых сорвалось несколько ярких огоньков. Они приземлились на ветки деревьев, щедро укрывавшие землю, и начали свой веселый бег от одной к другой.

Я догадывался, что подобное сейчас происходило и возле Сашкиного дома. Ветер разносил огонь по соседним дворам, не оставляя спящим людям шансов на спасение. Тем, кого разбудили собаки, повезло больше, но домов они лишатся – со стихией не справишься.

Где-то вдалеке раздался жуткий смех, и тень накрыла горящую улицу. Его голоса я еще никогда не слышал, но догадался, кто это. Мой двойник наслаждался результатом…

Часть 5.

Глава 25.

Мой двойник наслаждался результатом, а мы потихоньку двигались по направлению к своему дому. Путь был выбран прежний, и, пересекая проспект Ландау, я видел зарево за спиной. Но для меня все, что осталось позади, было уже неважно. Сейчас смысл виделся только в одном: оставить поменьше следов и добраться домой без происшествий. Пока мой двойник пожинал плоды нашего с Наташей труда, магический сон моих родных мог резко прерваться. Я понимал, что ничем хорошим это для меня не кончится.

Подходя к концу улицы Ньютона, я заметил странную фигуру, копошащуюся в кустах. Человек достал какой-то маленький пакетик и начал аккуратно запихивать его в трубу, торчащую из-под лавки. Я остановился, наблюдая за его действиями, и Наташа тоже замерла невдалеке от этого парня.

Мне понадобилось секунд десять на то, чтобы понять: парень тоже мой клиент. Я уловил кивок спутницы, и мне все стало ясно: она знала об этой встрече и именно поэтому предложила мне взять с собой бутылку солярки.

Проблема так называемых «закладок» давно пересекла все возможные границы, а их реклама краской на домах не давала возможности забыть об этом факторе современного мира. Полиция не боролась с этим, скорее всего имея свой процент, так что количество «закладчиков» росло, как на дрожжах. Ну что ж, дорогой незнакомец, пришло время наказать тебя.

Человек еще не заметил, что находится под наблюдением. Покончив со своим делом, он поднялся на ноги, отряхнул штаны и уже собрался было уходить, как напоролся на мой взгляд. Я держал бутылку в левой руке, а правой чиркал зажигалкой. Мой видок с надвинутым на лицо капюшоном мог вызвать только одну ассоциацию у данного человека, что подтвердили его слова:

– Ничего не бери, если не договаривался. Ты должен знать правила: сначала деньги, потом товар. Или ты уже купил?

– Купил, – сказал я, стараясь исказить голос. – Недавно оплатил.

– А кому ты звонил? – В голосе парня прозвучали нотки сомнения.

Я сделал шаг к нему навстречу, одновременно открывая бутылку. Он отступил, продолжая взглядом отслеживать мои движения. Я снова шагнул вперед и проследил за его ответным шагом спиной назад. Крышка упала на землю и отвлекла его внимание. Не дожидаясь, пока он переведет свой нервный взгляд на меня, я рванул в его сторону. Парень попытался бежать, но зацепился ногой за торчащий из земли кусок арматуры и, немного побалансировав, упал в траву. Впервые в жизни я поблагодарил городские службы за плохую работу. Он прижал к себе пакет, все еще считая, что его содержимое может меня заинтересовать, но я уже поливал его жидкостью из бутылки.

– Что? Что ты делаешь? – Его голос срывался, а испуганные глаза заглядывали мне под капюшон.

– Чищу город, – спокойно сказал я и поджег струю. Где-то рядом довольно захихикала Наташа. Через мгновение предрассветную тишину улицы пронзил крик человека, ползущего на спине. Над ним пылало пламя, освещавшее часть улицы и меня, уходящего по дороге в сторону своего дома.

Проходя вдоль болота, я оглянулся и увидел, что моя спутница снова поджигает деревья и траву. Это было правильно, ведь сожженный парень может вызвать немалый интерес у полиции, а мои следы доведут их прямо до квартиры. Как и пару часов назад, женщина скрыла возможные улики единственным доступным ей способом. Стоит признать, он мне нравился.

Придя домой, я первым делом пошел в душ, чтобы смыть с себя запах солярки. Одежда была закинута в мусорный пакет и завязана самым крепким узлом, который я только мог себе представить. Нельзя было допустить, чтобы мои домочадцы учуяли этот запах. Подумав, я накинул сверху еще два пакета, так сказать, для надежности. Не знаю, что скажут Женя с Лерой, но я все еще чувствовал запах дыма, повисший в ванной.

Горячие струи воды стекали по моему телу, придавая ему легкую расслабленность и подталкивая меня ко сну. Переключая кран на холодную воду, я пообещал себе немедленно по выходе из ванной пойти спать, выкинув из головы лишние мысли. Обжигающие ледяные струи напомнили о горящем Сашке. Жаль, дорогой друг, что мне больше не встретиться с тобой за чашкой утреннего кофе и не послушать историй из жизни разведчиков. Кого мне назначат в новые напарники? Думаю, Витьку, с которым мы работали на прошлом объекте. Жаль, если так – он мог бы совершенно заслуженно получить титул чемпиона мира по занудству. Эх, Сашка… Не суждено тебе больше веселить меня.

Посмотрев на руки, я увидел темные пятна на ладонях. Странно, но я не мог припомнить, когда испачкался чем-то липким и темным, облепившим даже мое обручальное кольцо. Женина пемза пришлась как нельзя кстати. Я тер руки, пока ладони не стали красными, а в паре мест на них даже появились кровавые царапины. Отложив пемзу в сторону, я вылез из ванны и хотел одеться в приготовленную домашнюю одежду, но…

Конечно, он был уже здесь. Двойник стоял в зеркале и улыбался, глядя на меня прищуренными глазами. Мне стало не по себе от этого взгляда, тем более что стоял я абсолютно голый. Я не стеснялся своей наготы, армия этому учит, но тут было нечто другое. То, как он смотрел на меня, отличалось от взгляда обычного человека в подобной ситуации. Он смотрел на меня с животной яростью, обнажив зубы в хищной улыбке. Так смотрит охотник на жертву и так смотрел я перед тем, как убил. Неужели это мое отражение?

Моя рука коснулась губ, и он повторил это действие, не запоздав ни на мгновение. Указательным пальцем я дотронулся до кончика носа, наблюдая, как двойник делает то же самое. Протянув ладонь к зеркалу и коснувшись гладкой поверхности, я не ощутил его ладонь – я почувствовал лишь легкий холод стекла, облаченного в пластиковую раму. Он повторял все мои действия, как будто был настоящим отражением, но я знал, что это не так.

Выйдя из ванной, я прошел на кухню и поставил вариться кофе. На часах было почти восемь утра, и я переживал, что кто-то из соседей мог видеть, как я возвращался домой в такую рань. Я обещал себе, что сразу лягу спать, но после общения с зеркалом мне захотелось сделать несколько глотков отрезвляющего напитка.

Стоя с кружкой возле окна, я наблюдал, как несколько призрачных фигур проходят вдоль стены моего дома. Они осматривались по сторонам, как будто что-то потеряли, но, завидев подобную им фигуру, устремились к ней. Я насчитал двенадцать взрослых, сопровождаемых тремя детьми и четырьмя собаками. Все они окружили женщину с разведенными в стороны руками. Наташа открыла рот, и призраки качнулись, останавливаясь. Она говорила, а они внимали, и стая ворон кружила над ними.

Допив кофе, я пошел в комнату и упал на кровать, не в силах даже перевернуться. Конечно, я не выспался и, когда мои женщины проснулись, выглядел как побитая собака. Красные глаза слипались, тело болело. Ноги не держали меня, я не мог поднять обмякшее тело с постели. В общем, предприняв пару попыток подняться, я сдался, оставшись лежать лицом вниз.

– Папа, что с тобой? – Лера взволнованно посмотрела на маму, и та, традиционно уперев руки в бока, оглядела меня с ног до головы.

– Ты не заболел? – Женя подошла ближе и приложила руку к моему лбу. – У тебя жар! Сейчас найду жаропонижающее. Лера, отойди пока от папы.

Дочь смотрела на меня расстроенно, а я не мог сказать ничего вразумительного. Ведь они думали, что я спокойно спал всю ночь и наутро должен быть бодрячком. Чем же я заболел? Может, Наташа знает?

Женя принесла мне таблетку, я выпил, и дядюшка Морфей увлек меня в свое царство сна. Там я увидел Сашку, чистящего карабин и наталкивающего в него патроны. Он таращился на меня, и взгляд этот был недобрым. На стене перед ним висели фотографии Жени и Леры с нарисованными поверх лиц кругами мишеней. Сашка посмеивался, наводя ствол «Сайги» по очереди то на одно фото, то на другое. Когда раздался первый выстрел, я проснулся, так и не увидев, в кого он стрелял и куда улетела пуля.

Дома никого не было. Пройдя на кухню, я стал рыскать по кастрюлям в поисках еды. На плите стоял суп, дожидаясь голодных. Глубокая тарелка наполнилась ароматной едой и отправилась в микроволновку. Я ждал, постукивая ложкой по столу. Казалось, я забыл о чем-то важном, назначенном на сегодняшний день. Не знаю… Самое главное на ближайший период сделано этой ночью, так что можно успокоиться и пока забыть о преследовании полицией. Но в голове кружилась какая-то мысль, напрягая и морща мой лоб.

Суп нагрелся и отправился на стол, дополнив сиротскую композицию из трех кусочков ржаного хлеба. Аппетит я нагулял еще ночью, так что со своим скромным обедом расправился быстро. Собираясь помыть посуду, я вдруг уронил тарелку. Каленое стекло разлетелось вдребезги по кафельному полу кухни. Вроде привыкший к появлению мертвых соседей, я все же не ожидал увидеть перед собой такое. Из коридора смотрела на меня белыми глазами девушка, вернее, ее остатки. Правая половина ее головы была снесена, обнажая мозг и часть поломанной челюсти. Оставшаяся часть лица была такой же обгоревшей, как у Наташи, но картину дополняли кровавые потоки. В общем, ходячий зомби из фильма ужасов. Ночнушка, сохранившая на себе несколько розовых цветков, не испачканных сажей, была порвана в двух местах, обнажая часть таза с областью бикини. Голый живот выглядывал из второй дыры, показывая шрам от какой-то операции. Она стояла босыми ногами на линолеуме, опираясь правой рукой о стену. По-моему, во время утренней демонстрации призраков у дома, я ее не видел.

– Девушка, имейте совесть, – как можно более спокойно проговорил я, доставая из шкафчика совок. – В таком виде в приличные дома не ходят.

– Ты! – прорычала она разорванным ртом, стараясь придерживать выпадающий язык рукой. – Это все ты!

– Ну, я. И что дальше? – Я оторвался от уборки осколков.

– Зачем?! Ты! Это! Сделал?!!

– Скажи спасибо, что я успел поджечь солярку, а то пропала бы ты навеки следом за Сашкой. Я подарил тебе новую жизнь, полную таинственных приключений. Хотя о чем это я? Да, я убил тебя и твоих соседей, потому что вы стали случайными жертвами моего «крестового похода». Знаешь, я не уверен, что среди вас все жили правильно. Вот ты, например, какой образ жизни вела? Может, ты гулящая? Или выпить любила?

– При чем здесь это? – она снова закричала и сделала неверный шаг в мою сторону, продолжая держаться за стену. – Зачем ты убил меня? Мне на голову упала балка с крыши. Посмотри, что со мной стало!

Она повернулась ко мне своей раной. Я содрогнулся от омерзения, не в силах смотреть на творение рук своих. Так уж получилось, что спекшийся мозг не был тем, что я хотел бы видеть после вкусного обеда. В моем детстве мама готовила запеченные свиные мозги, но воспоминания о них были намного приятнее увиденного теперь.

– Смотри на это позитивнее: если у тебя был кредит, ты можешь не возвращать его. Шучу. Позитивного этой ночью ничего не произошло, но благодарить за это надо Наташу, мою мертвую соседку. Может, ты видела ее? Она умеет руками поджигать лес и живых людей. Если бы не она, я бы не стал убивать Сашку, а его смерть послужила причиной ваших смертей. И к тому же она постоянно подбивает меня пополнить ряды их армии.

– Я бы убила тебя… но нам нельзя. Сама не знаю почему, но та, которую ты называешь Наташей, запрещает нам это делать.

Вот оно как! Сначала ей запрещают трогать меня, а затем она начинает распоряжаться моей жизнью, как вещью. Моя значимость падала в моих глазах все ниже. Поэтому я не сдержался и ответил резко:

– Тогда рассказывай, зачем пришла. Посмотреть на меня захотела? Так сказать, пришла посетить творца?

– Нет, – зло прошипела девушка, утратившая остатки своей красоты на смертельном пожаре. – Тебя ждут. Первая хочет, чтобы ты обязательно присутствовал.

Так, допустим, что первая – это Наташа, но чего именно она хочет? Моего присутствия… Где? Я не успел задать вопрос, поскольку девушка развернулась и поковыляла в обратную сторону, показав мне перерезанную сзади ногу. Теперь стало понятно, почему она хромает и держится за стену.

