пунцовые щеки блестели, а брюхо плотно упиралось в край стола. Он попробовал встать, но почувствовал сопротивление и не дожидаясь, когда кресло опрокинется, просто помахал вошедшим.
Возле него сидела красивая молодая девушка в твидовом пиджаке и с крупными серьгами на отвисших мочках. Она с любопытством взглянула на Эдмунда и тут же отвела глаза.
— Алсу — торопливо затараторил доктор — это Эдмунд Аматуни, он заберёт ребёнка…
Алсу, видимо не ожидавшая таких слов, заметно побледнела, ее губы сжались и задрожали. Она произнесла голосом сдавленного отчаяния:
— Нет, я не отдам
— Идиотка — громко проговорил толстяк — мы тысячу раз это обсуждали, ты подписала бумаги, получила задаток, незачем строить из себя невинность
— Я не отдам! Это мой ребёнок! — в ее словах дрожали слёзы, она едва сдерживала крик.
— Эдмунд, присаживайтесь. Сейчас начнём просмотр и не беспокойтесь вы, у неё нервный припадок, не более
Но Эдмунд и не думал переживать. Его лицо не выражало никаких эмоций, кроме нетерпения. Он вяло уставился на несчастную девушку, но ничего в его душе не шевельнулось. Алсу вскочила с места и подбежала к нему, складывая руки в молитве она вскрикнула:
— Прошу тебя, это мой сын, мой мальчик. Не забирай его!
Доктор оттащил ее и помешал опуститься на колени, девушка продолжала неистово вопить, пока ее не увели из зала. Эдмунд уселся возле толстяка и спросил, не скрывая возмущения:
— Где он?
Толстяк оттопырил свой волосатый чивапчич и указал на распахнутую дверь. На пороге стоял мальчик лет 13, худенький и нескладный, на его широкий лоб спадали спутанные пряди темно-русых волос, изумрудные глаза пристально всматривались в незнакомцев. Мальчик сгибал и разгибал колени, словно делал зарядку, иногда чуть ли не приседал, снова быстро вскакивая.
— Что за сюр? — недовольно спросил Аматуни
В этот момент из другой двери в комнату вошёл доктор с Валентиной, она несла три чашки кофе на полукруглом подносе. Толстяк вопросительно посмотрел на доктора
— Хейфец! Он не знает?
— Знает, но это не просто переварить. Я сейчас вам все подробно объясню — Хейфец дружелюбно коснулся плеча Аматуни.
— Извольте
— Вероятно, вы все ещё прибываете в плену заблуждений, как и его мать впрочем, что существо, стоящее перед вами человек, верно?
Аматуни прищурился и поднёс горячий напиток к губам, он смачно глотнул и сильно обжег язык, но виду не подал.
— ZE2014 это органическая модель со схожими повадками, но не более. Он не совсем…В общем, в процессе эмбрионального развития в чреве роженицы, его геном химическим путём был скорректирован…
— Как?
— С помощью введения препаратов, которые изменяли его ДНК и клетки, таким образом чтобы вывести из его организма, то, что обыватели называют феноменом «абстрактного мышления».
— То есть? Он, что…
— Да, он не может выстраивать нелинейные логические цепочки, его фантазия носит придаточный характер, но самое главное, он все равно функционирует почти как обычный человек.
— Почти?
— Как человек с синдромом Аспергера, например, но абсолютно покорный, лишенный желаний и потребностей кроме базовых, которые необходимы для обеспечения жизнедеятельности. Он может спариваться, но не испытывает необходимость в эмоциях во время секса. Коитус для него тоже что для вас пробежка по утрам, можно и обойтись — доктор улыбнулся и хлебнул кофе.
— Теперь вы понимаете? Это сосуд, виртуозная биомеханика, его можно заполнить чем угодно. Ваша ДНК была помещена в него и он, фактически, запрограммирован безусловно вам подчиняться. Это как в «Мире Дикого Запада»…
— Отключить моторику? — Эдмунд засмеялся — так он андроид?
— И, да и нет, он это вы, чистая оболочка, но без содержания. Вы смотрели «Чрево» с Евой Грин?
— Смотрел — Эдмунд недоверчиво оглядел мальчика, тот продолжал приседать.
— Так вот, здесь не то, его нельзя воспитать, почти невозможно выработать привычки и даже рефлексы, интеллектуально он аморфен и не будет адаптироваться, не будет развиваться, только служить.
— Что же он делает сейчас?
— На протяжении двух недель мы активно стимулировали его рост (взросление клеток), это дало побочные эффекты. Его мозг не успевает приспособиться, мышцы очень пассивные, почти не сокращаются, иными словами, он просто не был готов к такому скачку и пытается таким образом тренироваться.
— Сам?
— Он реагирует на стимулы почти как собака Павлова. В данном случае его нервная система сигнализирует об одном из них — это мы. Реакция на людей — это приседания
— Но почему?
Доктор зашагал по комнате, нервно перебирая полами халата. Он хотел было закурить, но вспомнил о мальчике и передумал
— Я решил навязать ему такую повадку — ответил он робко и как бы не желая продолжения.
— Ладно — Эдмунд широко зевнул и откинулся на спинку кресла, — так он мой сын?
— Нет же! — вспылил Хейфец — он сын Алсу и человека, чью фамилию я не знаю.
