Лисёнок с интересом крутил головой, разглядывая прибывающих участников собрания. Малыш первый раз был на таком мероприятии. Втайне он даже гордился собой: всякий присутствующий был его старше! А всё равно, поглядите-ка, Лис здесь.
Казалось, сегодня собрались все малоразмерные представители леса: от ветреных белочек до грациозных куниц, и даже пташки залетели на огонёк. Столь массовые встречи устраивались нечасто. Малыш не знал повода мероприятия, но видел, как сюда шли соседи, а значит, ни за что не мог его пропустить.
Сначала обсуждали мелочи. То сурикаты жаловались, что кроты стали занимать их убежища, то мыши просили помощи в противостоянии с совами. Так повелось издавна. Маленькие и бедные жаловались на больших и особенно зажиточных. Неудивительно, что последние не торопились осчастливливать сородичей своим присутствием: зачастую у них было слишком много дел, чтобы выслушивать жалобы или бесконечные просьбы. Кто в своём уме добровольно подпишется на подобное? Так случилось и сейчас.
После массового сетования, к всеобщей неожиданности, вперёд выступила Гиена. Её редко приглашали на общие сходки — мало, кто хотел дружить с таким хитрым созданием.
— Недавно по лесу проходил слух, что появились свободные норы. Мол, любой нуждающийся может занять их, если его собственная находится на ремонте или её затопило. И это, конечно, хорошо, но что делать с кормом? Всякий из нас знает, как тяжело бывает его достать, и никому не нравится боль в желудке от недостатка пищи, — заметив, что её выступление внимательно слушают, Гиена расхорохорилась, — раз уж мы готовы помогать друг другу, так давайте пойдём дальше! Сделаем следующий шаг. Пусть, каждый начнёт делиться тем, что имеет, с нуждающимися! Негоже, что один из нас живёт в полном довольствии, когда совсем рядом голодает его соратник. Все мы ходим под одним солнцем.
Животные возбуждённо загомонили, обсуждая предложенное. Кто-то пытался спорить, но другие сразу шипели на них, приводили неопровержимые аргументы. А Гиена, закончив говорить, скрылась. Закинув удочку, хищница дала возможность зверям обсудить преимущества и возможности своей задумки. И многим она понравилась. Несмотря на то, что в собрании участвовали не все жители, присутствующие как-то сразу же одобрили озвученное предложение. Их ведь больше.
Воодушевлённый новым порядком Лисёнок отправился домой. По дороге к норе малыш разговаривал сам с собой, то и дело находя очередные преимущества принятого решения.
— Ведь теперь не будет голодных зим! — О белом снеге и своей серой шкурке Лис вспоминал с содроганием. В иные дни его лапки замерзали так, что потом долго кровоточили. — Если каждый поделится запасами с другими, никому не придётся лазить по сугробам в поисках пропитания. А какие посиделки мы сможем устраивать! Может, даже Мишка перестанет засыпать в эти месяцы.
И всё кругом выходило ладно. Лисёнок довольно щурился, слыша, как некоторые его соседи, переговариваясь, приходили к тем же выводам, что и он сам. Предложение Гиены перевернёт весь их привычный уклад! И чего они только не любили её раньше? Такая мудрая оказалась.
Витая в приятных мыслях, Лис быстро добежал до главного входа в своё жилище. Он даже не стал ужинать, так был взволнован. Да и не имелось у него еды. Вместо охоты сегодня целый день на собрании провёл, совсем позабыл о голоде.
Сон пришёл быстро. А прямо с утра Лисёнок отправился к лучшему другу, Коту, чтобы поделиться хорошей вестью. Его он вчера на собрании не видел.
Котяра, хоть и не был очень рад столь раннему гостю, всё же накормил того сушёным мясом. Сам же насытился плашкой сметаны. Пока малыш рассказывал ему о произошедших переменах, Кот молчал. Не торопился он заговорить и когда посетитель, наконец, выговорился.
— Что же ты думаешь об этом всём? — Лис не выдержал и затеребил друга, — правда, разумная идея? Как будет здорово!
— Я, конечно, в этом не так уверен, — Кот говорил ровно, и лишь мечущийся из стороны в сторону хвост выдавал его напряжение, — получается, теперь любой суслик может вместо того, чтобы собирать зёрна, надеяться на менее ленивого соседа и опустошать его закрома?
Лисёнок на секунду смутился. Выходило и впрямь так, но ведь далеко не у всех имелись большие дома, где можно было бы хранить запасы.
— Зато зимами никто не будет голодать! Все начнут делиться со всеми, а значит, сытых станет гораздо больше.
— То есть ты можешь целое лето беззаботно бегать по лесам, а когда выпадет снег, придёшь ко мне, чтобы я поделился с тобой тем, что собирал несколько месяцев? Не приводит меня в восторг такая идея. И надеюсь, таких как я много. Здравый смысл должен победить жадность и лень, иначе мы погибнем.
Лис насупился. Ему не понравилось, как Кот отреагировал на новость. По всему выходило, что старый друг вовсе не хотел делиться продуктами с ним, Лисёнком. Неужели Котяра такой жадный?
Малыш перевёл разговор на другую тему и быстро засобирался домой. Попрощались они уже не так тепло. В груди обоих остался горький осадок непонимания, который заставлял одного обижаться, другого сердиться.