Поставив веник с совком на место, я выпрямился и стукнул себя ладонью по лбу. Ну конечно! Сегодня же похороны моих соседей! Пора проводить в последний путь моих новых лучших друзей и сообщников по увлечениям. Ну а что? Они понимают меня и не смеются над глобальными идеями спасения человечества. Разве это не признак настоящей дружбы?

Одевшись, я посмотрел на себя в зеркало, но в этот раз увидел свое обычное лицо. Двойник, насытившись новыми жертвами, покинул меня, уступив место моему отражению. Застегнув сандалии, я вышел в тамбур, не забыв прихватить с собой мусорный пакет с вонючей одеждой. Странно, он сильно оттягивал руку, будто весил несколько килограммов. Но я же помню, что положил туда всего лишь свой спортивный костюм, пропажу которого вскоре обнаружит моя жена. Возникало чувство, что его утяжеляет случившаяся ночью история и моя вина.

Выйдя во двор, я на миг подумал, что попал на восточный базар – так людно здесь было. Мне пришлось обходить людей, стоящих ко мне спиной, и проталкиваться к дороге, чтобы найти свою семью. Когда я их увидел, то кровь в моих жилах застыла. Посреди детской площадки, рядом с сидящей в песке Лерой, Женя говорила со следователем. Антон Павлович стоял ко мне боком, и я, воспользовавшись этим, нырнул в толпу.

– Ты представляешь, сосед, хоронят меня, – пробасил Коля, стоящий немного в стороне от всех. – Даже не думал, что увижу такое…

Я только покивал в ответ и, скрытый толпою от глаз следователя, рванул за дом. Мне пришлось ускориться, чтобы случайно зашедшая домой жена не заметила пропажу в моем лице. Через несколько минут я выбросил свой кулек в мусорный бак, тот самый, что любезно спрятал от полиции мой первый секрет. Пусть и этот пакет навсегда захоронят на свалке с другими отходами.

По дороге назад я размышлял о следователе и моей жене. Что этот лысый бородач рассказывал ей? Мне не хватило времени рассмотреть выражение ее лица, и теперь можно было только догадываться о ее реакции на слова Антона Павловича. Женя, умная женщина, и не должна поддаваться на его провокационные вопросы. Она будет выгораживать меня всеми силами, тем более, что поводов подозревать меня в чем-либо у нее нет. Ну, разве что ее замечания по поводу моего психического состояния…

Я обошел дом с той же стороны. Народу меньше не стало, наоборот, появились люди из соседнего двора, неоднократно страдавшие из-за Колиных буйств.

– Пришли убедиться в его смерти, – сказал стоявший с самого краю старичок с резной палкой в руках. – Колька столько раз гонял их по району, что им не верится в случившееся счастье.

– Ага, – хихикнула в ответ бабуля в шляпе с широкими полями. – Наш Колька никому спуску не давал. Таких мужиков сейчас мало осталось.

– Слышь, Натаха, – пробасил невдалеке Коля, – тут меня хвалят! Вот люди! Надо умереть, чтобы они тебя оценили. А когда я денег просил на бутылку, так ни одна сволочь не давала. Я вас всех запомнил! Всех!

– Угомонись! – Наташа прошла сквозь толпу и махнула мне рукой, приглашая подойти к гробам.

Колька мгновенно стушевался, и, опустив голову, присоединился к группе призраков, стоящих невдалеке от живых. Они заговорили о чем-то, но смысла сказанного я не понимал. Они размахивали руками, показывая пальцами в толпу, и Колька что-то им разъяснял. У меня возникло впечатление, что он рассказывал им о собравшихся людях, перечисляя их имена и «заслуги». Потеряв интерес к их разговору, я пошел в том направлении, где недавно скрылась моя соседка. Правда, в отличие от нее, мне пришлось проталкиваться сквозь толпу. Что ни говори, а в том, какими они стали благодаря мне, просматривалось немало плюсов.

Через несколько секунд я увидел шесть гробов, стоящих на табуретках посреди дороги. Два больших гроба стояли вместе и возле них толпились мужчины, а четыре маленьких гробика стояли чуть в стороне, окруженные женщинами. Похоже, тут собрался весь двор.

– Ты сколько дал на похороны? – Наташа посмотрела мне в глаза и поправила рукой остатки волос.

– Двести, – честно признался я. – Обычно давал двадцатку, но вас много, да еще и соседи…

– Слышь, лучше бы мне их занял! – Незаметно сзади появился Коля. Он держал на руках своего младшего сына. Костик выглядывал из-за его огромной ноги, хватаясь за штанину. На меня он смотрел с легким испугом, и я понимал, что ему есть чего бояться и стыдиться.

– Тебе только деньги занимать осталось, – Наташа отвернулась и отошла.

Ее муж, пожав плечами, остался на месте. Даже собственные похороны были ему не интересны, он явно скучал, посматривая на собравшихся. Но, увидев в толпе брата, он направился к нему.

Наташа прошла по кругу, осматривая лица собравшихся. Она вглядывалась в их глаза, покачивая головой.

– Обманщики и трусы, – проговорила соседка, сплюнув на принесенные к гробам цветы. Мне показалось, что один из них моментально завял, осыпавшись сухими лепестками на землю.

– Мне иногда кажется, что они все еще здесь, – сказала тетя Катя женщине справа. – Я слышу смех их детей, особенно, когда моюсь в душе. Раз слышала Колин голос, но откуда-то издалека. Такое чувство, что они зовут меня с собой, но мне еще не время.

– Да-да, – проговорила ее соседка и пустила слезу.

Наташа презрительно скривила рот.

– Мелкие людишки! – Она развела руки в стороны, и пара огненных капель упала на асфальт. – Вам всегда было плевать на нас, а сейчас строите из себя страдальцев! Ну ничего, придет время… Да, Володя?

Я сглотнул ком и отвернулся. Хриплый смех прокатился по двору, но никто его не услышал. Только стая голубей, спокойно клевавших крошки у мусорного бака, взлетела, напуганная этим звуком.

– Голуби тоже прощаются с ними, – проговорил седой мужчина из дома напротив. – Видите? Говорят, они помогают умершим улететь прямо к Богу. Может, и наших заберут прямо на небо да к Боженьке на праведный суд!

– Ты думай, что говоришь, – дернула его за рукав стоявшая рядом женщина. – Ты Кольку помнишь? Что он вытворял, не позабыл еще? Какой Божий суд вытерпит его выходки? У апостолов все книги с его деяниями сгорели от стыда.

Наташа закатила глаза и подошла к маленьким гробам. Она наклонялась над ними, касалась детей, оставаясь невидимой для толпы.

– А, Володя, иди к нам, – позвала тетя Катя. – Посмотри, как их красиво накрасили. Пожарные говорили, что они полностью черные были, а здесь лежат беленькие, как ангелочки.

Ага, ангелочки… В том, что они были черными, пожарные не обманули. Такими я их недавно сам видел. Проглотив эти слова, я посмотрел надетей. Да, ребята, простите, что оставил вас вечно молодыми, но так распорядилась ваша судьба, ведь это она подарила вам таких прекрасных родителей.

Наташа не скрывала своего презрения ко мне. Она имела на это право, и я молчал, глядя на нее. Люди в это время думали, что я смотрю в пустоту, задумавшись о вечном.

Выйдя из круга, я снова увидел среди моих творений Колю. Он перемещался с места на место, нигде не задерживаясь подолгу. Не проявляя особого интереса к траурным событиям, он старался не упустить шанса поговорить со всеми новенькими, появившимися после прошлой ночи. Посмотрев в мою сторону, сосед приветственно махнул мне рукой, и снова вернулся к разговору. В это же время мне махали с другой стороны, приглашая к не самой приятной для меня беседе.

– Тебе легче? – Женя не верила своим глазам. – А я рассказываю человеку, что ты заболел. Ну, я тогда вас оставлю. С покойными попрощаться я успела, а дома работы полно. Говорите о своих делах, только недолго: у нас дома дела.

Поцеловав меня, Женя пошла домой. Она помахала Лере, обернувшейся на ее оклик, и, обойдя толпу, исчезла в подъезде. Мы со следователем смотрели ей вслед —каждый со своими мыслями. О чем думал следователь, я не знал, но у меня из головы не выходили ее слова о каких-то домашних делах. Неужели я опять о чем-то забыл?

– Хорошая у вас жена. Открытая, но о некоторых важных вещах может и промолчать.

Я встретился с его веселым взглядом и понял, что он все знает. Да, он не просто догадывался, он уже был уверен насчет меня и сейчас вел игру в кошки-мышки. В тот раз в гараже он скрыл это и говорил только то, что могло меня спровоцировать, мастерски подбирая слова. Сегодня он хотел провернуть такой же трюк с Женей, но судя по его признанию, я был прав и моя жена умолчала о важных для него подробностях.

Мы так и стояли, молча рассматривая друг друга. Его салатовые брюки выглядели очень смешно, учитывая его должность, но, глядя на погоду, можно было простить ему их. Может, это способ отвлечь подозреваемого от его мыслей?

– Да, Женя у меня не жена, а золото. Вы что-то хотели? Сомневаюсь, что вы пришли проститься с покойными.

– Вы правы. Служба, знаете ли, привела меня в этот нелегкий для вашего двора час. Когда вы в последний раз виделись с вашим напарником? Я имею в виду Александра Черникова, с которым вы охраняете магазин.

– Что за вопрос? – Я старался выглядеть как можно естественнее, поэтому пришлось изобразить легкое удивление. – Пару дней назад мы были вместе на смене. А что произошло? Каким образом он связан с вашим расследованием? Кстати, женщина из нашего дома говорила, что появились новые подробности. Что вы выяснили?

– Ну, отвечу не по порядку заданных вопросов, а по логике и последовательности событий. Представляете, мы нашли орудие убийства. Ага, не удивляйтесь, тот самый молоток, которым были пробиты два черепа, сейчас лежит у наших экспертов, и отпечатки пальцев мы уже получили. Есть процедура проверки по базе, но она много времени не займет. Я вынужден сверить найденные пальчики сначала с нашей картотекой, а потом проверить подозреваемых. Вы же сами понимаете, какой образ жизни вели погибшие, какой у них был круг общения – в общем, первым делом мне надо проверить известные нам преступные элементы вашего района. К сожалению, их здесь немало.

Я смотрел на него, но видел мусорный бак, в котором навсегда должны были исчезнуть самые страшные улики. Как они их нашли? Не могли же они ходить по всем близлежащим свалкам с проверкой их содержимого? А может, он меня продавливает, на понт берет? Его глаза все также весело щурятся, посматривая в мою сторону, но мне остается только догадываться, сколько крепких орешков раскусили его сильные зубы, прикрытые довольной ухмылкой. Глядя на него, я могу сказать только одно: он наслаждается результатом своих слов. А значит, я уже проигрываю бой.

– Хорошо, что есть продвижение, – проговорил я после довольно длинной паузы. – Надеюсь, вы быстро найдете убийцу.

Я смотрел ему прямо в глаза, окончательно сознавая своё фиаско. Он уже нашел убийцу и теперь, как хороший охотник, изматывал свою жертву.

– О! Я не просто на это надеюсь! У меня сомнений нет в успехе. А знаете, где мы нашли молоток? Конечно не знаете. Откуда вам… В общем, один местный бездомный принес его на базар в надежде выручить хоть десятку. Покупателя смутили бурые пятна на инструменте. Вот так бдительный гражданин помог нам найти очень важную улику.

– Так, может, он и убил их? – Я старался держать себя в руках.

– Мы рассматривали такой вариант, но все оказалось прозаичнее. Этот человек собирает бутылки и металл по мусорным контейнерам. По его словам, иногда попадаются интересные вещи, которые он относит на базар. Смертоносный молоток он нашел в мусорном баке недалеко от вашего дома. Я предположил, что убийца мог выбросить туда еще что-нибудь интересное. Так что теперь мы проверяем баки во всех близлежащих дворах.

Я сглотнул сухим горлом комок, который застревал на каждом миллиметре своего пути. Перед глазами стал пакет со спортивной одеждой, падающий на дно контейнера. Прогнав видение, я снова напоролся на радостный взгляд следователя, засунувшего руки в карманы штанов. Он веселился, видя мое состояние, и это бесило меня больше всего.

– Но где гарантия, что он воспользуется тем же баком? – взяв себя в руки, я с трудом задал свой вопрос. – Такое возможно только при условии, что он живет рядом, а Колю посещали люди и из других районов.

– Гарантий нет, – белые зубы следователя обнажились в улыбке чеширского кота, – но мы все равно будем проверять, пока остается хотя бы один шанс из ста на успех. Он может здесь не жить, но выбросить оружие по пути домой, посчитав контейнер идеальным местом. Вы даже не представляете, сколько преступников поступают именно так. И да, забыл сказать, после происшедшего этой ночью я надеюсь на подарок.

Только не паниковать! Я знаю, кто меня спасет. Наташу никто не увидит, когда она, подойдя к баку, сожжет его к чертям со всем содержимым. Ведь она обязана защищать меня! Главное, чтобы полиция не добралась туда первой.

– А что произошло ночью? – мне стоило большого труда снова сделать удивленное лицо, но я старался как мог. Станиславский бы не поверил. Вряд ли Антон Павлович разбирается в людях хуже прославленного режиссера.

– Неужели не знаете? – он удивленно поднял брови и пожал плечами. – Сегодня ночью в городе произошел пожар. Страшная ситуация… Стихию контролировать сложно, пожарным стоило большого труда загасить бушующее пламя. И знаете, где случился пожар?

Конечно знаю! И он знает, что я знаю. Не зря же его глаза снова веселятся, стреляя в меня в упор.

– Откуда мне знать, – спокойно сказал я, разведя руками. – Я спал, а проснулся с температурой. Извините, но мне было не до новостей. Голова болела, жар… Я с трудом позавтракал полчаса назад. Так что там с пожаром?

Полицейский улыбался. Он откровенно веселился, наслаждаясь известной ему правдой. Может, попробовать завлечь его в мое дело? А что? С Сашкой не получилось, но этот Заварский тоже головастый мужик.

– Да так, ничего особенного. Если не считать, что выгорела часть лесополосы на Основе, а также две улицы жилых домов. Погибли несколько десятков человек. В три раза больше осталось без крова. Говорят, огонь вел себя очень странно, перепрыгивая с дома на дом, будто живой.

Последнее он говорил уже не весело, а задумчиво, размышляя над каждым словом.

– На Основе? Вы поэтому о Сашке спрашивали?

А вот теперь можно было показать свои истинные эмоции: страх, беспокойство. Сейчас они были как нельзя кстати. Волнуюсь ли я? Конечно! Там живет мой хороший друг. Страшно ли мне? Еще как! Учитывая масштабы описанного пожара, я просто в ужасе от возможных последствий.

– Как только я услышал о пожаре в районе дома вашего напарника, я сразу поинтересовался, какие дома сгорели. Каково же было мое удивление, когда я узнал о его смерти! В его доме нашли остатки бочек с горючим, предположительно с соляркой. Повторюсь, именно предположительно! Так думаю я, а эксперты еще поразмышляют над этим. Так вот, он поджег горючее, разлив его по всему дому, а также по улице и сараю, где хранил его. Взрыв был сильный – о нем сообщили из нескольких районов города, спавшего мирным сном. Странно, не находите?

– А что в этом странного? – Я подобрался и посмотрел по сторонам. – Если говорить о Сашке, то он и был «сама странность». Я же вам рассказывал о нем. Это был известный чудик с бесконечными историями и своей правдой жизни… Подождите! Но если вы правы, и у него в гараже была солярка, то, может, это он убил моих соседей?

– Какой ему в этом смысл? – Антон Павлович был само спокойствие. Он понял, что я перехожу в защиту. Теперь он будет бить больнее, стараясь пробить мой панцирь.

– Я же говорю вам, он был реальным чудиком. А мои соседи… У нас с ними были конфликты, а я ему о них рассказывал. Когда Коля напугал мою дочь, Сашка сказал, что надо убить его за такое, но я тогда серьезно это не воспринял. Зная Сашку и его истории о справедливости и работе в разведке, я не удивлюсь, если он решился на такое. Но воспринимайте это только, как мое предположение.

– Знаете что? Черт с ним, с вашим напарником, меня беспокоит другое. На улице Ньютона в тот же вечер кто-то поджег человека, облив его горючим. Да, вы правильно подумали, я считаю, что это тоже была солярка. Парень занимался не самым хорошим делом – распространял наркотики. Кто-то поджег его в тот момент, когда он прятал очередную партию. Выжить ему не удалось, но…! Есть, как всегда, одно «но». Недалеко от этого места подожгли посадку. И знаете, что я думаю? Если отбросить ваше предположение о том, что поджигателем является ваш напарник, то мы имеем следующую картину: некто шел от дома вашего напарника к вашему дому, по дороге продолжая свое огненное шоу. Совпадение?

Да, совпадение! Я хотел прокричать эти слова, но не должен был этого делать. Я прокалывался на мелочах, и все что мне оставалось, это привлечь Наташу к зачистке моего очередного промаха.

– Я не знаю, – соврал я, не представляя, что можно сказать в данном случае. – Возможно, прозвучит смешно, но меня могут подставлять недоброжелатели, если я правильно понял ваш намек на мою причастность к происшедшему.

– Нет, что вы! – Он даже замахал руками, извлеченными из карманов. – Я не могу никого обвинять без достаточных улик. Сейчас с этим строго. Так что я просто попрошу вас пока не покидать город.

– Тонкий намек? – прямо спросил я.

– Считайте, как хотите. Кстати, о недоброжелателях. Вы знаете, я был на вашем объекте и поговорил там с людьми. – После этих слов мне стало совсем не по себе. – О вас отзываются очень хорошо, но было и несколько упоминаний не очень. В основном, от маляров. А еще говорят, что на прошлой смене вы поссорились с напарником.

– Было дело. Сашка начал доказывать мне правдивость очередной своей истории, а я не выдержал и засмеялся. Такое бывало и раньше, на следующей смене он все забыл бы, так как не может жить без слушателей. А с малярами история совсем простая. Мы их задерживали пару раз на крупном воровстве, вот они на меня и взъелись. Сашку, кстати, они за это же ненавидели.

– Тогда понятно, – следователь кивнул, что-то обдумывая. – Таких людей редко любят. В любом случае, спасибо. Вот вам моя визитка, позвоните, если что-то надумаете или вспомните важные моменты.

Маленький прямоугольник с номером телефона перекочевал в мой карман. Я даже смотреть на него не стал, логично предполагая, что никогда им не воспользуюсь.

Вдруг я услышал странный звук и тут же увидел несущуюся на меня собаку. Но это была не просто собака, это был порожденный моим вчерашним походом монстр. Огромная овчарка, явно сторожившая ранее чей-то дом, неслась в мою сторону, разбрызгивая кровавые слюни на асфальт и пожирая меня белыми глазами. Ее морда была изуродована пожаром, так что узнать в ней представителя привычной породы было сложно. Я не представлял, что мне делать, ведь собаку видел только я, а также несколько призраков, стоящих рядом с Колей. Они смеялись, и я решил, что это их рук дело. Внезапно из гущи толпы выскочила тень и пронеслась на огромной скорости в мою сторону. Я уже сжался, вызывая удивление следователя, когда Наташа схватила собаку за ошейник. Животное в ее руках сразу стало смирным, а после сказанных на ухо слов и вовсе зашагало в обратную сторону.

Женщина подошла ко мне и, обернувшись, погрозила мужу кулаком. Тот поднял перед собой руки, мол, я здесь ни при чем. Соседка подошла к нам вплотную и внимательно посмотрела на полицейского. Он же смотрел круглыми глазами на меня. Да, товарищ капитан, видели бы вы то, что увидел я…

– Что с вами? – спросил он.

– Все в порядке, господин капитан. Скорее всего, болезнь еще не отступила. Голова резко заболела. Спазм, скорее всего.

Наташа стояла рядом и корчила рожи. Она смотрела на нас двоих по очереди, и, кто именно вызывал у нее такую реакцию, я мог только догадываться.

– А мне нравится этот капитан, – сказала Наташа, заговорщицки подмигнув мне, – не надо его трогать.

Следователь тем временем отошел в сторону. Он смотрел на собравшихся людей, сканируя их всех своим опытным взглядом. Внезапно, резко развернувшись, он снова направился ко мне, подняв вверх палец, как будто что-то забыл сказать.

– Владимир, зачем вам зажигалка? Вы же не курите. – Антон Павлович улыбался, следя за моей реакцией.

– Откуда вы знаете? – Я сунул руку в карман, инстинктивно прикрывая свое оружие. Когда именно я переложил зажигалку в карман этих штанов, припомнить мне не удалось.

– А я не знал. Представьте себе, это было всего навсего предположение, только что получившее подтверждение. Ну так что? Ответите или снова скажете, что вас пытаются подставить?

Он кивнул, глядя на мой карман, и ушел, не дожидаясь ответа.

– Мне определенно нравится этот капитан, – удаляясь, повторила Наташа.

Прощание с умершими подошло к концу. Люди из похоронной бригады заталкивали гробы в машины, расставляя рядом с ними венки. Кто-то садился следом, намереваясь поехать на кладбище, чтобы проводить своих знакомых и родственников в последний путь. Наташа также заняла место в машине, оставив свою семью во дворе. Антон Павлович уходил в сторону остановки общественного транспорта, насвистывая что-то себе под нос. Я же впомнил о Лере, игравшей в песочнице, и выдохнул с облегчением.

На лавочку у подъезда уселись старики. Один из них громко сказал, обращаясь ко всем оставшимся во дворе:

– Вот вам напоминание, чем может закончиться разгульная жизнь. Сами погибли, так еще и детей забрали с собой на тот свет. Говорил же я Кольке, чтобы он бросал это дело, а он спорил со мной. Рассказывал мне, что это его хобби. Кто-то марки, а он количество выпитого за день коллекционирует. Доколлекционировался…

Он сплюнул на асфальт и прислушался: люди уже обсуждали горячую новость – страшный пожар на Основе.

Кто-то дернул меня за рукав. Лера. Она стояла рядом, такая маленькая, и смотрела мне в глаза, как всегда, честно и открыто. Дочь молча открыла свой рюкзачок и подняла его к моим глазам. Ну конечно, там лежал пакетик с парой сосисок для наших уличных друзей.

– Пойдем, – сказал я, взяв дочь за руку. – Время как раз обеденное, котиков пора покормить.

Лера молчала. Глядя на нее, я подумал, что причина ее молчания в сегодняшних похоронах. И зачем только Женя оставила ее во дворе в такой день? Но сделанного назад не воротишь, надеюсь, котята развлекут дочку своим мурлыканием.

Каково же было наше удивление и разочарование, когда мы обнаружили, что сделанного мною домика на месте нет. Да что там домика! Котят и кошки тоже не было, а ведь Лере так нужно было потискать этих пушистиков.

– Папа, а где же котики? – Дочь смотрела на меня так, что мне стало еще хуже, чем от общения со следователем. Она не плакала, но в глазах появился блеск, не предвещавший ничего хорошего.

– Не знаю, – честно ответил я, оглядываясь по сторонам, – но мы с тобой их обязательно найдем. Идет?

– Идет, – тихо ответила Лера, но взгляд ее оставался потухшим.

Я внимательно осмотрелся. Котят я не увидел, но заметил, как несколько детей неслись за соседний дом, размахивая пакетом молока. Ребята эти мне были незнакомы, да и молоко они могли нести домой, но что-то подталкивало меня пойти за ними.

Лера шла рядом, держась за мою руку и по дороге высматривая котят. Подходя к соседнему дому, мы услышали слабое мяуканье. Лера тут же подобралась, и уже не я, а она тащила меня за угол. И вот ее рука еще крепче вцепилась в мою.

– Котятки! – прокричала Лера, дернув меня с такой силой, что я едва не прочертил носом асфальт.

Действительно, у задней стены дома была постелена тряпка, на которой лежала наша кошка. Рядом с ней бегали пушистые малявки, завлекаемые в игру веточками в руках детей. Ребята уже наливали молоко в блюдечко, обсуждая какие-то новые мультфильмы. Посреди полянки сидела Маша. Она держала на руках одного из котят и смеялась над мальчиком в очках. Бедняга где-то зацепился шортами, и теперь сквозь дыру виднелись белые трусы. У детей эта тема всегда вызывает смех, вот и сейчас вся компания во главе с Машей тыкала в него пальцами и говорила обидные слова. Не выдержав, он разрыдался и пошел в нашу сторону. Когда мы поравнялись, я услышал от него пару бранных слов в адрес Маши. Признаюсь, я был с ним согласен.

– Вы зачем забрали наших котят? – спросила Лера, подтягивая меня ко всей честной компании.

– А чего они у вас сидят? Им мир увидеть надо! – Маша скривила рот, изображая улыбку, отчего ее лицо стало похоже на Наташино.

– Какой мир? – встрял я. – Они гуляли, где хотели, как любые порядочные коты.

Никто из ребят не отвечал, посматривая на своего безусловного лидера. Маша хохотнула и сказала, глядя на меня из-под опущенных бровей:

– А теперь они гуляют там, где я хочу. И так будет всегда.

– Нет! – Лера отпустила меня и побежала к своим хвостатым друзьям. – Вы их не любите. Это наши котята.

Она протянула руки к одному из подбежавших к ней комочков, но мигом вскочившая на ноги Маша оттолкнула ее. Лера упала и тихо заплакала.

– Ты что делаешь? – Я поднял и обнял дочь. Да, от этой малоприятной девочки можно было ожидать чего угодно.

– Я? Ничего. Она хотела меня ударить, и я защищалась. Все мои друзья видели это.