А на следующий день вышла грамота. Лисёнок не знал её автора, в нижнем углу значилось скромное «Совет леса» — его личного мнения не спросили. Однако теперь на каждом дереве висел призыв делиться едой с ближним, а тех, кто был против, обличали в скупости и грозились изгнать. Какая же сумятица поднялась! Отчего-то некоторые решили, что теперь можно забирать продукты у всех, кто высказывался против новой системы. По норам прокатилась целая череда настоящих погромов. Жители обвиняли друг друга в жадности. Каждый стремился уличить другого в сокрытии излишков и торопился скорее подать жалобу в упомянутый Совет. Вскоре выяснилось, что его возглавила Гиена, которой в срочном порядке пришлось организовывать отряд из своих приспешников для наведения порядка. Но от этого стало только хуже.
Лис заметил, что реже стал общаться с соседями: те, кто прежде приветливо улыбались, теперь подозрительно косились и прошмыгивали в свои норы, не говоря ни слова. Да и сам малыш не пытался начать разговор первым. Сборища больше не устраивались.
Однажды Лисёнок проходил мимо берлоги своего товарища по рыбной ловле, Мишки. Тот всегда был рад поболтать, но только не в этот раз. Его жилище громили шакалы. Сам Мишка сидел у входа и грустно ковырял лапой вываленную из логова бочку.
— Чего это они творят? — Лис сильно испугался. Приятель выглядел таким расстроенным, что от одних его опустившихся лап разрывалось сердце.
— Кто-то пожаловался, что у меня много ягод с прошлой зимы осталось, — Мишка говорил глухо — старался, чтобы официально утверждённые разбойники не услышали, — теперь конфискуют остатки, будут делить между соседей.
— Но ведь тебе самому нужно много! Как же ты будешь жить всю осень? — Лисёнок с ужасом смотрел, как инспекция, не церемонясь, утащила целый мешок желудей.
— Не знаю. Сказали, что рассчитают норму для всех жителей леса, потом вернут получившуюся часть. А как же я наемся нормой? Бурундуку явно меньше орехов нужно, чем мне, но кто бы меня послушал.
— И ничего нельзя сделать?
— А что тут сделаешь? Их теперь больше, даже меня вмиг затопчат, если роптать стану. Да и негоже, вроде бы, это — против соседей своих идти. Им-то я зла не желаю, и поделиться мог бы, если бы кто спросил.
Лис просидел с Мишкой до самого вечера. Шакалы ушли лишь тогда, когда выгребли все запасы из берлоги, оставив хозяина совсем без еды. Хорошо, что Лисёнок провёл несколько дней на охоте. С другом он поделился и рыбкой, выловленной в речке, и жуками, собранными в корнях развороченного дерева. На душе было особенно гадко.
Впрочем, скоро и своих запасов у малыша не стало. Сначала он хотел подготовиться к зиме, но после проверки инспекцией, вызванной бдительным Барсуком, передумал. И всё чаще ловил добычу дальше от родного бора. За его границей было спокойнее: там никто не стремился забрать у тебя пропитание, поэтому Лис принялся делать тайники на стороне. Маленькие, в разных местах. Так, если найдут один, останется шанс уцелеть другим. А Мишку Лисёнок больше не видел.
В один из дней, когда стало особенно невмоготу от голода и страха за будущее, малыш решил снова наведаться к старому другу Коту. Тот всегда находил верные слова утешения. А то, что прежде они разошлись во мнениях — не беда.
Однако заявившись к товарищу в гости, Лис увидел, что и того новые порядки не пощадили. Некогда лоснящаяся шёрстка потускнела. Хвост, в обычное время гордо шествующий за своим хозяином, сейчас прижимался к одному из боков, будто пытался спрятаться. Котяра казался облезлым.
— Неужели теперь так и будет? — Лисёнок, который ещё мгновения назад надеялся найти в этом доме поддержку, расплакался, — если даже ты больше не можешь позволить себе праздно расхаживать, как делал это раньше. Какую же ошибку мы совершили!
— Вот именно, дружок, ошибку, — воровато оглядевшись, Кот сбегал в одну из комнат и вернулся с миской застоявшегося молока, — сначала вы, что поверили Гиене, а затем и мы, пропустившие собрание, что не стали вмешиваться, надеясь на всеобщее благоразумие.
Лисёнок выпил свою долю молока, обливаясь слезами. Он заметил, что Кот собрал остатки вещей в небольшой мешок.
— Но ведь все хотели, как лучше! Почему же получилось так?
— Потому что никто думать не захотел. Грамоту вывесили, разрешение дали, можно самому и не решать ничего. Переложить ответственность. А ведь Гиена сразу сказала: все будут делиться едой со всеми. Ни один не предположил, что это про него. Все стали мечтать, что, вот, теперь-то, другие начнут нести запасы в общую кучу. А те раз, и иссякли. Оттого и началась паника.
— Неужели никто не догадался сразу, что так будет?
— Догадались. Я, например, — Лис лишь всхлипнул на такое привычное самодовольство, проскользнувшее в словах Кота, — и Мишка явно додумался, и Лось быстро сообразил. Да только мы тоже не захотели размышлять, к чему это приведёт. Испугались, наверное. Надеялись, что бунтарское настроение само рассосётся, да не рассосалось. Тоже переложили ответственность. Оно, ведь, лучшее лекарство от здравого смысла — надеяться, что за тебя кто-то другой подумает.
— И куда ты теперь? — Лисёнок уже не плакал, только утирался лапкой.
— Сначала в соседний бор подамся. А там, может, и в степи пойду: буду в колосьях охотиться и бед не знать. И ты, малыш, озаботься этим, пока не поздно. Захочешь догнать — иди прямо на солнце. Да поторопись.
На этом Котяра подхватил мешок, коротко обнял маленького Лиса хвостом и скрылся. А на следующее утро шакалы перекрыли выход из леса. У тех, кто не успел сбежать, начиналась новая жизнь. И, как вновь обещала Гиена, она должна была сплотить их ещё больше, перед лицом наступающего голода.