Ребята закивали, и я словил на себе несколько усмехающихся взглядов. Преданные ей подчиненные с удовольствием смотрели на то, как их лидер унижает взрослого. Они чувствовали силу, и это было страшно. В западных странах дети подают на взрослых в суд, зачастую по надуманному поводу. Неужели такая участь ждет и нас в ближайшем времени?

– Я тебя не трогала, – сквозь плач проговорила Лера, прижимаясь к моей ноге мокрым лицом. – Ты первая начала.

– А ты ябеда! – прокричал один мальчик, стоящий за спиной Маши.

Дети подхватили его фразу, заставляя мою дочь плакать еще сильнее. В этот момент у меня появилось желание сжечь всех, кто живет со мной в одном дворе. Помочь им забыть все проблемы и заботы, подарить им новую, хоть и странную жизнь. Вот только Маша и после смерти останется маленькой стервой, смотрящей на меня с вызовом. Получив дар жечь людей, она принесет еще больше горя, чем живая девочка. Странные мысли взрослого человека, но деваться от них было некуда.

– Ребята, но вы же сами должны понимать, что это неправильно. У котят был домик, а теперь они лежат на тряпке под деревом, где их сможет обидеть любой человек. К тому же, если пойдет дождь, им некуда будет прятаться.

– Они спрячутся под балконом, – Маша указала в сторону выступающих конструкций. – А домик ваш мы растоптали и сожгли. Он так хорошо горел…

И я действительно увидел в десяти метрах остатки костра. Угли были еще свежими и распространяли легкий дымок. Я уже настолько привык к этому запаху, что сразу его не заметил. Лера, увидев то, что осталось от домика, разрыдалась еще сильнее.

– Дети, неужели вы не понимаете, что поступили очень плохо? – я предпринял последнюю попытку обратиться к их юному разуму.

– А вы пожалуйтесь на нас. Вы же тоже ябеда. – Маша смеялась, и друзья поддержали ее.

Я понял, что здесь делать больше нечего. Родители либо вовсе не влияют на своих детей, либо просто не могут донести до них правильные мысли. Взяв дочь за руку, я молча пошел домой, слыша сзади смех и ругательства детей и стараясь вспомнить, было ли такое в моем детстве. Возможно, но не так много и не настолько жестоко.

Сжечь их всех, да и дело с концом? У меня на примете были еще «наливайки» рядом с домом, но уничтожение их даст новые козыри в руки Заварскому. Значит, буду искать цели подальше, они не менее важны для моего дела.

Ко мне снова вернулись мысли о пакете в мусорном баке и единственном шансе на спасение. Где же ты, Наташа, моя надежда и защита? Похоронили тебя или еще нет?

Глава 26.

Дома эти мысли отошли на задний план. Женя смотрела на меня с новыми нотками во взгляде. Мне казалось, что я вижу в нем укор, а также непонимание. Она ходила с таким видом весь оставшийся день, и мне оставалось только тихо вздыхать, догадываясь о причинах ее поведения. Сегодня вечером меня явно ждет серьезный разговор.

За ужином Женя забыла положить на стол вилки и, после Лериного замечания, посмотрела на нас так, будто видела в первый раз.

– Вилки? – проговорила она, глядя мимо Леры в стену. – А разве я их… Так вот же они! А я все думаю, куда же я их дела.

Женя взяла с подоконника вилки и положила на стол. Дочь видимо восприняла это как шутку: по ее губам пробежала легкая улыбка. Я подмигнул ей в ответ и начал есть кашу, остывавшую в моей тарелке.

Наливая чай, Женя уронила свою чашку, и та разлетелась вдребезги. Я уже привычно схватился за веник и за пару минут убрал все видимые осколки. Посмотрев на жену, я испугался: у нее тряслись руки. Да, господин следователь, ты ударил меня в самое больное место. Надеюсь, хоть мусор в баке еще не трогали – это будет последним гвоздем в гроб моего дела.

Укладывать Леру пошел я, потому что Женя сказала, что у нее сильно разболелась голова и ей нужно прилечь. Читая Лере сказку о сапогах-скороходах и шапке-невидимке, я получил от нее неожиданный вопрос, актуальный для меня в последние дни:

– Папа, а шапка-невидимка на самом деле существует?

– Эм… – протянул я, поставленный в тупик. – Думаю, что существует. А тебе зачем?

Дочь вздохнула и опустила глаза.

– Котиков забрать хочу, пока она не видит…

Я отложил книжку и опустил голову на согнутые руки. Я не мастер спорить, и потому проиграл бы словесный бой Маше еще в первом раунде. Идти жаловаться ее родителям не хотелось: их знал весь двор, и там было без вариантов. Если родители сами не смогли привить ребенку элементарных правил поведения, то рассчитывать на результат от подобных бесед не стоит. В моем понимании это необходимо только при условии откровенно преступного поведения, но тогда непонятно, кого звать на помощь. Сомневаюсь, что коллегам Антона Павловича будет интересно участвовать в таких разборках.

Можно было выйти вечером и перенести котят с их мамой на прежнее место, но я понимал, что ничем хорошим данный переезд не закончится. Все равно Маша снова заберет их на выбранное ею место, а может, сделает еще что похуже. Ее родители, работающие в прокуратуре, помогут решить ей большинство проблем в жизни. Вот черт! А Сашка был прав! Я уже начинаю искать новых врагов, еще не разобравшись со старыми…

– Шапка-невидимка не поможет, тем более что за такой дар придется дорого заплатить.

Мне вспомнилась Наташа и цена, заплаченная ею за невероятные способности. Лера, покрутившись на кровати, улеглась поудобнее и закрыла глаза. Магического сна не случилось, так что мне пришлось просидеть рядом с ней минут двадцать. Услышав наконец ровное сопение, я пошел к себе, по пути надеясь, что жена тоже уснула и моя казнь будет отложена.

Что говорить Жене? Да, я уже врал ей, но тогда ложь была необходимостью, а сейчас? Я могу снова рассказывать небылицы и доказывать, что следователь ошибся. Но я не смогу обмануть, если она спросит прямо, а она знает, как это делается.

К моему сожалению, Женя не спала, а сидела у окна, сложив руки на подоконнике. Голову она опустила, рассыпав волосы по белоснежной глади пластика. Могло показаться, что она спит, но, несмотря на бесшумность моих шагов, ее голос доказал обратное.

– Лера спит? – тихо, почти шепотом, спросила она.

– Да. Пришлось подождать, пока уснет. А ты как?

Говоря это, я подходил к ней, и в самый последний момент она резко поднялась и ударила меня по лицу. Конечно, это был не боксерский удар, но пощечины тоже хватило. В голове зазвенело, и несколько ярких звезд блеснуло у меня перед глазами.

– За что? – в негодовании я поднял руки, принимая боксерскую стойку. Но, как будто осознав всю глупость моего положения, руки сами опустились вниз, снова открыв лицо. Вторая пощечина не заставила себя долго ждать.

– А ты не знаешь? Зачем ты это сделал? Как нам теперь с этим жить? Наш дом провонялся запахом смерти, который пришел следом за тобой. Разве ты не чувствуешь? Этот запах останется здесь навечно.

Она обошла меня и стала у выхода. Руки, по традиции, были уперты в бока, а взгляд был готов прожигать стены. Мне подумалось, что Женя стала там, чтобы иметь возможность быстро убежать в случае необходимости. Похоже, я довел жену до состояния страха, и это было очень плохо.

– Женя, я не понима… – Я не договорил, потому что она сверкнула глазами и снова пошла в атаку.

– Не понимаешь? Зато я все поняла. Следователь не успел рассказать все события, а у меня в голове уже сложилась целая картина. Твои постоянные беганья в гараж к соседу, удрученное состояние и запах горючего, принесенный тобою в тот день… А твои руки, как ты их отмывал в ванной! Боже, Володя, ты убил их и пришел после этого к нам, как ни в чем не бывало забрав Леру на прогулку! Непонятный кулек, с которым ты бегал по коридору, и молоток в мусорном пакете… Что? Разве я не права? Их убили молотком! Старым, ржавым, похожим на те, что следователь увидел у тебя в гараже. Я помню, как ты рассказывал о них пару лет назад, смеясь над запасами бывшего хозяина. Пригодились молоточки. Ой, как пригодились. А твое больное состояние сегодня утром? И запах дыма от твоего тела! В нем снова присутствует смерть, приведенная тобой в наш дом. Там погибли люди! Ты понимаешь это? Десятки домов сгорело! Кто позаботится об осиротевших детях?

– И молодая девушка погибла, – пробормотал я, глядя куда-то в сторону. – Балка упала ей прямо на голову…

– Что ты говоришь? – Женя посмотрела на меня так, будто только что проснулась. – Какая девушка? Ты их убил? Признайся честно.

Женя смотрела на меня, и я не смог солгать. Мне пришлось отвести взгляд под напором ее требовательных глаз. Она ждала ответа, а это значило, что время пришло.

– Да, это был я… – Звуки выходили из моего рта тихо и неуверенно, а в животе что-то сжалось, заставив скривиться от неожиданного чувства. – Жень, так надо было.

– Прости, что ты сказал? Надо было? Кому? Тебе, чтобы доказать свою мужественность? А может, Лере, чтобы расти без отца, сидящего в тюрьме? Кому?!

Я сел на подоконник. Ноги свисали вниз, а руки, упертые локтями в колени, подпирали голову сложенными в замок пальцами. Что ей сказать? Выложить свою теорию о спасении человечества? Но поймет ли она меня? Вряд ли… Маленький ежик в моей голове покорно сложил лапки и стал ждать, сидя на пеньке. Женя тоже ждала, и мне все же пришлось начать свой короткий рассказ.

– Ты все равно не поверишь… – начал я и остановился.

– А ты попробуй, расскажи! Может, и поверю.

– Рассказать? Ха-ха… Ну тогда слушай. Я бы назвал все, что произошло, случайностью. Да-да, именно так, не удивляйся.

– Ты спланировал убийство! Оно не было случайным!

– Я не это имел в виду. – Я повернулся к окну и увидел свое нормальное отражение. – Я говорю о другом. Если бы Коля вел себя по-другому и если бы к нему не ходили его друзья и родственники, все могло быть иначе. Но он как будто специально нагнетал обстановку каждую нашу встречу. А в тот раз, когда он меня ударил, я очень испугался за Леру… Она видела все это, и ей оставалось жить с этим всю ее жизнь. Ее страх напугал меня больше, чем мое падение напугало ее. Тогда я окончательно понял, что надо решать проблему радикальным методом. И да, как ты сказала, я спланировал убийство, в реальность которого мне не верилось до того момента, пока молоток не опустился на Колину голову. Когда я ударил Наташу, все стало на свои места и мне осталось только завершить начатое, подпалив их квартиру. Я понимаю, что мне нет оправдания, и я не прошу меня простить, но скажу тебе со стопроцентной уверенностью, что поступил бы также, если бы можно было отмотать время назад. Колю ненавидел весь район, так что его мне абсолютно не жаль. Мне не по себе от того, что я убил его детей и жену… Но, живя с ним, они сами подписали себе приговор. Сашку жалко… Он угрожал сдать меня и строил свои планы по очистке мира. Да, не удивляйся. Следователь тебе разве не сказал о солярке в его сарае?

– Сказал, но я не поняла, при чем здесь это. – Женя с ужасом смотрела на меня.

– А при том, что у него был запас горючего для осуществления задуманного им плана. Хотел же он ни много ни мало начать жечь таких людей, как наши соседи. Пьяницы, наркоманы, проститутки – все должны были стать его жертвами. Он мне рассказал об этом на нашем последнем дежурстве. А тут я, понимаешь ли, влез со своими Наташей и Колей, отнимая всю его славу. Он пришел в негодование и начал угрожать мне и вам. Что мне оставалось делать? Я пришел к нему ночью, и все закончилось. Или началось. Дома загорелись от его солярки, когда она взорвалась. Но, поверь, спичку зажег не я, а он, намереваясь доказать мне свою правоту. Я оказался сильнее, но огонь было не остановить. Мне удалось разбудить пару человек в соседних домах, после чего они уже сами разбирались со случившимся. Вот и все… Звучит неправдоподобно, но я предупреждал.

Подняв взгляд на жену, я увидел, что она плачет. Я хотел подойти к ней, но она выставила вперед правую руку, давая мне понять, что не хочет этого.

– Пообещай мне, что ты не будешь больше этого делать. Только честно! Скажи, что не убьешь больше никого, даже если этот кто-то будет угрожать нам с Лерой!

Она не просила, а требовала. Меня будто облили холодной водой в зимнее утро. Неужели она поверила мне?

– Женя, я…

– Скажи это! Иначе я пойду в полицию, и пусть они сами разбираются, что с тобой делать.

– Я больше этого не сделаю. Обещаю, – сказал я, выдыхая всю тяжесть из груди. Мне показалось, что свет в комнате исчез на мгновение, но потом появился вновь.

Женя развернулась и пошла в душ. Я смотрел ей в след, и мои глаза округлялись: жена прошла сквозь Наташу, стоявшую в дверном проеме с опущенной головой. Ее появление для меня стало неожиданностью. Боюсь, я никогда к этому не привыкну.

Женщина молчала, стоя на месте. Ни одна часть тела не пошевелилась даже в тот момент, когда Женя проходила сквозь нее. Я тихонько окликнул ее, но призрак статуей закаменел на входе в нашу комнату. Возможно, на нее так подействовал мой рассказ, но она-то знает всю правду, так что беспокоиться ей нечего.

Вернулась Женя, такая же молчаливая, как и моя мертвая соседка. Она тихо легла в постель и отвернулась к стене, не пожелав мне спокойного сна, а я продолжал наблюдать за неподвижным призраком. Когда жена уснула, Наташа подняла голову и посмотрела в мою сторону.

– Пошли на кухню, есть разговор.

Она ушла, не дождавшись моей реакции. Я, поднявшись с кровати, поплелся следом, не понимая ее настроения. Хотя разве можно пытаться понять призрака, похоронившего сегодня свое тело?

– А я думал, ты так и будешь стоять камнем возле нашей постели, оберегая наш сон. – Шутка не удалась: на ее лице не отобразилось ни единой эмоции.

– То, что ты сказал своей жене, – правда?

– Ты о чем? Кому, как не тебе, знать, что было на самом деле. – Я сел на стул и указал ей на другой. Но женщина не сдвинулась с места.

– Я не о том. Ты больше не будешь жечь людей? – Ее лицо скривилось от презрительной улыбки.

– Ты об этом… Давай поясню тебе кое-что. Полиция вышла на мой след, так что шанс загреметь на нары у меня растет с каждым днем. Сожженная тобой посадка еще больше укрепила следователя в его мнении, о чем мне сегодня было сказано в личной беседе. Из мусорного бака, в который я выбрасываю вещи после своих походов, не сегодня-завтра извлекут спортивный костюм, в котором я был прошлой ночью. Ты была мне нужна сегодня, чтобы незаметно пробраться к нему и сжечь его к чертям, но ты ударилась в траур, забыв о моей защите. Так что да, я завязываю с этим. Не думаю, что в тюрьме мне разрешат пользоваться спичками.

Нападение всегда было лучшей защитой. Я сознательно рисковал, нападая на нее словесно. Она облажалась сегодня, оставив меня без поддержки в трудный час, а значит, я имел полное право говорить с ней в таком тоне. Телохранитель проморгал нападение на своего подзащитного, так что пусть теперь выгребает по полной.

– Где бак?

– Крайний двор по дороге к интернату знаешь? С левой стороны. Там еще гаражи в конце стоят.

– Я поняла. – Наташа опустила голову и снова задумалась. – Ты отдаешь себе отчет в том, что мы защищаем тебя, пока ты служишь его воле? Стоит тебе отойти от дел, и все изменится. Мне кажется, он найдет способ снова заставить тебя слушаться.

– А вы сначала разберитесь с баком, а затем поговорим о дальнейшей работе. Не удивлюсь, если из-за твоего сегодняшнего прогула полиция уже заполучила мою одежду.

Она сверкнула глазами в мою сторону, и теперь пришла моя очередь улыбаться. Я смог поставить ее в тупик и заставил смутиться, а ведь раньше это было ее привилегией. Ну а что? Зачем ей было так долго прощаться с телами, если вся ее чудная семейка продолжает жить с ней? Не удивлюсь, если в их квартиру не сможет заехать ни один покупатель, потому что все будут видеть призраков.

Наташа ничего не ответила и вышла, так и не подняв головы. Надеюсь, она направляется к мусорке, а не просто прогуляться, наслаждаясь теплым летним вечером.

Спать я ложился с чувством победы в душе. Женя поняла меня и поверила мне. По крайней мере, я на это надеюсь. Наташа получила по заслугам, отхватив от меня моральную пощечину. Опять-таки буду верить, что я и в этом прав. Ничего, пусть поищет по мусоркам, а завтра разберемся, как использовать ее дальше.

Да, оставалось обещание, данное жене. Я обманул ее уже несколько раз, так что даже не знаю, что теперь делать. Оставив решение данного вопроса на завтра, я закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

Глава 27.

Утро встречало меня привычной чашкой кофе на кухне. Я сварил его в бессознательном состоянии, а сейчас стоял перед окном, рассматривая соседа с его машиной. В этот раз он ни с кем не ругался, зато держал в руках подарочную коробку. Может, собирается помириться с объектом своего гнева? Хотя мне это уже не важно.

Допив кофе и дожевав бутерброды, я оделся и, почувствовав легкое головокружение, решил освежить голову в ванной. Струи холодной воды стекали по моей голове, подставленной под кран, и уносили с собой головокружение и усталость. Стоит признать, что Женина методика освежаться весьма эффективна. Начать бы обливаться по утрам, как я собирался сделать не один год.

Вытираясь и сетуя на мокрую рубашку, я поднял голову и остолбенел. Из зеркала на меня смотрел двойник, и его презрительный взгляд был готов испепелить меня. В его глазах пылал огонь. Интересно, он может достать меня оттуда или это все-таки я сам искажаюсь в своем больном воображении?

Двойник поднял руку и указал на меня. Его палец горел, сбрасывая язычки пламени куда-то ему под ноги. Мне казалось, что я слышу шипение, с которым они приземлялись на пол в моей ванной. Стоп! Какой пол? Я нагнулся и заглянул под умывальник. Несколько темных пятен у его основания образовали круг из обожженной эмали на плитке. Каким образом огонь проник из зазеркалья в мою квартиру? А может, след остался от чего-то другого и я зря переживаю?

Я снова выпрямился и посмотрел на двойника. Он поставил руки на зеркало и оперся на них всем телом. Нет, это явно не мое отражение, ведь мои руки… Что? Я тоже оперся о зеркальную поверхность и пытаюсь вдавить зеркало в ту сторону? Руки обожгло, и я рывком отдернул их от ладоней двойника. Он победно закричал, ликуя по непонятному мне поводу. Продолжая упираться в зеркало, он приблизился к нему лицом, и его огненные глаза на мгновение опалили мне душу. И она предприняла попытку бежать из тела, оставив его на растерзание непонятному существу. Стеклянная поверхность начала выгибаться под его руками, напоминая эпизоды из фильмов ужасов. Он напирал, и все больше выпуклость проявлялась в моем мире, раскаляя стекло докрасна. Я никогда не видел подобного, так что сейчас старался хотя бы не закричать от ужаса. Зеркало извивалось, изображая то его лицо, то лица неизвестных мне людей, пока не приняло образ Сашки. Мой мертвый напарник смеялся, раскрыв рот до нереальных размеров, и в этот рот устремился воздух из маленькой ванной комнаты. Мне стало нечем дышать. Я не понимал, как он может высасывать мой кислород, ведь на зеркальной поверхности не было ни малейшей дырочки. Но ему мое непонимание не мешало. Текущая из крана вода изогнулась, изменив направление, и потекла ему в рот. Этот поток оказался моим спасением, залив жар, излучаемый его руками и лицом. Он начал снова трансформироваться, превращаясь в различных людей, пока не стал моим двойником. Голова его отодвинулась назад, за ней последовали руки, и через мгновение зеркало приняло естественный вид. Только темные пятна от его ладоней оставили след.

Он смотрел на меня, улыбаясь во весь рот, и я, не выдержав, проговорил шепотом, прислонившись к зеркалу:

– Ты мой двойник, ты копия, а не я. Твое лицо является калькой моего. Значит, я первоисточник и творец пылающих душ!

Не знаю, услышал ли он меня, или с той стороны мой мир был тоже немым, но двойник рассмеялся. А затем показал два пальца, и трактовать этот жест по-другому я не мог. Он заявлял, что я второй номер, значит, себя он считает первым?

– А вот посмотрим, кто из нас главнее! – Я почти прислонился губами к зеркалу. – Я больше не буду пополнять твою армию, так что ты остался без командира.

Его лицо скривилось, как будто говоря: «Ты серьезно?». Издевка читалась в каждом миллиметре этой перекошенной физиономии. Он снова рассмеялся и растворился в темноте своего мира. Мое отражение вернулось на свое место, показав мне перепуганного человека, не уверенного в своем решении. Ну уж нет! Долой неуверенность! Я сдержу слово, данное жене, и пусть они все идут куда подальше. Если придется, то и в тюрьму сяду, лишь бы не сжигать больше людей. Я – личность, а это главное, и я сам буду решать свою судьбу.

Выйдя из ванной и осмотревшись в поисках бесплотных гостей, я обулся и вышел на улицу. О том, что не поменял рубашку, я вспомнил уже в троллейбусе, но времени возвращаться домой уже не было. Удивляло, что мне еще не позвонили с работы сообщить о новом напарнике. Даже при болезни одного из охранников наш начальник сообщал о случившемся всем сменам, чтобы иметь возможность сделать подмену.

В метро я встретился взглядом с девушкой из другого вагона. На ней была обгоревшая пижама с Микки-Маусом, выглядевшая глупо: барышня была вполне взрослой. Она смотрела на меня, щуря белые глаза, и показывала мне рукой на прогоревшую насквозь щеку. Из дыры в ней виднелись пеньки темных зубов, когда-то молодых и целых. Проведя большим пальцем по горлу, девушка рассмеялась. Она вышла из поезда прямо на ходу, вывалившись сквозь закрытые двери в тоннель. Я завороженно наблюдал за этим, жалея, что не с кем обсудить увиденное.

Подходя к объекту, я не заметил ничего странного. Жизнь здесь шла своим чередом, вынуждая сотрудников строительной компании усиленно работать, чтобы не сорвать сроки. В вагончике было пусто, и кофе не пахло. Переодевшись, я выглянул в окно, но никто не спешил в мою обитель, чтобы разделить со мной одиночество. Залив кипятком кофе, я сел у стола, намазывая кусок батона маслом. Тут в дверь постучали, и я поднялся, обрадованный приходом нового напарника.

В открытую дверь ввалился прораб и осмотрел вагончик своим наметанным взглядом.

– А где Черников? – Он плюхнулся рядом со мной на топчан и откинулся к стене, чувствуя себя здесь как дома. – Обычно с самого утра носится по стройке, а сегодня не пришел. Не заболел часом?

Только сейчас я осознал, что здесь еще никто не знает о случившемся. Прораб смотрел на меня выжидательно, безуспешно пытаясь игнорировать стол с бутербродами.

– Вадим Степанович, его сегодня не будет.

– А что с ним? – Он уже потерял ко мне интерес, все-таки сосредоточившись на еде.

– Его больше здесь не будет, – говорил я убитым голосом, опустив глаза в пол.

– Не понял. Как это, не будет? У меня уговор с ним на сегодня, а он меня кидает? Так не пойдет! Вот я ему сейчас все выскажу по телефону.

Он судорожно искал Сашкин номер на своем смартфоне. Похоже, дело было действительно серьезным и затягивало не меньше, чем на тонну материала. В таких случаях в нашем тандеме договаривался именно Сашка, как человек предприимчивый и с хорошо подвешенным языком.

– Его больше нет…– Мой голос сошел на нет, уступив место шипящему шепоту.

– Как нет? – Прораб опустил телефон, посмотрев на меня, как следователь на допросе. – Уволили?

– Нет… Он умер. – Я повесил голову и обхватил ее руками.

– Как… По–подожди… – Прораб встал и посмотрел в окно. – Ты уверен?

– Да. Я узнал это вчера от полиции. Там странная история какая-то. Может, слышали, на Основе пожар был?

– Да кто же о нем не слышал?

– Вот в нем он и сгорел. Полиция пока разбирается, и никто ничего толком не говорит.

Вадим Степанович прошелся по вагончику и снова сел на топчан. Он молчал, о чем-то размышляя, так что я решил ему не мешать.

– А я увидел кофе на столе и решил, что он здесь. Это же его любимая работа —готовить кофе по утрам. Вот черт! Жалко его, хороший мужик был. Ты, если узнаешь чего-нибудь, сообщи мне. И да, если будете скидываться на похороны – сообщай.

Я молча кивнул, и он направился к выходу. По дороге Вадим Степанович, как я понял, звонил заказчику, отменяя ночную покупку:

– На сегодня отбой. Неожиданные проблемы… Да, после расскажу.

Он скрылся за дверью, оставив меня одного. Допив кофе и помыв посуду, я отправился на обход. Телефон все также молчал, заставляя меня подумывать о звонке руководству. Ближе к обеду несколько человек подошли ко мне и выказали свое сочувствие, как будто я был Сашкиным родственником. Кивки в ответ, пожимания рук и снова в путь по своим делам – подобная процедура повторялась в этот день много раз.

В три часа дня мне все это надоело, и я решил позвонить руководителю. Сказать, что он был удивлен, несказать ничего. Он отругал меня за то, что я прождал целый день, не сообщив никому о случившемся, но на подмену никого прислать не обещал. Действительно, была уже середина дня, и найти желающего ехать на работу было нереально, несмотря на серьезный повод.

Так я и отдежурил весь день один, ожидая ночи. Казалось, что в темную часть суток обязательно должно что-то случиться. Спасибо за эту мысль фильмам ужасов. Я один сидел в вагончике, смотрел телевизор и отсчитывал секунды на часах. В восемь вечера, когда я собирался на очередной обход, в дверь постучали. Неужели началось? Но в окне маячили прораб и несколько строителей. Вадим Степанович помахал мне пакетом, показывая на замок.

Они ввалились всей толпой и сразу ринулись к столу. Я наблюдал, как на нем появляются различные колбасы, салаты и выпивка.

– Надо помянуть, – сказал прораб, подзывая меня к столу.

Они поставили на стол телефон и вывели на экран фотографию с Сашкой. Он смотрел на меня с укором, задавая один вопрос: «Зачем?». Я молчал, стоя у двери.

– Ну, ты идешь? – спросила одна из женщин.

– Пять минут, – я показал на часы. – Быстро пробегусь и сразу к вам.

Они возмутились было, но все-таки поддержали меня, вспомнив, насколько ответственно подходил к работе покойный. Когда я вернулся с обхода, на столе уже стояли стаканчики с водкой. Не забыли поставить один и Сашке, накрыв его кусочком ржаного хлеба с салом.

– Он так любил, – сказал прораб, выдохнув боль.

Все взяли стаканчики и посмотрели на Сашкино фото. Повисла тишина. Каждый вспоминал покойного при жизни. И только у меня были воспоминания о ночи его смерти, и перед глазами стояло его лицо в тот момент, когда он увидел Наташу.

– Я еще на смене, так что выпью с вами только одну, – сказал я и опрокинул не чокаясь.

– За Саню… – проговорил один из маляров.

– За него, единственного и неповторимого, – вторила женщина.

Мы сидели еще пару часов, вспоминая многочисленные Сашкины байки. Сошлись на том, что так, как он, никто пересказать их не сможет, но травить истории не перестали. Мне тоже по требованию компании пришлось вспомнить несколько его рассказов. Казалось, что во время моей речи откроется дверь и на пороге появится виновник сегодняшнего собрания. Он будет такой же обгоревший, как и все, с ранами от приваливших его балок. Но сколько мы ни сидели, дверь оставалась закрытой. Конечно, с чего бы ему возвращаться? Ведь убил его не я, а моя соседка, не обладающая моей силой.

После десяти все разошлись, покачиваясь из стороны в сторону, а я так и остался один, напитанный воспоминаниями о моем коллеге.

Дежурить одному было страшно: везде мерещились движущиеся тени и, зная мою историю, они действительно могли быть. Но по-настоящему никто так и не потревожил меня этой ночью, несмотря на предупреждение девушки в метро. Несколько раз я засекал движение у забора, но в свете фонарика там оказывался или уносимый ветром пакет, или торчащая из пола арматура. Уснуть мне не удалось, так что с утра я был не в лучшей форме и, здороваясь со сменщиками, с трудом сдерживал зевоту. Они заметили следы вчерашних поминок и сообщили, что и сами сегодня планируют помянуть покойного.

Домой я ехал в мрачном настроении и чуть не уснул в метро. Все мысли были о кровати, в которую я завалюсь, придя домой. И никакая Наташа не сможет мне помешать, как бы ни старалась.

Возле подъезда сидела овчарка с грозным оскалом. В этот раз защитить меня было некому, и я решил обойти собаку. Она продолжала рычать на меня, но кидаться не стала. В подъезде я услышал чей-то крик, но решил не придавать ему значения. Все-таки спать мне хотелось сейчас больше всего на свете.

Выйдя из лифта, я увидел всех Наташиных детей. Старший держал младшего на руках, и все они как-то странно улыбались. Даже самый маленький, выглянув из своих пеленок, смеялся беззубым ртом, вызывая у меня внутреннюю дрожь. Попробуй уснуть после этого взгляда…

В тамбуре я услышал голос Жени. Она кричала на кого-то. Я прислушался и сразу все понял. Ухмылки Наташиных детей уже не удивляли.

– Этого не может быть! Ты мертв! – кричала Женя, заставляя меня судорожно открывать замок. Но ключ тыкался мимо замочной скважины. Руки, трясущиеся от страха, не могли направить его куда надо, и от этого я боялся еще больше.

Когда мне все-таки удалось войти в квартиру, я бросился в комнату. Сандалии остались на ногах, что очень строго каралось Женей в обычные дни, но сегодня все было по-другому.

Коля стоял посреди комнаты, а в его огненных руках обмякло тело моей жены. Красно-желтые потоки огня охватили ее шею, сжимаемую огромными пальцами. Пламя растекалось по телу Жени, и ее лицо исказилось от боли. Она кричала, но ни один звук не донесся до моего слуха. Я кинулся ей на помощь, понимая, что уже опоздал.

Как там говорилось в Лериной сказке? «…И запел, заплясал огонь. Давай всех кусать, обижать, обжигать. Домовята от него, а он вдогонку. И ест по пути все без разбора: перины, сенники, подушки. Чем больше ест, тем сильнее становится. Кинули в него скамейкой, табуреткой – съел и не подавился. Жаром пышет. Красными искрами сверкает. Черным дымом глаза ест, серым дымом душит. Домовята – под стол и ревмя ревут:

– Огонюшко–батюшка! Не тронь, пожалей!…»

Я прыгнул на соседа, но лишь напоролся на угол своего компьютерного стола. Коля стоял бестелесным призраком, держа в своих лапищах мою жену. Я размахивал руками, стараясь зацепить хоть кусочек одежды, за который можно было бы вытащить ее из мира теней, но всякий раз в моих руках оказывалось пусто. Я бессильно упал на колени. Басовитый смех соседа гремел в мозгу. Через мгновение мне в руки упало черное тело моей жены. Ее одежда обгорела, обнажив местами кожу, покрытую свежими ожогами. На голове не осталось ни единого волоска, а глаза стали такими же, как у моих мертвых соседей. Коля вернул ее мне в таком же виде, каким я наградил всю его семью. Только в отличие от них, Женя не вернется ко мне обгоревшим призраком, а навсегда отправится под землю. По моей вине.

– Прости меня… Прости… – шептал я, как заклинание, держа ее в своих руках.

– Мне разрешили сделать это, – прорычал, удаляясь, Колин голос. – Ты ослушался и должен был получить наказание. С возвращением! И не благодари, мне было приятно сделать это.

Колин смех стих, и я понял, что он оставил нас в полном одиночестве, давая мне возможность казнить себя за содеянное.

– Она мешала нам, – рядом появилась Наташа. – Ты отказался от своей святой обязанности, потому что она повела тебя неверным путем. Другого способа лишить тебя ее воли не было, – немного помолчав, она добавила: – Я сожгла бак. Надеюсь, твоя одежда сгорела вместе с ним.

– Тебя действительно только это беспокоит? – Осторожно положив тело жены на пол, я приблизился к ней вплотную. Невыносимый запах жженой плоти окутывал меня со всех сторон.

– Да, а что? Ты сам говорил, что подарил нам странную жизнь, так чего ты теперь от меня хочешь? Это с твоей подачи я стала такой. По твоей вине погибли десятки людей. Хочешь винить меня? Давай! Но только помни, ты – творец пылающих душ, а значит, и ответственность нести тебе. Ты же хотел им быть?

Она горько рассмеялась и вышла, пройдя сквозь появившуюся на пороге Леру. Дочь потягивалась и терла глаза.

– Ты уже дома? А я так хорошо поспала!

– Да, я дома, – сказал я, опускаясь перед ней на колени.

– А где мама? – Лера пыталась заглянуть мне за спину, но я мешал ей, прижимая ее к себе. – Почему у нас так сильно пахнет горелым?

– Я все тебе расскажу. Все… А пока иди в ванную и умойся.

Я смотрел, как дочь выходит из комнаты, стараясь заглянуть за меня. Нет, не смотри туда, не надо. Двойник напустил сон на Леру, не давая ей появиться в комнате раньше времени. Все это было понятно и без чьих-либо слов, но легче от этого не становилось.

Закрыв дверь в комнату, я пошел следом за дочерью, понимая, что поспать мне сегодня не удастся.

Глава 28.

Мои глаза были закрыты, так как смотреть на холм земли, похоронивший под собой Женю, было мучительно больно. Маленький тотем в моем сознании держал в лапках факел. Он грустил, вспоминая, как сжег домик своего врага, тем самым определив судьбу нескольких живых существ.

– Прости меня, – снова сказал я и пошел к ожидавшей меня машине.

Мы ехали в кафе на поминки. Машина похоронного агентства да пара машин с нашими родственниками.

С Лерой все оказалось значительно проще, чем я мог себе представить. Она плакала, отказывалась есть, ссорилась со мной и со своими дедушками и бабушками, но такое поведение продолжалось всего два дня. Сложнее было с Жениными родителями, и это было понятно. Они выпытывали у меня, что же именно произошло с их дочерью, но на все вопросы ответ у меня был только один: не знаю.

А что еще можно было сказать людям, потерявшим своего ребенка? Что призрак убитого мною соседа пришел, пока меня не было дома, и убил ее? И время было рассчитано так, чтобы я стал свидетелем происходящего, но вмешаться уже не смог. Хотя что можно сделать в такой ситуации? Даже сейчас, по прошествии нескольких дней, я не знал, как надо было поступить. Возможно, мне нужно было бежать к зеркалу и кричать, что я был не прав? Бред, но ничего другого мне в голову не приходило.

Следствие не дало никаких результатов, постановив, что произошло либо замыкание проводов, либо попадание шаровой молнии. Снова бред? Согласен. В предложенную моим отцом версию с самовозгоранием поверить было проще, чем во все сказанное экспертами. Антон Павлович напрягал их с поисками следов горючего, намереваясь притянуть к случившемуся остальные смерти, но ничего, конечно, найдено не было.

Все это время Наташа вела себя так, будто ничего не случилось. Она приходила ко мне домой, что-то рассказывала, а я молча сидел на кухне, смотря в одну точку на стене. Осознание своей вины не давало мне покоя, такого необходимого сейчас.

Все, кто терял близких, рано или поздно сталкивались с моментом, когда на душе становится немного легче. По прошествии недели рано утром я стоял у окна, попивая свой кофе, и думал о вечном. Женю не вернуть, но жизнь продолжалась, и надо быть сильным ради Леры и ради памяти о супруге. Мне будет тяжело, но говорят, с этим свыкаешься.

Открылась входная дверь, и голос тещи зазвучал в нашей с Лерой квартире. Теперь, когда мы остались вдвоем, она приходила всякий раз, когда мне нужно было идти на смену. Целые сутки она проводила с внучкой, развлекая ее и успокаивая себя бесконечными играми, которые Лера очень любила.

– Еще спит? – Она заглянула ко мне на кухню, остановившись в дверном проеме с руками, упертыми в бока. Схожесть с Женей была невероятной. Я тяжело сглотнул и поставил кружку в мойку.

– Да, не поднималась еще. Вчера с трудом уснула, но спала всю ночь спокойно.

– Ага, – вздохнула теща, – у меня точно также каждую ночь. Я никак не могу уснуть, все время думаю о случившемся. А вот если усну, то с трудом поднимаюсь с утра. Сам-то ты как?

– Нормально. Начальство снова предлагало отпуск, но я отказался. Мне сейчас надо быть при деле, а то совсем головой поеду. Можно было бы с Лерой проводить все время, но без смены обстановки я не смогу.

Теща закивала и ушла к Лере. Там она сейчас переоденется и будет ждать пробуждения своего маленького колокольчика.

Обувшись, я посмотрел в зеркало и увидел свое лицо, привычное и уставшее.

У подъезда стояла полицейская машина и два сотрудника в форме. Они курили, обсуждая какие-то новости, а из салона махал мне рукой Антон Павлович.

– Все, Володя, пора. – Он улыбался своей широкой улыбкой.

– Игра окончена? – спросил я, подходя к машине.

– Да, все подошло к завершению. – Он открыл дверь и указал на сидение. – Я решил дать вам несколько дней прийти в себя после случившегося. Отведенный срок истек, так что…

– Счет-то какой? Хоть не всухую?

– Почти, – он засмеялся. – Тебе удалось немного побрыкаться. Ну что, поехали?

Водитель завел машину и покатил к выезду со двора. Я смотрел в небо, мысленно прощаясь с родным домом, и в какой-то момент мой взгляд зацепился за соседку. Наташа наблюдала за нами с балкона и, увидев, что я сел в машину полиции, спрыгнула вниз. Она легко приземлилась на ноги, даже не согнув их в коленях. Еще одно мгновение, и женщина запрыгнула на багажник машины и исчезла под его крышкой. Я закрыл глаза, понимая, что ничего хорошего ждать не приходится.

– Я арестован?

– Нет, – рассмеялся следователь, – пока нет. Вас задержали для выяснения некоторых обстоятельств. Скорее всего, ночевать вы останетесь у нас, так что лучше предупредите семью.

– Мне сегодня все равно на смену надо, так что никто волноваться не будет, а вот руководству я позвоню.

Набрав номер, я несколько минут объяснялся с начальником, пытаясь донести до него суть возможных претензий полиции. Тот отказывался понимать услышанное и просил дать телефон следователю. Большого усилия стоило отговорить его от этой затеи, но благодаря мне Антон Павлович доехал до работы спокойно, не потревоженный воплями моего начальника.

Заходили в здание мы со следователем вдвоем. Никто не сопровождал нас, и только пара полицейских, стоявших на крыльце, проводила нас взглядом. Я оборачивался в поисках Наташи, но той нигде не было видно. Когда машина отъехала, улица осталась пустой. Пожав плечами, я зашел в отделение, сопровождаемый следователем, который проследил за моим взглядом и тоже оглянулся.

В приемной Антон Павлович заглянул к дежурным – те озабоченно ходили вокруг компьютера. Я остался сидеть на стуле, дожидаясь его и наблюдая за непонятными для меня действиями в комнате.

– Перезагружать пробовали? – со смехом сказал следователь, похлопав одного из коллег по плечу.

– А, Палыч, это ты! – Молодой полицейский обернулся и посмотрел в окошко на меня. – Привез кого-то?

– Да. Разговор у нас будет долгим, так что ко мне никого не пускать. А у вас что случилось?

– Да видео пропало, не могу понять, что происходит. – Второй полицейский нагнулся к кабелям, видимо, пробуя вытащить их из системника. – Черт! Они горячие! Не понял, они что, приварились к разъему?

Оба дежурных стали на колени, рассматривая пучок кабелей, торчащих из системного блока. А позади, возле шкафа с сетевым оборудованием, стояла женщина и невидимой рукой держалась за видеорегистратор. Струйки дыма уже поднимались от железного корпуса устройства и выходили через вентиляционные отверстия, заполняя кабинет. Наташа улыбнулась, поводила туда-сюда нижней челюстью и, довольная созданным эффектом, сквозь стену выскользнула в коридор.

Я тихо засмеялся, понимая, что скоро здесь будет жарко. В прямом смысле. Наташа сожгла устройство захвата видео, а это значило, что мой приход останется не зафиксирован. Журнал посещений тоже вряд ли уцелеет. Женщина подмигнула мне, удаляясь по коридору и приговаривая:

– Где же эта чертова комната с уликами? Понастроят зданий – не поймешь, где что находится. Хоть бы указатель какой поставили.

Я опустил голову и прикрыл ее рукой. Не хотелось, чтобы полицейские видели, что я смеюсь по непонятной им причине. Вышедший из комнаты следователь хлопнул меня по плечу – видимо, он делал так со всеми – и призывно махнул рукой:

– У ребят какие-то проблемы с видео, – сказал он, уже входя в кабинет, на двери которого виднелась табличка с его фамилией. – Представляете, ни одна камера не работает.

Три пары глаз устремились на него из глубины кабинета. Парни стояли у стола и рассматривали фотографии в папке. Один из них потопал к своему месту, по дороге жуя бутерброд.

– У них постоянно проблемы с камерами, – сказал он, усаживаясь в кресло. – Делали криворукие, а мы результатом наслаждаемся. Привезли красавца? Ну что, садись, говорить будем.

В кабинет заглянул еще один полицейский и, окинув всех взглядом, обратился к моему знакомому:

– Антон Павлович, вас к полковнику.

– Иду, – ответил тот и добавил, обращаясь к коллегам: – Без меня не допрашивать! Что там произошло, что я так срочно понадобился?

Капитан оставил нас. Я сел и опустил голову.

– Что, совесть мучает? – сказал мент. – Ну ничего, признаешься во всем, может, срок скосят. Хотя при таком количестве жертв… Везет тебе, что расстрел отменили.

Один из полицейских рассматривал фотографии приписываемых мне жертв и остановился на снимке с Наташей. Он долго смотрел на ее лицо, затем взял снимок, где она была запечатлена в полный рост, и показал его коллеге:

– Бывают же такие бабы! На лицо жуткая, как смерть, а тело – просто конфетка. Жаль, что нет фотографии без одежды.

Его коллега, молодой лейтенант, плотоядно облизнулся и вернул фото назад.

И тут рядом со мной проявилась Наташа. Она облокотилась руками на спинку стула и осмотрела присутствующих. У лейтенанта выпала из руки сигарета, и он подскочил со стула не меньше чем на метр. Его коллеги тоже задергались, в результате чего бумаги со столов посыпались вниз, покрывая паркетный пол.

– Ну что, лейтенант? Хочешь, чтобы твоя мечта сбылась? – Она улыбнулась, обнажив в смертельном оскале мертвые зубы. – И как я тебе? Может, так лучше будет?

Лейтенант только открывал рот. Казалось, что ему не хватает воздуха и он сейчас задохнется. Остальные отступали к двери, но рядом с женой появился Коля со свисающей нижней губой и сочащимися изо рта слюнями. Там, куда они стекали, из пола начинал идти дым. Полицейские остановились, не в силах произнести ни слова.

– Ну, чего молчишь? – Наташа засмеялась, глядя на лейтенанта. – Ты же этого хотел? Так на, посмотри!

Она расстегнула кофту, и мент застонал от ужаса. Перед ним было обожженное женское тело, с которого стекала какая-то липкая жидкость. Сосок на правой груди был сожжен, а на его месте остался страшный шрам. Наташа подошла к лейтенанту поближе и заглянула ему в глаза. Тот побледнел от страха, вжимаясь в угол. Он так и продолжал хватать ртом воздух, высыхающий от жара этой женщины. Наташа, наклонив голову к плечу, загнала ему руку со сжатым кулаком прямо в открытый рот. Полицейский задергался и застучал руками по полу, одновременно отталкиваясь от него ногами, но уползти так и не смог.

– Ну куда же ты, дорогой? Я же сама пришла к тебе! – смеялась женщина и трясла перед его лицом своей грудью. – Ты же сам хотел этого! Тебе нравится? Смотри, не отводи глаз, все это только для тебя!

Полицейский зажмурился и скривился от боли. Было видно, что терпеть происходящее ему было невмоготу, но заткнутый рот не выпустил ни звука. И тут голова полицейского вспыхнула синим пламенем. Комната наполнилась запахом горящей плоти и воплем полицейских-свидетелей. Наташа повернулась к ним. Ее улыбку можно было бы назвать призывно-сексуальной, если бы не гримаса смерти на лице.

– Мальчики, вы тоже меня хотите? – заговорила она. – Не подумайте, что я о вас забыла. Уже иду! Вы сможете рассмотреть меня поближе. А если захотите, то даже потрогать. Или я сама вас потрогаю.

Она засмеялась и шагнула в их сторону. Их крик звучал недолго, в отличие от смеха Коли.

– Пойдем, – Наташа поманила меня рукой. Я не стал ждать, пока меня начнут уговаривать, и прошел следом за ней к двери. – Комнаты с уликами больше нет, как и компьютера с записями.

В коридоре все полыхало синим пламенем, и несколько сотрудников старались потушить пожар. Наташа, проходя рядом с одним из них, прикоснулась к его спине, оставляя там большой ожог. Полицейский с криком подпрыгнул и побежал в ту сторону, откуда шел прямо на него Коля. Через мгновение человек упал на пол со сломанной шеей. Его коллега выхватил пистолет, но прямо перед ним появились трое детей в обожженной одежде и со зловещими улыбками. Самый младший прыгнул на него и вцепился зубами ему в горло. Я отвернулся, не в силах вынести такое жуткое зрелище.

– Да ладно тебе! – проревел Коля, догонявший нас в коридоре. – Ну поигрался малой немного. Сиську давно не сосал, а тепленького хочется. Не обращай на него внимания.

Легко сказать… И как теперь выбросить из головы эту картину?

На улице собрались люди: пожар разгорался. Одни звонили, смакуя подробности с друзьями, другие снимали видео. Каждый нашел себе дело.

Я беспрепятственно подошел к метро. Зайдя в вагон, я уселся и уставился в окно. Соседи-призраки отстали где-то возле турникетов, и я был предоставлен сам себе. Что дальше? Наташа спасла меня, но в результате десяток полицейских отправились на тот свет. Да, после случившегося Заварский с меня точно не слезет, и вряд ли у меня есть шанс спасти свою шкуру от тюрьмы.

По дороге от метро меня догнали соседи. Вся семья шла сзади, обсуждая весело проведенное время. Самый младший лежал на руках Наташи с перемазанным кровью ртом и «агукал», отвечая на реплики отца. Соседка, поравнявшись со мной, начала разговор:

– Видишь, все-таки придется продолжить. Ты же понимаешь, что он от тебя не отцепится и предпримет все возможное, чтобы снова вернуть тебя к работе. А у тебя дочь…

Я остановился и посмотрел ей в глаза. Там была только насмешка и ни капли сочувствия. Хотя рассчитывать на него было глупо, учитывая все сделанное. Переборов свое презрение, я сказал:

– А с чем же работать? Чем мне их жечь? Где теперь горючее брать? Все сгорело у Сашки.

– Слышь, да ладно тебе. Нашел проблему! Твой вопрос решается элементарно. Эй, малышня, а ну давай за мной.

Я смотрел, как Коля в сопровождении детей идет через дорогу, не обращая внимания на машины. Им тоже было плевать на него, так что несколько из них проскочили насквозь и Колю, и его сыновей. Куда они пошли, я уже догадался и, выждав, пока проедут машины, пошел за ними, сопровождаемый Наташей.

Коля подошел к продавцу бензина, стоявшему у входа в парк, и посмотрел ему в глаза. Мужчина продолжал спокойно стоять, никого не видя. Когда сыновья стали рядом с отцом и все вместе проявились прямо перед лицом продавца, тот подскочил от неожиданности.

– Ох, ну вы меня и напугали, – сказал мужчина, тихонько засмеявшись.

– Ага, – Коля посмотрел на меня и поманил пальцем, – это мы умеем. Мужик, слышь, нам надо несколько бутылок с бензином. Дашь?

– Конечно! – тот радостно полез в машину, доставая тяжелую десятилитровую тару. – Сколько надо?

– Думаю, двух пока хватит. Если что, мы еще придем.

– Да не вопрос! С вас пятьсот гривен. Ровно.

– Мужик, ты не понял, – засмеялся Коля. – Я не покупать пришел – я так возьму, бесплатно.

– Так, все, идите отсюда. У нас охрана есть, так что один мой звонок, и вы трупы.

– Что, прямо так? – спросил Коля, оглянувшись на меня. Я уже подошел и слушал их разговор, понимая, чем все закончится.

– Ну, не сов… – Мужчина остановился на полуслове, заметив, как загораются руки у его огромного собеседника.

– А мне, кажется, трупы будут, – засмеялась Наташа. – Дети, хватайте его!

– Ребята, спокойно, – поднял руки продавец. В одной из них был перцовый баллончик, которым он так и не успел воспользоваться.

Три маленькие фурии налетели на него и затащили в посадку, откуда вскоре раздался крик. Я смотрел ему вслед, вздыхая от осознания своей беспомощности. Я не хотел больше смертей, но Наташа указала мне на бутылки.

– Бери. Здесь надолго хватит.

Я взял. А что оставалось делать? Если мне суждено продолжать жечь людей, то бензин мне понадобится, причем в больших количествах. Но что делать, когда за мной придет полиция? Оставлю этот вопрос моим спасителям, сам же сосредоточусь на убитой дороге, покрытой ямами. Ну не приживается у нас асфальт, что поделаешь?

Топливо решено было оставить временно в гараже. В том, что мне придется скрываться, я уже не сомневался. Уйдя из дома, я хотя бы дочери дам спокойную жизнь. Ей будет тяжело понять это, но другого подарка от меня она уже не получит. Несколько лет назад я подарил ей жизнь, теперь даю ей шанс сохранить ее, лишая при этом полноценной семьи. Ничего, дедушки с бабушками воспитают ее. Родители справились с нами, так что с этой малявкой тоже разберутся.

Теща удивилась моему приходу. Она собиралась кормить Леру и поставила на стол вторую тарелку для меня. Когда мы остались одни на кухне, дочь сказала шепотом, как будто чего-то боялась:

– Папа, мне иногда кажется, что в комнате кто-то есть. Я надеялась, что мама приходит ко мне с облаков, но это не она. Маленький мальчик играл моими игрушками и припалил хвостик Яблочку. Я сама это видела. Он засмеялся и убежал в стену. Мне так и не удалось его догнать.

– Все хорошо, Лера. Не думай о нем. Я постараюсь сделать так, чтобы его здесь больше не было.

Теперь мне есть чем надавить на Наташу, заставив ее придержать своего балованного сына дома. Если хочет моего труда на их благо, пусть разберется с Костиком. И зачем я ему тогда конфеты купил? Добро наказуемо. Возможно, не будь того случая, он не лез бы в мою семью.

После обеда Лера играла с бабушкой. Я же упал на кровать, такую пустую с недавних пор. Сон не шел ко мне, заставляя пялиться в потолок. Надо было собраться с мыслями и сказать Лере о задуманном, но только не сейчас. Пусть еще поиграют. Конечно, можно было исчезнуть молча, без объяснений, но это было не в моем стиле.

И вдруг в Лериной комнате раздался крик. Я вскочил и побежал туда, боясь даже подумать, что увижу в этом маленьком мирке, где мы провели столько счастливых часов. У балкона, видимый всеми, стоял Костик. Он держал в руках любимую игрушку Леры, лошадку по имени Яблочко, и Лера требовала, чтобы он положил ее на место.

– Не отдам! – говорил мертвый мальчик, прижимая Яблочко к себе. – Он мой! Я всегда такого хотел.

– Костик, отдай игрушку, – сказал я, медленно подходя к нему.

Он отвлекся на меня, и Лера решила воспользоваться его растерянностью. Она схватила игрушку и потянула ее к себе.

– Лера, не надо, – успел сказать я, но Костик уже дернул свою добычу на себя. Моя дочь, не выпуская из рук любимца, потеряла равновесие и оказалась прижатой к телу мальца. Он рассмеялся и обнял ее, прижимая к себе еще крепче. Ее взгляд, когда она оглянулась на меня, был таким же светлым, как и в любой момент ее короткой жизни. Лера сгорела мгновенно. Гнев мертвого мальчика был настолько велик, что не оставил ей даже маленького шанса на спасение.

– Нет! Нельзя! Наташа тебя отругает! Оставь ее!

Но он не слышал, продолжая прижимать к себе мою дочь. Я хватал ртом воздух, не имея возможности прикоснуться к ним, и слезы отчаяния текли по моим щекам. Теща упала на колени рядом со мной, но ее руки тоже не могли проникнуть в другой мир, чтобы вырвать оттуда внучку. Обугленное тельце Леры упало перед нами, и я обнял его. Мои губы осыпали ее мертвое лицо поцелуями, но не могли вернуть ей жизнь, которую я так надеялся спасти. В сознании всплыл Сашка из моего сна, стрелявший по мишеням с лицами моих девочек.

– Ты маленький ублюдок! – Теща с трудом встала и качнулась в сторону уходящего пацана. – Мразь! Я тебя ненавижу! Лучше бы ты убил меня…

– Это никогда не поздно сделать, – с усмешкой проговорил Костик и прыгнул к ней.

Я не видел, что там происходило: мой мир сжался до размера маленького тела в моих руках. Слезы текли на ее лицо, омывая его от сажи. Я пытался вспомнить, каким оно было несколько минут назад. Ее прощальный взгляд отпечатался в моей памяти, навечно оставляя ее такой, какой она была только со мной. Жене редко доставались эти взгляды, хранимые дочерью для меня.

Я встал на ноги и посмотрел на то, что осталось от тещи. Это было обугленное нечто, в котором невозможно было узнать прежнего человека, еще пару минут назад мирно игравшего с ребенком. Костик убил ее, не испытав ни малейших угрызений совести. Маленький мальчик в жестоком мире превратился в такого же безжалостного убийцу. И таким его сделал я…

– Наташа! Коля! – кричал я во все горло, уже не боясь быть услышанным. – Где вы?

Они появились, как всегда после смерти, бесшумно. Я молчал, всем своим видом выказывая ту ненависть, которую испытывал к ним. Коля осмотрел тела и сказал, пожав плечами:

– Костика работа? Силен! Ну заигрался пацан немного, с кем не бывает?

Он развернулся и ушел в ту же стену, из которой только что появился. Наташа глянула ему вслед и тоже пожала плечами.

– Володя, здесь уже ничего нельзя сделать. Извини.

И она тоже ушла, оставив меня одного среди мертвых тел.

– Извини? Это все, что ты можешь сказать?

Я рванул к выходу, намереваясь поговорить с ними у них дома, но там никого не оказалось и я вышел на улицу. Наверное, они там. В любом случае мне надо пройтись, освежить мозг, разрываемый презрением к себе. У подъезда толпились призраки, и мне стало еще хуже. Наташи и Коли среди них не было, так что я пошел дальше. У соседнего подъезда мне на глаза попались несколько пустых бутылок из-под пива, которые я забрал с собой. Они пригодятся мне для моего дела.

Я был зол на весь мир. Единственное, чего я желал, это сжечь мерзких людей, допустивших такое в этом мире. Оказавшись каким-то образом в гараже, я поставил бутылки на стол и начал наливать в них бензин, затыкая каждую куском тряпки, вырванной из кресла. Да, это не оригинальный коктейль Молотова, но для моих целей и такой сойдет. Прижимая к себе смертоносный пакет, я шел к двухэтажным домам, расположенным недалеко от моего дома. Зажигалка была уже в руке, так что я был во всеоружии.

Остановившись возле первого дома, я ощутил, что мне не по себе. Сомнение терзало меня. Снова пострадают люди, и в их смертях буду виноват я. Но тут в одном из окон появился мой двойник. На его лице было выражение, полное насмешки над моими колебаниями. Оглядевшись по сторонам, я вытащил первую бутылку и, чиркнув зажигалкой, поджег материю.

– Гори, скотина! – закричал я, бросая смерть в первое из окон. Там сразу же вспыхнул и побежал по шторам огонь. Время близилось к вечеру, и многие уже вернулись домой… Раздался человеческий крик.

Двойник появился в другом окне, и я закинул бутылку и туда. Так мы переходили с ним от дома к дому, пока мои шесть бутылок не закончились. Из окон вырывался огонь, а из моего двора подтягивались призраки. Они радовались, как люди в моем сне. Вот только я хорошо помнил, чем закончился этот сон.

Улицу накрыла тень, и громкий смех взметнулся вместе с раздувающим огонь ветром. Он снова был здесь, он пожинал плоды нашей совместной работы. Из ближайшего ко мне окна выпала девушка, живая, но сильно обожженная. Она молила о помощи, но Наташа ударила ее кулаком по голове. Девушка вспыхнула и замолчала, скрутившись комочком на земле.

Эта картина подействовала на меня отрезвляюще: я смотрел вокруг и ясно понимал, что снова сделал то, чего от меня хотели. И этому не будет ни конца, ни края. Я буду тупой марионеткой в его руках и принесу людям еще немало горя. Так чем же закончился мой старый сон? По-моему, это и был выход.

Я осмотрелся и забежал по ступенькам в одну из квартир. Сзади раздавались недоуменные вопросы моих призрачных творений, но я не слушал, продолжая искать нужные мне вещи. Огонь пожирал квартиру, отчего дышать было тяжело, но мне удалось вынести из помещения с трудом найденные нож и зеркало.

– Антон Павлович, – сказал я в телефон, набирая номер с визитки. Все же пригодилась. – Приезжайте ко мне в гараж. Да, здесь вы все поймете, если успеете. Моя дочь умерла, как и моя жена. И теща. Да, они у меня дома, но их убил не я. Я виновен только в смерти соседей, а обо всем остальном вы узнаете здесь.

Я быстро шел к гаражу, судорожно прижимая к себе свои находки. Занеся их внутрь, я установил зеркало на столе, а сам подошел к бутылкам и несколько раз ударил по ним ножом. Разноцветная жидкость вытекла на пол, распространяя по помещению смертельный аромат. Из оставшихся кусков ткани и молотков я сделал два факела, которые обмакнул в растекшийся по полу бензин.

Достав найденный телефон, я повертел его в руках и вспомнил, как хотел подарить его жене. Ах, Женя, Женя… Сколько всего у нас могло бы быть впереди.

Я вспомнил вдруг свое детство. Когда мне было лет семь, я чуть не сжег нашу квартиру, играя дома со спичками. Мне очень нравился огонь, я любил смотреть, как ярко светит пламя во тьме и как перед ним не может устоять робкий кусочек дерева, облаченный в цветную шапочку из серы. Огонь поедал его, оставляя сморщенный кусочек угля, легко превращаемого моей рукой в черную пыль. Я тогда зажег спичку, спрятавшись за диваном, и смотрел, как она горит в моих маленьких пальцах. В тот момент, когда она коснулась их, я вскрикнул от боли и уронил ее на пол, покрытый старым ковром. Спичка начала проваливаться в него, выжигая своей разрушительной силой верхний слой. Основание пропалить ей не удалось, она остановилась на середине и просто тлела, заставляя ковер подыгрывать ей. Нет, он не вспыхнул, пожара не произошло, но след остался на долгие годы, напоминая мне об опасной игре. Ковер выбросили через семь лет, и на его место лег новый, более ворсистый и яркий, но всякий раз, проходя мимо того места, где когда-то находилась выжженная спичкой дыра, я вспоминал о том дне. Родители меня тогда не выпороли, даже в угол не поставили, но отец провел профилактический разговор. С того момента игр со спичками у меня не было.

Прервав мои воспоминания, в гараж зашла Наташа и уставилась на меня в недоумении. За ней пришли еще несколько призраков и остановились невдалеке с удивленными лицами. Соседка ткнула пальцем в зеркало. Оттуда уже смотрел известный мне человек, если его можно было назвать таким словом. Он ошарашенно оглядел помещение и что-то сказал Наташе. Та отрицательно качнула головой, указывая в мою сторону.

– А мне даже интересно, станет ли он таким, как мы? Или мы все пропадем за ним следом? Пусть попробует, он же личность.

Она смеялась, а двойник прыгал от ярости в своем мире. Не знаю почему, но он больше не мог управлять ею. Наверное, причиной тому было мое прозрение.

Я чиркнул зажигалкой, и огонь на несколько секунд осветил сумрачное помещение. Я смотрел на освещенные им лица и улыбался. Наташа показала мне большой палец.

Лицо двойника стало искажаться. Через мгновение я увидел его настоящий лик, способный испугать любого человека, но только не меня. Из зеркала смотрел обгоревший «Я», похожий на созданных мною призраков, только еще более изуродованный. Двойник стоял в огне, лизавшем его кожу под тлеющей одеждой. Он был весь в трещинах, из них сочилась желтая липкая жидкость, а на губах застывала кровь, изливаемая из перекошенного рта при каждом крике. Я не слышал его, но догадывался, что скоро узнаю, о чем он говорит: зеркало начинало трескаться изнутри. В этот момент его воля снова проявилась в нашем мире, и я ощутил, как цепкие пальцы ковыряют мой мозг. Наташа вскрикнула. На ее лице появилась знакомая смертоносная улыбка, и я понял, что двойник захватил ее сознание. Она сделала шаг ко мне, но тут же остановилась, потому что на сцене появилось еще одно действующее лицо.

– Что за хрень?! – услышал я голос Антона Павловича, стоявшего на входе в гараж.

– Стой, смертный! – закричала Наташа, проявляясь в паре метров от него.

– Да чтоб тебя! – следователь выхватил пистолет и направил дуло на женщину. – Ты же мертва! Бондаренко, что здесь происходит?

– Все заканчивается, Антон Павлович, – посмотрев ему в глаза, сказал я. – Вы как раз вовремя. Хотя лучше бегите, пока она не заставила вас повторить судьбу ваших коллег.

Следователь нацелился ей в лоб. Хриплый смех заполнил небольшое пространство гаража, и женщина пошла прямо на пистолет.

– Сдохни, тварь! – И он выстрелил. Но Наташа уже стала прозрачной. Две пули попали в зеркало, и из него с шипением полилась темная густая масса, постепенно приобретающая форму человека. Несколько десятков призраков стали видимыми, и следователь закричал. Наташа схватила его левой рукой, а правую занесла над ним, готовая одарить его своим смертельным приемом. Пламя взметнулось в потолок, и несколько мертвецов устремились к ней на помощь.

– Бегите, Антон Павлович, в мир живых, спасайтесь, – сказал я, бросая под ноги оба факела. Пламя вспыхнуло, побежало по полу и стенам гаража. Мой маленький тотем расправил колючки, и в отблесках огня его мордочка напоминала лицо Уильяма Уоллеса из фильма «Храброе сердце». – Бегите, но не забудьте наказать виновного. Он ждет воссоединения с семьей.

Огонь уже горел у ног, и боль разрывала сознание. Мои последние слова на мгновение остановили призраков. Этого хватило полицейскому, успевшему осознать их смысл. Он крутанул пистолет в мою сторону и нажал на спусковой крючок, лишая призраков возможности спасти меня из огня. Последнее, что я услышал, был крик Наташи, транслирующей волю человека из зазеркалья. И это был крик боли.

Тьма окутывала мое сознание. Я уходил к жене и дочери. Я уходил из мира живых навсегда. Надеюсь, что будет так, ведь ходить по Земле бесплотным призраком, уничтожая людей огнем ненависти, мне совсем не хотелось.

01.11.17 – 15.12.17.

Оглавление

Часть 1.

  Глава 1.

  Глава 2.

  Глава 3.

  Глава 4.

  Глава 5.

Часть 2.

  Глава 6.

  Глава 7.

  Глава 8.

  Глава 9.

  Глава 10.

Часть 3.

  Глава 11.

  Глава 12.

  Глава 13.

  Глава 14.

  Глава 15.

  Глава 16.

  Глава 17.

  Глава 18.

Часть 4.

  Глава 19.

  Глава 20.

  Глава 21.

  Глава 22.

  Глава 23.

  Глава 24.

Часть 5.

  Глава 25.

  Глава 26.

  Глава 27.

  Глава 28.